Новиков Александр Васильевич : другие произведения.

Бомж

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пожалуйста, напишите своё мнение. Мне будет очень приятно.

   Файл NOVIKOV2 содержит рассказ в стихах "БОМЖ". Это полностью выдуманная история жизни молодого бомжа-инвалида, который полюбил богатую женщину, пожертвовал своим здоровьем ради спасения её ребёнка. В этом произведении нет собственных имён, этим я хотел показать общность проблем инвалидов и здорового общества, которое находится под властью стереотипов. При написании рассказа я старался использовать три варианта стиля стихов:
   Вариант 1. Повествовательный, используется в начале и в конце рассказа "от автора".
   Вариант 2. Разговорный, используется в диалогах возлюбленной бомжа.
   Вариант 3. Разговорный, используется в диалогах бомжа.
  
   БОМЖ.
  
   Александр
   Новиков.
  
   О, одиночество, уйди,
   Уйди тебя прошу со сцены,
   Ты слишком завышаешь цены,
   Всё шепчешь о спасении души.
  
   Бомж одинокий и хромой,
   Стоял, молился молча в храме,
   Он был голодный и больной,
   Его слова тонули в хламе,
   В который был сейчас одет,
   Вкушая божеский совет.
   Он осмотрелся на людей,
   Взглянул на них униженно и злостно,
   И миллионы призрачных чертей,
   В его душе восстали слишком поздно.
  
   Он отвернулся от икон,
   И вышел на мороз и стужу,
   Отвергнув божеский поклон,
   Босой ногой вступил он в лужу.
   Но не почувствовала душа,
   Ожёг от ледяного снега,
   Была обижена она,
   На козни собственного тела.
   И злости полностью отдавшись,
   Бомж вспоминал всю жизнь свою,
   Как вволю он когда-то настрадавшись,
   Смирено подошёл к сегодняшнему дню.
  
   И подойдя к кафе и дорогой витрине,
   Взглянул на тех, кто там снуёт,
   Кто ездить на работу в лимузине,
   И дорогие вина ежедневно пьёт.
   Но не завидовал бомж им,
   И злость его была к другим,
   И вспоминал лишь тех людей,
   Что сердцем походили на чертей.
  
   Он сел на лавке во дворе,
   Воспоминанием предавшись,
   Как жизнь прожил в предательской беде,
   Ни разу к богу не придравшись.
  
   Его родители прожили,
   Семь лет, скорбя,
   Что не даёт им бог дитя.
   И вот они благословили,
   Родного сына окрестили.
  
   Но жизнь она упряма и беспечна,
   А временами очень быстротечна,
   Проходит год, затем другой,
   И горе происходит и с тобой,
   Вчера отец катал родного сына на горбу,
   Ну а сегодня утром мёртво спал в гробу.
  
   Прошло лет десять с этих пор,
   Мать всё работала как вор,
   Крала работу у других,
   Она всё думала о сыне,
   Не глядя на мужчин других,
   Она работала б и ныне.
  
   Но так в сей жизни повелось,
   Что наше горе не сжилось,
   И с одиночеством своим,
   Придёт одно, зовет других,
   И досыта накормит их,
   Душой, затем и разумом твоим.
  
   Мать умерла, оставив сына,
   На попеченье злого мира,
   Его в детдом определили,
   Ну а квартиру поделили,
   Богатым людям, издав указ,
   Что был законен сей приказ.
   Попав ребёнком в детский дом,
   Он ощутил всё горе в нём,
   Над ним смеялись и пеняли,
   Все сверстники его гурьбою обвиняли,
   Тем фактом, что он хромой,
   А ум забыт был сам собой.
  
   Но выдержал он пытку эту,
   Пришёл домой, а дома нету,
   Собрав всё то, что на себе,
   Пошёл бродить по белу свету,
   Всё, вспоминая о судьбе,
   Стараясь следовать завету.
  
   Увидев на дороге церковь,
   В сию обитель он вошёл,
   И там пристанище нашёл,
   От сердца отступила кровь,
   Усердно стал просить он бога,
   Чтоб ему была оказана подмога.
   Его горячие мольбы,
   Казались, слабы для судьбы,
   Не отвечал Господь на них,
   Творя добро, но для других.
   Забыл весь мир хромого сироту,
   Что жить просил в неистовом бреду.
  
   Но наш герой еще сей мир не понимал,
   И оттого всё реже он страдал,
   В святой молитве стыла кровь,
   В него вошла вселенская любовь,
   Бомж был готов весь мир обнять,
   Но люди не готовы дар принять.
  
   И так всё лето пронеслось,
   За ним назло подобралось,
   Ненастье и холодные дожди,
   А счастье не мелькало впереди,
   Но он не долго унывал,
   И просто бога почитал.
  
   Зима накрыла снегом землю,
   Мороз вступил в свои права,
   А бомж хромой, отдав почёт безделью,
   Стал замерзать уже тогда.
   День ото дня мороз крепчал,
   А ветер на бомжа кричал,
   Он не хотел его оставить,
   Дать счастья жизни сей вкусить,
   Ему хотелось властно править,
   Хоть малой жизнью, а вершить.
  
   Настало утро ветреного дня,
   Но как всегда, любовь в себе храня,
   Бомж ранним утром в храм пришёл,
   К иконе божьей подошёл,
   Встал одиноко в стороне,
   Прося о надвигающимся дне,
   Его молитве небо вняло,
   И ангела ему послало,
   Что в церковь неожиданно внесло.
   Женщина, блистая красотой,
   И чистой любящей душой,
   Прошла к иконам божеским, и там,
   Встав на колени, возвела свой взор к богам,
   Молилась долго, слёзно плача,
   Прося за сына своего,
   Чтоб небо, наконец, спасло его,
   Она молилась, слёз не пряча.
  
   Бомж эту сцену наблюдал,
   И мать родную вспоминал,
   Когда она молиться перестала,
   Он к этой даме подошёл,
   Сказал, с икон луч света шёл,
   Когда он молитву рассказала,
   Сказал, что бог услышал и спасёт дитя,
   И будет счастливо оно, живя,
   В прекрасно мире этом,
   Её любовь послужит для сего заветом.
  
   Она ему в ответ лишь мило улыбнулась,
   За добрые слова благодарила,
   И в сумку молча и легко нагнулась,
   Пятьсот рублёвку подарила.
   Он принял дар, как принимал и раньше,
   У тех, кто приходил, красуясь добротой,
   У тех, кто пел про горе слаще,
   При этом оставаясь нем душой.
   Но здесь обида в нём восстала,
   И сердце, горяча ему шептала,
   На мир, что по прихоти своей,
   На бедных и богатых поделил людей.
   Раздел сей вечно продолжаться будет,
   Его наш мир, увы, не позабудет,
   И общество всегда живя,
   Учить не перестанет малое дитя,
   Делить весь мир на сильных и уродов,
   На тех, кому вершить дано по праву родов,
   То на тупых, то на хромых,
   А то на тех и на других.
  
  
   Бомж мог бы жить, любить, творить,
   Свою семью боготворить,
   Но рок всё отнял у него,
   Оставив в жизни одного.
   Он понял вдруг, что он влюбился,
   Смотря на плачущую мать,
   И вдруг порыв тоски в него вселился,
   И сердце начало безудержно страдать.
  
   Он ждал, когда она придёт,
   Походкой лёгкой в храм войдёт,
   Молиться будет за дитя,
   Прося у бога счастье,
   И пламенно его любя,
   От сына отвести ненастье.
  
   Но сей объект желаний,
   Ещё к нему не приходил,
   И после тщетных дней страданий,
   Бомж больше в сердце не грустил,
   И был уверен, что небо помогло,
   И что оно дитя спасло.
   А если так, то счастлива и мать,
   Ну а ему положено и будет он страдать.
  
  
   Бомж шёл по улице снежной,
   Собираясь свой голод унять,
   И вдруг он заметил её в бирюзовой,
   Машине готовой удрать.
   Он позабыл свой голод крикливый,
   И через миллион ослепляющих фар,
   Кинулся к ней, промокший, противный,
   Она для него - божественный дар.
  
   Но наша жизнь не бой спортивный,
   Она лежачего побьёт,
   И кровь последнюю попьёт,
   И даже если вкус отвратный и противный.
  
   Она вскричала: "Кто ты, боже мой?
   Что хочешь сделать ты со мной"?
  
   А он ответил: "Молил я бога целый день,
   Чтоб разрешил тебя мне встретить,
   Когда мелькнула твоя тень,
   Едва ль не мог тебя я не заметить".
  
   И здесь она его узнала,
   Вздохнула ровно, глубоко,
   Но сзади просигналило авто,
   Она педаль акселератора нажала,
   Машина нервно взяла с места.
   Они промчались мимо треста,
   Свернули в улочку пустую,
   Проехав несколько домов,
   К окну подъехали вплотную.
  
   Но тут она шепнула: "Будь таков".
  
   Он вышел из машины, повинуясь,
   Она вступила на холодный лёд за ним,
   Взглянула на него, и несколько волнуясь,
   Заговорила грубо с ним:
   "Ты уходи, сейчас не до тебя,
   Уже практически всю извели меня,
   В моей душе нет больше сострадания,
   А только злость на мир и жизнь свою,
   А в сердце у меня одни желания,
   Как сыну победить в болезненном бою".
  
   "Что с сыном? Могу ли я узнать?",
   Он жизнь отдал бы, что б не могла она страдать.
  
   Она немного помолчала,
   И сигарету раскурив,
   Про жизнь свою поведала сначала,
   От зажигалки закурив:
   "Я счастлива жила с родителями в детстве,
   Не ведая печали и борьбы,
   Затем был ВУЗ, работа в крутом месте,
   Казалось, мне улыбается лицо самой судьбы,
   Я вышла замуж за богатого мужчину,
   А через год я сына родила,
   Купаясь в лучах света и тепла,
   Я думала, что ветру злости не загасить лучину,
   Что освещая нас, горела в небесах,
   Не думала я о святых отцах,
   Когда мой сын здоров и весел был,
   А муж по всей России слыл,
   Богатым меценатом, опорой для других.
   Но в жизни так произошло,
   Что всё наше счастье уплыло,
   Мой муж не признавал идей иных,
   Как только тех, что чести придавали,
   Большой и терпкий интерес,
   Но, а его враги не понимали,
   Какой в него вселился бес.
   Они забили стрелку в бане,
   Зовя на сход братвы отцов,
   И в том они решили стане,
   Не быть ему среди купцов.
   Он взбунтовался против мнений,
   Людей, которых презирал,
   В моей душе поднялся ряд сомнений,
   Но он того не признавал.
   Был зимний и морозный день,
   Ничто не предвещало бури той,
   Но вдруг чиновники с государственной душой,
   Пожаловали на фирму словно тень.
   Затем они допрос чинили,
   И всем сотрудникам внушили,
   Что мой муж вор и грубиян,
   Подлец, конечно, и смутьян.
   И что налоги плохо платит,
   Ворует деньги он у всех
   Зарплату, не свою, чужую тратит,
   На казино, где ищется успех.
   И вот уже молва людская,
   Гонимая газетной мишурой,
   Уже объединившийся, толпой,
   Друг друга под бока толкая,
   Кричала в след ему: "Изгой"!
   Хотя они не понимали,
   Из-за чего поднялся вой.
   Затем был издан приговор,
   Где значился он вор,
   Так суд с присяжными решили,
   Его в тюрьму определили.
   Его дела я на себя взяла,
   И очень быстро поняла,
   Что разбираюсь я отчётах,
   В финансах, акциях и в счётах,
   И стала фирмой я руководить,
   И мужа ждать, дитя растить.
   Но вдруг врачи мне позвонили,
   И о болезни сына сообщили,
   О том, что почки отказали,
   Они мне равнодушно рассказали.
   Я думала, что я во сне,
   Что боги позабыли обо мне!
   И вот теперь и день и ночь,
   Ищу я донора для сына,
   Никто не в силах мне помочь,
   Ну а душа моя пустынна".
  
   Она умолкла, глядя в даль,
   В её глазах была печаль.
   Затем свой кейс она открыла,
   Ему купюру предложила.
  
   Он молвил ей: "Мне душу мгла сейчас покрыла,
   Который день живу я сам не свой,
   Из сердца вырывается звериный вой.
   Мне не нужны твои богатства,
   А жажду я твою любовь,
   Не верю я в людские братства,
   А сердце разрывает огненная кровь".
  
   Большое горе ранило ей душу,
   Она страдала целый год подряд,
   Носила передачи мужу,
   Одаривала профессорский уряд,
   Но сердце в данное мгновение,
   Не поняло бомжа страданий и обид,
   И в нём исчезло вдохновение,
   А райский ангел был убит.
  
   Она открыто рассмеялась,
   На те слова, что он сказал,
   И долго, долго улыбалась,
   На то, что человек ей душу показал.
  
   "Не смейся, я ни переживу"!
   Воскликнул он, как будто был в бреду.
  
   "Сейчас ты про богатства говорил,
   Не уж-то ты не уловил,
   Как ты смешон и гадок,
   А может глуп и жалок.
   Ты не красив и не умён,
   Не ловок ты и не силён.
   Твои безумные признания,
   Меня от всей души смешат,
   И эти глупые страдания,
   Меня всё больше веселят".
  
   Затем она немного помолчала,
   Взглянула на него, и неожиданно в душе,
   Проснулось женское начало,
   Что в каждой даме спит в глубоком сне.
  
   Ведь многим женщинам приятно,
   Когда мужчины думают о них,
   Пускай они одеты неопрятно,
   Не ездят на машинах дорогих.
   Но многие красавицы злятся,
   На притязание тех, кто ниже их,
   Но глубине души безумно веселятся,
   Ревнуют тех, кто глянул на других.
   Но сей процесс нельзя назвать любовью,
   В нём ревность и обида говорит,
   Он лишь тяжкие страдания творит,
   И сердце у обоих разрывает кровью.
  
   "Ну, хорошо, пойдём со мной", - она его манила,
   "Я накормлю тебя, я так сейчас решила".
  
   Они поднялись к ней в квартиру,
   Благодаря людскому миру,
   Он первый раз такую жизнь увидел,
   И даже раньше не предвидел,
   Что люди могут жить подобно ей,
   И он буквально замер у дверей.
  
   "Ну, проходи", - она сказала,
   И тут же жестом показала,
   На кухню. Но неожиданно смутилась,
   Как будто в чём-то спохватилась.
  
   "Наверное, ты душ принять желаешь,
   Тебе пора побриться, знаешь"?
  
   Он покраснел от этих слов,
   Их смысл стал ему понятен,
   Не слой щетины неприятен,
   А запах, что как креветочный улов,
   Шёл от него вокруг,
   Сжимаясь в сдавливающийся круг.
  
   "Я дам тебе одежду",
   Она не бросила надежду,
   Что запах сей сейчас уйдёт,
   Когда он в ванную пройдёт.
  
   Последний раз он мылся летом,
   И загорал на берегу реки,
   А там удили рыбу мужики,
   Его кормили собственным обедом.
  
   Бомж принял душ, затем оделся,
   На кухню медленно прошёл,
   Оттуда запах вкусный шёл,
   И аккуратно он за стол уселся.
   Она поставила на стол еду,
   Из холодильника достала ветчину.
   Он снова на неё взглянул,
   И руку робко протянул,
   Ему хотелось ей благодарность передать,
   Но принялась она кричать:
   "Ты, что, с ума сошёл?
   А ну-ка быстро вон пошёл"!
   Бомж попытался возразить,
   Она не разрешала говорить,
   И он обитель ту покинул,
   В ночную мглу привычно сгинул.
  
   Всю ночь во дворе он просидел,
   Гонимый собственной судьбой,
   И гнал из головы тот рой,
   Что глубоко в него засел,
   Не отпускал его, шипел,
   Всё время о любви ему шептал,
   И жить спокойно не давал.
   Как только утро наступило,
   Она из дома вышла вновь,
   Не вспоминая про его любовь,
   Мотор машины запустила.
  
   Он снова робко подошёл.
  
   "Я не звала тебя! Зачем пришёл"?
  
   "Я знаю, как тебе помочь,
   И не гони меня, как было в эту ночь".
  
   Она лишь нервно телом повела,
   Судьба её немилосердно довела.
  
   "Как, говори, прошу быстрей,
   Мне надо в офис ехать поскорей".
  
   "Готов я почку собственную дать,
   Чтоб больше не могло дитя твоё страдать".
  
   "А ты уверен, на свете просто жить,
   Давно бы я могла бы почку подарить,
   Но невозможен сей поступок,
   Наш мир не терпит собственных уступок,
   Он нас манит своею красотой,
   Но тут же окунает в омут с головой.
   Я сыну своему готова душу подарить,
   Но это невозможно, что и говорить".
  
   Затем она ему немного объяснила,
   Что не способен каждый человек,
   Быть донором, потом проговорила,
   Про базы данных в наш электронный век.
  
  
  
  
   "Сначала надо взятку им преподнести,
   Чтоб в каталог тебя внесли,
   Затем необходимо каждый день звонить,
   Напоминать и слёзно говорить".
  
   "Но вероятность всё же есть".
  
   Она, немного поразмыслив, ему кивнула сесть.
   Потом он плохо дни вспоминал,
   Как много он тогда не понимал.
   Она его в больницу привезла,
   Там у врачей планёрка долгая была,
   Его исследовали день,
   За ним ходили словно тень,
   Потом анализы пришли.
   Он годен, так врачи решили,
   Его под скальпель положили,
   Так дни ближайшие прошли.
  
   Затем он вышел из больницы,
   Над головой летали птицы,
   Она его уже ждала,
   И очень вежлива была,
   Его в машину посадила,
   Всё время что-то говоря,
   И благодарности ему творя,
   Куда-то лихо увозила.
  
   "Ты мне сейчас помог,
   Тебя послал нам с сыном бог,
   Не знаю, как тебя благодарить,
   Я помогу тебе, ты будешь лучше жить.
   Вчера тебе квартиру я купила,
   Оформила, конечно, на тебя.
   Сегодня мебель новую ввозила,
   Не надо, не благодари меня". -
   Она его остановила,
   К подъезду близко подрулила.
  
   Он робко на порог вступил,
   Своим ключом дверной замок открыл,
   Она ему квартиру показала,
   И всё подробно рассказала.
   Затем покинула его,
   Оставив дома одного.
  
   Рассвет январский поздно был,
   И тусклым светом освятил,
   Всё одиночество души,
   Как будто бомж в лесной глуши,
   Бродил, пытаясь найти путь,
   Но невозможно в сторону свернуть,
   Он слишком слаб, как малое дитя,
   Впервые в жизни женщину любя.
   И потеряв размерность мира,
   Летал в высоких небесах,
   Но как всегда, после мечтательного пира,
   Разбился в леденящий душу прах.
  
   Холодный свет упал на стол,
   В нём не было тепла светила,
   Фотон разбился о бетонный пол,
   Успела убежать людского одиночества бацилла.
  
   И вдруг квартиру он оставил,
   Свой шаг в далёкий храм направил,
   Что для него был домом и теперь,
   Когда к любви была закрыта дверь.
  
   Так бомж на лавке долго просидел,
   И даже волос, как казалось, посидел,
   Голова шумела нестерпимо,
   А люди проходили мимо,
   И всем им было в общем наплевать,
   Что человеку больше не чего терять.
  
  
  
   13
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"