Нубирецкий Аннунак Рептилоидович : другие произведения.

Освобождение Восточной Пруссии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Победа в Великой Отечественной - почему либерасты стенают о страданиях и "невинных" жертвах немцев напавших на СССР, забывая именно зверства фашистских оккупантов.

  .
  Послевоенная трагедия немецких беженцев
  
  20 июня отмечается Всемирный день беженцев. В этот день стоит вспомнить также о тех, кто вынужден был покинуть родные места не сегодня и не вчера, а около 70 лет назад.
  
  
  Кажется, что проблема беженцев еще никогда не стояла в Европе так остро, как сейчас. На самом деле немцы, принимающие сегодня беженцев с большей готовностью, чем жители других европейских стран, на себе испытали, что это значит - бежать с родной земли. Речь идет о многих миллионах, в подавляющем большинстве случаев принудительно покинувших в 1940-х годах места, где они жили.
  
  600 тысяч немцев погибли в дороге
  
  Первая волна немецких беженцев пришлась на осень 1944-го - начало 1945 года. Жители Восточной Пруссии, Померании, Силезии, Судет бежали на Запад, спасаясь от приближающегося фронта, от бомбардировок и обстрелов, бежали из-за страха перед местью победителей, перед грабежами и изнасилованиями. Слухи о том, что творится на захваченных Красной Армией территориях, вызывали в людях ужас. А после того, как эти слухи (или, по крайней мере, часть из них) стали реальностью и после того, как на Потсдамской конференции стран-победителей в августе 1945 года было принято решение об "упорядоченном и гуманном переселении немецкого населения", бегство и изгнание немцев приняли обвальный характер.
  Контекст
  Руины, голод, чувство локтя: беженцы тогда и сегодня
  
  60 миллионов человек сегодня в мире считаются беженцами. После Второй мировой войны в Германию прибыли 12 миллионов беженцев. Как их принимали в разрушенной стране?
  Frankfurter Allgemeine: Прага и Варшава не хотят вспоминать об изгнанных немцах
  "Союз изгнанных" добивается компенсаций для депортированных в СССР немцев
  Amnesty International: В мире - свыше 50 млн вынужденных переселенцев
  Как немцы искали рай на Кавказе
  
  По последним данным, от 12 до 14 миллионов этнических немцев вынуждены были покинуть до 1950 года Восточную Пруссию, Померанию, балтийские и балканские страны, Судеты, Силезию, Восточный Бранденбург - регионы, где предки многих из них жили веками. Около 4 миллионов беженцев осели в Восточной Германии, остальные - в Западной. А на "очищенные" от немцев территории переселили (тоже далеко не всегда добровольно) поляков, чехов, украинцев, русских...
  
  Не подлежит обсуждению, что первопричиной массового изгнания немцев была война, развязанная гитлеровской Германией. Но оправдывает ли это трагедию миллионов людей, потерявших родину, жилье, почти все имущество (его конфисковывали без какой-либо компенсации), в большинстве своем - стариков, женщин и детей? Около 600 тысяч (по другим подсчетам историков - два миллиона) немецких беженцев погибли в дороге.
  
  Опасные конкуренты
  
  При этом далеко не все немцы, изгнанные из Польши, Чехословакии, Югославии и других восточноевропейских стран, были приняты в Западной и Восточной Германии с распростертыми объятиями. В голодной, разрушенной стране беженцы представлялись опасными конкурентами. Многих селили в лагерях, где еще недавно нацисты содержали "остарбайтеров" - подневольных рабочих, в наскоро сколоченных кое-как бараках... И в ФРГ, и в ГДР изгнанных немцев использовали, в основном, как дешевую и бесправную рабочую силу. Они вынуждены были покинуть свою старую родину и не нашли новую.
  
  Так как большинство немецких городов лежали в развалинах, беженцев распределяли преимущественно в сельские районы, что создавало дополнительные проблемы, так как работы там было очень мало. О масштабах вынужденного переселения говорят хотя бы такие цифры. Население Шлезвиг-Гольштейна до войны составляло около 1,6 миллионов человек, а уже в первые послевоенные годы здесь нашли убежище около миллиона "вынужденных переселенцев". Кстати, больше всего приняла тогда Бавария: почти два миллиона.
  Судетские немцы, добравшиеся до Баварии. 1947 год
  
  Судетские немцы, добравшиеся до Баварии. 1947 год
  
  На Западе несколько разрядило остроту ситуации так называемое "немецкое экономическое чудо". В ФРГ были созданы тысячи новых рабочих мест, росли доходы населения, отстраивались города, у молодого поколения беженцев появились перспективы. И негативное отношение к конкурентам, которых местные немцы порой называли не иначе как "поляки" или "цыгане", стало сходить на нет. Но оставалась политическая проблема потерянной и недоступной родины. В августе 1950 года была принята "Хартия изгнанных немцев", которая создала основу для их интеграции. В ней говорилось об отказе от мести и возмездия и подчеркивалась готовность изгнанных немцев принять участие в восстановлении Германии и всей послевоенной Европы.
  
  Запретная тема?
  
  Вместе с тем, "Хартия" лишь вскользь упоминала о том, что Вторую мировую войну развязала гитлеровская Германия, о жестокостях нацистов на оккупированных территориях. Один из известных немецких историков заметил по этому поводу, что после прочтения текста "Хартии" создается впечатление, будто изгнание немцев Восточной Европы происходило "в историческом вакууме". Позже этот документ, а также заявления "Союза изгнанных" нередко были причиной обвинения этой, как принято говорить, "неформальной" (то есть не официальной, не государственной) организации в "реваншизме".
  
  Разумеется, политика правительств ФРГ, какие бы партии эти правительства ни формировали, была и остается другой. Вместе с тем, в ФРГ, в отличие от ГДР, где тема изгнания немцев была запретной, всегда помнили и помнят о судьбе изгнанных. В Германии созданы музеи, поставлены памятники, в честь городов в Чехии, Польше, Восточной Пруссии (сегодня Калининградской области), где когда-то жили немцы, названы улицы и площади... Названы так, как когда-то они назывались по-немецки.
  
  Никакого реваншизма в этом, конечно, нет. Так эти названия - как, скажем, и диалекты, обычаи, народные костюмы немцев Судет или Померании - остаются в памяти поколений. В том числе и тех новых поколений, представители которых уже не считают Силезию, Померанию или Судеты своей родиной. Но это их корни, прошлое их семьи, трагедия их родных, а, значит, об этом надо знать. Знать, среди прочего, и для того, чтобы понимать и принимать беженцев сегодняшних.
  
  Восточно-прусская операция и трагедия беженцев рейха
  
  30 января 1945 года германский пассажирский лайнер «Вильгельм Густлофф» затонул у берегов Польши после атаки советской подлодки. На его борту находились несколько тысяч беженцев, эвакуировавшихся после начала наступления Красной армии в Восточной Пруссии.
  30.01.2015591251
  Алексей Ильин
  
  В декабре 1944 года немецкие войска начали крупную наступательную операцию в Арденнах с целью разгромить англо-американский контингент в Бельгии и Нидерландах. Союзники были готовы отразить отчаянную попытку Третьего Рейха переломить ход войны, но нуждались в поддержке СССР с востока.
  
  Британский премьер-министр Уинстон Черчилль (Winston Churchill) в письме Иосифу Сталину 6 января 1945 года попросил советское руководство как можно скорее начать наступление.
  
  Сталин в ответ пообещал начать наступательные действия не ранее второй половины января, несмотря на тяжелые погодные условия.
  
  В итоге одна из последних наступательных операций советских войск во Второй мировой войне началась даже раньше обещанного, 13 января. После освобождения оккупированных территорий СССР Красная армия вступила на территорию Восточной Пруссии, чтобы, как выражались советские пропагандисты, «добить фашистского зверя в его собственном логове».
  
  Паническое бегство
  
  Слухи о жестокости и зверствах красноармейцев по отношению к мирному населению, распространяемые министерством пропаганды под руководством Йозефа Геббельса (Joseph Goebbels), посеяли панику среди населения Восточной Пруссии.
  
  По восточной Пруссии идут советские части
  
  
  Нацистские власти, в частности, рассказывали о массовой расправе над мирными жителями, которую якобы учинили советские солдаты в селении Неммерсдорф, ненадолго занятом Красной армией в октябре 1944 года.
  
  В газетах, по радио и в кинотеатрах рассказывалось о том, как 62 немецкие женщины и молодые девушки были жестоко изнасилованы и убиты советскими солдатами.
  
  Пропаганда достигла желаемого эффекта: несмотря на сильные морозы и снегопады, гонимые страхом люди спешно покидали свои дома и устремлялись на запад, к Берлину.
  
  «В немецких населенных пунктах повсюду были расклеены призывы и воззвания к населению, призывающие не оставаться дома, уходить вглубь страны. Среди немецкого населения накануне прихода советских войск распространялся приказ фюрера всем от мала до велика уходить в глубь страны, уносить с собой все ценное имущество, а что невозможно унести — уничтожать, сжигать, продукты делать негодными к употреблению», — пишет военный историк Сергей Лавренов.
  
  Стремительно наступавшие части Красной армии иногда входили в совершенно обезлюдевшие населенные пункты, все жители которых были эвакуированы или просто бежали, опасаясь прихода «красного чудовища».
  
  Страх перед русскими был настолько велик, что некоторые жители, не успевшие эвакуироваться, предпочитали покончить с собой до того, как в их город войдут красноармейцы.
  
  Только по официальной нацистской статистике, к концу января около четырех миллионов человек покинули свои дома в восточных районах рейха. 19 февраля сообщалось уже о 8,5 миллионах беженцев.
  
  «Большинство бегущих от Красной Армии были женщины и дети, поскольку почти все мужчины находились теперь либо в армии, либо в Фольксштурме [народном ополчении рейха]. Варианты транспортных средств были чрезвычайно разнообразными — от ручных тележек и детских колясок до странного вида повозок. Никаких автомобилей у беженцев не имелось, поскольку все уже реквизировали, равно как и горючее, для нужд армии», — пишет британский историк Энтони Бивор (Antony Beevor).
  
  Операция «Ганнибал»
  
  В результате панического бегства мирного населения на запад Восточная Пруссия погрузилась в хаос. Берлин, куда только на поездах ежедневно прибывали по 40-50 тысяч немцев, с трудом принимал такую огромную волну беженцев.
  
  21 января командующий ВМС Германии гросс-адмирал Карл Дёниц (Karl Dönitz) отдал приказ о начале операции «Ганнибал», которая предусматривала массовую эвакуацию гражданских лиц с помощью крупнотоннажных судов. Главным пунктом эвакуации стал порт польского города Гдыня на балтийском побережье.
  
  Пассажирский лайнер «Вильгельм Густлофф»
  
  
  Для этих нужд германское руководство выделило в том числе огромный десятипалубный лайнер «Вильгельм Густлофф», построенный в 1930-е годы в качестве «плавучего дома отдыха».
  
  30 января судно приняло на борт от шести до десяти тысяч беженцев, хотя было рассчитано лишь на две тысячи пассажиров.
  
  «Эвакуация гражданского населения шла в достаточной степени хаотично, и пример “Вильгельма Густлоффа” это хорошо показывает. Посадка беженцев проводилась в абсолютном хаосе, без всякого подсчета, никакой выдачи посадочных билетов не было. Доставка людей на причалы тоже не была организована», — рассказывает военный историк Алексей Исаев.
  
  Перегруженное судно отправилось в путь в сопровождении миноносца «Лёве» и через несколько часов подверглось торпедной атаке. Советская подводная лодка «С-13» под командованием капитана третьего ранга Александра Маринеско выпустила по «Вильгельму Густлоффу» три торпеды, все они достигли цели.
  
  Гигантский лайнер начал стремительно тонуть. Пассажиры, успевшие выбраться на палубу, оказались в ледяной воде. Около тысячи из них были спасены подоспевшими немецкими кораблями. Количество погибших до сих пор неизвестно. По разным данным, жертвами трагедии стали от 5,5 до 9 тысяч человек, в том числе несколько тысяч детей.
  
  Потопление «Вильгельма Густлоффа» стало одной из крупнейших катастроф в морской истории. В то же время советская печать превозносила подвиг Маринеско и даже окрестила его «атакой века».
  
  Позднее немецкие исследователи обвиняли капитана советской подлодки в военном преступлении, отмечая, что на борту судна находились безоружные беженцы.
  
  Однако другие специалисты отмечают, что «Вильгельм Густлофф» в ходе войны использовался как военный корабль, а 30 января на его борту находились не только беженцы, но и военный персонал, а также имелось вооружение. Все это давало советским подводникам право торпедировать лайнер.
  
  После войны славная карьера Маринеско резко закончилась. Он был представлен к званию Героя Советского Союза, но вскоре после этого разжалован в лейтенанты с формулировкой «за халатное отношение к служебным обязанностям, систематическое пьянство и бытовую распущенность». Вслед за этим Маринеско и вовсе был уволен в запас.
  
  В 1990 году власти все-таки решили посмертно наградить его званием Героя Советского Союза. По иронии судьбы, это случилось менее чем за год до распада СССР.
  
  Всего в ходе операции «Ганнибал» из восточных районов Рейха было вывезено около двух миллионов человек, и сегодня она расценивается историками как крупнейшая в мире эвакуация морем.
  
  Руководивший операцией Карл Дёниц в конце апреля 1945 года был назначен преемником Адольфа Гитлера на посту президента и верховного главнокомандующего. Он старался добиться скорейшего достижения перемирия с союзниками, но затем все же предстал перед Нюрнбергским трибуналом и был осужден на 10 лет тюремного заключения за ведение неограниченной подводной войны.
  
  «Священная месть»
  
  Среди историков до сих пор продолжаются споры о том, каким было поведение красноармейцев по отношению к мирному населению Восточной Пруссии и других регионов Германии.
  
  В начале 1945 года советское командование выпустило несколько приказов с целью не допускать насилия в отношении гражданского населения. Так, 21 января был издан приказ № 006, карающий за мародерство, насилия, грабежи, бессмысленные поджоги и разрушения.
  
  Тем не менее, некоторые исследователи утверждают, что озлобленные советские солдаты, вступив на вражескую территорию, сразу же начали насиловать местных женщин, заниматься грабежами и мародерством, а командование якобы закрывало на это глаза. Британский историк Энтони Бивор в своей книге «Падение Берлина. 1945» (Berlin:The Downfall 1945) утверждает, что красноармейцы изнасиловали в общей сложности около двух миллионов немок.
  
  Советские солдаты снимают со стен имперского орла
  
  
  Немецкий историк Йоахим Хоффманн (Joachim Hoffmann) писал о том, что советские войска давили колонны беженцев танками и заживо сжигали мирных жителей, запирая их в амбарах и сараях.
  
  О жестоком поведении советских солдат пишет и воевавший в Восточной Пруссии писатель и диссидент Лев Копелев, арестованный НКВД за пропаганду «буржуазного гуманизма» и «сочувствие к противнику».
  
  «Мы писали, кричали о священной мести. Но кто были мстители, и кому мы мстили? Почему среди наших солдат оказалось столько бандитов, которые скопом насиловали женщин, девочек, распластанных на снегу, в подворотнях, убивали безоружных, крушили все, что не могли унести, гадили, жгли? И разрушали бессмысленно, лишь бы разрушить. Как все это стало возможным?», — задавался вопросами Копелев в своей книге «Хранить вечно».
  
  В то же многие историки и ветераны войны категорически отвергают подобные обвинения в адрес советский армии, либо считают их сильно преувеличенными.
  
  «Что скрывать, мы были очень злы на немцев. Фашисты сожгли мой дом и еще четыре соседних дома. Поубивали родных и близких. В полку, пожалуй, не было ни одного бойца, у которого не чесались бы руки отомстить за родных, за друзей. Но существовал приказ Сталина, и мы его выполняли... Скажу честно, я жаждал мести. Но отдал бы под трибунал любого, кто дал бы волю этому чувству и распустил бы руки», — вспоминал герой Советского Союза Иван Третьяк.
  
  Писатель Илья Эренбург, в начале войны призывавший красноармейцев убивать немцев всюду, где бы они их ни встретили, позже вспоминал, что в Восточной Пруссии он увидел уже совсем других немцев, беззащитных и несчастных людей, заслуживавших сострадания.
  
  «Ненависть была живой, не успевшей притихнуть. Бог ты мой, если бы перед нами оказались Гитлер или Гиммлер, министры, гестаповцы, палачи! Но на дорогах жалобно скрипели телеги, метались без толку старые немки, плакали дети, потерявшие матерей, и в сердце подымалась жалость. Я помнил, конечно, что немцы не жалели наших, все помнил — но одно дело фашизм, рейх, Германия, другое — старик в нелепой тирольской шляпе с перышком, который бежит по развороченной улице и машет клочком простыни», — писал Эренбург в послевоенных воспоминаниях.
  
  
  
  Сергей Глезеров
  Сергей Глезеров
  Наследие 18 Марта 2015
  Рухнувший оплот
  
  В марте 1945 года Красная армия продолжала вести ожесточенные бои в Восточной Пруссии. Несмотря на серьезное превосходство в живой силе и технике, разгром врага давался тяжелейшей ценой. Восточно-Прусская стратегическая операция, начавшаяся 13 января 1945 года, длилась практически до самой Победы. О том, как разворачивались события, мы беседует с научным сотрудником Военно-исторического музея артиллерии кандидатом исторических наук Евгением ЮРКЕВИЧЕМ.
  Рухнувший оплот | Источник: www.waralbum.ru Кенигсберг, столица Восточной Пруссии, был взят после ожесточенного штурма.
  
  Источник: www.waralbum.ru Кенигсберг, столица Восточной Пруссии, был взят после ожесточенного штурма.
  
  – Евгений Иванович, известно, что удержанию Восточной Пруссии германское командование придавало исключительное значение...
  
  – Да, конечно, поскольку со всех точек зрения это был важнейший для Германии регион.
  
  Во-первых, это была старая германская территория с большим числом древних родовых рыцарских замков. В Кенигсберге короновались прусские короли. Недаром в советской пропаганде Восточную Пруссию именовали не иначе как «оплот германского милитаризма». Во-вторых, на этой территории были большие продовольственные запасы – «закрома» Третьего рейха.
  
  В-третьих, здешнее побережье Балтики было одной из главных баз германского военно-морского флота.
  
  Фактически Восточная Пруссия была превращена противником в сплошной и очень мощный укрепленный район. В крепость был превращен Кенигсберг.
  
  Особенность Восточно-Прусской операции в том, что нам не удавалось окружить и уничтожить отдельные группировки врага, а приходилось «отжимать» их практически целиком к побережью моря. Противник отползал, яростно огрызаясь. И нередко даже нанося чувствительные контрудары. За каждую пядь земли немцы дрались, причем не только в окопах, но и в хорошо подготовленных инженерных сооружениях. Нашим войскам удалось отрезать весь северный фланг немецких войск от основных сил, прижать к Балтийскому морю и уничтожить. Но с очень большими потерями.
  
  Восточно-Прусская операция состояла из последовательных этапов. Всего она длилась 103 дня – с 13 февраля по 25 апреля, а группировка противника на Земландском полуострове фактически сопротивлялась еще до 7 мая. Часть немецких войск пыталась во что бы то ни стало эвакуироваться морем с Хельской косы, чтобы сдаться союзникам, а не Красной армии. Попытки прорваться под огнем наших авиации и флота продолжались до середины мая...
  
  
  – Почему, имея многократное численное преимущество в живой силе и технике, Красная армия с таким трудом преодолевала сопротивление противника?
  
  – В самом начале Восточно-Прусской операции нашим войскам очень помешала неблагоприятная погодная обстановка: низкая облачность, сильный туман. В результате не смогла работать авиация, не удавалось вести прицельный огонь артиллерии. Это тоже добавило потерь. Вплоть до того, что в тумане танковые части иногда выходили не на те рубежи, которые были предписаны, попадали на немецкие минные поля...
  
  И еще один важный момент. Мало того что немецкая оборона была хорошо подготовлена, отдадим должное и очень высокому моральному духу войск вермахта. Ведь Восточная Пруссия, можно сказать, была священной землей для каждого немца. Поэтому за нее так отчаянно сражались. К 9 февраля наши войска находились на подступах к Кенигсбергу, но на этом рубеже линия фронта остановилась почти на два месяца. Столицу Восточной Пруссии удалось взять только 9 апреля.
  
  Осложняло ситуацию и то, что наш Балтийский флот не смог до конца перерезать коммуникации противника. Немецкая группировка на суше оказалась в окружении, но с моря получала продовольствие и боеприпасы.
  
  
  – Какие резервы удавалось задействовать немецкому командованию в Восточной Пруссии?
  
  – Кроме регулярных войск здесь использовали фольксштурм – отряды народного ополчения, создававшиеся в последние месяцы Второй мировой войны. Однако если они прошли хотя бы какое-то военное обучение, то значительное количество местного населения, получившего оружие, вообще не проходило никакой военной подготовки. Оно пошло в бой, яростно защищая ту землю, на которой жило. Вообще же Восточно-Прусская операция оказалась для Красной армии самой кровопролитной в 1945 году. Даже в ходе Берлинской операции наши потери были меньше...
  
  
  – Многие наши воины пришли в Восточную Пруссию с чувством праведной мести за злодеяния фашистов...
  
  – Надо сказать об обоюдной пропаганде. Нацистское руководство еще с 1944 года, когда возникла угроза вторжения советских войск на территорию Германии, внушало жителям рейха, что на них идут варвары, чудовища, убийцы, насильники. Пропаганда сработала очень хорошо и вызвала массовое бегство населения из восточной части Германии на запад, навстречу англо-американским союзникам.
  
  В свою очередь наше правительство декларировало, что советский солдат входит на территорию Германии не как завоеватель и поработитель, а как освободитель. Подчеркивалось, что война ведется против гитлеровского режима, а не народа Германии. Однако реально в частях Красной армии, вступавших в Германию, зачастую царили совсем иные настроения: «Отомстим гитлеровцам за все злодеяния, совершенные ими на нашей земле!».
  
  Этому способствовало и воззвание Ильи Эренбурга, распространявшееся среди солдат в качестве листовки. Там были и такие слова: «Следуйте указанию товарища Сталина – раздавите фашистского зверя насмерть в его собственной берлоге. Сбейте расовую спесь с германских женщин. Берите их как законную добычу!».
  
  
  – Нельзя не сказать о том, что действительно отдельные эксцессы Красной армии в отношении гражданского населения были...
  
  – Да, но уже 19 января 1945 года вышел приказ Сталина с требованием чрезвычайных мер по предупреждению бесчинств. Командующие фронтами и соединениями издали соответствующие приказы. Например, во 2-м Белорусском фронте мародеров и насильников расстреливали на месте. С эксцессами боролись сотрудники СМЕРШ, проводилась очень серьезная политическая работа. Главная задача была – убедить в первую очередь рядовой состав Красной армии не мстить местному населению и не вести себя на территории Германии так, как немцы – на территории Советского Союза.
  
  Однако, честно говоря, лично у меня язык не поворачивается осуждать Красную армию. Нужно понимать, что наши воины прошли через разоренные фашистами Украину, Белоруссию и Польшу. После того что они там видели, ненависть к врагам действительно была огромной. Да что далеко ходить – мой дед, старший лейтенант Красной армии, командир роты, участник Висло-Одерской операции, все видел собственными глазами. Он не любил вспоминать, но признавался, что в первые дни в Германии были неприятные эпизоды по отношению к местному населению, причем в достаточно большом количестве, однако командование быстро приняло все меры для того, чтобы взять ситуацию под контроль.
  
  Тем не менее я уверен, что упомянутые эксцессы не принимали чудовищных масштабов, как иногда можно услышать сегодня. Зато хотелось бы напомнить, что наши войска кормили местное население по распоряжению командования, оказывали всяческую помощь.
  
  
  – Простые жители Восточной Пруссии, наверное, больше всех других ответили за все злодеяния нацистов...
  
  – Да, часть жителей этого региона бежала от Красной армии, а оставшихся затем выселили, когда после войны территория Восточной Пруссии была разделена между СССР и Польшей. Вторая половина 1945 года стала страшной трагедией для немецкого народа.
  
  Поляки сразу же принялись буквально силой изгонять немецкое коренное население с той территории, которая отошла польскому государству. С погромами, поджогами и убийствами. Подобное происходило не только в Восточной Пруссии, но и на всех германских территориях, отошедших по решению союзников к Польше. Поляков тоже в какой-то степени можно понять: их месть была вызвана тем, что армия Германии сама натворила в Польше...
  
  Немцы, оставшиеся на той территории Восточной Пруссии, что отошла к СССР, были в несколько лучшем положении. Однако только работающие имели продовольственные карточки, а нетрудоспособное население, составлявшее до 60%, не получало вообще ничего. Последние немцы – чуть больше ста тысяч человек – выехали с территории уже Калининградской области в январе 1948 года. Так закончился германский период истории этого края...
  
  
  – Одна из тайн, связанных с битвой за Восточную Пруссию, – судьба бесследно исчезнувшей там царскосельской Янтарной комнаты.
  
  – Там была не только она! Именно в Восточной Пруссии, а также еще в Тюрингии нацисты сконцентрировали в специальных хранилищах (их было от 50 до 70) награбленные культурные ценности.
  
  Большинство тайников стали известны сотрудникам СМЕРШ, поскольку в Кенигсбергском замке был захвачен его директор Адольф Роде. Он выдал местоположение всех схронов, включая тот, где находилась знаменитая Янтарная комната. Ее немцы хранили в том же Кенигсбергском замке. Весной 1942 года она была выставлена для всеобщего обозрения. Когда начались бомбежки союзников, ее разобрали и спрятали в одном из казематов замка. Там ее и нашли смершевцы.
  
  Такова убедительная версия историка Александра Мосякина – совсем недавно вышла его книга «Дворцы, восставшие из пепла». В ней он ссылается на документы, в том числе переводы протоколов допросов лиц, имевших отношение к хранению Янтарной комнаты в Кенигсберге. С нашей стороны поисками Янтарной комнаты занимались Анатолий Кучумов, который был в 1930-х годах ее хранителем в Царском Селе, и сотрудник Государственного исторического музея Александр Брюсов – брат поэта.
  
  Оба были вынуждены впоследствии многие десятилетия молчать о том, что Янтарная комната была обнаружена – по крайней мере те панели, которые находились в замке, поскольку часть интерьера, незначительная, действительно погибла или была расхищена немцами. Запакованную в ящики Янтарную комнату отправили в специальное хранилище НКВД в Москве. Оттуда, судя по всему, в начале 1950-х годов она ушла в США в счет выплаты наших долгов по ленд-лизу. Ведь мы должны были заплатить союзникам за поставки девять миллиардов долларов! Откуда Советскому Союзу, разоренному войной, было взять такие колоссальные деньги?
  
  Долг выплачивали больше двадцати лет, и в основном в зачет шли культурные ценности, причем эти операции были строго засекречены. Скорее всего, Янтарная комната ушла в секретные хранилища Федеральной резервной системы США, как и многие другие культурные ценности, которые впоследствии никогда и нигде не всплывали. При этом практически сразу же после войны была запущена «утка» о том, что Янтарная комната пропала, и с тех пор многие десятилетия продолжались ее поиски.
  
  
  НАША СПРАВКА
  
  К началу Восточно-Прусской операции наступающие силы Красной армии насчитывали 1 млн 670 тыс. человек, 25 426 орудий и минометов, 3859 танков и 3097 самолетов. Противник – 580 тыс. человек в регулярных войсках, не менее 200 тыс. бойцов фольксштурма, 8200 орудий и минометов, около 1 тыс. танков и штурмовых орудий и 559 самолетов. Потери с нашей стороны превысили 584 тыс. человек (из них более 126 тыс. погибшими), с немецкой составили 500 тыс. человек (из них не менее 150 тыс. убиты и 220 тыс. взяты в плен). Урон Красной армии в технике – 3625 танков и самоходных артиллерийских установок и 1450 самолетов – превзошел потери в других операциях 1945 года.
  
  
  
  
   Кёнигсберг - Калининград
   ПОСЛЕ БОЙНИ.
   Кенигсбергу-Калининграду нужен не фейерверк, а ПОКАЯНИЕ
  
  ...Вторая мировая война все еще не стала Историей, Которая Написана. Эту Историю до сих пор переписывают. Перекраивают. Перелицовывают, приспосабливая под политическую злобу дня. Спросите американского, английского или французского подростка, кто выиграл Вторую мировую войну - вам в лучшем случае ответят: "США в союзе с Англией и Россией". В худшем - "США разбили Сталина в союзе с Гитлером". И это, надо отметить, скажут еще "продвинутые" тинэйджеры. Потому что для обыкновенных война СССР (и его союзников) с фашистской Германией - нечто вроде битвы эльфов и гоблинов в какой-нибудь там фэнтэзийной пади. В смысле, ЭТО было давно и неправда.
  Да что там западные подростки! Я, например, была чертовски озадачена, когда моя собственная четырнадцатилетняя (!) дочь спросила у меня, что такое гестапо. Для нас, выросших на военных фильмах и книгах, слова "гестапо", "аусвайс", "полицай", "хэнде хох" в переводе и расшифровке не нуждались - и ненависть к "фрицам" входила в плоть и кровь на генном уровне. А сегодня... даже "гестапо" заинтересовало мою дочь исключительно потому, что в одной из песен "Агаты Кристи" она не поняла какого-то там словосочетания.
  Война, отгремевшая шестьдесят лет назад, для нас - такая же седая древность, как нашествие на Русь хана Батыя... А Германия - это прежде всего сытая и благополучная страна, откуда мама привозила белокурых куколок, смешных плюшевых ежиков в клетчатых штанишках и фарфоровых кошечек...
  В учебниках истории - наших! - тоже понаписано всякого. А постепенно поколения, помнившие КАК ЭТО БЫЛО, сходят на нет. Поколения, усвоившие представление о Великой Отечественной войне как о, безусловно, безоговорочно справедливой
  ("Пусть ярость благородная
  Вскипает как волна,
  Идет война народная,
  Священная война!" - и т.д.)
  повзрослели и во всем уже практически разуверились. В том числе и в любимых с детства героях. Слишком часто за последнее время нас убеждали в том, что Гастелло направил горящий самолет на вражеский эшелон не потому, что хотел унести с собой как можно больше фрицев, а потому что не мог спрыгнуть с парашютом - его все равно расстреляли бы за утрату "боевой единицы"... И что Матросов упал на амбразуру фашистского дота случайно... и вообще, стояли насмерть наши бойцы лишь потому, что сзади их подпирали заградотряды...
  Живой трофей
  На фоне такого знания белые одежды героев заметно тускнеют. А ведь это еще цветочки. Пока наши историки и политологи или скучно пережевывают старые мифы о "великой и непобедимой" - или, задрав штаны, бегут к трибуне с очередными "сенсационными разоблачениями" - Историю переписывают без нас. Точнее, нам там отводится место - но о-очень малопочетное.
  ...Немецкие женщины военного поколения все еще называют военный мемориал Красной Армии в Берлине "Могилой Неизвестного Насильника", - утверждает журналист "The Daily Telegraph" Дэниэл Джонсон, рецензируя новую книгу известного в Великобритании военного историка Энтони Бивора.
  Г-н Бивор, уже выпустивший бестселлер "Сталинград" (удостоенный ряда престижнейших западных премий), издал книгу "Берлин".
  "К тому времени, когда русские подошли к Берлину, - пишет Бивор, - солдаты рассматривали женщин почти как "живой трофей"; они считали, что, поскольку они освобождают Европу, то могут вести себя, как им захочется. Это очень тревожно, потому что начинаешь осознавать, что цивилизация является ужасающе поверхностной, и ее фасад может быть сорван в очень короткое время".
  А далее следует ряд тезисов, с которыми коллеги Бивора - зарубежные историки - соглашаются более чем охотно:
  "Сталин и его командиры оправдывали и даже поощряли изнасилования Когда югославский коммунист Малован Джилас заявил протест Сталину, диктатор взорвался: "Как так, вы не можете понять солдата, который прошагал тысячи километров через кровь, огонь и смерть и хочет развлечься с женщиной или взять себе какую-нибудь безделушку?"
  А когда немецкие коммунисты предостерегли его, что изнасилования отвращают от них население, Сталин вспылил: "Я никому не позволю втаптывать в грязь репутацию Красной Армии!"
  Изнасилования начались сразу же, как только в 1944 году Красная Армия вошла в Восточную Пруссию Во многих городах и поселках была изнасилована каждая женщина в возрасте от 10 до 80 лет О масштабах изнасилований можно судить по тому факту, что ежегодно в период 1945-1948 годов примерно два миллиона женщин делали нелегальные аборты. Только зимой 1946/47 года советские власти, озабоченные распространение венерических заболеваний, ввели серьезные наказания для своих солдат в Восточной Германии за "братание с врагом".
  Ненависть
  " Советские солдаты рассматривали изнасилование, нередко осуществлявшееся на глазах мужа и членов семьи женщины, как подходящий способ унижения немецкой нации, считавшей славян низшей расой, сексуальные контакты с которой не поощрялись. Российское патриархальное общество и привычка к разгульным кутежам также сыграли свою роль, но более важным было негодование при виде относительно высокого благосостояния немцев" и т.д., и т.п. (inoSMI.ru)
  ...Давая интервью газете "The Guardian", историк Бивор "развил тему":
  "Красноармейцам, по большей части малообразованным, были свойственны полная неосведомленность в вопросах секса и грубое отношение к женщинам Длинные колонны советских войск, вступивших в Восточную Пруссию в январе 1945 года, представляли собой необычную смесь современности и средневековья: танкисты в черных кожаных шлемах, казаки на косматых лошадях, к седлам которых было привязано награбленное, "доджи" и "студебеккеры", полученные по ленд-лизу, за которыми следовал второй эшелон, состоявший из телег.
  Разнообразию вооружения вполне соответствовало разнообразие характеров самих солдат, среди которых были как откровенные бандиты, пьяницы и насильники, так и коммунисты - идеалисты и представители интеллигенции, шокированные поведением своих товарищей.
  Маршал Рокоссовский издал приказ №006 с целью направить "чувство ненависти к врагу на поле брани". Это ни к чему не привело. Было несколько произвольных попыток восстановить порядок. Командир одного из стрелковых полков якобы лично застрелил лейтенанта, который выстраивал своих солдат перед немкой, поваленной на землю. Но в большинстве случаев или сами офицеры участвовали в бесчинствах, или отсутствие дисциплины среди пьяных солдат, вооруженных автоматами, делало невозможным восстановление порядка.
  Выпивка (включая опасные химикаты, украденные из лабораторий) играла значительную роль в этом насилии. Похоже, что советские солдаты могли напасть на женщину, только предварительно напившись для храбрости. Но при этом они слишком часто напивались до такого состояния, что не могли завершить половой акт и пользовались бутылками - часть жертв была изуродована таким образом.
  Один командир танкового подразделения вспоминал: "Они все поднимали юбки и ложились на кровать". Он даже хвалился, что "два миллиона наших детей родились в Германии".
  Прибита гвоздями
  " Можно только наметить психологические противоречия. Когда изнасилованные жительницы Кенигсберга умоляли своих мучителей убить их, красноармейцы считали себя оскорбленными. Они отвечали: "Русские солдаты не стреляют в женщин. Так поступают только немцы".
  Другие факторы тоже играли свою роль... Сталин сделал все, чтобы советское общество стало фактически асексуальным (эту тему, кроме Бивора, активно разрабатывает известный британский историк и феминистка Сюзан Браунмиллер, - прим. авт.). Любовь и секс не вписывались в концепцию "дезиндивидуализации" личности. Естественные желания нужно было подавлять, Фрейд был запрещен, развод и супружеская измена не одобрялись компартией; гомосексуализм стал уголовно наказуемым. Половое воспитание полностью запрещалось. В искусстве изображение женской груди, даже прикрытой одеждой, считалось верхом эротики: ее должен был закрывать рабочий комбинезон.
  Таким образом, попытки советского государства подавить либидо своих граждан привели к тому, что советские солдаты очень скоро начали рассматривать немецких женщин не как ответственных "за преступления вермахта, а как военно-сексуальную добычу", - и далее в том же духе.
  После этих публикаций посол Российской Федерации Карасин выступил в прессе с заявлением, сделанным вполне "в струе" нашей сегодняшней дипломатии: трескуче, но беззубо:
  "У меня нет никакого желания вступать в дискуссии по поводу этих очевидно лживых утверждений и инсинуаций. Позорно иметь какое бы то ни было отношение к явной клевете против народа, спасшего мир от нацизма".
  А совсем недавно в "Daily Mail" - одной из самых респектабельных газет Великобритании - были напечатаны фрагменты книги еще одного "выдающегося военного историка Британии" Макса Гастингса "Армагеддон: битва за Германию, 1944-1945". Для нас, калининградцев, она представляет собой особый интерес. Вот лишь несколько выдержек.
  "Первое вторжение русских в восточные районы Германии произошло в октябре 1944 году, когда части Красной Армии захватили несколько приграничных деревень. Через пять дней они были выбиты оттуда, и перед глазами гитлеровских солдат предстала неописуемая картина. Едва ли хоть один гражданский избежал смерти от рук русских солдат. Женщин распинали на дверях сараев и перевернутых телегах или, изнасиловав, давили гусеницами танков. Их детей тоже зверски убили...
  "Во дворе фермы стояла телега, к которой, в позе распятых, были прибиты гвоздями за руки еще несколько голых женщин, - докладывал немецкий фольксштурмовец Карл Потрек. - Возле большого постоялого двора находился сарай, к каждой из двух его дверей была в позе распятой прибита гвоздями голая женщина. В жилых домах мы обнаружили в общей сложности 72 женщин и девочек, а также одного мужчину 74 лет - все они были убиты зверским образом Некоторым младенцам размозжили головы".
  Расстреливали даже пленных
  "Даже у самих русских эти зверства впоследствии вызывали неловкость. Авторы официальной истории так называемой "Великой Отечественной войны", обычно весьма сдержанные в подобных вопросах, признают:
  "Не все советские солдаты правильно понимали, как им следует вести себя в Германии. В первые дни боев в Восточной Пруссии имели место отдельные нарушения норм правильного поведения".
  На самом же деле то, что случилось в ходе этих первых атак, было лишь предвестником варварского поведения Красной Армии в страшные месяцы ее стремительного продвижения вглубь Третьего Рейха. Более 100 миллионов человек, находившихся в пределах гитлеровской Германии, оказались в темном лабиринте, где их ждали ужасы, намного превосходившие все, что пришлось испытать западным странам в годы второй мировой войны ".
  Правда, Гастингс оговаривается:
  ''Для русских это стало местью за зверства, совершенные нацистами в их собственной стране. Три года германские войска неистовствовали на территории СССР, истребив множество людей и причинив его народам неимоверные страдания. Всего во время войны погибло около 8,7 миллионов советских солдат и 18 миллионов мирных граждан. (Цифра занижена, - прим. авт.)
  Ненависть русских к врагу усилилась после освобождения районов, оккупированных немцами. Перед ними предстала настоящая пустыня - урожаи истреблены на корню, скот уведен, миллион домов сожжен, большинство жителей убиты или угнаны в рабство. Рядовой Советской Армии Витольд Кубашевский вспоминает, как солдаты его взвода в только что освобожденной деревне обнаружили, что из сарая возле местной церкви исходит зловоние. Войдя внутрь, они увидели, что помещение доверху забито гниющими трупами местных крестьян.
  Еще более ужасные картины ожидали их в нацистских лагерях смерти. В крематории лагеря Майданек на территории Польши сталинские солдаты обнаружили прах 200.000 сожженных людей.
  Непосредственные "контакты" с вражескими солдатами, которые вели себя нагло и самоуверенно, только подливали масла в огонь ненависти. В полевом госпитале, где работал военврач Николай Сенкевич, группа немецких пленных на допросе отказалась отвечать: "Мы просто отвели их в сторону метров на 100 и там их расстреляли".
  Большинство сдавшихся немцев так и не увидели лагерей для военнопленных. "Мы убивали пленных просто вот так, - говорит капитан Василий Крылов, и щелкает пальцами. - Если солдатам приказывали доставить пленных в тыл, чаще всего их "убивали при попытке к бегству".
  "Разве таких остановишь?"
  "...Особенное отвращение у русских вызывали претензии немцев на принадлежность к высшей цивилизации.
  "Они полностью лишены стыда, - брезгливо отмечал советский военный корреспондент Алексей Сурков. - Чтобы помыться, они догола раздеваются перед женщинами. Они взбираются на женщин верхом, как на жеребцов. Они пускают газы за столом во время еды. У себя дома они так же себя ведут?"
  Сталинским солдатам рекомендовали вести "реестры возмездия", записывая данные о немецких зверствах, и фиксируя личный вклад в "сведение счетов" с врагом. Политруки в тех же целях проводили "митинги возмездия".
  Когда эта жаждущая отмщения орда вошла в Германию, она представляла собой грозное зрелище. Сталина совершенно не волновало, сколько людей погибнет, обеспечивая ему победу, и успешные атаки его пехоты и танков основывались скорее на самопожертвовании солдат, чем на хитроумной тактике или предусмотрительности.
  Десяток "тридцатьчетверок" наступал в одну шеренгу, чуть ли не борт к борту. Немцы подбивали четыре-пять штук, но на их месте неизменно появлялись новые танки, а за ними волнами шла пехота.
  Как вспоминает один немецкий солдат:
  "Вы просто не поверите - они все шли и шли, их пехота буквально бросалась на наши танки, бегом, с криками, даже когда перед нашими позициями уже громоздились горы трупов. Появлялась мысль: "Разве таких людей можно остановить?"
  ...Русские были беспощадны в рукопашной, и особенно грозными противниками являлись они в ночном бою. Все немецкие солдаты, побывавшие на Восточном фронте, а затем оказавшиеся на Западном, в один голос отмечают, что во время боев с американцами и англичанами они могли свободно передвигаться по ночам, тогда как русские ни на минуту не давали покоя врагу.
  Одним из излюбленных трюков советских разведгрупп, действовавших ночью, было перерезать горло немецким часовым, а затем оставлять изуродованные трупы в назидание их уцелевшим товарищам.
  Храбрость и упорство красноармейцев сочетались с крайней недисциплинированностью, подпитываемой чудовищным пьянством: неумеренное потребление водки было единственным, что хоть как-то помогало выносить фронтовые будни.
  Даже неустанные усилия расстрельных команд - Сталин предпочитал держать своих солдат в узде именно таким способом - не могли удержать людей от эксцессов, зачастую смертельно опасных.
  Когда солдаты одной бригады захватили цистерну с чистым спиртом, они открыли по ней пальбу, а когда алкоголь брызнул из сотни пробоин, просто подставляли рот под струю. Многие напились до бесчувствия и едва не поплатились за это жизнью, когда немцы пошли в контратаку.
  Трое солдат, попытавшихся проделать такой же трюк с громадной бочкой в одном из венгерских винных погребов, просто утонули в потоке вина".
  Или убьешь ты, или убьют тебя
  "Безрассудство советских солдат за рулем вошло в легенды. Автотранспортная служба расставляла на дорогах надписи "Тормози или погибнешь!" Но десятки водителей грузовиков легкомысленно игнорировали эти предостережения - и действительно погибали. Владимир Гордин однажды видел, как три грузовика из автоколонны один за другим свалились в пропасть.
  ...Конечно, не все советские солдаты были дураками - или героями. В первом же бою семнадцатилетний Анатолий Осминов поседел, когда по броне его танка градом застучали пули. Он признает и то, что наложил в штаны от страха - это случалось со многими солдатами на всех фронтах.
  "Потом к опасности привыкаешь, как привыкаешь убивать людей, - рассказывает он. - Поначалу я думал: "Как я смогу убить человека?" Но потом я понял: либо убьешь ты, либо убьют тебя".
  Даже сегодня многие россияне - да и само правительство - отказываются признать подлинный размах жестокостей, которые творила Красная Армия на пути к Берлину. Сильнее всего пострадала Восточная Пруссия - на ее обширных холмистых равнинах раскинулись поместья многих германских аристократов. В первые годы войны это было тихое захолустье, жившее почти как в мирные времена. Теперь она превратилась в кромешный ад.
  В свидетельствах очевидцев недостатка нет. "Все мы знали, что немецких девушек можно насиловать и убивать, - писал Александр Солженицын, в годы войны - офицер-артиллерист. - Это воспринималось чуть ли не как отличие в бою".
  Ему вторит и Гавриил Темкин, служивший переводчиком в 78-й стрелковой дивизии: "Самый простой способ отомстить - это овладеть женщинами врага".
  В Восточной Пруссии красноармейцы насиловали женщин в таком количестве, что речь явно шла не о чисто сексуальном удовлетворении, а о стремлении надругаться над целым народом.
  Ярость завоевателей только возросла, когда они впервые увидели своими глазами, насколько богато живут немцы.
  "Их деревни и городки, по сравнению с нашими, выглядели как рай земной, - говорит лейтенант Геннадий Клименко. - Все было так ухожено. Столько красивых зданий. Они были настолько богаче нас. Почему же они напали на нас в 1941 году и так с нами обращались?"
  Месть
  "То, что увидели солдаты, противоречило многолетней пропаганде о преимуществах социалистической экономики. Возможно, именно ярость, вызванная благосостоянием врага на фоне собственной нищеты после десятилетий "затягивания поясов", объясняет, почему советские солдаты, как безумные, крушили все, что попадалось под руку.
  Мародерство приобрело эпический размах - этому способствовал и существовавший в Красной Армии порядок, согласно которому каждый солдат раз в месяц мог отправлять домой посылку с трофеями. В Россию отправлялось все - еда, напитки, скот, одежда, драгоценности. Если гражданские жители по глупости жаловались на грабежи, солдаты просто поджигали их дома.
  Перед лицом этого яростного наступления немецкое население Восточной Пруссии бежало без оглядки: по своему ужасу этот исход был одним из самых мрачных в истории.
  В одну из самых холодных зим двадцатого столетия сотни тысяч мирных жителей (немногие счастливчики - на телегах, а большинство пешком) устремились на Запад по узкому коридору заснеженной равнины между сжимающимися клещами советского наступления. Только одно имело значение - спастись от русских. Дороги были забиты живыми, а обочины - трупами. Мертвые младенцы лежали прямо на снегу. Некоторые беженцы, придя в ужас от этого смертоносного хаоса, поворачивали домой, говоря: "Может быть, русские не так страшны, как про них говорят".
  Позднее им оставалось только пожалеть об этом решении. Поравнявшись с колоннами беженцев, русские войска расстреливали их из пушек и пулеметов. В этом не было никакой военной необходимости - речь шла только о мести.
  Те, кто не мог уйти по суше, пытались бежать морем - это стало одним из самых мрачных эпизодов войны. В балтийских портах Германии тысячи людей дрались за место на кораблях, отплывавших на Запад. Некоторые срывались в воду, поскользнувшись в давке на пирсе, кого-то другие пассажиры сбрасывали за борт.
  В порту Гдыня, недалеко от Данцига, встал под погрузку старый корабль "Вильгельм Густлов" (на самом деле "Густлов" был спущен на воду в 1937 году, - прим. перев.) - до войны он был круизным лайнером. В мирное время корабль брал на борт 1.900 пассажиров и членов экипажа. Но в тот день в списке пассажиров значилось более 6.000 душ - в том числе раненые из военных госпиталей с ампутированными конечностями и беременные женщины, для которых на прогулочной палубе было оборудовано родильное отделение".
  Страшнее "Титаника"
  "Позднее, когда "Густлов" уже отошел от пирса, его окружила целая флотилия лодок, набитых беженцами, умолявшими, чтобы их взяли на борт - женщины поднимали на руки детей. Сжалившись, команда спустила с бортов погрузочные сети. Как считается, по ним на корабль взобрались еще 2000 человек. Те, кому это удалось, испытали огромное облегчение - но, увы, они были обречены. Покинув гавань, перегруженный "Густлов" медленно преодолевал штормовые воды, раскачиваясь на резкой балтийской волне.
  Он стал легкой мишенью для советского капитана-подводника Александра Маринеско, перехватившего лайнер и выпустившего по нему в упор торпеды, как обычно, украшенные лозунгами: "За Родину!", "За Сталинград!", "За советский народ!".
  Раздались три оглушительных взрыва, "Вильгельм Густлов" сильно накренился и через 70 минут затонул. Жертвами этой катастрофы - крупнейшей в истории мореплавания, затмившей гибель "Титаника" или "Лузитании" - стали 7.000 человек.
  На борту разыгрывались ужасные сцены. Сотням молодых женщин из вспомогательного подразделения германского ВМФ посчастливилось погибнуть мгновенно - одна из торпед разорвалась прямо под помещением, где их разместили. Старики, больные и раненые не могли передвигаться - их смерть была долгой и мучительной.
  Раздавались крики людей, запертых, как в ловушке, между водонепроницаемыми переборками, которые опустились сразу после взрыва. Матросы выстрелами из винтовок пытались обуздать обезумевшую толпу, бросившуюся наверх с нижних палуб. Стюард, пробегая мимо одной из кают, услышал выстрел. Открыв дверь, он увидел офицера ВМФ, стоявшего с пистолетом в руке над трупами женщины и ребенка: другой ребенок в ужасе хватался за его ногу. "Убирайтесь!" - крикнул офицер, и стюард закрыл дверь, не мешая отцу закончить дело.
  Даже из тех, кому удалось попасть в шлюпки, многие замерзли насмерть, не дождавшись спасателей, прибывших на место катастрофы с рассветом. Всего выжило 949 человек. Однако страшная участь "Вильгельма Густлова" затерялась на фоне всемирной трагедии 1945 года, и сегодня о ней знают лишь некоторые немцы да горстка историков.
  Теперь в Восточной Пруссии в руках немцев осталась лишь ее осажденная столица - укрепленный город Кенигсберг. Некоторые горожане хотели сдаться - но потом увидели тела 80 немецких солдат, казненных за дезертирство, выставленные на всеобщее обозрение у городского вокзала с прикрепленными к одежде надписями "Они были трусами, но все равно погибли".
  Расплата
  "Русские разбомбили город до основания, и все же штурмовым группам пришлось сражаться за каждый метр, используя огнеметы, чтобы уничтожить защитников, не желавших сдаваться. "Никогда не встречал такого яростного сопротивления, как в Кенигсберге", - вспоминает один русский офицер.
  Когда красноармейцы в конце концов овладели городом, они перебили тысячи жителей. Женщин насиловали прямо в родильных отделениях больниц. Один врач вспоминает их отчаянные крики "Пристрелите меня!", "Пристрелите меня!", но мучители выбирали для своих жертв медленную смерть.
  Михаэль Вик (Michael Wieck) - один из тех, кто выжил в этой бойне - рассказывает:
  "Каждого встреченного мужчину они убивали, а каждую женщину - насиловали. В ночи отовсюду слышались крики и мольбы о помощи. Они запирали людей в подвалах и поджигали дома. Они сгоняли мирных жителей на бывшие поля сражений в окрестностях города, и там расстреливали или сжигали".
  От еврея Вика не укрылся и мрачный парадокс ситуации: "Сначала нас пытались уничтожить Гитлер и нацисты, теперь этим занялись русские".
  Кровавая зима Восточной Пруссии - один из самых страшных эпизодов второй мировой войны. Немцы по сей день испытывают ярость от того, что мир так мало о ней знает. Одна женщина из Восточной Пруссии сказала мне: "Это был наш Холокост, но всем на это наплевать".
  Русские пытаются оправдаться. "Вспомните, что делали немцы в нашей стране", - говорят они. И действительно, на каждого немца, убитого Красной Армией, приходится трое, четверо, или пятеро русских, павших от рук вермахта, люфтваффе или СС в дни их триумфа. У большинства русских солдат всякое чувство жалости и сострадания умерло еще раньше - на сотнях полей сражений. И все же мало кто способен без негодования думать об участи, постигшей Восточную Пруссию, тем более что это не диктовалось военной необходимостью. В ходе наступления на Берлин ее можно было просто обойти и "зачистить" позднее.
  Русские сразу же начали расплачиваться за свою жестокость. Ненужная победа в Прибалтике стоила Советской Армии 600.000 убитых и раненых - это чуть меньше общих потерь англо-американских войск во всей кампании на Западном фронте.
  Позднее им пришлось заплатить еще дороже. Видя, что произошло в Восточной Пруссии, немцы поняли, что пытаться дожить до советской победы просто не имеет смысла. У них не оставалось иного выхода, кроме как сражаться до конца. Из-за того, что победители приготовили для побежденных лишь смерть и немыслимые страдания, сталинские армии на пути в Берлин понесли огромные потери".
  Оттокар II и Калинин
  ...Особенно любопытно, что эта книга: "Армагеддон..."
  а) написана англичанином, который даже не обмолвился на ее страницах о жуткой бомбардировке Кенигсберга английской авиацией;
  б) появилась именно тогда, когда в Европе началась оживленная дискуссия: не пора ли возродить Восточную Пруссию, вернув в границы 1939 года территории, часть которых теперь принадлежит вошедшим в НАТО Польше и Литве (как "неофиты", они вряд ли посмеют спорить) и ... Калининградской области. Особый регион - Пруссия - должен, по идее, озвученной довольно широко, находиться под эгидой Евросоюза - и управляться неким "объединенным европейским правительством".
  Так История вновь становится разменной картой в руках политиков. Аккурат накануне 750-летнего юбилея Кенигсберга, который мы - здесь - собираемся отмечать по очень странной схеме! 750-летие КАЛИНИНГРАДА (!) и 60 лет Калининградской области. (Типа, Михайла Иваныч Калинин, пресловутый Всероссийский староста, основал "сей град" вместе с королем Оттокаром. Или - вместо короля?!)
  А мы - по-прежнему в неведении, ибо политически ангажированная версия ТОГО, КАК ВСЕ ЭТО БЫЛО, вряд ли может считаться объективной. Правда - гораздо сложнее. И хотя частенько говорят "Врет, как очевидец" - истина, как мозаика, складывается из отдельных воспоминаний.
  Так в самом начале перестройки на русском языке была опубликована книга уроженца Восточной Пруссии, затем - известного немецкого писателя Арно Зурмински "Путь на Йокенен". Зурмински, покинувший предместья Кенигсберга семилетним мальчиком, навсегда запомнил и "узкоглазого смуглого солдата, который вытащил из дома фрау Б. здоровенные стенные часы, швырнул в открытую дверь гранату, взвалил часы на спину и куда-то побрел, сгибаясь под их тяжестью" - и солдата "с пшеничными усами, который разъезжал по улицам поселка на лошади, запряженной в полевую кухню и кормил немецких детей, наливая им в миски пшенную кашу".
  Два эти солдата - с гранатой - и с полевой кухней - как два полюса в некоей системе координат. Системе, которую нам, сегодняшним, понять очень сложно.
  Два врага, две жертвы
  ...Первые советские переселенцы в Восточную Пруссию вспоминают:
  "Ведь не было же такого, когда мы зашли на территорию Германии, что, кто попался на глаза первый - стреляй его. У нас мести такой не было... В первые дни апреля сорок пятого года, накануне штурма крепости, когда советское командирование гуманно предоставило возможность мирным жителям покинуть ее люди, уже достаточно оголодавшие в городе, не имеющие никаких запасов с собой, потоками шли туда, где их никто не ждал. Окружали советские кухни, и женщины молча подталкивали своих детей, чтоб они попросили хлеба. Как правило, мы не отказывали, когда была возможность, жалели. Хотя были и примеры жестокого обращения с немцами - грабежи, часто - изнасилования... Война - большая трагедия".
  "Прибыли на станцию Калининград. Из эшелона много не рассмотришь, вагоны-теплушки закрывались плотно. Остановились, открыли двери... Когда мы собирались, ехали, естественно, не могли не думать о немцах, и ненависть заочно была большая. А тут вагон обступили немецкие ребятишки, аккуратно одетые, но очень худые и бледные. Они просили подаяние. В поезде нашлись такие, кто кое-что понимал по-немецки. И даже завязался какой-то разговор... Какая там ненависть!"
  "...Когда мы жили в поселке Дружба Правдинского района, к нам ходила одна старушка-немка. Жила она с двумя внучками. У нас от коровы по три ведра молока надаивали. Так мама ей молоко давала. Старушка все хотела что-то для нас сделать. То носочки поштопает, то еще что-то. Пыталась в обмен на молоко вещи приносить, а мама не брала. Что же брать-то, если у нее самой две маленькие девочки остались. Брат наловит рыбы и тоже ей давал..."
  "Голодовали они и ко мне ходили просить молока. Я все время давала. Один старичок-немец ко мне приходил. Всегда налью ему. Так он не хотел оставаться в долгу: накосит тележку сена, привезет мне. Когда он не приходил, так я ему относила. Однажды мальчишки прибежали, говорят, что этот немец меня зовет. Жил-то он совсем-совсем один в избушке на окраине. Пришла я, а он лежит - помирает. Так долго смотрел на меня и все повторял: "Алес капут, алес капут", - все, значит, конец пришел..." (Чем не сюжет для фильма? Женщина, потерявшая на фронте мужа, приехавшая по вербовке из сожженной смоленской деревни - и старик, чей сын погиб в заснеженной России... И молоко - как символ жизни, утекающей капля за каплей... Два врага, две жертвы - и тоненькая ниточка человечности между ними, - прим. авт.) ("Восточная Пруссия глазами советских переселенцев. Первые годы Калининградской области в воспоминаниях и документах")
  Утром - салат, вечером - салют?
  ...Так что же получается в итоге? Мучительная, страшная правда, которая не совпадает с "официозом" - ни с нашим, ни с "ихним". Но... это правда, со знанием которой можно и нужно жить. И снова напрашивается мысль о предстоящем юбилее. Будет ли он бездарно провален, или превращен в VIP-массовое гулянье с грандиозной пьянкой и фейерверком (по Задорнову: "утром - салат, вечером - салют. Из того же салата") - все это одинаково скверно.
  ЭТОТ юбилей должен, на наш взгляд, быть не праздником - а поводом вспомнить, КУДА могут завести свои страны приверженцы "сильной руки" и твердого "орднунга". Даже если все еще не так плохо... если разговоры о возрождении "Пруссии" не есть реваншизм, а попытки ВВП посадить на место губернаторов - гауляйтеров (в смысле, назначенцев, "завязанных" на него лично и лишь ему, стало быть, подконтрольных) не есть диктатура... - нам всем не помешает ПОКАЯНИЕ. И если мы не хотим каяться перед прежними жителями этого края (тысячи которых, погибли, а остальные навсегда простились с родиной... да минует нас чаша сия!) - то почему бы не покаяться перед нашими ветеранами, так и не пожившими заслуженно-достойно... и перед собственными детьми, которым тоже еще неизвестно что суждено на этом свете?
  Видит Бог, в ДАННОЙ ситуации этот выход представляется самым разумным. И цивилизованным. Но... именно поэтому его на "повестке дня" не рассматривают. Фейерверки, знаете ли, привычней. И ни к чему не обязывают.
  Д. Якшина
  
  | НК № | Адрес: old.rudnikov.com/article.php?ELEMENT_ID=12141
  
  
  
  ОБРАЗ ВОСТОЧНОЙ ПРУССИИ И ЕЕ ЖИТЕЛЕЙ В ОФИЦИАЛЬНЫХ СОВЕТСКИХ ДОКУМЕНТАХ В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫВиталий МасловABSTRACTThe article intends to establish which images of East Prussia and its local population were maintained and what kind of relations with the “German heritage” was formed in the documents of the official mili-tary and civil authorities in Kaliningrad Oblast in the period of 1945 to 1950. The question of the impact of the cultural uniqueness of East Prussia made on the official propaganda-supported approach to East Prussia and the local population is raised. The author demonstrates that the said approch did not always coincide with the approach that was forming due to the daily social interaction between the newcomers and the old “German” residents with their cultural heritage.KEY WORDS: East Prussia, Kaliningrad Oblast, Soviet propaganda, East Prussian Germans, East Prus-sia images.ANOTACIJAStraipsnyje nagrinėjama, kokie Rytų Prūsijos ir jos vietinių gyventojų vaizdiniai buvo palaikomi, koks santykis su „vokiškosios“ kultūros palikimu buvo formuojamas Kaliningrado srities karinės ir civilinės valdžios oficialiuose dokumentuose 1945–1950 metais. Keliamas klausimas, kokį vaidmenį kultūrinis Rytų Prūsijos savitumas darė oficialioms, propagandos palaikomoms Rytų Prūsijos ir jos vietinių gy-ventojų traktuotėms. Autorius parodo, kad šios traktuotės ne visuomet sutapdavo su požiūriu, kuris for-mavosi dėl kasdienės socialinės sąveikos tarp naujakurių, senbuvių „vokiečių“ ir jų kultūros palikimo.PAGRINDINIAI ŽODŽIAI: Rytų Prūsija, Kaliningrado sritis, tarybinė propaganda, Rytų Prūsijos vokie-čiai, Rytų Prūsijos įvaizdžiai.Виталий Николаевич Маслов, кандидат исторических наук, доцент Кафедры специальных исторических дисциплин и региональной истории Исторического факультета Балтийского федерального университета им. Иммануила Канта г. Калининград, ул. А. Невского 14, 236041, РоссияЭл. почта: w_maslow@mail.ruОбраз Восточной Пруссии и восточно-прусских немцев можно выяснить, анализируя, с одной стороны, представления, качественные характеристики Восточной Пруссии и её на-селения, высказанные письменно или устно носителями советской партийной и государст-венной власти в Калининградской области. С другой стороны, данный образ выявляется при рассмотрении отношения советских людей, советских руководителей к оставшимся в Кё-нигсберге и окрестностях после войны немцам, к экономическому и культурному наследию, которое перешло с территорией к России. В свою очередь идеологический и политический образ Восточной Пруссии и немцев как коллективное представление в определенной мере воздействовал отношение властей к ним.Не могу утверждать, что документов, характеризующих образ Восточной Пруссии, оста-лось много. Мною проанализированы материалы советской военной комендатуры, управле-ний по гражданским делам, обкома, некоторых райкомов и горкомов ВКП(б), т. е. реальных органов власти в регионе в 1945–1950 гг.ERDVIŲ PASISAVINIMAS RYTŲ PRŪSIJOJE XX AMŽIUJEActa Historica Universitatis Klaipedensis XXIV, 2012, 67–77. ISSN 1392-4095
  Виталий МаслоВ68Просмотр массы архивных документов не позволяет говорить о том, что данная пробле-ма находилась в центре внимания властей. Конечно, к ней обращались, образ Восточной Пруссии очерчивали, отношение к немцам определяли, но главными для властей были дру-гие вопросы советизации региона – налаживание хозяйственной, культурной жизни, реше-ние социальных и других проблем.Можно предположить: если восточно-прусские немцы несколько лет жили под советской властью, то в официальных документах по регулированию их жизни должен присутствовать советский образ Восточной Пруссии. Однако в этих документах речь идет о конкретных задачах – о размещении и перемещении немецкого населения, его учете, контроле за ним, проблемах в обеспечении питанием, медицинском обслуживании, о преступлениях против немцев, преступлениях немцев, репрессиях по отношению к ним, депортации немцев и т. д. Властям надо было решать реальные проблемы, а не вырисовывать образ Восточной Прус-сии. Тем более, как полагаю, немцам и не намеревались сообщать о том, как власти идеоло-гически их представляют и как меняется это представление.Во-первых, стратегическая линия была определена в конце войны в реакции Сталина на принципиальную позицию Ильи Эренбурга, которая может быть сведена к призыву «Убей немца!». Верховная власть требовала разделять фашистов и нефашистское население Гер-мании. В принципе, это столкновение мнений отражало реальную ситуацию в отношении к немцам на завершающем этапе мировой войны: были и преступления против немцев, была и защита гражданского населения Германии.Во-вторых, на местах толком не представляли перспектив пребывания немцев в Кёниг-сбергской, затем Калининградской области. Как известно, союзники по антигитлеровской коалиции решили выселить немцев из ряда областей Европы1. По Восточной Пруссии тако-го постановления не было. Однако немцы в регионе остались и их судьбу, т. е. выселять или не выселять, долго не могли решить. Об этом свидетельствует эпизод на калининградском областном партийно-хозяйственном активе в марте 1947 г. Один из участников актива задал вопрос: «Скоро ли мы от них (от немцев) избавимся?». Секретарь обкома Петр Иванов на это ответил: «Это вопрос не областного значения. Этот вопрос мне не удалось разрешить даже в Москве»2. Только через год немцев решили депортировать, поступив по принципи-альному алгоритму, который был выработан антигитлеровской коалицией по отношению к германскому населению некоторых других областей Европы. Отмечу, что не все представи-тели власти в области были довольны выселением немцев, но, конечно, решительных проте-стов по этому поводу не заявляли. На первой областной партийной конференции в декабре 1947 г. первый секретарь обкома Владимир Щербаков сообщил, что «основную рабочую силу до последнего времени на многих предприятиях [...] составляли военнопленные, нем-цы и заключенные [...] В последнее время все больше удельный вес в составе рабочих за-нимают наши советские люди [...] Наши хозяйственники [...] продолжают ориентироваться на готовую рабочую силу и хныкать: «Давайте военнопленных, давайте заключенных, как же вы выселяете немцев, с чем же мы останемся?»3. С другой стороны, по словам секрета-ря обкома ВКП(б) П. Тульнова (июнь 1947 г.), «некоторые в нашей области рассматривают 1Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны, 1941–1945 гг.: Сборник документов. Т. 6: Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трёх союзных держав – СССР, США и Великобритании (17 июля – 2 августа 1945 г.). Москва, 1984, с. 443.2Государственный архив новейшей истории Калининградской области (ГАНИКО), ф. 1, оп. 1, д. 27, л. 31, 56.3ГАНИКО, ф. 1. оп. 1. д. 2. л. 51.
  69оБРаЗ ВостоЧНой ПРУссии и ЕЕ ЖитЕлЕй В оФиЦиалЬНЫХ соВЕтсКиХ ДоКУМЕНтаХ...[немцев] как рабов. Это [...] крайняя вредность [...] мы никогда не собирались уничтожать немецкий народ. Рабочей силы у нас не хватает», поэтому немцы используются на хозяйст-венных работах4.В этих условиях местным властям было сложно сформировать для немцев советский образ Восточной Пруссии и её жителей. Если их будут выселять, то особой необходимости в этом нет. Если останутся, то надо преодолеть отношение к ним как к образу бывшего врага, что было сделать сложно, хотя в условиях совместного проживания вполне возможно, но для этого требовалось время.Образ Восточной Пруссии и немцев вычерчивался, прежде всего, для советских людей. Какие же определения Восточной Пруссии давались в различных советских приказах, вы-ступлениях на партийных конференциях?Конечно, регулярно подчеркивалось, что Восточная Пруссия – это бывшая немецкая зем-ля, которая завоевана Красной Армией, здесь пролили кровь и погибли многие советские солдаты, матросы и офицеры. А после войны эта земля стала советской территорией. Более того, в мае 1948 г. на пленуме обкома компартии инспектор ЦК ВКП(б) М. Шамберг заявил, что Калининградская область сложилась как обычная советская область5. В. Щербаков как высший партийный руководитель региона иногда подчеркивал, что у области нет никакой специфики6. Таким образом проявилось стремление почти забыть немецкое прошлое Кали-нинградской области.Вместе с тем совсем отказаться от немецкого прошлого области власти не могли. В цен-тре, в Москве, да и в регионе часто сравнивали советские и немецкие показатели экономи-ческого развития. К примеру, В. Щербаков в январе 1949 г. на совещании механизаторов сельского хозяйства выразил определенное беспокойство: «нам скажут, сидите на этой земле четыре года и не можете взять урожай, который немцы получали»7. В зависимости от обсто-ятельств партийные власти признавали специфику региона. Тот же М. Шамберг подчерки-вал, что «живете вы в непривычных для нас зданиях под черепичными крышами [...] у вас есть [...] свои специфические особенности, иные, чем, например, в Рязанской области»8. Щербаков отмечал, что советских переселенцев окружают немецкие дома, улицы, домашняя обстановка и предметы быта (изысканная мебель, серебряная, хрустальная посуда и т. п.)9.Руководители области и районов, переселенцы были первоначально очень самонадеян-ны, действовали по принципу: «А мы сами с усами!», переносили на бывшие восточно-прусские земли земледельческие приемы, которые применялись в России и Белоруссии. В области смеялись и возмущались восточно-прусскими способами обработки земли, неболь-шими (мелкоконтурными) полями. Видели в этом и невысокий уровень немецкой агрикуль-туры и юнкерские принципы хозяйственной деятельности, которые не совпадали с колхоз-ными «технологиями». Об этом откровенно сказал на областной партийной конференции в феврале 1950 г. секретарь Нестеровского райкома П. Афанасьев: «Агроправил в области нет, они перенесены механически из Центральной России»10.4ГАНИКО, ф. 223, оп. 1, д. 5, л. 12.5ГАНИКО, ф. 1, оп. 2, д. 10, л. 140. См. также: ГАНИКО, ф. 1, оп. 6, д. 2, л. 5.6 См., например: ГАНИКО, ф. 1, оп. 4, д. 42, л. 43.7ГАНИКО, ф. 1, оп. 4, д. 42, л. 47.8ГАНИКО, ф. 1, оп. 2, д. 10, л. 140.9ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 34, л. 15-16.10ГАНИКО, ф. 1, оп. 6, д. 2, л. 158.
  Виталий МаслоВ70Жизнь внесла поправки в пренебрежительное отношение к немецкому опыту обработки земли в области. Очень быстро низкие урожаи заставили налаживать работу мелиоративной системы, искать эффективные способы обработки почвы. Переселенцы поняли, что новую землю они не знали; при пахоте нарушали глубину пахотного горизонта и снижали плодо-родие почвы; не ухаживали за мелиоративной системой, распахивали мелиоративные кана-лы11, которые были очень необходимы.Местному и центральному руководству стали ясны особенности сельскохозяйственного про-изводства. Прежде всего, это касалось мелиорируемых земель. Районные руководители, земле-дельцы подчеркивали еще и особенности вспашки земли, сроков посева зерновых культур12.Когда поняли ошибки, обращались ли к немецкому опыту? Первоначально о немецком опыте говорили, а затем, примерно с 1947 г., о нём или перестали упоминать, или дела-ли это крайне редко, обезличенно и не указывая на немецкое прошлое территории13. Даже комплексная научная экспедиция, работавшая в области в 1948–1951 гг. и разрабатывавшая рекомендации по развитию сельскохозяйственного производства, к немецкому опыту пра-ктически не обращалась. Во-первых, необходимая немецкая документация, например, схе-мы дренажных систем на польдерах, не сохранилась. Во-вторых, апеллировать к немецкому опыту было опасно. В стране разворачивалась борьба с «безродными космополитами» и с преклонением перед Западом.Область не миновала эта идеологическая компания, тем более в регионе были немцы, ар-тефакты их культуры, а это позволяло развернуть фронт борьбы. Противодействие так назы-ваемому «низкопоклонству» показывает, что отношение к немецкой культуре, её достижениям и, следовательно, трактовка образа немцев и Восточной Пруссии среди советских жителей области не были однозначными. При этом необходимо учитывать два момента. Во-первых, господствующим в пропаганде и политике было мнение о превосходстве русской культуры, социалистического строя над немецкой культурой и капиталистическим строем.Во-вторых, не все факты, которые сообщались на партийных конференциях и собраниях соответствовали действительности, они возникали в пылу борьбы с космополитами, которых надо было обязательно найти в области, но в целом эти сведения соответствовали реалиями того времени. Не все жители области, не все хозяйственные руководители однозначно невы-соко оценивали немцев, оставшееся восточно-прусское наследие. На областных партийных активах в 1947 г. говорилось, что «кое-кто преклоняется перед буржуазными удобствами, пе-ред буржуазной техникой», что в области есть инженеры, которые «пытаются восстанавливать наши предприятия по немецкому образцу»14, что «наши работники, в том числе и коммунисты [...] готовы богу молиться на немецкий трактор «Бульдог»15; дети так подражали западным модам, что в Черняховской средней школе «зайдешь в класс и с первого взгляда не поймешь, кто перед тобой – русские или немецкие дети»16; что в экстренных случаях больные прибегают к помощи не советских, а частных немецких врачей17. Надо признать, что некоторые совет-11 См., например: ГАНИКО, ф. 1, оп. 4, д. 2, л. 35; ф. 1, оп. 4, д. 144, л. 3.12 См., например: ГАНИКО, ф. 1, оп. 4, д. 41, л. 5.13 См., например: ГАНИКО, ф. 1, оп. 4, д. 144, л. 5-6.14ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 32, л. 58.15ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 32, л. 135.16ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 34. л. 16.17ГАНИКО, ф. 223, оп. 1, д. 5, л. 42. Для того чтобы калининградцы не посещали немецких врачей, партийные руководители пытались их дискредитировать. Например, в сентябре 1947 г. секретарь обкома ВКП (б) И. Трифонов, понимая, что ему никто не возразит на областном партийном активе, и, вероятно, распаляясь
  71оБРаЗ ВостоЧНой ПРУссии и ЕЕ ЖитЕлЕй В оФиЦиалЬНЫХ соВЕтсКиХ ДоКУМЕНтаХ...ские руководители волей-неволей признавали немецкие достижения. Так начальник городско-го управления по гражданским делам Калининграда Петр Колосов на областном партийном активе в марте 1947 г. заявил, что в областном центре «мы имеем первоклассное городское хозяйство»18. Явно шла речь о немецком коммунальном хозяйстве, которое даже разрушенное войной, английскими бомбардировками оставалось «первоклассным».Немцев признавали. Случаи гражданских браков между советскими мужчинами и нем-ками были не такими уж и редкими. Немки работали прислугами, воспитателями детей в домах хозяйственных и некоторых партийных, советских руководителей. Немцы трудились в различных сферах, их работа, старание вызывали уважение у ряда советских людей. На-пример, на партийной конференции в Озерском районе в ноябре 1947 г. говорилось о том, что директор районного промышленного комбината Гаврилов преклонялся перед «искусст-вом» немецких специалистов; оплачивал их работу выше, чем работу русских сотрудников; воспитывал у русских девушек чувство уважения к немцам; заставил одну русскую девушку извиниться перед немцами за то, что она назвала их «фрицами»19.Такие факты осуждались партийным руководством области. Они расценивались как по-литическая близорукость и слепота, потеря чувства национальной гордости, преклонение «перед внешне раскрашенной, гнилой по содержанию буржуазной культурой»20. Идеоло-гические структуры не скупились на уничижительные ярлыки: «немецкая бытовая бута-фория», «мнимые буржуазные удобства», «так называемая немецкая культура», «разлага-ющаяся культура буржуазного мира»21 и т. п. Для нас же важно, что факты уважительного отношения к восточно-прусскому наследию были. Часто раздаваемые ярлыки свидетельст-вовали о том, что уважение было и его надо было подавить.И всё же преобладал негативный образ Восточной Пруссии, или, как заявил в конце мая 1949 г. на пленуме обкома компартии первый секретарь обкома В. Щербаков, «остатков неметчины»22.Коммунистические идеологи неизбежно должны были отрицательно оценивать Восточ-ную Пруссию. Советские партийные руководители в Калининградской области столкнулись с факторами, которые объективно противоречили идеям коллективизма, общественной соб-ственности, социалистическим отношениям. В области реальностью было явление, которое получило название «хозяйственное обрастание», которому оказались подвержены и руково-дящие работники как областного, так и районного, городского уровней. Они заводили скот, вместе с семьями ухаживали за плодовыми деревьями, обрабатывали землю, произведен-ную продукцию продавали на рынке. Эти факты расценили как попытки личного обогаще-ния; были сняты с работы и исключены из партии несколько секретарей горкомов, райкомов ВКП(б), заместитель председателя облисполкома. Одновременно на хуторах проявлялись, от нараставшего гнева, огульно очернил немцев: «давно уже известно всё тупоумие и ограниченность немецких специалистов» (Книга памяти жертв политических репрессий: Калининградская область. Сост. Е. СМИРНОВА, В. МАСЛОВ. Под ред. В. КУРПАКОВА, Е. СМИРНОВОЙ. Калининград, 2007, с. 381). При этом он немецких врачей всё же называл специалистами, т. е. людьми, обладающими определенной квалификацией в какой-либо области деятельности.18ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 26, л. 5.19ГАНИКО, ф. 854, оп. 1, д. 1, л. 79-80.20ГАНИКО, ф. 854, оп. 1, д. 1, л. 79.21ГАНИКО, ф. 1, оп. 2, д. 35, л. 133, 168.22ГАНИКО, ф. 1, оп. 4, д. 3, л. 254.
  Виталий МаслоВ72как говорили, частнособственнические тенденции. Таких фактов было много. Об этом зая-вил в 1950 г. секретарь обкома компартии по идеологии И. Трифонов23.Причины этого, как тогда говорили буржуазного перерождения или мелкобуржуазной стихии (по В. Ленину, она очень опасна, так как ежечасно порождает капитализм), были не только в громадных трудностях, связанных с освоением новой земли, когда не хватало продовольствия, а люди выживали за счет своего хозяйства, но и в восточно-прусском капиталистическом наследии. Хутора порождали индивидуализм, возможность больше заниматься личным хозяйством и меньше работать в колхозах. Городские особняки с земельными участками и садами, которые нередко занимали носители власти, способствовали росту частнособственнических настроений, «мелкому предпринимательству» партийных, советских чиновников. Это противоречило коммунистическим догмам, жестко пресекалось; в той системе, безусловно, не могло создавать положительный имидж бывшей Восточной Пруссии в сознании идеологов и функционеров советской власти в Калининградской области.Наконец, еще один образ Восточной Пруссии стал стереотипом, не менялся на протяжении рассматриваемого пятилетия и в последующие годы. На областных, городских и районных партийных конференциях и активах заявлялось, что Восточная Пруссия – это «черное гнездо немецкого милитаризма», «центр самой черной прусской реакции, цитадель германского разбойнического империализма», «очаг мракобесия»24 и т. п. Нередко повторялись слова секретаря ЦК ВКП(б) Георгия Маленкова, сказанные в 1949 г. в докладе о годовщине Октябрьской революции, о том, что «больше нет Восточной Пруссии – многовекового плацдарма для нападения на нашу Родину»25. Не менее жестко в сентябре 1947 г. охарактеризовал Восточную Пруссию секретарь обкома компартии И. Трифонов, который заявил, что в этой провинции всё (промышленность, транспорт, сельское хозяйство), создавались с учетом захватнических планов Германии, а немцы «десятилетиями воспитывались в духе ненависти ко всему русскому». Партийный руководитель области в нескольких словах нарисовал образ крепости, враждебной и СССР, и социалистическим принципам коллективизма. По его словам, Восточная Пруссия – это территория, «где каждый камень, каждый хутор стреляли в нашу сторону, где каждый город, каждое село, каждый дом сохраняли следы звериного немецкого индивидуализма»26.Этот образ формировался и последствиями страшной войны, унесшей миллионы жизней, лишившей многих крова над головой, и сложившимся веками представлением о противостоянии, вражде славян и немцев.В связи с этим следует упомянуть ещё один штрих в советском образе Восточной Пруссии. В первые послевоенные годы, да и в 50-е годы прошлого века со страниц газет, в лекциях, в «Большой советской энциклопедии» утверждалось, что Восточная Пруссия – это исконная славянская или же, по меньшей мере, славяно-литовская земля, захваченная немцами, Тевтонским орденом в XIII веке. В ХХ веке, по словам В. Щербакова, «земли, страдавшие много веков под немецким ярмом, возвращены славянским народам»27.23 О борьбе с «хозяйственным обрастанием» номенклатурных работников в Калининградской области см., например: Книга памяти жертв политических репрессий..., с. 377-380.24ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 2, л. 1; ф. 1, оп. 1, д. 34, л. 13; ф. 580, оп. 1, д. 2, л. 5.25ГАНИКО, ф. 1, оп. 6, д. 2, л. 5.26ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 34, л. 13-14.27ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 32, л. 7.
  73оБРаЗ ВостоЧНой ПРУссии и ЕЕ ЖитЕлЕй В оФиЦиалЬНЫХ соВЕтсКиХ ДоКУМЕНтаХ...Можно говорить об эволюции отношения советских людей к немцам и переменах соответственно в имевшемся образе немцев; возможно выделить примерные этапы некоторой корректировки этого образа.Советские солдаты, которые пришли в Восточную Пруссию в 1944 и 1945 гг., конечно, не были настроены миролюбиво по отношению к немцам, многие их люто ненавидели. Могло ли быть по-другому? Война – это всегда жестокость и убийства, войны XX века – это еще и огромные жертвы среди мирного населения. При этом не следует забывать жестокие и трагические последствия предшествующих лет войны. В связи с этим процитирую мнение Гюнтера Беддекера, которое приведено в книге, посвященной насилиям над немцами в конце войны и послевоенное время. «А красноармейцы, теперь рвавшиеся на запад, шли из страны, которая [...] изнывала под тиранией немцев, из страны, в которой города были разрушены, а люди гибли миллионами – умирали от голода или были убиты»28. В столь масштабной войне гражданское население не миновала горькая участь.После окончания военных действий негативное отношение к немцам оставалось. Их рассматривали как сторонников нацистской идеологии, как скрытых пособников фашистов; как людей, оставшихся на оккупированной советскими войсками территории для ведения разведывательной или диверсионной деятельности29. Это порождало подозрительность, в какой-то степени оставался страх перед немцами: «вместе с нами живут немцы – недавние наши открытые враги [...] которые остаются и сейчас скрытыми врагами нашей Родины», которые «продолжают пакостить, но тихой сапой»30, заявил секретарь Багратионовского райкома ВКП(б) А. Леденев в 1947 г. Одновременно существовало чувство превосходства победителей над побежденными. Однако нельзя утверждать, что немцы тотально контролировались и все советские солдаты и офицеры относились к ним всегда крайне настороженно31.Затем, когда каких-либо крупных диверсий или восстаний, масштабных антисоветских акций не последовало, отношение к немцам становилось более терпимым. Страдания немцев (женщин, детей, стариков) от голода, болезней вызывали сочувствие и сострадание у части советских переселенцев, что зафиксировано в интервью с ними. Однако нельзя на фоне отдельных дружеских, интимных связей говорить о том, что отношения между советскими гражданами в целом и немцами как общественной группой радикально изменились. Настороженное отношение к ним, недоверие, подозрительность никуда не исчезли. Образ врага, пусть и бывшего, конечно, смягчился, но он не трансформировался в образ сограждан. Подтверждением этому являются продолжавшиеся репрессии по отношению к немцам, 28 БЕДДЕКЕР, Г. Трагедия Германии: Горе побежденным! Беженцы III рейха, 1944–1945 гг. Москва, 2009, с. 10.29 См., например: Приказы военного коменданта города и крепости Кёнигсберг за 1945 г. (Из фондов Государственного архива Калининградской области). In Калининградские архивы. Материалы и исследования. Вып. 4. Калининград, 2003, с. 63; ГАНИКО, ф. 1, оп. 1, д. 26, л. 38, 66-69.30ГАНИКО, ф. 327, оп. 1, д. 1, л. 58, 59. Военный комендант Кёнигсберга М. Пронин в приказе от 20 июня 1945 г. отметил, что «бдительность в [районных] комендатурах исключительно низкая. Немецкое население имеет свободный допуск и свободное хождение в расположении комендатур, а в некоторых комендатурах допускается даже до приготовления пищи». Комендант отдал приказание: «Категорически запретить допуск немецкого населения в помещения, занимаемые управлениями военных комендатур. Ни в коем случае не привлекать немецкое население к работе на пищеблоках». (В начале нового пути: Документы и материалы о развитии Калининградской области в годы деятельности чрезвычайных органов управления (апрель 1945 – июнь 1947). Сост. В. МАСЛОВ. Калининград, 2004, с. 36).31 Подробнее см.: МАСЛОВ, В. Военные комендатуры – первые советские органы власти в Кёнигсберге. In Кёнигсберг – Калининград: город, история. Калининград, 2005, с. 41-42.
  Виталий МаслоВ74раскрытие мнимых заговоров и антисоветской пропаганды32, хотя репрессивная машина не была запрограммирована на тотальное уничтожение немцев. Известны случаи, когда из почти двух десятков арестованных немцев обвинение предъявлялось одному, а остальные освобождались из-под стражи33. Впрочем, сотрудники госбезопасности до самого выселения немцев считали многих из них сотрудниками спецслужб, противостоящих СССР34. Власти продолжали утверждать, что немцы в большинстве своем озлоблены против советских людей и ведут против советского государства подрывную работу35. Эта же мысль прозвучала и в письме второго секретаря обкома ВКП(б) П. Иванова И. Сталину 28 мая 1947 г.36ЗаключениеИтак, образ Восточной Пруссии в советских официальных документах был в целом негативным. Положительным для властей было только то, что эта земля стала советской областью. Отношение к немцам было несколько скорректировано. Образ врага, который ежеминутно и ежечасно угрожал советским гражданам, постепенно ушел в прошлое, но недоверие к немцам осталось, сохранилось представление о них как о чуждой в целом группе, которая должна была покинуть самую молодую российскую область. Конечно, это не исключало доброжелательного отношения и положительного мнения о немцах со стороны части советских граждан.Немецкий опыт хозяйственной деятельности в определенной степени изучался, мог передаваться некоторыми немцами, работавшими на предприятиях, в совхозах. Однако заявления о стремлении опереться на восточно-прусские методы хозяйственной деятельности не поощрялись, были даже опасными в условиях советского режима, боровшегося с положительным образом зарубежной науки, техники и хозяйственной жизни.Учитывая последствия войны, особенности советского социалистического строя и коммунистической идеологии, сложно представить в то время другой образ Восточной Пруссии и восточно-прусских немцев у советских руководителей.Список использованных исследованийБЕДДЕКЕР, Гюнтер. Трагедия Германии: Горе побежденным! Беженцы III рейха, 1944–1945 гг. Москва, 2009МАСЛОВ, Виталий. Военные комендатуры – первые советские органы власти в Кёнигсберге. In Кёнигсберг – Калининград: город, история. Калининград, 2005
  
  
  
  «Nie wieder! Никогда больше!»
  
  Вадим ГОРЕЛИК (Франкфурт-на-Майне)
  
  
  
  Уроки трагедии лайнера «Wilhelm Gustlov»
  
  
  27 января 1945 г. Красная армия освободила самый страшный из нацистских концлагерей Освенцим — Аушвиц, и мир содрогнулся, узнав ужасную правду о миллионах убитых стариков, женщин и детей и об «окончательном решении еврейского вопроса». А тремя днями позже, 30 января 1945 г., в Балтийском море советской подлодкой С-13 под командованием Александра Маринеско был потоплен крупнейший немецкий транспорт «Wilhelm Gustlov». На его борту, по разным оценкам (точное число пассажиров неизвестно), находились от 9 до 10 тыс. человек, в основном беженцы из Восточной Пруссии.
  
  Финал трагедии
  
  
  
  В ту страшную ночь из почти 10 000 пассажиров, находившихся на борту, в живых осталось только 1239 человек. (Для сравнения: «Титаник» унес с собой «всего» 1517 жизней).
  
  В числе оставшихся в живых были 528 (из 918) подводников; 123 (из 373) женщин вспомогательного состава ВМФ; 83 (из 173) членов экипажа. Из 162 раненых солдат вермахта и более чем 8000 беженцев (главным образом, женщин и детей) спаслось только 518 человек. Они, в отличие от моряков, не имели навыков обращения со спасательными средствами, которыми была обеспечена только половина пассажиров. Корабль тонул под аккомпанемент транслировавшейся по судовому радио юбилейной речи Гитлера, посвященной 12-й годовщине его прихода к власти: «Это огромное достижение, что национал-социализм преуспел в пробуждении и укреплении духа нашего немецкого народа».
  
  За торпедирование этого транспорта Александр Маринеско посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.
  
  Начало трагедии
  
  
  
  «Вильгельм Густлов», макет
  
  Три торпеды, выпущенные подлодкой С-13, лишь поставили точку в этой трагедии. Трагедия лайнера «Wilhelm Gustlov» началась задолго до его гибели. 12 лет назад, в тот же роковой день 30 января 1933 г., президент Пауль фон Гинденбург назначил лидера национал-социалистической рабочей партии Адольфа Гитлера канцлером и поручил ему сформировать новое правительство. В том же 1933 году со стапелей немецкой фирмы «Дешимаг» сошла и подлодка «С-13», построенная по заказу СССР.
  
  Они шли навстречу друг другу долгие 12 лет. Эти страшные годы вместили в себя уничтожение Варшавы, бомбардировки Лондона немцами и Дрездена — англичанами, сожженный Смоленск, миллион умерших от голода ленинградцев, сожженные вместе с жителями белорусскую Хатынь, чешскую Лидице и английский Ковентри, лагеря уничтожения, Бабий Яр и многое другое, находящееся за рамками человеческого сознания.
  
  Трагедия «Густлова», как в капле воды, отразила трагедию человечества, в которую его вверг немецкий фашизм. За эти 12 лет погибло с обеих сторон 37 млн. ни в чем не повинных гражданских лиц, что в полтора раза больше, чем солдат на фронте. Целью нацистов было установление неограниченного господства «Uebermenschen — сверхлюдей», т.е. арийцев, и тотальное уничтожение всех тех, кто по арийским законам принадлежал к «Untermenschen — недочеловекам» (славяне, душевнобольные, гомосексуалисты), «Ungeziefer — паразитам» (евреи, цыгане), «Ideologiegegner — идеологические противники» (коммунисты, социал-демократы, деятели церкви). «Густлов» — это неизбежный финал людоедской политики.
  
  Переоценка прошлого
  
  
  
  Заключенные концентрационного лагеря Освенцим
  
  У немцев существовало некое негласное табу на обсуждение страданий немецкого народа в ходе Второй мировой войны и после нее. Аргумент простой: сами виноваты! Сегодня немцы начали осторожный и мучительный пересмотр этой концепции: мы тоже жертвы!
  
  Начало ему положила в 2002 г. книга нобелевского лауреата, писателя Гюнтера Грасса «Im Krebsgang» («Траектория краба») о трагедии «Вильгельма Густлова». Книга подняла болезненную для немцев тему вины и забвения и активизировала последующие многочисленные публикации о варварских бомбардировках союзниками немецких городов (прежде всего англичанами — Дрездена), о случаях, мягко говоря, негуманного отношения солдат и офицеров Красной армии к гражданскому населению побежденной Германии.
  
  В марте 2007 г. по немецкому телевидению (канал ARD) был показан двухсерийный фильм «Die Flucht» («Бегство») о страданиях и повальном бегстве гражданского населения из Восточной Пруссии, Силезии и Померании на запад по замерзшему Балтийскому морю из страха мести со стороны наступающей Красной Армии. А бояться было чего. В фильме показаны сцены насилия советских солдат над немецкими женщинами, а игравшая главную героиню актриса Мария Фуртвенглер (Maria Furtwaengler) заявила даже, что президент Путин должен принести извинения за эти действия.
  
  И наконец, в марте этого года по центральному телевидению (ZDF) был показан двухсерийный фильм о трагедии «Густлова» с впечатляющими сценами гибели женщин и детей в холодных волнах Балтийского моря.
  
  Эти фильмы никого не обвиняют и не упрекают. Они отражают стремление немцев избавиться от комплекса вины путем напоминания и о своих жертвах в этой войне, в которой были и бомбардировка Дрездена, и гибель «Густлова», и беженцы из Восточной Пруссии. Поколение «детей войны» насчитывает почти 15 миллионов немцев. Более трети относятся к категории беженцев или изгнанных. Девять из десяти пережили бомбежки или уличные бои. Каждый шестой потерял брата или сестру, каждый четвертый рос долгое время без отца, 2,5 миллиона потеряли отцов или матерей, 100 тысяч стали сиротами. Это цена, заплаченная немцами за гитлеровскую авантюру.
  
  Пробуждение национального самосознания нынешнего поколения немцев можно только приветствовать, ведь они, сегодняшние, не несут вину за содеянное их предшественниками, да и наши солдаты были далеко не ангелы, и на то были веские причины: позади осталась выжженная земля родных городов и деревень и 11 миллионов замученных, расстрелянных, повешенных и сожженных беззащитных стариков, женщин и детей.
  
  Представляется аморальной позиция сегодняшних критиков Красной армии поставить на одну доску убийства и мародерство солдат вермахта и СС, на совести которых десятки миллионов (!) невинных жертв на оккупированной территории СССР и европейских стран, во исполнение людоедских приказов начальства об обращении с унтерменшами, и изнасилование немецких женщин советскими солдатами в нарушение приказов советского командования. Ненависть и пренебрежение жизнью и правами беззащитных людей со стороны одних рождает ответную реакцию других — это закон войны.
  
  Я хорошо помню, как в августе 1941 г. в степи под Сталинградом немецкие летчики на бреющем полете хладнокровно расстреливали из пулеметов нашу идущую под знаком Красного Креста автоколонну с «унтерменшами» — женщинами и детьми. Я остался жив только потому, что мама успела затащить меня под машину и накрыла своим телом.
  
  И нельзя забывать, когда мы говорим о жертвах «Вильгельма Густлова», приказы немецкого верховного командования относительно обращения с гражданским населением и военнопленными. Этот приказ отменял обязательное применение военно-уголовных законов к военнослужащим, виновным в убийствах и насилиях над гражданским населением и военнопленными. И приказ о немедленной тайной казни пленных комиссаров. И директиву начальника Главного управления безопасности рейха Гейдриха, согласно которой экзекуции (расстрелу) подлежали все профессиональные коммунистические деятели, сотрудники высшего и среднего ранга, а также наиболее активные сотрудники низшего ранга в партийных комитетах, народные комиссары, евреи — члены партии, занятые на государственной службе, а также прочие «радикальные» элементы. Не забудем и многое другое, например, то, что любой остарбайтер, вступивший в интимную связь с немкой, подлежал немедленному расстрелу за нарушение чистоты расы.
  
  А вот приказы № №. 0175 и 0180 первого коменданта Берлина Николая Берзарина, ныне, наряду с Марлен Дитрих, почетного гражданина столицы ФРГ. В них генерал Берзарин, в частности, требует решительной борьбы с мародерством и другими противозаконными действиями и «человеческого достоинства победителя, высокой бдительности и дисциплины военнослужащих» в отношении населения побежденной страны.
  
  Цветы на месте гибели
  
  Уроки войны
  
  
  
  Споры о том, кто же Александр Маринеско: герой или преступник, — не утихают до сих пор. Защитники командира С-13 настаивают, что на «Густлове» была почти сотня экипажей для подлодок и десятки высокопоставленных военных, да и сам корабль был плавбазой 2-й учебной дивизии подводников и шел под военным флагом. Критики обвиняют: большинство пассажиров были гражданскими беженцами из Восточной Пруссии. И те и другие опираются на факты. А ответ может быть только один: в этой войне на уничтожение, начатой Гитлером, Маринеско выполнял приказ топить все военные корабли и транспорты врага, а командиры немецких подлодок при морской блокаде Англии выполняли совсем другой приказ, потопив, начиная с 1939 г., сотни торговых судов и отправив на дно десятки тысяч гражданских моряков. Немцы первыми начали морскую войну против гражданских судов и получили в ответ «Густлова».
  
  Не следует сегодня требовать извинений от детей и внуков того пилота, который в далеком 1941 пытался убить меня, шестилетнего мальчишку, только за то, что я, по его понятиям, был «унтерменшем». Я хотел бы только напомнить слова еврейской поминальной молитвы: «Каждый человек имеет имя, данное ему Богом и родителями», и вместе с хорошей актрисой и красивой женщиной Марией Фуртвенглер и моей соседкой Frau Becker, потерявшей в Берлине в 1945 г. своего мужа — фольксштурмиста и воспитавшей в послевоенной разрухе четырех детей, повторить девиз своего поколения и поколения сегодняшних немцев — «Nie wieder! Никогда больше!»
  
  А мы с вами, как всегда, поднимем 9 мая фронтовые 100 грамм. Вспомним о тех, кто не дожил до нашей Победы и своими жизнями заплатил за право миллионов людей, включая г-жу Фуртвенглер и фрау Беккер, спокойно и счастливо жить на этой, политой кровью солдат, земле. Выпьем за здоровье наших ветеранов, спасших мир от коричневой чумы.
  
  
  << Назад | №5 (128) 2008г. | Прочтено: 487 | Автор: Горелик В. |
  
  
  
  Die Welt: нацисты сфальсифицировали зверства Красной Армии в Восточной Пруссии
  21.10.2019 17:02 No Фото: Алексей Шабунин 8 мин
  31
  
  
  Die Welt: нацисты сфальсифицировали зверства Красной Армии в Восточной Пруссии
  Маяковское, Калининградская область.
  
  Долгие годы населённый пункт Неммерсдорф в Восточной Пруссии был для нескольких поколений немцев цельным понятием, под которым подразумевались «зверства Красной Армии».
  
  75 лет назад советские войска ворвались на немецкую землю и стали стремительно продвигаться вперёд. 21 октября 1944 года 25-я танковая бригада в тяжёлых боях захватила Неммерсдорф. При этом основные бои шли к западу от посёлка. Т-34-ки сумели с наскока пройти через единственный мост через Анграпу на ближайшие 25 км, который мог выдержать вес в 35 тонн.
  
  В живописном селе Маяковское (нынешнее название) на берегу Анграпы ничего не напоминает о том, что было тогда.
  
  А тогда сильно постаралась нацистская пропаганда. Уже 23 октября 1944 года превосходящие силы вермахта отбили Неммерсдорф обратно. Нашим частям пришлось уйти под натиском 5-й танковой дивизии и 61-й пехотной дивизии. Кроме того с юга контрнаступление поддержала бригада сопровождения фюрера, созданной на основе гренадёров, охранявших штаб-квартиру Гитлера в Вольчем логове в Восточной Пруссии (недалеко от нынешнего Кентшина в Польше).
  
  Увиденное в Неммерсдорфе нацистская пропаганда попыталась использовать по полной программе. Советские солдат в газетах рейха, контролируемых государством (а других уже и не было), называли не иначе как «бестиями» и «убийцами». «Фёлькишер Беобахтер», «Пройсише Цайтунг» в Кёнигсберге, «Берлинер Иллюстрирте Цайтунг» создали событие под названием «Неммерсдорфская бойня». Писалось о «61 жертве большевистского террора». Неудивительно. Ведь лично руководитель пресс-службы НСДАП Отто Дитрих дал 26 октября 1944 года указание «выставить крупным планом кошмарные большевистские преступления в Восточной Пруссии и комментировать их острейшим образом».
  
  Как ни странно, но до сих пор в широких кругах немецкой публике слово «Неммерсдорф» ассоциируется с «большевистскими преступлениями Красной Армии», как синоним понятия «террор». Некий боец фольксштурма Курт Потрек в 1953 году расписал во всех красках как якобы были убиты 72 немецкие женщины с детьми. Кроме того, по его словам, шесть женщин были голыми прибиты гвоздями к телеге и воротах у сараев.
  
  Но, как выяснилось, всё это было ложью. Причём документ, опровергающий ложь, лежал себе спокойно в политическом архиве министерства иностранных дел ФРГ. А несколько лет назад его просто опубликовали.
  
  Бумагу составили отнюдь не бойцы Сопротивления, ярые противники Гитлера или вообще антифашисты. В рядах тайной полевой полиции (Geheime Feldpolizei) Верховного армейского командования 4 (AOK) такие не служили. Уже 25 октября в Неммерсдорф прибыли трое представителей этой полиции, под руководством некоего Пфайффера, звание которого соответствовало лейтенанту. Тайную полевую полицию называли «гестапо вермахта», не без оснований.
  
  Как не было никаких оснований у тайной полевой полиции подыгрывать Красной Армии и преуменьшать масштабы произошедшего.
  
  Тем не менее, именно эти люди установили, что в Неммерсдорфе погибли 26 лиц из гражданского населения: 13 женщин, 8 мужчин и 5 детей. 10 из них смогли идентифицировать. У большинства были установлены выстрелы в голову, некоторые погибли от ранений в грудь. Возможно, но и этому нет никаких доказательств, они были казнены. У одного из трупов был расколот череп. Одна из 19-летних девушек подверглась изнасилованию, другая – с некоторой вероятностью. В Неммерсдорфе Пфайффер и его подчинённые опросили свидетелей. 24-летняя Шарлотте Мюллер дала показания о том, что до обеда 21 октября её изнасиловали два советских солдата. Другая, более старшая дома подверглась домогательствам другого красноармейца: якобы он затащил её в тёмную комнату, но потом просто отпустил, ничего не сделав.
  
  Команда Пфайффер эксгумировала также и трупы, которые уже были преданы земле. «Благодаря» этому подоспевшие нацистские пропагандисты получили возможность создать свой гнусный миф о Красной Армии. Были созданы киноленты о жутких преступлениях советских солдат. При этом внешний вид жертв теперь уже разительно отличался от того состояния, в котором его нашла и задокументировала тайная полевая полиция вермахта. На трупах немецких гражданских лиц оказалось гораздо больше ран. Это тоже было неудивительно. Одновременно с лейтенантом Пфайффером в Неммерсдорф внезапно нагрянул Карл Гебхардт, личный врач главаря СС Генриха Гиммлера, а также руководитель департамента пропаганды НСДАП по Восточной Пруссии, один из подчинённых небезызвестного министра пропаганды Йозефа Гёббельса. Кроме того, в Неммерсдорфе неожиданно нашли себе занятие ещё как минимум пять высокопоставленных эсэсовцев. Для чего они там были? Можно догадаться, что именно они руководили созданием пропагандистских фотографий, видеоматериалов и других фальсификаций. Их усилий, к сожалению, оказалось достаточно, чтобы задурить голову немцам и всему миру рассказами о кошмарных преступлениях Красной Армии.
  
  Да, была война, были жертвы среди гражданского населения. Но никого не раздевали и не прибивали голым к воротам или телегам.
  
  * Источник: Die Welt (ФРГ).
  
  
  
  Facebook
  Twitter
  Google+
  Vkontakte
  Pinterest
  Падение Восточной Пруссии
  Автор: Евгений ШумиловВерсия для печати Версия для печати chat_bubble_outlineОдин комментарий
  Чувашия в тылу и на фронте 75 лет назад
  
  9 апреля 1945 года — ровно за месяц до Дня Победы — состоялось знаковое для истории Второй мировой и Великой Отечественной войны событие — советскими войсками была взята столица Восточной Пруссии город-крепость Кенигсберг. 130-тысячному гарнизону крепости не удалось сдержать натиск штурмовых отрядов советских войск. Сотни тысяч непосредственных участников боев, проходивших с 23 января по 10 апреля, были награждены медалью «За взятие Кенигсберга» — единственной медалью, учрежденной не в связи с освобождением или взятием столицы государства, а за взятие города-крепости.
  7 апреля, суббота
  
  Мотоциклист мотоциклетного батальона 4-го отдельного гвардейского мотоциклетного полка 2-го Украинского фронта гвардии рядовой Василий Афанасьевич Ядринцев в период боевых действий с 4 по 13 апреля на подступах к городу Вене и на переправе через канал Донау под пулеметно-минометным огнем противника доставлял боеприпасы на передний край. И обратным рейсом вывез с поля боя 20 раненых бойцов. Месяц спустя уроженец деревни Олух-Шуматово Ядринского района был за это награжден медалью «За отвагу».
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   В течение 7 апреля в полосе Карпат, северо-западнее города Ружомберок, войска 4-го Украинского фронта с боями заняли более 30 населенных пунктов.
   Северо-восточнее и севернее Братиславы войска 2-го Украинского фронта, продолжая наступление, заняли город Нове-Место и более 50 других населенных пунктов…
   В этом районе на нашу сторону перешли с полным вооружением остатки 24-й венгерской пехотной дивизии во главе с командиром дивизии полковником Мужон и его штабом.
   В номере 66 «Красная Чувашия» публикует постановление Совнаркома СССР и ЦК?ВКП(б) «О государственном плане развития животноводчества в колхозах и совхозах на 1945 год». Через 75 лет интересно читать этот важный для своего времени документ. Например: «Установить обязательное предоставление периодического отдыха для лошадей. Установить, что все работы на лошадях должны выполняться только тем колхозником или рабочим совхоза, за которым закреплена лошадь. Передача лошади другому лицу может быть произведена только в случае уважительной причины (временная отлучка, болезнь) по разрешению правления колхоза или по распоряжению директора совхоза».
  
  8 апреля, воскресенье
  
  Медалью «За боевые заслуги» отметило командование 15-го гвардейского пушечного артиллерийского полка 52-й гвардейской дивизионной артиллерийской бригады 103-й гвардейской стрелковой дивизии орудийного номера 2-й батареи гвардии красноармейца Ивана Ермолаевича Александрова, призванного Чебоксарским ГВК. Награду в этот день он получил за то, что «21 марта, когда батарея стояла на прямой наводке, под огнем противника доставлял из укрытия снаряды и обеспечил бесперебойную стрельбу батареи».
  
  В бою за Кенигсберг под сильным минометным и ружейно-пулеметным огнем противника радиотелеграфист 3-го дивизиона 317-го гвардейского минометного полка гвардии красноармеец Архип Кузьмич Кузьмин переправился с радиостанцией на правый берег реки Прегель и в течение всего дня передавал команды на открытие огня по скоплению немецких войск. За этот подвиг уроженец деревни Большие Шиуши Аликовского района 24 апреля был награжден медалью «За отвагу». После войны Кузьмин работал в колхозе, был и бригадиром, и председателем, воспитал шестерых детей и ушел из жизни в 1979 г.
  
  Отличился в сражениях за Кенигсберг и Николай Васильевич Обливанцев из села Языково Пильненского района Горьковской области, призванный в РККА Шумерлинским райвоенкоматом. В этот день гвардии сержант, воевавший разведчиком штабной батареи 24-го гвардейского артиллерийского полка 5-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии, «находясь в боевых порядках штурмового отряда», в уличном бою ручными гранатами уничтожил пулемет противника и дал возможность другим бойцам ворваться в дом. Награду за этот бой — медаль «За отвагу» — он получил 7 мая.
  
  «Обязанности разведчика выполняет умело и добросовестно, в бою смел и находчив» — эти слова из боевой характеристики разведчика 7-й батареи 26-го артиллерийского полка 63-й стрелковой дивизии 3-го Белорусского фронта старшины Александра Александровича Лебедева из деревни Салабайкасы Чебоксарского района. В этот день он был ранен в третий раз за войну. А 3 мая на груди отважного старшины к медали «За отвагу» и ордену Славы 3-й степени прибавилась медаль «За боевые заслуги».
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   Сегодня наши войска начали штурм города и крепости Кенигсберг. За день ожесточенных боев войска 3-го Белорусского фронта, наступающие на Кенигсберг с северо-запада, прорвали внешний обвод крепостных позиций и заняли городские районы Йудиттен, Лавскен, Ратсхоф, Амалиенау, Пальфе. Войска фронта, наступающие на город с юга, заняли городские районы Шенфлис, Шпайхерсдорф, Понарт, Нассер Гартен, Континен, Главный вокзал, Кенигсбергский порт и, форсировав реку Прегель, заняли городской район Коссе, где соединились с войсками, наступающими на Кенигсберг с северо-запада. Тем самым войска фронта завершили окружение значительной группы войск противника, обороняющего город и крепость Кенигсберг.
   В районе Бреслау продолжались бои по уничтожению окруженной группировки противника.
   …Северо-восточнее и севернее Братиславы войска 2-го Украинского фронта, продолжая наступление, заняли на территории Чехословакии более 60 населенных пунктов.
  
  На снимке — правнук красноармейца Кузьмина Кирилл Егоров. В ряды «Бессмертного полка» он встал с портретами двух своих прадедов — Владимира Егоровича Егорова и Архипа Кузьмича Кузьмина. Оба они родились в один год, в одном и том же районе и отважно сражались с врагом, защищая Родину.
  
  Герою–прадеду Кирилл посвятил стихотворение. Вот отрывок из него:
  
  …Тебе всего шестнадцать. Впереди —
  Учеба, дом, семья, работа.
  Но только враг встал на пути,
  Разрушил он мечты всего народа!
  …Покрылась кровью вся земля,
  Но, прадеды, вы не сдавались!
  Фашистам всем проклятия суля,
  За Родину свою сражались…
  9 апреля, понедельник
  
  В свою последнюю за войну атаку на противника поднялись бойцы 1091-го стрелкового полка 324-й стрелковой дивизии, сформированной в 1941 году в Чувашии. Бойцы вместе с подразделениями 110-й стрелковой дивизии штурмовали крепость Мандельн. А когда противник отошел в форт № 2, надеясь продолжить сопротивление за его мощными стенами, бойцы с трех сторон атаковали и ворвались в форт. К 11 часам дня форт был полностью в наших руках. Вечером сдался и гарнизон Кенигсберга. 324-я стрелковая дивизия в боях за Кенигсберг потеряла 24 человека убитыми и 59 человек ранеными. В следующем, 1946, году 324-я Верхнеднепровская Краснознаменная стрелковая дивизия была расформирована.
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   Войска 3-го Белорусского фронта после упорных уличных боев завершили разгром Кенигсбергской группы немецких войск и сегодня, 9 апреля, штурмом овладели крепостью Кенигсберг — стратегически важным узлом обороны немцев на Балтийском море.
   За день боев к 20 часам войска фронта взяли в плен свыше 27000 немецких солдат и офицеров, а также захватили большое количество вооружения и разного военного имущества. Остатки Кенигсбергского гарнизона во главе с комендантом крепости — генералом от инфантерии Ляш и его штабом сегодня в 21 час 30 минут прекратили сопротивление и сложили оружие.
   Войска 3-го Украинского фронта, продолжая уличные бои в Вене, заняли центр города, захватив при этом здания парламента, городской ратуши, главного полицейского управления, центрального городского телеграфа, центрального европейского банка, оперного театра. Южнее Вены войска фронта с боем заняли город Берндорф.
   В боях за 8 апреля войска фронта взяли в плен более 1700 солдат и офицеров противника и захватили следующие трофеи: самолетов — 25, танков и самоходных орудий — 191, бронетранспортеров — 30, полевых орудий — 245, минометов — 50, пулеметов — 106, паровозов — 30, вагонов — 1665.
  
  До Победы осталось меньше месяца, счет пошел на недели и дни…
  10 апреля, вторник
  
  Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Героя Советского Союза присвоено в этот день старшему лейтенанту Ивану Михайловичу Ивкину — уроженцу села Кувакино Алатырского района, командиру 1-й стрелковой роты 248-го стрелкового полка 31-й стрелковой дивизии.
  
  «Действуя в составе стрелкового батальона, тов. Ивкин со своей ротой в ночь на 25 января 1945 года форсировал реку Одер западнее села Штейна и во взаимодействии с третьим стрелковым батальоном, тов. Ивкин одним из первых ворвался в село Трашен и в уличном бою заставил противника отойти из села.
  
  Когда противник численно превосходящими силами с утра 25 января пытался ликвидировать наш плацдарм, тов. Ивкин не оставил своего рубежа. Личным примером воодушевляя бойцов, тов. Ивкин гранатами лично сам уничтожил более 10 солдат противника и сам переходил в контратаки. В течение дня ротой Ивкина уничтожено более 60 солдат и офицеров… За умелое руководство подразделением в бою при форсировании реки Одер и удержание плацдарма на западном берегу ее тов. Ивкин достоин присвоения звания «Герой Советского Союза», — говорится в представлении к высокой награде.
  
  Медалью «За отвагу» награжден в этот день красноармеец Степан Филиппович Воробьев из деревни Сюрла-Три Моргаушского района. «В боях за город Кенигсберг 5 апреля номер миномета 13-го минометного полка РГК товарищ Воробьев С.Ф., работая установщиком и заряжающим одновременно, обеспечил в период артподготовки в условиях сильного огня со стороны немцев необходимый темп огня и выполнение поставленных задач, — говорится в приказе. — Своей самоотверженной работой он способствовал овладению северо-восточной окраиной города Кенигсберг».
  
  А вот краткая история еще одного солдатского подвига. «…В наступательных боях товарищ Зыков показал себя стойким и смелым защитником Родины. 10 апреля, в самый разгар боя за переправу через канал Донау г. Вена, был убит наводчик пулемета. Тогда тов. Зыков сам лег за пулемет и меткими очередями уничтожил семь немецких солдат, погасил огонь пулеметной точки противника и этим дал возможность продвинуться вперед нашей пехоте. В этом бою тов Зыков был ранен» — это строки из приказа № 05/н от 6 мая 1945 г. по 4-му отдельному мотоциклетному полку 2-го Украинского фронта о награждении медалью «За отвагу» уроженца деревни Чепкас-Никольское Шемуршинского района гвардии рядового Пахома Куприяновича Зыкова.
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   По данным 3-го Белорусского фронта, в течение ночи с 9-го на 10-е и днем 10 апреля сдались в плен около 50 тысяч немецких солдат и офицеров.
   Таким образом, за время боев по ликвидации Кенигсбергской группировки немцев, с 6 по 10 апреля, взято в плен всего более 92 тысяч немецких солдат и офицеров. За тот же период немцы потеряли убитыми до 42 тысяч солдат и офицеров. В числе пленных 1819 офицеров и 4 генерала…
  
  11 апреля, среда
  
  Гвардии красноармеец 4-го гвардейского воздушно-десантного стрелкового полка 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии Федор Михайлович Яковлев из деревни Сареево Ядринского района «в боях в районе гор. Зорау и Лослау (Польша) 24-30 марта 1945 года самоотверженно выполнял свои обязанности и, несмотря на сильный огонь противника, обеспечил командование полка надежной радиосвязью с подразделением и командованием дивизии». За это радист роты связи Яковлев 11 апреля был награжден медалью «За отвагу».
  
  В этот же день такой же медалью наградили и уроженца города Молотовска (ныне г. Северодвинск Архангельской обл.) Леонида Ефремовича Старкова, призванного в РККА Вурнарским райвоенкоматом. Во время боев 24-27 марта связной стрелкового батальона гвардии рядовой Старков проявил образцы бесстрашия и отваги, своевременно, несмотря ни на какие трудности и опасности, доставлял в батальон и роты боевые приказания и распоряжения», — говорится в приказе по 22-му гвардейскому стрелковому полку 9-й гвардейской стрелковой дивизии.
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   В течение 11 апреля в полосе Карпат, западнее города Ружомберок, наши войска, наступая совместно с чехословацкими и румынскими войсками, с боями заняли город и железнодорожную станцию Святой Мартин, узловую железнодорожную станцию Врутки и более 40 других населенных пунктов…
   Северо-западнее Братиславы войска 2-го Украинского фронта, продолжая наступление к западу от реки Моравы, заняли на территории Австрии населенные пункты…
   «Красная Чувашия» публикует важное для населения республики постановление Совета Народных Комиссаров Чувашской АССР от 10 апреля 1945 г. «О продаже хлеба колхозами, колхозниками и единоличными хозяйствами в Чувашской АССР». В нем колхозам, колхозникам и единоличным хозяйствам разрешили «продажу хлеба (зерном, мукой и печеным хлебом) на городских и сельских базарах, а также на станциях железных дорог в Чувашской АССР». Напомним, что до этого хлеб нельзя было ни продать, ни соответственно и купить.
  
  12 апреля, четверг
  
  Топовычислитель штабной батареи 6-го гвардейского воздушно-десантного артиллерийского полка гвардии старшина Иван Николаевич Николаев, призванный в РККА Советским райвоенкоматом, в бою за г. Вену с 4 по 12 апреля 1945 г. под обстрелом противника произвел привязку боевых порядков 1-го дивизиона, чем обеспечил точность стрельбы по огневым точкам противника. За это 23 мая он был награжден медалью «За боевые заслуги».
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   В Вене войска 3-го Украинского фронта вели уличные бои в городском районе, расположенном между Дунайским каналом и рекой Дунай, где заняли более 60 кварталов. Западнее и юго-западнее города Сомбателя войска фронта, продолжая наступление, заняли на территории Австрии город Гюссинг (Неметуйвар) и более 40 других населенных пунктов…
   «Красная Чувашия» сообщает: «Уровень воды на Волге около г. Чебоксар по состоянию на 8 часов утра 12 апреля превышает зимний горизонт на 267 сантиметров. Прибыль воды за последние сутки составляет 19 сантиметров».
  
  13 апреля, пятница
  
  В этот день приказом по 19-му артиллерийскому полку 26-й стрелковой дивизии 3-го Белорусского фронта был награжден медалью «За отвагу» начальник рации управления 1-го дивизиона полка сержант Николай Николаевич Николаев из деревни Мишуково Порецкого района. Как говорится в приказе, «6-8 апреля в бою при прорыве обороны противника он держал бесперебойную связь с огневыми позициями, проявив при этом мужество и отвагу, в ходе боя устранил неисправность рации».
  
   ОТ СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО
   Войска 2-го Украинского фронта, продолжая наступление, 13 апреля овладели на территории Чехословакии городом Годонин — важным узлом дорог и сильным опорным пунктом обороны немцев на западном берегу реки Моравы…
   Войска 3-го Украинского фронта при содействии войск 2-го Украинского фронта после упорных уличных боев 13 апреля овладели столицей Австрии городом Веной — стратегически важным узлом обороны немцев, прикрывающим пути к южным районам Германии.
   В ходе боев за подступы к Вене и за город Вену с 16 марта по 13 апреля войска фронта разгромили одиннадцать танковых дивизий немцев, в том числе 6-ю танковую армию СС, взяли в плен более 130000 солдат и офицеров противника, уничтожили и захватили 1345 танков и самоходных орудий, 2250 полевых орудий и много другого военного имущества.
   В статье «Накануне сева» «Красная Чувашия» рассказывает о готовности Аликовского района к весенней страде: «В колхозе «Труд» на весеннем севе, кроме лошадей, будут использованы 5 быков-кастратов. Все лошади закреплены за отдельными колхозниками. В нынешнем году этот колхоз всю земельную площадь засеет только сортовыми семенами. Колхозники этой артели, включаясь во Всесоюзное социалистическое соревнование за высокий урожай, взяли обязательство получить нынче не менее 13-14 центнеров зерна с гектара».
   Все верно — война подходит к концу, пора сеять — земля зовет.
  
  А до Победы оставалось 3 недели и 6 дней…
  
  
  Женщин гнали выстрелами в море: в Калининграде вспомнили «Марш смерти»
  Раздел: Новости 899
  Jan 29, 2019
  
  
  5c50399e07135.jpg
  
  
  Ежегодно в конце января Еврейская община Калининграда вспоминает жертв «Марша смерти». Зимой 1945 года в поселке Пальмникен (современный Янтарный) были уничтожены тысячи евреев, в основном женщин и детей. Каждый год участники памятной акции повторяют маршрут «Марша смерти».
  
  «В один из дней мая 1945 года моего дедушку, а также других мужчин принудили прийти на пляж и заставили голыми руками, без всяких инструментов, выкапывать трупы. Ему сказали, что на этом пляже были расстреляны тысячи женщин-евреек. Он очень тяжело это перенес, перестал есть, и через полгода его не стало.
  
  Когда я был молодым и рассказывал эту историю, мне никто не верил, но потом мне в руки попала книга, в которой была эта история. В результате я написал книгу "Длинное бегство из Восточной Пруссии", в ней описал все события, произошедшие после войны.
  
  В 1998 году я прибыл в Калининград и, к своему ужасу, осознал, что никто не знает о трагедии в Пальмникене.
  
  Эту историю я принял очень близко к сердцу. К сожалению, я ничего не мог сделать тогда, чтобы этого не случилось. Единственное, что мы можем, — это сделать все, чтобы подобной трагедии никогда, ни при каких условиях больше не повторилось».
  
  Так рассказал о чудовищном преступлении немцев Гюнтер Нитш. Он приехал из Германии, чтобы 27 января почтить память жертв «Марша смерти». В 1945 году Нитшу было семь лет. Он жил в Кенигсберге и оказался невольным очевидцем массового убийства.
  
  В начале 1945 года, чтобы скрыть следы своих преступлений, нацистское руководство решило согнать в перевалочные лагеря оставшихся в живых узников. Подобные «пункты» находились под Кенигсбергом в районе Штуттгофа. Большинство узников были женщинами, в основном из Лодзинского гетто (Польша). Изначально планировалось замуровать их в пустующих штольнях янтарного завода в Пальмникене, а затем уничтожить газом или взрывами. Но в итоге было принято решение гнать всех пешком сначала до Кенигсберга, а затем далее — в Пальмникен.
  
  Голодные, практически раздетые женщины шли к месту своей гибели в жуткий январский мороз. Многим было не под силу пройти весь путь. Отставших от общей колонны, а также пытавшихся сбежать убивали нацисты.
  
  Тех, кто выдержал длительную дорогу, разместили в заводской слесарне Пальмникена.
  
  Вечером 31 января 1945 года наступила чудовищная развязка. Нацисты до последнего лгали узницам, обещая им отправку морским путем в Германию. В результате же палачи разделили их на группы, после чего выстрелами погнали в море. Женщины пытались оказать сопротивление, но силы были явно неравны.
  
  На следующий день юные члены гитлерюгенда искали оставшихся в живых, чтобы расправиться и с ними. Уцелеть удалось не более чем тридцати узникам. Жертвами массового убийства стали почти семь тысяч человек.
  
  «74 года назад на этом побережье была моя мать. Она жила в Польше, в городе Лодзе, оказалась в Освенциме. Уже оттуда ее отправили в лагерь Штуттгоф, в середине января узниц стали готовить к отправке в Кенигсберг. Среди тысяч других женщин моя мать была отправлена в Пальмникен. Никто не знал места назначения, никому не было известно, куда их ведут и как долго это продлится.
  
  До Пальмникена сумело дойти меньше 4 тысяч женщин: более 2 тысяч были убиты или погибли по дороге.
  
  Когда они оказались в Пальмникене, их загнали в воду, но несколько человек, включая мою мать, смогли выбраться на берег. Сумев пройти несколько метров по пляжу, она упала на землю и заснула посредине ночи. Когда она проснулась, уже был день. Моя мать не могла идти, поэтому ей пришлось ползти. Приходилось все время двигаться, иначе бы она.Она ползла в сторону деревни, чтобы найти убежище, но никто не хотел ее впускать, так как все боялись каких-то шпионов или врагов. Наконец, в одной из деревень ей помогли, дав поесть, но при этом не разрешили остаться у себя. На этом заканчивается история ее участия в "Марше смерти" и начинается другая история».
  
  Эту историю рассказал во время памятного мероприятия Симха Эфраим Коплович, мать которого чудом выжила в ту ночь.
  
  Долгие годы безвестность оставалась участью погибших на берегу Балтики. В начале 1960 годов на пустыре вблизи Янтарного были найдены останки большого количества людей. Тогда решили, что это павшие в боях советские солдаты. На месте захоронения был установлен памятный знак с надписью «Вечная слава героям».
  
  Однако в 1994 году в ФРГ была опубликована книга Мартина Бергау «Мальчик с янтарного берега». Автор, свидетель тех событий, которому на момент трагедии было пятнадцать лет, детально описал январскую ночь 1945 года. Труд произвел настоящую сенсацию в Германии.
  
  27 января 2019 года более трехсот неравнодушных людей повторили маршрут, который стал смертельным для тысяч еврейских женщин. Они прошли двенадцать километров от поселка Круглово до поселка Янтарный. Шествие закончилось возле памятника жертвам «Марша смерти».
  
  
  Автор текста Михаил Кришталь.
  
  
  
  Пылающий ад: как бомбили Кёнигсберг в августе 1944-го
  75 лет назад исторический центр Кёнигсберга превратился в прах и пепел. Так союзники-англичане «помогли» Красной Армии в разрушении обороны города-крепости
  Владислав РЖЕВСКИЙ
  Поделиться: Flip
  Ежедневная рассылка новостей KP.RU
  Комментарии: comments8
  После налетов английской авиации центр Кёнигсберга превратился в выжженные руины.После налетов английской авиации центр Кёнигсберга превратился в выжженные руины.Фото: waralbum.ru
  Изменить размер текста:
  
  Бомбардировки британской авиации в 1944 году – страшная страница в истории столицы Восточной Пруссии. С трагедии минуло уже 75 лет. Тем не менее и сегодня любой может наглядно оценить ее масштабы. Достаточно взять старую фотографию центральной части города, который теперь называется Калининградом, выйти на середину первой эстакады и сравнить изображение на снимке с тем, что видишь вокруг.
  
  Если раньше здесь все было плотно застроено, то теперь тут – «архитектурный провал». Столь нетипичное для современных городов раздолье, да еще в самом центре – следствие тех давних бомбежек. После войны в этом районе оказалось проще разбить парк, нежели пытаться что-то строить. «Сердце» Кёнигсберга на протяжении семи веков обретало свой неповторимый облик. На то, чтобы превратить его в выжженную пустыню, понадобился час. Впрочем, даже уникальная архитектура – лишь камни. А в кварталах, уничтоженных тогда, погибли тысячи мирных жителей. И тем из них, кто умер сразу, еще повезло…
  
  Руины, похожие на черепа
  
  Операция военно-воздушных сил Великобритании называлась без затей – «Кёнигсберг». В ночь с 26 на 27 августа 1944-го английская авиация совершила на этот город первый массированный налет. По данным, опубликованным на сайте Королевских ВВС, было задействовано 174 бомбардировщика «Ланкастер».
  
  Потери англичан составили всего четыре самолета. А вот Кёнигсберг пострадал серьезно. 27 августа досталось северным пригородам, районам нынешнего Московского проспекта (от Литовского вала до второго эстакадного моста), областной больницы, улиц Тельмана и Александра Невского, Пролетарской и Сергеева. Погибло около тысячи мирных жителей. Однако тот жестокий налет оказался лишь «разведкой боем». Потому что уже в ночь с 29 на 30 августа был нанесен новый, гораздо более страшный удар.
  
  Одно из свидетельств об ужасах той бомбардировки – в книге «Закат Кёнигсберга». Автор ее, знаменитый немецкий скрипач Михаэль Вик, пережил налет 16-летним юношей:
  
  «Весь центр города бомбардировщики планомерно усеивали канистрами с напалмом, впервые примененными именно здесь, и разрывными и зажигательными бомбами различной конструкции. В результате весь центр вспыхнул почти разом. Резкое повышение температуры и мгновенное возникновение сильнейшего пожара не оставили гражданскому населению, жившему в узких улочках, никаких шансов на спасение. Люди сгорали и у домов, и в подвалах…
  
  Около трех суток в город было невозможно войти. И по прекращении пожаров земля и камень оставались раскаленными и остывали медленно. Черные руины с пустыми оконными проемами походили на черепа.
  
  Похоронные команды собирали обугленные тела тех, кто погиб на улице, и скрючившиеся тела тех, кто задохнулся от дыма в подвале. Кто способен рассказать о последних минутах жизни несчастных? Можно ли их вообще представить? При какой температуре человек теряет сознание? Все были потрясены открытием, что у войны есть еще и такое – невообразимое – измерение…»
  
  Кто первым начал?
  
  Из 189 «Ланкастеров», участвовавших во втором налете, на базу не вернулись 15. Потери мизерные, особенно учитывая нанесенный урон. В Кёнигсберге весь центр превратился в руины, не менее пяти тысяч человек погибли, около двухсот тысяч остались без крова.
  
  При этом военные объекты, которыми славилась прусская столица, не пострадали. Однако ошибки не было. Летчики не промахнулись, бомбили точно по тем координатам, которые им дали. Просто военные объекты разрушать и не планировалось. Операция «Кёнигсберг» была акцией устрашения. И, очевидно, возмездия. Вот и утюжили не форты на окраинах, а плотно застроенный, густо населенный центр.
  Тонны смертоносного груза на город сбросили бомбардировщики «Ланкастер» – пожалуй, лучшие на тот период машины для массового убийства с воздуха. Фото: waralbum.ru
  
  Тонны смертоносного груза на город сбросили бомбардировщики «Ланкастер» – пожалуй, лучшие на тот период машины для массового убийства с воздуха.Фото: waralbum.ru
  
  Многие уверены: начало этой бесчеловечной воздушной войне против мирных жителей положили ВВС Третьего рейха, подвергнув бомбардировкам Варшаву, Роттердам и Ковентри. А Великобритания и США, дескать, потом уже только ответили тем же. Однако «войну бомб» развязали все-таки не нацисты. А потом, хоть они и очень старались, не гитлеровцы играли в этом концерте первую скрипку. Наибольшие «успехи» тут именно у англичан. И они же начали воздушную бойню, первыми став методично уничтожать авиабомбами немецкие города.
  
  Они вообще были в этой сфере «законодателями мод». А набивать руку начали еще сразу после Первой мировой – в своих колониях. Где-то беспорядки? Посылать войска дорого. К тому же будут погибать английские солдаты. Куда практичнее «успокаивать дикарей» с воздуха. Дешево и сердито.
  
  Не доставайся же ты никому…
  
  Во Вторую мировую, ломая моральный дух населения (и попутно стирая с лица земли красивые старинные города), британцы бомбили еще «лучше». А именно – разработав максимально эффективную методику небесных атак. Всему миру известна трагедия Дрездена, случившаяся в феврале 1945-го. Устроенный там кошмар считается «наивысшим достижением» разработчиков методики бомбардировок. Кёнигсбергу же выпало на долю стать первым крупным немецким городом, который был уничтожен «по науке». Однако разрушая его, англичане, судя по всему, преследовали еще одну важную цель: продемонстрировать «Советам» мощь Великобритании. Сегодня ведь уже не секрет, что премьер-министр Черчилль не исключал, что сразу после войны с Германией придется воевать со вчерашним союзником – СССР. Была даже разработана сверхсекретная операция под названием «Немыслимое».
  
  К счастью, «Немыслимое» осталось на бумаге. Тем не менее в том же Кёнигсберге наши союзники поступили с нами явно не по-союзнически. Армада «Ланкастеров» могла бы разнести в пух и прах и кёнигсбергский порт, и железные дороги, и опоясывающую город линию обороны. Это ускорило бы падение Кёнигсберга и всей Восточной Пруссии. А главное – сохранило бы немало жизней советских воинов. Но вместо фортов английские бомбардировщики уничтожали исторический центр прусской столицы. Видимо, потому, что в 1943-м на конференции в Тегеране было решено передать этот город и прилегающий к нему район СССР. А раз так – чего жалеть «чужое добро», да? Кроме того, не повредив в Кёнигсберге военных объектов, наши тогдашние союзники, надо полагать, хотели дать возможность вермахту до последнего сражаться с Красной Армией в этом районе, заодно окончательно превратив город в руины.
  
  Время говорить правду
  
  Пять лет назад в Калининграде состоялась презентация книги «Законы войны или военные преступления? Правда о разрушении Кёнигсберга». Ее автор – Герфрид Хорст из Берлина, глава международного Общества друзей Канта. Тема разрушения Кёнигсберга с детства волнует Хорста, мать которого родом из прусской столицы. Его книга вызвала резонанс. Однако она написана не ради того, чтобы лишь ужасаться случившемуся. И она не только о трагедии Кёнигсберга. Профессиональный юрист, Хорст считает, что «настало время окончательно определиться с оценкой налетов Королевских ВВС на немецкие города с точки зрения международного права»: «Я предлагаю правительствам Великобритании и Германии совместно обратиться в Международный суд ООН в Гааге, чтобы получить юридическое экспертное заключение по данному вопросу». Зачем, чтобы кого-то наказать спустя столько лет? Нет, по мнению автора, честная оценка тех событий помогла бы «существенно укрепить мир в Европе».
  
  Хорст ни в малейшей степени не ставит своей целью снять вину с Гитлера и нацистского режима, переложив ее на Черчилля и Англию. Он ненавидит нацизм. Но при этом убежден: ни одно преступление не должно замалчиваться.
  
  Книга вышла на русском и немецком. Теперь Хорст готовит вариант на английском языке, причем издать его намерен в Англии. А сейчас автор снова приехал в Калининград. И у калининградцев есть возможность задать вопросы, связанные с трагическими событиями 75-летней давности. 27 августа встреча с исследователем бомбардировок Кёнигсберга пройдет в Закхаймских воротах, 31-го – в книжном клубе «Катарсис».
  Безымянный крест у Кафедрального собора на острове Канта – памятник жертвам бомбардировок в августе 1944-го. Фото: Владислав РЖЕВСКИЙ
  
  Безымянный крест у Кафедрального собора на острове Канта – памятник жертвам бомбардировок в августе 1944-го.Фото: Владислав РЖЕВСКИЙ
  
  Крест на братской могиле
  
  Справа от главного входа в Кафедральный собор, что на острове Канта, стоит безымянный каменный крест. Многие его даже не замечают. Мало кто знает, зачем он здесь.
  
  В ходе реставрации собора на его территории не раз находили останки погибших во время английских налетов. Люди укрылись тут, надеясь, что мощные древние стены спасут их. В итоге кто-то заживо сгорел, кто-то задохнулся в дыму, кто-то долго и мучительно умирал, заваленный обломками…
  
  Кости (среди которых было немало детских) захоронили возле собора. А в 2004-м, к 60-летию трагедии, на братской могиле установили небольшой гранитный крест. Причем было решено, что в этом случае лучше обойтись без официальных открытий с дежурными речами. Так, без лишнего шума, 15 лет назад в Калининграде появился памятник жертвам бомбардировок Кёнигсберга.
  
  ИСТОЧНИК KP.RU
  
  
   Советские рабы в Восточной Пруссии
  
   - апр 09, 2019
   Будущие остарбайтеры у вагонов перед отправлением в Германию, 1942
  
  Советские рабы в Восточной Пруссии
  
  Почти пять миллионов гражданских лиц были угнаны в Германию в годы Второй мировой войны. Такие данные приводятся в документах Нюрнбергского трибунала. Это те, о ком имелись данные. По мнению современных исследователей, эта цифра могла составлять от 8 до 10 млн человек. Сегодня в «Специальном репортаже» на радио «Русский край» мы расскажем о забытой трагедии советских остарбайтеров, угнанных в рабство в Восточную Пруссию и другие районы Германии.
  
  В годы Второй мировой войны рабский труд вовсю использовался нацистами для укрепления германской экономики. Немецкое общество спокойно отнеслось к идее своего расового превосходства над людьми «второго сорта» или «недочеловеками». Работорговля легко вписалась в капиталистические отношения. В основном на принудительный труд угоняли людей из оккупированных районов стран Восточной Европы. Их называли остарбайтерами. В переводе с немецкого - «восточные работники».
  
  Согласно архивным данным, массовая отправка людей началась весной 1942 года. Адольф Гитлер поручил обеспечить рабочей силой Третий рейх генеральному уполномоченному по использованию рабочей силы Эрнсту Фридриху Кристофу «Фрицу» Заукелю (он был казнен в 1946 году по приговору Нюрнбергского трибунала). Заукель представил фюреру «Программу по трудоиспользованию». Согласно ней на оккупированных территориях подлежали «вербовке» мужчины и женщины в возрасте от 17 до 35 лет. Однако, как выяснится позже, в реальности на территорию Германии вывозились в большом количестве дети и подростки. Программа так называемой «вербовки» была масштабной: за год Третий рейх должен был быть обеспечен более чем 1 млн 600 остарбайтеров. Гитлер программу утвердил, а Заукель поставленный план перевыполнил — в первый год на работы угнали более 1 млн 800 человек.
  
  Поначалу речь шла о вербовке. Плакаты в оккупированных немцами городах и селах красочно рассказывали о сытой и счастливой жизни в Германии, приглашали прийти на пункт сбора и получить «билет до Германии». Но на советских землях добровольцев практически не было. За время, проведенное под оккупацией, местные жители увидели достаточно, чтобы понять: ничего хорошего от нацистов ожидать не следует. Когда Заукель понял, что на добровольной основе у него не получится обеспечить рейх рабочей силой — людей начали хватать прямо на улице. «Из шести миллионов иностранных рабочих, которые прибыли в Германию, даже двести тысяч не прибыли добровольно», — признается впоследствии Заукель.
  
  По оккупированным городам и селам спускали специальные квоты на вывоз людей в Третий рейх. На основании требований программы местные коллаборационистские власти составляли списки. Начались массовые облавы на людей. Разворачивались целые трагедии, ломались человеческие судьбы.
  
  Самому жестокому преследованию подвергались граждане, заподозренные в помощи партизанам. Среди белого дня у матерей отбирали детей. Иногда угоняли целыми семьями, разделяя родных по разным углам Германии. Воспоминания дошли до нас обрывками. Однако те исследования, которые проводились, позволяют составить представления о процессе так называемой «вербовки».
  
   «Наши же русские полицаи ходили по домам и всех забирали… Мама вышла куда-то и оставила братика. Пришли полицаи, спрашивают: "Где мать?" Я говорю, что мамы нет дома. Тут братик начал кричать. Я говорю им: "Вы меня не берите сейчас, мама скоро должна прийти". А они говорят: "Нам некогда"… И меня взяли», - фрагмент из воспоминаний шестнадцатилетней девушки, опубликованный в книге «Знак не сотрется. Судьбы остарбайтеров в письмах, воспоминаниях и устных рассказах».
  
  Еще в 1942 году Гитлер отдал приказ привести на принудительные работы в Германию от 400 до 500 тысяч советских женщин. Они должны были освободить немок от домашнего хозяйства. Российский историк Александр Дюков в своей книге «За что сражались советские люди» рассказывает, что немцы на оккупированных территориях отбирали рабынь — красивых девушек. Их отправляли на запад работать в бордели. Весной 1943 года жительницы Орла в возрасте от 16 до 26 лет, узнав об «охоте на русских красавиц», всеми силами пытались избежать немецкого рабства. «Девушки, для того чтобы не уехать в Германию умышленно заражались кожными заболеваниями (чесотка, экзема). Дело даже доходило до того, что некоторые умышленно обваривали себе руки кипятком, а некоторые, которым всё это не помогало, - кончали жизнь самоубийством (зафиксировано несколько таких случаев)», пишет Дюков.
  
  Подростков, детей и молодых женщин грузили в вагоны. Везли как скот, а в Рейхе их превращали в рабов.
  
  На пункте прибытия в Германии советских граждан отправляли на биржу труда. Они были устроены как самые натуральные невольничьи рынки. В воспоминаниях «остовцев» момент перехода в немецкое рабство сохранился на всю жизнь. Людям смотрели в зубы, щупали мускулы, фотографировали с порядковым номером на одежде. Затем людей отбирали как скот на ярмарке. Из воспоминаний одного из остарбайтеров, опубликованных в книге «Знак не сотрется. Судьбы остарбайтеров в письмах, воспоминаниях и устных рассказах»:
  
  «Один за другим к нашему строю подходили респектабельные господа. Присматривались, отбирая самых крепких, сильных. Ощупывали мускулы, деловито заглядывали в рот, о чём-то переговаривались, ничуть не считаясь с нашими чувствами. Я был маленького роста, хилый и остался среди десятка таких же нераспроданных заморышей. Но вот высокий покупатель в потёртой куртке презрительно оглядел нас, что-то сказал себе под нос и пошёл в контору платить деньги. За всех оптом».
  
  По данным Книги Памяти Калининградской области, на территории бывшей Восточной Пруссии с сентября 1939 года по май 1945 года насчитывалось более 50 трудовых лагерей и лагерей для военнопленных. 17 находились в Кенигсберге. В них томились сотни тысяч советских военнопленных и угнанных на принудительные работы гражданских лиц. Трудовой лагерь «Palmnicken» находился на территории современного поселка Янтарный Калининградской области, был рассчитан на 7 тысяч человек. Трудовой лагерь «Friedrichsdorf-II» располагался в поселке Осиновка (численность трудовых невольников — неизвестна), трудовой лагерь «Wasselburg» в поселке Гастеллово ( численность трудовых невольников — неизвестна).
  
  На Кенигсбергской бирже труда во время войны было зарегистрировано около 69 тысяч рабочих, более 11,5 тысяч из них были вывезены с оккупированных территорий Советского Союза. Большая часть, согласно архивным данным, жила за колючей проволокой.
  
  Немцы были заинтересованы прежде всего в рабочей силе, поэтому первыми отбирались молодые, сильные и здоровые. Женщины, дети и старики могли надолго задержаться в пересыльном лагере, в ожидании тех, кто захочет прибрать их к рукам. Из пяти тысяч человек, свезенных в город Алленштейн в Восточной Пруссии, семью 12-летней девочки из Лесного поселка Псковской области забрали практически последней, вот что вспоминает Елена Прокофьевна:
  
   «И вот стали развозить кого куда – а нас никто не берёт. Мама, нас две девочки и два старика – мы никому не нужны. Оказывается, это продажа была, продавали в рабство. В работники. А в нас-то рабочей силы нету, и нас никто не берёт».
  
  Остарбайтеры могли попасть в большой трудовой лагерь, который работал на немецкий завод или фабрику. Молодых юношей «брали оптом» для крупных немецких компаний — Siemens, Opel и других. Это означало лагерный режим, карцер в случае любой провинности, изнурительный труд от свистка до свистка и барачный быт. Кого-то распределяли к сельским фермерам. В основном на хутора отбирали стариков, женщин и детей. Их ждала работа в доме, на кухне или в поле.
  
  Порка, издевательства — хорошего отношения советским остарбайтерам ждать не приходилось, хотя надо сказать, что не все немцы были извергами. Большую роль играл человеческий фактор: одним везло и их подкармливали, к другим относились как к скоту — селили в хлеву, били, издевались и кормили отходами. Смертность остарбайтеров была очень высокой. Их можно было безнаказанно убивать. Одни умирали от истощения и голода, других расстреливали при попытке бегства, третьи накладывали на себя руки, не выдержав издевательств со стороны «хозяев».
  
  Ночью 6 марта 1944 года пятилетнего Гену Чеведаева из Витебска привезли на железнодорожную станцию, где немцы начали фильтрацию. Больных и стариков усаживали в один эшелон, трудоспособное население и детей — в другой. Эшелоны набивали битком и отправляли на Запад. Ближайшая остановка — неподалеку от Гданьска, вспоминал Геннадий Степанович Чеведаев:
  
   «Мы остановились в Польше, в лагере недалеко от Гданьска. При входе туда было написано что-то вроде: «Труд облагораживает человека» […]. 10 дней у нас был карантин. Жили мы в палатках. После очень тщательной проверки и очередной фильтрации народа снова была погрузка. Нас повезли в эшелоне на Юго-Запад Германии. Попала наша семья в деревню Банфа близ Ласфара. Приехали туда немцы, которые заранее подавали заявку, и разобрали людей. Нашу семью в этой деревне распределили по трем хозяевам: меня оставили с мамой и отправили к одному, вторую сестру со старшей к другому, а третью сестру отправили к еще одному».
  
  Не легче было тем, кого забирали в прислугу. В основном это были молодые женщины, преимущественно блондинки. Они работали в многодетных бюргерских семьях — у чиновников, адвокатов, банковских клерков или врачей. Домашним работницам также напоминали, что они второго сорта. Одна бывшая служанка в семье немецкого врача вспоминала, как хозяйка называла ее «русской собакой» и постоянное ей напоминала, что в одиннадцати километрах от их дома находится концлагерь Дахау. Другая девушка из СССР, дочь писателя и учительницы, рассказывала, как она поначалу обрадовалась, когда в доме, куда ее распределили, обнаружила библиотеку с русской классикой и портретом Льва Толстого. Но когда жена хозяина ударила ее за слишком толсто срезанную с картошки кожуру, девушка быстро поняла, что эти немецкие поклонники русской литературы тоже считают её человеком второго сорта.
  
  На работы в Германию угоняли не только с территорий Советского союза. В Третьем рейхе работали французы, бельгийцы, поляки, чехи и другие. Судя по рассказам остарбайтеров, всегда отличалось от остальных положение пленных французов. На сельхозпроизводстве в Восточной Пруссии французы и жили, и питались отдельно от других пленных. Рассказывает Елена Прокофьевна: «Французы жили при заводе, и кормили их отдельно, они на нашей кухне не кушали, французы кушали там, с паном». На немецкой фабрике работали военнопленные французы, которые каждый месяц получали посылки из Красного Креста. Но условия существования для рабов из Советского союза существенно отличались от европейских рабочих.
  
  Угнанных в Восточную Пруссию на принудительные работы похоронено на Калининградской земле много. Однако точное число «немецких рабов», находившихся здесь в годы войны, умерших или выживших — до сих пор неизвестно.
  
  Людмила Голикова была вывезена в Кенигсберг из Ярославля. Вот что вспоминала она годы спустя.
  
   «Нас привезли в Кёнигсберг, на нынешний вокзал. Все немки такие нарядные ходят, в горжетках, а мы... Сидим (нас человек двадцать), плачем. Страшно... Потом нас повели в арбайтсамт, где-то в центре города он размещался. Выдали прямоугольные нашивки голубого цвета, белым было написано “Ost”. Вскоре меня вызвали, показали хозяйке...»,
  
  А вот воспоминания Юрия Хоржемпы, которые приводятся в книге «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев». Он оказался в числе тех, кого в 1942 году вывезли из Советского союза в Кенигсберг на принудительные работы.
  
   «С биржи меня забрал к себе на работу гросбауер Пауль фон Тидеманн, который жил в пригороде Кенигсберга. Там уже работал поляк Зенон Млынский из Вильнюса. Он был старше меня примерно на четыре года. Из-за невыносимых условий жизни, постоянных издевательств хозяина, я и Зенон решились на побег. Для побега уже всё было готово, но нас выдал провокатор - агент гестапо. Нас арестовали и посадили в равелин - старый форт недалеко от главного вокзала. Кушать ничего не давали, иногда водили в какие-то казармы, где мы доставали куски хлеба и другие объедки из мусорных контейнеров. Потом в спецвагоне отвезли в концлагерь «Хоенбрух», нас поместили в разные блоки, и больше я его уже не видел и не встречался с ним», - делился воспоминаниями Юрий Хоржемпа.
  
  Над точным числом советских граждан, угнанных на принудительные работы в Рейх, историки спорят до сих пор. Однако известно точно, что вернуться удалось не всем. Когда немецкое командование поняло неизбежность наступления Красной армии на Восточную Пруссию, нацисты начали «акцию ликвидации». Были уничтожены и многие документы, и анкеты узников.
  
  Сегодня об остарбайтерах из советских республик и их участи в Калининградской области предпочитают молчать. Исследования не проводятся, а обрывки воспоминаний, сохранившиеся в трудах местных историков-краеведов, рассказывают о счастливых днях, проведенных в рабстве Восточной Пруссии, и о зверствах солдат и офицеров Красной армии, взявших штурмом Кенигсберг. Но за отдельными судьбами немецких рабов — трагедия миллионов советских граждан. Они не воевали с оружием в руках, у них была другая война. Война за жизнь с коричневой чумой и смертью. И шла она здесь, на земле, на которой мы - калининградцы сегодня живем.
  
  И очень печально, что до сих пор в Калининграде нет памятника женщинам и детям, угнанным в немецкое рабство в Кенигсберг.
  
  
  
  Радио «Русский край»
  
  Программа «Специальный репортаж»
  
  Екатерина Тихомирова
  
  
  
  Пал Тамаш: «Восточная Пруссия для немцев — это ушедшая на дно Атлантида»
  10 Апреля 2017
  Источник изображения: photochronograph.ru
  Пал Тамаш: «Восточная Пруссия для немцев — это ушедшая на дно Атлантида»
   0
  
  Вторая мировая война — страшная трагедия, которая лишила жизни и крова десятки миллионов людей, искалечила множество судеб. Злая ирония истории привела к тому, что часть территории своего проживания должны были покинуть жители той страны, которая открыла милитаристский «ящик Пандоры». Так, в частности, немецкое население было депортировано из бывшей Восточной Пруссии, часть которой после войны отошла к Советскому Союзу и в 1946 г. получила наименование Калининградской области. О том, как бывшие жители Восточной Пруссии относились к своей покинутой родине, о том, как формировалась память об этом регионе, мы поговорили с венгерским социологом, почетным доктором Института социологии РАН Палом ТАМАШЕМ:
  
  — Господин Тамаш, после Второй мировой войны часть немецкого населения была вынуждена покинуть территорию своего проживания. В Восточную и Западную Германию были депортированы немцы из Чехии, Польши и Советского Союза. Как эти немецкие жители пытались сохранить память о своей родной земле?
  Пал Тамаш
  
  — Во-первых, немцы довольно быстро начали создавать различные территориальные объединения: германцы из Пруссии, Померании, Силезии и так далее. Во второй половине 1940‑х — первой половине 1950-х гг. эти организации нужны были для элементарного выживания, то есть нужны были товарищи, знакомые, которые могут прийти на помощь.
  
  Во-вторых, надо учитывать, что Западная Германия долгое время не признавала границу Польши с ГДР, а также разделение Пруссии между СССР и Польшей. В договорах Берлинской (Потсдамской) конференции написано, что все эти границы подлежат обсуждению на предстоящей мирной конференции, которая в итоге не состоялась из-за начала холодной войны.
  
   И только в августе 1970 г. канцлер ФРГ Вилли Брандт всё-таки подписывает договор, в котором отдельно обговаривают границы. В том числе ФРГ отказывается от своих претензий на территорию бывшей Восточной Пруссии.
  
  Но уже до этого в Западной Германии утверждается восприятие восточных провинций как территорий, которые находятся под оккупацией. Это была официальная немецкая политика. И в такой ситуации, конечно, если это «наши бывшие территории», а может быть, и «наши будущие территории», то, с точки зрения ФРГ, тех немцев, которые оттуда бежали, надо поддерживать. И тогда немецкая государственная машина выделяет средства для организации землячеств, которые были очень недружелюбно настроены по отношению к Польше и Чехословакии, откуда прибыло больше всего людей.
  
  — А как обстояло дело с землячеством Восточной Пруссии? Оно также было, как Вы сказали, «недружелюбно настроено» по отношению к тем, к кому перешли покинутые ими земли?
  
  — Как мне кажется, Восточная Пруссия — это совершенно другая картина. У этого землячества был больше ностальгический, а не воинственный дискурс. Надо учитывать, что восточные пруссаки, и в том числе кенигсбержцы, — прекрасно организованное землячество, в котором состояли как те, кто покидал восточнопрусские земли, так и их дети. Так вот, они создали свою виртуальную городскую управу. Если я не ошибаюсь, виртуальный Кенигсберг был создан в Дуйсбурге.
  
   И они в рамках этой общей виртуальной городской управы создавали свои организации: вот этого района Восточной Пруссии, вот этого городка, вот этого отдельного района Кенигсберга.
  
  У немцев есть такой обычай: собираться в корчме, у стола. Так вот — эти застольные компании организуются по принципу соседства. Например, на чай, на кофе или пиво собираются жители отдельного микрорайона бывшего Кенигсберга и начинают обсуждать: а вот помнишь, в нашем районе эта улица была такой, а ты помнишь вот это желтое здание или серое угловое здание с кондитерской или нет? То есть шли воспоминания этакого микромасштаба. Кстати, впоследствии начали собирать их воспоминания и создавать архивы, которые сейчас используются для написания диссертаций.
  
  И эти сверхактивные люди из виртуальной городской управы после распада Советского Союза открыли свое контактное бюро в Калининграде, то есть российские власти им разрешили проводить свою деятельность и никто их не трогал. Просуществовали они где-то до середины нулевых и занимались тем, что логистически помогали своим землякам, желавшим в старости увидеть дом, в котором они проживали, или свою улицу. Когда количество таких желающих упало, они, соответственно, закрыли это бюро.
  
  — А Вам случайно не попадались воспоминания о том, какие впечатления оставались у бывших жителей Восточной Пруссии после посещения ими Калининградской области?
  
  — Конечно, впечатлений очень много, но основные положительные впечатления связаны с природой. Сразу же надо сказать, что Восточная Пруссия — это аграрный регион. И описание природы восточнопрусской было важной частью прусской идентичности. Приведу пример: в начале XX века на Куршской косе была создана орнитологическая станция, которая была одной из первых станций вообще в Германии, т. е. желание заниматься природой, защищать ее началось именно в этом регионе.
  
   И когда читаешь их воспоминания о потерянном крае, то очень часто встречаешь в них как раз воспоминания о природе. Им прежде всего не дома не хватает, а Куршской косы не хватает, природы не хватает, родной земли не хватает.
  
  А когда они приезжают в города, то ощущают, что этот город для них чужой, но их всегда за душу берет природа. Природа, которая в определенной степени за эти советские годы одичала, стала более нетронутой. И они как-то от этой нетронутой природы тронуты. Они восхищаются природой и называют ее «природой родного края», но при этом землю калининградскую так не называют. Те здания, которые остались с восточнопрусских времен, у них не формируют представления о том, что они дома, что Калининград, бывший Кенигсберг, — это их город.
  
   То, что здесь сейчас происходит, их уже не касается, это уже другая страна, другие люди, другой народ, как-то так. Но Куршская коса, заливы, Мазурские озера вызывают восхищение.
  
  — А есть ли исключения? Встречаются ли воспоминания о том, что это «наша земля»?
  
  — Есть, но таких текстов встречается очень мало. Это в основном воспоминания крестьян, которые возвращаются на свой хутор, где они выросли, то есть они возвращаются в свой дом. И после посещения этих мест у них остается разный осадок. Кто-то раз посмотрел, увидел и всё — уехал. Ну, может быть, есть какие-то очень немногие, которые каким-то образом с этим хутором больше связаны. Но это единицы.
  
  — А каково их восприятие г. Калининграда? Находят ли они в Калининграде Кенигсберг?
  
  — Кенигсберг для них радикально исчез — про него по-другому не сказать, — стал подземельем, несмотря на то что там остались объекты, там живут люди. У немцев из Гданьска-Данцига или у немцев из Вроцлава-Бреслау (наиболее близкие большие примеры к Кенигсбергу-Калининграду) есть ощущение, что это не их город, что не они там живут, но этот город не был уничтожен, он не исчез, до него можно купить железнодорожный билет и не нужна виза.
  
   А Кенигсберг исчез, это немецкая Атлантида, которая опустилась на дно моря.
  
  Поэтому неудивительно, что о Вроцлаве-Бреслау, о Гданьске-Данциге есть воспоминания, но почти нет литературных произведений, а о Кенигсберге есть семь-восемь знаменитых книг, которые стали бестселлерами, карманными изданиями. Главным образом о 1944–1945 годах, ну и о дальнейшем периоде до 1948 года.
  
  — А кого-нибудь из авторов можете привести в пример?
  
  — Ну, например, Марион Дёнхофф (Marion Gräfin Donhoff), демократически-либерально настроенная женщина. Она родом из Восточной Пруссии, антифашистка, аристократка, потерявшая усадьбу, в которой два-три столетия жила ее семья. Уже в 1950‑е годы она становится главным редактором знаменитой интеллектуальной немецкой газеты Die Zeit.
  
  Надо отметить, что на этой газете где-то с конца 1950‑х гг. и до конца 1980‑х гг. выросло не одно поколение жителей Западной Германии. Эта газета была линейкой: моральной, этической, причем абсолютно демократической, не агрессивной, не националистической. И вот эту газету она возглавляла, и, конечно, она очень много писала о Восточной Пруссии, о «душе Восточной Германии», при этом совершенно не в реваншистско-милитаристско-националистическом ключе.
  
   И она, и ее авторы создали этакий миф о Кенигсберге, о том, что это не националистический, не шовинистический, а космополитический город, своеобразный остров высокоинтеллектуального космополитизма старой Германии.
  
  Это интеллектуальный остров на востоке, который не был прусским бастионом, а был одним из буревестников новой интеллектуальной Германии.
  
  
  
  
  Конец Восточной Пруссии
  
  Конец Восточной Пруссии
  
  Одновременно с Висло-Одерской операцией началось сражение за Восточную Пруссию. В Восточно-Прусской операции (13 января — 25 апреля 1945 г.) приняли участие: 2-й Белорусский (маршал К. К. Рокоссовский) и 3-й Белорусский (генерал И. Д. Черняховский, затем маршал А. М. Василевский) фронты, а также части сил 1-го Прибалтийского фронта (генерал И. Х. Баграмян). Восточную Пруссию защищала группа армий «Север» (генерал Л. Рендулич). Соотношение сил приведено в таблице.
   Советские войска Немецкие войска
  Личный состав (тыс. чел.) 1669 780
  Орудия и минометы 25 426 8200
  Танки и САУ 3859 700
  Самолеты 3097 775
  
  Восточная Пруссия служила мощной операционной базой германских войск для возможного удара по советским войскам, стоящим на Висле и в Прибалтике. Поэтому, как и в Первую мировую войну, изоляция и ликвидация восточнопрусской группировки были непременным условием для успешного наступления на Берлин. Имели место и политические соображения. Восточная Пруссия традиционно была наиболее мощным военизированным анклавом у границ России (СССР). И его скорейшая ликвидация входила в планы советскою руководства.
  
  Впервые русские войска заняли Восточную Пруссию в январе 1758 года, в период Семилетней войны (1756–1763). Тогда население Восточной Пруссии было приведено к присяге российской императрице Елизавете Петровне. Тем самым эта правительница уничтожала последний оплот, оставшийся от прежних завоеваний крестоносцев в Прибалтике, и как бы завершала дело, начатое Александром Невским. Однако вступивший затем на престол император Петр III вернул Пруссии земли, занятые русской армией.
  
  Второй раз Восточная Пруссия стала ареной жестоких боев между германской и русской армиями в Первую мировую войну (1914–1918). Здесь в августе 1914 года русские потерпели свое первое крупное поражение в той войне. Бои в Восточной Пруссии с августа 1914 года по март 1915 года отличались невиданным упорством. Именно из Восточной Пруссии немцы нанесли в 1915 году решающие удары по русским войскам в Литве и Польше. «Восточная Пруссия далась русскому солдату нелегко, — писал очевидец журналист В. В. Муйжель. — Если на войне каждая пядь пройденной земли полита кровью, то в Восточной Пруссии эта кровь лилась широкой и страшной рекой».
  
  Наступление на Восточную Пруссию зимой — весной 1945 года шло по двум разделенным Мазурскими озерами направлениям: через Гумбиннен на Кенигсберг и из района Нарева в сторону Балтийского моря. В отличие от Висло-Одерской операции наступление в Восточной Пруссии шло медленно. Битва за «колыбель прусского милитаризма» отличалась большим упорством и ожесточением. Здесь на ограниченном лесисто-болотистом пространстве с многочисленными речками и озерами немцы создали глубокоэшелонированную оборону, включавшую 7 оборонительных рубежей и 6 укрепленных районов. Кроме того, густой туман, характерный в этих местах для данного времени года, затруднял успешное применение авиации и артиллерии.
  
  Огромную роль в стойкости защитников Восточной Пруссии играл и моральный фактор. Ведь на протяжении столетий эти земли оставались реальным воплощением политики германского «натиска на Восток». Это был последний анклав, сохранившийся от завоеваний рыцарей-крестоносцев к востоку от Вислы. С его потерей терпела крах сама идея, увлекавшая в восточные дали не одно поколение немцев. В Восточной Пруссии наблюдалась наиболее активная поддержка армии местным населением. Ополченцы составляли четвертую часть от общего состава оборонявших данный регион войск.
  
  26 января 1945 года войска 2-го Белорусского фронта, выйдя севернее Эльбинга к балтийскому побережью, отсекли значительную часть группы армий «Север» от основных немецких сил на западе. Отразив настойчивые попытки немцев восстановить прибрежный коридор, советские войска приступили ко второму этапу операции — расчленению и ликвидации изолированных в Восточной Пруссии немецких соединений. Эта задача возлагалась на 3-й Белорусский и 1-й Прибалтийский фронты. К началу февраля восточно-прусская группировка немцев была рассечена на три части. Наиболее крупная из них находилась в районе Хейльсберга (к югу от Кенигсберга). Другая оказалась зажатой в Кенигсберге. Третья оборонялась на Земландском полуострове (западнее Кенигсберга).
  
  10 февраля 1945 г. к югу от Кенигсберга началась ликвидация девятнадцати окруженных хейльсбергских дивизий. Теперь к западу от Мазурских озер, где русские в августе 1914 года открыли счет своим унизительным поражениям в Первой мировой войне, настала пора испытать смертельный удар немецкой армии. В местах ее былого триумфа произошла одна из крупнейших трагедий германского оружия. Бои в этом насыщенном оборонительными сооружениями районе носили кровавый и затяжной характер. Насыщенная система фортификаций Восточной Пруссии имела невероятную плотность бетонных сооружений — до 10–12 дотов на квадратный километр.
  
  В хейльсбергском сражении практически отсутствовал маневр. Немцам отступать было некуда. Они зарылись в землю и дрались до конца. Фронтальные, жестокие бои длились полтора месяца. В них погиб командующий 3-м Белорусским фронтом генерал И. Д. Черняховский. Наконец 29 марта остатки отчаянно дравшихся в хейльсбергском котле немецких соединений не выдержали натиска и капитулировали. В ходе этих сражений немцы потеряли 220 тыс. чел. убитыми и 60 тыс. чел. пленными.
  
  После разгрома хейльсбергской группировки советские войска начали стягиваться к Кенигсбергу, штурм которого начался 6 апреля. В нем участвовали силы 3-го Белорусского фронта под командованием маршала Василевского (свыше 137 тыс. чел.). Город защищал 134-тысячный гарнизон во главе с генералом Ляшем.
  
  Не имея превосходства в пехоте, советские войска значительно превосходили оборонявшихся в оснащении боевой техникой (по танкам в 5 раз, по самолетам более чем в 10 раз). Это способствовало успеху штурма Кенигсберга — одной из самых мощных немецких крепостей. Его опоясывало три мощные линии обороны с 24 фортами, многочисленными дотами и баррикадами. В систему обороны органически были включены и приспособленные для нее каменные здания. В центре города находилась цитадель.
  
  Для разрушения этой каменно-железобетонной твердыни советское командование использовало мощь артиллерии и авиации. В течение 4 дней перед наступлением 5 тыс. артиллерийских орудий ураганным огнем разрушали кенигсбергские укрепления. Залпы артиллерии сопровождались и массированными бомбовыми ударами 1,5 тысяч самолетов. 6 апреля советские войска пошли на штурм Кенигсберга. К исходу дня атакующие ворвались в город, где завязались яростные уличные бои. Под прикрытием огня артиллерии и авиации советская пехота и танки упорно продвигались вперед.
  
  Исключительную роль в штурме города сыграла авиация 18-й воздушной армии (маршал А. Е. Голованов), которая ударами с воздуха дезорганизовала оборонявшихся. Кульминацией авиационного натиска стал день 8 апреля, когда советские летчики совершили 6 тыс. вылетов. «Багрово-серое облако дыма повисло над городом. Все были оглушены канонадой и ревом авиамоторов. По земле беспрерывно скользили угловатые тени самолетов… В небе была невообразимая теснота… от верениц бомбачей, штурмовиков, истребителей. Все шли, строго соблюдая правила воздушного движения», — так описывал эти события военный корреспондент Евгений Воробьев. «Ни один немецкий истребитель не показывался в воздухе. Стиснутые на узком пространстве, зенитные батареи были бессильны против таких масс самолетов», — свидетельствовал в своих воспоминаниях комендант Кенигсберга генерал Ляш.
  
  После недельного огненного смерча крепостные сооружения Кенигсберга превратились в груды развалин. 9 апреля вечером, за несколько часов до истечения срока ультиматума, предъявленного маршалом Василевским, в расположение советских частей пришли парламентеры[24].
  
  Переговоры были недолги. Гарнизон Кенигсберга, потерявший уже треть состава убитыми, капитулировал. В плен сдалось 92 тыс. человек. В честь этой победы отчеканена специальная медаль «За взятие Кенигсберга». Кстати, это была единственная советская медаль, отчеканенная в связи с взятием не столицы, а города-крепости, что лишний раз свидетельствует о масштабах и высоком значении этого штурма.
  
  Спустя 4 дня после взятия Кенигсберга советские войска приступили к ликвидации 65-тысячной немецкой группировки на Земландском полуострове. К 25 апреля они овладели Земландским полуостровом и морским портом Пиллау. Остатки германских частей (22 тыс. чел.) отступили на косу Фрише-Нерунг и сдались там после капитуляции Германии.
  
  Битва за Восточную Пруссию стала самым кровавым сражением кампании 1945 года. Потери Красной Армии в этой операции превысили 580 тыс. чел. (из них 127 тыс. убитыми). По урону танков и САУ (3525), а также самолетов (1450) эта операция превзошла другие кампании последнего года войны. Потери немцев также были очень крупными. Только в хейльсбергском котле, Кенигсберге и на Земландском полуострове они составили около 500 тыс. чел. (из них примерно 300 тыс. убитыми).
  
  Шефов Николай Александрович
  
  
  
  
  Глава 20
  
  Бои в Восточной Пруссии
  
  Восточная Пруссия была первой германской землей на пути нашей наступающей армии. В этой книге собраны воспоминания ветеранов 33-й армии. Именно солдатам этой многострадальной армии, которая защищала в октябре – декабре 1941 года Москву, а затем погибла почти целиком вместе со своим командующим генерал-лейтенантом М. Г. Ефремовым под Вязьмой (апрель 1942 г.), довелось первыми выйти к границе с Восточной Пруссией. И первый орудийный выстрел по позициям противника, который пытался остановить наши войска на этом рубеже, сделали артиллеристы 33-й армии. Восточно-Прусская стратегическая наступательная операция была предпринята войсками 2-го, 3-го Белорусских и частью сил 1-го Прибалтийского фронта. Оборона немцев имела семь рубежей в глубину и состояла из шести упрепрайонов. Немцы сосредоточили здесь 780 000 человек, в том числе 200 000 фольсштурмовцев, 8200 орудий и минометов, 700 танков, 775 самолетов. Мощь наших войск была значительно выше. Исход битвы фактически был уже предопределен, но драка была жестокая. Немцы понимали, что боевые действия начались уже на их территории, что война пришла и в их дом…
  
  – На фронте вся сохранность есть земля. Чуть что – окоп выкопал, и уже ничем тебя не взять. Лопата на фронте – главное оружие солдата. Не успел окопаться – и нет тебя при первом же обстреле. Лопата, ложка, котелок. Никогда не видел – а я до самого Берлина дошел! – чтобы солдат где-нибудь бросил лопату, ложку или котелок. Все, бывало, бросали, а это – никогда.
  
  – В Восточную Пруссию мы, можно сказать, заползли на пузе. Немец там сопротивлялся особенно сильно.
  
  Тут, в Восточной Пруссии, меня поразило вот что. В каждой деревне, в каждом дворе много скота. У одной хозяйки, может, 10 или 15 коров. Видать, со всего Советского Союза сюда коровушек согнали. Со всей оккупированной территории. На фермах работали наши люди. Угнанные. Девчушки наши, по пятнадцать – семнадцать лет. Из наших русских областей, Белоруссии, Украины. В рабстве у них были.
  
  Среди хозяев мужчин не было. Видимо, всех призвали в армию, все воевали.
  
  – Вспоминаю, как мы входили в Восточную Пруссию.
  
  На прорыв шли в сплошном тумане. Возможности использования тяжелой техники почти не было. Авиация находилась на аэродромах. И танки, и бронетранспортеры, и «катюши» шли позади нас. Мы продвинемся на километр-два, и они на километр-два следом за нами. В бой их не вводили. А потом, когда мы прорвали на всю глубину, танки в этот прорыв и пошли сплошной лавиной. Ночью, с включенными фарами. В тумане. Они шли, обгоняя нас, часов пять или шесть. Почти всю ночь. Мы смотрели на этот грохочущий поток и думали: ну, пошла махина, теперь не остановишь. Утром мы двинулись следом за ними.
  
  Вот так была отрезана Восточная Пруссия от Центральной Германии.
  
  Первую деревню мы взяли – там всего две старухи, древние-предревние. «Где же народ?» – мы их спрашиваем. А они нам: «Ушли все. Нам сказали: придут русские, с рогами, всех будут убивать и вешать. Уходите. Вот все и ушли. А мы уже старые, смерти не боимся». Подошли к нам, потрогали, убедились: не черти, рогов нет. Дальше – больше стали немцы появляться. И молоденьких бабешек вскоре увидели. Но мы на этот счет – ни-ни. Правда, презервативы нам все же выдавали. На всякий случай. Как противогазы в начале войны. Ребята-то все молодые!
  
  – А один раз… Стоим где-то, костры запалили. Немцы далеко. Гармошка заиграла. Ребята сразу: «Гоп, со смыком!..» Пошла круговерть! Молодые все! Задорные! В медалях! А у кого и по две!
  
  Немцы, гражданские, похоронились.
  
  А были там, в Восточной Пруссии, хутора поляков. Эти наглые. Только мы пришли, а они уже ходят торгуют. А торгуют разной чепухой, что и купить-то нечего. Вот одна полька ходила-ходила вокруг нас. Никто ничего у нее не покупает. Осмелела, подошла, толкнула меня: «Ты! Пердулиный жолнеж!» Это что-то вроде: ты, засранный солдат! Я поворачиваюсь и ей тут же: «Цо чебо пердолюдо дубу твоя матка тоже курва засрата бува!» Глаза у нее сразу выкатились – и как кинулась бежать! Мне ребята: «Откуда ты польский знаешь?» Я и рассказал им, что до войны на хуторах под Калугой мы на четырех языках разговаривали: русском, украинском, белорусском и польском.
  
  Я был приписан ко взводу разведки. Как снайпер. Мы отдыхали. Приходит капитан-лейтенант, командир взвода разведки, и говорит: «Кто знает польский язык?» – «Я, – говорю, – малость знаю». – «Пошли».
  
  Приходим на хутор. А там уже какой-то поляк палатку раскинул, брагу продает, разливает ковшиком. Мне капитан-лейтенант: «Спроси, какие деньги берет – наши или польские?» Я тому: «Яки пан бере пенензы?» – «А, яка разница, что порты, что сподныця!» Ага, поляк, глядим, веселый попался, с этим столковаться обо всем можно. Выпил взводный браги. Видать, понравилась. Гляжу, его уже немного разобрало. И: «Ты ему скажи, что нам надо двух девок». Я поляку: «Пан, треба дви цурки». – «А цо я буду мать?» – «Пенензы». – «Добже. Вшистко бендить». Тогда мне капитан-лейтенант: «Скажи ему, чтобы девки были надежные. Ну, это… Чтобы от них никакой заразы не подхватить. А то тут, после немцев…» Я – поляку. Тот засмеялся: «Добже, добже, пан официр».
  
  Прихожу во взвод. А уже слух разошелся. Разведка! И все ребята позабыли мою фамилию и стали меня звать: «Пан Калиновский! Пан Калиновский!» Так и звали, пока меня на косе той проклятой не ранило.
  
  – На фронт я пошел добровольцем. Хотелось мне, хохлацкого и казацкого происхождения, попасть в кавалерию. Поэтому я долго просидел на пересыльном пункте в Солнечногорске. Все ждал, когда же приедут вербовщики из кавалерийской части. Мало нас там осталось, человек пятнадцать. Всех разобрали. И тут приезжает мичман с Балтийского флота. Приехал и давай с комендантом ругаться: почему, говорит, людей на пересыльном пункте нет? Я, говорит, у тебя должен забрать 72 человека, а тут только 15! Комендант: недобор, мол, то да се… «Ну ладно, составляй строевку». А я тогда уже состоял писарем на пересыльном пункте. Грамотных было мало. Составляю я список, а себя не вписываю. Мичман мне: «А где твоя фамилия?» Я ему: так, мол, и так, в кавалерию решил… «Дурья твоя голова! – он – мне. – Какая кавалерия?! Война другая пошла! Ты знаешь, что любой захудалый матрос на голову выше самого лучшего солдата?!»
  
  Я и согласился.
  
  Учебный экипаж в Петергофе. Учили меня на баталера. Это каптенармус и помощник старшины. Одновременно изучал медицину. Приобретал специальность санинструктора. В бою должен был оказывать первую медицинскую помощь.
  
  Оставалось мне совсем немного. Уже стали водить на корабли. Но вскоре отчислили из экипажа и направили в отдельный десантный батальон морской пехоты. Отчислили вот за что: однажды в увольнении мы, несколько моряков, подшутили над женщиной-милиционером – отняли у нее наган. Она заплакала. Наган мы ей вернули. Извинились даже. А она возьми да и доложи о происшествии. Шутку не поняла…
  
  В феврале 1945 года мы уже брали штурмом Инстербург. Городок небольшой. Старая крепость.
  
  До нас немцы уже отбили несколько атак. Наших много полегло. Стрелковый полк наступал. Выдохлись. В штабе 87-й дивизии стали решать: кого? А кого? Давай полундру.
  
  Подняли наш 88-й сводный десантный батальон. Подвели на исходные. Все ребята были ловкие. Не один бой прошли. Ворвались. О, там было дело…
  
  Рукопашная. Это не расскажешь. Ты хоть раз слышал, с каким хрустом кости ломаются? А как люди по-звериному рычат? Весь бушлат в крови, а в диске автоматном всего с десяток патронов израсходовано. И те выстрелил, пока к крепости бежали.
  
  Я своих ни одного не помню. Все как во сне. Только потом руки болят. И чья кровь на бушлате, на сапогах… А чья кровь? Того, кто на пути попался.
  
  – В другой раз нас, 750 десантников, на малых судах высадили на побережье косы Фрише-Нерунг. Надо было захватить плацдарм, перерезать косу и не дать немцам воспользоваться косой при отходе от Бранденбурга и Пилау на Данциг, чтобы не ушли к союзникам.
  
  Четыре часа утра. Выбрались мы на берег. Еще не рассвело. Стоял апрель 1945 года. Пирс не был приготовлен, и мы прыгали прямо в воду. Катера поддерживали нас как могли, вели по берегу огонь из крупнокалиберных пулеметов. А у немцев там были закопаны артиллерийские батареи. Обнаружили они нас почти сразу. И как дали шрапнелью! А шрапнель – такая гадкая штука. Вверху рвется. Нигде от нее не схоронишься, ни в окопе, ни в воронке.
  
  – Командир роты у нас такой бедовый лейтенант был. Бывало, все впереди нас бежит, первый в атаку поднимался. В Инстербурге тоже первым в немецкую траншею кинулся. И вот он только высунулся из траншеи, ему в каску осколком сразу и ударило. Каска так и разлетелась. Я подполз к нему. Положили мы его на дно траншеи. Он нам сказал: «Ребята, оставьте меня. Перевязывать бесполезно. Держитесь. Отходить вам не разрешаю». И тут же помер.
  
  Командование ротой принял на себя мичман Копыльцов.
  
  За полусуток нас перемолотили там основательно. В строю осталось чуть больше 80 человек. Многие были ранены. Без поддержки тяжелого вооружения наступать трудно.
  
  Меня контузило и ранило в ногу. Контузило так сильно, что в себя я пришел только в августе.
  
  Когда мы шли на высадку, приказано было никаких документов с собою не брать. И вот меня, раненого и контуженого, вывезли с косы и отправили в госпиталь в Друскининкай. Рана моя вскоре зажила, а контузия не проходила.
  
  И однажды на госпиталь напала банда литовцев, «лесных братьев». Поднялась паника. Народ весь куда-то побежал. Крики. Как будто рукопашная началась… И тут, во время этой паники, я и пришел в себя. Очнулся, гляжу, на спинке моей койки висит табличка: «Неизвестный матрос».
  
  А домой из штаба батальона ушло извещение, что, мол, так и так, ваш сын, старший матрос Виктор Сумников, пропал без вести во время боя…
  
  В августе я написал домой письмо, что жив и выздоравливаю.
  
  А «лесные братья» приходили к нам за продуктами. Оголодали в своем лесу. Лежачих они не тронули. А вот батальон выздоравливающих, который сразу оказал сопротивление, положили почти весь. У них же и пулеметы были, и гранаты. Многие раненые выскочили через окна и убежали по шоссе в сторону Каунаса. Я, когда пришел в себя, тоже побежал по этой дороге. Нас подобрали попутные машины. Все, кто мог, бежали из госпиталя. Оружия-то у нас не было. А навстречу, на Друскининкай, на большой скорости, уже мчалась колонна грузовиков с войсками НКВД. Запомнил я вот что: у них на погонах были номера.
  
  Когда я пришел в себя, спросил у ребят: какое сегодня число. Они назвали. «А какой месяц?» – «Август». Это был мой день рождения. Мне исполнилось восемнадцать лет.
  
  – А вот за что я был награжден медалью Ушакова. Правда, теперь ее у меня нет. Украли. Но удостоверение цело.
  
  1945 год. Восточная Пруссия.
  
  Пошли мы вперед. Разведка боем. Полундра сразу прорвала оборону, затоптали мы их окопы и траншеи и рванули в глубину. Узким клином прошли. И вскоре оказались у них в тылу. А что тыл? В тылу войск нет. Воевать не с кем. Прошли мы немного вдоль фронта и уже начали поджиматься к траншеям. Надо ж было возвращаться к своим. Вышли к долине. Долина вроде котлована. Меня и еще нескольких пехотинцев посылают в разведку. Пошли. Смотрим: в той котловинке немцы остановились. Оружие в пирамидах. Завтрак готовят, жратвою пахнет. Что-то лопочут. Я прислушался, но ничего не понял. А интересно было узнать, что они говорили, – я к языкам всегда был чутким и любопытным. Вернулись мы, доложили.
  
  Так, командиры наши тоже ребята лихие были. Решили их, тех немцев, брать. Несколько взводов ушли в обход. Обложили мы их со всех сторон. Они даже ничего и не почувствовали. Боевые охранения бесшумно сняли. Полундра финками умело работала. Поднялись по условному сигналу: «Полундра!» Они сразу переполошились. Закричали: «Шварцен тойфель! Шварцен тойфель!» И ни одного выстрела. Нам тоже было приказано огня не открывать – до первого выстрела с той стороны. Хорошо, что никто из них не успел схватиться за оружие… Мы уже пулеметы установили. Ребята некоторые, гляжу, финки за голенища сунули. Всех бы до одного положили. Один только офицер выхватил пистолет и хотел было выстрелить в себя, но к нему кинулся матрос и прикладом автомата выбил из руки пистолет. Всех мы их взяли в плен. Привели в батальон 250 человек.
  
  Когда брали, я подбежал к одному, ударил его ногой, пихнул стволом автомата. Он, смотрю, сразу заплакал, весь в саже… Я спросил потом: «Вифель яре?» И он мне показал на пальцах, что двадцать восьмого года рождения. На год моложе меня. Нет, там уже были немцы другие, не такие нахальные, какие к нам сюда пришли, под Калугу, под Москву. Там были уже остатки, замухрышки. Старики да непризывная молодежь. Артиллерии при них не было. Вооружение стрелковое, в основном винтовки.
  
  – Однажды, перед Инстербургом, тоже пошли в разведку боем. Всем батальоном. Нам в поддержку придали минометную роту. Там мы здорово их покромсали. Не сдавались. А когда не сдаются, у полундры столько злобы появляется…
  
  Помню, сдружились мы с одним младшим сержантом из минометного расчета. Недели две мы с ним ели из одного котелка. 14 апреля его ранило.
  
  Ему все хотелось найти аккордеон. Вот возьмем какую-нибудь деревню, дома стоят пустые. Он мне: «Пойдем посмотрим, может, где аккордеон найдем». Я ему: «Вась, а что это такое – аккордеон?» Не знал я тогда, что это за штука такая – аккордеон. На хуторе у нас только гармошка и была. А он мне: «Да это такая желтая гармошка. Только с клавишами. Вот найдем, я тебе покажу, как на нем играть надо».
  
  Однажды полез на чердак и там подорвался на мине.
  
  Через тридцать шесть лет я узнаю, что тут у нас начальник коммунального хозяйства с такой же фамилией. Прихожу: «Василий Иванович?» – «Да». – «В сорок пятом там-то был?» – «Был». Узнал. Обнялись. Собрались у меня дома. Отметили.
  
  Ветров Василий Иванович – боевой мой товарищ. В Восточной Пруссии мы им здорово давали. Наша братва, морские пехотинцы, и минометчики. Если мы чуть где замешкались, пулемет там ихний или пушка, минометчики сразу – залп туда. Все, проход свободен, можно продвигаться дальше.
  
  В прошлом году я поехал в профилакторий, наш, стариковский, за Калугой он тут недалеко. Приезжаю домой, а мне моя Егоровна и говорит: «Похоронили Василия Ивановича».
  
  – Бои за Мискау были очень трудные. За несколько дней мы сумели выбить немцев только из двух траншей. Взять город с ходу не удалось. И снова у нас в батальоне потери. Убит Мешвелян, ранены Адылов и Ерашов.
  
  В эти дни, в середине марта, мы увидели американских летчиков. Они совершали челночные перелеты на бомбардировку Германии. И вот американский тяжелый бомбардировщик потерпел аварию. То ли его сбили, то ли подбили где-то еще далеко перед нами. Он начал падать. А летчики из него посыпались горохом и вскоре повисли на парашютах. Мы подбежали к одному, который приземлился в расположении нашего батальона. Вначале он испугался, подумал, что попал к немцам. А потом очень обрадовался, узнав, что мы – Красная армия.
  
  У нас снова в эти дни начались потери. Подорвался на мине Тулепов. А когда возобновились атаки на Мискау, погибли Адыльбеков и Пилипенко. Двое ранены: Лихов и Осечкин.
  
  Жалко, до Берлина я не дошел. Не довелось. Меня направили учиться в военное училище.
  
  
  
  В Восточной Пруссии
  
  Январь — февраль 1945 года
  
  Первый немецкий город
  
  В бинокль хорошо просматривались высоченная остроконечная кирха, ровные чистенькие улицы, аккуратные двухэтажные дома под красной черепицей, окруженные садами, в центре — небольшая квадратная площадь с фонтаном и много зелени. Перед нами был Грейбург. Дивизия готовилась захватить первый немецкий город.
  
  И вот приказ отдан. Четыре дня продолжались напряженные бои за Грейбург, несколько раз город переходил из рук в руки, и наконец немецкие части выдохлись и отошли. Мы не могли понять, почему противник так упорно защищает Грейбург, не имеющий никакого стратегического значения, и платит за свое безрассудство столь высокую цену — несколько сот убитых и раненых, множество сожженных танков, разрушенный город. Думали — может, потому, что неподалеку, в Роминтенских лесах, находятся охотничьи угодья и замок Геринга?..
  
  Разгадка пришла скоро. Оказалось, они «готовились» к сдаче города. Когда сразу после сражения мы проходили по городским улицам, почти на всех перекрестках стояли вкопанные в землю столбы с плакатами: «Внимательно посмотри, что сделали большевики с первым захваченным ими городом в Восточной Пруссии. Так они поступят со всеми немецкими городами и селами любимой тобой Родины и со всеми нами — немцами. Защищай свой Великий Рейх от красных варваров!»
  
  На самом деле, мы узнали об этом позднее из показаний пленных, в один из первых дней боев (мы тогда находились еще на подступах к городу) немцы сами, по приказу Геббельса насильно изгнав горожан, взорвали и сожгли лучшие здания города: кирху, водопровод, кинотеатр и банк, спортивные сооружения и главную улицу, где находилась гимназия и размещались магазины. Затем в город на несколько часов свезли население из ближайших районов, доставили кинооператоров и журналистов — чтобы на пленке и в агитках запечатлеть городские развалины, страх и горе якобы горожан. Был уничтожен даже парк с озером и красивыми лебедями, почти все деревья сожгли, лебедей перестреляли и объявили: их убили и сожрали «азиатские орды».
  
  Город был пуст. Ни единой души. Надрывно мычали коровы, слышался лай собак. Неожиданно из полуразбитого дома выскочил высокий крепкий старик, он держал в вытянутой вперед руке какую-то книжицу и с радостными возгласами бросился навстречу идущим. Один из красноармейцев, не разобрав немецких слов, а может, он к этому и не стремился, вышел из строя и изо всех сил ударил немца ружейным прикладом по голове. Обливаясь кровью, старик упал на брусчатку. Шедшие следом старались добить лежачего, как можно больше унизить — били сапогами, кололи штыками, плевали на труп. Около мертвого остановился политрук. Поднял облитый кровью билет члена Коммунистической партии Германии, обтер обложку и спрятал в планшетку. Ничего не сказав, пошел за колонной.
  
  Я видел эту сцену. Это была первая смерть гражданского немца, увиденная мной в Германии. Догнав ударившего, спросил:
  
  — Зачем ты убил его? Он же не солдат, он и дойти-то до нас не смог бы. Старый человек, коммунист, возможно сидел в лагере. Подумай, он много лет, с риском для жизни хранил свой партийный билет.
  
  Боец грубо ответил:
  
  — По мне, товарищ старший лейтенант, все они — один хрен. Пока не убью сотню, не до покоя мне, вы лучше скажите: как мне-то в пустую хату?..
  
  Нетрудно было понять и его ненависть, и тех, кто плевал на немца. Но сколько же еще их должно быть убито, унижено, растерзано, чтобы унялось горе, стихло исступление мести и ненависти, успокоилась и оттаяла душа?!..
  
  А пока — наступил час возмездия!
  
  Солдаты, точно бешеные, врывались в полуразрушенные дома и крушили все подряд. Жители настолько торопились, покидая город, что оставили все нетронутым, не успели даже застлать кровати, и теперь зеркала, посуда, сервизы, редчайший фарфор, бокалы, граненые кувшины — все летело на пол. Здесь жили немцы! Рубили топорами кресла, диваны, столы, стулья, даже детские коляски. Так выплескивалась наружу первая волна народной ненависти. Никто — ни один командир, политработник — не остановил руку солдата, понимая, что это бессмысленно, стихия — неуправляема.
  
  На отдых — всего сутки. Кто-то подоил коров и угостил товарищей парным молоком. Впервые за всю войну вкусно и сытно поели — заграничными продуктами, для чего прилично очистили домашние подвалы; заодно набили вещмешки баночками с курятиной, поросятиной, с вареньем и джемом; солдаты шутили: успеть бы съесть припасенное до конца войны. Я увидел щенка немецкой овчарки, покормил и забрал с собой.
  
  Утром, только получили приказ на выступление, как с ближайших высот, где укрепились немцы, загрохотали пушки, в небе появилось несколько «юнкерсов», а из лесного массива возле города с трех сторон выдвинулись танки, за ними двигались солдатские цепи. Наша артиллерия ответила. И опять началось! Жуткий грохот разрывов, схватки за каждую улицу, дом, квартал. Понеся потери, мы все-таки окончательно закрепились в городе.
  
  Уроки комиссара
  
  Через несколько дней произошел эпизод, невольным участником которого стал я сам. Он поразил меня, поразил настолько, что на какое-то время я потерял самого себя.
  
  В морозный солнечный день меня вызвал Шилович, усадил в сани рядом с собой, и мы медленно поехали по пустынным улицам взятого города. Остановились у отеля под названием «Эдельвейс». Ездовой остался на улице, а мы поднялись по красивой широкой лестнице, устланной ковром, на второй этаж, здесь по сторонам коридора располагались номера. Зачем мы сюда приехали, почему полковник взял меня с собой?..
  
  Дальше произошло то, что забыть мне не суждено. Шилович подошел к огромным окнам, заливавшим солнцем всю комнату, и вдруг принялся срывать бархатные шторы. Подхватив припасенную сумку, сгреб в нее туалетные принадлежности вплоть до туалетной бумаги — я тогда впервые ее увидел, всю жизнь мы обходились газетами. А Алексей Адамович уже вытащил из сумки нож и принялся за кожаный диван и два больших кожаных кресла, — такую красоту в частном доме я видел впервые. Через несколько минут диван и кресла оказались ободраны, и наступила очередь картин. Действуя проворно и ловко, он вырезал холсты, вынимал рисунки из обрамлений, оставляя на стене полупустые рамы. Делалось все деловито и, пожалуй, с азартом; он, явно испытывая внутреннюю радость, аккуратно складывал и сворачивал все в трубки, перевязывая заранее приготовленными веревочками.
  
  Я молча наблюдал за действиями начальника, не понимая, как вести себя. А он вдруг набросился на меня:
  
  — Чего стоишь, как кукла?! Через день доберутся солдаты — от этой роскоши останутся рожки да ножки. Думаешь, чего тебя взял с собой? Чтобы и ты что-нибудь прихватил! Мамке пошлешь!
  
  Я вдруг догадался, что это у него не впервой и, видно, «разведка» налажена — откуда он знал, куда ехать? И, все еще находясь в каком-то оцепенении, я тоже кое-что «прихватил»: разноцветный, из дерева, детский чернильный прибор, два халата, мужской и женский, портативную пишущую машинку и две пачки туалетной бумаги.
  
  Мы обошли десять номеров, и каждый полковник варварски опустошал, я помогал складывать НАГРАБЛЕННОЕ у дверей в коридоре. Поднявшийся наверх ездовой перетащил все вниз, плотно упаковал в мешки и сложил в сани.
  
  Ночью я плохо спал: пусть я взял малость, но фактически я ничем не отличался от полковника, как легко — в одночасье! — рухнули мои высокие принципы. И я дал себе слово: больше такого со мной не случится.
  
  Через несколько дней Шилович, оставив вместо себя заместителя, на личном «виллисе» с шофером укатил на три дня в Польшу. Такие отлучки, а они происходили часто, обычно оформлялись как поездки для консультации со специалистом-урологом. На самом деле во втором эшелоне находилась его пассия, капитан медицинской службы. Политотдельцы знали обо всем, и все помалкивали.
  
  На идеологическом фронте
  
  С первых дней вступления нашей армии в Германию разгорелась антирусская истерия. Точно колоссальный смерч, пронеслась она над восточными районами Германии, пропитав страхом души миллионов немцев. Повсеместно распространялась листовка под названием «Rotmord» («Красное убийство»), она призывала солдата проявлять безжалостность к русским: «Это не люди, а чудовища, скоты, азиатские орды».
  
  В ответ прогремела знаменитая листовка Эренбурга «Убей немца!» — обращенная к советскому солдату; «Убей немца! — к этому взывает мать; убей немца! — умоляет дитя… Ничто не принесет тебе такой радости, как труп немца».
  
  Фронт все больше втягивался в жизненное пространство Восточной Пруссии. В непрерывных боях мы продвигались вперед, шагая мимо охотничьих угодий аристократов, богатых хуторов и фольварков, старинных прусских замков, с боями преодолевали водные преграды. Немцы, вынужденно сдавая города, поселки, деревни, пятились к морю.
  
  Командующий группы войск «Центр» генерал-полковник Ханс Георг, предвидя трагедию населения, вовремя попросил Гитлера вывезти беженцев в безопасное место. Гитлер отказал.
  
  Морозная зима и холодная весна с резкими колючими ветрами, постоянные сильные бои — жителям некуда было от них деться, рухнувшая легенда о неприступности «Восточного вала», стремительное продвижение советских войск, полная неподготовленность гражданского населения к войне на собственной территории, дикие, порой фантастические слухи, обгонявшие самые мрачные события, — все это привело к повсеместному паническому массовому бегству гражданского населения. Тысячи женщин, стариков, детей, покинув родные места, устремились на запад, как мигрирующие стада. Не успевшие эвакуироваться уходили в леса и болота, скрываясь где только можно от неминуемой кары. Все это привело к гибели многих тысяч беженцев, в первую очередь — стариков и детей.
  
  В бешеном угаре гитлеровской пропаганды в Восточной Пруссии на первых порах происходили жуткие эксцессы — серии массовых самоубийств. В районе Данцига бойцы 23-й артдивизии обнаружили в сарае одиннадцать детей в возрасте от двух до 15 лет и четырех женщин 39–40 лет — у одних было перерезано горло, у других вскрыты вены. Те, в ком еще теплилась жизнь, от медицинской помощи отказались: лучше умереть, чем оказаться у русских. Единственный мужчина — как оказалось, инициатор этой акции — Эрвин Шварц показал, что руководствовался указаниями фашистской партии: «Борись, чем можешь и как можешь, против русских войск». Кроме того, он был уверен, что о его участии никто не узнает, так как сразу распространится слух, что все это совершили русские солдаты, те самые «орды с жаждой крови и мести».
  
  19 января 1945 года нарком обороны СССР издал приказ, требующий не допускать грубого обращения с немецким населением, покончить с бесчинствами, пресекать их жесточайшим образом. Этот сталинский приказ свидетельствует, что бесчинства происходили уже в первые дни боев на немецкой земле. Военачальники, следуя сталинским указаниям, издавали собственные приказы, учитывая реальную действительность.
  
  Советская Армия вошла в Восточную Пруссию со святым чувством праведного возмездия. Но зачастую оно превращалось в ненависть, и остановить этот массовый порыв оказалось почти невозможно. Во всяком случае — в первый период. Тем более что многие командиры и политработники были уверены: после злодеяний гитлеровцев в России, теперь, в побежденной Германии, советский солдат может вести себя так, как он пожелает.
  
  Всю войну, изо дня вдень мы слышали прямой и четкий лозунг: «Убей немца!» К этому призывала сама действительность — нечеловеческая жестокость врага. К этому призывала пропаганда, воспитывая у нашего солдата чувство мщения. К этому призывали нас творения лучших поэтов, писателей, журналистов: «Наука ненависти» Шолохова, знаменитое стихотворение Константина Симонова «Убей его!» — его хорошо знали и высоко ценили фронтовики[24], стихи Алексея Суркова «Ненавижу», бронебойные очерки Ильи Эренбурга. «Убей немца, убил одного — убей другого», — писал Эренбург. Какой огромный заряд мщения врагу заложен в его статье «О ненависти»!
  
  
  
  Забытая страница капиталистического варварства: Этнические чистки в Восточной Пруссии
  
  Нацистские злодеяния широко известны; им нет и не может быть оправдания. Газовые камеры, расстрельные рвы, концлагеря, зверские опыты на людях, десятки миллионов жертв -- отрицать это могут лишь подонки или идиоты. Но значит ли это, что державы, которые противостояли нацистам в ходе Второй мировой империалистической войны, были альтернативой, "средоточием добра"?
  
  Разве их капиталистические и государственно-капиталистические правители не прибегали в борьбе с соперниками за мировое господство к самым варварским методам, массами истребляя и изгоняя гражданское население?
  
  Об этом не принято вспоминать. Власти и пропаганда держав-победительниц всегда утверждали, что говорить о таких вещах -- значит оправдывать нацистские преступления. Но это не так. Злодейство всегда остается злодейством -- кто бы его ни совершал и какими бы "высокими целями" это ни прикрывалось.
  
  Публикуем перевод статьи из журнала "Общества угрожаемых народов", в которой рассказывается о судьбе населения Восточной Пруссии. 70 лет назад, 9 апреля 1945 г. советская армия заняла Кёнигсберг, освободив его жителей из-под власти нацистов... только для того, чтобы они подверглись новым страданиям и повальной этнической чистке. Эта трагедия -- одна из многих в ряду злодеяний Второй мировой империалистической войны -- должна побудить нас помнить: любой капитализм преступен, любое государство -- убийца.
  
  На протяжении двух ночей, с 26 на 27 и с 29 на 30 августа 1944 г. Кёнигсберг бомбили британские ВВС. В особенности второй налет с участием 650 британских бомбардировщиков почти полностью разрушил 700-летний университетский город, родину философа Иммануила Канта. 4200 человек погибли, 200 тысяч из 360 тысяч жителей города лишились крыши над головой. Многие пытались бежать. Перед началом сражения за Кёнигсберг в 1945 г. в городе все еще оставалось около 150 тысяч гражданских лиц.
  
  Кёнигсберг после британской бомбежки 1944 г.
  
  Зима 1945 г. была особенно суровой, и в 1946–1947 гг. жители города умирали в больших масштабах, чем в других разрушенных войной городах. Значительная часть населения питалась отбросами, дело доходило до каннибализма, разразились тяжелые болезни, такие как тиф, дизентерия, чесотка. Летом 1945 г. в Кёнигсберге было все еще зарегистрировано 70 тысяч немцев. К концу 1947 г. выжило лишь от 20 до 25 тысяч кёнигсбергцев – в основном, женщины и дети. На протяжении этих двух с половиной лет многие немцы пытались бежать; их угоняли, убивали, изгоняли.
  
  Ужасной была судьба беженцев, которым удалось добраться до "спасительных судов" в восточногерманских портах. Их плану во многих местах не суждено было сбыться. Советские подводные лодки подстерегали эти суда и потопили "Вильгельма Густлоффа" и "Гойю". Только для этих 15 тысяч пассажиров Балтийское море стало в 1945 г. ледяной могилой.
  
  Следует вспомнить и о 44 тысячах молодых жителях Восточной Пруссии из Кёнигсберга и его окрестностей, в основном от 14 до 35 лет. Вместе с 500 тысячами восточными немцами, прежде всего, изнасилованными женщинами и девушками (1), их после окончания войны депортировали на принудительные работы в Сибирь. Только половина этих депортированных выжила и только годы спустя смогла вернуться назад, в ФРГ или ГДР.
  
  Лишь постепенно в минувшие годы стала известна трагическая судьба так называемых "детей-волчат": после смерти родителей в послевоенные годы им пришлось как-то выживать самим.
  
  По оценке, в 1948 г. из ставшего российским Кёнигсберга и остальной Северо-Восточной Пруссии в Литву бежало около 5 тысяч немецких детей и подростков. Семьи литовских крестьян усыновили многих из них. Но до сих пор эти, уже постаревшие, "дети-волчата" продолжают искать свои корни.
  
  Около 250 тысяч немецких беженцев, среди них многие кёнигсбергцы, сумели в последние недели войны уйти в Данию. Это были почти исключительно старики, женщины и дети. Беженцы были интернированы в более чем 100 лагерях за колючей проволокой – от Копенгагена до Ютландии. Их стерегли до зубов вооруженные надзиратели. Датский союз врачей и Датский Красный крест приняли решение не оказывать беженцам никакой помощи. В результате более 10 тысяч восточно-немецких детей в возрасте до 5 лет погибли. Датская врач и историк Кирстен Люлофф исследовала судьбы этих детей в своей диссертации "Дети или враги". Она пишет в этой связи о крупнейшей гуманитарной катастрофе в новейшей истории Дании. Бывший генеральный секретарь датского Красного креста Йорген Поулсен согласен с Люлофф. Для него это "мрачная глава" в истории Дании, "за которую нам должно быть стыдно".
  
  Примерно 20 тысяч немцев, которые к концу 1947 г. все еще оставались в Кёнигсберге, следует считать всего лишь отчаявшимся "остатком". Они пережили нацизм, британские бомбежки, голод и насилие в послевоенном Кёнигсберге. Но и им, как и в целом более 100 тысячам жителей региона Северо-Восточной Пруссии пришлось покинуть родину. Вскоре после взятия Кёнигсберга советское руководство приступило к расселению русских и украинцев и разработке плана депортации все еще остававшихся в Северо-Восточной Пруссии немцев.
  
  18 ноября 1948 г. советское правительство претворило этот план в жизнь: 48 поездов со 102125 людьми были в "организованном порядке" отправлены на Запад, сообщал генерал-майор Демин, шеф советской полиции в Кёнигсберге, 18 ноября ответственному министру в Москву. Депортацией руководил "эксперт" – генерал-полковник Серов, лично принимавший участие в депортациях поволжских немцев, крымских татар. калмыков, чеченцев, ингушей и карачаевцев. Поезда ехали из Кёнигсберга в Пазевальк, в нынешней земле Мекленбург-Передняя Померания. Оттуда их распределяли по всей ГДР.
  
  Эта массовая депортация также была нарушением прав человека и международного права. Она стала частью изгнания 12 миллионов немцев, которые, согласно протоколу Потсдамской конференции, все еще "оставались в Польше, Чехословакии и Венгрии". Кёнигсберг там не упоминался. В Германии до сих пор нет исследований одной из самых крупных депортаций в европейской истории (2).
  
  В 1946 г. Кёнигсберг был подчеркнуто переименован в честь Михаила Калинина, советского главы государства при Сталине. Он нес свою долю ответственности за бесчисленные жертвы советского ГУЛАГа. Он подписал указ о депортации немцев Поволжья, что стоило жизни каждому третьему из них. Его подпись стоит также под указом о расстреле 4 тысяч польских офицеров и солдат в 1941 г., известном как Катыньская бойня. И до сих пор Кёнигсберг носит имя человека, который за письменным столом решал судьбы миллионов людей.
  
  Сара Райнке
  
  Источник: "Bedrohte Voelker" (ehemals "Pogrom"). Nr.281/282. 2014. Heft 2/3. S.66-67
  
  Примечание:
  
  (1) По данным, приведенным в том же номере журнала (S.68), советские солдаты изнасиловали в Германии более 2 миллионов женщин и девушек, из которых 200 тысяч не пережили сексуального насилия. До этого аналогичные зверства в отношении женщин совершали и германские войска на оккупированных ими территориях. Империалистические армии оказались "достойны" друг друга...
  
  (2) Разумеется, самые дикие военные зверства совершали и другие державы, воевавшие во Второй мировой войне. Сотни тысяч людей погибли при бомбардировке британской и американской авиацией таких городов как Гамбург, Дрезден, Токио и многие другие, при атомной бомбежке Хиросимы и Нагасаки... Изнасилования женщин в Италии, Германии и других странах совершались солдатами союзников. И, конечно, же западные "демократии" и правительства восточно-еврпопейских стран несут не меньшую ответственность, чем СССР, за коллективную депортацию немецкого населения из Восточной Европы.
  
  Для сталинского СССР этническая чистка в Ворсточной Пруссии стала, в свою очередь, продолжением, политики массовых депортаций народов в период Второй мировой войны: были высланы сотни тысяч немцев Поволжья, крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев и др.
  
  
  
   От admin в 04/09/2015 - 10:39
  
  Заметки Владимира Фролова
  
  
  Previous Entry Share Flag Next Entry
  68 лет назад: начало завоевания Восточной Пруссии
  
   Фролов, Владимир, Frolov, Vladimir, Vovchik
   frolovchik
   January 13th, 2013
  
   Current Location:
   дома
  
   13 января 1945 года советские войска в Польше и Прибалтике начали наступление в Восточную Пруссию. За три с лишним месяца (до 25 апреля) были захвачены территории, которые сейчас называются Калининградской областью России.
   Советская армия уже врывалась в Пруссию в октябре 1944 года, когда немцы были разгромлены на территории Беларуси и Литвы.
   Вошли в Германию
   Тогда удалось захватить несколько поселков и городов, в том числе половину Гумбиннена (сегодняшний Гусев) и Гольдап (нынешний польский Голдап).
  
   Октябрь 1944 года, около Юрбаркаса:
   «— Чей батальон первым пересекает границу? — спрашиваю у Толстикова.
   — Третий батальон 171-го, — докладывает командир дивизии. — Его возглавляет старший лейтенант Мирза Мамедов.
   Боевой офицер. За ним наступает второй батальон под командованием капитана П. И. Казакова.
   В бинокль вижу группу бойцов, которая вырвалась вперед.
   — Узнайте фамилии этих смельчаков, которые первыми перешли границу, — говорю я начальнику политотдела.
   Через несколько минут полковник В. Д. Акимов докладывает:
   — Это взвод 7-й стрелковой роты под командованием старшего сержанта Шлапакова. Наводчик станкового пулемета сержант Степаненко ведет огонь по отходящим немцам на территории врага, рядом с ним рядовой Остапенко».
   (К. Н. Галицкий,
   http://militera.lib.ru/memo/russian/galitsky_kn/02.html)
  
   Октябрь 1944 года, Кибартай:
   «Пилуй был дежурным по полку. Мы только Кибертай прошли, литовскую границу, и полк остановился в лесу. Пилуй ночью обходит расположения с двумя автоматчиками, они вроде охраны при нем. Смотрят, идет легковой автомобиль по лесу, а в лесу-то уже темно: сидит кто-то в фуражке да на машине — значит, генерал. Пилуй автоматчиков оставил и пошел строевым шагом к машине, чтобы с блеском отрапортоваться. Машина остановилась, старший лейтенант отдает рапорт:
   — Товарищ генерал, такой-то полк занимает оборону на таком-то рубеже! Личный состав, кроме бодрствующей смены у боевого оружия, отдыхает!
   Громко звучал его голос в ночном лесу, слышно было не только автоматчикам, но и экипажам дежурных самоходок. А генерал слушал-слушал да ка-а-ак альпенштоком врезал ему по башке! Тот и упал. А генерал развернулся кругом и уехал восвояси — поминай, как звали! Автоматчики подбежали, отнесли командира в медсанбат, и до рассвета он пролежал без сознания. Парни его доложили, конечно, о происшествии. Утром протекторы-то от колес посмотрели — он немцу рапорт отдавал!»
   (В. С. Крысов
   http://militera.lib.ru/memo/russian/krysov_vs/13.html)
  
  
   Тогда вермахт подтянул танковую дивизию, Германия мобилизовала первые отряды фольксштурма (народного ополчения) и с 30 октября по 5 ноября наступление было отбито – обратно на границу.
   Бои в Гольдапе Немцы освободили Гольдап
   Советские части удержали только город Шталлупенен (сегодня Нестеров).
   Немцы устроили пропагандистскую кампанию, распространяя фотографии с жертвами красноармейцев.
   Новое наступление советская армия готовила, подтягивая сюда огромное количество артиллерии. Переброска войск здесь происходила проще, потому что было много хороших дорог.
  
   Январь 1945 года, Шталлупен:
   «Восточная Пруссия оказалась совершенно не похожей ни на нашу страну, ни на соседнюю Литву. Всюду капитальные островерхие здания, крытые красной черепицей, в них атрибуты западноевропейского быта, поражавшие воображение даже тех немногих из нас, кто до войны жил в городах. Хозяйственные постройки из красного кирпича: амбары, коровники, конюшни. Везде удивительный порядок, чистота. Пожалуй, самое сильное впечатление произвели немецкие дороги, прямые, обрамленные ровными рядами могучих деревьев, ухоженные, как дитя у заботливой матери. Спустя 35 лет мне довелось беседовать с советским руководителем автотранспорта этого края. Говоря о местных дорогах, он заявил: «Чертовы немцы, почему, строя такие дороги, не додумались сделать вечной и дорожную разметку? Нам не пришлось бы заниматься этим ежегодно».
   (И. Г. Кобылянский
   http://militera.lib.ru/memo/russian/kobylyansky_ig/11.html)
  
  
   13 января началось новое наступление. Командовал войсками 3-го Белорусского фронта генерал армии Черняховский – самый молодой генерал армии в СССР. Перед началом наступления к нему приезжали повидаться из Москвы жена и дочь. Это свидание оказалось последним, потому что через месяц, 18 февраля, в автомашину генерала угодили осколки снаряда, и он погиб. После этого фронтом назначили командовать маршала Василевского.
   Советские войска с тяжелыми боями двигались к Кенигсбергу.
  
   8 февраля, Людвигсгафен:
   «Поговорив с пленными через переводчика, я предложил им отправиться к своим и убедить их сдать оружие. Молчат. Я повторил, что для их соотечественников плен — это жизнь, а сопротивление — гибель. Забормотали что-то, переглядываясь. И тут выяснилось, что сдаться в плен для них не так просто, как нам казалось.
   — Я давно хотел сдаться, да некому, — признался пожилой немецкий солдат. — Ваша артиллерия бьет, а пехоты не видно. Кому же сдаваться?
   Атакующая цепь, даже в сотню бойцов, действительно стала редкостью в тот период».
   (В. П. Славнов
   http://militera.lib.ru/memo/russian/slavnov_vp/10.html)
  
   23 января Восточная Пруссия была окружена с юга – взят приморский город Эльбинг.
   Немцы начали эвакуировать морем всех, кого могли. По ним наносился удар за ударом. Советская подводная лодка Александра Маринеско потопила сначала лайнер "Вильгельм Густлофф" с 11 тысячами немецких моряков и беженцев, а потом плавучий госпиталь "Генерал Штойбен" с двумя с половиной тысячами немецких раненых.
   26 января Кенигсберг был охвачен с двух сторон (и передовые форты крепости взяты), но с 30 января противник начал контратаковать.
  
   19 февраля, Восточная Пруссия:
   «Немцы упредили нас. 19 февраля они организовали сильные внезапные удары по частям 39-й армии с целью деблокирования кенигсбергской группировки: один — со стороны Земландского полуострова, другой — из Кенигсберга. Ожесточенные бои шли трое суток. Немцам удалось оттеснить войска армии и создать коридор, соединявший гарнизон Кенигсберга с земландской группировкой. 39-я армия понесла значительные потери и без серьезных пополнений участвовать в штурме Кенигсберга не могла.
   В эти дни мы потеряли Ивана Даниловича Черняховского. 18 февраля он был смертельно ранен осколком снаряда и в тот же день умер…»
   (К. Н. Галицкий)
  
   23 февраля, Земландский полуостров:
   «В ясную погоду нам хорошо помогает штурмовая авиация, изредка ведет огонь по врагу дальнобойная артиллерия. И все же фрицы теснят нас на восток. Была одна попытка переломить ход событий: в День Советской Армии соседний полк дивизии должен был атаковать противника, и нашу батарею, которой я командовал уже второй месяц, придали этому полку. Наступление было запланировано на шесть утра, но за полчаса до этого немцы (так называемые «любители спать по ночам») обрушили на наши позиции такой шквал артиллерийского огня, что все приготовления к атаке были сорваны. А когда с рассветом к нашей пехоте стали приближаться четыре немецких танка и шеренга автоматчиков, начался «драп-марш». К счастью, передки моих орудий подоспели вовремя, и батарея потерь не понесла…»
   (И. Г. Кобылянский)
  
  
   Советским войскам пришлось еще раз перегруппироваться – в условиях распутицы, подъема уровня воды в реках, тумана – и готовить новое наступление.
  
   Восточная Пруссия, февраль:
   «Козырев был весь мокрый и дрожал на морозе. Его сразу же завели в дом, где топилась печка. Капитан переоделся в сухое, выпил стакан водки и, сразу повеселев, рассказал, что с ним произошло:
   — Возвращался я с того берега по пешеходному мостику, а он еще не достроен, я и оборвался в воду. Здоровенный сапер, работавший тут же, меня приподнял за воротник шинели, спрашивает: «Ты кто — ротный, комбат?» Отвечаю: «Начхим полка». Он меня сразу и отпустил, сказал: «Раз начхим, так тони, хрен с тобой». Я кое-как доплыл до берега, а выбраться помог Сахаров.
   Да, хорошо, что все обошлось, а могла из-за неприязни солдата произойти трагедия…»
   (В. С . Крысов)
  
   А между тем немецкое командование стало забирать одну за другой свои части из Восточной Пруссии для обороны Берлина. Против советских солдат все больше оказывались батальоны фольксштурма – подростков и стариков.
   Наступление Василевского продолжилось 13 марта.
   Через 13 дней был ликвидирован котел южнее Кенигсберга, к 29 марта город был плотно осажден второй раз. 6 апреля начался его штурм.
  
   Упорная оборона немцев:
   «В прусском котле царила предсмертная агония. В бой бросали там и строительные, и охранные команды, и эрзацбатальоны, и всякий сброд. В контратаки шли уже не полки и батальоны, как недавно, а лишь жалкие остатки от них. «Фердинанды», «тигры», «пантеры» больше не грохотали. Разбитые и покореженные, они ржавели на полях сражений. И все же неприятель цепко удерживался. Да и наши силы были на исходе. Продвигались медленно, с частыми остановками и передышками. Главной силой был бог войны. Он терпеливо и без устали выжигал фашистские гнезда, расчищал путь пехоте. Заняв клочок земли, сарай, домик (чаще развалины), пехотинцы, как правило, поджидали артиллеристов или помогали им катить пушки, и все повторялось заново».
   (В. П. Славнов)
  
   6 апреля, Кенигсберг:
   «Прикрываясь от форта дымзавесами, полки продвинулись с боем более километра, ворвались на южную окраину Авайдена, где завязали уличные бои.
   Подошедший батальон 159-го немецкого пехотного полка усилил сопротивление оборонявшихся. Тогда генерал Маслов ввел в бой штурмовые отряды, и они стали более организованно выбивать немцев из каменных зданий, продвигаясь уже к центру этого населенного пункта. Действенным оружием против огневых точек в уличных боях были огнеметы. Приведу лишь один пример. Когда пулемет, который вел огонь из вражеского дота, не давал подняться в атаку штурмовому отряду 250-го полка, к укреплению незаметно пробрался огнеметчик Корзак и дал струю огня по входу. Немцы были вынуждены сдаться в плен.
   В результате часового боя наша пехота овладела южной половиной Авайдена и прорвалась к его северным кварталам…»
   (К. Н. Галицкий)
  
   Кенигсберг, 1945
  
   8 апреля, Кенигсберг:
   «Прочитав вывеску, из любопытства зашел в помещение двухэтажного отеля. В просторном холле сидело не менее десяти пожилых немок, две совсем старые, сидели в креслах на колесиках. У дальней стены помещения было шумно: группа наших солдат (вроде бы из чужой части) окружила седого мужчину, одетого в темно-синюю униформу с отливающими золотом пуговицами. Парни приняли старика за важную персону и хотели доставить его куда надо, а он сопротивлялся и кричал во весь голос по-немецки: «Я швейцар! Я швейцар!» Пришлось объяснить солдатам, что это за должность, а немцу я посоветовал немедленно переодеться.
   Но на этом моя миссия переводчика не закончилась. Из угла холла послышался женский голос. Я повернул голову и увидел, что рядом с сидевшей на стуле пожилой женщиной стоял небольшого роста сержант лет двадцати пяти. Рука сержанта лежала на плече женщины, которая громко умоляла его: «Пожалуйста, оставьте меня! Мне пятьдесят лет, я гожусь вам в матери...» В те годы для меня такой возраст женщины казался преклонным, и я решил передать сержанту слова женщины. Реакция последовала мгновенно — сержант громко (но безадресно) выматерился и покинул гостиницу…»
   (И. Г. Кобылянский)
  
   9 апреля, Кенигсберг:
   «Во второй половине дня 9 апреля для кенигсбергского гарнизона сложилось совершенно безвыходное положение. Все чаще командиры корпусов докладывали мне о прорыве последней позиции обороны. Все больше поступало в штаб армии сведений о растущем количестве пленных. На некоторых участках немцы стали сдаваться организованно, целыми подразделениями. Однако такую инициативу проявляли главным образом сами солдаты, оставшиеся без офицеров. В обиход вошел неведомый раньше термин «выколачивание пленных». Процесс этот был далеко не всегда простым и легким. Только после того, как снаряды орудий и танков начинали рваться в комнатах домов, на чердаках и лестничных клетках, на балконах и в окнах появлялись белые флаги…»
   (К. Н. Галицкий)
  
   9 апреля по гарнизону Кенигсберга был отдан приказ генерала Ляша о капитуляции. Красное знамя, символизировавшее победу, было поднято на башне Дона.
   Башня Дона в Кенигсберге
   На самом деле бои продолжались 10 апреля (добивали отряды, прорывавшиеся в Пиллау). А в подвалах, на чердаках и в зарослях на берегах прудов еще несколько дней отлавливали вооруженных гитлеровцев.
   ...А вот крепость Пиллау на западе Земландского полуострова.
   Крепость Пиллау и ров с морской водой
   Она держалась до 25 апреля.
   Часть немецких солдат отсюда успела эвакуироваться в Мекленбург и Данию. Там они сдались англичанам.
  
  Заметки Владимира Фролова
  
  Тоска по Германии
  
  
  
  
  
  1. Янтарный берег
  
  Смола – это слезы дерева. Янтарь – окаменевшая смола. 90% мирового запаса янтаря находятся на берегу Балтийского моря рядом с поселком, который теперь так и называется – Янтарный, а до 1945 года Пальмникен. Здесь произошел последний в истории массовый расстрел евреев. Сейчас здесь памятник. Окаменевшие слезы.
  
  Это было в середине января 1945го, в те дни, когда стремительно наступающая Красная армия уже освобождала Освенцим и войска Второго Белорусского фронта занимали первые города Восточной Пруссии. Вместе с отступающими немецкими дивизиями в Кенигсберг пригнали 7000 заключенных из польских и литовских гетто. В основном это были молодые женщины – мужчин уничтожили раньше, а старики и дети долго не выживали. Они провели четыре года в лагерях и гетто и теперь были живыми свидетелями многих преступлений. Поэтому от них непременно нужно было избавиться. За шесть лет до этого, осенью 1938-го, здесь, в Кенигсберге, как и во всех крупных городах Германии, произошел массовый еврейский погром, который называют «Хрустальная ночь». Это событие открывает первую страницу трагедии под названием Холокост. Здесь же начался и последний акт этой трагедии. В середине января гауляйтор Восточной Пруссии Эрих Кох утвердил план, согласно которому евреев нужно было отконвоировать из Кенигсберга в Пальмникен, там замуровать в отработанной штольне янтарного комбината и пустить газ. Провести операцию поручалось гаупштурмфюреру Вильгельму Зонненшайну и обершарфюреру Фрицу Веберу. С первой частью задания каратели справились – пешком 50 км. по снегу в 20-градусный мороз, отстающих стреляли, четверть всех узников погибло уже на этом пути. А вот дальше возникло неожиданное препятствие.
  
  Житель янтарного поселка майор Ханс Файербанд, участник Первой мировой войны и руководитель местного фольксштурма, решительно заявил прибывшим СС-овцам, что не позволит превратить его родной поселок в место, которое у потомков будет ассоциироваться с массовым убийством беззащитных женщин. Более того, он пользовался настолько большим авторитетом среди местных жителей, что смог организовать сбор хлеба и картофеля для ожидающих скорой смерти людей. Этот человек сильно мешал операции. Поэтому уже через двое суток ему пришел приказ отправляться на фронт. А уже на следующий день в Пальмникен привезли его труп с простреленной головой и револьвером в правой руке. Никто так до конца и не узнал – сам ли он, пытаясь сохранить человеческое лицо выстрелил себе в лицо, или ему помогли.
  
  В ту же ночь евреев вывели на берег Балтийского моря, группами по 50 человек клали лицом к воде и давали залп. Потом долго скидывали трупы в воду, добивали раненых. Среди ночи вернулись еще раз, выпустили осветительные ракеты и дали по колыхавшимся в прибое телам несколько пулеметных очередей – живых свидетелей не должно было остаться. Зимой 45-го фашисты убивали евреев уже не из ненависти к евреям, как в Хрустальную ночь, а из страха за самих себя. Вот путь геноцида за шесть лет – от звериной ненависти до животного страха.
  
  Наутро 16-летним мальчишкам из местного отделения гитлерюгенда раздали карабины и поручили разыскивать выживших. Это было чем-то вроде охоты и игры в войну – искать и убивать в зимнем лесу безоружных женщин. Позднее один из тех 16-летних Мартин Бергау уже в советском концлагере осознает, что он натворил. Чувство вины будет преследовать его, и в 1994 он опубликует книгу «Марш смерти в Пальмникене», где впервые будут собраны и описаны документы и детали трагедии. В Германии многие его осудили – эта история ломала представления о Восточной Пруссии как о "потерянном немецком рае".
  
  В 2011 году на берегу моря поставят памятник – руки из воды, руки, ищущие опоры, поддержки, спасения. Кто сразу упал замертво, кто замерз на льду, кто утонул, кого зажало льдами, 300 человек расстреляли подростки гитлерюгенда, но свидетели все равно остались. Выжило 13 женщин, которые сумели выбраться из-под горы плавающих в ледяной воде трупов и январской ночью, руками заметая за собой мерзлый зимний песок и снег, чтобы на них не оставалось следов, вышли к человеческому жилью, чтобы оставить след в человеческой памяти. Несколько немецких крестьян отважились впустить их в свои дома и там спрятать. «Только, пожалуйста, расскажите русским, когда они придут, что мы вас спасли...»
  
  
  
  Палмникен-Янтарный. Берег Балтийского моря.
  
  
  
  Поселок Янтарный. Памятник поставлен в 2011 году.
  
  
  
  Памятник символически изображает руки тонущих людей. Имена неизвестны, только лагерные номера.
  
  
  
  
  
  2. Куршская коса
  
  Куршская коса недалеко от Янтарного. Через эту длинную и узкую полоску земли идут волны миграции птиц с севера Европы на юг, в Африку. Поэтому именно здесь в 1901 немецкий ученый Иоганнес Тинеманн основал первую в мире орнитологическую станцию по кольцеванию птиц. Она до сих пор работает, и по ней водят экскурсии – показывают сетки, ловушки, процесс кольцевания. Самый волнующий момент – когда разжимается кулак орнитолога, и неподвижная до этого ласточка вдруг оживает и стремительно улетает.
  
  Над косой постоянно дуют сильные балтийские ветра. Поэтому именно здесь в 1924 году немецкий авиатор Фердинанд Шульц установил непревзойденные до сих пор рекорды дальности (65 км.) и продолжительности полета на планере (8,5 часов) и основал первую в мире Росситтенскую планерную школу.
  
  Куршская коса – это намытый морем песок. Слой почвы здесь ничтожный, и хозяйственная деятельность привела к тому, что к середине XIX века на косе почти не осталось лесов, песчаные дюны пришли в движение и начали засыпать рыбацкие поселки. Лес нужно было спасать и спасать срочно. Поэтому неудивительно, что именно здесь в 1882 году немецкий лесничий Людвиг Мюллер первым в мире придумал саженцы с закрытой корневой системой.
  
  Находясь на Куршской косе и изучая ее историю, невозможно не поражаться трудолюбию, отваге и неудержимой тяге к исследованиям немецкой нации. Но сейчас здесь нет ни одного немца. Сейчас здесь живут совсем другие люди. Потому что кроме орнитолога, планериста, лесника, десятков их последователей, сотен учеников, десятков тысяч помощников, десятилетиями вручную высаживавших одну за одной сосны на голом песке дюн, спасая природу родного края, были и те, кто оказался готов нажимать на курок автомата, стреляя в безоружную толпу на морском берегу. Когда в 1946 жителей Восточной Пруссии выселяли из их домов и депортировали в Германию, никто не спрашивал, за кого они голосовали в 1933 году, принимали ли участие в уличных факельных шествиях и одобряли ли внешнюю и внутреннюю политику Гитлера – депортировали всех. В том числе и тех, кто искренне готов был вместе с советскими людьми строить социализм. Даже тем, кто спасал евреев январской ночью в Пальминекене, это тоже никак не помогло. Разбираться победителям было долго, сложно и неинтересно – всех так всех! Да, коллективная ответственность нации – это очень несправедливая вещь, но первым, как водится, эта идея «коллективной ответственности нации» пришла в голову именно немцам в тридцатые годы XX века.
  
  
  
  
  
  3. Первые переселенцы
  
  Я впервые попал в Восточную Пруссию десять лет назад, когда общественный фонд «Холокост» пригласил съёмочную группу «Тяжелого песка» показать фильм на мероприятии, посвященном юбилейной годовщине Хрустальной ночи. Мероприятие проходило в Калининграде, бывшем Кенигсберге, поскольку это единственный город современной России, где она тоже была. Организаторы гостеприимно возили нас на экскурсии, показывали и сам город, и городочки вокруг, и постоянно рефреном звучал этот придыхательный мотив – «ах, посмотрите, это же ещё с немецких времён осталось». И не один, не два человека – много. Случайные таксисты в Калининграде: "Смотрите, вот этот пролет моста ещё немецкий. Навека люди строили! До сих пор стоит лучше нашего". Меня это поначалу удивляло, потом злило. "Вы бы что-нибудь свое показали, чем гордиться можно…" Тогда я так воспринимал. Теперь стал на 10 лет старше и спокойнее. Но чувство, что люди здесь живут с внутренним ощущением "не у себя дома", не изменилось и сейчас.
  
  
  
  Памятник первым переселенцам в городе Тильзит-Советск.
  
  
  
  На троих один чемодан. Весело только ребенку.
  
  
  
  В конце 40х годов соглашались переехать в Восточную Пруссию в основном люди, у которых война не оставила в России ничего – ни дома, ни хозяйства, ни мужа, ни отца. Из воспоминаний тех, кто приехал сюда ребенком: «Мать из жалости помогала соседней немецкой семье с едой и те, когда их вывозили в Германию, оставили матери весь свой шикарный фамильный хрусталь и фарфор. Мать поблагодарила и отнесла все на чердак. Всю жизнь ела из своих жестяных военных мисок (другой посуды не было), но к хрусталю и фарфору даже не притрагивалась. Так ей было внутренне неприятно все немецкое». Первых переселенцев вдвойне жаль. Нужда загнала их сюда, на чужую нелюбимую землю, а их внуки будут восхищаться остатками немецкой архитектуры и всего немецкого, осуждая предков, что те не сохранили больше.
  
  Русские переселенцы в Восточную Пруссию. Фото из музея Тильзита-Советска.
  
  
  
  И это, хоть и горько, но отчасти справедливо, ведь, к большому сожалению, русские поселенцы за 70 лет так и не смогли сделать эту землю окончательно своей. Построили заводы, восстановили города, но не смогли заполнить ее эмоционально. Да, неприступный Кенигсберг, тевтонский город-крепость, "немецкий Сталинград" пал всего за четверо суток боев, но кроме ярких боевых побед поистине несокрушимой и легендарной Красной армии больше вспомнить здесь и нечего. Противопоставить немецкой архитектуре что-либо сложно. Недостроенный и нелепый Дом Советов на месте Королевского замка – самый яркий памятник советской эпохе. На пустырь ведь хотя бы можно прийти и сказать – вот здесь было самое красивое здание города, но на стройплощадку прийти нельзя, и эта "заброшка" с выбитыми окнами так и торчит уже полвека среди города, мозоля глаз и раздражая. И дело, конечно, не только в архитектуре, аккуратности улиц и парков, комфортном быте и продуманности, русские люди пока не очень смогли сделать эту землю своей в духовном плане.
  
  
  
  
  
  4. Своя земля
  
  Земля становится своей, когда отражается в культуре или эмоциональной памяти народа. Так для носителя русской культуры всегда своими будут Михайловское и Черная речка, Таруса и Елабуга, Переделкино, Хатынь и Магадан. А также Дарьяльское ущелье, река Дон, Сенатская площадь, Андреевский спуск, Неаполитанский залив и т. д. Государственная принадлежность здесь не играет определяющей роли. Так Париж, без сомнения, для русских «свой» город, а Санкт-Петербург «свой» для французов, немцев, англичан. Даже далёкий Сан-Франциско кажется нам своим благодаря песне Вертинского, благодаря православным святым, благодаря высокой и красивой любви капитана Резанова («Юнона и Авось»), благодаря Джеку Лондону и хиппи. А вот Калининград отчего-то «своим» не очень кажется.
  
  В русской литературе Восточная Пруссия запечатлелось только темами военных лет. На этой земле Твардовский заканчивал «Василия Теркина». На этой земле воевал и в феврале 45го был арестован Солженицын. Спустя пять лет, уже находясь в лагере, Солженицын опишет бесчинства победителей.
  
  Пир и власть! Ликует хаос!
  Ничего душе не жаль!
  Кто-то выбил дверь в Gasthaus
  И оттуда прет – рояль!!
  В дверь не лезет – и с восторгом
  Бьет лопатой по струнам:
  
  *****
  Что ж, гори, дыми, пылай,
  Трудолюбный гордый край.
  
  *****
  Немцев нет. Но в теплых стенах
  Нам оставлен весь уют -
  И сквозь чад, сквозь дым, сквозь копоть,
  Победители Европы,
  Всюду русские суют
  Пылесосы, свечи, вина,
  Трубки, юбки и картины,
  Брошки, пряжки, бляшки, блузки,
  Пиш-машинки не на русском,
  Сыр и круги колбасы,
  Мелочь утвари домашней,
  Вилки, рюмки, туфли, гребни,
  Гобелены и весы, -
  А на ратуше, на башне,
  Прорываясь в дымном небе,
  Уцелевшие часы
  Так же честно мерят время
  Между этими и теми,
  Меж приходом и уходом,
  Тем же ровным-ровным ходом,
  Лишь дрожат едва-едва
  Древних стрелок кружева.
  
  
  
  А.И.Солженицын, «Прусские ночи», отрывок из поэмы.
  
  
  
  Спустя двадцать лет после войны сюда ненадолго заглянул Иосиф Бродский и так запечатлел руины Кенигсберга (как и Солженицын, разрушение он передает словом "пир") –
  
  Пир... пир бомбардировщиков утих.
  С порталов март смывает хлопья сажи.
  То тут, то там торчат хвосты шутих,
  стоят, навек окаменев, плюмажи.
  И если здесь поковырять (по мне,
  разбитый дом, как сеновал в иголках),
  то можно счастье отыскать вполне
  под четвертичной пеленой осколков.
  
  Чик, чик-чирик, чик-чик – посмотришь вверх
  и в силу грусти, а верней, привычки
  увидишь в тонких прутьях Кенигсберг.
  А почему б не называться птичке
  Кавказом, Римом, Кенигсбергом, а?
  Когда вокруг – лишь кирпичи и щебень,
  предметов нет, и только есть слова.
  Но нету уст. И раздается щебет.
  
  
  И.А.Бродский, «Einem alten Architekten in Rom», отрывок
  
  
  
  И больше ничего нет. Понадобится еще очень много труда, чтобы сделать эту землю русской. Не советской, а русской. Немцы, целый век высаживая сосны, не только спасли от размывания узкую полоску песка между морем и морем, но сделали тем самым Куршскую косу по-настоящему «своей землёй». «Своей» в первую очередь в собственном сознании. И нужно учиться у немцев. Нужно перестать стесняться немецкого прошлого этой земли. Нужно вернуть Пруссии и ее городам их названия, и потом слой за слоем наносить плоды своего труда, не только физического, но и эмоционального, на этот пока еще зыбкий песок.
  
  
  
  Очень заметен вклад Православной церкви в это общее дело превращения немецкого в русское. Ведь храм, как и любое другое здание, намного легче выстроить заново из современных конструкций, чем реставрировать по кирпичику развалины. Но сегодня почти все православные храмы Восточной Пруссии – это восстановленные католические и лютеранские кирхи. И это очень правильно.
  
  
  
  Инстербург-Черняховск. Храм Михаила Архангела.
  
  
  
  В соборе города Балтийска, который является штабом флота, центральная роспись во всю алтарную стену изображает момент, когда Христос, идущий по воде, протягивает руку Петру. Очень сильный образ для храма, прихожанами которого являются моряки.
  
  Пиллау-Балтийск. Георгиевский морской собор.
  
  
  
  А в Раушене немецкая кирха теперь православный храм Серафима Саровского. На самом видном месте икона семьи последнего русского царя. Того царя, который причислил Серафима к лику святых, и который будучи по крови почти 100% немцем, а по духу 100% русским, как никто другой символизировал общую историческую судьбу наших народов. И начав войну против Германии он привел в движение то колесо, которое в итоге проехало и по его семье, приведя ее и к расстрелу, и к святости.
  
  
  
  
  
  Раушен-Светлогорск. Храм Серафима Саровского.
  
  
  
  
  
  5. Фрагменты дневника
  
  20 июля. Зеленоградск – Кранц.
  
  Словечко Кранц очень звучное. Жители города вешают на свои дома барельефы с этим словом, так называется сеть такси в городе и т.д. Улицы, архитектура – все действительно немецкое. Курхаус, перед ним Ленин. Пока Ленин был актуальным, это могло работать, но теперь? Нет. Немецкое тут прёт из земли везде, льется минеральной водой из лечебного источника. Как Крым не стал за 25 лет украинским, так и Пруссия не становится русской. Хотя уж тут совсем, казалось бы, бульдозером все счистили в конце сороковых. Не запреты на язык, а полное выселение населения и почти тотальное разрушение. А все равно. Пруссия прёт из самой земли, и русские люди, живущие на ней, онемечиваются самой землёй.
  
  Кранц-Зеленоградск.
  
  
  
  
  
  27 июля. Светлогорск – Раушен.
  
  Очень зелёный и спокойный городок. Красивые немецкие дома. Тоска по Германии тут ещё сильнее. В начале века тут писал что-то Томас Манн. При нацистах тут жили диссиденты. Кто-то сам уезжал, кого-то ссылали подальше от столичных городов. Писатели, художники, скульпторы. От нечего делать ваяли небольшие парковые скульптуры, которых тут очень много. Это из рассказа экскурсовода. При ближайшем рассмотрении скульптуры оказались все как на подбор голыми стройными тётками. Какая поставлена в 1938, какая и вовсе в 1944. Так странно – жили себе диссиденты в курортном городке, тёток ваяли, а где-то далеко, как им тогда казалось, шла война…
  
  Раушен-Светлогорск.
  
  
  
  Раушен-Светлогорск. Кафе "Три зайца".
  
  
  
  21 июля. Куршская коса. Королевский бор
  
  Едем на велосипедах в заповедный лес прусских королей. Там сохранился даже кусок тракта из Пруссии в Россию, который шел по косе. Коса связывала Россию и Германию, была мостом между ними. Правда теперь Европа и Россия поменялись местами.
  
  Куршская коса вблизи русско-литовской границы.
  
  
  
  За дюнами уже Литва.
  
  
  
  
  
  19 июля. Куршская коса. Музей леса.
  
  Экспозиция «музея леса» посвящена в основном почему-то быту куршских рыбаков прошлого. Но есть также и «трогательный» стенд о немецком авиаторе Шульце и его планерной школе. В статье сообщается о том, что по Версальскому мирному договору Германия не могла иметь моторную авиацию, поэтому немцы серьезнее других увлеклись именно строительством планеров. Также статья с гордостью сообщает, что местная Планерная школа в поселке Росситтен (Рыбачье) «удостоилась в 1939 году звания "имперской"» и «подготовила до 40 тысяч немецких летчиков», при этом ни одного слова о том, что это за "империя" такая и куда эти «подготовленные империей лётчики» потом совершали свои вылеты. Статья кончается лирической грустью, что школа, дескать, существовала до апреля 1945 года, а теперь только бетонные фундаменты, засыпаемые песком, напоминают о том месте, где она когда-то была...
  
  Странная статья. Интересно, что было в голове ее автора.
  
  
  
  На велосипеде по Куршской косе.
  
  
  
  31 июля. Тильзит – Советск.
  
  Тильзит выглядит очень уныло. На площади соседствуют Ленин и лось. Кирха превращена в автомастерскую. К развалинам тевтонского замка нас не пустили – там какие-то стремные гаражи. Посмотрели через забор на Неман и пограничный мост.
  
  
  
  Тильзит-Советск. Граница с Литвой по реке Неман.
  Здесь на плоту Александр и Наполеон заключали Тильзитский мир.
  
  
  
  Советск – название, конечно, данное с особым цинизмом. Ладно эти нелепые Светлогорск-Зеленоградск, которые я все время путаю – где там -горск, где -град, где -градск. Но образовать топоним сделав существительное из прилагательного, образованного до этого от существительного "совет" – это же надо было постараться! Даже не выговорить. Топоним же рождается веками, он должен быть уникальным. А вот так, если прийти и все переназначить, то ничего не получается хорошего. Как вспоминал один из первых переселенцев – их работой было закрашивать на домах немецкие надписи, они красили снова и снова, но те все проступали и проступали. В итоге стали их просто вырубать топорами. По пословице.
  
  
  
  Инстербург-Черняховск. Стена дома.
  
  
  
  31 июля. Инстербург – Черняховск.
  
  Памятник маршалу, имя которого дало название городу, – первое, что встречает при выходе из автобуса. Город гораздо приятнее Тильзита, и даже не только домами и кирхами, но и людьми, которые здесь живут, улыбаются, работают, ходят по улицам, покрытым еще немецкой брусчаткой. И тевтонский замок хоть и развален в советское время – не специально развален, а просто никто не берег, но сохранился лучше, чем в других городах. Вполне можно будет восстановить.
  
  
  
  1 августа. Пиллау – Балтийск
  
  Самый западный город России. Перебираемся на катере на Балтийскую косу. Дюны, песок, заросли шиповника и дикой облепихи. Осматриваем Западный форт, Южный мол с глыбами и немецкий аэропорт с сохранившимися огромными ангарами. И ни души. Только что-то вроде небольшой яхт-школы. Маленькие дети пяти-восьми лет плавают на маленьких учебных парусных яхтах. Причем совершенно одни! Суровое тут, в штабе Балтийского флота, воспитание.
  
  
  
  Пиллау-Балтийск. Балтийская коса. Ангары бывшего немецкого аэродрома.
  
  
  
  Детская яхт-школа распложена прямо в ангарах немецкого аэродрома.
  
  
  
  
  
  2 августа. Кенигсберг – Калининград.
  
  Кенигсберг разрушила английская и американская авиация осенью 1944го. Это была репетиция знаменитой бомбардировки Дрездена. Исторический центр, включая собор и замок, был стерт с лица земли. Через полгода разбомбленный город-крепость взяла Красная армия. Восстановить такой город даже при большом желании – это огромный нацпроект, средств на который у разбитой войной страны не было. И желания не было. Да и странно было бы упрекать советских людей, в том, что они восстанавливали трамвайные рельсы, трансформаторы и канализацию, а не чуждые им тевтонские замки или лютеранские соборы, когда свои собственные замки и соборы лежали в руинах еще десятки лет после войны. Руины Кенигсбергского кафедрального собора не снесли только потому, что в нем похоронен Иммануил Кант.
  
  Старое немецкое, выглядит, конечно, интереснее унылого советского. Но нельзя сказать, чтобы этот контраст был намного больше, чем в любом другом пережившим войну русском городе между сохранившимися дореволюционными постройками и послевоенными.
  
  После трехчасовой экскурсии по Калининграду я спросил экскурсовода – не было ли попыток жителей области вернуть исторические названия городам? «Да вы что! Тут об этом только заикнешься, тут же выстроится толпа с пеной у рта: "Не дадим проводить ползучую германизацию!" Вот год назад на Альбен-штрассе (название условное) поставили табличку – так, мол, эта улица раньше называлась. Так такой крик и вой подняли, что пришлось убрать. Хотели даже сам Кенигсберг переименовать, но считается почему-то, что это оскорбит ветеранов». Действительно, почему же это должно оскорбить ветеранов? Берлин вон так и называется до сих пор "Берлин", и от этого слава тех, кто его брал 75 лет назад ничуть не меньше. Понятно, если бы город тогда переименовали в честь командующих фронтами – Рокоссовского или Василевского, но Калинин – это вообще кто такой и какое отношение имеет к городу? Боюсь, это уже и некоторые из ветеранов забыли.
  
  
  
  
  
  Кенигсберг-Калининград. Набережная Преголи. Рыбная деревня - новый район в немецком стиле.
  
  
  
  На одном из семи мостов Кенигсберга. Задача Эйлера.
  
  
  
  P.S.
  
  Вечером перед самым отлетом бродим в последний раз по центру города, пробуя решить своими ногами задачу о семи Кенигсберских мостах. Нужно пройти по всем, но при этом ни по одному из них нельзя пройти дважды. По ходу решения этой задачи попадаем в недавно отстроенный в немецком стиле очень красивый район Рыбная деревня. Там наше внимание привлекает здание необычной формы, которое при ближайшем рассмотрении оказывается синагогой. Двух кликов на планшете достаточно, чтобы подтвердить то, что в принципе и так понятно из общего контекста, – красивейшая в Германии Синагога Кенигсберга была разрушена во время Хрустальной ночи, в советские годы на ее месте был цирк, а осенью 2018 года здесь закончено строительство точной копии прежней Синагоги. Всего полгода назад!
  
  Кажется, курс верный, и мы больше не будем дважды идти тем же путем.
  
  
  
  Новая Синагога Калининграда на месте разрушенной во время Хрустальной ночи.
  
  
  
  
  
   Сергей Павловский
   Август 2019 г.
  
  
  
  
  
  Вторая мировая война - это не только трагедия народов Европы, но и трагедия их духовного наследия, история гибели и насильственных изъятий победителями произведений искусства музеев, библиотек, сокровищ замков, дворцов, усадеб, картинных галерей, архивов, цепь бесконечных перемещений, складирований, укрытий и захоронений. К этому процессу был причастен и Кенигсберг (Калининград) - столица бывшей Восточной Пруссии.
  
  О перемещении в Кенигсберг культурных ценностей из временно оккупированных областей бывшего Советского Союза говорят многочисленные архивные документы. К сожалению, они долгое время были закрытыми и калининградские искатели первых послевоенных лет слишком поздно узнали, что в Кенигсберге функционировала в годы войны нацистская база по приему и распределению культурных ценностей из Царского села, Гатчины, Киева, Харькова, Николаева, Минска, Вильнюса и других городов бывшего СССР.
  
  В Кенигсберге были сосредоточены и местные культурные ценности - собрания Орденского замка, коллекции геолого- палеонтологического института Кенигсбергского университета, янтарной мануфактуры, Кафедрального собора и других центров культуры.
  
  Поисками культурных ценностей на территории Кенигсберга и Калининграда занимались различные организации Москвы, бывшего Ленинграда и ряда других городов, утративших свои ценности. Их не контролировал и не координировал никакой орган. Они имели минимальные права и полномочия.
  
  К сожалению, эти организации не оставили каких-либо документальных следов своей работы. Только отрывочные дневники, письма и некоторые краткие обобщенные отчеты уже в наши дни стали достоянием калининградских искателей.
  
  Вот один из образцов подобных "отчетов": "Найдены музейные ценности: серебро - 21, бронза - 12, фарфор - 44, фаянс - 25, картины - 44, другие - 21."
  
  Известно, что группа представителей МГУ во главе с Д.Д.Иваненко весной 1945 года обнаружила в Кенигсберге 30 кресел из дворцов Царского Села, рамы картин из Киева, "Дарственную книгу", где под номером 200 от 5 декабря 1941 года значилась Янтарная комната (143) предмета.
  
  Летом 1945 года в Кенигсберге работала бригада Комитета по делам культпросветучреждений при Совнаркоме РСФСР под руководством Т. Л. Беляевой. Сотрудниками бригады было найдено большое количество культурных ценностей, как местных, так и перемещенных из оккупированных областей бывшего СССР. Среди них - книги Валленродтской библиотеки, монографии ценностей, как местных, так и перемещенных из оккупированных областей бывшего СССР. Среди них - книги Валленродтской библиотеки, монографии археологические коллекции, короны, картины на холсте и дереве. Среди перемещенных ценностей находились предметы из Гатчины, Царского Села, Киева и Днепропетровска.
  
  В то же время в Кенигсберге работала бригада комитета по делам искусств СССР во главе с Н. Ю. Сергиевской. Бригадой было обнаружено значительное количество картин старых мастеров, часть мебели Екатерининского дворца Царского Села и античные вазы.
  
  Сведений о работе поисковых групп под руководством С. Д. Сказкина и А. И. Петрусова нигде не найдено. 0днако, известно, что 60 ящиков с культурными ценностями, собранными бригадой Т. А. Беляевой так и остались в Кенигсберге. Их судьба до сих пор неизвестна. Есть косвенные данные о расхищении ценностей из мест их сосредоточения. Не менее трагична судьба и других культурных ценностей, вывезенных из Кенигсберга на Восток летом 1945 года. Большинство из них вне родных стен, исторического окружения, принадлежности к конкретным коллекциям, территориям и местам хранения потеряли большую часть своей культурной значимости.
  
  До сих пор не ясна судьба кенигсбергского музея янтаря, имевшего мировое значение. Его экспонаты были обнаружены сотрудником Государственного исторического музея А. Я. Брюсовым летом 1945 года в разрушенном здании геолого- палеонтологического института Кенигсберга. Этому есть несколько документальных подтверждений.
  
  В последующие годы поиск культурных ценностей на территории Калининградской области осуществлялся группами, экспедициями и воинскими подразделениями. Он проводился бессистемно, поверхностно, без надлежащей научной и технической базы, без какого либо координирующего и контролирующего органа и взаимодействия. Была упущена возможность получения ценной информации от местного немецкого населения и военнопленных из состава кенигсбергского гарнизона. Не был решен вопрос идентификации и сохранности найденных культурных ценностей, что привело к расхищению их. В документах того времени можно определить "адресаты" культурных ценностей: сданы на приемный пункт, сданы в ювелирторг, изъяты сотрудниками милиции и НКВД, МГБ, КГБ, подарены музею без акта.
  
   Только в 1967 году постановлением Совета Министров РСФСР №526 была образована Комиссия по розыску Янтарной комнаты и других музейных ценностей. Она имела республиканский статус, штаб-квартиру в Москве, а в Калининграде - рабочий орган - Калининградскую геолого- археологическую экспедицию (КГАЭ).
  
  Что можно сказать о работе этой экспедиции? Казалось, было предусмотрено все - научный потенциал, техническое оснащение, учтены ошибки прошлого, обеспечена поддержка со стороны местных и республиканских органов и открыто финансирование. Почему все-таки находки культурных ценностей были весьма скромны, а Янтарная комната так и не была найдена. А причины здесь следующие.
  
  Экспедиция работала в "секретной" области. В ее пределы не мог попасть ни один заявитель или участник перемещения культурных ценностей из западных стран. Даже германский искатель культурных ценностей Г.Штайн, с помощью которого в СССР были переданы сотни перемещенных культурных ценностей, не был допущен в ее пределы.
  
  Внутри "секретной" области, насыщенной воинскими гарнизонами и военными городками, существовали большие "секретные" зоны (охранные, пограничные, запретные, полигонные и складские), куда доступ искателям был закрыт из-за крайней ограниченности их прав и полномочий. Допуски в другие зоны оформлялись как правило годами.
  
  Третьей степенью "секретности" была сама экспедиция. Как не странно, она тоже была "секретной". Даже в Калининградской области о ней знал ограниченный круг лиц. Она не имела права заявлять о себе в средствах массовой информации, люди не знали ее подлинного назначения. Она не занималась ни геологией, ни археологией, хотя и называлась геолого-археологической.
  
  Четвертой степенью секретности был архивный поиск. Да, сотрудники экспедиции работали во многих архивах бывшего СССР, но только не в тех, где хранились фонды, проливавшие свет на судьбы перемещенных культурных ценностей. В эти фонды сотрудников экспедиции не пускали, да не пускают и сейчас. Об архивах других стран говорить вообще не приходилось.
  
  Строгая централизация управления, внеэкономические формы работы и крайне низкая зарплата искателей не способствовали успешной работе.
  
  В 1983 году экспедицию закрыли. Видимо, закрыватели полагали, что нет экспедиции, нет и проблемы. А она (проблема) продолжает напоминать о себе и напоминает вот уже 17 последующих лет.
  
  Заявления, письма и свидетельства участников перемещения культурных ценностей в Кенигсберг в годы войны, бывших военнопленных и узников концлагерей все эти годы поступали в различные организации города. Однако, отсутствие специализированной поисковой операции не позволяло не подтвердить их или опровергнуть.
  
  К началу 90-х годов активизировалось поступление сведений о перемещенных культурных ценностях со стороны иностранных граждан (в связи с открытием области). Тогда же из княжества Лихтенштейн был нами получен тысячелистный архив германского искателя Г.Штайна, погибшего при загадочных обстоятельствах, а в Калининградскую область прибыла первая иностранная поисковая экспедиция журнала "Шпигель". Вскоре в средствах массовой информации просочились сведения о ранее закрытых спецархивах и спецхранах.
  
  Все это явилось причиной того, что в Калининграде был первоначально создан Координационный центр, а затем и отдел по поиску культурных ценностей при научно-производственном центре по охране и использованию памятников истории и культуры. Он явился правоприемником бывшей экспедиции и имеет ее обширный архив.
  
  Отдел по поиску культурных ценностей, в условиях почти полного отсутствия финансирования, координирует и контролирует деятельность отечественный и иностранных поисковых экспедиций, собирает, систематизирует, обрабатывает и анализирует всю поступающую информацию от организаций и граждан, в том числе и иностранных.
  
  Сотрудники отдела производят экспертную оценку всех поступающих версий о возможных захоронениях культурных ценностей, определяют их значимость и целесообразность реализации.
  
  В настоящее время отдел производит разработку свыше ста версий, как новых так и закрытых в 60-70 годы, которые были не подтверждены, но и не опровергнуты. За последние годы в музеи Калининграда и области были переданы сотни предметов старины. За последние годы были найдены части кенигсбергских архивов, считавшихся утраченными. Они были найдены в бывшем особом архиве СССР (ныне Государственном военном архиве). Другие части были обнаружены в Секретном архиве восточно-прусского культурного наследия города Берлина. С помощью архива Г.Штайна (Германия) были определены судьбы многих российских картин, находившихся в розыске.
  
  В ноябре-декабре 1999 года и в июне 2000 года в подземельях калининградского форта №3 "Король Фридрих III" силами сотрудников отдела по поиску культурных ценностей администрации Калининградской области и археологов историко-художественного отдела были обнаружены археологические коллекции бывшего музея "Пруссия". До 1945 года они находились в Орденском замке Кенигсберга. Во время боевых действий они были перемещены в форт №3. 55 лет ценнейшая коллекция была выведена из научного оборота. Среди находок - серебряные и бронзовые монеты, украшения и их фрагменты из золота, серебра и бронзы, детали одежды из бронзы и серебра, предметы снаряжения всадника и коня, фрагменты лепных керамических сосудов, формы для литья монет, образцы оружия разных эпох. Общее число найденных археологических экспонатов составляет свыше 17 тысяч единиц.
  
  Работа с местным населением показала, что большое количество перемещенных культурных ценностей находится в частных руках жителей Калининградской области. Эти ценности родом из 1945 года оказались у наследников первых переселенцев, военнослужащих и членов трофейных команд. Они в те годы были изъяты из складов, мест сосредоточения, музеев и дворцов или конфискованы у проживавшего до 1947 года немецкого населения.
  
  В последние годы, в связи с открытием Калининградской области, мы столкнулись и с такой проблемой. Некоторые граждане Германии, бывшие жители Восточной Пруссии, могли бы вернуть России оказавшиеся у них перемещенные культурные ценности в обмен на семейные ценности, спрятанные ими или их перками перед департацией в 1947-1948 годах. Главное условие предлагающих - законность обмена. К сожалению, правовой основы этих актов пока нет. Поиск культурных ценностей продолжается.
  
  Реклама Яндекс
  
  Здесь вы всегда можете заказать междугороднее такси онлайн из пункта Киев в направлении:
  Такси Киев
   ОВСЯНОВ А.П.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"