Орлов Денис Евгеньевич. Маленький Саша. Прода. 98

5 мая 1829, Варшава

* * *

Утром привычно сотворив молитву перед своим триптихом, сделав зарядку и позавтракав, великий князь надел польский конно-егерский мундир, приказал собирать лагерь и направился с инспекцией в восьмой линейный полк. Там он полюбовался на след от исчезнувшего над входом белого орла и флаг царства польского, проданный офицерам восьмого Щербцовым по спекулятивной цене в шестьсот злотых. К десяти довольный увиденным великий князь присоединился к государю покидающему Яблонку. Император и его брат Михаил тоже были одеты в польские мундиры. Они, пустив лошадей шагом, что-то обсуждали, наблюдая цветущие вдоль дороги сады. Как только великий князь присоединился к ним, Николай Павлович спросил у сына:

-- Так, они исправили оплошность?

-- Я проверил. Впредь им будет наукой. Надлежит уважать герб и флаг своего королевства.

-- Ты прав, но всё же прошу тебя не злоупотреблять этой польской небрежностью.

-- Слушаюсь. Я и сам понимаю, что излишне указывать всем, но отдельным генералам и вельможам необходимо напомнить кому они служат.

-- Это не твоё дело, оставь. Сейчас встретим твоих конных егерей, им и будешь напоминать, а остальных вверь заботам дяди.

-- Слушаюсь.

Через пару часов, уж была отчётлива видна Пражская застава, через которую должно было въехать императорское семейство в Варшаву. Заметна стала и выстроившаяся слева от дороги кавалерия, назначенная сопровождать королевскую семью. Самым крайним на левом фланге построения стоял Первый конно-егерский Его Высочества Александра Николаевича полк. Тут же, навстречу государю выехал генерал Рожнецкий, командир польской кавалерии. Приняв доклад о готовности войск, Государь направился их осматривать.

И первым о радостной готовности сопровождать государя доложил командир конных егерей полковник Янковский.

-- Вижу ваших молодцов, пан Янковский, -- улыбнулся император. -- Оставлю вам и своего. Пусть Александр Николаевич и его конвой займут отведённое им место. Rcz, e jest dobrym Polakiem, poniewa jest tak wychowany i mam nadziej, e nadejdzie czas, kiedy go tak uznasz.*

*Прим: Ручаюсь, что он хороший поляк, поскольку так воспитан, и, надеюсь, что придёт время, когда вы его таким признаете.

Государь продолжил неспешно ехать вдоль строя осматривая кавалеристов. Великий князь улыбнулся, взглянув на штандарт с вышитым серебренной нитью польским орлом на золотом фоне, и последовал за отцом. Конные егеря на своих пусть и не высоких перебирающих копытами от нетерпения гнедых лошадках выглядели молодцевато. Поблёскивая серебряным убором своих тёмно-зелёных мундиров и позвякивая сталью начищенного до блеска оружия и упряжью, они идеально подходили для парада. Закончив смотр своего полка, великий князь остался на правом фланге, и развернулся к полковнику.

-- Ваше Высочество, -- обратился к нему Янковский. -- Дозвольте пока есть время я представлю вам офицеров полка. Скоро появится парадная карета с императрицей, и мы пойдём в город, полагаю времени более не будет.

-- Chtnie, -- кивнул великий князь. -- Wkr"tce przyjedzie m"j konw"j i przedstawi go oficerom. Przecie oni musz cay czas y w Warszawie w koszarach tw"j puku.*

*прим: Скоро прибудет мой конвой, и я представлю его офицеров. Ведь они должны все время жить в Варшаве в казармах вашего полка.

-- Прекрасно, -- улыбнулся Янковский и подозвал ближайшего офицера для представления.

Без четверти двенадцать к заставе подкатила парадная карета, запряжённая восьмёркой светло-серых лошадей. Императрица приветливо махнула сыну рукой, и карета покатилась дальше, занимать своё место в парадной колонне. За каретой выстроился по восемь в шеренге конвой наследника престола, обрамляя себя флагами России и царства Польского. Следом выстроился второй полуэскадрон конных егерей, а первый полуэскадрон и великий князь поспешили занять место впереди.

В двенадцать, с первым пушечным залпом, кортеж государя начал проходить через Пражскую заставу в город. Первыми под украшенные лентами и цветами ворота въехали шеренгой по восемь конные егеря. За ними в мундире генерала польской армии верхом на вороном коне ехал государь. Слева и справа от него, отставая на лошадиную голову, въезжали в город Михаил Павлович и наследник престола Александр Николаевич. Под Сашей был его вороной Буран, Михаилу Павловичу тоже подобрали вороного коня. Сразу за ними четыре знаменосца с русским триколором, золотым императорским штандартом, белым королевским штандартом и флагом царства Польского. Следом въезжала небольшая группа генералов, во главе с Бенкендорфом. За ними парадная карета с императрицей и сопровождавшим её конвоем наследника престола и конными егерями. В хвосте следовали кареты с разными вельможами, перемежаясь с квадратами полуэскадронов польской конницы.

Почти сразу за воротами государя встречал цесаревич в сопровождении несколько генералов. Состоялась торжественная встреча и братское целование. Встречающие присоединились к кортежу. Вдоль улиц, по которым должно было пройти шествие, построены оттеснявшие варшавских обывателей войска. Солдаты встречали государе криком "ура". Впрочем, оно тонуло в воплях толпы, кричащей то "Ура!", то "Vivat!!", то что-то неразличимое. Под ноги лошадей бросали цветы. Счастливые обладатели балконов имели возможность приветствовать государя более заметным образом. Мужчины кланялись, а дамы приветственно махали платками. Шествие вышло к специально для него наведённому через Вислу плашкоутному мосту.

Не обошлось и без курьёзов. Стоило въехать на мост, лошадь под цесаревичем отказалась двигаться, а после и вовсе повернула назад к пражскому берегу. Константин Павлович пытался подчинить её, в отчаянии стегая лошадь шпагой, но животное не слушалось. Цесаревич спрыгнул с седла и, цедя через зубы ругательства, не выпуская из руки шпагу широким шагом принялся нагонять государя. Наследник престола направил Бурана в сторону и развернулся в седле, высматривая свой конвой. Встретившись взглядом с Щербцовым, он крикнул: "Лошадь!" и указал на цесаревича. Вряд ли его услышали, но Щербцов сообразил мгновенно. Он отдал распоряжение, один из унтеров конвоя подъехал к Константину Павловичу и спешился, уступая лошадь. Цесаревич нагнал государя и порядок шествия был восстановлен. Уже на варшавском берегу цесаревичу подвели запасного вороного коня. И на Закрочимскую улицу к костёлу святого Франциска кортеж въехал в полном порядке. У костёла государя встречал архиепископ Варшавский и примас Царства Польского Воронич. Государь, а следом за ним и великие князья спешились причастились святой водой и поцеловали поданный им крест. Необходимо отметить, что подобное причащение к католическим святыням вызвало взрыв восторга у обывателей. Под ликование толпы кортеж направился дальше до Королевского замка, где был встречен княгиней Лович в сопровождении приближённых дам и светской публики. Императорская семья вошла в замок и направилось на молебен в дворцовую часовню.

Сразу после молебна наследник престола отправился обживать выделенные комнаты, располагавшиеся на втором этаже замка. В то время как комнаты для Мердера и Евагренковой были отведены небольшие коморки на первом этаже.

-- Я полагаю разместить в своих комнатах Харитину Герасимовну, под охраной Ильина, -- постановил великий князь. -- Мне же спокойнее будет спаться в казармах вместе с конвоем. Карл Карлович, я поспешу в конно-егерский, нужно устроить людей надлежаще. Вы, когда обустроитесь, сможете найти меня в полку.

Великий князь вышел из замка, и тут же был окружён ожидавшим его конвоем. Они направились в сторону Саксонского сада, где в Мировских казармах располагался первый конно-егерский полк. Покидая дворцовую площадь, Великий князь оглянулся на замок, на шпиле которого развивался королевский штандарт, большое белое полотнище с двуглавым орлом. Ему подумалось:

"Всё же Александр Павлович был большой молодец, когда вместо белого польского орла, утверждённого временным правительством, ввёл новый герб. Он намеренно схож с имперским. Обычный двуглавый орёл, но в лапу со скипетром добавили меч, а на груди вместо святого Георгия разместили на красной горностаевой мантии белого польского орла. Так сказать, и нашим, и вашим. Только не настойчив был, военные знамёна и штандарты не сменил и попустительски относился к выставлению белого орла отдельно от двуглавого в качестве символа Польши. Флаг и вовсе не ввёл... Царство без флага, ну да, это подправили. И двуглавый орёл в польском исполнении на нём и синяя черта между белым и красным. Пусть черта тонка и малозаметна, но она синяя и в любой момент может стать шире...

Однако, если полковник ещё старается угодить и говорит по-русски, то младшие офицеры просто вынуждали меня при представлении слушать польский. Надо бы их как-то успокоить. Не в языке дело, а в уважении к начальству..."

Мировские казармы состояли из шести жёлтых однотипных каменных строений, вытянутых напротив друг друга по обе стороны улочки, выходящей из ворот Саксонского сада и именуемой по тому же Мировской. Улочка была не мощёной со следами колей от повозок, но в связи с сухой погодой выглядела достаточно проходимой. Каждое из строений предназначалось для размещения одного из шести эскадронов полка. Однако в преддверии манёвров часть полка находилось в полевом лагере. Это позволило выделить для конвоя достаточно места. Каждое строение представляло собой три двухэтажных квадратных в плане здания со стороной около двенадцати метров, между которыми располагались крытые конюшни. Крайние здания предназначались для нижних чинов первого и второго полуэскадрона В центральном же располагались офицеры и служебные помещения. Конвою выделили одно боковое и центральное здания, включая конюшню между ними, в ближайшем к саду строении.

Войдя в спальные помещения, великий князь тут же указал:

-- Всё постельное бельё, подушки и тюфяки вынести на улицу и тщательно выбить. Пол помыть. Назначить дежурного и двух дневальных. Место для дежурного определить на главном входе. Лишние двери закрыть так чтобы через них невозможно было пройти без нашего ведома. Для меня подготовить комнату, я буду ночевать здесь. Унтеров предупредить, чтобы немедленно доложили, если кого начнут кусать блохи или клопы. Сейчас я возвращаюсь во дворец. Обедать буду там. Со мной отрядить три человека. В семь полковник Янковский даёт торжественный ужин в нашу честь, я буду. Готовьтесь много не пить, завтра утром надлежит быть на разводе вместе с конно-егерским полком. Всё понятно.

-- Да, -- ответил Щербцов.

В семь вечера в офицерском собрании конно-егерского полка великому князю представили офицеров бывших ранее в полевом лагере и начался ужин. На правах почётного гостя, великий князь первым взялся произнести тост. Он встал, взял в руку бокал, заботливо наполненный Щербцовым из специального кувшина, и произнёс:

-- Panowie, chc, aby odtd na kadej imprezie w oficerskim zgromadzeniu, na balu, w gospodzie lub nawet we wasnym domu pierwszy kieliszek wina, lub kufel piwa towarzyszyo yczenia zdrowia kr"la Polski. Niech yje kr"l polski Mikoaj!* Vivat Rex!

*прим: Господа, я хочу, чтобы отныне на каждой вечеринке в офицерском собрании, на балу, в харчевне или даже в собственном доме первый бокал вина или пинта пива сопровождались пожеланиями здоровья королю Польши. Да здравствует польский король Николай!

-- Vivat Rex! Vivat Rex! Vivat Rex! -- Трижды скандировали присутствующие.

Вернувшись на своё место, великий князь далее лишь присоединялся к взаимному чествованию гостей и хозяев, наблюдая за уровнем трезвости присутствующих. Когда он посчитал количество выпитого достаточным, то встал, подождал пока воцарится тишина и сказал:

-- Panowie, -- он сделал небольшую паузу и перешёл на русский: -- Божьим промыслом призвание наше служба. Мы помогаем государю блюсти вверенные его заботам земли и народы. Чтобы мир и благополучие царило вокруг. Чтобы смех сытых детей ласкал слух. Перед Богом и людьми обязаны мы надлежаще исполнять должность, вверенную нам государем. И служба наша такова, что завтра утром надлежит нашему полку быть на разводе перед лицом государя. А стало быть, довольно веселиться, офицерам надлежит проверить готовность подчинённых к завтрашнему утру. Всего доброго, господа.

Он закончил, и офицеры конвоя встали смирно. Он направился к дверям, и они молча последовали за своим патроном.

6 мая 1829, Варшава

* * *

После обеда великий князь, сопровождаемый Мердером, Евагренковой и тремя гусарами, направился в Лазенки. Это место славилось среди варшавян как место для прогулок. И многое способствовало этому. Красивый парк, одним краем опиравшийся на Бельведер, резиденцию цесаревича, а с других окружённый дворцами варшавской знати, скрывал в себе прекрасный островной замок, любимое место отдыха последнего, до настоящего времени, польского короля. Совершенно неудивительно, что парк в эти дни был наводнён людьми. Где-то у Бельведера раздавалась музыка.

Мердер глядя на спину Чернявского расчищающего дорогу для его высочества, усмехнувшись отметил:

-- А государь с императрицей вчера гуляли здесь безо всякого сопровождения.

-- И какой вывод из этого должен сделать я? -- спросил великий князь, оглядываясь на следующих за ними гусар отсекающих толпу любопытствующих варшавских обывателей.

-- Не надлежит ли вам следовать его примеру?

-- Несомненно, государь является для меня образцом, но прежде, чем повторять его действия, необходимо понять их сущность. А вы можете мне пояснить эту сущность?

-- Государь настолько доверяет своим польским подданным, что не боится находится промеж них без охраны.

-- А причём здесь поляки? -- вскинул брови великий князь и указал на каких-то мужчин смуглой наружности, -- вот среди них вполне могут оказаться посланцы турецкого султана, ищущие случая убить государя. Ведь смерть его и последующие сложности с престолонаследием неизбежно внесут сумятицу в войска на Балканах. А возможно кто-то из европейских правителей захочет ослабить Россию убив государя. Поляки здесь совершенно не причём. Напомню вам, как возникла мысль создать мой конвой. Мальчишка больной заразной болезнью бросился ко мне за милостью и его чудом успели остановить. Возможно в Польше нет заразных больных, но любых других опасностей предостаточно. И добропорядочность польских подданых тут не причём. Или я не прав?

-- Значит, вы полагаете, что государь проявил беспечность?

-- Не имею ни малейшего об этом представления. Вполне возможно, что-то скрыто от моих глаз, а потому не стремлюсь бездумно повторять за ним, то что не представляется мне ясным, -- заметив, что наставник мешкает с ответом, великий князь продолжил: -- Справедливо и иное. Ежели государь являет собой образец, то следует ли мне только повторять за ним, не привнося ничего своего. Вот сегодня утром государь не удивлял польских горожан гимнастикой во дворе казарм. А я не только сам занимался этим, но и вывел с собой весь конвой. А потом мы с вами изучали историю Польши, а государь этого не делал. Это звучит смешно, но становится очевидным, что, являясь для меня образцом служения, государь вовсе не должен быть образцом в делах мелких и не значительных. Например, в таких как прогулка по парку... А что это впереди?

Между великолепных причудливо остриженных тополей стала проглядывать гладь озера и стены дворца.

-- О, это замечательный дворец, -- причмокнув языком ответил Мердер, -- Вам непременно следует осмотреть его.

-- Что ж, тогда поспешим. А вы, если можете, расскажите мне историю дворца.

-- Как известно, этот парк называется Лазенковским. Дело в том, что на польском баня звучит как лазни. Так вот, на этом самом месте, на озере, располагались бани Станислава Любомирского, и именно они подарили название этой местности. Потом Станислав Понятовский выкупил парк и близлежащие дома. Бани были перестроены в дворец. Обратите внимание, что складывается впечатление что дворец стоит прямо на воде.

-- Да, сырость наверное во дворце постоянная, -- отметил великий князь, поглядывая на группки молодых офицеров, прогуливающихся по парку, -- Не хотел бы я жить в нём. Но со стороны смотрится великолепно.

-- Не спешите с выводами, -- возразил Мердер, -- Лучше войдём внутрь.

Возле двери их встретил часовой, молодой человек лет восемнадцати.

-- Sta. -- скомандовал он.

-- Zawoaj starszego. Moje wysoko chce zwiedzi paac, -- ответил великий князь.

-- Czeka. Pan Wysocki podejd!

Через пол минуты в дверях показался офицер лет тридцати.

-- Panowie, Co mog zrobi?

-- Przedstaw si, -- приказал великий князь.

Офицер застыл соображая, затем быстрыми движениям поправил форму, вытянулся смирно и доложил:

-- Instruktor Szkoy Podchorych Piechoty podporucznik Wysocki! Mio powita Wasza Wysoko! Chcesz zobaczy szko?*

*прим: Инструктор школы подхорунжих пехоты подпоручик Высоцкий! Рад приветствовать ваше высочество! Хотите осмотреть школу?

-- Так, -- коротко ответил великий князь и двинулся вперёд.

Чернявский норовя войти перед своим патроном фактически втолкнул подпоручика внутрь. Тот только успел крикнуть часовому:

-- Niezwocznie zgo si do generaa Trembickiego! -- и тут же улыбаясь сообщил: -- Chtnie Ci odprowadzi.

Кивнув угодливому офицеру, великий князь вошёл и двинулся по коридору, на ходу сообщая Мердеру:

-- Совершенно не подходящее место для военной школы. Молодые люди, окружённые парком с гуляющими по нему барышнями, будут думать о чём угодно кроме службы.

8 мая 1829, Варшава

* * *

В три часа великий князь зашёл в офицерское собрание полка, встретиться с Янковским. Они вместе направились инспектировать полевой лагерь полка перед предстоящими манёврами на Мокотовском поле. Дорога заняла около часа. Лагерь поразил великого князя отсутствием какого-либо ограждения. На подъездной дороге стояла будка и часовой, обозначавший охранение.

Лагерь предназначался для размещения трёх польских и двух русских полков. Все пространство полевого лагеря было разделено между ними, но помимо этого было явно видимое деление между офицерской частью и солдатской. Вся площадь, выделенная полку, делилась на идущие параллельно улицы. Первая, офицерская, поржала воображение красивыми благоустроенными стационарными домиками с печными трубами, палисадниками, пристройками для прислуги, лошадей и прочими удобствами. Фактически создавалось впечатление загородных дач. В конце офицерской улицы располагался офицерский обоз. Следующая, унтер-офицерская, улица помимо простых хат, чередующихся с крытыми лошадиными стойлами, имела и две землянки А улицы рядовых были частью обычного палаточного городка. Палатки, местами заботливо оплетённые соломой, так же чередовались со стойлами, очевидно, чтобы облегчить подъём полка по тревоге. Отдельную улицу образовывал обоз полка. Там же на окраине лагеря располагались бойня, палатки маркитантов, плац, а метрах в двухстах отхожие ямы для нижних чинов. По лагерю сновала невоенная прислуга, какие-то девки, мужики цыганистого вида.

Стоило великому князю въехать на офицерскую часть лагеря, он тут же был встречен евреем, предлагавшим "юному пану" непойми какой товар. Буран, получив шенекль, рванулся вперёд распугивая собирающуюся толпу любопытствующих. Конвой поспешил следом. Быстро проехав по офицерской улочке конно-егерского полка, Великий князь направился к палаткам нижних чинов и, спешившись, принялся осматривать их, пытаясь вникнуть в быт солдат.

Небольшие полотняные палатки высотой метра два, стояли плотными рядами. Внутри ряда между ними на растянутых верёвках сушилось бельё. Палатка предназначались для сна пяти человек. Лежаки укладывались в ряд на соломенную подстилку настолько плотно, что ходить между ними было невозможно. Ранцы использовались как подушки. В дневное время палатки были пусты. Лишь в немногих из них великий князь заметил спящих. "Chory" -- пояснил оказавшийся случайно рядом унтер-офицер, прежде чем раствориться в воздухе при виде большого начальства.

Примерно на каждые две, реже три, палатки был очаг, возле которого располагалось один или два стола и несколько лавок. Кое-где за столами располагались солдаты, занятые своим делом: починкой, чисткой, шитьём и другим хозяйственными заботами. Эта мебель, очаги, козлы для оружия незримо съедали изначально широкую, около восьми метров, улицу.

Заметив гримасу воспитанника, Мердер поинтересовался его мнением о лагерном устройстве. На что получил длинный и исчерпывающий ответ:

-- Я понимаю, как складывается подобное положение вещей. Зимой полк сидит в городских квартирах. Солдаты заняты продажей резных ложек, а офицеры проводят время в салонах, поскольку учить нижних чинов службе в помещениях тесно, а на улице холодно. Когда наступает лето господа офицеры выезжают на дачи, в кои превращён, в силу постоянства своего положения, этот лагерь. Здесь господа отдыхают в тени садов и временами учат солдат соблюдать строй. Это существенно отлично от моего понимания назначения полевых лагерей и обучения войск вообще. Я ещё не готов вывести в полевые лагеря Гатчинский и Павловский полки, но имею твёрдое намерение устанавливать для них назначение подобное легионным. Гатчинцы пока не обустроены. Павловцев я вывел с Марсова поля в Павловск. Там устроено для полка всё необходимое, включая полигон, для круглогодичного обучения. Летние же лагеря есть временные стоянки, создаваемые полком при совершении учебных походов. Цель устройства таких лагерей, научить войска действовать при походе во время настоящей войны. Потому необходимо обустраивать лагерь и сниматься с него. Крайне важно научиться выставлять охранение. Цепь постов, пикетов и секретов, сторожевые разъезды должны устраиваться обязательно. Полевой лагерь, это не столько место размещения войск, сколь способ научить надлежаще устраивать его во время войны. Даже наш путь в Варшаву я использовал как тренировку именно в обустройстве лагеря. А эти летние дачи ни на что не годны. Осталось только посмотреть, чему в этом лагере научились войска. На какой день назначены манёвры в присутствии государя?

-- На восемнадцатое.

11 мая 1829, Варшава

* * *

К двенадцати часам заканчивалась репетиция коронации в Сенаторском зале. Со своего места наследник престола мог наблюдать за проектом действа. Для государя и государыни был сооружён обитый красным сукном помост. На котором слегка укрыты балдахином располагались два кресла. Великий князь вместе с Мердером, княгиней Лович и другими дамами занимали своё место по правую руку от ограждённого балюстрадой помоста. С правой стороны от помоста был поставлен стол для регалий. А слева располагался невысокий помост для министров. Посреди зала был воздвигнут алтарь с крестом. По обеим сторонам зала были установлены ступенчатые трибуны.

На ступенях помоста слева и справа стояли с обнажёнными саблями два капитана конно-егерского полка. А сам полковник Янковский стоял выше рядом с великими князьями. Примас торжественно брал регалии и передавал их государю. Когда наконец всё свершилось, и королевская чета продемонстрировала выход на молебен в собор святого Яна, наследник престола смог выйти из своей загородки, встать посреди зала и осмотреться.

-- Тебе нравится? -- поинтересовался Николай Павлович у сына.

-- Не совсем, -- причмокнул губами великий князь. -- Двуглавый орёл на балдахине выглядит как-то одиноко. Прямо как будто кругом радостная красно-белая Польша и только одно мрачное тёмное пятно - чёрный русский орёл возле русского короля.

-- Хм, -- Николай Павлович поморщился, -- поздно что-то менять.

-- Отчего же, у меня есть десяток флагов Царства Польского. Вывесим их возле колонн, по пять с каждой стороны зала. И количество двуглавых орлов в зале станет приемлемым. И сделать это совершенно не затруднительно.

-- Одобряю.

-- Чернявский! -- позвал великий князь верного спутника. Ожидая его отметил: -- А ещё я хочу своих конвойных расставить по площади. Когда пушки дадут залп возвещающий о возложении короны, они спровоцируют толпу кричать "Ура". Дозволь с полковниками поговорить, чтоб и другие солдаты на площади кричали?

-- Ха, слышал, Константин Павлович? -- улыбнувшись, спросил государь у польского наместника, -- Какой у меня хитрец растёт.

-- Votre majest", puis-je parler aux colonels?* -- Вмешался в разговор генерал Рожнецкий.

*прим: Ваше величество, могу я поговорить с полковниками?

-- Rozumiem po rosyjsku i po polsku, jzyk francuski jest midzy nami zupenie niepotrzebny. Wykonuj,* -- нахмурившись сказал государь.

*прим: Я понимаю по-русски и по-польски, французский язык между нами совершенно не нужен. Выполняйте.

12 мая 1829, Варшава

* * *

К часу великий князь, одетый в конно-егерский мундир, прибыл в королевский замок. Проследив, за тем, как конвойные занимают намеченные места на площади, он в сопровождении Мердера и Евагренковой направился к покоям их величеств. Николай Павлович был задумчив и не сразу приветствовал сына. Александра Фёдоровна, наоборот, немедленно прервала подготовку своего туалета и, не смотря на протесты помогающих ей фрейлин, поспешила обнять сына. На секунду Саша, бормоча: "Ne vous inquitez pas Maman", погрузился в ворох тряпья, пропитанного тончайшим ароматом цветов. Но его спас командный голос: "Сударыня, верните мне сына". Осмотрев наследника, Николай Павлович спросил:

-- Какие настроения на улице?

-- Конвой решителен и готов отвечать за площадь. Конные егеря воодушевлены и я в них уверен...

-- А обыватели?

-- Ликуют, а разве может быть иначе?

-- Они могут испытывать неприязнь к русским.

-- Но разве это помешает ликовать. В городе праздник, вот-вот состоится народное гулянье с раздачей подарков. Город наводнён достойными людьми со всех окраин Польши. Они приехали сюда, и тратят здесь свои деньги. Торговцы счастливы, как никогда. И право слово, обывателям не так важно коронация это или какой-нибудь карнавал. Они ликуют, а недолюбливать русских они будут потом, когда праздники пройдут. Помня об этом, я хотел бы после коронации совершить небольшой вояж по Польше. Ведь раньше тезоименования моего дяди, мы Варшаву не покинем. А я бы хотел посмотреть, как выглядят поляки не поехавшие праздновать в столицу. Тем более, будет уважительно, если я лично передам письмо батовского управляющего Тиса его отцу.

-- Хм, ладно. Сегодня коронация, завтра большой бал, с четырнадцатого по двадцатое можешь располагать собой. А пока сходи погуляй по залам. Понаблюдай за польскими депутатами. Через двадцать минут вернись, мы в два должны входить в залу.

-- Прекрасно, я как раз собирался просить вас. Мне нужно найти место для госпожи Евагренковой.

-- Ступай.

Великий князь поспешил. Взяв ожидавшего его в коридоре секретаря за руку, он направился к главной лестнице, дабы проболтаться среди польской знати. Найдя для Евагренковой место на правом балконе. Раздвинул придворных, приехавших из Петербурга, словами:

-- Дамы и господа, позвольте подойти к балюстраде.

Выждав пока перед ним расступятся, он провёл Евагренкову к выбранному месту и отпуская её руку дал указание:

-- Оставайтесь здесь пока зал не опустеет. Не забывайте делать зарисовки. И помните о моём поручении. Ваш доклад я ожидаю завтра утром. Приступайте к делу.

Дождавшись, когда Евагренкова достала планшет и окинув взглядом немного растерянных вельмож, великий князь удалился. Послонялся в фойе, прислушиваясь к разговорам, но окончательно придя к убеждению, что "не царское это дело" и нужны "специально обученные люди", вернулся к государю.

Николай Павлович нетерпеливо кинул в него вопросом:

-- Ну как там? Шепчутся?

И тут стало заметно, как у государя дрожат руки. Демонстративно заложив руки за пояс и выпятив грудь, Саша ответил:

-- А что им остаётся делать, только шептаться. Однако, ничего скверного или подозрительного я не заметил. Обсуждают платья, ждут праздничного обеда, посмеиваются над напыщенностью обер-церемониймейстера. Обычные разговоры.

-- Полагаешь, они не понимают важности события?

-- Думаю, они не считают его чем-то, решающим их судьбу.

-- Правы ли они?

-- Наверное, всё польское общество не может ошибаться, -- улыбнулся Саша и посмотрел на часы. -- Пора готовиться к выходу.

Подтверждая его слова, вошёл адъютант и сообщил: "Пора, Ваше Величество". Все присутствующие направились в тронный зал, где уже сформировалась колонна для торжественного входа в Сенаторский зал. В два часа двери открылись и в зал, назначенный для коронации, архиепископы и важные сановники внесли государственные регалии. Следом вошел государь, на груди которого красовалась цепь ордена Белого Орла. За ним шла королева. Корона уже была закреплена в её волосах. Следом великий князь ввёл за руку княгиню Лович, возглавляя тем самым сопровождение, в которое вошли цесаревич, великий князь Михаил и другие уважаемые господа и дамы. В таком порядке они проследовали через Сенаторский зал, разойдясь в конце по своим местам. Королевская чета расположилась в креслах. За ними на специальное возвышение разместились их высочества. По левую руку стали министр двора, дежурный генерал-адъютант, полковник Янковский, обнаживший пред этим саблю, и другие ассистенты его величества. По правую руку ассистенты её величества из назначенных первых чинов двора. За креслами расположились восемь камергеров готовые прийти на помощь государю. Перед троном справа встали сановники, внёсшие государственные регалии, а с левой священники. И на подходе к трону с саблями на голо замерли смирно два капитана конных егерей.

Когда все заняли назначенные им места, государь подал знак, по которому примас вышел перед помостом. Священник прочитал молитву и, провозгласил: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа". С этими словами он подал государю королевскую мантию. Государь одел её и попросил корону. Её примас подал, сопровождая теми же словами. Государь одел на себя корону. Ему подали цепь ордена Белого Орла, которую он одел на королеву. Потом ему вручили скипетр и державу, и примас, воздев взгляд к небу, трижды провозгласил: "Vivat Rex in eternum!".

В тот же миг, раздался звон колоколов и пушечные залпы. С улицы сквозь закрытые окна прорвался рёв толпы, кричащей "Ура" и "Vivat!". Присутствующие в зале дамы сели в глубоком реверансе, а мужчины трижды склонили головы, поздравляя его величество.

Когда спустя пару минут пальба стихла и колокола замолчали. Король сделал шаг вперёд, встал на колени и начал молить Господа за себя и за вверенный ему народ, клятвенно обязуясь соблюдать божьи заповеди и установленные в царстве законы. К концу молитвы по щеке государя потекла слеза и речь стала прерывистой. Он произнёс последнее "Аминь" и с трудом поднялся на ноги. В это мгновение все присутствующие, кроме караула, пали на колени. Некоторые дамы также растрогались и пустили слезу. Примас произнёс ответную молитву за короля и благоденствие его державы, и только тогда все встали. На этом обряд коронации был совершён, примас откланялся и поспешил в собор святого Яна, чтобы встретить там государя. Король в сопровождении свиты в том же порядке, что входили в зал, направился на торжественный молебен.

От Королевского замка до собора был устроен сплошной обтянутый алым сукном помост. Стоило государю ступить на него как толпа разразилась ликованием. Государь неспешно, как бы с трудом, шел по помосту. Ему предстояло пройти полтораста метров, но он не смог. Уже у самого собора король пошатнулся. Тогда его братья подошли к нему и поддерживая за руки ввели в собор. Стало очевидно, что государь не хорошо себя чувствует. Впрочем, для самых недогадливых это дошло, когда государь в середине торжественного обеда, состоявшегося после молебна, встал и ушёл в свои покои. Александра Фёдоровна, несмотря на то, что день был тяжёл и для неё, осталась в окружении братьев государя, продолжать торжественный приём.

Незаметно для других следом за государем ушёл Бенкендорф. А когда он вернулся, то подошёл к наследнику престола и шепнул ему: "Его величество ожидает вас, поспешите."

Николай Павлович сидел в кресле напротив окна разглядывая варшавский пейзаж. Он не обернулся, когда Саша вошёл, только указал на свободное кресло:

-- Посиди рядом.

-- Вы празднуете или печалитесь? -- тут же спросил Саша.

-- А разве есть повод для печали? -- удивлённо вскинув брови посмотрел на сына Николай Павлович.

-- Тогда одну минуту, я распоряжусь.

Саша исчез за дверью, но вскоре вернулся. он взял кресло пододвинул его ближе к отцу и сел рядом. Некоторое время они молча наблюдали пейзаж. Наконец нарушая вековые приличия, Саша первым подал реплику.

-- Всё получилось очень даже славно. Вам удалось растрогать их.

-- Ты полагаешь они искренни?

-- В каком-то смысле, да.

-- Что это значит?

В комнату вошли слуги, принесли небольшой столик, который установили возле кресел. На него поставили два бокала, наполнили их ягодным морсом, оставив рядом кувшин и тарелку с тонко нарезанными выдержанным сыром и бужениной.

-- Достаточно, можете идти, -- великий князь остановил слуг, очевидно собиравшихся сделать что-то ещё, и пояснил отцу: -- Иногда лучше, чтобы еда была как можно проще.

-- Так что ты хотел сказать? -- спросил Николай Павлович, когда они снова остались вдвоём.

-- Они искренни в том смысле, что если сейчас взять какого-нибудь выпившего лишнего поляка, то окажется, что он готов отдать за короля жизнь. Но уже через неделю он будет куда более сдержан. А через месяц также искренне он сможет ненавидеть вас. Это всё эмоции. Они вспыхивают и превращаются в страстный пожар. Но приходит время и страсть гаснет, оставляя в душе пепел и подготавливая её для нового пожара.

-- Ты так пренебрежительно относишься к стремлениям сердца?

-- Я соотношу их с целью. Если бы ею служило воодушевить солдат перед боем или возбудить толпу напасть на арсенал, чтобы завладеть оружием, или побудить людей немедленно совершить иное действие, то стремления сердца были бы крайне важны. Но они не долговечны, и для устойчивости государевой власти важнее опутать людей маленькими липкими цепями, приковывающими их к мирной жизни. Люди должны иметь планы, семью, службу и заработок. Поскольку бунт, это во многом дело авантюристов, не нашедших себе применения в мирной жизни. Людей этих не привлечь на свою сторону пронзающими сердце словами. Мы уже говорили о подобном обсуждая события на сенатской площади...

-- Я помню.

-- Потому я и не испытываю больших переживаний, сама коронация важна, но обстоятельства её совершения слишком незначительны и уже через полгода перестанут волновать сердца людей. А через год и вовсе могут быть перевираемы всякими желающими в свою пользу. Впрочем, эта судьба всех значимых событий.

Николай Павлович пристально посмотрел на сына, нахмурился, затем усмехнулся и спросил:

-- И чем же занята твоя голова, пока моё сердце разрывается от величия происходящего?

-- Турцией... Дунаем, Батумом, трофейным оружием, пленными...

-- Значит, мысли твои далеки от Польши.

-- Да. Здесь сейчас не происходит ничего, на что я мог бы повлиять. А вот на работу переделочных мастерских я могу влиять. Мне представляется совершенно очевидным необходимость направлять трофейное оружие в переделочные мастерские в Тифлисе и Тирасполе. Это добавит им работы, но это же повысит их нужность. Кроме того, позволит надлежаще поставить в армии сбор трофеев и получить с этого сбережение для казны и влияние на друзей нашего государства.

-- Это как?

-- Я могу завтра утром подать бумагу. Эссе почти готово. Сейчас казаки всё имущество и оружие считают своей добычей и продают его маркитантам, поскольку возить с собой не имеют возможности. И пусть бы так. Но регулярные полки тоже не являют собой пример рачительности. Полковое начальство после боя отряжает команды для сбора трофеев. Оружие поступает в полк, иногда им вооружают своих солдат, а чаще сдают под опеку квартирмейстеру или аудитору. Трофейное оружие загружает собой обоз и часто не имея возможности отправить его в арсеналы полковое начальство распоряжается испортить и бросить его. Однако, часты случаи, когда такое оружие продаётся. Речь идёт об оружие стрелковом и белом, поскольку артиллерийские стволы всегда стоят на особом счету у арсеналов. Маркитанты, преследуя свою выгоду, перепродают его тем, кто в нём нуждается. Так взятое однажды трофеем ружьё снова начинает стрелять в русских солдат. Даже трофейные пушки пропадают, хотя и числятся на особом учёте. Категорически необходимо наладить сбор и вывоз оружия с поля боя. Это потребует создания трофейных команд и обозов в дополнение к полковому.

-- Затраты очевидны, но каковы могут оказаться выгоды?

-- Обоз каждого полка надо увеличить на дюжину фур и два десятка нестроевых. В отсутствии трофеев можно использовать эти фуры и людей по иному назначению. Но зато они соберут трофейное оружие и амуницию, доставят в мастерские, где их проверят, определят по категории и направят по назначению. Возмещать ли полку за трофеи какие-то суммы, как это делалось по указу двенадцатого года, или просто обязать их сдавать, я полагаю оставить на ваше усмотрение. В мастерских оружие отремонтируют, расточат стволы, поправят ложи и разделят на категории. Что-то можно будет вернуть в армию, но в основном это оружие можно поставлять казакам, горской и дунайской милиции. А главное Персии. При должных объёмах это может сделать Персию зависимой от наших поставок оружия и освободить её от закупок в Европе. То же оружие, что будет признано не годным, переделаем в учебное. Для легиона уже разработана программа обучения стрелков. Для неё необходимо иметь на взвод три учебных ружья. Так, рачительное отношение к трофеям не только помешает противнику вернуть своё оружие, но и позволит осуществить экономию на производстве оружия для вспомогательных войск и гарнизонов.

-- Это крайне хлопотно, но тебе было бы полезно оказаться в военном хаосе. Ты готов заняться этим с моего благословения?

-- Готов. К двадцатому я превращу эссе в план действий.

-- Вот и посмотрим.

13 мая 1829, Варшава

* * *

С подачи Бенкендорфа в Варшавских газетах было напечатано известие о недомогании государя. Поэтому бал в честь коронации открывал наследник престола и императрица. Исполнив в меру своего умения два первых танца, великий князь отошёл в сторонку и некоторое время наблюдал за успехом госпожи Евагренковой. Какой-то рослый и широкий в плечах польский капитан из гвардейских гренадёр, упорно штурмовал её бастионы.

"Это что за Голиаф подкатывает шары к моей Харитине. Я же совсем забыл об этом." -- подумал Саша.

Выждав удобный момент, он увёл Евагренкову с собой в комнаты.

-- Сударыня, я совсем забыл рассказать вам о моём отношении ко всякими романтическим обстоятельствам. Вы красивы и желанны для мужчин. И я буду рад выдать вас замуж за достойного человека. Вы достаточно умны, чтобы сами определять принимать вам чьи-либо ухаживания или нет, и что позволять своему ухажёру. Я не намерен ничего запрещать вам, но романтическая влюблённость будет мешать вам исполнять вашу службу. И вот её, туманящую разум, влюблённость я вам позволить не могу. Как только вы начнёте терять голову, вы лишитесь места. А если вы посмеете скрывать от меня эти обстоятельства, я расценю это как предательство и не успокоюсь пока не уничтожу вас. Тем не менее, играя на чувствах мужчин, вы подталкиваете их быть услужливее, что может позволить мне извлечь выгоду для дела. И сказав всё это, я прошу вас вернуться к танцам. Я же навещу отца и направлюсь в полк. Помните, утром в девять мы покидаем Варшаву. Надеюсь, вы поняли меня?

-- Да, Ваше Высочество, -- Евагренкова улыбнулась и сделала реверанс.

-- Тогда, до завтра, -- великий князь вышел и направился к отцу, справиться о его расположении духа.

* * *

К девяти великий князь приехал в офицерское заведение первого конно-егерского полка, где праздновалась коронация государя. Младшие чины не могли быть приглашены на бал в Королевский замок и потому организовали свой небольшой праздник. Кроме конных егерей, здесь присутствовали офицеры конвоя и других полков, а также какие-то дворяне в без мундиров. Разумеется, офицерское общество не могло праздновать без дам и вина. К приезду наследника престола, все были уже несколько навеселе, что заставило великого князя напомнить Щербцову:

-- Завтра едем в Лелиц. Полагаю вина мои офицеры выпили достаточно.

Конвойные стали собираться, чтобы покинуть торжественный вечер. И вот когда они уже собрались уходить, какой-то поляк в гражданском платье поднял бокал и провозгласил:

-- Za Wielka Polske od morza do morza!

Раздались отдельные отклики: "Za Wielka Polske!". Однако многие обернулись на великого князя и его офицеров и молчали. Великий князь, решил разрядить обстановку.

-- Завтра нас ждёт дальний путь и надлежит выспаться, но за Великую Польшу выпить необходимо. Щербцов, раздайте бокалы.

Когда вино было роздано великий князь резво вскочил на стол с бокалом в руке и сказал:

-- Братья, в последние дни Польша достигла небывалого до того величия. На протяжении многих веков соседские польский и русский народы стремились объединиться. Людская жадность, тщеславие и властолюбие мешало этому, множа людские обиды. Но божий промысел день за днём сближал наши народы. Наличие общих врагов в лице Турции и Швеции сближали нас. Когда умер Сигизмунд Второй Август часть шляхты пророчила на трон сына Ивана Грозного царевича Фёдора. Когда же в России настали смутные времена, наше боярство пригласило на русский трон королевича Владислава. В тяжёлые для Польши времена потопа, Король Ян Второй Казимир предлагал моему предку Алексею Михайловичу стать наследником польской короны. И после представители шляхты предлагали королевский трон Фёдору Алексеевичу, а потом и самому Петру Первому. Да, тогда объединение народов не случилось в виду самых разных обстоятельств, в основе которых лежали человеческие грехи. Но чем больше проходило времени, тем всё больше наши страны от соперничества приходили к союзу. И если при Грюнвальде на стороне польской короны дрались только смоленские полки. То, когда Польша попала в настоящую беду и была уничтожаема шведской армией, на помощь к ней пришёл русский царь Алексей Михайлович. Он прекратил свою прежнюю соседскую вражду с Яном Вторым и в помощь соседу объявил войну Швеции. И в более поздние времена союз Петра Первого и Августа Второго продолжал сближать наши народы. Мешала окончательному соединению лишь человеческая жадность, глупость, тщеславие и властолюбие. Но божий промысел неумолим, и польский король Станислав Август Понятовский с почестями похоронен на русской земле. Объединение с Россией сделало Польшу сердцем огромной империи, фактически раздвинув её границы до Тихого океана. Русский царь даровал польскому народу конституцию, в которой закрепил права римско-католической церкви, польского языка, польского народовластия. Сейчас польские добровольцы вместе с русскими офицерами громят извечного своего врага Оттоманскую Порту. В подарок Варшаве и как дань памяти Яну Собескому из крепости Варны направлена дюжина орудий. Они символизируют победу над нашим общим врагом. И вот вчера в уважение конституции свершилась коронация польского короля Николая. Польша заново обрела государственные реликвии взамен утраченных по людской подлости и жадности. Польша снова возвысилась. Польские торговцы, защищённые русским государем, теперь могут свободно торговать даже с Китаем. Польский крестьянин наслаждается мирным небом. Ведь защищая его от военных тягот, русский царь даже не стал вовлекать Польшу в войну с Турцией. Над польской землёй уже пятнадцать лет мирное небо. Не льётся кровь, не плачут дети, не стенают матери. Мир и благоденствие царит в великой Польше. Потому что на её защите стоят славные русские и польские полки. И я рад видеть польских офицеров, которые защитят свою Родину от прельщённых славой, золотом и властью авантюристов, желающих ввергнуть мирные города в пламя войны. Za Wielka Polske od morza do morza!

Последнюю фразу тут же подхватили офицеры конвоя, а потом и весь зал. И уже слезая со стола, великий князь остановился и добавил.

-- А ещё я благодарен полякам за то, что вы есть рядом с нами, русскими. Вы несколько отличаетесь от нас и, наверно, даже не представляете, насколько благодатно ваше влияние на нас. Я так рад, что часть моего конвоя поляки. А теперь извините, нам пора отдыхать, завтра дальняя дорога. Хорошей всем ночи. Bd zdrowy.

20 мая 1829, Варшава

* * *

Примерно в три час дня великий князь спешился на площади перед Королевским замком и вошёл внутрь. Обустроив Евагренкову в комнатах, он направился на доклад к государю.

Перед тем как впустить его, адъютант прошептал: "Не в духе".

-- Здравия желаю Ваше Императорское Величество. Я прошу вас рассмотреть мой проект устройства трофейной службы, -- сходу приступил к делу великий князь.

-- Здравствуй, -- государь улыбнулся, -- вижу ты время не терял в дороге. Положи на стол, я потом посмотрю.

-- Мне передали, вас что-то расстроило.

-- Да, плохие вести из Константинополя.

-- О чём?

-- Австрийский посол в Константинополе передал сообщение от капитана Рафаила о сдаче корабля в плен. Мерзавцы!.. Новый фрегат!.. Без единого выстрела! -- на лице Николая Павловича выступили скулы.

-- Да, -- великий князь сокрушённо покачал головой, -- весьма неприятное событие. Виновных непременно надлежит казнить, особенно офицеров. Но сначала необходимо расследовать дело и осуществить суд. Впрочем, для себя я вижу в этом и хорошее. Сейчас как никогда уместно спросить у адмирала Грейга, насколько он выполнил моё поручение по блокаде Батума.

-- Ты полагаешь сейчас для этого самое время? -- вскинул брови Николай Павлович.

-- Именно. Он сейчас слишком озабочен тем, чтобы сгладить произошедшее. Ведь один из главных вопросов, как такой капитан был назначен на Рафаил. Не удивлюсь если была задействована протекция, чтобы поднять этого никчёмного выскочку. И сейчас адмиралу будет не до того, чтобы складно придумать отчёт по блокаде Батума. А видимые провалы в отчёте я ему не спущу. Грейг должен это понимать. Он сейчас очень уязвим. Ему необходима победа над турецким флотом.

-- Хм, -- Николай Павлович почесал подбородок и задумчиво проговорил: -- ну попробуй, попробуй.

21 мая 1829, Варшава

* * *

В девять утра вместе с полком конных егерей, великий князь стоял на торжественном, в честь тезоименитства цесаревича, разводе перед Бельведером. Они прошли парадом перед государем и цесаревичем, прокричали "ура" и "многие лета" и вернулись в казармы.

Тем временем с самого утра конвой вёл подготовку к выезду в Бреславль. Укладывались в повозки сушившиеся полотнища палаток, запас еды. Проверялась подпруга, состояние осей. Лошади отдыхали со вчерашнего дня. В десять великий князь с конвоем уже сопровождал императрицу к Ковно. Глядя на проплывающие пейзажи, Саша думал о своих делах:

"Папа, неуютно в Варшаве. Он выехал в Бреславль сразу после торжественного парада. К чему такая спешка. Совершенно очевидно, что дядя Костя устроит торжественный обед и бал в честь именин. С отцом что-то не так. Он, сказавшись больным, до шестнадцатого отсиживался во дворце. Девятнадцатого он получил известие о болезни деда Вильгельма и тут же воспользовался поводом к немедленному отъезду. Он с самого начала намеревался посетить Пруссию, но стоило ли сворачивать размеченный на месяц график торжеств. А так складывается полное впечатление что мы бежим из Варшавы. А может действительно бежим. Вдруг есть заговор. Мне же про это никто не расскажет.

Ещё этот Рафаил. Отец просто в гневе. А такое с ним бывает редко. Обычно, он демонстрирует гнев для публики, сейчас же он выведен из себя всерьёз.

Надеюсь, это не помешает ему одобрить мой проект по трофейной службе. Важно, начиная с Главного штаба выделить трофейный отдел и далее ему подчинить команды при армиях, корпусах и полках. Собирая потоки трофеев, перенаправлять их в мастерские и склады для хранения и переделки. Конечно, местные не идиоты и понимают, что трофеи вещь полезная, но для всех они лишь некий ресурс. Не совсем удобный, и потому его можно бросить или продать на сторону. А вот возиться с вывозом, хранением просто некому. В результате трофеи собираются либо с очень больших сражений, либо что чаще, просто с вражеских арсеналов. А это расточительство. А следующим шагом будет работа с пленными. Тут тоже нет профильных служб, и полевые командиры решают проблемы, как придётся. А ведь с пленными сложнее их кормить надо. Особенно тяжело сейчас, когда в армии карантины. Ведь в лагере пленных тоже необходимо устанавливать карантин. И убить их нельзя и отпустить нельзя, сплошные проблемы. Впрочем, в июне прибудет моя экспедиция с пленными. Посмотрим какие отчёты будут у них."

Комментарии: 314, последний от 27/02/2025. © Copyright Орлов Денис Евгеньевич (Lit.D.E.Orlov@yandex.ru) Размещен: 27/09/2015, изменен: 27/02/2025. 52k. Статистика. Глава: Фантастика Маленький Саша Скачать FB2		Оценка: *6.89145** Ваша оценка:
Аннотация: Здесь публикуются проды. Буду стараться публиковать два раза в месяц: 5 и 20 числа.

Орлов Денис Евгеньевич : другие произведения.

Маленький Саша. Прода. 98