Зеркало Рубен оставил возле крыльца. Лёшка потоптался возле него, но так и не решившись взять в руки, перенёс движением глаз на чердак, представил его висящим на стене. И порадовался, как у него это ловко получилось. Когда Рубен перечислял сноходческие профессии начав с самых важных, Лёшка огорчился, услышав, что снодизайн стоит только на четвёртом месте. Да ладно бы на четвёртом, хуже, что на предпоследнем. Первое место занимали проводники, которые могли попасть и довести кого угодно в какое угодно место сномира. На втором месте стояли целители. Ну это понятно. Их бы можно и на первое место, только без проводников они просто не дошли бы до больного. Потом шли риттеры, и только после них в перечне следовали снодизайнеры - сноходцы способные ментализировать образы. Их предназначение было чисто вспомогательным - обустройство быта сотоварищей. Утешением было только то, что их деятельность была в отличие от остальных, более важных категорий, созидательная и творческая. И ещё польстило Лёшке то, что называли их в общении волшебниками. За способности к тому, что в Яви называли бы колдовством. Конечно, в Снояви этим никого не удивишь, но и создавать предметы из, казалось бы, ничего, умели совсем немногие. И Лёшка принадлежал к числу этих немногих. И был среди них, как сказал Рубен, не последним.
В конце концов и это удивительное зеркало было создано когда-то им. А значит, и необычные его свойства - отражение и его умений и талантов. А если не только отражением? Если это воздействие было так сильно, что оживило какие-то неведомые силы, которые теперь таким образом проявляются? Или, может быть, это сигнал? Сигнал к началу миссии, о которой говорил Рубен? Лёшка всмотрелся в непроглядную тусклость, межрамья, но ничего в ней различить не смог. Ему вдруг показалось, что открывшиеся ему вчера глубины вновь затянуло стеклом, как затягивает льдом прорубь в морозную ночь. А, может быть, и не казалось. Однако проверить так ли это - не решился. Накинул на раму покрывало с лежанки. Чтобы глаза не мозолило. Чтобы отвлечься, взял с полки тетрадь с отцовскими записями, открыл наугад. Довольно легко разобрал стенографический текст. Отец писал:
"Медальон продолжает чудить. Во всех смыслах. Прикрепил цепочку к третьему уголку и вдруг стал видеть очень яркие, запоминающиеся сны. Просто ночной кинотеатр да и только! Но все эти чудеса меня сильно напрягают. Всё это непросто. И что делать с этой пластинкой? Избавиться - лучший способ, но возможно ли это? Лёшке четырнадцать. Значит, попала она ко мне пятнадцать лет назад. Странным образом попала. Её вынесло волной прямо мне под ноги. Не поднять такую необычную и красивую вещь было невозможно. Я поднял. Увидел красивую девушку. Она мне сразу понравилась. Спросил, чтобы завести знакомство, не она ли обронила. Сказала, что не она. Залюбовалась медальоном. Разговорились. Оказывается она приехала к морю из нашего города. В параллельной туристической группе. Я сунул медальон в карман и забыл про него, потому что занялся девушкой. Сразу начался роман. Бурный. Нет, не сразу. На другой день она подарила мне цепочку для медальона. У меня был день рождения, и это оказалось подарком в тему. Вот тогда и началось. Мы долго решали в какое отверстие вдеть цепочку. Совместная деятельность сближает. Прикосновение рук, глаз, а потом вдруг и губ. Через два месяца мы поженились. И Лёшку зачали в этом медальоне. Это я точно помню... Носил его несъёмно, потому что вдруг замок на цепочке заело. А потом Маринка выпросила его. Сказала, что медальон этот нам приносит счастье. И носила пока не родила. Нет, больше... А потом он куда-то затерялся и нашёлся только в этом году. Вот и думай..."
Лёшка отложил тетрадь. Что ж получается, что пайдза именно его искала? И не только искала, но создала... Соединила отца и мать, и... Но зачем? Миссия, - сказал Рубен. И, кажется, сам своих слов испугался. Ну, не испугался, конечно, смутился как-то. Конечно, во всё это не очень бы верилось, если бы не всё то, что происходит с ним эти две недели.
Вспомнил Иринку. Ладно. В конце концов, что он ей? Надо это пережить, хотя и тяжело. Кажется, он крепко влип. Тоскливо на душе. Несколько раз заметил, что в том месте, где оставлял взгляд, вдруг начинало сгущаться пространство и в нём вдруг намечались знакомые черты. Этого только не хватало - создать вместо Ирины фантома, куклу! Таким вот примитивным образом воплощённую мечту.
Решительно подошёл к зеркалу. В конце-то концов! Завесился покрывалом, как страус крылом! Сдёрнул тряпку, всмотрелся в серую муть. А потом, решившись, сунул в неё голову, словно лбом пробивая корку льда в полынье. Слабый треск, как от электрического разряда и никаких неприятных ощущений. Как сквозь толщу воды увидел неясный свет, идущий из глубин, а потом различил далеко внизу узкую извилистую ленту - светлую, на фоне тёмных бесформенных сгустков. Присмотревшись, понял, что лента - это дорога, а тёмные образования по сторонам - каменные глыбы. Да уж, с этого пути не свернуть! Дорога - совершенно пустынная - шла прямо из-под зеркала, вернее, рамы, а уж начиналась она здесь или же где-то за спиной, было неясно. Чтобы узнать это, Лёшка высунулся ещё - под ним крупная каменная кладка, а зеркало с обратной стороны выглядело как узкое окошко на верхнем этаже высоченной башни. Дорога же, оказывается, шла не от башни, а огибала её, пропадая за поворотом. Словно бы специально подходя под его окошко. Ничего себе картинка! Выманивают? Посидел, переживая, или как говорил отец, "пережёвывая", впечатление от увиденного. Но погрузиться в чувства не удалось: во дворе рявкнул Флинт. Не злобно, а так, для того, чтобы предупредить хозяина о госте. Рубен? Лёшка сосредоточился. Свой участок надо уметь видеть не только глазами: самого главного глазами не увидишь. Нет, не понятно. Никого. Переместился во двор. Огляделся и обомлел. На дорожке стояла Иринка. Смущённая и тихая.
- Ничего, что я без приглашения? Хочешь, я уйду?
Лёшка наконец пришёл в себя... Ну и дела.
- Не хочу.
- Ты меня прости за вчерашнее. Я знаю, что я тебя обидела. Ну не могла же я при Рубене рассказывать, какая я дура.
- А при мне?
- При тебе можно. Ты свой, - она улыбнулась. - Ты друг. Я тогда... Ну, когда это случилось. Когда он в меня вцепился, подумала: "Если бы Лёшка здесь был!" И ты вдруг появился. Ты знаешь, - зашептала она, подойдя ближе, - я тебя видела. Вернее, как бы видела. Маяк мигал всё время и вдруг в листве твоё лицо, как из теней и бликов. Спасибо, Лёшечка...
Иринка приблизилась ещё и быстро поцеловала в щёку, но отстраниться не успела: Лёшка поймал её и притянул к себе. Нашёл губами её губы. Они долго целовались, пока наконец Иринка не отвернула лицо, положив голову ему на грудь.
- Что мы будем делать?
- Ещё целоваться, - ответил Лёшка.
- А с чего это вдруг? - спросила Иринка и посмотрела на него с интересом.
Лёшка надулся.
- Какой ты всё-таки ещё маленький, - вздохнула Иринка.
- Я не маленький, я тебя люблю! - выкрикнул Лёшка и посмотрел на неё сердито, почти зло. - Будто ты не знаешь!
- Теперь знаю, - ответила Иринка и улыбнулась.
- А ты? - спросил Лёшка с волнением.
- Ты мне очень нравишься, Лёша. Правда.
Он вновь потянулся к ней, и они ещё немного поласкались, пока Иринка решительно не отстранилась.
- Целоваться можно и в яви, - от этих слов у Лёшки закружилась голова. - А здесь есть дела и поинтересней... Что с зеркалом, Лёш? Молчит, как брянский партизан?
- Если бы... Выманивает...
- Как это?
- А пойдём, посмотришь.
Лёшка откинул покрывало. Поймал удивлённый Иринкин взгляд. Ну да, плёнка. Сказал нерешительно:
- Я туда голову совал, только не знаю, можно ли тебе...
- А почему нельзя? - ответила она и храбро опустила голову в зеркальную муть.
Лёшка на всякий случай покрепче обнял её и тоже сунулся в межрамье.
- Лёшка, - Иринка повернула к нему озабоченное лицо, - посмотри, я не измазалась этой амальгамой?
- Нет, - ответил Лёшка. Он не знал, что такое амальгама, но по поводу измазаться понял.
- Дорога, - Иринка всмотрелась вдаль. - Пещеры. Городок или крепость на горизонте.
- Где ты всё это видишь? - изумился Лёшка. - Дорогу я вижу и валуны какие-то... А город, пещеры...
- А ты присмотрись... Но это не Крым, конечно. И совсем не то место, где ты меня спасал... А что же это тогда?
- Рубен же сказал - миссия. Придётся туда лезть.
- Не вздумай! Расшибёшься. Это, конечно, не Явь, но и не Сноявь в полном смысле. Я чувствую.
И она оттащила его от зеркала, словно испугалась, что он и впрямь спрыгнет. Но из объятий освобождаться не стала.
- А как же мне туда?
- Какие вы все мальчишки глупые! - она нейтрализовала двоёное по обидности сочетание ласковым поглаживанием по щеке. - Ну зачем прыгать там, где можно спуститься?
- По веревочной лестнице, что ли? - он повернул голову так, чтобы её ладони было удобней.
- Лёшка, ты откуда смотрел на дорогу?
- Из башни.
- С верхнего этажа башни. Значит...
- Значит, есть спуск в нижние этажи.
- Именно. Как в любой башне. Вот и жди.
- Чего?
- Когда он откроется. Ты же сам сказал, что тебя выманивают. Наберись терпения. Теперь они от тебя не отстанут.
- Кому это я так понадобился? - помрачнел Лёшка. Не очень ему нравилась идея "пойти туда, не знаю куда".
- А что ты сам думаешь по этому поводу?
- Пайдза, что тут думать. Вот эта, - он вытащил из-за ворота пластинку.
Иринка посмотрела, пожала плечами.
- Ну, может быть она и помогает. Но не верится мне, что прямо-таки и вытягивает. Это просто артефакт.
- Чего?
- Ну в данном случае - подорожная, как в начале прошлого века.
- Понятно. Билет на лошадь.
Иринка засмеялась.
- Вроде того. А ты знаешь, я верхом научилась ездить. Там конюшня недалеко есть. Лошади настоящие скакуны, а не крестьянские лошадки. У тёти Жени на этой конюшне родня. Значит, и мне родня. А как не порадеть родному человечку? Я три раза верхом ездила.
- Не боялась?
- Что лошадей бояться, они же не люди, им можно довериться... - посмотрела грустно в сторону.
- Хочешь я его... - Иринка закрыла ему рот ладошкой. - Он своё получил.
- Что случилось-то там?
- А вспоминать не хочется, - она нахмурилась. - Но ты должен знать. Был пикник. Сидели, песни пели. Ребята выпили. Ну и мы немножко. А потом разошлись. И как-то получилось, что все по парам. У них пары уже сложились, а этот...
- А тебе этот достался.
- Если бы. Я ему досталось, так вышло. Ну, он так подумал. Начал приставать. Но не то, чтобы очень нахально. За руки взял. Держал. Не больно, но противно. Унизительно. И вырваться никак. Требовал: поцелуешь - отпущу. А Витёк со своей Катей куда-то запропастились. Я его зову, а ответа нет. А этот... И вдруг как закричит, и назад отпрянул. Его-то крик все сразу услышали. Прибежали. А у него ожоги реальные. Никто понять не может, откуда. Ну стали попутку ловить, чтобы в город вернуться. Поймали, кто-то с ним поехал. А мы уже потом, утром. Я вот думаю, чтобы я делала, если бы не ты? Он бы не отстал. А впереди целая ночь. Нет, ну Витька, конечно бы, защитил. Но тогда - драка. Мордобой. Ты, Лёшенька, ситуацию разрулил. А ожоги - так ему и надо...
- Забудь, - велел Лёшка. - Всё прошло. Ты лошадей крымских расхваливала, а у меня лошади не хуже, смотри! - сказал Лёшка и повернул Иринку к окну.
Возле крыльца стоял взнузданный конь и нетерпеливо бил копытом.
![[]](/img/n/nowikow_w/019/stenogr.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_w/019/irweb.jpg)