Однажды на рассвете в одном доме у ручья, где нашли приют два измучавшихся сердца, раздались голоса.
-Миша, Миша вставай! Ты помнишь, какой подходит день?- нежно и ласкова, шептал женский голос.
-Марго! Марго, какая разница, какой будет день!- отозвался мужской голос. - Вот вчера был день то, что надо! В голове до сих пор шумит! Сколько мы выпили шампанского? Три десятка бутылок?! Нет, пожалуй, так звенит в ушах, что целую сотню! Ха-ха-ха-ха! А сегодня ни что не имеет значение! Мы в плену у вечности! А вчера славно отметили день смерти Пушкина! Александр Сергеевич чудно прочел из своего Фауста мое любимое место. "Все утопить!" "Сейчас!" Ты бы видела, сам старик Гете был в восторге! И просил повторить на бис! Говорил, что сам до этого не додумался!
-Вот-вот ты весь в своего Гете, тоже ни как не начнешь соображать. Если вчера было десятое февраля, а послезавтра, какой день? Ну, вспоминай, вспоминай, голова твоя содовая!
-Ба! Действительно! Марго ты гений! Ты снова все спасла!- и Михаил Афанасьевич вскочил с пастели. - Послезавтра день окончания правки моего главного романа! Твоими словами: "Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?" И пошли, все как ты и сказала моя дорогая. Это надо отметить! Надо заказать шампанского! И красного молодого вина для Лермонтова, пасты больше наделать. Гоголь без пасты жить не может. Пушкину морошки его! Достоевскому щей и пирогов с капустой! Так кто у нас следующий, надо, чтобы никого не обидеть.
-Да угомонись ты, успеешь составить меню! Вы здесь все в конец головы потеряли! Перо забросили, только и знаете что повесничаете!
-Заслужили!
- О, мой сумасшедший мастер ты совсем из ума выживаешь! Тринадцатое, тринадцатое февраля!
-Бог мой он снова будет здесь,- пронзила мысль Михаила Афанасьевича, и солнце ударило в раскрытое окно, и какая-то прямо зловещая тень заиграл на лице мастера.
-Да тринадцатое февраля!- тревожно с волнением сказала Маргарита. - К тебе снова без приглашения придет твой особый гость.
-О Боги, Боги, дайте мне сил!
-Знай, чтобы не случилось, я тебя не оставлю я всегда буду рядом с тобой!
И вечные любовники обнялись и поцеловались, и соловей запел в саду на ветке.
II
-Дописать раньше, чем умереть, дописать раньше, чем умереть!- бормотал Михаил Афанасьевич Булгаков. На дворе была ночь. Он сидел за столом с пером в руках. На столе были разбросаны листки бумаги и стояли зажженные свечи, и он продолжал бредить:
- Не дописывать и жить или умереть, но дописать!
Часы пробили двенадцать.
- Тринадцатое! Хе-хе-хе-хе!- зловеще захихикал Булгаков, словно то был уже не он. И Михаил Афанасьевич заговорил, словно был не один. - Я написал! Что ты написал? Я все написал, никто не потревожит. Ни безносый убийца Гестаса, не жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтийский Пилат! Эти может и не потревожат! А кто они вообще такие? Кому они вообще нужны? Миражи, фикции! Написал он! Написал еще одну сказку! А где Христос? Да, да, да покажи! Вызови! Исполни мечту! Яви сокровенное, чтобы все узрели! Все, все! Нет, нет, замолчи! Не замолчу, трус! Нет, нет, я не трус! Трус, трус! Сказал трусость самый страшный порок, а сам струсил! Уйди, уйди! Черт, черт, черт! Ненавижу! Марго он уже здесь! Закрой все окна, затвори двери! Разожги камин! Свечей, свечей! Больше свечей!
-Зря стараетесь, а свечи я люблю! Хе-хе-хе-хе!- раздалось хихиканье, и из воздуха соткался зловещий тип маленького расточка в поношенном черном фраке и горящими необыкновенными глазами все ровно, что угли. - Маргарита Николаевна шампанского! Я желаю веселиться!
-А я нет!- ответила Маргарита, но видно, что была напугано и дрожала.
-Боитесь?! Правильно! Вы не имеете мне право отказать! Хе-хе-хе-хе! Вы мне теперь оба должны! За приют, за славу, за все! И каждый год, из года в год! Вечно! Я буду приходить в день окончания вашего романчика и напомнить, что нет, не было и никогда не будет вам покою! Или пусть исполняет, самое сокровенное! Я пить, хочу, веселиться желаю! Пусть, смотрит, пусть теперь знает, какой он Волонд на самом деле! На придумывал себе! Хе-хе-хе-хе! Фантазер! А я вот какой! А-а-а-а-а!- завопил непрошеный страшный гость и в доме разлетелись вдребезги все до одного стекла. - Вставите! Это я только разминаюсь!
-Прошу скройся, скройся!- взмолился Михаил Афанасьевич.
-Скроюсь, только ты сначала мне мою любимую сказку на ночь почитай, а там посмотрим. Читай, читай!
Булгаков открыл Евангелие и зачитал:
-Откровение Святого Иоанна Богослова.
-Дальше, дальше, хе-хе! Про самое мое любимое, ну ты знаешь! Читай!
-Тогда отдало мертвых бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которых были в них; и судимы был каждый по делам своим.
-По делам, по делам! А у черта нет дел, у черта одни поручения! Вот я вас всех и стану судить! Хе-хе-хе-хе! Ну да ладно все про меня и про меня! Давай, про что ты все мечтаешь! Вы все здесь мечтаете, но ты особенно. Читай!
-И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежние небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет.
-Вот, вот! Хе-хе! Теперь про слезы!
-И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет...
-Вот видишь, ничего не будет ни какой скверы, ни греха не худого! Благодать! Но желаешь же?! Желаешь, желаешь! Так скажи: Ей гряди! Не скоро гряди, ни завтра гряди, а сей же час гряди! Гряди, гряди, гряди! Скажи, скажи, скажи!
-Не слушаю, не слушаю тебя!- закричал Михаил Афанасьевич, закрыв уши ладонями.
-Нет, ты слушай, нет, ты скажи! Пожелай! И вот оно чудо, прозреют миллионы! Справедливость! Никто больше не скажет, что не было Христа! Никто больше не скажет, что ты выдумал своего Ешуа! Не того ли ты всегда желал? Желал, желал. Хотел, когда знал, что твой роман при твоей жизни не напечатают! Всегда хотел, чтобы грянуло! Ведь то я к тебе и хожу, потому что знаю, что и дальше продолжаешь желать! Ты что хочешь, чтобы я к тебе вечно ходил? Понимаю! Хе-хе-хе-хе! Когда ты при жизни мне противостоял, и роман свой писал, думал на том свете, все закончится и покой себе сочинил! А вышло, вышло то как? А почему? А потому что открылись тебе истины, слова заветные, а ты, ты пощадил, не выполнил наказа. И мой теперь, мой! Скажи, скажи, скажи! Да все умрут, все до единого, но ведь сначала все узрят. И самое главное, если скажешь, покой! Такой долгожданный такой упоительный! Покой, Покой! А покой, ни за какие деньги, ни за что не купишь! Так скажешь?! О, черт меня возьми! Хе-хе! Как это я могу себя взять? А помнишь в романе слова Волонда, о, вижу что вспомнил, о том, что ваш роман принесет вам еще сюрпризы! Хе-хе! И это сюрприз я! Вечная дружба со мной. Но, снова, черт меня возьми! Рассветает!!
И проклятый гость растворился до следующего раза.
-Марго!- воскликнул Михаил Афанасьевич и повалился бис сил.
III
Вечером за накрытым праздничным столом были самые лучшие друзья Михаила Афанасьевича, вот только те, кого он любит, кем всегда интересовался. Пушкин произносил тосты. Лермонтов смеясь, толи в серьез толи в шутку предлагал вызвать соседа Булгакова Грибоедов на дуэль за то, что умчался на Кавказ и не пожаловал на банкет.
Достоевский сидел рядом с женой, и она под столом держала Федора Михайловича за руку. Дело в том, что Михаил Афанасьевичу в подарок знаменательному дню, связанному с его главной знаменитой книгой пришел набор из Монте-Карло, а именно новая рулетка и собственно игральный стол к ней. Сокровище стояло в углу, и сводила сума и не давала покоя игроку Достоевскому.
-Всего один спин, господа!- не выдержал Достоевский.
-Знаем, мы ваш один!- воскликнул Пушкин. - Потом три дня к ряду от рулетки не оттащись.
-Фу, Александр Сергеевич, что за гадкое слово не оттащишь! Я сам себе хозяин!
-Верим, верим, но проверять лишний раз не будем! И потом. Ха-ха-ха-ха!- весело рассмеялся Пушкин. - Какой интерес? Тринадцатого числа в доме хроникера Сатаны, затевать игру на рулетке. Смотрите только одно тринадцать черное и будет выпадать! Все прекращайте коситься! В следующий раз обязательно сыграем. А сейчас давайте цитировать роман. Я это дело люблю! И так я первый! На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн!
-Ха-ха-ха-ха, - рассмеялись все хором, пожалуй, кроме Булгакова.
-Шалите, Александр Сергеевич!- улыбнулся Достоевский. - А меня за рулетку зарезали.
-Ну, пошутил, пошутил господа. Хотел поднять Булгакову настроение. То действительно у нас он сегодня полн дум, и все не по случаю!
Булгаков сидел поникший и только криво улыбался по сторонам.
-Михаил Афанасьевич веселей, а то мы так в след завами все захиреем! - воскликнул Пушкин. - На днях у меня вы были другим человеком. Балагур, повеса!
Булгаков улыбнулся:
-И справлюсь, друзья, простите, замечтался!
-Исправляйтесь! А вы Николай Васильевич хватит налегать на пасту! Следите за фигурой!
-Я Александр Сергеевич без нее родной "Мертвые души" не написал бы!
-Ха! А вы и не дописали! Но не обижайтесь, не обижайтесь, я сам тьма, сколько не дописал!
-А вот я давно хотел спросить!- вступил Лев Николаевич Толстой, сидевший до сих пор тихо. - Почему они рукописи то не горят?
-Лев Николаевич да это всем же известно! Михаил Афанасьевич просветите старика!
- Чему гореть! У настоящего автора всего две мысли! Как угробить мир или как мир спасти! Вот рукописи, и не сгорят! - вздохнул Михаил Афанасьевич.
Толстой удивленно окинул всех взором.
-Действительно, а я все время голову ломал.
-Не обижайтесь потому болтовню всю жизнь и писали, - выкрикнул Пушкин.
-Не обижаюсь, сам сказал, а оно так и выходит!
Гости разъезжались за полночь, Михаил Афанасьевич каждого провожал до дверей.
-Хорошо поседели! Но у меня на поминках лучше было! Ха-ха-ха-ха! Счастливо старик,- сказал Пушкин и поцеловал Булгакова на русский манер три раза.
Достоевский долго мялся на пороге.
-Я вам завтра же пришлю рулетку! Она мне без надобности! - улыбнулся Булгаков.
-Спасибо Миша! До свидания,- сказал Достоевский и уже собираясь уйти, но вдруг обернулся, переменился в лице и таинственно и волнительно зашептал:
-Но работник? Работник, что такое работник? Это сумасшедший или идиот, или запугали, скорее хочет кончить.... Но все-таки главней главного, ты мне факты подай. А без того... какое мне дело, что ты психологически убежден. Так вот Миша мне не надо фактов и без того я все знаю! Вижу, на тебе лица нет! Опять приходил! Он и ко мне паршивец шастает! Я держусь, и вы Миша держись! Это им там дуракам на земле факты нужны! Но вы пощадите, я щажу! Не можем мы, не можем! Потому нам Бог и положил!
Булгаков криво улыбнулся и прошептал:
-Красота спасет мир!
-Какая к черту красота!!- потемнел Достоевский. - Здравый смысл и стальные нервы спасают мир! Вы герой, пусть они не знают, от того вы герой в двойне! Ну не поминайте лихом,- Достоевский вздохнул. - Ладно, пойду. А рулетку, правда, пришлете?
Конечно, вам завтра же!- повеселел Булгаков от добрых слов и поддержки.
-Спасибо мой друг!
-Вам спасибо, учитель!
Маргарита развела огонь в камине, надела на мастера его вечный засаленный колпак и уложила взволнованного и разбитого в постель. На утро он просыпался молчаливый, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего тринадцатого февраля Михаила Афанасьевича не потревожит его необычный и страшный гость.