Аннотация: Слушайте, слушайте, и, быть может, холодным осенним вечером эту же историю расскажет вам бродяга-ветер...
Мало кто из нас любит гулять промозглыми осенними вечерами, когда пронзительно завывает уже совсем холодный, зимний ветер, когда на небе не видно ни луны, ни звезд, и откуда-то сверху, из-под плотных облаков, медленно накрапывает унылый дождь... В такие вечера время словно бы останавливается, и весь мир кажется серым и тусклым, как будто вместе с уходящим летом в наших душах умирают последние искры надежды.
Он был молод. Даже по меркам своего племени - ему недавно минул первый год, и, с точки зрения других собак, этот юный кобель только-только вышел из щенячьего возраста, чтобы начать новую, взрослую жизнь... а вот теперь он умирал. Лежа под забором, который взялся стеречь, под сгнившей поленницей, на которой, бывало, играл всего несколько месяцев назад... почему? Он не знал. Он даже представить не мог, чем он так провинился, что его хозяева, самые дорогие ему на свете существа, выбросили его на улицу. Выбросили без злобы, без слез - просто... как ненужную вещь. Как испорченную игрушку. Хотя еще недавно они дружно смеялись над его неуклюжими, неуверенными шагами, когда он, в то время еще пухлый и несуразный щенок, кое-как ковылял по полу, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу. Что изменилось?! Да ничего, пожалуй. Кроме того, что малыш вырос. Он стал псом - высоким, пока что еще нескладным, но со временем обещающим вырасти в славного кобеля... вот только, как оказалось, его хозяевам такой он был не нужен. Безжалостное время, подведя итог его детству, забрало с собою низко посаженные висячие ушки, толстые лапки и обворожительные, чуть раскосые глаза, оставив поджарое, мускулистое тело и серьезный взгляд темно-карих глаз. В нем уже не было детской миловидности, и живая игрушка тут же потеряла цену. Теперь уже в его миске не так часто можно было найти лакомые кусочки, а длинный поводок, на котором, бывало, его выводили на улицу, одиноко висел на крючке - ненужный, как и подросший щенок, которому уже никто не чесал дружески за ухом, не гладил по спине и не просил "дать лапку"... А потом - он оказался на улице. И вот сейчас, лежа на холодной мокрой земле - пес плакал. Огромные горючие слезы медленно катились из его глаз, но кому были нужны они, эти собачьи слезы? За забором, в теплом доме, который он до недавнего времени считал родным, вовсю раздавалось заливистое тявканье - это новый щенок пытался грызть ножку стула, на которой еще виднелись следы зубов прежнего любимца. Время этого щенка тоже было отмерено, и, возможно, под конец своей жизни он тоже забьется под эту же поленницу, если ее, конечно, не успеют к тому времени разобрать - и, наверное, тоже найдет под ней клочья старой шерсти, от которой будет пахнуть холодом - и смертью. Ведь, по сути, не так уж дорога она, эта песья жизнь, а в глазах людей она и вовсе не имеет особой цены. Хотя чью же жизнь люди должны ценить больше, чем жизнь собаки?.. Сколько живет она под кровом человека? По ее меркам - целую вечность, от самого сотворения мира. И все это время собака, не думая о себе, верой и правдой служила своему хозяину, отдавая ему всю себя, до последней капли... но чем он платит ей за верность? Ее дружба, ее преданность, ее готовность отдать жизнь за своего человека - все это он воспринимает, как должное, словно иначе и не бывает, порой обращаясь с ней, как с вещью, с неодушевленным предметом, который в любой момент можно выбросить, предать или убить...
Холодным осенним вечером, под звуки тоскливого воя ветра, без стонов и проклятий, тихо умирала собака.