- О, я упаду в обморок, я знаю, я упаду, - Рэчел Кэмпбелл яростно обмахивалась веером, создавая ощутимый ветер. – Что я могу сказать ей?
- Наверное, «Добрый день, миссис МакДональд»? – предположил ее муж, искривив в слабой улыбке обветренные губы.
Рэчел сильно стукнула его веером, и он с хихиканьем отшатнулся в сторону. Будучи на тридцать пять лет старше ее, Фаркард Кэмбелл в общении с женой отличался легким поддразнивающим поведением, что совершенно не вязалось с его обычным высокомерным видом.
- Я упаду в обморок, - снова заявила Рэчел, очевидно решив, что это подходящая стратегия поведения в обществе.
- Ну, ты можешь доставить себе такое удовольствие, a nighean[1], но тогда поднимать тебя с пола будет мистер Фрейзер, поскольку мои древние члены вряд ли годятся для этого.
- О! – Рэчел кинула на Джейми быстрый взгляд. Тот улыбнулся ей в ответ, и она прикрыла веером вспыхнувший на щеках румянец. Обожая своего мужа, эта женщина не скрывала своего восхищения моим.
- Ваш покорный слуга, мадам, - с поклоном заверил ее Джейми.
Она дрогнула. Мне не хотелось бы ошибиться в женщине, но она просто трепетала от его внимания. Я встретилась глазами с Джейми и спрятала улыбку за своим веером.
- А что вы скажете ей, мистер Фрейзер?
Джейми пожевал губами и задумчиво уставился на солнце, сияющее сквозь вязы, которые окружали поляну в Речном потоке.
- Думаю, скажу, что очень рад, что погода стоит очень хорошая. В прошлый раз, когда мы встречались, шел дождь.
Челюсть Рэчел упала, так же как и веер, который подпрыгнул на траве. Ее муж с заметным кряхтением нагнулся подобрать его, но она не обратила на него внимания.
- Вы встречали ее? – вскричала она с широко открытыми глазами. – Когда? Где? С прин … с ним?
- Нет, - ответил Джейми с улыбкой. – На Скае. Мы были там с отцом, покупали овец и в Портри случайно встретили Хью МакДональда, отчима мисс Флоры. Он привез с собой девушку к врачу.
- О! – Рэчел была зачарована. – Она была прекрасной и любезной, как о ней говорят?
Джейми прищурился, вспоминая.
- Хмм, нет, - ответил он. – Но тогда она была очень простужена, и без сомнения выглядела бы гораздо лучше без красного носа. Любезна? Ну, я бы не сказал так. Она выхватила кусок пирога прямо у меня из рук и тут же съела его.
- И сколько же лет было тогда вам обоим? – спросила я, увидев, как рот Рэчел приоткрылся от ужаса.
- Шесть или, быть может, семь, я не уверен, - весело ответил он. – Я только помню, что пнул ее по ноге, когда она выхватила пирог, а она вцепилась мне в волосы.
Несколько отойдя от шока, Рэчел продолжала засыпать вопросами Джейми о его воспоминаниях, а он отшучивался в ответ.
Конечно, он подготовился к такому случаю. Повсюду происходил обмен историями – юмористическими, любовными, тоскующими – о днях перед Каллоденом. Удивительно, но именно поражение Чарльза Стюарта и его унизительное бегство сделало героиней Флору МакДональд и объединило шотландских изгнанников так, как не явилось бы возможным, если бы он действительно победил.
Мне внезапно пришло в голову, что очень даже может быть, что Чарльз все еще жив и мирно спивается в Риме. Хотя по-настоящему он был давно мертв для этих людей, которые или любили или ненавидели его. Он навечно застыл в янтаре времени в тот момент своей жизни, который люди называли – и даже сейчас – «Bliadha Tearlach» или «Год Чарли».
Прибытие Флоры вызвало волну сентиментальных воспоминаний. Как чуждо здесь для нее, подумала я с внезапным приступом сочувствия и впервые задумалась, что я сама скажу ей.
Я встречала знаменитых людей и прежде, и даже самого Красавчика Чарли. Но тогда я встречалась с ними в их обыденной жизни, еще до тех событий, которые сделали их знаменитыми. Исключая Людовика, но он был королем. Существовал сложный этикет поведения с королями, и с ними не станешь вести себя, как с обычными людьми. Даже тогда, когда … - я с шумом распахнула веер, ощутив, как горячий румянец прилил к лицу. Я глубоко вдыхала, стараясь не махать веером так неистово, как Рэчел.
Я не раз за прошедшие годы вспоминала эти две или три минуты физической близости с Людовиком Французским. Не намерено, бог знает, но и не по случаю.
Просто внезапно воспоминание касалось меня, словно рука из толпы хватала меня за руку. Хватает за руку, задирает мои юбки, и я чувствую проникновение боле шокирующее, чем было на самом деле.
Воздух вокруг меня был насыщен запахом роз, я слышала потрескивание китового уса в моей одежде под весом Людовика и его удовлетворенный вздох. Комната освещалась лишь одной свечой, которая мерцала на краю моего поля зрения, а потом была закрыта телом мужчины между моих …
- Христос! Клэр, ты в порядке? – слава богу, я не упала, лишь бессильно прислонилась к стене гробницы Гектора Камерона, и Джейми, увидев, что я готова потерять сознание, подхватил меня.
Он услышал ноту страха в моем голосе и ослабил хватку, но не отпустил из-за опасения, что я упаду. С силой, рожденной паникой, я выпрямилась и вырвалась из его рук.
Я все еще ощущала запах роз. Не слащавый запах розового масла, а аромат свежих роз. Потом я пришла в себя и увидела, что стою перед большим розовым кустом, карабкающимся по белому мрамору мавзолея.
Осознание, что роза была настоящей, подарило мне некоторое успокоение, но я все еще чувствовала себя стоящей на краю бездонной пропасти. Джейми стоял рядом, но казалось, что он находится на огромном расстоянии.
Потом он прикоснулся ко мне и настойчиво позвал по имени, и внезапно пропасть между нами исчезла. Я практически упала в его объятия.
- Что с тобой, a nighean? – прошептал он, прижимая меня к груди. – Что тебя напугало? – Его сердце громко стучало возле моего уха; я напугала его тоже.
- Ничего, - сказала я. Огромное чувство облегчения охватило меня, когда я осознала, что нахожусь в безопасном настоящем. Людовик ушел в тень, снова став неприятным, но безопасным воспоминанием. Опустошающие чувства насилия, потери, печали и одиночества ослабли, превратившись в тень в уголке моей памяти. И самое лучшее – Джейми был здесь, реальный, солидный, пахнущий потом, виски и лошадьми … Я не потеряла его.
Люди толпились вокруг, любопытствуя и предлагая свою помощь. Рэчел изо всех сил обмахивала меня веером, и ветерок дарил чувство комфорта. Я сильно вспотела, и влажные локоны прилипли к моей шее.
- Все в порядке, - пробормотала я, внезапно смутившись. – Просто … жаркий день …
Хор предложений: принести стакан силлабаба, веточку лимонника, сожженные перья - был прерван Джейми, который извлек из споррана фляжку с виски. Это был виски трехлетней выдержки из вишневого бочонка, и я почувствовала приступ тошноты, вспомнив, что мы пили его с ним в ту ночь, когда он освободил меня из рук Ходжпайла и его людей. Боже, неужели я снова падаю в эту яму?
Но нет. Виски был просто крепким и утешительным, и я почувствовала себя лучше после первого же глотка.
Ретроспекция. Я слышала, как коллеги обсуждали – существует ли такое явление. Если да, то подобно ли оно боевой психической травме, или это все просто нервы.
Я вздрогнула и сделала еще глоток. Определенно, такое явление существует. Я чувствовала себя гораздо лучше, но была потрясена до глубины души, и мои коленки ослабли. Кроме слабого эха воспоминаний, меня тревожила мысль, что это уже случалось, когда на меня набросилась Ута МакДжилливрей. И может ли это случится снова?
- Давай я занесу тебя в дом, сассенах. Может, тебе лучше полежать?
Джейми отогнал всех доброжелателей, заставил раба принести стул и теперь вился надо мной, как встревоженный шмель.
- Нет, я в порядке, - успокоила я его. – Джейми …
- Да, милая?
- Ты … когда ты … ты …?
Я сделала глубокий вдох, глотнула виски и попыталась снова.
- Иногда я просыпалась ночью и видела, как ты … боролся … и я думала, что с Джеком Рэндаллом. Ты это видел во сне?
Он глядел на меня некоторое время с непроницаемым лицом, но с тревогой в глазах, потом оглянулся вокруг, но мы были одни.
- Почему? – низким голосом спросил он.
- Мне нужно знать.
Он вздохнул, сглотнул и кивнул головой.
- Да, иногда я видел это во сне. Ничего страшного. Я просыпался, осознавал, где нахожусь, молился и … все было в порядке. Но временами … - он на мгновение закрыл глаза, потом открыл, - я просыпался и оказывался все там же с Джеком Рэндаллом.
- Ох, - вздохнула я, чувствуя ужасную печаль и в то же время успокоение. – Значит, я не схожу с ума.
- Ты так думаешь? – иронично произнес он. – Что ж, я очень рад, сассенах.
Он стоял очень близко, касаясь моей руки килтом, так чтобы я смогла опереться на него, если соберусь снова падать. Он внимательно посмотрел на меня – не собираюсь ли я навернуться – потом прикоснулся к моему плечу и с коротким «Сиди спокойно» ушел.
Недалеко. К столам, установленным под деревьями на конце поляны. Не обращая внимания на рабов, сервирующих столы к барбекю, он наклонился над блюдом с лангустами и взял что-то из маленькой чашечки. Потом он вернулся, взял мою руку и, потерев между пальцами белое вещество, насыпал щепоточку соли на мою открытую ладонь.
- Вот, - тихо произнес он, - держи ее, и кто бы он ни был, он тебя больше не побеспокоит.
Я зажала в ладони влажные гранулы и почувствовала абсурдное облегчение. Действительно, горцы знают, что делать, если призраки преследуют вас при дневном свете. Соль, говорят они, держат призраков в могилах. И если Людовик все еще жив, тот человек, которым он был, представлявшийся мне лишь тяжестью в темноте, определенно был мертв.
От реки раздались крики, и все возбужденно задвигались. В излучине реки показалась лодка. Как единый организм, все привстали на цыпочки и затаили дыхание.
Я улыбнулась, но всеобщее возбуждение коснулось и меня. Резко взвыли волынки, и мое горло сжалось от непролитых слез.
Рука Джейми непроизвольно сжалась на моем плече, я подняла голову и увидела, что он потирает фалангой пальца верхнюю губу, тоже уставившись на реку.
Я опустила глаза и моргнула, беря себя под контроль; когда мое зрение очистилось, я увидела крупинки соли, рассыпанные перед входом в гробницу.
Она оказалась гораздо меньше, чем я полагала. С известными людьми всегда так. Ее окружила толпа людей, одетых в свои лучшие одежды и полных благоговения. Я мельком увидела макушку ее головы, зачесанные вверх темные волосы с белыми розами в них, и потом она исчезла за спинами приветствующих.
Ее мужа, Аллана, было видно. Красивый мужчина с седыми прядями в черных волосах стоял позади нее, с поклонами и улыбкой принимая комплименты и приветствия на гэльском языке.
Я почувствовала неожиданное желание подбежать и уставиться на гостей вместе со всеми, но осталась на месте. Я стояла на террасе вместе с Джокастой, и миссис МакДональд должна была присоединиться к нам.
Джейми с Дунканом, решительно пробивались сквозь толпу, образуя вместе с Улиссом, черным дворецким Джокасты, живой клин.
- Это действительно она? – прошептала Брианна за моим плечом, не сводя заинтересованного взгляда с бурлящей толпы, из которой мужчины смогли вызволить почетную гостью и теперь сопровождали ее через лужайку к террасе. – Она меньше, чем я думала. О, как жаль, что здесь нет Роджера, он так хотел ее увидеть!
Роджер находился в Шарлотте в пресвитерианской академии, готовясь к посвящению.
- Он может увидеть ее в другой раз, - ответила я полушепотом. – Я слышала, они купили плантацию возле Маунт-Плезант.
И останутся там на год или два, но об этом я не сказала. Как говорили люди, МакДональды эмигрировали из Шотландии навсегда. Однако я видела надгробный камень на Скае, где Флора МакДональд родилась и где в свое время умрет, разочаровавшись в Америке.
Конечно, не в первый раз я встречаю людей, судьбу которых я знаю, но всегда это вызывало беспокойство. Толпа расступилась, и выступила она, маленькая и симпатичная, смеясь на слова Джейми. Он, держа женщину под руку, провел ее на террасу и жестом представил меня.
Она взглянула с ожиданием, встретила мой взгляд, моргнула, и ее улыбка померкла, но тут же вернулась. Она поклонилась мне, а я – ей, удивляясь, что же она увидела в моем лице?
Но она уже повернулась к Джокасте, приветствуя ее и представляя двух своих дочерей, Анни и Фанни, своего сына, зятя и мужа. К тому времени, когда она закончила представление, она полностью овладела собой, и обратилась ко мне с мягкой улыбкой.
- Миссис Фрейзер! Я так рада, наконец, встретить вас. Я так много слышала о вашей доброте и искусности, что должна признаться, что испытываю благоговение в вашем присутствии.
Это было произнесено с такой теплотой и искренностью, при этом она схватила меня за руку, что я ответила тем же, несмотря на циничную мысль о том, с кем же она говорила обо мне. Моя репутация в Кросс-Крике и Кэмпбелтоне ни в коем случае не была доброй.
- Я имела честь свести знакомство с доктором Фентманом на бале, который дали в нашу честь в Уилмингтоне. Как это было мило с их стороны! К нам так хорошо относились с самого нашего приезда, а он был просто в восхищении от вашей …
Мне хотелось услышать, что так восхитило Фентмана во мне - наши отношения были несколько напряжены, хотя мы и достигли некоторого взаимопонимания – но тут муж отвлек ее, чтобы она приветствовала Фаркарда Кэмпбелла и других известных джентльменов. Женщина с извиняющейся улыбкой пожала мне руку и удалилась снова с широкой сияющей улыбкой на лице.
- Ха, - заметила Бри sotto voce[2]. – К счастью для нее, она сохранила большинство зубов.
Я подумала то же самое и невольно рассмеялась, быстро замаскировав смех покашливанием в кулак, когда Джокаста резко повернула голову в нашу сторону.
- Итак, это она, - молодой Иэн подошел ко мне с другой стороны и теперь рассматривал гостью с глубоким интересом. По такому случаю он был одет в килт, жилет и куртку, коричневые волосы заплетены в аккуратную косичку, и он выглядел бы вполне цивилизованным, если бы не татуировки, тянущиеся вдоль скул и над переносицей.
- Это она, - согласился Джейми. – Fionnaghal, Светлокожая. – В его голосе прозвучала такая ностальгия, что я удивленно взглянула на него.
- Это ее настоящее имя, - пояснил он. – Фионагал. Только англичане называют ее Флора.
- Ты случайно в детстве не запал на нее, па? – спросила Брианна со смехом.
- Что?
- Любовь, - сказала я, хлопая на него глазами из-за веера.
- О, не говорите глупости! – возмутился он. – Ради бога, тогда мне было только семь лет! – Тем не менее, кончики его ушей порозовели.
- В семь лет я влюбился, - мечтательно произнес Иэн, - в повариху. Дядя, ты слышал, Улисс говорил, что она привезла с собой подзорную трубу? Подаренную ей принцем Tearlach[3] с его гербами на тубусе. Улисс расположил ее в кабинете и приставил караулить двух лакеев.
И не напрасно, народ, который не кружил вокруг Макдональдов, толпился у двойных дверей, живой рекой втекая в холл и оттуда в кабинет.
- Шеймас!
Повелительный голос Джокасты прервал шутки. Джейми кинул на Брианну суровый взгляд и направился к тете. Дункан разговаривал с важными людьми, я узнала Нила Форбса, законника, Корнелия Гарнетта и полковника Мура. Улисса нигде не было видно, по-видимому, он на заднем дворе занимался готовкой барбекю на двести человек. Таким образом, Джокаста оказалась в одиночестве. Положив руку на локоть Джейми, она выплыла с террасы по направлению к Аллану МакДональду, которого толпа оттеснила от жены, и теперь он стоял под деревом с несколько недовольным видом.
Я наблюдала, как они продвигались по поляне, и восхищалась театральностью Джокасты. Ее гувернантка Федра шла следом и, без сомнения, могла одна сопроводить госпожу. Хотя это не возымело бы такой эффект. Они привлекали всеобщее внимание: Джокаста, высокая и стройная, грациозная несмотря на свой возраст, с белоснежными волосами, забранными в высокую прическу, Джейми с его высоким ростом и малиновым тартаном, оба с хорошо вылепленными фигурами МакКензи и кошачьей грацией.
- Коллум и Дугал гордились бы своей сестрой, - произнесла я, покачав головой.
- Да? – рассеяно проговорил Иэн, который наблюдал, как под общие аплодисменты Флора МакДональд принимала цветы из рук одного из внуков Фаркарда Кэмпбелла.
- Не ревнуешь? – поддразнила Брианна, заметив, что я тоже гляжу в ту сторону.
- Конечно, нет, - ответила я с некоторым самодовольством. – В конце концов, у меня тоже все зубы на месте.
В суматохе прибытия гостей я не видела, когда он появился, но майор МакДональд был среди прогуливающихся, выглядя совершенно блестяще в ярко-красной форме и новой шляпе с золотыми кружевами. Он снял ее и низко поклонился мне, выглядя очень довольным без сомнения от того, что меня не сопровождали мои домашние питомцы. Адсо и белая свинья благополучно пребывали во Фрейзерс-Ридже.
- Ваш слуга, мэм, - сказал он. – Я видел, вы разговаривали с мисс Флорой. Она очаровательна, не так ли? Красивая и веселая женщина.
- Да, конечно, - согласилась я. – Так вы знаете ее?
- О, да, - ответил он с глубоким самодовольством на лице. – Я не осмелюсь назвать это дружбой, но скромно надеюсь, что могу считать это хорошим знакомством. Я сопровождал миссис МакДональд и ее семью из Уилмингтона и имел большую честь доставить их сюда.
- Действительно? – я с интересом уставилась на него. Майор не относился к тем людям, которые преклоняются перед знаменитостями. Он ценил только их полезность. Так же как и губернатор Мартин, очевидно.
Майор наблюдал за Флорой МакДональд с видом собственника, совсем не ободряя скопление народа рядом с ней.
- Она любезно согласилась произнести сегодня речь, - сказал он, покачиваясь на носках. – Какое место лучше выбрать для этого, мэм? Террасу, как самое высокое место? Или, может быть, возле статуи на лужайке? Все могли бы собраться вокруг нее и все хорошо услышать?
- Я думаю, у нее случится солнечный удар, если вы заставите ее стоять на лужайке в такую жару, - ответила я и поправила свою соломенную шляпку с широкими полями так, чтобы они закрывали мой нос. Оба показателя: и температура, и влажность – превысили значение 90[4], и мои мокрые нижние юбки прилипли к ногам. – О чем она собирается говорить?
- Просто короткое обращение на тему лояльности, - ответил он. – А, вот и ваш муж, разговаривает с Кингсбургом. Прошу извинить меня, мэм. – Поклонившись, он надел свою шляпу и зашагал вниз по лужайке к Джокасте и Джейми, стоящих рядом с Алланом МакДональдом, которого он согласно шотландскому обычаю назвал «Кингсбургом» по названию его имения на Скае.
Начали выносить еду: супницы с шотландским супом из бараньих голов, рагу из мяса и овощей, огромная кастрюля с супом а-ля-Рейн, в честь почетных гостей, тарелки с жареной рыбы, жареной курицой, жареным кроликом, олениной в красном вине, копченые колбасы, мясные пироги, жареные индейки, пирог с голубями, глубокие тарелки с колканноном[5], тушеным мясом с картофелем, тушеной репой, с жареными яблоками, начиненными сушеной тыквой, кабачки, кукурузу, пирожки с грибами, гигантские корзины, переполненные булочками, рулетами и другими хлебами … И все это, как я хорошо понимала, было лишь прелюдией к барбекю, ароматы которого витали в воздухе: несколько свиней, три или четыре быка, два оленя и, pièce de résistance[6], лесной бизон, бог знает, где и как раздобытый.
Шумок приятного предвкушения окружил меня со всех сторон, когда люди, мысленно расстегивая ремни, усаживались за столы с твердой решимостью выполнить свой долг.
Джейми все-то находился с миссис МакДональд. Он накладывал ей на тарелку нечто, похожее на салат из брокколи. Подняв глаза, он увидел меня и поманил, приглашая присоединиться к ним, но я отрицательно покачала головой, указав веером на буфетные столы, где деловито расселись люди, словно кузнечики в ячменном поле. Мне не хотелось упустить возможность пораспрашивать о Манфреде МакДжилливрее, пока оцепенение сытости не охватило толпу.
Я целеустремленно направилась в галдящую толпу, перехватывая по пути кусочки с блюд, предлагаемых мне слугами и рабами, и останавливаясь поговорить со знакомыми, особенно, из Хиллсборо. Я знала, там Манфред проводил очень много времени, принимая заказы на оружие, доставляя готовые изделия и подрабатывая мелким ремонтом. Весьма вероятно, что он отправился туда, подумала я. Но никто, с кем я разговаривала, не знал, где он находится, хотя большинство из них знали его.
- Хороший юноша, - сказал мне один джентльмен, отвлекшись от выпивки. – И очень жаль, что он исчез. Кроме Робина есть только несколько оружейников до самой Вирджинии.
Я знала это и беспокоилась, сможет ли Джейми найти мушкеты в необходимом ему количестве. Вероятно, потребуются связи лорда Джона с контрабандистами.
Я взяла пирожок с подноса у проходящего мимо раба и направилась дальше, жуя его и прислушиваясь к разговорам. Много было разговоров о серии горячих статей в «Кроникл», местной газете, о владельце которой, некоем Фогарти Симмсе, говорили с большой симпатией.
- Очень смелый парень этот Симмс, - сказал мистер Гудвин, качая головой. – Но сомневаюсь, что он выдержит. Я разговаривал с ним на прошлой неделе, и он сказал, что опасается за свою шкуру. Ему угрожали, знаете ли?
Из тона высказываний я поняла, что мистер Симмс являлся лоялистом. По-видимому, речь шла о создании конкурирующей газеты, которая поддерживала программу вигов с их бунтарскими разговорами о тирании и свержении короля. Никто точно не знал, кто стоит за новым предприятием, но было много разговоров - и большого возмущения в связи с этим - о том, что издатель, должно быть, прибыл с севера, где люди особенно увлечены такими порочными настроениями.
Все согласились, что подобные люди нуждаются в хорошей порке, чтобы привести их в чувство.
Я не присаживалась, чтобы поесть, но после часа блужданий по поляне среди жующих челюстей и множества разносимых подносов с hors d’oeuvre[7], мне казалось, что я сижу на обеде у французского короля. Эти обеды длились так долго, что под кресла гостей устанавливались ночные горшки, и если тот или иной гость время от времени скромно скрывался под столом, это тактично игнорировалось.
Нынешнее пиршество было менее формальным, но не менее продолжительным. После часа закусок барбекю были вынуты из ям и на деревянных щитах принесены на поляну. Огромные бока быков, свиней, оленей и бизона, блестящие от жира и уксуса и окруженные тушками сотен голубей и перепелов, были встречены аплодисментами гостей, которые уже покрылись потом от усилий, но, тем не менее, не потеряли энтузиазма.
Джокаста, восседавшая среди гостей и выглядевшая очень довольной оценкой своего гостеприимства, с улыбкой наклонилась к Дункану и, положив руку на его локоть, что-то сказала ему. Дункан уже не нервничал – эффект от кварты или двух пива и последующей бутылки с виски – и тоже выглядел довольным. Он широко ухмыльнулся своей жене и передал замечание миссис МакДональд, которая рассмеялась в ответ.
Я невольно восхищалась ею. Женщину осаждали со всех сторон люди, которые хотели поговорить с ней, но она превосходно владела собой, относясь ко всем с добротой и уважением, даже если это означало, что ей иногда приходилось сидеть с вилкой на весу около десяти минут, слушая чей-либо рассказ. По крайней мере, она находилась в тени, и Федра в белом муслиновом платье стояла за ее спиной, нагоняя ветерок и отгоняя мух огромным опахалом.
- Лимонный шраб, мэм? – пожилой раб, блестящий от пота, протянул мне поднос, и я взяла стакан. Я вспотела, мои ноги болели, и горло пересохло от разговоров. Сейчас меня не заботило, что находилось в стакане, лишь бы была любая жидкость.
Пока я пила, то поменяла свое мнение. Это был лимонный сок с ячменной водой, и мне захотелось вылить его себе за пазуху, а не пить. Я незаметно двинулась в сторону зарослей ракитника, собираясь вылить напиток в него, но была остановлена Нилом Форбсом, который выступил из-за кустов.
Он дернулся от неожиданности, увидев меня, так же как и я, и оглянулся назад. Я заглянула ему за спину и увидела Роберта Хауи и Корнелия Гарнетта, удаляющихся в противоположном направлении.
- Миссис Фрейзер, - произнес он с коротким поклоном. – Ваш слуга.
Я с реверансом пробормотала приветствие и попыталась проскользнуть мимо него, но он преградил мне путь.
- Я слышал, ваш муж собирает оружие, миссис Фрейзер, - сказал он негромко и довольно недружелюбно.
- Неужели? – я томно помахала раскрытым веером перед своим носом, скрывая выражение. – Кто вам сказал это?
- Один из джентльменов, с которым он разговаривал, - ответил Форбс. Судья был большим мужчиной с излишним весом, и красный цвет на его щеках, мог быть, из-за этого, а не из-за недовольства. Хотя с другой стороны …
- Надеясь на вашу добрую волю, мэм, могу ли предложить повлиять на него, чтобы убедить его, что этот курс не самый мудрый?
- Начнем с того, - сказала я, глубоко вдыхая горячий влажный воздух, - какого курса он придерживается, по вашему мнению?
- Неудачного, мэм, - ответил он. – Рассматривая дело с наилучшей стороны, я полагаю, что он собирает ружья для собственного отряда милиции, что законно, хотя и тревожно. Желательность этого курса будет зависеть от его последующих действий. Но его связи с чероки хорошо известны, и ходят слухи, что ружья попадут к дикарям и могут быть направлены на подданных Его величества, которые возражают против тирании, жестокого обращения и коррупции, столь распространенных среди должностных лиц, которые управляют – если можно так это назвать – этой колонией.
Я пристально взглянула на него поверх веера.
- Если бы я не знала, что вы законник, - заметила я, - ваша речь убедила бы меня в этом. Думаю, вы сейчас сказали, что подозреваете моего мужа в том, что он вооружает индейцев, и вам это не нравится. С другой стороны, если он вооружает свой отряд милиции, это хорошо при условии, что данный отряд будет действовать в соответствии с вашими пожеланиями. Так?
Веселая искорка блеснула в его глубоко посаженных глазах, и он склонил голову, признавая мою правоту.
- Хорошо. И могу ли я спросить, каковы ваши пожелания? Я не спрашиваю, с чего вы решили, что Джейми должен прислушаться к ним.
Он рассмеялся, и его лицо, уже красное от жары, стало пурпурным.
- Я жажду справедливости, мэм, падение тирании и свободу, - сказал он, - как всякий честный человек.
«…ради свободы – ради того единственного, от чего ни один честный человек не откажется, разве, что ценой своей жизни.»[8] Слова зазвучали в моей голове и, очевидно, отразились на моем лице, потому что он остро взглянул на меня.
- Я глубоко ценю вашего мужа, мэм, - спокойно произнес он. – Вы передадите ему наш разговор? Он поклонился и отвернулся, не дожидаясь моего кивка.
Он не контролировал свой голос, когда говорил о тирании и свободе. Я заметила, что головы поворачивались к нам, и мужчины собирались группками, переговариваясь и провожая взглядами его уход.
Забывшись, я глотнула лимонный напиток и была вынуждена проглотить эту противную жидкость. Потом, развернувшись, нашла глазами Джейми, который все еще находился рядом с Алланом МакДональдом, но немного отстранился от него, занятый тихим разговором с майором МакДональдом.
Все происходило гораздо быстрее, чем я предполагала. Я думала, что республиканские настроения еще слабы в этой части колонии, но Форбс так открыто говорил о них на публике, значит, они набирали силу.
Я оглянулась посмотреть на судью и заметила, что ему перегородили путь двое мужчин с сердитыми лицами. Я была слишком далеко, чтобы услышать, что они говорили, но их позы и выражение лиц были красноречивы. Слово за слово, и ситуация стала накаляться. Я оглянулась в поисках Джейми; в прошлый раз на барбекю в Речном потоке – это было перед войной с регуляторами – на поляне возникла драка, и сейчас я полагала такое происшествие весьма вероятным. Алкоголь, жара и политика делали взрывоопасной ситуацию на любом сборище, тем более сборище горцев.
И взрыв мог произойти – еще больше мужчин со сжатыми кулаками собрались вокруг Форбса и его двух оппонентов – но тут с террасы раздался гулкий звон большого гонга Джокасты, который заставил всех изумленно поднять головы.
На бочонке из-под табака стоял улыбающийся майор с поднятыми вверх руками.
- Ceud mile fаilte[9]! – прокричал он и был награжден аплодисментами, полными энтузиазма. – И мы сто тысяч раз приветствуем наших дорогих гостей! – он продолжил по-гэльски, протягивая руки к МакДональдам, которые стояли по бокам от него, улыбаясь и кивая на аплодисменты. Судя по их поведению, они были привычны к такому приему.
Еще несколько фраз, почти утонувших в приветственных криках, и Джейми с Кингсбургом аккуратно подняли миссис МакДональд на бочонок, где она немного покачнулась, но быстро восстановила равновесие, схватившись за головы обоих мужчин и улыбаясь на смех окружающим.
После обмена лучезарными улыбками толпа притихла, ожидая ее слов.
У нее был чистый высокий голос, и она была привычна к произношению публичных речей, совершенно необычное качество для женщин этого времени. Я находилась слишком далеко, чтобы расслышать каждое слово, но легко уловила суть ее речи.
После благодарности хозяевам, шотландской коммуне, гостям, которые приветствовали ее семью с таким теплом и добротой, она с пылом призвала своих слушателей выступить против того, что она называла «фракционностью», заверяя, что это опасное движение может вызвать большие беспорядки, которые могут угрожать миру и процветанию, с таким трудом достигнутым на этой славной земле.
И она, как я с некоторым шоком осознала, была права. Я слышала, как Бри и Роджер спорили на тему – почему горцы, сильно пострадавшие от гнета англичан, должны воевать на английской стороне, и, как показала история, многие из них будут.
- Потому что, - терпеливо объяснял Роджер, - у них есть что терять, и взамен они получат чертовски мало. И кроме того они, как никакой другой народ, знают, что значит воевать с Англией. Ты думаешь, что люди, пережившие зачистки Камберленда[10], построившие свою жизнь в Америке из ничего, стремятся снова испытать такое?
- Но, конечно же, они будут сражаться за свободу, - запротестовала Бри. Он с усмешкой посмотрел на нее.
- Здесь они имеют свободы гораздо больше, чем в Шотландии, а в случае войны они рискуют потерять ее. И потом, - добавил он, - практически все они дали клятву верности Короне. Вряд ли они с легкостью нарушат ее, и уж точно не из-за того, что выглядит отчаянным и без сомнения кратковременным политическим переворотом. Это как … - он нахмурил брови в поисках аналогии.
- Как «Черные пантеры»[11] или движение за гражданские права. Несмотря на их идеалы, большинство людей среднего класса считают, что они угрожают их мирной жизни, и желают, чтобы их не было.
Проблема в том, что эта жизнь никогда не была мирной, и именно это отчаянное движение не собиралось исчезать. Я увидела Брианну на дальнем краю толпы. Задумчиво прищурив глаза, она слушала, как Флора МакДональд чистым высоким голосом говорила о добродетели верности.
Я услышала негромкое «Хмф!» рядом с собой и, повернувшись, увидела Нила Форбса с недовольным выражением на лице. К нему подоспело подкрепление; я увидела трех или четырех джентльменов, стоящих рядом с ним и украдкой кидающих взгляды по сторонам. Оценивают настроение толпы, подумала я. Они были в меньшинстве, примерно, двести к одному, и эти двести все более укреплялись в своих взглядах по мере того, как выпивка и речь продолжались.
Отвернувшись, я уловила взглядом Брианну, которая тоже глядела на Нила Форбса, а он смотрел на нее. Оба высокие, они уставились друг на друга поверх голов окружающей толпы – он с враждебностью, она с равнодушием. Она отвергла его сватовство несколько лет назад и сделала это нетактично. Форбс, конечно, не был влюблен в нее, но обладал высокой самооценкой и не мог отнестись к такому публичному пренебрежению с философским смирением.
Брианна отвернулась от него с холодным видом, словно и не видела его, и заговорила с женщиной рядом. Я услышала, как он крякнул, что-то тихо сказал своим единомышленникам, и они удалились, невоспитанно повернувшись спиной к миссис МакДональд, все еще произносившей речь.
Возмущенные выдохи и шепоты следовали за ними, но никто не пытался остановить, и вскоре оскорбление от их ухода утонуло во взрыве аплодисментов, приветствующих окончание речи. И все это сопровождалось визгом волынок, редкими выстрелами в воздух и организованным «Гип-гип-ура!» под управлением майора МакДональда, так что никто бы не заметил прибытие целой армии, не то что уход нескольких вигов.
Я нашла Джейми в тени гробницы Гектора; он расчесывал волосы пальцами, собираясь связать их в хвост.
- Все прошло успешно, не так ли? – спросила я.
- Почти, - ответил он, наблюдая за попыткой одного явно пьяного джентльмена перезарядить мушкет. – Держись подальше от этого мужика, сассенах.
- Он опоздал пристрелить Нила Форбса? Ты видел, как он уехал?
Он кивнул, ловко завязывая кожаный ремешок на затылке.
- Он не мог яснее заявить о своих намерениях, только залезть на бочку следом за Фионгал.
- И это сделает его превосходной целью, - я прищурилась на краснолицего джентльмена, просыпавшего порох себе на туфли. – Не думаю, что у него есть пули.
- О, тогда хорошо, - Джейми махнул рукой. – Майор МакДональд находится в редком настроении. Он сказал, что договорился с миссис МакДональд о ее выступлении с подобной речью в разных местах колонии.
- А он в качестве импресарио, как я понимаю, - я смогла уловить мелькание красного мундира майора среди людей на террасе.
- Надо думать, - Джейми не выглядел обрадованным такой перспективой. Фактически он казался весьма задумчивым, темные мысли омрачали его лицо, и рассказ о моем разговоре с Форбсом не улучшил ему настроение.
- Ладно, ничего не поделаешь, - сказал он, пожав плечами. – Я надеялся провернуть дело втайне, но поскольку так произошло с Робином МакДжилливреем, у меня нет другого выхода, кроме как искать где только можно, даже если о деле станет известно. И о нем будут говорить. – Он беспокойно шевельнулся.
- Ты в порядке, сассенах? – внезапно спросил он, вглядываясь в меня.
- Да, но ты – нет. В чем дело?
Он слабо улыбнулся.
- О, ничего. Ничего, чего бы я уже не знал. Но все равно. Ты думаешь, что готов, а когда это случается, готов отдать многое, лишь бы все произошло по-другому.
Он посмотрел на поляну, указывая подбородком на толпу. Море тартана разливалось по траве, женские зонтики распускались яркими цветами на лугу. В тени террасы играл волынщик; звуки piobreachd[12] - тонкий пронзительный дискант к жужжанию толпы.
- Я знаю, что в один день, я должен буду встать против многих из них. Воевать с друзьями и родственниками. Когда я стоял там с рукой Фионагалы на моей голове, словно благословением, лицом к ним и видел, как ее слова воздействуют на них, укрепляя их решимость … как будто огромное лезвие упало с неба между нами, разделяя навсегда. День наступает, и я не могу остановить его.
Он глотнул и взглянул в сторону. Я потянулась к нему, желая помочь, облегчить его боль и зная, что не смогу. В конце концов, из-за меня он оказался здесь, в своем персональном Гефсиманском саду.
Тем не менее, он, не глядя, взял мою ладонь и сжал ее так сильно, что пальцы заболели.
- «Отче мой, да минует меня чаша сия»[13], – прошептала я.
Он кивнул, уставившись на землю, усыпанную желтыми лепестками роз. Потом взглянул на меня со слабой улыбкой, но с такой болью в глазах, что сердце мое сжалось.
Все еще улыбаясь, он провел рукой по лбу и посмотрел на свои мокрые пальцы.
- Ну, - сказал он. – Это только вода, не кровь. Я буду жить.
Возможно, нет, с потрясением подумала я. Воевать на победившей стороне – одно, выжить – совсем другое.
Он увидел выражение моего лица и отпустил мою руку, думая, что причинил мне боль. Причинил, но не физическую.
- «Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет»[14], - очень тихо произнес он. – Я выбрал свой путь, когда женился на тебе, хотя тогда этого не знал. Но я выбрал и не могу повернуть назад, даже если захочу.
- Захочешь? – я посмотрела в его глаза и прочла ответ там. Он отрицательно покачал головой.
- А ты захочешь? Потому что ты тоже выбрала, как и я.
Я тоже покачала головой и почувствовала небольшое облегчение, когда его глаза, ясные, как сияющее небо, встретились с моими. Одно биение сердца мы стояли вдвоем, одни во всей вселенной. Потом рядом затараторили девушки, и я сменила тему на более безопасную.
- Ты слышал что-нибудь о бедном Манфреде?
- Бедный Манфред, неужели? – он кинул на меня скептический взгляд.
- Ну, он может аморальный кобель и стал причиной многих проблем, но это не означает, что он заслужил смерти.
Он посмотрел так, словно не был полностью согласен с моим заявлением, но лишь просто сказал, что он спрашивал, и никто не знает.
- Но, думаю, он объявится, - успокоил он меня, - скорее всего в каком-нибудь непотребном месте.
- О! О! О! Я дожила до такого дня! Спасибо, сэр, огромное спасибо! – миссис Баг, раскрасневшаяся от пива, жары и возбуждения, энергично обмахивалась веером. Джейми улыбнулся ей.
- О, конечно, сэр! – уверила она его с жаром. – Каждое слово! Арч нашел для меня милое местечко как раз рядом с вазами с маленькими цветочками, откуда я могла хорошо слышать, и где меня не могли затоптать. – Она едва не умерла от восторга, когда Джейми предложил ей поехать с нами на барбекю. Арч, конечно, часто приезжал по делам в Кросс-Крик, но миссис Баг не покидала Ридж с самого прибытия туда несколько лет назад.
Несмотря на тревогу из-за глубоко лоялистской атмосферы, которая окружала нас, меня заразил ее кипящий восторг, и я разулыбалась. Мы с Джейми поочередно отвечали на ее вопросы. Она никогда не видела черных рабов близко и теперь посчитала их экзотически красивыми. «Они дорого стоят? И нужно ли их учить носить одежду и говорить по-человечески? Поскольку она слышала, что Африка – земля язычников, которые ходят абсолютно голыми и убивают друг друга копьями, словно диких свиней. И если говорить об обнаженных людях, эта статуя военного паренька на лужайке совершенно шокирующая, на правда ли? И у него ни клочка одежды под этим щитом! И зачем эта женская голова у его ног? Я посмотрела: ее волосы сделаны похожими на змей. Какой ужас! А кто такой Гектор Камерон, которому принадлежит эта гробница? И только подумайте, она сделана из белого мрамора, как гробницы в Холируде! О, последний муж миссис Иннес? А когда она вышла замуж за мистера Дункана? Он такой милый и добрый человек, какая жалость, что он потерял руку. В битве, да? И … о, посмотрите! Муж миссис МакДональд, какой прекрасный мужчина, и он тоже собирается говорить!»
Джейми кинул на террасу безразличный взгляд. Действительно Аллан МакДональд поднялся, правда, только на стул – видимо, бочонок показался ему неподходящим – и некоторое количество людей – меньше, чем слушало его жену – окружили его.
- Вы не пойдете послушать его? – миссис Баг подпрыгивала, как колибри.
- Я хорошо слышу отсюда, - успокоил ее Джейми, – а вы можете пойти и послушать, a nighean.
Она тут же умчалась, возбужденно повизгивая. Джейми осторожно притронулся руками к своим ушам, словно проверяя, не отвалились ли они.
- С твоей стороны было очень мило привезти ее сюда, - сказала я со смехом. – Милая старушка не развлекалась так, наверное, уже полвека.
- Нет, - сказал он, ухмыляясь. – Похоже она …
Он внезапно замолчал и нахмурился, увидев что-то за моей спиной. Я оглянулась, но он уже промчался мимо меня, и я бросилась следом.
Иокаста, белая как молоко, и такая растрепанная, какой я ее никогда не видела, пошатывалась в дверях и упала бы, если бы Джейми не подбежал и не подхватил ее, обняв за талию.
- Иисус, тетушка. Что случилось? – он говорил тихо, чтобы не привлекать внимания, и направляя ее внутрь дома.
Льняная повязка, которую она носила на публике, была смята и покрыта пятнами влаги; из-под нее текли слезы, но женщина не плакала. Слезотечение. Слезились оба глаза, но намного хуже левый; край повязки промок, и щека влажно блестела.
- Мне нужно взглянуть на ее глаз, - сказала я Джейми, дотронувшись до его плеча, и осмотрелась вокруг в безуспешной попытке найти какого-либо раба. – Отведи ее в гостиную. – Комната была ближайшей, а все гости были снаружи, или отправились в кабинет посмотреть подзорную трубу принца.
- Нет! – почти крик. – Нет, не туда!
Джейми поглядел на меня, удивленно приподняв бровь, но заговорил с ней успокаивающим тоном.
- Нет, тетушка, конечно. Я отведу вас в ваши покои. Идемте.
Он наклонился и взял ее на руки, как маленькое дитя.
- Унеси ее, я скоро буду, - заметив рабыню по имени Анжелина, которая шла через холл, я заторопилась к ней. Дав ей распоряжения, бросилась вверх по лестнице, задержавшись, чтобы на мгновение заглянуть в небольшую гостиную.
В ней никого не было, хотя чашки из-под пунша, стоящие тут и там, и сильный запах трубочного табака, показывали, что совсем недавно Джокаста проводила здесь свой прием. Ее рабочая корзинка была открыта, и оттуда, словно мертвый кролик, свисало какое-то неоконченное вязание.
Дети, вероятно, подумала я. Несколько разноцветных клубков были вытащены и разбросаны по паркету. Я заколебалась, но инстинкт был сильнее, подобрав клубки, я сложила их в корзинку, а сверху положила вязание и тут же с восклицанием отдернула руку.
Небольшой порез на моем большом пальце наливался кровью. Я затолкала палец в рот и сильно пососала, в то же время осторожно роясь в корзинке другой рукой, пытаясь понять, обо что же я порезалась.
Нож, маленький, но вполне рабочий, вероятно, для обрезки нитей. Здесь же был чехол из тесненной кожи для него. Я затолкала нож в чехол, взяла коробку с иголками, за которой пришла, закрыла корзинку и поспешила к лестнице.
Аллан МакДональд закончил свою речь, и снаружи раздались громкие аплодисменты и крики одобрения на гэльском.
- Проклятые шотландцы, - пробормотала я. – Неужели они ничему не учатся?
Но мне было некогда думать о последствиях подстрекательной речи МакДональда. Когда я достигла верха, сзади под весом моего медицинского сундучка уже пыхтел раб, а снизу более осторожно поднимался раб с тазиком горячей воды.
Джокаста со стонами скрючилась в своем кресле; губы были сжаты до невидимости. Чепец с головы упал; руки беспорядочно хватались за разворошенные волосы, словно в бесполезных поисках опоры. Джейми поглаживал ее по спине, бормоча что-то по-гэльски, и взглянул на меня с очевидным облегчением.
Я давно подозревала, что причиной слепоты Джокасты является глаукома – повышение давления в глазном яблоке, которое без лечения приводит к разрушению глазного нерва. Теперь я полностью уверилась в этом. Даже больше, я точно знала, какого типа была эта болезнь. Женщина страдала закрытоугольной глаукомой[16] в острой форме, самым худшим видом глаукомы.
В это время методов лечения глаукомы не было, причины болезни еще не известны. Но в любом случае, это бы не помогло, так как ее слепота была уже необратима. Однако в сложившейся ситуации я могла предпринять некоторые шаги и, боюсь, должна их предпринять.
- Насыпь это в воду, немного, - я вынула банку с желтокорнем из сундучка и сунула ее Анжелине. – А ты … - я развернулась к другому рабу, имени которого не знала, - поставь кипятить воду, принеси чистые тряпки и положи их в воду.
Еще продолжая говорить, я достала из сундучка маленькую спиртовку. Огонь в камине почти погас, но еще оставались тлеющие угольки. Я подожгла фитиль и из коробки с иглами достала самую большую иглу трех дюймов длиной, которая использовалась для починки ковров.
- Ты не собираешься … - начал Джейми, но замолчал и сглотнул.
- Я должна, - коротко ответила я. – Ничего больше сделать нельзя. Держи ее руки.
Он был почти таким же бледным, как Джокаста, но кивнул и взял ее руки, мягко отводя их от головы женщины.
Я сняла льняную повязку. Левый глаз, налитый кровью, заметно выпирал из-под века. Слезы наполняли его и обильно стекали вниз. Я могла ощущать давление в глазу, даже не прикасаясь к нему.
Я с силой сжала свой рот. Ничего не поделаешь. Быстро помолившись святой Кларе, которая была покровительницей больных глаз и моей личной святой, я прокалила иглу над пламенем спиртовки, намочила тряпочку спиртом и стерла ею нагар с иглы.
Сглотнув внезапный избыток слюны, я раздвинула веки пальцами одной руки, вручила свою душу богу и вонзила иглу в склеру на краю радужки.
Раздался судорожный кашель, плеск жидкости на полу, запах рвоты, но у меня не было времени обращать на это внимания. Я вытянула иглу аккуратно, но как могла быстро. Джокаста замерла, вцепившись в руки Джейми. Она не двигалась, лишь издавала негромкие задыхающиеся звуки, словно боялась не только двигаться, но и дышать.
Из прокола сочилась жидкость, стекловидное тело, слегка мутноватое, но достаточно густое, чтобы быть заметным на влажной поверхности склеры. Все еще держа веки Джокасты раздвинутыми, я свободной рукой обмакнула тряпочку в настой желтокорня, отжала избыток влаги и мягко приложила материю к лицу женщины. Джокаста охнула, почувствовав прикосновение тепла на своей коже, и схватилась за тряпочку.
Я отпустила ее веки и позволила ей прижимать к левому глазу теплую примочку.
Легкие шаги взбежали по лестнице. Появилась запыхавшаяся Анжелина, которая прижимала к груди руку с зажатой в кулаке солью, а в другой руке держала ложку. Я стряхнула соль с ее влажной ладони в тазик с теплой водой и заставила перемешивать воду, пока соль не растворится.
- Ты принесла лауданум? – спросила я тихо. Джокаста, неподвижная, как статуя, лежала в кресле, закрыв глаза и сложив сжатые в кулаки руки на коленях.
- Я не могла найти лауданум, миссус, - прошептала мне Анжелина, со страхом поглядывая на Джокасту. – Я не знаю, кто его мог взять. Ключи только у мистера Улисса и у самой миз Камерон.
- Улисс дал тебе ключ от шкафа, значит, он знает, что миссис Камерон больна?
Она сильно закивала головой, от чего лента на ее чепце задрожала.
- О, да, миссус! Он бы разозлился, если бы я не сказала ему. Он сказал тут же кликнуть его, если будет ей нужен, и чтобы я сказала миз Камерон, чтобы она не беспокоилась, он за всем присмотрит.
При этих словах Джокаста глубоко вздохнула, ее сжатые руки немного расслабились.
- Боже благослови этого мужчину, - пробормотала она, не открывая глаз. – Он позаботится обо всем. Как я бы обошлась без него?
Ее седые волосы промокли на висках от пота, и его капли падали с завитков волос на плечи, оставляя пятна на голубом шелковом платье.
Анжелина расшнуровала платье и корсет на Джокасте и сняла их. По моему приказу Джейми уложил женщину в кровать в одной рубашке и с полотенцем на голове. Я наполнила мой шприц из клыка гремучки соляным раствором и при помощи Джейми, который осторожно придерживал ее веки открытыми, увлажнила глаз, надеясь избежать инфекции в проколе. Сам прокол виделся, как крошечное алое пятнышко на склере с маленьким конъюнктивальным пузырьком над ним. Джейми не мог смотреть на это, не моргая, и я улыбнулась ему.
- С ней все будет в порядке, - сказала я. – Ты можешь идти, если хочешь.
Джейми кивнул и развернулся, но протянутая рука Джокасты его остановила.
- Нет, останься … если можно, - последние слова были простой формальностью; она вцепилась в рукав ее рубашки с такой силой, что пальцы побелели.
- Да, тетушка, конечно, - произнес он успокаивающим тоном и положил свою ладонь на ее руку, но она не отпускала его, пока он не сел рядом.
- Кто еще здесь? – спросила она, беспокойно поворачивая голову и вслушиваясь в звуки, которые могут помочь ей. – Слуги ушли?
- Да, ушли помогать с ужином, - ответила я. – Здесь только я и Джейми.
Она прикрыла глаза и длинно потянула воздух, начиная по-настоящему расслабляться.
- Хорошо, я должна кое-что тебе сказать, племянник, и никто не должен этого слышать. Племянница … - она протянул длинную белую руку в мою сторону, - иди и убедись, что мы действительно одни.
Я послушно выглянула в холл. Никого не было видно, хотя из дальней комнаты доносились смех, шуршание и топот; там молодые женщины переговаривались и поправляли прически и одежду. Я втянула голову и закрыла дверь; звуки тут же стали приглушенными и неразборчивыми.
- В чем дело, тетушка? – Джейми все еще держал ее руку, поглаживая ее ладонь большим пальцем в успокаивающем ритме, как делал с пугливыми животными. Хотя это действовало на его тетю не так эффективно, как на лошадь или собаку.
- Это он. Он здесь!
- Кто?
- Я не знаю! – ее глаза вращались, словно она пыталась разглядеть что-то не только за своей слепотой, но и за стеной.
Джейми взглянул на меня, приподняв брови, но он также как и я понимал, что она не бредила, как бы это не звучало. Она поняла, что говорит бессвязно, и, сделав над собой усилие, собралась.
- Он явился за золотом, - произнесла она, понизив голос. – За французским золотом.
- Да? – осторожно произнес Джейми, кинув на меня вопросительный взгляд. Я покачала головой: она не страдала галлюцинациями.
Джокаста нетерпеливо вздохнула и потрясла головой, потом со стоном боли схватилась за голову, словно пытаясь удержать ее на плечах. Глубоко подышала с плотно сжатыми губами, потом медленно опустила руки.
- Это началось прошлой ночью, - сказала она, - боль в глазу.
Она проснулась ночью от пульсирующей боли в глазу, которая медленно распространялась по всей голове.
- Это случалось и раньше, - добавила она, выпрямившись в кресле, и, казалось, стала выглядеть лучше. – Боли начались, когда я стала терять зрение. Иногда в одном глазу, иногда в обоих.
Но Джокаста МакКензи Камерон Иннес не была женщиной, которая позволила бы телесному недугу нарушить ее планы, тем более испортить самое блестящие социальное событие в истории Кросс-Крика.
- Я была расстроена. Ведь приезжала мисс Флора МакДональд!
Все приготовления были сделаны. Туши для барбекю жарились в ямах, бочонки с элем и пивом стояли наготове возле конюшен, и воздух был наполнен ароматом свежего хлеба из пекарни. Слуги были проинструктированы, и она была уверена, что Улисс со всем справится. Ей нужно было только устоять на ногах.
- Я не хотела принимать опиум или лауданум, - пояснила она, - так как тотчас же уснула бы. Так что я решила обойтись виски.
Она была большой женщиной, привычной к таким порциям алкоголя, которые свалили бы современного мужчину с ног. К тому времени, когда прибыли МакДональды, она опустошила большую часть бутылки, но боль становилась только хуже.
- А потом мой глаз начал сильно слезиться, и я испугалась, что все увидят. Я пошла в гостиную; где заранее положила в рабочую корзинку бутылочку с лауданумом на случай, если виски не поможет. Хотя народу на улице было как вшей, в гостиной, насколько я могла судить с головной болью и готовым лопнуть глазом, никого не было, - она говорила вполне спокойно, но я заметила, как Джейми моргнул, очевидно вспомнив, что я только что сделала с ее глазом. Он сглотнул и протер рот согнутым пальцем.
Джокаста достала бутылочку, сделала несколько глотков и села, ожидая, пока лекарство подействует.
- Я не знаю, пользовался ли ты этим средством, племянник, но он дает странный эффект: ты словно начинаешь растворяться. Если превысить дозу, то начинаешь видеть вещи, которых нет – слепой ты или нет – и слышать тоже.
Из-за совместного действия алкоголя и лауданума, а также шума снаружи она не услышала шагов, а когда рядом раздался голос, решила, что это галлюцинация.
- Он сказал: «Итак, ты здесь, дорогая», - процитировала она, и ее бледное лицо стало еще белее при этом воспоминании. – «Помнишь меня, не так ли?»
- Думаю, вы помните, тетя? – уверенно спросил Джейми.
- Да, - также уверенно ответила она. – Я слышала этот голос дважды. Один раз на Сборе, где была свадьба твоей дочери, один – в гостинице на Койгахе в Шотландии.
Она отняла тряпочку от лица и безошибочно опустила ее в тазик с теплой водой. Ее глаза покраснели и распухли, и выглядели ужасно беззащитными в своей слепоте, но она уже полностью овладела собой.
- Да, я узнала его, - повторила она.
Голос сразу же показался ей знакомым, но мгновение она не могла его идентифицировать. Потом с шоком узнала и вцепилась в подлокотник кресла.
- Кто ты? – потребовала она, собрав все свои силы. Сердце ее колотилось в унисон с пульсацией боли в глазу и голове, а ее чувства были затуманены виски и лауданумом. Вероятно, от лауданума звуки снаружи превратились в шум моря, а шаги рабов в холле – в стук сабо лендлорда по гостиничной лестнице.
- Я снова была там. Правда, - несмотря на пот, текущий по ее лицу, я видела, что бледная кожа на ее плечах была покрыта пупырышками. – В гостинице на Койгахе. Я чуяла запах моря и слышала голоса мужчин – Гектора и Дугала – я слышала их! Они спорили где-то за моей спиной. И человек в маске … я видела его.
Дрожь пробежала по моей шее, когда она повернула свои слепые глаза в мою сторону. Она говорила с такой убежденностью, что на мгновение показалась: она действительно видела это.
- Он стоял у подножия лестницы, так же как и двадцать пять лет назад, с ножом в руке и смотрел на меня сквозь прорези маски.
«Ты хорошо знаешь, кто я, дорогая», - сказал он, и ей показалось, что она увидела его улыбку, хотя поняла, что, скорее всего, почувствовала ее в его голосе. Она никогда не видела его лица, даже когда была зрячей.
Она сидела с растрепанными седыми волосами, согнувшись и скрестив руки на груди в жесте защиты.
- Он вернулся, - произнесла она и конвульсивно передернула плечами. – Он пришел за золотом, и когда он его найдет, он убьет меня.
Джейми положил ладонь на ее руку, успокаивая.
- Никто не убьет вас, пока я здесь, - сказал он. – Значит, этот мужчина пришел в вашу гостиную, и вы узнали его по голосу. Что он еще сказал вам?
Она все еще дрожала, но не так сильно. Думаю, не только от страха, но и от виски и лауданума.
- Он сказал … он сказал, что явился за золотом, чтобы передать его законному владельцу. Что мы были лишь временными хранителями, я и Гектор … Он не станет пенять нам за уже потраченное, но золото не мое, никогда не было моим. И мне следует сказать ему, где оно находится, а он позаботится об остальном. А потом он схватил меня за руку, - она протянула руку к Джейми. – Ты видишь следы на запястье? Видишь, племянник? – голос ее звучал встревоженно, и мне неожиданно пришло в голову, что она сама могла сомневаться в реальности посетителя.
- Да, тетя, - сказал Джейми, коснувшись ее руки. – Здесь есть отпечатки.
Да, были. Три овальных пурпурных пятнышка, где в руку впивались пальцы.
- Он сжал и выкрутил мое запястье так сильно, что я боялась, что он сломает мне кости. Потом он опустил руку, но не отошел. Он наклонился ко мне, и я чувствовала тепло его дыхания и запах табака.
Я держала запястье ее другой руки, отсчитывая пульс. Он был сильным и быстрым, но временами дергался. Неудивительно. Неизвестно сколько и как часто она принимала лауданум.
- Я достала из рабочей корзинки маленький нож и ткнула его в яйца, - закончила она.
От удивления Джейми хохотнул.
- Попали?
- Да, попала, - сказала я прежде, чем Джокаста ответила. – Я видела засохшую кровь на ноже.
- Что ж, это будет ему уроком, как стращать беспомощных слепых женщин, - Джейми похлопал ее по руке. – Вы молодец, тетушка. Он ушел после этого?
- Да, - воспоминание о своем успехе немного успокоило ее, она забрала свою руку у меня и откинулась на подушки. Стянув полотенце, повязанное вокруг шеи, она с легкой гримасой отвращения бросила его на пол.
Увидев, что ей стало лучше, Джейми поднялся на ноги и взглянул на меня.
- Я пойду и посмотрю, хромает ли кто-нибудь, - однако возле двери он задержался, повернувшись к Джокасте.
- Тетя, вы сказали, что встречали мужчину два раза до этого? В гостинице на Койгахе, куда мужчины привезли золото, и на Сборе четыре года назад, да?
Она кивнула, убирая влажные волосы с лица.
- Да, в последний день на Сборе. Он пришел в мою палатку, когда я была одна. Я поняла, что кто-то пришел, но он сначала молчал, и я спросила, кто это. Он хохотнул и сказал: «Значит, правду говорят, ты совсем ослепла». Я встала, повернувшись к невидимому посетителю; его голос показался мне знакомым. «Вы не помните меня, миссис Камерон? Я был другом вашего мужа. Мы встречались много лет назад на шотландском берегу … лунной ночью», - сказал он. Я внезапно все вспомнила и сказала: «Слепая или нет, но я прекрасно знаю, кто ты. Что тебе надо?» Но он исчез. Я услышала, что Улисс и Федра разговаривали, подходя к палатке. Видимо, поэтому он убежал. После этого до самого отъезда я всегда держала кого-нибудь рядом с собой, и он не появлялся. До сегодняшнего дня.
Джейми нахмурился и провел согнутым пальцем по своему длинному прямому носу.
- Почему вы не рассказали мне об этом?
На изможденном лице женщины появилась легкая усмешка.
- Я думала, мне показалось.
Федра обнаружила бутылочку с лауданумом там, где Джокаста его уронила, под ее креслом в гостиной. Так же как и цепочку маленьких пятнышек крови, которые я в спешке пропустила. Они исчезали, не доходя до двери, и значит, ранение незваного гостя было несерьезным.
Призванный к жене Дункан бросился утешать ее, но был сразу же отослан развлекать гостей. Ничего не должно испортить такой праздник!
Улисс был встречен немного более сердечно. Заглянув в комнату, проверить ее, я увидела, что он сидел возле ее кровати, держа руку хозяйки, и на его обычно бесстрастном лице было такое выражение нежности, что я была тронута и потихоньку отступила в холл, чтобы не беспокоить их. Однако он заметил меня и кивнул головой.
Они тихо разговаривали; его голова в белом парике склонилась к ней. Он, кажется, спорил со своей хозяйкой, хотя и в очень уважительной манере. Она затрясла головой и тихонько вскрикнула от боли. Его пальцы сжались сильнее на ее ладони, и я увидела, что он был без перчаток. Пальцы женщины длинные и хрупкие бледнели в его мощной темной ладони.
Она глубоко вздохнула, успокаиваясь. Потом что-то решительно произнесла и, пожав его руку, откинулась на подушку. Он поднялся и некоторое время стоял возле кровати, глядя на нее. Потом он выпрямился, достал из кармана перчатки и вышел в холл.
- Не могли ли вы найти вашего мужа, миссис Фрейзер? – сказал он вполголоса. – Моя госпожа хочет сказать ему что-то.
Вечеринка еще была в полном разгаре; люди приветствовали меня и Джейми, когда мы шли за Улиссом в дом, но никто не остановил нас.
Он провел нас по лестнице в кладовую дворецкого, крошечную комнату, отгороженную от зимней кухни и битком набитую полками с полировкой, уксусом, ваксой, синькой, коробочками с иголками, булавками, нитками и, кажется, частной коллекцией бренди, виски и различными наливками.
Убрав последние с полки, он затолкал руку в образовавшееся пространство и нажал на деревянную стену обеими руками в белых перчатках. Что-то щелкнуло, и небольшая панель с легким шуршанием сдвинулась в сторону.
Он отошел, молча приглашая Джейми взглянуть. Джейми приподнял одну бровь и наклонился вперед, заглядывая в нишу. В кладовой было темно; тусклый свет проникал сюда лишь сквозь небольшие окна в высоком фундаменте кухни.
- Здесь пусто, - сказал он.
- Да, сэр, но не должно быть, - негромкий голос Улисса был вежлив, но тверд.
- Что здесь было? – спросила я и выглянула из кладовой, убедиться, что никто не подслушивает. Кухня выглядела так, словно там взорвалась бомба, но из людей здесь находился лишь поваренок, полоумный мальчик, который мыл горшки, тихо напевая про себя.
- Часть слитка золота, - тихо ответил дворецкий.
Французское золото в слитках, помеченных королевской лилией, на сумму в десять тысяч фунтов было привезено Гектором Камероном из Шотландии и явилось основой благосостояния Речного потока. И конечно все держалось в тайне. Сначала сам Гектор, а после его смерти Улисс брали один их слитков и превращали его в бесформенный комок металла. Потом его помещали в какой-нибудь торговый склад поблизости, или для безопасности в более отдаленных городах: Эдентоне, Уилмингтоне или Нью-Берне, где распиливали на маленькие кусочки, которые, не вызывая подозрения, могли быть обменены на денежные сертификаты.
- Здесь оставалось еще полслитка, - Улисс кивнул на пустую нишу. – Я обнаружил, что он исчез несколько месяцев назад. С того времени я, конечно, сделал другой тайник.
Джейми поглядел на пустое место, потом повернулся к дворецкому.
- Остальное?
- Было на месте, когда я в последний раз проверял.
Золото хранилось в усыпальнице Гектора Камерона в гробу и, вероятно, охранялось его духом. Может быть, один или два раба, кроме Улисса, знали о нем, но все настолько боялись духов, что и близко не подходили к склепу. Я вспомнила тонкий слой соли, насыпанный вокруг него, и задрожала, как от озноба, несмотря на удушающую жару.
- Я, конечно, не мог посмотреть сегодня, - добавил дворецкий.
- Да, конечно. Дункан знает? – Джейми указал на нишу, и Улисс кивнул головой.
- Вором может быть кто угодно. В доме бывает много гостей … - дворецкий слегка пожал массивными плечами. – Но сейчас, когда этот человек появился в доме … дело повернулось другой стороной, не так ли, сэр?
- Да, - Джейми некоторое время раздумывал, тихо постукивая пальцами по бедру.
- Ладно. Тебе нужно задержаться здесь, сассенах. Полечить тетушкин глаз.
Я кивнула. Если я не занесла инфекцию своей грубой операцией, я мало что могла сделать для глаза. Но за ним стоило понаблюдать, держать его чистым и увлаженным до выздоровления.
- Мы останемся на некоторое время, - он повернулся к Улиссу. – Я отправлю в Ридж Багов присмотреть за хозяйством и сенокосом. Мы останемся и понаблюдаем.
Я спала в гардеробной Джокасты, чтобы присматривать за ней. Уменьшение давления в глазу облегчило ее боль, и она впала в крепкий здоровый сон. Убедившись в ее хороших жизненных показателях, я тоже решила поспать.
Однако наличие пациента делало мой сон поверхностным, и я время от времени на цыпочках пробиралась в ее спальню. Умаявшийся за день Дункан спал мертвым сном на тюфяке в ногах кровати. Я слышала его тяжелое дыхание, когда зажгла тоненькую свечку на камине и подошла к кровати.
Джокаста крепко спала, изящно сложив руки поверх одеяла, и с откинутой назад головой с длинным аристократическим носом напоминала фигуру на гробнице в Сен-Дени. Не хватало лишь короны и маленькой собачки в ногах.
Я улыбнулась этой мысли и подумала, что Джейми спал также на спине, прямой, как стрела, а Брианна - нет. Она с детства спала беспокойно, меняя позы, также как и я.
И это подарило мне неожиданное приятное чувство. Я знала, что я передала ей часть себя, но она была так похожа на Джейми, что обнаружить в ней мои черты было трудно.
Я задула свечку, но не вернулась к себе в кровать. Я спала на кушетке Федры, но в гардеробной было душно, и мне не хватало воздуха. После жаркого дня и алкоголя во рту у меня пересохло, и побаливала голова. Я взяла графин, но он был пустой.
Не зажигая свечку, один из канделябров еще горел в коридоре, я открыла двери и огляделась. Коридор был устлан телами рабов, спящих возле дверей спален. Воздух мягко вибрировал от их храпа и тяжелого дыхания.
Но в конце коридора стояла бледная фигура, повернувшись лицом к окну, выходящему на реку.
Она должна была услышать меня, но не обернулась. Я подошла и встала рядом. Федра была в одной рубашке, волосы, свободные от тюрбана, тяжелой волной падали на плечи. Редкое зрелище – такие волосы для рабыни, подумала я. Обычно рабыни предпочитали носить под тюрбаном короткие волосы, не имея ни времени, ни средств для ухода за ними. Но Федра была камеристкой, у нее было немного свободного времени и … хотя бы гребень.
- Может, ты ляжешь на свою кровать? – спросила я. – Я буду бодрствовать некоторое время, а потом лягу на диван.
Она взглянула на меня и покачала головой.
- О, нет, мэм. Спасибо большое, но я не хочу спать, - она увидела графин у меня в руках и потянулась к нему. – Я принесу вам воды, мэм?
- Нет, нет. Я сама, хочется подышать воздухом.
Ночь была прекрасна, яркие звезды низко висели над рекой. Тонкий серп месяца опускался к горизонту. Два маленьких костра горели под деревьями на противоположном берегу.
В открытое окно влетала мошка, задевая наши лица и руки, и клубилась маленьким облачком вокруг горящей свечи в канделябре. Многочисленные цикады распевали песни, и они сливались в единый непрерывный звук, словно водили смычком по струнам скрипки.
Федра потянулась закрыть окно. Спать с открытым окном считалось очень нездоровым, и, наверное, так оно и было, учитывая различные заболевания, передаваемые москитами в болотистой местности.
- Мне кажется, я слышала что-то там, - девушка кивнула в темноту за окном.
- О? Вероятно мой муж? Или Улисс?
- Улисс? – она удивленно взглянула на меня.
Джейми, Иэн и Улисс организовали патрулирование усадьбы и, несомненно, находились где-то в темноте, обходя дом и приглядывая за усыпальницей Гектора Камерона. Федра ничего не знала об исчезнувшем золоте и зловещем посетителе, а также о возросшей бдительности и дозоре, но инстинктивно чувствовала, как и все рабы каким-то косвенным путем, происходящее и потому с тревогой вглядывалась в темноту.
- Они просто приглядывают, - произнесла я успокаивающим голосом. – Уж очень много здесь народу.
МакДональды отправились на ночь к Фаркарду Кэмпбеллу и большинство гостей с ними, но все равно в усадьбе оставалось еще много людей.
Она кивнула, но тревожный вид не исчез.
- Что-то случилось не хорошее, - сказала она. – Не знаю что.
- Глаз твоей хозяйки … - начала я, но она покачала головой.
- Нет, нет. Не знаю, но что-то такое в воздухе. Я чувствую это. Не только сегодня. Я имею в виду, что-то произойдет, что-то надвигается. – Она поглядела на меня, неспособная выразить словами свои опасения, но ее чувства были мне понятны.
Это могло быть предчувствие наступающего несчастья. Его, конечно, нельзя почувствовать в воздухе, но все же … что-то подспудное, едва уловимое, но присутствующее. Словно гигантский змей, мелькнувший на мгновение и исчезнувший в море, но след его остался в легенде.
- Моя бабушка, ее привезли из Африки, - тихо произнесла она, уставившись в ночь. – Она говорит с костями. Говорит, что они предсказывают, когда случатся плохие вещи.
- Действительно? – в такой тихой атмосфере, в которой только иногда возникают ночные звуки, и со столькими спящими душами вокруг нас, это утверждение не кажется фантастикой. – Она научила тебя … говорить с костями?
Она отрицательно качнула головой, но уголок ее рта приподнялся в маленькой тайной усмешке, и я подумала, что она знает больше, чем хочет сказать.
И тут мне пришла в голову тревожная мысль. Я не знала, каким образом Стивен Боннет мог быть связан с происходящими событиями. И конечно он не был человеком из прошлого Джокасты, как и то, что тайная кража – не его стиль. Но у него были основания думать, что золото находится в Речном потоке, а из того, что Роджер рассказал о стычке Федры с большим ирландцем в Кросс-Крике …
- Ирландец, которого вы с Джемми встретили, - спросила я, перехватывая графин вспотевшей рукой, - ты его видела потом?
Она с удивлением взглянула на меня; Боннет был самой последней вещью, о которой она могла думать.
- Нет, мэм, - ответила она. – Я его не видела. – Она на мгновение прикрыла глаза, раздумывая. Кожа ее была цвета крепкого кофе с молоком, а ее волосы … Определенно в ее предках был белый человек, подумала я.
- Нет, мэм, - повторила она тихо и обратила тревожный взгляд на тихую ночь и опускающийся месяц. – Я только знаю, что что-то не так.
От конюшен раздался крик петуха, несвоевременный и зловещий.
Примечания
1
Девочка (гэльск.)
2
ит. (сотто воче) муз. вполголоса
3
Чарльз (гэльск.)
4
32,2 градуса по Цельсию.
5
Картофель, протертый с капустой и маслом (ирланд. нац. блюдо)
6
Главный номер программы (фран.)
7
Закуски (фр.)
8
Арбротская хартия, Шотландия, 1320 г.
9
Сто тысяч приветствий (гэльск.)
10
Система мер против жителей Горной Шотландии, предпринятых англичанами под руководством герцога Камберлендского («Камберлендский мясник») после Каллоденского сражения.
11
Партия чёрных пантер — американская леворадикальная организация темнокожих, ставившая своей целью продвижение гражданских прав темнокожего населения. Была активна в США с середины 1960-х по 1970-е годы.
12
Музыка волынки (гэльск.)
13
Евангелие от Матфея 26:36
14
Евангелие о Луки 22:42
15
Мое сердце (гэльск.)
16
При закрытоугольной форме глаукомы внутриглазная жидкость накапливается из-за того, что нет доступа к естественной дренажной системе глаза, – радужка перекрывает угол передней камеры. В результате чего давление нарастает, и это может привести к острому приступу глаукомы.