Аннотация: Рецензия на поэму А. Вознесенского "Мастера"
Мне было лет 13, когда в руки попался маленький красненький томик стихов Андрея Вознесенского "Витражных дел мастер". В поэзию Андрея Андреевича я влюбилась сразу и навсегда. Это была, если так можно выразиться, любовь с первой строчки. А где то через полгода в Екатеринбург (тогда еще Свердловск) приехал ВИА Ариэль с концертом, основой которого была рок-опера "Мастера". Так я услышала впервые эту поэму.
Не говоря уже о том, что рок-опера была совершенно новым явлением в Советском Союзе, совершенно новыми и неожиданными были стихи.
Я понимаю, почему Андрей Андреевич выбрал именно эту тему. Студент, заканчивающий Архитектурный институт, влюбленный в старую Москву, не смог пройти мимо такого шедевра как Храм Василия Блаженного. Да еще и с такой легендой. Я сейчас не стану рассуждать на тему, что в той легенде правда, а что ложь. Хотя исторически подтверждено, что после этого храма Барма со-товарищи построил еще несколько церквей. Но ведь как красиво! Храм Василия Блаженного оказался столь прекрасен, что Иван Грозный приказал ослепить мастеров, его построивших. Легенда лишний раз напоминает нам, что Храм уникален. И не важно, потому ли что мастеров ослепили, или потому что это было гениальное озарение. И такова сила этого шедевра, что века спустя родился другой шедевр, посвященный ему.
"Мастера" можно назвать пробой пера в крупном жанре поэмы. Это самая первая поэма у Вознесенского. Рождена она была Оттепелью Хрущева, воздухом свободы. Тогда на литературном небосводе взошло целое созвездие поэтов: Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Владимир Солоухин. На этом фоне было так легко потеряться. Но нет, с самого начала поэт обладал собственным голосом и собственным слогом. Уже этой, первой серьезной вещи в полной мере присущ неповторимый рваный, архитектурный стиль поэта.
Начинается поэма с двух посвящений. Одно художникам (в широком смысле этого слова), второе варварам и тиранам. Резкий контраст? Но ведь поэма о творении и о тиранах, душащих творчество.
Ваш молот не колонны И статуи тесал -- Сбивал со лбов короны И троны сотрясал...
......
...Искусство воскресало Из казней и из пыток И било, как кресало, О камни Моабитов...
И сразу следом Посвящение тиранам:
...Империи и кассы Страхуя от огня, Вы видели в Пегасе Троянского коня.
Ваш враг -- резец и кельма. И выжженные очи, Как Клейма, Горели среди ночи...
Даже для Оттепели это было слишком смело. Не зря именно Вознесенского вместе с еще несколькими людьми искусства выбрал своей мишенью Никита Сергеевич на печально известном Съезде Союза писателей. Не зря именно ему он кричал с трибуны: "Господин Вознесенский, вон из страны!" Он пишет поэму, еще не зная что все это ему только предстоит. Скитания по провинции, отвернувшиеся, струсившие друзья, а прологи все это пророчески предсказывают.
За прологами идут семь глав. Небольшие, все в разном стиле и разном ритме, они тем не менее органично объединены общим русским духом.
Кудри -- стружки, Руки -- на рубанки. Яростные, русские, Красные рубахи....
......
...Холод, хохот, конский топот да собачий звонкий лай. Мы, как дьяволы, работали, а сегодня -- пей, гуляй! Гуляй! Девкам юбки заголяй!
Эх, на синих, на глазурных да на огненных санях... Купола горят глазуньями на распахнутых снегах. Ах! --
Только губы на губах!...
Широкий размашистый, очень яркий мазок Вознесенского-художника. А дальше, словно продолжая мысль Посвящений, после трагического конца поэмы:
...Тюремные стены. И нем рассвет. А где поэма? Поэма -- нет...
Вознесенский, Воздвигну их! Я -- парень с Калужской, Я явно не промах, В фуфайке колючей, С хрустящим дипломом. Я той же артели, Что семь мастеров. Бушуйте в артериях, двадцать веков! Я тысячерукий -- руками вашими, Я тысячеокий -- очами вашими. Я осуществляю в стекле и металле, О чем вы мечтали, о чем -- не мечтали...
В том маленьком красном сборничке было стихотворение, давшее ему название: Витражных дел мастер. В нем были замечательные строки:
Я сплю на чужих кроватях,
сижу на чужих стульях,
порой одет в привозное,
ставлю свои книги на чужие стеллажи, -
но свет
должен быть
собственного производства.
Всю свою поэтическую, долгую и плодотворную жизнь Андрей Андреевич придерживался этого кредо. Его свет всегда был собственного производства. А впервые он его зажег в поэме "Мастера"