Аннотация: Любовь бывает чистой и невинной, бывает настоящей и искренней, но порой любовь становится страшной и разрушительной силой.
Мания
Первое, что Элли увидела - графин с темно-красными розами, стоящий на тумбе справа от входной двери.
Что это, неужели Лера рассщедрилась? Вспомнила подруга, что у любимой квартирантки сегодня день рождение? Или цветы - скромный презент от очередного Лериного поклонника?
Нет, не может быть. Лера, на первом же свидании, всех своих ухажеров ставит в известность - веники не дарить, конфеты не носить, с открытками - сразу на выход.
Когда Элли уходила, никаких цветов в квартире не было, это точно. Она склонилась, чтобы распробовать тонкий аромат. Темно красные розы - ее любимые, свеже срезанные с капельками росы на бархатистых лепестках.
Услышав тихий шорох, Элли отвернулась от пышного букета. В прихожей был еще кто-то, и это не Лера.
-- Привет, дорогая.
От страха Элли перестала дышать. Увидеть его здесь, слышать этот голос сейчас... такое казалось невозможным. Она раскрыло было рот, собираясь закричать, но в последнее мгновение, сдержалась. Кричать при нем -- не самое лучшее решение. Ведь он не выносит проявления слабости.
Алькион возвышался в стрельчатой арке, отгородившей прихожую от гостиной, в каких-то пяти-шести шагах от входной двери и стремительно приближался.
-- Я ждал тебя.
Молодой мужчина подошел почти в плотную к растерянной квартирантке и остановился. На его тонких губах заиграла знакомая улыбка. Острая, как лезвие бритвы.
-- Что... что ты делаешь здесь? -- Не своим голосом пробормотала Эли, отшатнулась к незапертой двери.
-- А как ты думаешь, милая? Я пришел поздравить тебя с новосельем, -- Алькион не сводил с нее зеленых глаз.
Мягкий баритон мужчины ласкал слух, но Эли знала, что эта мягкость бывает обманчивой.
А вот взгляд мужчины, такой пристальный и сосредоточенный, всегда мог сказать о многом, но только ей одной. Никто другой не умел понимать этих изумрудных глаз, что казалось, заглядывали тебе в саму душу.
За два с половиной года совместной жизни Элли научилась выдерживать испытующий взгляд Алькиона и не опускать глаза.
-- Тебе нельзя здесь быть! Нельзя приходить ко мне! Суд...
-- Суд еще не принял окончательное решение, -- мягко перебил Алькион, едва заметно склонив голову на бок.
Эли попятилась к двери. Сердце в груди сжалось в крошечный, пульсирующий комочек боли и страха. Она прижалась к черному пластику и рассеяно пошарила за спиной в поисках дверной ручки. Но стоило мужчине сделать предостерегающий шаг, как Эли тут же прекратила тщетные поиски.
-- Хочешь уйти, Элли. Мы ведь только встретились.
Алькион сощурился, пригвоздив ее колким, немигающим взглядом к одному месту. В глазах мужчины не было угрозы, лишь предупреждение и настороженность.
-- Чего ты боишься, милая? Я тебе ничего не сделаю.
Эли тихо вздохнула. Сердце бешено стучало в груди, в ушах шумела кровь. От волнения пред глазами у девушки поплыли красные и белые пятна.
Когда Алькион сделал еще один шаг, Элли поежилась и вжалась в дверь. Она боялась отвернуться, чтобы найти пресловутую ручку, боялась потерять Алькиона из виду хотя бы на миг. Одного единственного мгновения ему хватит, чтобы оказаться прямо пред ее носом.
-- Ты так дрожишь, Элли. Можно подумать, что я какой-то монстр, а не твой горячо любимый муж, -- весело поддразнил Алькион, едва заметно подступив ближе.
-- Ты больше мне не муж! -- Элли закивала головой с такой силой, что заколка слитела и медные волосы забились о дверь, волной рассыпались по плечам и спине.
-- Суд не вынес решения, не забывай об этом, -- ласково напомнил Алькион.
Улыбка мужчины стала выразительнее, приятные черты лица разгладились, взгляд потеплел. Но ни эта теплота, ни дружелюбие не могли обмануть Элли. Нет, больше они ее не обманут. Она слишком хорошо помнила, чем закончился их последняя ссора. Следы того страшного дня все еще свежи, и в ее памяти, и на запястьях.
Невольно потянувшись к правой руке, Элли зажала длинный шрам холодными, потными пальцами.
-- А до тех пор, пока судебный приговор не вступит в силу, я остаюсь твоим мужем, а ты -- моей женой. До тех пор, ты моя.
Алькион улыбнулся теплее и его лицо словно бы озарил невидимый свет. Знакомая красота острым лезвием резанула по сердцу. Элли захотела отвернуться, опустить глаза, поплакать, пожалеть себя.
"Я до сих пор не избавилась от него... Это чувство ... оно до сих пор живет во мне!".
Конечно, глупо было надеяться, что за шесть месяцев она сможет забыть его, не говоря уже о том что бы разлюбить. Что означает каких-то пол года, для чувств к такому, как Алькион? Воспоминания о нем каждый раз сводили все старания Элли на нет. Возвращали саднящую боль, пробуждали тревожный страх и каждая ночь проведенная вдали от дома заканчивалась для нее слезами в подушку и горьким раскаянием.
"Он в прошлом... Все, что было между нами в прошлом!" - твердила себе Элли и старательно вспоминая те дни что ей, по милости Алькиона, пришлось провести в больнице.
-- Так что я имею полное право видеть тебя и заботиться о тебе, Элли, -- нежно увещевал Алькион.
Эли чуть было не задохнулась от волнения, когда длинные пальцы потянулись к ее лицу.
Алькион как-то неожиданно оказался рядом. Черная фигура внезапно нависла над Эли, точно тень. Тень, что мужчина бросал на всех, кто окружал его, на своих близких и друзей, и в том числе, на свою супругу. Элли была вынуждена смириться и жить в длинной тени мужа.
-- И даже после, -- шепнул Алькион, склонившись над молодой женой.
Шумно вздохнув, девушка отвернулась, сжала губы, но поцелуя не избежала.
Горячие* губы мужчины проложили дорожку от ее подбородка к излучине на длинной шее. От жарких поцелуев Элли задрожала, тревожный вздох вылился из ее напряженной груди.
Элли из последних сил старалась подавить нараставшее в душе волнение. Она боялась гнева Алькиона так же сильно, как и его страсти. Холодной и расчетливой, острый, точно нож. Ум этого мужчины всегда давлел над его сердцем, а в поступках его преобладала почти что машинная точность. Алькион удерживал чувства и емоции под непрерывным контролем.
Но когда он увлекался чем-то, то становился практически одержим своим увлечением. А однажды увлекшись, Алькион более не терял к этому интереса.
Часто Элли чувствовала себя очередным хобби этого во всех отношениях невозможного и непостижимого мужчины. Простым дополнением к длинному списку его увлечений, живым экспонатом в его огромной коллекции.
-- Нет... Отпусти!
Извернувшись как змея, Эли выскользнула из крепких объятий и бросилась в гостиную.
Правда далеко она не убежала. Почти сразу сильные руки обхватили ее поперек живота, и сжались, точно стальные тиски.
Элли забилась, завертелась, как уж на сковородке, барахтаясь в новых объятиях. Но Алькион не отпускал. Мужчина был на голову выше Элли и намного сильнее. Он с легкостью удерживал брыкавшуюся девушку, а когда она попыталась вывернуться, сбив антикварную китайскую вазу со столика, повалил ее на пол.
Ваза разлетелась в дребезги, устелив паркет разноцветной черепицей. Но ни один осколок не попал в Элли, заботливо накрытую Алькионом.
-- Дорогая, зачем поднимаь столько шума? Пожалуйста, успокойся.
Когда Алькион отстранился, Эли попыталась на локтях отползти к кожаному дивану.
И откуда в гостиной Леры взялся кожанный диван? Элли точно помнила, что когда уходила на почту, прихожая в новой квартире выглядела по другому.
Цепляясь пальцами за борозды затертого паркета, она ясно видела насколько переменился интерьер арендованного жилья, и во всем теперь узнавалась рука Алькиона, его утонченный, аристократический вкус.
-- Элли, милая, ты же прекрасно понимаешь, когда я чего-то захочу, то непременно заполучу это любыми способами.
Крепкие руки протащили ее по полу, точно тряпку, и Элли снова угодила в стальные тиски.
Глаза ее дико забегали по комнате, ища какой-то предмет, что нибудь, что можно использовать как оружие. Но кроме веера, сверкавших у ножки стола обломков вазы найти ничего не могла.
"Вон тот большой осколок... он кажется таким острым, если я потянусь, точно смогу достать его. Тогда можно всадить его в руку или ..."
Конечно, Элли была напугана настойчивостью Алькиона, но не на столько, чтобы одуреть от страха. Она не сможет ранить мужа, бывшего мужа, не сможет его покалечить.
В конце-то концов, он же ее не бьет. А если ударит, тогда совсем другое дело, тогда это будет самозащита.
-- Ты шесть месяцев не мог меня найти!
Элли сдавленно вскрикнула, когда шелковую, любимую рубашку рывком стянули с нее, попутно растрепав и без того взъерошенные волосы.
-- Я не не находил, Элли. Я не искал, -- мягко поправил Алькион, продолжая начатое.
"Я не должна вредить ему... не должна вредить..." -- строго напомнила Элли, сдавлено взвизгнув, когда сильные руки перевернули ее на спину.
-- Я дал тебе время подумать. Одуматься и вернуться ко мне. Но, вижу ты успела обжить новое место, -- быстрым взглядом Алькион обвел уютную гостиную, -- Надеюсь, ты не возражаешь против моей скромной помощи?
Зеленые глаза снова сосредоточились на Элли, на ее бледном лице и ее мокрых от слез серо-голубых глазах.
-- Я слегка подправил ваш интерьер. Придал этому общежитию сходства с домом.
"Значит, он знает, что я живу не одна... О Боже, наверное, потому он так злится!"
-- Тебя посадят! Если ты меня изнасилуешь, я заявлю в полицию...
Тихий смех прервал ее испуганное бормотание.
-- Никто меня не посадит, Элли, милая. Меня не за что сажать. Я не собираюсь тебя насиловать. Я тебя не бью и даже не угрожаю тебе, - бесцветным голосом объяснил Алькион, склонился и сорвал первый поцелуй.
-- Последнее заседание еще не состоялось, окончательное решение не принято, а ты уже ведешь себя так, словно бы я чужой человек.
Поцелуи обжигали ее щеки, лоб, плечи. Оставляли влажный, зудящий след на коже. Элли забилась с новой яростью, мысленно умоляя Леру поторопиться. Хотя бы сегодня вернуться вовремя.
Элли обдало жаром мужского тела. Горячий и терпкий, насыщенный специями запах духов, ударил в нос. Он саднил горло и кружил ей голову, сильнее красного вина.
Сколько Элли не пыталась, ей все никак не удавалось столкнуть Алькиона с себя. Он держал ее так крепко, словно собирался раздавить. Все что она могла это беспомощно барахтаться в жарких объятиях Алькиона.
Одним рывком он стянул с нее джинсы. Поцелуями выстелил дорожку от небольшой ложбинки у груди к пупку.
-- Нет... Нет. Я не хочу. Не нужно.
Свободной рукой Элли дотянулась до ближайшего осколка и сжала его ладонью. Острая боль тут же прошила кисть, от ногтей до запястья и Элли вскрикнув, разжала пальцы, выронив кривой, зубчатый треугольник.
-- Что ты творишь, Элли? Осторожней, -- предупредил Алькион.
В его голосе слышалось то ли легкое раздражение, то ли тревога. Изумрудные глаза еще мгновение сверкнула над Элли, а затем мужчина отстранился.
Позабыв о поцелуях, Алькион приподнялся на руках и сел рядом. Освободившись от удушливых объятий, Элли нервно поежилась и тоже присела.
-- Покажи руку, -- попросил Алькион, потянулся к кровоточащей ране, но Элли шлепком, отмахнулась от заботливой руки и отползла к дивану.
Алькион проводил ее взглядом, но промолчал. Он больше не бросался на молодую жену, не уменьшал установленное Элли "безопасное" расстояние.
Несколько долгих минут он играл с ней в переглядки. Под внимательным взором изумрудных глаз Элли смешалась. Неловкое молчание, повиснувшее в гостиной, накалило и без того напряженную атмосферу. Молчание Алькиона стоило тысячи слов, так как могло означать что угодно. Начиная от немого укора, заканчивая предостережением.
Наконец Алькион прервал эту, длившуюся, казалось бесконечно, игру, громко вздохнул и поднялся. Развернувшись лицом к двери, он небрежно поправил слегка примявшуюся, безукоризненно черную рубашку.
-- Хорошо, Элли. Как знаешь, -- бросил он сухим и совершено бесцветным голосом.
Его беглый взгляд могл означать что угодно. Угрозу, опасение, раскаяние, осуждение...
Сейчас "читать" этого мужчину было не проще, чем *Талмуд* на идише. А вернее практически невозможно. Даже прожив два года под одной крышей, Элли не была уверена, что нашла с мужем общий язык, и что научилась понимать его.
-- Я уйду, раз ты этого хочешь. Не нужно больше убегать, я все равно найду тебе, куда бы ты не уехала. Не надейся избавиться от меня, Элли. Я тебя не брошу, -- Алькион сделал ударение на последних словах и выразительно глянул на запуганную девушку.
-- Пожалуйста обработай рану, -- попросил он и вышел в прихожую.
Когда двери хлопнули, а тихие шаги затихли в коридоре, Элли вздохнула, уперлась спиной в кожаное кресло, прижала раненую руку к груди, и стала баюкать ее, задумчиво уставившись в пространство.
Элли некоторое время перекатывалась с носка на пятку. Затем уронила голову на колени и разрыдалась.
Лера, новая соседка, и давнишняя подруга Элли нашла ее горько плачущей, съежившейся на полу и долго приводила бедняжку в чувства. Когда ласковые увещевания, пустые обещания и всяческие уговоры не возымели нужного действия, Лера залепила подруге звонкую пощечину и та тут же утихла.
-- Он был здесь, это мы уже выяснили, -- раздраженно повторила Лера.
-- Хоть я понятия не имею, как он тебя нашел. Честно, Элли у твоего муженька наверное и на Том свете связи есть. -- она нервно хихикнула и покачала голвой.
-- Ладно, ладно хватит рюмсать. Ты весь паркет мне кровью заляпала. -- Лера вздохнула. -- Давай соберись уже, рюмсала, возьми себя в руки. Нужно прибраться тут пока Илья не пришел.