Опфер Марианна Адольфовна : другие произведения.

Есть ли жизнь после Холеры... Сказка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он разрушает семьи. Он ломает жизни. Он AH1N1. Читайте увлекательнейший блокбастер: "Есть ли жизнь после Холеры..." Написано онегинской строфой. Почти.

   Пролог
  
   Послушайте вы нашу сказку,
   Где волк и восемь поросят
   Раскрашивали одну раскраску
   И ели десять покосят.
   И волк плюгавый рисковал,
   Когда свой клык он вырывал.
   А поросята как козлята
   Рассказывали быль про жеребят.
   И как всегда бутылка водки
   У них стояла на столе,
   А сами были в гамаке,
   Пытались натянуть колготки.
   Итак, начнем мы нашу быль,
   Что превратится скоро в пыль.
  
   _______________________
  
   А началось-то все сначала.
   Жила свинья и свинтус жил.
   Был хлев, была плита и сало,
   И Дедосвин - он старожил.
   И так бы жили, не тужили,
   Орехи ели, спирты пили,
   Когда б в один прекрасный миг
   Холерный монстр не возник.
   Он забирал с собою свинов
   И с диким рыком жрал морковь,
   А так же высосал всю кровь
   Из добрых свинов-паладинов.
   Настал черед сиих свиней
   Бежать из хлева поскорей.
  
   - Прости меня, Холеру, хрюшка, -
   Болезнь пришла к ней на поклон.
   - Тебе в подарок даже кружка
   И новенький совсем картон.
   Свинья растрогалась заботой
   И стала будто бы зиготой.
   Холера усмехнулась странно,
   Как пред охотником - саванна.
   - Послушай, хрюшка, ты родишь
   Нам несколько хороших хрюшек.
   Тебе за них и даже плюшек
   Отдам. И ты мне нахамишь.
   Кончаю монолог я свой,
   И ныне слушаю я твой.
  
   Свинья все взвесила, решила:
   "Черт с мужем! Забирай Свина!
   Полуживого гамадрила
   Хавай себе. Мне не нужна
   Прожорливая свинья морда,
   Целует что портрет Джейн Фонда.
   Останусь лучше я одна,
   Плевать, что я беременна".
   Из уст лишь вылетело слово,
   И у Холеры на глазах
   Свинья (была что на сносях)
   Готова беремИнеть снова.
   Шесть мелких голых поросят
   Орут, визжат и есть хотят.
  
   - На, забирай! - кричит любя.
   Холера в шоке: "Ни фига!
   Ты будешь верная свинья!
   И у тебя одна нога!
   Все вы, вы все, вы хрюшки - Бяки!"
   (Хотя Холера спела "Няки").
   Свинья вздохнула так устало
   И кофту расстегнула (прыть!)
   И начала их всех кормить.
   Холера ж начала ловить,
   И перестали они выть.
   - Уйди! - шипит Холере мать.
   - Пока я не могу и встать.
  
   Холера искренне смутилась,
   И нежность распирала грудь.
   (Одна свинья приноровилась
   И умудрилась ее пнуть).
   Не закралась в душе обида,
   Напротив, поросенок с вида
   Прекрасен был как ананас.
   И не сдержать Холере глас:
   "Великим гриппом здесь клянусь я!
   Принадлежащим к группе А.
   Есть Н один, и N одна.
   Сей поросенок - второй я!
   Ему подвластен будет мир!
   И даже пьяный бригадир".
  
   И скрытая реклама меда
   Решила здесь устроить акт.
   К несчастью главного череда
   Устроило тут уж теракт.
   О милый мед, как ты красив!
   Как маленький аккузатив.
   Твой цвет медовой пастилы
   Как Ольги Бузовой трусы.
   А запах сей благоухает,
   Зовет, и дразнит, и дурманит,
   Как злой паук тебя арканит,
   И лишь на солнышке блистает.
   И сей рекламы вот конец,
   Как новоявленный близнец.
  
   Великих мастеров маразма,
   Быть может, наградят за труд.
   Дадут им Оскара Сарказма
   (Коль в порошок не перетрут).
   Пусть лирика идет свободно,
   Хоть говорят, в подметки годны
   Си авторы лишь слесарям,
   И то, лишь ритм был бы прям.
   Но сказку эту публикуя
   И вынося в народный суд -
   Поймут, а может, не поймут,
   А единицы чтят ликуя.
   Ну, все, закончу отвлекать -
   Пора бы сказку продолжать.
  
   Конечно, автор подставляет
   Опять со сказочкой меня.
   И как козленка наставляет,
   Хоть говорится, что любя.
   Прошли года, свиненок рос,
   И вот окреп он и зарос.
   Как боров поросенок стал
   И принимает щас Гастал.
   Сию свинью кликали Маша
   (Как жаль, что имя все же это,
   Ведь имени и как бы нету).
   И жрал он только блюдо "каша".
   Короче сей гермафродит,
   Как будто выпил Пиковит.
  
   А что же с остальным пометом?
   (Пять братьев, Машенька - сестра)
   И жив под просто свинским гнетом,
   Их одолела Холера.
   Больные поросенки в сыпи,
   Средь них Машуля-боров в цепи.
   Свинюшку-мать в чулан заткнув,
   Манюню кличут мастер-снув.
   Холера злобная давно уж,
   Лет пять уже, как смылась прочь,
   Оставив главой хлева "дочь" -
   Так дорогой душе приемыш.
   Диктатор вечный - вот Маня,
   Лишь салом всех к себе маня.
  
   Прошли года, Манюня любит
   И луг, и травку, и мяско.
   И каждый раз она горюет
   Как под фамилией Носко.
   Манюня - самый страшный страх
   Как новоявленный монах.
   Холера - умная свинья
   Как многочисленное "Я".
   Копыта чешутся и нос.
   А мама свин боится дочку,
   Поэтому дает ей почку,
   Когда у Машеньки понос.
   Кончаю слово наших дней,
   Дарю и вам по пять коней.
  
   Но не понос, так золотуха
   Манюню одолеет вдруг.
   Но и на мать ее, старуху,
   Свалилося несчастье мук.
   Мать очень долго задыхалась:
   Холере, смерти противлялась.
   Тогда вершит Манюня суд:
   Избавить маменькин недуг.
   Гребла зима, уж холодает,
   И вот имеем мы итог:
   На семерых - один хот-дог,
   А тут - маманя погибает.
   Шесть тонн отборного сальца -
   Пора бы резать мать с конца.
  
   (Реклама вкусного сальца
   Здесь засидится навсегда)
   И мать свинья нашла самца
   (И впрочем, ну уж как всегда).
   Свинья вздохнула, в тот же час,
   Как бедный и любимый класс,
   Вздохнуть - вздохнула и пердыц.
   Свинята прутся яму рыть.
   У свинок траур, все рыдают
   И рыльца черненьким платком
   (И заказали пицц на дом)...
   И лишь Манюня ще бодает.
   Ну, вот и все. И нету мамки -
   Холера поднимает лапки.
  
   Вот сбился ритм привычной жизни:
   Свинюшки вспоминают мать.
   Холера им внушает мысли,
   Но бедным свинам не понять.
   Ах да, пора бы поименно
   Назвать брательников всех стремных.
   Их звали: Хрюша, Грюша, Блин,
   Кот-с-салом, Челмедведосвин.
   Судьба их каждого известна,
   Или известна, но не вся.
   Пожалуй, расскажу шутя,
   Когда придет и время, место.
   Когда пора уже придет,
   Старшой Хрюша первой пойдет.
  
   Хрюшаня - сын был самым старшим,
   Его любили вся и все.
   В любви холеры он был младшим
   И говорил: "Не дай Бог мне!"
   Когда пошел ему десяток
   Пошел он развлекать маляток.
   И чудо, вот оно настало,
   Как ТВ звезду его застало.
   И хрюша-брат приноровился,
   Как будто он зажег звезду.
   Ему писали: "I Love You".
   Короче, он переродился.
   Теперь уж речь пойдет о младшем,
   Что после Хрюши был как старший.
  
   Ничем не выделялся Грюша,
   Не предлагал супер-идей.
   Холера называла "Плюшка"
   Сего носителя плетей.
   На телек Грюшу не приняли
   (Наверно, рожей попеняли),
   И верно: был он некрасив -
   Любитель лошадиных грив.
   Печально оказалось рвенье
   Пойти на радио "Старпер" -
   Ди-джей ще старый не помер.
   Холере тоже невезенье:
   Ее Грюшаня одной левой
   В нокаут мог отправить первой.
  
   Теперь я слово вновь возьму,
   Про Челмедвсвина расскажу.
   За имя я сейчас налью
   И снова что-то докажу.
   Челмедвсвинка был подлизой,
   И иногда он звался "Лизой".
   (Он геем был, но только тсс!)
   Холере он кричал: "Ан, цыц!"
   И с утречка нет лучше дела,
   Как Мане подлизать попец
   И поднести ей холодец,
   И подарить кусочек мела.
   И тайна у него была,
   Но быстренько она всплыла.
  
   Затем его переманили
   И в США уволокли.
   И там его похоронили
   И памятник поставили.
   Блин и Кот-с-салом неразлучны,
   И оба были очень тучны.
   Любили сало и бамбук,
   Страдали от кишечных мук.
   Нашли свое предназначенье
   В литературных областях.
   О древних Гамлета костях
   Имели письменно сужденье.
   И ждали нобелевских премий
   За то, что открывали кремний.
  
   Ура, ура, пляшите танго!
   Детей у свинки больше нет.
   Как высшее сегодня благо
   Я предложу-ка вам конфет?
   Ну вот, свининка умерла,
   Тем временем Маня взросла.
   И плетку взяв в свои копыта,
   Как лупа в лапах следопыта,
   Холера дом купить детям.
   Теперь живут они все там
   (Ну, кроме Хрюшки-бандюка)
   И парочка немых армян.
   Теперь начнется здесь игра:
   Встречайте волченьку-бобра.
  
   Матерый Волк уже свободен,
   Откинулся, вот месяц, с зон.
   Его прозвали Бобер-годен
   За зубы (он был очень зол).
   Передних два резца торчали,
   Что волки сильно презирали.
   Один гнилой остался клык,
   Зато полсотни коренных.
   Идет-бредет наш Волк голоден,
   Он ищет хату со жратвой.
   Чу - запах свинки молодой -
   Вот так обед найдён в природе!
   И вот отправился к свиням
   Псевдобобер наш, как к друзьям.
  
   Манюня же и в ус не дула,
   Сидела борзо на печи.
   Братьев своих она надула,
   Говрит: "Холеру мне сыщи!"
   И вот стучится кто-то в дом
   Но с печки свинке вставать влом.
   - Ну, кто? - кричит свинья-наседка,
   Как благородная кокетка.
   - Ну, я... - галантно тявкнул Волк.
   - Давай, встречай меня, красотка,
   Или где там твоя массовка? -
   И, запыхавшись, волк замолк.
   Манюня запылала вся:
   "Нет, так галантненько нельзя!.."
  
   Волк распахнул дверь элегантно,
   Брутальным шагом в дверь вошел.
   Что-то сказал насчет брильянтов.
   - О, Боже! Как же вы смешон!
   Как вы красивы, симпатичны,
   К тому же, сказочно комичны!
   И я согласная на флирт!
   Но тут Волчок заметил спирт.
   Стараясь не терять из виду
   Заветную ему бутыль
   И отряхнув с джинсовки пыль,
   К Манюне двинулся под видом
   Вулкана, жаждущего страсть -
   Страсть к спирту. Большего не ждать.
  
   Манюня лапки потянула
   Свою любовь скорей обнять,
   И поясок свой подтянула,
   И с печки начала слезать.
   Но Волк старался просочиться
   И спиртиком скорей напиться,
   Стакан к губам своим прижать
   И кнопку "отрубить" нажать.
   - Как вас зовут, моя мечта?
   - Спросила свинка, не спеша.
   И холодильник свой круша,
   Что назывался кран-мачта.
   И Волк схватил свой милый спирт,
   А Манька-то совсем сопит.
  
   Обида Маньку страшно гложет:
   Так обмануться, так ступить!
   Никто теперь ей не поможет
   Оставить все попытки мстить.
   Волк присосался страшно к горлу,
   Пил, пил, но обнаружил воду.
   Слезами наполнился глаз:
   "Ну что ж, таков удел у нас -
   Чего сильнее всех желаешь,
   Норовит тут же убежать...
   Тогда придется ублажать
   (Коль с голоду ты помираешь)
   Сию несносную свинью".
   Так думал волк. "Тебя люблю,
  
   Любимая моя ты хрюшка,
   Тебя я бросить не могу,
   Твою я розовую тушку...
   Везде найти ее смогу!
   Ты на кровать скорей ложись
   И не кричи потом: "Там жизнь!"
   Ты этого желаешь очень,
   Да хоть и под покровом ночи
   Тебя возьму я, ты моя!
   Лишь только кетчуп принесу
   И на кровать тебя снесу.
   И не кричи, что ты ничья.
   Все, дорогая, приготовься,
   Ты только лишь совсем накройся".
  
   Замыслив тягостную пакость,
   Слова сдержав на языке,
   Готова Маня сделать гадость.
   А Волк повис на косяке
   Дверном. И самое мгновенье
   Волка швырнуло на поленья -
   Открылась дверь, и в хлев вошли
   Кот-с-салом, Челмедведосвин,
   Блин, Хрюша, Грюша и Холера,
   Ведомая пятерней пар
   Неимоверно грязных лап.
   Манюня потеряла веру
   Себе самой, своим глазам,
   А также братьям и волкам.
  
   - Манюня, чем я провинился?
   Жениться был уж я готов.
   И даже вроде изменился,
   И собирались мы в поход!
   Манюня плачет и рыдает,
   И Хрюша, паразит, рыгает.
   Никто ее не утешает,
   Никто ее не понимает.
   На Маню молча все глядят,
   А волк лишь ищет свой сандаль,
   Бормочет типо: "Ну, ударь!"
   Ушел. И мухи лишь гудят.
   И скоро вот конец рассказа,
   А ты усвоил суть наказа?
  
   Пора лиричных отступлений
   Настала. Подведем итог.
   Межвидовых здесь отношений
   Союз чудной: Свинья и Волк.
   Манюня, стоя одиноко,
   Ушедшему смотрела Волку
   Вслед. За стремлением отмстить
   Отправиться хотела бить...
   Но тут Холера на пороге.
   Родилась у Манюни мысль.
   Как братьям, Волку сделать сыпь.
   И не придумать мести боле
   Ужасной и противной, но
   Уж верно, Волк наш далеко.
  
   И постояла, поскучала,
   И посмотрев, решила повздыхать.
   Судьба ее уж постращала,
   Судоку захотела порешать.
   Холера, по спине погладив,
   Сказала: "Не уйди, нагадив.
   Ты обмануть меня решила,
   Небось, и тайну ты раскрыла".
   Манюня зарыдала: "Бред!
   Ему я не сказала это.
   И то, что уже месяц лето,
   Я не сказала ему, нет!"
   Сказав сии слова Манюня,
   Похудела. Холера сидит, горюя.
  
   Как поступить теперь Манюне?
   Бежать за Ним иль отступить?
   Понравится ль теперь фигура?
   Или не стоит в бег пустить
   Все силы, что уже успела
   Скопить, пока на печке прела?
   Решенье трудное приняв,
   Манюня выскочила, зряв
   Пустое поле, тропку рядом,
   На ней Волка-бобра следы
   Рисуют ровные ряды.
   Их Маня провожает взглядом.
   Решает ринуться вперед,
   А сзади все семейство ржет.
  
   Уф, Санта-Барбара, ей-богу!
   Как можно долго так тупить?
   (Как будто оторвало ногу,
   Но можно новую купить)
   Манюня же бежать решила,
   На попу приключения нажила.
   За Волком не угнаться Мане,
   Кричит она: Седлайте сани!
   Поеду прямо в волчий дом!"
   Семейство фигу показало
   И в дом спокойно зашагало,
   И рассуждая все о том,
   Что Маня предала их род
   Как некогда единый код.
  
   Сквозь вьюги вьюжные блуждает -
   Манюня ищет волчий дом.
   За ней Волчок наш наблюдает
   И сожалеет лишь о том,
   Что бросил девушку родную,
   Похорошевшую, худую,
   Прекрасную, как маков цвет
   (От слова "красный") спору нет.
   Всплакнул немного волк в платочек,
   Сморкнулся раз и с древа слез.
   И поскакал он через лес
   К Манюне, чтоб дарить листочек.
   Тот лист дубовый в лапах тряс,
   Как лбом усталый лоботряс.
  
   Скорей к Манюне Волку надо
   Листочек, чай, замерзнет вдруг,
   И подарить он ей помаду
   Желает. И вскричит он: "Друг!
   Прости меня, моя невеста,
   Ты как богиня дома Веста.
   Нуждаюсь я в тебе, как в рифме,
   И как природа эта в нимфе.
   Прости меня, любовь моя,
   И глупость я свою признал,
   И вот сейчас тебя нагнал.
   Моя любовь, любовь твоя".
   Так думал наш Волчок.
   Пока бежал, остался лишь стручок.
  
   Свинья в астрале, телепатя,
   Манюня речь произнесла:
   "О Боже, милый! Я в откате,
   Желать я большего могла.
   Но ты в судьбе моей явился,
   Нежданно на главу свалился.
   Теперь я вся в твоих руках,
   Я безнадежно влюблена!
   Люблю твои большие зубы -
   Твои передние резцы,
   Твой взгляд и громкое: "Увы!",
   Твои волосистые губы..."
   Вот так вот мысленный сигнал
   Обоих влЮбленных догнал.
  
   Что круче всяких модных БАДов?
   Кусочек сала? Иль любовь?
   Не лучше меда кадров!
   Манюня скажет: "Прямо в бровь!"
   Мед похудеть нам помогает,
   И хоть цыганка погадает,
   Но нам докажет сей привет,
   Как в Библии одной завет.
   Как мало меда мы съедаем!..
   Все больше молока мы пьем
   И каплю меда не нальем.
   И тут сейчас мы зарыдаем...
   О, бедный, меда вкус и запах...
   Как будто мы сидим на парах.
  
   Знакомьтесь: Маня "до" и "после"
   (см. предложение один).
   Ужель посмеете, несносный,
   Вы усомниться в меде? Вы!
   Вы, пожиратель бутербродов,
   Законодатель жирных снобов,
   Вы отрекаетесь от пчел?!
   Возможно, кто-то не учел,
   Они и отомстить ведь могут,
   Ужалить в глаз, ужалить в нос
   И вызвать пламенный понос.
   И родственники не помогут.
   Вы обращайтесь лучше к нам -
   Мед по дешевке сплавим вам.
  
   Все, автор, баста, хватит!
   Харе про мед уже писать!
   Пять раз про мед уж не покатит,
   И нас начнут сейчас кусать!
   Вернемся мы к семейству хрюшей,
   Ну, то бишь, есть семья Манюши.
   Там братья чай пошли хлебать
   Апосля стали танцевать.
   И вот сосут они все чай,
   И всё просили в жидкий суп
   Из Интернета колбасу
   И хлеба с маслом им скачать.
   Туфта полнейшая. Посмотрим
   У Мани что там и одобрим.
  
   Манюня посреди дороги
   Стоит, объятья распростёрв.
   И в мясо разодрав все ноги,
   Наш Волк бежит на теле-зов.
   Еще совсем чуть-чуть до встречи
   Осталось двум сердцам давеча.
   Завидел Мани тушку Волк
   И скорости прибавил ток.
   Бежит как спринтер на заданьи,
   Но силы чуть не рассчитав,
   Манюне врезался в рукав.
   Пустились сразу в лобызанья
   Два жутко жаждущих сердца,
   Два нежелаемых лица.
  
   - Женись на мне, свиньи творенье!
   - Конечно, милый друг земли!
   - На свадьбу подарю варенье!..
   - Конечно, милый, но замри!
   Чу, что-то слышу под ногами...
   И были бы они богами,
   Узнали б вмиг, что там ползет,
   Но так и так, само найдет.
   Вдруг бобр выпрыгнул оттуда:
   "Готов я службу провести,
   Хочу быть очевидцем взрыва,
   Как перед покореньем Крыма.
   Могу до церкви довести".
   Переглянулись Волк да Маня,
   Кивнули. Бобр представился "Мишаня".
  
   Откуда ни возьмись - тетрадка
   В руках у Мишеньки бобра.
   Столь долгожданное: "Согласна ль,
   Ты Маня, лучшая свинья,
   За мужа выйти, Волка-бобра?
   Пускай, вся ваша жизнь как зебра,
   То будет белой, то черной,
   Как роба прачки молодой!"
   Раскинула мозгами Маня
   И испугалась не шутя,
   Бобра прослушав проклятьЯ,
   Но "да" сказала и в кармане
   Держала фигу от сглаза
   И скромно прятала глаза.
  
   А Волк дрожал от нетерпенья,
   Хотел жену он унести,
   Чтоб заготовила коренья
   И волкосвинов возродить.
   Представилась картина маслом:
   Жена, детишки, чудо-бластер,
   Спокойствие, терпенье, радость
   И на обед такая гадость!..
   Любовь, согласие, жвачка
   Стояли в мыслях новобрачных,
   И кожа Грюшеньки мясистых,
   Как молодая водокачка.
   На химию поперли люди
   И покупать большие худи.
  
   Молодожены возвратились
   В свой милый дом, свой мегахлев.
   Брательники с Холерой бились
   На раздевание в покер.
   Изобразив на рожах радость
   И вожделеющую сладость,
   Свиней семейство поднялось
   И обнимать их ринулось.
   Их, право, чуть не задушили,
   Почти повылезли кишки,
   И все защечные мешки
   Объятья вмиг опустошили.
   Оторопевшие стоят
   Молодожены и сопят.
  
   Манюня ринулась: "Все вон!
   У нас теперь свой дом!
   А вы, пошли на кон,
   Ишь, развели здесь хром!"
   "Манюня, ишь, раздухарилась:
   Ишь, как соорудилась!" -
   Подумала Холера мельком,
   И на ковре "welcome".
   Прогнала деток бедных Маня,
   Ушли, и в холод, в дождь
   Им бросила дорогу кость.
   И прокричала вслед им: "Таня!"
   Манюня с мужем грех свершила
   И неприятностей нажила.
  
   Шесть душ в молчаньи тихо плачут:
   Кот-с-салом, Грюша, Хрюша, Блин,
   Носы в копытца скромно плачут
   Холера, Челмедведосвин.
   На выход указав, Манюня,
   Железным жестом, не горюя,
   Пинком под зад всех провожав -
   Колонной шедших, хвост поджав,
   Шестерку Другов по несчастью.
   И за Холерой дверь замкнул
   (с которой некогда прыгнул)
   Наш Волк, переполненный счастьем.
   Так сбросил рано со счетов
   Союз супругов тех свинов.
  
   И братья план жестокий знают,
   И лапы страстно потирают,
   И мысленно сестру канают,
   И тихо вещи собирают.
   Веревка, мыло, крюк,
   Клубника, персик и урюк.
   И к мести все готово,
   И мир не будет знать такого
   Ужасного поступка мысли.
   Сестра узнает месть братьев
   И будет их просить нытьем
   Пощады. Вот наказание корысти.
   Итак, составив план возврата
   Решили сделать ночь захвата.
  
   Остался только день единый
   Прекантоваться на лугу.
   Семейству свинов (и с Холерой).
   Перед великой ночью. Чу!
   Прислушайся сейчас, читатель,
   Вообрази себе, мечтатель,
   Пять поросят уже снуют
   Туда-сюда. Готовят тут
   Орудье страшное для боя:
   Веревка, мыло, персик, крюк,
   На драку с Манькой - пусть урюк.
   "Клубнику лучше приготовим,
   Поджарим на костре сейчас" -
   Холера подала свой глас.
  
   Вдруг из кустов шуршанье слышно,
   Выходят дружно, ногу в ногу,
   Красотрусалки еле слышно
   Смеются и хохочут хокку.
   Японец-дед, японка-мать,
   Пора бы им, конечно, спать.
   Но нимфы моря ночь танцуют
   И перед свиньями гарцуют,
   Призывно бедрами ведут,
   Губами песенки поют
   И обещают им салют.
   А мать с отцом кричат: "Капут!"
   И братья, поддаваясь страсти,
   Не забывают о напасти.
  
   Кружит в овально хороводе
   Сей полусказочный народ.
   Одеты все не по погоде.
   Купальник уж русалке жмет,
   И нимфе шляпа лоб натерла,
   Плащи давно все распростерли.
   Метеорологов мистейк
   Из живности готовит стейк.
   Достигнув пик водушевленья,
   Холера знамя подняла
   И братью дружную взвела
   На дикий бой всея вращенья.
   Холеры возглас: "Двинем мы,
   В очаг свинячей старины!
  
   Устроим битву нагреванья,
   Убьем, замучаем, пришьем,
   А позже мы сотворим им линчеванье,
   Убьем их ихним же враньем!
   Поднимем палки мы и знамя,
   Как ярко-огненное пламя!
   Устроим им Варфоломея,
   Как истинная соловея песнь
   Погибнуть все сегодня сможем,
   Но волю Мерлина свершим,
   Используем мы вражеский зажим.
   Я верю, знаю, мы все сможем!
   Кончаю речь, мои друзья!
   Поднимем же мы копья!"
  
   Запел "Катюшу" хор народный,
   Как в армии шагают в такт.
   Навострив ручки в дом суровый,
   Желают учинить там акт
   Изгнания семейной пары.
   Вот у ворот скопились фары
   От ступ и метел нимф и ведьм
   (Им долго предстоит быть здесь).
   Включили музыку канкана.
   И вмиг войско, преобразясь,
   в тряпье и перья нарядясь,
   плясать пошло как на Балканах.
   И лишь две морды у окна:
   Свинья и Волк. Все, им хана.
  
   А что и Волк? А что Свинья?
   Достали гири и патья.
   "Ишь развелось хамья!" -
   Подумала свинья, надев свои платья.
   - Любимый, доставай обрез!
   Мы будем различать разрез.
   Я знаю слабые места
   Этих рыл. Час солиста!
   Убьем, но победим!
   Ты веришь мне, мой муж?
   Сегодня мы откусим куш.
   И силу их мы разредим!"
   Но Волк пошел, поднявши лапы,
   И как в ведре большие капы.
  
   - Ты, Манька, больше мне не пара,
   Теперь здесь каждый за себя.
   Пойду и сдамся, без базара.
   - Что мне прикажешь? Так нельзя!
   Неужто кинуть меня вздумал?
   И лучшего ты не придумал?!
   Сдаваться на поклон свиням! -
   Кричала Маня. Волк смолчал.
   На двери встали баррикады,
   Манюня окна, стены, щель
   Заклеила. Но Волк бордель
   Хотел бы вечно наблюдать бы.
   Поэтому он втихаря
   В стене дыру проковырял.
  
   И лапы вверх свои подняв,
   Он вылез. И знак им peacе'a показал,
   Свиней появлением заняв,
   И Маню "как бы" заказал.
   Короче, сдал жену братьям
   И наказал им: "Харям
   Я вашим доверяю, поэтому скажу
   Секрет. Я вам дыру в дом покажу.
   Но вы обязаны поклясться:
   Меня отпустите вконец
   И мне подарите ларец,
   И также вы должны обняться".
   Закончив речь, Волк заревел
   И попросил он полимер.
  
   Холера (мисс руководитель)
   Решила запустить в дыру
   Отряд "Домов освободитель",
   Что колыхался на ветру.
   А Манька в бешенстве трясется,
   Ведь враг вот-вот в жилье ворвется.
   Но Мане больше не спастись.
   Свинья! Откуда ни возьмись,
   Еще свинья! Кот-с-салом, Хрюша,
   Блин, Грюша, Челмедведосвин,
   Канистры с текстом "керосин".
   Холера, будто бы из плюша",
   Достала из кармана крюк -
   На нем болтается урюк.
  
   - Врешь! Меня так просто не возьмешь! -
   Кричит Манюня, отбиваясь.
   - Холера, тебя вообще тут не поймешь!
   И что ты керосином поливаешь?
   Сама мной в детстве восхищалась,
   И вспомни: как история-то начиналась?
   Кто виноват, что похудела?
   Зато почти я полетела!
Завидуй, мать! Тебе явлюсь,
   Во сне и каждый миг
   Добьюсь, и ты поймаешь лик.
   Знай! Тебя я не боюсь!
   Манюня "фак ю" показала
   И тайну страха та узнала.
  
   И хлев в момент заполонили
   Русалки, нимфы, ведьма-псих.
   Слой керосина на пол влили,
   И до пожара - только миг.
   Манюне страшно, Маньке дурно -
   Вещички собирает бурно,
   И успевает по пути
   "Гостей" по углам разнести.
   И средь сего взрывного визга
   Расслышан был столь мягкий стук:
   Не выпускав тетрадь из рук,
   Вошел в хлев Бобр, жуя сосиску.
   И демонстрирует контракт
   "О передаче в лапы с лап..."
  
   Манюне пофиг сей контракт,
   Хотела девка сделать "фак",
   Но надо завершить теракт.
   Поэтому, дав бобру мак,
   Манюня в дырку вылезает,
   Конечно, сразу замерзает.
   Но спичку чиркнула
   И - фух. Холера пикнула -
   Испуг. Погибли в доме все.
   Холера, мать ее, поет,
   А Волк как бешеный, орет:
   "Манюню мне!"
   Манюня дала себе слово:
   "Холера сдохнет - и готово".
  
   Манюня слово вновь хватает,
   Холере говорит: "Пари!
   Мене уж образ твой мешает,
   Ты, дистрофичная, умри!
   И кто кого здесь переборет,
   Тот хату новую построит".
   Холера тут же: "Все, идет,
   Тот строить будет, кто падет
   От рук врага". Вершится битва.
   Холера с Маней - сошлись
   Вода и камень, мед и слизь.
   В устах у Волка лишь молитва.
   Один удар - повержен враг,
   И бессердечно Свинтус рад.
  
   А Волк болеет за кузину,
   Но пала бедная она.
   Тогда, скрываясь за бузину:
   "Манюня, ты виноватая сама!
   Прости, прими и поцелуй мне подари.
   А я дарю тебе сари..."
   Манюня плюнула на Волка.
   "Ты в жизни, как наколка,
   Ты мысли спутала мои,
   И мне не надо Бога,
   Чтоб наказать у меня рога.
   Ты как библейский Ной!.."
   Холера ж дом замерила,
   Ее тоска доперила...
  
   Армян холера нанимает,
   И строят здесь огромный дом.
   О том она еще не знает,
   Что все поселятся там в нем.
   Добротный дом с кирпичной кладкой,
   Два этажа, газон с укладкой,
   Где спать угодно лишь коням
   И парочке немых армян.
   На новоселье всех Холера
   Зовет в отличный новый "хлев".
   Манюня с Волком, обомлев,
   Полны восторгом столь безмерно,
   Что Маня вопреки себе
   Не бьет фингала Холере.
  
   - Спасибо, мать! - визжит свинья.
   - Теперь с мужём начнем мы жить,
   И с волком мы не будем выть.
   Тебя теперь не бременить
   Я попытаюсь. Прости меня
   Ты ж с бодуна.
   Но мы закатим пир горой
   С большой аминокислотой.
   Потом ребенка мы зачтем
   И в честь твою мы назовем
   Дитя. Но попросить хочу взамен
   Большой, комфортный автоген.
   Все кончаю монолог,
   Ты запиши мне адресок".
  
   И вот все счастливы, довольны.
   Холера уж вот-вот всплакнет.
   Армяне как рабы невольны
   Могилу роют свиньям в лед.
   Тела бездыханные слили,
   Проблемы все уж разрешили.
   Четыре месяца спустя,
   Манюня, дико вереща,
   Рожает шестерых мутантов -
   Полуволков-полусвинят,
   Они орут и есть хотят.
   Холера снова тянет лапы:
   "Исторья повторится вновь!
   Вот этот свин моя любовь!"
  
   _______________________
  
   Эпилог
  
   Пора начаться эпилогу.
   И двадцать восемь лет спустя,
   Тот хлев давно забыт уж Богом.
   И лишь листочки шелестят
   Над каменной могилкой свинок,
   Волка, холеры. И картинок
   На крестах гнилых тоже нет.
   Одни армяне на траве
   Присели вместе пообедать.
   Но злополучнейший "Биг Ланч"
   Поверг армян тех в дикий плач.
   Им больше света не разведать.
   И трупы на свином кладбище
   Остались воронам на пищу.
  
  
  
  
   02.02.2010
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"