Утренние птицы воспевали новорожденную зарю, разгоняющую благодатными лучами ночные призраки по чердакам и подвалам. Скользнув по стеклам высокого окна, солнечный свет проник в маленькую комнату, полился по стенам и упал на экран монитора, засвечивая чёрно-белые ряды слов. Молодая женщина, щурясь, задёрнула тяжелую занавеску и вернулась к очередному (должно быть уже сотому за прошедшую ночь) письму:
'Анна, Анечка, Аннушка моя!' - писал он из Санкт-Петербурга - 'Взошел бесподобный рассвет. Ветер морской дышит. Как хорошо! Жаль, что ты не можешь увидеть горящее солнце на бескрайним заливом. Оно отражается в окнах, и уже словно два светила восходят над моим островом'.
Она поторопилась ответить: 'Это должно быть великолепное зрелище! Пришли мне фотографии - я хочу посмотреть!'
'Я как раз думал сделать тебе фото, но у меня телефон не снимает, и камеры нет. Ты сходи по этой ссылке - там есть похожие фото. Посмотри!'
'Да-да! Я вижу! Я завидую, что ты каждый день видишь такую красоту!'
'Аннушка моя, не хочешь ли спать? Всю ночь же без сна - устала. Не мучай себя. Ладно, я - мне что сделается? Я свободен от необходимости исполнять социальную функцию в назначенное время, но ты нет - тебе же на работу?'.
Она писала, что не хочет спать совершенно, но ноутбук пикнул, сообщая новом письме: 'Люблю тебя! Веришь ли?.. Верь! Спи! Спи-спи...'
Они познакомились на интернет-форуме, где ввязались в спор, и он вылился в личную переписку. В первом же сообщении он отбросил скучные приличия, а потом и вовсе отправлял ей блестящие, изобильные, сладострастно-бесстыжие тексты. Писал для неё, о ней, о них вместе. Он обращался к самым потаённым, сокрытым уголкам её сознания, высвобождая подспудные мысли и возбуждая неутолимые желания. Её щеки полыхали, и, завороженная пылкими словами, она невольно прикрывала глаза и облизывала воспаленные губы. Расстояние, разделявшее их, становилось невыносимым, и их письма уже не вмещали нарастающую страсть. Перерывы между сообщения сокращались, и однажды потекли беспрестанно, отрицая реальную жизнь. Она часто просила о встрече, но он отказывался, называя себя тёмным чудовищем, которое Анна оставит, как только увидит воочию.
Анна не была одинока: до начала сладостной переписки, она собиралась съехаться с успешным молодым адвокатом Кириллом - добродушным черноглазым брюнетом, высоким и сильным. Он был надежней земной тверди, но не будоражил те неистовые чувства, которые разбудил в ней её далёкий призрачный друг. И она заскучала в компании Кирилла, не замечавшим в ней перемен.
Миновала ещё одна безумная и бессонная ночь. Анну манила нетронутая постель, но она поспешила на работу - если она и сегодня не придёт, её уволят. Она вышла из подъезда, и на неё безжалостно обрушился пылающий жаром день. Над раскаленным асфальтом качался плавленый воздух, и город иссыхал в пыли. В офисе часы тянулись мучительно долго, и вечер казался недостижимо далеким.
Около полудня её ноутбук пикнул, оповещая о новом сообщении в почте. Анна открыла письмо - он! И рабочий день с грохотом развалился. Телефоны, сотрудники - все мешали ей остаться с ним наедине. Невыносимо, и солнце палит в окно - кондиционер не спасёт. Чувство непреодолимости бесчисленных обязательств переполнило её.
Избавившись от назойливых сотрудников, отключив телефоны, она, с замиранием сердца, открыла письмо. И бурным потоком нахлынувших ожиданий прорвало плотины:
'Аннушка моя... Если ты уверена, что любишь, приезжай. Ты не знаешь моего одиночества - я даже с этого проклятого острова вырваться не могу'.
Она, кружась в водовороте, ещё хватала ртом воздух:
'Лучше ты приезжай. Я ведь женщина - как я поеду к тебе?'
И скорый ответ:
'Если я тебя испугаю, и ты не примешь меня? Как я буду потом? Я не смогу так. Анечка, тебе и самой нужно вырваться из трясины, пока ты совсем не зачахла. Не поеду! Мне отсюда нет пути. Ты поймёшь, когда увидимся. Больше писать не буду. Ты знаешь адрес. Анечка, Аннушка! Не бросай меня'.
Её поезд пришел на Московский вокзал следующим вечером. Анна подумала, что лучше ей остановиться в гостинице. Окна номера выходили на оживленный проспект, на который она долго смотрела, сидя на подоконнике. Перед тем, как отправиться на роковую встречу, Анна открыла настежь окно, впуская в комнату прохладный воздух, наполненный звуками и ароматами чужого города. На неё накатила волна нестерпимого одиночества. Она отступила на шаг, гоня тяжёлые сомнения - у входа в гостиницу её ожидало такси.
Дорога к его острову шла по Обводному каналу, вдоль которого громоздились мрачные обветшалые дома и оставленные индустриальные замки. Людей видно не было - только крысы да одичавшие собаки с кошками мелькали серыми тенями по подворотням, прячась в сумерках надвигающейся ночи.
- Страшноватый райончик? - задорно поинтересовался таксист, бросив на Анну короткий взгляд.
Она кивнула.
- Жуткое место, - продолжил он. - В Питере нигде столько самоубийц нет, как здесь. Прямо в канал и кидаются. Всегда тут топились. В иной год до сотни утопленников набиралось. Кого-то спасали, а они потом бред несли - не могут объяснить, зачем это сделали. Что-то мерещилось им. Кто-то их звал, заманивал...
- Зря вы смеётесь, девушка, - покачал головой таксист. - Все местные знают, что в старину здесь жил черный колдун со своими служанками. Их убили, и с тех пор он бродит по окрестностям и мстит людям. Гиблое место... Ещё до Петра таким было.
Анна промолчала, отвернувшись к окну, за которым плыли пустующие здания. Через несколько минут машина въехала в узкий подводный туннель, соединяющий город с островом. Его серые стены мерцали влагой, сочащейся сквозь бетон. Такси проехало под толщей морской воды и вынырнуло на другом берегу. Вдали, на фоне темной глади залива, уходящей в ночь, показались огни соседнего острова, к которому вел мост.
- Искусственный остров, - сказал таксист. - Растет из отходов - раньше поменьше был. Это станция очистки городской канализации. Не знали?
Анна отрицательно помотала головой. Она силилась понять, зачем её призрачный друг выбрал для жизни такие места. И зачем её вызвал не на Невский, не на Фонтанку, а сюда?
- Вам куда тут? - спросил таксист. - Улица здесь одна. Номер дома какой?
Она назвала. Такси, миновав ряд заплесневевших жилых домов, из-за которых выглядывали высокие ржавые цистерны, остовы недостроенного склада, заброшенная электростанция с бетонной трубой, привезло её на самый край острова.
Расплачиваясь, Анна, перепуганная тоскливым пейзажем, попросила водителя немного её подождать. 'Я на следующий вызов опаздываю. Вы звоните, если что - вот визитка' - он протянул ей куцый клочок бумаги. Она растеряно приняла его, вышла из машины, и та уехала прочь.
В ночном воздухе разносились пронзительные крики чаек, и порывистый сырой ветер гулял вдоль канала, раскачивая перешёптывающиеся коряжистые деревья. Ни души.
Он назначил ей встречу именно тут: напротив своего дома, у воды, где в ремонтные доки заходят морские суда.
Анна спустилась к самой воде и посмотрела вниз - в черную пустоту. Загудел буксир и медленно прошел мимо неё, поднимая низкую волну. Черная гладь ожила, зашевелилась, покачивая сухие листья. Тусклый свет одинокого фонаря пробивался с дороги сквозь кроны деревьев, ранняя на холодную землю бледно-желтые пятна Анна присмотрелась, не идет ли кто. Мгла вздрогнула, и из ночи выглянула фигура и тотчас исчезла, вновь возникла и направилась к ней. Она напряженным взглядом вырывала из сумрака призрачные очертания, которые с невероятной быстротой обретали плоть - уже видна большая голова на грузном туловище, уже различимы растекшееся серое лицо. Он остановился перед ней и улыбнулся гнилым ртом. В нос ударил затхлый запах серы, уксуса и ацетона. Бесформенные губы зашевелились, собираясь что-то произнести, но Анна попятилась назад.
Он печально и одновременно удивленно на неё посмотрел:
- Аннушка моя... - он протянул к ней дрожащую восковую руку.
- Ты? - пробормотала она сдавленным от ужаса голосом, отступая на шаг.
Его гибкий, словно ныряющий взгляд, выворачиваясь, прилип к её глазам.
- Я так и знал... Я знал, что тебе не понравлюсь... - глухо сказал он, и его едва различимые брови трагически выгнулись вверх. - Ты бросишь меня?
Вдруг она почувствовала, что перед ней любящий её человек, тонущий в одиночестве. В памяти всплыли образ добрых сердцем чудовищ, к которым навсегда уезжали красавицы, и от силы любви, чудовище оборачивалось принцем. 'Неужели я так малодушна, то сбегу из-за его внешнего облика?' - подумала Анна, и его огромные прозрачно-голубые глаза тотчас заметили перемену. Он протянул к ней длинные обвислые руки и обвил рыхлыми объятьями девичий стан. 'Гадко... гадко...' - думала она, проваливаясь в дымчатую даль. Голова кружилась, кружилась... Звезды посыпались в глубокий канал... И небо качнулось волной, и круги побежали по холодной, бездушной воде...
Через неделю, на закате, из канала выловили тело прекрасной девушки. Казалось, она спит, и лишь ледяная мертвенно-бледная кожа говорила, что красавица не жива. На нежном лице светилась таинственная улыбка, и кому-то показалась, что она приоткрыла русалочьи глаза и посмотрела манящим взглядом. Пока вызывали полицию, пока ждали перевозку, на город опустилась прохладная ночь, и никто не заметил, как дивное тело исчезло.