Павел Апостол, [избранный] не человеками и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцем, воскресившим Его из мертвых,
и все находящиеся со мною братия -- церквам Галатийским:
Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа,
Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, по воле Бога и Отца нашего;
Ему слава во веки веков. Аминь.
Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию,
Которое [впрочем] не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово.
Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема.
Как прежде мы сказали, [так] и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема.
У людей ли я ныне ищу благоволения, или у Бога? людям ли угождать стараюсь? Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым.
Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,
Ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа.
(Новый завет, К Галатам, Глава 1)
Глава I
Пелена тлена и охры, колыхающаяся над головой, полной мрака. Сколько времени идти от ада до рая, проклиная добро и зло, в которых утопает твое грешное тело. Ничто не поможет. Нет веточки, за которую можно ухватиться. Все, что только может беспокоить - это борьба святого и нечистого, что всегда так увлекает своей быстротой и искрометностью, то что воплощает собой сущность этого погрязшего в грязи мира, обреченного на вечную смерть или вечную жизнь. Что лучше? Нельзя сказать сразу. Сразу ответить может только глупец, но глупцы размножаются в геометрической прогрессии. Они словно личинки выползают из утроб и проскребают себе кровавую дорогу наверх. Они настолько глупы, что убивают умных, не понимая, что наступит момент, когда они убьют последнего умного и обратятся в прах, потому что не останется силы что их будет питать. Их желудки наполнены гноем, их вены источают миазмы, расползающиеся змеями по маленьким островам, где еще живут умные, которые понимают суть происходящего, но в силу своего количества обречены проиграть. Личинки и змеи, которых они испускают, пожирают все, включая небо, дающее нам Бога, и землю дающую нам жизнь. Жизнь приходит снизу и сверху, и даже, наверное, слева и справа. А эти твари пожирают ее всю, переваривая веру и истины, выпуская через задний проход отходы жизни, в которых погрязли все мы...
Нам говорят, что Бог - это любовь, Бог - это жизнь, Бог - это земля, которая дает нам жизнь. Он повсюду. В него надо ВЕРИТЬ. Но как можно верить в того, кого сожрали эти мерзкие создания, переварив нечто божественное и выбросив грязь.
Мы постоянно чего-то боимся, но не знаем чего, или кого... Бога... Дьявола... или самих себя. Постоянно бегая от этой святой троицы, мы возвращаемся назад. И это называется простым словом "сансара". И в пределах ее у нас есть все, но мы хотим большего - сами не знаем чего, но это чувство так остро порой охватывает и сжимает сердце, заставляя его скулить, словно слабого больного пса. Некоторые находят сил привести свои чувства в равновесие, но становятся мрачными серыми оловянными солдатика, тупо стоящих и впяливших свои каменные глаза в одну точку перед собой, как загипнотизированные глупые мартышки. Потом солдатики будто просыпаются и начинают прыгать и скакать. Их движения вовсе не похожи на изящный танец. Скорее они марионетки, которые рождают идиотские жесты, когда их дергают за веревочки. Толпы серых лиц. Серое постоянно вокруг, поэтому его боятся. О нем боятся говорить. Но если его бояться, его не увидеть. Оно становится той краской, которую не способен различить человеческий глаз. Оно существует отдельно от нас, но постоянно рядом, обволакивая нас своей мрачной депрессией, которая сковывает порой настолько, что невозможно пошевелиться и тело начинает мерзнуть, трястись от холода и рассыпаться, оставляя после себя прах, который пожирает Земля - та, из которой ты и вышел.
И можно бесконечно твердить о свете и том добре, что в тебе есть, но отвергая зло, забывая о нем, как о том, ЧТО существует, ты просто прячешься от самого себя в сточной канаве мыслей. Сколько бы слов ты не выстроил стеной, найдется что-то, что обязательно сломает эту преграду и нарушит твой сон, сон наяву. Ты считаешь, что любишь, но это не любовь. Это жалкое подобие страсти, что сжигает тебя, потому что если что-то не так, то удовлетворенность превращается в ненависть, от которой краснеет лицо, поднимается давление, готовое взорвать тебя, как атомную бомбу. Ты становишься бомбой замедленного действия, готовой в любой миг разлететься на тысячу маленьких кусочков, способных убить всех, находящихся в ее радиусе действия.
Надо четко видеть зло. Потому что оно всегда рядом. Оно появилось на свет тогда, когда появилось добро. Хлоп! Словно щелчок пальцами, и возникло добро. Хлоп! А вот и зло! Познакомьтесь! Покуда будешь верить в свою чистоту и невинность, не увидишь себя в зеркале - будешь видеть только глупую мартышку, наивно хлопающую глазами и полагающую, что вокруг нее крутится весь мир. И ЭГО этой мартышки настолько велико, что им она затаптывает других, не обращая внимания на их страдания. А они стонут и проливают слезы из рубиновых глаз, задумываясь над своим существованием, над своими печалями и радостями, которые так скоротечны, над Богом и Дьяволом, над жизнью, рождением, смертью, любовью, добром, злом, правилами поведения, культурой, историей, мировоззрением, этикетом, счастьем, хаосом, миром, сексом, войной, снова смертью и опять любовью, ибо любовь призвана спасти мир. Но не так ли это наивно выглядит сейчас, когда любовь распята на кресте и стенает миллионами голосов, выкрикивая мольбы о помощи. Но никто не слышит ее. Крест расположен чуть выше земли, а ни у кого не хватает времени поднять голову и посмотреть - кто там кричит? Все заняты своими делами, своим ЭГО...
Но отложим книгу с философскими изысканиями, которые способны пролиться на мир тонкой и длинной липкой струей. Они настолько велики и до сих пор бесполезны, что порой наводят думы, от которых приходит хандра и погребает под собой радости жизни. Так не лучше ль видеть эти радости жизни. И при этом ощущать, четко ощущать зло, что сидит в нас, видеть его, и не стыдиться его, умея гордиться им, когда повергаешь его ниц. И оно падает к ногам, тогда уже становясь незаметным. И появляется шанс посмотреть куда-то выше, поднять взгляд. Возможно, теперь можно заметить распятие, смотрящее на тебя и напоминающее тебе, кто ты есть на самом деле.
Бесконечны мысли о добре и зле, и, как бы они не назывались, их существование вечно в пределах человеческого воображения. Их существование также реально и в этих глазах... Но постойте... Эти глаза кажутся странными. Да, именно странными - они наполнены пустотой и источают ничто. В них нет света жизни, в них нет ни грусти, ни радости. Они просто безжизненны и смотрят вдаль, отрешенно уткнувшись в неведомую точку. На глаза ниспадают седые редкие волосы, имеющие свое начало из ореола вокруг блестящей лысины. Ветер треплет волосы и расстегнутую серую рубашку, обволакивая и брюки, заставляя их слегка развиваться как флаг, несмотря на довольно небольшую их ширину. Брюки мечутся, пытаясь оборваться и соскочить с ног и при этом издают короткие хлопающие звуки, похожие отдаленно на то, как выбивают белье. Человек смотрит вниз...
А внизу бегают, суетятся люди, словно маленькие муравьишки, не обращая внимания ни на кого, кто выше их головы. Зато с крыши видно их всех. Здесь они как на тарелочке! - такие смешные и суетящиеся. Ездят машины, гудят, изрыгают дым, муравьишки ругаются, но ветер уносит их ругань прочь и до крыши высотного здания она не доходит. Здесь тишина и покой, не считая пения ветра...
Человек расставляет руки в стороны, и, по-прежнему смотря перед собой в никуда, просто делает шаг вперед, ступая на воздух...
Глава II
-Так вот: еду я спокойно по дороге, а из переулка велосипед. Сволочь! Прямо мне по колеса! Я его чуть не раздавил, так, слегка помял. Смотрю на молокососа, свалившегося с сиденья и начинаю его материть прямо из кабины. А знаешь, чего он сказал? - бармен за стойкой приподнял брови, по ставил на стойку две кружки пива и посмотрел на сероглазого блондина, внимательно его слушающего.
-Ну. Что он сказал, Генри? - спросил блондин с искренним интересом.
-Он сказал: "А пошел бы ты на...", - бармен не стал вслух говорить это слово, прошептав его так, чтобы понятно было по губам, - и добавил: "Старый хрен!". Каково это тебе Стюарт?! Совсем охренели сукины дети!
-Да брось, Генри! Ты будто таким не был. Уж мне рассказывали, как ты ставил всем синяки направо и налево да дергал девок за косички! Ха-ха-ха! А они за тобой потом бегали. А?
-Стюи, но это совсем другое! Я никогда не грубил старшим! У нас было достойное воспитание!
-Да ладно! А тетя Полли? Помнишь, как ты подключил насос к сточной канаве и весь ее газон залило дерьмом?!
Оба громко рассмеялись, схватившись за животы.
-Да, - продолжил Генри, - но это опять совсем другое. Ты не понимаешь разницы между шуткой и наглым проступком. Я тогда просто нашкодил! Я ведь не обзывал тетю Полли, не показывал ей неприличных жестов. Это была просто шутка. А этот парень, мать его! Он с такой злостью сказал мне все это, будто я сам при этом и виноват. Обидно же, Стюи! Как обидно. Неужели я все эти годы пахал, чтобы какой-то молокосос кидался в меня такими острыми словами, протыкая меня ими насквозь.
-Ха. Да ты стал говорить, как профессор из университета - слов каких набрался! Язык еще не сломал? А то может ремонтировать пора? А?
Но бармен y не успел ответить, потому что перевел свой взгляд на открывающуюся дверь. В дверях стоял мужчина с намокшими темными волосами, но еще не настолько, чтобы облепить голову клейкой вуалью. Они заманчиво были взъерошены, а пробор посередине придавал прическе, и конечно ее обладателю, шарм. Во рту у мужчины была сигарета. Он сделал одну глубокую затяжку, взял сигарету как-то брезгливо большим и указательным пальцем и бросил через плечо в открытую дверь, которую поддерживал ногой, и поправил элегантные очки с тонкими стеклами. Затем он выпустил дым вверх, и тот влетел в социальный кумар бара, окутывающий равномерно все помещение прозрачными песочными барханами. Мужчина резко убрал ногу от двери и пошел быстрым шагом к стойке, смотря себе под ноги. Подойдя к стойке, он поднял взгляд и улыбнулся бармену. Тот улыбнулся в ответ:
-Как всегда, Алекс?
-Да, - ответил мужчина довольно молодым для его внешности голосом, проводя рукой по аккуратно выстриженным усам и бородке.
Потом он повернулся к Стюарту:
-Что? Опять сегодня из дома выгнала?
-Смейся, смейся, - бросил Стюарт с явным сарказмом. - Вот женишься, тогда посмотрим, как ты мне в жилеточку плакать будешь и пускать вонючие слюни!
-Ха-ха, - загорелся Алекс. - Брось, Стюи! Такие вещи не для меня. Я свободная птица - куда хочу, туда летаю.
-Ничего. Вот пройдет время - нагуляешься.
-Да я сдохну раньше.
-Ну, вот, опять на могильные темы потянуло.
-А что ты хотел от меня еще услышать? Песни про вечную жизнь? Ты же знаешь - я не из таких.
-Да уж куда тебе. Ты из этого пропащего поколения. Вернее ты, примазался, как сейчас говорят, к этому поколению, а оно тебя и сожрало. Единственное, что у тебя от них отличает - так это мозги. А, с другой стороны, на хрена они тебе! Ты же ими не пользуешься почти. Только когда обсчитываешь клиентов. Вот погоди, Алекс - придет время, а поздно уже будет. Вспомнишь все виски, которые выпил и всех женщин, которых охмурил, а больше вспомнить будет нечего! Все - хер тебе, - при этом он вылупил пропитые красные глаза, уставившись на Алекса, вертя при этом кукишем перед его физиономией.
-Стюи, тебе сегодня хватит. Ты даже кукиш не можешь нормально показать - посмотри, какой он у тебя вялый, - вмешался в разговор Генри, ставя на стол стакан с виски.
-Да, Генри. Мне, похоже, пора! Ореуувуар, - произнес он, коверкая слово, растягивая его, точно резину.
Стюарт встал, попробовал отойти от стойки, но дальше, чем на метр не получилось - его начало качать, и он ухватился руками за стойку, чуть не рухнув на пол.
-Алекс. Помоги уж ему хоть до подъезда добраться, а то не заночует сегодня дома.
-Да он и так не заночует! - произнес Алекс с улыбкой. - Посмотри на него. Да жена ему ни за что не откроет, увидев в глазок, как его штормит.
-Брось, Алекс.
-Ладно, ладно. Дотащу пьянчугу до хаты.
Сказав это, он взял виски, опустошил залпом стакан, почесал ухо и встал из-за стойки, посмотрев на Стюарта с улыбкой:
-Ну, что, мой маленький? Пойдем домой - баиньки.
-Ужже йиду, - промямлил в конец раскисший Стюарт.
-Ну что? До квартиры доберешься? - осведомился Алекс у пьяного в стельку Стюарта. - Или тебя поднять?
-Не. Не надо. Я уже немного протрезвел, - ответил "трезвенник", обдавая перегаром своего поводыря.
-Ладно. Тогда я пошел. У меня дела еще. Пока!
С этими словами Алекс резко отвернулся и засеменил к проезжей части. Там он поймал такси и провалился в зев машины, которая круто взяла с места и помчалась по ночному Нью-Йорку.
Стюарт медленно, вдоль стеночки, чтобы не завалиться, что грозило ему скорее всего пробитием башки, вошел в подъезд, медленно прошел по небольшой лесенке и очутился на площадке возле лифта. Сзади скрипнула дверь, Стюарт инстинктивно обернулся, но позади никого не было.
-Почудилось, - пробубнил он.
Лифт быстро доставил его на тринадцатый этаж, Стюарт вышел:
-Дом, милый дом, - промычал он, затем продрал глотку и сплюнул. - Твою мать! Каждый день - несчастье. Каждый день число тринадцать маячит перед рожей, как потная мерзкая рожа Сатаны.
Стюарт был очень суеверен, особенно когда выпивал. Он тогда становился полон всяких навязчивых мыслей от которых не мог избавиться. Например, он мог час простоять в переулке лишь из-за того, что черная кошка перебежала ему дорогу. Обойти дом с другой стороны ему было лень. Он был уверен, что в любой момент кто-то появится и "возьмет проклятие на себя". Он чертыхался и поносил весь свет, когда узнал, что переезжать придется на этаж под номером тринадцать. Потом неделю он отговаривал жену, кричал на нее, заплевал весь пол в прихожей, но та была упряма как скала, и переубедить ее было невозможно. Она была тоже суеверной, но не настолько фанатичной как Стюарт.
Однажды он напился до беспамятства и сказал, что видел черта, а тот ему сказал, что скоро они встретятся. Запой после такой "экзотической" встречи продолжался целых две недели, и жена уже собралась вести его к врачу, как вдруг муж образумился и бросил пить также резко, как и начал. Когда через некоторое время его спросил Генри, что такое приключилось, что он уже несколько недель не пьет, а заказывает одну содовую, Стюарт со всей серьезностью заявил, что черт опять пришел к нему в уже более грозном и страшном обличие, сказав: "Ты столько пьешь, что уже почти мой! Скоро мы с тобой повеселимся..." Правда, долго трезвеннический образ жизни Стюарта продолжаться не мог, и рука вновь потянулась к бутылке. Он стал пить как раньше - можно сказать, в меру. Но частенько жена ему устраивала взбучку, и их отношения становились все более напряженными и нервными. Постоянные крики и упреки. Слава Богу, дети уже подросли, и набрались опыта, потому это не оказала на них значительного влияния. Все оставалось, в основном, по-старому. А Стюарт оставался таким же суеверным, чего никак нельзя сказать об Алексе. Он был самоуверенным молодым человеком. Ну, возможно, уже не юнцом. Он повидал жизнь и знал, какие сюрпризы она может преподносить. Он верил только в себя и в свои силы, жил не задумываясь о будущем и прошлом, старая не вспоминать того, что произошло, а произошло много того, что обычно случается с обычным человеком, и название всему этому одно - жизнь!
Алекс зарабатывал на жизнь всякими сделками, заключаемыми с богатыми клиентами в вопросах относительно старинных вещей, в первую очередь книг. Довольно немногие люди могут позволить иметь листать раритетные издания Сервантеса, Дюма и других классиков, не говоря уже про более ранние времена написания книг, а также очень редкие и порой мистические фолианты. Для этого человека его работа была неким образом жизни. Нет, конечно, он занимался другими вещами, и ничто человеческое ему было не чуждо, естественно в самом банальном смысле этого слова - "человеческое", скажем, самые низкие ступеньки пирамиды Маслоу. Точно также он относился к другим людям, хотя у него были друзья, но понятие дружба в его глазах имела несколько иной смысл. В общем, людей таких довольно много, и нет смысла вдаваться в подробности личной жизни Алекса Андерсона.
Горящие неоновые вывески баров, чей свет ложился мертвым светом на лица людей, проходящих сквозь ночную тьму по улицам Нью-Йорка, бомжи, валяющиеся прямо возле разбросанного мусора из бачков, проститутки, зазывающие клиентов своим очарованием ночных бабочек, словно сирены, алкающие сгубить аргонавтов, сутенеры, орущие на проституток, мелкие воришки, банды мексиканцев, греющих руки над огнем, вырывающегося из мусорного бачка, готовые поживиться за счет бедолаги, попавшего по ошибке в их квартал с толстым кошельком, орущим: "Распорите мне брюхо, и я выдам вам зелень из своего чрева!" Темные полузаброшенные дома, служащие приютом для паломников улиц. Отдаленные завывания сирены полицейского патруля, труп мужчины, бьющегося еще в конвульсиях, но почти мертвого, выплевывающего изо рта сгустки крови и беспомощно махая руками, словно жук, упавший на спину и неспособный перевернуться.
Таксист вдавил глубже педаль газа, проезжая мимо трупа - никому не нужны лишние переживания. Мир порой эгоистичен и жесток, но чего не сделаешь ради своего выживания или благополучия близких. Алекс держал во рту незажженную сигарету, потому что таксист не переносил табачного дыма с недавних пор - когда бросил курить. И теперь он не мог практически сдерживать себя при виде дымящейся сигареты и чувствуя запах дыма, тонкие струйки никотина, проникающего в нос и дальше, по венам, в кровь, в мозг.
Сколько этот старый козел будет меня мучить. Его тачка тащится как черепаха. Еще пять минут, и я закурю - сам виноват. Его задача доставить клиента быстро до места назначения и не лишать его места люкс в этой хреновой тачке. Не хочет нюхать табак - пусть надевает противогаз (примечание: отсюда и далее мысли Алекса выделяются курсивом).
-Мы сегодня приедем? - довольно спокойно спросил Алекс.
-Вы на встречу с президентом опаздываете? - бросил грубо таксист.
-Да, - моментально парировал Алекс. - И президент будет очень недоволен!
-Тогда почему он не прислал за вами вертолет?
-Потому что ночью на такси безопаснее.
-Это чем же? - усмехнулся таксист.
-Летучая мышь или какая-нибудь ночная птица попадет в винте пропеллера и ее кишки намотаются на ось, а кровь забрызгает лобовое стекло, и вертолет грохнется на высотку, погребя под собой сотни живых людей, а может даже и тысячи!
-У тебя больная фантазия, дружок. Где взяться в городе летучим мышам, если здесь люди хрен знает как выживают?
-Спроси у президента.
Вот дебил то...
"Каких идиотов только ночью возить не приходится," - подумал шофер такси.
Алекс стоял перед высоткой, устремившейся к облакам. Такси медленно отъехало, а его шофер брезгливым взглядом проводил своего недавнего пассажира, который стоял к такси спиной и спокойно покуривал сигарету - ему уже было начхать на грубого таксиста.
Огромное стеклянное здание отражало свет фонарей, исправно работавших в этом районе города. Видать люди, что были побогаче, способны отстоять свои права, а простой серый люд - нет. В цивилизованной стране такая политическая система называется демократической.
Алекс не стал долго рассматривать высотку - чего он в них не видел, - а просто докурил сигарету, бросил на тротуар и вошел вовнутрь, в открывшиеся перед ним электрические двери. Лифт в здании был соответствующим, и отделка внутри его напоминала по цвету золото. На тринадцатом этаже двери лифта открылись, а взгляду предстал тускло освещенный коридорчик, ведущий к открытой двери, из которой вырывался свет, освещающий небольшое пространство в коридоре перед комнатой.
Просторная комната была обставлена дорогой мебелью. В основном, это были книжные стенки, которые располагались повсюду. Возле стеклянной стены, сквозь которую с высоты был виден ночной Нью-Йорк, располагался стол с большим креслом, развернутое массивной спинкой к входящему. Казалось, что этаж не тринадцатый, а сто тринадцатый. Нельзя было сказать, сидит кто-то в кресле или нет, пока оно медленно не повернулось и не обнаружилось, что в нем восседает человек. Мужчина выглядел не то старо, не то молодо, словно старик, выпивший эликсира молодости. Проникновенный взгляд больших каре-зеленых глаз заставлял напрягаться. Он сверлил своими глазами дырку в черепной коробке. Такие люди раскачивают наш мир и дергают за ниточки, повелевая маленькими слабенькими марионетками. Человек привстал, подошел к Алексу и пожав его руку, сказал:
-Меня зовут Демиан Солло, а ваше имя мне известно, мистер Андерсон. Очень приятно познакомится.
-Взаимно, - ответил Алекс, чуть кивнув головой.
-Вы немного опоздали. Я уже собирался уходить...
-Да. У меня были на то причины. Обычно я пунктуален. Надеюсь, это не повлияет на наш разговор?
-Ни в коем разе. Надеюсь, мы уже договорились.
-Что вы имеете ввиду, мистер Солло?
-Я хочу вам предложить сделку, от которой вы не сможете отказаться.
-Ну... - протянул Алекс, - пока я еще ничего о ней не слышал.
-Это поправимо. Вот вкратце суть дела. Меня интересует одна вещь, точнее книга. Многие не думают, что ее существование возможно, а подавляющее большинство даже ЗНАЮЩИХ людей вообще не слышало о ней. Мне нужно, чтобы вы нашли мне подлинный экземпляр книги и доставили его мне, либо я сам смогу через своих людей забрать книгу у вас в любом месте земного шара - как вам удобнее.
-И, если не секрет, какое у этой книги заглавие?
-Она не имеет названия в силу своих причин, что для вас думаю сейчас безразлично.
-Уже интересно: найди то, не знаю чего... Хорошо, а почему вы не наняли детектива или другого, более продвинутого специалиста в области книг?
-Мистер Андерсон, в силу ряда причин. Во-первых, вам придется поехать в Россию, а мне известно, что ваша мать именно оттуда, и много времени вы провели в Москве, хорошо знаете русский язык и не будете бросаться в глаза, во-вторых, вы представляете тот род людей, кого не может заинтересовать то, за чем я вас посылаю. Книга представляет огромную ценность в мистическом плане, а вам ведь не интересны россказни про Дьявола и Бога. Вы совершенно другой человек. Далее, вы всегда четко выполняете свою работу и добиваете начатое дело. Короче говоря, я считаю вы мне абсолютно подходите, или, скажем, на вас показали таро, - Демиан Солло улыбнулся.
-Мистер Солло, не хочу показаться невежливым, но как я найду то, чего не знаю? Я даже не понимаю, с чего мне начать.
-О-о-о, - протянул Солло. - Об этом не беспокойтесь. Я не зря упомянул Россию. Оттуда вам и придется начать поиски... Я дам вам список адресатов, из которых можно выбить кой-какие сведения. Все расходы оплачены.
-Подождите, - перебил его Алекс. - Вы говорите так, будто мы уже договорились.
Демиан Солло взял в руки какую-то бумажку, нацарапал на ней пером цифры и протянул Алексу со словами:
-Мистер Андерсон, я ведь знаю, каким богам вы поклоняетесь, - ехидная улыбка появилась на его лице.
Алекс посмотрел на бумажку, глаза его расширились, а губы сжались бантиком.
-А кто сказал, что мы не договорились, - процедил он, еле сдерживая улыбку, готовую растянуться по всей его физиономии до самых ушей.
-Вот и прекрасно. Я утрою сумму, когда вы выполните работу. Эти деньги я немедленно перевожу на ваш счет, билет на самолет уже оплачен - можете вылетать завтра утром в восемь-двадцать. Да, и постарайтесь управиться за шесть дней.
Он посмотрел загадочно на Алекса и добавил, чуть прищурив глаза:
-И пусть черные кошки пореже перебегают вам дорогу, надеюсь, вы не станете суеверным.
Старый козел рехнулся! Ему видать некуда выкинуть свои денежки, которых похоже у него немерено, вот он и решил просадить их по полной на всякую хрень. Наверное, он такой скупердяй и эгоист, что не хочет оставлять наследство своим детям, если конечно у него они есть. Хотя я бы наверное тоже так сделал. Ха-ха. Интересно, что за силы зла встанут на моем пути! Ха-ха-ха.
Алекс шел по улице, и вдруг расхохотался как раз, когда подумал про силы зла на своем пути. Прохожий афроамериканец посмотрел на него широко раскрытыми глазами, - Алекс заметил это, прокашлился и ускорил шаг.
Раздался звонок, затем еще один - телефон просто надрывался, выдавая трель за трелью. Алекс продрал глаза, нехотя встал с кровати и взял трубку.
-Алло, - прохрипел он вялым голосом, еще не восстановившимся после сна.
-Алекс, можешь подъехать к Стюарту? - раздался голос на другом конце провода.
-Кто это?
-Генри.
Алекс взглянул на будильник, валявшийся на полу попой вниз.
-Твою мать! Ты охренел, Генри!
В трубке некоторое время воцарилось молчание.
-Стюарт умер. Полиция хочет с тобой поговорить. Приезжай скорее.
-Уже еду, - нехотя пробормотал Алекс.
Черт знает, что творится. Дохнут здесь, дохнут там, а я то причем? Я что высшая сила, которая должна следить за всеми этими душенками? Черт, только бы еще успеть на самолет, только бы еще успеть.
Он еще раз взглянул на будильник - тот показывал пять-тридцать.
Возле дома, где жил Стюарт, толпилась полиция. Час был ранний, поэтому зевак, желавших посмотреть на то, что стало предметом интереса полиции, не было. Двое полицейских стояли в стороне возле машины: один что-то писал в блокнот, другой постоянно трепал языком, загружая своего напарника какими-то историями.
-Послушай, Билли, - начал он говорить с улыбкой, - что такое: сто одежек и все без застежек? А?
Билли прекратил писать, подняв голову кверху, явно напрягая свой невыспавшийся мозг, который демонстрировал свою невыспанность через глаза, залитые густым томатным соком, который растекался маленькими сосудиками.
-Ну, лук, - ответил Билли безразличным тоном.
-Неа. Попробуй еще, - весело сказал молодой напарник.
-Капуста?
-Нет. Ну, че? Сдаешься?
-Сдаюсь, - растерянно проговорил Билли.
-Бомж.
Билли только ухмыльнулся и продолжил писанину. Молодому копу было по-барабану, что здесь кого-то убили. Похоже ему все было по-барабану. Он только хотел постоянно отпускать свои остроты и смеялся над ними сам. Ему было все равно, закопали ли здесь кого-то замертво или изнасиловали - мало ли кого насилуют каждый день в Нью-Йорке. Это не со мной, значит, все ОК, - мог подумать он, больше его ничто не волновало: его сослуживцы, мать, отец, бабка. Может, они все уже мерзли в могиле и служили кормом червякам - этому парню было все равно в любом случае. Что с ним не так? Да ничего - просто у него толстая кожа, несмотря на то, что он худ как стручок. Да он состоит из одной только кожи, даже без костей, без мяса - одна сплошная кожа, обтягивающая камушек, который зовется сердцем. А другие органы? - А зачем они ему. Ему ничего не надо. Ему и так хорошо. Все просто и строго. Минимум для того, чтобы существовать в Нью-Йорке и отпускать шуточки направо и налево, веселя свой камушек под толстым слоем кожи, который в один прекрасный день расколется и кожа слезет, обнажив вонючую мерзкую натуру, пахнущую аммиаком, которую не станут грызть даже черви.
Возле полиции остановилось такси, оттуда выбрался мужчина в черном плаще. Это был Алекс. Он принялся искать глазами знакомые лица. Почти сразу он заметил Генри и направился к нему.
-Привет, Алекс, - сказал Генри. - Ты видимо последний человек, который видел Стюарта живым.
-Он что, споткнулся и проломил голову? - спросил Алекс.
-Я не знаю. Точнее... - Генри замялся. - Спроси лучше у копов.
Как раз в этот момент к ним подошел один полицейский. Он был в штатском - видимо детектив, ведущий дело.
-Вы мистер Андерсон? - обратился он к Алексу.
-Да. Это я.
-Вы уже в курсе, что произошло?
-Нет, Генри еще не успел мне рассказать.
-Понятно. Вы вчера провожали мистера Стюарта Лоу?
-Да. Я довел его до того самого места, где мы стоим, - равнодушно ответил Алекс.
-А потом? -продолжал полицейский.
-А потом он вошел в подъезд, а я сел в такси и уехал. Больше я его не видел. Кстати, можно на него посмотреть хоть - что произошло то вообще.
-Вы уверены, что вам стоит на это смотреть?
Алекс махнул рукой, как бы отгоняя муху.
-Бросьте вы. Это только смерть. Сегодня он, завтра вы...
-Вы мне угрожаете? - детектив ошарашено посмотрел на Алекса.
-Да вы что! Это просто жизненная философия!
Ну и тупорылый! Почему мне уже с утра не везет? Неужели большие деньги могут приносить несчастье? Дерьмо! Вот мой ответ на вонючий вопрос! Я эти деньги даже в руках не держал!
-Ладно. Я торможу пока - не проснулся еще, - сказал детектив, - а день похоже будет сумасшедшим. Пойдемте наверх. Я вам его покажу.
Они поднялись на лифте на двенадцатый этаж. Детектив сказал, что на тринадцатый на лифте нельзя, потому что не пройдешь - обвешано все ленточками. Алекс шел за детективом вверх по лестнице, так они осторожно обошли огороженную площадь. Здесь суетилось несколько человек в резиновых перчатках. Они что-то искали на полу на стенах. СТЕНАХ! Стены были просто облиты кровью! Кровь ручьями стекала по ним на пол. На стенах были непонятные отпечатки, шлепки, мазки, черт знает что! Где-то были даже прилеплены кусочки чего-то красного - то ли кожа, то ли мясо. Алекса начало тошнить.
-А вот мистер Лоу, - пробормотал детектив, показывая на тело, лежащее на лестничной клетке в крови и бездыханно уставившееся на Алекса наполовину вывалившимися из орбит глазами, застывшими в непередаваемом ужасе.
Череп был расколот как арбуз, изрезанный многократными ударами ножа пьяной дрожащей рукой. Кровь заливала лицо. Рот был открыт - половины зубов не хватало. Лицо до сих пор умоляло, просило о помощи, но помощь опоздала, и осталось неудовлетворенное чувство обиды выраженное безумными предсмертными кривляниями, так и застывшими после того, как душа покинула тело. Некоторые из них можно было обнаружить на полу рядом с трупом. Алекс резко сорвался с места, пробежал до пролета между тринадцатым и двенадцатым этажом и выдал все содержимое его неплотного завтрака, который он успел перехватить по дороге к дому Стюарта, ныне бездыханно лежащего с улыбкой смерти на лице.
Алекс стоял на улице, часто вдыхая воздух, обогащенный автомобильными выхлопами, пытаясь выцедить кислород, так необходимый его организму. Он посмотрел на Генри, стоящего по-прежнему задумчиво возле полицейской машины, нахмурившего брови и периодически смотрящего вверх - в мертвое небо, в котором не было видно ни одной птицы.
-Генри, что с ним случилось? - спросил наконец Алекс.
-Детектив сказал, что, - Генри сделал паузу, - смерть наступила в результате многочисленных ударов головой об стенку. Боже, сколько там крови! Они пока не могут сказать кто мог быть причастным к этому. Может, Стюи просто спятил - сколько можно было пить?!
Из подъезда вышел детектив, взглянул на Алекса и обратился к нему:
-Мистер Андерсон. Вам придется проехать с нами в участок.
-Стоп, стоп, стоп, - засуетился Алекс. - У меня срочное дело. Самолет отлетает в восемь-двадцать...
-Но вам все равно нельзя будет некоторое время вылетать за границу, - перебил его детектив.
-Черт знает что, - Алекс нервно провел рукой по волосам, зачесывая их назад.
Глава III
Полицейская машина уже подъезжала к участку, как в машине вдруг раздался телефонный звонок. Детектив взял мобильник:
-Да, слушаю.
В трубке раздался треск. Голос что-то упорно объяснял детективу. После короткого, но напряженного диалога детектив обратился к Алексу:
-Шеф сказал отвести вас в аэропорт. Я и не знал, что вы выполняете важное задание. Прошу прошения. Вы успеете на восемь-двадцать - без проблем.
Он поставил мигалку на крышу машины и погнал в аэропорт.
Все прошло без эксцессов, и Алекс успел на свой самолет, он прибыл даже заранее, успев выпить чашку экспрессо.
Самолет взлетел, рассекая воздушные потоки, и гул турбин понесся за ним и людьми, заполнявшими салон металлического гигантского дракона.
Алекс сидел и смотрел в иллюминатор, наблюдая за проплывающими под ним домами, которые вскоре скрылись, и пейзаж сменился на пригородный, разрисованный зелеными красками, дорожками, пересекающими поля, речушками, текущими в виде вен по зеленой коже зеленой планеты. Подошла стюардесса и спросила, неугодно ли чего заказать. Алекс заказал мартини, потом еще один стакан. Его разморило, стало клонить ко сну, и он плавно качнув головой, прислонился виском к корпусу самолета, будто безразлично продолжал смотреть в иллюминатор, но с закрытыми глазами, подключая свое шестое чувство.
Гул турбин стал слышнее теперь и в кабине. Он будто наполнял замкнутое герметизированное пространство, пытаясь разрушить его своими звуковыми фибрами. Алекс почувствовал, что у него гудит в голове, будто там тоже были турбины, работающие даже с большей силой, нежели самолетные. Алекс приоткрыл глаза. В салоне никого не было! Он был чист от органики. Единственный человек, оставшимся в нем, - это Алекс Андерсон, озиравшийся по сторонам с недоумением.
Что такое? Мы уже сели что ль? Тогда какого хрена меня не разбудили? Ни на кого нельзя положиться. Пойду пожалуй покричу на этих тупых стюардесс. Стоп. Какого хрена работают турбины, если мы уже приземлились.
Алекс поднялся. Его чуть качало - вроде выпил немного, а качает. Медленно он направился к выходу, но очутился почему-то возле туалета. Он был уверен, что туалет располагался в другой части салона. Алекс надавил на ручку, дверь открылась. Он вошел в туалет. Рот его приоткрылся от того, что он там увидел. Все красным-красно, словно это был чей-то организм - вид изнутри. Все было забрызгано кровью, а посредине туалета стоял Стюарт Лоу с разможженным черепом и наполовину вывалившимися глазами. Стюарт открыл обезображенный рот, в которым сквозь кровавые слюни проблескивали редко расположенные зубы. Стюарт разжал кулак, находившийся до этого в напряженном положении и оттуда посыпались оставшиеся зубы, упавшие на пол словно отстреленные гильзы из пистолета - с металлическим звонким стуком. Каждый стук зуба, вернее сказать звон, играл на крепко натянутой струне из нерва. Грифом в данном случае был Алекс, который не знал, хватит ли у него сил выдавить из себя содержимое желудка или сразу падать на пол без сознания. Наконец изо рта Стюарта донесся хриплый голос:
-Алекс, посмотри на меня. Что они со мной сделали. Я сопротивлялся как мог. Но он ворвался в мою голову и стал кричать, кричать! Боже. Я сошел с ума. Я бился башкой о стенку. Я стал его вышибать. БАМ_БАМ. И у меня пропало зрение, проведя рукой по лбу, я почувствовал что-то влажное - пот или кровь, мне было все равно. Я вырубил его на некоторое время - этот голос в моей голове. Но он начал кричать снова еще сильнее. Я открыл глаза, заорав что есть сил... зрение вернулось ко мне. Это был не мой дом. Я находился в каких-то апартаментах. Стол. Стекло. Я смутно это помню - кровь заливала мне глаза. Я стал биться о железные стенки. Я чувствовал, как капли крови разлетались в разные стороны, слышал, как они падают на пол - словно капли проливного дождя. Я был тучей, заливавшей город кровавым потоком. Я стал биться со всей силой, выбивая себе зубы. Я уже не Чувствовал боли. Я сам стал эпицентром боли. И тут я остановился... - Стюарт сделал паузу. - Я понял, что умер... О, боже! Он опять кричит! Нет!
Стюарт стал биться головой о стены туалета. Череп стал крошиться, из него полетели мозги, плюхавшиеся на землю. Он долбился до тех пор, пока голова полностью не исчезла. Осталось только тело, разрисованное красной краской. Тело постояло секунд пять и рухнуло на брюхо.
Алекс заорал...
Стюардесса подошла к Алексу, сидевшему с открытым ртом возле иллюминатора, словно он собирался громко закричать или уже кричал, но глухо, про себя.
-Мы прилетели! - сказала стюардесса, слегка потрепав Алекса за плечо.
Алекс открыл глаза, непонимающими глазами стал озираться по сторонам. До него стало постепенно доходить, что все, представившееся ему есколько секунд назад - было лишь сном. А сейчас: добро пожаловать в реальность!
Алекс спускался по трапу вниз, потом брел по аэропорту, медленно и задумчиво.
Он влился ручейком в поток людей, дрейфующих к выходу из аэропорта, потек с ними, рассматривая всех проходящих: мужчина в кожаном жилете, бизнесмен с дипломатом, облаченный в черный сверкающий костюм - черное зеркало души, женщина, едва прикрывавшая свои прелести под тонкой кофточкой из китайского шелка, дама с двумя детьми, тащащая их за собой как собачек на привязи, старик с клюкой, нервно мотающий головой и явно недовольный таким столпотворением, молодая девушка с зелеными глазами и черными как смоль волосами, подросток... Стоп! Девушка! Алекс замер на месте, оглядываясь вокруг. Он был уверен, что увидел в толпе знакомое лицо с зелеными глазами. Но толпа уже поглотила знакомое и оставила прежний поток мчавшихся преимущественно в одном направлении людей. Алекс задумался секунд на пять, а когда пришел в себя... Вокруг него толпились демоны, гниды, мерзкие до ужаса. Он статуей замер на месте, неловко скрючившись. Демон с пятью ушами, торчавшими прямо из головы, смотрел на него, покачивая косой с двумя лезвиями, находящейся в его руке в виде щупальца с присосками. Другой руки не было. Какая-то рыжая бестия с безупречной внешностью молодой девушки, стала пламенно расхаживать вокруг потерявшегося человека нагишом, эротично извиваясь и демонстрируя свои прелести. Мимо проехал рыцарь на коне, расставив в стороны руки, в которых он держал за волосы две отрубленные женские головы...
-Эй! Ты что, заснул? - Алекса разбудил голос. Он стоял по-прежнему среди толпы и ошарашено смотрел в никуда.
-Сердце что ль отказало? - молодой еще, - продолжал человек в сером, стоящий рядом.
Алекс наконец очнулся от кошмара, посмотрел на человека и заспешил к выходу, как можно сильнее демонстрирую свою хладнокровность.
Что за дерьмо? Я, может, отравился чем. Да нет. Это все мозги Стюарта, размазанные по стене. Никогда такого не было. Или я с ума схожу. Что за дерьмо иногда в голову лезет. Пора выпить. Где тут дают выпить? А, еще надо путеводитель купить, а то я уж все позабыл почти.
Алекс зашел в обменник, забрал российские рубли и засунул их в кошелек. Затем он купил карту со всеми рисунками и схемами и пошел ловить такси. До отеля он доехал довольно быстро, выбрался из машины, дав шоферу еще и на чай. Оформив все необходимые документы, Алекс прошел к лифту, нажал на третий этаж...
В комнате было светло и просторно. Это явно была один из лучших отелей. Алекс развалился на кровати, закрыв глаза.
Как все изменилось. Когда я был здесь последний раз, все было так просто - совершенно по-другому, а теперь эти люди, снующие между супермаркетами, ларьки на каждом углу, солидные здания. Такими темпами скоро появится еще одна железная клетка для огромного количества людишек. Так, я же хотел выпить. Интересно, что есть в этом местечке.
Алекс спустился в бар, заказал водку - он хотел ощутить русский дух по-настоящему. Последний раз он пил настоящую русскую водку лет десять назад. Тогда он напился так, что бегал по улице с голой задницей, выкрикивая всякие пошлости. Он надеялся, что не забыл еще русский язык и надеялся вспомнить все едкие словечки в надежде при необходимости их использовать. Он знал, что бранный русский язык может очень пригодиться в трудную минуту, и никто не мог переубедить его в этом.
Алекс выпил три стопки, алкоголь начал бродить по крови, меняя обстановку. Андерсену уже было спокойнее. Он стал забывать о неприятных чувствах, обуявших его в полете и в аэропорту.
Утро ворвалось в окно резко и внезапно, разбудив спящего неожиданно, застав его открыть глаза и сразу вскочить и поползти в ванную комнату в чем мать родила. Алекс всегда спал нагишом, но это не было каким-то ритуалом или заученным действием. Он просто скидывал с себя всю одежду и грохался в постель, а потом сразу проваливался в глубокий безмятежный сон без сновидений. Да, да. Именно без сновидений. Поэтому его очень удивил тот факт, что ему стали вдруг сниться сны и причем такие впечатляющие и реалистичные.
Алекс умылся, вытер лицо полотенцем и побрел одеваться. День уже одел город в пелену сумрачного дня, оттененного красками серости и простого карандаша, потому что небо было затянуто тучами, и солнце никак не могло пробиться сквозь твердую преграду серого небесного дыма. Всюду суетились люди, впрочем как и всегда в центре в это время суток. Алекс уже пожалел было, что снял номер в такой суматохе, но быстро вспомнил, что так он находится в центре города и может спокойно доехать в любой район за кратчайшее время. В голове крутились визы, загранпаспорта, регистрации, документы, всякие другие бумажонки, лень, занудство чиновников, нежелание оформлять все необходимое. Но не так уж и плохо было попутешествовать и развлечься, особенно за чужой счет! Тем более, при помощи богатого господина было так просто оформить все необходимые бумаги, что он не очень то и заметил, как это происходило. А все размышления - скорее дань плохому настроению, в которое окунулся Андерсон с самого утра. Новый старый город, родной чужой язык, который он почти не забыл, даже некоторые резкие словечки помнил!
Такси довольно быстро ехало от центра, чего нельзя было сказать о машинах, двигающихся в противоположных направлениях.
Разные страны, но одни проблемы. Все те же день и ночь, те же пробки, толпы идиотов, сующих по тротуарам и улочкам. Все тот же Вавилон, тот же Бог, тот же Дьявол. Те же страхи и чувства: голода, страха, одиночества, голода, любви, ненависти, так похожих и слитых воедино в этом алкающем пламени всемирного гарема. И как бы не различались расы и культуры, у них будут все те же проблемы, просто по-разному преломленные в лучах атомного Солнца, в мыслях Ра, плывущего в своей ладье по загаженному небу, полного отбросов и нефти! Тот же расизм, обрекающих на страдания как господ, так и рабов - приверженцев низшей расы. Те же деньги, те же убийства - на почве расовых предрассудков или на почве вражды кланов, не кланов мафии, а кланов людей - разных народов. Те же муки при родах, те же наслаждения при зачатии. Те же инстинкты, и в первую очередь начальные инстинкты, подавляющие под своим грузом все остальные - голод и плоть. И как ни верти, тебе не уйти от них, правда есть один путь... в конце его старуха с косой в руке - символом кровавой жатвы и вечной памяти о неизбежном. Такова жизнь! Memento mori!
Такси ехало по Малой Грузинской. Алекс ровным взглядом мерил пробегавшие мимо дома, зелень. На фоне единого однообразия вдруг восстал прекрасный готический собор - костел. Алекс стал рассматривать его пристально, потому что это здание явно выделялось среди остальных серых жилых домов своим бурлящим вызывающим, несмотря на божественно предназначение, красным цветом - цветом жизни. У входа в католическую церковь стоял крест. Алекс стал всматриваться в буквы, вырезанные на кресте. Шофер заметил безысходные попытки человека и прочитал надпись на кресте за Алекса, потому что не раз здесь был и знал, какие буквы сопровождают крест:
-Христос вчера, сегодня и вчера.
-Не знал, что в Москве есть подобная архитектура, - удивленно сказал Алекс.
-Здесь еще недалеко один есть, - ответил живо таксист. - Ближе к Манежной.
Шофер отжал сцепление и надавил на тормоз.
Алекс рассчитался с ним за поездку и вышел из машины. Он открыл дверь в подъезд, поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру. Некоторое время никто не отвечал, но вскоре за дверью послышалось шуршание и шаги, замок двери щелкнул, и дверь распахнулась, но не полностью - цепочка мешала впустить гостя. Влажное лицо, на котором запечатлелись два круглых глаза, вылезавших из орбит, принялось осматривать посетителя, а затем рот скривился и излил:
-Что вам надо?
-Я пришел поговорить насчет одной книги...- начал было Алекс, но человек? кожа лица которого была влажной от пота, перебил его.
-Я больше не торгую, - он уже собрался закрыть дверь, но Андерсон ловко подставил ногу.
-Я за консультаций. Плачу наличными.
Человека это заинтересовало. Он пригладил редкие черные волосы, свисавшие недлинными пучками с круглой головы и снял с двери цепочку.
-Входите, - произнес он.
Алекс вошел в квартиру. Там был полный бардак. Всюду валялись книги, брошюры, какие-то холсты. Мебель практически отсутствовала. На небольшом столике у окна стоял незаконченный завтрак - гречневая каша с молоком, чашка кофе и надкусанное яблоко.
-Что вы хотели, - скороговоркой произнес человек.
-Как я уже сказал, мне необходимо найти книгу. Мистер Солло посоветовал мне... - Алекс не успел закончить.
-Этот хрен опять хочет устроить армагедон?! Он совсем рехнулся. Боюсь, нам больше не о чем говорить.
Алекс молча оценил ситуацию. Интересно, бедная крыса, любишь ли ты денежки. Он вынул из кармана сотню американских долларов и помахал ими перед носом человека. Глаза того сузились.
-Ладно. Попробуем договориться. Меня зовут Петр, - человек протянул руку
Дешево покупается. Алекс пожал руку и начал:
-Мистер Солло сказал, что вы можете предоставить мне информацию по одной книге. Она не имеет названия. Солло сказал, вы знаете, о чем идет речь.
-Вот вы о чем. Старый проныра все-таки разузнал о ней. Это книга, как и куча других фолиантов. О ней просто не знает много народу, а информация о ней распространена внутри ряда сект и оккультных организаций. Некоторые считают, что при помощи этой книги возможно вызывать главного духа, не знаю даже как его назвать - бесом, Дьяволом, как хочешь, смысл в том, что это зло. Но ведь именно это и притягивает сектантов. Им не интересно вызывать Бога - он для них банален. А зло заключает ряд ритуалов, формул, заклинаний - так, что дух захватывает. Плюс всякая извращенная символика, позволяющая раскрыться псевдо-художественным талантам оккультистов.
-Очень конечно интересно, - вставил слово Алекс. - Но что вы можете сказать по книге?
-Не факт, что сама книга вообще существует - не в вымышленных подделках, а именно в том аспекте, который она представляет. А вариантов ее исполнения несколько. И каждый считает, что именно у него подлинник. Но никто пока не вызвал никакого джина, - Петр ухмыльнулся. - Могу сказать точно только одно - те, кто хотел узнать что-то об этой книге, находили на свою голову одни несчастья. Горе облепляло их комьями грязи с ног до головы и ввергало в бездну. Я не хочу вдаваться в подробности, но в твоих глазах еще искриться огонек, и если не хочешь закончить свою жизнь погрязнув в хаосе, забудь про свою сделку.
-Ну, это мои проблемы, знаете ли.
-Ладно. Тогда будешь сидеть, как я дома и трястись от страха каждую ночь. Ты будешь бояться даже во сне, будешь бояться прикосновения ветра, который только хочет погладить твою кожу. Я тоже был юн и шустр как ты. Я тоже хотел заработать, но это не работа - то, что ты сейчас делаешь. Ты просто разлагаешь свое сознание и втянешься в суету сует, которая проглотит тебя. Сначала ты будешь бояться задать лишний вопрос незнакомому человеку, потом начнешь оглядываться и думать, не следит ли кто за тобой, бояться выходить из дома, заводить новые знакомства, потому что будешь уверен в том, что тебя обязательно обманут, и жизнь сольется со сном. Единственной твоей жизнью станут беленькие таблеточки, от которых ты будешь мычать и пасти сам себя в одиночестве, не нуждаясь ни в ком, не желая прикасаться к траве, не желая смеяться, забудешь, как пахнет женщина и замкнешься в себе. Твой рок сольется с моим существованием, а Грааль ты не найдешь...
-Ладно, хватит молоть чушь, мне не нужен святой Грааль. Я просто зарабатываю на жизнь, окей? Философия меня не интересует. Без сытого кошелька особо не пофилософствуешь. Поэтому давай останемся при своих идеях.
Петр засопел, пошел за грязный стол, взял мятую бумажку, начеркал что-то на ней простым карандашом, встал и протянул Андерсану.
-Здесь адрес и имя. Скажешь, что пришел от Перфанона. Запомнил? Тогда прощай, нам больше не о чем говорить. Давай деньги.
Дрожащие руки вытянули с шелестом зеленые бумажки из пальцев Андерсона, и дверь захлопнулась прямо перед его носом.
На улице начинался дождь. Алекс решил, что неплохо бы обзавестись зонтом. Где бы здесь найти магазин, или просто доехать до отеля? Он встал у обочины и приподнял правую руку, остановилась машина.
-Куда едем? - осведомился шофер.
-Давайте в универмаг, только не очень большой, - ответил Алекс.
-Не вопрос.
Машина резко взяла с места. Через пять минут они уже стояли напротив магазинчика с разноцветной вывеской. Андерсон расплатился и вышел из машины.
В магазине было тепло и сухо - не в сравнении с улицей. Алекс стер капли дождя с лица, закинул назад волосы. Мимо прошла женщина лет тридцати. Ее грудь вздымалась со страстной агонией. Она вдыхала холод и выдыхала огонь. По телу пробежали мурашки. Вчера она вдоволь навеселилась у любовника, а сегодня идет домой, где ее ждет семья. И муж не обратит внимания на ее вздымающуюся грудь, которая будет жить уже не для него, нет, не для супруга, а для молчаливого жеребца, способного загасить эту волну жара и пламени, сжигающего внутренний мир. В ее серые будни вкрался кристаллик цвета, кристаллик порока. Но этим пороком она живет и ничего не может с собой поделать. Это дает ей силы вставать с утра и смотреть на себя с любовью в зеркало, видя там не томное бледное лицо, а розовый румянец нежности и страсти, в которую способна расцвести нежность. Но для этого нежность надо лелеять и поливать предрассветной росой любви, сыпать золото чувств на этот цветок, оберегать его и не давать ему увядать. Ведь когда увядают розы любви, начинают распускаться цветы зла, опутывающие душу черными вьюнами, сковывающими тело и чувства. И тогда нежности уже никогда не прорасти в саду с позорными сорняками.
Алекс отвлекся совсем не надолго, потом взглянул на прилавок - перед ним как раз стояли зонтики. Он покрутил их все, осмотрел, раскрыл. Этот коричневый для старика, живущего в свое удовольствие, этот серый для педика. Так, вот это уже лучше, Солло бы задумался над его приобретением. Ха, чушь! Солло бы не зашел в этот магазинчик. Так вот это уже что-то. Алекс раскрыл большой черный зонт с деревянной ручкой. Он стоял рядом с женским зонтом, который идеально подошел бы для разноцветной куколки - сам зонт пестрел красными тонами. А черный зонт был как раз противоположностью блеска и шика, хотя шик в нем был безусловно. Он был строен, как строен статный мажор в плаще. Зонт излучал магический блеск, отразившийся огоньком в глазах Алекса. То, что надо!
Народу в кассу почти не было. Впереди была лишь девушка, тоже упаковывающая черный зонтик, очень смахивающий на мужской, но в ее руках он приобретал женское изящество и грацию. Девушка на миг бросила взгляд в сторону Алекса, и сразу посмотрела на приобретенную вещь, попутно роясь в кармане в поисках мелочи. Это лицо нарисовалось вмиг в памяти Алекса. Где бы я мог ее видеть. Черт. Вот память-то отшибло. Херов склероз. Еще почти молодой! Так, думай, думай. Солло, труп, шлюхи, бары, отель, персонал. Нет, все не то. Стюартдессы, самолет! Дьявол! В аэропорту!
-Мужчина! Вы тут? Мужчина, - кассир помахала ладонью перед глазами Алекса. Тот сразу взглянул на нее, второпях вспоминая, что хотел сделать.
-Ах, да. Сколько с меня? - быстро собрался он, молниеносно отсчитал деньги и выбежал на улицу.
Капли дождя вновь дали о себе знать, нанося удары по лицу. Но Алекс не чувствовал этих ударов. Он озирался по сторонам в поисках девушки. Ее словно и след простыл. Она просто испарилась. Машины практически не ездили. Могла ли она остановить хоть одну так быстро? Вряд ли. Волосы совсем промокли и локонами сползали по лбу. Тогда до мужчины, стоящего посередине тротуара дошло, что лучше открыть зонт. Он сорвал этикетку бросил в лужу, раскрыл свой щит от дождя и поплелся вдоль проезжей части. Кто она. Где я мог ее еще видеть. Я такого раньше уж точно не испытывал. Нет, Андерсон, ты не влюбился. Ты эгоист и тебе наплевать на чувства. Ну что за говно! Что бы это могло значить. Она вот только что была здесь, и ее уже нет. Но ее запах, да, теперь я чувствую ее. Этот запах. Камфора? Что-то загадочное, мистическое. Я чувствую здесь ее присутствие. Это словно казнь, я словно чувствую палача за стеной, он пришел по мне, но рядом священник. Кто она - священник или палач? Что она для меня значит. И как возможно встретить ее два раза в таком огромном городе. К черту книгу! Эта баба наверняка за мной следит. Черт! Точно! Она на меня запала... Или нет. Все хватит паранойи, я не раб иллюзий, я охотник за книгой. Все, Андерсон. Пойдем к... Что он мне там нацарапал?.. Алекс развернул бумажку, которую всунул ему Петр, пробежал глазами по буквам, написанным корявым почерком. "Лазариус..." и т.д.