|
|
||
Космос вокруг штурмового крейсера "Бизлинг" разорвался в пяти точках. Растущие прорехи на мгновение приоткрыли бесконечность истинной пустоты... | ||
Космос вокруг штурмового крейсера "Бизлинг" разорвался в пяти точках. Растущие прорехи на мгновение приоткрыли бесконечность истинной пустоты. Псевдопространство червоточин не содержало фотонов и выглядело такой непроглядной тьмой, будто по ткани вселенной плеснули грязью. Вдруг из зияющих горловин выстрелили корабли, с шестикратной перегрузкой выруливая на траектории перехвата. Вовсе не те сферические военные суда Гариссы, которые они высматривали среди звёзд, а грациозные, обтекаемые и каплевидные. Большие и угрожающе мощные. Живые.
Капитана Кайла Прейджера, угнездившегося посреди "Бизлинга" в герметичной бронированной командной капсуле, выбило из астрограционного обзора инфовизным сигналом тревоги с бортового компьютера. Нейронаноника пустила данные внешних сенсорных кластеров корабля прямо на его мозг. Здесь, в великой межзвёздной пустоте, было слишком темно для обзора в видимом спектре. Ему приходилось полагаться только на инфракрасные сигнатуры - кривые розоватые мазки, над которыми бились распознающие программы. Радарные импульсы размывались и искажались корабельными системами радиоборьбы.
В нейронанонных кластерах памяти активировались боевые программы. Он торопливо инфовизнул серию команд в бортовой компьютер, требуя дополнительные данные. Расчётные траектории пятёрки пришельцев проявились алыми векторными кривыми, зловеще сходящимися на "Бизлинге" и двух его фрегатах эскорта. Нападавшие продолжали ускоряться, но реактивных факелов не было. Душа Кайла Прейджера ушла в пятки.
- Ястребы, - сказал он.
- Как они догадались? - охнул в соседнем ложементе Тейн Огили, структураторщик "Бизлинга".
- У Флота Конфедерации хорошая разведка, - признал Кайл Прейджер. - Они знали, что мы решимся на прямой контрудар. Наверное, отследили передвижения флотов и висели у нас на хвосте.
Его мысли заполняло мрачное напряжение. Он почти что чувствовал эти камеры-ловушки антивещества в "Бизлинге", мерцавшие вокруг него чёртовыми багровыми звёздочками.
Ничто иное не ненавидели по всей Конфедерации так единодушно, как антивещество. Его проклинали все, с какой бы планеты или астероидного поселения они ни были родом.
Если корабль Конфедерации перехватит их, капитана ждёт немедленный смертный приговор, а всех остальных - сброс-капсула и билет в один конец на каторжную планету.
Увы, выбора у них не было: "Бизлингу" требовался такой фантастический запас дельта-V, который могла дать только аннигиляционная тяга, далеко превосходившая обычную для адамистских звездолётов термоядерную. У кораблей Омутских сил обороны такие двигатели уж точно будут. Им без этого не обойтись, потому что у нас оно есть; и нам тоже не обойтись, потому что оно есть у них. Одно из самых древних и жалких оправданий, какие только знала история.
Плечи Кайла Прейджера безнадёжно поникли. Что ж, он знал, на что шёл, и согласился на этот риск. По крайней мере, себя и адмиралов он в этом убедил.
Всё закончится быстро и безболезненно. При обычных обстоятельствах команда осталась бы в живых. Но у него был приказ Гарисского Адмиралтейства: никто не должен получить доступ к Алхимику на борту "Бизлинга". Особенно эдемисты с ястребов - хватит с них и превосходства в битехе.
- Мы в захвате искривляющего поля, - напряжённым голосом доложил Тейн Огили. - Прыжок невозможен.
На мгновение Кайл Прейджер задался вопросом, каково было бы командовать ястребом. Дармовая энергия и абсолютное превосходство... Он почти им завидовал.
Трое преследователей развернулись на "Бизлинг". Фрегатам, "Ченго" и "Гомбари", досталось всего по одному противнику.
Матерь божья, судя по разделению, они знают, какой у нас груз!
Он составил в уме код самоуничтожения и в последний раз пересмотрел процедуру перед инфовизом в бортовой компьютер. Она была простой: отключить ограничители в ловушках антивещества главного двигателя, залив окружение звёздным взрывом света и жёсткой радиации.
"Я мог бы дождаться сближения с ястребами и прихватить их с собой. Но у них же просто работа такая".
Неверная инфракрасная картинка троих преследователей скачком прояснилась и выросла. Каждый расцвёл восемью дрожащими лепестками с ослепительно-острыми наконечниками. Подключились программы анализа; петляющие лазерные нити расчётных траекторий соединили все двадцать четыре ракеты с "Бизлингом". Потрясающе радиоактивные выхлопы. Ускорение под сорок g. Аннигиляционная тяга.
- Запуск шершней! - хрипло выкрикнул Тейн Огили.
- Так это не ястребы, - мрачно оскалился Кайл Прейджер, - это сраные коршуны! Омута наняла коршунов!
Он инфовизнул в бортовой компьютер приказ начать маневры уклонения, лихорадочно активируя защитные процедуры "Бизлинга". Столько времени пренебрегать опознанием противника было почти преступной халатностью. Он сверился с нейронаноникой; с момента их появления прошло уже семь секунд. Что, всего лишь семь? Всё равно, на поле боя, где счёт идёт на миллисекунды, он действовал с недопустимой расхлябанностью. Они поплатятся за это - вероятно, своими жизнями.
Предупреждения о перегрузках раскатились по "Бизлингу" - звуковые, световые и инфовизные. Экипаж и так должен быть пристёгнут на местах, но только матерь божья разберёт, где там этот штатский персонал.
Корабль плавно ускорялся. Подсаженные в тело наномембраны напряглись, помогая внутренним органам выдерживать перегрузку, не давая им продавить позвоночник, обеспечивая кровоснабжение мозга и предотвращая блэкаут. "Бизлинг" затрясся от залпа собственных шершней. Перегрузка достигла уже восьми g и продолжала нарастать.
В переднем жилом отсеке "Бизлинга" доктор Алкад Мзу следила за состоянием корабля, летевшего с полуторным ускорением к точке следующего прыжка. Нейронаноника переводила входные данные в комбинацию картинок с внешних сенсоров и расчётных траекторий. Изображения распускались за её сетчаткой - не более чем мерцающие призрачные тени, пока не закроешь глаза. "Ченго" и "Гомбари" казались отсюда яркими бело-голубыми чёрточками, затмевая звёздное поле сиянием реактивных факелов.
Они шли в тесном строю. До "Ченго" было две тысячи километров, до "Гомбари" немногим более трёх тысяч. Алкад знала, что выйти в пределах пяти тысяч километров друг от друга после прыжка на десять световых лет было блестящим результатом. Гарисса не пожалела денег на оснащение флота.
Лучше бы они пустили эти деньги на университет или национальное здравоохранение. Гарисса не отличалась особым богатством. А о том, откуда Министерство обороны взяло столько антивещества, Алкад старалась не спрашивать.
- До следующего прыжка ещё минут тридцать, - сказал Питер Адул.
Алкад отставила инфовиз. Сенсорные образы кораблей растаяли, их сменили спартански-серые композитные стены каюты. Питер стоял в открытом овальном люке, одетый в тёмно-бирюзовый комбинезон с подбивкой на суставах, предохранявшей от ушибов в невесомости. Он нежно улыбнулся, но она разглядела беспокойство в этих ясных живых глазах.
Питеру исполнилось тридцать пять, ростом он был под метр восемьдесят, а его кожа была даже чернее, чем её тёмно-эбеновая. Он работал на математической кафедре университета, и уже восемнадцать месяцев как они были обручены. Совсем не шумный и не общительный, но тактичный и заботливый. Единственный, кому было совершенно не важно, что она умнее него - а ведь он и сам уступал немногим. Его не смутило даже то, что создательница Алхимика обречена на вечные проклятия. Собственно, он и отправился-то следом за ней на эту ультрасекретную флотскую астероидную базу, чтобы помочь с расчётами устройства.
- Я решил, что вдвоём нам будет веселее, - добавил он.
Она улыбнулась в ответ и выскользнула из-под привязной сетки, когда он присел на край амортизирующего ложа рядом с ней.
- Спасибо. Для флотских обычное дело торчать поодиночке при перенацеливаниях, но меня это достаёт.
Каюту заполняли гудение и жужжание климатических систем, тихие переговоры команды на своих постах, неразборчивые голоса, разносившиеся по узким трапам. "Бизлинг" строили специально для доставки Алхимика, с упором на живучесть и лётные качества; удобство экипажа затерялось где-то в самом низу списка приоритетов.
Алкад перекинула ноги через край ложа - полуторная тяжесть дёрнула их к палубе - и прижалась к нему, счастливая теплом прикосновения и просто его присутствием рядом с собой.
Он обнял её за плечи:
- И с чего бы гормоны так разыгрывались от перспективы ранней смерти?
Она улыбнулась и прижалась сильнее.
- И с чего бы у мужчин разыгрывались гормоны просто от того, что они не спят?
- В смысле, нет?
- В смысле - нет, - твёрдо сказала она. - Здесь нету двери, да и при такой перегрузке мы себе что-нибудь повредим. У нас будет вдоволь времени, когда мы вернёмся.
- Тоже верно, - "если мы вернёмся". Но вслух он этого не сказал.
В этот момент и прозвучал сигнал начала перегрузок. И ещё секунда им потребовалась, чтобы справиться с неожиданностью.
- Назад на ложе! - крикнул Питер, когда тяготение подскочило.
Алкад попыталась закинуть невероятно тяжёлые, будто урановые ноги обратно через край. Мышцы и сухожилия затрещали от напряжения.
"Ну давай же. Это просто. Это только твои ноги. Мать, ну сколько раз ты уже поднимала ноги? Давай!"
Усиленные нейронаноникой нервные импульсы вздули мышцы бёдер. Она затащила одну ногу на ложе. К тому времени перегрузка достигла семи g. Так она и застряла с одной ногой на полу. Ступня соскользнула, и чрезмерная тяжесть бедра вывернула коленный сустав.
Два роя шершней сошлись друг с другом; атакующие и защитные дроны раскрылись, выбросив град подзарядов. Космос вскипел прицельными лучами энергии. Импульсы радиоборьбы хлопали и жгли вверх и вниз по спектру, пытаясь отразить, заманить, запутать, перегрузить. Секундой позже пришёл черёд ракет. Кинетическая картечь разлетелась, как из древних дробовиков. На таких встречных скоростях хватало любой царапины, чтобы и снаряд, и цель превратились в языки плазмы. Засверкали ядерные взрывы - ослепительные бело-голубые звёздные вспышки в лиловых коронах. Антивещество прибавило драке жару, разрывая ионный водоворот ещё более мощными взрывами.
Пылающее облако между "Бизлингом" и нападавшими растянулось трёхсоткилометровым хрусталиком, забитым циклоническими уплотнениями и катарактами огненных извержений. Ни один сенсор не пробился бы через такой хаос.
"Бизлинг" резко вильнул на максимальном напряжении дефлекторов двигателя, используя это мгновенное прикрытие для смены курса. Второй залп шершней вырвался из пусковых отсеков в нижней части штурмового крейсера как раз вовремя, чтобы встретить следующую волну, выпущенную коршунами.
Питер едва успел скатиться с амортизационного ложа на пол кабины, когда на них обрушилась эта ужасная перегрузка. Он беспомощно смотрел, как колено Алкад медленно подаётся под сокрушительной тяжестью; её всхлип переполнил его тщетной виной. Композитная палуба плющила его спину, шея адски болела. Пляшущие перед глазами звёздочки смешались с бесполезной инфовизной трансляцией. Бортовой компьютер ужал боевую обстановку до лаконичных графиков, пробивавшихся сквозь срочные метаболические предупреждения. Он даже не мог на них сконцентрироваться. Сейчас были дела и поважнее - например, как, чёрт возьми, заставить грудь подняться, чтобы вдохнуть?
Внезапно направление ускорения изменилось. Он сорвался с палубы и шмякнулся о стену каюты. Зубы проткнули губу; с отвратительным хрустом сломался нос. Горячая кровь хлынула в рот. Он ужаснулся: в таких условиях раны никак не смогут затянуться. Если это продлится долго, он почти наверняка истечёт кровью.
Притяжение вернулось на место, снова распластав его по палубе. Он вскрикнул от жгучей боли. Инфовизная визуализация с бортового компьютера рассыпалась зловещим ровным муаром красных, синих и зелёных линий. С краёв наползала тьма.
Вторые волны шершней столкнулись на более широком фронте. Сенсоры и процессоры обеих сторон сбились и захлебнулись в безумно ярком облаке энергетических вспышек. Взрывы расплескались среди обломков. Несколько атакующих шершней пробили защитный строй. "Бизлинг" ответил третьим оборонительным залпом.
Ещё одно ядерное облако полыхнуло в шести тысячах километров отсюда, где "Ченго" отбивался от роя шершней своего единственного противника. "Гомбари" повезло меньше. Пропущенные удары разбили его ловушки антивещества. Сенсорные фильтры "Бизлинга" мгновенно отсекли вспышку недолговечной звезды. Кайл Прейджер лишился инфовизного обзора на половину вселенной. Он так и не увидел, как нападавший на фрегат коршун растянул щель червоточины и ускользнул в неё от ливня смертельной радиации, который сам же и породил.
Шершень, на сорока шести g нагонявший "Бизлинг", проанализировал построение встречавших его автоматических защитников. Ракеты и капсулы РЭБ разлетелись в стороны, за десятую долю секунды начав и закончив мимолётную схватку уловок и уклонений. Нападающий пробился. Единственный защитник между ним и кораблём шёл на перехват, но слишком медленно, он только что покинул свою пусковую раму и ускорялся всего на двадцати g.
Тактические обзоры мелькали в сознании Кайла Прейджера. Дислокация и траектории коршунов. Тактико-технические данные шершней. Вероятные резервы. Он пересмотрел их в уме, дополненном тактической программой, принял решение и бросил половину оставшихся шершней в атаку.
От их пуска "Бизлинг" загудел, как колокол.
В ста пятидесяти километрах от цели процессоры наведения подлетающего шершня оценили, что его перехватят ещё на подходах к звездолёту. Пробежавшись по наличным возможностям, он сделал свой выбор.
На дистанции в сто двадцать километров он направил во все семь своих ловушек антивещества отключающие коды.
В девяноста пяти километрах магнитное поле первой ловушки погасло. Сорок шесть g довершили дело. Ледышка антивещества воткнулась в заднюю стенку. Когда она ещё летела, отключилось поле второй ловушки. Все семь заглохли в течение сотни пикосекунд, сформировав направленную ударную волну.
В восьмидесяти восьми километрах дробинки антивещества аннигилировали равную им массу материи, высвободив гигантскую энергию. Плазменное копьё, раскалённое тысячекратно сильнее, чем сердцевина звезды, на релятивистской скорости ударило в "Бизлинг".
Сенсорные кластеры и панели термосброса испарились мгновенно, едва лишь поток диссоциированных ионов коснулся их. Силовые генераторы молекулярных связей напряглись в попытке удержать целостность силиконового корпуса, заведомо безнадёжной против такого яростного натиска. Обшивку пробило сразу в дюжине мест. Плазма хлынула внутрь и прошлась по сложным чувствительным системам, как паяльная лампа по снежинкам.
Злополучие "Бизлинга" на этом не закончилось. Одна из плазменных струй угодила в цистерну с дейтерием, пронизав пенную изоляцию и титановую оболочку. Переохлаждённая жидкость вернулась в газовое состояние; колоссальное давление разорвало цистерну и разнесло осколки во все стороны. Восьмиметровый участок обшивки вздулся, и вулканический гейзер дейтерия плюнул в звёзды сквозь изорванные силиконовые пальцы.
Взрывы шершней всё ещё заливали окружающее пространство потоками света и элементарных частиц. Но "Бизлинг" замер безжизненной глыбой посреди тающего ореола, с треснувшим корпусом и погасшим реактором, как изломанная птица.
Капитаны трёх коршунов увидели, как последняя волна шершней "Бизлинга" захватила в прицел их собственные корабли и мстительно ринулась к ним. В нескольких тысячах километров их соратник нанёс "Ченго" тяжёлые повреждения. А тем временем шершни "Бизлинга" уже вдвое сократили разделявшую их дистанцию.
Структураторные клетки с силой продавили ткань пространства, и коршуны скользнули в распахнутые червоточины, затянув горловины за собой. Шершни "Бизлинга" потеряли цели; бортовые процессоры принялись сканировать пространство в безнадёжных попытках отыскать пропавшие сигнатуры, и дроны поплыли прочь от обездвиженного боевого корабля.
Сознание вернулось вовсе не так радостно, как должно было бы, хотя это и означало, что доктор Алкад Мзу всё ещё жива. Левая нога исходила тошнотворной болью. Алкад вспомнила, с каким треском разломилось её колено. Затем тяготение заплясало, и это было хуже любой пытки. Нейронаноника отсекла самую острую боль, но с последней конвульсией "Бизлинга" всё равно пришёл благословенный обморок.
Матерь Божья, как же мы выжили?
Ей казалось, что она свыклась с неизбежным риском провала миссии и собственной гибели. Её работа в университете постоянно напоминала ей, какое количество энергии требуется для нуль-Т прыжка и к чему приведёт нестабильность структураторов. Флотский экипаж то ли вовсе об этом не думал, то ли очень хорошо притворялся. Ещё, хотя и маловероятно, какой-нибудь омутский корабль мог перехватить "Бизлинг" в точке выхода над звездой назначения. Даже это не слишком пугало - смерть от пронзившего защиту "Бизлинга" шершня почти наверняка была бы мгновенной. Она даже признавала, что Алхимик мог не сработать. Но чтобы так... Оказаться подбитыми на дальних подступах, не готовыми к этому ни душой, ни телом - и всё-таки выжить, пускай едва-едва. Как Божья Мать может быть такой бессердечной? Или даже Она страшится Алхимика?
Устаревшие графики упорно кружились в её уме вперемешку с больными мыслями. Траектории пересекались в запланированной точке прыжка через тридцать семь тысяч километров. Ничем не примечательная звёздочка Омуты горела прямо по курсу. Всего два прыжка, и они бы оказались в тамошнем облаке Оорта, разрежённом ореоле ледяной пыли и сонных комет, означавшем границу межзвёздного пространства. Они заходили с галактического севера, далеко вне плоскости эклиптики, чтобы избежать обнаружения.
Она помогала планировать эту миссию, выдвигая свои соображения перед целой комнатой адмиралов Верховного Штаба флота, заметно нервничавших в её присутствии. По мере завершения её работы этот синдром всё шире и шире расходился по секретной военной базе.
Алкад подарила Конфедерации новое пугало, превосходившее даже разрушительную силу антивещества. Убийцу звёзд. Это вызывало уважение и ужас одновременно. Она заранее смирилась с тем, что ещё долгие годы после окончания войны миллиарды обитателей разных планет будут всматриваться в беззащитные звёзды, ожидая, когда же мерцающий огонёк бывшей Омуты пропадёт с ночного неба. Тогда они помянут её имя и навеки проклянут её.
"И всё потому, что мне не хватило ума научиться на былых ошибках". В точности как все остальные мечтательные болваны из прошлого, укутанные в успокоительно чистые уравнения, чья скупая отстранённая чёткость ничем не выдавала их грязные, кровавые, физические, предельно реальные воплощения. Как будто нам и без того недоставало оружия. Но такова уж человеческая натура, мы всегда тянемся к ещё лучшему, чтобы нагнать ещё больше страха. И всё ради чего?
Дорады - триста восемьдесят семь крупных, почти полностью металлических астероидов на орбитах вокруг красного карлика в двадцати световых годах от Гариссы и двадцати девяти от Омуты. Разведчики из обеих систем наткнулись на них практически одновременно. Теперь уже никогда не узнать, кто успел первым. Оба государства заявили на них свои права: богатство, заключённое в этих заброшенных металлических глыбах, дало бы хороший толчок той планете, чьи компании смогут добыть и обогатить такую изобильную руду.
Всё началось со споров и разрозненных инцидентов. На корабли картографов и геологоразведчиков, направленные к Дорадам, напали "пираты". Конфликт разгорелся, перекинулся с кораблей на их астероидные порты приписки. Следующими лакомыми целями стали ближайшие промышленные станции. Попытка Ассамблеи Конфедерации провести переговоры ни к чему не привела.
Обе стороны призвали на флотскую службу резервистов и принялись нанимать свободных торговцев, чьи скоростные и хорошо оснащённые корабли могли нести шершней. В конце концов Омута сбросила на промышленное астероидное поселение в системе Гариссы аннигиляционную бомбу. При разломе биосферной полости пятьдесят шесть тысяч человек погибли, выброшенные в открытый космос. Ещё восемнадцать тысяч выживших, с перемешанными в кровавую кашу лёгкими, закупоренными кессонной болезнью капиллярами и отслоившейся кожей, до предела перегрузили больницы планеты. На медицинскую кафедру университета, где коек хватало только на триста человек, прислали более семисот. Алкад сама окунулась в эти боль и хаос, своими ушами слышала эти неумолчные клокочущие крики.
Пришло время отомстить. Иначе, как все понимали, вскоре неизбежно последует планетарная бомбардировка. Алкад Мзу поразилась, с какой лёгкостью националистический шовинизм вытеснил её прирождённую академическую отстранённость. Под угрозой оказался весь её мир!
Не было защиты надёжнее, чем ударить по Омуте первыми, и ударить изо всех сил. Флот загрёб её совершенные гипотетические уравнения и бросился воплощать их в действующее железо.
- Хотел бы я, чтобы ты перестала так себя терзать, - сказал Питер. Разговор случился в день их отбытия с планеты. Они дожидались своего шаттла в офицерской столовой военного космопорта.
- А ты бы не стал? - раздражённо ответила она. Говорить ей не хотелось, но и молчать она не могла.
- Стал бы. Но не так сильно, как ты. Ты винишь себя во всём этом конфликте, а это неправильно. Нас обоих - да всех нас, всех на планете - просто несёт судьба.
- Ну и сколько деспотов и военачальников прикрывались этим оправданием за прошедшие века? - отрезала она.
На его лице хватило места и печали, и сочувствию одновременно.
Алкад смягчилась и взяла его за руку:
- В любом случае, спасибо, что отправился со мной. Не думаю, что я стерпела бы этих военных в одиночку.
- Всё уляжется, - мягко сказал он. - Правительство не собирается раскрывать никакие подробности, и менее всего - имя изобретателя.
- И я смогу просто вернуться на работу, да? - горько спросила она. - Как ни в чём не бывало?
Так не выйдет. Разведки половины государств Конфедерации докопаются до неё, если ещё не докопались. Её судьбу не доверят каким-то кабинетным министрам политически ничтожной Гариссы.
- Наверное, не просто, - сказал он. - Но университет сохранится. Останутся студенты. Мы ведь живём ради этого, верно? Потому-то мы и здесь, чтобы защитить это всё.
- Да, - ответила она. Как будто слова могли стать реальностью. За окном солнце Гариссы заливало экваториальное небо сплошной белизной. - Там сейчас октябрь. Кампус по колено в перистых семенах. Я их никогда терпеть не могла. И кому взбрело в голову закладывать афроэтническую колонию на планете, которая на три четверти состоит из умеренных зон?
- Ну хоть ты не повторяй этот устаревший миф, будто мы обречены на тропический ад. Наше общество - вот что важно. И мне всё равно нравятся зимы. Ты бы сама не вытерпела, будь везде такая же жара, как здесь.
- Ладно, убедил, - нервно хмыкнула она.
Он вздохнул, изучая её лицо.
- Мы бьём по их звезде, Алкад, не по самой Омуте. Мы даём им шанс. Хороший шанс.
- У них там семьдесят пять миллионов населения. Все останутся без света. Без тепла.
- Конфедерация им поможет. Да к чёрту, на пике Великого Рассеяния Земля отправляла больше десяти миллионов в неделю!
- Тех древних колониальных транспортов больше не осталось.
- Земная Госцентраль до сих пор избавляется от доброго миллиона в неделю, а ещё есть тысячи военных транспортов. Они справятся.
Она только молча кивнула. Всё безнадёжно. Конфедерация не сладила даже с мирным договором пары мелких государств, которого все мы так жаждали. Куда уж там Ассамблее осилить распределение скупых подачек с восьмисот шестидесяти радикально несхожих звёздных систем.
Солнечный свет, лившийся через окно столовой, побагровел и начал угасать. Алкад смутно удивилась - не Алхимик ли в этом виноват? Но тут программы-стимуляторы прояснили её мысли, и она очнулась в невесомости, в своей каюте, при красноватом аварийном освещении. Вокруг плавали люди, экипаж "Бизлинга", обмениваясь тихими озабоченными репликами. Что-то тёплое и влажное ткнулось и прилипло к её щеке. Она непроизвольно коснулась его рукой. Рой тёмных блестящих пылинок заклубился в поле зрения. Кровь!
- Питер? - ей казалось, что она закричала, но голос донёсся едва слышно. - Питер!
- Тише, тише, - это был член экипажа. Мензул? Он придерживал её за руки, не давая заметаться по ограниченному пространству.
Она увидела Питера. Ещё двое людей парили над ним. Всё его лицо, словно толстым зеленоватым полиэтиленом, закрывал медицинский нанопакет.
- Мария милосердная!
- Он в порядке, - поспешно успокоил Мензул. - Всё будет хорошо. Нанопак справится.
- Что случилось?
- Мы нарвались на звено коршунов. Заряд антивещества пробил корпус. Здорово нас раздолбал.
- Что с Алхимиком?
Мензул пожал плечами:
- Цел. Но это уже не важно.
- Почему? - лучше бы ей этого и не знать.
- Пробой обшивки разнёс нам треть прыжковых узлов. Это военный корабль, мы могли бы прыгать и с десятью выбитыми процентами. Но тридцать... Похоже, мы тут застряли. До ближайшей населённой системы семь световых лет.
От их родной звезды класса G3, Гариссы, их отделяло ровно тридцать шесть с половиной световых лет. Если бы они навели уцелевшие оптические сенсоры "Бизлинга" на тусклый бриллиантик за кормой и если бы сенсорам хватило разрешающей способности, то через тридцать шесть лет, шесть месяцев и два дня они бы заметили скачок видимой звёздной величины, когда наёмные корабли Омуты сбросили пятнадцать аннигиляционных планетарных бомб на их родной мир. Каждая из них не уступала по мощности астероидному удару, стёршему с лица Земли динозавров.
Атмосфера Гариссы пострадала непоправимо. Сокрушительные бури не утихнут ещё тысячи лет. Сами по себе они ещё не были смертельны - на Земле закрытые аркологии уже шестой век защищали людей от проявлений перегретого климата. Но, в отличие от падения астероида, вся энергия которого переходит исключительно в тепло, каждая из планетобоек излучила и радиацию, как небольшая солнечная вспышка. За восемь часов неистовые ветры разнесли радиоактивные осадки по всей планете, сделав её полностью непригодной для жизни.
Через два месяца ничего живого там и не осталось.
|