Ополченецъ : другие произведения.

Служу Империи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Если бы не было революции 17 года, Россия стала бы самой могущественной державой на планете. Но это не занчит, что внутренние и внешние враги не попытались бы её развалить... 2006 год. Российская Империя. Подполковник жандармерии Иван Коновалов переброшен из службы внешней разведки в жандармское ведомство, ведущее борьбу с терроризмом...

   СЛУЖУ ИМПЕРИИ.
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЖАНДАРМСКИЙ ПОДПОЛКОВНИК.
  
   1.
  
   Ивана всегда передергивало от скан-контроля сетчатки глаза в аэропортах Евросоюза. Вспоминались слова сергиевского старца: "Сие ещё не печать, но потакать подготовке антихристова клеймения, будь то и бездействием - грех для православного". Грех-то грех, но без этого почитай с 2003 года - никуда, границы Союза не пересечешь ни в том ни в другом направлении. Хорошо хоть пока чипы под кожу не загоняют...
   Гамбургский аэровокзал встретил Ивана как всегда - раздражающим обилием света, стекла, реклам, зеленоштанных полицейских и дурацкой музыки, какофонические волны которой неслись отовсюду. Не торопясь проходить паспортный контроль с мерзостно-унизительным сканированием сетчатки и дактилоскопической проверкой, Иван Коновалов побрел в турецкую забегаловку -- до посадки на рейс Гамбург - Петербург оставалось ещё 40 минут. Выковыривая из дёнер-кебаба суховатую телятину, политую айраном с чесноком, Коновалов с облегчением наслаждался простою мыслью: никогда больше он не увидит Германии, Европы, вообще всей давно опостылевшей "заграницы" не увидит - разве что по телевизору... Его ждала Родина - великая, славная Империя, служить которой он готов отныне как угодно, только (ради всего святого!) не скитаясь по Европам и Америкам с паспортом на имя доктора Йоханнеса Карста, немецкого адвоката по международному и европейскому праву. Домой! Подумать только, вот уже девять лет Иван не был на масленичном гулянье, на пасхальном или рождественском разговенье, не пел в церкви... Даже не верится. А ведь тогда, в 96м, соглашаясь на зарубежную миссию, 23-летний жандармский поручик Коновалов, тешил себя - ох как тешил! - честолюбивыми помыслами о Европе, которые теперь, по прошествии стольких лет, кажутся подполковнику Коновалову смесью глупого ребячества с наивным снобизмом. Домой!
  -- Ваш паспорт, пожалуйста. Минутку...- ("Давай ты быстрее, цербер хренов, морда твоя тевтонская" - с раздражением подумал Иван) - Простите, Вы господин доктор Карст, адвокат, проживающий...гм... проживающий... секунду... Штреземаннштрассе, 12, Гамбург?
  -- Да, а в чем дело? - Откуда-то снизу подбирался беспокойный холодок. Неужели?... - Что-то не в порядке?
  -- Одну минуту... - (Зеленоштанный вышел из своей кабинки и исчез за дверью с надписью "Bundesgrenzschutz". Пробыл там ровно три минуты. "Провалом это быть не может", ясно осознал Иван, "взяли бы нормально, как положено, а тут... Что же тогда?" Вернулся зеленоштанный в сопровождении чина с тремя звездочками на зеленых погонах).
  -- Простите, херр доктор, но вы не можете в настоящий момент покинуть Евросоюз, так как находитесь под судом в деле "Адеркасс ГмбХ против адвокатской конторы Карст и Брайтенбах", по ходатайству о возмещении ущерба, поданному сегодня в городской суд Висбадена, - отбарабанил трехзвездный монотонно-вежливо.
  -- Но я не давал подписку о невыезде и не получал уведомления суда... Дело же не уголовное! --(Огрооомный вздох облегчения). - Я адвокат и хорошо знаю законы, уж поверьте.
  -- Вероятно, сейчас уведомление уже лежит в почтовом ящике вашей конторы, херр Карст. Полагаю, что сумма ущерба превысила потолок в 50.000 евро, согласно параграфу 16 Закона о мерах пресечения Процессуального кодекса, что дало суду основание требовать такой меры как невыезд ответчиков за пределы страны. -- (Эрудит, однако, зеленоштанный!).
  -- Ясно. - Иван знал, что спорить бесполезно, все равно что биться головой о бетонную стену. - А я могу получить распечатку судебного извещения из вашего компьютера, это же не составляет тайны?
  -- Разумеется, одну минуту...
   То, что произошло означало одно: Йорг Брайтенбах, молодой налоговый консультант, компаньон Карста, взявший на себя деликатнейшее дело о налоговых проблемах такой фирмы как "Адеркасс", крупно подставил себя и партнера, допустив ошибку в своих расчетах на 50 тысяч евреев как минимум. Что дало фирме право, по немецким законам, подать на их контору в суд. Иван плевать хотел на все эти суды, ходатайства, обвинения в ущербе и прочую белиберду (как большинство адвокатов и присяжных налоговых консультантов он знал, как велик риск оказаться под судом в подобных делах - стоит девчонке-помощнице ошибиться хоть на евро в документации), но злило, страшно злило то, что и здесь, когда он был уже в трех часах от дома, проклятая Европа как бы в издевку подставляла свою последнюю подножку.
   Пробежав глазами распечатку и не удостоив зеленоштанных взглядом, Иван вернулся к турку и заказал пива. Так лучше думалось.
   "Подобьем итоги... Я должен быть в Питере сегодня, самое позднее завтра. И уж ни в коем случае не через полгода, когда наконец самый "быстрый" суд в мире наконец снимет эту идиотскую санкцию. Хорошо. Европол может выйти на меня со дня на день, да и мой наследник уже приступил к работе, по плану я - исчерпавший себя агент, мой уход на дно здесь, в Европе, только усложнит и без того непростую ситуацию в немецкой сети. Домой, мне надо домой, и желательно уже сегодня... Ах, Брайтенбах, чурка швабская, садовая голова... Что ж, поедем домой."
   Дозаправив машину (новенький мощный "донец"), Иван выехал на автобан, держа курс прямо на юг. По его расчетам, через пять часов он будет на границе Российской Империи. Перейти границу через чудесные Рудные Горы, отделявшие Германию от Великого Княжества Чешского - одно удовольствие. Не через Одер же перебираться, где через каждую версту - пограничный пункт.
  
   2.
   История Российской Империи со времени победы в Великой войне была историей державы, против которой постепенно ополчился едва ни не весь "цивилизованный" мир. Все началось с того, что Государь решительно потребовал в Версале намного больших территориальных и финансовых компенсаций для России-победительницы чем рассчитывали американцы и англичане. Тогда англосаксы, сами изрядно потрепанные в войне, не решились открыто выступить против "Русского медведя", своего вчерашнего союзника, принесшего на алтарь войны громадные жертвы, но все ещё могучего. Так в 1919 году Россия получила Восточную Пруссию, Силезию, Позен и Померанию (граница прошла по рекам Одер и Нейсе), Чехию, Галицию, Венгрию (без Трансильвании и Хорватии), Словакию, Буковину, болгарскую Добруджу, Фракию, Дарданеллы, Палестину, Иорданию, Западную Армению и турецкий Курдистан. Согласно Версальскому договору России причиталось репараций: с Германии - 55 миллиардов франков, с Австрии - 30 миллиардов, с Турции - 20 миллиардов, с Болгарии - 3 миллиарда, кроме того турецкий и болгарский черноморские военные флоты. Ни Англия ни Америка, кончено, не собирались допустить превращения России в ведущую мировую державу, и не оставили попытки организации республиканских переворотов, как в 1905 и 1917 годах. Однако теперь эсеры и большевики присмирели, частью раздробились, частью рассеялись (появились разные "левоэсеры", "правоэсеры", "февралисты", "троцкисты", "ленинисты", "дзержинцы", "свердловцы", "сталинцы") и работать с ними врагам России стало невыгодно. Рост благосостояния народа и социальные преобразования быстро сделали лозунги коммунистов архаичными. Церковь, чье влияние, казалось, сильно пошатнулось в начале 20 века, после восстановления Патриаршества в 1919 году вновь завоевала прежние позиции и разворачивала мощное миссионерское движение за рубежами Империи. Остановить "русского медведя" было не под силу никому: в 1928 году Россия вышла на первое место в мире по валовому внутреннему продукту и объемам экспорта, русские капиталы контролировали обширнейшие рынки в Италии, Югославии, Греции, Латинской Америке, русское влияние укреплялось в Китае, Персии, Эфиопии, Афганистане, Монголии... Трехмиллионная русская армия тоже не сидела без дела: в 1929 году разразилась "война-реванш" с Японией, продлившаяся всего 40 дней и принесшая Империи, кроме территорий отданных в 1905 году, Хоккайдо, Корею, Тайвань, Рюкю, Циндао, японские острова в Тихом Океане. Годом позже русское правительство сочло за благо сменить афганского эмира и новый монарх, помня о долге благодарности и понимая, что без русских капиталов страна будет ещё долго прозябать в средневековье, подписал вассальный договор с Россией. США и Европа стиснув зубы следили за российскими экономическими и политическими успехами, стараясь вызвать Империю на открытый конфликт. Случай заставлял себя ждать довольно долго, но наступил иранский кризис 1940 года и в борьбе за нефть и выходы в Персидский залив схлестнулись Россия (с союзными Югославией, Румынией, Грецией и Ирландией) и Англия. США, потрясаемые жестоким экономическим кризисом, вмешиваться не решились. Двухлетняя война закончилась поражением дряхлеющего Альбиона, потерявшего не только Иран, вошедший в состав России на правах вассала, но и Египет, Судан, Месопотамию, Сомали, Занзибар, Кипр, Гонконг, Сингапур и все владения в Аравии включая Аден (все эти территории стали русскими владениями), а также Северную Ирландию. Годом позже получили независимость 14 индийских государств, причем Пуштунистан, Балуджистан и Кашмир были аннексированы Россией. Тогда же были присоединены Монголия и Тува. В 1943 году Россия испытала первую атомную бомбу, в 1946 построила первую в мире атомную электростанцию, в 1949 запустила первый искусственный спутник, а в 1954 году в космос полетел первый человек - русский космонавт Юрий Лебедев. Россией добывались две трети всей нефти в мире, в стране разрабатывались уникальные кибернетические, медицинские и химические технологии. США, хотя и отставали в темпах роста от России, надежд на мировое господство не оставляли. При этом внутри великой православной Империи Америка уже не могла использовать Думу как инструмент подрыва Самодержавия - императорским манифестом от 3 марта 1917 года Дума была распущена и сам парламентский институт упразднен навечно. Оставались иные виды политических диверсий, а именно - "демократическое движение" или "оранжевые". Миллиарды долларов ежегодно тратили США и Англия на усиления этого прозападного, антирусского и антиправославного движения, образовавшегося в 30е годы и состоящего из нескольких запрещенных партий: "Апельсин" (партия Эдуарда Апельсинова), "Союз Правды и Силы", "Либеральные Демократы Против России", "Наши", "Етросс" и другие. Особенные надежды возлагались после иранской войны на сионистское движение, требовавшее независимости русской Палестины и создания еврейского государства - еврейский терроризм стал серьезно беспокоить правительство Империи уже с середины сороковых годов. Подогревались и сепаратистские движения среди инородцев, остававшиеся, впрочем, уделом "избранного" круга интеллигенции. А между тем враг, стараясь подорвать мощь России, консолидировал собственные силы - в 1950 году тринадцатью странами Европы (Англия, Франция, Германия, Испания, Португалия, Бельгия, Голландия, Италия, Австрия, Люксембург, Дания, Норвегия и Швеция) при поддержке США был образован Европейский Союз ("чертова дюжина", говорили русские). Позже к ЕС присоединились Швейцария, Албания и карликовые государства Европы. "Либеральные ценности" Штатов стали пробивать себе дорогу в быстро теряющей свой христианский облик Европе. Только православные Греция, Румыния, Болгария и Югославия оставались верными союзниками России. Империю боялись, боялись и ненавидели как в Вашингтоне, так и в Лондоне (столице объединенной Европы), но на открытый конфликт идти, разумеется, не смели. Так образовался так называемый биполярный мир: с одной стороны "тирания царей, фанатиков средневековой религии", с другой - "демократические державы", а между ними: несколько десятков стран, за экономическое и политическое влияние в которых шла пресловутая "холодная война". Война спецслужб.
  
   3.
   Что такое "холодная война" подполковник Коновалов знал не понаслышке. Из двухсот пятидесяти человек русской резидентуры Службы Внешней Разведки в Германии за девять лет погибло 34, экстренно отозвано в виду опасности провала 40, провалилось 15. Хотя резиденты делились на военных, экономических и агентов политического влияния, поле деятельности узко очерчено не было - в охоте за информацией приходилось выполнять любую работу, в том числе закладывать "дур" -- взрывные устройства, работать снайпером, отравителем, фальшивомонетчиком, просто взломщиком. Впрочем, некоторые из резидентов "работали" также депутатами Бундестага, а то и Европарламента - им грязные работы не полагались. Коновалов, прошедший все этапы работы в резидентуре, продержался дольше многих, но, как известно, всему приходит конец, и тем более службе секретного агента. Коновалов просил отозвать его ещё год назад, но тогда в СВР задумывалась грандиозная операция по взрыву замка Зольтаубург, где собирался зловещий Бильдербергский клуб, и преуспевающий гамбургский адвокат должен был стать одной из точек опоры группы имперских "гастролеров". Тогда кто-то предупредил Европол о готовящейся акции, поэтому Центр организовал перетасовку резидентуры, под которую и подпал, вторично подав рапорт, Коновалов, за которым уже велась слежка как за главным адвокатом одного из "русских" концернов Германии. Впрочем, главной причиной отзыва подполковника была строка в его характеристике: "наряду с вышепоименованными исключительными профессиональными способностями обладает черезчур импульсивным характером, вплоть до неосмотрительности". Неосмотрителен, говорите? И то верно, резиденту его уровня такое качество - смертельная роскошь. Но за девять лет работ в Германии Иван превратился из молодого разведчика-энтузиаста, коллекционировавшего технические трюки и прочие спецметоды, в бесстрашного фаталиста, на опыте понявшего, что никакие способности и знания, даже архисверхпрофессионального уровня, не спасут от провала или гибели, и что все противостояние колоссов-спецслужб есть не что иное как лотерея, глюкшпиль, сплетение миллионов обстоятельств, исчислить и предугадать которые не может даже самая мощная ЭВМ, не то что слабые человеческие мозги. Такая игра требовала прежде всего азарта, но считалось, что это жуткое качество агенту никак не пригодно. Коновалов знал, что невероятно везуч... да вот только начальству-то сию мистику не объяснишь, не докажешь. А везение то было особого свойства - обстоятельства, казавшиеся из рук вон худыми, всегда и неизменно вдруг выводили Ивана на триумфаторские вершины удачи. Обратного, слава Богу, не наблюдалось.
   После четырех часов автобана можно было и передохнуть... Иван подъезжал к Иене с севера. Где-то в этих местах произошла знаменитая битва с Наполеоном... А в Веймаре, кажется, Гёте жил... Но это все история, а нам нужна буква "Р", большая, белая, на синем фоне... Да вот же она! 600 метров, сиречь 300 саженей.
   ...На паркинге, ничем не оборудованном кроме скамеек со столиками, стояла только одна машина: серебристый "туляк". За столиком расположилась молодая семья: он, низенький лысоватый брюнет лет сорока, она, статная русая красавица, намного моложе мужа, двое детей - мальчик лет девяти и девочка помладше. Коновалов взял из сумки бутерброды и бутылку с соком, намереваясь сесть за столик поодаль, как услышал родную - о, насколько родную!.. русскую речь. Супружеская пара затеяла, по-видимому, нешуточную ссору.
   - И ты, скотина, ублюдок, ещё грозишься отобрать у меня детей, моих детей? Да я в тюрьму сяду, а убью тебя гада, убью, и пешком в Россию поползу с детьми! - дама отчаянно наступала на брюнета, но вид у неё при этом был скорее безпомощный чем кровожадный. Господин, одетый по последней лондонской моде (уродливые запонки с розовым жемчугом, шейный платок кричащих тонов, узенькие очочки в тоненькой оправе) стряхивая пепел с папиросы издевательским тенорком пропел:
  -- Дуууура, ты сначала в тюрьме отсиди. А тюрьму я тебе и без убийства предоставлю. Или ты забыла на кого все наши долги записаны, сука?
  -- Да, я дура, что согласилась нести на своей шее не только всю семью и тебя, борова, да ещё и на долги подписалась, чтобы ты себе всю эту мишуру мог покупать, индюк!
  -- Заткнись, а то в психиатрическую позвоню.
  -- Подонок! Мать свою в психиатрическую упрятал, теперь за меня взялся?
  -- Садись в машину, идиотка.
  -- Я тебе сказала и повторяю - ты мне не муж, ты мне никто. И дети ни в какой Хемниц с тобой не поедут. Они поедут в Россию, ясно, ублюдок?
  -- А кто тебя интересно с ними выпустит из Евросоюза? Они в твой паспорт не вписаны.
  -- Пешком через границу пойдем!
   По-видимому угроза жены показалось щеголеватому брюнету по каким-то одному ему ведомым причинам очень серьезной, так как он, не обращая ни малейшего внимания на сидевшего в четырех саженях Ивана, с размаху дважды ударил женщину по лицу. Дети, до этого просто испуганно таращившиеся на родителей, тут же зарыдали, а их мать, едва удержав равновесие после ударов, не говоря ни слова обрушила на голову нелюбимого супруга стеклянную бутыль с минеральной водой. Брюнет осел. Иван счел своим долгом немедленно вмешаться.
  -- Простите, сударыня, - обратился он к даме по-русски, в три прыжка оказавшись рядом, - я невольно стал свидетелем...вашей размолвки и полагаю, что вам понадобится помощь. Я готов служить вам, если вы примете мое предложение.
   Дама ошарашенно уставилась на неожиданно подскочившего русского, высокого, спортивного телосложения, светловолосого, одетого в строгий костюм. Между тем жертва бутылки минеральной воды признаков жизни не подавала, а дети рыдали пуще прежнего.
  -- Вы...вы кто?
  -- Моя фамилия вам ничего не скажет, быть может будет пока довольно просто имени-отчества: меня зовут Иван Нефедович. - (Ладонь Коновалова, как на светском рауте, изготовилась принять ручку дамы для поцелуя).
  -- В-вера...Аверкиевна. - (Рука протянулась механически). - Господи, да что же теперь будет?!
   Вера Аверкиевна опустилась на колени перед поверженным супругом. Иван тотчас последовал её примеру (как же можно стоять, ежели дама на коленях).
  -- Ничего-с не будет-с, поверьте, ваш...супруг просто оглушен. Удара такой силы подобным предметом явно недостаточно для ухода в мир иной. Видите, даже крови нет почти... осторожно...осколки... Я перенесу его на скамью, с вашего позволения... вот так.
   Вера Аверкиевна прижала к себе рыдающих детей, объясняя им, что папа вел себя плохо и мама дала ему сдачи.
  -- Иван Нефедович, послушайте! - начала вдруг она самым решительным тоном, -- Вы едете на юг, а куда именно?
  -- В... Цвиккау. И потом чуть дальше. - (Сущая правда, ведь ехать на авто предстояло и до Цвиккау, ну и чуть дальше...).
  -- Возьмите меня с детьми, прошу вас! Мне надобно добраться до России. Как можно скорее.
  -- А ваш супруг?...
  -- Он жив, очнется, значит все в порядке. Если я не убила его, то могу быть покойна. А что ещё?
  -- Вы смелая женщина.
  -- Жизнь научила. Так как же, Иван Нефедович?
  -- Я имел неосторожность услыхать ваш разговор... кажется, дети не смогут пересечь границу? - (Разумеется, уже в этот момент Иван знал, что они перейдут в Россию все вместе... "импульсивен вплоть до неосмотрительности"...).
  -- Все равно. Пешком перейдем.
  -- Извольте, я к вашим услугам, -- просто ответил Иван.
   Через пять минут Коновалов, Вера Аверкиевна, Сережа и Аня, оставив незадачливого господина Зариновского, политэмигранта и скандалиста, комфортно отдыхать в салоне его "туляка", уже мчались на юго-восток со скоростью двести верст в час. Детям объяснили, что папа остался поспать в машине. Иван знал, что ему в очередной раз повезло, хотя за подобный фортель, узнай начальство, не сносить агенту головы. Но Коновалов был твердо уверен: не помоги он Зариновской, до России он не доехал бы. Мистика? А пусть бы и мистика... Домой! Домой!
  
   4.
  
   Император и Самодержец Всероссийский Иоанн VII, праправнук великого монарха Николая Воителя, воцарился на Престоле своих державных предков в 1992 году, после смерти своего отца, Алексея III, от руки наемного убийцы. Государь Иоанн Алексеевич слыл, как и его отец и дед, решительным противником любого западного, а особенно американского, влияния. Была усилена цензура, въезд и пребывание иностранцев в стране строжайше контролировались спецслужбами, были введены вероисповедные ограничения, запрещены десятки сект и масонских обществ, серьезно ограничивался выезд российских подданных для обучения за границей. Молодым Императором были даже окончательно отменены статьи Закона о Престолонаследии 1797 года, требующие "равнородности" браков для наследников Короны; хотя ещё с 1934 года эти статьи особым Манифестом ограничивались необходимостью браков только с членами православных августейших домов, а именно с царствующими династиями Греции, Болгарии, Румынии и Югославии, а также с княжеским домом Черногории, вассалом Белграда. Сам Иоанн Седьмой был женат на Евпраксии Ивановне, урожденной княгине Куракиной, младший брат Царя, Великий Князь Петр, женился на русской девице из духовного звания и права наследования Престола лишен не был. Памятуя, что его отец помышлял о переносе столицы в Москву и тщательно восстановил в виду этой перемены допетровские придворные обычаи, Император Иоанн Алексеевич сделал Москву настоящей второй столицей, проживал там с семьей все лето. В международной политике Государь предпочитал древний принцип "разделяй и властвуй", мудро используя противоречия и недоразумения между врагами России, усиливая между тем русское влияние в Китае, Индии, Бразилии и Африке. Ему удалось добиться быстрого признания Лигой Наций давно назревшей независимости Квебека (в 1994 году), Эускади - страны басков - (1998), Гавайских островов (2002), Гренландии (2003) и Азорских островов (2004). Когда США попытались было протянуть с передачей зоны канала Панаме, Россия не стала поднимать шум и высылать в Карибское море эскадру, просто двух сенаторов, главных лоббистов "панамского вопроса" в Конгрессе и по совместительству крупнейших акционеров канала, настигла смерть от несчастного случая. В Аляске русское влияние усилилось настолько, что эскимосы, алеуты и индейцы "русского" штата (в большинстве своем православные) предпочитали отдавать детей учиться в русскоязычные школы и Русский Университет в Анкоридже, неизменно голосуя при этом за влиятельнейшее "Движение Свободы Аляски". "Кельтский Союз" ещё с 40х годов основанный русскими агентами, добился при Иоанне VII значительной автономии (практически независимости) Шотландии, Уэльса, острова Мэн и Нормандских островов, а также возрождения из небытия корнуэльского национального движения.
   Казалось бы, успехи великой державы гарантировали её полную внутреннюю безопасность. Но имперское правительство слишком хорошо знало, что это не так. Военному, дипломатическому и экономическому влиянию России враг противопоставлял не только силу своего золота. Весь мир, не исключая и Россию, был прочно опутан нитями единой системы, получившей название "глобальной сети". Стремящиеся к мировому господству не открыто (до времени), но тайно, древние антихристианские силы успели за века своего существования сплести воистину крепчайшую "сеть", отлично организованную пирамиду влияния с неограниченными финансовыми возможностями, на вершине которой стоял так называемый "Комитет трехсот". Это теневое мировое правительство состояло, как указывает название, из 300 человек - элиты элит космополитического капитала, безусловно главенствующую роль в которой играли ортодоксальные иудеи (прежде всего раввины). Их было менее половины в Комитете, но им всегда принадлежало последнее слово. Остальные были нерелигиозные евреи, представители могущественнейших американских и европейских кланов, "черные аристократы" (некоторые европейские монархи и богатейшее титулованное дворянство Европы), представители нескольких англосаксонских кланов США, несколько китайцев из Гонконга, японцев, австралийцев и бразильцев. В Комитет входили также шесть кардиналов католической церкви. Разумеется, сам Комитет 300 никогда не собирался в полном составе, для работы было достаточно обычной оперативной связи и встреч небольшими группами, которые регулярно происходили в разных местах планеты.
   Ступенью ниже в пирамиде "глобальной сети" располагались кагальные объединения, крупнейшие тайные общества и закрытые элитные клубы: раввинские трибуналы Парижа, Нью-Йорка и Лондона, "великие" масонские ложи, ордена тамплиеров, иллюминатов и розенкрейцеров, "церковь сатаны", Версальский клуб, Голливудский клуб, Бильдербергский клуб, Римский клуб и некоторые другие. Рангом ниже было положено стоять основным правительственным учреждениям США и Евросоюза (прежде всего спецслужбам) и директорам крупнейших транснациональных концернов. Конечно, в пирамиде был не один десяток ступеней, на каждую из которых опиралась гигантская невидимая сеть опутавшая планету.
   Каковы были цели Комитета 300? Прежде всего - уничтожить православную Россию. Затем, постепенно снижая количество населения Земли до одного миллиарда, заставить слиться все государства в единое целое, руководимое самим Комитетом и создать на планете "общество счастливых рабов" управляемых так называемым "золотым миллионом" господ. Предполагалось, что для этого необходимо внести коренные изменения в психику будущих рабов, заставить их отказаться от традиционной шкалы ценностей (религия, родина, семья, любовь, труд, свобода) в пользу новой, суть которой сводилась к постоянному искусственному повышению потребностей человека (включая такие, неестественные, как наркотики и сексуальные извращения) и удовлетворению этих потребностей при условии слепого подчинения воле господ. При этом, разумеется, был бы необходим тотальный контроль над всеми аспектами жизни личности, контроль ежеминутный, ежесекундный. Новые технологии (изобретенные, кстати, именно в России) позволяли в недалеком будущем осуществить такой контроль, например путем вживления каждому человеку, с рождения, микрочипа, связанного со спутниками слежения и способного накапливать и передавать информацию. В Комитете не без оснований надеялись, что западный человек, десятилетиями обрабатываемый СМИ по специальным технологиям, легко и добровольно дойдет до нужного рабского состояния, при этом даже не подозревая о том, что происходит и продолжая думать, что живет в "демократии и свободе". Принцип был: сначала духовное рабство, потом материальное.
   План Комитета был бы страшно близок к осуществлению, если бы не Российская Империя - последний оплот христианства и истинной свободы человека. Государь Иоанн Алексеевич понимал это лучше чем кто-либо в правительстве великой державы. Он знал - эпоха "холодной войны" заканчивается, начинается эпоха иной войны, тоже необъявленной. Велик и страшен в таком положении долг Царя - спасти не только Россию, но и все человечество от чудовищной паутины "глобальной сети".
  
   5.
   В пути Ивану был подробнейше поведан жизненный путь и злоключения Веры Аверкиевны. Как оказалось, Вера, урожденная графиня Тагилина, происходила из обедневшей аристократической семьи, родилась в Петербурге, окончила высшие педагогические курсы. Раннее любовное разочарование и последовавшие житейские бури привели её к мысли особого рода самоубийственности, впрочем мало оригинальной среди дам с темпераментом, а именно - выйти замуж за самое страшное человеческое чудовище, какое возможно встретить в её кругу. Тогда-то и подвернулся некто господин Зариновский, подававший, как шептались знающие люди, большие надежды в запрещенной партии либеральных демократов. Зариновскому было всего 25 лет, хотя выглядел он лет на десять старше. Непомерные амбиции, астрономический эгоизм и почти всякое отсутствие природных способностей к какому-либо труду заставили Валерия Зариновского, сына видного петербургского адвоката, искать счастья в кругу себе подобных, а именно в среде так называемой "оранжевой оппозиции". Вследствие какой-то ошибки ЦК партии Зариновского назначили представителем либерал-демократов в северной Германии, но Валерий очень быстро доказал свою полную непригодность даже к такой синекуре, порвал отношения со всеми с кем возможно и стал жить с семьей на государственное вспомоществование, как неимущий. Но даже обзаведясь двумя детьми, которые ему были впрочем совершенно не нужны, Валерий, все ещё воображая перед собою блестящую будущность и чуть ли не пост премьера в "свободной от самодержавия России", не образумился и тратил деньги с невероятной легкостью на невероятные вещи: покупал дорогие запонки, брелоки, духи, перчатки, портмоне и прочие аксессуары, менял машины и высказывал при этом сильное недовольство тем, что супруга не работает. Сам же Зариновский, будучи, разумеется, "свободным художником" о работе не помышлял. Семь лет терпела-жалела-надеялась-плакала Вера Аверкиевна, и, зная, что с малыми детьми далеко не уедешь, стала ждать удобного момента чтобы покинуть своего паразитирующего супруга.
  -- Куда вы намереваетесь отправиться по приезде, Вера Аверкиевна? - спросил Коновалов.
  -- Полагаю, родители будут совсем не рады видеть меня на своем иждивении, - горько усмехнулась Зариновская, - но надеюсь, что смогу снять квартиру и зарабатывать как-нибудь на жизнь.
  -- Простите, а есть ли у вас с собою деньги? - Иван предполагал, конечно, что у Веры денег почти нет.
  -- Нет, деньгами распоряжался муж, я даже сожалею, что не взяла ничего из портмоне...Впрочем, пусть подавится, негодяй. Главное - попасть в Россию. А это опасно, границу пешком переходить?
   Иван решил, что пора сообщить о своем плане, тем более что они уже подъезжали к Цвиккау.
  -- Видите ли, уважаемая графиня Вера Аверкиевна, - неуместно (тонко!) употребив титул начал Иван - получилось так, что в моем лице вы имеете оказию до самого Петербурга. Правда, с неудобствами - машину нам придется оставить и переходить на ту сторону ночью. Вы не боитесь ночного леса, графиня?
  -- Послушайте, -- оскорбленно взвилась Вера Аверкиевна - вы это выдумали, чтобы обязать меня...и заставить... и не думайте! Мы в горах выйдем и пойдем через границу, а вы поезжайте куда ехали! Я смогу постоять за себя!
  -- Помилуйте, что вы такое говорите?! - искренне удивился Коновалов. - Я и в мыслях... Но я должен объясниться вначале: дело в том, что я и вправду еду в Россию и по некоторым обстоятельствам... не могу следовать через пограничный пост. Я адвокат и нахожусь под судом в Германии, из-за финансовых махинаций моего компаньона. А мне надобно быть в Петербурге уже завтра. Понимаете теперь?
  -- Так что вы тоже... пешком?
  -- Да, и я проведу вас так, что это окажется просто приятной ночной прогулкой. Слава Богу, нынче лето, в горах нет снега.
  -- Невероятно просто! Неужели это правда?
  -- Правда, конечно правда. К чему мне лгать?
  -- Господь услышал мои молитвы, наконец-то! Спасибо вам, Иван Нефедович! Дети, мы сейчас поедем в горы и там, вечерком, погуляем, понятно?
   Старший, Сережа, давно смекнул в чем дело и ответил просто: "Понятно", а Аня стала хныкать "Где папа, а поедет ли с нами папа, почему мама била папу бутылкой и почему его оставили спать в машине". Впрочем, и она успокоилась весьма скоро.
   Пообедав в хорошем ресторане в приграничном городке Аннаберг-Буххольц, путешественники стали готовиться к походу через горы: закупили напитки и продовольствие, приобрели крупномасштабную карту местности. Идти до ближайшего русского городка Хомутова предстояло не меньше двадцати верст. Иван решил не оставлять машину просто на дороге в приграничной зоне, но отвести авто к перекупщику-"хендлеру". Проделав эту нехитрую операцию (за такого почти нового "донца" с малым пробегом давали до 40.000 евро, но Иван уступил купцу за полцены), Коновалов буквально навязал вырученную сумму Вере Зариновской, объяснив, что у него вполне достаточно средств и эти двадцать тысяч, так и быть, вручаются ей заимообразно. По его расчетам, этих денег (как-никак без малого четыре тысячи рублей) хватит бедной женщине чтобы прожить безбедно в Петербурге не меньше года.
   Переход через границу теоретически представлялся не столь уж сложным. В горах, вне асфальтированных дорог пересекающих границу, пограничных пунктов ни с немецкой ни с русской сторон не было, хотя патрули могли иногда прочесывать горные грунтовые проселки. Выйти сразу на русских пограничников было бы проще всего, но это совершенно не устраивало ни Ивана (задержка на несколько часов, хотя русский паспорт у него в порядке, все равно в глазах властей серьезное нарушение - пересекать границу вне пропускного пункта, пока разберутся...) ни Зариновскую (то же нарушение, и к тому же дети не вписаны в её паспорт, это морока на несколько суток). Коновалов знал, что в любом случае не имеет права на ошибку. Поэтому он и предложил дождаться ночи, тогда любой автомобиль за сто сажен предупредит о себе шумом мотора и светом фар, будет вполне достаточно времени, чтобы укрыться.
   Рудный Кряж представлял собою относительно невысокий поросший лесом хребет, и только присутствие детей несколько усложняло задачу - Анне только-только исполнилось четыре года и долго идти пешком она не могла. Но и в таких условиях преодолеть 20 верст за ночь представлялось делом вполне осуществимым.
   Первую остановку сделали в полночь, верстах в пяти от границы. Летняя безлунная ночь надежно укрывала путников. Дети поспали часок, потом их пришлось будить и идти дальше. Иван нес свой рюкзак и маленькую Анну. Сергей шел не жалуясь, понимая всю серьезность происходящего.
  -- Иван Нефедович, далеко ли до границы? - иногда спрашивала шепотом Вера.
  -- Скоро, скоро, -- отвечал Иван.
   Границу перешли в два часа пополуночи. С седловины хребта, на которой оказались путники, были уже видны редкие огоньки на русской стороне. Спуск был, конечно, легче чем подъем: часам к пяти рассчитывали быть в Хомутове и сесть там на омнибус до Праги. Но Иван вдруг почувствовал, что все проходит уж слишком гладко...
  -- Стойте! - мертвым шепотом приказал он, хотя Вера не услышала того, что слышал сквозь обычные ночные шумы леса Коновалов. - Кто-то идет... нам навстречу.
   Вера обмерла. Сергей остановился, тоже почуяв опасность. Шаги... Люди... Двое...Саженях в сорока впереди... Пограничники не ходят пешком ночью по горам. Весьма вероятно - нарушители, идут в Германию. На размышления Коновалову оставалось секунд двадцать...
  -- Вера, спрячьтесь с детьми за эту скалу и ни в коем случае не двигайтесь, - одними губами прошептал Иван, передавая матери спящую Анну. Больше всего он боялся, что девочка проснется и заплачет, но она спала очень крепко. Достать из внутреннего кармана пистолет, плоский "Ижевск-жандарм" из композитных пластмасс, и привинтить глушитель было делом десяти секунд. Неслышными шагами Иван продвинулся вперед ещё на десять саженей и остановился, слегка присев. Густой кустарник, в полтора аршина высотой, был отличным бруствером. Голоса, шепот...
  -- Скоро мы будем на границе, доктор, осталось с полверсты наверное.
  -- Вы уверены, что мы правильно идем? А пограничников нет поблизости?
  -- Не впервой, господин Фрадкинд. Кремень свое дело знает. На три версты вокруг -- никого.
   Фрадкинд! Сам Мойша Ефимович Фрадкинд, член ЦК "Етросса", плывет в руки к нему, подполковнику Коновалову, в первые же минуты его возвращения в Россию - это ли не подарок небес? Да бывает ли такое? Иван переместил пистолет в левую руку, а правой достал из кармашка летней куртки "вечное перо" заряженное отличными парализующими микродозами, дальность боя - пятьдесят саженей. Ещё десять секунд и два силуэта вынырнули из черноты леса в тридцати аршинах от кустов, за которыми притаился Коновалов. "Маленький, плотный - Фрадкинд, -- отметил разведчик, -- тот, повыше - проводник." Через полминуты подполковник уже обыскивал карманы "добычи": оружие, документы, сотовые телефоны, карманная ЭВМ Фрадкинда, деньги... Парализующий заряд, полученный "оранжистами" действовал около часа. За это время надо было успеть сдать Фрадкинда властям. Зариновскую конечно могут помариновать в участке, но... один звонок куда следует и все будет в порядке. До Хомутова было слишком далеко, а вот до ближайшей деревеньки - рукой подать, версты две к востоку. Иван вернулся к даме и стал объяснять в чем причина возникшего осложнения.
   - Вера Аверкиевна, произошло поистине нечто невероятное... Двое государственных преступников, которых я по чистой случайности опознал, двигались в сторону границы. Мне удалось... гм... оглушить их на время... Нет, нет, не беспокойтесь, ничего особенного, и я в порядке. Так вот, надобно срочно сдать их полиции или пограничникам. До деревни совсем недалеко, но вас оставить я не могу и... и преступников тоже, по крайней мере одного из них. Мы же сделаем вот что: свяжем их как следует подручными средствами, одного я оставлю здесь, а другого я понесу или же протащу волоком, как удастся, а вы уж возьмите Анну на себя. Повторю, здесь совсем недалеко, через час самого медленного хода мы будем...вот, на карте, взгляните: деревенька Кржистофовы Гамры, у самой линии границы, отсюда... меньше двух верст и уже первые дома начинаются. Пойдемте, графиня.
  -- Не называйте меня графиней. Пойдемте. Сергей, возьми сумку, помоги матери. Я Аню понесу.
   Проводника Иван привязал к дереву, а грузного Фрадкинда пронес версту на закорках и ещё версту протащил полуволоком, утомившись нести семипудовую тушу "оранжевого" да ещё и свой рюкзак, с полпуда. Наконец показались околицы Кржистофовых Гамр. Залаяли собаки, зажглись автоматические фонари уличного света. Проснулась и заплакала с перепугу Аня. Иван решительно постучал в ворота фермы.
  -- Полиция! Откройте, господа! - закричал он по-чешски. Через минуту в доме зажгли свет, кто-то пошел к воротам.
  -- Кто так рано? - спросил мужской голос. -- "Рано им, половина четвертого ночи, крестьянская душа" с умилением подумал Иван.
  -- Простите за беспокойство, пане. Нужно срочно вызвать господина урядника, но не бойтесь, ничего страшного нет. Небольшое происшествие, нужно предупредить полицию, а я никого здесь не знаю. Прошу пана проводить меня до урядника.
  -- Пан русский?
  -- Да, пане.
  -- Хорошо. Подождите, я позвоню пану уряднику, он сам подойдет, он живет в двух шагах отсюда.
  -- Спасибо.
   Через пять минут из темноты выплыла фигура высоченного чеха в наспех надетой полицейской форме.
  -- Полицейский урядник Франтишек Гжичка, что угодно пану в такой ранний час?
  -- Я коллежский советник Карст, чиновник по особым поручениям при министерстве юстиции, вам необходимо немедленно препроводить властям уезда двух государственных преступников задержанных мной при попытке перехода границы. Вот один из преступников, его имя: Мойша Ефимович Фрадкинд, оранжист, во всеимперском розыске с января 2000 года. Имя другого мне неизвестно, он переводил Фрадкинда через границу, кличка: Кремень. Я оставил его связанным в лесу в двух верстах к западу отсюда, у красных скал, там заросли можжевельника и хилые сосны. Идите немедленно. За задержанных отвечаете головой, пан урядник. Их документы и найденные при них ценные вещи следует передать в жандармское управление в Хомутове. Честь имею.
   И не успел ошарашенный урядник собраться с мыслями, чтобы решить: не пригрезилось ли ему все это, как Иван, увлекая стоявшую на почтительном расстоянии Веру Аверкиевну с детьми, исчез в темноте. Через три часа путники уже достигли окраин города Хомутова, а к полудню обедали в одном из лучших пражских ресторанов, в "Двуглавом Орле", предварительно сняв на сутки номера в гостинице "Владиславува Круна". Оттуда Иван без опаски позвонил родителям, сообщив, что будет в Петербурге утренним рейсом. Для "внутрироссийского", а значит и семейного пользования его легенда выглядела следующим образом: он, Коновалов, состоял юрисконсультом при одном крупном русско-греко- югославском концерне и часто разъезжал по Европе и Америке, а ныне уволился и возвращался в Петербург, где нашел более выгодный контракт.
  
   6.
  -- Коновалов, вы действительно непригодны для службы за границей, простите уж меня, старика, за откровенность. - Хан-Нахичеванский яростно сосал мундштук серебряного турецкого кальяна, как бы ища в жасминном табаке ответа на вопрос: куда девать ретивого подполковника. - Фон Бауниц верно охарактеризовал вас, да, да... но! - Хан округлил глаза - Вы один из лучших агентов, да, именно, один из лучших, Иван Нефедович! Но за границу мы, сообразуясь также и с вашим желанием, вас более не пошлем. Я хотел бы вас оставить у себя, здесь, в столице, но... министр рассудил иначе, а он лично занимался вашим делом, да-с, лично. Вас ждет работа во втором департаменте.
  -- Политический сыск? - Подполковник потеребил золотой эфес наградной шпаги, которую только что получил от шефа (смущало то, что был не в форме и шпагу девать было, можно сказать, некуда). - Так сказать, опричнина...
  -- Имеете что-то против? - Генерал злобно выдохнул жасминный дым.
  -- Никак нет, ваше превосходительство! Кому как не мне, задержавшему, кстати сказать, Фрадкинда - (Коновалову понравилось упоминать об этом задержании перед начальством) - не знать положение с оранжевой чумою в России.
  -- Да, и, заметьте, положение усугубляется постоянною помощью оранжистам из-за рубежа и постепенным слиянием дэмократов с инородческими сепаратистами. Вы направляетесь на самый важный участок работы во всем министерстве. Переводные документы я отошлю генералу Муромскому сегодня же, таким образом уже завтра вам надлежит явиться к вашему новому начальнику за приказаниями. Да, и ещё один вопрос... Эта дама... Мадам Зариновская... она, кажется, была в бытность свою в России вхожа в петербургские оранжевые круги?
  -- Да, ваше превосходительство. В основном через супруга, Валерия Зариновского, члена ЛДПР с 1992 года...Он хоть и мелкая сошка, но связи имел интересные.
  -- Ну вот вам и материал для первого рапорта Евграфу Арсеньевичу: отличная агентурная разработка. Полагаю, мадам Зариновская истинная патриотка?
  -- Не сомневаюсь, ваше превосходительство.
  -- Вот видите, подполковник, как для вас все отлично складывается... -- как-то двусмысленно улыбнулся генерал, отложив в сторону кальян. - Жаль расставаться с вами, но... ведь все равно работаем вместе, будем встречаться на совещаниях у министра, да и у вас-то, молодых офицеров, карьера молниеносна, не то что в наше время было, при государе Алексее-то Феодоровиче. Даст Бог и товарищем министра станете, тогда совсем рука об руку работать будем. Желаю вам всего наилучшего.
   Крепкое рукопожатие генерала завершило разговор, который состоялся в кабинете начальника СВР через три часа после прибытия Коновалова и Зариновской на благословенную петербургскую землю. Итак, Иван Нефедович отныне уже не принадлежал Службе Внешней Разведке или, иначе, Пятому Департаменту Министерства Имперской Безопасности. Чему подполковник был, впрочем, весьма рад.
   Выйдя из Инженерного замка и всею грудью вдохнув петербургские ароматы (бензин, залив и камень) Иван вдруг осознал, что 1. до завтрашнего утра он совершенно свободен, 2. ему необходимо немедленно ехать к родителям на Охту и потом вечером сделать ещё несколько визитов, и прежде всего Вере Аверкиевне и 3. авто у него нет. Так впервые за девять лет Иван Коновалов спустился в метро (станция Дворцовая). Питерский метрополитен в детстве всегда производил на Ивана впечатление незыблемого величия, надежности, мощи, поэтому он очень любил ездить в зеленых с серебром вагонах, в окнах которых каждые три минуты всплывали залитые светом великолепные дворцы станций. В любви к метро было и семейное: ведь прадед Коновалова был, в далеких двадцатых годах, одним из горных инженеров работавших на строительстве первой линии столичного метрополитена. В 30 году его перевели на московское метро, а во время войны он был призван в саперные войска и убит при взятии Басры. Его младший сын, Дормидонт Коновалов, пошел по стопам отца и строил метро в Самаре, Новониколаевске, Владивостоке, Варшаве, Будапеште и Багдаде. А вот Нефед Дормидонтович поступил в Ревельскую Военно-Морскую Академию и стал моряком на знаменитом авианосце "Николай Воитель", дослужился до второго помощника капитана, участвовал в индонезийском походе. Теперь отец читал навигацию в Нахимовском училище и почти все свободное время проводил на фамильной даче в Солнечном, где на полутора десятинах выращивал свои любимые дайконы, дозволяя, впрочем, своей супруге, Алевтине Петровне, занимать некоторые площади под цветочные парники.
   Ностальгические семейные воспоминания Ивана были прерваны дамским восклицанием, которое он услыхал, стараясь протиснуться поближе к дверям (он выходил на следующей).
  -- Иван Нефедович! - голос принадлежал Зариновской.
  -- Не успели мы расстаться, как вновь встречаемся, Вера Аверкиевна! - Коновалов не сдержал счастливой улыбки... -- Но в вас поистине энергия бьет фонтаном, вы даже толком наверное и не отдохнули после самолета. Куда же вы направляетесь?
  -- Ну, во-первых самолет сам по себе отдых, во-вторых я уже многое успела: оставила детей у моих родителей на Третьей линии, поссорилась с мамой, пообедала, заправила стирку, прозвонила двадцать объявлений по сдаче квартир внаем и вот еду смотреть первые варианты. Мама объявила, что более двух недель держать нас никак не сможет, к тому же у неё очередная ссора с папой и моей сестрой, которая опять ушла от мужа. Вот такое у нас семейство, Иван Нефедович. Знаете, если бы вы не ссудили мне эту сумму, туго нам пришлось бы. Как я вам благодарна!
  -- Не стоит благодарности... А вы на какой выходите?
  -- На Янино, мне долго ещё ехать.
  -- А я сейчас, на Охтинской. Знаете что?. Не согласились бы вы отложить ваши поездки и нанести визит моим родителям? Уверяю вас, это милейшие люди, примут нас...вас без церемоний. Приглашены только сестра с мужем и дядя Федот Петрович, самый узкий круг, так сказать. И... кроме того у меня к вам есть серьезный деловой разговор Соглашайтесь, вот уже станция!
   Вера Аверкиевна раздумывала не более пяти секунд, потом протянула Ивану руку:
  -- Хорошо. Давайте же пробираться к выходу, не успеем, двери скоро закроют...
   Знакомство Веры Аверкиевны с семейством Коноваловых, в торжестве по случаю возвращения сына, прошло как нельзя лучше. Нефед Дормидонтович, вкратце ознакомленный с обстоятельствами встречи с Заринской в Саксонии и последовавшими событиями, подивился мужеству молодой женщины - для него, человека до мозга костей военного, это была лучшая рекомендация. Алевтина Петровна, дама строгих правил, была отчасти введена в заблуждение сыном, дипломатически сообщившим ей, что Вера Аверкиевна, как истинная патриотка, в свое время рассталась с чудовищным супругом, ставшим на скользкий путь демократического бунта, ибо даже и церковные каноны повелевают расторгать союз с изменниками Вере и Государю. Её материнское сердце давно страдало, от того, что из-за своей службы сын оставался в холостяках и она была очень рада, как это было ею отмечено au for intИrieur, "серьезному увлечению" сына. Веру упросили остаться на ужин, роскошный настолько, насколько было возможно все устроить по всем правилам за полтора дня после звонка Коновалова из Чехии. Ради торжества возвращения Ивана были заказаны его любимые fruits de mer прямо от японца, macИdoine Ю la tropicale и белые трюфели. Вино белое - Rheinhessen Eiswein и сухое Chassagne Montrachet, красное - St иmilion Grand Cru и полусухое Саперави, шампанское - Moёt brut. Для Веры, по безденежью питавшейся в Германии в основном дрянными евроконсервами и полуфабрикатами для микроволновки, этот праздничный русский стол семейства среднего достатка показался сказкой. А ведь живя в России она не замечала того благополучия, которая окружала её, все воспринималось как должное!
   Первый тост, как и полагалось по обычаю, был за Государя и августейшую семью, второй тост произносил старший из присутствующий, брат Алевтины Петровны, отставной мичман Федот Петрович Зябликов:
  -- Дамы и господа, я предлагаю выпить за Ивана Нефедовича, после долгих лет скитаний по проклятым заграницам вернувшегося наконец в родные пенаты! За девять долгих лет родителям нечасто приходилось видеть сына, и то во время весьма непродолжительных визитов, поэтому мы несказанно рады прежде всего за Нефеда Дормидонтовича и Алевтину Петровну, разделяя их родительское счастье. Пожелаем Ивану такого же счастья в жизни и успехов на службе!
   От шампанского у Веры с непривычки закружилась голова и ей посоветовали выпить немного сладкого айсвейна. Уступая настояниям радушных хозяев, она усердно перепробовала все блюда и вина. Поэтому когда, после десерта, прочли молитву и встали из-за стола, чтобы пить кофе в гостиной, Вера была не совсем расположена вести тот самый серьезный разговор, о котором ей несколько раз напоминал Иван. Тем не менее Вера вышла с Коноваловым на лоджию для беседы.
  -- Вера Аверкиевна, -- начал Иван, -- я буду говорить с вами откровенно и прошу только одного: наш разговор должен остаться в совершеннейшей тайне. Того требую не я лично, но интересы Отечества. Вы согласны?
  -- Да, но я не понимаю чем же это я могу быть полезна Отечеству... кроме воспитания детей.
  -- Погодите. Я уже говорил вам, что я состою на государственной службе, теперь же могу уточнить, полагаясь на ваш патриотизм: я служу в жандармерии, то есть в министерстве безопасности.
  -- Поздравляю вас.
  -- Постарайтесь воспринимать мои слова серьезно, прошу вас.
  -- Простите. Я вас слушаю...
  -- Мне нужна ваша помощь. Ваш...гм... бывший супруг, господин Зариновский, является членом партии ЛДПР, не так ли?
  -- Когда он полагал, что на партии можно заработать - деньгами или властью, он был им. Теперь это членство ему нужно лишь для того, чтобы говорить о нем всюду, где оранжизм встречает сочувствие в Европе, то есть почти везде.
  -- Я так и предполагал, но дело пока не в Зариновском. Были ли вы лично вхожи в оранжистские круги через связи своего мужа, в бытность в Петербурге?
  -- Да. Я терпеть не могла этих идиотов, но знакома была со многими.
  -- Поддерживали ли вы эти отношения после отъезда в Германию?
  -- Мало, в основном только с дамами, вот например с Илоной Алкснис, женой Айвара, с Ольгой Ивановной, супругой этого... как его... внука, что ли, того знаменитого Апельсинова.
  -- Племянника. Виктора Боруховича Апельсинова, товарища председателя ЦК партии "Апельсин".
  -- Да, да, но я в их должностях не разбиралась...
  -- В общем, связи восстановить сможете?
  -- Да, но зачем? Я же говорю, что терпеть их не могла.
  -- Вы могли бы оказать неоценимые услуги Отечеству.
  -- Какой из меня шпик, вы что, смеетесь??
  -- Ну вот, сразу "шпик"... Что у вас за терминология... Я предлагаю вам следующее: вы постараетесь не только восстановить ваши старые связи и знакомства, но и стать одним из членов оранжистского движения.
  -- Вы с ума сошли! Мне что же, делать больше нечего?
  -- Я полагал, что для вас послужить Родине и Престолу было бы величайшим счастьем.
  -- И как вы это себе представляете? Вы думаете я способна сделать карьеру у этих террористов? Да я даже не знаю толком что они проповедуют, их идеи, и вообще...выхода в сеть у меня в Германии не было и газеты я тоже не читала. Некогда было..
  -- Мы будем доставлять вам всю необходимую информацию. И ЭВМ к сети подключим, все чин чином. И вообще, будем оказывать постоянную помощь в работе. В обстановке строжайшей секретности, разумеется.
   Вере предложение Коновалова показалось совершенно фантастическим. Да и как она может рисковать так жизнью своих детей?
  -- Знаете, Иван Нефедович, найдите себе другую кандидатку в шпики... в агенты. У меня дети.
  -- Я не скрою, риск есть. Но не более, чем если друзья вашего бывшего супруга начнут взрывать метро, мосты и торговые пассажи в столице. А у них есть такие планы. Представьте себе: в центре Питера куча окровавленных тел, размозженные черепа, искалеченные дети, старики... - (Вера зажмурила глаза) - К тому же у вас и ваших детей будет надежнейшая круглосуточная охрана.
  -- А зачем им взрывать? И вообще, чего они добиваются?
  -- Очень просто, Вера Аверкиевна. В двух словах, оранжисты уже больше полувека добиваются одного: уничтожения самодержавной власти государей всероссийских, установления парламентского правления наподобие американского, уничтожения прав Православной Церкви, отдачи в частные руки казенных предприятий, земель и монополий, отделения от Империи всех так называемых национальных областей, то есть губерний, населенных инородцами, вхождения того, что останется от России в мировую систему либеральной торговли... ну ещё много чего, но это - основное.
  -- Но это же будет погибель страны! Зачем это им нужно? Да и кто согласится на такое? Превратить самую могущественную Империю на Земле Бог знает во что! А казенные монополии к чему им кому-то отдавать, коли казна с них доход имеет? Да и вообще, в чьей больной голове могли такие прожекты зародиться? И чем им Государь не по нраву?
  -- А, Император их злейший враг, вообще они против монархии.
  -- А кто же страной править будет? Вон, в Германии партии за власть только грызутся, а страна в запустении, бестолковщина только. У нас хоть порядок какой-никакой, да и народ Царя любит, обожает, как же без Царя?
  -- А оранжисты полагают, что монархия - порочная система... Говорят, что отдавать всю власть в руки одного человека - опасно, неразумно, может быть тирания, произвол, наконец монархия наследственна, а наследник может родиться слабоумный или сумасшедший, маньяк.
  -- Бред какой-то, они что, законов Империи не знают? Ну, про тиранию, положим, такое могло быть триста лет назад, но нынче как же? Россия же не средневековая Византия.
  -- А они вот считают что Византия, и даже хуже, и что надобно власть отдать народу, сиречь установить пресловутую дэмократию.
  -- Вот я и говорю, что будет как в Америке или Европе, только видимость порядка, а на самом деле... да и кто там правит, в демократиях, посудите сами? Кто угодно, только не народ, это же ясно как день! По законам народ голосует за кого-то, партии какие-то устраиваются, но все это - мишура, никто же не знает, что сделает тот, за кого голосуют. Да и сами выборы - одна только реклама, просто промывка мозгов. На самом же деле всем заправляют не депутаты вовсе, а те, кто стоит за ними, что им скажут то депутаты и делают.
  -- Вы правы, но...
  -- Кончено, права, что ж я, по-вашему, в гимназии не училась, не знаю, чем монархия от демократий отличается?
  -- Не только знаете, но и видите самую суть, Вера Аверкиевна. Самую суть. Мы вот с вами знаем и понимаем, что самый естественный образ управления государством - монархия, что демократия - фикция, обман, что за лозунгами свободы вероисповедания и отмены принципов цензуры стоит жажда разврата и всяческая порочность, что за лозунгами самоопределения инородцев стоит стремление погубить государство, да и самих же инородцев погубить... Но оранжисты не так глупы как кажется нам, людям разумным, патриотам. Они весьма ловко прельщают публику, особенно молодежь, которая перестала ценить богатство, порядок и благополучие Империи, стала воспринимать все это как должное, возжелала неких мифических свобод, новшеств... Кроме всего, и это пожалуй самое важное, они пользуются мощнейшей поддержкою Америки и Европы, получают миллиарды рублей от еврейских заправил, планируют террористические акции, подкупают государственных чиновников, устраивают бунты среди магометан...и ещё многое. Уничтожить оранжизм в корне мы вряд ли сможем, но основательно подрезать им крылья мы в состоянии. Так, чтобы на долгие годы запомнили. И вы можете нам в этом помочь, Вера Аверкиевна.
   Зариновская, объятая благородным негодованием в адрес предателей и подонков, как она про себя называла оранжистов, представляя почему-то всегда физиономию Валерия, ответила порывисто:
  -- Если нужно, то я готова!
   Иван вздохнул с облегчением.
  -- Вы даже не представляете себе, как нужно, графиня! Вы - чудо! Позвольте вашу ручку... Я очень рад, что вы согласны и я нынче же расскажу вам обо всем деле поподробнее, а теперь пройдемте лучше в гостиную... Или нет, лучше в столовую, в гостиной все наши смотрят какой-то очередной лубочный сериал, кажется "Сибирский цирюльник"...
  -- Прекрасный сериал. Я много слыхала о нем, но смотреть почти не доводилось! - Вера обрадовалась как ребенок. - Очень хорошо жизнь крестьян в Сибири показана.
  -- Не знаю, я телефильмы не смотрю. Но если вам угодно, пройдемте в гостиную поглядим вашего "Цирюльника", -- засмеялся Иван.
   И они стали смотреть вместе со всеми 23ю серию бесконечной слезоточивой эпопеи про беспокойных крестьян Забайкалья, то торгующих особенными сортами сои, то устраивающих какие-то предприятия по выращиванию астрономического числа соболей, то разоряющихся и вынужденных без видимого удовольствия вырубать сотни десятин леса, который, как известно, легкие нашей планеты...
  
   7.
  
   Князь Евграф Арсеньевич Муромский руководил Вторым Департаментом Министерства Имперской Безопасности с 1993 года. Был назначен на должность по личному приказу Государя - князь десять лет состоял при особе Великого Князя в качестве начальника охраны и был одним из опытнейших жандармских офицеров Империи. Поговаривали, что благосклонность Царя якобы взрастила в Муромском заносчивый и склочный характер и что князь мнил себя лицом неприкосновенным. Князя действительно побаивались все, кроме, пожалуй, министров, членов Государственного Совета и самого Патриарха. Сам Министр Имперской Безопасности, Великий Князь Роман Сергеевич, дядя Государя (со времен царствования Алексея Третьего почти все Члены Императорской Фамилии занимали министерские должности), доверял князю безгранично. Заведуя политическим сыском (пресловутой "опричниной") Муромский совершенно искренне подозревал едва ли не пол-Империи в нелояльности, западничестве, безбожии и оранжевой крамоле. "Для меня люди делятся на две категории, -- говорил он, -- патриоты и изменники. Истреблять последних - мой священный долг.". Следует отметить, что князь выполнял этот долг с высоким профессионализмом: за последние 10 лет в Империи было уничтожено более ста оранжистских групп, в зародыше подавлены мятежи чеченских ваххабитов (тогда, в 1995 году, во время "превентивной операции" было повешено две с половиною тысячи "вольных вайнахов") и еврейских "массадистов", раскрыт знаменитый заговор банкиров, интернет и сотовая связь были взяты под полный контроль "опричников". Но с наступлением 21 века проклятый оранжизм не только воспрял, аки феникс из пепла, но и вступил в новую стадию своего развития: готовилось слияние всех оранжистских, еврейских, ваххабитских и иных сепаратистских фракций и движений в единую скоординированную сеть, одной из главных задач которой стало применение так называемого "ультимативного оружия" - террора. Следовало не просто усилить борьбу с врагом по всем направлениям, но и изыскивать принципиально новые методы сыскной и карательной работы. Для развития одного из таких методов для Муромского как нельзя был кстати перевод из СВР одного из агентов внешней разведки, человека с опытом работы в резидентуре, подполковника Коновалова, "легенда" которого вполне подходила для осуществления реорганизации отдела агентурного внедрения, задуманной князем. Личное знакомство с подполковником должно было состояться сегодня, в семь часов утра, но не в официальном кабинете князя в Аничковом дворце, а в одной из надежных частных дач в Токсово, куда сам князь прибыл ещё затемно.
   Коновалов явился на пять минут раньше назначенного срока. Князь принимал своего нового подчиненного в маленьком уютном кабинете на втором этаже дачного особнячка.
  -- Здравия желаю, ваше превосходительство! Честь имею представиться: подполковник жандармерии Иван Нефедов Коновалов, прибыл по приказанию вашего превосходительства!
   Князь помедлил не более трех секунд, оценивая офицера. Коновалов выглядел подтянуто, хотя по лицу было видно, что вчера немного выпил (скорее всего бокал шампанского и бутылку красного) и спал мало. Сегодня явно не завтракал. Авто в ворота дачи не заезжало, да и обувь подгрязнилась, значит приехал на поезде или омнибусе... скорее на поезде, у этих пригородных особый запах... Курит. Сам гладит себе брюки и пиджаки. Слишком мало ест свежих фруктов. Ногти не подпиливает, молодец, нечего заниматься этакой ерундой... Одеколонов и парфюмированных вод не употребляет, тоже молодец, хоть и адвокат немецкий. Дурацкую печатку на правой руке носить не стал бы, значит у него там что-то такое, шпионское, яд или... или что-то для экстренной связи. Уже будучи в России не снял, значит не расслабляется, оперативная готовность номер один. Что ж, молодец.
  -- Рад знакомству, подполковник. Очень рад. Прошу садиться, без церемоний. Если Вы не против, нам накроют завтрак здесь же, в кабинете, здесь даже удобнее чем в столовой. Я знаете ли часто даже обедаю в кабинете... работа, каждая минута дорога. Вы ведь позавтракаете со мной?
  -- Не могу отказаться, ваше сиятельство.
  -- Вам кофе покрепче?
  -- Так точно, лучше робусту, если есть.
  -- Есть, есть, в Греции все есть...- улыбнулся князь, нажав кнопку вызова прислуги. - Вы, я так понимаю, натощак не курите, как у нас многие в департаменте делают, а ля Шерлок Холмс, так сказать...поэтому сигар не предлагаю, это потом. И я вам, знаете, рекомендую побольше кушать свежих фруктов, не то у вас ещё немного и от немецких сосисок авитаминоз бы начался, поверьте.
  -- Верно, ваше сиятельство, -- удивился врачебному глазу князя Иван.
   Генерал заказал вошедшей горничной-китаянке завтрак на две персоны: кофе, буженину, калачи, сыры и вазу фруктов.
  -- Иван Нефедович, вот что я имею вам предложить. Вы на службе человек не новый, поэтому преамбулы я, полагаю, можно опустить и приступить прямо к сути вопроса. - Князь выдержал паузу. - Как вам известно, в моем департаменте действует восемь отделений занимающихся определенными сторонами сыскной деятельности, от оперативной и аналитической до финансовой. Одной из важнейших задач департамента, а именно его оперативного отделения, является внедрение наших агентов в среду изменников Отечеству. До настоящего времени мы действовали по схеме старой как мир: есть оперативное отделение, есть внедренные агенты, есть конспиративная связь между кураторами и агентами. Иногда нам приходится использовать до пяти уровней различных посредников между агентом и собственно департаментом. Век сверхинформационных технологий, знаете ли - любой шифр может быть расшифрован, любой информационный канал перехвачен, будь то хоть сто раз секретный спутник. Я вот видите ли тоже на старости лет - (Князю было всего пятьдесят два) - программированию даже обучился и сетевому медвежатничеству. Сеть-страницы взламываю... Так вот, я решил создать девятое отделение в моем департаменте, а именно отдел "В", который будет заниматься исключительно внедрением агентов и всей работой с ними. И я создам для вас, можно сказать, по мерке, должность начальника этого отделения. Но должность сия будет не совсем обычной. Дело в том, что нам начальником нового отделения нужен особый человек, опытный жандарм и одновременно совершенный аноним. Вы были разведчиком, в России никто вас как нашего офицера не знает, у вас отличная легенда. Для нас это крайне ценно. О том, кто вы есть на самом деле, кроме ваших непосредственных помощников, будут знать только трое: я, министр и лично Государь, который кстати будет пристально следить за вашей работой. Для всего остального человечества, вы будете частным лицом. Вам будет предоставлено для этого все необходимое прикрытие.
  -- Вы хотите сказать, ваше сиятельство, что все отделение целиком будет законспирировано? - спросил Коновалов.
  -- Именно! Будете работать по привычной вам схеме, с тою лишь разницей, что не за границею, а в России. Это дает нам в руки сразу несколько козырей. Мы не будет более нуждаться в многочисленных посредниках между агентами и департаментом. Начальник отделения сможет ближе и точнее контролировать действия агентурной сети. Сам начальник и его ближайшие помощники будут иметь возможность личных встреч не только с агентами, но и самими объектами сыска, кроме того будут достаточно мобильны и при необходимости смогут лично действовать в любой точке Империи и за границей. Впрочем, что я вам объясняю, вы сами все прекрасно понимаете, Иван Нефедович.
   Князь видел, что Коновалова идея увлекла сразу. Ещё бы... Законспирировать штат целого отделения Второго департамента - это было безусловно блестящим ходом. Хотя ему предстояло возглавить агентуру из без малого пятисот агентов политического сыска по всей Империи и отчасти за границей, Коновалов не смутился и быстро вошел в суть дела и сразу поделился с начальником несколькими весьма ценными соображениями; в частности изложил историю мадам Зариновской и предложил дать ей должность штатного агента.
  -- Да, Вера Аверкиевна может быть нам очень полезна, вы правы... В глазах врага её репутация совершенно чиста. Сделаем вот что: изобразим ей наследство от какой-нибудь несуществующей тетушки и поселим в приличном доме. Духовная консистория оформит ей развод с горе-апельсинником, иначе будут сложности, ну и далее на правах свободной демократической барышни она сможет целый оранжистский салон открыть. Кстати, мы ещё не уточнили, каким же будет ваше собственное прикрытие...Вам какая отрасль права наиболее симпатична?
  -- Я терпеть не могу юриспруденцию, но наиболее существенный опыт приобрел в сфере таможенного законодательства и международной коммерции.
  -- Вот и отлично, станете свободным художником, откроете юридическую контору, в таком солидном положении вы непременно выйдете на нужную среду, так сказать, питательную субстанцию оранжевых бактерий, хе-хе.
  -- Да, ваше сиятельство, лучшего прикрытия и не найти. Каков полагается штат непосредственных помощников, работающих в конторе прикрытия?
  -- Всего двадцать два человека: товарищ начальника отделения с секретарем, секретарь начальника, программист, четыре аналитика, специалист по финансам, юрист, одиннадцать оперативников, шофер. Два аналитика и ваша секретарь - дамы. Считая вас, таким образом, двадцать три сотрудника. Штат мною уже подобран, все люди имеют безупречную легенду, все ранее служили на подобных же должностях. Вот, нынче здесь же просмотрите из личные дела. -- Муромский протянул Ивану СД (сжатый диск) - Знакомиться с людьми будете тоже здесь, на этой даче, я отвожу вам для этого весь сегодняшний день. Кстати, господин Коновалов, вам же теперь как начальнику отделения полагается чин полковника. После первых ваших успехов, а я не сомневаюсь, что они воспоследуют весьма скоро, я буду просить лично Государя о присвоении чина, несмотря на ваш молодой возраст и сравнительно недавнее производство в подполковники.
   За завтраком князь объяснил Коновалову, что новая юридическая контора будет поддерживать репутацию высококлассной и солидной фирмы, поэтому многочисленность штата никого не удивит, да и мелкие посетители не будут докучать. Связь с департаментом будет осуществляться "бумажно" через посредство обычной системы тайников и "электронно" через вычислители, соединенные специальным кабелем, который протянут под землею, через туннели метро, до самого Аничкова дворца.
  -- Отследить протяжение такого кабеля будет невозможно, но и кроме того, он будет дополнительно защищен от любых попыток подсоединения особой системой блокировки. Сами же вычислители будут связаны, разумеется, только между собой. - Муромский подошел к настенной карте Петербурга. - Ваша контора расположится на Петроградской стороне, вот здесь, прямо на Каменноостровском, нумер сто сорок "бис". Четырехэтажный домик, ничего особенного, раньше там квартировало страховое общество "Ассюранс эжипсьенн", министерство выкупило его через одну из наших подставных фирм, вам же дом будет этой фирмой продан, официально, через нотариуса. А кабель пройдет вот тут, как раз по туннелю Петроградской линии метрополитена, верст пять будет. Четвертый этаж устроен под частную квартиру. Прислуги с проживанием не полагается, сами понимаете, но в доме под видом камердинера и экономки будут жить наш оперативник и его супруга, она же ваш секретарь. Так надежнее. Да, и последнее: перед вашим, так сказать, публичным выходом, мы вас слегка покрасим в оранжевый цвет, самую малость, для приобретения вами в соответствующих кругах образа "демократически мыслящего". Сделаем так: оформим некий багаж как следующий на ваше имя из-за границы, из той же Югославии где вы якобы работали. И обнаружим там, при досмотре, некое количество оранжистской литературы, конфискуем её, предъявим вам соответствующее обвинение, о чем будет опубликована небольшая заметка в прессе, обычное дело. Будете оштрафованы. Как вам такой водевиль?
  -- Думаю, не помешает.
  -- Отлично. Сейчас мы с вами пойдем на балкон и попробуем вот эти сигары: редчайший суматранский сорт, вообразите, готовятся с дикими орхидеями, во всем Петербурге и по пяти рублей за штуку не найдете, а это таможенный конфискат, по мне знакомству доставили ящик.
   Муромский искренне желал расположить к себе подполковника, так как возлагал на отдел "В" и на Коновалова лично большие надежды. И откуда недоброжелатели взяли дурацкую сплетню о его, князя, якобы "надменности"? Вот уж воистину завистники...
   Знакомство с сотрудниками отдела "В" заняло у Коновалова не так много времени. Вначале сам Муромский представил всем нового начальника, потом Иван произнес обычное в таких случаях приветствие, затем князь уехал в Аничков, а Коновалов побеседовал с людьми обстоятельнее, закончив дело уже после обеда.
  
   8.
  
   Ивану была предоставлена квартира из пяти комнат, не считая кухни, ванной и кладовой - для человека холостого, которому прислуги по должности не полагается, объем уже чрезмерный. Штабс-капитан Василид Эвплович Карманзакис, из киприотов, оперативник отдела "В", и его супруга, Олимпиада Аристидовна, секретарь-референт в чине подпоручика, занимали ещё четыре комнаты в том же четвертом этаже. Кроме этих квартир в здании было предусмотрено двадцать пять помещений для кабинетов разного размера, холл для посетителей, особая зала для заседаний, курительная, а также полуподвальные помещения различного назначения. Для уборки всего этого замка Коновалов нанял трех приходящих барышень эфиопской народности, по-русски почти не разумевших (подозрения это вызвать не могло, ибо "белой" прислуги даже в столице было днем с огнем не сыскать, не говоря уже о провинции...). Роскошные вывески на нумере 140-бис по Каменноостровскому проспекту гласили, что здесь находится "Юридическое общество Сведенстрем, Яблоков и Коновалов. Коммерческое, международное и налоговое право, нотариат, взыскание обязательств, страхование сделок и ценностей". Когда простой посетитель за обыденной юридической надобностью, вроде консультации по вопросам наследования, входил вдруг в сей храм Фемиды, то, даже если то бывал человек неискушенный, у него быстро складывалось представление о фирме "Сведенстрем, Яблоков и Коновалов" как о доме явно не работавшем на "клиента с улицы". Мрамор, нефрит, зеркала и золото били в глаза, обстановка в холле для посетителей наводила на мысль о многотысячных гонорарах даже и за самое пустяковое дело. Тем не менее контора действительно вела дела некоторых клиентов, в основном русских купцов первой гильдии торгующих с заграницей, иногда попадались нотариальные сделки и страхование. Обработка таких дел ложилась, конечно, на юридический отдел Министерства, секретарям отдела "В" работы "с улицей" оставалось не более чем на полчаса в день - распечатать уже готовые материалы. Посетителей, таким образом, в конторе прикрытия отдела "В" принимали совсем немного, не более 3-4 человек в день. Безопасности работы они не угрожали, так как их принимали только в первом этаже, где располагались: холл, нотариальный кабинет, помещения страхового отдела, бухгалтерия, кабинет налоговых консультаций, отдел по взысканиям обязательств и приемные юрисконсультов Яблокова и Сведенстрема. Второй и третий этажи здания, снабженные современнейшими системами сигнализации и противопрослушки, укрывали таким образом само отделение агентурного внедрения второго департамента, руководившее, на время вступления Коновалова в должность, работой 489 жандармов внедренных в полсотни политических организаций. Отдел "В" не занимался обычными, внештатными и эпизодическими информаторами, ни агентами "второго класса" (горничными, шоферами, охранниками и т.п.). Только агенты внедренные по всем правилам разведки, хорошо законспирированные и занимавшие "приличные" должности в стане врага, входили в отдел "В". Коновалов принял также командование 14 губернскими представительствами отдела: в Нижнем, Киеве, Риге, Будапеште, Праге, Варшаве, Ташкенте, Тифлисе, Иерусалиме, Тегеране, Константинополе, Сеуле, Новониколаевске и Хабаровске; каждое представительство получало структуру прикрытия, подобную конторе на Каменноостровском - страховые кампании, агентства недвижимости, салоны антиквариата и проч. и состояло каждое из нескольких (от 3 до 8) жандармских офицеров. В известном смысле эти "наместничества" отдела были автономны и в их оперативно-разыскные мероприятия коноваловская контора не вмешивалась, только координировала операции и обрабатывала получаемые сведения.
   Отдел располагал весьма щедрым финансированием от Министерства (годовая смета в два с половиною миллиона рублей!), поэтому Коновалову не стоило труда снять для Зариновской через "Петрбургское Императорское жилтоварищество" небольшую трехкомнатную квартиру на Сестрорецком шоссе всего за тысячу рублей в год. Сама Вера Аверкиевна, впрочем попыталась было отказаться от этого, так как уже нашла место учительницы музыки в частной школе и кроме него несколько репетиторских уроков, что давало ей, вместе с казенным пособием на детей (80 руб.) вполне достаточную сумму в триста семьдесят рублей. После знаменитой европейской дороговизны такое положение показалось ей прямо княжеским, хотя кузина из Моршанского уезда говорила по телефону, что в провинции можно и на двести рублей жить втроем "на довольно широкую ногу" и что в столице "все жутко дорого, шутка ли - пуд картофеля рубль, баранина - полтину за фунт!". Зариновской было все равно, что где и сколько стоит, главное свершилось: она вернулась в Россию!
   Коновалов наведался с визитом к Вере Аверкиевне через неделю после её переезда на новую квартиру. Оказалось, что Зариновская времени не теряла, помня о своем патриотическом задании.
  -- Я созвонилась с пятью дамами, с которыми была знакома короче всего, - рассказала она Ивану. - Это Илона, супруга Айвара Карловича Алксниса, вице-президента Латышского Фронта Свободы, Ольга Апельсинова, жена товарища председателя партии "Апельсин", Сарра Губерман, она была или остается замужем за тем самым Губерманом, который во всеимперском розыске...
  -- Да, Зиновий Губерман, представитель "Иргуна" в Москве, опаснейший еврейский террорист и по совместительству якобы композитор.
  -- Ну, композитор он, скажем прямо, никакой... Далее, мадам Новотварская, дева демократии, как она себя именует, затем Елена Закатова, дочь этого, как его...
  -- Абрама Гусина-Бржезовского, финансиста, члена ЛДПР.
  -- Да, его самого, и наконец Элла Джонсон-Бэйлис, жена лидера малороссийских оранжистов, Виктора Диоксинющенко.
  -- Отличный выбор! Побывали с визитом у кого-нибудь из этих милых дам?
  -- Пока нет, не успела, но меня пригласили на раут у Новотварской, там будут все кроме самого Губермана.
  -- Разумеется, ведь по нашим данным Губерман скрывается под новою внешностью, причем после пластической операции, то есть с 2001 года, находится скорее всего в Москве. Его супруга неизменно сообщает, что его местонахождение ей неизвестно. Что ж, возможно, ведь она почти не участвовала в политической деятельности мужа. Тем не менее, на эту даму следует обратить особенное внимание. Но, скажите, неужели вам удалось так сразу вновь завоевать доверие этих фурий-оранжисток?
  -- Ну не такие уж они и фурии, - улыбнулась Вера. - Скорее просто потерянные в жизни атеистки, живущие не семьей, а безумными идеалами демократий да республик. Не все они совершенно безнравственны, есть даже некоторые, ломающие из себя добродетель, но...
  -- Но шила в мешке не утаишь, - жестко завершил Коновалов. - Вешать их надобно, Вера Аверкиевна.
  -- К чему же вешать, вы что? - искренне удивилась Зариновская.
  -- Как к чему? Ради спасения России, разумеется. Когда вы лечитесь антибиотиком, вы же не жалеете жизней бактерий, погибающих в вашем организме миллионами, простите за сравнение. Тут то же самое.
  -- Ну и сравнения у вас... - Вере параллель явно понравилась, она сама удивилась своей кровожадности. - Но вернемся к нашему рауту. Что я должна буду делать?
  -- Очень просто. Пока достаточно будет покороче сойтись с самыми интересными персонажами, список коих я вам передам. Не жалейте красок, ругайте монархию, Церковь, русских, Феликса Зариновского, как недостаточно ревностного оранжиста... в общем всех и вся.
  -- Ой, боюсь я, не умею же врать!
  -- Даже ради России? - строго вперился Иван в зрачки Веры Аверкиевны. - Ради будущего ваших детей?
  -- Ну если... вообще да, смогу.
  -- Отлично. В любом случае ведь миссия ваша ограничена: как только почувствуете, что вам действительно доверяют, порекомендуйте меня как мецената, ну а дальше уж я сам начну работать. Да, и ещё... Через неделю вы получите из Синода бумаги о вашем разводе, вы снова станете графиней Тагилиной. Меня не благодарите, это хлопотал мой... и ваш начальник. вы рады?
  -- Ещё бы! Неужели так быстро?
   Помочь Вере Иван был просто обязан ещё и из служебных видов: не секрет, что среди "демократов", людей в основном происхождения мещанского и купеческого, аристократия, тем паче титулованная, была извечным предметом патологической зависти и ненависти, причем зависть, конечно, преобладала и оранжисты изо всех сил старались привлекать в свои ряды знать и ещё больше старались раболепно подражать ей во всем. Коновалов прекрасно понимал, что в кружке петербургских республиканцев имя графини Тагилиной будет звучать совсем иначе, чем фамилия "Зариновская". Ну а сам риск был крайне мал: даже самые ушлые оранжисты не могли бы представить себе, что графиня стала работать на охранку через пару дней после своего "пожарного" бегства из Германии.
  
   9.
  
   Калерия Исааковна Новотварская (alias "Калешка" или "Оранжевая дева"), типичная питерская еврейка лет 50, слыла в либеральных кругах за сугубо политическую даму "высшего престижу". Её обширные связи в Америке, Англии и, как она сама кокетливо недоговаривала, "ещё кое-где" обеспечивали ей благоволение оранжистской полуинтеллигенции и некоторых молодых свихнувшихся на западопоклонстве столичных купчиков. Она открыто исповедовала свое ярое русоненавистничество, но жандармерия её не трогала, ибо Калешку держали за шута горохового, полезного для отслеживания некоторых действительно опасных деятелей подпольного оранжизма. По профессии она была юристом, но из адвокатского ордена была давно исключена за полную и самую дремучую некомпетентность, потому жила на подачки фонда Пороса, публикации в западных газетах и на доходы с закрытого лесбис-клуба "Сапфо", коего она состояла бессменной председательницей. Все это давало ей те несколько тысяч в месяц, на которые она могла не только содержать виллу на островах, но и путешествовать по всему миру, а также устраивать роскошные многолюдные приемы, на один из которых и была приглашена графиня Тагилина.
   Вера Аверкиевна, оставив детей на попечение матери, доехала до Крестовского острова на метро и потом с удовольствием прошлась пешком до виллы Новотварской. На колокольнях били к вечерне: была половина шестого. Являться на раут раньше шести было неуместно, поэтому Вера, как прилежная ученица, принялась ещё раз повторять уроки, преподанные ей Коноваловым. Надлежало играть энтузиастку оранжевых идей, готовую помочь чем возможно делу освобождения России от варварского ига царизма и через то покороче сойтись с каким-нибудь видным деятелем... Легко сказать, но как осуществить? Конспирация республиканцев, хотя часто непрочная, все же не была фикцией: чужаков в свой круг не пускали, адресов и телефонов на светских приемах не раздавали. Но имя Зариновского было как никак известно в оранжистской среде, Коновалов делал ставку именно на это. И все же это была игра наудачу...
   Новотварская, по-жабьи расплывшаяся брюнетка в строгом полумужском костюме приветствовала гостей в кричаще роскошно обставленном холле.
  -- А вот и миссис Зариновски, - прогнусавила Калешка приторно улыбаясь гостье, - и как вам не стыдно, променяли цивилизованную Германию на нашу тюрьму народов. Ну да мы так рады вас видеть и окружим вас таким участием, что вы и не заметите перемены.
  -- Благодарю вас, - отвечала графиня Вера, - и надеюсь оправдать ваше высокое доверие.
  -- Ну как же можно не доверять вам, ведь вы и ваш муж столько работали в движении, участвовали... - В чем именно участвовал когда-то мальчик на побегушках Хариновский Калешка припомнить так и не смогла и ограничилась неопределенным жестом пухленькой, иссиня-бледной ручки унизанной крупными черными бриллиантами (подарки любовницы-негритянки, американской косметической миллиардерши).
  -- Теперь не могу ничего сказать про намерения Валеры, мы с ним расстались... - (Вера помнила, что в этой среде принято свободно и открыто говорить о личной и даже интимной жизни) - Но я лично надеюсь быть полезной делу освобождения от тирании!
  -- Чудно, чудно! Идите же к гостям, знакомьтесь, у меня нынче много новых лиц!
   На рауте было около полусотни человек - сливки петербургской фронды. "Гвоздем вечера" был какой-то чеченский купец "новой формации" - безвкусно увешанный золотом жгучий брюнет с презрительно-высокомерным взглядом, откликавшийся на странное имясочетание Болдо Запоев. Гордый горец был главой ("амиром") какого-то "всеичкерийского джамаата джихада вайнахов" (эти таинственные термины заставляли либеральных дам томно задерживать дыхание), жил в Москве и явился в Петербург для сбора средств на "святое дело освобождения Кавказа от царского гнета". Средств требовалось, кажется, немало, так как на раут были специально приглашены все питерские толстосумы из "сочувствующих" - то были еврейские, польские латышские и турецкие купцы первой гильдии.
   Собрание открыл протоиерей Н-ского собора отец Ефим Шмулевич, знаменитый либерал от богословия, горячий поборник экуменизма, гуманизма и ещё десятка разных "измов", лекции и конференции которого собирали многочисленные, большею частью женские, аудитории (от полтины до рубля входной билет). Облаченный в дорогой итальянский костюм (ряса считалась "моветоном"), благоухающий моднейшими французскими духами "Адское пламя", батюшка-выкрест, невыносимо жеманясь, разразился потоком красноречия, пересыпанным цитатами из Писания, причем смысл речи сводился к обтрепанному утверждению что "все люди братья и должны помогать друг другу". В отношении вероисповедания амира ("мсааальмааансва" как выпевал тенорком Шмулевич) отец протоиерей рассыпался в таких выражениях, что непонятно было, кто это говорит - мулла или православный священник (впрочем, то же самое отец Ефим говорил не так давно в своей речи перед раввинами на полусветской конференции "Взаимопонимание, солидарность и толерантность". Наконец батюшка, важно поводя крючковатым носом, достал из портмоне чековую книжку и вписал сумму (впрочем, ничтожную) золотым "Паркером". Пухлая, до приторности надушенная и унизанная женскими перстнями ручка Шмулевича протянула чек Запоеву, при контакте игриво пощекотав ладошку мужественного чечена.
   Далее настала очередь почетного гостя из Москвы. Чеченец прочел собравшимся краткую лекцию (Вера отметила, что он говорил скорее с одесским чем с кавказским акцентом), стараясь живописать светлое будущее независимой шариатской Ичкерии и особенно упирая на будущие льготные нефтяные концессии для щедрых благотворителей. Получалось как-то не очень убедительно, но подписной лист, открыто ходивший среди гостей, обогатил "джамаат" "амира" Запоева на внушительную сумму в полмиллиона рублей. Новотварская представила графиню Тагилину чеченцу как "дворянку, но горячо сочувствующую движению". Кавказец принялся хищно пожирать Веру прелюбодейными глазками, особенно после того как Новотварская шепнула ему, что графиня "свободна". Вера постаралась изобразить на своем лице восторг и как бы невзначай спросила, сможет ли она нанести визит "амиру" если будет в столице. "Двери моей скромной сакли всегда открыты прекрасным дамам" - с неприличным намеком сально улыбнулся Запоев. - "Вот вам моя карточка, но запомните: никому не сообщайте ни адреса ни телефонов, которые на ней значатся... Буду с нетерпением ждать вас, ваше сиятельство!". "Непременно, непременно буду!" - выдавила из себя кокетливую улыбку Вера. Новотварская глупо хихикала, а мистер Шая Малкинд, полуконфиденциально представленный (недавно избранный глава питерской ложи "Бнай-Брит") снизошел до Веры и участливо расспросил её о том, чем она собирается заниматься в Петербурге. Так графиня удостоилась доверия чеченского главаря, что сразу же повысило её статус в глазах элитно-клоачной публики, собравшейся тогда у Калешки...
  
   10.
   - Никаких чеченов и тем более амиров с таким именем не существует в природе, ваше сиятельство! - сообщил Иван, выслушав подробный доклад Веры, явившейся утром в контору на Каменноостровском. - Тейп Запоевых в полном составе эмигрировал в Америку ещё в царствование Алексея Николаевича и никто из них в России не появлялся уже много лет. На визитной карточке, если верить поиску в сети, значится адрес парикмахерской "Фатима". Вы говорите, чечен изъяснялся по-русски с еврейским акцентом?
  -- Да, я хорошо узнаю их выговор...
  -- Вывод: амир - лицо подставное, сбор средств велся еврейской организацией. Какой именно и кто такой этот лжеамир мы выясним, но уже без вашей помощи. А вы пока займитесь Малкиндом - этой видимой частью айсберга еврейско-американских масонских лож в Петербурге.
  -- А почему вы сразу его не арестуете, ведь известно, что он бнайбритовец? - удивилась Вера.
  -- Очень просто, - улыбнулся подполковник, - хотя масонство и запрещено в Империи, больше пяти лет тюрьмы и стотысячного штрафа не получит даже самый размасонистый масон России. Как вам известно, Муромский пересажал всех бнайбритовцев пять лет назад в ходе блестяще проведенной сыскной операции. Но головы гидры отросли, на то она и гидра. Есть сведения, что ложа в Питере насчитывает человек двести, не меньше. И что нам это даст, посадить Малкинда, если он сам лишь почетный паж настоящих тузов, выследить которых нам будет очень и очень нелегко. Вот будет Малкинд у нас под колпаком, через него прощупаем остальных.
  -- А я чем могу помочь? Даже если буду бывать у Малкиндов... Ведь этот Шая купец, у него знакомых полгорода, откуда мне знать, кто там масон, а кто нет?
  -- Вступите в ложу, - отрезал Коновалов.
  -- Ни за что! - выпалила Вера. - Как вы можете такое предлагать мне, русской дворянке?!...
  -- Тогда те списки членов новой питерской ложи, за которыми шеф гоняется уже больше года, нам никак не достать.
  -- У вас нет этих... как их... внедренных агентов?
  -- В возрожденных масонских ложах Петербурга - ни одного, к сожалению. Впрочем, если бы и были, добыть полные списки - дело почти невозможное. Они хранятся у трех человек: председателя ложи, казначея, а также у "великого мастера" в Нью-Йорке.
  -- Ну а я как же их добуду?
  -- Станете казначеем ложи. Это у них уже с полвека традиция такая - казначей всегда дама. Казначей ведь не ведает всей бухгалтерией, но только расходами на так называемые "благие дела", вроде помощи еврейским иммигрантам.
  -- Вы сумасшедший!
  -- Ничуть. Простая арифметика: женщин в питерских ложах немного, это обычно праздные богатые вдовы, заниматься, даже формально, казначейством ложи они не будут. Поэтому казначеем часто бывает жена председателя ложи. Я почти уверен, что пост занимает супруга Малкинда, Циля Мордехаевна.
  -- Ну вот, а я-то тут при чем?
  -- Циле устроим несчастный случай, инфаркт например. А к тому времени вы уже освоитесь в ложе...
  -- Но я же православная! За это от Церкви отлучают!
  -- Получим благословение, если вы так щепетильны. Хотя по-моему это необязательно. Вы же для дела вступаете...
  -- Нет и ещё раз нет... и вообще... надоело играть в шпионку.
  -- А если вашу мать или ваших детей в клочья разорвет бомба, заложенная врагами Престола в метро или в пассаже... - начал Коновалов с неумолимой холодностью.
  -- Только не надо, как в прошлый раз, про размозженные черепа! Не смешно! - Вера на минуту задумалась. - Дайте чаю, если можно.
   Пока Иван разливал чай, графиня уже всё для себя решила: помогать жандармерии в качестве "агента" (фи, слово-то какое дурацкое) она не будет. Одно дело - ездить по светским приемам и собирать сплетни, знакомиться, расспрашивать, другое - быть настоящей шпионкой в тылу врага. Вера никак не могла уяснить для себя, как случилось, что она вообще согласилась помогать "этому самоуверенному солдафону" как она в сердцах иногда называла Ивана и буквально стала его подчиненной... Признаться себе в том, что она была влюблена, ей не хотелось... А Иван хотел, но стеснялся признаться в том же самом Вере Аверкиевне...
  -- Я вот что решила, -- тоном не требующим возражений произнесла графиня. - Никуда вступать я не буду. Если вам нужны сведения, я могу пожалуй иногда помогать вам и доставлять их вам через каналы уже известные, но не более того. Это ведь тоже полезно Отечеству?
  -- Полезно, -- разочарованно протянул Иван.
  -- И приставать со своими шпионскими страстями вы ко мне больше не будете?
  -- Может и буду... Зависит от обстоятельств.
  -- Вы неисправимы. Шпион... Я послезавтра буду у мадам Губерман, постраюсь узнать о её супруге. Мне самой любопытно...
  -- Ну вот и хорошо! - расплылся в улыбке подполковник. - Если вы и будете выяснять только то, что вам любопытно, это и то составит уйму ценных сведений, верно?
  -- Намек понят. Все, мне пора...
  -- Ещё один вопрос. Вам ничего не говорит словосочетание "механический апельсин"? Постарайтесь вспомнить, может где-то слышали. Это очень серьезно.
  -- Ннннет... -- Вера подумала ещё мгновение - точно не слыхала. Ну, я пошла. Мы созвонимся, как условились. С Богом!
  -- С Богом!
   Когда графиня ушла, Коновалов задумчиво прошелся по кабинету, составляя в мыслях свой доклад князю. "Операция "Казначейша" - звучало бы неплохо, в лучших традициях..." - думал он. "У Веры совершенный талант, она неотразима... Она всех оранжистов переловила бы, с её шармом... Резюмируем. Задача номер один. Найти Губермана. Задача номер два. Выяснить личность "амира". Номер три. Получить списки "Бнай-Брита" по Питеру. Номер четыре... Да, этим номером четыре пора заняться всерьез! Выяснить, справедливы ли диковатые на первый взгляд слухи о таинственной новой боевой организации "Механический апельсин".
   "Слухи", а вернее непроверенные агентурно-оперативные данные о "группе МА" появились недавно, штабс-капитан Карманзакис подготовил вчера подробный доклад, из которого явствовало, что о боевом отряде террористов доносят три агента: "Ося", "Юрмала" и "Хаджи-Мурат". Внедрены в примитивные молодежные банды, руководимые кукловодами из "апельсиновцев" и состоящие из деклассированных элементов. По кличкам агентов легко было понять, что речь шла о соответственно еврейской, латышской и чеченской бандах. Докладывалось о разговорах с членами этих полумафиозных-полухулиганских групп, из которых следовало, что "серьезные гешефтеры" ищут "конкретных поцов" для организации "недетских шухеров" (отсюда и странное название, проскользнувшее в разговорах: "механический апельсин"). К сожалению, "гешефтеры" были неуловимы: ни примет, ни кличек, ни номеров мобильников, ни даже цвета или модели авто. Географическая привязка: северные районы города. Разумеется, сведения были немедленно сообщены в министерство, а агентам был дан категорический приказ внедриться в "МА" при первой же возможности, но пока такой возможности ни у кого из троих не было. Устроить облаву на "гопоту", как предлагал горячий Карманзакис, было соблазнительно, но "нерентабельно" - те крупицы сведений, которые можно было заполучить, прижав к ногтю молодняк, не стоили непредсказуемых последствий такой акции. Приходилось ждать дозревания "питательной среды" агентов. Иного выхода не было... Или?...
   Кто мог бы в кратчайшие сроки организовать "чистую" продажу энной дозы взрывчатки - тротила или "пластилина"? Коновалов вызвал капитана Карла Олафовича Сведенстрема, военного химика и специалиста по взрывному делу. Капитан, невозмутимый тридцатилетний швед из Турку, работал у князя Муромского уже шесть лет и лучше чем кто-либо в жандармерии знал питерские каналы подпольной торговли взрывчатыми веществами, детонаторами и прочими "пиротехническими аксессуарами". Взрывчатка имела широкий рынок сбыта: от афганских наркоторговцев до "черных" старателей. Покупали даже ревнивые мужья (и жены) и финансисты, стремящиеся устранить конкурентов. Немалая часть "пиротехники" шла на экспорт: в Африку, через российско-эфиопскую границу, в индийские государства, через российско-раджастанскую. Особенно ценились компактные электронные взрыватели "Искра-18" (до 50 руб. за штуку) и "пластилин" усть-вымского производства (до рубля за золотник). Поставщиками были нечистые на руку геологи, железнодорожные строители, сотрудники химскладов (ингредиенты!) и иногда даже работники самих заводов. Случаев преступного сговора с армейскими чинами не наблюдалось уже с 1980 года...
   Коновалов рассудил просто и по-жандармски. Если террористы из "Механического апельсина" не имеют своего собственного иностранного канала (что крайне маловероятно), выйти напрямую на поставщиков "пиротехнической мафии" им не удастся - посредники, люди серьезные, весьма ревниво охраняли свои источники. Но неужели все проходит через эту самую пресловутую мафию? Неужели нельзя организовать "побочную" поставку, которая будет удочкой для боевой группы?
   Сведенстрем, с неизменной янтарной трубкой в руке, вошел в кабинет начальника через двадцать секунд после вызова.
  -- Карл Олафович, есть вопрос по вашей специализации.
  -- Слушаю, господин подполковник.
  -- Садитесь, налейте себе чаю и соображайте, реален ли план, который я сейчас изложу. Дело касается известного, вернее пока неизвестного нам, "Механического апельсина". Группа рано или поздно начнет осуществлять эксы с использованием взрывчатки. Могут ли у них быть свои каналы из-за границы?
  -- Крайне ненадежно, Иван Нефедович, - пыхнул ароматом "Скандинависка" капитан. - Не пойдут они на это.
  -- Я того же мнения. Далее. Покупка большого количества припасов связана с расходами и с риском расконспирации. Сколько наценивают посредники?
  -- Втрое. Потому и так тщательно держат своих поставщиков.
  -- Ничего себе...втрое это неплохой куш. Итак, если нашим апельсинникам представится возможность закупить товар по цене, скажем, вдвое дешевле обычной, но вне обычной системы, пойдут ли они на это? Часто ли встречаются на рынке такие, как говорят в гнилой Америке, аутсайдеры?
   Сведенстрем влил в чай своего любимого аландского "Биттнера" и проговорил:
  -- Довольно редко и это обычно какие-нибудь афганцы или эфиопы.
  -- Почему?
  -- Через эти границы проходит немало интересного, пограничная служба не всемогуща, сами знаете, тем более где-нибудь в Гималаях или в африканских джунглях. Случаются разного рода инциденты, часто караваны просто грабят. На месте продавать товар невыгодно, да и опасно, везут в Москву или к нам.
  -- Ну а почему "пиротехники" не перекупают груз?
  -- А пиротехники почти всегда и есть "пострадавшая" сторона - ведь грабят их же людей.
  -- Ясно... Итак, если в Питере, в определенной среде, пройдет слух о том, что некий, скажем, нубиец, продает по хорошей цене что-то интересующее апельсинников, то они выйдут на него?
  -- Восемьдесят шансов на сто, если наживку правильно насадить на крючок. Как будем фильтровать покупателей?
  -- Ну, это не впервой, опыт есть... Попробуем, Карл Олафович?
  -- Идея хорошая. Насколько я понимаю, ответственным за операцию вы назначаете...
  -- Вас, капитан. Сделаете?
  -- Служу Царю и Отечеству!
   Коновалов не мог знать, что взрывчатка была уже произведена в спецлаборатории группы "МА" в Сестрорецке и что до "акции" оставались считанные часы... Он также не мог знать, что эта боевая организация стала общим террористическим кулаком всех антиимперских сил, а именно: сионистов, либералов, коммунистов, сепаратистов чеченских, азербайджанских, албанских, польских и прибалтийских. А объединение этих сил и курирование "МА" было поручено лично директором ЦРУ США лично великому мастеру московской ложи Бнай-брит, представителю сионистской армии "Иргун" базировавшейся в Англии, члену ЛДПР с 1988 года, уроженцу Новогрудка, гражданину шести государств и прочая и прочая Зиновию Израелевичу Губерману...
  
   11.
   Графиня Вера Аверкиевна поехала от Коновалова на частный урок в центр, вернулась домой в двенадцать часов, приготовила план уроков на следующую неделю и встала к плите: дети должны были вернуться из гимназии в половине второго, надо было поторопиться с обедом. Ни телевизора ни радиоприемника она не включала...
   Гимназия им. Победоносцева, вернее то, что от неё оставалось, была окружена, плотным кольцом представителей всех силовых ведомств северной столицы: жандармерия, полиция, саперы, пожарные, военно-медицинская служба... В радиусе двух верст автомобильное движение было перекрыто, два полка спецназа были подняты по тревоге, оперативный штаб четырех ведомств, включая военное, разворачивал свою работу в здании южносестрорецкого полицейского управления. Через час после взрыва, прогремевшего в 12.18, картина страшной катастрофы была ясна с относительной точностью: полтора пуда аммонала, сдетонировав единым пакетом, дали взрывную волну, полностью уничтожившую строения гимназии в радиусе сорока саженей; число убитых может достичь пятисот человек, с места происшествия эвакуировано двести восемь раненых, шансы найти живых людей под завалами крайне малы. Гекатомбы гражданского населения такого масштаба Империя не знала со времен последней англо-русской войны...
   Государь Иоанн Алексеевич, находившийся в тот роковой день на танковых маневрах в Тверской губернии, прибыл самолетом ВВС в Пулково-3 в 14.49. В оперативном штабе Император был уже в 15.07, на место его доставил вертолет "Орлец" совершив посадку прямо на крыше здания полицейского управления. Государя уже ожидали: министр имперской безопасности Великий Князь Роман Сергеевич, министр внутренних дел Великий Князь Петр Алексеевич, генерал-губернатор Петербурга граф Лапшин, генерал-полицмейстер Иванов, начальник Имперской Спасательной Службы барон фон Виннинг и начальник 2-го департамента МИБ князь Муромский. После кратких докладов чиновников о катастрофе, о мерах безопасности в городе и о следственных версиях, стальной взгляд Царя остановился на дяде:
  -- Роман Алексеевич, твой недосмотр. Даю неделю сроку для установления и поимки организаторов злодеяния. Включайте операцию "город-капкан" третьей степени. Безпощадно арестовывать и вешать всех, кто имеет хоть косвенное отношение к террористам. Судебные дела - военным трибуналам. Комендантский час в городе с одиннадцати в течение недели, завтра и послезавтра всероссийский траур.
   Затем Император приказал приготовить к семи часам патриаршию панихиду в Казанском Соборе, в августейшем присутствии, на службу допускать только семьи погибших, чины двора, министров и представителей властей города. "Патриарх Илларион звонил из Шереметьево, обещал быть в городе через час. Собор оцепишь батальоном спецназа и сотней конных, я возьму лейб-казаков." - бросил он в заключение графу Лапшину.
   ... К шести вечера Вере стало ясно, что Сергея и Анны среди раненых, вывезенных в 4ю Сестрорецкую больницу, Преображенский военный госпиталь и Ожоговый Центр не было. И уже до того, как с пятнадцати часов стали поступать уточнения первого списка раненых, черный провал в сердце матери не обманывал и не оставлял надежд - Тагилина знала, что дети, плоть от плоти её, более не пребывают в этом мире. Глядя на саженный жидкокристальный экран наспех установленный перед зданием оперативного штаба и передающий обновления списка опознанных раненых и погибших, Вера не видела букв, не понимала имен - не глазами, но сердцем, всем своим существом она впитывала список на экране, который оставался пуст - имен детей не было. Но Вера ждала, ждала не отрывая взора от мерцающих строк и наконец прочла... За что?... Почему Господь не оградил...? Зачем, ради кого теперь жить?
   Объявляли о панихиде, подавали автобусы для родственников, городовые и спасатели старались обуздать суматоху; Вера села в один из больших сорокаместных "Вятичей", который повез её по перекрытому Сестрорецкому шоссе к Казанскому Собору.
  
   12.
   Со дня взрыва победоносцевской гимназии прошла неделя. Рассеялась былая безпечность петербуржцев, да и всех русских, считавших, что живут в самой могучей, самой богатой и потому самой безопасной стране; по Империи началась волна еврейских и чеченских погромов, жиды и их клевреты хлынули за границу, повизгивая от ужаса перед силой русского кулака. Присмирели и другие вечно неспокойные инородцы: горячие азербайджанцы, так любившие трусливым скопом отлавливать "рюсски дэвушкь", злобные турки и афганцы, быстро забывшие, как "урус шайтан" провел им электричество, проложил железные дороги и построил больницы, спесивые поляки, дикие ингуши, вороватые цыгане... Вдруг стали слышны голоса благодарности и лояльности русскому Царю и народу: голоса латышей и эстонцев, которых русские спасли от немецкого рабства, финнов, которых мы избавили от шведского ига, болгар, которых мы освободили от турок, чехов и словак, избавленных от австрияков, армян и грузин, спасенных от истребления мусульманами, корейцев, освобожденных от жестокого восточного соседа, казахов, киргизов и прочих туркестанцев, которым мы дали образование, медицину, дороги и промышленность, голоса многих и многих других народов и племен необъятной Империи, которые вдруг осознали, что своим благоденствием они обязаны русским. Для них не было поздно, но для закоренелых врагов Империи наступили страшные дни, когда карающий меч русского правосудия (иначе ими же выдуманная "жандармская удавка на шее свободы") стал разить направо и налево без жалости. Воистину, после кровавых событий в Питере весь мир увидал, что значит "разбудить русского медведя". За неделю, отпущенную Царем на расследование страшного преступления, полицией и жандармами было арестовано более трех тысяч человек, так или иначе связанных с "оранжистами", было попутно раскрыто пятьсот уголовных дел, уничтожено пять гнезд чеченских моджахедов и несколько тайных хасидских синагог, где в жертву кровавому "б-гу" приносились христианские младенцы. Но след неуловимой группы "Механический апельсин" терялся в лабиринте лживых показаний, тупиковых версий следствия и смутных слухов. Великий Князь рвал и метал, кого-то в спешке вешали, Царь ежедневно прочитывал двадцатистраничный секретный отчет о ходе следствия, при этом все чувствовали, что делают что-то не так и что следствие окончательно запутано. Но князь Муромский не терял надежды на план Сведенстрема; правда, капитану нужно было времени поболее одной недели...
   Судьба Веры Тагилиной была на изломе; потеряв детей она не желала более искать иного наполнения своей жизни. В западном, безумном и извращенном обществе женщину заставляют быть кем угодно: "бизнесвумен", сексуальным объектом, ломовой лошадью, предметом эстетического любования, домашней прислугой, но все реже - матерью. Стало принято буквально презирать материнство; считают, что женщина "губит себя" (то есть прежде всего образование и карьеру), если рожает, тем более рожает не одного и не двух, а шестерых или восьмерых - раньше нормальное, естественное явление - женщину, решившуюся на это всячески отговаривают не только родственники, но и всё общество навязчивой крикливой рекламой "жизни для себя". Для русской женщины, для истинной матери дети - всё, потеря их означает пустоту безплодного, никчемного будущего. Врачует лишь появление других детей, если женщина к тому времени способна их выносить и родить. Но для Тагилиной был ещё иной смысл, даже долг - месть. После похорон малюток Вера приехала к Коновалову и просто, лаконично, без пафоса сказала, что готова выполнить любой его приказ ради поимки и уничтожения убийц и всех, кто так или иначе связан с врагом. Подполковнику не нужно было лишних слов о решимости молодой женщины; её взгляд был более чем красноречив. Иван подумал, что князь Муромский легко согласится взять Тагилину в штат сотрудников департамента и составил соответствующее ходатайство, взяв Веру в свой отдел на полугодичный испытательный срок. И первым заданием графини было... стать арестанткой Шлиссельбургской "политической" тюрьмы. "О вашем аресте коротко будет сообщено в газетах, поверьте, таких сведений оранжисты не пропускают", говорил Коновалов. Такой поворот дела как нельзя лучше рекомендовал Веру на её будущем поприще внедренного агента охранки. В крепости, рассчитанной на 800 заключенных находилось к тому времени вдвое больше задержанных. В Шлиссельбурге Тагилина провела почти месяц, время, за которое произошло немало событий в деле поиска неуловимых оранжистских террористов.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"