Я думаю, тем, кто когда-то сделал неправильный выбор, просто дали слишком мало времени. Будь у них хоть одна лишняя минута, всё сложилось бы по-другому.
Но мне не нужна никакая минута.
- Да.
Декан устало откинулся на спинку стула.
- Глупо, - произнес он. - Я понимаю, вы хотите защитить друзей, это всё, конечно, очень благородно... и глупо.
Молчание.
- Черт возьми, Шумков, я уверен, что не вы заварили эту кашу, - в голосе декана отчетливо звучало раздраженное нетерпение. Он был уверен, что я сломаюсь.
Ну-ну.
- Это я.
- Вы хоть понимаете, что я вас отчислю?
- Понимаю.
- А когда вы вернетесь из армии, ваши друзья, которых вы выгораживаете, уже получат дипломы. А вы...
- Не было никаких друзей. Я был один.
- Ну ладно, - декан сложил ладони домиком. - Мое терпение кончилось. И если вы надеетесь, что какой-нибудь ваш дружок признается и спасет вас, знайте - я своего решения не изменю. Это ваш последний шанс.
Молчание.
- Даю вам еще минуту на размышления. Потом...
Я хотел сказать, что никакая минута мне не нужна, но... закрыл глаза и стал ждать, пока секундная стрелка опишет круг.
- Что?!
Они пялились на меня во все глаза.
- Ты... - Феоктистов запустил пальцы в длинные волосы. - Ты нас не?..
- Нет, - я устало прислонился к стене. Руки всё еще дрожали, но я был абсолютно спокоен.
- Твою мать! - заорал Потоцкий, напугав проходящих мимо первокурсниц. - Ты идиот! Просто супер идиот!
- Я знаю.
- Он же тебя отчислит... - тихо сказал Феоктистов. Я кивнул:
- Уже.
- Твою мать! - Потоцкий схватил Феоктистова за руку. - Мы немедленно идем к нему и всё...
- Не надо, - сказал я, чувствуя, что сейчас разревусь от собственного благородства. - Он сказал, что со мной всё уже решено.
- Да ты идиот! - снова завопил Потоцкий. Феоктистов легонько двинул его в бок.
- Тихо, - он непрерывно глядел на меня своими огромными печальными глазами. Эти глаза и вечная "аристократическая бледность" удачно дополняли и без того выдающуюся внешность Феоктистова. Он, можно сказать, был лицом нашей компании.
- Ну надо же что-то делать, а, надо же что-то делать, нельзя же так, надо же что-то... - забормотал Потоцкий. Феоктистов снова пихнул его.
- Мы идем к декану, - отчеканил он, - И говорим, что тоже уходим.
- Да вы что... - начал я, но они унеслись, бесцеремонно оттолкнув меня с дороги.
Честно говоря, об армии мы всерьез не думали. До конца надеялись на отца Феоктистова, который мог бы раздобыть кое-какие справки. Он согласился, но только для Феоктистова. Тот отказался.
- Надо ж и мне поиграть в благородство, - объяснил он, проводя рукой по бритому затылку. Надо сказать, он и без волос вполне мог занимать должность лица нашей компании.
Рассказывать об армии - не в моих правилах, скажу только, что между девятнадцатью и двадцатью одним я словно прожил еще одну жизнь.
Но проблемы начались не тогда. Они начались, когда мы вернулись из этого параллельного мира и дружно провалили экзамены в наш бывший институт. Мы с Феоктистовым не набрали даже на платное; Потоцкий набрал.
- Родители не будут за меня платить, - заявил он, отправляясь вместе с нами на собеседование в техникум. - Просто супер.
Мы знали, что это неправда. Родители Потоцкого с удовольствием бы за него заплатили. Они вообще были добрыми, его родители, поэтому в детстве мы очень любили ходить к нему в гости.
Вообще, с родителями было труднее всего. Мои изводили меня упреками с утра до ночи, но хуже всего приходилось Феоктистову. Он постоянно прибегал ночевать то ко мне, то к Потоцкому, и, часто моргая длинными женскими ресницами, излагал подробности очередного скандала.
А когда было тепло, мы собирались втроем на балконе Потоцкого и пили пиво. Точнее, пили мы с Потоцким - в алкогольном плане Феоктистов был тем еще снобом.
Думаете, я ни разу не пожалел? Ошибаетесь.
Я жалел, сидя за партой в занюханном кабинете; жалел, слушая бред, который нес толстый препод, явно с похмелья. Я жалел, когда мы с Феоктистовым носились по городу в поисках хоть какой-нибудь работы. У нас были большие проблемы с деньгами. У всех, кроме Потоцкого: он умудрялся сдавать сессии на пятерки и получал повышенную стипендию. Он всегда был умным, этот Потоцкий; и если Феоктистов был лицом нашей компании, то Потоцкий однозначно был ее мозгом.
Я жалел каждое утро, когда ждал автобус, чтобы поехать в ненавистный техникум, а позже - на ненавистную работу.
Но я переставал жалеть, как только мы снова собирались втроем.
Прихожая Феоктистова была такой крохотной, что казалась, будто мы втроем там не поместимся.
- Проходите, проходите, - суетился хозяин, отбирая у нас куртки. Это было новоселье - совсем не веселый праздник, если вспомнить, как много трудов стоила Феоктистову эта квартира.
Мы протиснулись в маленькую кухню и уселись за стол.
- Сам поверить не могу, - откликнулся Феоктистов, доставая из дребезжащего холодильника бутылки и банки. - Я вам еще комнату покажу потом... как придем в состояние... а то там бардак полный.
Я тоже оглядел кухню, и мне вдруг стало невыносимо стыдно. Я до сих пор жил с родителями. Да и вообще - ничего не менялось. Ни-че-го.
Феоктистов словно услышал мои мысли:
- Ну что нового?
- Да так, - Потоцкий умело орудовал открывалкой. - На работе просто супер - п**дец полный...
- Не говори! - воскликнул Феоктистов. - Меня недавно... - он одним глотком ополовинил банку и принялся рассказывать довольно запутанную историю своей ссоры с начальством. Потоцкий слушал, постоянно прикладываясь к бутылке и вставляя свое "Просто супер".
А мне почему-то совсем не хотелось пить. Я только теперь почувствовал какой-то едкий кислый запах.
- Феоктистов, - недовольно сказал я, кивнув в сторону раковины с грязной посудой, - Ты бы прибрался, что ли, или домработницу ждешь?
- Могу тебя нанять, по старой дружбе, - беспечно ответил Феоктистов и сделал внушительный глоток. Потоцкий загоготал. Его смех словно ударил меня по ушам, и я закрыл глаза.
А когда открыл, увидел, что происходит что-то странное: мир вокруг стремительно тускнел и терял четкие очертания. Феоктистов и Потоцкий были похожи на дрожащие изображения в неисправном телевизоре.
Что за чертовщина?!
- Мне... похоже, хватит, - через силу произнес я, отодвигая банку с пивом. Кухня плыла и бледнела, а проклятый кислый запах становился всё сильнее и сильнее, всё невыносимее.
- Отлично! - двоящийся (троящийся? множащийся?) Феоктистов тут же схватил банку. Я хотел сказать, что мне нехорошо, но с губ сорвалось совсем другое:
- Ты... пьешь много пива... на тебя это... непохоже.
Феоктистов тут же поставил банку на стол. Они с Потоцким уставились на меня, и повисло какой-то странное молчание. По моей спине побежал холодок.
А мир продолжал колыхаться и терять краски. Он был уже почти черно-белый.
- Молодец, - произнес наконец Феоктистов. Что-то в его голосе словно прижало меня к стулу. - Но этого мало.
- Я... не понимаю...
- А ты подумай, - ухмыльнулся Потоцкий.
- Подумай, - повторил Феоктистов. - Подумай, здесь вообще что-то на меня похоже?
Я сидел, сидел перед ними на вонючей маленькой кухне и не понимал, совсем не понимал, о чем они говорят.
- Ну, Шумков, твою мать, - вздохнул Потоцкий. - Я всегда знал, что умом ты не вышел, но чтобы настолько... Эх. Ты сам-то веришь, что мы с Феоктистовым согласились бы на такую жизнь? Не с моими мозгами...
- И не с моей внешностью... - Феоктистов изящно тряхнул головой, и пряди волос упали ему на лоб. Я вдруг увидел, что он не в застиранной рубашке и джинсах, а в каком-то дорогом костюме.
- ... так жить, - оказывается, Потоцкий тоже был в костюме. Они сидели за липким столом, заставленным банками дешевого пива, в костюмах из рекламы. Уму непостижимо!
- Уму непостижимо... - пробормотал я.
- Ну наконец-то дошло! - Феоктистов чиркнул дорогой зажигалкой. - Именно! Всё это неправда: то, что тут происходит. И не могло ею быть. Когда нам было по девятнадцать, и мы провернули одно дельце, декан вызвал тебя на ковер, а спустя пятнадцать минут ты выбежал оттуда с воплем "Я вас не сдал!"
- Чуть не обоссался от собственного просто-супер-благородства, - кивнул Потоцкий. Они расплывались всё больше и больше, превращались в бесформенные пятна, но я очень хорошо их слышал. Очень хорошо.
- Но декан вовсе не дурак. Он понимал, что такой хлюпик, как ты, не смог бы всё это устроить. И вызвал на ковер нас.
- И что вы сделали?
- Мы? Сказали то же, что и ты.
- Что это была твоя идея.
- И когда ты вернулся из армии, мы уже получили дипломы, - весело заключил Потоцкий, и в эту секунду мир окончательно превратился в черно-белый водоворот, который подхватил меня и засосал прежде, чем я успел закричать, изо всех сил закричать, что это неправда, потому что потом я открыл глаза и понял, что прошла всего одна минута.
- Ну? - декан глядел на меня поверх очков. Я сглотнул. Мне вдруг стало очень хорошо. Я бы даже сказал - страшно хорошо.
- Это были Феоктистов и Потоцкий, - сказал я, смакуя каждое слово. - И еще там рядом Кузнецов крутился, он не участвовал, нет, но знал. Это я так... на всякий случай.
Декан кивнул. Я с удовольствием потянулся.
Это было так здорово. Просто супер.