Торак да Крейн слизнул кровь и сморщился. Разваленную ударом вражеской сабли щеку дергало и пекло. Но боль терпеть - не привыкать. Хуже, что рана начиналась выше виска - из-за этого кровь так и норовила попасть в уголок глаза, слепя и заставляя трясти головой.
А в бою ослаблять внимание нельзя.
Можно получить клинком по башке еще раз, и с куда худшими последствиями.
- Славный удар, - одобрительно хмыкнул Белый Гудлук. - Я даже вижу твой толстый череп!
Пользуясь короткой передышкой, крага Железнозубых - опытный воин, прошедший через десяток битв - пристроил тяжелую пику на плечо, так что острие устремилось в небо, и тяжело опустил длинные, покрытые узловатыми мускулами руки, давая им отдохнуть. Целый лес таких пик, по два фута отточенной до синевы стали на каждую, качался сейчас над их головами: Железнозубые отбили очередной - четвертый за сегодня - натиск дорийцев и теперь пользовались короткой заминкой, чтобы отдышаться.
Бой вышел жарким - клан, с учетом погибших и раненных, потерял в численности едва не шестую свою часть, но стояли сородичи крепко и славно, завалив все подступы к своим боевым порядкам трупами гладкокожих. Размен шел по меньшей мере три к одному.
- Царапина, - отмахнулся Торак, досадуя на себя за то, что Гудлук заметил, как он кривится; настоящему воину не пристало выказывать боль.
- Рана, - покачал головой Гудлук. - Давай к Старику.
- Нет, - уперся молодой воин. - Злое лезвие еще не достаточно вкусило крови!
Он потряс изогнутым мечом-куброй.
Гудлук нахмурился, но ничего не успел сказать.
- Заткнись, салага! - рявкнул посеченный шрамами и рубцами боец, стоявший по правое плечо Гудлука. - Твой отец плохо учил тебя?! В ха`кайе каждый стоит за другого, и если от тебя мало проку в передних рядах - уйди и дай заступить место свежему бойцу!
У Торака потемнело в глазах от ярости, но прежде, чем он успел что-то брякнуть, не обдумав, Белый схватил молодого урука за плечо и отпихнул назад.
- Иди, к Старику, пусть зашьет. Тебе потребуются оба глаза.
Торак, опомнившись, угрюмо кивнул и, убрав кубру в ножны, начал пробираться в глубину построения. Туда, где за спинами братьев по крови, зная, что их в любой миг прикроет от врага частокол выставленных во все стороны пик, переводили дух усталые бойцы, бившиеся в первых рядах, перезаряжали свои бомбарды стрелки-огнебои, со скупой расчетливостью отмеряя порох и правили оружие на переносных наковальнях ууны, походные кузнецы. И глубже - туда, где сидели, бессильно сложив руки и прислонившись, спина к спине, раненные.
По-настоящему раненные, а не так, слегка поцелованные сталью, как он. Рядом с ними лежали волокуши, сделанные из копейных древков. На некоторых уже корчились те, кого достали сильнее прочих, но кто все еще имел шанс выжить.
Пока клан построен по правилам ха`кайе - квадрат, ощетинившийся длинными пиками, точно дикобраз иглами ("кайе" на языке уруков, собственно и означало "дикобраз") - внутри него не может быть бесполезных. Когда строй придет в движение, раненые поднимутся и возьмутся за волокуши, чтобы идти со всеми. И не важно, если разойдутся швы и откроются раны. Свой шанс выжить они должны разделить с братьями.
В самом центре колдовал Ну`мра, первый шаман Железнозубых.
Старик Ну`мра, древний как время, с выпавшими клыками и кожей цвета старого пергамента. Сквернослов Ну`мра, непочтительный со всеми кроме самых могучих демонов и духов, с какими приходится иметь дело. Дурноглазый Ну`мра, чей глухо звучащий восьмиугольный бубен внушает чуть не больше страха, чем Крушитель - знаменитый боевой топор Осаки да Корна, военного вождя клана.
Впрочем, сейчас бубен и колотушка - неприметные атрибуты Ну`мры - находились в руках его молодого ученика и помощника Магота. Юного урука Старик выбрал из всего молодняка совсем недавно - после того, как прежнему помощнику шальное ядро оторвало голову, да так ловко, что он еще несколько ударов сердца стоял, словно не понимая, что вообще случилось.
Магот почтительно стоял в стороне, внимательно глядя за тем, как ловко работают корявые и костлявые пальцы шамана, сшивая глубокую рубленную рану на плече раздетого по пояс воина - такого огромного и могучего, что за его спиной сумели бы упрятаться сразу двое гладкокожих. Бесчисленные рубцы, покрывавшие кожу гиганта, путались с ритуальным шрамированием, вместе составляя карту жизни настоящего карги из клана Железнозубых - жизни, полной крови и железа.
Воин сидел к Тораку спиной, но не узнать его было невозможно. Сын Крейна вновь почуял трепет, который испытывал всякий раз, когда глядел на первого из многих.
Осака из Корнов.
Вождь. Лидер. Бог клана на поле брани.
Одно слово: вар-хан!
Но даже он смертен и вот, пользуясь минутой затишья, подставляет свою рану умелым и узловатым пальцам Старика. Хотя рана - так себе. Осака хо Корн мог бы сражаться получив дюжину таких!
Тораку стало невольно стыдно за собственное ребячество, только что проявленное перед Гудлуком. Кого он хотел впечатлить? Белого, ходившего в походы, еще когда сам великий Осака был юнцом и не мечтавшим, что придет его черед принять Крушитель, дабы повести за собой клан?!
- Торак, подойди. Я осмотрю твою рану.
Это Магот. Просто Магот. Аккуратно повесив бубен Ну`мры за спину, а колотушку заткнув за пояс, он делал сыну Крейна знак приблизиться.
Свое родовое имя Магот уже потерял, но почтенную приставку "ну", означающую "получивший право говорить с духами", еще не заслужил, что делало его положение в клане очень нелегким. Бедняга, застрявший меж двумя достойными настоящего урука ипостасями - уже не воин и еще не шаман.
Думая об этом Торак невольно поежился. Трудно и представить такое.
Молодой воин из Крейнов знал, что Ну`мра еще не проводил обряд инициации своего ученика, поэтому не ходить в снах, ни говорить с духами Магот пока не умел (вернее, не смел, потому что в помощники шаманы отбирали юнцов с уже прорезавшимся даром). Однако искусству врачевателя он обучался прилежно, и умел накладывать повязки, сшивать раны и вправлять кости лишь немногим хуже самого Старика.
- Дай посмотрю, - Магот вцепился короткими, но цепкими пальцами в затылок Торака и силой повернул его голову.
Несмотря на утраченное право носить меч, в душе он оставался настоящим воином и, как догадывался Торак, тайком продолжал упражняться с оружием. Пальцы Магота были шершавыми от мозолей, оставленных рукояткой меча и древком пики.
- Славный удар, - хмыкнул помощник шамана, почти дословно повторяя слова Белого. - Я вижу твой толстый череп.
Магот - не старый крага Гудлук - к Тораку немедленно вернулась напускная бравада.
- Теряешь время. Зашивай! Гладкокожие сейчас снова наваляться, и мне нужны будут оба глаза, чтобы приглядеть за твоей задницей. Ведь щита прикрыться у тебя нет!
Выпад попал в цель, и губы Магота едва заметно скривилось. Правда, в учениках он все-таки ходил не первый день, так что удар держать он умел и большего себе не позволил.
Вернув себе насмешливое выражение лица, помощник шамана фыркнул и открыл походную сумку. Демонстративно покопавшись, он выудил толстую и кривую костяную иглу, за которой тянулся хвост нити из конского волоса.
Самую толстую и самую кривую иглу из тех, что были.
Другой рукой Магот снял с пояса кожаный бурдюк и, хорошо приложившись к нему, выплюнул содержимое в лицо Тораку. Юный воин едва не взвыл, когда едкая жидкость попала ему на рану. Ему даже показалось, что он слышит, как шипит, запекаясь и сворачиваясь, кровь.
Сын Крейнов старался не дрогнуть и мускулом, но в уголках глаз сами собой выступили слезы.
Боги, как же больно!
И как только шаманы и их помощники могут брать в рот яагу, "полынный огонь"! Старики рассказывают, будто говорящие с духами заставляют себя часами жевать ираз-траву, горькую точно слезы демона и ядовитую, словно змея. Со временем она убивает или жующего, или только вкусовые ощущения в его рту, лишая способности наслаждаться вкусом пищи, но взамен даруя способность принимать внутрь безумные зелья, что позволяют видеть мир за гранью реального и разговаривать с населяющими его духами.
Слегка ошалевший от жжения "полынного огня", Торак даже не сразу почувствовал, как игла Магота воткнулась ему в кожу и начала стягивать края очищенной теперь от заразы раны.
- Не дергай головой, сын Гора, - насмешливо бросил ученик шамана. - А то прихвачу лишнего, да ноздрю тебе к щеке пришью.
Вот гад! Ловко поддел, Торак даже засопел от гнева.
Гор да Крейн действительно был отцом Торака, но в кланах было принято называться сынами первого в роду - самого лучшего, самого ловкого и самого храброго. Чтобы получить право основать свой род и воздеть над головой собственный бунчук, урук должен был совершить нечто великое. Не просто явить доблесть и сноровку в бою, но поразить весь клан.
Гад же, словно не замечая раздутых ноздрей Торака, продолжал шить. Действовал он сноровисто и ловко, костяная иголка сновала туда обратно, оставляя после себя ровные и аккуратные стежки.
Получалось у него прямо как у женщины.
Поймав себя на этой мысли, Торак почувствовал, как бледнеет от стыда, и даже скосил глаза на Магота - в вдруг он произнес это вслух, и ученик шамана услышал?! Поминать женщин в клане Железнозубых считалось строжайшим табу. Даже ругательства на этот счет стали недопустимыми.
Те, кто сделались боха, утратив родовые шатры и позволив затушить свои очаги, не достойны не только продолжать род, но и бесчестить Дающих Жизнь словами и мыслями. И причины случившемуся неважны, пусть даже это предательство и обман. Можно найти сотни объяснений, но они не изменят свершившегося - Железнозубые позволили другому клану захватить своих женщин, а большего бесчестья Земли мечей не знали.
Клан был объявлен боха и изгнан навеки. Его земли и кочевья теперь разделены между прочими племенами уруков, скот разогнан, бунчуки родов опалены в пламени костра, сложенного из сломанных копий первых бойцов.
Торак тогда только принял право носить меч, но хорошо помнил каждый миг изгнания. Помнил, как пять великих шаманов окружили вар-хана Осаку, предпочевшего воинскую славу защите клана, и нанесли ему по одному режущему удару своими кривыми ножами. Если бы Великая Матерь позволила вождю умереть, это было бы истолковано, как знак - на прочих Железнозубых ринулись бы воины пяти сильнейших кланов, чтобы изрубить бесчестных в куски.
Но Осака из Корнов принял все пять ударов и выжил. Он даже не упал и не дрогнул, стоя перед великими шаманами, истекая кровью и бессильно опустив огромные руки, которыми мог бы переломать всех пятерых, точно тростинки. Что раны, оставленные ножами, когда кровоточит душа?
Их не стали истреблять.
Просто объявили боха и изгнали жить и сражаться среди других народов.
За другие народы, раз уж не уберегли собственный...
У таких изгнанников нет будущего - только надежда. Если Уру-Магок, Небесный вар-хан всех уруков, когда-либо сочтет, что презренные боха пролили достаточно своей и чужой крови, если ему потребуется лишний меч - пусть даже это будет меч опозоренных и осужденных на всеобщее презрение - он может явить знак.
И тогда клан вернется в Земли мечей, чтобы исполнить предначертанное.
А пока остается стоять, убивать и умирать за чужое дело...
- Ну чего косишься? - хмыкнул Магот. - Не зацепил твою ноздрю. Сопи, как раньше, в обе дырки.
Сбоку послышался шум и недовольный ропот, ближайшие уруки расступились и рядом с Осакой и врачующим его Ну`мрой оказался рослый и гибкий, как гепард воин, вооруженный кривым мечом-куброй, с большим округлым щитом, заброшенным за спину. В его лице проглядывалось несомненное сходство с чертами вождя.
Спарток да Корн, старший, а с недавних пор и единственный сын вар-хана.
- Он договорился с Филином о сдаче, - спокойно произнес Старик. - Дракон развалился, а Черные каски не любят умирать. Похоже, битве конец, остались только мы.
- Пушки еще грохочут!
- Их вар-хан Фокстрон добивает наш правый фланг, и как только закончит, разрежет центр как масло. Битва проиграна.
Гигантский урук вырвал Крушитель из рук Дурока - своего щитоносца, что стоял рядом, держа почетное оружие в узловатых руках - и потряс им над головой, вызвав воинственный рев ближайших воинов.
- Пока стоят Железнозубый, ничего не закончено!
- Даа-ка! - свирепо и одобрительно прокатилось по рядам. - Даа-ка!
- Мы можем еще соединиться с гладкокожими в центре и перестроить ряды...
- Умерь свой гнев, сын Корна, - резко сказал Ну`мра. - Если мы двинемся в центр, разбитые гладкокожие побегут к нам, надеясь найти защиту за пиками, и придется встречать их оружием, иначе они развалят весь ха`кайе. Духи предупреждали - эта битва закончится поражением дела Дракона. Так и случилось. Армии больше нет. Битвы больше нет. Еще немного и начнется резня. Забудь о победе, тебе надо думать, как сохранить клан, прежде чем враги навалятся на нас всем скопом..
Было странно слышать, как шаман дает военные наставления вар-хану клана, но Железнозубые знали - Ну`мра видел больше битв, чем любой другой урук Земли мечей. Было время, он учил боевому умению Боку да Корна, отца Осаки, и, говорили, мог бы сам принять Крушитель прежде него, если бы в один прекрасный день не прорезался колдовской дар. Тот, на кого нисходит благословление предков, обязан отложить меч и принять бубен. Это - один из немногих случаев, когда воину не зазорно покинуть битву, ибо шаман ежечасно на войне, охраняя клан от сонма враждебных духов, тайных проклятий и бродячих демонов.
Старик знал, что говорил.
Как знал и пять лет назад, предостерегая вар-хана Осаку от шага, который превратил гордый клан уруков в презренных боха.
И все же Осака колебался. Огромные кулаки сжимались и разжимались на рукояти Крушителя, глаза возбужденно блестели.
- Умерь в себе крагу, - резко сказал Ну`мра. - Яви полководца. Отвага и ярость однажды уже не помогли...
Болезненный удар попал в цель. Широченные плечи вождя дрогнули, сгорбились, и он, набычившись посмотрел на Старика так, что Торак невольно затаил дыхание. Внутренним взглядом он увидел, как Крушитель взлетает над головой шамана, а затем обрушивается вниз, разделяя его на две брызжущие кровью половинки.
Ничего такого не случилось.
Резко отвернувшись, Осака молча зашагал прочь, взвалив топор на плечо. Уруки расступались перед ним, глядя с надеждой и обожанием. Несчастья клана, свалившиеся на Железнозубых из-за неправильного решения вождя, не отвратили от него сердца воинов, а последние пять лет скитаний и сражений под чужими знаменами, выжгли из них ростки ненависти. Пусть они боха, но пока клан вел Осака враг всякий раз бежал с поля боя, а они оставались, попирая ногами поверженные тела и потрясая оружием, дымящемся от крови.
А что до прошлого... Осака да Корн доверился чужом слову и доверился чужой чести.
Это ошибка, но не глупость и не предательство. Воин может такое понять.
Дурок и Спарток поспешили за вар-ханом.
Торак да Крейн обернулся к Маготу, засмотревшемуся на происходящее так, что забыл про свою иглу.
- Ну что мнешься стоишь? Дошивай! Уж теперь мне точно потребуются оба глаза!
- Перестроиться в змеиный строй! - взметнулся над ха`кайе рев вар-хана. - Пики - на фланги. Краги - ко мне! Веселей Железнозубые! Идем на прорыв!
Змеиный строй!
Торак от возбуждения аж притопнул, едва не порвав край раны, как раз прихваченный последним стежком Магота.
Змеиный строй означал, по сути, походное построение: ха`кайе выстраивается в длинную колонну в голове которой собираются истинные краги - самые сильные, самые свирепые воины клана. Почетная и вместе с тем страшная обязанность, поскольку получив приказ вар-хана, колонна движется непрерывно и неостановимо; задние давят-напирают на передних, и у тех, кто в голове "змеи" просто нет иного выбора - либо прорубать путь клану через ряды противника, либо пасть под ноги своим же, уступив место другому воину. Бойцы на острие не могут позволить себе даже толком защищаться - только вперед, и руби-руби-руби! По мере углубления в построения противника, змеиный строй слегка раздается в ширину, расчищая вокруг себя пространство пиками, дротиками и залпами огнебоев в упор, не позволяя стиснуть с боков и разделить колонну.
Далее же все зависит от того, какой приказ прозвучит следующим. Возможно, вар-хан велит пройти сквозь боевые порядки противника, перестроиться и уходить с поля боя с почетом - не побежденными, держа строй и сохранив бунчуки и родовые тотемы. А может и приказать развернуть фланги, чтобы начать теснить распавшийся надвое строй противника, обращая его кажущуюся победу в поражение.
Магот маленьким ножиком, отточенным до остроты бритвы, перерезал конец конского волоса, и Торак, не сдержав нетерпеливого вздоха, тут же бросился проталкиваться к опаленным бунчукам колышащимся среди пик под тотемам Умбраков и Рахани, туда, где вождь когда-то определил его место в сражении. Крейнов нынче почти не осталось, вот и велено стоять среди бойцов других родов.
Он знал, что Гудлука Белого там уже не окажется - первый среди воинов Железнозубых уже стоит в голове змеи, прикрывая своим щитом Осаку да Крейна справа, заступив по такому поводу место верного Дурока, а по левую руку от вар-хана громоздится молчаливый великан Орбо - Глыба - самый сильный урук в клане, а многие верили, что и среди всех племен. Он на голову был выше самого Осаки и на две - любого другого Железнозубого.
Эти трое способны проложить путь даже сквозь легионы Бездны, кишащей демонами всех видов и размеров.
Их никто не остановит!
- Даа-ка! Даа-ка! - загремел над ха`кайе боевой клич клана. - Даа-ка! Даа-ка!
К реву из сотен глоток присоединился оглушающий грохот - уруки принялись колотить оружием по щитам и нагрудникам, постепенно ускоряя ритм скандирования.
-Да-ка! Да-ка! Дакка! Дака-дака-дака-дака!...
Строй пришел в движение, маршируя навстречу смерти или победе.