Аннотация: Настроить против себя человека бывает очень просто. Восстановить отношения гораздо тяжелее. И "мстя" бывает беспощадной.
Полицейский Ингве, который не любил русских.
Служил еще у нас, на полицейской станции такой парень Ингве, норвежец. Вообще-то всего было два "норвега", только второй, Антон, имел имидж довольно умного человека, без претензий, тараканов в голове и закидонов.
Обычно, скандинавы очень надежны, на них всегда можно положиться. Но Ингве испытывал какую-то странную, патологическую нелюбовь ко всем русским. В своё время, в середине 80-ых годов прошлого века, он посетил Россию и теперь изводил нас, русских полицейских, рассказами о том "незабываемом приключении" в его блеклой норвежской жизни.
Любимым воспоминанием парня было посещение скромного гастронома на окраине Москвы. С его слов, люди, купив водку, тут же, у прилавка, открывали бутылку и пили спиртное из горлА, почти до дна, ничем даже не закусывая. Лишь занюхивали рукавом. Остатки напитка вместе с тарой бедные покупатели украдкой прятали по карманам, покидая магазин. А главной изюминкой в рассказе "норвега" был визит к винно-водочному прилавку двух милиционеров в форме, которые без очереди купили себе водки и тоже быстро выпили горячительное, на глазах у шокированного Ингве.
Характерная деталь: сам Ингве был законченным алкашом. Только очень осторожным. На мой вопрос о том, как ему удается приходить на работу без следов вчерашних возлияний, он ответил, что у него есть давно апробированная система. Заключалась она в том, что Ингве начинал пить "горькую" сразу после окончания дневной смены. А прекращал одиночную пьянку в восемь часов вечера. Организм, типа, уже не тот, что в молодости. Если хорошо выпить после восьми, то с утра все начнет болеть, ты будешь пахнуть перегаром и безбожно штормить. Верные наблюдения. Так и жил Ингве в Приштине, большими глотками вливая в себя алкоголь по вечерам, чтобы до 20.00 успеть надраться до нужной кондиции.
Лично мне, в московскую историю норвега верится с трудом. Если честно, то совсем не верится. Тем не менее, Ингве рассказывал эту байку часто, с удовольствием, вдохновением, новыми литературными деталями. В различных компаниях, к месту и не к месту. Только я слышал ее раз пять в разных вариациях, не меньше.
Причем, он неподдельно изумлялся, видя отсутствие какой-либо моей реакции. Полагаю, Ингве ожидал раздражения или обиды у русского копа, а этого не было. Я просто выслушивал его, без всяких комментариев или возражений. Вероятно поэтому, он с железным упорством повторял и повторял свою сказку, решив взять меня измором. И подписал себе приговор, чудак.
Во время таких бесед, я с трудом боролся с желанием врезать ему по глупой норвежской морде. Единственное, что меня удерживало, так это боязнь того, что врезав один раз, я не смогу остановиться до тех пор, пока Ингве не превратится в бесформенную кучку розоватого мяса, "дымящегося" на морозном воздухе Приштины.
Мы тогда работали с ним в одном хитром подразделении. Хитром, в смысле наличия охранных систем защиты от несанкционированного проникновения в помещение. На окнах в нашем контейнере были металлические сетки и решетки. Чтобы войти внутрь надо открыть сначала три металлических двери. Вокруг контейнера, по всему периметру была размотана колючая проволока. Страшно колючая. Изнутри, контейнер представлял собой два ряда офисов, разделенных центральным коридором, который упирался в туалет "унисекс".
Каждый день я внимательно следил за Ингве, ожидая удобного момента для расплаты, но эта сволочь проявляла чудеса бдительности и не подставлялась. Впрочем, сколько сокол ни летай высоко, всё равно когда-нибудь да приземлишься волку в лапы.
Как-то я задержался на работе и сидел за компьютером, а Ингве вернулся из спортзала, такой усталый, разморенный и довольный. В этот момент он был в футболке и обтягивающих рейтузиках, смахивая чем-то на педика. Мы были единственными сотрудниками полиции в служебном контейнере, все остальные коллеги разошлись по домам, согласно инструкции заперев и опечатав свои кабинеты.
Бросив на стол сумку со сменной обувью, связку ключей и телефон, Ингве отправился в сортир.
Всё, вот он, "момент истины" или расплаты!
Мне осталось только выйти из офиса, тщательно заперев дверь в него. А так же заперев все три входных двери в контейнер. Ингве оказался в ловушке. Хотя он еще не знал об этом, расслабленно восседая на унитазе и что-то довольно насвистывая из норвежского фольклора. Свисти, свисти, Ингве.
Дома, я вышел на балкон с кружкой ароматного чая, пил его тихонько в ночной тишине, глядя на полную луну, и думал об Ингве. Легенды умалчивают, как провел ночь разъярённый потомок норвежских викингов. То ли сидя на толчке, то ли зависая в коридоре, а может быть, свернувшись калачиком на холодном металлическом полу. Выбор-то не богатый. Ни самому выйти, ни позвать на помощь он не мог. Ближайший пост охраны располагался почти в километре от нашего контейнера. Наверняка, ему не раз вспомнилось то посещение московского гастронома и очередь за водкой, способной согреть и взбодрить ваш организм в сложных жизненных ситуациях.
Утром следующего дня я специально приехал на работу пораньше. Проезжая через КПП, был остановлен одним из охранников, который обратился ко мне со странным предложением.
-Сэр, - сказал он, - если Вы увидите на территории бездомных животных, сообщите охране объекта. Мы их изловим.
-Какие ещё животные? - в недоумении спросил я.
-Вы знаете, сэр, ночью нам показалось, что в районе Вашего контейнера долго и протяжно выла собака.
- Ага, собака, - подумал я. Знаю я эту нервную псину. Как раз к ней и еду, проведать шумное животное.
Будучи выпущенным на волю, Ингве долго и пристально вглядывался в мои невинные глаза, но так не разглядел в них ничего, кроме искреннего сожаления.
-Ингве, старик, я же сидел к тебе спиной. Я не видел, что ты там делал и куда ходил. Откуда я мог знать, что ты всё побросаешь и побежишь после тренировки в сральник, как ошпаренный?