Потом вдруг - она - Ева - внезапно начала быть: смешное создание на непослушных заплетающихся ножках. Далее вихрастый подросток с короткой стрижкой и чертенком в глазах. Затем девушка все с тем же чертенком и кучей забавных тараканов в голове.
Мелки пылились то в комоде, то на чердаке, то в подвале: периодически всплывая во времена переездов или торжеств.
Иногда, в переломные моменты, она вспоминала о подарке.
Обида извела зеленый мелок, оставив долгий привкус горечи и ранив душу кучей утрат.
Раны были настолько сильны, что серый мелок отчаянно вывел "одиночество" - и оно уверенно и надолго пришло в жизнь Евы.
Дальше были попытки убежать от себя.
Тщетные.
Однажды, на краю Земли, в дешевом мотеле, дрожащие пальцы вывели и вовсе страшное.
Хорошо: дописали страшное не до конца.
Плохо, что четвертый мелок исчез, оставив угольную пыль на полу, тонкие шрамы на запястьях и вой скорой в ушах.
Четвертое было затхлым и тусклым, словно бормотуха неясного разлива с неизбывной горечью после приема.
После него сложно было начинать что-то сначала.
Сложно было вообще жить.
А пирамидки размокли, кто-то нечаянно их раздавил, превратив в треугольники.
"Надеюсь, не потеряли силу" - подумала Ева, мусоля синий и красный огрызки.
"После пятого и шестого обязательно придет седьмое. Хоть и не по правилам феи, но они всегда идут друг за дружкой, иначе и быть не может" - рассудила Ева, старательно выписывая на грязном полу дешевого мотеля Веру и Надежду.