Сегодня я едва ли приоткрою Вам тяжелую завесу, которая скрывает Ее Величество от непосвященных лиц...
Она, Беатриче, Королева всех Королев и Богиня всех Пантеонов... Она Властительница скрытых миров и звездных галактик, утопающих в бездне темноты... Она Покровитель планет, что в вечности тонут самозабвенно... Она - Магия, и в ней же рожденная, затягивает своими пурпурными вязкими нитями сладкого плена...
В этот вечно существующий плен неустанно приходят изможденные жизнью путники, которые ищут живительный эликсир той любви, которой переполнена Она, Беатриче... Они так жадно поглощают этот нектар, вкушают его вдохновенно, принимая из Ее нежных рук... Она одаривает их как императоров, наполняет их плодами своей любви, обволакивает своей нежностью, вдыхает в них новую жизнь и шепчет сокровенные тайны бесконечного бытия... И они беззаветно желая остаться в царстве Ее на века, забывают о том, что лишь странники они в этом плену... Наполнившись Ее богатствами и неземными драгоценностями, они желают Ее и властвовать над Ней... Но никто никогда не властвовал над Верховной Жрицей - Она и есть и Жизнь и Смерть!!! Прогневав Царицу, вы призываете кару ,которая намного дороже чем смерть! Забыв о том, кто создал вас - вы погибнете от Ее же рук, ведь Она - создатель Королей! За то, что алчность и корысть коснулись вас, вы заплатите много дороже, чем земная цена... Беатриче дана власть, ведь Она не желала ее никогда, дарить жизнь и забирать ее навечно. Разгневав Ее, Она вырвет ваше бьющееся сердце из груди одним лишь рывком и без всяких эмоций бросит его ненасытным бесам!! И ваши ничтожные головы сорвет и на кол насадит, вонзив его в землю, где развиваются на ветру множество лиц, посмевших ошибиться... устрашающий пейзаж, не правда ль?.. Допустив лишь одну единственную ошибку, вы сами того не зная, открываете дверь следующему пленнику...который несомненно уже ждет на пороге, дожидаясь когда же исчезнете вы!
И она вновь приглашает его войти в свой сладкий плен, в неугасаемой надежде, что он станет последним, заперев за собой эту дверь!..
Замок Барона де Кастро
...Это было в один из холодных и мрачных вечеров, когда солнце давно уже не играло своими яркими лучами, а пронизывающий северный ветер вихрем кружил снежный дождь... Так печально и самозабвенно на город опускалась ночь и своими крыльями тьмы охватывала все безграничное небо. Ничего их не приводило в восторг, и даже приближающийся бал, который обещал долгожданную встречу...
Все юные девицы в предвкушении этого грандиозного бала-маскарада коротали время в ателье, беспокойно подбирая яркие ленты для шляпок и надевая причудливые маски на лица. Каждая светская дама уже обсуждала приближающийся вечер, ведь на нем должны были присутствовать все самые богатые семьи из высшего общества Испании. Только избранные могли присутствовать на этом событии, ведь так много вельмож таило в себе секретов друг от друга; практически каждый был загадкой, скрывая свои собственные пороки от чужих глаз, но они верили в то, что как будто знали все тайны о каждом...
Наконец приблизился тот час, когда кареты Графов и Маркиз останавливались у входа в старинный испанский замок барона де Кастро, где их ожидала ночь, наполненная недосказанными мыслями и брошенными обрывками фраз... Роскошные дамы, в изысканных платьях цветов королевских роз, в сопровождении своих таинственных спутников, одетых в тёмные фраки, входили в отворенные двери замка, за которыми их ожидал зал, полный скрытных лиц. Снимая меховые накидки, синьоры обнажали свои ледяные запястья, на которых чернилами ставили древнюю печать, похожую на кружевное плетение тонкой паутины, - эти метки на руках приглашённых гостей, позволяли войти внутрь старинного особняка, но также они подразумевали скрытность этого бала - все должно было остаться в этих стенах бальной залы. Переступая порог, вся знать закрывала лица масками, за которыми едва ли можно было узнать личность. Они все становились 'тайной' и 'загадкой', атмосфера была наполнена мистической пеленой тёмной магии... Пары заполняли огромный зал с высокими тёмными сводами, на окнах висели тяжёлые, закрывающие вид на озеро, портьеры глубокого изумрудного цвета, они как будто скрывали взор тёмного неба, пытающегося утопить зал во мгле... Нескончаемое количество разных свечей было расставлено по всему замку, от проносящихся вихрем подолов платьев, свечи как будто плакали и воск, стекая горячим потоком слез, нарастал вокруг свечей. Они отбрасывали зловещие тени, колыхающиеся в пустых коридорах. Едва ли только слышались одинокие шаги, идущие по холодному гранитному полу, отзывались эхом в глубине коридоров. В бальной зале было прохладно и мрачно, тусклые блики свечей слегка освещали пространство. Только несколько зажжённых каминов, сделанных из тёмного мрамора, излучали свет и тепло трещащего пламени, и подле одного из этих каминов стояла молодая женщина, задумчиво вглядываясь в играющее пламя камина... Она была одета в бордовое платье, сшитое из плотного бархата, тёмные и тяжёлые складки ткани ниспадали вниз. Корсет был затянут так туго, что она едва ли могла дышать; бежевые нити стягивали его сзади, а впереди розы того же оттенка были выложены на тонком кружеве, которое каймой завершало глубокий вырез декольте. Это кружево ещё мелькало внизу платья, где розы скрепляли складки ткани, образуя волны бархата. На руках были одеты перчатки в тон розам и маленькие складочки кружева просматривались чуть выше локтя, а на запястье красовался тонкий браслет с драгоценными рубинами. Волосы, цвета граффити, были прибраны в высокую причёску, несколько прядей закрученных волной, спадали вниз, а завитки на голове закрепляли те же бежевые розы, что и на платье. На Её лице красовалась кружевная маска чёрного цвета, из-под неё можно было лишь увидеть яркий взгляд карих глаз... Она стояла возле огня, и не шевелилась, пока многие пары кружили в танце, а некоторые, перешёптываясь, пытались узнать кто же под масками. Рядом стоящая пара дам в платьях из парчи делились тайнами о бароне, устроившим этот бал, якобы он пригласил всех в замок для получения тайный информации о некоем человеке, чьё имя неизвестно. Она стояла в своей глубокой задумчивости, будто бы даже не моргая, - она не обращала своего внимания на происходящее вокруг. Не слыша музыки и кружащихся платьев в танце, она замерла в своём раздумье о нем...но неожиданно она услышала тихий, но твёрдый голос, звавший Её... 'Беатриче'...
Продолжение следует...
Фиера - дикий зверь...
... 'Беатриче'...услышала она и, обернувшись, увидела его, стоящего в противоположном конце зала, где за ним закрывались тяжелые двери, ведущие к входу в бальный зал. Он стоял неподвижно... и не отрывая своего взгляда, пристально смотрел в ее глаза. Их разделяло пространство готического зала, который был полон танцующими парами, тысячи сантиметров пролегало между ними, но то, что связывало их души не имело расстояния...они, словно вечность, касались друг друга... Его губы были плотно сжаты и это говорило о том, что он не произносил ее имени вслух, ему было достаточно лишь подумать о ней, достаточно только вспомнить ее имя... 'Беатриче' и она чувствовала его зов, ощущала его... Она видела только один облик, никто больше не существовал для нее в этом зале, кроме... Себастьяна Альвареса...
Он стоял возле старинного органа, за которым сидел молодой граф и с чувством играл мелодию, под которую синьоры танцевали Каскарда - придворный танец испанского общества. На его лице была плотная маска из черного бархата, полностью скрывавшая его красивые черты . Темные волосы были собраны сзади и завязаны черным атласным бантом, спутанные волны тяжелых прядей падали тенью на его хищное лицо, ведь он -Фиера -дикий зверь... Темно синий фрак, цвета глубокого сапфира, был застегнут серебряными пуговицами, а из-под камзола просматривался черный шарф, завязанный строгим бантом, скрывающийся под фраком. Плотные перчатки скрывали его руки, в одной из которых он держал бордовую розу... Взгляд Себастьяна так ярко горел для нее, что она желала удержать его в своем плену - он не в силах был отвести глаз от нее. Они не чувствовали времени, его как-будто не существовало для них... Музыка изменила свой ритм и дамы разойдясь по залу, тихо раскрывали тайны, живущие за кружевными веерами, которыми они прикрывали скрытые в масках лица... Беатриче, томимая обжигающим взглядом Себастьяна, повернулась к камину и, положив на него свою руку, слегка опираясь, стояла почти не дыша. Она не думала сейчас ни о чем и, прикрыв на мгновенье глаза, выдохнула все недосказанные мысли. Огонь в камине сжигал ее мимолетное смятение и наполнял пылающей энергий. Беатриче продолжала стоять с закрытыми глазами, отдавшись своим чувствам и ощущениям...как вдруг, неожиданно для себя, она стала ощущать тепло струящееся за ее спиной. Как-будто нечто согревало ее в этом холодном и бесчувственном зале, даже не прикасаясь к ней, нечто, что могло укрыть ее от скользкой и хитрой манипуляции здешнего общества. Беатриче ощущала, как нарастает ее напряжение от безумного потока энергии, охватывающего ее всю, который огнем жажды обрушивался на нее. Она не шевелилась, но продолжала чувствовать как уже горячее дыхание струиться по ее тонкой шее, как ниспадающие локоны слегка развиваются и по спине разливается поток тепла... Не в силах больше сдерживать себя она повернулась к нему...он стоял подле нее, касаясь подола ее платья, сантиметры разделяли их лица друг от друга. В это мгновение музыка снова резко изменилась, и Себастьян, поклонившись Беатриче, протянул ей свою руку. Она едва ли успела присесть в реверансе, принимая приглашение на танец, вложила свою легкую руку в его, уверенную и твердую, как гранит. Совсем не медля, Себастьян сжал ее руку в своей и, притянув Беатриче к себе, они закружили в долгожданном танце... Мелодия струилась непрерывным потоком минорных нот, Себастьян крепко держал ее в своих руках, не позволяя даже воздуху разделять их тела, а когда он отпускал ее на мгновение сделать ан турнан, он вновь прижимал ее к себе с новой силой, а рука скользила по тонкой талии и притягивала ближе к своему телу. Они смотрели друг на друга, не отрывая взора, не замечая масок на их лицах, сквозь которые были видны лишь яркие глаза, не желающие видеть ничего окружающее их рядом. Они скользили по безотрадному мрачному залу, который понемногу исчезал, становился для них призрачным фоном, и только музыка слышалась вдалеке... Они ничего не говорили друг другу, потому что они в молчании чувствовали и ощущали ту силу, которая магнитом сводила их вместе - это намного больше, чем слова, звучащие так много вокруг... Они обменивались эмоциями и чувствами, которые трепещут в их сердцах, каждое мгновение они ловили вместе и проживали его как в последний раз. Между ними искрился огонь всепоглощающей силы, который никогда не смог бы погаснуть...ни в этой жизни...ни в этой вечности...Но вот музыка стихла... Себастьян, не отрывая своего взгляда от Беатриче, отпустил ее руку и его рука, лежащая на ее талии, не спеша соскользнула вниз. Он склонил перед ней голову, а она присев в реверансе, поблагодарили за танец друг друга, но когда Беатриче подняла взгляд...его уже не было рядом. Посмотрев в зал, она увидела оставленную Себастьяном розу, которая лежала на органе. Открыв веер и прикрыв им лицо, Беатриче проследовала в направлении органа, за которым уже никого не было. Подойдя к нему, она увидела нетронутый никем цветок, которую он оставил здесь для нее. Взяв его в руки, наслаждаясь прелестью бутона, она не заметила шипы на розе и неожиданно больно уколов палец, посмотрела на руку. На пальце, сквозь бежевую перчатку, проступила алая кровь... Беатриче почувствовала его и резко повернувшись назад, она увидела, как Себастьян неожиданно покидает замок. Подхватив одной рукой подол платья, она выскользнула из зала вслед за ним. Распахнув тяжелые каменные двери, Беатриче выпорхнула на улицу. Тьма давно уже спустилась на город и только полная луна тускло освещала дорогу, засыпанную гравием. Ища глазами, она увидела его рядом с конем, он, быстро вскочив на черного скакуна, помчался во весь опор в темноту. Беатриче пустилась вслед за ним, но пробежав совсем не много, она остановилась...зная ,что он вернется к ней после полуночи. Она знала тайну его неожиданных исчезновений... Себастьян уже растворился в темноте ночи, а она стояла и пронизывающий ветер студил ее мысли... Легкие хлопья снега падали на землю и быстро покрывали мрачные подъездные пути к замку де Кастро. Беатриче, утопающая в своих мыслях, выронила розу на землю, и даже не шелохнувшись, вглядывалась в темноту, в которой исчез Себастьян...
А в замке был Он... Наблюдая весь вечер за ними, он скрывался под своей маской, не выдавая своего присутствия. Увидев, как Беатриче покидала замок вслед за Себастьяном ,он стоял у окна ,и приоткрыв изумрудные портьеры, наблюдал со стороны. Когда она уронила розу на землю, на его лице появилась торжествующая улыбка надежды и ,зловещий смех, раскатом грома, разлился по залу...
Продолжение следует...
Тайны замка Беатриче...
...Беатриче ощущала, как холодная ночь опустилась на ее плечи, и мелкие снежинки тают на ее длинных черных ресницах, ее глаза были закрыты, она слушала тишину, в которой растворился Себастьян...Чувствуя его боль расставания, она с еще большей силой ждала его возращения после полуночи. Открыв глаза, легким движением она подняла розу, которую уронила и поднесла ее к своим губам. Алый бутон слегка затрепетал в ее руках, а Беатриче словно впитывала в себя сок алой краски и через мгновение ее губы приобрели оттенок цветка. Желая покинуть, наконец, замок Барона де Кастро, она сделала пару шагов вглубь темной аллеи и через мгновение из-за северного угла замка к ней подъехала ее карета. Дверца открылась перед ней, Беатриче бесшумно села на сидение из бордовой парчи и с задумчивым взглядом покинула бал-маскарад... Она направилась в свой замок...
Дорога, ведущая к ее замку была наполнена тягостными мыслями, и ощущение глубокой тоски проникло в ее сердце. Беатриче, каждый раз отпуская Себастьяна в непредсказуемое путешествие полуночных тайн, оберегала его своей магией стихий в зловещих лесах, в которых он исчезал. Его недолгое отсутствие откликалось тонким трепетом в ее душе, ведь он никогда не покидал ее без причины...
Подъезжая к своему поместью, она вскинула на него свой взор и увидела, как он утопает в ночной мгле, только черное очертание готической архитектуры контуром выделялось на фоне освещенного неба полной луны, затянутое пеленой черных туч. Карета подъехала к кованым воротам, ведущим к замку, они тут же распахнулись от ее появления, и она въехала на неосвещенную аллею, которая скрывалась под тяжелым куполом ветвей спящих деревьев. Ее замок обладал магическими свойствами, в нем жило много тайн и секретов, стены его хранили память древних мистических легенд. Он был порталом во многие измерения, параллельные миры и реальности, здесь как-будто не существовало времени, он был все и ничто в одночасье...Карета Беатриче бесшумно ехала вдоль аллеи и, остановившись у дверей ведущих внутрь замка, она, немного помедлив, ступила на холодную каменную плитку, которая рисунком лежала подле стен замка. Двери из черного дерева, обрамленные серым мрамором, приглашая Ее войти вовнутрь, раскрыли свои широкие, преграждающие путь, крылья. Не успев Беатриче еще перешагнуть порог, как вспыхнул свет в коридоре, ведущий вглубь замка, и часть света пролилась в ночь. Она, растворившись в пространстве, ощущала все колыхания ее энергий, и почувствовала легкое дымчатое мерцание в неосвещенной арке. Беатриче почувствовала ее присутствие...Под темными сводами, в переливе теней, касаясь безжизненных листьев плюща, она двигалась, плавно огибая яркое свечение...
Не чувствуя жизни, не касаясь пространства, темный силуэт парил в забвении солнечных лучей... Скрываясь за ширмой необъяснимой структуры, словно сгусток потока темной энергии, облаченный в черную вуаль ночи, зыбкой пеленой проносился сквозь дымку полумрака... женский силуэт, едва касаясь земли, скользил, оставляя за собой шлейф, сотканный таинством ее рождения. Неизвестность и скрытность отделяли ее от мира людей, черная вуаль из плотного кружева, ниспадающая на подол длинного атласного платья цвета вороньего крыла, скрывала ее лицо, словно она не имела облика... словно она не была человеком, как-будто не жила, не дышала... Черные перчатки скрывали кисти рук, к которым не прикасалась живая плоть, а шаги были беззвучны. Только лишь приближающееся с высот карканье черного ворона предвещало о ее появлении, что она поблизости, следит за прерывистым дыханием чужих судеб... Приближаясь вплотную к истокам мучительной боли их любви, она впитывала в свой зыбкий поток энергии эти чувства, с примесью сожаления и сострадания, она уносилась прочь, вздымая в небо, разразившемся рвением десятков вороньих крыл, неистово желающих свободы... Они разрывали ее на сотни отдельных частей, ведь она была Тенью, Ombra - Тень забытых веков... и уносили каждую из ее тайн в туманное прошлое, рождающее новый виток истории...
Она обитала повсюду, скользила сквозь пространство и миры, жила в тайнах и загадках кармических связей людей, привнося баланс между темными и светлыми силами, разрушала замыслы губящих жизнь и обволакивала в тень созидающих красоту, окрашивая их в густые краски глубинной сути жизни... Ombra часто появлялась в замке Беатриче, он был ее порталом для входа в этот мир, она блуждала по коридорам и тайным ходам, не появляясь в лучах яркого Солнца...
Беатриче, почувствовав присутствие Тени, оставила ее под сводами ночи и шагнула в замок. Идя пустыми коридорами, она не ощущала усталости, напротив прилив сил переполнял ее изнутри, она была полна избыточной энергии. Войдя в каминный зал, она едва ли взмахнула рукой и несколько свечей в высоких подсвечниках загорелись пламенем. Тусклые блики мерцали в комнате, и Беатриче подойдя к своему любимому камину, взглянула на часы, стоящие на нем. Время показывало, что до полуночи оставался еще час. Она сняла с лица кружевную маску, в которой была на балу, оставила ее на камине и покинула эту комнату... Вскоре она вернулась, но была уже облачена в другое платье. Оно было черным, как ночь, из переливающегося на свету бархата, ткань струилась вниз до самого пола и слегка рисовала очертание ее тела. Глубокий вырез обнажал ее плечи и грудь, и кружевная подвеска с черным камнем обрамляла ее изящную шею. На руке было серебряное кольцо с таким же черным камнем - подарок Себастьяна, его застывший поцелуй.... Беатриче присела возле камина, желая насладиться его пылающим огнем и, закрыв глаза, она почувствовала, как тепло медленно разливается по ее телу. Она поглощала тишину, окружавшую ее, и сама стала в ней же тишиной. Она ушла в себя, в глубины бездонного океана, ища успокоения своим взволнованным чувствам. Она ощущала все пространство, его безграничные просторы, его тайные и мистические грани, она чувствовала все это, потому что Беатриче была Пространством, содержащем в себе все от мелких частиц Вселенной до иных Галактик. Она все больше погружалась в иные миры, переходя из одного в другой, не оставляя за собой следов...
Не зная счета времени, Беатриче все еще была в каминном зале, и сидя с закрытыми глазами, она почувствовала, что Себастьян возвращается. Она поспешила к входу, выйдя в ночь, и увидела того, кого всегда ждала... Его пылающий огнем взгляд устремился в нее и мгновенно приблизившись к ней, он подхватил ее на руки и внес в открытые двери замка...
Продолжение следует...
Безмолвие...
Двери замка Беатриче закрылись, когда последний сантиметр шлейфа ее черного, как ночь, платья, ниспадающего из рук Себастьяна, растворился в слабом мерцании свечей. Он бесшумно нес Ее в своих руках, и медленно ступал по гранитному полу, который лабиринтами разветвлялся в мрачных коридорах, поглощенных Тенью...
Ombra тоже была в замке, блуждая во мраке тайных мистерий, слушая оглушительную тишину и вбирая в себя тепло земных реликвий. Тень, переливами колышущейся кружевной вуали, скользила сквозь пространство замка и, последовав за Себастьяном и Беатриче, проникла в каминный зал... Тотчас в зале все камины вспыхнули ярким огнем, языки пламени извивались за кованными решетками и только один из каминов пылал более ярко, чем другие. Себастьян, приблизился к нему, это был любимый камин Беатриче, подле которого Она наслаждалась изливающимся из него мягким теплом, плавно погружая Ее в другие миры. Этот камин хранил в себе тайны древней магии, которые в него запечатывала Беатриче, и только Ей он повиновался, не обжигая своим огнем; ладонями Она касалась пламени, которое от удовольствия Ее прикосновений, танцем извивалось вокруг Ее руки. Его мраморные объятия сдерживали в себе пылающее пламя, безотчетно пытающееся вырваться наружу. Две искусно кованных дверцы, на которых был выкован герб Беатриче, служили тайным магическим замком, который покорно раскрывался лишь только в присутствии одной Богини. Камин всегда ощущал Ее внутреннее состояние и тонко отображал его бликами зиждущегося в нем огня. Подле него стоял небольшой диван, покрытый бельсетом темно-пурпурного цвета и ажурная окантовка темного серебра обрамляла его мягкое ложе, стоящее на тонких фигурных ножках. И Себастьян, подойдя к зажжённому камину, медленно опустил Беатриче на диван, на котором лежало несколько маленьких подушек в полутон пурпурному бельсету. Не отпуская Ее взгляда, он держал руку Беатриче в своей и, наслаждаясь каждым мгновением, он поднес к своим губам Ее тонко очерченную кисть руки и, поцеловав Ее, рука, как тонкий шелк, выскользнула из его ладони. Беатриче, грациозно возлегала на пурпурной ткани и, всматриваясь сквозь полумрак каминного зала, Она в тишине безмолвия наблюдала за Себастьяном. Он подошел к камину, на котором стоял графин, полный красного вина и два позолоченных бокала. Наполнив их вином, терпкий аромат окружил Беатриче, наполняя зал пьянящим вкусом красного винограда. Себастьян преподнес почти полный бокал Беатриче и присел в кресло, рядом стоящее возле Нее. Беатриче, вскинув руку, положила на серебряный край дивана и легким движением руки, приподняв ее, плавно провела по своим струящимся черным волосам. Пригубив первый глоток вина, Она устремила свой мягкий взгляд на него, изучающе рассматривая его черты лица, растворилась в безмятежной тишине этой ночи...
Его лицо, в полумраке теней, приобрело золотисто-смуглый цвет лица, с горделивым изгибом, а вдумчивый взгляд, проникал в безграничные глубины Беатриче, где тонули все тайны мироздания. На его высокий лоб ниспадали густые волны темных волос, а тонкие пряди, непроизвольными штрихами очерчивали ярко выраженные мужественные скулы и волевой подбородок. Прямой испанский нос, придавал остроты его лицу, что так гармонично подчеркивало линию скул. Себастьян прочитал едва ли уловимое скольжение взгляда Беатриче, Ее глаза уже прорисовывали линии и своеобразные черты, ярко очерченных его губ, матового цвета. Изгиб игриво-мягких губ так идеально дополнял строгий и гордый разворот лица. Строго изогнутые линии бровей, антрацитового цвета, слегка всегда нахмуренные, пребывали в своем привычном состояние, что едва ли помогало многим прочесть его настроение. Только Беатриче всегда знала о подлинном состоянии Себастьяна, которым он был насквозь пропитан, потому что Она чувствовала его душу, которую он открывал лишь только для Нее одной. Беатриче посмотрела в его глаза, которые были открыты Жизни, сейчас они были окрашены в оттенок фумо с легкой примесью антрацита, что придавало им глубокий цвет горького шоколада. Глаза были вдумчивыми, а иногда проскальзывающий легкий прищур был свойственен его дикому и хищному взгляду. Уголки его глаз были затемнены тонкими линиями и немного углублены, что придавало им остроту и плотный объем, а густая атласная лента длинных черных ресниц обрамляла его глаза, они дополняли этот пронзительный взгляд, безраздельно направленный на Беатриче. Только на Нее он взирал с благоговеньем и наслажденьем, на все же остальное взгляд его падал с презрением, никто не удостаивался взгляда Fiera - дикого зверя. Оторвавшись от пристальных глаз Себастьяна, Беатриче, допивая последние капли вина, наслаждалась, как плотные волны густых волос, так покорно ниспадали на его плечи, прилегали к его лицу, что придавало ему некую скрытность...
Беатриче, рассматривая Себастьяна и наслаждаясь его мужественной красотой, снова терялась во времени и только лишь почувствовав, что погружается в сон, его образ становился все более туманный и отголоски долгого и насыщенного дня, расплывались в Ее уже приближающихся сновидениях. Себастьян, медленно отпивая красный напиток из своего бокала, упивался красотой уже спящей Богини. Он наблюдал за тем, как Ее длинные ресницы едва уловимо трепещут, когда сон опустился на них, закрывая Ее глаза пеленой туманного мира. Рука, медленно соскользнула к Ее алым губам, и остановившись там, будто взывала к тишине... На складках бархатного платья, все более и более тускнели блики каминного огня, он ослаблял свое пламя, зная, что его Королева уже погрузилась в мир сна, но он не затухал, оберегая и согревая Ее...
Себастьян, допивая вино, наслаждался Богиней, Ее покоем и всепоглощающим умиротворением. Поставив бокалы на камин, он бесшумно приблизился к Беатриче и легко приподняв в своих руках, не тревожа Ее сна, последовал с Ней в одну из спален замка цвета бургунди...
Продолжение следует....
...Тайны цвета Бургунди...
...Замок погрузился в ночную бездну и безмолвие густой тишины... Все в нем замерло и, едва ли дышало живым дыханием полной луны, которая в эту ночь была особенно красива... Она питала замок своей силой, наполняя тайными мистериями, которые таит в себе уже тысячелетия, и только в ночной тьме открывает их лишь посвященным в таинства Магии Ночи. Луна освещала холодным металлическим блеском, уснувшие на полуночном ветру стены замка, оберегавшие сон своей Богини...
За тяжелыми готическими сводами стен скрывалось множество спален, каждая из которых была наполнена особыми состояниями души Беатриче. Все они были поглощены ее чувствами, окрашены в разные оттенки глубоких эмоций, скрывали в себе Ее тайны, которые Она привносила за собой и шлейфом оставляла их навечно, пропитывая окружающее Ее пространство Своим терпким ароматом пылающих в Ней чувств. Одной из любимых и весьма необычных комнат Богини, была спальня цвета Бургунди... Она утопала во всех оттенках цвета алых роз, красного вина и вязкой багровой крови... Здесь парил особый аромат, присущий лишь только Ей. Она была насквозь пропитана, дурманящим, терпким и удушающе-сладким запахом, который плотной пеленой густого аромата заполнял собой все пространство. Входя в обитель чувственной услады, ярко и отчетливо ощущался аромат амбры, источающий благородный смолистый запах с примесью пьянящего трюфеля, - легкая дымка осязаемого дурмана поглощала все...оставляя лишь глубинные первозданные чувства, подлинно раскрывающее истинное состояние души... Здесь все было пропитано густой смесью всепоглощающей страсти, пылкой любви двоих, пылающей, как жаркий огонь на беспощадном ветру и скрытого от глаз людских - запечатанного печатью временнóй завесы... Входя в спальню цвета Бургунди, Они растворялись в безотчетности границ Вселенной, которую Беатриче называла Началом и Концом всего сущего. Они словно исчезали из этого временного пространства, переносясь в другие измерения, блуждая сквозь бесконечные порталы миров, чувствуя переполняющий Их океан удовольствия, пропитанного сладким наслаждением друг друга и истомой терпкой жажды...Все было наполнено единением двоих, никто больше не смел входить в двери ведущие в обитель цвета Бургунди; никто бы и не смог этого сделать, даже открыв дверь, не увидели бы ничего, лишь густую и непроницаемую взглядом темноту, не приглашающего никого ступить в нее. Лишь только Беатриче и Себастьян знали, что скрывается за привлекающей каждого, дверью, ведущую их в неизбежность своих чувств. Богиня всех Миров лишь только для него, лишь только для Fiera- своего дикого зверя, открывала врата в этот чувственный мир, приглашая его войти...
Себастьян, оберегая их Мир, стирал все дороги ведущие к Ней, не оставляя и следа тому, кто возжелает приблизиться к Беатриче. Он сжигал без огня следы, оставленные легкой поступью своей Богини в этом мире, поглощал до капли шлейф Ее изливающихся вокруг ароматов, не позволяя больше никому вдыхать их, ловил каждый Ее взгляд, лишая удовольствия всякого, кто мог удостоиться взора Ее прекрасных глаз. Приближаясь к Ней, лишь только он касался Ее... Ее грациозной души... Ее тонких чувств и безграничного ощущения наслаждения жизнью, заполняя собой все течение времени, не позволяя проникать другим...
В эту длинную, звездную ночь именно в спальню цвета Бургунди вошел Себастьян, внося Беатриче в своих руках и закрывшаяся за Ними дверь, вновь поглотила Их дотла, унося в сумрачность томной бесконечности. Эта спальня была преисполнена чувствами, которые как драгоценный кристалл - редки и очень дороги... Беатриче, желая ощутить вкус оставленных здесь чувств, порой входила в нее одна, но никогда не проводила здесь ночи без Себастьяна, не касалась всего того, что было пронизано телесной памятью прожитых ночей, лишь только вдыхала воспоминания все еще парящие в ароматном воздухе...
Когда Они вновь появились из ночного сумрака, шагнув в спальню, замерцал легкой прозрачной дымкой переливающийся свет огня тлеющего камина, который из глубины комнаты едва ли освещал пространство. Он излучал тепло, и пламя красно-багрового оттенка изливало блики в тон всей комнаты. Высокие красные и алые свечи, редко расставленные, зажглись слабым пламенем, едва ли освещая вычурную кровать в стиле барокко, которую они окружали. Она скрывалась под тяжелым пологом из кроваво-красного лодена, что громоздкими и плотными складками ниспадает на пропитанное страстью ложе, на котором всегда было разложено множество различных форм подушечек, обшитые муаром всех оттенков бургунди и, на эти мягкие подушки, Себастьян опустил грациозное тело спящей Беатриче... Она, как нежный цветок трепещущей черной орхидеи, возлегала на роскошной ализаринового цвета ткани, которая повинуясь Ей, принимала легкое очертание дурманящего тела Богини... Тонкий запах опиума, который исходил от Беатриче, притягивал к себе Себастьяна, и он, уже не сдерживая своих желаний, опустился на красное ложе подле своей Богини... Не тревожа Ее драгоценного сна, он едва дыша, смотрел на Нее, не отводя взгляда, упивался Ее безмерной красотой, которая веками жила в Ней и никогда не увядала, источающая живительный сок жизни, который Себастьян так неистово испивал из Ее алых губ... Глядя на Беатриче, он ощущал полеты Ее снов и желая проникнуться их состоянием, растворялся в Ней, наполняя себя преизбыточной силой, что черпал в снах Богини. Когда он видел, что ресницы Ее трепещут, он легким, едва ощутимым движением, прикасался к Ней, тыльной стороной ладони нежно проводил по гладкой щеке, и Она, чувствуя его прикосновение, еще больше растворялась в блаженной неге ночного покоя. Его рука скользила вдоль лица Беатриче и, задержавшись у губ, пышущих алой краской, соскользнула в низ, и прикоснувшись к тонкой шее, которая в легком изгибе рисовала линию скульптурного профиля, источала тепло там, где пульсировала живая кровь. Fiera чувствовал эту пульсацию, которая спокойствием разливалась по телу Беатриче и ровным ритмом отзывалась в Ее сердце, в котором он находил свое утешение и покой своей мятежной души... Рука уже очерчивала воздушные линии на женственных плечах и, спускаясь вдоль мягкой руки, растворилась, оторвавшись от тела Беатриче... Дикий зверь охранял Ее сон, сам не смея его потревожить, оберегал и хранил, не зная усталости. Впитывая каждое веяние Ее запаха, он наполнялся вновь силой и, не смыкая глаз, скользил взглядом по Ее божественному телу. Чувствуя, что Беатриче уже погрузилась в глубины своего сна, он, не опасаясь разбудить Ее, затаив дыхание приблизился к Ней и, прильнув к Ее губам, закрыл глаза от наваждения, которое захлестнуло его...
Продолжение следует....
Утренний шепот...
... Забывшись в глубинах сна, порхая, как птица сквозь пелену сновидений, Беатриче наслаждалась беззвучной лирой томной ночи... которая темными слоями густой энергии уже таяла в рассвете нового дня. Ощущая плавное приближение блеклых лучей зимнего солнца, Богиня медленно покидала Миры, в которых, утопая, скользила, как на волнах сапфирового океана. Она всегда чувствовала бесконечно меняющееся пространство вокруг Нее, чувствовала как Ночь, пропитанная туманной тьмой, исчезала при первых взглядах солнечного лика, чувствовала, как уходящий День покидает горизонт в лиловых сумерках... Она всегда ощущала, как хрупкая Весна, робко прикасается к спящей Земле...как жгучее Лето, раскатом сияющего смеха разливается в сочной зелени... как багровая Осень медленно поглощает яркие блики... как бездушная Зима обволакивает метелью, застывшие дни... Все это зиждилось в Ней, потому что Она и была этой таинственной Ночью и искрящимся Днем... Она была той легкой Весной, утреннего пробуждения, жарким Летом, дневного полудня, молчаливой Осенью, сумеречного мира и, леденящей душу Зимой ночного таинства Бездны... Все это жило в безграничности Беатриче... И вот уже наконец проникшись свежим веянием утреннего шепота, Богиня, поднимаясь из глубин своего естества, медленным едва трепещущим движением густых ресниц, открыла, отражающие бездну сновидений, глаза...
Чувствуя сладостное состояние и вдыхая дурманящий аромат растворившейся ночи, разливающегося по Ее телу, Беатриче, поднеся руку к своим губам, коснулась их и ощутила, как вкус терпкого трюфеля легкой пеленой осел на Ее губах. Прикрыв снова на мгновение глаза, Она почувствовала, как волна бурлящего наслаждения разлилась по Ее телу, исполненного воспоминаний сладкой истомы долгой ночи... Не открывая своих глаз, Она слышала едва уловимое размеренное дыхание спящего Себастьяна... Fiera неизменно был подле своей Королевы, не покидая Ее никогда и оберегая драгоценный сон Богини в спальне цвета Бургунди...
Насладившись зыбким и слабо ощутимым пребыванием между сном и явью, Беатриче вновь открыла свои сияющие глаза, цвета насыщенной корицы, в которых отражались Вселенные с их многочисленными созвездиями... Немного помедлив, но затем медленно и бесшумно, Она выпорхнула из постели, в которой провела эту ночь и струящийся покров ткани оттенка бургунди, соскользнув вслед за Беатриче слегка заструился волнами ткани, свисая с высокого ложе...
Ступая своими грациозными и обнаженными ногами по мягкому ковру, который застилал весь холодный гранитный пол, Она ощущала лишь нежное и смиренное прикосновение ворсистого настила к Ее божественным стопам. Проходя мимо тлеющего камина, который погружался в сон при свете дня, Беатриче, скользя, провела по мраморному изваянию каминного портала пальцами тонкой руки, проследовала вглубь спальни... За таинственной ширмой, которая ажурной рамой из ленты резных роз, обрамляла вышитые картины роскошного гобелена, скрывалось раскидистое реколье, драпированное рубиновым цветом ткани лавабль. На нем уже бездыханно лежало платье, приготовленное для Богини, ожидающее Ее, когда же Она пожелает его примерить на себя. Немного помедлив подле безмолвной ширмы, Беатриче растворилась в раскрытых объятиях тяжелой гобеленовой завесы и, пробыв там несколько недолгих мгновений, уже вновь появилась из-за нее... в новом одеянии. В это утро с Ее плеч ниспадала развивающаяся волна антично-белого шелка, покрытого тонким вычурным кружевом ручной работы. Легкий шлейф покорно плыл вслед за своей Королевой и слабым мерцанием переливался на мягком свету, который тонкими линиями пробивался сквозь закрытые тяжелыми портьерами шторы. Беатриче бесшумно двигаясь, приблизилась к своему любимому зеркалу, которое отражающим полотном в обрамлении ажурной кованой вязи, стояло в небольшом развороте, приветствуя свою Богиню. Отражая Ее всю, с прелестнейшего подола Ее кружевного платья до пронзительного взгляда, который сейчас уже всматривался в свое поистине божественное отражение в зеркале. Взмахнув рукой, воздушная ткань рукавов вихрем заструилась вверх, а затем опала вниз, развиваясь вокруг гладкой руки, когда Беатриче прикоснулась ею к складкам мягкого кружева. Ее волосы россыпью черных жемчужин, переливались на обнаженных плечах и, взглянув на их распустившуюся пелену, Она уже приглаживала их щеткой для волос, которая была украшена рубинами и топазами, сверкающими в Ее руках... Минутами позже Беатриче занесла руки назад и едва уловимыми движениями перебирала густые пряди черных волос. Она только лишь пристально смотрела на свои руки в отражении зеркала и пряди как-будто бы уже сами заплетались в изысканную прическу, выскальзывая из ее пальцев, Она лишь только видела уже появляющиеся идеальные завитки, рисующие неповторимые узоры. Подобрав последний локон, Она взглянула на завершенный образ, созданный Ею за то недолгое мгновение, которое Она провела, наслаждаясь собой...
В спальне всегда сохранялся особый аромат, присущий только этой комнате, парящий здесь вечно, и даже окна всегда были закрыты плотной пеленой багровых штор, создавая впечатление, словно здесь всегда жила только лишь ночь...ничто не проникало вовнутрь этого источника сладостного Мира... Густые тени скрывали тайны, что таились за дверью, ведущей в спальню и только Беатриче знала удушающе терпкие таинства цвета Бургунди...
Беатриче все еще стояла напротив зеркала, но взгляд Ее уже проникал в отражение мира зазеркалья, в котором Она читала скрытые переплетения судеб и таинственных историй, находя потерянные ключи, открывающие закрытые двери в неизвестность... Но вдруг тени всколыхнулись в отражении зеркала и Она увидела слабое очертание приближающегося к Ней из глубины спальни Себастьяна. Он, медля и наслаждаясь тонкой грацией Богини, все более четче виднелся в зеркале и вот он уже совсем приблизившись к Ней...обвил Ее изящную талию своими руками... и едва коснулся губами Ее обнаженной шеи... Беатриче слегка отклонила голову в сторону и, расслабившись в крепких руках Себастьяна, закрыла глаза. Fiera проскользив вдоль шеи Богини, тихо произнес: 'Ты так прекрасна, моя Королева...' и задержавшись всего лишь на мгновение, прильнул губами к атласной коже Беатриче. Медленно целуя Ее шею, утопая в каждом мгновении, вдыхая аромат Ее тела, он спускался ниже к Ее плечам, не оставляя ничто нетронутым его поцелуями... Упиваясь дурманящим состоянием, витающим вокруг них, Себастьян едва ослабив свои сильные руки и тотчас Беатриче, как вольная птица выпорхнула из его объятий. Безмолвно Она направилась к двери и Себастьян, последовав за Богиней, скрылся из многочисленных отражений зазеркалья. Приблизившись к двери, Они, вместе отворив ее, покинули спальню. Дикий зверь затворил дверь, а Беатриче запечатав ее временной завесой, растворила в пелене каменной стены, скрыв от непосвященных в таинства двоих. Не оставляя больше здесь своего взора, Беатриче проследовала вместе с Себастьяном к завтраку в обеденный зал, где их уже ожидали прекрасные мгновения вместе проведенного зимнего утра...
Продолжение следует...
...Роскошь королевского вкуса...
...Сверкающие лучи солнца пробивались сквозь высокие арочные своды и яркими бликами лежали на холодном габбро, который своим мощным и тяжеловесным настилом заглушал звуки идущих по коридору Себастьяна и Беатриче. В это утро, бесшумно развивавшееся переливами бежевых волн платье Богини, скользило по гладкой поверхности антрацитового камня габбро и тонкий шлейф, едва опадая на пол, снова вздымался вверх. Они двигались вместе, почти не существовало расстояния между ними, разделявшего их и, не спеша, оставляя позади себя исчезающие изгибы мало освещенного коридора, направлялись к уже приготовленному для них завтраку...
Беатриче, идущая под руку с Себастьяном, ощущала пространство замка, колышущееся вокруг Нее, слышала легкий шепот стен и ,как неподвижные мраморные статуи тихо приветствовали свою Королеву. Она, взглянув на них, стоящих на высоких пьедесталах и приклонивших голову при Ее появлении, длинной лентой простирались в тени огромной северный стены, там, где солнца блеск не достигал их подножия. Тени густой пеленой покрывали каменные изваяния, лишь только рисуя нечеткие очертания неподвижных фигур и между ними вновь скользила она, Ombra... Мерцая в темноте, сгустками черного света, она извиваясь при свете томительных лучей, следовала за Беатриче и Себастьяном, зная, о том, что лишь только Беатриче видит ее в непроглядной Тьме... Богиня, наблюдая, как Ombra вуалью темной ночи скрывает свои следы от посторонних глаз, Беатриче слышала, как Тень тихо взывает к своему черному ворону, ведь рассвет уже совсем поглотил темную ночь, в которой Ombra всегда могла беззаветно блуждать там, где свет яркого дня губил ее...
Пройдя еще немного вдоль таинственного коридора, Королева вместе с Диким Зверем, наконец, приблизившись к двери, ведущую в обеденную залу, отворили ее, и яркий свет волной солнечного блеска пролился в коридор. Немного помедлив, Беатриче увидела, как только распахнулись двери в зал, и свет озарил темное пространство, Ombra в одно едва уловимое мгновение, как сгусток серого дыма, рассеялась на ветру, исходившего из зала...
Когда Беатриче и Себастьян вошли в зал, в котором уже все ожидало лишь только их двоих, они услышали, как двери тихо затворились позади них. Их взору открывался огромный зал с большими сводами, витражными окнами и высокими арками, которые овальными дугами повторяли очертание окон. Вся комната была насыщена роскошью и богатством, а цвет бежевых ,с легким оттенком слоновой кости, панелей придавали дорогой и изысканный тон. Бронзовая отделка, с элементами цветочной вязи, замысловатых узоров и объемной лепнины, а временами небольших горельефных скульптур, висящих между арочных проемов, придавали тяжеловесность и роскошность королевского вкуса. Высокий потолок обеденной залы был весь расписан античными фресками, от начала и до конца каждого угла были вырисованы глубокими оттенками бирюзы, смолистой охры и темно-бордового цветов сюжетные линии, рассказывающие историю богов и богинь, повествующих легенду судеб ангелов и божественных пантеонов. В центре расписанного фреской потолка весела люстра, пышущая раскидистыми завитками бронзы и с кружевными резными подсвечниками из темного металла, в которых стояли сотни белых свечей, тонкие и высокие стержни воска в ночи освещали ярким пламенем все пространство зала. Но днем достаточно было лишь солнечного света, чтобы осветить пространство. Льющийся рекой свет сквозь окна, которые вверху рисовали округлую дугу, обрамленную лентой бронзы, спускались к самому полу, где очерчивали строгой рамой свои стеклянные границы. Лишь только длинные и плотные портьеры немного сдерживали рвущийся вовнутрь яркий свет. Тяжелым пологом рисунчатой ткани, они свисали свысока и присобранные внизу плотными лентами с золотыми кистями, приоткрывали виднеющийся зимний пейзаж за окном.. А на светлом мраморном полу лежали легкие тени, отбрасываемые от большого камина, который как властитель источаемого тепла, укрывался под сводом высокой арки, углубляющейся в стену, на которой рисовалось продолжение фрески, спускающейся сверху. Камин, никогда не затухая, пылал огнем в это зимнее утро более ярко и языки пламени, облизывая тлеющие угли, согревали своим мягким теплом весь зал, - так изливающий свет и тепло камин приветствовал пришедших Себастьяна и Беатриче. Каменный и горячий портал, фигурно изгибал свои линии и вырезанные из камня барельефные цветы, каскадом спускались книзу. Повторяя изогнутые очертания камина, на нем стояли часы, обрамленные так же в мраморную подставку с миниатюрной бронзовой гравюрой, они недвижимо располагались в окружение нескольких грациозно выточенных канделябрах, заполненных белыми свечами, что так же высились на люстре. Прозрачная овальная призма оберегала небольшой циферблат, на котором медленно передвигались ажурные бронзовые стрелки. Но только часы, находящиеся в замке, не показывали времени, не говорили они о часах и минутах... Глядя на них, призма временных цифр преломлялась и словно раскалывалась на трехмерное пространство, переливами искрящихся границ разделяла на тонкие временные течения. Посмотрев на стрелки часов, слева играли тающие фрагменты прошлого, взглянув на них справа, туманной белой дымкой рисовались вариации будущего и, только глядя в центр часов, мерцало всегда настоящее мгновение. Этот циферблат раскрывал в себе все временные реалии, показывая не цифру определения мгновения, а параллельности происходящих событий в трех постоянно существующих измерениях. И сегодня, когда Себастьян бросил свой мимолетный взгляд на часы, они вновь, как и прежде преломляли время и легкая улыбка появилась на лице Дикого Зверя ... А в центре обеденного зала украшением всей комнаты, основательно стоял на массивно изогнутых ногах с резьбой из камня цвета слоновой кости стол, широкой квадратной формы, на котором расстилалась скатерть из багрового жаккарда и широкий кант, вышитых золотыми нитями узора, тяжелым слоем порчи обрамлял покатые края стола. К нему были приставлены лишь только два высоких кресла-бержер, стоящих друг напротив друга, с таким же резным сечением по камню, а багровые в тон жаккарда округлые сидения кресел матовыми переливами бархата скрывались за высокими спинками, которые были обтянуты тканью, сочетающейся с рисунком оконных портьер...
Подойдя к одному из этих кресел, Fiera отодвинул немного от стола бержер и, пригласив Беатриче присесть на мягкое сидение, легким движением руки посадил Ее и, придвинув кресло снова к столу, сел напротив Богини. Он смотрел в Ее глаза, наблюдая за тем, как мягкий цвет Ее глаз, источал теплое и нежное свечение, заполняющее все пространство, покрывая каждое мгновение, растворяющееся как мимолетное видение... наслаждался плавным изгибом улыбающихся ему губ...
Каждая комната замка Беатриче была пропитана особым ароматом, который тонким шлейфом разносился по воздуху зала, навивая особые состояния, присущие только Ей одной... И в этом зале так же обитал особенный запах-аромат аниса, витая, пронизывал теплое пространство, привнося легкую свежесть, что так подчеркивало настроение зимнего утра. С запахом аниса гармонично сливался тонкий аромат жасминового масла, который исходил от белых салфеток, пропитанных этим сладким и в тоже время сухим запахом. Они были аккуратно сложены и завязаны тонкой лентой золотой ткани и закреплены небольшой блестящей брошью, вылитой из серебра в форме герба замка Беатриче. Жасминовые салфетки лежали возле серебряных приборов и посуды, которая уже была наполнена для Беатриче и Себастьяна холодным хамоном и тонко нарезанным сыром манчего. Небольшой россыпью черных жемчужин, лежали маслины и ароматный свежевыпеченный хлеб маленькими ломтиками лежал в отдельной чаше. В бокалах из тонкого серебра, отражающих искрящееся утреннее солнце, был разлит терпкий херес, - белое вино с миндально-ореховым ароматом так гармонично сочетающееся с холодным вяленым мясом... Себастьян, уже вкушая хамон, наслаждался приготовленным блюдом, которое Беатриче неизменно наполняла собой, своей энергией, изливающейся через Нее... Тонкие веточки розмарина, с присущими ему тонкими колючими иголочками, украшал хамон в дополнении с пряным тимьяном. Беатриче вначале трапезы лишь откусив маленький кусочек сухого, но в тоже время сливочного сыра, пригубила глоток хереса и только затем отведала холодный хамон...
Еще некоторое мгновение они вместе наслаждались утренней трапезой и, глядя друг другу в глаза, испивали из бокалов херес, который согревающим теплом разливался по телу. Солнца лучи все больше и больше поглощали оставшиеся тени в глубине зала, напоминая о том, что день уже в полной мере завладел отведенным ему временем...Себастьян, не отрывая глаз от Беатриче, вышел из-за стола и подойдя к Ней, нежно поцеловал Ее руку, а затем направился к роялю, который стоял возле одного из многочисленных окон. Подойдя к источнику инструментальной лиры антрацитового цвета, Fiera присел на край мягкого пуфа и, открыв крышку, скрывающую белые клавиши, возложил на них свои кисти рук и первый аккорд, взятый его пальцами, разлился вступлением к любимой мелодии Беатриче... Музыка плавными минорными переходами лилась из рояля, наполняя блаженным состоянием Богиню... Она, наслаждаясь необычно виртуозной инструментальной игрой Себастьяна, наблюдала за ним, сидящего в пол-оборота к Ней так, чтобы Она могла видеть его играющим за роялем. Она, скользя своим пронизывающим взглядом, провела по крыловидному вырезу фортепиано и, опустивши взор, созерцала порхающие над клавишами руки Себастьяна. Смуглые, цвета приятной охры, как скульптурное изваяния воска, отсвечивали лики солнца. Мягкие и в тоже время сильные, длинные пальцы быстро перебирали вдоль струнного фортепиано. Запястья скрывали кружевные манжеты белой рубахи, волнами светлой ткани, струящейся из обрамленных рукавов камзола темно изумрудного цвета. Несколько золотых пуговиц вышитых прямой линией на манжетах, добавляли изысканности его рукам, которые все еще продолжали рождать музыку, исходящую из рояля...
Продолжение следует...
...Вдохновение Fiera...
...Беатриче, поглощенная звуками музыки, доносившейся к Ней из рояля, созерцала прямую линию спины Себастьяна, которая как натянутая струна, возвышалась над клавишами. Изумрудного цвета камзол плотно облегал его плечи, рисуя очертания сильных рук и спускаясь к низу, свисал удлиненным разрезом аксамитовой плотной ткани. Незамысловатый узор золотыми шелковыми нитями был вышит по краю и легким переливом подчеркивал завершение камзола. Длинные темные волосы лежали на плечах и только иногда соскальзывали вниз, когда руки Себастьяна с новой силой ударяли по клавишам, издавая более громкие звуки мелодии, которые эхом разносились по залу. На шее, поверх рубахи был завязан белый фокалес, мягким бантом шейный галстук виднелся из-под брокатового жилета. Fiera все глубже проникался в плавное течение мелодии, которая своей мягкой и живой поэзией музыки заполнила утреннее настроение залы...
Беатриче сидела в кресле, повернувшись к Себастьяну и опираясь на мягкую спинку бержера, молчаливо наблюдала за ним. Не спеша, Она пила белое вино, которое никогда не убывало из Ее бокала до тех пор, пока Богиня не насытиться своим чарующим напитком. Держа в одной руке бокал с хересом, другой Она слегка опиралась на мягкий подлокотник сидения и, приподняв кисть руки к губам, пальцем касалась их... Увлеченная мелодией, посвященной Ей Себастьяном, Она растворялась в своем бесконечном наслаждении, которое лавинами изливалось из Нее и наполняло все вокруг... Вино в серебряной чаше стало понемногу таять и, почувствовав это, Беатриче поставила бокал на стол, покрытый багровой скатертью, и вновь обратила свой взор к Дикому Зверю. Чувствуя его в Бесконечности Себя, Она мысленно произнесла его имя 'Себастьян'...
Fiera, ощутив, что Беатриче взывает к нему, плавно, не прерывая скольжения все еще звучащей мелодии, опустил с клавиш свои руки. Музыка еще долго тонким эхом продолжала звучать в зале, напоминая о недавнем оживлении спящего рояля. Себастьян медленно повернулся к Беатриче и их взгляды тот час встретились, не касаясь ничего более другого. Сквозь Ее глаза, он снова взирал в глубину Ее чувств и ощущений и, найдя в них себя, озарился мягкой улыбкой. Королева, ощутив прикосновение Себастьяна, ответила его улыбке, подарив красивый и чувственный изгиб смеющихся ему губ... Между ними не существовало пространства, их не разделяло расстояние, Себастьян и Беатриче были Целое Единого, которое не делилось на земные частицы бытия...
Fiera безмолвно взирая на Богиню, скользил взглядом по Ее облаченному в шелковое платье телу, которое умиротворенно таяло в объятиях солнечных лучей. Это платье было сшито из редкого французского шелка и соткано из полотна тонкого кружева, которое прозрачной пеленой антично-белого плетения, покрывало струящуюся шелковую ткань. Дикий зверь следовал взглядом за легкими складками, облегающими изящную ногу Богини, свисающими с бержера и волной опадающими к полу. Беатриче, заметив движение взгляда Себастьяна, ощутила, как платье стало обжигающе горячим - это Fiera прикасался к Ней, не дотрагиваясь Ее... Этот шлейфовый блеск шелка и мягкого кружева был подарен Себастьяном, преподнесен Ей в один из вечеров, когда Дикий Зверь осыпал Богиню своими ласками...
Упиваясь красотой Богини, Себастьян, более не сдерживая себя, поднялся с сидения, стоящего возле рояля, и в одно мгновение, приблизившись к Беатриче, высвободил Ее из объятий бархатного бержера. Подхватив Ее одной рукой за изящную талию, притянул к себе, а другой коснулся Ее лица, по которому нежно рисовал пальцами струящиеся линии. Сладкий аромат мускуса исходил от тела Беатриче и Себастьян, вдыхая его, все ближе наклонялся к своей Королеве... Fiera коснулся губ Беатриче своими и, поцеловав Ее в легком вальсирующем кружении по залу, вновь заглянул Ей в глаза. Беатриче ощущая его взгляд, читала в нем ноты вдохновленного сердца, пульсирующей страсти и звериной остроты чувств. Она, впитывая все его ощущения, проникала в глубины его души и, растворившись там, растекалась эфиром бесконечности своего естества... Богиня, приподняв медленно руку, убрала с лица Дикого Зверя выбившеюся прядь его волос и, почувствовав, как Себастьян ослабляет свою хватку, услышала его внутри Себя. Тихо и нежно он безмолвно произносил 'Пойдем со мной...' и Беатриче опираясь на твердую и сильную руку Себастьяна, покинула обеденный зал вместе с ним...
Выйдя вновь в темный коридор замка, они направили свой путь вниз, спускаясь по высокой лестнице, которая винтовой спиралью закручивала каменные ступени. Кованные из темного металла перила, по которым скользила, едва касаясь их рука Беатриче, черным ажуром завивались книзу. Сойдя с лестницы, они, повернув налево, вошли в мало освещенный тоннель коридора. Шаги глухим эхом рассеивались где-то в глубине, а висящие на стенах свечи в кованых подсвечниках, освещали колышущиеся тени. Подойдя к каменной двери, на которой были высечены мифические существа, охраняющие то, что скрывалась за этими вратами. Fiera немного выступив вперед, коснулся двери своей рукой и, очерчивая на ней пальцем знак, отворяющий этот магический замок, произнес шепотом несколько слов. В это же мгновение из дверей донесся глухой звук щелчка, в знак того, что замок был отворен и, толкнув каменные преграды вперед, Себастьян распахнул врата. Отойдя немного в сторону, Дикий зверь жестом пригласил Богиню войти в открывающийся их взору вид.
Перед ними предстала просторная оранжерея, с высокими готическими сводами, через которые всегда проникал дневной свет. Двери тут же за ними закрылись, не позволяя больше никому войти, ведь здесь жило то, что оберегалось 'семью печатями' и к чему так трепетно относился Fiera - дикий зверь...В центре оранжереи красовался источник вечно цветущей жизни... Бархатные розы тицианового цвета, трепетали от легкого к ним прикосновения ладони Себастьяна, каждый бутон раскрывался перед ним, обнажая свою красоту. Как восхитительные узоры созвездий, они колыхались, ощущая его присутствие и Fiera, наслаждаясь девственной красотой еще не сорванных цветов, обводил их пристальным взглядом. Немного в стороне, ближе к источнику воды, который как маленькое озеро разливалось по всей оранжерее, росли розы королевско-розового оттенка. Они, как напоминание о сумерках лета нежного лилового цвета, недвижимо вглядывались в свое блеклое отражение в окружающей их воде. Почувствовав приближающихся к ним Себастьяна и Беатриче, они так же затрепетав, открыли сердцевины своих спящих бутонов и, коснувшись их своей рукой, дикий зверь проследовал вместе с Беатриче дальше... Подойдя к белым розам, которые уже почувствовав его появление, повиновались в своем безмолвии и склонились в едва уловимом реверансе. Источая аромат свежести нового дня, они легким мерцанием искрились в лучах солнца... Оставив розы позади себя, Себастьян подвел Богиню к диким лилиям, которые россыпью больших бутонов, как белые звезды, источали тонкий аромат сладкого нектара. Их высокие и упругие ветви практически не шевелились, только лишь покачивались из стороны в сторону, как белый парусник на ветру в океане. Наслаждаясь их ароматом, Беатриче повернув голову, увидела, что Fiera отошел на несколько шагов и в некой задумчивости устремил свой взгляд в глубину своего сада. Там, где за завесой тайны, за пологом древних секретов, скрывались... Редкие и мистические...Черные Орхидеи...
Богиня по зову сердца прошла вглубь оранжереи и, подойдя к орхидеям, не отрывая от них своего взора, коснулась бархатных лепестков этих царственно красивых цветов. Они, как черный опал, манящей и изысканной красотой притягивали Ее к себе. Беатриче чувствовала, как тонкая и хрупкая жизнь, вязким соком струиться по стеблям и приливает к лепесткам, как черный пигмент окраса разливается по ним...ощущала каждое легкое покачивание на слабом ветру, чувствовала, как ветвь продолжает свое цветение и как новые бутоны уже готовы распустить свои прекрасные лепестки... Черные орхидеи были самой Богиней, они в точности отображали Ее и будучи древним тотемом Беатриче скрывали мистические тайны Ее души...
Продолжение следует...
...Царство ароматов Fiera...
...Беатриче все еще наслаждалась изысканной и пьянящей красотой черных орхидей и, вдумчиво всматриваясь в раскрывшиеся лепестки бутонов, едва касалась их своей рукой. От Ее мягких прикосновений соцветия трепетали, ощущая поток сильной энергии, исходившей от ладоней. Орхидеи тянулись к Ее рукам, лаская, прикасались к ним, обвивая своим тонким стеблем Ее запястья и Беатриче ощутила, как некая часть Ее души отозвалась внутри Нее. Черные жемчужины, ожидая свою Королеву так долго, не отпускали Ее даже на мгновение и, ловя каждый взгляд Богини, отражали на бархатных лепестках Ее мягкую улыбку...
Себастьян наблюдал за тем, как просыпаясь от зимнего сна орхидеи, оживали в присутствии своей Богини, будто летнее солнце озаряло их жгучими ликами, наполняя живильным соком. Он прикоснулся рукой к своей Возлюбленной и нежно приобняв Ее, прошептал:
- 'Эти Черные Орхидеи для Тебя, Душа Моя...' - и вдыхая вязкий аромат орхидей, окутывающий Ее плечи, прикоснулся к ним губами... Не отпуская Беатриче из своих объятий, он, касаясь Ее правой руки, легкими движениями пальцев скользил вниз, к Ее тонкому грациозному запястью. Когда их пальцы переплелись, соединяя две чувственные ладони воедино, Себастьян еще некоторое время наслаждался этим мгновением, в то время как Беатриче созерцала красоту неповторимых Черных Орхидей... Fiera, нежно касаясь, обнимал Беатриче и ощущал, как Она уже в безмолвии своей души, приобретает очертание тонких и изящных ветвей цветущих орхидей, которые сливаясь, тянулись к Ней... к Ее рукам... и к Ее сердцу...
Желая оставить наедине Богиню с этими прекрасными цветами, Себастьян медленно, не тревожа безмятежного состояния Беатриче, в которое Она погрузилась, не отпуская Ее рук, подвел к небольшой каменной скамье, стоявшей под невысоким кованым куполом. Прикоснувшись своей рукой к прохладной скамье, выточенной из гранитного камня, он мгновенно согрел ее легкой пеленой тепла, исходившей от Себастьяна и, пригласив легким движением присесть Беатриче, он отпустил Ее в неприкосновенные объятия сплетений цветов. Сотни цветущих ветвей орхидей потянулись в одном лишь только направление. Они, чуть слышно, шурша своими тонкими стеблями, скользили по кованым завиткам, что возвышались над гранитной скамьей, завиваясь плотной цветущей тканью, покрывая все воздушное пространство черного ажура. И только одна тонкая ветвь, беззвучно пробираясь сквозь другие ветви, как изогнутая стрела выскользнула из цветущей ограды и, приблизившись к Беатриче, медленно обвила Ее тонкое запястье, распуская свои маленькие черные бутоны, нарисовала очертанием цветов живой браслет из черных опалов-орхидей. В следующее мгновение, когда все ветви уже неподвижно лежали на кованом куполе подле своей Королевы, они тонкой магий скрыли Ее под своей хрупкой завесой...
Fiera чувствовал, как плотный аромат гипнотического наслаждения сладкой дымкой антрацитового дурмана витал вокруг кованного купола и вдыхая сгусток вязкого эфира наслаждения Беатриче, он растворялся в царстве благоуханных ароматов... Вдыхая запах черных опалов, он ощущал, будто-бы они источают шлейф горького шоколада, и легкий привкус сладостной ванили смешивался с липким и маслянистым экстрактом шоколадной горечи, что так гармонично сливалось в единый аромат. Глубокий и едва уловимый запах исходил от гибких стеблей орхидей, который струился дымчатым шлейфом тяжелого маслянистого ветивера. Себастьян, вдыхая сотни тонких и едва различимых ароматов, ощущал, как сплетения благовонных запахов, сливающихся в единый неразделимый букет, пропитывают его изнутри и он, расщепляя каждый струящийся воздушной лентой дух экстрактов, узнавал его неповторимый и исключительный оттенок. Втягивая в себя пространство оранжереи, он отчетливо чувствовал, как глубокий шипровый аромат, пронизанный холодным мшистым веянием, придавал легкую землистость закрытому пространству всегда цветущего сада, но вбирающий в себя благородный фимиам амбры, поглощая землистый запах пространства, придавал ему теплое и мягкое веяние душистого розария. Упоительный аромат ночной туберозы, манящий и утонченный, как тонкая серебряная нить, рассеивающаяся в своеобразной тяжеловесности эфира пачули, который испускал плотный древесный аромат с редким отличительным штрихом камфорного лавра, так созвучно соприкасались вместе, что придавало им тайну и загадочность, заставляя отдаваться грезам и желаниям... Все это слияние воздушных ароматов густой волной переливалось спиралью запахов из одного в другой, всегда меняя своеобразный и индивидуальный оттенок, не повторяющий более своего проникновения в пространство оранжереи.
Насытившись столь изобилующим простором дивных ароматов, Fiera испытывал преисполняющее его состояние вдохновения от столь долгого пребывания в саду, который он когда-то сотворил в этой части замка, скрывая за тяжелыми каменными дверьми, Fiera самоотверженно оберегал взращиваемые им цветы для своей Богини. Благоуханный розарий, повинуясь лишь только своему создателю - Дикому Зверю, хранил в себе много его загадочных тайн и одна из них жила в глубине оранжереи за высокой неподвижной стеной, что каменным щитом укрывала ее. Дикий плющ струился хаотичным плетением вдоль этой стены, малахитовым полотном спрятав небольшую дверь, ведущую в царство ароматов. Себастьян, коснувшись закрытой двери, отворил ее и, войдя в небольшую комнату, оказался в парфюмерной мастерской, где несколько восковых свечей загорелись тусклым пламенем и, едва осветив простор, придали еще больше загадочности этому месту. Fiera, остановившись посреди своей мастерской, закрыл глаза и глубоко вдохнув, втянул в себя все благовония, что царили здесь, и пропитывали насквозь даже гранитные стены. Горячим потоком глоток воздуха скользил внутри него, обжигающим пламенем ароматных экстрактов откликались в нем бушующим вихрем. Каждый необычный и оригинальный запах соответствовал одному из его самобытных и неповторимых чувств, они определяли и благоуханно описывали ощущения, переполняющие его изнутри. Сотни чувств всколыхнулись в нем и Себастьян, ловко отделяя одно от другого искал именно то ощущение, которое безупречно передавало состояние, которым он был поглощен и снова сделав вдох, наконец, уловил тонкий и зыбкий струящийся аромат. Острое обоняние, которое никогда не покидало его, направило Дикого Зверя к одной из многочисленных полок, что были заставлены сотнями различных форм флаконов и наполненных диковинными эссенциями, переполнены сотнями различных трав, специй и эфирных масел. Глядя на каждый из флакончиков, содержимое в них будто-бы пульсировало в такт с сердцем Себастьяна, эссенции налитые в пробирки словно светились собственным пламенем, а запахи без огня сжигали его дотла. Проведя рукой вдоль заставленного эфирами шкафа, Fiera не глядя, остановил ее возле одного миниатюрного флакона с рукописной надписью на нем 'Placer'. Этот фимиам был создан им, когда он, переполненный вдохновением, исходившим от его вечной и неизменной музы Беатриче, творил и создавал его и, доведя до непревзойдённого аромата, посвятил Богине, назвав его 'Наслаждением'... Ведь Она была для него истинным и бесконечным наслаждением...
Ювелирной работы флакон, был фигурным изваянием тонкого сапфирового стекла и маленький утонченный колпачок, сдерживал изливающийся ароматный эликсир. Небольшая часть пергамента была закреплена несколькими темными камнями, похожими на искрящуюся алмазную крошку и искусным почерком Себастьяна было выведено чернилами название эликсира. Взяв этот флакон в руку, Себастьян, более не раздумывая вышел из мастерской и, затворив дверь, проследовал к Беатриче... Она все еще умиротворенно сидела на скамье и, прикрыв глаза, наслаждалась единством со своим цветущим тотемом - Черной Орхидеей. Fiera медленно присев подле своей Королевы, нежно коснулся Ее неподвижного запястья и почувствовав, как Беатриче ощутив его присутствие, уже возвратилась из потайных глубин своего естества. Когда Она взмахнула густой лентой черных ресниц, Ее взор упал на мягко улыбающиеся губы Себастьяна, теплая улыбка озаряла его лицо. Он, незаметно сняв колпачок, излил на свои пальцы несколько капель эликсира, что заполняли этот флакон и, приложив их к запястью Беатриче, упиваясь витающим ароматом, плавно втирал в бархатную кожу маслянистую эссенцию. Легкий дурман гипнотическим удовольствием прокатился волной по телу Богини, и Она вновь закрыла свои глаза, утопая в океане блаженства. Через некоторое мгновение, Она уже почувствовала нежное прикосновение пальцев Себастьяна на Ее пульсирующей шее, маслянистый аромат совсем окружил Ее и опьянил своим сладостным веянием. Приоткрыв снова глаза, Она увидела его приблизившегося к Ее лицу и улыбающегося столь яркой улыбкой, что Беатриче не сдержав своих чувств, оживила притихший розарий мелодичным звучанием смеха...
Продолжение следует...
Мистерия Воды...
... Поглощенные изобилующими ароматами, витающими в пространстве благоуханной оранжереи, Себастьян и Беатриче в безмятежном наслаждении друг другом, упивались бесконечным единением двоих... Пребывая в тишине, в которой порой слышались глухим эхом шелест листьев и легкий шепот лепестков бутонов, Богиня вместе с Диким Зверем, не ощущали движения времени, которое скользило сквозь горизонт, лишь только меняя разворот солнечных лучей, проникающих сквозь стеклянные завесы розария. Когда лучезарный свет зимнего солнца коснулся самых низких соцветий роз, прячущихся среди высоких стеблей, Fiera вышел из-под кованой завесы, покрытой сплетением Черных орхидей и, повернувшись в легком полуобороте к Беатриче, элегантно протянул Ей свою руку. Приняв ее, Беатриче медленно привстала с каменной скамьи и, оставив позади Себя черные жемчужины, в сопровождении Себастьяна, покинули затихающий сад... В безмолвном молчании, они поднимались по лестнице, которая винтовой спиралью вздымалась вверх из глубины замка. Оказавшись в длинном коридоре, что освещался лишь несколькими свечами, висевшими в золотых канделябрах на каменной стене, Беатриче не спеша ступала под руку с Бастианом, направляясь в самую глубь мало освещенного пространства. В широком коридоре по обе стороны редким шахматным порядком располагались высокие двери, каждая из которых словно была одинакового цвета, оттенка экрю, сливающегося в тон со стенами, но приблизившись ближе к двери, они словно раскрывали свой настоящий цвет, что мерцающим отблеском отражали тон, скрывающейся за ними комнаты. Все больше углубляясь вдаль, неярким свечением переливались ставни различными тонами, но минуя каждую из них, Беатриче сегодня должна была войти лишь в одну, та, что последней завершала начертание таинственных проходов.Ожидая появления Полной Луны на ночном небе, Она направлялась в таинственное владение замка, в котором струящимися потоками искрился источник мистической воды. В нем, дни каждого полнолуния, свершался обряд приготовления к тайному полуночному ритуалу и, погружаясь в чистые воды, Беатриче омывалась в кристальных потоках. Подойдя к двери, что меньше всех была освещена сиянием пламени свечей, она немного лишь заиграла полу оттенком лунного цвета при появлении двоих... и Себастьян, склонив немного голову перед своей Королевой, оставил ненадолго Ее одну подле мерцающих ставней и, удалившись в свой кабинет, исчез в темноте... Богиня, едва коснулась их своей ладонью, как две тяжелые и неприступные ставни медленно раскрылись перед Ней. Неспешно, с задумчивым взглядом Она вошла в обитель Стихии Воды, которая бурлящим потоком вновь воспрянула в Ее появлении. Прикрыв на мгновение глаза, Она вдохнула свежий запах изливающегося повсюду источника живительного упоения и, вновь открыв свои глаза, обвела взглядом открывающуюся пред ней большую комнату... Пространство обители Воды не освещалось пламенем свечей, и сумеречный лик не придавал ему свечения, которое не проникало сквозь витражные окна, обрамляющие плавные очертания кельи. Вся обитель была преисполнена мерцающей воды, которая жемчужночистым потоком пребывала из недр земли, на которой стоял Замок Беатриче. Стены словно не имели четкого очертания, они утопали в бесконечных складках свисающей из центра потолка ткани лунно-бирюзового цвета, которая волнами струилась по верху и ниспадала плотными изгибами воздушной ткани. По безграничному палантину сверху испускались тонкие и прозрачные струи прохладной воды и, скатываясь по складкам ткани, сливались в центр кельи, где стояла огромная круглая чаша, выточенная из белого мрамора. Внутри этой чаши шумела сильная струя воды, бесконечно пребывающая в ней, и небольшим фонтаном разливалась вокруг, окропляя мраморный пол, на котором тонким слоем кристально чистой пеленой мерцала вода. Искрящиеся повсюду неубывающие разливы, освещали пространство Стихии Воды, словно бы сама вода была источником света и тонким напевом журча, сливалась воедино с мистическим пространством... Почувствовав появление Богини, вода понемногу начала теплеть, приобретая все более мягкое касание к Ее изящным ступням и переливаясь в своем свечении, отражала Ее обнаженное тело, которое уже погрузилось в мраморную чашу... Мягкими приливами вода колыхалась вокруг Беатриче и нежным скольжением по Ее телу, сливалась с Ней воедино. Богиня, медленно обведя взглядом очертания чаши, в которой преисполнялись кристальные потоки родника, приподняла над ней руку и, слегка взмахнув, изящным мановением магии осыпала покров воды белыми лепестками роз, которые укрыли Ее словно флер в фонтане трепещущих капель ... Прикрыв глаза, Она приклонилась к мягкому настилу на краю чаши и вдохнула тонкий букет ароматов, источающихся из живой воды... Легкий и мягкий аромат жасмина, приятно играл и переливался со шлейфом сладкой и маслянистой гардении, которая томным пудровым веянием исходила из воздушных складок ткани. Свежий и яркий запах роскошной магнолии, со сливочным оттенком, умиротворяюще проникал в тонкие струи прохладной воды, что струились из центра тканевого потолка и, смешиваясь с таинственными нотами нероли, создавали чарующий аромат свежести и прохлады лунной мистерии... Шлейфовые благоухания кружили вокруг Богини и, проникая в Нее, испускались сквозь Ее бархатную кожу, струились по черным волнам шелковых волос и вновь оседали в истоках пребывающей воды... Всплески опадающих капель, рождали звуки музыки, негромким напевом льющейся мелодии, они эхом отражались в воздушном пространстве Водной Стихии и Беатриче ,проникая в прозрачные разливы живой воды, слышала ее... Чувствуя, как она струится и растекается, вновь приливает и сливается в единый нераздельный поток, Богиня проникала в ее глубины и наслаждалась загадочной песнью, в которой тонкими нотами звучали сокровенные тайны ее потоков... Вода, плещущаяся повсюду, была словно отражающий покров, в котором, как в зеркале, проявлялись тайны временной завесы. Беатриче, проникая взглядом в бирюзовую гладь, погружалась в зыбкое течение времени, колышущееся в невесомости и показывающее возрождающееся прошлое, и будущее, которое пробуждалось в своих нескончаемых вариациях. Вода рождала все новые лиры и поглощая в себя Беатриче, уносила Ее в пучину своей Бездны, наполненной тонких чувств и эмоций... Наслаждаясь умиротворяющим покоем, Богиня позволила времени плыть за сумерками, сгущающимися уже над Замком и, проникая сквозь окна, поглощающими обитель Воды... Купаясь в нежных объятиях искрящейся воды, Беатриче позволила раннему вечеру пеленой антрацитовой тьмы, ниспуститься на зимний пейзаж Испании и, приблизив проявление полной Луны в звездном небе, приоткрыла свои глаза, которые все это время смотрели лишь вгладь безграничной воды. Взглянув в сторону колышущейся бирюзовой ткани, Она посмотрела в высокое зеркало, обрамленное в серебряное плетение металла, на котором был выгравирован полный цикл Луны, а между ним тонкие завитки холодной спирали закручивали необычную вязь рисунка. Подле зеркала, стояла воздушная кованая фигура на тонкой ножке из такого же серебра и, повторяя рисунок, так гармонично дополняла ажурное зеркало. На серебряной фигуре висела плотная мантия из черного бархата, с глубоким капюшоном и черным меховым воротом. Ткань ниспадала на пол и, шлейфом оседая на белом мраморе, покрытым пеленой воды, не намокала, а лишь только медленно колыхалась на воде. Беатриче, чувствуя скольжение времени, привстала из чаши и, покинув Ее, ступила на теплый мрамор и направилась к зеркалу. Подойдя к нему, Она, взглянув в него на Себя, увидела, как капли воды проникали в Ее тело, не оставляя его более влажным и протянув руку, Богиня сняла с неподвижной фигуры мантию. Надев густой палантин бархата на свои плечи - он покрыл Ее тело множеством плотных складок, в которых скрывались длинные рукава, острым разрезом ниспадающие к полу, но мягкий полукруглый вырез открывал изящные запястья Беатриче. Завязав мантию лишь только широкой лентой, появляющейся из-под ворота, Богиня вновь взглянула в зеркало и увидела, как свечение воды отражалось в зеркальной поверхности. Насладившись сполна пребыванием в обители одной из четырех Стихий и приготовившись к предстоящему этой ночью ритуалу, Она подошла к закрытой двери и, раскрыв Ее, оставила позади себя этот источник вечно приливающейся живой Воды... Беатриче бесшумно двигалась по коридору, лишь только шлейф мантии, развивался от Ее быстротечных шагов, опадая на пол и вновь вздымаясь в воздухе. Повернув направо, Она спустилась по небольшой лестнице и, вновь повернув направо, вышла во внутренний двор Замка, который уже заливал лунный свет. Потайные арочные своды в эту ночь не освещались и, замыкая широким квадратом пространство двора, вздымались вверх глубокими балконами. Колонны, обрамляющие закрытый двор, словно каменные свечи, не источающие света, неподвижно подчеркивали строгость архитектурного строения. В центре двора был выложен ритуальный круг из небольших камней, каждый схожий с другим, они плотно прилегали друг к другу и через некоторое мгновение Беатриче уже вошла в него. Звенящая тишина и густой мрак царили вокруг, Богиня, невольно вскинув голову вверх, устремила свой взор вглубь одного из многочисленных балконов и встретилась своим взглядом с Себастьяном, в глазах которого отражался лунный свет...
Продолжение следует...
ТЫ ЕСТЬ!..
... Вдыхая холодный зимний воздух, Себастьян стоял неподвижно возле каменных балясин, очерчивающих строгую линию балкона, в котором он пребывал в эту необычную ночь . Его длинный и тяжелый плащ едва ли шевелился от слабого порыва ветра и, положив одну руку на широкое перила, он взирал, не отводя своего взгляда, на происходящее действо в ритуальном круге, в который уже вошла Беатриче... Это былая третья ночь Полнолуния и Луна, набрав всеобъемлющую мощь своей притягательной мистической силы, холодным отблеском освещала закрытый внутренний двор Замка. Лунный свет, падая в центр круга, разливался в нем небольшим озером отсвечивающих лучей и, заполняя все его пространство, закольцовывался четкой линией небольших лунных камней. Беатриче, почувствовав приближение точного времени для Начала Ритуала, сбросила бархатную мантию, что скрывала Ее в этот вечер. Белые лучи излили свое чистое сияние на Ее тело и, поглотив собой, скрыли в отражающей белизне своего осязаемого потока. Проникаясь в Лунные глубины и ощущая Себя полной ее Мистерий, расстояние между ними словно исчезло, будто-бы Богиня и Луна были единым неразделимым целым. Беатриче раскрыв свои руки, обратила взор на Царицу ночного неба и властным голосом обратилась к ней. Слова мелодичным потоком лились из Ее уст и Она, непрерывно повторяя их девять раз, громко говорила на латыни: 'Mobilitas et formam spes.Tuæ divitiæ, et scientia, et legislatio, et inebriantem albus vigilantia feline. Fuga putamine nucem ac cygnum, in ictu phaenomenon argenti; exquisite adamas nonahedral transmittis. Sententiae meae tam multae continent! Audire me facies odorem Soma!'. Произнеся призыв к Луне, Беатриче ощутила, как сладкий и вязкий нектар блаженства - Сома - изливается в Нее, насыщенный и плотный, словно напиток Богов бессмертия, он скользил по Ее обнаженному стану и, проникая в Нее, сливался в единый нераздельный поток. Богиня словно сама в этот час была Луной, Ночным источником искрящегося света и изливала божественный нектар блаженства, что именовался Сомой... Это то, что от рождения Вечности Вселенной жило в Беатриче, что вином сладкой неги разливалось по Ее венам и извергалось лавинами сокрушительного Удовольствия Мироздания... Бесконечного Бытия... Ее самой... Веками Сома зиждилась в Ней и отражалась во Властительнице Ночи, что так же издревле была названа, как Сома - пища богов... Беатриче находила в Луне Себя, ведь она была повелительницей чувств и ощущений, была источником сакральных и мистических знаний, в царстве Тьмы и Ночного неба хранила древние Знания Провидения и наделяла источником вечной мудрости - Интуицией... Все это Беатриче ощущала в Себе, когда взирала на ночное полотно, в котором Луна каждую ночь едва заметно сменяла свое очертание, Они словно были единым целым, пульсация женственной Силы объединяла их Души... Луна - госпожа магических ритуалов, скрывающих их в своей Ночной Тьме, прятала их от непосвященных глаз дневного света и беспрестанно благоволила Богине в Ее Ночных Мистериях, свершающихся в Замке... И в эту ночь вновь свершался один из ритуалов Наполнения бесконечным потоком Сомы, что в полной мере изливался в Полнолуние... Воздух становился плотный и вязкий, словно приобретал ощущаемую плотность, и Беатриче, впитав в Себя поток осязаемого Блаженства, насытившись им сполна, открыла свои глаза и, отступив назад, вышла из ритуального круга. Холодный ночной ветер не успел еще достичь Ее нежного тела, как Себастьян уже накинул на Ее плечи бархатную мантию и, в одно мгновение, подхватив Богиню на руки, покинул вместе с Ней закрытый двор Замка, скрывшись в темных арочных сводах...
...Уверенной поступью Fiera уходил вглубь коридоров, которые хаотичными зигзагами располагались в Замке и скрывали в себе множество комнат и залов. Неся в своих руках переполненную сладкой Сомой Беатриче, он следовал в одну из спален, в которую они входили лишь только в Полнолуние, когда Луна набирала всю мощь своей силы, и вязкий нектар удовольствия обильным потоком изливался из источника ночного свечения. Приблизившись к двери, мало освещенной одной только свечей, искрившейся вблизи, Себастьян лишь прикоснулся к серебряной ручке, как двери тут же отворились. Пред ними раскрылось пространство утопающей в темно-фиолетовом цвете спальни, которая хранила в себе тайны сакральных знаний Беатриче и Себастьяна, открывающихся лишь только когда Луна озаряла Царство Ночной Тьмы своим полным ликом лунного света. Войдя в обитель таинства Мистических Знаний, Себастьян вместе с Богиней приблизился к центру комнаты, в которой находилось широкое мягкое ложе, что круглым шаром шифонового настила ниспадающей ткани, воцарялось посреди чарующей спальни... Переливы насыщенно-аметистового цвета шифона оттеняли множество мягких темно-пурпурных подушек, а обрамляющие светлые ступени вокруг круглого ложе, мягко отсвечивали все оттенки фиолета. Они замыкались в круг и семь гладких подножий, как символ магического и таинственного познания числа семи, возносились к божественно царственной постели... Несуществующее в этой реальности пространство комнаты, казалось, не имело определенной формы и цвета, всматриваясь в ее глубины все как-будто бы мерцало и дрожало... Легкая зыбкая пелена, словно дымчатое благоухание, растворяла четкие очертания и линии, рисуя бесконечно меняющийся покров мистического будуара... Незримый плотный дурманящий аромат belladonna сладким смогом оседал в закрытой спальне и сливался с брезжащим пространством, медленно погружая и обволакивая своим тонким плетением ароматного фимиама, в трансовое состояние Себастьяна и Беатриче... Богиня, проникшись томным и сладостным чувствованием пронизывающего ЕЕ наслаждения, обнаженная поднималась по гладким ступеням подножия пурпурного ложе, ощущая, как мягкое переплетение пальцев рук Себастьяна, идущего позади Нее, касалось Ее нежной руки. Мерцающий свет сиреневого будуара плавными переливами угасал все сильнее, а когда Богиня и Fiera уже совсем приблизились к ложе, освещающие лики совсем погасли, повергнув спальню во мрак. Беатриче приспустилась на воздушную гладь шифона и тело Ее в изгибе божественного изваяния, источало нескончаемый поток сладкого нектара наслаждения Сомы... Себастьян, приблизившись к Богине, глаза которой были, трепеща прикрыты, прильнул к Ее обнаженному телу и, проникнув в Нее, сливая воедино первозданное мужское и женское начало естества... Будто-бы воспарив над шаром тканевого ложа, таинственная и возвышенная Тантрическая любовь испускала чувственное наслаждение на грани с мистическим... Проникая друг в друга, Они упивались единением двоих, становящимся Неделимым Целым, нечто большим, чем обыденная плотская любовь... Тантра, несущая в себе древнюю алхимию, открывала вход в более высокие тайные измерения, где Мужское и Женское Естества растворялись в друг друге и сливались в одну мощную и первозданную Энергию Высшего Экстаза... Fiera, проникнув в потаенные глубины Мироздания, ощутил течение времени, что своим быстротечным потоком завершало Начало, проникнув в его Суть, он свернул пространство этой реальности и, войдя в точку Начала Времени, ощутил его не-существование, растворив в этом мгновение... Миг Настоящего теперь сохранял в себе все, словно все пространственные измерения, прошлого и будущего сосуществовали в одном касании друг друга, все было и не было ничего... Полное обладание сутью Настоящего Момента хранило в себе тайные Сакральные Знания, которые не были писанием пера, а существовали лишь в Высших Измерениях, постичь которые можно было лишь растворив границы Земной Реалии... Себастьян и Беатриче, ощущая проникновение друг в друга, раскрывали сокровенные Сакральные мистерии, которые сохранялись лишь только в них, никогда не достигая поверхности земного пространства. Знания веками жили в их Высшем 'Я', даруя Возможности Творения Себя и сохраняли древние Воспоминания Начала и Зарождения их Душ ... Погружаясь во Всеобъемлющую Сакральность, Fiera вместе с Богиней оживляли в своей памяти Первоздание Притяжения и Близости их судеб... Чувствуя всю мощь соединения потоков энергий и струящегося наслаждения между ними, Fiera тихо произнес Беатриче: 'Ты Есть!..' и растворившись в бесконечности удовольствия вязкой Сомы их тела погрузились в глубинный сон, блуждая в иных пространственных измерениях, они утопали в безмолвной сладостной истоме...
Продолжение следует...
Пространство застывших теней...
...Уходящая ночь, растворяющая свою пелену темных красок, уже легкой дымкой переливалась в первых лучах весеннего рассвета. Тусклый свет, озаряющий небесное полотно, долгой и медленной поступью входил в прохладные ночи, которые уже так долго нависали над спящим горизонтом Льорет-де-Мар. Тяжелые, как сталь, тучи своим безгранично неподвижным свинцовым пологом, растекаясь, словно, дымчатый туман, рассеивались и пропускали сквозь себя первые вздохи приходящего дня. Все вокруг еще таилось в царственном покое и бездыханно лежало на колышущихся порывах восточного ветра... И лишь только Себастьян, с первыми прикосновениями легкого рассвета, пробуждая еще нетронутые тропы, бесшумно скакал на коне, направляясь в поместье, располагавшееся вдали от людских глаз...
Старинное поместье, исполненное множеством устрашающих легенд и нераскрытых тайн, укрывало свои владения в древнем лесу, что раскидывало вдаль широкие и зловещие пейзажи. Грузные и мощные стены, воздвигнутые из серого гранита, едва ли открывали свое очертание сквозь густую завесу вечнозеленых дубов и неприветливо встречали путников, изредка появлявшихся из глубины ночного леса и вновь поскорее скрывающихся в пучине безмолвных деревьев. Это было логово дикого Зверя, обитель Fiera, незнающее никого, кроме своего хозяина и верно оберегавшее тайны его загадочного рождения, скрытые в неподвижной крепости... Тяжелые ветви деревьев заслоняли извилистые подъездные пути, скрывающиеся за плотной лентой каменной ограды и звуки, приближающегося всадника к входу, тонули в густоте тенистых зарослей...
Себастьян, приближаясь к мрачному и грозному поместью, уже бесшумно въехал на высокий склон, который плавно вводил его в пустынные владения... Едва были уловимы легкие удары о землю подков его черного скакуна, когда он несся вверх в уже распахнутые для него непреступные врата поместья... Fiera, остановившись возле дверей, ведущих вовнутрь крепости, едва уловимым глазу движением, соскочил со своего коня и, распахнув каменные врата, вошел в мрачный и холодный холл. Густые тени поглощали лишенное жизни и дыхания мрачное пространство, пропитанное запахом землистого мха и сырости. Оказавшись вновь внутри зловещего логова и вдыхая запах ушедшего времени, он тот час вспомнил свое рождение в стенах этого поместья... Обрывки давних и тяжелых воспоминаний вереницей уже позабытых лет туманно поднимались из глубин Дикого Зверя и он, вновь, вернувшись во времени своей памяти, наблюдал за собой, как без сожаления покидал поместье, в котором был рожден, в поисках Ее...в поисках Своего настоящего Дома, там, где жила Она, потому что он ощущал, как потоки его жизни вновь начинали струиться свежим и мощным разливом лишь только рядом с Ней...
Никогда не ощущая родовое поместье своим домом, Fiera скрыл его от людского взора, запечатывая в нем тайну своего мистического происхождения, он наложил магическую печать искажающую пространство земли, на котором когда-то воцарялось старинное поместье. Скрывая каменные своды и недвижимые стены, Себастьян, очерчивая границы поместья силой воображения, раскрыл под ним пространство земли, из которого извергалась горячая лава, и жар удушающе сдавливал воздух. Fiera, используя огненную силу извергающейся лавы, исказил границы гранитного сооружения и запечатал источник несметной огненной мощи в самом большом камине, который рисовал острые и зловещие очертание раскрытой в ярости пасти льва. Камин устрашающе воцарялся в опустелом зале, в котором к запаху сырости примешивался оседающий на мраморный пол пепел и черная зола, ниспускающиеся от горячей лавы, которая сдерживалась магией гранитного портала... Укрыв поместье, наложив на него печать искажающего пространства, Дикий Зверь превратил его в полуразрушенную крепость, которая со временем ветшала от заброшенности, уже навсегда превратившись в логово Дикого Зверя...Стены крепости не знали тепла, огонь свечей и нескольких леденящих душу каминов при взгляде на них, источали огонь, которые лишь только освещали падающие рядом тени, не согревая холодную мглу одинокого поместья. Странные и зловещие звуки доносились из безмолвного мрака и эхом разносились в пустых коридорах. Где-то совсем рядом доносился отчетливый звук падающих на холодный гранитный пол капель воды, медленный и размеренный такт, разбивающихся в зловещей тишине ледяных капель, отзвуком неживого напева растекался в темном пространстве. Казалось, будто в глубине поместья, глухой скрип старых не затворенных дверей сквозь ветхие ставни проносил вихри стремительного потока ветра, который врывался в жуткое пространство застывших теней, и лишь только слабое покачивание свисающей тяжелой вязкой паутины выдавало порывистое движение ворвавшегося ветра. Несколько узких коридоров, едва ли просматривавшихся в густой тьме, разветвлениями уходили в глубину крепости, где переплетаясь между собой, тонули в зловещей безотчетности звериного логова...И скользнув в один из этих проходов, Себастьян быстрым и беззвучным шагом растворился в темноте крепости, там, где бывал лишь только он...
Дикий Зверь размеренной поступью вышел во внутренний двор крепости, который границами каменной ограды очерчивал линию завершения зловещего логова, за которым раскидывал свой жуткий пейзаж лес Льорет-де-Мар ... Простирающиеся в непроглядную даль вечно зеленые леса принадлежали владениям Дикого Зверя, в которых он был хозяином и хищником, охотившимся в чащах и густых зарослях дикой природы. Приостановившись на мгновение, Fiera вытащил свой боевой клинок и, вдохнув прохладный воздух ранней весны, ступил на мягкую почву, которая уже покрылась едва заметной гладью свежей зелени...
Себастьян, погружаясь в звучащее пространство пробуждающегося леса, ощущал пульсацию жизни, струящуюся по живой материи растений, он чувствовал, как маленькое семя медленно прорастает сквозь твердую и мощную преграду земли, как оно рождает новый хрупкий стебель. Он слышал каждое неуловимое для человеческого слуха движение растущих стеблей вверх, как они наполнялись жизненным соком, слышал, как новая яркая листва разрастается и заполняет все ароматом свежей зелени, ловил отчетливые плотные звуки завязи бутонов, которые упругими лепестками закручивали новую спираль. Чувствовал, как дыхание цветов исходит из их бутонов, отзываясь в нем... Тысячи трепещущих на ветру листьев, упругих лепестков завязей новых бутонов, сочных стеблей вздымающихся вверх, прораставших вглубь крепких и мощных корней, сотнями новых ответвлений простирающихся в недрах земли и укореняющих свою жизнь все глубже... - все это эхом отзывалась в его звериной натуре. Растворяясь в лиственных тенях, он становился Fiera, словно Дикий зверь, он приобретал очертания подобные хищному животному, его мускулистое и сильное тело гибкими и плавными движениями бесшумно, словно бы все потеряло свой звук в его таинственном присутствии, пробиралось сквозь заросли листвы и тернии. Подкравшись к укромному месту, где он не виден ничьему взору, Fiera медленной и плавной волной всеобъемлющего взгляда насыщенным цветом фумо, обводил все простирающееся пред ним пространство и поглощал каждое едва уловимое движение. Словно хищник, таящийся в засаде, он наблюдал своим острым взором и при одном лишь неожиданном всплеске звука, доносившегося его четкому слуху, Дикий Зверь, резким и точным направлением взгляда опережая источник доносившегося шума, улавливал нечеткие движения, скрывающиеся в мрачной зелени. Себастьян слышал тысячи таинственных голосов шуршащей на ветру листвы...
Продолжение следует....
Верховный Жрец...
...Войдя в простирающиеся вдаль вечнозеленые дубовые рощи, в молчаливом забвении лежащие на землях Лльорет-де-Мар, Fiera ощущал, как бесшумно ступает по легкой пелене свежей травы, которая проступила неравномерным полотном на холодной земле. Вдыхая прохладный весенний воздух, Дикий Зверь ощущал, как бескрайние зловещие пейзажи древнего леса чувствуют его приближение, слышат, как он медленно входит в обитель дикой жизни и, чувствуя дыхание Fiera, лес все больше пробуждался с каждым новым его вздохом...
Приблизившись к старому и огромному каменному дубу, который охранял вход в дикий лес многие столетия, преграждая путь своими тяжелыми и массивными раскидистыми ветвями, Fiera коснулся его своей рукой. Ощущая, как непреступное словно скала, дерево пробуждается с весенними рассветами, как томительно медленное дыхание жизни струиться под толстой и плотной корой, Себастьян слышал, как назревшие почки совсем уже скоро раскроются и ветви покроются легкой рябью зеленых листьев. Поприветствовав в тишине хранителя, скрывающего врата, ведущие в лес, Дикий зверь ступил на извилистую тропу, ведущую вглубь, и тот час могучий дуб скрыл Себастьяна в его пучине своими тяжелыми и непроглядными ветвями. Сделав несколько размеренных шагов вперед, Себастьян остановился и присев, коснулся ладонью земли... Входя в лес на охоту, Fiera проникаясь духом дикой природы, оставлял свою человечность и превращался в Дикого Зверя, хозяина зловещих земель, покрытых густой чащей переплетенных между собой деревьев, колючих кустарников и диких зверей, обитающих в этом устрашающем лесу... Когда его ладонь касалась земли, черная и беспросветная тьма покрыла его и скрывала то, как Себастьян превращался в Дикого Зверя. Fiera ощущал, как все его нутро превращается в хищного зверя, как его слух, словно острый кинжал, прорезает тишину воздуха, как зрение, словно зоркий ястреб проносится сквозь пучину тернистых зарослей, как обоняние чует каждый запах, тонкой нитью простирающийся в самые далекие и неизведанные глубины леса. Но тайна его мистического превращения была в том, что Себастьян, оставаясь в облике человека, превращался в Зверя, и лишь только отбрасываемая им тень открывала его тайну - тень хищного зверя следовала повсюду за ним, когда Fiera охотился в дремучих и опасных землях своего владения... Лишь только дикие животные видели звериную тень Себастьяна и ощущали в нем верховного хищника, вершащего судьбу жертвенного подношения в двадцать четвертые лунные сутки, которые наступили именно в это утро ранней весны.
В этот лунный день, каждый цикл Fiera приходил в безлюдные чащи леса и проскальзывал сквозь густые заросли древних и непреступных деревьев... Бесшумно пробирался через обвивающие ступни вьющиеся лиственные кустарники, следовал за кривыми и витиеватыми, иногда прерывающимися, спиралями узких троп, которые запутывая многих путников уводили их в гущу тернистых и зловещих зарослей и обрываясь, оставляли их в глубине дремучей неизвестности... Но Fiera знал и чувствовал каждую тень, расплывающуюся в этом лесу, знал каждого дикого обитателя и их норы и берлоги, ощущал бесчисленное множество опушек, рощей и чащей, раскидывающихся под небом Лльорет-де-Мар... Дикий Зверь, двигаясь бесшумно сквозь темные и густые поросли изумрудного папоротника, скользил плавными движениями по узкой и извилистой тропе, иногда тонувшей в плотных зарослях кустов папоротника. Тяжелые ветви дубов вздымались высоко вверх и своим густым переплетением ветвей, скрывая лик солнца и безоблачного неба, укрывали витиеватую тропу, которая словно пытаясь скрыться от путников, пропадала в глухой чаще и вновь появлялась где-то вдалеке неподступного к ней пространства. Словно играясь, она то внезапно терялась, то вновь появлялась в тенистых чащобах; незнающих жизни здешнего леса странников заводила в берлоги и пещеры диких зверей и, бросая их, ускользала из виду, добродушным пилигримам кружила голову своим ажурным узором, переплетаясь между деревьев и закручивая странную спираль, уводила их в темные и мрачные овраги, где бросала их навсегда... Следовать по этой тропе было весьма сложно и непредсказуемость ее таинственного пути придавала ей мистический шлейф и только лишь Бастиан знал все секреты этой изменчивой тропы, которая так игриво обманывала путников, не позволяя им приблизиться к таинственному и мистическому месту, что скрывалось в раскидывающейся за густыми и зловещими зарослями буковой роще...
Себастьян, зная точный и верный путь, пролегавший к буковой роще, устремлял свой зоркий взгляд лишь только вперед, где на просвете падающих наземь лучей, уже открывалось его взору понемногу то место, куда Fiera приходил с ликом Дикого Зверя... Пройдя беспросветную чащу, утопающую в дубовых ветвях и вырывающихся из земли массивных корней, покрытых темно-зеленым мхом, Себастьян приблизился к старому буку, который своим мощным и могучим стволом скрывал присутствие Дикого Зверя. Не медля, Fiera достал свой боевой клинок, который всегда был с ним и в дни лесной охоты Себастьян особенно сонастраивался со своим ритуальным оружием. Сплав темного серебра, увесистым изваянием темного металла, лежал в руке Дикого Зверя. Холодная и тяжелая рукоять клинка, рисовала устрашающие очертание звериных выпущенных когтей и два больших острых когтя, которые находились у самого основания острия, выглядели особенно зловеще, а лезвие клинка, словно первозданный и точный оттиск дикого и резного острия лезвия, с заостренным и тонким концом бесшумно рассекал воздух. Взяв в руку клинок, Себастьян сжал рукоять и, устремив свой пристальный взгляд на оружие, сделал медленный глубокий вдох и, немного помедлив, на выдохе впустил свою энергию в клинок. Поток красно-багровой энергий изливался из его руки и плавно, словно горячая лава, перетекал в клинок... Уходя на охоту, перед каждым жертвоприношением Бастиан заряжал своей энергией боевой магии серебряный клинок, наполняя его избыточной силой и поток, непрерывной багровой энергии, соединял воедино руку Себастьяна и изваяние темного металла. Словно рука имела свое продолжение в этом клинке и Fiera, ощущая его, чувствовал, как оружие наполняется мощной силой исходящей из него и когда клинок, наконец, был полностью наполнен, Себастьян ощутил, как серебряное оружие накалилось в его руке и от каждого взмаха в воздухе едва слышно звенело...
Выйдя из тени огромного бука, Fiera ступил на небольшую опушку, которая была по округу как-бы очерчена пятью древними буками, рисовавшими пентаграмму звезды, вершиной направленной на запад и едва только Дикий Зверь ступил в границы пентаграммы, как она легким, едва заметным свечением, проявилась на земле. Войдя в ее центр, Fiera пригнувшись к земле, немного прогнувшись, присел, словно зверь, готовящийся к нападению, он поднял голову и, устремив свой взор вдаль темного леса, издал протяжный и гортанный рык, который низким и зловеще рычащим звуком пронесся сквозь все земли необъятного леса, возвещая о том, что Верховный Жрец всех Зверей уже ждет свою добычу на заклятом месте... Fiera ждал... Он никогда не убивал насильно, не принуждал к смерти свою жертву... Он ждал...когда зверь придет к нему сам на заклание, отдавая свою жизнь добровольно... И спустя недолгое время из-за одного из буков появился молодой олень. Блестящая шерсть цвета нежной охры поблескивала в лучах весеннего солнца, и небольшая ветвь светлых рогов возвышалась над головой молодого зверя. Робкой поступью он приближался к Дикому Зверю и, подойдя к его ногам, склонил пред ним голову в повиновении. Fiera положил левую руку животному между рог и повернув его голову, правой рукой вонзил в шею оленя свой клинок и когда лезвие проникло в плоть молодого зверя так глубоко, что два огромных когтя на рукояти у основания острия вонзились в гортань животного, только лишь тогда Бастиан полоснув острым лезвием, перерезал горло оленя. Вытащив клинок из его шеи, он опустил уже безжизненную плоть зверя и поток теплой кроваво-багровой крови пролился в землю. Струи свежей крови проливались на мягкий покров свежей травы и проникали вглубь земли - это жертвенная кровь на заклятом месте была особым жертвенным подношением для духов земли. Кровь убитого животного, которое отдало свою жизнь добровольно, питало земли этого леса, поддерживая в нем жизнь...
Fiera, смотря на то, как кровь из безжизненной плоти струиться в землю, поднес клинок к своим губам и вдохнув запах свежий теплой крови, испил ее из темного серебра своего боевого оружия. Капли темной и вязкой крови убитой жертвы, заструились по его горлу и, приподнявшись над мертвым оленем, Дикий Зверь издал победный рык, который оглушительным эхом разнесся во все долины и самые глухие чащи дремучего леса. Он чувствовал, как земля пульсировала под его ногами и резкие порывы холодного ветра, метались вокруг магической пентаграммы... Потоки жгучей энергии приливали в Себастьяне, наполняя его силой и он, чувствуя, как преисполнен мощью, прикоснулся своей ладонью к земле. Увидев, что вся кровь жертвы уже была до последней капли отдана земле, Себастьян поднял убитого зверя и, взяв свою добычу, быстрым шагом направился к выходу из темных земель мистического леса...
Покидая свои владения, Fiera вновь коснулся рукой каменного дуба, вечно охранявшего вход в лес и, поблагодарив его, увидел, как дерево вновь своими тяжелыми ветвями скрыло вход в чащи от посторонних глаз. Черный скакун уже ждал своего хозяина подле старого дуба и Себастьян, приблизившись к нему, быстро и без промедлений вскочил на него и, запрокинув свою добычу, хлестнул коня и в одночасье, сорвавшись с места, поскакал в замок Беатриче...
Продолжение следует...
Эликсир Агара...
...Послеполуденное солнце роняло свои тонкие и неуверенные лучи ранней весны на землю и едва ли несколько высоких остроконечных башен замка поблескивали в недосягаемой возвышенности к небольшим облакам, все еще покрывающих небесное полотно. Легкие и свежие порывы восточного ветра кружили в узких и открытых коридорах, обрамляющих наружный вид замка и, скользя вдоль темных каменных стен, ветер настиг изящных плеч Беатриче, облаченных в темный палантин с пепельным меховым воротом. Подхватив россыпь Ее длинных и роскошных волос, ниспадающих по палантину, поток мягкого ветра обволакивал Ее, несясь следом за Ней, сопровождал Ее, до тех пор, пока Беатриче не скрылась за массивной каменной дверью, ведущей в отдаленную часть замка...
Приблизившись к потайной двери, прячущейся в массивной стене, Беатриче, коснулась скрывающегося в ней замка и, легко отворив его, вошла вовнутрь. Открывающееся Ей пространство затемнённой комнаты уже ожидало Ее появления и в молчаливом забвении утопало в тепле едва уловимого ароматного воздуха. Пройдя немного вглубь комнаты, освещенной несколькими большими напольными свечами и неяркими лучами света, проникающими сквозь пару витражных окон, Беатриче неспешно подошла к западной стене таинственной комнаты, возле которой на высоком каменном пьедестале возвышалась квадратная ванна из темного пятнистого мрамора. Массивная и внушительная мраморная чаша строгой формы была окружена четырьмя высокими и массивными колоннами, капитель которых была украшена небольшими мистическими существами, похожими на неких диких зверей, обитающих в лесу Fiera. Словно застывшие много веков назад, возвышаясь вверху колонн, они наблюдали свысока и охраняли замкнутое пространство мистического квадрата. С западной стены, к которой примыкала ванна, из монументального четкого и острого сечения скульптуры, в виде львиной головы, из открытой пасти которой, струился стремительный напор быстрой струи горячей воды, наполнял ванну своим быстротечным кристально чистым потоком воды. Мягкая и тонкая шкура из светлого ворса была устлана подле высоких мраморных ступеней, ведущих к самому основанию ванны, позволяя подняться к ней... Неспешно поднявшись по этим ступеням, Беатриче присела на последнюю из них и, опустив на мгновение свою руку в горячую воду, наполняющую ванну, прикрыла свои глаза. Чувствуя, что Себастьян уже возвращается с охоты в замок с добычей, Богиня, ожидая его появления, готовила для него особенную ванну, в которую добавляла несколько видов трав, с легким приглушенным ароматом, но с расслабляющим и успокаивающим воздействием на Дикого Зверя...только Беатриче знала, как вернуть суть его человеческого естества после охоты в землях дикого леса....Привстав, Беатриче спустилась по ступеням вниз и, скользнув между непреступных колонн, скрылась в неосвященной части просторной комнаты, присев на мягкое сидение, покрытое теплым мехом и неподвижно стоящее на тяжелых каменных фигурных ножках, ожидала скорое появление Себастьяна...
Fiera, появился на своем верном арабском скакуне, которому дал имя Антарио, его черная гладкая шерсть металлическим отблеском сверкала и играла переливом мягкой свето-тени в солнечных лучах послеполуденного часа. Въехав во владения замка, и быстро проехав по подъездному пути, ведущему к главному входу, Себастьян свернул налево и, скрывшись за углом западной стены, направился во внутренний двор. Подъехав к высоким арочным сводам заднего двора, Себастьян соскочил с лошади и, взяв свою добычу, привезенную из леса, проследовал в кухню, которая скрывалась в узком потаенном коридоре, спускающемся в глубину замка. Быстро следуя по холодным ступеням, ведущим вниз в служебное помещение слуг и куховаров, Fiera одним лишь касанием отворил не запертую дверь, которая с шумом ударилась об каменную стену. Все действо, происходящее в кухне, тут же остановилось и немного напуганные слуги, опустили головы вниз при неожиданном появлении Дикого Зверя. Не взирая ему в глаза, они стояли неподвижно и лишь только слышали его тяжелое дыхание, разносившееся эхом в закрытом пространстве и то, как несколько последних капель крови, стекающих со шкуры оленя, упали на гранитный пол и разбились со звонким плеском. Fiera медленно обводил взглядом стоящих пред ним в повиновении слуг и обратившись лишь только к мяснику, приказал ему не медля разделать и приготовить мясо свеже-убитой дичи. Дикий Зверь, бросив свой взгляд в сторону, быстрым движением одной лишь руки, положил тушу оленя на огромный каменный стол, стоящий подле стены и, обернувшись вновь, окинул своим диким и звериным взглядом замершее пространство кухни, а затем быстро покинул это помещение, не взирая более ни на кого.
Себастьян направлялся быстрым шагом в отдаленную часть замка, к потаенной двери, что скрывалась от глаз людских в бесцветности каменной стены, ведь он знал, что горячая ванна с дивным ароматом действенных трав уже наполнена для него Богиней. Fiera скользил вдоль коридора бесшумным шагом, словно зверь и ничто не могло выдать его присутствия и, даже отворив медленно и беззвучно дверь в тихую купель, ничто не говорило о его телесном проникновении в пространство. И даже Богиня, остававшаяся в тени позади высоких колонн, не слышала, как Бастиан вошел в ванную комнату, но лишь только почувствовала его...ощутила, что он уже так близко к Ней, что аромат ветра, исходившего от него после недолгой охоты, донесся к Ней, как только он вошел. Беатриче знала этот запах, принадлежащий лишь только Fiera, только он источал аромат дикого леса и холодной бушующей стихии воздуха, - этим запахом истинного мужчины Богиня наслаждалась, глубоко его вдыхая и пропуская сквозь Себя...
Fiera, медленно войдя в комнату, остро и четко услышал запах, разливающихся в пространстве мягких ароматов трав и тепло, что наполняло комнату, окутало его, ступившего в пространство пьянящей ванны. Приостановившись на некоторое мгновение, он затворил раскрытую дверь и не спеша, повернув голову в направлении колон, устремил свой дикий взгляд прямо в темноту отбрасываемой колоннами тени. Бастиан знал и чувствовал Ее присутствие здесь и, не усомнившись в своем зверином инстинкте, он точно и четко встретил Ее недвижимый взгляд... Беатриче, всматриваясь сквозь пелену легкой тени, отчетливо видела, как Fiera все еще пребывал в состоянии Дикого Зверя. Его глаза, преисполненные необузданной и строптивой спеси, источали огненный блеск, в потемневших дочерна глазах цвета насыщенного фумо. Звериный оскал все еще проскальзывал на его напряженном лице, мятежный дух читался в его тяжелом взоре и медленно раздувающиеся ноздри его носа, говорили о том, что его острое обоняние впитывает каждый отдельный запах, наполняющий это пространство. Не отпуская взгляда Беатриче, Себастьян медленно сделал первый шаг вглубь ванной комнаты, которая была пропитана влажным и теплым воздухом с примесью ароматов редких и действенных трав. Сделав еще несколько размеренных шагов, он не спеша приближался к каменной чаше и, снимая свою одежду, обнажившись, он взошел вверх по теплым ступеням...
Время словно вязкий и тягучий эликсир, который растягивал свое течение, замедлял движения Себастьяна и он, ступая в теплую воду, опустился в ее нежные объятия. Мягкая и расслабляющая пелена живой воды обволакивала его напряженное тело и, медленно проникая в покров его плоти, постепенно растворяла в нем звериное естество. Приятный и умиротворяющий аромат трав, пропитывающий воду своим эликсиром, который Беатриче влила в теплую воду еще до появления Себастьян, расслаблял его мускулистое тело. Отвар из листьев дикого табака и древесного ветивера слился воедино с теплой толщей воды, бурлящей в каменной чаше и, обволакивая Себастьяна, уже понемногу снимал с него хищные и воинственные очертания зверя, охотившегося в диких землях леса. Тень, отбрасываемая им дикого зверя, уже растворилась и рассеялась, как дымка в водах восстанавливающей ванны. Прикрыв глаза, которые истомлено смотрели вглубь темноты, Бастиан медленно, скользя вниз по мраморной спинке ванны, погрузился под воду и последние капли присутствия в нем Дикого Зверя, растворились в теплых потоках воды... Поднявшись из водной толщи, он вновь прислонился к мрамору чаши и запрокину голову назад, почувствовал легкое прикосновение... Тонкие и нежные пальцы касались его длинных волос, по которым стекали мелкие капли теплой воды и, перетекая, уже струились вниз по его мускулистым плечам. Он ощущал Ее тихое присутствие позади него и упивался каждым Ее чувственным прикосновением...
Беатриче, зная, что Бастиан уже умиротворенно расслаблен в омываемых водах травяного отвара, запустила свои мягкие пальцы, которые были пропитаны маслом агарового дерева. Втирая пряный запах эфирного масла в длинные и мокрые волосы Себастьяна, Она ощущала, как он отдается Ей и безмятежно растворяется в Ее руках. Тонкий древесно-смолистый аромат, растекающийся по волосам Fiera, придавал ему сил, и несокрушимое спокойствие, источаемое запахом эликсира, обволакивало его плотной пеленой... Спустя некоторое время Бастиан почувствовав, как нежная и бархатная рука Беатриче скользнула по его лицу, спустившись вдоль шеи и через мгновение он ощущал, как легкая пелена истомленной неги оседает на его глаза и прикрыв их, Бастиан ненадолго проникся дымкой туманного сновидения... Лишь только последний донесшийся до него звук, что он уловил, как тихо щелкнул дверной замок и звук затворяющейся двери раздался в бесшумном пространстве...
Продолжение следует...
Зира - королева специй...
...Бесшумно затворив дверь в ароматную купель, в которой Бастиан уже медленно погрузился в пелену умиротворяющей неги, Беатриче легкой поступью направилась в скрывающееся в глубине замка пространство приготовление пищи. Ниспускаясь по узкой лестнице вглубь полумрака, Беатриче неспешно отворила дверь и при Ее бесшумном появлении слуги склонились в низком реверансе и не глядя в Ее величественные глаза, покинули теплое и ароматное пространство кухни... На большом каменном столе, что плотно прилегал к стене, стоял, уже дожидаясь прикосновения к нему изящных рук Богини, серебряный поднос, начищенный и отшлифованный до блеска, на котором равномерно была выложена лента из ровно нарезанных кусков мяса дикого оленя. Дичь, что привезена Себастьяном, была незамедлительно разделана и очищена для особого его приготовления Богиней и оставлена в недолгом ожидании. Подойдя к подносу, Беатриче медленно провела по нему своим взглядом и заметила, как нежная и свежая плоть дикого зверя, отдыхала на холодном изваянии металла, отражаясь в зеркальном свечении серебряного блюда. Легкий запах свежего молока исходил из тонких продольных волокон румяного среза молодой оленины и мягкий перелив искрящихся теплых бликов незаметно притягивал к себе взор... Беатриче, приблизившись, взяла в руки наполненное блюдо и, повернувшись, Богиня медленно направилась в сторону небольшой двери, что скрывалась за высоким шкафом из темного дерева, и неспешно вошла в нее...
Пред Беатриче открылось небольшое пространство, освещенное несколькими свечами, озаряющими винтовую спираль кованой лестницы, поднимающейся вверх. Тонкая лента из темного металла перил закручивалась двойным завитком, а кружевной кованый узор обрамлял изящные ступени, сводившиеся к центральной оси воздвигнутой здесь лестницы. Поднимаясь по столь грациозной лестнице, которая была создана лишь для утонченного женственного стана, говорило, что лишь только Беатриче восходила по ней, ведущую в загадочное и скрытое от всех пространство таинства приготовления особого ритуального яства...
Войдя в безмолвие, освещенной мягким и тусклым светом комнаты, Беатриче ощутила прикосновение к Ней мягкого аромата, пропитывающего пространства... Высокие светлые стены поднимались вверх и сводились в центре плавным куполом, где виднелось небольшое круглое стеклянное окно, сквозь которое пробивался прямой луч солнечного света и падал в центр ритуального стола, что стоял посередине мистического пространства. Беатриче, подойдя к круглому мраморному столу с гладко обтекаемыми краями и фигурной внушительных размеров ножке, поставила на него серебряный поднос с мясом свежей дичи, который тот час озарился мягким свечением света, изливающегося из купола. Эта просторная часть замка, пристроенная, как невысокая башня к западной стороне, выходила во внутренний двор полу округлым архитектурным возведением с тремя высокими арочными окнами, подчеркивающими лишь выходящую наружу половину выпуклой части. Длинные окна с резным узором, высившимся в завершении острых сводов, спускались к основанию башни, которая оседала у самого подножия замка и вместе с ним поднималась вверх. Подле окон плавной чредой распускались цветущие кустарники, благоухающие легким сладостным ароматом пробуждающейся весны. Они очерчивали холодные и строгие линии невысокой башни, придавая им мягкость отсвета свежей зелени вдоль каменных стен и пронизывали пульсирующей жизнью своего цветения... Темный и насыщенный мрамор коричневого цвета устилал покров внутренней части башни, мягко сочетаясь с оттенком бежевого даина, рассеивающегося вдоль стен, к которым по всюду плотно прилегали фигурная резьба деревянных полочек различных форм и размеров и множество шкафов, с углубленными вместилищами и потайными ларцами. Мягкие закругления и изгибы светлого дерева обрамляли плавные линии высоких стен и хранили в себе сотни разнообразных бутылочек и пузырьков, - все они были стеклянными, отличались лишь только формой и размером. В каждой из них хранились тысячи разнообразных специй и трав, душистыми насыпями они наполняли до краев сосуды и закупоривались плотными деревянными пробками. Некоторые из специй находились в деревянных ящичках и стояли всегда открытыми, наполняя пространство сухим и пряным ароматом душистых трав... Рядом с окнами, сквозь которые проникали лучи солнца, на одной из глубоких полок, стоял небольшого размера ящичек, наполненный до верху и с небольшой горкой сверху насыпью белых маленьких семян кунжута, игравших на свету тысячей матовых отблесков. В одной из невысоких чаш были выложены высушенные листья брамина, которые ценились своей редкостью и необычайным успокоительным свойством. На одной из полок, что находилась в удалении от солнечных лучей, искрящихся почти что повсюду, стояла круглая стеклянная чаша, заполненная оранжево-красным стручковым шафраном, от которого исходил тонкий и приятный аромат пряности. В маленьком сундучке, на одной из верхних полок деревянного шкафа, прятались палочки ароматной корицы, а ее пудра, некогда рассыпанная в маленькие прозрачные пузырьки, стояла в ряд с фигурным сундучком. В отдельном узком и высоком шкафчике, который стоял вблизи ритуального стола, был заставлен маленькими стеклянными колбами и пузырьками, каждая из которых была полностью наполнена, и в нескольких из них поблескивал притягательным и таинственным бликом черный тмин. Закупоренный в сосуде, он изливал внутри дымку экзотического аромата, напоминающий изысканные и манящие духи, некогда созданные из голубовато-зеленых цветков калинджи. Семена острого аджвана, скрывались за плотной стеклянной крышкой, сохраняя под ней свой резкий жгучий аромат, и лишь только привлекательно лежали в сосуде сизо-зеленые продолговатые зерна. В фигурном ящичке с маленькой и изящной защелкой таились мелкие семена фенугрека золотистого цвета, и испускали слегка горьковатый запах, отдаленно напоминающий аромат свежескошенной травы, что так гармонировало с наступлением весенних дней... Бессчетное множество трав и душистых специй заполняли высокие и основательные шкафы из светлого дерева и создавали в этом просторе пряных ароматов особое магическое и ритуальное наполнение... часто использовались Богиней для приготовления свечей для Замка, ароматных подушечек, наполненных травами, и применялись в ритуальной магии, посвященным Стихии Земли... Обитель травяных и пряных специй раскрывала тайну наслаждения Земных удовольствий Беатриче, прикасаясь к которым Она чувствовала дыхание пульсирующей жизни Земли, ощущала, как каждая специя отзывается в Ее теле тонким импульсом и открывает в Ней ощущения живой эфирной материи...
Вдохнув в себя пропитанное пространство запахом благоухающих трав и специй, Беатриче приблизилась к одному из отдельно стоящих комодов небольшого размера, с резными ажурными орнаментами, высеченными по светлому дереву. Отворив верхний ящик, взявшись за тонкую золотую ручку, Богиня достала из него каменную ступу из светлого мрамора и, поставила ее на ритуальный стол, где уже были приготовлены несколько стеклянных пузырьков, наполненных разными специями. Все они были необходимы для приготовления свежей дичи, которая уже дожидалась прикосновения к себе теплых рук Беатриче. В самом маленьком пузырьке со стеклянной крышечкой находилась соль, которую Беатриче высыпала первой в свою любимую ступу. Затем медленно всыпая, добавила королеву всех пряностей - Зиру, которая являлась тотемной специей Беатриче... Ее зерна бежево-оливкового цвета слегка потрескивая, измельчались в ступе и источали сильный специфический аромат, - притягательный и гипнотический... В среднего размера баночке находился дробленный мускатный орех, открыв который, Богиня добавила неполную горсть в уже измельченную зиру смешанную с солью. Мускатный орех тут же разлился в пространстве сильным и утонченным ароматом, пряно жгучей на вкус приправы. В завершение Беатриче открыла последнюю из баночек, самую большую, в которой равномерным пучком лежали веточки иссушенного розмарина. Достав весь пучок, Беатриче медленно скользя вдоль веток своими пальцами, снимала плавно отделяющиеся иголки розмарина, которые тут же всыпала в ароматную смесь в мраморной ступе. Обчистив весь пучок, Она еще некоторое время измельчала в ступе наполняющую ее изысканное сочетание магических трав и специй. Впитывая в Себя аромат, исходивший из ступы, Беатриче проникалась приготовлением благоухающей смеси и, уйдя глубоко в свои мысли, думала лишь о Себастьяне... Приготовление пищи было для Нее особым ритуальным действом, который Она наполняла своей преисполняющей любовью. Лишь только для него Она приготавливала ароматные завтраки и насыщенные особыми чувствами ужины, Богиня совершала этот акт любви, так как лишь только Она знала истинные вкусовые предпочтения Дикого Зверя... Пересыпав душистую смесь из ступы в большую круглую чашу, Беатриче приблизилась к подносу, наполненному свежим мясом, которое все это время отдыхало, наполняясь умиротворяющим спокойствием пряного пространства принадлежавшего Богине... Запустив руку в приготовленные в чаше специи, как тут же всколыхнулся насыщенный аромат нескольких трав и Беатриче на мгновение прикрыв глаза, наслаждалась этим упоительным запахом благоухающим повсюду... Посыпав сверху все полотно из тонко нарезанного мяса оленины, Богиня легким прикосновением своих ладоней обмакнула каждый кусочек нежного мяса в смеси приготовленной Ею в ступе. Наслаждаясь прикосновениями к мягкому и шелковистому мясу оленины, Беатриче совершала ритуальное приготовление пищи, погружаясь в медитативное состояние... Обмакнув каждый кусочек на подносе, Она оставила его напитываться магическими свойствами травяных специй... Богиня ощущала, как сильный поток энергии исходил от лежащего на подносе мясе, - добровольно пожертвованная жизнь, отданная в ритуальном круге, тонкими вибрациями струилась из плоти оленины и обволакивала ее дымчатой пеленой живой энергии...дичь, словно была живой, источающей притягательные волны живительной силы... Еще немного помедлив, Беатриче подошла к близстоящему шкафчику небольшого размера и из потайного ящичка, который незаметно открывался, вытащила маленькую бутылочку, закрытую деревянной пробкой. Легко открыв ее, Она вдохнула мягкий аромат, исходивший изнутри и, приблизившись вновь к мясу, едва заметно сверху присыпала его легкой пеленой душистого шафрана. Мягкая улыбка озарила Ее лицо, ведь только Она знала, что шафран привносит любовь...
Спрятав снова баночку в тайном отделе, Беатриче направилась к двери, ведущей к лестнице и, обмакнув руки в чаше с лаймовой водой, обтерла их полотном мягкой ткани. Захватив с Собой поднос с ароматным мясом, Она спустилась в центральную часть большой кухни и, отдав распоряжение слугам обжарить на огне дичь, бесшумно исчезла за дверью...
Продолжение следует...
Зира - королева специй...
...Бесшумно затворив дверь в ароматную купель, в которой Бастиан уже медленно погрузился в пелену умиротворяющей неги, Беатриче легкой поступью направилась в скрывающееся в глубине замка пространство приготовление пищи. Ниспускаясь по узкой лестнице вглубь полумрака, Беатриче неспешно отворила дверь и при Ее бесшумном появлении слуги склонились в низком реверансе и не глядя в Ее величественные глаза, покинули теплое и ароматное пространство кухни... На большом каменном столе, что плотно прилегал к стене, стоял, уже дожидаясь прикосновения к нему изящных рук Богини, серебряный поднос, начищенный и отшлифованный до блеска, на котором равномерно была выложена лента из ровно нарезанных кусков мяса дикого оленя. Дичь, что привезена Себастьяном, была незамедлительно разделана и очищена для особого его приготовления Богиней и оставлена в недолгом ожидании. Подойдя к подносу, Беатриче медленно провела по нему своим взглядом и заметила, как нежная и свежая плоть дикого зверя, отдыхала на холодном изваянии металла, отражаясь в зеркальном свечении серебряного блюда. Легкий запах свежего молока исходил из тонких продольных волокон румяного среза молодой оленины и мягкий перелив искрящихся теплых бликов незаметно притягивал к себе взор... Беатриче, приблизившись, взяла в руки наполненное блюдо и, повернувшись, Богиня медленно направилась в сторону небольшой двери, что скрывалась за высоким шкафом из темного дерева, и неспешно вошла в нее...
Пред Беатриче открылось небольшое пространство, освещенное несколькими свечами, озаряющими винтовую спираль кованой лестницы, поднимающейся вверх. Тонкая лента из темного металла перил закручивалась двойным завитком, а кружевной кованый узор обрамлял изящные ступени, сводившиеся к центральной оси воздвигнутой здесь лестницы. Поднимаясь по столь грациозной лестнице, которая была создана лишь для утонченного женственного стана, говорило, что лишь только Беатриче восходила по ней, ведущую в загадочное и скрытое от всех пространство таинства приготовления особого ритуального яства...
Войдя в безмолвие, освещенной мягким и тусклым светом комнаты, Беатриче ощутила прикосновение к Ней мягкого аромата, пропитывающего пространства... Высокие светлые стены поднимались вверх и сводились в центре плавным куполом, где виднелось небольшое круглое стеклянное окно, сквозь которое пробивался прямой луч солнечного света и падал в центр ритуального стола, что стоял посередине мистического пространства. Беатриче, подойдя к круглому мраморному столу с гладко обтекаемыми краями и фигурной внушительных размеров ножке, поставила на него серебряный поднос с мясом свежей дичи, который тот час озарился мягким свечением света, изливающегося из купола. Эта просторная часть замка, пристроенная, как невысокая башня к западной стороне, выходила во внутренний двор полу округлым архитектурным возведением с тремя высокими арочными окнами, подчеркивающими лишь выходящую наружу половину выпуклой части. Длинные окна с резным узором, высившимся в завершении острых сводов, спускались к основанию башни, которая оседала у самого подножия замка и вместе с ним поднималась вверх. Подле окон плавной чредой распускались цветущие кустарники, благоухающие легким сладостным ароматом пробуждающейся весны. Они очерчивали холодные и строгие линии невысокой башни, придавая им мягкость отсвета свежей зелени вдоль каменных стен и пронизывали пульсирующей жизнью своего цветения... Темный и насыщенный мрамор коричневого цвета устилал покров внутренней части башни, мягко сочетаясь с оттенком бежевого даина, рассеивающегося вдоль стен, к которым по всюду плотно прилегали фигурная резьба деревянных полочек различных форм и размеров и множество шкафов, с углубленными вместилищами и потайными ларцами. Мягкие закругления и изгибы светлого дерева обрамляли плавные линии высоких стен и хранили в себе сотни разнообразных бутылочек и пузырьков, - все они были стеклянными, отличались лишь только формой и размером. В каждой из них хранились тысячи разнообразных специй и трав, душистыми насыпями они наполняли до краев сосуды и закупоривались плотными деревянными пробками. Некоторые из специй находились в деревянных ящичках и стояли всегда открытыми, наполняя пространство сухим и пряным ароматом душистых трав... Рядом с окнами, сквозь которые проникали лучи солнца, на одной из глубоких полок, стоял небольшого размера ящичек, наполненный до верху и с небольшой горкой сверху насыпью белых маленьких семян кунжута, игравших на свету тысячей матовых отблесков. В одной из невысоких чаш были выложены высушенные листья брамина, которые ценились своей редкостью и необычайным успокоительным свойством. На одной из полок, что находилась в удалении от солнечных лучей, искрящихся почти что повсюду, стояла круглая стеклянная чаша, заполненная оранжево-красным стручковым шафраном, от которого исходил тонкий и приятный аромат пряности. В маленьком сундучке, на одной из верхних полок деревянного шкафа, прятались палочки ароматной корицы, а ее пудра, некогда рассыпанная в маленькие прозрачные пузырьки, стояла в ряд с фигурным сундучком. В отдельном узком и высоком шкафчике, который стоял вблизи ритуального стола, был заставлен маленькими стеклянными колбами и пузырьками, каждая из которых была полностью наполнена, и в нескольких из них поблескивал притягательным и таинственным бликом черный тмин. Закупоренный в сосуде, он изливал внутри дымку экзотического аромата, напоминающий изысканные и манящие духи, некогда созданные из голубовато-зеленых цветков калинджи. Семена острого аджвана, скрывались за плотной стеклянной крышкой, сохраняя под ней свой резкий жгучий аромат, и лишь только привлекательно лежали в сосуде сизо-зеленые продолговатые зерна. В фигурном ящичке с маленькой и изящной защелкой таились мелкие семена фенугрека золотистого цвета, и испускали слегка горьковатый запах, отдаленно напоминающий аромат свежескошенной травы, что так гармонировало с наступлением весенних дней... Бессчетное множество трав и душистых специй заполняли высокие и основательные шкафы из светлого дерева и создавали в этом просторе пряных ароматов особое магическое и ритуальное наполнение... часто использовались Богиней для приготовления свечей для Замка, ароматных подушечек, наполненных травами, и применялись в ритуальной магии, посвященным Стихии Земли... Обитель травяных и пряных специй раскрывала тайну наслаждения Земных удовольствий Беатриче, прикасаясь к которым Она чувствовала дыхание пульсирующей жизни Земли, ощущала, как каждая специя отзывается в Ее теле тонким импульсом и открывает в Ней ощущения живой эфирной материи...
Вдохнув в себя пропитанное пространство запахом благоухающих трав и специй, Беатриче приблизилась к одному из отдельно стоящих комодов небольшого размера, с резными ажурными орнаментами, высеченными по светлому дереву. Отворив верхний ящик, взявшись за тонкую золотую ручку, Богиня достала из него каменную ступу из светлого мрамора и, поставила ее на ритуальный стол, где уже были приготовлены несколько стеклянных пузырьков, наполненных разными специями. Все они были необходимы для приготовления свежей дичи, которая уже дожидалась прикосновения к себе теплых рук Беатриче. В самом маленьком пузырьке со стеклянной крышечкой находилась соль, которую Беатриче высыпала первой в свою любимую ступу. Затем медленно всыпая, добавила королеву всех пряностей - Зиру, которая являлась тотемной специей Беатриче... Ее зерна бежево-оливкового цвета слегка потрескивая, измельчались в ступе и источали сильный специфический аромат, - притягательный и гипнотический... В среднего размера баночке находился дробленный мускатный орех, открыв который, Богиня добавила неполную горсть в уже измельченную зиру смешанную с солью. Мускатный орех тут же разлился в пространстве сильным и утонченным ароматом, пряно жгучей на вкус приправы. В завершение Беатриче открыла последнюю из баночек, самую большую, в которой равномерным пучком лежали веточки иссушенного розмарина. Достав весь пучок, Беатриче медленно скользя вдоль веток своими пальцами, снимала плавно отделяющиеся иголки розмарина, которые тут же всыпала в ароматную смесь в мраморной ступе. Обчистив весь пучок, Она еще некоторое время измельчала в ступе наполняющую ее изысканное сочетание магических трав и специй. Впитывая в Себя аромат, исходивший из ступы, Беатриче проникалась приготовлением благоухающей смеси и, уйдя глубоко в свои мысли, думала лишь о Себастьяне... Приготовление пищи было для Нее особым ритуальным действом, который Она наполняла своей преисполняющей любовью. Лишь только для него Она приготавливала ароматные завтраки и насыщенные особыми чувствами ужины, Богиня совершала этот акт любви, так как лишь только Она знала истинные вкусовые предпочтения Дикого Зверя... Пересыпав душистую смесь из ступы в большую круглую чашу, Беатриче приблизилась к подносу, наполненному свежим мясом, которое все это время отдыхало, наполняясь умиротворяющим спокойствием пряного пространства принадлежавшего Богине... Запустив руку в приготовленные в чаше специи, как тут же всколыхнулся насыщенный аромат нескольких трав и Беатриче на мгновение прикрыв глаза, наслаждалась этим упоительным запахом благоухающим повсюду... Посыпав сверху все полотно из тонко нарезанного мяса оленины, Богиня легким прикосновением своих ладоней обмакнула каждый кусочек нежного мяса в смеси приготовленной Ею в ступе. Наслаждаясь прикосновениями к мягкому и шелковистому мясу оленины, Беатриче совершала ритуальное приготовление пищи, погружаясь в медитативное состояние... Обмакнув каждый кусочек на подносе, Она оставила его напитываться магическими свойствами травяных специй... Богиня ощущала, как сильный поток энергии исходил от лежащего на подносе мясе, - добровольно пожертвованная жизнь, отданная в ритуальном круге, тонкими вибрациями струилась из плоти оленины и обволакивала ее дымчатой пеленой живой энергии...дичь, словно была живой, источающей притягательные волны живительной силы... Еще немного помедлив, Беатриче подошла к близстоящему шкафчику небольшого размера и из потайного ящичка, который незаметно открывался, вытащила маленькую бутылочку, закрытую деревянной пробкой. Легко открыв ее, Она вдохнула мягкий аромат, исходивший изнутри и, приблизившись вновь к мясу, едва заметно сверху присыпала его легкой пеленой душистого шафрана. Мягкая улыбка озарила Ее лицо, ведь только Она знала, что шафран привносит любовь...
Спрятав снова баночку в тайном отделе, Беатриче направилась к двери, ведущей к лестнице и, обмакнув руки в чаше с лаймовой водой, обтерла их полотном мягкой ткани. Захватив с Собой поднос с ароматным мясом, Она спустилась в центральную часть большой кухни и, отдав распоряжение слугам обжарить на огне дичь, бесшумно исчезла за дверью...
Продолжение следует...
...Подобные бессмертным богам...
...Плавно скользя беззвучными шагами вдоль западной части замка, Беатриче направлялась в затемненном коридоре к одной из дверей, которая следовала за ванной купелью Дикого Зверя. Открыв не затворенную дверь, Богиня вошла вовнутрь мягко освещенного пространства, пропитанного теплым приятным ароматом, и увидела, что Бастиан уже ожидал Ее...
Небольшой камин из темно-коричневого мрамора, изливал свой пламенный свет и согревал пространство Стихии Земли, в которое вошла Беатриче... Здесь все было пропитано эманациями земли и природы: тяжеловесный смолистый аромат древесины заполнял просторную комнату, лиственный запах, снисходивший с длинных ветвей, проникающих сквозь окна, смешивался с едва уловимым легким ароматом пряных специй, изливался аромат цветущих вблизи открытых окон жасминовых кустов. Прорывающиеся в комнату легкие дуновения ветра, развевали воздушные сатиновые шторы приятного бежевого цвета, свисающие от самого потолка, а легкое пламя огня довершало своим мягким прикосновением к воздуху весь этот расслабляющий фимиам Пространства Земли... Темный мраморный пол покрывал большой мягкий квадратный ковер светлых оттенков песочного цвета и незамысловатым узором рисовал различные петли на короткой ворсистости полотна. Вдоль стены прятались под легким палантином штор, высокие окна, спускающиеся к самому основанию комнаты. Они по краям были завешаны тяжелым пологом шоколадно-коричного цвета портьер из плотного лодена, придавая увесистость и объем раскрытым окнам, выходившим во внутренний двор... Подле этой стены основательно располагался широкий диван, стоящий на невысоких ножках, едва ли возвышаясь над мягким настилом ковра. Весь он, от края до края, был устлан роскошными меховыми шкурами диких зверей, привезенных из леса Fiera, которые согревали нежное тело Богини, всякий раз, когда Она возлегала на них... Десятки различных форм и цветов, от светло бежевого до насыщенного цвета бистра, заполняя раскидистую тахту, лежали повсюду подушки: квадратные, ровной линией, насыщенно прилегая к друг другу, располагались у стены, круглые, различных размеров, были хаотично разбросаны повсюду, а строгие валики, со свисающими по бокам золотистыми кисточками, обрамляли невысокие мягкие перильца по краю... Прерывистый, но мягкий порыв теплого ветра проник в комнату и развеял над диваном палантин воздушных штор и Беатриче, взглянув в этом направлении, увидела, что Бастиан ,умиротворенно отдыхая на устланной тахте, со свисающими с нее шкурами диких рысей, ожидал свою Богиню... Уловив Ее взор, Fiera протянул свою руку, приглашая присоединиться к нему и Беатриче вложив в его руку свою, опустилась в настил мягких шкур...
Fiera улыбаясь Ей своей мягкой улыбкой, смотрел на Богиню не отводя от Нее своего взгляда, изучающе всматривался в переливы Ее изысканного платья из воздушной ткани цвета ванили с высоким разрезом, прятавшимся в глубине легких складок длинного подола, который невольно приоткрыл изящные линии божественного тела Беатриче, когда Она опустилась на ложе. Слегка прикрывая Ее обнаженные плечи, плавной линией ткань уходила в глубокое декольте и, перекрещиваясь между собой, снова уходила лентой за грациозную спину, где завязывалась в небольшой мягкий бант. Струясь вдоль прекрасных рук, ткань собиралась в невысокий узкий манжет, обрамленный тонким ажуром кружева в тон платья и застегивался на маленькую круглую пуговку... Приблизившись к Беатриче, Бастиан отчетливо ощущал, исходивший от Нее тонкий аромат, сотворенных недавно им для Нее духов, исполненный сочетанием пряного шафрана, эфира сладких ягод малины и насыщенный аромат древесно-острого розового перца сливался гармонично с настроением Беатриче и пропитывал Ее мягкую и нежную кожу, цвета корицы... Заключив Беатриче в нежные объятия, Fiera приблизился к Ее пульсирующей вене на шее, где более всего ярко проявлялся насыщенный аромат духов и мягко прильнул к плавному изгибу своим губами... В Пространстве Земли Беатриче и Себастьян в единении друг друга упивались земными усладами, которые источали чувственное наслаждение, пронизанные от начала воплощения в земном пространстве бытия ... Они любили эту жизнь и наслаждались ею, проживая в облике людей, будучи подобными бессмертным богам, Бастиан и Беатриче чувствовали каждое мгновение, улавливали его дыхание и живое движение вне пространства, слышали как эликсир жизни струиться сквозь них и проистекает вновь, изливаясь в беспредельность высших миров...
Утопая в приятных ароматах комнаты, наслаждаясь мягкостью теплого воздуха, прорывающегося сквозь окна, только здесь они вкушали приготовленные яства из привезенной с охоты Бастианом добычи, которые Беатриче наполняла своей изливающейся любовью и преизбыточной силы самой жизни... Богиня готовила лишь только для того, кого так безмерно любила... Здесь они наслаждались легким шепотом камина, когда дрова в нем едва ли слышно потрескивали, слушали мелодичные напевы птиц, что доносились со двора Замка и вдыхали особый запах ветра, который своим свежим ароматом весны пропитывал все пространство... Упиваясь присутствием друг друга в Обители Стихии Земли, они, по своему обыкновению не знали движения времени, ведь его для них не существовало... Мягкие и теплые ароматы обволакивали их, слившихся в чувственных объятиях и Себастьян, наслаждаясь сладострастными прикосновениями к прекрасному телу Богини, которое расслабленно возлегало в его руках, медленно и осторожно развязывал затянутый бант платья Беатриче... Нежно и ласкающе Fiera скользил руками вдоль мягких изгибов тела Беатриче, которое словно тонкий шелковистый бархат струилось под его ладонью, а маслянистый покров Ее кожи притягательно отливал в лучах заходящего солнца... Себастьян, притягивая ближе к себе Беатриче, усыпал все Ее божественное тело чувственными поцелуями и томно наполняясь друг другом, они вновь растворили завесу скользящего вперед времени...
Безмятежно блаженствуя в чувственных объятиях, спустя некоторое время они услышали негромкий и короткий стук в дверь, который вернул их в пространство времени... Через какое-то мгновение дверь тихо отворилась и, в слегка освещенном коридоре, виднелся силуэт дворецкого. Fiera, приподняв руку, сделал едва заметное движение рукой, позволяя дворецкому войти в сокровенную Обитель Стихии Земли. Дворецкий, по имени Джайфар индус по происхождению, был приятной наружности мужчина зрелых лет, войдя в комнату катил впереди себя небольшой сервировочный стол, покрытый длинной скатертью из коричневой парчи, из-под которой лишь виднелись маленькие позолоченные колеса стола, который был весь уставлен яствами и приборами. Джайфар, слегка склонив голову в присутствии Fiera и Богини, поклонившись им, направился в центр комнаты, где вблизи зажженного камина, стоял основательно и недвижимо квадратный фигурный стол, который немного возвышался над полом. Вырезанный из темного дерева, он блестящими бликами играл в лучах каминного огня, а в центре него стояла невысокая, но с выпуклыми формами ваза, которую заполнял букет, свежесрезанных Себастьяном сливочного оттенка лилий... Стол был окружен такими же невысокими широкими креслами, которые покрывали пологи светлых, немного пятнистых шкур рыси. Мягкие и пышные сидения утопали в изобилии разных подушек, в которые уже опустились Себастьян и Беатриче...
Дворецкий, подойдя к столу, засервировал его мельхиоровой посудой на двоих, расположив лишь только два блюда без сопровождающих к ним приборов ... Подставив вблизи блюд две ладьи, наполненные лаймовой водой, для обмывания в них рук перед трапезой, и положил рядом две ровно сложенных мягких салфетки для рук песочного оттенка. Затем, медленно, Джайфар поставил большой серебряный поднос, наполненный обжаренными кусочками мяса оленины, обильно окруженной свеже- сорванными веточками кориандра и базилика. Насыщенный аромат горячей дичи, тут же заполнил все пространство, наполняя его пряным запахом специй, пропитавших мясо обжаренное на открытом огне ... Подав так же к мясу острый красный соус, дворецкий завершил приготовление к ужину последним штрихом, поставив на стол две серебряных чаши на невысокой ножке и наполнил их эликсиром красного терпкого вина, аромат которого тут же развеялся по воздуху, исходя из чаш... Джайфар поклонившись, незаметно покинул пространство Земли, затворив за собою дверь...
Продолжение следует...
Tu es domum meam!
... Наслаждаясь проникновением теплого вечера в раскрытые окна, Бастиан созерцал в свечении сумерек мягкую улыбку, озаряющую лицо Богини. Ее ниспускающиеся пряди распущенных волос рассыпались на плечах и спускались вниз, скрываясь в складках воздушного платья, подол которого покрывал Ее обнаженные ноги. Легкое свечение пламени, поблескивающего в камине, освещало стоящий рядом стол, подле которого на мягких шкурах непринужденно сидели Себастьян и Беатриче...Оставшись вновь наедине в пространстве Земли, они впитывали в себя разливающийся уже повсюду аромат горячей дичи, которая стояла в центре стола в мельхиоровом подносе. Fiera неспешно придвинувшись к столу, обмакнул свои руки в лаймовой воде, стоящей подле него, и обтер их, воспользовавшись мягкой салфеткой, лежавшей рядом. Беатриче, сидя в окружении мягких подушек рядом с Бастианом и, повторяя его движения, плавно приблизилась к своей наполненной ладье и опустила в нее мягкие и расслабленные пальцы. Смочив их, Она протянула к уже развернутой салфетке, которая покрывала руки Себастьяна. Беатриче вложила в них свои ладони, и Бастиан медленно обволакивал Ее пальцы в мягкий и нежный покров песочной салфетки, которая впитывала в себя омывающую плоть воду. Улыбаясь своей Богине мягкой улыбкой, он наслаждался тем, как Ее божественные кисти рук, легко и умиротворенно лежали в его горячих ладонях, и он, упиваясь этим мгновением, медленно перебирал сквозь пелену мягкого полотна Ее грациозно тонкие линии пальцев... Вскоре отложив песочное полотно, все было уже готово к началу позднего ужина...
В Пространстве Земли, где Fiera и Беатриче наслаждались вкусом Жизни, вкушали здесь, приготовленную Богиней пищу, лишь только руками, прикасаясь к ней своими обнаженными пальцами, чтобы сполна ощущать всю прелесть земной радости... Поднос с мясом, стоящий в центре стола из темного дерева, источал притягательный запах и, более не медля, Fiera положил в свое блюдо один горячий и подрумянившийся отрез мяса. Он разделил его на несколько частей, и преподнес один небольшой кусочек к губам Беатриче, которые неспешно раскрылись, и вложил в них нежный кусочек мяса, пропитанный тайной смесью специй Беатриче, который растворялся на губах Богини... Медленно вкушая ароматную дичь оленины, Беатриче наслаждалась ее неповторимым вкусом и той силой, что исходила из него, наполняя Ее... В это мгновение, когда Себастьян так же попробовал один из кусочков, Беатриче взяла в руку небольшой пучок зелени, которая была выложена на подносе, и игриво предложила Бастиану маленькую веточку свежего базилика. Приняв ее, он ощутил, как эта зелень гармонично сочетается с ярким вкусом приготовленного мяса... В Обители Земли, где все было пропитано теплом и приятным ароматом, Fiera кормил Беатриче лишь только из своих рук, наполняя Ее энергий силы, которая потоком исходила из его ладоней, проистекая сквозь его пальцы. Энергия жизни и силы почти что ощутимой пеленой оседала на губах Богини и изливалась в Нее упоительным соком Жизни... Бастиан, ни на миг, не отводя от Богини своего мягкого взгляда, услаждал Ее своей всецелой заботой, насыщал Ее из своих рук всеми яствами, что заполняли стол, наслаждался тем, как Она прикрывала на мгновения глаза от пронизывающего Ее удовольствия и улыбалась ему своей лучезарной улыбкой... Бастиан, вкушая нежное мясо приготовленной оленины, вновь вбирал в себя первозданную мощь Земли, чувствуя, как могущественный поток наполняет все его естество, преисполняя несметным количеством неукротимой силы... Насыщаясь обилием приготовленной дичи, к которой так гармонично подходил острый соус, Fiera ощущал, как его огненная острота словно пламенем обжигала его губы и согревала изнутри, разливаясь по его венам... Зная, что Беатриче питала слабость ко всем острым вкусам специй и соусов, Себастьян обмакнул один небольшой кусочек мяса в красный соус и предложив его Беатриче, глядя на Нее с легкой хитростью зверя, вложил этот кусочек в Ее губы. Бастиан внимательно наблюдал за Богиней и, чувствуя в себе все Ее ощущения, мгновенно ощутил, как вязкий соус жгучим пламенем обжигает Ее нежные губы. Через мгновение Беатриче попросила подать Ей бокал холодного вина и, услышав это, Бастиан негромко рассмеялся, глядя в Ее божественные глаза...
Испробовав почти всю обжаренную оленину, Себастьян подал Богине наполненный красным вином невысокий бокал и, взяв еще один такой же в свою руку, протянул его к бокалу Беатриче. Мелодичный перезвон мельхиора от легкого соприкосновения двух бокалов, разлился вблизи их двоих, и Бастиан, не отрывая своего взора от проникновенного взгляда Беатриче, прильнул к прохладному вину... Наблюдая за Богиней, Он видел, как Ее чувственные губы испивают охлажденный виноградный напиток багрового цвета и слегка окрашиваются в его тон, становясь пурпурными, растекающимися в легкой улыбке...Чувствуя то, как Она наслаждаясь вкусом терпкого вина, который расслабляющим потоком струился в Ней и обволакивал все Ее прекрасное тело, Бастиан умиротворенно созерцал, как Беатриче вдыхала в Себя удивительный букет ароматов выдержанного крепкого вина, который словно живительный эликсир придавал Ее щекам яркий персиковый оттенок ... Чувствуя, что его Богиня уже насытилась приятным ужином и наслаждается насыщением нового притока силы, Бастиан привстал из-за стола и приблизившись к стене, где за потаенной нишей висела на длинном шнуре золотая кисть, он несколько раз неспешно потянул за нее. Вновь вернувшись к столу, он обновил их два бокала вином, наполнив их до краев, улыбаясь, преподнес Беатриче Ее мельхиоровый бокал и, упиваясь тем, как Она наслаждается своим любимым виноградным эликсиром, смотрел на Нее, не отводя своего любящего взора...
Через некоторое время в комнате послышались три тихих коротких звука в дверь и ,с позволения Себастьяна, она отворилась. В комнате снова появился Джайфар и, подойдя к столу, бесшумно убрал с него все напоминавшее о закончившемся ужине, оставив лишь только два наполненных бокала. Поклонившись Себастьяну и Беатриче, он покинул Обитель Земли, затворяя за собой дверь...
Поздний вечер, плавно перетекающий в весеннюю ночь, ароматом свежих цветов и зелени наполнял комнату и прохладный порыв ветра, проник в слабо освещенное пространство, коснувшись обнаженных плеч Беатриче. Почувствовав это, Бастиан встал из-за стола и, подхватив Беатриче на руки, положил Ее в теплый настил из светлых шкур, покрывающих тахту. Не медля, он затворил раскрытые дотоле окна, немного прикрыв их пологом тяжелых коричневых штор, и прошел к камину, в котором небольшой огонь озарял близлежащее пространство. Приблизившись к огню, Себастьян почувствовал, что он слабо источает тепло и помешивая некоторое время угли, Fiera погрузился в глубину своих размышлений... Наблюдая за языками пламени, он думал о том, как любит эту жизнь на Земле, наслаждается дыханием Вселенной, проистекающей в нем, сквозь тело человека... Он любил ощущать многообразие ароматов, парящих повсюду, упивался теми чувствами, что жили в нем веками и словно пучина, бурлящая в его естестве, готова была извергаться из него бесконечным потоком... но Бастиан всегда хранил это внутри себя, не позволяя никому проникнуть в суть его души... И лишь только Беатриче могла видеть его истинное наполнение, которое так глубоко скрывалось за его несокрушимым спокойствием и сдержанностью проявления чувств... Fiera всегда ощущал Ее присутствие в себе и размышлял о том, что лишь только Она могла проникнуть в его естество и лишь только Она приносила покой его мятежному духу... Тот самый Истинный умиротворяющий покой, дарующий блаженство бытия, преисполняющий могущественной силой, которая таится лишь только в глубоком умиротворении души... Fiera осознавал, что лишь только когда снова и снова находил Ее, он познавал все это в полноте всех красок, ощущал первозданную прелесть жизни, вдыхая в себя Пространство Бытия...он всегда знал, что Она и есть его настоящий истинный дом... Не стены хранили его душу, не лес был его пристанищем и небо не стало для него утешеньем... Лишь только Беатриче и Ее всепоглощающая Любовь вобрали в себя его мир, его жизнь...
Размышляя об этом, Себастьян какое-то время оставался подле камина и мешал в нем угли и когда ощутил, что тепло из него уже изливается жарким потоком и пространство пропитано теплым и приятным воздухом, он, поднявшись, оставил камин. Взглянув в сторону Беатриче, он увидел, как Она, прикрыв свои глаза, истомленная долгим вечером, желает погрузиться в сон и, поспешив к Ней, Себастьян бесшумно опустился рядом с Богиней на широкую тахту. Приняв Ее в свои горячие объятия, он видел, как сон овладевает Ею и медленно, чтобы не потревожить сновидения Беатриче, поцеловал Ее нежно в мягкие губы...
Продолжение следует...
Сапфировое сердце водопада...
...Жгучие яркие лучи раскаленного солнца пропитывали своим жарким светом летний испанский пейзаж, который раскинулся в долинах Лльорет - де - Мар... Безоблачное небо нежно голубовато-васильковым полотном высоко простиралось в вышине, растворяясь вдалеке призрачной дымкой, где спускалось к безбрежным границам туманного океана... Свежая сочная зелень, укрывшая своей чудной листвой все деревья, яркими бликами изумрудных оттенков играла в лучах неутолимого солнца и лишь только тонкие едва уловимые потоки прохладного ветра скользили в жарком послеполуденном парке, раскинувшемся в окружающих землях замка... Переливаясь прозрачными нитями желанной прохлады, они кружили в беззвучном полете, медленно и незаметно достигая воздушного подола платья Беатриче, прогуливающейся с Себастьяном под руку по необъятным землям испанского парка ....
...Неспешно, лишь только вдвоем, в молчании земных слов, они бесшумно двигались по извилистым аллеям, теряющихся в тенистой зелени высоких деревьев, которые окружали древние стены готического замка, остающегося вдалеке... Слушая мелодичное пение маленьких птиц парящих меж деревьев, наслаждаясь легкой прохладой под тенью тяжелых, покрытых густой листвой, заслоняющих знойное солнце ветвей, Себастьян держа нежно за руку Беатриче, наслаждался Ее мягкой улыбкой, которая не исчезала с Ее лица в этот летний день... Он не отпускал своего взгляда с Богини, упиваясь Ее нежной и будто-бы парящей над землей поступью... Бастиан созерцал, как ветер неутолимо касался Ее волос, играя с ними, перебирая тяжелые пряди черных волос, а потом вновь роняя их на полу-обнаженные плечи... Легкая воздушная ткань белоснежного цвета, расшитая тонкой вязью белого кружева, покрывала женственные плечи Беатриче, немного приоткрыв их и густыми складками, развивающимися на ветру, спускалась к Ее ногам. Тонкий пояс из длинной ленты белого кружева, обрамлял талию Богини и незаметно растворялся в сатиновых складках воздушного одеяния. Грациозный ряд тканевых круглых пуговиц рисовал изящную линию утонченной спины Богини, и легкий изгиб, в котором пролегли мягкие пуговки, притягивал к себе взор Себастьяна... Он медленно шел рядом с Богиней, наслаждаясь Ее, будь-то бы парящей от легкости походки, Ее мягкой и нежной улыбкой, упивался прикосновением переплетенных между собой пальцев их рук, он созерцал Ее преисполняющуюся красоту в этом мгновении... Не отпуская Беатриче, Бастиан шел так близко к Ней, что Ее длинное платье касалось подола его песочно-сливочного камзола, который застегивался недлинной чередой крупных круглых пуговиц в тон камзола, под которым скрывалась белая рубашка с широкими кружевными манжетами и высоким воротником. Мягкий бант белого шарфа свободно обвивал его шею и спускался в застегнутый камзол. Его длинные черные волосы были присобранные в не тугой хвост, где завязывались тонкой бархатной лентой и несколько прядей выбившихся на ветру, ниспадали вдоль его лица...
Себастьян и Беатриче, растворяясь в безропотной тишине друг друга, неторопливо прогуливались по безлюдным аллеям, где проносился прохладный ветерок, развивая цветущие кустарники, обсаженные вокруг которые источают дивный аромат... Время словно тонкая струя воды, текло беззвучно и незаметно для себя, Они уже приблизились к тому месту, где так часто проводили лишь вдвоем свои долгие летние вечера... На небольшом возвышении, похожем на меленький холм, за лентой молодых деревьев укрывалась от взора невысокая открытая беседка... Круглый кованый купол из вязи белого металла, рисовал причудливый орнамент и, касаясь ажурного карниза, спускался вниз, создавая полупрозрачные стены, сквозь которые открывался взору возвышающийся водопад... Где-то высоко, казалось у подножия небес, начинают свое течение воды древнего водопада...они прозрачными струями живой воды соскальзывая с обросших зеленью скал, срывались вниз тысячью капель и неизбежно падали журчащим фонтаном в небольшую реку, которая протекала извилистыми каналами по всему парку... Его рождение в этих землях было настолько древним, что лишь только Беатриче знала его тайны, хранящиеся в быстротечных потоках кристально-чистой воды... Ведь именно этот нескончаемый мощный поток воды был символом живой и несбыточной энергии, что жила в Беатриче, которой Она неустанно напитывала Себастьяна... Лишь только взглянув на его быстротечные потоки, Богиня тот час ощутила биение его сапфирового сердца внутри Себя...
Ступая по невысоким ступеням, ведущим внутрь беседки, уже ожидающей Богиню и Себастьяна, легкий бриз в ней вскружил воздушные палантины штор из белой органзы, которые широкими складками свисали от ажурного карниза до пола. Круживший внутри беседки ветер словно распахнул своим мягким дуновением воздушные пологи штор перед входящими в нее Себастьяна и Беатриче, приглашая их ступить вовнутрь... Белые полукруглые скамьи из более ажурной металлической вязи были расставлены вблизи стен беседки, создавая прерывистый круг, в проходах которых можно было войти в беседку и, выйдя через нее спуститься к водопаду... Мягкие обшитые светлой тканью продолговатые подушки лежали на прохладных кованых сиденьях и спинках, создавая вид уютных летних диванчиков. В центре беседки стоял невысокий круглый столик, на котором в ажурной стеклянной вазе были поставлены свежесрезанные нежно-розового цвета розы и прозрачный кувшин с двумя фужерами был наполнен свежей лимонной водой.
Войдя в беседку, Себастьян легким жестом руки, пригласил Беатриче присесть в один из мягких диванов и, наполнив два фужера лимонной водой, присел рядом с Ней, подавая Беатриче Ее прохладный напиток. Медленно испивая его, они наслаждались утолением приятной жажды, наступившей от длительной прогулки по парку под раскаленным испанским солнцем. Наслаждаясь легкой истомой, Бастиан испив до дна живительный напиток, поставил свой фужер на столик и медленно прилег на мягком сидении, положив свою голову на колени Беатриче, он прикрыл свои глаза... Не глядя на Нее, он чувствовал, что Ее взор устремлен в бесконечные потоки шумящего водопада, где преисполняется первозданный поток энергии, зиждущийся в Богине на протяжении долгих веков... Себастьян, не открывая своих глаз, видел Ее потоками мчащегося с высока водопада, словно Она и была этим мощным напором воды, срывающимся со скалы... Он чувствовал Ее прикосновения в дуновении приятного ветра, который приносил легкость и упоительную прохладу.... Он слышал Ее нежный голос в распевах парящих в небе птиц... Он будто-бы ощущал, как горячие лучи солнца несут в себе Ее согревающие объятия... Бастиан ощущал Ее во всем, что имело проявлении этом мире и чувствовал, как Ее первозданная энергия заполняла пространство других миров... Во всем сущем он ощущал Ее Присутствие... Она была рождением Вселенной и сама Вселенная жила в Ней...
Бастиан ощущал, как легкое расслабляющее умиротворение окутывает его невидимой пеленой и лишь через мгновение он почувствовал нежное прикосновение теплой ладони Беатриче к его распустившимся волосам. Она мягко и неспешно перебирала пряди его густых волос, проводя вдоль них своими изящными пальцами и оставляя небрежные волны рассыпающихся волос на Ее коленях... Каждое прикосновение Богини отзывалось в нем, словно Беатриче касалась не только лишь его лица, но и глубже, будто-бы теплый поток энергии проникал в его естество... касаясь его души и сердца... Себастьян проникался упоительным состоянием спокойствия и расслабления - он чувствовал, как особые движения руки Беатриче и Ее мягко взирающий на него взгляд, медленно погружает его в транс... Он ощущал лишь только Ее чарующие прикосновения, как чувственные пальцы касались его глаз, мягко спускались к губам и растворялись где-то, исчезая в воздухе... И вновь они появлялись в его волосах, рисуя мистические знаки, над которыми имела власть лишь Беатриче и, позволяя Ей свершать это таинство, Бастиан предавался Ее упоительным чарам...
Продолжение следует...
Зазеркалье Теней алькасара
... В предверии приближающегося извечно неизбежного Таинства поздней осени, Fiera неподвижно, в густоте плотно сгущающихся свинцовых сумерек, предстал пред ведущими вовнутрь каменными вратами его бесконечно существующего поместья. Высокие две гранитные створы с овальным закруглением вверху внушали грозность и неприступность в своём изначальном основании, все ещё навевая собой многовековую, едва позабытую историю их возведения в лоне грозной крепости... Две раскрытые каменные пасти львов с висящими кольцами внутри них, как символ старинного дверного звонка, были надщербленны и отсутствие наружней рукояти, говорило, что отворить их можно было лишь изнутри. Обросшие углы серых стен и пустынных окон были обвиты запутанным сплетением тонких извилистых прутьев дикого плюща, скрывающего под собой разрастающиеся шершаво-матовые пятна мха. Враждебная неподступность зловещих земель, сдавливающая здесь повсюду воздух, ослабляла свой натиск, едва ли только Fiera приближался к окрестностям ведущих подъездных путей его алькосара. Он стоял неподвижно возле каменных створ, и пронизывал их затвор испепеляющим взглядом Дикого Зверя, - его замерший Взор огненно черных глаз цвета фумо прожигал незримую печать, которая затворяла здесь многие тайны, утопающие в поглощающей Тьме окаменелых стен... Когда последний отблеск зашедшего солнца утонул в густоте покрова холодного вечера, врата с глухим тяжеловесным эхом отворились наружу перед Fiera, и распахнув их до конца, Он вошёл в непроглядный мрак алькасара...
Беспросветная тьма зиждилась повсюду, обволакивая все то, что было запечатано здесь Диким Зверем и, войдя в неё, Fiera на мгновение остановился... Опустив в зверином изгибе голову, Он прикрыл свои глаза и беззвучно глубоко вдохнув, задержал в себе плотный воздух... Он ощущал дух и нутро крепости внутри Себя, смакуя и проникаясь испытываемыми ощущениями, которые Он втягивал в Себя из наполненного им вздоха. В этой части вдохнувшего в Себя пространства, Он ощущал давнюю покинутость оставленной им крепости, в которой тонким шлейфом сквозило одиночество проявленного поместья, сакральная память его воплощения в бесконечно пребывающем бастионе пропитывала его нутро и сырой запах обветшалых стен довершал особый фимиам, который Fiera пропустил сквозь себя... Его звериный взор быстро привык к непроницаемой мгле, и Он, не сомневаясь в каждом безотчётном шаге, проникаясь своим чутким обонянием, двинулся сквозь пустынные коридоры...
Бесшумно покидая один за одним из залов, наполненных запредельной пустотой, Fiera ощущал, как множество портальных сфер с наступлением Тёмного Времени года раскрывают свои проходы, пытаясь пропустить в проявленный мир все то, что уже долгое время оставалось в забвении... Он слышал как нечто уже готово проскользнуть из каминного портала, вздымая вверх застарелую золу, но остановившись возле самого каминного разреза, Дикий Зверь испустил в него агрессивный и подавляющий волю рык и в одночасье тишина вновь воцарилась в портале, осаживая пыль... Fiera ещё не долго всматривался безотрывно в черноту каменного камина, когда вновь двинулся дальше... В старых потемневших от плесени зеркалах скользили полутени, прикасаясь к потустороннему покрову холодного отражения, они на мгновение замирали в неподвижность и вновь неожиданно исчезали, колыхаясь вдалеке отдаления... Осевшие деревянные межкомнатные двери распахивались сами собой и с тягучим монотонным скрипом колыхались в безветренном пространстве поместья... Крепость в своём неприступном виде утаивала много мистических Тайн, которые Fiera свирепым натиском звериной воли сдерживал в тугих тисках порой бунтующего алькасара...
Он инстинктивно двигался вперёд, туда где зов его звериной Души в эту ночь особенно гулким эхом отзывался в его Естестве, заставляя быстрее приближаться к самой отдаленной части крепости. Подойдя к единственным дверям, которые не раскрывались сами, Он толкнул их с той силой, что гранитные створы разлетелись в стороны с грохотом тяжелого и холодного эха раздавшегося в глубину пустынного зала... Антрацитовые клубы пыли оседали на темный пол от удара дверей, которые сотрясли все пространство высоких сводов стен, центрированных каменным куполом вверху. В этот зал проникал едва уловимый отблеск Лунного света, просачивающийся сквозь непроницаемый полог туч, он чуть отливал серебристым графитом, оттеняя несколько едва целостных окон. В пустом пространстве каждый шорох утраивал своё звучание, напоминая о том, что здесь почти ничего не находилось...кроме одного широкого Зеркала, которое всегда было завешано черным пологом тяжелой ткани. Приблизившись к нему, Fiera едва заметно провёл рукой вдоль покрова непроницаемого полога и в одно неуловимое мгновение с шумом сорвал с зеркала пыльный занавес чёрной парчи. Отбросив её в неизвестность, Он неподвижно с яростным взором хищника вглядывался в отражаемую в зеркале Тьму... Сквозь мелкие пятна и сетчатые узоры по краям Fiera не находил в нем своего отражени - это зеркало показывало лишь параллельную сторону, как портальный проход сквозь зыбкие межпространственные Миры. Где-то в глубине темные сгустки бесформенных теней сливались и расплывались в бесформенности своего очертания. Нечто словно пыталось приобрести некую форму, извиваясь под испепеляющим взглядом Дикого Зверя. Он беззвучно взирал в покров таинственного зеркала, ожидая приближающегося действа... Какое-то время Он наблюдал за происходящим внутри, по ту сторону отражающего зеркала, чуя уже приближающееся особое мгновение... Где-то из самой глубины чернеющих фантомов, извиваясь в слабом отсвете, формировалось нечто подобное очертанию человеческой тени... Казалось мужской силуэт без конца движущейся тени приобретает все более и более четкую форму, он возрастал в своих теневых размерах, словно все ближе и ближе приближаясь к зеркальной завесе портала... Fiera, отслеживая все это время каждое едва уловимое мимолетное движение тени, оставаясь на небольшом расстоянии от зеркала, напряжённо и совершенно недвижимо хищным взглядом прожигал происходящее действо внутри... Он ожидал...вытягивая из зеркального портала то, что приходило лишь с его звериным зовом в ночь наступления Тёмного Времени... И когда фантом мужской тени приблизился совершенно близко к завесе, будто вливаясь в неё своей чернеющей вязкой структурой, как неожиданно сквозь тонкую серебристую, почти незаметную, трещину, пролегающую посреди всего полотна, с раздавшимся скрежетом словно осыпающихся осколков, прорвался в пустынный зал черный Ворон... Резкие и порывистые взмахи раскидистых крыльев прорезали воздух и шуршание схлапывающихся на лету восковых перьев доносилось сквозь оглушающий каркающий крик птицы. Ворвавшись в проявленность ночного времени, он кружил под сводом высокого купола, его смоляные черные перья, обтекаемые, как гладкий воск, в полёте отсвечивали отблеском антрацитового граффита. Острый клюв был сомкнут и маленькие блестящие тьмой глаза, словно две бусины гладкого мариона, лишь иногда в тусклом свечении Лунного света, поблескивали холодными бликами жуткого взора...
В тишине, поглощённый тьмой полумрака, Fiera все так же оставался неподвижен, лишь только устремлённым хищным взглядом Он наблюдательно следил за широкими витками полёта ворона... Его поглощало состояние восполненной где-то глубоко в его зверином Естестве встречи вновь двух древних Душ, навечно связанных прочной связью неизбежного фатума... Сходство и близость мятежных Душ скрепляла в них неразрывное и непостижимое ни для кого единение мистического союза... Всегда дополняя своей холодной грацией прорезающего полёта Пространства Миров, черный Ворон довлел безжалостным натиском упорствующего стремления подавить и подчинить структурность событий для своего агностического Властителя Тёмной материи безграничной Бездны... Он, извечных столетий существования, был для Дикого Зверя особым мятежным Посланником в скорости исполнения таинства миссий Зверя...
Fiera чувствовал его долгожданный взлёт из Мира зеркальных теней, ощущал в Себе то чувство захватывающего дух полёта сквозь тонкие грани бесчисленных порталов... Себастьян, безотрывно наблюдая, поглощал в Себя Раскрытие портальной воронки Стихий Тёмных Существ, уводя кружащую птицу за собой вглубь пустого зала, где в дальней стене затаились высокие запертые двери. Приблизившись к ним, Он распахнул их настежь и, выходя быстрым шагом в осеннюю ночь, он, подняв вверх свой взор, увидел, как черный Ворон с размашистым взмахом мощных крыльев, вылетел из алькасара в густоту замершего леса...
Fiera, всматриваясь в пелену плотных облаков, улавливал порывистые дуновения холодного ветра, вместе с которыми скользил Ворон, и мысленно произнёс в себе: 'С возвращением, Веласко...'
Продолжение следует...
Танец Смерти
...Чернеющий лес в ночи наступления Дней Безвременья утопал в непроглядном мраке густо сплетенных темнеющих ветвей обнаженных деревьев... Гулкий ветер прорывался сквозь мощные стволы и бесконечно проскальзывая между ними, монотонным эхом безжалостного вихря разносился вдоль устрашающего леса...
Тяжеловесный покров антрацитовых туч увесистыми воздушными клубами ещё больше затягивал небо, лишь изредка приоткрывая свечение холодной Луны, которая своим серебряным отблеском переливалась в крыльях парящего Веласко... В эту полночь под мрачным небосводом было пустынно, - ни одна птица не взлетала над Льорет-де-Маром в Ночь его Возвращения из мира Теней... Он в Одиночестве своего беспредельного Бытия изрезал воздушный покров пространства над густым зловещим лесом Дикого Зверя, из которого исходили ореолом чувства опасности и борьбы за выживание... Fiera неотрывным взором смотрел на завораживающий полет призванного им Ворона, который под чернеющим небосводом танцевал для Него свой излюбленный Танец Смерти... Себастьян упоительно наблюдал, как вновь вспорхнувший в первом полёте после забвенного пребывания в Мире Теней Веласко, совершает ритуальный воздушный танец... Он чувствовал вместе с ним захватывающую дух скорость, ощущал как холодный воздух пролегал между его крыльями, как шелестят черные перья на ветру... Он созерцал полет его же глазами, зорким и пронзительным взглядом, просматривающим непроглядный повсюду мрак. Дикий Зверь, смотря на Черного Ворона, танцующего пред ним в высоте, видел, как его Дух распространяется темным дымным фантомом и заполоняет собой все воздушное пространство. Он видел трехмерным взглядом Дикого Зверя, как его астральные крылья необъятных размеров изрезают собой небосвод... Он ощущал, исходивший от него холодный довлеющий натиск гипнотического сознания, завлекающего души в ловушки своих необычных перьев... И чувствуя все это более глубинно в своём Естестве, Fiera встречал беспредельно преданного ему Душой Веласко, который источал Темный и дьявольски захватывающий Магнетизм своего Нутра, заполняя этим одну из глубоко потаённых сфер Души Себастьяна...где только Веласко мог заполонить временами разверзающийся ужас братской Тоски...
Черный Ворон, проникаясь духом дикого и неистово жуткой обители Fiera, совершал в каждую ночь Безвременья особый ритуал, предназначенный исчезновению всех тонко-сферических границ, сковывающих межпространственные Миры, растворению портальных Завес, скрывающих параллельностью существования Отражения Бытия и, посвящённый сжатию трехмерного Времени в одной точке соприкосновения с ним в дни священного Самайна...
Веласко витал над самыми острыми вздымающимися вверх верхушками тонких ветвей замерших деревьев. Он резко и изворотливо маневрировал в непроглядном мраке воцарившейся ночи. Его векторные движения устремлялись дальше вглубь затаенного леса, будто нечто притягивало его к особому месту. Ворон устремлялся туда с невероятной скоростью своего полёта, черные крылья восковых перьев, словно металлические остроконечные стрелы были безупречно сложенны в своём первозданном воплощении, создавали ощущение неодолимой силы его скорости движения. Приближаясь к месту где острый взор Веласко проникал сквозь совершенно непроглядный мрак, он кружил над точкой его нахождения, закручивая петли полёта, то резко вздымаясь вверх к облакам, то вновь пикируя далеко вниз, почти опускаясь к неизведанным диким тропам... В какое-то мгновение он будто-бы замер в своём бесконечно продолжающемся полёте, его пронзительный взгляд устремлялся в одну плоскость и, пронизывающим натиском холодного давления он фокусировался в центр приближающегося действа. Ветреные порывы гулкого шума будто-бы затихли и темнеющая узкая тропа, неотрывно обозреваемая Веласко, погрузилась в плотную тишину... И едва ли через неуловимо короткое мгновение, словно из портальных проходов, осевших между густо насаженных стволов деревьев на тропу вышла заблудшая лань. Она медленно двигалась в неБытие своего существования туда, где ее уже преднамеренно подстерегал Ворон... Завидев невинное животное, потерянно двигающееся по пустынной тропе, Веласко, сорвавшись с высокой ветви своего обозрения, в одно скользящее мгновение уже летел прямо в направлении своей жертвы. Пролетая возле трепетной лани, он едва ли не задел её своим крылом, от чего она неподвижно замерла, вглядываясь в предлежающую Тьму... Веласко чувствовал как её сердце трепещет от нарастающего ужаса сокрытого страха и, приблизившись ближе к ней, опустившись на тропу, он позволил рассмотреть себя... Быстрый ритм пульса стал успокаиваться после того, как лань увидела пред собой птицу, не внушающую ей, казалось бы, опасность и беспредельный страх. Веласко, воспользовавшись своей хитрой уловкой, вспорхнул и неспешно закружился вокруг. Он захватил внимание красотой своего плавного и запредельного полёта, обвивая её в пространстве воздушных петель, которое гипнотическим ореолом туманности опутывали сознание жертвы. Грациозное животное совершенно позабыв об опасности и, теряя бдительность затихающего импульса инстинктов, сполна доверилось чёрной птице... и затягивая в фимиамность своего магнетизма, Веласко поглотил её дотла, захватив Душу в свой плен...Ворон взлетел немного выше, чем прежде, извиваясь в пустынном пространстве, и двинулся вперёд, незаметно увлекая вглубь леса за собой свою жертву. В эту ночь, танцуя свой Танец Смерти, он хладнокровно губил её в своём первозданном тёмном Естестве, где нет оттенков чувств наивности и слабости Духа... Веласко упиваясь пробуждением в себе своего Истинного Естества, заманивал животное в буковую рощу, где их уже ждал Fiera...
Дикий Зверь ощущал своим звериным нутром приближение Веласко с жертвой этой ночи, которую он Танцующим Полетом особой манипуляции вёл к нему на заклание... Неподвижно стоя, немного согнувшись в хищном изгиба Зверя, Он прорезал огненным взглядом тропу, по которой приближалась жертвенная дичь. Ритуальный круг, в котором Fiera свершал свои особые магические жертвоприношения в ночь наступления Дней Безвременья сегодня был особенно пропитан вожделенной силой принятия заклания. Земля под ногами Себастьяна словно скрежетала в нетерпеливом ожидании его Священного действа... Сквозь незаметные мгновения ожидания из Тьмы узкой тропы вылетел Веласко, привлекая за собой жертву в зримый ритуальный круг, созданный пентаграммой пяти мощных буков. Не останавливая своего ....... полёта, он подводил все ближе и ближе околдованное своей неповторимой гипнотической магией животное к Дикому Зверю и когда он ощутил, что лань уже во власти Fiera , лишь тогда он совершив последнюю в своём Танце Смерти, завершающую петлю числа Бесконечности, оставил лань подле Дикого Зверя и скрылся в ближних ветвях древних буков...
Лань ослаблено и безотчетно взирала своим затуманенным взглядом на Дикого Зверя, не смея пошевелиться и отвести от него своего взгляда... Через мгновение нечто соскользнуло с запястья Хозяина безграничного Леса в его руку, отражая холодное металическое сияние. Извечный боевой клинок Себастьяна в его руке уже звенел от наполненной им силы, готовый к исполнению своей единственной цели. Присев к земле, Fiera чувствовал её зов и приложив к ней ладонь, сонастроился с её силой принятия жертвоприношения. В полночь, когда последние преграды и запреты растворяются между проявленным Миром и иными бесчисленными параллельными Мирами, Дикий Зверь совершал особое жертвоприношение, призванного на заклание самого невинного и чистого сердцем создания для установления абсолютного Баланса между гранями Тьмы и Света... Не упуская более тонких мгновений межпространственных событий, Себастьян, взяв за тонкую шею податливую жертву, возвёл над ней свой серебряный клинок и с мощным точным ударом, вонзил его в артерию... Он почувствовал как лань, лишенная страха и чувства опасности, издала последний выдох и стала обмякать в сжатых тисках. Багровая тёплая кровь сочилась в ритуальный круг сквозь пальцы Fiera, проникая глубоко в холодную почву. Покров Земли, поглощая дотла каждую каплю жертвенной крови, насыщалась её силой и особой способностью, приносившей ей покой и удовлетворение от получения обещанной заклятой живительной крови... За всем этим магическим действом неотрывно в темноте неподвижных ветвей, наблюдал Веласко, ожидая завершения начальной мистерии Магии наступления Дней Безвременья...
Себастьян, все ещё находившийся в пентаграмме пяти буков, почувствовал, что душа покинула плоть, и теперь он может завершать свой ритуал. Воткнув с шумным ударом свой клинок в Землю, сквозь маленькую расщелину извергся звук, будто она разверзается надвое. Боевой клинок, воткнутый в покров почвы, испускал в недосягаемую глубину остатки своей отработанной силы, освобождаясь уже от ненужного информационного потока заколотой им сегодня жертвы. Когда он перестал ярко отражать серебряный отсвет и звенеть тонким звучанием холодного металла, Fiera извлёк его из Земли и, забросив свой убитый ритуальный улов на плечо, вышел из круга. Обернувшись к этому месту лицом, Он приложил к незримой грани свою ладонь, мысленно произнёс заклятье, вновь запечатывающее опасную силу пентаграммы. Поднявшись, Он резко, не ища взглядом его местонахождение, посмотрел на Веласко и, отправившись в направлении ведущему к выходу из леса, услышал, как Ворон над высокими деревьями следует за Ним...
Покинув границу входа в свои лесные земли, Fiera взглядом создал затворяющий магический знак, оставляя в его рамках все то, что существовало в мраке густых чащ... Приблизившись к своему верному коню, все это время ожидавшего его у выездных путей неприступного алькасара, Он с незаметно быстрым мелькнувшим движением уже восседал на нем, запрокинув позади жертвенную плоть. Покидая в ночи алькасар, Он мчался с молниеносной скоростью скакуна к ожидавшему его Замку Беатриче, который был единственным желанным домом, и Чёрный Ворон беззвучно, извиваясь под пологом чёрных туч, следовал за Ним...
Продолжение следует...
...Сферичность многомерной Бездны Ее Бытия ...
... Они двигались вперед по пустынной, неведомой более никому широкой тропе, сокрытой от Множества раскрытых бесцельно изъезженных дорог... Но только лишь Fiera знал тот потаенный Путь сакрального Возвращения в Замок Беатриче, по которому исключительно Он мог вернуться из мятежного алькасара в лоно своего излюбленного Дома... Своевольные полуночные порывы ветра сопровождали их до самого окончания извилисто пролегающего портального перехода, возвращающего из ночной охоты Дикого Зверя и Веласко, беспрерывно извивающегося в высоте... Густой мрак, плотно сжимающий воздух, развеивался в туманном свечении замка Беатриче... Он вновь появился в отражения взгляда Себастьяна, который чувствовал как многовибрационные волны Звучания Сфер отзываются в его естестве... Он прибавил еще стремительной скорости, когда очертания Замка проявились более многомерно, прорисовывая себя в ночном пространстве. Бастиан сжимал пространственные расстояния воздушной пустоты своей ошеломительной скоростью движения на мчащемся в ночи коне... Увидев проникающим сквозь завесу взором тонкую строгую вязь кованных ворот, Он услышал как они тихим щелчком отворили затвор и медленно начали раскрываться вовнутрь подъездного пути ко входу в Замок... И через мгновение остановившегося времени в эту ночь, они вместе с Веласко пересекли границу Входа в Изначальное Измерение своего Бытия... Плотное пространство окружающее безграничные земли Замка, словно дымчатая завеса, сокрыла в себе их Возвращение и в мимолетном мгновение ворота впустившие их, затворились особой магической печатью замка, запечатывающим отзвуком звеневшим уже позади... Мягкое свечение издали растворялось все больше и становилось отчетливее, раскрывая свою загадочность.... Замок в эту ночь освещался тысячами Огней... Наружность архитектурной монолитности была подсвечена едва ли не в каждом затаенном пространстве высокими уличными свечами, которые основательно стояли в тяжеловесных кованных подсвечниках... Огонь свечей, пылающий на острие фитилей, не колыхаясь на ветру, жгучими языками пламени, оставался недвижим в густоте ночного действа... В преддверии скорого приближения празднования наступления Дней Безвременья, Замок был пропитан ароматом мистического празднества, которое уже погружало всех в ощущения восторгающегося состояния души... Беатриче, прониклась приготовлениями к излюбленному празднеству, погружавшего Ее в застывшие мгновения, когда все Миры Ее Естества замирали в едином безДвижении и пересекались в Ней в одночасье, создавая плотную Сферичность многомерной Бездны Ее Бытия... В эти Мгновения Она замирала вместе с Мирами и ощущала, как их Звучание почти затихает в Ней, даруя покой особого умиротворения, в котором Она проникалась коротким мгновением Движения застывшего в точке концентрации Бездны... Беатриче, наслаждаясь ритуальными приготовлениями, вдыхая пряный аромат теплой выпечки, неожиданно почувствовала в Себе, что Себастьян вновь пересек границы Замка, вернувшись с охоты не один... Мягкая улыбка озарила Ее лицо, согревая изнутри своим ощущением вновь долгожданной встречи с Ним... Она чувствовала, как все еще звериный нрав и хищный инстинкт доминируют в его Естестве, источая вокруг себя энергию боевой Магии... Она словно его взором видела, как приблизившись ко входу внутрь Замка, Себастьян остановил своего коня, и оставаясь еще какое-то время верхом, Он поднял свой взор в ночное небо, наблюдая то, что наполняло его изнутри отзвуком беспредельного ликования... Веласко устремился левее, туда, где в отдалении от парадных подъездных путей основывалась высокая и неприступная смотровая Башня... Широкая кладь каменных плит устремляла ее вверх, одиночно отводя немного поодаль от стен Замка... Пустая и полая внутри Башня, пронизывалась насквозь порывами холодного ветра, который прорывался сквозь квадратные оконные прорези... Чуткое и острое эхо разносило любой едва уловимый звук вверх, донося его до вершины... Смотровая Башня завершала себя невысокой каменной балюстрадой, массивно обрамлявшей круглую площадку за ней... В самом центре обосновывался узкий каменный свод с арочными прорезями по четырем сторонам света, внутри которого скрывался проход в глубину Башни. Холодный пронизывающий фимиам многовековой гранитной сырости поднимался с самого низа и развеивался вокруг, погружая в ощущения строгости и состояния поглощающего одиночества. Кружа в полете, Веласко обвивал стены Башни по кругу поднимаясь вверх, закольцовывая свой взлет, он пролетел сквозь свод четырех арочных проемов, создавая крестообрзаную печать, запечатывая тем самым проникновение из глубин Башни мистических фантомов, скользящих внутри полого сооружения... Вылетев в ночь, он взлетел над сводом и приземлился точно в центре его купола, бесшумно оседая в последнем грациозном взмахе черных крыльев... Веласко знал, что Fiera наблюдает за ним, за тем, как он вновь занял свое место в этом Замке... Смотровая Башня принадлежала Веласко, никто не мог овладеть ее холодеющим изнутри состоянием неживого Безвременья, когда движения застывают в мгновении Вечности... И черный Ворон восседая на ее вершине застывал словно камень... Он становился неподвижен, его каменный взор был не проницаем и Время внутри него застывало... Как холодная скульптура каменного Стража он осматривал владения Замка Беатриче, в те мгновения когда Себастьян принадлежал только Ей... Запечатлев в себе это действо, свершающееся каждый раз, когда они с Веласко возвращались в Замок, Бастин, пришпорив своего коня, двинулся в закрытый двор, где оставил привезшую дичь к приготовлению, а сам исчез в направлении тех коридоров, где его уже вновь ждала наполненная ванна из расслабляющих трав, которые своим магическим свойством возвращали его в состояние человеческого самоощущения... Закрытый двор Замка, просторным полотном раскидывался в ночи приближающегося празднования священного Самайна. Десятки круглых оранжевых тыкв подсвечивались изнутри не сгорающими свечами, бесконечно замерших в одном горящем движении... Каждая из них за взором своего искусно вырезанного лика хранила в себе особый фантом, взирающим через узкие щели. Сквозь эти фигурные прорези желтый огненный отсвет тяжелой свечи формировал густые и вязкие тени, порой колышущиеся в своем собственном ритме в недвижимом пространстве холодного воздуха... Они стояли повсюду, где-то оставленные множеством рассыпавшейся горки, создавая собой необычный рисунок, в котором была спрятана мистическая печать, а где-то стояли по одной, создавая яркие точки многих пересекающихся плоскостей раскрытых Миров в дни остановившегося Времени... Приготовления к ритуальному действу ночи Безвременья подходили к концу и Беатриче чувствовала в Себе, как энергия темного Времени уже стекается в пространство приближающегося Ритуала... Она ощущала, как Бастиан, уже возвратил себя в состояние внутреннего и безмятежного покоя, покинув ванну из успокоительных трав и приближается к заднему двору... Она слышала, как Ombra скользит сквозь эфирные коридоры пересечений Пространств Замка и через мгновение окажется под тенью ночного покрова... Она видела, как Веласко взирает со своего постамента на Смотровой Башне острым и холодным взором окаменевших глаз, наблюдая за стечением их всех к Ритуальному Кругу... И лишь когда Беатриче вышла в ожидающее Ее пространство, в котором Она Сама была изначальной и завершающей Магией...все говорило о том, что магическое действо Ночи Безвременья уже начинается...
Продолжение следует...
...Сияющая Тьма...
... Бездвижение Времени, застывшее в гранях меж тонких Сферических Миров, где встречаются между собой излучение Света и сияние Тьмы, в соприкосновении, вливаясь потоком друг в друга, создают внепространственную Тень...из теневой завесы, колышущейся в зыбком пространстве, дымчатым фимиамом кружевной вуали, двигалась Ombra... Скользя по ночной глади безветренного простора, она уводила за собой шлейф черного подола в западный двор Замка Беатриче... Полузакрытая территория стихии Земли была заполнена собранным урожаем этой Осени, каждый из особых предпочтительных Беатриче видов оставались здесь нетронутыми лишь для Нее... Лишь только Она умела извлекать из одного еще один подобный ему в безупречности своего создания, оставляя первозданный вид в нетронутости его появления... Десятки различных форм и размеров оранжевых тыкв светились изнутри своего полого нутра бликами красных огней, которые согревали своим мягким и теплым свечением ритуальный круг пространства Земли... Множество больших круглых свечей вылитых из светлого воска хаотичными группами расставлялись повсюду в кованных подсвечниках, висели в подвесных канделябрах на высоких колоннах вздымающихся вверх, утопая в непроглядной тьме замковых коридоров... Последняя четверть Луны растворилась за неподвижным увесистым пологом туч, не освещая своим магнитно-притягательным светом в Дни Безвременья производящиеся Темные мистические ритуалы, созданные Бездной Хаоса, которые в преддверии следующего мгновения разворачивали уже свои многомерии трехмерности непроявленного таинства для множества неукротимых существ, которые в дни Самайна особенно стягивались в центр воспроизводимой материи темной Магии...
Ombra, пришедшая за несколько мгновений до появления Беатриче, извиваясь в парящих движениях бесшумности своего перемещения, окутывала открытое пространство вуалью своей Тени, прикрывая полупрозрачной дымной завесой Ее приближение в круг, где раскрывались сотни портальных Сфер, источающих Бездну неукротимой Силы, в которую могла ступить лишь Богиня, восприняв Собой всю плотность и насыщенность непокорного Стремления Хаоса...Созданный спутывающий Сознание и Взгляд туманный купол над Западным Двором, не источал ни единого звука от своего пульсирующего движения по всей завесе, - он был беззвучен и его невозможно было уловить охватывающим взглядом...словно дымчатая иллюзия, он нависал над ними...
Приближаясь, Беатриче была безмолвна, но Ее внутреннее Естество источало звук, наполненный наслаждением Ее Души, от скорого проникновения в те Миры, куда лишь в Дни Безвременья возможно было заглянуть... Когда все Движение Времени останавливает свое скольжение в прямолинейности трехмерного разворачивания событийности... Беатриче медленно пересекла незримую, но ощущаемую Ей грань ритуального круга, в котором Ее уже ждала Ombra...Ощутив, что Абсолютная Тишина поглотила все вокруг, оставляя лишь пространство между Ней и Тенью... Пустынный взгляд пепельных глаз застыл в неизменности своего движения, словно дымная структура испаряющегося видения, бесконечно сменяющая образы, застыла в ледяном статичном фрагменте... В это мгновение она растягивала тонкий и зыбкий Проход, скользящий во Тьме беспроглядного мрака, где сотни сгустков темных бестелесных фантомных энергий связывают вязкой плазматической паутиной портальные Сферы... Сдерживая вырывающиеся пласты густых теней, извивающихся в беспространственном измерении, где нет полого простора для движений из неБытия, именно она становилась тем самым Портальным Проходом, сквозь который погружалась в Глубины Мироздания Беатриче...
Ее Изначальность исходила из Ее Естества, телесно оставаясь стоять неподвижно в ритуальном круге напротив, проникая в застывший взгляд Тени... Беатриче погружалась в вязкий плазматический эликсир Матрицы структур Мироздания, куда возможен вход из неДуального Сознания восприятия всеСуществования... Эти густые и все заполняющие пласты поглощали в себя каждый Атман имеющий Силу войти в пределы плазматической Матрицы, вбирая в себя дотла Сознание Духа, оставляя в безДвижении пребывания в Пустоте, внушая Знание, что это и есть Начало и Конец создания Бытия... Но только Она... Лишь только Она...знала своей отражающейся Бездной, что Плазма Матрицы Хаоса лишь путающая завеса, поистине скрывающая собой то, что и есть Изначальностью...Проникая сквозь портальный проход, сдерживаемый Омброй, Она ощущала, как проникала в Первозданную Бездну Тьмы, источающее в само себя Процесс бесконечного Творения... Гулкое, слегка приглушенное звучание, вездесущим беспрерывным эхом в резонировании с Мощью запредельного Разворачивания, обволакивало Ее, когда Она вновь погружалась в Завершение Первозданного состояния Бездны Вселенной...в более глубинную и чистую Сияющую Тьму, которая многомерием Избыточности сокращала и разворачивала густые переливы пульсирующей пучины пронизывающей насквозь Властности Бытия... В Дни Безвременья Беатриче погружалась в эти недостижимые глубины Отражающей Ее Бездны где сливалась со своим Первоначально Предшевствущим Естеством Себя... Она чувствовала, как сгущающиеся бесконечно пребывающие из одной точки мгновения раскаты Вечности в Окончании Начала проистекают из Нее и вновь возвращаются к Ней, наполняя той Силой, которая могла восполнить Ее сполна... Насытить Собой, заполонить Силой истинной Власти, кристаллизирующейся в Богине, как источник многомерной извечно пребывающей мощи Естества... Она существовала, как Бездна и Бездна существовала в Ней...
В остановившееся Время Дней Безвременья, Беатриче, погружаясь вне течения линейности изменения скользящих секунд, соприкасаясь с Сияющей Тьмой застывала в Мгновении Вечности... пребывая Собой в Себе...
Наполнившись сполна и ощущая в Себе изливающуюся из нутра Магматическую Тьму, Беатриче возвращалась по тем же портальным коридорам, которые все еще сдерживала Омбра, скользя мягкой энергетической поступью своего касания, Беатриче вновь вернулась в тело своей Души... Встретившись вновь взглядом с Омброй, Она заметила, как ее взгляд снова возвращает своё движения, туманно скользящее в неизвестности... Абсолютная Тишина незаметно растворялась с исчезновением фимиамного купола, скрывающего под собой Беатриче и Тень, что означало завершение ритуального действа этой ночи... Беатриче вновь почувствовала прикосновение к Ней дуновение живого ветра, ощутила тонкий и холодный запах тыкв и повсюду горящие свечи вновь приобрели яркость огня в Ее глазах... Беатриче, прочувствовав, что ритуал уже завершён, увидела, как первой пределы Западного Двора покидала Омбра, уводя за собой колышущиеся слои теней...Она вбирала в себя, распространившиеся сгустки густой тьмы и, запечатывая их в извивающихся бесформенных подолах своего чернеющего туманного плаща, скользила в пространстве... Омбра, не оглядываясь туда, где проходило действо ритуала в Ночь Безвременья, приближалась к той границе Замка, сквозь которую она проникала в его пределы... В то мгновение когда она уже почти коснулась этой грани, вся Тьма Теней, что была подле неё, вошла в её Естество, и как только Омбра проникла в пересечение границ раздался шумный звук, словно нечто разорвалось на многие части и Беатриче, обратив свой взор в её направление, наблюдала, как Омбра, уходя в небытие, в одном резком движении разорвалась на множество вспархивающих чёрных воронов... Они разделили её Суть на множество разрозненных частей и, разлетаясь в разные стороны поднебесья, развеивали её Душу, исчезая в непроявленность этого Мира... Узрев до последнего исчезающего ворона в темнеющем небе беспроглядной ночи, где более не осталось проявления Омбры, Беатриче, осознавая её растворение на долгие временя, более не оставаясь на прежнем месте, двинулась вперёд, туда, где за высокой колонной ждал Ее Себастьян...
... В предрассветные мгновения длящейся Ночи Безвременья, когда ритуальное действо Самайна все ещё продолжало оставаться в точке замершего Времени, Себастьян пронзительно взирал в статично недвижимый взор Беатриче... Они, в великом Молчании этой Ночи, безмысленно понимали Друг Друга... Себастьян, чувствуя, что Время пришло к Завершению, Он более не медля, двинулся в ту часть заднего двора Замка, где оставался ждать Его верный конь... Оседлав его в одно мимолётное мгновение, Себастьян вскинул свой Взор на смотровую башню, где всё ещё, не сменяя своего положения, обозревал границы замка Веласко... Ощутив на себе жаркий взгляд Fiera, Ворон из каменного изваяния одинокой статуи Стражника, вновь приобрёл живой лик, покрытый чернильными перьями... Он взирал с высока и, увидев, как Себастьян пришпорив своего коня, резко повернул его направление движения к выездным путям из Замка, Веласко раскинув широкие восковые крылья, сорвался вниз в стремительном полёте вслед за удаляющимся Fiera... Врата выводящие Их из Замка отворились, как только Fiera приближался к ним, и едва Он пересёк их границу вместе с парящим над ним Веласко, как их холодные створы затворились за Ними, закрываясь в бесшумном движении... Беатриче оставалась недвижима, лишь только Ее всевидящий взгляд сопровождал покидающих Замок, Она смотрела Им вслед и...ожидала Его незамедлительного Возвращения...
Обратная дорога в алькасар, куда держал свой путь Fiera, сокращалась со стремительной скоростью Его движения, приближая Его все ближе к заброшенным владениям... Подъезжая все ближе, Он ощущал, как земли вновь начинают гулким отзвуком клокотать под Его ступнями, которые уже спустились с коня на холодную одичалую тропинку... Все здесь было диким и необузданным в своём грубом проявлении. Стены этой крепости чувствовали Его присутствие и возрождали собой в Его памяти сокрытые сакральные воспоминания о Его воплощении в границах этой давно одичавшей местности...
Себастьян взглянул в предрассветное небо и, узрев в его туманных чёрных облаках Веласко, Он начал поглощать Собой его свободу желаний, открывающих собой движений к действию... Ворон ощущал, как чистота его свободы воли сворачивается в тугой узел и теряет принадлежность ему... Воздух ночного неба сгущался в нем, заставляя пикировать вниз и повиноваться теперь иному хозяину его чувств и помыслов... Ворон в безволии своего естества влетел вслед за Себастьяном, вошедшим в возведённые вверх каменные стены алькасара... Он стремительно двигался по непроглядным узким коридорам, в которых эхом раздавались жуткие и неразборчивые звуки, казалось словно они исходят из стен, вырываясь сквозь многовековые трещины, дробящие стены на множество неравномерных частей... Себастьян приближаясь к той комнате, откуда в этот вечер Он вышел вместе с Вороном, Он вновь с оглушающим шумом отворил высокие створы дверей и вошёл в пустое пространство... Веласко, подчинённый Его воле, влетел вслед за Ним и, кружа под сводом каменного купола, закручивал в рисунок печати свой полет...
Себастьян чувствовал в Себе отражение сути Естества чёрного Ворона, как его воля подчинена Его желанию принятого решения... Ночь Безвременья подходила к своему концу и Fiera чувствуя её близкое завершение, взглянул в то зеркало, которое рассекала трещина... Мутное отражение показывало колышущиеся по ту сторону беспокойные тени, они то сливались воедино, то разрывались на части будто бы прилипая к грани старинного зеркала... Себастьян, собирая свою волю и, центрируя в Себе, подняв Свой взор к своду стен, направил мощный поток Боевой Энергии, которая непреодолимой звериной Силой, словно бушующий смерч, вогнало черного Ворона обратно в зазеркалье Теней алькасара сквозь тонкую трещину... Громкий крик Ворона раздался во весь зал, поднимаясь к самому верху, где он еще несколько мгновений назад кружил в своем полете... Fiera, наблюдая, как человеческая тень извивается по ту сторону зазеркалья, приблизился к отражающему покрову, и приложив к ней свою ладонь, затянул раздробленное на двое стекло...трещина, пронизывающая его насквозь многие века... исчезла... Тысяча звуков, извергающихся из зеркала стихла в одночасье и мёртвая Тишина воцарилась повсюду... Себастьян ещё некоторое время продолжал смотреть в отражение зеркала, Он наблюдал, как тени расплываются в серой безликой массе и растворяются в отдалении... Он чувствовал...непреодолимую необходимость того, что Он сделал в предшествующие мгновения... Он оставил его там навечно...в непроявленности земного мира, не подвергая более мучениям его души о невозможности воплощения, оставляя его там, где его предназначение в существовании должно было исполнятся в потаённых глубинах мира Теней... Fiera спрятал его Душу, осознавая, что только лишь один из Них может существовать в воплощённости этого Бытия...
Накрыв зеркало тёмной тканью, которая всегда покрывала его своим непросветным пологом, Себастьян покинул пустынный зал, затворяя печатью эти створы, и оставляя их позади Себя, уходил не оглядываясь... Он покидал эти владения, оставляя здесь все, что существовало и поселилось за многие века... Выйдя наружу, Он обвёл своим взором все границы заброшенного Им поместья, чувствуя ритм его дикой жизни, который особым эхом в Ночь Безвременья отзывался в его Естестве... Желая оставить все это в небытие и позабыть о том, что напоминало Ему о Его воплощение и Жизни до встречи с Ней, Он опустился к земле на которой стоял....Приложив к ней свою ладонь, Он воззвал в Себе к той Энергии, которая имела силу запечатать источник разрушительной материи и пропустив её сквозь Себя в покров земель, на которых основывались владения алькасара, Себастьян сокрыл в пространстве одичавшую крепость, оставив лишь пустынный обрыв, нависающий над гладью воды... Алькасар исчез...как и многое, что исчезало в Ночь Безвременья...
На горизонте забрезжил рассвет и, увидев, как первые блики восходящего солнца уже проявляются на ночном небосклоне, Себастьян оседлав своего коня, повернул по тропинке, выводящей из этих окрестностей... Прибавив скорости коню, Он мчался к Ней...и не оглядываясь более назад, Он позабыл о существовании Прошлого без Нее...
В скором времени Он уже приближался к Замку... Врата вновь отворились пред Ним, впуская в обитель Его Души и, встретившись с Ней глазами, Они одномоментно почувствовали, как сквозь Друг Друга проистекает упоительный Покой их Душ...
Продолжение следует...
...Желание Изначального Творения...
... Их взгляды соприкасались Друг с Другом, проникая в глубинную Суть, где Они переплетались в Единение Целого и Нераздельного... Они наблюдали Самих Себя сквозь призму отражения и чувствовали одни ощущения на Двоих... Себастьян непрерывно смотря в Ее глаза, видел как застывшее Время Ночи Безвременья медленно возвращает своё закольцовывающееся вновь движение... но Он все ещё чувствовал в Ней всколыхнувшиеся Миры Тёмной Материи в эту ритуальную Ночь, которые поднявшись к поверхности Проявленного Мира, колыхались в Ее Пространстве... Зная, что лишь только Он может управить бушующей Силой Тёмного Хаоса Ее Сознания и осветить Собой Животворящую в Ней Тьму Мирозданья, Себастьян приблизился к Беатриче и, коснувшись Ее руки, увёл за Собой в глубь потаённых коридоров Замка...
Сияющая Тьма поглощала в себя даже мрак, оседавший повсюду, он словно дымчатой завесой сворачивался в исчезающие клубы безграничной всепоглощающей в себя Тьмы... Здесь не существовало Ничего и Все одновременно... Словно измерение портальной Вселенной представало здесь пред Ними... Сверкающие, будто бы тысячи едва уловимых звезд, в безграничном полотне черного шелка в сочетании с покровом мягкого бархата, который повсюду устилали здесь все собой... Они ступали обнаженными ступнями по теплому отражающему темноту Мрака бархатному настилу, который словно матовое зеркало отражал точечное мерцание Изначальности Вселенной... В безграничном пространстве, где не было очерченных границ и четких форм, ограняющих нечто постоянно находящееся здесь, Они двигались к Центру...к центрированному кругу плазматической сферы, выступающей из несуществующего основания опоры, словно бы покрытой мириадами ниспускающихся волн атласных складок мерцающей ткани... Это создавало собой плазматическое Ложе, в лоне которого зарождалась т существовала изначальная Запредельная Любовь... Приблизившись к месту центрирования, Себастьян, проник своим взглядом в глубину Естества Беатриче... Он ощущал Ее Всю, соприкасаясь с Ней в трепещущих прикосновениях... Он чувствовал Ее состояние плотной невесомости, тяжелыми волнами вязкого эликсира растекающегося в Ее Бездне...чувствовал, как Она овладевает внутри Себя столь мощным и без конца пребывающим Могуществом СверхНачала... Предвкушая момент избыточного преисплонения Сияющей Тьмы в Беатриче, Он легко подхватив Ее на руки и возложил через парящие мгновения на сферический атлас мерцающего ложе... Она томным взглядом чернеющих глаз, взирала на Него из тех самых глубин, где только Себастьян мог Видеть Ее Первозданную Суть... Прикасаясь к Ней, Он чувствовал, как покровы чернеющих одеяний, покрывающих Их тела, растворялись на в непроглядной тьме, обнажая нагие тела, в изваянии которых просматривалась Божественность Воплощения... Аватары двух Божеств представали здесь друг пред другом...раскрывая свою Истинность Души...
Себастьян, приникая всецело к Беатриче, чувствовал, как все Ее тело преисполняется изнутри Ее Естества пульсирующей Силой Бездны, которая уже готова была излиться в Него... Он медленно, в ритме пульсации Ее внутреннего звучания, приближался к Ее трепещущему обнаженному телу, которое было окутано едва уловимой для взгляда пеленой... В застывшие мгновения, хранящие в себе историю, Себастьян, проведя своей рукой вдоль тела Беатриче, чувствовал, как Она, словно спираль натянутой струны, изгибается в его объятиях... Приникая своими губами к изваянию томной шею, Бастиан оставлял на ней линию упоительных поцелуев...Он услаждал Ее Бездну чувственности своей чуткой и нежной Любовью к Ней... Он чувствовал, как Она всецело готова слиться с Ним воедино... И более не оставляя свободного мгновения, Он вошел в Ее Бездну, наполненную Сияющей Тьмой Дней Безвременья... Гулкое звучание Плазматических Сфер поглощало в себя Все...но только лишь Себастьян знал, как Овладеть пластами Первозданной Тьмы, которыми преисполнялась Она... Вбирая в Себя всю многотонную Силу, Он опускал ее в глубины Себя, где обрабатывая бесформенные потоки, придавал им определенность направления... Только лишь Себастьян мог ощутить объем энергии, сохраняющийся в Беатриче, и извлечь его из Нее для его первозданной предопределенности... Fiera, уже почувствовав соприкосновение с плазмой искрящейся Тьмы, втянул ее в Себя, мгновенно преобразовывая в Силу Творящую Миры... Погружаясь вместе с Беатриче в безграничные просторы Вселенной, Себастьян создавал Миры... Он творил животрепещущие реалии нового Бытия... Запредельные Сферы Звучащих планетарных Измерений исходили из Единения Двоих, где они зарождались Желанием Изначального Творения... Сакральные мгновения Вечности растекались в Безвременье, где Они наслаждались безграничной Бездной своего Божественного Начала...
Продолжение следует...
... VIOLÍN...
... Дни священного Самайна уже завершали свой цикличный период, сворачиваясь в точке начала временного движения, закольцовывающегося в беспрерывное течение Событий...
Себастьян и Беатриче, поглощенные пребыванием Себя и в Себе Темной Бездны, исторгающейся повсюду вокруг Них, провели завершающие Дни Безвременья в антрацитово-плазматической спальне, упиваясь наслаждением Вязкого эликсира животворящей Силы Бытия... Преисполнив в Себе Тьму Первозданной мощи, Они ощутили внутри друг друга отражающийся импульс - Время вновь вернулось в ритм своего пульсирующего живого танца... Беатриче и Себастьян покидали вдвоем обитель первозданной Многомерии Миров, в которой Они становились Собой в полной мере истинного проявления Божественной материи Атмана Духа, который сияющим Светом ослепительного совершенства преисполнял Их от Начала и до Всепоглощающего в себя состояния Абсолюта каждого мгновения...
Себастьян с трепетной бережностью и безмолвным благоговеньем приобнял Беатриче, приблизив к Себе, и обвил Ее своей рукой за изящную талию... В это утро Она была одета в глубокий сапфировый бархат, мягкие переливающиеся мерцанием тяжелые волны которого складывались в объем роскошного платья... Это одеяние, безупречно дополняющее Естество Богини, было сотворено для Нее Себастьяном... Он, вновь наполнившись чистым Создающим и Творящим Эфиром из бесконечного Источника, сокрытого в едва досягаемых глубинах Сути Беатриче, первоначально облек Ее в сотворенный Им покров бархатного платья, который скрывал в своих тяжелых складках таинство его создания... Бастиан творил его своим неистовым желанием усладить божественное изваяние тела Беатриче одним из своих безупречных дарований для Нее... Своими животворящими мыслями, преобразовывающимися в дымчатом мгновение в осязаемую реалию, Он уже созерцал на Ней то, что приносило Ей упоительное удовольствие от Его прикосновения к Ней в одном из многих всевозможных вариаций... Неспешно идя вдвоем по осветленным утренним солнцем коридорам Замка, Его рука скользнула по обнаженной спине в глубоком разрезе платья, где открывалась манящая линия прогиба Ее величественного стана. Волнообразный разрез со спины поднимался к женственной грации плеч, где аккуратно спускался к приоткрытой части груди... Плотно прилегающий бархат рисовал собой изящество Ее утончающейся талии, откуда вниз спускался увесистым покровом мерцающего перелива. Книзу полога платья мерцание усиливалось, словно звездная пудра усыпала Ее подол, они блестели тонкими искрами и, растекаясь вверх, терялись в складках, перетекая по ним, словно жидкий бриллиантовый Эфир... Она чувствовала, как Он улыбается Ей своей внутренней улыбкой, которая разрасталась во всем его Естестве, заполоняя собой все пространство его Души и прояснялась на его лице, каждый раз когда Себастьян смотрел в Ее любящие глаза...
Неотрывно друг от друга в это туманное утро позднего ноября Они направлялись в обеденный зал, где так любили завтраки лишь вдвоем... Отворив пред Беатриче высокую рельефную дверь, Они вновь оказались в барочном зале с густой лепниной в пространстве, расписными сюжетными фресками, поднимающихся со стен в купол широкого потолка, с прозрачными витражными окнами...и где для Них уже был приготовлен легкий ароматный завтрак. Бережно и обходительно посадив Беатриче в мягкое кресло, Себастьян сел за круглый мраморный стол напротив Нее и улыбаясь Ей своей теплой, согревающей в этот холодный осенний день, улыбкой, которой так беззаветно проникалась Беатриче... В это утро Они наслаждались приятным завтраком, сквозь проходящие минуты говоря друг другу те слова Любви, что могут быть услышаны лишь Богами и восприняты в полной мере их значимости и истинной весомости лишь теми, кто владеет Бездной в ее беспредельных границах существования... Себастьян, чувствуя в Себе, словно в отражении двойного зеркала Естества все чувства Беатриче, как Она насытилась осенними утренними яствами, как Она наслаждается Его всецелым Присутствием с Ней в этом бесконечном мгновении, как упивается Великим Чувством, объединяющим их всеобъемлющие Сердца... Бастиан проникая во Взгляд Беатриче, задержался в нем, изучая Ее глаза, которые сегодня были наполнены каким-то особым фимиамом, сквозь который Он не спешил проникать... Себастьян преисполненный Эфиром Сияющей Тьмы, оставаясь все еще в состоянии безграничного Творения, ощущал, как эта искрящаяся Мощь желает проявиться сквозь Него в дарование, посвященное Беатриче... Привстав со своего стула, Он удержал Ее взгляд в своем и, оставив его на Себе, прошел в глубь зала, где стоял белый рояль...
В это утро он был закрыт, молчаливо оставаясь не тронутым, сохраняя в себе последние прикосновения Себастьяна... На закрытой широкой части под обильным отрезом багровой ткани таилось нечто, к чему уже прикоснулся Себастьян... Его рука медленно осела поверх ткани, стягивая ее в сторону... Через короткие мгновения полог ткани открыл пред ним лежащую скрипку и рядом с ней тонкий смычок... Он чувствовал, как Беатриче безмолвно ждет Его...и Он, взяв в руку скрипку, прикрыл на мгновение глаза, вдыхая исходивший от нее особый аромат...
Себастьян вновь повернулся лицом к сидящей в глубине зала Беатриче и, не отпуская даже на мгновение Ее внимательного взгляда, положил скрипку на плечо... Плотный запах темно-красного дерева стал еще более ярким и насыщенным, заполоняя все его вдохи своим пряно-древесным фимиамом безупречно созданной скрипки исключительно для рук Себастьяна... Прикрыв глаза, Он проникался в глубь Себя, слушая ритм своей пульсации, которая зародила темп мелодии, готовой уже начать свое музыкальное движение... Приложив изящный смычок туго натянутыми волокнами к спиральным струнам скрипки и, еще не успев сблизить их между собой, как Он уже ощутил вибрацию их двоих... Альтовая скрипка отзывалась на приближение своего неизменного смычка, наполняясь непроявленной интенсивностью исступления, которую так остро ощущал Себастьян... Не замедляя более томительного сближения их двоих, Он наконец приложил к струнам смычок...в одночасье чего негромкий плотный звон исторгся сквозь сомкнутые волокна... Они готовы были вновь зазвучать в исполнении нового музыкального этюда, который Бастиан посвящал своей излюбленной Беатриче в это утро...Его рука, сжав плотнее гриф скрипки, оставив ее недвижимой на своем плече, в едва уловимом движение зажала пальцами несколько струн и смычок, взлетев вверх, плавно соскользнул вниз, воспроизводя первые звуки музыкального творения Себастьяна... В непроизвольных движениях, безотчетно контролируемых сознанием, Он творил музыкой то, что наполняло все Естество... В этом Он дарил Ей Себя...и созданное Им произведение раскрывало еще одну из многих граней многомерии его Души...
Скрипичные звуки, заполоняли все пространство зала, упоительно услаждая безупречный музыкальный вкус Беатриче... Она знала, что лишь только Он мог так совершенно одаривать Ее своими божественными дарами... Она чувствовала, как альтовая скрипка, воспроизводя более глубокие и низкие звуки, окрашивает собой мажорный ритм этюда, придавая ему более утонченное минорное звучание, с переливом сокровенной пульсации Любви... Беатриче, слушая глубинные ритмы, чувствовала в них тот сокрытый смысл не воспроизводящихся словами Чувств Себастьяна, которые Он так искусно обличал в страсть звучащих смычка и скрипки... Они соприкасались между собой лишь в истинном Соприкосновении Его и Ее...когда великие Миры вливались друг в друга, объединяя в соитии звучащие Сферы Бытия... Живая Душа скрипки хранила в себе тайну музыкального отражения Их Двоих, воссоздавая проекцию в слиянии своего струнного изваяния и утонченного смычка, маневрирующего воплотителя звуков во вне... И в это утро скрипка вновь звучала в слиянии Душ...
Беатриче, в наслаждении слушая творение Себастьяна, неотрывно наблюдала за Ним... Мгновения, текущие в пространстве, скрывали собой свою весомость и, почувствовав в Себе некий иной импульс, Она мягко обратила свой взор на небольшой круглый столик. На нем стояла мраморная ваза с живыми цветами и небольшой свиток пергамента, скрученного в тубус и закрепленного печатью из черного сургуча с темной атласной тесьмой... Лишь только взглянув на печать, Она тот час узнала ее... Это приглашение для Нее от баронессы в Замок де Кастро...
Продолжение следует...
...и снова Бал...
... Снежная метель бесшумным белым кружевом окутывала собой вечерний Льорет-де-Мар... Крупный снегопад плотным пологом осветлял пространство и узкие прямые дороги, по которым почти беззвучно ехала роскошная темно-коричневая карета... Широкие круглые колеса с резными розами в центре оси мягко оседали в покрове опускающегося на поверхность искрящегося снега, который до Их появления был здесь нетронут... Высокие пышные ели и сосны обрамляли с двух сторон проезжую тропу, строго очерчивая прямое движение вперед, и насаждали собой обширные реликтовые леса, уходящие в неведомую глубь поднебесья... Густо припорошенные снегом ветви игольчатых деревьев смягчали непроглядную Тьму таинственности леса, создавая атмосферу пересечения застывшей зимней реалии одного из Миров, которую в эти дни Себастьян дарил Беатриче... Морозный запах сосновых деревьев свежестью своего аромата наполнял собой все пространство и тонким шлейфом проникал в скользящую карету, где маслянистым эфиром растекался в тепле ее обители...
В покрове багрового бархата с отделкой золоченой парчи на мягком широком сидение Себастьян трепетно обнимал Беатриче... Прильнув к Нему, Она ощущала горячее тепло тела, исходившее сквозь его зимний камзол изумрудного цвета, черные небольшие пуговицы которого в два ряда поднимались в тот же тон к мягкому меховому вороту. Черный соболь обширным отрезом покрывал изящные плечи Беатриче, скрывая их под собой, и спускался ниже, где заканчивая свой разрез, приоткрывал, спускающуюся вниз широкую изумрудную мантию...Ее чернеющие в темноте ночи волосы, крупными локонами были высоко прибраны серебряным зажимом с кружевными тонкими витками металла и искрящимися небольшими камнями, из-под которого ниспадал полог тяжелых прядей и сливался с меховым воротником, скрывающим Ее обнаженную шею...Себастьян, чувствуя, как они скользят вдоль Ее спины, ощущал их в своей ладони, когда обнимал и притягивал Ее ближе к Себе... Он наслаждался тем временем, что они проводили вдвоем, в движущейся карете, сквозь лесные заснеженные тропы...
Мгновения медленно кружили вокруг Них, как безмолвный снегопад, усиливающийся в эту ночь...и когда Они уже приближались к назначенному месту, Себастьян ощутил это ранее, чем замок появился в ночи... Он медленно втянул в Себя запах, происходивший от поместья на многое близлежащее от него расстояние и выпрямившись, устремил свой сосредоточенны взор в пространство... И через некоторые недолгие мгновения замок де Кастро предстал пред Ними во всей его полноте...
Сотни зажженных факелов и уличных фонарей освещали закольцовывающиеся подъездные пути к главному входу и мягким желтым отсветом освещали белый снежный покров, устилающийся собой опустевший зимой широкий фонтан и одиноких статуй, редко расставленных в парковой части фасада замка. Возле отворенных центральных дверей встречали уже последних входящих вовнутрь гостей, приглашенных на зимний бал, Барон де Кастро вместе со своей супругой Баронессой де Кастро... Они, зная о том, что почти все приглашенные уже во шли в двери их замка, где за последними они должны затвориться и скрыть приближающееся празднество этого вечера...но всегда, по особому обычаю, последними, в пучину скорых событий уже ожидавших лишь только их двоих, входили Себастьян и Беатриче...
Карета, замедляя свое движение уже приближалась к полу-круглому выступу высоких ступеней, наверху которых Их ожидали Барон и Баронесса... Лошади остановились по зову кучера и на некоторое мгновение время будто замерло...но неожиданно открылась дверца кареты и из нее безмолвно вышел Себастьян. Повернувшись, Он галантно протянул руку вовнутрь, где ее приняла Беатриче и спустилась из кареты, выходя в морозный вечер снежной зимы... Ее рука в черной замшевой высокой перчатке проскользнула под руку Бастиана и, приблизившись к Нему, Она устремила свой взор вперед, где Их уже ожидали...
Неспешно поднимаясь к хозяевам праздничного приема, Беатриче встретилась взглядом с Баронессой, лицо которой тот час озарилось мягкой улыбкой. Барон де Кастро выказывал почтительное уважение к Себастьяну Альваресу, когда Они вместе с Беатриче поднялись к ним по каменным ступеням и с трепетным благоговением приветствовав, рядом стоящую Беатриче, он пригласил Их жестом пройти в замок, где праздничный бал ожидал лишь только их... И услышав, как за Ними с гулким эхом затворились мраморные двери парадного входа, музыка этого вечера заиграла в бальном зале и все гости, прибывшие ранее, закружили в ритме вальсирующих танцев... Теплое освещение от горящих свечей, расставленных в высоких кованных подсвечниках, смягчали своим отсветом темно-малахитовые готические тканевые панели, обрамляющие пространство зала и зажженные несколько каменных каминов, согревали своим огнем большое пространство... Себастьян бережно сняв с плеч меховую мантию, согревающую в этот вечер Беатриче и свой камзол, отдал теплую одежду в руки дворецкому, который через мгновение растворился за тяжелым пологом портьер... Обнажив роскошное платье Беатриче, которое густыми складками плотной ткани глубокого изумрудного цвета испускалось из зашнурованного корсета, Себастьян наслаждался тем, как черные волосы, с серебряным блеском рисовали линию крупных локонов, рассыпавшихся по Ее спине... Он, близко приблизившись к Ней, осматривал своим взором и обводил каждого, кто здесь находился... Он слышал их запахи, распространяющиеся словно тонкие шлейфные ленты, переплетающиеся меж собой с теми, кто находился в парах или в сообществах более людных, Он слышал и узнавал каждого кто, заполнял этот зал... Его глаза цвета фумо приобрели более плотную насыщенность и, взглянув в них, Беатриче понимала, что Fiera в этот вечер на страже Ее увеселительного и праздничного настроения... Он, не отводя от Нее своего взгляда, протянул к Ней руку, приглашая на любимый испанский танец и, незамедлительно приняв ее, Они закружили в центре зала под музыку скрипок, виолончелей и рояля...
Какое-то время Они наслаждались празднеством зимнего вечера в замке де Кастро, танцуя лишь друг с другом под избранные Ими музыкальные сопровождения... Когда Они завершили свой танец, Беатриче, словно почувствовав внутри Себя некий зов, обернулась в сторону каменного портала зажженного камина, откуда на Нее взирала Баронесса... Вновь взглянув в глаза Себастьяна, Она увидела, как Он одобрительно едва заметно смотрит своим взором в сторону Баронессы и мягко отпускает Ее ладонь, позволяя на время уйти... Беатриче одарив Его своей упоительной улыбкой, неспешно двинулась вперед к той, которая ожидала Ее весь вечер...
Пред Ней, в нестерпимом ожидании аудиенции с Беатриче, представала Баронесса Исабелль де Кастро, пышная дама в платье из темно-серой матовой парчи с черной вязью широкого кружева, обрамлявшего собой густой подол и длинные рукава, которые скрывали ее запястья и часть ладоней. Она всегда носила высокий парик из серебряных завитков безупречно закрученных локонов, скрывая под ним свой настоящий цвет волос, от чего многие терялись в догадках ее истинного возраста... Порой ее пробивающийся наружу усталый и тоскующий взгляд холодных серых глаз гармонично сливался с сединой бессменного парика, что казалось будто она целую вечность взирает своим взглядом на то, что без сомнения утрачено для нее... Но почти всегда, когда Исабелль умело прятала в себе свои чувства, ее взор становился искрящимся холодными крупицами ее Естества... Она была по истине умна, какими могут быть лишь только женщины, расчетлива до последних мельчайших деталей дела, которое было ей интересно, а интересовало ее почти что все... кроме той любви, которую она не имела в своем браке с Бароном... Он был стар, богат и недальновиден - именно так всегда описывала его Исабелль... Ее английское происхождение аристократических кровей одной из самой богатой дворянской семьи Англии заточило в супружестве с испанским Бароном де Кастро, лишая на какое-либо право выбора, которое не было предписано ей по праву знатного рождения. И исходя из своего пленного положения Души, она нашла выход для своего самовыражения, которое она посвящала лишь только Беатриче... не встретив ее, она бы закрылась в глубинах своей Души, где она потеряла то, что было так дорого для нее... Зная о всех недостатках своего супруга, Исабелль де Кастро превратила их в свои достоинства, прибавив к ним врожденное обладание английской расчетливости, тонкой предусмотрительности, остроумности, приправленной испанским юмором и холодной неотступной решимостью... Все эти качества она вскрыла в себе лишь когда встретила Ее... Ту, которая облегчила судьбу ее чувствительной Души и смогла подарить тот покой, во имя которой теперь она преподносила то, что для многих было устрашающе непреодолимым делом... Их связывали те теневые стороны дворянского общества, о которых мало кто мог помыслить... И в этот вечер Исабелль вновь приготовила нечто для Беатриче, что было изложено в рукописи сложенного свитка в руке Баронессы... Обернувшись на мгновение назад Беатриче увидела, что Себастьян сидит в широком бархатном кресле и курит свой излюбленный табак дымящейся сигары... Он взирал прямо в Ее глаза и Она вновь в них прочла одобрительное согласие, после которого повернувшись к Исабеллеь они вместе скрылись в темном коридоре, ведущем в кабинет Баронессы...
Продолжение следует...
...Сокровенные тайны души...
... Исабелль, держа в одной руке, закрученный свиток из нескольких листов бумаги, трепетно и с благоговением взирала на Беатриче... Какое-то мгновение Они в безмолвии оставались возле пылающего камина, где в отсвете огня, отражающего тьму, переливались уплотняющиеся сгустки Тени... Беатриче, взирая во мрак позади Баронессы, видела, как черная дымчатая вуаль Ombra переливами густоты скользит в пространстве, обволакивая своим ускользающим фимиамом теней ту часть зала, где находилась Исабелль... Своей дымчатой завесой, проистекающей из нее, она облачалась в черное платье, сотканное из кружева сплетающихся теней в ее бесконечно растворяющемся шлейфе... Неуловим, ускользающим от взгляда присутствием, она навевала холодеющий фимиам страха, обволакивающий тонкой вуалью неподвижно стоящую Баронессу, которая чувствовала вокруг себя некую подавляющую ее энергию... Ombra, повсюду следовавшая за Беатриче, не покидала Ее в перемещениях сквозь портальные странствия одиноких Душ, одна из которых принадлежала Исабелль де Кастро... Беатриче наблюдала, как Баронесса с замирающим дыханием держит в руках то, что уже принадлежит Ей...Только лишь взглянув на свитки своим Взглядом, как в одночасье Исабелль протянула их к Ней в своей раскрытой ладони, из которой их забрала Беатриче... В свитках, туго завязанных изумрудной лентой, были отписаны заверительные документы собственности на земельные угодья в Испания, с несколькими замками, располагающимися на их просторах... Не раскрывая пергаментов, Беатриче, сделав неглубокий вдох, в аромате ощутила материальную значимость и подлинность предоставленных Ей документов, в знак глубочайшей благодарности Ей Баронессы, за сохранение сокровенной тайны ее души... Каждый лунный цикл, в начале новой луны, Исабелль де Кастро преподносила в дар благодарения и почтения пергаменты с достоверными правами на обладание Беатриче новыми замками и землями, распространяющимися еще и в Англии и Франции... Она почтенно и покорно, с неизменной периодичностью, пользуясь своими хитрыми уловками и бескомпромиссным шантажом, вскрывала пороки опрометчивых аристократов, и с холодной расчетливостью обыгрывала их без правил в игре светской жизни...и все эти дары, она преподносила Той, кто хранила ее личный сокрытый секрет и тем самым даруя покой ее Душе... Беатриче, удовольствовавшись преподнесенными Ей в этот вечер заполненными свитками, лишь взглядом поблагодарив Баронессу, оставила ее в одиночестве фимиама Тени...
Скользящей поступью Она возвращалась к Себастьяну, который неотрывно взирал на Нее мягким взглядом, ожидающим Ее приближения...Он, завершив свой упоительный ритуал наслаждения изысканным табаком, незамедлительно встал, когда Беатриче приблизилась к Нему и, предложив Ей свою руку, пригласил на вальсирующий танец... Каждый раз, Он с неизменным счастьем созерцал Ее, танцующую в его бережных объятиях, наслаждаясь изваянием Ее прекрасного стана, облаченного в изумруд роскошного платья... Он проникался ароматом Ее развивающихся в танце пышных прядей волос... Себастьян, упиваясь красотой Ее настоящей улыбки, пропитанной нектаром удовольствия, ответно одаривал Ее своей преисполняющейся к Ней Любовью... Еще какое-то время, Они наслаждались праздничным вечером в замке де Кастро, но Себастьян, ощутив, что Беатриче уже насытилась пребыванием на балу, велел приготовить карету к отбытию...
Они всегда покидали первыми все те балы и празднества, на которые были приглашены, желая скорее возвратиться в свою обитель... Спускаясь вдвоем по каменным ступеням, Их провожала только лишь Баронесса, весьма строго и холодно распоряжаясь слугами, закладывающими карету для Себастьяна и Беатриче... Простившись с Ней до новых встреч в ее замке, Исабелль подала тайный знак, разгадку которого знала только Беатриче... Бастиан заботливо посадил Ее в теплую карету и, закрыв за Собой небольшую дверцу, как уже через мгновение экипаж двинулся за ворота замка де Кастро... Когда карета поворачивала в завитках выездных путей, в тишине зазвенели чистым звучанием золотые монеты, заполняющие до верха сундуки с отделкой из светлого серебра, которыми все заставила Баронесса... Тот тайный знак предвещал, что карета уже полна золота...и покидая замок, Беатриче выглянула в окошко, поймав сопровождающий Их взгляд Исабелль, Она жестом своей руки, сказала ей, что Она сегодня сполна довольна...
Кружащий белый снегопад зимней ночи мягким покровом до конца устилал Им дорогу домой...в обитель безграничной Любви...
Продолжение следует...
...Единение Абсолютной Игры...
...Вернувшись в Замок, где бесконечно зарождалась из глубин Бездны Беатриче истинная и первозданная Любовь, Они самозабвенно предавались той роскошной жизни в Замке, которую беспрерывно Собой создавала Богиня... Снежные дни сливались воедино в белой кружащей метели холодного снегопада, который белоснежно чистым пологом устилал земли Замка Беатриче... И в один из последующих дней после последнего визита на бал, Себастьян и Беатриче пробудились в солнечных лучах тихого морозного утра... Ослепительное сияние белого солнца проникало сквозь приотворенные пологи штор Их спальни, находившейся всего в нескольких поворотах широкого коридора от излюбленной Бастианом столовой... Пробыв еще какие-то мгновения в теплых объятиях Друг Друга, Они почувствовали, что завтрак уже ожидает Их появления и вместе покинули простор уютной спальни...
В это утро Беатриче была облачена в длинное платье светлого тона экрю, поверх усыпанное небольшими соцветиями кораллового цвета роз, которые частым узором располагались по всей ткани мягкого платья. Застегнутое десятками круглых матовых пуговиц, они стягивали ткань сзади по линии талии, и спускались тонкой грациозной волной по спине глубоко вниз... Своим мягким на ощупь и приятным прикосновением, оно покрывало тело Беатриче, тогда как Бастиан наслаждался его прелестным фасоном, идеально сочетающимся с формами тела Богини... Пройдя вдвоем пару поворотов по коридору, Беатриче через мгновение уже входила вместе с Бастианом в открывающиеся пред Ней двери любимой столовой, залитой солнечным светом... В это утро Она расположилась в уютном кресле-монгольфьер, стоящее вблизи окна, где солнечный лучи оседали в мягком касании на Ее ресницах и согревали приоткрытые плечи в разрезе платья... Себастьян присел рядом с Ней, заботливо разливая горячий кофе в две белые фарфоровые чашечки, и взяв одну из них, поднес к своим губам. Он, не отводя своего взгляда, взирал на Беатриче, как Она медленно, плавным движением руки, скользящем по воздуху, подносит к губам ароматный горячий напиток и наслаждается его терпким ароматом... Он чувствовал, как наслаждение от горьковатого вкуса кофе всецело пробуждает Ее и две волны черных ресниц трепещут от удовольствия... К завтраку был подан горячий шоколад, налитый в белый фарфор одного столового сервиза, который так любила Беатриче, за его легкость и грацию, и приготовленные очищенные соцветия мандарин, разложенные на широком блюде. Рядом на столе стояла высокая ваза светло-перламутрового оттенка, до верха наполненная ароматными испанскими мандаринами, откуда несколько уже было взято для Нее... Бастиан, упоительно наблюдал, как Она с Божественным наслаждением, макая дольки ярко-оранжевого фрукта, опускает их в эликсир горячего шоколада и, преподнося к своим губам, вкушает вязкую сладость... Завтрак этого дня проходил в тиши и покое, который Они сохраняли в Себе, отражая в Мирах своего Естества... Себастьян самозабвенно наблюдал за Беатриче, заботливо очищая для Нее мандарины и добавляя в чашечку горячего черного кофе... Они наслаждались этим зимним утром в объятиях Тишины...
Закончив завтрак, Беатриче, мягко посмотрела в глаза Себастьяна так, что Он сквозь Ее взор смог почувствовать, что Богиня желает насладиться уединением в цветочной оранжерее... Сладковатый аромат флер д'оранжа исходил вокруг Нее, слегка погружая в состояние благоухающих цветов, которые в это утро хотела навестить Беатриче... Себастьян вспомнил, что сегодня распускались коралловые розы, подаренные Им Беатриче, и взглянув невольно на Ее платье, Он улыбнулся счастливой улыбкой... Бережно приобняв Ее, Он проводил Беатриче по коридорам к входным дверям оранжереи и, отворив их особым магическим ключом, оставил Богиню в цветущем источнике наслаждения флорой...
Удаляясь вверх по коридору, Он приближался к центральной двери, расположенной в широком светлом холле, которая скрывала за собой кабинет Себастьяна Альвареса. Приблизившись к темно-коричневым древесным ставням, Он уверенно положил свою ладонь на рукоять позолоченной ручки и, не заметно поднеся к замочной скважине золотой ключ, отворил их, провернув всего два оборота. С тихим щелчком входные двери отворились, и Он вошел в темную обитель стихии мужского мира исполнения финансовых и материальных благ Их дома, где лишь только Он правил структурой распределения земельного дохода Замка и многими другими денежными Сферами...
Высокие стены вздымались вверх стальным полотном густой отделки резных панелей строгих форм, где в прямоугольных рамах, выступающих из стен, висели полотна картин в широких серебряных рамах. Темного тона деревянные шкафы таили в себе множество старинных книг, небольших скульптур, потайных отделов, скрывающих в себе тайны Альвареса... Сапфировый настил арабского ковра покрывал холодный темно-серый гранит, устилающий здесь весь пол, и сочетался в полу тоне оттенка с плотными портьерами, подвязанными серебристым жгутом с тяжелыми кистями. Он вошел и остановился на мгновение, проникаясь духом обители всегда неотложных, требующих лишь Его внимания, земных обязанностей, которые Он самозабвенно исполнял во имя Ее пожеланий...
Себастьян, все более и более погружаясь в состояние ментального активного действия, приблизился к центру комнаты, где обосновывался его кабинетный стол... Темно серое тяжеловесное основание скрывало в себе несколько выдвижных ящиков, каждый их которых затворялся своим серебряным ключом. Приблизившись ближе к столу, Он все более четче слышал, как некий звук, словно разворачивающиеся и вновь сворачивающиеся листы пергаментов, шелестят пред Ним...в пространстве стола, покрытого широким каменным покровом среза черного оникса... Солнечные блики, проникающие сквозь полотно легких штор, отсвечивали крупными переливами на каменном атласе холодного оникса... Себастьян прикоснулся несколькими пальцами, и обходя, не отрывая своей ладони, раскрыл его внутреннее, ранее запечатанное Им, естество... Отодвинув тяжелый стул из темного сапфирового бархата, Он присел, и сомкнув перед Собой пальцы в форме пирамиды, устремил свой взгляд на стол... Его глаза заметно темнели, приобретая чернеющий оттенок, в котором отражались проскальзывающие блики таинственного камня... Себастьян, внутренне ощутив, что время начало свое движение дня, приблизился и, приложив одну руку, ощутил, что покров стола стал теплым на ощупь... Он опустил свой взор глубоко в чернеющий блеск и, проникаясь в него, видел, как движения раскручивающихся спиралей вскрывают пред Ним галлограмные проекции всех материально проявленных творений... Он безмолвно наблюдал затем, как галлограмы черного атласа оникса формируются в Единение Абсолютной Игры Себастьяна Альвареса, где лишь только Он мог узреть Целое, собрав воедино все его составляющие... Приложив ладонь, Он пожелал увидеть, как поднимаются к поверхности все те насущные незавершенные начиная, что ожидают окончательных решений ... Себастьян чувствовал, что неотложно должен заняться распределением последних земель, которые были преподнесены Беатриче в дар Баронессой... Проскользнув пальцами по гладкому покрову оникса, Он остановил в нем движения, сосредоточив свой внутренний взор, на отобранных Им в это утро разрозненных Частей незавершенных циклов. Отклонившись немного назад, Он позвонил негромко в висящий позади Него звонок, и через несколько мгновений в дверь кабинета вошел его управляющий делами приобретенных замков и земель. Он, пожелав доброго утра Себастьяну Альваресу, разложил перед Ним на столе бумаги, представляющие владения и составляющие их особенности, которые необходимо учесть и принять во внимание...Приникнув к ним, Бастиан детально изучал рукописи, чувствуя их достоверность и подлинность, которую Он чуял своим Звериным чутьем... Он видел где не достает разумного решения ситуации, а где время уже более не может ждать принятия определенного решения и, давая строгие распоряжения управляющему, посвящал позднее утро этого дня...
Продолжение следует...
...Струны Её Души...
... Ранних дней весны, уходящих в багровый холодный закат, словно туманная завеса, ускользающих холодных дней, простиралась в широкий горизонт Льорет-де-Мара... Безмолвие застывшей природы, все еще погруженной в сон, царило повсюду, вокруг возведеных ввысь каменных стен испанского замка... Пульсируюший такт размеренного потока особой энергии пропитывал в этот вечер все пространство Их многовековой замковой обители...
...В предверии приблежающегося вечернего действа, которое Она уже отчетливо ощущала в Себе, Беатриче поднималась по винтовой лестнице, ведущей в центральный коридор замка, где через короткие мгновения вошла в свои покои. Несколько тихих измерений времени Она оставалась неподвижной, прислушиваясь и проникаясь в живущие в Ней портальные Миры, которые сейчас сонастраивались с Ее мироощущением... Чувствуя их отражения в Себе, Беатриче наблюдала, как они сливаются воедино, собираясь в одну призму Целого, которая интегрировала свое одномоментное перемещение вместе с Ней... Почувствовав, как движение Миров едва ли калышется в Ее Бездне, Она обратила свой взгляд в пространство, что очерчивалось гранями высоких стен... Возле гобеленовой ширмы на темно-коричневой деревянной ножке стоял тканевый маникен, облаченный в новое платье цвета бургунди... Атласные складки ткани переливались в сиянии свечей и черная вязь кружева оттеняла собой шлейфовый подол. Одевшись в шелковый перелив тяжелой ткани, приготовленной здесь для Нее Себастьяном, Она взглянула в зеркало... Отражение кроваво-багрового одеяния, поблескивало светлыми бликами в скользящих складках роскошного отреза бесшумно колышущейся ткани, следовавший за Ее телом, уже спускавшейся в музыкальный зал...
Благоговейный покой, царившей в просторах замка, сопровождал Беатриче к самому входу в зал, который был сокрыт за высокими резными деревянными створами, обрамленными позолоченным фигурным кантом, завитки которого рисовали подобие абстрактных фигур. Отворялись двери тихо и самозабвенно, раскрывая пред Ней темное пространство музыкального таинства... Высокие напольные свечи освещали просторную комнату теплым свечением, отбрасывающим глубокие тени на фактурно гравированных стенах и темно-коричневом гранитном полу... Тусклое свечение восковх свечей освещало несколько раставленных в полукруге бархатных кушет, возле которых в центре обосновывался небольшой круглый столик с низким подъемом. На нем было приготовлено охлажденное красное вино, разлитое в два стеклянных бокала. Проскользив своим взором вдоль безмолвного зала, Беатриче устремила свой взгляд в самый конец музыкальной обители, где в полу-мраке неосвещенного углубления стоял Себастьян... Он проникал в Нее своим глубоким взглядом неподвижных глаз, в то время как Она, приблизившись к одному из мягких кресел, опустилась в него... Мгновения последующих течений времени, Они проникались состояниями друг друга, где в переплетении Самих Себя в эти мгновения создавали новые внепространственные чувства, которые вмещали полноту ощущений, переполнявших Их сполна... Словно в зеркальном отражении Душ, Они наслаждались внетелесным соитием многогранных пересечений Их Единого Естества...
Себастьян, оставаясь неподвижным все это время, едва заметно, словно из темноты не освещенного пространства, извлек музыкальный инструмент, который все это время был в ладони за его спиной... Темно-красное дерево изящного сечения скрипки, Он приложил к плечу, за которым ниспадали распущенные пряди длинных волос. Восковой отлив покрытия фигуры музыкального дерева, мгновениями проявлялся от свечения настенных свечей... Тонкие струны скрипичной души были безупречно натянуты, от чего звучание прикасающегося к ним смычка звонкой мелодией разливалось в музыкальном зале... Купольный свод высокого потолка вбирал в себя звучащие ноты скрипки, где раскрывал их более плотным созвучием музыки и растворял в скользящем исчезновении сыграных нот...
Первые мгновения своей игры, Себастьян проникал взором в глубинные истоки возникновения той музыки, которую Он создавал сам, едва ли только прикоснувшись к инструменту тонкой души... Он чувствовал, как смычок почти что в невесомости над струнами парит, задевая их своими варьирующимися волокнами, от чего звук прорезался в пространство зала неудержимым полетом... Его пальцы скользили по грифу смычка, создавая все новые музыкальные созвучия, которые с необычайной легкостью мог повторить вновь... Мелодия в этот вечер завораживала скользящими переливами плавных аккордов, от чего скрипка звучала мелодичными минорными созвучиями... Себастьян, проиграв вступительную часть произведения, сонастроив Себя со струнами капризного инструмента, обратил взгляд на Беатриче... Она все так же сидела в мягком пурпурном бархате кресле, по которому спускался шлейф атласного платья... Полный бокал с вином впитывал в себя ве те чувства, что Она испытывала в это мгновение, когда Себастьян исполнял для Неё свою скрипичную арию... Она самозабвенно слушала как музыка разливается в пространстве обволакивающем Её полумраком, освещенным тёплым отсветом свечей, погружаясь в первоисточники созданной арии... За музыкальным звучанием, которое слышали многие, было ещё сокрыто истинное и первозданное рождение музыки, которое не переносилось в нотные знаки на бумаге,а лишь считывалось в мире глубокого чувствования... Беатриче прониклась взглядом в глаза Себастьяна, сквозь которые в этот вечер Она погрузилась в его арию и, растворяясь, чувствовала Его ощущения... Он творил Её сквозь музыку скрипичных струн...создавая мелодию из звучания многочисленных Сфер Богини, которым нет предела и конца, в которых нет завершения вариациям звучащей Сути Её Естества...Музыка, словно в параллельности бытия, продолжалась бесконечно в не имеющем начале Начал и ускользающем окончании... В скрипке, на которой так виртуозно играл Себастьян, была сокрыта Её Душа, которая звучала тысячами переливов Её граней... Он проигрывал Её Суть...обличал в музыкальные формы...раскрывал в искусстве музыкального мастерства то, что могло передать лишь изваяние скрипки... Мелодия продолжала звучать... как и бесконечно продолжала звучать душа Беатриче...
Продолжение следует...
...Женственность всего Мироздания...
... Продолжающийся вечер в музыкальном зале, погруженный в звуки пронзительных струн скрипки, сохранял в себе таинство происхождения виртуозного дара скрипичной игры, которым без сомненья обладал Себастьян Альварес... едва Он оторвал парящий в руке смычок от содрогающихся под ним струн, как музыкальное эхо последних аккордов все ещё продолжали затихающим отзвуком звучать в купольном своде зала. Его рука на мгновение замерла над инструментом и длинные ресницы прикрытых глаз дрогнули в такт с надрывным окончанием арии, которую Он дарил в этот вечер Беатриче... Томный взор Его тёмных глаз пронизывал всю Её дотла...как бы взывая к Себе... Беатриче чувствуя в Себе отражение Его желаний и чувств, ощутила в единое мгновение, что Себастьян желает Её прикосновений... Испив ещё несколько глотков красного вина, которое в холодном высоком бокале все ещё оставалось в Ее руке, Она оставила его на маленьком столике и, покинув своё мягкое кресло, двинулась навстречу к Себастьяну... В эти мгновения, Он положил свою скрипку на колониальный постамент, покрытый бархатом , и поверх замерших струн, возложил на них смычок... Скрипка издала короткое звучание и Себастьян, повернувшись к ней в пол оборота, приложил пальцы к грифу от чего инструмент тут же затих. В этом лёгком движении, Его волосы плавно рассыпались по тёмному фраку, соскальзывая с лица вдоль по предплечью. Яркий блеск в бликах зажженных свечей переливался в его чернеющих волосах, к которым в это самое мгновение прикоснулась ладонь приблизившейся Беатриче... Скользящие пряди Его длинных волос завораживали Беатриче, словно мистический покров завесы неких тайн, о которых знала лишь только Она и тем самым приковывая Её взгляд к россыпи черных нитей его первозданной мужской мощи... Чувствую, как из них проистекает Его сила, Она прикоснулась к ним, проведя вдоль ниспадающих волн своей ладонью, от чего Бастиан закрыл свои глаза в подступившем удовольствии от Ее прикосновений...
Она касалась их лёгким движением своей руки, от чего пальцы скользили меж прядей длинных волос, невольно перебирая вдоль правого плеча. Беатриче, всматривалась сквозь их чернеющий шёлк, чувствуя, как Его Сила мужского Естества словно вибрирует, источая сильные потоки той первозданной мощи, что образовывали непреодолимый никем могущественный квотум силы. В роскошных волосах Себастьяна была сокрыта самая важная и драгоценная тайна всех веков его воплощений: длинный покров ровных прядей, своей сохраняющейся в них силой мужественности и неопровержимой мощи Fiera, структурировал безграничную Бездну энергии Беатриче, которая с каждым новым мгновением Вечности разрасталась в своей неповторимой картине темного Хаоса... Чем длиннее и гуще завеса черных прядей, тем более мощная и структурированная сила мужской природы Бастиана могла сдерживать собой разливающиеся потоки женской силы Беатриче во всей Вселенной Бытия... Она знала это и чувствовала всем своим Естеством, прикасаясь к волосам, Она ощущала в Себе покой и уверенность в том непоколебимом Постоянстве, которым обладал Себастьян и тем самым дарил Ей уверенность в благополучной свершенности Её неограниченной структурой энергии. В переливах черных жгучих прядей скрывались отражения тысячей частиц Её Божественного Естества, изобилующие Женственностью всего Мироздания...
В томном наслаждении, перебирая Его волосами сквозь пальцы, Беатриче все больше погружалась в трансовое состояние сознания, в котором мощными потоками переливалась в Ней энергия удовольствия... Она на бессчетное мгновение прикрыла глаза, как почувствовала, что уверенная и сильная рука Себастьяна скользит вдоль Её талии, легко подхватывая на руки... Томлённая событиями долгого вечера, Она оставила свои глаза прикрытыми, обвив своей рукой шею Себастьяна, замерла в невесомости Его передвижения по Замку... Неся Её на руках, Он поднимался по лестницам, ведущим в широкие коридоры, сворачивал в узкие проходы, едва освещённые горящими свечами, висячими на стенах в канделябрах. Обогнул северную часть Замка, пройдя мимо широкого балкона, Он наконец оказался вместе с Ней в том коридоре, что скрывал в себе вход в спальню цвета Бургунди... Себастьян приблизился к каменной стене, на которой едва ли просматривался некий оттиск потайного рисунка, как при Его близком приближении каменный рисунок вдруг начал проявляться все больше, приобретая более чёткие и объемные очертания, показывая собой, что это ничто иное, как входная дверь. Протянув одну руку, Бастиан коснулся центра каменных створ и они в одночасье медленно и бесшумно отворились пред Ними...
Встречающая Их темнота все более и более блекла, приобретая плотные оттенки Бургунди, насыщенного винного цвета, окрашивая собой все вокруг переливом густоты краснеющего оттенка... В центре спальни вновь проявилось Их ложе, на которое Себастьян возложил томное тело Беатриче... Она, на мгновение, открыв свои глаза, посмотрела на Него нежным взором, и Он уловив в нем все тонкости Её желаний, не замедлил более в исполнении чувственных Удовольствий...
Продолжение следует...
...Сияние рубиновых Глаз...
...Бездонное мерцание Пламени красного жара, пылающего цвета Бургунди, в Ней пробудило нечто бессмертное и необъятное в проявление незримой Явственности Ее изначального Естества... Погружаясь в вязкости горячего и сладострастного звучания багровой скрипичной души, Беатриче вливалась в поток безотчетно распространяющегося в Ней состояния, в котором Она, в пробуждении Явственной Энергии, создающей Ее Изначальную, произрастала в Бесконечности Вселенной, расширяя Собой многогранности, знающих Ее, Миров... Томные и глубокие звучанием ноты души Красной скрипки, звучащие в эти мгновения в Ней, пробуждали в Ней то, что могла вскрыть лишь Она Сама, зная место уединения Ее истинного первозданного состояния Свершенности...
Погруженная в многомерии Себя, Она скользила в пересечении пространств, где в паралельности существования спускалась вниз по ступеням винтовых лестниц, сворачивая полукруглыми заворотами коридорных пересечений, приближаясь к месту, которое отзывалось в Ней своим бесконечным присутствием... Смотря открытыми глазами, Она созерцала внутренний двор Замка, собирая все его части, стягивая в Единое пространственное существование Своей колыбели в проявленном мире... В мгновении существования, Она влилась взором туда, где уже находилась Внутренним отражением пылающей Души. Сокрытое пространство источало сквозь стены цокольного этажа свой жар огня, что переливалось со зноем испепеляющего испанского лета. Беатриче двигалась, словно притягивалась в одномоментное движение вместе с тем пространством, что скрывало в себе объятия Огня...
Входя в сие пространство, Она вбирала в Себя и одномоментно исторгала состояние трансового погружения в Самое Себя, оставаясь в Осознанности Явственного Сознания... Многоугольный зал, представший пред ней, утопал в излучении рубиново-красного цвета, с переливами оттенков алого и тицианового цветов, проникая во все, что находилось в пространстве... Красный, цвет Изначального Огня, окрашивал и пропитывал все существующее Наполнение Бытия...Каждое Создающее и Созданное вещество здесь преисполнялось красно-алым цветом...пространство разделяющее между собой отдельно находящиеся здесь предметы так же было окрашено в оттенок красного цвета...словно всеобъемлющая призма поглощала и вбирала в алый оттенок своего излучения все, что касалось ее преломления...
В центре многоугольного зала основывался круглый алтарь, возведенный из крупного камня гранита, привлекая Ее внимание спящей на нем змеей... Она, неподвижно оставалась лежать, свернувшись кольцами на круглом алтаре, повторяя его формы основания. Змея отзеркаливала в отблеске алого цвета свое собственное отражение сквозь лаковую змеиную кожу, переливаясь блестящим, словно безупречное стекло, ярко-красным оттенком огня...
Беатриче, облаченная в одну лишь длинную юбку, сотканную из кроваво-красной шифоновой ткани, которая скользила вокруг Ее босых ступней, двигалась в направление спящей змеи... Лишь только подойдя к Ней бесшумной поступью, змея в одночасье, почувствовав Ее Присутствие, открыла свои глаза... Два неподвижных багровых рубина блестели в ее не моргающих глазницах. Яркий блеск, с бликом алого цвета, взирал прямо в Ее широко открытые глаза. В растекающихся мгновениях между ними создавалось словно сплетение одной энергии, которая закольцевалась узловым замком. Погружаясь все глубже в трансовость состояния сознания, Беатриче уловила сначала тихий, но вскоре, становящийся все более отчетливым и громким звук, схожий с ритмом, звенящим вокруг и повсюду. Этот ритмичный звук, непрестанно повторяясь, приобретал все более многомерное и сложное звучание в обители Красного цвета. Проникаясь его статичным и размеренным ходом, Беатриче, не отрывая своего взора от лежащей змеи, начала плавное движение своего тела вокруг воздвигнутого алтаря. Скользя плавно в движении, Она вращалась в танце Своего Естества, закручивая особую вязь узора двигающимися руками перед Ее телом... Они рисовали нечто подобное на движение языков пламени: порывистые и частые смены направлений, словно в колыхании ветра, кисти рук порхали в безотчетности Ее Естества...Ощущая как из глубин Ее первозданной Свершенности, там, где Беатриче ощущала Себя как Единое Целое в Центрировании своего Атмана Души, Она чувствовала в этот момент как громкий импульс Ее Энергии пробуждается в Ней... Внутренняя Свобода ощущений, пленяла самоистязающие потоки чувств, превосходя все болевые пороги, трансформируя Ее силой в бархат жгучей лавы...Испепеляющее состояние знойного импульса по всему Телу распространяло Энергию, увеличивая ее интенсивность объема, словно она сдавливала все существующее пространство собой, вытесняя все то, что меньше ее плотности, разрастаясь как огромный извергающийся вулкан...
Беатриче скользила в ритме танца вокруг алтаря, закручивая своими движениями в Себе эту Энергию Первозвозданного Огня, из которой произрастала Ее Жизнь и в которой Она творила другие Миры и создавала Жизни одухотворенные... Кружась в своем танце вокруг змеи, Беатриче наблюдала, как она, свернутая кольцами на алтаре, начинает подниматься, раскручивая свои завитки и преисполняется той Энергией, что содержала в Себе Беатриче... Змея соинтегрированная с Ней, одномоментно начала подниматься, раскручивая свои кольца и в точности повторяя за Ней движения Ее тела... Змееподобная Энергия была Ее интегрированным воплощением, одномоментно существующим в проявленной реальности, где Они всегда сходились в едином пребывании каждого мгновения... Беатриче чувствовала, как необузданная мощь Ее Силы, как Самоосуществления проистекает в Ней жгучими волнами горячего сплава, раскаленного Ее непрестанным танцем. Она ощущала, как пробуждает в Себе все то, что Определяет Ее, как Изначальное и Свершенное - из чего Она творит Саму Себя, как бесконечный аспект Истинной Первоначальной Женственности...
Мгновения недвижимого здесь времени сгорали в Огне, пылающем повсюду и окрашивающем здесь все в рубиновый цвет... пространственный воздух был пропитан знойным жаром, что казалось будто его здесь и не существует...все было словно сжато в интенсивности горящего Пламени...
Змея, отражая в себе огненную суть Беатриче, произрастала и увеличивалась в своих объемах с той же силой и скоростью, которая зижделась в эти самые мгновения в Беатриче... Лаково-красная кожа переливалась в собственном свечении, когда огонь вокруг нее вспыхивал все с большей силой и языки неукротимого пламени танцевали вместе с ней. Пламя закольцовывало собой змею, которая в безмолвии своего естества лишь извивалась на гранитном алтаре и разрасталась в многомерии открытых порталов, где ее масштабы не имели границ... С каждым движением змеи, когда она всколыхивалась и извивалась, на стенах многоугольного пространства, словно на безграничных тиоциановых полотнах, появлялись всплески алых красок... Эти краски одного оттенка в момент своего проявления прорисовывали на стенах некие рисунки, раскрывая в себе всплески волн Энергии, которая колыхалась в Беатриче... Они мягким покровом, словно свежая кровь обНовленной Жизни, растекались по полотнам стен во все свои стороны, перетекая в друг друга...исчезая...и вновь бесконечно проявляясь...
Беатриче, кружась в своем бесконечном танце, чувствуя объем пробудившейся силы Ее Энергии, отраженной в змее, начала Свое Вхождение в нее, как и она ответно и зеркально входила собой в Беатриче... Ощущая, как Она всем своим Естеством, из многомерии открытых портальных Миров, сливаясь воедино... Из точки центрирования, где основополагается Ее остов, Беатриче чувствовала, как Энергия жгучего Пламени поднимается по Ней вверх и, достигая пика, выходит в Запределье существующих реальностей... Ритм явленных звуков приобретал все большую интенсивную звучность и наполнялся более сложными и частыми интервальными отзвуками, сливаясь с движениями Ее тела, что через какое-то мгновение уже был лишь различим некий звуковой шум, схожий со звучанием Ее Сфер...
Она чувствовала, как Энергия свободно проистекает сквозь Нее и достигает своего Завершения и вновь возвращается в Изначальное Зарождение, которое было сокрыто в Ней... Осознавая всю мощь своего Естества в преисполнении этой Энергии, Беатриче ощущала в Себе свое собственное Бесконечное Возрождение и испепеляющую жаром Первозданную силу, как Саму Себя...
В длящихся мгновениях, наполненных само удовлетворяющимся потоком Огненной Лавы, Беатриче, наполненная чувством единение с Абсолютом Своего Естества, раскрыла свои Глаза...из которых на Миры взирали два Ее блестящих рубина...
Продолжение следует...
Единый Сплав бесконечно Животворящего Атмана...
...Взгляд Рубиновыми глазами Ее Естества обозревал все Миры и порталы между ними, проникая взором в тонкие пересекающиеся в многомерии Сферы Бытия...вся Бездна Вселенной была поглощена Ее вездесущим Взглядом, прожигающим собой существующую плотность материй... Всякий, кто пожелал бы взглянуть Ей в лицо, узрит лишь Черноту и Пустоту... Она есть Поглощение и пропасть Безумия... Лишь единицам суждено было войти в Ничто Её Лика и выйти на Той стороне...Все было Отражением и Отражено в Ней и Ничто охватывало Необъятное Творение... В Свечении Ее глаз проистекало бесконечное Изначальное, то, что Сотворяло всю Ее в прогрессивном Зарождение, которое происходило в Ней каждое мгновение, не завершая своего процесса и бесконечно повторяя его... Беатриче отслеживала, как непрерывно интегрируется Ее Изначальный Атман Души в интенсивном Присутствии и Нахождения центрированного Своего Естества...
Осознание в концентрации этого момента, непрерывно Пробуждало Ее внутри Себя, не давая пространства для растворения в чем-то менее существенном, лишь бесконечно раскрывая Ее... Беатриче, слыша в Себе и вне Себя насыщенное и гулкое звучание Своего Естества в пространстве Бездны, чувствовала пульсацию необъятной Вселенной, которая свой источник бесконечного ритма хранила в Ней... Она ощущала, как Тьма, порожденная Ею и Она, порожденная Тьмой, всколыхивается в своем Движение, переливаясь в безграничности необъятных объемов, непрерывно сотворяя и преумножая себя, как нечто бесконечно разрастающееся в объятиях Бездны...
Ощущая Себя, как Истинность и Первозданность Чистоты в проявлении Тьмы Творенья, Беатриче вновь видит Себя сквозь рубиновый взор, в котором преумножалась суть безмолвной речи Ее Естества: Я - карма и Я - освобождение... Я - путь, и Я - цель...И Я - конец, Я - начало...
Она чувствовала уплотнённую цельность и абсолютную наполненность потенциалом в состоянии идеального баланса; этот невообразимый потенциал был местом концентрации бесконечного количества энергий со всех направлений одновременно так, что все эти энергии взаимно сворачиваясь друг в друге, ожидали своего Раскрытия, будучи прогрессивным потоком Ее Силы...
Проявляясь в пространстве Сапфировой спальни, которая зиждилась в Ней, как в источнике и хранителе, покоясь в Ее глубинной колыбели Женственной Сути Естества, Беатриче обозревала это пространство Собой... Оно существовало лишь в отражении Ее Присутствия, проецируясь в реалию созданной материи... Эта спальня, поглощенная и пропитанная Сапфиром Ее Изначальности отворяла сквозь свои границы тот Вход, который Она могла отворить лишь в Прикосновениях к Ней Его Первозданной Сущности Духа... Только Себастьян мог видеть то, что Она проецировала Собой в голограммах Ее бесконечных вариаций...
Распространяющийся Сапфировый блеск сверкал повсюду, словно алмазная крошка драгоценных камней была здесь россыпью усеяна по всей поверхности зримого пространства. Очертание неясных границ подрагивало плотной рябью, будто плазма сапфировых стен растекается словно вода... Все здесь пульсировало, имело свой не статичный ритм, двигалось в пространстве, не меняя своих форм, издавало томный и плотный звук - все это было Ею, и Она была в этом... Облаченная в тонкую вязь венецианского черного кружева на своем теле, Беатриче чувствовала, как оно продолжает плести свой узор по Ее бархатному покрову кожи, сворачиваясь одномоментно, исчезая, и появляясь вновь... В пребывании Себя, Она ощущала, как Он касается Ее, Она знала, что, Существуя неизменно в Ней, не отделяясь на Часть, Он Присутствует с Ней... Беатриче ощущала, что Себастьян в объятиях Ее Тьмы, поглощен наполненной толщей и безграничным объемом Мерцающей Бездны Ее Энергии, и осознавая разворачивающееся мгновения, Беатриче чувствовала Его многомерное Проникновение в Нее, при развернутом в Бездне Ее Хаоса Вхождения в Суть Ее...
Его Непроявленность - это великое Ничто; одновременно с этим Она - бесконечный, ещё не реализованный потенциал, в Тьму которого входил Себастьян ... Он есть Осознание Ее прогрессивной Тьмы... Он Свет в Ее Бездне Творческого Хаоса, где Он создает границы Времени, Пространства и Причинности... Себастьян, пребывая в первозданном и неизменном состоянии Осознания, ощущал всю ту мощь Ее наполненной интенсивностью Тьмы, что проникая в Нее, освещал своим свечением Ничто в единении Себя, как Пустоты... Его Пустота наполнена потенциальной манифестацией и не обладает личностью или личностным существованием - Он Есть и есть Ничто...Он есть Пустота и Он есть Свет вне Пустоты... Его Пустота - базовая матрица, одновременно многомерная, проницаемая, безголосая, вечная, отождествленная с Ним... Она - вечный Хаос и Тьма, Он - Неограниченная Пустота и Свет...Они, сливаясь друг в друге, касаясь, но сохраняя при этом полный баланс и спокойствие, даже если в этой точке и существует невероятно мощный энергетический потенциал, интегрируют Себя, как Единое Целое, приобретая нерушимый Баланс Бытия...
Всплеск мерцания сапфировых камней в пространстве созданной Ею Спальни, бесконечно обновлял и перерождал их Ложе, где в центре интегрального пространства, обрамленного в границы необъятной комнаты, он переливался и искрился во всей Бездне Ее безграничного Естества... Гулкое Звучание Ее Сфер усилилось, создавая более интенсивное и насыщенное состояние, Тьма колыхалась всей своей мощью Бездны, заполняя все то, что еще не познало Ее, сотрясались Миры от волнения Ее необузданной Энергии, которая в Предельной Интенсивности своей Силы встретилась с мощью Его интегрировано-явственной Энергией Концентрации сдерживания Ее, как придания форм Бесформенности... Себастьян, управляя своим Естеством, проникал в Ее Бездну рождающей Тьмы и наполнял Ее искрящимся Светом... Тем Светом, что имел плотность насыщения Энергии, именно той, которая структурировала колыхания Ее Мощи...
В слиянии в просторах Сапфировой спальни, погруженные Друг в Друга, Они созерцали в собственной многомерии, как проистекают сквозь множества бесконечно сменяющихся воплощенных жизней, сгорая в Ее трансформационном Огне... Наблюдали, как тысячи обликов, сквозь которые Они проявляли Себя исчезают в Пламени, как тысячи образов, созданных Ими, испепеляются в Жарком Огне...оставляя лишь Изначальное...Древнее...Первородное... В тотальном Проникновении сквозь Сапфировые волны Ее проявления, соединяясь воедино, Они, погружаясь в Друг Друга, сплетали и растворяли Себя как двойственное, создавая в ПроРождении Архи-Первозданный и самый глубинный Единый Сплав бесконечно Животворящего Атмана...
В интегрированном Наслаждении, в тончайшем отклике Самих Себя, как единого Целого, Они чувствовали, как Вязкая Тьма Ее Женственной Сути сливается с Его Светоносной Мощью Мужественного потока, образуя вспышку Осознования - Его, как Ничто и Ее, как Всю Бездну Энергии Вселенной...
Продолжение следует...
...Архивы Её Атмана Души...
... Находясь в Сферах Первозданной Глубины Ее Бездны, где вязкая животворящая Тьма растекалась из Нее волнами, заполняющими все Мироздание, Себастьян поглощал движущую силу Вселенной Беатриче своей Светоносной Энергией... Он вливался в Нее своей Мощью, как в океан бесконечно преисполняющейся Силы и освещал Ее Первородную Тёмную творящую Энергию в Слияние Единого Потока с ярким структурирующим Ее Хаос Энергий Потоком Всепроникающего Света... Он был этим Светом, Свечением в Ее Вселенной, той Осознанной Силой, которая могла овладеть Ее Бесконечной Сутью... Бастиан наполнял Ее и освещал Собой все то,что проистекало из Ее Первозданной Тьмы, обнажая особые грани и открывая в Ней то, что скрывалось в объятиях Тёмной Бездны... Он с упоительным наслаждением вбирал в Себя все те Потоки необузданной мощи Ее Энергии, которую лишь только Он умел преобразовывать в наиВысшее качество Единения Целого, создающего Реалии иллюзорных Миров, наполненных источником Жизни... Он, оставаясь в Ней, пропускал Ее сквозь Себя, позволяя беспрерывно наполнять Его Творением своей Многомерной Сути, трансформируя Потоки Сфер Беатриче в гранённые Формы и Структурные виды Ее Естества... Ощущая все это в Себе, осознавая, как Он Воплощает то, что Она Создаёт - Себастьян чувствовал, как Они в Слиянии Друг Друга утопают в безмерности Наслаждения - где вся Вселенная пропитана их Первозданным и чистейшим Удовольствием Бытия... Именно в эти самые мгновения, в момент Совмещения Их Полноты - встречи, как объединённого Единого Целого - , Беатриче ощущала и созерцала, как Себастьян разразился мощнейшим Потоком Своего Первозданного Света... Ослепляющая вспышка яркого Сияния заполоняла все Мироздание и Существование за его пределами, она просвещала собой даже самые потаённые Архивы Ее Атмана Души, - этот Свет проистекал из Его чистого Сознания и источал Звучание, переливающихся множеств Звенящих Сфер Его Естества... Находясь в Центрировании Светоизлучения и оставаясь Источником этого Света , Себастьян в момент интенсивного накаливания Светоносного Излучения, ощущал, Интенсивность сияющего Простора и в мгновение, от преисполненной плотности Его Свечения в Ней, произошёл Энергетический Всплеск, оставаясь которым, Он вышел на Той Стороне...
Продолжение следует...
...Нектар наивысшего Блаженства...
...Он вышел на той стороне... В излучающемся беспрерывном потоке Света, где Тьма обнажает свои сокрытые Творенья и преумножается в Излучении чистого Сознания, Он ощущал Себя... Ощущал Себя, как Абсолютное Ничто, - исполненное всеобъемлющей Полнотой, в плотности и интенсивности которой существует Вселенная Его Бытия... Он, являясь Первозданным и неСотворенным, как интегрированное Сознание чувствовал Единение вне существующей двойственности - Он вышел в Запредельное Целостное Существование, где Он осознавал Себя безличным и наполненным Светоносным Излучением чистоты Первородной Энергии... В Пространстве, в котором бесконечно зарождался и разворачивался Источник чистого Сознания, где Энергия не имела форм и ограничивающих ее определений, где не существовало Существенное, - Он идентифицировал Себя, как Ничто, как Одномоментное Проявление и Присутствие Себя в Ней, которая была содержащей Все... Мгновение ярчайшей вспышки, в которой происходит Слияние Неделимого, осветило в Его памяти воспоминание о первой встрече с Ней в Замке Льорет-де-Мар...
...Себастьян в разворачивание Многомерии Времени вновь вошёл в его линейность, где все существует в своей неизменной структурной последовательности, образовывая узор событийного ряда. Он проникал в Свои воспоминания, возрождая их, как новое действо, проживая вновь, будто в первый раз. Ощущал всю интенсивность момента, осознавая, что все есть и уже было...что вновь повторится и снова свернётся в точку Бытия...
...Он смотрел на Нее... Его взгляд был недвижим, словно замер в мгновении Вечности... Поглощённый дотла, до самых первозданных глубин... Он созерцал... словно вся Вселенная сосредоточилась в одном Ее Лике... здесь и сейчас... Он узнал Ее... Многомерное и плотное сияние окружало Ее Естество, словно звёздное мерцание исторгалось из Сути Ее... Себастьян проникал своим взглядом в Источник Ее живительной Силы, ведь Она сама и была им... Он ощущал этот изливающийся из Нее нектар наивысшего Блаженства... Он наблюдал, как от бесконечного удовольствия на Ее лице зиждется улыбка... Впервые в этом Замке, Он запечатлел Ее своим взором, девочкой восьми лет... В бесконечности Ее перерождений, Он повсюду следовал за Ней... Искал Ее в каждом новом проявлении, неустанно находил и в этот раз Он встретил Ее в восемнадцать пройденных им лет - и так было всегда...Себастьян наслаждался Ее глазами, которые искрились чистотой невозмутимости происходящего повсюду, Он упивался, наполняющим Ее состоянием бесконечной радости, от которой в Ее Душе произрастали благоухающие цветы благородных помыслов... Он чувствовал, как неудержимый поток божественной Любви изливается из него к Ней, Он ощущал этот Свет, что раскрывался в Нем, при Ее Появлении... Себастьян в эти мгновения осознавал, что Она Везде... Она Есть...и есть только Она...Он знал Ее Имя... Он знал все Ее Имена... И на губах в безмолвии шептал: ' Моя Беатриче....'
Продолжение следует...
...Золотая печать сургуча...
...Впервые в этом Замке, Он запечатлел Ее своим взором, девочкой восьми лет...и спустя уже некоторое течение времени, Он все так же взирал на Нее и видел тот девичий лик на Ее лице...он сохранялся в Ее обличие, словно Его оттиск, оставив отпечаток своего созерцания, как напоминание о вечной юности Ее бессмертной Души...
В это зимнее, снежное утро, Они вместе пребывали за завтраком, который в этот новый день Они проводили его в музыкальном зале... Здесь, по Их желанию, был подан завтрак за небольшим круглым столом, покрытым белоснежной скатертью из тонкой вязи кружева, на котором располагалась ваза с алыми розами, еловыми веточками и шишками, от которой исходил тонкий аромат зимнего настроения... Горячий чёрный кофе был разлит в две маленькие серебряные чашечки, от куда струился полу прозрачный тёплый пар и источался густой запах смолотых кофейных зёрен... К бодрящему напитку были поданы хрустящие тарталетки с воздушным белоснежным суфле и кусочками свежих фруктов, которые так любила Беатриче за их нежность и лёгкость и поэтому как только Ее рука потянулась к чашечке кофе, уже несколько маленьких десертов были предложены Ей Себастьяном... С очаровательной улыбкой Она приняла предложенное Им, и не замедлила в принятия удовольствия... Он наблюдал за Ней в безмолвии, как Беатриче в упоительным наслаждением вкушает и испытывает все краски многослойного удовольствия, которое проистекало в Ней и из Нее... В интегрированном Пробуждении Себя, Они ощущали великое Наслаждение, которое пропитывало Их дотла и переполняло, от чего изливаясь из глубин, проливалось в бесконечное наслаждение земных удовольствий... Вместе, Они ощущали Друг Друга, как сладострастное удовлетворение Жизнью Их Бытия, наполняет и переливается между Ними ,словно неразрывная взаимосвязь Единого Целого... Себастьян, не отрывая Своего взора от Беатриче, чувствовал этот Источник сладкого нектара, который преисполнялся в Ней каждое мгновение и разрастался внутри с новым благоуханным вдохом...все это Он впитывал в Себя, поглощая весь объем и интегрируя в Себе в Энергию исполнения Ее Желаний... Все, что Желала Она - Желал Он... и чувствуя, как Он проявляет то, что Она сотворяет своей Силой Энергии Удовольствия, невысказанное состояния словами, Они преобразовывали между Собой в ощущения радости и блаженного счастья вокруг Себя...
Они наслаждались этим утром, пропитанным свежестью зимней прохлады и белоснежностью снежного покрова за витражными окнами, где еловые ветви слегка покачивались от дуновения северного ветра... Все проистекало из Великого Покоя и в него же все и возвращалось, в Тишине, в которой звучали все ноты, содержались и все звуки, наполненные Смыслом - это было их Пространством... Через мгновение, на столе в небольшом круглом серебряном подносе, у вазы с цветами, лежал запечатанный конверт, который только сейчас заметил Себастьян... Золотая печать сургуча и в тон ему позолоченный герб, украшали конверт, который весь искрился от перелива золотых узоров... Взяв его в руки, Себастьян распечатал его, надломил до сих пор не тронутую печать, и развернул в двое сложенный лист плотной бумаги... Широкий и безупречный курсив золотых чернил был выписан в несколько строчек, после прочтения которых Себастьян поднял свой взор на Беатриче и обратился к Ней: ' Мы получили приглашение Глории и Лорана Греньерри на бал, по случаю их возвращению во дворец ...'
Продолжение следует...
...Предвкушение...
...Снежный покров над землями Льорет-де-Мар укрывал белоснежным полотном весь зимний пейзаж и освежающе морозный воздух кружил снежные хлопья вокруг Замка Беатриче... В его стенах покоилось умиротворение и неизменность счастливого Бытия, где нет сомнений в происходящем и существует лишь наполненное мгновение времени...
Беатриче в это утро, погруженная в состояние Предвкушения предпраздничного действа, по случаю приглашения на бал во дворец Греньерри, уже входила в свою излюбленную ванную комнату, где Она проводила часы времени, посвящённые лишь только Себе... Белый дневной свет струился из окон, сквозь лёгкий полог сатиновых штор, наполняя пространство мягким освещением, где позолочено-искрящийся цвет высоких стен заполнял собой освещённое пространство... Лёгкость и приятная тёплая атмосфера наполненной Тишины и Покоя обволакивали Ее, расслабляя с первых мгновений появления здесь. Беатриче чувствовала, словно мягкая истома погружает Ее в воздушность мерцающего света, переливающегося здесь повсюду, направляя Ее к уже наполненной ванне... Широкая позолоченная внутри роскошная ванна была заполнена молочно-медовым нектаром теплой воды, пропитанной ароматами масел магнолии и сладкого манго, которые Беатриче ощущала словно каждый из них проистекал из Ее Естества... Она чувствовала внутри Себя этот Источник Творения Жизни живой природы, которое в это мгновение олицетворяло Ее внутреннее наполнение...
Погружаясь в тёплые воды раскидистой ванны, Она прикрыла Свои веки и чувствовала, как покров мягкой воды обволакивает Ее расслабленное тело... Медленно вдыхая парующий фимиам особых эфиров, Беатриче погружалась в медитативное состояние, в те глубины Самой Себя, где Она находила лишь только Себя, как Воплощение чистой Женственности... Расслабляясь все больше, Ее Сознание растворялось в потоке золотистого Сияния, которое зарождалось внутри Нее и рассеивало Тьму, поглощая своим заревом все то, что оставалось в Тени не освещённости...Искрящиеся потоки Света наполняли собой все Ее Естество, казалось будто Она наполняется всепроникающим воздушным покровом золотого Сияния в упоительном наслаждении Себя Самой... Беатриче ощущала, как волны безграничного удовольствия творят Ее и наполняют Чистым Светом Довольствования Всем из наполненного Ничто...
Проведённые мгновения, которые разворачивались в течение неопределённого времени скользили словно гладь воды и Беатриче, почувствовав, что уже насытилась приёмом расслабляющей ванны, покинула Ее изваяние... Она в состоянии расслабленной неги подошла к своему излюбленному зеркальному трельяжу, возле которого стоял невысокое мягкое кресло и, опустившись в него, Она взглянула на Своё Отражение в зеркале... Казалось будто вся Вселенная зеркально отражается Сама в Себе... Она провела ладонью вдоль своих волос, распределив их равномерно, и взяла небольшую серебряную щётку для волос... На столике было расставлено множество различных флаконов с ароматами и маслами, а так же баночки с разными кремами, мазями и травяными настоями... Все это принадлежало Ей и составляло Ее женское Естество... Беатриче наслаждалась каждым мгновением, даруя Себе все те удовольствия, которые предшествовали праздничному балу... Не следуя ходу времени, оставаясь вне зависимости от него, Беатриче оставалась здесь столько, сколько желала Ее Душа... Она ощущала, как проистекает из Ее чистого Желания и все закольцовывается в Желание Исполнения...
Насытившись пребыванием в ванной комнате сполна, Беатриче отворила из неё двери в обосновывающееся рядом пространство с высокими потолками, вздымающимися вверх и витражными окнами до пола, завешанными плотным пологом ярких штор... Беатриче вошла в пространство своего гардеробного зала... Весь пол, от края и до края, был устлан мягким и ворсистым настилом ковра, рисунок которого притягивал к себе... Вдоль длинной стены обосновывались высокие шкафы-гардеробы из светлого дерева, с множеством полок и плательных отделов... Рядом с ними стояли парные напольные зеркала, расставленные возле каждого наполненного роскошными предметами гардероба и множество мягких кресел и кушетов были расставлены по залу. Тёплое пространство расслабляло изнеженное тело Беатриче после травяной ванны, располагая Ее к приготовлению своего праздничного образа для бала... Опустившись в одно из кресел, Беатриче медленно обвела Своим взглядом каждый отдел плательных шкафов и остановила свой взор на том, что располагался в центре. Это был самый большой отдел с роскошными платьями, чьи шлейфы свисали по полу и блеск тканей переливался в проникающих лучах зимнего солнца... Подойдя ближе, Она привела по ним Своей рукой, ощущая, как ткань скользит между пальцев и остановив её движение, Она почувствовала именно его...то единственное платье, которое желала одеть на бал во дворец...
Нескончаемое обилие золотистой ткани, которая переливалась тысячами искрящихся частиц, словно звёздная россыпь, имело своё продолжение в длинном шлейфе, которое полукругом было обрамлено золотым венецианским кружевом. Поверх белой мягкой ткани, словно шёлк, было расшито множество позолоченных украшений, широкой, но изящной вязи кружева и маленьких пуговиц, скрепляющих между собой линию ткани вдоль спины... Наслаждаясь Своим выбором, Беатриче не замедлила своё продолжение в подготовлении к вечеру бала, ощущая в Себе безмерное удовольствие от распространяющегося из Нее Света чистого и упоительного нектара наслаждения...
Продолжение следует...
...Лики Воплощения...
...Облаченная в роскошное платье, сотканное из нескончаемой мерцающей ткани, Беатриче чувствовала, как длинный шлейф Ее подола продолжает своё колыхающееся движение за Ее медленной поступью, спускающейся по мраморной лестнице в холл замка... Сладко-терпкий аромат эфирных масел,пропитывающий покров Ее тела, обволакивал собой пространство вокруг Нее, создавая тонкий гипнотический шлейф благоухания... Беатриче, смотревшая своими глазами, словно в границы располагающегося пред Ней холла, проникала взором в измерения Миров, где не существует точки времени и его отсчёта... В это мгновение, Она направляла свой взор туда, откуда Она наблюдала своё Целостное Вхождение в Проявление этой формы Ее Жизни... Беатриче осматривала Себя своими Глазами и наслаждалась тем состоянием Удовольствия, которое Она испытывала в каждом Своём мгновении бесконечного Бытия... Она наблюдала, как Ее Целостное Единение Атмана Души разделяется на отдельные Аспекты, приобретая новые Лики Воплощения и вновь они, развоплащаясь входят в Нее...
Погруженная в состояние упоительного удовольствия, Беатриче спускалась с последней ступени широкой лестницы, когда направила свой взор на Себастьяна, который в это мгновение приветствовал Ее своей улыбкой и галантно подал Ей руку... Приняв её, Беатриче вложила свою ладонь, облачённую в длинную перчатку из шёлковой золотой ткани, которая так гармонично сочеталась со светлыми тонами его праздничного камзола. Золотые пуговицы сверкали поверх длинного приталеного камзола цвета экрю, из-под которого частично виднелась белая батистовая рубаха, подвязанная широким бантом на его шее. Тонкая золотистая нить в парчовой ткани Его одежды переливалась в сиянии зажжённых в холле свечей, от чего казалось будто их одеяния сотканы оз одной ткани для Двоих...и когда Она приблизилась к Нему, создавалось впечатление словно Они Единое Целое нераздельное на части в сиянии Золотого Света объединяют Своё Единство... Он ощущал Ее...Всем Собой, словно эхо внутри Него разносилось Ее чувствование Мира... Себастьян наслаждался тем, как Беатриче чувствовала всю ту Жизнь, что проистекала из Нее и проливалась в окружающий Ее Мир...все это Он наблюдал внутри Себя, словно в отражении тысячи зеркал, Он бесконечно находил Ее в Себе...
Двигаясь к центральным дверям замка, они медленно раскрылись пред Ними, открывая вечерний зимний пейзаж, где в воздухе кружились небольшие снежные хлопья... Светлое меховое манто покрывало нежное тело Беатриче, согревая своей упоительно мягкой ворсистостью, и оберегало от свежего морозного дуновения ветра...Себастьян поверх своего камзола накинул длинный бархатный плащ, внутри обрамленный мехом , и притянув к Себе ближе Беатриче, Вдвоём уже спускались по слегка припорошённым гранитным ступеням, возле которых Их уже ожидала подготовленная карета для выездных прогулок. Небольшая по размеру карета из темно-шоколадного дерева была обрамлена позолоченными узорами, которые своим движением вдоль кареты рисовали собой золотые розы и инициалы их Имён... Приближаясь все ближе к ней, придворный слуга уже открыл для них дверцу кареты, и Себастьян незамедлительно пригласил Ее Первой войти во внутрь, следуя за Ней... Он чувствовал, как Единение Их нераздельно ...и многомерии, созданных Ею Миров, отзываются в Нем, творя в Них Самих Себя... В этом Она была Постоянна - каждое мгновение творила Новое, а Он - сворачивал в точке времени все то, что подходило к концу... Каждый из Них ощущали одномоментно в Себе Другого...
Обосновавшись на мягких сидениях в тёплом экипаже, дверь за Ними затворилась и через несколько мгновений после сигнала кучеру к отправлению , карета плавно двинулась по выездным путям, ведущим к вратам из замка... Беатриче, ощущая тот сладкий нектар предвкушения от приближения праздничного бала, выглянула в окно, где тихо падал снег на земли Льорет-де-Мар и, чувствуя рядом тёплые объятия Себастьяна, Она наблюдала, как их карета, покидает замок и поворачивает в единственном направлении, откуда через недолгое время уже виднелся Дворец Греньерри...
Продолжение следует...
...сакральная Встреча...
... Приближаясь ко Дворцу Греньерри, который уже прорисовывал свои очертания сквозь снежные хлопья, оседающие на земли, раскидывающиеся во все стороны вокруг воздвигнутого роскошного творения архитектуры... Высокие башни золотисто-бежевого цвета с высокими шпилями виднелись со всех сторон и большой полукруглый балкон, поддерживаемый массивными резными капителями колон, нависал над широкой, расширяющейся к низу полукругом, лестницей, ведущей ко главному входу во Дворец... Бесшумно движущаяся карета остановилась почти у самого подножия ступеней, где лежал плотный красный ковёр, спускающийся с самого верха ступеней... Находясь Вдвоём ещё некоторое мгновение в своём экипаже, Беатриче и Себастьян ощущали, что чувство долгожданной встречи исходит из отворяющихся массивных архитектурно-вычурных дверей и предвкушение приближающейся встречи наполняет Их сердца... Придворный слуга аккуратно приотворил дверь кареты, приглашая выйти из неё Беатриче и Себастьяна, после чего они более не задерживаясь покинули свой экипаж, и Себастьян слышал, как за его спиной карета тихо покинула центральные подъездные пути ко Дворцу...
Неспешно поднимаясь по ковровым ступеням, на которые тихо оседал мелкий снег, Они приближались к отворяющимся парадным дверям, из которых пролился яркий золотистый свет зажжёных свечей в сумеречную гладь белоснежного покрова снега... В озарении этих лучей в последующие мгновения приобретали свой лик, словно из изваяния золотистой плазмы, Двое, облачённые в роскошные праздничные наряды, украшенные драгоценными камнями... Поднявшись по ступеням, Беатриче вместе с Себастьяном ступили в преддверие Дворца Греньерри, где в пересечении граней Миров, Они вновь встретились в проявлении этого Времени...
Тонкое и лёгкое звучание флейт доносилось из Дворца и заполоняло собой все пространство, усиливаясь мелодичностью там, где сейчас находились Они, словно звучание Сфер концентрировалось в этом пространстве ... Золотое Сияние, изливающегося плотного Света проистекало из Них, хозяев Дворца, которые взирали на прибывших в их владения Беатриче и Себастьяна... Мгновения встречи замерли вне временного течения, останавливая свой ход, растворяясь там, где его не существует... Сияющие улыбки озаряли их Лица, наполненные радостью новой Встречи, наполняли Их сердца теплотой и памятью многих Веков... Эта Встреча была особенной...долгожданной и предрешённой неизбежностью своего Проявления... Беатриче безмолвно взирала в улыбающийся Ей Лик Глории Греньерри, которая в этот вечер была облачена в роскошное красное платье, украшенное тысячею камней, сверкающие яркими оттенками даже в сгущающихся зимних сумерках... Ее волосы цвета тёмного шоколада ниспадали на плечи широкими прядями, сочетаясь с яркой выразительностью Ее насыщенно коричного цвета глаз... Плотными волнами излучающихся Сфер от Нее исходило золотистое свечение, которое лишь только Беатриче с Себастьяном могли ощущать и созерцать в одночасье... Лоран, находившийся подле Глории, улыбался своей неповторимой лучезарной улыбкой самым дорогим и важным гостям, приветствуя Их в своём Дворце... Себастьян взирал на Него с искренней радостью и удовольствием вновь встретившихся Душ, которые так дороги были Друг Другу... Никто более не осознавал и не мог узреть Их истинной Встречи... В звучащем музыкальном потоке, который изливался из ниоткуда и напоминал собой отзвук флейт, происходило Таинство Встречи... В Центрирование Осознавания Пространства, в котором Они все вместе сейчас Проявлялись сливалось и Преобразовывалось в Единство...в ту Неделимую Целостность, которую ощущала Беатриче, проникая Своим Взором вглубь Сознания представавшей пред Ней Глории - Она созерцала в Ней саму Себя... В этот вечер Они Встречали Себя, воплощённых в Проявлении Бытия, как отдельных личностей, но навечно сохраняющих неразлучную Связь Первозданной Целостной Энергии, содержащей в себе всю мощь Бездны Вселенной... В Безмолвии, Они упоительно наслаждались воссоединением Своих Аспектов в одном Пространстве, где Их не разлучали собственные Пути Движения Атманов Душ... В Проникновении Сакральной Встречи двух пар, Они вошли в открытые двери бального зала....
Продолжение следует...
...Безграничность Многомерии Безвременья...
...Раскрывавшееся пред Ними Пространство утопало в ярком сиянии тысячей свечей, которые были зажжены по случаю начавшегося бала в этот вечер... Освещённые золотистым сиянием высокие стены, вздымающиеся высоко вверх, устремлялись в центр расписанного потолочного свода, откуда свисала золотая вязь люстры, усыпанная зажжёнными восковыми свечами... Звучание флейт и арфы разносилось по всему залу, где уже в танцах кружили приглашённые пары... Все пространство было наполнено ощущением скользящей лёгкости и изобилия... Роскошный бальный зал простирался далеко вглубь Дворца, создавая зрительное ощущение необозримых размеров, где все стены были украшены габиленовыми фактурно вычурными панелями, а потолочные своды украшали яркие и неповторимые фрески... Длинные перламутровые пологи портьер, подвязанные золотыми шнурами с тяжёлыми кистями свисающими книзу, обрамляли здесь каждое спускающиеся к полу окно, за которыми скрывались внутренние парки Дворца... Пол в бальном зале был устлан светлой мраморной гладью и лишь только там, где полукругом были расставлены секции кресел и мягких небольших диванов, лежали круглые ворсистые покровы светлых ковров... Рядом с ними, восседая в уютных бархатных креслах некоторые дамы вели светские беседы, скрывая их за своими веерами, вблизи были зажжены камины, чьё исторгающееся тепло согревало пространство... Длинные, уходящие вдаль зала, столы, покрытые шёлковым покровом скатерти, были заставлены всевозможными кулинарными шедеврами, от маленьких закусок до сладких десертов... Музыкальный оркестр обосновывался в алькове широкого балкона, который своей массивностью нависал над зал и откуда музыкальными волнами изливалось мелодичность живое звучание...
Они вошли в бальный зал Вместе, где Их обволакивало преисполняющееся чувство бесконечного Изобилия, где все, казалось, преумножалось и увеличивалось в структурном проявлении пространства... Себастьян чувствовал ощущения Беатриче, которые эхом отдавались в Его Естестве, и с каждым новым мгновенным их зарождения в Ней, Он дарил Ей Исполнения Её желаний...Только лишь Он знал Таинство Творения желаний Её Души, которые более никто не мог прочесть так тонко и безошибочно, как Себастьян... Он сохранял в Себе те мгновения, когда чувствовал, как в Беатриче зарождается пульсирующей частицей нечто живое, что имело дыхание, - Её желания были Животворящими Вселенную Мирами, которые Себастьян возрождал в Проявленность Многомерии... Каждый, из существующих Миров - некогда был Её пульсирующим Желанием Естества - все они рождены в Ней и, исходя сквозь Него, приобретают форму и структуру жизни...
...Он чувствовал, как струящаяся тонкая музыка проникает в Её Естество и, почтительно пригласив Беатриче на танец, Себастьян закружил Ее в вальсирующих движениях, исходящих здесь повсюду... Они скользили по мраморной глади, наслаждаясь тем течением времени, которое сегодня рисовало эти проявленные события... Беатриче в удовольствии кружащегося танца, созерцала, как Её роскошное золотистое платье кружит в такт с Ее движениями танцующего вальса, и иногда соприкасается с парящим красным подолом платья Глории, которая так упоительно танцевала вальс Души с Лораном... Ничто в этот праздничный вечер не заботило Их и не отвлекало от Осознавания этого мгновения пребывания здесь, и наслаждаясь всем тем, что Они Творили и тем, что Творило Их... Они существовали в Безграничности Многомерии Безвременья...
Продолжение следует...
...Отражение Миров..
... Бал во Дворце Греньерри продолжался в этот вечер и казалось словно время застыло, растягивая празднование в веренице танцующих пар.... Беатриче наслаждалась происходящим действом, отдаваясь потоку скользящих желаний, и когда почувствовала удовлетворение от насытивших Ее танцев, Себастьян пригласил Ее присесть в мягкое кресло возле зажжённого камина, где несколькими мгновениями ранее обосновалась Глория... Дамы обменялись тёплыми взглядами, ощущая, что пространство вокруг Них словно простиралось в незримой многомерии, от чего все приглашенные гости на этот бал находились от Них в некотором отдалении, сами того не замечая... Казалось будто каждый увлечен окружением светских компаний этого вечера, оставляя пространство и возможность для дамской беседы, которая словно течение кристальной воды, проистекала между Беатриче и Глорией... Они наслаждались изысканной и утонченной атмосферой, которая изливалась из Них, и создавала Покой Пребывания... Беседа имела свой особый характер, словно не слова между Ними творили связь, а нечто иное...то, что не могло быть услышанным или когда-либо понятым... Оставшись наедине, еще какое-то время Себастьян и Лоран созерцали Их в отдалении своих шагов, ведущих Их из бального зала в широкий коридор, откуда Они вдвоем повернули влево и вошли в роскошный кабинет...
Двери за Ними затворил придворный слуга и, находясь в Тишине, где уже не слышались звуки музыки, Лоран пригласил жестом Себастьяна сесть в кресло, которое стояло вблизи широкого и основательно стоящего стола... Лоран ответно на принятое приглашение Себастьяна обосноваться в кресле, сел во главе своего стола, откуда Его взгляд пристально проникал во взор Себастьяна... Какое-то время Они пребывали в молчании, ощущая, как пространство приобретает серьезность и важность и когда это состояние уже приблизилось к своему пику...Они начали Свой разговор...В этот вечер беседа имела таинство встречи, которую никто не мог нарушить и потому все, что было сказано между Ними в кабинете Дворца Греньерри осталось за его затворенными дверями... Погруженные в обсуждение важнейших причин, Они оставались наедине еще какое-то время, непрерывно обсуждая важные и сакральные таинства, которые в беспрерывном скольжении этого вечера, оставались в неизвестности и непровозглашенности... И взирая Друг Другу в глаза, Они наблюдали отражения Миров, которые зиждились в Их Естества, переплетаясь между собой и, творя новые Истории...
Беатриче, которая все еще продолжала легкую беседу с Глорией, ощущала Всем Естеством, скрывшегося от Ее Взора, Себастьяна... Она знала Его состояние, пронизанное чувством ответственности и важностью Встречи этого вечера... Наблюдая за Ним, сквозь Себя, Беатриче наполняла Себастьяна мощью первозданной Энергии, которую Себастьян, ощущая в Себе словно волны прилива, трансформировал в Силу и Власть свершения нового течения Времени... Сохраняя в Себе предмет Мужского разговора, Беатриче взирала в улыбающиеся Ей напротив глаза Глории, которая, читая между строк легких фраз, понимала внутреннее состояние Души Беатриче...
Бал продолжал свое праздничное течение, приглашенные гости безустанно кружили в такт играющей музыке, которая под руководством испанского маэстро не утихала в этот вечер во Дворце Греньерри... Казалось будто этот бал утопал в помпезности и роскоши своего проявления, увлекая тем самым всех присутствующих от самого важного события этого вечера... Время словно войдя в одну точку, закрепилось в ней и растягивало свое движение в остановленном временном отрезке, творя собой бесконечность этого момента, который имел свое развитие, но не имел завершающегося финала до тех пор, пока вновь в бальном зале не появились Себастьян и Лоран... Вернувшись к своим Дамам, Они стояли позади Них, окружая Их своей галантной заботой, позволяя Им быть теми, кто Они Есть...
Продолжение следует...
...След Её Души...
...Когда время вновь продолжило своё линейное течение, праздничный бал во дворце Греньерри размеренно начал приближаться к своему финальному завершению... Приглашённые гости незаметно покидали бальный зал, музыка постепенно стихала и сияние свечей становилось более тусклым, сохраняя слабое освещение до тех пор пока последними зал покинули Лоран и Глория, провожая Беатриче и Себастьяна к центральному выходу из дворца... Карета уже ожидала у самых ступеней, по которым Они Вдвоём спускались и ощущали, что это встреча будет не последней... Придворный слуга отворил дверцу экипажа, в который вошла Беатриче, и Себастьян, обернувшись назад, взглянул в сосредоточенный взгляд Лорана, и бессловесно ощущая поток Его мыслей, ответил лишь своим долгим и пронзительным взором... Эта пауза свернулась в мгновение, когда Глория взмахнула своей рукой, облачённой в перчатку ,чтобы попрощаться до новой встречи с Ними... Себастьян безмолвно сел в карету подле Беатриче и, приобняв Ее, Он ощутил, что экипаж тронулся с места... Дворец за окнами кареты медленно исчезал и пейзаж изменял свои очертания, приобретая все более знакомые извилистые рисунки дорог, ведущих в Замок Беатриче...
Вернувшись в Свои владения, Себастьян проникновенно чувствовал переполнявшие ощущения Беатриче, которые Она испытывала после визита на бал во Дворце Греньерри... Все ещё приятно взволнованная событиями этого вечера, Она наслаждалась теми яркими ощущениями праздничного вечера и долгожданной встречей, сохраняя в Себе эту атмосферность... Плавными шагами, Она двигалась вперёд по затемненным коридорам Замка и, Себастьян следовавший рядом с Ней, препровожал Ее, безмолвно зная, куда сам ведёт след Ее Души...Словно погруженная в состояние Своего внутреннего Естества, Беатриче едва ли заметила, как вошла в уже отворенные для Нее Себастьяном двери в комнаты цвета вискотти... Мягкое сочетание светлых тонов внутреннего пространства оттеняло Ее золотисто бежевое платье, которое шлейфовым подолом скользило по безграничному покрову устланного пола. Продвигаясь неспешно вперёд, Она вошла в комнату, которая была обставлена зеркалами... они, казалось, заполняли здесь все пространство, но расставлены в особом порядке так, что ни одно из них не отражалось друг в друге... Беатриче в это мгновение созерцала в них Себя, наблюдая, как ослепительной красоты образ предстаёт пред Ней по ту сторону напольных зеркал... Упоительно наслаждаясь Своим присутствием в этом мгновении, в осознанном пребывании Себя, Она ощущала, как состоявшийся бал во Дворце все ещё продолжал вальсирующие движение внутри Ее Естества... Словно галлограмные проекции, преисполняющиеся из вальсирующих пар и ритмичной музыки, наполнения особым состоянием дворцового пространства, долгожданной Встречи Душ, Таинства Их воссоединения...все это и было проявлением Ее Естества, потому и продолжало своё пребывание в Ней и вокруг Нее... Не наблюдая времени, Беатриче кружилась возле напольных зеркал, взирая в них ликующим взором и, наполненная изнутри этим состоянием, от чего улыбка на устах не покидала Ее прекрасного лика...
В разных комнатах, которые разделялись между собой широкими открытыми арками, обосновывались высокие гардеробы, искусно сделанные из светлой древесины, с вычурной резьбой по контуру. Широкие гобелены свисали вдоль стен и сочетались с изящными креслами, которые были расставлены в разных зонах по своему назначению... Одну из комнат заполоняло множество ароматов и эфиров, которые когда-либо Себастьян дарил Беатриче и Она, сохраняя каждый из них, как особую частицу Его Естества , помнила историю рождения каждого из существующих здесь флаконов. Приблизившись к одному из высоких столиков, взгляд Беатриче притянул к себе один из немногих здесь флаконов духов, к которому Она протянула свою ладонь и, преподнеся к губам, вдохнула его аромат... Насыщенность маслянистого фимиама подарила вновь Ей те ощущения, что Она испытывала, когда этот аромат сопутствовал рождающимся событиям в Ее воспоминаниях: счастливого празднества Их бесконечного Единения Душ и, предаваясь этим безмятежным воспоминаниям, которые плавно переливались в настоящие мгновения непрерывно продолжающегося блаженства в Их Неделимом Соитии...
Чувствуя эти ощущения внутри Себя, Беатриче так же ощущала Его... зная, что в это время Себастьян, обосновавшись в своём кабинете, концентрированно наблюдал в каменной глади настольного покрова из чёрного оникса те преобразовывающиеся в воплощения мыслеформы, которые в канун этого позднего вечера Они обсуждали вместе с Лораном в дали от многих...Особые ощущения и необычные чувства посещали в эти мгновения Себастьяна... Он был сосредоточен и Его взгляд неподвижно устремлялся лишь только в проистекающие пред Ним воспоминания из тайного диалога, которые сейчас словно вновь возрождались во временном течении... Он не упускал из виду ни один ускользающий момент, который вновь преобразовывался в новый фрагмент и выстраивался в последовательность необычных событий... Все это занимало Его внимание в эти минуты времени...но, не покидая своего Изначального Естества, Себастьян ощущал непрерывное прикосновение к Нему Беатриче сквозь тонкое пространство, лежащее между десятками комнат вечернего замка...
Продолжение следует...
...Пульсирующее Сердце Бытия...
...Себастиан, пребывая в кабинете, в тотальной концентрации своего Естества, все более углублялся в таинство сакральных мыслей и образов, которые прояснялись пред Ним на поверхности чёрного оникса... В неподвижной каменной глади, словно ничего не происходило, кроме холодного искрящегося отражения света, преломляющегося в соприкосновении с широким покрытием стола...и только Себастиан видел то, что рождалось внутри, под покровом блестящего камня... лишь от Его многомерного присутствия Бытия в наполненной исключительности точке момента, из которой открывалась вся последовательность временных событий... воспоминания, словно вереница одномоментно существующих фрагментариев, складывающиеся в Единение Всецелого, уже представали пред Ним, как единый симбиоз Жизни Мироздания... Ощущая этот необъятный размах и безграничный пласт Созданного во Времени того, что уже прожило себя в Прошлом и родится в Будущем, и закольцовывает все это в точке момента Настоящего, в которой нет пространства между тем, что уже было и тем, что произойдёт...Он вновь вбирал в Себя то, что существовало в Начале...проистекающего бесконечного Начала из Завершения...
Взирая словно в Своё отражение, Себастиан через призму оникса смотрел в собственное Сознание, где сейчас Его мыслиформы вошли в тот момент, когда Они встретились с Лораном... Тогда... когда ещё не существовало Существенное...и течение Времени имело другое восприятие... Они, пребывая в Вечности надПроявленности, обменивались между Собой сакральными Таинствами Мироздания, предвидя предлежащие События, которые создавали Собой, как Носители Сверхинформационных основ Бытия...
Он созерцал внутри Себя то Прошедшее, что сегодня стало Настоящим...Себастиан вновь наблюдал, как вместе с Лораном, Он пребывал в Едином Исполненном мгновении, где Мгновение - Вечность... Они Пребывали...Существовали...Заполняли...Пространство надБытия.... Их Взгляды были пересечены друг с другом, образуя безграничную связь мыслеформ, чрез которые Они обменивались потоком своих мыслей... Речь здесь отсутствовала, но существовало Знание, которое Есть в Них и за пределами бестелесной формы... Через Них проистекал внутренний диалог, в котором Они предрешали и принимали сплетение Событий, которые должны были свершиться в проявленном течении Времени, где осуществляется проявление интегральных Знаний и Опыта...
В эти мгновения Себастиан осознавал Себя, как Существующее в неСуществующем Ничто...где Пустота исполнена Изобилием и Он, оставаясь в точке этого Времени, наблюдал, как установившийся цикл сформированных событий уже прорисовывает более чёткие и утончённые детализации...
Проникая взором в глубины происходящего в Нем в этом мгновении, Он наблюдал Себя вместе с Лораном, где Основой Их Встречи и Существования являлась Энергия - Целостная и Первозданная, Из которой Рождалось Все и Поддерживалось в процессе преисполняющегося Изобилия... Эта Энергия проистекала из Первозданного Источника...из Ее Естества...и гармонично объединяясь, сливалась воедино с Потоком Сил Себастиана... Она обладала тем качеством Энергии, из которой рождались Творения и преисполнялись Миры - все это было Ею и Она была Всем... Лишь только Себастиан знал, как принять весь объем Её необузданной мощи, гармонично преображая его...Образовывая беспрерывные волны тонко Творящей материи, Себастиан созерцал, как одномоментно эти потоки, исходя из Него, проходят сквозь Естество Лорана, который существовал, как Поддерживающий Целостность и Единство, созданного Ими Мироздания... Себастиан видел в Лоране сгустки пластов искрящейся Энергии Поддержания Изобилия таких необъятных размеров, что они собой охватывали все Мироздание...
Себастиан погруженный в свои видения, беспрерывно ощущал Ее Присутствие...Он чувствовал, что Она в эти мгновения пребывает в самых высоких частотных вибрациях, где сияет искрящийся Свет Блаженства и плещется Океан Удовольствия... Напитываясь этими благоденственными чувствами ,Себастиан устремился к Ней...во всех Измерениях Их Существ, Он направлялся к Источнику Его пульсирующего Сердца Бытия...
Продолжение следует...
...во всех Измерениях Их Существ, Он направлялся к Источнику Его пульсирующего Сердца Бытия...
Глава I 'Я снова хочу быть Беатриче Твоей...'
... Сумеречная туманность мягкой пеленой стелилась под Ее ногами, бесшумно спускающимися по невысоким ступеням, ведущим к мраморному пирсу... Стальной цвет холодного каменного настила простирался вдаль речной глади жидкого серебра, струящегося вокруг него, и тонул где-то в сливающихся тонах перламутрово-серебристого отсвета... Река, движущаяся вперед, огибая плавный изгиб пирса, словно омывала его своей гладью живого серебра...Текучая и вязкая жидкость мягким и плотным покровом беззвучно двигалась вперед, лишь только переливаясь оттенками холодного лунного блеска... Легкий и невесомый слой полупрозрачного тумана, будто-бы исходил из глади льющегося потока цинкового оттенка и нависал над ним пеленой едва движущейся облачной дымки... Впереди, немного вдалеке от мраморного пирса, виднелись темные стволы нагих деревьев, которые всегда оставались неподвижными в призрачной дали...
Она не спеша уже спустилась по нескольким ступеням и ступая по каменному пирсу, ощущала, как оглушительная тишина поглощала безлюдное пространство...ничего здесь не источало звуков, словно находясь в параллельности неживого мира, где едва ли проскальзывало дыхание жизни, и лишь только необычный поток жидкого переливающегося белыми искрами серебра двигался вперед в русле реки... Все пространство было пропитано состоянием забвенного умиротворения, блаженного покоя и неживой тишины...
Идя вперед по пустынному пирсу, Она остановилась на мгновение на краю и устремила свой взгляд в простирающуюся даль и, смотря будто-бы сквозь пространство, Она ощущала, как истинный покой, царящий повсюду, пропитывает Ее... Не ощущала иных состояний, кроме легкой безмятежности, в которое Ее погружали нерушимое безмолвие и бестревожная нега....
Не размышляя ни о чем, Она двинулась назад вдоль пирса, чувствуя, как тонкая ткань Ее шелкового платья, струилась вдоль тела... Оттенок серого муссона развевающимся покровом воздушных складок достигал Ее грациозных обнаженных ступней и легко извивался вокруг Нее, когда Она приближалась к стоящему впереди Нее шезлонгу цвета холодного кварца. Опускаясь в мягкое и удобное ложе, Она ощутила как ткань Ее шелкового платья вдоль высокого разреза, соскользнула по ноге, обнажив ее часть... Прильнув к спинке шезлонга, Она прикрыла свои глаза, растворяясь в долгожданном упоительном покое, и лишь на некоторое мгновение забылась в безмятежности упоительного безДействия... Протекающая рядом беззвучно, словно плотный слой вязкой и извивающейся в непроглядном из-за мягкого клубящегося поверх тумана, река скрывала в себе нечто особенное...она была лишь символом реки, приобретая ее очертания, но Беатриче ощущала, что это ничто иное, как Сома... Тот сладкий и вязкий нектар удовольствия и упоительного наслаждения, что изливаясь из Богини, протекал подле Нее, обвивая своим перламутрово лунным отсветом серебряного кварца...
Безголосое Звучание и долгожданное одиночество оседало на Её ресницы прикрытых глаз, преданных молчанию губ и спускалось по густым черным волосам, мягкой россыпью ниспадающих вдоль плеч... Едва ли вкусив терпкий привкус парящего вокруг состояния неживого покоя и умиротворения, Она вдруг почувствовала скользящее прикосновение руки вдоль её обнаженной ноги в разрезе шелкового платья... Тотчас, раскрыв глаза от неожиданности чьего-то здесь Присутствия, Она увидела, как мужская рука была обрамлена в белый манжет строгой рубахи, закреплённой лаконичной запонкой с черным квадратным обсидианом в светлом серебре... Словно восковые безупречные пальцы скульптурного изваяния, уже соскользнувшие с Ее недрогнувшей ноги, привлекли Её взгляд вдоль черного рукава мужского пиджака, стоящего в пол-оборота подле ложа. Его столь неожиданное появление в призрачности мира неСуществования жизни встревожило Её состояние блаженной неги Уединенности в бесконечном пребывании одиночества этого мгновения, что Она, с удивлением взирая на Него, проронила лишь только несколько слов, обращаясь к Нему: 'Как Ты меня нашёл?..'
Продолжение следует...
...Многоответная Тишина ноябрьского утра...
...Мягкое свечение солнца сквозь пелену сатиновых штор, говорило, что уже позднее осеннее утро приветствует пробуждение Беатриче, томно возлегающей на мягких подушках аметистовой постели... Открыв глаза навстречу неярко льющимся солнечным лучам сквозь облачное небо, Она не спешила шевелиться под покровом мягкого одеяла, все ещё будто находясь в только что приснившемся Ей сне... Необыкновенность увиденного Ею под утро сновидения, не покидало в Ней ощущения чьего-то мистического появления и присутствия подле Неё, поглощая все пространство Ее спальни своей магической пеленой, заполняя многоответной Тишиной, к которой прислушивалась Беатриче, все ещё обращая свой взор к лучам ноябрьского солнца...
Не заметив, как приотворилась дверь в Её спальню, Она лишь спустя мгновение заметила, как она полностью отворилась, и в неё вошёл молодой человек, бесшумно внося небольшой кофейный поднос. Дамир приблизился к Беатриче, поставив фигурный маленький столик подле Нее, заполненный лёгким завтраком, и мягко улыбнувшись Ей, он пожелал доброго утра и, более не беспокоя Её, удалился из спальни.
И вновь, словно вязкая бесформенная вуаль призрачной дымки последнего сновидения оседала перед закрытыми глазами Беатриче своим спектром необычно редких чувств, которые и создавали неповторимую информационную особенность ночного видения. То, что Она так ярко ощутила в упоительном Уединении, преданного безропотному одиночеству в дымке серебряного тумана, где Богиня была поглощена до дна лишь безграничным умиротворяющим спокойствием и едва ли неживой тишиной, потрясло Ее неожиданное появление того, от кого Она долгое время скрывала свое существование в Тонком Мире пересечения судеб. Всегда зная о том, что Она будет найдена им в этой Вечности, Она все же отсрочивала судьбоносные события, обманывая время и стечения множества обстоятельств, пряча Себя в недосягаемости притяжения Энергии, которая неустанно следовала за Ней. Ощущая, что Она уже найдена им в мириадах Тонких Миров, Беатриче привнесла с Собой это чувство из сновидения в проявленный мир...
В это утро, Она ощущала, как пространство вокруг Нее словно изменяет свою структуру и форму, словно некое незримое удушающее давление сдавливает воздух, будто-бы чье-то присутствие рядом с Ней создаёт напряжённость чувств, словно кто-то усилил их еще в несколько десятков раз, что теперь казалось все еще более ярче, громче и резче... Чувствуя как некий оттенок неожиданности от ожидаемого и беспокойства проистекающего из глубокого покоя настигают Ее, Она все же пропускала эти чувства сквозь Себя, чтобы проникнуть в первопричину их сути зарождения...
Мягкий согревающий запах, доносившийся к Ней все это время, наконец, привлек внимание Беатриче, ненадолго отвлекая Ее от глубоких раздумий. Она взглянула на позабытый Ею рядом стоящий изящный деревянный столик, где стояла небольшая чашечка кофе, над которой мягкая дымка все еще струилась вверх, говоря, что кофе был только что сварен Дамиром для Неё. Черный экстракт индийских зёрен источал притягательный аромат и, Беатриче медленно протянув руку к напитку, поднесла его к своим губам... Вдыхая дивный фимиам, Она наслаждалась своим каждодневным ритуалом испивания одной лишь чашечки черного кофе по утрам... Пригубив первый глоток, Беатриче сразу ощутила запах корицы и бурбонской ванили, которые дарили мягкий, слегка сладковатый привкус. Плавно погружаясь в медитативный транс, Она вновь вспомнила дымку призрачного тумана из сна, который обволакивал Её и погружал в состояние безмятежного покоя... Вновь отпив немного кофе, который Беатриче всегда пила без сахара, Она почувствовала терпкий вкус мускатного ореха и кисловато-пряный аромат гвоздики... Упиваясь безупречным вкусовым сочетанием бодрящего напитка в столь холодное утро строгого ноября, Беатриче вновь погрузилась в размышления о своём необычном сновидении, которое проникло глубоко в Её Естество и впечатлило теми ощущениями, которые Она переживала во сне... Как мягкое прикосновение руки к Её телу нарушило Её внутреннее спокойствие и вселило на мгновение чувство трепещущего волнения... Как неожиданное возникновение того, кого Она будто-бы уже знала, заставило Её трепетать от внезапного приближения в Её нерушимое царства Уединения, которым Она упоительно наслаждалась...до Его появления...
Продолжение следует...
... Печать Сновидения...
...Беатриче была поглощена всеми всколыхнувшимися чувствами и ощущениями, переплетавшимися с молчаливыми размышлениями и лишь только горячий кофе и маленькие тарталетки с красной икрой, возвращали Её в это утро, насыщая своим ароматом и бесподобно нежным вкусом... Продолжая неспешно раздумывать о смысле и значении столь необычного сна, строгость Ее невозмутимого взгляда, и несколько сведенные утонченные линии бровей, между которых пролегала маленькая складочка, говорила о том, что Она чем-то обеспокоена и в поиске внутреннего Ответа сосредоточена на первопричинах возникновения Вопроса... Беатриче все больше погружалась в глубины Самой Себя, слушая дыхание Своей Души и тонкий практически беззвучный голос Ее сердца, который мог в самый неожиданный и не предсказуемый момент что-то нашептать Своей обладательнице.
Нечто такое, что не надолго оставалось Тайной, оставило весьма глубокую и тяжеловесную печать в столь неизменно прекрасном состоянии Души Беатриче...
Каждая деталь сна создавала четырехмерную картину восприятия, словно тонкой вуалью времени, она окутывала Беатриче своим тихим и загадочным воспоминанием, позволяла Ей как можно глубже погрузиться в состояние пережитого в эту ночь сновидения... Беатриче осознавала одну яркую особенность и отличительную неповторимость коснувшейся Её руки Мужчины из Тонкого Мира во сне, за которой последовал незамысловатый, но столь многозначительный вопрос к Нему... Она на мгновение ощутила некую особую вспышку осознания от услышанного, словно некая искра промелькнула перед Её глазами, но быстро потухнув в быстротечном движении её сознания, Она не ощутила всю Суть увиденного Ею, но почувствовав лишь как тонкий штрих, словно беззвучный мазок кисти пролёг мягким полу тоном на полотне некой 'руки'...
Повторяя вновь и вновь уже сформировавшийся рисунок сновидения в живом воображении, Беатриче слышала внутри себя словно звуковую запись, каждый раз повторяя некие детали и мало заметные в начале штрихи, сопоставляя в своей памяти с тем, что Она уже узнала пару лет назад... Погружаясь в те, уже немного зыбкие воспоминания, Она подбирала в механизм бесконечно вращающихся пазлов вариации максимальных соотношений тонких совпадений и подозрительно точных стечений той тайны...
Примерно два года назад Она получила необычное предсказание... и подумала, что это сновидение приблизило Её к тем событиям, о которых Ей предсказывали... и почувствовала, что пора нанести Анне вновь визит, чтобы задать несколько важных вопросов Пространству о столь близком Прикоснвоении из Тонкого Мира и получить на них ответы...
Через какое-то мало уловимое течение времени, Беатриче, взяв в руку безмолвный с самого утра телефон, набрала в телефонной книге контактный номер. Несколько коротких гудков прозвучали на линии, а затем телефон сняли и приятный женский голос поприветствовал Беатриче, на что Она лишь сказала в ответ: 'Сегодня Я буду у тебя к полудню'...
Продолжение следует...
Начало Бесконечности...
...Спускаясь неспешно по каменным ступеням, лишь только тихий размеренный такт тонкой линии высокого подъема черных замшевых ботильонов, с небольшим квадратным черным камнем говорил, что Беатриче следовала к главному выходу из своих апартаментов не многоэтажного здания старинной постройки, где фасады были украшены скульптурной лепниной и широкие подъездные пути окружали его границы. Чёрное платье из тонкого вязаного кашемира плотно прилегало к телу и, из под груди, завязанное на широкий бант, ниспадало волнами мягкого покрова натурального мохера. Замшевый плащ с редкими кожаными вырезами узких полос, спускающихся вдоль строго кроя пальто, скрывал под собой Её чёрное платье и согревал от холодного полуденного воздуха, в который Она только что вышла...
Черный, как глянцевая плазма, автомобиль уже был припаркован у парадных дверей и, едва Беатриче приблизилась к машине, как выходя из нее, Ей подал руку Дамир и аккуратно посадил на тёплое сидение ожидающего Её авто. Тихо закрыв за Ней дверь переднего сидения, чёрная и плотная тонированная пелена всех окон тот час скрыла Её присутствие внутри, пряча от многих любопытных взоров, пытающихся проникнуть извне. И уже через несколько быстротечных мгновений машина, плавно скользя по прогулочным аллеям внутреннего двора, выезжала на главную дорогу центра города...
Туманный и влажный воздух мелкими каплями оседал в заоконном пространстве поздней осени, которую безмолвно наблюдала Беатриче... Её взгляд скользил по многолюдным улицам, вместе с быстро движущейся машиной и, не замечая монотонного присутствия безликих людей, Она была погружена в свои глубоко волнительные ощущения, которые лавиной своей мощи поглощали Её с раннего утра... Стальная пелена темного неба и преобладание бесцветного оттенка раннего ноября не отвлекала Её от погружения в чувства, пронизанные легкой нотой беспокойства от неожиданного появления таинственного мужчины в сновидении, которое своей иллюзорной магией тонкой сомнамбулы творило реальность бытия этих дней... Беатриче знала, что приснившийся Ей сегодня сон будто-бы имел с Ней событийное пересечений в реальности существования этого иллюзорного мира людей. Ничто так не потрясало Её, как присущие ярко всколыхнувшиеся ощущения трепещущего волнения от появления того, от кого Она скрывала Свое живое Дыхание в этой Вечности. Некто, кто искал Её среди Начала и Завершения Путей и имел соОснование вместе с Ней проявлений чувств в призрачной иллюзорности снов и физического воплощения в телесности Души... Тот, кто одним касанием мог сквозь завесу вуали магии коснуться одномоментно Её в проявлении нескольких Сфер Миров, разнося чувства прикосновений в тысячи эфирных волн... Осознавая это внутри Себя, за пределами ограниченного разума телом, в потаенных глубинах, там, где даже у Богини захватывало дух от погружения в столь глубокие, темные и непредсказуемые Бездны, Она знала, что точка времени Начала бесконечности уже приближается...
Продолжение следует...
'Sub rosa dictum'
...Медленно въезжающая машина в тихий, безлюдный в этот час, небольшой дворик, прилегающий к невысокому зданию в несколько этажей, почти бесшумно остановилась у одной из парадных дверей. Здесь будто-бы ничто не было встревоженно присутствием людей, и даже ветер не прикасался к холодным ветвям нагих деревьев, лишь только мелкий дождь, моросящий пеленой туманного полудня, размывал эмоции и беспокойные мысли, нескольких небольших жилых домов, находящихся поблизости, погружая их в призрачный сон, засыпающей реальности...
Взглянув на часы в авто, Беатриче, располагающая ещё несколькими свободными минутами времени, прикрыла на мгновении свои веки, ощущая, как пласт многотонных чувств и ощущений, переполняющих Её, оседает, словно тонкий и невесомый покров на Её ресницах. Невидимый не для чьих глаз - никто и никогда не мог рассмотреть даже едва уловимый признак того, каким безграничным потоком всеобъемлющая Бездна сосредоточена в Её Естестве, содержа в себе весь спектральный цикл чувств...все оттенки ощущений...
Систематизировав своё состояние некоего внутреннего возмущения смешанного с преисполняющимися чувствами волнения и парадоксальности уверенного спокойствия, Беатриче, не проронив ни слова, открыла дверь машины и вышла в дождливый туманный день... Пройдя совсем немного по узкой аллее, ведущей к незаметному входу благодаря своей невыразительности и, войдя в него, Она поднялась по нескольким ступеням вверх. Над небольшой дверью из темного дерева, висела не для всех глаз заметная маленькая красная вывеска, на которой была изображена золотая роза... 'Sub rosa dictum' было подписано на латыни, что в переводе означало 'сказанное под розой в тайне' или 'по секрету'... Символом молчания роза считалась потому, что Амур, получив её в подарок от матери, богини любви Венеры, посвятил этот цветок Гарпократу, египетскому богу молчания, чтобы влюблённые не разглашали тайны своей любви...
Едва Беатриче успела подойти к двери, как она осторожно перед Ней раскрылась, и из густоты темного просвета тотчас появился мужчина средних лет - управляющий небольшим салоном закрытого типа. Он встретил мягкой улыбкой Беатриче, которая всегда была здесь желанным, но редким гостем. Войдя в небольшое фойе, в котором практически не освещалось ярким светом узкое пространство, Беатриче была галантно принята управляющим, который учтиво взяв Её пальто, препроводил Беатриче в комнату ожидания и не громким тоном сообщил, что через несколько минут Анна пригласит Её в свой личный кабинет. Уходя, закрыв за собой дверь, он оставил Беатриче наедине с Собой, позволив Ей на некоторое мгновение вновь погрузиться в свои мысли и наполняющие в это мгновение необычные ощущения...
В каждой отдельной комнате салона звучала негромкая трансовая музыка, расслабляющая сознание, а туманный фимиам восточных благовоний растворял отчётливые границы пространства, заполняя повсюду своим мягким ароматом сандала. Несколько настенных часов, присутствующих в интерьере помещения, показывали линейность времени для тех, кто проживает только лишь в дуальности многомерной Жизни, не чувствуя более тонкие миры вневременного естества. Время здесь было лишь для ориентирования в пространстве деловых встреч и четко обозначенных приемов, но Беатриче ощущала, что пространство салона имело особые энергетические вращения спиралей, создавая порталы в одномоментные пересечения нескольких временных событийных сюжетов... В этом месте отчётливость и резкость будто-бы таяли, заслоняя взгляд полупрозрачной пеленой нескольких вуалей трёхмерности дней, месяцев или лет - здесь это не имело значения. Все переплеталось между собой, не имея никакой конкретной и определенной связи, но все же соединяясь некой смысловой последовательностью, не имеющей отношения к линейному течению событий в проявленном физическом мире. Все словно бы существовало в этом моменте, отражаясь в прошлом, уже как будто бы случившемся проявление и проецируя в будущее так же уже сформировавшимися картинами действий, но все это складывалось в одно мгновение - сейчас, объясняя все то, что 'здесь' в проявленной реальности жизни раскладывается на непоследовательную последовательность событий... И в это же мгновение, во всех мгновениях одномоментно, приотворилась дверь в комнату ожидания, и Анна, направив свой взор на Беатриче, пригласила Её последовать за ней, в свой кабинет...
Продолжение следует...
...Déjà vu...
...Входя первой в небольшую комнату этого здания, Беатриче вновь осмотрела пространство интерьера оформленного в стиле ретро-винтаж, где с не высокого потолка свисала английская люстра, и мягкий настил багровых ковров сливался в тон с тяжелым пологом бардовых портьер, прикрывающих дневной свет, льющийся из окон... Небольшой квадратный стол, покрытый длинной бархатной скатертью винного цвета, стоял близко к окну и несколько винтажных колод карт Таро освещались туманным светом, проникающим сквозь не плотно закрытый палантин из штор. Присаживаясь в мягкое удобное кресло, стоящее у стола, за которым уже сидела Анна, Беатриче вновь наблюдала, как она доставала из небольших потаенных шкатулок редкие колоды карт, на которых лишь для Беатриче она раскладывала картину событий, разворачивавшуюся в непостоянстве временного континуума. Но только Анне казалось, что именно она 'предсказывает' события ближайшего будущего и раскрывает тайны прошлого, несомненно, она обладала неким даром, которым она могла воспользоваться лишь с помощью мантики. Она оказывала предсказательные услуги, проводила некие ритуалы, но все это имело пользу лишь для обычных людей, чьи жизненные вопросы и истории судеб были столь схожи и монотонны в своём, казалось бы, существующем разнообразии...
Но Беатриче всегда оставалась Собой... Во всех пересечениях Её многочисленных жизней и воплощений, Она сохраняла в Себе Естество той Богини, которой являлась от рождения Вселенной... Судьба и кармический долг не имели над Ней никакой власти, они не могли выстраивать историю Её воплощения в этом физическом теле или каком-либо другом, потому как Она и есть интеграционная Судьба своей бесконечной пульсирующей Жизни... Лишь только каждое последующее принятое Ею решение выстраивало структуру событийного ряда, которое имело отражение в прошлом и проецировалось в будущее - одномоментно отражалось в трехмерном пространстве прошлого времени, настоящего момента и будущего события. Беатриче всегда существовала в одночасье временных измерений, пересекая между собой необходимые эпизоды в точке слияния портала времени. Каждое Её действие и решение отражалось многомерным штрихом, в мгновение меняющим разворот конкретных событий, создавая определенные судьбоносные явления в точном временном отрезке...
Она, задавая Вопрос в пространство, имела в этот же момент и Ответ, потому что в Её Естестве не существовало лишь только Вопросов - Беатриче жила вне дуальности воплощения, присущего многим людям и даже Анне, в Её Сущности все имело целостность существования и даже вопросы существовали одномоментно с необходимыми для Неё ответами. Но не всегда Беатриче могла принять тот подлинный ответ, в какой-то степени отрицая его право на существование, и погружаясь в пучину томительных сомнений, Она использовала Анну, как источник, сквозь который проистекают некоторые Ответы, которые она излагала будто - бы своевольно, не осознавая даже до конца сказанных ею сути вещей. Сквозь портальное соединение, Беатриче через Высшее 'Я' Анны, структурируя ее способности к мантическим системам, обращалась за Ответами к Тем, кто содержал в Себе первоначальные Причины возникновения истоков Вопросов. Но Беатриче все же зная, что все существующие истины кроются лишь только в Ней и больше ни в ком, приезжая в пространство перемещения энергий сквозь существующие здесь порталы, не обращалась к дару Анны, ограниченному её же сознанием, а лишь только направляла свою энергию в колоду карт и, структурируя заданным Вопросом информационный поток, проникала в суть выложенных в определённом порядке карт таро, ощущая их ответное послание для Неё.
Беатриче задумчиво смотрела, как Анна тасует одну из самых винтажных колод в её коллекции, как уже блеклые от долгого времени иллюстрации каждой из карт тихим шелестом сменяются по очередности в руке темноволосой женщины... Оторвав свой взгляд от карт, Беатриче посмотрела в карие глаза Анны и неспешно начала говорить...
- Сегодня Я видела необычный сон, - Её взгляд будто-бы касался взгляда предсказательницы, но проникал намного глубже в тонкое пространство пересечения временных событийных линий. Она вновь погружалась в призрачность приснившегося Ей сновидения в эту ночь, передавая ей то состояние эмоций и чувств, которые Она так явно проживала в подсознательной иллюзорности бытия. Рассказав мистический сюжет таинственного сна, Беатриче на какое-то мгновение будто-бы вновь погрузилась в безмятежное состояние столь желанного для Неё Уединения в сновидении, окутанного серебряной дымкой магии...как тихий голос Анны привлёк Её внимания, пробуждая Её из глубин погружённого в Себя состояния осмысления.
- В своём сновидение Вы встретились с Ним... Его появление я предсказывала Вам ещё пару лет назад...
Эти слова, словно déjà vu, пробудили в Беатриче воспоминания, которые Она пыталась скрыть в Себе, отрицая каждую толику их существования в Её памяти, Она словно не хотела слышать то, что принадлежало Ей, как Данность...
Продолжение следует...
... Холодный фимиам фатума...
...Беатриче вновь погрузилась в многомерность пересечений нескольких временных вуалей, будто-бы вспоминая и проживая вновь Её встречу с Анной, в этом же кабинете... но только лишь два года назад... когда в один из летних дней, Беатриче по обыкновению нанесла визит Анне в ее не большом салоне, чтобы проконсультироваться с ней по личным вопросам и развеять некоторые возникшие сомнения касательно своих частных предприятий. Она принимала во внимание для Себя то, о чем говорила ей Анна, но эта всегда была небольшая часть информации о яркой жизни Беатриче, о Ней и об основных жизненных изменениях, которые переплетаясь между собой, всегда создавали интригу проживаемых дней Ее Бытия. Беатриче жила бездонной глубиной Бездны и необъятной Вселенной зиждущейся внутри Нее, Она проживала то, о чем никто никогда не мог помыслить, не зная тех беспредельных границ, которые растворялись в недосягаемости прикосновения к ним...Ни один художник и не один скульптор не изображал того, что Она хранила в Себе и проживала каждое мгновение. Ни один писатель не описывал в своих мгнотомных романах тех первозданных и бесчисленных вариаций чувств, что Она ощущала в Себе, что таилось в беспросветных тайнах Ее Естества...те глубокие переживания, которые словно многотонный пласт ощущений всей Вселенной основывались в безгранично простирающейся лучезарности Её Души...
В просторном кабинете, где в Её Присутствии пересечение миров раскрывало свои таинства, на некоторое мгновение, когда Анна делала небольшой расклад, беззвучная пауза повисла в воздухе. Медленно поднимая глаза на Беатриче, ее взгляд словно бы расплывался в пространстве, теряя чёткий ориентир взора, и она, словно всматриваясь в никуда, не спеша произнесла:
- В скором времени в Вашей Жизни появится Мужчина, который привнесет в нее новые отношения с Вами и тотальные изменения... Все изменится... И ход Вашего жизненного пути кардинально поменяет свое направление, все, что было до этой встречи, станет призрачной дымкой Вашего сновидения... Все останется за гранью прожитых дней без Него, словно все это было в прошлой жизни... Все останется позади...
Беатриче, не спешно перевела свой взгляд на Анну и, встретившись с ней глазами, почувствовала нечто необычное... Что-то совершенно внезапно и не предсказуемо для Нее открылось в информационном потоке, то, что раньше не имело место быть в Ее жизни до тех пор, пока Она так тщательно это скрывала в Себе и Себя же скрывала от этого одномоментно... Не спеша делать каких-либо выводов, Беатриче совершенно без эмоционально и с неким равнодушием задала вопрос:
- Эта встреча так необходима в Моей Жизни?..
На некоторое время воцарилась тишина, и Анна снова, вернувшись к картам, несколько раз выложила их перед собой в небольших раскладах. Вновь и вновь выкладывая все новые вариации карт, она через несколько недолгих минут в некотором замешательстве и смятении собрала их в стопку и, отложив в сторону, произнесла:
- Ответ на этот вопрос скрыт Вашей собственной вуалью Магии... Я вижу лишь только приближение к Вам Мужчины, который навсегда изменит Вашу Жизнь...
Недолго обдумывая услышанный ответ, Беатриче с легкой ноткой надежды в голосе и взглядом, в котором тонким отблеском сверкнуло коварство, Она спросила:
- Можно ли эту встречу предотвратить...с помощью Магии?.. - обдумывая уже несколько вариантов магических ритуалов, Она хотела видоизменить стечение временных обстоятельств, развести жизненные пути, где на пересечение Она могла бы встретить Его... Но последующие несколько слов, которые Анна произнесла, словно некий уже сложившийся постулат неизменности, остались в памяти Беатриче...
- Не в моих силах что-либо изменить...Потому что это неизбежно... Это не выбор - это Судьба....
И безголосая тишина, словно холодный фимиам неминуемого фатума, воцарилась в пространстве, окружающего Беатриче...
Продолжение следует...
...Сила пленительного Эликсира Бездны...
...Эти воспоминания, которые зиждились в Ней от дня их зарождения, вновь всколыхнулись в Её сознании, когда Она все же пришла к той временной точке, где Она неизбежно должна была встретить саму Себя... Всегда оставляя неприкосновенной эту тему, Она хранила в Себе и оберегала от всех тайны своего Женского Естества, не позволяя никому прикасаться к столь тонким сферам матрицы Её существования, как воплощения Матери-Творения Вселенной... Позабытые тайные мемуары, тонким отголоском ещё живущих в Ней воспоминаний звучали в Её сознание, когда вновь тихий и осторожный голос Анны привлёк Её внимание...
- Его проявление очень близко с Вами... Я вижу, что Он уже проник в Ваши энергетические поля и, сдавливая своей мощью, стягивает тонкое пространство для того, чтобы приблизиться к Вам... Не более двух месяцев разделяет Вас от встречи с Ним...
В этот день непредсказуемый для Беатриче и, оставшийся в Её памяти, как начало точки отсчета, завязывающейся вновь уже существующей истории вне времени и каких-либо других ограничивающих разумом причин неСуществования...пронзил все Её Естество, пробуждая взрывоопасные чувства безграничного возмущения и яростного негодования от того, что Некто может поглотить в себя Ее необузданное желание Свободы, и ту силу пребывания в безграничном и полноправном Уединении!.. Так самоотверженно оберегая Себя все это долгое Время от Своей же внутренней Сути, подавляя глубинные потоки мощнейшей энергии, что где-то глубоко, в недрах Её Сущности бушевали океаном Бездны... Беатриче, каждый раз уходя дальше и глубже в забытье Себя Первозданной, пытаясь, как можно глубже, спрятать губительную для многих, кто приближался к Ней, Энергию, которая словно взрывной фонтан огненной лавы, разрывала на мелкие тленные частицы своей необузданной мощью силы и пленительным сладко-терпким эликсиром, вызывающим зависимость у всякого, кто лишь едва ли вдохнёт его аромат... Она осознавала, что тот, кто уже так близок к Ней имеет нечто подобно схожее с Ней...словно олицетворяя Её саму, но лишь в мужском проявленном аспекте, тот, кто зеркально схож с Нею... Тот, кто мог обхватить своим первозданным естеством Её устрашающе безграничную Бездну... в которой утопало все Творение Вселенной... где в сравнении океаны казались лишь брызгами освежающей воды, где звезды меркли в Её величественном Сиянии, где Тишина беспроглядной Тьмы звучала в Ней всеми существующими полутонами милизмов музыкальных нот, в созвучии своём разносясь в тысячи Миров - все это было Ею и Она была всем, зная, что тот, кто сможет все это воспринять в своём безгранично изменяющемся существовании должен быть схож с Беатриче...
Преисполненная состоянием томительного негодования и некого возмущения, Беатриче, покидая салон Анны, увозила с Собой все те ощущения, которые в одночасье вскрылись в Ней, поглощая все пространство подле Неё своей многосложностью пересечения Сфер...
Продолжение следует...
...Оглушительная тишина Присутствия...
...Вечерние сумерки стальным саваном опускались на призрачный вечер туманного ноября и оседали серебряной мглой на витражных окнах высокой мансарды... Потускневший лик старинной постройки дома молчаливо сливался с холодным туманом, а тонкие потемневшие от влаги стволы высоких деревьев неподвижно виднелись сквозь окна, отбрасывая свои черные тени на проезжую часть дороги. Слабые прерывистые дуновения холодного ветра тонким шелестом пытались проникнуть сквозь запертые окна, скрывающих за прозрачным отражением художественную мастерскую Аделины..
Слабый, почти отсутствующий свет в студии, полумраком бесцветных бликов, рассеивался в пространстве, создавая ореол некой мистической таинственности и храня в себе тайны создания загадочных полотен оживающих картин, которые Аделина писала всегда в оглушительной тишине Присутствия... Некоторые из уже законченных работ ею были оставлены в глубине студии и покрыты тёмным покровом шелковой материи, плотно скрывая все то, что было написано кистью живописца. Все эти полотна, беззвучны в своём проявление будто-бы погрузившись в сон, не ведая зрителю о своей истории изображённого на ней сюжета - все они молчали и лишь только одно полотно, что находилось в стальных объятиях черного кованого мольберта взирало своими истомлёнными глазами, из которых струились кровавые слёзы Души...
Яркий ослепительный белый тон, висящей прямо над мольбертом изящной нео-готической люстры, освещал четким куполом центр мастерской, в котором в это мгновение беззвучно писала картину Аделина... Поглощающая все пространство комнаты особая Тишина, словно упоительный фимиам томительного не-существования Дыхания всего, что здесь находилось, создавала таинство творения, порождала в себе момент сути создания живой живописи воздушной акварели... Лишь только мазки влажной чёрной кисти по холсту шершавой бумаги на мгновение отдавали глухой звук прорисовывающихся деталей на лице мистической Сущности... Мужской лик весьма загадочного существа, казалось бы, творил перед ней образ мужчины Викторианской эпохи, но в одночасье раскрывал в себе более древнюю сущность, которая так надрывно и безжалостно разрывала своим смычком струны альтовой скрипки, безустанно продолжая играть неслышимую, едва ли не для всех, мелодию... Левая рука, которой он быстрыми, но плавными движениями варьировал по грифу скрипки, открывала под ней часть его воздушной кружевной рубахи светлого тона и пышные манжеты из пышного кружева опадая густыми складками, очерчивали его тонкое аристократическое запястье... Длинные темные волосы струились в воздухе над музыкальным инструментом цвета темно-багровой древесины и повторяли своими рассыпавшимися прядями направление открывающейся, немного опущенной вниз скрипки из-под его гипнотического взгляда...
Густая и плотная тишина пространства уединенной студии, словно бесцветный эфир пропитывала здесь все, поглощая дотла какой-либо едва уловимый звук, и даже размеренное короткое дыхание Аделины было не слышимо в плотности беззвучия... Из этой Тишины появлялось Проникновение в первоначальное создание полотна, от первого эскизного штриха стальным графитом черного карандаша, зарождая когнатическую связь между автором картины и тем, кто на ней проявлялся посредством живописной техники. Поглощенная процессом воплощения плотного и живого лика, Аделина, теряя счёт времени, на протяжении многих часов работала в своей мастерской, создавая новые и неповторимые холсты, забывала о своём пребывание 'здесь и сейчас', но все когда-то изменяет свой привычный ход...
Продолжение следует...
...Неистовое желание мистического Естества...
...Создавая портрет Таинственной Сущности мужского лика, все начиналось будто-бы по обыкновению: с начального эскиза, с проработанным вскоре более полномерным изображением, но едва она прикоснулась к нему кистью, натуральный ворс которой был пропитан акварельной краской оттенком слоновой кости, как бледная кожа начала понемногу проявлять свой цвет, создавая живость образа... Будто-бы оживая на полотне, его пронзительные глаза прорезались сквозь завесу акварельного полотна, и тёмные багровые слёзы непрерывным потоком стекали по его лицу, притягивая её все ближе с кистью в руке, заставляя все быстрее накладывать тона на его образ, как в одно неуловимое мгновение закреплённый в мольберте планшет с холстом картины с оглушительным ударом металлического стержня молниеносно скатился вниз к самому полу по штативу и ударившись об кованое основание мольберта, рассыпал по полу десятки маленьких пигментов краски акварели... Громкий удар холодного металла раздался во всей мастерской и звонким эхом короткого звучания быстро осел в пространстве. От столь неожиданного падения тяжеловесной подставки для планшета, которое так испугало Аделину, она, оставшись неподвижной вблизи мольберта, ощущала лишь единственное здесь существующее движение и четкий звук - её сердце, в безумном ритме, стучащее в груди...
Каждый раз когда она прикасалась к этой картине, забываясь в процессе творения и наслаждаясь красотой полотна, именно в этот момент планшет вновь падал вниз, рассыпая по всей мастерской краски и заставляя её их повсюду отыскивать и собирать обратно в шкатулку. Не раз разливалась вода из высокой чаши, будто-бы сама по себе, расплескиваясь подле мольберта и Аделина вновь вытирала её с мраморного настила тонкой плитки, а глаза с портрета смотрели на неё с высоты своего подъёма... Столь частые и присущие только этой картине пугающие звуки и удары, привлекли этим к себе её внимание, заставляя задуматься о том, что это именно он, даже не сам холст, именно эта Созданная Сущность, изображённая на картине, чего-то желает...агрессивно добиваясь своего... В течение нескольких дней Аделина, продолжая писать этот портрет, размышляла, чего именно хочет лик Сущности, взирающий из-под лобия, получить из проявленного мира и, задавшись одним лишь этим вопросом, она все так же продолжала отслеживать странные и невероятно громкие звуки и удары, которые не прекращались до последнего дня...
Когда Аделина спустя неделю уже завершала портрет, прорисовывая последние мелкие, но немаловажные детали дополняющие и придающие глубину образу, она вдруг на мгновение оторвала свою кисть от холста на некоторое расстояние и её рука неподвижно зависла над картиной. Словно один четкий и быстрый щелчок прозвучал в её голове и неожиданно, осеняющая мысль сложила воедино все те части необъяснимых явлений, заставив её на мгновение остановиться от работы над портретом. Её взгляд был устремлён в его завесу длинных волос и исключительная мысль в ее голове звучала отдалённым эхом, когда она произнесла её вслух: 'Ты желаешь, чтобы Тебя назвали по Имени...'
Впечатленная открытием неистового желания мистического Естества, приклонившись к спинке мягкого стула, Аделина заметила, как позади слышатся тихие приближающиеся к ней шаги...
Продолжение следует...
... - Я слышу , Он зовет Меня ...
...Не оборачиваясь назад, она знала, что звук этих шагов принадлежал Беатриче, ведь только Она могла входить когда пожелает в мастерскую Аделины и оставаться там сколько Она того захочет... Лишь только Беатриче, Аделина беззаветно позволяла, во время написания какой бы то ни было картины, взирать Своим взглядом на не завершённые ещё этапы прорисовывания. Только лишь Ей могла она вверить свой творческий порыв, чутко прислушиваясь к Её коррективам, создавая ещё более непревзойденный шедевр, чем он мог бы оказаться без проникновенного всевидящего состояния Беатриче... И последнее полотно, которое писала Аделина, особенно привлекало внимание Беатриче, Она чаще обычного посещала мастерскую, в то время когда она работала над этим холстом и, стоя позади нее, со скрещенными руками на груди, пронзительно всматривалась в рождающийся образ. Она отмечала для Себя, делясь этим вслух с Аделиной, что портрет имеет одну особенность - он будто-бы молод, но в тоже мгновение, имел отличительный и довольно выразительный отпечаток Зрелого Мужчины, чьи глаза за агрессивностью взгляда, скрывали океан боли... А скрипка альтовых струн, источает пронзительную мелодию его истосковавшейся по ком-то Души...
- Я порой слышу ту мелодию его скрипки, что он играет... Он зовет Меня послушать ее...и Я прихожу... - проронила в один из долгих вечеров Беатриче в готической студии, на что в ответ Аделина лишь посмотрела на Нее долгим взглядом и вновь вернувшись с кистью к холсту, продолжила писать его портрет, чувствуя, как Беатриче не отрывает своего взгляда от полотна...
И в этот вечер, вновь приехав после столь удушающе пресыщенного необычными чувствами дня, Беатриче безмолвно села в чёрное бархатное кресло с высоким полу-куполом вверху и, немного расслабившись в его полумраке, медленно прислонилась к мягкой спинке. Прикрыв на мгновение истомлённые глаза, Она почувствовала, как присущий прохладный холодок этого пространства обволакивает Ее всю, словно невидимый фимиам лёгкой пелены, постепенно остужая пыл Ее негодования и безмолвного возмущения. Чувствуя, как пласты многомерных ощущений исходят из Ее Естества, довлея своей интенсивностью и насыщенностью восприятия, Беатриче более не в силах сдерживать эмоций, отпустила своё столь стойкое самообладание и в безропотной тишине закрытой мансарды по Ее лицу заструились тихие слезы...
Не ведая этого, погруженная в работу Аделина продолжала накладывать один за другим слои воздушной краски и, прорисовывая полутонами тонких штрихов, придавала более отчётливый и глубокий объем викторианскому образу мужчины. Зная, что Беатриче позади неё, немного левее от её руки отдыхает в своём любимом кресле бержер-монгольфьер, она не желала беспокоить Ее. Но спустя какое-то время озадаченная Ее столь необычайно долгим молчанием, Аделина отложила кисть в сторону и, повернувшись к Беатриче, неожиданно для себя увидела, как Она в беззаветной тишине и с закрытыми глазами, бесшумно плачет...
Тысячи колких искр разнеслись холодным разрядом тока по телу Аделины и болевым эхом подступили к горлу, не давая на какое-то мгновение вдохнуть. Видя, как из закрытых глаз, сквозь влажные ресницы стекают тонкие струйки прозрачных слез Беатриче, и задержавшись на сомкнутых мягко-алых губах вновь скатываются дальше вниз, заставили её вздрогнуть от неожиданного безмолвного откровения Ее Души и преисполнится толикой той боли, что чувствовала в этот момент Беатриче... Не шевелясь и почти не дыша, Аделина продолжала оставаться в томительной Тишине...
Продолжение следует...
... Sebastian...
...Потерянные в полумраке бессчётные минуты забвенного состояния отрешенности от проявленной реальности пронзительно холодной осени, обволакивали Беатриче густой пеленой усталости от многомерной тяжести одномоментно испытываемых ощущений, погрузивших Ее словно в подводную пучину бушующих аквамариновых волн взбушевавшегося океана, капли которого, прорвавшись наружу, струились теперь сквозь Ее глаза...Приоткрыв их, Она увидела Аделину, сидящую в пол-оборота к Ней, беспокойно и сопереживая вглядывавшуюся в Ее лицо... Она молчала, но Беатриче чувствовала, как безмолвный вопрос повис в пространстве между Ними и, оставив его без ответа, Беатриче лишь мысленно поставила троеточие в бессмысленности абстрактного ответа... Отследив в Её глазах неизменно остающуюся в них молчаливость, Аделина неспешно и тихим полушепотом, произнесла всего несколько слов, обращенных к Беатриче:
- Мне, кажется, поняла, чего добивался от меня его портрет, падая по штативу мольберта, привлекал моё внимание.
Беатриче все так же безмолвно взирала на Аделину, едва вслушиваясь в ее слова и лишь только слегка Ее вздёрнутая вверх бровь после сказанного, позволила продолжить Аделине, отвечая на безмолвный вопрос Беатриче.
- Он хотел, чтобы его назвали по имени...
- Я полагаю, что ему подходит только одно имя...- тихо обронила Беатриче и, все более проникаясь состоянием и чувствами картины, ощущала настроение Сущности портрета, источающего аромат Викторианской эпохи сквозь холст... Высокие своды мрачных соборов и темные, сгущающиеся над ними сумерки, которые были так присущи тем временам, навевали ей воспоминания о готической Испании и в этот миг, на одно лишь мгновение, на картине будто-бы словно ожила багровая скрипка, и множество складок светлой рубахи разлетелись вслед за музыкой... Беатриче поняла, что она очень близка и, вспоминая из глубин Своего Естества то одно Имя , которое отразило бы всю суть его Души, рассказывая глубину его переживаний и ощущений лишь в слиянии нескольких букв, создающих особый аромат и неповторимую особенность Сути...
- Sebastian... - и долгая пауза повисла в воздухе.
Продолжение следует...
...Он слишком живой...
...Какое-то время Беатриче все еще продолжала молчать, Ее слезы несколько мгновений назад перестали струиться по лицу и Она медленно перевела Свой взгляд на портрет. Он был почти завершен... Оставалось всего несколько акцентных штрихов для полного окончания картины и всматриваясь все глубже в его бесконечно струящиеся слезы Души из его глаз, Она проникалась состоянием уже проявленного существа в реалии живописного мира. Вновь слыша ту мелодию альтовой скрипки, что он играл на своем викторианском инструменте, Она ощущала его плотные вибрации, исходящие по всей мастерской и, чувствуя его уже совершенно живым и проявленным в этом мире, Она произнесла:
- Ему нравится это имя... - и, повернув слегка голову вправо, продолжила - но ему нужна пара... Ты должна написать еще один портрет... Девушку... и как можно скорее...
Обернувшись к портрету, Аделина всмотрелась в него пристальным взглядом и, понимая, что Беатриче безоговорочно права, пообещала Ей, что закончив в этот вечер до конца, до последнего штриха, потрет Себастиана, назавтра же она приступит к написанию нового портрета молодой девушки, написанного специально в пару к портрету викторианского молодого мужчины...
Еще недолгое время, оставаясь в прохладной мастерской, Беатриче с каждой минутой возвращалась к обыденности ноябрьских дней... Спокойное и размеренное столь зыбкое состояние покоя вновь оседало в Ее Естестве, позволяя почувствовать некое облегчение от сделанных Ею нескольких долгих вдохов в полутемном пространстве мастерской. Чувствуя, что прохладный фимиам художественной студии уже пронизал все Её чувственное тело и стрелки часов показывали довольно позднее время, Беатриче решила, что пора уже завершать этот и без того долгий и насыщенный ощущениями день. И уходя, слегка обернувшись, напоследок Она произнесла:
- Я советую тебе его закрывать темным полотном ткани, особенно в ночь, - и, указывая на портрет, продолжила - а еще лучше поскорее сделать для него раму, которая будет запечатывать его внутри... Он слишком живой, как для обычной картины... - и, посмотрев еще несколько мгновений в хищный взгляд холодных глаз, Беатриче повернулась к винтовой лестнице и медленно спускаясь, оставила этот день позади...
Продолжение следует...
...Воплощение Женственности...
...Утро следующего дня выдалось все таким же мрачным, как и предыдущее. Небо заволокли густые тучи, и прохладный ветер завивал свои меланхоличные мелодии над высокими окнами мансарды. Это утро для Аделины началось раньше обычного - она начинала писать новый портрет... В предвкушении вновь начала работы над следующим викторианским полотном, она была довольна столь неприглядной погодой, ведь солнечный свет не привлекал к себе наконец столько внимания и не ослеплял полотна своим ярким свечением. Новый пергамент свежего листа бумаги уже был закреплен в штативе кованого мольберта и, остро наточенный графит стального карандаша приблизился настолько близко к нему, что лишь только толика пространства разделяла их. Закрыв на мгновение глаза, Аделина сделала глубокий вдох и, быстро выдохнув, тут же приступила к работе. Ее руки быстро двигались по бежевому листу акварельной бумаги и оставляли слабо заметные на первый взгляд некие бесформенные штрихи... С каждым мгновением эскизный набросок приобретал все более четкие очертание женского образа, который уже просматривался вблизи и, чувствуя, что он почти что завершен, она решила нанести визит Беатриче, чтобы пригласить на просмотр эскиза...
Она застала Ее в небольшой столовой, сидящей за круглым стеклянным столом и смотрящей сквозь окно далеко вдаль. Беатриче молчаливо пила глясе из невысокой чашечки с рисунком персиковых роз, усыпанными вдоль фарфора, которую Ей подарила в один из дней Аделина... Она тихо вошла в утреннее пространство теплой столовой, больше похожей на отдельную ложу ресторана, где заказывают 'столик на двоих'... Здесь все было пропитано дыханием Беатриче и, чувствуя, как мягкое тепло разливается вдоль тела, Аделина подошла к наполнений турке и налила себе чашечку горячего ароматно кофе со специями. Преподнеся ее к губам, она вдохнула аромат тонизирующего горячего напитка и, повернувшись лицом к Беатриче, устремила на Нее свой взгляд. Отпив маленький глоток, она мысленно произнесла 'доброе утро'. Ответная легкая улыбка появилась на лице у Беатриче и только после этого Аделина заговорила:
- Эскиз портрета викторианской девушки уже готов. Мне нужно, чтобы Ты на него взглянула...
Еще некоторое время они пили горячий утренний кофе, наслаждаясь его выдающимся ароматным букетом, который заполонил все пространство и, завершив завтрак, Они отправились в мастерскую для продолжения уже начатой новой картины...
Войдя в пространство создания акварельной живописи, Беатриче пристально всмотрелась в эскизный вариант будущего полотна и, делая некие коррективы в изображении, наблюдала, как вновь зарождается новое существо на тонком листе бумаге. Присев в Свое кресло, Она проникала взглядом в каждый штрих, изображающий девушку, которая была прорисована лишь частично. На холсте изображалось лишь только ее лицо, слегка опущенное вниз, с закрытыми глазами и линия грациозных плеч, которая далее расплывалась в едва угадываемых линиях груди и опущенных рук... Тяжелые пряди длинных волос, струясь, ниспадали вниз, растворяясь в своем очертание... Но была в этом портрете одна значимая и очень яркая особенность - в своих сомкнутых губах она держала грациозную розу, шипы которой ранили ее мягкие губы, сквозь которые теперь сочилась тонкая линия крови...
В это же утро эскиз был детально прорисован и завершен. Через некоторое мгновение Аделина уже вновь открыла свою шкатулку с разноцветным спектром маленьких акварельных красок и, вдохнув едва уловимый их аромат, к которым влажная кисть прикасалась еще только вчера, почувствовала, как определенная гамма оттенков уже готова разлиться по чётким линиям эскиза... Взглянув на него в последний раз перед началом, она не сомневаясь выбрала одну из своих любимых кистей и опустив ее в воду, промокнула в пигмент акварели. Через мгновение, разбавив его толикой воды на палитре, кисть уже перенесла нужный оттенок пигмента на лист с эскизом, и быстрые движения кисти покрывали персиковым тоном открытую для взгляда кожу молодой девушки... Затем слои стали учащаться и приобретать более плотный и объёмный слой, раз за разом Аделина все более тщательнее и четче прорисовывала ее миловидное лицо, где тонкая линия бровей подчеркивала выразительный контур матовых губ, а густота черных ресниц так гармонично сочеталась с распущенным бутоном черной розы... Изогнутая линия ствола бутона, словно повторяла изгиб женственных обнаженных плеч, тающих в незавершенности прорисовывания... Плотные пряди волос все более и более пропитывались темными оттенками цвета граффити, и четкие штрихи темных почти черных линий придавали им еще большую мистичность...
Создание портрета чувственной девушки проистекало в самые кратчайшие сроки и по истечению трех дней, работа воссоздания пары для Себастиана в воплощение женственности и чуткой нежности подходила к концу... В течении этого недолгого времени Беатриче часто приглядывала за процессом творения и несколько важных коррективов помогли воплотить замысел в реальность живописного полотна...
Завершив так скоро новый портрет, Аделина вновь пригласила в мастерскую Беатриче для окончательного утверждения финального штриха, который бы поставил 'точку' в завершении картины... Беатриче пристально всматриваясь в полотно и молчаливо оценивая его, некоторое время оставалась неподвижной подле портрета. Ее взгляд медленно скользил по полупрозрачным персиковым тонам женственного лица, переходя в темные пряди волос, спускаясь по которым Ее внимание притягивала Роза... Этот цветок - как символ вечной Любви, который она держала в своих губах, - он ранил их своими острыми шипами, причиняя ей боль, от которой веки ее были опущены и по губам стекала тонкой лентой багровая кровь...
Несколько еще недолгих мгновений Беатриче оставалась вблизи у полотна, но затем, повернувшись лицом к Аделине, которая стояла немного позади Нее, произнесла:
- 'Этот портрет, без сомнения, завершен... Сегодня вечером Я бы хотела провести ритуальное Соединения этой портретной пары... '
Аделина, едва заметно улыбнувшись последним словам Беатриче, приблизилась к женскому портрету и, накрыв его шелковой тканью цвета ivory, оставила в неизменности своего Воплощения до вечерних сумерек...
Продолжение следует...
...Блики девяти огней...
...Недолгое время, отделявшее послеобеденные часы от вечерних, приблизило свое течение к ревю готических полотен. Аделина оставалась неподвижной возле двух закрытых длинным палантином картин, которые необычным образом были закреплены вдвоём на одном мольберте, когда в студии появилась Беатриче. Она присела на край своего кресла и грациозно облокотившись на серебряный подлокотник частично обтянутого мягким бархатом монгольфьера, слегка наклонила голову и взглянула на Аделину... Её прямые черные волосы рассыпались вдоль линии правого плеча. Красное полусухое вино в бокале стояло на витом изваянии серебряного столика, отставленного немного в полумраке пространства художественной студии. Беатриче, взяв свой бокал с багряным напитком, недолгое мгновение всматривалась в его маслянистые слои, стекающие по тонкому стеклу винного бокала. От исходившего из него пряного аромата красного Бордо, Она прикрыла на мгновение свои веки и тонкие линии ресниц дрогнули от проникновения особого состояние, в которое Она погружалась незаметно для присутствующих... В этом состоянии межпространственное Время сжимало и расширяло свои границы многомерного объема в одномоментном своём проявлении, создавая возможность Ей в полной мере проникнуться особым состоянием, в котором Она чувствовала исключительные вибрационные потоки ощущений, придающие характерный окрас каждому прожитому Ею событию... Расширяя для Неё временное пространство, оно так же сжимало свои призрачные рамки для внешнего проявленного мира, словно в нескольких быстротечных секундах происходило таинство Её глубокомерных переживаний...
Медленно отведя от багрового вина свой Взгляд, который уже был преисполнен приближением необычного и в некой мере ритуального действа, Беатриче вновь взглянув на Аделину и прочла в её взгляде готовность к Началу... После чего Она, будто-бы в неопределенное Пространство произнесла:
- В этот вечер Откроются новые полотна, на которых изобразилось нечто особенное...что имеет лик Живых Душ... - Её слова, словно имея своё особое звучание, наполненное смысловой одухотворенностью, рассеялись в густоте готической мансарды. После чего Беатриче глядя на Аделину, мягко опустила свои веки и вновь подняв их, позволила прочесть в этом короткий знак позволения раскрыть тайну, сокрытую под тяжелой вуалью. Аделина, стоявшая рядом с мольбертом, одним движением руки развязала ткань, после чего в одно мгновение шёлковый покров соскользнул вниз вдоль полотен и беззвучно упал на холодную плитку подле кованного мольберта...
Какое-то неопределенное время в пространстве сохранялось молчание и взгляды безмолвно были направлены лишь на два портрета, которые ореолом яркого света освещались в центре студии... Два лика изображённых Существ были обращены к друг другу и разворот каждого из них на картине создавал ракурс особой связи между ними. Викторианский мужчина и женственный образ девушки были направлены к друг другу в пол оборота, и каждый со своего полотна был развернут навстречу другому. Мужской образ будто-бы играл свою мелодию альтовой скрипки для девушки, которая слушала её с закрытыми глазами. Эта незримая связь между ними уже была ярко ощутима с того момента, как только они были сопоставлены в пару...
Беатриче, покинув ненадолго своё кресло, подошла к высокому темному шкафу, в котором было несколько выдвижных ящичков с кованными серебряными ручками. Потянув за одну из них, в отворившемся отделе Она увидела свои свечи, которые всегда оставляла здесь храниться. Выбрав, связанные лентой в одном пучке, девять красных свечей, Беатриче взяла для них с нижней открытой полки так же связанные невысокие напольные подсвечники и вернулась вместе с ними к мольберту, на котором стояли полотна. Медленно и не произнося ничего, в полном молчании, Она расставляла на полу красные свечи в серебряных подсвечниках, обводя ими по кругу мольберт с картинами. Закольцевав девятой свечой равномерный круг, в котором оказалась Викторианская пара портретов, Она зажгла по очереди каждую из свечей. Чувствуя, как они разгораются ярким пламенем, Беатриче глядя в яркие блики девяти огней, уже погружалась в горячий и вязкий эликсир энергии, которая своим огненным жаром охватывала пространство внутри ритуального круга. Подчинив её Себе, Беатриче, структурируя, направила вектором энергию вокруг Ликов двух портретов, мысленно обводя их между собой петлей Бесконечности. Наполняя этот знак силой энергии, Она активировала его действие своим Желанием и чётким намерением объединения двоих в одну пару... Ощущая, как энергия запустила своё движение и уже скрепила между собой портреты викторианских Душ, Беатриче, вернувшись, вновь присела в своё кресло...
Ещё какое-то время Она всматривалась сквозь пергаменты акварельной бумаги, проникая куда глубже чем обыденный взгляд человека и считывая ту информацию, которая закрыта от проявленного внешнего мира, понимала более многомерно и полно суть межпространственных вещей или событий...
Продолжение следует...
...Она... Беспредельное Вдохновение Его Сути Бытия...
...Находясь в пространстве совершенного ритуала девяти свечей, Беатриче и Аделина проникали в суть портрета, на котором изобразилась упоительная красота фатума женственной Сути, где чёрная Роза сохраняла в себе символ роковой Души с надрывом божественной страсти, изливающимся сквозь алую кровь, что стекала по мягким персиковым губам нежного покрова. На её тяжелых и густых ресницах зиждился дивный Покой, произрастающий из власти подчинения толщи болевой агонии неподдельных Чувств... Её густые волосы, словно завеса тайн, скрывающихся в пучине завитых локонов, они берегут в себе спирали древних тайн, обладающих властью защиты, оберегающих от бесцельного проникновения в Её Пространство Души...
- У этого воплощения Женственности, которое изобразилось на полотне уже есть имя ... и Её имя... Беатриче...Это подлинная и глубинная Твоя Суть воплощена в портрете этого холста... - и повернувшись, Аделина устремила свой уверенный и убежденный в этом взгляд на Неё...
Беатриче медленно перевела свой взгляд на холст, уже размышляя над услышанным... Она пропускала сквозь свои глубокие интуитивные сферы то, что сама неосознанно ощущала уже от момента создания этой картины. Осознавая истинность сказанных слов Аделиной, Беатриче пристально всматривалась в портрет воплощения чувственной грации, пытаясь слиться в нем с первозданной и основополагающей Сутью отражения Себя самой... Она прислушиваясь к тем ощущениям, которые источались тонким потоком от портрета, которые заставляли Её перевести свой взгляд на рядом стоящий портрет с изображённым ликом мужественности... Она смотрела в его глаза, вновь слышала отдалённым звучанием ту мелодию, которую он играл на альтовых струнах испанской скрипки и понимала то, что не желала до конца, в безграничных глубинах своего всезнающего Естества, принимать и соглашаться с осознанием того, что поднималось из её тёмных глубин Души...
- Но если это Суть-Я, Беатриче, изображённая в этом портрете, тогда кто он для Меня?.. - и направив на мужской портрет вопросительный взгляд, Она уже знала то, чего так пыталась избежать... Отдалить от Себя как можно далее и скрыть своё Проявленное Присутствие... Она вновь задалась вопросом:
- Кто Она для Него...?, - и продолжая смотреть на полотна, Она вновь услышала ответ.
- Она его безграничная Муза... Беспредельное Вдохновение его смысла Бытия и наполнения Жизнью несуществующей без Неё его Души...
Заветная тишина медленно поглощала эхо растворяющихся слов, и стоящая немного позади картин Аделина, складывала воедино всплывающие в её сознании воспоминания. Словно несколько разрозненных частей, ранее оставленных в недопонимании осмысления, сейчас складывались в разрезе многогранных частиц в некую смысловую последовательность. Аделина в мгновение уловила яркую вспышку воспоминания о том, что не так давно Беатриче поведала ей о скорой неизбежной встрече с судьбоносным для Неё значением... Она сопоставляла ранее оговорённые Ею определённые временные границы, которые уже совершенно приблизились к своему времени раскрытия, моделируя приближающиеся события, которые изменят все грани Жизни Беатриче... Аделина предполагала, что тот, кого она пропустила сквозь холст в этот мир телесных структур, скоро проявит Своё воплощение так же необычно, как и появление в портрете картины...
Она, сопоставив эти частицы воспоминаний и догадок в некий не совсем ещё цельный узор, перевела свой взгляд на Беатриче, которая в ответ посмотрела в её глаза. Они обменялись взглядами, в каждом из которых зиждилось разное, но объединённое понимание происходящего в этот вечер...
Беатриче, прильнув к бокалу с вином, сделала один небольшой глоток, все более погружаясь в свои ощущения и волнительные предчувствия... В эти мгновения Она чувствовала, как будто тонкая пелена осенней прохлады высокой мансарды обволакивает всю Её, когда Она перевела свой взгляд на мужской потрёт, понимая, что тот, кто на нем изображён, неизбежно войдёт в Её Жизнь...
Продолжение следует...
...Готова ли Она принять этот дар...?
...Брезжащий на туманном горизонте рассвет, колыхался в мягком покрове тихой морской воды... Бескрайнее полотно светлого моря таяло где-то в дымчатой мгле блеклого тумана, который размывал границы зарождающегося нового дня с глубинами молчаливой морской толщи воды... Пелена легкой воздушности и невесомости пропитывала и поглощала собой все бескрайнее пространство дымчатой вуали прохлады раннего утра. Небольшой морской катер светло белых тонов был пришвартован к небольшому пирсу, к которому неспешно приближалась Беатриче, неся в Себе ощущение того, что Она прибыла сюда по особой причине... Чёрный френч согревал Её от осенней прохлады морского бриза, а длинная узкая юбка в тон спускалась вниз к тёмной обуви. Черные перчатки из тонкой ткани, напоминающей блестящий атлас, были одеты поверх Ее изящных рук, которые Она так близко прижимала к телу, как-будто пытаясь отстранить Себя от неожиданного прибытия незваного Ею морского судна... Блекло серый туман обволакивал пришвартованный катер, поглощая своими мягкими клубнями дымчатой завесы, растворяя практически все его структурные детали, но оставляя видимым лишь общее очертания... Беатриче молчаливо наблюдала, как он едва колышется на прозрачной глади воды и через какое-то неуловимое мгновение, Она заметила, как туман, неожиданно отдаляясь, отступил назад, рассеявшись, он приоткрыл незаметное ранее присутствие здесь молодого человека, который приближался именно к Ней... Остановившись впереди чуть правее в стороне от Беатриче, он обратился к Ней тихим, но уверенным голосом:
- Я привёз для Вас ягоды клубники... - мягкий, но уверенный голос прозвучал в слегка колышущемся вокруг пространстве. Туман словно вновь ожил и задребезжал, развиваясь в отдаляющейся панораме фона. Молодой человек, не передвигаясь более по палубе, смотрел на Неё невозмутимым взглядом.
- Но Я ничего не просила... - отстранённо ответила Беатриче и с безразличной отрешенностью искоса посмотрела на молодого человека. Он стоял вблизи к Ней, облачённый в темную одежду, которая сливаясь, не позволяла различить какие-либо детали. Он, понимая, что не достаточно привлек Ее внимания, снова обратился к Ней мягко настаивающим тоном:
-Это привезено специально для Вас в дар... - И протягивая свою руку к Беатриче, как бы жестом приглашая Её пройти вместе с ним на катер, чтобы взглянуть на привезённые им подношения в дар, терпеливо ждал Её ответа... Но Беатриче почувствовала внутри себя надвигающуюся волну отторжения каких-либо непрошеных Ею даров, основаполагаясь на Свои глубокие и первозданные воззрения о не желании принятия каких бы то ни было подношений, нежеланно вторгающихся в Её жизнь... Сомневаясь какое-то время в принятии конкретного решения, Беатриче думала о том, что не прося и не заказывая никакие ягоды клубники для Себя, Она должна решить готова ли Она принять этот дар, привезённый для Нее из далека... Чтобы почувствовать глубже и более ясно прочесть в Себе решение, Она приняла руку мужчины и, перейдя через полукруглый узкий мостик, связующий между собой пирс и катер, оказалась на палубе... Едва промелькнуло незримое и неуловимое мгновение, как один взмах ресницами, и Они уже оказались в просторной каюте, где интерьер был едва ли различим в блекло растекающихся границах и терял свои очертания в заполняющих повсюду все пространство маленьких тарах для клубники, каждая из которых до верха была наполнена спелыми ягодами. Осматривая с близкого расстояния, Беатриче изучала их и смогла увидеть, что все они были наливного алого цвета с глянцевым безупречным отблеском и почти одинаковым для каждой крупным размером. Невероятное количество одинаковых по форме черных коробочек, заполненных одним сортом крупных ягод клубники заполоняли абсолютно каждое свободное пространство этой каюты, практически не оставляя места для свободного передвижения. Проникаясь взглядом сквозь густоту свежих фруктов, Беатриче, сняв с руки одну перчатку, немного наклонилась к одному из близ стоящих к Ней ящичков с ягодами, чтобы прикоснуться к ним. Дотронувшись к бесподобным ягодам зрелой клубники, они вдруг мягко и медленно всколыхнулись, приоткрывая под собой невысокий слой кристально чистой воды. Каждая ягода плавала на этой тонкой водной глади, которая от своей природной чистоты, будто-бы взятая из родникового источника, была столь незаметна, что сливалась с темным дном клубничной тары. Привстав, Беатриче с тонкой нотой удивления в голосе спросила:
- А почему вся клубника лежит на воде? - и вновь обведя Своим взглядом туманное пространство, в котором имели четкое и явно выраженное акцентное очертание только лишь ягоды клубники, Она обратила вопросительный взгляд на единственного человека:
- Это новая технология для долгого сохранения свежести ягод и их транспортировки. Так лучше сохраняется этот фрукт. - Закончив говорить, он снова посмотрел на Беатриче ожидающим ответа взглядом... Казалось, что он мягкой настойчивостью склонял Её к принятию положительного решения, со спокойной уверенностью в своём уместном и корректном появлении с этим несметным количеством фруктов... Взирая на происходящее своим пронизывающим взглядом Беатриче, созерцая всю масштабность создававшегося события, понимала для Себя, что сложно отказать в принятие такого дара и отправить обратно в безызвестность его появления. Вновь взглянув на этого человека, Она произнесла едва уверенным для Себя голосом:
-... Я согласна принять от вас этот дар... - в текучих минутах пребывания здесь Она медленно взяла одну ягоду клубники, и поднеся её к Своим губам, попробовала этот ароматно сладкий фрукт и, канув Её последние слово в прозрачность туманной морской глади рассветного дня, как в это мгновение, Беатриче проснулась в своей спальне ранним утром ноября со вкусом сладостной клубники на губах...