Иванов был тем человеком, которые живут среди нас, ничем не выдавая своего присутствия. Внешне он не отличался от остальных. Прямые седые волосы были зачесаны назад, бугры на лбу и глубоко посаженные глаза, говорили о том, что этот человек провел не один год, сидя над книгами. Трудная жизнь научила его превосходно разбираться в людях, что является необходимым качеством для жизни в обществе. Из своих 74 лет большую часть своей жизни он проработал в школе учителем математики. Ученики боялись и уважали своего учителя. Он никогда не разговаривал с ними свысока, напротив, старался сходиться с ними как можно ближе, понять их проблемы, попытаться разобраться с ними вместе. Начитанность и острый ум делали его незаменимым собеседником в любой компании. Он никогда не навязывал собеседнику своего мнения, а, напротив, просто выслушивал и делал вывод, если этого требовала ситуация. Его квартира также отличалась скромностью и добротой уюта. Маленькая прихожая вела в крохотную кухню, с одной стороны, и в комнату, с другой. Комната как бы рассказывала о жизни своего обитателя. На стенах были развешаны фотографии Иванова, начиная с момента поступления на математико-механичексий факультет Воронежского Государственного Университета и, заканчивая прощальным банкетом на работе, когда он уходил на пенсию (в 72 года) и золотой свадьбой. Эта фотография была ему особенно дорога, так как являлась последней фотографией его жены, которая умерла полгода тому назад, ровно месяц спустя золотой свадьбы.
Иванов проснулся и взглянул на часы, было восемь часов утра. Он быстро принял душ, оделся и, выпив крепкого чаю, отправился на утреннюю прогулку.
- Здорово, Николай Иванович, - приветствовали его старики, сидевшие на лавочке около подъезда.
- Всем доброе утро, - ответил он и пошел прочь.
Почему-то ему не хотелось сегодня разговаривать с ними. Это желание было вызвано вовсе не тем, что ему было неприятно их общество. Просто сейчас он хотел побыть один или не нашел бы интересной темы для разговора. Итак, он побрел вдоль дома, разглядывая до боли знакомые стены, деревья, посаженные рядом, и еще тысячу вещей, мимо которых он проходил несчетное количество раз. Глядя на все это, он думал о разных вещах: о работе, коллегах и о многом другом. Невольно он вспомнил одно обстоятельство, которое очень часто смущало его. Как было уже сказано выше, он свободно мог поддержать разговор на любые темы с различными людьми, но иногда где-то в глубоких закоулках души у него созревало чувство неудовлетворенности собеседником или ненужности всего того, что он сам наговорил во время разговора. Такие ситуации были не редкими в его жизни, и, как правило, он не винил в этом собеседника, а напротив брал всю вину на себя. Ему, казалось, что это он недостаточно хорошо разбирается в людях или отстал от жизни, из-за чего им неинтересно с ним. Бывало, сидя в учительской, он мог целый час развлекать своих коллег различными историями. Но наступало такое время, когда он не говорил ни слова, молча сидел на стуле, потупя глаза в пол. С ним было бесполезно разговаривать в это время, он отвечал односложными фразами, уходя от любой попытки заговорить с ним. Когда он вышел на пенсию, то с ним стали чаще случаться приступы одиночества и меланхолии. Сегодня был именно такой день, когда ему не хотелось бы ни с кем разговаривать, но вместе с тем он изнывал от одиночества.
"Господи," - думал он, - "почему у меня такой противоречивый характер. Почему я не остался поговорить с мужчинами и не заговорил с ними. Хотя, вероятно, опять были бы знакомые темы, опять было бы не то."
Так бродил он по улицам, стараясь избавиться от этого чувства. Вдруг он заметил большое скопление птиц около одного дерева. Он подошел поближе, чтобы рассмотреть, что там происходит. Молодой голубь со сломанным крылом изо всех сил пытался взлететь, но падал, издавая при этом неприятные звуки. Иванов махнул рукой и пошел прочь. Ему, как и многим другим, стало жаль птицу, но он не задумался о том, чтобы как-то помочь несчастному голубю. Погуляв еще некоторое время, он возвращался домой, в немного улучшенном настроении. Вдруг он услышал жалобный крик, который был похож на вопль умирающего в страшных муках человека, чем на писк птицы. Он остановился как вкопанный. Холодный пот выступил у него на лбу, какая-то непонятная волна пробежала по спине. Нечеловеческим усилием воли он заставил себя повернуть голову и посмотреть в сторону. Голубь подполз к краю тропинки, беспомощно опустив одно крыло, вытянув шею, глядел на Иванова своими черными, как смородина, глазами. На мгновение их глаза встретились. Глаза птицы и человека смотрели друг на друга. В этих глазах переплелись две стихии, две бури поднялись навстречу друг друга, готовые в каждую минуту столкнуться и разнести все, что было создано человеком и природой до этой секунды: боль, отчаянье, просьба оставить в покое, не причинить вреда и помочь найти выход из сложившейся ситуации одновременно. Таковы были основные составляющие этой гаммы чувств, которые испытывали старик и голубь, смотря друг другу в глаза.
- Ладно, - сказал Иванов, нагибаясь за птицей, - пошли ко мне домой.
Он как можно аккуратнее взял голубя в руки и осторожно, прижимая его к себе, побрел домой. Ладони было тепло от этого маленького комочка пуха, который старался, как можно сильнее прижаться к ней, пытаясь, тем самым защититься от человека, несущего его. Когда они пришли домой, Иванов бережно положил голубя на стул, в прихожей, а сам пошел звонить своему знакомому, который держал голубятню.
- Нет, я не возьму эту птицу, - ответил Владимиров, хозяин голубятни. - Это уличная птица, непородистая, возможно, больная, я не могу так рисковать.
Иванов положил трубку и взглянул на голубя. Тот ожидающе пугливо смотрел то по сторонам, то на человека. Иванов прошел на кухню, взял кусочек хлеба, налил в блюдце воды и принес птице.
Голубь, с трудом волоча за собой крыло, поднялся и отпил несколько глотков воды.
- Что же мне с тобой делать? - вздохнул Николай Иванович.
Он взял телефонный справочник, нашел номер ближайшей ветеринарной поликлиники и позвонил туда.
- Нет, - ответил мужской голос, - мы не лечим бездомных животных.
- Да, мы можем вас принять, - ответили Иванову в другой поликлинике. - Но только через несколько дней.
- Но уже будет поздно! - воскликнул Иванов. - Птице необходимо лечение прямо сейчас, - настаивал он.
Но никакие уговоры так и не подействовали на ветеринара. Она продолжала настаивать на том, что не может принять его голубя на этой неделе и ему придется ждать до понедельника. До этого срока было три дня.
Иванов снова позвонил в платную клинику.
- Я заплачу, сколько это будет стоить, - сказал он мужчине, с которым разговаривал несколько минут назад.
- Хорошо, - сказал тот, - привозите сейчас.
Иванов спешно оделся, взял последние сто рублей и отправился к ветеринару. Он с каждой минутой ускорял шаг, боясь своим промедлением причинить вред птице. Преодолев пешком расстояние, равное двум автобусным остановкам в максимально короткий срок, он все время думал, что идет слишком медленно, что не успеет дойти до клиники, как крыло птицы срастется, и она уже никогда не будет летать.
- Где же вы приобрели такого красавца? - спросила медсестра Иванова.
- Вы же прекрасно осведомлены, что это бездомная птица, - резко оборвал Николай Иванович, заметив ее брезгливый взгляд, когда она брала голубя на руки.
Девушка ничего не ответив, понесла птицу на рентген.
- Я могу присутствовать? - поинтересовался Иванов.
- Как хотите, - крикнула девушка, уходя по коридору, - но вообще-то лучше не надо.
Иванов остался в коридоре один. Какие-то незнакомые люди в белых халатах с праздным видом ходили по клинике, казалось, их совершенно не волновала судьба животных, которых они лечили. Николай Иванович присел на кушетку возле стены. К нему подошла хорошо одетая женщина, с длинными прямыми волосами, имевшими рыжеватый оттенок, и присела около него.
- Что же теперь будет, - запричитала она. - Он у меня такой домашний и ласковый, он просто не умеет царапаться.
- Я могу вам чем-нибудь помочь? - вежливо осведомился Иванов, хотя ему совершенно не хотелось разговаривать.
- Вы представляете, - затараторила женщина, - мой котик такое нежное и ласковое создание, что буквально каждый у нас во дворе может его обидеть. А эти уличные коты так изодрали его, что он пришел домой весь в крови.
И тут она принялась рассказывать всякие истории о своем любимце.
"Зачем она рассказывает мне это? Может рассказать ей о голубе? Хотя нет, сейчас она погружена в свои проблемы и вряд ли ей это будет интересно."
Дамочка все охала и стонала, расписывая и вознося своего любимца. Вдруг в коридоре появилась медсестра, которая забрала голубя у Иванова.
- Я отнесла птицу к доктору, у нее очень серьезный перелом крыла, - проинформировала она Иванова.
- Скажите, она когда-нибудь будет летать? - взволновано спросил Иванов.
- Точнее говоря, это он, а не она, - уточнила девушка. - А летать он больше не будет.
У Иванова сжалось сердце, он почувствовал, как пульс начинает быстро учащаться, как с каждым ударом звон в ушах становится все сильнее и сильнее, вызывая боль в ушных раковинах.
- Что с вами? - взволновано спросила его женщина, которая несколько минут тому назад рассказывала о своем коте.
Иванов пробормотал что-то невнятное и быстрым шагом направился к врачу в кабинет.
- Вам уже объяснили, что птице нельзя ничем помочь, - ответил врач, - перелом достаточно серьезен, и, что самое главное, произошел он, по-видимому давно. Косточки уже начали срастаться, но к сожалению неправильно, это и вызывает боль, когда птица начинает пробовать летать. Со своей стороны я сделал все возможное в этой ситуации. Теперь все зависит от вас, вы должны обеспечить голубю необходимый уход.
Прошло две недели. Голубь уже не боялся человека и смело брал у него еду из рук. Сначала Иванову не очень нравилось это занятие, но потом он привык к этой процедуре, и это начало приносить ему большое удовольствие. Просыпаясь утром, он быстро одевался и шел на кухню, где его ждал Друг, так он обращался к птице, и день начинался с того, что надо было убрать за ним, поменять воду в блюдце, насыпать зерен в тарелку. Потом он отходил от стола и молча наблюдал за тем как птица подходила к корму и поглядывая на человека начинала аккуратно клевать. Постепенно голубь настолько привык к человеку, что стал брать пищу у него из рук. Иванов, буквально как ребенок, радовался этому, боялся пошевелить рукой, чтобы не вспугнуть голубя. Так человек и голубь прожили бок о бок около трех месяцев. За это время они стали неотделимой частью друг друга. Иванов, уходя куда-либо, все время думал о том, чтобы голубю было как можно уютнее во время его отсутствия.
Однажды, когда Иванов читал газету, раздался звонок в дверь. Медленно, поднимаясь с дивана, Николай Иванович пошел открывать.
- Здравствуйте, - радостно закричал он, открыв дверь.
- С днем рожденья, - кинулись обнимать его две женщины.
У Иванова и вправду сегодня было день рожденье. 75 лет прожил этот человек на белом свете. Сколько радостных мгновений и горестных часов пережил он. Сколько переживаний перенесло это сердце, которое все это время билось ровными и честными ударами.
- Очень рад вас видеть, очень рад, - повторил он, - проходите в комнату, сейчас поставлю чайник, - пригласил Иванов.
- Как вы поживаете, Николай Иванович? - спросила его Тамара Яковлевна, молодая учительница математики, которая проходила педагогическую практику у Иванова, когда он еще работал учителем.
- Да ничего, потихоньку, - ответил Иванов. - Вот продал дачу буквально пять месяцев тому назад, стало тяжеловато за ней ухаживать, да и много ли мне одному надо. Так что сейчас практически все свободное время, - Иванов смолк на мгновение, - а точнее говоря все время, сижу дома: читаю книги, газеты, смотрю телевизор, много гуляю, - ответил Иванов.
- Мы очень часто вспоминаем вас на работе, - вступила в разговор Татьяна Сергеевна. - Вы один из немногих педагогов, кто мог точно определить, а главное понять, проблемы подростков. Найти контакт с их непростыми и очень хрупкими душами, помочь им разобраться со своими проблемами.
- Ну, большое спасибо за столь лестное мнение, - прервал ее Иванов, которому было несколько неловко слушать все это. - Вы мне лучше расскажите, что нового у нас на работе. В печати постоянно говорят, что жизнь педагогов становится все веселее.
Женщины стали рассказывать о том, какие новые предметы появились в школе, как изменились старые дисциплины, насколько это благоприятно сказывается на восприятии учеников. Потом речь зашла об обыденных вещах. Рассказывали о своих домашних, хвалились детьми. Все это время Иванов искренне радовался за своих гостей, сочувствовал, когда это было необходимо. Но одна мысль не покидала его все это время, мысль, которая сжигала его изнутри, мысль о его Друге. Когда женщины ушли, он быстрым шагом прошел на кухню, чтобы удостовериться, что с птицей все в порядке. Голубь, увидя его, радостно замахал одним крылом, пробежав по столу, забрался на руку к Иванову.
- Ну, как, ты, тут без меня? - спросил его Николай Иванович, гладя по голове.
Вечером, когда Иванов смотрел телевизор, зазвонил телефон. По длинным звонкам он понял, что звонок междугородний.
- Алло, - снял он трубку.
- Здравствуй, папа, - услышал он голос дочери. - Поздравляю с днем рождения, желаю здоровья, счастья, и всех земных благ, - посыпались поздравления дочери. - Как твое здоровье? Не собираешься ли переехать к нам? - который раз пригласила его дочь.
- Все нормально, Марина, все нормально, - ответил Николай Иванович. - Ну а как вы? - спросил он в свою очередь.
- Я работаю на прежнем месте. Олег возглавил кафедру в институте, только он сейчас уехал в командировку, так что не может тебя поздравить. Зато Катя около меня, и буквально вырывает трубку, чтобы поздравить тебя.
- Ну, так давай ее сюда, и побыстрей, - радостно засветились глаза Иванова и на лице просияла улыбка.
- Здравствуй, дедушка, - раздался звонкий голос внучки. - Поздравляю тебя с днем рождения... - посыпались обычные слова всех молоденьких девушек, которые они говорят своим родственникам в праздники. - ...и всего того, что ты сам себе желаешь, - закончила она.
- Ну, примерно четыре правнука и одну правнучку, - пошутил Иванов.
-Получишь, только тогда, когда я получу диплом МГИЭМ, - парировала Катя.
Этим летом она поступила в Московский Институт Электроники и Математики на факультет прикладной математики, и теперь была очень горда этим.
Поговорив еще немного с дочерью, и, передав привет зятю, Иванов распрощался с ними.
Когда он положил трубку, то в этот момент чувство, которое не посещало его длительное время, наполнило его душу. Чувство, глубокого счастья и радости жизни. Он был очень рад за свою дочь и внучку, рад за то, что у них все хорошо, рад, что они его не забывают и все так же любят своей преданной и большой любовью дочери и внучки.
Снег уже начал сходить с асфальтовых дорожек. Первые ручьи устремились с неимоверной скоростью куда-то вдаль. Иванов стоял у окна, засунув руки в карманы. Голубь сидел около него на подоконнике и смотрел то на Николая Ивановича, то на людей, проходящих по улице. Уже больше полугода, как они прожили вместе. За это время их души настолько привыкли друг к другу, что их отдельное существование было бы невозможным. В доме уже все знали, что у Иванова живет ручной голубь и много раз соседние ребятишки приходили к Николаю Ивановичу, чтобы посмотреть на птицу и покормить ее из рук. Сначала голубь боялся этих шумных визитеров, но через несколько дней привык к этой компании, и уже смело брал сладкие крошки булок из маленьких ручонок детворы.
- Ну вот и дорогие гости пожаловали, - говорил Иванов, открывая дверь детям.
Весна выдалась крайне теплая, и уже в середине апреля в комнате было настолько жарко, что Иванов оставлял открытым окно целый день и закрывал его только к вечеру. Друг очень любил сидеть на подоконнике и всматриваться в прохожих. Все это время он ужасно тосковал и почти каждый день делал попытку взлететь, но переломленное крыло подводило его, и он стремительно падал вниз, на пол.
- Эх, ты, бедолага, - горестно сочувствовал ему Иванов, поднимая и сажая опять на место.
Но голубь не оставлял попыток взлететь и делал их ежедневно. Иванов даже начал бояться, что птица может повредить себе другое крыло. Поэтому купил на рынке клетку и решил посадить Друга в нее. Но как только он закрыл дверцу клетки жалобный крик птицы наполнил всю комнату.
- Прости, - Иванов спешно открыл клетку и вытащил оттуда птицу. - Прости меня старого, прости, - шептал он при этом, прижимая птицу к щеке. - Я же хотел как лучше, я боюсь за тебя, - говорил Николай Иванович.
Голубь, взволнованный тем, что его хотели запереть в клетку, услышав тихий шепот Иванова, быстро успокоился.
И сейчас они вместе стояли у окна, и каждый думал о чем-то своем, только ему одному известном. Никто из них двоих не посмел бы нарушить эту тишину, в этот момент в их квартире действовало негласное соглашение, согласно, которому никто из них двоих не имел право отвлекать другого.
Неожиданно мимо их окна пролетело несколько голубей. Друг, вытянул шею, бросив быстрый взгляд на Иванова, оттолкнулся ногами от подоконника и подпрыгнул вверх.
- Нет! - закричал Иванов, пытаясь поймать птицу.
На какое-то мгновение его жизнь остановилась, он почувствовал, как сердце начало выстукивать безумное количество ударов, со страшной силой ударяясь о грудную клетку, казалось, что еще немного и оно, сломав ребра, вырвется наружу. Он в ужасе наблюдал, как голубь падал вниз, с каждой минутой приближаясь к своей гибели. В это время из угла дома выехала машина, направляясь к выезду из двора. Голубь упал на асфальт в нескольких сантиметрах от колес автомобиля, шофер уже никаким образом не мог остановить машину, и твердые резиновые колеса наехали на мягкое тельце голубя.
- Стой! Стой! - кричал Иванов шоферу, выбегая из подъезда.
- Это ваш голубь? - виновато спросил шофер. - Он как-то странно летел, я не думал, что он сядет прямо перед машиной.
- Он не летел, - машинально ответил Николай Иванович. - Он не мог летать, - немного погодя сказал он.
Иванов взглянул на лужицу крови, это все, что осталось от птицы. Слезы градинами катились по его щекам, руки устало обвисли вдоль тела, не было сил, чтобы поднять их, ноги волочились по земле, подкашиваясь на каждом шагу. Иванов сел на лавочку во дворе и взглянул в небо, в котором летало несколько голубей, но среди них уже не было его - Друга.
"Мечта стремительно уносит человека в небо, давая ему забыться на несколько минут. Но она еще стремительней бросает его на землю, разбиваясь о преграду на своем пути. Любая мечта может изменить человека до неузнаваемости. Она может из нищего сделать самого богатого человека мира, незрячему - показать то, что не может видеть даже коршун, хромой, на ее крыльях в два счета перегонит самого быстрого бегуна. Но это состояние длится очень недолго, лишь до того момента, когда мечте приходить время осуществиться. Именно тогда начинается самый важный период становления личности человека. Человек, мечта которого превратилась в реальность, становится полубогом, ему кажется, что теперь он может все, стоит лишь захотеть и природа подчиниться ему. Но может случиться и так, что мечте не суждено сбыться (а чаще всего именно так, и бывает), и тогда начинается самое страшное. Наступает время, когда человек замыкается в себе, практически перестает общаться с окружающими, ему кажется, что он один во всем мире и никто не способен понять его, и неожиданно для себя осознает, что жизнь без мечты не имеет смысла, что он не может летать" - вспомнил Иванов слова, которые он написал прошлой осенью в своем дневнике.
- Но он мог летать! - воскликнул Иванов. - Мог, - уже шепотом повторил он.
Его старое сердце не выдержало такой нагрузки, он глубоко вздохнул и умер.