Когда на следующее утро я проснулся, было уже совсем светло. Студент, который меня сюда привел, уже ушел (мы с ним так и не успели вчера познакомиться), двое других еще спали. Немного подумав, я решил, что мне нужно скорее ехать домой. В сущности, с этим студентом меня ничто не связывало, я вовсе не должен был его ждать, да мне и не о чем с ним было говорить. Быстро собрав свои вещи, я незаметно вышел из комнаты, и затем - из корпуса.
Через час обычной дороги в метро и в автобусе я уже поднимался на лифте к себе домой. Здесь меня ждала сцена довольно неприятная. Я не буду здесь ее описывать -- как и все, связанное с этой стороной моей жизни. Это была моя боль, те особые обстоятельства, которые тянулись еще из прошлого, и которых касаться здесь вовсе не обязательно. Ограничусь здесь только тем, что связано непосредственно с моим студенчеством.
Проведя день дома, я на следующий день собрался снова ехать в институт. Должен же я был хоть как-то попытаться исправить ситуацию, хоть как-то оправдать мои прогулы и подготовиться к зачетам! Но перед тем, как продолжить рассказ, опишу еще раз подробнее мои впечатления от института -- то, как он встретил меня в первый раз и как я чувствовал себя в нем все эти месяцы.
Я уже сказал, то летом я сдавал сюда экзамены, и поэтому был уже знаком с этим зданием -- но те, первые впечатления не в счет, к ним мне совсем незачем возвращаться. Первый раз по-настоящему я попал сюда 1-го сентября. Помню, день был серый и влажный. Мне особенно запомнилось, что после собрания в большой аудитории нас всех повели во двор, где репетировали парад, который должен был состояться через несколько дней по случаю начала занятий. Нас выстроили в этом большом дворе и стали учить строиться в колонну "по двое" и "по трое", чтобы во время праздника мы быстро могли принять нужный порядок. Было довольно прохладно. Изредка начинал сечь мелкий дождь. Мне было как-то одиноко и грустно, я с каким-то тревожным чувством приглядывался вокруг. Все лица кругом были чужие, незнакомые... Все так же были встревожены, не знали, что их ждет в их новой студенческой жизни. Эти ряды одинаковых молодых лиц, эти передвижения, а главное -- серые высокие стены, которые громоздились вокруг, хмурое небо и этот редкий дождик оставили во мне какое-то хмурое и тоскливое чувство. Вот она, моя новая студенческая жизнь -- и как странно она начинается!.. Я стоял в общем ряду, делал требуемые движения -- а сам все почему-то смотрел на руки одного студента, стоящего в переднем ряду -- как они покраснели и обветрились от холода. Это странное впечатление почему-то особенно привлекло мое внимание.
После этого нас, наконец, повели в институт. Первое занятие проходило на одном из верхних этажей, в обычной аудитории. Я занял свое место и снова стал приглядываться. Остальные места заняли два десятка человек -- мои новые товарищи по учебной группе. Не было ни одного знакомого лица, и, как это всегда бывает со мной в такой ситуации, я снова почувствовал себя здесь одиноко и неуютно.
Преподаватель начал объяснять свой предмет -- но, не знаю почему, я в первый раз совершенно ничего не понимал. А ведь прежде был в своем классе далеко не последним учеником! Но, видно, не зря нам сегодня сказали на собрании "забыть все, чему мы учились в школе" -- и теперь ничто прежнее не пригодится, не поможет, и все будет совершенно новое! Я оставил попытки что-то понять -- и стал просто разглядывать моих новых товарищей, сидевших за партами. Мне почему-то показалось, что они тоже ничего не понимают. Иначе чем вызваны были чувство тревоги, попытки сощуриться, вытянуть шею, вглядеться в доску, которые я видел во многих лицах? Нет, очевидно, всем собравшимся здесь было непривычно и неприятно, и они панически пытались ""ойти в курс""предмета, которого пока не понимали.
Я обернулся к девушке, которая сидела рядом со мной. Она сосредоточенно что-то писала в тетрадке.
-- Скажите, Вы все понимаете? -- спросил я, -- Вот что, к примеру, эта формула означает?
Она удивленно и испуганно взглянула на меня.
-- Нет... -- сказала она с каким-то тревожным недоумением, -- Я сама ничего не понимаю... Но все равно пишу -- чтобы потом дома разобраться...
Конечно, это была обычная старательная девушка. Им свойственно это стремление писать непонятное. Такие и впоследствии славились у нас скрупулезно записанными лекциями, которых сами не понимали -- но только что бы мы без них делали во время зачетов и экзаменов! Впрочем, я забежал немного вперед -- лучше я пока вернусь к тем, первым дням.
Занятие кончилось, и я вышел в коридор. Здесь я походил немного -- и остановился в углу, у стенки. Мне было все так же одиноко и неуютно. Кругом ходили незнакомые люди -- и я не решался подойти, с кем-нибудь заговорить. Кое-где собирались компании -- видимо, старших студентов -- но разговоры их были мне не интересны. Не найдя ничего для себя в этом коридоре, я вышел в стеклянную дверь и подошел к окну. Мы были на верхнем этаже, и из окна открывался прекрасный вид. Здание института стояло на краю жилого района, поэтому виднелась прекрасная панорама -- излучина реки, скверы, сады, часть города сразу за рекой -- широкий, раскинувшийся вид. Уже ощущалась осень, сады и скверы стояли желтые и багряные. К этому часу развиднелось, выглянуло солнце, и весь этот прекрасный вид осветился его яркими лучами. Я так и остановился у окна, и не мог оторвать взгляд от этой огромной панорамы. На душе у меня стало веселее. Нет, все-таки как прекрасен мир, и как прекрасна жизнь, и как много еще в ней светлого, и чистого!.. Я стоял у окна, будто прикованный, и все смотрел, смотрел...
Но тут раздался звонок на занятие, и я волей-неволей отошел от окна. Снова эти серые стены, и сумрак, и эти люди, которые ходят по коридору туда-сюда. Народ уже снова собирался в аудиторию. Я снова слышал непонятные, неинтересные мне разговоры. И вот это теперь -- моя жизнь. В этой обстановке, с этими людьми мне предстоит провести ближайшие несколько лет. Мое сердце снова сжала тоска. Я вдруг будто увидел в один миг все, что ждало меня здесь -- все эти предстоящие месяцы, годы... Бросив последний взгляд на прекрасный вид за окном, я снова вхожу в серую, сумрачную аудиторию. Так начинались мои студенческие годы, так начиналась моя учеба.
II.
Вспоминая теперь в целом тот год, я пытаюсь понять, какие же все-таки главные чувства были для него характерны. Думаю, что это чувства тревоги и неуверенности. Множество непонятного, страх экзаменов делали так, что студент практически не имел возможности успокоиться, дать какой-то отдых своей душе. Общим свойством студентов были постоянные усталость и недосыпание. Это касалось москвичей, но особенно -- тех, кто ездил к нам из Подмосковья, и особенно -- тех, кто проживал в общежитии. Из-за этого болезненного состояния и отношения между нами с трудом налаживались -- или, во всяком случае, получались какими-то болезненными, носящими на себе отпечаток стресса.
Без сомнения, и дружеские, товарищеские отношения тоже у нас были. Это касалось более сильных и крепких людей, которые даже в такой ненормальной обстановке сумели сохранить в себе какие-то человеческие чувства. Но даже эти чувства были в какой-то степени искаженными, носили характер как бы "противоборства" с этой болезненной обстановкой, и, в силу этого, не были до конца естественными. Так, многие товарищеские отношения были основаны на том, чтобы "собраться где-то и выпить". Это снимало стресс, позволяло забыть о тревожащих обстоятельствах учебы -- и, в какой-то степени, конечно, давало ощущение человеческого тепла и общения. Но более серьезные, глубокие интересы людей, как правило, не объединяли. Я сужу, по крайней мере, на основании моих впечатлений от института в те первые полгода, на основании тех разговоров, которые я слышал в его коридорах.
Быть может, в общежитии обстановка была немного другая -- но о ней я еще скажу. В самом же институте, человек, приезжающий утром на занятия, попадал под воздействие именно этой обстановки и впечатлений. Я часто думал о тех, кто всю эту обстановку создавал. Ведь были же конкретные люди, которые организовали факультет, составили его программы, которые каждый год набирали студентов -- и, видимо, должны были отвечать за атмосферу здесь, заботиться о том, чтобы происходящее здесь отвечало своим целям! Интересно, как они воспринимали все это, как к этому относились? Но потом я понял, что таких вопросов и целей мог перед собой никто и не ставить. Факультет был создан довольно давно, многие из тех, кто его создавал, уже не участвовали в его жизни. Программы были, в общем-то, известны, повторялись из года в год -- никто мог не ставить цели пересматривать их, приводить в большее совершенство. И получалось, что все происходящее здесь оказывалось во власти "текучки", что все как бы шло "само собой", из года в год, по налаженной уже и давно опробованной колее. Те, кто, казалось бы, поддерживал жизнь факультета, в действительности так же не владели ситуацией, так же были под властью этой текучки, как и мы, студенты. Учебное заведение жило как бы само собой, годами поддерживая свою атмосферу, "дух" -- и тот, кто приходил в него, просто вливался, вступал в эту некогда уже проложенную колею. Не к кому было обратиться с тем, что они "за это ответственны", что это из-за них студент переживает тот стресс, те бесполезные, болезненные чувства, которые никак не имели отношения к действительно высокой науке, что вся атмосфера факультета пронизана этими чувствами. Но год за годом получалось так, что новый приходящий студент вновь и вновь попадал в эти чувства неуверенности и тоски, вновь и вновь вливался в атмосферу, которая "сама собой" возобновлялась, поддерживалась здесь годами, десятилетиями.
Все эти мысли и чувства пришли мне позднее, уже в последние годы моей учебы в институте. Может быть, об этих годах я еще тоже немного расскажу. А пока вернусь к той, первой истории, которая случилась со мной в ту, первую осень.
III.
Я собирался в тот день ехать в институт, чтобы побывать на занятиях и начать подготовку к зачетам -- но в тот день так и не добрался туда. Уже подходя к институту, я вдруг почувствовал к этому зданию такое отвращение, почти физическое, что не было, видимо, и речи о том, чтобы мне снова оказаться там. Я понимал, что мне все-таки надо будет там появиться -- но уж лучше как-нибудь потом, не сегодня! Конечно, это было малодушие -- но я в тот день никак не мог с собой совладать. Проведя несколько минут в бесполезной борьбе, я все-таки сдался, проявил слабость -- и повернул прочь от института.
Теперь мне нужно было решить, как провести день. Домой в таких случаях я не привык возвращаться, а никаких конкретных занятий у меня не было. В прошлые месяцы я в таких случаях просто привык скитаться. Но в этот раз было холодно, на улице лежал снег -- и мне не улыбалось провести весь день на открытом воздухе. Вдруг одна мысль пришла мне. Я постоял немного у метро, подумал -- и потом вдруг направился во вполне определенную сторону. В самом деле, куда мне было еще идти? Никого другого в этом районе я не знал. К тому же этот корпус как-то неудержимо привлекал меня. Мне очень хотелось быть там еще раз, вновь видеть это место, этих людей, получше рассмотреть все. К тому же у меня был теперь там новый знакомый, расположение комнаты которого я запомнил. Он вроде был ко мне доброжелателен, проявлял заботу о мне. Да и я не прочь был бы получше с ним познакомиться! Все это и привело к тому, что от метро я стал старательно вспоминать дорогу к этому корпусу. Вчера я уже при свете шел здесь, как следует расспросив дорогу до метро -- так что теперь надеялся скоро найти.
Скоро я уже действительно стоял в знакомом дворе у знакомого дома. Подумав немного, я, как и в прошлый раз, поднялся на крыльцо и зашел внутрь. Вахтера снова не было (у них, видимо, в то время были какие-то проблемы с дежурными), так что я снова беспрепятственно проник в коридор.
Войдя, я сразу поднялся на второй этаж и направился к знакомой двери. Больше мне некуда было идти -- хотя меня, конечно, п-прежнему одолевали сомнения. Дело в том, что я ведь вчера так и не познакомился с этим студентом, даже не знал, как его зовут. Помнит ли он меня, рад ли будет снова увидеть? Прошлая наша встреча и даже мой ночлег были, конечно, совершенно случайными. Он мог меня пригласить только по своей доброй душе -- и даже не запомнить. Так что я шел к его двери хотя и с надеждой, но в то же время и не рассчитывая на что-то особенное. И в то же время его доброе ко мне отношение, внимание и участие, которые проявил он ко мне, побуждали меня идти.
Около двери я некоторое время постоял, не решаясь войти -- и потом робко постучал. Изнутри кто-то откликнулся. Я еще секунду постоял и толкнул дверь. Внутри был только один человек -- но как раз тот, кто мне был нужен. Не знаю, как бы я поступил, если бы в комнате был другой студент -- может быть, сразу бы ушел. Он сидел на постели, напротив той, на которой я спал, в спортивном костюме, и читал какую-то книгу. Когда я вошел, он спокойно повернулся ко мне. Я стоял в дверях и не знал, что сказать.
--
Э-э, здравствуй... -- наконец, сказал я.
Он не сразу, но все же меня узнал.
-- А, ты тот студент, который был здесь позавчера и у нас ночевал. Что случилось? Ты что-нибудь забыл?
--
Я... да... нет... -- пробормотал я.
Мне казалось, что он мне не рад, и что мне самое лучшее уйти.
-- Мы с тобой ведь так и не познакомились... Я даже не знаю, как тебя зовут...
Он некоторое время с удивлением смотрел на меня. Потом на лице его вдруг выразилось какое-то чувство. Уж не знаю, что он подумал -- вообще, жизнь и мысли этих иногородних студентов для меня до сих пор загадка! Но он вдруг как-то более внимательно взглянул на меня и вдруг сказал:
--
Ну так что же? Меня зовут -- Сергей.
--
А меня -- Андрей, -- скорее назвал я свое имя.
-- Ну так что же, Андрей, ты зачем пришел?
-- Я... так просто... ни зачем...
Он опять удивленно посмотрел на меня. И вот -- я не знаю, что здесь случилось -- но мне кажется, что он почему-то понял!То ли ему сказало что-то выражение моего лица, то ли в наших характерах было что-то близкое -- ведь не зря же он меня и тогда, в коридоре пригласил! -- но он вдруг сказал:
-- Да что же ты в дверях стоишь, проходи.
Я неуверенно вошел. Я сам еще не верил, что он проявил ко мне интерес и готов вступить в разговор. Он с интересом смотрел на меня.
--
Ты ведь москвич? -- вдруг спросил он.
Я кивнул.
-- Ну да, я в Москве живу... Здесь у нас, конечно, все москвичи, так что это странно звучит... Н у вас, в общежитии, где все из других городов, это, пожалуй, нормально... Ну да, конечно, я москвич... -- заговорил я скорее, стараясь ему объяснить.
Он прервал меня.
--
Ты на каком факультете учишься?
Я назвал.
--
А на каком курсе?
Я тоже ответил.
-- Ах, так ты первокурсник!.. -- воскликнул он, -- Только в этом году поступил? Я потому спрашиваю, что мы-то уже давние -- с третьего курса.
Я с интересом взглянул на него.
-- Ну и как тебе учеба? -- может быть, только чтобы что-то сказать, спросил он, -- Как тебе наш институт? У вас ведь скоро экзамены?..
--
Я не хочу идти в институт, -- вдруг вырвалось на меня.
Он некоторое время внимательно смотрел на меня.
-- Обычная история, -- сказал он наконец, -- Со всеми так на первом курсе. А мы уже привыкли, притерпелись.
Я не хотел разговаривать на эту тему.
--
Как тебе проводы? -- вдруг спросил он.
Я не понял сразу и спросил:
--
Какие?
--
Позавчера, когда Николая провожали?
-- Может быть, и неплохо, -- ответил я, -- Да только уж больно тоскливо. У вас что, всегда так бывает?
-- Нет, иногда. Просто повод подходящий был... Слушай, ты не обращай внимания, что я так себя вел... Я... и вся наша компания. Мы вообще-то нормальные ребята. Просто тогда мы... гуляли.
Я подумал немного и кивнул.
Он некоторое время прохаживался по комнате, будто меня не замечая. Вообще, он вел себя со мной очень непринужденно -- так, как, наверное, здесь и принято было, но просто я к этому не привык.
-- Слушай, мне надо выйти, -- сказал он вдруг, -- Ты побудешь здесь?
Я очень удивился.
--
А что я здесь буду делать?
-- Ничего, -- ответил он, -- просто сидеть. Хочешь, книгу почитай, хочешь -- приляг вон на этой кровати, ты ведь уже на ней ночевал.
Честно говоря, меня это больше всего поразило. Он меня совершенно не знал -- и в то же время так запросто обращался со мной, предлагал даже побыть в его комнате, пока он уйдет, как будто я был здесь хозяин. Я только с изумлением глядел на него.
-- Или тебе надо идти? Тогда пойдем вместе, я дверь запру, -- сказал он.
-- Нет, если нужно, я тебя подожду, -- сказал я, потому что мне становилось все интереснее. Мне теперь самому хотелось узнать, как будут развиваться события и чем все кончится.
-- Хорошо, я скоро приду, -- сказал он, -- Если кто-нибудь зайдет -- скажи, что я оставил тебя меня ждать.
С этими словами он вышел из комнаты.
Я остался в комнате совершенно один.
IV.
Оставшись в комнате в одиночестве, я стал осматриваться. Как всегда бывает с человеком на новом месте (видимо, совершенно бессознательно), я старался разглядеть и запомнить обстановку. В прошлый раз мне это не удалось -- вечером я был так устал, что мне было не до наблюдений, а наутро торопился скорее уехать, так что тоже почти ничего не запомнил. Теперь же, среди дня, при обильном свете, проникающем в окно, я смог очень хорошо все разглядеть.
Комната была очень небольшая -- не больше обычной жилой комнаты в обычном жилом доме. Но зато в ней стояли целых четыре кровати. Они делали ее совсем маленькой, поскольку жилым пространством оставался только небольшой проход от двери к окну. Да еще в этом проходе, у самого окна стоял небольшой стол, и около него стул, который тоже, как я понял, был в этой комнате единственный. В противоположной стене была дверь, через которую я вошел, а около двери с обеих сторон -- стенные шкафы (по крайней мере, я видел там ручки, как у стенных шкафов). Еще над каждой кроватью висели настенные полки (1-2 полки, ближе к голове), в которых я видел стоящие книги. Вот и вся обстановка. Ни для чего большего здесь просто места не было. Все занимали кровати и стол.
Да, вот еще детали обстановки. Обоев в комнате не было, стены были просто покрашены масляной краской. Лампочка под потолком была без абажура, просто болталась на проводе -- так что я сразу подумал, какой у нее бывает резкий и неприятный свет по вечерам. Окно было большое (как в любой жилой комнате), совершенно без занавески -- просто выходящее на улицу большое стекло.
Я так подробно описываю мои первые впечатления для точности и достоверности рассказа -- так, в основном выглядели все комнаты в этом общежитии. В том числе и та, в которой я в первый вечер был на застолье -- просто из-за моего спутанного состояния я тогда с трудом все воспринимал.
Я сидел в комнате, не зная, что мне предпринять, когда в дверь вдруг раздался негромкий стук. Я смутился, поскольку я был здесь чужой и не знал, как себя вести -- но тут стук снова повторился. Преодолев робость, я отозвался.
Тут дверь открылась -- и в нее заглянула девушка. Она с удивлением оглядела комнату и, не найдя никого знакомого, остановила свой взгляд на мне. Ей, видимо, странно было видеть в привычной, знакомой комнате незнакомого человека.
-- А Сергей... где? -- наконец, спросила она.
-- Он ненадолго вышел, -- поспешил откликнуться я, -- Сказал, что скоро придет.
-- Наверное, в читалку, заниматься, -- сказала она как бы сама себе, -- Ну хорошо, я его там найду.
Тут взгляд ее снова остановился на мне.
--
Скажите, А Вы его дождетесь?
-- Да, я должен его дождаться, -- скорее стал отвечать я, -- Он меня специально оставил -- комнату сторожить.
Она как бы что-то сообразила.
-- Ну так Вы передайте ему, что Вера заходила. Может быть, я его нигде не найду -- так Вы скажите, что вечером мы его, как обычно, ждем к ужину.
--
А где, когда?
--
Он все знает. Главное, чтоб Вы его дождались и передали.
-- Да я без него даже не могу никуда отсюда уйти, у меня ключа нет.
-- Ну вот и хорошо, и передайте, -- улыбнулась она, -- А я сама постараюсь его найти.
С этими словами она прикрыла дверь и я остался снова один в комнате.
Я размышлял об этом эпизоде. Вот, еще один уголок здешней жизни приоткрывался мне. Вот, оказывается, у Сергея есть знакомые, и между ними существуют какие-то отношения, они здесь ходят друг к другу в гости... Девушка эта произнесла все так спокойно и серьезно, что, очевидно, речь идет просто о дружеском приглашении. Впрочем, что я здесь понимал, и как вообще мог вмешиваться в отношения этих людей!
Впрочем, наибольшее впечатление произвела на меня сама девушка. Она заглянула в комнату всего лишь на минуту -- но, поскольку я из-за новизны обстановки я ко всему особенно присматривался и приглядывался, я ее очень хорошо разглядел. Она была самая обыкновенная, даже не слишком красивая -- но удивительно добрая и приятная. Одета она была очень просто -- в какую-то простую кофту, юбку -- но все равно это производило очень приятное впечатление. Она выглядела совсем "по-домашнему" -- на ногах я даже заметил домашние тапочки -- но все равно все это было очень мило и производило доброе впечатление. Лицо было усталое, и, как я уже сказал, не слишком красивое -- но зато удивительно доброе. Глаза смотрели заботливо и внимательно, так что рядом с таким человеком сразу становилось спокойно и уютно. И я, хотя видел ее всего минуту, тоже сразу ощутил эти тепло и уют. Теперь, когда она ушла, я все еще находился под впечатлением, и думал, какие же хорошие люди есть в этом корпусе.
Скоро вернулся Сергей.
Я сразу бросился к нему.
-- Слушай, к тебе тут девушка заходила.
-- Какая девушка?
-- Сказала, что зовут Верой. Просила передать, что тебя вечером на ужин ждут.
Он улыбнулся.
-- Это хорошо. Я очень рад.
-- Она такая хорошая! -- не удержался я, -- Она так хорошо со мной говорила! Оказывается, у вас в корпусе живут удивительные люди!
Он снова улыбнулся.
-- Тебе тоже понравилась? Она здесь всем нравится. Замечательная девушка -- так сказать, душа нашей компании!
Он присел на своей кровати, потом лег на спину и потянулся.
-- Здесь у нас вообще замечательные люди!.. Если хочешь, ты с ними тоже познакомишься... Ты только почаще сюда приходи -- постепенно всех наших узнаешь.
Я его с удовольствием слушал, но все же спросил:
--
А это... можно?
Он по-доброму усмехнулся.
-- А почему же нельзя? Там у вас, первокурсников, наверно, тоска, а сюда приходи -- узнаешь настоящую жизнь.
Он еще немного полежал и подумал.
--
Слушай, ты ведь говорил, что с родителями живешь?
--
Д-да.
--
Ну и как... хорошие у тебя родители?
-- Я... н-не знаю -- но только мне иногда домой не хочется приходить.
Он снова задумчиво поглядел на меня.
-- Знаешь, а ты действительно почаще сюда приходи. Иногда даже можно оставаться ночевать. Вон, товарищ уехал на две недели -- кровать все это время стоит пустая. Другие такие случаи тоже бывают. Так что вполне можно приходить.
Мне было это столь неожиданно, что показалось, что он шутит.
-- А что, вполне можно, -- продолжал он, словно уловив мои сомнения, -- Здесь многие так делают. Хочешь, оставайся здесь хоть сегодня -- нас это не стеснит. Народ здесь неприхотливый, все время кто-нибудь приходит.
Я от неожиданности ничего не отвечал.
-- Кстати, и к Вере сегодня зайдем, -- продолжал он, -- Там как раз будут наши знакомые. Это у нее будет такой вечер -- ужин для нашей компании, самых близких людей. Но она всегда любит приглашать и новых, она этому даже особенно радуется.
Я опять не знал, что отвечать.
-- Ладно, ты решай, -- наконец, сказал он, -- А пока надо отдыхать. Я сегодня почти не спал -- надо вздремнуть часок.
Он накрылся одеялом и отвернулся к стене. Скоро в комнате слушалось уже его спокойное дыхание. Я еще некоторое время размышлял, "переваривая" то, что он мне только что сказал -- а потом решил, что мне не остается ничего лучшего, как тоже расположиться и отдыхать, подивился еще своему неожиданному положению, снял ботинки, свитер, и закинул ноги на кровать.
V.
Когда я проснулся, были уже сумерки. Сергея в комнате не было. Теперь, в одиночестве, в этой пустой комнате мне почему-то снова стало тоскливо. Какая-то тревога все более угнетала меня. Я снова почувствовал себя одиноким и покинутым, в этом незнакомом месте, в которое попал бог знает как, среди этих незнакомых людей, которым, вероятно, нет до меня никакого дела. В тяжелых чувствах я сидел на своей постели. Наконец, мне стало совсем тоскливо так сидеть, и я решил выйти в коридор.
Лучше бы я не выходил! В комнате я был один и как бы не чувствовал обстановки этого корпуса -- а теперь она вдруг снова охватила меня. Я снова оказался в этом сумеречном и неуютном пространстве. Вновь, как и в прошлый раз, мимо меня ходили сумрачные, серые фигуры. Вновь мне бросились в глаза мусор на полу, выбитый паркет и обтрепанные стены. А главное -- двери, двери!.. Десятки одинаковых дверей, тянущихся по обе стороны коридора, и за каждой -- живые люди, судьбы, живые, неизвестные мне печали, беды... "Кто они, эти люди? -- думал я, -- Что привело их в этот город, в этот корпус? Почему оставили они родные места? Чего они ищут здесь -- в этом далеком, чужом месте?.." Я шел все дальше и дальше по коридору. За одной дверью слышался разговор, за другой -- играл магнитофон, за третьей шипела сковорода, за четвертой шумел душ. Мимо меня проходили все те же студенты -- кто с магнитофоном, кто с книжкой, кто с полотенцем на плече. Вот и дверь на лестницу. На лестнице тоже сумрачно, слабый свет пробивается сквозь окно между этажами. Вдруг мимо меня сверху кто-то пробежал, чуть не сшибив с ног. Опомнившись, я разглядел, что это двое студентов, которые гнались друг за другом, никого не замечая и крича. Крики и шум борьбы затихли внизу. Какая странная, дикая, беспорядочная жизнь!.. Вот какой-то студент сидит на подоконнике между этажами. Лицо -- желтое, усталое, похоже, он не выспался, может быть, даже несколько ночей не спал. Кто этот студент, почему он такой усталый? Может быть, он лишился жилья, может быть, ему негде ночевать?.. Вот другой студент идет мне навстречу с гитарой. Он задумчиво перебирает струны -- а в глазах какое-то беспокойство, он заискивающе смотрит на встречающихся, в том числе и на меня. Кто этот студент? Зачем он приехал в чужой город -- может быть, искать признания своего таланта, может быть, хотел этот город "покорить"?.. А вот -- оказался в этом корпусе, в этих коридорах -- и вряд ли есть здесь кому до него дело... Так я прошел по лестнице, и по коридору третьего этажа -- и решил возвращаться назад. Вот я уже снова в знакомом коридоре, подхожу к комнате Сергея, берусь за ручку двери... Здесь вдруг -- самое страшное и тревожное впечатление. Откуда-то -- я так и не понял откуда -- вдруг раздается крик. Кричат как-то страшно, отчаянно -- я даже не знал никогда, что так кричат. Что это может быть, кто это? Что привело к этому человека? Какая молодая жизнь загублена здесь, в одной из этих комнат, чьи молодые надежды здесь окончательно погребены, разрушены?.. Мне становится вдруг жутко и тоскливо. "Что же это такое, что же это за место?.. Господи, как страшна жизнь!.." Где-то в глубине корпуса звенит гитара. В коридоре все так же сумрачно и неуютно.
Когда я вернулся в комнату Сергея, он был уже здесь.
-- Ты что же ушел? -- обратился он ко мне, -- Я же просил без меня не уходить.
Я смутился.
--
Я так... ненадолго... Я хотел только по коридору пройтись...
Но он будто не слышал меня, будто был занят какими-то своими мыслями. Задумчиво бродил он по комнате, будто пытаясь что-то для себя понять, решить.
-- Черт-те что делается, -- наконец, сказал он, -- Не пойму я, что это за место, что это за институт!..
Я молчал, не зная, что сказать.
-- Слушай, ты с какого факультета? -- снова спросил он вдруг.
Я еще раз назвал.
--
Нет, это не с того... Значит, ты его не можешь знать...
Он снова продолжал молчать и ходить.
--
А... что случилось? -- наконец, решился спросить я.
-- Да видишь ли в чем дело... -- продолжал он задумчиво и с досадой, -- Я сейчас узнал, что здесь один студент... с одного нашего факультета... позавчера покончил жизнь самоубийством... Прямо на занятиях выбросился из окна... Но только это с *** факультета, а не с твоего... Знаешь, самое интересное, что я, может быть, его даже здесь знал... Он ведь тоже здесь жил, на пятом этаже...
Я вдруг сразу понял, о чем идет речь! Замерев и еле сдерживая внутреннюю дрожь, я глядел на него во все глаза.
--
И ты что же... действительно его знал?..
-- Ну, быть может, сам не знал. Здесь ведь невозможно всех знать, даже на своем этаже. Но мои знакомые наверняка знали. Или знакомые знакомых. Я раньше знал ребят с его факультета -- с ним на одном курсе учились. А вот я, может быть, его здесь и видел. Здесь ведь можешь человека даже и не знать, но хоть раз его где-нибудь -- во дворе или в столовой -- да увидишь.
Я слушал, затаив дыхание.
-- А ты можешь меня познакомить, -- замирая, сказал я, -- С теми ребятами, которые его знали?
Он хотел уже было ответить -- но тут вдруг спохватился и удивленно взглянул на меня.
-- Да тебе-то зачем? Охота тебе в такие дела вникать! У тебя вон -- своих проблем достаточно, зачем тебе еще такими вещами интересоваться?
Я вдруг замкнулся и замолчал. Какая-то сила удержала меня от того, чтобы сказать, что я, может быть, очень хорошо знаю, о чем идет речь, что я, может быть, имею к этому случаю самое непосредственное отношение... Он тоже замолчал и некоторое время удивленно меня рассматривал.
До вечера мы снова провели вместе в комнате. Об этом страшном случае больше не было речи, а разговор зашел о вещах более обыденных и житейских. Он рассказал мне, откуда он приехал, из какого города, и кое-что о том, как было у него на родине. Я тоже поделился воспоминаниями о моих школьных годах, о том времени, когда в жизни моей еще не было теперешних тревог и проблем. Потом мы какое-то время молчали, каждый занимаясь своими делами. Он писал что-то в тетрадке, я взял с полки какую-то книжку. Потом пришел один из его товарищей и предложил ему пойти в душ. Он стал собираться -- и в этот момент сообразил, что можно пригласить меня. Я сначала сомневался -- очень уж мне все это было необычно -- но потом из любопытства пошел. Этот поход оставил во мне чрезвычайное впечатление, потому что я никогда не был в таких местах -- даже в бане никогда в жизни не был.
После этого Сергей сказал:
--
Нам пора.
Я с удивлением взглянул на него, совершенно забыв о том, что он говорил мне в середине дня. Он напомнил, что нам надо уже идти к Вере, что он приглашен и готов пригласить меня. Я еще немного подумал -- слишком уж все это тоже было непривычно -- но в конце концов интерес и любопытство пересилили. Кое что спросив у него еще на всякий случай, я решил идти. Мы оставили в комнате его товарища, собрались и вышли из комнаты.
VI.
Мы прошли по коридору, потом поднялись по лестнице на третий этаж и вновь повернули в такой же коридор на третьем этаже. Я заметил, что мой товарищ так и пошел, как был -- в спортивной кофте и тренировочных -- совсем по-домашнему, как здесь и привыкли многие ходить. Он остановился у одной из дверей и постучал. И комнаты раздались смех и какое-то движение -- там, видимо, шли приготовления к приему гостей. В ответ на вопрос "кто?" он назвал свое имя, потом подождал немного, толкнул дверь и вошел.
Мы оказались в комнате, такой же, как и все комнаты в этом корпусе -- только, по сравнению с комнатой Сергея, более аккуратной. В ней стояли всего три кровати, причем одна из них была повернута вдоль окна, и поэтому в комнате было гораздо больше места. В середине комнаты стоял стол, у которого как раз хлопотали Вера и ее подруга. Я заметил также, что в комнате было зеркало, и около него на тумбочке стоял букет цветов. На окне висела белая кружевная занавесочка. Было видно по всему с первого взгляда, что в комнате живут девушки.
Веру я уже описал, и теперь нужно сказать несколько слов о ее подруге. Она была ничем не примечательная -- но тоже довольно миловидная. Вообще, мне показалось, что они жили очень по-дружески, т.е. душа в душу. Вера ласково называла ее "Светик" (т.е. ее звали Светлана). Подруга откликалась тем же и называла ее "Верунчик". Об их добрых характерах свидетельствовала и аккуратность в комнате, и то, что они собирали у себя за ужином такую компанию.
Понемногу стали приходить гости. Это все были студенты из этого же корпуса, молодые ребята и девушки лет двадцати. Они начинали принимать участие в подготовке стола, помогая скорее накрыть хозяйкам. Кто-то резал хлеб и овощи, кого-то послали на кухню следить за картошкой. Сергей тоже принялся что-то помогать -- а я, поскольку не был знаком с этой компанией, присел на кровати.
Надо сказать, что Сергей с самого начала меня представил. Впрочем, Вере и не надо было меня представлять -- она помнила, как я сидел в комнате Сергея, и отнеслась ко мне вполне спокойно. Видимо, это был стиль жизни этого места -- терпеть и принимать всякого, кто бы к тебе ни пришел, поскольку здесь все были "свои", и в то же время "посторонние" -- все были приезжими.
Наконец, накрыли на стол и все сели. За столом собралось человек восемь. Начался обычный студенческий ужин, в котором, правда, я принимал участие первый раз. Меня особенно поразила атмосфера за этим столом. Не было и в помине той развязности (соединенной с отчаяньем), которую я видел позавчера, на вечеринке. Наоборот, здесь все было вполне спокойно и пристойно. Разговор был вполне серьезный -- такой, какой могут вести культурные, думающие молодые люди. Изредка пробивался какой-то юмор -- но какой-то мягкий, ласковый, так, как обычно подшучивают друг над другом люди, которые крепко внутренне связаны. Все были друг к другу предупредительны, как бы "заботились" друг о друге. Я удивился, насколько здоровый и добрый был, если можно так сказать, "дух" этой компании. Мне в моей прежней жизни никогда не приходилось такого видеть.
Вдруг разговор коснулся того, что было мне интересно.
Один из студентов вдруг сказал:
--
А вы про того студента слышали?
Странно -- он не сказал, про какого студента -- но все почему-то поняли.
-- Это который позавчера выбросился из окна? -- спросил другой студент, -- С *** факультета?
-- Ну да, тоже третьекурсник. Он ведь, кстати, тоже в этом корпусе жил.
-- Да, я знаю, на пятом этаже, -- подхватил третий студент, -- А интересно, кто-нибудь из наших его знал?
-- Я не знал, а вот зато мои знакомые его знали, -- вступил четвертый, -- Как раз с ним в соседней комнате жили. Постоянно его в коридоре встречали. Можно сказать, близкий был человек.
--
Ну и что, что про него рассказывали? -- заговорили все трое.
-- Ничего особенного. Очередной "заучившийся". Говорят, сессию не сдал, его с факультета исключали -- он и решил со всем расквитаться. Слабого здоровья был, не выдержал учебы. Здесь это сплошь и рядом бывает.
Некоторые задумались.
-- То, что это именно на этом факультете происходит, меня не удивляет, -- сухо заметил Сергей, -- Факультет уж больно "сухой", теоретический. Я слышал, там такие случаи регулярны, происходят практически каждый год. Иногда в год и по 2-3 случая. Напрягают людей, сушат им мозги -- и вот результат.
-- Интересно, кому-нибудь что-нибудь за это будет? -- спросил один из студентов.
--
Интересно, кому и что?
-- Ну как же -- все-таки поступил человек учиться, имел какие-то планы, у него, наверное, родные дома остались -- а вместо этого вот результат. Кто-то же должен отвечать.
-- Держи карман! Кто у нас думает и заботится о таких вещах!.. Кому это можно предъявить, с кого спросить -- я уверен, нет такого человека!
-- Да, я слышал, у него мать есть, -- сказал один из студентов, которые начали разговор.
-- А он у ней -- единственный сын! -- подхватил другой, -- Представляете, как это -- послать в Москву учиться человека, и вдруг телеграмма приходит -- "приезжайте хоронить".
--
Я слышал, ей телеграмму уже послали, -- заметил другой.
-- А похороны -- завтра. В десять часов. Как вы думаете, может, сходить?
-- Ну, это уж ты сам решишь. А вообще, хорошее бы было дело. Все-таки не каждый день такое случается.
На том разговор и закончился. Всем, а особенно тем студентам, которые его начали, заметно тяжело было его вести. Даже теперь, кончив эту тему, все некоторое время молчали, не в силах сказать что-то далее. Потом как-то постепенно нашлись другие темы, и все еще примерно полчаса провели за столом.
Я же после этого разговора никак не мог прийти в себя. Меня почему-то эта тема чрезвычайно интересовала! Я весь разговор слушал, не пропустив ни слова -- и потом еще долго находился под впечатлением. Мне казалось это очень важным, я теперь хотел для чего-то все про это узнать! Но у этих студентов я не стал спрашивать -- в конце концов, я был здесь посторонний, меня никто здесь не знал -- чтобы сразу заводить разговор о таких темах!..
VII.
Наконец, ужин кончился. Еще посидели за столом, убрали чашки и тарелки -- и потом стали расходиться. Скоро в комнате не осталось никого, кроме нас троих -- Веры, Сергея и меня (поскольку я пришел вместе с Сергеем и без него никуда не решался идти). Соседка Веры куда-то ушла (быть может, ненадолго), Сергей же оставался потому, что он был Вере, видимо, какой-то особо близкий товарищ. Некоторое время они о чем-то говорили (на какие-то свои темы), а я сидел в углу на застеленной кровати. Потом Сергей присел на стул, а Вера -- на другую кровать, у окна. Я только теперь заметил, что вид у нее был очень усталый. Сказался, видимо, прошедший день, да и этот ужин, на котором она играла роль хозяйки. Я только теперь обратил внимание, что лицо у нее довольно худое, как бы слегка болезненное, и под глазами как бы немного потемнело и припухло. Впрочем, может быть, это было из-за освещения, резко падавшего с потолка -- но, во всяком случае, вид у нее был действительно усталый.
Она, наконец, скинула туфли и закинула ноги на кровать. Оживление, которое владело ей во время ужина, теперь куда-то пропало. Она было взяла вязанье, пробовала вязать -- но тут же отложила, и потерянно, устало оглядывала комнату.
-- Кстати, Вера -- ты с Андреем так еще и не познакомилась? -- спросил Сергей, -- Он москвич, а сюда к нам пришел, чтобы нашу жизнь лучше узнать.
Взгляд ее упал на меня. До этого лицо ее было грустное -- а теперь снова оживилось.
-- Что ж, давай познакомимся, -- просто сказала она, -- Так ты, значит, Андрей?
Я подтвердил.
-- В Москве, с родителями живешь?
Я кивнул.
-- Брат, сестра есть?
Я снова отвечал.
Странно -- мне было приятно отвечать на ее простые вопросы. В них чувствовалось что-то доброе, какое-то внимание ко мне -- совсем незнакомому человеку, которого она прежде никогда не видела. Особенно меня привлекало, что она так устала -- и вот, все же уделяла мне внимание, со мной разговаривала. Впрочем, я понимал, что она задавала эти вопросы скорее случайно, почти не вникая, лишь бы поддержать беседу -- и все же мне было дорого это проявление внимания.
Быть может, поэтому я вдруг прервал молчание и "разговорился".
-- Мне у вас так нравится, -- смущенно начал я, -- И у Сергея в комнате, и... здесь. Этот ужин... я в первый раз был на таком. Мне кажется, вы очень необычные люди.
Она устало улыбнулась.
--
Да какие уж такие необычные... Самые обыкновенные...
-- Вы здесь вместе живете... И поддерживаете друг друга... И во всем совсем взрослые, независимые от дома... Это очень важно в человеке -- самостоятельность. А здесь к тому же жить очень непросто, это требует крепости, выносливости -- и вот, вы держитесь вместе, собираетесь вот так, служите опорой друг для друга...
Она устало провела рукой по волосам.
--
Да какие уж такие особые трудности... Живем, как все...
-- Нет, я не зря так говорю! -- необычайно горячо продолжал я, -- Я со стороны сужу, мне виднее! Я уже три месяца учусь в институте -- и вот, кругом полный мрак, и никакого света, и ни одной живой души... И вот, я прихожу в этот корпус, к вам -- и первый раз встречаю здесь настоящих людей!..
Сергей вдруг встал.
-- Ну ладно, мы пойдем, -- сказал он, -- Ты, наверно, Вера, устала. Да и нам тоже пора отдохнуть. Лекции я тебе завтра занесу.
Вера, похоже, действительно очень устала. Глаза у нее слипались, она буквально еле сидела на кровати. Мне стало очень неловко, что я так разговорился, занимаю ее внимание.
Мы с Сергеем попрощались и вышли из комнаты. По дороге я снова позвонил по телефону и сказал родителям, что остаюсь у знакомых ночевать. Скоро мы спустились на второй этаж.
Когда мы пришли, было уже пора ложиться. Оба соседа Сергея были уже в комнате. Они все трое достали из шкафа белье и принялись его стелить, я же по-прежнему должен был спать на голом матрасе. Впрочем, меня это нисколько не смущало -- я ведь понимал, что я здесь всего лишь гость. Скоро потушили свет и легли. Я переживал некоторое время впечатления прошедшего дня -- а потом снова стал размышлять. Снова я ночевал не дома, а в этом незнакомом месте, среди почти незнакомых людей! Вот, я устроился здесь и знакомлюсь -- а у меня по-прежнему не решены мои проблемы, у меня по-прежнему в жизни масса трудностей! Вроде я принял решение снова ходить в институт -- но так и не смог сегодня заставить себя это сделать! А впереди -- экзамены, и уже скоро, не за горами -- всего через какие-нибудь 2-3 недели! И что мне со всем этим делать, как все это развязать?.. Да, веселенькая ситуация! В самом деле, жизнь сделала какой-то крутой вираж, и я не знаю теперь, чем все это кончится!
И в то же время -- странно -- но в мыслях моих не было прежней тоски, как несколько дней назад. Все было так -- и в то же время в жизни случилось что-то, что не позволяло уже смотреть на все вокруг так мрачно. Сегодняшние впечатления -- встреча с Сергеем, Верой -- будто внесли в мою жизнь какую-то новую, свежую струю. Они будто открывали передо мной какой-то новый мир мыслей, чувств, ощущений...
Я лежал в темноте и прислушивался. Тишина, впрочем, как и в прошлый раз, была относительной -- корпус продолжал жить своей ночной жизнью. Кто-то ходил в коридоре, слышались голоса, звуки гитары. За окном слышно было, как шумит ветер. За стеной в умывальной снова редко капало. Где-то в корпусе снова хлопала незакрытая форточка. За стеной корпуса, прямо напротив окна по-прежнему светил фонарь - яркий, резкий, бьющий мне прямо в глаза, от которого никуда невозможно было скрыться. Некоторое время он все мешал мне, все никак не давал заснуть. Но я, наконец, кое-как закрылся одеялом, отвернулся к стене -- и вот уже засыпал, вспоминая впечатления прошедшего дня. В первый раз, может быть, за всю эту осень засыпал спокойно, без привычных мне тревожных чувств, слушая дыхание моих новых товарищей.
VIII.
На следующий день я проснулся поздно. Никого из хозяев в комнате уже не было. На столе лежал ключ и записка с просьбой, в случае чего, оставить его у соседей. Видимо, Сергей, уходя, не захотел меня будить, и решился, в конце концов, доверить мне ключ.
Я сел на кровати и огляделся. За окном вовсю светило солнце. За ночь нападал снег, так что теперь кругом были настоящие сугробы. Я стал думать, что мне теперь делать. Ехать мне никуда не хотелось, так что я решил потратить утро на то, чтобы, наконец, как следует разглядеть это место.
Я оделся и вышел из комнаты. Оставив, где надо, ключ, я еще раз при свете утра решил пройтись по коридору. При дневном свете коридор выглядел гораздо более приветливо. Стены его были покрашены синей краской, что очень успокаивало взгляд. Свет сюда проникал из из окон в обоих концах коридора и из холла посередине, что для освещения было вполне достаточно. Пройдя мимо ряда дверей, я направился в этот небольшой холл. Здесь было несколько больших окон, а также стояли кресла, в которых могли отдыхать студенты. В одном из этих кресел лежал студент, которого я видел и вчера вечером, между этажами, на подоконнике. Он, несмотря на неудобную позу, крепко спал, разметавшись прямо в одежде на подлокотниках и мягкой спинке, и все лицо его выражало спокойствие и безмятежность. Я остановился и некоторое время наблюдал эту картину, залитую ярким солнцем, падающим из больших окон. Видимо, студент этот действительно всю эту ночь не спал. Похоже, бедняге действительно негде было ночевать.
Выйдя на лестницу, я вновь встретил того студента с гитарой, которого видел здесь же вчера. Он сидел на подоконнике, и задумчиво перебирал струны гитары. Увидев меня, он стал играть громче и также слегка заискивающе взглянул на меня. Видимо, он хотел произвести на меня впечатление и привлечь мое внимание.
Я прошел дальше. Вот и пятый этаж. Значит, здесь жил тот несчастный студент... Все так же, как и на других этажах -- длинный коридор, двери... Но я пока не мог ничего о нем узнать -- у нас не было общих знакомых, а вчера я не решился подробнее расспросить -- так что мне пока приходилось довольствоваться только видом этажа. Я прошелся по этажу, разглядывая двери. Вот, может, за этой он жил -- а может быть за этой... Больше я пока ничего не мог извлечь. Со странным чувством я спустился с этого этажа вниз.
Здесь я решил выйти на улицу. Вахтера по-прежнему не было, так что я мог беспрепятственно выходить из корпуса и снова входить. Выйдя на крыльцо, я спустился с него и прошелся по двору.
На улице ярко сверкал снег. Ослепительно сияло голубое небо, в его чистую голубизну из какой-то трубы белыми клубами поднимался пар. Прямо перед корпусом был небольшой стадион, на котором прямо в снегу играли в футбол какие-то студенты. Дальше стояли гаражи и около них мусорные баки, которые я уже видел.
Опишу уж заодно все это место. Корпус, как я уже сказал, был пятиэтажным. Вдоль фасада в нем было около 20 окон, что с обеих сторон составляло около 40 комнат (здесь, конечно, надо вычесть окна холла, умывальной, кухни, уборной, других хозяйственных помещений -- но все равно цифра получается примерно такая). В каждой комнате жило по 3-4 студента, так что на каждом этаже жило человек по 150. Во всем корпусе, стало быть, около 700. Это, конечно, я все соображаю уже теперь, вспоминая то время. Стена корпуса была сложена из желтого кирпича. Сколько раз я видел эту стену, освещенную солнцем -- утренним, или закатным --и этот вид и теперь вызывает во мне какое-то теплое чувство. И почему так получилось, что это место в моей жизни так много значило?.. Размышляю об этом теперь, когда все это уже давно прошло, когда уже давно ничто не связывает меня с этим местом...
Корпус стоял в обычном московском дворе, среди самых обыкновенных жилых домов. Рядом стояло здание столовой, в которой кормили студентов -- это из его трубы в голубое небо поднимался пар. На каждом этаже в корпусе был душ, умывальная, кухня -- а также клубная комната, в которой стоял телевизор и в которой можно было просто отдохнуть. Вот, собственно, и все приметы этого места. Честное слово, среди других подобных мест оно было самое обыкновенное!
Я сходил в столовую, потом снова в душ -- и потом снова решил заглянуть в комнату. Один из студентов был уже в ней, так что мне не пришлось брать ключ. Я снова оставил здесь пальто и пошел в читальную комнату заниматься. В середине дня снова вернулся в комнату -- и на этот раз застал здесь Сергея.
-- Слушай, - как ни в чем не бывало сказал он мне, -- Ты сейчас можешь чем угодно здесь в корпусе заниматься, а когда будет пора ночевать, вечером приходи.
Видно, он уже окончательно свыкся с мыслью, что я остаюсь у них, и, таким образом, становлюсь как бы одним из здешних жильцов.
-- И ключ у соседей бери, -- продолжал он, -- А товарищам я все объясню. Ты пока нам не помешаешь -- ты вроде парень тихий. Да, только студенческий с собой носи. (добавил он) Это сейчас у нас здесь неразбериха -- нет вахтера, а обычно сидит, так что ему надо показывать. Правда, тогда будут проблемы -- не так просто тогда будет оставаться ночевать.
С этими словами он встал и ушел из комнаты. А я, побыв здесь, еще раз сходил в читалку, потом поел, и потом еще побродил по городу -- с тем, чтобы ближе к вечеру снова вернуться в знакомую комнату.
IX.
Ближе к вечеру мы снова остались в комнате вдвоем с Сергеем. Он некоторое время сидел молча, а потом вдруг воскликнул:
--
Господи, какая тоска!..
Я помолчал, а потом спросил, в чем дело.
--
Я ведь сегодня там был... на похоронах.
Я смутился, но потом все же решил спросить, что там было. Он не ответил -- в самом деле, что можно было ответить на этот вопрос!..
Он немного помолчал, а потом решил сменить тему.
-- Слушай, ты говорил, что у тебя проблемы с экзаменами, -- спросил он, -- В чем там дело?
Я, как мог, объяснил ситуацию, хотя поднимать эту тему мне было неприятно.
-- Тебе обязательно нужно эти вопросы решать, -- сказал он, -- Сейчас это самое важное.
--
Да, но как?
-- Сделать все что требуют. Обязательно эту справку достать. Зайти в учебную часть. И потом -- почаще на занятия ходить. Тогда тебя, дай бог, допустят к экзаменам -- а там уже как-нибудь все и устроится.
Я молчал.
-- И потом -- тебе все-таки дома надо бывать. Родители, небось, мучаются. Сегодня, пожалуй, оставайся -- а потом обязательно туда.
--
Да что я там не видал!.. -- хмуро сказал я.
--
Все равно обязательно поезжай, -- сказал он, -- Надо.
Тут одна мысль пришла мне.
-- Слушай, ты сказал, что этот товарищ уехал недели на две, -- показал я на кровать, -- А потом, значит...
Он тоже задумался.
-- Да, потом будет нельзя. Ты уж извини, тут просто негде будет ночевать. Но ты не огорчайся -- может быть, ты еще с кем-нибудь познакомишься, и они тебя к себе пригласят... А вообще приходи и к нам... просто так. Я буду рад.
Мы еще помолчали.
-- Слушай, я о чем думаю, -- продолжал он, -- тебе ведь нужно со своими познакомиться. Со своего курса. Нужно, чтобы у тебя там тоже были друзья.