Optimus : другие произведения.

Нерожденный (Рождество Слотера)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Более трех тысяч лет смертные ждут, когда в мир придет Мессия - тот, кто завершит Битву Битв, начатую ангелами и павшими, и решит участь человечества в пользу Вырия Небесного или кипящей огнем Преисподней. Никто не знает, в какой год и от кого он родится - Сын человеческий, отмеченный Божьим перстом... но в Уре, городе столь же Блистательном сколь и Проклятом все одно отмечают Рождество. По разному. Кто во что горазд. И некоторым в канун Рождества явно не обойтись без помощи Сета Слотера - свирепого и беспощадного охотника на нечисть.

   НЕРОЖДЕННЫЙ
  
   ("Рождество Слотера")
  
  
   - Рождество, - фыркнул Иоганн Ренодо и театрально закатил глаза. - Не, вы только подумайте, Рож-дес-тво...
   Это был крупный человек с плечами ярмарочного силача и лицом холеного денди. Его подбородок был не просто выбрит - тщательно выскоблен, а кончики усов любовно нафабрены и лихо загнуты. Женщины и иные мужчины находили его красавцем, а Ренодо нравилось нравится.
   - Простым людям по душе, мессир, - пожал плечами Ламар Кейси. - У них не так много светлых пятен в жизни. Мне кажется, церковь все удачно придумала.
   - Но как звучит! - воскликнул владелец "Хроник Ура" - самой тиражной газеты Блистательного и Проклятого - энергично размахивая в воздухе кружкой с дымящимся глинтвейном. - "Рождество". Мы празднуем рождение неродившегося ребенка! Это не просто противоестественно, это... еретично!
   - Мессии, - педантично поправил Кейси. - Мы празднуем рождение Мессии, мессир. Рождение, предопределенное судьбой и предсказаное Священным Каноном, где записано, что придет сын человеческий, смертный, осененный прикосновением Творца и наделенный правом вершить судьбу рода людского... Когда придет время.
   Несмотря на молодость, протеже Ренодо был юношей рассудительным, а длинный шрам, тянувшийся почти через всю правую щеку и пронзительный взгляд исподлобья прибавляли ему зрелости. Ламар Кейси заметно уступал богатырю-редактору ростом и шириной плеч, однако же был ладно скроен и крепко сшит, а улицы Ура успели преподать ему пару неплохих уроков жизни и на порядок больше уроков фехтования.
   - Который еще не родился, - упрямо гнул свою линию Ренодо. - Который может прийти и через год, и через десять лет, и через век... а может и не прийти вовсе, если клерики вдруг неправильно поняли Канон. Я ощущаю в этом некое мракобесие. Никогда не понимал всю эту Реформацию, затеянную церковью. Кресты вместо священных квадратов, упрощенные службы, ограничение индульгенций, расширение полномочий малых капитулов и новые права для инквизиции... В религии стало больше политики, чем обрядов!
   - Главное, чтобы не стало меньше веры, - убежденно сказал Ламар и слегка улыбнулся.
   Шрам придал его улыбке саркастический окрас.
   Приехав из глубинки и будучи принят под крыло Ренодо по рекомендации отца, юноша искренне старался стать хорошим журналистом, но даже под личным наставничеством редактора "Хроник" в упражнениях с пером и чернильницей не преуспел. Тем не менее паузы между этими попытками позволили Кейси обнаружить и развить в себе иные таланты, которые его покровитель находил вполне полезными для издательской деятельности.
   Правда, означенные таланты находили применение уже после того, как очередной выпуск скандальных 'Хроник наиболее примечательных событий и известий Ура, Блистательного и Проклятого, а также окрестностей и прочих государств' оказывался на улицах и в салонах.
   Все, кто берется утверждать, будто перо сильнее клинка явно вычитали сию сентенцию из книжек и им не доводилось встречался на темной улице с парой-тройкой головорезов, не к добру прикрывающих лицо полями шляп и полами плащей. Люди, работавшие в "Хрониках", к числу таких счастливчиков, увы, не относились: профессия регулярно сталкивала их с разъяренными "критиками", намеревавшимися клинками внести правки в нацарапанное перьями. Вот тут-то Кейси и получал возможность проявить себя.
   И неплохо справлялся.
   - А если ребенок родится летом? - неожиданно воскликнул Ренодо. - Что тогда? Ведь ни в Священном Каноне, ни в апокрифах ничего не говорится о времени года, в которое придет Мессия...
   - Тогда церковь проведет очередной Собор и просто перенесет праздник на лето, - пожал плечами Ламар. - Но сейчас середка зимы выбрана удачно. Лютуют морозы, паства все больше сидит по домам, бережет тепло; женщины заняты домашней работой, а их мужья напиваются. А если все равно пить, то почему не делать это с позволения и благословения церкви? Тот, кто придумал сей праздник был умен... И он уже начал обрастать традициями, а это - хороший признак. Значит, людям нравится. Вы слышали, что многие стали украшать дома еловыми лапами?
   Ренодо фыркнул в кружку.
   - Пффф... "традиции". Заимствование! Они стащили этот ритуал у арборийцев. Когда рождается ребенок, те завешивают еловыми ветками окна и дверные косяки. Считается, что их иголки колют и отгоняют злых духов. Давайте сейчас еще начнем елки в дом тащить!
   Немногие во всем Блистательном и Проклятом могли поспорить с Ренодо эрудицией, и Ламар не стал протестовать. У арборийцев, так у арборийцев. Он налил глинтвейна себе и пригубил его, оставаясь стоять на ногах. Молодой человек чувствовал себя немного неловко от того, что ему приходится принимать такого блистательного и богатого нобиля в скромной съемной квартирке на окраине города.
   Впрочем, Ренодо, как истый аристократ, обладал способностью чувствовать себя как дома везде, куда его только заносило, ибо снобизм и заносчивость напоказ - для нуворишей и выскочек, а настоящего аристократа определяет приспосабливаемость к обстоятельствам и обстановке.
   - Рождество, - в очередной раз повторил Иоганн и покачал головой. - Благословленный церковью праздник в честь неродившегося младенца. Черт. Подумать только.
   Он понес кружку к губам и сделал большой глоток.
   Ламар Кейси слегка прищурился.
   - Такое ощущение, что у вас какое-то предубеждение против... неродившихся младенцев, мессир.
   На лице Иоганна Ренодо неожиданно появилась улыбка.
   - Как раз наоборот, мой юный друг. Как раз наоборот...
   Он развязал шейный платок и поудобнее откинулся на спинку единственного кресла в комнате, покручивая ус. Ламар подтащил к столу тяжелый, грубо сколоченный табурет и присел рядом, настраиваясь на долгую занимательную историю.
  
   ***
  
   - Все началось... да вот почти год назад, в канун Рождества и началось. Тебя, Ламар, я, помнится, как раз отослал разбираться с проблемами Эддарда Найлза, которого вовсю разыскивали люди маркиза О, чтобы доходчиво, обстоятельно и крайне болезненно изложить свои претензии относительно последней публикации.
   Помню, был уже поздний вечер, и людей в здании "Хроник" почти не осталось. Я сидел в своем кабинете и с пером в руках вычитывал гранки очередного номера, когда в дверь постучали.
   - К вам посетитель, м`сье, - просунув голову в кабинет сказал Эжен, наш старый наборщик и единственный порядочный лютецианин, какого я только знаю. - Из господ. Он говорит, что ваш друг и очень... настаивает.
   Я отложил бумаги и заинтересованно посмотрел на него.
   - Нетерпеливые друзья в столь поздний час? Это или беда, или большая сенсация, Эжен. А скорее и то, и другое. Что ж, пусть войдет.
   И незваный гость вошел.
   Признаться, я не сразу узнал его: шаркающая походка, опущенные плечи, согбенная спина. Ни следа от выправки и осанки.
   - Иоганн, - сказал вошедший. - Я все удивляюсь, как хорошо ты сохраняешься для наших-то лет.
   - Бенедикт?
   Визитер слабо улыбнулся и сделал неопределенный жест рукой. Я поднялся и поспешил заключить его в объятья.
   Бенедикт Уоррик, нынче больше известен граф Суззcкий, но я, да и твой отец, знали его просто как майора Уоррика. Наш полк тогда состоял из одного батальона, и все же командование посчитало нужным навязать полковнику Монро сразу двух майоров. Как водится, один оказался хорошим, а другой - изрядной сволочью.
   Хорошим был Бенедикт.
   Вояка из него вышел так себе, однако он старался быть справедливым, ценил своих людей и как мог о них заботился. Чином капитана я во многом обязан именно рекомендациям Бенедикта. Кроме того, он дважды выступал моим секундантом на дуэлях, зная, что при этом рискует своей карьерой. Из этого и выросла наша дружба.
   Увы, в последнее время мы виделись редко.
   Уоррик, человек по натуре тихий и непритязательный, предпочитал проводить время в своем имении в Суззе, подальше от интриг и соблазнов большого города, наслаждаясь провинциально пасторалью и наезжая в Ур лишь изредка, дабы лично проверить - не проворовались ли вконец поверенные и управляющие? Лишь полгода назад граф с семейством все же перебрался в метрополию, чему имелась своя причина - дочь Бенедикта начала входить в цвет, и (как шепотом жаловался он сам) супруга настояла: искать варианты для удачного марьяжа следует только среди столичных нобилей!
   Застигнутый врасплох поздним визитом, я замялся, торопливо подыскивая в уме ритуальные светские фразы и дежурные воспоминания об армейских деньках, но Бенедикт избавил меня от ненужных расшаркиваний.
   - Мне нужна помощь, Иоганн, - сказал старина-майор, крепко взяв меня за руку. - Очень нужна.
   Так и подумал сразу! В конце концов, не брачное же объявление подавать он заявился практически на ночь глядя. Явно случилось что-то нехорошее.
   Я с трудом подавил вздох.
   Если граф Суззский вляпался в какую-то сомнительную историю, а мои журналисты ухитрились ее раскопать, мы оба оказывались в щекотливом положении. Отказать старому другу сложно, но в то же время я не отношусь к числу людей, способных закрывать глаза по знакомству. Это даже не личное, а профессиональное!
   Одолжение здесь, одолжение там, и завтра будет просто невозможно издавать газету в таком городе, как Ур, где все, кто что-то значит, знают друг друга в лицо.
   - Бенедикт, если кто-то из моих писак...
   Уоррик, не дослушав, замахал руками:
   - Дело не в них, мой друг. Вернее, не только и не столько в них. По правде сказать, сейчас я не знаю, за что больше опасаться: за репутацию моей семьи, или за ее безопасность. Иоганн, все дело в Олетте. Она...
   Олеттой звали единственную дочь Бенедикта.
   Поздний, практически уже нежданный ребенок, в котором граф и его супруга, леди Сесилия, просто не чаяли души. Последний раз я видел ее как раз полгода назад во время переезда семейства Уорриков в Ур. "На зимние квартиры", как бесхитростно сострил отставной майор. Девочка и в самом деле расцветала, так что волнения ее матери были вполне уместны и понятны.
   И пусть Олетте не досталось писанной красоты ее бабушки, хорошая наследственность, живость ума и характера, а также неповторимая свежесть, свойственная лишь чистой юности, сообщали ей совершеннейшее очарование. Солидное же придание, равно как и титул отца, наследуемый первенцем мужского пола, обещали достойную партию и беззаботное будущее: с балами, официальными приемами, выходами в свет и выводком ребятишек, скрашивающих осень жизни.
   Простые планы, нехитрый житейский расчет. Только если бы все продолжало воплощаться в жизнь, как задумали родители Олетты, Бенедикт Уоррик вряд ли стоял бы сейчас в моем кабинете с именем дочери на устах. И уж, наверное, не выглядел бы так, точно спал от силы пару часов за последние несколько суток.
   Признаться, я не был удивлен. В отличие от папаши-Уоррика мне точно известно, что юные девушки склонны к сумасбродствам, продиктованным разгулом гормонов, ошибочно принимаемым ими за истинные чувства. Нет глупости, на которую не решится девица, втемяшив себе в голову, будто она влюблена по-настоящему. Вопрос в том, какая именно глупость выпала на долю моего старого армейского товарища.
   Назойливый поклонник из числа сильных мира сего? Шантажист, завладевший личными письмами? Любовная интрижка с человеком не ее круга? Может быть даже тайный брак?
   Десятки подобных историй ежемесячно становились достоянием общественности, благодаря моим "Хроникам". Честь респектабельных семей втаптывалась в грязь, скандалы гремели на всю столицу, наемные бретеры атаковали редакцию, пытаясь кровью вымарать написанное чернилами... а потом все неизбежно возвращалось на круги своя.
   Людей не переделать.
   - Что она натворила, майор?
   Я подвинул графу кресло, налил едва теплого кофе и, обойдя стол, сел напротив.
   - Что она натворила? - горько повторил Бенедикт. - Что она творит! Я... Свет небесный!.. Я даже не знаю, как это сказать. Просто... люди умирают, Иоганн. Сначала я думал, что это совпадение, но теперь, когда мертва Розанна Сите...
   Я мысленно застонал.
   - Чрево мессии! Ты говоришь о той самой Розанне Сите? О мадам Сите?!
   О, поверь, Ламар, год назад это имя было знакомо каждой второй аристократке Блистательного и Проклятого!
   Официально мадам Сите занималась тем, что продавала богатым дамам афродизиаки, благовония, косметические масла и всяческие пудры и притирки для кожи. Настоящий же доход ей приносили товары и услуги иного рода. Розанна Сите считалась лучшей травницей Блистательного и Проклятого из числа тех, что специализируются на женских недугах.
   Она пользовала дам, подцепивших соромную заразу или лютецианскую болячку, снабжала графинь да баронесс зельями, облегчавшими лунные циклы, помогала парам, не способным зачать дитя. И, конечно, наоборот, устраняла последствия необдуманной связи.
   Говорили, что никто лучше мадам Сите не умел вытравить нежелательный плод без ущерба для здоровья матери.
   Судя по годам Олетты, речь вполне могла идти и о такой услуге.
   - Два часа назад Розанна Сите покинула мой дом, - медленно, подбирая слова, рассказывал Бенедикт Уоррик. - И не успела пройти десяти шагов от крыльца, как ее сбил проезжавший мимо экипаж. Лошадь ударила ее грудью, уронив, а затем колесо проехало прямо по шее. Она умерла мгновенно, но меня до сих пор преследует выражение ужаса, застывшее на ее лице.
   - Это... могла быть случайность, - осторожно сказал я, хотя все инстинкты кричали, что случайностями здесь и не пахло.
   Граф Суззский не бросился бы ко мне через весь город, не имея на то оснований!
   - Грум, сбивший ее, уверял, что Розанна сама бросилась под колеса. "Она как будто увидела рядом с собой что-то страшное и бросилась в сторону, не разбирая дороги" - это его слова.
   Я машинально сделал пометку на листе бумаги.
   - Ты сказал: "люди". "Люди умирают". Розанна Сите стала не первой жертвой?
   - Третьей. - убитым голосом произнес Бенедикт. - Сначала погибла Эви. Помнишь ее? Веснушчатая озорная девчонка, что прислуживала за столом, когда ты нанес нам визит в последний раз? Эви была внучкой моего дворецкого. Герберт Оик верой и правдой служит нашей семье более двенадцати лет, и мне казалось само собой разумеющимся взять на службу в городской дом его отпрыска. Неделю назад Эви упала с лестницы, выходя из комнаты Олетты, и разбилась насмерть. Приложилась виском о ступеньку, да так сильно, что череп раскололся, как яйцо... А три дня назад погиб мессир Киран Боун, эскулап. Последние полгода он был личным врачом нашей семьи. Сам знаешь, у Сесилии бывают жуткие мигрени, и ей нужен регулярный присмотр. Но в тот вечер доктор Боун осматривал Олетту. Он ушел сильно смущенный, даже не попрощавшись толком, а на следующее утро его тело оказалось в телеге Мусорного патруля. Как я узнал, тело доктора нашла экономка - оно лежало на полу в рабочем кабинете. Мессир Боун порезался собственным ланцетом и истек кровью, не сумев оказать себе помощи.
   - Жизнь иногда бывает ироничной сукой, - сказал я.
   Просто чтобы что-то сказать.
   Граф Уоррик в ответ посмотрел на меня с такой укоризной во взгляде, что стало неловко.
   - Доктору Кирану Боуну было пятьдесят семь лет, - с расстановкой, точно учитель, выговаривающий худшему студенту в классе, какой он бездарь, произнес мой друг. - Тридцать три из них он практиковал. Его рекомендовала моей жене лично герцогиня ад`Конах. Какие по-твоему шансы зарезаться у такого специалиста?
   Я промолчал.
   Жизнь, безусловно, та еще стерва, однако, чтобы поверить в несчастный случай с эскулапом медицины Боуном, следовало отбросить смерть служанки за три дня до него и гибель мадам Сите через три дня после.
   Три трупа, связанных с одной девушкой, за неделю это не ирония судьбы. Это ее судорога.
   - Мне нужна помощь, Иоганн, - настойчиво повторил граф Уоррик.
   Я кивнул и начал потирать подбородок, перебирая в уме варианты.
   - Все это сильно смахивает на проклятье или порчу. Я могу дернуть пару ниточек в Колдовском Ковене Ура. Они предоставят лучшего специалиста по прикладному экзорцизму. Мессир Кунцо Сальери обязан мне за то, что "Хроники" опустили кое-какие подробности в истории с бойней, приключившейся по вине магов в квартале Ткачей, где пострадала семья арборийского посла Лаврина. Кроме того, есть выход на епископа Лейна, который может рекомендовать по-настоящему хорошего экзорциста...
   Бенедикт замотал головой.
   - Никто из них не будет хранить конфиденциальность, и не даст гарантий. Иоганн, я долго думал... мне нужен Ублюдок.
   Я так растерялся, что невольно прикусил язык.
   Ублюдок... весь город называл его так, но я - ни разу.
   Его настоящее имя Сет Слотер, и никто не приходит к нему за помощью по собственной воле. Всех приталкивают мертвецы.
   Ты не родился в Уре, Ламар, однако с первых дней, проведенных здесь, должен был узнать то, чему матери с пеленок учат каждого ребенка. Что есть четыре семьи, служащие истинным проклятием Возрожденного города, и вокруг них всегда клубится хаос, тьма и зло. Ибо пусть четыре - священное число мессианской церкви, определяемое по количеству архангелов, павших за наш мир, эта четверка - несвятая. Они посланы нам в наказание за грехи и гордыню рода человеческого.
   Безумные Треверсы.
   Кровожадные Морганы.
   Коварные Малиганы.
   И могущественные Слотеры - худшие среди прочих.
   Их пращуров породила сама Лилит, Герцогиня ада, и в жилах каждого ее потомка ныне течет Древняя кровь, отравленная адом. Она пахнет серой и дымится на свету, неся с собой одновременно проклятье и благословение.
   Теологи всего мира по сей день спорят - кем же считать отродий Первосуки: нифелимами, потомками связи ангелов и смертных женщин, или просто демонами в человеческом обличии, порожденными похотью Лилит? Простые же люди давно определились.
   Выродки - вот кто это.
   Человекообразные создания, двуногие паразиты, живущие в обществе простых смертных, но числящие себя далеко за гранью людских законов, правил и морали. Развращенные, порочные, жестокие... опасные.
   И можно себе только представить, каков тот, кого даже Выродки именуют меж собой Ублюдком.
   Выродки и весь город - но не я.
   - Его зовут Сет. Сет Слотер. Он убивает чудовищ.
   - Да-да! Я знаю, наслышан! Да весь город знает! - с жаром воскликнул Бенедикт. - Этот Выродок... он не просто охотник, но еще и специалист по разгребанию магического дерьма. Говорят, если он взял задаток, то доведет дело до конца, чего бы это не стоило.
   - Это не все, что о нем говорят. Ты должен знать, Бенедикт, что далеко не все заказчики бывают рады, когда Слотер сдает им свою работу, - с нарочитой жестокостью добавил я. - Сет предпочитает решать проблемы... радикально. Там, где другие кладут на лоб холодный компресс, он предпочитает отрубить голову.
   Уоррик посмотрел на меня в упор и медленно покачал головой.
   - Ты говоришь о своем друге, Иоганн.
   Ну, началось...
   Дружба с Сетом Слотером сродни клейму во всю рожу, выделяющему тебя среди прочих смертных. С одной стороны, она способна избавить от множества неприятностей за счет одной только его грозной репутации, которая не теряет в весе, даже будучи пущенной в оборот, точно золотая марка. А с другой - создает вокруг тебя зону страха и отчуждения.
   Публично назваться другом Выродка это все равно, что выбрать профессию золоторая или некроманта. Всякий раз, проходя мимо приличных людей, ты краем глаза будешь замечать, как они тихонечко морщат носы, принюхиваясь: а не потянуло ли в воздухе дерьмом и мертвечиной?
   Не могу сказать, что я прямо сожалею, как все сложилось, но не замечать очевидного - глупо.
   - Ты знаешь поговорку про него и покойников, Бенедикт?
   Я предпринял последнюю попытку отговорить графа, но тот только кивнул с мрачной решимостью и продекларировал:
   - Никто не приходит за помощью к Слотеру по своей воле. Всех толкают в спину мертвецы.
   - Поверь, она возникла не на пустом месте.
   - А у меня уже три мертвеца за спиной, Иоганн! Я все обдумал, и мое решение твердо. Я хочу знать, кто проклял мою дочь, и стал причиной несчастий, связанных с моей семьей. Это нужно остановить, а виновного - уничтожить. Это еще одна причина, по которой я не хочу связываться с Ковеном, Палатами правосудия или церковью. Мне не нужно официальное разбирательство, предъявление обвинений и суд. Мне нужен охотник и убийца. Тот, кто молча принесет в мешке голову виновника. Мне нужен Ублюдок.
   - Бенедикт, я хорошо его знаю... поверь, ты можешь пожалеть. И не раз.
   - Да. Но сначала пусть пожалеют те, кто все это начал. Помоги мне, Иоганн. Во имя нашей дружбы!
   Ну, и что мне оставалось? ...
  
   Сет Слотер принял нас вечером следующего дня. Не у себя дома, на Аракан-Тизис, где он арендует меблированные комнаты, а в забегаловке неподалеку, скабрезно именующей себя "Луженая глотка".
   Сказать по правде, я никогда не мог понять очарования этого обшарпанного и непритязательного места, но Слотеру оно определенно нравилось. Иногда он проводил там по несколько вечеров кряду - просто сидя за столом, в полном одиночестве, мрачно глядя в пустоту перед собой и медленно наливаясь вином из Южного Тарна, которое дородный хозяин покупает для него специально.
   Он и в этот раз сидел там один, если не считать за компанию пузатый кувшин с остатками соломенной оплетки на горлышке. К моменту нашего визита кувшин был полон едва ли на четверть. Рядом лежала закрытая книга - по виду очень старая, переплетенная в пористую кожу и с медными заклепками на уголках. В угловатых буквах я узнал енохианский алфавит, но мои познания в "языке ангелов" были недостаточны, чтобы прочитать слова, в которые они сплетались.
   Бенедикт Уоррик и без того сбитый с толку уровнем заведения, куда я его привел, невольно сжался и отстал на шаг, словно рассчитывая укрыться за моей спиной. Его решимость вдруг чуточку подувяла. И, надо сказать, я его прекрасно понимал.
   Даже сидя за столом Сет Слотер производил впечатление. Громадный и монументально тяжелый, он походил на обшарпанный, выщербленный ветрами и годами валун, о который могут разбиться любые невзгоды и неприятности. Я почти не уступаю ему ростом, а в плечах уже всего на ширину ладони, но в присутствии Сета всегда начинал чувствовать себя отвратительно мелким и беспомощным. Он буквально источал первобытную животную мощь, лишь слегка обтесанную цивилизацией.
   На Слотере был простой колет из темной толстой кожи, пошитый на сантагийский манер - то бишь, с рукавами и десятком пуговиц из темной меди вместо шнуровки. Такие любят носить бретеры, поскольку вываренная кожа служат неплохой защитой от ножей и кинжалов; отсюда и простонародное название - "душегрейка". Насколько я знал Сета, снаряжаясь на драку, он не гнушался одевать поверх колета еще и нагрудник из бычьей шкуры, ничуть не опасаясь при этом проиграть в проворстве или ловкости.
   На стене за Слотером на деревянном колышке висела его амуниция - ремни, пистолетные подсумки, из которых торчали, увенчанные железными "яблоками" рукояти, а также ножны и стальные клинки в них. Четыре пистолета и три клинка... как обычно.
   А что? Ур - город опасный, а на такую тушу сколько всего не навешай, все в пору будет.
   Там же, на других колышках, висели его тяжелый, подбитый волчьим мехом плащ и шляпа - без плюмажа с простой пряжкой.
   Как любой другой Выродок, и тем более, как любой другой Слотер, Сет вправе претендовать на обращение "лорд", однако одевался и жил он, скорее, как зажиточный цеховик. Насколько я помню, Сет даже слугами до сих пор не обзавелся: все его хозяйство вели две женщины - вдова Маркес, у которой Слотер арендовал комнаты на Аракан-Тизис и немая полуэльфка Таннис, подобранная им на улице.
   - Не вздумай поздороваться, Бенедикт! - не оборачиваясь, напомнил я Уоррику, прекрасно зная, что это излишне.
   Никто во всем Уре не будет желать здравия Слотерам по своей воле. И дело тут не в этикете или истинном отношении жителей Ура к сему древнему и мрачному семейству. Причины куда более прозаичны: не хочешь, чтобы утром твое иссушенное тело бросили в телегу Мусорного патруля, подбирающего останки неудачников, сожранных большим городом, - держи язык за зубами, а хорошие манеры - при себе.
   Этому учат еще в детстве, также как не хвататься за раскаленную кочергу и не брать свечи в постель. Естественные вещи.
   На мое предупреждение граф откликнулся невнятным мычанием.
   Сделав старому другу знак следовать за мной, я двинулся к столу, занятому Слотером.
   - Сет, - просто сказал я.
   - Иоганн, - охотник поднял голову, и на его лице, обезображенном доброй дюжиной шрамов, появилось подобие улыбки. - Давно не виделись.
   Судя по торчащей во все стороны щетине, Сет предпринимал очередную героическую попытку отпустить бороду и усы, чтобы скрыть хотя бы часть рубцов и порезов. Беда в том, что растительность на его физиономии росла крайне скупо, и Слотеру, сколько я его знаю, просто не хватало терпения дождаться сколько-нибудь приличного мужского украшения.
   - Со времен скандала в Хайп-Холле.
   - Да уж. Было занятно спасать того спесивого маркиза, одновременно наставляя ему рога.
   Сет негромко рассмеялся нашим общим воспоминаниям, а я невольно смутился.
   - До сих пор думаю, что имели и другие варианты... помимо тантрического секса.
   - Я выбрал наиболее простой.
   - И наиболее приятный.
   - Любимое дело всегда приносит удовольствие.
   - Кстати, о деле. Я именно поэтому здесь.
   Сет слегка прищурился, откровенно рассматривая Бенедикта, который неловко переминался с ноги на ногу подле меня, не зная, как ему держаться.
   - Моему другу нужна помощь, Сет. Дело как раз по твоей части. Позволь тебе представить Бенедикта Уоррика, графа Суззкого, моего доброго товарища и сослуживца.
   - Милорд, - граф слегка поклонился.
   - Ну, допустим, - хмуро произнес Слотер вместо "ваша светлость" и все свое внимание
   посвятил переливанию остатков вина в кружку.
   Краем глаза я заметил, как Бенедикт уставился на изрезанные шрамами руки охотника - мясистые и грубые. Рабочие инструменты Сета выглядели как оружие бывалого солдата: пошарпанное, исцарапанное, видавшее виды, однако же чертовски надежное. Толстостенный глиняный кувшин выглядел в этих лапищах хрупким, точно анчинский фарфор.
   Охотник на нечисть не предложил нам ни выпить, ни сесть, так что я самовольно опустился на лавку напротив, жестом предложив Бенедикту последовать моему примеру.
   Узнаю старину Сета Слотера. Обделенный собственным кланом, никогда не знавший отца (откуда, собственно, и взялось второе имя - Ублюдок), он вдвойне не может терпеть потомственную аристократию Ура - смертных, которые имеют наглость располагать не только деньгами, ими не заработанными, но еще и родословной, не всегда умещающейся на пергаменте в пару локтей длинной.
   Отсюда - деланное равнодушие и демонстративное пренебрежение.
   С моим происхождением охотник еще привык мириться, но уж Бенедикту спуска не будет. Зря я заикнулся о его титуле.
   - Все говорят, что к тебе людей приталкивают мертвецы, - сказал я, жестом приказав пузатому здоровяку у стойки принести еще вина (как там его зовут-то? Толстый Ван?). - Так вот, за спиной Уоррика топчутся уже трое. И это не мои, это его слова.
   - Эка невидаль. Это же Блистательный, мать его, и Проклятый, - Сет пожал бугристыми плечами. - Кровь и пепел, иногда я удивляюсь, почему наш город до сих пор не обезлюдел? Люди здесь мрут быстрее, чем успевают рождаться!
   - Мой друг готов заплатить по твоим расценкам.
   - Я удачно закончил последнее дело не далее, чем пять дней назад. Видишь?
   Сет оттянул расстегнутый ворот колета, и нашим глазам предстали три красных вспухшие рубца, тянущихся от шеи к груди. Кто-то - какая-то тварь - на славу распахала его когтями, лишь чудом не выпотрошив. Раны уже начали заживать (на Выродках все затягивается гораздо быстрее, чем на людях), но я бы не хотел бы увидеть их пятью днями ранее.
   - Мне хорошо заплатили. Ближайшие пару недель планирую пить вино и плевать в потолок.
   - Милорд... - начал было Бенедикт, но я резко одернул его.
   Сет из Слотеров, прозванный Ублюдком даже среди Выродков, на самом деле во многом инфантилен. Он бывает невыносимо капризен и по-детски любит мотать собеседникам терпение и нервы. При этом Слотер искренне считает, будто тем самым создает себе репутацию, хотя я склонен усматривать в этом ребячество и определенный нарциссизм.
   Сет знает, что чертовски хорош в своем ремесле, а потому любой разговор о деле начинает с набивания цены. Проситель обязательно должен вдоволь потоптаться возле него, терзаемый страхами и обуреваемый недобрыми предчувствиями; должен сделать кучу условных реверансов и книксенов, доказывая свою заинтересованность; должен, наконец, проникнуться осознанием своей зависимости от этого гиганта, больше похожего на брутального варвара-халага, чем на цивилизованного человека.
   И только потом Сет Слотер снизойдет до того, чтобы согласиться на работу - и непременно на своих условиях.
   Детские игры. С другой стороны, учитывая, что практически каждое дело, принятое Слотером, обновляет и без того внушительную коллекцию шрамов на его шкуре, он имеет право на маленькие слабости.
   - Эта услуга важна и для меня, Сет. Речь идет о дочери Бенедикта, Олетте. Она моя крестница.
   - Даже так? - Сет слегка поднял бровь.
   - Именно так.
   Не так, конечно. Насчет крестницы я, каюсь, соврал.
   Впрочем, это едва ли имело значение. На самом деле я заранее знал, что лучший охотник на нечисть во всем Уре не скажет "нет". Только не мне.
   Безусловно, будучи Выродком, он полон самых разнообразных комплексов, пороков, недостатков, вкупе с жестокими причудами и дурными наклонностями, однако и достоинствами далеко не обделен... в отличие от большинства своих соплеменников.
   И в ограниченном числе сомнительных добродетелей Сета Слотера главной я числю верность узам дружбы.
   Немногие из его племени вообще знают, что это такое, однако Сет со своим чертовски непростым характером и пугающей внешностью ухитряется заводить друзей. Причем настоящих. Готов биться об заклад: этот огрище никогда не признается даже самому себе, но дружба и порождаемое ей чувство долга имеют для него особое, почти сакральное значение.
   А коль скоро я удостоен чести войти в узкий круг людей, которых Сет Слотер мог назвать своими друзьями, исход нашего визита не вызывал сомнений. Следовало только позволить охотнику немного поломать комедию для графа Уоррика. Как я уже говорил, у Сета пунктик, связанный с особенностями своего происхождения, из-за чего он терпеть не может сиятельных нобилей, непомерно гордящихся ветвями своего генеалогического древа. И считает нужным это всячески демонстрировать.
   - Твоя крестница, говоришь, - с деланным равнодушием пробурчал Слотер, щелкая ногтем по медным уголкам своей книги. - И что? Она убивает людей? Или кто-то убивает ее саму?
   - Люди умирают вокруг нее. Все выглядит, как несчастный случай.
   Сет откинулся спиной на закопченную деревянную сваю, подпиравшую потолок забегаловки, и уставился на Бенедикта тяжелым, гнетущим взглядом. Мой старый друг тут же занервничал и заелозил.
   Довольный достигнутым результатом охотник слегка усмехнулся.
   - Ко мне не ходят с жалобами на несчастные случаи, Иоганн. Ближайшая церковь через два квартала.
   - Я сказал "все выглядит, как несчастный случай". Три человека, контактировавшие с Олеттой Уоррик умерли в течение последней недели. Служанка разбилась, упав с лестницы, лечащий врач истек кровью в собственном кабинете, порезавшись ланцетом, а торговка афродизиаками и кремами попала под карету. Не находишь это странным?
   На уродливом лице Сета впервые с нашего визита обозначился неподдельный интерес.
   - Торговка афродизиаками и кремами, - негромко повторил он. - А ты часом не о мадам Сите сейчас толкуешь? Город, знаешь ли, с утра судачит: ох, ах, как же теперь бароны да графья будут вытравливать нежелательных ублюдков из чрева своих дочерей и жен? Хотя по мне, так свято место пусто не бывает.
   Выпад с "графьями" достиг своей цели: Бенедикт Уоррик дернулся, но ничего не сказал.
   Понимаю. В присутствии Выродков самая голубая кровь становится как-то скуповата на спесь.
   - Розанна Сите погибла в десяти шагах от порога особняка Уорриков.
   - Надо же как неудачно для репутации твоего приятеля.
   Сет прикрыл глаза и слегка насмешливо продекларировал:
   - Пустивши пастушка гулять по лугу,
   Будь стоек и внимателен к подруге;
   Не сможешь правильно в свой час поворотиться,
   Сюрприз с отсрочкой может приключиться.
   - Оставьте эти скабрезности, мессир. -дрогнувшим голосом воскликнул Бенедикт. - Все обстоит совершенно иначе. Моя дочь вошла в возраст, и у нее... у нее начались лунные циклы. Олетта жаловалась, что они проходят болезненно, а посему супруга посчитала возможным пригласить госпожу Сите.
   - Весь город знал ее, как мадам Сите, мессир, - жестко усмехнулся Сет. - До того, как стать респектабельной торговкой женскими товарами она пользовала девок в половине борделей Ура. И если мамы приглашали ее к дочерям, можно делать соответствующие выводы.
   Уоррик побледнел от обиды и оскорбления. Он выпрями спину, расправил плечи и, не отдавая себе отчета в действиях, положил руку на эфес шпаги.
   Со стороны это выглядело и глупо, и жалко.
   - Олетта благовоспитанная и непорочная девушка...
   - Служанка, - оборвал его Сет.
   - Что? - сбился и сразу же сник Бенедикт.
   - Погибшая служанка, - раздраженно повторил Сет. - Это была личная прислуга вашей дочери?
   - Э-э... да.
   - А врач, исхитрившийся зарезаться собственным ланцетом, надо полагать, приходил не лечить мигрени вашей супруги и не вам кровопускание делать. Он осматривал девушку, не так ли?
   К нам подошел пузатый хозяин "Луженой глотки" и аккуратно поставил на стол запечатанный кувшин с причудливыми тиснениями по бокам, изобличающими происхождение вина, фамилию винодела и сорт лозы, а также две лишних кружки. Сет сдернул оплетку и по-хозяйски щедро разлил содержимое на троих.
   В воздухе повис сладковатый и одновременно терпкий аромат. Я не большой любитель сладких напитков, но пахучее густое вино из Южного Тарна заслуженно пользовалось доброй славой. Было на удивление странно заполучить его на стол в такой забегаловке.
   Толстый Ван, или как там его, умел потрафить своему устрашающему клиенту.
   Это бессловесное вмешательство в наш разговор создало паузу, которая позволила Бенедикту Уоррику обдумать услышанное, сообразить, к чему клонит Сет и даже собрать немного мужества, чтобы возмутиться этим.
   - Мне кажется, вы намекаете...
   - Да или нет? - Сет подпустил в голос рык, и слабенький протест моего старого товарища сошел на нет.
   - Да.
   - Тогда не дурите ни себя, ни меня. Если что-то бегает на четырех ногах, машет хвостом и лает, то это, скорее всего, собака. Судя по тому, что я услышал, все обстоит так, что ваша дочь, граф, утратила девичество. А люди, которые так или иначе это узнали - погибли. Остается понять, кто или что их убивает.
   Он сделал большой глоток, глядя на Уоррика поверх кружки, и продолжил, не пытаясь смягчать слова.
   - Вариантов тут может быть множество - от любовника-чародея до одержимости злым духом. Кроме того, нельзя исключать, что в вашей дочери мог пробудиться колдовской дар... Не понимаю твоих удивленно поднятых бровей, Иоганн. Это общеизвестный факт: девственницы не способны направлять магию, но девушки, познавшие мужчину, считаются претерпевшими Рану тела - первую из трех Ран, предназначенных каждому, кто встал на пути Познания. Творить волшбу твоя крестница, безусловно, не умеет, но способна подсознательно направлять колдовские эманации.
   - Моя дочь не убийца! - дрогнувшим голосом выпалил Бенедикт.
   Он оглянулся на меня, и взгляд графа полон отвращения, страха и отчаяния. Зачем ты меня сюда привел?! - говорил этот взгляд. Кому может помочь такое циничное чудовище?
   А ведь я предупреждал.
   Я взял Уоррика за руку и крепко сжал: держись, майор! держись, старый друг!
   - Поверьте милорд, я знаю Олетту. Это чистая, воспитанная девочка, она не способна причинить вред окружающим.
   - Я подобного и не утверждал, - слегка пожал плечами Сет. - Я лишь говорю, что девушка способна производить неконтролируемые всплески магической энергии. Предположим она страшится, что ее прелюбодеяние раскроется, страшится позора, осуждения, но более всего - гнева своего отца... Ее желание защититься от всего этого естественно. Но как? Ведь своих сил она, скорее всего, не знает. Подсознание трансформирует страхи в поиск и устранение потенциальных угроз, вот и гибнут все, кто узнал или мог знать об утраченной девственности вашей Олетты. Радуйтесь, что эти выверты разума не обращены на главную угрозу. На вас, граф.
   Бенедикт неверными руками поднес кружку ко рту, глотнул и закашлялся. Мне пришлось слегка ударить его по спине ладонью.
   - Вы действительно считаете, что моя дочь может быть... ведьмой?
   - Колдуньей, - поправил Сет. - Почему нет? Такой дар передается по крови, а среди ваших пращуров наверняка найдется хоть один, умевший пускать не только ветры, но и молнии... А, впрочем, это было бы слишком легко.
   Я вопросительно посмотрел на него, и охотник снизошел до объяснений.
   - Как правило, первое объяснение странностям, которое приходит на ум, бывает очевидным, но совершенно неверным. Закон подлости! Потому что подлость всегда ходит с неприятностями одной дорожкой. И это значит, мне придется осмотреть вашу дочь, граф.
   - Ос... - Бенедикт сморщился и сглотнул. - ос-смотреть?
   Изуродованные шрамами губы охотника растянула довольная улыбка.
   - Осмотреть, граф, осмотреть. Конечно, не так обстоятельно и... гм... углубленно, как ваш бедолага-доктор, но определенно без осмотра не обойтись.
   Граф Уоррик ничего не сказал, только махом опустошил свою кружку.
   - Значит, ты все-таки берешься за дело, - обрадовался за него я.
   Сет смерил меня недоуменным взглядом.
   - Кровь и пепел! Разве непонятно, Иоганн? Уже взялся. Тянуть не будем, приступим сейчас же, так что готовьтесь выписать мне вексель, граф... Да, я надеюсь, вы не отпустили свой экипаж? Нам придется проехать в мой апартаменты, чтобы кое-кого прихватить.
   - Ты хотел сказать, "кое-что"?
   - Я всегда говорю то, что хотел сказать, - раздраженно пробурчал Слотер. - Кое-кого. Раз уж дело носит такой деликатный характер, без врача не обойтись, а проживающий этажом ниже меня мессир Тавик Шу - лучший из эскулапов, которых я знаю. Он, правда, все больше специализируется по колотым, резанным и пулевым ранениям, но, думаю, правильный диагноз одной истомившейся девице поставить тоже сможет. Кстати, граф, ему гонорар вы выпишите отдельно - в том числе за конфиденциальность... Но прежде давайте допьем вино. А я попутно задам еще несколько вопросов.
   Вопросов оказалось больше, чем "несколько".
   Прежде, чем кувшин опустел, Сет обстоятельно и подробно расспросил графа Уоррика обо всех особенностях и странностях в поведении Олетты ничуть не смущаясь тому, как мой друг краснел, бледнел и дергался от стыда и смущения.
   Были ли у девушки настойчивые ухажеры? А отвергнутые женихи? Не находили ли слуги странных предметов в доме? Как давно начались лунные циклы? Доводилось ли наблюдать за Олеттой в последние недели судороги или резкие непроизвольные движения - ну, точно подергивания лапок у насекомого? Нет? Тогда наоборот: не замирала ли девушка в неподвижности, обращенная в себя, словно прислушиваясь к чему-то невидимому стороннему глазу? Не обнаруживали ли домочадцы изменений в походке и голосе? Отказывалась ли она от пищи и теряла ли вес? Сыпь на коже не выпадала? А мелкие язвочки в углах губ и на щеках? Приходилось ли прислуге сталкиваться с внезапными и бессмысленными вспышками гнева или слышать сквернословие? А родителям - с проявлением непочтения? Не требовала ли дочь графа подавать к каждой трапезе (и без оной) вина в неприличных количествах? Охотно ли она собирается на службы в церковь?
   На большинство вопросов Бенедикт твердил "нет" или недоуменно пожимал плечами, не в силах припомнить странностей, о которых толковал Сет.
   - В интересах вашей дочери, чтобы вы говорили мне правду, граф, - несколько раз предупреждал Слотер, прерывая свой допрос; Уоррик лишь вздыхал и заверял, что его ответы правдивы.
   - Что ж, какие-то хорошие новости для начала мы имеем, - подытожил Сет, когда поток вопросов иссяк - одновременно с содержимым кувшина.
   - И в чем же они заключаются? - голосом, в котором затеплилась радость пополам с надеждой, спросил Бенедикт.
   - Если вы не лукавили, то ваша дочь не одержима бесом. Ни один признак не проявился. Хотя, если честно, не знаю, так ли хорошо ли это на самом деле. Обычно второе, о чем думаешь, столкнувшись со странностями, - верное. А если нет, то все идет к тому, что корячится нечто третье, и, значит, дело будет запутанным и сложным... Кстати, а кто теперь выносит ночной горшок вашей дочери? И что вы на меня так смотрите, граф? ...
   Бакалавр медицины Тавик Шу оказался пухлым серьезным и молчаливым человеком в щеголеватом сюртуке. Когда-то он потерял правую ногу и теперь передвигался при помощи протеза, изукрашенного серебряными насечками. Получалось ловко, хотя и забавно со стороны. Точно воробушек скачет.
   Поздний визит нашей разношерстой компании и приглашение проехать в особняк графа Уоррика, чтобы осмотреть некую пациентку он воспринял с обреченной покорностью. Раз уж судьба свела с таким соседом, как Сет Слотер, приходится быть готовым ко всему. Быстро собрав саквояж, доктор последовал в экипаж Бенедикта, прежде оставив вдове Маркес, хозяйке дома на Аракан-Тизис, записку с инструкциями - как обойтись с посетителями, которые придут утром, если он не успеет вернуться в срок.
   Кстати, должен сказать, что по меньшей мере странно называть вдовой пусть уже не юную, но статную и цветущую женщину, изобильно одаренную природой во всех нужных местах. Опять же со времени смерти господина Маркеса прошел уже не один год. Удивляюсь, как Сет не замечает взглядов - гремучей смеси почтительного страха и откровенной восторженности - которые она на него тайком бросает.
   Мне хватило одной минуты, чтобы понять: просто щелкни он пальцами, и она тут же избавится от платья, даже если все мы - Уоррик, я и доктор Шу - будем стоять и смотреть. Но Сет либо слишком толстокожий, либо просто не любит пышечек.
   Впрочем, как он уживается с пышущей жаром вдовой под одной крышей - уже не мое дело.
   Пока экипаж катил к столичному особняку графа, Сет задал еще с десяток вопросов, некоторые из которых повторяли - в слегка измененной форме - те, что прозвучали под крышей "Луженой глотки". Как я понял, Слотер просто проверял графа: не темнит ли, подсознательно пытаясь защитить репутацию дочери.
   Ответы были все те же.
   Проурчав что-то себе под нос, Сет откинулся на спинку сиденья и замолчал. Остаток пути мы провели в темноте, покачиваясь в такт движениям кареты. Внутри было ужасно тесно - два таких здоровяка, как мы со Слотером, заняли почти все пространство, и доктору с графом пришлось вжиматься в углы, точно бедным родственникам.
   Ночь уже полностью вступила в свои права, когда грум, наконец, остановил экипаж подле приземистого двухэтажного особняка с небольшим садом, обнесенным забором из ракушника. Несмотря на поздний час в половине окон мерцал свет ламп и свечей, а слуги и графиня не смыкали глаз.
   Леди Сесилия встретила нас лично - уставшая, с темными кругами под глазами и сильными морщинками на луб и в уголках губ, но по-прежнему элегантная и строгая, как матрона, с волосами, собранными в высокую прическу. Должно быть, она знала, куда отлучился ее муж и в тревоге ожидала, чем закончится его... гм... экспедиция.
   - Бенедикт!
   Графиня бросилась к мужу, едва тот шагнул за порог, и резко остановилась, увидев, как вслед за ним в дом входят другие мужчины. Меня она, конечно, сразу узнала:
   - О, Иоганн, ты пришел и... м-милорд?
   Последнее адресовалось Слотеру, который шагнул внутрь и сразу заслонил собой весь дверной проем. Доктор Шу просто потерялся за его спиной. Леди Сесилия слегка побледнела и вцепилась в руку мужа.
   Да уж, Сет Слотер умеет производить впечатление.
   Я покосился на охотника, и увидел, что по его лицу скользнуло раздражение: однообразная реакция смертных, видевших его впервые, должна была приесться ему еще лет десять назад.
   С другой стороны, кого за это винить?
   Припорошенный снегом великан с лицом, изрезанным шрамами, да еще и увешанный оружием, которого хватило бы на целую банду, Сет мог вывести из душевного равновесия и на человека куда более храброго и уравновешенного, нежели графиня Суззская.
   - Дорогая, это специалист, о котором я тебе говорил, - быстро сказал граф Уоррик. - Лорд Слотер. Он поможет нам. Поможет нашей девочке. Сегодня весь этот кошмар закончится.
   - Милорд, - собравшись с духом, произнесла леди Сесилия и слегка присела, держась за юбки.
   Сет приложил палец к губам.
   - Тсс! Не скажите лишнего.
   Он снял шляпу и ударил ей о бедро сбивая снег, полностью запорошивший поля за то короткое время, пока мы шли через двор особняка. Минувший день выдался теплым и безветренным, но ближе к вечеру с моря пришли серые тяжелые тучи, неся с собой изобильные осадки, а с началом ночи они разродились обильным снегопадом. Завтра город будет просто утопать в сугробах.
   - Ваша светлость, - Тавик Шу вышел из-за спины Слотера, цокая протезом, и почтительно склонился перед хозяйкой дома. - Прошу простить за столь поздний визит и беспокойство. Все продиктовано неотложными обстоятельствами.
   - Не надо расшаркиваний, доктор, - перебил его Сет. - Час недобрый, погода дрянь, никто тут не рад нас видеть, и на этом покончим с враньем, именуемым светским ритуалом.
   - Ох... - графиня невольно попятилась перед таким напором.
   Слотер распустил завязки плаща и передал его в руки слуге, облаченного во все черное, и с лицом скорбным, как у гробовщика. Это был Герберт Оик, старый дворецкий Уорриков, чья внучка Эви стала первой жертвой несчастий, облюбовавших дом моего старого друга. Когда я видел его полгода назад, это был крепкий элегантный старик с осанкой, какой мог позавидовать самый бравый полковник кавалерии, а нынче - сущая развалина, шаркающая на полусогнутых ногах. Глаза Оика непрерывно слезились.
   - Герберт, я только узнал о твоей внучке, - сказал я. - Мои соболезнования.
   - Вы очень добры, мессир Ренодо.
   - Где девушка? - спросил Сет, явно вознамерившийся сразу взять быка за рога.
   Леди Сесилия нервно оглянулась на мужа.
   - Она в своей опочивальне. Спит, я, полагаю.
   - Придется ее разбудить. Мессир Шу - доктор. Он должен осмотреть ваше дитя. Прямо сейчас.
   - Но как же! - материнское чувство придало графине храбрости, и она интуитивно бросилась защищать дочь. - Столь поздний час... и потом этот мужчина совершенно незнаком нашей семье! Бенедикт?
   - Дорогая, - урезонивающим голосом сказал Уоррик.
   Сет нахмурился.
   - Мое имя вам известно, графиня, а, значит, известен и мой род деятельности. Я действительно... хм... специалист по всякой потусторонней и мистической дряни. Ваш супруг изрядно облегчил свой кошель, чтобы эту ночь я потратил, расхлебывая неприятности, в которые угодило ваше семейство. Он согласился на все мои условия. Таким образом смиритесь: ближайшие несколько часов в этом особняке командую я.
   - Но, Бенедикт!..
   Граф, честно говоря, выглядел сильно сбитым, поскольку не ожидал, что нанятый им охотник возьмет и вот так запросто начнет хозяйничать в его доме, да еще в присутствии супруги. Возможно, при других обстоятельствах, он посчитал бы нужным призвать гостя к соблюдению элементарных правил приличия, но последняя неделя, полная страхов и сомнений, связанных с дочерью и загадочными смертями вокруг нее, выжали из Бенедикта Уоррика всю волю.
   Ее последние крупицы ушли на то, чтобы отправиться ко мне и попросить о помощи.
   - Слушай, лорда Слотер, дорогая, - пробормотал он, гладя жену по руке. - Этот... мессир знает, что делает.
   Я видел, как Сет усмехнулся краешком рта. Ему откровенно доставляло удовольствие корчить грубого варвара перед представителями уранийской аристократии. Затем лицо Слотера приобрело серьезное выражение.
   - Отошлите слуг, граф. Я хочу сказать вам и вашей супруге кое-что, чему не стоит попадать в лишние уши. Если, конечно, вы не хотите, чтобы об этом завтра судачили на Бульваре двух соборов... Очень хорошо. Так вот, слушайте внимательно. Сейчас мой друг, мессир Шу, осмотрит вашу дочь. Да, миледи, ее осмотрят. Если подтвердятся худшие подозрения, мы должны будем начать действовать немедленно. Судя по тому, что рассказал ваш муж, время между гибелью людей, контактировавших с Олеттой и, предположительно, узнавших нечто, что она пыталась утаить, сокращалось с каждым разом. Мы не знаем, через какое время погибла Эви, но эскулап Боун зарезался в течение суток, а мадам Сите карета переехала, едва та покинула дом. Возможно, для следующей жертвы счет пойдет на минуты, и я не собираюсь рисковать здоровьем своего друга...
   - Кто-то навел порчу на мою девочку, - леди Сесилия дала слабину и всхлипнула.
   - О, это было бы славно, - усмехнулся Сет.
   Уоррики уставились на него расширенными глазами - Бенедикт недоуменно, его супруга - едва сдерживая возмущение. Слотер вздохнул:
   - Я имел в виду, окажись это и в самом деле порча, снять ее будет не так сложно. Мы изолируем Олетту, запечатаем ее комнату при помощи оберегов, а потом я отправлюсь трясти и колотить о стены врагов вашего семейства, пока один из них не признается, что это его рук дело... Увы нам вряд ли так повезет. Чтобы навести порчу подобной силы, следует постараться и перейти дорогу кому-то очень могущественному, а ваш муж производит впечатление человека неконфликтного и живущего в мире с окружающими.
   - Чтоб вы знали, лорд Слотер, мой муж вышел со службы в чине майора. И он не покупал себе патента!
   Леди Сесилия определенно освоилась в обществе Сета быстрее своего супруга, которого монументальный охотник просто подавлял одним своим присутствием. Слотер оценил это и улыбнулся ей уже почти дружелюбно.
   - Тогда вам следует молиться, чтобы это была именно порча.
   - Дорогая, лорд Слотер имеет в виду, что в худшем случае наша девочка может быть...
   Бенедикт начал говорить и запнулся. Ему пришлось выдержать драматическую паузу и набрать в грудь воздуха, чтобы закончить фразу.
   - ... может быть опозорена.
   - Что?
   - Потеряла девичество, - убитым голосом произнес Бенедикт.
   - Полноте, граф. Это не худший случай. - Сет всегда умел утешить - все равно, что дубиной по голове огорошить. - Худший случай, если ваша дочь окажется беременной.
   Графиня Уоррик закрыла руками рот, пытаясь удержать рванувшийся изнутри крик.
   А через полчаса (за это время Сет успел допросить всех слуг в доме) доктор Шу вышел из комнаты Олетты Уоррик, располагавшейся на втором этаже особняка и, не глядя ни на кого, возвестил, уподобившись вестнику злого рока:
   - Девушка беременна. Как минимум пятый месяц.
   Граф просто закрыл глаза, а его супруга закусила кулачок.
   - И очень напугана, - слегка смутившись, добавил Тавик Шу.
   Бакалавр медицины подошел к Сету и, глядя на того снизу-вверх, негромко, но настойчиво произнес:
   - Она не похожа на ведьму или одержимую, лорд Слотер. Мне кажется, это просто напуганное дитя. Вы не должны причинять ей вреда.
   - Дерьмо, - пробормотал Сет.
   Он сунул руку в один из полудюжины кармашков на своем широком поясе и выудив оттуда маленький мешочек из тонкой кожи на плетеном шнурке, бросил доктору Шу. Тот неловко поймал его.
   - Оденьте его на шею, доктор. Это ведьмовской мешочек, он должен на какое-то время спрятать вас от злых чар. Не уберечь от них, а просто замаскировать. Теперь, когда Олетта знает, что вам известна ее тайна, это может оказаться более чем актуально.
   - Моя девочка... блудница, - хрипло проговорил Бенедикт, невидящими глазами глядя перед собой. - Она нагуляла бастарда. Леди Олетта Уоррик - гулящая девка. Святые угодники! Моя семья опозорена.
   Похоже, мой старый друг до последнего цеплялся за более простые объяснения происходящему, надеясь обмануться в худших ожиданиях.
   - Вы не понимаете, насколько все плохо, - покачал головой Сет. - Теперь я практически полностью уверен, что это не порча и не проклятье. И это не проявление магического дара, поскольку ведьмы и колдуньи бесплодны. А, значит, вероятность того, что именно Олетта причастна к гибели служанки, доктора и торговки афродизиаками значительно уменьшается.
   - Но, если это не она, и даже не ее подсознание... кто тогда насылает губительные несчастья? - я недоуменно нахмурился.
   Все происходящее сбивало с толку.
   - Ты же газетчик, Иоганн. - укоризненно сказал Сет. - Лучший в Уре! Где твое воображение? Ты должен уметь выдвигать разные версии, включая самые невероятные.
   И я вдруг понял, куда он клонит, но не решился сказать вслух. Не в присутствии Бенедикта и его супруги.
   - Это все ребенок, - сказал за меня доктор Шу, нервно тискавший ведьмовской мешочек, который негромко похрустывал содержимым. - Неродившееся дитя. Так он защищает себя и мать. Или думает, что защищает.
   - Утбурд, - Сет выплюнул слово, как кусок червивого яблока.
   - Ут... о чем ты вообще говоришь?
   - Все вопросы потом. Сейчас нужно действовать. Слушайте сюда, граф. Всех слуг - вон из особняка, здесь не должно остаться ни одной души. Графиня - вы уедете вместе с ними.
   - Я не оставлю с вами свою дочь! - вскинулась леди Сесилия, но муж осадил ее негромким окриком.
   - У вас есть личная дружина, граф?
   - Что? А... вы о людях с оружием. У меня нет врагов, но я содержу трех отставных солдат для защиты имущества. Они ночуют в пристрое к конюшне, это на заднем дворе.
   - Это хорошо. Выставите их по периметру особняка. На всякий случай пусть никого не пропускают внутрь, даже городскую стражу - разве только заявятся Псы правосудия. Это понятно? Тогда чего вы стоите? Все, все, граф! Вниз! Командуйте! Отдавайте распоряжения!
   Попав, наконец, в свою стихию, Сет излучал уверенность и энергию; воздух вокруг него едва не искрился.
   - Графиня, прежде, чем вы покинете дом - пройдите в комнату дочери, по возможности успокойте ее, а затем велите одеться, спустится вниз, в холл и во всем подчиняться моим указаниям. Иоганн, доктор Шу - встретите девушку и проводите. Большая просьба, будьте очень внимательны и крайне осторожны. Ступайте твердо, держитесь за перила, глядите по сторонам. Постарайтесь не свалиться с лестницы и не удавиться, случайно обернув шею, шнурком от портьеры. И веселей, мессиры, веселей! Нас ожидает та еще ночка!
   Дом опустел в менее чем за десять минут. Сет никому - и в первую очередь леди Сесилии - не позволял долго копаться. Рычал, покрикивал, топал ножищами и размахивал руками. Фактически все распоряжения отдал он, граф лишь таскался за ним, убитый горем, и подтверждал приказы кивком головы и невнятным бормотанием.
   Наемники Бенедикта, поднятые из теплых постелей, чтобы быть отправленными в ночь, холод и снег, принялись было ворчать, но едва завидев, от кого исходят команды, прониклись величайшим энтузиазмом. Они умчались нести ночное дежурство, буквально выпрыгивая из сапог.
   А там, наконец, появилась и виновница переполоха. Олетта Уоррик - симпатичная пятнадцатилетняя девчушка с мило вздернутым носиком и волнистыми волосами цвета темного шоколада. Она спустилась на первый этаж и теперь, как велено, терпеливо ожидала в холле, сама, не зная, чего.
   Незнакомцы, общая суета, подавленные родители и слуги, спешно покидающие дом, сбивали ее с толку, а страшный великан, рычащий на всех, даже на отца, пугал до дрожи в коленках.
   - Все будет хорошо, Олетта, - сказал я, пытаясь ободрить девочку.
   - Дядя Иоганн, - дочь моего старого товарища едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. - Что происходит, дядя Иоганн? Мы впали в немилость? Нашу семью высылают из Ура? Папа в чем-то провинился перед короной?
   - Нет, милая. Все обстоит... несколько иначе.
   Пока я подбирал нужные слова, Олетта увидела через распахнутые двери, как к парадному входу идет ее мать, уже накинувшая на плечи теплую меховую мантилью с капюшоном.
   - Мама!
   - Олетта!
   Девушка ринулась к леди Сесилии, и мне пришлось помешать ей, схватив за талию, а Сет буквально вытолкал за порог графиню, которая остановилась и протянула к дочери руки.
   - Граф, проводите супругу и сразу назад. Вы мне еще потребуетесь.
   Он захлопнул дверь и, повернувшись, двинулся к нам: огромный, весь в жутких шрамах, темный и страшный.
   - Что вы делаете! Отпустите! - Олетта билась в моих руках. - Мама! Мама!..
   - Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, - раскатистым речетативом загремел Сет на каноническом языке тяжело печатая шаги и надвигаясь на нас, точно злой рок. - Omnis beliali potestas, omnis incursio infernalis adversarii...
   - Мама! Мамочка! Ма... папаааа!..
   - Omnis legio, omnis congregatio et secta daemonica...
   - Ой... Ой, больно... ой-ой-ой...
   Девушка переломилась пополам, держась за живот, и я невольно отпустил ее. Олетта упала на колени, плача и причитая. Сет резко оборвал формулу экзорцизма.
   - Тише, дитя. Никто не хочет причинить тебе вреда.
   Дочь Бенедикта повернула к нему заплаканное лицо.
   - Кто вы такой? Что вы делаете в доме моего отца? Убирайтесь! Убирайтесь или пожалеете!
   - Олетта, я...
   - Вы все пожалеете! - кричала девушка, тыча поочередно пальцем в охотника, меня и доктора. - Пожалеете, как та плохая женщина, что пыталась заставить меня пить ядовитые отвары!
   Рядом раздался хруст. Сет вздрогнул.
   - Осторожно, Тавик!
   Я обернулся - как раз вовремя, чтобы увидеть, как протез бакалавра вдруг переломился ровно посередине, и сам он драматически медленно заваливается на спину, беспомощно размахивая руками, в попытках удержать равновесие. Время вдруг замерло и все происходящее словно погрузилось в прозрачную и густую патоку.
   Слотер рванул через всю залу, покрывая гигантскими скачками чуть не по десять футов за раз, но он был слишком далеко и не успевал, никак не успевал...
   Успел я.
   Доктор находился от меня всего в трех шагах, и пусть я чуть замешкался поначалу, все же до конца не сплоховал. Сказать по правде, я до сих пор удивляюсь проворству, с каким прыгнул в сторону маленького бакалавра медицины.
   Врачи говорят, в критических ситуациях в нашем организме высвобождаются некие особые гуморы, сообщающие чреслам самых обычных людей невероятное проворство и силу. Склонен этому верить. Обычно я по часу в день упражняюсь со шпагой, но такой скорости реакций не демонстрировал никогда прежде.
   Прыжок, правда, получился не самый удачный: паркет в доме Уорриков был начищен на совесть и от того - скользок, так что в итоге мы грохнулись навзничь оба. Только вот я сумел схватить эскулапа, извернуться вместе с ним в падении и сгруппироваться, принимая удар об пол напружинившимися мускулами спины и плеч. Благодаря этому доктор Шу всего лишь ткнулся своей круглой и умной головой мне в живот, вместо того, чтобы расколотить ее вдребезги, как неминуемо случилось бы, замешкайся я еще хоть на один удар сердца.
   Ненадолго же хватило ведьмовского мешочка.
   - Сп-пасибо, милорд, - испуганно выдавил Шу.
   - Сука! - прорычал Сет, нависая над Олеттой.
   - Это не я! - дочь Бенедикта поползла прочь от него, оскальзываясь и путаясь в складках платья. - Это не я! Папа!
   Она и прежде была перепугана, но теперь девушку обуял истинный ужас. Не удивительно: вид разъяренного Выродка мог бы вогнать в дрожь любого.
   - Не смейте! - слабым голосом прокричал граф Уоррик, вбегая в холл.
   - Папа!
   Олетта наткнулась спиной на стену и пронзительно завизжала, закрываясь руками.
   - Сет, остановись! - я спихнул с себя доктора Шу и вскочил на ноги. - Не трогай ее! Так нельзя!
   Мы с Бенедиктом подоспели к нему почти одновременно, но оба встали как вкопанные, когда Слотер резко повернулся и угрожающе проревел:
   - Стоя-ать!
   - Ты не тронешь это дитя, - твердо сказал я, стискивая рукоять шпаги. - Мы поступим иначе. Призовем экзорцистов или магов Колдовского Ковена... кого угодно. Но не так.
   Я знал, что едва ли в силах справиться со Слотером даже с той сомнительной поддержкой, какую мне мог оказать Бенедикт, но и позволить ему вытрясти дух из девочки просто не мог. А с него станется.
   Про радикальные методы Сета Слотера ходило немало рассказов и городских мифов. Известно, что он всегда выполняет свою работу, но также известно и, что не все заказчики доживали до счастливого финала.
   - Иоганн прав, - дрогнувшим голосом сказал Уоррик. - Черт с ним, с репутацией! Я не позволю...
   - Заткнитесь вы оба. Вы позвали меня разгрести кучу потустороннего дерьма, и я делаю свое дело. Я не собираюсь причинить Олетте зла, но вы видите, что происходит, - голос Сета слегка смягчился. - Утбурд защищается и пытается уничтожить любого, кого посчитает угрозой своей носительнице. Три человека мертвы и только что к ним едва не присоединился четвертый. Прежде чем заняться спасением вашей дочери мы должны предпринять меры, чтобы утихомирить тварь. А потому прекращайте мешать и помогайте мне.
   - Что? Что вы такое говорите? - тонко вскрикнула Олетта. - Папа, прогони его! Папа!
   - Подайте ваш пояс, граф. А ты, - он повернулся к девушке, - вытяни вперед руки. Живо!
   Бенедикт замешкался на мгновение, а затем решился.
   - Дочка... - слова давались Уоррику с трудом, - подчиняйся.
   Он размотал свой красный матерчатый пояс, пошитый на военный манер - напоминание об армейских временах - и протянул его Слотеру. Тот сноровисто обмотал им кисти девушки, а затем скрутил их кожаным ремнем, который отстегнул от своей перевязи.
   - Ты знаешь, кто всему причиной, - негромко сказал Сет, склонившись к уху Олетты. - Его отец. Кто он?
   - Отпустите меня, - тихонько рыдала девушка, - отпустите меня, пожалуйста.
   Сет завел руку за спину и извлек из ножен дагу - прекрасный кинжал, сработанный настоящим мастером, с крючьями для ловли вражеских клинков и четырехгранным клинком-штырем зловещим даже с виду. Таким можно пробить не то, что кожаный нагрудник, а и рыцарские латы, если потребуется.
   - Кто его отец?
   - Папа! Папочка!..
   Туммм!
   Коротким и страшным ударом Сет вбил клинок в стену высоко над головой девушки чуть не на половину его длины. Взяв связанные руки девушки в свои, Слотер заставил ее подняться на ноги. Затем он просто завел запястья за ловчие крюки намертво засевшей в стене даги и отпустил Олетту. Чтобы не повиснуть на импровизированной дыбе, дочери графа Уоррика пришлось привстать на цыпочки.
   - Его отец. Ты знаешь, кто он.
   Заплаканное лицо Олетты исказилось от ярости. Она, наконец, поняла, что никто из присутствующих - даже отец - не спасет ее от жуткого покрытого шрамами великана.
   - Будьте вы прокляты! Черный Принц придет за мной! И он убьет вас! Он убьет всех вас, чтобы защитить меня!
   - Заголите ей живот, - приказал Сет.
   - Как вы можете, это же моя дочь... - залепетал Бенедикт, и тут же смолк, наткнувшись на злобный взгляд Слотера.
   - Вы все умрете! Умрете! Мой Принц не позволит тронуть наше дитя!
   - Кровь и пепел! Отродье в ее утробе только что едва не угробило Тавика! Заголите живот своей блуднице, или я сам сорву с нее платье! Иоганн, дай свой кинжал...
   Олетта прервала бессвязный поток проклятий и угроз и испуганно заверещала.
   - Чрево мессии! Сет, ты же не собираешься...
   Я не смог заставить себя произнести слова "вырезать ублюдка", но клянусь мощами самого святого Тертуллия, в тот момент был уверен - Слотер способен и не на такое. В конце концов, он происходил из дьявольского семени, а запредельная жестокость у Выродков в крови. Даже у тех, что пытаются бороться со своим наследием.
   Охотник уставился на меня недобро сузившимися глазами, затем перевел взгляд на Бенедикта. Он устал от попыток смертных противоречить ему на каждом шагу.
   - Я во второй и последний раз призываю вас к голосу разума. Прекратите голосить и подвергать сомнению каждое мое действие. Иоганн, ты пришел ко мне за помощью, как мой друг, а вы граф уже выписали мне в задаток вексель. Запомните оба: я не подвожу друзей и всегда - всегда! - выполняю работу, на которую подрядился. Делайте, что я скажу, или я вышвырну вас на улицу. Обоих. Кинжал!
   Пристыженный, я вытащил из-за пояса кинжал и протянул его рукоятью вперед.
   Прежде, чем Сет успел взять клинок, раздался оглушительный грохот, а затем - с полусекундным опозданием - звон металла и бьющегося стекла. Дорогая парадная люстра внезапно сорвалась с потолка и обрушилась на пол, выщербив паркет. Ажурное плетенье из начищенной бронзы смялось, бесчисленные цепочки забренчали. Во все стороны брызнули порванные звенья и осколки хрусталя. С глухим стуком раскатились по полу толстые белые цилиндры свечей. Одна из них, кувыркаясь пролетела десяток футов и ткнулась в мой сапог.
   Так вышло, что мы все стояли у стены, и оказались в стороне от падения - никого не задело.
   Должно быть утбурд... нечто, поселившись внутри дочери графа Уоррика и управляющее несчастливыми вероятностями... не нашел, чем еще воспользоваться для своей защиты и просто сдернул люстру в приступе злобы и отчаяния.
   Или страха.
   Рядом находился Выродок, сделавший убийство чудовищ своей работой, и тварь, ощутив его присутствие, не могла не почуять новую угрозу.
   Отвлеченный грохотом я слегка оторопел, поэтому Сет просто выхватил кинжал из моей руки. Он задрал рукав колета и коротким быстрым движением надрезал себе запястье. В воздухе ощутимо запахло серой, а в свете свечей стало видно, как от пореза поднимается дымок.
   Легендарная Древняя кровь явила себя.
   - Хватит хлопать ушами! Обнажите же ей живот, граф! - рявкнул Слотер. - Клянусь фаллосом Бегемота, большего срама, чем утбурд в чреве вашей дочери уже не будет. И побыстрее, пока этот дьяволенок не собрался с силами и не обрушил на головы целый этаж.
   Мой старый товарищ трясущимися руками попытался расшнуровать платье дочери, вслепую шаря у нее за спиной, а потом вдруг коротко взвыл от стыда и ярости, и просто принялся рвать его руками, только треск пошел. Вознаграждая его усилия, обнажился белый девичий животик - ощутимо выпуклый теперь, когда его не прятали оборки и не стягивал корсет.
   Олетта плакала и умоляла отца остановиться. Он действительно остановился - на секунду, чтобы влепить ей смачную пощечину - после чего продолжил расправляться с платьем. По лицу графа тоже текли слезы.
   А потом невнятно вскрикнул и отшатнулся.
   - Оно... оно движется!
   - Святые угодники, - я машинально осенил себя знаком истинной веры.
   Утбурд... или чем бы не являлось существо, угнездившееся в утробе Олетты Уоррик... действительно двигался. Под гладкой тонкой кожей проступило вздутие, которое начало перемещаться справа налево и снизу-вверх. Со стороны движение выглядело быстрым и одновременно очень плавным - некое мускульное сокращение, перекатывающееся с одной стороны живота на другой.
   О, я знаю, что дети в чреве матери способны проявить себя, брыкаясь ножками и двигая ручками, но ничего подобного здесь не было и близко. В движении, которое мы наблюдали, присутствовала некая извращенная природа, что-то от скользящей грации ядовитого гада. Неродившееся дитя не может... не должно заявлять о себе столь ощутимо.
   Как будто в тело девушки проник змееныш.
   Меня наполнило отвращением, и желудок тут же услужливо шевельнулся, предлагая избавиться от содержимого.
   Сильным рывком отодвинув графа в сторону - Бенедикт едва удержался на ногах - Сет встал напротив Олетты, обмакивая пальцы правой руки в кровь, что сочилась из пореза на запястье левой. Ничего не говоря, он приложил пальцы к диафрагме девушки и начал чертить кривую линию, по дуге огибающую живот.
   Ему пришлось дважды смачивать и подновлять дымящуюся линию, прежде чем она замкнулась, образовав большой круг.
   - Что вы делаете? - плакала Олетта. - Остановитесь! Папочка! Папочка!..
   Быстро подправив линию, Сет продолжил рисунок, вписывая в круг треугольник, который разделил его на несколько сегментов. В каждом он вывел по кривому уродливому знаку, более всего походившему на корчащегося червяка.
   На втором знаке Олетта принялась кричать так истошно, словно из нее выматывали жилы.
   Она продолжала призывать отца, но Бенедикт стоял, не двигаясь, согбенный и потрясенный. За эту ночь он уже постарел еще лет на десять. Я видел, что графа удерживал не столько страх перед Сетом, сколько отвращение, вызванное змеиным движением утбурда в животе собственной дочери. Тогда Олетта начала звать своего Принца.
   - N`kha ya aras! - гортанно зарокотал Слотер, перекрывая вопли девушки. - Ya kha aras!..
   Слова, срывавшиеся с его губ, не были ни енохианскими, ни каноническими; какой-то иной - не менее мертвый и, возможно, куда более древний язык, режущий ухо.
   - Va tzta aras!
   Крик Олетты сорвался на пронзительный, сверлящий уши визг. Она замолкла лишь когда
   Сет завершил работу: перепачкав свою ладонь в крови, он приложил ее к животу и резко отнял, оставив отпечаток посреди треугольника...
   Вот моя рука. Рука большого и по-настоящему сильного мужчины; я могу разогнуть на спор подкову или сложить пополам серебряный флорин. Но ручища Сета вдвое толще, а ладонь у него - размером со сковороду. Ее отпечаток закрыл живот почти полностью.
   Глаза Олетты закатились. Бессильно обмякнув, она повисла на вбитой в стену даге, удерживаемая лишь путами.
   Сет отступил на пару шагов и склонил голову, обозревая результат своих трудов. На его лице появился отблеск довольства. Кровавый знак на животе несчастной девочки выглядел, как некое кощунство, но, похоже, свое дело сделал: всякое движение под кожей живота прекратилось.
   Слотер закашлялся, прочищая горло, саднящее после древних запретных заклинаний.
   - Вот и славно, - хрипло сказал он. - Мы на короткое время избавлены от козней злыдня.
   - Что вы с ней сделали?
   - Это Малая Соломониева печать. Она удержит утбурда на шесть часов, шесть минут и шесть секунд. Просто, но надежно. Безумный царь-заклинатель, создавший ее, знал толк в обуздании нечистых, а лучшего алхимического ингредиента, чем Древняя кровь, - Сет поднес руку к лицу, лизнул порез и скривился, - еще не придумали. Спасибо мамочке. За то время, что мы выиграли надо или вытравить тварь из чрева матери, или уничтожить вместе с ней.
   - Там, наверху, ты сказал "утбурд". - вспомнил я. - Что это такое?
   Слотер неопределенно дернул плечом.
   -А никто толком не знает. Монахи из аббатства святого Петронима, что далеко на севере, записывали обрывочные легенды халагских племен, в которых рассказывалось о мертвых младенцах, ставших чудовищами, чтобы жестоко преследовать живых. Те еще истории. Халаги - суровый и жестокий народ, жалость им неведома. Детей, родившихся уродливыми, хилыми или слабыми, принято уносить в лес и закапывать в снегу. Ребенок может быть брошен умирать и в случае, если отец подозревает, что дитя - не его. Такое тоже не редкость, и дело тут не в изменах. Среди северян распространены поверья о ночных духах, которые проникают в дома и насилуют женщин, отравляя их чрево.
   Я удивился было осведомленности Слотера по части легенд, но затем вспомнил слухи, связанные с его рождением. В числе прочего поговаривали, будто смертным отцом Сета как раз и был наемник из народа халагов. Не удивлюсь, если это правда.
   Глядя на него сейчас, я подумал, что охотник на нечисть из Ура вписался бы в быт северных охотников на белых медведей, как родной. Со временем он, несомненно, стал бы их великим вождем и героем.
   Легендой.
   Сет Слотер был рожден для суровой первобытной жизни, состоящей из беспрестанной борьбы за существование. Выкрикивать оглушительный боевой клич на поле боя, врубая топор в чье-то лицо, для него куда естественнее, чем произносить "мессир" или "граф"
   - Это чудовищно, - тихо произнес доктор Шу, и его голос вернул меня в реальность.
   Сет кисло усмехнулся.
   - Я думаю, это хуже, чем чудовищно. Это рационально. Жизнь на севере тяжелая, зима долгая и зачастую пищи не хватает. Так избавляются от лишних ртов. А уничтожение ребенка, обвиненного в потустороннем происхождении - вполне благопристойное деяние, не вызывающее осуждения рода. Опять же вся вина на женщине, позволившей себя осквернить, а ее муж остается достойным членом племени, сделавшим необходимое... Но иногда сгинувшие в снегах дети возвращаются. Таких и называют утбурдами. Говорят, они способны управлять снежными бурями, поднимать бураны, валить на охотников деревья и подчинять себе целые стаи голодного лесного зверья. Утбурды опасные и плохо изученные создания. Шаманы халагов боятся их почище демонов, и только самые отважные берутся за их изгнание. Если такую тварь не остановить сразу, может случится много бед.
   - Вы не убьете мою дочь, - сказал граф Уоррик с решимостью, какую едва ли ощущал на самом деле. - Я нанял вас, чтобы ее спасти. Должен быть способ...
   - И мнится мне, он есть, - перебил его Сет. - Но, чтобы не трогать мать, нам придется разобраться с отцом. С тем, кто обрюхатил вашу дочь, граф.
   - И... кто же это?
   - Ну, вы же слышали? Черный Принц, - ухмыльнулся Слотер. - Хотя полагаю, корону ему заменяют рога. Настоящие, а не метафорические.
   - Демон?!
   - Чтобы встретится с отцом ребенка, нам потребуется провести ритуал. Серьезный и опасный. Нужно подготовиться, и сделать все как следует. Граф, велите подать... ах черт, слуг ведь нет!.. Тогда сами тащите бумагу и чернила. Я напишу вам адрес лавки в Аптечном переулке и список предметов, которые необходимо купить. Продавца зовут Рамси Беллоу, он мой старый знакомец и не подведет - не подсунет подделку или товар ненадлежащего качества. Рамси живет на втором этаже лавки, так что колотите в двери, пока не откликнется и сразу сошлитесь на меня. Да, и кошель набивайте доверху: скидок в этой лавке не делают... Я тоже отлучусь, потребуется кое-что прихватить из дома. Скажем так, средства убеждения.
   Сет так выделил слово "убеждения", что все мы поняли: грядущий разговор не сулит Черному Принцу - кем бы он не был - ничего хорошего.
   Бенедикту речь Слотера пришлось по вкусу, он даже слегка воспрянул духом и проявлял все признаки нетерпения, пока тот, морща лоб, царапал на бумаге свои каракули.
   - Все, держите граф. Тут не так много, Рамси вам все найдет. - вручая список графу, продолжил отдавать приказы Сет. - Иоганн, ты останешься здесь и приглядишь за Олеттой, Девушка ни в коем не должна освободиться, чтобы не разрушить печать. Иначе утбурд обретет свободу творить пакости, и чего доброго обрушит на наши головы все несчастья, какие только сможет придумать.
   - Почему не ее отец?
   - Не задавай глупых вопросов! В отличие от графа тебя не должны разжалобить крики, слезы, мольбы и прочие "папочка, помоги, папочка!". Тавик... доктор Шу, вы тоже пока останетесь здесь. Помощь врача нам еще может потребоваться - неизвестно, как все обернется дальше. А теперь, господа мессиры, действуем. И быстро, быстро! Наша фора вовсе не так велика, как может показаться.
   - На заднем дворе у меня конюшня, - решительно сказал Бенедикт. - Я поеду верхом. Лорд Слотер, вы можете воспользоваться моим экипажем. Так будет быстрее.
   Похоже, возможность, наконец, осознанно действовать, спасая дочь, а не просто плестись в кильватере событий, привела его в чувство и зарядила мужеством.
   - Разумно. Да, граф... возьмите с собой одного из своих вояк, что снаружи. И пистолет со шпагой забывать дома не рекомендую. Аптечный переулок считается злачным местом, там ночами всякая публика ошивается. Кстати о пистолетах...
   Он вытащил из подсумков два длинноствольных красивых пистоля, украшенных серебряными накладками и протянул их мне, железными "яблоками" вперед.
   - Держи под рукой. Едва ли папаша ребенка заявится без приглашения, но мало ли. Правый заряжен сандаловой четкой, левый - серебряной пулей. Если придется, стреляй из одного в грудь, чтобы остановить, а из второго - в голову, чтобы вынести мозги. Хотя вряд ли придется.
   С этими словами Сет зашагал к выходу. У самых дверей он остановился, снимая с вешалки шляпу и плащ и, что-то вспомнив окликнул меня.
   - Иоганн.
   - Да?
   - Раз уж нет слуг, поработай ручками. Отыщи метлу. Люстру следует убрать, а все осколки смести - нам потребуется пространство.
   Сет вышел, а следом за ним выбежал, не оглядываясь на дочь, и Бенедикт Уоррик.
   А мы остались втроем.
   - Черт, - неожиданно сказал доктор Шу.
   - Простите?
   - Я забыл попросить лорда Слотера прихватить мне запасную ногу...
   Олетта пришла в себя примерно через полчаса. Сначала она тоненько хныкала, потом упрашивала "дяденьку Иоганна" ее развязать, жалуясь, что затекли руки и устали ноги, умоляла позвать папу, маму, вызвать городскую стражу... я попытался ее утешить, но вышло только хуже. Тогда я замолчал.
   Через какое-то время несчастная девочка, исчерпав запас слов и слез, впала в ступор и почти не привлекала к себе внимание. Хотя, как "не привлекала"?
   Немалого труда давалось лишний раз не смотреть на бесстыдно обнаженный, перепачканный в крови живот дочери Уоррика, но стоило повернуться к ней спиной, как тут же возникало ощущение, будто утбурд проснулся и снова движется, плетя злые чары.
   И пусть я знал, что все это лишь игра воображения, ибо Сет Слотер слов на ветер не бросает и печать, начертанная Древней кровью должна держаться, - мысль о присутствии потусторонней твари угнетала. Доктор Тавик Шу, надо полагать, испытывал схожие чувства: пару раз, поспешно отводя взгляд от живота Олетты, который притягивал их, точно магнит железо, мы сталкивались глазами и смущенно улыбались друг другу.
   Бакалавр медицины продолжал играть в молчуна; за все время, что прошло в ожидании графа и Слотера, мы обменялись едва ли полудюжиной фраз. Олетта пыталась взывать и к нему, но безуспешно.
   Заткнув за пояс пистолеты охотника, я оттащил в сторону разбитую люстру, подобрал свечи и, не заморачиваясь поиском метлы, своим плащом смел в угол осколки. Больше делать было нечего, а потому минуты ожидания потекли мучительно медленно. Чтобы занять себя, я принялся ходить через весь холл - от дальней стены к дверям, считая шаги, мысленно переводя их в мили и, кажется, жутко раздражая мельтешением туда-сюда доктора Шу.
   Угнетали мысли о таинственном отце ребенка, но я гнал их от себя, а тяжесть пистолетов за поясом, созданных и снаряженных специально для истребления монстров и нечисти, придавала уверенности.
   Сет вернулся, когда я отсчитывал уже восьмую милю. Держа в руке походную сумку, больше похожую на обычный мешок, он сразу прошел в холл, не раздеваясь и не отряхивая снега с сапог и плаща. Без лишних вопросов огляделся по сторонам, убедился в том, что Олетта находится там, где он ее оставил, а печать не повреждена и довольно хмыкнул.
   - Она звала своего Принца?
   - Несколько раз. Никто не явился.
   - Это хорошо. Осталось дождаться папашу-графа.
   Сет взяв из угла стул с резной спинкой, осторожно присел на него и попытался вытянуть ноги, но несчастный предмет мебели тут же протестующе затрещал-запротестовал под могучей тушей, грозя развалиться на части.
   - Черт бы подрал этих красноделов-плотников, - пробурчал Сет.
   Он пинком забросил стул в угол, сложил в несколько раз свой плащ и, постелив его под себя, тяжело привалился к стене.
   - Вздремну. Как придет граф, сразу будите. Иоганн?
   - Да?
   - Ты кажется совсем заскучал. Держи, развлекись.
   С этими словами он извлек из-за пазухи прямоугольный предмет и толкнул его в мою сторону, после чего надвинул шляпу на глаза, и кажется тут же уснул, тихо, почти без храпа. Предметом же оказалась книга - толстая и солидная, в обложке из черной кожи с золотистым теснением.
   "Бич ведьм, а равно ведьмаков и малефикаров авторства почетного инквизитора Якоба Маллеуса", - сообщала обложка. "Издание второе, исправленное и дополненное практическими замечаниями по теории экзорцизма", - добавлял форзац. Страницы из хорошей дорогой бумаги оказались богато иллюстрированными - главным образом гравюрами, изображающими ведьм, чертей, уродливых тварей и обнаженных женщин. Иными из них можно было смело иллюстрировать бесстыдные анчинские трактаты об искусстве плотской любви известные, как "Книга Нушти Утурумы".
   Об этом труде я, как и многие в Уре, был наслышан.
   Написанный примерно два с половиной века назад, "Бич ведьм" до сих пор считался одним из самых знаменитых и влиятельных руководств по противодействию злому колдовству и охоте на ведьм, хотя Строгая церковь относилась к нему очень сдержанно и в число благословленных трудов он не входил. А еще говорили, что автор книги был одержим ненавистью к женщинам, проистекавшей из простых плотских желаний, не находивших удовлетворения, а посему значительная часть трактата посвящена клеймлению и осуждению женской распущенности с богатым и разнообразным описанием примеров последней. Если я правильно помню, под конец жизни Маллеуса лишили статуса инквизитора и даже духовного сана, и остаток дней он доживал, как преподаватель теологии и основ бесоборчества в университете Крейцига.
   "Бич ведьм" содержало тридцать пять глав, или "вопросов", как назвал их сам автор. Я успел прочитать две - "Должно ли мириться с ведьмовством?" и "Еретично ли признавать ведьм и колдунов?", но этого с лихвой хватило, чтобы убедиться в справедливости народной молвы по части озабоченности автора. Затем хлопнула, впустив морозный воздух, наружная дверь, и в холл вошел, наконец, Бенедикт, таща на плече седельную сумку.
   - Я все принес! - запыхавшимся голосом выпалил он. -Мессир Беллоу нашел в своих запасах все, что было указано в списке!
   - Сет... - я обернулся, чтобы разбудить охотника, но Слотер уже стоял на ногах.
   Шляпу он бросил на пол.
   - Отлично. Рамси свое дело знает. Давайте мел!
   Бенедикт поставил положил сумку на пол и, порывшись в кармане, достал предмет, аккуратно завернутый в вощеную бумагу. Сет развернул ее - внутри действительно оказался кусок мела. Самого обычного, разве только, испещренного тонкими красными прожилками при ближайшем рассмотрении.
   - Четыре золотых за простой кусок мела, - отступив, шепнул мне Бенедикт Уоррик, в котором вдруг некстати шевельнулась рачительность.
   - Это не простой кусок мела, - Сет, конечно, все услышал. - Этот n`toth. "Зуб зла". Он пропитан жертвенной кровью и заклят ересиархами Черной церкви, благодаря чему начертанные им линии нельзя сдуть при помощи колдовских фокусов. Это куда надежнее, чем чертить колдовские знаки церковной свечой, как предпочитают мессианские экзорцисты. А надежность имеет большое значение, когда собираешься заглянуть в Преисподнюю.
   Он отошел в центр холла, присел и, неловко перемещаясь на корточках, принялся чертить на паркете линии - длинные прямые, переламывающиеся под острым углом и пересекающие одна другую. Одна, вторая, третья... они образовали пятиконечную звезду, которую охотник тут же заключил в круг.
   Обычная пентаграмма - только огромная, занявшая весь центр просторного холла.
   - Мы собираемся вызывать демонов? - шумно сглотнув, спросил Бенедикт.
   - Не демонов. Демона. Одного и вполне конкретного. Отца вашего бастардыша.
   - Значит, это все-таки не проклятье?
   Сидя на корточках, Сет повернул голову в нашу сторону.
   - Кровь и пепел! Начинайте уже использовать голову, граф! Проклятье не лишает девиц невинности.
   - Но демон... его кто-то должен был вызвать, чтобы натравить на Олетту,- недоумевал Бенедикт. - Моя дочь просто не способна провести такой ритуал самостоятельно. Значит кто-то спустил отродье Преисподней на нашу семью? Но кто? У меня никогда не было настолько могущественных врагов!
   - Все одновременно и проще, и сложнее, граф. По всем признакам это инкуб, демон-совратитель. А молодым девицам такого и вызвать не нужно. Сам приходит, - пробурчал Сет, ползая внутри пентаграммы. А теперь заткнитесь все и не отвлекайте меня. Если ошибусь со знаками, мало никому не покажется.
   - Мало нам утбурда, так теперь еще и инкуб, - неслышно пробормотал я.
   Углы пентаграммы быстро покрывались сложными и угрожающими даже на вид значками. Некоторые из них я узнавал, но большинство ничего не говорили.
   Мои познания в оккультных науках не так велики, в подобных вещах я целиком полагаюсь на консультации и экспертное мнение Кевина Брэди -бывшего члена ордена экзекуторов, а ныне корреспондента "Хроник", специализирующегося по расследованиям и скандалам, связанным с проявлением сверхъестественного. Он и сам неплохой оккультист, хотя уже дважды не смог сдать экзамены в Колдовской Ковен Ура. И, помнится, Кевин рассказывал мне, что простейшая пентаграмма для вызова нечистой силы чертится за пару минут - достаточно вписать в углы пять имен адских Ключников и символы пяти сломанных печатей, открывающих врата в Преисподнюю.
   У Сета заполнение пентаграммы магическими символами и печатями заняло три четверти часа.
   Глядя, как он копошится, сморщившись от усердия, нелепый с этим крошечным кусочком мела в толстенных пальцах, я против воли почувствовал гуляющий по хребту холодок. Большая часть начертанных знаков явно предназначалась для дополнительной защиты от существ по ту сторону, а, значит, Сет планировал не просто приоткрыть щелочку в Преисподнюю.
   Удивительно, как все-таки глубоко гнездится в нас, людях, страх перед потусторонним.
   Ведь, казалось бы, эти вещи должны давно стать обыденными. Великий город Ур уже который век стоит одной ногой по ту сторону реальности: требуется слишком много магии, слишком много нежити и нечистой силы для поддержания пульса жизни, что бьется в его жилах-улицах. Сверхъестественное сделалось настолько привычным, что воспринимается, как естественный порядок вещей: бесы разносят нашу корреспонденцию, оживленные волшбой истуканы из камня и железа приводят в движение огромные механизмы, а поднятые из могил мертвецы выполняют тяжелую физическую работу... И все же привычное не перестает быть пугающим.
   Особенно отчетливо это понимаешь, когда на твоих глазах дальний потомок древней демоницы Лилит завершает приготовления к тому, чтобы настежь распахнуть врата в геенну огненную.
   Я много повидал, но чувствовал, как каждый волосок на теле встает дыбом. Что уж говорить о других?
   Доктор Шу, скрючился в кресле, маленький и напуганный. Бенедикт Уоррик, которого угнетало и подавляло одно присутствие Сета, и вовсе стал белее линий на полу, а лоб его покрыли крупные капли испарины. Приступ его активности, вызванный исполнением поручений Слотера, сошел на нет.
   - Кажется все, - наконец, выдохнул Сет, выпрямляясь и с хрустом разгибая затекшую спину.
   Он спрятал проклятый мел в кармашек на поясе и сдул его крупицы с пальцев.
   - Теперь ты можешь сказать подробнее о том, откуда взялся демон?
   - Инкуб - один из немногих демонов, которому не требуются сложные ритуалы для проникновения в наш мир. Он приходит сам, если чует сладкую добычу и зов плоти. Вообще нечистые не особо охочи до плотских утех, но инкубы и суккубы - дело другое. Они только для этого и созданы. Особенно суккубы. Развратные сучки регулярно шастают по спальням, так что только у меня на счету их уже с дюжину. Мужские особи, а также твари, способные менять облик и пол, выбираются из Преисподней гораздо реже. Можно сказать, вашей Олетте повезло.
   - Я бы не назвал это везением, - издав неестественный смешок, сказал граф Уоррик. - Но если этого демона не натравили на мою дочь сознательно... как он ее выбрал? Почему именно ее?
   Сет пожал плечами.
   - Сны.
   - Сны?
   - Как правило это сны. Развратные, порочные, полные любострастия. Грязный сон и телесная невинность - прекрасное сочетание, чтобы приманить инкуба. Демоны плотских грехов проникают сначала в сновидения смертных и усиливают их, развращая жертв в течение нескольких ночей. А затем начинают ими манипулировать, обучая как призвать себя в наш мир во плоти. Полагаю, все это произошло с вашей Олеттой.
   - О, моя несчастная девочка...
   - Граф, хватит стонать. Подайте свечи из сумки. Если мел стоил четыре золотых, то они уже обошлись вам по дюжине марок за штуку, не так ли?
   - П-полторы дюжины.
   - Узнаю старину Рамси. Гнет цены так, словно совести отродясь не имел.
   Бенедикт непослушными руками выудил из сумки пять толстых черных свечей - мягких, деформирующихся даже от прикосновения пальцев и издававших омерзительный запах. Когда он передавал их Сету, тот не удержался и кольнул.
   - Дорого обходятся не сами свечи - трупный жир в Уре найти не сложно, особенно если дать на лапу сборщикам из Мусорного патруля. Все дело в фитилях. Они скручены из волос девственниц, удавленных своими косами. Сами понимаете, такие найти непросто. В Уре живая девственница - уже редкость.
   Бенедикт посмотрел на него с откровенной ненавистью, но промолчал.
   Широко ступая, чтобы лишний раз не задевать рисунки и знаки, Слотер прошелся по кругу, расставляя свечи в углах пятиконечной звезды и зажигая их от лучины, которую я ему передал, запалив от лампы.
   - А если вы ошибаетесь и это не инкуб? - спросил доктор Шу.
   - Вот на этот случай наш граф и несет такие финансовые потери. Будь я уверен, что это просто совратитель, обошелся бы и простыми свечам. Но с этими тварями никогда не угадаешь точно, поэтому если есть возможность подстраховаться - стоит подстраховаться. Эту пентаграмму, - Сет не без гордости ткнул в дело своих рук, - не взломать даже демону высшего порядка. Готовьтесь, мессиры, через несколько минут мы будем знать точно, кто добрался до юной Олетты. Остались последние приготовления... В сумке графа должны быть веточки орешника. Закрепите каждый на своей одежде. Олетте этого не требуется.
   Пока мы возились с оберегами, Сет огляделся по сторонам и приметил в дальнем углу, резной столик. Подтащив его поближе к пентаграмме, Слотер принялся выкладывать на столешнице предметы, которые принес уже сам - мешочки с травами, склянки с жидкостями, пару длинных серебряных штырей с мессианскими квадратами на концах, коробок, внутри которого что-то жужжало и царапалось. Последним охотник положил на стол длинный продолговатый предмет, завернутый в пропитанную каким-то маслом ткань.
   В холле повис умиротворяющий аромат благовоний.
   Принюхавшись, я сообразил, что за запах. Сандал.
   - Почти все. Осталась пара заключительных штрихов. Мессир Тавик, мне нужна кровь нашей... девы. Думаю, как доктор, вы справитесь деликатнее, чем я. Иоганн, помоги ему.
   Молчаливый бакалавр медицины кивнул. Он извлек из своего саквояжа ланцет и маленькую фарфоровую чашку и, подпрыгивая на сломанном протезе, с моей помощью, подобрался к Олетте. Мгновение доктор смотрел на пациентку в некотором замешательстве, а затем голосом, изобличающим неловкость, произнес.
   - Я предпочел бы надрезать запястье, но руки задраны. Будет лучше пустить кровь из бедра. Граф, вам придется задрать платье... то, что от него осталось.
   - Может мне вообще оголить дочь перед всеми вами? - не выдержав, сорвался на крик Бенедикт.
   - Для ритуала это было бы как нельзя кстати, - спокойно заметил Сет. - Но попробуем обойтись. Нам нужна кровь Олетты. И ее локон. Мы ведь хотим вызвать не абы какого инкуба, а вполне конкретного. Того самого копьеносца, что познал вашу дочь. Папашу. Так что помогите доктору.
   Когда чашка с кровью и прядь волос несчастной девочки были помещены в центр пентаграммы, Сет велел всем отступить к стене.
   - Что ж, все сделано. И час удачный. Время начинать. Запомните мои последние наставления, мессиры. Не приближайтесь к пентаграмме. Не пытайтесь заговаривать с демоном. Если он заговорит с вами - не отвечайте. Особенно это касается вас, граф. Я все сделаю сам. Это понятно?
   Мы нестройно кивнули.
   - Доктор Шу, вернитесь в свое кресло, вам будет тяжело стоять все время на одной ноге... Начнем, пожалуй.
   Он встал лицом к пентаграмме у двух нижних лучей, лицом к верхнему и набрал в грудь воздух.
   - Emen-Hetan! - мощный голос Слотера загремел на весь просторный холл, наполняя его жутким эхом. - Emen-Hetan! Emen-Hetan!
   Гортанные слова мертвых языков впивались в уши, подобно кинжалам.
   - Нееет!
   Оливия очнулась и закричала. Кажется, теперь она уже не призывала своего Принца, но боялась за него.
   - Не смейте! Не смейте!
   Детская самоотверженная любовь.
   Мы занервничали и заозирались, но Сета это не обескуражило - напротив, он довольно кивнул, не переставая выкрикивать ритуальные фразы: - Vos hortor, spiritus immunde!..
   От порыва ветра со звоном распахнулось окно, и в холл ворвалось морозное дыхание зимы. Я поежился и побежал его закрывать, придерживая веточку орешника, зацепленную за крючок дублета, чтобы случаем не вывалилась.
   Погода за окном взбесилась. На спящий город упала невесть откуда взявшаяся пурга и теперь ярилась снаружи, забрасывая в окно колючие крупицы снега. Прежде, чем я справился со ставнями, половина свечей в холле оказалась задута, но пламя тех пяти, что стояли в пентаграмме продолжало гореть ярко и сильно, выбрасывая над собой длинные струйки копоти. Тени жутко сгустились, превратив дальние углы в зияющие тьмой провалы.
   - Verbum pythonicum, mysterium salamandrae, conventus sylvorum, subvertam angeli!...
   Я ощутил, будто кто-то сверлит взглядом мою спину- аккурат промеж лопаток. Быстро обернулся и ничего не увидел, однако ощущение чужого незримого присутствия никуда не делось. Признаюсь, поджилки дрогнули. Пусть на мою долю выпало много передряг, в ритуале вызова серьезного демона я участвовал впервые.
   Вершащееся таинство наполняло душу священным ужасом, к которому неожиданно примешался совершенно неуместный восторг, вызванный прикосновением к силам и тайнам, многократно превосходящим возможности смертных.
   - Impero tibi per clavem Solomoniu setnomen magnum gemhamphoras! - гремел Сет, обходя пентаграмму по внешнему кругу и вытряхивая содержимое одного из своих мешочков - по виду какую-то невесомую пыль - прямо на горящие свечи.
   Пыль ярко вспыхивала, а дух сандала в воздухе перебил запах полыни - горький настолько, что практически ощущался на языке как вкус.
   - Veni! Veni! Veni!
   Приди, приди, приди...
   И он пришел.
   Черный Принц.
   Демон-копьеносец.
   Я ожидал, что все будет как-то... более драматично: вспыхнет пламя, взметнувшись до самого потолка, все заполнит вонь серы, а меж линий пентаграммы на мгновение покажется зев клокочущей жидким огнем бездны. На деле же вышло так, что я моргнул, а когда открыл глаза, Принц уже стоял внутри.
   И был он прекрасен.
   Высокий, красивый, божественно сложенный.
   Только блестящий скульптор, истинный гений резца, такой, например, как Йозеф да Сильва, смог бы воспроизвести столь совершенные пропорции тела - и то лишь в мраморе. В жизни подобный идеал недостижим. Лучшие цирковые атлеты, когда-либо выступавшие на ярмарках, удивляя людей красотой вздувшихся мышц и гармонией сложения, плакали бы бессильной зависти, доведись им сравнить свои грубые телеса с рельефом безупречной анатомии совратителя.
   Его лицо было гладким и юным с неестественно правильными чертами, а глаза, подобные двум полированным звездчатым ониксам, сияли темным огнем и мудростью.
Я невольно затаил дыхание, рассматривая явившееся создание с откровенным восхищением, и даже не сразу осознал, что кожа пришельца из Преисподней черная, как эбеновое дерево, хотя в нем не было ничего от грубых и некрасивых чернокожих великанов с юга с их толстыми губами и расплющенными по всему лицу носами.
   И что он полностью обнажен.
   Невольно опустив глаза, я увидел его мужественность и...
   Впрочем, хватит.
   И без того понятно, что у маленькой Олетты Уоррик не было никакого шанса устоять.
   - Какое изысканное общество, - звучным тенором произнес инкуб, неторопливо оглядевшись по сторонам. - Моя шлюшка, ее папаша, родич, пользующийся дурной славой и пара смертных статистов. Фу, один из них еще и колченог... Ух! А пентаграмма-то какая! Да сюда можно целую свору вместить!
   - Спасайся, мой Принц! - завопила Олетта. - Этот великан хочет убить тебя! Он хочет убить дитя нашей любви!
   Ее глаза расширились и остекленели, лицо выражало экстатический восторг.
   Нечистый небрежно послал ей воздушный поцелуй.
   Сет молча повернулся к демону спиной и подойдя к дочери Бенедикта, быстро соорудил ей кляп из обрывков платья. Ее голос больше не был ему нужен. Олетта мычала и брыкалась, по ее щекам текли слезы Граф Уоррик дрожал и не смел вмешиваться.
   - О, спасибо, родич, - демон блеснул ослепительно белыми зубами, контрастными на фоне черной кожи. - Ты оказываешь всем нам услугу. Когда женщины не болтают, они визжат, и это так утомительно... Впрочем, вам всем еще повезло: никто из вас не проводил век-другой с роем суккуб, завывающих одновременно. Тот еще ад я вам скажу!
   Слотер все также молча подошел к границе пентаграммы и, склонив голову, принялся изучать Принца долгим тяжелым взглядом.
   - Нет, - наконец, сказал он голосом, не выдававшим ни раздражения, ни разочарования. - Тебя я не знаю. Жаль. Значит все пройдет не так быстро, как хотелось бы.
   - Зато я знаю тебя, Сет из Слотеров, - засмеялся Черный Принц. - У нас для тебя приготовлено особое местечко. По-настоящему особое!
   - Ты совратил девушку, и мог просто забрать ее душу, - не обращая внимания на его слова, сказал Слотер. - Зачем потребовалось награждать ее ребенком? Такие случаи редки.
   - А, так ты оценил! Признайся, я это хорошо придумал, а?
   Демон не выглядел ни озадаченным, ни напуганным, казалось, его забавляет происходящее.
   Сет снял с пояса кожаную круглую фляжку и встряхнул ее. Внутри булькнуло.
   - Святая вода, как я понимаю? - театрально закатывая глаза, спросил инкуб. - Брызгаться будем?
   - Зачем? - повторил Сет, откручивая крышку.
   Черный Принц вздохнул.
   - Вот так сразу берем и переходим к самой неприятной части разговора? А-а, ладно. Думаю, одну откровенность я могу себе позволить, - он доверительно понизил голос. - Если честно, меня просто тянет похвастаться перед вами, смертными. Дело в том, что в моем... ну скажем, ведомстве... начали присматриваться к этому новомодному празднику Строгой церкви. К Рождеству. Ну как же, пришествие ребенка, воплощающего столько надежд смертных, чествование грядущего Мессии, адвентанские таинства, вигилия... Сет, ты как никто другой должен понимать, сколь соблазнительным мне показалось оставить посреди всего этого священнодейства большую и дымящуюся кучу дерьма!
   Он сладко зажмурился, точно кот, укравший с кухни кусок требухи.
   - Если простые смертные и их бородатые пастыри так жаждут чудо-ребеночка, почему бы не помочь им с этим? Так нате же! Восславьте щедрость Принца! Тут вам и чадо, созревшее и вышедшее на свет до срока, и непорочная юная мамочка, не знавшая прежде мужчину, и таинственный отец, которого никто никогда не видел, а сверх всего - ореол смерти и прочие чудеса еще из утробы. Как оно? Святые отцы с ума сойдут, а теологи в спорах повырывают друг другу бороды.
   Инкуб начал смеяться, а затем резко оборвал себя и укоризненно посмотрел на Сета.
   - Стоит ли портить такую замечательную шутку, родич? Пусть церковь поломает голову, а? Вы, Слотеры, ее все одно не жалуете.
   - Дешевые фокусы, - презрительно бросил Сет. - Я не ломал голову и суток. У вашей братии фантазии - на толпу с ноготок.
   И все же он завинтил крышку и убрал фляжку обратно на пояс.
   Принц слегка нахмурился.
   - Когда твоя душа попадет в Ад, Сет из Слотеров, ты увидишь, что кое в чем мы все же богаты на выдумку. Ужасно богаты я бы сказал.
   Напускное спокойствие охотника неожиданно для всех дало трещину: Сет вдруг вскинулся и ответил на эту угрозу столь зловещим оскалом, что даже мне стало чуточку не по себе.
   - А вот на этот случай рекомендую учить молитвы всем вертепом. Ибо - кррровь и пепел! - когда я все-таки попаду вниз, то возьмусь за вашего брата всерьез!
   Принца не проняло. Он поднял руки и изобразил два сухих вежливых хлопка.
   - Aue. Мне нравится твоя бравада, Сет. Но что ты планируешь делать прямо сейчас? Имей в виду, ребенка нельзя извлечь, не убив мать, а меня теперь не получится изгнать или уничтожить - не повредив ребенку. Наши узы нерасторжимы. Об этом ты не подумал, творя ритуал призыва, не так ли? Не удивлен. Говорят, Сет из Слотеров вообще не особо силен в стратегии; его конек сплошная и вульгарная импровизация.
   - А говорят это, часом, не те твои родичи, из которых я уже выколотил дух? - уже спокойным голосом поинтересовался охотник, лицо которого вновь сделалось непроницаемым
   - И они тоже. Неудачники. Но я просил бы не отвлекаться от нашей задачки. Сложная дилемма, не так ли, господа? Эй, папаша, - инкуб повернулся к графу Уоррику. - Ты нанял этого громилу, чтобы спасти дочь?
   Бенедикт дернулся, сделал шаг к пентаграмме. Помня о словах Сета, я, не говоря ни слова, схватил его за плечо и толкнул обратно к стене.
   - Похоже, для этого есть только один способ: сотрите пентаграмму, и я уйду, - продолжал Черный Принц. - В знак доброй воли готов пообещать, что до Рождества больше не умрет никто... если только не попытается разболтать наш маленький секрет. Послушай доброго совета, папочка Бенедикт. Мы ведь теперь почти что родственники.
   Граф Уоррик прислонился к стене, беспомощно глядя то на дочь, то на Слотера, который никак не отреагировал на предложение демона.
   Вместо этого он неторопливо расстегивал колет.
   Покончив с пуговицами, Сет неторопливо стянул его, оставшись в одной просторной белой рубашке, расшнурованной на груди и бросил на канделябр с задутыми порывом ветра свечами, стоявший у стены.
   - И что же ты задумал, родич? Сразить меня своим могучим волосатым торсом?
   - Тебя, кажется, в самом начале позабавила огромная пентаграмма, - спокойно сказал Сет. - Так это не от избытка мела. Это нужно, чтобы внутри могли вдоволь потанцевать двое.
   - Неужто ты не побоишься войти внутрь? - нечистый изобразил восхищенное удивление. - Храбро для того, кто может умереть. Ну, давай. Да! Давай-давай, попляшем. ...
   Сет покачал головой.
   - Не думаю, что сегодня кто-то умрет. А знаешь, что хуже всего? Ты входишь в число этих "кто-то".
   - А-а, так у нас запланированы пытки, - инкуб презрительно рассмеялся. - Обожаю жесткие игры. Я сам, люблю, знаешь ли, шлепать девиц по заду.
   И он жестами изобразил как.
   Услышав о пытках дочь графа замычала и задергалась в путах, пожирая глазами очаровавшую ее тварь, но Принц больше не смотрел в ее сторону. Он был занят тем, что пытался переглядеть Сета, который подворачивал рукава рубашки демонстрируя все ту же нарочитую неторопливость, что и с колетом. Закончив, он взял со столика длинные - по локоть - кожаные перчатки, вроде тех, в каких орудуют мясники принялся их натягивать на свои ручищи.
   Медленно и тщательно - палец за пальцем.
   Это действовало на нервы.
   Сжались огромные кулаки, и кожа слегка затрещала, растягиваясь.
   - Охохонюшки! Ну и что ты там мне припас, Слотер? Серебро? Святую воду? Мощи святых?
   - Слишком высоко о себе думаешь, любовничек, -сдержанно улыбнулся Сет. - Я думал, что придет кто-то покруче, но ты не стоишь того, чтобы заморачиваться тонкими материями. Поэтому будет кое-что попроще.
   Охотник подошел к столику и развернул благоухающую сандалом, скрывавшую под собой какой-то продолговатый предмет.
   Признаться, я был разочарован. Нашим глазам предстала короткая дубинка из светлого дерева с рукояткой, обмотанной кожаными ремешками и петлей в темляке. Простая палка, на которой даже не было вырезано рун и заклинаний.
   Сет взял ее в свою лапищу, поднес к носу, понюхал и довольно улыбнулся.
   - Прекрасно пахнет. Это белый сандал из священных рощ Анчины. Думаю, тебе понравится. Мессианские монахи покупают его у желтокожих еретиков, чтобы резать себе четки.
   Демон фыркнул, снова изображая презрение, однако, когда Слотер двинулся к пентаграмме, по его лицу пробежала судорога.
   - Угрожаешь побоями тому, кто родился в Преисподней? Ты смешон, Ублюдок.
   Сет ничего не ответил. Он молча скользнул в пентаграмму, двигаясь теперь с удивительной для своих габаритов скоростью. Инкуб тут же ринулся к нему, выставив вперед скрюченные пальцы, из которых на глазах лезли длинные кривые когти.
   Дубинка хищно свистнула в воздухе, раздался тихий хруст, и Принц закричал.
   Мне не единожды приходилось драться по-настоящему - не на жизнь, а насмерть, безжалостно круша и увеча врагов - и все же до сих пор я пребывал в уверенности, будто треск ломающейся кости можно услышать лишь во время прямого контакта, поскольку это не столько звук, сколько ощущение, воспринимаемое твоими мышцами и сухожилиями при соприкосновении с плотью врага.
   Сейчас я отчетливо услышал сухое "крак!".
   Правая рука совратителя сломалась, кажется, сразу в двух местах.
   Демон взмахнул левой, но Сет уклонился, сделал шаг, обходя инкуба сбоку и снова коротко взмахнул палкой, на сей раз направляя удар вниз.
   Тук!.. коленная чашечка превратилась в кашу.
   Нечистый рухнул на пол обхватывая ногу здоровой рукой, его крик перешел в протяжный вой.
   Сет сделал еще шаг, кружа вокруг поверженного Черного Принца, точно касатка, отрывающая куски от беспомощного кита. Теперь уже неторопливо приметившись, он ударил третий раз -между шеей и плечом, ломая ключицу.
   Еще шаг. Свист дубинки. Хрустнуло бедро, дробясь на кусочки.
   Демон больше не помышлял ни о нападении, ни о сопротивлении, он только съежился на полу внутри пентаграммы, корчась и вздрагивая после каждого нового удара, которые методично обрушивал на него Слотер.
   - Сандал - ценное, но при этом еще и очень твердое дерево. Как видишь, человеческая плоть, в которую ты облачился не в пример, мягче.
   Шаг. Свист. Удар. Треск кости.
   Вопль боли.
   - Не спорю, у вас там внизу и жарко и неприятно, - голос Сета звучал спокойно и отрешенно, он наносил жестокие удары, не сбивая дыхания. - Но беда в том, что страдания, которые вы испытываете, метафизического свойства. Это страдания духа. Физическую оболочку ваша братия принимает только здесь, выбравшись в наш мир, так что, подозреваю, страдания тела ты до сих пор не познавал. Только удовольствия. Ну и каково на вкус, прекрасный принц?
   На мгновение он прекратил движение, прицелился тщательнее прежнего и ударил снова - коротко и хлестко.
   Крик Принца сменился омерзительным бульканьем; чертов Выродок, ударив с ювелирной точностью, просто снес ему нос, оставив на прекрасном лице уродливую кровавую рану. Инкуб захлебнулся собственной кровью.
   Я никогда не называл Сета "Ублюдком", но, глядя на эту экзекуцию, начал понимать, почему многие знали его именно под этим именем.
   Происходящее нельзя было назвать даже избиением - методично и хладнокровно, с дьявольской размеренностью опуская дубинку, Сет просто перемалывал совершенное тело совратителя в бесформенное кровавое крошево. Мышцы и связки рвались, кости превращались в кашу, а там, где сандал прикасался к обнаженной плоти, оставались язвы. Светлое дерево стало красным, местами к нему пристали клочья черной кожи.
   При этом Слотер ничего не просил и не требовал от Принца.
Он и говорить с ним перестал.
   Только бил, бил и бил.
   Граф Уоррик сделался бледен как полотно. Его щеки тряслись, в округлившихся глазах плескался откровенный ужас. Вялыми руками отставной майор отряхивал рвоту со своего камзола.
   Я и сам чувствовал позывы желудка, но держался, не смея уронить достоинства ни перед старым сослуживцем, ни перед охотником на нечисть; доктор Шу - не в счет.
   Бесстыдная дочь моего друга, поначалу неслышно кричавшая сквозь кляп, потеряла сознание, будучи не в силах смотреть, как истязают ее потустороннего любовника, однако существо в ее утробе все чуяло и бесновалось, не в силах прийти на помощь отцу. Движение под кожей живота сделалось таким сильным, быстрым и хаотичным, что казалось, будто плоть в любой момент не выдержит, и тварь вырвется наружу.
   Не вырвалась.
   Малая Соломониева печать, начертанная Древней кровью, держала.
   А Сет все бил: снова, снова и снова.
   И снова.
   Он прервался только один раз. Кончиком дубинки подцепил Принца за подбородок и заставил поднять голову.
   - В человеческом организме чуть более 200 костей. Поверь, действительно так много. Я хорошо знаю анатомию - это часть профессии, позволяющая понять, как лучше делать живое мертвым... или хотя бы сильно поломанным. К сожалению, при всем желании я не смогу сломать каждую из двух сотен твоих костей - некоторые слишком мелки и незначительны. Но большую часть, будь уверен, переломаю. И ты это почувствуешь.
   Превозмогая боль, Принц попытался рассмеяться, харкая кровью, но Сет быстро ударил его в висок - слегка, не разбивая череп. Просто тюкнул.
   А потом сандаловая дубинка свистнула в очередной раз, круша уже кости таза.
   - Лупить так долго смертного мне бы не удалось, - размеренным голосом продолжал Сет; он совершенно не запыхался, обрабатывая демона. - Тот помер бы десятка два ударов назад. Но ты ведь другой породы... А когда кости все-таки закончатся, я подумаю, куда тебе засунуть дубинку. Выбор, в общем, не так велик. В глотку или в задницу?
   Удар. Хруст. Крик.
   Удар. Треск. Крик.
   Не знаю, сколько из двухсот костей Сет сломал ему прежде, чем сломался сам Принц.
   - Чего ты хочешь? - закричал он невнятно, потому что рот был полон крови. - Чего ты хочешь, проклятый Ублюдок?!
   - Ага. Ты кажется готов к переговорам?
   Удар. Крак! Крик.
   - Чего ты хочешь?!!
   То, что несколько минут назад выглядело, как воплощение мужского совершенства, потеряло всякую форму. У ног Сета дергался измочаленный ошметок плоти. Бело-розовые обломки костей торчали сквозь прорехи в эбеновой коже, а лужа крови и мочи под ним, расплывалась все шире, грозя залить линии пентаграммы и начертанные знаки, но вместо этого обтекая их.
   N`toth стоил своей цены.
   - Чего ты хочешь?! Чего ты хочешь?!- сломанный и сломленный демон просто не мог остановиться. - Чего-ты-хочешь, чеготыхочешь, чего...
   - Твое имя. Твое истинное имя.
   Демон застонал от отчаяния, замотал головой, и дубинка вернулась к своей работе.
   Хватило еще трех или четырех ударов.
   - Az`zagasus, - прошептал инкуб, содрогаясь в агонии.
   - Повтори еще раз. И соблюдай протокол.
   - Я, нечистый, рожденный в пламени второго круга Ада, называюсь тебе, дитя Герцогини Лилит, известное как Сет из Слотеров, - клокоча кровью, забормотал Черный Принц. - Не по доброй воле, в недобрый час и с надеждой на неминуемую беду, вверяю тебе свое истинное имя, а с ним и власть над собой. Я, Az`zagasus! Отец ублюдков! Произноси это имя почаще, и оно поможет мне забрать твою душу.
   - Aue! Твоим истинным именем повелеваю тебе, демон второго круга Аз`загас, известный как Отец ублюдков, - загремел Слотер. - Изыми свою скверну из чрева этой девушки, не причиняя ей вреда!
   - Защита... - простонал нечистый.
   Сет вышел из пентаграммы, положил на столик дубинку и, взяв в обе руки по пистолету, которые забрал у меня, носком ботинка стер часть знаков внутри пентаграммы. Существо, прежде именовавшее себя Черным Принцем, повернуло голову в сторону девушки и что-то тихо забормотало.
   Движение под кожей живота на мгновение усилилось, возникла пугающая пульсация, а потом все прекратилось.
   Олетта так и не пришла в сознание. Ее отец упал на колени, осеняя себя попеременно то символом Святого квадрата, то новомодным крестом.
   - Сколько... сколько продлится моя служба, Слотер? - изувеченная куча мяса посреди пентаграммы едва заметно шевельнулась.
   Сет пожал плечами.
   - Я не Департамент магической обработки. Мне не нужны демоны-слуги.
   Глаза Аз`загаса широко раскрылись.
   - Нет, ты не...!
   Грохнул пистолет. Мозги Отца ублюдков разметало по всему полу.
   Изломанное тело коротко и сильно забилось в агонии, а затем жизнь покинула его.
   - Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic permeant peccatores... - прочитал Слотер, крест-накрест помахивая пистолетом - не то пародируя церковный символ, не то просто разгоняя дым от сгоревшего пороха.
   Граф Уоррик застонал и изверг из себя новый фонтан рвоты.
   Сет слегка покачал головой.
   - Все кончено, граф. Можете развязать дочь и вернуть в дом супругу и слуг. Сожгите останки. Чем быстрее, тем лучше. И немедля пригласите священников и экзорцистов, чтобы освятить эту комнату.
   Бенедикт открыл перепачканный рот, чтобы сказать слова благодарности, но ничего не смог из себя выдавить, только беспорядочно закивал, прижимая руки к сердцу.
   - Он... оно мертво? - спросил я.
   - Демона трудно убить по-настоящему. Куда проще ввергнуть обратно в Ад. Но если в физическом плане была разрушена материальная оболочка, то это, в общем, немногим хуже смерти. В ближайшие несколько веков Аз`загасу будет невозможно воплотиться в нашем мире. Таковы правила.
   - Но это значит, что данная им клятва бесполезна для тебя. Ты не сможешь призвать этого Аз`загаса, хотя владеешь его истинным именем.
   Сет пожал плечами.
   - Как я уже сказал - мне не нужны демоны-слуги.
   - М-моя дочь, - граф Уоррик, наконец справился с собой. - Что будет с ней? Что будет с ее душой?
   - Мы изгнали утбурда из ее чрева, но ваша дочь все еще осквернена. Если вы веруете, то замаливать грех придется долго и, конечно, потребуется серьезная епитимья. Но с такими вопросами - уже к мессианским священникам. Я не взвешиваю чужие грехи... И моя работа закончена.
   Я подошел к старому другу и помог ему подняться с колен
   - Все будет хорошо, Бенедикт. Искупление грехов положено в основу нашей церкви. Ее душу можно спасти.
   - Ты прав, - горячо сказал граф, хватая меня за плечо. - Ты прав, все можно спасти! Все можно исправить! Мы можем даже попытаться спасти репутацию моей семьи! Теперь, когда нет внебрачной беременности...
   Сет ухмыльнулся самым паскудным образом.
   - Про беременность я ничего не говорил.
   - Что? - граф Уоррик покачнулся, точно кулачный боец, пропустивший удар по уху.
   - Это, - Слотер убрал пистолеты, снова взялся за перепачканную в крови дубинку и помахал ей в воздухе, - сработало потому, что Аз`загас принял облик смертного со всеми сопутствующими достоинствами и ограничениями. Однако инкубы не способны зачинать детей. Рангом не вышли.
   - Но тогда...как?
   - Ну, дайте вспомнить, - охотник нахмурился, а затем начал декларировать по памяти. - "Совершенно верно, что зачатие человека является действием живого тела. Если же утверждается, что демоны не могут дать жизни, так как она изливается из души, то это совершенно правильно, но только потому, что жизнь изливается материально из семени, и демон, как инкуб, может с высшего попущения, ввести его с помощью совокупления. Но не свое семя вводит он, а семя, специально взятое для этого от какого-то человека, как и указано святым Ефраимом. У мужчины демон берет семя, принимая вид суккуба; вводя семя в женщину, превращается в инкуба. Для зачатий других творений демоны таким же образом пользуются и не человеческим семенем, как это явствует из апокрифа Блаженной Ксанфы". "Бич ведьм" Якоба Маллеуса. Не успел добраться до шестой главы, а, Иоганн? В деталях и отельных фразах могу ошибаться, но вроде писано все именно так. В дороге как раз освежил память - пока ехал сюда второй раз.
   - Значит этот ребенок...
   - Сын последнего мужчины, совращенного Аз`загасом в образе суккубы. Да, среди этих тварей есть двуполые создания, способные воплощаться и в юношей, и в девиц. Честно говоря, я удивлен, что он не изгой в своем племени. Демоны похоти обычно живут роями: множество суккубов и сутенерствующий над ними инкуб. Гермафродитов изгоняют, но Аз`загас, похоже, чувствовал себя внизу неплохо.
   - Если бы ты не убил его сразу, мы могли бы узнать имя отца - смертного отца - ребенка Олетты. - сказал я.
   - Вы итак можете его узнать. - недовольно буркнул Сет. - Полистай последние некрологи в своей же газетенке, Иоганн, глядишь, и угадаешь, у кого был взят... материал. Подсказываю: искать следует мужчин, таинственно скончавшихся от истощения или сердечного приступа.
   Бенедикт отчаянно тер виски, переваривая все услышанное.
   - Вы хотите сказать, что после того, как мою дочь, мою чистую, непорочную девочку, совратил демон, внутри нее зреет простой человеческий ребенок? Что после всего, через что мы прошли, она все равно останется обрюхачена?!
   - В самом зачатии не было ничего сверхъестественного. Чистой воды физиология. Ваша дочь понесла самым естественным образом. Она больше не невинна - с этим уже ничего не поделать.
   Граф Уоррик застонал.
   - Но нельзя же допустить, чтобы это исчадие появилось на свет?!
   - Инкуб изгнан и не сможет преследовать мать, а ребенок очищен от отцовской скверны. Ад не властен над его душой, поскольку младенец рождается безгрешным и непорочным. Что вам еще надо? - в голосе Сета внезапно зазвучала злость. - Родится самый обыкновенный малыш... если вы не попытаетесь вытравить плод или избавиться от него сразу после рождения. Тогда утбурд вернется. С большой степенью вероятности.
   Граф Уоррик опустился на колени и завыл, колотя рукой по полу и глядя на обвисшую в беспамятстве дочь со смесью отчаянная и отвращения.
   - Ну, полноте, граф. Испокон веков аристократы грешили по чужим спальням, а последствия расхлебывали при помощи денег и торговли титулами. Найдете невзыскательного нищего дворянчика с хорошей родословной и сплавите дочку за него. Однако упаси вас святые тронуть ребенка.
   Бенедикт уставился на охотника на нечисть налитыми кровью глазами.
   - Утбурд?
   - Может быть. Но скорее - кое-что похуже.
   - Похуже демона? И что же это может быть?
   Мой старый товарищ ядовито рассмеялся, оставаясь стоять на коленях и раскачиваясь, словно впавший в транс клирик.
   - Что?!
   - Я, - коротко и веско уронил Слотер. - Я могу случиться.
   Губы Бенедикта округлились, но вопрос застрял у него в груди.
   Тем не менее, Сет на него ответил:
   - Потому что я сам ублюдок, мессир. У меня слабость к безотцовщине.
  
   ***
  
   - И вот так все кончилось?
   История затянулась, глинтвейн давно был выпит. В воздухе теперь стоял аромат свежемолотых кофейных зерен. Ламар Кейси снял с плиты тужурку и аккуратно разлил горячий и горьковатый напиток по чашкам.
   Звякнули щипцы о чашку с колотым сахаром.
   - Так и кончилось. Семье Уорриков выпало то еще Рождество.
   - А что же Олетта? Что стало с ней? И с ребенком?
   Иоганн Ренодо взял кружку, пригубил ее краешек и с благодарностью кивнул своему протеже. Кофе варить Ламар умел.
   - Ты совсем не следишь за светской хроникой? - цокнув донышком чашки о блюдце, спросил он.
   Вместо ответа Кейси красноречиво обвел рукой свою скромную комнатку; где я, а где свет.
   Ренодо хмыкнул, встал со стула и прошел в дальний угол, где на колченогий табурет за неимением журнального столика была свалена куча бумаг, включая стопку листов "Уранийских хроник". С минуту Иоганн придирчиво копался в старых номерах, что-то отыскивая, а потом довольно крякнул.
   - Ага! Повезло.
   Он вернулся за стол и жестом фокусника, являющего из пустоты полуобнаженную красотку, расстелил на столе выпуск газеты двухмесячной давности. В воздух взметнулось облачко пыли.
   - Читай.
   Кейси склонился над столом и зашевелил губами.
   - "Трезвый, очень душевный и дельный, имею 2700 золотых марок наличного капитала; в целях женитьбы, изыскиваю из торговых, с такими же душевными качествами и приличной внешности особу, с капиталом не менее 2500 золотых марок, или имеющую долю в торговом деле не ниже этой суммы. Откликнись желанная...".
   - Другая страница, Ламар. И выше.
   - Что? А, хорошо. Вот. "Настоящим извещаем о признании права на наследование титула, назначении личного содержания и включения в список наследников его сиятельства Бенедикта Уоррика, графа Суззского дитя, нареченное Уинстоном Бефлетом; первенца виконта Уильяма Бефлета и его законной супруги Олетты Бефлет, в девичестве Олетты Уоррик. Так же изъявляем свою волю и желание...".
   Ламар оторвал глаза от газеты и посмотрел на Иоганна Ренодо.
   - А у мальчишки-то, смотрю, украли с полгода жизни. Хотя это лучше, чем жить с клеймом бастарда.
   Он улыбнулся. Редактор "Хроник" улыбнулся в ответ.
   - Я был на его крестинах. Хороший мальчик. Здоровый и крепкий.
   - Ему придется нелегко. Немногие отцы добры к приемным сыновьям, пусть даже им удается сохранить тайну рождения от всех. Ну или почти от всех...
   - На этот счет я бы не волновался. Думаю, виконт Билли Бефлет сделал нужные выводы, получив среди прочих подарков, присланных на рождение его сыну, конверт, подписанный просто "С. У. Слотер".
   Ламар с интересом посмотрел на своего патрона.
   - И вы знаете, что было внутри?
   - Да, Олетта рассказала мне.
   Ренодо поднял чашку и, обжигаясь, сделал большой глоток.
   Кейси смотрел на него с едва сдерживаемым нетерпением.
   - Цепочка. Простая шейная цепочка, продетая сквозь смятую серебряную пулю. Ту самую, которая разбросала мозги истинного отца маленького Уинстона по паркету.
  
   конец
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"