Орбит Без Сахара : другие произведения.

Дыхание в басовом ключе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 7.45*23  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    закончено 28/12/2014
    - Витёк, хочешь штуку баксов за один вечер заработать?
    - Дай мне убедиться, что я всё правильно поняла: кому-то нужен ударник на один-единственный вечер, знание программы не обязательно, подходящим платят штуку баксов, не интим?
    - Да!
    - Романыч, где подвох?
    Классический любовный треугольник в не классической аранжировке. Совсем не классической. Тяжёлая музыка ведь не считается классикой, да?
  
  
  
  Глава первая, в которой мы знакомимся... с кем-то.
  
  
  Дразнящий аромат свежесваренного кофе он почувствовал, едва успев отворить дверь в гостиничный номер. Господи, ну наконец-то. Вот только откуда? Дэн? Похоже на него, вечно за всех переживает: весь в делах, весь в заботах, как маленькая трудолюбивая пчелка с дюраселем в одном месте. Нет, спасибо ему, конечно, огромное. Нормального кофе хотелось жутко, особенно после литров той условно растворимой бурды, что за неимением другой альтернативы пришлось потреблять в течении последних суток.
  
  Под бело-зеленым стаканчиком со ставшей уже родной надписью "Starbucks" лежал тетрадный лист, неровно оторванный, словно обглоданный с одной стороны - сразу видно, оставивший записку либо торопился, либо психовал, либо - ха, да скорее всего - психованно торопился. Знакомый почерк с размахом, красным маркером по диагонали :
  
  
  
ты #непечатно#, #непечатно# недоношенный, сам виноват!!!
  #непечатно# полез???
  Даже и не надейся - в пятницу всё в силе, и хоть убейся!!!
  А, да! Приятного аппетита #непечатно#.
  Дэн :-('.
  
  
  Вот черт...
  
  Молодой мужчина с загипсованной рукой нервно передернул плечами и отхлебнул, на секунду зажмурившись и позволив себе насладиться ощущениями. Дэн, подумалось ему, вероятно вымелся всего пару минут назад, потому что содержимое заветного картонного стакана еще не успело остыть. Горячий, терпкий, с острым привкусом чилийского перца и корицы макиято приятно согрел небо и горло по дороге вниз. Хорошо-то как, он даже заурчал, подобно большому и сытому коту:
  
  - Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем...
  
  М-да, недаром знакомые шутят, что его личный сорт героина добывается не в подпольных лабораториях, а вполне себе легально из красно-коричневых бобов. Взгляд опустился на недоглоданное изделие бумажной промышленности в левой руке:
  
  
  
Даже и не надейся - в пятницу всё в силе, и хоть убейся!!!
  
  
  Вот черт...
  
  Пожалуй, проигнорировать не получится. А значит, придется над этим подумать. Но потом. Потому как, если честно, сейчас он с трудом представляет себе, в каком направлении вообще думать. Это ж надо было так лажануться!
  
  Нет, боже упаси, не поймите неправильно - наш герой ни на секунду не жалел о произошедшем. Наоборот, был даже рад, что в кои-то веки удалось спустить пар, поскольку разыгрывать из себя пай-мальчика ему уже порядком надоело. Но вот конечный результат был, без сомнения, той ещё проблемой. Сломанная рука. А точнее, две - по одной штуке на морду лица каждого "героя" того вечера. Врач в неотложке не особо поверил падению на брудершафт - скользкий пол, может, и объяснял переломы, но оставлял открытым вопрос двух основательно битых рож. А уж учитывая, к кому именно прилагалась как минимум одна из этих рож... Но Гудвин и его стодолларовый приятель в очередной раз проявили чудеса убеждения. Повезло с менеджером так повезло - хваткий мужик.
  
  И вот теперь "в пятницу все в силе". Как? Черт с ней, с мордой, шрамы мужчин даже украшают, но рука до пятницы точно не срастется.
  
  Ладно, потом, все потом. А сейчас - душ и полчаса выноса мозга во всемирную, мать ее, паутину. Почему-то это его всегда успокаивало.
  
  Планшет мигнул, врубая веб сайт вочер, и сразу выдал RSS пунктов на сорок только за последний день. Мужчина устроился поудобнее на гостиничной тахте, стараясь не тревожить сломанную руку, и принялся бегло просматривать обновления, время от времени сыпя едкими комментариями.
  
  "БИ-2 дают концерт в Московском цирке" - не понял, а где мои билеты? Лёва жмотничает, что ли?
  
  "12 апреля... мотогонки... возле Некрасовки"- ага, сплю и вижу, как я со сломанной рукой там накатаюсь...
  
  "чмоки-чмоки из Милана! :) не скучай, зая, я скоро буду :::)" - да ты не торопись, Ева, не торопись...
  
  "Снежный... в Питере... успешно... опять..." - ну, про это мы уже в курсе
  
   "...Рельеф... отвертеться... не удалось..." - ба. Витек! Нарисовался, анти-неформал! А чего тебя туда понесло-то?
  
  Заинтересованно хмыкнув, он щелкнул по ссылке на последний блог. Витек, да на вечере тяжелой музыки? Про цепочку недоразумений, приведших к сему знаменательному событию, однозначно стоило почитать.
  
  Тут стоит кое-что прояснить. Не то, чтобы Витек всей душой своей ненавидел рок - скорее, не понимал его. И если дома на досуге он еще мог поставить хорошую студийную запись чего-то вроде "November Rain" Guns N' Roses, то пойти в клуб на живое выступление, стоять в стене смерти или держать зажигалку, подпевая солисту какой-либо рок-группы - нет-нет-нет, это явно не про этого парня. Хотя далеким от музыки человеком он тоже не был, даже наоборот. Витек преподавал музыку деткам богатеньких папиков в каком-то элитном питерском лицее. Детки раздражали его не по-детски, и напряжение парень сбрасывал двумя вполне понятными нашему герою способами: гоняя на байке и разнося в хлам лицейский Sonor (прим. Sonor - фирма, выпускающая ударные установки). Странный он, этот Виталий (или Виктор - черт его знает), странный и прикольный.
  
  Они познакомились где-то с полгода назад, абсолютно случайно. Пользователь с ником ВитЕк был смотрителем одного питерского сообщества, посвященного двухколесным друзьям человека. И наш дебошир его долго и со вкусом терзал на предмет ночных гонок, которые питерцы, якобы, не устраивали, но в которых москвичу очень хотелось поучаствовать. Главным образом потому, что Питер - это очень далеко от Москвы, в которой великий и могучий менеджер с меткой кличкой Гудвин пресекал любое поползновение своего подопечного в этом направлении. Витек стоял насмерть и ни к каким гонкам страдальца так и не допустил, зато тот получил возможность познакомиться с байкером, регулярно посещающим филармонию и удивленно пожимающим плечами при названиях "Нирвана", "Аквариум" или "Сплин".
  
  Виктор заинтриговал. У парней оказалось довольно много общего: оба дипломированные язвы, циники, неверящие абсолютно никому, и страстные любители черного юмора. Короче, спелись они довольно быстро. Пожалуй, проживай они в одном городе, то был бы смысл даже попытаться перенести дружбу и в оффлайн тоже. А так парни время от времени почитывали блоги друг друга, огрызались на комментарии и порой часами зависали в аське, до хрипоты споря то об одном, то о другом, то просто делясь впечатлениями. При этом, несмотря на довольно тесное общение, умудрялись свято блюсти сетевое инкогнито.
  
  Браузер наконец-то загрузил блог с интригующим названием "Посторонним В". По привычке задержался на фотографии в избранных: Витькина сестра, нежно им любимая. Он много пишет о ней и ее четырехлетнем мелком террористе. Да, хороша... Чуть меньше стервозности в карих глазах и была бы идеальна. Жаль, что замужем. А с другой стороны, чего жалеть-то? Не свое - не жалко. Пробежался глазами по последней записи:
  
  "Возрадуйся, город мой, воспой гимны в честь массовиков-затейников столичных, ибо услышаны были мольбы твои и ниспослано тебе из самой Москвы-Матушки чудо чудное, и имя ему - Рельеф".
  Ну, вот как-то так, если в одном предложении передать то, чем уже неделю Романыч имеет мой моск. Для блаженно несведущих, коим до недавнего времени являлся и ваш покорный слуга, "Рельеф" - это очередные московские рокеры, решившие захватить мир. От остальных их отличает, видимо, то, что они:
  
  1) вау;
  2) крутые перцы;
  3) да ваще;
  4) няшки, если верить моим ученицам.
  
  Кстати, люди добрые, просветите меня, кто такие няшки? А, да! Самое главное отличие - цитирую Романыча: "У этих пацанов всё получится".
  
  Короче, он встал в позу и отвертеться от клуба не удалось. Оказалось, что у Романыча какой-то дружок то ли в их команде, то ли среди работников сцены (при его количестве друзей, такие связи, поверьте, не удивительны), поэтому смыться сразу после полуторачасовой атаки на мои уши тоже не удалось. Зато потом счастью моему не было предела. Пока он там братался с мАсквичами, я наслаждался выступавшим следом диджеем. Дамы и господа, Его Величество брутальный король прогрессивного транса, DJ Снежный! Ну хоть в чем-то мне в этот вечер подфартило! Домой удалось прорваться только в четыре утра, а вставать в пять. В итоге, злой и невыспавшийся, припираюсь в лицей, и - что бы вы думали, что было темой дня на моем уроке, посвященном, по идее, раннему Баху? Правильно! Рельеф, мать их!!! Одно радует: Ленка опять взбесилась, моя наслаждалсо :))) бу-га-га ))"
  
  Тотошка 06 мая 2011 г. 14:13:58
  да не гони!!! ты????????????? на рельефе??? они круты, да?!!!!!!!
  
  ВитЕк 06 мая 2011 г. 14:14:15
  так говорят
  
  Тотошка 06 мая 2011 г. 14:17:22
  а я билеты не достала :( хныыык . аааа!! они такие няшки!!!! вот почему Ромка тебя взял, а не меня? ты же все равно не оценишь!! аааа!!!
  
  ВитЕк 06 мая 2011 г. 14:19:24
  думаю, он таким образом пытался отмазаться от филармонии в понедельник. а вот хрен ему :)
  
  ВитЕк 06 мая 2011 г. 14:19:44
  вота фак из няшки???
  
  Тотошка 06 мая 2011 г. 14:21:27
  витек, не ценишь ты свое счастье. няшки - это они хххх))))
  
  ВитЕк 06 мая 2011 г. 14:22:52
  они - не мое счастье, слава те господи)))
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК 07 мая 2011 г. 09:32:15
  Витек, будешь выпендриваться, вообще больше никуда не возьму!!! Тошечка, милая, как я тебя возьму, если ты в штатах?
  
  Тотошка 07 мая 2011 г. 13:13:13
  ниче не знаю. ради рельефа я б вернулась ))
  
  ВитЕк 07 мая 2011 г. 13:14:01
  все обратили внимание на время в прошлом комменте!)))
  
  
  Ха, опять с женой этого его другана поцапался! Хотя - кто бы сомневался. Насколько удалось понять из мелькавших тут и там фраз, Витек и "злобный ежик" Романыч были закадычными дружками то ли с института, то ли с армии, то ли вообще с детства, ну, кучу времени, короче. Всё и всегда делали вместе, и надо ли удивляться, что, когда в жизнь одного из них вплыла каравеллой Леночка и потребовала выбирать "или я, или он", ее дружно послали лесом. Леночка, не будь дурой, вовремя сориентировалась и в результате было объявлено "или я, или он, но не оба одновременно". Похоже, такой порядок устраивал всех, хотя ни одна из сторон не отказывала себе в удовольствии попортить нервы другой. А вот насчет московского друга во время выступления "Рельефа" - это интересно. Можно даже сказать чудесато.
  
  Еще не успев толком обдумать мысль до конца, мужчина напечатал свой комментарий к записи:
  
  ne_brunetka 09 мая 2011 г. 21:07:13
  И как тебе московские рокеры? Познакомился? Как мальчики? Правда, такие мимимишные, как по телеку? И чего там с брутальным диджеем, я что-то не поняла? С ним-то что не так?
  
  Да, да. На просторах всезнающей WWW наш герой известен как не особо милая девушка с ником ne_brunetka. И не надо дурацких вопросов "почему?" да "как?" - вот так, и все. Поверьте, у него есть на то пара веских причин.
  
  ВитЕк 09 мая 2011 г. 21:09:23
  Здоров, пропажа. Где засела? Аську вруби, да? С брутальным все так, ты чего? Это же сам Снежный!!! У меня глаза на лоб вылезли, когда его увидел. Не знал, что его величество в Питере. Ради этого стоило терпеть рельефных. А к мальчикам меня, слава богу, знакомить не повели - царь-батюшка смилостивились. А я знаю, какие они? По каким критериям нонеча рокеров сортируют? Ну, спортивные они - по сцене скачут, как горные козлы))) ты где пропала?
  
  ne_brunetka 09 мая 2011 г. 21:15:01
  Горные козлы? бугага))
  
  ne_brunetka 09 мая 2011 г. 21:16:15
  в неотложке. прикинь - руку сломала
  
  ВитЕк 09 мая 2011 г. 21:16:57
  как? О_о
  
  ne_brunetka 09 мая 2011 г. 21:18:02
  подралась((
  
  Ожидая, пока Витек ответит, он ещё раз перечитал свои сообщения и вдруг сообразил, что, в принципе, палится и, что еще хуже, палит ребят. Не то, чтобы стопроцентно, но если вдруг, случайно, каким-то образом окажется, что этот витькин Романыч - это тот самый Романыч... А, черт. А ведь тот точно знает, к кому именно приходил, и, в принципе, чисто теоретически, может сложить два и два и не получить центрифугу.
  
  Матерясь сквозь зубы и нетерпеливо постукивая кулаком здоровой руки по колену, он врубает аську, отчаяно молясь, чтобы нужный пользователь был в сети. Есть контакт! Черт, черт, черт! Как же до Ромки медленно доходит, как же долго он потом ржет... Наихудшие подозрения подтвердились в наилучших традициях Мерфи.
  
  О-оу! - аська напомнила, что Витек уже несколько минут жаждет продолжить общение за пределами своего блога.
  
  vitek : в смысле - подрался?
  
  vitek : с кем???
  
  vitek : че, совсем руку сломал??
  
  vitek : ауууууууу???
  
  vitek : ты сдох там, что ли?
  
  Как всегда, перейдя на личную переписку, Витек счел свой долг по поддержанию девичьей легенды собеседника выполненным. Сколько тот ни бился, а так и не смог понять, где лажанулся. Как он его тогда вычислил? Вроде все как всегда - "приветики", "чмоки-чмоки", "ой, какой у вас мотик клё-ё-ё-вый", но ровно через пять минут пришел вопрос в лоб: "Мужик, ты стебаться закончил? Чё надо-то?" И ведь так, зараза, никогда и не признался, в чем был прокол.
  
  снежный_барс : нет, блин, я её наполовину сломал!
  
  снежный_барс : да, совсем
  
  снежный_барс : какой-то хитрожопый перелом - сказали, минимум месяца на 2
  
  vitek : :-0
  
  снежный_барс : так тебя прет от отечественного транса?
  
  vitek : да не особо. и вообще, я больше по vocal trance и нью эйдж
  
  vitek : но конкретно Снежный доставляет
  
  снежный_барс : ясно
  
  снежный_барс : снежный всем нравится, да))
  
  снежный_барс : кста, диджеи не выступают
  
  снежный_барс : это называется сет, детка
  
  vitek : да хоть ржавый перфоратор
  
  vitek : а как тебя угораздило руку-то сломать?
  
  снежный_барс : навернулся
  
  vitek : откуда?
  
  снежный_барс : да так, на ровном месте, в общем-то *унылый смайлик*
  
  vitek : жаль
  
  снежный_барс : да ладно. ветеринар сказал срастется ))
  
  vitek : жаль, говорю, тебя. тяжело, наверно, без мозгов жить?
  
   Он еще какое-то время потрепался с Витьком, отослал мейл матери, проигнорировал одиннадцать сообщений от некой Евы, напросился в гости к девчонке из того самого клуба и начал, наконец, думать о том, что "в пятницу все в силе". Одно радовало нашего героя - где-то там сидел еще один придурок и ломал голову над той же проблемой.
  
  
  
  
  Глава вторая, в которой мы знакомимся ещё с кем-то.
  
  
  
  Бамц! Тыж! Бум! Бум! Бум! Бах!
  
  Паренек в черной бандане с черепами картинно вскинул руки с барабанными палочками вверх и, закусив губу, зажмурился, всем своим видом буквально крича: "Всё! Это было вау! Я крут, да? Да?" Последние отзвуки только что сыгранной им партии замерли в воздухе, но никто из присутствующих не торопился нарушать наступившую тишину. Наконец парень открыл глаза, обвел комнату горящим взглядом и коротко бросил:
  
  - Ну? Как?
  
  - Что-то с чем-то, особенно вот это, - сидящий на подоконнике накачанный бритоголовый мужик лет тридцати вскинул руки над головой, подражая барабанщику. - Скажи, Шес?
  
  - Обязательно включу это, - подпирающий стенку рядом высоченный взъерошенный брюнет с щедро подведенными черным нижними веками повторил жест, - в свою постоянную программу. Где-нибудь между прожектором в рожу и пивом.
  
  Парень в бандане недоуменно заморгал.
  
  - Это... Так как? Вас устраивает? Я, в принципе, могу начать прямо сейчас. Или, хотите, я еще чего-нибудь?..
  
  Брюнет в два шага пересек комнату, буквально вырвал у ударника из рук палочки, придирчиво осмотрел их и, видимо, удовлетворившись результатом, засунул в наколенный карман свободных штанов в военизированном стиле.
  
  - Вот это, - ткнул он пальцем в направлении большой тарелки, - крэш. Традиционно используется для акцентов. Я не ортодокс, я за новаторства. Но есть же традиции, которые не стоит нарушать - не надо заменять ей рабочий драм. А вон там, на полу, это томы - я так понимаю, вы не знакомы, да? А та бумажка, что ты скинул на левый том, это ноты. С ними ты тоже не знаком?
  
  - Ноты? - на парня было жалко смотреть. - Какие ноты?
  
  - Черные, - устало выдохнул брюнет. - Слушай, иди-ка ты домой, ну, потренируйся там, что ли... Бандана классная, кстати.
  
  Как только дверь за новоявленным Чадом Смитом (прим. - легендарный ударник Red Hot Chili Peppers) закрылась, Шес рванул к ударной установке и, несмотря на смешки со стороны бритоголового, начал осматривать каждый барабан. Он их трогал, гладил, вытирал, передвигал на пару сантиметров вправо-влево, пока все дефекты, видимые только ему, не были устранены. Только тогда он опустился на табурет и устало уткнулся лбом в сгиб левой руки, лежащей на навесном томе (прим. - один из барабанов) прямо перед ним.
  
  - Ты теперь каждый раз будешь это делать?
  
  - Делать что? - Шес не поднял головы, а потому голос его глухо отзывался в барабане.
  
  - Этот танец с бубнами вокруг своих бубнов?
  
  - Тебе-то что?
  
  - Ты же понимаешь, что кто-то будет сидеть за ними? Ты не можешь каждый раз...
  
  - Без тебя знаю, - брюнет резко разогнулся и ударил правой рукой в гипсе по тарелке. Звонкий, шипящий звук наполнил комнату. - Седьмой, Хан, блин, это был седьмой! Легче было взять барабанщика из пионердружины!
  
  - Ага, заодно с горнистом. Нету уже пионеров!
  
  - Пионеров нету, а барабаны остались! Хан, я больше не могу. Честно. Посмотри на меня - я сейчас кого-нибудь порву к чертям собачьим. По-любому, это нереально - за три дня найти замену и натаскать его. Надо отменить в пятницу...
  
  - Я тебе #непечатно# сейчас так отменю, ты у меня #непечатно# будешь #непечатно# пальцами ног по #непечатно# барабанам #непечатно#! - вслед за воплем, ни по децибелам, ни по насыщенности образов не посрамившим бы портового грузчика в лучший его день, в комнату влетел невысокий худой рыжий паренек. Редкая россыпь небольших веснушек постепенно растворялась на начинающем багроветь от злости лице. Кофе в картонном стаканчике в его правой руке норовил перелиться через край, не одобряя бешеную жестикуляцию своего хозяина. - Какая #непечатно# отмена, ты совсем #непечатно#?!
  
  - Дэн, ты #непечатно#, #непечатно#, я ж #непечатно# #непечатно# #непечатно# туда, а ты #непечатно# #непечатно# #совсем-совсем непечатно#!!! - Шес подключился с пол-оборота и добавил, как ни в чем не бывало: - О, это мой кофе?
  
  - Да подавись, - рыжий сунул стакан в протянутую к нему ладонь.
  
  - Спаситель мой, что б я без тебя делал?
  
  - Научился бы сам бегать в кофейню. Это несложно, ножками так топ-топ-топ. Ты мне зубы не заговаривай, что там с ударником?
  
  - Со мной все в порядке, спасибо за заботу.
  
  - Ага. А с нормальным ударником?
  
  Шес нехорошо сощурился и елейным голосом поинтересовался:
  
  - Ты намекаешь, что я не нормальный?
  
  - Боже нас упаси, намекать что-либо подобное, - подал голос Хан, соскакивая с подоконника и выразительно строя глаза Дэну. - Мы все прекрасно понимаем, что...
  
  - Что намеками от тебя нихера не добьешься! - перебил рыжий скандалист. - И поэтому я тебя прямым текстом спрашиваю: ты, придурок #непечатно#, нашел нам ударника с двумя функционирующими руками, растущими не из жопы?
  
  - О-о-о-о! - Хан закатил глаза и отвернулся к окну, делая вид, что внезапно заинтересовался шикарным видом на заводскую стену и парковку. - Да идите вы оба... О, Гудвин приехал. Сейчас будет весело, да.
  
  - Ты находишь происходящее смешным? - Дэн удивленно приподнял левую бровь.
  
  - Я нахожу происходящее до неприличия пакостным, тупым и несвоевременным, но должен же я словить от него хоть какой-то кайф? - он подошел к Шесу, легко ткнул того кулаком в плечо и неожиданно мягко добавил: - Да не психуй ты так. Прорвемся, брат. Еще этот твой приятель должен подъехать, и Лева обещал проверить, да и знаешь что? На самый крайняк - не разоримся, если и выплатим неустойку. Ты Дэна не слушай, он просто нервничает, понимаешь? А надо будет - хрен с ней, с неустойкой. Ты только с Чешко сейчас полегче, понял?
  
  Шес нахмурился, но согласно кивнул. Понял, не дурак. И ежу ясно, что в данный конкретный момент он был далеко не самым любимым человеком у их менеджера. В конце концов, ударник со сломанной рукой во время уже оплаченного тура - это еще тот геморрой. И хотя с одной стороны, они, конечно, за то и платили Чешко весьма и весьма солидный гонорар, чтобы разруливать подобные перекрестки, но с другой стороны, ожидать, что тебе спасибо за такую свинью скажут, было бы, по меньшей мере, глупо. И это только он сам. А ведь есть еще Ал... Нет, Чешко его точно порешит сейчас, тельце хладное прикопает где-нибудь в лесочке, а шкуру повесит на стене в московской студии в назидание всем остальным. И прав будет, наверное. Спокойно, Шес, спокойно, расслабься и получай удовольствие. Из коридора донесся глухой голос, сопровождаемый быстрой дробью шагов:
  
  - ...таким легковерным, Пашка? Сколько ты за эти глупости заплатил? Сколько?! Ну, и кто идиот после этого? - энергичный ухоженный мужчина лет сорока появился на пороге комнаты. Одна рука его была занята большим кожаным кейсом, другая - парой офисных папок, из подмышки торчал ноутбук, а левое плечо прижимало к уху телефон. При этом он ещё и умудрился изобразить жест, говорящий "достал - сил нет" в то время как легко и непринужденно смеялся кому-то в трубку. - А-ха-ха, ну ты даешь! Фуфло твой источник! Ну конечно, Ал появится в пятницу! Ну, а я тебе о чем? Требуй бабки свои назад, да. Всё, давай, до связи.
  
  Новоприбывший прошагал до журнального столика в дальнем от двери конце комнаты, сложил на него свою ношу и, отняв, наконец, телефон от плеча, набрал номер. Ответили почти сразу, и он сообщил неожиданно холодным, лишенным всякого намека на недавнюю веселость, голосом:
  
  - В пятницу все в силе. Павел из "Вестника" только что звонил. Ему уже доложили, а значит, и остальные вскорости узнают. Нет, пока только про тебя. Ал, да какая разница? Ты, главное, появись там. Да, все, на связи.
  
  И только тогда повернулся к присутствующим, обвел их тяжелым взглядом, особое внимание уделяя брюнету, и полу-плюнул, полу-прорычал:
  
  - Придурки!
  
  - Что значит придурки, мы-то тут при чем?! - Дэн буквально взвился. - Вот тебе Шес, его и пили, мы тут просто мимо проходили...
  
  - Мимо проходили? Мимо проходили?! - менеджер быстро и уверенно закипал, сразу видно, не впервой. - Да вы просто... Блин! Боже, где ж я так нагрешил, что ты меня ими покарал?! Почему все не может быть обыденно и стандартно, как у остальных - секс, наркотики, рок-н-ролл?
  
  - Гудвин, это что, компания "открой наркоте свое сердце"? - попытался разрядить обстановку Хан.
  
  - Да лучше б вы ширялись, гады! - менеджера понесло и он начал метаться меж музыкантов, поочередно тыча то в одного, то в другого.
  
   - Один, - подлетел он к Хану, - женится, да так, что фанатки узнают об этом раньше меня. А потом приходит "Ой, Гудвин, великий и могучий, ты же все можешь, сделай так, чтоб эти милые девочки не порезали мою Юлечку на ремни от радости!" Второй не в состоянии пропустить ни одной юбки. Где этот Ромео современного пошиба, кстати? Я уже задолбался выгонять баб из его номера по утрам.
  
  Дэн хрюкнул, чем привлек внимание к своей персоне, и тут же получил причитающееся.
  
  - От третьего выгонять приходится мужиков! Вот скажи, где ты их только с таким маниакальным постоянством находишь? Что? Ах, места знать надо... Мне, дорогой, достаточно знать место, куда ты попадешь, если, не приведи Господи, о твоих похождениях станет известно в массах. Просветить? В реанимацию! И, наконец, бриллиант нашей коллекции, - палец уткнулся Шесу прямо в нос, заставив того свести глаза к переносице. - Я могу пережить хотя бы одну неделю без твоей рожи в прессе?
  
  - Можешь, - пообещал тот, с трудом заставляя себя оторваться от наставленного на него пальца и посмотреть Гудвину в глаза. - Возьми отпуск и отмени подписку на газеты.
  
  - Твою мать! Юморист хренов! Ладно, значит так - про Алека уже пронюхали, значит, в любой момент доберутся и до тебя, поэтому давай быстренько рассказывай мне, что вы с ним не поделили. Ну?
  
  - Наркодиллера.
  
  Шес тут же понял, что ляпнул глупость, но было поздно. Серые глаза расширились, но буквально через секунду Гудвин совладал с собой, поджал губы и не допускающим возражения сухим голосом потребовал:
  
  - Покажи руки.
  
  - Да я пошутил, Толик, ты чего?..
  
  - Руки!
  
  - Да ты охрен...
  
  - Руки, я сказал, покажи!
  
  - Да подавись! - выщерился Шес, вытягивая вперед левую руку ладонью кверху и давая возможность исследовать свои вены.- Гипс снимать или на слово поверишь? Четыре года, Гудвин, #непечатно#, четыре гребаных года, а ты все равно каждый раз!..
  
  - Ну, прости, - Гудвин меж тем продолжал дотошно рассматривать голубые канаты вен, четко проступавшие на фоне бледной кожи. - Просто Ал сказал то же самое...
  
  - Ему ты тоже вены проверял?
  
  - Надо будет, проверю! Блин, как вы меня достали со своими идиотскими шутками! - удовлетворившись результатами осмотра, он оттолкнул от себя руку ударника и раздраженно повторил: - Так что такого вы не поделили с Алом, что ради этого надо было конечности друг другу ломать? И не вздумай заливать насчет падения - эту сказку мне уже он рассказал. Придумай что-нибудь новое.
  
  - Если скажу, что из-за байка, поверишь? - буркнул Шес.
  
  - Байк? Нет, не поверю.
  
  - Да? А из-за денег?
  
  - Нет. Банально, скучно, ты можешь лучше.
  
  - Баба?
  
  - Баба? Да, баба уже правдоподобнее...
  
  - Я говорю, там баба! - Шес ткнул пальцем в направлении двери и четыре пары глаз уставились на молодую высокую девушку, выглядывающую из-за плеча только что вошедшего в студию парня. - Романыч, мы по недосмотру заняли помещение вашего местного дома свиданий? Мы, вообще-то, на репетиции своих баб не водим, не то что твоих.
  
  - Закрой пасть, - беззлобно огрызнулся названный Романычем, - здесь дама, - и, выпихнув девушку вперед, добавил: - Знакомься, кстати, это Витек. Я тебе про нее рассказывал.
  
  - Витек? - Шес как-то растерялся. - Витек?! Это который друган твой? Который ударник?
  
  - Аха, - Романыч самодовольно улыбнулся и подпихнул девушку еще ближе к обалдевшему Шесу. - Ударник, дорогой.
  
  - Я сейчас вернусь, - прошептал брюнет и спокойно вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.
  
  - Вот видишь... - повернулся Романыч к девушке, когда его прервал дикий вопль из коридора, прекрасно слышимый, несмотря на наглухо закрытую дверь.
  
  - Да вашу ж мать!
  
  
  
  
  Глава третья, в которой героиня берет слово.
  
  
  
  День не задался с утра.
  
  Вот у вас так бывает - просыпаешься, солнышко светит, травка зеленеет, птичка за окошком чирикает, а ты на все это великолепие смотришь и думаешь: "Че раскаркалась, блин"? Не бывает? А вот у меня периодически бывает. И в такие дни я заранее знаю, что бы я ни делала, как бы ни исхитрялась, на какие бы уловки ни шла, будет только хуже. Такое впечатление, что все окрестные неприятности, чуя мой душевный настрой, словно гончие зайца, вылезают из своих норок и липнут, липнут, липнут. От этого мое и без того не шибко радужное настроение портится еще больше, а гадости, соответственно, радостно усиливают свой напор.
  
  В такие дни хочется просто спрятаться куда-нибудь, желательно подальше и поглубже, и молиться, чтобы поскорее наступило завтра. А еще лучше - повеситься, потому как никто не обещает, что это самое завтра не будет таким же паскудным и гнусным.
  
  Вот и сегодня, едва разлепив глаза, я поняла, что это один из тех самых дней.
  
  Какое-то время я еще пыталась игнорировать очевидное, но жизнь быстро расставила все на свои места. Начнем с того, что в мобильном села батарейка. А потому логично, что будильника не было, и я самым беспардонным образом проспала, хотя и собиралась встать пораньше, чтобы в кои-то веки накраситься и уложить волосы. В ванной стало понятно, что с точки зрения коммунальщиков среднестатистическому человеку поутру абсолютно не нужна горячая вода. Холодная, впрочем, тоже, как я убедилась, безрезультатно дергая туда-сюда кран. Кофе закончился, молоко скисло, Олежек доел мою последнюю печенюшку с корицей, хотя вроде как терпеть их не мог, и теперь сидел на кухне, печально взирая на взлохмаченную меня и ожидая завтрак. То, что пожарить яичницу он мог бы и сам, а заодно и на мою долю, братишке в принципе в голову не приходило. Ни-ког-да. Но сегодня меня это особенно взбесило.
  
  Вытащив из холодильника яйца и сыр и разложив их на столе, выразительно ткнула пальцем в сторону плиты и ушла одеваться, спиной ощущая полный недоумения взгляд. Стирка, благополучно забытая с вечера, естественно, сама себя не развесила и не высушила, а потому пришлось натягивать узкую юбку до колена, которую я терпеть не могу. Вообще-то, сначала руки потянулись к джинсам, но, представив лицо директрисы при виде такой вольности (что Вы себе позволяете, у нас, между прочим, приличное заведение!), я с видом великомученика, идущего на плаху, взяла это гламурное орудие пыток. К ней же еще и туфли на каблуке придется обувать! Ну за что мне это?
  
  Олег с укором хлопнул входной дверью, давая прочувствовать всю глубину моего падения в его глазах и поднимая вопрос, а светит ли мне вообще сегодня завтрак? Проведя нехитрый расчет с помощью часов, тех частей мозга, работа которых не зависит напрямую от уровня кофеина в крови, и какой-то матери, и придя к крайне неутешительному выводу, я поплелась будить Даника. Заспанное четырехлетнее сокровище, не открывая глаз, лягнулось, безошибочно попав по коленной чашечке, и, перевернувшись на другой бок, сладко засопело дальше. Так захотелось прилечь рядом и, послав все к черту, прижать его сонное тельце к груди и поваляться так еще хоть полчасика. Но... нельзя. Служба зовет, так сказать, и хотя меня там явно никто не ждет, попробуй только опоздай. Я аккуратно потянула одеяло на себя.
  
  - Сыночка, вставай, солнышко.
  
  - Нет!
  
  - Сыночка... Уже утро, хороший мой. Зайчики вон проснулись.
  
  - Вот пусть они и встают.
  
  - Данечка, ты в садик опоздаешь.
  
  - Хорошо.
  
  - Даня, подъем!
  
  - Ну мама!
  
  - Не мамкай! Давай, давай, поднимайся!
  
  - Нет!
  
  Наверное, стоит предупредить, что сонный Даник страшен. А так как просыпается он всегда с трудом, вне зависимости от того, когда лег, то можно сказать и по-другому - Даня страшен по утрам. Каждый раз одно и тоже - заспанная рожица скорчивается в угрюмую гримаску, крохотные кулачки упрямо сжимаются, и это маленькое чудовище начинает говняться. Долго и со вкусом. Так с какой радости сегодняшний день должен был стать исключением? А ни с какой! Он и не стал.
  
  Едва разлепив свои голубые глазенки, сын включил положение "не хочу". Не хочу вставать, не хочу умываться, не хочу чистить зубы, не хочу банановый йогурт. Клубничный есть? Да? Тогда не хочу. Шоколадный есть? Нет? Тогда хочу. Не хочу булочку, не хочу хлопья, не хочу одеваться, не хочу обуваться, не хочу в садик, не хочу...
  
  - Данила, по жопе хочешь? - сегодня я тоже не отличалась особым терпением.
  
  - Не ха-а-а-ч-у-у!
  
  Кое-как впихнув его брыкающуюся и ноющую тушку в спортивный костюм, я буквально вывалилась на лестничную клетку. Пока мы ждали лифт, (который, о чудо, работал) Даня наконец понял, что отвертеться не удалось, и, угомонившись, взял меня за руку. Из подъезда мы выходили уже спокойные и оживленно щебечущие о зайчиках в живом уголке детсада. Вездесущим и всезнающим бабулькам на лавочке вместо ожидаемого ежеутреннего концерта пришлось довольствоваться моей мордой кирпичом: "А? Что? Крики? Детские? Нет, не слышали... Может, Вам послышалось? Хотите, лора хорошего посоветую? Ну, до свиданья, Полина Аркадьевна, до свиданья".
  
  На этом, правда, мои пять минут везения закончились. Потому что Даня вдруг изъявил немедленное желание съесть тот клубничный йогурт. Пришлось заезжать в супермаркет, потом отмывать от розовой гадости ребенка, меня и машину, потом десять раз целоваться на прощание, потом еще раз, и еще раз... Надо ли говорить, что на работу я таки опоздала?
  
  Оделив своим вниманием все питерские пробки и два раза чудом избежав аварии, без пятнадцати девять я, наконец-то, добралась до места моих ежедневных пыток. Первый урок начинается в девять, а мой так вообще в пол-одиннадцатого, так что, по-хорошему, я не только не опоздала, а у меня даже оставалось время на утренний кофе. Но! Это же по-хорошему, к моему случаю неприменимому.
  
  Наша директриса в прошлой жизни была, наверное, командиром воинской части, поскольку просто не могла себе представить начало дня без боевого построения ака летучка. И ладно бы, было о чем говорить, а так каждый раз одно и то же: Иванову плохие оценки не ставить - его папа дал денег на ремонт актового зала, Петрова не вызывать - его мама в ГОРОНО, Сидорову с уроков не выгонять, ибо... Фамилии и причины менялись, генеральная линия оставалась прежней: мы - элитный лицей, наши дети должны быть самыми лучшими, а поэтому (о, логика, мне тебя искренне жаль) давайте вместо того, чтобы учить, дадим им всем медальку золотую блестящую, по одной штучке каждому, и пусть катятся дальше покупать дипломы, красные ли, синие, в крапинку - это уже не наше дело.
  
  Зачем нужно было обсуждать это каждый день, никто, кроме, очевидно, самой директрисы, не понимал, тем более, что для этого требовалось приходить чуть ли не на час раньше. Но прогулы карались лишением премии, а потому посещаемость мероприятия была почти стопроцентной. "Почти" - это за исключением наших физика и тренера мальчиковой сборной по бейсболу (да, у нас есть и такая, очень неплохая, кстати). Первый представляет из себя настолько несобранного растяпу, неспособного не то, что прийти вовремя, а хотя бы запомнить кабинет, в котором идет его урок, что даже наша мегера оставила попытки привести его в чувства. А второй - до неприличия богатый мужик, парней тренирует в свое удовольствие и на всякие премии, как, впрочем, и на саму зарплату, ему откровенно начхать. К сожалению, я себе такого позволить не могу, хотя и очень хочется, и я приготовилась умолять, оправдываться и унижаться до последнего. В том, что мое отсутствие не прошло незамеченным, я как-то и не сомневалась.
  
  Тут, пожалуй, надо сделать небольшое лирическое отступление и рассказать, где же и кем я, собственно, работаю. Как вы уже наверняка поняли, я несу свет во тьму, знания в массы, будущее в настоящее - короче, я учительница. Точнее, я несла бы свет и так далее по списку, если бы была учительницей, скажем, русской литературы или японского языка, или хотя бы биологии. Но нет, я преподаю музыку! В одном из самых элитных питерских лицеев, доступ в который открывается только по предъявлению папиками кошельков не менее пяти сантиметров в толщину, платиновых банковских карт или хотя бы доказательств достаточно близких отношений со власть имущими в этом мире. Учебная программа тщательно планируется таким образом, чтоб и вашим, и нашим. То есть, чтоб и все как у всех, и, не дай Боженька, не мешать бриллиантовым деткам заниматься их бриллиантовыми делами. Я как раз из оперы "как у всех". Кто-то когда-то решил, что элитному учебному заведению по статусу положен олимпийский бассейн, навороченный компьютер на каждую парту, кейтеринг вместо повара, спортивная сборная и преподаватель музыки. Именно музыки, заметьте, а не пения. С какого перепугу и кому именно это надо, оставалось тайной и для меня, и для моего работодателя, но на всякий случай меня таки взяли. Галочка стоит, а вот дальше, так сказать, ваши проблемы.
  
  Ни Бах, ни Моцарт, ни Бетховен моих, с позволения сказать, учеников не интересовали ни вот столечко, и посещаемость в отведенном под это дело кабинете была чуть ли не нулевая. Те же, кто по тем или иным причинам заглядывали на урок, предпочитали заниматься всем, чем угодно, только не семью дочерьми Полигимнии (прим. - Полигимния, муза музыки). Девочки оживлялись только при упоминании имени Дебюсси, ставшего очень модным в последнее время благодаря Эдварду Каллену (прим. - герой "Сумеречной Саги" С. Майер), ошибочно принимая его за супер-пупер крутую современную поп-звезду и делая жутко смешные попытки притоптывать каблучками при звуках той самой знаменитой Clair de Lune. Парни же за все время моей работы заинтересовались лишь один-единственный раз, это когда у меня юбка зацепилась за гвоздь и с треском разорвалась до самой талии.
  
  Жаловаться кому бы то ни было на столь явное игнорирование расписания не имело смысла. Еще в самом начале я предприняла парочку таких попыток, но мне вначале мягко, а потом в более доходчивой форме объяснили мое место в школьной иерархии. Получалось, что ниже была только уборщица баба Глаша, и то сезонно, потому как единолично владела ключами от подсобки, куда можно было сбежать зимой покурить, вместо того чтоб мерзнуть на крыльце.
  
  Короче, меня всего лишь терпели, не шибко жаловали и были готовы в любой момент поменять на олимпийский бассейн. Я отвечала полной взаимностью, поскольку работа, не приносящая хоть какого-нибудь морального удовлетворения, никогда не имела высокого рейтинга в списке моих планов на будущее, но... Им была нужна галочка напротив графы "училка музыки", а мне - стабильная зарплата. Так что мыши плакали, кололись, но продолжали жевать кактус.
  
  Я как раз наяривала круги на парковке, выискивая, куда бы приткнуть свою престарелую Ниву, когда требовательно зазвонил телефон. Мне всегда казалось, что телефоны звонят именно требовательно. Как будто мы им что-то должны. Никогда не могла заставить себя проигнорировать вызов, даже если хотела. Казалось, что если я это сделаю, то телефон каким-то образом отомстит. Знаю, глупо, но ничего не могу с собой поделать. Он звонит, я отвечаю. Всегда. Наверняка это мегера, не может дождаться, пока сама приду, так не терпится начать разнос. Вот склочная баба! Я с раздражением схватила не затыкавшуюся Нокию, но, взглянув на высветившееся имя, расслабилась и улыбнулась:
  
  - Да? - томно шепчу в трубку, продолжая коршуном кружить между рядами машин. - Знойная страстная брюнетка на проводе.
  
  - Хмм, - закашлялся мужской голос. - И чем же знойная и страстная занимается?
  
  - Ждет, милый. Терпеливо ждет, - прыщавый юнец запарковал, наконец, свою колымагу и освободил дорогу.
  
  - А что мой вулкан страстей делает, пока ждет?
  
  - Ищет, поросеночек, ищет, - да что ж такое-то, а? Откуда столько машин?
  
  - Ну и как? Наша маленькая сексуальная училка готова к сегодняшнему?
  
  - Аха, жду не дождусь, милый. Уж истомилась вся.
  
  - И что, рыбонька моя, ты надела?
  
  - Мммм... Свою самую сексуальную юбочку, козленок.
  
  - Ооо! Это которая бежевая и такая узенькая, что видно твои...
  
  - О, да! - наконец-то приткнула показавшуюся вдруг огромной Ниву на чудом найденный пятачок возле самого крыльца.
  
  - Дура, что ли?! - от дикого вопля зазвенело в ухе и тело предприняло несанкционированную попытку покинуть машину через крышу.
  
  - Ух ты, а громче можешь? А то я вторым ухом еще немного слышу. Вот оглохну из-за тебя, и как я тогда играть сегодня буду?
  
  - Каком кверху! Если ты в этой юбке сядешь за барабаны, поверь мне, никого уже не будет интересовать, как ты играешь. Ты о чем думала вообще, если не секрет?
  
  О чем думала, о чем думала? О том, что воды нет, завтрака нет, чистой вменяемой одежды нет, зато есть два оболтуса - одному четыре года, другому скоро тридцать четыре. И это еще большой вопрос, кто из них взрослее.
  
  - Ром, я не специально.
  
  - Юбка на тебя напала и с ножом у горла потребовала ее надеть? Ладно, проехали. Привезти тебе что-то из Ленкиного?
  
  Ага, щас! Еще мне не хватало одевать вещи твоей жены! Откуда я знаю, может, ее стервозность заразная? Может, это через одежду передается? Нет уж, фигушки.
  
  - Не надо, я что-нибудь придумаю, - ну да, например, повешусь...
  
  - Ладно, тогда в два я за тобой заеду?
  
  - Ага.
  
  - Ну давай. Знойная и страстная, блин, а-ха!
  
  Мда, насчет юбки я и правда не подумала. Мозги были с утра другим заняты, и вот результат - совсем из головы вылетело, куда я сегодня собралась. А меж тем, стоило бы помнить. Впрочем, наверное, я просто не особо верила в реальность происходящего и подсознательно ожидала, что Ромка с минуты на минуту позвонит и скажет: "Ага! Развели тебя, лохушка!" Иначе как-то слишком сюрреалистично это все получалось.
  
  Романыч позвонил вчера часов в десять вечера, что указывало на исключительную исключительность ситуации. Обычно на звонки ко мне в такие часы его благоверная накладывала вето, а тут даже особо и не выступала, хотя я и слышала ее бубнеж на заднем плане. Боженов сразу взял быка за рога:
  
  - Витек, хочешь штуку баксов за один вечер заработать?
  
  - Ахмгмх, - ясен пень, я подавилась от неожиданности и картинок, которые мгновенно нарисовала моя больная и извращенная фантазия. Уделив каждой из них должное внимание, я аккуратно уточнила: - Боженов, как называется столица Боливии?
  
  - Не понял? Это ты кому?
  
  - Тебе, тебе. Так как?
  
  - Вообще - почему я должен это знать? А в частности - все еще не понял. Ты там что, кроссворд гадаешь? Я тебе простой вопрос задал - штука баксов за один вечер, две буквы, так как?
  
  - Я бы сказала, что это зависит. Учитывая, что ты и твой подбородок лично знакомы с кулаками моего брата, я думаю, что проституцию можно исключить, да? Ну, разве что ты внезапно двинул с катушек, но небольшой тест с Боливией выявил твою вменяемость.
  
  - Ты больная? Какая проституция? - заржал Ромка.
  
  - Наркокурьер тоже отпадает, в виду моего исключительного топографического кретинизма?
  
  - И не наркокурьер.
  
  - Кого-то надо грохнуть?
  
  - Ну... Можно и так сказать, грохнуть.
  
  Я на секунду обалдела. Я-то в шутку... Нет, не может быть, чтобы Ромка это всерьез.
  
  - Романыч, это ты о чем сейчас, а?
  
  - Золотце, ты созрела для того, чтоб перестать гадать, и спросила напрямик? Как-то ты рановато в этот раз. Оставалось еще несколько...
  
  - Боженов! Итак?.. За что деньги?
  
  - За барабаны! - Ромкин голос прямо звенел от восторга. - Классно, правда? Один вечер. Ты меняешь ударника. Штука баксов твоя. Стриптиз по желанию.
  
  - Чего?!
  
  - Шутка!
  
  - Дошутишься! А что играть-то надо? Вряд ли кому-то подойдет мой, с позволения сказать, репертуар.
  
  - Твой репертуар никого не колышет, поверь мне. Если ты им подойдешь, они сами научат, чему надо.
  
  - Дай мне убедиться, что я все правильно поняла - кому-то нужен ударник на один-единственный вечер, знание программы не обязательно, подходящим платят штуку баксов, не интим?
  
  - Да!
  
  - Романыч, где подвох?
  
  - Какой подвох?
  
  - Это ты мне скажи, какой подвох. Ну давай, давай, колись, сволочь! Это что, какой-то народный ансамбль и меня заставят надеть кокошник?
  
  - Ну, не совсем, но близко.
  
  - На сколько близко, Боженов?
  
  - Ну... Помнишь, мы с тобой ходили в клуб на выступление "Рельефа"?
  
  - Тех московских рокеров? Помню, конечно, такое разве забудешь... Ты как-то очень далеко начал.
  
  - Да не очень. Это они ищут ударника.
  
  - Ахмгмх, - я подавилась во второй раз. - Ромочка, а я-то тут при чем? Ты же знаешь мое отношение ко всяким панкам...
  
  - Во-первых, они не панки. Я, конечно, понимаю, что для тебя все неформалы - панки, но хотя бы при ребятах не говори этого - они не оценят. А, во-вторых,Витек, тебе что, не нужна штука баксов?
  
   Аргумент был убийственный, и с моего согласия Романыч договорился на прослушивание сегодня в полтретьего. А я взяла и одела юбку. До колена. Такую узкую, что видно мои... Ой, дура!
  
  
  
  Глава 4
  
  
  
  Да что ж за день-то такой, а? Я еще и проснуться-то толком не успела, а марширующий в ногу ряд пакостей уже выстроился на полквартала. Топают за мной следом и скалятся, сволочи. Хоть бы кофе дали выпить, что ли. Как бы мне пережить этот день, не понеся еще больших потерь? И так для девяти утра как-то слишком бойко - минус Олежек в удобоваримом настроении, минус завтрак, минус не светящая мне халтурка (а что, у кого-то есть тень сомнения по поводу того, как скоро мне укажут на дверь при нынешней моей харизме?) - и вот, кажется, премия тоже собралась ехидно улыбнуться и помахать ручкой на прощание. И все это при том, что в плюс можно записать только начинающиеся хандру и пофигизм. Или это тоже в минус? Как сказал бы Ромка, дебет с кредитом не сходятся никак. Даже по принуждению.
  
  Тяжело вздохнув, я вылезла из машины и, одернув задравшуюся по самую... э... самые бедра юбку, влилась в поток опаздывающих в школу подростков. В лицей, тьфу ты, конечно же, в лицей, какая же мы школа? Лицей - это звучит гордо! И непонятно. Я хихикнула про себя и вплыла в широкий вестибюль.
  
  Здание, в котором сейчас располагается наше заведение, в прошлом принадлежало одной крупной голландской гильдии. Они торговали мехами и кожей практически со всей Европой, а здесь располагались ремесленные мастерские и склады; а на нижнем этаже - три огромные отделанные золотом и парчой лавки. Свое разрешение на торговлю купцы получили еще от Петра, и с тех самых пор, вплоть до пришествия приснопамятной советской власти, жили припеваючи, скупая пушнину от финских и наших промысловых и превращая ее в очаровательные шубки, муфточки и сапожки, в которых потом щеголяли первые красавицы Европы, Нового Света, да и Руси тоже. Сам императорский двор не чурался приодеться у голландцев. Судя по всему, дела у них шли более чем хорошо, чем и не преминули заинтересоваться экспроприаторы от народа, и, вдохновленные харизматичным картавеньким любителем потаскать бревна, решили, что "такая корова нужна самому". Купцов быстренько раскулачили - кого сослали, кого выгнали, а кого и вообще - того. Шубки с сапожками, что не успели раскрасть, пустили в народ, а в самом здании разместили местный комитет молодежи.
  
  Потом здесь поочередно сменялись полевой госпиталь, дом культуры и даже краеведческий музей, пока в середине девяностых здание не выкупил один бизнесмен-альтруист, опять-таки голландский. Теперешнего голландца, правда, в отличие от его предшественников, пушнина не интересовала ни в каком виде, и он, наняв администратора и толпу адвокатов (куда ж без них-то, родимых?) и изъявив желание лицезреть "первоклассную школу" для "несчастных забитых советских детей", свалил назад в свои Нидерланды. Вот только не учел он ни широты русской души, ни глубины ее же наглости. Что случилось позже, думаю, любой постсоветский человек сообразит на три-четыре без малейшей подсказки - здание самым наглым образом приватизировали те самые адвокаты, а голландец по традиции остался ни с чем. Круг замкнулся, хищно щелкнув на прощание, и иноземные любители экзотики с балалайками и медведями в очередной раз убедились, что умом Россию не понять. Другими частями тела, впрочем, тоже.
  
  В вестибюле, как обычно в такие часы, было шумно и тесно. Юные кокетки толпились возле зеркал, поправляя свеженаложенную боевую раскраску и стреляя идеально накрашенными глазками по парням, подпирающим стены и лениво обсуждающим дела насущные - футбол, машины и сиськи. Ребята помладше, в яркой кричащей одежде розовых, оранжевых и зеленых оттенков, с обилием рюшечек, значков и всевозможных аксессуаров, как у мальчиков, так и у девочек, кучковались у лестницы. Странная мода у малышни, подумалось мне. Я, в общем-то, уже привыкла, но все равно странно. В мое время были только панки и нормальные, ну и еще, пожалуй, гопники. A теперь, куда ни глянь - панки, готы, эмо, битники и чего только еще... Эти, кажется, анимешники, то есть спецы по мультикам. Ребята обменивались какими-то карточками и яростно спорили, кто круче - страстная юная революционерка Утена или холодный, как Плутон, пилот космического крейсера Хиро.
  
  Протискиваясь сквозь их пеструю стайку, я ненароком подслушала пару аргументов с обеих сторон и чуть не грохнула челюстью о каменный пол. Нет, мы в их возрасте, конечно, тоже взахлеб смотрели мультики и мечтали превратиться в прекрасную русалку Ариэль или покорять моря подобно славному Синдбаду-мореходу. И что скрывать, мечты эти порой приобретали, мягко говоря, романтический характер, но никогда, клянусь, никогда и никому в наше время не могло прийти в голову, что красавица Бэль может возжелать выйти замуж не за мрачного сексапильного заколдованного принца, а, скажем, за Золушку! Или что капитан Врунгель спит и видит, как сорвать с бедного Лома его полосатую тельняшку и брючки клеш и заставить танцевать фривольные танцы, используя мачту вместо столба. Я с трудом вернула челюсть на место и, решив, что, наверное, что-то не так поняла, двинулась наверх, попутно делая себе зарубку на память поинтересоваться сюжетом мультиков, которые смотрит Даник.
  
  Путь мой пролегал напрямую в логово дракона. В смысле, в кабинет директрисы. Все равно нет ни малейшего шанса, что мое отсутствие осталось незамеченным, так чего тянуть кота за хвост? Да даже если бы ангелы небесные, заинтересовавшись ни с того ни с сего моей печальной судьбой, спустились бы долу и, представ пред ясны очи Тамары Ефимовны Черных, ослепили ее блеском своего великолепия, лишив возможности видеть - даже тогда она безошибочно знала бы, явилась ваша покорная слуга на эту чертову летучку али нет. А все потому, что кое у кого слишком длинный язык, чересчур короткий фитиль и неимоверно глубоко запрятанный инстинкт самосохранения. И весь этот набор отнюдь не милых и, без сомнения, далеко не первой необходимости качеств не дает мне держать рот на замке даже те несчастные двадцать минут в день, что, по идее, должна идти летучка. Тихо, коротко и спокойно. Именно благодаря мне и моим неизменным пяти копейкам она никогда такой не является.
  
  Нет, я не спорю с пеной у рта, не скандалю, не требую - я по другой части. Я - как та приблудная шавка на деревне: дождусь подходящего момента, гавкну один раз и полчаса наслаждаюсь произведенным эффектом. А когда последние отзвуки возникшего в результате злобного перелая всех псов в округе смолкнут где-то на окраинах задних дворов, гавкну еще раз. Лениво так, как будто сама себе - ну, гав, что ли. И понеслась по новой, еще громче, еще злобнее. А я что? Я ничего... Так что не заметить мое отсутствие в принципе невозможно - подозрительно тихо.
  
  Нужный мне кабинет находился на последнем, четвертом, этаже, так что, карабкаясь по лестнице наверх на своих десятисантиметровых каблуках и проклиная их изобретателя, я как раз успела еще раз задуматься о необходимости так вот прям немедленно лезть выяснять размеры недовольства своего начальства. И вообще, кто сказал, что это самое начальство недовольно? Вон, небось, в кои-то веки, умудрилось не оскандалиться с утра, а кому за это спасибо надо сказать? Мне, родименькой, за то, что соизволила не явиться. Было бы начальство недовольно, уже вызвало бы на ковер. Меня кто-то вызывал? Нет. Чего прусь тогда, спрашивается?
  
  Мысль эта, без сомнения привлекательная, откуда ни погляди, озарила мои хмурые размышления, когда я уже заканчивала последний пролет. Моментально отметя в сторону возникшее было "ну я же уже, вроде как, тут", я начала шустренько разворачиваться, когда дверь наверху приоткрылась, являя миру в моем лице щуплую фигурку нашей местной Змеи Горыничны, в будние дни откликающуюся на Тамару Ефимовну и пытающуюся руководить этим зверинцем. Увидев меня, она хищно улыбнулась, продемонстрировав воистину акулий оскал, и поинтересовалась:
  
  - Викуся! - я с трудом удержала лицо от попытки перекоситься, как после килограмма лимонов. - Вы все же решили почтить нас своим присутствием? Как мило, деточка. Ну, идите работать, не заставляйте своих воспитанников ждать. Это, знаете ли, не тот пример, что учитель должен показывать детям. Идите же, Вика. До свидания.
  
  Директриса развернулась и поплыла куда-то вглубь коридора, по направлению к оранжерее, а я осталась во второй раз за этот день подбирать челюсть с пола - это что, все? Не наорет? Не пригрозит уволить? Не лишит премии на полгода вперед? Только "Викуся, не подавайте плохой пример"? Да чтоб я сдохла, не сходя с этого самого места, быть такого не может! Я поудобнее пристроилась на ступеньке, отставив одну ногу в сторону и опершись плечом о стену, и принялась буравить удаляющуюся спину, от всей души желая ее обладательнице долгих лет икоты.
  
  - Ну-ну,- тихо пробормотала сама себе, - а то я тебя первый день знаю. Итак, четыре...
  
  - Ты чего тут развалилась практическим пособием по бренности бытия? - рядом притормозил Егор, наш сисадмин, и, скопировав мою позу, привалился к стеночке ступенькой ниже. - Будет интересно? Имеет смысл ждать?
  
  - Ты бесподобно беспардонен, как, впрочем, и всегда. Можешь понаблюдать, стервятник, меня сейчас будут макать носом. Три...
  
  - Кто стервятник?! Я? - Егор настолько правдоподобно изобразил оскорбленную невинность, что, не знай я его, как облупленного, вот уже три года, непременно купилась бы. Честные и непорочные, как у недельного младенца, голубые глаза выглянули из-за моего плеча и, вмиг оценив обстановку, сверкнули не по-младенчески коварно. - О... Ну, разве что с твоего позволения. А что ты отчебучила на этот раз?
  
  - Два... Да так, то то, то се, то на летучку не пришла...
  
  - Опять? Это же какой уже, третий раз за этот месяц? Ты, Дольная, или камикадзе хренова, или выиграла в спортлото пятьдесят миллионов и не знаешь, как признаться. Впрочем, я сегодня тоже забил. Шел вот сдаваться, когда тебя увидел...
  
  - Один! - перебив Егора, я театральным жестом вытянула руку в сторону замершей вдруг Тамары Ефимовны. - Итак?..
  
  - Ах да, Викуся... и Егорушка! - заметив голубоглазого компьютерщика, директриса тут же приплела и его. - На премию в этом месяце можете даже и не рассчитывать!
  
  Вот не знаю, чего она ожидала, но явно не того, что мы, переглянувшись на секунду, синхронно отвесим ей поясной поклон и, радостно заявив "Да, даже и не сомневались", свалим восвояси. Будь я одна, я бы еще попробовала вымолить прощения, поунижаться, может, даже пустить слезу. Иногда это помогало, в конце концов, предыдущие два опоздания мне же простили. Но не проделывать же все это под носом у первого сплетника нашей конторы? Мне для полного счастья еще не хватало потерять с трудом приобретенную репутацию холодной непробиваемой стервы. А то, что Егор не преминет поделиться кусочком столь лакомой информации со всеми желающими, не исключая младших классов, это же как пить дать. Он, вообще-то, малый неплохой, один из немногих в нашем серпентарии, с кем я дружу, но вот посплетничать любит почище товарной бабки. Если срочно нужно оповестить о чем-то максимально большое количество людей, достаточно просто поведать это под большим секретом нашему ходячему голубоглазому недоразумению, а уж он-то позаботится, чтобы в неизвестности остались только слепо-глухо-немые жители северных штатов Америки. Так что, уж лучше без премии.
  
  Хотя чем, собственно, лучше? Деньги-то мне нужны. Я же Данику обещала велосипед на день рождения. Он уже даже выбрал маленькую синенькую Сефору, как две капли воды похожую на взрослую модель и оттого еще более милую. Как же я теперь скажу ему, что покупка двухколесного друга откладывается до тех времен, когда мама сподобится научиться приходить вовремя на работу? Представив себе полные слез глаза сына, я стиснула зубы и приняла, как впоследствии оказалось, судьбоносное решение - эта халтурка у московских рокеров должна быть моей! А на войне, как известно, все способы хороши. Трепещите, панки, как оказалось, вы мне нужны, а я так просто не сдаюсь. Так что никто никакую юбку переодевать не будет - должно же у девушки быть хоть какое-то преимущество?
  
  День до обеда пролетел без особого экстрима, может, потому, что я благоразумно не выходила из своего кабинета, а найти приключения в практически пустом помещении на отшибе не под силу даже мне. Кстати вспомнились слова когда-то популярной песни "в коморке, что за актовым залом..." - ну прямо про меня написано. Музкабинет и в самом деле находился подальше от всех, в конце длинного пустынного коридора, извивающегося змеей вокруг актового зала, дабы избавить уши и нервы невольных слушателей от порой не совсем мелодичных звуков, доносящихся из него. Меня такая дислокация более чем устраивала, так что до Ромкиного приезда я была предоставлена сама себе и с пользой использовала это время, вспоминая все, что я знаю об ударных установках, роке и Рельефе. Да-да, я даже залезла в интернет и, скачав парочку их самых популярных песен, попыталась отработать барабанные партии, безбожно копируя их ударника. Получалось так себе, учитывая, насколько виртуозно тот владел вверенным ему инструментом, но я хотя бы не выбивалась из общего рисунка. Так что к двум я была все еще жива, полна энтузиазма и более-менее готова.
  
  Ромка ждал меня на парковке, прислонившись к дверям своей серебристой "Тойоты Камри" и нетерпеливо куря, судя по количеству окурков у его ног, уже далеко не первую сигарету. Обведя задумчивым взглядом мою фигуру, он выдал:
  
  - Судя по тому, что это недоразумение все еще на тебе, ты настроена решительно. Мне их заранее жалко.
  
  Мимоходом чмокнув его в подставленную щеку, я залезла в прокуренный салон и чуть не оглохла от дикой какофонии звуков из приемника.
  
  - Романыч, я надеюсь, что это безобразие, ошибочно считаемое за направление в музыке, не является тем, что от меня ожидается?
  
  - Чем тебя не устраивает Рамштайн? - огрызнулся друг детства, заводя машину. - Всех устраивает, а ее, блин, не устраивает. Да ты знаешь, сколько у них наград, а? Вот у твоего Моцарта есть платиновые альбомы? А у них есть!
  
  - Что-то твои платиновые давненько не выступали. Когда у них последний концерт был, а?
  
  - Это у твоего Моцарта давно концертов не было, - загоготал Ромка, вспомнив полюбившуюся ему фразу из КВН, - и вообще, при чем тут они? Давай я тебе пока что что-то из Рельефа поставлю?
  
  - У тебя есть и их диски?
  
  - А то! Я самый ярый фанат, между прочим, - этот псих, не отрываясь от дороги, пошарил под сиденьем и, выудив оттуда серебристый диск с изображением желто-черного горного ландшафта, воткнул его в проигрыватель. - Сиди и внимай. Они круты, да.
  
  Машину наполнили звуки хорошо известной мне мелодии, и я офонаревшими глазами уставилась на парня.
  
  - Не поняла?
  
  - А ты не знала, что твоя любимая песня - это Рельеф? Ну ты даешь, Витек.
  
  - Да я даже не знала, что это считается роком! И у них много такого?
  
  - Какого - "такого"?
  
  - Ну, такого, - я неопределенно ткнула пальцем в направлении приемника, - классного.
  
  - Ага, я ж говорю, они круты, - Романыч переключил на следующий трек, и по мозгам ударило сочетание звуков, более ассоциирующихся в моем понимании с определением тяжелой музыки, чем предыдущее. - Круты-ы-ы, детка!
  
  Я поморщилась. Ну, не все коту масленица, спасибо, что хоть не Рамштайн.
  
  И тут, видимо, желая окончательно добить меня, Романыч принялся диким голосом подпевать солисту Рельефа, совершенно не заморачиваясь по поводу таких мелочей, как мелодия, такт и наличие слуха:
  
  
Гламур, гламур, один гламур,
  Как будто нет других идей
  У умных девушек и дур:
  Блестеть, и никаких гвоздей!
  
  Да... Петь Ромка не умел, но, к сожалению, любил. Особенно тяжко приходилось, когда он выпивал. Подбодренная алкогольными парами душа требовала самовыражения и неизменно находила его в распевании во всю мощь далеко не слабых легких песен любимых групп. А так как слушал Романыч исключительно тяжелую музыку, а отсутствие даже зачатков слуха с лихвой компенсировал громкостью, то в такие моменты мы с его женой Леной резко забывали о собственных разногласиях и дружно сваливали по своим срочным делам, о существовании которых до того даже и не догадывались. Ибо заткнуть этот фонтан вдохновения было никак. В данный момент сваливать было некуда, а потому я попыталась переключить творческий энтузиазм друга в другое русло:
  
  - Кстати, Боженов, я так понимаю, ты их хорошо знаешь? - дождавшись утвердительного кивка головой, я продолжила: - Кажется, даже дружишь? - еще один кивок, а пальцы отбивают на руле такт, признаться, довольно зажигательной мелодии. - Но друг с большой буквы Дэ ты все же мой. Так просвети меня по секрету, как мне им понравиться?
  
  Ромка оглядел меня с ног до головы и категорично заявил:
  
  - Никак.
  
  - В смысле?
  
  - В прямом, Витек. Нет ни малейшего шанса. Даже не пытайся.
  
  - Я настолько не подхожу? Если я настолько безвариантна, то какого мы туда вообще премся?
  
  - Зайка, ты молодая, высокая, смазливая девица с буферами третьего размера. Ты во вкусе как минимум половины человечества, так что не комплексуй. Дело не в этом.
  
  - А в чем? Мне позарез нужна эта работа, Романыч. Ну, помоги мне?
  
  - Витек, тут вообще не в них дело. В смысле, не во всех них. Тебе надо понравиться одному-единственному человеку, а ему по определению не нравится никто, кто трогает его барабаны.
  
  - А, тот самый, который руку умудрился сломать?
  
  - Да, тот самый дебил. Так что даже не пытайся, побереги силы на другую кандидатуру. Хотя... Если тебе интересно в том самом плане, то в этой юбчонке твои шансы как никогда велики. Ух, шалунишка!
  
  - Боженов! Вот ты о чем сейчас? Я тебя спрашиваю, как мне эту #непечатно# работу получить, а ты про что?
  
  - Да ладно тебе, расслабься. Я просто к тому, чтоб ты сильно не надеялась. Но, с другой стороны, кого-то же им придется взять, так почему не тебя?
  
  Вот так, препираясь и перемывая косточки изыкавшемуся, наверное, ударнику Рельефа, мы и добрались до примыкавшего ко все еще действующему заводу ликероводочных изделий бывшего Дома пионеров, в котором и разместилась на время своего пребывания в Питере популярная московская рок-группа. Еще минут пятнадцать ушло на то, чтобы пройти секьюрити на входе. Я, признаться, была поражена тщательностью, с которой охранялся покой музыкантов от окружающего мира. В принципе, нас и впустили-то только после того, как откуда-то из глубин здания выскочил колоритный белобрысый тип в ярко-оранжевой толстовке, босиком и с мотком проводов. Хлопнув Романыча по плечу и окинув меня оценивающим взглядом, он ткнул пальцем куда-то в сторону лестницы на второй этаж и умчался, крикнув на ходу:
  
  - Шес бушует аки Суворов при сдаче Москвы. Я тебя предупредил!
  
  Ромка меланхолично пожал плечами и начал подниматься по лестнице. Мне ничего не оставалось, как двинуться за ним. Пройдя на шум голосов, мы остановились на пороге довольно большого зала, судя по поручням по периметру и зеркалам, используемого в обычное время, как балетная студия. Посреди помещения стояла ударная установка и два дивана углом, на которых сейчас расположились двое мужчин. Не обращая на нас абсолютно никакого внимания, они с интересом рассматривали живописную композицию еще из двоих "погадай мне, цыганка, по ладони". Один из них, взъерошенный темноволосый типичный неформал, скривился и, ткнув в меня пальцем, заявил:
  
  - Там баба!
  
  Теперь уже все присутствующие вытаращились на меня, а брюнет решил продолжить забивать гвозди в крышку своего гроба, который я без сомнения ему в скором времени обеспечу:
  
  - Романыч, - это он к Ромке, значит, - мы по недосмотру заняли помещение вашего местного дома свиданий? Мы, вообще-то, на репетиции своих баб не водим, не то что твоих...
  
  - Закрой пасть, здесь дама, - Боженов, вероломно пнув меня вперед, совершенно беззлобно пояснил: - Знакомься, это Витек, я тебе про нее рассказывал.
  
  - Витек?! - кажется, панковская морда растерялся. - Витек? Это который друган твой? Который ударник?
  
  - Аха, - Романыч выпихнул меня на середину зала. - Ударник, дорогой.
  
  - Я сейчас вернусь, - прошептал брюнет и, подвинув меня загипсованной по локоть рукой, вышел в коридор. Романыч открыл было рот, чтобы что-то сказать, но...
  
  - Да вашу ж мать! - дикий вопль не оставил сомнений: я брюнету таки не понравилась.
  
   Ну, что ж, взаимно.
  
  
  
  Глава 5
  
  
  
  В отличие от меня, на Боженова орущий неформал не произвел никакого впечатления, и он, улыбаясь и не выпуская моей руки, направился к остальным участникам нашего маленького представления.
  
  - Здорово, пацаны! - лихо шлепнул по протянутым к нему ладоням. - Мое почтение, Анатолий Владимирович. Бушует? - кивок в сторону двери.
  
  - А то, - тяжело вздохнул темноволосый сероглазый мужчина лет сорока, которого Ромка назвал Анатолием Владимировичем. - Познакомишь нас со своей очаровательной спутницей?
  
  Мой друг театральным жестом хлопнул себя по лбу, как вроде только сейчас вспомнил о моем присутствии, и представил:
  
  - Это Вика. Можно Витек. Мы на прослушивание, она играет на ударных, - и, повернувшись ко мне, продолжил: - Это Анатолий Владимирович, папа, мама, нянька и так далее этих оболтусов.
  
  - Я менеджер этих оболтусов, - улыбнувшись уголками губ, пояснил тот, заметив мой непонимающий взгляд. - Очень приятно, Вика. И - можно просто Анатолий и на ты.
  
  - Хорошо, очень приятно.
  
  - А это, - Ромка повернул меня к сидящим на диване, - Хан и Дэн.
  
  Тот, что сидел ближе ко мне, поднялся со своего места и протянул руку:
  
  - Хан - это я. Привет.
  
  Я пожала протянутую ладонь и принялась с интересом рассматривать нового знакомого. Не особо высокий, накачанный, с широченными плечами и выбритой налысо головой - ему бы скорее подошел образ сказочного богатыря, чем музыканта. И кличка Хан ему очень подходит - такой уверенный в себе, непобедимый предводитель Золотой Орды. Я легко могла представить себе его возлежащим на атласных подушках в огромном шатре посреди степи, в окружении прислуги и вьющихся вокруг наложниц, готовых выполнить любой каприз. Хан рассматривал меня с не меньшим интересом, не выпуская руки и расплываясь в довольно ехидной улыбке при виде юбки и каблуков. Я уже начала заливаться краской, когда его вдруг резко дернули назад, опрокидывая на диван, а его место занял... Даже не знаю... Настоящее солнышко. Да-да, этот парень сразу начал ассоциироваться у меня с теплым весенним солнышком. Невысокий. Намного младше Хана и сбежавшего барабанщика, да и меня, пожалуй, тоже. Думаю, ему где-то двадцать два - двадцать три. Рыжий, но не морковка, а такой благородный темно-медный цвет, которого так стараются достичь современные модницы, но, судя по небольшой россыпи бледных веснушек, заслугами стилиста тут и не пахнет. И с такой теплой и открытой улыбкой, что я, не удержавшись, широко улыбнулась в ответ.
  
  - Я Дэн. Прости нашего друга за такое поведение, ему, видимо, вместе с рукой отбили остатки мозгов. Ты присаживайся, - он махнул рукой в сторону второго дивана, но опускаться на него в этой чертовой юбке показалось мне не самой лучшей идеей.
  
  Осмотревшись вокруг, я выбрала широкое кожаное офисное кресло рядом с навороченным синтезатором. Переложив на пол сваленные на нем в кучу-малу наушники, какие-то тетради, провода и чью-то черную толстовку, я с грацией королевы присела на самый краешек, чинно сложив руки на коленях скрещенных вбок ног. Заметив, что Хан с большим интересом наблюдает за моими телодвижениями, я позволила себе отпустить ему милую улыбку. Мол, знай наших. Бритоголовый неожиданно добродушно хмыкнул и повернулся к Ромке:
  
  - Слышь, Романыч, ты б поговорил со своим дружком, что ли? А то он так до утра зверствовать может.
  
  Уточнять, о каком дружке шла речь, было излишним. Ромка, развалившийся на втором диване, сделал вид, что задумался и лениво протянул:
  
  - Не... Он меня убьет нафиг. Я забыл предупредить его, что Витек - девушка, - ох, нихрена ж себе "забыл"! Я, кажется, начинаю понимать, почему ударник так озверел при виде меня. - Давай лучше ты, а? Вы и дружите дольше, и жалко ему тебя будет.
  
  - А тебе меня, значит, не жалко? Я его выпендреж, на секундочку, с утра терплю. Мой личный лимит на психующего Шеса на исходе, - так вот, значит, как зовут буйнопомешанного. - Тебя, кстати, где носило? Не мог раньше приехать?
  
  - Значит, не мог, - Ромка воинственно насупился, но потом все же пояснил: - Я у Ала был.
  
  Ал? Это еще кто такой? Еще один член этой команды? Хан, видимо, прекрасно понял, о ком идет речь, потому что, скривившись, поинтересовался:
  
  - Ну, и как он там?
  
  - Да примерно так же. Рвет и мечет, ты ж понимаешь. У Шеса хотя бы рожа относительно целая осталась, а по нему как трактор проехался.
  
  - Ну, разукрасить кому надо фэйс Шес умеет, - хохотнул Хан и тут же стушевался под грозным взглядом со стороны менеджера. - Так, а что твой дружок говорит? Чего они делили-то?
  
  - Апельсин, блин, они делили! Который из дружков?
  
  - Да хоть какой-нибудь!
  
  - А! Значит, Шес тебе тоже ничего не сказал? - Ромка зычно заржал и через пару вздохов к нему присоединились все остальные.
  
  - Нет. Молчат, гаденыши, - утирая слезы, выдавил из себя Анатолий. - Придумывают сказки, одну другой краше: то они упали, то мотоциклы, то наркотики. Не хотят говорить, засранцы.
  
  - А когда они кому объясняли свои разборки? - Ромка с философским видом пожал плечами. - И вот могут же нормально, когда хотят, но как вожжа под хвост...
  
  - Это все Ал! - тут же начал наезжать бритоголовый. - Да этот маньяк кайф ловит, задираясь к Шесу!
  
  Боженов, не ожидая такого напора, начал багроветь, но неожиданно на помощь пришел рыжий Дэн, до этого спокойно строчивший что-то на своем айфоне:
  
  - Хан, ты думай, что говоришь! Можно подумать, нашего долбанутого ударника, по которому плачут все психушки страны, надо задирать. Да, может, Алек иногда и перегибает палку, но Шес сам ищет. И, как видишь, вполне себе так удачно находит!
  
  - Иногда перегибает?! Иногда? Это когда же? Когда увел у него ту девку? Или когда растрындел всем...
  
  - Ты понятия не имеешь, что там с той девкой было!.. - это уже мой дружок обрел дар речи.
  
  - Зато я зна...
  
  - Хватит! - менеджер разрешил спор по-своему. - А ну заткнитесь оба. Ты, - ткнул он в Хана, - и ты, - теперь в притихшего Романыча, - идите, проверьте, как там наш дебошир. Хоть водки ему налейте, хоть по голове дайте, но без него не возвращайтесь. Ты, - а это уже в сторону Дэна, - найди, наконец, вашего эльфа и напомни ему, что кроме баб на свете существуют также репетиции. А ты, - опа, а это уже ко мне, - не пугайся. Обычно они милые и пушистые, просто сегодня побрились. Вика, мне было очень приятно познакомиться с такой очаровательной девушкой. Надеюсь, еще увидимся. Удачи на прослушивании.
  
  И, подхватив с журнального столика какие-то папки, двинулся в сторону двери.
  
  - Э-э-э... Аллё! - Дэн протянул ему вслед две сложенные в молитвенном жесте руки. - Гудвин, ты куда?
  
  - Обедать.
  
  - А мы? Мы, между прочим, тоже голодные.
  
  - А вы вчера уже ели, а сегодня еще не заслужили, - Анатолий, которого почему-то назвали Гудвином, заливисто рассмеялся, что как-то совсем не вязалось с его суровым и элегантным образом, и ушел, по дороге отвечая на какой-то звонок: - Какая подсветка? Вы там сдурели, что ли? Вы еще гирлянды елочные повесьте! Да еду я, еду, можно подумать, у меня выбор есть!
  
  И мы с рыжим солнышком остались наедине. Он, выудив из кармана стильных, явно модельных джинс свой айфон, начал кого-то набирать, а я, уже не стесняясь, принялась опять его разглядывать. Интересно, кем он приходится этим ребятам из Рельефа? Какой-то техник, или, как и Ромка, чей-то друг? Явно не член группы, слишком неподходящая внешность для рок-звезды. Такой милый, интеллигентный мальчик, прямо мечта всех тещ мира. Приятный, в меру красивый, с по-детски широко распахнутыми серо-голубыми глазами, лучащимися добродушием и покоем. Даже серебристая пуговка пирсинга под нижней губой не портила впечатление, а, скорее, добавляла какую-то изюминку. Рядом с ним хотелось закутаться в плед и с чашкой горячего чая встречать рассвет на берегу океана. К тому же, его лицо при ближайшем рассмотрении показалось мне удивительно знакомым. Появилось навязчивое впечатление, что я его откуда-то знаю. И еще интересно, у него девушка есть? Так, стоп, что за мысли? Он же для меня еще совсем мальчишка. Сколько же ему лет?
  
  - Двадцать шесть, а что? - Дэн, оторвавшись от телефона, смотрел прямо на меня. Ой, я это что, вслух спросила? Судя по лукавому прищуру зеленых глаз, да. Выходит, он мой ровесник? Интересно... И как-то неудобно получилось. От судорожных попыток сообразить, чем объяснить свой внезапный интерес, меня спас сам же его виновник: - Ты, кстати, пить не хочешь? Чай, кофе?
  
  - Э... да, спасибо. А можно просто воды?
  
  - Да не вопрос, - рыжий, повернувшись в пол-оборота, засунул руку за спинку дивана и, выудив оттуда маленькую запечатанную бутылку минеральной воды, перебросил мне. - Ты не стесняйся, если чего надо. Я позвоню, хорошо? Не скучай, я быстро.
  
  И опять начал кому-то названивать. А он, оказывается, еще и вежливый! Мечта, а не парень. Так что же он тут делает в компании буйнопомешанного Шеса и сексуально озабоченного Хана? От раздумий меня оторвал Дэн, видимо, дозвонившийся, наконец, до того, кого искал, и сейчас говоривший в трубку, лениво потягиваясь:
  
  - Да нужен ты мне триста лет! Гудвин сказал найти тебя, я нашел. А дальше мне пофиг, все равно ударника нет, - выслушав ответ и задорно хрюкнув над чем-то, он сообщил: - А то ты Шеса не знаешь. Были бы тарелки, их бы уже не было. О! Тарелки! Ты, морда эльфийская, где? В прямом смысле, что ли? А-ха... Ладно, заканчивай и вали сюда... Нет, репетиции уже, скорее всего, не будет, но мы жрать хотим... Ну вот, пиццу, значит, привезешь и можешь валить обратно. Ну, как обычно, на всех. Хотя, погодь пять сек. Ты пиццу ешь? - повернулся он ко мне и, получив неуверенный кивок, вернулся к невидимому собеседнику: - Добавь еще одну. Давай, не перетрудись...
  
  - Опа, вернулся, красавчик, - проследив за направлением его взгляда, я увидела как раз входивших назад трех парней. Слегка встрепанных, но, похоже, уже спокойных. Шес, видимо, услышавший окончание разговора, заинтересованно уточнил:
  
  - Хавчик заказал? Это хорошо. На ребят, - тут он неопределенно ткнул пальцем куда-то себе под ноги, видимо в сторону нижнего этажа, - тоже?
  
  - Ну да, они ж тоже тут с утра.
  
  - Когда привезут? - Шес плюхнулся на диван рядом с Дэном и хлопнул того по плечу.
  
  - Голодный? Я Димону звонил. Он по дороге заедет, купит.
  
  - Тогда время еще есть, - и, переведя взгляд на меня, ехидно заявил, махнув рукой в сторону стоявшей в центре комнаты ударной установки: - Красавица, бубны там. По синтезатору тоже, конечно, можно постучать, но вряд ли его хозяин согласится, да? - опять повернулся он к Дэну.
  
  Вот гад! Да он издевается! А я-то было обрадовалась, увидев, что он успокоился. Наивная. Оказывается, миролюбиво настроенный ударник Рельефа - еще хуже, чем он же, вышедший на тропу войны. Психуя, он хотя бы просто орет, а так еще и ядовито язвит. Как его Романыч вообще терпит? О том, что Романыч благополучно вот уже лет двадцать терпит вторую язву в моем лице, я предпочла в тот момент не вспоминать. Я уже начала было открывать рот, чтобы в цветистых метафорах рассказать нахалу, где я видела его вместе с его барабанами, но вдруг увидела, как Дэн утвердительно кивает головой в ответ на риторический, как мне казалось, вопрос панка. Вот теперь совсем не поняла - это солнышко, этот мальчик-колокольчик, эта мечта любой тещи, он что, их клавишник?!
  
  Я так оторопела от этого открытия, что забыла, что хотела только что ответить ударнику. За что тут же поплатилась.
  
  - Эй! Алекс Юстасу - мы прослушиваться будем или похаваем и мирно разбежимся?
  
  - Не дождешься!
  
  Я тяжело вздохнула и начала стягивать с себя туфли, краем глаза заметив согревшую мне душу затрещину, которую сидевший на широком подлокотнике дивана Романыч отвесил этой ехидне. Впрочем, внимание всех присутствующих тут же вернулось ко мне. Проследив за благополучно снятой обувью, четыре пары глаз синхронно поднялись вверх и застыли на уровне треклятой юбки. Хан начал расплываться в уже знакомой мне улыбочке, а Шес выразительно приподнял проколотую штангой бровь. Даже Романыч замер в каком-то маниакальном ожидании. А вот фиг вам! У меня было время, чтобы все продумать, так что получи фашист гранату - нарочито томно потянувшись всем телом, чем заставила пирсингованую бровь подняться еще выше, я встала с кресла и, подняв с пола чужую черную толстовку, направилась к барабанам. Не спуская глаз с их заинтригованных лиц, я аккуратно закрыла кофтой свои ноги и только после этого опустилась на табурет, уже под прикрытием своего импровизированного передника задирая юбку так, чтобы не мешала. Четыре крайне разочарованных вздоха и бровь, доползшая чуть ли не до середины лба, были мне наградой. Полюбовавшись еще несколько секунд на их физиономии, я уточнила, копируя интонации Шеса:
  
  - Эй! Юстас Алексу - мы прослушиваться будем или похаваем и мирно разбежимся?
  
  Если честно, то я ожидала, что после такого рокер опять психанет, но неожиданно в его зеленых глазах мелькнуло что-то очень похожее на улыбку, и он, вернув бровь на место, великодушно разрешил:
  
  - Ну, давай.
  
  - Что давать?
  
  - А что ты можешь? - брюнет явно забавлялся. Вот паразит!
  
  - Могу сбацать на барабанах, - я решила поддержать игру.
  
  - А еще? - это он о чем сейчас?
  
  - А еще могу не бацать на барабанах.
  
  - Мда... Не густо... Ладно, бацай.
  
  - Что бацать?
  
  - А что ты можешь? - опять двадцать пять, ему что, ноты дать лень. Или он хочет, чтоб я играла собственный репертуар? Ну ладно, сам напросился.
  
  И я, задав себе босой ногой ритм, начала выбивать ту единственную композицию, которую действительно знала от и до, которую могла играть часами, когда на душе было херово или требовалось сорвать злость. Палочки в моих руках летали над барабанами, а я целиком и полностью отдалась во власть того всепоглощающего чувства эйфории, которое испытывала только за ударными или разгоняя свой байк до запрещенных законом скоростей. Что сказать? Только то, что я девушка со странностями, как в два голоса утверждают Романыч и Олежек. Удар, удар, еще, тарелка, мелкая дробь на томе. Хорошо-то как... А что до того, что именно я играла, так сам же сказал сбацать, что могу. Ну вот.
  
  Я подняла глаза на четверых своих слушателей, предвкушая вполне заслуженную головомойку. Романыч, как и ожидалось, со скучающим видом колупался в своем телефоне. Дэн и Хан так же ожидаемо офанаревшими глазами пялились на меня, и на их лицах было буквально написано большими непечатными буквами "ты это серьезно?", но вот хамовитый ударник... Он абсолютно не выглядел рассерженным или хотя бы удивленным, наоборот. Странно, но я бы сказала, что он выглядел как человек, с огромным трудом сдерживающий смех. Пока я пыталась разобраться, с чего бы Шесу так веселиться, он, наконец, совладал с собой и предательски подрагивающим голосом спросил:
  
  - Это что, была "Мурка"? - я, соглашаясь, кивнула. Надо же, узнал.
  
  - А ты слова знаешь? - еще не понимая, куда брюнет клонит, я снова кивнула.
  
  - Тогда еще раз, но теперь пой, красавица!
  
  Это еще зачем? Я непонимающе уставилась на ударника, подозревая какую-то каверзу, но неожиданно встрял Хан.
  
  - Шес, кроме ударных, делает еще и бэк-вокал, так что нам надо убедиться.
  
  - Ясно. Тогда позвольте откланяться, я абсолютно не умею петь, - помните, что я рассказывала про Ромку и пение? Так вот по сравнению со мной он вообще Шаляпин. Я с некоторым сожалением начала вставать, когда голос опять подал брюнет.
  
  - Так ты и на ударных играть не умеешь, это же тебя не останавливает. Садись, давай. Еще раз и с песней!
  
  Ах, так? Ну, держитесь! И я запела. Мне не дали добраться даже до конца первого куплета. Дэн, всхлипывая, сполз на пол, Шес дико ржал, уже абсолютно не скрываясь, а мой, с позволения сказать друг, эта зараза Романыч, потребовал пристрелить меня, дабы не мучилась и не мучила остальных. Я с запозданием сообразила, что даже если этот паразит и в самом деле поет, сломанная рука вряд ли может ему в этом помешать, а значит, надо мной открыто и со вкусом поиздевались. Судя по всему, прослушивание я с громким треском провалила. Что практически сразу же подтвердил Хан:
  
  - Вика, это было шедеврально. Но, к сожалению...
  
  Что там "к сожалению", он сказать не успел, потому что его самым наглым образом перебил Шес:
  
  - Хан, она остается, - и, глядя на меня с прямо-таки маниакальным блеском в глазах, "пояснил": - Я ее хочу.
  
  - Хозяин - барин, - тут же согласился бритоголовый и, повернувшись к Дэну, добавил: - Звони Гудвину и Димону, у нас есть ударник.
  
   Я смотрела на них, все еще не веря в происходящее. Я же этого и хотела, да? Так почему мне кажется, что я крупно, прямо-таки катастрофически, влипла?
  
  
  
  Глава 6
  
  
  
  Ну, предчувствия предчувствиями, а работу я-таки получила, так что, засунув свою интуицию подальше и понадежнее и выпихнув вперед свое второе счастье, в смысле - наглость, решила поинтересоваться материальной стороной вопроса:
  
  - Так, значит, вы меня возьмете?
  
  Шес, обсуждавший в это время что-то с Боженовым, хитро ухмыльнулся и непонятно уточнил:
  
  - Мы? Все, что ли? - да у него еще и мания величия? Хочет подчеркнуть, что он такой крутой и столь серьезные решения принимает единолично? Ну ладно, мне что, подыграть его самомнению сложно?
  
  - Хорошо. Ты меня возьмешь?
  
  - Что, прям здесь? - зеленые глаза округлились в деланном испуге, но тут же сощурились назад, когда Дэн, коротко ругнувшись, отвесил ему смачный подзатыльник, заставив ударника зашипеть. Очень надеюсь, что не только от неожиданности.
  
  Пошляк хренов, да что он себе позволяет? От тирады по поводу кое-чьего спермотоксикоза меня удержало только понимание, что этот спор мне точно не выиграть. Судя по всему, язык у этой ехидны подвешен что надо, а подобные баталии - его любимое развлечение. Одно радует, точнее два - во-первых, остальные, кажется, вполне вменяемые, хотя, признаться, и со странностями, а, во-вторых, все это только на пару дней, как-нибудь вытерплю, не кисейная барышня, чай. А потом пускай катится ко всем чертям упражняться в изящной словесности на ком-нибудь другом. Мне деньги нужны, и это - не самый тяжелый способ их заработать. Медленно выпустив воздух сквозь сцепленные зубы и теперь уже тщательно взвешивая каждое слово, я продолжила:
  
  - А теперь серьезно - кто мне заплатит?
  
  - Гудвин, - ответил Хан, поморщившись и отодвинувшись от возившихся на диване панка и солнышка.
  
  - Когда? Я предпочитаю сегодня, но если это проблема, можно завтра утром, - знаю, наглость - мое второе имя, но хочешь жить - умей вертеться.
  
  - В пятницу, после выступления, - а Хан, оказывается, тоже не вчера родился.
  
  - Давайте, половину сегодня, половину в пятницу, - изобразив мыслительный процесс, согласилась я.
  
  - В пятницу, после выступления, - не сдал позиций бритоголовый.
  
  - Ну да. А как я могу быть уверена, что после ты не заявишь мне "я не я, и корова не моя"? Половину сегодня.
  
  - Всё в пятницу, после выступления, - обрубил Хан. - Я тебя тоже не знаю, и желанием вылавливать по всему городу не горю.
  
  - Ты знаешь Боженова, он может гарантировать.
  
  - Кого?
  
  - Романыча, - для наглядности я ткнула пальцем в сторону друга и, поймав его взгляд, попросила: - Ромка, ну скажи ему, что никуда я не сбегу.
  
  Я обожаю Ромку, он замечательный, надежный, верный, но - увы и ах: в бытовых вопросах тормоз тормозом. Может, потому что сам денежных затруднений не испытывал никогда - у отца бизнес, сам он неплохо зарабатывает в ипотечном банке, а жена его, Ленка, держит свой бьюти-салон. Преуспевающий, кстати. Вот и сейчас, лихо взвизгнув мозговыми покрышками, он недоумевающе протянул:
  
  - Да какая разница, Витек? Ну в пятницу, так в пятницу.
  
  Всё. Накрылся мой аванс блестящим медным тазиком. А я, признаться, очень на него рассчитывала. Знаете, это только со стороны кажется, что два дня ничего не решают, а когда ты в долгах как в шелках и боишься лишний раз нос на улицу показать, потому что должна и соседям, и коллегам, и друзьям, и даже не знаешь, когда вернешь... Нет, я ничего такого себе не позволяю и живу в меру возможностей, а история до ужаса банальна.
  
  Два года назад, когда заболел отец, появилось очень много трат на врачей, больницы, лекарства, взятки... Никто же не верит, я надеюсь, что бесплатная медицина в самом деле бесплатная? Вот с тех пор мы с братом и крутимся, как можем. Занимаем у одних, чтобы вернуть другим, а потом снова у первых, чтобы рассчитаться со вторыми, и так по замкнутому кругу. Мы с Олегом даже съехались в одну квартиру, чтобы сэкономить. Да и, если честно, никто особо не давит - люди понимают и входят в положение. Но мне просто физически плохо осознавать, какую кучу денег мы все еще должны. Характер такой - ненавижу быть кому-то должной. А тут еще и Данилка с этим велосипедом. Увидел у какого-то мальчика в парке, и вот уже пару месяцев просто бредит им. Он не избалованный у меня в плане игрушек, не с чего быть избалованным. Редко просит что-то купить. Наверное именно поэтому, увидев какими глазами он провожает каждого мальчишку с двухколесным другом, я и ляпнула, не подумав, что обязательно куплю к маю. Как раз премию должны были дать. Вы бы видели, как он просиял. И вот, май уже начался, а денег как не было, так и нет. Но не рассказывать же все это абсолютно чужим людям? К тому же, я гордая. Второй раз просить не буду. В пятницу - значит, в пятницу.
  
  Шес, зажавший к этому времени Дэна в углу дивана и лупивший его по рукам со словами "ты на кого, дурочка, руку подняла?", посмотрел мне в глаза неожиданно серьезным и понимающим взглядом и выдал:
  
  - Да отдай ты ей эти бабки! Ну куда она с подводной лодки денется? Она же не хочет, чтобы я ее вылавливал, правильно?
  
  Он так многозначительно выделил голосом это я, что "она" моментально поняла - нет, не хочет. Шес, заметив что-то в моих глазах, удовлетворенно кивнул и вернулся к процессу воспитания клавишника, пытавшегося изо всех сил выползти из-под прижимающего его колена. Силы оказались более чем неравными, и через пару минут Дэн бросил это занятие и просипел:
  
  - Да слезь же с меня, придурок!
  
  - Прощения проси, смерд.
  
  - А лезгинку тебе не станцевать? Копыто убери! - Шес надавил сильнее и Дэн сдался.
  
  - Ну прости...
  
  - Прости меня, мой белый господин, - потребовал ударник.
  
  - Сдурел?
  
  Шес надавил сильнее.
  
  - Ах! Ты дебил? Ладно, ладно! Всё! Прости меня, мой белый господин!
  
  - Что? Не слышу.
  
  - Слезь с меня! Мне дышать нечем, ты, тетерев глухой! Я извинился!
  
  Шес убрал ногу и тут же получил тычок пяткой под ребра, и всё понеслось по новой. Судя по тому, что Хан абсолютно никак на происходящее не реагировал, только отодвинулся подальше, чтоб не зацепили, происходящее не было чем-то из ряда вон выходящим. Да и Дэн не выглядел сильно уж помятым или обиженным. Взрослые мужики, знаменитые на всю страну суровые и недоступные рок-идолы, просто дурачились как мальчишки, и мне это неожиданно понравилось. Звездный занавес на секундочку приподнялся и я смогла увидеть краешком глаза то, что так тщательно скрывалось от фанатов, прессы и просто любопытных. Обычных людей. Ну хорошо, не совсем обычных, но людей из плоти и крови, а не сверкающих холодных звезд шоу-бизнеса. Людей со своими странностями и причудами, но с которыми можно было общаться, смеяться, злиться, да хотя бы и просто находиться в одной комнате и не задаваться каждые пять минут вопросом, как ты сюда попал.
  
  И еще я, кажется, наконец-то поняла, как Ромка умудряется дружить с этим невозможным ударником - он просто видит в нем не кумира, а всего лишь человека. Талантливого, да. Но человека с, видимо, не настолько уж и пакостным характером, если разборчивый в связях Боженов с ним якшается. Это потом уже я узнала, что Шес еще подозрительнее и строже относится к выбору собственных друзей, так что удивляться стоило скорее как раз тому, что это он снизошел до общания с Романом. Именно снизошел, а не принял как равного, и прошло довольно много времени, пока из категории "друг моего друга" тот перешел в "мой хороший знакомый", так никогда и не дотянув до "мой друг". Но об этом я узнала намного позже, а пока только смотрела на этих таких разных парней и гадала, что же свело их вместе.
  
  Я так задумалась, что не обратила внимания на подошедшего ко мне Хана. И очнулась, только когда он потряс у меня перед носом каким-то конвертом.
  
  - Э-эй! Ви-ка! Деньги-то возьми, или уже не надо?
  
  Возмущенно пискнув, я выхватила конверт, удостоившись в ответ тихого смешка со стороны бритоголового. Пересчитывать деньги не стала, рассудив, что все равно дали столько, сколько захотели дать, и, быстренько переместившись к креслу, спрятала гонорар в свою безразмерную сумку.
  
  Моя сумка - это вообще отдельная тема для разговора. Олег все время смеется, что у нас, видимо, разные предки, потому что мои явно были улитками. Гены, как известно, не вода, вот я и испытываю патологическую необходимость таскать весь свой дом с его многочисленным содержимым с собой. У меня всегда есть при себе все, что может понадобиться в случае экстренного устранения неполадок при запуске межгалактического крейсера. В результате мой дамский ридикюль являет собой и по внешнему виду, и по внутреннему содержимому скорее баул переезжего таджика. Я сама не всегда в курсе, что у меня там валяется. Например, пару недель назад, перевернув сумку вверх дном в поисках зажигалки, я неожиданно обнаружила запасной памперс, от которых Даник отучился еще три года назад, и открытую пачку пупырчатых розовых презервативов, о происхождении которых имела весьма смутное представление. Кажется, прошлым летом Дане срочно понадобились воздушные шарики, а из открытых магазинов под рукой оказались только бабка, торгующая семечками, и круглосуточная аптека. Памперс я тогда выкинула, а изделие номер два зачем-то вернула в сумку. Зажигалку, кстати, так и не нашла, хотя точно знала, что она где-то там. И не потому, что я курю - это как раз нет, а потому что с чего бы ей там не быть?
  
  Пока я запихивала конверт с деньгами в свой баул, Романыч, решив, что все вопросы устаканены и пора бы и честь знать, намылился сваливать. Пожав парням руки и выдернув наконец вздохнувшего с облегчением Дэна из-под зада внаглую сидевшего на нем ударника, он поинтересовался у последнего:
  
  - Завтра как? Вике сюда подъехать? Во сколько?
  
  - Завтра? - сделал тот вид, что задумался. - Да ну. На завтра у меня столько планов: в Эрмитаж там сходить, в фонтан поплевать... Давай лучше послезавтра, торопиться-то некуда. Или еще лучше, встретимся прямо на концерте, часа через полтора после начала, - и, взглянув на меня поверх Ромкиного плеча, уже серьезно добавил: - Сейчас едешь домой переодеваться и чтоб через час была здесь. Есть как добраться? - и, получив утвердительный кивок: - Ну так в темпе.
  
  - Мне ребенка из садика забрать надо и пристроить куда-нибудь, - внезапно сообразила я.
  
  - А меня еб... э... а это мое дело? - ну надо же, сдержался. - Ты деньги взяла, между прочим.
  
  - Да, но я не думала...
  
  - Ну так думай! Если бы была возможность ждать, неужели ты думаешь, что я не нашел бы кого другого?
  
  - Витек, я с Ленкой поговорю, оставишь Данилу у нее, - предложил Ромка.
  
  А что, это идея. Меня его жена на дух не переносила, взаимно, впрочем, но вот сына моего просто обожала и никогда не отказывалась посидеть с ним. У них самих с детьми как-то пока не сложилось, и Лена с удовольствием тратила весь свой невостребованный до поры до времени запас материнского тепла и ласки на моего маленького мужичка.
  
  - Да, спроси. Слушай, спасибо тебе огромное, я как-то и не подумала, что будет, если меня возьмут.
  
  - Да без проблем...
  
  - Да без трепа! - это уже опять Шес. - Давай, одна нога здесь, вторая тоже уже здесь. И одень что-нибудь приличное. И каблуки сними. А я пока найду нам сэмик.
  
  - Кого?
  
  - Не кого, а что. Сэмик. Ну... не важно, скажем так - другую ударную установку.
  
  - А с этой что не так?
  
  - Это не с Фросей что-то не так, а кое с кем другим, - кивок в мою сторону.
  
  - Фрося?
  
  - Фрося, - кивок уже в сторону барабанов и стремительно насупливающиеся брови при виде моей зарождающейся истерики. - У нас проблемы?
  
  - Что ты, Бог с тобой, Фрося так Фрося.
  
  - Вот и чудненько. За мои бубны сядешь только тогда, когда разберешься, с какой стороны за палочки держаться и перестанешь лупить ногой в кардан так, как вроде это он тебе денег должен. А пока нам нужен жертвенный баран, - и неожиданно заржал над собственным каламбуром: - А-ха, Хан, слышал - баран-барабан, а-ха-ха!
  
  Хан тоже подошел к нам и, немного виновато улыбнувшись, пояснил:
  
  - Не обращай внимания. Это у него стресс так проявляется. Ну, давайте, дуйте быстрячком.
  
  - Ты сегодня еще к Алу поедешь?- вдруг спросил успокоившийся Шес.
  
  - Да, а что? - Романыч напрягся. Да кто такой этот Ал, о котором все говорят? Надо бы расспросить по дороге.
  
  - Да ничего. Передай, пусть подползает часам к десяти. Хотя нет, - ударник задумчиво посмотрел на бедную меня, - пусть сначала позвонит.
  
  - Точно?
  
  - А? Да точно, точно, бить не буду. И ключи от байка пусть привезет.
  
  - Так, значит, всё же из-за байка? - Ромка всё ещё насторожено заглядывал тому в глаза, но, кажется, начал расслабляться.
  
  - Ну не из-за бабы же!
  
  - Ну вы и придурки!
  
  - Гены, что ты хочешь...
  
  - Гены, Васи, Коли, Пети, - встрял Хан, - помирились - и ладушки. Вика, давай быстренько. Время и правда поджимает.
  
  
  
  _____________________________
  
  
  
  
  Хан с интересом наблюдал за другом. Тот задумчиво и как-то отрешенно уставился на закрывшуюся дверь, продолжая на автомате крутить палочки пальцами левой руки. Мысли его витали где-то настолько далеко, что даже Хан, знавший его как облупленного вот уже сколько лет, затруднялся определить наверняка их направление.
  
  - Шес, она тебе что, понравилась?
  
  - А? - брюнет вернулся на землю и раздраженно буркнул: - Сдурел, что ли?
  
  - А что, она милая. И прикольная.
  
  - И что? Я от таких милых и прикольных каждый день тапками отмахиваюсь.
  
  - А зачем ты ее взял тогда?
  
  - Сам не знаю...
  
  
  _____________________________
  
  
  
  Едва успев сесть в машину, я отзвонилась Олежеку и дрожащим от возбуждения голосом отрапортовала о событиях последнего часа. Мне и самой с трудом верилось в то, что только что произошло. Может, тяжелую музыку я и не любила, но понимать, что мои новые знакомые - самые настоящие звезды, о которых я раньше только в желтой прессе могла читать, я прекрасно понимала. А потому волновалась, как первокурсница на первом экзамене, подготовку к которому благополучно прогуляла. Брат, выслушав мой сбивчивый и путаный рассказ, сообщил что, во-первых, я умница, молодчинка и вообще самая-самая; во-вторых, за Даником он присмотрит ("даже не думай об этом, мы прекрасно справимся без тебя"); и в-третьих, он переломает все кости этим рокерам, "если хоть кто-нибудь, хоть пальцем..."
  
  В угрозу верилось без особого труда. Не в первый раз. Ломать, в смысле, а не угрожать. Олежек, он у меня такой. Блюдет на правах старшего брата мою честь и достоинство изо всех сил. Особенно после той истории, в результате которой на свет появился Данька. Кажется, братишка винит в произошедшем себя. В том, что не уследил, не удержал, не вмешался, что поверил, так же, как и я, впрочем, вот и перегибает теперь палку. Я клятвенно заверила его, что никто ни-ни, ни сном, ни духом, а если вдруг что, то я обо всем тут же ему сообщу. Только после этого Олежек успокоился и, пожелав удачи, отключился. А я, не в силах побороть собственное любопытство, все же задала другу волновавший меня вопрос:
  
  - Ромка, а кто такой Ал?
  
  Романыч как-то странно на меня посмотрел, хмыкнул, но все же снизошел до ответа:
  
  - У тебя на радостях совсем память отшибло?
  
  И это ответ? Что я должна из этого понять? Прокрутив мысленно всё, что Боженов рассказывал мне о Рельефе, я пришла к неутешительному выводу, что никакая информация ни о каком Але в голове моей, к сожалению, не отложилась. О чем я незамедлительно и сообщила:
  
  - А я должна помнить? Ромчик, может, ты только собирался мне рассказать, а? Мы же, кроме как Шесу, никому из Рельефа кости не перемывали.
  
  - Да при чем тут Рельеф? - от удивления он даже притормозил.
  
  О-па, даже так? Уже хуже. Значит, какой-то приятель, которого, судя по реакции, я должна знать, но... увы. Не желая оказаться совсем уже свиньей, я судорожно перебирала в уме всех известных мне Ромкиных друзей-знакомых, когда тот неожиданно смилостивился:
  
  - Ну, Алек? С эконом-факультета? О, Господи, Витек, ну знаешь ты его! Высокий такой, блондин... Ну, на выпускном в универе мы с ним еще надрались и ты нас по домам развозила. А мы песни орали и ехать не хотели, помнишь? А еще на гонки я его несколько раз приводил, а ты, зараза, не допустила. Ну? Не тормози, Витек!
  
  - Да вспомнила я, вспомнила! Это который с зеленым Дукати на прошлой неделе был. И да, я помню, как вы с каким-то дружком мне после вашего выпускного машину на брудершафт заблевали. Это он и есть?
  
  - Я потом все вымыл!
  
  - Да помню я! Она потом все равно неделю воняла! Как он выглядит, не помню, - призналась я, - мельком видела, а Дукати помню.
  
  - Ты ушибленная на всю голову, Вик? Байк, блин, она помнит, а Ала нет! Он свихнется, когда узнает.
  
  - Так на такой байк, Романыч, грех не обратить внимание. А дружка-то твоего мне с чего помнить?
  
  - Ну ты даешь! Алека все девушки помнят!
  
  - Ну, значит, на фоне байка он сильно проигрывает. Ах! Какой мотоцикл... Ром, я, кажется, влюбилась!
  
  - Скажешь Шесу, порадуешь мужика, - Ромка хитро улыбнулся.
  
  Снова этот Шес? Как мы опять к нему вернулись? Я буркнула, пытаясь понять, почему же он меня настолько бесит:
  
  - А он-то каким боком?
  
  - Так это его мотоцикл.
  
  - Серьезно, что ли? - невозможный ударник резко стал казаться милее и приятнее, в виду нарисовавшейся радужной перспективы выпросить красавца Дукати на предмет покататься.
  
  - Ну, вообще у Алека есть такой же, только черный. Но конкретно этот был Шеса.
  
  - Подожди. А как они?.. В смысле, откуда?.. А! Так это через тебя они знакомы? Слушай, а откуда ты Шеса знаешь? Тоже учились вместе? Так он же вроде старше.
  
  - Витек! - Ромка уже хохотал. - Придержи коней, детка. Нигде я с Шесом не учился. Он вообще не питерский. И это не они познакомились через меня, а я с Шесом через Ала. Шес меня вообще сначала за человека не считал, а потом свыкся вроде. Даже в гости заходит, когда в городе проездом.
  
  - А они откуда знакомы?
  
  - Да они родственники какие-то. Кажется, двоюродные или троюродные братья, не помню. Но дружат крепко.
  
  - Ага, то-то они руки друг другу переломали.
  
  - Ну, ссорятся они тоже крепко.
  
  - С таким характером, как у Шеса, оно и не удивительно.
  
  - Знаешь, Шес, конечно, псих. Но псих замкнутый. Он чаще всего просто всех игнорирует. Но ты Алека не знаешь. Он кого хошь до белого каления доведет. Я их сколько знаю, они вот так - подерутся, потом по пивку и по бабам. Это их нормальное состояние.
  
  - Странные у тебя друзья, - я не удержалась от ехидства, за что тут же получила щелбан по носу.
  
  - На себя посмотри! Все, приехали, - мы затормозили на въезде на лицейскую парковку. - Назад дорогу найдешь?
  
  - Конечно.
  
  - Ну, тогда удачи. Я предупрежу Леночку, что ты малого привезешь.
  
  - Спасибо. И, Романыч?
  
  - А?
  
  - Спасибо!
  
  - Да ладно. Ты сначала Шеса выдержи пару дней, тогда и благодарить будешь. Если захочешь. А-ха!
  
  
  
  
  
  
  Глава 7
  
  
  
  Всю дорогу до садика я продумывала стратегию соблазнения собственного строптивого ребятёнка идеей провождения остатка дня в компании Лены Боженовой. Спросите, к чему стратегия? Ведь и так ясно, что речь явно не идёт о чем-то, чего деть органически не приемлет. Всё как раз совсем наоборот - Даня Ленку просто обожает и периодически выкручивает мне руки требованиями "поехать на полчасика на чай с ночевкой до послезавтра", но... Это же когда он сам того хочет. А вы попробуйте заставить моего мелкого диктатора сделать что-либо насильно.
  
  Вот потому я и изощрялась как могла, придумывая пути один другого краше. От классически прямолинейного "ты сегодня с тетей Леной, и не волнует" и до заходящего издалека и по-змеиному хитрого "не думаю, что могу отпустить тебя сегодня к тете Лене, хотя она и звала". Я изгалялась и так и эдак и, кажется, единственное, чего не предусмотрела, это, собственно, самого сынулю. А Даня, как обычно, спутал мне все карты. Не успела я переступить порог, как на шею бросилось что-то сопливо-взъерошенное и с трудом различаемым голосом моего сына проныло, постепенно наращивая обороты:
  
  - Ты обещала-а-а!
  
  - Что обещала, золотко? - недоуменно протянула я, ощупывая субтильное тельце в поисках переломов и открытых ран, объясняющих такую истерику.
  
  - Нет! Ты обещала! Ты обещала-а-а!
  
  - Даня, котенька, - переломы не нашлись, и я начала тихо паниковать, - посмотри на меня. Кто тебя обидел? Где болит?
  
  - Нет! Нет! - Даня то вырывался из моих рук, то льнул обратно. - Я хочу!
  
  Вот это "я хочу" и выдернуло меня из предынфарктного состояния, в которое я скатывалась со скоростью реактивного самолета.
  
  - Даня, цыц! А ну, быстро вытер сопли! Что ты хочешь? Что я обещала?
  
  Невыносимое создание подняло на меня свои голубые абсолютно сухие глаза и голосом, уже без малейшего намека на истерику, спокойно сообщило:
  
  - Ты обещала, что если я захочу, то могу поехать к тете Лене поиграть с Кутузовым.
  
  Для несведущих: Кутузов - это боевой кот Боженовых. Даже не кот. Язык не поворачивается отнести эту безухую одноглазую гарпию к разряду мурчащих пушистиков. Ромка, пребывая, видимо, в состоянии аффекта по поводу очередного повышения на работе, подобрал его лет шесть назад на какой-то мусорке. Исхудалое, вусмерть перепуганное существо с выбитым глазом, основательно погрызенным ухом и выдранной клочьями шерстью еще долго пряталось по углам его квартиры, загнанно вздрагивая на каждый шум. А потом малыш обжился, обзавелся пушистой шубкой, острыми коготками, семикилограммовой тушей, пакостным характером и принялся наводить шухер в округе.
  
  При виде наглой морды, неспешно плывущей по просторам родной улицы, мыши заранее вешались, коты выпадали в осадок, собаки грохались в глубокий обморок и даже бесстрашные дворники нервно вздрагивали и отходили подальше. Кутузов был царем и Богом. Его боялись. Ему поклонялись. На него чуть ли не молились. А потом пришел Данечка. И король всея кошачьей гопоты узнал, что самый страшный звук, который он может услышать за все свои девять жизней, это отнюдь не шорох стягиваемого тапка, а звонкое счастливое детское "Кися!"
  
  О, он не принял нашествие мучителя, как данность. Он пытался сражаться. Дрался не на жизнь, а на смерть. Но - увы. В первый же раз, как на детской заплаканной рожице появились компрометирующие красные полосы, Кутузов отгреб по самое не балуйся от обоих хозяев и понял, что эту войну ему не выиграть.
  
  С тех самых пор стоит моему горящему энтузиазмом отпрыску появиться на пороге квартиры Боженовых, как бесстрашного пушистика словно ветром сносит. Никто не знает, где он прячется. Ни на какие посулы кошак не ведется и вполне способен провести сутки без еды. Его стратегические нычки вот уже четыре года остаются тайной за семью печатями ото всех, кроме его самого и... собственно, Даньки. Потому как ребенку невдомек, что прикидывающийся ветошью Кутузов желанием общаться как бы не горит, а потому ловит свой кайф, переворачивая квартиру вверх дном и неизменно возвращаясь с сияющей мордочкой и трофеем в виде прифигевшего кота на руках.
  
  Так что сами понимаете, Данино внезапное желание "поиграть с Кутузовым" было вполне мне на руку. Так почему же я не прыгала до потолка от радости? А вы еще помните, что было до того? Истерику помните? Да, сиюминутная проблема, как заманить сына к Боженовым, разрешилась, едва назрев. Но! Я прекрасно представляла себе долгосрочные перспективы, грозящие обрушиться на меня в самом ближайшем будущем. Собственно говоря, первые камни лавины уже покатились. Эта Данина истерика на ровном месте была далеко не первой и явно не последней в череде себе подобных, поскольку я, стыд и позор, понятия не имела, что с этим делать. Нет, я прекрасно понимала, откуда у явления растут ноги. Я не могла с ним бороться.
  
  Признаю, Даня - ребенок избалованный вниманием, категорически не приемлющий слово "нельзя". Моя вина - было время, я всячески потакала этому, пытаясь таким образом компенсировать отсутствие отца в его жизни. А когда спохватилась, было уже поздно. Большинство подруг, да и наш школьный (лицейский, блин, лицейский) психолог, к которому я, заливаясь краской от стыда и смущения, все же пошла, сходились на том, что мой авторитет в качестве родителя подорван окончательно. А Даниле в срочном порядке требуется строгая рука. Сильная фигура, кто-то, с чьим мнением он будет считаться, на кого будет равняться. И вот на эту роль я никак, к сожалению, и не тянула.
  
  Я - не сильная. Знаю, большинство знакомых видят во мне пример эдакой Железной Леди, самостоятельно зарабатывающей себе на жизнь и растящей в одиночку сына. Открою секрет, я долго строила себе эту легенду - ненавижу, когда жалеют. На деле же... На деле я была бы более чем счастлива, если бы нашелся человек, готовый снять с моих плеч груз решений и спрятать за широкой спиной от всего мира. Я по натуре человек ведомый. В отличие от сына. Вот он-то у нас самый что ни на есть яркий индивидуалист и лидер. И с присущей всем детям феноменальной интуицией великолепно чувствует, что в случае войны мне его не переупрямить. Ему бы какого-нибудь столь же упертого, как и он, барана, только взрослого и опытного, а не меня. А я только и могу, что время от времени по жопе дать, на что он даже особого внимания не обращает.
  
  Олежек на роль сурового главы семейства тоже не тянет ну никак. У самого еще детство в одном месте играет, хоть и старше меня почти на десять лет. Лучший, родной мой, любимый человек. Идеальный брат для меня и мировой дядька для Даника, но такой разгильдяй! Он всегда в первых рядах поиграть в войнушки или научить племяша стрелять из рогатки по соседским окнам, но как только нужно рявкнуть, что кое-кому пора чистить зубы и в постель, Олег неизменно теряет интерес и отходит в сторону. Мол, твое дитё, ты и разбирайся.
  
  Ленка уже не раз и не два с присущими ей прямолинейностью и отсутствием такта заявляла, что пора бы мне уже и мужика найти. Мол, и Даньке отец, и самой на что сгодится. Да и я, в общем-то, не то, чтобы против, вот только где ж его взять? На кого попало я не согласна, лучше уж самой, чем еще и мужа на себе тянуть, а в принцев с белыми конями и прочей монаршей атрибутикой я не верю. С тех самых пор. С Кирилла.
  
  Кирилл, он же Данькин отец, он же мой несостоявшийся муж, он же недосягаемая цель олежкиных кулаков, променял нас с сыном на Туманный Альбион. Вот так вот просто - взял и променял. Еще вчера мы выбирали имя нашему первенцу, готовились к свадьбе и ходили счастливые, держась за руки. А потом ему предложили контракт в английском модельном агентстве. И всё. Сначала, правда, были обещания, что, как только он устроится, так сразу же заберет нас к себе. Но с тех пор было почти год ожиданий, море звонков с моей стороны и полное игнорирование с его. Мои мечты и надежды окончательно разбились о рифы реальности, когда на очередной звонок мне ответил заспанный женский голос. А на следующий день Кирилл сменил номер телефона. Вот и вся селяви. С тех пор я не верю ни в принцев, ни в белых кляч.
  
  Но хватит о грустном. По дороге к Боженовым мы с Даником заскочили домой - одному из нас кровь из носа надо было переодеться. Натянув первые попавшиеся джинсы и майку и наспех запихнув в четыре руки в сумку всё, что, на мой взгляд, могло понадобиться сыну, мы галопом выдвинулись на встречу с ничего пока не подозревающим кошаком. Сурпрыз, так сказать!
  
  Даня всю дорогу разглагольствовал по поводу того, как тяжела судьба ребенка, обреченного ни свет ни заря идти вкалывать в садик, в то время как мама, барыня такая, развлекается на работе. В конце я уже не могла сдерживаться и откровенно хохотала, невзирая на насупленные бровки сынишки в зеркале заднего вида. А он, злясь на такое пренебрежительное отношение к своим проблемам, приводил все более весомые аргументы. Например, что маму, в отличие от него, никто не заставляет пить молоко с пенкой. Внутренне содрогнувшись при воспоминании об этой гадости, я клятвенно пообещала мелкому поставить воспитательнице на вид столь ужасное и неподобающее поведение. Даня, воодушевившись обещанием, решил расширить плацдарм и тут же пожаловался на то, что от него в наглую требуют мыть руки перед едой. Мама, то есть я, проблемой не прониклась и он тут же переключился на свою любимую игру в почемучки:
  
  - А почему я в сандаликах?
  
  - Потому, что уже тепло.
  
  - А почему?
  
  - Весна пришла, сыночка, вот и тепло.
  
  - А почему?
  
  - Солнышко греет.
  
  - А почему?
  
  Эээ... Видишь ли, сынок, процесс водородного синтеза подразумевает освобождение гигантского количества энергии, которое, преобразуясь частично в тепловое излучение...
  
  - Ну, это как лампочка. Она же горячая, когда светит. Вот и солнышко так.
  
  - Солнышко как лампочка?
  
  - Да.
  
  - А почему?
  
  - ...
  
  Пока мы добрались до места, я уже успела всласть нахохотаться и начала сатанеть. От поисков ответа на вопрос, почему черная смородина красная, когда зеленая, меня спасла Елена Михайловна Боженова, в девичестве Носик, собственной персоной. Белокурый голубоглазый ангел в шортиках, едва прикрывающих стратегическое место, и стильной маечке, выгодно обтягивающей полную грудь за 5 тысяч долларов, едва успев открыть дверь, совсем не по-ангельски взвизгнул и, подхватив пищащего от восторга Даню на руки, умчался прочь. Меня не удостоили даже элементарным "здрасте". Я уже начала разворачиваться на выход, когда из глубины квартиры меня окликнули:
  
  - Викто-о-о-рия! - она всегда меня так называет: полным именем и противно тяня это "о-о-о". - Ты чего там застряла? Ромка предупредил, что ты даже позавтракать не успела. Идем, болезная, я тебе хоть кофе сварю.
  
  Объяснять Ленке, что времени на кофе у меня нет, было себе дороже. Она как танк, если чего себе решила, фиг собьешь с курса. Маленький такой гламурный танк. Боженова обнаружилась на кухне, колдующей над кофеваркой. Многообещающее "сварить кофе" подразумевало всунуть капсулу в машинку и нажать кнопку "ВКЛ". Так что через пару минут передо мной красовалась большущая чашка капучино, дразня пышной шапкой пены. Я осторожно отхлебнула, наслаждаясь вкусом. У нас в лицее, да и дома, рассчитывать можно было только на кипяток с ложкой коричневой бурды. Тем временем Ленка выудила из недр огромного хромированного холодильника тарелку с бутербродами и подпихнула ко мне:
  
  - Ты кушай, кушай.
  
  - А сама?
  
  - Ну что ты, Виктория! Мне же за фигурой следить надо...
  
  Вот зараза! Это, значит, в отличие от меня, которой уже всё равно? Я хмыкнула и с наслаждением вгрызлась в свою добычу. Надо следить - пусть следит. А я в своей фигуре, тьфу-тьфу-тьфу, уверена. Спасибо папиным генам, могу себе позволить не заморачиваться насчет диет. Ленка печально проследила за бутербродом и, видимо, убедившись, что давиться я не собираюсь, поинтересовалась:
  
  - Ну, и как он тебе?
  
  Перед глазами тут же всплыла долговязая фигура ударника.
  
  - Псих. А остальные, вроде, вменяемые.
  
  - Э... Псих? Какие остальные? У тебя что, кто-то появился?
  
  - В каком смысле "появился"? Ты о чем вообще?
  
  - А ты? - Ленка непонимающе уставилась на меня, как на бьющегося в эпилепсии ежика. - Я говорю, как тебе Алек?
  
  - Причем тут Алек? Я про ребят из "Рельефа".
  
  - А причем тут эти фрики? Я тебя про Ала спрашиваю!
  
  - Так, а Ал-то причем? Я его даже не видела!
  
  - Как не видела? Ты что, на гонках не была?
  
  - Какие гонки, Лена?! Я тебе русским языком говорю, я сегодня была на прослушивании в...
  
  - Да нахрена мне твое прослушивание?! - перебила Ленка. - Я спрашиваю, тебе Ал понравился?
  
  - Да я его даже не видела!
  
  - Как не видела? Ромка же его специально на гонки приводил, чтоб с тобой познакомить!
  
  Я все же подавилась.
  
  - На гонки? В ту субботу?
  
  - Нет, блин, в будущий четверг! Да, в ту субботу. Виктория, вернись на землю. Гонки, суббота, охренительный блондин, жаждущий с тобой познакомиться... Звучит знакомо?
  
  - Зеленый Дукати...
  
  - Чего?
  
  - Он был на зеленом Дукати.
  
  - Дольная, - Ленка обессилено и как-то даже ласково заглянула мне в глаза, - ты дура?
  
  - Лена, чего ты от меня хочешь, а?
  
  - Я, по-моему, вполне внятно объяснила, - фыркнула Боженова. - Алек. Знакомство. И как он тебе?
  
  - Так он жаждал познакомиться? - уточнила я. - Знаешь, не заметила. Скорее, погонять.
  
  - Ну... - смутилась она, - может, он был и не в совсем курсе, чего именно жаждал...
  
  - В каком смысле "не в курсе"?
  
  - Да не переживай ты так, - отмахнулась Лена. - В курсе, не в курсе... Главное - познакомились же? Это был замечательный план, не подкопаешься.
  
  - И каков же был план? - меня уже разбирало любопытство, что эти сводники придумали.
  
  - Как какой? Ну, допуск же только через тебя. Так?
  
  - Так.
  
  - Ну вот.
  
  - Что вот-то?
  
  - А кого он должен был потом благодарить, если не тебя? Он же вежливый, зараза. А тут и Рома, мол ля-ля-ля тополя, это Алек, это Вика, а не отметить ли нам знакомство... Ну, сама же в курсе. Уломал, сам смылся, а там уже и не важно, кто кого пригласил.
  
  - Зашибись план. Ты придумала?
  
  - Ага, сама горжусь.
  
  - Ага. Только благодарить было не за что. Я не допустила.
  
  - Ты не... М-да. А какой был план, - подытожила Лена. - Еще кофе будешь?
  
  Рассудив, что после таких откровений еще одна чашка кофе мне не помешает, я согласилась. Пока Лена засовывала в кофеварку очередную капсулу, на кухню на цыпочках зашел Даня. Прижав палец к губам и, прошипев мне "ш-ш-ш", он подкрался к одному из нижних шкафов, за которым скрывалась мусорка. С диким воплем "Ага!", заставившем хозяйку дома подскочить на месте и расплескать молоко, он дернул на себя дверцу, и в недоумении уставился на пустое ведро. "Киса? - задумчиво протянул мой бандит. - А ты где?"
  
  Далее в порядке очередности были скрупулезно обследованы остальные шкафы, подоконник, корзина для овощей и даже холодильник. Не обнаружив искомый объект, Даня на секунду задумался, но тут же просияв и проорав "кладовка!", ринулся вон из кухни. Ленка прыснула, а я, схватив рулон бумажных полотенец, собралась было подтереть лужицу молока на полу, как в дверях нарисовался взъерошенный, затравленно озирающийся кошак. Прижав уши к голове и посекундно оглядываясь в коридор, он на полусогнутых прокрался к окну и, тяжело крякнув, втиснул свою тушку в узкую щель между батареей и подоконником. Полный мольбы взгляд, который он бросил на хозяйку, заставил ее подойти и опустить занавеску, надежно прикрыв его от посторонних глаз.
  
  - Надолго ли? - риторически поинтересовалась я.
  
  - Минут пятнадцать у нас есть, - хихикнула Ленка, ставя на стол две новые чашки с капучино и придвигая ко мне одну из них. - Так, значит, с Алом ты так и не познакомилась? - как я и говорила, сбить ее с курса шансов нет.
  
  - Ну, для протокола, мы вроде как знакомы, - заметив недоумевающий взгляд, я уточнила: - Ну, чисто теоретически. Видела его пару раз.
  
  - Ну да. А я, чисто теоретически, знакома с Путиным. Периодически вижу его по телеку. Тебе, Дольная, мужик хороший нужен, или как?
  
  - А он, значит, хороший?
  
  - У него есть все необходимые предпосылки.
  
  - То есть?
  
  - То есть, он устроенный, материально обеспеченный, не урод, не извращенец и вполне созрел для серьезных отношений.
  
  - Лен, красивый и богатый - это, конечно, плюс, но что с характером?
  
  - А что с характером? Как и у любого другого мужика, корректируется в необходимую сторону правильной дрессурой.
  
  - Лен, ну какая дрессура? Мы же не о собаках говорим.
  
  - А какая разница? - заметив, что я начинаю закипать, Боженова пошла на попятный: - Ну ладно, не собака. Маленький ребенок, хорошо? Вот ты же Даньку воспитываешь? И с мужиками так же. Кнут и пряник - наше все.
  
  - Ты манипуляторша!
  
  - И что? - честные голубые глаза уставились в мои, карие. - Так что? Будем Алечку кадрить? Да ты не переживай, я научу, что делать. Куда он от меня денется?
  
  Вот в этом я даже и не сомневалась. У Лены Боженовой в жизни три больших любви, практически призваний - шопинг, гламур и манипуляции. Причем в последнем она не просто хороша, она неподражаема. Особенно с мужчинами. Я еще не встречала такого представителя сильного пола, который, попав в ее наманикюренные коготочки, не начал бы плясать под ее дудку, при этом прибывая в полной уверенности, что решения исходят от него самого. Обладая внешними данными типичной блондинки-дурочки из анекдотов, Ленка тщательнейшим образом скрывает один немаловажный факт - она чертовски умна. Собственно, именно поэтому Романыч на ней и женился, а вовсе не из-за кукольной внешности, как считают многие наши знакомые.
  
  Они тогда встречались около полугода, и я не припомню, чтобы Ромка проявлял к ней хоть какой-нибудь интерес за пределами спальни. В тот знаменательный день, когда его представление о любовнице претерпело кардинальные изменения, он корпел над семестриальным заданием по анализу, пытаясь игнорировать привычное нытье Ленки. Ей было скучно, хотелось в клуб, в кино, в ресторан, да хоть куда-нибудь, о чем она и сообщала Роме каждые пять минут. В конце концов, окончательно озверев, он, не ограничиваясь в выражениях, сообщил, что, в отличие от тупой блондинки, поступившей в университет ради удачного замужества и не заморачивающейся насчет успеваемости, ему оценки важны, а потому она может валить в свой клуб хоть навсегда, а он будет сидеть над гребаным матаном, пока бог не смилостивится и не озарит его решением.
  
  Ленка на такое заявление отреагировала с точки зрения парня весьма странно. Заглянув ему через плечо и прочитав задания, она фыркнула что-то типа "господи, ну это же тривиально" и за десять минут набросала решение на полтетради по всем пунктам, включая бонусное. А затем, со словами "пока, лузер", ушла. Ромка, так ни до чего и не дойдя своим умом, не придумал ничего лучшего, чем сдать на следующий день ее решение преподавателю. Каково же было его удивление, когда вместо очередного "незачет" напротив его фамилии в деканате появился автомат по вышке. Единственный на всю группу.
  
  Вот тут-то его и торкнуло поинтересоваться оценками Леночки, учащейся на том же финансовом факультете на два года младше. Бутылка коньяка, пара шоколадок и вот он уже недоумевающе пялится в табель, ни одна оценка в котором не опускалась ниже 90. Романычу тогда пришлось крепко попотеть, прежде чем "тупая блондинка" простила его в обмен на руку, сердце и прилагающееся к ним колечко с бриллиантом в полтора карата. И по сей день мой дорогой дружок не знает, что все это - и Ленкино внезапное знание предмета, который она вообще-то еще не проходила, и сговорчивость секретарши в деканате, выдавшей ему тот самый табель, было самым тщательным образом спланировано и разыграно, как по нотам. Собственно, отсюда и корни нашей с Леной нелюбви друг к другу. Я как раз была в курсе происходящего и всячески пыталась ей помешать. Но, как видите, ничего у меня не вышло. И слава Богу. Ленка оказалась замечательной женой для Ромки, правда чересчур ревнивой, но кто не без изъяна.
  
  Так что, если Лена решила, что Ал будет встречаться со мной, нам с ним остается только уточнить, когда приступать. Все равно ведь своего добьется. Тут кое-что другое не дает мне покоя.
  
  - Леночка?
  
  - М-м-м? - а глаза такие честные-честные.
  
  - А расскажи-ка мне, с чего бы вдруг такая забота о моей судьбе?
  
  - А хочу тебя пристроить, чтоб за Ромочку не переживать.
  
  - В смысле?
  
  - Ну как же? Ты у нас девушка свободная, красивая. С мужем моим тесно общаешься. Захочешь увести, я оглянуться не успею...
  
  Я опять подавилась. Похоже, это начинает входить у меня в привычку.
  
  Дело в том, что я стопроцентно уверена в том, что ревновать мужа ко мне Боженова не будет ни при каком раскладе. Даже если вдруг обнаружит нас в одной кровати. Я, пожалуй, единственная представительница женского пола, которой в этом плане она целиком и полностью доверяет. И не потому, что считает, что я при случае не смогла бы составить достойной конкуренции, нет. Просто она абсолютно уверена в том, что между мной и Ромкой никакая романтика невозможна в принципе. И правильно уверена, к слову.
  
  Для меня встречаться с Боженовым - это как встречаться, скажем, с Олегом. Практически инцест. Мы с ним дружим с самого первого дня в школе. С того самого момента, как я, обнаружив, как двое мальчиков из параллельного класса толкают в коридоре моего нового соседа по парте, сломала одному из них нос, заявив, что так будет с каждым, кто посмеет обидеть моего друга.
  
  Я потом еще много раз дралась из-за него - у Ромки в детстве была просто феноменальная способность находить приключения на свою пятую точку и втравливать в них окружающих. Только в отличие от меня, у которой старший брат с четырёх лет занимался боксом, его некому было научить постоять за себя. А я была еще той пацанкой, даже стриглась коротко, под мальчика. Нас иногда принимали за братьев. В общем-то, с той поры ко мне и прилипло это "Витёк". И Лена все это прекрасно знала и понимала. Настолько, что даже когда я, в попытках помешать ей захомутать Романыча и не придумав ничего лучшего, начала усиленно соблазнять его, она только отвела меня в сторону и деловито поинтересовалась:
  
  - Я даже не буду спрашивать, зачем ты это делаешь. Мне интересно другое - как ты будешь выкручиваться, если он вдруг согласится?
  
  На этом всё моё заигрывание с другом и закончилось. Самое смешное, что Боженов так ничего и не понял. Он вообще бывает исключительно туп в определенных вопросах. А невзлюбила меня Ленка, кстати, не за эту идиотскую попытку. А за другую, гораздо более продуманную и чуть было не увенчавшуюся успехом. Тогда я подсунула Ромке милую девушку, настолько милую, что он почти сорвался с крючка. Но... почти не считается. Хотя с тех пор Ромку ревнуют к фонарным столбам, а меня пытаются сжить со свету.
  
  Короче. Ни в какую Ленкину ревность ко мне я, естественно, не поверила. О чем незамедлительно ей и сообщила:
  
  - Да не гони!
  
  - Фи, как некультурно, - Ленка демонстративно отхлебнула из чашки, всем своим видом показывая, что другого объяснения не будет.
  
  - Врать тоже некультурно, - мне все же хотелось бы понять, откуда ноги у всей этой истории растут. - Так что ты имеешь с этого?
  
  - О, - хитро сощурилась блондинка. - А может, Алек практикующий некромант, и платит мне гонорар за каждую доставленную жертву. О-хо-хо!
  
  - Лен, ну я серьезно!
  
  - Ну, если серьезно, мне просто надоело с тобой ссориться.
  
  - А? - сказать, что я удивилась - это не сказать ничего.
  
  - Думаю, пришло время признать, что нам с тобой нечего делить. Считай это жестом моей доброй воли. Удивлена?
  
  - Удивлена? Нет, что ты. Я в шоке!
  
  - Не язви.
  
  - Прости. Защитная реакция мозга на перегрузку информацией.
  
  - Так как, Дольная? Мир, дружба, жвачка?
  
  - Да я - за! Знаешь, мне как-то тоже уже приелось. Чем скрепим союз?
  
  
  - Кровью Ала! - Ленка кровожадно ухмыльнулась и потерла руки. - Быть тебе через год госпожой Снеговой, мое слово!
  
  
  
  Глава 8
  
  
  Надо сказать, что возвращалась к своим рокерам я в превосходном настроении. Ну кто бы мог подумать, исходя из того, как этот день начинался, что все так замечательно сложится? И работу я получила, и с Олегом помирилась (а ведь при его-то характере он в состоянии дуться сутками), и с Ленкой отношения, похоже, наладились, и даже в конверте, врученном мне Ханом, оказалась вся сумма, а не половина, как я ожидала. К тому же не в долларах, а в евро. Конверт я оставила на тумбочке под зеркалом, с подробными инструкциями брату, сколько и куда девать. Первым пунктом был, конечно же, велосипед. Господи, я уже предвкушала увидеть счастливые Данькины глазенки! Потом, в порядке очередности, наши "кредиторы", насколько хватило. Я, кстати, попыталась вернуть долг и Боженовым, но Ленка, стоило мне только заикнуться об этом, безапелляционно заявила:
  
  - Виктория, ты что, со всеми остальными уже рассчиталась?
  
  - Нет, но...
  
  - Я выгляжу как человек, которому не хватает на хлеб с икрой?
  
  - Нет, но...
  
  - Вот и славно. Когда в твоем списке останется одна-единственная фамилия - наша - тогда и поговорим!
  
  - Лен, я...
  
  - Да что ты заладила? Ты мне лучше другое скажи, - Ленка осмотрелась по сторонам и наклонилась ко мне, понизив голос до шепота: - Чего мелкому на окончание учебного года дарить?
  
  - Учебный год? - расхохоталась я. - Лен, он же в садике.
  
  - И что, теперь, значит, и без подарков, что ли? Не мешай мне баловать ребенка.
  
  - Ох, даже не знаю... Может, каску? Мы велосипед как раз собираемся покупать.
  
  - Каску? Велосипедную? - Боженова задумалась и постановила: - И перчаточки еще нужны. И такие штучки на коленки, как их там? И костюмчик специальный. А лучше несколько на смену...
  
  Всё! Боженова выпала из реальности. Я уже вижу, как она скупает полмагазина. Вот транжира, хлебом не корми, дай чего-нибудь купить. Причем, что самое интересное, тратится она по большей части не на себя. Ленка просто обожает покупать вещи кому-то. Родителям, Ромке, Даньке, подругам, даже мне иногда. Всегда оправдываясь тем, что "ой, там такая акция была, ну совсем копейки". Ага, сплю и вижу эту акцию в бутике Прада, откуда она приволокла мне ту самую юбку, в которой я была с утра.
  
  До Дома пионеров я добралась на удивление быстро. Видимо, моя фортуна окончательно решила повернуться к лесу задом, ко мне передом, если даже питерские послеобеденные пробки решили временно рассосаться. Правда, я немного задержалась на входе, роясь в своей необъятной сумке в поисках голубой карты-пропуска, которую Хан вручил на прощание, но и тут удача меня не покинула. Нет, пропуск я не нашла. Зато суровый охранник, окинув меня оценивающим взглядом, неожиданно улыбнулся и спросил:
  
  - Ты, что ли, Вика?
  
  - Ага.
  
  - Так заходи, чего встала?
  
  - Пропуск ищу.
  
  - Какой пропуск? Они мне уже все мозги проели - приехала, не приехала... Ты им вообще кто?
  
  - Я, дядя, им ударник.
  
  - Юморная... Заходи давай! Ударник, блин.
  
  На второй этаж я буквально взлетела. Как будто этим можно было наверстать то время, что сидела у Боженовых. Дверь была открыта настежь; из студии, приспособленной под репетиции, слышался гомон голосов, смех и бренчание пианино. Подходя, я еще подумала, что вряд ли три человека могут создавать такой шумовой фон. Как оказалось, я не ошиблась. В комнате, кроме уже известных мне Шеса и Дэна, было еще человек пять. На одного из них, стоящего прямо в центре студии, я и уставилась, забыв обо всем на свете.
  
  Вот скажите мне, как бы вы себя повели, обнаружив неожиданно для себя в наибанальнейшем месте героя любимого фильма?
  
  Я просто брежу "Властелином Колец". Смотрела все части раз по десять, наверное. Могу цитировать с любого момента. Знаю подноготную всех актеров. И вот сейчас стою я на пороге Богом забытой балетной студии, где-то в Питере, и таращу глаза на Орландо Блюма собственной персоной. В образе эльфа Леголаса. А эльф (или все же мистер Блюм?), что-то попутно жуя, в свою очередь таращится на меня.
  
  Я было подумала, что у меня глюки. Но тогда, наверное, сказочный персонаж предстал бы предо мной в том же виде, что и в фильме, да? То есть, лук, стрелы, туника и так далее по списку? Этот же был в рваных джинсах, держащихся на бедрах на одном честном слове, в растоптанных шлепанцах и ярко-желтой майке с надписью "убил бобра - спас дерево".
  
  Дожевав, он махнул в мою сторону покрытой геометрическими татуировками рукой с зажатым в ней куском пиццы, и повторил вопрос охранника:
  
  - Ты, что ли, Вика?
  
  Ответить мне не дали. Шес, мгновенно повернувшись в мою сторону и отвлекшись от какого-то спора с Дэном, расплылся в такой счастливой улыбке, что мне стало страшно. И прежде, чем я успела обдумать, с какой стати ударнику насколько радоваться при виде меня, он вскочил с дивана и ринулся к коробкам с пиццами, сложенными стопкой прямо на полу. На ходу он зычно рявкнул на весь этаж:
  
  - Жрица явила свой светлый облик! Час трапезы пробил, гоблины!
  
  За ним тут же, оставив свои дела и счастливо скалясь, потянулись все остальные. Боже, куда я попала? Громкий топот и смех сзади заставили меня посторониться и пропустить запыхавшегося Хана. Он, не останавливаясь, потрепал меня по волосам и двинул в уже знакомом направлении - к еде. Бегущий следом за ним длинноволосый гот с хорошо развитой мускулатурой и бесчисленным количеством серег и пирсингов всевозможных видов и размеров, напротив, притормозил возле меня и, склонив голову к плечу, поинтересовался:
  
  - Вика?
  
  - Да?
  
  - Ви-ка! - гот подхватил меня в охапку и, чмокнув в макушку, потащил к остальным. - Вика, я тебя люблю!
  
  - Фуки! - Шес, в отличие от некоторых, дар речи от такого финта не потерял.
  
  - А что "руки"? - опустив меня на пол и ловко подцепив кусок пиццы, уточнил гот. - Две штуки - полный комплект, в отличие от некоторых!
  
  - Ши опяшь по моему шфафу шарилша? - полный рот мешал барабанщику внятно выражаться, но наставленный на любвеобильного гота палец абсолютно однозначно указывал на простую черную футболку со скромной надписью "Самый Главный".
  
  - А тебе, типа, жалко, да? У меня футболок чистых не осталось.
  
  - А в стирку?
  
  - А нафиг?
  
  - А в морду?
  
  - А, пофиг!
  
  - Грег, блин! Достал уже! Мне скоро самому будет нечего носить!
  
  - Так постирай.
  
  - Грег... - угрожающе начал подниматься Шес, но был тут же заткнут моим личным эльфийским глюком. В буквальном смысле заткнут. Тот ловко всунул ему в рот треугольник пиццы и, не обращая внимания на злобный взгляд, потрепал по щеке с трехдневной щетиной, напоминая:
  
  - Спокойно, гоблин, тут дама.
  
  - О, фама! - спасибо тебе, глюк, огромное, я прямо мечтала переключить внимание этого психа на себя. - Фама, тебя фде ношило? Мы фут футь не шдохли ш голофухи!
  
  - А я тут причем? - нет, ну что за претензии? - Кто вам есть мешал?
  
  - Он! - указательные пальцы всех в комнате, как по команде, нацелились на Дэна.
  
  - Эта зараза, - пожаловался Хан, сражаясь с бутылкой Кока-Колы, - заявила, что ты тоже голодная, поэтому пока ты не приедешь, есть никто не будет. А теперь скажи мне честно, детка, ты голодная?
  
  Дэн сделал перепуганные глаза, показал спине Хана язык и, приложив ладони к груди, зашептал одними губами "плиз, плиз, пли-и-из". Противиться этому было невозможно и я, с трудом сдерживая смех, подтвердила:
  
  - Очень!
  
  - А чего тогда не ешь? - поинтересовался сказочный персонаж.
  
  - Да, точно, - вскинулся Шес, - ешь, что мы, зря ждали, что ли?
  
  Судя по тому, что остальные на него тоже реагировали, глюк был все же реальным. Или коллективным? Может, они здесь что-то такое курили, а мне оно передалось по воздуху? Интересно, психоз передается воздушно-капельным путем? Я продолжала рассматривать странную галлюцинацию в упор, ничуть не смущаясь его ответного взгляда, но, когда тот вопросительно приподнял брови, все же не выдержала и спросила:
  
  - А ты кто?
  
  - Леголас, - нет, ну а какой ответ я ожидала?
  
  - Значит, все же глюк, - прошептала я и замерла, не ожидая наступившей вдруг тишины.
  
  Они даже жевать перестали. Один удар сердца, другой... И тут они, один за другим, начали дико ржать. Именно ржать. Как кони. До слез, со всхлипами, с поколачиваниями руками по полу и похрюкиванием. Первым пришел в себя Хан. Оттерев тыльной стороной ладони слезы, он еще раз глубоко вдохнул через рот и выдавил:
  
  - Молодец, доставила! Моя ошибка. Давай знакомиться.
  
  - Ага, - я быстренько засунула в рот кусок пиццы, дабы не сморозить еще какую-нибудь глупость.
  
  - Секс, - ткнул он пальцем в эльфа, - наркотики, - в Шеса, - рокенрол, - в себя. - Кофе, - повернулся он к Дэну, - и племяшка, - покрутился из стороны в сторону и уточнил: - А Лизка где?
  
  - Что? - опешила я. Он хохотнул и продолжил уже нормально:
  
  - Так. Меня, Шеса и Дэна ты уже знаешь.
  
  - Да.
  
  - Я, кстати, делаю бас-гитару. Глюка в миру зовут Дмитрием, - эльф отвесил полный достоинства поклон и буркнул "здрасте", - но отзывается он на Леголаса. Догадайся с трех раз, почему? Димон мучает ритм и соло-гитару, таскается по бабам и собирает майки с идиотскими надписями.
  
  Дима, который глюк, который не глюк, милостиво склонил голову, соглашаясь со всем вышесказанным.
  
  - Это, - Хан вытащил из-за дивана гота, - Грег. Он наш звукорежиссер. Не пугайся, он хороший. Если кормить вовремя.
  
  - А Грег - это от Григорий, да? - мне всегда было интересно, как они себе эти прозвища придумывают.
  
  - Какой Григорий? - не понял гот. - Грег - это от Грег!
  
  - Тебя разве не Гриша зовут?
  
  - Нет, Леня. А почему меня должны звать Гришей?
  
  - А откуда тогда кличка такая - Грег?
  
  - Какая кличка? - изумился он. - Фамилие у меня такое. Грег. Грег Леонид Николаевич. А что не так?
  
  - Все так, забей, - отмахнулся Хан. - Продолжим. Так, где Лиза? Лиза?.. Черт, только что же тут была. Ладно, идем дальше. Вон те братцы-кролики - Шэка и Тэка, - ткнул он в двух парней, сидящих на одном диване с Шесом. Одного из них я узнала - тот самый босоногий блондин, что впустил нас, когда мы с Романычем приехали в первый раз. Второй был как две капли воды похож на него, только брюнет. - Шэка, белобрысый который, электрик. А Тэка - помощник Грега. Они, к слову, не близнецы. Шэка старше на полтора года.
  
  - А зачем вам электрик?
  
  Нет, ну правда, зачем рокерам электрик? Может, у них еще и сантехник свой есть?
  
  - О! - влез Дэн. - На то есть несколько веских причин. Шэка в хозяйстве вообще скотинка незаменимая.
  
  Белобрысый потянулся отвесить юмористу затрещину, но тот ловко увернулся и продолжил вещать:
  
  - Во-первых, это круто. Прикинь - ни у кого нет, а у нас есть! Во-вторых, при необходимости, он делает вторую ритм-гитару. Так что Димону руки можно ломать спокойно, а это огромный плюс. Иногда очень хочется. Ай! - теперь Дэн уворачивался уже от эльфа. - В-третьих, Женька делает изумительный в своей отвратительности кофе, после которого любой другой кажется райским нектаром. В-третьих...
  
  - В-третьих уже было, - подал голос Шэка, с интересом следящий за собственной характеристикой.
  
  - Тогда, в-четвертых, он шестым чувством чувствует, когда нужно вставить "м-м-м, да ты что?", что превращает его в просто незаменимого собеседника. Ну и самое главное, в-пятых, когда у Шеса бессонница, он ночи напролет режется с ним в преф, спасая тем самым нас от этого тяжкого оброка.
  
  - Ну и сущая мелочь, - перебил Шес. - Витек, ты себе не представляешь, насколько это удобно, когда светорежиссер свой.
  
  - Так он светорежиссер, а не электрик! - дошло до меня.
  
  - Ну, - протянул Шэка, хитро косясь на Дэна, - когда синтезатор вместо флейты начинает выдавать контрабас, потому что кое-кто пролил на него сладкий липкий кофе, паять плату приходится тоже мне.
  
  - Тебе было бы легче, если бы кофе был не сладким и не липким? - надулся рыжий.
  
  - Конечно! Мне б тогда пришлось говорить на два слова меньше.
  
  - А почему Шэка и Тэка? - все же любопытство кошку сгубило.
  
  - Не знаю, - Шэка почесал в затылке. - Дэн так ляпнул как-то, оно и прилипло, - все повернулись к рыжику.
  
  - Шэка на иврите розетка, тебе подходит. А Тэка - вилка, потому что все время с тобой, - пояснил Дэн.
  
  - Серьезно что ли? - присоединился к нам Грег. - Прикольно. А я думал Шэка-Жека.
  
  - А почему на иврите? - продолжила допытываться я.
  
  - А почему нет? - пожал плечами клавишник.
  
  В это время в студию заглянула миловидная молодая девушка, я бы даже сказала - девчонка. Лет семнадцать-восемнадцать от силы, коротко остриженные темно-каштановые волосы забавно топорщатся на голове, подчеркивая высокие скулы и широко распахнутые глаза. Одета и накрашена новоприбывшая была так, как вроде только пять секунд назад сошла с обложки дорогого модного журнала. Картинка, а не девушка.
  
  - О, Лизка! - заметил ее Хан. - Подь сюды. Лиза - Витек, Витек - Лиза. Витек - наш ударник на пятницу, Лиза - наш стилист на форевер! Ты не смотри, что молоденькая, - повернулся гитарист ко мне, - в своем деле равных ей нет. Кстати, Лизавета свет батьковна, в пятницу Вике нужно сообразить что-нибудь типа...
  
  - "Что-нибудь типа сообразить" тебе и Грег может, - у Лизы оказался красивый, но стервозный голос, - из собственного гардероба. Или уже из Шесова, судя по тому, что я вижу. А с Витьком я сама разберусь, капиш? - и, окинув меня взглядом, добавила: - Я подберу несколько вариантов, потом вместе посмотрим, хорошо? Не пугайся, как Шеса не одену, я ж не зверь какой!
  
  - Кстати, Лиза - это от Елизавета, - не удержался от подкола ударник.
  
  - Да ты что? Вау! В жизни бы не догадалась. Ну, а вы?
  
  - А что мы?
  
  - Дэн - наверняка сокращение от имени. Денис или Данила? - повернулась я к клавишнику.
  
  - От имени, да, - согласился тот, но от какого не уточнил. Ну, не больно-то и хотелось.
  
  - А Хан?
  
  - Хан - это от рожи, - хохотнул Шес. - Ты посмотри на него. Типичный Шайтан-Батыр.
  
  - А сам?
  
  - Я? Ну, можно сказать, тоже производное от имени.
  
  - От какого? - что-то мне ничего подходящего в голову не приходит.
  
  - Витек, ну ты же умная девушка. Вон, Дэна раскусила. Давай сама, а? Догадаешься, я тебе печеньку дам. А узнаю, что кто подсказал, - делано насупился он на присутствующих, - у того печеньку заберу!
  
  - Давай вместо печеньки - Дукати?
  
  - Какой Дукати? - он почему-то вмиг растерял дурашливость и как-то недобро сощурился.
  
  - Твой Дукати, - вот никогда я не умела остановиться вовремя. - Зеленый. Такой красавец. Дашь покататься?
  
  - Не дам, - выдохнул он сквозь зубы и уже совсем серьёзно, даже зло, добавил: - Если ты закончила с реверансами, поехали.
  
  - Да... - мне было жутко неловко, хотя я и не очень-то хорошо понимала, что такого сказала. - А куда мы едем?
  
  - Ударника из тебя делать. Сэмик не здесь.
  
  - Сэмик? - опять эта неловкость. Но не мог же он в самом деле расчитывать, что я с ходу всех запомню. - Прости, я... Это кто?
  
  - Это учебная ударная установка, Витек. Я же, кажется, уже объяснял... Ладно, спускайся, а я через минуту прийду, только заберу из своей тачки кое-что.
  
  И, буркнув себе под нос что-то вроде "и за каким х*м я в это влез?", вышел из студии.
  
  Было неловко. А ещё немного обидно. Да, я язва, ехидна, и фильтровать базар, как нынче принято говорить, не умею от слова совсем. Да, порой лезу не в свое дело. Но тут... Я категорически не понимала, что же такого сделала, что вызвало столь бурную реакцию ударника Рельефа.
  
  - Вика, - подошел ко мне Хан. - Не бери в голову, всё уладится.
  
  - Знаешь, - не сдержалась я, - у меня просто голова кружится от обилия информации. Столько всего свалилось за сегодня. Вы простите, если что не так...
  
  - Да всё так, - перебил он. - Один вечер. Одно выступление. Штука твоя. И с Шесом, при желании, вполне можно найти общий язык, поверь.
  
  
  
  Верь, не верь, а что мне оставалось делать? В конце концов, это не католическая свадьба. Несколько дней как-нибудь потерплю.
  
  
  
  
  Глава 9
  
  
  
  То ли я и правда зря себя накрутила, то ли ударник отходил так же быстро, как и закипал, но когда мы встретились возле моей Нивы, Шес был уже спокоен. И даже снизошел до краткого повторного обзора состава группы. Включая ещё троих, с которыми я пока не встретилась: некая Гриня - гримёр, Антон и Юрий, роль коих ускользнула от меня. Юрий, кажется, водитель, а вот чем занимался названный Тохой-Антохой, я так и не поняла. Шес посоветовал забить и сосредоточиться на делах насущных.
  
  И начал он с того, что, не моргнув глазом, превратил меня в помесь личного водителя, GPS-навигатора и телепата. Едва впихнув свою тушу в салон машины и упершись головой в потолок, он, бухтя что-то о криворуких лилипутах, конструирующих отечественные автомобили, принялся с упоением рыться в потрепанном рюкзаке, напрочь игнорируя мой вопросительный взгляд. Через пару минут я не выдержала:
  
  - Куда прикажете, сэр?
  
  - А? - Шес отвлекся от раздирания каких-то бумаг и удивленно уставился на меня. - А, да... Секунду... - еще раз переворошив содержимое рюкзака и перебросив часть нотных тетрадей, дисков и каких-то флешек на заднее сидение, он скомандовал: - Сначала в гостиницу.
  
  - Куда?
  
  - В гостиницу, детка, в гостиницу. И давай побыстрее, время поджимает.
  
  Нет, этот хам меня не просто раздражает, он меня бесит! Детка? Детка?!
  
  - В какую гостиницу? Адрес? Название? Долгота и широта? Что-нибудь, чтобы у меня был шанс догадаться? Или тебе любая подойдет?
  
  - А, точно, - он вроде даже смутился. - Извини. Задумался. У меня что-то мозги в другом направлении работают...
  
  - Хорошо, что они вообще есть, - не сумела я сдержать раздражение.
  
  - Витек, не перегибай палку, - от его смущения не осталось и следа. - Я тебе не подружка.
  
  - А я тебе не мальчик для тренировки остроумия!
  
  - Правильно, ты девочка. Ну всё, всё, - рассмеялся он, видя как я закипаю. - Ну, вот такой вот я. Терпи!
  
  - И не подумаю! С какой стати? Ты мне кто?
  
  - Работодатель?
  
  - И?
  
  - И?
  
  - Ты меня бесишь! - вот, наконец-то сказала.
  
  - Да? Моё нормальное состояние. И что теперь?
  
  - А теперь мы поедем в гостиницу. И только попробуй опять спошлить!
  
  - Уже дрожу. Какие нынче училки пошли страстные... и стервозные.
  
  - Да ты!.. - у меня просто слов не хватало. Так и хотелось чем-нибудь кинуть в эту ухмыляющуюся рожу. - Ты меня специально достаешь?
  
  - Есть немного, - признал Шес. - Один-ноль в мою пользу. Рэдиссон Роял.
  
  - Что? Какой рояль? - он меня совсем запутал.
  
  - Гостиница называется Рэдиссон Роял. Это на Невском. Поехали. Потом придумаешь, как мне отомстить.
  
  - Ты меня бесишь! - я, кажется, повторяюсь.
  
  - Витек, - Шес наклонился к моему уху и доверительно сообщил: - Так, для протокола, я всех бешу. Зато я охренительно играю на ударных.
  
  - В ближайшие месяцы ты охренительно ковыряешься в носу и плюешь в потолок!
  
  - Хм... Один-один, язва. Ладно, поехали.
  
  До гостиницы мы добирались около часа, успев за это время еще пару раз поцапаться.
  
  Один раз из-за выбора дороги - Шес считал, что надо ехать по кольцевой, а я - что кое-кому надо сидеть тихо и не гавкать под руку, когда коренной житель ведет машину. В результате, мы поехали так, как хотела я, и встали в пробку на полчаса уже на самом въезде на Невский проспект. Как раз там, где пробок отродясь не водилось. Было обидно видеть через лобовое стекло здание гостиницы впереди, слушать ехидные замечания справа и не иметь возможности ни сдвинуться с места, ни заткнуть говорившего.
  
  Устав грызться по этому поводу, мы решили поговорить на отвлеченные темы и в результате минут десять на повышенных тонах выясняли, только не смейтесь, кто круче - Мухаммед Али или старший Кличко. Оценив мои познания в данном вопросе (а что поделать, если до определенного возраста это была единственная тема, на которую мы с Олегом могли нормально общаться), Шес предложил объявить временное перемирие. Ага. Вооруженный до зубов нейтралитет, в нашем случае. Ну-ну. Посмотрим, кто сорвется первым.
  
  Изначально я собиралась подождать в машине, но ударник, заявив, что это может занять много времени, потащил меня за собой. Надо сказать, что вел он себя при этом, на мой взгляд, несколько странно. Невзирая на совсем не майскую жару, стоящую уже вторую неделю, надел просторную темную кофту с широким капюшоном, который тут же натянул на голову, закрыв пол лица. Да и темные солнцезащитные очки в шестом часу вечера тоже как-то не общеприняты, согласитесь. Ответом на немой вопрос в моих глазах было только маловразумительное: "Оно мне надо?"
  
  Войдя в огромное лобби, Шес воровато осмотрелся по сторонам и, почему-то облегченно выдохнув, потянул меня в сторону портье.
  
  - Ключ от 514-го, - потребовал он у девушки за стойкой. - И проверьте, пожалуйста, есть ли для меня корреспонденция.
  
  Представляться он не стал, но, судя по ослепительной улыбке, которой его тут же одарила белокурая красотка, необходимости в том и не было. Пролепетав "одну минуточку", она умчалась к стенду за своей спиной и в самом деле через "одну минуточку" выложила на стойку перед шифрующимся брюнетом карточку-ключ, какую-то распечатку и пару писем.
  
  - Еще Вам звонили, - она добавила сверху несколько стикеров-напоминалок с логотипом гостиницы, и прижала их наманикюреным пальчиком. - Я вот тут все записала.
  
  - Ага, - буркнул Шес, бегло просматривая записки и сминая их одну за другой. - Спасибо.
  
  - Еще что-нибудь?
  
  - А? Нет, спасибо.
  
  - Распорядиться подать ужин в номер? - девушка скосилась в мою сторону настолько однозначно и понимающе, что я почувствовала, как начали гореть щеки.
  
  - Не надо, я буквально на пару минут, - тут барабанщик наконец-то оторвался от своей почты и обратил внимание на смутившуюся меня. - Вы с ума сошли? Это наш гример, а не то, что Вы подумали!
  
  - Что Вы, я ничего такого... - залепетала растерявшаяся портье.
  
  - Да знаю я это ваше "ничего такого"! В лицо своих постояльцев знать надо! Можете проверить - 519-й, Гринёва Валентина.
  
  - Извините, - блондинка на автомате заглянула в регистрационную книгу и, видимо найдя там необходимую запись, густо залилась краской.
  
  - Ключ-то дайте, - продолжил напирать Шес и, проследив недоуменный взгляд на карточку в своей руке, уточнил: - Да не мой! Валентины.
  
  Уже в лифте я сообразила поинтересоваться, зачем нам ключ от номера гримера.
  
  - А тебе надо, чтоб придя в себя, она задумалась, за каким чёртом гримеру идти со мной в номер? Могу тебя уверить, мысли в этой очаровательной головке потекут в абсолютно определенном направлении.
  
  - Ох, - да уж, как-то я и не подумала. - Ну, спасибо, что встал на защиту моей репутации.
  
  - Триста лет мне сдалась твоя репутация, Витек, - разрушил мгновение Шес. - Я о своей забочусь. Оно мне надо? Я свой долг перед желтой прессой на этой неделе уже выполнил и перевыполнил.
  
  - Причем тут пресса?
  
  - А как ты думаешь, кому она ринется звонить, придя к интересным выводам? Был там уже. Знаю. Повторения не жажду.
  
  - Надо же, - не удержалась я от ехидства, - пока мы думаем, что рок-идолы проводят дни и ночи в диких оргиях, сами идолы боятся дохнуть лишний раз, не то, что глянуть на девушку. О, до чего папарацци довели сурового российского рокера!
  
  - Ну зачем же впадать в крайности, - Шес чуть наклонился ко мне, заглянул в глаза и нарочито откровенно провел указательным пальцем по ключу, который я все еще держала в руке. - Рокер просто стал лучше шифроваться.
  
  М-да, какой вопрос, такой и ответ. Сама нарвалась. Вот что ж я язык-то за зубами удержать не могу, а? Как ни стараюсь, а засунуть язык в одно место не получается. Там уже шило, диплом, мечты о шоколадно-кудрявом будущем и принц вместе с белым конем. Язык не влазит.
  
  - Наш этаж. Выходи, - прервал попытку самобичевания его виновник.
  
  - Подожди! - запоздало осенило меня. - Но, ведь она все равно обо всем догадается, когда увидит настоящую Валентину.
  
  - Ну, во-первых, нас здесь уже не будет, - отмахнулся Шес. - Не пойман, не вор. А, во-вторых, нифига она Гриню не увидит. Ее для этого еще найти надо. Я сам не знаю, где Димкина сестра шляется большую часть времени. Когда надо, появляется, и на том спасибо. Заходи! - и он распахнул двери в огромный двухместный номер.
  
  И... И мы так и застряли на пороге. Он придерживал дверь, ожидая, пока я зайду, а я внезапно осознала, что сама, по собственной воле, пребывая в здравом уме и трезвой памяти, согласилась подняться в номер к мужчине, обладающему в определенном смысле весьма однозначной репутацией. Да, я тоже читаю ту самую желтую прессу! С теми самыми статьями! Мама, забери меня отсюда...
  
  Пока я судорожно пыталась придумать, как бы так выкрутиться, чтобы и смыться, и не выставить себя идиоткой, Шесу надоело ждать. Со свойственным ему отсутствием такта он просто впихнул меня вовнутрь и захлопнул дверь, отсекая пути к отступлению.
  
  - Там, - махнул он в сторону чего-то вроде гостиной направо от меня, - бар. Вода. Кажется, сок какой-то есть. Кофе себе сделай, если хочешь. Я быстро.
  
  И шагнул в первую дверь налево.
  
  - Я убью Грега нахрен! - донеслось оттуда через секунду.
  
  Любопытство оказалось сильнее меня. К тому же, я еще не успела уйти. К тому же... ну, в общем, я заглянула вовнутрь.
  
  Шес стоял посреди натурального бардака, созданного, в основном, разбросанной кучами одеждой, из которых островками торчали здесь и там кровать, гитара, мотоциклетная каска, какие-то журналы и книги... Зрелище было впечатляющим.
  
  - Ты это тоже видишь? - тихо спросил ударник, не оборачиваясь, подбирая с пола одну из книг, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении нотным альбомом.
  
  - Да. У тебя были воры?
  
  - У меня был Грег! Я его убью, честное слово, я его убью!
  
  Шес выхватил телефон и начал кого-то вызванивать. Думаю, приговоренного к казни. Я же сочла за лучшее ретироваться прочь и, прижав уши к голове, пить кофе и игнорировать великий и могучий, долетающий временами даже через предусмотрительно захлопнутую Шесом дверь.
  
  Барабанщик объявился минут через пятнадцать, не сказать, чтоб уж слишком злой, бухнул на стол несколько папок и дисков и посоветовал мне сделать себе еще кофе.
  
  - Я еще этот не допи... - я в недоумении уставилась на то место, где еще секунду назад стоял мой кофе. Шес, что-то насвистывая, ушел назад в свою комнату, держа в руке подозрительно знакомую чашку.
  
  - Я переодеваюсь и мы едем!
  
  - Прям жду не дождусь, - буркнула я.
  
  - Что?
  
  - Жду, говорю!
  
  - Ага... А-х-х... М-м-м-м... - из его комнаты донеслось какое-то подозрительное пыхтение. - Вика?.. Иди сюда!
  
  Чего? Совсем с ума сошел, секс-символ недоделанный?!
  
  - Зачем?
  
  - Надо! Иди сюда, детка!
  
  - Какая я тебе, нафиг, детка?! Не пойду!
  
  - Ладно, не детка, - опять пыхтение. - Ну, ты идешь?
  
  - Нет! - у него что, со слухом плохо?
  
  - Почему? - и голос так глухо звучит, возбужденно. Вот, засада...
  
  - А, может, ты там голый?
  
  - Еще нет, но с твоей помощью, надеюсь...
  
  - Чего?!
  
  Я так разозлилась, что влетела в его комнату, позабыв обо всем на свете, с твердым намерением сломать кое-кому вторую руку. И так и застыла на входе. Шес стоял посреди спальни, демонстрируя великолепно развитые мышцы живота и грудной клетки, испещренные тут и там татуировками. Верхний свет не горел, шторы задернуты и при свете одного лишь ночника его бледная кожа казалась какой-то молочной, полупрозрачной, гладкой, как у мраморных римских статуй в музее. И все это сомнительное великолепие было доступно моему взору по вполне так банальной причине - судя по всему, это недоразумение умудрилось запутаться руками и головой в собственной водолазке. Услышав, как я начинаю истерически хихикать, Шес тоже хрюкнул и обиженно попросил:
  
  - Сними с меня эту дрянь, а? Тут рукава длинные и узкие, а она, зараза, за гипс зацепилась, и ни туда, и ни сюда.
  
  Процесс сепарации ударника Рельефа от футболки привел к постыдной капитуляции последней. Правда, в ходе боев мы ее так потрепали, что путь ее дальнейший мог лежать только в половые тряпки. Шеса это обстоятельство не смутило, так что либо он на нее обиделся, либо она никогда не принадлежала к классу любимых футболок. Знаете, тех, которые носят годами, упорно штопая уже начинающую расползаться от старости ткань и пряча от родственников, чтоб не дай Бог не выкинули. В любом случае, из этой мы Шеса вынули, в другую, с коротким рукавом, упаковали и, привычно прикрыв сверху кофтой с капюшоном и темными очками, как и было обещано, покинули номер.
  
  Теперь уже недавняя паника мне и самой казалась дурацкой и абсолютно неоправданной, да попросту высосанной из пальца. Чего испугалась, спрашивается? Но у него такая репутация... А на меня столько всего свалилось за этот день... И ещё эта его хамская и непривычно панибратская манера речи.
  
  Внизу Шес опять поволок меня к портье.
  
  - Детка, отселите от меня Грега.
  
  То, что "детками" он, похоже, называл всех особей женского пола, успокоило меня ещё немного. Я-то приняла на свой счет, потому и взбеленилась. Ну, какая я ему "детка"? А так ещё можно перетерпеть. Хотя и оседает неприятным приторным послевкусием чего-то подпорченного.
  
  - Куда? - всё та же давешняя блондинка посмотрела почему-то на меня.
  
  - Это не Грег! Ее не надо отселять, она и так живет в другом номере. Когда ж ты уже постояльцев-то своих запомнишь? - Шес тяжело вздохнул. - Грег? Грег Леонид? У нас один номер на двоих...
  
  - Да, да, - девушка сверилась с компьютером и, кажется, начала улавливать суть вопроса. - Двухместный, да. Вы сами так забронировали.
  
  - Сами, да. Я не спорю.
  
  - Так, чем я могу помочь?
  
  - Отсели от меня Грега.
  
  - Куда?
  
  - Нахрен! - портье вздрогнула. - У вас что, номеров других нет?
  
  - Есть, но мне нужно согласие господина Грега на переезд.
  
  - Хорошо, пересели меня. Я согласен. Какие номера у вас свободны?
  
  - Есть два одноместных номера на четвертом этаже, есть двухместный на шестом, есть президентский люкс, люкс для новобрачных...
  
  - О! - Шес хищно оскалился. - Люкс для новобрачных! Классно! То, что надо! Ты как, Витек? Ладно, - сжалился он над не успевающей за его идиотским чувством юмора девушкой, - давай одноместный. Чешко скажешь, что я требовал президентский люкс, но ты меня мужественно отговорила. Он тебе за такое даст орден в размере месячного оклада и будет нежно хранить память о тебе до конца своих дней.
  
  - Витек! Отпусти мою толстовку и шуруй на выход! - я только сейчас заметила, что все это время держала его почему-то за край кофты.
  
  - Палимся, - прошипела я ему. - Я не Витек, я Валентина.
  
  - Да какая разница, - отмахнулся ударник, сгребая со стойки ключ от своего нового номера и заговорчески подмигнул портье. - Мы все равно уже уходим!
  
  
  Спокойно, Витек.
  
  Спокойно.
  
  
  
  
  
  Глава 10
  
  
  
  
  На этот раз мы, на удивление, не ругались и не ссорились. В принципе, и ехать-то было недалеко, и Шес сразу же придумал мне занятие, помимо кручения баранки и переключения передач, как вроде и этого было недостаточно. Выколупав из приемника новенький альбом моего любимого Сергея Лазарева и брезгливо закинув его как есть, даже без коробки, на заднее сидение, он воткнул вместо него какой-то неопознанный самопальный диск и потребовал "вникать".
  
  То, во что мне так категорически вменялось "вникнуть", на поверку оказалось сборником Рельефа, а вот каким именно образом "вникать", оставалось загадкой. Выучить барабанные партии таким образом невозможно, тут нотация нужна и, собственно, сам инструмент. Тексты мне, как ударнику, вроде как до лампочки, а эстетического наслаждения подобная музыка, за крайне редким исключением, у меня не вызывала. Кстати, на удивление, как минимум одна из песен Рельефа под это самое исключение попадала. Но сейчас, к сожалению, звучала не она и я понятия не имела, чего же Шес пытается от меня добиться.
  
  Спросить его пока что не предоставлялось возможным, так как он, озадачив меня вышеизложенным заданием, полностью выпал из реальности, углубившись в какое-то обсуждение по телефону с Ханом. Это даже разговором можно было назвать с большой натяжкой. Если бы не серьезное, сосредоточенное выражение лица ударника, я бы подумала, что они скорее играют в какую-то игру типа "ассоциаций". Шес, пролистывая один за другим нотные альбомы, называл какое-то слово или фразу, выслушивал короткий ответ собеседника и время от времени что-то записывал в своем органайзере. Иногда спорил, иногда уточнял, но, по большей части, сыпал несвязанными фразами и писал.
  
  - Небо?.. - строка в органайзере. - Его путь?.. А без соло?.. Ну, да. Не в тему... - следующая тетрадь. - Ангел?.. Можно с двумя басами... Можно и так. Значит, да?.. - новая запись.
  
  То, что слова, которыми он сыпал, это названия песен, я поняла, только когда брюнет, оторвавшись вдруг от телефона и стукнув себя в висок указательным пальцем, повернулся ко мне:
  
  - Витек, а ты совсем никаких наших песен не знаешь? В плане ударных, а не напеть.
  
  - Ну, я сегодня утром пробовала несколько. Одна совсем никак, у нее такое... нерусское название.
  
  - Фатум? Интродакшен?
  
  - Интродакшен, да.
  
  - Да, там довольно сложная партия ударных. Мы ее полюбому брать не будем. А еще что?
  
  - Я пробовала "Хранитель Истины" и еще одну, там еще в конце слова такие: "Шекспир, так быть или не быть?"
  
  - "Простая жизнь", - уточнил Шес. - И как?
  
  - Ну, есть пара моментов, в основном в "Хранителе", но вроде терпимо.
  
  - А соло в "Хранителе"?
  
  - Это те самые моменты.
  
  - Ясно. Разберемся. Хан, - вернулся он к телефону, - добавляй "Хранителя" и "Простую жизнь"... Ну, мне нужно сначала услышать... На крайняк, заменим на соло на басах.
  
  - Еще я "Ангела" знаю. Хорошо знаю. Полный вариант, а не тот, что в клипе, - и неожиданно для себя самой призналась: - Очень красивая песня. Одна из моих любимых.
  
  - Моих тоже, - хмыкнул ударник. Просмотрел список в органайзере и продолжил с Ханом: - Пока что пятнадцать. Надо еще штук 7-8, чтоб было из чего выбирать. "День рождения гоблина"?.. Ну конечно, шучу!.. Сам такой. Ладно, поехали дальше. "Наваждение"?
  
  - Шес? - я все же решилась прервать его.
  
  - Да, Витек?
  
  - Только не злись, но я не поняла, во что вникать?
  
  - Погоди, - буркнул он в трубку Хану. - Злиться? Куда вникать?
  
  - Ты поставил диск, - я оторвала на секунду руку от руля и дотронулась до плеера. - Мне какие-то определенные песни надо слушать? И что? Я так не запомню, правда. Если бы это были клавишные, то другое дело, а ударные нет, мне надо нотацию увидеть...
  
  - С одного раза? Всю песню? - из всего, что я сказала, ударник в свойственной ему манере вычленил только то, что его заинтересовало.
  
  - Ну, да. Но только клавишные, - уточнила я.
  
  Есть у меня такой талант. Абсолютный слух и, как заявляли мои учителя в музыкалке, феноменальная память не раз спасали меня на экзаменах. Прослушав всего один раз и даже не заглянув в ноты, я могу воспроизвести на фортепиано отрывок, приблизительно в два нотных листа. Для сравнения, некоторые плоды современной эстрады укладываются в треть оного.
  
  - Круто! - оценил Шес. - Не, запоминать не надо. Я хотел, чтобы ты слушала ритм-секцию. Попробуй прочувствовать ее. Почувствуй, как инструменты сливаются, дополняя друг друга, как работают одним целым. Не важно, в какой из песен.
  
  - Ритм-секция? Это что?
  
  - Гитары - бас и ритм, - и ударные. Просто слушай. Обращай внимание, как они работают все вместе. Потом это обсудим, хорошо?
  
  Я честно попыталась проникнуться. Получалось так себе. Ну не мое это, не мое. Хотя, справедливости ради надо отметить, что играли ребята и правда хорошо. Виртуозно сплетая разные партии в одно целое, так, что иногда было практически невозможно вычленить какой-то конкретный инструмент, они словно дышали в едином ритме. Дыхание в басовом ключе.
  
  К тому же, я постоянно отвлекалась на вокалиста, с которым, к сожалению, еще не успела познакомиться. Он просто завораживал. Бархатный, обволакивающий баритон. Мягкий и одновременно сильный. Он словно пробирался под кожу, в вены, разливаясь там сладким теплом и вызывая мурашки. А едва заметный, какой-то непонятный акцент придавал ему в определенные моменты просто невероятную сексуальность. Да, вокалист Рельефа был хорош.
  
  Возможно, он мне настолько понравился еще и потому, что его голос чем-то напоминал Даниэля Боровски, творчество которого я в свое время очень любила. Только даже без намека на ту тягучую слащавость, что порой довольно сильно раздражала у последнего. Ну, и у Даниэля не было такого интригующего акцента, прорывающегося на особо низких нотах. Тот пел очень чисто и правильно, хотя, на мой взгляд, чересчур правильно, и сильно перебарщивая со сладостью. Но на вкус и цвет, как известно, все фломастеры воняют спиртом. А так, Боровски выгодно выделялся на фоне остальных представителей отечественной поп-сцены тем, что не фыкал, не пхыкал, не шепелявил, не глотал окончания, не менял ударения в угоду рифме и произносил именно "любовь", а не "любафффффь". Но, видимо, не все разделяли мои предпочтения, потому что, едва взойдя на небосклоне года четыре назад, это очередное творение "Звездной мануфактуры" куда-то пропало. Как, впрочем, и большинство звездулек этого производителя.
  
  Шес велел мне припарковаться возле ограды какого-то довольно внушительного особняка. Дом был практически не виден за окружающим его ухоженным садом, но все вокруг буквально кричало о достатке хозяев. От навороченного видео-интеркома возле широченных кованых ворот до тщательно постриженных лужаек в английском стиле, проглядывающих в просветах между деревьями. И опять этот невозможный фрик поразил меня, не сказать, чтоб приятно. Дождавшись, пока я поставлю машину на сигнализацию, он направился прямиком к ограде и, не задумываясь ни на секунду, одним четким слитным движением перемахнул через нее, подтянувшись на одной руке.
  
  - Давай, чего застряла? - заметил он мое замешательство. - Не бойся, хозяева не дома.
  
  - С ума сошел? Так нельзя!
  
  - А как можно?
  
  - Надо позвонить, - я протянула руку в сторону ворот с интеркомом.
  
  - Витек, чем ты слушаешь? Хозяев нет, кто тебе откроет? Лезь давай.
  
  - А если кто увидит?
  
  - То есть, тебя пугает не сам факт взлома, а возможные его свидетели? Я тобой горжусь!
  
  - Это не то, что я имела ввиду! - ага, как же...
  
  - Так, лезь давай! Нам еще дверь взламывать...
  
  - Что? - Господи, во что я вляпалась? - Я на это не подписывалась!
  
  - Да шутка! У меня ключ есть, - он вынул из кармана килограммовую связку ключей. - Ну? Я долго буду ждать?
  
  Тяжело вздохнув, я полезла через забор. Не то, чтобы он был слишком высоким, но я так и не поняла, как Шес умудрился перемахнуть через него со сломанной рукой. Мне вот пришлось цепляться всеми четырьмя конечностями, а этот гад брюнетистый даже не попытался помочь. Щурил на меня свои размалеванные глаза и внаглую скалился. Дождавшись, пока я сползу по ту сторону ограды, он схватил меня за руку и потянул куда-то в глубину сада.
  
  - Дом там, - изобразила я попытку сопротивления, указывая себе за спину.
  
  - Ага, - буркнул Шес, продолжая тянуть меня в противоположную сторону. - А нам туда.
  
  Проследив за направлением его взгляда, я обнаружила впереди небольшую одноэтажную постройку. Что-то вроде склада или гаража, абсолютно без окон, но со спутниковой антенной на черепичной крыше. Выпустивший мою руку брюнет уже возился около двери, гремя ключами и тихонько чертыхаясь себе под нос. Я подошла поближе как раз в тот момент, когда он, в очередной раз ругнувшись, засунул связку назад в карман и начал шарить рукой над верхним наличником.
  
  - Ага! - показал он мне выуженный оттуда ключ и легко открыл дверь. - Так и знал. Ну, никакой фантазии!
  
  - Ты же говорил, что у тебя есть ключ!
  
  - Дык, его еще подобрать надо.
  
  - Шес?!
  
  - Что, Шес? Я уже тридцать два года Шес. Заходи уже.
  
  - Ты хоть понимаешь, что творишь? - зайти-то я зашла, всё еще надеясь, что это очередная глупая шутка, но опасливо озиралась по сторонам. - Если мы...
  
  Договорить я не успела. Прямо над головой визгливо заголосила сигнализация. Я вздрогнула и начала пятиться назад. И тут Шес, резко согнув ноги в коленях и широко распахнув глаза, глухо выдохнул:
  
  - Опа! Валим отсюда!
  
  Мозг еще только начал обдумывать сложившуюся ситуацию, как тело, закаленное юностью, проведенной в бессменной компании такого искателя приключений на свои нижние 70, как Романыч, уже отреагировало. Резко развернувшись на пятках, я ломанулась к выходу. И уже почти успев выскочить наружу, была вдруг перехвачена поперек талии, чьей-то сильной рукой и затянута назад. Хотя почему "чьей-то"? Кандидат был только один, и сейчас, продолжая прижимать меня к своему телу, он прохрипел мне на ухо, обдавая жарким дыханием:
  
  - Витек, да ты еще более чокнутая, чем я.
  
  От него еле уловимо пахло потом, полынью и чем-то цитрусовым. Знаю, это прозвучало ужасно. Но на самом деле, от него пахло просто замечательно. К тому же, тело в которое меня вжимали, на поверку оказалось сильным, горячим и... И я, кажется, поплыла. Сердце заинтересованно встрепыхнулось, в то время как мозг усиленно пытался вернуть себе контроль. Так, стоп! Что за мысли?! Это просто реакция организма, давно не бывшего... э-э-э... давно не бывшего!
  
  Да что ж это такое, а? Витек! Ну-ка, собралась! Три, четыре. Это Шес. Хамло! Панк нечесаный! Придурок самовлюбленный! Язва хроническая! Меня начало отпускать. Я затрепыхалась в импровизированных объятиях и попыталась вырваться. Шес абсолютно спокойно отпустил меня, и, слегка отпихнув в сторону, открыл панель сигнализации. Несколько быстрых нажатий и сирена, наконец, заткнулась. В наступившей внезапно тишине извиняющийся голос Шеса прозвучал особенно резко:
  
  - Блин... Ты что, правда решила, что я сюда вломился?
  
  - А что я, мать твою, должна была подумать!
  
  - Ага... Извини, а? Я хотел пошутить.
  
  - Придурок!
  
  - Испугалась?
  
  - Я не испугалась!
  
  - Да ладно, вон как сердце стучит
  
  - Я в порядке! - ага, знал бы ты, почему мое сердце так стучит. - Ты бы не мог отложить свои дебильные шутки на пару дней? Боюсь, такими темпами мое сердце и правда не выдержит.
  
  - Ты права. Шутки в сторону, во всяком случае, на сегодня. Садись, - он подпихнул меня к ударной установке в углу склада (а это был именно склад). - Покажи мне, что ты умеешь. Только давай без Мурки, да?
  
  Следующие часы прошли, как в тумане.
  
  Оказалось, что Шес умеет быть собранным, серьезным, критичным и требовательным, требовательным, требовательным и еще пятьдесят раз требовательным. А еще он хорошо умел объяснять. Не "все не так, откуда у тебя руки растут", а показывал, направлял, учил, хвалил, критиковал и требовал повторить снова, и снова, и снова, и снова.
  
  У меня на это его "еще раз" уже выработался рефлекс, как у собаки Павлова. Он учил меня, как правильно сидеть, чтобы не болела спина. Как правильно держать палочки, чтобы отдача не била пальцы. Как делать такой удар, а как такой. Как читать нотацию. Как делать это, не отрываясь от ударных... И хотя я все это уже в принципе знала, он все равно умудрялся найти что-то новое. Что-то, чем я раньше не имела ни малейшего представления. Те самые мелочи, которые превращают ударника-любителя, в ударника-профессионала.
  
  А через пару часов мы принялись отрабатывать нужные партии. И вот тут-то я поняла, что всё, что было до этого, это так, цветочки-колокольчики. Мама, зароди меня обратно!
  
  Пот стекает по шее на спину, майка уже вся мокрая, хоть выжимай, поясница раскалывается, руки, будто налиты свинцом... Еще раз!.. Убью, гада... Еще!.. Ненавижу... Витек, соберись! Еще раз!.. Изверг... Еще раз!.. Еще раз!..
  
  Нас прервала настойчивая трель телефона. Шес, покосившись на экран, поморщился, но сделал мне знак остановиться и ответил.
  
  - А?.. Дрессирую, да... Ну, лучше, чем я думал... - ой, очень надеюсь, что это обо мне. Боже, как я устала. - Да, наверное, еще пару часов, - Что? Я не выдержу! - Где ты?! ...И какого ты приперся? Я же сказал, сначала позвонить!.. Нет, мы не закончили!... А который час?... Сколько?!... Ладно, не уходи, сейчас буду.
  
  Я вскинула запястье к глазам. Сколько?! Если зрение меня не обманывает, а я вроде никогда не жаловалась, уже почти полночь.
  
  - Что-то я увлекся, - Шес подозрительно поглядывал на меня. - Живая?
  
  - Относительно чего?
  
  - Язвишь? Значит, живая, - поразительное умозаключение, браво. - На сегодня всё.
  
  Я на дрожащих ногах выползла из-за установки и принялась вытирать струящийся по шее пот полотенцем, которое откуда-то выудил Шес. Честно говоря, на тот момент мне было по барабану, простите за каламбур, откуда. Его следующий вопрос застал меня врасплох:
  
  - Подбросишь до гостиницы?
  
  Сердце привычно встрепыхнулось, мозг взбунтовал, губы ответили сами:
  
  - Ну, а куда ж я денусь?
  
  
  Я, наверное, никогда не перестану ожидать от него какой-то каверзы. Такая репутация, как у него, на пустом месте не возникает.
  
  
  
  Глава 11
  
  
  
  Стандартный "кофейный" вопрос всплыл уже на въезде на Невский. Нельзя сказать, что я его не ожидала, и, тем не менее, он неприятно резанул ухо:
  
  - Ты кофе пьёшь?
  
  Ну, вот и приехали.
  
  Знакомы без году неделю и предпосылок к продолжению знакомства, мягко сказать, никаких. К тому же, я вроде как не Клаудия Шиффер на званом обеде. Грязная, потная как мышь и уставшая как собака, со встрепанными волосами, неаккуратно затянутыми в некое подобие косы, без малейших намеков на косметику... Ему что, настолько все равно, кого тянуть в свою постель? Ну уж нет, я-то не настолько оголодала. К тому же, между нами девочками, он мне абсолютно понравился. Нет, тело у него, конечно, шикарное, но характер... А эта подводка на глазах? И ведь, судя по его поведению, кто-то на это все ведется, причем, постоянно. Нет. К черту! К черту!
  
  - Нет, - абсолютно не стесняясь, соврала я. - И чай тоже не пью.
  
  - Да? Странно, мне казалось, в номере ты пила кофе.
  
  Ну пила, и что? Делаем лицо попроще и стоим на своем.
  
  - Я? Ты что-то путаешь.
  
  - Ну, да, наверное, - он помолчал пару минут и внезапно продолжил: - А знаешь какую-нибудь хорошую кофейню?
  
  Я честно попыталась найти скрытый намек в этом его вопросе, но всё никак не находила. Кофейня... Кофейня... Ну, знаю, конечно. Каждое утро там пасусь, но как это поможет ему затянуть меня к себе? Любопытно...
  
  - Ну, знаю. А что?
  
  - Хорошая или проходной двор, вроде "Старбакс"?
  
  - Да нет. Там замечательный кофе делают, на любой вкус. А латте с карамелью у них вообще лучший в городе, - заметив ехидную улыбку, добавила: - Так говорят.
  
  - Слушай, будь другом тогда, - ну-ну, и?.. - Заскочи к ним утром по дороге, купи мне, ну хоть этот знаменитый латте? Мне "Старбакс" уже поперек горла стоит. Сделаешь?
  
  - Да без проблем, - я с трудом сдерживалась, чтоб не начать смеяться. Вот клуша мнительная, опять напридумывала себе глупостей.
  
  - Тогда до завтра, - мы как раз подъехали к гостинице. - Завтра к восьми в студию. Не опаздывай. И возьми с собой вещи переодеться, - ага, а то я сама не догадалась уже.
  
  - Не опоздаю. Спокойной ночи!
  
  - Ага, - Шес придержал уже готовую захлопнуться дверцу. - У тебя как, кстати, с отгулами на работе? До пятницы включая, ты все время с нами, надеюсь это понятно?
  
  - С отгулами не очень, - призналась я. - Но завтра у меня и так выходной, а там что-нибудь придумаю.
  
  - Возьми больничный, - предложил Шес. Эх, самый умный, да?
  
  - Не дадут. У меня участковый врач - зверь. Больничный даст только по предъявлению трупа.
  
  - Не проблема. Дашь Гудвину данные поликлинники, он договорится. Ладно, езжай осторожно. Спокойной ночи.
  
  - Спокойной ночи.
  
  Шес хлопнул дверью и, по пути привычно натягивая на голову капюшон кофты, направился ко входу в гостиницу.
  
  Пинающий там ограду клумбы парень, тоже прячущий лицо под широким козырьком бейсболки, видимо поджидал именно его. Потому что тут же пошел навстречу, что-то ему сказал и, пропустив вперед, вдруг запрыгнул со спины, обхватив за шею рукой и навалившись всем телом. Высоченный ударник покачнулся, но резвенько скинул с себя любителя покататься на дармовщинку и отвесил тому подзатыльник. Оба весело и заразительно расхохотались, так громко, что даже мне в машине было слышно, и в обнимку ввалились в лобби. Как дети малые, честное слово!
  
  А я всю дорогу до дома не могла стереть с лица идиотскую улыбку. Мне почему-то очень понравилось, что на поверку Шес оказался не такой уж и сволочью. Нет, я, конечно, понимаю, что завтра он опять отчебучит что-нибудь такое, что заставит меня взвиться и начать поминать всех его предков, от австралопитека включительно. И нет, я не воспылала вдруг внезапной и неудержимой любовью к этому фрику. Я все еще считаю его психом и самовлюбленным придурком. Просто всегда приятно удивиться в лучшую сторону. И черных точек, которые я мысленно рисовала над головой ничего не подозревающего рокера, стало на одну меньше. Я так расслабилась, что не удержалась от озорства и, остановившись на светофоре, послала ему смс-ку:
  
  "Имя-то у тебя хоть русское?"
  
  "Русское", - ответ пришел незамедлительно и, судя по тому, что вопроса "а хто эйто?" не последовало, Шес мой номер тоже уже записал.
  
  "Святослав?"
  
  "Чего это вдруг?"
  
  "А если шепелявить?"
  
  "Нет. Без шепелявить."
  
  "Антон?"
  
  "??"
  
  "Я решила идти по алфавиту."
  
  "Весь справочник?! Новое правило. По одному имени в день."
  
  "На прошлое не распространяется! Так Антон?"
  
  "Нет. Иди спать!"
  
  Дома меня ждал еще один приятный сюрприз. Вы не поверите, но Олежек приготовил мне ужин! Представляете, сам, по собственной инициативе и без каких-либо намеков с моей стороны. Вот оно, счастье! Есть не хотелось, но и пропустить такое событие было никак. Поэтому я быстренько накатала благодарственное письмо в двух томах и засунула под крышку сковороды с котлетами. Пусть знает, как я его люблю и ценю. Он у меня самый лучший, хоть и оболтус!
  
  Выкупавшись и уже практически засыпая на ходу, я на секунду заскочила к своему зайчонку. Только глянуть одним глазком, только послушать, как он сладко сопит под одеялком, только убрать прилипшую к вспотевшему лобику челку, только прижать на мгновение его теплое и сонное тельце к себе, только... Утром меня разбудил тычок пяткой под ребра и недовольное бухтение в ухо:
  
  - Мама, шла бы ты к себе. У меня кроватка для деток, ты что, не видишь?
  
  Маленькое чудовище. Когда он успел стать таким взрослым? Еще вчера лежал поперек люльки и агукал, а теперь "мама, шла бы ты к себе".
  
  Внезапно Данька потянулся ко мне, уже начавшей вставать с кровати, и сонно заявил:
  
  - Можешь меня поцеловать!
  
  Ну, могу, так могу. Я в удовольствие потискала его смеющуюся и брыкающуюся тушку и, сдав с рук на руки пришедшему на шум нашей возни дядьке, убежала к своим рокерам.
  
  Шес обещал, что сегодня будет настоящая репетиция. Все по-взрослому, как он сказал. Наверное, это должно было прозвучать грозно и пугающе, но я была полна энтузиазма и предвкушения, а потому летела к ним, как на крыльях.
  
  Вот знаете, чем отличаются звезды от обычных обывателей по утрам? А ничем. Эта мысль пришла мне в голову, когда я, приехав к означенному времени в студию, обнаружила спящего на диване в обнимку с подушкой Хана и еще более встрепанного, чем вчера, Шеса с красными опухшими глазами, то ли засыпающего сидя, то ли очень медленно моргающего. Дима, не менее сонный, чем остальные, и подрастерявший где-то в неге раннего утра свой эльфийский лоск, склонив голову к плечу, пальцами разбирал встрепанные спутанные волосы. Без особого успеха. На подоконнике с закрытыми глазами сидел Грег и лениво курил в форточку, время от времени перебивая до неприличия бодрого и довольного как слон Дэна, бегающего, как заведенного, по комнате и увлеченно о чем-то вещающего. Он, впрочем, прервался на полуслове, как только я вошла, так что истории была не судьба завершиться. Судя по благодарным улыбкам Шеса и Грега, зла на меня за это они не держали.
  
  Ударник встрепенулся, увидев в моих руках контейнер с картонными стаканами кофе на всю честную компанию и, завладев одним из них, кажется, впал в нирвану. Не зная заранее, сколько их будет, я взяла восемь. Но лишних не осталось. Леголас тут же присвоил себе два и, отпивая попеременно то из одного, то из другого, пнул коленом сладко спящего Хана. Бритоголовый султан по-детски чмокнул губами и, пробормотав: "Да, Юлечка, уже встаю", перевернулся на другой бок.
  
  Дэн тут же хитро ухмыльнулся и, опустившись рядом на колени, прошептал ему на ухо:
  
  - Вставай, зайка...
  
  - Мммм...
  
  - Мой герой, труба зовет!
  
  - Аха... Ну, солнышко, еще пять минут.
  
  - Рыбонька, если ты сейчас не встанешь, я тебя поцелую...
  
  - Ммм... Чего?! - Хан подскочил, как ошпаренный, отпихнул хохочущего Дэна и, выхватив у него стакан с кофе, обиженно пожаловался: - Мне Юлька снилась. Блин, как я соскучился!
  
  - А чего она в этот раз не поехала? - отозвался Грег.
  
  - Ну куда ей ехать? Сессия на носу. И так всю зимнюю из-за токсикоза запорола.
  
  Хан устало потер лицо ладонями и собрался было ещё что-то добавить, но осекся, увидев меня.
  
  - О, привет Вика.
  
  - Витек сегодня наша кофейная фея, - заявил Дима. - Вик? А ты косу плести умеешь?
  
  Возиться с его волосами оказалось на удивление приятно. А еще было что-то жутко семейное и уютное в том, как Шес, закрыв глаза, кайфовал со своим кофе, как хмурился Хан, тоскуя по подруге (или жене?), и как весело разорялся Дэн, пытаясь расшевелить его какой-то историей, как Димка, растерявший всю свою надменность, что-то мурчал себе под нос, пока я пыталась расчесать его шевелюру.
  
  Наедине друг с другом они вели себя совсем не так, как в присутствии посторонних.
  
  Где тот плюющий на всех и вся ударник Рельефа, успевший пересобачиться со всеми журналистами Москвы? Разве это он спрашивает нас, не сходить ли в киоск за вафлями? Где не пропускающий ни одной юбки эльф? Разве он позволил себе хоть один выходящий за рамки приличия взгляд в мою сторону? Сейчас им не нужно было играть на публику, строить что-то из себя, чего-то доказывать. И это чувствовалось в каждом взгляде, каждом движении головы, каждом смешке и каждой улыбке. Они мне нравились такими. Это было... уютно.
  
  - Ты где сегодня? - поинтересовался Дэн у собравшегося уходить звукорежиссера.
  
  - Поеду к Юре, на сцену посмотрю. А то у них вчера какие-то терки там были. Гляну, может кого попугать надо, - Грег выразительно задвигал пирсингованными бровями. - Если что, Тэка тут.
  
  Допив кофе и порешив, что за вафлями идти поздно, а за новым кофе рано, мы, наконец, приступили к тому, зачем, собственно, и собрались - репетиции.
  
  Мы с Шесом направились к ударным, пардон, к Фросе, гитаристы - к широкому металлическому стенду у двери, на котором стояло штук пять гитар, включая и самую обычную: дворовую, деревянную, с потертым грифом и яркими наклейками на корпусе. А Дэн, почему-то, плюхнулся на диван. И так там и сидел, листая какой-то журнальчик, все то время, что ребята и я (а точнее Шес, решительно отбивающийся от моей помощи) настраивали инструменты. В сторону синтезатора клавишник даже не смотрел.
  
  Я, конечно, не специалист, но разве его не надо включить там, проверить? Но, никто вроде не возражал, так что, наверное, так и надо было. Разобравшись, наконец, с барабанами и убедившись, что мне удобно, а гитаристы подключились к усилителю, Шес раздал всем по толстой папке с нотами и скомандовал:
  
  - Ну что, поехали по порядку?
  
  - Первый готов, - отозвался Хан.
  
  - Второй готов, - это Леголас.
  
  - А я б поел, - задумчиво протянул Дэн.
  
  Шес посмотрел на него, как на маленького несмышленого ребенка, и ласково потрепав по волосам, безапелляционно скомандовал :
  
  - Деточка, к станку.
  
  - Злые вы, уйду я от вас, - заявил рыжий и, отставив вверх пятую точку, принялся с упоением копаться в диванных подушках, все так же напрочь игнорируя синтезатор. - Кто опять лапал? Я же вчера здесь оставлял? Ага! - с победным воплем призера олимпийских игр выудил на свет божий... микрофон.
  
  - Ну что, девочки, - он хитро подмигнул парням, и повертел майк над головой. - Приступим?
  
  - Довыпендриваешься, - беззлобно рыкнул Хан. - Я даю отсчет. Раз. Два. Раз. Два. Три. Че...
  
  - Он, что, - перебила я, - будет петь?
  
  - Скажи спасибо, что не танцевать!
  
  - А чего это? - тут же набычился Дэн. - Я, между прочим, хорошо танцую, в отличие от некоторых!
  
  И, подняв руки над головой, принялся нарочито развязно вихлять бедрами, пискляво подпевая сам себе, явно кого-то пародируя:
  
  - Give it to me, baby! O-ou!O-ou!
  
  Ребята начали смеяться, швыряться в него всем, что попадало под руку, и умолять прекратить измываться над их тонкой душевной организацией и эстетическим восприятием. Шес вообще бухнулся на колени и, подняв взгляд к потолку, молился:
  
  - Боженька, дай смерти. Не откажи, Господи, не для себя же прошу!
  
  На общем фоне мой вопль прошел бы незамеченным, если бы я не вскочила и не ткнула Дэну пальцем чуть ли не в нос:
  
  - Это ты!
  
  - Ась? - смутился Дэн. - Я склоняюсь к тому, что бы согласиться...
  
  - Нет, правда! Я тебя узнала! - еще бы не узнать, после того, как он так вильнул бедрами - его коронное движение. - А я всё голову ломаю, кого ты мне напоминаешь! Ты Даниэль Боровски!
  
  - Виновен, каюсь. И? - Дэн склонил голову к плечу, хитро щурясь.
  
  - И что ты тут делаешь?
  
  - В шахматы, # непечатно #, играю! Как что это выглядит?
  
  - Нет, я имею в виду, ты как сюда попал вообще? Ты же был знаменитым, звездой MTV, а потом вдруг пропал. И вот нашелся тут... Что с тобой произошло?
  
  
  - Не знаю, - улыбнулся рыжик. - Наверное, просто повезло.
  
  
  
  
  Глава 12
  
  
  
   Около трех лет назад. Москва.
  
  
  
  В тот вечер в клубе было жарко, душно и шумно. Как, впрочем, и в любое другое время. Место было, мягко сказать, второсортным. Хозяева не особо заморачивались по поводу таких мелочей, как вентиляция, чистота в уборных или брендовость выпивки.
  
  "Мартини" желаете? Как удачно, мы как раз открыли новую бутылку "Хортицы"!
  
  Бокал Шираз-Мерло две тысячи пятого года? Да без проблем, вот вам стопка "Столичной", ваше здоровье!
  
  Чересчур крепко для вас? Ну, тогда пожалуйте с барского плеча стакан воды за счет завадения и не морочьте голову бармену!
  
  Следующий!
  
  И тем не менее, он с маниакальным постоянством продолжал раз за разом приходить сюда. А всё потому, что у клуба с незатейливым названием "У Паши" было два явных преимущества перед любым, пусть даже самым элитным, заведением Москвы.
  
  Во-первых, в этом месте всем было глубоко плевать, кто он такой. Этим попросту никто не интересовался. Его не узнавали, не трогали, не приставали с идиотскими вопросами и предложениями, не набивались в друзья, не пытались развести на одноразовый секс с многоразовыми последствиями - его просто не замечали. Здесь он получал, наконец, возможность слиться с толпой и просто побыть одним из. Обычным. Таким же. Своим и чужим одновременно.
  
  Вторая причина его постоянства - рок-группа, выступавшая в клубе. Коллектив со странным названием "Рельеф", после небольшого перерыва с полгода назад полностью сменивший свой имидж, внезапно переключившись с панк-рока на что-то, сильно смахивающее на брит-поп, неизменно радовал посетителей по вторникам и пятницам. Сегодня вторник, а значит, можно будет оттянуться и забыть хоть на пару часов о ненавистном продюсере, при каждом удобном случае потрясающем контрактом, так опрометчиво подписанным Даниэлем.
  
  Кто же знал два года назад, когда совсем еще зеленый, светящийся щенячьим восторгом, глупый и наивный мальчик с экзотическим для России именем Даниэль ставил свою подпись на бумаге с заветным логотипом "Звездной Мануфактуры", чем все это для него обернется?
  
  Мальчик хотел петь.
  
  Мальчик хотел стать знаменитым.
  
  Мальчик хотел исполнить мечту.
  
  И это был тот самый, выпадающий один раз на миллион, шанс.
  
  Сказал бы ему кто тогда, в какую кабалу он сам себя загоняет, послал бы чертовых охотников за талантами далеко и надолго. Но сказать было некому. И вот, по прошествии почти двух лет он пожинает плоды собственной глупости.
  
  Нет, он, конечно же, поет. И, без сомнения, стал знаменитым. Его лицо мелькает на музыкальных каналах чаще, чем реклама. Тут спору нет. Но вот мечта...
  
  Мечта сдохла к чертовой матери в тот самый момент, когда ему терпеливо, в доступной форме, с использованием таких терминов, как неустойка, суд и право собственности, объяснили, что петь, жить и дышать он теперь будет так, как пожелает продюсер.
  
  Тебя влечет рок-музыка? Очень жаль, но попса лучше продается.
  
  Тебе хочется серьезных текстов? А твоим инфантильным фанаткам больше по душе жевать розовые сопли.
  
  Ах, тебя раздражают эти самые фанатки? Ну, что поделать, зато на их влюбленности можно загрести хорошие бабки.
  
  Кстати, время от времени нужно крутить лямур с девочками из тусовки. Как "зачем"? Показать товар лицом. Ну и что, что они тебе не нравятся? Кого это волнует? Ты голубой, что ли? Бабу уже обслужить не можешь?
  
  И так без конца.
  
  Если от навязчиво предлагаемых девиц Даниэль еще, с горем пополам, отбивался, мотивируя то тем, то другим, то во всем остальном спуску ему не давали. Интересно, что сказали бы его многочисленные поклонницы, узнав, что в приторно-сладком звездном Даниэле Боровски нет ни капли от него самого? Его даже волосы заставили перекрасить в какой-то дебильный мелированый блонд, потому что "рыжий - это не секси". А все эти обтягивающие штаны и лайкровые майки, обнажающие живот? Вот интересно, за каким чёртом его так одевать, если предполагается, что он весь из себя такой брутальный натурал?
  
  Даниэль просто ненавидел свой имидж и, не имея возможности что-либо исправить, тихо сатанел. По его сугубо индивидуальному мнению, мужик должен оставаться мужиком, и не важно, с кем он там в постели кувыркается. А из него сделали какую-то бесполую куклу. Тьфу! Самому противно. И главное-то - девушкам это почему-то нравится. Вот поди пойми их.
  
  Погрязнув в нерадостных мыслях о своей такой блестящей и такой несчастной судьбе, Даниэль не обратил внимания, как на соседний с ним стул плюхнулся какой-то длинноволосый парень и, отбив ладонями по барной стойке незатейливый мотив, проорал бармену:
  
  - Тёмыч! Эй, Тёмыч! Иди сюда!
  
  "Ну-ну, - подумал Боровски, глядя на самого хамовитого бармена заведения. - Ой, что сейчас будет..."
  
  Но ничего не было. Артем подошел тут же и вполне так благосклонно поинтересовался:
  
  - Как обычно?
  
  - Да, - кого-то длинноволосый блондин ему напоминал... Кого же? - И давай сразу двойную.
  
  - Один момент.
  
  Бармен, даже не спросив об оплате, поставил на барную стойку низкий стакан с толстым дном и, не стесняясь ошарашенного взгляда Боровски, наполнил на половину хорошим дорогим виски. Даниэль сам бы не отказался от такого, но ему уже неоднократно во всевозможных выражениях объясняли, что ничего, кроме дешевой водки, плохого вина и паленого коньяка в этом баре не держат. Он с завистью проследил, как смутно знакомый длинноволосый тип одним махом опустошил свой стакан и грохнул им о стойку.
  
  - Тёмыч, повтори!
  
  - Тебе не многовато будет до выступления? - повторять бармен не торопился.
  
  - Какое, % непечатно %, выступление?! % непечатно %, мы в такой жопе! Рейн ушел, прикинь, % непечатно % !
  
  - В смысле, ушел? - Артем, казалось бы, всерьез интересовался проблемами длинноволосого.
  
  - В прямом! Позвонил, % непечатно % , час назад, и сказал, что уходит.
  
  - Вот % непечатно % , - повторил за ним бармен и таки налил виски ему и себе тоже. - Чего делать будете?
  
  - А есть варианты? - пожал тот плечами. - Искать другого ударника.
  
  - А сегодня?
  
  - А сегодня Паша размажет нас по грязным стенкам своего клуба. Потом соскребет, отымеет без вазелина и размажет опять.
  
  Парень еще раз грязно выругался, опустошил стакан и вдруг зычно рявкнул, перекрывая шум голосов у бара:
  
  - Люди! Здесь кто-нибудь умеет по бубнам стучать?
  
  Вокруг зашумели, загалдели, охранник у входа во внутренние помещения со смехом поинтересовался, кому надо дать в бубен. Длинноволосый, похожий на эльфа из "Властелина Колец", сосед Даниэля по стойке, провел по лицу ладонью с длинными пальцами и, прорычав: "Я пошутил, придурки", встал, собираясь уходить.
  
  - А Шес не сможет? - кинул ему вслед бармен.
  
  - А петь я буду? - огрызнулся "эльф".
  
  - Я пою...
  
  Даниэль не узнал собственный голос. Разве это хриплое тихое карканье, это он? И вообще, разве он собирался что-то говорить? Не собирался, вроде. Да все его планы на тот вечер сводились к "сидеть и не отсвечивать". Но вот поди же, сказал.
  
  Просто он вдруг вспомнил, почему парень кажется ему знакомым - это же ритм-гитарист "Рельефа". Леголас, кажется? Вот от неожиданности и ляпнул. Слава Богу, в этом гомоне его не услышат.
  
  Черта с два! Услышали. Гитарист внимательно осмотрел его, резко склонившись к самому лицу и обдав смесью перегара и сигарет.
  
  - Поешь, говоришь? Тебе восемнадцать есть? - Даниэль уже привык, что никто не дает ему его возраст, а с этой идиотской прической - так и подавно.
  
  - Мне двадцать три, - сообщил он.
  
  - Супер. Тёмыч, повтори нам! - Даниэль удивленно уставился на второй стакан виски, который подпихнул к нему бармен со словами "за счет заведения". Что-то большое сдохло сегодня в лесу. Последний динозавр?
  
  - Поешь, значит... - Леголас еще раз задумчиво осмотрел его и вдруг протянул ладонь: - Дима.
  
  - Даниэль, - представился он в ответ и осторожно пожал руку.
  
  - Да я знаю, кто ты. Не слепой, - огорошил "эльф". - Слушай, а что ты здесь делаешь?
  
  - Пью виски. Твоими стараниями, даже хороший. Наслаждаюсь тем, что большинство слепые, - перечислил Дэн.
  
  - Ага, - Леголас принял какое-то решение и, решительно вскочив, потянул его за собой. - А ну-ка, пошли!
  
  В дальней комнате подсобных помещений, размещавшихся на втором этаже клуба, кто-то орал так, что уши закладывало. Даниэль, только что втянутый вовнутрь решительно настроенным гитаристом, без особого для себя удивления отметил, что орет Шес - этот вечно обдолбанный вокалист "Рельефа".
  
  Хотя...
  
  Сейчас, сверкающий взбешенными глазами и обещающий по телефону кому-то всех благ в аду, он выглядел злым, очень злым, выбитым из колеи, даже готовым убивать, но, кажется, не был под кайфом. Странно. Даниэль вдруг понял, что уже несколько месяцев не замечал за вокалистом ни трясущихся рук, ни пустых глаз, ни беспричинного смеха, ни внезапных и столь же необъяснимых вспышек ярости, постоянно сопровождавших этого, без сомнения талантливого, но такого проблемного парня раньше. Кажется, с того самого перерыва, что был у группы. Они тогда пропали на пару месяцев, а вернулись уже с новым имиджем. Неужели завязал? Вряд ли. Такие, как он, не завязывают.
  
  - Рейн, с*ка, не придет, - объявил Шес, зашвыривая трубку на другой конец комнаты. Телефон стукнулся о стену и рассыпался кучей бесполезного пластика. - Вот, % непечатно % !
  
  - А у меня есть план, - заплетающимся языком заявил Леголас, выпихивая Даниэля вперед. - Вот!
  
  - Это что за чмо? - завязал, не завязал, а как был хамом, так и остался.
  
  - Это - наше спасение. Он поёт!
  
  - И? - не понял полёта мысли взбешённый вокалист. - Он что, будет петь партию ударных?
  
  - Не-е-е-т. Партию ударных петь будешь ты, - Дима сообразил, что ляпнул что-то не то и нахмурил лоб. - Не так. Сейчас... А! Вот! Ты сядешь за бубны. А он - за майк! Я гений?
  
  - Ты в жопу пьяный! - обрубил Шес.
  
  - Неправда! Или правда? Ой, % непечатно % , я в жопу пьяный!
  
  - Хан, - вокалист повернулся к спокойно сидящему в углу бас-гитаристу. - Засунь эту рожу под кран. Он мне трезвый нужен.
  
  - Зачем? - Хан не двинулся с места.
  
  - В преф сыграть хочу! Ты, - уставился на Даниэля, - ты правда поешь?
  
  - А ты правда играешь на ударных?
  
  - Нет, Димон так тупо пошутил! - огрызнулся Шес, но, всё же, снизошел до ответа: - Да, правда. Ну?
  
  - Ну, пою.
  
  - Что знаешь?
  
  - Я так понимаю, ты не мой репертуар имеешь в виду? - уточнил Боровски.
  
  - Твой? - снова нахмурился Шес. - Димон, - позвал от отфыркивающегося над раковиной гитариста. - Димон, а это вообще кто?
  
  - Это Даниэль Боровски, - чуть споткнувшись на фамилии, ответил тот.
  
  - Мне это что-то должно сказать?
  
  - Да нет, - перебил Даниэль, не желая развивать эту тему. - Значит, на счет репертуара - так сложилось, что я ваш фанат. Так что знаю всё, с чем вы выступаете в этом клубе.
  
  - Фанат? - протянул Шес. - Может тебе еще автограф на заднице поставить?
  
  И тут Даниэль не выдержал.
  
  Он вообще не особо ценил хамское отношение к себе, а тут Шес явно перегнул палку. Такого потока отборной брани, который обрушил на голову вокалиста "Рельефа" этот невысокий слащавый мальчик, не ожидал никто. Ребята таращились на разоравшегося паренька, а тот не только не успокаивался, но наоборот, еще сильнее распалялся. Через пару минут к нему подключился пришедший в себя Шес, и перебранка набрала просто невиданные обороты. Оба матерились виртуозно, со вкусом, не повторяясь и не скатываясь на банальности, заворачивая такие метафоры, что уши невольных свидетелей сворачивались в трубочку. Их прервали минут через десять вполне банальным стаканом с не менее банальной водой, выплеснутой по очереди каждому в лицо.
  
  - Успокоились? - терпеливо поинтересовался Хан и демонстративно скосился на наручные часы. - Нам на сцену через сорок минут. Давайте хотя бы песни выберем, что ли?
  
  Отыграли и отпели они на ура, на бис, на браво, на грохот аплодисментов и безудержный рев восторженной публики. Даниэль уже и не помнил, когда в последний раз так отдавался музыке: без остатка, без сомнений, не думая ни о ком и ни о чем, только он и микрофон. А Шес оказался просто гением от ударных. Намного лучше кинувшего их Рейна. Виртуоз, мать его! Кажется, именно там, а не за микрофоном, было его место. Хотя... Пел он тоже очень хорошо, а совмещать барабаны и вокал не получится, как не крути. Так что понятно, почему он выбрал не ударные.
  
  Даниэль тяжело вздохнул. Его час счастья закончился, пора возвращаться к реальности.
  
  - Ты куда-то торопишься? - Шес, лежа на диване, курил сигарету за сигаретой, изо всех сил делая вид, что не нервничает.
  
  "Да ты, - подумал Дэн, - никак боишься, что займу твое место фронтмена? Не бойся. Мне, к сожалению, не светит."
  
  - У тебя профессионально поставлен голос, - меж тем продолжил вокалист Рельефа. - И на сцене умеешь держаться. Что наводит меня на кое-какие мысли.
  
  - Я пою, - подтвердил Дэн.
  
  - Какая-то новая группа? Странно, что я тебя не знаю.
  
  - Не группа. Я сам по себе.
  
  - В смысле?
  
  - В смысле, надо чаще русский MTV смотреть, - скривился Боровски и со вздохом уточнил: - Я гребаная отечественная Бритни Спирс.
  
  - Попса, что ли? - заинтересовался Хан.
  
  - Зря себя размениваешь, - добавил Шес, как-то по странному заговорщицки переглянувшись с басистом. - У тебя явные задатки для рока.
  
  - Я знаю, - без ложной скромности согласился парень. - Только это не от меня зависит. Что продюсер скажет танцевать, то я % непечатно % и пою.
  
  - А послать его лесом? - теперь уже и Леголас подключился. Господи, ну как они не понимают?.. Хотя, они-то наверняка не были в такой ситуации.
  
  - Не могу я его послать. Я контракт подписал!
  
  - А если бы контракта не было? - продолжил допытываться Шес.
  
  Если бы не было контракта... Эх, если бы его не было! Мечты, мечты. Только помечтать Даниэль и мог себе позволисть. Чисто гипотетически, но так заманчиво...
  
  - Если бы вдруг свалился мне на голову волшебник из страны Оз, - заменив недоумение в глазах ребят, он пояснил: - Не знаю, как в России говорят. Я не здесь рос. Ну, Гудвин, - при этих словах вокалист поперхнулся дымом. - Так вот, если бы явился мне Гудвин и спас от гребаного контракта, я бы с удовольствием попер тебя с нагретого местечка.
  
  - О как! - вокалист пришел в себя, ещё раз переглянулся с Ханом и ехидно сощурился. - А силенок хватит?
  
  - Ты же меня слышал. Я знаю, что хорош.
  
  - Скромняжка просто, - Шес вдруг выхватил у Хана телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, жизнерадостно провозгласил: - Салют тебе, Гудвин, о великий и могучий волшебник из страны... Дэн, - позвал он, - как ты сказал страна называется?
  
  - Оз, - это издевательство было почти обидным, но Боровски стало интересно, как далеко рокер зайдёт.
  
  - Из страны Оз! - продолжил тот, выслушал ответ и добавил: - Да я откуда знаю. Оз и Оз. Говорят, за бугром это так называется.
  
  -...
  
  - Чего голос радостный? Дык, жизнь удалась!
  
  - ...
  
  - Не просто живые, а даже отыграли на бис и получили гонорар.
  
  - ...
  
  - Неа. Ударника не нашли.
  
  - ...
  
  - Нет, искать не будем.
  
  - ...
  
  - Еще лучше, Гудвин. Мы вокалиста нашли!
  
  - ...
  
  - Нет, не пьяный.
  
  - ...
  
  - Сдурел совсем? Можешь приехать и сам вены осмотреть!
  
  - ...
  
  - Имя Даниэль Боровски тебе что-нибудь говорит?
  
  - ...
  
  - Во-о-от! Да, он просто зашибись! Только его от контракта надо отмазать. С кем контракт? - уточнил он у Даниэля, постепенно начинающего соображать, что, кажется, над ним не издевались, и на другом конце провода в самом деле находился реальный человек, не только отзывающийся на кличку Гудвин, но и, похоже, обладающий соответствующими способностями.
  
  - "Звездная Мануфактура", - всё ещё не до конца понимая происходящее, прошептал он.
  
  - Слышал, о Великий? - поинтересовался Шес у собеседника. - Сделаешь? Супер, ты лучший. И подготовь для Боровски контракт с нами.
  
  - ...
  
  - Да, ты всё правильно понимаешь. Второй ошибки, как с Рейном, нам не надо. К черту наёмников, вводи в состав. Дороже, зато спокойнее. Всё, спасибо.
  
  
  И Шес, теперь уже лениво и расслабленно развалившись на диване, удовлетворено заявил ошарашенному Даниэлю:
  
  
  - Всё! Вот теперь можешь переть. Я и сам подвинусь. Только сделай одолжение - смени прическу. А то ты с ней такое чмо...
  
  
  Через месяц пресс-служба "Звездной Мануфактуры" сообщила, что в силу не подлежащих огласке причин и по согласию обеих сторон, они досрочно разрывают контракт с известным певцом Даниэлем Боровски. Претензий к нему не имеют. Но и спонсировать дальше не собираются. Поп-звезда потухла, едва успев вспыхнуть.
  
  А вот московская рок-группа Рельеф, с недавнего времени переключившаяся на направление брит-поп, начала стремительно набирать обороты и вполне успешно вырвалась из столичных клубов на большую сцену. Во многом благодаря новому, никому неизвестному и непонятно откуда взявшемуся невысокому рыжеволосому вокалисту Дэну и изумительному, виртуозному ударнику, в котором удивленные фанаты с трудом узнали сменившего фиолетовый ирокез на короткую черную стрижку бывшего вокалиста Шеса.
  
  
  
  Через полгода
  
  
  
  Дэн не находил себе места.
  
  Лгать становилось все сложнее, да и не хотелось лгать-то. Он такой, какой есть. И он хочет определенности. Да-нет, нет-да. Без разницы. Но чтобы уже наверняка.
  
  И поэтому на очередное предложение Леголаса завалиться после репетиции в клуб и пойти по бабам, он отрезал, как в прорубь прыгнул:
  
  - Я не пойду.
  
  - Чего?
  
  - Я по мальчикам.
  
  - Ась? - непонимающе ухмыльнулся Шес.
  
  - Я. По. Мальчикам! - отчеканил Дэн. - Я - гей.
  
  - А-а-а-а! - заорал ударник. Черт, именно такой реакции он и опасался. Черт. Черт. Черт! Выгонят, как пить дай, выгонят. А перед этим, может, и изобьют. Дэн зажмурился. - Гони десятку!
  
  Что? Какая десятка? Дэн открыл глаза и непонимающе уставился на Шеса, развернувшегося к нему спиной и требовательно тянущего руку к басисту. Хан нахмурился и с надеждой в голосе обратился к Дэну:
  
  - Точно? Вот черт, - пробормотал гитарист и вытащил из кошелька... две купюры по десять баксов. Одну отдал довольно ухмыляющемуся Шесу, вторую - Леголасу.
  
  - Так-то, детка, - Шес поцеловал десятку, спрятал в карман и повернулся к Дэну. - Поправка к старому правилу - на репетиции не водим баб любого пола. Ну, а в клуб-то почему идти не хочешь?
  
  
  
  Глава 13
  
  
  
  - Не знаю, - улыбнулся Дэн. - Наверное, просто повезло.
  
  - В каком смысле "повезло"? - не поняла я.
  
  - В том смысле, - поднялся с колен Шес, - что Боровски с нами уже больше трех лет и пока, вроде, не жалуется. Ты же не жалуешься, Дэн?
  
  - Ну, как тебе сказать, - сощурился тот. - Есть, конечно, определенные моменты...
  
  - Ой, - перебил ударник, - в моих речах проскользнул знак вопроса? Простите великодушно, но он был риторическим.
  
  - Так, - вмешался Леголас. - Стоп! Всем - стоп. Вы так до вечера можете упражняться в красноречии. Вы, часом, ничего не забыли? - скосил он глаза на свою гитару.
  
  - Да, ребятушки, - поддержал его Хан, - давайте уже начнем, что ли? Все готовы? Тогда я даю отмашку. Раз. Два. Раз. Два. Три. Четыре!
  
  Черт! Я никогда раньше не играла с оркестром. В смысле, с группой. В смысле, еще с кем-то. Собачий вальс в четыре руки в музыкалке не в счет. Уж простите, но масштаб совсем другой. Абсолютно, кардинально, несопоставимо другой.
  
  Оказывается, разучить и отыграть свою партию - это не самое сложное. Самое сложное - это не запороть ее, пытаясь совпасть с остальными. Возможно, потому, что у меня никогда раньше не было подобной практики. А может, из-за неуверенности в своих действиях. А может, еще из-за чего. Не знаю, в чем была причина, вполне возможно - всё сразу. Но мне постоянно казалось, что я тяну не в ту степь. И вместо того, что бы сосредоточиться и внимательнее присмотреться к нотации, я начинала прислушиваться к Леголасу. И подстраиваться под него. Не знаю, почему именно к нему, а не к басисту, но факт. Не то, правда, чтобы это что-то меняло...
  
  После того, как я успешно запорола всё на свете в четвертый раз, Шес, наконец-то, поинтересовался такой настойчивостью:
  
  - Витёк, что не так?
  
  Если бы я знала, что не так!
  
  Я даже объяснить внятно не могла, почему все время уплывала в сторону. Слушаю его, слушаю и вдруг - оп, и я уже там, в его партии. Даже веселее, его-то нот я не знаю. Так что я и не там, и не здесь. Я вообще невесть где. Вика, родненькая, ау, ты где?
  
  - Не слушай меня, - посоветовал Дима. - В ноты смотри и всё.
  
  - Нет, так дело не пойдет, - не согласился ударник. - Как ты себе представляешь "не слушать"? Она должна слышать всех. И чувствовать всех. Ты же сам знаешь! Вик, давай еще раз. Соберись. Держись своей партии. Не уплывай. Вспомни, что мы вчера делали. Поехали!
  
  Через пару минут Хан резко хлопнул по струнам, прерываясь и останавливая нас:
  
  - Ее опять сносит... Вик?
  
  - Я не знаю... - признала я. - Думаю, я просто не уверена в том, что делаю. Надо еще раз...
  
  - Не поможет, - нахмурился Шес. - Это либо есть, либо нет. Ты обязана быть уверена. Все лажают время от времени. Даже у меня порой такое бывает... Но это должно быть внутри твоей партии, понимаешь? Твоей, а не его... А знаешь, - вдруг просветлел он, - у меня идея. Ужарь-ка нам "Мурку"!
  
  - Чего?
  
  Или у меня появилось эхо, или гитаристы тоже не поняли логики. И только Дэн с прежним пофигистским видом продолжал крутить микрофон, смиренно ожидая, пока мы разберемся, где чьи ноги, простите - ноты, и можно будет ввести вокал.
  
  - Если проблема в самом деле в неуверенности, - начал объяснять наш добровольный дирижер, - то давайте попробуем танцевать от обратного. Будем играть то, что умеет она.
  
  - Понял, - согласился Хан. - Нам сейчас главное - сыграться. А ей прежде всего необходимо научиться оставаться при своем, чувствуя при этом других. Может, и правда будет удобнее делать это на её поле.
  
  - Ну, давайте попробуем. Хуже-то всё равно уже не будет. - Ой, Димочка, ценю твою веру в меня. - Вика, ты начинай. Мы с Ханом посмотрим по ходу дела, что куда, и подтянемся.
  
  Ну, здравствуй, Мурка! Давно не виделись - со вчера.
  
  Я начала играть в полном одиночестве, но довольно быстро ко мне присоединился Хан, аккуратно перебирая струны, не вторя ударным, а как бы выделяя, подчеркивая определенные моменты. Получалось красиво, как-то объемно, что ли. И удивительно, но я абсолютно не терялась. Более того, я чувствовала, что это я веду его.
  
  И когда зазвучала ритм-гитара - звонко, немного резко и жестко, со своей, заранее известной только хозяину, партией, - я осознала, что понимаю, наконец-то, что же Шес имел в виду. Я четко представляла себе, где заканчивается мой инструмент и начинаются их. И когда, ближе к концу, Леголас разошелся во всю, и решил побаловать нас импровизированным соло, я совершенно спокойно смогла подстроиться, меняя свою партию, но не скатываясь на его. Это было... чудесно.
  
  - Вот! - Шес даже изобразил некое подобие аплодисментов, а Дэн показал поднятый вверх большой палец. - Вот! Умничка! А теперь, еще раз!
  
  Я уже говорила, что ненавижу это его "еще раз"?
  
  Мурку во всевозможных вариациях мы мучили раз восемь, пока мсье тиран и деспот не решил, что ваша покорная слуга усвоила урок и можно приступать к самому вкусному.
  
  И, знаете, он оказался прав. Как только я научилась разделять себя и их, дело сдвинулось с мертвой точки. Не то, чтобы Шес стал меньше цепляться, но теперь мы в самом деле репетировали, а не играли в "я угадаю эту мелодию с пятой, максимум с шестой, попытки".
  
  А Шес изгалялся во всю. И не только надо мной. Потом меня уже просветили, что он вообще по жизни такой - несгибаемый перфекционист. Всё должно быть идеально или... Без "или" - должно, обязано быть идеально, и точка.
  
  - Витек! Не знаю, что играешь ты, а мы "Ангела"!
  
  - Димон, ты сегодня ел? Спал? Так, а в чём тогда дело? Это рок, детка, а не колыбельная!
  
  - Дэн, ты скрываешь от нас свой настоящий возраст?.. Да потому что в двадцать шесть голос уже не ломается!
  
  
  Когда, ближе к полудню, Хан рухнул на пол и, раскинув руки в стороны, безапелляционно объявил перерыв, я была уже мокрая, как мышь, уставшая, как Бобик, и счастливая, как уставший Бобик, догнавший мокрую мышь.
  
  Это было здорово! В самом деле, здорово. И дело не в том, какую музыку мы играли. Хотя, думаю, после сегодняшнего опыта, я стану по-другому относиться к року. Не возлюблю внезапно, но определённо по-другому.
  
  Дело в самом процессе. В слиянии со своим инструментом. В слиянии с другими. В Творении.
  
  Когда где-то в глубине тебя звучит Это. Зовет, настойчиво просится наружу, дразнится покалыванием на кончиках пальцев и теплом вдоль позвоночника. И ты пропускаешь Это через себя, пробуешь на вкус и отдаешь, отпускаешь, делишься. И слышишь, уже на самом деле слышишь, как твое Это сплетается с чужим, находит в нем свое продолжение и оживает...
  
  Это волшебство, родные мои, настоящее волшебство.
  
  - Это волшебство, - прошептала я. - Так всегда?
  
  - Знаешь, - счастливо улыбнулся Хан, - наверное, больше да, чем нет. То есть, это труд, да. Часто тяжелый. Часто неблагодарный. Иногда приедающийся до оскомины. Как любой другой. Но на репетициях, когда мы одни, это почти всегда... волшебство, как ты говоришь.
  
  - А разве на концертах по-другому? - удивилась я. - Мне наоборот всегда казалось, что вершина всего, самый пик эйфории, это во время выступлений. Энергии, наверное, должны быть просто бешенными.
  
  - Они такие и есть, - согласился Леголас.
  
  Вернув обе их гитары на стенд, он подошел к нам и, блаженно выдохнув, растянулся на полу рядом с басистом и продолжил:
  
  - Только, Вика, это работает в обе стороны. Когда энергии хорошие, ты получаешь такой заряд положительных эмоций, кайфа, драйва, что никакой наркоты не надо. Но бывает, что-то идет не так. Ты это чувствуешь. Толпа это чувствует. Не в том смысле, что гнилыми помидорами закидают. Ой-ё-ой нам, если такое вдруг произойдет. Но, знаешь, будто что-то мешает, не лежит душа. Ты после такого вечера выходишь, как вроде не на гитаре пару часов играл, а всю ночь вагоны с углем разгружал...
  
  - Ага, - рассмеялся Шес. - И при этом чувствуешь себя оплеванным и изрядно поюзанным, но волшебником. Хорош девочку пугать! Что жрать, пардон, кушать будем?
  
  Жаркий спор, ведущийся, как мне показалось, больше для проформы и поддержки тонуса, был беспардонно прерван ворвавшимся без стука Тэкой. Его взору предстала живописная картина, состоящая из Шеса, Димки и Дэна, хрипло орущих друг на друга, меня, извините, фигеющей от этого натюрморта, и басиста, спокойного, как удав. Он, пристроившись на подоконнике, уже наговаривал кому-то заказ, не обращая никакого внимания на баталии вокруг. Тэка картинку не оценил и с порога проревел, перекрывая ребят. Сразу видно, данный способ привлечения внимания увлекшихся рокеров ему не в новинку.
  
  - Да хоть один придурок здесь носит телефон не для красоты?! Ой, Вик, привет.
  
  - У нас репетиция! - начал оправдываться Дэн, косясь на свой айфон.
  
  - Да мне плевать! У нас там сцена!
  
  - А что со сценой? - тут же посерьезнел Хан. - Грег с утра поехал разбираться...
  
  - Так это, - Тэка вытянул вперед руку с телефоном, - и есть Грег!
  
  В двух словах всё сводилось к тому, что какой-то там подрядчик, ставящий, или как это правильно называется, подмостки к пятнице, ошибся с высотой. Исправлять свою ошибку он категорически отказывался, мотивируя тем, что времени не осталось. И его абсолютно не смущало ни то, что времени еще вагон и маленькая тележка, ни то, что проблема была обнаружена и доведена до его сведения еще вчера, ни то, что, в конце-то концов, это его и только его проблема. Грега, как, впрочем, и незнакомых мне еще Юру и Антона, пытавшихся как-то контролировать это безобразие, не очень вежливо послали лесом, любезно сообщив конечный пункт следования и обнадежив, что "всем нормально было, и вам сойдет".
  
  И вот по этому-то поводу Грег уже больше часа вызванивает Гудвина и всех ребят по очереди, но ни одна скотина на телефон не отвечает. И что теперь делать, а?
  
  - Гудвин и не ответит, - "обрадовал" Шес. - Он на обсуждении контракта Снежного. Раньше трех не освободится.
  
  - Ну и что будем делать? - уточнил Тэка, всё ещё держа Грега на линии. - Отпускать подрядчика? Он собирается сваливать...
  
  - Какой сваливать?! - не понял юмора ударник. - Пусть переделывает!
  
  - Ты чем слушал? Он не хочет!
  
  - Да мне и не нужно его страстное желание, мне сцена нужна! Нужной мне высоты! Мелкий, - повернулся он к Дэну, - объяснишь товарищу политику партии?
  
  - Да запросто! Давай сюда Грега, - Боровски с энтузиазмом протянул руку к телефону. - Лёнчик, ну что там у вас приключилось?
  
  - ...
  
  - Ага. А надо?
  
  - ...
  
  - Да не, я всё понял. Как их главного говнюка зовут?
  
  - ...
  
  - А можешь мне этого Семёна Петровича к трубке организовать?.. Ага, жду, - и, повернувшись к Хану: - Мы, кстати, определились с едой.
  
  - Кстати, да! - поддержал Дима.
  
  - Суши, - объявил Дэн.
  
  - Пицца, - одновременно с ним заявил эльф.
  
  - Не угадали оба, - спокойно парировал басист. - Я уже гамбургеры заказал.
  
  - Когда ты успе... Семён Петрович? - Дэн стал сама вежливость. - Добрый день. Простите заранее, это вас Даниэль беспокоит. Из группы...
  
  - ...
  
  - Даниэль... Дэн... Ну, насчет имени, это вы к маме. Меня, как бы, никто не спрашивал. Я по другому поводу. Скажите, а это вы там самый главный, да?
  
  - ...
  
  - Прям, самый-самый?
  
  - ...
  
  - Ах, вы хозяин... Даже так? Тогда, именно вас мне и нужно. Какая удача!
  
  - ...
  
  - Да нет, что вы, я не займу много времени. Буквально десять минуток, уточнить один рабочий момент.
  
  - На твоем месте, Витек, - склонился к моему уху ударник, - я бы заткнул сейчас уши.
  
  - Видите ли, уважаемый Семён Петрович, - продолжил весьма вежливо Дэн, улыбаясь в трубку и излучая добродушие, - в современном деловом мире весьма распространено одно простое правило: кто девушку кормит, тот ее и танцует. А так как кормишься ты, Сёма, с моего кошелька, ты будешь перестраивать эту # непечатно # сцену вдоль и поперек, и снова вдоль, пока не начнешь # непечатно # соображать своим # непечатно # мозгом, на кого можно тявкать, а кто тебя, # непечатно # , за такое нагнет и # непечатно # # непечатно # # непечатно #...
  
  Тут я сообразила, наконец, внять совету рокера и всё же заткнула свои многострадальные уши. Вот тебе и "солнышко". У "мальчика-колокольчика" оказались зубы почище акульих - в два ряда и все клыки.
  
  В десять минуток, как было обещано Семёну Петровичу, Дэн не уложился. Он уложился в пять. Включая то подчеркнуто вежливое вступление и не менее вежливый эпилог, в ходе которого рыжий абсолютно серьезным тоном пообещал лично познакомить Сёму со всеми прелестями интимной жизни секс-меньшинств, если еще хоть раз в жизни, кто-нибудь, когда-нибудь позвонит ему с какой бы то ни было жалобой на последнего. Сёма проникся и пообещал всё исправить до вечера.
  
  Как мне потом объяснили, Дэн обладал удивительным талантом доносить до людей свою точку зрения, не прибегая к физическим санкциям.
  
  - Испугалась? - заглянул он мне в глаза и улыбнулся, извиняясь.
  
  - Да нет, - призналась я. - Просто не ожидала. Ты создаешь впечатление такого, всего из себя, интеллигента до мозга костей, как-то не вяжется...
  
  - Это в каком таком месте я тебе не интелехнат? - перебил, деланно возмущаясь, Дэн. - Да я почти закончил почти пять классов почти музыкальной школы.
  
  - В почти двух странах, - встрял Дима.
  
  - Спасибо, родной, - Дэн начал загибать пальцы. - У меня педучилище за плечами.
  
  - Это ты у него за плечами, - хохотнул Шес.
  
  - Завидуй молча, деспот! Я знаю три иностранных языка.
  
  - Русский матерный иностранным не считается, - подключился Тэка.
  
  - О! Точно! Значит, три иностранных и четыре родных. Я знаю, как пишется слово сольфеджио, и примерно догадываюсь, что оно обозначает.
  
  - И что же? - подколол Шес.
  
  - Ой, ты не поймешь, - не остался в долгу рыжий язва. - Это с музыкой связано, а не с боксом. Да я, если хотите знать, самый интелехнатистый интелехнат в этой комнате. Переплюнуть меня мог бы, пожалуй, только Шес, с его консерваторией, если бы не был таким хамлом и психом!
  
  - И с каких это таких пор, психические расстройства не являются признаком интеллигенции? - раздался вкрадчивый голос от входа.
  
  Первое, что я увидела, обернувшись, были голубые-голубые, как весеннее небо глаза, спрятанные за стеклами модных очков без оправы, на разукрашенном всеми красками палитры лице - синяк на синяке и синяком погоняет. Новоприбывший снял бейсболку с широким козырьком, зашвырнул ее на диван, взъерошил стильную, явно недавно уложенную, стрижку и, задорно ухмыльнувшись, поинтересовался:
  
  - Ну, что? Бить сразу будете, или сначала кофе угостите?
  
  - Дамы и господа, - торжественно объявил Дэн. - В виду вновь открывшихся критериев, спешу сообщить, что пальма первенства интелехнатости нашего живого уголка сменила владельца. Вика, знакомься. Это не обремененное даже зачатками совести, блондинистое голубоглазое недоразумение, лишившее нас ударника на неопределенный период, зовут Ал.
  
  - Да мы, кажется, знакомы, - подмигнул мне изрядно побитый парень, в котором я с удивлением узнала Ромкиного бывшего однокурсника. - Это же ты пыталась не допустить меня до тех гонок, на которых я Шесу байк раздолбал?
  
  
  
  Глава 14
  
  
  
  Прежде, чем я продолжу рассказ о своих злоключениях в компании московских знаменитостей, стоит, пожалуй, сделать небольшое лирическое отступление и объяснить насчёт гонок.
  
  Я, кажется, уже упоминала о страсти к мотоциклам? Так вот, эта моя любовь далека от платонической. Пожалуй, данный порыв души, чуть ли не единственный, который я периодически позволяю себе удовлетворить. И даже байк имеется - несколько лет назад, когда отец, земля ему пухом, ещё был жив, они с Олежеком скинулись и осчастливили меня в честь поступления в консерваторию ярко-красным "Сузуки". Папа потом не раз сожалел о принятом решении, но не об этом речь.
  
  В гонках я уже давно не учавствовала. Пожалуй, с Данькиного рождения. Родительская ответственность оказалась не пустым звуком. К тому же, денег на постоянную смену резины, подвесок, рессор, а то и крыльев, у меня не было. Нет, я гоняла, конечно, время от времени, но только сама с собой на пустынной заброшенной трассе по ночам. И то - редко. А так, большую часть времени байк использовался, преимущественно братом, по прямому назначению - как обычное транспортное средство. Наряду со столь же престарелой "Нивой", доставшейся нам с Олегом в наследство от отца.
  
  Но, это сейчас. А было время, когда мой "Сузуки" ревел мотором в ряду себеподобных на линии старта, а сердце ёкало в предвкушении адреналина и драйва.
  
  С тех пор я поддерживаю тесные отношения с питерским байкерским клубом. Более того - хорошо знакома с его неофициальным владельцем. Сергей - мой бывший одноклассник, - хорошо запомнил, у кого переписывал на контрольных и благодаря чьим постоянным подсказкам умудрился закончить школу. А потому не только с радостью принял меня в клуб, но и закрывал глаза на... скажем так - небольшую подработку.
  
  Для всех я была просто смазливой девушкой, ведущей запись участников на гонках и дающей отмашку традиционно белым шарфом "на старт". На деле же, я была ещё и тем самым заразой-админом, ведущим закрытое сообщество клуба в интернете, знающим поднаготную всех участников, не раз обсуждавшим с ними в приватных чатах плюсы и минусы их "коней", проблемы, достоинства, секретные тюнинги... . Я знала всё и обо всех, но никто не связывал улыбчивую девушку Вику и угрюмого и немного хамоватого смотрителя Витька. А даже, если кому и приходила в голову мысль обратить внимание на схожесть имени и ника, Виктория - девушка, Витёк - парень.
  
  И Витёк, помимо всего прочего, утверждал окончательные списки допущенных к тем самым, неофициальным гонкам, которых, вроде, не было. Витёк утверждал, а Виктория иногда делала ставки. Которых тоже, вроде бы, не было.
  
  Я не зарывалась, пользовалась своим преимуществом крайне редко, только когда была абсолютно уверенна в результатах, да и суммы ставила небольшие. Так что Сергей не возражал, а мне перепадала время от времени небольшая прибавка к официальному учительскому заработку.
  
  Думаю, теперь будет понятно, почему фраза о том, что я пыталась, всего лишь пыталась не допустить до гонок человека, который, судя по заявлению о раздолбанном байке, на них всё же пробился, меня, мягко сказать, заинтересовала. И крайне неприятно удивила.
  
  - Знакомы, - я вымучила улыбку и попыталась подавить раздражение в голосе. - А что значит пыталась не допустить? Если память мне не изменяет, что вряд ли, она у меня очень верная, я и не допустила.
  
  - Ну, да, - легко согласился Ал, подойдя к журнальному столику и начиная по очереди проверять стоящие там стаканы с остатками кофе. - Но желание-то осталось. Пришлось искать альтернативные пути.
  
  - Это какие же?
  
  Нет, мне правда стало любопытно. Даже более, чем просто любопытно. В тот раз допуск был исключительно через меня одну. Точнее, через "Витька". Дело в том, что мы получили предупреждение о возможных скрытых агентах полиции и были предельно осторожны. Пропускали только своих, проверенных годами и знакомых в лицо. И дислокацию меняли раз семь. Я тогда, помнится, очень разозлилась на Романыча, что он притащил левого приятеля.
  
  - Была бы цель, а средства найдутся, - отмахнулся Ал.
  
  - И все же? - настаивала я. - И, кстати, я не помню, чтобы кто-то слетел с байка.
  
  Это правда было важно. Если кто-то в наглую плюет на правила, то в следующий раз нас могут просто замести. И штрафом не отделаемся. Гонки те были, как ни крути, все же нелегальные. Плюс, ставки. Те, которых не было. И я не настолько наивна, чтобы предполагать, будто я единственная, кому Сергей позволяет ставить, и что прямо все делают это так же по мелочи, как я.
  
  - Ну, а как ты думала? Если нельзя, но очень хочется, то... Сама понимаешь, - уголком глаза я заметила, как заиграл желваками Шес. - Был там какой-то мужик. Предложил просто поехать в другое место и погонять самим. На интерес, не переживай. Вот и весь секрет. А навернулся я уже по дороге назад.
  
  - Нельзя... Хочется... - передразнила я, облегченно выдохнув. - Я же не просто так не пускала. В тот вечер были веские причины. Это не что-то личное. Господи, да я даже не брюнетке отказала! - вспомнила я, как выпрашивал разрешения мой виртуальный приятель.
  
  - Не брюнетка? - Ал с Шесом как-то странно переглянулись. - Блондинка, что ли?
  
  - Нет, это мой знакомый. Ну, не совсем знакомый, потому и не пустила. Да, не важно всё это. Ал, ты хоть представляешь, как мог влипнуть? Я не знаю, как там у вас в Первопрестольной, но наши питерские менты очень не любят это дело. Давай договоримся, что в следующий раз, если я скажу, что нельзя, то нельзя?
  
  - В следующий раз? Смею ли я надеяться, что у меня, наконец, появился блат в питерском мотоклубе?
  
  Я смотрела в эти удивительные голубые глаза и не могла оторваться. Кто там сказал, что глаза это зеркало души? Либо нагло соврал, либо парень, стоящий передо мной, никогда в жизни про это не слышал. Его глаза были самым настоящим омутом: затягивающим, манящим, пленяющим, зовущим узнать, что же там такое скрыто, в этой таинственной глубине. Изумительные глаза. Никогда таких не видела. Такой яркий, сочный цвет, как кусочек неба. Если бы не очки, почти и не заметные на нем из-за отсутствия оправы, я бы подумала, что он в линзах. Но надо было, наверное, перестать пялиться и что-то ответить?
  
  - Не блат, а сестла! - Ал улыбнулся шутке. - Да пущу я, пущу. Как рука заживет, так и пущу!
  
  - А не забудешь? - он склонил голову к плечу. - Может, дашь телефончик? Я в Питере часто бываю, напомнил бы при случае, а? Скажем, на следующей неделе?
  
  Забавно. Это он так со мной заигрывает? Господи, я уже и забыла, как оно бывает. Со мной в последний раз заигрывали лет надцать назад. Это... приятно. И волнующе. Неожиданно. И совсем уже не к месту вспомнилось Ленкино "Быть тебе через год госпожой Снеговой".
  
  Телефон... Телефон... Хорошо, телефон. Даже, если он им никогда и не воспользуется, да даже если я его неправильно поняла, без разницы - сегодняшний день Ал мне определённо сделал.
  
  - А я? - Шес довольно убедительно изобразил шрековского кота. Очень большого только. И какого-то... стремного.
  
  - Что ты? - на всякий случай уточнила я.
  
  - Я б тоже погонял. Блат распространяется на работодателей?
  
  - Ну, если не сведешь меня в могилу до пятницы...
  
  - При такой мотивации я очень постараюсь! - пообещал ударник.
  
  - Я б особо не рассчитывал, Вика, - философски протянул Хан с подоконника и повернулся к Алу: - Алек, ты с нами пообедаешь?
  
  - Да нет, спасибо. Я буквально на пару минут. Вы ни на один из телефонов не отвечаете, - тут Тэка хмыкнул и закатил глаза. - Так что пришлось заехать. Мне с вашей рыжей девочкой нужно кое-что перетереть.
  
  - В пятницу всё в силе! - не допускающим возражения тоном заявил Дэн, возмущенно ткнув пальцем в его сторону. - Ты обещал! Люди на тебя рассчитывают!
  
  - Да появлюсь я там, появлюсь! Угомонись уже, - Ал схватил его за рукав и потянул в сторону выхода. - Прогуляйся со мной за кофе, заодно и поговорим.
  
  - Дэн, мне макиято с перцем, - бросил им вслед догадайтесь, кто? Правильно, Шес. Он, кажется, помешан на кофе.
  
  - Подсел на него? - засмеялся горе-гонщик. - Я же говорил, что тебе понравится. А ты - перец, шмерец... Еще желающие? Тогда мы пошли. Вика, удачи в пятницу. Я позвоню.
  
  Проследив глазами за вышедшими парнями, Шес откинулся на спинку дивана и закинул за голову здоровую руку, являя на всеобщее обозрение бритую подмышку и татуировку на хорошо развитом трицепсе. Довольно интересная татушка, надо сказать. В виде четырех силуэтов танцующих людей, один над другим, все в разных позах. Его задумчивые размышления прервал тихий вопрос басиста:
  
  - Раздолбал байк, значит?
  
  - Угу...
  
  - Сильно?
  
  - В лежку.
  
  - За каким чёртом давал? Ты же знаешь, как он водит.
  
  - А это самое интересное, Андрей. Я и не давал.
  
  - Опять, что ли? - как-то понимающе вздохнул Хан.
  
  - Не опять, а снова. Блин, иногда прибить его хочется!
  
  - Ну, в этот раз ты себе не отказал, - протянул Дима, подсаживаясь к нему на диван.
  
  - Да нет. Это он сам, когда навернулся. Я, когда в больнице его увидел, так очканул - весь в кровище, в грязи... Этому идиоту четыре скобы поставили, - Шес показал на собственном предплечье, где.
  
  - А он, что, еще и без шлема был?
  
  - Нет, ну не настолько идиот. С чего ты взял?
  
  - Ну, вот всё это, - Дима пальцем обвел на своем лице те места, где у Ала были особенно живописные кровоподтеки.
  
  - А, нет, - зло ухмыльнулся Шес. - Вот это, уже я. Потом. Когда байк увидел.
  
  - Ну, а себе-то как руку сломал, горе ты луковое? - снисходительно покосился на него Хан. - Судя по всему, Алек-то как раз был не в состоянии это сделать.
  
  - Будешь смеяться...
  
  - Буду, - подтвердил басист. - Но ты все равно расскажи.
  
  - Я, когда этому засранцу рожу бил, поскользнулся...
  
  - Упал. Очнулся. Гипс, - заржал Димка.
  
  - Да не смешно, - отмахнулся Шес. - Так и было. Прихожу в себя уже на рентгене. Последнее, что помню - как Алу в морду дал. Башка болит. Рука болит. Ал пытается объяснить врачу, откуда перелом у меня, если гипс у него. И почему, если упал все же я, нос сломан у него. Врача переклинило. Говорит, а зачем же мы тебя тогда прооперировали?.. Мрак, короче. Бред полный, и среди всего этого бардака - Гудвин с матерью Ала. Гудвин орет, теть Яна плачет и мы с Алеком ржем, как ненормальные.
  
  - Вас в цирк сдать надо, - подытожил Хан. - Хотя правильнее - в психушку.
  
  Тут позвонил Олег с отчетом, что они с Данечкой уже успели набедокурить, и мне резко стало не до рокеров. Оказалось, что с утра и до обеда мое солнышко ненаглядное успело:
  
  1. Размазать по мягкой мебели варенье. Я с утра не смогла выскрести из тех жалких остатков в банке достаточно для тоста, а он умудрился загадить полдивана и кресло.
  
  2. Пока Олежек отмывал мебель, Даня разбил две небьющиеся тарелки.
  
  3. Пока Олежек собирал осколки, Даня покрошил рыбкам в аквариум пачку сигарет.
  
  4. Пока Олежек реанимировал рыбок, Даня достал из мусорки осколки тарелок.
  
  5. Пока Олежек искал пластырь и йод, Даня нашел зеленку.
  
  6. И вот теперь братишка интересуется, ну чисто гипотетически, чем оттирают зеленку от обоев? Судя по всему, сыночка упражнялся в живописи.
  
  7. А да, тоже исключительно теоретический вопрос - а где мы покупали ту вазу, что стояла, в смысле стоит, в прихожей? Получив ответ, что вазу привез Романыч лет пять назад из Венгрии, Олежек сник и признал, что покойница была "ниче так".
  
  Мда... Продуктивный день у ребенка выдался. Раздав ценные указания по поводу того, чем НЕ тереть обои, сколько раз бить непослушную попу и, посочувствовав оставшемуся наедине с разбушевавшимся чудовищем брату, я отключилась. Как раз вовремя, чтобы застать Шеса отмахивающимся от Хана, что-то тихо и настойчиво ему высказывающего:
  
  - Да что ты на него так взъелся? Ну, шебутной он немного. Возраст у него такой! Мы в своё время тоже...
  
  - Какой возраст, Шес? У вас разница-то в четыре года всего. Ты таким разгильдяем был в двадцать, а не в двадцать восемь!
  
  - Андрей, - неожиданно серьезно прервал его ударник, - тебе напомнить, в каком дерьме я был в двадцать пять?
  
  - Ты вылез...
  
  - А у него, слава Богу, хватило ума не влезть вообще! И меня вытянул! Не гони на него, не надо. Он - нормальный парень. Ну, отключает мозги иногда. Нас всех, бывает, заносит, согласись.
  
  - Да не с такой же периодичностью! - снова повысил голос Хан. - Он ведь убиться к чертям мог!
  
  - Слушай, не напоминай, - устало выдохнул Шес. - Я уже пилюлей прописал, рецепт обналичил, он внял... Я уже успокоился, что ж ты психуешь?
  
  - Да, блин, я ж его еще вот таким сопляком помню, - Хан рубанул ребром ладони по колену. - Помнишь, когда он бегал за нами с игрушечным пистолетом в руках и орал "Плидулки! Не сплячетесь!". Или когда привозил на каникулах дневник и просил подделать отцовскую подпись. Он же мне как брат был! А сейчас, ты смотри, слова лишнего ему не скажешь. Он, по-моему, только с тобой и считается. Хоть иногда.
  
  - Неправда, - остановил его ударник. - Он прислушивается к тебе. Честное слово. Просто он такой... Знаешь... Ну, не покажет он, что признает, что не прав. Он слышит и принимает к сведению, но не показывает.
  
  - Бабу ему надо! - неожиданно выдал басист.
  
  - Это ему-то баб не хватает? - опешил Шес.
  
  - Нормальную! Чтоб в узде его держала. Как Юлька меня. Только так... Да, Димончик?
  
  - Нет, Адрюшка, - передразнил Леголас. - Ты, как женился, совсем скучным стал. По клубам не ходишь, от девушек шарахаешься... Не порти мне Ала! С кем я буду по вечерам зажигать?
  
  - С Дэном, - хохотнул ударник.
  
  - Чур меня, чур, - перекрестился, почему-то эльф. Это выглядело жутко забавно.
  
  - Хан, если ты думаешь, что это поможет, то я тебе торжественно клянусь, - положил руку на сердце Шес, - что первую же нормальную девушку, что найду, натравлю на Алека.
  
  - Вторую, - поправил Хан.
  
  - Почему вторую?
  
  - Потому, что по тебе самому, придурок, даже не узда плачет. А кандалы с намордником! Да, Вика? - неожиданно скосился он на меня.
  
  - Да ему, кажется, уже и намордник не поможет. Не завидую той, что решится, - ляпнула я первое, что пришло в голову, за что тут же поплатилась.
  
  - Витёк, - приподнял бровь ударник, разворачиваясь ко мне всем корпусом, - да ты, никак пасуешь перед трудностями? Как же так? А я-то надеялся, что хотя бы в Питере найдётся смелачка.
  
  Не поняла. Это из разряда "сама нарвалась"? Или он, со свойственным ему псевдо тактом, так ненавязчиво сообщает, что положил на меня глаз? Судя по паскудной усмешке, это может быть всё, что угодно. И как мне реагировать, чтобы не выставить себя совсем уже идиоткой?
  
  Вот, зараза. Тут что ни скажи, а всё можно высмеять.
  
  "Спасибо преогромное, мне будет крайне лестно пополнить своим именем статистику твоих постельных утех"? - Скажу так, и получится, я считаю, что такая как я недостойна от такого, как он, чего-то большего?
  
  "С чего бы мне такое счастье - в один день, да два кавалера?" - Совсем глупо и не к месту. Засмеёт и скажет, что я напридумала себе.
  
  "Ты не в моем вкусе"? - Во-первых, Витёк, себе-то хоть не ври. А рокер как пить дай скривится и выдаст: "А ты не во вкусе барабанов, но их-то не спрашивали."
  
  "Нам вместе работать"? - Предложит уволить.
  
  "Ты живешь в другом городе"?..
  
  "У нас все равно ничего не получится"?..
  
  Бред какой-то... И как я вечно заганяю себя в такие двусмысленные ситуации?
  
  Меня спас Шэка, с улюлюканьем и свистом ворвавшийся в студию в сопровождении Дэна и шлейфа изумительных запахов еды. Огромные бумажные пакеты в их руках объясняли происхождение столь дразнящих ароматов и приподнятое настроение.
  
  "Братцы Кролики", как я прозвала про себя Шэку и Тэку, забрали свою долю и сбежали обедать вниз.
  
  Дэн, не переставая двигать челюстями, строчил смс-ки.
  
  Хан отошел в сторону и с кем-то говорил по телефону. Судя по нежной улыбке, блуждающей по лицу, с женой.
  
  А Шес... Шес продолжал задумчиво рассматривать меня, будто бы всё ещё ожидая ответа.
  
  Я же старательно делала вид, что ничего не замечаю и вообще жутко увлечена пространными разглагольствованиями Леголаса, чем отличаются электрогитары разных производителей. Чувствовала я себя, мягко сказать, не в своей тарелке. И вот же, что странно - не первый раз мной интересуется парень. Не первый раз мне этот интерес, простите за каламбур, не интересен. Но впервые меня это напрягает. Довольно сильно напрягает, надо признать. И дело даже не в том, какого рода этот интерес. Просто Шес, он из тех людей, чьё внимание не стоит привлекать к себе ни по какому поводу. Есть в нём что-то такое, что заставляет, образно говоря, желать перейти на другую сторону дороги и прятаться в кустах, пережидая, пока он пройдёт.
  
  И, конечно же, вернувшись за барабаны, я начала опять сбиваться. Потому что под гнетом этого внимательного зеленого взгляда сосредоточиться было нереально. В мыслях роилось что угодно, только не нотный стан и до-ре-ми в басовом диапазоне. Мы как раз отрабатывали "Ангела", на котором и прервались до обеда. Басы - как ударные, так и гитара, - там звучали скорее, как обрамление для изумительно нежных переливов ритм-гитары. Бархатный голос Дэна, тихий и задумчивый, легко ложился на довольно печальную мелодию.
  
  
  Дождю подставив крылья,
  Поникший ангел мок.
  Шли слёзы от бессилья -
  Он сделал всё, что мог.
  
  Любовь им нёс и счастье,
  Мечты их исполнял.
  Кого спасал в ненастье?!
  Ах, если бы он знал!
  
  И тут я, витая где-то в другом мире, неожиданно для самой себя, задаю гораздо более резкий и жесткий ритм, буквально взрывая всю ту атмосферу безысходности и смирения, которой отличалась эта песня. Я прямо физически уловила волну недоумения, пришедшую от парней, но прежде, чем успела исправиться, Хан хмыкнул и... усилил басы. Теперь, гитара Леголаса звучала где-то на заднем плане еле уловимой серебряной ниточкой.
  
  - Балуемся, девочки? - Дэн закусил губу, подумал и согласно кивнув головой, продолжил уже более глубоким и сильным голосом.
  
  
  Ошибок ураганы
  Он отводил порой.
  Спасал слепых в туманы,
  Ведя их за собой.
  
  Он возрождал надежды,
  Для них менял миры...
  Но жаждали невежды
  Лишь крови и игры.
  
  Гитаристы, развернувшись лицом друг к другу, переглянулись и, без слов о чем-то договорившись, снова поменяли тактику. Ритм-гитара зазвучала сильнее, ложась на предложенный басами риф, скользя по нему, как пенный гребень по волне. Они смотрели глаза в глаза, счастливо скалясь и, казалось, никого, кроме себя и своих инструментов, не замечая. Если моя партия оставалась еще более-менее схожей с оригинальной, то их уже давно унесло в абсолютно другую сторону.
  
  - Дима, жестче! - внезапно вмешался Шес. - Веди его! Быстрее на полтакта! Вика, четче ритм! Больше крэша. Дэн, снизь тембр, чтоб твой гребаный акцент проявился, он в кои-то веки в тему.
  
  
  Он нёс им совершенство,
  Но медный глас трубы
  Дарил им то блаженство,
  Где мысли не нужны.
  
  Он сделал всё, но ныне
  Не верят ни во что,
  И, осквернив святыни,
  Во всём винят его.
  
  И помощь отвергают,
  И, позабыв про страх,
  Идут себе, шагают,
  Заведомо на крах.
  
  - А теперь, - продолжал направлять Шес, - спокойнее. Еще спокойнее. Хан, давай подложку. Вика молчи. Хотя, нет... Хотя, да, молчи. Дэн - глуше. Димон, мягче, печальнее, - и под тихий перебор струн, Дэн речитативом и почти шепотом закончил:
  
  
  С потухшими глазами
  На небе плакал Бог,
  И под его слезами
  Поникший ангел мок.
  
  
  - А че? - выдал Хан, после того, как мы все пару минут таращились друг на друга. - Имеет место быть!
  
  - Херня получилась! - не согласился Шес. И, прежде, чем я успела извиниться, добавил: - А вот если добавить еще один бас... Да... Бас... Димон, сгоняй за Шэкой. Отдай ему ритм и бери себе вторую бас-гитару.
  
  Пока гитарист бегал за незаменимым электриком, Шес чего-то строчил на обрывках салфеток. Из любопытства я заглянула через его плечо. Мама дорогая... Такого я никогда не видела! Он писал новую нотацию. Вот так, с бухты-барахты, не отходя от кассы, сидел и писал. Быстро, четко. Как вроде, риф давно сидел у него в голове, а сейчас он только вспоминал и записывал. Но не это самое удивительное. Он писал ВСЕ партии одновременно! Да у него в мозгах не риф звучит, а целый симфонический оркестр! Как?! Как он это делает?
  
  Кажется, вопрос, кто пишет им музыку, получил ответ. Минут через сорок он выдал нам еще теплые после ксерокса копии нотации новой песни. Там была даже партия для клавишных, довольно простая. Шес объяснил, что писал ее под одну руку, для себя. С ума сойти! Я в шоке.
  
  - Он всегда такой? - тихо поинтересовалась я у Дэна.
  
  - Ага... - подтвердил он. - Никогда не мог понять, как он это делает.
  
  Несколько раз мы "прогревались", как выразился Хан. Сыгрывались, учили партии, притирались. Шес прерывался каждые пару минут, бегал между нами, исправлял, добавлял, убирал.
  
  А потом это случилось. Она родилась. Абсолютно новая, совершенно другая песня. Если в оригинале была мелодичная, довольно грустная баллада, то то, что получилось, больше походило на тревожный, пробирающий до дрожи марш. И слова в таком сопровождении получили вдруг новый смысл.
  
  - Витёк, - счастливо улыбнулся Шес. - Еще раз такое выкинешь, получишь по шее! А теперь, девочки, еще раз!
  
  
  Ненавижу. Это. Его. "Ещё раз"!
  
  
  
  Глава 15
  
  
  
  Я не буду описывать, как прошли эти два дня. Сказать просто, что было тяжело? Да это как заявить, что сливочное масло немного жирное. Или что зелёнка, вытекая на пол, слегка пачкается. Мы в буквальном смысле вкалывали с утра до ночи. Пахали, как рабы на галерах. До изнеможения, до дрожи в руках и ломоты во всем теле.
  
  Повторяли вновь и вновь въевшиеся в память партии, выжигали в подсознании каждую ноту, каждый вдох, каждое движение. Шес гонял нас, словно проклятых. А когда ближе к десяти вечера мы, наконец-то, разъезжались, он еще оставался и переписывал вновь и вновь недающиеся мне моменты. С каждым разом получалось лучше и лучше, но времени всё равно катастрофически не хватало.
  
  Анатолий Владимирович проявил чудеса изобретательности, пытаясь по максимуму сократить и разбавить нашу программу.
  
  Тут был и какой-то стендап-комик, которого специально пригласили в качестве конферансье, хотя на рок-концертах, насколько мне известно, такое вроде бы не принято. Но его номер, открывающий вечер, экономил нам около получаса.
  
  А еще команды разогрева. Вообще, как оказалось, у Рельефа была традиция - выпускать в начале своих концертов какую-либо местную группу. И для того, чтобы разогреть и подготовить публику, и для того, чтобы дать молодым коллективам возможность засветиться. Как объяснил мне Дима, для них самих такого, к сожалению, никто и никогда не делал. А это могло бы очень помочь в свое время и, возможно, даже уберечь от кое-каких ошибок. Потому-то ребята, помня свой тяжелый и тернистый путь наверх, и пытались оказать посильную помощь молодым и начинающим.
  
  В этот раз на разогреве была не одна группа, а целых три. Причем как минимум одна из них уже довольно известная, во всяком случае, в Питере. Я, кажется, даже видела их на последнем концерте по поводу Дня Города. Эти вполне могли бы потребовать поделиться гонораром. Но, проникнувшись проблемой и по старой дружбе с кем-то из москвичей, согласились поработать за спасибо и обещание дать эфир на предстоящем через пару месяцев концерте в Москве. Для остальных же это просто был тот самый редкий шанс засветиться на большой сцене и сделать шаг вперед к признанию.
  
  И вот он наступил. День "Х".
  
  Готовы, не готовы, а отступать некуда. Позади - Москва, как говорится. Если честно, у меня был такой мандраж, что ночью казалось, не уснуть. Уснула как миленькая. Обняв по привычке Даньку, просто провалилась в холодную вязкую темноту без сновидений. Всё же в перманентной усталости есть свои прелести.
  
  С утра мы еще раз прорепетировали, но как-то лениво, без надрыва. Словно делая проверку систем самолёта перед взлётом. Программа на вечер была закрыта, одобрена и прогнана бесчисленное количество раз. Поздно дергаться. А в двенадцать Хан дал отмашку сворачиваться и ехать в гостиницу отсыпаться перед вечером. Потому что прибыли Грег с Тэкой и каким-то молоденьким юрким подростком, которого мне представили, как Тоху-Антоху. Они, грубо попросив нас "сгинуть", принялись собирать инструменты. Это была их часть работы: доставить на место, установить, настроить, убедиться, что всё подключено и работает. Что нам удобно. Что звук правильный. Что освещение нужное. И еще сто пятьдесят тысяч мелочей, о которых ты, в качестве зрителя, даже не задумываешься, отрываясь на концертах любимых исполнителей.
  
  Глядя на то, как уверенно и сноровисто работают ребята, я поняла, что здесь нам и правда делать больше нечего. У них всё под контролем, а мы только мешаем. Наше дело - отыграть, их - обеспечить необходимые для этого условия. Впервые я задумалась о том, что за удачными исполнителями стоит невидимой тенью ещё и профессиональный техперсонал. Их никто не знает в лицо, фанаты не рвутся получить автограф, а журналисты - взять интервью, но без их знаний и умений ничего не получилось бы у тех, кто стоит в свете софитов.
  
  Домой меня не отпустили, рассудив, что ездить туда-сюда смысла нет. Всё равно на стадион, где должен проходить концерт, нас всех вместе доставит личный автобус Рельефа. Иначе можно запросто застрять в толпе фанатов, караулящих на подступах еще с утра.
  
  Меня определили в пустующий номер, числящийся за неуловимой Гриней. Снабили ценными указаниями отдыхать, не мандражировать и быть готовой выехать в четыре и оставили в покое. Относительном покое. Потому что мне незамедлительно начали названивать все, кому не лень. Олег, Ленка и, к моему огромному удивлению, Алек - с пожеланиями удачи. Лучи добра и скорейшего выздоровления слали из лицея, узнав, что я "приболела". А Романыч в свойственной ему манере советовал "не ссать", ибо "прорвемся". В конце концов, я позвонила на ресепшен и, попросив разбудить меня в полчетвертого, просто вырубила мобильный.
  
  Сна не было ни в одном глазу и я, блаженно развалившись на широкой гостиничной кровати, занялась обычным для девушек делом - принялась мечтать. Не о концерте, нет. Об этом я старалась даже не думать, настолько было страшно. Я с абсолютно девчачьей непосредственностью мечтала о голубоглазом Але. Наверное, в суете того дня я бы и не вспомнила о нем, но он сам позвонил. Так просто, как вроде мы сто лет знакомы:
  
  - Привет.
  
  Не "Привет, это Ал". Не "Привет, узнала?" Просто "Привет".
  
  - Привет... - я тоже не стала делать вид, будто не знаю, с кем говорю.
  
  - Дрожишь?
  
  - Ага.
  
  - Брось, - и с таким завидным спокойствием: - Всё будет замечательно.
  
  - Мне б твою уверенность... - тяжело вздохнула я.
  
  - А что, Шесовой уже не хватает?
  
  - Что?
  
  - Шес считает, что ты справишься, - обнадёжил меня Алек. - А если он говорит... На твоем месте я бы доверился ему и просто наслаждался моментом.
  
  - Ну да, наслаждаться... Знаешь, легче это сказать, чем сделать.
  
  - А что тебе мешает? - в его голосе в самом деле звучало непонимание.
  
  - Ну, как сказать... Все эти люди, что будут там...
  
  - Ну? - перебил он. - Это же твой звездный час. Расслабься и получай удовольствие!
  
  - Ты не понимаешь, Ал, - я снова вздохнула и закрыла глаза, словно пытаясь убежать от действительности. - Они такого ожидают от меня...
  
  - Так вот в чем дело, - протянул Снегов. - Боишься не справиться?
  
  - Ну, да...
  
  - Глупости, Вик, - обрубил он. Не отмахнулся от моей проблемы, нет, но с чувством полной уверенности поставил на ней точку. - Ты дашь им то, что они хотят. И они будут счастливы. И сделают счастливой тебя. Поверь, это непередаваемое удовольствие: чувствовать эмоции толпы, заводить ее, владеть их умами, пропускать через себя и понимать, что ты, и только ты, причина их эйфории. Тебе понравится.
  
  - Откуда ты знаешь? - хмыкнула я, всё ещё не до конца убежденная, но начиная успокаиваться. - Ты вообще был когда-нибудь в такой ситуации?
  
  - Какой ситуации? - в его голосе появился намек на усмешку.
  
  - Стоять перед таким количеством народа.
  
  - А, это... - усмешка переросла в плохо скрываемый смех.
  
  - Школьные утренники не в счет! - тоже улыбаясь, добавила я.
  
  - Мне Шес рассказывал. Говорит, кайф нереальный.
  
  - Ну, может, для него... А что смешного?
  
  - А? Да это я так... Не обращай внимания - просто вспомнилось кое-что. Ты, главное, не бойся и постарайся успокоиться. Все будет просто зашибись! Повторяй это, как мантру, - и снова улыбка в голосе. - Ты много репетировала и всё знаешь. Да и не одна там будешь, ребята прикроют если что.
  
  Какой же он внимательный. Позвонил вот незнакомому, в принципе, человеку, просто поддержать. И мне эта поддержка, если честно, была нужна как воздух.
  
  - А знаешь, что? - добавил он. - Предлагаю совместить приятное с полезным.
  
  - Это как?
  
  - А вот так: если ты справишься сегодня, я приглашу тебя в ресторан?
  
  - А если не справлюсь? - уточнила я через секунду.
  
  Я идиотка, да? Ну кто так соглашается на свидание? Ведь это же свидание? Ох, мама...
  
  - Ты справишься, - уверенность в его голосе была настолько заразительна, что я невольно расслабилась и улыбнулась. - Но, если все же нет... то ты пригласишь меня! И я заранее предупреждаю, что выберу самый дорогой ресторан, какой только смогу найти. Как тебе такая мотивация?
  
  - Думаю, - я изо всех сил старалась сохранять серьёзность, - мне придется постараться, - кто-то позвал Алека и он отвлёкся от меня, переспрашивая. - Тебе надо идти?
  
  - Да, Вик. Прости, дела.
  
  - Всё нормально, - успокоила я. - Ты придешь сегодня посмотреть, как мы опозоримся?
  
  - Да ты махровая оптимистка! - хохотнул он. - Вика, как тебя Шес терпит? Нет, извини, но сегодня я никак не смогу. Другие обязательства, к сожалению... - его опять позвали. - Мне и правда надо бежать.
  
  - Хорошо.
  
  - Успокойся. Не трясись. Всё пройдёт как по маслу. Удачи, Вика!
  
  - Спасибо!
  
  - Я позвоню после концерта, а ты пока выбери, в какой ресторан хочешь пойти.
  
  Он отключился, а я впала в какую-то нирвану. Он пригласил меня на свидание. Понравившийся мне парень пригласил меня на свидание. Даже мысль о том, кто именно числился у него в родичах, не портила настроения. "Быть тебе через год госпожой Снеговой." Хм... Неужели?.. Интересно, как отреагирует на это событие именитый рокер? Будет забавно посмотреть на его лицо. Особенно, если он в самом деле имел на меня какие-то виды. Хотя, какие виды? Да и с Алом ещё бабушка надвое сказала. С этими мыслями я и уснула.
  
  Разбудил меня затрезвонивший на прикроватной тумбочке гостиничный телефон, сообщивший милым женским голосом, что время пришло и час расплаты пробил.
  
  И понеслась...
  
  Из гостиницы выходили через служебный ход в сопровождении одетой во всё черное, как в дешевом голливудском боевике, охраны, отгонявшей от нас решительно настроенных репортеров и чересчур настойчивых молоденьких девушек, все как одна в огромных солдатских ботинках. Впрочем, в таких же ботинках были и мои рокеры. Кажется, это какая-то отличительная черта данной субкультуры.
  
  Кстати, рокеры. Зайдя в номер Хана, где нас собрали перед выездом, я их, если честно, не сразу и узнала. Особенно Дэна.
  
  Я долго пялилась на затянутого в рваные джинсы и увешанного цепями парня в пугающих змеиных линзах, черных шипастых напульсниках и с несколькими пирсингами в каждом ухе, пока до меня дошло, кого же я вижу. Хан был более-менее похож на себя, только сменил стильные модельные туфли на все те же высокие ботинки на тракторной подошве. А вот Леголас в темных кожаных штанах, белой майке, открывающей великолепный вид на татуированные предплечья, при тонком галстуке да с непонятно откуда взявшимися фиолетовыми прядями в распущенной белобрысой шевелюре, вверг меня в состояние, близкое к шоку. Шеса нигде видно не было. Мне подумалось, может оно и к лучшему? Если вменяемые члены группы в своих сценических образах выглядят так, то даже и не знаю, чего ожидать от того, кто и в повседневной-то жизни не появится на люди, не подведя глаза и не навесив на руки кожаные браслеты в три ряда?
  
  Ребята похихикали над моей вытянувшейся физиономией и просветили, что всё это, оказывается, еще не конечный результат, а так, переходной этап, пока доберемся до гримерки. А там - трепещи, Витек, - нас ждут стилист, гример и тихий ужас. Обычно рокеры перевоплощались уже непосредственно перед выходом на сцену. А вокалист с гитаристом оделись в этот раз заранее только потому, что по жеребьевке им выпало общаться с прессой. Я пришла как раз к тому моменту, когда Хан уже заканчивал инструктаж, какие вопросы могут всплыть и что по этому поводу нужно или не нужно отвечать. К моему удивлению, причине временного выбывания Шеса из рядов отечественных барабанщиков было уделено минимум внимания. Хотя, возможно, они уже успели обсудить это ранее.
  
  А вот дальше все закрутилось в таком бешенном темпе, что, честно сказать, сейчас я и не припомню большую часть происходившего непосредственно перед выходом на сцену.
  
  Например, огромная черная дыра образовалась в моем сознании в том месте, где, по идее, должна была храниться информация о том, как мы попали на стадион. Или о том, как меня обрядили в казалось бы простенький, но невероятно стильный темно-синий комбинезон. Или откуда на моем лице появилась боевая раскраска а-ля Мортиша Адамс. Или кто и, главное, когда нацепил на меня прямо поверх комбинезона длиннющую, чуть ли не по колено, черную футболку с логотипом группы и надписью:
  
  "Это не секьюрити. Это ударник"
  
  Судя по размеру и смыслу написанного, данный предмет гардероба принадлежал, вообще-то, Шесу.
  
  Впрочем, с этими футболками вообще отдельная история, достойная того, чтобы уделить ей особое внимание.
  
  Видите ли, оказалось, что в закулисье (назовем это так), кроме, собственно, самих музыкантов, находится огромное количество народа. Это и вспомогательный персонал самой группы - такой, как, скажем, Шэка или та же Гриня. И техперсонал принимающей стороны - например, местный звукорежиссер, занятый на момент нашего прибытия супер важным делом - ожесточенной перебранкой с нашим звукорежиссером, Грегом. И всевозможные встречающие, провожающие, сочувствующие. Дети спонсоров, изъявившие желание поглазеть на звезду. Сами спонсоры, желающие убедиться, что деньги заплачены не зря и звезды таки приехали. Журналисты, жаждущие запечатлеть трогательный момент встречи двадцатипятилетней крохи со своим кумиром. Кумир, пытающийся прорваться к уборной. Охрана, посыльные, охрана посыльных, посылающие охрану... И так далее, и тому подобное.
  
  Для того, чтобы контролировать такую массу народа и, по возможности, не допускать в этот бурлящий, кричащий, все время несущийся куда-то сломя голову кавардак тех, кому там вообще не место, существует некая система пропусков. Есть у тебя такой - заходи, чувствуй себя, как дома. Нет - ну что же, извини, но выход там. К тому же, эти самые пропуски бывают разных уровней, прямо как на военной базе. Это теоретически гарантирует, что журналисты не ворвутся в гримерку, когда вы там переодеваетесь. Или что посыльный из ближайшей закусочной не будет шляться, скажем, рядом с пультом управления камерами. Ну, вы поняли в общем...
  
  Для этих целей изпользуют обычно цветные браслеты или бейджики. Наши рокеры пошли дальше. Они все рядились в просторные черные футболки с большим логотипом группы на спине, резко выделяющие их из общей массы слоняющихся по закулисью людей и позволяющие быстро определиться, кто перед тобой. Футболки эти были абсолютно одинаковыми и отличались друг от друга только надписями.
  
  Так вот, надписи. По идее, если я правильно поняла смысл и первопричину данного явления, там должно значиться что-то вроде:
  
  "Л. Грег, звукорежиссер, Рельеф"
  
  Я не просто так привела в пример именно Грега. Просто он был, в принципе, единственным, чья футболка без лишних претензий давала нужную информацию и не вызывала ощущения, что ты гадаешь кроссворд с членами группы в роли вопросов.
  
  О своей, бывшей Шесовой, я вам уже рассказала. Сам Шес, к слову, был одет в ту самую, которую стащил у него Грег в день нашего знакомства, со скромным и лаконичным:
  
  "Самый Главный"
  
  Бегающая между ребятами и вешалками с одеждой Лиза щеголяла категоричным:
  
  "Ты это оденешь. Потому что я так сказала"
  
  и тыкала в надпись каждый раз, когда кто-то из нас закатывал в ужасе глаза и заявлял: "С ума сошла?! Я это не одену!"
  
  И так далее. Каждый изощрялся, как мог. Прибавьте к этому царящую вокруг суматоху и получите очередного мужика/парня/девушку/невнятное существо неопределенного пола, нервно дергающего глазом при виде, скажем, Тэки в футболке, гласящей:
  
  "Подтанцовка звукорежиссера".
  
  Теперь я жутко жалею, что не догадалась тогда сфотографировать их в этих дурацких футболках, но в тот момент могла только крутить головой в поисках очередного шедевра и хихикать.
  
  Впрочем, должна сказать, что это здорово отвлекало меня до поры до времени от предстоящего кошмара, коим в моих глазах являлся неизбежный момент выхода на сцену. Меня перетряхивало, стоило только вспомнить, зачем, собственно, мы здесь собрались. А Олег и Романыч, пробравшиеся за кулисы с помощью вездесущего Дэна, вместо того, чтобы поднять настроение и успокоить, чуть не ввели меня в состояние, близкое к коматозному.
  
  И тем не менее, к часу "Х" я вновь была более-менее вменяема и даже готова к труду и обороне благодаря, как ни странно, Шесу.
  
  А было это так - наши труженики на ниве отечественных СМИ как раз вернулись с пресс-конференции. Тэка, сопровождавший их, рассиживаться с нами не стал, а, объявив получасовую готовность и схватив лежащие на столе огромные акустические наушники, убежал, костеря на чем свет стоит кого-то в маленький, едва заметный микрофон, закрепленный у него на голове с помощью обруча.
  
  - Ну, что ж, - сладко, до хруста в костях потянулся Хан и повернулся к "Самому Главному". Надпись на футболке басиста, кстати, гласила: "Пью. Курю. Играю басом.", - Шес, сходи погуляй. Мы покурить хотим.
  
  Ударник без лишних вопросов поднялся и, скомандовав на ходу: "Витек, пошли", двинулся к выходу. Мне же, занятой не особо удачными попытками унять мелкую дрожь в руках, идти никуда, а тем более с ним, не хотелось.
  
  - Да мне не мешает, - попыталась отвертеться я.
  
  - Идем, - Шес легко выудил меня из кресла и подпихнул в сторону двери. - Поговорить надо.
  
  Притворив за нами вход в гримерку и попросив сидящего рядом колоритного шкафообразного охранника никого не пускать минут двадцать, он повел меня путанными и похожими один на другой как капли воды коридорами. Через несколько минут мы вышли на некое подобие то ли маленькой галереи, то ли большого балкона, заставленного нагроможденными друг на друга столами и стульями. Шес снял с себя верхнюю "именную" футболку, протер ею один из столов, на который и усадил меня, внезапно подхватив за талию. Сам он устроился рядом, опираясь о стол бедром и повернувшись ко мне в пол оборота. Протянул руку, аккуратно, стараясь не дотрагиваться до кожи и не размазать грим, отвел за ухо выбившуюся из моей прически прядь волос и закурил.
  
  - Я думала, ты не куришь, - прервала я молчание.
  
  - Курю, - подтвердил он очевидное, глубоко затягиваясь и смотря куда-то поверх моей головы.
  
  - А почему тогда Хан тебя выгнал? - Шес опустил взгляд на меня, чуть ухмыльнулся уголками губ и приподнял правую бровь в таком уже знакомом скептическом жесте. Меня озарило: - Они там не сигареты собрались курить, да?
  
  - Не сигареты.
  
  - Так странно, - попыталась я переварить полученную информацию.
  
  - Что странно, Витек? - забавно, но из всех членов группы только он продолжал называть меня так. Остальные чаще пользовались традиционным "Вика".
  
  - Из всех вас ты последний, в ком бы я заподозрила неприятие наркотиков.
  
  - Сомнительный комплимент.
  
  - Я не это хотела сказать.
  
  - Да ладно тебе, - он опять хмыкнул и чуть толкнул меня в плечо кулаком. - Расслабься. Моя репутация не была построена на пустом месте, знаешь ли, - он затушил сигарету о рифленую подошву своего высокого ботинка и придвинулся еще ближе. Теперь я практически дышала ему в грудь. - Давай, рассказывай.
  
  - Что рассказывать?
  
  Странно, но желания отодвинуться у меня не возникло. Как, впрочем, и бабочек в животе. Странно, да? Посторонний мужчина со вполне определённой репутацией практически обнимает меня, а я не вижу в этом ничего интимного или угрожающего. Может, потому что у меня откуда-то возникло чувство абсолютной уверенности в том, что он ничего себе не позволит. Не знаю откуда. Просто, знала, и всё.
  
  - Тебе страшно, - он не спросил, а сообщил, как давно известный факт. - Чего ты боишься?
  
  - Страшно, - нет смысла скрывать очевидное. - Я не знаю, Шес. Боюсь и все тут.
  
  - Витек, никто не боится просто так, - продолжал он давить. - Почти всегда есть что-то. Я, например, боюсь пауков.
  
  - Я тоже, - меня передернуло при мысли о волосатых лапках. - Фу, какая гадость!
  
  - Нет, - Шес покачал головой. - Тебе они противны, а я их боюсь. Есть такая вещь, как арахнофобия. Когда я вижу паука, даже вот такого, - он показал кончик пальца, - я не начинаю кривиться или кидать в него тапком. Я задыхаюсь и теряю сознание.
  
  - Серьезно?! - я представила себе почти двухметрового ударника, хлопающегося, как манерная барышня начала прошлого века, в глубокий обморок при виде махонького членистоногого, и нервно хихикнула.
  
  - Не смешно, - Шес улыбнулся, переча своим словам. - Ничего с этим сделать нельзя. Это и есть фобия - страх без видимых причин. Но это, Витёк, уже клиника. Большинству же вещей можно найти объяснение, а значит, и решение. Так чего ты боишься?
  
  - Не знаю... Ответственности, наверное.
  
  - Перед кем?
  
  - Перед людьми, которые пришли сегодня.
  
  - Витёк, - скривился он, - не смеши мои тапки. Какие люди? Ты их что, знаешь? Да, плевать на знакомство - ты их даже не увидишь.
  
  - В смысле?
  
  - В смысле, прожектор так бьет в лицо, что увидеть зрителей практически нереально. Да и вообще, положись на мой опыт, через десять минут после начала ты забудешь и о них, и о том, где ты.
  
  - Алек говорил по-другому, - возразила я, немного ошарашенная таким наплевательским отношением к публике.
  
  - Алек? Когда вы... Впрочем, не важно, - оборвал он сам себя. - Доверься мне, так и будет.
  
  - Да я, в общем-то... - и тут я призналась: - Я боюсь не справиться, Шес!
  
  - Опять эфемерная и неконкретная формулировка, - на мое удивление, он не принялся, как все остальные, уговаривать меня, что я гений и всё будет тип-топ, а лишь раздраженно закатил глаза. - Ну, допустим, только допустим, что ты облажаешься. Крупно так. Запорешь весь концерт. И?
  
  - Что и?
  
  - Что тебя в этом пугает?
  
  - Как, что? - я опешила. - Я же всех подставляю!
  
  - Нет, детка. Это я всех подставил, когда сделал вот это, - он покрутил перед моим носом загипсованной кистью правой руки. - А ты всего лишь мой шанс немного уменьшить ущерб. Получится - замечательно, не получится - что ж, я хотя бы попытался.
  
  
  Он так спокойно это говорил. Не пытался убедить меня, что я готова. Не рассказывал сказки, что все будет хорошо. Не храбрился. Не показывал ложной бравады. Все предельно честно, обыденно и как-то потребительски - это меня и успокоило. Ну, в самом деле, запорю я концерт, и что? Что изменится в лично моём мире? Планета перестанет крутиться? Вселенная сколлапсирует? Что? В конце концов, это их проблема, а не моя.
  
  И только успокоившись, я обратила внимание, насколько он бледен, даже под гримом, и как морщится, случайно касаясь руки. Как я провела с ним три дня бок обок, и не заметила этого?
  
  - Болит? - я аккуратно дотронулась до гипса, стараясь не надавливать, но все равно он дернулся.
  
  - Детка, мужчину не спрашивают, больно ли ему.
  
  Ой, я вас умоляю. Мужчинам не больно и они не плачут, да.
  
  - Сильно? - я сделала вид, что не услышала его ответ.
  
  - Терпимо. Местами...
  
  - А зачем терпеть? Можно же принять что-то от боли?
  
  - Не в моем случае, - он мазохист, что ли? - Оптальгин на меня не действует, а серьезные болеутоляющие нельзя.
  
  - Почему? Аллергия?
  
  - Нет, просто...
  
  - Вот вы где! - в дверной проем просунулась рыжая взъерошенная голова и ее обладатель противно протянул: - Вы не торопитесь. Мы там пока без ударных начнем, а вы, как освободитесь, приходите, че!
  
  - Готова? - Шес протянул мне руку, помогая слезть со стола.
  
  - А знаешь, что? Да!
  
  - Тогда пошли, взорвем Питер!
  
  
  
  
  Глава 16
  
  
  
  Взорвали ли мы Питер?
  
  Знаете, впоследствии мне посчастливилось побывать и на других концертах Рельефа, уже в качестве зрителя, когда за барабанную установку вернулся, наконец, их невозможный неформал. Так вот, по сравнению с этим ударником от Бога, то наше выступление смотрелось, конечно, довольно убого. Но это только если сравнивать. А так, особенно учитывая, что на всё про всё у нас было каких-то три дня, думаю, его можно считать скорее блистательной победой, чем позорным провалом.
  
  Во всяком случае, гнилыми помидорами нас не закидали, хотя и было несколько прицельных попыток осчастливить Дэна чьими-то бюстгальтерами. Он, нисколько не смущаясь, распихал кружевное безобразие по карманам, чтобы потом торжественно добавить к своей, как оказалось, довольно обширной коллекции.
  
  Кстати, Дэн. Ох, уж этот мальчик-колокольчик! Кто бы мог подумать, глядя на это уверенное в себе создание, носящееся по сцене, заигрывающее с фанатами, срывающее с себя майку под восторженный рев публики и обнажающее огромную, на всю спину, витиеватую татуировку обвитого плющом египетского креста, что он способен так мило краснеть от любой мелочи?
  
  К тому времени, как мы с Шесом и гитаристами поднялись на сцену, он уже оккупировал микрофон. Впрочем, тот и так был его по праву.
  
  - Салют, Питер! - и оглушающий рокот в ответ. - Ты нас ждал? Вижу, что ждал! Ну, так мы у тебя есть!
  
  Дальше шел невоспроизводимый треп о том, как мы рады снова здесь быть. И о том, какие молодцы ребята, выступавшие ранее. И о том, как чудна погода и отвратителен кофе. И о том, каким гадом оказался Шес, сломав себе руку. И так далее, и так далее.
  
  Вообще, неугомонный солист Рельефа не затыкался ни на секунду. Если он не пел, то трепался, если не трепался, то пел, а если ни то и ни другое... Да, нет, не было такого. При этом он умудрялся еще и мотаться по сцене, прыгать, бегать, скакать, подносить нам воду, играть на своем синтезаторе, когда это требовалось и ни разу не сбиться с дыхалки. Пот градом катился по его разукрашенной под хохлому сценическим гримом физиономии, но голос звучал ровно и уверенно, как будто он в шахматы играл или клеил папье-маше. Невероятный человек. Такое впечатление, что ему в роддоме случайно засунули кое-куда вечную батарейку, да так и забыли достать.
  
  Начали концерт мы с того, что представились. Точнее, представлял нас рыжий, а мы, по мере называния имен, мило улыбались (или скалились - тут уж у кого как срослось) и проигрывали небольшую партию. По мере добавления инструментов, партии сливались, разрастались и к тому моменту, как солист, заявив: "Я - Дэн Боровски и с вами Рельеф", тронул клавиши, над стадионом уже лилась ритмичная, зажигательная и довольно сложная мелодия. Этот момент мы репетировали раз двадцать, но для постороннего слушателя все звучало, наверное, немного интимно и спонтанно. Особенно когда я, названная "нашей феей-спасительницей", тронула крэш вместо рабочего драма, резко разбивая серебристые переливы ритм-гитары.
  
  Волновалась ли я? О, да! Не истерила, конечно, как до разговора с Шесом, но определенно волновалась. И это мое напряжение, видимо, хорошо ощущалось остальными, потому что через пару-тройку песен солист вдруг обернулся ко мне и, задорно подмигнув, заявил:
  
  - Фея, снимайся с ручника! Уреж-ка нам "Мурку"!
  
  Вот так и сказал - "уреж". При этом еще и ухмыляясь, ну в точности, как булгаковский Бегемот. Во всяком случае, мне всегда казалось, что тот должен ухмыляться именно так: загадочно, многообещающе и немного паскудно.
  
  Я и урезала! И знаете, полегчало. Мигом вспомнились все эти наши бесконечные репетиции и чувство того самого единения. Короче, как Шес и обещал, я довольно быстро забыла, кто я, что я и где нахожусь, и просто наслаждалась музыкой.
  
  Шес не оставлял меня ни на секунду: сидел рядом, что-то одобряюще бормотал, подсказывая и корректируя. Он даже страницы партитуры мне переворачивал. От него исходила такая волна спокойствия и уверенности, что не поддаться ей было просто невозможно. И только убедившись, что я владею ситуацией и не собираюсь прямо тут, не отходя от кассы, грохаться в обморок, он позволил себе встать и преподнести всем - и нам и поклонникам, - сюрприз.
  
  Выждав окончания очередной песни, он внезапно подошел к Дэну и что-то тихо прошептал тому на ухо. Солист хмыкнул, удивленно почесал макушку и расплылся в какой-то чересчур довольной улыбке. А потом...
  
  - Я Вам обещал вечер сюрпризов? - обратился он к стадиону.
  
  - Да! - прогудело в ответ.
  
  - А Вы к ним готовы?
  
  - Да!
  
  - Точно?
  
  - Да!
  
  - Тогда ловите! - и, скорчив хитрющую морду, кинул микрофон через плечо... прямо в руку Шеса.
  
  - Соскучились, бандерлоги? - разнесся над стадионом его низкий хрипловатый голос, и толпа сошла с ума.
  
  - А-а! Да-а! У-у! Э-э! - взорвался вечер. Вот теперь в самом деле взорвался.
  
  - Давно я не держал в руках ружьишко, - не особо убедительно пожаловался он, а затем выверенным до миллиметра жестом крутанул майк между пальцами и ловко подхватил его назад. - Ну, что? Зажжем? Хан, - повернулся он к басисту, - давай "Наваждение"?
  
  Хан кивнул, соглашаясь с предложенной темой, и на всякий случай подошел ко мне убедиться, что я знаю, о какой композиции идёт речь. Между тем наш псих продолжал общаться с публикой:
  
  - Я сейчас буду жевать свои суровые мужские сопли, - доверительно сообщил он, а Хан тем временем уже начал перебирать струны. - Парни, держите свое нижнее белье при себе. Девушки, - наглая и самоуверенная рожа. - Вас это не касается, милые.
  
  И он запел.
  
  Скажи, ты веришь в наважденье?
  Тиха вселенная твоя,
  И вот одно прикосновенье
  В такое краткое мгновенье
  Перевернёт вдруг всё и вся.
  
  Каскады чувств слепой волною,
  Не вняв рассудка берегам,
  То накрывают с головою
  И в омут тянут за собою,
  То поднимают к небесам.
  
  Уже собою не владеешь
  И каждый миг чего-то ждёшь.
  То очарованный робеешь,
  То не понятно как смелеешь,
  И сам себя не узнаёшь.
  
  И, кажется, готов смириться,
  Но чудо вдруг произойдёт -
  В глазах напротив отразится
  То, чем душа твоя томится,
  И пальцы накрепко сплетёт.
  
  
  Как он пел... Меня, конечно, уже просветили, что до эры рыжего паразита солистом Рельефа был Шес, но слышать его раньше как-то не приходилось. Да и где бы я его услышала? А тут...
  
  Если баритон Дэна можно было сравнить с бархатным теплом, проникающим под кожу, растекающимся по венам, будоражащим воображение... Молоко с медом, вот с чем бы я сравнила голос солиста. Теплое молоко с медом какого-то экзотического цветка, дразнящего еле заметным намеком на акцент. То сильный, немного хриплый голос Шеса - это определенно виски. Хороший выдержанный ирландский виски, обжигающий все внутри, заставляющий кровь бурлить, а сердце биться сильнее. От него исходила такая харизма, что, казалось, ее можно ощутить кожей, потрогать пальцами, попробовать на вкус кончиком языка.
  
  И песня эта, вроде романтичная и трогательная, но благодаря музыке одновременно полная какого-то внутреннего напора и силы, необычайно ему подходила. Позже я узнала, что ее написал Хан, когда познакомился со своей, тогда еще только будущей, женой.
  
  Шес исполнил еще пару песен и вернул микрофон Дэну, который не преминул тут же проехаться на тему заржавевших шестеренок и, получив ожидаемый подзатыльник, продолжил в своей обычной манере. Песня, треп, треп, песня. Спасибо. Нам с вами очень понравилось. Мы обязательно приедем еще. Бывай, Питер!
  
  Вот так и прошел мой дебют на большой сцене. Совсем не больно и почти не страшно.
  
  На спуске со сцены нас уже ждали киллеры и охотники за головами. Кхе-кхе. Шучу. Нервное. Ребята нас ждали - техперсонал Рельефа, их знакомые и даже Олег с Романычем.
  
  Дэн тут же сбежал в душ и буквально через десять минут смылся. Оказалось, что его близкий друг открыл в Питере клуб. На сегодня была назначена торжественная презентация - так, кажется, принято теперь называть пьянку по поводу разрезания красной ленточки, - на которую он клятвенно обещал явиться в качестве звезды, дабы обеспечить повышенное внимание прессы. А вот то, что шел он туда вместе с Алеком, меня, признаться, удивило.
  
  Конечно же, не сам факт того, что молодой парень собирался посетить элитную тусовку - это как раз вполне в духе принятых в наше время развлечений. Я и сама не отказалась, если бы кто позвал. Но по обрывкам фраз, брошенных рыжим и случайно услышанных мной, выходило, что хозяин клуба очень расчитывал на присутствие Ала. Начинающий экономист. На открытии клуба. Ага. Или он их единственный и неповторимый бухгалтер, или меня начинают терзать смутные сомнения.
  
  Я уже собралась поинтересоваться у пристроившегося в кресле напротив Романыча, кем работает его голубоглазый дружок, когда Леголас, валявшийся в уже знакомой мне позе морской звезды на полу гримерки, удовлетворенно заявил:
  
  - Обожаю выступать в Питере!
  
  - Да, - согласился Шес, натягивая с помощью Лизы чистую футболку. Он уже выкупался и казался вполне довольным жизнью вообще и сегодняшним днем в частности. - Здесь хорошая публика.
  
  - А как по мне, - отозвался Хан, - так, где угодно, лишь бы не в Саратове.
  
  Шес на это громко и заливисто расхохотался и хлопнул его по плечу, а Димка удивленно приподнялся на локтях и непонятно уточнил:
  
  - Всё еще?
  
  Ал тут же был забыт и я, не сумев сдержать собственное любопытство, поинтересовалась:
  
  - А что не так с Саратовом?
  
  - Саратов? - сделал вид, что задумался Шес. - Да всё так. Чудный город, чудные девушки...
  
  - Чудные родственники, - присоединился к нему Грег.
  
  - Стебетесь, да? - зыркнул на них Хан. - Ну, ничего, ничего. И на моей улице перевернётся грузовик с родичами ваших жен.
  
  - Да ни в жизнь! - отрезал ударник.
  
  - Кое-кому надо перестать зарекаться, - пакостно ухмыльнулся басист, - и подсуетиться в ближайшее же время. Если он, конечно, не жаждет попасть под тот самый грузовик.
  
  - Умеешь ты испортить настроение, - скривился Шес. - Черта с два вам. Если я когда-нибудь и решу жениться, что очень вряд ли, то буду выбирать девушку без сестер, без братьев, даже без домашних животных. И лучше всего - сироту. Так, на всякий случай.
  
  - А ты знаешь, что Олег это родной брат Виктории, - абсолютно неожиданно заявила Ленка, устраиваясь поудобнее на коленях мужа.
  
  Вот, к чему она это сказала? И почему в ее прищуренных глазах танцуют румбу стадо чертей?
  
  - Эх, - ударник склонил голову к плечу и печально цокнул языком, - похоже идеальных женщин не бывает. А я уже губу раскатал...
  
  Мне в бок незамедлительно что-то воткнулось. Судя по вопросительному взгляду и насупленным бровям - указательный палец того самого брата.
  
  - Это шутка, Олежек, - отмахнулась я и с облегчением вскочила, повинуясь приглашающему жесту Грини. Она уже закончила с Ханом и теперь звала меня, чтобы помочь снять грим. - Так что с Саратовом?
  
  - Саратов... - Грег повернулся к гитаристу. - Можно рассказать?
  
  Тот пожал плечами, словно показывая, что он тут вообще не причем, и Лёня, изредка перебиваемый хохочущим Шесом и фыркающим Ханом, поведал следующее.
  
  Было это пару лет назад.
  
  Рельеф давали концерт в славном городе Саратове и Хан, бывший в ту пору не разлей вода с ритм-гитаристом в плане потаскаться по бабам, познакомился с девушкой. Ну, как познакомился? Поймала она не особо сопротивлявшегося парня прямо после выступления и предложила... хм... ну, скажем, пообщаться поближе. Возражений не последовало и без лишних проволочек поехали к ней домой. Ночь была долгой и жаркой, а с утра собиравшийся потихоньку улизнуть Хан обнаружил на кухне всё честное семейство при полном параде - отец, мать, старшая сестра и жизнерадостный щенок афганской борзой.
  
  В пылу ли страсти, в пьяном ли угаре, но не сообразил он, заваливаясь в квартиру ночью, поинтересоваться, одна ли девушка живет.
  
  Вот и просидел там полдня, игнорируя бесчисленные звонки потерявших его ребят и вынужденный общаться с родственниками своего одноразового развлечения. Да и не общение это было, а скорее допрос с пристрастием да элементами давления. А все потому, что отец девицы оказался чрезвычайно заинтересованным в данном общении майором милиции. С такими не шутят. И таким не объяснишь в двух словах разницу между быстрым перепихом и любовью до гроба. Хотя, насчет гроба возможны варианты.
  
  К полудню его уже называли сыночком, а сама девчонка даже не пыталась предпринять каких-либо попыток разрешить недоразумение. Напротив, ситуация ее, кажется, более чем устраивала, и она уже во всю примеривалась к новой фамилии. В общем, Хан и сам не поверил своей удаче, когда его, после долгих нотаций и, чего греха таить, откровенных запугиваний, вдруг отпустили, взяв напоследок обещание никогда больше не попадаться главе семейства на глаза.
  
  Рассказав ребятам о таком, мягко сказать, напрягающем приключении, он дал клятвенный зарок никогда больше и ни под каким видом не связываться с незнакомыми нимфоманками. А на следующий день, абсолютно неожиданно для всех, пошел туда опять. И специально вечером, когда все семейство, включая перепугавшего его до чертиков отца, наверняка было в сборе.
  
  Шес тогда, помнится, только пальцем у виска покрутил и обозвал искателем экстрима.
  
  Встретили его настороженно. Девушка попыталась было утянуть в свою комнату, но Хан, аккуратно вывернувшись, уединился на кухне с отцом. О чем они там говорили, осталось тайной до поры до времени, только вышли они чрезвычайно довольные и как будто договорившиеся о чем-то.
  
  До отъезда Хан заскакивал к ним еще несколько раз, всегда по вечерам. Девушку немного смущало его ровное скорее братское, чем хоть в какой-то мере романтическое, поведение. С другой стороны это было объяснимо, поскольку встречи их проходили под неусыпным надзором семьи, при котором особо не пофлиртуешь.
  
  По большому счету, эти вечерние чаепития устраивали всех, кроме старшей сестры, отчего-то невзлюбившей Хана с самого первого дня. Точнее, изначально, она восприняла его довольно равнодушно, философски относясь к загулам своей младшей сестры. Но вот после повторного визита словно взбесилась и всё пыталась открыть младшей глаза да наставить на путь истинный, убеждая, что Хан неподходящая партия. Но кто бы её слушал. Тем более, что отец не был против.
  
  И вот настало время вернуться в Москву. Хан чуть ли не каждую неделю заказывал в Саратове доставку цветов, ходил угрюмый и мрачный, и сутками напролет писал. Его лучшие любовные тексты были написаны в тот период. Ребята только диву давались, что же произошло. И только Шес, к тому времени уже разобравшийся, что к чему, загадочно улыбался.
  
  И так бы это и продолжалось, наверное, еще долго, если бы месяца через четыре, осмелев после всех этих подарков и прилагавшихся записок, девушка не начала мягко намекать, мол, пора бы уже выводить отношения на новый уровень. Вон подруга ее замуж недавно вышла, сестра предложение получила, а она чем хуже?
  
  И Хан словно взбесился. Разгромив после этого звонка студию и подравшись с Шесом, он неожиданно... заслал сватов.
  
  Представьте себе удивление мирных жителей Саратова, когда томное утро выходного дня прервали резкий звонок в дверь и нарисовавшиеся вслед за ним непередаваемо колоритные Шес с Грегом.
  
  - У Вас товар, у нас купец, - заявил сверкающий свежеподбитым глазом ударник Рельефа, внаглую проходя на кухню. - Будем торговаться или так отдадите?
  
  - Ох, ты ж батюшки! - хлопнула в ладоши опешившая мать семейства и помчалась будить Андрюшкину зазнобу, боязливо косясь по пути на утыканного пирсингами, как ежик колючкам, Грега. И только отец спокойно посмотрел на них, закурил и сообщил:
  
  - Будет не просто. Он в курсе?
  
  - Разберемся, - пообещал Шес, тоже прикуривая.
  
  Минут через пятнадцать на кухне появилась сверкающая и разодетая невеста.
  
  - О! - Шес затушил сигарету, поднялся со стула и направился к ней. - То, что надо! Берем, - и неожиданно дернул за руку... стоящую за ее спиной сестру.
  
  Какой был скандал!
  
  Обиженная девушка ни за что не хотела признавать, что поводов Хан не давал, что подарки слал не ей, и что она, будучи кареглазой, никак не могла быть "моей любимой сероглазой девочкой", как гласили абсолютно все прилагавшиеся записки.
  
  Сестра ее, по душу которой собственно и приехали, тоже уперлась рогом - мол, это она поводов не давала, подарков не принимала и вообще, становиться на пути к счастью младшей сестры не собирается.
  
  Не известно, чем бы все это закончилось, если бы глава семейства, устав от этих разборок, не рявкнул одной перестать таскаться со всеми подряд и ожидать при этом большой и чистой любви, а второй не валять дурака и хотя бы просто поговорить с парнем. И Юлька, под обиженное сопение сестры, отбыла с ними в Москву. Поговорить.
  
  Свадьба была через месяц. А не разговаривают сестры до сих пор. Младшая, потому что считает, что старшая увела у нее такого перспективного жениха, а Юлька потому, что провалялась полтора месяца сразу после свадьбы в больнице. Отходя от встречи с разочарованными таким поворотом событий фанатками, узнавшими обо всем, несмотря на секретность церемонии, догадайтесь от кого.
  
  - Вот такая Санта-Барбара, - закончил свой рассказ Грег. - Поэтому Хан и не любит Саратов.
  
  - Свадьба там была, - скрипнув зубами, пояснил тот.
  
  - Не хорошо с девушкой получилось, - все же нарушила я их праведное негодование. - Я все понимаю, но мог бы ей прямым текстом объяснить...
  
  - Не мог, - вздохнул басист, - прямым не мог. Мне Юлька еще после первого раза, как я к ней подкатил, пообещала, что если я сестре хоть пол словом намекну, она мне оторвет все, до чего дотянется. А не прямым... Поверь, я изнамекался. Но есть люди, которые слышат только то, что хотят слышать.
  
  - Да что мы все о грустном? - хлопнул себя по колену Шес, пытаясь разрядить обстановку. - У нас сегодня такой повод, пойдемте в клуб? Витек, Олег, вы как?
  
  - У меня там Даня с соседкой, - не особо уверено попыталась отказаться я, но Олежек, переведя внимательный взгляд с меня на ударника, перебил.
  
  - Это у меня там Даник, а ты иди. Развлекись. Шес, можно тебя на пару слов?
  
  - Олег... - начала я.
  
  - Пойдем, - согласился ударник.
  
  - Котик! - раздалось от двери и через гримёрку пролетела ухоженная холеная блондинка, чем-то напоминающая мне Ленку, и повисла у него на шее. - Я приехала, как только узнала! Бедненький мой! Ты соскучился?
  
  
  
  Глава 17
  
  
  
  Из переписок в субботу.
  
  
  
___________________________________________________
  
  
  История переписки смс Виктории Дольной и Елены Боженовой:
  
  
  Л. Боженова: Ау?
  
  Л. Боженова: ???
  
  Л. Боженова: Возьми трубку, Дольная!
  
  В. Дольная: Я не могу. Мы с Даней в кино.
  
  Л. Боженова: Поговорить надо!
  
  В. Дольная: Срочно?
  
  Л. Боженова: Да.
  
  В. Дольная: Пиши.
  
  Л. Боженова: Ты почему вчера свалила?
  
  В. Дольная: И это срочно?!
  
  Л. Боженова: ДА!
  
  В. Дольная: Так надо было.
  
  Л. Боженова: Шикарный ответ! Думаешь, я слепая?
  
  В. Дольная: Ты о чем?
  
  Л. Боженова: О фрике-ударнике.
  
  В. Дольная: А что с ним?
  
  Л. Боженова: Издеваешься или в самом деле тупишь?
  
  В. Дольная: У него есть девушка. Так понятно?
  
  Л. Боженова: Нет, не понятно! Это большой вопрос, есть ли она у него.
  
  В. Дольная: Да какой вопрос? И вообще, это не мое дело. И не твое!
  
  Л. Боженова: Дура!
  
  Л. Боженова: На случай, если тебе все же интересно. История там какая-то тёмная. Я вот совсем не уверена, что они вместе. И из клуба она сразу сбежала. Одна!
  
  В. Дольная: Мне не интересно.
  
  Л. Боженова: А в клубе Алек был.
  
  В. Дольная: Мне не интересно.
  
  Л. Боженова: И он блонду тоже знает.
  
  В. Дольная: Мне не интересно.
  
  Л. Боженова: Похоже, она его боится. Только увидела, сразу смылась.
  
  В. Дольная: ЛЕНА! МНЕ НЕ ИНТЕРЕСНО!!!
  
  
  
  
___________________________________________________
  
  
  
  снежный_барс: Какого черта Ева делает в Питере?!
  
  Темный_Ангел: И тебе с добрым утром.
  
  снежный_барс:???
  
  Темный_Ангел: Я откуда знаю? По душу приехала.
  
  снежный_барс: Мою или твою?
  
  Темный_Ангел: Знал бы прикуп...
  
  снежный_барс: Я тебя просил держать ее подальше от меня?
  
  Темный_Ангел: Не бесись, я делаю все возможное.
  
  снежный_барс: Вы виделись после клуба?
  
  Темный_Ангел: И после клуба, и перед клубом...
  
  снежный_барс: И?
  
  Темный_Ангел: Тебе в подробностях?
  
  снежный_барс: Перебьюсь.
  
  Темный_Ангел: Вот и правильно. Это видел? (пользователь Темный_Ангел отправил вам ссылку...)
  
  снежный_барс: Что там? Я с телефона - не открывается.
  
  Темный_Ангел: Так я процитирую. "Из достоверных источников нам стало известно, что скандально известный ударник рок-группы "Рельеф" в скором времени может выбыть из рядов именитых холостяков. Счастливой невестой может оказаться Ева Борцова, старшая дочь бизнесмена Владимира Борцова, главного претендента на пост губернатора Московской области ..." Ну и так далее.
  
  снежный_барс: А да, видел. Девушка зря времени не теряет.
  
  Темный_Ангел: Мне уже родители звонили. Спрашивали, поздравлять или оплакивать?
  
  снежный_барс: Вот черт.
  
  Темный_Ангел: Долго мне ее еще терпеть?
  
  снежный_барс: Дай мне пару месяцев.
  
  Темный_Ангел: Я это уже полгода слышу. Ты будешь так мне должен...
  
  снежный_барс: Я в курсе.
  
  Темный_Ангел: Что у тебя с Викой?
  
  снежный_барс: С какой Викой?
  
  Темный_Ангел: Не зли меня.
  
  снежный_барс: С чего ты взял, что у меня с ней что-то есть?
  
  Темный_Ангел: Не зли меня!
  
  снежный_барс: *бьется головой о стену* Она... интересная.
  
  Темный_Ангел: Насколько интересная?
  
  снежный_барс: Слушай, ну что ты прицепился? Просто интересная.
  
  Темный_Ангел: То есть, ты не будешь против, если я за ней приударю?
  
  снежный_барс: Тебя Романыч с потрохами сожрёт.
  
  Темный_Ангел: С Романычем я разберусь. Так ты не будешь против?
  
  снежный_барс: Черт. Хорошо, возможно, она мне нравится.
  
  Темный_Ангел: Возможно? Ммм... тогда, мне, возможно, тоже)
  
  снежный_барс: Честное слово, я сейчас не в настроении. Что за игры?
  
  Темный_Ангел: С чего ты взял, что я играю?
  
  снежный_барс: Можно подумать, я тебя первый день знаю. Что ты предлагаешь?
  
  Темный_Ангел: Я тебе Еву, ты мне Вику. Вполне полноценный обмен.
  
  снежный_барс: Нет.
  
  Темный_Ангел: Тогда я снимаю с Евы намордник.
  
  Темный_Ангел: Эй! Ты там?
  
  Темный_Ангел: Ау? Как тебе вариант?
  
  снежный_барс: Я не могу сейчас позволить себе такой скандал.
  
  Темный_Ангел: Да я в курсе, в курсе.
  
  снежный_барс: А ты в курсе, что берешь меня за яйца?
  
  Темный_Ангел: Именно это я и делаю.
  
  снежный_барс: # непечатно # ты!
  
  Темный_Ангел: Я в курсе.
  
  снежный_барс: # непечатно # !!! Только держи ее подальше от меня! Чтоб я эту # непечатно # больше в радиусе километра от себя не видел!
  
  Темный_Ангел: Ты тупой?
  
  снежный_барс: ???
  
  Темный_Ангел: Ты, кретин, в самом деле решил, что я в состоянии тебя так кинуть?
  
  Темный_Ангел: Ты за кого меня держишь?
  
  снежный_барс: ???
  
  Темный_Ангел: Убил бы тебя, придурка! Это была шутка. Ева на мне. Столько, сколько надо. Но сделай одолжение - ПОТОРОПИСЬ!
  
  снежный_барс: Спасибо.
  
  Темный_Ангел: Пошел в # непечатно #!
  
  снежный_барс: Я буду должен.
  
  Темный_Ангел: Я в курсе! По гроб жизни не расплатишься!
  
  снежный_барс: А что с Викой?
  
  Темный_Ангел: Каждый сам за себя?
  
  снежный_барс: # непечатно # !
  
  
  
  
___________________________________________________
  
  
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Привет, животное.
  
  снежный_барс: От животного слышу ))
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Какие планы твой братишка имеет на Витька?
  
  снежный_барс: С чего ты взял, что я в курсе?
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Алекс?
  
  снежный_барс: Чего так официально?
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Алекс!!!
  
  снежный_барс: Да, честное пионерское - без понятия.
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Ладно, сам разберусь. Скажи мне лучше, сам-то на неё косишься?
  
  снежный_барс: А тебя-то это каким боком касается?
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Не зли меня!
  
  снежный_барс: Я ежей не боюсь.
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Зря. Обидите ее, я вас обоих на фашистский знак порву. Я внятно объясняю?
  
  снежный_барс: Это ты сейчас угрожаешь мне? Ну-ну...
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: # непечатно #, да будь же ты человеком!
  
  снежный_барс: Ты такой забавный, когда психуешь) Не обижу, не ссы.
  
  ЗЛОБНЫЙ_ЕЖИК: Тогда, может, скажешь ей, кто ты?
  
  снежный_барс: А можно без твоих советов? Может и скажу. А, может, и нет. Посмотрим.
  
  
  
  
___________________________________________________
  
  
  
  снежный_барс: Ну и где тебя носит?
  
  vitek: Работаю.
  
  снежный_барс: В поте лица вбиваешь знания в головы бриллиантовых деток?
  
  vitek: Не )) Халтурка была.
  
  снежный_барс: Какая?
  
  vitek: В одном коллективе ударника подменить.
  
  снежный_барс: Да ты что?! Каком коллективе? Кто-то известный?
  
  vitek: Не. Ты их не знаешь. Местный ансамбль песни и пляски.
  
  снежный_барс: гыыыыы. И как?
  
  vitek: Ниче. Прикольно было.
  
  снежный_барс: Ну да! Тебе же нравится такая музыка!
  
  vitek: Классическая! Классическая, а не народная! Чувствуешь разницу между Вивальди и ансамблем "Золотое Кольцо"?
  
  снежный_барс: А что поет Вивальди?
  
  vitek: *бьется головой о стену*
  
  снежный_барс: Будешь продолжать сотрудничать с ними?
  
  vitek: Боже упаси! Их собственный ударник невыносим! Нафиг, нафиг!
  
  снежный_барс: )))
  
  
  
  
___________________________________________________
  
  
  
  
  Выходные пролетели как-то абсолютно незаметно. Вроде были, а вроде и не были.
  
  Я, совсем было забросившая своего детеныша в последние несколько дней, отрывалась по полной. Мы были в зоопарке, в кино, в аквариуме, в гостях у его друга из садика, в кафе, в другом кафе, в третьем кафе, еще раз в кино. Клеили дома модели самолетов, читали в сто семьдесят пятый раз затертую до дыр историю о девочке Элли из Канзаса, рисовали, лепили, отмывали дом после лепки и рисования... И купили, наконец-то, этот несчастный велосипед. Синенький и со звоночком, как Даня и хотел. Деть был счастлив! Я тоже.
  
  Как же я по нему соскучилась за эти три дня! Я была настолько занята, что места в голове для других мыслей просто не оставалось. И только Ленка сводила меня с ума своими бесконечными звонками и смс-ками. Я уже раз двадцать успела пожалеть о так опрометчиво принятом решении помириться с ней. Все же, когда мы не общались, оно было как-то поспокойнее.
  
  - Викто-о-о-рия! Ну, что за детский сад? Хотя бы дала ему возможность объяснить!
  
  - Объяснить что? Лен, ну о чем мы говорим вообще? Кто он мне?
  
  - Я что, по-твоему, слепая и не вижу, как он на тебя смотрит?
  
  - Да никак он на меня не смотрит! Этих обсмотренных им по пол-листа на каждый выпуск "Космополитена"! Мне что, в очередь встать?
  
  - Нет уж, фигушки! - пошла на попятный блондинка. - Мы девушки гордые и по очередям не стоим!
  
  - Ну, вот и я о том же. Даня! - увидела я, как мой поросенок лепит себе на нос засахаренную вишню из мороженого. - Солнышко, что ты делаешь?
  
  - Мама, смотри - я клоун!
  
  - Еще какой, сыночка! Не балуйся с едой...
  
  - Дольная! - рявкнула на меня трубка телефона голосом Боженовой. - Ты меня слушаешь?
  
  - Прости, что ты сказала? У меня тут Даня с ума сходит.
  
  - О, ты с ним? Зайчик мой. Может, в гости зайдете?
  
  - Ага, разбежалась! Ты с меня по телефону не слазишь, а если я к тебе живьем попадусь, ты же меня совсем со свету сживешь!
  
  - Сживю! - согласилась она. - Или сживлю? Сживлюю? Сживлию? Не важно! - отрезала, слыша, как я начинаю хохотать. - Что у тебя с Алеком? Он звонил? Ты звонила? Вы встречались?
  
  - Ничего. Нет. Нет. Нет, - настроение мигом испортилось и я коротко ответила на все вопросы по очереди.
  
  - Почему нет?
  
  - Ты имеешь в виду первое нет, второе или третье?
  
  - Все!
  
  - Тогда... Не знаю. Потому что гордая. Смотри пункт первый и второй. Даня! Положи соль на место, мороженое не солят!
  
  - Ишь ты... Гордая она, - протянула Ленка. - Это правильно. Но от гордости штамп в паспорте не появится. Ладно, с Алеком я что-нибудь придумаю.
  
  - Леночка, ты б определилась уже, за кого меня сватаешь - за Алека или за Шеса? - огрызнулась я.
  
  - А зачем себя ограничивать? - искренне удивилась она. - Ладно. Пока-пока. Не делай планов на завтра!
  
  - Лен, ты меня пугаешь. И вообще - на завтра планы уже есть.
  
  - Высокие и мускулистые?
  
  - Тьфу на тебя! Низенькие и подпадающие под статью! Я работаю завтра!
  
  - Так я же про вечер! Все. Пока-пока. Даньке чмок!
  
  Да, Алек так и не объявился. Ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье. Не то, чтобы я сильно ждала... Хотя, кому я вру? Конечно, ждала. И, конечно, разочаровалась. Может, не будь я такой гордой, я бы и сама позвонила, но... Ну, и черт с ним! Оно и к лучшему. Ведь если бы у нас в конечном итоге что-то получилось, мне пришлось бы общаться с Шесом. И вот кого-кого, а его видеть не хотелось совсем. Пожалуй, он меня раздражал сильнее, чем можно было бы предположить.
  
  Точнее, не он сам раздражал, а то, что я никак не могла его раскусить. Когда не знаешь, чего ожидать от человека, это довольно сильно напрягает. А я не люблю людей, общение с которыми напрягает.
  
  Взять ту же ситуацию с этой блондинкой, кем бы она ни была. Не могу сказать, что меня сильно задело или обидело то, что у ударника оказалась подружка. В конце концов, он мне ничего не обещал, даже не предлагал, а все эти его намеки... Ну что ж, я вполне могла не так его понять. А может, и правильно я все поняла, с этой сволочи станется. Просто я как-то совсем расслабилась и начала забывать, с кем имею дело. Звезда. Идол. Привычный получать все желаемое на блюдечке с голубой каемочкой, не задумываясь о чувствах других людей. Спасибо, что напомнил. Я ведь и правда начала как-то незаметно для себя проникаться всеми этими взглядами и то ли шутками, то ли не неуклюжими попытками заигрывать. Да ладно, все же ясно, как божий день, и никаких претензий к зеленоглазому психу у меня не было. Но неприятный осадок всё равно остался.
  
  Меня напрягало не это, а то, что он звонил. Много. Двенадцать оставшихся без ответа звонков, практически сразу после того, как мы с Олежеком ушли. И одна смс-ка: "Да возьми ж ты трубку!". Было еще несколько звонков от Дэна и пара с незнакомого мне номера.
  
  Я не ответила. И не перезвонила. Зачем? Я свои деньги отработала, все остальное - не мои проблемы. Нам дальше не по пути, так что адьёс. Но я не понимала, зачем он меня так настойчиво ищет. И, оставаясь честной с самой собой, должна признать, что первое, что я сделала сегодня утром, было проверить телефон. Шес не звонил. И это, к моей злости и панике, расстроило. Вот именно поэтому я и не хотела ни видеть его больше, ни слышать, ни каким-либо другим образом пересекаться с ним - не желаю наступать на эти грабли. Все привилегии целиком и полностью уступаю той блондинке и иже с ней.
  
  Я пообещала себе больше не возвращаться к этой теме и не думать о том, что могло бы быть, если бы. И у меня, признаться, неплохо получалось, пока неугомонная Боженова не начала задавать свои каверзные вопросы. И вот тут-то меня и проняло. Я даже пару раз брала в руки телефон и находила в списке контактов тот, что был обозначен, как Алек Снегов. Но в последний момент одергивала себя и убирала палец с кнопки с рисунком зеленой телефонной трубки. Если я ему нужна, сам позвонит. А не позвонит, ну что ж, значит не судьба. Обидно, но к лучшему.
  
  Вот в таком рассеянном и немного угрюмом состоянии я и приехала на работу. Понедельник вообще день, как известно, тяжелый и пакостный, а с таким настроением и подавно. Хоть вешайся.
  
  Мой первый урок был посвящен музыкальным обозначениям и нотации. Очень интересно, да. Особенно, подросткам, ни разу в жизни не державшим в руках партитуру и считающим Бетховена милым говорящим сенбернаром.
  
  - Когда головка ноты берется в круглые скобки, - вяло сообщала я своим столь же безразличным слушателям, - это называется анти-акцент и означает, что она будет звучать заметно мягче, чем окружающие ноты. Посмотрите пожалуйста на доску. Это отрывок из известного всем вам, - ну да, ну да... - "Щелкунчика". Кто может показать мне, какая часть будет мягче остальных? Никто? Хорошо, продолжим...
  
  - Прикинь, - раздалось с дальней парты, где увлеченно общались между собой двое парней, не обращая никакого внимания ни на меня, ни на доску. - Шес пел вчера!
  
  - О! Че, серьезно? - и разочарованный вздох. - А я билеты не достал... Блин!
  
  Опять этот Шес! Да когда же это закончится? И тут меня осенило. На моих уроках почему такая низкая посещаемость? Правильно, не интересно им. А если?..
  
  - Ребята, - позвала я. - А кто был на концерте Рельефа в пятницу?
  
  На меня удивленно посмотрели (о, оказывается, меня всё же слушают, просто игнорируют) и через несколько секунд вверх неуверенно потянулись четыре руки. Надо же, кроме того парня с дальней парты, весь класс, ага. Ну, ладно. Я помедлила еще немного и тоже подняла руку.
  
  - Серьезно? - сидящая отдельно от всех девочка, очень похожая на атаковавших нас вчера поклонниц, даже подавилась жвачкой. Кажется, ее зовут Марина. - Вы там тоже были?
  
  - Ну, да. А почему тебя это удивляет?
  
  - Да просто вы, и вдруг рок...
  
  - Жалко, что мы вас не видели, - отозвался тот самый парнишка с задней парты.
  
  Видели, видели... Господи, храни Гриню с ее гримом!
  
  - У меня есть там знакомый, - добавила я контрольный в голову. - Так, что я даже за кулисы попала.
  
  - Че, правда?
  
  - Серьезно?
  
  - Бли-и-ин!
  
  - И как они?
  
  - Кто, они? - сделала я вид, что не поняла.
  
  - Ребята из Рельефа. Какие они?
  
  - Очень приятные, - ага. За одним исключением, под два метра ростом. - Было интересно с ними пообщаться.
  
  - А правда, что Шес и Дэн парочка? - заставила меня подавиться продолжением Марина.
  
  - Ты дура? - тут же парировал тот парень, что не попал на концерт. - Дэн и Шес? Совсем с ума сошла?
  
  - Тема, ну а что? Они такие лапочки!
  
  - Дэн с Леголасом! - авторитетно отрезал оказавшийся Артемом. Стыдоба - я их даже по именам не знаю. - А у Шеса вообще невеста есть!
  
  - Ой, да ладно! - подключилась еще одна девчонка. - Эта ваша Борцова чьей только невестой не была. Виктория Владимировна, ну скажите им!
  
  - Ну, насколько я знаю, насчёт Дэна и Леголаса это полный бред, хотя бы и потому, что Леголас жуткий бабник, - разочарованный вздох с передней парты. - И про невесту мне тоже ничего не говорили, - а что, святая правда, между прочим... - Думаю, не стоит верить всему, о чем пишут в бульварной прессе.
  
  - А расскажите что-нибудь настоящее? - попросили меня. Вот он, момент, ради которого все и затевалось.
  
  - Настоящее? - сделала я вид, что задумалась. - Вы, например, знали, что Шес окончил консерваторию?
  
  - Правда? А зачем?
  
  - Что значит, зачем?
  
  - Ну, он же и так классный ударник! Зачем ему какая-то стремная консерватория?
  
  - А как бы он, по-вашему, стал таким хорошим ударником, если бы не учил все это, - я ткнула пальцем себе через плечо в доску, с расписанным на ней отрывком из "Щелкунчика". - Большая сцена это вам не в подвале на гитаре бренчать.
  
  - Так он что, тоже учил про эти ваши акценты? - ну надо же, слушали, оказывается.
  
  - Ну, конечно. А как же по-другому?
  
  - Это во второй строчке, да? - внезапно выдал Артем, неуверенно косясь на меня.
  
  - Что во второй строчке?
  
  - Ну, вы спрашивали, какие ноты будут мягче? Это там, где круглые скобки?
  
  - Правильно, - получилось! Бог мой, получилось!
  
  - А почему там скобки круглые, а внизу квадратные? - поинтересовалась Марина.
  
  Я попыталась незаметно перевести дыхание. Ура! Они, наконец-то, слушают! Вот теперь можно вернуться к уроку.
  
  - Квадратные скобки означают...
  
  
  На мой следующий урок изволили явиться уже десять человек. Рекорд, если хотите. Который, впрочем, был тут же побит - на третьем их было двенадцать. И они не просто просиживали время. Они в самом деле выглядели заинтересованными. В начале каждого урока мы немного говорили о столичных рокерах, а потом, впервые с тех пор, как я преподаю в этой школе, учились. Знаете, какое это замечательное чувство - наконец-то ощутить, что ты что-то делаешь? Что-то даешь? А всего-то и нужно было, подобрать к ним ключик. Кто же знал, что ключик окажется басовым?
  
  Домой я вернулась счастливая и окрыленная. Никто и ничто не мог испортить мне настроение! Я чувствовала себя, как после первого и, без сомнения, удачного свидания. Даже Олег обратил внимание и в изумлении понаблюдав минут пятнадцать, как я беззаботной бабочкой порхаю по квартире, со смешком уточнил:
  
  - Так, он все же позвонил?
  
  - Кто? - я, включив в плеере свою любимую композицию Снежного, вытащила один из наушников, чтобы слышать брата. Вообще-то, душа требовала врубить на всю громкость колонок и танцевать, но Даня уже спал.
  
  - Темноволосый этот, из группы. Ну, со сломанной рукой.
  
  - Тьфу на тебя! - никто не испортит мне настроение, никто не испортит... - Ты не поверишь. Сегодня в лицее...
  
  Я, захлебываясь от восторга, пересказывала хихикающему Олегу события сегодняшнего дня, особое внимание уделяя предполагаемым интимным связям между рокерами, когда зазвонил телефон.
  
  - Дольная, ты дома? - раздался в ухе шепот Ромкиной жены. Я в недоумении уставилась на трубку стационарного телефона, из которой этот шепот и звучал.
  
  - Нет. Я автоответчик.
  
  - А Олег? - продолжил допытываться допотопный аппарат.
  
  - Олег, что? Автоответчик или дома?
  
  - Кто там? - рявкнул Олег.
  
  - Т-с-с! Данька спит!
  
  - О! Олежек дома! - обрадовалась Ленка, все еще, почему-то шепотом. - Руки в ноги и бегом ко мне!
  
  - Зачем?
  
  - В гости, Дольная! Давай быстрее!
  
  - Какие гости, Лен. Я уже спать собралась...
  
  - Какой спать?! - взвизгнула она и тут же перешла опять на шепот. - Ты мне обещала. Давай быстро, одна нога там, вторая уже здесь! И морду нарисуй покрасившее.
  
  - Ох. Что ты уже задумала?
  
  - Ничего, - ага, так я и поверила. - Коньячку попьем, в картишки перекинемся...
  
  - А морду зачем рисовать?
  
  - Для профилактики! Все, жду. Возражения не принимаются!
  
  На самом деле дома мне делать было нечего, спать еще не хотелось, брат тоже, вроде, никуда не собирался. Так что против гостей я, в принципе, не возражала.
  
  Тем более, Ленкино идиотское требование накраситься зарождало туманное подозрение, что каким-то образом ей удалось притащить к себе и Алека. Я была совсем не против такого хода событий. Совсем-совсем. Все мои предыдущие философствования на тему "оно и лучше" и "на нет и суда нет" были забыты и я, тешимая невнятной надеждой, через час уже стояла у входа в квартиру Боженовых, вся из себя при полном параде и даже с моим любимым киевским тортиком.
  
  - Привет, родная, - обнял меня на пороге Романыч и, забрав жакет и сладкое, кинул в ноги тапочки. - Мы тебя уже заждались.
  
  Ромка стоял рядом со мной, но из зала в глубине квартиры абсолютно отчетливо доносился мужской смех. Сердце сладко екнуло.
  
  - Романыч, а кто у вас? - старательно разыгрываем безразличие.
  
  - Да все свои, не переживай. Давай проходи, я пока тортик порежу.
  
  Он уже ускакал в сторону кухни и тут я, шаря в потемках прихожей, куда бы приткнуть свои туфли, на что-то наткнулась. При ближайшем рассмотрении это "что-то" оказалось подозрительно знакомыми высокими шнурованными ботинками сорок последнего размера. Ах, ты ж... Мучимая смутными подозрениями, я осторожно заглянула в зал.
  
  - Викто-о-о-рия! - вскинулась Ленка. - А я и не знала, что ты собиралась подъехать! Какое замечательное совпадение. И Алек вот тоже заскочил. Ты же знаешь Алека, да? Мы как раз собирались пульку расписать. Будешь с нами?
  
  - Э... Привет... Да, буду, наверное, - попробуй, откажись тут.
  
  Я во все глаза уставилась на подскочившего вдруг блондина, улыбавшегося мне во весь рот.
  
  - Конечно, знакомы! - заявил он, направляясь в мою сторону с явным намерением ... Обнять? Поцеловать? - Ты еще помнишь про наш ужин? Я все телефоны оборвал. Ты чего не отвечала? У меня так комплекс неполноценности разовьется.
  
  Он всё же обнял меня и чмокнул в щеку. И он улыбался. Улыбался мне. И звонил! Как же я пропустила? От сердца отлегло и душа снова воспарила. Все порядке. Он хочет пойти со мной на свидание. И обувь в прихожей не Шеса, а его. Все в порядке...
  
  Мой взгляд опустился вниз и я замерла. Алек был обут. Обут?! И в тот же момент сзади на плечо опустилась тяжелая рука и хриплый голос заявил откуда-то над головой:
  
  - Какие люди! Я уже думал в розыск подавать.
  
  Медленно, стараясь не делать резких движений, я повернулась и уставилась в зеленые щедро подведенные черным глаза.
  
  - Я тебя искал, - заявил Шес. - Пошли на кухню. Поговорить надо.
  
  
  Глава 18
  
  
  
  
  Мы уже минут пять сидели на шикарной, оформленной специально для этого приглашенным дизайнером, кухне Боженовых и молчали. Просто смотрели друг на друга и молчали.
  
  Наконец, я не выдержала и встала приготовить нам кофе, чтобы хоть чем-то занять себя. И в тот же момент Шес тихо поинтересовался, сверля взглядом мою напряженную спину:
  
  - Почему ты сбежала в пятницу?
  
  - Я не сбежала, - включив кофеварку и вставив в нее первую капсулу, я повернулась к нему лицом. - Я же говорила, у меня сын маленький.
  
  - Да-да, я в курсе, - отмахнулся он. - Так почему ты сбежала?
  
  - Да не сбегала я! Что ты прицепился, как репейник?
  
  - Репейник?
  
  - Репейник! Знаешь, такая взъерошенная и противная колючка?
  
  - Я взъерошенный или колючий? - улыбаясь, уточнил он.
  
  - Может, противный? - улыбнулась я в ответ.
  
  Вот ничего не могу с собой поделать - бесит он меня абсолютно непередаваемо, но стоит ему улыбнуться...
  
  Он так редко улыбается чужим. Да практически никогда, насколько я успела понять. Обычно он суров, холоден и равнодушен к окружающим. Как при таком "ледяном" характере он умудряется устраивать все те дебоши, о которых регулярно сообщают газеты, и крутить такое количество романов, оставалось для меня тайной за семью замками. Не для одной меня, впрочем.
  
  Если верить прессе, он мог разнести вдребезги пополам какой-нибудь паб только за то, что ему подали виски не в том бокале, а потом с каменным и непроницаемым лицом отвечать газетчикам свое неизменное "без комментариев". Его за это и прозвали в СМИ "Ледяным Драконом". Вообще, удивительно, как при таком поведении он до сих пор за решетку не загремел? Ведь была же пару лет назад та история, как он мужика какого-то чуть ли не до полусмерти избил. И ничего. Сидит не на нарах, а напротив меня, и лыбится. Причем мило так, по-домашнему.
  
  Он вообще абсолютно другой со "своими" и с "чужими". Как два разных человека, ей Богу! Вот, например, как-то не заметила я за три дня, что мы провели бок о бок в не самой, надо сказать, спокойной обстановке, тех самых прославивших его неконтролируемых вспышек ярости. Ехидна? Да! Язва? Безусловно! Хам, нахал, пошляк, самовлюбленный придурок? Да, да, да и еще раз да! Но дебошир и вандал? Что-то я не заметила...
  
  Может, это у него сезонное? Как у котов по весне? Или же сидит на чем-то, вот и лыбится? Кстати!
  
  - Чего лыбишься? - бухнула я на стол перед ним чашку с кофе и опять отвернулась к машине, чтобы сделать еще одну, себе. - Говори, что хотел, и пошли к ребятам.
  
  - Хм... Ну ладно. Я, в общем-то, хотел сделать тебе предложение...
  
  - Чего?!
  
  - ...от которого ты не сможешь отказаться.
  
  - Блондинке своей предложения делай! - не подумав, ляпнула я, и тут же закрыла рот ладонью правой руки - Ой!
  
  - Так вот, почему ты сбежала! - осклабился Шес.
  
  - Да нет же! - вот же ж... репейник! - Какое мне дело до твоих пассий? Просто Даня был сам, да и я устала.
  
  - Ну ладно, - протянул он, поглаживая указательным пальцем проколотую бровь. - И все же так, во избежание недоразумений. Блондинку зовут Ева. И она не пассия, а проблема.
  
  - Это, дорогой, не моя проблема.
  
  - Так и не моя!
  
  - А чья? - помню я, помню, как она на тебе висла!
  
  - Вообще-то, Алека.
  
  - Как Алека? - я просто опешила.
  
  Как же так? Как Алека? Он же мне предлагал... Хотя, что именно он мне предлагал? Сходить в ресторан. Все. Какие претензии? И все же я уточнила:
  
  - Это его девушка?
  
  - Хм... Ты ставишь меня в неловкое положение, детка. Мне бы очень хотелось сказать, что да, но, на самом деле, скорее, нет.
  
  - И как это понимать?
  
  - Как хочешь, - шикарный ответ, ненавижу! - Я же говорю, она его проблема. Вот у него и спрашивай. А я так, мимо проходил, под руку попался.
  
  - Ваша Ева на всем, что попадает под руку, вот так виснет?
  
  - Ага, - просто и односложно ответил он, отхлебывая из чашки. Я не ожидала такого ответа. Думала, он будет оправдываться, мол, я не я и корова не моя, тебе показалось и вообще, это не то, что ты думаешь. - Да ну ее к чертям! Давай поговорим о нас?
  
  - Есть мы? - не смешите мои тапочки, у них помпончик может развязаться.
  
  - Будет, если договоримся.
  
  - Нет-нет-нет! - выставила я вперед правую руку, раскрытой ладонью в его сторону. - Даже не пытайся! Я не буду с тобой встречаться!
  
  - Вика... - я насторожилась. Он крайне редко называл меня так, сейчас будет какая-то каверза. И... бинго! - Я и не предлагал.
  
  - Э... - кажется, я покраснела. Да так, что, наверное, проступило даже сквозь весь мой мейкап. - А о чем же ты хотел поговорить?
  
  - Слава те, Господи! - по-стариковски пробурчал панк, закатывая глаза к потолку. - Добрались таки!
  
  - Да я...
  
  - Стоп! - вскинул он вверх указательный палец. - Ты сейчас опять чего-нибудь брякнешь и мы снова...
  
  - Да как ты...
  
  - СТО-О-ОП! - взревел Шес и дверь на кухню тут же отворилась, пропуская Ромкину голову.
  
  - А чего это вы тут? - поинтересовался он, цепким взглядом окидывая нас с панком.
  
  - А мы тут плюшками балуемся, - голосом мультяшного героя протянул ударник и попросил, а скорее, потребовал, уже серьезно: - Дверь закрой. С той стороны.
  
  - Я тебя предупреждаю... - начал мой друг, но его перебили.
  
  - Знаю, знаю. Ежики звери злобные и опасные. Я уже дрожу. Витек, ты меня боишься?
  
  - Нет. А надо?
  
  - Не помешало бы, - встрял Романыч.
  
  - Не-а! - ответил одновременно с ним Шес. - И я тебя нет. Так что, Романыч, злобная ты и колючая тварь, продолжай подслушивать с той стороны, а? Дай нам видимость уединенности.
  
  Дверь закрылась и демонстративно громкий топот, постепенно затихающий в глубине квартиры, дал понять, что кое-кто либо обиделся, либо решил, что мы достаточно взрослые и разберемся сами.
  
  - А почему ты его ежиком назвал? - поинтересовалась я, дабы заполнить наступившую тишину.
  
  - У него в аське ник "Злобный Ежик". Ты что, не знала?
  
  - Знала. Просто не думала, что и ты тоже в курсе.
  
  - Витёк, я понимаю, лучший друг и всё такое, но я его тоже не первый год знаю.
  
  - А какой у тебя ник? Наверняка, что-то связанное с вампирами или темной стороной силы, - проговорила я замогильным голосом, тяня к нему скрюченные пальцы.
  
  - Уймись, ведьма! - хохотнул он. - Я, когда умываюсь, превращаюсь в прекрасного принца.
  
  - Значит, умываешься ты крайне редко.
  
  - Ну, мне не очень нравится та ипостась. Так, ладно! Предложение.
  
  - Не интим?
  
  - Кхр, - подавился он очередным глотком кофе. - Ты хоть предупреждай! - и, пошло ухмыльнувшись, добавил: - А хотелось бы?
  
  - Боже упаси!
  
  - Тогда возрадуйся. Не интим.
  
  - Тогда я вас внимательно слушаю.
  
  Я уселась поудобнее. Теперь, когда неловкость от его присутствия прошла, наша пикировка даже начала мне нравиться. Я ведь тоже довольно язвительный человек. Всегда приятно встретить достойного противника. А он меня, похоже, за пояс заткнёт и не поморщится. Тем интереснее.
  
  - Какие у тебя планы на ближайшие три месяца? - огорошил ударник.
  
  - До какого уровня подробностей опускаться? - осторожно уточнила я.
  
  - Вот язва! Короче - я буду не у дел еще пару месяцев, может больше. У нас есть концерты, отмена которых светит большим геморроем. Мы сработались, и смысла искать другого ударника я не вижу. Сечешь, куда я клоню?
  
  - Ты хочешь, чтобы я согласилась на еще одно выступление?
  
  - Я хочу, чтобы ты подписала с группой контракт на три месяца с опцией продления на еще один. Ты как?
  
  - Я в шоке.
  
  - Это понятно. Что насчет предложения?
  
  - Шес... Э... Это, конечно, очень заманчиво, но у меня есть работа...
  
  Он внимательно посмотрел на меня и, не говоря ни слова, окунул палец в мою чашку с кофе. И, так же молча, вывел на столе двухзначную цифру.
  
  - Тысяч, - уточнил он, видя мои непонимающие глаза. - Евро. За восемь концертов. Первый через две недели.
  
  - А...
  
  - Если придется давать больше, то за каждый добавится еще столько, - он пририсовал снизу еще одну цифру.
  
  - А...
  
  - Проживание за наш счет.
  
  - Но...
  
  - У тебя проблемы с арифметикой?
  
  - Нет, но... Вот, черт! - я не знала, что сказать. Это раз в двадцать больше, чем моя зарплата за оговоренный период. - Мне обязательно давать ответ прямо сейчас?
  
  - Желательно, - кивнул искуситель. - Что тебя смущает?
  
  - Работа.
  
  - За такие деньги, Витек, можно и уволиться. К тому же, ты ведь и сама об этом уже думала.
  
  - С чего ты взял?
  
  - Лена говорила, - пожал он плечами.
  
  - Вот трепливая зараза! - нет, я все же погорячилась, помирившись с ней.
  
  - Так как? По рукам?
  
  - Не дави на меня! Есть еще Даня...
  
  - В ближайшие полторы недели мы остаемся в Питере, - он словно ожидал этого вопроса. - За это время найдешь няньку. Ты платишь ее услуги, мы оплачиваем питание и гостиницу.
  
  - Ты все продумал, да?
  
  - Я всегда все продумываю. Еще вопросы?
  
  - Три месяца?
  
  - Может, четыре. Если будет больше, оговорим отдельно.
  
  - Контракт?
  
  - Обязателен. Не принимай лично, но нам нужны гарантии.
  
  - Оплата?
  
  - Сумму ты знаешь. Можно все сразу в конце. Можно частями после каждого концерта.
  
  - А вы не прогорите, платя мне такую сумму? В смысле, это же сколько вы должны зарабатывать, чтобы оставалось столько?
  
  - Это не остаток.
  
  - А?
  
  - Это большая часть моего гонорара. Ребята добавили еще кое-что. Как видишь, все по-честному. Ты работаешь наравне со всеми, получаешь соответственно. Итак, каким будет твой положительный ответ?
  
  - Ты опять давишь! - я пыталась найти подвох, но не находила.
  
  - Я знаю.
  
  - Ты всегда такой?
  
  - Какой?
  
  - Упертый, как баран?
  
  - Хех... С бараном меня еще не сравнивали. Все больше с бульдозером. Нет, Витёк, я не всегда такой. Обычно ещё хуже.
  
  - Даня сможет ехать со мной? - уже сдаваясь, на всякий случай уточнила я.
  
  - Да. Если хочешь, внесем это в контракт.
  
  - Я хочу хотя бы один выходной в неделю!
  
  - Мы тоже! - хохотнул Шес.
  
  - Это значит, да?
  
  - Это значит - будет видно. Если репетиции будут идти нормально, то хоть два. Если нет - извини.
  
  - Ладно! - решилась я. - Фиг с тобой!
  
  - Это было да?
  
  - Это было да. Что дальше?
  
  - А дальше, - поднялся Шес и потянул меня за руку тоже наверх, - мы пойдем расписать пульку. Ты в преф играешь?
  
  - Да не очень, - призналась я. - Правила знаю, но на практике не особо получается.
  
  - Вот и отлично! - внезапно обрадовался он. - Значит, будем играть на желания!
  
  - Почему? - удивилась я столь странной реакции.
  
  - Потому, что Алек в префе валенок валенком, - непонятно объяснил рокер, довольно щуря свои подведенные глаза. - Да и Романыч тоже. Ленка, правда, ничего, но не лучше меня. Да сегодня просто мой день!
  
  - Почему? - повторила я, как заведенная, так как он все это время продолжал держать меня за руку, удерживая так близко к себе, что я ощущала тепло, идущее от его тела.
  
  - Ну, как почему? - чуть наклонился он ко мне. - Тебя нашел. Кстати, не будешь отвечать на телефон, я тебя лично отшлепаю. Пожалуй, - сделал он вид, что задумался, - я это, пожалуй, в контракт внесу.
  
  - Только попробуй! - пискнула я.
  
  - Проблему с ударником решил, - Шес наклонился еще ниже, чуть тяня на себя мою руку. - Достойного противника для партии в преф нашел. Кстати, это я не о тебе, - теперь его лицо нависало буквально сантиметрах в пяти от моего. - А о тебе - вот это.
  
  - Что?.. - начала я, но тут его теплые и мягкие губы коснулись моих. Нежно, аккуратно, неторопливо, лишь обозначая прикосновение. И прежде, чем я успела сообразить, что происходит, он отстранился и выпустил меня.
  
  - Картишки? - озорно подмигнул от двери, и вышел из кухни.
  
  А я продолжала стоять, едва касаясь дрожащими пальцами собственных губ и с удивлением понимая, что не могу двинуться с места. У меня в буквальном смысле подкашивались ноги, как у жеманных и истеричных героинь ненавистных мне дешевых женских романов.
  
  
  _____________________________________________________
  
  
  
  Сладкая ложь
  Держит костлявой рукою за горло.
  Чувствуешь? Снова дыхание спёрло.
  Тихо, не трожь!
  Голову склонишь, как будто покорно.
  Сделаешь всё, чтобы было не больно.
  Мелкая дрожь
  Пальцы трясёт так открыто упорно.
  Выдох, и вновь улыбнёшься притворно.
  Сладкая ложь.
  
  Сходишь с ума.
  Мчишься навстречу безумным идеям,
  Предпочитая секунды неделям,
  Но, пустота
  Встретит тебя по подвалам и кельям.
  Низкий поклон и привет лицедеям.
  Свет из окна
  Снова поманит, едва пламенея.
  Сам виноват, но всё ищешь злодея.
  Сходишь с ума.
  
  Переписать.
  Жизнь изменить, перепутав все строчки.
  Скобки, тире конвертировав в точки.
  Перелистать
  Полные лживой надежды листочки,
  Выбросив к черту пустые кусочки.
  Нет, не достать.
  Что остаётся? Обрывки и прочее.
  Ставить опять и опять многоточие.
  И продолжать.
  Продолжать.
  Продолжать...
  
  Шес тихо пел, с профессионализмом крупье казино тасуя колоду одной рукой и сдавая карты. Ленка, упершись точеным подбородком в сложенные на столе руки и закрыв глаза, слушала его. Романыч и Алек о чем-то яростно спорили, склонившись голова к голове на другой стороне стола. Я медленно цедила кальвадос из предложенного приятелем бокала и пыталась разобраться в своих чувствах. Ни черта у меня не получалось, если честно.
  
  Алек был тут, рядом, абсолютно точно заинтересованный в более тесном знакомстве со мной, чем картежная партия на дому у общих друзей. И мне это нравилось. Мне бы этого тоже хотелось. Но, если верить его звездному родичу, у него была девушка. Вполне реальная, красивая и уверенная в себе. На пути которой я становиться не собиралась. Не дело это, влезать в чужие отношения и становиться либо той, из-за кого они рухнут, либо же той, с которой утешатся и выбросят за ненадобностью.
  
  Но могу ли я верить тому, что сказал мне Шес? Ведь у него, похоже, в этом деле свой интерес.
  
  Шес...
  
  Его внимание льстило. Его внимание тешило самолюбие. Его внимание притягивало, как магнитом, и одновременно пугало. Своей настойчивостью. Своей уверенностью. Да и самим фактом того, от кого оно исходит. Я абсолютно точно не собиралась наступать на эти грабли во второй раз. Мне вполне хватило Кирилла и того, чем закончилась та попытка строить отношения с человеком, лицо которого чаще украшает рекламные щиты, чем семейный фотоальбом. Но почему же губы так горели, почему хотелось притронуться к ним пальцами, вспоминая тот украденный на кухне поцелуй?
  
  Я, кажется, начала запутываться...
  
  
  
  Глава 19
  
  
  
  От размышлений меня оторвал ударник, озорно сощурившийся и вопросивший пугающе невинным голосом:
  
  - На что играем, детки?
  
  - Нет-нет-нет! - тут же вскинулся Алек, заметив хищно блеснувшие глаза Боженовой. - Я с ней, - обвиняющее ткнул он пальцем в ее сторону, - на раздевание больше не играю!
  
  - Чё так? - поинтересовался Шес, продолжая все так же тасовать колоду одной рукой, разложив ее на столе, как крупье в казино.
  
  - В прошлый раз, - пояснила моя голубоглазая мечта, - я ушел отсюда в одних боксерах и запонках.
  
  - Повезло тебе, фраерок, - мило улыбнулась Ленка, - что я запонки не заметила!
  
  - А где они, пардон за любопытство, были? - подключился Романыч. - Я ведь точно помню только белые кеды, кстати, милостиво одолженные тебе моей женой из честного выигрыша, и голубые в синюю крапинку труселя.
  
  - Эти, как ты изволил выразиться, труселя от Ли Купер, - скосился на него Ал, - помнишь не только ты, но и тот пост ГАИ, что остановил меня на проверку документов. Так что на раздевание я больше не играю!
  
  - Так то ж тогда, - вновь вставил свои пять копеек с трудом сдерживающий смех ударник Рельефа. - Но сегодня-то с тобой я!
  
  - Ага! - выставил раскрытую ладонь в его сторону Алек в отвергающем жесте. - А это значит, что уйду я даже без запонок! Нет уж, хренушки! Давайте на интерес?
  
  - Нет уж, хренушки! - одновременно воскликнули Шес и Боженова, копируя его интонации.
  
  - Кто играет в преферанс на интерес? - пояснила Ленка. - Это же, извините за тавтологию, не интересно!
  
  - Может, на желание? - внес предложение рокер, закончив, наконец, играться с колодой и начав раздавать карты, снимая по одной здоровой рукой.
  
  - Ага, разбежались! - опередила я остальных и внесла встречное предложение: - Давайте на информацию?
  
  - Это как?
  
  - Кто проиграет, тот рассказывает что-нибудь о себе, - пояснила я.
  
  - Витек, - доверительно склонился ко мне Романыч, - в таком случая, мы сегодня узнаем много нового и интересного о тебе любимой, мне и ходячем белобрысом недоразумении, смеющим называться моим другом, - Алек протестующее что-то промычал, но мой приятель продолжил, не обращая на него никакого внимания: - И ни черта об этих двух шулерах!
  
  - Наглая инсинуация! - возмутилась его жена. - Я никогда не мухлюю!
  
  - Да ну? - уставились на нее четыре пары полных скептицизма глаз.
  
  - Ну, - сделала она вид, что смутилась. - Не пойман, не вор!
  
  - Ладно! - откинулся на спинку дивана Алек. - Тогда так - тот, кто выиграет, выбирает того, кто выберет того, о ком будем рассказывать. Как такой вариант?
  
  - Тот кто... - пробурчал себе под нос Шес, - а этот тогда... Как-то запутанно, Ал.
  
  - Не боись, я тебе на бумажке запишу, - съехидничал блондин. - Еще возражения? Раз, два, три... Продано, любезные! - и взял в руку свои карты. - Э... Леночка? А можно нам с Шесом какие-то подставки, что ли?
  
  Боженова хлопнула себя по лбу и куда-то умчалась, вернувшись через пару минут с двумя подставками для камней домино.
  
  - Это подойдет? - протянула их парням, не преминув аккуратно заглянуть Алеку через плечо.
  
  - Вполне, - заверил ее Шес. - А теперь верните карты, я сдаю еще раз.
  
  - Это еще зачем? - невинно поинтересовалась блондинка.
  
  - Вора поймал! - хохотнул он. - Ленчик, ну нафига тебе это? Мы же их и так уделаем, как котят!
  
  - Привычка, - пожала она плечами и тут же спохватилась, смутившись под насмешливым взглядом: - Понятия не имею, о чем ты. И вообще, гусары, держите карты к орденам!
  
  Первая партия была выиграна Шесом в чистую.
  
  - Тотос! - счастливо заявил Ал, полным недоверчивого счастья взглядом уставившись в свои карты. - Чтоб я так жил, тотос!
  
  - Родной, - сверившись со своими картами, протянул Шес, - ты до десяти считать умеешь?
  
  - Умею, родной! - передразнил его брат. - Ложишься?
  
  - Под тебя?! - Шес еще раз сверился со своим раскладом и хохотнул. - Ну, давай! Витек, - в этот раз я сидела на прикупе, а потому вела записи, - ты свидетель! Поехали?
  
  И, не особо напрягаясь, забрал себе три взятки, а Ленка, под шумок, еще одну.
  
  - Как же так? - почесал в затылке Алек, недоумевающее наблюдая, как я пишу ему в горку шестьдесят штрафных очков.
  
  - Ничё так начали, - довольно потянулся рокер всей своей почти двухметровой тушкой. - Витек, выбирай!
  
  - Хочу про Алека, раз уж он проиграл, - заявила я. - А кто будет рассказывать?
  
  - Только не ты! - заткнул уже начавшего открывать рот ударника, предмет обсуждения. - Романыч, давай ты? И сделай так, чтобы мне не было потом мучительно стыдно!
  
  - Ага... Значит, про тот случай в пражском ресторане не рассказывать? - коварно ухмыльнулся мой приятель.
  
  - Боже упаси! - подтвердил Алек. - Спасибо, друг! Я знал, что на тебя, в отличие от некоторых, можно положиться.
  
  - Ага... - снова улыбнулся Боженов. - Так, значит, дело было в Праге...
  
  
   - Дело было в Праге, пару лет назад, - начал Романыч свой рассказ. - Мы тогда поехали вчетвером: я, Шес, Алек и еще один его приятель, Макс. Все роста немаленького и по пьяни, признаться, довольно шумные. И вот, сидим мы, значит, в одном милом и уютном погребке недалеко от Вацлавской площади. Ну, это где та лошадь с вот такими яй... хм, со всадником. Степенно, так сидим, традиционно. В смысле, приканчиваем по второму литру пива на брата. Мы приканчиваем, - уточнил он, заметив возмущенно взметнувшуюся бровь панка. - Шес, как обычно, до безобразия трезвый, цедит свои два пальца коньяка. А рядом с нами пристроилась не менее шумная и пьяная компания немцев. Они, знаете ли, - обвел он нас с Ленкой поясняющим взглядом, как единственных в комнате, не знакомых с этой историей, - тоже не дураки по пиву. А Алек по пьяни становится до невозможности патриотичным. Так вот, это чудо встает вдруг во весь свой немалый рост... Ой, наверное, надо уточнить еще одну особенность нашего общего друга, - хохотнул он. - Ал отдыхать за границу ездит исключительно в тельняшке и камуфляжных штанах.
  
  - Почему? - вырвалось у меня.
  
  - Да черт его знает! - вмешался Шес. - Фишка у него такая.
  
  - Так вот, - продолжил Романыч, повернувшись в пол оборота ко мне. - Представь себе, что ты добропорядочный немец. Пришла вечерком в погребок расслабиться в компании близких друзей и хорошего пива. И вдруг рядом с тобой поднимается явно русский в жопу пьяный мужик нехилой такой комплекции. И, обрати внимание, он не один, а в компании еще троих таких же, если не пострашнее, - скосился он на Шеса, - в прикиде русской морской пехоты времен Второй Мировой. Салютует тебе литровой кружкой и орет на всю Ивановскую...
  
  - Гитлер капут, % непечатно %! - подскочил вдруг Алек, наглядно показывая, что же он отчебучил в Праге.
  
  - И что? - спросила Ленка сквозь слезы, когда мы отхохотались, представив себе эту картину.
  
  - И все! - закончил Алек. - Видимо, память предков взяла свое, и немцев как ветром сдуло. Романыч, ты гад! Придет твое время, я уже знаю, что расскажу! Ты мой, понял?
  
  Следующая партия была целиком и полностью за Ленкой. Может, потому что Шес в этот раз сидел на прикупе. Быстренько взяв свои заявленные взятки, она, посмеиваясь и сыпля циничными шуточками по поводу наших способностей картежников, распихала остальные, не обделив никого.
  
  - Дай пять! - похвалил брюнет, протягивая ей ладонь и с удовольствием марая нам троим горку. - Романыч, за что тебе такое счастье досталось?
  
  - Сам диву даюсь, - буркнул тот. - Где так накосячил?.. Ну, родная, чего твоей душеньке угодно?
  
  - Алек... - протянула Боженова, хищно сверкнув глазами, - и чего ты там про моего благоверного хотел рассказать?
  
  Ал послал в ее сторону шутливый воздушный поцелуй, показал Романычу фак и поинтересовался:
  
  - А кто-нибудь знает, за что этого шута горохового лишили визы в Штаты?
  
  - А-ха-ха! - с ходу начала я хохотать, поскольку знала в подробностях и из первых рук. Шес и Ленка выглядели удивленными и заинтересованными.
  
  - Ромочка, драгоценный мой, - пропел Алек, предвкушая месть, - неужто ты не поделился с женой сим замечательным фактом собственной биографии?
  
  - Алек... - начал мой друг угрожающе.
  
  - Да не боись, я сейчас все исправлю! - перебили его. - И не пыхти, я ёжиков не боюсь! - где-то я уже эту фразу слышала...
  
  - Короче, - начал он, - было это лет пять, может шесть назад. Думаю, вы, - взглянул он вопрошающе на Ленку, - тогда еще не были знакомы. Так вот, послали этого искателя приключений на свои нижние... Сколько их там у тебя? А, не важно. Послали его, как красу и гордость нашего факультета, на полгода в Штаты в рамках программы по обмену студентами. Вот только вернулось это ходячее несчастье ровно через двое суток с перечеркнутой сикось-накось визой и настойчивым пожеланием никогда больше в их гостеприимную страну не приезжать.
  
  - Что ж ты накосячил, дорогой? - удивленно вперилась Ленка в мужа. - Убил кого-то, едва выйдя из аэропорта?
  
  - Ты будешь смеяться, солнышко, - пояснил Романыч, - но я даже из аэропорта не вышел!
  
  - Да ты даже до таможни не дошел! - хохотнула я.
  
  - Короче! - продолжил Алек. - Твой клоун подходит на паспортный контроль и на вполне традиционный вопрос о цели визита заявляет : "I'm a Russian parachuter. Has arrived on a visit to your beautiful country to prepare a military jumping-off place for capture of the planet". ( перевод : "Я русский парашютист. Прибыл с визитом в вашу прекрасную страну, чтобы подготовить военный плацдарм для захвата планеты").
  
  - О! Узнаю вашего дружка! - заржал Шес. - Всё, дальше можешь не продолжать! С чувством юмора у пограничников всех стран туго!
  
  - Пиф-паф! - навел Ал на Романыча палец и сделал вид, что выстрелил. - Один-один, Боженов! Продолжим? - ну конечно, ему-то на этом круге ничего не грозит!
  
  Шес опять был в игре. Надо ли уточнять, что он выиграл? Нас с Романычем заткнули, как несмышленых младенцев, а вот с Ленкой они сцепились не на жизнь, а на... последнюю взятку. Брюнет довольно хмылился, записывая Боженовой десять штрафных очков.
  
  - Леночка, - поучительно сообщил он, подняв вверх указательный палец, - если я говорю семь, это семь. Не шесть, не восемь. Семь, детка. Смирись и даже не рыпайся. Так, кого я поимел больше всех? - сверился он с записями. - Витек, девочка моя, как, ну как при такой карте можно было заявлять шесть?! Ты хуже Алека, ей Богу, хотя, казалось бы, хуже уже некуда. Вы не хотите объединить усилия? Играйте за одного, что ли. А то мне почти стыдно. Это же избиение младенцев!
  
  - А скажут, - прошептал мне на ухо Алек, притянув к себе за талию и так и не убрав после этого руки, - скажут, что нас было четверо!
  
  - Витек, - Шес, видимо, заметив поползновения родича, недобро прищурился, - опять твоя очередь. Озвучь следующую жертву. Хочешь, я еще порасскажу про твоего милого соседа?
  
  - Не смей! - щелкнул на него зубами блондин, делая вид, что собирается укусить.
  
  - Зачем? - мило улыбнулась я. - Про него я узнаю из первоисточника, правда, Алек? А вот какую-нибудь ересь про тебя, звездного, я бы послушала с удовольствием.
  
  - О-о-о! - в один голос протянули парни. Романыч даже руки потер в предвкушении.
  
  - Это же непаханое поле! Тут до утра можно соловьем заливаться! - радостно сообщил мне сосед по дивану. - Тебе какую историю? Грустную, смешную, стыдную, глупую, поучительную?
  
  - Можно заказывать? - уточнила я.
  
  - С моей цензуры! - предупредил ударник.
  
  - Тогда... Кто мне может объяснить, почему этот мазохист отказывается пить болеутоляющее?
  
  - Э... - вмиг посерьезнел Алек. - Думаю, сейчас будет цензура.
  
  - Цензура, да, - подтвердил Шес его догадку.
  
  - Так нечестно!
  
  Я попыталась возмутиться, но неожиданно Ал сжал мою руку под столом и, глядя прямо в глаза, попросил:
  
  - Вик, не надо. Это... эм... это очень личное.
  
  Признаться, его заступничество меня довольно сильно удивило. Даже сильнее, чем тот факт, что столь невинный, на первый взгляд, вопрос мог вызвать столь отрицательную реакцию. Я ожидала несколько иного. Казалось бы, Алек не должен был упустить шанса уронить соперника в моих глазах, если уж за этим идиотским желанием терпеть боль скрывается что-то нелицеприятное. Мне, если честно, очень бы хотелось узнать нечто эдакое про кумира миллионов, или сколько там насчитывает фан-клуб Рельефа. То, о чем молчит желтая пресса. То, о чем молчит сам Шес. А Алек помешал, зараза. Ну, хорошо, тогда так:
  
  - Ладно. Расскажи мне про ту блондинку, - удовлетворенно отмечаю сузившиеся подведенные черным глаза и одобрительное подмигивание со стороны Боженовой.
  
  - Какую блондинку? - не понял Алек. Или же сделал вид, что не понял.
  
  - Про Еву, - охотно уточнила я, - твою девушку.
  
  - Мою девушку? - распахнул он в недоумении свои голубые глаза и на секунду мне показалось, что сейчас они станут больше стекол его супер модных очков. - Мою кого? - и вдруг понимающе зыркнул на Шеса: - Один-ноль, зараза!
  
  Так. Какое "один-ноль"? Что я пропустила?
  
  - Витек, - вмешался внезапно ударник. - Во-первых, извини, опять цензура. Во-вторых, я, кажется, объяснил, что Ева не его девушка, - ну да, объяснил, только сделал это так, что у меня и сомнения не осталось - таки его. - А в-третьих, это вопрос про Алека, а не про меня.
  
  - Почему тогда цензура? - решила я стоять на своем до конца.
  
  - Потому, что меня это тоже каким-то боком касается, - так, он меня вконец запутал.
  
  - Каким-то боком? - плотоядно усмехнулся Ал. - Для тех, кто в танке, напоминаю - она твоя невеста! Можешь полюбоваться хотя бы и в Космополитене.
  
  Что?! Вот такого поворота событий я никак не ожидала! А как же "она не моя проблема"? Что здесь вообще происходит? Не может ли быть такого, что Шес мне просто-напросто... соврал?
  
  - И кто в этом виноват?! - взвился тем временем ударник.
  
  - Ну, тоже правильно, - внезапно отступил Алек, откидываясь назад и утягивая меня за собой. Впрочем, я тут же вывернулась, получив в ответ его разочарованный взгляд. - Сойдемся на том, что не всегда вещи выглядят так, как они выглядят. Вик, - поймал он мой взгляд, - несмотря на то, чем это кажется со стороны, ни один из нас с ней не встречается. И уж тем более не собирается жениться. Такой ответ тебя устроит? - я кивнула. А что еще я могла сделать? Они явно в сговоре и правды от этих двоих я не добьюсь. - Так что бы ты хотела услышать о Шесе?
  
  - Что-нибудь смешное и стыдное одновременно, - мстительно потребовала я и взглянула на рокера: - Это твоя цензура пропустит? Или про идолов, как про Сталина - либо хорошо, либо никак?
  
  - Что ж ты упертая такая? - задумчиво почесал он бровь. - Алек, ну расскажи ей уже что-нибудь, отведи душу.
  
  - Уж, будь уверен, отведу! - заявил тот. - Кстати, один-два мне, если ты не заметил.
  
  - Я не играю, - непонятно отрезал рокер. - Давай уже. Я в предвкушении, что же ты выберешь.
  
  - Да вижу я, как ты, гаденыш, не играешь, - он так ласково протянул это "гаденыш", что не оставалось никакого сомнения, он на родича не злится нисколько. Что за игру ведут эти двое? - А то я тебя первый день знаю! - и, заметив, что тот собирается добавить еще что-то, приступил к рассказу.
  
  - Несколько лет назад ездили мы в Австрию. Я, Шес, тот самый Макс, про которого Романыч раньше рассказывал, и Рэйн. Ты его, Витек, не знаешь. Он раньше ударником в Рельефе был.
  
  - А Шес?
  
  - А Шес - вокалистом. Это было до того, как они усыновили свою рыжую заразу, - пояснил Алек. - Ну, так вот. У Шеса пунктик есть один - точнее, был, - на машины. Любил он снять за бугром какую-нибудь навороченную тачку. Чтобы поприметнее была да покруче. В тот раз взяли огромный внедорожник. Черный, стекла затемненные. Ну, как в "Бригаде", помнишь? Это сейчас у Шеса такая же бэха стоит в гараже рядом с его горячо любимым Дукати. А тогда он только на несколько дней в прокате и мог себе позволить. Ну вот, значит, катаемся мы по Австрии, катаемся, любуемся красотами, балуемся пивком. Он тогда еще не был таким категоричным трезвенником, как сейчас.
  
  - А почему стал? - перебила я.
  
  - Пи-и-и-и, - отозвался рокер.
  
  - Цензура, - пояснил блондин. - Короче, прижало его организм, залитый по самое не балуйся пивом, справить естественные надобности. А так как ни у кого, кроме него, в тот момент такой необходимости не было, то мы, высадив его рядом с туалетом на заправке, отъехали чуть в сторону заправиться.
  
  - Гады! - ласково оскалился ударник.
  
  - Пить надо было меньше! - не остался Алек в долгу. - И вот стоим мы, значит, возле бензоколонки, как в зрительном зале, и наблюдаем следующую картину. Из-за угла здания выруливает точь в точь такая же бэха, как наша, и начинает медленно продвигаться к выезду. В этот момент из туалета выходят два метра нашего общего друга, офанаревшими глазами смотрят на удаляющийся джип, а потом он срывается с места и с криком "Банзай!" кидается на капот машины. Занавес!
  
  - Нифига не занавес! - встрял герой рассказа. - Витек, представь себя на моем месте. Выхожу я из места дум и вижу, как эти придурки сваливают. То есть, я стою, а они сваливают! На моей бэхе! С моим пивом! Естественно, я кидаюсь за ними и решаю подшутить. Зажмуриваюсь. Знаешь, пьяный, не пьяный, а на капот движущейся, пусть и на минимальной скорости, машины кидаться стремно. И прыгаю. Визг тормозов и дикий ржач. Открываю глаза, поворачиваюсь на звук смеха и вижу нашу тачку и Рэйна с Алеком, сползающих на землю от хохота. Заранее холодея и, кстати, мгновенно трезвея, смотрю вниз и вижу сквозь лобовое стекло побелевшие лица двух фрицев.
  
  - Господи, - стараясь не размазать тушь, вытираю я слезы. Боженовы, кстати, уже давно лежали на столе, сотрясаясь от хохота. - Бедные немцы! Опять немцы! Мне их так жаль, такая картина...
  
  - Вика, ты себе просто не представляешь всей картины, - добил меня Алек. - Вот как Шес сейчас выглядит, - обвел он рукой пирсингованое и покрытое татуировками тело в аксесуарах и иже с ними, - это просто добропорядочный клерк начала восьмидесятых по сравнению с тем, что было тогда. Ну, глаза он всегда подводил. Но добавь к этому цепочку от уха до губы через ноздрю, рваную кожаную одежду, три-четыре креста по килограмму каждый и вырви-глаз-фиолетовый ирокез в ладонь...
  
  - Ирокез? - опешила я.
  
  - О, да! - подтвердил Ал. - Я тебе при случае фотки покажу. Такое чмо встретишь среди ночи на улице да в темном переулке - не факт, что до утра дотянешь. А тут среди бела дня само на голову свалилось. Как их инфаркт не хватил, не знаю.
  
  - Да мне их перепуганные глаза потом еще несколько месяцев снились! - закончил Шес. - Витек, ты удовлетворена?
  
  - О, да!
  
  - Тогда, продолжим. Ты, кстати, следующая на очереди. Романыч, готовь историю!
  
  - Рома, не смей! - вскочила я.
  
  - Хе-хе, радость моя, - осклабилась эта зараза. - Поздно пить боржоми, когда печень отказала! Шес, сдавай!
  
  
  
  Глава 20
  
  
  
  И вечер продолжился.
  
  Разошлись мы уже далеко за полночь, ближе к трём. Уставшие, слегка пьяные, довольные друг другом и проведённым временем.
  
  А я ещё и огорошенная внезапными открытиями.
  
  О чём мы только не говорили, каких только историй не рассказывали. Знай я заранее, какие откровения принесёт с собой этот вечер, не факт, что вообще решилась бы прийти. Скорее всего, осталась бы сидеть дома и не дергалась. Воистину, блаженны несведущие. Но - обо всём по порядку.
  
  Компании, собирающиеся у Боженовых, всегда были весёлыми и интересными. Ребята, надо отдать им должное, умели подбирать друзей. Но этот раз превзошёл все, на которых мне когда-либо приходилось присутствовать. Может быть, именно благодаря умеренному составу и особым отношениям между собравшимися.
  
  Не чувствовалось абсолютно никакого напряжения. Мысли и фразы текли спокойно и свободно, как вода в тихом русле реки где-нибудь на приморской равнине, непосредственно перед впадением в бурное море общего веселья и игривости. Было какое-то удивительно приятное и уютное ощущение причастности, понимания и нахождения на своём месте.
  
  И даже Шес, всё также язвивший и пошливший весь вечер, и наши с ним неизменные перепалки воспринимались как-то по-домашнему, что ли.
  
  А уж Алек... У Ала оказалось изумительное чувство юмора. Не откровенный цинизм, как в случае с его именитым родичем, или же, чего греха таить, со мной, а именно юмор. Острый, местами пикантный и колкий, но всегда уместный, стирающий все преграды и неловкости, заставляющий забыть, что ты практически и не знаешь этого человека. Снегов умел быть душой компании, сплотить людей вокруг себя и, кажется, искренне наслаждался этим. От каждого его слова веяло такой авторитетностью, что и в голову не приходило переспрашивать или сомневаться.
  
  И в то же время, он не давил и не пёр напролом, как Шес. Они были такими разными, как вода и пламя, и одновременно чем-то неуловимо похожими. Может, необъяснимой и непоколебимой уверенностью в своих действиях и словах. А может, неким налётом снобизма. Довольно сильным у Шеса, но присутствующим и у Ала тоже. И если наличие данной не шибко приятной черты характера у рок-идола было ещё вполне понятным, в чём-то даже ожидаемым, то откуда это взялось у начинающего экономиста, оставалось для меня загадкой.
  
  Впрочем, это не портило общее впечатление от парня. Скорее, придавало некую изюминку. Должен же быть в человеке какой-то изъян? Иначе было бы скучно.
  
  Алек нравился мне всё больше и больше. У нас оказалось много общего. Снегов, к моему изумлению, неплохо разбирался в классической музыке и ценил по достоинству оперу. Он, так же как и я, обожал мотоциклы, скорость, электронную музыку и любил готовить. И главное - его абсолютно не напрягало наличие в моей жизни другого мужчины четырёх лет от роду.
  
  Эта тема была для меня довольно болезненной и щекотливой. Слишком часто в прошлом приходилось сталкиваться с испаряющимися в неведомом направлении представителями "сильного и надёжного", стоило им завидеть на горизонте белобрысую макушку и перепачканные шоколадом пальчики. Вы себе не представляете, насколько пугающее действие на мужчину любого возраста может оказать фраза "А ты придёшь завтра поиграть со мной?" из уст ребёнка незамужней женщины!
  
  Я раньше даже не задумывалась над этим. Сюрприз был. Поначалу жутко коробило. Такое впечатление, что у Дани на лбу написано: "Кратчайший путь в ЗАГС". Но потом привыкла.
  
  Точнее, не привыкла, а стала относиться к этому философски, рассудив, что мужчины приходят и уходят, а Данька остаётся. Так что, если единственное, о чём думает кандидат в любовники при виде сына, это хомут и кабала, то начерта он вообще нужен? В конце-то концов, замуж я не рвалась, целью себе смену фамилии не ставила и содержать себя и свою семью не просила. А для приятного совместного времяпровождения имеет ли значение, есть у меня сын или нет?
  
  Оказывается, имеет. И ощущения, когда тебя ни за что, ни про что подозревают чёрти в чем, не самые приятные. Слово от души вываляли в какой-то дряни. Особенно, если ты уже успела если и не влюбиться, то заинтересоваться.
  
  Поэтому я и сообщала на самом первом свидании - так сказать, не отходя от кассы, - что да, работаю, да, содержу себя, нет, цели непременно выйти замуж не имею, и да, кстати, имею сына. Из всей представленной информации чаще всего воспринималось почему-то только последнее, и девяносто процентов кандидатов не проходило первый отборочный тур.
  
  Алек его прошёл, даже не заметив.
  
  Я как раз жаловалась на то, что выходить куда-то с моим террористом просто невозможно. Поскольку он тут же начинает играть на публику. И все попытки как-то урезонить его заканчиваются неизменным феерическим скандалом в общественном месте. Чем общественнее это место, чем больше зрителей, тем богаче репертуар и шире масштаб истерики.
  
  - А сколько твоему сыну? - поинтересовался Алек.
  
  - Четыре. Скоро четыре с половиной, - я внимательно следила за его реакцией.
  
  - Так он же ещё маленький, - умилился парень. - Не переживай ты так. Все через это проходят. Он подрастёт и угомонится.
  
  - Не угомонится, если на тормозах спускать! - грубо влез Шес. - Такое пресекать надо на корню.
  
  - У тебя большой опыт воспитания? - тут же огрызнулась я.
  
  Ой, какие мы все умные советы давать! Сколько раз я уже слышала подобное. Есть люди, которых хлебом не корми, дай поразглагольствовать, как чужих детей растить. Своих бы рожали и воспитывали.
  
  - У меня опыт борьбы с последствиями, - ничуть не смущаясь моей реакции, ответил Шес. - Мать тоже считала, что само пройдёт, - он широко улыбался, но глаза оставались серьёзными. - Спускала всё с рук и отчима гоняла, чтоб ни дай Боже сыночку не обидел. В результате об истинном значении слова "нет" я узнал уже в армии. Десять нарядов вне очереди, конечно, довольно быстро корректируют поведение, но тебе не кажется, что проще сделать это сейчас?
  
  - Да ладно тебе. Тоже мне, осечка Маслоу, - отмахнулся Ал. - Ну что ты хочешь от четырёхлетнего ребёнка? Как ты предлагаешь "пресекать"? Будет ему лет десять, тогда уже можно объяснить, а пока...
  
  - Объяснять надо сейчас, - отрезал рокер, - иначе в десять уже никто не будет слушать!
  
  - А сейчас он типа слушает! - это обсуждение начинало меня бесить. - Он же ещё ничего не понимает!
  
  - Да всё он прекрасно понимает! - не согласился Шес. - Это родителям спускать на тормозах удобнее, чем раз и навсегда поднапрячься и поставить точку.
  
  - То есть, ты хочешь сказать, - я медленно, но уверено закипала, - что мне нравится, когда он визжит, как поросёнок на заклании, посреди улицы? Мне, значит, удобно, когда он позорит меня перед соседями? Что...
  
  - Брейк, Витёк, - поднял он руку вверх, показывая, что не хочет ссоры. - Это твой ребёнок, делай, как знаешь! Я всего лишь выразил своё мнение.
  
  - Шес, - вмешался Алек. - Такт - это явно не твоё. Вика, не злись на него. Он думает, что лучше всех всё знает...
  
  - Вот пускает рожает своих и воспитывает! - я уже практически успокоилась, но продолжала бурчать по инерции.
  
  - Во-первых, - ударник, как и я, не умел тормозить и держать язык за зубами, - самцы не выраживают.
  
  - Так найди себе самку, которая родит тебе детёныша. И строй его в лучших традициях марксизма-ленинизма!
  
  - Уж будь уверена, - огрызнулся он, - если у меня вдруг заведется "самка с детенышем", то визжать на улице ни она, ни он не будут!
  
  - Ты на что-то намекаешь?
  
  - Я не умею намекать, Витёк, - обрубил Шес. - Я предупреждаю во избежание.
  
  У меня чуть глаза на лоб не вылезли от такого явного и незавуалированного заявления. Да ещё и в таком тоне. Что он вообще себе позволяет? Я ещё от того поцелуя на кухне не отошла, а он уже "предупреждает"! Цветочно-шоколадный период он, видимо, решил вообще проигнорировать. Разгон от "да вашу ж мать!" до "я предупреждаю" за одну неделю. Да это новый рекорд в моем рейтинге мужской самоуверенности! Впрочем, выразить всю глубину возмущения мне не позволил Алек.
  
  - Ты же, вроде, не хотел детей? - повернулся он к Шесу.
  
  - Так я и сейчас не хочу, - подтвердил ударник, тем самым моментально вычеркнув себя из списка потенциальных ухажеров, и плевать мне, что он сам по этому поводу думает. - Что не мешает мне иметь свое мнение по поводу их воспитания. Это, во-первых. А во-вторых, если уж мне суждено провести с этим конкретным ребенком бок о бок три месяца, хотелось, хотя бы, не разориться на психоаналитике.
  
  - Ты намекаешь, что мой ребенок психованный? - я прибью его сейчас!
  
  - Так, Витёк, мы, кажется, потеряли пропорции, - он с силой потер лицо ладонью и продолжил, явно тщательно подбирая слова: - Ты пожаловалась на проблемы в поведении сына, а я всего лишь высказал своё мнение. Я его не навязываю, но и навязать себе твоё не позволю. Давай сойдемся на том, что это твой ребенок, твои проблемы и твоё решение. Я не вмешиваюсь. Но пока вы оба находитесь под моей ответственностью, я настойчиво прошу, даже требую, избавить группу от дополнительных проблем, в виде истерящего ребёнка. Можешь звать меня тираном и самодуром, но это моё условие. Следи за ним и я буду счастлив. У меня есть право на эту просьбу?
  
  - Думаю, да, - странно, но остыла я так же мгновенно, как и взбеленилась. Собственно, чего взвилась-то? Все он правильно говорит. Можно подумать, я сама этого не знаю. Просто, обидно слышать это от чужого человека. Вон Алек, тоже, небось, все прекрасно понимает, но вместо того, чтобы тыкать мне в лицо, какая я плохая родительница, пытается поддержать и подбодрить.
  
  - Вот и договорились, - атмосфера разрядилась, и Шес даже попытался пошутить: - Предлагаю внести отдельным пунктом в контракт - дядю Шеса не злить и его игрушки не тырить.
  
  - А не то он возьмет большой ремень... - подключился Алек.
  
  - И выпорет маму! - закончила, коварно сверкая глазами, Ленка. - Слушайте, ну хватит уже на Викторию наезжать! Она, между прочим, делает все возможное. Думаете, легко воспитывать ребенка в одиночку?
  
  - А где же штабеля благородных рыцарей павших к ногам прекрасной дамы? - Алек приподнял бровь. - Только не говори, что ты их того... насмерть.
  
  - Что ты, я занимаюсь лицензионной охотой, а не браконьерством, - подмигнула я в ответ. - Штабеля, резвенько отряхнувшись, сбежали проверять свои контракты на предмет пункта о четырехлетнем пакостнике.
  
  - Я могу их понять... - протянул Шес.
  
  - Ой, да хватит уже! - перебил его Алек, опять накрывая своей ладонью мою. - Это всего лишь ребенок. Расслабься, дорогой, и получай удовольствие.
  
  - И скажи спасибо, что у тебя токсикоза никогда не было, - мрачно выдала Боженова и все взгляды немедленно переключились на неё. Спор был забыт. Лена залилась краской.
  
  - Ленка... - я с трудом решилась спросить: - Вы хотите нам что-то рассказать?
  
  Боженовы переглянулись, Ленка покраснела ещё гуще и, поймав одобряющий кивок мужа, огорошила нас:
  
  - Мы, кажется, беременные.
  
  Что тут началось! Мне стыдно. Правда, стыдно. Но я визжала, как сопливая девчонка, получившая на день рождение долгожданного щенка. Обнимала по очереди то смущенную будущую мамашу, то сияющего, как медный пятак, Ромку. Порывалась погладить плоский пока ещё Ленкин живот. Плела какую-то чушь по поводу того, что делать, чего не делать. Обещала Романычу медленную и болезненную смерть от моей руки, если не будет потакать абсолютно всем прихотям своей драгоценной супруги. Меня не смутил даже его полный недоумения взгляд, когда тот интересовался, в чём это он ужимал благоверную до сих пор. Короче, я радовалась, как будто это я забеременела, наконец-то, так давно ожидаемым и желанным ребенком, а не они.
  
  Парни тоже удивили. Я как-то не особо привыкла к бурному проявлению чувств у мужчин. Но Алек, казалось, был искренне рад за друзей. После традиционного "дай пять, мужик, так держать!", они с Романычем ударились в пространные обсуждения дизайна детской, преимуществ тех или иных видов колясок, рожать ли с эпидуральной анестезией или без, и самое главное, в какую секцию отдавать будущего Антона Боженова. Короче, с умным видом трепались о вещах, в которых оба абсолютно не разбирались. А уж мысль о том, что Антон может оказаться девочкой, им, похоже, вообще в головы не приходила. И даже Шес проявил интерес: поздравлял, расспрашивал Ленку о самочувствии и давал не менее идиотские, чем мои, советы. Никак из личного опыта, ага.
  
  В конечном итоге, Боженова, не вынеся столь пристального внимания к собственной персоне, банально сбежала на кухню, утащив меня за собой.
  
  - Я так за вас рада! - уж я-то знаю, как они этого ждали. - Какой срок?
  
  - Да шесть недель всего, - рассмеялась Боженова. - Мы сами только позавчера узнали. Не хотели месяцев до трёх говорить, чтоб не сглазить. Но оно как-то само вырвалось. Ну, не могу я удержать это в себе! Боже, Виктория, я так счастлива! Это гормоны?
  
  - Да рано ещё для гормонов. Не переживай, когда они начнутся, ты не пропустишь. О-о-о, ты понятия не имеешь, что тебя ждёт!
  
  - Всё так плохо?
  
  - Тебе? Не-е-е, тебе, дорогая, будет хорошо. И пусть Романыч только попробует не обеспечить тебе это "хорошо", я его лично расчленю. А вот ему надо бы обзавестись бронежилетом и запасными нервами.
  
  - Да брось, - смутилась Ленка. - Не такая уж я и грозная.
  
  - Посмотрим на тебя через пару неделек. Ну куда ты это потащила?! Дай я. Тебе вообще ничего поднимать нельзя!
  
  - Виктория! Ты с ума сошла?! Это чайник!
  
  - Вот и давай его мне! Сядь, расслабься...
  
  - Эх... - тяжело вздохнула она. - Все вы инкубаторские. Вот и Ромка шагу не даёт мне ступить.
  
  - Не ворчи, у тебя замечательный муж.
  
  - Кстати, муж... - мне сразу не понравился маниакальный огонёк в её глазах. - Я смотрю, вы с Алом нашли общий язык?
  
  - Не знаю, - честно призналась я. - Вроде бы да. Но я не уверена, что он по этому поводу думает.
  
  - Он тебе понравился?
  
  - Ну, да, наверное, - Ленка грозно сощурилась и я поправилась: - Да, нравится.
  
  - Слава Богу! А Шес? - удар ниже пояса.
  
  - Если я скажу, - осторожно начала я, - что мне плевать на него с высокой колокольни, ты поверишь?
  
  - Нет, конечно! - обвести Боженову вокруг пальца в том, что касается дел амурных, просто невозможно. - Так что с ним?
  
  - Он притягивает, - пришлось, всё же признаться. - Вот этой своей нахальностью. Какая-то она настоящая, мужская. Не знаю, как объяснить. Ноги подкашиваются, Ленка, и хочется, дико хочется на всё согласиться. Но ты же знаешь, какой у меня опыт общения с людьми его круга. Я не знаю, чего от него ожидать, и это пугает.
  
  - Что за глупости? - удивилась она. - Он мужик как мужик, и не смей сравнивать его с этим твоим Кириллом, чтоб ему икалось до конца его дней! К тому же, Ал-то тебя не пугает. А ты с ним знакома ещё меньше, чем с Шесом.
  
  - Это не то, - как же объяснить? - Алек человек нашего круга, и я могу более-менее представить себе его реакцию. А Шес... Ну, он же совсем в другом мире живет, другими параметрами меряет! То, что для него вполне в порядке вещей, для меня дико и неприемлимо. И наоборот, к слову, тоже.
  
  - Э... Виктория? - Ленка как-то странно сощурилась. - А Ромка что, никогда не говорил тебе, чем Алек по жизни занимается?
  
  - Это ты к чему? Лен, я понимаю твоё желание получше меня пристроить, но, честное слово, я скорее предпочту обычного экономиста, чем этого кандидата быть разорванным на сувениры. Или... - кусочки головоломки начали складываться в картинку, значения которой я пока не понимала. - Колись, Боженова, где он работает?
  
  - Знаешь, думаю это лучше у него спросить... Нет-нет! - вскинулась она, предупреждая готовый сорваться вопрос. - Никакого криминала, - и, на секунду задумавшись, добавила: - Ты доверяешь моему мнению?
  
  - По поводу?
  
  - Присмотрись к Шесу.
  
  Вот тут она меня удивила. И это ещё мягко сказано! Она же сама мне расхваливала Снегова, приложила немалые усилия, чтобы нас свести, а теперь что? Сватает мне другого?
  
  - Лен, я что-то не пойму тебя. Ты же сама...
  
  - Да знаю я! - раздраженно отмахнулась подруга. - Просто мне и в голову не могло прийти, что этот сноб может тобой заинтересоваться!
  
  - Так что ж ты мне сноба сватаешь? - я её не понимаю, честно.
  
  - Да это я так, любя... - она снова задумалась. - Послушай, я не говорю, что он лучше Алека. Я Ала обожаю и, если честно, знаю намного лучше этого рокера-шмокера. И пока речь шла только о нем, я от всей души считала, что он для тебя хорошая партия.
  
  - А теперь?
  
  - А теперь я не уверена. Я просто не настолько близко знакома с Шесом, чтобы делать какие-то однозначные выводы. Но то, что я вижу... Короче, дай ему шанс? Присмотрись.
  
  - Лена, я уже даю шанс Алеку. Ну, - поправилась я, - если он будет заинтересован, конечно. Не встречаться же мне с двумя одновременно! К тому же, Шес и не предлагал.
  
  - Спорим, - хитро улыбнулась эта зараза, - что скоро предложит?
  
  - Будем надеяться, что нет.
  
  - Ну, на нет и суда нет! Я своё прокукарекала, а дальше жизнь сама всё расставит по местам. Слышишь? - она вдруг вскинула руку. - Ребята музыку включили. Пошли к ним!
  
  Парни и правда включили музыку. Звучала "The Ocean" Поля ван Дайка, и хотя я и не особо его люблю, потянуло танцевать. И как во мне уживаются нежное чувство к классике и страсть к электронной музыке?
  
  Пока я размышляла, поддаться ли порыву и, закрыв глаза и вскинув руки, закружиться по комнате, или же отложить до лучших времен, трек сменился, и я поняла, что танцевать придется. Это был "Весенний Дождь" Снежного, а устоять перед Его Величеством Королем Прогрессивного Транса я не могла никогда.
  
  - Боже, я его обожаю! - заявила я, прикрывая глаза. - Шес, вот почему ты не можешь писать такую музыку, а не ваше это бух-бух-бух?
  
  - Тебе нравится прогрессив-транс? - вскинул бровь Алек.
  
  - Не то, что бы очень. Мне нравится конкретно Снежный.
  
  - Фанатка? - продолжил допытываться он.
  
  - Скорее, поклонница, - не люблю слово "фанат", от него веет теми девушками, что поджидали нас на выходе из гостиницы в день концерта. - Мне нравится музыка, которую он пишет, а все остальное не мое дело. Ну и, наверное, я горжусь тем, что он выходец из нашего города.
  
  - Многие с тобой не согласятся, - опять влез Шес. - Неужели не интересно покопаться в белье идола?
  
  - Это ты о себе?- съязвила я. - Спасибо, но нет. Я тебя и так буду каждый божий день видеть. Меня такой уровень приобщения к святому устраивает чуть более, чем полностью.
  
  - Абыдно, детка, - протянул ударник и ткнул пальцем в сторону музыкального центра. - А вертушечник этот? Звезда, между прочим. Мы с ребятами по сравнению с ним в песочнице копаемся. Международное имя. Седьмое место в мировом рейтинге ди-джеев, кажется?
  
  - Шестое, - поправил его Алек. Он тоже поклонник? Или фанат?
  
  - Уже шестое? - удивился Шес. - И когда успел только... Сечешь, Витек? Шестое место в мировом списке. Неужели не интересно, что скрывается за мишурой славы и фанфарами?
  
  - Господи, да что ты к нему прицепился? - не выдержала я. - Я тебе и так расскажу, что там скрывается. Простой питерский паренек, которого уже достала вся эта возня вокруг его персоны!
  
  Шес подавился своим виски, Алек как-то странно хрюкнул, Романыч всхлипнул и одарил меня взглядом из серии "молчи дура, пока хуже не стало".
  
  - Простой питерский паренек? - переспросил Шес. - Снежный - простой питерский паренек?
  
  - Ну, а что такого?
  
  - Витек, мы точно говорим об одном и том же человеке?
  
  - Я говорю о человеке, написавшем это! - я снова указала на музыкальный центр.
  
  - Тогда она говорит таки о Снежном, - поддакнул Алек, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех. - Шес, это неправильная фанатка...
  
  - Я не фанатка! - перебила я. - Ал, ну ладно Шес свихнулся уже на своей звездности. Но ты-то должен понимать, что местом в рейтинге и размерами фан-клуба человек не определяется! И, если мы уже говорим об этом ди-джее, прежде чем стать номером шесть, звездой, идолом и так далее по списку, он был, есть и будет каким-нибудь Сашей Беленьким!
  
  - Почему Беленьким? - опешил блондин.
  
  - Да это просто для примера. Часто же для псевдонима фамилию или имя переиначивают. Снежный-Белый... Да не важно, не об этом же речь.
  
  - Я, вообще-то, Снегов, а не Беленький, - перебил меня Алек, сверкая смеющимися глазами. - И меня уже лет десять никто не называл простым питерским пареньком.
  
  
  
  Глава 21
  
  
  
  Сказать, что на следующий день я пребывала в сумбурных чувствах, это не сказать вообще ничего.
  
  И такому своему состоянию я была обязана не только внезапным откровениям о личности Алека. Хотя, конечно, одного этого было уже достаточно, чтобы выбить из колеи далеко и надолго, заставляя вновь и вновь прокручивать в голове события вчерашнего вечера и мысленно биться головой о виртуальную стенку. Яду мне, яду! И побольше.
  
  Однако, этим, без сомнения, крышесносящим откровением день мой не ограничивался.
  
  С самого утра, ещё до летучки, я появилась в кабинете Тамары Ефимовны - нашей директрисы, - по банальному, но крайне неожиданному в моём случае поводу. Нужно было подписать заявление об увольнении. Ну, а как вы думали? Тут или рокеры или лицей.
  
  Шес вчера довольно убедительно объяснил с помощью расписания репетиций, концертов и моих уроков, что совместить и то, и другое не получится. А простая арифметика позволила сделать выбор в пользу первого. Не сказать, чтобы уж совсем с легким сердцем - все же, халтурка эта лишь на три, от силы четыре месяца, а там придется опять искать работу. Но решение я уже приняла, так что пересекать этот мост буду, когда доберусь до него.
  
  А пока что... Пока что надо уволиться. И сделать это как-то так, чтобы не заставили отрабатывать месяц, положенный по контракту. Вот с этой отработкой и была главная загвоздка.
  
  - Это что? - директриса брезгливо подняла мое заявление за уголок.
  
  - Заявление об уходе, - с непробиваемой миной Капитана Очевидность отрапортовала я.
  
  - Да я вижу, - протянула Черных, внимательно рассматривая то меня, то бумажку, как будто сличая нас. - А с какого перепугу, Викуся?
  
  - Э... По семейным обстоятельствам, Тамара Ефимовна. Вы подпишете?
  
  - Каким таким обстоятельствам? - ничего пописывать она явно не торопилась. - Насколько мне известно, ваши, Виктория, семейные обстоятельства предполагают, что вы вцепитесь в эту работу руками и ногами . А вы вот, что надумали, - она снова приподняла несчастный листок. - Так что случилось?
  
  - Я... Я бы не хотела это обсуждать, если можно, - попросила я. - Просто подпишите, пожалуйста.
  
  - Даже так? - она внимательно рассматривала меня, словно выискивая что-то. - Ну, хозяин барин. Неволить не буду. Отработаете положенный месяц и можете быть свободны.
  
  - Тамара Ефимовна... - как же выкрутиться? - А можно как-то без отработки?
  
  - Виктория Владимировна, я понимаю, у вас обстоятельства, - она так язвительно выделила это "обстоятельства", что я тоже кое-что поняла - ей наплевать на них. - Но у вас, дорогая, есть ещё и контракт.
  
  - Я знаю, но... Мне очень надо, правда! Ну, может, можно как-то договориться?
  
  - Вика? - ее глаза подозрительно заблестели. - Милочка, вы мне что, взятку сейчас предлагаете?
  
  - А надо?
  
  Я правда не знала, что в таких случаях делают. И, если предлагают, то сколько? Моего гонорара вообще хватит? Соглашаясь вчера на предложение ударника, я как-то упустила из виду этот момент.
  
  - Викуся... - начала Черных ехидно и вдруг осеклась, взглянув на меня. - Вика, - продолжила она уже мягче, - хотите чаю?
  
  - Что?
  
  - Я говорю, чаю хотите? Давайте, я заварю нам чай? А вы, деточка, пока соберетесь с мыслями и все мне расскажете. Хорошо?
  
  Не знаю, что меня так выбило из колеи - внезапная смена тона, предложение почаевничать или ещё что-то, но я согласилась. И неожиданно для самой себя выдала этой мегере всё.
  
  Сжимая в дрожащих руках чашку с горячим ромашковым чаем, который я, к слову, терпеть не могу, и с трудом сдерживая слёзы, я говорила. И не просто говорила, а изливала душу человеку, которого от все той же души презирала, можно даже сказать, ненавидела.
  
  Я рассказывала о вещах, о которых и Романыч-то лишь догадывался. А кое о чем не ведал даже Олег. Про Кирилла. Про то, как бросил нас с Данечкой. Про то, как молодой и талантливой студентке, лучшей на потоке, пришлось оставить консерваторию и идти работать посудомойкой в кафе. Про то, как заболел, а потом и умер папа. Про долги. Про то, как правдами и неправдами удалось устроиться в лицей и терпеть день изо дня свою никчемность и безразличие ученикови преподавательского состава. Про то, что Олег с утра до ночи вкалывает на двух работах, а денег всё равно не хватает. Про чёртов велосипед. Про то, что брат в свои тридцать четыре года всё ещё не обзавелся семьёй, потому что боится оставить нас с Даней. Про Рельеф. Про Шеса. Про Ала. Про деньги...
  
  Я выкладывала всё, не оставляя в тени ничего. Мне так давно хотелось вылить это на кого-то, высказаться, поделиться, переложить хотя бы частично эту ношу на чужие плечи. Честно сказать, я и не соображала, что и кому говорю, меня просто несло. Такая вот тихая истерика, если хотите.
  
  - Деточка, - вздохнула Черных, когда я, наконец, замолчала, - почему вы носите всё это в себе?
  
  - А с кем мне делиться, Тамара Ефимовна? С Олегом? Он и так всё знает. А чего не знает, того я и под страхом смертной казни ему не расскажу. С друзьями? Увольте, не хочу, чтобы меня жалели. И без того тошно!
  
  - Знаете, Вика, - она отхлебнула уже остывший чай и поморщилась, - иногда надо, чтобы кто-то пожалел. Есть вещи, с которыми не стоит пытаться справиться в одиночку.
  
  - Вы собрались меня жалеть? Не надо.
  
  - Надо, деточка, надо... Только не примете вы этого от меня, ведь так?
  
  - Не надо! - упрямо повторила я.
  
  Единственное, что не давало скатываться в депрессию и истерику в последние годы, это уверенность всех вокруг в том, что я прекрасно справляюсь. Даже Олежек повелся на этот спектакль. Но, боги, кто бы знал, как я устала разыгрывать из себя Железную Леди! Как же я устала.
  
  - Хорошо, - подозрительно легко согласилась директриса. - Тогда вернемся к твоему увольнению, - она вдруг отбросила в сторону офизиоз и перешла на "ты".
  
  - Вы подпишите?
  
  - Подпишу. Но, сначала ты меня внимательно выслушаешь. Договорились?
  
  - Я слушаю.
  
  - Это всё замечательно, Вика, и такую возможность заработать грех упускать. Но, ты подумала, что будет через три месяца? Опять пойдешь в посудомойки? Или ты забыла, как тяжело найти приличную работу с неоконченным высшим?
  
  - Я всё понимаю...
  
  - Да нет, не понимаешь! - перебила меня Черных. - Рубишь с плеча, как девчонка сопливая, ей Богу. Нет бы, прийти, посоветоваться.
  
  - А вы можете мне что-то посоветовать?
  
  - Виктория, а когда вы в последний раз в отпуске были? - огорошила меня директриса.
  
  - Э... Никогда?
  
  - Вот и я о том же, деточка. Почему бы вам не взять отпуск? До конца учебного года осталось три недели. Набежавших выходных вам как раз должно хватить. На время экзаменов возьмете по собственному желанию, я подпишу. Всё равно ваш предмет неаттестационный. А там и каникулы уже. До сентября вы со своими рокерами закончите, я надеюсь?
  
  - Должна бы... - она мне помогает? Она? Мне? Я не верила происходящему.
  
  - Вот и хорошо. Сделаем вид, что этого не было, - она скомкала и выбросила в урну моё заявление об уходе. - Подавайте на отпуск, и чтобы с завтрашнего дня и до сентября я вас, Викуся, здесь не видела!
  
  Вот такие пироги.
  
  Из ее кабинета я выходила в легком шоке, получив понимание и помощь от человека, от которого меньше всего их ожидала. Странно это было - разочароваться в ком-то наоборот. Она всегда была для меня средоточием чуть ли не всех бюрократических грехов: властная, самовлюблённая, не умеющая ценить, пользующаяся своим положением. А вот поди ж ты, оказалась нормальным человеком.
  
  Уроков сегодня у меня не было. Я, принципе, и пришла только за расчетом. Поэтому следующим пунктом моего следования по коридорам родного лицея был подвал.
  
  Да-да, не удивляйтесь - подвал. Потому как именно там находилась вотчина Егора, нашего сисадмина. Трепливая, себе на уме сволочь с глазами ангела и неисправимой страстью к сплетням, и, по совместительству, мой друг.
  
  История становления нашей с ним дружбы больше напоминает бразильский сериал, чем реальные события.
  
  Я начала работать в лицее намного позже его. К тому времени "белокурый ангелок Егорушка", как его все называли, уже успел укрепить свои позиции, завоевав всеобщую любовь, обожание и желание подкармливать домашними котлетами и шоколадом. К сожалению, а может, к счастью, мне никто не удосужился сообщить, что это исчадье Ада есть ангел во плоти, и относиться к нему стоит соответствующе. А потому при первой же пущенной сплетне по поводу себя любимой я устроила жуткий скандал, безошибочно вычислив источник и с потрохами разрушив его так тщательно создаваемую репутацию.
  
  Дальше была война. Жестокая, силовая, из серии "пленных не брать". Я мстительно раскрывала так любимые им попытки грубо и жестко подшутить над сотрудниками, сообщая об оных всем желающим, и попутно вешая на него всё на свете, от пасмурной погоды в Японии до попытки военного переворота в Чили. И педантично добивалась того, чтобы парня либо уволили, либо он уволился сам.
  
  Он же пускал обо мне сплетню за сплетней, неделями отказывался ремонтировать комп, который сам же и ломал, подделывал данные системы слежения за входом-выходом и учета рабочих часов. А однажды даже продырявил колесо в Ниве.
  
  Собственно, с этого колеса и началась наша дружба.
  
  Не помню, почему я задержалась в тот день, но факт, что уходила одной из последних. Ужасно торопилась, тоже не помню почему. Кажется, опаздывала забрать Даньку из яслей. Шел жуткий дождь. И тут это колесо... А я не то, что менять их не умею, у меня даже необходимых инструментов нет. А может, и есть, кто его разберет? Я же понятия не имею, что для этого надо.
  
  И вот, стою я на абсолютно пустой парковке под проливным дождем и таращусь на спущенное колесо, не имея ни малейшего понятия, что делать. Сторож уже запер двери лицея и ушел на обход, поэтому даже вернуться в сухое помещение я не могу . Звоню Олегу - не отвечает. Звоню Ромке - в командировке, может объяснить по телефону, только чем это поможет, если руки не из того места? Звоню в службу эвакуации - говорят, ждите, через два часа будем. И тут финальным аккордом порыв ветра вырывает из рук зонт и уносит его к чертям собачим. Я поступила, как любая уважающая себя женщина, попавшая в затруднительную ситуацию. Села в лужу и начала плакать.
  
  Я, вообще-то, плачу довольно редко, по большей части держу в себе. Но, возможно, именно из-за этого иногда срываюсь по сущим, в принципе, мелочам и рыдаю навзрыд над разбитой чашкой. Ромка считает меня истеричкой. А Ленка, благодаря своей поразительной интуиции прекрасно понимающая, откуда у всего этого ноги растут, уже не раз говорила, что дабы не плакать по мелочам, надо не бояться плакать по-крупному. Но кто ж её слушает? Мы же всех умнее, всех мудрее...
  
  Ну вот, сижу я под дождем, прислонившись к боку своей Нивы, мерзну и рыдаю крокодильими слезами. И вдруг кто-то заслоняет меня от воды и ветра, поднимает из лужи, тащит куда-то и запихивает в прогретый салон чужой машины.
  
  Этим кем-то оказался Егор. Он сразу же признался, как в том, кто пробил колесо, так и в том, что тоже понятия не имеет, как его менять. Кроме этого признания, мы, кажется, не обменялись и словом. Он дал мне переодеться в свою запасную одежду, отвел в кафе напротив и молча просидел со мной почти три часа, пока не приехал эвакуатор.
  
  С того дня что-то изменилось. Нет, ненависть не сменилась дружбой прямо в одночасье. Но мы перестали пакостить друг другу, стали здороваться при встрече, а потом слово за слово разговорились и оказалось, что у нас нет абсолютно, совершенно, тотально ничего общего.
  
  И на этой-то почве мы, по странности, и сдружились. Я же предупреждала, что это просто бразильский сериал какой-то, да?
  
  Вот к этому голубоглазому недоразумению я и шла. Мне надо было срочно поговорить. И, к слову, это был первый раз в моей жизни, когда я не могла обсудить сложившуюся ситуацию с Боженовым, поскольку... Ну, не могла я!
  
  Можете считать меня дурой, можете назвать идиоткой, но смысл сказанного вчера Алеком дошел до меня, хорошо, если минут через десять.
  
  - Я Снегов, а не Беленький, - заявил он. - И меня уже лет десять никто не называл простым пареньком.
  
  И выжидающе, немного виновато уставился на меня.
  
  А я... Я продолжила спорить, напрочь игнорируя сказанное. Доказывала, что знаменитости тоже люди. Призывала Шеса в свидетели. Заставляла его подтверждать, что ничто земное ему не чуждо, что повышенное внимание фанатов напрягает и утомляет, что хочется тепла и покоя, а не света софитов и ковровых дорожек. Умоляла Алека поверить ему, как человеку знающему. И не видела, в упор не видела снисходительных усмешек и выжидающих, слегка удивленных взглядов.
  
  - ...всё это маски, - соглашался Шес. - То, что люди видят на экранах, и то, какой человек на самом деле, это разные вещи, и порой...
  
  - Да быть такого не может! - я, перебив его на полуслове, резко развернулась к Алу.
  
  - Что? - Шес не сразу сообразил, что я... сообразила.
  
  - Что ты сказал? - наступала я на Снегова. - Ты же пошутил, да?
  
  - Да какие шутки, Вика? - он выставил перед собой руку. - Грешен, каюсь, но зачем же так реагировать?
  
  - Но... Но так же не бывает! Этого не может быть! Просто невозможно! Вы смеётесь надо мной, да? Алек, это такая шутка?
  
  - Витёк, - Романыч тоже поднялся из-за стола и подошел к нам. - Ты чего? Ну, посмотри на него! Ну? Ты же бредишь им. Неужели даже сейчас не узнаешь?
  
  - А ты! - мгновенно переключилась я на приятеля. - Почему ты мне ничего не сказал?!
  
  Тут уже все уставились на Боженова. Я - негодуя. Ал удивленно. Шес как-то предвкушающе. Только Ленка продолжала смотреть на меня глазами нашкодившего котенка. Ну да, она ведь тоже знала и молчала. Друзья, называется!
  
  - А в самом деле, почему? - повторил вопрос Алек. - Я же, вроде, не просил блюсти моё инкогнито?
  
  - Саша, блин! - зыркнул на него Романыч. - Что значит "не просил"? А как ещё можно было понять это твое "не лезь не в своё дело", а? - и повернулся ко мне. - Витёк, ты только не психуй, ладно? У меня и в мыслях не было разыгрывать тебя! И даже несмотря на просьбу Ала, я бы...
  
  - Я не просил!
  
  - Мне логи нашей переписки в аське поднять? - огрызнулся Боженов.
  
  - Ах, это... Ты меня не так понял, - взял напопятный Снегов. - Я не о том просил молчать. А про Снежного - это же очевидно.
  
  - Очевидно? - опять подключилась я. - Ал, как для постороннего человека может быть очевидным, что под личиной какого-то университетского дружка скрывается номер семь в мире электронной музыки?
  
  - Номер шесть, - поправил Ал.
  
  - Да хоть сорок восемь! - я опять повернулась к другу. - Ром, зараза ты, намекнуть хотя бы мог?
  
  - Я был уверен, что ты, как минимум, догадываешься, - продолжил оправдываться тот. - Нет, ну правда - ты же его обожаешь. Сколько его дисков я тебе уже перетаскал? - о, теперь-то понятно, где он доставал их, да ещё и с оригинальными автографами, когда во всех магазинах их либо ещё не привозили, либо уже раскупили. - Ну откуда я мог знать, что при всей своей увлеченности ты не знаешь, как он выглядит? Ты же на сете его была не далее, как две недели назад!
  
  - А что я, по-твоему, видела на сете, кроме какого-то мужика в тёмных очках и бандане и спин впереди стоящих?
  
  - Но в сети же полно моих фотографий, - влез Алек.
  
  - Да можно подумать, я сутками сижу в интернете и... Погоди! - дошёл до меня весь смысл только что сказанного. - Ты тоже думал, что я знаю, кто ты?!
  
  - Да мне в голову не приходило задумываться об этом, - пожал он плечами.
  
  - Честно говоря, - добавил Шес, - я был уверен. Учитывая, что Романыч его друг...
  
  - С ума сойти! - резюмировала я. - Ребята, я что, выглядела, как человек, понимающий, что режется в преф с мировой знаменитостью?
  
  - Ну... - смутился Романыч. - Я решил, что тебе просто по барабану. Шес тоже знаменитость, но с ним ты явно не заморачиваешься!
  
  - А что, - Алек подошел ближе и аккуратно коснулся моей руки кончиками пальцев, - эта информация что-то меняет?
  
  - Да мне всё равно! - опровергла я. - Просто... Это так неожиданно... Подумать только... Я же засыпаю и просыпаюсь с твоими треками!
  
  - Я рад, - улыбнулся Ал, - что тебе нравится моё творчество. Извини за это недопонимание.
  
  - Да, прости, заец? - заглянул в глаза Романыч.
  
  - А меня прикольнуло! - абсолютно по-свински расхохотался Шес. - Так, товарищи знаменитости и не очень, мы продолжаем игру, или как?
  
  - А у вас вся семейка такая талантливая? - полюбопытствовала я у него.
  
  - Какая семейка? - подведенные глаза ни с того ни с сего опасно сузились, и я вдруг почувствовала, как напрягся Ал за спиной.
  
  - Ну, вы же родственники. Это так необычно, что в одной семье два таких талантливых...
  
  - А с чего ты взяла, что мы родственники? - перебил меня ударник.
  
  - Романыч говорил... - я с удивлением проводила взглядом удаляющуюся спину друга, который, бурча что-то про чайник, резвенько двинул в сторону кухни.
  
  - А ну, стой зараза! - вскочил вдруг Шес и помчался за ним. - Открой дверь, трепло, или слесаря будешь вызывать и менять все косяки!
  
  - Э... Девочки? - склонился Алек к моему уху, косясь попеременно, то на Ленку, то на меня. - Понимаете, вот это как раз дискретная информация. Вика, я надеюсь, ты никому об этом не рассказывала?
  
  - Нет, конечно. Кому бы я?..
  
  - И не расскажешь! - он не спрашивал, он утверждал.
  
  - Клянусь! Мне как-то не улыбается прятаться от него на кухне.
  
  Шес с Ромкой вернулись через несколько минут. Романыч - красный как помидор, ударник как-то подозрительно поглядывающий на нас с Боженовой.
  
  - Шес, я могила! - пообещала я. - Алек все объяснил...
  
  - Спасибо.
  
  - А ты не расскажешь, почему это секрет? - любопытство моё всё.
  
  - Нет, - лаконично. - Играем дальше?
  
  Пока Ленка сдавала карты, Ал снова склонился к моему уху и прошептал так, чтобы не услышали остальные:
  
  - Ты что, серьёзно ничего не знала?
  
  - Честное слово, - так же тихо ответила я, заглядывая ему в глаза. - И предпочла бы и дальше не знать.
  
  - Забавно, - задумчиво кивнул он, - как жизнь играет нашими предпочтениями.
  
  
  И вот теперь, мне срочно нужно было с кем-то поговорить. Догадываетесь, почему? Да потому, что мне было не всё равно!
  
  Несмотря на то, с какой уверенностью я заявляла, что ничего в моём отношении не изменилось, мне было не всё равно. Абсолютно точно не всё равно. Попробую объяснить, почему. Так сложилось, что в жизни мне довелось прикоснуться к одаренным звездной пылью. Но никогда я не искала этих встреч. Никогда не чувствовала себя в роли мотылька, летящего на пламя свечи.
  
  С Авдеевым - Данькиным отцом, - мы начали встречаться, когда он ещё был ничем, и имя ему было никто. Это потом уже... Эх, да что вспоминать теперь? Но его карьера развивалась у меня на глазах, в чем-то даже с моей помощью. А потому я абсолютно точно могла утверждать, что привлёк меня именно Кирилл, а не что-то иное. Или взять того же Шеса, к примеру. Да, меня к нему влекло, что поделать. Личность он довольно колоритная, да и есть у меня слабость к плохим мальчикам. Но всё это влечение легко нейтрализовалось пониманием того, куда я лезу. Нет-нет, благодарствуйте покойно! Он не настолько привлекателен в моих глазах, чтобы становиться в очередь и терпеть его выкрутасы, которых у избалованной вниманием звезды наверняка вагон и маленькая тележка.
  
  Однако, оказалось, что разыгрывать из себя святую невинность намного проще, когда объект и в самом деле тебя не интересует.
  
  Но в случае с Алом всё было совсем наоборот! Само осознание того, что это Снежный, заставляло кровь бурлить, а сердце биться быстрее. Да, он мне и раньше нравился. Но тогда это была неуверенная заинтересованность. Я была готова попробовать, но теперь... Теперь я была готова взять номерок и встать в очередь. На меня обратил внимание Король! И вся моя независимость и невозмутимость куда-то испарилась. Особенно грело сердце осознание, что мой номер первый. Это было так сладко... и так противно. Чем же я отличаюсь от инфантильных фанаток, так бесящих Хана и Шеса?
  
  И ещё одна вещь не давала мне покоя. Почему я?
  
  Нет, внимание одного из них я ещё могла переварить, но оба? Одновременно? Я не испытываю комплексов по поводу своей внешности. Приодетая и накрашенная я очень даже ничего. Но в том-то и дело, что именно ничего. В меру милая, в меру симпатичная. Таких, как я, пруд пруди. К тому же, нагруженная маленьким ребенком и, чего греха таить, скверным характером. Вряд ли коктейль "Срази Кумира" выглядит именно так.
  
  Фраза "все бабы, как бабы, а я королева" не про меня...
  
  Так почему я?
  
  Я не могла отделаться от мысли, что что-то тут не так. Где-то был подвох. Я его чуяла, я его ожидала, но душе хотелось верить в розовых пони, несущихся вдаль по радуге. И не хотелось одновременно.
  
  
  
  Глава 22
  
  
  
  - Дольная, ты слишком грузишься! - заявил Егор, едва дослушав мой путанный и сбивчивый рассказ до конца. - Тебя зовёт на свиданку твой кумир, а ты лезешь в психоанализ. Ты, мать, от счастья умом тронулась? И, кстати, а кто у нас кумир-то?
  
  Да, моё повествование было путаным. Потому что я изо всех сил старалась не сдать явки и пароли. Вы же помните, что я рассказывала о Егоре и сплетнях? Они просто созданы друг для друга. Проколись я хоть словом, и завтра об этом будут судачить на всех кухнях Питера. Оно мне надо?
  
  - Так я тебе и сказала! - не терпящим возражения тоном заявила я. - Ну, Егор... Ну это же... Не знаю... Разве это не странно?
  
  - Странно? - задумался он. - Скорее, неожиданно. А ты точно уверена, что это именно он, а не кто-то сильно на него похожий?
  
  - Да уверена я! Уверена!
  
  - И тот, второй, тоже?
  
  - Что, тоже? Мой кумир? Вот уж нет!
  
  - То, что ты его терпеть не можешь, я уже понял, - отмахнулся Егор. - Не надо так настойчиво это повторять, а то у меня появятся некие подозрения. Так второй точно знаменитость?
  
  - Да, точно.
  
  - В рамках Питера?
  
  - В рамках страны, солнце.
  
  - Опаньки. Кто-то, кого я знаю?
  
  - Сто процентов! - теперь, познакомившись с творчеством Рельефа, я уже точно знала, кому принадлежит та музыка, что вечно горланит в серверной, перекрывая шум вентиляторов и Егоркин отборный мат.
  
  - Ну ты, мать, зажгла... - он откинулся на спинку офисного кресла и с интересом прошёлся взглядом по моей несчастной фигуре. - Нет, посмотреть есть, конечно, на что...
  
  - Тропкин! - возмутилась я. - Ты о чём, паршивец, думаешь сейчас?
  
  - Пытаюсь проникнуться этим голливудским сценарием. Хотя, тут скорее Болливуд, а не Голливуд.
  
  - Убью.
  
  - Верю, - деланно печально вздохнул он. - Ну, а почему, собственно, тебя эта ситуация смущает? Кроме, естественно, статистического мизера её реалистичности.
  
  - Ты издеваешься? - заметив и в самом деле недоумение в его глазах, я пояснила: - Представь себе, на секунду, что к тебе начинает подкатывать Мэг Райан.
  
  - Тьфу ты! - скривился парень. - Он, что, старый пердун? Так бы и сказала! А то, знаменитость, знаменитость...
  
  - Нет! Он не... Ладно, плохой пример. Не Мэг Райан. Скажем, Бейонс?
  
  - Буэ...
  
  - Кристина Агиллера?
  
  - Кто?
  
  - Проехали. Кристина Асмус?
  
  - О-о-о.... Продолжай!
  
  - Значит, Асмус. Ну, заигрывает она с тобой, заигрывает, но тебе-то побоку...
  
  - Дура, что ли? - возмутился Егор. - Что значит, побоку?
  
  - Ну, тебе льстит, конечно, её внимание, но ты-то понимаешь, что ничего серьёзного у вас быть не может...
  
  - И чё?
  
  - И ничё!
  
  - Как ничё? - парень даже приподнялся в своём кресле. - Что значит "ничё"?! Меня хочет сама Кристина Асмус, а я ничё? Ты в своём уме?
  
  - Та-а-ак... Понятно. Возвращаемся к Мэг Райан.
  
  - С какой радости? Я хочу Асмус!
  
  - Да причём тут Асмус?! - вспылила я. - Мы мои проблемы обсуждаем, а не твои сексуальные фантазии!
  
  - К тебе подкатывает Кристина Асмус?
  
  - Р-р-р!..
  
  Короче, так я ничего от Егора и не добилась. Единственный совет, который этот голубоглазый поклонник сексуальной интернши сподобился мне дать, было что-то вроде:
  
  - Харе, грузиться, Витёк! Тебе выпал один шанс на миллион, вот и не упусти.
  
  И где-то в глубине души я была готова с ним согласиться. Уговорить себя тем, что Снежный понравился мне ещё Алеком, оказалось на удивление легко. Ну, Ал. Ну, Снежный. Ну, фан-клуб только по России размером с сам Питер. Подумаешь! Пх! С кем не бывает?
  
  О том, что практически ни с кем, я благоразумно решила не думать. Главное что? Правильно! Что бы человек хороший попался. О том, с чего я решила, что король отечественного транса - хороший человек, я тоже решила пока не думать. Иначе, видимо, пришлось бы задавать самой себе кое-какие вопросы, отвечать на которые мне жутко не хотелось.
  
  Но правда заключалась в том, что если бы всё на самом деле было так просто - без всяких сомнений и задних мыслей, - вряд ли я стала бы так переживать и обдумывать произошедшее снова, и снова, и снова. Авдеев всегда оставался для меня лишь Кириллом из соседнего двора. Шес - ударником известной рок-группы. А Ал и Снежный уверенно смешивались в одно, и я с трудом могла нащупать ту грань, на которой мой интерес с ромкиному одногруппнику переходил в восторженный писк по отношению к любимому исполнителю.
  
  В лучших традициях Скарлетт О'Хара я решила "подумать об этом завтра", в тайне надеясь, что Ал так и не позвонит. И в ещё большей тайне надеясь, что позвонит.
  
  Вторым пунктом программы минимум на сегодняшний день было, собственно, подписание контракта.
  
  Если честно, я бы предпочла этого не делать и оставить за собой возможность свалить в любой момент. Но Шес, видимо узревший ту же самую возможность, упёрся рогом. Или контракт или он ищет другого ударника. Так было заявлено, и вот я сижу в гостиничном номере Анатолия Владимировича и судорожно пытаюсь продраться сквозь вязь юридических терминов.
  
  Никогда не была сильна в этом. Я даже договорённость с ЖЕКом подписала, не читая. За что и поплатилась в первый же раз, когда прорвало трубу. Оказалось, что если её прорывает внутри квартиры, то это проблема самих жильцов; если в подъезде - проблема дом. управления; если на улице - работников городского управления теплотрасс. На мой, как мне казалось, закономерный вопрос, где же, чёрт возьми, её должно прорвать, чтобы это стало, наконец, проблемой ЖЕКа, мне сказали: "В любом другом месте". И где, интересно, находится это самое "любое место"?
  
  Спас меня от позорного утопания в море незнакомой терминологии Хан. Да, кстати, забыла сказать, что подписывать со мной контракт со стороны группы пришёл именно он, а не ударник. Жалко. Я-то надеялась улучить момент и заглянуть, наконец, в столь охраняемый паспорт. Ничего не могу с собой поделать - вопрос о том, как этого чудика зовут, мучает меня с того самого момента, как было объявлено, что сие есть секрет. Вообще, не слишком ли много секретов на квадратный сантиметр его татуированного тела? Конспиратор хренов...
  
  Хан заявил, что контракт стандартный, и показал в доказательство свой. А затем быстро и вполне доходчиво объяснил мне спорные моменты, предельно честно сообщив, что если я их кину, то мало мне не покажется. Заострил внимание на особых пунктах, касающихся Даньки. Да-да, Шес сдержал своё обещание, внеся это в договор и юридически обязавшись взять на группу часть расходов по содержанию няни.
  
  Вроде всё было честно. Не совсем так, как мне бы этого хотелось, но и их тоже можно понять. На первый взгляд, наколоть никто никого не пытался, и я подписала. Сказать, что рука моя дрожала в тот момент? Совсем нет. Это был мой шанс и я собиралась использовать его на всю катушку. Придётся попотеть, да. Но где ж вы видели бесплатный сыр?
  
  Закончив с бумажной волокитой, я всё же набралась мужества расспросить Хана. Если честно, я его немного побаивалась. Он, хотя бы даже и внешне, производил довольно суровое впечатление, казался самым старшим и опытным из членов группы. К тому же, мне показалось, что он занимает какое-то привилегированное положение. Его безоговорочно слушались, а он отдавал приказы, похоже, даже не замечая этого.
  
  Парень, однако, оказался совсем не страшным. Я бы даже сказала, что общаться с ним было на удивление легко и просто. Он искренне обрадовался моему интересу к истории группы и с удовольствием отвечал на вопросы.
  
  Так я узнала, что Рельеф был создан лет десять назад, самим Ханом и Шесом. Оказалось, что они - друзья детства. Что называется, не разлей вода. Жили по соседству, ходили в одну школу. Кстати, несмотря на то, что басист казался много старше, они одногодки и им по тридцать два года. Потом служили вместе в армии, даже в одной части, а после дембеля и создали Рельеф.
  
  Довольно долго у группы не было имени. Да и группой-то это можно было назвать только с огромной натяжкой. Скорее, дуэт. Андрей - так зовут Хана в миру, - писал стихи, Шес музыку, оба играли на гитарах, разрываясь между консерваторией, куда поступили, опять-таки вместе, и попытками "засветиться".
  
  - Так ты тоже окончил консерваторию? - удивилась я этому факту.
  
  - Я? Нет. Меня вышибли ещё со второго курса за неуспеваемость, - ухмыльнулся басист. - А вот Шес молодца, да. Закончил, несмотря ни на что. И даже преподаёт там сейчас пару предметов. Он упёртый, как БТР. Уж если чего себе решил, черта с два собьёшь с курса. Так вот... - продолжил он экскурс в их историю.
  
  Леголаса к ним привёл Алек. Тогда они, оказывается, были друзьями. Потом крупно рассорились по какому-то невнятному поводу и только в последнее время начали вновь хотя бы здороваться при встрече.
  
  Дима, познакомившийся с ребятами в качестве друга Алека на одной из вечеринок, однажды просто взял и остался. Вроде и не звал его никто, и ничего не предлагал. Он по собственной инициативе заявлялся на репетиции, давал советы, критиковал, хвалил, а в один прекрасный день забрал у Шеса гитару и уже не отдал. Именно ему принадлежит идея с названием. Они с басистом валялись тогда на полу гаража родителей Шеса, голова к голове, в своей любимой позе, лениво курили и обсуждали очередное фиаско.
  
  - Блин, Хан! - чертыхнулся Шес из своего угла. - Мы так никогда не пробьёмся. Это же горы. Сплошные стены гор! Как мы их сдвинем?
  
  - А нафига их сдвигать? - отозвался вместо басиста Димка. - Горы? Ну и чёрт с ними! Мы создадим свой рельеф местности, и пускай уже другие ломают голову, как сдвинуть нас.
  
  Вот тогда они и решили, что чтобы что-то взять, сначала надо дать, и хорошо дать. В смысле, вложиться. Скинувшись, у кого сколько было, практически выпотрошив до копейки все свои сбережения, они купили хорошие профессиональные инструменты, наняли менеджера, ударника и учителя постановки голоса для Шеса.
  
  Поначалу дела вроде пошли в гору и их перестали освистывать. Более того, благодаря правильному пиару со стороны их менеджера на начинающую группу обратила внимание довольно известная студия звукозаписи - БИТ-студио. Контракт с ней был подписан в кратчайшие сроки, и только спустя пару месяцев окрылённые первой удачей парни сообразили, какую глупость сделали.
  
  Дэн был крупно неправ при первом знакомстве с ними, думая, что ребята никогда не находились в его положении. Находились, причем, гораздо дольше его. Больше четырёх лет они делали, что им скажут. Жили, как потребует студия. Разыгрывали на публику прописанный до мелочей постылый имидж. И тихо сходили с ума, видя как за пределами клетки, в которой оказались, рушится их нежно лелеемая мечта.
  
  Тогда в моде был панк-рок, и именно этой продукции требовали от Рельефа хозяева. А БИТ-студио после подписания контракта стала именно хозяином. Ничего сколько-нибудь запоминающегося или выделяющегося из общей массы на этом поприще Рельеф предложить не мог, но и разрывать контракт студия звукозаписи почему-то не торопилась. И ребятам оставалось только прозябать, медленно и уверенно хороня свои шансы.
  
  Лишь завсегдатаи пары полуподпольных клубов Москвы знали и другую сторону их творчества. Но ни о каких записях, а тем более ротациях тех их песен не могло быть и речи. Более того, узнай кто из БИТ-студио, как ребята выпускают пар, вполне возможно их бы заставили выплатить неустойку.
  
  Именно тогда Шес и сорвался.
  
  - Это не то, о чём он любит говорить, сама понимаешь, - заглядывая мне глаза, серьёзно предупредил Хан. - С другой стороны, это довольно известный факт его биографии. Хоть что-то правдивое из всей той хрени, что про него пишут.
  
  Шес подсел на наркотики. Не травка, которую сейчас многие покуривают. И не таблетки, опасные передозировкой и замыканием в мозгах, но не вызывающие такого уж привыкания. Героин, ни много ни мало.
  
  Сначала никто не обратил внимания на странности его поведения, а потом стало поздно. Он всё глубже и глубже скатывался в яму героиновой зависимости, и никакие попытки друзей и семьи привести его в чувства не возымели успеха. Когда точно он начал колоться, Хан не знал, так что мог только предполагать, что на игле Шес сидел от года до двух. Слишком долго при плотном общении с этим наркотиком. Слишком.
  
  Вывел его из этого состояния, как ни странно, Алек. Перепробовав все доступные и недоступные ему способы - от насильственного лечения до банального избиения, - он, наконец, нашёл то, что сработало. Дал Шесу надежду. Надежду на то, что ещё не всё потеряно. Что есть, за что бороться.
  
  Каким образом он уговорил собственного менеджера, того самого Чешко, заняться Рельефом, из него никто так и не выбил. Анатолий Владимирович, один из самых востребованных специалистов на лоне отечественной эстрады, занимался исключительно и только уже доказавшими свою годность исполнителями. Никогда и ни при каких условиях не брался он раньше за третьесортные коллективы и никогда не работал с рок-группами. Такая вот фишка у человека.
  
  Как Ал уговорил его, Хан не знал, но контракт был подписан. На один год, без опций на продление и с одним практически неисполнимым условием: Шес должен завязать. Чешко обязался помочь им разорвать договор с БИТ-студио, но если вокалист в течение этого года хотя бы глянет в сторону "снежка" или любой другой дури, неустойка была такой, что даже продав всё, ребята бы не расплатились.
  
  И Шес завязал. Сначала ради ребят, ради их шанса пробиться, а потом, когда прошла ломка, и ради себя. Два месяца провёл в специальной клинике в Гамбурге, куда его запихнул Алек. А потом, уже в Москве, пошёл в реабилитационный центр для бывших наркоманов. И, как оказалось, до сих пор его посещает. Полагая, что бывших в этом деле не бывает. Потому он и не позволяет себе пить до опьянения, боясь найти в этом замену наркотикам, не принимает болеутоляющих и не употребляет никакой, даже самой лёгкой, дури.
  
  Чешко и правда избавил их от БИТ-студио, задействовав чуть ли не связи с самим Господом Богом. Точнее, не избавил, а заставил пересмотреть контракт, сняв монополию и позволив Рельефу самим принимать решения. И именно после этого Шес и дал ему то прозвище. Гудвин. Великий и Могучий. Волшебник, совершивший для них чудо, с которого и началась, наконец, белая полоса в их жизни.
  
  А через год, когда истекло действие изначального контракта с менеджером, был подписан новый, уже не из жалости и не по протекции Снежного, а ко взаимной выгоде.
  
  Примерно в тоже время к Рельефу присоединился Дэн, до того делавший довольно успешную сольную карьеру на поп-эстраде, а Шес сменил микрофон на ударные. И дело пошло, наконец-то, в гору. Почти семь лет они безуспешно пытались добиться признания. Семь долгих лет разочарований, падений, скрипящих зубов и сжатых кулаков.
  
  - Оно того стоило, Вик, - пробормотал Хан, выпуская сизую струйку сигаретного дыма, - оно того стоило.
  
  После этого разговора по душам я стала лучше понимать их. Особенно Шеса. Упасть лицом в грязь, подняться и продолжить - не каждый способен на это. Далеко не каждый. Черты характера, ранее казавшиеся мне признаком пустого снобизма, вдруг предстали совсем в другом свете. То, через что им пришлось пройти прежде, чем первый фанат надел черную футболку с белым логотипом группы, определёно давало право гордиться собой и с подозрением относиться к окружающим. Слова одной из их песен внезапно обрели совсем иной смысл:
  
  
  Упасть. Подняться. Продолжать.
  Быть честным или же играть?
  Уйти. Вернуться. Подождать.
  Быть на краю. Опять сбежать.
  
  Разубедиться. Доказать.
  Любить. Надеяться. Страдать.
  Терять друзей, приобретать.
  Хотеть быть честным. Вновь солгать.
  
  Смириться, ждать и уповать.
  Хранить мечты, их исполнять.
  Вперёд! Вперёд! И вновь стоять.
  Плыть по течению. Дерзать.
  
  Шекспир, так быть или не быть?
  Как это сложно - просто жить!
  
  
  Я уже и не сомневалась, что эти стихи писал не Хан.
  
  
  А то, что сделал Ал для своего брата...
  
  Наверное, именно этот момент и помог мне определиться со своим отношением к нему. Держаться за семью, отдать последнее, помочь, несмотря ни на что, стоять вместе против всего мира. "Твой брат не всегда прав, но он всегда твой брат" - это я могла понять, это вновь превратило для меня Снежного в Александра Снегова.
  
  Поэтому, когда после обеда раздался телефонный звонок и чистый, уверенный, слегка насмешливый голос поинтересовался:
  
  - Занята сегодня вечером?
  
  Я, уже без малейших колебаний, ответила:
  
  - Нет, Алек. А есть, что предложить?
  
  
  
  
  Глава 23
  
  
  
  Из чего складывается наше отношение к людям?
  
  Наше первое впечатление?
  
  А второе?
  
  А третье?
  
  Что решает, кого мы будем любить, а кого презирать? Верить одним и сторониться других - что это определяет? Внешность? Смекалка? Остроумие? Что?
  
  Каков минимальный состав того букета, который, оставляя после себя кислое или пряное послевкусие, заставляет нас выплюнуть всё до последней капли, брезгливо оттерев губы, либо же потянуться, как за бокалом коллекционного Шардоне, желая насладиться содержимым в полной мере?
  
  С вином всё просто: терруар, лоза, выдержка, количество спирта, декант, закуска. А что с людьми?
  
  Готовясь к свиданию с Алеком, я была уверенна, что подобно сказочной Золушке, отправляюсь на свой самый лучший в жизни бал. Лучший, не потому что в замке, не потому что роскошь и не потому что другого всё равно не предвидится. Лучший, потому что там будет он - Принц. Король, в моём случае, но не столь важно, смысл вы уловили.
  
  В виду отсутствия доброй и всемогущей феи-крестной, пожелавшей бы взять на себя все организационные моменты, я бегала как заведённая, готовясь к часу "Х". Старалась изо всех сил обрести лоснящуюся шкурку, томный взгляд и товарный вид, дабы соответствовать высокому званию современной Золушки. Боженова только посмеивалась, направляя то к один угол своего салона, то в другой, где меня мяли, мазали, щипали, красили, причёсывали, одевали... Короче, создавали тот конечный результат идеальной спутницы для мировой знаменитости, который не имел ко мне, в общем-то, никакого отношения.
  
  Нечто в меру прекрасное, но абсолютно мне незнакомое, усреднено-гламурной наружности, печально и устало взирало из зеркала, вызывая три основных вопроса:
  
  - Кто это?
  
  - как это?
  
  - Зачем это?
  
  Впрочем, ответ на последний вопрос очевиден.
  
  Всё же мы, женщины, удивительные существа. Всё время требуем от наших мужчин любить нас такими, какие мы есть, но оставляем за собой неоспоримое право решать каждый день заново, какие же мы. Самое забавное, что в этом есть своя, пусть и извращённая, но железобетонная логика. Женщины меня поймут. Противоположный пол, к счастью, никогда.
  
  И вот свершилось. Восемь часов вечера, я стою у входа в один из шикарнейших ресторанов Питера, ловлю на себе недвусмысленно восхищённые взгляды проходящих мужчин и полные высокомерного презрения и зависти - их спутниц, и тихо млею. Миссия по превращению Золушки-замарашки в королеву бала пройдена успешно, вот что говорили мне эти взгляды. Осталась самая малость - сразить принца.
  
  Принц сражаться не торопился.
  
  Он появился ровно в означенный час и тут же потащил меня вовнутрь, ни словом не обмолвившись о обновлённом внешнем виде. Жутко извинялся, что не смог забрать меня из дома, сожалел, клялся и божился, что такого больше не повторится, смотря на меня широко распахнутыми честными-пречестными глазами, и ни-че-го. Ни малюсенького комплимента, ни прозрачнейшего намёка на то, что мои усилия не прошли даром.
  
  Было немного обидно, учитывая как я старалась. Но бог с ним. Мужчины вообще удивительно невнимательные существа в этом плане. Так с чего бы Алу становиться исключением? А, может, всё как раз наоборот - я в его глазах прекрасна всегда, а не только после стараний Ленкиного визажиста. Но уверенности мне повторение этой мантры не добавляло.
  
  Должна сказать, что кроме того момента, вечер был довольно приятным. А если забыть, что я терпеть не могу места, где у официантов, в отличие от меня, манеры английских лордов и что в этом гламурно-прекрасном образе я себя чувствовала, мягко сказать, не в своей тарелке, то он и вовсе удался. А если бы Алек сподобился на какой-никакой комплимент по поводу того самого образа, то можно было бы, наверное, сказать, что это было лучшим свиданием в моей жизни. Но...
  
  Знаю, знаю. Для вас это прозвучало, как падение лицом вниз на ковровую дорожку на церемонии вручения Оскара? Полный и тотальный провал.
  
  На самом деле, это было не так. Просто, собираясь на встречу с Тем Самым Парнем, я ожидала, что и само свидание будет Тем Самым. А оно было... Ну, скажем так - середнячок. В меру удачно, в меру неловко. Давайте смотреть правде в глаза - как и большинство первых свиданий. Именно поэтому вторых и третьих в нашей жизни на порядок меньше. Возвращаешься ты с такого рандеву, завариваешь себе чашку чая и со словами: "Милый парень, кто следующий?" стираешь его номер телефона.
  
  Вроде бы я и наслаждалась в процессе, смеялась, флиртовала, поначалу вообще была в восторге, а вернулась домой и самой себе сказать нечего.
  
  Не то, чтобы не зацепило, просто... Как бы объяснить? Представьте, что вы получили в подарок бутылку коллекционной "Вдовы Клико". Всю дорогу до дома берегли, словно драгоценность, от случайных ударов и тряски, предвкушая, как вытянувшись перед камином в полумраке комнаты будете потягивать чуть терпкое искрящееся вино, смаковать ягодное послевкусие и ловить языком колючие пузырики воздуха. И вот, добравшись, наконец, до вожделенного дивана и создав нужную обстановку, вы победно выстреливаете пробкой в потолок, наполняете высокий тонкий бокал и делаете первый глоток. А там "Артёмовское полусухое". Вроде и вкусно, а не "Клико". Понимаете?
  
  У Ала замечательное чувство юмора. Он великолепный рассказчик. С ним столько всего происходило и он очень интересно умел подать это. К тому же, у нас оказались общие интересы. Такие, как мотоциклы или зубоскальство в адрес его старшего родича. Но чем дольше мы сидели, чем откровеннее говорили, тем отчётливее я понимала - не оно. То ли не хватает чего-то, то ли наоборот - чего-то чересчур много.
  
  Не то, чтобы плохо, но совсем не то, чего я ожидала. Интересно, забавно, приятно - да, но не то.
  
  Я как будто специально выискивала в нём малейшие недостатки, скрупулёзно осматривала со всех сторон и с каким-то особым мазохизмом складывала в копилочку "Алек-кака". Странное развлечение, не находите?
  
  Не думаю, что делала это сознательно. Скорее всего, это мой инстинкт самосохранения в такой извращенной форме пытался подстелить соломки, заранее уверенный, что падение будет скорым и болезненным. Я довольно неуверенный в себе человек, я уже говорила? И я подсознательно ожидала какой-то каверзы, не позволяя себе расслабиться и в полной мере насладиться довольно интересным, надо признать, кавалером.
  
  Вот он проигнорировал мою новую причёску - минус один балл. Вот он раздаёт автографы узнавшим его девушкам - минус ещё один. Ибо нефиг. Распинался полвечера о своём "Дукати" - чёрном близнеце Шесовского, - счёт растёт, так как даже не поинтересовался, на чём рассекаю я.
  
  Я был. Я делал. Я сумел. Я, я, я. Минус, минус, минус.
  
  Под конец вечера я уже искренне недоумевала, что же здесь делаю, и тем не менее продолжала с самой милой и соблазнительной улыбкой обсуждать с Алом его карьеру, его детство, его родственников. Особенно, определённого родственника. Как-то так получалось, что о чём бы мы не заговорили, всё равно приходили к долговязому рокеру. Это раздражало.
  
  Не поймите неправильно - не то, чтобы Ал не расспрашивал обо мне. Но его интерес казался мне неискренним, как будто где-то под столом у него лежал список вопросов, которые следует задать. Он не особо настаивал, когда я пыталась переменить тему, но через какое-то время опять поднимал ее, и так до тех пор, пока я не отвечала. Вроде бы не давил, но под конец вечера выведал у меня всю подноготную. Как-то аккуратно, незаметно и, получив ответ, тут же оставлял меня в покое. Я вообще поняла это только задним числом, уже вернувшись домой.
  
  Да и некоторые темы, поднимаемые им, были, на мой взгляд, странными. Особенно, для первого свидания. Например, я вполне могла понять, почему его так заинтересовали мои отношения с Кириллом. А точнее, их отсутствие. Но зачем он столь настойчиво распрашивал о нашем знакомстве, том периоде, когда мы были парой, и причинах расставания? Он даже уточнил, платит ли Кирилл алименты. Представляете?
  
  С одной стороны, конечно, интерес к моей жизни потенциального ухажера был приятен. А с другой - немного напрягал. Ведь мы не обсуждали её - он лишь задавал вопросы, получал ответы и менял тему.
  
  А вот про себя и свои успехи рассказывал без умолку. Тоже интересно, но под конец утомило.
  
  Вы обратили внимание, что, рассказывая о том - первом, - свидании с Алом, я всё время говорю: интересно, но; приятно, но; раздражает, но; напрягает, но?.. Вот именно такое послевкусие у меня и осталось. Жутко интересный человек, но чего-то не хватало. Вел себя порой довольно раздражающе, но в рамках условно-дозволенного. Ни туда и ни сюда. И восторженно пищать не с чего, и не могу сказать, что впустую потратила вечер.
  
  И вот теперь я сидела на полу своей спальни, поджав ноги в льняных домашних штанах и шерстяных носках собственноручной вязки, осмысливала только что окончившееся свидание и с трудом сдерживалась, чтобы не взвыть. И дело даже не в том, что такое ожидаемое и, прямо скажем, неординарное событие оказалось столь же далёким от идеала, как попытки Данечки рисовать слоника по клеточкам в тетрадке от "Ночного дозора" Рембрандта. Проблема была скорее в том, что я никак не могла понять - да или нет?
  
  Алек казался вполне довольным прошедшим вечером и даже наградил напоследок долгим и обстоятельным поцелуем, от которого у меня подкосились ноги, а мурашки на шее выбежали на несанкционированный митинг в поддержку дерзнувшего. Поцелуй мне понравился. Очень. Настойчивый, уверенный, но в тоже время аккуратный и без пошлости - это было единственное событие того вечера, в своем отношении к которому я была абсолютно уверена. Фантазия забилась в экстазе, требуя продолжения банкета, но Снегов отстранился и, пожелав спокойной ночи, уехал.
  
  И что мне теперь с этим делать? Я ещё и до дому добраться не успела, когда с номера Ала пришла смс-ка с кучей смайликов:
  
  "Ты просто прелесть. Повторим?"
  
  Ну, и что мне делать?
  
  Будь то просто парень с улицы, ответ был бы более очевидным. А так... Я себя чувствовала, как герой небезызвестного фильма - все побежали и я побежал. Это же Снежный добивается вот уже второго свидания со мной! Как?! Ну как у меня могут быть сомнения на этот счёт? Не слишком ли завышены твои запросы, девочка?
  
  Нестерпимо хотелось с кем-то посоветоваться, только вот с кем?
  
  Олежек отпадал сразу, поскольку ненавидел всех моих ухажёров по определению и единственный совет, который мог дать по этому поводу - джеб, хук или апперкот. Я вообще всё ещё в шоке, что он так спокойно воспринял идею о том, что Шес якобы имеет на меня виды. Не иначе, счел шуткой.
  
  Поговорить с Романычем отдавало ещё большим бредом. Ну как вы себе представляете разбор полётов свидания его лучшей подруги с его же лучшим другом? Хотя чует моё дражайшее вместилище интуиции, от разговора по душам с Боженовой не отвертеться. Мне заранее страшно.
  
  Тотошка - Данькина родная тётка по отцу и моя близкая подруга, - в принципе могла бы дать дельный совет, при условии, конечно, что мне удастся пробиться сквозь нагромождение сугубо медицинских формулировок. Но она уже месяц вне зоны доступа на курсах повышения квалификации для практикующих психологов в Штатах.
  
  Рассказывать обо всём Егору - я ещё с ума-то не сошла.
  
  Шес мог бы, в принципе... Стоп! С чего мне вообще пришла в голову мысль обсуждать такие вещи с ним? Эх, кажется, я в отчаянии.
  
  
  Идея бзденькнула в голове, как жетон метрополитена, падая в прорезь автомата. Я включила компьютер и облегчённо вздохнула, увидев зелёный цветочек рядом с именем нужного контакта.
  
  vitek : Привет, Снежок. Спишь?
  
  снежный_барс : Нет
  
  vitek : Я тоже.
  
  снежный_барс : Я догадался. Ты чего в такое время на ногах?
  
  vitek : МыслЮ мЫслю.
  
  снежный_барс : И как мыслится?
  
  vitek : Вполне осмысленно.
  
  снежный_барс : Помыслюем вместе?
  
  vitek : Чего делаешь?
  
  снежный_барс : Только вернулся. Вот, насилую ионику.
  
  vitek : Скучаешь в смысле?
  
  снежный_барс : В смысле работаю.
  
  vitek : Ты музыкант что ли?
  
  снежный_барс : Ага. Сюрприз.
  
  vitek : А почему раньше не говорил?
  
  снежный_барс : *пожимает плечами* Ты раньше не спрашивал...
  
  vitek : Та да... А почему ночью?
  
  снежный_барс : Да говорю же, только что вернулся. А эта хрень на завтра нужна! Чтоб её!
  
  vitek : Помочь?
  
  снежный_барс : Ну, хочешь, напой мне на басах.
  
  vitek : Ха. Ха. Ха. *аплодисменты*
  
  vitek : Можно вопрос? Как мужик мужику?
  
  снежный_барс : Как мужик мужику? *ржёт* Ну, попробуй...
  
  vitek : Допустим у тебя свидание.
  
  снежный_барс : Вполне могу себе представить.
  
  vitek : С девушкой.
  
  снежный_барс : Да ну? *ехидный смайлик*
  
  vitek : Я серьёзно! С известной, красивой, с обложки журнала.
  
  снежный_барс : Того, что с зайчиком? *краснеет*
  
  vitek : Снежок, блин!!! *злющий людоед*
  
  снежный_барс : Почему Снежок?
  
  vitek : Хочешь, будешь Барсиком?
  
  снежный_барс : Нет. Чувствую себя блохастым кошаком.
  
  vitek : И как мне тебя звать?
  
  снежный_барс : снежный барс?
  
  vitek : Имя, сударь, имя!
  
  снежный_барс : Интим наших отношений ещё не достиг этой планки.
  
  vitek : Значит, будешь Снежком!
  
  снежный_барс : Хрен с тобой. Зови меня Алекс.
  
  vitek : Сашка? О... Шурочка!
  
  снежный_барс : Р-р-р! *злющий людоед* Никаких Шурочек! Алекс, миледи, или фиг вам, а не совет по поводу вашего свидания.
  
  vitek : Миледи, сударь? Вы ничего не перепутали?
  
  снежный_барс : Дай подумать... Женское имя, лифчик третьего размера, розовая помада... Думаю, нет.
  
  снежный_барс : Витёк?
  
  снежный_барс : Вика?
  
  снежный_барс : Алё? Хьюстон вызывает Марс!
  
  снежный_барс : Ночь откровений, блин...
  
  vitek : Давно знаешь?
  
  снежный_барс : Пару недель.
  
  vitek : Откуда?
  
  снежный_барс : Слышал, Рельеф неплохо выступили в Питере.
  
  пользователь vitek покинул программу.
  
  снежный_барс : Блин, Вика!
  
  
  Я ошарашено таращилась на экран компьютера, не в силах двинуться, не в силах мыслить связно, не в силах понять, что это сейчас было. И только одна мысль настойчиво билась в звенящей пустоте.
  
  Таких совпадений не бывает. Не бывает. Не бывает!
  
  Снежный...
  
  Музыкант...
  
  Можешь звать меня Алекс...
  
  Мы с одним придурком руки на пару сломали...
  
  Не брюнетка...
  
  Конечно, он не брюнетка, он блондин! Боже, но так же не бывает! Ведь не может же в самом деле быть, что мой снежный_барс, с которым так легко и просто, парень, не раз заставлявший меня жалеть о расстоянии между Питером и Москвой, мой смешной, внимательный, остроумный и, кажется, почти любимый виртуальный друг, это...
  
  
  - Егор, - замогильным голосом позвала я, едва трубка телефона отозвалась злым и сонным голосом. - Егор, я знаю который час. Мне очень нужна помощь. Очень! Прямо сейчас!
  
  - Уф... Чего надо, Дольная?
  
  - Ты же умеешь взламывать аську, правда?
  
  - С ума сошла? - заорал Егор, мгновенно просыпаясь. - И это срочно?
  
  - Я сошла с ума, солнце. Я абсолютно точно сошла с ума. И если ты не поможешь, то к утру можешь вызывать мне дурку!
  
  - Блин, Вика... Ладно. Ставь задачу.
  
  - Зайди на мою аську. Там есть контакт снежный_барс. Ты сразу увидишь, я с ним практически каждый день общаюсь.
  
  - Ну?
  
  - Мне надо знать, кто это.
  
  - Дурку звать поздно... Ладно, - согласился приятель. - Давай свои пароли.
  
  
  Перезвонил Егор минут через пять, но за это время я уже успела сгрызть ногти по самые локти, разлить кофе и выкурить стыренную у брата сигарету. Прямо как в старые добрые времена.
  
  - Некий Снегов А.В., - отчитался он. - Проживает в Москве. В последнее время переписывается с тобой с питерских айпишек. Тебе это имя что-то говорит или копать дальше? Вик? Ау, Дольная, с тобой всё в порядке?
  
  - Не знаю, - прошептала я, разглядывая открытую на экране вкладку Википедии.
  
  
  DJ Снежный (настоящее имя - Снегов Александр Викторович; род. 16 декабря 1984 года, Санкт Петербург, Россия) - российский музыкант и продюсер, один из ведущих мировых трансовых диджеев...
  
  
  
  Глава 24
  
  
  
  - Мама, а дядя педик, да?
  
  Звонкий данечкин голосок заставил меня поперхнуться утренним кофе и скоситься на Шеса. Авось не услышит? Судя по широко распахнувшимся глазам, услышал. И не только он. Все находившиеся в студии оторвались от своих дел и с интересом уставились на нас.
  
  - Даня, - смущенно прошипела я, - ну что ты такое говоришь? Так нельзя.
  
  - Так дядя педик? - гнул сын свою линию.
  
  - Нет!
  
  - А почему тогда у дяди глазки накрашены? - не сдавался он. - Олежек говорит, что глазки красят только девочки и педики.
  
  Я убью брата. Честное слово, убью. Сколько раз просила следить за речью рядом с ребенком! Он же как губка - впитывает всё, что слышит, а то, чего не понимает, - с удвоенным энтузиазмом. И в какой такой ситуации, интересно, они вообще могли обсуждать подобную тему?
  
  Не то, чтобы я была ханжой, но, по моему сугубо индивидуальному мнению, четыре года - это не тот возраст, когда ребенок должен открывать для себя мир гендера, сексуальной ориентации и отношений между полами. Всему свое время. Тем более, такие выражения. Я просто сгорала от стыда.
  
  - Даня, это очень нехорошее слово. Так не говорят.
  
  - А как говорят?
  
  - Да никак не говорят! - начала я терять терпение. Следящие за нами с неподдельным интересом рокеры уверенности не прибавляли. - Прекрати немедленно!
  
  - Дядя, - отчаявшись, видимо, получить ответ от меня, сыночка прочапал к первоисточнику и дёрнул того за рукав. - Дядя, ты педик?
  
  - Чего? - Шес всё ещё пребывал в шоке. - Ты хоть знаешь, что это значит, клоп?
  
  - Конечно. Мне Олежек всё объяснил, - ох, кажется, у меня скоро станет на одного ближайшего родственника меньше. - Педики, это мальчики, которые одеваются как девочки.
  
  - Наверное, можно и так сказать, - согласился Шес, - но некоторые дяди красят глаза просто так.
  
  - Какие дяди? - тут же потребовало уточнений моё чудовище.
  
  - Разные. Например, те, кто слушает рок. Ты знаешь, что такое рок?
  
  - Да, - кивнул Даня и важно процитировал: - Это психоделическая какофония на основе классической партитуры, ошибочно принимаемая электоратом за направление в музыке.
  
  - Чего?! - вот теперь челюсть уронил и Леголас. - Это тебе тоже твой Олежек сказал?
  
  - Нет, это сказала мама, - сдал меня мелкий с потрохами, и пока я придумывала, как выкрутиться, ткнул пальчиком в эльфа. - Тогда ты педик!
  
  - Это ещё почему? - опешил тот.
  
  - Даня, - одновременно с ним вышел из ступора ударник и пошел по моему пути: - Нет такого слова!
  
  - Потому что у тебя косички, как у девочки, - пояснил сыночка и повернулся к Шесу. - Это как жопа, да?
  
  - Какая жопа? - не понял тот.
  
  - Тц! - зашипел на него мелкий, прижимая пальчик к губам и косясь на меня. - Мама будет ругаться. Иди, я на ушко скажу, - и громко зашептал наклонившемуся мужчине: - Вот жопа, - тут он схватил себя за попку, - есть, а слова нету...
  
  Господи, Раневская нервно курит в сторонке! Да что за муха укусила моего ребенка сегодня?
  
  - Даня... - прошипела я, чувствуя, как начинаю заливаться краской.
  
  - Да погоди ты, - сипло перебил Дэн и, вытирая слёзы, опустился перед ним на корточки. - Слово есть, ребёнок. Но другое. Понимаешь, есть такие дяди, которые дружат с другими дядями...
  
  - И что? - тут же потребовали от него уточнений. - А тоже дружу с мальчиками. С Пашей, с Ленечкой, - морщил он лобик и загибал пальчики, решив, видимо, перечислить всех, - с Русиком...
  
  - Ну... - рыжий почесал макушку. - Я не то имел в виду. Как с девочками дружат.
  
  - За косички дергают?
  
  - Да! - обрадовался Боровски. - За косички...
  
  - Ага! - восторженно перебил Даня. - Значит есть косички! Значит этот дядя... - опять ткнул он в Леголаса.
  
  - Э... - остановил его Дэн, бросая на меня беспомощный взгляд. А я что? Я ничего. Сам вызвался проводить четырёхлетнему ребёнку сексуальный ликбез! - Не обязательно за косички. Можно просто дружить.
  
  - А зачем с девочками дружить? - опешил Даня. - Фу. Это же девчонки!
  
  - Так они же дружат не с девочками, - уже не так уверенно гнул своё Дэн, - а с мальчиками.
  
  - Они красят глазки?
  
  - Кто? Что? Нет, - сообразил он, наконец, что ребенок с грацией боевой машины пехоты вернулся к первоначальному вопросу. - Совсем не обязательно. Да они вообще выглядят, как все другие дяди!
  
  - А как их тогда узнать?
  
  - А зачем их узнавать? - Дэн стремительно терял нить разговора.
  
  - Мама! - деть чуть не плакал. - Мама, я хочу посмотреть на дядю, который дергает за косички другого дядю!
  
  - Спасибо тебе большое! - ехидно прошипела я Боровски, отпихивая его в сторону и опускаясь на пол рядом с сыном. - Зачем, солнышко? Это такие же дяди, как и... Ну вот, хоть бы и Дэн, - за моей спиной противно заржал Шес. Придурок. - Я тебе потом как-нибудь покажу, когда встречу, - теперь ржал уже и рыжий. Да они что, сговорились все? - И ты сам убедишься. Ладно?
  
  - Хорошо, - шмыгнул носом Данечка и продолжил допрос: - Мама, а кто из них "двухметровая шпала-имбецил с панковской рожей"?
  
  - Я смотрю у вас дома, - хмыкнул ударник, косясь на съёжившуюся меня, - фильтровать базар при ребёнке вообще не принято?
  
  Репетиция шла с переменным успехом. Большей частью, по моей вине. Надо было всё же найти другой выход, а не тащить Даню с собой.
  
  Сегодня с утра садик огорошил меня амбарным замком и приветливой запиской за оконным стеклом: "Карантин". А по телефону вчера предупредить не судьба было? Олежеку в первую. Боженова с токсикозом, ей как раз моего пакостника для полного счастья не хватает. Соседка с недавних пор сидеть с мелким отказывается наотрез, мотивируя маленькой пенсией и дороговизной валокордина. Няня ещё не нашлась, а если совсем честно, я пока и не особо активно искала. Полагала, что времени вагон и маленькая тележка.
  
  Когда Шес в ответ на мои истеричные метания заявил, мол, в чём проблема, приводи его сюда, я обрадовалась и как-то не сообразила, что это же о Дане мы сейчас говорим!
  
  Если коротко, то вместо репетиции пять взрослых жлобов - Грега тоже припахали, чего уж мелочиться, - и я бегали вокруг клопа метр двадцать в прыжке и папахе и развлекали его, как могли. Занятие он нашёл каждому и сурово следил, чтобы никто не отлынивал, не дай Боженька, от раскрашивания Микки-Мауса или чистки яблок. В конечном итоге Шес психанул и, подхватив Даньку подмышку, двинулся на выход.
  
  - Мы во дворе с байком повозимся, - заявил он в ответ на мой огорошенный взгляд. - Клоп, ты любишь мотоциклы?
  
  - Да! - ещё бы, моя сыночка, или где? - А у тебя есть мотоцикл?
  
  - Да. Поможешь мне?
  
  - Конечно! А какой?
  
  - Зелёный.
  
  - Ты не знаешь, какой фирмы твой мотоцикл? - о-о-о, понеслась... - Я тебе сейчас расскажу. Спереди должен быть специальный значок. Если там такой кружочек с беленькими и синенькими квадратиками - это бэ эм вэ. Меня мама учила...
  
  - У меня "Дукати".
  
  - Ух ты! - счастливо взвизгнул ребенок. - Это как в "Матрице", да?
  
  - Да, клоп, - их голоса постепенно затихали на лестнице. - А какой у мамы мотоцикл?
  
  - У мамы "Сузуки". Это когда нарисована такая...
  
  - Фух! - выдохнул Хан. - Это что же, меня вот такое же ожидает?
  
  - Ага... - философски кивнула я, устраиваясь, наконец, за Фросей. - Бойся, убогий. Дети наистрашнейшее из стихийных бедствий!
  
  - Я на такое не подписывался! - расхохотался гитарист. - Скажу Юльке, чтобы зараживала его обратно!
  
  - Вы мальчика ждёте?
  
  - Мальчика, да, - подтвердил он, расплываясь в той дебильно-счастливой гордой улыбке, что всегда сопровождает родителей горячо любимых и ожидаемых чад. - Тёмочкой назовём...
  
  - Дюха! - хриплый вопль со двора, донёсшийся сквозь распахнутое настежь в честь стоящего зноя окно, заставил нас вздрогнуть. - Дюшес, какого хр... э... почему я слышу ваш трёп вместо "Ангела"? Мне что, вернуться?
  
  - Поехали, девочки! - хрюкнул Дэн, прокрутив микрофон над головой. - Раз. Два. Раз. Два. Три. Четыре!
  
  
  
  ___________________________________
  
  
  
  Уже вечером, купая увлечённо щебечущего Даньку, я с удивлением думала о произошедшем. Шес и дети, кто бы мог подумать? Ударник провозился с мелким целый день, приведя того просто в щенячий восторг. И, судя по подсмотренному мной из окна, особо этим не напрягался. Во всяком случае, вида не показывал.
  
  - У тебя чудесный ребёнок, - заявил он, сдавая Данилу с рук на руки в конце дня. - Только портишь ты его, Витёк. Он же пацан. Строже надо быть.
  
  - Ты знаешь, как? - без особого усердия огрызнулась я, крайне польщённая похвалой в первой части его фразы. - Предлагаешь свои услуги?
  
  - С твоего позволения, - огорошил он и, наклонившись к Даньке, протянул ладонь. - Дай пять, клоп. До завтра?
  
  - В смысле "до завтра"? - не поняла я.
  
  - Мамочка, - вклинился сын, - мы с Шесом идём завтра в зоопарк. Можно? Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!
  
  - Какой зоопарк? Шес?
  
  - Ну так, карантин этот твой вряд ли на один день, правильно? А разносить дальше студию я не позволю. Так можно нам в зоопарк, мама?
  
  - Постой, а как же репетиция?
  
  - А на кой я вам там? - вскинул он бровь. - Доберётесь до новых песен, тогда и свисните. А пока, рабы, у господина отпуск! - и, скосившись на мелкого, хмыкнул: - По уходу за ребёнком. Кстати, что там с няней?
  
  - Э... Я над этим работаю, - быстренько свернула я разговор. - Ну, тогда до завтра?
  
  - До завтра, детка, - и, наклонившись, поцеловал меня в щёку.
  
  
  Вот этот поцелуй я и вспоминала вечером, кублясь на диване с чашкой зелёного чая и любимой книгой.
  
  Детка... Какое всё же похабное обращение. Раздражает, особенно в его исполнении - немного высокомерно и снисходительно, как к малому ребенку. Правда, меня слегка примиряло то, что он к половине знакомых так обращается - вне зависимости от пола, возраста и степени знакомства.
  
  Всё же странный он человек. Такой разный. Такой непонятный.
  
  Только-только начинает казаться, что ты уловила его суть, смогла заглянуть под маску, и раз, - он уже нацепил другую. Или, может, он весь состоит из этих масок? И, приподнимая одну, ты всего лишь оголяешь следующую? Интересно, хоть кто-нибудь знает настоящего Шеса? Точнее, не Шеса, а того человека, что называется этим дурацким прозвищем.
  
  Несмотря на всё мое усердие, я до сих пор так и не смогла узнать, как же его зовут. Наш ежевечерний ритуал гадания по перечню русских имен не приносил никаких результатов. Чаще всего Шес отвечал лаконичным: "Нет. Спокойной ночи." Иногда на него нападало игривое настроение, и тогда он заставлял меня предоставлять ту цепочку искажений имени, что могла привести от, скажем, Ивана к Шесу. Но, всласть нахохотавшись и наиздевавшись над моей фантазией, всё равно говорил нет.
  
  Я пыталась спрашивать остальных, но Шес успел предупредить их, что помощь в разгадывании этого ребуса будет жестоко караться. Так что все молчали, как партизаны в сороковых.
  
  - Да нет никакого жуткого секрета, - отмахивался Хан. - Шес так развлекается. Или принимай правила, или оставь это.
  
  - У него фишка такая, - по секрету сообщил Дима. - Типа, загадочность его персоны добавляет интереса к группе в глазах фанатов.
  
  - Шес платит журналистам за молчание вот столько, - лениво позевывая, рисовал Грег на салфетке впечатляющую сумму. - Можешь попробовать перекупить.
  
  - Я ещё с ума-то не сошел, - крутил пальцем у виска Дэн, - портить этому психу игру!
  
  - Как зовут Шеса? - чесал макушку Тэка. - А без понятия, если честно.
  
  - Вика, - лепетал Романыч, - пойми и меня тоже. Тебе просто интересно, а мне он голову оторвет. Ну, не впутывай ты меня в это!
  
  - А он тебе не сказал, что ли? - удивлялся Алек. - Вот засранец, а говорил, что не играет!
  
  Чем больше я пыталась разгадать эту загадку, тем сильнее увязала. Это уже было не простое любопытство. Появилась какая-то маниакальная зависимость от нашей странной игры в кошки-мышки. Шес это прекрасно понимал и демонстративно наслаждался.
  
  Второй паразит - его родич, - наслаждался не столь демонстративно, но от того не менее раздражающе. С самого утра, пока Даня одевался, я успела выйти в сеть и попыталась объясниться со своим виртуальным приятелем. Вчера я, признаться, перетрусила. Но по здравому размышлению пришла к выводу, что всё сложилось пусть и феерично, но крайне удачно.
  
  В конце концов, снежный_барс давно нравился мне. Я не раз задумывалась о том, что хотела бы встретить мужчину с его характером. Нет, я конечно понимала, что в сети все врут, но у него не было причин "строить мину" перед абсолютно чужим человеком, что оставляло надежду на откровенность. Да, пожалуй, живи он в Питере, я бы настаивала на личном знакомстве.
  
  Я и так уже начала аккуратно готовить его к сенсационному сообщению о том, что мальчик на самом деле девочка. А он, оказывается, и сам уже в курсе. Более того, вполне нормально это воспринял. С юмором - издевался всё утро, припоминая особо эпичные мои перлы в роли парня. Например, наше недавнее обсуждение неудобств, доставляемых утренней эрекцией.
  
  Он смеялся, подтрунивал, ехидничал, но так и не признался, кто он. Хотя я и спросила напрямую. Несколько раз.
  
  
  vitek : Ну, давай - откровенность за откровенность. Как тебя звать-величать?
  
  снежный_барс : Миледи, да у вас склероз. Я же говорил - Алекс.
  
  vitek : Так, вот не надо язвить. Это я и сама умею. Я серьёзно.
  
  снежный_барс : Да чтоб я так жил. Какие проблемы с именем? Только на людях не надо меня так звать.
  
  vitek : Да, да. Ты уже говорил - разделять интернет и реал. Я поняла. Я о другом.
  
  снежный_барс : Не хочу показаться идиотом, но теряюсь в догадках.
  
  vitek : Ты знаешь, кто я в реале. Я тоже хочу знать. Думаю, у меня есть на это право?
  
  снежный_барс : Так. Тпру! Ты хочешь сказать, что не знаешь, кто я?
  
  vitek : Я догадываюсь...
  
  снежный_барс : Догадки не мой конёк. Лихо, однако.
  
  vitek : Алекс? Что не так?
  
  снежный_барс : Послушай, я сказал вчера то, что сказал, по одной единственной причине - я был уверен на 100%, что ты знаешь, с кем говоришь.
  
  vitek : Да я уверена, Алекс! Если не хочешь говорить, давай скажу я. А ты ответишь да или нет.
  
  снежный_барс : Если тебе нужно подтверждение, то это не уверенность.
  
  vitek : Что за детская упертость?
  
  снежный_барс : Можешь поиграть в угадайку. Но предупреждаю - я не стерплю ни здесь, ни в реале, если ты назовёшь меня чужим именем.
  
  vitek : Ты понимаешь, насколько глупо это звучит?
  
  снежный_барс : А ты не назвала имя...
  
  vitek : Я назову!
  
  снежный_барс : Я предупредил.
  
  vitek : Ну почему?
  
  снежный_барс : Моя женщина знает, кто я, а не гадает.
  
  vitek : Одно-единственое свидание не превращает меня в твою женщину!
  
  снежный_барс : Очевидно. Моя бы знала.
  
  vitek : Как я могу знать, если ты шифруешься?!
  
  снежный_барс : Ты знаешь меня в реале.
  
  vitek : Да знаю я, что знаю тебя!
  
  снежный_барс : Но не уверена? Удовлетвори моё любопытство, кто тебе больше интересен - я-Алекс или я-тот-кто-ты-уверена?
  
  vitek : Дурацкий вопрос. Конечно же, оба.
  
  снежный_барс : Мимо. Ты не знаешь, кто я, но мы оба тебе нравимся. Я и тот другой, кто, возможно, совсем не я. Лихо. Предлагаю поиграть в русскую рулетку. Ты сейчас называешь имя и, по результатам, мы либо переносим продолжение общения в реал, либо забываем друг о друге. Или можем оставить всё как есть, но тогда я только Алекс. Итак, как меня зовут?
  
  
  И тут я струсила. Я была уверена, но... Даже не могу толком объяснить, откуда взялось это "но". Ведь всё сходилось один к одному, всё было абсолютно точно. И речь даже не о мизерным шансе на то, что Алекс окажется не Алеком. Да он не просто мизерный - его вообще не существует. Дело не в этом. Я опасалась потерять не Снежного, нет. Я опасалась потерять Алекса. Он, по непонятным мне причинам, так настойчиво цеплялся за эту маску, что вполне мог использовать её исчезновение, как повод исчезнуть и из моей жизни тоже.
  
  А причины... Если мы чего-то не понимаем, ещё не значит, что это не имеет права на существование.
  
  Что ж, если на данном этапе наших отношений он не желал объединять Снежного и Алекса, это его право. Частично я даже могла его понять. Я подожду. Я умею ждать.
  
  Поэтому на его вопрос я ответила: "Ты - снежный_барс."
  
  После этого мы продолжили общаться как обычно. Немного натянуто, но это было вполне ожидаемо.
  
  Я как раз жаловалась Алеку - всмысле, снежному_барсу, - на издевательства Шеса над моим любопытством, параллельно пытаясь в очередной раз незаметно натолкнуть его на мысль, что ему бы тоже стоило прекратить шифроваться, когда раздалась резкая трель звонка.
  
  Пол девятого. Кто бы это мог быть? Олежек в спортзале до десяти, да и ключи у него есть.
  
  Открыв дверь, я не сразу сообразила кто этот статный голубоглазый блондин на моём пороге.
  
  - Кирилл?! - всё ещё не веря своим глазам, удивленно протянула я.
  
  - Привет, золотце! - и голливудская улыбка, так пленявшая меня когда-то. - Я вернулся!
  
   Как же вы меня достали со своими "детками" и "золотцами"! Неужели, так сложно запомнить имя?!
  
  
  
  
  
  Глава 25
  
  
  
  Кирилл... Кирилл Авдеев. Моя первая любовь. Моё первое разочарование. Моё первое всё.
  
  С ним я впервые почувствовала себя желанной. С ним впервые познала горечь равнодушия.
  
  Моё счастье. Моя боль. Моя ошибка.
  
  Ошибка ли? В конце концов, благодаря ему есть Даня - это маленькое яркое солнышко в центре моей личной вселенной.
  
  Как объяснить, что я чувствую сейчас, почти пять лет спустя?
  
  Не знаю.
  
  Ничего?
  
  Или всё же...
  
  Вот он обнял в ладонях чашку с чаем. Такой до боли знакомый жест. Чай крепкий - практически одна заварка, - два куска сахара и тонкий прозрачный ломтик лимона. Надо же, я до сих пор помню.
  
  Поднял к лицу, подул, опустил обратно и развернул ручкой от себя. Да, всё правильно. Он всегда так делал. Теперь будет ждать, пока вода совсем остынет, отхлебнёт, поморщится, попросит добавить кипятка и только после этого будет пить.
  
  Почему я помню? Вот эту родинку у основания мизинца на правой руке не помню, а про чай помню.
  
  Что я чувствую? Чего я хочу?
  
  Чего хочет он?
  
  - Кирилл, - бывший оторвался от разглядывания обоев. И что в них такого интересного? - Что ты здесь делаешь?
  
  - В каком смысле? - удивляется он. - Ты разве не рада меня видеть?
  
  - Не переводи стрелки, Кирилл, - настаиваю на ответе. - Зачем ты здесь?
  
  - В гости приехал.
  
  - Ты приезжаешь в гости каждый год, - перебиваю нетерпеливо, - и ни разу не заходил.
  
  - Я... - он, кажется, смущается. А, может, и нет. Его лицо тяжело читать - профессиональный навык вызывать на заказ нужные эмоции. - Откуда ты знаешь?
  
  - Наверное, оттуда же, откуда ты знаешь, где я теперь живу.
  
  - Тонька? - соображает быстро. Видимо, я угадала.
  
  - Да.
  
  Несмотря на наш с ним разрыв, с его старшей сестрой Антониной мы стали близкими подругами. Сначала она продолжала поддерживать связь из жалости, пыталась компенсировать поведение брата и родителей, в один миг вычеркнувших меня из своей жизни, а потом мы в самом деле сдружились. По негласной договорённости о Кирилле мы с Тотошкой старались не говорить, но и обходить тему полностью не получалось. Так что кое-какие сведения до меня всё же доходили.
  
  - Она не рассказывала, что ты мной интересовалась, - довольно улыбнулся бывший.
  
  - Не льсти себе, Кирилл! Я не интересовалась.
  
  - Почему? - голубые глаза распахнулись в почти достоверном удивлении. При желании, можно было и в самом деле в него поверить. - Я вот всегда о тебе спрашивал.
  
  - Зачем? - не то, чтобы я поверила, но...
  
  - Я волновался, солнце, - Кирилл протянул руку через стол и осторожно накрыл мою ладонь. - Не думай, что мне было легко...
  
  - А тебе было сложно? - я скептически хмыкнула, перебивая, и убрала руку. - Что ж ты сам не приходил, если так волновался?
  
  - Я не мог. Вита, солнышко, ты многого не знаешь.
  
  - Я знаю достаточно, Кирилл! - как же я ненавижу это покровительственный тон, которым всегда сопровождаются попытки сделать из меня идиотку. - Я знаю, что ты бросил меня беременную и за пять лет ни разу даже не позвонил. Я знаю, что ты приезжаешь два раза в год к родителям на соседнюю улицу, но хоть бы раз изъявил желание познакомиться с сыном. Я знаю...
  
  - Я здесь, - перебил он, вновь схватив за руку, поймал мой взгляд и серьёзно, с нажимом заявил: - Я сделал много глупостей, да. И я очень сожалею об этом. Но я здесь. Сейчас. Ты спрашивала, зачем? Я приехал за тобой и Данилой.
  
  - В каком смысле? - я правда не сразу поняла, что он хочет этим сказать.
  
  - В прямом, солнце, в самом прямом. Когда я уезжал, то обещал вернуться за тобой. Помнишь?
  
  - Ещё бы не помнить.
  
  - Я вернулся, Вита. Вернулся за тобой.
  
  И вот тут до вашей покорной слуги дошло.
  
  Вся абсурдность ситуации предстала предо мной, словно подсвеченная жёстким светом софитов. Он вернулся. За мной. Через пять лет.
  
  Через бесчисленное количество сброшенных звонков и его новых подружек. Через сотни несмененных вовремя памперсов. Через десятки бессонных температурных ночей. Через море пролитых слез. Через океан непролитых.
  
  Первая Данькина улыбка. Первые шажки.
  
  Четыре шва на расшибленном об угол шкафа лобике в полтора года.
  
  Пробитая гвоздём пяточка в три.
  
  Главный приз на новогоднем утреннике в четыре - Даня рассказывал стишок о семье.
  
  Папины похороны.
  
  Мой дебют на большой сцене с "Рельефом".
  
  Пять долгих и таких насыщенных лет. Болью и радостью, утратами и обретениями.
  
  Наверное, со стороны это выглядело как истерика, но мне в самом деле стало смешно. Я хохотала, как на концерте Жванецкого. До слёз, до икоты, до колик в животе. Да, пожалуй, это была истерика.
  
  - Кирюша, родненький, - выдавила я из себя сквозь смех через несколько минут. - А теперь серьёзно. Что. Ты. Здесь. Делаешь?
  
  - Вита, у тебя истерика. Принести воды?
  
  - Лучше водки, - я ещё раз хохотнула и пошла в зал искать олежкину заначку. - Сейчас. Где-то тут было...
  
  - Вита! - закричал он мне вслед, пытаясь перехватить за руку.
  
  - Не ори, - я увернулась. - Даню разбудишь.
  
  - Он здесь?
  
  - А где ещё ему быть?
  
  - Можно мне его увидеть? - Кирилл шёл следом за мной, и когда я, опешив от этой просьбы, застыла среди зала, прижался к спине и, обняв за плечи, зарылся лицом в мои волосы.
  
  - Нет, - всю весёлость, или истерику, или что там это было, как ветром сдуло. Остался только ледяной комок чего-то колючего и жутко паскудного в животе. - Нет. Не можешь. И убери руки.
  
  - Я так соскучился, солнце...
  
  - Я сказала, руки убери!
  
  - Ты мне не веришь, да? - Кирилл отпустил меня, но продолжал стоять вплотную к спине, так что я чувствовала его дыхание у себя на затылке.
  
  Правильно, мы с ним одного роста. Это не он низкий, просто я высока для девушки. Вспомнились наши вечные перепалки - он запрещал мне покупать обувь на каблуке. Не любил чувствовать себя ниже меня. А я любила вставать на цыпочки и раздувать белобрысые пряди на макушке. Он так смешно фыркал в ответ. А ещё, целуясь, мы всегда смотрели прямо в глаза друг другу.
  
  Воспоминания накатили безжалостно, как волна цунами, сминающая береговую линию.
  
  Парные татуировки на предплечьях: у меня на правом, у него на левом. Когда мы вставали рядом, плечом к плечу, абстрактные рисунки неожиданно сливались в одно объёмное сердце, бережно зажатое в ладонях. Всех это так умиляло. Пару лет назад я пошла в салон и набила поверх банальную бабочку.
  
  Не хочу вспоминать. Не хочу. Не хочу!
  
  И вдруг - как вспышка света, разгоняющая непроглядную темноту ночи, как спасительный глоток воздуха для утопающего, - другой поцелуй. Лицо, медленно склоняющееся к моему. Чужая рука на талии властно прижимает к худому поджарому телу, заставляет далеко откинуть голову, чтобы заглянуть в глаза. В эти невозможные наглые циничные зелёные глаза. Сухие горячие губы. Самоуверенный шёпот. Дрожь в ногах.
  
  - Нет, Кирюш. Не верю.
  
  - Вита...
  
  - Тебе пора уходить.
  
  - Нам надо поговорить...
  
  - Нам не о чем говорить. Уходи.
  
  - Вита... - очередная попытка обнять, но наваждение уже прошло. Я не злюсь. Я не мщу. Я просто не хочу вспоминать.
  
  - Сейчас Олег вернётся. Не думаю, что ты жаждешь встречи с ним, - я вывернулась и вышла в коридор. - Не знаю, в какие игры ты играешь, но избавь меня от участия в них.
  
  - Никаких игр, солнце, - такая уверенность в этом горячечном шёпоте. Я почти верю. Почти. - Можешь злиться, у тебя есть на это право. Но, ради Бога, не отвергай меня! Я прошу ещё один шанс!..
  
  - Сколько пафоса... - я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. - Ты пересмотрел голливудских фильмов, Кирилл. У нас с этим проще. Ты ушёл. Всё.
  
  - Нет, не всё! - да что ж он всё время пытается меня облапать? - Дай мне доказать тебе...
  
  - Я не учитель математики, - перебила я. - Не надо мне ничего доказывать, - широко распахнула дверь и впихнула ему в руки какого-то идиотского плюшевого медведя. Это он Даньке принёс? Господи, он даже не знает, что у мелкого аллергия на плюш! Ну чего ему от нас надо-то? - Уйди уже. Просто уйди...
  
  Он всё же поцеловал меня. Вскользь, как клюнул в губы. И быстро отстранился, не дав отпечатать на щеке бордовый след от ладони. Зачем? Неужели думает, что внезапно расплывусь лужицей у ног. Господи, за что мне это?
  
  - Я ещё вернусь, и мы поговорим, - звучит как угроза. - Я хочу видеть сына!
  
  Я резко захлопнула дверь прямо ему в лицо и обессиленно сползла по стенке.
  
  Хотелось пойти и вымыть рот с мылом. Хотелось водки. Хотелось кого-нибудь ударить. Но сил встать не было. Совсем.
  
  Как же часто я мечтала об этой нашей встрече. Лёжа одинокими ночами в своей постели представляла, как в один прекрасный день он появится на пороге, весь такой родной и до боли знакомый, и скажет те самые слова: "Ты нужна мне. Я вернулся за тобой. Я хочу видеть нашего сына."
  
  Люди, будьте осторожны в своих мольбах. У Бога странное чувство юмора, он может исполнить их в точности.
  
  Всё было не так. Всё. Его тон. Моя реакция. Всё! Абсолютно всё.
  
  А ещё мне стало страшно. Я не понимала, что ему от нас нужно. Во внезапно вернувшиеся чувства или проснувшуюся после пятилетней спячки совесть я не верила ни на одну секунду. Слишком легко он от нас отказался. Слишком свободно дышал все эти годы. Зачем мы ему? Вот нам он точно не нужен. Ни в каком качестве. А мы ему зачем?
  
  Не бывает так в жизни. Так что же такое произошло, что заставило эгоцентричного Кирилла вымаливать и унижаться? Всё и всегда крутилось вокруг него. Даже когда мы были вместе... Нет, скорее, был он, а я присутствовала рядом.
  
  Меня вполне устраивало такое положение вещей. Я из тех женщин, что предпочитают держаться в тени, обеспечивая надежный тыл, давая опору своему избраннику, подстраиваясь под него. Хранительница домашнего очага - вот кем я себя видела. И искала мужчину, который мог бы стать мне несокрушимой стеной, закрыв собой от всего мира.
  
  И Кирилл изначально показался мне именно таким человеком. Я уже говорила, что из рук вон плохо разбираюсь в людях? Олега произошедшее тоже застало врасплох. Он до сих пор корит себя за то, что не разглядел, не защитил. Отец, царствие ему, правда, Кирилла терпеть не мог, но кто же слушает родителей, когда любовь застит глаза?
  
  Это потом я уже поняла, почему папа так сопротивлялся нашим отношениям. Всё защищала жениха, выгораживала, хвасталась его успехами. А ведь отец никогда и не сомневался в его способностях, не считал никчемным или неспособным содержать семью. Он просто видел - Кирилл не тот человек, что нужен мне. А я - не та, что нужна ему. И оказался прав.
  
  И вот он вернулся. Привычный жить, не оглядываясь на окружающих, почему он вдруг возжелал взвалить на свою шею такую ношу, как ребёнок?
  
  Боже, ребёнок! Спёрло дыхание. Пулей взвившись с места, я буквально влетела в нашу с Даней комнату.
  
  Сопит. Широко раскинувшись на кроватке и обнявшись с любимой игрушкой - двести раз штопанным-перештопанным тряпичным зайцем. Мы зовём его Гадя Петрович. Потому что ничерта не понятно, какого оно пола. Застиранное сизое, некогда нежно-сиреневое, убожество. Уложить Даню спать без него смерти подобно.
  
  Сына тихо всхрапнул и, пробормотав что-то невнятное, перевернулся на живот. Опять носик заложен... Да через мой труп Кирилл встретится с сыном!
  
  Не знаю, что он там себе выдумал, и знать не хочу. Но поманить Даньку иллюзией отца, а потом отобрать? А ведь так и будет, если допустить их знакомство. Никто не даст гарантий, что, наигравшись в счастливую семью, бывший не испарится снова. А как объяснить это ребёнку?
  
  Нет. Не будет этого! Это мой сын. Только мой. Кирилл потерял на него все права, купив пять лет назад билет в одну сторону до Лондона. У Даньки есть мама, куча дядей и тётей - родных и не очень, - а отца нет. Ещё вчера я жутко переживала по этому поводу, а тут внезапно поняла: ну и что? Чем такой отец, лучше...
  
  Скрип ключа в замке отвлёк от подкатывающей истерики.
  
  - Витёк? - тихо позвал из коридора Олежек. - Сис, ты где? Я тебе сейчас такой прикол расскажу!
  
  - Привет, - прикрыв дверь в спальню, я подошла к брату и коротко обняла. - Чего так долго?
  
  - Ты чё такая любвеобильная? Случилось что? - он разулся и прошёл на кухню. - О, а кто у нас был? - увидел вторую чашку.
  
  - Всё в порядке. Потом расскажу, - так просто Олегу такое не поведаешь. Он ведь в состоянии поехать разбираться, что вполне может закончиться реанимацией для одного и КПЗ для второго. - Что за прикол?
  
  - А! Знаешь, кто сегодня в качалку приходил? - не помню, рассказывала или нет, но помимо основной работы в автомастерской, два-три вечера в неделю Олег подрабатывает тренером в боксёрском клубе при тренажерном зале. - Эти твои ребята из группы. Тот высокий, с которым у вас шуры-муры, и такой патлатый, весь в пирсингах. Гришка, что ли?
  
  - Грег, - поправила я. - И нет у нас никаких шуров-муров! С чего ты это взял?
  
  - Э... Ты уверена? - брат почесал затылок и лукаво ухмыльнулся. - Что ж я зря профилактическую беседу с ним проводил?
  
  - Профила... Олег! - что у меня за вечер такой? - Ну что ты лезешь, куда тебя не просят, а? Сильно?
  
  - Что "сильно"?
  
  - Подрались сильно?
  
  - А что сразу "подрались"? - он попытался сделать вид, что надулся, но махнул рукой и рассмеялся. - Да поговорили просто. За чашкой кофе, как культурные люди. Я поэтому и задержался.
  
  - Бли-и-ин... Что ты ему наплёл, ирод?
  
  - Да ничего я не наплёл, сис! Успокойся! Прикольный пацан, кстати, - подмигнул он. - Чем тебя не устраивает?
  
  - Да всем! В смысле, с чего ты взял, что я ему нужна? Он что-то сказал?
  
  - А! - брат взъерошил мне волосы и чмокнул в макушку. - Значит, всё же интересно.
  
  - Олег, ну что ты... - я тяжело вздохнула и сдалась: - Конечно, интересно. Как любой девушке. Но это не значит, что я чего-то хочу! Просто любопытно. Так что он про меня сказал?
  
  - Да вообще-то, большей частью говорил я, - покаялся Олежек. - Ну, "пасть порву, моргала выколю, ежели чего..." А рокер твой внимал.
  
  - Он не внимал, он дар речи потерял! - простонала я. - Ну, спасибо, братик, - бухнула перед ним чашку с чаем. - Мне с человеком ещё несколько месяцев работать, а ты такую свинью подложил. Как мне в глаза ему теперь смотреть?
  
  - Да так же, как и раньше. Ты-то тут при чем? - пожал он плечами. - Короче, Витёк - я своё мнение сказал, а дальше как сама знаешь. По-любому, тебе виднее. Только кажется мне, если девушка ни капли не интересна, то и гонять полчаса чаи с её психующим братцем никто не будет. Сечёшь?
  
  - Ты ещё и психовал?!
  
  - А как же!
  
  - Олег...
  
  - Кстати, психи! - брат отставил чашку и сумасшедше блеснул глазами. - Ты себе не представляешь, какой у меня сейчас глюк был! Пора в дурку сдаваться, ей Богу!
  
  - Ну что ещё?
  
  - Прикинь, я во двор заворачиваю, смотрю, а из подъезда Кирилл твой выходит, - я сглотнула. - И вот веришь, мозги, как вырубило. Хорошо, что тот парень уехать успел, пока я добежал, а то бы точно в морду дал! Нет, ну ты представляешь? Совсем братик твой двинулся. Ведь знаю же, что паскуда в Лондоне, а всё равно показалось...
  
  - Олег, это был Кирилл.
  
  - Да я знаю! Но показалось... Что?!
  
  - Тебе не показалось. Он в Питере.
  
  - Да хоть у чёрта лысого на рогах! - брат вскочил и начал наяривать круги по кухне. - Ты в порядке? Какого... этому... надо было?
  
  - Олег... Олег, сядь! Всё в порядке...
  
  - Чёрта с два всё в порядке! Ты поэтому бледная как смерть? Что он тебе сказал?
  
  - Сказал, что вернулся за мной и Данькой.
  
  - Вот же ж ..., ..., ...!!! - он резко остановился, присел передо мной на корточки и заглянул в глаза. - Витёк, маленькая моя, девочка моя, хорошая, ну скажи, что ты не собираешься...
  
  - Нет! - за кого он меня держит? За инфантильную соплюшку? Ну, спасибо, братик... - Нет, конечно! Я просто испугалась.
  
  - Он что-то сделал? - заиграли желваки на гладко выбритых щеках. - Я убью этого недоноска!
  
  - Нет, что ты! Он... Он хочет с Даней познакомиться. Я боюсь, Олег. Боюсь, что он исчезнет потом, как от меня, и что я сыну скажу? Как я буду объяснять, куда папа делся?
  
  - Никак, - брат встал и решительно направился в коридор. - Я скоро вернусь. Он у предков остановился?
  
  И во тут мне стало по-настоящему страшно.
  
  Никуда я Олега, конечно же, не отпустила. Но эту ночь спала в Данькиной кровати. Так мне было спокойнее.
  
  А утром меня разбудила смс-ка от контакта с именем "панк":
  
  
  "Встретимся в 9:00 в кафе возле зоопарка. Не хочу заезжать в студию. Не завтракай! И не забудь ребёнку панамку и что там ещё надо."
  
  
  
  Глава 26
  
  
  
  Ночью Данька безошибочно подкатился мне под бок и заграбастал руку в качестве подушки. Никакие полусонные манёвры по спихиванию этого маленького собственника нужного эффекта не возымели. А потому утро началось с тихого ругательства, опытно замаскированного под шипение, и неуклюжих попыток размять затёкшую конечность.
  
  Пока я сражалась с собственным самообладанием и пыталась выдать гримасу боли за лучезарную улыбку по поводу не менее лучезарного солнечного дня, мелкий козлёнком прыгал по кровати, лез обниматься, целоваться, периодически хватаясь за несчастную пострадавшую часть моего тела, и горланил во всю силу своих маленьких, но хорошо развитых лёгких:
  
  - Ура! Ура! Ура! Мы идём в зоопарк!
  
  - Даня, - не выдержала я, - можно подумать, ты никогда в зоопарке не был!
  
  - С дядей Шесиком - не был, - счастливо проорал ребёнок и с коварной лыбой на пол-лица унёсся завтракать.
  
  Да-а-а... Кажется, у мелкого большие планы на сегодняшний день. Может, стоит предупредить нашу добровольную няньку?
  
  Хотя нет, пусть лучше сюрприз будет. А то как-то слишком легкомысленно он вызвался на этот пост. Сразу видно человека, ни разу в жизни не сидевшего с чужими детьми. Со слегка неуправляемыми чужими детьми.
  
  Помнится, у него были железобетонные понятия о твёрдой руке, личном примере и правильном воспитании? Вот, пускай наслаждается.
  
  Кстати, нянька. Вы в курсе, насколько сложно найти вменяемую няню для четырёхлетнего мальчика, согласную немного покататься по стране и не запрашивающую за свои услуги годовой бюджет государства средних размеров? Я вот не знала.
  
  Никогда об этом не задумывалась, если честно. Раньше как-то без надобности было. Почти до полутора лет с Даней сидела я, а потом, когда папа заболел и мне пришлось в срочном порядке искать работу, он пошёл в садик - сразу на полный день плюс продлёнка. Тяжело, конечно, было поначалу, пока он не привык. Зато, вся эта нервотрёпка с няньками обошла меня стороной.
  
  И вот настало время сделать для себя открытие века - оказывается, няни бывают разные.
  
  Есть относительно дешёвые. Они приходят к полудню и уходят сразу после. Согласны накормить ребёнка тем бутербродом, что вы сами приготовите с утра, или, в крайнем случае, разогреть какой-нибудь магазинный полуфабрикат. Готовы позволять пытливому уму часами "просвещаться" напротив зомби-ящика, пока они выясняют супер важные вопросы с оппонентом из другого города по вашему же телефону. В той или иной мере большинство обнаруженных мной кандидатур были из этой серии.
  
  Были, конечно же, и другие. Согласные приходить в любое время. Считающие, что ребёнок должен питаться свежесваренным супчиком, а не растворимой только в кислоте лапшой. Готовые часами собирать пазлы, разучивать стишки, рисовать, клеить, гулять... Этих было мало. И дорого. Очень дорого.
  
  А были и те, кого направляли из агентства. Они, в большинстве своём, сочетали в себе качества двух предыдущих категорий: к обязанностям относились, как первые, а цену заламывали, как вторые.
  
  И ни те, ни другие, ни третьи не были готовы к пусть временному, но переезду.
  
  Умом я понимала, что паниковать рано. Время ещё было, искать я только начала, да и как-то же другие люди справляются. Значит, и я справлюсь. В чём-то уступлю, в чём-то настою. Найду ещё. И, тем не менее, терпкий привкус сомнения уже чувствовался на языке.
  
  Ну не приспособлена я для решения бытовых вопросов! Никак, абсолютно никак не приспособлена. Дайте мне ударные, дайте моё любимое фортепиано, дайте разглагольствовать часами о композиторах Викторианской эпохи, дайте, в конце концов, ветер в лицо и сто пятьдесят лошадок под седлом! Но ради Бога, оставьте меня в покое с нянями, бюджетом и покупкой нового дивана.
  
  Вот только, если не я, то кто? Олег тоже не ахти какой приземлённый человек. Он, пожалуй, ещё больший лунатик, чем я. Его б воля, так кроме ринга и рыбалки ничего и не надо.
  
  Раньше нас с ним отец в чувства приводил. Вот папа наш, ух какой мужик был! Стена. Кремень. В одиночку воспитал двоих детей, параллельно умудрился подняться по карьерной лестнице до замдиректора завода, и при этом ни разу ни я, ни мой брат не почувствовали себя хоть в какой-то мере обделёнными родительским теплом и заботой. Как он так умудрялся?
  
  А может, потому мы с братом и выросли такими разгильдяями? Привыкли за отцовской спиной прятаться, а теперь вот мне приходится взваливать на себя все бытовые вопросы. Потому что у меня Даня, а значит, мне нужнее. А Олег... Ох, обожаю его, но это Олег. Этим всё сказано. Как ни крути, а мужик у нас в доме - я. Хреновый мужик, надо признать, но какой уж есть.
  
  Хотя, справедливости ради отмечу, что в последнее время брат очень сильно изменился. Стал увереннее, настойчивее, появилась какая-то властность и, тьфу-тьфу-тьфу боюсь сглазить, ответственность. Особенно сильно это проявлялось во всём, что касалось непосредственно меня или Данила. Иногда мне даже казалось, что за нас он и в самом деле способен убить.
  
  Вот, например, вчерашний инцидент с ударником Рельефа. Не побоялся же и не постеснялся идти качать права. Звезда, не звезда, а без братнего одобрения даже не рыпайся. Не знаю, о чем конкретно они говорили и к каким выводам пришли, но уверена, что Олег в красках обрисовал грядущие последствия для здоровья потенциального ухажера, если посмеет обидеть меня. Про Кирилла я вообще молчу. Его я бы и сама с удовольствием пристукнула где-нибудь в тихом уголочке. И за всё хорошее и так, на всякий случай.
  
  Одно смущало: что ж я так оробела и впала в какой-то ступор, когда случай-то представился?
  
  В кафе мы приехали на удивление вовремя. На удивление, потому что с Данькиным выпендрёжем просто невозможно не опоздать.
  
  То мы завтракаем по часу, то закатываем истерику по поводу утреннего умывания, то уже на подходе к машине вспоминаем, что забыли рыбок покормить. И всё. Убейся об стенку, а уже никто никуда не идёт. Вдруг завтра война, а у нас рыбки некормленые?
  
  Выбирая между перманентным опозданием везде и всюду и бьющимся в истерике ребёнком, я с завидным постоянством выбираю первое. И, прогибаясь под четырёхлетнего тирана, каждый раз даю себе зарок: в следующий раз проявлю характер, настою на своём, докажу, что собака крутит хвостом, а не хвост собакой. И... И вполне ожидаемо, опять спускаю на тормозах. Вот всё же понимаю, а на деле...
  
  Но сегодня мы, как и было договорено, в девять-ноль-ноль предстали пред ясны очи "шпалы и фрика", готовые к труду и обороне.
  
  Даня не только обошёлся без истерик, но ещё и меня подгонял всю дорогу. Чем-то Шес его привлёк. Обычно он довольно подозрителен и не вешается на незнакомых дядей. Вот тёти - это уже другой разговор. Всех девочек, вне зависимости от возраста, мы горячо любим по определению. Даже медсестёр в поликлинике. Маленький ловелас растёт.
  
  - Привет, клоп! Дай пять, - Шес протянул Даньке ладонь, и тот от души и со смаком хлопнул. - Что хотите на завтрак?
  
  - Мы уже завтракали, - я попыталась отнекаться, но меня тут же сдали с потрохами.
  
  - Я кушал только ма-а-аленькую булочку, - заявил этот троглодит, забывая про яичницу и два помидора вприкуску. - А мама вообще не завтракала.
  
  - Вот и хорошо, - Шес, не вставая, ногой отодвинул стул справа от себя, предлагая мне устраиваться. - Я тоже голодный. Что будешь, мелкий?
  
  Кстати, я обратила внимание, что Шес никогда не называл моего сына по имени. "Твой ребенок", если говорил со мной. "Клоп" или "мелкий", если обращался к нему. Но не Даня. Словно возводил своеобразную стену или проводил границу. Помнится, как-то попалась мне на глаза одна статья о прозвищах и кличках. Так вот, психолог, написавший её, утверждал, что верный признак настороженности человека, это категорический отказ называть по тому имени, которым вы сами ему представляетесь.
  
  Он приводил два довольно распространённых в нашей повседневной жизни примера. Один из них мы традиционно считаем либо признаком врожденной вежливости, когда человек упорствует в своем желании звать вас по имени-отчеству, либо панибратства, когда вместо имени использует фамилию. А вот второй пример точь точь подходил Шесу. Так, многие женатые мужчины придумывают своим любовницам милые прозвища, зачастую перенося их с одной на другую. Он объяснял это подсознательным ожиданием неприятностей - вдруг, жена узнает, - и нежеланием допускать слишком близко в свою "другую" жизнь.
  
  Интересно, какой такой подлянки ожидал Шес от Даньки? Или, возможно, от меня?
  
  - Блинчики! - тем временем радостно возвестил Даня. Как говорится, "говно вопрос". В кафе он всегда заказывал одно и то же.
  
  - Панкейк, - перевела я для рокера. - С кленовым сиропом или яблочным повидлом.
  
  - Один панкейк, ясно. Будет сделано. А ты?
  
  - А мне латте, пожалуйста. Кофе побольше, молока поменьше, и без сахара.
  
  - А есть что будешь?
  
  - Да я не голодная... - и тут, в лучших традициях жанра, мой желудок оглушительно забурчал. Предатель! Проколотая бровь скептически выгнулась. - Тост, - сдалась я. - Я буду тост.
  
  - Какой?
  
  - Да любой!
  
  - Ты чего такая нервная с утра? - насторожился Шес. - Я тебя напрягаю?
  
  Ну прямо ясновидец. Ванга в штанах. Было что-то в том, как открыто и по-домашнему они с Даней общались, что заставляло меня нервничать. Семейная идиллия, блин! Напрокат. Особенно на фоне той самой "стены". Ощущения были сродни вспыхнувшим вчера, когда Кирилл заявил о своем страстном желании познакомиться с сыном.
  
  - Много чести, - буркнула я, притянула к себе меню и ткнула пальцем в первую попавшуюся картинку. - Вот этот.
  
  - Витёк, - Шес показал мелкому выбранное мной блюдо, заговорчески с ним переглянулся и подмигнул. Данька хихикнул и подмигнул в ответ. - Это макароны под сыром.
  
  - И? - признаваться в своей ошибке жутко не хотелось. Вообще, рядом с этим невозможным человеком меня всё время тянуло спорить и показывать свою мнимую независимость. - Я передумала. Хочу макароны.
  
  - Ты же не любишь макароны, - ну что за ябеда у меня растёт?
  
  - Люблю! - отрезала я. Что творю? Я же их вообще практически не ем.
  
  - Макароны в девять утра, - протянул ударник "Рельефа". - Клоп, твоя мать сурова, даже по моим меркам.
  
  И, прежде чем я успела что-то съязвить в ответ, вскинул руку, подзывая официанта.
  
  Пока москвич оформлял заказ улыбчивому пареньку, я осмотрелась. В самом кафе я бывала уже не однажды. Каждый наш с сыном поход в зоопарк заканчивался здесь. Но сегодня мне казалось, что абсолютно все посетители самым бессовестным образом на нас пялятся. Всё же Шес являл собой чересчур колоритное зрелище.
  
  Высоченный. Его рост бросался в глаза, даже когда он сидел. Тот же официант, стоявший за его плечом, возвышался над ним всего на голову. Специфическая одежда. Хотя, по сравнению с тем, как он одевался обычно, сегодня ударник был сама неприметность. Но окружающие-то не знали, что обычно всё ещё хуже. И, конечно же, глаза.
  
  Интересно, он подводку хотя бы на ночь смывает? Я не смогла сдержать улыбку, представив себе затянутого в кожу рокера, придирчиво пытающего консультанта в "Летуаль":
  
  - А она точно гипоаллергенная? А не потечёт? А есть такая же со встроенным аппликатором? А какие ещё цвета есть? Нет-нет, синий не подходит к моему цветотипу...
  
  Вот остальные парни из группы вне концертов люди как люди. А этот... Чучело огородное. Неожиданно я поймала себя на том, что перестала психовать, и моя изначально язвительная улыбка постепенно окрашивается чем-то тёплым. Этого ещё не хватало! Ему опять удалось меня смутить, причём в этот раз он даже ничего не делал.
  
  - Так, - потревожил мои горестные раздумья сам их виновник. - Вы тут еду караульте, а я пойду прогуляюсь.
  
  - Куда? - непроизвольно вырвалось у меня.
  
  - По своим делам.
  
  - А...
  
  - Да ты иди, - замахал на него Данька. - Я маме сам объясню, - и, склонившись к моему уху, громко зашептал: - Зачем ты его спрашиваешь? Некрасиво говорить об этом вслух! И чему тебя в садике учили? - и, внезапно вскочив, побежал за мужчиной, оглушительно голося на всю кафешку: - Шесик, подожди! Я тоже писять хочу!
  
  Если и оставался в этом заведении человек, что в силу своей рассеянности или слепоты ещё не обратил на нас внимания, то теперь уже точно все взгляды были прикованы к нашему столику.
  
  Молодая парочка за соседним столом прыснула. Парень сочувствующе мне улыбнулся, а девушка одобрительно заметила:
  
  - Какой у вас славный и непосредственный мальчишка! Они такие сладкие в этом возрасте. И муж ваш молодец!
  
  Но я никак не отреагировала на это. Ни слова девушки, ни смешок её спутника, ни улыбки других невольных свидетелей этой сценки не смутили меня.
  
  А всё потому что с дивана у столиков в дальнем от нас углу зала, скрытого кадкой с декоративной пальмой, поднялся статный голубоглазый блондин и неспешным шагом направился в мою сторону.
  
  Я наблюдала за ним, как несчастная приговорённая на съедение мышь за подбирающимся удавом. Только сейчас я обратила внимание, насколько же он похож на Алека.
  
  Примерно одного роста, тот же тон волос, глаза, разворот плеч. Та же манера держать кончики пальцев левой руки в кармане штанов при ходьбе. Стрижка... Да, сейчас его волосы достигают плеч и он носит их гладко зачесанными назад. Но тогда, пять лет назад, он стригся делано встрепанным каре, почти, как Снегов. Боже, неужели Ал мне так понравился лишь потому, что настолько похож на...
  
  - Кирилл, - выдохнула я, когда он опустился на место, всего несколько минут назад освобождённое Шесом. - Что ты здесь делаешь?
  
  - Не поверишь, - мягко улыбнулся он, и снова схватил меня за руку. - Завтракаю. А это был Данила, да? Какое удачное совпадение! Вот и познакомимся...
  
  
  
  Глава 27
  
  
  
  Ну, не ожидала я этого, не ожидала.
  
  То есть, где-то внутри, задвинутое далеко на антресоли подсознания, жило понимание того, что если уж благоверный нарисовался, то одной встречей я не отделаюсь. Но не на следующий же день!
  
  У меня даже промелькнула грешная мысль, а не следит ли он за мной. Впрочем, она была тут же отметена, как маловероятная. Ну с чего бы ему?
  
  С другой стороны, причин такой настойчивости я тоже не понимала. И это основательно пугало.
  
  Нет, ну правда - живёт себе человек пять лет и в ус не дует. Даже наоборот - всячески отбрыкивается от ответственности. Уж я-то точно знаю, сколько раз Тотошка пыталась промыть ему мозги. Мне она, ясно дело, ничего не говорила, но были тут и там оговорки, особенно после пары мартини, из которых элементарно делались определённые выводы.
  
  Так что тут я видела только два варианта: либо Кирилл, в отличие от старшей сестры, произошёл от жирафа и только сейчас сообразил, что беременность обычно заканчивается родами, либо он что-то скрывает. Зная не понаслышке об изворотливости и цепкости этого индивида, я склонялась ко второму. И этот вариант меня никоим образом не устраивал.
  
  Первый, впрочем, тоже, но он хотя бы тешил самолюбие, а вот этот откровенно пугал. Я чувствую себя крайне неуютно, когда не понимаю, что происходит.
  
  - Какое, к чёрту, "познакомимся"? - с типично змеиными интонациями прошипела я. - Какую букву в слове "нет" ты не понял?
  
  - Вита, ну что ты...
  
  - Кирилл, карты на стол: что тебе надо? Ты честно признаёшься, я честно рассказываю, где видела тебя и твои бредовые идеи, и ты сваливаешь отсюда до того, как мой сын возвращается. Идёт?
  
  - Что за манера речи, солнце? - не поняла, он что, нотации собирается мне читать? Ну уж нет! Это тогда, в далёкой и туманной юности, меня волновало его мнение. Было, да сплыло. - Между прочим, это наш сын!
  
  - Наш? - мой тон медленно, но верно превращался из шипящего в противно-визгливый. - Наш?! А тебя, дорогой, где носило, пока я растила нашего сына, а? Да как тебе наглости хватает?..
  
  - Ш-ш-ш... - закрутил он головой, озираясь по сторонам. - Не позорь меня.
  
  - Так иди отсюда, если я тебя позорю!
  
  - Я хочу сына увидеть.
  
  - Уже увидел! Пошёл вон!
  
  - Вита, ты не можешь так...
  
  - Не говори мне, чего я могу, а чего не могу! Ты бросил нас...
  
  - Но я же вернулся!
  
  - А оно мне надо?!
  
  - Это надо ему!
  
  Вот тут я осеклась.
  
  Сволочь. Безошибочно нашёл слабое место в спешно напяленной прямо на голую душу броне. Да, я решала за сына. Не давала ему ни малейшего шанса выбирать самому, потому что скрывала он него сам факт существования этого выбора. Эгоистично? Возможно. Но, думаю, любой родитель, так или иначе, сталкивался с подобной дилеммой. Тут главное быть уверенным в правильности собственных поступков, иначе можно и умом тронуться от осознания всех возможных последствий.
  
  Так была ли я уверена?
  
  Вы, возможно, удивитесь, но нет.
  
  Дане нужен отец. К этому выводу я пришла сравнительно недавно и одновременно сделала ещё один - абы какой отец не подойдёт. Если выбирать между просто наличием печати в паспорте и отсутствием оной, мой ответ очевиден. Изменение семейного положения не было приоритетным для меня. Мне важно какой именно человек будет рядом. И, выбирая, я прежде всего думала о сыне. Именно поэтому я и не знакомила его со своими хахалями, как их называл Олежек. Вот появится тот, кто сможет и захочет заменить ему отца, тогда и познакомлю. А просто так - зачем? Лишь наталкивать ребенка на вопросы, ответ на которые я ещё не была готова давать.
  
  Можете спорить на этот счёт, мне всё равно. Тут другое ело меня поедом и не давало спокойно дышать: а не занесла ли я Кирилла в категорию "абы кто" основываясь исключительно на собственной обиде? Я серьёзно. Разве мало случаев, когда мужчины остаются прекрасными отцами и после разрыва с матерями своих детей?
  
  Я была практически на сто процентов уверена, что бывший - не из этих. Те не разменивают своих чад на карьеру рекламной модели. И всё же...
  
  И всё ж маленький и назойливый червячок сомнения грыз меня изнутри, а Кирилл своей фразой подкинул ему новую пищу для размышлений.
  
  - Кирилл, - я пыталась говорить вменяемо, осторожно выбирая слова, но получалось из рук вон плохо, - а с чего ты взял, что нужен ему?
  
  - Солнце, ну что ты как маленькая? - опс... Неправильно выбранный тон, дружок, совсем неправильно. - Ребёнку нужен отец, и не спорь со мной.
  
  - Да какой из тебя отец, а? - хохотнула я. - Ты же за пять лет даже ни разу не поинтересовался, как он. Я вообще в шоке, что ты в курсе, как его зовут.
  
  - Вита, - эй, это что за мягкая улыбка? Мы, вообще-то, ругаемся. - Ты меня теперь до скончания дней будешь этим попрекать?
  
  - Дай подумать, - я сыграла на публику короткое многозначительное размышление и - Да.
  
  - Ну, слава Богу, - он абсолютно неожиданно легко и непринуждённо рассмеялся. Увидев, мягко сказать, удивление на моём лице, Кирилл пояснил свою более чем странную, на мой взгляд, реакцию: - Ты злишься, малышка. Злишься, злишься, не отрицай. А значит, всё ещё любишь.
  
  - Ты в своём уме? - опешила я.
  
  - Любишь! - уверено постановил он и потянулся ко мне через стол. - Солнце, я знаю, что наделал много глупостей, и...
  
  - И одна из них была занять мой стул, - раздался хриплый голос над нашими головами.
  
  В пылу жаркого спора мы как-то упустили из вида, где вообще находимся. А потому появившийся вдруг ударник "Рельефа" стал сюрпризом и для меня тоже, что уж говорить о Кирилле.
  
  - Что? - задрал он голову, отрываясь от меня. Потом ещё чуть-чуть, потом ещё и, наконец-то, нашёл зелёные глаза, с интересом рассматривающие его в ответ. - Вам чего?
  
  - Стул, - абсолютно спокойно пояснил рокер и протянул здоровую руку: - Привет, я Шес.
  
  - Да мне по барабану, - ой, узнаю своего Кирилла. Всегда хамил, будучи застигнут врасплох. - Парень, мы тут, вообще-то, разговариваем.
  
  - И?
  
  - И отвянь, а? Ты мешаешь.
  
  - И?
  
  - Да блин! Вита, это кто?
  
  - Это? Это Шес.
  
  - И какого черта ему надо?
  
  - Стул, - становилось забавно.
  
  - Шес, - Кирилл опять повернулся к ударнику. Такое впечатление, что тот специально навис над ним, заставляя задирать голову. Зная эту заразу, не удивлюсь, если так оно и было. - Сядь в другом месте, а? Не до тебя сейчас...
  
  - Мама, - лохматая белобрысая головёнка с такими же, как и у бывшего, ярко-голубыми глазами высунулась из-за спины рокера. Точнее, из-за его ноги. - Мама, а кто этот дядя?
  
  - Сыно-о-о... - подозреваю, что этот гад от модельного бизнеса хотел сказать "сынок", но его грубо прервал скрежет отодвигаемого стула. Стул вместе с прифигевшим Кириллом двигался посредством пихания ногой. - Вита, да что он хочет?
  
  - Завтракать, я думаю.
  
  Я только сейчас обратила внимание на еду, волшебным образом образовавшуюся на столе. Нет, ну это надо было так увлечься перебранкой, чтобы не заметить официанта.
  
  - Приятного аппетита, - постановил Шес, придвигая на освободившееся место другой стул. - Клоп, передай соль, пожалуйста.
  
  - Он что, жрать тут будет? - вроде, обращается ко мне, а вытаращился на рокера.
  
  На всякий случай отвечаю:
  
  - А что ему делать? Танцевать?
  
  - Я так понимаю, ты Кирилл? - влез ударник в нашу набирающую новые обороты ссору. - Завтракать будешь?
  
  Так, стоп. Во-первых, откуда он его знает? А, во-вторых, если знает, какого чёрта так спокойно предлагает остаться? Он что, не понимает?..
  
  - Какой к черту завтрак? - взвился Авдеев и тут же умолк. Ну да, с такой пятернёй на шее особо не потрепыхаешься.
  
  - Пасть закрой, - приветливо улыбаясь, процедил Шес на английском сквозь зубы. - Перепугаешь ребёнка, я тебе уши на задницу натяну. Мы друг друга понимаем? - и продолжил по-русски, кивнув на половину своего тоста: - Тостик?
  
  - Какой % непечатно % тост?! - Не понял. Жаль.
  
  - Так дядя кто? - напомнил о себе Данька.
  
  - Да % непечатно %! - рявкнул Кирилл, безуспешно пытаясь вывернуться из захвата.
  
  - Мама, что такое % непечатно % ?
  
  Мой ребёнок, как всегда, вычленил самое мерзопакостное слово. Вечно ставит меня с этим в неловкие ситуации. В этот раз я была даже рада. Значит, есть шанс, что он не обратил внимание на всё остальное.
  
  - Дядю так зовут, - прежде, чем я успела отреагировать, выдал свою версию Шес. Неплохую версию, кстати, в сложившихся обстоятельствах.
  
  - А... - лобик наморщился, выдавая идущий мыслительный процесс. - А я не знаю такое имя. У нас в садике никого так не зовут.
  
  - Это потому что дядя иностранец, - тут уже я подключилась. - Данечка, ты знаешь, что такое иностранец?
  
  - Иносранец?
  
  - Иностранец, - поправила я, давясь смехом. Почему-то присутствие Шеса меня успокоило. Не то, чтобы я верила, что он сможет урезонить кое-кого, но вдвоём как-то не так страшно. - От слов "иной" и "страна". Это значит, что дядя живёт в другой стране.
  
  - Как Алекс и Глория? - вспомнил мелкий любимый мультик про сбежавших из зоопарка животных.
  
  - Да, сыночка, как Алекс и Глория.
  
  - А ещё дядя плохо говорит по-русски, - добавил рокер, заметив, что Кирилл вновь намылился что-то сказать. - Зато понимает хорошо, да, иносранец?
  
  - А что дядя тут делает? - продолжал любопытствовать Даня. - Дядя, а тебя тоже пингвины похитили?
  
  - Логичный вопрос, - Шес выжидающе уставился на предполагаемую жертву похищения. - Думаю, дядя потерялся. Клоп, посиди с мамой, я покажу ему, где выход. Чур, мою колу не пить!
  
  - Да что за херня тут происходит?! - бывший обрёл, наконец, дар речи. Ох, лучше бы молчал! Я уже надеялась выйти из этой идиотской ситуации без потерь. - Виктория, почему этот недоносок говорит моему сыну, что делать?
  
  Моё сердце пропустило удар и ухнуло вниз, потому что на этот раз Даня абсолютно точно всё услышал. И, судя по крайне заинтересованному взгляду, я где-то очень крупно ошибалась в своих предположениях, что он понимает, а что нет. Господи, а я-то надеялась, что разговор из разряда "Мама, а где мой папа?" произойдёт у нас намного, намного позже.
  
  - Мама? - вот оно. Так, Витёк, спокойно, спокойно... Главное, не обидеть, не дать ему повод подумать, что он хоть в какой-то мере отличается от других деток, имеет меньше, чем они... % непечатно % ! И как это сделать?! - Мама, а про кого дядя говорит?
  
  - Данечка, солнышко, понимаешь...
  
  - Клоп, передай зубочистки, - какие, к чертям зубочистки?! Он что, идиот? Не понимает?..
  
  - А где они?
  
  - А что, нету, да? - Шес внимательно осмотрел стол и попросил: - Ты бы не мог сгонять во-о-он к тому дяде в белой рубашке и попросить для меня?
  
  - Конечно!
  
  Ребёнок просиял, мгновенно забыл и про Кирилла, и про свой оставшийся без ответа вопрос, и, громко топая, умчался в сторону официанта. А может, Шес был и не таким уж идиотом и всё прекрасно понимал. Во всяком случае, отвлечь Даньку и переключить его внимание на что-то другое, сообразил, в отличие от меня.
  
  Я подняла глаза на рокера и замерла. За то короткое время, что мы знакомы, я видела его разным: спокойным аки танк и психующим, серьёзно философствующим и дурачащимся как мальчишка, заражающим всех вокруг нескончаемым запасом энергии и жажды деятельности и клюющим носом после бессонной ночи. Ругающий, хвалящий, матерящийся как пьяный в зюзю сапожник, вежливый до оскомины - каким он только не представал передо мной. И вот сейчас я, кажется, воочую вижу то, о чём не пишет разве что уж совсем ленивый работник пера на лоне отечественной жёлтой прессы - Шес в бешенстве.
  
  Зелёные глаза сощурились, превратившись в две недобро сверкающие щёлочки. Желваки на небритых щеках ходили так, что казалось, под кожей что-то ползает. Крылья носа трепетали, как у готового к прыжку зверя. Да и вообще все черты лица как-то заострились, стали резче, чётче... Опаснее.
  
  Знаете, в тот момент я окончательно поверила истории, как он, якобы, избил какого-то мужика до полусмерти. То есть, я не была уверена, произошел ли тот случай на самом деле, но видя его вот такого, вполне могла представить себе подобное развитие сюжета.
  
  - Я ведь предупреждал, - процедил он, разжимая пальцы на шее Кирилла. Но, не успел тот облегчённо вздохнуть, как его сграбастали за шкирку и притянули нос к носу. - А пошли-ка, поговорим, иносранец!
  
  - Шес! - так, всё это катится куда-то совсем не туда. Ещё не хватало рукоприкладства в публичном месте. - Шес, держи себя в руках!
  
  - Не могу, детка, - не глядя на меня, протянул рокер, недобро ухмыляясь. - В одной руке я уже кое-что держу, а другая у меня сломана. Спокойно, милашка, - встряхнул он рыпнувшегося было Кирилла. - Тебе и одной хватит.
  
  - Шес, я тебя умоляю!
  
  - Ты его жалеешь, что ли?
  
  - Да я себя жалею! - вот, идиот. - Я тебе передачки таскать не буду, если что.
  
  - Так ты за меня переживаешь? - он подмигнул. - Не надо. Иди сюда.
  
  - Шес...
  
  - Иди сюда, Витёк, - я подошла. - У меня в правом кармане толстовки ключи он машины. Нашла?
  
  - Да.
  
  - Бери ребёнка и идите на улицу. Переставь пока детское кресло из своей тачки в мою.
  
  - Да что ты?.. - опять ожил Кирилл.
  
  Бывший вообще пребывал в каком-то ступоре и, кажется, абсолютно не был готов к такому повороту. Я совру, если скажу, что переживала за него. Шес решил поправить ему физиономию? Да ради Бога. Главное, чтобы без далеко идущих последствий, вроде полиции.
  
  - Шесик, - вернулся Даня, - там дядя спрашивает: тебе деревянные или беленькие?
  
  - Сложный вопрос. Думаю, мне надо самому взглянуть. Знаешь, что? Я пока подумаю, а ты помоги маме найти мою тачку. Чёрный джип BMW прямо возле входа. Справишься?
  
  - Да! Мама! Мама! Мама! - запрыгал этот козлёнок вокруг нас. - Я знаю! Я видел! Он там! Идём, идём, идём!
  
  - Вита... - пытался вырваться Кирилл, равнодушно подпихиваемый Шесом к выходу. - Ты всё не так поняла! Виктория, я этого так не оставлю! Это мой сы...кхрп.
  
  - Кирилл, - я задумалась, как бы поэффектнее попрощаться, раз уж к моим услугам двухметровый телохранитель, но тут вмешался Данька с его истинно детской непосредственностью:
  
  - Пока-пока % непечатно %, - помахал он ручкой и, схватив меня за штанину, потащил, как маленький трактор. - Мама, он там, возле дверей. Та-а-акой огромный, как гора!
  
  - Извините, ради Бога, - пролепетала я подошедшему официанту, не зная, куда деть себя со стыда. - Это недоразумение какое-то. Молодой человек выпил, вот и... Извините, пожалуйста. Я оплачу его заказ.
  
  Снимая с сигнализации и в самом деле огромную бэху, боковым зрением я заметила стоящих в отдалении парней. Вроде бы, просто разговаривали. Хотя, руки с шеи Кирилла Шес так и не убрал. Спасибо, Господи, что со мной сегодня был он, а не Олежек. Вот тогда бы без скорой и участкового точно не обошлось.
  
  Телефон зазвонил, когда я уже вытащила Данькино кресло из своей Нивы и пыталась пристроить его в пахнущем кожей, дорогим парфюмом и чуть-чуть табаком, захламленном по самое дальше некуда салоне джипа таким образом, чтобы не внести в этот живописный бардак ещё большего разнообразия.
  
  Как он тут сам себя находит? Вот свинтус великовозрастный!
  
  - Даня, видишь? - дернув сына за ухо, я заставила его перегнуться с водительского сидения, на котором он гарцевал, назад. - Если будешь устраивать дома что-то подобное, то никаких мультиков и конфет! Алло, да!
  
  - Викуся?
  
  - Тотошка! - наконец-то! Как же я соскучилась! - Ты вернулась, хорошая моя?
  
  - Нет, мамочка, ещё неделя.
  
  - Да что там можно делать столько времени?
  
  - Я тоже соскучилась! - рассмеялась она. Ну вот как у одних родителей могут быть столь разные дети, а? - Как там мой сладенький племяш?
  
  - Даня, скажи "хэллоу" тёте Тоне, - протянула я трубку мелкому.
  
  - Тотошка, - взвизгнул он, напрочь забыв английское приветствие, которое мы специально на этот случай разучивали уже две недели. - Ты купила мне пожарную машину?
  
  - Меркантильный свинёнок, - хохотнув, забрала я телефон назад. - Ты как там? Жива ещё?
  
  - Домой хочу. Пиндостанские мужики крупно разочаровали, - пожаловалась она и вдруг посерьёзнела: - Викуся, у тебя всё в порядке?
  
  - Ну... Да... - смотря, с чем сравнивать, конечно. - А что?
  
  - У тебя там ничего из ряда вон выходящего в последнее время не происходило?
  
  - Та-а-ак... Антонина Павловна, ты, как психолог и подруга, должна знать - я намёков не понимаю. Давай прямым текстом, а? - чует моя... э... ну, чует она, короче, что речь идёт о Тонькином брате.
  
  - Да я не особо уверена... - замялась она и вдруг решилась: - Если Кирилл заявится, гони в шею!
  
  Так и знала! Я так и знала, что нечисто тут. Тотошка столько усилий приложила за эти годы, чтобы заставить брата хотя бы ребенка признать, коль уж в семью возвращаться не хочет. Если уже она говорит гнать, значит точно гнать!
  
  - А что случилось?
  
  - Он в Питере сейчас, - да я в курсе. - Жену себе ищет.
  
  - Что?!
  
  - Что слышала, дорогая. Это только мой брат мог такое придумать, - Тонька тяжело вздохнула, будто извиняясь за него, и пояснила: - Понимаешь, ему визу рабочую не хотят продлевать. Пока он в старом агенстве был, те как-то продлевали сами. А потом они что-то не поделили и то ли Кирилл ушел от них, то ли они его ушли. Я не поняла, если честно.
  
  - А жена-то тут причем? - удивилась я.
  
  - Да притом, - фырнула Тонька, - что теперь ему надо самому визой заниматься. А англичане страх как не хотят нелегальных эмигрантов. Ну, знаешь, кто приезжает вроде бы временно по работе, а потом оседает. Он же, когда ехал туда, заявил, что невеста у него в России беременная и всё такое, - помню, помню. Мы вместе в посольство ходили, показывали мой живот и справку из ЗАГСа о том, что заявление подали. - В общем, ему сказали так: либо ты предъявляешь нам жену, дабы мы знали, что тебя в России что-то держит, либо учи, как пишется слово депортация.
  
  Так вот оно что.
  
  Вернулся он. К сыну, ага. Любовь-морковь, дай мне шанс, я докажу... Так, значит, Кирюша, да? Ну, хорошо...
  
  - А я знаю, - слово "месть" такое сладкое-сладкое, - что он в Питере. Он вчера приходил, Тонька. Божился, что любит, ждёт, верит, надеется и изъявлял страстное желание познакомиться с Даней. Медведя ему припёр из Лондона, представляешь? Тонь, в каком лондонском магазине продаются плюшевые медведи с биркой "Московская фабрика мягких игрушек"?
  
  Один готов.
  
  Теперь позвоним Олегу и Боженовым.
   Кирюша, зря ты так. Себя я ещё прощу, да что там - уже простила, но за ребёнка по стенке размажу.
  
  
  
  Глава 28
  
  
  
  Шес подошел к нам минут через пятнадцать - к тому времени я уже успела сгрызть ногти по локоть, - и предъявил чистые костяшки пальцев, как ультимативное доказательство исключительно мирного и цивилизованного разрешения конфликта. Ой, что-то я слабо ему верю, ну да Бог с ним. Полицейские сирены не воют, никто не визжит: "Ой, бабоньки, это что ж творится?!" и ладненько.
  
  Нет, всё же мне крупно повезло, что Олег не стал свидетелем того скандала. Для брата имя Кирилла было чем-то вроде красной тряпки для быка. Он жутко раздражался даже просто при упоминании Авдеева, чего же ожидать при личной встречи?
  
  Немного напрягало то, что и никаких разъяснений по поводу произошедшего Шес, кажется, давать не собирался. Буркнул что-то вроде: "Поговорил и поговорил, не дергайся" и спокойно так проигнорировал все мои последующие попытки что-либо узнать.
  
  - Ты хотела, чтобы он ушел? Он ушел, - отмахнулся Шес. - За каким тебе подробности?
  
  Тоже мне, самец-благодетель выискался! Хотя подробности мне и правда ни к чему. Главное, чтобы Кирилл больше не появлялся и никто за это под суд не попал. Но с какой радости такая реакция, как будто всё произошедшее вообще не моё дело?
  
  Я бы ещё стерпела такое отношение со стороны Олега. Да что там стерпела - восприняла бы, как само собой разумеющееся. У нас в семье так принято - хочешь что-то сделать? Знаешь как? Делай сама. А если сама не можешь и просишь помощи, так и не лезь со своими "ценными указаниями" и критикой.
  
  Вот только не припимню я, чтобы просила Шеса о какой-либо помощи.
  
  Впрочем, ни в чьем позволении он и не нуждался, а чувства, обуревавшие меня в ответ, были странной смесью вполне ожидаемого негодования и немного менее ожидаемых благодарности и облегчения. Но и до этих пертурбаций моих эмоций и мыслей дела рокеру не было, видимо, никакого, от слова совсем.
  
  Чуть подвинув меня в сторону плечом и беззаботно насвистывая какую-то задорную мелодию, он полез в салон внедорожника разбираться с креслом. Колебания куда можно переложить часть вещей, дабы освободить место под него, были разрешены кардинально путём простого смахивания на пол всего лишнего. То есть, абсолютно всего. Лихо освободив таким образом поле деятельности, Шес подмигнул мне и легко впихнул кресло в салон.
  
  А вот дальше рокер впал ступор. И я его понимала: с одной стороны, чтобы справиться с установкой современного детского авто-кресла, надо иметь как минимум две руки и, желательно, докторскую по аэронавтике; с другой стороны, какой же самЭц признается слабенькой и глупенькой особи женского пола, что чего-то не могёт?
  
  В общем, похихикала я славно, наблюдая со стороны за борьбой эго с разумом. Заодно и пополнила свой словарный запас исключительно политкорректными синонимами популярных матов. Даже заслушалась. Такая фантазия у человека, в пору брать ручку и записывать за ним. Вышел из этой ситуации Шес с грацией упёртого барана, прижатого к стенке:
  
  - Слышь, Витёк, я тут всё подготовил... - ну да, как же, видела я эти танцы с бубном, названные "подготовкой". - Ты доделывай, а я пока воды в дворники долью.
  
  Ага, куда ж мы по майской жаре, да без воды в дворниках?
  
  Небрежным движением двух пальчиков - хорошо, не небрежным и не двух, но всё равно с лёгкостью отработанных до автоматизма движений, - закрепляю все пять якорей и под прифигевшим взглядом зелёных глаз начинаю инструктаж.
  
  Видимо, рокер и в самом деле был ошарашен (либо же внезапно решил отличиться примерным терпением), потому что моё "сюдой ходи, тудой нет" выслушал почти до конца. Нетерпеливо перебил лишь минут через двадцать, когда мы, вернувшись в кафе, уже приканчивали успевший остыть завтрак:
  
  - Значит так, мамаша, - отрезал он, расплачиваясь с официантом. В ответ на свою попытку заплатить за нас с Данькой я получила настолько многообещающий взгляд, что, кажется, потеряла желание поднимать этот вопрос ещё когда-либо в жизни. - Аллергии, хронические заболевания типа эпилепсии и дурные привычки типа теряться есть? Плюш? Аллергия на плюш? Ты в своем уме? Где я тебе в зоопарке плюш найду? Ясно, ясно, не истери, плюш не трогать, даже если его нет. Что ещё? Всё? Клоп, целуй мать. Встретимся в три. Всё, пока.
  
  И ушёл.
  
  Оставил машину на парковке кафе, взял Даньку за руку и ушёл.
  
  У меня закралось смутное подозрение, что он не терпеливо выслушивал инструктаж, а просто фильтровал его, пропуская мимо ушей. Нет, ну как так можно? Я же переживаю! А вдруг Данька замёрзнет? А вдруг оголодает? А панамку он ему одел? А воду купил? А...
  
  Эти и ещё сто пятьдесят штук других типично мамских "а вдруг" приходили мне в голову - иногда по одному, иногда гурьбой, - в течение всего дня. А потому репетиция периодически приостанавливалась, дабы сумасшедшая мамаша - по определению Леголаса, - могла позвонить маньяку-няньке - спасибо, Шэка, после этого мне наверняка стало спокойнее, - и надавать всяких разных жизненно необходимых ценных указаний.
  
  Шес продержался до часу дня, а потом рявкнул:
  
  - Я тебе сам позвоню, когда он, замёрзнув от обезвоживания, потеряется на плюшевой подстилке, свалившись в аквариум для тигра!
  
  И отключил телефон! Просто отключил телефон. Вежливый женский голос раз за разом сообщал мне что-то про зону доступа.
  
  Да чтобы я ещё раз, когда-нибудь, хоть на пять минут!..
  
  От попытки бежать в злосчастный зоопарк прямо сейчас и спасать свою деточку меня остановило не менее обозлённое рявканье Хана:
  
  - Да мы, мать вашу разэдак, будем сегодня репетировать? Собрались и поехали, психбольница на выезде! Не тот дурдом "Солнышком" назвали.
  
  Я впервые слышала, чтобы Хан повышал голос.
  
  Дело в том, что "отличилась" с утра не только я. Ну, то есть я, наверное, чуть сильнее остальных, но и они...
  
  Короче, Дэн каким-то образом сорвал вчера голос, а потому мог только вымучено хрипеть и пить тёплый чай с мёдом.
  
  Даже играть на синтезаторе он не мог, поскольку Шэка спросонья чего-то там пытался усовершенствовать. Его, видите ли, не устраивал график какой-то огибающей, чем бы это ни было. В общем, ту деталь, что он спалил, должны были привезти только послезавтра.
  
  Леголас умудрился порвать два комплекта струн, причём один из них - на гитаре самого Хана. Ревность Шеса по отношению к его "Фросе" - просто детский лепет по сравнению с тем, что устроил басист.
  
  А тут я. Сначала с почти часовым опозданием, а потом с психозом.
  
  Вежливая и добрая мамочка Хан от души отсыпал пилюлей всем, а потому до трёх мы трудились, как прилежные папы-карлы.
  
  Кроме Боровски. Тот хотел свалить, мотивируя, что толку от него всё равно ноль целых ноль десятых, но басиста уже понесло. Поэтому Дэн возлежал, развалившись на диване, демонстративно независимо листал какой-то журнальчик и кривился, когда мы лажали уж совсем сильно.
  
  В одну минуту четвёртого я начала нервно елозить. В пять минут - кусать локти. К пятнадцати - довела до белого каления всех музыкантов и до купы заскочившего на свою голову что-то уточнить Тэку. В семнадцать минут четвёртого дверь открылась, пропуская счастливого донельзя Даньку и что-то увлечённо обсуждавших Шеса с Олежеком.
  
  А, ну правильно. Мы договаривались, что сегодня брат сменит рокера на посту, а завтра, если садик всё ещё будет закрыт, поможет Романыч. При условии, конечно, что после первого опыта Шес согласится его повторить. Вопрос, соглашусь ли я?..
  
  - Мама! - ломанулся ко мне маленький ураган, сметая на ходу барабаны и не успевшего увернуться Леголаса. - Мама, а что мы видели!..
  
  Даня выглядел целым, сытым и довольным, Шес признаков нервного истощения не выявлял, а потому я начала постепенно успокаиваться.
  
  Олег, чмокнув меня в макушку и оставив на журнальном столике ключи от Сузуки и мотоциклетный шлем, забрал ключи от Нивы и направился на выход, подзывая на ходу племянника. Но тут рокер, явно что-то вспомнив, сорвался вслед за ним, заявив:
  
  - Идём, я тебе помогу кресло установить, - ага, видела я уже эту помощь.
  
  - Да я сам, - отмахнулся брат. - Мы же его от тебя уже вытащили.
  
  - Идём, помогу, я сказал! - Шес пнул его плечом, выразительно задвигав бровями, и Олег, скосившись на меня, кивнул головой.
  
  Не поняла... Это ещё что за секреты? Даже не так. Когда это у них успели появиться секреты от меня?
  
  Знакомы без году неделя - даже не знакомы, так, пиписьками один раз померялись, - и на тебе! Вот честное слово - мужчины крепче всего дружат не за что-то и не во имя чего-то, а против кого-то. Конспираторы хреновы.
  
  А то я не знаю, о чём, точнее о ком, они там лясы точат. Бедный Кирилл... А ведь я вечерком тоже накапаю Олегу. На войне как на войне. И пусть говорят, что мстительность плохое качество, я себя ангелом никогда и не объявляла.
  
  Впрочем, я отвлеклась. Надо бы проконтролировать, чтобы эти два идиота не сболтнули чего при Даньке. Я осторожно выглянула через окно на парковку.
  
  Что называется, зря волнуетесь, мамаша.
  
  Шес с Олегом что-то тихо, но, судя по жестикуляции, бурно обсуждали, а Даня наяривал круги вокруг тёмно-зелёного Дукати рокера. Я бы на его месте поступила так же. Ах, какой байк, мама дорогая... Ну почему он не мой? Я бы его лелеяла и холила и уж точно не подпускала всяких косоруких голубоглазых личностей и на пушечный выстрел.
  
  Кстати, личности. Я так и не смогла понять, в силе наша предыдущая договоренность о новом свидании или же "моя женщина знала бы" и "тогда, я просто Алекс" автоматически подразумевало его отмену. Звонить Ал не звонил, а набрать номер первой я стеснялась. Никогда не была робкого десятка, но с Алексом, после того нашего разговора, появилось навязчивое ощущение безысходной настороженности. Как по яичной скорлупе ходить - как не ступишь, всё равно хрустнет.
  
  В этот момент мужчины до чего-то там договорились и Олег, подозвав Даньку, начал его поучать. Я сначала глазам своим не поверила, но он учил его... самообороне!
  
  - Дань, - поймал он племянника за плечо, - помнишь, что я говорил тебе делать, если незнакомый дядя...
  
  - Или тётя, - встрял Шес.
  
  - Или тётя, - согласился братишка, - подойдёт к тебе на улице и позовёт куда-нибудь?
  
  Вот это номер! Я даже не подозревала, что Олег говорил с мелким на эту тему. Сама я, шляпа, как-то упустила из виду. А судя по Данькиной реакции, обсуждали они это не однажды. Сына набрал побольше воздуха в лёгкие и с удовольствием заголосил:
  
  - Спасите! Помогите! Меня крадут!
  
  - И? - потребовал продолжения Олежик.
  
  - Я не знаю этого дядю! - продолжал орать Данила. - Это не мой папа!
  
  - И тётю, - снова подсказал рокер.
  
  - И эта тётя не мой папа! - с готовностью подхватил сыночка.
  
  На подоконник рядом со мной приземлился Хан, а из соседнего окна высунулась рыжая башка Боровски. Дэн осмотрел "сцену" и одобрительно присвистнул.
  
  - А что ты делаешь, если дядя будет пытаться заставить тебя? - прищурился Олег.
  
  - Продолжу кричать, - как образцовый школьник перед учителем, отчитывался Данька, - громко-громко. И убегаю.
  
  - А если дядя тебя схватит? - Шес, обойдя мелкого сзади, ловко обхватил его рукой поперёк туловища.
  
  - А-а-а! - с непередаваемым удовольствием продолжал визжать тот. В полку зрителей прибыло. У входа внизу нарисовались Тэка с Грегом. - А теперь, раз! - маленькая пяточка саданула рокера по коленной чашечке, заставив от неожиданности разжать руки. - Два! - красный ботиночек приземлился прямо на носок пострадавшей ноги.
  
  - Ох, ё... - просипел Шес складываясь пополам. Кто-то заулюлюкал и зааплодировал. Кажется, Грег.
  
  - Три! - ручки сложились в замок и с замахом из-за головы врезались панку в пах.
  
  - Вашу мать... - осел тот на колени.
  
  - И четыре! - кулачок полетел прямо в нос в довольно профессионально поставленном апперкоте. Узнаю школу. У самой такой же. И уже на самом подлёте был остановлен Олегом.
  
  - Умничка моя, - похвалил он Даню. - Ну-ка, перечисли мне, с какими дядями можно уходить?
  
  Сын начал загибать пальчики:
  
  - Ты. Дядя Рома. Михал Саныч, - воспитатель его в садике. - Дядя Миша, - живёт в соседнем подъезде, его дочь ходит в один сад с Данечкой, так что иногда он нас выручает. - Витенька, - никак не приучу его называть студента-преподавателя на музыкальном кружке по имени-отчеству. - А с Шесиком можно? - уточнил он.
  
  - Можно, - просипел рокер, всё ещё не в состоянии разогнуться. - Если я выживу. Чё-о-орт.
  
  - Ой, я нечаянно! - подскочил к нему Данька. - Я так больше не буду!..
  
  - Будешь, - оборвал его Олег, присаживаясь рядом на корточки. - Запомни, мелкий. Только с этими дядями можно уходить! Даже если тот дядя будет знакомым, даже если ты его видел раньше со мной или с мамой. Ну, например, тот дядя, что был с вами в кафе сегодня, - о, как аккуратно он это ввернул. Не перестаёт удивлять меня сегодня. - Ты кричишь как можно громче, быстро убегаешь домой или к кому-то, кого знаешь, или бьёшь. Сильно. Сильнее, чем Шеса сейчас, понял?
  
  - А если дядя не плохой? - насторожился Данька. - Может, он просто хочет дружить?
  
  - Даня, помнишь, я говорил, что у взрослых всё не так, как у деток? - это когда он успел-то? С ума сойти, я была уверена, что в процессе воспитания Олег не участвует, от слова никак...
  
  - Помню.
  
  - Так вот, деткам можно просто дружить. А взрослым дядям без разрешения твоей мамы дружить с тобой нельзя. Все дяди это знают.
  
  - Значит, - уточнил Данечка, нахмурив лобик, - если дядя хороший, он сначала у мамы спросит?
  
  - Конечно, - подтвердил брат. - И мама сама скажет тебе, если можно. Вот смотри, - ткнул он пальцем в пришедшего в себя рокера. - Шес ведь спросил у мамы, можно ли ему идти с тобой в зоопарк, правильно?
  
  - Правильно! - просиял мелкий и неожиданно обнял того. - Я с тобой дружу, Шесик. Я тебя больше никогда бить не буду!
  
  - А больше и не надо, - буркнул тот и вдруг подскочил на ноги, закидывая Даньку на плечо. - Я серый волк! Я утащу тебя сейчас в лес. Бу-га-га!..
  
  - Нет! - визжал тот, заливаясь смехом. - Ты Шесик! Мы с мамой и Олегом с тобой дружим!
  
  - Нет, я серый волк, зубами щёлк!
  
  - Нет, ты Шеси-и-ик! А-ха-ха! Не щекочи меня! А-ха-ха!
  
  - Сумасшедший дом на выезде, - процитировал увиденное Хан. - Шес чокнулся окончательно. Вика, ты должна мне ударника. Ну что, - это уже к оккупировавшим соседнее окно остальным членам "Рельефа", - поржали, можно и по коням?
  
  Рокер вернулся минут через десять, прополз к дивану и рухнул на него прямо поверх развалившегося вокалиста.
  
  - Витёк, - выдохнул он, не обращая внимания на крайне недовольное трепыхание под собственной задницей. - У тебя замечательный ребёнок, правда. Но убей меня Бог, если я соглашусь остаться с ним наедине ещё хоть раз. Чтобы завтра же была нянька!
  
  
  
  Глава 29
  
  
  
  Если кто-то из вас решил, что после того, как несчастный ребёнок был возвращён в трепещущие руки матери, мы, наконец-то, смогли сосредоточиться на репетиции, то вы до сих пор не поняли, что являет из себя этот кумир неформальной молодёжи, да и не только её.
  
  Если Хан - требовательная, но справедливая мамочка, то Шес - скорее грозная и сварливая мачеха, держащая свою группу в ежовых рукавицах. Ожидать, что нас минует чаша масштабной головомойки, было бы по меньшей мере глупо.
  
  Первым под раздачу попал Дэн. Хотя бы и потому, что географически был в тот момент ближе всех к "раздаточному окну". Огрёб он, надо сказать, по полной.
  
  - Радость моя, - приторно слащаво позвал Шес, позволяя тому выползти из-под собственного зада. Сам с дивана он так и не встал, вальяжно развалившись всеми своими почти двумя метрами по кожаным подушкам. - А ну-ка, спой мне, цветик-семицветик.
  
  - Да не могу я, - надрывно просипел вокалист.
  
  - Простыл, бедняжка? - и снова эти интонации, никак не вяжущиеся с сочувствием.
  
  - Ага, подцепил что-то.
  
  - А давай я угадаю, что именно ты подцепил, а? - ударник резко сел и, склонившись к самому уху всего из себя такого несчастного рыжика, прошипел: - Или правильнее спросить - кого? Ты не забывай, что мой номер смежный с твоим, так что вчера я имел сомнительное удовольствие досконально изучить весь подвластный твоим голосовым связкам диапазон октав.
  
  - А тебе что, завидно? - мгновенно ощетинился Боровски, решив, видимо, что самое время перейти от защиты к нападению.
  
  - Конечно, деточка, - ни капельки не впечатлился Шес. - Я, можно сказать, впечатлён, покорён и сгораю от чёрной зависти. Именно поэтому, а никак не потому, что кое-кто срывает сроки репетиций, если завтра твой знаменитый баритон не вернётся на место, я лично позабочусь, чтобы ты до конца жизни пел исключительно фальцетом!
  
  - Обещаешь? - Дэн то ли сделал какую-то глупую попытку перевести всё в шутку, то ли не обладал даже зачатками инстинкта самосохранения.
  
  - А ты проверь! - огрызнулся ударник и переключил своё внимание на соло-гитариста.
  
  - Дима... - потёр он здоровой рукой переносицу, явно подбирая слова. - Димочка... Как бы это так сказать, чтобы ты не обиделся? А никак, наверное. Скажи, мне тебе руки к чертовой матери оторвать, чтобы к его, - кивок в сторону Хана, - гитаре не лез?
  
  - Можно подумать, я специально! - фыркнул тот.
  
  - Да мне побоку - специально, нечаянно, под страхом смертной казни со стороны злобных орков... Дима, ты же понимаешь, что когда кто-то портит ему инструмент, он, мягко сказать, расстраивается?
  
  - А ты ему что, нянька?
  
  - Кстати, нянька, - палец с накрашенным тусклым черным лаком ногтем ткнулся в мою сторону. - Сейчас и до тебя доберусь, дорогуша. Дима, - вернулся он к эльфу, - давай договоримся раз и навсегда: ты не лезешь своими ручонками к Дюхиной гитаре, а я забываю о моих садистских планах касательно твоих верхних конечностей. Идёт?
  
  - Шес, вот объясни мне, идиоту, - не согласился с такой постановкой вопроса блондинистый секс-символ псевдоэльфийского происхождения, - каким боком наши с Андреем дела тебя касаются? Я что, твои бубны ногами пинал?
  
  - Ещё не хватало, чтобы ты к Фросе лез, - угрожающе насупился ударник. - Мне её, - снова косой взгляд в мою сторону, - за глаза хватает.
  
  - Так какого ты вмешиваешься?
  
  - И правда, какого я вмешиваюсь? - Шес сделал вид, что задумался и, уставившись уже на бас-гитариста, вдруг заорал: - Какого чёрта ты мне мозги выносишь, если струны тебе он рвёт? Я вам что, суровый папаша с солдатским ремнём? Мне на полдня отлучиться нельзя, чтобы кто-нибудь на кого-нибудь не обиделся и не... Хм... - запнулся он. - И что, ко всем хренам, случилось с синтезатором?!
  
  Мы все как по команде уставились в дальний угол, где печально красовался забытый нами раскуроченный плод музыкальной индустрии.
  
  - Шэка... - начал, было, Дэн, но осёкся под гневным взглядом.
  
  - Молчи нахрен, - заткнул его ударник. - Просто молчи, пей свой чай с мёдом, таблетки жри, сиропы или что ты там ещё делаешь? Я не шучу, рыжий - тебе же лучше завтра быть в норме! Где этот идейный последователь Николы Теслы?
  
  - Да внизу, вроде, - пробормотал Хан.
  
  - Это хорошо, - Шес поднялся с дивана и уже развернулся на выход, но, к сожалению, вдруг вспомнил об ещё одном провинившемся. - Красавица, - зелёные глаза, недобро сощурившись, уставились в мои. - А когда я буду иметь счастье лицезреть няню?
  
  - Э... Бэ... Мэ... - ну не было у меня того ответа, который он, судя по всему, жаждал услышать. - Ну, понимаешь, тут так получается...
  
  Наверное, всё дело в том, что, задавая вопрос "когда?", Шес рассчитывал получить что-то, хотя бы отдалённо напоминающее сроки или, на худой конец, некий план действия. Во всяком случае, только этим я могу объяснить тот факт, что его ошарашенное: "А каким боком меня это должно волновать?" прозвучало уже после того, как я в красках поведала о своих неудачных поползновениях на этом поприще.
  
  - Витёк... Вика... Детка, ты издеваешься? - уточнил он. - Нам меньше, чем через полторы недели в Новгород отчаливать. Во избежание недоразумений, поясню сразу: путать драмм с томом ты должна перестать до того, как мы туда приедем.
  
  - Я не путаю драмм с томом! - возмутилась я.
  
  - Да ты поняла, что я имею в виду! - не дал сбить себя с темы ударник. - В чём проблема-то? Деньги? Я тебе что, мало плачу? Любую возьми!
  
  - Мне не нравится любая!
  
  - А мне плевать, что тебе нравится, а что нет! - какая сволочь, а? Конечно... Это же не о его сыне речь идёт. - Чтобы завтра же была няня, ты меня поняла?
  
  - И где, по-твоему, я должна её взять?!
  
  - Господи, за что мне это?.. - закатил он глаза к потолку. Вопрос, полагаю, был риторический. - Так, всё. Репетиция на сегодня окончена. Всем спасибо.
  
  - Какое окончена? - взвился Леголас. - Мы же даже не...
  
  - Вот именно, что "не"! - окончательно зверея, перебил его Шес. - Ты в самом деле считаешь, что вы способны продуктивно работать сегодня, а? Один обиделся на весь белый свет, что кто-то - ах, какой кошмар, - посмел тронуть святые мощи его гитары. Другой изо всех сил делает вид, что не понимает этого. Третья, видимо, решила, что её ребёнка повели в зоопарк в качестве корма тиграм. И под это дело собралась довести до шизофренического припадка всех остальных. Четвёртый... Агхр! Боровски, я о тебе даже говорить не хочу! А ничего, что у нас концерт на носу?
  
  - Да ты на себя посмотри! - не выдержал Хан. Головомойка, учинённая ударником, стремительно переходила на новый уровень массовой перебранки, когда все обвиняют всех. - Если бы не ты, мы бы вообще не оказались в такой ситуации!
  
  - Стрелочник!
  
  - Псих!
  
  - Заткнулись оба! - это уже Леголас. Я только успевала переводить взгляд с одного на другого, судорожно решая, подключиться мне или они сами неплохо справляются.
  
  - Что-то не нравится? - опять Хан. - Так иди, побейся головой об стену!
  
  И тут все четверо, не сговариваясь, синхронно подняли руки и звонко с замахом хлопнули себя ладонями по лбам. И всё... Вопли стихли, как по мановению волшебной палочки. Это что, ритуал какой-то?
  
  - Братан, - Леголас повернулся к бас-гитаристу. - Ну, пардон за гитару. У меня просто такой риф классный в голове крутился, а на моей струна лопнула. Ну я и схватил в запале первую попавшуюся. Мир?
  
  - Ой, да черт с тобой, - Хан махнул рукой и легонько ткнул соло-гитариста в плечо. - Если бы это был не ты, а кто-то другой, уже урыл бы! Но в следующий раз, когда муза накатит, хватай Шесову, лады?
  
  - А, типа, он меня не уроет?
  
  - За гитару? - вполне серьёзно и, вроде, уже спокойно уточнил ударник. - Нет, за гитару нет. За Фросю на два метра закопаю, а гитару бери.
  
  - Ну я тоже вроде как извиняюсь, - прохрипел Дэн.
  
  - Рыжий, - скривился ударник, - я из-за тебя полночи не спал. Купи себе совесть со следующего гонорара или я тебя кастрирую, как кота. Тц, молчи, - вскинул он руку, заметив, что вокалист собирается ещё что-то сказать. - Не напрягай связки, ещё не хватало, чтобы у тебя совсем голос пропал.
  
  - Ладно, - дал отмашку Хан. - На сегодня и правда хватит. Что-то мы все не в той кондиции. Завтра в восемь? Вика, ты как? К восьми успеваешь?
  
  - А можно в девять? - попросила я.
  
  Черт, что ж с Данькой завтра делать? Опять привести его на репетицию, что ли? Шес меня сразу убьёт или сначала будет пытать? Или есть всё же шанс, что он согласится провести с мелким ещё один день?
  
  - Хорошо, значит в девять, - легко согласился Хан и остановил собирающегося уйти Шеса. - Ты когда возвращаешься?
  
  Возвращается? Откуда? Он что, собирается куда-то уезжать?
  
  - Думаю, послезавтра, - чуть задумавшись, ответил тот. - Отчитаю и сразу назад. Два дня продержитесь, не убив друг друга?
  
  - Да ладно тебе, - гитарист шутливо боднул приятеля в плечо и подтолкнул его на выход. - Пошли Шэку попугаем, а то что ж, нам только друг на друга орать? Дим, ты идёшь?
  
  - Нет, я ещё останусь немного, - гитарист вернул свой инструмент на стенд, отключил усилитель и взял в руки обычную старенькую гитару, всю поцарапанную, в ярких наклейках и чьих-то автографах. - Мне этот риф покоя не даёт.
  
  - Дэн?
  
  - Да, я с вами.
  
  - Вика?
  
  - Я... Я сейчас, - если честно, мне бы хотелось переговорить с Ханом, но и эльф тоже подойдёт, наверное. - Вы идите, я потом.
  
  - Тогда до завтра! - кивнул басист и компания покинула студию.
  
  Буквально через несколько секунд со стороны лестницы на первый этаж донеслось громогласное ударника:
  
  - Шэка? Катод ты мой косорукий, светодиод ненаглядный... Ау? Выбирай, радость моя, куда тебе лампочку Ильича втыкать!
  
  Господи, какие же они ещё дети временами!
  
  Вроде серьёзные мужики, успешные, упорные, умные... Да, без мозгов да без упрямства так подняться, как они, вряд ли возможно. Смотришь, как они с той же прессой общаются и диву даёшься - это те же самые люди?
  
  Вот этот уверенный в себе, собранный, немного хмурый парень, так жёстко, но в то же время аккуратно и дипломатично пресекающий любую попытку журналистов перейти с профессионального на личное, дуется, что кто-то нечаянно порвал струны на его гитаре?
  
  А вокалист - такой яркий, страстный, зажигающий зрителей одним своим взглядом, одним небрежно брошенным словом. Кто бы мог подумать, что при всей своей ершистости и независимости, он настолько ценит мнение старших товарищей. Может, и огрызается на них время от времени, но по факту - безоговорочно слушается и видно, что доверяет.
  
  Да и Шес, чего греха таить - да, на первый взгляд это излишне самоуверенный и самовлюбленный тиран. Но если потрудиться и попытаться заглянуть под маску, то становится видна и его забота, и желание помочь, и учитывание мнения окружающих. Я, кстати, до сих пор не уверенна, кто у них старший в группе.
  
  Вроде, по всем признакам получается, что Хан. Он и контракты ездит подписывать, и план гастролей заверяет, и с прессой в основном общается опять же он. Вот только замечала я уже не раз и не два, как перед тем, как дать тот или иной ответ, басист наш втихаря, а то и в открытую, советуется с ударником. Да и последнее слово почти всегда за ним, даже если и произносит он его первым. Серый кардинал, вот как бы я его назвала.
  
  Всё у них не как у людей - вокалист ни разу не фронтмен; менеджер, вместо того, чтобы молчать в тряпочку и спокойно отрабатывать свой паёк, держит группу в ежовых рукавицах; тех. персонал имеет право голоса...
  
  Хотя, может всё то, как я представляю себе стандартную рок-группу, тоже не более, чем ярлык, образ, созданный всё той же прессой? А на деле, возможно, у всех это происходит по-разному?
  
  - Ты хотела о чём-то поговорить? - прервал мои размышления гитарист.
  
  Он сидел, лениво откинувшись на спинку дивана, и, прикрыв глаза, тихонько перебирал струны. Мягкая, нежная, какая-то завораживающая мелодия лилась из-под его рук, обволакивая покоем и негой. То поднимаясь вверх, то практически совсем затихая, она словно звала за собой в неведомые дали, навстречу какому-то чуду. Волшебно...
  
  - Это ты написал? - мне правда очень понравилось то, что он сейчас играл.
  
  - Ага... Помогает мне успокоиться и настроиться на нужный лад. Так что ты хотела спросить? - повторил он, не открывая глаз.
  
  - С чего ты взял, что я что-то хотела?
  
  На самом деле, я очень хотела. Собственно, ради этого и задержалась. Но не знала как. Да и не была уверена, как он отреагирует, потому и смутилась.
  
  - Ну, не хочешь, как хочешь, - кивнул он и продолжил перебирать струны.
  
  Нестерпимо захотелось сесть за задвинутое в угол покрытое пылью фортепиано и сыграть с ним на два инструмента. Подходящая партия клавишных уже начала приобретать форму в моей голове, но опять - я слишком плохо его знала. Мало ли, как он может отреагировать на такое бесцеремонное обращение со своим детищем.
  
  - Хочу, - собравшись духом, призналась я. - Дим, ты же хорошо Снежного знаешь, да?
  
  - Ну, можно и так сказать, - согласился он. - Дружили раньше. Да и сейчас, в общем-то, не чужие люди. А что?
  
  - Расскажи мне о нём.
  
  - О Снежном? - почему-то удивился гитарист. - А что о нём рассказывать? Он прозрачен, как альпийский лёд.
  
  - Да? - я б так не сказала. - А мне он наоборот показался очень скрытным.
  
  - Скрытный? Снежный? - хохотнул он и, отложив гитару, повернулся ко мне всем телом. - Да брось! Или ты об Алеке?
  
  - В каком смысле? - почему он говорит о них, как о разных людях?
  
  - Надеты маски часто на людей, то ангел он, а то гремучий змей, - продекламировал Леголас. - Чтоб до конца понять нам человека, порою не хватает жизни всей. Это Розбицкая, - пояснил он. - Алек... Знаешь, Ал из тех людей, что просто не видят необходимости что-то скрывать, поскольку абсолютно не считаются с чужим мнением. Вот ты бы стала скрывать что-либо от, скажем, амёбы? Какое тебе до неё дело? Он не скрывает, Вик, он умалчивает. Снегов тот ещё манипулятор.
  
  - Ты прямо каким-то исчадием ада его рисуешь, - нахмурилась я.
  
  - Нет, - хохотнул он. - Что ад, что рай - это не про Алека. Он не плохой и не хороший. Он просто на своей волне. Захочет помочь - поможет, даже просить не надо. Не захочет - черта с два заставишь или уговоришь. Если он на твоей стороне, лучшего друга и желать невозможно. Проблема в гранате.
  
  - В чем, прости?
  
  - В гранате. Ал как обезьяна с гранатой. Никогда не знаешь, куда она её бросит в следующий момент, - Дима замолчал на секунду, как будто что-то вспоминая, и продолжил: - Всё очень просто - есть его мнение, а есть неправильное. Если вовремя понять это и не пытаться увидеть в его словах и действиях то, чего там нет, с ним вполне можно иметь дело.
  
  - То есть, - уточнила я, немного ошарашенная такой, крайне неожиданной для меня, оценкой Снегова, - ты хочешь сказать, что ему просто на всех плевать?
  
  - Ты опять пытаешься подогнать его под общепринятые понятия, - отрицательно покачал он головой. - Нет, конечно. Ал и дружить умеет, и любить, если тебя именно это интересует. Просто, если Ал считает кого-то своим другом, он так прямо и скажет. А попытки решить за него, на основании того лишь, что он подпустил тебя чуть ближе, чем остальных, заканчиваются весьма плачевно.
  
  - И многих он считает своими друзьями?
  
  - Друзья? - задумался он. - Да черт его знает. Шес, пожалуй. Ну, может ещё Ромка твой. И то, я не уверен насчет Ромки. Есть люди, которые ему важны - родители, тот же Хан. Даже не важны, хм... не знаю, как это правильно сказать. Поверь, он умеет ценить простые человеческие отношения, но абсолютно не умеет подстраиваться под других. Видишь ли, думаю, он просто слишком быстро стал знаменитым, слишком рано окунулся в атмосферу вседозволенности. Он, наверное, и не умеет по-другому.
  
  - А как же Шес?
  
  - Хм... - Леголас на секунду задумался. - Шес совсем другое дело. Шеса он боится потерять.
  
  - А тебя, значит, не побоялся? - ляпнула я, не подумав, о чём тут же пожалела, но слово не воробей. Но Дима, кажется, не обиделся.
  
  - Ну, во-первых, кто я, а кто Шес, - печально хмыкнул он. - Друзья приходят, Вика, и уходят, а другого брата или отца у него уже не будет. А, во-вторых, мы разосрались не из-за него. Там я ступил. Он хороший парень, только понимаешь... Он никогда не делает ничего назло, не мстит, не пользуется своим положением, но и не помогает. Его бесполезно просить о чём-то, разве что он сам, по каким-то ему одному ведомым причинам, решит помочь. Ну, или если Шес его попросит.
  
  - А Шес может ему указывать?
  
  - Шес, Вика, много чего может, - Леголас потеребил губу, не сводя с меня серьёзных и внимательных глаз. Я уж было решила, что разговор окончен, но неожиданно парень продолжил: - Шес тяжёлый человек. Тяжелый и довольно скрытный. Я его сколько лет знаю, и то он умудряется удивлять меня время от времени. Он кажется каменной стеной, бульдозером, айсбергом. Отмороженный пофигист, страдающий приступами неконтролируемого гнева. Так все считают. Ты тоже так думаешь?
  
  - Отмороженный, пожалуй, - мстительно согласилась я. - Но он кто угодно, а не пофигист. Откуда это взялось вообще?
  
  - А ты понаблюдай за ним на людях. Ты сейчас видишь совсем другую его сторону. Он почему-то разрешил тебе. Хотя, я догадываюсь почему.
  
  - Почему?
  
  - Хм... - он лукаво ухмыльнулся. - Не-е-е, а если я ошибаюсь? Не маленькие, сами разберётесь. Но одно я тебе скажу - у него все люди довольно чётко делятся на "своих" и "чужих". И ты каким-то образом умудрилась стать "своей".
  
  - Это хорошо?
  
  - С ним - да, - очень серьёзно заверил гитарист. - Можешь быть уверена, он за своих горло порвёт. И это не образное выражение. Была история одна... Дэн тогда только пришёл к нам. Он же совсем в другой культуре вырос. Рыжий израильтянин, ты знала?
  
  - Нет... - так вот что у него за акцент.
  
  - Ну да... - подтвердил парень. - Он в Россию уже подростком переехал. Лет в тринадцать, что ли. Не ребенок, короче. Менталитет и воспитание совсем другие, не как у нас. Да и мы его нормально приняли. Может, потому что крутимся немного не в той среде, что простой обыватель, может ещё почему - не знаю. Но факт - расслабился он, шифроваться перестал. За что и поплатился. Устроил ему козёл один бесплатную путёвку в Склиф на пару недель.
  
  - Подожди, подожди! - потеряла я нить разговора. - От чего шифроваться? За что поплатился? Его что, избили за то, что он еврей?
  
  - Его чуть не убили за то, что он гей, Вика.
  
  - Как гей? - вот это новость.
  
  - Да вот так, - отмахнулся тот, как от чего-то несущественного. - Но и это ещё не всё. Наша бравая ментура отказалась принимать у него заявление, ненавязчиво намекнув, что если господин Боровски будет настаивать на своих обвинениях, то две недели могут превратиться в пару месяцев.
  
  - С ума сойти...
  
  - Погоди, ещё не сходи, - перебил Дима. - Короче, у Шеса тогда конкретно планка упала. Нашёл он мудака того. И уложил в соседнюю палату. Как не убил к чёрту, не понятно. Видимо, одного из них бог хранил. Вот только у мужика этого заявление с радостью приняли и завели на Шеса дело.
  
  - Ещё бы, - цинично согласилась я. - Кто б прошёл мимо такого скандала.
  
  - Ага. "Безнаказанность, поощряемая общественностью", "Опасный наркоман - кумир наших детей", - цитировал он заголовки. - А он уже чистый был, но кого это волнует? И то, что с рыжим было, тоже никого не волновало. Шеса чуть в тюрьму не упекли, а мужику тому передачки в больницу слали. Громкое дело тогда было. Все газеты об этом писали. Если бы не его приятель в МУРе, который помог улики подчистить, хренушки замяли бы. Но и без улик пришлось много бабок отстегнуть. Вот с тех пор и повелось - как какой газетёнке рейтинга не хватает, пускают в ход очередную статейку про его очередной пьяный или обдолбаный дебош.
  
  - Так он всё же дебоширит? - уточнила я, ещё не решив, как относиться к рассказанному.
  
  - Какой дебош, Вика? - возмутился гитарист. - Ты же его видела: поорать, припугнуть, поматерится - это он завсегда пожалуйста. Но драки? Вандализм? И вообще - он не пьёт. И чистый он, я тебе клянусь!
  
  - В чём ты там клянёшься? - мы синхронно вздрогнули, услышав от двери такой знакомый голос, и через секунду в студию вошёл и сам его двухметровый обладатель. - Если в вечной любви, то гони его в шею, Витёк! У него это стандартная фраза на все случаи жизни от "не могли бы вы передать мне соль" до "прохладно сегодня, не находите?"
  
  - Чья б корова мычала! - огрызнулся Леголас. - Вы когда с Алом уже фифу свою поделите?
  
  - Мы на распутье, - повинился Шес. - Никто не хочет уступать. Битва идёт не на жизнь, а на смерть!
  
  - Как романтично... - фыркнула я.
  
  Знаете, стало немного обидно. То они мне оба мамой клянутся, что ничего с этой девицей не имеют, то "битва на смерть"!
  
  - Какая романтика, Вика? - хохотнул Леголас. - Суровая правда жизни - они оба её не хотят.
  
  - А вот это, Димуля, уже не твоё дело, - Шес щёлкнул его по носу и всунул мне в руку блокнотный лист с каким-то адресом. - На. Зовут Валя. Встретитесь вот в этой кафешке в семь. Может начать прямо завтра с утра. Об оплате я уже договорился. И не психуй - я Вальку лично знаю. Учится на преподавателя младших классов - такое тебя устроит?
  
  - А... Это что, няня? - я даже не знала, что сказать. - Ты нашёл мне няню?
  
  - Вообще-то, твоему сыну, а не тебе, - тем же жестом, что и Леголаса ранее, он щёлкнул меня по носу и махнул на прощание: - Всё, я убежал. Поезд ждать не будет.
  
  Невозможный, просто невозможный человек.
  
  Кажется...
  
  Кажется, мне стоит кардинально пересмотреть своё отношение к нему.
  
  
  
  Глава 30
  
  
  - Рота, подъём!
  
  Обладатель командного голоса, ничуть не смущаясь, ввалился в наш с Даней гостиничный номер, нагло воспользовавшись собственным ключом.
  
  - Восьмой час, а вы ещё даже из постели не вылезли. Мамаша, - воззвали к моей совести, бесцеремонно раздвигая шторы на окнах, - какой пример вы подаёте собственному ребенку? Умываться, чистить зубы и мухой на завтрак. У вас есть полчаса.
  
  И испарился так же внезапно, как и появился. Впрочем, по собственному опыту знаю, что если через означенный промежуток времени мы не явим столовой свой светлый лик, разговор будет уже другим.
  
  Да уж, знатную свинью Шес подсунул мне два месяца назад с няней. Педагогический институт? Ха! Да Вале больше подошла бы военная академия. Благо, все задатки имеются.
  
  Итак, Валя.
  
  Подбирая подходящую кандидатуру на должность няньки при сыне, я руководствовалась вполне чёткими критериями. Любовь к детям и умение с ними ладить. Желание заниматься ребёнком, а не просто следить, чтобы он не расшиб себе голову. Согласие на переезд и адекватная оплата. Вот, пожалуй, и всё.
  
  Признаю, что Валя более чем соответствует всем этим требованиям, и никаких претензий к Шесу у меня нет и быть не может. Но неужели было так сложно уточнить тот факт, что у Вали железный характер, твердые принципы и свои понятия о том, как правильно воспитывать мальчишек?
  
  - Мамаша, - заявил он после первой же моей попытки вмешаться и позволить спустить на тормозах очередную истерику ни о чём, - портить ребёнка будете не в мою смену.
  
  Да, заявил. Валя - парень.
  
  Не скажу, что при нашей встрече два месяца назад в кафе я не обратила внимания на сей факт, но не придала этому особого значения. Пухлый молодой человек невысокого роста с мягкой улыбкой, великолепными рекомендациями, да ещё и одобренный самим Шесом - да я согласилась сразу же. А надо было вспомнить, какого именно мнения о моих методах воспитания был ударник.
  
  Не поймите меня неправильно, после того, как первый шок прошел, я в полной мере оценила результаты Валиной работы. Подход к Дане он нашёл довольно быстро. Возможно, сказался опыт, а может, Шес был прав и мелкий в самом деле неосознанно искал твердую мужскую руку. Но факт - Даня стал спокойнее, адекватнее, а необъяснимые истерики превратились в редкость. Зато неожиданно оказалось, что он любит рисовать и, самое главное, кажется, обладает к этому склонностью.
  
  И всё бы хорошо, но Валя уверенно пытался строить ещё и меня. И если по отношению к ребёнку я такой подход полностью одобряла, то по отношению к самой себе отбрыкивалась руками и ногами. С переменным успехом, к слову.
  
  Так что, с одной стороны, я была безгранично благодарна Валентину за помощь с Данькой, а с другой - периодически хотела придушить. Вот как сейчас. В конце-то концов, это мой законный выходной!
  
  Но, как я уже говорила, у нашей няньки принципы. И порой с ним лучше не спорить, приберегая это право для других случаев. Так что "умываться, чистить зубы и мухой на завтрак".
  
  С тех пор, как я стала частью "Рельефа", прошло уже больше двух месяцев. Время пролетело стремительным ураганом, затянув меня в головокружительный водоворот событий.
  
  Репетиции, концерты, новые города, новые люди. Хроническая усталость стала моим постоянным спутником. Но рука об руку с ней шло чувство глубокого удовлетворения. Мне было хорошо. Нет, правда, я уже и забыла, когда чувствовала себя настолько хорошо. Несмотря на постоянное недосыпание, стресс, нервотрёпку и тяжелые нагрузки, я получала удовольствие от того, что делаю, и от тех людей, с которыми общаюсь.
  
  За прошедшее время я узнала их намного ближе и как-то даже сроднилась. Мы раскрывались друг другу в небрежно брошенных фразах, машинальных жестах, ссорах и примирениях. Постепенно вуаль таинственности вокруг ребят приподнималась, и они нравились мне всё больше с каждым днём.
  
  Неожиданно для самой себя я подружилась с Ханом. Спокойный и уравновешенный, он всегда был готов помочь что советом, что делом. Сначала он просто успокаивал мои, растрепанные Шесом или Дэном, нервы. Они оба - и ударник, и вокалист, - были довольно несдержанны на язык. Помножьте данный факт на мою граничащую с идиотизмом привычку показывать, к месту и ни к месту, свою мнимую независимость и прямо-таки патологическую тягу искать во всём подвох. Да мы скандалили поначалу несколько раз на дню, с обидами и демонстративным хлопанием дверями.
  
  Хан, как всегда вежливый и рассудительный, выступал в роли громоотвода. Успокаивал, объяснял нам троим слова и поступки друг друга, заставлял увидеть ситуацию с другой стороны. И, в конце концов, всё же добился того, что мы не просто сработались и научились вполне мирно сосуществовать, а и общались за пределами концертных залов и студий.
  
  Дружеские отношения между нами, собственно, с этого и начались. Я бегала к нему по каждому мало-мальски значимому поводу. От жалоб на Шеса за взбучку по поводу одному ему видной царапины на "Фросе" до поисков дежурной аптеки в три часа ночи. И хотя город был чужим и незнакомым и ему тоже, он одевался и, ни слова не сказав, отправлялся искать те самые "ну, женские штучки, Андрей, ты же понимаешь?"
  
  От жалоб и истерик мы перешли к общению на отвлеченные темы. Потом, после того, как родила его жена, он и сам стал периодически просить совета и рассказывать о сыне. И как-то так незаметно получилось, что я перестала его стесняться, а он отплатил тем же. Андрей Ковылев оказался замечательным человеком. И одно только знакомство с ним стоило всей той нервотрепки.
  
  Дима, когда не паясничал и не играл на публику, был своим в доску парнем - добродушным и отзывчивым. Довольно добрый, учитывая обстоятельства, и миролюбивый человек, он имел огромное количество всевозможных друзей и знакомых, с которыми поддерживал самые тесные отношения. И даже его привычка пускать всё на самотек не портила впечатления. С другой стороны, "уж если я чего решил, так выпью обязательно" - если он принимал какое-то решение, переубедить его не мог никто. Даже Шес. Даже со скандалом.
  
  Леголаса я определенно любила, но старалась делать это издалека. Всё же все эти истории о его похождениях на любовном фронте появились не на пустом месте. Дима был тем ещё бабником. Пропустить очередную юбку было для него личным фиаско. И хотя официально я относилась к персонам нон-грата в этом плане, возможности отвесить пошлый и крайне двусмысленный комплимент он никогда не упускал.
  
  Мы с ним довольно много общались и я в полной мере научилась ценить моменты его откровенности, но старалась, от греха подальше, не оставаться с ним наедине.
  
  А вот с Дэном, который так поразил меня во время первого знакомства, дальше дежурного привет-пока так и не зашло. Возможно, меня напрягала его ориентация, хотя я и считала себя всегда человеком широких взглядов и без предрассудков. А возможно, двум таким язвам, как мы, было просто тесно в одном помещении. Как бы там ни было, но наши взаимоотношения были ровными, в чём-то даже тёплыми, но без малейших намёков на дружбу.
  
  Я подозревала, что здесь могли сыграть свою роль мои отношения с Алом. Порой казалось, что Боровски просто ревнует меня к Снегову. Не в том самом смысле - хотя и такая мысль мелькала, - а его внимание, что ли. В конце концов, Ал был самым близким другом Дэна задолго до моего появления, а учитывая ориентацию последнего, возможно, и... Нет, невозможно. Во всяком случае, со стороны Ала точно нет, но поди знай, на что рассчитывал Дэн. А его реакция уж слишком напоминала мне ревность. Знать бы только, он ревнует друга или возлюбленного?
  
  На мои осторожные попытки прояснить ситуацию Дэн только злился и уходил от прямого ответа, выдавая что-то вроде:
  
  - Откуда вообще взялась крамольная мыслишка, что я должен пускать слюни на каждого встречного парня? Хочешь сказать, что ты имеешь какие-то виды на своего Романыча? Лучше бы с собой разобралась, прежде чем другим в штаны лезть.
  
  И реакция Хана, когда я, пересказав возмущенную отповедь Дэна, попросила совета, тоже удивила:
  
  - Алек лучший друг Дэна, - сказал он. - Естественно, что Дэн за него переживает. А вам в самом деле, - добавил он после небольшой паузы, - пора бы определиться уже с вашими отношениями.
  
  А определяться и разбираться было с чем. Только очень не хотелось, поскольку я даже не знала, с чего начать. И проблема была намного шире, чем считал Хан.
  
  Взять того же Ала - не уверена, что могу со стопроцентной уверенностью определить наши отношения.
  
  Мы сталкивались довольно часто. Он отменил все свои сеты и гастроли до полного выздоровления и использовал освободившееся время для работы над новым альбомом и поисков другого продюсера. Чем конкретно ему не угодил Чешко, я не знала, но без Шеса явно не обошлось. Я как-то застала их разговор на эту тему, и рокер абсолютно точно сказал что-то вроде: "Пора идти дальше. Ты же понимаешь, что Гудвин тебя уже не тянет?"
  
  Не понимаю, как можно так по-свински обойтись с человеком, который столько сделал для тебя? Улыбается ему при встречах, а за спиной науськивает брата разорвать сотрудничество. С другой стороны, сам он уходить от Чешко явно не собирался. Странно всё это.
  
  Так вот, приезжал Алек довольно часто - почти на все наши концерты, - и мы много времени проводили вместе. Ходили в кино, рестораны, просто гуляли. Он баловал и меня, и Даньку вниманием и подарками. Всегда интересовался, что именно привезти ребёнку, и выполнял его маленькие капризы. Иногда звонил. А уж по аське мы общались почти каждый вечер. Правда, хранили пока статус кво и не возвращались к вопросу, кто такой снежный_барс на самом деле.
  
  Я всё ждала подходящего момента, чтобы вновь насесть на него. А его, до поры до времени, всё и так устраивало. И только в последние дни он вдруг начал раздражаться, когда речь заходила о Шесе. Я видела в этом признаке ревности хороший знак и изо всех сил старалась закрепить результат. Как говорится - не хочешь по-хорошему, попробуем по-плохому.
  
  Но по-плохому тоже получалось не ахти.
  
  Сказать, что это поспособствовало развитию наших отношений? Абсолютно нет, несмотря на возлагаемые надежды. Точнее, можно сказать, что наши с ним отношения уверенно прогрессировали параллельно в двух противоположных направлениях. В то время как в сети мы сближались с каждым днём, раскрывались, разговоры становились все более интимными и личными, в реале мы всё больше и больше становились похожими на закадычных приятелей.
  
  Даже не друзей, а, скажем так - близких знакомых.
  
  Умом я понимала, что скорее всего Ал мне просто не доверяет до конца и, возможно, это такая проверка. Но я не знала, что с этим делать. У нас даже случилось однажды вечером что-то очень похожее на виртуальный секс - с огромным количеством ехидных шуток и подтруниваний друг над другом, но тем не менее.
  
  А вот при личных встречах он и целовал-то меня только если я сама вешалась ему на шею. Как-то мягко, без страсти трогал губы и отстранялся. Порой я успевала заметить какой-то вопрос в его глазах в эти моменты, но он никогда его не озвучивал, а я стеснялась спросить. Да и что спрашивать? Что я делаю не так? Думаю, вся соль в том, чтобы ответить на этот вопрос самостоятельно, нет?
  
  Ощущение при этом было паскудным до тошноты и на каком-то этапе я перестала "предлагать" себя. И, как ни странно, после этого он стал относиться ко мне менее настороженно. Начал больше интересоваться моей жизнью и меньше рассказывать умопомрачительные и какие-то нереальные истории о себе. И если раньше с ним было просто интересно, то теперь появилась какая-то теплота и намеки на доверие. Но лишь намеки. В этом я неоднократно убеждалась - стоило сказать одно неосторожное слово, и он вновь натягивал маску звездного Снежного.
  
  Самое забавное, что если бы не наши вечерние переписки, такое положение вещей меня, пожалуй, устроило бы. Чего скрывать - Снежный это, конечно, круто, но абсолютно нереально. Снежный мне не нравился. Он был каким-то насквозь ненастоящим и холодным, как его имя. С ним бывало интересно, весело, определенно престижно, но не более того. Искры так и не появились, несмотря на все мои усилия.
  
  А вот в сети были даже не искры - пламя. А ещё я ему безоговорочно доверяла - тому Алу из сети, который просто Александр Снегов. В то время как Снежный держал меня в постоянном напряжении и неуверенности.
  
  Одна-единственная вещь, которую я знала о нём абсолютно точно - он чётко разграничивает себя-Ала и себя-Алекса.
  
  На людях он Снежный, для знакомых Алек или Ал, и уж для совсем избранных, как, скажем, Романыч - Саша. Но не Алекс. Алексом он был только в сети, а в реальности крайне редко отзывался на этот вариант своего имени и всегда при этом поправлял собеседника.
  
  Я никак не могла понять, Алекс - это такой образ, созданный для сети, или только там он и бывает самим собой, настоящим, тем, в кого я, кажется, с лёгкостью могла бы влюбиться, если бы он позволил. Но Алекс был лишь в виртуальном мире, и я понятия не имела, что нужно сделать, чтобы получить его в реальности.
  
  И, конечно же, меня жутко напрягал один момент под названием Ева Борцова.
  
  Чем больше я пыталась разобраться в том, что связывает эту особу с усиленно шифрующимися братьями, тем меньше понимала. Однажды мне попалась на глаза статейка в гламурном журнале (да, иногда я читаю такие). Там утверждалось, что, по слухам, Шес собирается жениться на этой девице.
  
  Естественно, после этого я провела пару часов за экраном компьютера, выискивая всё доступную информацию, и... запуталась окончательно.
  
  Судите сами. Слухи в самом деле были. Не только слухи, но и их многочисленные, хотя завуалированные и непрямые, подтверждения самой девушкой. И полная тишина со стороны счастливого жениха. Репортёры, дерзнувшие поднять этот вопрос в интервью с ударником "Рельефа", удостаивались лишь сухого и лаконичного "я не буду это комментировать". Вот так - ни да, ни нет.
  
  Можно было бы, конечно, предположить, что он просто не хочет шумихи вокруг себя и своей будущей свадьбы, приняв к сведению горький опыт Хана. Но было два "но". Во-первых, сама невеста явно придерживалась противоположного мнения, делая тонкие, но не оставляющие места для сомнения, намеки. А во-вторых, любой, имеющий возможность понаблюдать за их поведением друг с другом, мог бы прийти к выводу, что этих двоих связывает что угодно, но никак не романтические отношения. А я такую возможность имела, и не раз.
  
  Ева часто появлялась на наших репетициях и приезжала в гостиницы, где мы останавливались. Учитывая, что номер ей никто не бронировал, у меня сложилось впечатление, что она просто следила за Шесом. Появлялась всегда внезапно, как-будто пытаясь застать врасплох. И никто её не выгонял, несмотря на четко соблюдающееся правило рокеров - не водить подружек на репетиции. Даже жена Хана не приходила всю ту неделю, что мы были в Саратове, хотя тоже приехала в город на время нашего здесь присутствия.
  
  Да и Шес не высказывал никакого недовольства, позволял ей сидеть у себя на коленях и даже обнимал. Но уже через десять минут внезапно вспоминал о каком-нибудь срочном деле, требующем его незамедлительного внимания, и банально сбегал. Чтобы вернуться, как только серебристый "Жук" Евы скрывался за поворотом. И, как всегда, "без комментариев".
  
  Спросите, почему меня вообще волнует, что там у него происходит с этой девицей? Да потому, что Алек тоже принимал самое непосредственное участие в этой идиотской игре, а иначе как игрой этот театр абсурда и не назовёшь.
  
  Только вот с Алом всё происходило с точностью до наоборот. Он прилюдно делал толстые намёки на свои более чем близкие отношения с Евой, вечно крутился вокруг неё на тусовках, пожирал влюблённым взглядом и... равнодушно отворачивался, стоило ей уйти. При этом девушка и не избегала его внимания, и не подтверждала свой статус официально. А ещё явно старалась не показываться на глаза обоим одновременно.
  
  Добавьте к этому тот факт, что при прямом вопросе в лоб и Алек, и Шес поклялись мне, что ни один из них с Евой не встречается и жениться планов не имеет, но и объяснить что-либо не может. Ударник заявил, что это секрет Ала, Ал - что это секрет Шеса. Вы что-нибудь понимаете? Вот и я не понимала.
  
  Но кроме всего вышеизложенного, было ещё кое-что. Ох, знали бы вы, как мне сложно в этом признаваться. Но, похоже, меня и Шеса тоже связывал не только контракт. Да знаю я, знаю, как это звучит. Всё знаю. Я сама не понимаю, как это могло произойти, ведь мне в самом деле нравился Алекс и я всё ещё не утратила надежды. Я так запуталась...
  
  Это случилось недели полторы назад. Ребята уже разошлись по своим номерам, Даня давно сопел на пару с Валей, а мы с ударником мучили расстроенное пианино советского образца в лобби гостиницы.
  
  Шесу за несколько дней до этого сняли, наконец-то, гипс, но проблема с чувствительностью пальцев, особенно безымянного, оставалась. Он его, порой, просто не ощущал. Врачи сходились на том, что это временное явление и должно вскорости пройти, если разрабатывать руку.
  
  И Шес подошел к задаче со свойственной ему настырностью. По нескольку раз в день терзал эспандер, все время мял в пальцах небольшой вязаный мячик, наполненный деревянными бусинами, и упрямо пытался играть на пианино. Для гитары ему пока не хватало ловкости, а для ударных - силы. С клавишными тоже получалось не бог весть что, но с каждым днём всё лучше.
  
  Когда я спустилась в лобби за чаем, он как раз играл "Лунную сонату" и бесился из-за убожества результата. Сама не знаю, почему подошла к нему. Успокаивающе погладила по плечу, сказала какую-то банальность о том, что надо лишь набраться терпения и села рядом. Он несколько минут ещё перебирал клавиши, а потом придвинулся вплотную, боднул меня лбом в макушку и тихо попросил:
  
  - Поиграй со мной, а? А то так тошно, хоть вешайся.
  
  Мы играли классику третьего года музыкалки в четыре руки, смеялись, о чём-то говорили. Было как-то по-особенному уютно. Может, потому что обычно наши беседы с Шесом больше напоминали борьбу за приз лучшей ехидны России. А может, потому что где-то очень глубоко в душе я восхищалась этим человеком, хотя и не признавала того. Но заканчивать вечер мне категорически не хотелось, да и он не торопился уходить. А потому мы играли одну мелодию за другой и говорили, говорили, говорили.
  
  Сначала на какие-то отвлеченные и безликие темы, постепенно переходя на всё более личные. Я рассказала всю правду о том, что произошло с Кириллом, он - о своей проблеме с наркотиками. Я - о том, каково мне растить Даньку одной, он - о том, что тоже, оказывается, рос без отца. Его мать вышла замуж, когда ему было двенадцать лет. И, несмотря на трудности подросткового возраста, отчим всё же смог подобрать к нему ключик. Шес глубоко уважал этого человека и считал своим настоящим отцом.
  
  Я спросила, не задумывался ли он когда-либо найти своего биологического отца. Он как-то сразу помрачнел, словно осунулся на глазах, и, тяжело выдохнув, сказал:
  
  - Задумывался, Витёк. Лучше бы не задумывался. Прошлое принадлежит прошлому - не надо его ворошить из праздного интереса. Никогда не знаешь, что там найдёшь.
  
  Музыка звучала всё тише, а потом мы и вовсе бросили это дело. Просто сидели плечом к плечу в полумраке лобби. Официанты уже закончили убирать зал и, потушив почти всю иллюминацию, разошлись. А мы всё говорили. Впервые вот так - открыто, честно, просто, не играя на публику и не пытаясь что-то доказать друг другу. Шес раньше не открывался мне с этой стороны. Нет, он всё так же ехидничал и пошлил, но теперь делал это как-то по-доброму, что ли. Не смогу точно сказать, в чем именно была разница, но она была. Он был и знакомым и абсолютно незнакомым одновременно.
  
  Было в той нашей беседе что-то настолько родное, близкое, знакомое, настолько в духе Алекса, что я просто не смогла удержаться.
  
  Я всё прекрасно понимала - они родственники, тесно общаются, а значит, вполне логично, что в манере речи Шеса может быть что-то от Алекса. Особенно, когда он вот так расслабляется и перестаёт следить за собой. Возможно, это вообще семейное.
  
  К тому же наверняка с ним Ал ведет себя именно как Алекс; как бы я хотела, чтобы и ко мне он повернулся этой стороной. Я ничего не могла с собой поделать. Навязчивое желание ощутить себя рядом с ним, пусть даже так, через другого человека, не отпускало.
  
  Наверное, только этим и можно оправдать то, что когда Шес вдруг без предисловий, вопросов или предупреждений наклонился ко мне, я закрыла глаза и потянулась навстречу.
  
  И мягкое прикосновение теплых губ было настолько правильным, настолько уместным, что я, не думая, что делаю, тихо выдохнула: "Алекс". Именно так я и представляла себе первый поцелуй с ним, с моим снежным_барсом. "Ал", - прошептала я, когда мне вновь позволили наполнить легкие воздухом.
  
  И тут всё прекратилось.
  
  Он отстранился, оттёр большим пальцем мои губы и сказал, как обрубил:
  
  - Извини. Мне не нужны чужие объедки.
  
  И ушёл.
  
  Просто ушёл.
  
  А я осталась сидеть перед черным поцарапанным пианино, пытаясь привести в порядок дыхание и понять, что только что произошло. И не понимала. Как я могла их спутать? И почему уход Шеса воспринялся так болезненно? Дело явно было не в жестокости сказанных слов - в конце концов, это правда.
  
  Может, потому, что его более привычная мне манера речи развеяла волшебство момента. Пусть краденного, пусть ненастоящего, но единственного, что у меня был. А может, потому, что хотела, чтобы он вернулся, сел рядом со мной, сбросил эту чертову маску ехидности и снова заговорил так, как говорил весь этот вечер. Только в этот раз я бы знала, что это Шес, и ни за что не спутала бы их.
  
  Ни на следующее утро, ни потом он ни полсловом не обмолвился о том инциденте, но его равнодушие цепляло сильнее, чем я могла бы предположить.
  
  Теперь, разговаривая вечерами со снежным_барсом, я порой ловила себя на мысли, что не на Ала я примеряю эти фразы, а на его несносного родича. И чувствовала себя в такие моменты окончательно запутавшейся предательницей.
  
  Потому что внезапно четко осознала - ни Шес-ударник "Рельефа", ни DJ Снежный мне не были нужны. Ни с одним из них у меня не было ничего общего. Ни один из них не затрагивал струн в глубине души.
  
  А тому Алеку, который Алекс, и тому Шесу, что играл со мной на пианино дождливым вечером в лобби гостиницы, похоже, не была нужна я.
  
  Да, я одновременно желала двух мужчин.
  
  Считается ли это изменой? Наверное, да.
  
  Может быть, именно поэтому я и не могла получить ни одного из них я.
  
  Хан был прав - как, впрочем, и всегда, - пора бы перестать разыгрывать из себя королеву бала и определяться.
  
  Впервые мелькнула мысль, что поведение Ала, возможно, объясняется очень просто - он знает.
  
  Его женщина только его, так он сказал. А Шесу "не нужны чужие объедки".
  
  Могу ли я видеть в этом предложение и, что важнее, готова ли я быть только его? Если это означает потерять сегодняшнего Шеса, готова ли?
  
  И...
  
  Не поздно ли я спохватилась?
  
  
  
  Глава 31
  
  
  
  Темный_Ангел: Долго ты еще будешь ломаться, как целка на первом свидании?
  
  снежный_барс: Я не ломаюсь.
  
  Темный_Ангел: А что ты делаешь? Хернёй страдаешь?
  
  снежный_барс: Иди нахрен.
  
  Темный_Ангел: Ути-пути, прям обиделся. Алекс, ну какого черта? Она же тебе нравится.
  
  снежный_барс: Ну?
  
  Темный_Ангел: Баранки гну! Или бери сам, или сгинь с горизонта. Мне надоела твоя тень за каждым углом.
  
  снежный_барс: Мне твоя тоже.
  
  Темный_Ангел: Всплакнём?
  
  снежный_барс: Не паясничай.
  
  Темный_Ангел: А то что? Нет, ну серьёзно, сколько можно.
  
  снежный_барс: Не дави, ок?
  
  Темный_Ангел: Хочу и давлю. В конце концов, у меня в этом деле шкурный интерес.
  
  снежный_барс: Ева? Я работаю над этим.
  
  Темный_Ангел: Бла-бла-бла, свежо предание. И почему сразу Ева?
  
  снежный_барс: Не заливай. С каких пор тебя интересуют чужие бабы?
  
  Темный_Ангел: Чужие?! Фигасе прогресс... Только, радость моя, она не твоя.
  
  снежный_барс: И не твоя. Ну признай уже - тебя это бесит!
  
  Темный_Ангел: Есть немного. Ладно, много. Алекс, ты собираешься вообще говорить ей, кто ты?
  
  снежный_барс: Рано.
  
  Темный_Ангел: Доиграешься, станет поздно.
  
  снежный_барс: Да блин! Твое-то какое дело?!
  
  Темный_Ангел: Я же говорил, шкурный интерес.
  
  снежный_барс: Какой интерес?! Что вообще происходит?
  
  Темный_Ангел: Знаешь, крайне неприятно, когда девушка целует тебя, а видит другого человека. Как серпом по яйцам.
  
  снежный_барс: Так перестань лизаться с ней!
  
  Темный_Ангел: Чёй то вдруг? Она ж не твоя.
  
  снежный_барс: Ты знаешь, мне порой кажется, что она догадывается.
  
  Темный_Ангел: Но догадки нас не устраивают, так?
  
  снежный_барс: Можно подумать, ты не понимаешь почему.
  
  
  
  
___________________________________________________
  
  
  Начало августа. Москва.
  
  
  Если бы кто-то из многочисленных знакомых по работе увидел сейчас Анатолия Владимировича Чешко, вряд ли поверил своим глазам. Возможно, даже подсуетился бы сфотографировать, дабы увековечить сей момент.
  
  Всегда опрятный и ухоженный, не теряющий своей солидности даже в разгар феерических споров о гонорарах, неустойках и правах собственности, грозящих порой перейти в банальную драку, мужчина сейчас больше походил на встрепанного сорванца из ближайшей подворотни.
  
  Рабочий стол в его кабинете московской студии "Рельефа", обычно сверкающий чистотой, был завален разномастными бумагами, квитанциями, купонами, оповещениями и прочей "дрянью", как он ласково называл это безобразие, по-плебейски сплевывая на пол.
  
  Сам Анатолий Владимирович - взъерошенный, расхристанный, злой и уставший - сидел, откинувшись на спинку удобного офисного кресла и закинув ноги на столешницу, и обессиленно пялился в потолок.
  
  Мешать ему никто не мешал. Дэн ещё с самого утра, лишь увидев всю эту кучу макулатуры, вываливаемую Чешко на стол, оповестил остальных, что "у Гудвина те самые дни".
  
  Помогать тоже не помогали. Слава богу.
  
  Объяснялось происходящее очень просто - Чешко готовил документацию для бухгалтера его самых беспокойных клиентов, рок-группы "Рельеф".
  
  Ещё раз тяжело вздохнув, он, не убирая ног со стола, протянул руку и выудил из кипы бумаг очередную квитанцию.
  
  - Шампунь, жевачка, дезодорант, ещё один дезодорант, какая-то хрень... - Гудвин снова поднял глаза к потолку, словно ища там ответ. - Господи, за что мне это? Ну как вот это можно предоставить налоговой? Сколько раз нужно объяснять - покупаете что-то в хозяйственном, просите вписать в чек просто "моющие средства"? - он продолжил читать перечень. - Тампоны... Тампоны? Господи... Они бы ещё чек за презервативы сюда сунули!
  
  Раздраженно скомкав квитанцию и зашвырнув её на другой конец комнаты к компании ей подобных, он потянул очередную бумагу.
  
  - Презервативы... Да вашу ж мать! Синие? Пупырчатые? Восемь пачек?! Да вы издеваетесь!
  
  Резким движением опустив ноги, он придвинулся к столу и начал искать на чеке номер кредитки.
  
  - Если это опять Гринёв, этот озабоченный эльф, я его прибью к чертовой матери!
  
  Найдя искомое, Чешко открыл на рабочем компьютере файл с номерами счетов и кредитных карт своих клиентов, выбрал закладку "Рельеф" и довольно быстро обнаружил совпадение.
  
  - Что?! - взвился он и уже через пару минут орал в трубку телефона: - Андрей, объясни мне, тебе-то за каким чертом понадобилось восемь пачек презервативов?
  
  - Так это... - Хан, не ожидавший такого нападения, немного растерялся. - Помнишь, мы сабантуйчик устраивали по поводу Дэнькиного дня рождения?
  
  - И?
  
  - Шарики помнишь? Голубенькие? - Хан совсем по-детски хихикнул. - Ну, мы просто прикольнулись, Толь. Дэн по пьяни затребовал шарики. А где я тебе шарики в час ночи найду?
  
  - Да мне плевать на ваши шарики! - теперь растерялся уже Чешко. - На черта надо было квитанцию за них класть в ящик с документами для бухгалтера?
  
  - Ты же сам говорил хранить все чеки, - напомнил Хан. - Для налоговой.
  
  - Имеющие отношение к бизнесу, Андрей! - менеджер начал выдыхаться и обессилено откинулся назад в кресле. - Каким боком ваши шарики, презервативы, тампоны, - он нахмурился, припоминая, что ещё было в выкинутых им чеках, - и билеты в музей аэронавтики имеют к "Рельефу"?
  
  - Слушай, Гудвин, - не выдержал басист, - тебя не поймешь. То неси, то не неси. Не подходит - выкинь. В чем проблема-то?
  
  - Да нет никакой проблемы, - Чешко устало пялился на горку скомканных чеков в углу комнаты. - Я же Золушка, мать вашу. Пойду дальше перебирать пшено и чечевицу!
  
  Не успел он с силой грохнуть трубкой об аппарат с треснувшим корпусом, как в дверь постучали и следом за стуком в кабинет зашел "любимый" рокер несчастного менеджера.
  
  Все они были с приветом, так сказать, и доставляли немало проблем, но ударник старался на этом поприще особо продуктивно.
  
  - О! - оценил Шес царящий бардак и вытащил из своего рюкзака какой-то бумажный пакет. - Это я удачно заскочил. Вот, - протянул он пакет Чешко, - тут бензин, обеды наши, мембраны для "Фроси"...
  
  - Так-так, - менеджер перебирал новые документы и удовлетворенно хмыкал. - Хорошо. Хорошо. Это тоже пойдет. А это что? - показал он очередной чек. - Что за "спортивный инвентарь"? Вы себе спортзал решили оборудовать? Почему я об этом ничего не знаю?
  
  - Это удочки для Ала, - пояснил Шес. - Подарок, он мне все мозги ими уже выел. А что, не покатит?
  
  - Удочки? Судя по цене, это рыбацкая шхуна, - буркнул Чешко и ещё раз внимательно перечитал чек, убеждаясь, что кроме слов "спортивный инвентарь" никаких других опознавательных знаков купленного там нет. - Да нет, всё нормально. Спортинвентарь можно попробовать списать. Слава богу, хоть один из вас понимает мои просьбы.
  
  - Ну ты ж сказал - всё, что можно привязать к деятельности группы, - пожал плечами ударник. - Что тут сложного?
  
  - Лапа моя, - умилился менеджер, - ещё немного и я перепишу на тебя завещание.
  
  - Чего? - опешил тот. - Ты не переутомился? Кофе принести?
  
  - Ай, не обращай внимания! - отмахнулся Анатолий и прищелкнул пальцами, что-то вспомнив. - Ты с Алом говорил? О менеджере.
  
  - Говорил, - Шес опустился в кресло для посетителей и, достав из кармана вязаный полосатый мяч, начал мять его в пальцах.
  
  - И что ты ему сказал?
  
  - Да то, что ты и просил, Толик, - рокер подбросил мяч, поймал его и поморщился, словно от боли. - Не скажу, что он счастлив, но, вроде бы, и сам всё понимает.
  
  - Счастлив, не счастлив, - отмахнулся Чешко, - какая разница. Он мне тоже уже как родной, я ведь его с семнадцати лет веду. Только причем тут это? Я дал ему всё, что мог. Ну нет у меня такого уровня связей за бугром. Это тут, в России, я великий и могучий Гудвин. А в Штатах или Европе - ну кто со мной считается, а?
  
  - Нас же ты тянешь, - не согласился Шес. - Приглашение на фест в Будапеште выбил, хотя из-за моего перелома шансы были нулевые.
  
  - Ой, мальчик, ты себя и Снежного-то не равняй. Вам ещё пахать и пахать до того уровня, когда мне придется уйти в тень. А Ала я только торможу.
  
  - Да всё он понимает, - ударник завозился, пытаясь устроить удобнее ноги, но в конце концов плюнул и просто отодвинул кресло подальше от стола. - Просто для него это своего рода предательство. Сам же говоришь, ты с ним больше десяти лет уже.
  
  - Ой, ну какие глупости! Я же сам настаиваю на смене менеджера. Именно потому, что он мне как родной. Я, может, мечтаю однажды увидеть его имя на первом месте.
  
  - Да ясно всё, Толик, - остановил его Шес. - Дай ему немного времени свыкнуться с мыслью. Знаешь же, какой он может быть, если чего-то не хочет.
  
  - Кому ж это знать, как не мне, - скривился тот, что-то припоминая.
  
  - Вот и не посылай к нему пока тех, кто в самом деле подходит, - посоветовал рокер. - Шли шушеру всякую, чтобы он мог с чистой совестью забраковать, отводя душу. Поверь, когда он успокоится, он сам придет к тебе и прямым текстом спросит, с кем ему подписывать контракт.
  
  - Ладно, - согласился Чешко, - понял, понял. А, кстати, - полез он в свой органайзер, - тут звонили из администрации Борцова. Он хочет с тобой встретиться.
  
  - %непечатно%, Толя! Ты мне это только сейчас говоришь?! Когда они звонили?
  
  - Да утром, угомонись. Пойдёшь?
  
  - Конечно, - Шес нервно мял многострадальный мяч.
  
  - Ты уверен в том, что делаешь?
  
  - Можно подумать, у меня выбор есть, - отмахнулся ударник. - Договоришься с ними? На любое время, я подстроюсь.
  
  Чешко ещё раз внимательно осмотрел своего подопечного и, делано равнодушно пожав плечами, пообещал заняться.
  
  - Твои детки опять контрольные в почтовый ящик засунули, - добавил он, снова зарываясь в документацию. - Я в твой угол отнес. Что найдешь - твое. Не боишься, что кто-то свяжет два и два?
  
  - Не свяжут. В этом здании кроме нас ещё до черта всяких офисов. А нумерацию ящиков им откуда взять-то? К тому же, все равно пора уже завязывать с этими глупыми играми в шпионов.
  
  - До тебя, наконец, дошло, насколько это глупо? - всплеснул руками Чешко, изо всех сил изображая умиление.
  
  - Да я и раньше знал, - не повелся на его вызывающий тон ударник. - Должны у меня в жизни быть хоть какие-то развлечения. О, развлечения. Пойду почитаю, что там мои олигофрены наваяли.
  
  Покинув менеджера, Шес первым делом отправился в небольшую комнату, используемую им и вокалистом как личный кабинет. Большой компьютерный стол у окна являл собой образец чистоты и порядка. Каждая бумажка лежала на своем месте строго по линейке, ручки в специальной подставке выдерживали абсолютно одинаковый угол наклона, идеально чистая чашка стояла ровно посередине между закрытой пачкой бумажных салфеток и выключенным монитором.
  
  - Перфекционист, блин.
  
  Шес мстительно переставил чашку, вытащил одну из ручек, перепрятал её в ящик стола и направился к двухместному дивану в углу комнаты, заваленному всякой всячиной настолько, что даже цвет обивки не был виден. Экзаменационные тетради он нашел сразу. Даже в таком бардаке тяжело было не заметить стопку чего-то ярко-розового.
  
  - Ну-с, приступим, - плюхнувшись на освобожденный край дивана, предвкушающе пробормотал он. - Чем же вы меня сегодня порадуете?
  
  
  Молодой человек в известной по всему миру форме посыльного DHL упрямо отказывался передавать конверт с документами кому бы то ни было, кроме означенного адресата - некого Снегова Александра Викторовича.
  
  - Вы не понимаете, - в сотый раз объяснял он пытающемуся лишить его ноши Хану. - Это судебные документы. Надо, чтобы господин Снегов расписался о получении. Скажите, когда он будет, я подожду.
  
  - Да с чего ты вообще взял, что можешь его здесь найти? - в сотый же раз заводил волынку по новой басист "Рельефа". - Его студия...
  
  - Вы мне уже говорили, где его студия, - обречено и как-то обиженно перебил его посыльный. - И я туда уже ездил. Три раза. Нет его там.
  
  - Как это нет? - поинтересовался с дивана сам Снегов. - Ты уверен?
  
  - Ну вы же сами меня там встретили, - возмутился парень. - Сегодня утром, неужели не помните?
  
  - А, точно-точно, - "вспомнил" Снегов. - Я тебе ещё посоветовал обратиться к его менеджеру. Он, кстати, сейчас здесь - дальше по коридору, вторая дверь налево.
  
  - Мне сказано передать лично в руки и подписать, - упрямился посыльный. - Ну поймите же уже - это судебный иск, мне подпись нужна, иначе не будет считаться, что он получил уведомление!
  
  - Тьфу на тебя, - разозлился Алек. - Тогда жди до святого пришествия! Только ты не мог бы ждать где-нибудь в другом месте, а?
  
  - Где?
  
  - Да где хочешь! Ты мешаешь, парень, понимаешь?
  
  - Значит, буду мешать, пока он не придет, - заявил посыльный и демонстративно уселся рядом со Снеговым на диван. - Когда-нибудь ему надоест от меня бегать!
  
  - Много чести, - буркнул Ал, закатывая глаза. - И почему ты здесь собрался ждать?
  
  - А где?
  
  - Опаньки, - запыхавшийся рыжеволосый молодой человек ввалился в студию и, заметив посыльного, застыл на пороге. - По какому поводу у нас гости?
  
  - Вы Снегов? - подобрался курьер.
  
  - Снегов?
  
  Дэн перевел недоумевающий взгляд с парня на сидящего рядом Алека и хмыкнул.
  
  - А Снегова тут нет? - уточнил он.
  
  - Снегова тут нет, - раздраженно подтвердил ди-джей. - А молодой человек, - кивнул он на соседа, - решил почему-то дожидаться его здесь. До посинения, видимо.
  
  - Оу, - понимающе протянул Дэн, лукаво ухмыльнулся и пошло вихляя бедрами направился к ним. - И в чем пробле-е-ема? - жеманно покатал он на языке букву "е", опускаясь на краешек дивана вплотную к посыльному. - Я всегда рад такому симпатичному мальчику.
  
  "Мальчик" сглотнул.
  
  - Я Дэн, - протянул ему кончики пальцев вокалист, восторженно заглядывая в глаза. - А как тебя зовут? У тебя подружка есть? А друг? А хочешь, я с тобой подожду? Андрюшенька, - обратился он к перекосившемуся Хану, - правда, он просто прелесть?
  
  Посыльный счел возможным передать документы Чешко минут через десять. Дэн томным и тоскливым взглядом проводил его до выхода из студии, оттёр руку о штанину и уже нормальным голосом объявил:
  
  - Делов-то. Ну вы и идиоты, уже ребенка выгнать не можете. Чего он от тебя хотел? - повернулся к Снегову.
  
  - Очередной иск от очередного любителя загребать чужие деньги, - пожал тот плечами. - Я, если честно, уже перестал пытаться уловить суть предъявляемых претензий. Гудвин сам разбирается, только просил никогда ничего не подписывать.
  
  - А, ну это бывает, - согласился Дэн. - А Шес тут?
  
  - Да черт его знает, - ответил Хан. - Я не видел, но, может, он у вас? А что случилось?
  
  - Он на телефон не отвечает, как обычно, - пожаловался Дэн. - А там золотой и весь из себя послушный ребенок нашей Виточки устроил очередной абзац. Я пас это разгребать - Шес её припер, пусть он и разбирается.
  
  - Дэн, ты перегибаешь палку, - Хан махнул рукой собравшемуся уходить Алеку и вернулся к вокалисту. - Ну что он уже мог сделать? После разрисованной фламастерами стойки портье в Новгороде мне уже ничего не страшно.
  
  - Да ты что? - ехидно сощурился Боровски. - Эта деточка мужика избила. Как тебе? Тот теперь ходит по гостинице и ищет его мать. Логично, не? А Виточка у нас укатила в консерваторию, документы собирать, если ты забыл. Мне напялить юбочку, напихать ваты под майку и самому получить %непечатно% от пострадавшего?
  
  - Погоди, - перебил Хан его праведный гнев. - Не тараторь. Он сделал что?! А-ха-ха...
  
  К проказам Даньки - сына временной ударницы "Рельефа" - члены группы уже привыкли. Проверять стулья на наличие кнопок и клея, выгонять из гостиничных номеров ободранных мусорных котов, прятать паяльник и ключи от фургона стало уже доброй традицией. Ребята с ужасом думали, как бы выглядело их совместное проживание с этим сорванцом, если бы не несущий бдительную стражу в дневные часы Валя.
  
  Днём ребенок был золотым. Нет, он, конечно, не ходил по струночке строевым шагом, но и откровенных пакостей с его стороны было мало. Возможно, потому что Валя старался держать его подальше от членов группы. Но по вечерам...
  
  По вечерам вахту занимала "мамаша", как окрестил её сам Валя, и начинались трэш, угар и тихий ужас.
  
  Если на горизонте не появлялся Шес.
  
  Шес с его ростом и "мотоциклом из Матрицы" настолько впечатлил Даню, что тот был готов чуть ли не в рот ему заглядывать.
  
  Вот только Шесу по вечерам тоже хотелось отдохнуть. Хотя бы через день.
  
  Поэтому возится с ребенком он соглашался редко. Дэн объявлял такие дни девятым мая и демонстративно требовал принести ему шампанского отметить.
  
  К тому же, гастрольный тур подходил к концу, они уже неделю как вернулись в Москву и ударник, как и большинство остальных участников группы, предпочитал ночевать дома, а не в гостинице.
  
  В помпезной "России" забронировали номера только Виктории с ребенком, Валентину, Лизе, постоянно проживающей в Красноярске, и Тэке, чьё вселение в общежитие при гуманитарном институте телевидения и радиовещания зависело от пересдачи "хвостов" за прошлый год, а потому откладывалось на неопределённый промежуток времени. За Гриней - младшей сестрой Леголаса - тоже традиционно числился номер, но она столь же традиционно появилась в нем лишь для того, чтобы сгрузить вещи.
  
  Сейчас был день, точнее, даже позднее утро, а потому и подлянки со стороны ребенка никто не ожидал. Тем более такой. Все же Валя подходил к своим обязанностям крайне ответственно и следил за малолетним подопечным коршуном.
  
  - Господи, как он умудрился? - хохотал Хан. - Четырехлетний ребенок? Взрослого мужика?
  
  - Тебе смешно, - бурчал Дэн, - а иск нам выдвинут.
  
  - Да не паникуй, разберемся, - басист, только-только успокоившись, зашелся в новом приступе хохота. - Я пытаюсь себе это представить!
  
  - Чего ржем? - в студию заглянул ударник, привлеченный шумом. В одной руке Шес мял свой неизменный мяч, другой держал ярко-розовую экзаменационную тетрадь. - Я пытаюсь найти крупицы смысла в опусах будущих Шестаковичей. Вы б не могли прикрутить звук?
  
  - Какие опусы? - оттер слезы Хан. - Лето же.
  
  - Кому лето, кому пересдача, - глубокомыслено выдал Шес. - Твоё любимое, кстати, - тряхнул он тетрадью. - Гармония.
  
  - А, мать её... - сплюнул басист.
  
  Окончив с отличием композиторский факультет Московской консерватории имени Чайковского, Шес продолжил обучение дальше, поступил в аспирантуру и пару лет назад был включен в преподавательский состав на родной кафедре композиции и методики.
  
  По странному стечению обстоятельств он читал первокурсникам именно тот предмет, за неуспеваемость по которому в свое время из той же консерватории выгнали Хана - гармонию. Ковылёв пересдавал его четырежды, но так и не набрал проходной бал, что не раз в будущем становилось предметом подколок со стороны ударника.
  
  Преподавателем Шес слыл строгим, но справедливым. Предмет его любили, его самого уважали, но перед экзаменом ходили ставить свечку в ближайший храм. Ибо списать не было ни малейшей возможности. Нет, он не следил, не отбирал шпаргалки - он вообще не требовал писать экзаменационные под своим присмотром в аудитории в течение отведенных полутора часов.
  
  "Хотите, - говорил он, - идите в библиотеку. Хотите - домой. Берите любую литературу. Да хоть хором пишите. Завтра до десяти утра сдать в почтовый ящик номер восемь вот по этому адресу или на кафедру. Всем удачи. Пока."
  
  Такой подход объяснялся очень просто - Шес писал каждому студиозу свой вариант опросника, а сами вопросы формулировал таким образом, что без досконального знания предмета все шпаргалки, справочники и подсказки не имели никакого смысла.
  
  - Твоё дитё переходит все границы, - возмущенно заорал Дэн, не дав приятелям возможности устроить очередную перепалку по поводу слишком строгих преподов и безалаберных студентов.
  
  - Когда это у меня успели появиться дети и почему я не в курсе? - перебил его Шес.
  
  - Ты понял, что я имею в виду, - не дал сбить себя с мысли вокалист. - Сам разбирайся с этим бардаком, у меня никаких нервов не хватает!
  
  - Боровски, - Шес примиряюще поднял руки вверх, начиная жалеть, что явился проверить, по какому поводу стоял в студии недавний хохот, - я ещё, грешным делом, решу, что ты детей не любишь.
  
  - После этого конкретного ребенка я их не просто не люблю. Я их скоро возненавижу!
  
  Надо уточнить, что из всех членов группы наибольшее количество всяких проказ и пакостей выпадало на долю Дэна. То ли потому, что он был самым младшим и, с точки зрения ребенка, нестрашным, то ли потому, что реагировал наиболее бурным образом, но именно он чаще всего становился мишенью заскучавшего пацаненка. Обмазанное вареньем сиденье в микроавтобусе, скрепки, засунутые под клавиши ионики и лягушка в кармане пиджака были ещё самыми невинными шалостями.
  
  К тому же, с самой Викторией Дэн был не в самых радужных отношениях. А потому идти скандалить непосредственно к ней опасался, сгоняя злость и, чего греха таить, обиду на Шесе, которого считал винивным в том, что этот ребёнок вообще появился на горизонте.
  
  Шес всё это прекрасно знал и понимал, а потому старался не заострять внимание. Он и сам уже не раз проклинал тот момент малодушия, когда согласился на условие своей сменщицы взять ребенка на гастроли. Глупо это было, неудобно и не раз ставило их в весьма неловкие ситуации. С другой стороны, и уверенности, что Виктория согласилась бы, упрись он тогда, тоже не было.
  
  - Он просто растерян и, возможно, немного напуган, - тяжело вздохнув попытался он вразумить Дэна. - Не самая шикарная идея выдернуть маленького ребёнка из привычной среды и спихнуть на "чужого дядю" - ты прав. Моя ошибка, я учту на будущее. Осталось два дня, Боровски. Потерпи, а?
  
  - Да делай, что хочешь, - отмахнулся тот. - Только Вале ответь, он тебя уже пару часов вызванивает. У нас ЧП как бы. Вики нет, а к Чешко я сегодня не сунусь, так что разруливать тебе.
  
  Московская студия "Рельефа" располагалась в одном из офисных зданий в центре столицы, недалеко от гостиницы "Россия", так что уже через двадцать минут ударник выслушивал сбивчивые объяснения Валентина. Парень был довольно сильно смущен тем, что не уследил за ребенком. Но ещё сильнее его смущала возникшая ситуация.
  
  - Да пойми ты, - настаивал он, - да, Даня ребенок проблемный, но это слишком даже для него. Нечисто здесь что-то.
  
  - А что он сам-то говорит? - Шес ещё не определился со своим отношением к произошедшему - то ли смеяться, то ли плакать, то ли ремень доставать.
  
  - Говорит, тот мужик предлагал ему конфету и звал пойти с ним. Я сначала подумал - педофил. Даже ментов собирался вызвать.
  
  - И почему не вызвал?
  
  - Шес, - удивленно скосился на него воспитатель, - ты чем слушал? Этот мужик ходит по гостинице и целенаправлено ищет Данькину родительницу. Педофилы сбегают, а не требуют от родителей компенсаций! К тому же, Даня темнит и выдумывает. Настаивает, что этот мужик - пингвин.
  
  - Пингвин? Это что-то новое. Ну, хорошо, Валя, - согласился ударник. - Допустим, ты прав. Допустим, он ни за что ни про что...
  
  - Я не говорил про "ни за что ни про что", - возмутился Валентин.
  
  - Ладно. Допустим, ему сорт конфет не понравился. За что он и разбил исключительно мирно настроенному дядечке губу, - Шес скептически хмыкнул, выдавая свое отношение к предполагаемому развитию сюжета. - Объясни мне другое. Я тебе зачем?
  
  - Так Виктории до вечера не будет, - опешил Валя. - Что мне с претензиями пострадавшего-то делать?
  
  - Ещё раз, - тяжело вздохнул Шес. - Даня ударил мужика. Мужик хочет пожаловаться родителям. Я всё правильно понял?
  
  - Ну, более-менее.
  
  - Что мешает тебе сказать, что ты его отец, получить положенную долю %непечатно% и пообещать заняться воспитанием ребенка?
  
  - Нет, ты меня всё же не слушаешь, - Валя приподнялся на цыпочки и постучал костяшками согнутых пальцем по лбу собеседника. - Он ищет Вику. Он знает, что я Даньке не отец. Не знаю, кто слил, на ресепшене не признаются. Может, и сам Данька. Но по факту...
  
  - Стоп, - перебили его. - Притормози. Как ты сказал, он этого недопедофила назвал? Пингвин?
  
  - Ну да, - недоумевающе подтвердил Валентин. - А что?
  
  - А как пострадавший выглядит?
  
  - Да обычный мужик, - попытался отмахнуться парень, но, заметив резко насупившиеся брови, начал описывать. - Чуть выше среднего роста, светловолостый, одет прилично... Знаешь, кого напоминает? Парня этого, что всё время к вам приезжает. Как же его?.. Антон? Артем?
  
  - Алек? - уточнил Шес.
  
  - Да, точно. На Алека он чем-то похож.
  
  - Пингвин, ну точно, - ударник хлопнул парня по плечу, отодвигая со своего пути, и поинтересовался: - Этот пингвин ещё в гостинице?
  
  - Он, кажется, в номер поднялся. Я слышал, как он на ресепшене просил известить его, когда мамаша наша вернется. Ты его знаешь, что ли?
  
  - Шапочно, - подтвердил ударник и хрустнул пальцами. - Надо же, какая у людей память короткая. А я ведь думал, что вполне доходчиво всё объяснил.
  
  - Шес, всё в порядке? Может, ментов?..
  
  - Зачем ментов? Нет, ментов точно не надо, - он немного подумал и распорядился: - Собери свои и их с Викой вещи. Я скажу Гудвину перевезти вас в другую гостиницу. И ребенка не ругай - он всё правильно сделал. В каком номере, ты сказал, пингвин остановился?
  
  
  
  Глава 32
  
  
  
  На следующий день где-то в Питере
  
  Пробки в северной столице в часы пик дело привычное, но от того не менее раздажающее. Увидев, что светофор в очередной раз меняет свет на красный в то время как машина не сдвинулась с места ни на метр, Боженов чертыхнулся и от души врезал кулаком по клаксону. Резкое злое бибикание было тут же подхвачено остальными, не менее осатаневшими, чем он, заложниками дорожных работ в центре города.
  
  Сидящий на пассажирском сидении скривился и, демонстративно почесав мизинцем в ухе, поинтересовался:
  
  - Попустило?
  
  - Снегов, вот только ты под руку не вякай, - огрызнулся Роман, полным безысходности жестом переставляя коробку передач на нейтраль.
  
  - Снегов? - подозрительно нахмурившись, переспросил собеседник. - В последний раз, когда ты обращался ко мне по фамилии, я потом полдня не мог унять кровь из носа. Что случилось?
  
  - Всё то же.
  
  - Я не Ванга, Романыч. И гадать не собираюсь. Последний раз спрашиваю - чем я тебе не угодил?
  
  - Десять минут назад я, кажется, объяснил предельно ясно.
  
  - А... Вика? - Алек почесал в затылке. - Я, кажется, не менее ясно дал понять, что не имею никаких намерений её обижать.
  
  - А какие намерения ты имеешь, а? - Боженов развернулся вполоборота в водительском кресле, чтобы иметь возможность заглянуть приятелю в глаза. - Что вообще происходит?
  
  - Да ничего не происходит, - пожал тот плечами. - А почему что-то должно происходить?
  
  - Алек, ты понимаешь, что она мне практически сестра? Я не знаю, что ты там задумал и в какие игры играешь, но если ты хоть...
  
  - Боженов, - перебили его предельно серьёзным тоном, - не вздумай угрожать мне. Угомонись и начни думать. Желательно мозгами. Ты мне друг, как это ни странно. Баб вокруг полно, а друзей у меня раз-два и обчелся. Ты в самом деле думаешь, что если мне кровь из носа захочется просто развлечься, я выберу именно твою знакомую? Я что, идиот, по-твоему, и не соображаю, чем это обернётся?
  
  - Да черт тебя, психа, знает, - уже более миролюбово буркнул Романыч.
  
  - Псих у нас Шес, - поправил Снегов. - А у меня четкие приоритеты, в которых друзья стоят гораздо выше однодневных развлечений. Так что расслабься. Если я сказал, что не обижу её, значит не обижу. Моё слово у тебя есть, а остальное, прости, не твоего ума дело.
  
  - Я просто не понимаю, какого черта ты вокруг неё вьёшься всё время, - дорогу наконец расчистили и Боженов тронул машину. - Неужели так сложно объяснить?
  
  - Нормально... Ты же сам нас познакомил! Тебе не приходило в голову, что она могла мне понравиться, а? Или ты считаешь, что мои отношения с прекрасным полом ограничиваются перепихами по клубам?
  
  - Алек, я...
  
  - Значит, - продолжил Ал, не давая ему возможности вставить и слова, - при знакомстве с дамой, я, по-твоему, должен или валить и трахать, или скрыться в сумраке?
  
  - Алек...
  
  - Нет, ты мне скажи. Прямо даже интересно стало, что обо мне думают. А то вдруг выбьюсь из образа. Как же жить потом?
  
  - Алек!
  
  - Что?!
  
  - Во-первых, - загнул палец Боженов, - я именно это про тебя и думаю. И, кстати, не без оснований. Так что не корчи здесь оскорблённую невинность. А во-вторых, мне надо в одно место заскочить. Посиди пять минут в машине.
  
  - Одни иуды вокруг, - делано печально вздохнул Ал. - Это не я плохой, это мир в меня не верит. И что тебе тут надо? Мы где вообще?
  
  - Ой, не дави на жалость, - отмахнулся Роман. - Здесь спортивный зал, в котором Витькин брат работает. Мне надо ему вещи для Даника передать. Буквально пять минут, и продолжим собачиться. Не скучай.
  
  - Да прям жду не дождусь, - беззлобно огрызнулся Снегов. - А может, закроем эту тему, а?
  
  - Послушай, - обдумал предложенное Боженов. - Я видел, как ты себя ведёшь, когда тебе, пардон, нравится дама. Так что не заливай мне тут. Дело твоё, конечно. Но помни - ты мне обещал.
  
  - Похоже, я какую-то не ту репутацию себе создал, - задумчиво пробормотал Алек, наблюдая, как его друг, взвалив на плечо огромный белый пакет, перебегает дорогу и заходит в здание напротив. - Ну и фиг с вами. Так, значит, здесь работает Викин брат... Интересно. Это я удачно с Романычем прокатился.
  
  
  Олег ушел из зала раньше, чем обычно. Конец лета, время каникул и массовых отпусков, так что посетителей почти не было. Так, несколько постоянных пришли в качалку, но там свои тренеры. А вот ринг пустовал уже часов с семи вечера. На выходных опять будет аврал, но сегодня можно позволить себе немного сачкануть. Тем более, сестра с племянником в отъезде и квартира целиком и полностью в его распоряжении. В кои-то веки можно не делить пульт от телевизора, не стоять в очереди в ванную, да просто позвать Тоньку "в гости", а не зажиматься как малолетки по подъездам.
  
  Он вновь подумал о том, что внезапная и ни к чему не обязывающая интрижка со старшей сестрой Викиного бывшего (тут он скрипнул зубами и сжал кулаки), кажется, грозит перерасти в нечто большее. Всё ещё не зашло настолько далеко, чтобы задумываться о совместной жизни, но, похоже, пора поставить сестру в известность. Её реакции Олег не опасался, зная, что они подруги. Но всё же лучше, чтобы узнала от него, а не от постороннего человека, случайно заметившего его с Антониной.
  
  Кстати, Тоня. Мужчина уже достал телефон, чтобы позвонить ей, когда его неожиданно окликнули.
  
  - Извините, - молодой парень приблизительно одного роста с Олегом встал с лавки у входа в здание и неспешным шагом приблизился к нему. - Вы случайно не из качалки идёте?
  
  - Да, а что?
  
  - Не подскажите, там тренер должен быть. Дольный. Имени, к сожалению, не знаю.
  
  - Олег, - подсказал он. - Это я и есть. А что случилось? Вы записаться хотите?
  
  - А? Нет-нет, - покачал тот головой. - Я... эм... по личному вопросу.
  
  - Личному? - Олег внимательнее пригляделся к парню, убеждаясь, что понятия не имеет, кто это такой, и на всякий случай сделал шаг назад. - Не думаю, что мы знакомы.
  
  - Точно, - собеседник подозрительно замялся, но всё же протянул руку. - Снегов. Ал.
  
  Имя прозвучало знакомо, но как Олег ни старался, так и не смог вспомнить. Вроде, не из зала. И не со школы - новый знакомый явно младше его. Примерно Викиного возраста. Может, её одноклассник?
  
  - Я всё ещё... - начал он, но перебил сам себя: - Извини, не припомню. Откуда мы знакомы?
  
  - Мы не знакомы, - подтвердил его подозрения собеседник. - Я, собственно, за этим и пришел. Черт, - неожиданно расхохотался он, - прийти-то я пришел, а вот что сказать?
  
  - Давай с начала, - предложил Олег, в душе недоумевая. - Но коротко.
  
  - Неплохая идея, - согласился Ал. - Оригинальная. Если коротко, то мне стало любопытно познакомиться с возможным родственником.
  
  - Чего?
  
  - Я Ал, - зачем-то повторил парень. - Неужели Вика ничего обо мне не рассказывала?
  
  Ал? Ал... Точно, Ал!
  
  - Алекс? - хлопнул себя по лбу Дольный. - Ну точно. Витькин ухажер?
  
  - Алек, - поправил Снегов. - Извини, не привычно, когда меня называют Алексом. Можно Саша, если хочешь, но лучше Ал или Алек.
  
  - Алек нормально, - кивнул Олег. - Так, значит, родственники? Ну, Витёк дает. А мне и полсловом не обмолвилась, что всё уже настолько серьёзно.
  
  - Ну, - почесал Ал затылок, - на самом деле, тут ещё бабушка надвое сказала. Видишь ли, - он снова запнулся, словно тянул время, не зная что сказать, - ну не понимаю я твою сестру. И меня это, мягко сказать, напрягает.
  
  - В каком смысле?
  
  - Мы можем поговорить начистоту, - решился Алек наконец, - и так, чтобы Вика не узнала о нашем разговоре?
  
  - Хорошо, - Олег приглашающе кивнул головой в сторону парковки, - поехали ко мне?
  
  Заляпаная бурой грязью по самую крышу машина приветливо пискнула и мигнула габаритными огнями. Алек подозрительно осмотрел престарелую Ниву и скептически хмыкнул:
  
  - А смысл ставить сигналку на такую рухлядь?
  
  - Ну-ну, - оскорбился Олег. - Я в автосервисе работаю, так что эта "рухлядь" тюнингована больше, чем иные молодки. Ходовую сам перебирал по болтику. Подвески с Паджеро переставил, а гидроусилитель...
  
  - Всё, всё, - примирительно поднимая руки отступил Снегов, - я понял. Извините, мадам, - отвесил он поклон машине, - для ваших лет выглядите сногшибательно. Вас вымыть - цены бы не было.
  
  - Это я утром влетел, - начал оправдываться Олег. - После дождя.
  
  - И где же такое болото водится?
  
  - Да на рыбалку я ездил.
  
  - Рыбалка? - Алек весь подобрался и хищно прищурился. - А мы, кажется, найдём общий язык.
  
  - Тоже любишь?
  
  - Тишину люблю, - пояснил он. - Порой так хочется, чтобы все отстали, не дергали, не лезли в душу, вообще даже не дышали рядом. Просто отключить телефон черта с два мне кто позволит. А так, вроде, по делу.
  
  - Хм, - Олег тронул машину, - могу понять. Ну, коли породнимся, будем вместе сбегать.
  
  - Кстати, да, - кивнул Ал. - Слушай, короче, какая ситуевина получается...
  
  Оранжево-коричневый плафон отбрасывал теплые пятна света на стены маленькой и уютной кухни. Бежевые обои, занавески на полтона светлее и шкафы с темной формайкой сочетались удивительно органично, хотя и были довольно стандартными и дешевыми, из тех, что можно найти в любом мебельном магазине.
  
  Вообще квартира Дольных понравилась Алеку с первого взгляда. Небольшая, без шика и лоска, с разбросанными детскими вещами и игрушками, кучей обуви в прихожей, вязаными салфетками, огромным количеством горшков с цветами - она разительно отличалась от его дизайнерских покоев в Москве, вылизанных приходящей домработницей практически до музейного идеала.
  
  Что-то такое - уютное, безопасное и пахнущее малиновым вареньем, - смутно припоминалось по детству, но воспоминания ускользали как песок сквозь пальцы, не давая сосредоточиться и зацепиться за что-то одно. Ал уже очень давно жил отдельно, и даже бывая на родине, предпочитал останавливаться в гостиницах, заскакивая к родителям лишь на чай или вообще вытаскивая их в рестораны.
  
  Глаз зацепился за стоящий на столе прозрачный пластиковый контейнер с остатками овсяного печенья - кривого и косого, явно вылепленного детскими руками. Когда он последний раз ел материнскую стряпню? Он путает, или в детстве мама каждую субботу заводила тесто и пекла булки с изюмом, а запах свежей сдобы заполнял весь подъезд? Нет, не путает. Было такое, было. Он обожал эти булки и однажды, когда мать уехала к двоюродному брату в Донецк, даже попытался сам их испечь. Отец тогда давился результатом, но ел и нахваливал. А затем заставил отдраивать кухню.
  
  Было, было. Почему же он перестал приезжать к родителям домой? Когда их двушка с такими же вязаными салфетками начала казаться ему неуместной? Так глупо.
  
  Ал внезапно понял, что хочет прямо сейчас зайти в такие знакомо-незнакомые оббитые дермантином двери, переобуться в смешные, купленные матерью на какой-то распродаже, кожаные домашние туфли с загнутыми носками, и сказать: "Я дома."
  
  "Старею, - подумал Ал. - Или просто всё достало. К черту гостиницу, поеду сегодня к предкам ночевать. Вот отец удивится."
  
  
  - М-да, - выдавил из себя Олег, всё то время, что Ал рассматривал кухню, пытавшийся переварить услышанное. - Даже не знаю, морду тебе бить или ржать.
  
  - Вот только держи себя в руках, - отшатнулся Снегов. - Я понимаю, что в тебе играют братские чувства, но попробуй поставить себя на моё место. Что бы ты подумал?
  
  - Да не такая она! - Олег ударил кулаком по столу, чуть приподнимаясь. - Это бред какой-то. Вы сами её запутали...
  
  - Запутали, не спорю, - Ал согласно кивнул и продолжил, тщательно подбирая слова: - Но, согласись, то, что она запуталась, вызывает ещё больше вопросов.
  
  - Ты параноик.
  
  - Возможно. Но, как показывает мой горький опыт, совсем не обязательно. Я, собственно, поэтому и хотел с тобой познакомиться. Говорят же, что о человеке можно многое узнать, если посмотреть на его друзей и родственников.
  
  - Ну и что же ты узнал? - Олег сел на место, достал пачку сигарет и, предложив Алу угощаться, нервно закурил.
  
  - А ничего я не узнал, - Снегов взял предложенное, прикурил, затянулся и раскашлялся. - Что за дрянь ты куришь? Ничего я не узнал. Ровным счетом ничего. С Романычем мы знакомы уже несколько лет и он за твою сестру меня и сам закопать готов. Ты тоже, вроде, нормальный.
  
  - Так перестань забивать себе голову всякой дурью и просто расскажи ей правду!
  
  - Если бы всё было так просто...
  
  Ал всё же затушил так и невыкуренную сигарету и зарылся пальцами обеих рук себе в волосы. Его правая рука, с которой только позавчера сняли гипс, была заметно светлее левой, загоревшей. В приглушенном свете кухонного светильника казалось, будто один из рукавов его футболки закатан до плеча, в то время как второй спускается к широкому ремешку часов на запястье.
  
  - Знаешь, когда живёшь в нашем мире, ты очень быстро либо учишься не верить людям, либо тебя сжирают. Деньги, слава - всё это кружит голову, и предают порой даже те, от кого совсем не ожидаешь, - и внезапно спросил совсем несвязанно с предыдущим: - Ты когда маленьким был, любил всякие страшилки на ночь сестре рассказывать?
  
  - Не припомню, - опешил Олег от такой резкой перемены темы.
  
  - А вот Шес меня пугал, бывало. Он где-то твоего возраста, ты в курсе? Я к ним на каникулах приезжал. Спали мы в одной комнате и он, паршивец, забавлялся, доводя меня до икоты. А хочешь, расскажу тебе историю?
  
  Жил был на белом свете маленький мальчик. Обычный такой мальчик - в меру послушный, в меру сорванец. Такой же, как и все, за одним маленьким исключением - отца у него не было. Нет, ты не переживай, всё с тем нормально было, даже более того - батюшка нашего мальчика был королём. А сам пацан, значит, принцем. Точнее, он был бы принцем, если бы король его признал. Но тот, если честно, даже и не подозревал о существовании сына.
  
  Пацан наш рос, рос и даже умудрился стать непоследним человеком в королевстве. И вот пришла ему в голову блажь познакомиться с родичами со стороны отца - другими принцами и принцессами. Не спрашивай, зачем. Сам мальчишка говорил, что любопытство замучило. Но были и те, кто считал, будто он плохое против короля задумал.
  
  Неважно, как оно там было, но узнал наш герой - к тому времени уже успешный молодой мужчина да завидный жених, - что есть у него младшие сестры. Познакомился с ними. Молодые принцессы оказались прелестными девушками и он им открылся, рассказав о родстве. Только просил отцу ничего не говорить, опасаясь реакции короля на новоявленного сынка с довольно неоднозначной репутацией.
  
  Ну, а ты как думал? В нашем королевстве сложно куда-то пробиться и не измазаться по дороге в каком-нибудь дерьме. Можно, конечно, попытаться отбелиться, но как ни скрывай, что-то где-то когда-то да вылезет. Особенно, если хорошо искать.
  
  Одного не знал наш герой, да и никто этого не знал - тайна то страшная была, кою король с королевой скрывали от подданых, - старшая дочь не была королю родным ребенком. Королеву-то он брюхатой уже взял. Обманом она его на себе женила, а правда мужу открылась лишь много лет спустя.
  
  Ну, королю-то она, может, и не родной была, а вот в мать пошла что статью, что характером. Змея подколодная с ангельским обличием.
  
  Отвела она нашего героя в сторонку и говорит ему: "Ты, добрый молодец, давай женись на мне, а не то я батюшке всё расскажу, да от себя добавлю, что, мол, замышляешь ты недоброе против него, отомстить хочешь за то, что мать твою бросил беременную, потому и к дочерям его клинья подбиваешь."
  
  Молодец сначала девицу в дали дальние послал, а затем мозгами-то пораскинул и вот что смекнул: королю такая угроза репутации как внебрачный ребенок, да не с самым радужным прошлым, явно не сдалась. А что короли делают со смутьянами всякими да покусителями на честь королевскую? Правильно - голова с плеч и нет проблем.
  
  - И что же, женился молодец? - поинтересовался Олег.
  
  - Да хрен ей, а не свадьба! - Ал показал выразительный "фак". - Только тут с умом надо, а не с кулаками. По всему выходит, что молодцу-то с отцом надо бы поговорить. Самому да начистоту. Только к королю так просто не попадёшь.
  
  - Почему?
  
  - Ну, сам подумай, - отмахнулся Ал, - не подойдёшь же на улице и не скажешь: "Здравствуй, батя, я твой сын." А аудиенции "по личному делу" с глазу на глаз добиться практически нереально.
  
  - Ничего себе, - Олег снова прикурил, - влип твой герой. Кто король-то, кстати?
  
  - Именами бросаться не стану, - предупредил Снегов, - надеюсь, понимаешь, что шибко доверять мне тебе не с чего. Но, скажем так - он далеко не последний актер на российской политической арене. Так что вряд ли обрадуется такому "подарку", тем более в преддверии выборов.
  
  - Ну, обрадуется или нет, это вопрос, конечно, - согласился Дольный, - но что с девицей, пардон - принцессой подколодной? Вряд ли она сидит и терпеливо ждет, пока молодец её планы разрушит.
  
  - Да нет, как раз сидит и ждет, - опроверг Алек. - Не очень терпеливо, но ждет.
  
  - С какой такой радости?
  
  - А с той, что влюбился в ней другой молодец, - Ал сплюнул. - Тоже ничего так в качестве запасного аэродрома. Возможно, даже лучше - тот и взбрыкнуть может, а этот сам в рот смотрит. Вот и выбирает девица, никак выбрать не может. И пока она выбирает, кто ей больше люб, у горе-героя моей страшилки есть время убить дракона.
  
  - Чего-то тебя уже совсем не туда занесло, - скривился Олег.
  
  - Ну так сказка же. Причем, страшная. Наш молодец, кстати, по гроб жизни не расплатится со вторым молодцем за то, что он уже несколько месяцев выдавливает из себя эту, мать её, влюблённость.
  
  - Вот влип... - Олег встал и направился к кухонным шкафам. - Я без ста грамм эту вашу Санту-Барбару не осилю.
  
  - Я б тоже выпил, - согласно кивнул Снегов, - только не водку, если можно.
  
  - У Витька где-то коньяк был заныкан, сейчас гляну, - Олег закрыл шкаф, открыл другой - верхний - и, выудив из его глубин початую бутылку арманьяка и стаканы, вернулся к столу. - Ладно, допустим, я понимаю, почему ты настолько подозрителен. Но ты же видишь, что Витка хорошая девочка...
  
  - Ева тоже сначала была "хорошей девочкой", - оборвал его Алек. - И таких "хороших девочек" что у меня, что у Шеса, что у любого, кто крутится в этой индустрии, вагон и маленькая тележка. А по факту, по факту-то что? Блин... - он тяжело выдохнул и закатил глаза к потолку. - Знал бы ты, как же меня всё это уже достало!
  
  - Ты ещё скажи, что с удовольствием бы всё бросил и уехал в деревню, - огрызнулся Олег, оскорбленный недоверием к собственной сестре.
  
  - Не скажу. Мне нравится то, что я делаю. И мне нравится моя жизнь. И я знаю, что это - та самая плата. Но ты думаешь, от этого легче? У меня, кроме Шеса, есть один-единственный близкий друг. Романыч, растудыть его налево, с которым у меня ничего, понимаешь - ничего, общего нет. Лучший друг, с которым даже темы для общения надо выискивать специально!
  
  - Ну и почему же ты с ним дружишь тогда?
  
  - А потому, что эта бестолочь оказался единственным человеком, кто, зная кем я являюсь на самом деле, в течении почти года общался со мной, как с самым обычным человеком. Да я был уверен на все сто процентов, что для него Саня Снегов лишь сокурсник, собутыльник и жилетка поплакаться на жизнь в общем и преподов в частности! А потом он мне так между делом бросил, мол, у тебя всё в порядке? А то последний сингл отстой полнейший - сыро, недоработано и вообще не в твоем стиле. Представляешь? Да я подсел на него, как иные на героин.
  
  - То есть, он дает тебе возможность почувствовать себя обычным человеком? - уточнил Олег.
  
  - Нет, нет... Ты не понимаешь, - Ал запнулся, подбирая слова. - Обычным человеком я могу быть практически с кем угодно. Это, на самом деле, совсем несложно. Или ты думаешь, что прям все поклонники узнают своих кумиров в лицо при случайной встрече? Но это тоже будет маска. Как и сам Снежный. Маска, понимаешь? У меня этих масок столько, что я порой задумываюсь, а есть ли под ними ещё что-то, есть ли там ещё человек? А с Романычем я могу быть самим собой - Снежным и Саней одновременно. Не задумываться, как выгляжу, что делаю, о чем говорю... И не просчитывать, что ему от меня надо, поскольку он уже доказал - без того, чтобы я просил, - ничего. Только я сам. Я. Не Снежный и не молодой экономист Снегов, а я.
  
  - Думаю, - осторожно ответил Дольный, нахмурив лоб, - я никогда не смогу этого понять. Дикая ситуация.
  
  - Сказать тебе честно? Радуйся. Потому что на самом деле это совсем не так прикольно, как выглядит с экрана зомбиящика. Может, ты и прав, может, у меня параноя. Но у меня есть на то веские основания. А Вика мечется между мной, Шесом и Алексом и всё никак не сделает правильный выбор.
  
  - При чем тут Алекс? - возмутился Олег. - Ты так говоришь, как будто вас трое. Да, согласен, нехорошо сидеть одной попой на двух стульях, и ей определенно нужно выбрать между тобой и Шесом. Хотя, - он сощурился и сделал вид, что стреляет в Ала из указательного пальца, - на самом деле выбора нет, так ведь?
  
  - Пиф-паф, - озвучил Ал. - Да нет. Выбор есть. Просто будущее есть только у одного варианта, уж прости. И это именно Алекс. И нас именно трое. Потому что и я, Снежный, а именно в таком амплуа меня знает Вика, и Шес - это всё не более чем маски. Ни Снежному, ни Шесу Вика не нужна. Она же девочка семейная, а зачем кумиру семья? Глупо. Фанатам не нравится. Да и, если уже совсем начистоту, ни Снежный, ни Шес не нужны Вике. Мы ненастоящие, понимаешь?
  
  - А Алекс, значит, настоящий?
  
  - Алекс настоящий, - подтвердил Ал. - И мне, по вполне понятным причинам, очень не понравится, если Алекс обжжется. Понимаешь, почему твоя сестра никогда не узнает, кто он такой, если не пошлет и меня, и Шеса к черту и не выберет его?
  
  - Ты либо странный, либо глупый, - Олег, уже порядком захмелевший, начал заговариваться. - Ну с чего ты взял, что я не расскажу всё это Витьку?
  
  - Сам ты дурак, - беззлобно улыбнулся Ал. - Хотя и старше меня, а дурак. Ты же любишь сестру. Поэтому ничего ей не скажешь. Это должен быть её выбор. Целиком и полностью. А если она всего лишь сделает вид, что выбрала Алекса, то в результате так и останется со всё той же маской. Ты такой семейной жизни хочешь для неё?
  
  - Нет. Конечно, нет. А не рано ли ты заговорил о семейной жизни?
  
  - А почему ты исключаешь такой вариант? Алексу не пятнадцать лет, и такая девушка как Вика - спокойная, уютная, но острая на язык, способная и остановить, когда надо, и поддержать, - почему нет? Вполне возможно, наступит день, когда я представлю родичам госпожу Викторию Снегову.
  
  - Ты загнул...
  
  - Да ладно тебе. Всё возможно, но для начала ей надо сделать правильный выбор. Выбрать правильного Алекса.
  
  - Не ты ли говорил, - прищурился Олег, - что не любишь, когда тебя называют Алекс?
  
  - Не "не люблю", - поправил тот, - а непривычен. А так - это такое же сокращение от моего имени, как и Ал, Алек, Саня или Шурик. Я отзываюсь на всех, включая "эй, ты" и "ваше величество".
  
  - Гы... Ладно, Шурик...
  
  - Олег, - перебил Ал, - я сказал, что отзываюсь на все, я не сказал, что отзываюсь цензурно!
  
  - Не думаю, что ты можешь смутить автослесаря на этом поприще. Сань, я в туалет. Сейчас вернусь. Ты не стесняйся - если хочешь жрать, разогрей пока котлеты. Они в холодильнике.
  
  
  В отличии от Дольного-старшего, Снегов готовить не просто умел, а ещё и любил. А потому, к тому времени, как в тишине квартиры раздался дверной звонок, не только успел поджарить найденные в холодильнике полуфабрикаты магазинных котлет, но и начал резать салат из обнаруженных там же вялых овощей.
  
  - Фигасе, у них гости без комплексов, - пробормотал он, глянув на часы. Было уже к полуночи. - Дольный! - гаркнул в коридор. - Там в двери ломятся. Открыть?
  
  Не дождавшись ответа, он вытер руки о цветастый, явно женский фартук и открыл двери.
  
  - Добрый вечер, - на пороге стоял незнакомый блондин с разбитой губой и синяком на пол-лица.
  
  - Ночь, - поправил Снегов и, склонившись нос к носу к новоприбывшему, удивленно поинтересовался: - А тебе никогда не говорили, что ты на меня похож?
  
  
  
  
  Глава 33
  
  
  Полуночный гость моргнул, недоумевающе нахмурился и решительно отодвинул от себя Ала.
  
  - Нет, не говорили. А ты, вообще, кто?
  
  - Точно, - Ал хлопнул себя по лбу и протянул руку. - Ал. Снегов.
  
  - Ага... - побитый блондин руки не пожал и попытался заглянуть в коридор через плечо Снегова. - Я, кажется, что-то перепутал. Виктория Дольная здесь живет?
  
  - Да, - Ал всё ещё рассматривал так и не представившегося гостя, хмыкая себе под нос. Они и правда были чем-то похожи, - пока что.
  
  - В каком смысле "пока что"?
  
  - Ну, - пьяно хихикнул Алек, - мы тут с Олегом строим далеко идущие планы по превращению её в Снегову. Заходи, третьим будешь.
  
  Не дожидаясь ответа, Ал схватил гостя за руку, буквально вдёрнул в квартиру и, захлопнув дверь, потянул за собой на кухню. Тот пытался отбиваться, но как-то вяло, видимо, выбитый из колеи энергичностью незнакомца.
  
  - Подожди, - вырвал он всё же руку. - Да подожди же ты! Олег что, тоже здесь? Я, наверное, потом зайду...
  
  - Какие люди, - вкрадчивый, немного шипящий голос, какой бывает, когда говорят сквозь сжатые зубы, раздался сзади и на плечо гостя опустилась тяжелая рука. Олег, перегородив выход из кухни, размял пальцы рук и пугающе дружелюбно поинтересовался: - Куда же ты так торопишься, Кирюша?
  
  - Дольный, держи себя в руках! - попытался вывернуться Кирилл.
  
  - Да черта с два! - Олег, перехватив руку поудобнее на загривке Авдеева, резко дернул, врубая того лбом в косяк двери. - Я так долго ждал встречи, - пожаловался он, с удовлетворением наблюдая, как тот оседает на пол, закатывая глаза, - а ты даже чаю не попьешь?
  
  - Олег, - Ал, присев возле тела, оттянул ему веко и попытался нащупать пульс. Почему-то на локте и прямо поверх вельветового пиджака. - Ты всегда так гостей встречаешь?
  
  - Таких - всегда, - огрызнулся хозяин квартиры. - Он там живой вообще?
  
  - Да черт его знает, - Алек пожал плечами и легонько похлопал Кирилла по щекам. Безрезультатно.
  
  - Вот гадство! - Олег обошёл тело и, подойдя к кухонному столу, схватил пачку сигарет. Та оказалась пустой и он, повернувшись к Алу, обреченно поинтересовался: - Вызывать ментов, да?
  
  - Менты, точно, - Снегов, ещё раз проверив пульс всё тем же способом, достал телефон. - Сейчас, не ссы. Вот гадство! Я - труп. И как я вечно вляпываюсь в такое дерьмо?
  
  На его звонки довольно долго не отвечали. Он снова и снова набирал номер, не смущаясь ни времени, ни обстоятельств, и хрипло матерился, трезвея прямо на глазах.
  
  - Познакомился с родственичком, мать твою через колено, - бурчал он, зажимая трубку телефона плечом и пытаясь делать телу какие-то странные манипуляции, должные, видимо, являть собой попытки реанимации. Студенты меда, наверное, оценили бы смехом и бурными аплодисментами. - Можно подумать, мне своих родичей не хватает. Какого черта ты его убивать собрался, когда я здесь? Полчаса потерпеть не мог?
  
  Олег стоял рядом, то поливая Кирилла остывшей водой из чайника, то начиная не менее цветисто, чем Снегов, материться. Наконец Ал дозвонился.
  
  - Да знаю я, который час, знаю! Лекс, черезвычайная ситуация - нужна помощь по твоей части.
  
  Пару секунд стояла тишина, а затем собеседник заорал так, что слышно стало даже Олегу:
  
  - Вы охренели в конец, придурки! Шесу того раза не хватило?! Да я сам прибью его к хренам собачьим!
  
  - Шес как бы не причем, - пробормотал Снегов.
  
  - Пожалуйста, скажи мне, что ты в Москве, - после секундной запинки попросила трубка.
  
  - Я не в Москве, - честно признался Ал и, предугадав реакцию, зажмурился.
  
  - Ты - труп! - со знанием дела пообещал собеседник. - Дай мне до тебя добраться, и ты - труп.
  
  - Я же говорил, - повернулся Ал к Олегу. - Он убьет меня. Даже если этот хмырь жив, Лекс меня убьёт. Ну начерта я сюда припёрся?..
  
  Снегов и его загадочный собеседник ещё какое-то время орали друг на друга. Один, припоминая все реальные и явно выдуманные прошлые прегрешения, другой - яростно от них отнекиваясь. Один пытался дать внятное и, главное, оправданное объяснение, почему они с Олегом напали на человека, второго явно больше интересовало, в каком состоянии тот находится и что именно они сделали.
  
  Наконец, придя к какому-то консенсусу или просто отложив разбор полётов на будущее, названный Лексом потребовал поставить телефон на громкую связь и начал давать указания.
  
  - Он живой? - уточнил деловито.
  
  - А я знаю? - Ал склонился к трубке, лежащей на полу, и развел руками, как будто его можно были увидеть. - Не шевелится.
  
  - Если бы шевелился, - огрызнулся Лекс, - ты бы вряд ли позвонил мне среди ночи. Дыхание, пульс проверяли? По щекам хлопали? Да вы, мать вашу, хоть ногой его пнули?
  
  Тут Олег не выдержал и от души заехал Кириллу ногой под ребра. Кирилл застонал и попытался сесть.
  
  - Кто стонет? - тут же насторожился Лекс.
  
  - Он, - пояснил Алек, отпихивая Олега в сторону. - Кажется, живой, да?
  
  - Нет, блин, все трупы стонут, - собеседник перевел дыхание и облегченно выдохнул: - Ну, хвала Гипократу, не мой клиент.
  
  - А он кто? - склонился с уху Ала Дольный, с опасением косясь на телефон.
  
  - Патологоанатом...
  
  - Какой к черту патологоанатом? - вскинулся Кирилл, отшатнувшись от поддерживающего его Снегова, но тут же застонал и схватился за голову. - Дольный, ты за это заплатишь! Я тебя засужу! Я тебя в тюрягу упрячу!..
  
  - Слава Богу, живой, - выдохнул Олег и с силой потер лицо ладонями. - Черт... Вот я идиот. Всё, Кирюша, считай, квиты.
  
  - Какие квиты? Да я тебя!..
  
  - Так, - снова обозначился Лекс, - судя по воплям, помирать прямо сейчас ваш труп не собирается. Скорую всё равно вызовите. Мало ли, сотрясение вполне может быть. И, Ал, ты же в курсе, как эта история может сказаться на тебе?
  
  - Никак, - встрял Олег. - Извините, это Олег. Ну, это я виноват. Спасибо огромное за помощь. Ала тут нет и никогда не было. Правильно?
  
  - Правильно, - Лекс подумал пару секунд и добавил: - А ну-ка, сними меня с громкой связи и внятно объясни, что у вас там за разборки, кто ты Алу и какого черта вы человека чуть на тот свет не отправили. Если вы уже всё равно меня разбудили, так, может, чем помогу. Или, хотя бы, поржу. Вы где?
  
  - В Питере.
  
  - В Питере? Хорошо. Хуже, чем в Москве, но... Вещай, короче, я внимаю.
  
  
  Олег, забрав телефон Алека, ушел в другую комнату "вещать", а сам Снегов, кое-как подняв Кирилла, начал приводить того в более-менее божеский вид. Занятие, надо признать, неблагодарное. Кирилл всячески сопротивлялся, отбивался и грозил всеми карами - земными и небесными - всем подряд.
  
  Впрочем, думаю, его можно было понять. В России как-то не принято с порога бить гостей, пусть и незванных, головой о дверь. И пусть такая реакция Олега была довольно предсказуемой, самого факта членовредительства она никак не отменяла, будучи скорее отягчающим, чем смягчающим обстоятельством.
  
  Снегов пытался успокоить, Кирилл, чувствуя свою правоту, распалялся всё сильнее, Олег, опасаясь не сдержаться и устроить второй раунд, мерял шагами кухню, когда раздался звонок в дверь.
  
  - Да у вас просто проходной двор, а не квартира! - раздраженно крикнул Ал и, впихнув Олегу в руки мокрое полотенце, которым до этого пытался охладить ушиб на переносице Кирилла, пошел открывать.
  
  - Привет, вертушечник! - жизнерадостный темноволосый мужчина, оказавшись на пороге, внимательно осмотрел его и насмешливо поинтересовался: - Чего это ты чужой хлеб решил есть?
  
  - Что? - удивился Ал, пожимая протянутую руку. - Здорово, Ёфик. Какой хлеб? Ты о чем?
  
  - Ну, обычно такой каверзы от твоего брателлы стоит ожидать. Ты на подмене сегодня?
  
  - Да я вообще...
  
  - Не ссы, я разберусь, - перебил новоприбывший, - но сделай одолжение, гадь в следующий раз на территории Лексуса. Он привычный, а у меня тонкая душевная организация и допрос с утра.
  
  И, подвинув Снегова плечом, направился на гул голосов.
  
  - Доброй ночи, граждане алкоголики и дебоширы, - поприветствовал он ругающихся на кухне Олега и Кирилла. - Питерская ментура в моем лице шлет пламенный привет и жаждет узнать, какого...
  
  Тут его телефон громогласно затрезвонил, копируя небезызвестный вступительный проигрыш из передачи "Время" советских времен, и он взглянул на экран, проверяя имя контакта. Видимо, увиденное его не воодушевило, поскольку мужчина закатил глаза к потолку и, пробормотав "айн момент", ответил:
  
  - Ночи, Лёшка.
  
  - ...
  
  - Да, я уже тут. Что? Да, вроде, все живые. Кровищи тоже не видно, я прямо разочарован.
  
  - ...
  
  - Так вот оно что... Погоди, - он прикрыл трубку рукой и, повернувшись к Олегу с Кириллом, уточнил: - Одного из вас, красавцы, зовут Кириллом?
  
  - А ты кто вообще? - набычился пострадавший.
  
  - Старший следователь питерского уголовного розыска капитан Ефимов Тарас Борисович, - представился тот, лихо щелкнул каблуками и, полюбовавшись на вытянувшиеся лица, уточнил: - Удостворение показывать? Нет? Вот и славненько. Так кто Кирилл?
  
  - Кирилл Авдеев, - протянул ему выуженный из внутреннего кармана пиджака паспорт Кирилл. - Добрый вечер. Я пострадавший. Я хочу...
  
  - Ага, есть такой, - не слушая его, вернулся к телефонному разговору Ефимов. - Да, морда битая. Серьёзно? А я уж испугался, как без тебя такое веселье обошлось! Ал? Да, здесь ещё. Сейчас, подожди. Алек, - повернулся он к Снегову, протягивая телефон, - это тебя, дорогуша. Бери, бери, не стесняйся. Он о-о-очень хочет сказать тебе пару ласковых. И сделай одолжение, выйди. Нам тут с господами дебоширами потолковать надобно. Да, господа?
  
  Ал осторожно двумя пальцами, словно ядовитое насекомое, взял телефон, глянул на экран, выдохнул и, перекрестившись, поднёс к уху:
  
  - Привет...
  
  - Какое % непечатно % привет?! Я тебя % непечатно % под землю закатаю! Какого черта...
  
  Едва Ал покинул кухню, Ефимов повернулся к остальным участникам вечера и голосом, весьма далёким от радушно-приветливого, сообщил:
  
  - Значит так, красавцы. Меня крайне настойчиво попросили покинуть теплую постельку, натянуть штаны с лампасами, прогуляться на другой конец Питера и аккуратно намекнуть вам обоим кое-что, - Олег попытался было вставить слово, но Тарас прервал его раздраженным взмахом руки. - Дело в том, что я не умею намекать, тем более аккуратно, тем более, - он поддернул рукав рубашки и глянул на часы, - в час ночи. А штанов с лампасами у меня отродясь не было. Поэтому слушайте сюда внимательно. В ваших же интересах понять с первого раза. Ты, - он ткнул пальцем в хозяина квартиры, - Олег, да?
  
  - Да, - подтвердил тот.
  
  - Считай, я тебя запомнил. Ещё один случай подобного рукоприкладства и мы познакомимся поближе. Даю слово, тебе не понравится. Я понятно излагаю?
  
  - Я всё понял, - облегченно перевел дыхание Олег, уверенный, что его отсюда выведут в наручниках. - Честное слово, я никогда...
  
  - Теперь ты, - очень невежливо перебил его следователь, повернувшись к Кириллу. - Слушай и запоминай. Ты пришел сегодня вечером в гости к своему закадычному другу Олегу. Ты поскользнулся, упал и ударился головой о стол.
  
  - О косяк двери, - поправил Олег.
  
  - Какой к черту упал?! - одновременно с ним воскликнул Кирилл. - Меня избили!
  
  - Ты упал, - с нажимом повторил Ефимов. - Иначе я вспомню, как в ночь с десятого на одинадцатое августа к нам в дежурку поступил звонок от господина Дольного о том, что к нему в квартиру вломился некто Авдеев и, угрожая физической расправой, требовал выдать ему племянника хозяина квартиры. Если понадобится, сам перепуганный в доску ребёнок тоже будет фигурировать в рапорте. Ты понимаешь, куда я клоню?
  
  - Да как вы смеете?..
  
  - Дальше, - равнодушно вещал Тарас, - господин Авдеев оказал сопротивление сотруднику правоохранительных органов в моем лице, в результате которого и получил травму головы. Мне продолжать?
  
  - Это шантаж! - орал Кирилл. - Коррупция в чистом виде! Я этого так не оставлю!
  
  - Мне составлять протокол задержания? - индиферентно уточнил Тарас. - Понятые уже здесь.
  
  - Какие понятые?
  
  - Те, которые обязательно будут фигурировать в протоколе, - пояснили ему. - Послушай. Не психуй, а внимательно выслушай, что я пытаюсь тебе сказать. Ты связался не с тем человеком. Так бывает. Если бы он прибил тебя к хренам или покалечил, разговор был бы другим. Но, слава Богу, оба живы и даже без увечий. Хотя, если хочешь, можно переиграть. Хочешь?
  
  - Нет, - сглотнул Кирилл. - Но как такое...
  
  - А ничего "такого" здесь не происходило, - снова перебил следователь. - Я понимаю твои претензии. Но, вот чисто по-человечески, понимаю и Олега. Скажу даже больше - если бы речь шла о моей сестре, тебя бы, красавчик, уже хоронили.
  
  - Послушайте, - Кирилл сделал очередную попытку склонить чашу весов в свою сторону, - вас ввели в заблуждение! Я просто хочу сына видеть. Сын, понимаете?
  
  - Это же всё меняет! - Тарас радостно улыбнулся и погрозил Олегу пальцем. - Что ж вы так, господин Дольный? Нехорошо обманывать правоохранительные органы. Сын - это святое.
  
  - Да какой он отец?! - взвился Олег, но под тяжелым предупреждающим взглядом следователся опустился назад на свое место.
  
  - Отец имеет те же права, что и мать, - веско припечатал Ефимов. - Есть у меня один человечек, - он вытащил из кармана визитницу и начал перебирать карточки, ища нужный контакт, - она и опеку поможет оформить, и алименты насчитает. Даже задним числом, и с процентами, и со штрафами. Правда, о работе заграницей придется забыть, - покаялся он, - но это не надолго, лет на десять-двенадцать, пока ребенок не подрастет. Звонить?
  
  Кирилл скривился и, перестав, наконец, разыгрывать оскорбленную невинность, сплюнул на пол.
  
  - Не надо, - взглянув на Тараса исподлобья, буркнул он. - Я всё понял.
  
  - Ну и славненько, - Ефимов довольно захлопнул серебристую визитницу и поманил Авдеева пальцем. - Иди сюда, я хочу сказать тебе пару слов на ухо. Иди, иди, - и, дождавшись, когда Кирилл склонится к нему, шепотом добавил: - Тот человек, который вчера тебе физиономию разбил, просил передать пламенный привет и напомнить, что он тебе обещал, если ещё раз увидит рядом с Дольными. Господин Авдеев, Олега вот я крышую, а тот человек на короткой ноге с судебным патологоанатомом. Чувствуете, чем пахнет? Вы бы задумались над его словами, а?
  
  И, откинувшись назад на стуле, обратился уже к обоим дебоширам:
  
  - Надеюсь, мы все друг друга поняли. Потому что я - не минздрав, и повторно предупреждать не буду. Ал, - гаркнул, что есть мочи, - телефон верни. Я закончил.
  
  
  
  
  Глава 34
  
  
  Всё на свете - и плохое, и хорошее - имеет обыкновение заканчиваться. И как бы далек этот конец не казался нам, однажды он всё же наступает.
  
  Вот и моё приключение с рок-музыкантами подошло к своему логическому завершению.
  
  Последний концерт в Москве отгремел позавчера. Мы хорошо выступили, даже Шес с его вечными придирками остался доволен. Конечно, программа была изменена по сравнению с изначальной и подогнана под меня, но наши гости - так в "Рельефе" было принято называть купивших билет на концерт - об этом не знали и вряд ли когда-нибудь узнают.
  
  Это поначалу я робела и чуть ли не в обморок падала перед выходом на сцену. Но после трех-четырех выступлений почувстовала себя увереннее, начала получать удовольствие и перестала делать слишком явные ошибки. Я даже умудрилась проникнуться если и не любовью к рок-музыке, то каким-то видом уважения, признав за этим музыкальным направлением право на существование.
  
  А ещё я решила вернуться в консерваторию и закончить обучение. Олег, после долгих споров, настоял, чтобы заработанные мной деньги за гастроли были потрачены именно на это.
  
  Естественно, востановиться в "чайке" - московской консерватории - я не могла, поскольку это означало бы переезд. Но оказалось, что в питерской готовы засчитать мне практически все пройденные ранее предметы, так что начинать "с нуля" не было необходимости.
  
  Шес связал меня с приятной и дружелюбной девушкой с моей бывшей кафедры, которая помогла оформить все необходимые документы в течение каких-то нескольких часов. Даже добыла мне рекомендации - самые положительные - как от декана, так и от нескольких преподавателей. Оказалось, что часть их них меня даже помнили.
  
  Казалось бы, живи и радуйся. Денег заработала, побывала в интересных местах, познакомилась с замечательными людьми... Но мне было скорее грустно, чем радостно.
  
  Я не хотела с ними расставаться. И я не хотела расставаться с Алексом. Но, видимо, не было выбора.
  
  С недавних пор Алекс почти прекратил общение со мной. Отвечал рубленными, казеными фразами, словно торопясь завершить разговор, едва начав его. Перестал подшучивать и писать первым. Он отдалялся с каждым днём всё больше и больше. И хотя мне и было это неприятно, умом я понимала, что так, наверное, лучше.
  
  Самой-то себе можно было признаться - я влюбилась в него. В человека без лица и без имени, в виртуальный мираж. Продолжать эти отношения не имело никакого смысла, только делать себе больно. Это дружить можно на растоянии, а для любви - именно любви, а не влюблённости - необходимо что-то более конкретное. Человек нужен, человек из плоти и крови, а не мигающий ярлычок на экране мобильного телефона.
  
  Я много думала в последнее время об Алеке и его личине в интернете. Или, правильнее сказать - об Алексе и его личине в реальной жизни? Черт его знает. Я, если честно, уже сомневалась, один ли это человек. Знаете, то самое ощущение, когда "всё правильно, всё сходится, а ребеночек не наш." Или Снегов мастер перевоплощений, или я в очередной раз запутала сама себя.
  
  В конечном итоге я просто плюнула на это дело. Ал не Ал - какая разница? Мне нужен был Алекс, а какое у него при этом будет лицо и какую маску он будет носить перед всем остальным миром - не важно.
  
  Только ему от меня было нужно совсем не это. Он четко сказал, что я "должна знать, кто он." А мне было всё равно. Понимаете? Абсолютно, полностью, тотально всё равно.
  
  Я так устала от постоянных поисков ответов на вопросы, которых не знала, от игр, правил которых не понимала... Я устала делать вид, что Александр Снегов является для меня кем-то большим, чем... просто другом.
  
  Но, прежде чем уехать, я хотела закрыть этот круг. Хотела поставить точку. Убедиться, что хотя бы в этот раз поняла всё правильно. И позволить себе открыть новую страницу с кем-то другим, не оглядываясь назад и не думая постоянно, что было бы, если.
  
  Наверное, не выпей я немного на прощальной вечеринке, устроенной мне ребятами, я никогда бы не набралась смелости сделать это, но...
  
  vitek : Алекс, ты не занят?
  
  снежный_барс : Занят. Срочно?
  
  vitek : Не то, чтобы очень. Извини.
  
  снежный_барс : Что случилось?
  
  vitek : Я уезжаю завтра вечером из Москвы. Насовсем.
  
  снежный_барс : Я в курсе. Нужна какая-то помощь?
  
  vitek : Нет.
  
  снежный_барс : Что тогда?
  
  
  Даже будучи слегка навеселе, я затаила дыхание, нажимая кнопку "отправить сообщение".
  
  
  vitek : Что ты скажешь, если я предложу встретиться? Лично.
  
  снежный_барс : Зачем, Витек?
  
  vitek : Я бы хотела познакомиться с тобой. Без всяких обязательств. Просто познакомиться.
  
  снежный_барс : Мы же знакомы, Витёк.
  
  vitek : Только в интернете.
  
  снежный_барс : Не только.
  
  vitek : Только. Ты прав - я понятия не имею, кто ты.
  
  снежный_барс : Ну так может оно и к лучшему? В реале ты знаешь одного человека, в нете - другого. Смысл их объединять? Одни разочарования.
  
  vitek : Для того, чтобы разочароваться, необходимо сначала очароваться.
  
  снежный_барс : О как... Поясни.
  
  vitek : Я не ищу подтверждения тому, что ты и некий известный мне человек - одно лицо. Я просто хотела познакомиться с тобой. Но если ты против, то против. Я понимаю.
  
  снежный_барс : Не принимай за меня решений.
  
  
  Он кого-то очень напомнил мне в этот момент, но я была слишком увлечена разговором, чтобы задуматься. Тем более, он задавал вопросы, на которые я не знала, как ответить.
  
  
  снежный_барс : Не ты ли совсем недавно утверждала, что точно знаешь, кто я?
  
  vitek : Утверждала.
  
  снежный_барс : И?
  
  vitek : Я всё ещё думаю, что ты, скорее всего, он и есть.
  
  снежный_барс : Так что же изменилось, детка? Подойди ко мне и скажи: "Здравствуй, Алекс, как твои дела?"
  
  vitek : Я не просила о встрече с тем человеком. Я просила о встрече с тобой.
  
  снежный_барс : Прости, не вижу разницы.
  
  vitek : Зато я вижу! Алекс, не надо меня унижать. Нет пишется очень просто - н е т.
  
  
  Я психанула. Капитально так психанула. Это выглядело, будто я выпрашиваю у него что-то. Не хочет - не надо! Зачем унижать? Я что, маленький ребенок и не понимаю значение слова "нет"? Но он опять удивил.
  
  
  снежный_барс : Успокойся и не грызи ногти.
  
  vitek : Не грызу я ногти.
  
  снежный_барс : Грызёшь.
  
  vitek : Ты что, видишь меня сейчас?
  
  снежный_барс : Конечно вижу, дурочка :)
  
  
  Я икнула, резко захлопнула телефон и огляделась по сторонам. Ал стоял возле бара, спиной ко мне, и рядом с Тэкой и Ханом. Его рук я не видела. Глубоко вздохнув, я снова открыла мобильный.
  
  
  снежный_барс : Так ты объяснишь мне разницу?
  
  vitek : Разница в том, что если тот человек окажется не тобой, это не важно.
  
  снежный_барс : *смайлик*
  
  vitek : В смысле, если ты окажешься не тем человеком, это не важно.
  
  снежный_барс : *смайлик*
  
  vitek : В смысле, не важно, кто тот человек. Тьфу ты, не важно, кто ты. Черт! Важно, что ты это ты. Вот. Любой.
  
  снежный_барс : Что значит "любой". Мало ли, кем я могу оказаться?
  
  vitek : Да кем ты можешь оказаться, кроме как самим собой?!
  
  снежный_барс : *смайлик*
  
  vitek : Ну не знаю я как по-другому объяснить! Что ты ржешь всё время?
  
  снежный_барс : Да я понял, Витек. Нормально ты всё объяснила.
  
  vitek : И?
  
  снежный_барс отправил вам текстовый документ
  
  снежный_барс : Знаешь, если бы ты не написала сегодня первой, я бы сам к тебе пришел. Прочти.
  
  
  В присланом оказалось стихотворение. Или песня. Не знаю. Но это было красиво и слова трогали за душу.
  
  
  Я вижу радугу опять в твоих глазах,
  Как обещанье долгожданного покоя.
  Она манит меня, несчастного изгоя.
  Завороженный этой бездной аллегорий,
  Я вижу радугу опять в твоих глазах.
  
  И никогда не объяснить тебе в словах,
  Что зарождается в душе моей беспутной.
  О том, что чувствую, не сердцем даже - нутром,
  Пишу я нотами холодным тёмным утром
  И вдохновляюсь снова радугой в глазах.
  
  Пусть говорят, что сам себя обрек на крах,
  Когда раскрылся, так беспечно и бездумно.
  Но вот, опять, я поступаю неразумно.
  Мне удержаться на краю безумно трудно.
  Ты мне подаришь эту радугу в глазах?
  
  
  vitek : Это что?
  
  снежный_барс : Это мой ответ.
  
  vitek : И?
  
  снежный_барс : Завтра в пять тебя устроит?
  
  
  Мы договорились встретиться в пять вечера в небольшом уютном кафе недалеко от гостиницы, в которую четыре дня назад Чешко перевез нас с Даней и Валентином. Причину столь внезапной смены дислокации звали Кириллом.
  
  Мне и раньше казалось, что я видела его мельком пару раз. В Саратове, кажется. Но прежде, чем я успевала подойти, он исчезал. Я грешила на пароною, но, возможно, это в самом деле был он. Во всяком случае, в Москве он точно объявился - как раз когда я была в консерватории - и перепугал Даню.
  
  К тому времени, как я вернулась, Чешко и Валентин уже разобрались с этим сталкером и, пригрозив полицией, вынудили уехать. Но на всякий случай, меня заставили сменить гостиницу.
  
  В том суматошном переезде я, наверное, и умудрилась потерять свою записную книгу. Я перерыла все вещи, готовясь к отъезду домой и укладывая наши с Даней чемоданы, но нигде не находила её. Книгу было жалко - одна из последних вещей, купленных мне отцом перед тем, как он слёг. Своего рода память о нем. На всякий случай, я решила заглянуть напоследок в студию "Рельефа", надеясь, что всё же забыла её там.
  
  В студии царил уже привычный легкий бардак, всегда сопровождавший моих рокеров. Чья-то одежда горой на полу в дальнем углу. Зеленый пластиковый стул, заваленный кабелями, проводами, удлинителями и всевозможными переходниками - в другом. Небольшой журнальный столик со стеклянной поверхностью, весь оклеенный стикерами-напоминалками, с кучей нотных альбомов, дисков - в коробках и без, флешек, обычных ученических блокнотов и популярных журналов - здесь богует Шес. Серебристая Yamaha Tyros, которую я из принципа продолжала называть ионикой, с идеально чистой поверхностью, без малейшей пылинки или даже отпечатков пальцев - вотчина Боровски. "Фрося"...
  
  Я подошла к ударной установке, тронула крэш, легонько погладила навесной том. Родная моя, мне будет тебя не хватать. Но твой хозяин вот-вот снова возьмет в руки палочки, потерпи немного.
  
  Я присела на табурет, склонилась к рабочему драму и полной грудью втянула воздух, чуть прикрыв глаза. Пахло кожей и немного пылью - так знакомо, что в глазах защипало.
  
  Не разгибаясь я обвела комнату взглядом и вдруг заметила темно-оранжевый переплет под какой-то газетой на журнальном столике. Нашлась! Схватив свою записную книгу, я прижала её к груди, с трудом сдерживая слезы. Что-то я становлюсь излишне сентиментальной.
  
  А прямо под пропажей обнаружилась знакомая розовая тетрадь. Я хорошо ее запомнила.
  
  Утром четыре дня назад, перед поездкой в консерваторию, я тоже заходила в студию. Мне нужен был мой паспорт, а он, как и документы всех остальных ребят, на время гастролей находился у Анатолия Владимировича. Это облегчало процесс регистрации в гостиницах и другие организационные моменты.
  
  Мы договорились встретиться в начале девятого, но менеджер опаздывал, а ключей от студии у меня не было. Так что я ждала его в лобби, раскулачив приветливого консьержа на чашку кофе.
  
  Студия "Рельефа" находилась на третьем этаже высоченого офисного здания, где кроме них располагались ещё множество других контор, два банка, гимнастический зал, какая-то медицинская клиника и черт знает, что ещё. Через лобби всё время сновали туда сюда люди и я развлекалась, разглядывая их и пытаясь угадать их род занятий.
  
  Вот прошла миловидная молодая девушка в трико и со спортивной сумкой через плечо - наверняка в тренажерку. А тот толстячок в солидном костюме наверное работник одного из банков. Ухоженный мужчина лет тридцати при галстуке и кожаном кейсе мог бы быть адвокатом, а молодящаяся тетечка скорее всего клиентка косметического салона на пятом этаже.
  
  Возле входа затормозил черный скутер с двумя парнишками. Водитель остался на месте, не глуша своего коня, а второй, вытащив из багажного отделения жиденькую стопку столь знакомых мне по студенческим временам экзаменационных тетрадей, заскочил в лобби и направился прямиком к консьержу.
  
  - Доброе утро, - поздоровался он. - А куда контрольные сдавать?
  
  - Какие контрольные? - удивился консьерж.
  
  - Я из консерватории, - почему-то обиделся парень. - Нам препод сказал сюда принести. Снегов.
  
  - Снегов? - консьерж что-то проверил у себя в компьютере и указал на стену за моей спиной. - В восьмой бокс положи.
  
  Прямо напротив входа в лобби здания находился проход к лифтам, а стены по обе стороны от него занимали большие боксы для кореспонденции. Только с моей, меньшей стороны нумерация заканчивалась на пятьдесят четвертом, так что в общем их было, наверное, не меньше полутора сотен.
  
  Я понятия не имела, который из боксов принадлежит "Рельефу", а потому довольно сильно удивилась, когда Чешко, прибывший минут через десять, вскрыл именно этот ящик.
  
  - Опять его ребята сюда приходили, - буркнул он, увидев тетради. - Доиграется ведь, идиот. Идем, Вика. Паспорт у меня в сейфе.
  
  Удивило меня, конечно же, не то, что "Рельефу" принадлежал бокс с каким-то конкретным номером. Удивило меня открытие, что Ал, оказывается, преподает в консерватории, как и Шес. Он ни полсловом не обмолвился мне об этом факте. Более того, я вообще не знала, что кроме музыцирования у него есть ещё какая-то работа. Да я даже не знала, что он эту самую консерваторию заканчивал! Он что-то говорил о музыкальном училище, но не более того.
  
  К тому же, крайне странным показалось мне, что его студенты сдают свои работы в почтовый ящик "Рельефа". Ведь студия самого Снежного располагалась не просто не в этом здании, она вообще была в другом районе Москвы, часах в полутора езды отсюда.
  
  Шанса спросить Ала о случившемся как-то не предоставилось, а потому я с интересом подняла тетрадь.
  
  "Московская государственная консерватория имени Чайковского" гласила надпись вверху. А ниже шли списком название курса - гармония, код группы, кафедра, номер тетради и имя преподавателя - Снегов...
  
  Я перечитывала три раза, прежде чем поверила собственным глазам. Преподаватель - Снегов Алексей Владиславович.
  
  Алексей.
  
  Алекс.
  
  Алекс, чтоб я так жила!
  
  "Некий Снегов А.В." - вот, что нарыл Егор, пока я кусала ногти после первого свидания с Алеком.
  
  Снегов А.В., ни больше и ни меньше. Только это. Всё остальное - исключительно и только мои домыслы.
  
  Не брюнетка? Конечно же он не брюнетка. Он брюнет, мать его!
  
  Кто, ну кто мне сказал, что это именно Ал?
  
  У меня закончились какие-либо другие эмоции, кроме будоражащего кровь, безудержного веселья, граничащего с истерикой. Я хохотала как самая примерная клиентка психдиспансера.
  
  Господи, какая же я дура...
  
  Ведь давно же уже поняла, что, если не пытаться насильно приклеить кобыле заячьи уши, Ал походил на Алекса не более, чем дубовый пень на платяной шкаф. Состав, вроде, тот же, но во всём остальном...
  
  С чего я взяла, что это именно маска? Почему так настойчиво пыталась её снять? Да я не снять её пыталась, а заставить его нацепить другую. Бесилась, что он не хочет быть со мной Алексом. А кто сказал, что он и есть Алекс? Я. Только я сама.
  
  Так кто из них Алекс, мой снежный барс, - Снежный или Шес? Да без понятия! Без малейшего, хоть вот такусенького понятия. Оба подходят. И оба не подходят.
  
  И с кем же я встречаюсь сегодня?
  
  Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Я встречаюсь с Алексом. Точка. Моё открытие не меняло абсолютно ничего. Если это Шес, что ж - это будет Шес. Главное, чтобы на встречу пришел именно Алекс, а не Шес. Шесом я пресытилась. И с Шесом, в отличие от Снежного, я не смогу дружить. Он слишком серьёзен для друга, слишком проникает под кожу.
  
  Но один вопрос требовал прояснения прямо сейчас, поскольку занимал мои мысли уже больше двух месяцев. И я направилась на шум голосов из комнаты гитаристов.
  
  Хан сидел с ногами на своем любимом широком кресле и явно любезничал с женой.
  
  - Козявка, - мурлыкал он с абсолютно незнакомыми мне интонациями, - я соскучился. Ну давай забросим Тёмку к моим на сегодня, а?
  
  Заметив меня он приглашающе махнул рукой и вернулся к телефонному разговору:
  
  - Тут Витка пришла. Судя по боевому виду, настроена решительно. Юла, я перезвоню? Ага, передам.
  
  - Тебе привет от Юльки, - это уже ко мне. - Это ты хохотала?
  
  - Ага, я.
  
  - Отсыпешься?
  
  - Да это личное, - отмахнулась я и протянула ему тетрадь, осторожно прощупывая почву. - Я свои вещи собирала и наткнулась вот на это. Алёша не искал часом?
  
  - Вот, балбес, - ругнулся Хан, едва взглянув на протянутое, и пояснил: - Он вчера до усырачки спорил с деканатом, что тетрадей было только пять. Оставь у себя. Вечером, когда на вокзал поедете, отдашь.
  
  Бинго. Значит, точно Шес. Именно он должен был отвезти нас сегодня к питерской "стреле".
  
  - Слушай, - приступила я к тому, зачем, собственно, и пришла, - и всё же, объясни мне, как из Алексея получился Шес?
  
  - Он тебе не рассказывал, что ли? - удивился Хан. - Зря, такая история прикольная. Он лучше всех её рассказывает.
  
  - А ты можешь?
  
  - Да могу, конечно. Это забавно. У нас в компании, на самом деле, не один Алекс, а целых три. Лёшка Снегов, ещё один Лёшка, Демьянов, - тоже наш с Шесом друг детства и тоже с одного двора, ну и, собственно, Сашка Снегов. И вот в подростковом возрасте взбрела им всем в голову блажь быть Алексами.
  
  - И как вы их различали?
  
  - Да никак, - хохотнул Хан. - Ты же понимаешь, что на одну небольшую компанию три Алекса это перебор. А Шес ещё с детства любил всем клички придумывать. Он и решил тогда, что Саня будет Сашесом, а Демьянов - Лёшесом. Клички прилипли и одно время мы их именно так и называли. А потом Сашка начал эти свои фортели с вертушкой. Вряд ли то, что он творил в то время, можно назвать ди-джеем, но скромностью пацан никогда не страдал и, едва засветившись в каком-то клубе лет в пятнадцать, пожелал именоваться не иначе, как Алексусом.
  
  - Как? - хихикнула я.
  
  - Алексус, - важно повторил Хан. - Можешь ржать, не стесняйся. Мы ржали почти год, пока ему не исполнилось шестнадцать и он подписал свой первый контракт.
  
  - В шестнадцать?! - ахнула я.
  
  - Ага. Мальчик гений, что ты хочешь. Можно было бы подписать раньше - подписали бы, не сомневайся. Его и так чуть ли не на улице караулили с бумагами. Так вот, первое, что сказал ему менеджер - тот, что был ещё до Гудвина - избавиться от этого идиотского прозвища.
  
  - Я его понимаю. Алексус... С ума сойти. Откуда выкопал только?
  
  - Да черт его знает. Короче, Алек к акту "избавления" подошел со свойственным ему креатизмом и на вечеринке по поводу подписания контракта торжественно вручил Лёшке Демьянову дарственную на "Алексуса". Мы посмеялись и продолжили шутку - Демьянов на месте накропал дарственную Шесу на "Лёшеса", а Шес - Алеку на "Снежного", а именно такая кличка была у него с детства.
  
  - С ума сойти. Вот юмористы!
  
  - Самое смешное, Вика, что все эти подаренные прозвища прижились. Демьянов и по сей день Лексус, его даже суровые мужи МУРа, где он работает, так называют. Алека под именем Снежный знает весь мир. А Лёшес превратился в Шеса.
  
  Вот такая история оказалась. Немного смешная, немного милая и полностью в их духе. Хорошо, наверное, иметь друга, который носит перед всем миром подаренное тобой имя.
  
  
  
  Глава 35
  
  
  
  К свиданию с Алексом я подошла без того фанатизма, что сопровождал аналогичный повод с Алом.
  
  Возможно, потому что Алекс, кем бы он ни был, наверняка знал меня как облупленную и видел и сонную с опухшим лицом по утрам, и потную как мышь после выматывающих многочасовых репетиций, и с поплывшим гримом после концертов. Какой смысл строить из себя королеву бала, представ прежде замарашкой?
  
  А возможно, потому что и свиданием-то это не было.
  
  Честное слово, я до последнего не была уверена, как отреагирую. Влюблена-то я в Алекса влюблена, как кошка влюблена, но что произойдет с этим чувством, когда его предмет обретет лицо?
  
  Если им окажется Алек, что возобладает - любовь к Алексу или теплое, но лишь дружеское отношение к Снежному? А если это Шес, смогу ли побороть робость и раздражение, испытываемые мной по отношению к ударнику?
  
  В том, что сам Алекс настроен далеко не на дружбу, я практически не сомневалась. Достаточно было внимательно перечитать ту песню, что он прислал. Такая смесь отчаяния и надежды, сомнений и решимости просто не может сопровождать дружбу.
  
  Радуга. Он сравнил меня с радугой - этим многовековым символом перерождения, новых начал и отпущения старых грехов.
  
  Но я так и не смогла понять - он просил меня "подарить ему радугу" или спрашивал самого себя, смогу ли я это сделать, тот ли я человек.
  
  Сомнениями было наполнено каждое его слово. И я тоже сомневалась. А потому ни к чему не готовилась, ничего не ожидала и хотела просто встретиться, познакомиться и посмотреть, что будет и куда это нас приведет.
  
  Поэтому абсолютно спокойно отреагировала, когда ровно в пять за стол напротив опустился такой знакомый незнакомец и, задорно подмигнув, сказал:
  
  - Привет, красотка.
  
  - Привет, - ответила я. - Значит, всё же, ты?
  
  - Расстроена? - уточнил он.
  
  - Нет, - я же говорила, что была готова к любому повороту событий. Даже к тому, что на встречу придет кто-то третий. - Нет, Ал. Или мне уже можно называть тебя Алексом?
  
  - Лучше Ал, - ожидаемо поправил он. - Мне так привычнее.
  
  Значит, всё-таки, Ал.
  
  Что-то похожее на разочарование царапнуло изнутри и пропало. Забавно. Интересно, если бы пришел Шес, я бы почувствовала то же самое?
  
  Мы долго говорили, минут сорок, не меньше. Не было никакой напряженности - ни в плохом, ни в хорошем смысле этого слова. То есть, поначалу я не знала чего ожидать, а потому тщательно подбирала слова и ловила малейшие его интонации и изменения мимики. Но потом расслабилась.
  
  Это же Ал. Сколько раз мы уже сидели вот так, трепались "за жизнь", обсуждали планы на будущее, подтрунивая друг над другом на грани фола? Эта ситуация была настолько привычна и знакома, что я спохватилась лишь через полчаса.
  
  Всё было правильно, а поэтому - абсолютно неправильно. Ко мне пришел Ал. Ал, а не Алекс.
  
  Что ж, а вот и его ответ.
  
  Не скажу, что как-то по-особенному расстроилась. Нет, скорее, вздохнула с облегчением, поняв, что не придется объяснять, почему "нет". А в том, что это именно "нет", я уже не сомневалась.
  
  - Почему ты уезжаешь именно сегодня? - допивая свой кофе и делая официантке знак принести ещё одну чашку, поинтересовался он. - Не хочешь задержаться? Я бы тебе Москву показал?
  
  - С огромным удовольствием, Алек, - согласилась я, - но в другой раз. Мы с Ханом договорились, что я к ним с Юлой на ноябрьские приеду. А сейчас мне надо домой - документы в консерваторию сдать. Они и так делают огромное одолжение, что принимают их сейчас, после окончания всех сроков. Даже не знаю, какие связи ваш великий и могучий Гудвин задействовал для этого.
  
  - Ну, тогда я заскочу, когда в Питере буду, - предложил он. - Можно?
  
  - Конечно, Ал! Мой дом всегда открыт для друзей.
  
  - Друзей? - прищурился Снегов. - Просто друг?
  
  - Не просто, - попыталась я подлизаться и подсластить пилюлю, - ты человек, о дружбе с которым, да что там дружбе - просто знакомстве, я даже не мечтала.
  
  - Не увиливай, красотка, - фыркнул он, ни капли не впечатлившись моей лестью. - Мне показалось, ты хотела от Алекса не дружбы.
  
  - Но ты же не Алекс, - ляпнула я, не подумав, но прежде, чем успела пояснить, что именно имею в виду, Ал удовлетворенно откинулся на спинку стула и послал мне воздушный поцелуй.
  
  - Всё же, я в тебе не ошибся, - заявил он.
  
  - В смысле? - я уже не знала, что думать.
  
  - Алекс застрял на встрече с отцом и попросил меня извиниться и предупредить тебя. Ты в курсе, что у тебя телефон отключен?
  
  - Я знаю, - пролепетала я, ещё не до конца осознав, что происходит, - его Даня в унитазе утопил. А почему ты мне сразу не сказал? Зачем делал вид, что ты и есть Алекс?
  
  - Не удержался, прости, - он вроде извинялся, вот только раскаяния в голубых глазах не было ни на грамм. - Последняя проверка, честное слово.
  
  - Какая проверка? Ал, что происходит? Это что, игра такая?
  
  - Никаких игр, Вика,- беспечно отмахнулся он. - Должен же я был убедиться, кому вверяю трепетное сердце своего брата. Он у меня один, запасного нет и, учитывая возраст наших родителей, не предвидится...
  
  - Вы. Мной. Играли?! - припечатала я, резко обрывая его клоунаду. - Вы, %непечатно%, играли мной?!
  
  - Так, стоп! - вот теперь он посерьёзнел, поняв, видимо, что мне не до шуток. - Я бы не назвал это игрой.
  
  - Что конкретно вы сделали? - потребовала я, сатанея. Всё моё хорошее отношение с Снегову как ветром сдуло.
  
  - Я, - поправил он. - Я, а не мы. Алекс не причем.
  
  - Да мне плевать на твоего Алекса! Я хочу знать, что ты, мать твою, делал со мной! Я ведь верила тебе. Ты мне нравился, как человек, и я думала, что нравлюсь тебе. Ты Дане подарки таскал! - вспомнила я. - А Шес сидел с ним. Он же любит вас, паразитов! Это всё игры? Это всё %непечатно% игры? Ради ваших %непечатно% игр вы заставили меня поверить в Алекса?!
  
  - Так, стоп, стоп. Сто-о-оп! - взревел он. - Услышь меня, пожалуйста! Алекс не причем! Можешь злиться на меня, твое право, но он...
  
  - Ты ещё скажи, что он ничего об этом не знал!
  
  - Эм, - запнулся он. - Знал, конечно, но далеко не всё. И я, если честно, всё ещё надеюсь избежать с ним разговора по душам на эту тему. Пятый перелом носа мне не улыбается.
  
  - Сейчас прям заплачу от жалости, - прошипела я. - Я жду. За каким чертом ты со мной играл?
  
  - Я не играл...
  
  - Я ухожу, - предупредила я.
  
  - Подожди, стой, - он перестал отбрехиваться и, тщательно подбирая слова, продолжил: - Хорошо. Играл. В самом начале. Помнишь наше первое свидание? Ты была такая забавная - наивная, восторженная, глаза горят, губы дрожат. В рот мне смотрела.
  
  - О, - передразнила я, - я, наверное, так сильно отличалась от всех твоих остальных пассий?
  
  - Да нет, - подтвердил он мои подозрения, - абсолютно не отличалась. Поэтому, когда я узнал, что Алекс на тебя всерьёз глаз положил, то и сказал ему, что не верю тебе. И решил тебя проверить.
  
  - Класс! И после этого ты утверждаешь, что Шес со мной не играл?!
  
  - Я не сказал, что он был полностью в курсе моих планов и согласился на них, - осадил меня Алек. - И, тем не менее, я проверил. А он, как бы не кривился, следил за происходящим с огро-о-омным интересом.
  
  - И как же ты меня проверял?
  
  - Да очень просто, - с готовностью ответил он. - Предложил тебе на выбор: либо Снежного - редкостную равнодушную суку, но с приятным бонусом в виде мировой славы, либо Алекса - мирового мужика, согласись, но никому неизвестного.
  
  - А ничего, что мне выбирать было не из чего? Я была уверена, что Алекс это ты и есть!
  
  - Тут уже претензии не ко мне, - перевел он стрелки. - Понятия не имею, с чего ты так решила. Я уж точно ничего такого никогда не утверждал. Но это и не важно. Проверку-то ты прошла.
  
  - Ну, зашибись теперь. Жизнь прожита не зря, семейство Снеговых выдало мне проездной билет!
  
  - Вика! - снова завел он старую шарманку. - Всё, я понял, что был неправ. Надо было сразу сказать тебе, что я не Алекс и он скоро придет.
  
  - Ты в самом деле думаешь, что я из-за этого злюсь? - опешила я. - Алек, у меня есть развлечение по-интереснее, чем Шес, сбежавший со свидания. Смотри, какая прелесть - один играл мной, но не играл. Другой не играл, но играл. Я всё правильно поняла, Ал, ничего не упустила?
  
  - Да не играл он с тобой, Вика! - взвыл Ал. - Черт! Всё, молчу. Он смс-ку прислал, что будет через полчаса - поговори с ним и сама всё поймёшь. Чтоб я ещё хоть раз в жизни влез в такое!..
  
  - Хорошо, - согласилась я. - Пусть позовет меня, когда придет.
  
  - Да тут подожди, Вит. Ну прости, а?
  
  - Ал, - скривилась я, - честное слово, ты не самая приятная компания сейчас. И у меня вещи не собраны. Я же не расчитывала, что с Алексом придется говорить два раза подряд. Я чемоданы пока сложу, через полчаса вернусь.
  
  
  
  
_______________________________________
  
  
  В начале седьмого двери кафе распахнулись и внутрь быстрым шагом вошел высокий, прилично одетый мужчина средних лет. Без своей вечной подводки на глазах да в цивильной одежде ударник "Рельефа" выглядел немного старше, чем обычно. К тому же, сейчас он был довольно уставшим и ощутимо нервничал.
  
  Заметив сигналящего ему от углового столика Алека, он махнул рукой в ответ и подошел.
  
  - Ну, как прошло? - поинтересовался Ал.
  
  - Хорошо, - Шес оглядывался, выискивая кого-то, - намного лучше, чем я ожидал. Оказалось, он сам уже какое-то время ищет со мной встречи - отцовскими чувствами, мать их, воспылал. Прикинь, - вернулся он глазами к Алеку, - тридцать два года не пылал, а тут воспылал.
  
  - И на чем порешили?
  
  - Он пообещал замять эту историю с Евой и сделать так, чтобы она ко мне больше на пушечный выстрел не подошла. В обмен на моё согласие - цитирую - дать ему возможность узнать меня поближе. Я чуть под стол не упал.
  
  - Ну, от тебя не убудет, - пожал плечами Ал.
  
  - Да мне побоку, - скривился Шес. - Вопрос, как мать это воспримет. И батя. Ты же знаешь, как болезненно он относится к любому напоминанию, что я ему не родной.
  
  - Да нормально всё будет, не переживай. Дядь Слава прекрасно знает, что другого отца, кроме него, у тебя нет и не будет.
  
  - Одно дело знать, Сашка, - устало не согласился Шес, - а совсем другое чувствовать. А где Витёк? Ты её предупредил?
  
  - Предупредил, - Алек запнулся. - Мы тут немного поговорили и она поднялась в номер собирать вещи. Сказала, когда ты придешь, спустится.
  
  - А как она... - теперь запнулся Алекс. - Ну, что я это я.
  
  - Хорошо, довольна была, - жизнерадостно сообщил тот, но потом зажмурился и постучал себя костяшками пальцев по лбу. - Леш, только не убивай сразу. Я такую глупость сделал.
  
  - Что? - заиневел Шес.
  
  - Ну, я сначала себя за тебя, в смысле, за Алекса выдал. Но она расколола меня и как-то так слово за слово... Черт! Короче, тяжело тебе будет с ней говорить. Она теперь уверена, что ты играл с ней.
  
  - Саша... - его собеседник тяжело играл желваками, явно с трудом сдерживая рвущийся наружу великий и могучий русский. - Саша. Ал. Алек, я о чем тебя просил? Саша, ты... Блин, Саша!
  
  И неожиданно сорвался с места, выбегая из кафе.
  
  Гостиница была буквально за углом, так что уже через несколько минут несчастная портье имела сомнительную честь обьяснять запыхавшемуся, не сдерживающемуся в выражениях мужчине, почему она не может сказать, в каком номере проживает Виктория Дольная.
  
  - Она выехала двадцать минут назад, понимаете? Уже уехала. Вот квитанция. Вот выписка. Нет ее тут.
  
  - Черт, черт, черт! - Шес ударил себя кулаком по бедру и уточнил: - Может, она сообщение какое-то оставляла?
  
  - Может, и оставляла, - развела руками портье, - только вам надо имя адресата назвать, иначе я ничего не могу сказать.
  
  - Алекс? - предположил Шес.
  
  - Нет, простите, ничего для Алекса.
  
  - Шес? - вторая попытка.
  
  - Ал. Алек. Снежный. Александ Снегов, - выпалил очередью подоспевший Алек.
  
  - Александр? - уточнила портье. - Нет, тоже нет.
  
  - А Алексей, - холодея предположил Шес. - Снегову Алексею есть что-то?
  
  - Вот, пожалуйста.
  
  На стойку легла глянцевая открытка - пасмурное небо пересекала яркая полупрозрачная радуга. Алекс перевернул картон. "Дарю, Лёша" - гласила надпись на обратной стороне. В букве "ю" чернила чуть размазались и Шес осторожно потер её подушечкой большого пальца.
  
  - Я же предупреждал, что ты доиграешься с этой конспирацией, - хмыкнул за спиной Ал. - Ну, зато теперь мы точно знаем, что она неровно дышит именно к тебе.
  
  - Сань, - прошептал Шес, - я хочу извиниться за все те разы, что ломал тебе нос.
  
  - Эм, - опешил Ал. - Прямо сейчас?
  
  - Да, сейчас. Сколько раз, кстати, это было?
  
  - Три.
  
  - А не четыре? - уточнил Шес.
  
  - Не, точно. Три раза мне ломал ты и один раз Романыч. Всего четыре.
  
  - Пересчитай, - сквозь зубы выдохнул старший из братьев и, резко развернувшись, впечатал кулак ему в лицо.
  
  - Валентин Свиридов тоже выписался? - не обращая внимание на стонущего Ала, пытающегося зажать рукой кровящий нос, повернулся он к портье.
  
  - Нет, он ещё тут. Двести третий номер. Подождите, мне надо предупредить постояльца! - кричала она вслед взлетающему по лестнице мужчине.
  
  - Дохлый номер, - просипел Ал. - Его сейчас и бульдозер не остановит. Лучше лед мне принеси, красотка.
  
  Валентин тоже никак не смог помочь в поисках пропавшей Виктории.
  
  - Она решила с Данькой по "Золотому Кольцу" прокатиться, - сообщил он, зевая и почесывая встрепаную со сна шевелюру. - А что такого? Домой ей не к спеху, а ребенку будет и интересно, и познавательно.
  
  - Черт! Вот же черт! - Шес нервно мерял шагами комнату. - Как же ты её отпустил без телефона-то?
  
  - Так а я откуда знал? - оправдывался парень. - И вообще, что значит "отпустил"? Я Данькин нянь, а не её, и мой договор, кстати, закончился сегодня утром.
  
  - Она хотя бы сказала, через какое агенство тур купила? - допытывался ударник. - Или она с кем-то поехала? Валь, ну хоть что-то же ты должен знать!
  
  - Да ничего я не знаю, Шес! Что случилось-то?
  
  - Не важно, - обрубил тот. - Слушай, мне ехать надо, может, смогу перехватить её где-то. Так что не смогу тебя до поезда подкинуть. Гудвина или Хана попрошу...
  
  - Да не надо, - отмахнулся Валентин. - Справлюсь. В гостинице трансфер должен быть. В крайнем случае, такси вызову. Не переживай.
  
  Едва за ударником захлопнулась дверь и стихла дробь торопящихся шагов на лестнице, как из ванной комнаты в номере Валентина донесся приглушенный детский голос:
  
  - Мама, а Шесик Валю нашел. Значит, теперь Валя водит, да?
  
  - Нет, солнышко. Пока он всех не найдет, водит Шес. Это такие специальные прятки, для взрослых.
  
  - И мы будем тут прятаться, пока он нас не найдет? У меня уже ножки устали.
  
  - Тогда давай перепрячемся? Поехали домой?
  
  
  
  Глава 36 и эпилог
  
  
  
  В Питер я вернулась ещё три дня назад. По телефону заранее предупредила и Олежика, и Романыча, что для всех без исключения, кто будет меня искать, я где-то там на Золотом Кольце наслаждаюсь видами и экскурсиями. А сама тихо-мирно приехала домой, втайне надеясь то ли на то, что вся эта история уже позади, то ли на то, что Шес всё же приедет за мной.
  
  Вот только расчитывала я на его приезд вовсе не для того, чтобы пасть в объятия. Я была зла - и на себя, и на него, и на Ала - и жаждала мести. Хотелось дико расхохотаться в лицо и захлопнуть дверь, проорав что-то типа: "Здесь тебе не Саратов!"
  
  Все контакты Алекса я удалила, заблокировав и в аське, и на телефоне. А потом, подумав, вообще выкинула сим-карту и купила новую.
  
  Чтобы уже наверняка. Чтобы не ждать и не вздрагивать от каждого стука в дверь. Чтобы не пережидать долгие минуты, когда новенький сверкающий апарат, купленный на смену утонувшей "Нокии", разрывали бесконечные звонки от Хана, Юлы, Леголаса... Даже Дэн звонил несколько раз. Была бы возможность, я бы и адрес сменила. Даже подняла эту тему, но Олежик зыркнул так, что я предпочла больше не заикаться о переезде.
  
  Больше всего я опасалась разговора по душам с Боженовой. Но она с несвойственным ей чувством такта сделала вид, что всё, что её интересует на данном этапе жизни, это округляющийся живот и всколыхнувшее всю страну скандальное интервью с Владимиром Борцовым.
  
  Борцов был главным претендентом на пост губернатора Московской области, а потому всевозможные статьи с ним плодились, как грибы после дождя. Но интервью, что взял у него один из ведущих журналистов "Комерсанта", цитировалось уже двое суток всеми без исключения газетами и даже появилось в вечернем выпуске новостей на Первом канале.
  
  - Владимир Константинович, - после недолгих реверансов приступил к "сладкому" журналист, - как вы прокомментируете слухи о помолвке вашей дочери и ударника популярной рок-группы, известном поклонникам как Шес?
  
  - Бог мой, Сережа, - скривился Борцов, - вот уж не думал, что столь уважаемое издание, как ваше, купится на эту утку! Я разочарован. Не ожидал от вас, не ожидал.
  
  - Слухами земля полнится, - продолжал давить Сергей, - а то, что ни вы, ни Шес не согласны комментировать эту новость...
  
  - Я готов прокомментировать вам любую новость, - перебил политик, - но не рожденный чьим-то болезненным мозгом бред, что мой старший сын может быть обручен с моей же дочерью!
  
  - Сын? - опешил журналист. - Как сын?!
  
  - Алексей Снегов, известный, как вы сказали, поклонникам под сценическим псевдонимом Шес, является моим старшим сыном, - обрубил Борцов. - И никак не может быть обручен с собственной сестрой, что же тут комментировать?
  
  - Но позвольте, - пришел в себя Сергей, - Ева, ваша дочь, не раз подтверждала эти слухи!
  
  - Что она подтверждала, Сережа? Что они с Алешей в скором времени породнятся? Так это чистая правда - я собираюсь официально признать его.
  
  - Но если это утка, почему вы раньше никак не опровергали её?
  
  - Наверное, - скривился политик, - потому что считал это внутренним семейным делом и надеялся на порядочность журналистов? Видимо, зря...
  
  
  Вот об этой новости Ленка и заливалась соловьём, обсасывая её со всех сторон.
  
  - Нет, ну ты представляешь, каков засранец, - кипела она праведным гневом. - Даже Ромке ничего не сказал!
  
  - Может, это Романыч тебе ничего не сказал, - предположила я. - Конспираторы чертовы.
  
  - Нет, - не согласилась Боженова. - Ты бы видела глаза моего благоверного, когда это в новостях показали. Нет, нет, нет. Он точно ничего не знал. Ну и ладно бы Шес - он вообще шифруется так, что Штирлицу остается только локти кусать от зависти, но Ал?! Вот пусть только появится мне на глаза, я ему устрою! Борцов... С ума сойти!
  
  
  Ленка позвонила и предложила встретиться, когда я уже закончила в деканате консерватории, сдала документы, оформилась и оплатила первый год обучения. Даня был в садике, Олег на работе, занятия в лицее ещё не начались, а потому мне было абсолютно нечем себя занять.
  
  Она рассказывала о своей беременности, подшучивала над мужем, делилась последними новостями и аккуратно, не давя, распрашивала меня о событиях тех месяцев, что мы не виделись.
  
  Я с удовольствием делилась впечатлениями, тщательно обходя болезненные для меня темы.
  
  То, что Лена не давила с обычно присущим ей напором, наводило на определённые размышления. Но я была благодарна за проявленное чувство такта. Мне сначала нужно было самой разобраться, успокоиться, пережить это. И Боженова поняла меня без слов, хотя я прекрасно видела, как сложно ей сдерживаться.
  
  - Скажи мне, когда захочешь поговорить, - прошептала она мне на ухо, обнимая на прощание. - Не держи в себе, хорошо? Что Ромке не говоришь - умница, не надо с ним о таком. А мне можно. Друг Ал или не друг, а я на твоей стороне, чисто по-женски. Помни об этом.
  
  Домой после той встречи с ней я возвращалась немного успокоившейся. Даже не успокоившейся, а, скажем так - задумавшейся о других вещах. Впервые за последние дни голова была занята не собственной обидой. Ленка буквально сияла и я была искренне счастлива за друзей. Вспоминала свою беременность и думала о том, как же хорошо, что у меня есть Боженовы, Олег, Тонька.
  
  Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы не они. Возможно, и Дани бы не было. Я была в депрессии и плохо соображала, что творю и что происходит вокруг. И именно их забота и поддержка помогли мне пережить тот период и не сломиться.
  
  Даня никогда не узнает об этом, но сразу после родов я собиралась отдать его на усыновление. Отец с Олегом тогда заперли меня дома и вместе с Романычем больше месяца не оставляли ни на секунду одну, постоянно заставляя заниматься ребенком, помогая, отвлекая разговорами, пока я не прикипела к сыну душой. Я бесилась, ругалась с ними, устраивала истерики и обвиняла в разрушенной жизни и во всех смертных грехах. А они терпели и настойчиво, невзирая на моё сопротивление, делали то, что считали нужным.
  
  Тогда я не понимала их и ненавидела за вмешательство в свою жизнь. Теперь - не знала, как благодарить. Сама мысль о том, что я могла лишиться сына, вызывала приступ паники. Повезло, что рядом были люди, не давшие наделать глупостей. Взявшие на себя ответственность, несмотря на моё сопротивление.
  
  Догадка, что, возможно, поведение Ала в какой-то своей извращенной форме диктовалось теми же порывами, пришла в голову, когда я уже выходила из лифта на своем этаже.
  
  Нет, я нисколько не оправдывала его, но злости поубавилось.
  
  - Привет, Витек, - тихо раздалось снизу.
  
  Я повернулась. Он сидел на подоконнике лестничного пролета и курил. Как всегда растрепанный, но без подводки на глазах, в простой синей футболке и джинсах он выглядел несколько непривычно. Темный рюкзак, с которым он, казалось, никогда не расставался, стоял на полу у ног.
  
  - Привет, Шес, - отмерла я через несколько ударов сердца.
  
  - Алекс, - поправил он.
  
  - Хорошо, Лёша, - согласилась я. - Привет, Алекс.
  
  - Можно войти?
  
  - Нет.
  
  - Хорошо, - легко согласился он и протянул ко мне руку. - Тогда ты иди ко мне?
  
  - Нет, - я опустилась на верхнюю ступеньку, поскольку ноги не держали, и остановила его, уже начавшего вставать с подоконника. - Не подходи, не надо. Говори так.
  
  - Ладно, - он сел на место и затушил сигарету в уже полной окурков консервной банке, которую наш сосед поставил там в качестве пепельницы. - Не буду говорить банальности и спрашивать, почему ты уехала.
  
  - И не надо, - кивнула я. - Всё и так понятно.
  
  - Возможно, - Шес поморщился и потер большим пальцем переносицу. - Но почему ты уехала, не сказав ни слова?
  
  - Наверное, потому что нам не о чем говорить?
  
  - Скорее, - не согласился он, - потому что обиделась. Я понимаю, на что, - опередил он моё праведное возмущение. - И тем не менее, нам надо поговорить.
  
  - Говори, - позволила я. Что сказать самой, я не знала. После всех размышлений и планов мести, всё ещё не знала.
  
  - Ты зря думаешь, что я тобой играл, - ожидаемо начал он. - Абсолютно всё, сказаное Алексом в сети - чистая правда. И я готов повторить это здесь и сейчас.
  
  - Какое благородство, - огрызнулась я. - Только, если ты не играл, почему же скрывал от меня своё имя?
  
  - За это извиняюсь, - Шес развел руками. - Возможно, был неправ.
  
  - Только возможно?
  
  - Да, только возможно, - припечатал он. - Вначале я просто дразнил, у меня фишка такая - таинственность вокруг имени для прессы. Ну и с тобой поиграл немного...
  
  - Ты же говорил, что не играл! - перебила я.
  
  - Не передергивай, - не впечатлился он моим возмущением. - Ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о том виде игры. Это было просто баловство и вначале не имело никакого отношения к твоим чувствам.
  
  - А потом? - я не собиралась так просто сдаваться. - Потом, когда ты понял, что Алекс для меня больше, чем просто знакомый в сети. Почему тогда продолжил скрывать?
  
  - Я не видел смысла открываться женщине, целиком увлеченной другим мужчиной, - пояснил он. - К чему?
  
  - Каким мужчиной? - опешила я. - Да между мной и Алеком ничего не было!
  
  - Не ври, - заиграв желваками, тяжело обрубил он. - Если бы Алек сам тебя не сдерживал, ты бы уже давно прыгнула к нему в койку.
  
  - А ты бы, конечно, предпочел, чтобы я прыгала в койку к тебе? - съязвила я, чувствуя, как начинаю заливаться краской. Всё же, он был прав.
  
  - Прости, - не менее язвительно чем я протянул Шес, - но почему тебя это удивляет?
  
  - Да пойми ты - я была уверена на все сто процентов, что Ал и есть Алекс!
  
  - Да понял я это! - он тоже начал повышать голос. - Долго соображал, но в конце концов понял. Только, убей меня, не понимаю, почему?!
  
  - Я знакомого попросила взломать твою аську, - призналась я. - И он сказал, что снежный барс это некто Снегов А.В. А единственный Снегов, которого я знала, и заметь - именно А.В. - это Алек.
  
  - Ты сделала что? - он даже рот приоткрыл от удивления. - Ты совсем с ума сошла?
  
  - Шес...
  
  - Алекс! - взревел он.
  
  - Алекс, - поправилась я. - Мне стыдно, правда. Не знаю, что на меня нашло. Но что сделано, то сделано. И если бы я знала, что ты тоже этот самый А.В., который Снегов, поверь, я бы не вешалась на твоего брата. Точно не вешалась бы!
  
  - Я в шоке, - признался Шес после минутного раздумья. - Я просто в шоке, если честно. Твою же ж мать, - прошептал он, закатывака глаза к потолку, - она взломала мою аську...
  
  - Извини, - так же тихо прошептала я, сгорая со стыда, и тут же перешла в нападение: - Но это никак не умаляет твоей вины!
  
  - Да я и не отрицаю, - согласился он и надолго замолчал, что-то обдумывая. - Знаешь, - продолжил через несколько долгих минут, - как в фильме каком-то идиотском получается: я ступил, ты ступила, Алек по жизни тупит не по-детски и вечно лезет, куда его не просят... Ну, и что мы будем со всем этим делать?
  
  - А что тут можно сделать? - я, как ребенок под Новый год, надеялась на волшебство и Деда Мороза. - Ты хочешь что-то предложить?
  
  - Наверное, да, - он тряхнул головой, улыбнулся, приподнялся и отвесил мне шутливый поклон. - Добрый день, девушка. Меня зовут Алекс. Можно с вами познакомиться?
  
  Я не смогла сдержать ответной улыбки. Ужасно, просто ужасно хотелось согласиться, но...
  
  - Я не уверена, Ше... Алекс, - поправилась. - Может, ты и прав, хотя мне и не нравится слово "тупить". Но я не уверена, смогу ли вновь доверять тебе.
  
  - А я и не предлагаю бежать в ЗАГС, Витёк, - пояснил он свою мысль. - Я, знаешь ли, тоже ещё не до конца определился, под каким соусом есть эти твои перепады настроения. Да и ребенок...
  
  - А что ребенок? - мгновенно ощетинилась я. - Он был и будет. Никуда не денется, хочешь ты того или нет.
  
  - Иголки спрячь, детка, - мгновенно остановил он моё возмущение. - Я именно о том, что он никуда не денется. А я вот, например, далеко не уверен, что из меня получится хороший отец. Хоть для Дани, хоть для любого другого ребенка.
  
  - Даня?
  
  Я расплылась в самой идиотской улыбке, какую только можно себе представить. Даня. Он впервые на моей памяти назвал его по имени. Значит ли это?..
  
  - Даня, - повторил он. - Его имя, нет? Что не так?
  
  - Всё так, - продолжая улыбаться, подтвердила я. - Всё так.
  
  - Витёк, - он поднялся, подошел к нижней ступеньке и снова протянул мне руку. - Вика, хватит дурью маяться. Иди ко мне?
  
  И я пошла.
  
  Потому что там, внизу, на заплеваной лестнице, стоял Алекс.
  
  Я не знала, что будет дальше. Не знала, получится ли у нас что-то. Но там был Алекс.
  
  И я пошла.
  
  
  
  Эпилог. Шесть лет спустя.
  
  
  
  
  В "Домодедово" как всегда было шумно, людно и жарко. Новые мощные кондиционеры, установленные сравнительно недавно, всё равно не справлялись со свалившейся на Москву июньской жарой.
  
  Сошедшему с бельгийского рейса пассажиру было страшно даже представить себе, что же творилось здесь в ту пору, когда кондиционеров ещё не существовало.
  
  Жара давила, заставляла нервничать и работников терминала, и проходящих таможню новоприбывших.
  
  - Это удочки, - объяснял высокий темноволосый мужчина с начинающей пробиваться проседью на висках уже четвертому по счету таможеннику. - Просто удочки. Да что за проблема-то?
  
  - Вы не оформили налоговую декларацию, - требования пройти рентгеновское просвечивание, ручной досмотр и предъявить квитанцию об оплате он уже слышал от трех предыдущих слуг закона.
  
  - Какую декларацию? - устало возмутился он. - Это же не на продажу.
  
  - А зачем вам три абсолютно одинаковых комплекта?
  
  - Два, - поправил мужчина. - Третий другой, он детский. Это подарки, я же уже объяснял. Ну что я могу поделать, если у меня в семье три заядлых рыбака?
  
  Терминал аэропорта он смог покинуть лишь через полчаса, успев переругаться со всей таможенной службой, начальником смены и диспечером.
  
  - Как приятно быть дома, - выдохнул он, выходя наружу о свистнул таксисту: - Шеф, до Садовой сколько?
  
  
  Здание средней школы, к которой и подвезло его такси, находилось на одной из маленьких тихих улочек , змеящихся от Садового кольца. Расплатившись с таксистом, он зашел внутрь и, поднявшись на второй этаж, устроился на подоконнике - урок ещё не окончился и из кабинета с табличкой "4-В" прямо напротив доносился то уверенный голос учительницы, то звонкий смех.
  
  Наконец оглушающая трель школьного звонка возвестила об окончании урока. Мужчина не торопился встать со своего места, ухмыляясь и прислушиваясь.
  
  - Снегов, - в наступившей тишине, голос учительницы разнесся по всему этажу. - Сядь на место. Звонок для учителя!
  
  - Ничё не изменилось, - удовлетворенно пробурчал мужчина себе под нос. - Марь-Васильна всё та же.
  
  - Записывайте задание на следующую неделю, - всё так же громко, перекрывая гомон голосов, продолжала учительница. - Выбираете одного известного человека, находите о нем информацию в интернете и составляете реферат, опираясь на те пункты, что мы обсуждали ранее. Всем хороших выходных, можете идти.
  
  Двери в кабинет открылись и оттуда, галдя и шумя, высыпалась ребятня. Один из них - нескладный белобрысый мальчишка - что-то горячо доказывал своей подружке, когда неожиданно заметил приподнявшегося ему навстречу мужчину, недоверчиво замер, а затем с абсолютно счастливым волпем: "Папа, ты уже вернулся!" кинулся ему на шею.
  
  
  Из открытой вкладки Википедии
  
  Шес (настоящее имя - Снегов Алексей Владиславович; род. 22 марта 1980 года, Москва, Россия) - российский музыкант и композитор, один из создателей (вместе с Ковылёвым Андреем) культовой российской рок-группы "Рельеф", старший сын губернатора Московской области Борцова Владимира...
  
  Интересные факты:
  
  - Хотя Снегов и был признан Владимиром Борцовым, и они поддерживают теплые и тесные отношения, официально музыкант носит девичью фамилию своей матери и отчество отчима.
  
  - Троюродный брат Алексея Снегова - всемирно известный ди-джей DJ Снежный, занимающий, согласно британскому журналу DJ Magazine, 4 место в мировом рейтинге ди-джеев.
  
  - Несмотря на слухи о многочисленных романах, Снегов признал и согласился прокомментировать лишь одну связь - с Викторией Снеговой (в девичестве Дольная), на которой и женился после двух лет отношений.
  
  - Имеет трёх детей. Старший Данила не является Алексею Снегову родным сыном, но был усыновлен им ещё до брака с его матерью. Младшие - двойня Владимир и Дарья - названы в честь покойных родителей жены Алексея.
  
  - Даня, - неожиданный оклик из коридора заставил Данилу, покруженного в написание реферата, вздрогнуть. - Дань, собирайся скорее. Дядя Саша уже приехал.
  
  - Сейчас, мам, - отозвался он. - Только про папу допишу.
  
  "...вот такой у меня папа, - вывел он немного коряво в школьной тетради. - И я очень им горжусь."
  
  Данила поставил точку и, удовлетворенный проделанной работой, закрыл тетрадь.
  
  "4-В. Снегов Данила Алексеевич"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КОНЕЦ
  
  
  
  
  март 2012 - декабрь 2014
Оценка: 7.45*23  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"