Я беру иглу и сшиваю чары,
точно это порванный плащ звездочета.
Гибель  похожа на воронку,
внезапно образовавшуюся в стоячей воде.
В темной глубине, под слоем жирного ила
лежит волшебная Рыба.
У нее  человеческое лицо и бледное тело.
Ее нельзя назвать рыбой и тем не менее это не человеческое существо.
Рыба просыпается от силы позвавшей ее мысли,
тугая подводная волна
пробуждает судороги в совершенном теле.
Влажные глаза открываются -
в них полыхает беззвездная дождливая ночь и голод,
неутолимый голод, который испытывает вожделеющая смерть.
Рыба медленно поднимается из глубины,
волосы окружают голову подобно нимбу,
когда Рыба ложится на воду и смотрит куда-то вверх.
Синеватое юношеское тело, холодное от ветра и смерти,
покрывается мурашками, голод накатывает горячими волнами,
терзая ссохшиеся внутренности внутри впалого живота.
Непристойная пародия на Офелию
медленно плывет,  повинуясь сонному  течению.
Изранив тонкие пальцы о листья камыша, Рыба выбирается из воды
и начинает упорно карабкаться по крутому  берегу вверх.
Бледное голое тело, измазанное черной маслянистой грязью
настойчиво приникает к земле, извиваясь,
как изящная человекоподобная ящерица -
таинственная, соблазнительная и страшная.
Глаза Рыбы наполняются дождем,
тело сводит от блуждающего в воздухе электричества,
невзирая на жестокий голод и привкус водянистой крови во рту,
Рыба на время замирает,
а потом начинает непристойно извиваться,
вжимаясь бедрами в раскисшую сколькую грязь,
всхлипывающую от каждого толчка.
Прекрасное лицо Рыбы искажается, неотразимые губы приоткрываются,
но ни единого звука не срывается с них.
Рыба пронзительно кричит тишиной.
Невыносимо громкий ментальный вопль,
точно звук разбивающегося стекла,
разносит слух Рыцаря подобно хрустальному сосуду,
находящемуся за много миль от воды.
Шатаясь, Рыцарь выходит наружу, опираясь на узкий длинный клинок,
почерневший от надвигающейся опасности.
Живой глаз в перекрестье рукоятки подергивается влагой вожделения,
которая начинает сочиться из него - густая, непристойная, тёплая.
Начинается гроза - прочерки воды на лице Рыцаря
подобны плачущим шрамам,
этот же дождь смывает грязь со спины притихшей, утомленной Рыбы.
Звезды оставляют в небе полыхающие полукружия,
огненные колеса катятся сквозь рыхлые тучи,
пропадая за вызывающе-телесной,  плавной линией горизонта.
В толще остановившегося времени,
Рыба медленно поднимается на берег,
согнувшись, пошатываясь в разреженном земном воздухе,
оставляя слизистые следы израненных ступней на острых камнях,
неуклонно движется вперед.
Рыбу начинает колотить озноб.
Поймав между камней похожее на крысу существо,
раздирая его острыми неровными зубами,
похожими на плоские иглы,
Рыба тут же пожирает его.
Ливень смывает кровь и клочья  шерсти с рук и лица Рыбы.
Но уже через несколько мгновений,
в невыносимой муке, подтягивая острые колени к животу,
Рыба  извивается, а потом начинает блевать
только что съеденными, плохо пережеванными кусками,
которые успели за несколько мгновений пребывания внутри
полуразложиться и наполниться червями.
Одновременно кровавые струи начинают течь по ногам Рыбы,
извергаясь из протестующих внутренностей.
Рыба отлично знает, что его тело принимает в себя, а что нет,
но он не в силах бороться с голодом, как  раньше с желанием,
он вообще не силах бороться, потому что он - Рыба.
Истерика начинает накатывать упругими спазмами,
Рыба беззвучно стонет, прошивая невообразимые расстояния,
раздирая в клочья далекий  слух Рыцаря,
неуклонно приближающегося к берегу темной воды,
опасно ворочающейся в скользком русле.
Рыба поднимается к дороге,
ложится ничком на мокрые камни и принюхивается -
удивительным образом вода не смывает запахи,
а лишь усиливает их для Рыбы.
"Это здесь", - удовлетворенно вздыхает Рыба,
пока голод продолжает неуклюже барахтаться во  внутренностях,
а тягучая судорога требовательно и сладко
снова сводит низ его живота.
Рыба встает на четвереньки и упруго выгибает спину дугой вверх,
острые позвонки отчетливо выступают под нежной  кожей,
потом до хруста в суставах прогибается в обратную сторону,
постояв так несколько мгновений, покидает дорогу.
Сквозь голые ветки кустарника
Рыба немигающим взглядом смотрит в пустынное пространство,
чувствуя приближение Рыцаря, знающего, что Рыба ждет его.
Тяжелые капли повисают на мокрых ветках,
тонкие темные пряди, нежно пахнущие стоячей водой и водорослями,
прилипают к лицу и плечам.
Если бы у Рыбы было сердце, его безудержный стук
перекрыл бы собой шум дождя,
но у Рыбы нет сердца, зато у него есть оглушительный голод,
странно смешанный с желанием,
похожим на судорогу эпилептика неожиданно вознесенного в рай.
Рыба упорно всматривается в темноту,
но все-таки ему кажется, что Рыцарь возникает ниоткуда,
прямо из тела дороги - опасно близко.
Близко настолько, что Рыба успевает увидеть, что у Рыцаря нет глаз,
а в пустых глазницах мерцают волшебным зеленоватым сиянием
вставленные в раны рыбьи позвонки.
Рыба резко откидывается, выгибая совершенное тело,
прижимая узкие, холодные ладони к паху
и громко  протяжно кричит, немотствуя языком,
внезапно выдавая свое местонахождение.
Зрячий меч возбужденно вибрирует в руках Рыцаря,
неуклонно притягиваясь к Рыбе,
сердце Рыцаря становится невесомым, темная кровь идет носом,
нескольким струйками вытекая вниз,
смешиваясь с дождем,
проникая в рот.

Рыцарь проходит мимо.
Рыба продолжает ждать.