Аннотация: Такими были солдаты Советской армии в пятидесятых
Марченко и Хмызов
Клоуны, в экстремальных условиях, это наиболее ценные люди для придания любому коллективу его жизнеспособности. Армия - это сплошной стресс на весь период службы. Лица, способные к эксцентризму, ерничеству, шутке, розыгрышу, звчастую сами не очень веселые люди, но окружающим кажется, что они очень беззаботны и жизнерадостны. Так, в цирках, говорят, что коверные - клоуны в жизни являются угрюмыми пессимистами.
Там, где находится Наводчик орудия Николай Хмызов и его заряжающий Саша Марченко всегда смех и веселье, побуждающее шутить и слегка расслабляться и других солдат подразделения.
Оба они являли собой , во всех отношениях, большущий контраст по уровню развития и мировоззрениям, не говоря уже о физическом состоянии.
Хмызов - из Ростовских беспризорников, призван сразу по окончании ФЗО , не имел на момент службы ни отца, ни матери, погибших во время войны, не знал своих близких, и основной наукой , которую он прошел, было : " обмануть ближнего своего, ибо ближний обманет тебя и возрадуется тому". С какими потугами он сумел окончить семь классов школы и получить квалификацию тракториста - одному богу известно. И, несмотря на такую, казалось, малопривлекательную философию, он, по своей природе, все таки был преданным товарищем, не отлынивал от работы, несмотря на далеко не богатырское телосложение. Правда, жилистый и работоспособный, роста среднего. Он не оставлял без насмешки никого, а, в особенности, ближайшего сподвижника по танковому экипажу -Сашу Марченко. Саша все шутки товарища воспринимал за чистую истину, и эту истину пытался постичь, хотя, это всегда было выше его разумения и развития.
Саша был совершенно неграмотным человеком, родом из глухой западноукраинской деревни, уделом его роста и взросления были только тяжелый крестьянский труд и совершенное отсутствие других жизненных целей и обстоятельств. Не было у них в селе школы, ни в польские ни в советские времена. Да и потребности в школе для вспашки земли на лошадиной или воловьей тяге , выпаса скота и работы по домашнему хозяйству не чувствовалось. Силы физической Саша был необыкновенной. Экипаж без такого Саши был бы не способен выполнять работу по обслуживанию танка. Любая танковая деталь тяжелого танка, будь то надрадиаторнный броневой лист, гусеничная лента, троса и другая оснастка, весили сотни килограммов. Был случай, когда экипаж работал по обслуживанию орудия, Саша взялся за трос, перекинул его через ленивец, и стал вручную натягивать двухтонную гусеницу танка ИС ( Иосиф Сталин), и уже с половину работы выполнил, когда к нему на помощь подоспел остальной экипаж. Потом, когда гусеница, при незаведенном танке, заходит в зацепление с ведущим колесом, или, хотя бы не колесо наброшен трос, тогда можно натяжку производить при помощи двигателя, запустив его.
При всей своей физической силе и выносливости Саша отличался большим терпением и добродушием. Не было случая, чтобы он возмутился или бурно отреагировал на шутку товарищей. А шутили над ним постоянно.
Еще со времен Великой отечественной войны в воинских коллективах сложилась традиция при братании обмениваться ( махнем не глядя) часами, табакерками, огнивами и другими нехитрыми солдатскими пожитками. Хмызов, однажды:
- Саш, давай махнэмось часами.
- Давай, махнэмось.
- Махнулись. Через некоторое время Марченко обращается к Хмызову:
- Мыкола, а чого цэ мойи часы клацалы, а твойи нэ клацають?
- Так ты йих накруты, воны и заклацають.
- Та я йих накрутыв, а воны всэ ривно нэ клацають.
- Так ты зипсував мойи часы, то воны инее клацають. Пэрэкрутыв.
- Нэ можэ буть. Ты дывысь, яки воны тэнтитни ( нежные)
- Добрэ. Виддасы мэни в получку пивсотни, та махнэмось назад.
- А скилькы цэ пивсотни, сто рублв?
- Ну, да, сто рублив.
- То добрэ, у получку видам та махнэмлсь назад.
В те времена члены танковых экипажей получали достаточное денежное довольствие, чтобы купить за пару месяцев модные тогда и единственные Советские наручные часы "Победа"
И на этом, может быть и закончилось бы это надувательство, если бы не командир взвода, который знал, что Хмызовские часы уже побывали у трех - четырех "махальщиков" и каждый раз это вызывало бурю возмущения у обманутых. Хмызова заставили вернуть Саше часы, разъяснив, что наивность не стоит коварности, да еще близкого сослуживца. Так воспитывались чувства лучшие.
Во время стрельбы штатным снарядом с коротких остановок Саша зарядил пушку, и докладывает : " Готово, готово, ( выстрела нет), та туды твою мать, готово, кажу!" . Он в горячке не заметил, что у него ларингофоны не подтянуты, и , естественно, звука в наушниках нет. Так он в танке сумел пробраться к наводчику и доложить о готовности орудия жестами. Выстрел, попадание с первого снаряда, уложились во время. Отлично. Было известно, что если Саша зарядил пушку с раздельными снарядом - гильзой, то разрядить или экстрагировать снаряд нет никакой возможности. При его силе, он так швырял в ствол сорокавосьмикилограммовый снаряд, что он врезался в нарезы на всю глубину своего корпуса. Потом - гильза, отдельно. Гильзу вытащить при помощи затвора еще можно, а снаряд - только выстрелом. Такой был уникальный заряжающий и хорошо натренирован.
Вспоминался случай, когда во время первой своей самостоятельной с Хмызовым стрельбы когда выехали на огневой рубеж, Саша надышался пороховых газов, забыл включить вытяжной вентилятор и освещение, запутался в экстрагированных гильзах, валявшихся на полу, и не смог зарядить последний снаряд. Выстрела не произвели, цель не была поражена, экипаж получил двойку, а Саша месяца два боялся, что экипаж откажется с ним работать, и все старался показать лучший результат на тренировках. Даже когда объявлялся перерыв, все отдыхали, курили, Саша продолжал себя тренировать и достиг натренированности, близкой с автоматизмом, время показывал удивительное. Экипаж ценил Сашу, и все старались в обиду его не давать. Служили, ведь, единой семьей три года. Пошутить беззлобно могли. Этой участи в армии еще никто не избежал.
Разговор между Николаем и Сашей в перерыве между занятиями и построением на обед.
- Саш, а ты , часом, не женатый?
- А якже, жонатый, у нас в висимнадцять рокив у сэли всих женять. Бо молоди - дурни, а як женяться, то оброзумляться.
Это поверие в украинских деревнях было: "Женыця - оброзумыться".
- Слухай! А ты свою жинку Йибав?
- Не. Нэ йибав.
- Як же так?
- Та, колы свадьба булла, то повна хата людэй, вроди нэвдобно, а потим, то я нароботаюсь та нэ хочу, то вона нароботаеться, та нэ хоче, та так я йийи й нэ йибав. А потим в гармию прызвалы.
- Саш, а з кым жэ твоя жинка жывэ?
- Як, з кым? З батьком, з мойим.
- А маты дэ твоя?
- А мамо вмэрлы.
- А скилькы ж твойому батькови рокив?
- Та сорок чотыры.
- Ха! Так твий батько там твою жинку йибэ.
- Нэ можэ буть!
- Як жэ цэ нэ можэ буть, батькови сорок чотыры, у твоейи жинкы чоловика нэма, и батькови трэба, и йий трэба, то вин йийи и йибэ.
Разговор закончился командой старшины строиться на обед и Сашиным унынием и тяжкими раздумьями. Ребята из роты посмеялись над этим диалогом, и забыли. Но Саша не забыл. Размышлял.
Идут политические занятия по животрепещущей теме. "Девятнадцатый съезд ВКПб и переименование ВКПб в КПСС". Эта важная тема разбиралась на всех политических занятиях сразу по ее возникновении, в 1956 году. Ведущий политические занятия, командир взвода, закончил рассказ по теме, и спрашивает: "Вопросы есть?". И Саша Марченко, который никогда ни по одному теоретическому предмету не имел вопросов, с места провозглашает: " В мэнэ е!"
- Слушаю, тебя.
- От мэни кажеця, товарыш старший лейтенант, що, колы мий батько там мою жинку йибэ, то хай, всэ ж такы родыч.
Это умозаключение , плод многодневных его раздумий и сомнений, Саша вынес на суд товарищей и руководителя политических занятий, чтобы снять все сомнения со своей души и убедиться в правильности жизненных процессов. Участники занятий долго не могли успокоиться, настолько Саша задал вопрос по теме и к месту.
Надо было успокоить парня, разъяснить основные принципы построения общества, начиная с ее первичной ячейки - семьи. Все это довести до аудитории доступными выражениями, доступным языком.
Шутки солдат по этой тематике продолжались до окончания срочной службы Саши и до отъезда его на родину. Правда, шутки были незлобливы.
Служба наших героев продолжалась, стойко переносились тяготы и лишения солдатской жизни. В те поры не было такого понятия , как "дедовщина", а молодые солдаты оберегались старшими от посягательств на их человеческое достоинство. Существовало понятие гордости за свое подразделение, за своего командира.
Однажды, во время инспекторской проверки, Саше попался теоретический вопрос по теории стрельбы, так Хмызов вызвался отвечать, доложив: "рядовой Марченко". Все присутствовали, все поняли, а Саша порывался оспорить право ответа, хотя, о теме не имел ни малейшего понятия, и только вмешательство командира роты отвело подразделение от разоблачения. Очковтирательство было у Хмызова воспитано жизнью беспризорника, фэзэушника, детдомовца. И изменить его идеологию за три года так и не удалось.
Хмызов был талантливый баянист - самоучка. Играл по слуху любую услышанную мелодию, и это создавало вокруг него ореол незаменимого в роте человека, способного объединять вокруг себя солдат, которые всегда тянутся туда, где музыка, песни, другие простейшие развлечения. Баян ему подарили во время призыва в армию в его родном детдоме. Этим баяном он длительное время развлекал своих братиков и сестричек по приюту, и там был, очевидно, не на последнем месте.
Звучал баян, вокруг Николая собирались сослуживцы и солдаты других рот. Звучали озорные частушки, солдатский фольклор, часто танцевальная музыка народов СССР, типа барыни, казачка, лезгинки, гопака и полька - краковяк. И танцевалось солдатами различных национальностей от души. Иногда удавалось растанцевать и Сашу, но он уважал из своих деревенских времен только два танца - "кадрэль" и "польку - задрыпанку", которые ему с удовольствием, в качестве барышень, подтанцовывали другие солдаты, повязавшись какой - либо тряпкой, наволочкой, или платочком на манер косынки. Саша относился к танцам, как и ко всем делам, с большой ответственностью. Пыль подымалась столбом, и жаль было дежурному по роте выполнять приказ командира или старшины - строиться для того или другого мероприятия по распорядку дня.
Во время зимнего тренировочного ( опытные армейские учения) преодоления водной преграды по дну Гаркушина моря танк старшего лейтенанта Чанова потянуло назад, в озеро, двигатель, ранее заглохший, провернулся в обратную сторону, дизельные газы заполнили боевое отделение. Это было определено уже потом, во время расследования, а, пока, всем было очевидно: танк заглох в полынье, находится подо льдом, экипаж на связь не выходит, радиостанция молчит.
Этот метод преодоления водной преграды только начинали применять, зимой 1955 - 1956 года еще не были разработаны четкие инструкции и методики, были несовершенны противогазы с регенерационными химическими патронами, производящими, якобы, кислород. Трубы для забора воздуха в боевое отделение и питания двигателя были двух конструкций - по диаметру люка, для аварийной эвакуации экипажа со скобами - подножками внутри, и диаметром малым, около двухсот миллиметров, только для забора воздуха. Считалось, что труба по диаметру люка - только для тренировочных заездов, чтобы экипаж, в случае непредвиденных обстоятельств мог покинуть танк. Вторая труба - для боевых действий. Так, в этом случае была использована боевая труба и экипаж не мог покинуть танк, да и воздуха поступало в десяток раз меньше.
Учения проходили в зимний период, для труб были проделаны во льду полыньи, а для танков берега - въездные и выездные аппарели. Танк не выдержал нагрузки, запас его мощности по уже использованному пробегу не был учтен. Слабый , изношенный в других занятиях двигатель не выдержал нагрузки. Связи с экипажем не было, проникнуть в танк - значит, его затопить. Единственное решение - эвакуировать танк из глубины озера. А трося еще надо зацепить за крюки буксировочного приспособления. Водолазы и водолазные команды в сухопутных частях в те времена, еще не были предусмотрены. Первым, кто вызвался нырнуть в ледяную воду и закрепить трос был Николай Хмызов.
Один конец троса оставили на берегу, второй - на лодке со спасателями. Лодка десантная, надувная. На берегу - Хмызов, в тулупе, без одежды, в одних трусах и сапогах, потом он их сбросит. Лодка движется по полынье между разбитыми льдинками, достигла до места, где торчит труба, и ныряльщик с серьгой троса в руках бросается в воду. Тяжелая деталь сразу потянула его вниз, на дно. На берегу собралось большое количество начальства, ведь, учения были показными и присутствовали командиры всех полков 8-й танковой армии, заместитель командующего, все командование 64 -го танкового полка. Все напряженно ждут появления из воды ныряльщика, а его нет уже более минуты. Всплыл. К нему бросаются саперы с лодкой, вытаскивают из воды, сразу набросили на него тулуп. В лодке находился полковой доктор, который сразу дал ему проглотить добрую порцию спирта. По прибытии парня на берег, его сразу затащили в будку летучки, там было жарко натоплено, растерли несколькими полотенцами, в четыре руки. Одели в сухую одежду. Простудных последствий не было.
А танк , тем временем, начали буксировать двумя последовательно сцепленными друг с другом тягачами - танками Т-54. Вот, показалась из воды башня, вот башня полностью над водой, дотащили танк до берега, и трос обрывается, но, на счастье, танк не покатился обратно. Немного съехал назад, но уже можно было приступать к эвакуации экипажа, придвинув в воде вплотную другой танк.
На стуки и голос они не откликались, люк открыли внешним ключом, все три члена экипажа были на своих штатных местах, без признаков жизни.
Их отвезли в Житомирский госпиталь, где официально была констатация смерти из - за отравления угарным газом.
А , что же Хмызов?
На следующий день подводились итоги учений, предварительные, основной разбор командованием армии был еще впереди. Все организаторы, командование полка, дивизии, да и батальона были соответственно наказаны за целый ряд нарушений по безопасности проведения подобных мероприятий.
У Чанова осталась жена с двумя детками - пяти и трех лет, а погибших с ним в танке солдат срочной службы хоронили в Бердичеве, правда, обеспечив присутствие родителей.
Хмызову присвоили звание сержанта, назначили на должность командира танка и предоставили краткосрочный отпуск с поездкой на родину - в родной детдом. С ним от командования полка были переданы подарки для детей различного возраста и благодарственное письмо на имя дирекции детдома. После его возвращения восторженный прием в детдоме был проиллюстрирован в большущей стенгазете с фотографиями. По окончании срока службы наш герой остался на сверхсрочную, в должности командира танка, и, пожалуй, это для него был лучший способ устроить личную жизнь.
А Саша после окончания срока службы уехал на Западную Украину, домой. Общественное, политическое и другие виды развития , вплоть до умения и желания читать, он получил. Сослуживцы проводили его с почетом.