|
|
||
пн. 13 VIII
Месяц ясный резал тучи,
Шевелился черный бор,
Говорил один попутчик,
Слушали монах да волхв.
Ветер забавлялся слогом,
Свой мотив вплетал в рассказ,
Волхв серчал на ветер, слег он,
Стала подпевать река.
Вел же речь певец-сказитель,
Птицы Сирин друг сердечный,
Был он в Гамаюна свите,
И пером ее отмечен:
- Глаз сверкающий жар-птицы
Спрятан во сыром болте,
В нем всезнание хранится,
Мудрость, что в чертоги вводит.
Волхв был молод, красен ликом,
Знал он магию природы,
В тайны многие проник он,
Черные пройдя сквозь воды.
А монах, почтенный старец,
Знал пути людской юдоли,
Скорби ведал и печали,
Смел дыханьем их с ладони.
Третий же, сказитель страстный,
Не был стар и не был молод,
Ищущих сердец он пастырь,
Тот, кто взгляд блестящий поднял:
- Здесь трясины роковые,
Что жар-птица глаз скрывают,
Млечный Путь сюда нас вывел,
И пред выбором поставил.
Откликались птицы-совы,
Сладкие услышав речи,
Нечисть, разорвав оковы,
Шла пить души человечьи.
Огоньки плясали лихо
И водили хороводы,
Леший злился, но затих он,
Предпочел веселью отдых.
И дорога закружила,
Путников все дальше в топи
Уводила, ворожила,
Жаждала отведать кровь их.
То случилось в понедельник,
Месяц август, день тринадцать,
А приметы проглядели,
Чтобы дома не остаться.
Сплел туман кольцо густое,
Злые ухватили духи,
Отслужил за упокой им
Черт в мощах глухой старухи.
Смертное кольцо сжималось,
Путников сдавив в объятьях,
Привидение смеялось,
Танцевало в белом платье.
Зажигались злые взгляды,
Приоткрыв младенца череп,
Страх смертельный разливали,
Пели тихо: - Путь потерян.
Стал читать монах молитвы
И земные класть поклоны,
В душу ангелы проникли,
Вспыхнули огнем червонным.
Глаз волхва стал черной бездной,
Посох руны силы чертит,
Молнией разит железной,
Только знай, все лезут черти.
А певец настроил гусли,
Светлую разлил он песню,
Неземною ранил грустью,
Радостью пьянил всех вешней.
Только зло все наступало,
Черною волной катилось,
Захлестнув девятым валом,
Просочилось сквозь плотину.
Закипел бой рукопашный,
Бой неравный, бой последний,
Месяц спрятался озябши
Под подол к болотной ведьме.
Вот уж трое все упали,
Обессилев в жаркой схватке,
Ощутили руки камень
Теплый, ласковый и гладкий.
Безрассудная надежда
Отчего-то пробудилась,
Заглушила вой и скрежет,
Стала праведною силой.
Яркий свет внезапно вспыхнул,
Каменные сдвинув веки,
Нечисть сжалась тряпкой рыхлой,
И замолк мгновенно смех их.
Сокровенной птицы око
Свет пронзительный явило,
Зашептало песнь пророков,
В души радостные влило.
На рассвете распрощались -
Каждый шел своей дорогой,
Пожевал волхв кислый щавель,
Поспешил в овраг пологий.
Там глотнул воды студеной,
Запах трав лесных вдохнул он,
Взорвалась в сознанье звоном
Цель, подсказанная духом.
Позабыл свою он удаль,
Магии угар пьянящий,
Вспомнил, что содеял худо,
Угадал путь настоящий.
А монах встал на пригорок,
Долго-долго славословил,
Сбросил с плеч годков так сорок,
И ушел радеть о Боге.
А сказитель к птице вещей
Поспешил за вдохновеньем,
Видел больше тайных трещин,
Залитых благословеньем.
А туман ложился густо,
За ночь жуткую устал он,
Леший потянулся с хрустом:
- Вот и нам работка сталась.
|