Аннотация: Творческое сопротивление германской группы Lebenslaute продолжается уже 20 лет.
Lebenslaute: Наркотик неповиновения.
Когда в 1986 г. группы со всей Германии объявили о блокадах ракетного хранилища в Мутлангене и воззвали к "блокадной осени", некоторым людям казалось мало "сидеть посто так и давать себя растаскивать". А так как эти люди были увлечёнными музыкантами, то им пришла в голову немного странная идея, скоротать время в блокаде музыкой, а точнее музицированием. Но для того, чтобы играть классическую музыку, нужен классический оркестр.
Так в начале 1986 г. в одной левой газетке было дано объявление, в которой они посто и открыто приглашали "на концертную болкаду" в Мутлангене. Идея прокатила на удивление хорошо, и пришло более 120 музыкантов. Играть собирались "до расчистки", т.е. пока менты не растащат. После десятичасовой концертной програмы, когда был "растащен" последний ансамбль, некотоые из музыкантов были арестованы.
Тогда никто не мог и подумать, что сегодня, 19 лет спустя, группа и её метод действия всё ещё будут существовать и постоянно принимать участие в акциях. Пусть даже и, выражаясь на музыкальном сленге, в постоянно меняющемся составе и количестве участников.
То, что музыка была тогда исключительно классической (и прежде всего классикой буржуазной и церковной традиции), казалось музыкантам само собой разумеющимся. Эта фаза была отмечена лозунгами типа "музыка жизни против хаоса войны и разрушения". Lebenslaute и означает "звуки жизни". По одну сторону баррикады находилась музыка, как творческая сила, на другой - разрушительная сила насилия и войны. По поводу этого, заимствованного из буржуазной музыкальной традиции, понятия "доброго и прекрасного исскуства", можно сегодня снисходительно улыбаться.
В группах, учавствоавших в блокадах в Мутлангене, противоречие использования "музыки правящих" в целях протеста, вызвало критику. Для учавствовавших тогда музыкантов, которые вполне осознавали "буржуазность" своего музыкального образования, музыка была помощью в шаге от критики к акции, они сознательно воспользовались знакомым материалом , чтобы расширить свои горизонты.
Спустя два года после Мутлангена, в 1988 г., Lebenslaute решили податься в Вакерсдорф (любимое место развлечений германских автономов того времени) и принять активное участие в акциях, на которых их бывало и высмеивали. Вакерсдорф, тогда понятие решительного и воинственого сопротивления атомному государству, не был подходящим местом для "идиллически мирного" музыкального протеста между водомётами и слезоточивым газом. До блокады дело так и не дошло, т.к. полиция пресекла её заранее.
Первые акции Lebenslaute показывают аспекты их развивавшейся в течение лет формы действия: использование музыки для преодоления страха, чтобы мочь перейти от теоритической дискуссии к прямому действию и считаться с государственными репрессиями. В эти годы в Lebenslaute объединяются две группы людей: одни, желающие использовать музыку как "наркотик, подсаживающий на неповиновение", зачастую политически неопытные. Т.к. Lebenslaute с самого начала тренировались и подготавливались к акциям, это был для них идеальный путь. Другие же видели в концертой акции хороший способ политического вмешательства и придания заезженым представлениям о гражданском неповиновении новых и неожиданных черт.
Вскоре возникло понятие "нерасчищаемой болкады". Как показал Вакерсдорф, действительно "нерасчищаемой" она не была, но репрессивный аппарат испытывал явные трудности при встрече с непривычной формой потеста, растащить классический оркестр или применить к нему другое насилие. Так выдрессированное уважение к проявлениям буржуазной культуры (оркестру) стало средством действия и силой группы. Одновременно буржуазная музыкальная трудиция доводится до абсурда, т.к. становится средством протеста против существующего общества.
В 1995 г. в помежетучном лагере для атомных отходов сделан дальнейший шаг: группа камерных музыкантов после первой части концерта перелезла через стену лагеря, чтобы музицировать там. Из довольно пассивной блокады развилась форма активной акции. Это динамичное движение применялось затем в "захвате" военных полигонов в Груорне и Виттштоке, зачастую после концертов.
При других обстоятельствах не нужно было и особенного неповиновения, достаточно было поместить оркестр в необычное место. В аэропортах, перед АЭС или складами ядовитых отходов оркестр представляет собой метафору абсурдности этого общества. Точно так же неестественно и не к месту, как турист, садящийся в самолёте рядом нелегалами, депортируемыми в страну прибытия, где их ожидают преследования, пытки и, вероятно, смерть... Эффект усиливается "бессмысленной" ориентацией на классику и внешним видом хора и оркестра, выступающих всегда в элегантной одежде и с реквизитами, со стульями и нотодержателями. Объединение структур прямой демократии, как это практикуется в политических группах, с иерархической организацией оркестра (дирижёр - первая скрипка - вторая скрипка и т.д.) является и по сей день незаконченным экспериментом.
В июле 2001 г. оркестру с почти тысячей активистов "пограничного" лагеря удалось вторгнуться в терминалы франкфуртского аэропорта, чтобы музицировать там против границ и депортиаций в оцеплении неменьшего количества ментов. Буржуазная пресса отреагировала на это беспомощными заголовками: "Многочасовой хаос в аэропорту. Оркестр играл Моцарта".
Для Lebenslaute всегда была важной работа с местными группами, как ради организации подобных концертов, так и для того, чтобы вжиться в местную ситуацию. Для одних Lebenslaute были этим самым наркотиком неповиновения, другие примкнули позднее к другим группам, с которыми их сблизила деятельность в Lebenslaute. Прочие возвращались группу после многолетних перерывов. Так же и "чистая классика" прерывалась иногда современными, прежде всего политическими, творениями и современными песнями.
Ведомые всё это время дискуссии о различных соотношениях музыка и действия, различные пожелания профессиональных музыкантов и музицирующих активистов, постоянная критика форм действия изменили группу. Так же как и деятельность в различных областях политики: от анти-АЭС-движения в Вакерсдорфе через антимилитаризм до антирасизма. На некотоые места Lebenslaute возвращаются постоянно, чтобы не стать поверхностной разъезжающей группой, которая носится с демонстрации на демонстрацию, от темы к теме. К таким местам относится, например, пустошь рядом с Виттштоком, где Lebenslaute на бомбодроме принимают участие в протесте против милитаризации политики ФРГ.