Аннотация: Здесь нет и не было сюжета.. Просто маленькие такие картинки, хранящиеся в памяти...
Поляны
Так уж сложилось, что в моей жизни абсолютно городского человека(в смысле житья-бытья) начиная с раннего детства было очень много самых разных полян. К лесу отец-геолог приучал нас с мала. Во всяком случае, уже лет с трех я помню что большую часть выходных мы проводили в лесу. Это не зависело от времени года или погоды. Да что говорить, если до сих пор меня, абсолютную и неисправимую "сову" можно за считанные секунды вытащить из постели в пять утра волшебными словами: "Идем в лес".
***
Эта вот поляна всплывает из раннего детства. Мне года четыре, рядом брат, младше меня ровно на год. Мы долго едем электричкой из Свердловска. Выходим на Ново-Алексеевке и сразу уходим в чистый, светлый сосновый лес. Весна. Еще лежит в тенистом подлеске нерастаявший снег, голые ветви кустарников. Папа упорно ведет нас по лесной дороге к какой то, известной только ему цели. Мне интересно все. И первые цветочки мать-и-мачехи на лесных пригорках, и тонкие, ярко-зеленые ростки молодой травки. Солнышко играет на остатках снега, пробившись к земле между стройными сосновыми стволами. Лес оживает от спячки, посвистывают какие то птички. Я одета как маленький медвежонок в теплые фланелевые штаны, свитер и толстую курточку. Наконец, мы у цели. Сейчас я понимаю, что расстояние, пройденное нами не больше двух-трех километров. А тогда казалось, что шли целую вечность...
Вышли на пригорок.
-Привал, -командует папа.
Из рюкзака, снятого с папиной спины, достается клеенка и байковое одеяло. Его стелят на подсохшую горку и усаживают нас с братом. Отец ходит вокруг, собираю сухие ветки. Через полчаса разведен костер, над которым подвешен котелок с водой для чая. Мама раскладывает немудреную снедь -- бутерброды с докторской колбасой, вареные яйца, отдельно горкой лежит сырая картошка. Её мы потом будем печь. Пока нам выдают старую отцовскую фляжку с крышкой на цепочке. В ней взятый из дома сладкий чай. Эта фляжка прожила у нас потом еще много лет. Прошла через все детство, подростковый период, захватив часть юности. Потеряв по дороге цепочку. Нет ничего вкуснее бутербродов на таком вот пригорке. И мы с братом вгрызаемся в них так, как будто нас неделю перед этим не кормили. Подходит папа.
-Поели? Тогда идемте, я вам сейчас что-то покажу.
Мы, как два медвежонка, переваливаясь в своих одежках, бежим за отцом, который ведет нас в глубь леса. Вот сейчас, еще немного и мы увидим...
Маленькая полянка, огороженная от остального леса кустами калины и ольхи...Снег на ней растаял, травка еще не вылезла. Она смотрелась бы голой и сиротливой, но вот оно! В центре её маленькое чудо. Из голой земли, прорвавшись к теплу и солнцу, как маленькие воины, небольшой групкой пушистые зеленовато-серые стебельки увенчанные такими же пушистыми желто-серыми колокольчиками с ярко-желтыми тычинками внутри. Сон-трава, первый уральский подснежник. Потом мы еще не раз приедем на эту же поляну. В конце мая здесь нас будет радовать своими синими глазками медуница, в июне все покроется расцветшей купальницей, в июле вокруг поляны начнет созревать малина, не та садовая крупная, а мелкая, лесная и очень душистая. В августе и сентябре вокруг этой поляны папа будет собирать с нами вместе грибы. А через два-три года мы и зимой, в не слишком холодное солнечное воскресенье придем сюда на лыжах. И каждый раз будет небольшой костерок с лесным чаем, с нехитрыми бутербродами... И удивительная радость от общения с лесом.
***
Эту поляну я помню со времен своего пионерского лагеря. Под Сысертью я провела два лета. Вожатые выводили нас в лес организованно, что меня страшно раздражало. Лес нужен для того чтоб побыть одной, отгородиться от городской жизни, вымыть из себя грязь и смог. Нет, тогда я конечно так не думала, слишком уж высокие материи для ребенка 12-ти лет, но наверное на уровне подсознания это ощущала. Я была бичом наших вожатых. В то время, как все дружной колонной шли по лесной дороге, слушая вещающую о чем то вожатую, я ухитрялась оторвавшись, зависнуть над каким нибудь цветочком, или свернув в лес отрыввала молодой еловый побег чтоб потом долго его грызть по дороге, наслаждаясь кислым вкусом молодой хвои и хвойным ароматом.
И вот так вот, оторвавшись от всех, я и наткнулась на это маленькое чудо... Всего метрах в пяти от дороги, за небольшой полоской кустарника открывалась небольшая поляна. Густо заросшая травой, цветущей лесной геранью и кошачьей лапкой...А по краям... А по краю поляну частым, драгоценным ободком лиловели маленькие башмачки прикрытые сверху пестрым, белым в ту же лиловую крапинку лепестком. Венерин башмачок, краснокнижное растение, северная орхидея. Я зависла над цветком как компьютер со сбившейся программой. Он был такой изящный, такой необычный... Позвать остальных? Да ни за что... Они же сейчас обдерут их все и потухнет эта радостная полянка. И я помчалась догонять остальных, унося внутри маленький пушистый комочек радости от встречи с чудом.
***
В этом месте мне всегда хорошо думалось. Всего то, отойдешь от экспедиционного поселка на три километра вдоль Пайпудыны, пройдешь старый, разрушенный мост на дороге к Харбею и вот оно -- ущелье. Широкое с пологими боковыми склонами, как и большинство ущелий на Полярном Урале(что поделать -- старые горы), с текущим по нему ручьем и полянами золотого корня. Я уходила сюда после рабочего дня. Посидеть, подумать, по дороге обрывала встретившиеся травки-цветочки. Зачем глотать таблетки, когда вот она -- живая, экологически чистая аптека.
Больше всего мне это ущелье нравилось в начале июля. Все подходы к нему, склоны и берега ручья были покрыты золотыми шариками цветов купальницы.
Ущелье постоянно продувалось ветром, потому комарья в нем почти не было. Снимешь штормовку, бросишь её на землю, ляжешь в заросли купальницы и иван-чая и смотришь на бездонное светло-голубое северное небо с бегущими облаками. Земля, покрытая обычной для тундры моховой подушкой, и не земля вовсе -- а мягкий матрас. К середине июля верхняя часть подушки подсыхает, вода от оттаявшей мерзлоты уходит в землю и стекает к ручью, потому лежать на этом матрасе уютно и сухо. Воздух пахнет багульником и можжевельником, заросли которых небольшими куртинками разбросаны по всему ущелью. Время от времени в небе зависает распластавший крылья сапсан. Где то на скальном выходе у него гнездо и он обозревает окрестности, следит, не грозит ли что его драгоценному птенцу.
Если лежать неподвижно, то на расстоянии вытянутой руки вполне может пробежать лемминг. Маленькая, забавная полярная мышка, безобидная и легко приручающаяся. В этом месте хорошо отпустить мысли на своду, дать им спокойно течь сквозь тебя, чувствуя как смывается дневная усталость, уходят накопившиеся обиды и раздражение. Растворится в окружающей тундре, ловя краем уха звуки бегущей воды, жужжание шмеля, редкий крик какой то птицы.
***
А этот черничник мне показал наш связист. Четыре километра от поселка. Обычно все собирают чернику на склоне горы, нависающей над поселком, а я ухожу сюда. Сперва вдоль железки, чтоб перейти Пайпудыну по железнодорожному мосту, а потом отвернуть от дороги градусов на тридцать к северо-востоку и выходить на невысокий увал. Вдоль него бежит старая вездеходная дорога. А весь голый склон покрыт черничником и ерником -- зарослями полярной березки. В определителе она называется береза монетчатая. Это потому, что её листочки, маленькие, диаметром полтора-два сантиметра, похожи на круглые монетки. Здесь тоже встречаются островки золотого корня. Но он мелкий и идти за ним осенью нет смысла. В ущелье корень толстый и упругий, а на этом иссушенном увале он тонкий, сухой. Здесь и черника мелковатая, потому что не прикрыта ничем от холодных полярных ветров. Зато её много и никто не мешает собирать. А еще она здесь гораздо более душистая, чем в зарослях поселковой горки. Ветры её секут, но и солнышка ей достается гораздо больше. А на каменистых выходах склонов вдоль железки обычно море подосиновиков. Но их можно собрать на обратной дороге. И запахи.... Ах эти тундровые запахи... Прелый мох, пропитанный горьковатыми нотками багульника, приправленный хвойным ароматом можжевельника и медвяной таволгой. Кружевные соцветия таволги тоже собирать на обратной дороге, зимой пригодятся. В процессе сбора черники синеют руки, язык, губы. Ну не возможно собирая, не закинуть горсть-другую в рот. А вот по ернику прошуршал редкий гость -- ежик. Их здесь немного, не тайга... Лесотундра.
***
Сюда мы любили выбираться отдыхать компанией. Ну такое вот место, компанейское какое-то.
Обрывистый берег Харбея, скальные выходы покрытые невысоким кустарником. На голых камнях неожиданно ярко подушечки полярной гвоздики. Крошечная, почти без стебельков, зато цвет! Яркие розовые пятна видны из далека. Здесь есть несколько небольших ям, в которых при изрядном терпении можно поймать хариуза. И тогда будет потрясающая северная уха. А мне нравилось здесь рисовать. Маленький этюдник, акварельные краски или пастельные мелки и сиди себе, наслаждайся видами. Только не подумайте ничего, я не художник. Это так, для себя, выход еще юношескому увлечению.
По верху скального обрыва кружевной ивняк. Здесь у нас давно оборудованное кострище. Приехав компанией, народ обычно разбредается. Кто с удочками за хариузом, кто собирать грибы( это если август), в июле здесь в окрестностях собирают морошку. Но это не главное, не в этом смысл приезда сюда. Сколько соберется -- столько соберется, сколько поймается-столько поймается. Здесь главное надышатся, насмотреться, побыть вроде и вместе, компанией, но и отдельно, каждый сам по себе. Такое вот место, что дает совместить вроде несовместное.
***
Это место, 126-й километр я всегда любила. И езжу сюда всегда одна. Это моё место, близкое мне какой то внутренней родственной связью. Сойдя с поезда на разъезде, сразу резко ухожу к северу. Вверх по курумнику*.
-- курумник -- каменная осыпь
Острые камни слегка осыпаются под ногами. Пока подымаешься вверх, главное внимательно смотреть под ноги. Зато поднявшись на невысокий гребень, замираешь от красоты. Если не смотреть вниз на дорогу, а только по сторонам, то во все стороны разбегаются небольшие, типично уральские, оплывшие приземистые хребты. Внизу поблескивает лента Соби, бегущая в Обь. Склон покрыт настоящим лесом. Не тайгой конечно, куда нам заполярным, а таким густым, лесотундровым хозяйством. Продираться по нему не слишком весело, но я здесь бываю часто и знаю удобные тропки. Подлесок весь пророс высокими, увенчанными грязно-фиолетовыми башмачками, копьями аконита. Кое где мелькают голубые цветы живокости. Выхожу на любимую поляну, здесь я обычно устраиваю себе лесной перекус. Пару пряников откладываю на поваленное дерево, тихонечко шепча слова благодарности хозяину леса. Не смейтесь, когда то этому меня научил отец. И не было еще такого чтоб я заблудилась в лесу или вернулась из него совсем с пустыми руками. Даже в самый не ягодный и не грибной год хоть немного да соберу. Вот потому и оставляю своё приношение. Верить или не верить дело ваше, а я для себя все давно решила...
![сон-трава []](/img/n/nowikowa_o_n/poljany/45161.jpg)
![венерин башмачок []](/img/n/nowikowa_o_n/poljany/3213063_m.jpg)
![купальница []](/img/n/nowikowa_o_n/poljany/kupalxnica.jpg)
![багульник []](/img/n/nowikowa_o_n/poljany/bagulxnik.jpg)
![Что выше? []](/img/n/nowikowa_o_n/poljany/chtowyshe.jpg)
![карликовая березка в ягельнике []](/img/n/nowikowa_o_n/poljany/ernik-jagelxnik.jpg)