Иногда Викторией овладевала совершенная, полная апатия. Всё вокруг как будто делало шаг назад, и мир начинался не рядом с кожей, а в полуметре от неё. Чуть менее зримый, слышимый и требовательный, чем обычно. И только в этом пространстве между миром и собой она могла перевести дух. Время в нем приостанавливалось, вернее, она саса растворялась во времени. Там можно было отдохнуть от бесчисленных забот, грусти и очевидной нехватки любви.
Никогда не знаешь, где тебя подстерегает любовь. Живёшь себе, живёшь, ни о чём таком не помышляя, а она вдруг - раз! - и случается. Мгновенно расцвечивает все вокруг яркими красками и возвращает удесятерёнными запахи и вкусы, унося при этом аппетит.
История её мгновенно промелькнувшей любви, как и многие другие, началась с разочарования. Вдруг оказалось, что мужа она не любила. Прекрасно образованный человек, он очаровал её родителей, взволновал девичью душу - да так, что она, не успев опомниться, вдруг сделалась замужней дамой.Титул, достаток, вечера в хорошем обществе - жизнь, казалось, отчаянно ей благоволила, но - увы! - что бы ни делал и ни говорил муж, было не то и не вовремя. Он как будто зацепил ненадолго краешек ее души, но пойманная было душа встрепенулась, взмахнула крыльями - и снова стала легкой и свободной. А он нервничал, суетился, как заведенный повторял те же слова, что и раньше - ведь раньше это работало, привлекало и удерживало! - тщетно... Вперёд и ввысь, вот куда она рвалась, и убить ее было легче, чем заставить любить.
Впрочем, об убийстве никто и не помышлял. И ума, и такта у мужа было в достатке, и супружеская жизнь их шла своим чередом, как хорошо отлаженный механизм. Виктория даже почти уверилась в том, что это и есть счастье. И вот в таком - почти счастливом- состоянии любовь застала ее врасплох.
Потом, когда всё внезапно кончилось, она бесконечное количество раз перебирала, как чётки, каждую встречу, все сказанное и, тем паче, несказанное, и жалела только об одном: что никогда, ни единого раза не посмотрела она своему возлюбленному в глаза со всей силой охватившей ее любви и страсти. Один такой взгляд выдал бы её, конечно, с головой, и потому она так и не решилась этого сделать. И отчаянно теперь об этом жалела.
- Морок, блажь, наваждение... - как только не уговаривала она себя, ничего не помогало. Их знакомство ничем не отличалось от прочих и было отмечено лишь секундным его замешательством - обычно красноречивый и невозмутимый, он на мгновение перестал таким быть, и она с весёлым изумлением быстро подумала: как мальчишка... И оттого приняла с ним сразу задорный, слегка задиристый тон с оттенком легкого превосходства, ставший впоследствии вполне товарищеским, безо всякого намека на флирт. Вкусы их и пристрастия оказались настолько схожи, что за неполный месяц знакомства несколько раз довелось им услышать от окружающих: да вы просты близнецы, разлученные в детстве!.. Не успевала одна начать фразу, другой мог ее уже закончить. Так что не очень удивителен был факт, что на третий день знакомства она почувствовала по отношению к чужому мужу сильное дружеское расположение, на четвертый - огромную приязнь, а на пятый проснулась со знанием, что же на самом деле есть любовь. Оказалось, что это встреча в Эдемском саду. Что в этой Вселенной живут всего двое. И мир заново рождается вместе с ними.
"Я так его люблю, что мне неважно
Насколько это важно для него
Что он красив, что он отважен,
Что мне не получить его всего.
Мне все равно, как это начиналось,
Кто первый перестал играть,
И что, когда дыхание кончалось,
Я начинала лгать.
Я раньше думала, что я свободна,
Что это ерунда - любовь, как смерть.
Но если я не умерла сегодня,
То только для того, чтоб завтра умереть."
Как только она написала ему эти слова, он исчез из ее жизни. Новый мир, не успев родиться, разлетелся вдребезги. И тогда она поняла, что боль, как и любовь, настигает каждого. Просто для каждого уготован свой клинок. Острый и тонкий, он пронзает броню любой толщины и неизменно достигает сердца. Сердце - его цель.
Ее сердце всё еще билось благодаря детям. С раннего утра до позднего вечера они требовали внимания и заботы, она была их опорой, защитницей и кормилицей, и вся эта кутерьма и хлопоты гнали апатию прочь. Иногда даже казалось, что и клинка никакого нет и никогда не было - пока не наступала в доме тишина, вместе с которой, как к себе домой, возвращались тоска и воспоминания о прошлом, печальные спутники одиночества и несбывшихся надежд. Будущее страшило ее: еще при рождении мальчики были записаны в Пажеский корпус, и теперь, когда всё разом переменилось, и царь отрекся, и Бога всеми силами отменяют, и всем управляют какие-то Советы - что ждёт ее сыновей, как жить... Сыновья радовали ее своей любознательностью: уже становилось понятно, что в гимназии из всех наук самой нелегкой станет для них послушание, и потому к радости примешивались тревога и неуверенность: справится ли она с обузданием юных поляков, известных своей горячностью... Мальчики обожали мать, и пока самым сильным наказанием для них были ее нахмуренные брови, но друг с другом они вели постоянную изнурительную войну за первенство, и единственным, в чем уступал младший старшему, был возраст. Даже соседка, тишайшая Мария Бенедиктовна, однажды не удержалась от осторожной сентенции:
- Знаете, милая, когда мы жили в Гомеле, один из коллег моего мужа, Лёвушка Выготский, был специалистом по детской психологии, и я могла его слушать буквально часами. Так вот, он считал, что многие черты характера определяются очередностью появления ребёнка на свет. Впрочем, об этом говорили и Адлер, и отчасти Фрейд. Первенцы консервативны, умны, упрямы и охотно соблюдают правила. Младшие беспечны, импульсивны и любят манипулировать окружающими. И знаете, что я вам скажу? Они у вас оба первенцы, да, моя милая, мне и самой странно такое говорить...
- Мария Бенедиктовна, они однажды провели без меня долгие полгода в большой семье, где были дети постарше. Наверное, тогда и почувствовали, что каждый уникален, - улыбнулась в ответ Виктория. - Подруге переливали мою кровь, и мне пришлось надолго задержаться в больнице. Ох и намучился с тремя мальчишками бедный муж этой подруги!
- С тремя? Я не ослышалась? У вас же двое ... Или?..
- Нет-нет, никто не умер, - поспешно ответила Виктория, - наоборот, все остались живы! И мои мальчики, и сынок подруги.
- А почему наоборот, моя милая?
- Наоборот - потому что подруга чуть было не умерла, ее сбил на улице таксомотор, и доктор Покровский решился на прямое переливание крови.
- Да что вы, деточка, - всплеснула сухонькими руками Мария Бенедиктовна, - здесь, у нас, во Владике - и прямое переливание? Удивительная история... И как вы его перенесли?
- С трудом. Три дня и я, и моя подруга были без сознания. Потом она пришла в себя, а я - нет. Представляете, каково было ее мужу с мальчонкой и двумя младенцами?! Он помучился несколько дней и понял, что одному ему не справиться, и отвез мальчишек к сестре в Хабаровск. А потом мы едва за ними выбрались, сами помните, как это было пять лет назад: не разобрать, где война, где фронт, где какая власть...
- Этого и сейчас не понять, - поджав губы, проронила Мария Бенедиктовна. - Лихие, ненадежные времена.