Воскресенье выдалось дождливым. Мамаша Бойл вернулась из продуктовой лавки в широких резиновых сапогах и прорезиненном же плаще. Она неторопливо скинула одежду и отправилась на кухню, чтобы выгрузить покупки. Пока она отсутствовала, с плаща натекла большая лужа.
В этот момент Реми, ещё не окончательно проснувшийся, спустился вниз, с тем, чтобы перехватить что-нибудь сладкое на кухне и лечь спать дальше. Он спускался с закрытыми глазами, и наступив босой ногой в холодную воду, громко вскрикнул. Его крик сработал не хуже будильника.
Первым в прихожую вышел мистер Моркел. Он уже был одет - он всегда вставал ни свет ни заря. Следом появились Сэмон и Лидия, а потом и Мила. Только Сэмон и Реми остались в пижамах.
Мамаша Бойл наскоро вытерла пол и принялась за готовку завтрака.
Говорили мало - за короткую ночь не все успели выспаться. Стол накрыли в гостиной, к нему приставили чайный столик для Реми и Гана. И только когда посчитали приборы, поняли, что Ган так и не спустился к завтраку.
- Он дрых как убитый, когда я ушёл, - сказал Реми.
- Я его позову, - мистер Моркел опередил Лидию и вышел.
Ган услышал шаги и сразу узнал отца. На самом деле он проснулся, едва Реми вышел из комнаты. Он лежал, повернувшись лицом к окну, и смотрел в одну точку. Флюгер на крыше дома напротив упрямо показывал на восток. Ган почти не мигал, как будто хотел заговорить флюгер и заставить его повернуть в другую сторону.
Отец постучал и вошёл в комнату.
- Завтрак на столе.
- Я не хочу есть, - Ган даже не повернулся к отцу. Ему почему-то совсем не хотелось находиться рядом с семьёй Ами.
- Никаких возражений. Все только тебя ждут, - командирским тоном заявил мистер Моркел. - Пять минут тебе, чтобы поднялся.
- Угу, - буркнул Ган.
Дверь хлопнула, но Ган даже не пошевелился. Но делать было нечего - рано или поздно ему придётся встать. Но сейчас больше всего хотелось, чтобы эти пять минут длились вечность.
Наконец Ган собрался с силами и вскочил с кровати. Он быстро оделся, и спустился вниз.
Мистер Моркел сидел за столом между Сэмоном и Лидией и методично опускал ложку в тарелку и глотал овсянку, не замечая ничего вокруг. Сэмон намазывал на трёхслойный тост густой слой джема. Рыжие капельки летели во все стороны, и Сэмон якобы незаметно стирал их пальцем и слизывал джем с руки. Лидия пила свой кофе, Мила мечтательно рисовала что-то ложкой в тарелке с кашей. Реми увлечённо конструировал башню из тостов, овсянка у него была вместо цемента. Идилическая картина, если подумать. И одновременно - невообразимо чуждая.
Ган сел рядом с Реми и уткнулся в свою тарелку с овсянкой. Он старался не обращать внимания на Ами, но даже не видя их, Ган всей кожей ощущал их единство. И он им жутко завидовал.
Дождь не закончился и вечером. Но в гостиной было тепло и уютно. Сэмон и мистер Моркел что-то обсуждали, сидя на диване. Лидия и Мила закрылись в гостевой комнате. Ган слышал как из маленькой спальни изредка доносились жеманные смешки. Наверняка, там обсуждались какие-то девчачьи дела. Хотя какие у девчонок могут быть дела - только платья и мальчишки.
Реми и Ган были предоставлены самим себе. Они забрались в чулан Мамаши Бойл. Реми копался в коробке с блоками памяти нянюшки, на которых хранились кулинарные рецепты. Ган сидел на стиральном блоке, и мысли его были не здесь - они витали над нулевым меридианом - там же, где парил Олимпус. Неужели он действительно научится летать? Неужели его мечта так скоро осуществится? Но что скажет отец? Что Ган променял его на мечту?
- Ух ты, - восторженный возглас Реми привлёк внимание Гана. - Ты смотри, блок "пирожки и пышки".
Реми показал металлическую коробочку, в которой хранились рецепты выпечки.
- Ты и так как пирожок, - улыбнулся Ган.
- Ничего и нет. Хорошего человека должно быть много, - Реми с предвкушением прочитал этикетку. - Булочки с корицей, шоколадные маффины, апельсиновый пирог. Морган, это же сокровище! Давай попробуем?
- Иди, я тебя догоню, - кивнул Ган.
Реми пожал плечами и устремился на кухню. Прежде чем дверь захлопнулась, Ган успел услышать его: "Мамаша Бойл, что я нашёл".
Ган сам не знал что заставило его остаться в чулане. Это было настоящее сердце их дома. Здесь Мамаша Бойл хранила свои запасные детали, здесь же она стирала и гладила бельё, и здесь же она ночевала. На её металлических, но всё же хрупких плечах, держался весь дом.
Ган спрыгнул со стиральной машинки и подошёл к паровому котлу. Дверка котла напоминала лицо с круглыми глазами-датчиками.
- Привет, Малыш Бойлер, - Ган постучал по стеклу дверцы.
Бойлер был нем. Он пыхтел и тарахтел, тарахтел и пыхтел. Его мерный рокот напоминал прибой. Интересно, может именно Малыша Бойлера слышал Ган по ночам?
Но очень скоро в звуки работающего паровика вплелись ломаные ноты. Они звучали всё громче и громче. Постепенно шум поглотил бульканье котла, и Ган зажал уши. В голове гудело. Он не знал что это за звуки, но они причиняли невыносимую боль. В этот момент дверь чулана открылась, и внутрь зашла Мамаша Бойл.
- Ты очень бледный, - сказала она в который раз. - Иди в постель. Я принесу тебе лекарство. Не время болеть.
Ган дремал, на грани восприятия он чувствовал аромат шоколада и апельсина. В соседней комнате затихли осторожные шаги. Кто-то сказал: "День Святого Андрея". Кто-то зашёл в комнату, но Ган видел только смутный силуэт на фоне распахнутой двери. Потом снова стало темно, и следующее, что он увидел - это пара кексов и стакан молока.
Очень хотелось пить, и Ган залпом опустошил стакан - и это при том, что он терпеть не мог молоко. Съев кексы - они были шоколадными - Ган почувствовал прилив сил. Он оделся и спустился вниз.
Все сидели за столом и пили чай. Мамаша Бойл уносила пустые тарелки.
- Уже утро? - удивился Ган. А потом он вспомнил кого он слышал во сне - ежечасник! - А почему меня не разбудили?
- Да, в общем-то торопиться некуда, сегодня выходной, - подмигнул Реми. - Но по секрету скажу, это просто потому, что кексы были очень вкусными, и мы не хотели делиться.
Ган хмыкнул.
- Мы уже позавтракали. Реми оставил тебе кексы. Но если хочешь ещё, присоединяйся, - сказал мистер Моркел.
Когда Ган сел на своё место, мистер Моркел внимательно оглядел его, Лидия потрогала лоб Гана.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил отец.
- Нормально, - кивнул Ган.
- Готов к труду и обороне? - бодро проговорил Сэмон.
- Да.
- Это замечательно, - сказал мистер Моркел и куда-то отошёл. Обратно он вернулся с папкой. - Это заявка на практику в моём отделе. Нужна твоя подпись.
Мистер Моркел передал бумагу и ручку сыну. Ган занёс ручку над бумагой и замер в нерешительности. Двумя путями не может идти никто. Сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать отцу, что он передумал. Но передумал ли он? Ган с ужасом смотрел на свою правую руку - она сама собой, без его желания приблизилась к заветному окошку. Ган с усилием отдёрнул руку, но она упорно желала поставить подпись на заявке.
В голове у Гана заговорили два голоса - один сухой и тихий, и второй - страстный, умоляющий. Первый убеждал Гана, что он слишком много мечтает и думает о несбыточном, а второй - что если Ган поддастся на чужие уговоры, то он потеряет себя раз и навсегда. Ган зажмурился. Голова трещала, будто изнутри по ней долбили молотком.
Тёплая и солоноватая струйка стекла на его губы. Ган дотронулся до губ и открыл глаза. На пальцах остались красные следы. Кровь.
Ган посмотрел на бланк заявки. Он весь был заляпан кровью. Правая рука болела, но Ган с облегчением вздохнул, когда увидел, что он так и не оставил свою подпись.
Вокруг него творилась паника. Лидия и Мила причитали и звали Мамашу Бойл. Сэмон прибежал с кружкой, полной воды, а Реми протянул Гану салфетку. И только мистер Моркел сохранял спокойствие.
Когда все убедились, что Ган в полном порядке, тихий и сухой голос заставил Гана вздрогнуть. Сначала ему показалось, что этот голос снова звучал в его мыслях. Но когда Ами обернулись в сторону мистера Моркела, стало понятно, что это он говорил.
- Я закажу дополнительный бланк.
- Нет, - твёрдо произнёс Ган.
Сын и отец долго молчали, смотря друг другу в глаза. Ган пытался мысленно прокричать, сказать, что ему очень жаль, но вслух он не мог выговорить ни слова.
- Что значит нет? Ты же хочешь успеть подать документы до окончания набора на стажировку? В будущем этот опыт пригодится в твоей карьере.
- Нет, - повторил Ган.
- Ты ведь намерен продолжить династию? - мистер Моркел нахмурился.
Несколько секунд длилась тишина. Гану показалось, что Ами затаили дыхание, чтобы не пропустить его ответ.
- Нет, - выдохнул Ган.
- И что же ты намерен делать? Если ты думал продолжить дело матери, то, боюсь, этот путь для тебя закрыт.
Ами удивлённо переглянулись.
- Ей не нужен довесок, - мистер Моркел сощурился. - Твоя мать отказалась от тебя.
Сказав это, мистер Моркел кинул через весь стол какую-то бумагу. Ган взял её трясущимися руками. Перед глазами всё расплывалось, и он с трудом прочитал:
Мистеру Мелвину Моркелу в визе отказать.
С сожалением сообщаем, что в Ваших услугах мы не нуждаемся. К несчастью, Ваш сын Морган не удовлетворяет нашим стандартам Талантов и не может быть принят в Золотой Округ. Желаем Вам успехов в работе и творчестве.
С наилучшими пожеланиями, Лорейн Райт
секретарь комитета по связям с прошлым,
Золотого Округа
- Ты хотел последовать за ней, - прошептал Ган. - Вот почему ты все эти годы заставлял меня заниматься музыкой.
- Не только поэтому, - в глазах мистера Моркела мелькнула искорка, но он откашлялся и сказал привычным сухим тоном. - Музыка развивает личность.
Ган замолк. Он смял бумажку.
- Не удовлетворяю стандартам, - хмыкнул Ган. Эти слова действительно задели его гордость.
- Морган, значит ты пойдёшь в Апполо? - проговорил Реми и вдруг покраснел. - Извини, я случайно прочитал твои письма - они лежали в коробке Мамаши Бойл.
- Нет, - Ган мотнул головой и опередил Реми. - Музыка и счетоводство - это не моё.
- Не твоё? - рявкнул мистер Моркел и ударил по столу.
Ган и Реми вздрогнули от неожиданности.
- А больше никаких талантов ты, сынок, не проявил. Конечно, ты можешь выполнять любую работу, не требующую квалификации, если у тебя хватит наглости наплевать на все те усилия, которые были затрачены, чтобы обучить тебя, - прошептал мистер Моркел. - Если я для тебя не авторитет, то подумай о школе, о городе, о тех, наконец, кто тратил своё время на тебя. И что ты теперь говоришь? Ты не хочешь вернуть долг. Замечательно. Превосходно. Мой сын - лентяй.
Внутри Гана всё забурлило. Это он лентяй? Ну уж нет, у него на этот счёт есть своё мнение. Он сощурил глаза и твёрдым голосом сказал:
- Я иду в колледж Эола.
Мистер Моркел судорожно выдохнул.
- Олимпус? - прошептал он. Отец был действительно обезоружен. Его глаза заблестели. - Значит, и ты оставляешь меня... я нужен всем, кроме моей семьи. Только семья меня не ценит. И опять всё сделано в тайне. За спиной.
Мистер Моркел внимательно посмотрел на Гана, его кулаки сжались так сильно, что костяшки пальцев побелели.
- Ты очень похож на свою мать.
- Нет! - крикнул Ган, поднимаясь. Он тоже сжал кулаки. - Всё, что угодно, но только не сравнивай меня с предателем. Клянусь, я сделаю всё, чтобы ты гордился мной. Может, я и не оправдаю твоих надежд и не стану хорошим компаньоном, но я сделаю всё, чтобы стать самым лучшим сыном. Поверь мне, я сделаю всё!
Ган тяжело дышал. Грудь взмывалась часто-часто, а глаза лихорадочно блестели.
Мистер Моркел рассеянно смотрел перед собой. Наконец, на его лице мелькнула тень улыбки.
- Странно, но в тебе я не сомневаюсь, - проговорил он.
Реми с восхищением смотрел на Гана.
- Морган, ну ты даёшь...
- Ты уже точно знаешь, что тебя берут? - спросил Сэмон. - Они давно не набирали людей с улицы.
- Значит, мне повезло, - кивнул Ган. - Это случайность. Я нашёл Золотую Фишку и ходил к Оракулу. Это я тот нарушитель.
- Во всяком случае, у олимпийцев есть больше возможностей привить дисциплину. Вот уж не думал, что тебе интересна субавиация. Что ж, это похвальное, а главное - нужное дело. Но тебе придётся потрудиться - представлять Старое Королевство могут только самые достойные, и тебе придётся соответствовать... подумать только, мой сын - спутник Его Величества!
Ган облегчённо выдохнул. Отец не сердится на него. Зря Ган так долго хранил секрет.
Но вдруг всё изменилось.
Ледяная игла уколола Гана в грудь. В глазах снова зарябило, и жёлтые нити завертелись перед его лицом.
Нити свернулись в клубки, клубки засверкали как блики воде, и из них вышли тени. Четыре тени - и три из них были опасными. В той мере, как опасна, например, Матильда Пушшок, когда ты действительно натворил что-то безобразное. На левых предплечьях этих теней сияли символы. Это было единственное, что имело чёткость линий: глаз в треугольнике, символ Дозора.
Ган перевёл взгляд на четвёртую тень. Долго гадать не пришлось. Улыбка, теперь ставшая воспоминанием, всё ещё хранила сияние. Ган был рад, что мисс Гудфеллоу даже в столь непривычном облике выглядела вполне себе дружелюбно.
Дозорные окружили мисс Гудфеллоу. Они показали ей что-то тёмное. Но когда Ган пригляделся к квадратной тени, зажатой в руке дозорного, то с трудом сдержал глаза открытыми. Яркое, ослепительно-белое сияние пошло трещинами, и из него пророс росток пронзительно-синего света.
- Мы проверили все школы города - везде отрицательный ответ. Уныллис направил нас к вам. Сам он был немного не в себе, - дозорный замялся и откашлялся. - Надеемся на вашу помощь. Это фотография нарушителя. Вам знакомо его лицо?
Услышав голоса, далёкие как эхо, Ган вздрогнул. Он не надеялся, что мисс Гудфеллоу соврёт. Она не должна выгораживать его.
- Да, знакомо, - кивнула она после недолгой заминки.
Ган выдохнул. Всё правильно. Он и так натворил дел.
- И кто же он?
- Морган Моркел, - ответила она.
- Морган Моркел. Замечательно, - один из дозорных сделал пометку. - Вы знаете, что ему напророчила железяка?
- Нет.
- Колледж Эола. Туда ему дорога. С глаз долой, из сердца - вон.
Ган с облегчением выдохнул. Они просто-напросто искали его, чтобы выяснить имя получателя пророчества. Ведь Оракул не смог распечатать лист распределения. Всё встало на свои места. Впрочем, Ган не сбрасывал со счетов возможность наказания.
Видение растаяло, и он облегчённо выдохнул. Голова кружилась, руки онемели от холода, а в животе неприятно крутило.
- Мисс Гудфеллоу, - прошептал Ган.
Тут же раздался телефонный звонок. Послышались торопливые шаги Мамаши Бойл.
- Да, мисс Гудфеллоу, да сейчас, минуту. Морган, тебя!
Ган подскочил и подбежал к трубке. На том конце провода раздался приветливый голос.
- Алло, здравствуй, Морган.
- Здравствуйте, мисс Гудфеллоу.
- Ко мне приходили интересные люди, догадайся кто, - она замолкла, Ган промямлил что-то невразумительное. - Дозорные искали маленького нарушителя. Не знаешь кого именно?
Ган не мог понять - сердится она, или же она разочарована. Он погладил холодный корпус телефона, дотронулся до стеклянного диска.
- Они передали мне бланк рапределения. Если ты друг тому нарушителю, передай ему - если до вечера он не подпишет бланк, ему придётся ждать следующего набора полгода. Или год. Или всю жизнь.
- Хорошо, мисс Гудфеллоу, - сдался Ган.
- Ну разумеется, - Ган явственно услышал в её голосе улыбку. - Жду вас.
Он повесил трубку на крючок. Кого это - вас?
- Пап, мне нужно отнести мисс Гудфеллоу домашнюю работу, - он соврал на всякий случай - а вдруг папа передумает и запретит ему идти в колледж?
- Не забудь зонт, - ответил мистер Моркел.
Ган подумал, что папа, верно шутит. Как можно забыть зонт, если дождь не прекращается уже второй день?!
Он быстро сбегал в свою комнату, схватил сумку, вернулся в прихожую, накинул куртку, ботинки, и схватив первый попавшийся зонт, выбежал на улицу.
Ган шагал по тропинке. Под ногами чавкала грязь, и сложно было представить, что под слякотью спрятаны блестящие осколки. Пожухлые гортензии выглядели жалко и сиротливо.
Мисс Гудфеллоу жила в Гранд Нитс на Солнечной улице, в одноэтажном доме - одном из тех, которые выделялись молодым специалистам, не обременённым семьёй.
Сквозь завесу дождя едва было видно дальше собственного носа, отчего Ган чуть не столкнулся с бегущим господином в котелке, укрывшимся от непогоды газеткой.
Не смотря на бушующую стихию, Ган добрался очень скоро. Он задержал дыхание и поднялся на веранду. Узкий навес протянулся на всю длину улицы. Спрятавшись под ним, Ган закрыл зонт и позвонил в квартиру учительницы.
Смотровое окно, забранное квадратным переплётом, светилось жёлтым. Над клетчатой занавеской мелькнула кудрявая золотистая макушка. Ган с облегчением выдохнул. Мисс Гудфеллоу дома.
Дверь распахнулась, и Зоннэ едва не наткнулся на Гана.
- Мори? - Зоннэ оглянулся и притворил за собой дверь.
Выглядел Старший Товарищ застигнутым врасплох. Ган нахмурился. В голову полезли всякие дурные мысли.
- Ты тут чего забыл с утра пораньше? - шикнул Зоннэ. От его обычной беззаботной весёлости не осталось и следа.
- Тихо, Зоннэ, - Ган сощурился, осматривая товарища. Значит, мисс Гудфеллоу позвала Зоннэ не как Страшего Товарища Гана. - У каждого есть свои секреты.
- Верно. Я надеялся на твоё понимание. Ты сейчас же пойдёшь домой и без всяких вопросов.
В доме послышались шаги. Дверь распахнулась, и мисс Гудфеллоу, какая она была - в лёгком канареечном платье, с собранными в пучок волосами, посмотрела на парней. Если она и удивилась, то не показала этого. Она улыбнулась Гану и с укором посмотрела на Зоннэ.
- Почему не впустишь друга в дом? Морган, между прочим, после болезни. Ему вредно долго стоять на ветру.
- Ну пошли, - сердито буркнул Зоннэ и покраснел.
Ган с мрачным удовольствием последовал за Товарищем. В груди у него царапал душу зверь ревности.
Мисс Гудфеллоу захлопнула дверь и бодро стянула с Гана куртку и повесила её рядом с мокрым плащом Зоннэ. Она кинула мокрый зонт в корзинку и выдала Гану тапочки. Тапочки были очень миленькими, но явно девчачьими - розовыми в горошек. Зоннэ мстительно ухмыльнулся - его тапки были зелёными с золотой прострочкой. Мисс Гудфеллоу упорхнула вглубь квартиры, крикнув: "Будем чаёвничать".
- За мной, - с досадой буркнул Зоннэ и пошёл впереди.
Удивительно - думал Ган - как легко Зоннэ открыл секрет убежища, и с какой неохотой делился другим своим секретом. А то, что у Зоннэ какой-то секрет, так это даже гадать не надо.
Дом мисс Гудфеллоу был полным её отражением. Маленький - гораздо меньше даже дома Моркелов, такой же опрятный, но в сотню раз живее. Ган всегда удивлялся почему у него дома на стенах нет фотографий - все они хранились в пыльной коробке на чердаке. Да и лишних украшений у Моркелов не было - только нужные, функциональные вещи, да и награды, призванные продемонстрировать, что жители дома семь по улице Чистикс были добропорядочными, трудолюбивыми, а главное - успешными людьми. У мисс Гудфеллоу всё было наоборот: стены оклеены обоями тёплого песочного цвета с цветочным рисунком, множество фотографий в затейливых рамках, рукодельные коврики, симпатичные кованые бра. Даже звучал дом мисс Гудфеллоу иначе - вместо монотонного жужжания радио, из гостиной доносился звук патифона.
Впрочем, последнее наблюдение Гану не понравилось. Чего это Зоннэ делает в доме его учительницы. Музыку слушает? Оч-чень интересно. Случайно проходил мимо? Вот и проходил бы! Ан, нет - зашёл на звук музыки. Не даром выглядел Зоннэ застигнутым врасплох, как козёл, которого поймали в огороде за поеданием хозяйской капусты.
- Ты тут чего забыл с утра пораньше? - Ган невольно повторил вопрос Зоннэ. - Откуда ты тут вообще взялся?
Тот ничего не успел ответить. Мисс Гудфеллоу выглянула из кухонки - маленькой, с крошечным окном над раковиной. Внутри теснилась плита на две конфорки, низкий холодильник, над которым висел посудный шкаф. Прямоугольный столик стоял вплотную к стене.
Мисс Гудфеллоу усадила Гана в углу. Зоннэ остался стоять - он сложил руки на груди, скрестил ноги и прислонился к стене. Над его головой как странный нимб висели круглые часы с деревянными стрелками. Мисс Гудфеллоу согрела чайник и расставила кружки. Пока она колдовала, никто не говорил ни слова.
Когда мисс Гудфеллоу разлила по чашкам ароматный чай с травами, Ган взял чашку чтобы как-то занять руки. Мисс Гудфеллоу села напротив него. Её красивые миндалевидные глаза с интересом смотрели на Гана.
Ему вдруг подумалось, что мисс Гудфеллоу очень молода. Он никогда всерьёз не задумывался над тем сколько ей лет. А если подумать, то четыре года назад, когда мисс Гудфеллоу пришла работать в Хай Вольта ещё практиканткой, она ещё не окончила колледж и было ей тогда не больше восемнадцати.
- Рассказывай, - мягко, но настойчиво произнесла мисс Гудфеллоу.
Ган настороженно глянул на Зоннэ. Тот выглядел смурным и весьма раздражённым.
- Ты оказался тёмной лошадкой, да Морган Моркел? - улыбнулась мисс Гудфеллоу. - Почему ты никому не рассказывал о своих намерениях?
- Это случайность, - проговорил Ган.
Зоннэ недоумённо посмотрел на него.
Мисс Гудфеллоу улыбнулась.
- Если бы ты был уверен в своём выборе, то не рискнул бы всем. Ты бы не пошёл к Оракулу ночью, во время комендантского часа. Ты до сих пор не нарушал ни одного правила. Ты входишь в список гордости, и ты действительно на верном пути к своей цели. Но ведь цель оказалась ложной, не так ли?
Ган кивнул. На лице Зоннэ замерло выражение крайнего ужаса.
- Ты чего сделал? - дрогнувшим голосом проговорил Зоннэ. - Так ты не просто так позвала меня...
Мисс Гудфеллоу проигнорировала вопрос Зоннэ.
- Ты правда хочешь отправиться в Олимпус? - тихо спросила мисс Гудфеллоу. - Или это побег?
- Правда хочу, - Ган хлебнул чая. В животе сразу перестало колоть. - Я давно мечтал.
- Как интересно, - Зоннэ потёр подбородок. Он нахмурился. - Давно мечтал и ничего никому не говорил. Ты в курсе, что сделай ты это на день раньше, то отвечать пришлось бы мне? Спасибо тебе, братец.
- Давно мечтал и совершенно случайно получил такую возможность, - проговорила мисс Гудфеллоу, по прежнему не обращая внимание на Зоннэ.
- Вы же говорите, что ничто не случайно, - недоумевал Ган.
- Именно. Ты уловил самую суть, - улыбнулась мисс Гудфеллоу. - Это судьба, Морган. Ты обязательно должен использовать этот шанс.
Ган улыбнулся.
- А что мистер Моркел? Уже знает? - поинтересовалась она.
- Да. Я думаю, он в порядке.
- А зачем ты пришёл-то? - буркнул Зоннэ. - Ты всё сделал, что ещё надо?
- Зоннэ, не будь букой, - ласково проговорила мисс Гудфеллоу. - Не у тебя одного есть важные дела.
Зоннэ покраснел.
- А как твоя стажировка у Ока? - осторожно спросил Ган. Нужно было срочно переводить тему в другое русло.
Зоннэ расцвёл. Он широко улыбнулся, будто и не сердился на Гана минуту назад. Он плюхнулся на стул рядом с Ганом и закинул руку ему на плечо.
- Отлично, дружище! Скоро получу место в лаборатории.
- Поздравляю, - Ган закусил губу. - А чем Око конкретно занимается? Измеряет характеры?
- Не совсем. Потенциалы, - Зоннэ со стуком захлопнул рот. Он выглядел так, будто сболтнул лишнее. Он потрепал Гана по макушке. - Но тебе, разумеется, это не интересно. Научная скукотища.
Ган сощурился. И Зоннэ - туда же. Секреты. Тайны.
- Мисс Гудфеллоу, я пришёл, - опомнился Ган. - Я принёс домашнюю работу. И я хотел...
Он протянул ей тетрадку. Мисс Гудфеллоу странно на него посмотрела и улыбнулась.
- Молодец, отлично, - она просмотрела его записи. - Вот бланк.
В ответ она дала ему лист голубоватой бумаги. На ней широким шрифтом были выбито: "Распределение в колледж Эола. Осенний набор 1936 года. Курсант номер один", и дописано от руки: "Морган Моркел". Ган поспешно поставил свою подпись. Синие чернила быстро высохли, и Ган протянул блак Мисс Гудфеллоу. Она тут же свернула бумагу в трубку, упаковала её в тубу и отправила по пневмо-почте.
Ган с замиранием сердца следил за тем, как мисс Гудфеллоу закрывает почтовую дверцу. Над дверцей загорелся зелёный огонёк, раздался гул, и туба улетела. Ган боялся - а вдруг, возникнет пробка, и его письмо не успеет в назначенный срок. Но страхи не подтвердились. Очень скоро пришёл ответ. Мисс Гудфеллоу открыла дверцу - загорелся красный огонёк.
- Держи, это тебе, - она протянула тубу.
- Мистеру Моргану Моркелу, - прочитал Ган послание. - Вы приняты, дальнейшие инструкции будут даны после Посвящения.
- Поздравляю, - Зоннэ со всей силы хлопнул Гана по спине.
- Я уж думал, что меня никуда не возьмут. Думал, что провалил Характеризацию.
- И зря. Прошёл с успехом. Я уже говорила твоему отцу, что ты подтвердил свою репутацию, - сказав это, мисс Гудфеллоу слегка зарделась и поспешно толкнула Гану коробку с печеньем. - Угощайся. Овсяное с изюмом.
Ган взял одно печенье, но только чтобы не обижать учительницу.
- А откуда вы знакомы? - Ган скосился на Зоннэ.
Ответила мисс Гудфеллоу.
- А разве ты не рассказывал Моргану? - она тоже посмотрела на Зоннэ и притворно пригрозила ему пальцем. - В своё время я была Старшим Товарищем Зоннэ.
- Вот оно что, - Ган не сдержался и рассмеялся.
- Ты чего? - буркнул Зоннэ.
- Но с тех пор я предпочитаю, чтобы Зоннэ не напоминал о моём возрасте, и теперь мы общаемся просто как брат с сестрой.
- Брат с сестрой? - глаза Гана округлились.
- Двоюродные, - кивнул Зоннэ. - Я тебе рассказывал, просто не называл имени Эвелины, она всё-таки твоя учительница.
Ган улыбнулся - он вспомнил рассказ Зоннэ про то как он со своей сестрой в детстве устраивал крысиные бега. Подумать только, мисс Гудфеллоу была той самой сестрой!
Ган сразу расслабился и с удовольствием съел печенье. Подумав, он взял второе.
- Вы очень молодая и красивая, - сказал он и покраснел.
Брови Зоннэ взлетели вверх, а в глазах замерцали лукавые огоньки.
- Я хотел сказать, что вам можно не беспокоиться о возрасте.
- Ты очень любезен, - улыбнулась мисс Гудфеллоу и деликатно откашлялась. - Морган, а ты нашёл пару на бал?
- Я...
- Ну ничего, ты ещё очень молод, переживёшь, - Зоннэ понял всё без слов.
- А что насчёт тебя? - отомстил Ган.
- Я... - Зоннэ густо покраснел. - Ну я вообще-то...
- Мы как раз решали эту проблему, - откликнулась мисс Гудфеллоу. - Зоннэ попросил меня научить его одному танцу.
Зоннэ кинул на неё уничижительный взгляд, и Ган понял что именно уроки танцев Зоннэ и пытался скрыть от него.
Ган ухмыльнулся.
- Вижу у тебя, дружище, проблем нету.
- Отвянь, - промямлил Зоннэ.
- Ка-ак гру-убо-о, - передразнил его Ган.
Всё было хорошо. Не считая того, что когда Ган вернулся домой, его мысли опять завертелись вокруг странностей, творившихся с ним.
Может, если о них забыть, тогда и проблема исчезнет сама собой?
***
Когда контроллер уснул, Николс перебрался в любимое кресло Гарольда Мак Харроу. Он несколько часов сидел без движения, и со стороны производил впечатление человека, впавшего в ступор. Глаза Николса были открыты, но сам он находился где-то между сном и явью.
Перед его глазами проносились бесформенные цветовые пятна. Николсу казалось, что он смотрит немое кино, чёткость которого забыли отрегулировать.
Резкий хлопок вернул его к реальности. Николс потерянно огляделся, вспоминая где он находится. Встретившись лицом к лицу с Помошкинсом, учёный отпрял в испуге, а потом всё вспомнил.
- Сэр, чай отов, - сообщил Помошкинс и отошёл в сторонку.
Николс увидел знакомый столик на колёсиках. Контроллер уже проснулся и выглядел бодрячком.
- Профессор, я не знал как долго вы проспите, и поэтому не решился заказывать ужин.
Николс взял чашку чая. Пальцам стало приятно тепло.
В гостиной было темно. Кроме небольшого грозосвета, который стоял на столе, и лампочки в голове Помошкинса, других источников света не было.
- Романтика, - хмыкнул Николс. - Как это похоже на мои экспедиции. Да, давно это было.
Мур с интересом глянул в лицо старика, посветлевшее от воспоминаний.
- Тебе уже лучше? - поинтересовался Николс.
- Да, пожалуй, но в руках всё ещё чувствуется слабость, - руки Мура тряслись, и чай едва не выплёскивался на стол.
Николс проникся отцовскими чувствами к парнишке. Ему захотелось проявить заботу, поблагодарить Мура за помощь.
- Расскажи о себе.
Мур удивлённо вскинул брови.
- Я обычный служащий Олимпуса. Родился, учился - вот и всё.
- Это просто функции, - отмахнулся Николс. - Я хочу знать кто ты есть, Рэй Ти Мур.
- Вы мне не доверяете? Ждёте подвоха? - Мур нахмурился. - Слово офицера для вас ничего не значит?
Николс устало покачал головой.
- Молодой ты, ничего в жизни не понимаешь. В человеке столько всего намешано, что и не представить. Настоящему человеку невозможно дать такое звание, которое целиком и полностью описало бы его сущность.
Контроллер сощурился, он прошептал что-то вроде "молодой" и вызывающе усмехнулся.
- Могу развить вашу мысль, профессор. Иногда внешность обманчива, и то, что мы видим, является лишь частью целой картины.
- Верно, - улыбнулся Николс.
- Но знаете, некоторые ярлыки пристают к нам надёжнее, - Мур, таки, пролил чай на брюки и досадливо поморщился. - Я действительно чувствую себя частью Олимпуса. Это сильнее меня, понимаете? Больше нигде я не смогу быть настолько самим собой. Рэй Ти Мур - верный офицер Олимпуса. И я хочу им быть.
- Теперь я понял о тебе куда больше, - Николс благодарно кивнул и пригубил чай. - Пока мы ждём твоего таинственного союзника, может, стоит поужинать?
- Верно, - Мур подмигнул Помошкинсу. - Старик, ты знаешь что надо делать.
Помошкинс вздрогнул и поклонился.
- Сэр, риготовить любимое блюдо сэра Мак Ха-ро? Озяин любил хаггис. Нужно взять баранью печень, сердце, лёгкие, обвалять всё в муке, смешать с салом, специями и сварить в рубце. Желаете?
Николс поморщился. Название знаменитого шотландского блюда звучало аппетитнее его составляющих.