Аннотация: Разрешите представиться: настольная лампа... В сборник вошли четыре рассказа: 1. Врач и Светило - самый скучный 2. Глаз - самый жестокий 3. Жертва обожествления - самый короткий 4. Плагиат - самый непонятный
Разрешите представиться: настольная лампа. Служу на письменном столе хозяйкиного кабинета. И признаться, это скучно. Моя шея привычно наклонена. Голова в любой момент озарит написанное. Быть всегда в ожидании? В напряжении? В неусыпной, боевой готовности? О, как это тяжко! И как сладко!
С хозяйкой мы понимаем друг друга с полуслова. Не мудрено: я - торс и голова, она - рука моя. Не скрою, горжусь своим положением, ведь служу искусству!
А бывали, увы, горькие времена, когда одна маленькая робкая лампа валялась на мусорке, брошенная, одинокая, всеми забытая, непризнанная. Какие тревожные мысли метались в её голове! Хороша участь - заржаветь на помойке, так и не высказав накопленного! А ведь ей было что сказать Миру!
Кто бы стал слушать столь невзрачную особу, если бы не хозяйка? Она приметила меня, оценив явную неординарность, вытащила, выскоблила, вычистила, поставила на самом почётном месте и я засветилась, в благодарность поведав ей все известные мне тайны. Теперь моя хозяйка - знаменитая писательница. Кто, право, догадается, что своим положением она обязана скромной маленькой лампе на её столе?
Не сочтите за порок, но признаюсь, ужасно любопытна! Ох, как люблю подслушивать чужие истории! В моей памяти их великое множество, но я всегда рада узнать нечто новенькое.
Вот и сейчас, подрагивая от нетерпения, вытягиваю до отказа свою длинную шею и изо всех сил стараюсь выглянуть в окно. Там внизу на скамеечке сидят две дамы и о чём-то шепчутся. Не торопите меня, господа! Понимаю, вам тоже не терпится... Дайте же мне прислушаться! О, скажу вам, кажется, я напала на золотую жилу. Есть тема для рассказа! Судите сами!
... Худенькая блондинка лет тридцати говорила сбивчиво, спотыкаясь о слова и возможно чуть громче, чем следует. Полная молодая женщина с выражением лица уверенно-ироничным внимательно слушала, время от времени вставляя собственные замечания, что несколько раздражало блондинку. Очевидно, такой судейский подход её не устраивал, возможно, ей просто хотелось выговориться. Они верно были очень близки, раз обсуждение личных проблем блондинки продолжалось, несмотря на непонимание.
- Я никак не могла избавиться от этого ужасного страха. Он сводил мышцы моего лица в маску, нападая с утра и отпуская лишь поздно вечером. Его невозможно было вытерпеть. Совершенно необъяснимый страх преследовал меня несколько месяцев. Я худела, проще таяла. Ощущение обречённости не покидало. Наверное, похожие чувства испытывает ждущий казни. Мир вокруг не замечал моей медленной гибели. Он жил прежней суетной жизнью, заранее вычеркнув меня из списков. Врачи пожимали плечами: анализы все - окей, ничего не болит, всё в порядке! А я чувствовала, что гасну ...
- Постой, Лена... скажи, от чего у тебя возник этот страх? Ведь у всего должно быть причина и начало!
- Ты думаешь? И как всегда права. Причина и начало были, но не они предмет моего рассказа. Я о другом хочу рассказать. О двух врачах. Один из них был отрекомендован, как большая знаменитость, светило медицины. Он - известный психиатр, наверное, многим помог, раз добился славы. Мне представлялось, как войду к нему, всё расскажу и он мои беды, как рукой снимет...
И вот я у него в кабинете.
Врач высокий немолодой, лет шестидесяти, но поджарый, даже стройный, гладко выбритый, с короткой стрижкой. Да, глаза... Глаза властные, жёсткие. Улыбается.
- Садитесь. Слушаю. Что беспокоит?
Начинаю говорить и говорю длинно, сбивчиво, то и дело запинаюсь. Пытаюсь помогать себе жестами, припоминаю мелкие ненужные детали. В те дни любой знак, любой пустяк в моём душевном состоянии казался значительным. Я, наверное, никогда бы не кончила свой пространный монолог, если бы он сам его не прервал.
- Так вы уверены, что скоро умрёте? - спросил, улыбаясь, и замолк надолго с видом самым загадочным и обещающим, будто говоря: ' А вот покажу-ка я сейчас фокус-покус!'.
Затем доктор взял рецептурный бланк и сказал, торжественно отмеривая каждое слово:
- Так вот, сейчас я вам выпишу таблетки, очень хорошие таблетки... и вы не умрёте! - он размашисто заполнил рецепт.
Я пожала плечами:
-Но, доктор, при чём здесь таблетки? У меня ведь ничего не болит! Мои мысли...я боюсь их. Мне страшно и страх убивает. Я умру от страха, понимаете? Это тупик... замкнутый круг страшных мыслей, из которого никак не выбраться... Мне никакие таблетки не помогут!
- В вашем организме не хватает определённого вещества, его я вам и выписал. Отсутствие этого вещества вызывает депрессию. Многим моим больным это лекарство помогло.
- А мне не поможет! С чего вы взяли, что у меня чего-то там не хватает? Ерунда! Я-то знаю, как всё началось. Я объясню. Только выслушайте. Мне уже всё понятно, дорогая! Вы же не одна здесь! В коридоре - очередь! Принимайте таблетки, всё пройдёт.
- Нет, не пройдёт! Если мне не помогут, я умру, так и знайте!
- Не умрёте! Вам не отчего умирать!
- Вы это точно знаете? - в столь идиотском вопросе я выразила всё свое неверие и сомнение.
Врач почувствовал моё неверие, и оно его, видимо, задело.
- Это говорю вам Я! Вы не умрёте, уверен на все сто процентов!
- Откуда вам знать? Вы же не Бог!
- Я больше, чем Бог! - сказал врач, оскорблено приподнимая бровь,- Говорю вам ещё раз: вы не умрёте! Вот ваш рецепт. Всего хорошего...
У меня, наверное, было просто заморожено недоумение на лице. У выхода из здания, нащупав глазами урну, бросила в неё ненужный рецепт...
- Но послушай, - вновь прервала рассказ блондинки подруга, - Почему ты выбросила рецепт и даже не попробовала этого средства? Возможно, таблетки помогли бы...
- Мне тогда нужен был кто-то, кто помог бы разобраться в моих собственных мыслях. При чём здесь таблетки? Ну, они помогают от депрессии, положим. Но разве они умеют говорить? Советовать? Сочувствовать? Сопереживать и понять? В конце концов, разве таблетки могут оправдать и простить?
- Оправдать? Но что?
- Поступки. Мои.
- Лена, ты какое-то преступление совершила?
- В общем-то, да... То есть в тюрьму за это не посадят, конечно, но... Нет, не скажу тебе... Тогда мне нужен был кто-то, кому бы я призналась... Не сейчас... Не спрашивай... Это не важно для моего рассказа. Если будешь приставать, я, пожалуй, совру что-нибудь... вот и всё!
- Ну, ладно, ладно, не спрашиваю. И не обижаюсь. Я поняла, тебе нужен был священник, а не врач. Ты отпущения грехов искала, милая.
- Да, наверное. Тогда я этого не понимала. Хотя, и среди священников можно напороться на таких, как этот врач. Всё в человеке, понимаешь? Я ведь себя страхом, словно плёткой выстёгивала и не могла остановиться! Надо было совершить какой-то ритуал, чтобы выйти из порочного круга. Я одна не могла с этим справиться. Меня как замкнуло!
- Лена, я вижу ты всё подвергаешь сомнению. Нельзя так жить! Задумайся, возможно у этого врача метод такой! Сама говоришь - к нему очереди, к нему масса людей приходит, на него надеются, верят в его опыт, в его имя. Врач должен быть уверен в себе. Его уверенность помогает людям.
- В том-то и дело! Он слишком привык к тому, что одно его имя лечит. Не нужно ни мысли, ни понимания, ни сочувствия с его стороны. Одно Имя!
- Представь себе, сколько людей проходит мимо него. Каждому сочувствовать - разве это возможно? Ты бы смогла?
- Женя, я бы, наверное, не смогла, но я - поэтому не врач! Есть профессии, которые обязывают.
- Это слова.
- Не скажи. Помнишь фразу, сказанную им напоследок: ' Я больше, чем Бог! Говорю вам, вы не умрёте'. Запомни её хорошенько.
Прошло время. Я не умерла, поправилась, хотя и сейчас думаю, перспектива самого нежеланного исхода реально маячила передо мной. Светило врало мне бездоказательно. В том, что я всё же живу, нет его заслуги. От того времени остались расстроенные нервы и осознание хрупкости собственной психики. Всякое бывает: я никогда не была сильна здоровьем. Но тот страх, какой был тогда, страх перед смертью, слава богу, больше не возникал. Возможно потому, что стараюсь не совершать поступков, которые могла бы вменить себе в вину. Я не говорю, что живу, как ангел, это было бы неправдой. Но от прежнего легкомысленного отношения к собственному попустительству не осталось и следа. И кое-что поняла. В борьбе за свою жизнь ты всегда одна, никто за тебя этот бой не выиграет. Никакие лекарства, никакие врачи не помогут, если сама не возьмёшь вожжи в руки. Хочешь жить, хочешь быть здоровой, хочешь видеть детей своих здоровыми, возьми ответственность на себя, пока у тебя есть хоть какие-то силы... Лекарства - костыли, зависимость от них и от врача, кто бы он ни был - дурной тон, взятый в жизни. Так же как мы учимся ходить, надо учиться жить в здоровье самостоятельно без привязки к кому-то более сильному. Да мы рождены, чтобы наслаждаться жизнью, а не болеть! Только жаль, нигде не учат этому искусству. А врачи хорошие, честные, не боги, не чудодеи, да они есть.... На моём веку их было почему-то мало - настоящих врачей, раз - два - и обчелся. Но появлялись они в самые критические моменты жизни. Вот и тогда, в конце концов, нашёлся такой врач. Самый близкий, дорогой человек принёс то объявление.
И на мою душу нашлась пара хороших людей. Одна верующая женщина с работы, чистый человек ... Она умела сказать... что, я сейчас не вспомню... да и не в этом дело, главное, она, не зная моей вины меня прощала, потому что просто жалела мою исстрадавшуюся душу. Именно после её слов я словно озарялась открытиями, узнавала в себе какую-то важную тайну...
Моим помощником в вытягивании себя из себя был тот врач, нашедшийся по объявлению. Сам он был тяжко болен: диабет с детства, самая страшная его форма, когда всю жизнь надо колоться инсулином. Нет он - не светило, он - врач. Не отмахнулся, не пичкал меня одними таблетками, а захотел понять, выслушал, встал на мою сторону. Он умел сочувствовать искренне, без обмана, вместе со мной переживая прожитые ситуации, те самые, что привели к тому состоянию. Он думал, он хотел помочь. Вдумчивость и сопереживание врача на сегодняшний день - штука редкая. Я ему поверила... всё не поздно исправить, происшедшее - не катастрофа, не конец жизни. Моя вина, но и моя беда, да и не только моя... да она есть... но жить дальше надо, всё равно надо. Убивать себя таким образом - не в моём праве...
К тому времени я дошла до черты, когда страх, а он был хуже смерти, надоел, оказался противен до того, что умереть было не страшно, лишь бы не бояться. Это было как открытие, озарение. Существовал жизненный механизм, выручающий меня. Черта, после которой жизнь и смерть становятся безразличны, существовала и это было хорошо! То есть, бояться без предела - невозможно. Безразличие убивало страх. Вот разрыв в цепи страшненьких мыслей.
Видно, мой врач, почувствовал изменения раньше меня. В один из дней, когда меня одолел очередной, на этот раз гораздо более слабый и краткий приступ страха, я позвонила к нему. Он приехал, но сказал, что в последний раз. Больше я в нём не нуждаюсь. Теперь мне надо справляться самой, не рассчитывая ни на кого. Вначале было страшно от одной мысли, что лишаюсь своей скорой помощи, но с тех пор я действительно обходилась своими силами.
Выздоравливая, я уже не разбиралась в себе, просто знала, как прогнать страх, жила, постепенно - постепенно преодолевая себя, и поправлялась, радуясь всему вокруг, как будто вновь узнавала.
Когда болела, ничего читать не могла. Написанное, как отскакивало от сознания. По совету того же врача, начала учить чужой язык. Было трудно, но потом втянулась.
.... В один из дней, после долгих шести месяцев болезни, я однажды проснулась без обычного каждодневного чувства обречённости. Солнечный луч в глаза, тишина пустой комнаты, ощущение радости от того, что просто живу. Встала и босиком по холодному полу - на кухню. На столе лежала свежая газета. Давно ничего такого не читавшая, я взяла её в руки...
На первой странице, внизу, в правом углу нашла я некролог : "Сегодня ночью скоропостижно скончался от неожиданно настигшей его в расцвете творческих сил болезни известный психиатр, главный врач городской больницы, доктор...".
Мне, безусловно, была знакома фамилия этого врача. Я задумалась. И вспомнила...
- Это тот самый врач?- догадалась Женя, - Врач, рецепт которого ты выбросила?...
- Да...
- Ну и что из того? Умер врач. Бывает. Все люди смертны...
- А ведь казался таким сильным, бодрым, уверенным! Выглядел абсолютно здоровым тогда, когда я была у него на приёме. Всего полгода-то прошло! Я жива, а он умер! Кто бы мог подумать! Он и сам не мог подумать! А называл себя богом и пытался убедить себя и меня, что может знать, что-то о чужой жизни-смерти!... Жаль, что ты не можешь меня понять, Женя...
Комментарии от настольной лампы: Вот такая история, господа!
Я, можно сказать, дилетант, но всё же имею в области медицины познания весьма обширные.
До падения (на свалку) были в моей жизни хозяева самые разные.
Первый как раз врачом оказался, и весьма известным. Человек увлеченный и увлекающийся, любил он собирать разные диковинные вещи.
Было это, кстати, так давно, аж в начале века, но детали помню, как сейчас...
Так вот, в виду моей изящной и весьма привлекательной наружности он, к тому времени, человек пожилой и не бедный, польстился на меня, не смотря на высокую цену.
Простояла я у него на столе лет двадцать, до самой его смерти. Потом дом, в котором жил этот врач, опустел надолго. Я покрылась слоем пыли и как бы совсем уснула. Мне даже казалось, что скоро умру вслед за хозяином.
Но однажды утром, переехала в пустой дом его глупая правнучка со всем шумным выводком. Она сочла меня старомодной (ретро ещё не вошло в моду) и сдала в комиссионку. К моей радости. Детский визг и собачий лай действуют мне на нервы. А у этой вздорной особы было две собаки, несколько кошек и один совершенно взбалмошный ребёнок, который дёргал меня за электрический шнур. Не знаю, что он воображал при этом, но хихикал всегда препротивно.
Мы исчезли из этого дома одновременно: я и правнучкин муж. Мужчинам, как известно, суета противопоказана...
Но всё моё многословие вот к чему. Двадцать лет варилась я в мире медицины и знаю всю эту кухню, так сказать, изнутри. Слава богу, в услугах врачей сама не нуждаюсь. Иногда заскрипят, правда, суставы, или кое-где выступит ржавчина. Но моя теперешняя хозяйка, на что любительница изящного ( есть у неё вкус!) изобретательна до невероятного. Пробовала меня даже сливочным маслом смазывать! Ну а потом, пригласила реставратора, и... что он со мной только не делал...! Говорят, теперь я очень дорого стою.
Ну да, к чему же это я? Ах да, эти врачи, эта медицина. Иной раз, когда вижу, как моя бедная хозяйка каждую весну от глупейшего насморка мучается, такая злость берет! Всех врачей этих переубивала бы. Все кому не лень с неё, бедняги, деньги по весне дерут, и врачи - конвенционщики, и экстрасенсы, и травники, и гомеопаты эти самые... хоть бы что. Из носа у бедной хлещет, как из ведра. Тут платочками носовыми не обойдёшься. Бедняжка простыни на свой нос изводит десятками. А врачи эти... Эх, что там говорить... Руками только разводят. Нету, говорят, средства от банальнейшего насморка... есть только возможность поддерживать его в надлежащем порядке. А кто поддерживать-то будет? Вот тут-то спор и разгорается: конвенционщики орут, что только они-то и есть единственные, имеющие право. Экстрасенсы заговорщически подмигивая глазом, делают моей хозяйке профилактический массаж груди (от насморка), и благосклонно принимают ден-знаки. Гадалки и ведуньи грозят сглазом, а гомеопаты (те, что подобное подобным лечат)... предлагают соплеточивый газ в качестве лекарства. Натуропаты интересуются хозяйкиным 'стулом' и уверяют, что все проблемы снизу начинаются...
На что моя уважаемая писательница умна, а дура, извините за выражение, во всём, что медицины касается.
Ну скажите, какая медицина, и кто из этих лекарей персонально на самом-то деле заинтересован её насморк вылечить? Ведь на том и в тот самый момент вся их кормушка и кончится.
Нет, пациент должен быть не совсем чтобы мёртв, но чуть-чуть всё-же жив и слегка дееспособен, чтобы на лекарства и медицину заработать.
Вот в этом-то направлении вся медицина вместе с отдельными персоналиями и старается.
Это моё мнение. А вы, думайте, как хотите, господа!...