Оскаленные морды в переулке. Разворот влево, короткая очередь. Попал удачно. Два мутанта спотыкаются на бегу, рушатся в пыль, хрипя и дёргая лапами.
Третий оказался шустрым, прыгал так, что Храмцов постоянно мазал. Андрей стрелял, чувствуя, что магазин вот-вот закончится, а в глубине переулка уже показались новые твари.
- Петров! - крикнул он. - Лево прими!
Затвор лязгнул в последний раз, остался в открытом положении, но сержант уже стоял рядом и палил в набегавшую стаю. Храмцов отщёлкнул пустой магазин, запустил вертлявой зверюге в лоб. Попал. Из автомата не мог, а тут попал. Мутант замер на мгновение, его тут же уложил Петров.
Андрей вставил новый магазин, крутнулся вправо, поймал очередью прыгнувшего зверя. Мутанта отбросило, из груди полетели кровавые брызги.
Позади непрерывно долбил "Печенег". Шура Мамонт принял на себя основной удар стаи, медленно пятился, поливая свинцом напиравших мутантов, и о том, что будет, когда в коробе закончится лента, даже думать не хотелось.
Андрей развернулся, забросил гранату в тыл своре. Петров отправил свою туда же. Рвануло, полетели кровавые ошмётки, завизжали раненые мутанты.
- Не нравится?! - заорал сержант. - Держи ещё!
Новый взрыв. Рёв, захлёбывающийся визг, от которого заложило уши.
- Хорош! - рявкнул Андрей.- Беречь гранаты!
Мутанты остановились. Обширные потери, видимо, смутили даже их.
Отбившись в очередной раз, потрусили дальше. Равняться приходилось по самому медлительному - Шуре Мамонту. Шкафоподобный прапорщик силён и вынослив, но даже он устал: бежал, громко топая ботинками, дышал как запалённая лошадь. Понятно почему: тащил самый тяжёлый рюкзак; пулемёт, хоть и ручной, весит немало, и большую часть улицы Мамонт прошёл спиной вперёд.
Как назло, вокруг только руины, стены девятиэтажек торчат обломками гнилых зубов. Горы мусора перекрывают все подступы, лазить по ним - нет времени. От зданий, где можно было укрыться, их отжала стая.
Оставалось только бежать по улице, отстреливаться и надеяться, что впереди попадётся что-нибудь подходящее. А патронов всё меньше...
Городские развалины оборвались неожиданно, впереди в низине показалось школьное здание. Третий этаж обвалился, стены сплошь покрыты мхом, зеленью, толстые ветви торчат из проломов. Выглядит, словно ему лет сто, не меньше. Руины.
Храмцов оглянулся. Изрядно побитые мутанты не сдавались: маячили в сотне метров позади. Накапливали силы для атаки.
Андрей устремился к школе. Здание сильно обветшало, но хоть какое-то укрытие. Скоро стемнеет, а ночью против стаи шансов нет.
Мимо развалин оранжереи пробежали не задерживаясь. С одного взгляда было понятно: домик мелкий, хлипкий. Толку от него...
Ворвались в школу, забежали на второй этаж, заглянули в ближайшие классы. Всё завалено обломками парт, шкафов, еще чем-то непонятным. Разбираться не стали, поднялись на третий. Часть этажа разрушена - одни стены, а часть, где располагался актовый зал, уцелела.
Храмцов мельком отметил огромное, толстенное дерево во внутреннем дворе школы, радиоактивную аномалию в актовом зале. Основательно изучать некогда, надо готовиться к обороне.
Он пробежался по коридору вдоль актового зала, от лестницы к лестнице. Крыша обвалилась удачно: обломки плотно забили повороты, остались только выходы на лестничные площадки.
Их забаррикадируем, обломков хватает.
В середине коридора обрушенный кусок потолка пробил здоровую дыру на второй этаж. Тоже годится. Будет, куда сматываться, если станет уж совсем плохо...
- Командир! Сюда, - позвал сержант.
Андрей очнулся от раздумий. Подошёл к Петрову, стоявшему на лестничной площадке.
- Смотри.
Храмцов посмотрел вниз. Возле оранжереи скопилась большая свора мутантов. Они постоянно двигались, исчезали за развалинами, выпрыгивали снова... Храмцов сбился со счета и плюнул. Какая разница, сколько их. Всё равно понятно: гораздо больше, чем оставшихся боеприпасов.
- Они не идут в школу, - сказал Петров. - Не уходят и вперёд не идут. В чём дело?
- Из огня, да в полымя, - сказал он. - Думаю, боятся того, кто живёт в школе. Попали мы...
Петров тяжело вздохнул. Андрей криво ухмыльнулся.
- Не переживай, сержант, - сказал он. - Проще завалить одно большое чудовище, чем полсотни маленьких.
О том, что это может быть виверна, которую даже из пулемёта можно убить только при большой удаче, оба дружно умолчали.
Тяжело ступая, подошёл Шура Мамонт. Лицо прапорщика, перемазанное грязью, осунулось, выпирали скулы. Храмцов посмотрел на сержанта. Тот выглядел не лучше: щёки ввалились, щурились воспалённые глаза, бандана промокла насквозь, белела соляными пятнами. Андрей немедленно ощутил на своей голове такую же мокрую тряпицу. Он стащил бандану, перекрутил. Обильно закапал пот, смачивая многолетнюю пыль на полу.
Мамонт поставил кисло воняющий порохом пулемёт к стене, посмотрел на Храмцова и спросил:
- Что будем делать? Скоро ночь. Хозяин придёт.
Очевидно, пришёл к такому же выводу, что и Андрей.
- Заваливаем обе лестницы, - ответил Храмцов. - Что нам ещё остаётся.
Оставив сержанта наблюдать за снаряжением и мутантами, спустились на второй этаж. Зашли в класс слева от входа.
Здание строилось по типовому проекту. Сколько таких одинаковых школ было по стране - и не сосчитать. Храмцов учился в такой же. В этом классе у них был русский язык и литература. Ностальгии, понятно, не возникло: давно это было, да и время неподходящее.
Судя по смятому глобусу, здесь был кабинет географии. "Очень полезное наблюдение, - подумал Храмцов. - Особенно сейчас". Интереснее другое: почему парты разбиты и раскиданы по всему классу. Кто тут буйствовал?
- Хром!
Андрей мгновенно развернулся, вскидывая автомат: очень уж нехороший голос был у прапорщика. Мамонт сидел на корточках у стены, держа в руках... - Храмцов присмотрелся - человеческий череп. Детский, судя по размеру.
- Их тут много, - медленно произнёс Мамонт.
Храмцов подошёл, сел рядом. Под грудой наваленных парт из толстого слоя пыли выглядывали черепа. Много черепов. И кости. Отчетливо было видно маленькую кисть с отломанными фалангами.
Храмцов огляделся. Под обломками парт, под шкафами, под сломанной кафедрой... Везде. Кости.
- Господи-и... - прошептал он. - Что тут произошло?
Андрей видел много вещей более жутких, чем кладбище детских черепов, но на сегодня лимит терпения был исчерпан. Он поднялся.
- Пошли отсюда.
Прапорщик молча встал, отряхнул перчатку и пошёл к выходу.
Они проверили все классы по второму этажу. Ещё в трёх были такие же кладбища. Нашли и черепа взрослых. Судя по отпечаткам зубов на костях, тут побывало множество хищников: от крыс до волков.
Храмцов, как заведённый, таскал парты, обломки шкафов, учительских досок, непонятные железки... Рядом так же остервенело трудился Мамонт. Найденные останки тоже потрясли его: растеряв обычную невозмутимость, он часто ругался сквозь зубы, пинал мешавшие деревяшки, с ожесточением бил обухом топора по свежевырубленным кольям, заклинивая возведенную баррикаду.
Петров, стоя на площадке, внимательно наблюдал за мутантами. Иногда отвлекался, удивлённо смотрел на ударную работу друзей: чувствовал неладное, но от вопросов благоразумно воздерживался.
Баррикады закончили уже в сумерках. Нагородили от души: лестничные пролёты с промежуточной площадки второго до третьего этажа забили плотно, до самого верха.
Насквозь промокший от пота, Храмцов с наслаждением облил голову из фляги. Набрал в рот воды, прополоскал и выплюнул. Сделал пару глотков. Затем подошел к сержанту.
- Что там?
- Темно уже, плохо видно, - ответил Петров. - Сидят по-прежнему, никуда не уходят. И вроде бы их больше стало.
- Да и хрен с ними, - сказал Андрей. - Хотят драки - будет им.
Сержант внимательно посмотрел на него и спросил:
- Вы что-то нашли? Плохое?
- Да уж, - мрачно ответил Храмцов. - Точно плохое. Здесь куча народу погибла. Взрослые, дети... Много детей. Какого чёрта они тут собрались - непонятно.
- Может, беженцы, - предположил сержант. - Шли мимо, срочно понадобилось укрытие... Как нам.
- Может быть,- вяло сказал Храмцов.
Сержант понял, что Андрей не хочет говорить об этом, и замолчал.
Подошёл Мамонт.
- Перекусить надо, - сказал он. - Ночь длинная будет.
- Хорошая идея, - согласился Андрей. - Петров, бросай пост, всё равно толком ничего не видно. Если начнут ломать завалы - услышим.
Уселись посреди коридора возле пролома. В школе уже сплошная темень, а тут хоть какое-то подобие освещения. И воздух посвежее.
Подсвечивая фонарями, подсчитали скудный арсенал. Последняя лента к пулемёту, неполная; по одному запасному магазину к автоматам. Храмцов снял магазин своего АК-103, выщелкнул на тряпку патроны. Девять. Десятый в стволе. Небогато. В атаку не получится, да и в обороне не очень. У каждого ещё по гранате РГО, но это так... последний рубеж.
- Гранатомёт бы сейчас, - задумчиво сказал Мамонт. - "Пламя".
Консервы закончились мгновенно. Казалось, вот только открыл банку, и уже через секунду ложка скребёт по днищу.
Храмцов запихнул пустую банку в рюкзак, сделал несколько глотков из фляги, сыто вздохнул. Только сейчас он понял, насколько устал. Мышцы ног мелко, противно дрожали, болела спина, ныли натруженные руки... Вдобавок начался отходняк после целого дня, заполненного страхом и адреналином: нехорошо крутило в животе.
Хотя, может, гречневая каша с тушёнкой плохо улеглась.
Он встал, облокотился на выступ стены, посмотрел во двор. В сумерках дерево выглядело ещё громаднее. Оно заполнило большую часть двора, возвышалось над школой, упиралось ветвями в стены; мощные корни вывернули плиты подвала, уходили глубоко вниз.
Андрей заметил синеватый отблеск в глубине подвала, присмотрелся... Не веря глазам, достал бинокль, покрутил настройки, надолго приник к окулярам.
Отдал сержанту бинокль. Петров тоже вглядывался долго. Наконец передал бинокль Мамонту, покачал головой и сказал:
- Никогда такого не видел.
Андрей кивнул. Он тоже не видел. Один-то живокост найти - большая удача, а тут целая россыпь. Артефакты очень бы пригодились в предстоящем сражении. Кроме лечения, живокост ещё и прекрасно тонизирует, лучше всяких энергетиков. Было бы здорово, а то мышцы как ватные, и настроение хреновое совсем.
- Красиво, - сказал Мамонт, не отрываясь от бинокля. - Как будто их специально так посадили.
- Да ну, - не поверил сержант. - Какой дурак будет рассаживать артефакты? Да тут сто лет никого не было!
- Дай-ка бинокль, - попросил Андрей. Взял бинокль, посмотрел...
- Похоже, здесь живёт большой эстет, - сказал он. - Какой цветник вырастил. Саня, молодец. Мне и в голову не пришло, что артефакты могут служить украшениями.
Петров фыркнул. Открыл рот...
Ужасающий визг пронзил барабанные перепонки. Храмцов вздрогнул, еле успел подхватить выпавший из рук бинокль. Топоча ботинками, выбежали на лестничную площадку.
В развалинах оранжереи шла настоящая бойня. В наступившей темноте можно было разобрать лишь мельтешащие силуэты, но рёв стоял такой, что на спине выступил холодный пот. "Хозяин вернулся", - мелькнуло в голове.
- Оружие! - крикнул Храмцов, осознав, что все стоят с голыми руками. Они помчались обратно, лихорадочно, под дикий вой на улице, упаковали снаряжение, вооружились...
За это время избиение закончилось. Рычать и визжать перестали, доносилось только слабое поскуливание. И неприятные звуки, словно кто-то разрывал мокрые тряпки.
Наконец, всё затихло.
Группа замерла в ожидании. Возле оранжереи - полное спокойствие, будто и не было ничего. Ветер стих, воздух сделался неподвижным и горячим, как в сауне.
Тишина давила.
Захотелось крикнуть. Просто так: убедиться, что есть хоть какие-то звуки. Храмцов преодолел неуместный позыв и продолжил всматриваться в темноту. Занятие бесполезное, но хоть что-то делать надо.
Возле оранжереи наметилось движение. Звякнуло стекло, зашуршала трава; послышались неторопливые, тяжёлые шаги. "Гроб на колёсиках заезжает в вашу дверь", - всплыло в голове неуместное. Андрей ухмыльнулся, почувствовал, что вышла злобная гримаса - стянуло кожу на скулах.
Шаги уже на лестнице. Остановились. Затрещало дерево. Всё громче и громче, от грохота уже закладывало уши; тряслись стены, лестница...
- Уходим! - рявкнул Андрей.
Стремительный бег по коридору, лестничная площадка...
И только теперь, глядя на плотно забитый обломками пролёт, они вспомнили про баррикаду. Возвращаться уже поздно: огромное нечто было рядом, заполнило весь коридор, от его шагов содрогался пол.
Они заскочили в комнату возле актового зала, прижались к стене у окна, направив стволы на дверь. Через зал не пройти - аномалия; в окно можно выпрыгнуть, но далеко ли уйдёшь после прыжка с третьего этажа.
Тёмная фигура закрыла дверной проём. Непонятно откуда возникла уверенность, что пулями это не проймешь. Храмцов отпустил автомат, крикнул: "Гранаты!" и выхватил свою РГО.
Последний рубеж.
Выдернул чеку и словно перешёл незримую черту: перестали трястись руки, исчезла тяжесть в ногах, и вроде бы стал лучше видеть.
- Это гранаты, - медленно произнёс он, чётко выговаривая каждое слово. Почему-то он не сомневался, что существо его хорошо видит и понимает. - Нападёшь, и мы взорвём их. Мы умрём. Ты тоже умрёшь.
Он вытянул руку с зажатой гранатой, друзья повторили жест. Существо не шевелилось.
- Дай нам пройти, - сказал Храмцов. - Мы уйдём.
Существо стояло неподвижно. В комнате раздавалось мощное, ровное дыхание, словно работали огромные кузнечные мехи.
Андрей пропустил момент, когда оно перестало загораживать дверь. Вот только стояла тёмная громада, в следующее мгновение дверной проём опустел, только слышны удаляющиеся тяжёлые шаги.
И снова треск и грохот, гулким эхом отдающиеся в пустом коридоре.
Сколько они так простояли - с гранатами в руках, никто не знал. Может пару минут, а может - час. Время причудливо меняло свой бег. Слышно было, как Петров, судорожно всхлипывая, втягивает воздух, словно только что вынырнул с большой глубины и никак не может отдышаться.
Мамонт пошевелился, хлопнул свободной рукой Храмцова по плечу.
- Ну, Андрюха...
Для сдержанного прапорщика это было равносильно громким воплям и прыжкам до потолка.
- Осторожней стучи, Мамонт, - сказал Храмцов, улыбаясь до ушей. - Чуть гранату не выронил.
- А я чеку выбросил, - послышался виноватый голос Петрова. - И рука что-то онемела.
- Разберёмся, - сказал Андрей. - Главное, не шевелись. Стой спокойно.
Разобрались. Андрей вставил чеку, помог Шуре Мамонту, затем общими усилиями быстро нашли сержантскую чеку на полу. Вставили на место, Шура Мамонт облегчённо сказал: "Балбес" и отвесил сержанту лёгкий подзатыльник. Петров не обиделся. Новорожденным можно всё.
Баррикада исчезла. Лишь кучи мелких обломков на лестнице, и плотный туман из древесной пыли, от которого засвербило в носу. В голове не укладывается, какую силу нужно иметь, чтобы сотворить такое.
Они выбрались из школы, прошли пятьдесят метров до котельной. Здание котельной сохранилось лучше оранжереи, даже крыша уцелела. То, что надо: после пережитого хотелось большого пространства и свежего воздуха.
Залезли на крышу, раскатали спальники. Очередь дежурств давно уже отработана, сержант заступил первым.
Ночь уже, но спать не хотелось.
Андрей лежал, смотрел в небо, затянутое тучами, и думал о многих вещах сразу: разрушенный город, мутанты, кладбище в школе; пережитый ужас, от которого до сих пор холодно внутри... Рядом ворочался и сопел прапорщик. Тоже, видать, мысли одолевали.
- Может, оно всех и убило, - сказал Петров, словно бы продолжая разговор.
- Нет, - ответил Андрей. - На костях и черепах следы зубов разных зверей. Свою территорию оно охраняет, мутанты это хорошо усвоили. А еще. Там, в комнате я почувствовал... - он замялся, пытаясь сформулировать, выразить словами ту мешанину ощущений, нахлынувших в момент, когда он готовился к смерти.
Друзья терпеливо ждали.
Нет, не получится.
- Любопытство, - выбрал Храмцов основное. - Ему было интересно: кто мы такие. Оно раньше не видело людей.
- Аленький цветочек, - сказал прапорщик.
Это было так неожиданно, что Храмцов опешил.
- Что? - переспросил он.
- Мультик такой, - пояснил Мамонт. - В детстве смотрел. Там тоже было чудовище и цветник. Ну, живокосты - они похожи на синие цветочки. А если б были аленькие... - он замолчал. Даже в темноте было понятно, насколько он смущён.
Петров, не сдержавшись, хихикнул. Андрей тоже поймал себя, что улыбается во весь рот. Прапорщик вымотан до предела: волочит ноги, дышит тяжело, и вроде бы уменьшился в габаритах; но всё равно плохо верится, что грозный Шура Мамонт был когда-то маленьким и смотрел мультики.
- Аленький цветочек, - повторил Храмцов. - Да, помню. Цветочек... - Он сел. - А это мысль! Цветочек! Саня, ты гений.
- Что? - в голос спросили друзья. - Ты чего?
- Сейчас, - пробормотал Храмцов. - Сейчас.
Включил фонарь, покопался в боковом кармане рюкзака, вынул небольшую - с половину ладони - вещицу, замотанную в тряпку.
Развернул.
Пару лет назад он срезал в Лесу с мутировавшего дерева наплыв затвердевшей смолы. Или не смолы, кто его знает. В смоле, расправив лепестки, навечно застыл цветок.
В лабораторию отдавать не стал, оставил себе. Аккуратно обрезал, отшлифовал и носил с собой. Зачем? Так... Красиво. Особенно, если медленно покачивать, подсвечивая фонариком. Тогда смола переливается тысячью светящихся граней, и кажется, что цветок оживает.
- Я сейчас, - сказал Храмцов.
- Ты куда? - встрепенулся Мамонт, но Андрей уже спускался по лестнице. Фонарь не взял, ноги сами уверенно находили невидимые в темноте ступеньки.
Он подошёл к школьному крыльцу, положил смоляной брусок.
- Спокойно, - Андрей удержал его за плечо. - Сидим, ждём.
- Может, нам и в кастрюлю самим залезть? - осведомился Мамонт, но остался сидеть. И пулемёт оставил.
- Вряд ли оно пользуется кастрюлями, - серьёзно ответил Храмцов.
Мамонт сидел, бормоча ругательства под нос. Петров тоже не двигался. Ждали. Андрей, несмотря на уверенность, всё же почувствовал, как опять заныло в животе.
Существо подошло к котельной, потопталось у входа и двинулось обратно. Когда шаги затихли в школе, сержант вскочил, подбежал к краю, долго смотрел вниз.
Вернулся уже неторопливо, сел на спальник.
- И как? - спросил Андрей. - Много увидел?
- Много, - загадочным тоном ответил Петров. - Вам тоже стоит взглянуть.
- Интриган, - проворчал Храмцов.
Они с Мамонтом поднялись, осторожно подошли, выглянули за край крыши. Смотрели долго, не веря глазам. Затем, Мамонт шумно выдохнул и выразился. Кратко и ёмко, как умеют прапорщики.