Четверо мужчин сидели на берегу океана и варили уху. Уха состояла из пресной воды и разной рыбы. Над мужчинами сияли крепкие южные звёзды. Иногда волны океана достигали сидящих и лизали им босые ступни. В отблесках костра все четверо выглядели мрачно и таинственно. Мужчины травили байки, курили вонючие трубки и вспоминали Старый Добрый Свет.
Время от времени кто-то из них вставал и подходил к котелку. Внутри котелка заманчиво бурлило и булькало: разваренные тела рыб белыми лохмотьями вздымались на поверхность ухи. Содержимое котелка, словно выворачивалось наизнанку. Мужчина брал деревянную ложку и перемешивал бурлящее варево, доставая со дна усталую гущи. Шёл тысяча шестьсот семьдесят пятый год.
Мужчины любили не только рыбу, членистоногие также входили в их рацион, в частности - крабы. Пойманные крабы шевелились в плетёной корзине недалеко от сидящих. Крабы скрежетали, словно сваленные в одно место ржавые шестерёнки. Собранные воедино крабы работали, как отвратительный железный механизм.
Четверо мужчин сидели на берегу океана, варили уху и как бы мимоходом, очень ненавязчиво поглядывали в одну сторону. В той стороне, скрытая темнотой, рядом с корзиною крабов находилась женщина, тоже краб.
Женщина-краб водилась на этом острове издревле, ещё до всяких мужчин. Весь шестнадцатый век она провела в исторической изоляции от остального мира. Мужчины назвали её Пипеттой. Если бы она не была крабом, Пипетту можно было бы принять за обычную женщину, какие во множестве водились на территории сухопутной Западной Европы.
Почему именно этого краба мужчины приняли за женщину? Конечно не только из-за размеров. Главным образом стать этого краба выдавал соответствующий половой орган, шедший в разрез с репродуктивными органами остальных членистоногих. К вящему удивлению мужчин, краб действительно обладал нормальной вагиной и хорошеньким лицом. Лицо женщины-краба было неуловимо татарским.
У Пипетты насчитывалось десять конечностей: четыре пары - задних, и пара - передних боевых. С помощью одних она предавалась движению, при помощи других - вступала в военные конфликты. Ещё Пипетта носила защитную скорлупу панциря и мощные глаза на все случаи жизни. Своими глазами она видела далеко и очень много. Мужчины казались ей выпуклыми, угрюмыми и неспокойными; они жили, непрерывно угождая своему маленькому бездонному желудку. Увидев впервые женщину-краба мужчины почему-то испугались.
Мужчины попадали на остров случайно, чаще всего, рискованным путём кораблекрушений. Кораблекрушения происходили разные: французские, английские, испанские и голландские. Оказавшись на острове, мужчины старались выжить и ничем другим больше не занимались. Чтобы выжить они очень серьёзно предавались рыбной ловле. Рыба на них обижалась, но, пойманная, послушно умирала мужчинам в пищу. Мёртвую, они её чистили и, добавляя соль, варили в пробегающей недалеко, местной воде. Чтобы не останавливаться и продолжать жить, мужчинам требовалось много варёной ухи. С её помощью они продолжали жить без перерыва.
С появлением мужчин женщина-краб поняла, что существовала в одиночестве. О существовании одиночества её никто не предупредил. Если бы не мужчины с кораблекрушений одиночество осталось бы ей неизвестным.
Четверо мужчин варили рыбу каждую ночь. Каждую ночь они ужинали ухой и травили бескультурные анекдоты. Иногда какой-то мужчина вставал среди ночи и уводил Пипетту в темноту. Спустя некоторое время из темноты начинал доноситься писк. Позже мужчина и женщина-краб возвращались, мужчина занимал своё место у костра, Пипетта - возле корзины с крабами. За ночь Пипетта могла пищать по нескольку раз, до четырёх. Мужчины любили варить рыбу и жарить Пипетту.
Женщина-краб начала страдать несвоевременной головной болью, на которую люди не обращали никакого внимания. Из-за мужчин её судьба изменила привычное русло. От них Пипетта заразилась жестокой половой жизнью. Мужчины оказались вредными, особенно вредными они оказывались ночью, в темноте.
Кораблекрушения случались часто, скоро мужчин на острове развелось больше, ухи на всех начало не хватать, остров вдруг оказался маленьким. С восходом солнца мужчины разделяли труд и разбредались в разные стороны, кто ловить рыбу, кто собирать каменную сдобу крабов. Угодить желудку становилось всё труднее, тем более, что кораблекрушения как на зло не прекращались.
Шестеро мужчин сидели на берегу океана и варили уху из пресной воды и разной рыбы. Над ними сияли крепкие южные звёзды. Иногда волны океана достигали сидящих и лизали им босые ступни. В отблесках костра все шестеро выглядели мрачно и таинственно. Мужчины травили байки, курили вонючие трубки и вспоминали Старый Добрый Свет.
Почему мужчины оставили Старый свет Пипетта не знала, наверное, из-за тесноты. Жить среди себе подобных казалось Пипетте извращением. Мужчины никогда не открывали перед ней свою душу. Всё что происходило между ними в темноте, происходило молча.
Время от времени кто-то из них вставал и подходил к котелку. Внутри котелка заманчиво бурлило и булькало: разваренные тела рыб белыми лохмотьями вздымались на поверхность ухи. Содержимое котелка, словно выворачивалось наизнанку. Мужчина брал большую деревянную ложку и перемешивал бурлящее варево, доставая со дна усталую гущу. Шёл тысяча шестьсот семьдесят шестой.
Однажды собравшись вечером на своём месте, мужчины обнаружили, что один из них уже сидит у костра и с жадностью глотает неизвестные куски мяса. Такое большие и сладкие куски - откуда они? Скоро мужчина всё объяснил: он оторвал Пипетте одну конечность и сварил её вместо рыбы. Конечность получилась вкусной, наваристой. Мужчины утолили свой голод, мясных кусков хватило всем. За Пипетту мужчины не переживали: переживёт, ещё девять конечностей у неё осталось.
От Пипетты конечности отрывались с трудом. Во-первых, потому что Пипетта была против и оказывала неприятное сопротивление. Ей почему-то не хотелось расставаться с частями собственного тела. Одному из шайки мужчин она даже случайно кольнула клешнёю в глаз и удалила его из глазницы. Мужчина тоже пищал.
Во-вторых, конечности плотно приросли к туловищу женщины-краба и не хотели вырываться просто так, поэтому их приходилось выдёргивать всеми мужчинами сразу, дружно, прилагая большие усилия и не жалея рук.
Когда вырывали конечности Пипетта пищала значительно сильнее чем, когда удовлетворяла мужчин иным способом. По всей видимости, процесс вырывание конечностей происходил для неё многократ больнее. Во время процесса женщина-краб пищала как будто все мужчины острова насиловали её одновременно.
Когда мужчины возвращались из промыслов, не имея достаточно добычи, они по обыкновению принимались выдёргивать из Пипетты очередную съедобную ногу. Пипетта понимала мужчин, но своих конечностей ей было жалко тоже. Конечностей у Пипетты шевелилось много, но в скором времени они всё равно закончились. Новые отростки ног были несостоятельными и поэтому в пищу не годились; их ещё долго приходилось выращивать до нужных размеров и консистенции.
Рана от вырванной конечности кровоточила мало, крови вытекало не больше десертной ложки - розоватой, студенистой, похожей на гель. Кровь была сытной, но малочисленной, мужчине её хватало на один большой глоток. Место вырывания напоминало собой маленькую розу, оно было нежным и сыроватым на ощупь. Розочка быстро рубцевалась, затягиваясь более грубым поверхностным мясцом.
Новые ноги вырастали из Пипетты, как грибы, но росли недостаточно быстро, чтобы поспевать за аппетитом мужчин. Вскоре у женщины-краба закончились все конечности кроме передних боевых и мужчины, помимо своей воли, положили на них глаз.
Клешни Пипетты выглядели устрашающе и аппетитно одновременно. Женщина-краб не могла убежать на своих крохотных молочных ногах и поэтому, когда пришла очередь её рук, она просто посмотрела на мужчин своими татарскими всепроникающими глазами. В тот вечер мужчины были очень голодными и татарские глаза не помогли; они туда молча посмотрели и вырвали женщине правую клешню, самую военную из двух.
Ужин, который за этим последовал, был воистину царским, люди объедались крабовой рукой весь вечер, не обращая внимание на звёзды и писк Пипетты. У Пипетты болело вырванное плечо, но сказать об этом она не умела и только неумолимо издавала тоненький звук. Очевидно клешня приросла к её телу более надёжно чем прочие конечности. Через несколько дней левая клешня также была насильственно извлечена из гнезда своего сустава. Теперь из всего арсенала телесной оболочки у Пипетты в наличии остались только броня панциря и стебельки восхитительных глаз. Мужчины посчитали стебельки и прочую растительность её глаз несъедобными и оставили их в покое.
Мужчины очень радовались, что не выучили Пипетту ни французскому, ни испанскому языку, иначе жалобам женщины не было бы конца. Когда у женщины-краба остались одни глаза, она упала на песок огромным валуном и, не шевелясь, продолжала лежать всё следующее время. Женщина-краб слушала как из неё с тихим шелестом растёт свежее мясо.
Время от времени волны океана лизали неподвижный валун Пипетты, а солнце припекало в толстую плиту бронированной спины. Прилетали бездушные птицы и пробовали клевать её хорошо защищённый бок. Пипетта, наученная горьким опытом, прятала от них стебельки своих глаз, надеясь хоть что-то спасти лично для себя. Птиц интересовала, прежде всего, женская мякоть, но перевернуть бетонный блок Пипетты на спину они не могли, поэтому, исцарапав его клювами, удалялись ни с чем.
Иногда к женщине-крабу по отдельности приходили мужчины. Они рассматривали то, что осталось от Пипетты в надежде обнаружить что-то ещё. Мужчины себя уверяли, что за время их отсутствия что-то новое и съедобное вполне могло прорости наружу. Но анатомия Пипетты оставалась без изменений и не предвещала никаких гастрономических сюрпризов. Новые конечности, к сожалению мужчин, росли не спеша и поэтому камень Пипетты казался им почти бесполезным. Они недовольно занимались с ним сексом и удалялись к себе обратно, голодные и пресыщенные.
Ближе к осени океан начинало не по-детски штормить. Иногда штормило целую длинную ночь. Звёзды тогда в испуге прятались и мужчинам приходилось особенно туго.
После одного из таких штормов отдельный мужчина шёл по мокрому песку и всматривался вдаль пляжа. Ночью ему приснилась знакомая Западная Европа и мужчине снова захотелось старомодного счастья. Кроме женщины-краба другого счастья поблизости не было. Он искал глазами знаменитый валун Пипетты, чтобы заняться с ним любовью и вспомнить своё минувшее, но женщина-краб куда-то исчезла. "Наверное унесло в море" - с горечью подумал мужчина и обречённо направился в глубь острова, предаваться ностальгии и греху рукоблудия.
Восемь мужчин сидели на берегу океана и варили уху. Уха состояла из пресной воды и разной рыбы. Над ними сияли крепкие южные звёзды. Иногда волны океана достигали сидящих и лизали им босые ступни. В отблесках костра все восьмеро выглядели мрачно и таинственно. Мужчины травили байки, курили вонючие трубки и вспоминали Старый Добрый Свет.
Время от времени все мужчины настойчиво поглядывали в одну сторону. В той стороне рядом с корзиной с крабами никого не было. Мужчинам было грустно. Шел тысяча шестьсот семьдесят седьмой, эпоха заканчивалась.