В комнате царила полутьма, которую оживляло лишь трепетавшее пламя свечи. Хрустальный шар на столе, накрытом черной бархатной скатертью, не отражал не только бликов света, но и вообще ничего. За столом, вперив взоры в шар, недвижно и безгласно сидели мужчина и женщина. Женщина протянула к шару руки, длинные узловатые пальцы задрожали. Мужчина порывисто вздохнул и ослабил тугой крахмальный воротничок рубашки.
- Мадмуазель Ленорман, что вы там видите? - не выдержал он. - Говорите же, Мария!
- Вижу, что король снова призовет вас, - произнесла Мария Ленорман, - и поручит ответственную миссию. Но всего лишь на один день. Это произойдет... через четыре года. Нет, через пять.
- Какой король, Луи-Филипп? - нервно спросил мужчина. - И что означает "на один день"? Разве ответственная миссия может длиться один день?!
- Месье Барро, когда придет время, спросите об этом у короля, - устало сказала Мария, - могу также заглянуть в вашу звездную карту судьбы. Но позже, сейчас мне необходим отдых...
Арман-Матье Барро однажды уже побывал на посту премьер-министра Франции. Политика, а тем более власть - блюдо, как известно, острое, но те, кто его отведал, хотят еще и еще. Поэтому Барро, получив от знаменитой прорицательницы Марии Ленорман приглашение на ужин, воспользовался случаем разузнать, что ждет его в будущем. Странное пророчество Марии, похоже, не столько его обнадежило, сколько встревожило...
Люк, видевший и слышавший все, что происходило в комнате, отстранился от неплотно притворенной двери. Он не совершал ничего предосудительного: Мари знает, как ему интересно все, что касается ее персоны, тем более она никогда не делала тайны из своих предсказаний. Люк Антуан Тома, начинающий писатель, мечтал написать роман о мадмуазель Ленорман. И знаменитая гадалка дала ему на то свое согласие, ведь Люк - внук той самой подруги, с которой Мария более полувека назад, в 1790 году, открыла в Париже свой первый салон гадания на картах. Бабушка Люка приехала во Францию с началом русско-шведской войны из России и, пока была жива, часто рассказывала внуку об этой огромной удивительной стране, которую покинула без надежды вернуться.
За время, что юноша жил в доме Марии в качестве помощника, личного секретаря и биографа, ему удалось снискать ее расположение. Она сама, обычно крайне сдержанная, недавно обронила, что сильно к нему привязалась и не представляет, как раньше без него обходилась. Оно и понятно, собственных детей и внуков Мари бог не дал, другой родни у нее тоже не имелось.
Люк страстно обожал всякого рода загадки, а уж их-то вокруг мадмуазель Ленорман было предостаточно.
Мария не переставала удивлять всех, включая своих домашних, необычными способностями, проявившимися, как она уже не раз говорила Люку, еще в ее раннем детстве. За час до приезда гостей она достала из тайника шкатулку с драгоценностями, открыла ее, поставила на камин и за какой-то надобностью вышла из спальни. Спустя полчаса Люк, который в кабинете приводил в порядок разбросанные по всему бюро письменные принадлежности, услышал голос Мари.
- Поль, негодник, держись подальше от шкатулки! Ты позабыл, что я могу видеть сквозь стены?
Очевидно, слуга мадмуазель Ленорман Поль Савар, надеясь остаться незамеченным, не справился с искушением полюбоваться сокровищами хозяйки. Выскочив из кабинета, Люк столкнулся с пристыженным Полем.
- Зачем старухе такие украшения? - пробурчал Поль. - Моей красавице-дочке они были бы к лицу, но ей таких никогда не носить!
- Не называй Мари старухой! - Люк полушутя-полусерьезно погрозил Полю кулаком.
- Как скажете, месье Люк...
Старина Савар у мадмуазель Ленорман управлялся и с уборкой, и на кухне, а летом еще и садовничал, поэтому воображал себя незаменимым и пребывал в уверенности, что за свой проступок, кроме нагоняя, не понесет никакого наказания.
Мария вернулась в спальню и принялась перебирать содержимое резной шкатулки.
- За что следует поблагодарить Бонапарта, так это за то, что при нем дамы снова стали носить украшения. Ожерелья, серьги, диадемы... До него это считалось моветоном. Знаете ли вы, друг мой, что у каждого из этих перстней своя история? - обратилась она к Люку. - Вот этот мне подарил король Швеции Карл XIV Юхан. Правда, познакомились мы с ним задолго до того, как он стал Карлом, еще и Юханом, и при весьма драматических обстоятельствах...
Историю изящного кольца с аметистом Мари рассказывала уже столько раз, что Люк выучил ее назубок. Когда мадмуазель Ленорман предсказала Бонапарту, что его армию разгромят русские войска, возмущенный маршал Бернадот взялся разоблачить "шарлатанку". Притворившись богатым коммерсантом, он пригласил ее покататься на лодке и "спокойно побеседовать". Однако Мария вывела на чистую воду самого маршала. Она назвала его настоящее имя и сообщила, что ему суждено стать королем. Пораженный маршал вскочил, лодка перевернулась, Мария спаслась чудом. А ее пророчество, разумеется, сбылось: в 1818 году Жан-Батист Жюль Бернадот стал королем, после чего и прислал мадмуазель Ленорман перстень с аметистом.
- А это подарок русского императора Александра, - Мари полюбовалась надетым на палец перстнем с бриллиантом. - Я сказала, что он будет жить долго и счастливо... если откажется от короны. Иначе - внезапная смерть.
- Император Александр умер через семь лет после вашей встречи, - подхватил Люк.
- Однако, согласно легенде, похоронили его двойника, - задумчиво продолжила Мари, - а император сделался то ли отшельником, то ли, напротив, бродячим торговцем... как это у них называется? Ко-ро... коробочником?
- Коробейником, - поправил Люк, - но легенда это или правда, мы, боюсь, никогда не узнаем...
Желание мадмуазель Ленорман устроить званый ужин Люка тоже удивило: обстановка в Париже не располагала к гуляньям и празднованиям. Однако Мари, вручая ему собственноручно написанный список гостей, посоветовала не перечить. И попросила уведомить приглашенных о том, что, поскольку возвращаться в Париж поздним вечером небезопасно, в ее загородном доме им, кроме ужина, будет предоставлен и ночлег.
Кроме политика Армана-Матье Барро, она пригласила писателя Оноре де Бальсака, красавицу польку Эвелину Ланскую, о романе которой с Бальсаком в Париже давно судачили все, кому не лень, и кузину Эвелины Каролину Любанскую. Пятым приглашенным стал врач Франсуа Файоль. Марию, несмотря на ее почтенный возраст, хвори одолевали нечасто, но если это случалось, она предпочитала обращаться к месье Файолю, твердя, что доверяет только ему.
Люк, впрочем, подозревал, что дело не только во врачебном искусстве месье Файоля, который к своим без малого сорока годам имел широкую практику. Мари как-то обмолвилась, что ширококостный огненно рыжий Франсуа напоминает ей Пьера - единственную любовь всей ее жизни. Люк знал эту печальную историю, случившуюся больше десяти лет назад. Пьер жил по соседству, ему тогда было около двадцати, Марии - около шестидесяти. Их роман ужаснул семью Пьера. Отец в порыве отчаяния поджег дом, в котором встречались любовники, однако в огне погиб его собственный сын...
*
...Прикрыв дверь в кабинет Марии, Люк вернулся в гостиную, где собравшиеся гости в ожидании ужина вели непринужденную беседу. Впрочем, не такую уж и непринужденную: большинство гостей, теряясь в догадках относительно повода, по которому их собрали, явно чувствовали себя не в своей тарелке. Невозмутимым выглядел лишь Франсуа Файоль.
- Любопытно, что мадмуазель Ленорман нагадает месье Барро? - нервно обмахиваясь веером, расшитым бисером, спросила Эвелина Ланская. - Вдруг она напророчит ему невиданный взлет карьеры и несметные богатства? Месье Барро и без того человек небедный...
Оноре де Бальсак бросил на Эвелину ревнивый взгляд. "Было бы кого ревновать!" - подумал Люк. Пожалуй, Ланскую в самом деле можно было бы назвать красивой, если б не острый носик, который придавал ее лицу лисье выражение и портил, по мнению Люка, впечатление от больших блестящих глаз и расчесанных на безукоризненно прямой пробор гладких темных волос, длинными локонами спадавших на плечи.
- Не забывайте, сестрица, что он не только небедный, но и трижды вдовец, - съязвила Каролина Любанская. - А это, согласитесь, наталкивает на некие мысли...
Каролина повозилась, усаживаясь поудобнее в кресле с обитым шелком сиденьем и изящными гнутыми ножками. В отличие от миниатюрной кузины, супруга небогатого польского помещика Любанского обладала воистину гренадерской комплекцией. Модное муслиновое платье с зауженными у плеча длинными рукавами и пышной сосборенной юбкой, под которой угадывались несколько накрахмаленных нижних юбок, сидело на ней, как седло на корове с угодий ее хозяйственного муженька. В то же время черты лица Каролины казались не лишенными приятности. Да и деловой хватки и смекалки мадам Любанской, по слухам, было не занимать.
- Фи, кузина, не делайте из месье Барро персонажа сказки о Синей Бороде, - наморщила острый носик Эвелина, - он на него совершенно не похож.
- Быть может, пока накрывают на стол, погадаем на кофейной гуще? - встряхнув шевелюрой, которая, вероятно, редко знавала гребень, вмешался в спор дам Оноре. - Меня учила этому сама мадмуазель Ленорман!
- Сама мадмуазель Ленорман! - негромко, но так, чтобы все услышали, фыркнула Каролина. - Не понимаю, почему все сходят с ума от ее предсказаний. Много ли нужно, чтобы долго "советоваться" со звездами, разглядывать стеклянный шарик или раскладывать карты, а затем глубокомысленно изрекать банальные истины?
- Ты так говоришь потому, что сама грезишь славой великой пророчицы! - заявила Эвелина. - Я знаю, что ты вынашиваешь планы открыть собственный салон. Однако твоим мечтам не суждено осуществиться! Чтобы предсказать это, даже не нужно быть мадемуазель Ленорман!
Люк открыл рот, чтобы заступиться за Мари, хотя ее дар, безусловно, не нуждался ни в чьем заступничестве, но в этот момент в гостиную вошли Мария и месье Барро. Мари выбрала для приема гостей длинное узкое лиловое платье с коротким отрезным лифом, - такие носили модницы во времена ее молодости. Месье Барро усердно протирал носовым платком лорнет, крепившийся лентой к жилету. Мадемуазель Ленорман приветствовала гостей и величественным жестом пригласила всех к столу. Люк постарался сесть как можно дальше от Каролины Любанской: его тонкое обоняние страдало от запаха духов, которыми она, по всей видимости, облилась с головы до ног. Впрочем, этот нестерпимый запах, казалось, уже проник даже в самые отдаленные уголки гостиной.
За ужином беседа на интересующую всех тему продолжилась.
- Мадмуазель Ленорман, не будете ли вы так любезны погадать мне еще и на картах? - заискивающим тоном спросил месье Барро. - Ваше пророчество об "одном дне" не дает мне покоя.
- Месье, вы уверены, что хотите знать подробности? - с усмешкой взглянул на него Люк. - Мадмуазель Ленорман предсказывала судьбу многим видным политическим деятелям, и в большинстве случаев это заканчивалось печально.
- Для нее? - с тревогой спросил месье Барро.
- Иногда и для нее тоже, но преимущественно для них, - ответил Люк. - Марии-Антуанетте отрубили голову, Марата закололи, Робеспьера и Сен-Жюста казнили, а мадмуазель Ленорман стали называть Черной Марией. Перечень можно продолжить. Наполеон умер в ссылке, русских офицеров Пестеля и Муравьева-Апостола повесили... Да что я вам рассказываю, вы и сами все знаете. Правда, случались и исключения. Хотите рискнуть?
Месье Барро выронил вилку, побагровел и, поперхнувшись, закашлялся.
- Люк, друг мой, твои шутки даже меня иногда приводят в замешательство, - мягко сказала Мари.
"Какие же это шутки?" - хотел возразить Люк, но в беседу встрял Оноре де Бальсак.
- А вот мне мадмуазель Мария предсказала, что не проживу и пяти лет после женитьбы! - со смешком сообщил писатель. - А я-то мечтал, что мое семейное счастье будет длиться вечно!
- Вы мне не верите? Помнится, Жозефина де Богарне тоже усомнилась в моих словах, - Мари прикрыла глаза, как будто мысленно переносясь в прошлое. - Причем в то, что станет императрицей, она поверила сразу, а вот в то, что супруг предаст ее...
- Дорогой Оноре, надеюсь, это пророчество не охладит пыл ваших чувств? - спросила Эвелина. Она улыбнулась, но ее взгляд сделался настороженным, как у лисички, вышедшей на охоту. - Признаться, я вообще не понимаю, почему люди так жаждут узнать свою судьбу. Не лучше ли пребывать в блаженном неведении, просто жить, любить и верить в лучшее?
- Если бы люди вняли вашему совету, кузина, гадалки и пророчицы лишились бы куска хлеба, - заметила Каролина, с аппетитом поглощавшая филе кролика под соусом бешамель.
- Вы совершенно правы, милые дамы, - кивнула Мария, - однако не забывайте, что для пророчицы ее дар является не столько подарком судьбы, сколько тяжелой ношей, с которой трудно жить, но которую нельзя бросить. Избавиться от этой непосильной ноши можно лишь одним способом... Думаю, пришло время сказать, зачем вас сегодня здесь собрали. Вам ведь, наверное, любопытно?
- Чрезвычайно любопытно, - откликнулся не проронивший до сих пор ни слова врач Франсуа Файоль. - Мадмуазель Мария, откройте же нам эту тайну.
- Да-да, скажите же нам, что мы отмечаем? Неужели день вашего рождения? - льстивым голоском пропел месье Барро.
- День моей смерти, - четко, едва ли не по слогам произнесла мадмуазель Ленорман.
В гостиной воцарилась мертвая тишина. Гости застыли в ужасе, сменившемся недоумением.
- Я не утонула в реке и не погибла в огне, однако мне суждено умереть в собственной постели. И это должно случиться сегодня, в ночь на двадцать третье июня тысяча восемьсот сорок третьего года. А пригласила я вас потому, что именно в вашем кругу намерена, как следует из моего же пророчества, встретить свою смерть, - добавила Мария.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем сидевшие за столом начали приходить в себя.
- Позвольте задать вопрос, мадмуазель Ленорман. Как именно... это произойдет? - спросил Франсуа Файоль.
Он казался спокойным, однако при слове "это" бокал с вином в его руке дрогнул.
- Думаю, вы скоро узнаете, - ответила Мария.
- Мадмуазель Мари, должен признать, что ваши шутки разят куда сильнее моих! - воскликнул Люк.
До сих пор ему казалось, что он знает о Марии Ленорман все, но подобная эскапада стала для него громом с ясного июньского неба. Мари никогда прежде не заговаривала с ним об этом, ни разу не упоминала о завещании и тому подобных грустных вещах.
- Увы, друг мой, я не шучу, - грустно улыбнулась Мария. - Я увидела собственную судьбу несколько лет назад и не сомневаюсь, что это мое пророчество сбудется, как и другие. Однако не вижу причин для печали. Я прожила долгую, насыщенную событиями жизнь. Пришло, очевидно, время встретиться с теми, кого я когда-то любила, и кто давно ждет меня на небесах...
Люк и Франсуа одновременно хотели что-то возразить, но Мария жестом их остановила.
- Довольно об этом. Давайте продолжим нашу трапезу, а затем вас ждет отдых, в котором вы все нуждаетесь. Надеюсь, время, проведенное под моим кровом, вы не сочтете потраченным понапрасну. Помнится, император Александр поделился со мной русской поговоркой, которая мне очень понравилась. Если не ошибаюсь, она звучит как "утро вечера мудренее". Попробуем проверить, насколько эта русская мысль справедлива...
К концу ужина гости немного оживились, сочтя, вероятно, мрачное пророчество Марии одним из ее чудачеств. Встав из-за стола, месье Барро, Оноре, Франсуа, Эвелина и Каролина захватили принесенные слугой Полем свечи и разошлись по отведенным им гостевым спальням, расположенным на первом этаже, а Люк отправился проверить, крепко ли заперты окна и двери.
По заведенной им же самим традиции он обходил дом с инспекцией каждый вечер. На улицах Парижа беспорядки, жители, притерпевшиеся к перестрелкам и баррикадам, закрывают на засовы и двери, и ставни. В предместье спокойнее, однако любая предосторожность не является излишней. В доме мадмуазель Ленорман все окна закрывались изнутри, Люк, поднося свечу, тщательно осмотрел каждую задвижку и только после этого направился в свою спальню, расположенную по соседству со спальней Мари.
Обычно Люк засыпал, едва коснувшись щекой подушки. Однако вечер выдался, несмотря на всю его внешнюю благопристойность, настолько бурный, что время текло, а сна не было ни в одном глазу. Ворочаясь с боку на бок, Люк слышал, как поднимался по лестнице Поль, закончивший, очевидно, уборку в гостиной и мытье посуды. Ступеньки, ведущие в комнатку Поля в мансарде, немилосердно скрипели. Если раньше Люк относился к этим режущим ухо звукам, в общем-то, безразлично, то сейчас он ощутил безумное раздражение.
Затем юноше, по-видимому, все-таки удалось задремать, но сквозь дрему ему послышался какой-то подозрительный шум. Люк мгновенно сел на постели, таращась в темноту. Сердце почему-то заколотилось. Он зажег свечу, набросил халат и, бесшумно ступая, вышел из своей комнаты.
Ему померещилось, что от спальни Мари в чернильную тьму коридора метнулась чья-то тень. Или не померещилось? Дверь ее спальни была приоткрыта. Ничего удивительного, Мари никогда не закрывала ее изнутри на ключ.
- Мари! - шепотом позвал Люк, просовывая голову в ее комнату, - Мари, вы спите?
Ответом ему была тишина. Люк повел носом: в комнате витал запах только что задутой свечи. На цыпочках подойдя к постели, он с удивлением увидел, что лицо лежащей на спине с вытянутыми вдоль тела руками Марии закрывает небольшая вышитая подушечка с кистями, которую она в последнее время каждый вечер клала у изголовья.
- Мари... - снова позвал Люк и осторожно потянул подушечку за уголок.
Подушечка сползла с лица Марии, открыв ее застывший взгляд, устремленный в потолок. Люк, все еще на что-то надеясь и презрев все правила приличия, приложил ухо к ее груди.
Мадемуазель Ленорман не дышала.
*
У Люка вырвался вопль отчаяния. Можно было не сомневаться, что его крик поднял на ноги весь дом. Первым, на ходу завязывая пояс домашней куртки, прибежал Франсуа Файоль.
- Неужели?..
В ответ Люк лишь кивнул в сторону постели Мари.
- Всем сейчас здесь толпиться незачем, - сказал Франсуа. - Я осмотрю тело, а вы соберите их в гостиной.
Спустя пять минут к Люку, нервно мерявшему шагами гостиную, присоединились обе дамы, Оноре и беспрестанно зевающий Поль. Эвелина и Каролина кутались в наброшенные поверх тонких льняных сорочек шали, Поль даже не удосужился надеть что-либо поверх панталон и рубахи, и лишь писатель оказался почти полностью одет. Почти - потому, что его видавший виды сюртук был расстегнут, а завязанный бантом широкий пестрый галстук развязался и съехал на плечо. Последним к сбившимся в кучку перепуганным гостям примкнул месье Барро. В ночном колпаке бывший премьер-министр Франции выглядел, следует сказать, весьма нелепо.
Когда в гостиную вошел Франсуа, все взгляды устремились к нему.
- Мертва, - выдохнул врач.
- А-а-а! - взвизгнула Эвелина.
- И это ее пророчество сбылось! - воскликнула Каролина.
- Матерь божья! - пробормотал, опираясь о стену, Поль.
- Как... как это произошло? - пролепетал побледневший месье Барро.
К чести обеих дам, в обморок от этих слов никто из них не упал. Однако на всех присутствующих данное известие произвело гораздо бОльшее впечатление, чем тремя часами ранее пророчество самой Марии.
- Погодите, - медленно произнес Люк, пытавшийся хоть как-то уложить случившееся у себя в голове. - Я из своей спальни слышал какой-то шум. А в коридоре видел чью-то тень. Тогда я подумал, что мне показалось, но сейчас думаю - не показалось. Мужчина это был или женщина, сказать, увы, не могу. Но в доме, кроме нас семерых, больше никого нет. Выходит, Мари убил кто-то из нас?!
- Верно мыслите, юноша, - одобрительно кивнул Франсуа. - Но себя-то вы, верно, исключаете из круга возможных виновных?
- Р-р-разумеется, - взволнованно подтвердил Люк, - а вы допускаете мысль, что это мог сделать я?!
- На первый взгляд никто из нас не мог, но кто-то же сделал, - резонно заметил Франсуа. - Впрочем, в этом должна разбираться полиция. Правда, до полицейской префектуры еще нужно добраться, да и откроется она только утром...
- А нельзя как-то обойтись без полиции? - простонал месье Барро. - Мне кажется, никому из здесь присутствующих не нужен громкий скандал...
- Можем попытаться, - пожал плечами Франсуа. - Тем более время до утра у нас есть. Итак, Люк, расскажите нам, что еще вы видели и слышали такого, что вас насторожило?
- Свечка! - подумав, хлопнул себя по лбу Люк. - В спальне Мари незадолго до того, как я туда вошел, задули свечку. Но это была не та свечка, которая стояла на прикроватном столике. Поль раздал нам всем свечи одинаковой длины, поэтому у того, кто... кто побывал в спальне Мари раньше меня, свеча должна быть заметно короче, чем у остальных.
- Доказательство такое же хрупкое, как пламя свечи, - хмыкнул Франсуа. - К примеру, у месье де Бальсака в руках огарок, однако вы же не станете на этом основании утверждать, что убийца - он?
- Я? - встрепенулся Оноре. - Убийца?! Да зачем мне?!
- Вы же сами говорили, что вам не нравится пророчество Марии относительно вашей будущей женитьбы, - заметил Люк. - Может, решили таким образом изменить свою судьбу? К слову, судя по внешнему виду, этой ночью спать вы еще не ложились...
- Я всю ночь писал! - попытался оправдаться Оноре. - Я вынужден много трудиться, чтобы расплатиться с долгами. Зачастую мне приходится работать с полуночи до шести утра... Однажды я за ночь написал пятнадцать тысяч слов! Даже Господь Бог творил всего шесть дней, а я обречен творить вечно... Если вы мне не верите, могу показать рукопись. Нескольких страниц, к сожалению, не хватает: я опрокинул на них свечку, они вспыхнули, благо под рукой оказался кувшин с водой, и огонь удалось вовремя потушить.
- Матерь божья! Нам только пожара не доставало! - перекрестившись, пробурчал Поль.
- А еще говорят, что рукописи не горят! - встрял месье Барро. - Осмелюсь заметить, что пророчество мадмуазель Ленорман относительно женитьбы месье писателя не нравилось не только ему...
- Что вы хотите этим сказать? - Эвелина, плотнее запахивая на своей тщедушной груди шаль, испепелила месье Барро взглядом. - Вы меня в чем-то подозреваете?! Стыдитесь, месье Барро! А я еще считала вас в высшей степени порядочным человеком!
- Политика и трижды вдовца - порядочным человеком? Ха-ха! - как бы в сторону, но так, чтобы все слышали, изрекла Каролина.
- Месье Барро, уверяю вас, помыслы мадам Ланской чисты, а поведение достойно уважения и восхищения! - с жаром вступился за свою возлюбленную Оноре. - Она даже мыши не способна причинить вред. Эта лучшая из женщин ниспослана мне Богом в награду за превратности судьбы, годы труда и лишений!
Пока Оноре де Бальсак превозносил мадам Ланскую, Люк решил кое-что уточнить у Франсуа.
- Как думаете, Эвелина могла... задушить Мари? - прошептал он на ухо врачу. - Я имею в виду физически? Хватило бы у нее сил?
- Если отбросить состояние аффекта, в котором любая женщина способна на многое, то вряд ли, - так же понизив голос, ответил Франсуа. - Сделать это быстро и тихо мог либо мужчина, либо... дама покрупнее, чем мадам Ланская.
По-видимому, Люк и Франсуа одновременно так посмотрели на Каролину, что та почувствовала неладное.
- Да как вы... - задохнулась от возмущения мадам Любанская. - Как вы смеете?!
- Во-первых, это только гипотеза, - спокойно сказал Франсуа, - а во-вторых, чем желание устранить конкурентку не причина для убийства? Сознайтесь, спите и видите, как к вам переходят слава мадмуазель Ленорман вместе с ее клиентурой?
"Опля! - подумал Люк. - Оказывается, пока Эвелина говорила о мечте кузины открыть собственный гадальный салон, Файоль только притворялся погруженным в свои мысли, а на самом деле все слышал и подмечал!"
- Погодите, Франсуа, - сказал Люк. - Когда вы примчались на мой крик и вошли в спальню Мари, почувствовали ли вы там какой-нибудь необычный резкий запах? Припомните, прошу вас.
- Нет, - поразмыслив, ответил Файоль. - А вы?
- И я не почувствовал, - отрицательно помотал головой Люк. - А вот если бы там за минуту до меня побывала мадам Любанская, я бы сразу это ощутил, уж поверьте. Запах духов мадам Любанской я теперь ни с чем не перепутаю и еще не скоро забуду... Нет, это не она.
Каролина надула губы, не зная, вероятно, сердиться ей на Люка или благодарить его. Однако в растерянности она пребывала недолго.
- Месье Барро, - вкрадчиво начала мадам Любанская, - а ведь вам тоже не по душе пришлось пророчество мадмуазель Ленорман! Молодой человек, - она повернулась к Люку, - что вы говорили о попытке пойти наперекор предсказанию и изменить свою судьбу?
- Наполеон Бонапарт, которому мадмуазель Ленорман предсказала успех, вознесение на вершину, но затем разгром его войск и бесславную кончину, достигнув власти, посадил Марию в тюрьму, а позже выслал из страны, - заметил Люк. - Есть мнение, что тем самым он пытался лишить ее пророчество магической силы... Однако убить Марию даже он не решился!
- Не уверен, что сравнение с Наполеоном в данном случае уместно,- нервно отозвался месье Барро, - но убивать мадмуазель Ленорман мне и в голову не приходило! Напротив, я собирался уговорить ее еще раз мне погадать. Не представляю, как буду жить, не зная, что означают ее слова об "одном дне"! А вдруг на следующее утро мне отрубят голову, поэтому я ни в коем случае не должен принимать предложение короля? Я надеялся, что Мария все же дополнит свое пророчество. А теперь? Ума не приложу, как быть.
- Пожалуй, в ваших речах есть резон, - признал Люк. - Но тогда...
- А почему бы вам не присмотреться к слуге? - перебил его месье Барро. - У слуг всегда есть поводы обижаться на своих господ и мстить им. Недовольство низов верхами - причина всех переворотов и революций.
Поль не производил впечатление человека, склонного, чуть что, бежать на баррикады. По мнению Люка, старина Савар был хоть и ворчуном, однако отходчивым и вполне мирным. Люк открыл рот, чтобы возразить месье Барро, но вспомнил о резной шкатулке с драгоценностями, на содержимое которой заглядывался Поль.
- Поль! - позвал Люк. - Поль, скажи, что это не ты! Ты засматривался на ее бриллианты, но ты ведь не мог из-за них ее...
Поль, который, пока суд да дело, задремал на краешке стула, услышав свое имя, проснулся и захлопал короткими белесыми ресницами.
- Что вы, месье Люк, конечно, не я! Мадмуазель Ленорман была добра ко мне и ко всей моей семье. Да и не пошел бы я никогда на богопротивное дело.
- Это мило, но есть ли какие-нибудь более существенные доказательства его невиновности? - спросила Эвелина, тыча пальчиком в сторону Поля.
Под глазами мадам Ланской легли тени, а ее острый носик, казалось, заострился еще больше.
- Есть. Ступеньки! - воскликнул Люк. - В комнату к Полю ведет ужасно скрипучая лестница. Я долго не мог уснуть и слышал, как он поднимался к себе, если б он снова спустился, я бы непременно это услышал. Можно также проверить, на месте ли драгоценности Мари. Уверен, что они целы и невредимы.
- Проверить не помешает, - кивнула Каролина. - Тем временем круг сузился, если не ошибаюсь, до двух из нас.
Она окинула выразительным взглядом Люка и Франсуа. Франсуа и бровью не повел, а вот Люку стало не по себе. Вот же мстительная особа!
- Если вы намекаете на меня, мадам, то мадмуазель Ленорман среди множества моих пациентов и пациенток была едва ли не лучшей, - холодно произнес Франсуа. - Хлопот причиняла мало, а оплачивала мои услуги очень хорошо. Сами подумайте, зачем мне отправлять ее на тот свет? Тем более столь варварским способом и в тот самый момент, когда в доме полно народу. При желании я мог сделать это, прибегнув к небольшой склянке с ядом и так, чтобы на меня не упало и тени подозрения.
О склянке с ядом Файоль говорил едва ли не с нежностью, но от его слов поежилась уже сама Каролина. И, похоже, не только она.
- У меня тоже не было причин убивать мадмуазель Мари, - начал Люк, понимая, что настала его очередь оправдываться. - Из-за наследства? Я понятия не имею, упомянула ли она меня в завещании, да и существует ли это завещание в природе. Кроме того, мне, как помощнику мадмуазель Мари, известно, что в последнее время ее дела шли не так хорошо, как хотелось бы. Иными словами, не думаю, что ее наследство окажется таким уж лакомым куском. А вот за книгу о французской Сивилле мне пообещали заплатить хорошие деньги. Но теперь я не знаю, смогу ли закончить эту книгу...
Люк хотел сказать, что испытывал к Мари родственные чувства и уже ощутил, хоть еще и не до конца осознал горечь утраты, однако ему помешал подкативший к горлу комок, и он только махнул рукой.
- Что же получается? Никто не виноват? - спросила Эвелина. - Но кто-то же ее задушил!
Возникшая после реплики Эвелины пауза угрожала затянуться, однако ее прервал Франсуа.
- Люк, дружище, а не пойти ли нам осмотреть дом? Авось обнаружим что-нибудь, что подтолкнет нас к разгадке. Поль, дай-ка мне свечу, я свою задевал куда-то... Ждите нас здесь!
Люк не был уверен в целесообразности такого обхода, но спорить не стал.
Не дойдя нескольких шагов до спальни Марии, Люк ощутил приток свежего воздуха, напоенного ароматом пионов. Любимыми цветами мадмуазель Ленорман Поль усадил большую садовую клумбу. Выходящее в сад окно оказалось распахнуто. В доме Мари окна первого этажа располагались достаточно высоко над землей. Люк осторожно перегнулся через подоконник и всмотрелся в очертания деревьев и кустов, проступающих сквозь предрассветные сумерки. Это было то, самое загадочное, время суток, когда звезды еще не погасли, но солнце уже готовилось к пробуждению. Голова Люка закружилась, ладони взмокли, колени подогнулись, - сказались, очевидно, волнения бессонной ночи. "Если упаду, размозжу голову о камни, которыми выложена садовая дорожка", - мелькнула мысль. В последний момент, когда падение казалось уже неизбежным, он ощутил сильный рывок. Через секунду Люк стоял на своих двоих лицом к лицу с Франсуа.
- Как вы себя чувствуете? - заботливо спросил Франсуа. И, не дождавшись ответа, торжествующе указал Люку на открытое окно. - Выходит, в дом все же кто-то проник. Мало ли у мадмуазель Мари было недоброжелателей! Боюсь только, что в наше смутное время криминальной полиции будет не до поисков убийцы семидесятилетней старухи... Дружище, вы буквально валитесь с ног. Идемте, думаю, нам всем не помешает немного вздремнуть.
Люк хотел сказать, что... Но передумал.
Вернувшись в гостиную, Люк и Франсуа застали всех спящими. Эвелина уснула на диване, положив голову на плечо Оноре, Каролина - в кресле, Поль - сидя на стуле, а месье Барро свернулся калачиком на кушетке.
- Я - к себе, - сообщил Люку Франсуа, зевая и прикрывая рот рукой. - Советую хотя бы немного поспать. Все необходимые распоряжения сможете сделать утром.
Однако Люк советом доктора пренебрег. У себя в комнате он достал подаренную Марией колоду карт и принялся раскладывать их на столе. Дама пик - мадмуазель Ленорман. Он сам - валет бубен, Поль - король бубен. Дама червей - Эвелина, дама треф - Каролина. Король треф - Оноре, король пик - месье Барро, король черв - Франсуа. Все они, рассказывая, почему не могли убить Мари, были убедительны. И все же один из них говорил неправду.
Люк брал карты по одной и, подумав, клал их рядом с дамой пик. Одну из карт он подержал подольше и положил с другой стороны.
Там, у открытого окна, Люк хотел сказать Франсуа, что лично проверял все окна, которые, к тому же, закрываются изнутри. И, если одно из них оказалось открытым, значит, его открыл... скорее всего, тот, кто задушил Марию - стремясь убедить всех в том, что злодея следует искать за стенами дома.
Пьер, единственная любовь мадмуазель Ленорман, погиб много лет назад, но остался... кем Пьер приходился убийце Марии? Судя по возрасту и внешнему сходству, братом. Люк не знал фамилии Пьера, но фамилию его брат мог и поменять. Случайно ли Мари стала его пациенткой? Долго ли он вынашивал план мести той, кого назначил виновной в трагедии его семьи? Теперь это вряд ли имеет значение. Почему он выбрал именно такой способ убийства? Возможно, потому, что ему, как своему врачу, Мария рассказала, какой именно видела свою смерть... Отчего принимал активное участие в их импровизированном расследовании? Вероятно, оттого, что выдать насильственную смерть за естественную ему все равно не удалось бы, так почему бы и не поиграть в "кошки-мышки" с другими участниками драматических событий, развернувшихся этой ночью в доме мадмуазель Ленорман?
Дама пик, на которую с грустью и мольбой смотрел Люк, молчала. Вдруг Люку показалось, что ее губы шевельнулись. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, он встал и направился в спальню Марии. Мари лежала спокойная и умиротворенная, как будто только что уснула...
Взгляд Люка упал на приоткрытую дверцу тайника. Юноша мог бы поклясться, что несколькими часами ранее тайник был заперт. Резная шкатулка с драгоценностями оказалась цела и невредима, однако, кроме драгоценностей, в ней лежал сложенный вчетверо лист плотной бумаги. "Люку Тома", - было написано на нем летящим почерком Мари.
Люк развернул письмо.
"Друг мой, если вы читаете эти строки, значит, меня уже нет в живых. Признаться, вначале я хотела с помощью Франсуа инсценировать свою кончину, не видя другого способа отойти от дел и доживать спокойно, вдали от назойливых клиентов и мирской суеты. Мои гости должны были подтвердить факт моей "смерти". Но судьбу не обманешь. Ах, сколько раз я имела возможность в этом убедиться!.. Думаю, Франсуа все же не устоял перед искушением поквитаться со мной за все те несчастья, которые я, по его мнению, принесла его родным.
Мой мальчик, представляю, какие чувства овладевают сейчас Вами. Прошу Вас об одном: не предавайте огласке имя моего настоящего убийцы. Иначе он не сможет через три года вылечить от смертельной болезни мальчика по имени Гастон. А Гастон в свою очередь не сможет вырасти и стать известным изобретателем. К примеру, одно из его изобретений - для сохранения и накопления энергии молнии - будет использоваться в самоходных каретах, которые придут на смену конным экипажам по всему миру, включая и вашу далекую историческую родину...