Стоять насмерть!
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
"Мы живых людей на танки размениваем, понимаешь, политрук? Не просто людей - наших советских богатырей! Сегодня утром они с нами кашу из одного котелка ели, шутили, верили в нас, а завтра поползут с гранатами и бутылками под танки, понимая, что шансов вернуться живыми у них практически нет. Да каждый из них мне только за это дороже любой немецкой танковой дивизии, а все, что я могу сделать - это кивнуть головой, одобряя их жертву... " Герои повести- реальные люди, встретившие войну на границе, 22 июня 1941 года. Описанные события имели место быть. Здесь нет фантастических героев, обладающих суперспособностями. Да они им и не нужны. Обычные люди, вставшие на защиту своей Родины и выполнившие свой долг до конца.
|
15 июня 1941г.
- Товарищи пограничники! С сегодняшнего дня все увольнения и отпуска запрещены. Ежедневно к нам в комендатуру доставляют фашистских агентов, пересекающих границу вместе с обычными бандитами. Сведения, что мы получаем от них, разнятся только в некоторых мелочах, но суть остается одна - со дня на день начнется война. Одни говорили про середину мая, другие про 15 июня, сейчас указывают на 22-23. Наша разведка так же доводит до руководства сведения о скоплении противника, готового в любой момент пересечь границу. Данные перебежчиков, пойманных агентов и наших разведчиков много раз перепроверены и, можно считать, достоверными. Да вы и сами общаетесь с местными жителями, сами ловите банды и все это прекрасно знаете...
Капитан Середа осмотрел строй стоящих перед ним пограничников. Слушали внимательно. Практически все знают его лично. К его словам относятся с уважением. Даже побаиваются. Это и не удивительно - на фоне многих красноармейцев и командиров он выделялся не только большим ростом, но и богатырской фигурой. Плечистый, с крупной головой, хорошо развитой мускулатурой, он был больше похож на тяжелоатлета, чем на среднестатистического командира Красной Армии.
Грудь коменданта украшал орден "Знак почета" и все бойцы 94-го погранотряда знали, что получил он его не за протирание штанов в пыльной комендатуре. Лично Михаил Иванович Калинин в Кремле, три месяца назад, вручал Середе эту высокую награду за обезвреживание большой банды националистов. Статья об этом подвиге, вышедшая в "Комсомольской правде" висела на каждой Доске Почета в округе, на каждой заставе.
Середа продолжил:
- По ту сторону границы фашистская Германия стянула силы практически всей Европы. Быть может, они не перейдут границу, но надо быть готовыми к худшему. Нам предстоит много работы. Командиры застав распределят задачи каждому. Работать будем днем и ночью, в основном, ночью. Я же о другом хочу вам сказать...
Товарищи красноармейцы и командиры! Чем качественнее и надежнее мы подготовим рубежи, тем больше шансов у нас сдержать врага здесь, на границе. Дождаться подкрепления и, если не погнать фашистов поганой метлой на все четыре стороны, то хотя бы дать время командованию подготовить резервы, развернуть войска согласно боевому расчету, закрепиться, вгрызться. Верю, что окончательная победа будет за нами. И именно от нас зависит цена этой победы и ее сроки.
Командиры Застав вечером доведут задачи по подразделениям. Проверять будем неустанно днем и ночью. И только попробуйте сорвать сроки подготовки рубежей!
Спустя 2 часа командование 94-м погранотрядом собралось в Комендатуре. Командир отряда, майор Босый осмотрел присутствовавших и начал совещание:
- Объяснять вам оперативную обстановку не буду, вы ее знаете не хуже меня. Необходимо обсудить и утвердить меры, способные сдержать возможный прорыв через границу не только отдельных банд, но и крупных соединений противника. Верю, что перехода границы крупными соединениями не будет, но готовиться надо к худшему.
- Товарищи командиры! - взял слово начальник штаба 94 Погранотряда майор Врублевский, - необорудованность новой границы, горно-лесистый рельеф, а также неприятие многими местными жителями Советской власти, затрудняют задачу. Комендант не единожды докладывал, что противнику известно практически все, что происходит на заставах - все засады, маршруты патрулей, новые укрепления - не являются для них тайной. Бандиты, а с ними и фашистские агенты, переходя границу, знают о наших передвижениях и вносимых изменениях. Боюсь, что о подготовке новых укреплений они узнают достаточно быстро.
- Может противника сразу хлебом-солью встречать? - улыбнулся комиссар Авдюхин
- Никак нет, товарищ комиссар, разрешите? - встал капитан Середа
Майор Босый утвердительно кивнул головой. Комендант встал, достал с соседнего стола макет участка границы и продолжил:
- Изученный опыт ведения войны немцами в Европе говорит, что они постараются совершить прорыв танковыми колоннами. Первостепенное значение играет для них скорость и маневренность. Они не останавливаются на участках сопротивления, окружают их, оставляют подразделения контроля и прорываются дальше. Дороги на нашем участке не рассчитаны на передвижение больших танковых колон. Поэтому, думаю, что в случае начала боевых действий, основное направление их ударов будет через Перемышль на Львов и южнее, на Ужгород.
- Капитан, мы в штабе уже не единожды обсуждали это, вероятно, нам будет противостоять до батальона мотострелков, - прервал начальник штаба
- Через наш участок границы идут три дороги, на которых смогут маневрировать небольшие танковые соединения противника., - Середа указал их на макете и продолжил, - предлагаю с завтрашнего дня начать активно усиливать эти участки. Мы должны занять господствующие высоты до начала войны, а подготовить их уже сейчас. Причем подготовить, в первую очередь, для встречи с танковыми колоннами, а не пехотой противника. При этом, копать окопы и готовить дзоты необходимо по ночам. Силами комендатуры перекрыть возможность пользоваться ночью этими дорогами местным жителям. После этого все укрепления должны быть тщательно замаскированы, скрытно выставлены патрули неподалеку, а в дневное время подразделения должны активно изучать огневую подготовку, штыковой бой и, в обязательном порядке, заново пройти обкатку танками. Плюс нам необходим прямой контакт с артиллеристами, благо, стоят недалеко.
20 июня 1941 года.
Четверо пограничников присели в свежевырытый дзот перекурить.
- На сегодня можно заканчивать. - помощник начальника заставы младший лейтенант Синокоп устало откинулся на траву, - маскируйте и бегом на заставу. У вас будет часа три поспать
Внизу раздался топот копыт.
- О! А вот и комендант пожаловал, - сурово буркнул один из пограничников.
Спустя несколько минут, Середа был возле подготовленного дзота. Выслушал доклад, пристально осмотрел всю проведённую за ночь работу.
- Товарищ младший лейтенант, я же запретил любые перекуры в ночное время вне расположения
- Товарищ капитан, они на дне окопа, да и рассвело уже, огонь не так заметен, да и нет вокруг никого - патрули со всех сторон...
- Накажу. Ей богу, накажу. Совсем распустились...
- Товарищ капитан, - жалостливым голосом начал Синокоп
- Опять плакаться будешь, что бойцы устали? - сурово посмотрел Середа
- Никак нет!
- Ну, вот и не стоит. Сам знаю, что устали. "Пот бережет кровь" - слыхал такое выражение?
- Так точно, товарищ капитан!
-- Вот, и берегите...
- А они точно полезут, товарищ капитан? Может, обойдется?
- Сегодня еще троих в комендатуру доставили. Не обойдется. Имели задание 22 июня в 4 часа утра подорвать здание штаба погранотряда. Не раньше, не позже. Ровно в 4. Сам подумай, младший лейтенант, откуда такая точность во времени и зачем? Ночью в штабе почти никого нет. Но связь с заставами идет через штаб. Да и масса других различных сведений крутится вокруг этой даты.
- Думаете, 22-го нападут?
- Думать и без меня есть кому. Мы приказы выполняем. Сказано не поддаваться на провокации - не поддавайся. Но готовься к тому, что дыма без огня не бывает. Давай, мамлей, отправляй красноармейцев отдыхать и сам иди. Как огневая подготовка на заставе?
- С каждым днем все лучше. Наша застава в округе и так одна из лучших была по этому показателю,но дополнительные тренировки не повредят.
- Метание гранат?
- Нормативы подразделение выполнило на "отлично".
-- Это хорошо... Давай, Синокоп, отдыхай. А то, что бойцы устали - так это еще не устали. Нас в кавалерийской школе имени Буденного так гоняли, что после занятий гимнастерки выжимали. Каждый день. И сон по 4 часа. И так полгода... А вы - недели не прошло, а уже хнычете...
22 июня 1941 года.
Бойцы комендатуры капитана Середы медленно поднимались на позиции и занимали подготовленные рубежи. Сам командир за последнюю неделю изучил этот участок границы, неподалеку от села Волчье, так, что мог, наверное, с закрытыми глазами нанести на карту каждый куст и каждое дерево. Буквально в нескольких километрах позади находилась железнодорожная станция Турка и, по разумению начштаба, первый свой удар немцы постараются нанести именно в направлении станции.
- Товарищ капитан! Все бойцы заняли свои рубежи. Состав комендатуры к отражению атаки готов!
- Сорокопятки?
- Развернуты на своих позициях. Артиллеристы на местах.
- Политрук, мы с тобой уже проговорили все сотню раз. Вот эти два хребта здесь делают небольшой поворот. Как только противник окажется между ними - жги первый танк. Если постараются его объехать - жги объезжающего. Бойцы с гранатами на той стороне остановят последний из тех, что успеют зайти в ущелье. Тогда в ущелье мы их и зажмем. Пока танков нет, что бы ни случилось, сорокопятки должны молчать. Пехоту мы к ним не подпустим. После этого подтягивай сорокопятки к нам. Места под них готовы. Пулеметчиков расположил как договаривались?
- Так точно!
- Забудь про штыковой бой и атаки в полный рост. У противника преимущество не только в численности, но и в опыте. Высотки наши. У него один вариант - обойти нас. Но там его тоже ждут. В лоб взять практически нереально. Ложбина перед высотками простреливается на километр. Если я погибну - командовать тебе. Без получения приказа из штаба, отход запрещаю.
- Сколько держаться надо, товарищ капитан?
- Столько, сколько потребуется. У противника, по нашим данным, до батальона пехоты и до десятка танков. Через нас они пойдут, или через соседние заставы - неизвестно. Сведения проверял и через перебежчиков, и через местных. Батальон мы, всяк, удержим составом отряда и с господствующих высот часа полтора-два. А к тому времени и подкрепление должно подойти.
Когда заместитель убежал к артиллеристам, Середа взобрался на позицию пулеметного расчета.
- Лукичев, не спишь?
- Никак нет, товарищ капитан!
- Твои готовы?
- Уже давно. Все прекрасно понимают к чему все идет.
Посидели молча. Середа постоянно гонял в мыслях, какие подарки может преподнести противник. Немец - зверь хитрый, изворотливый. Недаром с ним в Империалистическую пол-Европы намучилось. Да и сейчас за два года всех соседей к ногтю прижал.
- Товарищ капитан, сколько времени, не подскажите?
- Пол четвертого.
- Скоро рассветать уже начнет.
Бойцы в комендатуре были опытные. Большинство сами раньше служили пограничниками. И бандитов ловили, и стрелять приходилось, и в рукопашной многим фору дадут, но больше всего Середа переживал за противостояние с танками. С этим зверем они не сталкивались практически. То, что пару раз полежали в окопе под проезжающим над ними легким БТ, еще не говорит, что не побегут, когда лоб в лоб сойдутся. Поднять комендатуру по тревоге проблем не составило - командир отряда убыл вечером из расположения, а начальник штаба, прекрасно понимая, чем может грозить бездействие, пошел на поводу у коменданта и поднял отряд по тревоге. Уж слишком много данных поступало о переходе границы именно сегодня.
Где-то вдалеке раздался гул самолетов. Ели слышно, буквально, на пределе человеческих возможностей. Середа посмотрел на часы - 3.45. Вроде, в нашу сторону полетели. В дзоте один из бойцов обернулся и посмотрел на него, видимо, тоже услышал. Прошептал что-то соседу на ухо. Тот тоже обернулся.
- Товарищ капитан, вроде, самолеты пролетели?
- Мне тоже показалось. Это кто там у нас такой ушастый? Ковалев, ты что ли?
- Так точно, товарищ капитан!
- А больше ничего не слышишь?
- Тарахтит что-то. Далеко.
Середа достал бинокль и стал вглядываться в сторону границы. Рассмотреть что-либо было практически невозможно - низина перед их высотками практически не просматривалось. Тьма только-только начала отдавать свои права рассвету, да еще от травы поднималась легкая дымка тумана.
Прошло еще минут двадцать и со стороны границы ударили залпы орудий. Где-то далеко за спиной потянулись раскаты взрывов. Бойцы начали переглядываться, смотреть на коменданта, но он молчал. Вглядывался вдаль и молчал. Разрывы продолжались. Далеко, со стороны заставы. Снова гул самолетов, теперь его слышали все. Много. Севернее от их местоположения. Уходили на восток. А гул разрывов стал слышен в нескольких местах. Артиллерия работала, казалось, неустанно. Разрывы практически не смолкали. Да, далеко, но слышно было отчетливо.
- Горбатенко, связь, живо! - крикнул Середа, будто отойдя от оцепенения
- Товарищ капитан, началось?
- Сам же видишь, Лукичев, чего спрашивать? Без моего приказа ни шороха!
Со стороны границы раздалось несколько винтовочных выстрелов. Пограничники будто внутренне напряглись и уставились в сторону низины. Но там тишина. Видно было уже достаточно хорошо, лишь густая дымка тумана тянулась по земле. А за спиной продолжали грохотать раскаты разрывов.
- Горбатенко! - окликнул Середа, - что там со связью?
- Пытаюсь связаться, никто не отвечает, товарищ капитан!
- Дай мне связь! Как хочешь!
И продолжил всматриваться туда, за ложбину. Да, определенно, в той стороне была слышна работа моторов, достаточно далеко, да и разрывы на востоке перекрывали этот шум, но техника с той стороны подходила.
Из-за тумана показалось два мотоцикла. Фары выключены, да они уже и ни к чему. Видимость была достаточной. Тут же, следом, выехал небольшой бронетранспортер. Середа попытался вспомнить, как он назывался, но название упрямо не шло. Они неспешно перекатывались по ухабистой дороге и двигались в их сторону. Больше из-за ложбины никто не выезжал.
- Что делаем, товарищ капитан? - тихо спросил Лукичев
Середа быстро перебирал в голове варианты. Бить по ним сейчас с пулеметов - только выдадим засаду раньше времени. Пустить в ложбину - увидят спрятанные сорокопятки и весь план заманить танки в котел, псу под хвост.
- Товарищ капитан, может, гранатами закидать, как за склон заедут? - прервал его мысли один из бойцов
- Давай, Ковалев, действуй, пару бойцов с собой возьми, - тут же отозвался комендант.
Молодец боец, правильно сообразил. Ковалев с двумя пограничниками быстро устремился вниз, держась за склоном, чтоб не быть обнаруженным раньше времени.
Колонна медленно приближалась. Правильно немцы сделали - сначала разведку пустили. И почему он думал, что сразу в атаку ринутся? Вот уже мотоциклы заехали за склон. На обеих высотках никто не стреляет. Молодцы пограничники, понимают, что засада хороша до той поры, пока про нее никто не знает. Спустя пару минут раздался взрыв гранаты внизу, тут же еще один. И еще. Несколько винтовочных выстрелов и короткая пулеметная очередь. Снова винтовочные выстрелы. Граната. "Ганомаг, - неожиданно вспомнил Середа, -- вот, как бронетранспортер называется." Он выполз из дзота, скрылся за склоном и юркнул вниз, держа пистолет наготове. Спустя несколько минут Середа был внизу. Один из мотоциклов лежал на обочине, второй - горел на другой. Вокруг бронетранспортера лежало несколько солдат в серой форме.
- Ковалев, оттолкайте бронетранспортер с дороги. Потери есть?
- Никак нет, товарищ капитан! Троих пленных взяли, двое ранены.
- Допроси, узнай сколько их, каковы планы и бегом ко мне, я наверху буду.
- Есть!
И комендант быстро полез на склон. Разрывы гранат немцы, возможно, слышали, хотя раскаты от работающей артиллерии все не затихают. Это сколько ж они снарядов подвезли, что без устали бьют? Но гранаты есть и у патрулей. Тем более, после того шума, который они подняли, вряд ли посчитают засаду хоть сколь-нибудь значимой. Да и значимая ли она на самом деле?
Поднялся наверх.
- Идут, приготовиться - услышал Середа окрик Лукичева.
Стали явственно слышны моторы танков. Комендант быстро запрыгнул в дзот, достал бинокль. Раз, два, три... семь танков. Пехота. Три танка впереди, образуя треугольник и четыре позади, отстав метров на сто, а пехота уже за ними. Странно, у нас в танковой роте 10 танков... Тем временем танки приблизились к склонам и стали перестраиваться в одну колонну. Четыре танка, шедшие позади отстали, оставаясь в том положении, в котором передвигались. Первый танк скрылся между высотками, после этого оставшиеся четыре танка так же стали перестраиваться в колонну. Второй скрылся. Третий... Отставшие четыре танка были на расстоянии в 300-350 метров.
Позади ухнула сорокопятка. И тут же еще выстрел. Заревел мотор. Разрыв гранаты. Еще один. И еще. Снова сорокопятки, практически одновременно, будто сдвоенным выстрелом. Несколько ружейных выстрелов.
- Лукичев, давай!
Застрочил пулемет, выкашивая пехоту. Да, расстояние до нее еще большое, но подпускать ближе нельзя. Длинная очередь прошла по серым рядам. Залегли немцы. Со второй высотки так же заработал пулемет. Один из танков стал поворачивать башню в сторону пулемета. Середа повернулся к Лукичеву, но тот уже ушел со своего места и по окопу быстро перебегал на другую позицию. Над местом, где только что был пулеметчик громыхнуло и вверх взлетели комья земли с камнями. Чуть ниже еще один разрыв.
Немцы пытаются переползти за стоящие танки, огрызаются из карабинов в сторону работающих пулеметов. Новый разрыв. И еще один. По старой позиции бьет. Лукичев молчит. На другом склоне пулемет тоже затих. Середа повернулся в сторону пулеметчика - вроде, живой. Ждет. Правильно ждет. Пусть считают, что убит. На противоположном склоне ухнули еще несколько разрывов. Танки стоят. Хорошие мишени. Но нечем бить. Дорогу между склонами закрыл сожжённый танк. Понимают, что было чем его жечь и такой же судьбы удостаиваются не хотят. Бьют по склонам, туда, где работали пулеметчики.
Пошли. Приближаются. Пехота спряталась за танки. Снова ударили пулеметы. Несколько немцев упали. Танки все ближе. Разрыв. Чуть ниже того места, где был пулеметчик. Снова перебегает Лукичев. Второй пулемет продолжает работать. На его склоне еще несколько разрывов от снарядов. Стих. Еще разрыв.
Разрыв возле одного из приближающихся танков. Сорокопятки сместили. Молодцы артиллеристы. Оперативно сработали.
- По пехоте противника Огонь! - взревел Середа.
Со всех сторон затрещали винтовки, затарахтели пулеметы внизу. Еще один разрыв за одним из танков. Есть попадание! Пристрелялись артиллеристы. Сбили гусеницу, закрутился бронированный монстр и тут же получил еще один снаряд в район смотровой щели и спустя несколько секунд еще пару по корпусу. Да что же они по подбитому лупят-то? Целей мало? Снова разрыв за одним из танков. Но ему хоть бы хны - кажется, даже краску не поцарапали. Остановились. Отходят! Отходит немчура! Не так страшен черт. Огрызается. Стреляет по обоим склонам, но отходит.
- Горбатенко, твою мать, связь где?
- Нет связи, товарищ капитан!
- Ты у меня сейчас отсюда почтовым голубем в штаб полетишь! Делай что хочешь, но через пять минут мне нужна связь со штабом!
Спустя пятнадцать минут Середа стоял внизу возле еще теплого немецкого танка с политруком Колесниченко.
- Спасибо, что успел сорокопятки подтащить! - начал комендант.
- Так-то ж не я, артиллеристы хорошо сработали
- Вовремя сработали. Потери?
- Октябрьский убит, двое раненых.
- У меня на высотке тоже один раненый. Но хоть живы все. Итого минус четыре бойца - печально подытожил Середа.
Подбежал Ковалев:
- Товарищ капитан, разрешите обратиться?
- Да уже обратился. Допросили?
- Так точно. Батальон пехоты и рота танков. 22 единицы.
- Мне докладывали про то, что у них одна рота, но я полагал, что это десяток, как у нас... Сплоховал...
- Все, что они знают из задач - к 7 часам, они должны были быть в Турке.
Комендант посмотрел на часы и улыбнулся:
- Ну что ж, у них есть еще час, чтоб успеть.
- Связи так и нет? - спросил политрук
- Нет. Отправил Горбатенко по линии.
- Слышал, как ты его по чем зря крыл. Он же не виноват.
- Да знаю я, Павел Петрович... Сорвался... Понимаешь, правильно бой провели. Все, как планировали. Без потерь не бывает, а они у нас минимальны при таких раскладах... Но потерялся я. Бойцы все делали именно так, как им приказали, как мы планировали, а я себя потерянным ощущал. Вроде, всё вижу, понимаю, но будто туман в голове, соображал долго.
- Ладно тебе, Михалыч, у самого такое же ощущение было. Надо в штаб посыльного отправить. Доложить, да узнать, что у них и как. Гремело в той стороне знатно.
- Отправляй. Верно говоришь. 22 танка было, четыре подбили. Самое тяжелое еще впереди. Да и пехоты сколько положили? Десятка три?
- Приблизительно так.
- Не густо... С мотоциклов пулеметы сняли?
- Один. Второй разбит.
- Давай по позициям. Скоро опять пойдут.
- Товарищ капитан, идут!
Комендант только успел подняться обратно на высоту. Юркнул в дзот, достал бинокль и всмотрелся. Четырнадцать танков ползли по ложбине. Сзади пехота. Старались держаться за танками на небольшом удалении. Остановились. Дали залп. Разрывы были метрах в пятидесяти перед склонами. Расстояние не позволяло сорокопяткам пробить их броню, зато они старались бить туда, где должна была стоять артиллерия. Еще несколько разрозненных выстрелов. И еще. Середа понял их замысел - на расстоянии выбить пушки, а потом уже подойти ближе и разбить тех, кто на высотке.
Выскочил из дзота и побежал вниз. Разрывы громыхали. Спустился. Артиллеристы стояли за выступом. Они заранее откатили и спрятали сорокопятки. Будто знали, что предстоит. Позиции, которые пограничники подготовили для артиллерии были разбиты. Но орудий в них не было. Среди артиллеристов стоял старший лейтенант. Середа подбежал к нему.
- Старлей, ты приказал орудия откатить?
- Так точно, товарищ капитан! - ответил по уставу, а в глазах бегал какой-то злой огонек, будто за этой скупой фразой хотел еще много всего сказать.
- Молодец, старлей!
- Спасибо, товарищ капитан. Подскажите, позиции для артиллерии ваши стахановцы готовили?
- Да, а что?
- Посадить бы в них тех, кто приказал их здесь готовить, - со злобой, ели слышно чертыхнулся командир артиллеристов
Середа осмотрел издали разбитые позиции. Сложно было поспорить со старшим лейтенантом. Если б тот не приказал заранее отвести орудия - лежали бы там оба расчета. А артиллерист продолжил:
- Не пробьем мы их в лоб с этого расстояния, товарищ капитан. У нас вариант один - в бок бить. Танки надо пропустить между высотками. Здесь если позиции хорошо замаскируем - будут шансы, да и то не с таким количеством. Два-три успеем поджечь, остальные нас подавят. Те позиции, что мне твой политрук ночью показал, я тоже сменил. Иначе подавили б нас танки.
- А так - они меня с высоток снесут. Нельзя нам их сюда пускать. Гранатами поможем.
- Товарищ капитан, ваши гранаты им, как мертвому травяная настойка. Вам решение принимать. Утром мы их отогнали. Как собаки полаяли. А укусить даже толком не смогли...
Прав артиллерист. Дело свое знает.
- Ладно, действуй, старлей. Принимай сам решение, где располагать.
Комендант поднял одного из пограничников:
- Боец, бегом на тот склон, к политруку. Артиллерию я приказал отвести по флангам. Если танки между высоток прорвутся, пусть закидывают гранатами. Артиллерия будет с флангов работать уже здесь, между высотками. Пехоту отсекать от танков шквальным огнем.
Красноармеец убежал, а Середа стал подниматься на высотку. Командир, называется... Молодец, старлей, макнул меня лицом куда следует...
Не на артиллериста злился комендант. На себя. Опыт в армии имел огромный, а ляпы допускал детские. И, вроде, правильно все делал, как положено, позиции заранее подготовил, противник их застал на подготовленных рубежах, не в казармах, но незаметные на первый взгляд мелочи, грозили обрушиться снежным комом. И ладно б только на его голову, поделом... Но ведь ему за всех приходится отвечать... не перед командованием даже, а перед самим собой. Как красиво все на карте рисовалось. На деле же летит все в тар-тарары... А еще Капитан... скинуть петлицы и красноармейцем в окопы с винтовкой и парой гранат...
Когда Середа практически поднялся к дзоту, обстрел утих. Танки зашевелились.
- Лукичев, не стрелять! Ближе подпускай.
Пулеметчик будто подпрыгнул от окрика коменданта. Махнул головой, что понял.
Приближались. Не быстро. Чтоб пехота не отставала. Грамотно, все-таки немцы идут. Вот, что значит опыт. Стараются за бортами укрываться и не отставать. Не стадо баранов, а, действительно, армия, которая за пару лет поставила всю Европу с ног на голову. Тяжко с ними придется.
- Ковалев!
- Я!
- Бери гранаты, трех бойцов с собой и вниз. Там артиллеристы должны были орудия спрятать. Пехоту отсечем, ваша задача - танки. Развернуться там им особо негде. Как артиллерия ударит, гранатами им сверху подсобите. И прикройте их. В окопах внизу отделение есть, задачи им объяснишь.
- Есть!
- И на рожон не лезь!
Середа снова выглянул из-за укрытия. Ползут. Медленно. Не стреляют лишний раз. Знают, что мы их ждем, но не видят нас. Когда до входа в ущелье оставалось порядка 200 метров, комендант скомандовал:
- Лукичев, давай!
Застрочил пулемет. Тут же, в унисон ему отозвался второй, на второй высотке. Где-то ниже заработал еще один, но звук другой. Немецкий, догадался Середа. Пристроил политрук. Часть немцев упала в траву. Один из танков выстрелил. За ним другой. Стали слышны винтовочные выстрелы как с их, так и с нашей стороны. Два танка остановилось и стали прицеливаться куда-то на второй высотке. Снова громыхнули орудия и чуть ниже одного из их окопов вверх взлетели камни и клочья земли. Снова громыхнули. Понимают, что безнаказанно могут расстреливать. Нечем их приголубить.
- Товарищ капитан, надо что-то делать - разнесут они наши позиции так.
Два танка ускорились и пошли по дороге внутрь ущелья. Спустя несколько минут, скрылись за склоном. Пехоту смогли отсечь от них, остальные продолжали обстрел высоток.
Немцы, увидев, что их танки прорвались, стали вставать, но точная очередь Лукичева и МГ, работающий где-то внизу приложили их к земле. Тем временем внизу прогремели выстрелы. Эхом прокатились по долине разрывы. Взрыв гранаты. Ружейные выстрелы, еще граната. Снова сорокопятка ухнула. В ответ раздался звук танкового залпа. Внизу кипел бой. Немцы, тем временем продолжали подпирать, практически вплотную поджавшись к ели ползущим танкам. Те стреляли куда-то между холмов.
Пулемет Лукичева, казалось, не утихал. МГ внизу давно смолк, но теперь пулемет ударил со второй высотки.
Еще один из танков рванул к проходу. Пехота осталась лежать на траве, а он уверенно шел на помощь уже скрывшимся от глаз коменданта танкам. Когда он практически достиг склона, раздался небольшой взрыв, ели различимый в какофонии звуков. Танк взял правее, и Середа увидел, что у этого бронированного чудища слетела гусеница.
Комендант не понял, что произошло, но танк стоял с разбитой гусеницей. Откинулся люк, из него попытался выбраться танкист, но тут же пропал, будто провалился, закрыв люк за собой. Еще один танк остановился, будто размышляя, что дальше делать. И стал потихоньку пятиться назад. За ним еще один. И еще. Нет, он не прекращал стрелять по высотке, но медленно отползал. Спустя мгновение вся оставшаяся колонна стала откатываться. Пехота встала и под прикрытием танков начала отходить.
Но почему? Они же были практически перед высотками. Середа смотрел на отходящую колонну и не мог понять, в чем причина. Он уже собирался отправить еще несколько человек с противотанковыми гранатами вниз, как колонна начала отход...
В голове перебирал картину, что несколько минут назад развернулась на его глазах и понял - пехота. Пехота отстала, часть уже не поднималась в атаку, а танки без прикрытия углубляться не стали и решили отойти, перегруппироваться... Хорошо воюют, черти...
Спустя тридцать минут в дзоте состоялось импровизированное совещание. Присутствовали комендант, капитан Середа, старлей артиллерист и политрук Колесниченко. Красноармейцы за высоткой готовили что-то перекусить и только Лукичев лежал неподалеку со своим вторым номером, набивающим ленту.
- Потери? - комендант был мрачнее тучи.
- Вместе с первой атакой восемь убито, пятнадцать ранено. - отчитался политрук.
- Старлей, у тебя?
- Одно орудие в строю осталось. Двое погибли, двое ранены.
Все замолчали. Середа сидел, уставившись в земляной пол, задумавшись о своем. Политрук смотрел на него, а старлей, сквозь щель, всматривался в сторону границы, играя желваками. И если у комендантских на лице читалась скорбь и тоска, то в старлея будто вселился бог войны, в его взгляде смешалась ярость, ненависть и огонек какого-то непонятного азарта. Казалось, выпусти его сейчас к немцам - и зубами в глотки им вопьется.
- Товарищ капитан, что делать будем? - прервал тишину политрук
- Связи нет?
- Нет. Посыльный так же не вернулся.
- Держаться будем. Другого приказа у нас не было. - Середа продолжал смотреть в пол.
Половина взвода выбыло из строя, по сути, а время только 9 утра.
- С пленными что делать, Михалыч? - политрук при посторонних никогда не обращался к коменданту вот так, по-панибратски. А тут, видимо, решил немного вывести коменданта из ступора.
- Пленные?
- Да, восемь человек. Приставил к ним двоих в дозор.
- Пленные -- это хорошо. Вот они-то раненых и отнесут в отряд. Одной головной болью меньше. Что-нибудь интересное рассказали?
- Да по сути ничего нового. Все тоже самое, что Ковалев утром сказал. Наше направление у их батальона основное. Считали, что здесь будет легкая прогулка - им довели, что наш штаб ночью будет взорван, нас артиллерия еще в казармах похоронит, связи не будет. По их планам, за сегодня, они должны были покрыть порядка 30 километров. И это по горно-лесистой местности.
- Ни хрена ж себе, - воскликнул старший лейтенант
- Самонадеянно, но по сути - то, не подними мы отряд по учебной тревоге, так в казармах бы и остались. Связи нет. Что там с штабом, да и в целом, в отряде творится, - мы представления не имеем. Так что, в чем-то логика у их планов была... Твоих, старлей, мы с боем выпросили. Не хотели нас усиливать артиллерией, ну, никак.
- Михалыч, а хочешь еще огорошу? - продолжил политрук и достал из-за пазухи карту, - у танкиста нашли. Точнее наших в разы. И даже численность наших подразделений и застав прописана практически точно, со схемами укреплений. Вот только прав ты был. Тех укреплений, что мы за последнюю неделю ночью подготовили, на ней нет. А теперь представь, что было, если б ты тогда не убедил командование погранотряда? Так что не вини себя. На твоей совести точно ни одного красноармейца сегодня нет. Живые - есть. Все мы. Старлей, погляди-ка, вот расположение не твоей ли батареи?
- Так точно, товарищ политрук! - И скрежетнул зубами. Явственно, громко, четко. Будто клинком по броне.
- Старлей, не скрипи. Твои сегодня молодцы все. Последний танк я даже не понял, как остановили. Первым же выстрелом, - похвалил артиллериста комендант
- А последний и не мой... - не отрывая взгляда от осмотра горизонта, сказал тихо старший лейтенант
- Его пехота гранатами, - уточнил политрук, - Максименко погиб. Наши противотанковые гранаты максимум, что могут им сделать - гусеницу повредить. И далеко ее не швырнуть, тяжелая, зараза. Вот он и подпустил наверняка... Посекло осколками красноармейца.
- Боец, где Середа? - раздался снаружи голос начштаба Врублевского.
Спустя несколько секунд в дзот спрыгнул мрачный майор. Середа вскочил для доклада, но начштаба жестом остановил. Крепко пожал присутствующим руки.
- Как успехи, капитан?
- Держимся, товарищ майор! Половину взвода потеряли убитыми и ранеными. Собираюсь с пленными раненых в расположение отряда отправлять.
- Пленные -- это хорошо. Рассказывай, что было.
Середа быстро, без лишних подробностей обрисовал картину, предполагаемое соотношение сил и то, что известно из допроса пленных. Помолчали. Начштаба закурил и продолжил:
- Подмогу я тебе привел. Двадцать человек. Чем богаты, как говорится.
Старлей, тебе еще 3 орудия скоро подвезут. Командовать ими тебе. Все, что смог выбить. Знатно немцы ваш дивизион перелопатили ночью. Две сорокпятки и одна 38-ми миллиметровка - все, что смог выбить, не обессудь.
На двух других дорогах пока более-менее тихо. Через тебя они решили идти, капитан. Но и забрать никого на других заставах не могу. Там тоже постреливают иногда, но вдруг попробуют через них ломануться?
Штаб ночью все-таки подорвали. Думали при артобстреле попали, но нет, именно подорвали. Со связью у всех проблемы. В ближайшие часы связисты обещают обеспечить. Территория отряда - как выжженная земля. Живого места не осталось - все снарядами перепахано. Волчье сейчас проезжали - много местных погибло. Со станции передали, что у них не лучше. Да еще железнодорожные пути в нескольких местах подорвали. Составы не ходят. Вот, кратко, картина из того, что знаю. Связи с вышестоящим командованием тоже нет. Командир отряда, Босый, с вечера как уехал, так больше его не видели.
- Да уж, товарищ майор... Не веселая картина складывается. - подытожил комендант
- Веселого мало. Держимся, капитан, ждем подкреплений. Комендатуру, кстати, твою тоже разбомбили. Зам сейчас занимается эвакуацией местных. Справляется. По-хорошему, я должен тебя отозвать в отряд, там порядок наводить, но ты мне здесь нужен, извини, Середа. Как придет подкрепление, тогда и заменю.
Начштаба давно уехал, а командование этого сводного отряда так и сидело в тишине. Только изредка скрипел зубами старлей, все так же, вглядываясь в даль.
- Разрешите?
- Кто там еще?
- Товарищ капитан, позавтракать принесли.
- Давай.
Зашли Ковалев и с ним еще два красноармейца, поставили на импровизированный стол, засыпанный грязью, три металлические банки с немецкими надписями, что-то завернутое в немецкую газету и пол краюхи хлеба.
-- Это что?
- Дык, немцы угощают. С отряда поесть ничего не привезли, да и вряд ли дождемся. Сухпайков взяли на сутки, да кто ж знает, сколько еще держаться надо. Да вы попробуйте, хорошее у них мясо, - показав на консервы, - добротно супостаты подготовились...
- Мародерничаете? - без грамма злости спросил Середа
- Никак нет, товарищ капитан - усиливаем оборону. Собрали карабины, боеприпасы, пару автоматов, еще один пулемет раздобыли, ну и покушать немного, да цыбарок бойцам...
- На войне все средства хороши, молодец, Ковалев.
- Товарищ капитан, тут такое дело... Москаленко в свое время танкистом, мехводом, послужил. Просится в немецкий танк залезть, что прямо перед высоткой стоит. Говорит, может, получится разобраться. Танк обездвижен, не на ходу, но наши гранаты его не повредили практически, только гусеницу сбили. Немцы сами высыпали из него, прямо под ружейные выстрелы. Может, стреляет.
- Пусть лезет, разбирается. В помощь дай ему кого. Нам бы не повредил точно танк в обороне, пусть и немецкий. С остальных, если получится, боеприпасы соберите и туда.
-Товарищ капитан, - встрепенулся артиллерист, - Я тебе наводчика дам. Парень смышленый, может, разберется. Он ранен, но уходить с позиций не хочет. Ходить не может, но в танке бегать и не придется.
Отпустили красноармейцев. Наспех перекусили. Завернутыми в бумагу оказались черствые невкусные сухари и кусок копченой колбасы. У нас колбаса тоже входила в паек, но на вкус была гораздо приятней, да и помягче. Этой только гвозди забивать.
Политруку было поручено распределить пополнение, артиллеристу самому определить место для сорокопяток. 38-ми миллиметровку решили откатить чуть вглубь, спрятать под одним из склонов, как резерв, если кто все-таки прорвется через их позиции. Старлей предложил, если до ночи продержимся, два ствола ночью перекатить из-за высоток и поставить засаду в низине, замаскировать хорошенько, окопать, а то немцы издалека танками обстреливают, а пугануть их нечем.
Спустя 40 минут вновь прибывшее пополнение начало копать себе окопы, а те, кто держался здесь с ночи, готовить запасные позиции. Теперь никто не ворчал, все прекрасно понимали, что приказ коменданта во благо. А вновь прибывшие смотрели на защитников этих высоток с почитанием, уважением и даже какой-то завистью. Несмотря на то, что и одни и другие были примерно одного возраста, но у тех, кто пережил эти несколько часов в обороне, под постоянным обстрелом, видевшие смерть своих товарищей, казалось, пережили каждый час боя за год. И потому те, кто еще вчера были двадцатилетними пацанами, превратились в мужчин, физиологически того же возраста, но морально, лет на десять старше себя вчерашних.
Середа обходил позиции, общался с красноармейцами. Кого-то он знал с прошлого года, кто-то служит чуть больше месяца. Бойцы верили ему. Беззаветно верили. Те, кто прибыл с пополнением, рассказали во что превратилась территория их отряда, про колоны бегущих местных, про панику среди гражданских и некоторых командиров. А здесь было все понятно - вот командир. И он точно знает, как противостоять немчуре, противнику серьезному и обученному - все своими глазами в том убедились.
Ему верили все. Кроме него самого. Оба штурма высоток казались цепью удивительных совпадений - ему повезло со старлеем-артиллеристом, с политруком, который понимает его без слов и действует правильно, безошибочно, с бойцами, которые верят отцам-командирам и действуют слаженно, уверенно, четко выполняя поставленные задачи и проявляя именно разумную инициативу. Середа чувствовал, что командовал ровно до начала штурма и после него, а в самом бою был каким-то сторонним наблюдателем, который не руководил подразделением, где каждый сам знал, что и когда от него требуется. Комендант постоянно ловил себя на мысли, что он учится - учится воевать. И учителя ему достались хорошие, отборные, злые, которые, в случае ошибки, вместо неуда в диплом, поставят штамп профнепригодности и в его жизнь, и, что куда важнее, в жизнь его подчиненных.
Так, за печальными мыслями, Середа подошел к артиллеристам:
- Старлей, ты в своем деле спец, но, может, получится одну сорокопятку припрятать за вот этим танком? Если хорошенько замаскируешь, подпустишь поближе, то потом прямой наводкой, да с близкого расстояния...
В глазах артиллериста снова блеснул огонек:
- Сделаем, товарищ капитан. Хорошее место.
Немцы взяли передышку. Время пол первого, а от них ни слуху-ни духу. Может, пошли пробовать через другие заставы пробиваться? Горбатенко дал связь. Начштаба обещал к вечеру еще усилить людьми. Артиллерии не было. Несколько раз далеко на севере пролетал осиный рой - десятки немецких самолетов уходили на восток. Взрывов не было слышно. Значит, где-то далеко бомбят. И потом так же, судя по звуку, возвращались обратно. Возможно, где-то там, и были воздушные бои, им это было неизвестно.
Жарко. Комендант снял фуражку и вытер пот со лба. Со времени совещания, он обошел все позиции. Все осмотрел. Окопы и дзоты были подготовлены добротно. Намного качественнее тех, что возводили здесь ночью. Достал фляжку и собрался было возвращаться обратно, как на его высотке раздался взрыв, звук которого эхом прокатился по холмам. И тишина. Секунды три. Казалось, все замерло. Он так и застыл с фляжкой в руке. Еще один взрыв. И еще. Тут же раскаты стали доноситься со второго холма. Он мгновенно упал и пополз к ближайшему окопу. Обстрел все не прекращался.
Скатился вниз. Бойцы в касках прижались к стенке окопа. Их примеру последовал и Середа. А разрывы все гремели и гремели. Отовсюду. Казалось, снаряды падают на них прямо с небес. Несколько редких деревьев вырвало, буквально с корнем, а земля медленно, но верно превращалась в лунную поверхность. Несколько раз их осыпало землей с мелкими камнями. Костью в горле, вероятно, стали они этому немецкому батальону, раз на их горстку столько снарядов переводят.
Сколько ж идет обстрел? Пять минут? Десять? Пятнадцать? Уши заложило и слышать кого бы то ни было уже не представляется возможным. Только звон и новые раскаты.
Середа в очередной раз выглянул из окопа - вот они, голубчики, поползли. Один, второй, третий... восемь танков. И снова ряды серой пехоты. Идут, плотно прижавшись к танкам. Те, иногда останавливаются, дают залп, и, тут же, продолжают двигаться дальше. А артобстрел все не прекращается. Да еще, кажется, яростнее, чем до этого обстреливают.
- Танки! - во все горло закричал Середа, - приготовиться!
И понял, что собственный голос слышит с трудом, за грохотом разрывов и непрекращающемся звоне в ушах. Толкнул ближайшего бойца и показал в направлении противника. Тот махнул головой, кинул камешком в следующего и так же подсказал. Поняли. Приготовились. Ну, пусть подползают ближе. Танки без поддержки пехоты не сунутся, бережет немчура железных монстров. Постараемся отсечь пехоту, а там, может, и артиллерия не подкачает.
Лукичев начал строчить рановато. Можно было и ближе подпустить. Но разве до него докричишься? Разрывы не стихали. Вроде, вот она смерть, рядом - то чуть выше, то правее, тем не менее, страха уже не ощущалось. Азарт боя захватил коменданта. И не его одного. Справа боец тоже стреляет. Прицеливается, долго выбирает мишень, выстрел, передернул затвор и снова старательно выцеливает. Еще у одного по лицу стекает тонкая струйка крови, зацепило, но он даже не пытается ее смахнуть - так же, выцеливает кого-то. А немецкая пехота все продвигается. Вжалась в танки, как в единственное спасение от смерти. Тоже куда-то целятся, стреляют. Вот офицер немецкий чуть отстал, повернулся, накричал на нескольких солдат, залегших в траве, и тут же упал, скошенный одиночным выстрелом.
А артобстрел начал стихать. Разрывы все реже. Боятся своих зацепить ненароком. И неудивительно. До наших холмов осталось чуть больше ста метров. Один из танков горит. Да, не показалось! Точно горит. Откинулась крышка люка, пытается выбраться боец в черной форме и тут же свешивается, сражённый точным выстрелом. Еще один танк встал. Гусеница сбита. Солдаты начинают отставать - кто-то залег в складках местности, но разве это спасет, когда целят по ним с высотки? Два танка подобрались уже вплотную к склону. Кажется, еще минута и скроются из зоны видимости Середы. Один успел нырнуть под холмы, даже несколько солдат успели проскочить вместе с ним, второй же остановился. Секунда, другая - начал дымить. Тоже подбит.
Комендант выскочил из окопа и, спотыкаясь, рванул вниз - во чтобы то ни стало надо остановить тех, кто прорвался. Да, там стоят сорокопятки, есть отделение для прикрытия, но он должен быть там! Метров через сто увидел, что танк стоит. Подбили. Повернулся, чтоб бежать обратно и до его слуха, сквозь частые одиночные выстрелы, донеслось такое приятное "Урраааа!".
Остановился. Вытер пот со лба. Посмотрел на гимнастерку - кровь. Ничего, главное - отогнали. Выстрелы постепенно стихали. Пулеметы уже давно смолкли. Медленно поднялся наверх. К нему подбежал санитар, стал быстро что-то объяснять, но Середа его практически не слышал. Только обрывки фраз. Боец показал ему бинт и жестом попросил сесть. Пока санитар перебинтовывал голову, комендант сидел и улыбался. Выдержали, выстояли. И еще простоим. Четыре танка осталось перед их позициями. А суммарно, так почти пол роты. Немецкой роты.
- Товарищ майор, держимся. По состоянию на 23.00, отражено пять атак противника. Потери большие.
- Ну, нечем мне тебе помочь, Середа! Нечем и некем.
- А мне воевать некем, товарищ майор! Боеприпасов осталось максимум на одно отражение атаки. Потом хоть в штыковую против танков бежать. Да и кем бежать? У меня восемь раненых на позициях, отказались уходить, понимают, что никого практически не остается. Артиллеристов 7 человек на две пушки и моих два десятка, не считая раненых.
- До утра продержишься, капитан?
-- Это надо у немцев спросить. Они мне отчитываются только по факту, когда по низине маршировать в сторону моих позиций под танковым прикрытием начинают.
- Не горячись! Что-нибудь..
- Что?.. Товарищ майор! Товарищ майор!.. Горбатенко, твою мать! Что опять со связью?
- Не могу знать, товарищ капитан!
- Роди мне связь! Быстро!
Горбатенко выскочил из дзота и скрылся в темноте. Комендант сидел, обхватив голову руками.
- Подмоги можно не ждать? - сухо спросил артиллерист
Середа не ответил. В дзот буквально ввалился политрук.
- Товарищ капитан, двоих отправил в разведку. Еще несколько человек в низину, немецкие карабины и патроны к ним собирать. Может, еще чем ценным разживемся. Как думаете, полезут ночью?