Аннотация: Дилофозавр - эта та самая "ящерка", что так ловко плевалась ядом в "Парке юрского периода". Но я - не Крайтон и не Спилберг. Я так извращаться не буду...
Над густым и сонным лесом медленно занималось хмурое туманное утро. Климат в начале юрского периода был теплым и мягким, однако сейчас, в разгар сезона дождей, солнце редко проглядывало сквозь плотные, набухшие от дождя тучи, и даже под разреженными кронами деревьев царили вечные промозглые сумерки, поэтому обитавшие в подлеске животные, в большинстве своем еще не получившие дар теплокровности, вынуждены были долго приходить в себя после ночного отдыха, чтобы вернуться к активной жизни. Твердая почва то и дело сменялась топью - не за горами было морское побережье, а бесчисленные протоки и ручьи медленно превращали землю в грязь, чтобы у самого края соленой воды раскинуться бескрайними пойменными болотами, интенсивно питаемыми водой из мощных дельт доисторических рек. Наземным животным в таком случае приходилось нелегко - их лапы могли увязнуть в трясине, поэтому лесные разновидности древних существ были существенно мельче, чем их равнинные собратья, и высунувшаяся из густой папоротниковой поросли голова самки анхизавра была еще более миниатюрной, чем у обычной особи ее вида, а все тело в длину едва ли достигало полутора метров вместо положенных двух. Приподнявшись на задних лапах, этот динозавр внимательно осмотрелся по сторонам, чем-то напомнив гигантскую сурикату, после чего спокойно опустился на четыре конечности и неторопливо направился прочь, слегка покачиваясь из стороны в сторону, точно гигантская утка.
Длиннющий хвост ящера мотался туда-сюда, слегка шевеля молоденькие столбики хвоща, и узкая головка была высоко приподнята на гибкой шее, и впрямь придавая ему сходство с водоплавающей птицей. Родственники этого миниатюрного динозавра вырастали в длину до одиннадцати метров, но этот лесной динозавр был существенно меньше, легче и изящнее... просто представить себе было трудно, что далекие потомки этого самого анхизавра, размером с собаку, станут могучими зауроподами, крупнейшими наземными существами, каких когда-либо знала история! Однако то время еще не наступило, и пока что эта живая миниатюра, весом всего лишь в тридцать килограммов, спокойно гуляла по раннеюрским лесам, даже не подозревая о своем великом будущем. Что, естественно, только радовало наблюдавшего за ней хищника - молодого дилофозавра, что сегодня в первый раз охотился самостоятельно.
Равнинные варианты этого же вида, что обитали западнее, в отделенных горами от лесистого побережья сухих пустынях, достигали в длину почти шести метров, были выше человека и весили почти полтонны - чудовищные размеры для раннеюрского периода! - однако эта особь, мало того, что измельчавшая, так еще и молодая, была всего два метра длиной, и весила едва ли больше, чем современный леопард. Юная самочка, вылупившаяся из яйца всего несколько месяцев назад, в начале влажного сезона, уже некоторое время выслеживала добычу, и теперь внимательно следила за анхизавром, не смея даже пошевелиться. Недавно ее мать, что первое время еще подкармливала свое потомство, потеряла к ней последние крохи интереса, и равнодушно ушла в лес, оставив дочь и двоих сыновей на произвол судьбы, так что уже пару дней неопытная охотница бродила по зарослям папоротника, выискивая, чем бы поживиться. И вот, наконец-то, наткнулась на что-то серьезное. Анхизавра, если честно, нельзя было назвать таким уж серьезным противником, несмотря на его быстрые ноги и довольно острые когти на передних лапах, однако он был почти того же размера, что и охотящийся на него дилофозавр, а это уже сказывалось не в пользу хищника. К тому же, он тут был не один, ибо вслед за вожаком из папоротников показались еще три молодые особи и один подросток, проворно семенивший за ними следом. Большие глаза внимательно оглядывали заросли, и самка так и вжалась в палую листву, надеясь, что спряталась достаточно надежно, и ее не заметят.
Кажется, не заметили - во всяком случае, никаких признаков беспокойства травоядные не проявили, и тут же начали общипывать молодые папоротниковые листочки, а молодой анхизавр, склонив голову, принялся энергично ворошить носом толстый слой лесной подстилки, выискивая свое любимое лакомство - мелких насекомых, сороконожек и жирных земляных червей, а если повезет - так и кладку яиц какой-нибудь ящерицы. Вырастая, анхизавры переходили почти на полностью вегетарианскую диету, но в юном возрасте, когда они быстро росли, и им требовалось множество питательных веществ, которыми были бедны примитивные листья юрских растений, они не гнушались и мясной пищи, порой даже подъедая остатки пиршеств лесных хищников, а то и падаль. Взрослые относились к этому вполне снисходительно, и лишь несильно отпихивали излишне резвого сородича задними лапами, когда он подлезал к ним под животы, преследуя какую-нибудь букашку. Его отрывистое блеяние, придающее ему сходство с какой-то длиннохвостой овцой, еще больше раззадоривало затаившуюся хищницу, что поджидала удобный момент для атаки, сдержанно рыча от нетерпения - и, кажется, удача ей улыбалась, потому что глупый молодой анхизавр, погнавшись за пестрой стрекозой, направился прямо к ней. Подойди он метров на пятнадцать - и все было бы кончено, но в последний момент, когда самка уже приготовилась к броску, анхизавр, словно что-то почувствовав, резко дернулся в сторону и побежал обратно к сородичам, словно и забыв о стрекозе...
Это стало последней каплей.
И все стадо анхизавров содрогнулось от ужаса, когда из зарослей папоротника, точно живой таран, выломилось громадное тело хищника. Ослепленная яростью, молодая самка бросилась прямо вперед, точно собираясь на месте растерзать всех пятерых животных, но травоядные уже опомнились - и, поджав передние лапы к груди, бросились наутек, разбрасывая сухие хвоинки и испуганно мыча. Самке не хватило всего чуть-чуть, чтобы сомкнуть челюсти на хребте ближайшего ящера, но в мире дикой природы "чуть-чуть" не считается, и спасшийся травоядный, не смея поверить своему счастью, со всех ног бросился за своими сородичами в лесную чащу, сопровождаемый ревом раздосадованной хищницы, в очередной раз оставшейся голодной. Пока что смерть от истощения ей не грозила, но еще через несколько дней ситуация грозила стать критической - если только она не найдет себе еду! Не далее, как вчера, она наткнулась на свою мать, с аппетитом пожиравшую чью-то тушку, но надежды молодой самки, что ее покормят, не оправдались - ее родительница весьма грубо заявила о своих правах на добычу, и юной хищнице пришлось удирать, сломя голову, чтобы самой не стать обедом. С тех пор она уже пять раз атаковала различных травоядных, по ее мнению, подходящих ей в качестве жертв, но все, включая последнюю, попытки оказались безуспешны, и, отдышавшись, самка дилофозавра понуро побрела в чащу, слушая, как заунывно бурчит ее пустое брюхо. У самого ее носа, трепеща прозрачными голубоватыми крыльями, пролетела стрекоза, едва не погубившая молодого анхизавра, и голодная хищница невольно загляделась на нее. Какое-то смутное ощущение коснулось края ее сознания... что-то, похожее на... воспоминание.
Она вспомнила, как, едва вылупившись из яйца и еще нетвердо стоя на слабых задних лапках, она гналась за ярким, сверкающим существом, танцующим в пятнах солнечного света, пока одним быстрым, змеиным рывком не схватила его за одно из крыльев и не вцепилась в мягкое, сочное тельце... Такое вкусное!
Слабое урчание вырвалось из-за сомкнутых челюстей, и в тот же миг самка, медленно моргнув, вновь очутилась на опустевшей поляне, где так неудачно закончилась ее охота. Стрекоза уже улетела, и хищница, встряхнувшись всей шкурой - с нее веером разлетелись капли росы - размашистой походкой направилась по следу убежавшего стада, надеясь, что ей повезет еще раз.
Косые лучи бледного света то и дело касались ее спины и боков, пробиваясь сквозь кроны деревьев, но ее пятнистая зеленая шкура идеально растворялась в окружении из листьев и хвои, так что она не боялась быть обнаруженной, случись ей вновь замереть где-нибудь посреди густого кустарника. Она не особо торопилась - анхизавры не могли уйти далеко, ибо особое строение тела переносило их центр тяжести вперед, ближе к груди, и им тяжело было долго бежать на задних лапах, поэтому, отбежав на пару сотен метров и убедившись, что погони нет, анхизавры вновь опустились на четвереньки - мягкая лесная почва еще хранила едва различимые отпечатки когтистых лапок. На этот раз самка дилофозавра двигалась еще осторожнее и тише, чем прежде - она не собиралась упускать свою добычу, и, точно тень, скользила среди деревьев. Лишь один раз ей пришлось на время прервать преследование, чтобы переждать опасность - когда мимо нее, высоко поднимая лапы, точно огромный журавль, прошел другой, взрослый дилофозавр, длиной в четыре метра и весом с амурского тигра. Это был старый самец, и когда-то такие роскошные, широко расставленные гребни на его голове выцвели, а дряблая шкура повисла уродливыми складками. Он уже прожил большую часть своей жизни, и его закат был не за горами, но пока что острые зубы и кривые когти на передних лапах заставляли любое существо держаться подальше от почтенного исполина - крупнейшего хищника в этом лесу. Он уже давно не охотился сам - плохое обоняние и подслеповатость делали из него никудышного охотника - но его сил еще хватало, чтобы отбирать добычу у более мелких добытчиков и питаться падалью. Вот и сейчас, пару раз втянув ноздрями воздух и сдержанно, глухо зарычав, он углубился в лес, не заметив ни молодую самку, ни следы стада анхизавров. Едва его полосатый хвост скрылся за деревьями, а в воздухе перестало ощущаться смрадное дыхание, юная охотница тут же вскочила и отправилась дальше, кажется, и думать забыв об этой встрече.
Однако внезапно ее чуткий слух уловил нечто крайне интересное, и, приподнявшись на задних лапах, она принялась вертеть головой, стараясь разобраться, в чем тут дело. Ее ноздри шевелились, вбирая запахи, и хотя она едва-едва возвышалась над папоротниковыми зарослями, в конце концов слабый ветерок донес до ее носа не только знакомый запах, но и звуки - странные, похожие на щебет крики каких-то ящеров и уже более узнаваемое мычание анхизавра.
В мычании отчетливо слышались боль и страх...
Это сулило добычу - и, ведомая своим носом и ушами, самка дилофозавра направилась к источнику лесного происшествия, находящемуся едва ли в полукилометре от нее. Ветер дул ей прямо в морду, так что ее почуять не могли, а вот она просто слюнками истекала от такого сладкого запаха свежей крови! Щебет, впрочем, тоже усиливался, но она не особо беспокоилась на этот счет...
Пока не выглянула из густых зарослей на открытую прогалину.
Посреди полянки, прижавшись задом к толстому стволу дерева, стоял молодой анхизавр. Он принял защитную стойку, поднявшись на задние лапы и растопырив когти на передних - но ведь и его противники были не лыком шиты! Перед травоядным динозавром, беспрестанно щебеча и щелкая узкими челюстями, прогуливались три синтарзуса. Эти мелкие динозавры, называемые также мегапнозаврами, были примерно с самого анхизавра размером, только еще изящнее. И они-то, в отличие от него, были хищниками. Правда, не сказать, чтобы такими уж страшными - зубы у них были мелкими, как иголки, а сама морда - узкой, хоть и несла пару невысоких гребней, совсем как у дилофозавра, только не таких больших. Их главным преимуществом была стайная охота - благодаря этому умению синтарзусы могли добывать животных, вдвое, а то и втрое больше себя - хищников, размером с домашнюю индюшку! Вот и сейчас, скворча и прыгая, они то и дело заставляли анхизавра себя атаковать - но лишь затем, чтобы ловко отпрыгнуть в сторону и дать товарищу шанс цапнуть добычу за бок или за шею. Это была долгая охота - охота на выматывание, когда силы были практически равны, и хищник и жертва соревновались в выносливости, прекрасно понимая, что ценой проигрыша может оказаться жизнь. Такая охота могла длиться и день, и два...
Но у молодой самки дилофозавра не было столько времени.
Впрочем, она и не собиралась ждать...
Она была голодна. Она хотела есть. И она не собиралась голодать дальше. А потому, издав пронзительный рев, она выскочила из своего укрытия и бросилась к долгожданной добыче. Анхизавр не успел даже в сторону дернуться, как мощные когтистые лапы ухватили его за плечи, а зубастая пасть сомкнулась на тонкой шее. Челюсти дилофозавра, конечно, ни в какое сравнение не шли с челюстями того же тираннозавра, способными дробить кости - это были довольно слабые челюсти, вооруженные острыми, но тонкими зубами, однако для тех времен большего хищнику и не требовалось. Анхизавр пытался вырваться из страшных зубов, но мощные передние лапы крепко держали его, и наблюдавшие за схваткой синтарзусы лишь негромко щебетали, пока в горле травоядного что-то не забулькало, после чего его лапы подломились, и рухнул наземь, а последние крохи жизни, что еще теплились в его глазах, угасли окончательно.
Самка дилофозавра еще пару раз встряхнула добычу, прежде чем отпустить, но и тогда она, на всякий случай, еще раз обнюхала его, чтобы удостовериться, что он действительно мертв, после чего, наконец, приступила к трапезе. Наступив задней лапой на тушу, она вспорола мягкое брюхо травоядного и начала выхватывать мягкие внутренности, помогая себе передними лапами. Когти на них уже покрылись толстым слоем крови, однако дилофозавры не славились чистоплотностью, и этой крови суждено было высохнуть, чтобы тоже стать смертельным оружием, ведь с этого момента любая рана, нанесенная когтями с пленкой сгнившего мяса, могла привести к серьезному заражению. Однако спокойно поесть молодой охотнице не дали.
Синтарзусы, что тоже были очень голодны, пока что не собирались так просто сдаваться, и, немного повертевшись поблизости, начали наступление, явно собираясь отогнать самку дилофозавра от туши и восстановить свои права на эту добычу. Обычно, при встрече со взрослым дилофозавром, синтарзусы предпочитали отступать, порой оставляя свежеубитую добычу, но эта самка, хоть и была на полметра длиннее любого из них, уже не обладала таким непререкаемым авторитетом, и хищники решили постоять за себя. Заметив их, она негромко рыкнула и, подняв окровавленную морду над тушей, издала оглушительный рев, надеясь, что надоедливые приставалы сами отвяжутся. Сегодняшняя удача отогнала от нее вездесущий призрак голодной смерти, но как скоро она вновь добудет себе еду?.. И потому самка была готова до последнего защищать с таким трудом добытую пищу. Синтарзусы покачивались на задних лапах, мотая хвостами вверх-вниз, их яркие, голубые с желтым, горла раздувались, демонстрируя сложный рисунок - словом, они всячески пытались казаться больше и грознее, однако самка дилофозавра не собиралась им уступать. Вся эта троица весила меньше, чем она одна, и она собиралась использовать свое преимущество в полной мере, поэтому, обойдя добычу, свирепо зарычала, демонстрируя свои устрашающие зубы и ярко-алую глотку. Синтарзусы были подвижнее и быстрее, поэтому могли быть опасными противниками, и, не желая драться с ними всеми разом, самка действовала весьма решительно - издав еще один душераздирающий рев, она направилась им навстречу. Сработало - мелкие хищники так и брызнули во все стороны, спасая свои шкурки, и самка, вполне удовлетворенная, уже думала продолжить трапезу, однако синтарзусы тут же вернулись на место, и вновь над поляной понеслось их утробное кваканье, сопровождаемое ритмичным покачиванием. На второй раз повторилось то же самое. И на третий - тоже. В конце концов терпение дилофозавра истощилось, и он бросился в погоню за одним из синтарзусов, перепугав бедолагу до смерти. Однако остальным двум мегапнозаврам это было только на пользу - пока громадная родственница, кипящая от ярости, гоняла по поляне их собрата, они, пользуясь моментом, тихо и мирно отщипывали кусочки от брошенной туши. Вернувшись и заметив это безобразия, самка, явно разозлившись, бросилась на них и отогнала прочь, тут же начав жадно, огромными кусками отхватывать мясо, давясь от рычания, сотрясающего ее горло.
Увлеченная этим занятием, она даже не заметила, как стерегущие ее синтарзусы внезапно насторожились и начали озираться по сторонам. Их чуткий слух сообщил им о приближении нового животного, которое они пока что не могли ни видеть, ни учуять, но зато примерно могли представить его габариты, слыша, как трещат ветки под его тушей. Приветствовать его лично они не стали - и, разразившись отчаянным чириканьем, сиганули в кустарник - за миг до того, как, раздвинув ветки кустарника, на поляну ступил взрослый дилофозавр, тот самый старик, что так напугал нашу самку полдня назад. Судя по его брюху и голодному блеску в глазах, поесть ему сегодня так и не удалось, поэтому, увидев самку, по уши зарывшуюся мордой в развороченное брюхо анхизавра, он даже думать не стал - и, свирепо заревев, бросился на нее, точно таран. Самка заметила его лишь в самый последний момент - и, едва не подавившись мясом, бросилась назад, так что старик подошел к остаткам туши и, по-хозяйски обнюхав их, тут же начал насыщаться. К вящему недовольству еще не наевшейся молодой самки.
Инстинкт говорил ей, что с таким крупным плотоядным ей не совладать, как бы она ни старалась, однако она не собиралась так просто уступать. Ее гребень, что у молодых особей был плотно сложен на голове и нейтрально окрашен, слегка покраснел от прилившей к нему крови, и самка ритмично замотала головой, слегка наклонив ее вперед - тем самым она не только демонстрировала свои решительные намерения, но и, в придачу, обеспечивала себе невеликую, но возможность правильно оценить расстояние до противника. Впрочем, на самца эта демонстрация особого впечатления не произвела, и он быстро поглощал кусок за куском, а когда самка попыталась ухватить мяса с другой стороны, ее встретили зубы. Наступив на тушу, самец красноречиво оскалился, после чего резко рванулся вперед. Будь он в самом расцвете сил - он бы наверняка сумел ухватить самку за бок, и тогда, скорее всего, ей была бы уготована судьба дополнительного блюда на его небогатом столе, но старые ноги подвели его - она запнулся и едва не грохнулся наземь, а когда поднялся, то молодая самка уже исчезла в кустарнике, видимо, решив, что риск не стоит возможной награды.
По крайней мере, теперь в ее животе было не так пусто, но ее настроения это не улучшило, и один из синтарзусов, что все-таки решил дождаться окончания пира дилофозавра, чтобы урвать еще кусочек съестного, поплатился за это жизнью - он даже пискнуть не успел, когда на него, под прикрытием шума, издаваемого старым самцом, внезапно навалилась молодая самка и, схватив его передними лапами, одним мощным укусом разорвала его тонкую, как у птицы, шею. Затрещали позвонки, и синтарзус, дернувшись, затих, а самка, схватив добычу за голову, поволокла ее подальше от жадного сородича, внимательно поглядывая по сторонам. Ее племя славилось как одни из самых свирепых и опасных хищников начала юрского периода - но в этом лесу любой хищник, каким бы могучим телом он ни был наделен от природы, легко и просто мог стать добычей собственных сородичей. И когда самка, выбрав для себя укромное местечко, начала рвать синтарзуса на части - она ни на мгновение не забывала об осторожности. По иронии судьбы, ее нынешняя добыча принадлежала к тому же семейству, что и она сама. Но на этот раз удача была на ее стороне.
А в следующий раз, быть может, случится и наоборот. И ликующие синтарзусы будут пировать на останках ее тела, когда ее закатившиеся глаза уже покроет мрак смерти. Не бывает вечных победителей...
Динозавры знали это слишком хорошо, потому что в мире, в котором они жили, ничто не длилось вечно.
Потому что, рано или поздно, смерть настигала любого.