В сущности, орхидея очень похожа на женщину, думал мсье де Краппон, тщательно отсчитывая капли. Притягательная, капризная, очень красивая, когда цветет - если цветет, ведь заставить ее невозможно, можно только попытаться создать подходящие условия. Настойчивая в добывании необходимого: плотные корни без труда раздвигают кусочки субстрата, который не должен быть ни слишком влажным, ни чересчур сухим. Нежные бабочки цветов. Змеящиеся щупальца жадных корней. Упрямство и беспомощность, требовательность и щедрость. Особенно у некоторых. Нет, с орхидеями точно гораздо проще. Ведь у них нет прозрачной кожи и завитков на тонкой шее.
Он отставил лейку в сторону и принялся аккуратно закреплять цветонос.
Мсье де Краппон был уже однажды женат. Недолго, но ощущение тонкой стальной проволоки, вонзающейся в шею, не покидало его до сих пор. Он даже ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Мари. Гладкие блестящие волосы, миндалевидные глаза, серебристый смех, железная воля. Как вовремя она ушла из его жизни.
Прерывисто вздохнув, он слишком сильно изогнул тонкий стебель, и тот упруго лопнул прямо под пальцами. Запахло свежестью и смертью. Что ни говори, а орхидеи - лучший способ насладиться красотой и властью, не изменяя себе и не уступая обстоятельствам.
* * *
Обстоятельно обследовав мастерскую, Изабель вынуждена была констатировать то, что было ясно Еве с первой минуты: картина отсутствовала.
- Чей же это портрет? - спросила Ева, и Изабель воззарилась на нее с изумлением, переспросив:
- Портрет? Отец никогда не писал портретов. Почему вы решили, что я ищу именно портрет? "Потому что я его видела", - подумала Ева, вслух ответив - Отчего-то мне так показалось. А что же это в таком случае за картина? "Или, вернее сказать, две картины" - снова добавила она про себя. Изабель теперь смотрела на нее приязненно и внимательно, как будто догадываясь о непроизнесенных ремарках.
- Это пейзаж. Чем-то напоминает "Вид города Толедо" Эль Греко. - Приветливая улыбка и вопросительно приподнятые брови были призваны, очевидно, заменить вопрос "Вам это о чем-нибудь говорит?". Еве говорило.
- Мне кажется, я догадываюсь, о чем вы. Не та ли это картина, что висит в дальней спальне? Изабель всплеснула руками и воскликнула:
- Точно! Я же сама вешала ее туда перед самым вашим приездом! Вы позволите мне ее оттуда забрать? Разумеется, Ева не имела ничего против. В дальней спальне все равно никто не жил, а коли вдруг кто-то и надумает, всегда можно повесить туда любой из холстов с чердака. Если, конечно, они не исчезнут следом за обнаженной красавицей.
- Спасибо за вино, помощь и внимание, - Изабель уже убрала картину в машину и на этот раз, кажется, окончательно собралась уезжать. Ева залюбовалась ею: прямая спина, умиротворенная улыбка, никаких признаков усталости и безупречная седина... " Совсем как у Баландина, - подумала она, но заговаривать про того уже не стала. Этот визит и так начинал казался ей бесконечным. - Сначала кольцо, потом медальон, шкатулки, картины... Просто пещера Али-Бабы. Из которой Изабель уезжает, а я остаюсь".
- Не за что, всегда рада, заезжайте почаще! - они расцеловались на прощание, и Еве вдруг сделалось жаль отпускать Изабель. Неожиданно тонкая, как папиросная бумага, кожа старой дамы пахла чем-то хорошо знакомым, но позабытым; и оттого, что кожа оказалась так тонка, а запах - так неуловимо знаком, явились неведомо откуда сиротство и нежная грусть. "Ну не в последний же раз видимся, - урезонивала себя Ева, глядя вслед отъезжающей машине и следя, как открываются въездные ворота. - Того и гляди, нагрянет вновь, не успев толком соскучиться..." И правда: прощание их вновь оказалось неокончательным. Георгий въехал в открывшиеся ворота, преградив дорогу старенькому "Ситроену", и Ева поспешила к ним: знакомить. Первой выпрыгнула из машины дочка: живая и ласковая, за сутки отсутствия она успела соскучиться и теперь жмурилась, как котенок, пока Ева целовала тугие и прохладные щечки. Изабель тоже выскочила из своего авто, как чертик из табакерки (и откуда у нее столько энергии?), и с улыбкой наблюдала за ними. Георгий, напротив, оставался в машине, предпочтя опустить боковое стекло, и Еве стало за него неловко: эта вальяжная манера выглядела сейчас обычной невежливостью. Впрочем, в вопросах сглаживания неловкостей Изабель была виртуозом.
- Добрый день, - обратилась она к малышке, - как поживаешь, как твои дела? - обычные слова звучали как особенное приветствие, предназначенное для одной-единственной девочки на свете, и Ева восхитилась ею вновь: как она это делает?
- Здравствуйте, мадам, - живо, но вежливо ответила дочка, и Изабель изумленно посмотрела на Еву, воскликнув:
- Да у нее нет никакого акцента! Это было приятной правдой, и Ева кивнула:
- Спасибо, я польщена. Это многие отмечают. Французский без акцента достался дочке в обмен на переживания первых школьных дней, когда она не понимала ни слова. Метод погружения себя оправдал: теперь она стрекотала, как сорока, и даже во сне говорила на двух языках.
- Я тоже благодарю вас, мадам, - такая вежливая девочка сделала бы честь любым родителям, и Ева с улыбкой смотрела на Изабель, ожидая ответа, одновременно делая рукой, убраннной за спину, отчаянные пасы: ей нестерпимо хотелось выманить наконец Георгия из-за руля. Все было тщетно: Георгий безмятежно улыбался, сидя в автомобиле, и выходить не планировал.
- Муж, видимо, очень устал, - извиняющимся тоном проговорила Ева, - но в следующий раз я вас обязательно познакомлю! Хотя устала, кажется, как раз Изабель: ничего не отвечая, она пристально смотрела на малышку, и лицо ее было задумчиво и немного печально.
- Какие необычные глаза, - проговорила она, переводя взгляд с девочки на Еву, - это чьё же наследство, ваше или?..
- У нее глаза моей мамы, - ответила Ева и погладила дочку по голове. - У нас с глазами вообще всё сложно: у меня - амблиопия, у них - гетерохромия... Изабель молчала - нучные термины окончательно вогнали ее в ступор. Глядя теперь прямо перед собой, она как будто что-то высчитывала, не будучи способной получить наконец искомый результат. Ева скосила глаза на мужа: тот на глазах терял безмятежность, постукивая пальцами по рулю. Малышка начала нетерпеливо подпрыгивать на месте.
- Если вас не затруднит, - Ева решила взять инициативу в свои руки, - отъедьте, пожалуйста, немного назад на площадку перед домом, там достаточно места для двух машин. И, если хотите, оставайтесь на ужин!
- Что вы, что вы, - спохватилась Изабель, выйдя наконец из своего странного оцепенения, - это очень любезно, но я и без того достаточно злоупотребила вашим гостеприимством... - Она вдруг порывисто обняла Еву, а потом и малышку, сделавшись похожей на заботливую, чуть суетливую бабушку. - Да и ваш супруг, кажется, немного ревнует. Всего хорошего, и до свидания!
Она ловко скользнула за руль и лихо дала задний ход. Георгий невозмутимо подъехал к дому и поднял руку в знак благодарности. Изабель отсалютовала ему в ответ, пара секунд - и она опять остановилась возле Евы с дочкой.
- Не потеряйте медальон, дорогая, - произнесла она своим прежним, чуть лукавым тоном. - Я вижу, вы возлагаете на него большие надежды.
Ева разжала кулак: действительно, все это время она крепко сжимала кулон в руке. Что ж, время, настала, знать-то, и твоя очередь выпустить на свет старые тайны...