Низовцев Юрий Михайлович : другие произведения.

О происхождении и проявлении личности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Человек, хотя и отделился от природы, но не настолько, чтобы потерять свою животную сущность. Эта сущность, точнее, животное сознание, проявляется в той или иной мере в каждом человеке в форме его индивидуальности, тогда как личность человека есть отражение его осознания себя в мире в качестве самодеятельного субъекта, проявляющего иногда себя так, что кажется - он движет историю. До сих пор по этим вопросам нашего бытия идут споры, хотя суть дела представляется довольно ясной, и она показана ниже.
  Ключевые слова: индивидуальность, личность, история, цивилизация, культура креативность, сознание, самосознание, неудовлетворенность, ощущения, информация, познание.
  
  Содержание
  
  Введение.
  Глава 1.
  Почему и как индивидуальность и личность конкурируют в человеке?
  Глава 2.
  Что стоит за личностью в истории?
  Глава 3.
  Собственность как основа ускоренного развития цивилизации.
  Глава 4.
  Скрытые предпосылки радикальных поворотов и переворотов в ходе развитии цивилизации.
  Глава 5.
  Почему и когда началась промышленная революция? и именно в Европе?
  Глава 6.
  Движущая сила и источник развития человека и его сообществ.
  Глава 7.
  Как привлечь случайность и воспользоваться ею в процессе творчества?
  Глава 8.
  О сходстве и различии людей умных и людей творческих.
  Глава 9.
  Почему человек не способен быть несвободным?
  Глава 10.
  Свобода как продукт неудовлетворенности сознания.
  Глава 11.
  
  В чем истинное отличие интеллектуалов от интеллигенции?
  Глава 12.
  В чем же тайна гениальности, до сих пор неразгаданная?
  Глава 13.
  Из какого теста лепится герой?
  Глава 14.
  Каковы были истинные стремления прославленных властителей и причины, вызвавшие их?
  Глава 15.
  Почему надежда не оставляет нас?
  Глава 16.
  Что можно выявить с обратной стороны страха?
  Глава 17.
  Почему счастье всегда ускользает от нас?
  Глава 18.
  Истоки хитрости и ее основное отличие от креативности.
  
  Введение
  
  Хотя двойственность сознания человека к настоящему времени не слишком уж подвергается сомнению, но, тем не менее, характеризуя того или иного человека, чаще всего указывают на его индивидуальность, а о личности вспоминают большей частью в том случае, когда речь заходит о героях, а также о выдающихся деятелях науки, культура и великих государственных деятелях.
  Возможно, по этой причине даже возникла теория о том, что именно эти личности, а не кто или что другое являются двигателями истории.
  В частности, британский писатель, историк и философ Томас Карлейль на основе интеллектуальности стал проповедовать культ героев: "... всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образцами и, в широком смысле, творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить то, чего она хотела достигнуть. Всё, содеянное в этом мире, представляет, в сущности, внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежавших великим людям, посланным в наш мир" [1, с. 7].
  С другой стороны, существует мнение, что эта теория насквозь фальшива. Например, выдающийся русский философ Фёдоров Н. Ф. отнюдь не переоценивал роль личностей в истории: "Деятельность личностей создает не историю, а комедию всемирной истории. История, которую создают особняки по принципу историософистики, есть борьба этих особняков за право руководить толпой к цели, к идеалу, который служит только приманкой, чтобы овладеть народом..." [2, часть 1, примечание 9].
  Еще более принизил личность Лев Толстой, который считал великих людей лишь орудиями провидения, рабами истории: "Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершённый поступок, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, тем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка... Царь есть раб истории. История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей" [3].
  Объединить на некоем основании эти взгляды на роль личности в истории попытался Плеханов Г. В., указав на явное противоречие и недостатки как действия в истории одних общих закономерностей, так и только личностей: "Столкновение этих двух взглядов приняло вид антиномии, первом членом которой являлись общие законы, а вторым - деятельность личностей. С точки зрения второго члена антиномии история представлялась простым сцеплением случайностей, с точки зрения первого ее члена казалось, что действием общих причин были обусловлены даже индивидуальные черты исторических событий" [4, с. 32].
  Пытаясь диалектически сочетать некие "непреложные законы" с определенным влиянием на ход исторического процесса личностей, Плеханов ставит на место движущей силы исторического процесса развитие производительных сил, полагая, что именно ими "...обусловливаются последовательные изменения в общественных отношениях людей" [там же, с. 33], но вместе с тем приписывает влияние на ход исторических событий особенных причин.
  Эти причины, по его мнению, есть "та историческая обстановка, при которой совершается развитие производительных сил у данного народа и которая сама создана в последней инстанции развитием тех же сил у других народов, то есть той же общей причиной" [там же, с. 33].
  Однако эти исследователи человеческих душ даже не попытались проникнуть в их глубину, без которой невозможно разрешить данную проблему, которая упирается в различие индивидуальности и личности. А это отличие одного от другого, в свою очередь, зависит от особенностей сознания каждого человека.
  Поэтому имеет смысл показать, откуда и почему возникла индивидуальность, по крайней мере, более-менее развитых живых существ, а уж затем продемонстрировать ее отличие от личности человека, так же появившейся не на пустом месте, и показать связь индивидуальности и личности, поскольку личность не способна формироваться в отрыве от индивидуальности.
  При этом, необходимо проследить взаимодействие индивидуальности и личности, соседствующих и влияющих друг на друга в каждом человеке, как отражения влияния его животного сознания на самосознание и наоборот, отметив роль неудовлетворенности сознания как в целом, так и в ее как бы отделенных исторически частях, всегда проявляющейся в сознании человека в этом взаимодействии.
  Сама по себе индивидуальность живого существа определяется его геномом и окружающей средой, в которой живое существо оказывается динамической составляющей этой среды. Поэтому основным признаком индивидуальности любого живого существа является его адаптивность, без которой возможность выживания в собственном окружении отсутствует.
  Однако индивидуальность является вторичным признаком взаимодействия живого существа со своим окружением, за которой стоит то, что понуждает это существо вести активный образ жизни.
  Активность живых существ, в отличие от остальных объектов бытия, подчиняющихся только естественным законам: законам сохранения, закону неубывающей энтропии. законам Ньютона и т.д., должна быть в сознании - единственном отличии живых существ от прочих объектов бытия. В противном случае, активность живых существ ничем бы не отличалась от круговращения остальных объектов бытия, но мы этого не наблюдаем.
  Но активность живых существ должна чем-то проводиться, понуждая каждое живое существо не стоять на месте, а изменяться, реагируя на обстоятельства жизни и окружающую среду, понижая или повышая уровень этой активности в соответствии со складывающейся ситуацией.
  В сущности, активное отличается от пассивного спонтанным стремлением к изменениям как своего окружения, так и себя ради не только выживания, но и более полного удовлетворения себя в получаемых ощущениях, безотчетно развивая себя и свой род в поколениях.
  Таким образом. для любого живого существа активность проявляется в перманентной неудовлетворенности собой, влекущей созидание и разрушение окружающего, в процессе которого происходит как изменение активности, так и изменение самого носителя активности.
  Эта неудовлетворенность ведет любое живое существо вперед, отражаясь в неосознанных действиях по преодолению непрестанного сопротивления среды в стремлении не только выжить, но и попасть туда, где теплее, безопаснее, сытнее.
  То есть действие неудовлетворенности сознания обычного живого существа проявляется инстинктивно, без явной цели - методом проб и ошибок, в его стремлении к выживанию, размножению, удобству и безопасности. Поэтому живое, или активное существо стремится прочь от того, что у него есть, туда, где, как оно предполагает, лучше, чем сей момент, то есть благоприятнее.
  Однако обычные существа в виде флоры и фауны не имеют субъектности, проявляясь в окружающей среде лишь в виде не сознающих самих себя динамических составляющих среды, которые, хотя и действуют, придавая развитие этой среде, но действуют инстинктивно-рефлекторно., то есть их сознание ограничено потреблением ощущений, и оно не выходит за рамки окружающей среды, а само развитие оказывается очень медленным в сравнении с осознанными действиями. Поэтому такой изначальный тип сознания может квалифицироваться как низшее сознание, единственно присущее всем живым существам, кроме человека, обладающего неким дополнением к нему.
  Подобное поведение живых существ в более развитых их представителях внешне проявляется в их индивидуальности, свойства которой позволяют им лучше приспосабливаться к окружающей среде без производства, например, миллионов икринок, подавляющее большинство которых погибает ради продолжения рода.
  Как правило, приспосабливаться к среде менее сложно в группе.
  Поэтому индивидуальности существа приходится проявлять себя в стадности сообщества определенных существ, то есть индивидуализм соседствует с коллективизмом.
  При таких обстоятельствах, живое существо подчиняется тренду выживания и получения, по возможности, приятных ощущений, не стремясь понять откуда и почему приходят эти ощущения, то есть рефлексия у них отсутствует, и понимание текущего времени им не требуется - оно безотчетно влечется в этом времени подобно щепке в бурном потоке, довольствуясь лишь тем, что имеют возможность, благодаря неудовлетворенности собственного сознания, окружающим избегать, по возможности, гибели и неприятных ощущений.
  Иначе говоря, все эти существа настроены на возможность "получать", а не "отдавать" согласно собственному пониманию реальности, которое у них ограничено лишь анализом собственных ощущений.
  Восприимчивость и способность к анализу ощущений, и, как следствие, эффективность их активности внешне проявляется у этих существ в характерной для каждого из них индивидуальности.
  Индивидуальность формируется на основании генотипа, к которому добавляется воздействие соответствующей среды, которое определяется неудовлетворенностью сознания особи имеющимися условиями в отношении питания, размножения и статуса в стае или стаде.
  Сам термин "индивидуальность" явственно указывает на главное свойство любой особи - ее эгоцентризм, то есть на первостепенную заботу о себе одном как индивиде, желающем сохранить собственные ощущения, смягчающееся, правда, тем, что вынужденное пребывание особи в группе не может не отразить ее отношение к членам этой группы, выражающееся в поведении, которое диктуется групповым, то есть коллективным сознанием.
  Сознание этой более развитой особи, например, примата, то есть сознание животного, стремится только к питанию, собственной репродукции, возможному улучшению своего положения в среде и комфорту, используя такие основные свойства своей индивидуальности, выработанные за миллионы лет эволюции, как сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, ту или иную степень общительности, любопытство, доминантность, настойчивость, кооперация в действиях, составляющие в своей совокупности, уровне и взаимоотношениях индивидуальность животного сознания вместе с его нажитыми или генетическими признаками - такими, как внешний облик, темперамент, добавляя только к ним приобретенные в своей нише существования жизненный опыт, навыки, манеру поведения.
  Все эти свойства присутствуют и у человека по той простой причине, что он - полу-примат.
  Однако же, настойка на адаптивность у человека, дополнилась настройкой, которая заставляет человека иногда выбираться из одного только потока ощущений, в частности, на берег размышлений о сущности этого потока, получая знания о возможностях избирательно менять ход его течения.
  Отсюда возникает понимание прихода ощущений в определенной последовательности, которая отмечается человеком течением времени от прошедшего к будущему через настоящее, и как следствие, ограниченности срока жизни, но, вместе с тем, понимания различных возможностей изменения этой жизни в лучшую сторону, опять же, благодаря неудовлетворенности тем, что есть.
  Таким образом, это новое существо - человек - начинает понимать, что ощущения можно получать не только вынужденно, приспосабливаясь к их потоку, но и избирательно, с помощью определенных рычагов управления потоком ощущений, а на самом деле, потоком информации, отдавая соответствующие команды собственным органам и используя определенные подручные средства.
  Таким образом, постепенно к человеку приходит осознание того, что известный поток ощущений есть не более чем текущее время жизни, которая в нем как начинается, так и кончается.
  На этой новой основе понимания человеком исподволь того, что он находится во временном потоке, - не только календарном, а собственном, - который он способен осознанно изменить, внешне выраженном в постоянно сменяющихся ощущениях, в сознании человека начинают возникать соображения об изменении своей жизни в лучшую сторону не только методом проб и ошибок, а своими собственными осознанными усилиями по изменению окружающей среды, которые могут продлить или, увы, сократить его время жизни, но сделать его более насыщенным и интересным.
  С возникновением собственности некоторая часть ее владельцев, получив свободное время для обстоятельных размышлений о жизни, стала задумываться не только о ее приятных моментах, но и о ее смысле.
  Появилась культура, стали развиваться технологии, возникла наука на основе применения новых методов хозяйствования, дающих избыточный продукт для обмена и развития торговли между отдельными специализированными регионами.
  Отношения индивидов в состоянии стадности так же изменилось в сторону оценки собственного, личного существования со всеми вытекающими из этого последствиями. То есть стала формироваться личность со всеми ее отрицательными и положительными особенностями, в основе которой, тем не менее, была индивидуальность, но основное отличие личности от индивидуальности заключалось в ее стремлении не только брать, но и сознательно, а часто бескорыстно отдавать.
  Именно этим позитивным свойством осознанного альтруизма, отраженном в личности, и эгоцентричности индивидуальности в одном и том же человеке, стало создавать в большей или меньшей мере напряженность, а значит и движение для разрешения противоречия между ними, которое производилось в пользу того или другого, но, в целом, продвигало человека в его сообществах вперед, развивая его самосознание и делая общественные отношения более эффективными и благоприятными для развития общества.
  Как бы то ни было, но индивидуальность человека, за которой скрывалось его примитивное животное сознание, замыкающееся на ощущениях, никуда не делось, и вся жизнь человеческая стала протекать в непрерывных борениях индивидуализма животного сознания с альтруизмом самосознания в стремлениях получать и отдавать в ходе сознательного изменения окружающей среды, разрушая ее и созидая в ней новое, отличаясь только степенью проявления неудовлетворенности той или иной формы сознания, что конечном итоге создало всю общественную иерархию.
  В процессе развития живых существ адаптивная по настройке низшая, точнее, природная форма сознания претерпевает сравнительно незначительные изменения, поскольку ни одно существо не способно изъять свое основное свойство - безотчетное стремление к выживанию, основанное на изначальной активности любого живого.
  Высшее сознание (самосознание), всегда включающее в себя элементы альтруизма на любом уровне развития человека, является коренной противоположностью природному - эгоцентричному - сознанию.
  При наличии высшего сознание в живом существе, это существо как бы прозревает, становясь не столько "влитым" в среду, сколько отделенным от нее, и, стало быть, оно обретает возможность посмотреть на нее и на себя со стороны, оценить это соотношение в попытках осознанно ставить себе цели в виду тех или иных недостатков в собственном существовании, которые, по мнению этого существа, можно было бы преодолеть, и добиваться осуществления поставленных целей в действиях.
  Всё это явно выпадает из инстинктивно-рефлекторной сферы действия низшего сознания, и даже начинает противоречить ей, поскольку высшее сознание часто пренебрегает утилитарными соображениями, гоняясь за чем-то недостижимым, но любезным сердцу и уму.
  Из всего изложенного выше видно, что для живых организмов имеется только одна возможность выбраться из существования в качестве рабов ощущений - осознанно выработать способы собственного изменения, а именно: хотя бы частично избавиться от полного подчинения окружающей среде, став в некоторой степени над ней, и получив тем самым возможность не только адаптироваться к ней, но и приспосабливать ее под себя, соображая, как это лучше сделать сначала тоже для улучшения качества ощущений, а потом и для автономных размышлений о смысле жизни, ее курьёзах и собственном совершенствовании.
  Подобная возможность реализуется в человеке, который оставаясь животным, или адаптивным к среде существом, вместе с тем приобретает возможность сознательно воздействовать на окружающую среду, приподнимаясь тем самым над ней, то есть вырываясь из полного адаптивного рабства, и получая возможность через это осознанное воздействие ускоренно развивать собственное сознание, в основном проявляющееся через мозг, изменение которого непосредственно отражается на росте возможностей сознания воздействовать на окружающее, что, в свою очередь, меняет мозговую структуру, а следовательно, и сознание.
  Иначе говоря, человек становится по отношению к окружающей среде не ее рабом, а в некоторой степени, хозяином, то есть личностью с ее определенными и новыми по сравнению с индивидуальностью свойствами.
  По ходу дела, человек становится более сообразительным, то есть изобретательным. Леность приматов сменяется трудолюбием. Способность осознанно исправлять ошибки развивает его самокритичность и ответственность за сделанное. Стремление к познанию окружающего мира формирует в нем любознательность, абстрактное мышление и развивает воображение, что, в свою очередь, вызывает возникновение в ходе общения речь, волю и креативность.
  Трудовые усилия способствуют возникновению таких черт личности, как доброта, дружелюбие, сопереживание, сочувствие, милосердие, жертвенность, а это не что иное как бескорыстная забота о других, что можно обозначить как альтруизм.
  Вместе с тем такие свойства индивидуальности как сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, та или иная степень общительности, любопытство, властолюбие (доминантность), упрямство (настойчивость), та или иная слаженность (кооперация) в действиях, свойственные как каждому животному, так и человеку, перешли по наследству от индивидуальности животного к индивидуальности человека практически без изменения.
  Эти характеристики имеют отношение именно к индивидуальности, а не личности, в отличие от таких свойств, как осознанное трудолюбие или леность, самоуверенность или самокритичность, вежливость или грубость, ответственность или недобросовестность, убежденность или беспринципность, которые являются особенностями личности человека, большей частью производясь его умом, который, уже являясь свойством личности человека, имеет существенные отличия от сообразительности как свойства индивидуальности по своей направленности не только на питание, размножение и доминантность.
  Однако главной характеристикой личности является альтруизм, противоположный неизменному эгоизму животного сознания.
  Поэтому можно констатировать, что в каждом человеческом сознании индивидуальность, отражающая в основном эгоизм животного сознания, соседствует с альтруизмом, лежащем в основе личности каждого человека. И обе эти ипостаси сознания человека большей частью из-за различия решаемых задач всячески сражаются друг с другом, объединяясь только в критические моменты существования ради выживания. И место каждого человека в социуме определяется, как правило, преобладанием тех или иных свойств индивидуальности и личности, а также их уровнем, который существовал или был достигнут соответствующим человеком.
  Формирование личности, тем не менее, производится на основании индивидуальности. Поэтому, в частности, сообразительность (природный интеллект), являясь свойством индивидуальности человека, вместе с тем кладет начало его уму, упрямство (настойчивость) предшествует и производит волю, оставаясь так же в сознании человека в качестве особенности его индивидуальности. Оно отличается от воли тем, что в нем отсутствует целеполагание.
  Воздействие на личность индивидуальности и конкурентной среды могут производить в ней свойства, которые способствуют человеку занять место в обществе, которое он не заслуживает, если исходить из степени его ума и способностей.
  Эти свойства личности включают в себя хитрость, лицемерие, коварство, угодничество, использование любых, даже недостойных средств для достижения выгодного или ведущего положения в обществе.
  Всё это делает сообщества людей крайне разнородным и противоречивым, замедляя их развитие и приводя в итоге к краху, поскольку возможности человека в его сообществах довольно ограничены в потреблении информационных потоков, и при их избыточном объеме для возможностей человека в рамках цивилизации воспринимать эти потоки приводят цивилизации к распаду, но, как правило, не окончательно, позволяя им возродиться на той же конкурентной основе двойственного сознания.
  
  Библиография
  
  1. Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории. М., ЭКСМО. 2008.
  2. Фёдоров Н. Ф. Философия общего дела. 1906. https://predanie.ru
  3. Толстой Л. Н. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 3, часть 1. М., Лексика. 1996.
  4. Плеханов Г. В. Избранные философские произведения в 5-ти тт. Т. 2. М., 1956, стр. 300-334.
  
  Глава 1.
  Почему и как индивидуальность и личность конкурируют в человеке?
  
  Индивидуальность и личность отнюдь не идентичны, отражая различные и часто противоречивые ипостаси сознания человека. Они демонстрируют не только двойственную природу его сознания, но и показывают, почему это существо способно с необыкновенной для природы скоростью менять и ее, и себя, то надевая личину благообразия, то сбросив ее, оказываются фантастически жестокими и безжалостными, сокрушая всё вокруг ради решения неблаговидных задач или достижения химеричных целей.
  I
  Индивидуальность и личность часто полагают синонимами при характеристике этими понятиями человека.
  Поэтому имеет смысл обозначить коренное различие этих понятий с выявлением особенностей того и другого.
  Ошибочность мнения о совпадении этих понятий прежде всего заключается в том, что любое животное имеет собственную индивидуальность, отнюдь не представляя собой личность.
  Подобный переход от индивидуальности к личности с сохранением индивидуальности удался только одному существу из животного мира - гоминиду, который со временем стал человеком.
  Индивидуальность какого угодно животного состоит в особенностях и свойствах, отличающих его от других особей подобного рода, являясь неповторимыми по сравнению с остальными.
  Индивидуальность особи отражается в поведении, темпераменте, характере животного, его физиологических особенностях, внешнем облике, способности ощущать, любопытстве.
  Те же особенности и свойства характеризуют и любого человека, но к ним добавляется некоторые иные особенности и свойства, о чем пойдет речь ниже.
  Индивидуальность формируется на основании генотипа, к которому добавляется воздействие соответствующей среды, которое определяется неудовлетворенностью сознания особи имеющимися условиями в отношении питания, размножения и статуса в стае или стаде.
  Сам термин "индивидуальность" явственно указывает на главное свойство любой особи - ее эгоцентризм, то есть на первостепенную заботу о себе одном как индивиде, желающем сохранить собственные ощущения, смягчающееся, правда, тем, что вынужденное пребывание особи в группе не может не отразить ее отношение к членам этой группы, выражающееся в поведении, которое диктуется групповым, то есть коллективным сознанием.
  Таким образом, полу-примат - человек не мог не сохранить в себе индивидуальность животного, как и любая особь в животном мире, точнее, человек сохранил в себе животное сознание, внешне выражающееся в его индивидуальности.
  Однако человек, некоторым образом, пока еще не обнаруженным точно, приобрел и другую свою "половину", вследствие чего произошло и изменения его сознания, которое тем самым стало "содержать" кроме животного сознания и некую иную составляющую.
  До сих пор наука не может однозначно определить эту составляющую сознания человека, смешивая ее с индивидуальностью, вероятно, потому что до сих пор не смогла разграничить их вследствие переоценки субъектности человека и недооценки его животной сущности.
  Поэтому наука полагает, что в человеке по сравнению с животными меняется и его индивидуальность, хотя на самом деле индивидуальность животной составляющей сознания человека в своей несоциальной основе практически не меняется, оставаясь той же самой как производное животного сознания, которое так же никуда не исчезает, оставаясь прежним, поскольку стремится только к питанию, собственной репродукции, возможному улучшению своего положения в среде и комфорту, используя такие основные свойства своей индивидуальности, как сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, ту или иную степень общительности, любопытство, доминантность, настойчивость, кооперация в действиях, составляющие в своей совокупности, уровне и взаимоотношениях индивидуальность животного сознания вместе с его нажитыми или генетическими признаками - такими, как внешний облик, темперамент, добавляя только к ним приобретенные в свей среде жизненный опыт, навыки, манеру поведения.
  Мало того, наука в лице различных школ и направлений существенно расходится в определении того, что отличает человека от животного.
  В частности, считается, что человек - это разумное существо, способное к труду, связям между собой и обладающее волей.
  Однако и муравьи не страдают отсутствием трудолюбия, и с необыкновенным усердием и умением вполне координированно создают свои земляные жилища, добывают себе пропитание и устраивают свое иерархическое сообщество, способствующее их эффективной деятельности.
  Отсюда ясно, что указанные характеристики человека не отражает его главной особенности, делающей его человеком.
  Если представить, как полагают некоторые деятели науки, что главная особенность человека состоит в том, что он делает себя сам, то надо сказать, что многие живые существа "делают" себя гораздо лучше, и поэтому живут приятнее и дольше без особых бед и страданий, например, акулы (китовая акула доживает до 100 лет, а полярная белая акула - до 400 лет).
  Если признать, что человек есть совокупность общественных отношений по причине того, что в одиночестве он бессилен, то любая стая или стадо тоже имеют общественные отношения именно потому, что отдельную овцу быстро сожрут хищники.
  С другой стороны, способность человека активно отражать реальность как результат некоей сложности организации процессов, идущих в тканях его организма, совсем не означает, что у других живых существ этот процесс менее сложен, тем более что сводить многослойное сознание человека к физиологии совершенно некорректно.
  Точка зрения, состоящая в том, что человек есть продукт эволюционного развития, сразу же вызывает существенные возражения.
  В частности, анализ исторических эпох развития живых существ не указывает ни на одну естественную причину появления существа, столь явно выпадающего из природных отношений, сводящихся к адаптивному существованию всех природных организмов в качестве активных элементов среды, подтверждающуюся тем, что ни одно живое существо ни ранее, ни теперь, даже самое высокоразвитое и высокоорганизованное не попыталось обрести свойства, подобные человеческим, то есть вырваться из пределов адаптивного существования в окружающей среде, где им вполне удобно в занимаемых природных нишах, хотя это означает полную подчиненность ей, несмотря на то, что, например, геном шимпанзе на 99% совпадает с геномом человека.
  Кроме того, человек не может быть сугубо естественным продуктом природы по той причине, что он является ее естественным врагом, разрушая и уничтожая ее для своих целей, которые никакого отношения к природе не имеют. Значит, геном человека не мог быть запрограммирован на эти цели естественным образом.
  С другой стороны, если признать, что человек - это несостоявшееся животное, то следует вместе с тем отметить тот противоречащий этому утверждению факт, что человек, судя по его геному, вполне состоялся как самое высокоорганизованное животное, но по каким-то причинам не захотел им быть или же его вынудили выйти из животного состояния, раз в его геноме появилась дополнительная программа, подталкивающая его к частичному выходу из адаптивного существования в направлении к созидательно-разрушительному состоянию, соответствующему проектно-целевой деятельности, то есть соответствующему на ином качественном уровне свободным изъявлениям, которые не только часто противоречат полному подчинению окружающей среде, но и способствуют стремлениям к достижению выдуманных целей, совершенно не связанных с этой средой, и, более того, уничтожающих ее для их достижения, например, тотальная вырубка деревьев для торговли лесом, загрязнение среды мусором, ядовитыми и радиоактивными отходами, а также невольное уничтожение самих себя ради достижения власти одной группы населения над всем миром уже найденными смертельными средствами и способами для всего живого.
  Что касается определения человека как результата действия социальных структур, то, во-первых, социальные структуры существуют практически во всем живом мире, поскольку в сообществах легче выжить, но, например, стаи обезьян так и бродят до сих пор по тропическим лесам, несмотря на довольно сложную иерархическую структуру этих стай, не производя даже близкого подобия человека.
  Оценка наукой самосознания, присущего каждому человеку, дается в плане исторического развития человеческих сообществ, так как благодаря ему человек стал способен взаимодействовать с реальностью с осознанием своих действий, получая информацию о самом себе и соответственно регулируя свое поведение для самооценки как в настоящем, так и в будущем, то есть, удерживая себя во времени.
  Всё это, конечно, верно, но, давая ответ на вопрос о роли самосознания как непременного условия конституирования мира, наука уклоняется от решения вопроса о том, откуда самосознание взялось, что в него входит, а также, как оно взаимодействует с животным сознанием человека и каков результат этого взаимодействия.
  Соображение, что человек отличается от всех прочих живых существ наличием души, не выдерживает никакой критики, поскольку душа - это сознание, а оно присуще любому живому существу, делая его живым, то есть способным к метаболизму, размножению на основе генома, восприятию окружающего за счет ощущений и действия центров обработки поступающей информации.
  Конечно, душа, точнее, сознание человека отличается от сознания прочих живых существ, но в чем состоит это отличие наука до сих пор определить затрудняется, высказывая всевозможные гипотезы, ничем не подтвержденные.
  Мозг человека, довольно большой относительно размеров тела, действительно оказывается более всего способным к абстрактному мышлению, но, во-первых, зачатки абстрактного мышления присущи многим животным, например, воронам и крысам, во-вторых, такое материальное образование как мозг, является вторичным, выполняя всегда роль центра обработки информации, причем многие простейшие живые существа вполне обходятся без мозга, но никогда не обходятся без центра обработки информации, заменяющего его в том или ином виде. То есть свойства мозга во многом зависят от генома, а геном - это программа, записанная на белковом носителе. И если она у человека такая, то каким-то образом она была записана с тем отличием, которое и определяет принципиальную разницу человека и высших приматов, и это отличие проявилось в развитии мозга у гоминидов, тогда как мозг у обезьян за несколько миллионов лет практически не претерпел изменений.
  А это отличие сводится к дополнению программы, свойственной только животному сознанию, программой, присущей только человеку.
  Если отвлечься от того, кто или что и как это дополнение сделал, а оно уже зафиксировано, то остается только определить внешнее проявление этого программного дополнения по отношению человека к окружающей его реальности.
  II
  Таким образом, чтобы прийти к однозначному выводу в отношении главного отличия человека от животного, необходимо найти те новые подходы к реальности, которые характерны только для человека, точнее, для его измененного сознания.
  Человек, в отличие от животных, осознает, что он живет во времени, которое, начавшись для него, неизбежно кончается по целому ряду причин - в зависимости от его поведения, обстоятельств и естественного старения, которые он может с разной степенью успеха регулировать, тогда как животное только ощущает приближение смерти.
  Осознание временности собственного существования в бытии постепенно привело человека к определенным соображениям и действиям.
  Сначала он попытался целенаправленно изменять среду вокруг себя, включая и окружающих его соплеменников, просто для улучшения собственной жизни, постепенно поняв, что наиболее действенным орудием этого изменения является креативность, которая довольно быстро предоставляла ему новые возможности для внесения коренных изменений вокруг себя и выделения его самого из общей среды на ведущую позицию в сообществе. Так человек получил и использовал огонь, колесо, орудия охоты и земледелия.
  Затем человек задумался о своей роли в бытии, в котором он неизвестно откуда появляется и довольно быстро исчезает.
  Так как человеку не хотелось исчезать из жизни, которая довольно часто дает, кроме несчастий и бед, разнообразные приятные ощущения, он представил, что осознание мира вокруг себя дано ему свыше, и тот высокий покровитель не оставит его и после смерти, воздав ему за всё сделанное при жизни сохранением жизни того или иного качества и за гробом.
  Кроме того, человеку было скучно пребывать в рутинном существовании, и он стал искать приятные ощущения не только в еде, размножении или доминантности подобно животным, но и в индивидуально интересном для него, в частности, изобретая новые орудия труда, новое оружие, новое сопровождение воплей, издаваемых его голосовыми связками.
  Человеку также в дополнение к религии захотелось узнать, почему и для чего мир таков, как он есть со всеми его изменениями, что означало познание причин и следствий разнообразных явлений и событий.
  Все эти факты неизбежно ведут к признанию того, что главной особенностью человека, в отличие от животных, является осознание себя как действующего субъекта истории.
  Иначе говоря, самосознание сделало из животного человека, и, стало быть, к индивидуальности добавилось принципиально новое свойство - личность, и она уже обладает иными чертами, нежели индивидуальность, хотя часть из них образовалась на основе определенных особенностей индивидуальности.
  То есть появившееся в геноме человека дополнение (программа), провоцирующая появление и развитие у него самосознания, есть реальная основа возникновения вместе с человеком и его личности.
  Если обратиться ко всем живым организмам, исключая человека, то их можно определить, только как рабов ощущений, поскольку за рамки приспособления (адаптивность) к окружающей среде они не выходят. В этих пределах они стремятся уцелеть, добывая пропитание; стремятся размножиться, доставляя себе удовлетворение; пытаются доминировать как индивидуально, так и группой, не удовлетворяясь теперешним положением, а стремясь обеспечить себе лучшее качество ощущений, в том числе и ощущение превосходства над соседствующими существами.
  Иначе говоря, низшее (животное) сознание "питается" только ощущениями, которые дают ему всё, в том числе и гармонию существования, то есть нечто приемлемое и даже приятное в нашем понимании в определенном сочетании ощущений, если, конечно, отвлечься от борьбы каждого существа за выживание. Поэтому оно ни в коем случае не желает лишаться ощущений.
  Подобный тип сознания обладает естественным эгоцентризмом, автоматически стремясь выжить, невзирая ни на что.
  В процессе развития живых существ этот тип сознания претерпевает сравнительно незначительные изменения, поскольку не способен изъять свое основное свойство - безотчетное стремление к выживанию, основанное на изначальной активности любого живого.
  Высшее сознание (самосознание), содержащееся в человеке на любом уровне его развития, является коренной противоположностью низшему сознанию.
  При наличии высшего сознание в живом существе, это существо как бы прозревает, становясь не столько "влитым" в среду, сколько отделенным от нее, и, стало быть, оно обретает возможность посмотреть на нее и на себя со стороны, оценить это соотношение в попытках осознанно ставить себе цели в виду тех или иных недостатков в собственном существовании, которые, по мнению этого существа, можно было бы преодолеть, и добиваться осуществления поставленных целей в действиях.
  Всё это явно выпадает из инстинктивно-рефлекторной сферы действия низшего сознания, и даже начинает противоречить ей, поскольку высшее сознание часто пренебрегает утилитарными соображениями, гоняясь за чем-то недостижимым, но любезным сердцу и уму.
  Тем не менее, зачаточная степень свободы имеется не только у человека, но и у всех остальных существ, поскольку они в течение жизни не теряют своей активности, дающей им возможность так или иначе приспосабливаться к окружающей среде, наращивая с течением времени в своих поколениях количество и качество ощущений, то есть развиваясь, приобретая как локальное совершенство, так и многообразие видов.
  Однако выбраться за пределы адаптивности к среде, то есть перестать быть рабами одних ощущений, эти существа - от бактерий до приматов - не способны, оставаясь на низшей степени свободы, или - практически в полной зависимости от собственных ощущений.
  Деятельность их сознания, как было уже указано, ограничивается питанием, размножением, попытками по возможности доминировать, независимо от сложности организмов и развития их органа управления - мозга у достаточно развитых существ. Всё, что происходит с подобными организмами, является их откликом на воздействие среды обитания.
  Поэтому подобное сознание можно квалифицировать как низшее сознание, то есть сознание, практически полностью зависящее от среды, которая является их хозяйкой, а они - ее невольными рабами, хотя и способными к замедленному развитию благодаря собственной неисчезающей активности.
  Из всего изложенного видно, что для живых организмов имеется только одна возможность выбраться из существования в качестве рабов ощущений к свободе - осознанно выработать способы собственного изменения, а именно: хотя бы частично избавиться от полного подчинения окружающей среде, став в некоторой степени над ней, и получив тем самым возможность не только адаптироваться к ней, но и приспосабливать ее под себя, соображая, как это лучше сделать сначала тоже для улучшения качества ощущений, а потом и для автономных размышлений о смысле жизни, ее курьёзах и собственном совершенствовании.
  Подобная возможность реализуется в человеке, который оставаясь животным, или адаптивным к среде существом, вместе с тем приобретает возможность сознательно воздействовать на окружающую среду, приподнимаясь тем самым над ней, то есть вырываясь из полного адаптивного рабства, и получая возможность через это осознанное воздействие ускоренно развивать собственное сознание, в основном проявляющееся через мозг, изменение которого непосредственно отражается на росте возможностей сознания воздействовать на окружающее, что в свою очередь меняет мозговую структуру, а следовательно, и сознание.
  Выход из зависимости одним ощущениям на простор представлений, размышлений, утонченных чувств означает переход от зачатков свободы до возможности ее наиболее полной реализации в ходе социализации в рамках строящейся цивилизации этими уже двойственными по своему сознанию существами.
  До сих пор нет убедительных доказательств, в рамках какой процедуры примат стал человеком, но факт этого превращения налицо.
  Таким образом, низшее сознание, замыкающееся на ощущения, в человеке дополняется более высоким сознанием, которое, раз человек способен осознавать свои действия и предвидеть их развитие, можно назвать самосознанием.
  Такой двойственный характер сознания человека несет с собой возникновение и развитие антагонизма низшей и высшей форм сознания, поскольку эгоцентричное животное сознание ориентировано в основном на выживание организма в борьбе со всем окружающим, а высшее - на социальную гармонизацию человеческих сообществ, собственное культурное совершенствование. Возникшее противоречие между этими формами сознания, неразрывно слитыми в человеке, влечет их к борьбе за первенство в ходе преследования столь разных стремлений, стимулируя тем самым ускорение развития как самих людей, так и их сообществ, что наиболее характерно проявляется в возникновении цивилизации и довольно быстром ее развитии по сравнению с прошлыми эпохами замедленного развития чисто растительно-животного царства с изменением качества - в сторону технологического и культурного совершенствования, то есть замедленная биологическая эволюция, не меняющая адаптивность сознания всех имеющихся существ, сравнительно внезапно сменилась ускоренным развитием одного из видов живых существ с измененным (двойственным) сознанием.
  Соответственно происходит и сравнительно быстрое увеличение степеней свободы человека в рамках появившейся цивилизации, что является результатом действия мощной движущей силы развития человека и его сообществ в виде возникшего антагонизма всегдашней для всех живых существ низшей формы сознания и вдруг появившегося самосознания (высшей формы сознания).
  Что же касается первоисточника действенности (активности) любой формы сознания живого существа, то им может быть только неизбывная неудовлетворенность сознания, без которой любое живое существо оказывается вещью, то есть пассивным объектом, неспособным иметь стремления - спонтанные или осознанные
  III
  Выяснив фундаментальное значение самосознания для формирования человека и источник появления самосознания, обратимся теперь к тому, что дает для формирования различных личностей взаимодействие животного сознания каждого человека и его самосознания, задачи которых большей частью противоположны, поскольку главной особенностью животного сознания является эгоизм, а самосознания - альтруизм.
  Но сначала приведем сформулированные психологами характеристики личности человека как производного образования его самосознания.
  В частности, поведение человека оценивается психологами такими свойствами, как трудолюбие-леность, самоуверенность-самокритичность, вежливость-грубость, ответственность-недобросовестность, убежденность-беспринципность, а также сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, воля, та или иная степень общительности.
  Из содержания этого определения отчетливо просматривается смешение черт индивидуальности и личности, поскольку сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, та или иная степень общительности свойственны любому животному, а не только человеку.
  Вместе с тем в этой характеристике личности не упомянуты такие важнейшие ее особенности, как любознательность, умственные способности к абстрактному мышлению, провоцирующие возникновение в ходе общения речи, воля и креативность.
  Кроме того, не следует считать несущественными такие черты личности, как доброта, дружелюбие, сопереживание, сочувствие, милосердие, жертвенность, то есть бескорыстная забота о других, что можно обозначить как альтруизм.
  То есть психологи, не представляя происхождение основных составляющих сознания, смешивают ряд особенностей индивидуальности и личности.
  Как это было указано выше, та или иная степень сообразительности, чувствительности, впечатлительности, общительности и решительности присущи как животному, так и человеку, но психологи относят эти свойства к личности человека, тогда как они характеризуют не его личность, а лишь индивидуальность.
  Помимо того, из рассмотрения выпали такие особенности сознания, являющиеся чертами каждой индивидуальности, как любопытство, властолюбие (доминантность), упрямство (настойчивость), та или иная слаженность (кооперация) в действиях, свойственные как каждому животному, так и человеку, то есть эти черты как бы перешли по наследству от индивидуальности животного к индивидуальности человека практически без изменения.
  Указанные характеристики имеют отношение именно к индивидуальности, а не личности, в отличие от таких свойств, как осознанное трудолюбие или леность, самоуверенность или самокритичность, вежливость или грубость, ответственность или недобросовестность, убежденность или беспринципность, которые являются особенностями личности человека, большей частью производясь его умом, который, уже являясь свойством личности человека, имеет существенные отличия от сообразительности по своей направленности не только на питание, размножение и доминантность.
  Однако главной характеристикой личности является альтруизм, противоположный неизменному эгоизму животного сознания.
  Поэтому можно констатировать, что в каждом человеческом сознании индивидуальность, отражающая в основном эгоизм животного сознания соседствует с альтруизмом, лежащем в основе личности каждого человека. И обе эти ипостаси сознания человека большей частью из-за различия решаемых задач всячески сражаются друг с другом, объединяясь только в критические моменты существования ради выживания. И место каждого человека в социуме определяется, как правило, преобладанием тех или иных свойств индивидуальности и личности, а также их уровнем, который существовал или был достигнут соответствующим индивидом.
  IV
  Тем не менее, индивидуальность и личность не имеют абсолютного разделения в сознании человека, слитого воедино из двух составляющих - животного сознания и самосознания, отчасти и потому, что целый ряд фундаментальных свойств индивидуальности животного в определенной степени произвел отдельные основополагающие свойства личности.
  Сообразительность, которую также можно обозначить как природный интеллект, представляя собой свойство индивидуальности, вместе с тем является началом для развития ума, а человеческим ум, направленный в основном не на приспособление, а на постановку разнообразных целей и выбор средств для их достижениях в значительной степени определяет личность, являясь ее непременной характеристикой, но их не надо путать. Поэтому следует определить разницу сообразительности (природного интеллекта) и ума.
  Природный интеллект в своем качестве определяется быстродействием, объемом оперативной памяти, использованием формальной логики для создания моделей, в частности, поведения.
  Природный интеллект обладает определенной автономностью в своих действиях, и он способен решать задачи не только по стандартным программам, но и применяться к некоторым изменениям параметров среды, окружающей живое существо, а также оперировать разнообразными и во многом произвольными сигналами, попадающими в органы чувств и от них к нему.
  Этот естественный интеллект не имеет жесткой программы действий, оперируя разнообразными и во многом произвольными сигналами, попадающими в органы чувств и от них к нему, для решения задачи удержания собственного носителя (живое существо) в состоянии непосредственного потребления ощущений, в результате чего живое существо оказывается способным, как минимум, действовать по методу проб и ошибок в меняющейся обстановке.
  Природный интеллект заинтересован в сохранении ощущений, которые дают жизнь всей системе любого организма, в том числе и ему.
  Природный интеллект является неотъемлемой частью организма - своего рода блоком обработки информации и блоком управления функциями организма в его взаимодействии с окружающей средой, самостоятельно соображая в рамках подобного функционирования, без чего живое существо обойтись не может.
  Особенностью воздействия сознания на структурированный материал тела является распределение этого воздействия, как минимум, на два уровня.
  Один уровень - фундаментальный - относится к функционированию каждой клетки и всей совокупности клеток организма в режиме, обеспечивающем как пребывание в окружающей среде - питание, метаболизм, так и удержание данной формы жизни в текущем времени путем ее размножения и изменения в соответствии с программой, заложенной в геноме. Подобное воздействие сознания на организм является автоматическим и обеспечивается в течение всей жизни любого организма через природный интеллект каждого индивидуального сознания.
  В этой части природный интеллект обращен к организму, контролируя его адекватное функционирование, причем этот интеллект любого живого существа - от бактерии до человека - одинаков по принципу действия и запрограммированной функциональности.
  На другом уровне воздействия сознания на структурированный материал тела сознание с помощью этого интеллекта организует внешнее взаимодействие организма с окружающей средой, как минимум, для выживания в ней в борьбе с конкурирующими особями, а также, при благоприятном стечении обстоятельств, придает организму стремлении к занятию в сообществе аналогичных организмов места, наиболее выгодного с точки зрения получения ощущений, желательно, наиболее приятных, вследствие всегдашней неудовлетворенности существа настоящим, вынуждающей существо искать лучшие условия, то есть решает разные типы задач, проявляя соответственно различные мыслительные способности, которые заключаются не только в быстроте принятия решений с использованием сохранившихся в памяти данных, подходящих к решению появившейся проблемы, но и в поиске новых - более благоприятных - условий для жизни, то есть соображать, как минимум, на низшем уровне креативности, проявляя любопытство, помогающее добывать новую информацию, которая способствует, в частности, выживанию, а также искажать информацию о себе (обман) для конкурентов и тем самым стремясь создать наиболее благоприятные условия для собственного существования в форме приятных ощущений.
  Этим самым природное сознание стремится обеспечивать максимально возможное приспособление организма к окружающей среде при его открытом взаимодействии с ней.
  Правда, природное сознание, практически. не выходит за рамки инстинктов и рефлексов, в результате чего живое существо оказывается способным в основном действовать по методу проб и ошибок в меняющейся обстановке, часто погибая, но передавая потомству свойства, необходимые для жизни в новых условиях.
  Дополнительный уровень воздействия сознания на собственный организм, а также на процесс взаимодействия этого носителя сознания с другими существами, характерен из всех организмов только для человека, заключаясь в присущем ему самосознании, обеспечивающим уже использование окружающей среды в своих целях на основе понимания собственного взаимодействия с ней не только для приспособления к этой среде, но и для ее искусственного преобразования, которое постепенно дает всё больше свободного времени, предоставляя каждому человеку соответственно больше возможностей для общего развития, которое ранее тормозилось проблемой выживания.
  Новые задачи, появившиеся перед человеком, предполагают и новые подходы к ним, которые недоступны природному интеллекту вследствие его направленности на решение задач приспособления к окружающей среде. Поэтому в человеке постепенно через появляющиеся новые отделы мозга начинает реализовываться уже вполне осознанные соображения относительно изменения окружающей среды в виде конкретных проектно-целевых программ.
  То есть в человеке проявляется как действие природного сознания, решающего с помощью природного интеллекта и других свойств его индивидуальности в основном проблемы выживания и наилучшего приспособления к собственному окружению, так и действие самосознания проявлением всех свойств его личности, в частности его ума, решающего большей частью проблемы улучшения собственной жизни и состояния человеческих сообществ не только прагматически, но и преследуя в лице своих лучших представителей альтруистически-культурные и познавательные цели, переводя собственное самосознание постепенно на более высокий уровень, то есть расширяя возможности существования до самых высоких его образцов. При этом, самосознание, так же как и природное сознание, использует природный интеллект в качестве поставщика информации для решения собственных проблем управления поведением человека.
  Подобная разнонаправленность решаемых задач в одном и том же сознании человека не только предполагает непредсказуемость его действий, но и непрерывную борьбу этих составляющих сознания, решающих различные задачи, что означает появление в этой форме живых существ новой движущей силы развития сознания, существенно ускоряющей развитие самосознания вместе с развитием человеческих сообществ.
  Точно так же как сообразительность (природный интеллект), являясь свойством индивидуальности человека, вместе с тем кладет начало его уму, упрямство (настойчивость) предшествует и производит волю, оставаясь так же в сознании человека в качестве особенности его индивидуальности. Оно отличается от воли тем, что в нем отсутствует целеполагание.
  Воля до появления человека среди живых существ не присутствовала в их сознании за ненадобностью, ввиду действий этих природных созданий в окружающей среде, без осознания себя в качестве субъектов, ставящих перед собой цели. Их желания, действия или стремления определялись только инстинктами и рефлексами, то есть являлись непосредственной и практически механической реакцией на воздействие среды - полностью адаптивной по своему назначению в отношении этой среды, которую они, как и себя. если и меняли, то без всякого целеполагания и без стремления выйти за рамки окружения в каком угодно отношении.
  Иначе говоря, главной характеристикой подобных действий является их подсознательность, или отсутствие субъектности. Это обстоятельство, естественно, отвергает волю для чисто природных существ как такое свойство сознания, которое поддерживает стремление к выбранной цели, причем сама цель может быть далека от непосредственного приспособления к окружающему, и даже может противоречить ему. То есть этому свойству сознания из всех живых существ соответствует лишь человек, который способен не только приспосабливаться к окружающей среде, но и сознательно менять ее под себя соответствующим целеполаганием, тем самым ставя себя в значительной степени над ней.
  Тем не менее, хотя цели всеми живыми существами, кроме человека, осознанно не ставятся, но у них имеются непременные желания питаться, размножаться и улучшать свое положение в собственном окружении.
  Это означает, что неудовлетворенность сознания любого живого существа нынешним положением или его ухудшением требует поддержки в его стремлении к улучшению.
  И эта инстинктивная поддержка обусловливается непременной активностью живого существа, усиливающейся с ухудшением его положения, то есть с ростом подсознательной неудовлетворенности его сознания собой и ситуацией, и ослабевающей с улучшением положения существа, когда ситуация восстанавливается или улучшается - своего рода отрицательной обратной связью сознания со средой, непосредственно выражающейся в его неудовлетворенности сложившимся положением, которая дает команду действующим "механизмам" организма усилить свое сопротивление негативным воздействиям среды в данный период. Хотя обратная связь может обратиться и в положительную при недостаточном противодействии среды организмам, что, в частности, прослеживается бесконтрольным размножением ряда водорослей при отсутствии врагов, поедающих их.
  Инстинктивное усилие, понуждающее живое существо действовать в соответствии со своими стремлениями можно было бы назвать подсознательной настойчивостью, либо упорством, поскольку оно длится до окончания действия.
  Таким образом, подобный отклик на воздействие среды можно охарактеризовать соответственно большей или меньшей подсознательной настойчивостью организма в сопротивлении ей, или иными словам - природным влечением существа к наилучшему приспособлению к окружению в своем стремлении к выживанию и созданию наиболее подходящих условий для размножения и пропитания, закодированном в геноме.
  Поэтому с изменением условий само существо автоматически пытается измениться не в худшую сторону вследствие всегдашней собственной активности, следуя способности поглощать и выдавать информацию в рамках закодированной в его геноме программы роста, развития, размножения и соответствующих им действий.
  Естественно, таковая настойчивость во влечении, как минимум, выжить сохранилась и у человека, являющегося по всем признакам, кроме самосознания, представителем животного мира, которым управляет базовое (природное) сознание в основном через лимбический отдел мозга.
  Если для всех живых существ настойчивость, исходящая от низшего сознания, включая и человека, является инстинктивной по своей реакции на большую или меньшую неудовлетворенность происходящими изменениями в настоящем, то высшее сознание человека, прогнозирующее будущее в своих целях, уже черпает поддержку собственной неудовлетворенности из будущего, которое оно предвидит в поставленных целях.
  Стало быть, усилие для достижения этого, как человеку кажется, более благоприятного будущего не может быть инстинктивным, а является вполне осознанным.
  То есть человек осознает значительную часть своих действий и поступков, ставит перед собой разнообразные и не всегда утилитарные цели.
  Эти целевые стремления, подобно нецелевым в природе, являются реакцией, но уже осознанной, на воздействие среды в стремлении человека к цели - они усиливаются с ухудшением ситуации, при котором осознанная неудовлетворенность возрастает, и ослабевают по мере преодоления препятствий - тоже своего рода отрицательная обратная связь, но уже не животно-природного сознания со средой, а самосознания с ней.
  В ходе своего стремления к цели, достигается она или нет, преодолевая препятствия, человек получает видимое для него самого развитие. Иначе говоря, в процессе развития самосознания важен прежде всего не сам результат, а получаемое в ходе движения к цели изменение самосознания.
  Именно поэтому новую осознанную "настойчивость" в форме принуждения себя к достижению собой же поставленной цели следовало бы назвать волей, то есть позволением со стороны неудовлетворенности самосознания, основанном на обработке данных преимущественно в коре головного мозга человека (интеллект самосознания, точнее, ум человека), и принятии умом соответствующего решения для принуждения (волевой импульс) человека осознанно стремиться к намеченному, раз оно влечет к себе, то есть - в будущее. В частности, данный факт отмечен в английском языке совпадением этого позволения с глагольной формой будущего времени "will", показывая направленность воли в будущее.
  Кроме побуждения к осознанному действию через волю и побуждения к подсознательному действию через инстинктивную настойчивость, неудовлетворенность человеческого сознания посредством воли и настойчивости соответственно осознанно и инстинктивно регулирует усиление или ослабление воздействия человека на среду в зависимости от ее сопротивления, осуществляя тем самым обратную связь со средой.
  Таким образом, важнейшим следствием неудовлетворенности самосознания человека, реализующимся через интеллект, является постановка цели и такое же осознанное решение начать движение к ней.
  Однако, в силу множества возникающих жизненных проблем, это решение может оказаться забытым или напрасно отложенным.
  Поэтому, подобно инстинктивной настойчивости животного сознания, обеспечивающей устойчивость стремления существа к добыче, самке или верховенству в ареале обитания, самосознание человека должно обеспечивать усилие для устойчивости стремления, но уже сознательно, к обозначенной цели.
  Эту обязанность берет на себя основное свойство самосознания человека - его неудовлетворенность собой.
  Соответствующие данные для сравнения с другими людьми и состоянием дел в сообществе конкретный индивид отбирает из имеющихся информационных каналов. Обработка поступающих данных, осуществляемая в соответствующем умственном (ассоциативном) центре (интеллект самосознания), конкретизирующая неудовлетворенность собой в определенном отношении, позволяет ответить на те или иные вызовы принятием решения, результат которого может опередить конкурентов в той или иной сфере деятельности.
  Реализация этого решения производится по команде интеллекта, организующей сознательное усилие-направленность для создания устойчивости в стремлении к поставленной цели.
  Это сознательное усилие-направленность подобно инстинктивной настойчивости животного сознания, поскольку оно так же в своей основе есть реакция на окружение.
  Однако подсознательная настойчивость - не что иное, как адаптивная реакция на изменение окружающей среды, инстинктивный учет изменений которой дает возможность, как минимум, удержаться в ней.
  Отличие усилия-направленности самосознающей сферы человека от инстинктивной настойчивости его же подсознательной сферы состоит только в его инициативности, диктуемой осознанной неудовлетворенностью человека окружающим через его ум.
  По этой причине у человека всегда имеется способность к планированию, позволяющая опережать настоящее в постановке будущего (целей), создавая тем самым возможность частичного выхода за пределы среды, обстоятельств. Иначе говоря, неудовлетворенность самосознающей сферы человека в этом процессе преобразуется в понимаемую человеком свободу, реализующуюся в его сознательных действиях, выбор которых не предопределен и не произволен, но разделен на прагматический и фантазийный, и победу может одержать как практика, так и мечта.
  Интенсивность осознанной реакции на происходящее, или воли зависит от важности цели и от уровня самосознания человека, который определяется в первую очередь индивидуальными свойствами мозга, а во вторую - степенью воспитания и образования человека.
  Тем самым воля как сознательная реакция на происходящее как вовне, так и внутри человека в форме устойчивого ментального усилия по достижению поставленной цели создает возможность погони за перспективой в условиях конкурентной среды, поддерживая поступательную направленность развития, ускоряющегося всё более и более вследствие роста информационных потоков, производимого расширяющейся деятельностью человеческих сообществ, вплоть до информационного коллапса.
  Любопытство, так же составляющее одну из особенностей природного интеллекта, для человека трансформируется в его самосознании в любознательность, являющуюся тем свойством личности, которое предполагает в своем развитии проявление целенаправленного интереса к новому и необычному, что является базой для процесса познания.
  Живые существа прежде всего отличаются тем свойством, что они способны распознавать приходящие через ощущения данные, превращая их в упорядоченную для них совокупность, или информацию.
  Само выживание всякого организма зависит от качества получаемой информации в меняющемся окружении.
  Поэтому удовлетворенность нынешним, или отсутствие новой информации ведет в итоге к вытеснению этого организма из занятой им ниши, деградации, и в итоге - к гибели.
  Но каждый организм хочет выжить, раз уж он появился и стал получать ощущения, а не пустоту ничтожества. Значит, он не должен удовлетворяться тем, что есть, а стремиться к чему-то иному, что может способствовать не только удержанию его в существовании, но и может улучшить это существование, сделав его более комфортным или даже господствующим, что осознанно или нет ассоциируется с приятным.
  Таким образом, каждый организм должен быть неизбежно активным в отношении к дополнительной и, желательно, новой информации о происходящих изменениях, если он стремится к выживанию, а любая активность характерна неудовлетворенностью потому, что постоянная удовлетворенность лишает существо самостоятельного стремления к изменению как своей позиции, так и к собственному изменению, то есть существо превращается в пассивное, недеятельное, равнодушное, что равноценно смерти, поскольку в сообществе живых существ потеря стремления к изменению в соответствии с меняющейся средой, то есть утрата адаптации, означает неминуемую гибель.
  Поэтому в основе активности всегда находится неудовлетворенность, от которой в качестве первой ступени к интересу для собственного наиболее удобного устроения в окружающем как для самых примитивных организмов, так и для человека следует непосредственное приспособление к среде, и преградой к ней может быть только смерть.
  Следующей ступенью к интересу, характерной для более продвинутых существ, которые уже понимают разницу в качестве пищи и особенностях объектов противоположного пола, является любопытство.
  Кошка часто отворачивается от вполне съедобной, но невкусной рыбы, из любопытства узнав в свое время, что парное мясо намного вкуснее. То же любопытство в сочетании с инстинктами размножения и опытом помогает ей выбрать из полудюжины котов наиболее подходящего по репродуктивным особенностям.
  Таким образом, любопытство помогает приятнее и удобнее жить, эффективнее размножаться, и занимать тем самым более высокое положение в собственной нише существования. Это свойство не минует и человека, как, отчасти, представителя животного мира.
  Еще более высокая ступень приспособления к жизненным реалиям - это любознательность, характерная только для человека, и особенно ярко проявляющаяся в детстве, когда ребенок начинает осознавать себя, и на этой базе пытается более-менее целенаправленно набрать как можно больше знаний об окружающем, чтобы лучше устроиться в нем.
  Тем самым для человека прослеживается цепочка свойств индивидуальности и личности, благодаря которым у него проявляется целенаправленный интерес к жизненным явлениям и событиям, без которого как креативность, так и процесс познания были бы невозможными.
  Вынужденная кооперация животных ради повышения вероятности выживания в диком мире природы предполагает в ходе развития человека появление в его самосознании в качестве его внешнего выражения дружелюбия и сопереживания, то есть - основных черт альтруизма.
  Креативность, то есть творческое начало человека, нельзя отнести только к указанным выше свойствам личности, так как она имеет довольно сложную основу, включающую некоторые особенности индивидуальности.
  С одной стороны, индивидуальность человека предполагает некий уровень любопытства, настойчивости, доминантности и сообразительности, зависящий от генетических и физиологических особенностей индивида, а также от его социального опыта и навыков.
  С другой стороны, некоторые умственные способности, любознательность, трудолюбие, уверенность в своих способностях, убежденность и немалая доля альтруизма так же, но уже как личностные качества человека, обеспечивают креативность. Однако при этом всё же преобладают указанные черты индивидуальности высокого уровня, особенно любопытство, доминантность, настойчивость и решительность, заставляющие индивида стремиться, несмотря ни на что, к достижению нового и необычного для выделения из общей массы населения и повышения своего общественного статуса, но с пониманием и общественной пользы своего труда благодаря довольно высокому уровню альтруизма его личности.
  Иначе говоря, в социуме благодаря указанному сочетанию особенностей индивидуальности и личности находятся индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от животного (низшего) сознания в его стремлении к созданию больших удобств для собственного существования вследствие изначального эгоцентризма животного сознания. Однако это чувство сочетается с альтруизмом их самосознания, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и культуры, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминируют при этом свойства индивидуальности, определяющиеся животным сознанием, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, давая, тем не менее, наиболее творчески активные персоны из всех живущих.
  То есть отмеченное сочетание особенностей индивидуальности и личности отдельных персон, независимо от наличия талантов или просто способностей, неизменно влечет их к творческой деятельности, хотя она не всегда дает позитивный результат, то есть - новые эффективные устройства и системы, приводит к открытиям новых закономерностей, изобретению удобных систем жизнеобеспечения и созданию высоких образцов культуры, но креативные индивиды - это именно та сравнительно небольшая группа населения, которая обеспечивает ускоренное развитие технологической цивилизации в условиях частнособственнических отношений.
  V
  Теперь у нас имеется база для определения того, какие свойства сознания доминируют в основных слоях населения и пример оценки креативности индивидов на основе указанных особенностей их индивидуальности и личности, то есть можно попытаться выяснить, например, по какой причине обыватель пассивен, а властитель активен, но вороват, какие особенности индивидуальности и личности сочетаются так или иначе в предпринимателях, неформальной оппозиции власти или деятелях криминала и т. д.
  Кроме того, найдется объяснение и тому, почему отдельные категории населения никак не поддаются перевоспитанию.
  Вся масса населения каждого государства на самом деле разделяется в соответствии с имеющимся у индивидов соотношением типов сознания, а значит, и определенным соотношением и уровнем характеристик индивидуальности и личности на следующие основные категории: обыватели, составляющие большую часть населения; представители властных структур и прочие "руководители" (элита); неформалы-интеллектуалы, составляющие оппозицию власть предержащим; креативные персоны, индивидуальность и личность которых, а также их соотношение были охарактеризована выше; деловые люди (бизнесмены, банкиры); управленцы и экономисты; представители силовых структур; а также представители криминалитета разного рода.
  Обыватели, составляющие основную массу населения, в настоящее время представлены в основном пенсионерами, домохозяйками, работниками сферы обслуживания, мелкими клерками, работниками сельскохозяйственного сектора экономики и предприятий, производящих то или иное оборудование, и прочими работниками, не обремененными решением значительных задач, сложных проблем, изобретением нового или разгадкой тайн бытия.
  Поэтому эта категория населения и носит такое название, хотя некоторые общественные деятели называют обывателей народом, видимо, из-за их подавляющей численности в общей массе населения.
  Как известно, обыватели ориентируются в основном на собственный рассудок и опыт: занятые собой и собственным благополучием, они не стремятся ни к "высоким", ни к "низким" целям, ограничиваясь желанием беспроблемной и сытой жизни, в которой неприятности желательно видеть только на экране монитора. Обыватели не испытывают стремления к новому за счет собственных усилий, добиваясь более комфортного состояния в жизни с позиции простого приобретения и потребления ее благ.
  Такая "растительная" жизнь, к которой они быстро привыкают, отчасти напоминает существование животных, которые, как известно, озабочены только проблемами питания, размножения и достижения, желательно, большего комфорта.
  Поэтому они напоминают стадо травоядных, которое спокойно пасется, если его особенно не тревожить.
  Отсутствие стремлений к беспокойной жизни обусловливается низким уровнем сообразительности, нежеланием использовать свой ум, если даже он сравнительно неплох, слабой чувствительностью в отношении к чужим неприятностям и бедам, недостаточной впечатлительностью, решительностью, общительностью, любопытством и любознательностью, доминантностью, то есть обыватели имеют своего рода низкосортную индивидуальность и непримечательную личность.
  Тем не менее, конкуренция и в этой, на первый взгляд, спокойной сфере, хотя бы за улучшение качества потребления и мелкие жизненные радости, заставляет обывателей проявлять такие свойства личности, как как уверенность в себе, самокритичность, воля, но всё же их эгоизм и равнодушие в отношении чужих проблем преобладает перед альтруизмом.
  Однако такие черты их личности и индивидуальности для отдельных персон, как качество ума, любознательность, воля, трудолюбие-леность, самоуверенность-самокритичность, вежливость-грубость, ответственность-недобросовестность, убежденность-беспринципность, а также сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, та или иная степень общительности могут испытывать значительные колебания, в силу которых сравнительно небольшая - флюктуирующая - часть обывателей способна поставлять в другие страты населения продукты этих флюктуаций.
  Другими словами, обыватели являются основной почвой для представителей интеллектуальной, властной, творческой и прочих прослоек, которые из этой почвы произрастают случайно, или благодаря тем или иным умениям, способностям, сильной воле, то есть индивидуальным перекосам в сознании, внешними признаками которого и являются индивидуальность и личность. Подобные отклонения могут приподнять их выше среднего уровня обывателя. Основная же масса обывателей, как правило, пассивна из-за своей занятости монотонным трудом ради выживаемости и прокормления; косных традиций; религиозных заблуждений; предрасположенности из-за низкого культурного уровня к негативному воздействию активной пропаганды информационных обманок, еще больше оболванивающих их; отсутствия должного уровня образования и воспитания, что не позволяет ему массово воспользоваться социальными лифтами и ставить перед собой высокие цели: подобная унылая и беспросветная жизнь, соответствующая неразвитости самосознания масс, а значит, и ее внешнем выражению в личности, отнюдь не способствует превращению всей этой массы людей в сообразительных, образованных, культурных, креативных, энергичных и коммуникабельных субъектов.
  Таковых из него выделяется всего лишь несколько процентов.
  Но в них эта безликая масса населения обретает развитие, которое внешне осуществляется в рамках борьбы представителей масс во власти и в неформальной интеллектуальной оппозиции к власти.
  В частности, среди обывателей всегда находятся субъекты с несколько более высоким уровнем некоторых особенностей индивидуальности, являющейся, в основном, продуктом животного сознания, которые в данном случае способны вызвать у них стремление не только к сытой, спокойной и благополучной жизни, но и к - доминированию среди себе подобных.
  Ориентируя себя в основном на такие свойства индивидуальности, как достаточную долю сообразительности; коммуникабельность вплоть до угодничества; склонность к обману в форме искажения информации и ловкости в ее преподнесения; нажитые профессиональные навыки; и на такие свойства личности, как достаточно сильную волю; уверенность в себе; беспринципность, выражающуюся в хитрости и коварстве; а также значительную долю безответственности, выражающуюся в кажущимися выгодными для себя, но явно вредными для населения экспериментах, эти субъекты получают преимущество перед остальными - более инертными членами сообщества в виде обывателей, высокоморальных интеллектуалов разного рода и прочих вялых или озабоченных другими делами представителей народонаселения, не способных ловко оттеснить или оболгать соперника, а также с толком насладиться унижением нижестоящих, и вместе с тем терпеть издевки вышестоящих.
  Личность их существенно обужена, так как альтруизм, то есть такие его черты, как доброта, дружелюбие, сопереживание, сочувствие, милосердие, выражающие в бескорыстной заботе о других, им практически не свойственны.
  Недостаток ума они компенсируют привлечением многочисленных советников, но, поскольку решения в итоге приходится принимать им, постольку они, как истинные творцы собственного счастья, сначала рассматривают их с позиции личного (корпоративного), а не народного блага с креном в сторону удержания власти, обретения большей степени собственного доминирования и приобретения всевозможных благ, засоряя к тому же руководство различных управляющих и хозяйственных структур своим большей частью бездарным потомством.
  Поэтому надежды наивных масс на исправление этих моральных уродов, хитрых и лицемерных проходимцев, представляющих властные элиты различных государств, конкурирующих между собой, не имеют никакого основания, независимо от строя государства и степени его развитости - от деспотии до парламентской демократии.
  Неформалы-интеллектуалы, преследуя в основном цели, противоположные целям представителей властной элиты, вынуждены апеллировать к народу, доказывая свою правоту и антинародность элиты-угнетателя, которая в свою очередь должна оправдываться и клеймить позором гнилых фантазеров-неформалов, умеющих только говорить, а не управлять и властвовать.
  Под неформалами-интеллектуалами следует понимать неравнодушных людей умственного труда, интеллектуалов разного рода, а также сравнительно немногочисленных представителей остального населения, сумевших так или иначе подняться в своем самосознании до того уровня, который диктует им отвращение к аморальному и корыстному поведению властной элиты.
  Эти люди питают надежду на переустройства общества в сторону гармонии, то есть равенства, братства и вместе с тем свободы, не понимая, что свобода всегда противостоит равенству, справедливости, разрушая любую стабильность. Но эта надежда на гармоничное мироустройство не может исчезнуть в их благостном сознании никогда: они, как истинные гуманисты, не способны поверить, что ужасы нашего мира не могут перейти в благоденствие каждого человека и всего человечества в конце концов.
  Неформально-оппозиционная часть интеллектуалов, к которым можно отнести разнообразных образованных выходцев из народа в том или ином поколении, - активных, честных, искренне желающих блага народу, то есть с доминантой высшего сознания, выражающейся в высокой степени альтруизма их личностей, никогда не примыкали и не примкнут к лицемерной и корыстолюбивой управляющей элите государства, тем более что именно им свойственно чувство собственного достоинства, не позволяющее угождать вышестоящим.
  Другими словами, совершать подлые поступки им не позволяет уже достигнутый уровень высшего сознания, выражающийся в альтруизме их личности, ставящий материальные блага на последнее место в ряду ценностей жизни. Поэтому они всегда будут разоблачать нечистоплотных, лицемерных и вороватых власть имущих, бороться за права и гражданские свободы трудящихся, как можно более широко привлекая их к этой борьбе.
  Противостояние неформалов-интеллектуалов властной элите не дает обществу застыть, являясь отражением противостояния соответственно высшего и низшего типов сознания в каждом человеке.
  Борьба между этими слоями общества большей частью при пассивном поведении остального населения происходит непрерывно с доминированием более энергичной управляющей элиты, провоцирующей ненависть к себе со стороны всех остальных, и тем самым образуя тот антагонизм, который не дает обществу остановиться в развитии.
  В результате, народ волей-неволей вовлекается их энергией в поступательное движение, которое может быть и эволюционным при согласии властной элиты с неформальной оппозицией на те или иные компромиссы в интересах трудящихся масс, но может скачкообразно переходить в иное русло, если подобное согласие отсутствует, что в народном сознании отражается как явная несправедливость, трансформирующаяся в более или менее удачную попытку удаления правящей элиты от власти при наступлении подходящих условий.
  Таким образом, неформалам-интеллектуалам свойственны такие особенности индивидуальности, как высокая степень чувствительности, впечатлительности, стремление к общительности с массами, любопытство, но они не слишком часто бывают решительными и сообразительными.
  Личность их так же в значительной степени противоположна личности власть имущих. Они убеждены в своей правоте в борьбе за народное благо, но не всегда критичны по отношению к своим идеям, большей частью утопичным. Ими правит альтруизм. Поэтому более всего они пекутся о благе народа, которого, правда, толком не понимают, поскольку объединяют это разобщенное и противоречивое сообщество в единое целое, представляя это целое угнетенными, которые должны победить угнетателей и успокоиться на этом в благости земного рая, наконец-то достигнутого.
  Силовики - от военных чинов до полицейских и охранников - отличаются от обывателей, с одной стороны, несколько более высоким уровнем низшего сознания, выражающегося повышенным уровнем эгоизма. Поэтому их неудовлетворенность своим положением внешне выглядит склонностью к агрессии против более слабых, а, с другой стороны, некоторым ослаблением самосознания, вследствие чего их личность не страдает избыточным альтруизмом, но отличается беспринципностью. Поэтому они склонны к конформизму, который не сочетается с чувством собственного достоинства.
  То есть их индивидуальность характерна большей долей сообразительности, решительности, общительности и доминантности по сравнению с обывателями, но они, подобно своим хозяевам - представителям властных элит - так же беспринципны, безответственны, некритичны, склонны к угодничеству и обману в качествах своей личности, и кроме того, не имеют большого желания заниматься систематическим или тяжелым трудом.
  Личность их, так же как и у представителей властных элит, как правило, не обременена такими чертами, как излишняя доброта и милосердие, а их заветные мечты сводятся к карьерным соображениям.
  Поэтому они предпочитают обычной трудовой деятельности в области производства или в сфере услуг тот или иной вид службы большей частью государству за перспективу карьерного роста даже при не слишком большом интеллекте, за неплохой оклад и фактическую безнаказанность за притеснение и даже мелкое обирание обычных граждан, тем более что в мирное время жизни подавляющему большинству этих субъектов ничего не угрожает.
  За приобретение подобных преимуществ силовики согласны терпеть все выходки своего, как правило, недалекого, грубого, но хитрого начальства.
  Отдав себя этому довольно унизительному занятию, не требующему особых размышлений, они после службы бредут на свои плодово-ягодные участки или квартиры с радостным чувством избавления хотя бы на некоторое время от неусыпного ока большей частью болванов-начальников для игры в поддавки, полив огорода, выпивки и закуски, а также пререканий с женой, вечно недовольной их карьерным ростом.
  Чтение литературы и другие интеллектуальные занятия для большинства из них недоступны из-за быстрого "усыхания" мозгов вследствие специфики службы, не требующей рефлексии, поскольку есть устав и инструкции.
  Более низкий уровень животного и высшего типов сознания по сравнению с креативными персонами с некоторым преобладанием низшего сознания, а также более слабый природный интеллект (сообразительность) при высоком качестве умственных способностей вполне способны произвести целую когорту деловых людей (бизнесменов), не павших в своем самосознании до уровня политиков и прочих обманщиков-паразитов, составляющих в основном властную элиту.
  Деловые люди многое умеют, стараясь нестандартно подходить к хозяйственной деятельности, но отнюдь не забывают себя, а их бескорыстие сводится, как правило, к благотворительности для уменьшения налоговых потерь.
  Именно несколько пониженный уровень самосознания у них по сравнению с истинными изобретателями и художниками превращает бизнесменов в тех же мошенников в кризисных ситуациях.
  Правда, от этого они всячески открещиваются, но в большинстве своем выбирают себя родимого, а не общественное благо.
  Поэтому бизнесмены, если обратиться к их индивидуальности, так же как и креативные персоны, любопытны, настойчивы, имеют высокий уровень доминантности, в связи с чем они весьма предприимчивы, достаточно сообразительны, хотя все эти свойства их индивидуальности уступают по качеству особенностям индивидуальности креативных индивидов, вследствие чего бизнесмены не столь категоричны в отношении предмета своей деятельности, и в случае нескольких неудач могут его оставить.
  Для их личности характерны неплохие умственные способности, любознательность, осознанное трудолюбие, убежденность в адекватности своих действий. Всё это способствует нестандартным решениям в их сфере деятельности, граничащим с креативностью, но значительная доля самоуверенности и беспринципности вместе с крайне слабым налетом доброты и милосердия, которые они замещают благотворительностью, делает их в критических ситуациях безжалостными негодяями, а в жизни они, как правило, не более чем эгоисты.
  Жизнь их чревата падениями и взлетами, но имеющиеся блага ее существенно скрашивают, и бизнесмены не склонны менять свое положение на более спокойное именно вследствие преобладания в их сознании компонентов животного сознания, столь тяготеющего к приятному комфорту, активному размножению и прекрасному питанию.
  К колеблющимся в отношении нравственности деловым людям примыкают столь же неустойчивые в этом отношении экономисты и управленцы.
  Для них так же характерно преобладание животного сознания, но не такого высокого уровня, как у представителей властной элиты. Вместе с тем их самосознание находится на более высоком уровне, чем у представителей властной элиты, но ниже уровня самосознания креативных индивидов.
  Однако уровень самосознания экономистов и управленцев несколько выше, чем у бизнесменов, которые по этой причине более склонны к мошенническим сделкам при малейшей возможности, если, конечно, они не видят непосредственной опасности.
  Внешне, если обратиться к индивидуальности экономистов и управленцев, то, в значительной степени, их поведение объясняется тем, что доминантность их животного сознания не достигает уровня властолюбия представителей правящих верхов.
  Они также не страдают от недостатка решительности, любопытства и общительности.
  Для их личности характерен высокий уровень умственных способностей, осознанное трудолюбие, самокритичность, ответственность, воля, способность к отдельным креативным действиям. Они даже могут совершать альтруистичные поступки, но их альтруизм и креативность ограничивает беспринципность их личности, провоцирующая конформизм управленцев и экономистов, и они редко сопротивляются не совсем корректным указаниям высокого начальства из-за боязни потерять свое положение в иерархии, дающее немалые льготы., хотя и сопереживают народным страданиям, однако никогда не жертвуя собой ради соплеменников.
  Они умеют строить неплохие модели действенного управления в хозяйстве, науке и даже в политике, но, находясь на содержании властной элиты, служат ей, и поэтому вряд ли могут быть образцом для подражания в этическом плане.
  Они стараются не спорить со своими работодателями, тем более что окончательные решения принимают отнюдь не они, а представители властной элиты, внутри которой всегда идет борьба за большие властные полномочия, а сами решения вызываются, как правило, не интересами страны, народа, а жаждой собственного сохранения и обогащения.
  Криминалитет и различного рода люмпены, в частности, хронические безработные, босяки, профессиональные нищие, имеют такой крен в сторону низшего сознания, что у них практические остается только воспоминание о высшем сознании.
  Иначе говоря, у них остаются только немногочисленные формальные связи с обществом. По этой причине они как бы возвращаются на уровень животных, точнее, - на уровень ощущений. Им не интересна ни общественная жизнь, ни богатство, ни власть - ничего.
  Добыв вдруг деньги, они их тут же пропивают или прогуливают, свои голоса избирателей они продают кому угодно, при удобном случае они способны убить и ограбить просто так, и в этом отношении они даже хуже животных.
  Основные соображения в их сознании концентрируются на процессах: выпить, закусить, погулять и приятно для себя нагадить ближнему.
  И всё же отдельные криминальные деятели могут быть необыкновенно сообразительными и волевыми в своих противоправных действиях, но у них не хватает ума осознать бессмысленность своих поступков, редко завершающихся в их пользу, в которых, как правило, побеждают установленные общественные правила, но криминалитет противопоставляет этим правилам свои, которые практически не отличаются от поведения хищников в животном мире, то есть в их личности альтруизм вовсе отсутствует, как и осознанное трудолюбие, ответственность перед обществом, а торжествует преимущественно самоуверенность, некритичность, беспринципность во всем, леность и наглость, тем самым демонстрируя эгоизм и презрение ко всем остальным, которых они считают овцами.
  Тем не менее, индивидуальность этих ярких представителей криминалитета такова, что они могут быть достаточно сообразительными, решительными и настойчивыми в своих действиях для того, чтобы, составляя часто неплохую кооперацию создавать эффективные бандитские или мошеннические группы.
  Внешне они напоминают людей, но отсутствие в их самосознании позитива и опора в своей индивидуальности на сугубо животные инстинкты, делает их неисправимыми в плане служения обществу.
  Любопытно, что эти задворки общества по большинству особенностей индивидуальности и личности смыкаются с представителями властной элиты, которые, по сути, всего лишь лицемерно и умело маскируют свою животную сущность, отличаясь от отпетых преступников только более высоким уровнем доминантности, коммуникабельности, профессиональными навыками в одной или нескольких общественных сферах, умением в нужный момент сливаться с обществом, а также высокой степенью кооперации с другими представителями власти.
  Однако сообразительность криминальных авторитетов часто бывает выше, чем у представителей властных элит. Именно по этой причине наиболее волевые, энергичные, доминантные и сообразительные представители криминальных кругов иногда становятся крупными фигурами власти даже в самых высших ее сферах, занимаясь при таких благоприятных обстоятельствах большей частью грабежом собственных стран, поскольку на какую-либо созидательную деятельность эти хищники не способны.
  В свою очередь, и представители властных структур по этой же причине слишком часто не способны удержаться от бесчестных поступков и банального воровства.
  VI
  Хотя массовые переходы из одно страты в другую не происходят, но перемещения отдельных индивидов случаются довольно часто.
  Поэтому имеет смысл определить причины этих явлений на конкретных примерах.
  Низшее (животное) сознание, перешедшее к человеку от приматов, и формировавшееся десятки миллионов лет, за время преобразования гоминида в человека, занявшее около двух миллионов лет, если и претерпело изменения, то крайне незначительное, поскольку оно отвечает за функционирования организма и его взаимодействие с окружающей средой в основном в отношении выживания и воспроизводства.
  Так как индивидуальность есть непосредственное внешнее выражение животного сознания, то и все его основные свойства практически не меняются в активный период жизни человека.
  То есть сообразительность, чувствительность, впечатлительность, решительность, та или иная степень общительности, любопытство, доминантность, настойчивость, кооперация в действиях, на которые в значительной степени повлияла программа, заложенная в геноме, а ее человек получил при рождении, остаются неизменными по содержанию, но их уровень, или степень выражения могут существенно разниться для отдельных индивидов, тогда как внешний облик, темперамент, манера поведения могут претерпевать существенные изменения с течением времени под воздействием окружения, так же как навыки и жизненный опыт.
  Именно индивидуальность, вследствие своей практической неизменности в активный период жизни человека в основных своих свойствах, которые не прекращают проявляться так или иначе, фокусирует внимание человека на определенной страте общества, как бы направляя его к ней, поскольку эгоцентризм этой формы сознания инстинктивно отмечает ту или иную выгоду из принадлежности к соответствующему слою общества в зависимости от имеющегося уровня свойств индивидуальности.
  Что же касается самосознания, производящего личность человека, уровень которого существенно вырос только в ходе развития цивилизации, то черты личности постепенно стали оказывать так же значительное влияние на приобщение человека к тому или иному общественному слою, особенно в виде проявления его персональной воли, ума, любознательности, степень которых повышает или ослабляет соответствующие им свойства индивидуальности, такие, как настойчивость, сообразительность, любопытство, как и наоборот, в чем проявляется их взаимодействие, в ходе которого может превалировать то одна сторона, то другая, вследствие чего индивидуум может перемещаться из одной страты в другую.
  Приобщение к тем или иным стратам зависит также в немалой мере и от степени принципиальности человека, его трудолюбия, ответственности, хотя наиболее сильное влияние во многих случаях на определение человеком своего места в стратах общества оказывается степень проявления его альтруистических свойств. В частности, высокий уровень альтруизма в среде представителей неформальной оппозиции власти даже становится способным на довольно длительное время оттеснить эгоизм животного сознания на второстепенную позицию.
  Кроме того, следует отметить, что процесс старения накладывает неизгладимы отпечаток на все свойства индивидуальности и личности, и подавляющее большинство представителей всех страт, кроме криминалитета, представителям которого уже некуда падать, автоматически превращается в обывателей.
  Причина этого неизбежного процесса довольно банальна: склеротические изменения мозга, снижение порога ощущений, те или негативные изменения остальных органов существенно снижают уровень таких свойств индивидуальности, как сообразительность, впечатлительность, чувствительность, решительность и доминантность. Умственные способности, включая память, любознательность, волю, креативность, самокритичность и степень альтруизма так же существенно падают, оставляя стариков вне поля активной деятельности вследствие определенной беспомощности.
  Таким образом, практически все пенсионеры пополняют ряды обывателей.
  То есть само по себе превращение в обывателей часто вполне неглупых и довольно развитых субъектов обусловлено за редким исключением довольно быстрым падением у пенсионеров уровня как низшего, так и высшего сознания вследствие выпадения из трудового процесса и отсутствия его полноценного замещения в появившееся свободное время.
  Кроме того, человек на пенсии далеко немолод, а это означает, что он становится более апатичным, индифферентным ко всему вследствие отсутствия перспектив, кроме приближающейся смерти.
  Поэтому, например, общественная жизнь интересует его только с позиции сохранения стабильности, если, конечно, таковая существует, а любые изменения, суть которых он не понимает и приспособиться к которым уже не может, его только тревожат.
  Естественно, пенсионер в этом отношении становится и эгоистичным, и консервативным.
  В связи с этими печальными обстоятельствами можно отметить главный и неустранимый дефект демократии, основанной на предоставлении избирательных прав с определенного возраста всему населению, значительную часть которых составляют пенсионеры. В силу отмеченного выше снижения уровня свойств собственной индивидуальности и личности они легко поддаются пропаганде власть имущих, которым принадлежат основные источники информации, способствуя сохранению год за годом власти, удерживающейся в значительной степени вследствие этого, открытыми или скрытыми олигархическими структурами даже в развитых странах.
  Указанные страты населения не являются абсолютно жесткими структурами, поскольку, например, уровень свойств личности и индивидуальности бизнесменов, банкиров (деловых людей) и служащих им или государству управленцев и экономистов, а также креативных персон довольно близок.
  Все они имеют высокое качество ума, неплохую сообразительность, высокий уровень доминантности, настойчивости и воли. Все они любознательны и трудолюбивы.
  Однако бизнесменам и управленцам по сравнению с креативными персонами недостает альтруизма, но зато в достатке беспринципность. Тем не менее, управленцы, в отличие от бизнесменов, которые поглощены своими бизнесом, всё же более милосердны в отношении простых людей и с большим пониманием относятся к нуждам государства.
  Поэтому, например, управленцы, утратившие в силу жизненных коллизий имеющуюся у них долю альтруизма, вполне могут превратиться в жестких и себялюбивых бизнесменов и даже - в мошенников, если у них хватает энергии и воли, но не достает ответственности и критичности в отношении своих действий.
  С другой стороны, бизнесмены и управленцы, например, приобретя в течение жизни под влиянием соответствующего окружения некоторую долю доброты и милосердия, и обладая высокой степенью доминантности как отражения эгоцентризма животного сознания, вполне способны превратиться в эффективных по результатам креативных персон в своей сфере деятельности.
  В свою очередь, творческие личности тоже могут стать управленцами или бизнесменами, но только при одном условии - значительной утрате своих альтруистических наклонностей и превращении в связи с этим в личность, не имеющую твердых принципов, то есть согласную на подчинение приказам вышестоящим, невзирая на их ценность и правомерность.
  Другим ярким примером довольно частого перехода отдельных деятелей из одной страты общества в другую может быть транзит отдельных представителей силовых структур в сферу власть предержащих.
  Объяснить этот факт можно тем, что свойства индивидуальности и личности представителей властной элиты и представителей силовых структур, диктующие им особенность поведения, в большинстве своем совпадают, но разнятся по степени выражения.
  И те, и другие сообразительны, решительны, общительны и доминантны, но уровень этих свойств индивидуальности выше у представителей властной элиты. У последних также более сильная воля и выше уверенность в себе. Они обладают определенными профессиональными навыками и способностью умело искажать информацию о себе и вокруг себя. Их беспринципность и коварство не имеют границ. Их интересует только выгода. Поэтому они до последней возможности цепляются за власть - плод эгоцентризма животного сознания, тогда как альтруизм, не дающих ощутимых материальных выгод, им, естественно, не свойственен. В противном случае они не смогли бы прорваться в верхний слой общества.
  Представители силовых органов, поддерживающие власть имущих, конечно, не могут не иметь подобных же качеств, но более скромных по степени своего выражения, то есть они менее сообразительны и доминантны. Поэтому они склонны к подчинению приказов вышестоящих инстанций без особых размышлений, даже если эти приказы противоречат установленной морали, что невозможно без солидной доли беспринципности и безответственности. Естественно, альтруизм в этом случае тоже будет помехой.
  Заветной мечтой высокопоставленных деятелей силовых структур является проникновение в верхние этажи власти, и это у них получается довольно часто в переломные моменты истории - во время войн и различных катаклизмов, благо альтруизм им особенно не свойственен, а повышенный в отдельных случаях уровень доминантности может им помочь. Поэтому довольно много генералов и полковников приобретали власть, но воспользоваться ею с толком за редким исключением не могли в силу своей неподготовленности к управлению экономикой и слабой сообразительностью в тех сферах, где инструкции и уставы им помочь не могли.
  На первый взгляд кажется, что достаточно эффективным рычагом противодействия роли индивидуальности и личности в распределении людей по стратам так же является принцип наследования, например, власти или богатства.
  Но история показывает, что слабые потомки сильных личностей быстро теряют и то, и другое под напором более энергичных, сообразительных, коварных и беспринципных индивидов.
  
  Глава 2.
  Что стоит за личностью в истории?
  
  Существует множество мнений о том, кто или что творит историю. Одни утверждают, что главным актором истории человечества являются личности, другие - народ, третьи считают, что управляют нами некие силы. Поэтому имеет смысл разобраться, что же происходит с нами на самом деле, точнее, что скрывается за личностями, которые, как это кажется многим, творят историю.
  Сама по себе цивилизация homo sapiens конечна, раз она имеет начало. И это начало было положено в эпоху преобразования первобытнообщинных образований в более крупные структуры разного типа, но с одной общей особенностью - правом частной собственности. Эти, поначалу племенные сообщества, объединяясь, постепенно преобразовывались в государства, структура и функции которых затем изменялись в сторону усложнения.
  Основные задачи государства, раз в их основе лежало право частной собственности, заключались в защите собственников от обделенных ею, а также в собственном развитии, без которого в условиях конкуренции государство могло быть поглощено более сильными соседями.
  Как нам уже известно, большая часть государств нынешней цивилизации прошла этапы рабовладения, феодализма и капитализма.
  Кто же или что тянуло эти государства вперед - от варварства к высотам технологии и культуры?
  Если обратиться к самому началу нынешней цивилизации, то в умах людей перед таинственными и превосходящими их силы возможностями природы царило сознание того, что ими управляют некие силы через собственных представителей в лице правителей, жрецов или героев.
  На стадии рабовладения эти мифологические представления о потусторонних вершителях судеб людей дополнились соображениями о возможности существенного влияния отдельных представителей человеческого рода на изменения жизни сообществ, к которым уже остальные граждане относили наиболее энергичных и самодеятельных персон, хорошо знакомых им.
  Однако в эпоху средневековья место этих граждан-личностей заняли в основном монархи и приближенные к ним, которые, якобы, движимые божественным промыслом, знали, куда надо идти обществу.
  В дальнейшем именно это представление трансформировалось в атеистическом обществе в свою противоположность - признание ведущей роли в истории личностей.
  С приходом капитализма с его формальным уравниванием прав личностей уничтожением сословий ведущая роль личности в истории вполне естественно сместилась с властителей на простых смертных, отличавшихся, тем не менее, героическим складом духа, который позволял им активно и эффективно противодействовать захватчикам и защищать народ от угнетателей.
  Этот героический склад духа британский писатель, историк и философ Томас Карлейль отнес к интеллектуальности. На этом основании он стал проповедовать культ героев: "... всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образцами и, в широком смысле, творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить то, чего она хотела достигнуть. Всё, содеянное в этом мире, представляет, в сущности, внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежавших великим людям, посланным в наш мир" [1, с. 7].
  Развивая свои идеи о роли героев в изменении мира в историческом плане на основе интеллектуализма, Карлейль, опять же, вполне естественно для себя, утверждает, что повышением интеллектуального уровня, то есть воспитанием и образованием на примерах великих людей, можно любого человека сделать героем: "Полный мир героев вместо целого мира глупцов... - вот чего мы добиваемся! Мы со своей стороны отбросим всё низкое и лживое; тогда мы можем надеяться, что нами будет управлять благородство и правда, но не раньше... Ты и я, друг мой, можем в этом отменно глупом свете быть, каждый из нас, не глупцом, а героем, если захотим" [2, с. 38-39].
  Таким образом, Карлейль, объединяя героев с вождями и пророками, полагает, что миром управляют именно они, а массы часто лишь орудие в их руках.
  Удивительно, но факт, то, что Карлейль не заметил или не захотел замечать принадлежность к власти отнюдь не героев и пророков, а всего лишь дорвавшихся до нее энергичных, неглупых и безнравственных проходимцев.
  Однако, как известно из истории, герои и пророки на деле не стремятся управлять миром - они всего лишь эпизодически пытаются соответственно спасти его от последствий ошибок или глупости правителей или направить на путь, который кажется им истинным, а не властвовать или управлять.
  В противовес подобным воззрениям британского философа, Лев Толстой считал великих людей лишь орудиями провидения, рабами истории: "Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершённый поступок, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, тем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка... Царь есть раб истории. История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей" [3].
  Толстой, как и Карлейль, занимает крайнюю позицию в отношении роли личностей в истории, но с другой стороны. И это неудивительно. Если признать, что человек играет роль, то его можно рассматривать с позиции слабости или силы этой роли.
  Вполне естественно, что проблема личности в истории не могла не найти и средний между этими двумя позициями взгляд на нее.
  Примером такого взгляда являются формулировка его Х. Раппопортом. Он осторожно заявляет, что вопрос о личности в истории допускает "...комбинацию или примирение субъективной и объективной точек зрения. Личность есть как причина, так и продукт исторического развития..." [4, с. 47].
  Подобный перебор возможных вариантов роли личности в истории наталкивает на мысль, что приведенные авторы этих трех очевидных подходов оказались не в состоянии "добраться" до того последнего слоя той глубины, на котором находится истинный движитель исторического процесса, ограничившись лежащими на поверхности решениями этой проблемы. Все эти подходы по-своему оправданы по внешнему результату их непосредственного проявления на тех или иных этапах исторического развития, но эти авторы не ответили на главный вопрос, что скрывается за этими в общем-то очевидными силами, будь то самодеятельность личности или предопределенность поступка личности?
  Надо полагать, что ответить на этот вопрос можно только тогда, когда удастся прояснить коренное отличие любого человеческого сообщества от сообществ приматов.
  Вообще же, подобные колебания от одной крайности до другой проявляются тогда, когда в истории существует масса примеров видимого большего или меньшего влияния или даже воздействия личности на ход истории.
  Например, Л. Н. Толстой, по-видимому, обратил более всего внимания на то, что за тысячи лет довольно жалкого существования человеческих сообществ, которые в основном стагнировали, развиваясь малозаметно для обычного наблюдателя, и которые он, скорее всего, по этой причине представляет чем-то вроде роя, в котором личностям не предоставляется возможность действовать по собственной воле даже если они обладают выдающимися способностями как полководцы или управленцы, чтобы существенно менять положение вещей.
  Отсюда следует вполне логичный вывод Толстого о том, что ни одна личность не способна самостоятельно и сознательно внести в мир кардинальные изменения, несмотря на то что она ставит перед собой определенные цели и решает текущие задачи.
  Действительно, никакая личность, даже гениальная, не в состоянии знать знак судьбы, то есть точно знать, что лучше и что хуже для мира или страны, примером чего является гибельный для карьеры Наполеона поход в Россию.
  Дело в том, что в процессе поиска и обнаружения решения проблемы, которое может показаться абсолютно верным, всегда происходит не вполне адекватное толкование поступающих данных - часто противоречивых - из поступающих информационных потоков, тем более что возможности человека в полном охвате этих потоков и выборе из них нужной информации крайне ограничены как его воспитанием, образованием, объемом знаний, умением пользоваться последними, памятью, традициями, заблуждениями среды вокруг него, религией, так и способностью быстро соображать и принимать адекватные решения.
  Поэтому изменения, внесенные в историю действиями некоей личности, часто удивляют саму эту личность тем, что она предполагала совсем иное. А это означает неполноту контроля собственных действий человеком, в которые, стало быть, вмешиваются какие-то иные силы - более значимые, хотя со стороны эти силы могут представляться самой личностью.
  Видимо, по этой причине соображения Толстого о некоей силе, предопределяющей человеческие поступки, выглядит довольно убедительно на общей канве истории.
  Иначе говоря, можно сколько угодно рассчитывать и желать, применяться или нет к условиям, но предусмотреть всего невозможно, и тем более, уж никак невозможно предвидеть будущее даже с применением для этого компьютеров, способных реально лишь на экстраполяцию: в истории всем "великим людям" хотелось одного, а получали они, как правило, нечто иное: или совсем не соответствующее искомой модели, что, например, случилось с Лениным, получившим в итоге не коммунизм, а бюрократическую подделку под него, которая в силу своей утопичности сравнительно быстро исчезла, или такое неустойчивое образование как, например, империя, созданная Александром Македонским, моментально развалившаяся после смерти ее создателя.
  Вы скажете, что имеется масса иных примеров, но все государства, которые возникали, если всмотреться, не соответствовали желаниям их создателей, а получались в том или ином виде как бы сами собой только в определенное время и в определенном месте, а личность или даже группа личностей могла только этому способствовать или противодействовать.
  Всё это, действительно, указывает на иронию судьбы, то есть на то, что в конечном итоге нами управляет своего рода неудовлетворенность существующим, всегда желающая лучшего, но не знающая это лучшее наверняка и, тем более, не ведающая верных путей достижение того или иного блага.
  Т. Карлейль, напротив, видел в людях воплощение интеллекта, который, действительно, может многое. Поэтому он, скорее, обращал внимание на перевороты в обществе, где на первом плане были, как он считал, герои с высоким интеллектом, которые благодаря ему и производили эти перевороты. И это тоже выглядит весьма убедительно, так как, например, деяния Христа и Наполеона, перевернувшие мир, трудно подвергнуть сомнению.
  Что же касается Х. Раппопорта, то, он всего лишь констатировал, что истина должна лежать посередине, не претендуя на большее.
  С развитием науки управление историческим движением было перенесено с интеллекта исторических личностей, которого у них, действительно, часто недоставало, на их желания, инстинкты, волю, переживания.
  В дальнейшем подобные воззрения были дополнены концепцией коллективизма, предполагающего невозможность сведения сообщества к отдельным личностям, которая нашла свое крайнее выражение во вовлеченности усредненного человека в общественные процессы, и не более того.
  К настоящему времени возникли соображения об отделении личности от управления историческим движением, роль которой была сведена к сосуществованию в своем разнообразии в некоем кастовом пространстве из разных общественных практик.
  Все эти воззрения опять же сводят действия личности в истории именно к роли, которая, правда, связывается то с волей, то с коллективизмом, то с кастовыми пространствами, что само по себе означает блуждание по поверхности, а не попытку проникнуть в ту глубину, из которая и выплывает сценарий данной роли.
  Поэтому они, в сущности, уклоняются от поиска основания и причин, из которых действительно исходят поступки личностей в истории.
  В частности, желания и инстинкты, исходящие и животного сознания, вряд ли могут привести к великим свершения для блага общества, поскольку они, что прекрасно демонстрируют животные, ограничиваются лишь стремлением к выживанию, размножению, улучшению собственного положения и, желательно, неплохому питанию.
  Воля и переживания всего лишь сопровождают действия индивида.
  Коллективизм, вопреки историческим фактам, вообще отрицает влияние личности на ход истории.
  Любое пространство, в котором находятся личности, хотя бы и кастовое, отнюдь не запрещает им действовать по собственным соображениям, так как они не роботы.
  *
  По-видимому, наиболее адекватно к проблеме личности в истории по сравнению в предшествующими и последующими исследователями подошел Г. В. Плеханов, хотя и он не обнаружил ту или те силы, которые скрываются за действиями личностей.
  Противоречие между признанием, с одной стороны, за личностью наиболее широкой роли в истории, и, с другой стороны, утверждением о подчинении исторического движения неким общим законами он пытался разрешить в своей работе "К вопросу о роли личности в истории" [5].
  Плеханов указывает: "Столкновение этих двух взглядов приняло вид антиномии, первом членом которой являлись общие законы, а вторым - деятельность личностей. С точки зрения второго члена антиномии история представлялась простым сцеплением случайностей, с точки зрения первого ее члена казалось, что действием общих причин были обусловлены даже индивидуальные черты исторических событий" [5, с. 32].
  В своей работе он предполагал в некоем синтезе не только разрешить эту проблему, но найти основание, обусловливающее ход исторических событий.
  Критикуя признание роли личностей в истории главенствующей, Плеханов на примере французской революции 1789 года совершенно справедливо отмечает: "...бури, еще недавно пережитые Францией, очень ясно показали, что ход исторических событий определяется далеко не одними только сознательными поступками людей. События совершаются под влиянием какой-то скрытой необходимости, уже одно это обстоятельство должно было наводить на мысль о том, что эти события совершаются под влиянием какой-то скрытой необходимости, действующей подобно скрытым силам природы, слепо, но сообразно известным непреложным законам" [там же, с. 17].
  Пытаясь диалектически сочетать некие "непреложные законы" с определенным влиянием на ход исторического процесса личностей, Плеханов ставит на место движущей силы исторического процесса развитие производительных сил, полагая, что именно ими "...обусловливаются последовательные изменения в общественных отношениях людей" [там же, с. 33], но вместе с тем приписывает влияние на ход исторических событий особенных причин.
  Эти причины, по его мнению, есть "та историческая обстановка, при которой совершается развитие производительных сил у данного народа и которая сама создана в последней инстанции развитием тех же сил у других народов, то есть той же общей причиной" [там же, с. 33].
  Вместе с тем Плеханов влияние особенных причин дополняет еще и влиянием единичных причин на ход движения истории, "...то есть личных особенностей общественных деятелей и других "случайностей", благодаря которым события получают, наконец, свою индивидуальную физиономию. Единичные причины не могут произвести коренных изменения в действии общих и особенных причин, которыми к тому же обусловливаются направление и пределы влияния единичных причин. Но всё-таки несомненно, что история имела бы другую физиономию, если бы влиявшие на нее единичные причины были заменены другими причинами того же порядка" [там же, с. 33].
  Тем не менее, Плеханов полагает, что "...личности благодаря данным особенностям своего характера могут влиять на судьбу общества. Иногда их влияние бывает даже очень значительно, но как самая возможность подобного влияния, так и размеры его определяются организацией общества, соотношением его сил. Характер личности является "фактором" общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь поскольку ей позволяют это общественные отношения" [там же, с. 23].
  Плеханов полагает так же, что такие качества личности, как таланты, знания, решительность, храбрость и т. п., которые могут играть значительную роль в жизни общества, объясняются не одними только общими законами развития, но, в любом случае "...личные особенности руководящих людей определяют собою индивидуальную физиономию исторических событий, и элемент случайности, в указанном нами смысле, всегда играет некоторую роль в ходе этих событий, направление которого определяется в последнем счете так называемыми общими причинами, то есть на самом деле развитием производительных сил и определяемыми им взаимными отношениями людей в общественно-экономическом процессе производства. Случайные явления и личные особенности знаменитых людей несравненно заметнее, чем глубоко лежащие общие причины" [там же, с. 31].
  Если свойства общественных отношений, как полагает Плеханов, определяются состоянием производительных сил, то и состояние этих сил зависит от талантов и особенностей тех или иных лиц в той или иной их способности к открытиям и изобретениям.
  В качестве комментария к влиянию талантов на ход событий, Плеханов указывает: "Чтобы человек, обладающий талантов известного рода, приобрел благодаря ему большое влияние на ход событий, нужно соблюдение двух условий. Во-первых, его талант должен сделать его более других соответствующим общественным нуждам данной эпохи... Во-вторых, существующий общественный строй не должен заграждать дорогу личности, имеющей данную особенность, нужную и полезную как раз в это время" [там же, с. 28].
  Подобных подход к влиянию личности на ход истории привел Плеханова к следующим выводам относительно выдающихся личностей: "Великий человек велик не тем, что его личные особенности придают индивидуальную физиономию великим историческим событиям, а тем, что у него есть особенности, делающие его наиболее способным для служения великим общественным нуждам своего времени, возникшим под влиянием общих и особенных причин" [там же, с. 34].
  Он добавляет к этой характеристике великого человека то, что его деяния заключаются не в том, "что он как бы может остановить или изменить естественный ход вещей, а в том, что его деятельность является сознательным и свободным выражением этого необходимого и бессознательного хода" [там же, с. 34].
  Все эти соображения Плеханова о роли личности в истории, несмотря на их внешнюю убедительность, привлекательность, а местами и достоверность, являются, по сути, поверхностными.
  Дело в том, что он, например, утверждая следствием развития производительных сил общественные отношения, не открыл нам, по какой причине возникли производительные силы и вследствие чего они стали развиваться в одном месте, а в другом так и остались неразвитыми.
  Плеханов так же не прояснил, почему введенное им понятие особенных причин, которыми он полагает историческую обстановку, то есть условия, при которых происходит развитие производительных сил, вызываются производительными силами.
  Иначе говоря, он, считает как бы беспричинные производительные силы источником как общественных отношений, так и исторической обстановки, забывая о том, что, например, за несколько сотен лет господства капитализма, несмотря на существенные изменения всех элементов производительных сил - от паровой машины и механиков при ней до операторов компьютерных сетей, общественные отношения не претерпели существенных изменений, оставшись на уровне хозяин и работник, а историческая обстановка в странах развитой демократии не превратилась в иную, хотя, конечно, строй жизни различных странах может быть довольно своеобразным, но он скорее связан с национальными, религиозными и бытовыми особенностями, нежели производительными силами. То есть развитие технологий отнюдь не заменяет эти особенности и большей частью не коррелирует с ними.
  Фактическое приравнивание личных особенностей общественных деятелей к случайностям, благодаря которым события получают свою индивидуальную физиономию, удовлетворяя нуждам своего времени или противодействуя им, было бы более адекватным, если бы Плеханов объяснил, что он понимает под личностью, а также индивидуальностью, и на основании чего эта случайная личность иногда так фатально противодействует необходимости, что обращает в прах целые народы, вовсе не желая этого, чему в истории имеется масса примеров на разных континентах в разные времена.
  В частности, адвокат А. Ф. Керенский, ставший главой правительства России после Февральской революции 1917 года, явно понимал необходимость демократических изменений в России, но его действия, напротив, остановили для России этот естественный ход вещей почти на век, приведя Россию к краху с многочисленными жертвами.
  Кроме того, крайне неудачно выражение Плеханова "ход вещей", так как в истории происходят события, а вещи при этом могут оставаться на месте.
  Вообще же, значительные фигуры истории - не теоретики, следующие тем или иным схемам. Таких среди них практически не имеется. Разве что В. И Ленин пытался внедрить в практику теории Маркса, несколько модернизировав их, но это ложное представление исторического движения потерпело крах, поскольку быстро выродившийся в бюрократическую распределительную машину социализм был поражен через исторически непродолжительный период времени в соперничестве с более инициативным и эффективным капитализмом.
  Все эти якобы великие личности во главе государств, как правило, ищут собственную выгоду, воображая часто бог весть что, но, на деле, они стремятся сначала захватить власть, а потом удержать ее ради того, что она дает, а не для блага попавших под их крыло народов.
  Тем не менее, их действия могут совпадать или нет с естественным ходом событий, соответственно ускоряя или замедляя развитие всей цивилизации или локального сообщества вплоть до его исчезновения, в чем и состоит их воздействие на этот ход, который они не понимают, но подверстывают под него разные правдоподобные для них самих гипотезы, хотя, в целом, все их усилия, крайне редко оправданные и большей частью вызванные не идеями, а желаниями, к удивлению потомков не смогли остановить развитие цивилизации. Правда это легко объясняется нарастанием информационных потоков, производимых расширяющейся сознательной деятельностью всей совокупности людских масс.
  Как бы то ни было, эти "великие" личности, находясь у власти, волей-неволей вынуждены решать не только свои, но и назревшие общественные проблемы, вводя новые законы и перестраивая государственные институты, как это пришлось делать Наполеону, который ввел новый Кодекс, представляющий собой фундаментальную кодификацию гражданского права. В этот момент он превратился в ту личность, которая стала ведущей силой исторического развития общества, но сам он считал, что проделывает эту манипуляцию только для того, чтобы его государство оставалось на передовых позициях и не проиграло в войнах.
  Подобное фундаментальное воздействие на ход мировой истории, если, конечно, не иметь в виду задворки мира, обусловлено завершением соответствующего цикла мировой цивилизации. Наполеон стал знаменем крушения эпохи феодализма, а завершение этой эпохи было подготовлено просветителями и развитыми к тому времени технологиями, требовавшими расширенного применения, которое давало высокие прибыли, а также гнилостью властной элиты Франции того времени, погрязшей в долгах, разврате и утратившей чувство реальности.
  Но всё это, безусловно, имело основу в значительном подъеме самосознания не только оппозиции к власти, но и значительного числа населения, уже достаточно просвещенного для понимания и приятия изменения положения дел в пользу отмены сословий ради осуществления свободного предпринимательства.
  Поэтому на великих переломах общественной жизни, коренных изменениях ее уклада "великие личности" воплощают собой вектор перемен, а в годы стабильности подобные личности, действуя вполне разумно для себя, способны завести свои страны в ловушки собственных или чужих ложных идей, что, например, происходит ныне в Северной Корее, Венесуэле или на Кубе.
  То есть "великие личности" во власти на первый план ставят решение собственных проблем, используя ресурсы государства и цепляясь за власть именно ради власти, за редчайшими исключениями.
  Поэтому за любой личностью во власти, есть у нее таланты или нет, скрывается то, что диктует ей те или иные поступки непосредственно, и этим нечто, конечно, не могут быть ни производительные силы, ни отношения в обществе, ни историческая обстановка, ни соображения самой личности, часто довольно глупые.
  Чтобы выяснить что это за силы, заставляющие каждого человека, а не только великие личности действовать так, а не иначе, необходимо проблему актора истории, будь то личность, народ или провидение, ставить для рассмотрения под другим углом, поскольку все они находятся на виду и принимаются за истину в зависимости от предпочтений публики, как бы исполняя роль, истинный автор которой скрыт от этой публики.
  В частности, личность в истории, так же как и актер на сцене может сыграть по-разному, затормозив или ускорив ход истории для конкретного сообщества, но только по сценарию, имеющему некоторые особенности действия в зависимости, конечно, не от производительных сил непосредственно, а в гораздо большей степени от национально-религиозных, культурных особенностей конкретных сообществ, от собственных соображений по поводу жизненных реалий, а также от неимоверного числа каких-то незначительных или частных ситуаций, которые могут в данный момент приобрести решающее значение, хотя и эти причины поступков не являются последними и определяющими.
  Например, появление Христа ускорило ход истории для стран, принявших христианство в силу того, что оно предоставляло более всего свободы воли для каждого человека - и где тут производительные силы? - а явление Будды и Магомеда замедлило ход истории для регионов, принявших буддизм или ислам, так как они ставили людей соответственно либо в пассивное положение, либо внушали, что они находятся целиком во власти потусторонней силы.
  Тем не менее, отставшие в своем развитии страны со временем могут вовлекаться в информационный поток, создаваемый передовыми государствами, и даже в определенный момент оказываются способными опередить их, как это сделал недавно Китай.
  Что касается народа, то он в основной своей массе обывателей не проявляет значительной активности в своих действиях в силу задавленности обстоятельствами, диктующими скорее стремление к выживанию, а не к знаниям и свершениям в любой области.
  На эти свершения способными оказываются сравнительно немногие представители народонаселения, которые пытаются всеми доступными им средствами изменить жалкое положение трудящихся по сравнению с положением элитарной части общества - и их усилия не оказываются напрасными, так как положение эксплуатируемых от рабского состояния претерпело существенные изменения к настоящему времени
  Значительное число людей ныне не только приобрело больше степеней свободы действий и существенно улучшило материальное положение, но для них стало вполне реальным получение неплохого образованию, а также они получили возможность избрать себе подобных в органы управления на разных его ступенях и отзывать их из этих органов.
  В данной проблематике важно то, что воздействие личностей или каких-то групп населения на ход истории оказывается только внешним в любом отношении и зависит более не от достоинств личности или эффективности групп, а от места, времени и состояния конкретного сообщества, которые, в свою очередь, определяются не чем иным, как действиями тех страт населения, которые имеют возможность проявить себя в создании исторического процесса, а сами по себе действия и личностей, и групп имеют только одну первоначальную причину - взаимодействие природного сознания и самосознания, от уровня которых зависит всё остальное, на основе неудовлетворенности этих форм человеческого сознания.
  Например, рабовладельческий античный мир в лице наиболее ярких его представителей сумел разработать как основы законодательства и демократической системы управления, так и непревзойденные образцы культуры и искусства, но остался бесплоден в отношении развития технологий, которые оказались ненужным из-за дешевизны рабского труда.
  Стало быть, в данном случае время, место и условия не соответствовали проявлению ученой и инженерной мысли, а первопричина этого обстоятельства заключается в низком уровне самосознания даже ведущей и свободной части общества в его альтруистической составляющей, не развившейся до позиции отрицания рабского состояния.
  То есть личность способна появиться и проявить себя только в определенных условиях, которые создаются не ею непосредственно.
  Но кто же или что же создает условия для проявления личности и пишет для нее общий сценарий?
  *
  Надо полагать, ими отнюдь не являются некие потусторонние силы. Напротив, эти силы целиком зависят от действия живых существ, создающих с течением времени всё более расширяющиеся информационные потоки своими действиями, которые диктуются их неудовлетворенностью существующим, провоцирующим стремление к новым, возможно, более благоприятным условиям существования.
  Для человека эта неудовлетворенность проявляется, как правило, в поиске новых интересов, позволяющем как практически использовать найденное интересное, меняя собственное окружение, так и познавать с его помощью необъятный мир.
  Эти интересы разделяют общество по направленности их действий, продвигая как каждого человека, так и общество в их самосознании вперед в своем взаимодействии и взаимовлиянии, развивая вместе с тем и их самосознание. Поэтому не что иное как именно самосознание в своем развитии, диктуемым его всегдашней неудовлетворенностью настоящим, является основой исторического процесса, который внешне может выглядеть как результат, производимый личностями или отдельными группами населения, например, входящими в состав производительных сил.
  Различие интересов, в основе которого заложен неодинаковый уровень самосознания, природного сознания и их взаимодействие, производят три основные внешние общественные силы, действующие в рамках государства.
  Прежде всего, - это борьба властной элиты, руководствующейся большей частью эгоистическими интересами собственной выгоды, основа которых находится в животной (природной) составляющей сознания этой элиты, с интеллектуалами, противодействующими ей, вследствие своего интереса усовершенствовать общество, в основе которого заложен альтруизм их самосознания, преобладающий над эгоизмом самосознания и эгоцентризмом животной составляющей их сознания.
  Борьба этих страт общества, ненавидящих друг друга, вследствие коренного расхождения их интересов и намерений, ведет к постепенному изменению общественных отношений, поскольку остальные массы народа не могут не вовлекаться так или иначе в эту борьбу, постепенно извлекая из нее пользу для себя в форме улучшения условий собственного существования, несмотря на жестокие формы решения противоречий между различными группами населения в виде войн, восстаний, переворотов и даже геноцида, которые являются неизменными спутниками любого антагонистического общественного образования, тем не менее, избегающего состояния застоя именно благодаря собственной противоречивости в форме борьбы властной элиты с интеллектуальной оппозицией ей.
  В качестве примера роли личности в истории, которая действовала сугубо под диктовку собственных форм сознания - животного сознания и самосознания через соответственно индивидуальность и личность, приведем характеристику такой одиозной персоны в истории как Гитлер.
  Как бы то ни было, но он довольно впечатляюще проявил себя как агент истинного выражения захватнической сущности властных элит, правда, потерпев поражение в схватке за мировое господство с более мощными соперниками. Однако его действия существенно изменили расклад сил в мире, ускорив ход развития цивилизации в целом, и, как следствие, повлияли в сторону повышения уровня самосознания еще более широких слоях населения стран мира, чем это было ранее.
  Вкратце, действия этой довольно пошлой фигуры с глуповатой внешностью и родом из плебеев можно представить как поведение индивидуальности, отражающей такие атрибуты животного сознания в совокупности, как повышенная доминантность, сообразительность, решительность, настойчивость и умение организовывать слаженность в действиях соратников.
  Все эти свойства индивидуальности находятся на высоком уровне той составляющей его сознания, которую можно отнести к природной, или животной и могли бы принадлежать вожаку волчьей стаи.
  Именно они, подкрепленные такими свойствами уже личности, как высокие волевые качества, прекрасная память и расчетливый ум, предоставили ему преимущество в борьбе за власть,
  К этим свойствам его личности надо добавить также его любознательность, осознанное трудолюбие, высокую степень самоуверенности, ответственность и полную беспринципность.
  Кроме того, ему была свойственна высокая степень креативности, особенно в политике, находчивость и урезанный в определенном отношении альтруизм.
  Более детально с моим представлением личности и индивидуальности можно ознакомится в статье "Почему и как индивидуальность и личность конкурируют в человеке?" [6].
  То есть альтруизм Гитлера был весьма избирательным, распространяясь только на ближний круг соратников, животных, а также исключительно на германскую нацию, каждого представителя которой он по недостаточной образованности и глупости считал арийцем и прочил на роль сверхчеловека, которому должна служить некоторая часть недочеловеков, а остальная должна быть уничтожена во избежание порчи арийской расы. Таковы были его искренние соображения о наилучшем переустройстве общества для блага того же общества подобным своего рода очищением.
  В нем также из-за обиды на прошлые притеснения получила гипертрофированное выражение ненависть к евреям в виде высокой степени недоверия к иным конкурентным сообществам, что характерно для животного сознания, не допускающего преобладания любого вида конкурентов, а самыми опасными их них Гитлер считал свои идейных противников - коммунистов и ушлых евреев, которые, как он полагал, втихую почти добились мирового господства через самую развитую в экономическом отношении страну - США, где они уже заняли ведущие позиции.
  Но это было совершенно нетерпимо для него, поскольку такие позиции должны занимать лучшие, то есть арийцы во главе с ним, а не какие-то паршивые евреи.
  По сравнению с остальными лидерами властных элит прочих ведущих стран мира, Гитлер, обладая указанными свойствами индивидуальности и личности, а также используя возможности послушной ему во всех отношениях гигантской и прекрасно организованной машины государства, имел явное преимущество, несмотря на простонародное происхождение, массу предрассудков, недостаточную образованность и, как следствие, ряд совершенно утопических, если не глупых идей, которые, тем не менее, были очень привлекательными для немецких обывателей тем, что ставили их выше всех прочих инородцев. На этом во многом и сыграл Гитлер, за несколько лет оболванив расистской пропагандой слабых на голову обывателей своей страны, по сравнению с которыми, как кричали на всех углах его пропагандисты, всё остальные, за небольшим исключением, было просто навозом.
  Поэтому немецким обывателям трудно было не поддаться перспективами прекрасного будущего, где они будут жить в некоем подобии рая, ради чего, правда, им надо будет немножко повоевать и слегка потерпеть.
  К тому же, фанатичный Гитлер искусно использовал свое происхождение и храбрость в боях на прошлой войне для прельщения народа собственной персоной, которая, несмотря на все препятствия, выбралась из грязи в князи, обещая ему в виду уже продемонстрированной ловкости быстрого достижения им поставленных целей, ранее казавшихся недоступными, столь же быстрого достижения власти над миром.
  Кстати, нынешние наследники Бандеры на Украине точно так же полагают себя самыми лучшими из всех людей на планете, которые заложили основы всего и вся еще в глубокой древности. В этом же духе они учат и воспитывают уже несколько десятков лет свое молодое поколение. А, как известно, Гитлеру хватило менее десяти лет, чтобы оболванить всех молодых немцев.
  Крайне националистическая идеология бандеровцев с креном на превосходство украинцев над всеми остальными нациями, которые хотелось бы, по возможности, подчинить себе или уничтожить, вера в некие демонические силы, помогающие им, а также многолетнее внушение населению страны надежды о скором присоединении к счастливому и богатому Западу сделало практически всё население страны реальной угрозой для соседей, какой была в свое время Германия с подобной идеологией и оболваненным населением, которому так же захотелось жить в соответствии со своим высоким статусом за счет покоренных народов.
  Основой этой идеологии бандеровцев, как и в случае с фашизмом, является животная, неразвитая сущность их сознания, подкрепляемая еще со времен Австро-Венгерской империи внушениями разнообразных покровителей об их превосходстве над остальными недоразвитыми славянами и прочими цыганами-оборванцами.
  Естественно, в этом случае эгоцентризм животного сознания торжествует со всей его жестокостью. Но этого мало, соответствующее воспитание и образование в крайне националистическом духе дает ненавидящее всех и вся население, единственной идеей которого становится мысль о захвате всего возможного, подчинении прочих и обмане для этих целей всех и каждого, то есть самосознание таких людей почти полностью теряет свои альтруистические свойства. Такие существа покоряются только силе и почти все они не поддаются перевоспитанию, так как животное сознание всегда сохраняет наработанные за миллионы лет инстинкты и рефлексы, не поддаваясь переформатированию.
  Так что, как и фашисты, бандеровцы страхом и ложью внедрили свои античеловеческие идеи в сознание подрастающего поколения, которое с определенным энтузиазмом, по крайней мере поначалу, воюет и умирает в настоящее время на фронтах, в сущности, за этих полуграмотных упырей и их заокеанских покровителей, которым эта война выгодна для смягчения охватившего весь мир глобального кризиса, из-за которого они опасаются утратить контроль над миром.
  Если вернуться к Гитлеру, то хитрость Гитлера состояла еще и в том, что он умело использовал противоречия в стане своих противников, но его недальновидность и глупость заключалась в неспособности его стратегически неглубокого ума просчитать ресурсы своих противников в случае затягивания военных действий. К тому же, он возбудил их ненависть фанатичным следованием своим ненаучным идеям о расовом превосходстве немцев над остальными народами и стремлением к уничтожению евреев, цыган и славян.
  В результате, он был обречен на поражение, хотя и нанес существенный урон ряду стран и народов.
  Как это ни парадоксально, но данный пример показывает, что Гитлер, развязав войну за мировое господство, не изменил поступательный ход развития человечества: после войны для согласования действий различных государств возникла ООН, мир из однополярного, в котором доминировала Великобритания, обрел уже два уравновешивающих друг друга полюса - США и СССР, устранив на длительное время опасность глобальной войны; военная гонка вооружений в силу двойного назначения ряда типов оружия существенно изменила технологическое оснащение цивилизации, дав ей, в частности, реактивную авиацию, атомные электростанции и мощные ракеты, позволившие человечеству выйти в космос.
  Конечно, сам Гитлер не мог представить всё это - у него были иные планы и стремления, которые могли только отбросить человечество в дикость, но всё пошло не так, как он желал, а по другому сценарию.
  Из этого примера можно извлечь следующие выводы.
  1. Основа действий любой персоны в истории заложена во взаимодействии животной формы сознания и самосознания, источником которого является их неизбывная неудовлетворенность.
  Именно уровень, приоритет и интенсивность их взаимодействия через их внешнее выражение в форме индивидуальности и личности обеспечивают видимые всеми направленность идей и желаний, а также эффективность действий данной персоны в истории, но не их результаты, которые не поддаются точным прогнозам, поскольку биологическая сущность животной формы сознания человека в своих соображениях в основном расходится с оценками и намерениями самосознания человека. То же относится и к коллективному сознанию отдельных групп населения.
  Все остальные факторы общественно-культурной жизни социума для животного сознания человека ничего не значат, так как оно дано ему от природы, не меняется в течение жизни и направлено на выживание, размножение и доминирование в среде подобных, а вот способность проявлять ту или иную степень осознания окружающего, то есть самосознание человека зависит прежде всего от воспитания и последующего непосредственного общения с окружением на базе его культурных особенностей, в которое, как правило, человек попадает при рождении независимо от его воли, и только потом может попытаться изменить его, причем степень и особенности альтруистических наклонностей человека в его самосознании зависят от воспитания в том или ином духе, а также от самообразования.
  Поэтому прирожденный высокий уровень животного сознания с его эгоцентричностью, а также недостатки или упущения в осознании человеком окружающего, провоцирующие преобладание эгоистичной составляющей самосознания с его самоуверенностью, некритичностью и беспринципностью, делают человека, как бы он ни скрывал это от себя, сугубо аморальным существом, которому присуще коварство, безответственность, склонность к хитрости и лжи.
  Но именно такого рода персоны, как правило, присутствуют во власти и прочих близких к ней структурах именно потому, что не гнушаются любой подлостью в сочетании с раболепием ради карьерных соображений. Отсюда не следует удивляться, что наш мир погряз в склоках, войнах, повальном голоде и неизбывном неравенстве.
  2. Так как действия любого человека направляются его сознанием в обеих его формах в соответствии с их взаимодействием, которое он, как правило, способен контролировать через самосознание лишь частично, постольку не приходится говорить о решающей сознательной роли действий личности в истории человечества, которые на самом деле проявляются как взаимодействие совокупности врожденных свойств индивидуальности, указанных выше, и отражающими качество его животной формы сознания, и совокупности приобретенных особенностей личности, которые отражают качество его самосознания.
  Эти свойства и особенности сознания можно распознать и по ним, отчасти, судить о возможных намерениях личности, что пытается делать психология, но все эти атрибуты сознания остаются внешними и не раскрывают полностью непрерывно меняющееся и взаимовлияние друг на друга обе формы сознания с их результатами в зависимости от обстоятельств.
  Таким образом, любая персона может только исполнять временно предоставленную ей роль, исходя, как ей кажется, из собственных соображений и известных ей совокупных стремлений окружающих ее людей и явлений, не ведая на самом деле, в результате какой сложной работы, переменных успехов и противодействия обеих форм сознания все эти соображения и знания появляются, и как они неустойчивы.
  Если коллективное сознание какого-то локального сообщества по веским причинам требует разрешения назревшей проблемы, то на эту роль находится куча претендентов, выделяя в конкурентной борьбе одного, который пытается решить данную проблему с той или иной долей успеха или поражения. Поэтому кажется, что это именно он герой или виновник, но на самом деле он всего лишь актер на подиуме.
  В частности, тот же Гитлер искренне отразил в себе национальное унижение немцев за проигранную войну, и так же вполне серьёзно попытался унизить все остальные народы, но не сложилось, поскольку было даже не ошибочно, а глупо переносить свои личные амбиции и устремления на сцену мира.
  В целом же, Вторая мировая война, как это было показано выше, только ускорила процесс развития цивилизации, хотя локально Гитлер привел послевоенную Германию в положение полуколонии стран победителей, в настоящее время являющейся полуколонией США.
  Точно так же, Наполеон, который по результатам своих войн фактически придал существенное ускорение развалу феодального строя в Европе, то есть оказал немалое содействие историческому прогрессу, локально уничтожил значение Франции, как претендента на ранг мировой державы, чего уж он точно не желал.
  Черчилль, напротив, локально выиграв во Второй мировой войне с Германией, пресек существование мировой Британской империи, которой, правда, уже по экономическим причинам давно было пора передать бразды правления мировому лидеру в экономике - США.
  Первый русский император Пётр Великий, сделавший своими реформами локально из отсталой патриархальной России одну из ведущих европейских держав, в мировом масштабе в то время нисколько не повлиял на ускорение или замедление развития цивилизации в целом.
  Вместе с тем никакого влияния на ускорение или замедление мирового исторического процесса не оказали такие несравненно более значительные и талантливые управленцы и полководцы как Александр Македонский и Тамерлан по сравнению, например, с довольно посредственным, хотя и упорным Черчиллем, захватившие значительные территории и создавшие громадные империи, которые тут же после их смерти развалились на части, что иллюстрирует отсутствие сил, придающих устойчивость развитию сообществ в то время и в том месте, поскольку уровень самосознания населения того времени был слишком низок для движения вперед, в отличие, например, от Римской империи, подготовленной своими культурными и технологическими традициями к такому движению.
  *
  В свою очередь, в среде интеллектуалов дополнительно возникают две основные группы, характерные своей креативностью, но разделяющиеся по интересам.
  Одна из них более всего интересуется познанием окружающего мира, применяя полученные знания как к расширению сферы познания, так и для прикладных целей изменения окружающей действительности - это ученые и изобретатели, чья деятельность ведет к развитию технологий и в итоге - к постоянному переоснащению техническими средствами производства, торговли, вооружений и быта. Наиболее эффективно подобная трансформация среды, в которой обретаются остальные аборигены, производится путем применения творческого подхода к изменению реальности.
  Поэтому, наряду с совершенствованием общественного уклада так или иначе происходит с той или иной скоростью изменение технологической оснащенности общества и, следовательно, его экономики, включая рост производительности труда и возникновение его облегченных форм.
  Иначе говоря, максимальный вклад в технологическое развитие цивилизации вносят эти креативные персоны.
  Им свойственны такие личностные качества, как умственные способности, любознательность, трудолюбие, уверенность в своих возможностях, убежденность и немалая доля альтруизма, обеспечивающие со стороны личностных свойств их креативность. Однако при этом для них всё же преобладающими являются такие черты индивидуальности высокого уровня, как любопытство, доминантность, настойчивость и решительность, заставляющие индивида стремиться, несмотря ни на что, к достижению нового и необычного для выделения из общей массы населения и повышения своего общественного статуса, но с пониманием и общественной пользы своего труда благодаря довольно высокому уровню альтруизма его личности.
  Иначе говоря, в социуме благодаря указанному сочетанию особенностей индивидуальности и личности находятся индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от животного (низшего) сознания в его стремлении к созданию больших удобств для собственного существования вследствие изначального эгоцентризма животного сознания. Однако это чувство сочетается с альтруизмом их самосознания, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и культуры, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминируют при этом свойства индивидуальности, определяющиеся животной формой человеческого сознания, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, давая, тем не менее, наиболее творчески активные персоны из всех живущих.
  То есть отмеченное сочетание особенностей индивидуальности и личности отдельных персон, независимо от наличия талантов или просто способностей, неизменно влечет их к творческой деятельности, хотя она не всегда дает позитивный результат, то есть - новые эффективные устройства и системы, приводит к открытиям новых закономерностей, изобретению удобных систем жизнеобеспечения и созданию высоких образцов культуры, но креативные индивиды - это именно та сравнительно небольшая группа населения, которая обеспечивает ускоренное развитие технологической цивилизации в условиях частнособственнических отношений.
  Более подробно о личности и индивидуальности, а также о противостоянии властных элит и неформально-интеллектуальной прослойки можно прочитать в моей статье "Почему и как индивидуальность и личность конкурируют в человеке?" [6].
  Таким образом, процесс технологического развития цивилизации обеспечивает именно эта группа личностей, а не какие-то иные силы, группы или отношения. Поэтому креативные персоны выполняют роль движителя технологий, но, опять же, в основе их креативных свойств заложены особенности их сознания, а не какие-то иные силы.
  Обе эти силы обеспечивают процесс созидания как в общественных отношениях, так и в технологиях, существенно влияя друг на друга так, что при их пересечении могут происходить повороты, сменяющие один уклад жизни сообщества или государства иным - более совершенным и удобным для населения во всё увеличивающимся его охвате, в чем, собственно, и состоит процесс развития цивилизации в рамках собственнических отношений - от рабовладельческого строя до капитализма.
  Однако действие первой силы до сих пор общественные науки не замечают, подменяя ее в глазах общественности борьбой или взаимодействием трудящихся и эксплуататоров, хотя в ряде стран трудящихся и эксплуататоров уже трудно разделить. К тому же, если эксплуатируемый трудящийся вдруг разбогатеет или станет предпринимателем, он точно так же начинает заботиться прежде всего о себе, а не об обиженных и угнетенных, не испытывая сильных нравственных проблем. Объяснение этого феномена опять же находится в сфере сознания, поскольку у подавляющего большинства эксплуатируемых и эксплуататоров уровень самосознания в его альтруистической компоненте крайне низок, а уровень животного сознания с его эгоцентризмом - достаточно высок [6].
  Поэтому действие обеих упомянутых сил с их интересами способно проявляться только при достаточно высоком уровне культуры в обществе, включая соответствующий уровень образования, благодаря которому обеспечивается развитие самосознания хотя бы части населения. Подтверждением этому является практическое отсутствие развития архаичных обществ, существующих до сих пор в отдельных уголках планеты, хотя там имеются определенные производительные силы, опирающиеся на использование иногда не столь уж примитивных орудий труда.
  То есть любое движение в обществе, включая повороты и перевороты в общественном укладе, особенно кардинальные, происходит только при достаточно высоком уровне культуры, если и не всего населения, то ведущих его слоев, основной вклад в достижение которого вносит третья группа интеллектуалов, проявляющая себя в той сфере развития общества, которая наиболее близка внутреннему миру человека, то есть - его самосознанию.
  Эта группа интеллектуалов, интересующаяся больше внутренним миром человека и его сообществ, пытается разными способами проникнуть в него, соотнося одних людей с другими, сопоставляя человека с природой и обществом, а также выясняя способности человека отражать эти отношения в искусственных формах.
  Именно эти креативные персоны в разной степени, но всё же, производят культурные ценности в разных формах, и непосредственно воздействуют на умы и чувства населения, затрагивая самые чувствительные струны самосознания каждого человека, благодаря чему постепенно меняется как индивидуальное, так и коллективное самосознание: смягчаются нравы, растет тяга населения к знаниям, увеличивается число интеллектуально и эмоционально развитых людей.
  Подобное культурное развитие воздействует на рост альтруистической составляющей самосознания населения, расширяя тем самым прослойку интеллектуальной оппозиции власти, желающей гармонизации общественных отношении.
  Результатом этого культурного развития общества, казалось бы, далекого от политической борьбы, является, тем не менее, нарастание противостояния неформальной интеллектуальной оппозиции властной элите вследствие распространения альтруизма в массах. Кроме того, рост культуры и образованности населения позволяет повысить процент выделения из него креативных персон, которые представляют собой, по сути, единственный эффективный рычаг ускорения технологического и культурного развития общества.
  Тем самым действия интеллектуалов сферы культуры оказывают решающие влияние на рост альтруистической составляющей самосознания населения, создавая условия для развития общественного уклада.
  Поэтому кардинальные перевороты в жизни общества происходят на этом культурно-просветительном фоне в случае наложения недовольства значительной части общества существующим строем жизни на успехи в развитии науки и техники.
  Наиболее характерным и известным всем примером такого переворота является резонансно-взрывной эффект в форме революционной отмены феодальных отношений в обществе Франции в 1789 году.
  Таковы, по нашему мнению, основные силы - скрытые и внешние, способствующие проявлению как личностей в истории, так и выделенных выше групп населения, которые играют роли, определяющиеся уровнем обеих составляющих сознания - природного сознания, выражающегося в индивидуальности каждого человека, и самосознания, внешне представленного его личностью [6].
  Поэтому отсутствие или слабое проявление всех трех указанных внешних сил в обществе, в основе которых находятся и взаимодействуют обе составляющие сознания - природная (животная) и самосознание - делает его соответственно архаичным или стагнирующим, примером которых в настоящее время является целый ряд стран третьего мира, в которых ничего не происходит, и никакие активные личности или группы не проявляются.
  При рассмотрении всего периода существования нынешней цивилизации можно обнаружить интересный факт.
  После десятков тысяч лет существования homo sapiens в условиях первобытнообщинных ячеек, конкурирующих между собой ради выживания в условиях дикой природы, не имея практически ничего для ее преобразования, кроме собственных рук и собственной сообразительности и, следовательно, избытка добычи для пропитания, в этих архаичных сообществах, естественно, не мог возникнуть даже намек на частную собственность.
  Однако всё меняется, и совокупность архаичных сообществ сменилась совокупностью более упорядоченных и крупных образований с определенной иерархией на основе возникновения частной собственности. Так возникла цивилизация.
  Подробнее о роли собственности в ее появлении сказано в статье "Собственность как основа ускоренного развития" цивилизации" [7].
  Рабовладельческое общество в виде целого ряда государств в основном в местах с благоприятным климатом и почвой просуществовало в среднем не менее 5-ти тысяч лет. Средние века, когда господствовал феодализм, продолжались не более полутора тысяч лет. Эпоха капитализма длилась не менее 300 лет, и сейчас она явно завершается.
  Таким образом, в данном случае можно констатировать ускорение (уплотнение) времени, которое, естественно, должно иметь предел в виде точки сингулярности, то есть предельной точки на оси времени, где сходятся сокращающиеся исторические циклы.
  Вопрос только в трактовке указанного процесса, то есть в том, что же произойдет в точке сингулярности с мировой цивилизацией.
  Подтверждением того, что с приближением точки сингулярности грядет эпоха фундаментальных изменений в развитии цивилизации, является наступающий информационный коллапс.
  Информационный коллапс определяют как состояние сетевого информационного пространства, угрожающее его стабильности и нормальному функционированию. Информационный коллапс характеризуется резким снижением пропускной способности каналов связи и возникает при ситуации, когда существующие технологии не в состоянии передать нарастающие объемы трафика.
  Появление начала информационного коллапса сказывается в постоянном увеличение скорости появления новой информации и накоплении этой информации в Интернете. Ознакомление с лавинообразным потоком информации становится все более затруднительным и еще более затруднительным становится вследствие этого ее адекватное использование, поскольку фактически единственным методом упорядочивания информации становится ее фильтрация, как правило, по сомнительным критериям.
  Это ведет к быстрой потере обществом перспективных ориентиров развития, замене истинных целей на корпоративные цели, к оглуплению подавляющего большинства пользователей Интернета, которые, к тому же, получили недавно возможность через телефоны-смартфоны получать ответы почти на любые вопросы, не утруждая собственные мозги, то есть получили приятный и неизбежный путь к собственной деградации.
  Максимальное ускорение собственного времени нынешней цивилизации, еще недавно приносившее чуть ли не каждый год замечательные плоды культуры, науки и технологий, о который всем прекрасно известно, в последние десятилетия и годы явно клонится даже не к упадку, а к катастрофе.
  В частности, не только в Западном мире, но и таких странах, строго следующих традициям, как Китай, были разрушены культурные основы общества. Получили широкое распространение наркомания. бессмысленная поп-музыка, сексуальная свобода, гомосексуализм, подрывающие основы семьи, упал уровень образования, расширились мистические настроения, непрерывно провоцируются и раздуваются войны в разных регионах планеты и т д. То есть хаос и деградация в мире нарастают.
  На этой упаднической культурной основе достижения и направление действий науки так же приобретают всё более негативный оттенок.
  В частности, от выстраивания технологической цивилизации, ведущей ко всё более удобной форме жизни людей, наука превратилась в угрозу для существования человечества, тем более что она практически полностью зависит от власть предержащих, финансирующих ее, а эти субъекты, считая себя способными управлять мировыми процессами, только и делают, что совершают разнообразные глупостей, которые в любой момент могут стать фатальными.
  Наука под чутким руководством властных элит создала компьютерные сети и искусственный интеллект, которые уничтожают креативные потуги населения и крадут у него рабочее время; внедрение науки в исследование генома в итоге привело к конструированию вирусов, которые могут погубить всё население планеты. Кроме того, проводятся широкие исследования по изучению распространения самых страшных болезней для сокращения численности населения. Наука находится на переднем фронте изобретения и использования самых антигуманных видов вооружения.
  Более детально о роли науки можно прочитать в статье "Наука как фактор развития и уничтожения цивилизации" [8].
  И, наконец, третья по числу отмеченных выше сил, начала действовать отнюдь не в пользу развития цивилизации.
  Властные структуры, представляющие основном наднациональные элиты и элиты государств Западного мира, видя крушение капитализма, но не желая утратить свое политическое и экономическое превосходство, полагают сохранить его устранением частнособственнических отношений.
  Действительно, капиталистический способ производства, автоматически настроенный на рост сбыта продукции, при достижении предела этого сбыта терпит крах, поскольку теряет стимул для развития.
  Образующийся застой приводит властную элиту к идее преобразования общества в форму, удобную для сохранения власти этой элиты и всех связанных с ней преимуществ.
  Нынешняя, в сущности, наднациональная властная элита, воображая себя интеллектуальной, желает принудительно поставить население под свой контроль, оцифровав население, дискредитировать семью, постепенно ликвидировав ее, и лишить население собственности. Она предполагает выдавать ему те или иные блага в зависимости от поведения конкретных индивидов, которое эта элита считает правильным, вплоть до селекции этого населения, численность которого должна быть сведена до нескольких сотен миллионов.
  То есть эта "элита" вполне естественно для себя собирается сократить население во много раз для уменьшения потребления населением оставшихся ресурсов планеты, и основным способом этого сокращения может стать стерилизация населения с помощью медицинских препаратов под предлогом спасения его от якобы смертельных болезней, а оставшуюся часть населения предполагается оцифровать с помощью современных компьютерных технологий, поставив каждого ее члена под контроль для диктовки ему подходящего для себя поведения, тем более что основную работу будет выполнять не население, а искусственный интеллект.
  И всемерную помощь в этом проекте фактического геноцида населения с превращением его остатков в безгласых и бездумных рабов для удовлетворения недостойных потребностей упырей во власти, считающих, что они сохранят свою власть внедрением подобной глупости, сводящей все достижения человечества и ее культуру к нулю, оказывает наука, предоставляющая специалистов и технику для уничтожения основной массы населения и приведения оставшейся части в послушных болванов, разделенных на своего рода касты в зависимости от степени послушания.
  Этот идиотский проект, ориентированный на сохранение власти для никчемных индивидов, является типичной утопией, поскольку в нем, как и для капитализма, потерявшего стимул для развития, отсутствует это самое развитие, которое всегда строится на противоречиях, а их здесь нет.
  В этом случае, выгодном, как это кажется на первый взгляд, для властной элиты, люди превращаются в стадо, которое эта элита пасет ради получения для себя определенных продуктов от этого стада, не давая ему воли во избежание собственного уничтожения.
  Естественно, подобное искусственное образование будет крайне быстро деградировать во всех своих частях, поскольку теряет способность получать обновление в виде тех или иных инноваций как в технологической, так и в культурной сферах, тем более что это посткапиталистическое общество предполагает паразитировать на искусственном интеллекте, который, по их мнению, заместит человеческий интеллект, не подозревая, что тем самым будет устранен творческий потенциал человека, лишив общество прогресса.
  Что же касается противодействующей властной элите неформально-интеллектуальной оппозиции, то она, призывая, как всегда, население к установлению справедливого народного государства, что само по себе есть чистая утопия, всё равно запоздала вследствие уже практически случившейся деградации большинства народонаселения, о чем было упомянуто выше, и инициированному в основном наднациональными элитами преобразованию капиталистического общества в общество из набора запрограммированных существ, лишенных собственности и, стало быть, всякого чувства справедливости, какова бы она ни была, тем более что подобное общество неизбежно окажется финальным в нынешней цивилизации, поскольку оно будет быстро поглощено полудикими народностями, не имея ни желания, ни сил для сопротивления им.
  Неустойчивость сложившейся ныне ситуации, как это было показано выше, означает, что любой остолоп, пытающийся в своих или групповых целях достигнуть желаемого имеющимися в его распоряжении средствами, например, для сохранения власти, вполне способен употребить эти средства, в общем-то, вовсе не желая уничтожить цивилизацию, для ее фактической ликвидации.
  Таковой может оказаться роль личности в истории на финальном этапе цивилизации.
  
  Библиография
  
  1. Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории. М., ЭКСМО. 2008.
  2. Карлейль Т. Этика жизни. Люди и герои. СПб. 1906.
  3. Толстой Л. Н. Собрание сочинений в восьми томах. Т. 3, часть 1. М., Лексика. 1996.
  4. Раппопорт Х. Философия истории в ее главнейших течениях. СПб. 1899.
  5. Плеханов Г. В. Избранные философские произведения в 5-ти тт. Т. 2. М., 1956, стр. 300-334.
  6. Низовцев Ю. М. Почему и как индивидуальность и личность конкурируют в человеке? Журнал "Топос". РФ. 12.05. 2022.
  7. Низовцев Ю. М. Собственность как основа ускоренного развития" цивилизации. Журнал "Топос". РФ. 28.02. 2022.
  8. Низовцев Ю. М. Наука как фактор развития и уничтожения цивилизации. Журнал "Суждение". РФ. 2022.
  
  Глава 3.
  Собственность как основа ускоренного развития цивилизации.
  
  Двойственность сознания человека предполагает неизбежность проявления борьбы его животного сознания и его самосознания, причем последнее облекается благодаря пониманию себя в форму, способствующую собственному ускоренному развитию, предоставляющему ему быстро меняющиеся разнообразные жизненные явления, а такой формой является только крайний антагонизм животного сознания и самосознания, проявляющийся исключительно в собственнических отношениях, которые в свою очередь инициируют возникновение цивилизации, а затем и государств. Поэтому с исчезновением частной собственности цивилизация теряет антагонистические устремления индивидов, составляющих ее, и должна исчезнуть.
  Появившийся примерно 2,5 миллиона лет назад прообраз человека - гоминид, - начал использовать для облегчения своего существования в условиях дикой природы различные орудия труда, большей частью из камня, а также из растительных волокон, костей, кожи и жил животных.
  С течением времени орудия труда совершенствовались, как и организация хозяйствования, но структура ячеек общества не менялась, оставаясь на уровне небольших общин, поскольку добываемых продуктов для пропитания хронически не хватало, и периоды сытости чередовались с длительными периодами недоедания.
  В частности, в ряде регионов планеты после завершения ледникового периода - несколько более десятка тысяч лет назад - люди от простой охоты и собирательства стали постепенно переходить к поиску новых форм добывания пропитания, приручая животных и начав применять более эффективные каменные инструменты для обработки почвы, а также приспособления для жатвы и обработки собранных растений.
  Рост продовольственных источников способствовал увеличению населения, а возросшие материальные и людские ресурсы постепенно стали разделять общество на иерархии - появились, сословия, различающиеся по предмету деятельности, и стали выделяться элитарные образования в виде жрецов, воинов и организаторов различного рода деятельности.
  Таким образом, образовавшийся избыток продуктов труда от разнообразной деятельности около 7000-6000 лет до нашей эры, а также образование элит произвели основание для несправедливого раздела имеющихся ресурсов в виде земельных участков, стад скота, средств производства различных продуктов, которые постепенно перешли во владение наиболее влиятельных, сильных или предприимчивых индивидов.
  Создалось первоначальное разделение общества по владению имеющимися ресурсами и соответственно различными интересами, которые, часто различаясь кардинально по отношению к собственному окружению, всегда служат причиной постоянного раздражения и недовольства ситуацией обделенных, что стало основным стимулом для последующего ускоренного развития образовавшейся тем самым цивилизации, которое продолжилось с увеличением ускорения до нашего времени, тогда как развитие человеческих сообществ до образования собственнических отношений заняло около двух с половиной миллионов лет.
  Иначе говоря, в течение 2,5 миллионов лет в человеческих сообществах преобладало природное (животное) сознание, а самосознание в силу практического отсутствия культуры пребывало лишь на уровне понимания своих утилитарных потребностей и соответствующих действий со способностью их планирования, то есть вело существование, близкое к стадному, которое отличалось от животного существования, в сущности, только коллективным общением посредством речи для более эффективного добывания пищи охотой и собирательством с элементами проектно-абстрактного мышления, обеспечивающими более высокий уровень организации жизнедеятельности, сознательно меняющей окружающую среду для своих потребностей, в отличие от всего лишь инстинктивно-рефлекторная активности животных.
  Причем животное сознание в людях в основном в его коллективной форме настолько преобладало, что после победы одного человеческого сообщества над другим в борьбе за ресурсы вполне естественным явлением было поедание соперников, как бы оправданное хроническим недостатком пищи.
  Стало быть, начало цивилизации было положено появлением частной собственности в основном на земельные угодья, поливные земли, стада скота, мелкие производства различных продуктов для обеспечения жизнедеятельности, то есть на те или иные ресурсы различных регионов.
  Конечно, частная собственность возникла не сама по себе и не вследствие одного только совершенствования орудий труда. Основой для ее появления являлось дополнение общинного, или коллективистского самосознания, полностью доминировавшего ранее, индивидуалистическим самосознанием, которое, отразив в себе появление новых технологий (металлические орудия труда), смогло подвигнуть часть энергичных или занимающих важные посты индивидов на захват тех или иных ресурсов для подтверждения и утверждения своего положения в новом обществе.
  Появившимся хозяевам потребовались работники, что привело к отходу от каннибализма или убийства пленников. Их стали превращать в живые орудия труда - рабов. Кроме того, вследствие объединения хозяйств на основе племенных союзов, более выгодного для выживания в условиях собственнических отношений, образовались новые структурные единицы - государства. То есть они послужили, благодаря разделению людей на сословия более эффективными орудиями для общественного развития, защиты от врагов или для нападения на соперников.
  Таким образом, более всего продвинувшиеся в технологическом отношении регионы перешли от охоты и собирательства к эксплуатации земельных наделов, разведению скота и широкому обмену продуктов в основном рабского труда как самого дешевого вида труда.
  Собственнические отношения в рамках рабовладельческого типа хозяйствования, приобретшие разные формы в различных регионах, задали совсем иной темп развитию цивилизации, и этот тип хозяйствования занял уже не миллионы лет, а всего несколько тысяч лет вплоть до перехода к феодальному типу хозяйствования.
  Рабовладельческий строй, особенно на пике своего существования - в Древней Греции и Риме, оказал значительное влияние не столько на развитие технологий, которое блокировалось дешевизной рабского труда, а на развитие самосознания свободной части населения, что подтверждается высочайшим уровнем культуры этих народов, заложившим основы искусства, науки и политики всех последующих эпох в развитии цивилизации.
  Поэтому рабовладельческий строй в его разделении на собственников- хозяев и рабов, поспособствовав высвобождению времени для граждан на иные виды труда, нежели физический, довольно быстро поднял уровень самосознания той их части, которой было просто скучно благоденствовать, воевать с соперниками и сдерживать напор бесправных рабов. И эти свободные граждане, которые ныне зовутся интеллектуалами, достигли значительных успехов в сфере юриспруденции, философии, науки и искусства.
  Другими словами, движущей силой образовавшихся новых сообществ, в частности, государств-полисов, определяющей их развитию в рамках рабовладения, был отнюдь не антагонизм рабов и рабовладельцев, не классовая ненависть, поскольку рабы приравнивались лишь к предметам бытия, но только живым, исключаясь тем самым из общественного развития, а этой силой, обеспечивающей общественное развитие, могло быть только противостояние животного сознания индивидов, составляющих свободную часть сообществ, переформатировавшихся в государства, и их же самосознания, которое до того было выражено крайне слабо, но стало активно проявляться лишь при появлении свободных граждан в государствах, а не в условиях первобытнообщинного строя, при котором главенствовали проблемы выживания, и даже не при авторитарном правлении, где нет граждан, а есть униженные подданные, вынужденные следовать установленным правилам и нормам без всяких отклонений в сторону креативности, во избежание наказания.
  Результатом взаимодействия обеих форм сознания была по большей части их борьба, поскольку, соображения обеих форм сознания охватывают различные сферы жизнедеятельности - животное сознание направлено на поддержание организма в работоспособном состоянии, стремясь обеспечить его лучшим питанием и созданием для него более выгодных условий для существования и размножения, а самосознание пытается определить роль человека в бытии, увлекая его к познанию нового, интересного и необычного, за счет чего, к тому же, можно существенно улучшить и условия как собственного, так и группового существования, например, благоустроив быт, создав новое оружие для побед над врагами, представив окружающий мир новыми впечатляющими красками в виде произведений искусства и т. д.
  Подобное несовпадение задач обеих форм сознания означает их постоянную борьбу за первенство в решении указанных задач, и если ранее, как правило, побеждало животное сознание, добивающегося первоочередного решения своих задач, в сущности, связанных с обеспечением функционирования организма в имеющихся условиях, то рост самосознания, которое смотрит дальше и видит то, что недоступно для инстинктивно-рефлекторной деятельности животного сознания, выраженный в успехах культуры этого типа сообщества, постепенно привел, в частности, к тому, что в Римской империи на пике ее существования появились вольноотпущенники, что отразило определенное изменение отношения свободных граждан к рабам, которое наконец-то стало более "человечным".
  Данный факт довольно отчетливо указывает на то, что, хотя собственнические отношения и лежат в основе развития цивилизации, но за ними прячется взаимодействие в виде большей частью противостояния обеих форм человеческого сознания - его животной составляющей и самосознания, а источником их функционирования и противоречивого взаимодействия в свою очередь является неизбывная неудовлетворенность любой формы сознания живых существ, отличающая их от прочих объектов бытия, характерных своей пассивностью, и поэтому способных быть только носителями информации, не обладая свойствами воспринимать, обрабатывать и передавать информацию для удержания себя в существовании, а также стремясь улучшить его.
  Следует также отметить, что уровень самосознания свободной части населения в эпоху рабовладения был хотя и выше самосознания населения во времена первобытнообщинного строя, но всё же настолько низким, что рабы, в большинстве рабовладельческих государств почти до конца срока их существования фактически приравнивались к домашним животным, и, например, ранее владетельные особы разгромленного государства, несмотря на свой прежний статус, тоже становились бесправными и жалкими рабами.
  Тем не менее, рабовладельческий строй общества, как первоначальная форма собственнических отношений, кроме владения материальными активами, положил начало ускоренному развитию человеческих сообществ уже в рамках их новой формы - цивилизации, основой которой являются государства, гарантирующие права собственности, а значит, и ускорил темпы развития человеческого самосознания благодаря определенному повышению уровня самосознания свободной части населения.
  А это означает, что образовавшаяся технологическая цивилизация способна существовать только при собственнических отношениях, отражающих противоборство животного сознания каждого человека и его самосознания по отношению к обладанию чем-либо, и вместе с тем отражающих антагонизм обеих форм сознания различных общественных слоев.
  С прекращением собственнических отношений исчезает мощная движущая сила в виде борьбы животной и формы сознания и самосознания за приоритетное решение собственных задач в рамках этих отношений, то есть своего рода конкуренция, и функционировать в ускоренном темпе цивилизации уже не удается и она после периода стагнации распадается, но зато в рамках цивилизации, характерной явно несправедливым распределением собственности, происходит не что иное, как развитие самосознания в его индивидуальных и коллективных формах, проявляющееся как технологический, научный и культурный прогресс, ведомым которого является креативность - продукт абстрактно мышления с дополнением эксперимента и интуитивных подходов к решению наиболее сложных проблем.
  Как бы то ни было, но в течение нескольких тысяч лет рабовладельческий строй не стоял на месте. Развивались определенные формы хозяйствования, в основном в сельскохозяйственной сфере, совершенствовалась форма государственного устройства, рос слой свободных людей, повышался их уровень культуры, что свидетельствует об повышении уровня их самосознания, благодаря чему проявилось уже иное отношение к рабскому состоянию таких же, как и они людей, тем более что бесперспективный для рабов труд не имел так же перспектив и для развития технологий, приводя к стагнации хозяйствования. Поэтому, для того чтобы труд приносил больший доход, его надо было в определенной степени освободить, то есть заинтересовать работников в результатах труда.
  Осознав этот факт, рабовладельцы стали постепенно переводить их из положения домашних животных в относительно свободный статус работников, прикрепленных к земельным наделам, принадлежащим, конечно, не им, но, тем не менее, доставляющим этим работникам определенную часть дохода в зависимости от результатов их труда.
  Таким образом, хозяева рабов стали землевладельцами, контролирующими труд землепашцев.
  С течением времени образовалась иерархия собственников земли, на которых работал крестьянин, который, тем не менее, имел определенную самостоятельность, являясь собственником орудий труда, построек, но не имел права распоряжаться землей, оставаясь в этом отношении зависимым от феодала.
  В Европе - наследнице Римской империи, подобные изменения существенно расширили степень свободы населения не только за счет приобретения тружениками на земле несравненно большей самостоятельности, чем рабы, но и благодаря возникновению многочисленных торговых и ремесленных центров, городов и учебных площадок.
  Тем самым по сравнению с рабовладением при феодализме не только расширился круг лиц, с повышенным уровнем самосознания, но и самосознание стало постепенно отдаляться от своего коллективистского начала, приобретая всё в большей степени индивидуалистический характер не только среди феодалов, но и в среде горожан, торговцев и ремесленников.
  Изменение отношения к собственности в эпоху феодализма, вызванное повышением уровня самосознания в целом среди населения, а также определенный крен его в сторону индивидуализма еще более ускорил развитие цивилизации, подтверждением чего является сокращение в несколько раз периода феодализма (чуть больше тысячи лет в Европе) по сравнению с периодом существования рабовладельческого строя, которое длилось несколько тысяч лет.
  Итак, в Европе, вследствие повышения уровня самосознания населения в целом и его качественного изменения в сторону индивидуализма в основном в среде довольно многочисленных горожан, подтверждающееся высоким уровнем грамотности, образованием и развитием многих учебных центров (университеты), использованием законодательно практики, унаследованной от законоведов Римской империи, с течением времени появилась неудовлетворенность населения довольно бессмысленным с позиции ведения хозяйства поведением феодалов, подкрепленная целым рядом научных и географических открытий, изобретением многих устройств и приборов, существенно повышающих производительность труда как в аграрном секторе, так и в секторах переработки продуктов сельского хозяйства.
  Отсюда возникла потребность в освобождении хозяйствования от феодальных пут, замеченная некоторыми религиозными деятелями.
  В частности, в начале XVI века Мартин Лютер указал на невозможность противопоставления мирского и духовного, поскольку Бог предназначает людей к тому или иному виду деятельности, вкладывая в них различные таланты и способности, и тем самым он осуществляет определенный замысел.
  Отказ от церковных ограничений и признание труда благом, как и плодов его, повлекло за собой снятие пут с частной инициативы, открыл дорогу разнообразным креативным идеям, послужив тем самым научному и техническому прогрессу, в том числе изобретению и использованию высокопроизводительных машин.
  То есть Лютер предложил устранить опорочившую себя католическую церковь как посредника между прихожанами и Богом, и восстановить равновесие между мирским и духовным, признав главным содержанием жизни мирской труд на благо общества.
  Тем самым от протестантов в лице Лютера и либерального правительства страны сосредоточения в то время протестантизма (Нидерланды) появилось своего рода разрешение на получение любых "плодов" труда и их использование для вящей пользы общества, несмотря на возможные нарушения сложившихся традиций, открыв дорогу научным открытиям и инновациям.
  С другой стороны, двойственность сознания в форме борьбы низшей (природной) его составляющей и высшей внеприродной (самосознания) привела не только к Реформации, но и к появлению значительного числа креативных людей.
  Самосознание всё время требует расширения информационных потоков, которые и получает за счет сознательного преобразования людьми окружающего в виде образования искусственной среды, которое тем лучше получается, чем больше человек знает и понимает, как функционирует окружающий его мир. Познание требует образования. Появляются школы, университеты.
  В Европе к моменту воззвания Лютера как раз в крупных городах сложилась прослойка интеллектуалов и достаточно грамотных людей с широкими интересами и немалой креативностью, которым не давали хода, принуждая заниматься исключительно богословием.
  Креативность характерна переполнением индивида глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей его среде.
  Она приходит к человеку от низшего (природного) сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Однако это чувство сочетается в человеке с высшим сознанием (самосознанием), неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
  Получив соответствующее "разрешение" от реформированной церкви, эти креативные персоны не замедлили интенсифицировать научные исследования, предложив в результате массу технических и организационных новинок.
  Возникло машинное производство, усовершенствовались корабли и навигация, оживилась торговля, появились почта, газеты, расширились связи между континентами.
  А страной, в которой первоначально всё это проявилось наиболее интенсивно и быстро, были Нидерландыy конца XVI, начала XVII веков.
  Поэтому поворот к промышленному производству произошел не в Китае, не в Индии или арабских странах, а в Европе через несколько более чем тысяча лет существования феодализма - накопившаяся неудовлетворенность образованного человека в его самосознании требует большего, чем комфортное существование, высокое положение: она толкает его через борьбу с его же животным сознанием с его примитивными требованиями, к высокому, в данном случае - к определенному освобождению труда и его креативному использованию, что стало возможным впервые в Нидерландах конца XVI века.
  И этот поворот перевел замедленное развития цивилизации к ускоренному последовательно в протестантских странах, а потом, по их примеру, и во многих остальных, приведший к столь масштабным и впечатляющим достижениям человеческой цивилизации к настоящему времени именно вследствие определенного освобождения труда.
  Таким образом, неудовлетворенность и двойственность сознания в форме борьбы животной (природной) его составляющей и высшей внеприродной (самосознание) через христианство в лице Лютера, и посредством протестантской страны (Нидерланды), которая была определена к тому высокой степенью развития в ней культуры, технологий и науки, привели к своего рода резонансу реформированного христианства и креативных умов, содержащих в потенции технологическую культуру,
  Тем самым борьба низшего (природного) сознания и самосознания, введя в резонанс реформированное христианство и креативность в технологической сфере в конце XVI веке, повернула мир к промышленному производству, задав направление к капитализму с его открытостью к любым формам предпринимательства в использовании имеющихся ресурсов на основе частной собственности на них, регулируемого лишь рыночными отношениями.
  Промышленный поворот в Нидерландах и Англии, обеспечил рост производства промышленных товаров благодаря механизации производства и, следовательно, - более высокую производительность труда в мастерских, которые превращались в громадные фабрики, давая высокую прибыль, которой способствовала модернизация транспорта и совершенствование форм торговли.
  В отдельных странах Европы довольно быстро сформировался класс контролеров-управляющих этого производством, которые стали собственника фабрик и заводов - в основном бывшие владельцы мануфактур и банкиры - и класс наемных работников на производстве - бывшие ремесленники, причем производство и распределение произведенных товаров попало под действие рыночных механизмов.
  Естественно, облегчила этот процесс формирования новых отношений к ресурсам и собственности революция 1789 года во Франции, которая выдвинула лозунги юридического равенства и свободы предпринимательства во всех сферах жизни на основе частнособственнических отношений.
  Поскольку класс наемных работников на фабриках при интенсивном развертывании производства стал формироваться в основном из крестьян, постольку они могли освободиться от феодальной зависимости, уйдя в города, да и значительная часть земельных участков перешла от разорившихся паразитов-сеньоров в руки умелых хозяев-крестьян.
  Степень свободы для населения еще больше расширилась, и, формально, каждый гражданин мог за счет кредитов стать предпринимателем, то есть владельцем собственности, из которой в том или ином виде и объеме он мог извлекать прибыль.
  Таким образом, постепенное повышение уровня самосознания при феодализме привело к новой экономике, которая установила практически для всего населения ведущих стран Европы иное - более свободное, то есть открытое отношение к собственности, усилив индивидуалистическую склонность самосознания этого населения и интенсифицировав тем самым его самодеятельность, за счет чего эти страны стали мировыми доминантами, конкурирующими между собой, а страны остального мира остались на обочине истории.
  Подобная открытая система производства и распределения, в которой господствовали формальное равенство и индивидуализм в условиях конкуренции предпринимателей за использование имеющихся ресурсов в форме частной собственности на них - капитализм, начал формироваться с XVII века и, по-видимому, завершается в настоящее время.
  Капитализм занял исторический период в несколько столетий - с XVII века по XXI век, ускорив развитие цивилизации в несколько раз по сравнению с феодализмом.
  Любопытно то, что, обеспечив максимально возможную открытость частнособственнических отношений и высочайшую производительность труда, капитализм стал регулярно производить кризисы перепроизводства товаров, которые в основном приходилось преодолевать развязыванием войн, уничтожая часть производственных мощностей и перераспределяя рынки сбыта товаров.
  Однако, настал момент, когда мировые войны стали невозможными вследствие изобретения ядерного оружия.
  Поэтому за последних несколько десятков лет кризис капитализма стал перманентным, приведя всё мировое хозяйство к стагнации и спровоцировав нескончаемую инфляцию. Капиталистическая система вынужденно сосредоточилась на финансовых спекуляциях, которые лишь усугубили разрыв между богатой и бедной частями населения, не говоря уж о нищих странах третьего мира.
  Выбраться из неизбежной предельной ловушки производства товаров, которые население не способно купить, о чем в вое время говорили Адам Смит и Карл Маркс, капитализм не в состоянии, вследствие чего прирастание капитала, определяющее его жизнеспособность, становится невозможным --кредитная система перестает работать.
  Отсюда следует, что развитие капитализма подошло к своему естественному финалу.
  Этот вывод подкрепляется также и тем, что индивидуалистический характер капитализма неизбежно приводит к деформации самосознания всего населения.
  Индивидуальный и групповой эгоизм капитализма, цель которого направлена не на человека, а только на себя - на собственное воспроизводство, действует пагубно как на наемных работников, так и на владельцев собственности. Самосознание как тех, так и других вследствие их разобщенности и ухода в виртуальный мир Интернета, предоставленный новейшими технологиями, перестает развиваться, зацикливаясь не на реальных проблемах, а на бессмысленных воображаемых играх.
  К тому же, передача основных управляющих и производственных функций искусственному интеллекту приводит к отставанию самосознания человека от технологического развития и человек, как сознательно-творящий субъект, останавливается в развитии.
  Эту ситуацию усугубляет информационный коллапс, в ситуации которого нет времени для правильного определения причин ухудшающегося поведения системы, и за них принимаются случайные симптомы. Если усилия направляются на устранение симптомов, то истинные причины остаются незатронутыми. Такое действие либо неэффективно, либо приводит к ухудшению ситуации. Таким образом, структура реальной системы из-за отсутствия способности организовать лавинообразно поступающую информацию в форме, адекватно отражающей структуру этой системы, остается вне предпринимаемых воздействий.
  В связи с этим, в сложившейся ситуации становится невозможным определять те немногие точки, к которым поведение цивилизации чувствительно, тем более что эти точки даже в обычных условиях не самоочевидны.
  Следует также отметить, что клиповый характер мышления, вызванный пришедшим господством цифровых технологий, ведет к разрушению сознания на всех его уровнях
  Человек теряет сосредоточенность, способность запоминать информацию, делаясь безответственным и склонным к ошибкам.
  Таким образом, наиболее прогрессивное - открытое - отношение к собственности при капитализме в своем - довольно кратковременном - развитии заходит в тупик с точки зрения развития самосознания, так как не остается места для проявления его неудовлетворенности вследствие повального ухода людей от реальности в бесплодный виртуальный мир.
  Самодеятельность человека постепенно прекращается и вместе с ней исчезает база для развития самосознания. Автоматическое стремление капитализма к переводу каждого человека в состояние животного, жующего данную ему жвачку, означает тупик и распад цивилизации.
  Попытка выхода из этой печальной ситуации была предпринята в XX веке, когда после революции в России было образовано социалистическое государство, противостоящее капиталистическим государствам.
  В основу идеологии этого государства была положена идея постепенного построения справедливого гармонического общества на основе коллективных усилий всех членов этого общества при использовании собственности, принадлежащей всему народу.
  Властная элита России под наименованием СССР сконцентрировала свои усилия на выравнивании уровня жизни основных масс населения с перспективой постепенного перехода к коммунизму.
  Основой подобного способа производства и развития сообщества стал перенос акцента с неограниченного массового потребления на распределение произведенных продуктов по труду.
  Однако такой распределительный подход слишком часто не поддается адекватной оценке.
  Кроме того, этот подход с явным креном на уравниловку уничтожает конкуренцию индивидов, лишает их собственного свободного выражения в рамках "ничейного" имущества, тем более что оценка высоких и низких результатов труда не имеет значительного различия.
  В массовом выражении распределительный подход существенно замедляет развитие государства, делая его хронически отстающими от развитых капиталистических государств в технологическом отношении.
  Довольно быстро сравнение материальных достижений капиталистических и социалистических государств приводит трудовое население социалистических государств к пересмотру своих взглядов на конечную цель сообщества - коммунизм - ввиду ее явной недостижимости. Вследствие этого фактора происходит переориентирование населения на потребительские ценности капитализма.
  Такой переворот в умах приводит к уничтожению этих, в сущности квазисоциалистических государств и, соответственно, неявное расслоение правящей бюрократии и трудящегося населения этих государств быстро перетекает в явное, с образованием на месте этих государств, как правило, отсталых государств по организации общества, в частности, с точки зрения обратной связи масс и элит, образующих большей частью компрадорские кланы вследствие прежней авторитарности этих государств по управлению, то есть довольно низкого самосознания властной элиты, стремящейся любыми способами сохранить свою власть и украденные богатства. Подобные страны являются естественными жертвами более развитых государств, попадая незамедлительно в "лапы" этих государств-паразитов.
  Получается, что, с одной стороны, капитализм пришел к своему естественному концу, и вместе с ним завершились собственнические отношения, выражающиеся в стремлении к неограниченному потреблению, но, с другой стороны, замена капитализма распределительным социализмом (СССР) показала свою полную несостоятельность поскольку при этом социализме частная собственность сменилась корпоративной собственностью управляющей страной бюрократии, то есть сменилась на ухудшенный вариант собственнических отношений, при которых основные массы населения пребывают в перманентной нищете, а бюрократия разлагается в поле украденных у народа денег.
  Не выдержав конкуренции с капитализмом, распределительный социализм исчез, и сами якобы социалистические государства вернулись в лоно всё того же капитализма.
  То есть эта попытка выйти за рамки собственнических отношений оказалась неудачной по понятным причинам: это - биологические различия людей, в основе которых заложены не только разные способности, но и различный уровень самосознания, диктующий часто совершенно противоположное отношение к реалиям действительности, а также неудовлетворенность животного сознания населения фактическим лишением его возможности улучшать свое положение хотя бы за счет самой примитивной индивидуальной активности; это и различия, возникающие в зависимости от условий существования разнообразного населения.
  Поэтому распределительный, уравнительный социализм не мог не проиграть в своем соревновании с капитализмом при таком ухудшенном распоряжении собственностью властными структурами и исключении из отношений собственности всех активных граждан.
  Следовательно, собственнические отношения достигли своего предела, а попытка видоизменить их потерпела крах, что означает прекращение развития цивилизации и ее естественный распад с одной стороны, а, с другой - отчетливо демонстрирует, что возникновение и развитие цивилизации происходит только в отношениях собственности.
  Дополнительным подтверждением этому фактическому положению дел служит современная идея замены цивилизации, в основе которой заложены собственнические отношения, цивилизацией, из которой отношения собственности исключаются ради сохранения привилегий современной властной элиты.
  Другими словами, образующийся застой приводит властную элиту к идее преобразования общества в форму, удобную для сохранения собственной власти и всех связанных с ней преимуществ.
  Поэтому властная элита, позаимствовав, в сущности, идеи Кампанеллы об идеальном государстве, решила устроить некое образование, напоминающее "идеальное" государство Кампанеллы.
  Это государство - "Город Солнца", где трудятся все и нет негодяев и тунеядцев, основано на попытке уравновесить различные качества и способности людей принудительным равенством. Власть в этом идеальном государстве принадлежит духовной аристократии, или интеллектуальной и религиозной элите.
  Искоренять пороки и вытекающее из них неправильное поведение Кампанелла предлагает государству. Он также считает необходимым уничтожить институт семьи, так как тот ведет к частной собственности - источнику неравенства. Для улучшения людей Кампанелла предлагает осуществлять селекцию, определять которую надлежит начальникам.
  Нынешняя наднациональная властная элита, воображая себя интеллектуальной, так же желает принудительно поставить население под свой контроль, оцифровав всё население, дискредитировать семью и постепенно ликвидировать ее, а также лишить население собственности. Она предполагает выдавать ему те или иные блага в зависимости от поведения конкретных индивидов, которое эта элита считает правильным для себя, вплоть до селекции этого населения.
  Кроме того, эта "элита", не понимающая смысла собственного существования, вполне естественно для себя собирается сократить население в несколько раз для уменьшения потребления населением оставшихся ресурсов планеты, и основным способом этого сокращения может стать стерилизация населения с помощью медицинских препаратов под предлогом спасения его от якобы смертельных болезней, а оставшуюся часть населения предполагается оцифровать с помощью современных компьютерных технологий, поставив каждого ее члена под контроль для диктовки ему подходящего для себя поведения, тем более что основную работу будет выполнять не население, а искусственный интеллект.
  Даже не утопизм, а полная глупость подобного подхода к сохранению цивилизации в удобном для себя виде демонстрирует застойный паразитический характер нынешних властных элит, которые при всех признаках завершения развития цивилизации, всё же стремятся сохранить себя в своих привилегиях над остальным населением, переведя его даже не в рабское, а животное состояние.
  Но это невозможно, поскольку никакие внешние воздействия со стороны нынешних властных элит в условиях упадка и разложения цивилизации не способны изменить ускоренный цикл развития самосознания в рамках цивилизации, который обеспечивается только в рамках собственнических отношений, а они создаются не насильственно, а естественным образом.
  То есть, запланированное низведение населения к тому уровню самосознания, при котором у каждого человека остается лишь слабое понимание себя, означает падение движущей силы человека и его сообществ в виде противоборства его животной составляющей и самосознания почти до нулевого уровня, что делает ускоренное развитие цивилизации невозможным, и она распадается.
  Однако развитие самосознания не может быть остановлено и поэтому после полного распада нынешней цивилизации через некоторую паузу происходит формирование нового аналогичного образования также на основе собственнических отношений.
  Тем, кто считает существование нынешней цивилизации вечным, несмотря на все разумные доводы, предлагаю заглянуть в Интернет, где в достаточном числе выложены сохранившиеся артефакты прошлых цивилизаций различного времени, сравнительно кратковременно существовавших на Земле: десятки тысяч лет назад, миллионы, десятки миллионов и сотни миллионов лет назад.
  
  Глава 4.
  Скрытые предпосылки радикальных поворотов и переворотов в ходе развитии цивилизации.
  
  Известно, что появление переворотов, коренным образом менявших ход развития цивилизации, объясняют по-разному. Тем не менее, каждому перевороту предшествовало накопление в определенном сочетании факторов, действующих подспудно, но разрешающихся в свое время. Каковы же эти факторы7
  Решение данной проблемы придется начать издалека - со случайности, отраженной в генных мутациях.
  Мутации до появления прототипа человека проявлялись только в рамках рефлекторно-инстинктивной деятельности живых существ, и они сами по себе не способны вывести эти существа за пределы подобной активности ни за какой срок.
  То есть случайный характер мутаций означает для живого существа возможность лишь приспосабливаться к среде, но не возможность выхода за пределы среды.
  По этой причине бессмысленно рассматривать мутации в качестве основного сквозного фактора, приведшего в конечном итоге бактерию к внеприродному в значительной степени существу - человеку.
  Иначе говоря, животное, природное сознание в человеке дополнилось самосознанием, провоцирующем в итоге стремление к полному отделению живого существа от природы, а не наилучшее приспособление существа к окружению.
  Сознание человека, в отличие от любого живого существа, тем самым приобрело два уровня: низший (практически несвободный) - рефлекторно-инстинктивный по механизму действия, и высший - осознанно-целевой (свободный), но не способный функционировать в бытии самостоятельно, то есть без участия низшего сознания, являющегося базовым уровнем сознания.
  Другими словами, случайность, как основа функционирования низшего сознания, и самосознание (осознанно-целевое выражение сознания) являются антагонистами в том отношении, что, если субъект, обладающий самосознанием, ошибется, то он способен понять свою ошибку и исправить содеянное, существенно ускорив собственное продвижение по пути развития, тогда как случай является своего рода окраиной сознания, представляя основу именно низшей части сознания. Случаем сознание пользуется, если не знает, что и как делать на данном уровне развития, но, принимая случай во внимание, хотя и медленно - с откатами и зигзагами - всё же продвигается вперед.
  Случайность, более тяготея к хаосу, не способна быть надежной опорой структурному порядку, нарушая его всё время. Поэтому, давая непрерывные изменения живой среде, она же способствует столь же непрерывному разрушению наличного порядка, заставляя живые существа полностью подчиняться себе, особенно не размышляя, основой чего является рефлекторно-инстинктивный механизм действия - один и тот же для всех живых существ, что бы с ними не происходило.
  Однако мирозданию требуется как разрушение, так и более-менее успешное созидание, которое может удовлетворить сознание, придав стимул его развитию удалением от бессмысленности существования только на уровне потребления ощущений.
  Само же преобладание созидания означает постепенное снижение энтропии, наибольший вклад в которое делают сознающие себя существа, но - до некоего предела, приближение к которому знаменуется неспособностью самосознающим существам эффективно перерабатывать всё возрастающие потоки поступающей информации, и принимаемые решения начинают диктоваться случайными факторами, принимаемыми за адекватные. Наступает информационный коллапс с соответствующим распадом построенной системы, в данном случае - цивилизации. То есть уменьшение энтропии регулярно сменяется ее ростом, напоминая колебательный процесс, что означает наличие в мироздании интегрального равновесия.
  Как бы то ни было, но в мироздании наиболее преуспевает в отношении приобретения смыслов в соединения их с ощущениями только то, что может сообразить, как эффективнее разрушить или создать, на что способны отнюдь не случайные процедуры и не какой-то порядок, непременным условием которого является стабильность, а только креативность и самодеятельность, всегда приводящие к сравнительно быстрому достижению ожидаемого или неожиданного результата, вред, пользу или даже невеликий смысл которого может понять только существо с этими свойствами, то есть сознающее себя существо.
  Поэтому наиболее эффективно созидать и разрушать, кроме субъекта, обладающего как сознанием на уровне ощущений, так и самосознанием, никто и ничто не способно, что означает невозможность как объединенному сознанию, так и индивидуальному сознанию обойтись без него в качестве наиболее эффективного орудия собственного развития и потребления жизненных коллизий.
  Таким образом. появление существа с двумя противоборствующими в основном уровнями сознания как живого и наиболее свободного представителя активного, эффективно формирующего из пассивного (вещей) среду (бытие) для себя в мироздании, то есть фактически - перла бытия, является неизбежным проявлением деятельности наиболее активного живого среди прочих живых существ и пассивного - вещей.
  Можно спорить о происхождении этой дополнительной программы осознания себя в геноме уже человека, но волей-неволей приходится констатировать то, что кроме человека ни одному живому существу не удалось осознать себя и выйти хоть на мизерную долю за рамки чисто природных отношений, где всё и вся друг друга пожирает.
  В результате, человеческие сообщества стали обладателями мощной движущей силы развития в виде борьбы внутренне противоречивых сил, представленных животным (природным) сознанием и самосознанием, стремления и действия которых кардинально противоположны.
  Прежнее - животное (природное) - сознание требует выжить любой ценой за счет в основном обеспечения наиболее подходящей и лучшей пищи, условий для продуктивного размножения, подавления имеющихся конкурентов.
  Самосознание постепенно приводит человека и его сообщества к идее о том. что конкурировать с окружением наиболее эффективно удается в крупных объединениях и планово-коррекционных действиях, что требует определенного отхода от эгоцентризма в сторону уступок друг другу, выражающихся в осознанном сотрудничестве, дружбе, бескорыстной помощи, милосердии, то есть в стремлении к более гармоничному сосуществованию, что можно обозначить как альтруизм.
  Естественно, появление самосознания раздвинуло рамки деятельности живых существ, сделав ее более свободной по сравнению с активностью одной лишь случайности, производящей крайне замедленный прогресс в природе (миллиарды лет развития от бактерий до млекопитающих), до в значительной степени свободного изъявления человеком своих желаний и намерений, позволившего начать планомерное изменение окружающего сначала для существенного улучшения жизненных условий, а потом и для культурного развития.
  Противодействие эгоистичного животного сознания в большей степени альтруистичному самосознанию, которое поэтому можно обозначить как высшее сознание, настолько ускорило развитие человеческих сообществ в виде осознанной индивидуальной и общественной конкурентной борьбы за лучшую жизнь, что вместо миллиардов лет развития на базе случайных изменений генома гоминидам потребовалось всего несколько миллионов лет для перехода к первобытно-общинному строю, а затем и к формированию в течение нескольких десятков тысячелетий цивилизации, которая приобрела законченную форму примерно шесть тысяч лет назад с образованием государств с определенной иерархией, институтами и законами, фиксирующими и защищающими частную собственность.
  Получается, что наиболее эффективной силой, движущей человеческие сообщества, является противоборство животного сознания и самосознания, отражающееся в итоге в борьбе соответственно - властной элиты, среди представителей которой доминирует животное сознание с его стремлением занять ведущее место в обществе и укрепиться в нем для сохранения властных полномочий, потребления максимально возможных материальных благ, и - альтруистичной неформально-интеллектуальной оппозиции.
  То есть грубо-материальным стремлениям властной элиты властвовать и грабить всегда противодействует оппозиционная ей неформально-интеллектуальная страта общества, главной особенностью которой является альтруизм, выражающийся в стремлении к гармонизации общества.
  Что же касается экономических, бытовых и культурных особенностей цивилизации, а также смены этапов ее развития, то они являются продуктом борьбы этих сторон сознания человека, хотя, конечно, без опоры на материальные условия существования никакая борьбы внутри сознания невозможна.
  В человеческом сознании не могло также не отразиться собственное отличие от всех прочих живых существ обретенным самосознанием, и тем самым - признание себя, с одной стороны, исключительным созданием трудов кого-то столь же уникального, а с другой стороны, - созданием, униженным собственной смертностью и нахождением в грубом и жестоком мире природного выживания.
  Итак, причиной частичного выпадения человека из природного круговорота является происшедшее с ним преобразование из приматов в гоминиды, а потом и в Homo sapiens с тем главным отличием от остальных живых существ, что эти уже люди оказываются способными осознавать себя и свои действия, оставаясь тем не менее природными организмами, действия которых обусловлены инстинктами и рефлексами.
  Осознание себя приподнимает человека над окружающим, отделяя его от природы в степени, зависящей от развития его самосознания.
  Человек, в отличие от всего остального живого, начинает понимать безжалостность, равнодушие, медлительность природы, в которой всё построено на взаимном пожирании, на действии случайности (мутации в геноме), определяющей ее развитие и порядок в ней.
  Человеку страшно жить в столь колеблющемся мире, но вместе с тем он боится и смерти, сопровождаемой ужасом разложения тела.
  Поэтому он полнится отвращением к окружающему, представляя себя падшим откуда-то ангелом, который снова должен вернуться в тот неизвестный, непознаваемый, но должный мир бессмертия, спокойствия и доброжелательности.
  Столь страстное и неизменное желание провоцирует возникновение у него двух свойств.
  Во-первых, возврат в потусторонний мир покоя и счастья надо заслужить, раз уж ты из него вывалился по каким-то веским причинам в иной - жестокий мир.
  И человек начинает пытаться преодолевать утилитарность и аморальность своего низшего (животного) сознания созданием справедливых нравственных норм для всех людей без изъятия.
  Наиболее успешной попыткой формулирования этого морального кодекса в отношении распространения по миру была Нагорная проповедь Христа, в которой всё было правильно, но неприменимо для реальной жизни. Другими словами, эти моральные заповеди установили горизонт стремлений, отделив реальное от запредельного.
  Естественное расстройство от подобной противоречивости, базирующейся, в сущности, на двойственности сознания человека - высшего и вместе с тем животного, вызвало появление второго замечательного свойства, отразившегося в возникновении церквей. В частности, в лице Христианской церкви была установлена связь несчастных народов с потусторонним счастливым и справедливым миром, персонифицированным в лице самого высокого, недостижимого, непонятного, но всемогущего, всепроникающего, всезнающего, вечного и нерушимого создателя всего, для того чтобы пострадав здесь, заслуженно вернуться туда - к своему отцу.
  Таким образом, оба эти выстраданные свойства непосредственно проистекают из указанной двойственности человеческого сознания - как животного, так и высшего.
  Действительно, раз невозможно вечное счастье в этом нестабильном и ужасном мире всего лишь выживания, но есть понимание этого непреложного факта, то само это понимание, означающее подспудное признание себя отличным от всего прочего именно вследствие осознания себя в мире, непременно ведет человека к признанию лишь частичного и временного присутствия его в реальности, поскольку самосознание было дано не природой, замкнутой на себе, а чем-то или кем-то иным.
  И это есть доказательство присутствия иного как в потустороннем, так и в каждом человеке, и связи между ними, которая обозначается религией.
  Так вера становится надеждой для каждого, хотя не все в этом признаются, что отличает ее, например, от науки с ее заморочками и явной недостаточностью.
  Появление морали означает претворение ее норм в преобразование окружающей среды для вящей пользы всех, что так же может послужить для обретения счастья и покоя в потустороннем.
  Потому человечество в значительной степени только и занимается всё время строительством и перестройками, что это нужно не только для какой-то там пользы, но главное - для посмертного обретения того, чего нет здесь.
  В результате, мир меняется, становясь более комфортным, окультуренным, а люди - более порядочными, приобретая даже в некотором числе чувство собственного достоинства, а потустороннее, оставаясь по-прежнему загадочным и недоступным, тем не менее, как видите, влияет на развитие всего.
  Тем самым религия как последствие обретения человеком и его сообществами самосознания играет не последнюю роль не только в культурном, но и технологическом развитии цивилизации непосредственно, а также косвенно, запрещая или разрешая в своих основных конфессиях те или иные нововведения, соответственно отвергая или поддерживая как новые формы трудовых отношений, так и их плоды.
  Наиболее прогрессивной в отношении к новому оказалось христианство, поскольку в Нагорной проповеди Христа было явлено неразрешимое противоречие между тем, что есть, и тем чему надлежит быть.
  Именно это противоречие толкнуло впоследствии значительную часть христиан к попытке разрешить его снятием противопоставления мирского и духовного и изъятием посредника между Богом и человеком, что выразилось в реформировании католической церкви с отделением от нее протестантов, для которых "Божьей благодатью" было признано профессиональное поприще.
  Кроме обращения к религии, самосознание предоставляет человеку возможность осознанно интересоваться окружающим как с утилитарной позиции, так и без всякой корысти, стремясь приблизиться к чему-то неизвестному и, возможно, более приятному, чем то, что есть.
  Таким образом, интерес как регулярно возникающее и в определенной мере осознанное влечение к новому для себя в текущих обстоятельствах, свойственно только человеку, с помощью которого он пытается вывести себя из сложившегося порядка к интересному - как посылке-сюрпризу, на содержание которой может быть только намек, но ее открытие сулит временный отход от опостылевшей реальности.
  Именно способность осознания того что есть и представления того, что может быть, свойственная только человеку и важнейшая для него в восприятии жизненных коллизий, дает определенное преимущество человеку по сравнению с прочими существами. Некоторое представление об этой способности имелось давно, о чем свидетельствует то, что интерес в переводе с латыни (interest) означает "иметь значение, участвовать".
  Исключение возможности находить интересное, например, в чистой камере-одиночке, где нельзя даже с крысой познакомиться, или, напротив, доступность всего мыслимого и желаемого, обеспеченная большими деньгами, довольно быстро приводит человека к маразму.
  Термин "интересное" означает в переводе с латыни (inter esse) "между, или быть в промежутке".
  Видимо, в свое время римляне еще в античные времена поняли, что, с одной стороны, заниматься скучными, иногда противными, но необходимыми делами всё время невозможно - нужен отвлекающий и развлекающий промежуток между ними для удовольствий и страданий; вместе с тем неплохо иногда погнаться за несбыточным - за счастьем, любовью, благом для всех, что, тем не менее, привлекательно в силу бурного поступления новой информации, дающей пищу для чувства и ума.
  С другой стороны, задержаться надолго в найденном привлекательном (интересном, то есть промежуточном местечке) никак не удается не только потому, что оно становится привычным и ничем удивить не может, но и тем, что каждодневная работа не ждет, кормиться надо, опять же - рутина заедает: и вся жизнь так и составляется из "пробегов" от одного интересного до следующего через интервалы неинтересного, но необходимого для обеспечения банального существования.
  Интересное как синоним сознательно желаемого расширилось в своем перечне от сухой пещеры, вкусной еды и податливой самки для гоминида до дворцов с искусственным климатом и бассейном, тысяч рецептов приготовления только одного мяса, порочных зрелищ в Интернете и ловли соратников в нем, и вместе с тем - до картин и скульптур Микеланджело Буонарроти, фуг Баха, формул Лобачевского, сонетов Шекспира и романов Льва Толстого, придумывания новых приборов и аппаратов, изготовления различных поделок и прочего художественного творчества, которое отличается именно своей неординарностью и непредсказуемостью.
  Таким образом, развитие для человека в определенной мере состоит как в расширении перечня интересного, так и, увы, различных возможностях в отношении интересного для конкретного человека, поскольку, например, многие равнодушны или неспособны к технике, музыке, живописи, философии, любым творческим занятиям, но с радостью приветствуют мозги с горошком, комиксы, скоростную езду на автомобилях и издевательство над ближними.
  Разнообразные интересы включают в себя множество чисто утилитарных, например, стремление удобно обставить жилую комнату, разбить огород на даче, охмурить собственное начальство, или же они совершенно незначительны, сводясь к чтению детективов или к поездкам на экзотические острова.
  Однако неудовлетворенность человека в его самосознании требует большего, чем эффективность действий, комфортное существование, высокое положения, она толкает его к чему-то запредельному, нереальному, нелогичному, то есть тому, что показало бы ему самому и всем окружающим его неординарность, вызвав прежде всего уважение к себе.
  Отсюда возникает осознанный интерес в виде стремления ко всему необычному, удивляющему, возмущающему или даже пугающему, как, например, молнии в грозу, или к такому вроде бы бессмысленному занятию как альпинизм, что отражается в понятии "интересное", причем оно сближается с утилитарными стремлениями только для самых ограниченных индивидов, но даже и они способны и желают необыкновенного, находя свой интерес, например, в потустороннем, отражающийся в их вере в неведомое, которое привлекает их райским блаженством после смерти, а при жизни дает им чувство превосходства над неверующими, коим не ведом экстаз веры и прикосновения к чудесному и, значит, самому высокому.
  Противоположные им личности - интеллектуально развитые и достаточно образованные для того, чтобы разбираться во многом и действительно что-то понимать в избранной сфере деятельности, - предпочитают искать свой интерес в какой-то необычности, которую они не понимают, но хотели бы разгадать, например, сделав открытие или изобретение.
  Так, Леонардо да Винчи построил прототип вертолета, написал до сих пор неразгаданное изображение Моны Лизы, Франклин изобрел громоотвод, Фуко - маятник, Лев Толстой написал "Смерть Ивана Ильича".
  При совпадении способностей и интересов возникающий эффект, подобный резонансу, приводит человека к творческим находкам (креативности), так как ему в этом случае иногда удается найти действительно новое как в технике, так и в искусстве.
  Между этими крайностями располагаются все остальные персоны мира, интерес подавляющего большинства которых заключается не столько в необычном, сколько в сфере удивляющего или возмущающего их, - как правило, в границах потребления определенного массового продукта.
  Это может быть мода, политика, спорт, зрелища, игры и прочие области воздействия на человека, далекие от высоких стремлений, но приносящие этого типа людям удовольствие, которое всегда связано с притоком в той или иной мере новой информации.
  Вместе с тем в подобных интересах и в связи с ними, эти обыватели, сводят себя большей частью не к субъектам деятельности, а объектам воздействия, служа, по сути, чужим и, очень часто, корыстным интересам, позволяя зарабатывать всяким проходимцам на себе.
  Тем самым выявляется еще одна категория субъектов действия, пытающихся заставить остальных служить своим интересам, и их можно обозначить как паразитов, поскольку единственным их интересом является стремление к удовлетворению самых примитивных (животных) потребностей - наилучшая еда, красивые самки, доминирование над соплеменниками.
  Всем этим они замещают культурные ценности и этику общего поведения, лицемерно проповедуя для остальных исполнение выгодных только для них правил и норм, а также отвлекая массы от уничтожения их самих как типичных и сознательных паразитов предоставлением всё новых предметов потребления.
  Тем не менее, и эти паразиты, главными из которых являются властные элиты, выполняют в процессе развития человеческих сообществ свою роль - раздражают общественность и не дают ей заснуть, внося этим свой постоянный вклад в движение цивилизации.
  Интерес как влечение подобен счастью - он, достигая предмета своего влечения, довольно быстро испаряется, достигая кульминации на стадии предвкушения обладанием.
  Как только он прикасается к желанному предмету, то по некоторому размышлению или даже сразу - интерес исчезает из-за пришедшего понимания недостаточности достигнутого, поскольку сам предмет интереса изначально был построен в воображении, а реальность этот идеальный образ всегда опровергает, и он становится пройденным, ненужным или даже противным, замещаясь новыми влечениями, которые, тем не менее, не исключают возврата к прежним интересам не только по забывчивости, но и вследствие приятности некоторых воспоминаний.
  Интерес подобен счастью именно потому, что результат влечения всегда разочаровывает: хочется одного, а получаешь всё не то - искомый предмет интереса всё время ускользает, что неизбежно, так как внутренние зыбкие ощущения и колеблющиеся желания никогда не совпадают с восприятием внешней формы предмета интереса с его четкими очертаниями, в которые не вмещается внутреннее облако мечты.
  Поэтому интерес, как и счастье, страсть, любовь, не находит окончательного разрешения, пребывая до смерти человека в состоянии построения и разрушения образов, то есть в стремлении к приобретению новой информации.
  Прекрасное, как и интересное, является источником информации, но, в отличие от интересного, которое при обращении к нему становится обыденным, прекрасное, обращая на себя внимание, всегда вызывает непреходящий интерес не только гармоничным слиянием элементов его образа в сознании, не только своей устойчивостью в этой гармонии, но и своей вечной загадкой для человека: закатом солнца, расцветкой осенней листвы деревьев, переливами морской волны, мадонной Рафаэля можно любоваться каждый день, хотя прагматически это совершенно бессмысленно.
  Бесчисленные формы прекрасного существуют только для человека, и они вполне объективны, так как воспринимаются им в качестве конструкций бытия, находящих определенное преломление в сознании, а не производятся его сознанием произвольно, но сложение элементов бытия в гармоничные образы в сознании человека происходит только на основе осознания им себя в моменты сосредоточения, то есть при сознательном слиянии своего "Я" с определенными фрагментами окружения, что удается не каждому.
  Прекрасное имеет то отличие от интересного, что всегда сохраняется неизменным. Оно не зависит от текущих событий, и поэтому прямого отношения к познанию наподобие любознательности или интереса не имеет.
  Прекрасное можно созерцать или слышать, но скопировать его невозможно - оно сразу же омертвляется - будь то картины Рафаэля или исполнение симфонии Чайковского на балалайке.
  Невозможно смоделировать закат солнца в море или цвета осеннего леса, но можно попытаться максимально приблизиться к этому прекрасному, что и удается только гениям.
  Древние формы Парфенона до сих пор чаруют нас своим совершенством, а внесение правок в древние архитектурные ансамбли или картины великих художников тут же уничтожает их гармонию.
  Научиться создавать шедевры искусства конвейерным способом до сих пор никому не удавалось, несмотря, например, на знание всех правил стихосложения.
  Этот факт несомненно указывает на то, что основа прекрасного находится в по ту сторону текущего бытия, и отражение этого "потустороннего" можно только созерцать или извлекать в виде шедевров искусства при удавшемся соприкосновении с ним, так как само наличие прекрасного в природе наводит на мысль о создании подобного, и попытки сделать это действительно дали, правда, в сравнительно немногом числе, необыкновенные предметы искусства, появление которых следованием определенным правилам, как, например, в ремеслах, объяснить невозможно.
  Не увенчиваясь в большинстве случаев успехом, попытки создать прекрасное, тем не менее, попадают в рамки интереса, или влечения к необыкновенному, наиболее выдающимися продуктами которого являются возникновение такого интересного, как фотография, инженерия, химические технологии, биоинженерия и т. д. для вящей пользы населения.
  То есть, в сущности, возникновение целых отраслей, ускоривших развитие цивилизации, оказалось побочным продуктом прекрасного на соответствующем уровне развития самосознания человека, которое, расширив возможности населения в прикосновении к прекрасному не только в природных явлениях, но и в музыке, живописи, словесном выражении и архитектуре, обратило его внимание на техническое творчество тоже в попытках приблизиться к прекрасному.
  Сплошные и вполне закономерные неудачи найти правила создания прекрасного промышленным способом, как это ни парадоксально, позволили человеку извлечь, как видите, из них определенную пользу.
  Интерес вызывается неудовлетворенностью человека обыденностью существования, а также самим собой из-за отсутствия возможности объять необъятное. В неудовлетворенности и заключается источник формирования его интереса.
  Этот источник никогда не иссякает, потому что он находится в вечном, развивающемся сознании (активном), которое тут же остановится в своем развитии, если обладатель сознания перестанет испытывать неудовлетворенность собой, которая подталкивает его к новому, а привлечь сознание в человеке к новому способно только интересное.
  Однако полного удовлетворения сознание в открытом или полученном интересном достичь не способно вследствие необозримости открывающихся всё время новых горизонтов неизведанного и, значит, интересного.
  Стало быть, предназначение интереса и его продукта - интересного состоит для человека в обеспечении потребления им новой информации, обновляющей его сознание и дающей каждый раз толчок к развитию его сознания.
  Вместе с тем противоположные интересы двойственного сознания человека (животной составляющей сознания и высшей составляющей сознания, или самосознания), их борьба создают постоянный стимул для развития сознания человека в сторону всё большей его гуманизации, так как осознание собственного эгоизма и примитивности закладывает основу для их преодоления, которое, правда, никогда не случается в силу невозможности устранения животного сознания.
  В обществе борьба противоположных интересов низшей и высшей форм сознания в человеке проявляется отнюдь не классовой борьбой и не противостоянием бедных и богатых, а борьбой выделившихся из народа наиболее продвинутых (энергичных, образованных, неглупых) представителей преобладающих интересов соответственно высшей и низшей форм сознания.
  Первые ставят во главу угла альтруизм, совесть, милосердие, борьбу за полную гармонизацию общества, вторые - эгоцентризм и элитарность, полагая, как и животные, но осознанно, что общество существует только для того, чтобы удовлетворять их интересы.
  Непримиримость этих противоположных и неустранимых интересов предполагает перманентную борьбу между ними, в ходе которой то одной, то другой стороне приходится идти на уступки, что не может не обеспечивать продвижение каждого сообщества вперед до поры до времени.
  
  Глава 5.
  Почему и когда началась промышленная революция? и именно в Европе?
  
  Введение
  В середине второго тысячелетия нашей эры, начиная с Нидерландов, а затем и Англии, произошел поворот к промышленному производству, довольно быстро уничтоживший средневековье в Европе. Какова истинная причина этого эпохального события? И почему оно случилось изначально лишь в одной - именно протестантской - стране Европы, а не в другой или других, и не в Китае или Индии? Убедительных ответов на эти вопросы пока нет. Поэтому имеет смысл попытаться разрешить эту проблему.
  Еще с XIX предполагается, что промышленная революция началась во второй половине восемнадцатого века по причинам, связанным с началом массового применения машин, урбанизацией и переходом аграрного общества к индустриальному, а завершилась она в конце девятнадцатого века.
  Характерной чертой промышленной революции считается быстрый рост производительных сил на основе высокопроизводительных машин, завершившийся утверждением капитализма.
  Всё это не так, потому что промышленную революцию, точнее, поворот к промышленному производству, спутали с капитализмом.
  Термин "промышленная революция" был введен Жеромом Бланки, хотя более уместен в данном случае термин "поворот к промышленному производству", поскольку революция, по определению, не длится долго, а промышленная революция, как считается, продолжалась около двух веков.
  Если основные плоды этого поворота к индустрии повторяются в дальнейшем в других странах, то это лишь доказывает адекватность совершенного где-то и когда-то впервые поворота к промышленному производству.
  Поворот к промышленному производству произошел на самом деле в конце шестнадцатого века в Нидерландах. И причина его не имеет прямого отношения к технике и индустриализации, что будет показано ниже.
  И только через два века после постепенного развития достижений этого поворота в Нидерландах, а затем в Англии и других протестантских странах возникло капиталистическое производство и соответствующие ему отношения еще в нескольких странах, которые поэтому получили преимущественное развитие, и теперь именуются развитыми.
  Таким образом, поворот к промышленному производству в Нидерландах создал возможности и показала пути их реализации для возникновения и утверждения капитализма.
  Основным признаком промышленной революции считается переход от ручного труда к машинному, но, чтобы этот переход осуществился, надо прежде изобрести и внедрить эти машины, а это в свою очередь предполагает достаточно широкое развитие образования и науки.
  А вот "рост производительных сил на базе крупной машинной индустрии" - это уже один из результатов поворота к промышленному производству, который характерен для начальной стадии капитализма, а не для поворота к промышленному производству.
  Центр науки в Европе, освобождение труда, собственные изобретения и внедрение в хозяйство прочих высокопроизводительных машин, лидирующее положение в мировой торговле, книгопечатании впервые возникли или стали широко применяться в Нидерландах.
  В этой стране также появились впервые регулярная почта, биржи, газеты. Нидерланды стали центром мировой торговли.
  Благодаря религиозным свободам, которые впервые в Европе были предоставлены правительством Нидерландов, преследуемые протестанты стекались в Нидерланды, в том числе и ученые, вследствие чего Нидерланды превратились в центр европейской науки, который был представлен Лейденским университетом, основанным в 1575 году Вильгельмом Оранским, предводителем Нидерландской революции.
  Книгопечатание в Нидерландах стало ведущим в Европе.
  Ручной труд в большинстве отраслей был заменен машинным в соответствии с местными условиями.
  В частности, ветряные мельницы интенсивно работали на лесопилках, в бумажных мастерских, маслобойках, при производстве пороха.
  Уже в начале XVII века в Нидерландах работало 30 заводов по очистке сахарного тростника. Были организованы целые отрасли обрабатывающей промышленности, связанной с работой порта. По всей стране работали предприятия по обжигу кирпича для снабжения им многочисленных строек.
  В Нидерландах быстро на основе самого продвинутого в мире судостроения образовался громадный капитал, связанный с захватом мировой торговли Объединенной Западно-Индийской компанией, основанной в 1602 году,
  В результате, доход на душу населения Нидерландов стал самым высоким в Европе.
  Таким образом, по всем признакам впервые поворот к промышленному производству произошел в Нидерландах в конце XVI - начале XVII веков.
  Лишь затем он был повторен сначала в Англии, затем в Швеции, США.
  В частности, в конце XVII века Англия начала обгонять мирового лидера - Нидерланды - по темпам роста высокопроизводительных мануфактур, а потом и в мировой торговле. К середине XVIII века Англия превратилась в ведущую капиталистическую страну мира по уровню экономического развития.
  В дальнейшем, в этой стране произошел переход к крупному машинному производству на основе изобретения прядильных машин Аркрайтом, Харгривсом, Кромптоном (1769 год); парового двигателя Уатта (1775 год); а также использования кокса для металлургии в восьмидесятых годах XVIII века.
  Надо полагать, приведенный материал показывает разницу между промышленной революцией, точнее, поворотом к промышленному производству, и капитализмом, и, соответственно, указывает на время этого поворота.
  В связи с этим, причины поворота к промышленному производству, предложенные до настоящего времени, являются лишь констатаций смены одного другим, предпосылками или признаками поворота к промышленному производству.
  Рассмотрим их вкратце.
  А. Сен-Симон считал причиной промышленной революции переход от феодальной и теологической системы к системе промышленной и научной [1, с. 5].
  Это соображение Сен-Симона указывает не на причину промышленной революции, а на внешний поступательный ход мирового хозяйствования.
  А. Тойнби считает началом промышленной революции 1760 год (Англия), указывая, что "до 1760 года в Англии держалась старая промышленная система; ни одно великое механическое изобретение не было еще введено ]2, с. 13]. При этом, Тойнби констатирует, что промышленная революция заключается "в замене средневековой системы регламентации, которой были до сего времени подчинены производство и распределение богатства, конкуренцией (там же, с. 121).
  Соображения Тойнби явственно констатируют то же, что предлагает в качестве причины Сен-Симон, добавляя к этому конкуренцию. То есть он опять же находится на позициях внешнего наблюдателя за ходом общественно-экономического развития, не вникая в существо проблемы, а останавливаясь лишь на внешних признаках процесса становления капитализма.
  Родоначальник экономической истории У. Каннингем находит только предпосылки промышленной революции, а не ее причины. Он видит их в начале Великих географических открытий и борьбе за колонии, в которой победила Англия [3].
  Удивительно, но факт, историки совершенно не желают смотреть в корень. Вот и Каннингем уклонился от выявления причин промышленной революции, отметив лишь некоторые ее предпосылки.
  Французский ученый П. Манту посчитал, что "промышленная революция есть расширение ранее сжатых сил, внезапное распускание и пышный рост зародышей, остававшихся до тех пор в скрытом или дремлющем состоянии" ]4, с. 415].
  Это высказывание и вовсе ни о чем, тем более что Манту не указал, почему эти "сжатые силы" возникли именно в Англии.
  Русский историк экономики И. Кулишер указал целый ряд причин возникновения промышленной революции: потребность в технических улучшениях и способность их удовлетворить в связи с успехами естественных наук, обезземеливание крестьян, явившее готовую рабочую силу, появление расчетливых и инициативных предпринимателей, внедрение машин [5, с. 493].
  Все причины, на которые указывает Кулишер, в лучшем случае являются предпосылками промышленно революции или сопутствующими ей явлениями, поскольку любая из этих якобы причин имеет собственную причину. Например, Кулишер не объясняет, почему возникла потребность в технических нововведениях.
  В свою очередь марксисты полагают, что все революции совершаются в результате конфликта классов по поводу экономических ресурсов, отношения к собственности, обозначая смену общественно-экономических формаций. Тем самым марксистами отвергается идея социального консенсуса, проявляющегося не так уж редко.
  Само происхождение поворота к промышленному производству не из конфликта классов, и из постепенного развития общественного самосознания, приведшего к признанию благости труда и плодов его, опровергает марксистскую идею конфликтности в смене формаций.
  Наиболее близким к определению, по крайней мере, одного условия, способствовавшего возникновению промышленной революции, на наш взгляд, оказался Макс Вебер, который в своем труде утверждал, что лютеранская проповедь не только дала толчок Реформации, но и оказала влияние на зарождение капитализма, причем характерной чертой протестантских сообществ, предполагает Вебер, является ведение коммерции в качестве добродетельного вида деятельности [6].
  Действительно, Лютер признал труд благостью, а не повинностью, но это высказывание основоположника протестантизма является лишь условием, способствующим возникновению поворота к промышленному производству, но оно не могло его произвести.
  Ниже мы попытаемся выявить не только условия для промышленного поворота, но и истинную причину поворота к промышленному производству, а также место и время его первичного возникновения.
  Часть 1. Условия поворота к промышленному производству.
  Приобретенная человеком двойственность сознания привела к возникновению наиболее эффективной силы, движущей человеческие сообщества по пути прогресса как культурного, так и технологического [7].
  Эгоизм животного (природного) сознания в человеческих сообществах был тем самым противопоставлен альтруизму его самосознания, и этот альтруизм наиболее рельефно выразился в культуре с ее разнообразными интересами, стремлением к прекрасному, и религии, особенно в христианстве, что в совокупности не могло не способствовать цивилизационному прогрессу.
  Тем не менее, этот прогресс был не слишком скорым, длясь несколько тысяч лет вследствие постепенного развития индивидуального и общественного сознания до определенного прорыва, когда появилась возможность, с одной стороны, "выплеснуться" за пределы одного лишь государства на бескрайние земные просторы, а с другой стороны, появилось своего рода разрешение от религии и государства на эффективное и практически неограниченное использование труда и его плодов без всякого торможения в культуре и в сфере технологий.
  Известно, что бытие и сознание непрерывно взаимодействуют, не существуя друг без друга. Поэтому без постепенного накопления данных, создания соответствующих условий человек не способен реализовывать собственные оригинальные идеи, например, в технической сфере, даже если они у него и сформировались.
  Примером этого является Леонардо да Винчи, который изобрел парашют, велосипед, танк, робот, прожектор, выдвинул идеи аэроплана и вертолета, но они оказались невостребованными.
  То есть сознание самого высокого уровня оказывается бессильным перед обстоятельствами, если условия для реализации новых идей и проектов не созрели.
  Каковыми же должны быть условия для начала промышленной революции, точнее, - поворота к промышленному производству?
  Понятно, что при рабовладельческом строе технические решения, повышающие производительность труда, не требовались из-за дешевизны рабочей силы. Структура хозяйствования в эпоху средневековья так же не нуждалась в техническом прогрессе вследствие подневольного труда так или иначе прикрепленных к земле работников, которыми фактически владели феодалы практически во всех странах мира.
  Цеховая разобщенность ремесленников в городах, отсутствие широкого распространения кредитно-финансовой системы так же не способствовали появлению высокопроизводительной техники, лишающей к тому же смысла деятельность ремесленников. Они также не способствовали развитию торговли, ассортимент которой был ограничен в основном сырьевыми товарами и предметами роскоши, причем бедность и униженность почти всего населения препятствовали широкому развитию торговых отношений с высокими оборотами, тем более что торговле мешали отсутствие дорог приемлемого качества, емкого и быстрого грузового транспорта, многочисленные границы между феодальными владениями, грабеж на дорогах.
  Даже плавания португальских и испанских моряков к далеким континентам в конце XV века нашей эры не привели к заметному промышленному повороту.
  Что же тогда вызвало этот поворот?
  Известно, что свободу можно получить только тогда, когда у тебя будут развязаны руки.
  А руки у всех были связаны строгими религиозными установлениями и ограничениями, что было характерно до определенного предела для христианства.
  Конфуцианство в Китае, установившее строгие правила поведения и иерархичность общественных структур более чем на 2000 лет, с его общественной этикой, политической идеологией, научными традициями, в отличие от остального мира, который признавался китайцами, гордившимися своими культурными и структурно-социальными достижениями, варварским, фактически отрезало Китай от остального мира, что в итоге привело его к застою.
  Конфуцианская идея воздаяния, относящаяся лишь к потомкам, и не затрагивающая потустороннее, бессмертие души, являясь по существу примитивным воззрением архаичного типа, естественно, не могла содержать в себе противоречивость как мироздания, так и человеческого сознания. Поэтому китайское сообщество было более склонно к соблюдению традиций, нежели к попыткам производить новое, то есть к креативности, которое, если и проявлялось, то не получало развития. Китайское сообщество и в настоящее время практически только копирует любые инновации, не задаваясь проблемами получения принципиально новых знаний и новых технологий самостоятельно.
  Подобные строгие установления и ограничения характерны, действуя и поныне, для мусульманства, индуизма и буддизма, предлагая пастве жить традиционно, уповать на волю высших сил. Все эти конфессии препятствуют появлению любого нового, которое нарушает установившийся и крайне выгодный для служителей церквей порядок.
  А поскольку власть церквей в то время была непререкаема, постольку любые отклонения от нормы безжалостно подавлялись
  Еретики, изобретатели просто сжигались на кострах или их казнили иными способами, что, например, произошло на Руси при Иване Грозном с изобретателем планера, который совершил с помощью сделанных им крыльев полет с колокольни. Известны также многочисленные примеры "работы" инквизиции.
  Однако ничто не вечно.
  В отличие от остальных континентов, в Европе примерно с ХI века создалась любопытная ситуация.
  Еще со времен античности горожане пользовались значительными привилегиями по сравнению с сельским населением. Эта традиция не угасла и в средневековье. Во многих странах Европы горожане по своему статусу фактически приравнивались к дворянам, в городах активно действовали муниципалитеты, работали парламенты, для молодежи были открыты университеты. В частности, первый университет Европы появился в Болонье в 1088 г.
  Всё это не могло не повлиять на рост самосознания в основном городского населения, с чем приходилось считаться феодалам, которые к началу XVI века нашли общий язык с горожанами в стремлении отказаться от поборов и всевластия папства, тем более что налицо было полное разложение католической церкви, выразившееся в продаже индульгенций - оплачиваемой грамоты папы римского об отпущении грехов.
  И тут, весьма кстати для властных элит германских государств, нашелся немецкий богослов, осмелившийся в 1517 году выступить не только против индульгенций, но и в обращении "К христианскому дворянству немецкой нации" объявивший борьбу с папским засильем делом всего немецкого народа.
  Таким образом, Европа оказалась единственным местом мира, в котором наглядно и существенно проявился рост самосознания значительной части населения, потребовавшего наконец устранить по крайней мере всевластие папства с перенесением акцента сознательного существования с духовного на мирское, в котором несомненно должно быть и божественное.
  И оно было найдено.
  Обратившись к истокам, Лютер отверг авторитет папских декретов и посланий и призвал считать главным источником христианских истин Библию, а не церковь.
  Лютер также отверг противопоставление мирского и духовного, указав, что и в мирской жизни на профессиональном поприще осуществляется Божья благодать, поскольку Бог предназначает людей к тому или иному виду деятельности, вкладывая в них различные таланты и способности, и долг человека прилежно трудиться, исполняя своё призвание [8].
  В итоге, произошел раскол католической церкви с образованием нескольких направлений протестантства.
  Идея Лютера о том, что главным призванием человека является прилежный труд, раскрепостила появившуюся протестантскую общественность, позволив ей по-иному отнестись не только к труду, но и к его плодам, особенно новым.
  Во всех протестантских странах было снято запрещение на новинки техники и их использование.
  Поэтому причиной Реформации, произошедшей именно в Европе, оказалась прогрессивность христианства, в котором, в отличие от остальных религиозных направлений, изначально в Нагорной проповеди Христа было заложено противоречие между наличным бытием и "миром" иным - лучшим. Естественно, рано или поздно должна была появиться идея о "верном" приобщении к этому лучшему "миру" через усовершенствование существующего мира посредством эффективных трудовых усилий и их плодов для общего блага, что Бог не сможет не заметить непосредственно,
  Кроме того, унаследовавшая римские традиции и многие культурные черты античности Европа в основном в основанных еще римлянами городах, постепенно копила в себе недовольство дикостью окружающего, помня времена высокой культуры античности, и сохраняя тем самым, как минимум, в потенции стремление к ее образцам, выразившееся в итоге в искусстве Возрождения, начало которого предшествовало эпохе промышленной революции, явившись дополнительным толчком для нее не только общим повышением грамотности и культуры населения, его приобщением к прекрасному в скульптурах, живописи и новой светской словесности вместо богословских трактатов и библии, но и расширением поступающих информационных потоков в умы, которые несли в себе различные идеи креативных членов сообществ по усовершенствованию бытия.
  И возможность подобного улучшения жизни была открыта признанием благости труда.
  Таким образом, сложившиеся уникальные условия в Западной Европе, - большей частью латинской - не могли не способствовать постепенному росту самосознания его городского населения, а противоречивый характер христианства, в итоге приведший к Реформации, официально признавшей благость труда, открыл тем самым "ворота" всем новым идеям и обеспечило возможность их эффективной реализации.
  Широко стало использоваться водяное колесо. Им при обработке металлов приводили в движение молот весом до одной тонны. В бумажном производстве с помощью колеса поднимали и опускали прессы, в горном деле - поднимали руду и откачивали воду из шахт.
  Плавильщики соединили водяное колесо с мехами для вдувания интенсивных потоков воздуха в плавильные печи, что позволило существенно увеличить количество выплавляемого металла.
  Пушки и ружья стали отливать в специальных формах, отверстия в стволах делали с помощью сверлильного станка.
  Средневековью пришел конец. Рыцарские доспехи легко пробивали пули, стены замков разрушали ядра пушек.
  Кроме того, мельницы, использующие в качестве движителя воду или ветер, стали действовать и в сукновальном, и в мукомольном производстве.
  Появилась самопрялка, одновременно вытягивавшая волокно в нитку и скручивающая его, на ткацких мануфактурах заработали ленточные станы, на которых один рабочий изготавливал сразу по 20 лент разных цветов.
  Португальцами были изобретены легкие и маневренные суда - каравеллы. Они оснащались тремя мачтами с прямыми и косыми парусами и могли двигаться в нужном направлении не только при попутном ветре, но и при встречном.
  Широкое применение нашло изобретение Иоганна Гутенберга отдельных металлических литеров, из которых можно было составлять строки и страницы для оттисков на бумагу. Он же изобрел и печатный станок.
  В Англии в 1589 году была изобретена промышленная вязальная машина. Устройство состоит из иглы с крючком, которые работают, открываясь и закрываясь последовательно, имитируя процедуру ручного вязания. В 1660 году насчитывалось примерно 650 вязальных машин, а в 1844 году - около 43 тысяч.
  В середине второго тысячелетия нашей эры также были изобретены в Европе логарифмическая линейка, микроскоп, телескоп, кремневый мушкет.
  В конце XV века Лука Пачоли предложил в бухгалтерском учете делать двойную запись.
  В XVI веке в Европе были изобретены карманные часы, зернистый порох, водолазный колокол, диэтиловый эфир, колесная яхта с парусами, сургуч, карандаш, ватерклозет, карта мира в новой проекции.
  В начале XVII века в Европе были изобретены арифмометр, паровая турбина, штангенциркуль, жидкостный термометр, барометр, счетная машина, вакуумный насос.
  Наконец нашел широчайшее применение кредит, являющийся основой массового товарного производства, позволяя восполнить недостачу собственных ресурсов и привести капитал в непрерывный оборот.
  Появившаяся возможность массового производства разнообразных товаров требовала развития торговли, нахождения новых рынков сбыта товаров.
  Самым дешевым и эффективным методом торговли была доставка товаров морем. Выход к морю, навыки кораблестроения и мореплавания имели католические страны - Испания, Португалия, Италия, Франция и протестантские - Нидерланды и Англия.
  Однако католические страны по-прежнему находились в средневековье, живя по предписаниям своей церкви, причем во Франции протестанты-гугеноты были частично уничтожены или бежали из страны.
  Часть 2. Характеристика страны - родоначальника поворота к промышленному производству.
  Поэтому первой страной, последовавшей заветам Мартина Лютера в форме кальвинизма (швейцарский вариант протестантства) и осуществившей скачок капитализму, были Нидерланды, освободившиеся от владычества Испании, и вместе с тем снявшие благодаря протестантизму путы с использования инноваций.
  Кроме того, Нидерланды имели трудолюбивое, грамотное население, ряд крупных городов, в том числе и городов-портов, выход к морю, старые традиции мореплавания, склонность к морской торговле, и могли эти обстоятельства использовать достаточно эффективно благодаря поддержке промышленников и коммерсантов государством, имевшим для того времени самые демократические институты.
  Таким образом, самосознание населения этой страны в силу сложившихся обстоятельств, главным из которых оказалось по протестантской логике новое отношение к труду, поддерживающееся реформированной церковью, достигло к тому времени наиболее высокого по сравнению с другими странами уровня. У граждан этого государства появились новые интересы, расширившие охватывающие их информационные потоки, что само по себе создало поступательный в техническом и культурном отношении тренд, не исчезнувший и к нынешнему времени.
  Этот "золотой век" Нидерландов начался в 1576 году и продолжался около столетия.
  Правительство Нидерландов предоставило большие религиозные свободы своим гражданам, в то время как остальные страны Европы фактически находились в состоянии застоя.
  Из многих стран Европы преследуемые протестанты стекались в Нидерланды, в том числе и ученые, в результате чего Нидерланды стали центром европейской науки.
  Это повлекло за собой достижение высочайшего уровня книгопечатания. Издательство Кристофа Плантена стало в XVI веке крупнейшим в Европе, имея филиалы в Париже и Лейдене.
  В связи с участием Нидерландов в географических открытиях больших высот достигли географическая наука и картография.
  Голландцы наладили две службы, отличающие их от других стран Европы того времени: регулярную почту и информационную газету.
  У страны в силу ее прибрежного положения появился замечательный козырь - ветряные мельницы, и их способы использования отличались большим разнообразием. Они нашли использование в "золотой век" для лесопилок, бумажных мастерских, маслобоек, фабрик для производства пушечного пороха. По всей стране существовали предприятия по обжигу кирпича. Выходцы из Антверпена создали в Амстердаме несколько отраслей обрабатывающей промышленности, связанной с работой порта. Организованные ими мыловарни получили всемирное признание. Заводов по очистке сахарного тростника к 1630 году насчитывалось уже 30. Огранка алмазов также началась в Нидерландах, раскрывшись в полном объеме в следующем столетии.
  Таким образом, голландцы изобретают, внедряют всевозможные новинки в быт и технические отрасли, особое внимание уделяя усовершенствованию кораблей и мореходству, тем самым быстро превратив свою страну в ведущую торговую страну мира. В Нидерландах появляются выдающиеся художники и архитекторы.
  Кроме новинок других стран Европы, у голландцев были и свои изобретения: карманные часы Петера Хенляйна (1510 год), карта мира Герарда Меркатора (1569 год), микроскоп Захария Янсена (1590 год), маятниковые часы Христиана Гюйгенса (1657 год), линзы для микроскопа Антони Ван Девенгука (1673 год).
  Ведущей отраслью объединенных провинций стало судостроение, которое вывело страну на первое место в мире по размерам и качеству военного и торгового флота.
  Самым передовым был финансовый рынок Нидерландов, в городах действовали товарные и фондовые биржи. Однако экономическое процветание стране обеспечивала международная торговля.
  Быстро образовавшиеся громадные капиталы связаны в основном с деятельностью Объединенной Западно-Индийской компании, основанной в 1602 году, что позволило максимально скоординировать судоходство и торговлю сначала с Юго-Восточной Азией, а затем с Индонезией, Японией, Тайванем, Шри Ланкой, Южной Африкой. Впоследствии эта компания захватила торговлю с Западной Африкой и Америкой. В результате, эта компания являлась долгое время крупнейшим торговым предприятием мира.
  Появившийся громадный торговый капитал вывел Нидерланды в страну с самым высоким доходом на душу населения в Европе.
  Единственным конкурентом Нидерландов в это время в торговле являлась также протестантская страна Англия.
  Тем не менее, статус Нидерландов был настолько велик в то время, что в 1689 году английский парламент обратился к штатгальдеру Нидерландов Виллему III с просьбой занять английский престол.
  Ведущая роль Нидерландов в мире фактически была подорвана победой над ее армией англичанами в войне в конце XVII века. "Золотой век" этой страны завершился, и ведущая роль в промышленном повороте перешла к другой протестантской стране - Англии.
  Флаг поворота к промышленному производству был поднят еще выше более мощной протестантской Англией, но с запозданием на век, поскольку признание труда и плодов его благостью было затруднено более консервативной системой управления и более мягкой формой протестантизма в Англии по сравнению с Нидерландами.
  Во главе государства в Англии стоял монарх, являвшийся вместе с тем и главой независимой Англиканской церкви, хотя и отделившейся ближе к концу XVI века при королеве Елизавете от Римско-католической церкви, но сохранившей в себе элементы католицизма (англо-католицизм), и поэтому не приветствовавший первоначально радикализм Лютера, занимая позицию между протестантством и католицизмом.
  Тем не менее, "39 статей" англиканской веры были проникнуты протестантским духом, отрицавшим чистилище, индульгенции, власть Папы Римского, и представляя спасение не только в одном стремлении к духовному, но и в мирских деяниях, то есть фактически снимали все ограничения, наложенные папством, в частности, на свободное предпринимательство и восприимчивость к нововведениям в науке и технике, хотя и повторяли все каноны священного писания.
  Поэтому не сразу, а постепенно и государство, и церковь не только прекратили препятствовать развитию торговли и промышленности, но и стали всячески способствовать развитию образования, науки и техники.
  К концу XVIII века в Англии были изобретены вязальная машина, паровой двигатель, стали широко использоваться доменные печи.
  Спрос на металлические детали прядильных станков, паровых машин, сеялок и прочих механизмов привел к изобретению токарного и фрезерного станков для эффективной и быстрой металлообработки.
  Оттеснение Нидерландов на второй план в мировой торговле и захвате колоний, развитие крупного машинного производства привели к росту производительности труда как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, а смещение масс населения из аграрного сектора в индустриальный постепенно превратило Англию в ведущую индустриальную страну - главную страну капитализма того времени.
  Часть 3. Определение причины поворота к промышленному производству в середине второго тысячелетия нашей эры.
  Итак, средневековье могло завершиться лишь при возникновении следующих условий.
  Снятие строгих религиозных установлений и ограничений, препятствующих частной инициативе, научному и техническому прогрессу.
  Признание труда не повинностью, а благом.
  Появление самодеятельной и образованной части населения в рамках централизованного и независимого государства.
  Возникновению первого условия поспособствовало явственное разложение католической церкви к середине средних веков, которая опозорила себя торговлей индульгенциями, лицемерно утверждая при этом свою приверженность духовному.
  В итоге, подобный провал папства не мог не вызвать возмущения у образованной и честной религиозной общественности.
  Это возмущение выразил впервые Мартин Лютер, категорично отвергнувший подобного посредника между Богом и мирянами, но он не остановился на этом, а указал на невозможность противопоставления мирского и духовного, поскольку Бог предназначает людей к тому или иному виду деятельности, вкладывая в них различные таланты и способности, и тем самым он осуществляет определенный замысел.
  Отказ от церковных ограничений и признание труда благом, как и плодов его, повлекло за собой снятие пут с частной инициативы, открыло дорогу разнообразным креативным идеям, послужив тем самым научному и техническому прогрессу, в том числе изобретению и использованию высокопроизводительных машин.
  Подобного рода тренд был также поддержан самостоятельностью и образованностью городского населения, поскольку в крупных городах Европы уже с XI века функционировали университеты, работали парламенты и муниципалитеты.
  А наибольшую поддержку этому протесту первоначально оказало правительство Нидерландов, освободившихся от владычества Испании. Именно в Нидерланды устремились все гонимые в большинстве стран Европы протестанты.
  Вот там и началась первая в мире промышленная революция, точнее, поворот к промышленному производству, о чем подробнее было рассказано выше.
  Таковы условия, способствовавшие этому повороту сначала в одной протестантской стране, а потом и в остальных протестантских странах - Англии, Швеции, США.
  Тем не менее, всё эти условия, без которых этот поворот не состоялся бы в определенное время и в определенном месте, не открывают причину его возникновения тогда и тут, тем более что причина часто бывает тщательно скрытой и отдаленной от события.
  Самосознание, отличающее человека от всех прочих живых существ, отразилось на возникновении в человеческих сообществах религии - консервативной части самосознания, и - культуры с включением в нее науки, технологий и искусства, - либеральной части самосознания.
  В свою очередь, двойственность сознания как основная движущая сила человека и его сообществ [7] выразилась через религию в отношении их к собственному бытию - мирскому, и некоему одухотворяющему его - потустороннему, а в культуре эта двойственность проявилась в интересе к новому, приобретя свое законченное выражение в креативности [9].
  Наиболее пронзительно и четко соотношение мирского (бытия) и духовного (потустороннего божественного) в их неразрешимых противоречиях было явлено христианством между тем, что есть, и тем чему надлежит быть.
  В Нагорной проповеди Христос рельефно обозначил эти противоречия, которые отчасти были осознаны только через полторы тысячи лет впервые Мартином Лютером.
  "Блаженны нищие духом, ибо им принадлежит Царство Небесное". (Евангелие от Матфея. Гл. 5 п. 3).
  По существу, тут речь тут идет о горизонте, к которому каждому человеку нужно стремиться, ибо в Царстве Небесном нет собственности, за которую здесь все цепляются, там нет борьбы за те или иные блага. В этом Царстве все понимают и любят друг друга. Более того, там всё является единым целым.
  Поэтому тот, кто будет стараться отринуть соблазны материального мира, приблизится к состоянию чистого духа, и значит, к Царству Небесному.
  Кажется, что в нашем греховном мире это невозможно, а те немногие, которые пытаются это искренне совершить, зовутся блаженными.
  Если христианская церковь в ее основном части - католической - поняла это высказывание как неизбывное стремление человека от "грязи" мирского к "чистоте" духовного, сделав акцент на последнем и противопоставив его мирскому, то Лютер уловил иную грань этой иносказательной мысли Христа.
  Он заявил, что раз Бог создал человека для стремления к духовному и для реализации этой цели наградил человека теми или иными способностями и талантами, то единственным реальным способом для проявления этого божеского дара может быть только труд.
  Этим самым Лютер представил труд не как повинность, а как благодать, сняв здесь противоречие между мирским и духовным.
  Подтверждением данной идеи Лютера является также следующая сентенция Христа: "Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю". (Евангелие от Матфея. Гл. 5 п. 5), из которой следует, что благом является собрание кротких людей, у которых нет предмета для споров и которые спокойно живут и трудятся на земле для общей пользы.
  Таким образом, именно двойственность сознания в форме борьбы низшей (природной) его составляющей и высшей внеприродной (самосознания) привела к формированию религиозного общественного сознания, в котором первоначально была сделана попытка полностью устранить низшее сознание, заместив его одним только даром от Бога - самосознанием, то есть победить плоть ради духовного.
  Подобный отрыв от природной сущности человека не мог не привести церковь, в частности христианство, к поражению, ввиду нарастающего лицемерия ее служителей, не способных заместить животную сущность человека одной духовной, несмотря на все усилия.
  Такое разложение христианской церкви в лице ее наиболее мощного крыла - католичества - к середине второго тысячелетия нашей эры дошло до самого последнего края - продажи индульгенций, то есть документов от церковной власти, временно избавляющих католика от наказания за совершенные грехи.
  Терпеть далее подобную профанацию веры было невозможно.
  Поэтому Лютер предложил устранить опорочившую себя католическую церковь как посредника между прихожанами и Богом, и восстановить равновесие между мирским и духовным, признав главным содержанием жизни мирского труд на благо общества.
  Тем самым от протестантов в лице Лютера и либерального правительства страны сосредоточения в то время протестантизма (Нидерланды) появилось своего рода разрешение на получение любых "плодов" труда и их использование для вящей пользы общества, несмотря на возможные нарушения сложившихся традиций, открыв дорогу научным открытиям и инновациям.
  С другой стороны, двойственность сознания в форме борьбы низшей (природной) его составляющей и высшей внеприродной (самосознания) привела не только к Реформации, но и к появлению значительного числа креативных людей.
  Самосознание всё время требует расширения информационных потоков, которые и получает за счет сознательного преобразования людьми окружающего в виде образования искусственной среды, которое тем лучше получается, чем больше человек знает и понимает, как функционирует окружающий его мир. Познание требует образования. Появляются школы, университеты.
  В Европе к моменту воззвания Лютера как раз в крупных городах сложилась прослойка интеллектуалов и достаточно грамотных людей с широкими интересами и немалой креативностью, которым не давали хода, принуждая заниматься исключительно богословием.
  Креативность характерна переполнением индивида глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей его среде.
  Она приходит к человеку от низшего (природного) сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования.
  Однако это чувство сочетается в человеке с высшим сознанием (самосознанием), неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
  Получив соответствующее "разрешение" от реформированной церкви, эти креативные персоны не замедлили интенсифицировать научные исследования, предложив в результате массу технических и организационных новинок.
  Возникло машинное производство, усовершенствовались корабли и навигация, оживилась торговля, появились почта, газеты, расширились связи между континентами.
  А страной, в которой первоначально всё это проявилось наиболее интенсивно и быстро, были Нидерландыy конца XVI, начала XVII веков.
  В подтверждение наших тезисов следует отметить, что еще в начале первого тысячелетия нашей эры в Китае были придуманы мельницы, насосы, появились новые технологии сельскохозяйственного производства, были изобретен компас, сейсмограф, порох, бумага, технология изготовления шелка, многоярусные здания. Однако поворот к промышленному производству там не случился именно вследствие подневольного труда и рабовладения в тогдашнем китайском сообществе. То есть само по себе проявление самосознания в форме креативности недостаточно для поворота к индустрии. Требуется также проявление самосознания в форме освобождения труда для основного населения страны.
  Поэтому поворот к промышленному производству произошел не в Китае, а в Европе через полторы тысячи лет. Накопившаяся неудовлетворенность образованного человека в его самосознании требует большего, чем комфортное существование, высокое положения: она толкает его через борьбу низшего сознания с его примитивными требованиями к высокому, в данном случае - к определенному освобождению труда и его креативному использованию, что стало возможным впервые в Нидерландах конца XVI века.
  И этот поворот перевел замедленное развития цивилизации к ускоренному последовательно в протестантских странах, а потом, по их примеру, и во многих остальных, приведший к столь масштабным и впечатляющим достижениям человеческой цивилизации к настоящему времени именно вследствие определенного освобождения труда.
  Таким образом, неудовлетворенность и двойственность сознания в форме борьбы низшей (природной) его составляющей и высшей внеприродной (самосознание) через христианство в лице Лютера, и посредством протестантской страны (Нидерланды), которая была определена к тому высокой степенью развития в ней культуры и науки, привела к своего рода резонансу реформированного христианства и креативных умов, содержащих в потенции технологическую культуру,
  Тем самым борьба низшего (природного) сознания и самосознания, введя в резонанс реформированное христианство и креативность в технологической сфере в конце XVI веке, повернула мир к промышленному производству, задав направление к капитализму.
  
  Библиография
  
  1. Сен-Симон А. О промышленной системе. Избранные сочинения в двух томах. Т. 2. М., 1948.
  2. Тойнби А. Промышленный переворот в Англии в 18-им столетии. М., 1898.
  3. Каннингем У. Западная цивилизация с экономической точки зрения. М., 1903
  4. Манту П. Промышленная революция XVIII столетия в Англии. М., 1937.
  5. Кулишер И. М. История экономического быта Западной Европы в 2-х томах. Т. 2. Челябинск. 2004, с. 493
  6. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. "Избранные произведения". Москва, издательство "Российская политическая энциклопедия". 2006
  7. Низовцев Ю.М. Движущая сила и источник развития человека и его сообществ. 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  8. Сирота А. Закономерности в немецкой истории. Партнер (Дортмунд), No6 (105) maranat.de (2006)
  9. Низовцев Ю.М. Почему и за счет чего проявляются интерес и интересное?
  Сборник "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном". 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  
  Глава 7.
  Как привлечь случайность и воспользоваться ею в процессе творчества?
  
  Творческое начало в человеке является тем единственным, что определяет прогресс цивилизации в технологической и культурной сферах. Откуда взялось это творческое начало, или креативность наука не открыла до сих пор, хотя написано об этом немало. Непонятно даже, с чем связан, в сущности, процесс творчества как открытие неочевидного нового, а также благодаря чему протекает творческий процесс. Неплохо было бы это прояснить. Оценить представленную здесь попытку можно, ознакомившись с текстом ниже.
  I
  Известно, что изменчивость живых существ провоцируется мутациями, а сама мутация - это случайное воздействие на тот или иной ген, имеющее позитивное или негативное воздействие на потомков данного существа.
  В результате, с течением времени появляются и исчезают всевозможные виды организмов, существование которых определяется, в сущности, их адаптивными возможностями в отношении окружающей среды, но все изменения этих организмов происходят как бы автоматически и в течение сравнительно долгого времени, то есть само существо их не осознает.
  Действительно, случайность в любой форме даже у человека, который, в принципе, может разобраться в характере этого явления, не может породить непосредственно осознанные действия по ее использованию, поскольку человек понимает только задним числом, что данное явление случайно, то есть неожиданно, когда сделать уже ничего не может, и ему приходится или устранять последствия этой случайности, если они негативные, либо думать над тем, нельзя ли воспользоваться этой случайностью для своей выгоды.
  Прогнозировать случайность тоже невозможно, на то она и случайность, то есть нечто, выпадающее из любого известного порядка.
  Подтверждением этого непредвиденного, беспричинного, неустойчивого характера случайности, и вместе с тем того, что она есть результат перекрещивания независимых процессов являются не только примеры, приведенные ниже, но и известные определения случайности, которые были сформулированы как квинтэссенция многочисленных ее проявлений.
  В. И. Даль квалифицирует случайность следующим образом - это безотчетное и беспричинное начало. (Толковый словарь живого великорусского языка).
  С. И. Ожегов и Н. Ю. Шведова в своем "Толковом словаре русского языка" дает следующее определение случайности в форме случайного - это возникшее непредвиденно.
  Толковый словарь "Евразийская мудрость от а до я" говорит о случайности следующее: "Характер того, что существует как случайный факт. То есть того, что могло бы и не быть. Термин создан Фихте для обозначения вообще всего, что дано без причины".
  Пространное определение случайности дает "Энциклопедический философский словарь": "Случайность - отражение в основном внешних, несущественных, неустойчивых, единичных связей действительности; выражение начального пункта познания объекта; результат перекрещивания независимых причинных процессов, событий; способ превращения возможности в действительность, при котором в данном объекте, при данных условиях имеется несколько различных возможностей, могущих превратиться в действительность, но реализуется только одна из них; форма проявления необходимости и дополнение к ней".
  Как бы то ни было, но именно случайность производит эволюционные изменения в живой природе, и если оставить за скобками спорные причины появления существа с самосознанием - человека, то одним из авторов этого нового явления была случайность.
  Случайность явилась всего лишь соавтором появления человека потому, что она только эволюционно довела живые организмы до образца (примат), пригодного для образования существа, способного осознать себя, свои намерения и свои действия, но автором появления человека была отнюдь не случайность, поскольку самосознание, присущее только человеку, основывается на иной программе, которая не является усовершенствованием программы природного (низшего) сознания, а вполне самостоятельна, предоставляя человеку возможность не только приспосабливаться к среде, но и выходить за рамки этой среды.
  Именно уже в новой роли сознательного преобразователя среды, человек может перевести случайность благодаря самосознанию из разряда хаотичного в категорию необходимого, но только для познания неочевидного нового, на что он уже оказывается способным, многократно ускоряя процесс развития как сообщества людей, так и их сознания.
  Другими словами, как только это новое существо - человек - оказалось способным проявлять интерес и строить проекты, или проникать в будущее в форме постановки перед собой конкретных целей, стремясь волевым усилием достигнуть их, но никогда не удовлетворяясь достигнутым, это существо, во-первых, оказалось единственным из всех, способным на это сознательное "управление" временем для получения искомого результата; во-вторых, самосознание, присущее этому существу, привело его к тому, что оно нашло способы уже сознательно использовать случайность, правда, опосредованно, что было невозможным ранее в живой природе. Оттого-то эволюция живых существ шла так медленно - миллиарды лет - до появления человека.
  Дело в том, что непосредственно использовать случайность как для созидания, так и для разрушения невозможно даже осознанно, поскольку она при постановке цели в текущем времени не присутствует в сознании человека, и не может быть им учтена. Собственно, поэтому вмешивающиеся в конкретные действия человека происшествия или явления, о которых он не знал, либо просто посторонние факторы, которые он мог заметить, но не придавал им значения, квалифицировались им как нечто стихийное. То есть, чтобы использовать случайность требуется, как минимум, время для понимания ее характера и возможного приложения.
  Насколько это важно для расширения информационных потоков, ясно из произвольного характера случайности: раз случайное происшествие сродни неожиданности, то случайность выпадает из известного ряда текущих событий и, возможно, наличных знаний. Иначе говоря, случайность вполне может быть явлением, неочевидным и посторонним для базы данных человечества, находясь вне известного порядка.
  Стало быть, случайность - это непосредственный сосед неочевидного нового знания, и через нее можно его достигнуть, а не через логику или комбинаторику. Поэтому случайность и неочевидное новое могут довольно естественно сойтись, если отстраниться от традиционных методов исследования и воспользоваться некоторыми приемами использования случайности для собственных целей.
  II
  Дело в том, что комбинаторика, наблюдение, опыт, анализ, синтез не дают эффекта в приобретении неочевидного знания, находясь в рамках известных идей и представлений, и поэтому они способны лишь развивать и проверять их, выстраивая более совершенные сочетания известного, которое, конечно, тоже является новым, но более низкого порядка, и этот порядок не позволяет выходить на качественно иные уровни познания и развития.
  Таким образом, случайность при сознательных действиях человека несет важнейшую нагрузку - принципиально иную, нежели в бытность свою в живой природе в форме мутаций.
  Случайность при определенных условиях может стать, как это ни парадоксально, главной частью процесса получения неочевидного знания, поскольку человек может привлечь ее для решения собственных жизненно важных задач вполне осознанно, несмотря на разные способы ее проявления, внося свой вклад - основной - в ускорение движения цивилизации, несмотря на то, что первоначально человек не знал о ней при постановке цели.
  Вместе с тем фундаментально случайность есть нечто внешнее, более близкое к хаосу, чем к порядку. Ее независимость от устоявшегося может перекроить порядок совершенно невообразимым образом и тем самым обозначить неведомое еще и поэтому принципиально новое знание.
  Однако проявить себя так случайность может только через осознающее себя существо, которое не удовлетворяется имеющимся сознательно, и поэтому способно к выбору только того, что его интересует, ставя себе цели, в отличие от всех прочих живых организмов, стремящихся к лучшим условиям существования инстинктивно, и первоначалом инстинктивных действий этих организмов являются неуправляемые ими мутации в геноме.
  Стало быть, активность существа, известного нам как Homo sapiens (человек разумный) уже может проявляться в осознанном стремлении к новому для удовлетворения своих потребностей в лучшем, используя все имеющиеся возможности, в том числе и случайность, несмотря на то, что первоначально определить ее невозможно.
  Итак, появление самосознания у Homo sapiens создает возможность для его творческой активности, не совпадающей с его рутинной деятельностью, или делает его креативным существом.
  Однако креативность, реализующаяся в стремлении человека к новому, имеет две степени.
  Низшая степень креативности связана в основном с комбинаторикой, позволяя получать новое знание иным сочетанием уже известного знания. Подобное знание может быть весьма важным для развития, но его может получать и компьютер при действии соответствующих программ быстрее, чем человек с меньшей степенью сбоев.
  Основная методика получения нового знания на указанном уровне сводится в основном к наблюдениям, проведению опытов, анализу результатов и объединению полученных данных, их проверкой и систематизацией на основе комбинаторики, то есть основой научных и технических исследований, а также быта являются наблюдение и опыт (эксперимент).
  Например, наблюдая движение солнца по небосводу и перемещение тени от предметов с ее укорачиванием и удлинением, человек в разных частях света пришел к одному и тому же выводу: течение дневного времени можно сопоставить с движением солнца, и если воткнуть палку в землю, то можно, разделив окружность вокруг палки на части, узнавать время дня более-менее точно. Так появились первые часы.
  Что касается роли эксперимента в развитии цивилизации, как части процесса получения нового знания, то характерным примером может быть усовершенствование процесса изготовления бумаги для ее удешевления.
  При производстве шелка в Китае после тепловой и механической обработки сырья на циновках оставался волокнистый слой, который после просушивания превращался в тонкий лист, пригодный для письма. Эта бумага было очень дорогой, поскольку дорогим было сырье. Поэтому возник спрос на менее дорогое волокнистое сырье для того, чтобы удешевить бумагу. В 105 году н. э. обновленный процесс изготовления бумаги предложил чиновник Цай-Лунь. Вместо дорогого сырья он подыскал аналогичное дешевое по консистенции: он взял волокна шелковицы, старые тряпки, пеньку и древесную золу. Всё это растолок и смешал с водой. Полученную массу выложил на деревянную раму и сито. После стекания воды массу сушили на солнце и тщательно разглаживали с помощью камней. Получались качественные и недорогие листы бумаги. Эта технология с небольшими изменениями сохранилась до сих пор.
  Подобным образом в науке и технике получают новое знание и приложения к нему, обрамляя их далее в форму закономерностей в разных областях - от физики и математики до биологии. Однако полученные по этой методике знания только расширяют сферу применения человеческих умений на практике, улучшая условия жизни, а также позволяют строить различные модели, но редко являются поворотными для развития цивилизации.
  К таким очевидным новациям можно отнести усовершенствования медицинских и технических процедур, создание картографии и поливного земледелия, бытовой техники; систематизацию разного рода, первым примером чего явилась систематизация живых организмов, впервые проведенная Карлом Линнеем в виде единой системы классификации растительного и животного мира; установление эволюционных изменений организмов в живой природе; открытие Коперником гелиоцентрической системы мира путем упрощения геоцентрической системы Птолемея; обнаружение Галилеем отсутствия зависимости ускорения свободного падения от веса тела опытным путем; открытие Резерфордом планетарного строения атома, содержащего положительное заряженное ядро и отрицательно заряженные электроны вокруг него на основе опыта по рассеянию альфа-частиц; объяснение Нильсом Бором периодической системы Менделеева на основе своей модели атома, спектроскопических данных и соображений о свойствах элементов путем представления схемы заполнения электронных оболочек атома.
  Этот перечень обнаружения нового, получаемого непосредственно из предшествующих знаний логическим путем с использованием данных опыта можно было бы долго продолжать, но, в сущности, это новое лежит на поверхности, и при соответствующей потребности открывается многим исследователям одновременно, хотя, конечно, и этот подход, связанный с низшей степенью креативности, требует соответствующих знаний и умений, набора опытных данных, построения разнообразных моделей, иногда сложной математической обработки и т. д., однако применяемые при этом подходе методы логически непротиворечивы и довольно плавно усовершенствуют или дополняют уже известное, не совершая коренных поворотов, то есть являясь достаточно очевидными.
  Более высокая степень креативности связана уже с получением принципиально нового знания, которое является неочевидным, то есть никакие сочетания известных знаний, никакие умозаключения в форме формальной логики его дать не могут, так же как эксперименты, направленные на совершенствование известного.
  Получается. что неочевидное знание действительно связано со случайностью, и объяснение этого заложено в том, что и неочевидное новое знание, и случайность находятся за пределами известного, то есть проявляются как непредвиденное.
  III
  Один из способов привлечения случайности к получению неочевидного нового знания довольно тривиален: некий случай наводит систематичного исследователя какого-то процесса с определенной целью на мысль об использовании вдруг замеченного совершенно постороннего явления непосредственно в собственном исследовании или на мысль о новом направлении исследований.
  Трудность использования этого способа привлечения случайности к получению нового знания состоит в том, что обычно исследователь концентрируется на решении одной поставленной задачи, что, как правило, не позволяет ему обращать внимание на всякие привходящие обстоятельства, и поэтому он предпочитает работать традиционными методами, используя знания и опыт из предыдущих исследований.
  В результате, по сравнению с общей массой исследователей, столь странное отвлечение от дела характерно для немногих персон, и, по-видимому, диктуется им совпадением интереса не только к одной проблеме с повышенной степенью неудовлетворенности общим состоянием дел в собственной сфере исследований или науке в целом. При этом, данная персона должна испытывать сильнейшее неудовлетворение самим собой, всё время стремясь доказать не кому-то, а себе собственную состоятельность.
  Конечно, все эти свойства необходимы, но не достаточны. Желательно неплохое образование, повышенное внимание к окружающему, сообразительность, умение использовать собственный мозг, а также, большей частью, благоприятное стечение обстоятельств, или удача. Такие совпадения бывают крайне редко, и так же редко появляется неочевидное знание, но зато часто внося перелом в существующую рутину.
  Этот способ использования случайности для получения принципиально нового знания, не вытекающего непосредственно из предыдущих исследований, можно проиллюстрировать несколькими примерами широко известных изобретений.
  Первая газированная вода, которая, как известно, получается насыщением обычной воды углекислым газом, появилась в Англии в 1767 году. Известный британский естествоиспытатель и химик Джозеф Пристли как-то зашел в местную пивоварню и случайно обратил внимание на пузырьки, которые появлялись над чанами, в которых варили пиво. Пристли не забыл про эти пузырьки, а вернулся в пивоварню и разместил над чанами чаши с водой, которая скоро насытилась пузырьками. Пристли не составило труда определить, что в пузырьках был углекислый газ. Он попробовал на вкус насыщенную этим газом воду. Она оказалась приятной и замечательно ударяла в нос. Тогда же Пристли изготовил первую бутылку газировки.
  В 1792 году исследователь электричества Алессандро Вольта случайно обратил внимание на физиологические опыты Луиджи Гальвани, отметившего самопроизвольные сокращения мышцы лягушки, если до нее дотрагиваться двумя полосками из разных металлов, и предположившего, что мышца лягушки вырабатывает электричество. Поскольку Вольта лучше Гальвани разбирался в электрических процессах, он понял, что мышца лягушки, подергиваясь, всего лишь фиксирует электрический ток. Это вроде бы совершенно не относящееся к его сфере исследований физиологическое явление - сокращение мышцы лягушки - навело его на мысль о возможности получения электроэнергии химическим путем, а именно: с помощью медной и цинковой пластинок в соляной кислоте. Так появилась первая электрическая батарея - химический источник тока, на основе которой через несколько лет (1803 год) Иоганном Риттером была создана аккумуляторная батарея, которую можно было многократно заряжать. Процесс усовершенствования аккумуляторов идет до сих пор, но первая батарейка появилась не без участия случая.
  В 1896 г. Беккерель исследовал фосфоресценцию в солях урана. Во время работы он завернул флюоресцирующий материал уранилсульфат калия в непрозрачный материал вместе с фотопластинками, чтобы приготовиться к опыту, требующему яркого солнечного света. Еще до завершения опыта он обнаружил, что фотопластинки полностью засвечены. Это случайное наблюдения подвигло Беккереля к исследованию самопроизвольного испускания ядерного излучения. Так произошло открытие спонтанной радиоактивности, заложившей основы ядерной физики, а в последствии - и ядерной энергетики.
  Интернет так же появился по воле случая. Во время холодной войны между СССР и США в 1957 году русские первыми вышли в космос, запустив спутник. С позиции американских военных возникла новая угроза из космоса, которой над было что-то противопоставить для быстрого реагирования на нее. Поскольку в США получили серьезное развитие компьютерные системы, постольку было предложено соединить компьютеры, находящиеся в разных местах, телефонными линиями, создав тем самым разнесенную сеть передачи данных, чрезвычайно эффективную в условиях предполагаемого военного конфликта для отражения нападения. В 1969 году объединенная сеть компьютеров штатов Калифорния и Юта заработала по соответствующему протоколу. К настоящему времени эта сеть усовершенствовалась, расширялась и охватила весь мир с помощью тех же спутников. А всё началось с совершенно посторонней случайности.
  Архимед в III веке до н. э. долго ломал голову над определением содержания чистого золота в короне тирана Сиракуз Гиерона, в которую, возможно, было подмешано значительное количество серебра. Сделать это обычными средствами не удавалось, хотя удельный вес золота был известен, но корона была неправильной формы. Однажды, принимая ванну, Архимед обратил внимание на то, что объем его тела, погруженного в ванну, и объем поднявшейся в ванне воды, совпадают. Эта невольная подсказка помогла ему разрешить мучившую его проблему с короной, и Архимед определил точный объем короны, погрузив ее в воду и измерив объем вытесненной ею воды. Но Архимед не ограничился решением данной практической проблемы, а как ученый, сделал вывод о том, что на тело, погруженное в жидкость действует выталкивающая сила, равная весу объема жидкости, вытесненной телом. В дальнейшем эта сила была названа гидростатической подъемной силой.
  После изобретения сильнейшего взрывчатого вещества - нитроглицерина в 1847 году - возникла проблема его производства, использования и перевозки вследствие особой чувствительности этого вещества к детонации. Тем не менее, нитроглицерин стали производить, и в 1864 году на заводе А. Нобеля по производству этой взрывчатки, несмотря на все предосторожности, произошел сильный взрыв с множеством жертв. Нобелю пришлось искать способы снижения этой чувствительности. Частично эта проблема была решена, но опасность, особенно при перевозке взрывчатки оставалась. Поэтому перевозка осуществлялась в бутылях, помещенных в пористом грунте - кизельгур. Как-то одна бутыль с нитроглицерином разбилась, но он не взорвался, а только вылился на грунт. Нобель счел это происшествие знаком, и стал исследовать образовавшуюся смесь. Оказалось, что сила взрыва смеси не изменилась, а чувствительность к детонации резко понизилась, так что взорвать эту смесь можно было только от воспламенения небольшого объема гремучей ртути. Смесь была названа динамитом, а гремучая ртуть, помещенная в капсюль, послужила детонатором для подрыва динамита.
  Другой способ привлечения случайности для получения принципиально нового знания подразумевает невозможность достижение поставленной цели без нее, поскольку только нечто неизвестное и пока непонятное может связать, например, уже почти готовую, но мертвую или неэффективную конструкцию в единое и работоспособное целое, или же оживить живописное полотно. То есть требуется либо выявить это неизвестное где-то в стороне для достижения поставленной цели, либо вызвать каким-то образом из небытия в нужную сферу, определив ее соответствие поставленной цели. В противном случае, ничего дельного получиться не может.
  Удачное привлечение к достижению цели постороннего, то есть в общем-то случайного элемента, но, тем не менее, ключевого для решения проблемы можно проиллюстрировать следующими примерами.
  Однажды, Леонардо да Винчи потребовались промежуточные детали, связывающие подвижные части некоторых его изобретений, без которых конструкции оставались неработоспособными. Раз появилась такая цель, то могло и найтись решение. Это решение пришло ему в голову, когда он посмотрел на мелкие металлические шарики, которыми играли дети. Случайный взгляд на гладкие блестящие шарики произвел в его голове идею об избавлении от трения подвижных поверхностей при условии размещения между ними этих шариков. Так появились подшипники качения.
  Британский бактериолог Александр Флеминг в 1928 году проводил исследования с различными культурами бактерий на предмет борьбы с ними. Как-то он обратил внимание, что через месяц на одной пластине с культурами бактерий появилась плесень и вместе с тем размещенные там колонии стафилококков исчезли. Флеминг не преминул исследовать эту плесень и обнаружил, что она представляет собой грибы из рода пенициллиновых. Продолжив исследования, он нашел, что этот пенициллин уничтожает не только стафилококки, но и бактерии, вызывающие скарлатину, дифтерию, менингит и пневмонию. Так были открыты антибиотики, способные излечивать людей от целого ряда ранее смертельных болезней.
  Можно задать себе следующий вопрос: исследователей в мире миллионы, а находки, подобные указанным выше, случаются довольно редко.
  Объяснить этот факт можно тем, что подавляющее большинство исследователей использует свою креативность на низшем уровне, то есть на уровне комбинаторики, формально-логического подхода и имеющегося опыта, опираясь на известные знания в конкретной области исследований. Это вносит известную долю в накопление и развитие знаний, но не открывает принципиально нового.
  Таким образом, креативность низшего уровня может пригодиться только для подготовительной стадии открытия неочевидного знания, а также для того, чтобы исследователь убедился в ее беспомощности для решения данной проблемы.
  Каковы же тогда "механизмы", приводящие к эпохальным находкам и открытиям?
  IV
  К разрешению этой проблемы можно подойти с двух позиций.
  Первая состоит в следующем.
  Известно, что в человеческом организме действует 150 миллиардов нейронов, управляющие функционированием всего организма - от каждой клетки до процессов мышления. Из них в центральном отделе системы управления - коре больших полушарий головного мозга - имеется не более 19 миллиардов нейронов, сосредоточенных большей частью на управлении организма в целом и наиболее крупных частей организма, и связанных с органами чувств и процессами мышления.
  По-видимому, интенсивность процесса мышления с использованием максимально возможного объема памяти с охватом всех известных человеку знаний, даже пройденных вскользь, а не только специальных, можно повысить привлечением к работе как можно большего числа нейронов, а не только нейронов отделов мозга, отвечающих за оперативную память и ассоциативное мышление. Поисковая сфера тогда существенно расширится, повысится внимание, увеличится объем доступной памяти, сообразительность также возрастет и соответственно увеличится вероятность обнаружения непредвиденного элемента в совершенно неожиданном месте, который может связать всю конструкцию и сделать ее работоспособной, но, увы, который отсутствует в исследуемой области знаний.
  Таковыми посторонними, или случайными элементами, в частности, были: плесень, не имеющая никакого отношения к стафилококкам; гладкие металлические шарики, никогда не применявшиеся в механических конструкциях; и педали велосипеда, отсутствовавшие в любых устройствах повозок.
  Любопытно, что подобные результаты дает не сумма накопленных знаний, не академичность ученых, а способность привлечь к поиску нужного решения в соответствующий промежуток времени все мыслительные ресурсы организма, включая память, а уж затем сообразительность и внимательность. В противном случае, каждый образованный человек при желании смог бы стать первооткрывателем неочевидного нового знания, а такой индивидуум. как простой кузнец Артамонов - изобретатель велосипеда - никогда бы не дошел до уровня, позволившего ему создать принципиально новый объект движения.
  Удается привлечь в максимальной степени, как ни странно на первый взгляд, ресурсы организма для исследовательской работы, как правило, в периоды расслабления или отвлечения. Дело в том, что в эти периоды многие отделы нервной системы, головного и спинного мозга не загружены полностью. Таковыми периодами могут быть такие моменты отдыха или расслабления, например, как засыпание или просыпание, прогулки, релаксация любого рода, отвлечение от мыслей о работе, то есть те моменты, в которые может получиться привлечение незанятых нейронов из тех отделов нервной системы, которые непосредственно не связаны с процессами мышления, для решения данной задачи.
  Конечно, это крайне редко получается само собой, но при некотором навыке может помочь найти искомое.
  Подтверждением эффективности подобной методики являются рассказы некоторых исследователей, которые получили искомый результат именно в периоды расслабления и тому подобные периоды.
  К ним относится Архимед, который нашел свою идею в ванне; Галилей, который, находясь в церкви из качания лампы вывел закон колебания маятника; Роберт Майер, сформулировавший закон сохранения механической энергии во время одного из своих путешествий; Анри Пуанкаре, который после долгой работы и тревожного сна в ранние утренние часы установил существование "автоморфных функций".
  Правда, очень редко, но бывает, что только собственные мозги оказываются способными "ухватить" постороннее связующее звено - и не в одной сфере деятельности. Подобная структура мозга встречается редко, но работает метко. Поэтому гениальный Леонардо да Винчи, когда ему потребовалось практически исключить трение в ряде изобретаемых им аппаратов, обратил внимание на обычные металлические шарики с гладкой поверхностью, которыми играли дети, благодаря чему появились подшипники качения.
  V
  Вторая позиция, приводящая к эпохальным находкам и открытиям, более связана с интуицией (озарение), которая используется, когда при многих неизвестных надо тем не менее принять какое-то решение.
  Правда, людей она большей частью подводит, поскольку они не знают необходимых правил вхождения в это состояние, но и наука не может объяснить механизм интуитивных находок в рамках своей методологии.
  Довольно подробно гипотеза механизма этого процесса изложена нами в работе "Человек как голограмма" [гл. 2.8. Litres.ru], но, вкратце, его можно обрисовать так.
  Сам по себе процесс интуитивных находок, или пришедшее вдруг озарение связано с неизвестными ныне процессами в мозгу человека и эффективно проявляется только при совпадении или соблюдении нескольких условий: тщательная предварительная подготовка по низшему уровню креативности для накопления данных, имеющих отношение к исследуемой проблеме; наличие настойчиво преследуемой цели, четко и внятно сформулированной; адекватный выбор или случайное пришествие подходящего момента для озарения, когда вероятность проявления искомого наиболее велика.
  Объяснить этот процесс можно, представив, что основа человека - это голограмма вне текущего времени. Поскольку каждая часть голограммы совпадает с целым, постольку каждый человек, как и его сознание, потенциально совпадает со всем проявленным [см, напр., Низовцев Ю.М. "Человек как голограмма" [Гл. 3. Litres.ru].
  Это означает, что "опустившись" в своем сознании на уровень собственной голограммы, которая, являясь частью всей голограммы, совпадает с ней, и, значит, - с любой ее частью, можно выбрать ту часть, которая исследуется или интересна, и она раскрывает себя полностью. Надо только знать, что требуется. И подобная возможность открывается при наличии конкретной цели и достаточно полных знаний о данной предметной области. После "подъема" назад - в свое самосознание, человек иногда, но не всегда, может сохранить свое достигнутое в этом "низу" сознания понимание и сформулировать прочувственное на уровне голограммы в обычных терминах уже "наверху" - на уровне своего самосознания, например, как закономерность или в виде подсказки для решения проблемы, либо как элемент, связывающий все детали, либо понять способ оживления мертвого изображения на картине, либо осознать, как из какофонии разрозненных звуков создать слаженную симфонию, заставляющую слушателей полностью забыться в ее чарующих звуках.
  Довольно много людей способны входить в это состояние озарения автоматически, и так же автоматически выходить из него. Это состояние именуется иногда вдохновением. Человек не помнит, что с ним было, но помнит ответ на заданный вопрос. Однако часто успех в этом состоянии не достигается из-за того, что человек нечетко сформулировал вопрос или отсутствовала необходимая подготовка - нет нужных представлений, знаний, умений и опыта, поэтому смысл ответа искажается или полное понимание ответа не достигается. Этот феномен отражен в сказках всех народов мира, когда какой-нибудь Иванушка дурачок помещается волшебником в пространство, где он пытается найти неведомо что неведомо как.
  Поэтому, успешный результат интуитивных прозрений получается настолько редко, что вдохновение или инсайт, дающее его, считается уделом избранных.
  Этими избранными являются некоторые изобретатели, аппараты которых меняют лицо мира, немногие композиторы, музыка которых звучит веками, приводя слушателей в восторг, немногочисленные художники, чьи картины не просто копируют фрагменты жизни, а оживляют их настолько, что они дают нам иное понимание самой жизни.
  К этим избранным, как ни странно, принадлежат и неграмотные шаманы, которые с неизменным успехом предсказывают дождь, лечат некоторые болезни и указывают безопасный путь до цели. Правда, шаманы вводят себя в состояние инсайта искусственно, приводя себя в соответствующий транс с помощью наркотических веществ или набора ритмических звуков.
  Суть вдохновения, точнее, инсайта сводится к тому, что человек как бы проваливается в свое подсознание и далее - в собственную голограмму. Тем самым он в своем сознании способен стать и животным, и растением, и облаком, и океаном, и математическим уравнением. Если в этом состоянии ему удается задать заранее сформулированный вопрос, то он может ощутить и ответ, но понять его смысл после возвращения в состояние полного осознания себя он сможет только, как говорят, находясь в теме.
  Поэтому шаманы не пытаются узнать физическую или химическую суть явлений, но с успехом предсказывают погоду, места охоты на конкретную дичь, излечивают от ряда болезней, а некоторые специалисты-исследователи как раз при недостатке данных по конкретной теме оказываются способными в состоянии вдохновения, точнее, интуитивного прозрения, проникнуть в суть исследуемых явлений, то есть они решают задачи непостижимым, как им самим кажется, образом.
  Примером этого является Менделеев, который, как он сам говорил, непонятным для себя образом пришел к вполне адекватному результату: невзирая на всё различие известных химических элементов. Он распределил их только по атомному весу, сведя в таблицу, которая дала возможность предсказывать существование еще неизвестных элементов, хотя это было лишь приближением к истине, поскольку, как было установлено позже, свойства химических элементов зависят от заряда их атомного ядра.
  Аналогично интуитивным, то есть неполным пониманием подхода к решению проблемы и, в некоторой степени, ее основания, но тем не менее, Ломоносовым был открыт закон сохранения материи.
  В принципе, никакой "сословности" в достижении высшего уровня креативности нет. Для этого не надо иметь уникальные мозги или необыкновенный опыт, достаточно обладать самосознанием, а оно имеется у каждого, как и собственная голограмма. Подтверждением этого являются десятки миллионов рационализаторов и изобретателей во всех странах мира. Вопрос только состоит в степени оригинальности и масштабности их построений, и тут вступает в силу "конструкция" мозга, окружение человека, его образование, склонности, наличие свободного времени и т. д. Удачное совпадение всего этого дает таланты, а самое удачное - гениев.
  Так что самосознание, автоматически предполагающее целеполагание, в сочетании с подсознанием, являющимся, в частности, "проводником" в голограмму, предоставляет человеку возможность "обмануть" время, уже не только констатируя случайность пост фактум, а ставить ее перед собой как основание для процесса получения неочевидного знания. Именно через случайность человеческая креативность обеспечивает наиболее эффективные способы увеличения темпа потребления информационных потоков.
  Иначе говоря, как показывают приведенные примеры, привлечение случайности (постороннего) может приводить к закономерностям иного или более высокого порядка, где эта случайность может стать уже необходимым или даже ведущим элементом.
  VI
  Случайность находится в одном ряду не только с неочевидным знанием, но без нее не может обойтись ни один действительно глубокий и оригинальный афоризм, ни одна по-настоящему смешная шутка, поскольку они тоже относятся к некоему неочевидному и, на первый взгляд, постороннему, появляясь сравнительно редко из-за того, что вписать нечто постороннее и случайное по отношению к банальному выражению непредвиденно метко и оригинально удается немногим.
  Как только случайность вмешивается в жизненную ситуацию или попадает в текст, становясь ключевой для нее или него, то она или он неизбежно представляются неожиданной стороной. Отсюда и возникают все знаменитые афоризмы и шутки, которые, как правило, близки к оксиморону, то есть сопоставлению часто противоречивых или, по крайней мере, внешне несочетаемых понятий.
  Рассмотрим сначала в этой связи некоторые глубокие мысли знаменитых и оригинальных персон в афористичной форме.
  Пожалуй, самый короткий, но наиболее неочевидный и великий афоризм, в котором сталкивается житейское уважение к уму со случайной ситуацией невозможности его применения, принадлежит А. С. Грибоедову: "Горе от ума".
  Дэвид Бринкли как-то выразился так: "Удачливый человек - тот, кто способен сложить прочный фундамент из камней, которые швыряют в него другие". Тут автор производит неожиданный поворот, показывая, что истинная удача не приходит сама, а ее ловят под обстрелом.
  Не менее парадоксальным кажется высказывание Альберта Эйнштейна: "Только дурак нуждается в порядке - гений господствует над хаосом". Здесь Эйнштейн глупость приравнивает к порядку, что выглядит на первый взгляд необычно, но на самом деле справедливо, поскольку в беспорядке дураку не ужиться, а не дурак способен и хаос превратить в порядок для себя.
  Виктор Гюго отметил однажды: "Мы рождаемся с криком, умираем со стоном. Остается только жить со смехом". А что такое смех, как не дитя случая.
  Уильям Шекспир тоже не остался в стороне от лаконичной мудрости: "У каждого безумия есть своя логика". Здесь Шекспир указывает на то, что гипертрофированный случай способен превратиться в логичную глупость.
  "Ни один победитель не верит в случайность", - так Фридрих Ницше констатировал нежелание самых удачливых принимать из гордости случай на себя, хотя без него никогда не обходится.
  "Быть хорошим - это очень изнашивает человека", - Марк Твен здесь привлек для характеристики некоей моральной категории сугубо постороннюю, но очень точную и справедливую позицию из области "секонд хенд".
  "Демократия - худший вид правления, не считая всех прочих, что человечество испробовало за свою историю", - высказался однажды Уинстон Черчилль, показав тем самым, что даже самый лучший порядок не обходится без всё время нарушающей его случайности, что, видимо, необходимо для существования самого порядка.
  Надо полагать, что первопричина смеха - это непроизвольное понимание несообразности, нелепости ситуации, тем не менее, воспроизводящейся в реальности в той или иной жизненной или искусственной форме. Этим интуитивным пониманием вызывается невольное превосходство над ситуацией, которое находит выход в бурной звуковой форме, подобной кашлю, или - в сотрясении всего тела, напоминающего судороги.
  Нелепость ситуации, вызывающая смех, чаще всего происходит при неправдоподобном сочетании ее признаков, в частности, перенесением признака из одной сферы в совершенно иную. То есть какая-то случайность, вмешивающаяся или специально введенная в традиционную ситуацию, часто делает ее дурацкой: на этом основывается вся комедия положений.
  Самые смешные шутки также не могут обойтись без введения в текст постороннего элемента (случайного в данном контексте), делающей ситуацию, как минимум, оригинальной.
  Ниже приведены примеры шуток знаменитых персон, ни одна из которых не обошлась без противопоставления совершенно постороннего традиционному пониманию событий.
  Спросили А. С. Пушкина на одном вечере про барыню, с которой он долго разговаривал, как он ее находит, умна ли она? - Не знаю, - отвечал Пушкин, - ведь с ней говорил по-французски.
  Только наш человек заходит в музей, чтобы согреться.
  М. Задорнов
  Меня окружали милые, симпатичные люди, медленно сжимая кольцо...
  С. Ликок
  Моя подруга всегда помирает со смеху во время секса, что бы она при этом ни читала.
  М. Булгаков
  Человека красит одежда. Голые люди имеют крайне малое влияние в обществе, а то и совсем никакого.
  М. Твен
  Спи быстрее, твоя подушка нужна другому.
  М. Зощенко
  Если возникнет критическая ситуация, будите меня в любое время дня и ночи - даже если я на заседании кабинета министров.
  Р. Рейган
  Когда до моих родителей наконец дошло, что меня похитили, они не медлили ни минуты и сразу же сдали внаем мою комнату.
  В. Аллен
  Лучший вид на этот город, если сесть в бомбардировщик.
  И. Бродский
  Любовь замужней женщины - великая вещь. Женатым мужчинам такое и не снилось.
  О. Уайльд
  Дружба между мужчиной и женщиной возможна. Правда, от нее появляются дети.
  Ф. Энгельс
  Ничто так не деморализует, как скромный, но постоянный доход.
  Э. Уилсон
  Одно неловкое движение - и ты отец.
  МС. Жванецкий
  Как видите, эти персоны стали великими и знаменитыми потому, что сумели правильно воспользоваться случайностью, найдя ее и поставив в нужное место.
  
  Глава 8.
  О сходстве и различии людей умных и людей творческих.
  
  Умных людей часто смешивают с людьми креативными, тогда как эти творческие персоны могут быть умными или нет, но они остаются креативными значительную часть жизни, а вот люди умные, образованные, разносторонние, имеющие на всё вокруг свое мнение, очень часто креативностью не обладают, и способны только, в лучшем случае, развивать или поддерживать начинания творцов нового. Поэтому неплохо было бы найти истинное основание, на котором покоятся и те, и другие.
  Как известно, большинство ученых полагает, что ум человека, заключается в его мыслительных способностях, которые, в отличие от ума животных, ориентированы на познание окружающего мира, позволяя человеку рационально мыслить.
  Это определение, на первый взгляд кажущееся вполне адекватным, на самом деле, относится только к умным людям, которые мыслят именно только рационально, то есть не способны мыслить не рационально. Поэтому они, несмотря на свои, часто выдающиеся мыслительные способности, сказывающиеся в широком охвате и понимании массы различных предметов или, наоборот, в глубочайшем понимании отдельного предмета, значительного объема памяти, быстроте принимаемых решений, работают как бы в рамках заложенных ими самими в себя определенных программ, исключающих поиск абсолютно новых решений, изобретений, открытий, ограничиваясь лиши комбинаторикой, то есть иному сочетанию известного.
  Само по себе, это неплохо, поскольку дает выдающиеся результаты в быту и в технике, существенно улучшая и облегчая жизнь внедрением в нее кофемолок, стиральных машин, хлебоуборочных комбайнов, самопишущих ручек, всяких развлекательных игр, из которых наиболее продвинутой и популярной являются шахматы, массы занимательных литературных произведений и т. п.
  Миллионы выдающихся, умнейших, энергичнейших, высокообразованных, трудолюбивых деятелей в технике, науке, искусств, в сферах обслуживания и производства товаров занимаются подобной рациональной деятельностью, часто добиваясь отличных результатов. Тем не менее, комбинаторика не позволяет выходить на качественно иные уровни познания и развития.
  К тому же, появление компьютеров и интернета с полной очевидностью показало, что, так называемый, искусственный интеллект может делать то же самое и быстрее, и, зачастую, лучше. Более того, этот интеллект оказался способен управлять также многими сложными процессами более эффективно, чем персонал, состоящий из соответствующих специалистов.
  Иначе говоря, деятельность этих умных, образованных людей оказалась подобной работе компьютерных систем, которые так же не настроены на открытие неочевидного знания.
  Таким образом, оригинальные решения, изобретения и открытия дает не сумма накопленных знаний, не академичность, в частности, ученых, а способность привлечь к поиску нужного решения в соответствующий промежуток времени в дополнение к отмеченным какие-то иные человеческие ресурсы. В противном случае, каждый образованный человек при желании смог бы стать первооткрывателем неочевидного нового знания, и, напротив, масса простых людей без особого образования не смогла бы делать выдающиеся изобретения, что не согласуется с получением ими в ведущих странах мира десятков миллионов патентов, достигая тем самым неочевидного технического знания.
  Поэтому таинственный процесс получения нового неочевидного знания в виде изобретений и открытий не только в технической сфере, но и в области науки и культуры относительно немногими персонами был назван творческим (креативным).
  Для того чтобы понять отличие умных людей от креативных и от многочисленных обывателей, на наш взгляд, необходимо обратиться к оценке их сознания, поскольку от его уровня зависит и эффективность проявления ума, которая во многом определяется отбором и преобразованием в нужном ключе именно тех сведений, которые ведут к адекватному решению поставленных задач.
  Однако, мы знаем, что человеческое сознание не является единым, содержа своего рода животный компонент, доставшийся человеку от приматов, и самосознание, проявившееся в гоминидах, из которых через несколько миллионов лет сформировался человек.
  Правда, кроме этих составляющих сознания, отвечающих за поведение человека, в нем имеется и своего рода внутренний компьютер, или интеллект, отвечающий за сохранения и функционирование организма в целом и каждой клетки, в отдельности, организуя, в частности, метаболизм и согласованную работу как отдельных частей организма, так и в целом. Этот процесс позволяет организму быть готовым к разнообразному взаимодействую с окружающей средой, но эта форма сознания не принимает участия в обычном поведении человека, то есть в решении им различных задач и постановке целей.
  Так что, все мы являемся обладателями в плане поведения как животного (низшего) сознания, так и самосознания. Именно самосознание отделило человека от животного мира главным образом тем, что придало ему кроме адаптивности, свойственной всему живому, имеющему лишь инстинктивно-рефлекторную форму сознания, способствующую методом проб и ошибок приспосабливаться к собственному окружению, речевую форму коммуникации, абстрактное и логическое мышление и возможность проявлять креативность.
  В результате, человек, который осознал, в отличие от животных, своё существование в текущем времени, постепенно понял, что он может не только принимать во внимание окружающую среду, но и менять ее для собственных нужд, решая текущие задачи и ставя цели на перспективу, тем самым существенно ускоряя ход времени в собственных поколениях и придя в итоге к сравнительно комфортной общественной форме - цивилизации, противопоставив себя дикому миру природы
  Но вместе с тем человек остался природным существом.
  Таким образом, его сознание стало содержать обе обозначенные выше составляющие, с одной стороны, слитые воедино в одном субъекте, но, с другой стороны, в силу различных оснований этих составляющих, - адаптивного и логико-креативного - они зачастую не проявляют единства в своих намерениях, вызывая внутреннюю борьбу в человеческом сознании, в результате которой на первый план выходит постоянно или на какое-то время то одна, то другая форма сознания, то есть приоритеты и уровень у них могут быть различными.
  Результатом такого взаимодействия, а часто и противодействия друг другу, является более продуктивное соотнесение человеком себя в своих сообществах с окружающей средой, поскольку каждая форма сознания лучше знает, как действовать человеку для получения искомого результата в собственной сфере, но при разногласиях, которые неизбежны в силу различного генезиса этих форм сознания, поведение человека начинает в большей степени контролировать одна из этих форм.
  Тем самым подобное взаимодействие этих форм сознания человека проявляется как новая движущая силой его самого и его сообществ, более эффективная по сравнению с инстинктивно-рефлекторным взаимодействием с окружающей средой прочих живых существ методом проб и ошибок, в котором более проявляется случайность, а не смысл.
  А этот смысл человек постепенно приобрел за счет развития своего управляющего органа - мозга, в котором, кроме лимбической основы природного сознания появилось много других отделов, благодаря которым человек получил способность логически мыслить на основе ассоциаций и непосредственного обмена речевой информацией с соплеменниками, а затем и с помощью тех или иных носителей информации, которая в настоящее время концентрируется в интернете.
  Но, если логическое и абстрактное мышление появилось у человека благодаря возникновению самосознания, то у него не могло не остаться и инстинктивно-интуитивного отношения к реальности, способствующего выживанию любого организма, которому надо немедленно действовать, чтобы его, например, не съели.
  Поэтому человек не утерял полностью такую возможность взаимодействия с окружающей средой. Более того, помощь самосознания этому инстинктивно-интуитивному проявлению низшего сознания дала возможность человеку проникать в самую глубину окружающего мира путем как бы животного озарения, но на базе логичных умозаключений, полученных из экспериментальных данных. Но это новое свойство, проявившееся из всех живых существ только в человеке, и обозначенное креативностью, распределяется в людях неравномерно, проявляясь с особой силой в немногих, людях, а в остальных только на уровне комбинаторики.
  Однако сила, движущая любое активное существо, то есть живое существо, не может быть без источника, который есть непременное свойство активного, не присущее неодушевленной материи, и этим источником движущей силы всего живого является его неудовлетворенность окружающим, а затем и самим собой, требуя не только безопасности для жизни и собственной репродукции, но и улучшения своего положения в имеющейся нише. Потеря этого свойства или пренебрежение им в непрерывно меняющемся окружении в живой природе ведет к деградации и дальнейшей гибели существа.
  В человеке это свойство неудовлетворенности действует также в сфере самосознания, заставляя человека пытаться использовать свое окружение в собственных целях, а орудием этого свойства не могут не быть его мыслительные способности, которые у людей довольно сильно отличаются. Поэтому стабильность общества в оболочке цивилизации обеспечивается подравниванием людей единообразным воспитанием и образованием.
  Тем не менее, хозяйственная структура диктует обществу, основанному на отношениях собственности, необходимость выделения из себя различных слоев, главенствующим из которых является управляющий, ассоциированный с идеологическими, судебными и охранно-военизированными подразделениями, а, собственно, трудовой элемент в различных сферах деятельности делится на работников умственного труда и остальных, число которых технический прогресс постепенно многократно уменьшил в результате отхода от сугубо физических усилий на полях и заводах к управлению разнообразными механизмами и аппаратами.
  Однако неравномерность развития отдельных регионов и неравенство людей по умственному развитию привело к возникновению следующей ситуации.
  Большая часть населения, так называемые, обыватели, по разным причинам, которые могут заключаться в отсутствии образования, неразвитости общественных отношений, низком уровне жизненных условий, ведущим лишь к стремлению к выживанию, или же в банальном отсутствии перспектив, поскольку "мест под солнцем" не так уж много, имеет низкий уровень самосознания, который обусловливает сосредоточение человека в основном на проблемах питания, размножения и улучшения существования в собственном окружении, чем человек и удовлетворяется, не стремясь к большему, которое действительно в данных условиях оказывается для него недостижимым. Если эти условия сохраняются длительное время, то целые поколения подобных людей, несмотря на возможную одаренность, оказываются фактически исключенными из процесса развития самосознания за редким исключением.
  Подобные условия жизни также в значительной степени ослабляют и степень неудовлетворенности их животной составляющей сознания, которая не находит смертельных противников в рамках развитой цивилизации.
  Вырваться из этого болота довольно сложно даже при наличии неплохих умственных способностей, которым фактически не дается хода.
  Тем не менее, общество в своем развитии в условии конкуренции различных сообществ и государств требует всё больше учителей, врачей, инженеров, ученых, управленцев, предпринимателей, различного обслуживающего персонала, а сама жизнь не может обходиться без культуры и соответствующих специалистов в ней.
  Всех подобных работников умственного труда, конечно, невозможно назвать интеллектуалами, но они всё же имеют определенное образование, а значит, и мнения как о себе, так и об отношениях, по крайней мере, в собственном сообществе, правда, ограниченное собственной специализацией.
  Конечно, почти все они служат правящему классу, который оплачивает их труд, или делает их подчиненными этому классу. Поэтому свобода их изъявлений ограничена. Те из этих работников умственного труда, которые имеют меньше ограничений, относят себя к свободномыслящей интеллигенции.
  Почти все остальные работники умственного труда, особенно те, труд которых однообразен и бесперспективен, вливаются в ряды обывателей, а они, как известно, заинтересованы большей частью в собственном благополучии, а не проблемами познания.
  В принципе, ум работников умственного труда тех сфер деятельности, в которых не требуется креативность и которых не влечет открытие нового само по себе, может быть развита до очень высокой степени в применении к собственной сфере деятельности.
  Однако отсутствие интереса к творчеству у них обусловлено именно невысокой степенью неудовлетворенности окружающим. Следствием этого у значительной части работников умственного труда уровень и животной компоненты сознания, и самосознания не достигают значений, требующих обновления окружающей среды. То есть такие люди, что бы они о себе не помышляли, относятся к консервативно-конформистской страте общества, обращают внимание только на себя, и стараясь не замечать все беды и несчастья вокруг, а также, не выражая неудовольствия перед начальством, несмотря на все его выходки.
  Иначе говоря, такое поведение этих персон обусловлено тем. что их самосознание сравнительно низкого уровня в плане альтруизма вполне сбалансировано с их животной составляющей сознания, которая так же довольна вполне благополучным существованием.
  Поэтому, несмотря на зачастую неплохое образование и высокий коэффициент IQ, эти люди мало чем отличаются от обывателей в своем поведении и образе жизни.
  Более энергичная и властолюбивая часть образованной публики из разных слоев населения, но преимущественно из высших слоев общества, старается пробиться во властную элиту, и действительно представляет ее в значительной степени.
  Этому влечению более всего содействует не их глубокий ум, который может присутствовать или нет, а сравнительно с обывателями высокая степень неудовлетворенности их животной компоненты сознания, а также чрезвычайно низкий уровень их альтруистической компоненты самосознания.
  Вместе с тем, некоторая часть выходцев из разных слоев общества, но, большей частью, из когорты людей умственного труда, обладает высокой уровнем самосознания, возникающим вследствие высокой степени альтруистической компоненты их самосознания, и которую они дополнительно развивают в процессе получения знаний и их применения.
  Естественно, они не способны смотреть без возмущения на все несправедливости существующего общественного строя, при котором основная часть населения пребывает в нищете, а наглые нувориши купаются в роскоши, унижают всех остальных не только собственной фактической безнаказанностью, но и просто своим присутствием, концентрируя непонятно для чего фантастические богатства, которые невозможно потратить на себя за тысячу жизней.
  Конечно, эти персоны всегда задумываются об устранении этой несправедливости в пользу гармоничного общества, где всем будет равно хорошо и приятно. Таким образом, появляется неформально-интеллектуальная оппозиция властной элите, противостоящая последней, и не склонная идти на компромиссы с этими, как они считают, лицемерами, негодяями и грабителями.
  Кроме этих персон, в обществе всегда появляются выходцы из разных слоев общества, но, более всего, из людей, занимающимся умственным трудом, интерес которых, несмотря ни на что, сосредоточен на стремлении к новому и необычному. Именно такого рода творцы обеспечивают технологический и культурный прогресс общества.
  Творческие персоны, в отличие от обывателей, власть имущих и интеллектуалов из оппозиции властной элите, гораздо в меньшей степени зависят от условий жизни, проявляя себя в самой суровой обстановке своей изобретательностью, даже не имея никакого образования, а используя свою находчивость. При этом, они могут не иметь какой-то особой одаренности или объемистой памяти. Примеров таких людей множество, так как именно они берут на себя смелость придумывать выход из сложных жизненных ситуаций, изобретя в свое время колесо, рычаг, разрисовывая стены пещер изображениями собственных дальнейших действий, например, охоты, в реалистичной форме, и приручая собак для той же охоты и охраны.
  Таким образом, в чистом виде касты интеллектуалов не существует. Умные люди проявляются везде из всех слоев общества, но, большей частью, из образованной прослойки, представители которой не заняты тяжелым и утомительным трудом.
  Вопрос только в том, как они себя проявляют и почему одним из них удается придумать телефон, автомат, ядерный реактор и компьютер, изобразить Мону Лизу ("Джоконда" Леонардо да Винчи) и сочинить "Анну Каренину" (Лев Толстой), а другие волей-неволей ограничиваются всего лишь организационными мероприятиями, объяснением или толкованием придуманного другими и игрой в шахматы?
  На этот вопрос можно ответить так.
  Раз сознание ведет человека, то его уровень, зависящий от степени и направленности неудовлетворенности как животной составляющей сознания, так и самосознания на окружающее и самого себя, есть истинная основа его стремлений, независимо от внешних воздействий, в частности, образования, воспитания, а также природной одаренности.
  В результате, в обществе появляются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Это индивидуалистическое чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, альтруистично требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
  Эта категория любого сообщества предпочитает нестандартные жизненные ситуации в силу неприятия ею одних формально-логических подходов к жизни - такая жизнь для них скучна и бессмысленна, как работа на конвейере по закручиванию гаек.
  Они не любят рассуждения, логические построения, стараются избегать аналитико-синтетической работы, ненавидят действия по прагматичным выкладкам; при этом, они, как правило, отнюдь не трудоголики.
  Поэтому им легче применять целевые программы самосознания в сочетании с программами низшего сознания, если, конечно, удается сочетать столь противоречивые формы сознания, для быстрого и решительного изменения ситуации в пользу своей задумки.
  Иначе говоря, они предпочитают не длительные размышления, не систематизацию фактов и явлений, то есть не рассудочные действия, а действия спонтанные, или действия, при которых поставленная цель может быть достигнута одномоментно как бы по наитию, хотя, конечно, им приходится предварительно потрудиться в приобретении ремесленных навыков и набирания опыта.
  Именно из такого рода персон, как бы бессознательно стремящихся к изменениям всего и вся любыми способами, получаются те, которые делают открытия, создают шедевры поэзии, живописи, изобретательства, становятся выдающимися полководцами. То есть их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает их отнюдь не с позиции потребления каких-то благ - им интересен сам процесс.
  Увы, массово результаты их деятельности весьма посредственны как в отношении качества всего, произведенного ими, так и из-за недостатка опыта и частой лени, а иногда - бестолковости и невежественности; но поражения их особенно не тревожат. Им приятно пользоваться своим талантом или умением, часто весьма посредственным (графоманы) для получения результата без особого напряжения собственного ума.
  И они снова принимаются за старое, подобно карточному игроку, который никак не может отойти от ломберного стола.
  Тем не менее, именно среди них находятся создатели нового как в области технологий, так и культуры.
  Таким образом, для подобного рода креативных деятелей, вырисовывается один из главных стимулов развития - стремление выбраться из рутины за счет поиска интересного, соответствующего имеющимся представлениям данного креативщика.
  Иначе говоря, креативной персоне претит то, что есть, а причина этого состояния - перманентная неудовлетворенность собой и окружающим в текущих обстоятельствах.
  Естественно, в таком случае человек стремится приступить к поиску того, чего еще нет, что еще не испытано, то есть попасть в те перемены, которые принесут, возможно, нечто приятное, а может быть, и нет, но - непременно новое: откроют какую-то тайну, отвлекут от мерзостей жизни, то есть привлекут именно своими отличиями от каждодневной рутины, и, возможно, выведут на сущность вещей и явлений.
  Получается, что за интересом всегда стоит неудовлетворенность нынешним, а интересное есть продукт интереса.
  В интересном ищется удовлетворение, но никогда не находится окончательно потому, что, остановившись на одном, можно потерять остальное, чего нельзя допустить, иначе не получить нового удовлетворения в ином интересном, да и само открытое интересное не способно принести полного удовлетворения в силу несовпадения его с первоначальным образом влекущего к себе.
  Возникшая соразмерность интереса и способностей человека в благоприятных условиях может дать персон, способных произвести революцию как в науке, так и в экономике, и культуре.
  Таким образом, если в своей основе к подобной креативной персоне добавляется образование и одаренность, которые резонируют с ее интересами, то тогда и получаются деятельные таланты, которых, конечно, сравнительно немного, так как такие совпадения, не так часто случаются.
  Зато довольно часто, хотя и не сопоставимо с числом обывателей, встречаются люди, наделенные необыкновенной сообразительность, быстротой реакции, великолепной памятью и способностью к адекватным логическим умозаключениям. Именно такого рода ум, а не иной, под названием интеллект стало возможным измерять, применяя соответствующий тестом на сообразительность, под которой понимался уровень умственного развития. Для этого был использован так называемый коэффициент интеллекта IQ (intelligence quotient), который впервые ввел в обиход немецкий исследователь Вильгельм Штерн в 1912 году.
  Этот коэффициент, по мнению ряда ученых, количественно показывает уровень ума, по сравнению с уровнем ума среднестатистического человека. Среднестатистическим человеком считается тот, который имеет тот же возраст и развитие, что и человек, у которого этот коэффициент измеряют, то есть IQ показывает соответствие или отклонение уровня ума от среднего.
  На самом деле, этот тест не был способен показывать уровень ума в плане одаренности данной персоны, которая не поддается никаким техническим измерениям, но, он вполне адекватно отражает объем памяти и быстродействие в части сообразительности. В этом отношении этот тест действительно применим к характеристике ума достаточно образованных людей, не обладающих креативностью подобно искусственному интеллекту, но имеющих, как и искусственный интеллект, неплохую кратковременную память, способность к логическим заключениям и адекватному изложению определенных суждений.
  В основе такого рода ума лежит, так же как и для ума любого человека, степень проявления и направленность неудовлетворенности животной составляющей сознания и самосознания на окружающее и самого человека.
  Довольно любопытно, что степень неудовлетворенности животной составляющей сознания для подобных "интеллектуалов" ненамного выше степени неудовлетворенности животной составляющей сознания обывателей - довольно слабой, и, к тому же, ориентированной, как и у них, как правило, на собственное благополучие. Что касается степени неудовлетворенности их самосознания, то она является более высокой, чем у обывателей, но, тем не менее, она значительно ниже степени неудовлетворенности самосознания креативных персон, поддерживая ориентацию неудовлетворенности животной составляющей сознания на всё то же личное благополучие, тогда как неудовлетворенность самосознания креативных персон направлена в сторону общественного блага.
  По этой причине страстное желание к познанию нового и упорство в его обнаружении у них отсутствует, хотя многие из этих "интеллектуалов" трудятся в сфере науки и у них могут быть определенные способности.
  Отсутствие такого рода желания не может не вести их, в частности, в науке, в лучшем случае, к проверке, обоснованию и дальнейшему развитию новых идей и явлений, обнаруженных креативными персонами, но часто они ради укрепления собственного статуса и благополучия стараются под разными предлогами или пользуясь связями, либо начальственным положением примазаться к первооткрывателям или просто имитируют творческую деятельность.
  Такого рода "интеллектуалы", действительно могут быть очень умны, обладая развитым логическим мышлением, неплохой памятью, способностью моментально ориентироваться и связно излагать те или иные суждения. Поэтому они прекрасно чувствуют себя, занимаясь обучением детей, молодежи и студентов. Их много и в среде деятелей культуры, которой они стараются руководить или, по крайней мере, наставлять художников и писателей, не понимая собственную ограниченность, но составляя довольно многочисленную в развитых странах рать, так называемой, интеллигенции, хотя они предпочитают именовать себя интеллектуалами.
  Все эти персоны могут испытывать интерес к той или иной деятельности, иметь неплохие умственные способности в плане логики, обладать сильной волей, абстрактным мышлением, прекрасной памятью, большим и разнообразным опытом и даже некоторой одаренностью. Но отсутствие креативности, основывающейся на соотношении высокой степени неудовлетворенности животной составляющей сознания и почти такой же степени неудовлетворенности альтруистической составляющей неудовлетворенности самосознания, может поднять этих "интеллектуалов" в плане познания лишь на уровень комбинаторики, а также толкового объяснения того, что уже открыто или изобретено другими.
  Поскольку мозг является наиболее действенным орудием сознания человека, постольку в его структуре можно отыскать то, что подтвердит принадлежность того или иного человека к умнейшим, но не творческим людям.
  Сравнительно недавние исследования мозга человека показали, что многократные (до 40 раз) различия морфофункциональных центров головного мозга вполне могут создавать неспособность значительного числа людей быстро и творчески соображать, тем более что совокупность характеристик мозга, обеспечивающих, в частности, высокую степень креативности или даже сообразительности, встречается не так часто.
  Таким образом, структурные особенности мозга позволяют привязать их к отдельным типам сознания, которые не просто указывают на неравенство людей по их умственным, креативным и эмоциональным способностям, но и дают возможность продемонстрировать их принадлежность к различным общественным группам, так или иначе влияющим на ход развития цивилизации.
  В частности, со стороны особенностей генома недостаточное развитие локусов ДНК может оказывать определенное влияние на влечение к творчеству, которое оказывается так же недостаточным, хотя на способность к логическому мышлению, память, сообразительность и быстродействие в принятии адекватных решений эта особенность генома не оказывает воздействия, что и показывает коэффициент IQ, который может быть высоким именно для людей, не обладающие влечением к творчеству.
  Кроме того, достаточное количество гормона радости (дофамин) так же не способствует проявлению творческих усилий с адекватным результатом, хотя и не мешает логическому мышлению.
  Размер лобной доли, отвечающей за абстрактное и творческое мышление, у таких "интеллектуалов" имеют обычные размеры, как и нижняя теменная доля мозга, отвечающая за математическое и пространственное мышление.
  Вместе с тем, такие участки мозга, которые имеют отношение к логическому мышлению, как левая префронтальная кора головного мозга, левая височная доля и левая теменная кора, могут быть более развиты у этих умных людей по сравнению с остальными.
  Внешне все эти свойства сознания для умных, но нетворческих людей отражаются в таких свойствах индивидуальности, как высокая степень сообразительности, отличная память, средний уровень чувствительности, впечатлительности, решительности, любопытства, доминантности, настойчивости, и таких свойств личности, как способность ассоциативно и вместе с тем логически мыслить, достаточные волевые качества. Но интересы их в большей степени связаны с обретением собственного благополучия, а стремление к знаниям связано большей частью не с процессом познания, а с приобретением более статусного положения в обществе.
  Если сравнить эти внешние особенности сознания подобный умных людей с внешними особенностями сознания креативных персон, то последние, в дополнение к указанным особенностей того или иного уровня, обязательно обладают со стороны индивидуальности высокой степенью любопытства, подкрепляемого со стороны самосознания столь же высокой степенью любознательности, проявляющейся в формировании интересов к новому и необычному, а их прирожденные способности, если таковые имеются, соответствуют общественным интересам.
  Отмеченное сочетание особенностей индивидуальности и личности отдельных персон с развитым логическим мышлением, но не склонных к творчеству, указывает на то, что с глубинной стороны их сознания системообразующим фактором является сочетание неудовлетворенности животной составляющей сознания, близкой к средней степени, приходящей к ним от лимбической структуры мозга, со столь же средней степенью неудовлетворенности их самосознания.
  В результате, эти "интеллектуалы", прекрасно понимающие свое творческое бессилие, не страдают избытком альтруизма собственного самосознания, и поэтому, за редким исключением, служат власть предержащим, получая соответствующие бонусы, а в науке и культуре они, как правило, играют ведущие роли, благодаря свойствам своего расчетливого ума, не распыляющегося на энергозатратные творческие свершения.
  У креативных персон с глубинной стороны их сознания системообразующим фактором является сочетание максимально возможной степени неудовлетворенности животной составляющей сознания с высоким уровнем альтруизма их самосознания, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и культуры, требует распространять достижения цивилизации и культуры на всех.
  К всеобщему сожалению, со временем, довольно часто креативные персоны теряют свой творческий потенциал. Особенно хорошо это заметно по деятелям искусства - творчество писателей мельчает, художники повторяются. Объясняется это явление не какими-то существенными изменениями в их глубинном сознании, а тем, что с возрастом число нейронов мозга, в том числе и отделов, отвечающих за процесс творчества, убывает, связи между соответствующими нейронами нарушаются, и тем самым возможности мозга падают. Примеров этому несть числа. Такие люди, конечно, желают вернуться к творчеству, но сделать это уже не в состоянии, попадая в результате в категорию просто умных людей, поскольку достаточно обширные связи, обеспечивающие логическое мышление, имеют большую вероятность сохраниться.
  В частности, Альберт Эйнштейн за последние несколько десятилетий своей жизни так и ничего существенного открыть или разработать не смог, занимаясь большую часть времени политикой и общественной деятельностью. Лев Толстой на склоне лет в основном сочинял религиозные и квази-философские трактаты, а также наставления для простого народа и критиковал правительство.
  Конечно, бывают и исключения, например, Леонардо да Винчи, у которого, по-видимому, к старости структура мозга существенно не изменилась и продуктивные связи между нейронами сохранились, еще в возрасте 64 лет - за три года до смерти - работал над картиной "Иоанн Креститель", а позже занимался архитектурно-строительным проектированием в районе замка Шамбор во Франции.
  Что же касается людей умных со склонностью к логическому мышлению и высоким коэффициентом IQ, то они переместиться в прослойку людей творческих не способны при всем желании именно по той причине, что с глубинной стороны их сознания системообразующим фактором является сочетание неудовлетворенности животной составляющей сознания, близкой к средней степени, приходящей к ним от лимбической структуры мозга, со столь же средней степенью неудовлетворенности их самосознания. А этот фактор позволяет им, в лучшем случае, перетасовывать известное, то есть заниматься комбинаторикой, что особенно характерно для научных исследований, в которых принимают участие миллионы высокообразованных ученых, а открытия и эпохальные изобретения делают немногие.
  
  Глава 9.
  Почему человек не способен быть несвободным?
  
  Взгляд на свободу человека как стремление самосознания к изменению себя в человеческом существовании в условиях сопротивляющейся среды.
  Любой человек не властен освободиться от самого себя. Можно, как кажется, сделать вывод: раз нет подобного освобождения, нет и свободы для него, что свобода вообще - химера.
  Действительно, свобода, если представлять ее, как независимость, несовместима с каким угодно принуждением и любыми ограничениями, в частности, складывающимися обстоятельствами, возрастными ограничениями, уровнем образования, особенностями воспитания и характера (робость, вежливость, уступчивость), образом мыслей и складом ума, семейными отношениями, традициями, давлением работодателя, законами, общественными институтами, и, наконец, ограниченностью времени жизни - человек смертен.
  Такая свобода - типичный фантом.
  Тем не менее, абсолютное большинство людей, судя по их поведению, отражающемуся в информационных источниках, связывают свободу именно с независимостью от того или иного, полагая распутать все жизненные узлы и обеспечить свою независимость, в частности, за счет увеличения счета в банке, приобретения дополнительной собственности, прорыва к власти или, напротив, удаления в келейность.
  Но распутать ничего не удается, напротив, стремление к независимости указанными средствами приводит человека к трудностям в управлении имуществом, сохранению капитала, потере власти в силу нестабильности вещного мира, неустойчивости человеческих отношений, сложности контролировать всё это, сохраняя при том возможности для собственного развития, и т. д.
  Отсюда возникает опустошение, душевная неустроенность, неуверенность в правильности занимаемого места и направления собственного движения.
  С другой стороны, удаление от мира в уединение, кажущаяся независимость от мира в нем - иллюзорна, поскольку человек в мире должен выражать себя так или иначе, развиваться, бороться, общаться, а не замыкаться в себе или в пещере, тем более что связь с миром ему всё равно прервать не удается - он волей-неволей должен питаться как-то, он никоим образом не способен избавиться от мыслей о событиях в мире, всё время возвращаясь к ним, если не воочию, то в памяти, то есть он не может полностью освободиться от мира, а его стремление реализовать это освобождение есть не более чем проявление эгоизма и боязни жить, замаскированное стремлением к якобы высшим ценностям, недоступным в обычной жизни.
  Келейность в виде отгораживания от мира ведет лишь к потере времени жизни, уходу от ценностей человеческого общежития в пользу выдуманных ценностей какого-то иного, потустороннего мира и остановке в развитии собственного сознания, поскольку только в жизненных коллизиях это развитие происходит, но не благостных песнопениях, которые в лучшем случае являются медитацией.
  Так что независимость есть лишь оборотная сторона свободы, обращенная в сторону внешнего - свобода "от", а не свобода "для".
  Конечно, без этой оборотной стороны человек не может обойтись, поскольку живет среди вещей и других людей, но не следует ее ассоциировать со свободой, отрицая таковую вследствие невозможности избавиться от жизненных пут, то есть нельзя забывать о другой - лицевой - стороне свободы, которая ее и представляет, а именно: активности, которую никоим образом нельзя истребить ни в одном живом существе.
  Вся человеческая жизнь, всё бытие, всё мироздание есть вечное проявление активного среди пассивного.
  Активное отличается от пассивного именно внутренним стремлением к изменениям себя в человеке во внешней среде, неспособностью благополучно и постоянно устроиться среди вещей, порядком которых активное (сознание) не может быть удовлетворено потому, что оно само устроило этот порядок без полной уверенности в правильности этого порядка. Сознание в человеке тут же обнаруживает в нем недостатки, которые приводят к осознанию активным (сознанием) его собственных недоработок и, соответственно, собственной определенной несостоятельности.
  Поэтому источником свободы, проявляющимся во всех действиях человека в его взаимодействии с внешним миром, вещами и соплеменниками, может быть только его сознание в форме самосознания, являющееся изначально активным, то есть неуспокоенным и недовольным собой и, следовательно, любым порядком и любыми отношениями, которых без него нет вообще, то есть которые на самом деле полностью зависят от него, так как внешние обстоятельства человек (его сознание) производит сам, сам и освобождается от них.
  В человеке эта активность выражается в его непреходящем стремлении выстроить идеальный порядок и найти гармонию между людьми, чего он, естественно, никогда не достигает среди неустойчивых вещей и несовершенных людей, зато в этом стремлении он достигает главного - развития собственного сознания, которое и является его истинным предназначением.
  Сущность свободы для человека осознается только в представлении того же человека, который есть не что иное как совокупность низшего и высшего сознания в органических соединениях в форме тела. Поэтому все действия человека выражаются в переплетении инстинктивного и осознанного.
  Для любого вида сознания в живом существе свобода есть внутреннее состояние, обусловленное непреходящей собственной активностью, которая проявляется в перманентной неудовлетворенности собой. Эта неудовлетворенность ведет любое живое существо вперед, отражаясь в осознанных и неосознанных действиях, в частности, для человека по преодолению непрестанного сопротивления среды, а своего рода "приводным ремнём" для инстинктивных действий человека по разрешению его неосознанной неудовлетворенности ситуацией, или побуждением к действию является подсознательная настойчивость, тогда как аналогичным побуждением, но уже к действиям по преодолению осознанной неудовлетворенности в его самосознании является воля.
  Низшим сознанием свобода в действии проявляется инстинктивно, то есть без явной цели, методом проб и ошибок.
  Высшим сознанием свобода в действии проявляется как воление в виде стремления к намеченной цели. Этот тип сознания уже способен квалифицировать, то есть понимать любое ограничение стремлений к намеченным целям как неволю, а освобождение от этого ограничения как свободу от, именуя ее поэтому независимостью, которая может быть достигнута сознательным усилием в форме уже воли в определенном направлении.
  Человек, который представляет собой слитое воедино низшее и высшее сознание в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и сознательных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в единой основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто неосознанные. Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.
  Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий.
  Явная невозможность для человека вырваться из общественных и природных пут привела, как кажется с первого взгляда, к плодотворной идее: свобода есть познанная необходимость.
  Правда, это ограничение свободы в пользу порядка не поясняет путей этого познания - необходимость в виде порядка, организации проявляется всюду, а всё познать невозможно - ни в одной человеческой жизни, ни в жизни многих поколений, тем более что всё непрерывно меняется, а на познание требуется время.
  Кроме того, эта чисто внешняя трактовка свободы может вызвать недоумение в связи с тем, что если даже допустить познание или понимание всех ограничений, с которыми встречается человек, то такого рода познание можно квалифицировать только как смирение перед внешними, вещными факторами.
  Подобный подход, в сущности, отрицает развитие и может привести не к свободе, а к мысли об освобождении от подобного гнета только после смерти, или к параноидальной идее, что ход бездушных вещей должен обусловливать (продиктовывать) все движения человека.
  Последнее автоматически предполагает тоталитаризм в общественных отношениях, пытающийся лишить человека и свободы, и независимости, что и приводит его в итоге к краху. Примечательной иллюстрацией этого результата есть падением практически всех марксистских режимов, взявших на вооружение эту "замечательную" формулу свободы, за не столь уж большой срок.
  Такого рода результат снова показывает неадекватность господства вещей над сознанием, которое организует мир для себя, начиная с формирования вещей по собственному пониманию, то есть в соответствии с имеющимися у него формообразующими способностями.
  Как бы то ни было, но человек в среде обитания связан с нею не только генетической памятью, но он получает в ходе взросления, развития целый комплекс бытовых и религиозных установлений, культурных принципов; волей-неволей он вынужден следовать обычаям сложившейся общественной среды. На этой основе и вследствие собственного опыта жизни человек вырабатывает определенные привычки, которым следует всю свою жизнь.
  Весь этот комплекс связей со средой удерживает человека в рамках определенного порядка, которому он вынужден необходимо следовать.
  Однако необходимость для сознания существует только для того, чтобы ее преодолевать.
  Если животные участвуют в этом процессе неосознанно, не отделяясь в своем сознании от среды, но, тем не менее, так или иначе меняют среду, и изменяются с нею, обладая тем самым в качестве живых существ зачатками свободы, то человеку, как сознающему себя существу, негоже только следовать привычке, установленным связям, то есть - лишь необходимости. Этим следованием он опускает себя фактически до уровня животного. Конечно, привычка в своей основе есть отталкивание нового, непонятного, пугающего. Привычка успокаивает человека. Но, в любом случае, покой действует на человека расслабляюще, он начинает отставать от необходимо появляющихся изменений в жизни, окружающей среде, тогда как неудовлетворенность, активность вынуждают человека не только переезжать с места на место, менять профессию, религию, но и сознательно улучшать свой быт, приобретать дополнительные знания, изобретать, извлекая из себя не только эмоции и рассудочные действия, но и чувства, мысли, противоречащие существующему порядку.
  Основой этой неудовлетворенности сознания, стремлений к новому являются непрекращающиеся информационные потоки, пронизывающие всё существо человека, которые он может интерпретировать, обладая самосознанием, различными способами, в меру своего понимания. Тем самым каждый человек неизбежно совершает все время колебания от привычки к разрушению порядка, освобождению от него. Установив одно и приобщившись к нему, он рано или поздно начинает тяготиться им и решается изменить его, как бы ни сопротивлялась этому его внешняя консервативная натура.
  В результате появления нового возникают дополнительные связи, расширяется познавательное окружение, что означает непрерывное прирастание информационных потоков, к которым вынужден применяться каждый человек.
  Так протекает, хочет человек этого или нет, изменение его собственного сознания, что на самом деле и требуется для самого сознания.
  Что же касается покоя, то в отношении абсолютного успокоения он является чистой химерой, а в жизни покой есть всего лишь временный отдых, передышка для тела и самосознания во сне или же в переключении на иные виды деятельности.
  Объясняется сей факт тем, что человек в своей основе есть дискретно обновляемая со сверхвысокой частотой информационная копия соответствующих фрагментов непроявленной бесконечности.
  Иначе говоря, человек представляет собой в голографической проекции непроявленной бесконечности "мигающий" сгусток информации на волновой основе, конвертирующийся в бытии в живое существо, то есть самодеятельное образование, формирующее собственное время, в котором оно движется и меняется среди вещей и подобных ему образований по своему разумению, а также по разумению единого сознания в рамках того или иного порядка.
  Хаос тут исключается потому, что высокочастотное обновление голографической проекции автоматически предполагает каузальность данного необратимого информационного процесса, поскольку копирование объектов при каждом обновлении голографической проекции осуществляется последовательно на основе того, что имеется, но с высокой частотой. Поэтому изменения копий вещей при каждом импульсе являются незначительными и привязанными к предшествующим формам. В результате, в каждом индивидуальном сознании высокочастотное обновление отражается не хаотичными, а упорядоченными процессами изменения окружающего его бытия с соблюдением принципа причинности.
  В подобном как бы каждый миг появляющемся и исчезающем мироздании бессмысленно говорить о покое, тем более что само это мироздание удерживается от падения в небытие именно живыми существами, формирующими через себя бытие: время, пространство, вещи в движении без остановки, или бесконечно [1, гл. 1].
  Если обеими сторонами "монеты" свободы для человека являются активность и независимость, то, как минимум, ребром этой монеты не может не быть ответственность.
  Каждый человек старается осмысливать свои действия, стремясь достигнуть в них максимальной эффективности в достижении поставленной цели. Окружающие его люди могут иметь противоположные устремления. Консенсус тут не всегда достижим. Поэтому эффективность действий одного человека может навредить остальным и даже ему самому в перспективе. Выхода из этой ситуации нет и приходится рано или поздно отвечать за содеянное.
  Жизнь не измеряется удачами и неудачами, поскольку каждая человеческая жизнь есть конкретное проявление сознания, для которого важен процесс, а не локальные результаты, чего человек, как правило, не понимает, возмущаясь скопищем несчастий, сваливающихся на него, беспросветностью своего краткого существования, завершающегося болезнями и смертью, независимо от того, богат он или беден, умен или глуп, опытен или безалаберен, расчетлив или покорен судьбе.
  Утешение человек находит в необходимости (фатуме, роке, судьбе, Боге или чем-то внешним), оправдывая собственную ограниченность и несостоятельность обстоятельствами, которые всегда есть.
  Другими словами, человек старается таким образом избежать ответственности за решения, не желая принимать это на себя.
  Человек не понимает, что он сам создает обстоятельства, чтобы его сознание испытывало себя в них. Во время этих испытаний его собственное сознание может выразить себя во взаимодействии с окружающей средой и понять свои слабые и сильные стороны, так или иначе ответив за свои действия.
  Следовательно, ответственность - это некое обещание сознания самому себе пройти предполагаемые испытания как с ожиданием определенной реакции окружения, так и с готовностью принять любые последствия того, что предпринято. Возможные последствия состоят в выполнении обещания, в отмене исполнения обещания, в фиаско предприятия.
  Ответственность напрямую связана с опытом, поскольку накопление жизненного опыта представляет собой, по сути, постепенное овладение способностью учитывать реакцию окружения на свои действия в сочетании с адекватным планированием своих действий.
  Ответственность отражается для сознания в порицании или одобрении собственных действий как на характере обещаний, так и на основе результатов собственных действий, что есть ни что иное как проявление совести, или истинная оценка собственных действий.
  В частности, за проявление слабости и конформизма сознание человека должно дать ответ, откатившись на прежние позиции и начав все заново, упрекнув себя.
  Что касается безответственности, то это обман самого себя, так как безответственность заключается в ложных обещаниях, безнаказанность за которые невозможна - ей мешает порядок.
  Нарушение порядка в результате безответственных действий оказывается для безответственной личности хаосом, которого он не ожидал и в котором она теряется, не имея возможности без соответствующей подготовки примениться к новым обстоятельствам и, тем более, преодолеть их.
  Из этого следует, что отвечать за собственные действия приходится рано или поздно.
  Это означает: не существует абсолютной свободы и независимости ни в уме, ни в поступках, а сама свобода для человека в бытии на самом деле есть возможность осознанного проявления своей активности в рамках необходимости (той или иной зависимости), за любое раздвижение которых (этих рамок) приходится отвечать.
  Однако доминирует тут, тем не менее, активность (сознание), которая изначально сама ставит себе эти рамки (а не попадает в них случайно), и, стало быть, изначально готова нести ответственность.
  Другое дело, насколько хорошо этот процесс у каждого индивидуального сознания (человека) получается, но сетовать тут не приходится потому, что источник свободы, что равноценно человеческой жизни, есть сознание, хотя, конечно, знак равенства между человеком и сознанием ставить нельзя, так как человек есть естественное ограничение сознания для собственного развития и выражения. Поэтому данное ограничение (человек) не может быть устранено, и попытки выхода из этого ограничения у сознания продолжаются вечно в бытии, то есть во времени, которое каждый человек отдельно и во всей совокупности формирует, не подозревая об этом.
  В результате, каким бы слабым ни был человеку, и как ни свойственны были ему попытки уклоняться от активности и тем самым - от ответственности, он неизбежно терпит в них неудачу по собственной изначальной сущности.
  Таким образом, результат жизни, касающийся развития каждого индивидуального сознания, определяется путем нахождения человеком оптимального сочетания собственной неудовлетворенности в виде желаний, стремлений к тем или иным целям с имеющимся набором возможностей и собственными характерными особенностями. (нынешние рамки реальности или порядка), которые следует использовать, от которых необходимо освободиться или которыми можно пренебречь, а также отношением к результатам собственной деятельности, за которые придется нести ответ. Отклонение от оптимального означает, что человек не нашел себя в жизни, точнее, не идентифицировал истинное построение собственного сознания по отношению к окружающей среде и не добавил к нему новых свойств.
  Как бы то ни было, поиск самого себя - это реальный облик свободы человека в бытии, которое отличает его от других живых существ, не осознающих себя в существовании, и поэтому лишенных возможности сознательно искать и находить себя в мире.
  Что же касается имеющихся определений свободы, то они неадекватны и не дают никакого представления о ее сущности именно потому, что их авторам не известен ни источник свободы, ни ее предназначения и, значит, понять ее сущность они не в состоянии, сколько бы ни изощрялись.
  В подтверждение этого состояния дел можно привести некоторые определения свободы с их краткой характеристикой с нашей стороны [2, гл. 1].
  Свобода - идея, отражающая такое отношение субъекта к своим действиям, при котором он является их определяющей причиной, и они непосредственно не обусловлены природными, социальными, межличностно-коммуникативными и индивидуально-родовыми факторами.
  Тут свобода есть сначала идея, потом отношение и, напоследок, причина. Не слишком ли много разнородных понятий? В этом определении внешне всё кажется весьма правдоподобным, но сводится к человеку, который считается причиной свободы. Это и так понятно. Но, что же такого имеется в человеке, чтобы он стал причиной свободы, не раскрывается.
  Свобода есть господство над обстоятельствами со знанием дела.
  Здесь свобода - это знание, благодаря которому всё должно получиться. А если знания не помогут, то, что же, свобода исчезнет? Знание, информация - это некоторые условия для проявления свободы, но условия отнюдь не достаточные. Знание может быть и без употребления, и с неадекватным употреблением. Кроме того, в знании нет действия - само по себе оно мертво: информация без использования превращается в склад. Знание, в принципе, не может быть полным, а у человека оно в значительной степени есть дезинформация, следуя которой он приходит к краху. Тут, скорее, обстоятельства господствуют над нами, и человек - их жертва. Не зря говорят: "Многие знания - многие печали".
  Свобода - это способность делать выбор на основе различения добра и зла.
  Это определение свободы тоже утверждает приоритет знания для свободы, только не дела, а неких моральных категорий, что, само по себе, целая проблема. Этого до сих пор никто не знает. Для одних нечто кажется злом, для других это же - добром. Какая уж тут свобода! Такой способности ни у кого нет и быть не может хотя бы потому, что в нашем мире вся жизнь основана на противоборстве, а для человека цель, стремления его соперника никак не может быть добром и часто сулит ему гибель. Абстрактного же добра или зла не существует.
  Свобода - возможность проявления субъектом своей воли на основе осознания законов развития природы и общества.
  В этом определении к знанию, о котором было сказано выше, добавляется воля как некое усилие в помощь знанию. Осознать даже вроде бы правильные законы, хотя во многих случаях, законы, формулируемые ограниченными людьми, отнюдь не истина, а заблуждение, например, законы общественного развития, недостаточно для их адекватного применения. Поэтому подобное применение воли на основе законов может привести не к свободе, а к неволе, что в истории случалось слишком часто, особенно в России.
  С другой стороны, если под волей понимать осознаваемое желание человека в форме побуждения к сознательному управлению своими поступками для достижения поставленных целей, совпадающих с его мотивами, или опредмеченными потребностями, а также то, что воля - продукт отчасти генетический, но относящийся к программе самосознания, отчасти воспитывающийся окружающей средой, то воля, как и знание, не может быть причиной поступков человека.
  Воля - больше стимул, она побуждает человека действовать с той или иной степенью настойчивости, решительности, инициативности, но она сама по себе или в сочетании со знанием вместо свободы может отдать человека в рабство предмету или идее, к которым она заставляет его идти, воля принуждает человека совершать поступки в соответствии с выбранной целью, то есть - не свободно, а вынужденно. Не она принимает окончательные решения, она только способствует их достижению.
  Воля - продукт неудовлетворенности самосознания окружением, и прямого отношения, в частности, к сознательному управлению обстоятельствами не имеет. Воля может служить в основном для преодоления препятствий по дороге к цели.
  Воля есть стремление вовне, а свобода не может находиться снаружи человека - она не подарок. Воля поддерживает активность человека или подавляет ее, но не определяет. Поэтому к воле приходится добавлять свободу в качестве самоопределяющей категории в действиях человека. И опять выходит, что свобода отнюдь не совпадает ни с волей, ни со знанием и что она такое - непонятно.
  Свобода есть то, что позволяет человеку в соответствии с его целями оперировать предметами внешнего мира.
  В этом определении свобода уже является заместителем Бога, дозволяя человеку жить, но, так же как и Бог, является неизвестно чем. Определение тут, как таковое, отсутствует.
  Свобода - наличие возможности выбора вариантов исхода события. Отсутствие выбора вариантов исхода события равносильно отсутствию свободы.
  В данном случае "бедная" свобода попадает в зависимость от выбора. Выберешь не так или не видишь выбора, значит, нет у тебя свободы? Тут свобода ставится в зависимость от внешних обстоятельств. При такой свободе человек ничем не отличался бы от компьютера, который, к тому же, лучше умеет выбирать.
  Свобода есть один из видов проявления случайности, направляемой свободой воли (намеренность воли, осознанная свобода) или стохастическим законом (непредсказуемость исхода события, неосознанная свобода), то есть нечто противоположное необходимости.
  Здесь свобода - ухваченный волей произвол. Если свобода - противоположность необходимости, то люди не смогли бы случайно создать целую цивилизацию и много чего в ней сделать не случайно, а осознанно и целенаправленно. Многое из того, что люди делают, исходит из их потребностей, которые возникают не произвольно. Даже желания человека не являются произвольными, а исходят из его представлений, которые формируются окружением.
  Свобода есть страх, освобождающий человека от всех условностей действительности.
  Данное определение сводит свободу к ничто. Человека в нем не видно. Освобождаясь от условностей, которые и представляют общественную жизнь, он освобождается от самого себя. В таком случае свобода ему ни к чему.
  Свобода есть человек, свободно проецирующий себя на свободно выбранную цель.
  Здесь Ж. П. Сартр сильно перегнул палку, сказав три раза про свободу, но так и не определив ее, отметив, правда, что свобода и свободный человек - одно и то же. Конечно, без человека в нашем мире свободы не существует, но что же все-таки заставляет его "проецировать себя на свободно выбранную цель". Может, это и есть свобода? На этот вопрос ответ Сартр не дал.
  Любопытно, что здесь нет ни одного четкого определения свободы. Все "определители" "ходят вокруг да около". Создается ощущение, что они определяют свободу наподобие слепых, ощупывающих разные части слона: один, трогая хобот, говорит, что слон похож на змею, другой, ощупывая ногу, утверждает, что слон напоминает столб.
  Все эти смутные представления о свободе указывают на то, что их авторы не знают, откуда она взялась, к чему ее можно отнести, что она есть на самом деле и каково ее предназначение.
  Эта имитация поиска истинного смысла свободы напоминает нашаривание кошки в темной комнате, в которой ее нет.
  В поисках свободы люди, избавляясь в жизни от одних внешних препятствий и ограничений, моментально попадают в плен к другим (и даже часто ищут этот плен, чтобы снять с себя ответственность за поступки - сектанты, партийцы, члены любых корпораций), что явственно указывает на отсутствие свободы вовне: сколько ни ищи ее там - не найдешь.
  Действительно, как можно найти свободу где-то вне человека или в его физиологических особенностях, или в его психике, если она может проявляться только через его самосознание, а основа свободы заложена в голографических образованиях активного именно в противовес пассивному. Свободу сознание (активное) стремится проявлять, формируя пассивное вследствие своей активности, которая не позволяет активному остановиться, то есть превратиться в пассивное и, провалиться тем самым в небытие.
  Поэтому активное (сознание в человеке) в бытии не может надолго задерживаться в тех или иных структурах, в тех или иных условиях, в том или ином порядке, следовать той или иной необходимости, оно все время стремится изменить их, но не хаотично, а целенаправленно, с пользой для себя, точнее, в формировании иных структур и отношений, что дает ей собственные изменения с накоплением соответствующего опыта в этом развитии. Это проявление активного (сознания) среди пассивного и есть первоисточник свободы, а сама активность в ее изъявлениях и действиях в человеке есть нежелание остановок, неудовлетворенность имеющимся, стремление к изменениям, новому, то есть - к развитию или иному выражению себя в этом процессе.
  Такого рода сознательное проявление активного максимально возможно именно в человеке, потому что он обладает самосознанием - это и есть свобода, которую никакая необходимость ограничить не может, напротив, необходимость есть опора для свободных изъявлений человека, то есть осознанного выявления им того или иного порядка, тех или иных закономерностей. Но это требуется не само по себе и означает отнюдь не постоянное следование установившемуся порядку, а означает лишь накопление знаний и умений для установления нового порядка.
  Таким образом, только необходимость, сопротивление среды дают сознанию возможность проявления своей активности через мысли, чувства и действия в преодолении этого сопротивления - в безвоздушной среде птицы не летают: отсутствие противоречий есть покой и благость, только в борьбе и может проявляться свобода.
  Так что подобного рода основная особенность любого активного (живого), отличающая его от пассивного (неживого) внутренней напряженностью, выражается неудовлетворенностью тем, что есть, создавая тем самым побуждение к поиску лучших условий: активное созидает что-то только для того, чтобы его впоследствии разрушить, заместив иным - более, как ему кажется, подходящим. Этот переменный вектор в виде противоположных стремлений к созиданию и разрушения и указывает непременно на предпочтительность иного перед сложившимся, что имеет в качестве основы полное обновление каждой позиции голографической картины последующей позицией.
  Поэтому свобода есть постоянное стремление к освобождению от одного ради созидания другого, не обязательно лучшего, но иного.
  Однако зададим себе вопрос: что такое человек по существу?
  По видимости, человек есть животное, которое каким-то образом нашло себя в мире, то есть осознало в нем собственное существование, благодаря чему получило возможность отделять себя от среды, приспосабливая ее уже целенаправленно под себя с меньшим или большем успехом, изменяясь в этом процессе взаимодействия со средой гораздо быстрее, чем прочие организмы.
  Наибольших темпов в этом развитии сообщества людей достигают в рамках цивилизации, "попадая" в нее на том уровне развития собственного сознания, когда оно требует для себя большего, чем равновесное сосуществование со средой (первобытнообщинный строй).
  Возможности, которые предоставляет цивилизация для ускорения развития общественных отношений, технологий, науки и культуры означает постоянный рост информационных потоков, приводящему к уплотнению времени, так как собственное время цивилизации, или ее "настоящее", является следствием проявления информационного взаимодействия активного и пассивного.
  Неизбежное уплотнение времени в итоге приводит любую цивилизацию к информационному коллапсу.
  На смену распавшейся цивилизации приходят иные цивилизации, в которых снова проявляется так или иначе человек, повторяя, но не буквально, цикл развития и распада цивилизации, потому что другого варианта для развития, которому эти условия удовлетворяют, не существует на данном уровне развития самосознания в его взаимодействии с природным сознанием.
  Все это отчасти напоминает продолжающуюся серию человеческих жизней, поскольку со смертью одних людей жизнь не кончается; появляются и живут примерно такие же люди.
  Таким образом, и человек, и цивилизация как конечное - не могут быть самодавлеющими, а являются орудиями бесконечного сознания [3, гл. 3].
  Конечность человека и его цивилизации не позволяет исполнить стремление человека к полному отделению от среды, освобождению от нее. Безусловное властвование над средой человеку никак не удается, как не удается монахам полностью избавиться от своей телесной сущности.
  Тут только можно позавидовать флоре и фауне, естественно влитым в среду, и не стремящихся оторваться от нее, находясь во всей полноте ощущений, присущих им и составляющих их жизнь, и вполне "счастливых" тем, что не имеют понятия о смерти.
  Если, с одной стороны, полное отделение человека от среды невозможно, а с другой стороны, явственно его отличие от прочих живых существ, состоящее в осознании себя со всеми вытекающими последствиями, то, видимо, свобода (освобождение) для человека может выражаться только в его стремлениях так или иначе вырваться из пут всего того, что окружает его с тем отличием от мухи, бьющейся в паутине, что его основные стремления осознанны (свободны), и имеют основание в вечном, глубинном, находящемся за бытием, и вместе с тем присущем бытию, более того, неспособному быть вечным и устойчивым без бытия подобно рыбе, выброшенной из воды. В этом отношении человек является высшим, самосознающим выражением активного в мироздании, без которого оно лишается смысла существования.
  Если дальше разбираться в том, почему человек является единственным свободным существом в известном нам бытии, то необходимо отметить следующее.
  Вещные компоненты тела (неживое) и вещи вокруг него (среда) дают человеку в его сознании опору, обеспечивают закономерный порядок, заполняя окружающее пространство и чередуясь во времени. Из них формируется достаточно удобное место пребывания человека.
  Вместе с тем вещи создают перманентное сопротивление человеческим действиям, мешая проявлениям его активности и не "выпуская" в силу складывающихся привычек человека из повседневной обстановки.
  Таким образом, вещи есть непременное средство, "пища" для человеческого ума и способностей. Благодаря производной от самосознания сообразительности люди в сообществах занимаются приведением вещей к такому сочетанию, которое может оказаться более пригодным и даже выгодным для них.
  Например, в отличие от остальных живых существ человек оказался способным сопоставить огонь не только с пожаром и гибельными языками пламени, а с приготовлением пищи и обогревом. То есть осознанные действия человека на основе размышлений и сопоставлений, как оказывается, вполне могут привести к иному пониманию вещей и явлений, освобождая его от тех или иных заблуждений и приводя к преодолению сложившегося порядка.
  Природно-живая сущность человека, основой которой являются действие инстинктивно-рефлекторных программ, обеспечивает его связь со средой в рамках имеющихся у него органов чувств, то есть посредством ощущений.
  Самосознание человека, напротив, отделяет человека от среды, но позволяет благодаря этому как бы посмотреть на нее и на себя со стороны, и определить свои возможности к более-менее плановому изменению как среды, так и самого себя.
  Как видно, в человеке воедино собирается все самое главное в мироздании: и пассивное (вещи), и активное (сознание) обоих уровней, но теряется бесконечность существования.
  Объяснить эту потерю можно тем, что бесконечное - в данном случае сознание - может выражаться только через конечное, то есть - посредством своего рода "разрывов" в бесконечности, иначе бесконечное не способно выходить из небытия.
  В этом взаимодействии бесконечного с конечным раз за разом сознание в постоянном обновлении и развитии сохраняется вечным, а мироздание не теряет устойчивость.
  Таким образом, любое конечное (человек, цивилизации, планеты, вселенные, словом, всё, кроме сознания) есть именно то, в чем только и может дискретно реализовываться сознание.
  Поэтому сознание в человеке (в бытии) как бы "загоняет" (локализует) себя в определенные им же ограничения только для того, чтобы преодолевать их в качестве активного, освобождаясь от одного ради формирования другого, подобно тому, как одна голографическая картина непроявленной бесконечности обновляется следующей.
  Так что преодоление ограничений в рамках конечных структур и есть свобода сознания, основанная на собственной неизбывной активности, выражающейся в человеке преимущественно в его самосознании, а в остальных живых существах - в спонтанной активности, так или иначе усложняющейся в применении к меняющимся условиям на различных уровнях развития живых существ.
  В заключение следует отметить, что в дуальном мироздании нет ничего, кроме активного и пассивного, разъединяющихся и объединяющихся в своем вечном взаимодействии, вследствие имеющихся у активного формообразующих способностей, позволяющих посредством информационного воздействия "выстраивать" дискретным обновлением голографической проекции непроявленной бесконечности развивающееся во времени и пространстве вещное бытие, в котором могут определяться и существовать живые существа, в том числе и человек.
  Для человеческого сознания меняющуюся картину мира в виде явлений, но не сущностей глубоких уровней, формируют не чувства и не мышление, хотя они и являются средствами, а она в целом есть продукт процесса обработки поступающей в человека информации, подобный тому, который происходит в компьютере или в любом просто живом; разница состоит только в том, что человеческое сознание способно отделять себя от реальности и взаимодействовать с ней уже на этой новой основе - основе собственного самосознания, целенаправленно используя память, мыслительные способности, речь, различного рода коммуникации, воображение, экспериментальные данные, и всё это - на фоне эмоций, а не с помощью только лишь программного обеспечения или инстинктивно-рефлекторных действий соответственно.
  Можно поэтому отметить, что каждый человек обладает самой высокой формой материи из всех имеющихся ее форм именно потому, что он есть самосознающее существо с максимально возможным уровнем свободы, наличие и проявление которой он понимает, но не может объяснить ее источник и предназначение.
  В конечном счете человек не подчинен никому и сам распоряжается собой, так как он изначально сам в своем сознании "бросает" себя только в такой мир, в котором он может целенаправленно реализовываться так, как он пока может в условиях сопротивляющейся среды, включающей в себя и прямых его конкурентов, таких же, как и он сам. Этим человек и отличается от всего остального живого, так же обладающего сознанием, но более низкого уровня, которое лишь приспосабливается к формируемой им при участии единого сознания среде, - от бактерий до высших млекопитающих.
  Человек, благодаря своему основному свойству - самосознанию, свободен даже в смерти, которая доступна для него, поскольку он знает о ней, практически, в любой момент жизни, хотя он ее и страшится. Но в определенных обстоятельствах человек решается на нее, в отличие от всех остальных живых существ, которые, не понимая себя, но обладая ощущениями, не способны добровольно отказаться от них никогда.
  Это иное отношение к смерти по сравнению со всем остальным живым тоже есть следствие всегда испытываемой человеком осознанной неудовлетворенности собой, приводящей иногда к безвременному концу вследствие непреодолимого разрыва созданных им самим обстоятельств и желаемых им обстоятельств.
  Человек из всех известных нам живых существ, которые формируют себя и свое окружение посредством собственных органов чувств и обрабатывающих информацию центров, есть единственное самодеятельное и понимающее себя существо,
  В результате, человек понимает, что он находится во времени, а получаемая им из непроявленной бесконечности импульсная информация конвертируется в собственное время человека и его собственное окружение в рамках общего (внешнего) времени, формируемого всей совокупностью живых существ, соединенных в своем сознании, но вместе с тем разделенных в голографической проекции непроявленной бесконечности. Поэтому он "помещает" себя во "внешнее" время, которое он наблюдает непосредственно в связи с суточными, сезонными и годовыми изменениями окружающей среды, не отмечая зачастую очень значительных колебаний собственного времени [3, гл. 2].
  В этом информационном взаимодействии сознания с вещами, проявляющимся в бытии, выражается сущность сознания всех живых существ, состоящая не в интеллекте и не в ощущениях, которые есть всего лишь средства, а в собственной неизбывной активности.
  Эта активность и есть то основное свойство, которое не дает любым живым существам остановиться, а в сознающих себя существах активность проявляется в осознанной неудовлетворенности собой и окружающим: нет предела ни идеям, ни желаниям (потребностям) у человека. Поэтому человек не может следовать одному порядку, но всегда стремится его изменить, и неважно, как это у него получается. Главное - происходят перемены, в ходе которых человек, точнее, его индивидуальное сознание получает опыт и развитие вместе с меняющейся жизнью, новыми оттенками чувств, осмыслением этих изменений со всеми переживаниями по этому поводу.
  Именно в этих вечных стремлениях человеческого сознания к новому на основе его непреходящей неудовлетворенности собой и окружающим выражается его свобода, или действие его освобождающих и созидающих сил.
  Стремление к нарушению сложившего привычного порядка для человеческого сознания соседствует со стремлением к созиданию нового порядка. Собственно, в этой ступенчатой и противоречивой деятельности и состоит человеческое время жизни, в котором сознание находит себя и теряет, а затем снова находит. И так всё идет нескончаемо - от одной жизни к следующей.
  Поэтому свобода есть неизбывный продукт активности, ее непременное следствие, она проявляется в действиях человека в жизни как состояние неудовлетворенности сознания собой, претворяющееся в выработку способов собственного изменения путем воздействия на наличное бытие с учетом его противодействия.
  Иначе говоря, всегдашняя неудовлетворенность сознания собой обусловливает его стремление к изменению себя в своем существовании в человеке в условиях сопротивляющейся среды.
  Если условия существования не позволяют человеку полностью господствовать над обстоятельствами, то никто и ничто не мешает ему стремиться к этому: приближение к идеалу есть тоже, в определенном смысле, обретение большей свободы.
  Известное выражение: "Наконец-то я вырвался на свободу" означает переход человека к бурной деятельности, то есть имевшаяся неудовлетворенность, заблокированные стремления начинают реализовываться. Не надо думать, что свобода может быть снаружи, вокруг человека. Если нет стремлений, то будь вокруг всё к твоим услугам, ничего тебе не будет нужно.
  Поэтому приобретение внешнего (больше денег, власти, славы, имущества и т. п.) или утрата внешнего (отказ от всего, уход в монастырь) никакого отношения к свободе не имеют, вопреки расхожим представлениям о ней.
  
  Библиография
  
  1. Низовцев Ю.М. Всё и ничто. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  2. Низовцев Ю.М. В чем, как и для чего действует свобода? 2014. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  3. Низовцев Ю.М. Чудеса в решете. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  
  Глава 10.
  Свобода как продукт неудовлетворенности сознания.
  
  Трудно оспорить утверждение о том, что удовлетворение располагает человека к расслабленности и безмятежности, то есть бездеятельности. Поэтому должно существовать и нечто, способствующее его деятельности, и им не может не быть противоположное удовлетворению, а именно: неудовлетворенность, которая, надо полагать, и подвигает его в самосознании к изменению себя в своем существовании в условиях сопротивляющейся среды путем свободы выражения в мыслях, чувствах и действиях.
  Вряд ли можно сомневаться в том, что ключевым звеном сущего является его созидательная составляющая - сознание. Выше него в сущем ничего нет. Вместе с тем сознание не может замкнуться в себе, не может стоять на месте. Если допустить это, то сознание, как таковое, исчезает. Поэтому сознание не может существовать без развития, но развитие не может быть без опоры и не бывает без потока времени и притока информации. Стало быть, и сознание не способно обойтись без них, но оно также не может быть только в них, то есть в текущем бытии, так как бытие еще надо создавать. Поэтому сознание как активному приходится быть как в бытии, или в текущем времени, и вместе с тем - вне его, или вне времени.
  Если внимательно присмотреться к окружающей нас реальности, то именно это мы и наблюдаем в бытии.
  Действительно, доказать, что сознания в нас нет никому еще не удалось, и вряд ли удастся, так как без него жизни нет. Однако и самого сознания явственно тоже нет. Мы его своими органами чувств не ощущаем. Значит, оно должно быть также где-то еще. Получается, что сознание находится при нашей жизни в нас, и вместе с тем - вне нас, появляясь в нас при рождении и исчезая в момент смерти.
  Всё это указывает на то, что кроме бытия с его текущем временем, которое необходимо для развития сознания, имеется еще и нечто вневременное, и его трудно вообразить, но от этого оно не перестает быть вне нас, и, всё же, вместе с нами, так как без нас оно становится небытием, а мы без него просто не способны проявиться, поскольку вневременная бесконечность содержит всё потенциально, которое можно "развернуть", в нашем представлении, необратимой стрелой времени в настоящем, которое для нас представляется содержащим еще будущее и прошедшее, образуя как бы текущий в одну сторону поток этого искусственного времени, которое имеет отношение только к живому, так как формируется им же, с одной стороны, для развертывания и, тем самым, проявления в нем бесконечности вне времени, а, с другой стороны, ради развития в этом проявлении того же живого и вместе с ним - сознания в нем.
  Иначе говоря, вневременное бесконечное ничто проявляется только в текущем времени, которое создается живыми существами - альянсом активного(сознания) и пассивного (неживой материи) - на основе информации, предоставляемой бесконечностью вне времени, в которой потенциально есть всё. Отсюда следует. что сознание (активное) для развития должно иметь опору в виде пассивного, информационно связанные друг с другом, что мы и наблюдаем в любом живом организме. И отсюда же следует, что вне времени, потенциально "имеется" только активное и пассивное, содержащие в себе информацию обо всем, возможном в бытии.
  Таким образом, продвигать сознание, кроме него самого, некому. Значит, в самом сознании должна быть заложена способность к развитию, то есть оно должно быть активным, но его активность не может замыкаться в нем самом, так как для проявления активности требуется текущее время с конечными объектами в рамках определенной среды, в потоке которой можно соображать и действовать, получая и передавая соответствующую информацию, что возможно только в текущем времени.
  То есть бытие, которое нами в лице ученых приравнивается ко Вселенной, на самом деле, не более чем проявление бесконечного вневременного ничто, которое потенциально "содержит" всё.
  И из этого всего только живые существа способны извлекать информационные копии, конвертируя их в конечные объекты бытия, и постоянно обновляя их и себя.
  Именно живые существа единственно способны на это, поскольку они есть оптимальное объединение активного (сознания) и пассивного (структурированной материи), способного конвертировать информацию от вневременной бесконечности в текущее время, представляющееся нам средой, окружающей живые существо, которая, в сущности, является инфраструктурой для существования и развития живого.
  Развитие для сознания в живом это не просто усложнение, это - приобретение им новых качеств в ходе решения появляющихся задач при обновлении сложившегося порядка бытия в процессе бесконечных и разнообразных внешних проявлений сознания в бытии, отличающихся тем, что в этих проявлениях сознания в бытии сознание посредством живого может мыслить, чувствовать и действовать в текущем времени в конечных материальных формах, которые в его присутствии оказываются живыми, бесконечно, но дискретно, оставаясь само, тем не менее, в целом и в своих частях бесконечным, но изменяющимся в этом процессе собственного развития через конечное.
  Путь к новым формам в процессе развития сознания может обеспечить наличие у него соответствующих состояний, гарантирующих производство и внедрение нового. Устоявшийся порядок этому мешает. Поэтому требуется соответствующий "механизм" для изменения или разрушения прежнего порядка.
  Иначе говоря, сознание должно постоянно стремиться освобождать место для нового. Этому соответствует состояние неудовлетворенности сознания в живом как собой, так и, окружающим, вкорененное в сознание любого живого существа в отличие от неживых объектов, и, в частности, являющееся стимулом для осознанного стремления сознания через человека к новому, неизведанному.
  Получается, что без освобождения пространства, занятого прежними структурами, для нового, создаваемого сознанием в живом, сознанию не обойтись. А это говорит о том, что неудовлетворенность в живом как активном создании неизбежно продуцирует свободу, сначала в минимальном выражении освобождения от ненужного на каждом этапе развития, а затем и в своем проявлении выбором живым того или иного в своем окружении из множества, причем в человеке свобода не ограничивается только выбором из того, что есть, а заставляет его стремиться к новому, неизведанному в результате творческих усилий совместной деятельности природного сознания человека и его самосознания.
  Благодаря этому, человек является самым эффективным орудием для развития сознания.
  Вообще говоря, о сознании мы не знаем ничего, кроме его внешних проявлений в живых существах, включая человека, но само сознание не возникает перед нами непосредственно.
  Поэтому можно только предполагать, что это такое, но, тем не менее, ясно одно: сознание существовать самостоятельно и единственно в бытии не способно, поскольку оно базово располагается вне времени, но своими частицами в живом создает это текущего время, попадая тем самым и в бытие, но оставаясь вместе с тем вне времени, то есть ему приходится для обеспечения собственного существования и развития как активного ассоциировать себя с пассивной материей.
  Благодаря этому альянсу получается своего рода промежуточное состояние временно слитых активного и пассивного, которое приобретает конечные разнообразные формы, но только в едином комплексе белковых молекул, благодаря чему каждая такая форма, независимо от ее сложности, имеет датчики для восприятия и передачи информации в виде органов чувств, центр обработки этой информации (мозг у человека) и программу, обеспечивающую возможность существования, роста, воспроизводства (копирования) и развития этого образования, оживающего в присутствии сознания и распадающегося с его уходом, превращаясь в пассивную материю.
  Именно это состояние живого и мертвого нам известно, но невозможно отрицать, что мертвое живым делает сознание, материальные формы которого неведомы нам.
  Тем не менее, судя по непременной восприимчивости живых существ к информации, и, более того, невозможности существовать без нее, сознание непосредственно связано с информационными процессами, а они возможны только в текущем времени, которое, естественно, не появляется ниоткуда, а возникает только вследствие действий сознания в живом.
  Иначе говоря, живое для обеспечения собственного существования и развития должно как-то формировать текущее время.
  Единственным источником процесса формирования текущего времени для живого является информация. Значит, живое каким-то образом преобразует информацию в текущее время.
  Мы может найти аналогию этому процессу в нашем мире, отметив, что преобразование дискретных импульсных пакетов информации в текущую временную картинку происходит по соответствующему каналу от передатчика этих импульсных сигналов через эфир в телеприемник.
  То есть, резонно предположить, что поступающая откуда-то информация в виде импульсных прерывистых сигналов сверхвысокой частоты, не фиксирующаяся никакими приборами нашего измерения, тем не менее, воспринимается органами чувств каждого живого существа и преобразуется в центре обработки поступающих сигналов в непрерывную картинку для этого живого существа, подобно тому, как это происходит в телеприемнике, но не плоско, а в объемную картинку, создавая тем самым меняющуюся среду, окружающую это живое существо, которая, в зависимости от числа и функций имеющихся датчиков-органов чувств, может соответственно отличаться для разных живых существ, находящихся, тем не менее, в единой среде, текущее время которой формируется всей совокупностью живых существ бытия.
  Более детально с этими процессами можно ознакомиться, например, в моей работе "Всё и ничто". (2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru).
  В этом, своего рода, мире искусственного текущего времени, формируемого сознанием в живом в виде общего времени и собственного времени каждого живого существа, как бы вписанного в это общее необратимое текущее время, живые существа, включая человека, могут жить, развиваться и размножаться.
  В частности, для человека в его сообществах создаются различные непредсказуемые коллизии, возникает борьба, столкновения, союзы уже не только на естественном уровне выживания и приспособления живых организмов, возникает также борьба в сфере сознательных преобразований, ведущаяся появившимися сознательными существами, то есть людьми. Вместе с ними в ходе развития возникшего общества меняются не только они сами, но и их сознание, слитое с каждым человеком и перемещающиеся в ходе своего развития от одного носителя сознания к другому.
  В результате подобного альянса природного сознания, присущего каждому существу, и другой части сознания, присущей лишь человеку, способного поэтому к осознанию собственного присутствия во времени, получается своего рода "коктейль" из ощущений, восприятий, инстинктов, рефлексов, чувств, мыслей, желаний, намерений, страстей и т. д.
  Формируется всегда непохожая ни на кого личность, способная действовать не как животное или робот, а как сомневающееся, чувствительное, но, как бы то ни было, проектирующее свои действия существо, способное к обучению в общении с себе подобными для приобретения новых знаний и умений, способное быстро приспосабливаться к меняющимся условиям существования и вместе с тем осознанно и самостоятельно менять эти условия, способное ставить и достигать поставленные цели, направлять, контролировать и корректировать свои действия.
  ***
  Если признать, что в основе бытия с его текущим временем находится информация, то приходится, в свою очередь, обратить внимание на то, что информация сама по себе не существует, проявляясь только при восприятии сведений, избранных из общего информационного потока.
  Однако тут же появляется проблема, состоящая в том, что все объекты материального мира, кроме живых существ, индифферентны к информации. Иначе говоря, они способны реагировать на те или иные влияния, как фотопленка на свет, но не могут эти изменения никоим образом интерпретировать (анализировать, структурировать), превращая их в понятное для себя, что можно так или иначе использовать, то есть в информацию.
  Поэтому все объекты, которые могут только нести информацию, не ведая о ней, до тех объектов, которые способны эту информацию воспринять и использовать, можно обозначить пассивными, а последние - активными.
  Отсюда следует, что информацию можно определить как сведения о состоянии материальных объектов, которые каким-то образом воспринимаются и распознаются для последующего использования.
  К подобного рода расшифровке и использованию информации способны только живые существа, то есть не предметы, а субъекты реальности, которые имеют средства для выделения информации, то есть понятных для себя сведений из собственного окружения.
  А чтобы понимать, нужны тебе какие-то сведения или нет, надо обладать хоть каким-то соображением, то есть отделять нужное от ненужного хотя бы для собственного удержания в имеющемся окружении.
  Другими словами, информация возникает только в сознании посредством имеющихся у него, точнее, у носителя сознания органов чувств и центра или центров обработки данных, а также формообразующих способностей, или перечень приложений, благодаря которым отделяется нужное от ненужного для конкретного живого существа, но не иначе, являясь распознаваемой в той или иной мере живым существом вполне материальной копией объекта или объектов, доступных через ощущения для сознания, то есть доступных для их последующей переработки в конкретное окружение живого существа.
  Информацию невозможно квалифицировать как нечто нематериальное и независимое, поскольку она является выделенными и расшифрованными сознанием, точнее, носителем сознания, копиями сведений об объектах из окружающей сознание необозримой среды.
  Сознанием эти дешифрованные копии материальных объектов посредством соответствующего центра (центров) так же перерабатываются в образы, смыслы, чувства. Они тоже являются вполне материальными составляющими сознания, влекущими последующие действия носителя сознания. На их основе вкупе с памятью он каждое мгновенье своего "настоящего" взаимодействует с окружающими объектами.
  Таким образом, все взаимодействия существа, обладающего сознанием, осуществляются в данном сквозном процессе только при условии поступления в его сознание соответствующих порций информации, каждая из которых обрабатывается, укладываясь в определенную длительность, составляя ряд последовательных мгновений от рождения до смерти носителя сознания.
  И если все объекты, кроме живых, являются пассивными фиксаторами данных из окружающей среды, взаимодействие с которой для них сводится к реагированию на нее изменением собственных свойств вплоть до распада и возникновения в новом качестве, правда, не хаотично, а по непонятно кем установленным правилам в известной нам реальности, которые констатируются учеными, то есть, если эти неодушевленные объекты не проявляют никакой собственной инициативы (активности), то живые объекты способны, благодаря соответствующей обработке поступающих сведений сообразить, как полученной информацией можно воспользоваться, внося те или иные изменения для собственной выгоды в свое окружение и соответственно меняя свое поведение.
  Естественно, живые существа прежде всего желают удержаться в информационном потоке, который они способны воспринять и уразуметь - каждое на уровне имеющегося у него сознания, - отличая себя от ничего не понимающих вещей тем, что пользуется ими для собственной выгоды и сохранения, конкурируя в этом с прочими живыми существами.
  Поэтому все живые существа активны, то есть они используют на инстинктивно-рефлекторном уровне сознания окружающую среду для поддержания себя в действии (питание и метаболизм), стремясь оттеснить от пищи конкурентов (доминирование), в том числе копируя себя так или иначе (размножение) для дальнейшего распространения во времени и пространстве.
  Тем самым конечность собственного существования, которое они, кроме человека, не понимают, но ощущают по ухудшению функционирования тех или иных частей организма, живые существа преодолевают продолжением рода (передача собственного генома) всеми возможными способами, вплоть до почкования, что требует особой программы роста и развития как индивидуального, так и общего (родового).
  Чтобы удержаться в информационном потоке, создающем для живого существа ощущение присутствия через его органы чувств в текущей реальности, которая непрерывно меняется, каждому живому существу приходится бороться с аналогичными существами за место и пищу.
  Любая остановка или промедление в этой борьбе за жизнь (ощущения) в меняющемся окружении означает смерть, что означает исчезновение ощущений, чего ни одно существо лишаться не желает.
  Поэтому каждое живое существо вынуждено во избежание застоя, а значит, гибели, пополнять собственную базу данных новой информацией, не удовлетворяясь той, которую имеет.
  Отсюда понятно, что базовое свойство активности любого живого существа состоит в неудовлетворенности его сознания и собой, и окружением, трансформирующееся в стремление к лучшей позиции или хотя бы к удержанию имеющейся.
  Иначе говоря, без неудовлетворенности невозможно не только развитие и потребление тем самым более приятных и более разнообразных ощущений, но и обычное выживание.
  Сознание в каждом живом существе реализует себя через органы чувств и центры обработки сведений, поставляемых имеющимися органами чувств, а также оно реализует себя посредством программы на белковом носителе в каждой клетке организма (геном), отчасти проявляющей формообразующие способности существа на основе органов чувств и имеющегося интеллекта.
  Таким образом, потребление информационных потоков ограничено прежде всего имеющимися органами чувств и их возможностями.
  Однако стремление к изменению собственного положения к лучшему, то есть, помимо просто выживания, - к более приятным ощущениям, в частности, и через размножение, а не только благодаря увеличению комфорта и улучшения питания, безгранично, и проявляется всегда, а естественной помехой этому стремлению является конкуренция прочих организмов с аналогичными стремлениями.
  В результате, образуется достаточно устойчивая среда живых существ с разнообразными нишами, составляющими определенную иерархию, которая, правда, непрерывно обновляется, но структурно сохраняется.
  Тем самым неизбывное стремление каждого существа в своей активности к лучшему положению в собственной конкурентной нише существования можно определить термином "неудовлетворенность", внешнее выражение которой довольно многогранно, поскольку активность живого существа не может удовлетвориться только выживанием и размножением - оно всегда стремится к большей сытости и разнообразию питания, более приятным внешним условиям (теплее, безопаснее, организованнее).
  Другими словами, состояние неудовлетворенности сознания собой в живом существе, претворяющееся в выработку способов собственного изменения путем воздействия на наличное бытие с учетом его противодействия, предоставляет любому живому существу определенную степень свободы как реализацию его стремлений к лучшему, выражающуюся в изменении им окружающей среды в соответствии с формирующимися запросами и имеющимися средствами.
  Однако эта свобода для всех живых существ, кроме человека, ограничивается свободой выбора из того, что есть, без попыток осознанного созидания новых условий для существования, то есть она реализуется лишь в рамках одной адаптивности к среде.
  Тем не менее, неудовлетворенность сознания всегда требует большей степени свободы, то есть большей свободы выбора, что дает живому существу больше возможностей для получения более приятных и разнообразных ощущений, что и происходит в ходе эволюции, продуцирующей всё более сложные по структуре и функциям органов живые существа.
  Как бы то ни было, данные, поступающие через органы чувств, превращающиеся после их обработки в соответствующих центрах организма в информацию (понятные сведения), могут быть недостаточными или неточными для понимания ситуации, либо живое существо оценивает их превратно, тем более что каждое живое существо, исключая человека, может использовать только свой генетический и личный опыт, собственную память и оно не способно более-менее точно прогнозировать и корректировать свои действия, поскольку не ставит себе целей развития и усовершенствования, а довольствуется только приспособлением к среде.
  Поэтому все эти существа вынуждены действовать по методу проб и ошибок, где основную роль играет случайность. Именно этим вызвано столь медленное эволюционное развитие живых существ по сравнению с ускоренным движением человеческой популяции в сторону технического и культурного прогресса.
  Таким образом, каждый организм должен быть неизбежно активным в отношении получения дополнительной и, желательно, новой информации о происходящих изменениях, если он стремится к выживанию, а любая активность характерна неудовлетворенностью потому, что постоянная удовлетворенность лишает существо самостоятельного стремления к изменению как своей позиции, так и к собственному изменению, то есть существо превращается в пассивное, равнодушное, что равноценно смерти, поскольку в сообществе живых существ потеря стремления к изменению в соответствии с меняющейся средой, то есть утрата своевременного приспособления к среде, означает неминуемую гибель.
  Поэтому в основе активности всегда заложена неудовлетворенность имеющимся, которая для наиболее удобного устроения в окружающем как для самых примитивных организмов, так и для человека, ведет к постоянному и наиболее выгодному для существования приспособлению к окружающему, и утрата неудовлетворенности означает быструю и неминуемую гибель с предшествующей деградацией.
  Такая непременная активность живого существа, при которой проявляется неудовлетворенность настоящим ради лучшего устройства в будущем, обеспечивает в целом восходящее изменение как самих существ, так и их окружения. То есть благодаря активности живых существ содержание флоры и фауны, а также окружающих их предметов (вещей) меняется, усложняясь и приобретая всё большее разнообразие. Иначе говоря, живые существа противостоят росту энтропии бытия, удерживая мироздание в целом в стабильном состоянии.
  Эта активность живых существ со всеми ее атрибутами, главным из которых является неудовлетворенность, отличает их, например, от компьютеров, так как последние ищут и обрабатывают только те сведения, которые нужны их хозяевам, не понимая их смысл и цель поиска, действуя тем самым только на подхвате у этих хозяев по заданным программам, ничего не требуя взамен.
  Если отклик любого организма на воздействие среды можно охарактеризовать соответственно большей или меньшей настойчивостью организма в сопротивлении ей, или иными словам - природным влечением существа к наилучшему приспособлению к окружению в своем стремлении к выживанию и созданию наиболее подходящих условий для размножения и пропитания, закодированном в геноме, то осознание цели, характерное для любого человека, так же как и настойчивость, во избежание угасания стремления к намеченному сквозь различные препятствия, создает усилие для преодоления препятствий к цели.
  Таким образом, в ходе своего стремления к цели, достигается она или нет, преодолевая препятствия, человек получает видимое для него самого развитие.
  Иначе говоря, в процессе развития самосознания важен прежде всего не сам результат, а получаемое в ходе движения к цели изменение самосознания.
  Что же касается сущности сознания человека, то, помимо природного сознания с его эгоцентризмом, он обладает и осознанием себя во времени, и это понимание собственного временного существования наталкивает его не только на себя самого, но и на собственное окружение, которое не следует однозначно отторгать в угоду себе, а, напротив, пытаться привлечь его на свою сторону, выдвинув те или иные общечеловеческие ценностные подходы, следствием которых может быть всеобщее счастье и довольство. Этим самым в обществе продуцируется альтруизм со всеми его атрибутами, который становится противовесом эгоизму как в сознании самого человека, так и в коллективистском сознании человеческих сообществ.
  Естественно, неудовлетворенность сознания человека становится двойственным, проявляясь в его эгоцентричном природном сознании и, в значительной степени, в альтруистичном самосознании.
  Поэтому имеет смысл несколько детальнее посмотреть на неудовлетворенность с этой стороны.
  Именно стремление к приятным ощущениям, характерное для всех живых существ, большая часть мыслителей в истории цивилизации, видимо, из-за недостаточного понимания содержания сознания человека, квалифицировала как стремление человека к счастью, упуская ту особенность человека, которая отличает его от животных как самосознание.
  Самосознание не только кардинально расширяет горизонт событий и отношение к ним человека, но и вступает в непрекращающуюся борьбу с природным сознанием, которое никуда не исчезает из сознания человека, являющегося по своей структуре млекопитающим.
  Результатом борьбы обеих форм сознания явилось стремительное развитие человеческих сообществ, сравнительно быстро пришедших к цивилизации, высоким технологиям и культуре по сравнению с миллиардами лет эволюционного развития живой природы.
  Собственно говоря, агентами этой борьбы обеих форм сознания в человеке являются неудовлетворенность природного сознания человека и неудовлетворенность его самосознания, чаще всего имеющие противоположные стремления в отношении существования в окружающей среде.
  Именно этот фактор обеспечивает страстную борьбу, случающуюся при решении различных жизненных проблем как в каждой личности, так и человеческих сообществах.
  Объясняется это тем, что неудовлетворенность природного сознания человека руководствуется только выживанием и стремлением по возможности к лучшему питанию, размножению и комфорту, чему не в малой степени способствует стремление к доминированию. Всё это действительно обеспечивает живому существу достижение того главного, чем оно руководствуется, точнее, к чему оно стремится в итоге - приятные ощущения, которые только и требуются от жизни по соображениям природного сознания, и которые действительно способствуют эволюции организмов.
  Взгляд на жизнь со стороны самосознания человека, и соответственно его неудовлетворенность жизнью не ограничивается указанным набором стремлений, диктуемых неудовлетворенностью его же природного сознания.
  Человеческое самосознание в качестве главных ориентиров для себя ставит счастье, познание себя и окружающего мира в виде нахождения во всем интересного и прекрасного, поиска истины, а также оно всегда пытается отыскать гармонию в жизни, избавив человека навсегда от бед и невзгод, что является непреходящим заблуждением самосознания.
  Поэтому неудовлетворенность самосознание человека всё время ищет и находит соответствующие средства для достижения установленных ориентиров в виде воли, интереса, высокого интеллекта, творческого воображения, креативности как способность к поиску неочевидных решений возникающих задач, собственной памяти, опыта и базы данных, накопленные человечеством за обозримое время.
  Однако стремления человека в своем самосознании к указанным ориентирам сталкивается с постоянным отдалением указанных ориентиров, и противодействует ему в этом отчасти природное сознание, которому они только мешают, отвлекая от получения непосредственно приятных ощущений по ходу жизни.
  Как бы то ни было, но неудовлетворенность самосознания возникла не на пустом месте.
  Стремление к приятным ощущениям для него трансформировались в стремление к счастью; которому помогает, подобно настойчивости в достижении приятных ощущений, уже осознанное усилие по достижению поставленной цели - воля, а также воображение, как в абстрактной, так и в образной формах. Что же касается продления получения ощущений за пределами жизни, то человек нашел его в форме религии, обещавшей ему в загробном мире рай или ад в зависимости от его поведения.
  Природное любопытство в качестве внешнего проявления неудовлетворенности природного сознания превратилось для самосознания в любознательность и стремление к интересному, то есть новому, в частности, - в стремление к познанию себя и окружающего мира в поисках конечной истины - выяснения цели собственного существования, чему способствуют опять же появившиеся средства для неудовлетворенности самосознания - воля, интерес, высокий интеллект, абстрактное и образное мышление (воображение), креативность, подкрепленные накопившимися и зафиксированными базами данных человеческой цивилизации.
  Многие заблуждения и верования, ничем не подкрепленные, также отличают человека от животных, которым подобная глупость не присуща - они пользуются тем, что есть, а человек, считая себя венцом творения, ошибочно полагает, что будущее можно превратить в настоящее навсегда.
  Однако сначала обратимся к взаимодействию природного сознания и самосознания, раз уж они, как это следует из вышеизоженного, присутствуют в человеке, составляя в целом его сознание.
  Отметим, что появление в человеке самосознания, которое и сделало его человеком, сняло отчасти ограничение в нем субъектности, заставлявшее всё живое только приспосабливаться к окружающей среде.
  С приобретением самосознания, человек, в отличие от остального живого наконец осознал себя, то есть понял, что он находится во времени, что он смертен, и поэтому жизнь нужно использовать не только для удовлетворения собственных насущных потребностей, адаптируясь к среде, но сознательно изменять эту среду по своему желанию для получения иных ощущений по сравнению с животными в соответствии с определенными целями, которые превращают его в субъекта действия, продвигая его к осознанию себя в форме новых соображений, не только в утилитарной сфере, но и во всех поддающихся его разуму направлениях, что делает его наиболее свободным из всех живых существ.
  Человек начинает понимать смысл своих действий, составляя проекты и корректируя их на ходу, то есть, оставаясь частью среды, он вместе с тем поднимается над ней, становясь отчасти ее хозяином и даже творцом как в различных рукотворных сооружениях, механизмах, процессах, так и творениях духа, что отражается в различных направлениях искусства, науки и культуры.
  Подобные действия меняют существенно и с ускорением не только окружающую среду, но и содержание самосознания человека, повышая его образовательный и культурный уровень, то есть позволяя ему постепенно становиться в своем осознании себя всё выше. Поэтому такая дополнительная к низшему (природному) сознанию форма сознания может квалифицироваться как высшее сознание живых существ, или самосознание, которое присуще только людям.
  Таким образом, в человеческих существах имеется две составляющих сознания - низшее, именуемое часто бессознательным, или подсознанием, и высшее сознание, или самосознание, уровень которого может существенно отличаться в зависимости от степени развития человека или его сообществ - возьмите, например, человека каменного века и нынешнего нобелевского лауреата, - уровень самосознания и в том и другом случае существенно иной, однако самосознание присутствует и тут и там, не исчезая никуда, а вот низшее сознание, отвечающее в основном за функционирование организма (тела) для удержания его в живом состоянии и адекватным в отношении пребывания тела в окружающей среде, а также за его закрепление и распространение в ней, остается практически неизменным, то есть практически не зависит от времени.
  Обе эти составляющие (ипостаси) существуют и действуют в теле и через тело в неразрывной связи, причем высшее сознание существовать без низшего неспособно, так как последнее отвечает за сохранение живого существа в среде, без чего невозможно обойтись, а первое - прежде всего за осознанно-проектную деятельность существа как индивидуально, так и в человеческих сообществах, находящихся в определенной среде, и без него остальные природные существа вполне обходятся.
  Именно эти глубинные сущности в виде низшего сознания и высшего сознания, скрытые и переплетенные в каждом человеческом сознании, а, следовательно, и в общественном сознании, со всем их антагонизмом из-за необходимости решения ими различных задач, чаще всего противоречащих друг другу, реально определяют развитие человеческих сообществ на любом этапе.
  Новые проекты и идеи развивают ум человека, его проницательность, способствуют наиболее эффективному проявлению еще в течение жизни разнообразных способностей, приводят к мысли об украшении жизни, то есть культуре собственного бытия и бытия общественного.
  В человеке обе этих противоположных по отношению к себе и к окружающему ипостаси сознания слиты воедино. Поэтому они не проявляются отдельно, но действуют подспудно, а степень их доминирования зависит от степени развития в человеке высшего сознания. И сам человек часто не может предсказать, что в нем вдруг в следующий момент станет преобладающим - любовь или ненависть, злоба или сочувствие, искренность или лицемерие, робость или мужество, рассудительность или безрассудство.
  Низшее сознание "питается" только ощущениями, которые дают ему всё, в том числе и гармонию существования, то есть нечто приемлемое и даже приятное в нашем понимании в определенном сочетании ощущений, если, конечно, отвлечься от борьбы каждого существа за выживание. Поэтому оно ни в коем случае не желает лишаться ощущений.
  Подобное тип сознания обладает естественным эгоцентризмом, автоматически стремясь выжить, невзирая ни на что.
  В процессе развития живых существ этот тип сознания претерпевает сравнительно незначительные изменения, поскольку ни одно существо не способен изъять свое основное свойство - безотчетное стремление к выживанию, основанное на изначальной активности любого живого.
  Высшее сознание, содержащееся в человеке на любом уровне его развития, является коренной противоположностью низшему сознанию.
  При наличии высшего сознание в живом существе, это существо как бы прозревает, становясь не столько "влитым" в среду, сколько отделенным от нее, и, стало быть, оно обретает возможность посмотреть на нее и на себя со стороны, оценить это соотношение в попытках осознанно ставить себе цели в виду тех или иных недостатков в собственном существовании, которые, по мнению этого существа, можно было бы преодолеть, и добиваться осуществления поставленных целей в действиях.
  Всё это явно выпадает из инстинктивно-рефлекторной сферы действия низшего сознания, и даже начинает противоречить ей, поскольку высшее сознание часто пренебрегает утилитарными соображениями, гоняясь за чем-то недостижимым, но любезным сердцу и уму.
  Отделенное в самосознании от среды существо, с течением времени в своем развитии во взаимоотношениях с себе подобными начинает испытывать потребность в новых формах, отличающихся от первобытнообщинных отношений еще диких людей, полностью поглощенных борьбой за выживание. Во взаимном общении эти существа достигают такого предела, при котором их разнообразные осознанные стремления начинают выливаться в существенные изменения окружающей среды, а не просто в ее использование.
  От собирательства человек переходит к скотоводству, выращиванию злаков, прочим формам хозяйствования и соответствующего обмена продуктами труда. Возникает неравенство, собственность, борьба за сохранение и приумножение собственности, за власть и т. п., что требует в свою очередь образования неких институтов порядка во избежание хаоса - появляются локальные государства в лоне растущей и совершенствующейся цивилизации.
  Новые формы, институты, с одной стороны, обеспечивают ускоренное развитие сообществ уже в структурированном виде, то есть как государств с органами управления, безопасности, судами и т. д., а с другой стороны, не дают государствам развалиться в силу раздирающих последние противоречий.
  Несмотря на определенный прогресс в развитии человеческих сообществ в соответствии с развитием самосознания, сущность человеческого сознания, выражающаяся в дуализме, точнее, в разнонаправленных жизнеустремлениях низшего и высшего сознаний (форм сознания), никуда не девается, и не может существенно модифицироваться.
  Обе эти стороны сознания непрерывно конфликтуют как внутри человека, так и в межличностных отношениях: недовольство собой, видимая неспособность быстро измениться, ощущаемая ограниченность интеллекта, способностей и т. д.; зависть и ненависть к конкурентам моментально разнесли бы в клочья любое человеческое сообщество, если бы не государство с его институтами.
  Тем не менее, каждый человек проявляет и свойства высшего сознания, которые выражаются не только в интеллектуально-производственной сфере, но и в любознательности, различных религиозных и культурных формах, а также в приязненных отношениях, как-то: дружба, любовь, переживания за близких, за отечество и т. п.
  Если отношения между людьми на основе самосознания медленно, но неуклонно развиваются, то низшее сознание в человеке остается неизменным.
  Поэтому идеальные люди не появляются, а низшее сознание, несмотря на всю замаскированность его проявлений, действует на любой стадии развития человеческого сознания, выражаясь в неискоренимом эгоизме (эгоцентризм) - личном и корпоративном; лицемерии (маскировка); подозрительности (осторожность); презрении к людям иного круга (недоверие к иным сообществам); животных инстинктах в отношении противоположного пола и т. п.
  Таким образом, высшее сознание в ходе своего роста всё эффективнее начинает противопоставлять себя низшему сознанию - борьба между ними и отличает человека от животных, проявляясь на ранних стадиях развития еле заметно, а потом всё сильнее и сильнее.
  Иначе говоря, рост самосознания, точнее, его альтруистической составляющей, или повышение уровня высшего сознания в борьбе с низшим сознанием постепенно, но с ускорением расширяет человеческую сферу деятельности, обеспечивая перманентное развитие как отдельных персон в их поколениях, так и развитие их сообществ.
  С ростом самосознания и тем самым увеличения самодостаточности цивилизации все более нивелируется действие большинства отмеченных выше природных факторов, из чего следует, что они действительно проявляются в качестве необходимых внешних, но никак не фундаментальных для человеческого сознания.
  Следовательно, интенсивное развитие сообществ живых существ, - до этого бывшее едва заметным, и основной вклад в которое вносили мутации (случайные изменения в геноме), - начинается только с появлением в них самосознания, и соответственно его взаимодействием с низшим (животным) сознанием, которое никуда не исчезает из этих живых существ. Данное взаимодействие выражается практически в непрестанной борьбе этих слитых вместе ипостасей сознания, поскольку они большей частью имеют противоположные устремления, о чем было подробно сказано выше, то есть их взаимодействие преимущественно выражается во враждебности.
  Надо также отметить, что каждое индивидуальное сознание в рамках самосознания через человека и человеческие сообщества должно само разобраться в вещах, постигая их сущности на соответствующих уровнях познания в зависимости от условий. Это и есть главная задача сознания в человеке, которую оно решает в бытии, а не просто жизнь, которая дается сознанию в любом живом. В решении этой задачи в условиях сопротивляющейся среды, то есть в жизни, каждое индивидуальное сознание в человеке получает или нет собственное развитие, повышая свой статус в собственных глазах в своем бесконечном изменении, меняя условия собственного существования.
  И в этом процессе без неудовлетворенности самосознания собой и окружающим не обойтись, тем более что у неё имеются средства, с помощью которых человек в своем самосознании способен находить себя в мире в поисках истины и даже пытаться отыскать гармонию в жизни, что опять же способствует развитию его самосознания.
  Эти средства всем известны - это воля, интерес, высокий интеллект, абстрактное и образное мышление (воображение), креативность как способность к поиску неочевидного решения возникающих задач, собственная память и базы данных, накопленные человечеством за обозримое время, и соответствующий опыт.
  Конечно, определять их можно по-разному, но итогом работы этих средств проявления неудовлетворенности самосознания человека является развитие его самосознания, что мы и наблюдаем воочию, имея возможность сопоставить людей различных исторических эпох - от неолита, с ужасающей дикостью людей, при случае пожирающих побежденных противников, до стадии возникновения интернета, когда люди разных наций знакомятся, вполне понимая и уважая друг друга, несмотря на расстояния и принадлежность к разным народам.
  ***
  Свобода для человека, продуцирующаяся его неудовлетворенностью собственным окружением и собой, уже не ограничивается одной лишь свободой выбора из того, что имеется.
  Поскольку главное отличие человека от прочих живых существ заключается в его осознанных действиях по изменению окружающей среды и себя в тех или иных целях или для реализации задуманных проектов, постольку у него появляется вместе с уже расширенной свободой выбора еще и свобода изъявления собственной воли, которая способна реализоваться даже при ее ограничении обстоятельствами в рамках внутренней свободы, лимитированной лишь собственными мыслительными и чувственными ресурсами.
  Таким образом, для человека возникает еще одна задача, которую приходится в жизни решать каждому, - это самостоятельное создание новых возможностей для действий, которые не даются сами по себе как в случае свободы выбора из того, что имеется, а могут, просто-напросто, отсутствовать. Поэтому человеку приходится самому создавать нужную ему ситуацию, или пространство для действий в соответствии с задуманным, чтобы проект не "завис" в сознании, а претворился в жизнь.
  Работу сознания в подобном случае можно было бы охарактеризовать как созидательно-разрушительную. Свобода действий здесь уже определяется не имеющейся ситуацией, а воображаемой: ставится цель, возникают задачи, проектируются действия, выявляются препятствия для них, способы их преодоления или обхода. Пространство для этой свободы созидательно-разрушительных действий человека крайне невелико. Оно определяется всего лишь узкими рамками поставленной цели, но само действие по достижению цели изначально обусловлено неудовлетворенностью сознания собой, считающим себя способным на большее, что требует изменения наличного порядка - иначе цель бы не ставилась - и это недовольство сознания стимулирует человека все время стремиться к одной цели, затем к другой и т.д.
  Любопытно, что, в зависимости от уровня развития сознания, ставящаяся цель может быть отрицательной (отнять, погубить, позлить, поиздеваться), чему в жизни немало примеров, но ее достижение помогает индивидуальному сознанию понять глубину своего падения и причины его, узнать цену предательства, скупости, эгоизма, ненависти, злобы, неуважения к людям. Стремление к подобного рода целям дает возможность сознанию, понять себя в отношении к другим людям, для того чтобы в дальнейшем преодолеть чувство собственного превосходства над другими. Это, кстати. объясняет отсутствие зла в мире как самостоятельной категории.
  Цель может быть и недостижимой, но стремление к ней означает проявление свободы, изначально заложенной в неудовлетворенности сознания, или стремление к собственной полноте, к беспредельному развитию.
  Однако, большей частью, в хорошо известной нам обыденной жизни цели бывают, как правило, мелкими, проходными, сиюминутными. Но даже стремление к подобного рода целям с позиции роста и развития сознания и обретения им большей степени свободы собственного выражения вовне необыкновенно ценно тем, что препятствия к заманчивой цели заставляют человека работать, всячески исхитряться для их преодоления, то есть, освобождая путь к намеченной цели, и освобождать, развивать себя. Именно это и требуется сознанию от сопротивляющейся среды: борьба, страдания, разочарования, потери, победы и находки.
  Тут может проявиться весь комплекс качеств, имеющихся у человека: интуиция, воображение, память, умения, навыки, воля, характер. В общем, всё идет в ход. Это, конечно, не свобода над обстоятельствами, а, скорее, порыв, осознанное стремление к локальной цели, несмотря на препятствия к ней. Подобное стремление не делает человека мудрым и бессмертным, но позволяет использовать ему все свои лучшие качества и самому определять цели своей жизни, что вносит в нее смысл, а в его сознание - развитие.
  При этом осознанное стремление к поставленной цели поддерживается специальным "механизмом" - волей, которая, объединяя в себе природно-генетические задатки индивида, результаты воспитания, обучения, тренировок, осознанные установки к направлению движения, план действий, создает напряжение, усилие для достижения поставленной цели.
  Воля помогает реализовываться проектам сознания, не оставляя их только в воображении или на бумаге.
  Осознанный выбор целей, обеспечение их достижения волевым напряжением обусловливает не только необходимость наличия основы для этого процесса в виде знаний, умений, памяти, установок, намерений, желаний, и т. д., но и необходимость формирования пространства для действий, не занятого существующими структурами, упорядоченными по известным правилам и предназначенных для решения других задач и поэтому не помогающими, а мешающими реализации новых проектов.
  Иначе говоря, процесс развития требует очищения территории от препятствий для движения вперед.
  Однако в функцию воли входит преодоление препятствий на пути к цели, а не планирование этого пути с минимумом препятствий для совершения необходимого манёвра, задуманного сознанием и доводимого до цели усилием воли, побуждающей человека стремиться к достижению цели.
  Но что же или кто же может отсканировать поле действий, изменить и наметить способы слома существующего порядка, мешающего действию?
  Таким "орудием" является способность сознания в форме самосознания после создания проекта и определения цели переходить в иное состояние, так сказать, из состояния созидательного размышления переходить в состояние оценки способов достижения поставленной ранее цели и определения путей преодоления обнаруженных препятствий, то есть способствовать освобождению пути к цели воле, которая без подобной "разведки" становится бессильной.
  Сознание в форме самосознания сканирует с помощью датчиков-ощущений пространство предполагаемых действий, на основе собранной информации, памяти, опыта определяет препятствия для достижения поставленной цели, изыскивает возможности их обхода или преодоления или устранения и, далее, запускает волю как осознанное стремление человека к поставленной цели. В предельном случае, когда препятствия видятся сознанию непреодолимыми, но поставленная задача должна быть решена во что бы то ни стало, оно переходит к оценке сноса препятствий любой ценой. И тут всё зависит от уровня наличного самосознания индивида. Если он достаточно высок, то инстинкт выживания будет преодолен сознанием, и человек либо победит, либо погибнет.
  Эта способность сознания, точнее, соответствующее состояние самосознания, в отличие от воли, на которую только частично влияет самосознание, создавать схему разрушения того или иного порядка для продвижения проекта с помощью воли к цели, не допуская хаоса и, тем самым, способствуя получению нового и, значит, - собственному развитию, и есть свобода в своем отношении к действительности.
  Таким образом, свобода в материальном мире проявляется в своем наивысшем выражении как состояние самосознания, которое обеспечивает пространство для реализации своих подспудных идей, пусть даже и не имеющих прямого отношения к действительности. Для такой свободы не существует препятствий, она не ограничивается выбором из того, что есть, она ищет новые лакуны для реализации, быть может, совершенно бредовых идей самосознания и, скорее, носитель сознания погибнет, чем "механизм" освобождения пути сознанием совместно с волей для поиска нового перестанет работать.
  В этом отношении свобода непобедима и абсолютна. И это понятно: развитие, сознания неостановимо.
  С другой стороны, уровень природного сознания человека и уровень его самосознания может колебаться от крайне низкого до необыкновенно высокого. Соответственно и граней свободы может быть множество: от жалкого выбора из чего-то совершенно ничтожного до практически полного господства над жизненными обстоятельствами.
  Свобода может замкнуться на время в себе, во "внутреннем пространстве" сознания, при слабом самосознании, если не видит сей момент путей для развития, а может дать команду человеку при его сильном духе пойти в атаку напролом без всякой надежды на победу, не желая жить во тьме неприемлемых обстоятельств. Это свойство, кстати, было названо пассионарностью, и ввел этот термин Л. Н. Гумилев. Однако объяснения подобного, как кажется, неразумного поведения человека, в отличие от сказанного выше, не было дано им (см., напр., Низовцев Ю.М. Движущая сила и источник развития человека и его сообществ. 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru).
  Понятие свободы в данном контексте означает процесс определения сознанием пространства, необходимого для внедрения проекта, задуманного сознанием в состоянии размышлений. Сам процесс заключается в оценке возможностей решения задачи и поиске путей достижения поставленной цели в рамках определенного пространства действий.
  Наличное пространство для внедрения проекта и совершения соответствующих действий может быть различным, что определяет степень проявления свободы - от ласкающего, если трудности невелики, до всесокрушающего, если они кажутся непреодолимыми.
  Свобода как продукт изначальной неудовлетворенности сознания собой никуда не исчезает, а только меняет свои подходы к решению появляющихся задач, привлекая других людей или меняя направление движения. Главное для этого состояния сознания - не получение результата, а сам процесс, в ходе которого обнаруживается новое и неизведанное. Кстати, чтение книг, потребление всякой иной информации - это тот же процесс удовлетворения ненасытного стремления сознания к новому, не обязательно завершающийся конкретным результатом, но дающий ему пищу для ума.
  Таким образом, в структуре сознания в отношении к человеческой деятельности свобода есть состояние, ответственное за выискивание "брешей" в устоявшемся порядке, а при их отсутствии - ответственное за разработку схем ликвидации существующих препятствий на пути к намеченной цели, преодолению которых способствует своим усилием воля, побуждающая человека действовать в заданном направлении. Сам по себе проект, идея без побудительной силы воли не может быть доведен до реализации.
  Поэтому в данной, так сказать, "производственной" сфере сознание в виде свободы, продуцируемой неудовлетворенностью, выступает, как правило, в ипостаси виртуальной разрушительницы для создания возможности внедрения им же созданного проекта.
  В отношениях между людьми как состояние сознания свобода часто теряет жесткость. Человек в этом состоянии сознания колеблется, выбирает, пытается договориться в клубке противоборствующих сил, идет на компромиссы. Дело в том, что выбирать в антагонистичном обществе, по сути, нечего: любой выбор - дорога в никуда. Поэтому свобода как состояние сознания здесь может выразиться только в игнорировании существующего порядка в пользу бескорыстного служения людям. А это, как известно, не сулит никаких вещественных благ. Искренних порывов подобного рода немного, но только этот путь отражает истинную степень свободы человека и ведет к повышению уровня сознания.
  Всё это означает очень медленное, постепенное, но неизбежное расширение пространства свободы у сознания в сопротивляющемся этому мире: сознание в человеке со временем получает возможность перестать обращать внимание на условности бытия, его соблазны, собственные болезни, смерть собственного тела, тем самым, расширяя себя и переходя в иное состояние.
  Это и есть истинный смысл жизни сознания в человеке и вместе с человеком.
  Внутренняя свобода, то есть возможность внутреннего развития всегда остается у сознания, в любых условиях. Степень этой свободы зависит в основном от прошедших этапов развития сознания, опыта прежних жизней и, отчасти, от притока информации извне. Более совершенное и потенциально более свободное сознание всегда находится в противоречии с несовершенным внешним миром, хотя они и взаимно дополняют друг друга.
  Поэтому это состояние сознания, всегда не удовлетворенное собой, находит опору для своего продвижения вперед, развития не только в себе, но и в своем окружении, которое состоит не только из природы, но и из других форм индивидуального сознания в людях, изменяя все застойное, стремясь к разрушению существующего порядка.
  То есть вершиной проявления свободы сознания в человеке является внутренняя свобода, ничем не ограниченная, кроме "объема" внутреннего мира человека, отражаясь в его мыслях и чувствах.
  Из всего вышесказанного следует, что свобода есть неизбывный продукт активности, ее непременное следствие, она проявляется в действиях человека как состояние неудовлетворенности его сознания собой, претворяющееся в выработку способов собственного изменения осознанно путем воздействия на наличное бытие с учетом его противодействия.
  
  Глава 11.
  В чем истинное отличие интеллектуалов от интеллигенции?
  
  Введение
  Такого термина как интеллигенция, кроме России, обобщающего всех представителей умственного труда, нет нигде. В остальных странах мира культурный слой нации носит наименование интеллектуалов, а термин интеллигенция не применяется. Однако на самом деле представители умственного труда в любой стране мира делятся на четыре группы, обозначенные ниже, среди которых имеется и интеллигенция. Поэтому имеет смысл на примере России продемонстрировать, какими свойствами обладает одна из этих групп (интеллигенция), кто к ней относится и какова ее роль в общественной жизни.
  В любом государстве с налаженной системой образования всегда присутствует возможность расширенного появления индивидов, требуемых для службы в различных государственных канцеляриях, системе образования, медицине, науке, инженерии, юриспруденции, военном деле, предпринимательстве и т. п.
  В сущности, эта образованная публика обслуживает государство как систему, имея соответствующие специализированные знания, и являясь поэтому одной из основ его существования, поскольку в немалой степени обеспечивает успехи в конкурентной борьбе с другими государствами за ресурсы и лидерство в мире.
  Подобных образованных людей, работающих в той или иной сфере умственного труда, принято называть интеллектуалами, в отличие от более широкого термина - профессионалы, так как к последним могут относится как отдельные интеллектуалы, так и индивиды без образования в университетах и колледжах, способные на основе определенных навыков и умений добиваться успехов в сельском хозяйстве, технике, производстве, торговле, мелком бизнесе, обслуживании людей и аппаратуры разного уровня в виде поваров, официантов, техников-смотрителей, ремонтников, охранников и т. д.
  Интеллектуалов сравнительно со всей массой населения немного, поскольку образование стоит дорого и время, затраченное на его получение так же довольно значительное. Поэтому подавляющее большинство людей с ранних лет вынуждено заниматься неквалифицированным или малоквалифицированным трудом только ради пропитания и не имеет возможности получить образование.
  Раз интеллектуалы обслуживают государство, то они в большинстве своем вынуждены быть лояльными к нему, так или иначе поддерживая властную элиту. За это они получают повышенное денежное содержание, отрываясь не только в образовательном, но и в материальном уровне жизни от большинства сограждан.
  Пропаганда развитых стран мира в виде массовых изданий всегда делает акцент именно на специализированно-образовательный аспект деятельности интеллектуалов, сознательно устраняя другую сторону образования, которое дает не только специальные знания, но и целый ряд общих сведений, расширяющих кругозор и дающих более ясную картину мировых событий, а также представляющих возможность поразмышлять о смысле жизни и путях усовершенствования общественных отношений.
  Таким образом, получить образование реально имеют возможность только довольно обеспеченные слои населения, которые составляют меньшинство.
  Однако в конкурентной борьбе государств и крупных корпораций решающий вклад вносят не просто образованные и квалифицированные специалисты, а самые сообразительные и талантливые, но они рассеяны по всему массиву населения.
  Осознав этот факт, власть имущие создали определенные льготы для малообеспеченных семей, допустив их потомство к образованию.
  С одной стороны, это укрепляло государство, но, с другой стороны, среди интеллектуалов появились выходцы из народа, знающие на собственной шкуре его беды, обиды и притеснения власть имущих.
  В связи с этим интеллектуалы разделились на четыре основные группы.
  Одни по-прежнему остались лояльны государству или своим хозяевам, решая как обычно задачи в собственной сфере деятельности, и радуясь высокому материальному достатку.
  Их можно отнести к обывателям, которые заинтересованы большей частью в собственном благополучии. Интеллект их может быть развит до очень высокой степени в применении к собственной сфере деятельности. Однако их самосознание не достигает высокого уровня, поскольку они думают только о себе, и стараются не замечать все беды и несчастья вокруг, не выражая при этом неудовольствия перед начальством, несмотря на все его выходки.
  В этом отношении их самосознание сравнительно низкого уровня вполне сбалансировано с их животным сознанием, которое так же довольно вполне благополучным существованием.
  Более энергичная и властолюбивая часть образованной публики из разных слоев населения, но преимущественно из высших слоев общества, старается пробиться во властную элиту, и действительно представляет ее в значительной степени.
  Отбирая от высшего сознания (самосознания) соответствующую долю разумности, которая включает повышенную сообразительность, а от низшего (животного) сознания - быстроту реакции, неплохие волевые качества и энергию, коммуникабельность, достаточную ловкость, хитрость и коварство, эти субъекты получают преимущество перед остальными - более инертными членами сообщества в виде обывателей, высокоморальных интеллектуалов разного рода и прочих сравнительно вялых или озабоченных другими делами представителей народонаселения, не способных ловко оттеснить или оболгать соперника, а также с толком насладиться унижением нижестоящих, и вместе с тем терпеть издевки вышестоящих.
  Частый недостаток ума индивиды, прорвавшиеся во властную элиту, компенсируют привлечением многочисленных советников, но, поскольку решения в итоге приходится принимать им, постольку они, как истинные творцы собственного счастья, изначально рассматривают свою деятельность с позиции личного (корпоративного), а не народного блага с креном в сторону удержания власти, обретения большей степени собственного доминирования и приобретения всевозможных привилегий, засоряя к тому же руководство различных управляющих и хозяйственных структур своим большей частью бездарным потомством.
  Для представителей власти доминантой неизбежно является низшее сознание, то есть в их сознании ощущается явный недостаток осознания себя как самоценных личностей, а не как потребителей.
  Власть, обеспечивающая для своих представителей значительную долю безнаказанности и безответственности, мало чем ограниченный доступ к привилегиям и собственности принижает их настолько, что они видят в народных массах лишь источник благ для себя и поле для проявления собственных низменных инстинктов.
  Однако, опасаясь гнева народа и противодействия неформальной оппозиции, они вынуждены оказывать сопротивление анархии, удерживая, в частности, с помощью реформ тот порядок, который обеспечивает функционирование и развитие общества, но, естественно, не из благородных побуждений, а всего лишь из чувства самосохранения.
  Третья часть интеллектуалов - сравнительно немногочисленная -представляет собой в основном выходцев из народа. Как правило, они уже имеют высокую степень самосознания и дополнительно развивают его в процессе получения знаний и их применения. Естественно, они не способны смотреть без возмущения на все несправедливости существующего общественного строя, при котором основная часть населения пребывает в нищете, а наглые нувориши купаются в роскоши, унижают всех остальных не только собственной фактической безнаказанностью, но и просто своим присутствием, концентрируя непонятно для чего фантастические богатства, которые невозможно потратить на себя за тысячу жизней.
  Конечно, данная часть интеллектуалов всегда задумывается об устранении этой несправедливости в пользу гармоничного общества, где всем будет равно хорошо и приятно. Таким образом, появляется неформально-интеллектуальная оппозиция властной элите, противостоящая последней, и не склонная идти на компромиссы с этими, как они считают, лицемерами, негодяями и грабителями.
  В России конца XIX века это были революционеры-демократы, а в начале XX века большевики.
  И наконец, основная часть интеллектуалов представляет собой колеблющуюся массу. Их самосознание находится на среднем уровне между неформально-интеллектуальной оппозицией и интеллектуалами, представляющими властную элиту. Они, так же как и неформально-интеллектуальная оппозиция властной элите, видят несправедливость вокруг и понимают ее корни, но опасаются бороться с существующим порядком по разным причинам.
  В основном эти причины сводятся к следующим.
  Колеблющиеся интеллектуалы опасаются хаоса из-за революций и переворотов, полагая, что с властью всегда можно договориться на те или иные реформы, или, в крайнем случае, заменить властную элиту на более подходящую, не меняя существенно сложившегося порядка, и главное, сохраняя собственное привилегированное положение.
  Кроме того, эта часть интеллектуалов считает себя высшей кастой по сравнению с быдлом-народом, и не склонна привлекать его к управлению.
  Подобного рода деятели довольно трусливы. Они боятся репрессий и, как правило, уступают в конфликтах с властью, выговаривая прежде всего для себя те или иные льготы. Мало того, слово у них постоянно расходится с делом, и они, ратуя в речах о грядущем народном благе, на деле не участвуют в реальной борьбе за это народное благо.
  В развитых странах эти субъекты, предрасположенные к паллиативным мерам, то есть не склонные к решительным действиям, а предпочитающие полумеры, представлены социал-демократами разного толка и родственными им образованиями. В России эта образованная публика именуется интеллигенцией.
  С течением времени у большинства из них самосознание снижается, а чувство собственного достоинства пропадает, и они вливаются в равнодушную ко всему кроме собственного благополучия группу интеллектуалов-обывателей.
  Тем не менее, некоторая их часть - с относительно повышенным уровнем самосознания - оказывается способной войти в группу оппозиционно настроенных неформалов-интеллектуалов, пытающихся радикально изменить существующий порядок. Типичным их представителем является один из создателей водородной бомбы в СССР, а в дальнейшем правозащитник и сторонник гуманистических ценностей А. Д. Сахаров.
  Остальные интеллигенты, имеющие пониженный уровень самосознания, над которым в некоторой мере превалирует животное сознание, могут сделать попытку прорваться к власти, если события предоставляют такую возможность, как это, например, это произошло в России после 1991 года, когда такие средние по своим интеллектуальным данным и положению деятели вроде экономиста А. Б. Чубайса или редактора и заведующего отделом экономической политики в журнале КПСС "Коммунист" Е. Т. Гайдара проникли в руководящие структуры власть целой страны и укрепились в ней. Таким же середнячком-интеллигентом по способностям и нерешительным по характеру был и адвокат А. Ф Керенский, ставший первым министром временного правительства России в 1917 году.
  Несмотря на их неудачные действия в целом, они почувствовали на некоторое время вкус власти, получили определенные блага и стали известными фигурами в мире.
  1. Определение, генезис, свойства и отличия.
  Обычно интеллигенцию определяют в качестве культурного слоя над темной или недостаточно образованной массой остального населения России в основном физического или иного монотонного труда, относя к интеллигенции таких деятелей умственного труда, как ученых, инженеров, юристов, представителей искусства, учителей, врачей, студентов, некоторую часть госслужащих. При этом заранее предполагается, что они есть цвет нации, и именно интеллигенция ведет народ к вершинам прогресса.
  Если это было бы так, то точно так же, как в других развитых странах мира, подобных людей умственного труда именовали бы интеллектуалами.
  Значит, в этом определении не хватает того, что отличает интеллигента в России от интеллектуала как персоны умственного труда.
  Каково же специфическое отличие этих образованных индивидов-интеллигентов от обычных интеллектуалов, которые специализированы в соответствующей сфере умственного труда?
  Чтобы найти его, необходимо обратиться в прошлое страны.
  С конца XVII Россия благодаря реформам Петра I перешла от длительной средневековой азиатской спячки к ускоренному развитию, стремясь уподобиться ведущим странам Европы как в гражданском, так и в военном отношении, без чего Россия так и осталась бы заштатным, бессильным государством, которое в дальнейшем поделили бы между собой более развитые соседи. С формальной точки зрения эти реформы во многих отношениях Петру Первому удались, но они не затронула широкие слои населения.
  Появились различные учебные заведения, включая университеты. Однако практически все они обучали лишь представителей "благородного" сословия. Подавляющая масса населения оставалась в полном отрыве от европейской культуры и была почти полностью неграмотной. Мало того, она была полностью бесправной, находясь в прикрепленном к помещикам состоянии, точнее, в России господствовало крепостничество, что означало для сознания людей не только унижение, но и полный застой, или отсутствие развития. Тем не менее, в России в результате приобщения к европейским ценностям возникла, хотя и немногочисленная, но достаточно образованная и в определенной степени культурная прослойка среди дворян. Тем самым была заложена основа для появления в дальнейшем в России представителей умственного труда.
  В ХIХ веке эта прослойка увеличилась с включением в нее различных представителей недворянского сословия. Однако по сравнению с общей массой забитого населения культурный слой населения в численном отношении был незначительным.
  Таким образом, можно констатировать, с одной стороны, рост общественного и индивидуального самосознания в России с конца XVII века по начало ХХ века, но, с другой стороны, - немассовый характер этого роста, в отличие, например, от Европы, сравнительно неплохо в массовом отношении образованной.
  Главное, если посмотреть повнимательнее, можно отметить, что за две сотни лет в России между подавляющей частью низших слоев населения и интеллигентской прослойкой, точнее, людьми умственного труда образовался колоссальный разрыв.
  Эти разнородные в отношении уровня сознания части, представляли в сущности два различных континента, более-менее скрепленные местом пребывания, языком, некоторыми традициями и религией.
  При этом, сознание европеизированного высшего слоя русского общества, приобщившегося к индивидуалистическим стремлениям западного общества, захватившим его после эпохи буржуазных революций в Европе, резко контрастировало с коллективистским сознанием крестьянского населения России.
  Жизнь в основном неграмотных крестьян была всё еще патриархальной, и большей частью основывалась на общинном ведении хозяйства и коллективистских устремлениях. Это, в частности, показало "хождение в народ" русской интеллигенции, на которое "народ" (крестьяне) в лучшем случае не реагировал.
  Если обратиться к основам, то, надо полагать, разделение народа на более и менее образованные части обусловлено различным уровнем самосознания, или высшего сознания, и соответствующим взаимодействием его с низшим (животным, или природным) сознанием.
  Для пояснения отметим, что в каждом человеке соседствуют два непримиримых существа.
  Одно из этих существ определяется низшим сознанием, которое только одно присуще всей флоре и фауне, кроме человека; этот тип сознания проявляется в единении со средой на основе ощущений.
  Существа с этим типом сознания находятся в общем потоке жизни, но не способны над ним "приподняться", они не понимают, что живут. В этом отношении они напоминают заранее запрограммированные механизмы, способные ощущать, формируя собственную среду и приспосабливаясь к ней, но лишенные спонтанных или сознательных воспоминаний, фантазий, представлений о времени, они имеют лишь генетическую память при отсутствии устной или письменной памяти поколений, и не способны сознательно воздействовать на среду обитания.
  Эти существа даже не имеют понятия о том, что умрут, но могут лишь инстинктивно чувствовать приближение смерти. Подобное ограничение сознания для этих существ означает невозможность любого целенаправленного изменения среды даже для наиболее развитых их представителей - эти существа полностью подчинены ей, хотя, при этом, вполне разумно и эффективно взаимодействуют с окружающим с позиции поступающей от их органов чувств в обрабатывающие центры организма информации, которая для них не искажается размышлениями, реминисценциями и переживаниями, свойственными человеческому сознанию в целом.
  В этом отношении данные природные организмы являются более совершенными, чем люди, а незнание собственной сущности делает их вполне "счастливыми" в существовании, несмотря на то, что в общей природной циркуляции они только и делают, что пожирают друг друга.
  И такое "существо" непременно "сидит" в каждом человеке, и не может не определять его существование в той или иной мере, как бы ни пытался человек отдалиться от него.
  Другое "существо" в человеке представлено высшим сознанием, которое отделяет его от среды обитания и от соплеменников; оно проявляется в осознании им собственного существования, например, в виде отвлеченных представлений о мире и о себе, возврата в прошлое в виде воспоминаний, проектирования последующих действий на основе сознательно подобранных данных из памяти в сочетании их с вновь поступающей информацией, ответственности за совершенное, возможности принимать какие угодно решения, даже самые невыгодные и бесполезные, что на самом деле есть самое яркое проявление свободы человеческого сознания.
  На этой основе человек пытается ставить себе цели, решать всевозможные задачи и менять тем самым с помощью выработанных представлений-проектов окружающее. Например, это существо способно строить себе жилище не по стандарту, а так, как ему больше нравится, придумывая по ходу строительства новые способы подвоза материалов, меняя палитру стен и крыши, внося в меру своей сообразительности те или иные нововведения, в отличие, например, от неизменных стандартов муравейника.
  Новые проекты и новые идеи развивают ум человека, его проницательность, способствуют наиболее эффективному проявлению еще в течение жизни разнообразных способностей, приводят к мысли об украшении жизни, то есть культуре собственного бытия и бытия общественного.
  В человеке оба этих противоположных по отношению к себе и к окружающему ипостаси сознания слиты воедино. Поэтому они не проявляются отдельно, но действуют подспудно, а степень их доминирования зависит от степени развития в человеке высшего сознания. И сам человек часто не может предсказать, что в нем вдруг в следующий момент станет преобладающим - любовь или ненависть, злоба или сочувствие, искренность или лицемерие, робость или мужество, рассудительность или безрассудство.
  Низшее сознание "питается" только ощущениями, которые дают ему всё, в том числе и гармонию существования, то есть нечто приемлемое и даже приятное в нашем понимании в определенном сочетании ощущений, если, конечно, отвлечься от борьбы каждого существа за выживание. Поэтому оно ни в коем случае не желает лишаться ощущений.
  Подобное тип сознания обладает естественным эгоцентризмом, автоматически стремясь выжить, невзирая ни на что.
  В процессе развития живых существ этот тип сознания претерпевает сравнительно незначительные изменения, поскольку не способен изъять свое основное свойство - безотчетное стремление к выживанию, основанное на изначальной активности любого живого.
  Высшее сознание, содержащееся в человеке на любом уровне его развития, является коренной противоположностью низшему сознанию.
  При наличии высшего сознание в живом существе, это существо как бы прозревает, становясь не столько "влитым" в среду, сколько отделенным от нее, и, стало быть, оно обретает возможность посмотреть на нее и на себя со стороны, оценить это соотношение в попытках осознанно ставить себе цели в виду тех или иных недостатков в собственном существовании, которые, по мнению этого существа, можно было бы преодолеть, и добиваться осуществления поставленных целей в действиях.
  Всё это явно выпадает из инстинктивно-рефлекторной сферы действия низшего сознания, и даже начинает противоречить ей, поскольку высшее сознание часто пренебрегает утилитарными соображениями, гоняясь за чем-то недостижимым, но любезным сердцу и уму.
  Отделенное в самосознании от среды существо, с течением времени в своем развитии во взаимоотношениях с себе подобными начинает испытывать потребность в новых формах, отличающихся от первобытнообщинных отношений еще диких людей, полностью поглощенных борьбой за выживание. Во взаимном общении это существо достигает такого предела, при котором его разнообразные осознанные стремления начинают выливаться в существенные изменения окружающей среды, а не просто в ее использование.
  От собирательства человек переходит к скотоводству, выращиванию злаков, прочим формам хозяйствования и соответствующего обмена продуктами труда. Возникает неравенство, собственность, борьба за сохранение и приумножение собственности, за власть и т. п., что требует в свою очередь неких институтов порядка во избежание хаоса - возникают локальные государства в лоне растущей и совершенствующейся цивилизации.
  Новые формы, с одной стороны, обеспечивают ускоренное развитие сообществ уже в виде государств, а с другой стороны, не дают им развалиться в силу раздирающих последние противоречий.
  Несмотря на определенный прогресс в развитии человеческих сообществ, в соответствии с развитием самосознания, сущность человеческого сознания, выражающаяся в дуализме, точнее, в разнонаправленных жизнеустремлениях низшего и высшего сознаний, никуда не девается, и не может существенно модифицироваться.
  Обе эти стороны сознания непрерывно конфликтуют как внутри человека, так и в межличностных отношениях: недовольство собой, видимая неспособность быстро измениться, ощущаемая ограниченность интеллекта, способностей и т. д.; зависть и ненависть к конкурентам моментально разнесли бы в клочья любое человеческое сообщество, если бы не государство с его институтами.
  Тем не менее, каждый человек проявляет и качества высшего сознания, которые выражаются не только в интеллектуально-производственной сфере, но и в любознательности, различных религиозных и культурных формах, а также в приязненных отношениях, как-то: дружба, любовь, переживания за близких, за отечество и т. п.
  Если отношения между людьми на основе самосознания медленно, но неуклонно развиваются, то низшее сознание в человеке остается неизменным.
  Поэтому идеальные люди не появляются, а низшее сознание, как ни маскируют его проявления, действует на любой стадии развития человеческого сознания, выражаясь в неискоренимом эгоизме (эгоцентризм) - личном и корпоративном, лицемерии (маскировка), подозрительности (осторожность), презрении к людям иного круга (недоверие к иным сообществам), животных инстинктах в отношении противоположного пола и т. п.
  Само по себе развитие самосознания в различных человеческих сообществах не протекает с одной и той же скоростью. Одни локальные сообщества оказываются в более благоприятных условиях, другие, например, в силу природных условий или оторванности от других сообществ, задерживаются в развитии.
  Именно локальное сообщество основной части населения России (крестьян) оказалось фактически оторванном от культуры, прогресса, да еще и попало в крепостную зависимость, сделавшись большей частью рабами, которыми можно было торговать.
  Поэтому уровень их самосознания был чрезвычайно низок и сравнительно слабо по сравнению с самосознанием интеллигенции мог сопротивляться действию животного сознания, которое по большей части противостоит намерениям самосознания.
  Доминирование в основной массе населения России подобных индивидуумов объясняет как отставание России в цивилизационном развитии, так и инстинктивную неприязнь простого народа к образованной прослойке общества, для которой характерен большей частью сравнительно высокий уровень самосознания.
  Но, парадоксально, именно сравнительно высокий уровень самосознания образованной прослойке общества России, несколько ослабивший воздействие на самосознание этой прослойки животного сознания, в отличие от крестьянского населения России, так же и ставит почти непроницаемую перегородку между народом и образованной прослойкой общества, которую ее представители разными способами пытаются преодолеть, понимая, что всё же народ (крестьянская масса) есть основа нации, из которого они же сами и вышли, но поделать ничего не могли из-за замедленного повышения уровня самосознания народных масс.
  Дело в том, что рост самосознания производится не просто образованием, которое в царской России было развито совершенно недостаточно, но и совокупностью благоприятных условий, включающих не только культурные мероприятия, но и облегчение бытовых нужд, интенсификацию информационных потоков, направленных не на оглупление масс, а на проявление в них интереса к собственному развитию, что требует большого количества свободных часов в сутках. А сам этот процесс окультуривания масс весьма непрост и длителен, чего до сих пор не понимают российские образованные индивиды.
  А всего этого даже в нынешней России не наблюдается.
  Если невозможно искоренить ни один из обоих уровней сознания в человеке, то, безусловно, они должны как-то взаимодействовать и это взаимодействие должно к чему-то приводить.
  Понятно, что низшее сознание обязательно предполагает эгоцентризм, а также первичные чувственные переживания. Оно является основой страстей, грубого рационализма, привычек и прагматизма. Вместе с тем только оно обеспечивает естественное совмещение (сосуществование) человека со средой. В этом отношении человек есть животное, и тут ничего не поделаешь.
  В свою очередь, самосознание предполагает отвлечение человека от мира и сближение со средой уже на новой основе - в виде стремления к сознательному изменению мира. Правда, в этом стремлении человек может слишком далеко зайти, полагая себя царем природы и ее вечным руководителем, забывая о своей ограниченности как в наборе органов чувств, так и ограниченности разума, памяти, да и самой жизни.
  Таким образом, эгоцентризм, рационализм и прагматизм, проистекающие от низшего сознания в человеке, всегда борются с высокими идеями самосознания, которому свойственны не только целенаправленные стремления к усовершенствованию жизни в целом и в частности, но и бескорыстное стремление к всеобщей гармонии.
  Что же получается в результате?
  Результат для конкретного человека, России и человечества в целом оказывается плачевным, что мы и наблюдаем воочию.
  Однако именно эта двойственность сознания человека обеспечивает сравнительно быстрый ход развития человеческих сообществ по сравнению с остальными природными сообществами, но - неравномерно, как по территориям, так и внутри сообществ, что давно подметили философы, указав на ведущую роль борьбы противоположностей в сознательной сфере деятельности в развитии человечества.
  Если вернуться к XIX веку и образованной части общества России, то просвещенные слои русского общества, в значительной степени впитавшие в себя дух вольтерьянства, посещая Европу и знакомясь с ее культурными и технологическими новшествами, демократическими институтами, высоким уровнем образования всего населения, довольно активно участвовавшего в тогдашней общественной жизни и в определенной степени влиявшего на управление государством, не могли не прийти к мнению о возможности аналогичного преобразования России [1, гл. 2].
  Однако мысль о подобном преобразовании России не выросла на ее собственной почве, а являлась пришедшей извне со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями: все идеи, которые появились в это время у российского образованного слоя, были заимствованными, и во многом неприменимыми на российской почве в силу иного качества народных масс по сравнению с европейскими народами, технологически и культурно развивающимися уже почти тысячелетие на основе античной культуры, и во многом преодолевшими наследие феодального строя.
  Поэтому неудивительно, что наиболее эффективно и эффектно эта идея выразилась в России не в гармоничности общественного или технологического развития, а в литературном творчестве отдельных индивидуумов, дав миру таких гениев, как Пушкин [2], Лев Толстой [3], Достоевский [4], которые на контрастах жалкой российской действительности и высоких гуманистических ценностей, выработанных в Европе, подобно вулканам выбросили бурлящие потоки истинных чувств, идей и стремлений - истинно живые потому, что в них, в отличие от индивидуалистической Европы, воспитанной на разумном эгоизме Гоббса [5], отразилась в целом литературно успешная попытка объединения стремлений отдельной личности с интересами тех или иных сообществ, столь характерных для тогдашней России в лице ее крестьянских общин, точнее, коллективистского сознания основной массы населения. Главное, что им удалось, - это показать истинные стремления человеческого духа в довольно жалких телах и утесненных обстоятельствах через часто фатальные ошибки к наиболее полному выражению себя, невзирая на невосполнимые потери и явную недостижимость желаемого, без утраты силы духа, в отличие, например, от героев Кафки [6].
  Подобный интенсивный всплеск, нигде и никогда больше не повторившийся, возник не случайно, а на пике противоречий между высокими идеями гуманизма и бесправием крестьянского населения России, которые не могли не раздирать чувствительные души русских гениев слова.
  Однако гении часто подобны прекрасным цветам, вдруг вырастающим на куче навоза.
  Так и культурный слой России, оказавшийся в условиях разлагающегося, но еще грозного самодержавия над забитым и бесправным населением, не мог не подвергнуться разложению. Образованная молодежь (студенчество), сначала стремившаяся хоть как-то подвигнуть крестьянство к культуре и образованию, не нашла в нем понимания. От разочарования она или превращалась в обычных образованных специалистов, либо -в служак-приспособленцев, либо - в активных противников самодержавия, не знающих толком, как с ним бороться, и поэтому приобщаясь к террору или к соблазнительным, но в корне ложным, точнее, утопическим идеям Маркса, состоящим в неминуемом торжестве коммунизма с его кисельными берегами, или же к идее замены самодержавия на европейский демократический строй при полной неготовности основной массы населения к демократии и свободе, что, впрочем, характерно и для настоящего времени с явным стремлением страны к сваливанию опять к авторитаризму.
  Основная же часть российских интеллектуалов оказывалась в своего рода болоте, так как идеи коммунизма или же явное угодничество перед властью им были не близки, но приходилось как-то выживать в жестких условиях царской России
  В результате, в отличие от остальных развитых стран мира, где основная часть интеллектуалов обращена к своим специфическим обязанностям и более всего заботится о собственном благополучии, в России большей частью выработался слой не сугубо интеллектуалов (специалистов), но слой униженно-обиженных образованных людей - униженных самовластием Романовых, а в дальнейшем - Сталина и прочих "самодержцев", которое надо было терпеть и как-то к этому самовластию приспосабливаться, и обиженных неудачными попытками от декабристов и до наших дней хоть что-то предпринять действенное и вместе с тем позитивное для всех слоев населения без изъятия в этой неповоротливой державе.
  Они сами назвали себя интеллигентами, по-видимому, отличая себя от обычных образованных чиновников некоторой независимостью во мнениях и стремлениях, но неявно признавая собственную слабость в решительных действиях, поскольку сомневались во всем.
  Честный и знающий интеллигент в России, так и не понявший сути отношений между народом и окультуренным слоем, и поэтому всё время колеблющийся, отличается беспомощностью и нерешительностью в определяющие периоды истории, что, в частности продемонстрировал А. Ф. Керенский в 1917 году.
  От интеллигенции всегда отделяется та ее часть, которая делает ставку на экстремизм для быстрого решения проблемы организации гармоничного человеческого общежития, в частности, те, которые полагают, что весь ход истории следует закономерностям общественного развития, открытым Марксом, к каковым относился Ленин, и большевики под его руководством. Именно они, как известно, поспособствовали ввержению России в пучину жестокого авантюристического эксперимента. Это, кстати, в конце жизни понял и Ленин, повернув страну назад к капитализму в форме НЭПа.
  Жесткость царского режима привила большей части интеллигенции автоматическую адаптивность, благодаря чему она приобрела способность приспосабливаться к любому режиму - будь то Романовы, Ленин, Сталин, Брежнев и т.д., неизбежно разлагаясь при подбирании крох с барского стола.
  Привычка витать в высоких сферах вне разумных практических действий или же безуспешные и даже катастрофичные попытки коренных и позитивных преобразований себя и общества в своем радикальном ответвлении, нетерпение во всем, леность и пренебрежительное отношение к лапотникам, неудачливость в общении с ними, боязнь лишиться подачек от власти, не слишком благоприятствовала приобщению интеллигенции к упорному и тяжелому труду, но воспитала в ней неизбывную жалость к себе, бесплодную критичность при излишней разговорчивости, склонность к бесстыдным компромиссам с властью, чтобы сохранить в целости свое относительно сытое существование, что, например, и в настоящее время явственно проявляется в подтасовках при проведении выборов, главными оформителями которого являются такие представители интеллигенции, как педагоги [7].
  Интеллигент в России всегда хочет чего-то хорошего для народа, но вместе с тем, за редкими исключениями, не способен поступиться собственным благополучием, так как жить-то надо - семья, дети, привычка к определенному комфорту и т.п., но народ он не понимает, втайне считая его быдлом, не любящим читать умные книжки, хотя сам Канта, Маркса или Беркли не прочел и не собирается читать, подбирая походя чужие мысли в Интернете.
  Пассивность в мыслях и отсутствие собственных выстраданных плодотворных идей именно для русского народа даже таких радикалов, вышедших из интеллигенции и отличающихся необыкновенной изворотливостью и ловкостью в делах, но сугубой авантюристичностью и безответственностью, непониманием сути вещей и событий, как Ленин и Троцкий, привела их к примитивному освоению чужих идей с неудачной попыткой использовать эти даже в общем негодные идеи на русской почве с неисчислимыми жертвами простых людей в результате.
  Характерное недомыслие ведущих общественных деятелей России, непонимание ими обозначенного колоссального отставания самосознания народных масс от самосознания незначительной культурной прослойки, соблазн получения быстрого позитивного результата привел к катастрофе 1917 года, а затем - 1991 года.
  Поэтому в настоящее время наиболее продвинутые представители современной интеллигенции России, на практике понявшие бесперспективность как социалистического, так и капиталистического мироустройства, находятся или в нравственном тупике, или перешли к банальному обворовыванию народа для "счастливой" жизни на более комфортном капиталистическом Западе, устроив себе нечто вроде пира во время чумы.
  Таким образом, люди умственного труда в России как внешне, так и внутренне разделены на интеллектуалов в виде образованных обывателей, открытых прислужников власти, различного рода оппозиционеров власти, и страдающих, но бесплодных в смысле реального воздействия на авторитарную власть представителей интеллигенции, толком не понимающих куда идти, что делать, и поэтому склонных к компромиссам, вплоть до компрадорства, которое они оправдывают якобы неисправимостью темного и глупого народа - от этого народа, мол, можно только убежать, предварительно ограбив его по возможности, на "культурный" Запад. Более всего подобных деятелей среди менеджеров разного рода и бизнесменов, сам характер работы которых в условиях авторитарного режима делает их беспринципными, а менее всего - среди студентов, которые, напротив, массово склонны к неформально-оппозиционным действиям.
  Вместе с тем интеллектуалы, интересующихся преимущественно эффективностью собственного труда, обнаруживаются в максимальном числе среди научных работников и деятелей искусства, наиболее талантливые из которых давно уж прописались за границей.
  
  2. Народ в России.
  
  Вечно полуголодный, забитый, неграмотный раб - это основной представитель России XIX века. Реформа Александра II, освободившая крестьян от крепостной зависимости, сделала их вечными должниками своих бывших хозяев, поскольку за переданную им землю они остались должны, и долг был таков, что расплатиться за него оказывалось, как правило, для обычного крестьянина весьма проблематично.
  Неграмотный или полуграмотный крестьянин питался от сказок, песен, былин, библейский историй, ритуальных действий, ветхозаветных обычаев, будучи чрезвычайно далеким от кипучей городской жизни, политики, получая минимум информации, да и то в основном в виде слухов и сплетен. То есть его жизнь была довольно близка к растительной, и так бы он и оставался далеким от технологического, общественного и культурного прогресса, если бы не его регулярные осенне-зимние "походы" в город на приработки в соответствие с тем или иным умением, работая, как правило, артелями по типу сельской общины.
  Расслоение крестьянских общин после реформы 1861 года привело к оттоку значительного числа крестьян в города на фабрики. Тем самым информационные потоки для народных масс стали более интенсивными, но приобщение к культуре сводилось в основном к ярмарочным балаганам и пьянству, как средству забыться после тяжелой работы.
  Тем не менее, народ в своей крестьянской основе имел и имеет субъектность, выражающуюся в рефлексии и соответствующих осознанных действиях, носящую как коллективистский, так и личностный характер, что явствует из противодействия не только всей массы народа, но и каждой конкретной личности из него как врагам, так и природе (былинный эпос, принятие на себя вызова наполеоновских и гитлеровских войск, и победа над ними, несмотря на явную слабость руководящих и организующих структур, что не увязывается с утверждением о наличии у народа лишь социальных инстинктов с полным отсутствием субъектности), с превалированием первого свойства в силу специфики крестьянского труда и выживания в трудных условиях короткого лета и холодной зимы. Поэтому его самосознание отличалось и отличается преимущественно архаично-коллективистской спецификой, проявляющейся в форме общинного труда.
  В определенный период из этого первоначального самосознания с зачатками понимания собственной личности, что и не могло быть иным в отрыве от общественного развития, технологических новаций и высокого искусства, выделяется уже та часть самосознания, представленная, как правило, руководящим слоем, которая захватывает иные, в основном внешние (европейские) потоки информации, преобразуя их в культурно-технологический подъем. Представители этого уровня самосознания с течением времени в интенсивном преобразовании всего вокруг, повышают этот уровень, приобретая уже объемное личностное осознание себя с пониманием возможности более независимого существования - вне рамок спаянного коллектива, в котором послушание коллективным решениям и стародавним обычаям является непреложным, образовав в итоге своего рода передовой отряд, занимающийся организационными, культурными и управленческими мероприятиями.
  В России этот новый слой был назван интеллигенцией, видимо, чтобы отличить этот образованный слой нации от представителей власти, хотя на самом деле все властные структуры комплектуются не из кого-то со стороны, а именно из наиболее образованных людей различной специализации, только часть их занимается непосредственным управлением государством, а другие ведут дела по просвещению населения, заботе о его здоровье, обеспечивают технико-технологическое развитие государства, научные изыскания, защиту государства, а разговоры об интеллигенции в целом как совести нации являются бессодержательными, так как подавляющая часть интеллигенции в России была типичным слугой царского режима с соответствующими чинами и денежным содержанием.
  В России, по вышеуказанным причинам исторического развития, что выразилось в значительном культурном и технологическом отставании от стран Европы, разрыв между частями самосознания нации, персонифицировавшимися в крестьянстве и дворянско-разночинской прослойке, увеличился до гигантских размеров, так как для крестьян жизненные реалии не претерпевали существенных изменений, а для управляющего и окультуренного европейскими новациями слоя эти реалии максимально сблизились с европейскими, приобретя уже не коллективистский, но, в большей степени, индивидуалистический характер, присущий европейскому самосознанию, возведя тем самым почти непроходимую перегородку между двумя этими теперь уже разнородными частями единого поначалу самосознания.
  Люди умственного труда в России, начиная с декабристов, хотели для страны таких же форм демократии и свобод, как в Европе, а народная масса по-прежнему считала, что под богом находится христианский государь - его помазанник, а под ним всё остальные, и все они должно правителю от бога повиноваться, причем в этом ряду крестьяне остаются последними - вслед за хозяином-помещиком.
  В дальнейшем, эта ситуация в России, несмотря на все пертурбации, в принципе не изменилась - народ не желал брать на себя бремя правления, делегируя его непременно авторитарному правителю, по-прежнему не доверяя демократическим институтам, которые, как мы уже неоднократно видели, довольно быстро в России превращаются в говорильню и средство обогащения народных представителей.
  Поэтому "добро" в виде демократических институтов, навязываемого уже почти двести лет народу в России интеллигенцией, оборачивается злом как для самого народа, так и для культурного и управляющего слоев страны: значительные их части в борьбе за это "добро" были уничтожены только для того, чтобы вернуться к тому же самому авторитаризму в той или иной его форме.
  Иначе говоря, низкий уровень самосознания народных масс, в основе своей опирающегося на коллективизм и христианско-языческие традиции, то есть признающий определенную личность в качестве представителя бога и отца нации, располагая себя тем самым в качестве личности на последнем месте, предпочитает свободе в общественных отношениях патернализм и справедливость по выработанным веками понятиям, а не по законам, явно отклоняясь в этом отношении от европейского порядка, и эти массы не согласятся сойтись с интеллигенцией в отношении к гражданским свободам и демократии до тех пор, пока не произойдет сближения уровней самосознания народа и интеллигенции до величины, которая сделает возможным понимание ими друг друга. А это может случиться только в ходе длительного экономического и культурного подъема, когда появляющееся благодаря технологическим достижениям свободное время будет использоваться каждым индивидом, исходя из собственных интересов и потребностей, без какого-то ни было давления со стороны. То есть люди не будут разделяться, как в настоящее время, на персон умственного и физического труда, где первые презирают, или, по крайней мере, снисходительно относятся к последним, а они будут разделяться лишь по своим интересам, делая то, что каждый умеет лучше всего при конкретном интересе к этому делу.
  То есть сближение, а не противопоставление друг другу народных масс и интеллигенции может произойти только при наступлении у народа, как это уже случилось у интеллигенции, доминирования высшего сознания над низшим, хотя, надо сказать, что даже уровень самосознания интеллигенции России в силу ее сравнительно кратковременного существования с непрерывным заимствованием культуры, идей и даже моды из Европы, не приобрел устойчивости, а самосознание - самобытного характера, отличаясь к тому же большей частью низкопоклонством как перед самодержавием, так и перед Западом [8].
  При таком разрыве между уровнями самосознания народа и интеллигенции, а также конформизме большей части самой интеллигенции, установление демократических институтов и заявление претензий на свободу в настоящее время выразилось для народа России в наглом и открытом обворовывании своих же соплеменников "демократически" избранными народом представителями и чиновниками всех мастей, а также в подмене интересов нации этими же деятелями своими собственными интересами, подкрепленными соответствующими законами, например свободного обращения валюты, позволяющем беспрепятственно вывозить десятки миллиардов долларов за границу, причем как избранные представители народа с их примитивной рефлексией, сводящейся к приобретению власти и денег, так и попавшие во власть представители интеллигенции в этом одичании объединяются, и быстрыми темпами уничтожают страну, чему рукоплещут ее враги.
  Если обратиться к XX веку, то в нем по сравнению XIX для простого русского человека мало что изменилось: остатки крестьянства попали в колхозы, являющиеся большей частью карикатурным подобием сельской общины. Остальные бывшие крестьяне оказались на фабриках и заводах с жесткой дисциплиной и удлиненным рабочим днем под гнетом всеохватывающей пропаганды борьбы за светлое коммунистическое завтра, которое никогда не наступает, но которое еще надо заработать каторжным трудом и военной борьбой с соседями. В этой борьбе русские люди понесли неисчислимые, но напрасные жертвы, поскольку держава, построенная на утопической основе, сравнительно быстро развалилась.
  Крестьянин, лишенный собственности, исключая общинную, так и не получил ее по сию пору, так как у него ее все время отбирали - сначала социалистическое государство, потом государство в лице олигархов, всяких государственных и полугосударственных объединений, оставляя народу ларьки на улицах, то есть непрерывно обманывая его различными способами - от якобы бесплатной раздачи земли, близкого коммунизма, выдачей, по сути, "липовых" ваучеров и прочими невыполнимыми обещаниями.
  Так что основная собственность страны так и осталась при социализме в руках государственных бюрократов, а потом они разделили ее между собой и назначенными ими же "олигархами".
  Отличие нынешнего населения России от прежнего состоит только в потреблении им дешевых телевизионных шоу вместо ярмарочных, а к пьянству добавилась наркомания.
  Иначе говоря, уровень сознания основной массы населения, если и поднялся, то незначительно.
  Поэтому народ России, представленный в подавляющем большинстве недавними выходцами из крестьян, не готов к демократии, которая предполагает самодеятельность населения, установление действенной обратной связи управленцев и простых жителей, что невозможно при полной пассивности населения, которое патерналистски всё надеется на сильную личность - она, наконец, должна понять народные чаяния, всё исправить, а пока пусть дает нам спокойно жить, особенно не перетруждаясь.
  Правда, определенная часть неглупых народных масс, точнее, людей, не поддавшихся лени и пропаганде жизни на халяву или работе в ничего не производящих силовых структурах, пытается уехать из страны туда, где можно получить интересную работу и применить с пользой для себя и для общества свои способности - это в основном интеллектуалы-специалисты с высокой квалификацией, а не полуобразованные российские интеллигенты.
  Поэтому погоду в настоящее время в России делают не интеллектуалы, а полу-интеллектуалы - недавние выходцы, как правило, из крестьян с пока еще довольно низким уровнем самосознания и поэтому признающие лишь законы власти, денег и силы, пробравшиеся в высшие слои чиновничества, где требуются не специальные знания, а умение лавировать в бюрократических лабиринтах, угождать начальству, подворовывая при этом - для чего, собственно, они и решили заняться столь скучной материей. Именно они, пользуясь властными полномочиями и нужными связями, не зная или не обращая внимание на существование высших ценностей, выработанных за время существования цивилизации и культуры, примитивно понимая время жизни, как накопление наибольшего количества различной собственности, захватили в свое распоряжение нефтяные и газовые месторождения, лесные участки, рудники, плантации сельскохозяйственных угодий, банки и т.д., втихую зарабатывая миллиарды и аккуратно переправляя их в заграничные банки, офшоры и т. п., но не вкладывая их в развитие страны, то есть превратившись в компрадоров, которые для своего спокойствия сбрасывают крошки со своего стола разнообразным прислужникам из интеллигенции, поющим им славу на телеэкранах и в прессе при непротивлении оболваненных народных масс.
  Так что, пример Запада, где принято думать, что только мыслящая, всесторонне образованная и нравственная личность может выразить через систему представительной демократии народные интересы и чаяния, не действует в России.
  В России в рядах "представительной демократии" и чиновничества всех мастей находятся как раз безответственные и безнравственные личности, нагло обворовывающие свою страну, презирающие свой народ, мечтая убраться с украденным побыстрее в теплые страны, но весьма лояльные в отношении начальства.
  Кстати, Запад в лице своих глубокомысленных ученых-социологов, преувеличивает роль личности в истории, поскольку даже мыслящая, всесторонне образованная и нравственная личность часто заблуждается, бессознательно обманывая своих избирателей, а большей частью идет у них на поводу. Что же говорить о реалиях представительных органов власти на Западе, где представители народа весьма далеки от идеала?
  На самом деле главную роль в ускорении развития нации играет не личность и не народные массы, а уровень самосознания народных масс, который должен быть достаточно близким к уровню самосознания правящих и наиболее культурных слоев нации, а этот последний в свою очередь должен быть как можно более высоким и нравственным. Только в этом случае возможна обратная связь между ними с позитивным выходом.
  В противном случае ход истории замедляется и даже происходят явные откаты, как это, например, произошло не один раз в России, а также случилось в Германии при демократически пришедшим к власти Гитлере.
  При этом самосознание, или высшее сознание не способно абсолютно доминировать в любом человеке из-за присутствия в нем низшего (животного) сознания, которое в критические моменты человеческого существования способно временно вытеснять любое высшее сознание для самосохранения, что несомненно указывает на иллюзорность появления идеальной человеческой личности.
  То есть в этом отношении человек из народа и самый продвинутый интеллигент мало чем отличаются друг от друга - и того, и другого, но с разной скоростью движет борьба низшего и высшего начал в человеческом сознании. И никакого равенства между людьми быть не может, так как равновесие есть синоним застоя. Поэтому наихудшее неравенство всё же может привести к тем или иным изменениям и вывести народ к более позитивному состоянию, тогда как застой не ведет никуда.
  Впрочем, в своей основе ход истории определяется ростом информационных потоков, которые только экспоненциально нарастают, приводя к информационному коллапсу, то есть к ситуации невозможности для человеческого мозга со всеми его ресурсами даже с помощью компьютеров переваривать поступающую информацию, становящуюся избыточной, что ведет к фатальным ошибкам и необратимым изменениям в функционировании цивилизационной системы [8].
  Но всё же имеет смысл более детально рассмотреть конкретные факты, которые сами по себе могут засвидетельствовать об истинной роли интеллигенции для России.
  3. Роль интеллигенции.
  Бессмысленно лишь рассуждать о том, какую роль интеллигенция сыграла для народа и страны. Это уже делалось бесчисленное число раз с различными акцентами. Поэтому рассмотрим ее влияние на всё происшедшее за два с лишним века, опираясь на известные всем факты. При этом следует отметить, что сама по себе эта часть народа не может быть ни плохой, ни хорошей, но является той, какой получилась в ходе исторического развития, точнее, развития ее самосознания в соответствующих условиях.
  Российская интеллигенция конца XIX, начала XX века была о себе высокого мнения, полагая, что ей удастся так или иначе устранить царский режим и устроить парламентскую республику на манер развитых западных стран, если, конечно, исключить ее экстремистское крыло в лице левых эсеров и большевиков-марксистов.
  На пике недовольства народа затянувшейся войной, смысл которой крестьяне в солдатских шинелях не понимали, интеллектуалам во властных структурах и интеллектуалам из Думы при одобрении всего слоя интеллигенции в феврале 1917 года удалось отстранить от власти слабого и неудачливого монарха-главнокомандующего.
  Однако договориться с народом в лице Советов на постепенное установление демократического строя, а также между собой о формах этого строя им не удалось. По ходу затормозившихся дел и нетерпения народа резко подняли голову экстремисты во главе с Лениным, давно мечтавшим провести реформы в соответствии с установками Маркса. Пообещав землю крестьянам и завершение войны, большевики прогнали нерешительное временное правительство, за которое никто первоначально не заступился, перевели всю собственность на себя, завершили войну с немцами и не стали препятствовать захвату земли крестьянами, которая впоследствии была у них отнята.
  Интеллигенция в ее основной массе и ее союзники, которыми стали все противники большевиков, при поддержке держав Антанты начали оказывать активное сопротивление новому диктаторскому режиму. Народные массы после определенных колебаний выбрали из двух зол более знакомое, а именно: самовластие - пусть даже и большевиков, а не непонятную им демократическую республику, что привело с течением времени к установлению в России еще более жестокой, чем царский режим азиатской деспотии, цели которой были абсолютно утопические, но средства в виде полного распоряжения народной собственностью и людскими ресурсами под лозунгами строительства социализма во враждебном окружении были громадными, вследствие чего большевикам удалось противопоставить себя всему остальному миру на короткое время. Однако страна надорвалась в том неимоверном усилии и постепенно пришла в упадок, а народ понес неисчислимые потери, став жертвой маниакальных стремлений большевистских, а потом коммунистических лидеров к мировому господству.
  Таким образом, первая попытка интеллигенции воздействовать на ход истории так, как ими считалось целесообразным и наиболее разумным, не получилась, "темные" массы народа предпочли самовластие экспериментаторов-большевиков. В итоге, и те, и другие пострадали в ходе реализации утопического проекта строительства коммунизма, как, впрочем, и сами большевики, большей частью являющиеся представителями интеллектуалов-экстремистов; они большей частью были расстреляны или сосланы с их заменой новой бюрократией из народа, быстро подучившейся в специально организованные для полуграмотных "пролетариев" образовательных заведениях типа Промышленной академии, характерным представителем которой был Никита Хрущев - будущий глава СССР.
  Следующая попытка интеллигенции уйти теперь уже от разложившейся коммунистической авторитарной власти к парламентской республике была совершена в 1991 году, но, так же как в 1917 году, власть от парламента при молчании равнодушного народа быстро перехватила государственная бюрократия в лице тех же перекрасившихся партийных аппаратчиков, решивших воспользоваться оставшимися ресурсами страны для собственного обогащения, обманув народные массы подобно большевикам в 1917 году, но уже якобы необходимостью неких разорительных поначалу реформ для приобщения страны к развитому и богатому западному сообществу.
  В результате, развал государства пошел такими темпами, что пришлось снова вернуться к авторитарному режиму, который существует и по сей день со всеми своими негативными особенностями, основной из которых является отнюдь не коррупция (она следствие), а отказ от развития, что постепенно перевело Россию в разряд третьестепенной сырьевой державы, управляемой компрадорами, семьи и капиталы которых находятся на "счастливом" Западе.
  Как видно, немалую роль в этом нравственном падении и полном упадке государства и государственности сыграла интеллигенция, которая до сих пор не поняла с каким народом она имеет дело, и как надо с ним взаимодействовать, а также оказалась с изрядной долей гнилости, фактически поддержав разграбление страны ради собственного благополучия.
  Однако, справедливости ради, следует отметить, что российская интеллигенция чисто объективно никак не была способна закрепиться на рубежах парламентской демократии западного образца ни в 1917 году, ни в 1991 году, поскольку слишком низкий и очень медленно меняющийся уровень коллективистского самосознания основного народонаселения России тяготел и до сих пор тяготеет именно к самовластию вождя, как бы он ни назывался и каким бы недостойным он ни был.
  Теперь стоит более подробно рассмотреть отношения между интеллигенцией и народами России XIX, XX веков и современности.
  Считается, что интеллигенция в России в качестве наиболее образованного и в значительной степени высокоморального слоя народонаселения является его передовым отрядом, всячески старающимся подтянуть народную массу до своего уровня, заботящимся всеми имеющимися средствами при участии в управлении о народном благополучии, в лице педагогов - о высоком образовательном уровне, в лице медицинского персонала - о высококачественном медицинском обслуживании населения без разделения его на привилегированные группы.
  Однако во все обозначенные периоды выявляется по существу обратная картина.
  Народ России XIX века оставался в подавляющей массе в силу незначительного числа достаточно хорошо подготовленных педагогов неграмотным или полуграмотным, что затрудняло его доступ к более высокому образованию, социальным лифтам и общему развитию.
  О здравоохранении вообще трудно говорить в позитивном плане: охват им населения и уровень подготовки медиков был крайне низким, господствовали эпидемии, туберкулез, вследствие чего смертность была высока, и средняя продолжительность жизни народонаселения составляла около сорока лет.
  Управленческий персонал России был слабо подготовлен с точки зрения эффективности управления и организации; вся система управления была до крайности бюрократизирована и даже, как еще в петровские времена, всем служащим присваивали чины в соответствии с табелем о рангах.
  Тем самым российские интеллигенты того времени входили в практически замкнутую корпорацию, и в подавляющей массе исправно служили сословному строю самодержавной власти, получая сравнительно неплохое содержание. А эта власть непрерывно унижала народные массы средневековым гнетом, держала их в нищете, полуголодном и бесперспективном существовании.
  Роль интеллигенции в переломном 1917 году фактически свелась к т ому, что она подхватила настроение недовольных войной и вместе с тем нерешаемым земельным вопросом крестьянских масс в солдатских шинелях и с винтовками, но не проникла в сущность народных требований и не поняла, как следует организовать власть для удовлетворения их требований, вследствие чего практически тут же уступив власть экстремистам.
  Почти весь XX век народ в России провел, участвуя в утопическом коммунистическом эксперименте, в позорных и страшных условиях фактической сатрапии под властью слабо подготовленных к управлению людей и идей, ведущих в никуда, что в реальности выразилось в фантастическом растрачивании людских и прочих ресурсов страны, в непрерывных войнах, конфликтах и противостояниях на идейной почве, постоянной нищете населения, а закончилось обрушением державы и исчезновением ее с карты мира под названием СССР.
  Потери народонаселения в этой борьбе с ветряными мельницами были таковы, что поставили под сомнение дальнейшее нормальное развитие страны.
  В этом сомнительном глобальном эксперименте-предприятии авантюрного толка, если убрать его идейную оболочку и соблазнительные лозунги, интеллигенция России принимала самое активное участие, составляя основу коммунистической партии, скрывая все свои сомнения, и помогая оболванивать народ ложными идеями с помощью самой мерзкой пропаганды.
  После событий 1991 года интеллигенция без особой борьбы снова делегировала власть своим же наиболее развращенным представителям, способствовав формированию бюрократически-олигархического строя, и оказавшись в его прислужниках. Этот строй отнял у населения все денежные накопления и фактически передал страну международным монополиям в пользование. Была разрушена вся инфраструктура с почти полным уничтожением промышленности. Осталась только добывающая отрасль для снабжение ведущих стран мира энергоресурсами в обмен на промышленные и пищевые товары, а также - для снабжения тех же пробравшихся в олигархи и чиновники интеллигентов и проходимцев из народа миллионами и миллиардами долларов, тут же переводимыми в заграничные финансовые структуры, а не вкладывающимися в развитие страны, то есть ставя ее в положение фактической колонии Запада.
  Естественно, подобный открытый беспредел привел к установлению авторитарного строя, который навел определенный порядок в стране и повысил уровень жизни населения, но это произошло в основном за счет высокой цены на нефть, а не развития, причем коррупция во всех эшелонах власти, бездействие законов, отсутствие разделения властей и обратной связи их с народом, а также создавшиеся диспропорции в народном хозяйстве не были устранены.
  Качество образования за ненадобностью специалистов высокого уровня резко упало, что усугубили в значительной степени реформы, которые проводили так же продвинутые представители интеллигенции, сознательно или нет, но лишившие фактически народ доступа к высшему образованию в связи с переводом его большей частью на платную основу, предоставив вместе с тем населению программы телевидения, пропагандирующие самые низкопробные продукты массовой культуры, рассчитанные на оглупление масс до уровня скота.
  Реформа здравоохранения существенно ухудшила доступ населения к медицине, усилив тренд на его убыль.
  Об управляющих структурах, представленных не кем-то, а интеллигентами, можно не говорить, так как действующая система рассчитана не на развитие страны, а на ее использование в международном монополистическом разделении труда, за что управляющий слой "продвинутой" интеллигенции получает свои бонусы в виде позволения делать вклады в западные банки и проживания семей в развитых странах мира.
  Все недостатки управления компенсируются развитой коррупцией во всех эшелонах, которую стараются не замечать, но которая также вносит свой значительный вклад в уменьшение бюджета страны, который уже стал меньше бюджета Калифорнии (штат США).
  Таким образом, интеллигенция России и в современном мире оказалась неспособной вырваться за пределы корысти и беспомощности в отношении отстаивания интересов масс населения, уступая корпоративным интересам управленцев из собственной среды за подачки или обещания, не способствуя развитию страны и народа, а уничтожая и то, и другое.
  Объяснение этому феномену заложено в историческом развитии страны, где каждый, вырвавшийся из темной, забитой массы, не желал возвращения назад, и, как правило, склонялся к соглашательству и подчинению беспринципным и продажным управленцам, или сам, по возможности, становился управленцем, оторвавшимся от масс с их интересами, руководствуясь корыстно-властными или, в лучшем случае, утопическими намерениями.
  Следует также отметить, что низкий уровень самосознания российской интеллигенции, которое развивалось в значительной степени под внешним влиянием сравнительно краткое время, сказывается в том, что наиболее активные ее слои стремятся во властные структуры несмотря на то, что прекрасно представляют гнилость власти в России, только для того, чтобы попользоваться там предоставляемыми благами и фактически узаконенными взятками взамен на лояльность, смиряясь с постоянным унижением нижестоящих перед вышестоящими, характерным для любых властных структур авторитарного строя.
  Остальная активная часть интеллигенции, не вместившаяся в отнюдь не безразмерную сферу управленцев, помещает себя в силовые структуры, которые в условиях авторитарного режима становятся большей частью карательными органами со всеми вытекающими последствиями, то есть в глубине души они должны презирать сами себя, если, конечно, не окончательно отупели.
  Прочие интеллигенты или распределяются по остальным известным нишам, особенно не возмущаясь царящими там коррупционными порядками, или, при наличии достаточного уровня образования, специализации и способностей эмигрируют из страны, еще больше ослабляя ее интеллектуальный, творческий и общий развивающий потенциал.
  Таким образом, представленная фактура явственно показывает, как замедление развития страны в течение длительного времени неподалеку от соседей, развивающихся более быстрыми темпами, существенно затормозило развитие народного самосознания в самой народной массе и его выделившейся образованной части, которая, как это ни парадоксально, в основном негативно повлияла на развитие страны, уменьшив в итоге численность населения вместе со снижением его качества, а себя превратив или в компрадоров, или униженных прислужников негодной власти, или в бессловесное стадо без всякого будущего.
  Остальная часть населения, не связанная с умственным трудом, всего лишь борется за выживание и ждет лучших времен, ничего при этом не предпринимая.
  Тем не менее, грядущие мировые катаклизмы, возможно, пробудят в русских людях еще не исчезнувшее в них окончательно коллективистское сознание, которое спасет не только Россию, но и весь остальной мир от полного распада и гибели [8].
  
  Библиография
  
  1. Низовцев Ю.М. США против России. Всё ли тут так очевидно? 2014. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  2. А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 20 томах. Том 7. Борис Годунов. СПб, "Наука". 1999. История Пугачевского бунта. Издательство II отделения Собственной Е.И.В. канцелярии.1834.
  3. Л.Н. Толстой. Полное собрание сочинений. Том 5. Анна Каренина. М. 1958.
  4. Ф.М. Достоевский. Собрание сочинений в 15 томах. Том 10. Братья Карамазовы. Л., Издательство "Наука", 1988.
  5. Гоббс Т. Избранные произведения. Т. 2. М., 1964.
  6. Кафка Ф. Замок. Превращение. СПб. Издательство "Азбука-классика". 2005. ISBN 5-352-01446-0
  7. Мережковский Д.С. Полное собрание сочинений. Том XIV. Грядущий хам. Товарищество Сытина И.Д. Москва. 1914 г.
  8. Низовцев Ю. М. Коммуны как итог краха всей цивилизации. 2014. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  
  Глава 12.
  В чем же тайна гениальности, до сих пор неразгаданная?
  
  Может ли у приматов появиться гений мысли и чувства? Ответ очевиден. Это означает, что в человеке есть некие потенции, позволяющие решить проблему гениальности. Поэтому неплохо было бы отметить эти потенции. С другой стороны, среди людей гениев никак наметить и вырастить не получается при всем старании, и они как-то сами проявляются, но крайне редко. Какие же особенности способствуют проявлению гениальности и в чем она выражается?
  1
  Общепризнанно, что добывать новое и неочевидное знание лучше всего удается гениям. К этому же перечисляется масса разнообразных признаков гениальности.
  Однако всё это, в сущности, ни о чем, потому что не говорится, что же конкретно обеспечивает получение нового знания и каким образом его столь эффективно получают гении? Какие признаки имеет знание, полученное гением, в отличие, например, от знания. приобретенного талантом.
  Иначе говоря, о гениальности и свойствах гения сказано много правильных слов и вообще немало интересного, но по сей день остаются неясными: источник гениальности, движущая сила гения, основные стимулы гениальности, основной способ достижения гением адекватного результата, главные признаки выражения гениальности.
  Ничего вразумительного об этих особенностях, непременно сопутствующих гениальности, не сказано, кроме присутствия обязательной природной одаренности, необыкновенного интеллекта, благоприятных условий для проявления гения и результатов, которые признаются из ряда вон выходящими.
  Более того, из всего написанного о гениях, вырисовывается картина некоего выпадения гениев из рядов человечества, их совершенной особости, что далеко не так, поскольку многие гении вызывались к действию текущими событиями - значит, они уже в определенной степени были готовы проявить свои свойства.
  Опять же, до сих пор не пояснена граница, отделяющая гения от таланта.
  Вся эта неясность, а также банальность определений гениев и талантов вынудили нас высказаться по этому поводу.
  Действительно, сколько можно говорить о том, что талант - это выдающиеся способности, высокая степень одаренности в какой-либо сфере деятельности, а гениальность - это высшая степень развития таланта, связанная с созданием качественно новых, уникальных творений, открытием ранее неизведанных путей творчества?!
  Эти словеса указывают только на одно: бездарность их сочинителей.
  Посмотрим, что еще толкуют о гениальности, и это легко проверить, заглянув в Интернет.
  Одни утверждают, что гениальность определяется по выбивающимся из ряда достижений результатам труда человека по созданию того, что отсутствует в природе и обществе.
  Это совершенно справедливо, но непонятно, за счет чего всё же достигаются подобные результаты.
  Некоторые исследователи данного феномена (ряда направлений структурно-функциональной теории гениальности) полагают, гений - это результат огромного трудолюбия, настойчивости, терпения, целеустремленности и силы воли (теория работоспособности).
  То, что это утверждение несерьезно видно из того, что в нем не упоминаются такие обязательные свойства креативности, характерные не только для гениев, но и просто для людей творческого труда, например, какая-никакая одаренность, достаточный уровень интеллекта, образования, опыта, стремление к вдохновению и т. д.
  Имеется и соображение, что в основе гениальности лежат непомерные страсти, любовь к миру, к людям, к своему делу, и непреодолимое желание познать истину (пассионарная теория).
  Все эти свойства, скорее, можно отнести к великим оперным певцам, а не к гениям разного рода.
  Другие структуралисты считают, что гений - это личность, обладающая чрезвычайной интеллектуальной мощью, исключительными и необыкновенными умственными способностями (интеллектуалистская теория).
  Все эти замечательные признаки свойственны, например, выдающимся шахматистам, которые никакого отношения к получению неординарных знаний не имеют, занимаясь только комбинаторной игрой ума.
  Есть также довольно странное соображение относительно гениальности: в ее основе лежит страстное стремление к усовершенствованию всего существующего и постоянное следование самым высоким стандартам совершенства (перфекционистская теория).
  Подобного рода свойства принадлежат всем идеалистам, которым несть числа, хотя, конечно, и гении в некотором роде идеалисты, раз в значительной степени пренебрегают прагматикой.
  Кто только не выставляет на показ свои довольно ограниченные представления о гениальности?!
  Вот, имеются и теоретики, опирающиеся на атрибутивность, то есть на сваливание в кучу всех более-менее явственных признаков великих личностей, указывая на неординарное развитие одного из них.
  Их определение гения: феноменальность, предельность, чрезвычайность уровня развития способностей, доминирование и необычайное развитие одного из качеств или психических процессов личности.
  Обрести эти замечательные свойства можно только, по их мнению, повышенным вниманием, живым восприятием и впечатлительностью, интуицией (ее они никак не определяют), необыкновенным воображением и фантазийностью представлений, умением хорошо соображать, большим опытом и совершенной памятью (видимо, бедных гениев надо только пожалеть, так как они принуждаются таковой памятью помнить всё плохое для них весь остаток жизни).
  На этом замечательном перечне теоретики супрематизма и основываются, полагая оптимальным "скреплением" указанных достоинств непременно добиться гениальных проявлений.
  Следуя этим соображениям, можно без особого труда обнаружить личностей, которые могут по математическому счету соревноваться с компьютером, обладать неимоверной фантазией, на что горазды большие мошенники, впечатлительностью институтки и вместе с тем способны рассуждать на любую тему весьма компетентно, но гениев среди них пока не находилось.
  Некоторые энтузиасты-исследователи процесса творчества также полагают, что гениальность, скорее, - высочайший уровень интеллекта, зависящий от громадной памяти, всесторонней образованности, критических способностей и саморазвития человека. При этих условиях и дарованиях гений непременно должен завестись.
  Если бы всё было так просто, то гении "выращивались" бы пачками искусственным отбором по данным признакам.
  Есть ученые мужи, которые считают главным для гения его необыкновенную одаренность от рождения, то есть редкое сочетание полей и подполей подкорки мозга, придающее или необыкновенную проницательность, характерную для мудрецов, а также признанных литераторов и критиков, или дающее особую чувствительность к звукам и их обертонам, столь важную для композиторов. или необыкновенную способность ощущать малейшие оттенки цветовой гаммы, без которой невозможно стать художником, а остальное приложится трудолюбием, образованием и опытом.
  Действительно, таких, одаренных от природы. людей набирается немало. Их даже специально отбирают на конкурсах и олимпиадах, устраивают для них специальные школы, но что-то признанных гениев из этого большого числа вундеркиндов не получается, за редчайшим исключением (Моцарт).
  Есть и такие, которые утверждают, что гений появляется вследствие случайного стечения обстоятельств, при котором любой неглупый и небездарный человек может возвыситься и произвести нечто экстраординарное - на манер Наполеона.
  Опора на случайное стечение обстоятельств выносит за скобки массу особенностей человека, без которых в любом случае гениальность никак бы не проявилась. Тот же Наполеон имел целый ряд необыкновенных способностей, включая уникальную память, высокое быстродействие в принятии решений на основе способности адекватно обобщать полученные данные, колоссальное трудолюбие и т. д.
  Полагают также, что, если жизнь требует гения, то он появится непременно из масс народонаселения и придумает требуемое этой жизнью - надо только кому-то напрячься и выделиться. Кто сумеет в благоприятных обстоятельствах это лучше сделать, тот и будет признан гениальным. И неважно, насколько он глуп или умён. Главное - это настойчивость, умение находить и объединять вокруг себя единомышленников на основе, возможно, и неверной идеи, держаться на волне успеха, не позволяя себя убрать, умело пользоваться известными наработками и придумками своих соратников, получая в итоге нужный результат. Всё это удалось, например, Ленину и Сталину.
  Вот тут уже данный вопрос решает история. В частности, Ленина и Сталина невозможно по прошествии лет признать гениальными, поскольку соответственно заложенное и построенное ими социальная структура исторически довольно быстро рухнула.
  Любопытны также высказывания о гениях такого знатока жизни, как знаменитый немецкий философ Артур Шопенгауэр, известный своими афоризмами и странным интересом к воле, отводя всему остальному роль представлений.
  Его соображения насчет гениальности сводятся к следующим.
  "Гениальность... состоит в чрезмерном интеллектуальном излишке, который может найти себе применение только в том. чтобы направляться на общие начала бытия" (А. Шопенгауэр. Мир как воля и представление. Том 2, гл. XXXI, стр. 482. ООО "Попурри". Республика Беларусь. 1999г.).
  "В частном постоянно видеть общее - именно в этом и заключается основная черта гения" (там же, стр.485).
  "Все великие теоретические творения, каковы бы они ни были, осуществляются так, что тот, кто их начинает, все силы своего духа направляет на один пункт, в котором соединяет их и концентрирует до такой степени сильно, твердо и исключительно, что весь прочий мир для него исчезает" (там же, стр. 498".
  "Талант может создавать то, что выше творческих способностей других, но не выше их восприимчивости. Поэтому-то он тут же находит себе ценителей. Напротив, творения гения выходят за пределы не только творческих способностей других людей, но и их восприимчивости, поэтому они и не узнают его" (там же, стр. 501).
  Таким образом, Шопенгауэр видит признаки гениальности в необыкновенной одаренности, отдаляющей гения от прочей публики, в решающей склонности к обобщению, высокой концентрации. Кроме того, он отмечает несовпадение продуктов деятельности гения с текущей эпохой, не воспринимающей его труды.
  Приходится констатировать, что указанных признаков гениальности совершенно недостаточно, тем более что Шопенгауэр не раскрывает природу гениальности, то есть источник гениальности, движущую силу гения, основные стимулы гениальности, основной способ достижения гением адекватного результата, а показывает лишь всем известную необходимость для гения иметь ту или иную природную одаренность, которая почему-то связывается с высоким уровнем интеллекта, что далеко не так; обособленность гения от публики и текущего времени; его синтетические способности и умение концентрироваться на проблеме.
  Эти признаки довольно банальны, поскольку, например, среди композиторов и ученых имеется масса умников со способностью превосходно концентрироваться на решении поставленной задачи, а также неплохо обобщать полученные данные в виде симфонии или диссертации. Этих деятелей миллионы, а гениев за всё время существования цивилизации набралось никак не больше нескольких сотен.
  Правда, Шопенгауэр совершенно верно отметил несовпадение творений гения с его эпохой, но объяснил это явление чисто психологически. Однако за отсутствием возможности восприимчивости "трудов гения" должно же что-то стоять?
  2
  Тем не менее, одно дело свойства гения - и они хорошо описаны с множеством примеров, а другое дело - источник гениальности, движущая сила гения, основные стимулы гениальности, основной способ достижения гением адекватного результата и главные признаки выражения гениальности. Они еще не выявлены в полном объеме и не сформулированы, тем более что гений должен появляться на определенной "почве", то есть обладать совпадающими в основном признаками и генезисом с группой определенных индивидов, имея, тем не менее, от них некоторые существенные отличия.
  Поэтому сначала надо прояснить происхождение гениев и общие их свойства, например, с творческими персонами, а уж затем обратиться к отличиям гениев от них.
  Как бы то ни было, по теме природы и выражения гениальности возникают такие вопросы.
  Существуют миллионы выдающихся, умнейших, энергичнейших, высокообразованных, трудолюбивых деятелей в технике, науке, искусстве, добивающихся порою выдающихся результатов, а гениями совершенно автоматически в общественном сознании признаются немногие.
  Именно этих немногих романы и рассказы читает вся образованная публика, хоть они и написаны иногда сотни лет назад; на их картины на выставках выстраиваются громадные очереди; практически, только их концерты, симфонии и оперы исполняются во всех залах мира непрерывно, вызывая у слушателей слезы, хотя прочим музыкальным произведениям несть числа; их научные и технические подходы внесли и вносят в нашу жизнь решительные перемены, и т. д.
  Значит, между одаренностью, талантом при всём трудолюбии их обладателей, и гением лежит некая пропасть, преодолеть которую удается совсем немногим.
  Если удастся выяснить, за счет чего преодолевают эту пропасть некоторые персоны, обеспечив себе признание в веках, то и прояснится принцип гениальности.
  Однако принцип принципом, но пока далеко неясно, что является той основой, из которой произрастает гений, и что именно стимулирует его и обеспечивает такие феноменальные результаты, которые не признать невозможно.
  Попытаемся ответить на эти вопросы.
  Всё придумываемое в технике и искусстве можно разделить на две части: комбинаторную и изобретательскую.
  Комбинаторная деятельность, характерная, например, для работы компьютеров и действий шахматистов, способна не на открытие принципиально нового знания, то есть неочевидного, скрытого, отсутствующего в природе и базе данных общественного сознания, а ее возможности ограничиваются созданием иного сочетания известных вещей и процессов (явлений).
  Именно по принципу комбинаторики действует подавляющее большинство представителей, науки, техники, искусства. И ничего постыдного тут нет, поскольку тот же комбайн произвел революцию в аграрном секторе хозяйства. Мало того, любая рационализация вносит несомненный и значительный вклад в развитие цивилизации, и, главное, в развитие самосознания каждого человека, который приобщается к этой деятельности. А для нее не требуется особых дарований, выдающегося интеллекта. Нужна лишь смекалка и желание что-то изменить, то есть - проявление интереса к чему душа стремится, а не лежать на диване у телевизора.
  Всё это, конечно, неплохо, но гениев в этой сфере деятельности, увы, днем с огнем не сыщешь, поскольку крутых переворотов она не дает, а обеспечивает лишь сравнительно медленное развитие как самого человека, так и всей цивилизации, включая и культуру, вследствие довольно незначительного прироста новой информации к имеющейся базе данные человечества.
  Совсем другое дело - изобретательство, которое, обобщив его на культуру и искусство, можно назвать креативностью.
  Но откуда же берется креативность?
  Для того чтобы в этом разобраться, необходимо совершить небольшой экскурс в концепцию сознания человека, поскольку сознание любого человека имеет две основных составляющих.
  Одна из них полностью соответствует сознанию примата, от которого человек и произошел, - низшее, или животное сознание (его часто именуют подсознанием) другая - высшее сознание - его можно квалифицировать как осознание себя, или самосознание, то есть всё накопленное им в подкорке за примерно двухмиллионное пребывание в роли гоминидов, а затем - Homo sapiens.
  Именно осознание себя во времени, в котором человек может изменять всё вокруг и самого себя по собственной воле, отличает его от всех прочих живых существ на планете отрывом от животного мира, который полностью влит в окружающую среду и подчинен ей, своей чуждостью этой среде, благодаря чему человек становится способным изменять окружающее и самого себя довольно быстро в соответствии с появившемуся у него целенаправленному (осознанному) разумению по сравнению с медлительным развитием природы, основывающемся на случайных изменениях (мутациях) генома организма. По своим стремлениям эти типы сознания противоположны: животное стремится к выживанию и размножению, а самосознание, или высшее сознание пытается стремиться к совершенствованию как индивидуальному, так и общественному.
  Итак, в каждом человеке соседствуют два непримиримых существа.
  Одно из этих существ определяется низшим сознанием, которое только одно присуще всей флоре и фауне, кроме человека; этот тип сознания проявляется в единении со средой на основе ощущений.
  Существа с этим типом сознания находятся в общем потоке жизни, но не способны над ним "приподняться", они не понимают, что живут. В этом отношении они напоминают заранее запрограммированные механизмы, способные ощущать, формируя собственную среду и приспосабливаясь к ней, но лишенные спонтанных или сознательных воспоминаний, фантазий, представлений о времени, они имеют лишь генетическую память при отсутствии устной или письменной памяти поколений, и не способны сознательно воздействовать на среду обитания.
  Эти существа даже не имеют понятия о том, что умрут, но могут лишь инстинктивно чувствовать приближение смерти. Подобное ограничение сознания для этих существ означает невозможность любого целенаправленного изменения среды даже для наиболее развитых их представителей - эти существа полностью подчинены ей, хотя, при этом, вполне разумно и эффективно взаимодействуют с окружающим с позиции поступающей от их органов чувств в обрабатывающие центры организма информации, которая для них не искажается размышлениями, реминисценциями и переживаниями, свойственными человеческому самосознанию.
  В этом отношении данные природные организмы являются более совершенными, чем люди, а незнание собственной сущности делает их вполне "счастливыми" в существовании, несмотря на то, что в общей природной циркуляции они только и делают, что пожирают друг друга.
  И такое "существо" непременно "сидит" в каждом человеке, и не может не определять его существование в той или иной мере, как бы ни пытался человек отдалиться от него.
  Другое "существо" в человеке представлено высшим сознанием, которое отделяет его от среды обитания и от соплеменников; оно проявляется в осознании им собственного существования, например, в виде отвлеченных представлений о мире и о себе, возврата в прошлое в виде воспоминаний, проектирования последующих действий на основе сознательно подобранных данных из памяти в сочетании их с вновь поступающей информацией, оценки своих действий м ответственности за совершаемое, возможности принимать какие угодно решения, даже самые невыгодные и бесполезные, что на самом деле есть самое яркое проявление свободы сознания.
  На этой основе человек пытается ставить себе цели, решать всевозможные задачи и менять тем самым с помощью выработанных представлений-проектов окружающее. Например, это существо способно строить себе жилище не по стандарту, а так, как ему больше нравится, придумывая по ходу строительства новые способы подвоза материалов, меняя палитру стен и крыши, внося в меру своей сообразительности те или иные нововведения, в отличие, например, от неизменных стандартов муравейника.
  Новые проекты и идеи развивают ум человека, его проницательность, способствуют наиболее эффективному проявлению еще в течение жизни разнообразных способностей, приводят к мысли об украшении жизни, то есть культуре собственного бытия и бытия общественного.
  В человеке обе ипостаси сознания, противоположные по отношению друг к другу и к окружающему, слиты воедино. Поэтому они не проявляются отдельно, но действуют подспудно, а степень их доминирования зависит от степени развития в человеке высшего сознания. И сам человек часто не может предсказать, что в нем вдруг в следующий момент станет преобладающим - любовь или ненависть, злоба или сочувствие, искренность или лицемерие, робость или мужество, рассудительность или безрассудство.
  Низшее сознание "питается" только ощущениями, которые дают ему всё, в том числе и гармонию существования, то есть нечто приемлемое и даже приятное в нашем понимании в определенном сочетании ощущений, если, конечно, отвлечься от борьбы каждого существа за выживание. Поэтому оно ни в коем случае не желает лишаться ощущений.
  Подобное тип сознания обладает естественным эгоцентризмом, автоматически стремясь выжить, невзирая ни на что.
  В процессе развития живых существ этот тип сознания претерпевает сравнительно незначительные изменения, поскольку не способен изъять свое основное свойство - безотчетное стремление к выживанию, основанное на изначальной активности любого живого.
  Высшее сознание, содержащееся в человеке на любом уровне его развития, является коренной противоположностью низшему сознанию.
  При наличии высшего сознание в живом существе, это существо как бы прозревает, становясь не столько "влитым" в среду, сколько отделенным от нее, и, стало быть, оно обретает возможность посмотреть на нее и на себя со стороны, оценить это соотношение в попытках осознанно ставить себе цели в виду тех или иных недостатков в собственном существовании, которые, по мнению этого существа, можно было бы преодолеть, и добиваться осуществления поставленных целей в действиях.
  Всё это явно выпадает из инстинктивно-рефлекторной сферы действия низшего сознания, и даже начинает противоречить ей, поскольку высшее сознание часто пренебрегает утилитарными соображениями, гоняясь за чем-то недостижимым, но любезным сердцу и уму.
  Отделенное в самосознании от среды существо, с течением времени в своем развитии во взаимоотношениях с себе подобными начинает испытывать потребность в новых формах, отличающихся от первобытнообщинных отношений еще диких людей, полностью поглощенных борьбой за выживание. Во взаимном общении это существо достигает такого предела, при котором его разнообразные осознанные стремления начинают выливаться в существенные изменения окружающей среды, а не просто в ее использование.
  От собирательства человек переходит к скотоводству, выращиванию злаков, прочим формам хозяйствования и соответствующего обмена продуктами труда. Возникает неравенство, собственность, борьба за сохранение и приумножение собственности, за власть и т. п., что требует в свою очередь образования неких институтов порядка во избежание хаоса - появляются локальные государства в лоне растущей и совершенствующейся цивилизации.
  Новые формы, институты, с одной стороны, обеспечивают ускоренное развитие сообществ уже в структурированном виде, то есть как государств с органами управления, безопасности, судами и т. д., а с другой стороны, не дают государствам развалиться в силу раздирающих неравновесное общество противоречий.
  Несмотря на определенный прогресс в развитии человеческих сообществ в соответствии с развитием самосознания, сущность человеческого сознания, выражающаяся в дуализме, точнее, в разнонаправленных жизнеустремлениях низшей и высшей форм сознаний, никуда не девается, и не может существенно модифицироваться.
  Обе эти стороны сознания непрерывно конфликтуют как внутри человека, так и в межличностных отношениях: недовольство собой, видимая неспособность быстро измениться, ощущаемая ограниченность интеллекта, способностей и т. д.; зависть и ненависть к конкурентам моментально разнесли бы в клочья любое человеческое сообщество, если бы не государство с его институтами.
  Тем не менее, каждый человек проявляет и свойства высшего сознания, которые выражаются не только в интеллектуально-производственной сфере, но и в любознательности, различных религиозных и культурных формах, а также в приязненных отношениях, как-то: дружба, любовь, переживания за близких, за отечество и т. п.
  Если отношения между людьми на основе самосознания медленно, но неуклонно развиваются, то низшее сознание в человеке остается неизменным.
  Поэтому идеальные люди не появляются, а низшее сознание, несмотря на всю замаскированность его проявлений, действует на любой стадии развития человеческого сознания, выражаясь в неискоренимом эгоизме (эгоцентризм), личном и корпоративном; лицемерии (маскировка); подозрительности (осторожность); презрении к людям иного круга (недоверие к иным сообществам); животных инстинктах в отношении противоположного пола и т. п.
  Таким образом, высшее сознание в ходе своего роста всё эффективнее начинает противопоставлять себя низшему сознанию - борьба между ними и отличает человека от животных, проявляясь на ранних стадиях развития еле заметно, а потом всё сильнее и сильнее.
  Иначе говоря, рост самосознания, или повышение уровня высшего сознания в борьбе с низшим сознанием постепенно, но с ускорением расширяет человеческую сферу деятельности, обеспечивая перманентное развитие как отдельных персон в их поколениях, так и развитие их сообществ.
  С ростом самосознания и, тем самым, увеличении самодостаточности цивилизации все более нивелируется действие большинства отмеченных выше природных факторов, из чего следует, что они действительно проявляются в качестве необходимых внешних, но никак не фундаментальных для человеческого сознания.
  Следовательно, интенсивное развитие сообществ живых существ, - до этого бывшее едва заметным, и основной вклад в которое вносили мутации (случайные изменения в геноме), - начинается только с появлением в них самосознания, и соответственно - его взаимодействием с низшим (животным) сознанием, которое никуда не исчезает из этих живых существ. Данное взаимодействие выражается практически в непрестанной борьбе этих слитых вместе ипостасей сознания, поскольку они большей частью имеют противоположные устремления, о чем было подробно сказано выше, то есть их взаимодействие преимущественно выражается во враждебности.
  Иначе говоря, наиболее эффективной движущей силой сообществ живых существ становится не эволюция с ее естественным отбором и не искусственный отбор, практикующийся уже в человеческих сообществах, а противоборство как в каждом человеке, так и в его сообществах животной и сознающей себя форм сознания.
  В качестве примера можно привести проявление антагонизма низшего и высшего сознания отнюдь не в классовой борьбе угнетенных масс и кровопийцев-угнетателей, - и в тех и других преобладает низшее сознание, стимулируя тем самым преимущественно борьбу за выживание, но не за развитие сообщества. Антагонизм низшего и высшего типов сознания проявляется в борьбе неформальной интеллектуальной оппозиции и правящей элиты, поскольку именно они в основном представляют соответственно высший и низший формы сознания, составляя тем самым основную движущую силу общественного развития.
  Естественно, креативные персоны тоже должны отличаться каким-то особым сочетанием высшего и низшего типов сознания.
  3
  Действительно, в обществе имеются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Это индивидуалистское чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, альтруистично требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
  Эта категория любого сообщества предпочитает нестандартные жизненные ситуации в силу неприятия ею одних формально-логических подходов к жизни - такая жизнь для них скучна и бессмысленна, как работа на конвейере по закручиванию гаек.
  Они не любят рассуждения, логические построения, стараются избегать аналитико-синтетической работы, ненавидят действия по прагматичным выкладкам; при этом, они, как правило, отнюдь не трудоголики.
  Поэтому им легче применять целевые программы самосознания в сочетании с программами низшего сознания, если, конечно, удается сочетать столь противоречивые формы сознания, для быстрого и решительного изменения ситуации в пользу своей задумки.
  Иначе говоря, они предпочитают не длительные размышления, не систематизацию фактов и явлений, то есть не рассудочные действия, а действия спонтанные, или действия, при которых поставленная цель может быть достигнута одномоментно как бы по наитию, хотя, конечно, им приходится предварительно потрудиться в приобретении ремесленных навыков и набирания опыта.
  Именно из такого рода индивидов, как бы бессознательно стремящихся к изменениям всего и вся любыми способами, получаются те, которые делают открытия, создают шедевры поэзии, живописи, изобретательства, становятся выдающимися полководцами. То есть их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает их отнюдь не с позиции потребления каких-то благ - им интересен сам процесс.
  Увы, массово результаты их деятельности весьма посредственны как в отношении качества произведенного ими, так и из-за недостатка опыта и лени, а часто - бестолковости и невежественности; но поражения их особенно не тревожат. Им приятно пользоваться своим талантом или умением, часто весьма посредственным (графоманы) для получения результата без особого напряжения интеллекта.
  И они снова принимаются за старое, подобно карточному игроку, который никак не может отойти от ломберного стола.
  Тем не менее, именно среди них находятся создатели нового как в области технологий, так и культуры.
  Таким образом, для креативщиков, и значит, для гениев тоже, которые только из них и могут произойти, вырисовывается один из главных стимулов развития - стремление выбраться из рутины за счет поиска интересного, соответствующего имеющимся представлениям данного креативщика.
  Иначе говоря, креативщику претит то, что есть, а причина этого состояния - перманентная неудовлетворенность собой и окружающим в текущих обстоятельствах.
  Естественно, в таком случае он стремится приступить к поиску того, чего еще нет, что еще не испытано, то есть попасть в те перемены, которые принесут, возможно, нечто приятное, а может быть, и нет, но - непременно новое: откроют какую-то тайну, отвлекут от мерзостей жизни, то есть привлекут именно своими отличиями от каждодневной рутины, и, возможно, выведут на сущность вещей и явлений.
  Получается, что за интересом всегда стоит неудовлетворенность нынешним, а интересное есть продукт интереса.
  В интересном ищется удовлетворение, но никогда не находится окончательно потому, что, остановившись на одном, можно потерять остальное, чего нельзя допустить, иначе не получить нового удовлетворения в ином интересном, да и само открытое интересное не способно принести полного удовлетворения в силу несовпадения его с первоначальным образом влекущего к себе. Более подробно об интересе и интересном сказано в сборнике "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном", выложенной на сайте www.litres.ru.
  Возникшая, наконец, соразмерность интереса и способностей персоны в благоприятных условиях может дать гения, если, конечно, эта персона сможет и способна ставить перед собой грандиозные цели (Платон, Моцарт, Рафаэль, Шекспир, Паскаль, Ньютон, Гоголь, Тесла).
  Стало быть, в попытке приблизиться к основе, движущей силе, стимулам гениальности и способу достижения гением столь впечатляющих результатов для развития общества нам удалось обнаружить, что у гения, как минимум, должна быть креативность, проявляющаяся только при определенном выше соотношении животного сознания (подсознания) и самосознания окружающим, а для самосознания и самим собой; сопутствующий его способностям (одаренности) интерес, являющийся непреходящим стимулом творчества; не дающая остановиться движущая сила развития, проявляющаяся в борьбе противоположных устремлений высшего и низшего типов сознания; а источником всего этого является высокая степень неудовлетворенности обоих типов сознания - животного и самосознания.
  Самым любопытным в проявлениях гения является тот факт, что все эти особенности гения присущи и любой креативной персоне, но в меньшей степени, о чем будет сказано ниже, а наиболее слабо они выражены в обывателях.
  Как бы то ни было, основной признанный критерий гениальности, состоящий в способности создать принципиально новое, скрытое от всех прочих, кроме гения, совершенно недостаточен, поскольку любая креативная персона, независимо от степени ее одаренности, только и делает, что пытается создать новое и даже неочевидное, причем наиболее эффективно это получается у людей, одаренных выдающимися способностями, в связи с чем их и именуют талантами. Однако талантам далеко до гениев, которые фундаментально меняют жизнь всей цивилизации, или. по крайней мере, изменяют подходы и основные положения в своей сфере деятельности.
  Поэтому главной и определяющей особенностью гения, в отличие от просто таланта, является ярко выраженная масштабность проектов гения в избранной им сфере деятельности, проявляющаяся большей частью в объединении в единое целое того, что кажется остальным несовместимым. Тем самым гении своими проектами как бы помещают себя в будущее, а их последователи уже могут более детально конструировать это будущее, превращающееся в настоящее пользователями-потребителями представленных находок. Именно в такой последовательности протекает истинное техническое и культурное развитие цивилизации.
  Данный же процесс может обеспечить отнюдь не логико-формализованный подход, используемый также не имеющим сознания искусственным интеллектом, а обеспечить его способно только озарение (интуиция). Логика, интеллект, то есть аналитико-синтетические свойства мозга, лишь помогают подготовиться к озарению и систематизировать результаты озарения с их соответствующим обрамлением.
  В этом отношении гениальность есть последствие интуитивного стремления человеческого сознания максимально сблизиться с прекрасным.
  Прекрасное, как и интересное, является источником информации, но, в отличие от интересного, которое при обращении к нему становится обыденным, прекрасное, обращая на себя внимание, всегда вызывает непреходящий интерес не только гармоничным слиянием элементов его образа в сознании, не только своей устойчивостью в этой гармонии, но и своей вечной загадкой для человека: закатом солнца, расцветкой осенней листвы деревьев, переливами морской волны, мадонной Рафаэля можно любоваться каждый день, хотя прагматически это совершенно бессмысленно.
  Бесчисленные формы прекрасного существуют только для человека, и они вполне объективны, так как воспринимаются им в качестве конструкций бытия, находящих определенное преломление в сознании, а не производятся его сознанием произвольно, но сложение элементов бытия в гармоничные образы в сознании человека происходит только на основе осознания им себя в моменты сосредоточения, то есть при сознательном слиянии своего "Я" с определенными фрагментами окружения, что удается не каждому.
  Прекрасное имеет то отличие от интересного, что всегда сохраняется неизменным. Оно не зависит от текущих событий, и поэтому прямого отношения к познанию наподобие любознательности или интереса не имеет.
  Прекрасное можно созерцать или слышать, но скопировать его невозможно - оно сразу же омертвляется - будь то картины Рафаэля или исполнение симфонии Чайковского на балалайке.
  Невозможно смоделировать закат солнца в море или цвета осеннего леса, но можно попытаться максимально приблизиться к этому прекрасному, что и удается только гениям.
  Древние формы Парфенона до сих пор чаруют нас своим совершенством, а внесение правок в древние архитектурные ансамбли или картины великих художников тут же уничтожает их гармонию.
  Научиться создавать шедевры искусства конвейерным способом до сих пор никому не удавалось, несмотря, например, на знание всех правил стихосложения.
  Этот факт несомненно указывает на то, что основа прекрасного находится в по ту сторону текущего бытия, и отражение этого "потустороннего" можно только созерцать или извлекать в виде шедевров искусства при удавшемся соприкосновении с ним, так как само наличие прекрасного в природе наводит на мысль о создании подобного, и попытки сделать это действительно дали, правда, в сравнительно немногом числе, необыкновенные предметы искусства, появление которых следованием определенным правилам, как, например, в ремеслах, объяснить невозможно.
  Не увенчиваясь в большинстве случаев успехом, попытки создать прекрасное, тем не менее, попадают в рамки интереса, или влечения к необыкновенному, наиболее выдающимися продуктами которого являются возникновение такого интересного, как фотография, инженерия, химические технологии, биоинженерия и т. д. для вящей пользы населения.
  То есть, в сущности, возникновение целых отраслей, ускоривших развитие цивилизации, оказалось побочным продуктом прекрасного на соответствующем уровне развития самосознания человека, которое, расширив возможности населения в прикосновении к прекрасному не только в природных явлениях, но и в музыке, живописи, словесном выражении и архитектуре, обратило его внимание на техническое творчество тоже в попытках приблизиться к прекрасному.
  Сплошные и вполне закономерные неудачи найти правила создания прекрасного промышленным способом, как это ни парадоксально, позволили человеку извлечь, как видите, из них определенную пользу.
  Более подробно о прекрасном сказано в сборнике "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном", выложенной на сайте www.litres.ru (статья "Почему и за счет чего проявляется интерес и интересное", раздел VII).
  Итак, чисто логические построения, характерные, в частности, для искусственного интеллекта, ничего нового, то есть не проявляющегося открыто в природе и самом человеке, точнее, неочевидного, выявить не способны.
  Естественно, помочь в деле открытия этого, до времени, скрытого может только интуиция (инсайт, или озарение, или вдохновение).
  4
  По-видимому, основными компонентами интуиции (для этого состояния более точным является термин "озарение") являются, во-первых, опыт, то есть набор проработанных так ли иначе моделей, готовых к немедленному применению: без опыта ни знания, ни умения, не помогут мгновенно или даже растянуто во времени решить возникшую проблему в определенной сфере; во-вторых, равноценным компонентом интуиции (озарения) является ввод человеком самого себя в состояние озарения, что часто происходит автоматически в стрессовой ситуации опасности или, наоборот, в моменты расслабления, и даже во сне, но чаще в моменты пробуждения (кстати, появление озарения в минуты пробуждения в немалой степени определяется подключением к работе мозга некоторых других центров, обрабатывающих информацию, как-то: двигательных центров; центров, управляющих зрительными функциями); в-третьих, озарение наступает только при четком целеполагании, которому должны соответствовать определенные "технологические" наработки.
  Вместе с тем озарение может быть вызвано и искусственно при соблюдении указанных трех позиций, примером чего являются действия шаманов и колдунов.
  Обычный человек также, бывает, входит в подобное состояние неожиданно для себя самого, получая иногда ответы на нерешаемые известными методами вопросы. Этот как бы автоматический вход в состояние озарения означает и автоматический выход из него, что само по себе сохраняет его личность.
  Подобное состояние, не контролируемое человеческим разумом, именуется вдохновением. Оно имеет различные формы и достигается, как правило, независимо от самого человека в моменты стресса, расслабления, полусонного состояния и прочих необычных состояний.
  Обычный человек, как правило, не запоминает того, что с ним происходило в этом состоянии. Он помнит только ответ на высказанный мысленно вопрос. Однако часто успех в этом состоянии не достигается, в частности, из-за того, что человек нечетко сформулировал вопрос или отсутствовала необходимая подготовка - нет нужных представлений, знаний, умений и опыта; в этом случае смысл ответа искажается или не достигается полное понимание ответа.
  Тем не менее, приход вдохновения, в сущности, объясняется локальным совпадением интереса, выражающегося в некоей цели, и опыта человека. Интенсивный интерес, например, может привести человека в состояние возбуждения, а опыт помогает четко формулировать вопросы, что часто приводит к "выплыванию" неизвестно откуда понимания события или требуемого ответа.
  В любом случае, механизм интуиции заключается в таком сочетание высшей и низшей форм сознания, при котором сознание начинает работать так же автоматически (без размышлений и логики), как это происходит у животных для их выживания, и вместе с тем в эту автоматическую схему сравнительно кратковременно подключаются все наработки человека в виде приобретенного опыта в данной сфере, имеющихся знаний и умений с определенной целевой направленностью.
  Подобное сравнительно кратковременное гармоничное слияние целевых программ самосознания и идеальных для выживания программ низшего сознания, уже не противодействующих друг другу, как обычно, а работающих в унисон, например, помогая человеку спастись от той или иной напасти, отражает их обоюдный интерес в экстремальной ситуации, тогда как в обычных обстоятельствах их интересы и устремления, как правило, расходятся, что с очевидностью просматривается в противоречивых действиях каждого человека.
  Если вольное или невольное обращение человека с определенной целью к собственному низшему сознанию не противоречит устремлениям последнего, связанным в основном с выживанием организма, то человек получает нужное ему, если, конечно, он поймет ответ.
  Для этого и требуется соответствующий опыт.
  Человек в своем самосознании отодвинул низшее сознание на второстепенный план, и тем самым значительно оторвался от среды, став субъектом в текущем времени. Иначе говоря, он понял, что находится во временном процессе со всеми преимуществами этого понимания, но при этом утерял былое единство со средой.
  Однако низшее сознание в нем не исчезло. Значит он, в принципе, способен временно переместить его на первый план, то есть войти в него, но без утери высшего сознания, не забывая, кто он на самом деле, и, благодаря этому, в определенный момент выйти из низшего сознания, точнее, сместить его снова на второй план.
  Шаманы умеют это делать без потерь: входить в низшее сознание, узнавать требуемое, и выходить из него. Иначе говоря, шаман, как бы вернувшись в естественное состояние низшего сознания, но, не теряя самого себя в нем, то есть, помня о своей цели, может совпасть с окружающей его средой и, получив искомое, своевременно пресечь это совпадение.
  Он в своем сознании способен тем самым стать не только волком или змеей, но и бураном, ледоходом, соседним вулканом, а поскольку он не теряет в эти моменты своего высшего сознания в виде поставленной цели или постановки определенной задачи, то он может задать в новом обличье подготовленный вопрос и увидеть или почувствовать ответ, но понять ответ он сможет только при соответствующей подготовке, то есть при адекватном опыте, знаниях и умениях.
  Иначе он эти ответы не поймет.
  Поэтому знающий дело шаман соприкасается в своем озарении с "потусторонним" только в определенных им сферах, с которыми хорошо знаком, например, лечение некоторых болезней, предсказание погоды, поиск мест для охоты на конкретные виды дичи, но даже не пытается отождествлять себя с облаком для того, чтобы узнать его физическую сущность, механизм образования молний и т. п.
  Однако, кроме шаманов, довольно часто среди людей встречаются подобные им по качествам субъекты: они, не зная того, способны в той или иной мере на озарение без специальной подготовки, называя приход озарения вдохновением, или творческим подъемом потому, что тогда у них всё получается, все задачи решаются непостижимым образом.
  Именно креативные люди обладают подобными свойствами, умея извлекать из "воздуха" в определенные моменты нечто гениальное или, по крайней мере, выбивающееся из ряда.
  К ним относятся, прежде всего, многочисленные изобретатели чего угодно, великие художники, писатели, в общем, создатели чего бы то ни было оригинального.
  Все гениальные произведения пишутся и рисуются не просто так - по тому или иному трафарету, стандартной сюжетной линии.
  Они тоже - плоды озарения, единственного в своем роде. Человек должен всю жизнь думать, готовиться, возможно, к чему-то, пока еще точно неизвестному ему, причем у большинства ничего в итоге не получается, так как практически невозможно изобразить облако так, чтобы оно было живым, радостным и воздушным или - тяжелым и грозным, пропитанным влагой и грозой.
  В этом мире подсознания, или "вещей в себе", по терминологии Канта, который, правда дальше не пошел, отказав тем самым в результативном соприкосновении с трансцендентным, есть всё, и можно получить ответы на все вопросы, но только понять их может не каждый, и не всякий, попав туда, сможет выйти из этого состояния.
  Однако гениальные озарения, особенно в искусстве, в котором основной крен делается не на длительные аналитико-синтетические исследования, а на озарение, бывает, чреваты печальным исходом, так как, хотя и сложно, но можно, практически любому человеку войти в состояние озарения, но из него еще и надо уметь выйти, чтобы не остаться в "потустороннем" мире собственного низшего сознания, где, возможно, очень хорошо, потому что бездумно и не страшно. Наркоманы, которые искусственно вводят себя в близкое к этому состояние, хорошо это знают, но они выпадают из этого сознания автоматически, как только кончается действие наркотика.
  Поэтому люди, интенсивно креативные в своем творчестве, балансируют на грани высшего и низшего сознания с возможностью срыва в низшее сознание, точнее, замещением им высшего сознания. Отсюда и высокий процент впавших в сумасшествие художников, поэтов и писателей, самоубийств и наркомании среди них.
  5
  Как бы то ни было, но одно из основных отличий гения от одаренного (талантливого) или даже просто креативного человека состоит в том, что гений, используя озарение, как правило, спонтанно, тем не менее, последовательно проводит громадную предварительную аналитико-синтетическую работу по исследованию имеющихся знаний в данной области и смежных дисциплинах, ставит реальные и мысленные эксперименты, добиваясь тем самым наиболее точного и вместе с тем емкого целеполагания, автоматически перемещая себя в сферу озарения при его приходе, увеличивая тем самым шансы на получение адекватного ответа, складывающегося в его собственной голове при озарении, и шансы на удержание, а также расшифровку полученной информации. При этом, гений, ставя грандиозные цели, должен обладать и умением трансформировать эту информацию в удобоваримую форму, иначе её не поймут даже потомки.
  Подобный процесс, в силу масштабности целей и, следовательно, его трудоемкости, сложности и неординарности, а также необходимого сочетания структуры мозга (врожденной одаренности, возникающей благодаря случайной комбинации определенных полей и подполей мозга, наличию и размеров последних), знаний, умений, опыта, той или иной методики входа в инсайт, в науке случается крайне редко, если, конечно, отсечь те многочисленные открытия и изобретения, которые происходят по аналогичной схеме, но в ином масштабе.
  Кроме того, еще реже создается соразмерность интереса и способностей персоны, выражающаяся в стремлении к идеалу, то есть к прекрасному, без чего гениальность не проявляется.
  Таким образом, основное отличие гения от таланта определяется масштабом деяний в способности рассмотрения не изолированного факта или проблемы, а в умении как бы собрать воедино "работоспособную" конструкцию из известных открытий и экспериментов, которые, быть может, формально и не связаны друг с другом, но адекватная связь возникает добавлением к первоначальной сборке своего собственного "штриха", полученного во время озарения, то есть нового элемента, связывающего всю "конструкцию". И это творение, особенно в науке, не развивает плавно предшествующие построения, показывая их иные грани, а скачкообразно контрастирует с ними или даже противоречит им. Тем самым создаются совершенно иные направление в науке, искусстве, технике. Например, в науке это была квантовая механика, в искусстве - импрессионизм, в технике - интернет.
  Фундаментом этого процесса является самосознание, проявляющееся в отделении человека в его сознании от окружающей среды, создающее его субъектность, которая в свою очередь дает возможность осознанно накапливать и систематизировать информацию, сочетая ее с текущей информацией уже не скрыто, как в низшем сознании с его инстинктивно-рефлекторным интеллектом, а в открытой форме абстрактного мышления, что в значительной степени расширяет кругозор и ускоряет процесс познания как для субъекта, так и для всего сообщества человеческих индивидуумов, развивая тем самым наиболее интенсивно каждое индивидуальное сознание.
  А вершиной процесса творчества является гениальность, поскольку гению удается поглотить, освоить и преобразовать максимально возможные на период его существования информационные потоки. Итоговым содержанием этого процесса оказывается принципиально новое (неочевидное) знание, обеспечивающее своим качеством выход к следующему уровню обретения истины в ее выражении, максимально приближенному к прекрасному.
  Если таланты в своем множестве по сравнению с немногочисленными гениями, как правило, решают чисто практические (прикладные) проблемы, часто ставящиеся не ими самими, пользуясь своими способностями и наработками, то немногочисленные гении, забывая о текучке, о частностях быта, пытаются установить еще неведомые миру связи вне всякой прагматики и, как правило, с ущербом для себя в личной жизни, потому что погружение в мир идей и высоких стремлений отвлекает их от меркантильности и бытового комфорта, но подстегивает их высокие стремления, несмотря на все трудности и тяготы подобной работы.
  В основе подобных действий гения, как, впрочем, и всех креативных персон, лежит интенсивная неудовлетворенность их низшего сознания, требующего доминировать в среде себя подобных, раз уж имеются такие способности и возможности, причем высшее сознание в данном случае соглашается с низшим, поддерживая его в этом стремлении на время инсайта.
  Причем отличие гения от всех прочих индивидов состоит в том, что неудовлетворенность его высшего сознания несбалансированностью в данной сфере творчества выражается максимально возможно в своем требовании к наиболее гармоничному строю элементов данной сферы и, значит - самому адекватному на данном этапе объяснению их функционирования.
  Для иллюстрации, сравним специфику работы и соответственно достижения Николы Тесла и Томаса Эдисона в технической сфере.
  Тесла, самостоятельно обнаружив явление вращающегося магнитного поля, тут же предложил его использовать для получения переменного тока, заложив тем самым основы всей электротехники, он же первым добился передачи радиосигнала на значительное расстояние, положив начало всем разработкам в области беспроводных коммуникационных технологий.
  Эдисон, в отличие от Тесла, ограничивался в своей деятельности лишь локальными изобретениями и усовершенствованиями. В частности, он усовершенствовал пишущую машинку, телеграф, телефон, придумал фонограф, предложил один из вариантов лампы накаливания (с угольной нитью).
  Как видите, на этом примере четко просматривается отличие гения от таланта, как минимум, в масштабности решаемых задач.
  Довольно впечатляющим и оригинальным был подход к творчеству многих знаменитых художников эпохи Возрождения, когда они, поручив работу по заданному ими сюжету и композиции своим ученикам, на финальном этапе подходили к картине и делали несколько мазков, превращая это произведение в немыслимый шедевр.
  В общем, любой шедевр - это наиболее полное понимание объекта, в котором автор временно сливается с нужной ему средой. А уж как он это технически обрамит, - другой вопрос. В частности, техника письма импрессионистов была не столь уж хороша по сравнению с художниками, писавшими обычные пейзажи, но они уловили нечто новое и живое - в мелькании теней, повороте головы, необычного сочетания цветов и фигур, что позволило им войти в вечность.
  Так что копирование шедевров в любой сфере деятельности напоминает попытку изготовления из полена живого человека.
  Этим же принципом масштабности в соединении якобы несовместимого или, или, по крайней мере, не совсем близкого с добавлением еще неизвестного, но, практически. вечного, отличались в искусстве Вильям Шекспир, а в науке Альберт Эйнштейн.
  Известно, что Шекспир большей частью брал сюжеты и схемы из уже опубликованных литературных произведений и трансформировал их на свой манер, отличающийся в основном тем, что обычные жизненные коллизии он переводил в экстерьеры взаимодействия великих мира сего и придавал им философский смысл вечной неразгаданности, отрывая тем самым от текучки.
  Поэтому его современники больше увлекались пьесами Френсиса Бомонта, Кристофера Марло и прочих талантливых драматургов того времени, великолепно отражавших в своих произведениях животрепещущие события того времени.
  Но сейчас они забыты, а Шекспир свеж и нов, и по-прежнему таинственен даже в авторстве своих пьес. Вот, что значит масштабность и показ истинной загадки и таинственности человеческого бытия и вечных коллизий в нем.
  В частности, Шекспир, произнеся устами Гамлета слова: "Быть или не быть, вот в чем вопрос", не мог не прославиться в веках хотя бы потому, что до сих пор никто толком на этот вопрос не ответил, хотя Шекспир намекнул на некую неизвестность "не быть" и несправедливости жизни ("быть"), показав, что текучка обычной жизни совсем не означает раскрытия тайны как "не быть", так и "быть", то есть для чего и то, и другое нужно, а также - для кого!? Другими словами, Шекспир поставил всех нас на порог неразрешимого, чтобы не зазнавались, и вместе с тем показал непреходящую боязливость подавляющего большинства перед тем и другим.
  Сравним также нобелевского лауреата Альберта Эйнштейна с нобелевскими же лауреатами Уиллордом Бойлом и Чарльзом Вильсоном, чтобы показать и в науке разницу в выборе проблем и их масштабности между гениями и талантами.
  А. Эйнштейн -- разработал в течение жизни целый ряд фундаментальных теорий.
  В частности, это были: специальная теория относительности, общая теория относительности, которые своим необычным представлением времени на много лет шокировали всё научное сообщество, квантовая теория фотоэффекта, квантовая теория теплоемкости, теория индуцированного излучения.
  Причем для специальной теории относительности основной "штрих", который внес Эйнштейн в эту концепцию, был следующий: неизменность скорости света, то есть она не зависит от скорости наблюдателя. Этим Эйнштейн отверг в целом традиционную концепцию эфира, то есть среды, в которой должны распространяться световые волны со скоростью, меняющейся в зависимости от скорости наблюдателя по отношению к эфиру.
  Кроме того, Эйнштейн сумел соединить разобщенные ранее в физике понятия - массу и энергию, объединив их в формуле Е = mc², доказав тем самым, что закон сохранения массы и закон сохранению энергии являются частностями более общего закона связи массы и энергии, в соответствии с которым можно массу превратить в энергию и энергию в массу.
  У. Бойл, получил нобелевскую премию за участие в разработке оптических полупроводниковых сенсоров (ПЗС-матриц).
  Ч. Т. Вильсон получил нобелевскую премию за изобретение камеры, позволяющей обнаруживать траектории электрически заряженных частиц с помощью конденсации пара.
  Из показанного выше видно также, что гению удается в деле преобразования среды в теории или на практике создать такое новое, что оно наиболее близко подходит к гармонии мироздания при его постепенном раскрытии, то есть к тому, что в нашей реальности именуется прекрасным.
  Подобное сближение с прекрасным, то есть равновесно-гармоничным (устойчивым) удается человеку отнюдь не при использовании комбинаторики (логических построений), которая вообще не дает принципиально нового, поскольку в ней господствует перебор вариантов известного (шахматы, искусственный интеллект), причем образцом комбинаторики в отношении новизны является комбайн.
  Обнаружить скрытое, точнее, открыть неизвестные связи и закономерности наиболее эффективно человек способен лишь с использованием озарения, которое доступно всем креативным персонам, отличая гения, кроме, конечно, некоторых способностей, которые, впрочем, могут быть и весьма скромными (А. Эйнштейн), именно выбором крупномасштабной цели и максимальной погруженностью в проблему, включая прошлый опыт и нынешние результаты экспериментов, что позволяет, интенсивно концентрируясь, то есть привлекая все ресурсы организма (значительную часть всех имеющихся нейронов, а не только нейроны головного мозга в моменты озарения, или объединяя ресурсы как низшего, так и высшего типов сознания), что выражается в использовании не только имеющихся наработок, но и всего содержания подсознательной памяти, находить рано или поздно искомое решение, как это, например, сделал Д. И. Менделеев.
  Он открыл периодический закон химических элементов, сформулировав его довольно необычно и очень обще: свойства элементов, а потому и свойства образуемых ими простых и сложных тел стоят в периодической зависимости от их атомного веса. То есть, невзирая на всё различие известных элементов, он распределил их только лишь по атомному весу, сведя в таблицу, которая дала возможность предсказывать и существование еще неизвестных элементов.
  Продуктом гения может быть не только теория, объясняющая по-новому те или явления, но и захватывающая дух симфония, колоннада античного храма и т. д.
  При всей своей масштабности, творения гения, как правило, контрастируют с прежними, либо объясняя явления иначе, либо предлагая другой строй музыки, или меняя архитектурный стиль.
  Как это не покажется парадоксальным, но, как правило, гении в сфере мыслительной не всегда обладают какими-то необыкновенными способностями от природы (одаренностью), например, исключительной памятью, сверхбыстрой сообразительностью, сильнейшей восприимчивостью, способностью в уме проводить сверхсложные расчеты и т. п. В частности, Эйнштейн не особенно привечал математику.
  А вот способностей у гениев определенной сферы деятельности к объединению и обобщению кажущихся разнородными явлений имеется сверх меры, и своего довольно противоречивого в глазах научного сообщества результата они добиваются прежде всего не логическими построениями, а концентрацией на проблеме и обращением к интуиции, которая подсказывает им как устранить кажущиеся противоречия между явлениями и объектами введением нового элемента, "скрепляющего" их построения.
  Одним из самых характерных примеров этого действа является тот же Менделеев, который сравнением разных веществ по атомному весу распределил элементы в зависимости от их атомного веса по рядам, группам и периодам, и его таблица дала возможность предсказывать существование еще неизвестных элементов.
  Образно выражаясь, гений покрывает будущее своим размахом, а талант, несмотря на всю его одаренность, проницательность, опыт, подготовленность, концентрируется на точечном решении текущих задач, и заглянуть в будущее ему не дано.
  С другой стороны, гении в искусстве просто обязаны, помимо сказанного, иметь ярко выраженную одаренность в восприятии конкретных явлений, в частности, композиторы и дирижеры - звуков (акустика), живописцы - цветовых гамм (освещение и оттенки света), необычных композиционных решений при переводе объемных изображений на плоскость.
  Помимо указанных выше гения физики А. Эйнштейна, технического гения Н. Тесла, гения в области химии И. Менделеева, гения словесности В. Шекспира, имеет смысл назвать некоторых, наиболее выдающихся представителей творчества и в некоторых других его сферах.
  Несомненно, гениями-мыслителями для всех времен и народов являются Платон и Аристотель, от которых пошли и наука, и искусство.
  Безусловно, гениями-новаторами в области музыки были Йозеф Гайдн, который заложил основы симфонии и струнного квартета; Иоганн Себастьян Бах - великолепнейший мастер полифонии, соединявший необыкновенно гармонично особенности разных музыкальных стилей, его "хорошо темперированный клавир" стал базой цикла частей, звучавших во всех тональностях; Вольфганг Амадей Моцарт, первым органично связавший оперную музыку с живым и детальным развитием действия; Рихард Вагнер - создатель новой оперы, программно соединившей в себе и музыку и драму, где вокально-симфонические сцены перетекают одна в другую, а арии и дуэты превращаются в монологи и диалоги.
  Гением-новатором в искусстве, науке и инженерии был Леонардо да Винчи, разработавший новую живописную технику с размытостью линий, дымкой между зрителями и изображенным предметом, тем самым как бы оживив изображение, не говоря уже о множестве его эпохальных, но невостребованных изобретений (парашют, велосипед, танк, робот, прожектор) и идей аэроплана и вертолета.
  Мастер светотени Рембрандт, в своей оригинальной по композиции портретной живописи, изображая модели как бы раскованными и в движении, стал предвестником эпохи реализма и импрессионизма.
  Это перечисление можно было бы продолжить, но в эпоху Интернета нетрудно ознакомиться с прочими гениями-революционерами творчества, тем более что их число сравнительно невелико.
  6
  В заключение, заметим следующее.
  Источником развития каждого индивида и его сообществ является неудовлетворенность сознания человека.
  Соответственно, движущую силу этого развития представляет противоборство низшего (подсознание) и высшего (самосознание) типов сознания. Подробнее об этом сказано к моей работе "Движущая сила и источник развития человека и его сообществ", выложенной на сайте www.litres.ru.
  Стимулом развития сознания человека является интерес (см., напр., на том же сайте работу "Почему и за счет чего проявляются интерес и интересное" в сборнике "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном".
  Способ достижения любого нового результата состоит в сочетании логического и интуитивного подходов ко всем видам деятельности.
  Гении всю историю цивилизации в разных сферах деятельности находились и находятся на вершине креативной пирамиды человечества, наиболее масштабно мысля, конструктивно и производительно получая принципиально новое знание - в основном открывая новые закономерности и направления в науке, а также новые направления в технике и искусстве, обеспечивая тем самым наиболее эффективное развитие как отдельного представителя человечества, так и всей цивилизации.
  При всём этом, масштабность, непременно выражающаяся в творчестве гения, в отличие от таланта, обеспечивается, как это было показано выше, достаточно длительным совпадением стремлений низшего (подсознание) и высшего (самосознание) типов сознания вкупе с интеллектом при озарении, когда на решение поставленных задач, то есть для получения и обработки информации гении способны на время этого совпадения задействовать значительную часть 150 миллиардов нейронов организма, а не только 11-19 миллиардов нейронов головного мозга (процесс озарения), а стимулом к решению масштабных задач повышенной трудности является стремление к наиболее интересному в данной сфере, то есть наиболее гармоничному (прекрасному).
  Сканирование всех отделов памяти в сочетании с поступающей по адекватно выделенным каналам информацией не всегда, но хотя бы раз в жизни может дать искомый или неожиданный результат, переворачивающий современные представления в данной сфере.
  Тем не менее, гений, как и все остальные люди, испытывает временами неудовлетворенность и собой, и своим окружением, отличаясь при этом наиболее высокой степенью этой главной особенности любого активного в форме низшего и высшего сознания и умением объединять их силу воедино в определенные периоды, достигая тем самым наиболее эффективного использования процесса озарения своего рода резонансом обоих типов сознания.
  Эта неудовлетворенность гения выражается также в максимально возможной свободе его деяний, поскольку он устраивает полное или почти полное разрушение прежнего великого и общепризнанного, а на смену ему предлагает новое, незнакомое, ввергая общество в сомнения и сожаления, а себя - в более или менее существенную потерю коммуницирования с собственным окружением, отстраняясь в определенной мере от его консерватизма и непонимания происходящего.
  Так же и сила, движущая гения, возникающая как результат борьбы в нем низшего (подсознание) и высшего типов сознания, отличает его от все прочих индивидов своей интенсивностью, поскольку оба эти типа сознания достигают у него своего наивысшего значения.
  Ниже располагается когорта талантов разного рода, уже намного большая по численности по сравнению с немногочисленными за всю историю человечества гениями.
  Таланты способны, как и гении, получать принципиально новое знание, однако, более конкретное, прикладное - на потребу дня, хотя некоторые их достижения, вроде колеса, компаса, фейерверков, ракет, храмов, фресок используются и по сей день.
  Они отражают в основном культурные и технологические запросы своих эпох в книгах, скульптурах, картинах, изобретениях, создавая своеобразный колорит каждой эпохи, существенно улучшая быт, технологии, повышая уровень культуры всего населения.
  Естественно, принципиально новое (неочевидное) знание таланты получают так же с использованием процедуры озарения, но решаемые ими задачи более конкретны, прагматичны и, как правило, менее сложны, в связи с чем погружение в инсайт занимает у них сравнительно небольшое время, не требуя колоссального напряжения всего организма, и в течение жизни они могут достигать поставленных целей неоднократно.
  Соответственно, всё необходимое для получения нового знания, а именно: неудовлетворенность обоих типов сознания, движущая сила развития индивида, такой стимул развития как интерес, длительность озарения, масштабность собственного выражения у талантов, а тем более, и у остальных индивидов, слабее, чем у гениев, тогда как способности (одаренность) у гениев могут быть выражены менее заметно, чем у талантов.
  Под ними находится несравненно более значительный слой творческих (креативных) персон.
  Главной их особенностью является способность - такая же как и гениев и талантов - получать принципиально новое, то есть неочевидное знание, в основном за счет интуиции в форме непроизвольного кратковременного вдохновения, а также достаточного уровня интеллекта, опыта, образования, определенных умений и способностей.
  Но все эти свойства выражены у них намного слабее, чем у гениев и талантов. Ума, то есть аналитико-синтетических способностей (сообразительности), а также опыта, квалификации у них часто оказывается недостаточно, чтобы получать адекватные их намерениям результаты, а логическими построениями, комбинаторикой они пренебрегают, чувствуя свои креативные способности.
  В итоге, продукты их деятельности большей частью оказываются посредственными или вовсе никчемными. В литература они скатываются в графомании, в науке - к прожектам, в технике - к неэффективным, хотя часто оригинальным решениям.
  Нижнюю часть этой своего рода пирамиды в отношении к творческому процессу, точнее, её фундамент, составляет практически всё остальное взрослое человечество.
  Каждый его представитель, обладая самосознанием, так же способен получать новое знание, но, как правило, образования, культуры, опыта, квалификации, способностей, в том числе и к озарению у "остальных" оказывается недостаточно, или же условия для выражения имеющихся способностей просто отсутствуют.
  Получается, что основная масса населения (обыватели), как правило, вынуждена ограничиваться либо комбинаторикой, которая так же предоставляет возможность получать новое знание, но уже более "низкого сорта", либо - повторением уже отработанных приемов, обучаясь им, либо имитацией творческой деятельности, более всего процветающей в бюрократических структурах.
  Кроме того, достаточно тонкое соотношение и интенсивность проявления низшей и высшей форм сознания, характерное для креативных персон, у остального взрослого населения представлены иначе, наиболее негативно отражаясь в люмпенах и криминалитете, либо чреваты недостаточностью для открытого выражения креативности (обыватели). Более детально основные страты общества описаны в главе 4.2 моей работы "Движущая сила и источник развития человека и его сообществ" (сайт www.litres.ru).
  Всё это отнюдь не означает приговора, в частности, для самого большого слоя населения - обывателей, поскольку даже при отсутствии одаренности (соответствующей структуры мозга) уже в течение жизни можно инициативно, то есть работой над собой, развить интеллект (сообразительность), усилить проявление низшей и высшей форм сознания, убрав вялость и равнодушие, например, с помощью обнаружения новых интересов. Вместе с тем подобные инициативы способны нарушить равновесие между низшей и высшей форм сознания, характерное для страты обывателей, присоединив тем самым индивида либо к креативным персонам, либо, при достижении соответствующего уровня образованности, к интеллектуально-неформальной страте общества. А подстегнуть дополнительно подобные изменения могут и критические внешние события - войны, кризисы, природные катаклизмы,
  Поэтому внешне инертная народная масса в лице обывателей на самом деле является бездонным резервуаром, из которого черпается и креативная, и оппозиционная, и управляющая страты общества.
  Напомним, тем не менее, что основа всех стремлений человека - неудовлетворенность его сознания по отношению к себе и к окружающей его среде - приходит к нему первоначально от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования.
  Однако это индивидуалистское чувство в креативных персонах сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, альтруистично требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов для получения новых знаний проявляется большей частью инстинктивно через озарение, а размышления происходят до и после него, давая тем самым наиболее креативные персоны из всех живущих.
  Таким образом, вершиной процесса творчества является гениальность, поскольку гению, в отличие от всех прочих индивидов, удается поглотить, освоить и преобразовать максимально возможные на период его существования информационные потоки, итоговым содержанием которых оказывается принципиально новое (неочевидное) знание, обеспечивающее своим качеством выход к следующему уровню обретения истины в выражении, максимально приближенному к прекрасному.
  Подробнее тема прекрасного раскрыта в работе "Почему и за счет чего проявляется интерес и интересное" (Сборник "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном"), выложенной на сайте www.litres.ru
  
  Глава 13.
  Из какого теста лепится герой?
  
  Введение
  Могут ли появиться герои в наше время распада общества, в котором тон задают одни проходимцы и корыстолюбцы? Быть может и не стоит героям спасать подобное общество, на место которого придет новое, где они смогут действительно развернуться? Ответ на этот вопрос можно поискать в этой статье, так как в ней показаны реальные истоки героизма и формы его проявления в разных обстоятельствах.
  В качестве основы героизма почти все его исследователи выдвигают, как ни странно, довольно поверхностные (внешние) характеристики героев, которые, к тому же, явно недостаточны.
  Одни провозглашают его связь с космосом, другие полагают, что основа героизма интеллектуальна, третьи думают, что сущность героизма - это харизма, четвертые указывают на мощную волю как истинную суть героизма, пятые открывают природу героизма в подвижничестве героев и т. д.
  Если присмотреться повнимательнее к этим утверждениям, то видно, что, практически, все они в лучшем случае имеют отношение к отдельным проявлениям героизма.
  Тем не менее, имеет смысл для большей ясности рассмотреть вкратце соображения наиболее известных исследователей о природе героизма, а также некоторые характеристики героев, упомянутые ими, для последующего анализа и критики.
  Но сначала скажем несколько слов о генезисе героизма.
  Само понятие героизма довольно-таки сильно расширилось и изменилось со времен античности до нынешнего времени.
  В древности между племенами и этносами шла перманентная война за ресурсы и выживание, завершавшаяся иногда полным их уничтожением.
  Естественно, во избежание гибели и в целях сохранения завоеванного использовались все имеющиеся средства, в том числе сила, отвага, самоотверженность, бесстрашие, способность воодушевлять и вести за собой отдельных представителей племен и народов.
  Таковы были основные приметы героев того времени.
  С развитием культуры и продвижением цивилизации по пути прогресса расширились возможности проявления человеческого духа (самосознания).
  Наука и техника в своем развитии сформировали понятие истины, поиск которой проводился путем познания окружающего как с помощью экспериментов, так и путем созерцания, размышлений, логического анализа и интуиции.
  Возникновение морали и монотеизма привело к смягчению нравов: появились идеи милосердия, благотворительности, равенства всех людей перед Богом, а затем и перед законом.
  Поэтому к военному в основном героизму древних времен естественным образом добавилось стремление отдельных личностей, несмотря ни на что, к истине, как они ее понимали, а также к устроению более справедливых общественных отношений, при которых вражда между людьми, по крайнем мере, должна уменьшиться, а имеющиеся блага будут распределяться более-менее равномерно, но с учетом заслуг каждого.
  Новое поле деятельности вызвало к жизни героев другого типа. Они стремились, несмотря на все препятствия в лице господствующих нравов и жестких церковных установлений, доказывать свою правоту как в иных идеях по сравнению с традиционными взглядами, в частности, на строение мироздания - Джордано Бруно, сожженный на костре, - так и в предложениях по новой организации общества - Томмазо Кампанелла с его "Городом солнца", подвергнутый пыткам и просидевший 27 лет в тюрьмах.
  Промышленная революция, вызвавшая появление буржуазии и пролетариата привела к распаду феодального общества, росту национальной борьбы, образованию новых по структуре государств и, соответственно, тоже к появлению героев иного типа по сравнению с предшествовавшими.
  Это были революционеры, желающие кардинального переустройства общества разными способами, но с одним результатом - оно должно быть справедливым и без всякого угнетения одним человеком другого. Революционеры полагали, что именно в этом состоит их общественная польза (Бакунин). Другая часть революционеров стала во главе борьбы за национальное освобождение от гнета колонизаторов (Симон Боливар в Южной Америке) и образование самостоятельных государств (Джузеппе Гарибальди в Италии).
  В частности, героизм борцов за уничтожение буржуазного строя заключался в том, что, полагая реформаторские средства изменения общества не действенными, они пытались разрешить накопившиеся противоречия самыми радикальными средствами, которые требовали от них самопожертвования, мужества, стойкости, бесстрашия, бескорыстия, преданности идеалам справедливости и вместе с тем ответственности, а также способности повести за собой колеблющихся на борьбу с угнетателями (Роза Люксембург, Нестор Махно, Че Гевара).
  Как правило, истинно бескорыстные герои-борцы за всеобщее благо терпят личное поражение - их убивают или отстраняют от дел в нашем прагматичном мире, далеком от их идеалистических порывов. Тем не менее, они своими безрассудными стремлениями разрушают косные представления о жизни, своим примером пробуждают в людях страсть к изменениям, поиску истины и справедливости, не дают обществу погрузиться в болото стагнации и потребления.
  Кроме народных героев - борцов за счастье трудящихся, таких, например, как Махатма Ганди, Сунь Ятсен, Хосе Мария Пино Суарес, появились и такие идейные борцы-герои за счастье народов, как Марат, Максимилиан Робеспьер, Петр Кропоткин, Владимир Ленин и Адольф Гитлер, которые понимали это счастье весьма специфически.
  В частности, оба последних идейных и вполне искренних борцов за всеобщее благо имели свое и весьма оригинальным пониманием счастья человечества: Ленин предлагал устроить бесклассовое справедливое общество для всех, насильно заставив всех следовать этой идее, а Гитлер желал устранить из общества всех, на его взгляд, неполноценных, которые не должны мешать развитию лучших (арийцев), заставив остальных прислуживать полноценным. Оба они потерпели поражение. Так же не повезло и народам, которые поддались этим привлекательным лозунгам и обаянию обоих довольно-таки самоотверженных борцов за счастье людей.
  Таким образом, существует нескольких типов героев-борцов за благо, счастье и спасение как всего человечества, так и отдельных этносов и людей: борцы с угнетателями простых тружеников и прочие радетели общего блага и счастья; ситуативные герои, бросающиеся в едином порыве сугубо добровольно в минуту опасности с риском для жизни спасать людей на пожаре, вступающие в смертельные схватки на войне в защиту отечества, бросающие вызов любой несправедливости без тени сомнения и не взирая на опасность; а также идейные герои, находящихся в плену не вполне адекватных идей или даже ложных концепций, но искренне убежденные в их правоте. Все они, конечно, более или менее, но относят себя к альтруистам.
  Тем не менее, существуют и герои иного плана. Их можно назвать, скорее, героями-эгоцентристами, или антигероями из-за присутствия некоторых особенностей, а также отсутствия определенных черт у этих личностей по сравнению с героями общего блага. К таковым относятся презрение к людям, гордость собой, которых нет у героев-альтруистов, и отсутствие ответственности перед обществом, которая присуща героям общего блага, хотя те и другие бескорыстны в своих намерениях, жертвенны, бесстрашны, вполне сознают свое предназначение и преданны обретенным идеям.
  Надо полагать, что все эти свойства личностей героев не возникают сами по себе, иначе герои встречались бы на каждом шагу, а все они наперечет за всю историю человечества, но вместе с тем в критические периоды истории (война за спасение отчизны, революция, восстание), кроме отдельных знаменосцев - великих героев, проявляется и массовый героизм вроде бы обычных при нормальной жизни людей.
  Значит, существует всё же какая-то иная основа героизма, а не просто указанные его исследователями чисто внешние черты личностей героев.
  Если вернуться к антигероям, то эти персоны, столь же бесстрашные, бескорыстные, волевые, обаятельные, стойкие, доблестные, стремящиеся преодолевать любые трудности и опасности без тени сомнения, как и герои-альтруисты, играют своей жизнью не ради общественного блага, а преследуют собственные цели, которые редко совпадают с интересами общества, но зато возвышают их в собственных глазах, и, как они полагают, в глазах окружающих, бравируя своим интеллектом, харизмой и обаянием, хотя они относятся к обычным людям с презрением, считая их лишь орудиями для реализации своих грандиозных замыслов.
  Они используют любые средства для достижения поставленных целей, основной из которых является не просто власть и совсем не материальная польза, а достижение величия, которое обеспечит их вхождение в историю в качестве деятелей, переменивших мир. К этой цели они стремятся, не обращая внимание на потери. В этом герои-эгоцентристы вполне сходятся с героями идеи, которые также не считаются с числом жертв, но только в борьбе за народное счастье, а не за собственное величие.
  Тем не менее, им удается завоевать значительную поддержку народных масс благодаря четко и заманчиво сформулированным лозунгам и обещаниям о грядущих значительных переменах к лучшему.
  Каждый из этих эгоцентричных героев презирает толпу и считает себя выше нее не только благодаря своему незаурядному интеллекту, определенным талантам, но и готовностью пожертвовать собственной жизнью для достижения искомого величия и расширения собственного влияния на народы до безграничных пределов, на чем они в итоге не просто спотыкаются. а приходят к полному провалу (Чезаре Борджиа, Лев Троцкий).
  Признав себя уникумом, готовым к великим свершениям, эти антигерои, используют ресурсы общества не для улучшения благосостояния народа, а лишь для достижения поставленных целей и подтверждения своей исключительности, но их мечтания всегда заканчиваются крахом, если даже вначале дела героя идут неплохо. Крушение надежд героя-эгоцентриста происходит тогда, когда его последователи раскрывают обман, и он лишается не только сочувствия тех или иных слоев населения, но и поддержки соратников, так же осознавших иллюзорность поставленных героем целей.
  Эти герои с претензией на роль сверхчеловека верят в свою исключительность, отвергают сложившуюся мораль и систему ценностей, и тем самым представляют серьезную опасность для любого сообщества в силу своей харизмы. мощи, беспощадности, бесстрашия и безответственности. Они создают собственные нормы и правила, являющиеся типичным плодом волюнтаризма, и способны в поисках собственного "грааля" увлечь за собой в пропасть немало соплеменников (русский нигилист и революционер Сергей Нечаев и русский социалист-революционер Борис Савинков).
  Если есть герои, то в любом случае имеются и ложные подобия им.
  Эти обманчивые герои могут быть смелыми, зовущими на борьбу с несправедливостью, обладать незаурядным умом, многими талантами, великолепными организаторскими способностями, коммуникабельностью, энергией, доблестью. Но в основе всего этого лежит отнюдь не жертвенность и бескорыстие, а стремление к приятной и комфортной жизни, желание славы, богатства и власти, в том числе и для того, чтобы относиться к не достигшим этих "благ" с презрением, выделяя себя в некую элиту знаменитостей.
  Как правило, такие лжегерои являются плодом властных элит всех государств, которые наделяют их немыслимыми достоинствами, ставят им памятники и приводят в пример в исторических хрониках (Цезарь, Наполеон, Черчилль и многие другие полководцы, императоры, президенты, министры).
  Во властной элите общества любого государства преобладают отнюдь не высшее сознание, характеризующееся высоким уровнем осознания себя как самоценной личности с чувством собственного достоинства.
  Низкий уровень самосознания этой элиты, допускающий негативные особенности, указанные выше, приводит к господству в ней природного (животного) сознания, для которого главными свойствами являются неудовлетворенность занимаемым местом в сообществе и чувство самосохранения, обеспечивающие стремление членов властной элиты в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет всех остальных, на которых представителям элиты наплевать, но всё же они понимают, что лишившись или уничтожив этот жалкий, по их мнению, народец, они лишатся основы собственного существования, и вынуждены, скрипя сердце, как-то с ним взаимодействовать.
  Таково, судя по отмеченным целям и особенностям проявления сознания, распределение героев на две основные группы, не забывая, конечно, и ситуативных героях, массово проявляющих себя при различного рода катастрофах и происшествиях, спасая с риском для жизни кого-то или чего-то.
  Однако, большей частью, истинные герои не интересуют власть имущих. Они всегда прославляли защитников своей касты угнетателей, хищников и паразитов, которые к тому же устраивали геноцид покоренных или покоряемых народов, а иногда и собственных граждан (Цезарь, Тамерлан, Наполеон, Черчилль).
  1. Попытки определения природы героизма мыслителями разных эпох.
  Проблема природы героизма в силу важности, как предполагается, этого явления для развития общества привлекла целый ряд известных мыслителей к ее разрешению.
  Итальянский просветитель, поэт, ученый и философ Джордано Бруно первым попытался детально проанализировать проблему героизма в отдельной фундаментальной работе "О героическом энтузиазме" еще в эпоху Возрождения.
  Он вполне адекватно выявил основные особенности героя по сравнению с остальными индивидами.
  Бруно отметил жертвенность героя в ходе преодоления препятствий и перенесении страданий, отсутствие боязни смерти и боли: "... героически действуют так, что уже не воспринимаешь боязни смерти и не переживаешь боли тела... ... погашают все страдания, которые могли бы произойти от какого-либо сомнения, горя и печали" [1. Часть вторая. Диалог первый].
  Мало того, герой способен обращать врагов в друзей своим высоким порывом, смелостью, стремлением действовать во благо народа и своим бескорыстием, а беды превращать в победы: "... для людей героического духа всё обращается во благо, и они умеют использовать плен как плод большой свободы. А поражение превратить иной раз в высокую победу" [там же. Часть вторая. Диалог первый].
  Герой, по мнению Бруно, не может тратить время на всякие пустяки в силу своего предназначения, которое он прекрасно понимает: "Очень важно, конечно, что время, которого может не хватить нам на необходимое дело, как бы внимательно мы это время ни берегли, большей часть затрачивается на вещи поверхностные, то есть низкие и постыдные" [1. Часть вторая. Диалог второй].
  Герой также не подчиняет себя воле рока или только страстям, а стремится к прекрасному, опираясь на силу разума: "... не воспарение под властью недостойного рока в тенетах звериных страстей, но разумный порыв, идущий вслед за умственным восприятием хорошего и красивого и знающий, к чему следовало бы приспособляться в наслаждении..." [1. Часть вторая. Диалог третий]. Он не стремится к панибратству с толпой, поскольку понимает ее пороки и невежество: "Так как мысль устремляется к божественному сиянию, то она избегает общения с толпой, отходит от общепринятых мнений; она, говорю я, не только и не столько отдаляется от массы людей, сколько от общности их усилий, мнений и высказываний. Ведь опасность перенять пороки и невежество тем больше, чем больше народу, с которым вступаешь в общение..." [1. Часть вторая. Диалог первый].
  Герой неизменно находится в поисках истины, не отступая от обретенных идеалов, пренебрегая усталостью и кажущейся недостижимостью поставленных целей: "... мысль, которая стремится к высокому, прежде всего покидает заботу о толпе, принимая во внимание, что светоч пренебрегает усталостью и обретается лишь там, где есть истинное понимание, а не там, где имеется любое понимание, истинное же понимание то, которое является у немногих, главных и первых, и само является первым, главным и единственным" [1. Часть вторая. Диалог первый]. "... если кто ищет истинное, тот должен подняться выше мыслей о телесных вещах" [1. Часть вторая. Диалог второй].
  Точность и вполне адекватный охват особенностей героя, которые действительно дают практически полную характеристику героя, вряд ли можно подвергнуть сомнению, за исключением того, что эта характеристика имеет отношение к героям общего блага (альтруистичного типа), а не эгоцентричным героям, которых общественное благо мало интересует, а больше привлекает выпячивание собственной значимости по сравнению с толпой, и только во вторую - власть и слава. Высокая оценка самого себя должна быть подтверждена соответствующими поступками, на которые не способна, как считает эгоцентричный герой, серая масса. Эти поступки могут быть не вполне адекватными, но главное не это, а подтверждение ими собственной исключительности, ради чего этот герой может пожертвовать как собой, так и человеческими жизнями, которые он не ценит вовсе.
  Бруно также попытался выяснить природу героизма, которая, по его мнению, состоит в проявлении в героях божественного плана спасения людей через их интеллект и волю: "Подъем происходит в душе от способности и толчка крыльев, то есть от интеллекта и интеллектуальной воли, посредством которых она, естественно, настраивается и стремится к богу как высочайшему благу и первой истине, абсолютной доброте и красоте" [1. Часть вторая. Диалог первый].
  Тут Бруно допускает две ошибки.
  Первая состоит в том, что интеллект и провиденциальность, которые он полагает природой, или сущностью героизма, вряд ли могут быть ею, так как герои не всегда умны и не всё время действуют в соответствии с промыслом божием.
  Вторая его ошибка заключается в представлении следствий в качестве сущности героизма. Герой, действительно, может опираться на свой интеллект и следовать, например, заветам Христа, но им же следуют многие из остальных людей, вовсе не героев. Иначе говоря, Бруно принимает за сущность героизма его некоторые проявления.
  Британский писатель, историк и философ Томас Карлейль, как и Бруно, делает аналогичную ошибку, полагая интеллектуальность природой героизма. Более того, он проповедует культ героев: "... всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образцами и, в широком смысле, творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить то, чего она хотела достигнуть. Всё, содеянное в этом мире, представляет, в сущности, внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежавших великим людям, посланным в наш мир" [2, с. 7].
  Исходя из своей ложной концепции сущности героизма как интеллектуализма, Карлейль делает следующую ошибку, утверждая, что повышением интеллектуального уровня, то есть воспитанием и образованием на примерах великих людей, можно любого человека сделать героем: "Полный мир героев вместо целого мира глупцов... - вот чего мы добиваемся! Мы со своей стороны отбросим всё низкое и лживое; тогда мы можем надеяться, что нами будет управлять благородство и правда, но не раньше... Ты и я, друг мой, можем в этом отменно глупом свете быть, каждый из нас, не глупцом, а героем, если захотим" [3, с. 38-39].
  Эти фрагменты также указывают на то, что Карлейль, обобщая чрезмерно, путает героев с великими людьми (вождями, пророками).
  Ниже мы покажем на примерах, что герои могут быть различными - не только благородными и высокоинтеллектуальными - в зависимости от различий в содержании их сознания.
  К тому же, полностью уничтожить "низкое и лживое", а также глупость, не удалось ни в одном человеке, но, несмотря на это, герои всё время появляются из в общем-то несовершенных людей, но не благодаря воспитанию и интеллекту, а в определенные периоды истории, имея соответствующую базу для проявления своих героических качеств, причем незначительное число героев за всю историю цивилизации указывает на то, что сделать всех героями пока не получилось, и не получится, судя по содержанию сознания каждого человека, о чем будет сказано ниже.
  Дэвид Юм и Фридрих Ницше, так же как Бруно и Карлейль, в своей попытке определить сущность феномена героизма, увы, обратили внимание на чисто внешние его признаки.
  Юм констатировал, что в основе героизма лежит гордость и самоуважение: "Всё, что мы называем героической доблестью и чем восхищаемся как величием и возвышенностью духа, есть не что иное, как спокойная и твердо обоснованная гордость и самоуважение..." [4, с. 416].
  Ницше к этой характеристике героев добавил волю, отсутствие страха смерти и непременное следование поставленной цели, которая согласуется с их обязательным стремлением к величию: "Героизм - таково настроение человека, стремящегося к цели, помимо которой он вообще уже не идет в счет. Героизм - это добрая воля к абсолютной самопогибели... Что до героя, я не столь уж хорошего мнения о нем - и всё-таки: он - наиболее приемлемая природа существования, в особенности, когда нет другого выбора... ... Люди, стремящиеся к величию, суть обыкновенно злые люди: таков их единственный способ выносить самих себя" [5, с. 725-726].
  Естественно, стремление к величию, которое предполагаемый герой Ницше не соизмеряет с собственными силами всего лишь смертного человека, заводит его настолько далеко, что он начинает мнить себя сверхчеловеком, и неизменно терпит крах, хотя сам Ницше был другого мнения: он видел в этом превращении смысл существования человечества: "Сверхчеловек - смысл земли [там же, с. 8]... ... он (человек) есть переход и гибель... Как превзойти человека?"... К сверхчеловеку лежит сердце мое, он для меня первое и единственное [там же, с. 207]... Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо всё прочее не утоляет его любви" [там же, с. 728].
  Делает сверхчеловека таковым, по мнению Ницше, преимущественно воля к власти, без которой невозможно развитие: "Но где бы не находил я живое, везде слышал я и речь о послушании. Всё живое есть нечто повинующееся... Чтобы сильнейшему служил более слабый - к этому побуждает воля его, которая хочет быть господином над еще более слабым: лишь без этой радости не может он обойтись... Только там, где есть жизнь, есть и воля, но это не воля к жизни, но - так учу я - воля к власти!" [там же, с. 82-83].
  Но не обойтись сверхчеловеку, как полагает Ф. Ницше, и без воли к жизни, инстинктов, внутренней воли, или "хотения", а также без воли страстей и влечений: "... тело твое с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я... Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит еще Само. Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа... оно сравнивает, подчиняет, завоевывает, разрушает... Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости...Само говорит к Я: Здесь чувствуй радость!.. Некогда были у тебя страсти, и ты называл их злыми. А теперь у тебя только твои добродетели: они выросли из твоих страстей" [там же, с. 24-26].
  Однако, воля к жизни и инстинкты присущи любому живому организму.
  Внутренняя воля, или "хотение" принадлежит в наиболее концентрированном виде хищнику.
  Волю страстей и влечений нельзя не отнести к любому человеку, но, конечно, в разной степени.
  Воля к мощи, точнее, к власти, выражающаяся, согласно Ницше, в стремлении подчинять себе другого, на самом деле есть свойство доминирования, присущее любому живому организму, который всегда стремится создать для себя более удобные условия существования.
  Наиболее ярко выражено данное свойство у вожаков стай, например, - альфа-самцов обезьян. Собственно, в первую очередь, благодаря ему, а не силе, уму или хитрости, которые можно найти в помощниках, существо становится вожаком.
  Таким образом, сверхчеловек Ницше- это, вопреки его желанию, не "полусвятой", не "полу-гений", не "творец", направляющий историческое развитие в нужную ему сторону, не экстремал, "поглощающий" жизнь в ее крайних проявлениях, превзошедший человека настолько, насколько тот превзошел обезьяну, а это - всего лишь копия обезьяньего альфа-самца в человеческом обличье, то есть несколько окультуренном.
  Возможно, Ницше и желал появления более благородного высшего человека в будущем, но, увы, наши желания не всегда совпадают с действительностью, и сверхчеловек Ницше оказывается, судя по приведенным высказываниям выше, не благородным, сверхумным и сверхчувствительным существом будущего, для которого обычный человек является лишь переходной стадией от животного, а всего лишь эгоцентриком с обостренным желанием доминировать.
  Тем самым, Ницше не смог адекватно определить природу героизма, отметив лишь некоторые особенности героя, но он показал, что кроме героев-альтруистов, которым свойственна ответственность за собственные действия во благо общества, существуют и герои, хотя и бескорыстные и жертвенные, как и герои-альтруисты, но безответственные, и стремящиеся обозначить своими поступками перед всеми собственную гениальность, непредсказуемость, могучую волю, способность сопротивляться любым силам и, тем самым, собственное величие и гигантский отрыв от покорного судьбе населения.
  Подобных эгоцентричных героев можно назвать и антигероями, поскольку им чужда забота об общественном благе, хотя их нельзя отнести просто к сильным личностям или лидерам, старающихся подняться выше в иерархии общества.
  Даже самые доблестные из сильных личностей отнюдь не героичны. Ларошфуко так охарактеризовал их: "Стремление к славе, боязнь позора, погоня за богатством, жажда устроить жизнь как можно более удобно и приятно, стремление унизить других - вот, что зачастую лежит в основе доблести, так восхваляемой людьми" [6, с. 306].
  Антигерои, вследствие того что ставят себя над обществом как полубоги, презирают его членов за повсеместный утилитаризм, мелочность, боязнь смерти, религиозные и бытовые предрассудки, обладая, тем не менее, в отличие от обычных и даже выдающихся личностей, не только бесстрашием, стойкостью, мужеством, смелостью, но и бескорыстием, хотя, в отличие от героев-альтруистов, эгоцентричные герои не имеют стимула к самопожертвованию ради интересов общества, но могут сделать это ради демонстрации собственного превосходства над толпой, у них отсутствует ответственность перед обществом, так как они не заботятся о благоденствии для всех, считая за истинное благо стремление к недостижимому, что доступно избранным, а не толпе, которая только и желает находиться у хорошей кормушки.
  Сам Ницше так обозначил различие между сверхчеловеком-героем и альтруистичным идеалистом: "Противоположностью героического идеала является идеал гармонической всеразвитости - прекрасная противоположность и весьма желательная! Но идеал этот действителен лишь для добротных людей" [5, с. 725].
  Но все исторические хроники ставят акцент не на героях-альтруистах или героях-эгоцентристах, и не на довольно многочисленных ситуативных героях, проявляющихся в различных пограничных ситуациях - войны, наводнения. пожары, конфликты и т. п., а эти хроники описывают подвиги и бытие якобы героических императоров, королей, полководцев, реформаторов, религиозных лидеров и т. п., которые в лучшем случае оказываются в той или иной мере полезными для общества деятелями, а большей частью, отнюдь не героями, а фальшивым их подобием, которых так ярко и справедливо охарактеризовал Ларошфуко (см. выше).
  Немецкий историк, философ и социолог Макс Вебер видел сущность героизма в харизме: "Харизма в большинстве случаев возникает в экстремальных исторических условиях, когда возникает соответствующая социально-психологическая необходимость. Качества харизматического лидера, действующего на религиозном или социально-политическом поле, в некоторых случаях мистифицируются. Его считают пророком, избранным, величайшей исторической особой, избавителем, полубогом, осуществляющим великую миссию, которой причисляются все успехи его сторонников и последователей. Даже очевидные неудачи оборачиваются его прославлением (бегство расценивается как спасение, любые потери - как обязательные жертвы или козни врагов, нелепые утверждения - как непостижимая мудрость" [7, p. 308].
  Вебер считал, что харизматическое господство, в том числе и героизм в целом, противостоит другим типам господства, поскольку выделяется самоотдачей, противопоставлением рутине [8, p. 263].
  Если понимать под харизмой (по-гречески "милость") авторитет, коммуникабельность, способность убеждать толпу в необходимости достижения поставленной цели, то Вебер полагает, что это свойство лежит в основе как господства, так и героизма.
  Подобный взгляд Вебера на данную проблему вытекает из его общего подхода к решению проблем социологии.
  Он трактует любое действие человека в социуме как субъективные отношения между индивидами, основывающиеся на понимании смыслов и целей, которыми обусловливаются их действия, то есть понимая некое событие [8, chapter 1].
  Такой подход к решению многосторонней проблемы героизма вполне естественно приводит Вебера к выделению в качестве сущности героизма одного из его чисто внешних проявлений, хотя и одного из самых впечатляющих по воздействию на толпу.
  Ошибочность такого подхода просматривается из того, что харизма присуща многим личностям, которых невозможно отнести к героям (Тамерлан, Мао Цзедун, Петр Великий), хотя внешне они могут походить на них, поскольку обладают многими свойствами героев, в том числе и харизмой, но, в отличие от истинных героев у них отсутствуют такие признаки, как бескорыстие и жертвенность, а присутствуют властолюбие и честолюбие.
  Поэтому Вебер по адекватности определения природы героизма оказывается так же далек, как и его предшественники.
  В свою очередь, русский философ Сергей Булгаков представлял сущность героизма совершенно иначе по сравнению с упомянутыми выше мыслителями: "Героизм стремится к спасению человечества своими силами и притом внешними средствами; отсюда исключительная оценка героических деяний, в максимальной степени воплощающих программу максимализма. Нужно что-то сдвинуть, совершить что-то свыше сил, отдать при этом самое дорогое, свою жизнь, - такова заповедь героизма. Стать героем, а вместе и спасителем человечества можно героическим деянием, далеко выходящим за пределы обыденного долга. Эта мечта, живущая в интеллигентской душе, хотя выполнима лишь для единиц, служит общим масштабом в суждениях, критерием для жизненных оценок. Совершить такое деяние и необыкновенно трудно, ибо требует побороть сильнейшие инстинкты привязанности к жизни и страха, и необыкновенно просто, ибо для этого требуется волевое усилие на коротких сравнительно период времени, а подразумеваемые или ожидаемые результаты считаются так велики" [9].
  Булгаков полагал, что роль героя, которую он видел в спасении человечества, должны выполнять представители интеллигенции, как наиболее образованные и культурные члены общества, отметив при этом, что героем могут быть немногие, так как героизм, в частности, "требует побороть сильнейшие инстинкты привязанности к жизни и страха". Поэтому Булгаков обращается ко всем интеллигентам, делая довольно прозрачный намек на то, что только массовым вовлечением в совершение необыкновенных деяний (максимализм) можно выделить из этого культурного слоя истинных героев, что он обозначил в заглавии своей статьи как подвижничество.
  Конечно, Булгаков прав в том, что на роль немногих героев-альтруистов - он имеет в виду только их - годятся персоны, понимающие что надо делать для спасения человечества, то есть в достаточной степени образованные и неглупые, и вместе с тем обладающие качествами жертвенности, ответственности и бесстрашия.
  Однако спасать можно и нужно не только человечество, и, стало быть, не только представители интеллигенции могут обеспечить, например, массовый героизм во времена различных катаклизмов.
  Булгаков также не определил другие типы героев, кроме альтруистов, и значит, для него осталась тайной сущность героизма, точно так же, как и для уже приведенных выше мыслителей, поскольку все они ограничились в своих попытках найти природу героизма только во внешних проявлениях сознания, таких, как сильная воля, жертвенность, бескорыстие, самоуваженние, харизма, интеллект, гордость и т. д.
  Современная психология в лице Владимира Шадрикова, выделяя такие проявления сознания человека, как жертвенность и эгоизм, определяет природу героизма как победу жертвенности над эгоизмом, на которую способны немногие: "Сознательная жертвенность во имя других, как правило, членов своего рода, и стоит у истоков духовности. Героизм стоит у истоков духовности. И принципиально важно здесь не то, что человек приносит себя в жертву во имя рода, а то, что он делает это сознательно. И жертвенность теперь становится доступной для каждого. Каждый может возвыситься до духовного поступка, но не каждый возвышается. Сознание, возвышая человека, одновременно и обостряет его эгоизм, объединяясь с инстинктом сохранения индивиды (сохранения жизни). Формируется ситуация борьбы мотивов: жертвовать собой во имя других или спасать себя. Поэтизация героических поступков, закрепление их в мифах и преданиях способствует формированию духовности (героизм и жертвенность) как сознательной формы поведения" [10].
  С тем что у героев жертвенность превалирует над эгоизмом трудно спорить, только вот жертвенность связана большей частью с альтруистическими стремлениями человека, а герои не всегда являются альтруистами. Жертвенность также отнюдь не единственная характеристика личности героя.
  Кроме того, борьба жертвенности с эгоизмом не определяет природу героизма даже героев-альтруистов, поскольку жертвенность сама по себе есть лишь внешнее проявление героизма, а не его сущность.
  Н. К. Рерих., Е. И. Рерих и Л. В. Шапошникова предположили, что сущность истинного героизма заложена в единении героя с космосом.
  В своих дневниках Елена Рерих дает понять, что мысль героя содержит в себе космическое творчество, желания же героя продвигают эволюцию [11. Часть 2. ј 797].
  Елена Рерих полагает, что человек связан с бытием Космоса и процессами, происходящими в нем, через один из аспектов Всеначальной энергии - собственным внутренним огнем. Психическая энергия, дух, мысль человека есть проявление огненной природы человека, и накопление психической энергии развивает его нравственные качества: "Психическая энергия есть любовь и устремление... ... Выработка в себе постоянного, ничем не сломимого устремления к совершенствованию, к свету во всех проявлениях и будет развитием этой жизнедеятельной энергии" [12. С. 148].
  Героические деяния, таким образом, предполагают своего рода пик психической энергии человека.
  Людмила Шапошникова вносит определенную конкретизацию в эти идеи о роли героя в космической эволюции: "Дух, персонифицированный в определенном герое, и есть та движущая сила, которая и пробивает энергетические коридоры дальнейшего одухотворения земной материи. Через героя и его подвиг действует космическая молния удара по веществу, которая продвигает человеческое мышление и сознание и создает для человечества возможность взять определенную эволюционную высоту" [13. С. 378].
  Шапошникова полагает, что героизм является проявлением метаисторического действия неких Великих Учителей человечества, пребывающих в некоем Космосе. Это творчество субъектов космической эволюции, проявляющееся прежде всего в области культуры как самоорганизующейся системы духа, есть направленное энергетическое воздействие более высокой системы на человечество, рождающее героев [14, с. 54].
  Таким образом, авторы предложенной концепции считают появление героев результатом космической эволюции, а герои помогают на определенном этапе развития общества своим примером подняться ему еще выше в ходе эволюционного развития: "Космическая энергия, как идущий творческий импульс, даст там исключительную жизнь, где проявлено устремление. Если бы человек осознал великое взаимовлечение, то он направлял бы чаще свою энергию навстречу космическому творчеству. Ведь зов утвержден как великий магнит" [11. Часть 1. ј 55].
  Надо сказать, что концепция единении героев с космосом имеет явно религиозный оттенок, предлагающий принять на веру определенные постулаты, которые отражают нечто внешнее и совершенно неизвестное самим авторам этой концепции. Они ставят это совершенно фантастичное в основу героизма, искусственно одушевляя некий Космос, тогда как одушевленными являются только живые существа.
  Авторы данной концепции представляют внешний космос как энергетический источник героизма в виде Великих Учителей человечества (субъекты космической эволюции), направляющих человечество раз за разом на более высокие ступени эволюции под воздействием примера героев, в которых ими создается пик психической энергии, обусловливающий подвиги героев.
  Подобный внешний Космос Великих Учителей человечества, существующий только в воображении авторов данной концепции, конечно, никакого отношения к сущности героизма иметь не может, которая может иметь отношение только к внутреннему содержанию сознания человека.
  На самом деле человек есть самодеятельное существо, вполне осознающее как себя самого, так и свою деятельность, постепенно развиваясь в поколениях. То есть человеком управляет его собственное сознание, на которое не оказывается какое-то постороннее - космическое или подобное ему влияние. Мало того, деятельность как человека, так и его сообществ, а также всех живых существ, которые являются конечными образованиями, в отличие от их сознания, не только развивает общее (единое) бесконечное сознание дискретно через смертные существ, но и делает сознание вечным и удерживает всё мироздание в стабильном состоянии вечного развития.
  По нашему мнению, кроме индивидуальных форм сознания в живых существах, функционирует и единое сознание, которое накапливает в базах данных голографической проекции бесконечности вне времени, представляющей единое сознание, результаты деятельности всех живых существ.
  Вместе с тем единое сознание способно контролировать функционирование каждого организма, обеспечивая его жизнеспособность на определенных промежуток времени благодаря собственной голографической основе, в которой, как в любой голограмме каждый ее участок повторяет целое (всё в каждой части), благодаря чему, в частности, единое сознание голограммы не теряет единства с каждой из индивидуальных форм сознания в их бесконечной совокупности.
  Поэтому едино-множественное сознание может в своем едином качестве обеспечивать с помощью этого единства связь с каждым индивидуальным сознанием в живом существе, организуя его функционирование через геном.
  Сама же голограмма представляет собой высокочастотное образование как продукт наложения нескольких когерентных волн, дающего стационарную интерференционную картину, поскольку разность фаз волн не меняется.
  Подробнее о голографической основе бытия изложено в моей работе о роли сознания в бытии и структуре мироздания в целом [см., напр., 15. Глава 2].
  Тем не менее, авторы концепции единения героя с космосом совершенно справедливо отметили, что, кроме человека и его сообществ, существует некая структура, которую они обозначили как Космос. Эта структура, но в совершенно ином виде, действительно участвует в развитии, но не столько человека и человечества, которое конечно в своих цивилизациях, как и человеческая жизнь, а в виде голограммы, являющейся проекцией бесконечности вне времени. Взаимодействие бытия (текущей реальности) и бесконечности вне времени через ее голографическую проекцию создает в итоге бесконечное развитие сознания, которое является вечным, но проявляется последовательно и дискретно только через смертные существа.
  Авторы единения героя с космосом так же вполне адекватно отметили некое свойство человека, которое, правда, они ошибочно назвали психической энергией.
  На самом деле главным в человеке является не какая-то неопределенная психическая энергия или столь же надуманная энергия пассионарности, на которую указывает Л. Н Гумилев, которые непонятно откуда взялись, но сознание человека, благодаря которому он обладает неизбывной активностью и способен к развитию как собственного организма, так и собственного сознания, что обеспечивается главным и всем понятным состоянием сознания - его непреходящей неудовлетворенностью, без которой человек теряет стремление к чему-либо, превращаясь в живой труп, что несовместимо с развитием.
  Более подробно о главной особенности сознания - его неизбывной неудовлетворенности, а также о пассионарности Л. Н. Гумилева рассказано в моей работе "Движущая сила и источник развития человека и его сообществ" [16. Часть 3, разделы 2, 4].
  В герое неудовлетворенность сознания в обеих его формах - животное (природное) сознание и самосознание - проявляется весьма специфично, рождая героев разного типа, тогда как авторы концепции единения героя с космосом указывают только на один тип героя - альтруистичный.
  Проблема связи неудовлетворенности обеих форм сознания с героизмом через определенные внешние проявления этого свойства сознания и понимание героем своей миссии, которые указывают на определенное взаимодействие неудовлетворенности природного сознания и неудовлетворенности самосознания, раскрыта в следующей главе.
  2. Реальные истоки героизма.
  Сначала отметим, что признаки героизма, принимаемые его исследователями за истинную природу (сущность) героизма, распадаются на две категории.
  Одна включает в себя, по сути, чисто внешние особенности личности героев, такие, как харизма, смелость, энтузиазм, самоуважение, гордость, сильная воля, интеллектуальность.
  Эти особенности, как мы покажем ниже, не имеют отношения к сущности героизма, а являются лишь определенными проявлениями сознания. Их внешний характер можно увидеть из сопоставления истинных героев и лжегероев, поскольку эти признаки, как правило, присущи и героям, и лжегероям (см. ниже).
  Тот факт, что указанные особенности героической личности являются свойствами каждого героя-альтруиста, не подлежит сомнению, но они же могут быть, за некоторыми исключениями, особенностями отнюдь не героических личностей, то есть индивидов, заинтересованных прежде всего в стремлении к славе, власти, почестям, богатству, но иногда задумывающих и совершающих ради этих целей действительно нечто выдающееся: покоряют другие народы, основывают империи, совершают перевороты и революции и т. д. благодаря своим талантам, неплохому интеллекту, способности вести людей за собой, решительности, бесстрашию и безжалостности.
  Поступки же героев-альтруистов бескорыстны, жертвенны и ответственны именно потому, что они ставят перед собой более высокие цели: благо народа, независимость страны, борьба против угнетателей, защита обездоленных; стремление к гармонизации общества, справедливости для всех и т. п.; вместе с тем другая часть героев - эгоцентричного типа, которых поэтому можно назвать и антигероями, - стремится прежде всего не к благу общества, а к приданию себе статуса необыкновенной значимости и величия непокорностью судьбе.
  Другой признак героизма, который принимается его исследователями (см. выше) за истинную природу героизма, заключается в единении героя с космосом.
  На самом деле, к космосу человек имеет только то отношение, если, конечно, рассматривать его как самодеятельное живое существо, что космос, по сути, является инфраструктурой для существования живых существ, являясь всего лишь внешней оболочкой, необходимой для обеспечения функционирования обитаемых планет.
  Из приведенного исторического экскурса по проблеме природы героизма видно, что сведение сущности героизма к любому из этих признаков или даже к их совокупности, явно недостаточно и поверхностно, то есть не имеет непосредственного отношения к его истокам.
  Очевидно, сущность героизма иная, но для ее определения необходимо сначала найти то главное, что делает примата существом, способным осознать собственное существование во времени и тем самым приступить к изменению всего вокруг вполне сознательно, последовательно ставя себе цели и решая сопутствующие задачи.
  Активность живых существ, в том числе и человека, в отличие от остальных объектов бытия, подчиняющихся только естественным законам: законам сохранения, закону неубывающей энтропии. законам Ньютона и т.д., должна быть сознательной, и присутствие в них сознания, по сути, является единственным отличием живых существ от прочих объектов бытия. В противном случае, активность живых существ не имела бы разницы с круговращением остальных объектов бытия, но мы этого не наблюдаем.
  Сознание заставляет человека и, вообще, всё живое не стоять на месте - развиваться, при этом оно чутко реагирует на обстоятельства жизни и окружающую среду, проявляясь для человека в чувствах, мыслях и действии двояко: с одной стороны, заставляя его в любом случае не терять активности, с другой стороны, резко повышая или понижая активность при определенном стечении обстоятельств, как естественных, так и рукотворных, а также удерживая активность на определенном уровне в случае неизменных обстоятельств жизни.
  Если нам удастся определить глубинное свойство сознания, влияющее на активность человека, то его колебания должны так или иначе отражаться на степени инициативности, предприимчивости, ответственности, волеизъявления и прочих внешних проявлениях жизнедеятельности человека и деятельности человеческих сообществ, а также вообще - на жизнедеятельности других живых существ, делая их или динамично функционирующими, или же впадающими, как медведь зимой, в спячку, то есть пассивными.
  Вся человеческая жизнь, всё бытие, всё мироздание есть вечное проявление активного, или живого среди пассивного, то есть неживых объектов [17. Гл. 1.2].
  Таким образом. зачаточное (инстинктивное) состояние сознания живого существа обусловлено непреходящей собственной активностью, без которого его просто нельзя было бы считать живым, и проявляется эта неосознанная активность в неутолимой неудовлетворенности собой среди вещей и других живых существ в динамике, без которой любое живое существо лишилось бы стремлений к изменению своего существования в лучшую, то есть более выгодную - приятную, безопасную и комфортную - сторону, впав в застой, который всегда приводит к вырождению и гибели.
  Пространство подобной неудовлетворенности расширяется в человеке осознанием этого чувства (основное свойство сознания), проявляясь уже и в его осознанной деятельности, которая сводится к процессам разрушения и созидания во всем, что окружает его.
  Эта неудовлетворенность, присущая теперь только человеческому сознанию в его самосознании, но которая никуда не уходит и из его низшего (природного) сознания, а отнюдь не воля и не пассионарность, дает импульс к активности любому живому существу, отражаясь в осознанных и импульсивных действиях по преодолению непрестанного сопротивления среды.
  Низшим (животным, или природным) сознанием человека свобода, или действие неудовлетворенности проявляется инстинктивно, то есть без явной цели - методом проб и ошибок, в его стремлении к выживанию, размножению, удобству, доминированию и безопасности.
  Тем не менее, в основе любых устремлений и решений природного сознания в живом существе заложена неудовлетворенность его сознания, поскольку живое, или активное существо стремится прочь от того, что у него есть, туда, где, как оно предполагает ощущениями, лучше, чем сей момент, то есть приятнее и выгоднее: сытнее, теплее, безопаснее и т. п. Но, как известно, полагаться на ощущения можно не всегда, что, например, доказывают регулярные полеты саранчи в пустыню или миграция рыбных косяков прямо в пасть хищникам на собственную гибель.
  Высшим сознанием (самосознанием) свобода, или действие неудовлетворенности сознания проявляется как стремление к намеченной цели. Эта сторона сознания уже способна квалифицировать, то есть понимать по крайней мере видимые ограничения для стремлений человека к намеченным целям как неволю, а освобождение от этих ограничений как свободу "от", именуя поэтому ее независимостью, которая может быть достигнута настойчивостью в определенном направлении.
  Кроме того, человек приобретает способность выбирать из некоторой совокупности то, что более соответствует его интересам как в данный момент, а также на будущее. Иначе говоря, благодаря неудовлетворенности самосознания человека, он обретает способность регулировать и планировать свою жизнь так, как ему хочется, но с учетом окружения, и оценивая заранее последствия запланированных поступков, то есть понимая, что за них придется отвечать как перед собой самим, так и перед собственным окружением.
  Однако, это существенное добавление в сознании живого существа в форме самосознания, которое позволяет ему постигать себя в отношениях с сообществом и, как кажется, поступать разумно и ответственно, ничуть не убавляет действия низшего (животного) сознания, которое в любой момент может начать блокировать какие угодно стремления высшего сознания, если только ему покажется, что они противоречат выживанию данного человека или даже, если они могут ухудшить качество его жизни, или, напротив, когда низшее сознание человека накопит собственную неудовлетворенность наличными обстоятельствами до такого предела (мало еды, надоел холод и вредные соседи), при котором человек или всё сообщество бросится туда, где мелькнул горизонт лучшего по мнению низшего сознания, которое не умеет рассчитывать на длительный срок, но способно, при его достаточной наполненностью неудовлетворенностью, отодвинуть в сторону высшее сознание со всеми его аргументами, и заставить сообщество мигрировать в непригодную местность на погибель или вывести весь народ на безнадежную войну с соседями за лучшую долю, в которой он целиком погибнет.
  Тем не менее, человек, который представляет собой слитое воедино природное сознание и самосознание в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и осознанных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто инстинктивные. Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.
  Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед, происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий, в основе которых заложена неизбывная неудовлетворенность собой и своим окружением. Другое дело, в какой степени проявляется это фундаментальное свойство активности как в сфере низшего (животного) сознания, так в границах высшего сознания (самосознания).
  Переполнение человека неудовлетворенностью, в частности, занимаемым им местом в обществе, например, в форме не вполне удовлетворенного стремления к власти, что входит в сферу животного сознания, ведет его к забвению всех моральных норм и сокрушению любыми средствами своих противников, тоже стремящихся во власть.
  Переполнение человека неудовлетворенностью местом в жизни с позиции возможно наиболее эффективной защиты собственного достоинства, достоинства своего отечества от неправедного посягательства врагов, остававшееся втуне в обыденной жизни, а это сфера самосознания, заставляет скромного бухгалтера проявлять чудеса героизма на войне, где это свойство сознания позволяет ему, в отличие от обыденной жизни, развернуться так, как и не снилось профессиональным военным.
  Подпитывают эту неудовлетворенность сознания, обусловливающую стремление к новому, не прекращающиеся и меняющиеся информационные потоки, пронизывающие всё существо человека, которые он может интерпретировать, обладая самосознанием, по-разному, в меру своего понимания. Тем самым каждый человек неизбежно совершает все время колебания от привычки, или устоявшегося образа жизни, к разрушению создавшегося немалыми трудами порядка, освобождению от него. Установив одно и приобщившись к нему, он рано или поздно начинает тяготиться им и решается изменить его, как бы ни сопротивлялась этому его внешняя консервативная натура.
  Каждый человек, осознавая собственную смертность, вынужден определить для себя отношение к смерти - прежде всего, насколько он страшится ее, и что для него может быть хуже смерти.
  Практика показала, что подавляющее число людей всячески цепляются за жизнь, даже понимая неизбежность близкого конца.
  Сей факт указывает на родственность их сознания сознанию животных, которые, хотя не осознают себя как личности и не знают о смерти ничего, но, обладая способностью ощущать, не способны добровольно отказаться от ощущений никогда.
  Это означает, что большинство людей не способны добровольно состояться как бесстрашные личности в привычной обстановке, то есть - без катаклизмов, во время которых ценность жизни теряется. Иначе говоря, в их сознании преобладает животная (лимбическая по мозгу или природная по сознанию) составляющая, а личностная составляющая сознания - самосознание - находится на сравнительно низком уровне, при котором неудовлетворенность самосознания ориентирована на изменения в собственном окружении с целью потребления большей частью материальных благ и развлечений, то есть его цели совпадают со стремлениями животного сознания, желающего привести ощущения к наиболее приятным, а также - на выживание любым способом, в частности, отрицающим жертвенность, за исключением особых случаев, которые унаследованы еще от животных.
  Этот своего рода инстинктивный героизм животных проявляется в критических ситуациях угрозы нападения на их детенышей, при которых, например, самки птиц уводят хищников от гнезда подальше с большой вероятностью попасть к ним в пасть.
  Подобная угроза, которую следует устранить ради спасения потомства, а значит и всего рода, возникает во время войн, землетрясений и т. п., вызывая как неподдельный массовый героизм, так и пробуждая к жизни отдельных великих героев, совершающих удивительные подвиги, которые они сами и не могли ранее предположить, поскольку занимались самой обычной работой механиков, врачей, учителей и т. д.
  Этих героев можно назвать ситуативными, поскольку они появляются только в критических ситуациях, возвращаясь к обычной жизни с их ликвидацией, тогда как прочие герои всегда ищут и часто находят поле для приложения своих подвигов, только вот эти подвиги могут быть не только в защиту отечества или во благо народа (герои-альтруисты), но и ради собственного возвеличивания (бескорыстные герои с претензий на роль сверхчеловека).
  Тем не менее, степень неудовлетворенности и внешние проявления как самосознания, так и животного сознания не одинаковы, распределяя людей на определенные группы по их поведению [16. Часть 3, раздел 4], и основной из этих групп является группа, так называемых, обывателей, составляющая от 80 до 90% населения.
  Слабое развитие самосознания и столь же слабое проявление животного сознания (низкий уровень неудовлетворенности сознания в обоих случаях), которые находятся в уравновешенном состоянии, характеризуют основную группу любых сообществ. Все члены этой группы ориентируются в основном на собственный рассудок и опыт: занятые собой и собственным благополучием, они не стремятся ни к "высоким", ни к "низким" целям, ограничиваясь желанием беспроблемной и сытой жизни, в которой неприятности желательно видеть только на экране монитора. Обыватели не испытывают стремления к новому за счет собственных усилий, добиваясь более комфортного состояния в жизни с позиции простого приобретения и потребления ее благ.
  Поэтому сравнительно редким исключением являются индивиды, презирающие сытое благополучие и не боящиеся смерти, но не по глупости и не в силу обстоятельств, а с пониманием того, что есть нечто выше или хуже смерти, что каждый из них представляет по-своему, в зависимости от развития собственной личности, то есть - развития самосознания.
  Для них смешна и нелепа корысть. Многообразные блага, почести и слава их так же мало волнуют. Этими свойствами они, кстати, отличаются от большинства общепризнанных героев, которые на самом деле - просто фальшивка, даже такие знаменитости как Цезарь или Наполеон, которых, в частности, Ницше считал наиболее близкими персонами к сверхчеловеку, но, тем не менее. не относил их к таковым, понимая всё же, что наглость, безжалостность и корыстолюбие этих персонажей истории несовместимы с героизмом.
  Истинных героев, основными особенностями которых является осознание своей великой миссии, бескорыстие, жертвенность и преданность обретенным идеалам, интересуют иные ценности.
  Одних - героев-альтруистов - волнует мировая несправедливость, и они желают восстановить справедливость так, чтобы все жили хорошо и были бы такими же смелыми и благородными борцами за справедливость, как они сами (Джузеппе Гарибальди); другие хотят освободить свой народ от угнетения чужеземцами (Жанна Д"Арк); третьи мечтают ликвидировать государство, разделяющие людей на сословия или классы, мешая, как они полагают, людям жить в дружбе и гармонично развиваться (идеолог анархизма Петр Кропоткин).
  Но есть и те, которые, наоборот, хотят навести в государствах такой порядок, чтобы там остались одни лучшие, или полноценные граждане, которые в качестве продуктивных единиц общества способны обеспечить развитие и реальное процветание всего общества, а разного рода неполноценных (слаборазвитых, больных, нищих, криминалитет, люмпен-пролетариат и расово непригодных для развития) вывести за пределы общества, сделав часть из них прислугой, а остальных, как непроизводительный или вредоносный элемент, просто уничтожить, обеспечив оставшимся перманентное счастье и удовлетворение жизнью (Адольф Гитлер).
  Героев-эгоцентристов общество интересует только как арена для достижения собственных надуманных целей, которые, раз эти цели противоречат реальным интересам общества, оказываются иллюзорными.
  Одни из этих героев-эгоцентристов желают подняться над толпой на недосягаемую для всех остальных высоту за счет достижения целей, поворачивающих мир на новые рельсы, но эти рельсы, как оказывается в дальнейшем, ведут в тупик, так как выбор явно утопических целей был продиктован не интересами общества, а собственным возвышением над ним по недомыслию, что характерно для этого типа героев, ориентирующихся в основном на себя (Лев Троцкий), несмотря на то, что эти эгоцентричные герои имеют многие таланты, сильную волю, способность сопротивляться любым силам и обстоятельствам до конца, подчеркивая собственное величие и гигантский отрыв от покорного судьбе населения.
  Другие герои-эгоцентристы, которые желают доказать себе и прочим свою исключительность достижением собственными силами единоличного господства над всей цивилизованной ойкуменой, разочаровываются при достижении этой цели, поскольку дальше идти им некуда, и остаток жизни пребывают в унынии (Александр Македонский), не находя из-за узости своего сознания больше путей для реализации неудовлетворенности собственного самосознания.
  Таким образом, из понимания своей роли в качестве своего рода бескорыстных спасителей отечества, народа или всего человечества в критические периоды проистекает героизм общего блага (альтруистичный), причины которого могут быть различными, но его природа, или сущность всегда одна: максимально высокий уровень самосознания в его неудовлетворенности положением собственного окружении или всего общества, из которого проистекает сострадание к людям, бескорыстие, ответственность и благородство, отражающие, в частности, понимание невозможности допустить устранения тех или иных культурных ценностей, относящихся к общему достоянию или, наоборот, - не позволить помешать возникновению новых ценностей, которые, по мнению, данной личности приведут всех или избранных к благу, как его понимает эта героическая личность.
  Вместе с тем степень неудовлетворенности природного сознания ситуацией в окружении героя-альтруиста такова, что позволяет поступиться чувством самосохранения вследствие обостренного ощущения, например, потери устойчивости окружающего, которую следует восстановить для потомков даже ценой собственной жизни.
  Такие герои общего блага, в самосознании которых личное в определенный период совпадает с общественным, становятся народными, хотя среди них бывают и герои, ограниченные захватившей их идеей (харизматичный Владимир Ленин), выглядевшей в глазах большинства привлекательно, а в итоге оказывающейся утопической, и просто ситуативные герои (русский солдат Александр Матросов, закрывший своей грудью амбразуру дота, спасая от гибели цепь товарищей, атакующую фашистских захватчиков).
  Основной почвой для таких героев-альтруистов является страта достаточно хорошо образованных и оппозиционно настроенных неформалов-интеллектуалов, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества и действиями власти достигает значения, близкого к максимальному, сочетаясь с довольно низкой степенью неудовлетворенности животного сознания материальными благами, потребление которых уступает потреблению ценностей, которые дает познание и культура.
  Отличие самосознания героев-альтруистов от самосознания обычных неформалов-интеллектуалов состоит в усилении до максимально возможных значений неудовлетворенности их самосознания состоянием общественных отношений, совпадая со значительным понижением неудовлетворенности их природного сознания, сказывающемся в ослаблении стремления к выживанию и потреблению материальных благ, что позволяет этим личностям бесстрашно вести часто безнадежную борьбу с безжалостными врагами, пытаться преодолевать непреодолимое, яростно отстаивать старые, но добрые традиции, или, наоборот, с неудержимым порывом внедрять новые ценности, которые они считают необходимыми в данный момент для общества.
  Внешне это отличие героев-альтруистов от обычных неформалов-интеллектуалов выражается в их искреннем перманентном бескорыстии, презрении к смерти, понимании своей благородной миссии, решительности, стойкости, преданности идеалам справедливости, как они их понимают, чувстве высокой ответственности за успех любого дела, бескомпромиссности в общении с врагами и непременной харизме, то есть способности выходить на первый план и вести за собой массы в любых обстоятельствах; кроме того, в их самосознании не находится места для честолюбия и властолюбия,
  Герои идеи, направленной, как им кажется, на благо общества, мало чем отличаются от героев-альтруистов, но их самосознание в его неудовлетворенности окружающим ограничено рамками овладевшей ими идеи, и поэтому они теряют в значительной степени сострадание к конкретным людям, оперируя большими человеческими потоками для достижения поставленной цели-блага.
  Кроме того, глобальность целей ведет героев идеи к персонификации себя же в форме стремления к выдвижению на первый план, в чем их поддерживает животное сознание, по возможности стремящееся к доминированию, уничтожая отчасти благородство в поведении и ответственность за судьбы доверившихся им людей, и они бросают их в "топку" своих намерений, которые состоят в обеспечении для общества всех возможных благ за короткое время.
  В случае некоторого понижения уровня самосознания от максимально возможного с разворотом его неудовлетворенности положением людей в обществе в сторону неудовлетворенности отношением общества к себе, в котором герой с претензией на роль сверхчеловека мог бы много сделать для этого общества в силу своей исключительности, действительно, часто оправданной, поскольку так же, как и герои общего блага, эти герои с неизбывной любовью к себе всё же самостоятельны, имеют сильную волю, бесстрашны, храбры, умны, решительны, бескорыстны, верят в себя, идут до конца, ничего и никого не боятся, способны увлекать за собой (харизматичны), их суждения своевременны и точны, они имеют определенный опыт, профессиональные навыки, и, по крайней мере, базовое образование, общество, представляющееся им скоплением недалеких людишек с примитивными интересами, этих героев-эгоцентристов не интересует. Мало того, они презирают этих жалких персонажей обыденной жизни с их низменными потребительски запросами и не считают себя ответственными перед такой ничтожной породой, хотя не прочь использовать ее в своих целях.
  Однако сами они отнюдь не провидцы, и у них отсутствует понимание, что манипулировать обществом в своих довольно-таки оторванных от реальной жизни целях по меньшей мере неразумно, хотя и эффектно, что в итоге приводит их самих и доверившиеся им народы к краху.
  Но подобный антигерой уже давно разочаровался в этих умственно и эмоционально недоразвитых и безвольных поденщиках, способных только жаловаться на жизнь, канючить, желать низкопробных зрелищ, жрать в три горла и собирать, по возможности, всякие значки и медали. Поэтому он хочет, используя ресурсы общества, совершить невероятное и забраться на высоту полубога, заставить всех смотреть на себя с неизбывной благодарностью и искренней любовью, снисходительно принимая это восхищение, подтверждающее его веру в себя как сверхчеловека или, по крайней мере, человека, не от примитивного мира сего.
  В этом соображении героя-эгоцентриста поддерживает достаточно высокий уровень животного сознания, неудовлетворенность которого отражается в стремлении к доминированию в собственном окружении за счет фактической утраты чувства самосохранения, существенное понижение которого является причиной презрения к смерти этого героя.
  То есть эгоизм животного сознания в виде повышенной доминантности поддерживает его мнение о собственных достоинствах по сравнению с толпой, ставя в собственных глазах выше прочего плебса, а героизм подобного эгоцентрика сводится в основном к демонстрации любыми средствами, в том числе и бесстрашием, собственной значимости перед общественностью не ради действительного решения назревших проблем в интересах народа, а для использования этих проблем для того, чтобы все убедились в его величии, гениальности и неповторимости.
  Иначе говоря, достаточно высокий уровень самосознания и неплохой интеллект позволяют им постичь как собственную значимость, так и"суть назревших общественных проблем, но под давлением повышенной доминантности собственного животного сознания эти эгоцентричные герои начинают под предлогом решения насущных проблем удовлетворять сознание собственной исключительности стремлением к различного рода фантазиям вроде признания себя стоящим над всеми в виде указующего перста для них.
  Тем самым все сверхчеловеческие стремления подобных героев, презирающих смерть, но пытающихся прыгнуть выше собственного роста не только за собственный счет, но и с использованием ресурсов собственного окружения для достижения химерических целей, всегда ориентированы только на себя по смыслу ставящихся ими целей, предполагающих отделение от толпы не столько захватом власти, сколько возвышением себя в собственных глазах, и имеющих поэтому в виду не общественное или сугубо личное благо, а противопоставление себя всем окружающим своими рискованными и часто алогичными поступками, но с бравадой и самолюбованием в любой опасности, даже грозящей неизбежной гибелью.
  Основной почвой для таких героев-эгоцентристов является страта творческих персон, у которых неудовлетворенность самосознания состоянием общества достигает высокого уровня, сочетаясь с еще более высокой степенью неудовлетворенности животного сознания имеющимися материальными благами.
  Другими словами, в обществе имеются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Однако это чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих.
  Эта категория любого сообщества - своего рода "безрассудные" - предпочитает нестандартные жизненные ситуации в силу неприятия ею одних формально-логических подходов к жизни - такая жизнь для них скучна и бессмысленна, как работа на конвейере по закручиванию гаек.
  Они не любят рассуждения, логические построения, стараются избегать аналитико-синтетической работы, ненавидят действия по прагматичным выкладкам; при этом, они, как правило, отнюдь не трудоголики.
  Поэтому безрассудным легче применять целевые программы самосознания в сочетании с программами низшего сознания, если, конечно, им удается сочетать столь противоречивые формы сознания, для быстрого и решительного изменения ситуации в пользу своей задумки.
  Иначе говоря, они предпочитают не длительные размышления, не систематизацию фактов и явлений, то есть не рассудочные действия, а действия спонтанные, или действия, при которых поставленная цель может быть достигнута одномоментно как бы по наитию, хотя, конечно, им приходится предварительно потрудиться в приобретении ремесленных навыков и набирания опыта.
  Именно такого рода люди, как бы бессознательно стремясь к изменениям всего и вся любыми способами, делают открытия, создают шедевры поэзии, живописи, изобретательства, становятся выдающимися полководцами. То есть их деятельность замыкается в основном на креатив, который привлекает их отнюдь не с позиции потребления каких-то благ - им интересен сам процесс.
  Отличие самосознания антигероев от самосознания творческих персон (креативщиков) состоит в развороте неудовлетворенности самосознания антигероев в сторону выявления недостатков этой общественной среды не для их реального устранения, а для возвеличивания собственной персоны, совпадая в этом отношении с повышенной неудовлетворенностью животного сознания позицией его носителя в собственном окружении, то есть высокой степенью доминантности по сравнению с остальными индивидами, за счет ослабления стремления к выживанию и потреблению материальных благ, тогда как креативные персоны не удовлетворены состоянием общественного комфорта и стремятся улучшить его развитием науки, техники и искусства.
  Внешне это отличие героев-эгоцентристов с претензией на роль сверхчеловека от креативных персон выражается в искреннем бескорыстии антигероев, их презрении к смерти, гордости собой, решительности, стойкости, сильной воле, харизме, благодаря которой они выходят на первый план и ведут за собой массы в любых обстоятельствах, отсутствии честолюбия, и вместе с тем - в презрении к людям, отсутствии благородства и ответственности перед обществом, а также в постановке перед собой целей, которые могут показать их величие и неповторимость, несмотря на вполне вероятную недостижимость этих целей, о чем они не способны думать или стараются не думать.
  Эгоцентричные герои, отрывающиеся от общества, а, по сути, паразитирующие на нем, считают истинной ценностью благо только для избранных, полагая всех остальных глупой и несамостоятельной толпой, серой массой, не способной подняться над собой, которую можно лишь использовать для достижения собственных целей, возвеличивания себя без особых на то оснований. Отсутствие этих оснований история явственно показала в утопичности их целей, то есть обязательном крушении всех их начинаний именно из-за выпадения этих целей из рамок общего цивилизационного тренда, направленного на развитие как индивидуального, так и массового сознания.
  Сближает альтруистичных и эгоцентричных героев их ограниченность теми или иными предрассудками, вера в себя и надежда на благоприятный исход собственных действий, а также бескорыстие, жертвенность, осознание своей великой миссии в стремлении к благу, как герой его понимает, или великим целям, преданность обретенным идеалам и презрение к власть имущим.
  Эта ограниченность способствует их героизму, раз они не задумываются об отдаленных последствиях собственных действий, считая их правильными и своевременными, хотя они, спасая, удивляя или возмущая, как правило, слабо влияют на рост общественного благосостояния и уж никогда не приводят народы к гармонии, а самих героев к процветанию любого рода, которое у них вызывает просто скуку.
  С другой стороны, ограниченность героев не позволяет им задумываться о том, что они, например, в качестве бескорыстных альтруистов только и делают, что исправляют ошибки довольно глупых власть предержащих, приведшие к катастрофе, либо они, как эгоцентристы, ставят себя в положение изгоев в нравственном отношении, ведущем к распаду личности.
  Однако герои любого типа никогда не действуют под давлением кого бы то ни было - они как добровольцы всегда самостоятельны в своих действиях, а героизм их сказывается в том, что они не отказывают себе в попытке разрешить неразрешимое и выполнить неисполнимое не по неразумию, а вполне сознательно, приходя, например, в военном искусстве - к новым формам ведения сражений как Ганнибал, чуть было не уничтоживший Великий Рим.
  Бескорыстие героев и часто открытое неуважение к власть имущим лишает их благополучной жизни, которая завершается большей частью нищетой или гибелью, но на то они и герои, чтобы не сетовать на судьбу и принимать голод и смерть с улыбкой, а не с гримасой разочарования.
  Различие альтруистичных и эгоцентричных героев проявляется в их отношении к свободе.
  В принципе, человек, который представляет собой слитое воедино низшее (лимбическое по мозгу) и высшее сознание (самосознание) в форме тела, есть вещественное проявление действия свободы как в инстинктивных, так и сознательных стремлениях. Внутренняя противоречивость этих стремлений и вместе с тем их слитность в единой основе не позволяет однозначно распределить действия человека на чисто сознательные и чисто неосознанные (спонтанные). Поэтому четко предсказать действия любого человека или предопределить их невозможно, и в этом он так же свободен.
  Тем самым свободные проявления человека, то есть его продвижение вперед, происходят посредством как инстинктивных, так и осознанных действий.
  Явная невозможность для человека вырваться из общественных и природных пут привела, как кажется с первого взгляда, к плодотворной идее: свобода есть познанная необходимость.
  Правда, это ограничение свободы в пользу порядка не поясняет путей этого познания - необходимость в виде порядка, организации проявляется всюду, а всё познать невозможно - ни в одной человеческой жизни, ни в жизни многих поколений, тем более что всё непрерывно меняется, а на познание требуется время.
  Кроме того, эта чисто внешняя трактовка свободы может вызвать недоумение в связи с тем, что если даже допустить познание или понимание всех ограничений, с которыми встречается человек, то такого рода познание можно квалифицировать только как смирение перед внешними, вещными факторами.
  Подобный подход, в сущности, отрицает развитие и может привести не к свободе, а к мысли об освобождении от подобного гнета только после смерти, или к параноидальной идее, что ход бездушных вещей должен обусловливать (продиктовывать) все движения человека.
  Последнее автоматически предполагает тоталитаризм в общественных отношениях, пытающийся лишить человека и свободы, и независимости, что и приводит тоталитаризм в итоге к краху. Примечательной иллюстрацией этого результата является падение практически всех марксистских режимов, , взявших на вооружение эту "замечательную" формулу свободы, за не столь уж большой исторический срок.
  Такого рода результат снова показывает неадекватность господства вещей над сознанием, которое организует мир для себя, начиная с формирования вещей по собственному пониманию, то есть в соответствии с имеющимися у него формообразующими способностями.
  Эгоцентричный герой-индивидуалист с претензией на полубога плюет на обстоятельства, являясь типичным волюнтаристом, то есть стремясь без учета обстоятельств и возможных последствий достигнуть своих на самом деле иллюзорных целей, которые заключаются лишь в его собственном возвышении над толпой любым средствами и самолюбованием при этом своими выдающимися волевыми потугами.
  Другими словами, этот герой-индивидуалист считает возможным использовать случайность, якобы направляемую свободой воли в виду непредсказуемости исхода события, то есть нечто противоположное необходимости.
  Пытаясь ухватить волей произвол, герой-индивидуалист так же становится игрушкой обстоятельств, то есть фигурой, подчиненной им, теряя свободу в своих действиях и приобретая вместо славы только насмешки современников и будущих историков над своими сверхчеловеческими стремлениями, которые являются обычной глупостью, неизменно ведущей к краху.
  Совсем иначе рассуждают герои общего блага.
  Они, как истинно народные герои, не вдаваясь особенно в генезис катастрофических событий, ведут за собой, возможно, в последний бой всех добровольцев, поддавшихся их уверенности и обаянию, делая их тоже героями. Именно они без приказа остаются в арьергарде, чтобы погибнуть, прикрывая отход своего подразделения при военных действиях.
  В науке эти герои, невзирая на личности, ниспровергают авторитеты, получая взамен не медали и почетные звания, а ссылку и проклятия при жизни, и не всегда отметку в истории, так как их заслуги часто отбирают ординарные проходимцы от науки.
  Герои-альтруисты всегда бросают себя без сожаления на алтарь отечества, науки, искусства или просто товарищества, ощущая себя свободными в самой законченной степени, чего не дано ни рассудительным гражданам, ни даже мудрецам.
  Обычные, но самые настоящие герои из простого народа не только не ждут вознаграждения, но стараются быстро и незаметно удалиться от места своих героических деяний, если, конечно, уцелеют, к прежним, как правило, скромным занятиям до тех пор, пока отчизна снова не призовет их на подвиг.
  Поэтому истинные герои-альтруисты, кроме указанных выше качеств, общих для всех героических личностей, умеют сострадать, радоваться жизни, бороться за права простых тружеников.
  Вместе с тем история давно показала, что героические свершения не происходят спонтанно во все времена.
  Возьмем для примера Швейцарию, где уже который век течет гладкая, сытая, хорошо налаженная жизнь без всяких катаклизмов, революций и прочих потрясений. Естественно, никакими героями там и не пахнет.
  Но это не означает, что героев не бывает вовсе в беспроблемное и "сытое" время, когда неразрешимые противоречия отсутствуют. Везде и всегда идет борьба между прогрессистами и консерваторами, не перехлестываясь большей частью в революции, хотя правящим элитам волей-неволей приходится проводить реформы для того, чтобы не попасть в зависимость от более развитых государств. Потенциальные герои никуда не деваются, как и не исчезает во многих людях высокий уровень самосознания, требующий устранения всякой несправедливости, а ее везде и всегда по отношению к трудящимся массам хватает с избытком. Поэтому потенциальные герои просто-напросто становятся наиболее активными членами общества, проявляя себя в основном в организациях и предприятиях, оппозиционных власти, пытаясь улучшить структуру общества и оказывая помощь обездоленным.
  Таких людей довольно много, и именно они в минуту опасности любого рода идут вперед, будь то оборонительная война или наводнение, увлекая за собой остальных добровольных помощников, и обеспечивая тем самым массовый героизм, который часто спасал целые народы, или же все эти герои погибали с честью, но не просили пощады никогда.
  Наиболее известными из них являются Жанна д´Арк, Чанг Хынг Дао, Джордано Бруно, Томмазо Кампанелла, Ян Жижка, Симон Боливар, Джузеппе Гарибальди, Николай Чернышевский, Хосе Мария Пино Суарес, Сунь Ятсен, Нестор Махно, Махатма Ганди, Эрнесто Че Гевара, Мартин Лютер Кинг.
  Если есть герои, то в любом случае имеются и обманчивые подобия им.
  Эти лжегерои могут быть смелыми, зовущими на борьбу с несправедливостью, они могут обладать незаурядным умом, великолепными организаторскими способностями, коммуникабельностью, энергией, доблестью и даже быть харизматичными, по крайней мере, какое-то время. Но в основе всех их деяний лежит стремление к приятной и комфортной жизни, желание славы, богатства и власти, в том числе и для того, чтобы относиться к не достигшим этих "благ" с презрением, выделяя себя в некую исключительную группу среди остальных, не отделяя себя вместе с тем от властной элиты, являясь высшим выражением корпоративной солидарности власть имущих.
  Официальные историки, будучи, как правило, пропагандистами властной элиты, к которой эти ложные герои относятся, а это - императоры и короли, президенты и министры, известные своими военными победами и реформами, выставляют их героями, тогда как никакого отношения к героям общего блага и даже к антигероям, цели которых всегда высоки, они не имеют вследствие мизерности и банальности целей этих лжегероев - власть, богатство и почести, хотя внешне они могут выглядеть героями, показывая, бывает, и смелость, и стойкость, и бесстрашие, и даже ответственность, а также иногда демонстрируя определенные таланты, но они всегда исправно служат правящему классу, а не народу, и их идеи, судя по результатам действий этих "героев", сводятся всего лишь к расширению собственной власти, увеличению богатства, привилегий, званий и чинов, а также к укреплению власти правящей верхушки.
  Почему эти деятели фальшивы, можно понять по тому резервуару, из которого они большей частью появляются - а это: властная элита, силовые структуры и чиновничество.
  Посмотрим сначала, что представляет собой сознание представителей этих страт.
  Во властной элите общества любого государства превалирует отнюдь не высшее сознание (самосознание) его членов, основой которого является неудовлетворенность общественными отношениями и стремление улучшить их, имея в виду всех соплеменников, проявляясь, правда, по-разному.
  Этой элите и примыкающим к ней силовикам и чиновникам недоступен высокий уровень осознания себя как личностей с чувством собственного достоинства, сострадания к страждущим, благородством, высокой культурой, бескорыстием и ответственностью перед обществом за свои действия
  Отбирая от высшего сознания (самосознания) соответствующую долю представления о себе, своих достоинствах и недостатках, и, следовательно, определяя на этой основе собственные перспективы в обществе, а от животного сознания - быстроту реакции, упорство, энергию, коммуникабельность, ловкость и хитрость, эти субъекты получают преимущество перед остальными - более инертными членами сообщества в виде обывателей, высокоморальных интеллектуалов разного рода и прочих сравнительно вялых или озабоченных другими делами представителей народонаселения, не способных ловко оттеснить или оболгать соперника, а также с толком насладиться унижением нижестоящих, и вместе с тем терпеть издевки вышестоящих.
  Низкий уровень самосознания этих страт общества, при котором акцент ставится не на борьбе за улучшение состояния общества в целом, а на защите интересов правящего класса, допускающий особенности, указанные выше, приводит к доминированию в них животного сознания, для которого главной особенностью является чувство самосохранения, стремящегося в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет всех остальных членов общества, на которых представителям этих страт общества наплевать, но всё же они понимают, что лишившись этого жалкого, по их мнению, народа, они потеряют основу собственного существования, и вынуждены, скрипя сердце, как-то с ним взаимодействовать.
  Таким образом. для представителей власти доминантой неизбежно является животное сознание, то есть в их сознании ощущается явный недостаток осознания себя как самоценных, творческих личностей, а не как потребителей.
  Отличие самосознания лжегероев от самосознания представителей властной элиты состоит в крайней степени неудовлетворенности отношения общества к ним, и соответственно - своим местом в иерархии власть имущих, которые, как им кажется, недооценивает их таланты и энергию, благодаря которым они способны многого добиться не только для себя, но и для остальных соратников по власти. Эта неудовлетворенность самосознания совпадает с высокой степенью неудовлетворенности животного сознания (повышенная доминантность), которая во что бы то ни стало требует большей власти, почитания и комфорта.
  Внешне это отличие сознания лжегероев от обычных властолюбцев и честолюбцев выражается в их сильной воле, харизме, высокой степени интеллекта, различных видах природной одаренности, решительности, стойкости, бесстрашии, но вместе с тем они горделивы, самодовольны, изощренно коварны, жестоки, беспощадны, презирают простых людей, считая их быдлом. Они великолепные интриганы, легко жертвуют людьми для достижения своих целей, заключающихся в сосредоточении в своих руках всё большей власти, богатств и различных привилегий, не отказываясь от почестей, наград и званий, которые, как они считают, заслужили, защищая интересы властной элиты, и они никогда не встают на сторону обиженных и угнетенных, разве что улыбаются народу и бросают ему в общем-то ничтожные подачки.
  
  3. Примеры основных типов героев.
  3.1. Герои общего блага.
  3.1.1. Народные герои (альтруисты).
  Итальянский революционер и полководец Джузеппе Гарибальди (1807-1882)
  Гарибальди с юности мечтал освободить Италию от австрийских оккупантов. В 1834 году пытался поднять восстание в Генуе. Заговор провалился, но ему удалось скрыться. Гарибальди был заочно приговорен к смертной казни.
  Потом он добровольно работал в холерном бараке в Марселе, участвовал в войне за независимость Республики Риу-Гранди против Бразильской империи, был ранен в бою с аргентинским кораблем, арестован, подвергался пыткам, участвовал в войне против уругвайских консерваторов.
  В 1848 году Гарибальди получил известие о начале восстания по всей Италии против австрийцев. Он быстро присоединился к восставшим и скоро вступил в бой с превосходящими силами противника при местечке Луино, одержав победу. Против его небольшого отряда были направлены крупные воинские соединения австрийцев, и он был вынужден отступить и перейти границу Швейцарии.
  В конце 1848 года Гарибальди с небольшим отрядом присоединился к восставшему народу в Риме, который осадили противники. Гарибальди успешно отразил штурм, а затем разбил войска неаполитанского короля.
  В середине 1849 года крупные силы французских оккупантов подошли к Риму. Восставшие были вынуждены его оставить. Революция потерпела поражение. Гарибальди эмигрировал из страны.
  В 1858 году началась война за объединение Италии. Гарибальди принял в ней активное участие. Он с отрядом волонтеров в 3000 человек несколько раз разбил австрийцев, но неудачно атаковал австрийцев при Трепонти, едва избежав полного уничтожения, что явилось результатом предательства объединенного командования союзников (Сардинское королевство и Франция). Гарибальди отказался от всех чинов, званий и вернулся к себе домой.
  В 1860 году в Сицилии вспыхнуло восстание. Гарибальди немедленно присоединился к восставшим и после нескольких сражений очистил от неаполитанских войск весь остров. Он начал раздавать землю крестьянам, освободил политических заключенных.
  После освобождения Сицилии отряд Гарибальди высадился в Калабрии и после нескольких сражений освободил всю южную часть Италии, и передал власть королю Сардинии, который возглавил теперь уже Итальянское королевство.
  Во время австро-прусско-итальянской войны Гарибальди снова одержал ряд побед над пруссаками и австрийцами, и к Итальянскому королевству была присоединена Венеция.
  В 1867 году Гарибальди решил освободить Рим, но его небольшой отряд был разбит объединенными папскими и французскими войсками, он был арестован и отправлен в ссылку.
  В 1870 году Гарибальди помог Франции в войне с Пруссией отстоять юг Франции от вторжения немцев.
  В своих мемуарах Гарибальди отметил: "Я привык подчинять любые свои принципы цели объединения Италии, каким бы путем это ни происходило" [18, p. 341].
  Свою общую позицию герой сформулировал так: "Будучи сторонником мира и дружбы между народами, я оказываюсь вновь вынужденным браться за оружие, что противоречит моим принципам... Я не люблю войну, это слёзы угнетенных заставляют меня взяться за оружие" [19, p. 4].
  Китайский революционер Сунь Ятсен (1866-1925)
  Сунь Ятсен еще во время учебы в медицинском институте совместно с друзьями задумал свергнуть ненавистную китайцам маньчжурскую династию Цин, правящую в Китае. Со временем он пришел к мнению, что только революционные меры могут вернуть страну в ряд ведущих держав мира и вывести ее население из нищеты.
  Он создал первую революционную организацию Китая, но власти раскрывают ее, и он вынужден бежать в Японию.
  Во время революции 1912 года Сунь Ятсен был избран временным президентом Китая и основал национальную партию Китая Гоминьдан.
  Сунь Ятсен взялся за разработку основных принципов, реализация которых позволит сделать Китай могущественной и процветающей державой.
  По его мнению, необходимо прежде всего исключить эгоцентризм из политической жизни и объединить различные народности Китая в борьбе за независимость.
  Сунь Ятсен также предложил провести демократические реформы в Китае, предоставив всем гражданам право на выборы, право на отзыв избранных представителей, право на законодательную инициативу и право на референдум.
  Он посчитал в соответствии с китайскими традициями добавить контрольную и селективную власть к законодательной, исполнительной и судебной.
  Благосостояния народа, по соображениям Сунь Ятсена, можно было бы достигнуть только созданием индустриальной экономики и обеспечения равенства крестьянского землевладения, а китайское правительство должно было бы следить за тем, чтобы у населения было в достатке жилье, одежда и нормальное питание.
  Таким образом. Сунь Ятсен полагал, что Китай может уклониться от недостатков, присущих капитализму, а социализм может быть построен просвещенными людьми с помощью государства вне классов.
  В 1919 году он восстановил Гоминьдан, а в 1921 он снова занял пост временного президента, но его власть ограничивалась только одной провинцией Китая.
  На съезде Гоминьдана в 1924 году, которым он руководил, был принят революционный манифест.
  Сунь Ятсен попытался объединить весь Китай при поддержке Коминтерна, но во время одной из поездок по Китаю умер.
  Латиноамериканский революционер Эрнесто Че Гевара (1928-1967)
  Весьма характерным примером героя - борца за народное благо против любых угнетателей может служить вроде бы поначалу обычный аргентинский врач и выходец из буржуазной семьи Эрнесто Че Гевара, который влился в ряды малочисленных борцов другой страны с диктатором Батистой - безжалостной американской марионеткой на Кубе.
  Че Гевара, несмотря на хроническую астму, работал в лепрозориях и объехал многие страны Латинской Америки. Он насмотрелся на ужасные условия жизни простых тружеников, издевательства над ними плантаторов и фабрикантов, душа его наполнилась отвращением к подобному порядку, и он посвятил свою жизнь улучшению положения широких масс трудящихся. Но, как только появилась возможность реальной борьбы с угнетателями, он не преминул вступить в нее, хотя всего-навсего 82 человека практически не имели шансов одержать победу над многочисленными войсками кубинского диктатора Батисты с танками и самолетами.
  Действительно, после первого боя уцелело только несколько десятков человек. Тем не менее, они начали партизанскую войну, к которой постепенно примкнули кубинские крестьяне, которым надоел негодяй Батиста. Борьба за правое дело увлекла народ Кубы и через несколько лет активные борцы одержали победу. Диктатор сбежал с острова. Несколько лет жизни на руководящих постах на социалистической Кубе показались скучными для героя, привыкшего к безжалостной и кровавой борьбе.
  Поэтому он сложил с себя все звания, высокие должности и даже кубинское гражданство, и уехал поднимать бедняков на революцию в других странах.
  Однако, многого Че Гевара не учел. В частности, в Конго крестьяне отнеслись к отряду кубинских революционеров враждебно и им пришлось оставить эту страну. Поднять революционное движение в Боливии Че Геваре так же не удалось. Население не поддержало Че Гевару, его партизанский отряд численностью 50 человек был разгромлен отрядом правительственных войск из 650 солдат, он был ранен и через несколько дней убит.
  Нет сомнений, что презрение к смерти Че Гевары означает не его самодурство, а слабость чувства самосохранения, которое заложено в основе каждого природного сознания, в то время как его беспощадная борьба с угнетателями простого народа была сущностно заложена в его самосознании, имеющего настолько высокий уровень, что оно не позволяло ему жить обычной жизнью, а всё время толкало его на вполне осознанную борьбу за достойную и счастливую жизнь всех трудящихся на Земле.
  
  3.1.2. Герои идеи.
  Что касается идейных героев, то они отличаются своей верой в правильность той или иной идеи, которую они приняли своим умом, ведущей как будто к общему благу и счастью, будь то анархизм, коммунизм или еще какая-нибудь утопия.
  В большинстве своем они не успевают разочароваться в этой вере, поскольку первыми погибают в борьбе за торжество утопий, оставляя поле деятельности всяким проходимцам на фоне обывателей.
  Французский революционер Максимилиан Робеспьер (1758-1794)
  Таковым идейным борцом за свободу, равенство и братство, которые на самом деле, как показали дальнейшие события, являлись несовместимыми лозунгами, был Максимилиан Робеспьер.
  Робеспьер занимался работой провинциального адвоката во Франции второй половины XVIII века. Он славился своей неподкупностью и прямолинейностью. Воспитан он был на идеях таких просветителей, как Монтескье и Руссо. Он стоял за реформы, был скромен, выступал за расширение прав граждан.
  Во время революции его ораторский талант, энтузиазм, открытая ненависть к прогнившей королевской власти, а также лозунг: истина, свобода и общество дороже жизни вывели его на передний план. Он в своих речах выражал готовность умереть в борьбе с тиранами. Его крайне левые взгляды привели его к организации террора против всех врагов свободного отечества и общественного блага, которыми он считал не только роялистов и богачей, но всё среднее сословие.
  После уничтожения своих политических конкурентов, Робеспьер стал фактическим главой управления страной и начал проводить политику уменьшения крупных состояний, помощи нуждающимся, введения единообразного воспитания. Был возвещен культ Верховного Существа, а террор был признан средством для исправления душ.
  Поклонение Верховному Существу означало ненависть к неверию и тирании, стремление к наказанию изменников и тиранов, помощь несчастным, уважение к слабым, защиту угнетенных, оказание ближнему всевозможного добра и избежание всякого зла.
  Однако негодность террора, как средства исправления общества, довольно быстро восстановила против Робеспьера почти всех других руководителей республики, желавших прекращения террора. Конвент признал Робеспьера тираном. В конечном итоге он был объявлен вне закона и обезглавлен.
  На смену идейному Робеспьеру - борцу за справедливость, как он ее понимал, пришли обычные проходимцы и коррупционеры, защищавшие интересы богачей, во главе которых встал беспринципный карьерист Баррас.
  Российский революционер Владимир Ленин (1870-1924)
  Ленин, ограниченный недальновидными соображениями Карла Маркса, бросил русский народ в топку борьбы за типичную утопию - коммунизм, но он поверил Марксу и посулил всем народам, по сути, перенесение райских кущ на землю, что довольно примитивно и сильно отдает религией.
  Население России было в значительной степени истреблено в этой бессмысленной борьбе за мировое господство с целью приведения всех остальных народов к счастью якобы подлинного равенства и братства, что на самом деле привело к утрате свободы народами, попавшими в плен к этой привлекательной, но насквозь ложной идее, а сам Ленин умер, познав на практике несостоятельность марксизма.
  Тем не менее, его деятельность, отличаясь бескорыстием, жертвенностью, осознание своей великой миссии, преданностью обретенным идеалам, и ненавистью к угнетателям трудящихся, подвигла остальные народы на борьбу за права трудящихся и вывели мир на новую орбиту существования, где сословия в большинстве стран были уничтожены, а трудящиеся получили больше прав и свобод.
  Русский революционер и анархист Нестор Махно (1888-1934)
  Махно уже в 18 лет стал членом группы анархо-коммунистов и участвовал в террористических актах, подвергался арестам, был приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой.
  В 1917году вышел из тюрьмы и возглавил Крестьянский союз своего уезда, а затем местную группу анархистов.
  Махно выступал за радикальные революционные преобразования. Он создал Комитет спасения революции в своем уезде и начал конфискацию помещичьих земель. Национализировав землю, он раздал ее крестьянам.
  Свои соображения по новому общественному устроению идейный анархист Махно выразил так: "Организуем его (новый строй) на началах свободной общественности, содержание которой позволит всему не эксплуатирующему чужого труда населению свободно и независимо от государства и его чиновников, хотя бы и красных, строить всю свою социально-общественную жизнь совершенно самостоятельно у себя на местах, в своей среде..." [20].
  В 1918 году Махно возглавил борьбу крестьян и анархистов с немецкими оккупантами и войсками гетмана Скоропадского.
  Он раздавал имущество и продовольствие, отобранное у богатеев населению.
  В боях Махно проявил необыкновенную храбрость, мужество и смекалку, всё время развивая свои боевые успехи. Он лично водил конницу в атаку.
  Отряды Махно сражались с петлюровцами и войсками генерала Деникина, то объединяясь с Красной армией, то действуя отдельно от нее.
  Действия Махно в тылу белых частей разрушили надежды Деникина взять Москву. В то время, когда белые части отступали, Махно создал на Украине анархо-крестьянскую республику на основе вольных советов без коммунистов, где земля передавалась в свободное пользование тем, кто ее обрабатывает, подлежа перераспределению по едокам. Махно отрицал право собственности на землю, как природное достояние для всего народа.
  Армия Махно была использована красными частями для борьбы с белыми войсками генерала Врангеля, но после поражения белых войск была сначала частично, а затем и практически полностью уничтожена красными войсками.
  Раненый и контуженный Махно был перенесен последними его бойцами через границу в Румынию и интернирован.
  Махно оказался за границей совершенно без денег, но ему помогли не умереть с голоду американские анархисты. Он, как идейный анархист, отказался сотрудничать как с украинскими националистами, так и польскими коммунистами. После прибытия в Париж он работал столяром и плотником.
  В прессе Махно публиковал очерки, а также привлекал свидетелей для опровержения инсинуаций своих врагов, и в конце концов общественность признала, что якобы зверства махновцев над населением и участие их в еврейских погромах являются злостным вымыслом.
  Испанские революционеры звали Махно возглавить революцию в их стране, но больной Махно мог помочь им только советами и скоро умер от костного туберкулеза.
  3.2. Герои с претензией на роль сверхчеловека (антигерои).
  Французский анархист-революционер Ансельм Бельжарри (1813-1890)
  В 1844 году вышла книга Макса Штирнера "Единственный и его собственность" (Der Einzige und sein Eigentum), в которой он изложил новую концепцию, так называемого, индивидуалистического анархизма, в соответствии с которой права человека ограничены только его силой, в свою очередь, ограничиваемой силой других людей: "... то, чем ты в силах стать, на то ты имеешь право. Все права и все полномочия я черпаю в самом себе. Я имею право на всё то, что я могу осилить. Я имею право низвергнуть Зевса, Иегову, Бога и так далее, если я могу это сделать, если же не могу, то эти боги всегда останутся относительно меня правыми и сильными, я же должен буду преклониться перед их правом и силой... Я только на то не имею право, чего я не делаю вполне свободно и сознательно, то есть на то, на что я сам себя не уполномочиваю" [21, с. 176-177].
  Именно эта идеология проникла в сердце Ансельма Бельжарри, по-видимому, во время его путешествий и встреч до революции 1848 года во Франции, в которой он активно участвовал. Он, как истый анархист, находящийся на краю анархистского фронта, отмежевался от позиций остальных революционеров, заявив, что истинная революция есть окончательная ликвидация необходимости в правительстве. Бельжарри призывал к неподчинению правительству, которое он считал формой рабства, и утверждал, что анархия - это порядок.
  За опубликование анархических памфлетов Бельжарри подвергся преследованиям.
  Крайняя форма его анархо-эгоизма подтверждается следующим заявлением Бельжарри: "Я отвергаю всё, я утверждаю только себя... Я есть единственный достоверный факт. Всё остальное - абстракцию, которая падает в математический Икс, в неизвестное... Не может быть на земле интересов превыше моих, интересов, для которых я хотя бы частично пожертвовал своими интересами" [22, с. 276].
  Надо полагать, подобные волюнтаристские заявления подчеркивают природу героизма этого индивидуалиста, которая состоит в неудовлетворенности его самосознания состоянием общества, недостаточности его демократических устоев, выражаясь в ненависти к любой власти, кроме самоуправления, при котором власть каждого человека равноценна власти каждого из остальных. Эта неудовлетворенность его самосознания поддерживалась неудовлетворенностью его природного сознания, что внешне выражалось в его стремлении к доминированию во всех видах деятельности, в частности, он называл все политические партии Франции того времени "чумой нации" и призывал к гражданскому неповиновению.
  
  Русский революционер Сергей Нечаев (1847-1882)
  Слушая лекции в Санкт-Петербургском университете, Нечаев проникся идеями Михаила Бакунина и Николая Чернышевского.
  Заняв крайнюю позицию в революционном движении того времени, Нечаев стал руководителем его радикального крыла, призывая к подрывной деятельности, беспощадному террору и использованию любых средств для ликвидации существующего строя.
  В соответствии со своей крайне волюнтаристской позицией, Нечаев разработал "Катехизис революционера", в котором он призвал "истребить целую орду грабителей казны, подлых народных тиранов... ...избавиться тем или иным путем от лжеучителей, доносчиков, предателей, грязнящих знамя истины" [23, с. 576].
  Свои радикальные воззрения и превосходство над соратниками Нечаев решил подтвердить решительными действиями, убив члена своего кружка студента Иванов за отказ подчиняться ему.
  Итальянский литератор и политик Габриеле д´Аннунцио (1863-1938)
  Габриеле д´Аннунцио, кроме сочинения стихов и романов, по своей неугомонной натуре, не мог не принять участия в Первой мировой войне, хотя и был уже довольно пожилым человеком, проявив себя в ней бесстрашным героем, добравшимся к тому же до подполковника от лейтенанта, но потеряв один глаз.
  Популярному в народе поэту и боевому офицеру д´Аннунцио в 1919 году группа офицеров предложила возглавить освободительный поход на город Фиуме, несправедливо отторгнутый, как считали многие, от Италии.
  С горсткой соратников д´Аннунцио захватил город, где его гордая и безответственная натура развернулась вволю.
  Воспользовавшись нерешительностью всех заинтересованных государств, д´Аннунцио провозгласил независимую республику Фиуме и был признан ее вождем.
  Народ в городе пел песни и грабил проходящие корабли, там же устраивались шествия и свободные политические дискуссии с вождем, снисходительно общавшегося с массами. В общем, процветала вольница.
  По прошествии года конфликт между Италией и Королевством сербов, хорватов и словенцев был улажен, но д´Аннунцио отказался покинуть город, и только после его обстрела сложил с себя полномочия дуче.
  Д´Аннунцио пытался повлиять на политику Муссолини, чтобы сблизить ее с моделью его управления Фиуме, и отговаривал Муссолини от контактов с Гитлером, называя того "свирепым клоуном", но потерпел неудачу.
  Все литературное творчество д´Аннунцио указывает на его индивидуализм, эгоцентричность и необыкновенные амбиции. Он воспевал наслаждения и волю собственного Я, а в своих решениях был типичным волюнтаристом.
  Не имея определенных политических позиций, д´Аннунцио всегда был склонен к переменам, полагая, что своим великим примером он воздействует на социальные институты.
  Фантастичность и амбициозность его сверхчеловеческих задач и иллюзорных целей состояла в том, что он хотел устроить систему государства на манер музыкальной симфонии, где отдельные корпорации образуют сведенную вместе систему, в которой основные решения принимают творческие "аристократы духа", задающие импровизацию, преобразующую мир.
  Российский революционер Лев Троцкий (1879-1940)
  Троцкий не имел твердых убеждений в верности известных доктрин по изменению заскорузлого общества Российской империи, но зато он был убежден в своих талантах, твердости духа и возможности стать великим только через революционную борьбу.
  Поэтому Троцкий еще совсем молодым начал вести активную агитацию среди рабочих, участвовал в создании на юге России союзов рабочих, подвергался преследованиям, арестам, тюремному заключению и ссылкам.
  Вместе с тем он успешно занимался журналистикой, изучал марксизм, и во время первой эмиграции приобрел большую известность. Уже тогда он вызывал удивление своей образованностью, ораторскими способностями и апломбом.
  Он вполне справедливо критиковал Ленина за раскол в партии, подозрительность и доктринерство, предложив доработанную им теорию перманентной революции в слаборазвитых странах.
  Сама по себе эта теория, предложенная Марксом и Энгельсом, о переводе буржуазной революции непосредственно к завоеванию власти пролетариатом, была совершенно фантастической, и авторы от нее довольно быстро отказались.
  Троцкий, напротив, как истый индивидуалист и оригинал, решил всех удивить, доработав эту теорию до такого состояния, при котором она станет внешне приемлемой и сможет захватить энтузиастов.
  И он сначала удивил всех замечательным кульбитом, указав на возможность совершить социалистическую революцию сразу, ввиду неспособности буржуазии слаборазвитых стран осуществить буржуазно-демократические требования: "Она (буржуазия) не могла вести за собой рабочих, которые враждебно противостояли ей в повседневной жизни и очень рано научились обобщать свои задачи. Но она оказалась в такой же мере неспособной вести за собой крестьянство, потому что была связана сетью общих интересов с помещиками и боялась потрясения собственности в каком бы то ни было виде" [24, с. 41].
  Действительно, Троцкому удалось совместно с большевиками захватить власть в России, несмотря на колоссальные жертвы среди населения, вовлеченного в борьбу за утопические цели.
  Но этого Троцкому показалось мало. Он полагал, что с помощью новой России можно разжечь пожар мировой революции прийти к коммунизму в мировом масштабе.
  Именно эту мысль он заложил в "развитие" идеи классиков марксизма, доказывая, что построить социализм и коммунизм в мировом масштабе можно только, если социалистическую революцию из мелкобуржуазной России перенести на промышленно развитой Запад, который, в свою очередь поспособствует России в окончательном ниспровержении классов угнетателей. Если же этого не сделать, то Россию ждет реставрация капитализма.
  Однако идею перманентной революции с помощью России реализовать не удалось в силу слабости самой России, и Запад так и остался капиталистическим, а Россия в течение нескольких десятков лет пыталась отдельно от остальных стран стать коммунистическим раем, но - не удалось, и, как предсказывал Троцкий, в ней произошла реставрация капитализма.
  Победы коммунизма не случилось ни в отдельной стране, ни во всем мире с помощью перманентной революции.
  Все начинания Троцкого закончились крахом, как, впрочем, и действия его противников-сталинистов, в силу иллюзорности их целей перевода антагонистического по своей неизменной природе человеческого общества, что способствует развитию сознания, в гармоническое - болотное - существование, не совместимое с развитием.
  Тем не менее, Троцкий до сих пор популярен среди волюнтаристов-бунтарей, пленников бессмысленных, но привлекательных идей.
  О таких ограниченных энтузиастах, стремящихся стать из ничтожества персонами мирового масштаба как Троцкий, Ницше выразился так: "Что до героя, я не столь уж хорошего мнения о нем - и всё-таки: он - наиболее приемлемая форма существования, в особенности, когда нет другого выбора... Люди, стремящиеся к величию, суть по обыкновению злые люди: таков их единственный способ выносить себя" [24, с. 725-726].
  4. Лжегерои.
  Полководец и правитель Рима Гай Юлий Цезарь (100 - 44 до н. э.)
  Цезарь прославился в основном своими военными победами, личной храбростью, стратегическим талантом и удачливостью, а также многими другими талантами, в частности, и литературным. Он был активным политиком, занимая последовательно высшие должности в республике.
  Однако малоизвестно, что он был банальным интриганом и большим мошенником.
  В частности, ради получения высшей должности в системе римских религиозных магистратур он подкупил все группы избирателей, затратив на это колоссальные суммы. Но его кредиторы не поскупились, понимая гарантированный возврат денег, поскольку эта должность привлекла к нему всеобщее внимание и обеспечила успех в политической карьере.
  Интригами, подкупом, родственными связями, военными успехами, периодическими щедрыми подачками плебсу, в немалой степени сообразительностью, организаторскими талантами и решительностью, а также успешным устранением конкурентов, основным из которых был знаменитый полководец Гней Помпей, Цезарь выдвинулся на первое место в Римской республике, став сначала одним из консулов (59 г. до н. э.), а после победы над Помпеем - полновластным диктатором.
  Ранее он трепетал перед знаменитым жестоким диктатором Рима Луцием Корнелием Суллой, а выдвинувшись на первые роли в республике, он стал с презрением относиться даже к сенаторам, не учитывая давно сложившиеся республиканские традиции государства.
  Он считал собственные интеллектуальные способности и свершения уникальными и поэтому не препятствовал всевозможным почестям в свою честь, вплоть до пожизненной диктатуры, отца нации, изваяния рядом с богами, в управлении государством делал, что хотел, например, вопреки отечественным обычаям назначал должностных лиц на много лет вперед.
  Кроме доминирующего в нем властолюбия, им владела и страсть к стяжательству: "Бескорыстия он не обнаружил ни на военных, ни на гражданских должностях. Проконсулом в Испании, по воспоминаниям некоторых современников. Он, как нищий, выпрашивал у союзников деньги на уплату своих долгов, а у лузитанов разорил, как на войне, несколько городов, хотя они соглашались на его требования и открывали перед ним ворота. В Галлии он опустошал капища и храмы богов, полные приношений, и разорял города чаще ради добычи, чем в наказание. Оттого у него и оказалось столько золота, что он распродавал его по Италии и провинциям на вес, по три тысячи сестерциев за фунт. В первое свое консульство он похитил из капиталийского храма три тысячи фунтов золота, положив вместо него столько же позолоченной меди. Он торговал союзами и царствами: с одного Птолемея он получил около шести тысяч талантов..." [25, с. 25].
  В промежутке между первым консульством и диктаторством Цезарь в качестве проконсула начал захватнические войны в Галлии, захватив в итоге к 50г. до н. э. территории современной Франции и частично - Германии и Бельгии. Он устроил на территориях настоящий геноцид населения, сократив его более чем на миллион. Грабеж новых территорий дал Цезарю астрономические суммы, которые в немалой степени способствовали успешному ведению им гражданской войны.
  Кроме властолюбия и стяжательства, Цезарь был страстным женолюбом: "На любовные утехи он был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин - в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея... Но больше всех остальных любил он мать Брута, Сервилию..." [там же, c. 24].
  Таким образом, в Цезаре совершенно явно сконцентрировались основные признаки природно-примитивного сознания, главным из которых была эгоцентричность в стремлении выделиться и занять ведущее место в иерархии сообщества, ради чего не следует брезговать любыми средствами, не вспоминая о морали. То есть Цезарь был доминантом высокой степени по типу альфа-самца, дорвавшегося до власти и хватающего всё лучшее подряд - от роскоши до множества привлекательных самок, благо властные полномочия это позволяют.
  Приведенные факты указывают также, что кроме доминантности в нем отчетливо проявились еще два свойства низшего сознания - стремление к комфортной жизни с пирами, дворцами и триумфами (наилучшее питание и условия проживания для живых существ), а также стремление оплодотворить как можно больше самок как для собственного удовольствия, так и (неосознанно) для продолжения себя в потомстве (передача собственного генома следующим поколениям).
  Император Франции Наполеон Бонапарт (1769-1821)
  Наполеон считается необыкновенно великим - истинным наследником античных героев, гениальным полководцем, талантливым организатором и правоведом, поставившим мир на новую - более адекватную - основу своим Гражданским кодексом.
  Действительно, он был не только великим полководцем, но и талантливым администратором, храбрым воином, многократно раненым.
  Вместе с тем, стремясь укрепить свою власть, Наполеон поставил прессу под контроль, создал мощную полицию и тайную службу, ограничил оппозицию, вернул католицизм, закрепил право на собственность и равенство перед законом, и далее, сделал себя, подобно Цезарю, пожизненным консулом.
  Новый порядок Наполеона состоял прежде всего в поддержке французской буржуазии в ее экспансии за пределы Франции, чему более всего препятствовала Великобритания, у которой имелись аналогичные интересы на внешнем рынке.
  Основным стремлением Наполеона являлось не что иное как властолюбие, подтверждением чего является устранение им в начале своей карьеры основных соперников - генералов Пишегрю (был удавлен в тюрьме) и Моро (был выслан из страны).
  Французский историк Ж. Тюлар подтверждает амбиции и факт гротескно преувеличенного мнения Наполеона о себе в своей книге о нем следующими словами Наполеона: "Не для того я взял на себя труд управления Голландией, чтобы прислушиваться к мнению амстердамской черни или поступать так, как угодно другим... Подвластные мне народы Италии хорошо меня знают и должны помнить, что в одном моем мизинце больше ума, чем во всех их головах, вместе взятых" [26, с. 286].
  Экспансионистская политика Наполеона состояла в ведении им бесконечных войн, которые он, благодаря незаурядному таланту полководца, как правило, выигрывал. Кроме этого он справедливо полагал главным способом укрепления и удержания власти ведение грабительских войн, в ходе которых можно не только приобрести популярность своими победами, но и существенно обогатиться военной добычей, а часть ее раздать для всё того же укрепления собственных позиций во власти.
  Однако оборотной стороной войн являются потери живой силы. На численность этих потерь указывается в одной из французских энциклопедий: "Жертвами наполеоновских войн стали по меньшей мере 5 миллионов человек - военных и гражданских лиц" [27. P. XVII-XVIII].
  Биограф Наполеона Ж. Тюлар пишет: "В 1813 году французы, у которых стали призывать в армию 16-летних сыновей, прозвали Наполеона людоедом" [26, с. 321].
  Таким образом, в жертву своему властолюбию и амбициям Наполеон принес невиданное ранее множество жертв войны, да и сама Франция стала жертвой его амбиций, превратившись из ведущей во второстепенную державу, уступившую Великобритании первенство и в Европе, и в мире.
  Как и Цезаря, безденежного поначалу Наполеона не миновала страсть к богатству, роскоши и прочим атрибутам "сладкой" жизни в полном соответствии с инстинктивным желанием любого живого существа как можно лучше устроится для получения наиболее приятных ощущений.
  Он жил в стильных дворцах, окруженный многочисленной прислугой и образованным им новым дворянством в галунах, эполетах и золоте.
  Правда, денег на всю эту роскошь у него хватало, поскольку во всех походах Наполеон занимался неприкрытым грабежом, вывозя из Италии, Египта, оккупированных стран Европы золото, украшения, предметы искусства в астрономических количествах.
  Другим его инстинктивным желанием, как и у Цезаря, несмотря на занятость Наполеона военными и государственными делами, было перенесение собственного генома с помощью привлекательных самок в будущее.
  Согласно Э. Робертсу [28], Наполеон с декабря 1804 года по август 1813 года подарил своим любовницам, которых было не менее 21, свыше 480 тысяч франков. Это составляет почти 10 миллионов долларов в современном эквиваленте.
  Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль (1874-1965)
  Высокородный аристократ, величайший политик, остроумный чудак, гурман, трудоголик и нобелевский лауреат. Таким видится Черчилль историкам, а с их подачи и всей прочей публике.
  Сами британцы назвали Черчилля в 2002 году величайшим человеком за всю историю своего государства.
  Действительно, Черчилль в начале своей политической деятельности еще не закоснел в полной и окончательной любви к себе и своему клану. Поэтому он поддерживал социальные реформы, проводившиеся правительством либералов в начале ХХ века. В частности, в 1908 году он стал инициатором закона о минимальной заработной плате, который устанавливал нормы продолжительности рабочего дня и оплаты труда.
  Мартин Гилберт в предисловии к своей книге о Черчилле [29] характеризует его так: "Проницательный, рассудительный и осторожный политик, Черчилль при этом был всегда сторонником смелых действий. Одним из его величайших талантов было исключительное владение словом, любовь к языку, что позволило ему красноречиво и доступно излагать важнейшие вещи, убеждать и вдохновлять людей. Он обладал прекрасным чувством юмора".
  Черчилль имел и творческое воображение. В частности, он предложил разбрасывать фольгу с самолетов, чтобы сбить радары немцев, высказал идею создания трубопровода под Атлантическим океаном, предложил конструкцию навигационного прибора для летчиков, не без успеха занимался журналистикой и литературой, получив в итоге Нобелевскую премию.
  Надо также сказать, что в немалой степени его энергия и жесткое управление страной в войне с гитлеровской Германией позволили мобилизовать Великобританию, несмотря на жертвы и лишения, на всемерную борьбу с противником, увенчавшуюся успехом.
  Однако первостепенной целью Черчилля было достижение высшей власти в стране, да и, по возможности, в мире, раз в Британской империи не заходит солнце. Этой цели он следовал неизменно до последнего премьерства, находясь уже в совершенно немощном состоянии, но отказываясь уйти на покой.
  Черчилль однажды признался своей матери: "Если я не преуспею, для меня это будет катастрофой! Неудачи разобьют мне сердце, ведь амбиции - моя единственная опора" [30. P. 441].
  А один из известных премьер-министров Великобритании - Ллойд Джордж, работавший с Черчиллем, охарактеризовал Черчилля персоной, которая готова сделать барабан из кожи собственной матери, чтобы пробарабанить марш в свою честь.
  Примером для Черчилля в его стремлении к высшей власти был Муссолини.
  Пьер Мильза отмечает в своей книге "Муссолини" слова Черчилля о нем: "Муссолини - величайший из живущих законодателей" [31].
  А на одной из пресс-конференций в Риме в январе 1927 года Черчилль сказал: "Если бы я был итальянец, уверен, что я был бы полностью с вами от начала и до конца вашей победоносной борьбы против зверских аппетитов и страстей ленинизма" [29, гл.22].
  Для карьерного продвижения Черчилль активно пользовался своими связями в высших кругах общества.
  Власть требовалась Черчиллю не только сама по себе, но она предоставляла множество других возможностей, в частности, получать неплохие деньги за счет коррупции, чем он неоднократно пользовался.
  Черчилль, не имевший капиталов, но желавший жить в роскоши, оказывал услуги банкирам, получая за это соответствующую мзду.
  Севастьянов А. Н. в своей книге о Черчилле пишет следующее: "Еврейский банкир Кассель обеспечил ему участие в выпущенном японским правительством займе на сумму в 10000 фунтов (в нынешних деньгах - 500000 фунтов стерлингов). Черчилль написал своему брату Джеку об этой финансовой операции: "Я надеюсь получить от этого небольшую прибыль". В 1905 году Кассель оплатил меблировку в холостяцкой квартире Черчилля в лондонском районе Мэйфэр. Финансовая поддержка Касселя была постоянной. Доходы от акций железной дороги "Этчисон, Топека и Санта-Фе", купленные им для Черчилля в 1907 году, позволили политику оплачивать услуги машинистки. Когда Черчилль в 1908 году женился на клементине, Кассель подарил им на свадьбу 500 фунтов стерлингов, то есть около 25000 фунтов в пересчете на нынешние деньги" [32, с. 20].
  В годы Первой мировой войны для производства взрывчатых веществ в Великобритании в огромном количестве (тридцать тысяч тонн) потребовался ацетон, отсутствовавший на рынке. Государство готово было платить за него сполна, не торгуясь... Вейцман, руководитель Еврейского агентства, получил из рук Черчилля монополию на производство ацетона в масштабах всей империи. Можно представить себе, какую сказочную прибыль приносят подобные контракты! [32, с. 21.].
  Черчилль как истый доминант-властолюбец не мог не вести или, по крайней мере, сопровождать войны и локальные конфликты, что не только должно было поддерживать его имидж великого стратега, но и укреплять позиции во власти в качестве борца за интересы Британской империи.
  В частности, он приложил немалые усилия по созданию перманентной конфликтной ситуации в Палестине - территории, подмандатной Британии, фактически столкнув евреев и арабов для того, чтобы в дальнейшем "ловить рыбу в мутной воде", проложив путь не только для Британии, но и для США к беспрепятственному фактическому распоряжению богатейшими нефтяными ресурсами этого региона.
  Что касается Второй мировой войны, то Черчилль, будучи главой своей страны, по согласованию с Рузвельтом всячески затягивал эту войну, резонно считая ее итогом ослабление своих противников - СССР и Германии. Конечно, он имел в виду интересы Британии и США, то есть англосаксов и себя самого как их защитника.
  Черчилль не дает пощады своим противникам и участвует в целом ряде карательных операций и войн: он воюет с бурами в англо-бурской войны, едет на Кубу, где подавляют восстание Хосе Марти, участвует в карательных операциях в Судане, репрессиях против ирландцев, сомалийцев, родезийцев, яростно борется с большевиками.
  Но самым большим его "достижением" был бенгальский голодомор в Индии в 1943-44 годах, фактически организованный им, в котором по оценкам самих индийцев погибло около 7 миллионов человек.
  Личный и корпоративный эгоизм, соответствующий животному эгоцентризму, а также подозрительность и предубеждение, соответствующие животной осторожности, ярко выразились в явной ненависти и презрении к иным сообществам: "Я не считаю, что собака на сене имеет какое-либо право на сено, даже если она долго на нем лежала. Я не признаю за ней такого права. Я не признаю, например, что большая несправедливость была совершена по отношению к красным индейцам Америки или черным аборигенам Австралии. Я не признаю, что несправедливость была совершена по отношению к этим людям, потому что более сильная раса, более высокоразвитая раса, более мудрая раса, скажем так, пришла и заняла их место" [33].
  Как и все самцы среди животных, достигшие власти и способные получить то, что им было угодно, Черчилль, благо доходы это позволяли, стал гурманом, потребляя лучшие деликатесы, самый дорогой коньяк и шампанское, кубинские сигары. Он также любил играть в казино, использовал для себя роскошную казенную яхту и отдыхал на самых дорогих курортах мира.
  Отсюда ясно, что несмотря на внешний блеск, в Черчилле, как и во всех лжегероях, собрались все основные свойства низшего сознания: доминантность выразилась в их яростном стремлении к власти; создании наиболее благоприятных условий для себя, отразившись в стремлении к комфортной и благоустроенной жизни, где можно было получать всё лучшее. Все свои таланты и умения, а также неплохой интеллект Черчилль использовал, как это видно из его поступков, несмотря на отвлекающие маневры в виде литературного творчества, для вхождения во власть и закрепления в ней, принимая решения прежде всего не для улучшения жизни хотя бы граждан собственного государства, а для сохранения господства крупных собственников своей страны и международного капитала, служа им, не щадя сил, и получая от них немалые бонусы и привилегии.
  Заключение
  Поскольку неудовлетворенность сознания человека, будучи его основным состоянием, которое поддерживает его активность. способна меняться весьма существенно под воздействием резких перемен, постольку, практически, каждый человек способен стать героем, то есть, как минимум, спасителем кого-то или чего-то, например, в обстановке катастрофы с риском для жизни, хотя это, отчасти, напоминает поведение крысы, загнанной в угол, и, наоборот, героическая личность в обстановке тихой и спокойной жизни теряется и может превратиться в заурядного обывателя.
  Подобные перемены неудовлетворенности сознания человека вызывают массовый героизм при землетрясениях, наводнениях, во время войн, революций и прочих потрясений, пропадая при благоприятных и комфортных условиях жизни, когда почти ничего выдающегося не происходит.
  Полное отсутствие героев в сообществе может служить мерилом застоя в его жизни, несмотря на внешнее благополучие, и, следовательно, показателем последующего распада или поглощения этого стагнирующего сообщества более активными сообществами.
  Вместе с тем у отдельных индивидов степень неудовлетворенности как природного (животного) сознания, так и самосознания может быть в силу разных причин, которые в некоторой степени отмечены выше, довольно устойчивой в течение жизни - стабильно низкой или высокой.
  Следствием этого фактора является то, что внешнее проявление обеих форм сознания может быть весьма специфичным и существенно отличаться по таким свойствам личности, как мужество, стойкость, бесстрашие, бескорыстие, ответственность, воля, обаяние, коммуникабельность, энергия, чувство самосохранения, гордость собой, харизма, властолюбие, честолюбие и т. д.
  Это различие было показано нами выше на примере разного типа героев, у которых особенности внешнего проявления их сознания имели определенные отличия, что позволила распределить их по двум основным группам - альтруистов и эгоцентристов, а также отделить от них лжегероев.
  Тем не менее, в течение жизни, под воздействием обстоятельств и возрастных изменений неудовлетворенность сознания может существенно меняться, вызывая в свою очередь изменение характера человека, его умственных способностей, эмоционального состояния и различных внешних свойств - от бесстрашия до страха смерти, от благородства до презрения к людям и т. д.
  Кроме того, невозможно установить жесткие рамки между указанными типами героев, сознание которых не только меняется с течением времени, но и его состояние в один момент может не совпадать с состоянием в другой момент. Поэтому трудно охарактеризовать определенно личность, которая является вполне ответственной сегодня и уклоняющейся от ответственности на следующий день в других обстоятельства.
  Этот фактор, безусловно, не может не влиять на разделение героев по отмеченным группам, делая часто довольно зыбкой грань между ними.
  Большей частью, героев вызывает время. Со временем они и исчезают, в основном. возвращаясь к прежним занятиям.
  Однако подобное возвращение может и не произойти, если в процессе героических деяний обстоятельства вызовут понижение степени неудовлетворенности самосознания, и вместе с тем - повышение степени неудовлетворенности природного сознания с его типично животными проявлениями, например, в виде усиления доминирования над ближними.
  Таких временных героев-трасформеров, превращающихся рано или поздно в свою противоположность, можно назвать полу-героями-полу-злодеями.
  У этих персонажей в течение жизни сознание претерпевает существенные изменения, что отражается на его внешних проявлениях в виде конкретных действий, то героических, то вероломных или корыстных. Эти деятели в какое-то время могут быть фактически героями, а в другое время - негодяями или жалкими и трусливыми неудачниками.
  Довольно типичными представителями временных полу-героев являются правитель СССР первой половины ХХ века И. В. Сталин и правитель Италии первой половины ХХ века Б. Муссолини.
  Иосиф Сталин поначалу довольно искренне пытался сделать страну закоперщиком мировой революции, по крайней мере, в Европе для построения в ней коммунизма согласно заветам Карла Маркса и Владимира Ленина, представляясь самому себе идейным героем, но довольно быстро понял своим прагматическим умом бесперспективность мировой революции и, в отличие от Льва Троцкого, стремившегося к ней всегда несмотря ни на что, просто сделал себя через некоторое время диктатором в стране "победившего" социализма, а после войны и генералиссимусом, что было не совсем заслуженно и совсем не героично.
  Его эгоцентричная натура, правда, удерживалась довольно долго в рамках бескорыстия, свойственного любому настоящему герою, но это бескорыстие превратилось с течением времени в показную скромность при реальности многочисленных резиденций, а желание величия хотя бы в собственных глазах претворилось в банальное диктаторство и уничтожение всех своих противников.
  Такому превращению способствовали скрытые поначалу его властолюбие, честолюбие, изворотливость, отсутствие благородства, отваги и жертвенности, презрение к людям, боязнь смерти. Естественно, основой проявления со временем этих негативных особенностей личности этого полу-героя, полу-злодея является изменение степени неудовлетворенности самосознания в сторону понижения с фактическим замещением ее неудовлетворенностью животного сознания, сделавшего Сталина своего рода альфа-самцом целой страны.
  То есть неудовлетворенность самосознания состоянием общественных отношений этого деятеля с течением времени понизилась до того предела, при котором общественные нужды перестали его интересовать, сменившись стремлением к единоличной власти и ее удержанию. Это властолюбие было поддержано высокой степенью неудовлетворенности его животного сознания или, другими словами, повышенной доминантностью. То есть, фактически, он сменил образ идейного героя даже не на образ лжегероя, а на образ банального бесконтрольного правителя-злодея, держащего в страхе своих подданных.
  Диктатор Италии первой половины ХХ века Бенито Муссолини в начале своей карьеры присоединился к социалистическому движению. Он стал редактором социалистического еженедельника, а затем ежедневной газеты, и впоследствии - еженедельного журнала "Классовая борьба" в которых критиковал правительство, защищавшего, по его мнению, интересы капиталистов. Он организовывал забастовки, подвергался арестам.
  В 1911 году Муссолини выступил против войны в Ливии. Он пытался помешать отправке войск на фронт, организовывая забастовки и его неоднократно арестовывали.
  Муссолини в эти предвоенные годы стал одним из лидеров социалистов Италии.
  Однако после начала Первой Мировой войны Муссолини неожиданно заявил, что победа Германии положила бы конец свободе в Европе, и стал бороться с социалистами.
  На фронте Муссолини проявил необыкновенную храбрость, первым бросаясь в атаку.
  После окончания войны Муссолини заявил, что социализм пришел к краху, и его надо заменить новой доктриной. Так возник фашизм, который был фактически поддержан буржуазией, которая избрала его противовесом коммунистическому движению.
  Муссолини стал диктатором Италии, развернул политические репрессии, начал официально поддерживать расистские теории, устроил в Италии полицейское государство, ввязался в войны.
  Кроме того, он проявил непомерное властолюбие и честолюбие, сделав себя не только диктатором (дуче), но и премьер-министром, а также возглавив сразу семь министерств и обвешал себя различными орденами.
  Муссолини мечтал сделать Италию великой империей на базе Средиземноморья, но потерпел полный крах, превратившись из борца за права трудящихся и храброго бойца в защитника паразитирующего правящего класса и милитариста, проигравшего войну.
  Так же, как и у Сталина, основой изменения с течением времени его самосознания от альтруизма к эгоизму послужило понижение степени неудовлетворенности самосознания, заместившись в значительной мере неудовлетворенностью животного сознания, что подтверждается не только его всеохватным властолюбием, но и количеством любовниц, а также спорадических связей с женщинами, которые трудно пересчитать.
  Для сравнения с этими полу-героями-трансформерами имеет смысл дать краткую характеристику отнюдь не герою, но всё же выдающемуся деятелю в области управления и политики - русскому правителю и затем царю Борису Годунову (конец XVI и начало XVII века).
  Борис Годунов был практичным и ответственным интеллектуалом-государственником, желавшим не только власти, но и помышлявшим повысить благосостояние населения.
  Вместе с тем он не проявил себя в сражениях, но оказался талантливым интриганом, прорвавшимся с самого низа к вершинам власти, воспользовавшись обстоятельствами, став к тому же еще в бытность свою еще только правителем страны самым богатым человеком в государстве. И если такие внешние особенности героев-альтруистов, как ответственность, высокоразвитый интеллект, а также большие организаторские способности и коммуникабельность отрицать за ним нельзя, то у него были и такие отнюдь не героические свойства, как приспособленчество, коварство, властолюбие, корыстолюбие, лицемерие, а также отсутствие доблести, смелости, решительности, отваги, жертвенности и презрения к смерти.
   Так что, несмотря на свой выдающийся ум, значительные успехи в восстановлении государства после катастрофического правления Ивана IV и определенные заслуги в присоединении к своей державе Западной Сибири, он является просто выдающимся представителем властной элиты, не совершившим никаких подвигов.
  То есть содержание самосознания Годунова мало чем отличается от самосознания любого представителя властной элиты, который в силу его низкого уровня видит в основном себя, оценивая свои перспективы в занятии более высокого места в господствующей иерархии, а ведущее место в его сознании занимает животное сознания, которое призывает его к оттеснению соперников от власти и приобретению всевозможных привилегий, совпадая в этом отношении с его урезанным самосознанием.
  В заключение следует отметить, что главными внешними отличиями любого героя от лжегероя или от полу-героя-трансформера являются непреходящее искреннее бескорыстие, жертвенность, осознание своей великой миссии в стремлении к благу, как герой его понимает, или великим целям, преданность обретенным идеалам и презрение к власть имущим как типичным паразитам и недостойным представителям человеческого рода.
  
  Библиография
  
  1. Бруно Д. О героическом энтузиазме. Киев. 1996.
  2. Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории. М., ЭКСМО. 2008.
  3. Карлейль Т. Этика жизни. Люди и герои. СПб.
  4. Юм Д. Трактат о человеческой природе. Книга 2. Москва, Издательство "Канон". 1995,
  5. Ницше Ф. Сочинения. Т. 1. Издательство "Мысль", Москва. 1990.
  6. Франсуа Ларошфуко "Мемуары. Максимы и моральные размышления". Минск. Издательство "Попурри". 1999.
  7. Weber M. The sociology of religion. L. Methuen. 1965. - LXVII.
  8. Weber M. Economy and society. University of California Press. 1978. Vol. 1.
  9. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. Из сборника "Вехи". Сборник статей о русской интеллигенции. - Москва, 1909.
  10. Шадриков В. Д. От индивида к индивидуальности. Институт психологии РАН. 2019.
  11. Рерих Е. И. Записи учения Живой Этики. Учения Живой Этики. Беспредельность. Часть 2. ј 797. Издательство - Андрей Люфт. 2011.
  12. Рерих Е. И. Письма. В 9 т. Т. 5. С. 148. М. МЦР, Благотворительный фонд им. Е. И. Рерих, Мастер Банк, 2003.
  13. Шапошникова Л. В. Мудрость веков. М. МЦР, 1996.
  14. Шапошникова Л. В. Рерих как мыслитель и историк культуры. "Культура и время". 2008. No 3.
  15. Низовцев Ю.М. Почему невозможно распознать сущность сознания. 2020. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  16. Низовцев Ю.М. Всё не так!? А как?! (сборник). 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  17. Низовцев Ю.М. Всё и ничто. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  18. Garibaldi G. Memorie, v. 2.
  19. Garibaldi G. Scritti..., vol. V.
  20. Махно Н. И. Воспоминания. Париж. 1936. Глава "На распутье". Hoaxer.
  21. Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков. "Основа". 1994.
  22. Джордж Вудкок. Анархизм: история либертарной мысли и либертарного движения. 1962.
  23. Нечаев С. Г. Катехизис революционера. Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., Археологический центр. 1997.
  24. Троцкий Л. История русской революции. 1 том из двух. Февральская революция. М., "Терра" "Республика", 1997.
  25. Гай Светоний Транквилл. Жизни двенадцати цезарей. Божественный Юлий. М., "Художественная литература", 1990г.
  26. Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о спасителе". М. Молодая гвардия. 1-е изд. 1996. ISBN: 978-5-235-03157-9.
  27. The encyclopedia of the French revolution and Napoleonic Wars: a political, social, and military history. Gregory Fremont-Barnes. - ABX-CLIO, 2006. ISBN 978-18510-96466. Roberts A. Napoleon the Great. Penguin. 2014. ISBN 978-0-241-01919.5.
  28. Roberts A. Napoleon the Great. Penguin. 2014. ISBN 978-0-241-01919.
  29. Мартин Гилберт. Черчилль. Биография. 1991. ООО "Издательская группа "Азбука-Аттикус". 2015.
  30. Churchill Randolph S. Op. Cit. V. I. 1899. 11.01.
  31. Milza, Pierr. Mussolini. Paris, Fayard. 1999.
  32. Севастьянов А. Н. Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории. 2017. ООО "Яуза-пресс".
  33. To the Peel Commission (1937) on Jewish Homeland in Palestine.
  
  Глава 14.
  Каковы были истинные стремления прославленных властителей и причины, вызвавшие их?
  Введение
  Известно, чем славны знаменитые правители, о которых написаны тома исторических исследований - от Цезаря до президента США Кеннеди. Гораздо менее обнародованных данных об их прегрешениях, поскольку властные элиты, заказывающие исторические исследования о собственных предках или предшественниках, не заинтересованы в раскрытии нелицеприятных фактов примитивности и аморальности этих деятелей, и, тем более, до сих пор остается загадкой, по какой причине у власти, как правило, оказываются негодяи - своего рода отрицательный отбор, - что было отмечено еще Платоном более 2000 лет назад.
  В своих недавних работах "Человек во власти" [1, часть 4] и "Движущая сила и источник развития человека и его сообществ" [1, часть 3, глава 3] нами были показаны фундаментальные причины, в соответствии с которыми у власти оказываются личности, которым часто нельзя отказать в интеллекте, энергии, коммуникабельности, организаторских способностях, но главными их свойствами являются эгоизм, властолюбие, корыстолюбие, презрение к нижестоящим, лицемерие, приспособляемость, хитрость, коварство, бесчестность, голый прагматизм (выгода).
  Они не опасаются брать на себя бремя власти, то есть принятие жизненно важных решений для больших групп населения, потому что население их интересует лишь с позиции получения от него той или иной пользы для лично для себя или для собственного клана, и они всегда обманывают своих подданных, затемняя свои шкурные цели, но, как правило, дополняют этот обман своевременно подбрасываемыми мелкими подачками.
  Именно подобные, отнюдь не самые позитивные свойства, обеспечивают "выныривание" из толпы и удержание у власти этих, по сути, проходимцев, действия которых направлены на создание собственного благополучия, а всё остальное подчинено этой цели или интересует их как факторы, способствующие удержанию у власти и прославлению собственной особы, как правило, не отличающейся на самом деле никакими достижениями в науке или искусстве.
  Поэтому имеет смысл на наиболее впечатляющих примерах показать истинные "достижения" этих деятелей, которыми часто гордятся целые страны и восхищаются отнюдь неглупые люди, и которые действительно не были обделены некоторыми способностями и даже талантами.
  Однако сначала для понимания сути проблемы отметим генезис сознания и отличие человеческого сознания от сознания прочих существ, а также - сочетание свойств, характеризующие людей, стремящихся во власть, и сходство этих свойств с основными признаками самых примитивных живых существ.
  В одной из работ нами было отмечено следующее.
  "Как бы то ни было, все живые существа отличаются от прочих объектов бытия присутствием в них сознания, которое, собственно, и делает их живыми. Это означает, что они, в отличие от неживых объектов, приобретают новые свойства, которые позволяют им копировать себя через размножение благодаря имеющемуся в них генетическому коду; смыкаться с окружающей средой посредством метаболизма; следуя мутациям, распределяться по различным типам живых организмов, и вместе с тем с большим или меньшим успехом видоизменяться в соответствии с переменами в окружающей среде, в частности, усложняться и т.д.
  Однако эти существа в виде флоры и фауны не имеют субъектности, проявляясь в окружающей среде лишь в виде не сознающих самих себя динамических составляющих среды, которые, хотя и действуют, придавая развитие этой среде, но действуют инстинктивно-рефлекторно., то есть их сознание ограничено потреблением ощущений, и оно не выходит за рамки окружающей среды, а само развитие оказывается очень медленным в сравнении с сознательными действиями. Поэтому такой изначальный тип сознания может квалифицироваться как низшее сознание, единственно присущее всем живым существам, кроме человека, обладающего неким дополнением к нему.
  Данное ограничение в единственности низшего сознания у любого представителя флоры или фауны снимается в человеке, чьё сознание приобретает существенное дополнение в виде осознания самого себя. Тем самым человек получает возможность стать субъектом действия: он понимает смысл своих действий, составляя проекты, корректируя их на ходу, то есть, оставаясь частью среды, он вместе с тем поднимается над ней, становясь отчасти ее хозяином и даже творцом как в различных рукотворных сооружениях, механизмах, процессах, так и творениях духа, что отражается в различных направлениях искусства и культуры...
  Таким образом, в человеческих существах имеется две составляющие сознания - низшее, именуемое часто бессознательным, или подсознанием, и высшее сознание, или самосознание. уровень которого может существенно отличаться в зависимости от степени развития человека или его сообществ - возьмите, например, человека каменного века и нынешнего нобелевского лауреата, - уровень самосознания и в том и другом случае существенно иной, однако самосознание присутствует и тут и там, не исчезая никуда, а вот низшее сознание, отвечающее в основном за функционирование организма (тела) для удержания его в живом состоянии и адекватным в отношении пребывания тела в окружающей среде, а также за его закрепление и распространение в ней, остается практически неизменным, то есть не зависит от времени" {1, гл. 3].
  Обе эти формы сознания существуют и действуют в теле и через тело в неразрывной связи, причем высшее сознание существовать без низшего неспособно, так как последнее отвечает за сохранение живого существа в среде, без чего невозможно обойтись, а первое - прежде всего за осознанно-проектную деятельность существа как индивидуально, так и в человеческих сообществах, находящихся в определенной среде, и без него остальные природные существа вполне обходятся...
  Низшее сознание "питается" только ощущениями, которые дают ему всё, в том числе и гармонию существования, то есть нечто приемлемое и даже приятное в нашем понимании в определенном сочетании ощущений, если, конечно, отвлечься от борьбы каждого существа за выживание. Поэтому оно ни в коем случае не желает лишаться ощущений.
  Подобное тип сознания обладает естественным эгоцентризмом, автоматически стремясь выжить, невзирая ни на что.
  В процессе развития живых существ этот тип сознания претерпевает сравнительно незначительные изменения, поскольку не способен изъять свое основное свойство - безотчетное стремление к выживанию, основанное на изначальной активности любого живого.
  Обе эти стороны сознания непрерывно конфликтуют как внутри человека, так и в межличностных отношениях: недовольство собой, видимая неспособность быстро измениться, ощущаемая ограниченность интеллекта, способностей и т. д.; зависть и ненависть к конкурентам моментально разнесли бы в клочья любое человеческое сообщество, если бы не государство с его институтами.
  Тем не менее, каждый человек проявляет и свойства высшего сознания, которые выражаются не только в интеллектуально-производственной сфере, но и в любознательности, различных религиозных и культурных формах, а также в приязненных отношениях, как-то: дружба, любовь, сострадание переживания за близких, за отечество и т. п." [1, часть 3, гл. 3].
  Если отношения между людьми на основе самосознания медленно, но неуклонно развиваются, то низшее сознание в человеке остается неизменным.
  Поэтому идеальные люди не появляются, а низшее сознание, несмотря на всю замаскированность его проявлений, действует на любой стадии развития человеческого сознания, выражаясь в неискоренимом эгоизме (эгоцентризм) - личном и корпоративном; лицемерии (маскировка); подозрительности (осторожность); презрении к людям иного круга (недоверие к иным сообществам); животных инстинктах в отношении противоположного пола и т. п.
  Низкий уровень самосознания властной элиты и примыкающих к ней структур, ограничивающийся, как правило, прагматизмом, приводит к доминированию в ней низшего, или животного сознания, для которого главным свойством является чувство самосохранения, стремящегося в любом случае не утерять потребление ощущений, желательно наиболее приятных, за счет остального населения, что прежде всего дает власть.
  Собственно, прагматизм властителей сводится к наиболее выгодному способу выживания, заключающемуся в желании потребления наилучших продуктов питания (стремление любого живого существа к пище), создании для себя и своего потомства максимально возможного комфорта (стремление любого живого существа к обеспечению для себя максимальных удобств, содействующих, в частности, его размножению).
  А для удовлетворения подобных требований необходима победа в конкурентной борьбе, которая и может дать всё самое лучшее по собственному выбору с позиции потребления, а именно: нужен захват власти или, по крайней мере, приобщение к властной элите (стремление любого живого существа к доминированию в собственной нише жизни, реализация которого предоставляет наилучшие условия выживания и соответственно потребление не просто ощущений, а наиболее приятных ощущений).
  Таким образом, во властные структуры пробраться пытаются преимущественно люди с наиболее примитивным строем сознания, то есть с преобладанием низшего сознания.
  Поэтому для представителей власти доминантой неизбежно является низшее сознание. Иначе говоря, в их сознании ощущается явный недостаток осознания себя как самоценных личностей, а не как потребителей. Власть и мало чем ограниченный доступ к привилегиям и собственности принижает их настолько, что они видят в народных массах лишь источник благ для себя и поле для проявления собственных низменных инстинктов.
  Однако, опасаясь гнева народа и противодействия неформальной оппозиции, они вынуждены оказывать сопротивление анархии, удерживая, в частности, с помощью реформ тот порядок, который обеспечивает функционирование и развитие общества, но, естественно, не из благородных побуждений, а всего лишь из чувства самосохранения.
  Подобные индивиды по сравнению с остальными с позиции попадания во властную элиту и удержания в ней имеют существенные преимущества, поскольку главным содержанием их сознания является отнюдь не сострадание, бескорыстная любовь к ближнему, честность, чувство собственного достоинства, благородство и прочие позитивные человеческие качества, отдалившие человека от животного мира с его безжалостностью и автоматизмом, и способствующие человеческим сообществам с большим успехом применять свои креативные способности по изменению мира.
  Эти позитивные человеческие качества, всё с большей силой проявляющиеся в ходе развития цивилизации благодаря присутствию у человека высшего сознания (самосознания), сосредоточиваются в большей степени у тех индивидов, которые не удовлетворяются простым потреблением, а хотят большего - знаний о мире, о себе, желают проявлять свои способности к рисованию, музыке, сочинительству, гражданскому и правовому строительству, то есть они хотят большей свободы, и не только для себя, а для всех. Поэтому они являются естественными противниками властных структур, критикуя их и заставляя обращать внимание как на себя, так и больше внимания уделять жизни трудящихся масс, повышению эффективности государственного аппарата, культуре и науке.
  С ростом этой естественной оппозиции власти соответственно ускоряется ход цивилизации, выделяются страны и регионы, которые сосредоточивают в себе все культурные и технические достижения цивилизации, в отличие от архаичных или отсталых государств, в которых эта оппозиция или не появилась, или слаба. Подобных государств и на данный момент большинство.
  Власть, как и люди в ней, холодна, безжалостна, механистична, системна, корпоративна, прагматична, иерархична, зациклена на себе - она подобна бездушной природе, построенной на взаимном пожирании в цепочках своих динамических единиц, а всё истинно человечное, особенно альтруизм, характерный для высшего сознания человека, является только помехой для проникновения во власть и удержания в ней.
  По это причине во власть стремятся и с большим успехом удерживаются в ней, по сути, негодяи, или индивиды, у которых преобладает низшее сознание, то есть природные инстинкты. В этом отношении эти деятели наиболее близки к обычным природным организмам, которых не заботят моральные проблемы, а имеющийся у них интеллект, более высокий, чем у обезьян, они пускают в ход только для того, чтобы преуспеть на своем владетельном поприще, оттесняя при случае конкурентов, и страшась бремени власти не потому, что боятся допустить ошибку в своем "радении" о народе, а потому что начальство может не оценить их рвения по заботе о нем.
  Подобная направленность властных структур преимущественно на себя, фактически лишает их способности самостоятельно развивать соответствующее сообщество, провоцируя либо полный застой, либо замедленное развитие, да и то оно является вынужденным вследствие напора соседних сообществ, которые могут подчинить или поглотить данное, отобрав власть у местной верхушки, что и происходило несколько последних тысячелетий подряд, не внося особых перемен в социальное бытие.
  Но как только появлялась более или менее конструктивная оппозиция власти, данное сообщество начинало прогрессировать намного быстрее. Примером этому могут быть греческие полисы, появившиеся более двух тысяч лет назад, и заложившие всю культурную и правовую основу нынешней цивилизации, а также произведшие целый ряд технических и военных новшеств. Большую степень свободы в реалиях того времени обеспечили многочисленные философские школы, которые были не только первыми научными центрами, но и влиятельной оппозицией властям, а первым провозвестником стремления человечества к гармоничному миру был Платон с его идеальным государством [2, глава 2].
  После большого застоя в Европе, последовавшего за падением Римской империи, в середине средних нашей эры произошел поворот к промышленному производству, начиная с Нидерландов, положивший конец сословному обществу, близкому к кастовому, то есть застойному, и зачавший общество, в котором появились реальные противоборствующие силы в лице капиталистической властной элиты и гуманитарной оппозиции ей, выступавшей на стороне трудящихся и предлагавших усовершенствовать общество так, чтобы не было больше ни бедных, ни богатых (Кампанелла, потом Анри Сен-Симон и множество других мыслителей - потенциальных реформаторов) [2, глава 2; 1, части 6, 7].
  Таким образом, без конструктивной оппозиции властной верхушке или сохраняется архаика, либо данное сообщество поглощается более продвинутыми племенами или народами.
  В потенциальных властолюбцах изначально заложено в максимальной степени примитивное стремление к потреблению за счет других, или паразитизм. А способствует ему неизменная повышенная доминантность на основе превалирующего над всеми поступками эгоизма, то есть неизбывное стремление любым способом оттеснить потенциальных конкурентов от власти и, значит, от кормушки.
  Поэтому подобные индивиды не гнушаются ничем: все их действие характерны обманом. лицемерием, презрением к нижестоящим, хитростью, коварством. Таким образом, свое высшее сознание они используют превратно, то есть вся имеющаяся в них креативность направляется не на лучшее устроение общества, не на общее благо, а на интриги с целью проникнуть во власть для приобретения и потребления персональных благ, и с помощью любых средств без особого разбора удержаться в ней.
  Отсюда вытекает естественное преимущество подобных индивидов перед обычными порядочными людьми, не способными с обаятельной улыбкой предавать, но именно эти, по сути, негодяи проникают во власть, удерживаются в ней и создают множественные помехи для улучшения содержания и эффективности управления, поскольку чаще всего или не имеют соответствующих способностей, либо теряют их в потоке предоставленных им потребительских ощущений от власти и комфорта, отравляющихся, тем не менее, интригами неизбежных конкурентов, которым надо противостоять, затрачивая на это и время, и мыслительные ресурсы.
  Именно по причине столь убогого содержания властных элит, первостепенными целями которых являлось и является собственное благополучие и удержание у власти, а вовсе не развитие собственных стран, ход цивилизации оказывается медленным, зигзагообразным - с задержками и откатами.
  Таким образом, из вышесказанного следует, что каждый представитель властной элиты, а тем более правитель, чтобы обрести наилучшую еду, самый приятный комфорт, самых красивых представителей противоположного пола, должен, так же как это происходит в природе, занять ведущее место в сообществе, то есть сначала устранить конкурентов, а затем удерживать захваченное лидерство, всё так же устраняя потенциальных конкурентов на собственное место владыки.
  В результате, властитель получает не только возможность пинать своих подданных, если захочется, не только изымать средства из казны на "красивую" жизнь, но и возможность обеспечивать свое потомство награбленным на много лет вперед, а также продвигать, как правило, свое бездарное потомство во власть, и если удастся, то сделать ее наследственной.
  На эти тезисы может последовать возражение: многие правители были культурными людьми, прославившимися своими славными деяниями, которых до сих пор ставят в пример нынешнему поколению
  Поэтому они просто не могут быть банальными убийцами, ворами, сибаритами и похотливыми особями.
  Посмотрим на конкретных примерах поведения самых известных и прославленных властителей - каким предпочтениям они отдавались, то есть, что прежде всего привлекало этих персон и для чего.
  Нами выбраны в качестве примеров такие исторические персоны, как всем известные и весьма уважаемые большинством населения Цезарь, Наполеон, Черчилль, президент США Джон Кеннеди.
  2. Анализ персонажей.
  2.1. Гай Юлий Цезарь (100 - 44 до н. э.)
  I
  Цезарь - самый почитаемый, благородный, наделенный многими талантами, гениальный полководец, завоевавший всю тогдашнюю - граничащую с Римской республикой Европу, правитель, проведший ряд прогрессивных реформ в стране, фактический основатель громадной Римской империи. С него брал пример Наполеон. Его тактику и стратегию изучали все великие полководцы. Его имя стало аналогом царских титулов. До сих пор вся образованная публика млеет при его упоминании.
  Но - хотелось бы знать, что двигало этим человеком в его свершениях на самом деле ?!
  Цезарь родился в знатной, но небогатой семье. Получил неплохое по тем временам образование. Отец рано умер. Гаю Цезарю было тогда только 16 лет. Он стал во главе семьи, что подвигло его к самостоятельности и способности брать на себя принятие важных решений.
  Возможно, уже тогда зародились его амбиции: стремление к власти - раз он знатен, и стремление к обогащению - не должно такому человеку, как он, быть бедным, тем более, что деньги открывают путь к власти - кого-то можно подкупить, да и свою независимость можно продемонстрировать для публики. Вместе с тем само достижение власти гарантирует практически нелимитированное распоряжение ресурсами государства.
  Однако Цезарь начал с малого: он отправился на военную службу сначала в Вифинию, где неплохо проявил себя, и был удостоен гражданской короны - почетной военной награды. Затем он был перемещен в Киликию на войну с Митридатом, но после смерти своего противника Суллы вернулся в Рим для участия в политической борьбе, то есть на самом деле - для обретения власти в государстве. Это был 78 год до н. э., и Цезарю было всего 22 года от роду.
  Уже примерно в 72 г. до н. э. он был избран военным трибуном (командная должность, позволяющая командовать легионом), в 69 г. до н. э. он стал квестором (помощник консула и казначей). В 66 г. до н. э. Цезарь был избран курульным эдилом, в чьи обязанности входила организация городского строительства, транспорта, торговли повседневной жизни Рима.
  Таким образом, он приобретал всё большую популярность у народа. В частности, в 65 г. до н. э. он организовал с необыкновенной роскошью гладиаторские бои.
  В 64 г. до н. э. Цезарь возглавил постоянный уголовный суд по делам разбоя, а в 63г. до н. э. занял высшую должность в системе римских религиозных магистратур, став великим понтификом. Ради этой престижной пожизненной должности ему пришлось подкупить все группы избирателей, затратив на это колоссальные суммы. Но его кредиторы не поскупились, понимая гарантированный возврат денег, поскольку эта должность привлекла к нему всеобщее внимание и обеспечила успех в политической карьере.
  Действительно, в 63г. до н. э. Цезарь получил должность наместника в Испании, где ему удалось попрактиковаться в усмирении местных племен (лузитанцев), а за счет ограбления ряда городов и храмов собрать значительные суммы для возврата долгов кредиторам.
  Таким образом, интригами, подкупом, родственными связями, военными успехами, периодическими щедрыми подачками плебсу, в немалой степени сообразительностью, организаторскими талантами и решительностью, а также успешным устранением конкурентов, основным из которых был знаменитый полководец Гней Помпей, Цезарь выдвинулся на первое место в Римской республике, став сначала одним из консулов (59 г. до н. э.), а после победы над Помпеем - полновластным диктатором.
  В промежутке между первым консульством и диктаторством Цезарь в качестве проконсула начал захватнические войны в Галлии, захватив в итоге к 50г. до н. э. территории современной Франции и частично - Германии и Бельгии. Грабеж новых территорий дал Цезарю астрономические суммы, которые в немалой степени способствовали успешному ведению им гражданской войны.
  Властолюбие Цезаря было, с одной стороны, реалистичным - он не пожелал принимать царский титул, по-видимому, не интересуясь внешними атрибутами власти. Имея все полномочия управления и гордясь собой, он ответил как-то на предложение стать царем: "Я Цезарь, а не царь!" [3, с. 33].
  С другой стороны, он считал собственные интеллектуальные способности и свершения уникальными и поэтому не препятствовал всевозможным почестям в свою честь, вплоть до "...пожизненной диктатуры,... отца нации,... изваяния рядом с богами..." [3, с. 32]; в управлении государством делал, что хотел, например, "...вопреки отечественным обычаям назначал должностных лиц на много лет вперед,..." [3, с. 32]; "...надменны были и его открытые высказывания..." [3, с. 32]; он также с открытым презрением относился к сенаторам, не учитывая давно сложившиеся республиканские традиции государства.
  Поэтому, как пишет Светоний: "Уже и народ не был рад положению в государстве: тайно и явно возмущаясь самовластием, он искал освободителей" [3, с. 34].
  Сложился заговор нобилей во главе с Брутом и Кассием, и Цезарь был убит.
  II
  По свидетельству Светония Цезарь имел немало способностей: "В красноречии и военном искусстве он стяжал не меньшую, если не большую славу, чем лучшие их знатоки... Цицерон называет его слог изящным, блестящим... О "Записках" Цезаря Цицерон так отзывается: "Записки, им сочиненные заслуживают высшей похвалы: в них есть нагая простота и прелесть, свободные от пышного ораторского облачения... Самые длинные переходы он совершал с невероятной быстротой, налегке... реки преодолевал вплавь или с помощью надутых мехов... Он никогда не вел войска по дорогам, удобным для засады, не разведав предварительно местности... Никогда никакие суеверия не вынуждали его оставить или отложить предприятие... В сражение он вступал... иногда в самую жестокую непогоду, когда этого меньше всего от него ожидали... Если успех колебался, он отсылал прочь лошадей, прежде всего - свою, чтобы воины держались поневоле, лишенные возможности к бегству..." [3, с. 26-28].
  Тот же Светоний свидетельствует о его невзыскательности: "Вина он пил очень мало... в отношении еды... был неприхотлив..." [3, с. 25].
  Далее, Светоний отмечает отнюдь не свирепый нрав Цезаря: "К друзьям он был всегда внимателен и добр... ...вражды у него ни к кому не было настолько прочной, чтобы он от нее не отказался с радостью при первом удобном случае..." [3, с. 30-31].
  Однако на самом деле, кроме доминирующего в нем властолюбия, им владела и страсть к стяжательству: "Бескорыстия он не обнаружил ни на военных, ни на гражданских должностях. Проконсулом в Испании, по воспоминаниям некоторых современников. Он, как нищий, выпрашивал у союзников деньги на уплату своих долгов, а у лузитанов разорил, как на войне, несколько городов, хотя они соглашались на его требования и открывали перед ним ворота. В Галлии он опустошал капища и храмы богов, полные приношений, и разорял города чаще ради добычи, чем в наказание. Оттого у него и оказалось столько золота, что он распродавал его по Италии и провинциям на вес, по три тысячи сестерциев за фунт. В первое свое консульство он похитил из капиталийского храма три тысячи фунтов золота, положив вместо него столько же позолоченной меди. Он торговал союзами и царствами: с одного Птолемея он получил около шести тысяч талантов..." [3. с. 25].
  В качестве пояснения отметим, что один сестерций времени Цезаря был бронзовой (средней) монетой, и по современным оценкам, основанным на известных ценах на рынках Древнего Рима, в пересчете на евро соответствовал 2 евро. Например, на 1 сестерций можно было купить литр столового вина, за ½ сестерция - 1 килограмм хлебы, за 15 сестерциев - тунику, за 1200-2500 сестерциев - раба.
  Один аттический талант приравнивался к примерно 26 килограммам серебра. Поскольку 1 грамм серебра соответствует приблизительно 5,5 современных долларов, то 1 серебряный талант можно оценить в 143 тысячи долларов, хотя, конечно, цены нашего времени и времени Древнего Рима могут сильно разниться, но масштаб всё-таки просматривается.
  Тем не менее, Цезарь прекрасно понимал ценность денег не только как средства для комфортной жизни, строительства дворцов и скупки произведений искусства, чем он, впрочем, не пренебрегал по свидетельствам современников, а он полагал деньги как необходимость для достижения и укрепления своей власти в качестве средства подкупа народа (клиентов и плебса в целом) для собственной поддержки, взяток соответствующим чиновникам и сенаторам для решения возникающих проблем, в частности, назначения на должности, влезая в астрономические долги на сбор сумм для взяток, которые впрочем довольно быстро окупались, а также для ведения войн, победы в которых над заведомо более слабым по военной организации противником (племена галлов, бельгов, германцев), с одной стороны, укрепляли его позиции во власти, а с другой стороны, давали ему громадные суммы вследствие грабежа покоренных народов и племен: "...лишь неприкрытые грабежи и святотатства позволили ему вынести издержки гражданских войн, триумфов и зрелищ" [3, с. 26]
  В частности, в августе 46 года до н. э. Цезарь совершил грандиозный триумф, посвященный сразу четырем победам. В шествии демонстрировали не только венценосных пленников и заложников из покоренных стран, рабы несли сокровища, приблизительно оцененные в 64 000 талантов, что составляет около 10 миллиардов современных долларов.
  Кроме властолюбия и стяжательства, Цезарь был страстным женолюбом: "На любовные утехи он был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин - в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лоллии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея... Но больше всех остальных любил он мать Брута, Сервилию..." [3, c. 24].
  Таким образом, в Цезаре совершенно явно сконцентрировались основные признаки низшего (природно-примитивного) сознания, главным из которых была эгоцентричность в стремлении выделиться и занять ведущее место в иерархии сообщества, ради чего не следует брезговать любыми средствами, не вспоминая о морали. То есть Цезарь был доминантом высокой степени по типу альфа-самца, дорвавшегося до власти и хватающего всё лучшее подряд - от роскоши до множества привлекательных самок, благо властные полномочия это позволяют.
  Приведенные факты указывают также, что кроме доминантности в нем отчетливо проявились еще два свойства низшего сознания - стремление к комфортной жизни с пирами, дворцами и триумфами (наилучшее питание и условия проживания для живых существ), а также стремление оплодотворить как можно больше самок как для собственного удовольствия, так и (неосознанно) для продолжения себя в потомстве (передача собственного генома следующим поколениям).
  2.2. Наполеон Бонапарт. 1769-1821.
  I
  Наполеон считается практически всеми грамотными людьми необыкновенно великим - истинным наследником античных героев, гениальным полководцем, талантливым организатором и правоведом, поставившим мир на новую - более адекватную - основу своим Гражданским кодексом.
  Он заставил всех монархов того времени признать собственное ничтожество перед своими великими деяниями, а Франция, лучшую часть население которой он уничтожил в своих непрерывных войнах за господство над соседями, тем не менее, признала этого корсиканца своим величайшим гражданином.
  Каков же этот гражданин, сделавший себя императором, если посмотреть на него сквозь призму обладания каждым человеком одной из двух обозначенных нами форм сознания - низшей (примитивно-природной, практически неизменной для всех живых существ) и высшей (самосознания, которое возникает только в человеке, и в нем же постоянно развивается в рамках социума). Какая всё же из этих форм сознания в нем преобладала по фактам и результатам его действий?
  Предки Наполеона известны с IX века н. э. - флорентийская ветвь итало-лангобардского семейства, происходящего от графа Вильгельма. В XIII веке представители рода переселились в регион Генуи, а затем - в XVI веке - на Корсику, которая тогда принадлежала Генуе. Так что Наполеон по происхождению итальянец. И до смерти он говорил по-французски с отчетливым акцентом.
  В 1785 году он досрочно закончил Парижскую военную школу и был зачислен младшим лейтенантом в артиллерийский полк. Наполеон поддержал революцию и в 1792 году получил чин капитана. В 1793 году он прибыл в Тулон, осажденный революционной армией, и получил там чин майора. С помощью артиллерии, которой командовал Наполеон, Тулон был взят и ему за заслуги был присвоен звание бригадного генерала. В 1795 году Наполеон применил артиллерию при разгоне в Париже роялистского мятежа и был произведен в дивизионные генералы, а затем назначен командующим войсками тыла. В 1796 году он принял командование Итальянской армией Французской республики.
  Создавая численный перевес в нужном месте и в нужное время Наполеон быстро справился с противником, который использовал устаревшую военную тактику, и очистил от австрийцев почти всю Северную Италию, получив громадную контрибуцию с побежденных. Затем он вытеснил австрийцев полностью из Италии и захватил целый ряд ее регионов, включая Венецию, Верону, Мантую, Геную. Итальянский поход был успешно завершен. Значительную часть военной добычи он оставил себе, что свидетельствует отнюдь не об отсутствии у него меркатильности.
  В 1798 году Наполеон отправился завоевывать Египет, как предполье к завоеванию Индии. Эту задачу он успешно выполнил, но в Сирии потерпел неудачу и, бросив армию, отправился во Францию. Это знаковое событие, как и то, что он бросил армию после перехода через Березину, когда надо было как-то исправлять крушение его планов в России, свидетельствует о непреходящем эгоцентризме Наполеона, когда он ради карьерных соображений легко жертвовал целыми армиями. Помимо того, Наполеон вывез из Египта массу предметов искусства и других сокровищ, часть которых оставил себе.
  Кризисная ситуация во Франции в 1799 году из-за военных поражений и экономической слабости страны вызвала заговор против правящей Директории, и заговорщики пригласили популярного генерала Бонапарта принять участие в заговоре. Переворот был совершен и Наполеон стал первым консулом из трех - главой исполнительной власти.
  Так, воспользовавшись своей популярностью и военной силой в руках, Наполеон захватил власть в стране, о чем он сначала и не мог мечтать, но, видимо, почувствовав после Итальянского похода свою силу и слабость Директории, он только ждал подходящего момента.
  Способностей для управления, формулирования законов и ведения военных действий у него хватало, а примером ему служил Цезарь, чью биографию и книги он тщательно изучил.
  Несколько победных сражений позволили Наполеону отобрать у австрийцев Северную Италию, завоеванную Суворовым для них и получить контроль над Италией и Германией. В 1802 году война с коалицией Австрии и Великобритании была закончена. Тогда же Наполеон приобрел у Испании Луизиану, расширив тем самым колониальные владения Франции.
  Административная реформа Наполеона позволила решить проблемы сбора налогов и набора рекрутов, а также обозначила структуру государства, близкой к современной.
  Стремясь укрепить свою власть, Наполеон поставил прессу под контроль, создал мощную полицию и тайную службу, ограничил оппозицию, вернул католицизм, закрепил право на собственность и равенство перед законом, и далее, сделал себя, подобно Цезарю, пожизненным консулом.
  Новый порядок Наполеона состоял прежде всего в поддержке французской буржуазии в ее экспансии за пределы Франции, чему более всего препятствовала Великобритания, у которой имелись аналогичные интересы на внешнем рынке.
  Возникший конфликт не мог не разрешиться войной. Наполеон продал Луизиану США и в 1803 году захватил Ганновер, принадлежащий Великобритании.
  В 1804 году был ратифицирован Гражданский кодекс Наполеона, смысл которого лично для Наполеона состоял в укреплении его власти как гарантии сохранения гражданских прав, прав собственности на землю крестьян и тех, кто купил во время революции конфискованные земли церкви и эмигрантов.
  Таким образом, становится понятно, что основным стремлением Наполеона является не что иное как властолюбие, подтверждением чего является устранение им в то же время основных соперников - генералов Пишегрю (был удавлен в тюрьме) и Моро (был выслан из страны).
  В связи с этим вполне логичным становится провозглашения им себя императором французов, чтобы войти в сообщество остальных монархов, но это ему не удалось, хотя Наполеон очень старался, полагая, что великие деяния могут заменить наследственное патрицианство.
  В 1805 году, видя нарастающую мощь Франции, почти все страны остальной Европы под водительством Великобритании начали войну с ней, и потерпели поражение, благодаря чему Наполеон получил не только новые территории, но и около 65 миллионов франков от Австрии. Пруссия также потерпела поражение и от нее Наполеон получил 159 миллионов франков контрибуции. В итоге, к 1807 году почти вся Европа оказалась в руках Наполеона. Независимыми странами остались только Россия и Великобритания, причем Испания и Россия были фактически союзниками Франции в той роли, в которой они играли в континентальной блокаде Великобритании. На Португалию, отказавшуюся подчиниться Наполеону, была наложена контрибуция в 100 миллионов франков.
  В Испании и Португалии начались волнения, перешедшие в войну с Францией, которая одержала победу в этой войне, но не полную, так как военные действия перетекли в партизанскую войну.
  В 1809 году началась война Франции с Австрией, в которой Австрия потерпела поражение.
  Неустойчивость империи Наполеона, включавшей в себя почти все страны Европы, показала его неудачная война с Россией, после поражения в которой от Наполеона сначала откололась Пруссия, а затем Австрия и Швеция. После поражения в "Битве народов" под Лейпцигом (конец 1813 года) Наполеон в апреле 1814 года отрекся от престола.
  В начале 1815 года Наполеону удалось бежать с острова Эльбы и восстановиться на престоле на 100 дней, по истечению которых он потерпел под Ватерлоо окончательное поражение и был сослан на остров Св. Елены, где и скончался в 1821 году.
  II
  Наполеон был крайне амбициозен, как показывает вся его биография. Он не только всегда стремился к власти и не боялся нести ее немалое бремя, но и стремился вернуть власть даже в безнадежных обстоятельствах, затеяв побег с острова Эльба, поскольку должен был понимать, что гарантированно проиграет превосходящим силам противостоящих ему держав.
  В самом начале своего восхождения, Наполеон без особых колебаний воспользовался слабостью Директории и захватил власть, которую удерживал около 15 лет, но, как и Цезарь, своим пренебрежением к оппозиции в виде законных государей Европы, после неудачного военного похода в Россию быстро покатился вниз, и уже через два года потерял власть и корону.
  Амбиции Наполеона нашли первоначальное основание благодаря его военным успехам в Италии: "После Лоди, -скажет в последствие Наполеон, - я стал относиться к себе не как к рядовому генералу, а как к человеку, призванному повлиять на судьбу народа..." [4, с. 32].
  С течением времени его пребывание у власти и полная бесконтрольность действий выразились в презрении к окружающим и преувеличенном мнении о собственной особе, что в животном мире неизбежно ведет альфа-самца к поражению ввиду недооценки ситуации при неизменной конкуренции. И зазнавшийся Наполеон, понадеявшись на собственную оценку ситуации, организовал два провальных похода - на Испанию и в Россию, которые стали началом его падения.
  Французский историк Ж. Тюлар подтверждает факт гротескно преувеличенного мнения Наполеона о себе в своей книге о нем следующими словами Наполеона: "Не для того я взял на себя труд управления Голландией, чтобы прислушиваться к мнению амстердамской черни или поступать так, как угодно другим... Подвластные мне народы Италии хорошо меня знают и должны помнить, что в одном моем мизинце больше ума, чем во всех их головах, вместе взятых" [4, с. 286].
  Эти тирады Наполеона ясно показывают, к чему приводит самовластие зазнавшегося доминанта, несмотря на очевидные таланты и способности, - к преувеличению собственной значимости, утрате способности адекватно оценивать ситуацию и суть вещей, то есть к ошибкам и последующему упадку и разложению всего, что он создал для себя. А это означает в условиях конкуренции при наличии сильной оппозиции как внутри страны, так и вовне ее, неизбежную потерю власти.
  Здесь просматривается аналогия с Цезарем в отношении поведения последнего перед тем, как заговорщики убили его.
  Действительно, склонность низшего сознания к сугубо материальному: власти, почестям, прославлению, обогащению, удовольствиям, характерная для этих властителей, несмотря на высокий уровень их интеллекта, затемняющая альтруизм самосознания с его состраданием к слабым, стремлением к духовным ценностям и высоким идеалам, которые действительно только мешают в той банке с пауками, которая составляет сущность власти, ничего большего не может предложить человеку, кроме, по сути, животного - приятной еды, комфорта, ласковых самок и возможности пинать подвластных в сознании собственной значимости и якобы влияния на мировые события, что отчасти, и происходит, но сугубо локально, не отражаясь на общем течении ускоряющегося времени технологической цивилизации.
  Собственно, узурпатору и выскочке Наполеону помогли удержать более десяти лет власть не только и не столько его военные успехи, а внутренняя обстановка в постреволюционной Франции. Ее национальной буржуазии требовались новые рынки для сбыта продукции, крестьяне и мелкая буржуазия хотели закрепления прав на собственность, захваченную ими у аристократов после революции. Кроме того, необходимо было зафиксировать устранение феодализма в новых законах, в частности, в отмене сословий, равенстве граждан перед законом, религиозной терпимости, а также оздоровить финансы, образовать новую администрацию и т. д.
  Именно это и сделал Наполеон, показав пример всему феодальному миру, чего можно достигнуть в короткое время благодаря своевременным и адекватным реформам.
  Тем не менее, его чрезмерные амбиции, неадекватность самовластия, которое он организовал для себя, сила конкурентов и предательство французских буржуа и нового дворянства, усталость населения от войн устранили его от власти, сделав и героем, и вместе с тем самым великим неудачником новой истории.
  Как и все властители, Наполеон считал, и к этому также его подвигали безусловные военные таланты, главным способом укрепления и удержания власти ведение грабительских войн, в ходе которых можно не только приобрести популярность своими победами, но и существенно обогатиться военной добычей, а часть ее раздать для всё того же укрепления собственных позиций во власти.
  Однако оборотной стороной войн являются потери живой силы. На численность этих потерь указывается в одной из французских энциклопедий: "Жертвами наполеоновских войн стали по меньшей мере 5 миллионов человек - военных и гражданских лиц" [5. P. XVII-XVIII].
  Биограф Наполеона Ж. Тюлар пишет: "В 1813 году французы, у которых стали призывать в армию 16-летних сыновей, прозвали Наполеона людоедом" [4, с. 321].
  Таким образом, в жертву своему властолюбию и амбициям Наполеон принес невиданное ранее множество жертв войны, да и сама Франция стала жертвой его амбиций, превратившись из ведущей во второстепенную державу, уступившую Великобритании первенство и в Европе, и в мире.
  Как и Цезаря, безденежного поначалу Наполеона не миновала страсть к богатству, роскоши и прочим атрибутам "сладкой" жизни в полном соответствии с инстинктивным желанием любого живого существа как можно лучше устроится для получения наиболее приятных ощущений.
  Он жил в стильных дворцах, окруженный многочисленной прислугой и образованным им новым дворянством в галунах, эполетах и золоте.
  Правда, денег на всю эту роскошь у него хватало, поскольку во всех походах Наполеон занимался неприкрытым грабежом, вывозя из Италии, Египта, оккупированных стран Европы золото, украшения, предметы искусства в астрономических количествах.
  Другим его инстинктивным желанием, как и у Цезаря, несмотря на занятость Наполеона военными и государственными делами, было перенесение собственного генома с помощью привлекательных самок в будущее.
  Согласно Э. Робертсу [6], Наполеон с декабря 1804 года по август 1813 года подарил своим любовницам, которых было не менее 21, свыше 480 тысяч франков. Это составляет почти 10 миллионов долларов в современном эквиваленте.
  Кроме законного наследника от второй жены Марии-Луизы Австрийской он имел сына от актрисы Элеоноры Данюэль де ла Плень, сына от Марии Валевской и дочь от Франсуазы Марии Леруа. Однако тут ему не повезло - его законный наследник ничего не унаследовал и рано умер, а остальные дети в течение их жизни ничего особенного не совершили.
  2.3. Уинстон Черчилль. 1874-1965.
  I
  Высокородный аристократ, величайший политик, остроумный чудак, гурман, трудоголик и нобелевский лауреат. Таким видится Черчилль историкам, а с их подачи и всей прочей публике.
  Сами британцы назвали Черчилля в 2002 году величайшим человеком за всю историю своего государства.
  Чтобы узнать, так ли это, неплохо бы рассмотреть по действиям Черчилля его натуру, то есть определить, к чему он на самом деле стремился - высоки ли были его цели или низменны?
  Уинстон Черчилль родился в 1874 году в одном из поместий герцогов Мальборо. Он был третьим сыном седьмого герцога Мальборо.
  Его семью нельзя было отнести к богатой, и ему в дальнейшем приходилось самому искать источники дохода.
  Сначала он попробовал себя на военной стезе, закончив военное училище и даже поучаствовав в нескольких конфликтах и войнах. Числясь на действительной военной службе, он также попробовал себя в журналистской деятельности. Увидев, что последняя у него получается лучше, он оставил мечты о военной карьере, предпочитая освещать в прессе военные конфликты, пользуясь связями своих высокопоставленных родственников и получая неплохие гонорары за корреспонденции и книги, совершенствуясь в своей литературной профессии.
  В ходе этой кипучей деятельности, Черчилль, не обделенный энергией, поднаторевший в журналистской работе и общении с разными кругами общества, имеющий разнообразные связи в высшем свете, понял, что известность, деньги, славу, максимально возможный комфорт, почтение потомков и, самое главное, - власть над людьми легче всего обрести при некоторой ловкости, способностях и связях в политике, тем более что туда по тропе еще собственного отца - тот был канцлером казначейства Великобритании - у него была прямая дорога.
  Уже в возрасте 25 лет Черчилль попытался занять место от Консервативной партии в Палате общин, но неудачно, не рассмотрев недовольства избирателей данного округа принятым по инициативе консерваторов "Закона о церковной десятине" (The Clerical Tithes Bill), который предоставлял англиканской церкви финансирование из местных налогов.
  После этого Черчилль принял активное участие в англо-бурской войне. Побег из плена сделал его знаменитым, и он получил несколько предложений баллотироваться в парламент. Не преминув этим воспользоваться, Черчилль в середине 1900 года впервые прошел в Палату общин от Консервативной партии.
  Через четыре года Черчилль счел более выгодным, по-видимому, из соображений карьеры, а также из-за некоторых расхождений по целому ряду политических проблем, перейти в Либеральную партию.
  Его надежды оправдались, и уже в конце 1905 года Черчилль был назначен заместителем министра по делам колоний, а в 1908 году он стал министром торговли и промышленности. При нем был принят закон о минимальной заработной плате, в соответствии с которым в Англии впервые устанавливались нормы продолжительности рабочего дня и оплаты труда, что можно отнести к позитиву в политической деятельности Черчилля.
  Один из самых влиятельных постов в Британии - пост министра внутренних дел - Черчилль получил в 1910 году. Заработная плата министра составила 5000 фунтов в год, и Черчилль не преминул сразу же забросить свою литературную деятельность, показав тем самым свои истинные жизненные приоритеты - страсть к комфорту и прочим атрибутам "сладкой" жизни благодаря деньгам, несмотря на бремя власти и соответствующие хлопоты.
  Однако не это оказалось самым главным для него. Пост министра предоставил возможность Черчиллю непосредственно проявлять свою власть над людьми, и формы этого проявления характеризуют его как жестокого, самолюбивого деспота, презирающего "низшую" публику и не считающегося с возможными жертвами.
  Подтверждением этого являются его действия в 1911 году во время забастовки моряков и портовых работников. Черчилль направил на подавление беспорядков морских пехотинцев и приказал открыть по толпе огонь [7].
  В дальнейшем угрозы всеобщей забастовки благодаря действиям Ллойд Джорджа удалось избежать, но Черчилль в разговоре с ним выразился так: "Я с большим сожалением узнал об этом. Было бы лучше продолжить и задать им хорошую трепку" [8].
  В конце 1911 года Черчилль получил пост Первого лорда Адмиралтейства и немедленно занялся модернизацией флота для подготовки его к будущей войне. Для замены угля нефтью он инициировал выделение более двух миллионов фунтов на приобретение 51% Англо-Иранской нефтяной компании, тем самым автоматически сделав регион Персидского залива зоной стратегических интересов Великобритании.
  Действия Черчилля в ходе I Мировой войны были в основном неудачными. Антверпен, который он пытался защитить, пал, Дарданелльская операция, одним из инициаторов которой он был в 1915 году, катастрофически провалилась. Черчилль получил отставку. Однако в 1917 году был назначен министром вооружений, а в начале 1919 года военным министром и министром авиации.
  Так же неудачными были действия Черчилля в отношении большевистской России, которую как нового возможного конкурента Британской империи он желал задушить в колыбели, поскольку все его попытки покончить с большевиками через интервенцию британских войск закончились неудачей.
  В 1921 году Черчилль был назначен Министром по делам колоний и подписал Англо-Ирландский договор о создании независимого Ирландского государства. Правительственная коалиция либералов и консерваторов распалась, и Черчилль потерпел несколько поражений в попытках пройти в парламент от Либеральной партии. Он думал недолго, резонно выбрав наиболее выгодное из карьерных соображений решение, и в 1924 году перешел в стан консерваторов.
  Его ожидания оправдались, и он в 1924 году получил вторую должность в государстве - канцлера казначейства. Черчилль и тут провалил процедуру возвращения экономики страны к золотому стандарту и повышению ценности фунта стерлингов. Произошла дефляция, удорожание британских экспортных товаров, начался экономический спад, возникла массовая безработица.
  В итоге, Черчилль не получил приглашения войти в правительство, и с 1931 года вынужденно вернулся к литературному труду.
  Вместе с тем он по-прежнему состоял в парламенте и выступал против умиротворения Гитлера, прекрасно понимая, кто за ним стоит, и что задачей Гитлера является не только захват чужих территорий и подавление большевизма, но и выдвижение Германии на ведущую роль в мире под лозунгом очищения человечества и организации нового - наиболее "прогрессивного" - фашистско-расистского порядка.
  В связи с этим, после начала войны вполне естественным было смещение прежних лидеров умиротворения и назначение Черчилля премьер-министром страны, который сможет организовать сопротивление агрессору.
  Для победы на Германией была создана антигитлеровская коалиция в составе СССР, Великобритании и США, ресурсы которой намного превосходили ресурсы Германии с ее сателлитами, поэтому победа коалиции в войне была обеспечена.
  Однако Черчилль неутомимо трудился не только для победы над Германией, но над истощением ее основного соперника - большевистской России, открыв второй фронт вместе с Рузвельтом только в конце войны (1944 год), а после окончания войны в своей речи в Фултоне призвав к холодной войне и искоренению большевизма, то есть к устранению последнего соперника англосаксов в мире.
  Мало того, примитивно-низменная сущность Черчилля проявилась в совсем некорректном с точки зрения цивилизованного человека призыве в разговоре с президентом США Трумэном в 1947 году нанести превентивный ядерный удар по СССР, который "стер бы с лица земли" Кремль и превратил бы Советский Союз в "малозначительную проблему", обосновывая это предложение тем, что у агрессивного СССР пока нет атомной бомбы. [9].
  Как это ни парадоксально, но победа над Германией привела к карьерному поражению Черчилля, который не стал снова премьер-министром из-за победы на выборах лейбористов. Вся его бурная деятельность не спасла Британскую империю от развала, и этот развал ускорила война, поскольку урон от нее был невосполним. Разорение хозяйства не только самой Англии, но и ее колоний, выросший до астрономических размеров внешний долг - в основном США, отсутствие внятных предложений по подъему хозяйства привели не только к отставке Черчилля, не только к обнищанию жителей метрополии и ее колоний, но и быстрому развалу всей империи, замене мировой валюты - фунта - на доллар США, и превращению Великобритании во второстепенную державу, вместо которой в мире ведущей стала ее бывшая колония - США.
  Властолюбие Черчилля было таково, что, несмотря на возраст (76 лет) и явную неспособность выполнять обязанности премьера (инсульты, сердечная недостаточность, глухота), он числился премьер-министром с 1951 до 1955 года, отказываясь от отставки.
  К тому же годы его руководства и на этот раз были неудачными для населения Великобритании из-за того, что предложенное им сокращение расходов за счет уменьшения ввоза продовольствия и промышленного сырья привело к росту цен на предметы первой необходимости.
  Работа над военными мемуарами в то время, когда Черчилль был не у дел, была в основном конъюнктурной, так как о всех шести томах своей книги "Вторая мировая война" сам он заявил, что я не пишу книгу, я делаю состояние.
  Действительно, биограф Черчилля М. Гилберт пишет, что это амбициозное издание стало для него настоящим предприятием, в котором он использовал множество людей: военно-морских, военных и военно-воздушных экспертов, ученых, историков, литераторов, делавших огромную работу: отбор материалов, проверку фактов, подготовку справок. Кроме этого, на Черчилля в две смены работала группа подготовленных секретарей. А сверх того, пользуясь возможностью войти в историю, Черчиллю охотно помогали своими воспоминаниями по частным поводам бывшие военные, политические деятеля и бизнесмены, причастные к военным событиям [10].
  Естественно, многие англоязычные журналы стали печатать эту работу, причем только один журнал "Лайф" заплатил Черчиллю 2 миллиона долларов за право публикации. В течение долгих лет этот шеститомник выходил отдельными изданиями в течение десятков лет. Не удивительно, что столь известная персона, как Черчилль обошла даже действительно талантливого прозаика Э. Хемингуэя, и Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе в 1953 году.
  В 1965 году, после смерти Черчилля, газета "Санди таймс" заметила: "Очень немногие авторы в двадцатом столетии получили больше денег от своих книг, чем Черчилль" [11, c. 24].
  Умер Черчилль от очередного инсульта 24 января 1965 года и был похоронен с государственными почестями.
  II
  Черчилль в начале своей политической деятельности еще не закоснел в полной и окончательной любви к себе и своему клану. Поэтому он поддерживал социальные реформы, проводившиеся правительством либералов в начале ХХ века. В частности, в 1908 году он стал инициатором закона о минимальной заработной плате, который устанавливал нормы продолжительности рабочего дня и оплаты труда.
  Мартин Гилберт в предисловии к своей книге о Черчилле [10] характеризует его так: "Проницательный, рассудительный и осторожный политик, Черчилль при этом был всегда сторонником смелых действий. Одним из его величайших талантов было исключительное владение словом, любовь к языку, что позволило ему красноречиво и доступно излагать важнейшие вещи, убеждать и вдохновлять людей. Он обладал прекрасным чувством юмора".
  Черчилль имел и творческое воображение. В частности, он предложил разбрасывать фольгу с самолетов, чтобы сбить радары немцев, высказал идею создания трубопровода под Атлантическим океаном, предложил конструкцию навигационного прибора для летчиков, не без успеха занимался журналистикой и литературой, получив в итоге Нобелевскую премию.
  Надо также сказать, что в немалой степени его энергия и жесткое управление страной в войне с гитлеровской Германией позволили мобилизовать Великобританию, несмотря на жертвы и лишения, на всемерную борьбу с противником, увенчавшуюся успехом.
  Однако первостепенной целью Черчилля было достижение высшей власти в стране, да и, по возможности, в мире, раз в Британской империи не заходит солнце. Этой цели он следовал неизменно до последнего премьерства, находясь уже в совершенно немощном состоянии, но отказываясь уйти на покой.
  Черчилль однажды признался своей матери: "Если я не преуспею, для меня это будет катастрофой! Неудачи разобьют мне сердце, ведь амбиции - моя единственная опора" [12].
  А один из известных премьер-министров Великобритании - Ллойд Джордж, работавший с Черчиллем, охарактеризовал Черчилля персоной, которая готова сделать барабан из кожи собственной матери, чтобы пробарабанить марш в свою честь.
  Примером для Черчилля в его стремлении к высшей власти был Муссолини.
  Пьер Мильза отмечает в своей книге "Муссолини" слова Черчилля о нем: "Муссолини - величайший из живущих законодателей" [13].
  А на одной из пресс-конференций в Риме в январе 1927 года Черчилль сказал: "Если бы я был итальянец, уверен, что я был бы полностью с вами от начала и до конца вашей победоносной борьбы против зверских аппетитов и страстей ленинизма" [10, гл.22].
  Для карьерного продвижения Черчилль активно пользовался своими связями в высших кругах общества.
  В качестве примера можно привести один случай общения Черчилля отнюдь не с простыми людьми, а исключительно полезными для его амбиций и устремлений: "В марте 1907 г. Черчилль отправился отдыхать в Биарриц, в величественный замок своего друга барона де Фореста и его отца, барона де Хирша. "Король ежедневно обедает или ужинает с нами", - писал Черчилль". Из Франции Черчилль перебрался в Италию, где предпринял второе автомобильное путешествие, на этот раз с новым другом, Ф. Э. Смитом, членом парламента от консерваторов, остроумным и блестящим человеком, который быстро стал его ближайшим товарищем, несмотря на политические разногласия. Из Италии они поехали в замок де Фореста в моравском Эйхгорне, где развлекались охотой на зайцев и куропаток" [10, гл. 9].
  Власть требовалась Черчиллю не только сама по себе, но она предоставляла множество других возможностей, в частности, получать неплохие деньги за счет коррупции, чем он неоднократно пользовался.
  Черчилль, не имевший капиталов, но желавший жить в роскоши, оказывал услуги банкирам, получая за это соответствующую мзду.
  Севастьянов А. Н. в своей книге о Черчилле пишет следующее: "Еврейский банкир Кассель обеспечил ему участие в выпущенном японским правительством займе на сумму в 10000 фунтов (в нынешних деньгах - 500000 фунтов стерлингов). Черчилль написал своему брату Джеку об этой финансовой операции: "Я надеюсь получить от этого небольшую прибыль". В 1905 году Кассель оплатил меблировку в холостяцкой квартире Черчилля в лондонском районе Мэйфэр. Финансовая поддержка Касселя была постоянной. Доходы от акций железной дороги "Этчисон, Топека и Санта-Фе", купленные им для Черчилля в 1907 году, позволили политику оплачивать услуги машинистки. Когда Черчилль в 1908 году женился на клементине, Кассель подарил им на свадьбу 500 фунтов стерлингов, то есть около 25000 фунтов в пересчете на нынешние деньги" [11, с. 20].
  В годы Первой мировой войны для производства взрывчатых веществ в Великобритании в огромном количестве (тридцать тысяч тонн) потребовался ацетон, отсутствовавший на рынке. Государство готово было платить за него сполна, не торгуясь... Вейцман, руководитель Еврейского агентства, получил из рук Черчилля монополию на производство ацетона в масштабах всей империи. Можно представить себе, какую сказочную прибыль приносят подобные контракты! [11, с. 21.].
  "... сэр Роберт Уэйли Коэн попросил его стать посредником на переговорах с британским правительством о слиянии его частных нефтяных компаний с Англо-Персидской нефтяной компанией, в которой держателем большинства акций являлось британское правительство... Черчилль согласился представлять компании Коэна на переговорах с британским правительством. За свое посредничество он получил 5000 фунтов - сумму, эквивалентную годовой зарплате члена кабинета министров" [11, с. 22].
  Черчилль как истый доминант-властолюбец не мог не вести или, по крайней мере, сопровождать войны и локальные конфликты, что не только должно было поддерживать его имидж великого стратега, но и укреплять позиции во власти в качестве борца за интересы Британской империи.
  В частности, он приложил немалые усилия по созданию перманентной конфликтной ситуации в Палестине - территории, подмандатной Британии, фактически столкнув евреев и арабов для того, чтобы в дальнейшем "ловить рыбу в мутной воде", проложив путь не только для Британии, но и для США к беспрепятственному фактическому распоряжению богатейшими нефтяными ресурсами этого региона.
  Что касается Второй мировой войны, то Черчилль, будучи главой своей страны, по согласованию с Рузвельтом всячески затягивал эту войну, резонно считая ее итогом ослабление своих противников - СССР и Германии. Конечно, он имел в виду интересы Британии и США, то есть англосаксов и себя самого как их защитника.
  Черчилль не дает пощады своим противникам и участвует в целом ряде карательных операций и войн: он воюет с бурами в англо-бурской войны, едет на Кубу, где подавляют восстание Хосе Марти, участвует в карательных операциях в Судане, репрессиях против ирландцев, сомалийцев, родезийцев, яростно борется с большевиками.
  Но самым большим его "достижением" был бенгальский голодомор в Индии в 1943-44 годах, фактически организованный им, в котором по оценкам самих индийцев погибло около 7 миллионов человек.
  Сравнительно недавно, журналист и аналитик по международным вопросам Ракеш Кришнан Симха в интервью изданию Sputnik изложил некоторые подробности этого очередного жесточайшего деяния Черчилля, для которого индийцы, по-видимому отношения к людям не имеют.
  Обильный урожай продовольственного зерна, собранного в Бенгалии в 1942 году, англичане вывезли практически весь в метрополию. Цены на рис повысились, и к июню 1943 года он стал недосягаем для миллионов бедняков этого региона, и за сравнительно недолгое время миллионы людей погибли тихой смертью, поскольку помощи им ожидать было не от кого.
  Член комиссии по расследованию причин голода У. К. Эйкройд описал все ужасы массовой голодной в своей книге с саркастическим названием "Победа над голодом".
  А упомянутый выше Симха в своем интервью охарактеризовал общее отношение Черчилля к индийцам следующим образом: "Уинстон Черчилль просто был последним из многих кровожадных деспотов, которые контролировали судьбу Индии в течение более чем 200 лет британского правления. Он говорил: "Я ненавижу индусов. Они озверевшие люди со звериной религией".
  Кроме того, Черчилль организовал во конце Второй мировой войны совершенно бессмысленное убийство более ста тысяч человек в Дрездене направив 800 бомбардировщиков на беззащитный город. Никакие военные цели это нападение не оправдывают. Возможно, он хотел тем самым отомстить Германии за бомбардировку Лондона и Ковентри, но нельзя же ставить себя на одну доску с фашистами, хотя получилось именно так.
  Таким образом, Черчилль между войнами, а также в ходе войн расстреливает, сжигает, подавляет, морит голодом и своих, и чужих якобы в государственных интересах, а на самом деле в соответствии с доминирующими в нем звериными инстинктами, которые характерны для всех властителей, которым нельзя попадать в руки: еще в галльских войнах Цезарь методично уничтожал кельтское население, похваляясь этим, а Наполеон не обращал внимания не только на страдания и многочисленные жертвы среди мирного населения в ходе своих войн, но и не жалел своих солдат, большая часть которых погибла не в бою, а от болезней, ран, неблагоприятных климатических условий ( мороз в России или жара и чума в Египте и Сирии), или была просто брошена на произвол судьбы в той же России и в Африке.
  Личный и корпоративный эгоизм, соответствующий животному эгоцентризму, а также подозрительность и предубеждение, соответствующие животной осторожности, ярко выразились в явной ненависти и презрении к иным сообществам: "Я не считаю, что собака на сене имеет какое-либо право на сено, даже если она долго на нем лежала. Я не признаю за ней такого права. Я не признаю, например, что большая несправедливость была совершена по отношению к красным индейцам Америки или черным аборигенам Австралии. Я не признаю, что несправедливость была совершена по отношению к этим людям, потому что более сильная раса, более высокоразвитая раса, более мудрая раса, скажем так, пришла и заняла их место" [14].
  При этом ненависть Черчилля к иным цивилизационных подходам и сообществам достигала самого высокого градуса.
  В частности, он, не потерпев соперничества Германии с Британской империей, боролся всеми силами против нее в I Мировой войне, а во II Мировой войне он использовал все возможности, чтобы уже низвести Германию на самое дно, превратив ее мирное население в трупы, а города в руины тотальными бомбардировкам городов, и предложив разделить Германию на десятки мелких государств, чтобы уже навсегда избавиться от этого соперника на мировой арене.
  Большевиков он ненавидел с той же силой, пытаясь с помощью интервенции уничтожить их после 1917 года, а после II Мировой войны в 1945 году Черчилль поручил британским военным подготовку операции "Немыслимое" - плана войны с СССР, которая должна была начаться в июле 1945 года, а потом, кроме призыва к холодной войне с СССР (Фултонская речь), полагал необходимым уничтожить СССР ядерной бомбардировкой, пока у него нет ядерного оружия. Гилберт приводит его слова по этому поводу: "Если бы я остался премьер-министром, то наверняка смог бы убедить американцев использовать свое новое оружие для сдерживания русских" [10, гл. 36].
  И всё это он делал буквально после недавних объятий и дружеских бесед со Сталиным, что явственно указывает на его лицемерие, соответствующее маскировке у животных, чтобы противник не распознал во время твоих истинных намерений.
  Собственно, его лицемерие подтверждается и в действиях на территории собственной страны.
  Сначала - первые десять лет члена парламента Черчилля полны таких позитивных заявлений как необходимость проявления милосердие к побежденным бурам, критика повышения расходов на оборону.
  Но, как только он был назначен министром внутренних дел, то он стал подавлять выступления против властей с невиданной жестокостью: так были подавлены массовые социальные выступления рабочих, выступления женщин-суфражисток, требовавших равноправия. Жестокости нового министра, который приказывал полицейским обращаться с протестующими как с закоренелыми уголовниками поражались даже его коллеги-консерваторы, а против протестующих докеров и моряков в Ливерпуле в 1911 году он бросил морских пехотинцев, разрешив применять оружие.
  Как и все самцы среди животных, достигшие власти и способные получить то, что им было угодно, Черчилль, благо доходы это позволяли, стал гурманом, потребляя лучшие деликатесы, самый дорогой коньяк и шампанское, кубинские сигары. Он также любил играть в казино, использовал для себя роскошную казенную яхту и отдыхал на самых дорогих курортах мира.
  Что касается женщин, то возможно, он и хотел потреблять их в большом количестве, но в молодости, не имея серьезных средств, не обладая привлекательной внешностью и умением ухаживать за девушками, сначала потерпел неудачу с дочерью высокопоставленного чиновника Памелой Плоуден, которая предпочла ему графа В. Литтона, потом актриса Этель Бэрримор также не решилась выйти за него замуж, наследница богатого судовладельца Мюриель Уилсон так же отвергла предложение руки и сердца с его стороны, а вероятный союз с дочерью премьер-министра Трансвааля Луиса Боты Хелен так и не нашел логического завершения.
  Наконец, неглупый Черчилль понял, что найти контакт с женщинами для него затруднительно по целому ряду причин, одной из которых было его неумение систематично ухаживать за ними.
  Поэтому, когда Черчилль познакомился с Клементиной Хозиер - дочерью драгунского полковника, чья мать была из рода графов Эйрли, и вероятно, была достаточно умна, чтобы рассмотреть в Черчилле перспективного политика, она сочла его выгодной партией для дочери. Черчилль не сопротивлялся, и после всех своих неудач на любовном фронте, да и возраст поджимал - ему было уже 33 года, - он женился на Клементине, к тому же он уже достиг многого в карьере, занимая пост министра торговли в 1908 году. Тем самым он закрыл сомнительную для него проблему секса, и занялся со всей энергией более привлекательным карьерным ростом, проявив неподдельно самый высокий градус доминантности. Причем он сохранил ее до самого преклонного возраста, отказываясь уйти с поста премьер-министра уже в немощном состоянии до самого последнего предела - в 80 лет.
  Отсюда ясно, что несмотря на внешний блеск, в Черчилле, как и в остальных персонажах нашего обзора, собрались все основные свойства низшего сознания: доминантность выразилась в их яростном стремлении к власти; создании наиболее благоприятных условий для себя, отразившись в стремлении к комфортной и благоустроенной жизни, где можно было получать всё лучшее. Что же касается передачи генома, то Черчилль в силу своей занятости и неумения обходиться с женщинами, сконцентрировался на собственной жене, от которой у него было множество детей.
  Все свои таланты и умения, а также неплохой интеллект Черчилль использовал, как это видно из его поступков, несмотря на отвлекающие маневры в виде литературного творчества, для вхождения во власть и закрепления в ней, принимая решения прежде всего не для улучшения жизни хотя бы граждан собственного государства, а для сохранения господства крупных собственников своей страны и международного капитала, служа им, не щадя сил, и получая от них немалые бонусы и привилегии.
  
  2.5. Джон Фицджеральд Кеннеди. 1917 - 1963.
  I
  Кеннеди - самый обожаемый, и не только жителями США, президент этой страны без оригинального названия и с короткой историей, бывшей колонией Англии, которая нынче затмила свою бывшую метрополию, и каждый президент которой, как видится многим, владеет всем миром. Кажется, перед обаянием Джона отступают все его прегрешения по женской части, и трудно поверить, что в своих поступках и государственных деяниях он был неискренним.
  Поэтому интересно всё же непредвзято взглянуть на этот прекрасный образец мужественности и всеобщего обожания со стороны известных фактов, почему-то отставленных в сторону или забытых, и разобраться на этом основании, что же всё-таки им двигало в первую очередь.
  Джон Кеннеди родился в 1917 году в Массачусетсе (Бруклайн) в семье ирландца, католика, богатого предпринимателя и политика Джозефа Патрика Кеннеди.
  Он закончил Гарвардский Университет в 1941 году. Участвовал в боевых действиях в составе военно-морских сил. В звании лейтенанта закончил войну.
  Его интересовала политика, успешная деятельность в которой могла проложить ему путь к высшей власти, а власть, превращая обычного человека в историческую фигуру, о которой складывают легенды, судя по одной его дневниковой записи о Гитлере, интересовала его более всего: "Можно легко понять, как всего через несколько лет, преодолев окружающую его сейчас ненависть, Гитлер превратится в одну из самых значительных личностей в истории. Лелея безгранично честолюбивые замыслы, которые он хотел реализовать в своей стране, он представлял угрозу для человечества. Но тайна, окутывающая его жизнь и смерть, надолго переживет его. Что-то было в нем такое, о чем складывают легенды" [15, с. 69]
  А в продвижении к высшей власти ему реальную помощь мог оказать его отец - один из самых богатых людей США, соратник президента Франклина Рузвельта, который сам в свое время мечтал о высшей власти в США, но не сложилось, но теперь он мог попытаться продвинуть туда своего неглупого, образованного, обаятельного и привлекательного сына. И этот близкий к мафиозным кругам богач совсем не думал о приличиях в гонке к президентству с прожженными политиками, и пускал в ход все средства для достижения цели.
  После окончания войны Кеннеди занялся журналистикой, работая у У. Р. Херста, но оценив свои возможности и наклонности, а также поддавшись уговорам отца, он окунулся в политику.
  Никакие материальные проблемы перед ним не стояли, поскольку клан Кеннеди мечтал о высших политических должностях хотя бы одного из своих представителей, и готов был предоставить немалые ресурсы по достижению далеко идущих целей, конечной из которых был пост президента США.
  В годы президентства Джона Кеннеди капитал клана Кеннеди составлял более 1 миллиарда долларов, от которого Джон Кеннеди получал свой основной доход, а отнюдь не из жалованья президента.
  Интриги и подкуп с самого начала сопутствовали карьере Джона Кеннеди, чем в основном с молчаливого согласия Джона занимался его отец.
  Началось всё это с Палаты представителей. Джозеф Кеннеди начал вести переговоры с конгрессменом Д. М. Кэрли, имеющим трудности финансового и юридического характера. Джозеф предложил оплатить его долги и уладить неприятности с законом, если Кэрли освободит место в Палате представителей. Джозеф позже признался в разговоре с журналистом о начале политической карьеры его сына: "Я просто кое- позвонил, связался с людьми, которых знаю. У меня много знакомых" [16, с. 19].
  В результате действий своего отца, Джон Кеннеди стал представлять округ Бостон в Конгрессе США как конгрессмен от демократической партии (1947 - 53 гг.). Он являлся членом комитета по вопросам образования и трудовых отношений.
  Следующей ступенью прорыва Кеннеди к власти стала борьба за пост сенатора от штата Массачусетс. Перед ним был серьезный соперник - республиканец Генри Кэбот Лодж, внук в прошлом председателя Комитета по международным отношениям в сенате и главным оппозиционером президента США Вудро Вильсона по вопросу вступления в Лигу Наций. Своей победой с незначительным отрывом над Лоджем Джон Кеннеди обязан опять же продуманным и щедро финансируемым действиям своего отца и его команды [17].
  Джон Кеннеди был сенатором в составе Комитета труда и общественного благосостояния до 1960 года.
  Уже в 1956 году Джон Кеннеди рассматривался как будущий кандидат на пост президента США, отчасти потому, что олицетворял собой "новое поколение", которое упоминалось им в лозунге во время его первой избирательной кампании в Конгресс в 1946 году. В начале 1959 года началась подготовка к президентским выборам, а в январе 1960 года он заявил о регистрации своей кандидатуры. С незначительным отрывом ему удалось победить своего соперника от республиканской партии Ричарда Никсона.
  Снова, уже в третий раз, эту победу своему сыну обеспечил Джозеф Кеннеди не совсем легальными средствами. В частности, Элеонора Рузвельт обозначила в телевизионном интервью следующее: "Отец Кеннеди развозит кучи денег по все стране и, наверное, сейчас него есть платный представитель в каждом штате" (Eleanor Roosevelt to JFK, June 2, 1958, JFKL).
  В истории США президентские выборы 1960 года считаются самыми грязными.
  Соперника Кеннеди Ричарда Никсона - вице-президента США - поддерживали директор ФБР Э. Гувер и самый богатый человек Америки Говард Хьюз. В ход пошел компромат, подкуп избирателей, судей. Вероятно, более опытный и поднаторевший в прошлых избирательных кампаниях Джозеф Кеннеди, так же не страдавший от отсутствия денег, был более успешен. Кроме того, сам Джон Кеннеди, как молодой, успешный и симпатичный кандидат в немалой степени повлиял своим обаянием на избирателей.
  Как бы то ни было, крайне небольшим перевесом голосов (119 тысяч) при общем числе голосовавших - 69 миллионов Джон Кеннеди победил.
  Так Джон Кеннеди стал 35 президентом США.
  Таким образом, интригами, подкупом, родственными связями, щедрыми подачками избирателям и, как результат, успешным устранением конкурентов, Джон Кеннеди выдвинулся на первое место в стране.
  За время своего президентского срока Кеннеди не совершил ничего особенно выдающегося, хотя он пытался оживить экономику снижением налогов, но безуспешно, не сумев преодолеть сопротивление оппозиции.
  Надо, правда, отметить, что Кеннеди выступил за уравнивание в правах чернокожих, создал национальный фонд искусств и инициировал полет на Луну.
  Вместе с тем неудачными были его действия в отношениях с другими государствами, которые он, как и любой правитель сильной державы хотел подчинить своему влиянию, но не преуспел.
  Фиаско закончились его попытки свергнуть Ф. Кастро на Кубе. Мало того, он получил в связи с Кубой Карибский кризис, поставивший весь мир на грань ядерной войны.
  Кеннеди также решил усилить вмешательство США в гражданскую войну во Вьетнаме, что в итоге, но уже при его преемниках привело к поражению США.
  Кеннеди не дожил до окончания своего президентского срока. Он был убит в Далласе, поскольку, так же как и Цезарь в свое время, пренебрег оппозицией, которая в лице крупных монополий и мафии не потерпела ограничений, выдвигавшихся им.
  II
  Надо сказать - Кеннеди был не дурак, хотя, по сути, политиком, занявшим самый высокий пост в стране, его сделал собственный отец, а не сам он. Однако сын оправдал его доверие: Джон Кеннеди имел гибкий ум, неплохую профессиональную подготовку, решительность и даже дерзость, раз провел ряд социально-экономических реформ, подписал Договор о прекращении ядерных испытаний, эффективно боролся с сегрегацией и провозгласил вступление США в освоение космоса вплоть о высадки на Луне.
  Кеннеди боролся с безработицей и пытался поднять экономику страны, пострадав в результате, поскольку вынуждал монополии не вывозить капитал и не выносить производство за территорию страны в погоне за более высокой нормой прибыли, что послужило, как считают, многие эксперты, основной причиной его гибели - кто же позволит терять сотни миллиардов прибыли из-за прихоти какого-то Кеннеди!
  Что касается корыстолюбия и стяжательства, то Джон Кеннеди был выше этого, но не по причине присутствия благородства от рождения, а потому, что богатство семьи позволили ему всю жизнь пребывать "в шоколаде". У него не было долгов, ему не надо было добывать деньги на избирательные кампании, он не нуждался в средствах на роскошную жизнь - ему всегда сопутствовал максимально возможный комфорт и присутствие самых красивых женщин.
  Например, на судне Honey-Fitz, был даже лифт. Внутри - отделка из темного дерева, покрытого лаком. Помимо этого, на яхте была небольшая копия Овального кабинета Белого Дома. Именно здесь президент проводил встречи с представителями своей администрации в разгар Карибского кризиса.
  А вот к власти Джон Кеннеди относился не только с трепетом, но и пускался во все тяжкие, лишь бы добыть и удержать ее, вовсе не имея в мыслях понятий о совести, благородстве, честности.
  Одним из свидетельств этого является молчаливое согласие Джона Кеннеди, и отнюдь не по слабохарактерности, на помощь своего богатого и влиятельного отца в восхождении на вершину власти, не гнушавшегося любыми интригами, действовавшего подкупом, связями и запугиванием несогласных с помощью мафии.
  Связь с мафией у семейства Кеннеди сложилась еще с 30-х годов, когда отец Джона нажил себе состояние на подпольной торговле виски. Его частым партнером по гольфу был влиятельный гангстер Д. Роселли.
  Джон Кеннеди так же интенсивно контактировал с главарями мафии. На Кубе в 1957 он отдыхал вместе с влиятельным мафиози Меиром Лански, а голоса избирателей в кампании по выбору президента в 1960 году ему помогал собирать один из трех главарей мафии в США С. Джанкана, причем, по словам любовницы Джона Кеннеди Джудит Экстер, Кеннеди попросил ее передать пакет с деньгами на подкуп избирателей ее хорошему знакомому Джанкане. Кроме того, Кеннеди обратился к Джанкане с просьбой убрать Ф. Кастро после провала высадки американского десанта в заливе Кочинос (апрель 1961 года).
  Однако после объявления войны мафии министром юстиции братом Джона Кеннеди Робертом составился заговор трех мафиози - С. Джанкана, С. Траффиканте, и С. Адониса. Джек Руби, убивший Освальда, якобы застрелившего Кеннеди, был также мафиози. Отсюда понятна связь мафии с убийством Джона Кеннеди.
  Помимо этого, Джон Кеннеди был фактическим заложником директора ФБР Э. Гувера, имевшим на него обширное досье с документами и фотографиями не только его любовных похождений, но и по связям с мафией.
  Во избежание скандала, было решено поменять главу ФБР после переизбрания президента, однако Кеннеди этого не дождался - был убит. При этом, существует множество заявлений о том. что агенты ФБР стремились скрыть информацию об убийстве Кеннеди - фотографии и видеозаписи были отобраны ими у свидетелей покушения на президента. Почти все они пропали. Ключевые доказательства, связанные с раскрытием процедуры покушения, были ФБР фальсифицированы.
  Таким образом, само убийство Кеннеди могло оказаться следствием нарушения Кеннеди обязательств перед мафией, которую покрывало ФБР.
  Немаловажным фактором, по крайней мере, содействовавшим убийству президента была его политика по отношению к монополиям: в частности, Кеннеди в 1962 году утратил доверие деловых кругов, добиваясь снижения цен на сталь, кроме того он пытался остановить отток капитала из экономики США в другие страны с более высокой нормой прибыли, и тем самым стал главным врагом монополий, которого необходимо было устранить.
  Как и все властители, даже временные, Кеннеди, желал поднять престиж своей власти самым простым способом - участием в войнах.
  Кроме неудачного вторжения на Кубу и втягивания США в гражданскую войну во Вьетнаме, Кеннеди умудрился поставить весь мир на грань опустошительной ядерной войне в ходе Карибского кризиса.
  Исследователи связывали возникновение Кубинского кризиса с одержимостью Кеннеди идеей холодной войны и его склонностью к созданию конфликтов. Он считал, что должен проявлять "жесткость", несмотря на возникающие впоследствии опасные ситуации. Кеннеди упорно отказывался пойти на компромисс, и убрать из Турции американские ракеты, которые не представляли особой стратегической важности для США [19, p. 351].
  Как почти все здоровые примитивы, оказывающиеся во власти, Кеннеди, по сути, инстинктивно стремился осеменить как можно больше женщин, попутно получая немало удовольствия, и нисколько не думая о высокой морали, которая, судя по его действиям с противоположным полом, была ему недоступна.
  Алан Бринкли в своей книге [20] пишет, что, имея прекрасную семью и кучу детей, Кеннеди скрывал свою почти патологическую сексуальную озабоченность. Бринкли приводит следующие факты: "Практически всю свою взрослую жизнь, куда бы он ни поехал, Кеннеди везде искал сексуальных приключений. Неудивительно, что его статус делал его особенно заманчивой добычей для дам. Друзья, помощники и такие же, как он, сексуально озабоченные политики, объединив усилия, наперебой знакомили президента с представительницами прекрасного пола. В его донжуанский список входили кинозвезды, манекенщицы, родственности друзей и дорогие девушки по вызову".
  Так что и в случае с Кеннеди, обожаемым большинством населения США, приходится признать волею неумолимых фактов преобладание в нем примитивно-животной сущности сознания, с одной стороны, поспособствовавшую ему проникнуть во власть, а с другой стороны, продемонстрировавшую те его качества, которые более уместны альфа-самцам приматов, нежели высокоморальному и религиозному интеллектуалу.
  Заключение
  Из этого краткого анализа, пожалуй, самых знаменитых, или, по крайней мере, на сей момент самых известных и почитаемых в массе населения персонажей истории, следует, как ни парадоксально для обывателя, что основные стремления и Цезаря, и прочих персонажей нашего обзора сводились к захвату власти и ее удержанию, чему способствовало ведение ими фактических и экономических войн, стремление к максимально открытому или неявному подчинению себе собственных сограждан, что в природе соответствует высокому уровню доминантности, наиболее ярко представленному альфа-самцами стай обезьян,.
  Подобным примитивным (природным) стремлениям способствовали прочие свойства сознания, отмеченные выше у рассмотренных персонажей, основными из которых являются корыстолюбие и стяжательство, пролагающие путь к сладкой и комфортной жизни на добытые в основном неправедными путями средства, что в природе соответствует стремлению каждого организма обеспечить себе "теплое" место и хорошее питание; сластолюбие, что в природе соответствует стремлению каждой особи путем максимально возможного охвата противоположного пола увеличить всеми способами число своих "копий" в окружающей среде.
  Как бы то ни было, но помочь стремлению к власти более всего может не только и не столько высокий уровень интеллекта, который, конечно, оказывается отнюдь не лишним, но прежде всего те свойства сознания, которые непосредственно способствуют победе в конкурентной борьбе с аналогичными доминатными индивидами - и к ним не относятся сострадание, жалость, любовь, дружелюбие, милосердие, честность, - а помогают в конкурентной борьбе за власть, дающую основные материальные блага, хитрость, коварство и обман, являющиеся надстройкой таких свойств низшего (примитивного) сознания как энергичность, коммуникабельность, стремление выделиться, маскировка, осторожность, сексуальная активность, помогающие удержаться и закрепиться в существовании с потреблением по возможности самых приятных ощущений в ходе борьбы за существование с передачей завоеванных позиций своему потомству.
  Все эти свойства примитивного (низшего) сознания, без которых невозможно обойтись ни одному живому существу, в том числе и человеку, проявляются по-разному в живых существах, но в своей наиболее высокой степени их можно уже пронаблюдать в стае ловких и пронырливых обезьян, не знающих что такое сочувствие и жалость, но неизменно проявляющих энергию, коммуникабельность при чувстве голода, вороватость при благоприятных обстоятельствах, хитрость при дележке пищи для выхватывания самых "сладких" кусков.
  В частности, человеческое лицемерие соответствует такому свойству примитивного сознания как маскировка - она позволяет тем же обезьянам маскировать свои истинные намерения, например, по отъему пищи у более слабого члена стаи, прежде чем он убежит; человеческая подозрительность и предусмотрительность соответствует примитивному свойству осторожности, проявляющаяся у обезьян при общении во избежание неприятностей со стороны более сильной особи, а также в неприязни к иным популяциям; человеческая половая распущенность в использовании женщин для своих удовольствий соответствует поведению альфа-самцов обезьян, которым доступны все самки стаи и соответственно производство максимального числа потомков.
  А над всем этим господствует эгоизм как стремление максимально выделиться в сообществе, подчинить всех себе и забрать себе всё желанное, что соответствует эгоцентризму любого живого существа, пытающегося не только выжить, но обеспечить себе наилучшие условия существования в форме самых приятных ощущений.
  Таким образом, в самых знаменитых и почитаемых правителях: Цезаре, Наполеоне, Черчилле, Кеннеди и прочих менее известных в истории властителях, вряд ли существенно отличающихся от отмеченных в свойствах присущего им сознания, в концентрированном виде собрались основные свойства одной из двух форм сознания - низшего (животного, или примитивного, древнего) сознания, превалирующие над свойствами другой его формы - высшего сознания (самосознания), достигающего своего пика и массовости на последнем этапе существования технологической цивилизации, но не затрагивающего свою основу - низшее сознание, которое не меняется с течением времени, и всё так же преобладает во властителях.
  Именно преобладание низшего сознания по сравнению с высшим, и соответственно неразборчивость в средствах достижения поставленных целей помогают им с успехом побеждать конкурентов за верховенство, чему, безусловно, способствуют и высокий уровень интеллекта, и креативность как свойства высшего сознания, однако уже во вторую очередь, поскольку доминантность, определяющая непреходящее и сильнейшее стремление к занятию самого выгодного для существования места в иерархии особей, то есть своего рода власти в собственной нише существования, является неотъемлемым свойством низшего сознания и ни в коей мере не соотносится с ценностями высшего сознания духовного и эстетического порядка, давая всего лишь приятное ощущение власти над соплеменниками, если таковой удается достичь, а это у Цезаря и прочих властителей получилось, и, как видно из их поведения, доставляло им наивысшее удовлетворение.
  В этом, собственно, состоит природа власти, которую из-за двойственности человеческого сознания невозможно изменить, вследствие чего у власти всегда будут находиться негодяи, как бы их не покрывали историки, расписывая якобы великие и славные деяния этих деятелей, сущность которых на поверку оказывается преимущественно обезьяньей.
  
  Библиография
  
  1. Низовцев Ю.М. 2019. Всё не так !? а как?! (Сборник). [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru.
  2. Низовцев Ю.М. Коммуны как итог краха всей цивилизации. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru.
  3. Гай Светоний Транквилл. Жизни двенадцати цезарей. Божественный Юлий. М., "Художественная литература", 1990г.
  4. Тюлар Ж. Наполеон, или Миф о спасителе". М. Молодая гвардия. 1-е изд. 1996. ISBN: 978-5-235-03157-9.
  5. The encyclopedia of the French revolution and Napoleonic Wars: a political, social, and military history. Gregory Fremont-Barnes. - ABX-CLIO, 2006. ISBN 978-18510-96466. Roberts A. Napoleon the Great. Penguin. 2014. ISBN 978-0-241-01919.
  6. Roberts A. Napoleon the Great. Penguin. 2014. ISBN 978-0-241-01919.
  7. R. Holmes, In the Footsteps of Churchill. The Bubble Reputation. 1895-1901. Basic Books, NY, 2005, ISBN 0-465-03082-3
  8. Н. Роуз. Черчилль. Бурная жизнь. М. "Издательство Аст". 2004. ISBN 5-17-014478-4
  9. Winston Churchill"s bid ti nuke Russia to win Cold War - uncovered in secret FBI Files. Daily Mail, 2014. 8.11.
  10. Мартин Гилберт. Черчилль. Биография. 1991. ООО "Издательская группа "Азбука-Аттикус". 2015.
  11. Севастьянов А. Н. Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории. 2017. ООО "Яуза-пресс".
  12. Churchill Randolph S. Op. Cit. V. I. 1899. 11.01. P. 441
  13. Milza, Pierr. Mussolini. Paris, Fayard. 1999.
  14. To the Peel Commission (1937) on Jewish Homeland in Palestine.
  15. John F. Kennedy, Prelude to Leadership. The European Diary of John F. Kennedy (Washington, D. C. Regnery, 1995.
  16.Mochael O'Brien, John F. Kennedy. A Biography (New York: St. Martin's Press, 2005.
  17. "Rose Kennedy Speaks at a Tea, 1952", n. d., JFKL
  18. Eleanor Roosevelt to JFK, June 2, 1958, JFK.
  19. Алан Бринкли. Джон Фитцжеральд Кеннеди. М. "Колибри". 2013. ISBN 978-5-389-05751-7.
  
  Глава 15.
  Почему надежда не оставляет нас?
  
  Введение
  Кажется, все понимают, что такое надежда, но, тем не менее, ее многогранность и неоднозначность мыслители различных исторических эпох так и не смогли свести к чему-то основательно определенному, указывая на те или иные ее свойства и придавая надежде чрезмерно негативное или позитивное значение. Попытаемся определить феномен надежды, сопоставив ее со страхом, воображением, свободой, и интересом.
  Позитивный смысл надежды во все исторические эпохи проистекает из того соображения, что нельзя надеяться на худшее, хотя оно тоже возможно, но за него отвечает не надежда, а феномен страха.
  Однако противоречивость надежды состоит в том, что, предполагая благое будущее, она может ориентироваться только на прошлые знания, то есть всего лишь на их экстраполяцию в будущее, которое может не соответствовать этим знаниям, и данный фактор большей частью приводит к крушению надежд на благо, разрушая человеческую жизнь. Поэтому, по возможности, каждый человек должен пытаться переводить надежду в цель, для достижения которой он уже сможет не просто желать в ожидании, а выработать план действий с применением, по крайней мере, известных ему способов, способствующих достижению цели. К сожалению, большинство людей малоактивны и предпочитают ждать манны небесной, ориентируясь только на надежду, и получая чаще всего разочарование, да и то - в лучшем случае.
  Собственно говоря, объективная причина недееспособности надежды - это почти полное отсутствие информации, которая может помочь перевести образ желаемого в реальность.
  Негативизм надежды так же состоит в ее слабости, поскольку надеющийся на кого-то или на что-то человек не имеет уверенности в осуществлении надежды из-за отсутствия знаний о сути событий, и может только предполагать ход событий, в связи с чем вероятность осуществления искомого, не слишком высока, и она зависит большей частью от опыта надеющегося, то есть надежда в своем настоящем ищет опору в прошлом, предполагая желанное будущее, но при этом совершается чисто объективно масса ошибок и глупостей, которые существенно замедляют процесс развития.
  Вместе с тем сравнительно краткая жизнь человека, в которой он мало чего успевает сделать, потому что не улавливает ход времени вследствие медленного развития самосознания и, стало быть, адекватного массового усвоения информации, поступающей в результате его же собственной деятельности, дает ему в начале пути всего лишь надежду на благополучное будущее, а в конце жизненного пути также оставляет человеку не более чем надежду на жизнь после смерти.
  Получается, что надежда едва ли не главный феномен в жизни человека, несмотря на свою эфемерность. Это несомненно указывает на мимолетность и малозначимость человеческой жизни, как таковой, перенося центр рассмотрения реалий с человека на его сознание, поскольку остается только надежда на то, что, хотя бы оно не пропадает бесследно.
  То есть и тут сохраняется лишь бездоказательная надежда, но всё же именно она способна ободрить или, по крайней мере, утешить человека в его отнюдь не бесконечной жизни.
  Но сначала обратимся к идеям некоторых мыслителей по поводу надежды за последние несколько тысячелетий.
  1. Исторический экскурс.
  В своих "Диалогах" (Филеб) знаменитый философ древней Эллады Платон утверждает, что надежда есть ожидание блага, которое для разумных людей достижимо, а для неразумных (дурных) несбыточно.
  Вместе с тем Платон считает, что надежда не зависит от человека, полагая ее привязку к нему довольно сомнительной (Тимей): "...Они (божественные существа) приладили к нему еще один, смертный вид души, вложив в него опасные и зависящие от необходимости состояния: ...удовольствие, страдание, дерзость и боязнь, гнев и надежду, которая не в меру легко внемлет обольщениям" [1. Платон. Собрание сочинений в 4 тт. Т. 3. М. Мысль,1994].
  Действительно, разумный человек не станет надеяться на невероятное, сказочное, глупое, но, тем не менее, вероятностный, неопределенный характер надежды предполагает в любом случае сомнительность надежды, поскольку пассивное выжидание может привести к чему угодно, если не действовать, а действовать, согласно Платону, тут невозможно, так как не имеется способов достижения желаемого. Очевидно, это и имел в виду Платон, утверждая, что надежда не зависит от человека. Тут же Платон подметил негативное свойство надежды, сказывающегося в ее частой неверности и обмане.
  Указав совершенно справедливо на некоторые свойства надежды, Платон, тем не менее, не прояснил, откуда, собственно, надежда взялась, поскольку ссылка на богов указывает именно на это, и не дал четкого определения надежде, так как ожидать благ можно не только надеясь, но и подставляя руки под их поток, что случается не так уж редко.
  Не менее знаменитый философ античности Аристотель полагал, что надежда - это сон наяву [2. Книга V, 1].
  С этим утверждением трудно спорить, поскольку надежда всего лишь образ, а не реальный объект.
  Однако вместе с тем надежда появляется не произвольно, как какой-то сон, а выдвигается человеком как перспектива на сей момент - в виде желаемого, но пока недостижимого, и тем не менее возможного, что само по себе делает ее "указующим перстом" для человека, позволяя ему не останавливаться на достигнутом, а заглядывать в будущее, которое благодаря надежде становится возможным в предпочтительном варианте, что настраивает индивида на оптимистичный лад.
  То есть, Аристотель, подобно Платону, отметил лишь одну из негативных характеристик надежды.
  Стоики сопоставляли надежду со страхом и ничего особенно приятного ни в том, ни в другом не видели. В частности, Сенека в своих письмах к Луцилию утверждал следующее: "Как одна цепь связывает стража и пленного, так страх и надежда, столь несхожие между собой, приходят заодно: вслед за надеждой появляется страх. Я не удивляюсь этому: ведь оба они присущи душе неуверенной, тревожимой ожиданием будущего. А главная причина надежды и страха - наше неумение приноравливаться к настоящему, и привычка засылать наши помыслы далеко вперед. Звери бегут только при виде опасностей, а убежав от них, больше не испытывают страха. Нас же мучит и будущее, и прошедшее..." [3. Письмо V].
  Реалисты-стоики предпочли проигнорировать позитивное значение надежды для человека в жизни, склоняясь больше к мужеству, стойкости и терпению, хотя, конечно, человек всё же не зверь, и в трудную минуту надежда может его ободрить, но зато стоики в лице Сенеки совершенно справедливо указали на особенность и важность настоящего, поскольку в быстротекущей реальности прошедшее уже не вернешь, а будущее еще отсутствует, да и оно, вопреки всем расчетам, может обернуться в настоящем отнюдь не желанным, вопреки всем надеждам.
  Стоики, предпочитая мужество надежде, имели в виду слабость и неверность надежды, которая, в частности, не способна повлиять на смертельный исход некоторых болезней близких людей, а последняя надежда на посмертную жизнь на самом деле недостоверна, так как с того света никто не возвращался. Поэтому, что же кроме стойкости может удержать от падения в пропасть отчаяния из-за собственной беспомощности.
  Таким образом, стоики, так же как Платон и Аристотель, отметили негативный характер надежды, с тем отличием, что они акцентировали свое внимание не на ней, а на мужестве и терпении.
  Если стоики в своих определениях надежды оперируют ею в рамках реального мира, обозначая тем самым, что всё для живого человека кончается с его смертью, то христианство в своем понимании о том, что возможности познания кончаются за порогом смерти, наоборот, выводит надежду за пределы действительности в потустороннее, предполагая спасение в нем как последнюю надежду, которая вместе с тем всегда утешит в любых тяготах реальности, определяя надежду в лице Филарета в "Православном катехизисе" как: "успокоение сердца в Боге с уверенностью, что Он непрестанно заботится о нашем спасении и дарует нам обещанное блаженство" [4].
  Вместе с тем христианство указывает, что надежда в жизни есть проявление участия в ней Бога, способствующего стремлению человека к идеальному, то есть к справедливости, любви, добру, свободе, становясь уже не сомнительным ожиданием и обманом, а добродетелью.
  В частности, русский религиозный философ А. С. Хомяков указывает на веру и надежду как на святые дары: "В символе веры заключается исповедание учения церковного, но, чтобы было ведомо, что и надежда церкви от ее учения нераздельна, исповедуется также и надежда ее: ибо говорится "чаем", а не просто веруем, что будет" [5].
  С другой стороны, христианство не отличаясь фатализмом, не считает, что в мире господствует предопределенность, и поэтому оно не могло не признать надежду в качестве обладания "будущим благом", которое тем самым достигается [6].
  Кроме того, надежда, как предполагает христианство в его утверждении идеального, способствует очищению, исправлению и покаянию.
  В протестантизме надежда на земное благополучие в упорном труде соответствует следующая сентенция Христа: "Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю". (Евангелие от Матфея. Гл. 5 п. 5). А Лютер, в частности, заявил, что раз Бог создал человека для стремления к духовному и для реализации этой цели наградил человека теми или иными способностями и талантами, то единственным реальным способом для проявления этого божеского дара может быть только труд [7].
  Надеяться на решение своих проблем с помощью Бога свойственно не только христианству.
  Но, если христиане надеются на освобождение от страданий земной жизни после смерти, то иудеи верят, что "Бога надо искать не по ту сторону творения, а в самом творении" [8, с. 343].
  Поэтому евреи, в отличие от христиан, надеются в своем ожидании на приход мессии, который "...освободит их от чужеземного владычества, отомстит всем врагам, воцарится над евреями и поработит им все народы земли, причем даст им чисто сказочное благополучие: велит морю выбрасывать жемчуг и все свои сокровища, оденет народ свой в багряницу, украшенную драгоценными камнями, и будет питать его манною еще более сладкою, чем та, которая посылалась им в пустыне" [там же, с. 115].
  Ислам как авраамическая религия так же возлагает свои надежды на помощь Бога и награду от него после смерти, но, в дополнение к этому довольно прагматично полагает, что надежда может оказать помощь больному человеку, впавшему в уныние, не как лекарство, а как средство вывода его из ступора в свете возможного исцеления [9].
  Следует также отметить, что в развитие христианских идей относительно надежды появились соображения весьма разнородного толка.
  В частности, французский религиозный философ Габриель Марсель полагает, что надежда раскрывает глубины души, сопротивляясь воле и познанию, сугубому прагматизму до степени утверждения живой длительности, афористично выражая это соображение в словах: "...надежда для души - то же, что дыхание для тела" и "быть" для души значит "быть в пути" [10, с. 198-211].
  Согласно Марселю, надежда настолько сильно сопротивляется воле и познанию, что сосредоточивается только на себе.
  Этот тезис Марселя означает непонимание им сущности души и надежды, которая есть лишь одно из свойств души, и она способствует душе стремиться к изменениям: с надежды эти изменения виртуально начинаются, основанием чего является ее неудовлетворенность имеющимся, а затем уже - с постановкой целей - душа человека с помощью воли стремится к познанию сущего, к истине, преодолевая все возможные трудности в бытии. Иначе ее пребывание в бытии не имеет смысла, тем более что именно она строит это бытие, используя в частности, надежду как часто неверного, но всё же поводыря в своих ожиданиях.
  В отличие от Марселя немецкий философ Эрнст Блох в работе "Принцип надежды" выражает идею о том, что надежда связана не с верой в Бога, а с устремленностью к справедливому будущему, опираясь в этом отношении не только на иудаизм, но и смыкаясь с марксизмом [11. Bloch E Das Prinzip Hoffnung. Bd. 1-3. B., 1954-59].
  Однако подобные позитивные надежды не оправдались вследствие утопизма наступления мировой гармонии, причем реализация идей Маркса потерпела на практике крах в достижении всего лишь социалистической "гармонии".
  Немецкий религиозный философ Юрген Мольтман пытался объединить в надежде социальные и религиозные воззрения, поскольку, как он считал, надежда не только усиливает веру, но и ведет человека к новым свершениям, а непрерывно продолжающийся процесс творения есть триумф христианских идеалов и спасение мира и человека: "Историческое будущее без небес не может быть преддверием надежды и мотивацией какого-либо исторического движения. "Трансценденция без трансцендентности", как ее предлагает Блох, превращает вечность в неопределенную бесконечность, а стремление к завершенности превращает просто в безостановочное движение" [12, с. 180].
  И далее: "Эсхатология означает не просто спасение души, личное спасение из злого мира, одно лишь утешение обеспокоенной совести, но также и осуществление правомочной надежды последнего времени, гуманизацию человека, социализацию человечества, достижение гармонии всего творения. Творческое следование Христу в любви эсхатологически стало возможным благодаря перспективе христианской надежды на будущее Божьего царства и человека [13, с. 240-241].
  Подобная аргументация Мольтмана сводит надежду к воскресению Христа и общему воскресению верующих в него, то есть на внешние причины, что само по себе нонсенс. Не менее вздорно и его утверждение о приходе Божьего царства и человека. Интересно, что человек будет делать там в сплошной благости и гармонии, к чему стремиться, если всё уже есть и ничего не надо больше.
  Таким образом, авраамические религии и их последователи придают чрезмерное значение позитивности надежды.
  Если для животных предтеча надежды - ожидание выгодного момента для нападения или защиты, действительно, носит позитивный характер, так как редко их обманывает, то надежда человека, "испорченная" в его самосознании сомнениями, сожалениями, опорой на теории и гипотезы, не выдерживающие никакой критики, дурными привычками, бессмысленным упрямством, лицемерием, стремлением поддаваться фальшивым лозунгам и обещаниям радостного и счастливого завтра, следованием ложным авторитетам и т. п., большей частью не может не обманывать не только отдельного человека, но и целые народы.
  Примеров тут масса. Только Гитлер, человеконенавистнические секты, Карл Маркс, масоны и прочие маловразумительные сообщества, претендующие на руководство миром, чего стоят.
  Пастыри христиан, евреев и мусульман слишком рассчитывают на "надежду", объединяя ее, в сущности, с верой в грядущее спасение неизвестно где и неизвестно кем, то есть в иллюзию, не проанализировав ее сущность и истоки, но всё же отмечая ее позитивную роль в обычной жизни.
  Индуизм полагает, что ничего случайного в мире не происходит.
  Это означает, что надежда человека сводится лишь к угадыванию чего-то, заведомо запланированного опять же кем-то неизвестным, что лишает ее собственной основы, которая состоит в свободном творчестве. Все "надежды" последователей индуизма сводятся по сути к стремлению продвинуться выше по кастовым ступеням и слиться с Абсолютом. Что касается реинкарнации, то в силу представления индуизмом этого процесса цикличным, ничего нового в нем происходить не может [14].
  Иначе говоря, благо для индуиста связывается с верой, а не с надеждой, и если надежда всё же имеет отношение к познанию, то чистая вера сводится к тому или иному заблуждению, поскольку про потустороннее никому ничего не известно. Индуист не боится смерти потому, что не надеется, а твердо верит в свои перерождения. Отсутствие творческого начала в индуизме на практике привело целую страну к застою на много сотен лет, и даже в настоящее быстротекущее время она очень медленно выходит из спячки.
  То есть фактическая подмена надежды верой показала на примере целого многочисленного народа реальную роль надежды как творческого инструмента в развитии сознания, культуры и технологий, которого этот народ лишился.
  Буддизм так же относится к феномену надежды весьма скептически: "Надежда, по мнению Будды, - просто иной лик желанья. А желанье -тот еще козел". Падмасамбхава о надежде высказывается так: "Освободившись от надежды, страха и всех сомнений, упражняйся, предоставляя преходящим переживаниям естественно возникать и естественно освобождаться. Тогда все переживания будут способствовать продвижению по пути".
  По-видимому, буддизм, полагая в страхе угрозу, а в надежде - обман неразумного желания, обращается к вере в перерождения с тем, чтобы избежать плохой кармы, а не к надежде на получение заслуг [15].
  Придание надежде только негативного оттенка так же сказалось на отставании в развитии народов, которые следуют этому религиозному направлению.
  Французский мыслитель - философ и математик - Рене Декарт в своих воззрениях на надежду, сопоставляя ее со страхом, дает им следующие определения: "Надежда - это стремление души убедить себя в том, что желаемое сбудется. Страх же есть склонность души, убеждающая ее в том, что желание не сбудется" [16].
  Ниже проблема надежды и страха будет рассмотрена более подробно, а здесь о них можно кратко сказать следующее.
  В это определении надежды и страха Декарт указывает только на отдельные стороны этих феноменов.
  На самом деле страх есть предупреждение об угрозе, а надежда - перспектива, позволяющая оценить возможности выхода за пределы угрозы, если таковая имеется, или же перспектива получения лучшего, то есть надежда может быть откликом на предупреждение, о чем свидетельствует страх, а может быть и ожиданием более приятного, чем в настоящий момент.
  Таким образом, если соотносить страх с надеждой, то страх является своего рода детонатором в создании для существа ситуации, выгодной, как минимум, для выживания, а надежда позволяет переводить предупреждения, даваемые страхом, в образы, которые при их дальнейшем развитии трансформируются в объекты, способствующие ликвидации угрозы.
  Более общее определение надежды состоит в следующем: надежда - это потребность через желание того, что явно более интересно или необходимо наличного, и этот образ пока недоступного объекта или явления, если удастся трансформировать его в реальных объект, способен, как полагает индивид, изменить его жизнь, однако способов этой трансформации на сей момент не обнаруживается и приходится выжидать.
  Немецкий философ Иммануил Кант не слишком далеко отошел от воззрений христианства на надежду в отношении добродетели. Он полагает, что совершенное осуществление добродетели и соответствующего ей счастья невозможны для человека в жизни - на это человеку можно только надеяться, то есть Кант, по существу, считает иллюзией надежду в соотнесении с высшей добродетелью и счастьем и поэтому основание надежды переносит на бытие Бога и бессмертие души.
  Однако, что касается надежды в жизни, то, в отличие от христианства, для которого надежда в жизни есть проявление участия в ней Бога, способствующего стремлению человека к идеальному: к справедливости, любви, добру, свободе, то надежда в жизни человека, согласно Канту, несет негативный оттенок, поскольку отстраняется от выработанных моральных установок, которые Кант возвел в моральный закон: "На что я мог надеяться, если я делаю то, что мне надлежит делать?" [17, с. 662].
  Таким образом, Кант по отношению к надежде проявил двойственность, отметив ее позитивный смысл в религиозном контексте, и разрушительный характер - в жизненных реалиях, связанных с моралью, не прояснив истоки надежды и не дав ей определения.
  Немецкий мыслитель и литератор Фридрих Ницше, подобно античным философам, так же сугубо негативно относится к надежде: "...Для того он (Зевс) дал человеку надежду: она на деле худшее из зол, ведь продлевает она муку людскую" [18, с.281].
  В подобном взгляде на надежду как обман Ницше следует Платону, уточнив его тезис о неверности надежды тем, что полагает ее неумышленным обманом, который только "продлевает она муку людскую", отметив тем самым одно из свойств надежды, но не лав ей определения.
  Такое отношение к феномену надежды не могло не привести Ницше к пессимизму, который выразился, в сущности, в том, что человечество, если и придет к чему-то в развитии, то это будет сверхчеловек в виде полу-животного, судя по тем характеристика, которые дал ему Ницше.
  Французский философ и литератор Альбер Камю так же пытался прояснить смысл феномена надежды в мире, который, как он считал, абсурден по отношению к человеку, не завися от его воли [19, с. 152-180]. Человек не способен в своей короткой жизни познать смысл мироздания.
  Мир не оправдывает возлагавшихся на него надежд, так как дух и мир не способны соединиться [там же, с. 60, 71]: "...жизнь, если она питает надежду, это неисправимо порочная жизнь" [20. С. 147]. Надежда не что иное, как иллюзия, поскольку "абсурд противоположен надежде" [19, с. 54].
  В частности, Камю выводит абсурдность мира из неспособности человеческого мышления постигнуть реальность, передав тем самым пальму первенства ощущениям. Разум человека, по мнению Камю, может только описывать реальность: "Только исповедующие иронию философы способны создавать захватывающие произведения" [там же, с. 131, 136, 157]. Это - единственно, на что способен человек в мире, который, как и сам человек, рано или поздно исчезнет вместе со всем, что сотворило человечество. Поэтому надо жить не без пользы для себя, не отказываясь от плодов ощущений, сохраняя стойкость и разум в испытаниях абсурдного мира, не имеющего будущего, а значит, и надежды вследствие отсутствия непрерывного существования - спасение в таком мире невозможно [там же, с. 153].
  Отказывая надежде в реальном мире, Камю так же считает иллюзорной надежду на загробное существование человека, которая к тому же превращает саму жизнь человека в иллюзию ожидания жизни после смерти, а это означает, по мнению Камю, что человек должен искать удовлетворение в настоящем. Тогда человек перестанет искать утешения в бесплодных надеждах на убежище на том свете и обретет свободу в действиях [там же, с. 151].
  Альбер Камю, по существу, в своих построениях относительно неверности надежды следует стоикам, которые полагали, что в мире, наполненном невежеством, пороками, бедами и катастрофами, следует игнорировать подобную действительность, придавая ей тот смысл, который в настоящий момент требуется, перенося мужественно его воздействие, о чем, например, Сенека говорил так: "Пока мы суетливо бродим без проводника, прислушиваясь к шумихе вздорных криков, манящих нас к разным соблазнам, жизнь проходит даром среди заблуждений, а она коротка даже в том случае, если мы день и ночь будем заботиться о своем духовном развитии... Главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следовали, подобно скоту, за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг... Никто не заблуждается во вред себе, но всякий бывает причиною и виновником чужого заблуждения... жизнь - счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь возможна лишь в том случае, если, во-первых, человек постоянно обладает здравым умом; затем, если дух его мужественен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам; если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении физических потребностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; наконец, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом... Вместо удовольствий, вместо ничтожных, мимолетных и не только мерзких, но и вредных наслаждений, наступает сильная, неомрачимая и постоянная радость, мир и гармония духа, величие, соединенное с кротостью" [21, с. 47-74].
  Но, в отличие от стоического отвержения удовольствий, Камю предпочитает взгляды на них Эпикура, который полагал, что свободное времяпровождение зависит прежде всего от ощущений, поскольку в них дается жизнь, а также устраняясь от ложных мнений, которые несет надежда [там же].
  Таким образом, Камю, в сущности, следуя стоикам и Эпикуру, отстраняется от внешнего мира. А ведь он как раз и дан для развития личности, а значит и ее сознания в преодолении трудностей, бед и собственных пороков. То есть Камю, возможно, не сознавая сам, проповедует равнодушие и тем самым застой в развитии как индивидуального сознания человека, так и единого сознания, которое и представляет жизнь, делая тело и всё, что с ним связано, не более чем своим необходимым орудием.
  Любое развитие немыслимо без проектной деятельности, переход к которой невозможен без надежды на осуществление задуманного, пусть даже и маловероятного. Именно то, что поначалу кажутся невыполнимым часто дает самый интересный и эффективный результат. Но дело не в результате - надежда - это всегда проблеск во тьме, и он не всегда обманывает даже после смерти, так как незнание потустороннего не означает полного прекращения всего после смерти тела, которая есть лишь уход от него сознания.
  Немецкий философ и социолог Эрих Фромм придает надежде сугубо позитивную ценность в рамках текущей реальности - "когда для этого настанет момент" [22], то есть только в настоящем, полагая, то она есть ожидание в этом настоящем.
  Он характеризует надежду так: "Надежда парадоксальна. Это не пассивное ожидание и не форсирование событий, которые не могут произойти в реальности. Она подобна затаившемуся тигру, который прыгает лишь тогда, когда для этого настал момент. Это не усталый реформизм и не псевдорадикальный авантюризм. Надеяться - значит в каждый момент быть готовым к тому, что еще не родилось, и при этом не отчаиваться, если этого не произойдет при нашей жизни. Нет смысла возлагать надежду на то, что уже существует, или на то, чего не может быть. Люди, утратившие надежду, успокаиваются, пребывая либо комфорте, либо в отчаянии, те же, у кого надежда сильна, видят и заботливо взращивают все признаки новой жизни, они готовы в любой момент помочь рождению того, что готово появиться на свет" [там же].
  То есть Фромм, в отличие от некоторых своих предшественников (см. выше), не отождествляет надежду с иллюзией, полагая, что надежда требует добиваться целей.
  На самом деле это далеко не так, поскольку надежды в основном иллюзорны именно потому, что вероятность их достижения невелика из-за отсутствия видимых средств достижения желанного объекта, а недоступность способов достижения желанного не делает их целью, а всего лишь составляет образ желанного, который, конечно, влечет к себе, но потребность в нем лишь виртуальна и часто сменяется другими надеждами, которые кажутся более перспективными.
  Поэтому сведение надежды к "рациональной вере", или "видению настоящего, чреватого будущим" которое проникает в суть явлений [там же], есть чистая фантазия Фромма, поскольку даже интуиция составляет лишь контур искомой сути, а не саму суть.
  Таким образом, Эрих Фромм, который в своем позитивистском настрое проповедует положительное значение надежды не как иллюзии именно в настоящем, гиперболизирует позитивный аспект надежды, поскольку, как он считает, она есть "видение настоящего, чреватого будущим", причем это "знание" реальности состоит в умении проникать в суть событий (рациональная вера).
  Тут просматривается явная односторонность Фромма в его видении феномена надежды.
  Практика показывает неверность надежд, как, впрочем, и любых желаний, и их переменчивость, которые большей частью не оправдываются в том же настоящем, можно сказать, ежедневно, что означает, как правило, их недостижимость именно из-за недостаточного знания обстановки, всего лишь появления у человека обычного "хотения" чего-то.
  Этим самым опровергается основная идея Фромма, состоящая в таинственном "умении" надежды усматривать суть событий. На самом деле сам глагол "надеяться" означает сугубо вероятностный характер этого "видения сути", так как даже в настоящем события так переплетаются и накладываются друг на друга, что разобраться в них обычному человеку довольно трудно, и он может только предполагать, куда жизнь повернется, поскольку часто не знает, что случится в следующее мгновенье.
  Что касается достижения целей, которые Фромм смешивает с надеждами, то отнюдь не надежда лежит в основе постановки целей. Этой основой является неудовлетворенность сознания человека существующим, которая сначала заставляет его желать иного для собственного потребления в течение более-менее продолжительного ожидания, которое большей частью кончается ничем, но иногда - после некоторой паузы для "собирания" мыслей - человек изыскивает средства для удовлетворения собственного желания, которое только в этом случае превращается в цель, и к ней уже можно стремиться найденными способами.
  Так что это желание в ожидании при незнании как быть и что делать для его удовлетворения и называется надеждой, посредством которой желание обретает в виде образа соответствующий объект, но он, как "виноград для лисы", пока недостижим.
  Вместе с тем объектом надежды, может быть, вопреки утверждению Фромма, не только настоящее, но и прошлое, и будущее, однако, как правило, надежды связаны с будущим потому, что на это их провоцирует неудовлетворенность сознания человека, которому хочется лучшего, чем у него имеется: меньше угроз и опасностей, больше вкусной еды, разнообразных удовольствий, приятных новостей, более комфортного жилья, интересной и хорошо оплачиваемой работы, настоящей любви и искреннего уважения к себе, большей внешней свободы для удовлетворения своих желаний, что требует и больших денег, а также, по возможности, большего простора для творчества.
  И от подобной неудовлетворенности сознания человеку никуда не уйти. Она и есть исходная точка всех потребностей любого живого существа, в том числе и человека, и эти потребности в виде образов проявляются в сознании человека как надежды, которые потом уже могут превратиться в цели, если к ним приложатся средства достижения искомых объектов.
  Если же, как полагает Фромм, объекты надежды находятся только в текущей реальности, то тем самым, в частности, он автоматически уходит от проблемы смерти, которую в силу незнания последействия этого феномена, не спасает "состояние бытия", но спасает надежда на жизнь после смерти, которая ничем не оправдана, но надежда и не должна оправдывать себя и всё остальное. В конце концов, и иллюзорные надежды не только негативны, но и имеют свойство утешать, раз ничего больше не имеется.
  Сторонник релятивистского прагматизма американский философ Ричард Рорти рассматривает феномен надежды с точки зрения соответствия его пользе, полагая, что если человек находится внутри объекта, например, в рамках общественных отношений - в социуме, то он прежде всего имеет дело с текстами, разговором. Познание мира ограничено его положением и нахождением к определенном контексте истории, поэтому он не способен понять истинную природу реальности, а также не может "заглянуть" и во вне, да всё это ему и не нужно, поскольку, обращаясь к прошлому, он может создавать образы будущего в форме социальных надежд, трансформируя желания в ожидания лучшего, которые не могут быть определенными окончательно из-за фактора случайных изменений, но, тем не менее, ведут к творческому поиску нового, внушающего оптимизм и содействуя стремлению к бесконфликтному существованию.
  То есть Рорти полагает, что люди всегда могут договориться благодаря некоей общности социальных надежд: "Ту работу, которую предполагалось делать доказательствами общей природы человека, должны совершать в особенности романы и этнография, которые делают чувствительными к боли тех, кто не говорит на нашем языке. Солидарность должна быть сконструирована из маленьких кусочков, она не ждет того, чтобы ее нашли в форме пра-языка, который мы все сразу признаем, как только его услышим" [23. Part 2, chapter 4].
  Подобный "базарный" подход Рорти к феномену надежды граничит с абсурдом, поскольку он сделал надежду главным фактором улучшения состояния общества на ненадежном основании конформизма.
  Во-первых, надежда - всего лишь ожидание чего-то более благоприятного, ничего не гарантирующее, причем чаще всего приводящее к очередной глупости или даже катастрофе потому, что не имеет под собой твердой основы, которую Рорти еще более ограничивает только литературой и разговорами, отрицая поиск истины, как фактора, влияющего на наиболее действенный подход к изменению реальности на экспериментальной и доказательной, а не "разговорной" базе. О каком улучшении ситуации в обществе, а тем более о социальной гармонии в этом случае можно говорить?
  Во-вторых, прогресс основывается не на "голой" надежде, а на переводе ее в цель, которая потому является оной, что уже просматриваются реальные способы и пути ее достижения, вследствие чего вероятность достижения цели существенно повышается, тогда как только одна надежда ввергает социум в сферу действия случайности, сводя его к стадному существованию.
  В-третьих, гармония в социуме недостижима, несмотря на все надежды на нее, в силу двойственной природы человека, "дикое" (природное, или сугубо эгоцентричное) сознание которого никогда смирится с призывами культурного самосознания к равенству и братству, разрушая любые попытки приведения общества к гармонии, что само по себе, то есть в борьбе обеих форм сознания, обеспечивает изменение самого сознания.
  Надежда на самом деле есть одно из орудий продвижения к новому, не позволяя человеку успокоиться на достигнутом наряду со страхом, интересом, воображением, свободой на основе неудовлетворенности сознания собой и своим окружением.
  2, Выявление источника и смысла феномена надежды.
  До сих пор феномен надежды в значительной степени не исследован, по всей вероятности, потому что кажется очевидным сам по себе, хотя при ближайшем рассмотрении в этом явлении обнаруживаются самые разные и часто противоречивые стороны.
  Кроме того, о надежде говорят только в применении ее к человеку, не удосужившись обрести понимание того, что в каждом человеке существуют и взаимодействуют между собой древнейшее природное сознание и существующее только у человека самосознание, базирующееся в основном на культуре поведения, а не на следовании только природным законам.
  В человеке проявляются особенности природного сознания, которое есть та единственная форма сознания, которая присуща животным. Поэтому некоторые характерные черты природного сознания становятся основой высшего сознания (самосознания) человека. Иначе говоря, если у животных они проявляются в инстинктивно-рефлекторной форме, то человек может пользоваться ими совершенно сознательно, но, конечно в усовершенствованной форме.
  Поэтому имеет смысл сначала посмотреть, есть ли у животных или даже у земноводных особенность сознания, напоминающая надежду человека.
  Для этого прежде всего следует отметить тот факт, что любая надежда изначально есть ожидание чего-то или кого-то.
  А само по себе ожидание характеризует любое живое существо, которому непременно требуется пауза перед совершением любого действия, поскольку к действию необходимо ментально и физически подготовиться, будь то прыжок или решение задачи.
  Таким образом, становится понятным, что ожидание, или пауза перед действием не продукт только опыта, а она заложена в генетической программе любого живого существа, а опыт лишь детализирует ожидание для живого существа.
  В частности, хищник выжидает удобный момент для нападения, антилопы сбиваются в стаю, помещая в ее середину свое потомство, ожидая каждый миг нападения, а такая продвинутая и сообразительная тварь, как домашняя собака, выжидает у порога хозяйской подачки в виде кусочка повкуснее. И эта "надежда" собаки иногда оправдывается.
  Удивительно, но это собачье поведение сильно напоминает манеры отдельных людей, например, нищих на паперти, так же ждущих подачки непонятно за что.
  То есть опыт и генетическая программа, например, животных основываются на использовании случайностей, которые систематизируются путем реализации системы проб и ошибок для повышения эффективности подготовки к последующему действию в соответствующей паузе.
  Вообще говоря, случайность, более тяготея к хаосу, не способна быть надежной опорой структурному порядку, нарушая его всё время. Поэтому, давая непрерывные изменения живой среде, она же способствует столь же непрерывному разрушению складывающегося порядка, заставляя живые существа полностью подчиняться себе, особенно не размышляя, основой чего является рефлекторно-инстинктивный механизм действия - один и тот же для всех живых существ, что бы с ними не происходило.
  Однако мирозданию требуется как разрушение, так и более-менее успешное созидание, которое может удовлетворить сознание, придав стимул его развитию удалением от бессмысленности существования только на уровне потребления ощущений.
  Таким образом, в мироздании наиболее преуспевает в отношении приобретения смыслов в соединении их с ощущениями только то, что может сообразить, как эффективнее разрушить или создать, чему способствуют отнюдь не случайные процедуры и не какой-то порядок, непременным условием которого является стабильность, а только креативность и самодеятельность, всегда приводящие к сравнительно быстрому достижению ожидаемого или неожиданного результата, вред, пользу или даже невеликий смысл которого может понять только существо с этими свойствами, то есть сознающее себя существо.
  Поэтому наиболее эффективно созидать и разрушать, кроме субъекта, обладающего как сознанием на уровне ощущений, так и самосознанием, никто и ничто не способно, что означает невозможность как единому сознанию, так и индивидуальному сознанию обойтись без него в качестве наиболее эффективного орудия собственного развития и потребления жизненных коллизий.
  Получается, что, с одной стороны, для человека, который вместе с тем и животное, феномен ожидания в качестве инстинктивной подготовки к действию заложен в его природном сознании, а с другой стороны, осознанное ожидание для человека есть не что иное, как желание получить тот или иной подарок от жизни за труды и жизненные тяготы, и это ожидание подарка в виде того или иного образа, то есть надежды на его обретение в реальности, не может не проявляться в его самосознании, раз оно сначала представляет человеку ту или иную возможность, которая в дальнейшем может превратиться в действительность, если человек окажется способным спланировать свои действия целевым образом, то есть рассчитывая на определенный результат за счет применения неких способов его достижения.
  Тем самым, в отличие от животного, человек, благодаря имеющемуся у него самосознанию, оказывается способным на целевой порядок действий, несмотря на изначально спонтанный характер желаний и ожиданий, поскольку точных знаний для этих ожиданий не имеется.
  Однако, раз изначально в проявлении у человека надежды заложена случайность в форме спонтанного ожидания лучшего или более приятного - без точного знания предстоящего и путей его достижения, то человек способен обрести в своем сознании лишь образ желанного, который обещает что-то полезное или необходимое, но пока это желанное недоступно в силу своей внеплановости и не полной определенности, однако оно возможно в достижении, если в ожидании не сидеть сложа руки, а пытаться конкретизировать пока зыбкий образ желанного для того, чтобы понять, что следует предпринять для перевода ожидания в действие, либо, натолкнувшись на иной случай, обратиться к другой надежде, которая может показаться более перспективной.
  Таким образом, инстинктивное ожидание угрозы или подготовка нападения, характерные для природного сознания, в человеке сочетаются с более или менее смиренным желанием обретения некоего конкретного воздаяния с соответствующим удовлетворением за труд и страдания в обозримое время, но, желательно, быстрее.
  Поскольку обе эти формы сознания взаимодействуют между собой, как правило, при доминировании одной из них, то предметом надежды может быть как грубое желание тех или иных телесных услад, пока еще недоступных, так и желание творческих успехов, то есть в большей или меньшей степени соответственно грубо физическое или ментально-культурное.
  Вот это осознанное ожидание получения от жизни не только тягот, но и чего-то наиболее интересного или полезного, либо необходимого можно квалифицировать в качестве в той или иной мере обоснованной надежды не в загробном мире, а еще при жизни.
  Однако, как и всё прочее, та или и иная жизненная возможность способна выродиться в свою противоположность в осознанных поступках человека, которые часто замешаны на ошибочных постулатах и непродуманных действиях.
  В этом отношении надежда есть фантом, когда человек надеется, как он считает, на лучшее совершенно безосновательно или на авось.
  Например, он начинает воровать, надеясь разбогатеть, но, статистика гласит, что почти все воры, кроме, конечно, представителей властной элиты, попадают рано или поздно в тюрьму.
  Тем не менее, даже безосновательная надежда имеет то позитивное свойство, что добавляет оптимизма при совершении в общем-то неразумных поступков, одним из которых, в частности, является борьба за справедливость с вооруженными до зубов властными структурами. Эта борьба будоражит общество, не давая ему застыть и сгнить в стагнации, хотя справедливость, которая на самом деле для каждого своя, достигнута быть не может, а революционеры погибают или становятся ретроградами.
  Сама по себе надежда отражает ту особенность самосознания, неудовлетворенность которого не способна сразу преобразоваться в цель, поскольку спланировать свои действия первоначально идеально точно человеку не удается никогда. Дело в том, что объем информации редко является достаточным и на всякое действие может быть сильное и неожиданное противодействие, а разобраться в хитросплетениях событий чаще всего удается лишь применением разрубания "гордиева узла" или, например, типичной для китайцев политикой выжидания, когда всё встанет на свои места, и можно будет оттеснить или уничтожить противников, ослабленных в сражениях между собой.
  Поэтому надежда есть необходимое промежуточное звено между неудовлетворенностью самосознания и целью. В этом звене неудовлетворенность обретает смысл и форму потребности в некоторой паузе между действиями путем создания образ потребности, но не имея подходов к ней.
  Надежда является личным достоянием самосознания, а не ослабленным видом веры, обретение которой означает перенесение уверенности в себе, в частности, на уверенные действия некоего постороннего всесильного и всезнающего верховного существа, тогда как надежда есть уверенность в том, что еще при жизни собственными силами можно обрести некие желанные плоды, а не только болезни и беды. Вопрос лишь в том, насколько обоснованы эти надежды.
  Достаточная определенность этих желанных плодов отличает надежду от фантазий и мечтаний, которые, как правило, далеки от реалий жизни, и наиболее характерным примером этаких фантазий является маниловщина (см. "Мертвые души" Н. В. Гоголя).
  А примером вполне определенной надежды могут быть соображения молодого Владимира Ульянова, известного в дальнейшем как Ленин.
  Поначалу он просто надеялся сделать всех остальных людей, по крайней мере, довольными жизнью в мире без эксплуатации человека человеком, не ведая конкретных путей достижения подобного результата.
  Но со временем он нашел в марксизме, как ему казалось, действенные методы достижения гармонии в обществе путем уничтожения всякого рода эксплуатации трудящихся, а заодно и эксплуататоров. Этим самым он преобразовал свою надежду на всемирную гармонию уже в цель.
  Правда, эта цель не была достигнута как из-за негодности средств, так и вследствие ее утопичности, что, в свою очередь, демонстрирует проблематичность любой цели, если ее сближать с желанием, в котором кажущееся разумным, достижимым и даже необходимым, может быть обычным фантомом.
  Отсюда видно, что надежда и цель стоят рядом, но в надежде не наблюдается способов достижения желанного и состоит она всего лишь в ожидании его, а цель предполагает использование тех или иных методов, которые позволяют организовать стремление к установленной потребности, что, тем не менее, не гарантирует достижение цели.
  То есть надежда может перейти в цель, если найдутся адекватные способы достижения желанного или необходимого. И наоборот, если способы достижения цели оказываются недейственными, то она или теряется, либо превращается в бесплодную надежду, которая, тем не менее, может еще долго морочить голову, потому что желания, даже глупые, неистребимы.
  Таким образом, никакие надежды не оправдываются без преобразования их в цели, то есть сами по себе надежды не панацея вызова счастливого будущего - они не создает непосредственно благоприятные обстоятельства, но дают перспективу, иногда, правда, ложную, но в любом случае надежда может утешить, либо ободрить, что часто является спасительным.
  Тем не менее, слабость надежды заключается в том, что она не решает поступающие проблемы и не способна сама по себе ответить на текущие вызовы, поскольку надежда - это, как правило, желание получения воздаяния в грядущем за тяготы жизни, а не решение текущих проблем.
  Помимо прочего, зыбкость надежды на успех подчеркивается, например, и тем, что даже наличие такой солидной базы как определенные способности или таланты отнюдь не гарантирует успеха в жизни, под которым, как правило, понимают приобретение известности, богатства, славы, власти и т. п., без достаточного образования, адекватного выявления соответствующих способностям сфер деятельности, сильной воли, связей с сильными мира сего и удачного стечения обстоятельств.
  Поскольку ожидание-пауза заложена в генной программе каждого живого существа, то и ее осознанная форма - надежда - никуда и никогда при жизни исчезнуть не может, и даже умирая, каждый человек, включая атеиста, если, конечно, он не последний болван или ненормальный, рассчитывает на пока неизвестную ему жизнь в будущем.
  В частности, основатель космонавтики К. Э. Циолковский, надеялся, что составляющие его тело атомы, в соответствии с теорией вероятности, могут собраться в ту же комбинацию через некое число лет, хотя и невообразимое, которые пролетят для него незаметно вне времени, и он снова возникнет через мириады лет в каком-то бытии, как ни в чем ни бывало.
  Каждая религиозная конфессия заманивает в свое лоно индивидов именно внушением им надежды на будущую жизнь, и этого соблазна многим избежать не удается.
  Правда, бывает, ложные надежды приводят в отчаяние, но продолжающаяся жизнь с ее возможностями и не всегда с безрадостными событиями снова вызывает надежду на лучшее, и так о самой смерти.
  В противном случае, - если надежды исчезают, то исчезают и перспективы: человек сначала становится равнодушным ко всему, выпадая тем самым из социума как его инициативная единица, а затем его жизнь завершается либо тихой смертью, либо психическим расстройством, превращая его в живого мертвеца, поскольку его самосознание уже потеряло стимул для развития, а остающееся у него животное (природное) сознание не способно в одночасье превратить человека снова в благополучное животное, да и сам он остатками самосознания не желает этого превращения.
  Надежда отличается от многих феноменов сознания человека своей неоднозначностью.
  С одной стороны, для каждого человека надежда - это смиренное и довольно зыбкое желание в форме вынужденного ожидания всего лишь возможного из туманного будущего, но предпочтительно при жизни, более или менее конкретного заслуженного воздаяния за труды и страдания, утешающее или ободряющее человека независимо от того, сбываются его ожидания или нет.
  С другой стороны, надежда в одной своей крайности есть попытка найти реальный выход из ситуации в настоящем, кажущейся безвыходной, для того чтобы не впасть в апатию или отчаяние.
  В противоположность этой крайности, надежда может быть не более чем иллюзией, основанной на события прошлого, но, тем не менее, польза ее состоит в том, что она уводит человека от отчаяния при ситуации, с которой он не может справиться, и человек "обманываться рад".
  Надежда остается самым последним свойством сознания умирающего, который попрощавшись со своей жизнью, всё же надеется на ее продолжение в неизвестном ему виде и после смерти тела.
  Надежда подобна интересу, определение содержания которого в его достижении означает переход к иному интересному, то есть, как и для интересного, одна надежда сменяется другой, кажущейся более перспективной, но, в отличие от интересного, без достижения предыдущей.
  Можно сказать, что надежда - это луч света из прошлого через скользящее, неверное и противоречивое настоящее к будущему, освещающий пока недоступное желаемое.
  Надежда, являясь по существу желанием, а не относясь в полной мере к знанию, не может быть точно просчитана, вследствие чего она не способна быть надежной опорой и гарантией получения желанного, но она, тем не менее, остается единственной, когда всё остальное превращается в ничто, и именно поэтому она так и названа в русской транскрипции.
  Не вполне разумная надежда, так как она большей частью есть "подобранный" случай, а не точный расчет, всё же позволяет нам барахтаться в море событий вместо того, чтобы утонуть в нем.
  Надежда - это обуженная свобода, - но всё же свобода, - связанная с неудовлетворенностью сознания собой, содействующая поиску лучшего, но не обладающая знанием методов изменения реальности для достижения желаемого, созданного в воображении. Теряя надежду, человек теряет свободу, то есть самостоятельность сознания, превращаясь в живого мертвеца - зомби, с которым можно делать всё, что угодно.
  Обобщая, можно сказать, что надежда заключается в попытке осознанного конструирования и удержания в собственном сознании образа предмета или события, приход которого из будущего в настоящее наиболее желателен, на базе неудовлетворенности реалиями настоящего, для того чтобы уйти от наличной обыденности или чего-то неприятного к пока еще отсутствующему интересному или прекрасному, либо просто необходимому.
  Однако, желанный и уже как-то определившийся образ не способен сам по себе преобразоваться в достижимую цель, поскольку индивид пока не видит способов превращения его в реальный объект для себя, или же в сложившихся условиях это превращение просто невозможно, - например, самолет теряет управление и приходится уповать только в какую-то жизнь за гробом.
  Поэтому надежда - это, по сути, вынужденное состояние неослабевающего ожидания - своего рода засада - уже определенного в виде более-менее отчетливого образа желаемого интересного или прекрасного, либо хотя бы необходимого, в котором проявляется потребность сознания без знания путей его достижения.
  В отдельных случаях, например, ради выживания, это состояние исходит в основном от природного сознания, а в обычном быту надежда, приходящая от самосознания, наполненного не только позитивом, но и предубеждениями, невежеством и всяким вздором, может размениваться на безосновательные ожидания министерского поста или богатой невесты, которые исходят от подобной глупости самосознания.
  Тем не менее, надежда, хотя и лишенная знания и воли, что не позволяет человеку активизировать свои действия, кладет начало уходу от опостылевшего и неверного настоящего к лучшему будущему, и тем самым через нее реализуется прогресс личности в развитии ее сознания, не позволяя ей утонуть в равнодушии или отчаянии.
  Таким образом, надежда - это не цель, не вызов, не прогноз, не вера, не мечта, не создание благоприятных условий для себя, не какое-то продуманное действие, а потребность через желание того, что явно более интересно или необходимо наличного, и этот образ пока недоступного объекта или явления, если удастся трансформировать его в достигаемую цель, способен, как полагает индивид, изменить его жизнь, однако способов этой трансформации на сей момент не обнаруживается и приходится выжидать.
  Следовательно, если способы добраться до желанного или необходимого удается изыскать, то надежда становится целью, к которой уже можно стремиться известными, окольными, экспериментальным или неизведанными путями, например, с помощью интуиции. Последнее выражается в творческой активности.
  Резюмируя, отметим, что надежда для самосознания каждого человека занимает отдельную нишу, способствуя проявлению потребности в том интересном, которое пока недостижимо, но возможно, пролагая тем самым мост между будущим и настоящим.
  Поэтому роль надежды сводится не к организации стремления к интересному, а к созданию перспективы, точнее, образа этого интересного или необходимого, а также к ободрению или утешению человека в создавшейся вынужденной паузе между действиями, который осознает, что интересное и прекрасное существует и может быть достигнуто, не давая человеку впасть в апатию или отчаяние даже перед смертью, поскольку обещает интересное и за гробом, расширяя его свободу за пределы жизни. Именно это свойство позволяет, в частности, христианству признать надежду одной из добродетелей, наряду с верой, милосердием и любовью.
  С ростом самосознания и, тем самым, увеличения самодостаточности цивилизации все более слабеет действие природных факторов, из чего следует, что они действительно проявляются в качестве необходимых внешних, но никак не фундаментальных для человеческого сознания.
  Следовательно, интенсивное развитие сообществ живых существ, - до этого бывшее едва заметным, и основной вклад в которое вносили мутации (случайные изменения в геноме), - начинается только с появлением в них самосознания с его отходом в значительной степени от случайности.
  Но самосознание не способно стать самодовлеющим для человека, так как все условия для существования в виде живого обеспечивает природное сознание.
  Поэтому самосознание вынуждено взаимодействовать с природным сознанием в человеке и это взаимодействие выражается, как правило, в их непрестанном противодействии друг другу, поскольку они большей частью имеют противоположные устремления, - последнее отвечает за выживание организма в окружающей среде, а первое - за общественно-культурное развитие индивида.
  Так что в каждом человеке, постоянно конкурируют в сфере желаний: ожидание наилучшей еды, комфорта, приятной самки (самца), доминирования в собственном окружении, приходящее от природного сознания, и надежда на жизнь без особых забот и бедствий в успешном продвижении по ступеням жизни, познания, любви и счастья как свойство самосознания.
  Обе эти ипостаси сознания чаще всего противоборствуют, но в критические моменты, например, в борьбе за выживание, они объединяются, и человек забывает про всё остальное, стараясь в течение той или иной паузы отыскать выход из ситуации, грозящей смертью, а в безобидной ситуации он может задуматься о карьере, выгодной женитьбе, славе, творческой удаче, домике в Каннах и т. п.
  3. Страх и надежда как две стороны одной медали.
  Обычно надежду противопоставляют страху, так как надежда в сложных обстоятельствах вселяет оптимизм, а страх, напротив, пророчит угрозу, болезнь или гибель.
  Отчасти, это, конечно справедливо, но, в сущности, надежда и страх - это стороны одной и той же медали, поскольку страх есть предупреждение, а надежда - перспектива, позволяющая оценить возможности выхода за пределы угрозы.
  Действительно, множество предметов или ситуаций, вызывающих, либо рождающих страх, таких как ненависть соперника, болезни, смерть, устранить, заменить или избежать невозможно, но можно несколько отстраниться от них, хотя сама угроза, предвестником которой является страх, никуда не пропадает.
  Именно надежда позволяет отстраниться от подобных предметов или ситуаций, оставляя, как минимум, утешение.
  Страх как ощущение для всех живых существ в действительности представляет собой реакцию на реальную надвигающуюся угрозу привычному существованию, выражаясь первоначально в появлении настороженности, а затем тревоги, которая для теплокровных существ при превращении опасности в реальное нападение трансформируется сначала в страх, а затем в сильнейший испуг (ужас), создавая соответствующий выброс адреналина в кровь, что придает, например, антилопам максимально высокую скорость спасения от хищника, а хищнику - агрессивность в нападении на добычу или ярость в сражении с соперником, работая тем самым на инстинктивно-гормональном уровне.
  Таким образом, страх является своего рода детонатором в создании для существа ситуации, выгодной для выживания, то есть статуса сохранения поступающих в организм ощущений, без которых, - а это чувствует каждое существо вплоть до амебы, - наступает пустота, о которой знают животные, так как для них она случается во сне или при обмороке.
  И в этом отношении ни одно живое существо не способно стать бесстрашным, так же как оно не может исключить из своей жизни боль, которая свидетельствует о степени поражения того или иного органа.
  Страх свидетельствует о нежелании любого существа терять ощущения, значительная часть которых является заведомо приятной, и это нежелание утверждает жизнь, хотя ни одно живое существо, кроме человека не осознает свое существование, то есть не понимает, что оно находится в текущем времени, завершающимся смертью.
  Отсюда вытекает разница в характере страха для животных и человека.
  Животный страх совпадает с характером страха в природной (животной) части сознания человека, который так же, как и сознание любого примата реагирует на реальную опасность, но страх, проявляющийся в той части сознания, которая дает человеку осознание себя в окружающей среде, делая его уже не только простой динамической составляющей этой среды, но и отчасти ее хозяином и сознательным преобразователем для собственной выгоды, носит иной характер, непосредственно определяющийся отношениями в социуме, в основе которых в свою очередь лежит соотношение природного (животного) и самосознающего компонентов сознания человека, поскольку самосознание присуще только человеку и его сообществам, и оно должно влиять некоторым образом на природную часть сознания и наоборот, тем более что они действуют в мозгу человека совместно, и в этом отношении неразделимы.
  Поэтому для самосознания, раз благодаря ему человек способен представлять, проектировать и фантазировать, могут возникать и воображаемые опасности, и страх, связанный с существованием человека не в дикой среде, а в социуме, носит иной характер по сравнению с природным страхом.
  Самосознание придает человеку и его сообществам свойство трансформировать определенный хаос, точнее, господство случайности, являющееся причиной медлительности развития фауны и флоры, в ускоренное развитие, которое вызывается уже более упорядоченной, то есть целенаправленной политикой приобретения как человеком, так и его сообществами выгоды в своем существовании.
  Надежда, в качестве одного из самых важных компонентов самосознания, позволяет переводить предупреждения, даваемые страхом, особенно в социуме в образы, которые при их дальнейшем развитии могут трансформируются в объекты, устраняющие угрозы.
  Например, боязнь нового в сочетании со слабостью сознания, как это ни парадоксально, позволяет вовлечь обывателя в движение к неизвестному, если оно обещает ему еще больший комфорт и устойчивость, хотя бы и обманно. Без этого народные волнения были бы невозможны, как и, собственно, сам прогресс.
  Таким образом, страх есть предупреждение об угрозе, а надежда - перспектива, позволяющая оценить возможности выхода за пределы угрозы, если таковая имеется, или же - перспектива получения лучшего, то есть надежда может быть откликом на предупреждение, о чем свидетельствует страх, а может быть и ожиданием более приятного и, стало быть, желанного, чем то, что есть.
  4. Надежда как провозвестник свободы через воображение.
  Свобода для человека возникает не в бездействии, а в постановке целей, разработке путей их достижения и в переходе к действию согласно выработанному плану, но любая цель возникает сначала как возможность, и если эта возможность сулит лучшее или иное необходимое, то эта возможность проявляется первоначально в виде образа желанного предмета или явления, на достижение которого человек надеется в дальнейшем, поскольку пока не видит путей подхода к искомому.
  Такого рода конкретизированная в образе желанного возможность, или надежда, предоставляет человеку перспективу освобождения от опостылевшего настоящего путем дальнейшего преобразования надежд в цели, которые позволяют поменять эфемерную свободу надежды на свободу в реализации целей, что делает человека всё более и более независимым от среды и дает ему возможность расширять свою активность на всё большее число сфер.
  Образный характер надежды, которая концентрируется в основном на воображении искомой потребности, выполняет роль первоначального отражения в сознании (мозгу) сведений от органов чувств, совмещающиеся с данными из памяти в образы предполагаемого будущего.
  То есть человек благодаря информации, воспринимаемой им как возможность изменения ситуации к благоприятной для себя, зависящую от уровня его сообразительности, формирует образ желанного или необходимого, как он считает, объекта для улучшения жизни, создавая для себя перспективу будущего, что может существенно повлиять на эффективность его действий по изменению себя и собственного окружения.
  Образность надежды также создает базу для проявления креативного мышления, поскольку креативность состоит в отборе необычных образов, которые вместе с тем могут при некоторой доработке решить поставленную задачу, чего при недостатке данных не могут дать аналитические методы исследований.
  Необычные образы отражают поначалу нечто неустойчивое, непредвиденное, незнакомое, что создает положение беспомощности. Однако их можно попытаться перевести в устойчивое и эффективное сочетание в русле новых правил, связывающих то, что ранее полагалось несоединимым, которые открывают новый масштаб и направленность уже не образов, а конкретных решений, где свою роль должно сыграть соображение. Тут сами образы могут подсказать выход к вполне адекватному новому решению, что часто связывают с интуицией.
  Таким образом, надежда является одной из основ самосознания человека, делая возможным креативности у человека вследствие отхода его от адаптивного существования к сознательному преобразованию среды для своих целей, наиболее эффективными способами которого могут быть только творческие, позволяющие решать текущие и наступающие проблемы по-новому, а также с меньшей затратой сил и большей выгодой.
  Наибольший вклад в творческий процесс изменения реальности и самого человека, а значит, и его сознания. вносит именно воображение, с которым непосредственно связана надежда, так как позволяет подойти к новому и неизведанному в его наиболее простой и понятной форме без сложных формул и запутанной аналитики.
  Именно надежда, невозможная без воображения, способна представить будущее не в виде "плотной" реальности (бытие), а в виде "тонкой" материи - виртуальной реальности - в ряде образов, которые основаны на знании уже протекших событий.
  Если представить свободу как состояние неудовлетворенности сознания собой, претворяющееся в выработку способов собственного изменения путем воздействия на наличное бытие с учетом его противодействия, то основой этой неудовлетворенности сознания, его стремлений к новому являются непрекращающиеся информационные потоки, пронизывающие всё существо человека, которые он может интерпретировать, обладая самосознанием, различными способами, в меру своего понимания. Тем самым каждый человек неизбежно совершает все время колебания от привычки к разрушению порядка, освобождению от него. Установив одно и приобщившись к нему, он рано или поздно начинает тяготиться им и решается изменить его, как бы ни сопротивлялась этому его внешняя консервативная натура.
  В результате появления нового возникают дополнительные связи, расширяется познавательное окружение, что означает непрерывное прирастание информационных потоков, к которым вынужден применяться каждый человек.
  Иначе говоря, свобода есть постоянное стремление к освобождению от одного ради созидания другого, не обязательно лучшего, но иного, и как раз надежда предоставляет человеку такую возможность, рисуя ему образ желанного, который, если он реализуется в дальнейшем через цель, сменяется иным образом, задавая ход развитию в своей образной перспективе будущего.
  Если условия существования не позволяют человеку полностью господствовать над обстоятельствами, то никто и ничто не мешает ему стремиться к этому, чему не в малой мере способствует надежда: приближение к идеалу есть тоже, в определенном смысле, обретение большей свободы.
  Тем не менее, надежда, проявление которой исходит от неудовлетворенности самосознания человека собой и своим окружением, хоть и является одним из проявлений свободы, не обладает знанием способов изменения реальности для достижения желаемого, в чем состоит ее ограниченность по сравнению с более продвинутым проявлением свободы - целью.
  То есть надежда - это свобода, лимитированная незнанием способов достижения желанного.
  5. Надежда как неразвитая форма интересного.
  Любопытно также сопоставить надежду с интересом и интересным, поскольку между ними есть много общего и, главное, надежда и интерес реализуются через желание, хотя за желанием всегда стоит неудовлетворенность человека собой и окружающим в его попытке обрести лучшее или хотя бы спастись.
  То есть за надеждой, как и за интересом всегда стоит неудовлетворенность нынешним, а интересное есть продукт интереса.
  Накапливающаяся неудовлетворенность собой в окружающем каждодневном однообразии, рано или поздно толкает человеческое сознание к поиску отличного от существующего, что обычно обозначается термином "интересное" (необычное, провоцирующее, таинственное, невероятное, пугающее, волнующее, возмущающее, удивляющее, одним словом - нечто иное) как в простом, ежедневном обиходе, так и сложных отношениях между людьми, а также в технике и искусстве.
  Поэтому заинтересовать человека может, что угодно, лишь бы оно отличалось новизной для него самого, а крайним выражением интересанта является зевака с открытым ртом.
  В интересном ищется удовлетворение, но никогда не находится окончательно потому, что, остановившись на одном, можно потерять остальное, чего нельзя допустить, иначе не получить нового удовлетворения в ином интересном, да и само открытое интересное не способно принести полного удовлетворения в силу несовпадения его с первоначальным образом влекущего к себе.
  Таким образом, интерес вызывается неудовлетворенностью человека собой в возможности объять необъятное, следствием чего является "выхватывание" из этого бесконечного перечня желаемой формы интересного, чтобы "угнездиться" со временем в ней, но найденное интересное либо не дается во всей полноте, как танец с чужой женой не переводит ее в твою, либо ускользает за горизонт, как закатное солнце в пучину моря, либо превращается после минутного удовольствия в пепел, как дорогая кубинская сигара, либо делает предмет мечты - любимую девушку - склочной домохозяйкой, либо принимает форму столь желанной власти, оказывающейся обычным скотством, либо берет в плен шелестом купюр, на которые, оказывается, невозможно купить действительно самое дорогое и ценное, либо заставляет сокрушать всё вокруг ради цветущего завтра, которое всё никак не приходит.
  Иными словами, интерес не привлекает окончательно к чему-то или к кому-то, так как открытое интересное не совпадает полностью с первоначальным образом из-за его смутности, переменчивости и неустойчивости, не давая ощущения получения истинно желанного в силу ограниченности и обманчивости найденного.
  Заметим также, что понятие интереса в переводе с латыни (interest) означает "иметь значение, участвовать".
  Это сопоставление интереса и надежды указывает, что надежда подобна интересу в том отношении, что постижение одного интересного означает переход к иному интересному, которое еще неизвестно и поэтому может быть более привлекательным.
  Так и надежда на кого-то или на что-то при внимательном рассмотрении желанного может перейти на другой объект, кажущийся более перспективным. Именно так девушки пытаются найти себе мужа.
  Однако отличие надежды от интереса состоит в том, что, если интерес к определенному объекту пропадает вследствие его достижения, привыкания к нему и его понимания, подобно тому, как жена теряет свою привлекательность для мужа по сравнению с еще незнакомыми дамами, то предмет надежды остается для человека пока явно недостижимым, и его детальное рассмотрение и использование невозможно, так как он имеет лишь образную и довольно зыбкую форму.
  В противном случае, надежда превращалась бы в цель, достижение которой можно спланировать так или иначе с высокой вероятностью теми или иными средствами. Поэтому надеющемуся часто приходится выбирать наугад, "в какую сторону бежать", если, конечно, этот выбор есть. Кроме того, одна надежда может сменяться другой - вроде бы более перспективной, а может и оставаться таковой всю человеческую жизнь.
  Надежда, тем не менее, схожа с интересом в том, что для рассмотрения выбирается не абы какой объект, а кажущийся новым, наиболее полезным, приятным, необычным и не способным доставить огорчения, то есть кажущимся более интересным.
  Но, увы, если интерес состоит в реальном привлечении человеком к себе необычного, нового, то есть более интересного по сравнению с тем, что имеется, и человек часто не испытывает проблем с достижением интересного через какое-то время теми или другими способами, которое превращается на это время в цель, то надежда ограничивается всего лишь упованием в вынужденном ожидании шанса на выход из ситуации или на ее прояснение.
  Подробнее об интересе и интересном сказано в моей статье "Почему и за счет чего проявляются интерес и интересное?" [24. Часть 1, ј4].
  Таким образом, надежда не более чем способствует проявлению потребности в том интересном или необходимом, которая пока недостижима, но возможна, пролагая тем самым мост между будущим и настоящим.
  Надежда не может организовывать стремление к интересующему человека объекту, она - всего лишь желание его, но надежда способна ободрить или утешить человека в создавшейся паузе между действиями, который осознает, что интересное и прекрасное существует и, в принципе, может быть достигнуто, не давая тем самым человеку впасть в апатию или отчаяние даже перед смертью, поскольку обещает интересное и за гробом.
  6. Надежда на вечную жизнь сознания в живом.
  Позитивный смысл надежды, кажется, можно подвергнуть сомнению, поскольку часто надежда обманывает, и можно оказаться у разбитого корыта, если довериться ей.
  Например, понадеявшись на возврат взятого кредита, но потеряв работу, можно прийти в отчаяние из-за кажущейся безысходности ситуации. Однако помогает выйти из подобной ситуации не что иное, как та же надежда, поскольку всегда есть надежда найти работу в другом городе или даже в другой стране и постепенно вернуть долг.
  Иначе говоря, надежда, конечно, может обмануть при не слишком сильной сообразительности индивида, но она способна и ободрить его, предоставив новые возможности, которые всегда имеются.
  Возьмем для примера самый крайний случай.
  Человек умирает следствие от смертельного ранения. На что же он может надеяться? Представляется, что кроме отчаяния и ужаса он не способен ничего испытывать?
  Однако, как у боли есть порог, так и ужас исчезает, если он вспоминает, что жизнь тела контролируется не им, а сознанием, которое ранее называли душой, а сознание неистребимо, поскольку предназначением бытия, в котором все мы находимся, является развитие сознания как в индивидуальном его выражении, так и в едином. Именно образ вечного сознания всегда будет утешать любого человека в конце его жизненного пути.
  В отношении этого крайнего случая, тем более что любой человек не вечен, имеется смысл вкратце изложить один из возможных способов взаимодействия бытия и потустороннего, представив это потустороннее в виде вероятностной модели следующего типа.
  Исходя из аналогии действий любого живого существа с телеприемником, а также пользуясь информационной моделью мироздания с голографической "прокладкой" между бытием и вневременной бесконечностью, изложенной в работе "Новое - парадоксальное - представление картины мироздания" [24. Часть 2, ј4], можно также методом исключения попытаться выяснить, что "происходит" с сознанием после распада его физического тела-носителя.
  Поскольку только живые существа могут, принимая и обрабатывая импульсные пакеты информации, формировать из пассивного как часть себя, так и пространство, и движущиеся объекты во времени, постольку сознание после гибели тела-носителя лишается этой возможности, выпадая тем самым из текущего времени.
  Являясь частицей голографической проекции бесконечности вне времени, "отключенной" со своей стороны при жизни тела-носителя от нее, точнее, имея только одностороннюю связь с единым сознанием голографической проекции со стороны последней, каждое индивидуальное сознание функционирует посредством тела по соответствующей программе практически автоматически под контролем единого сознания, кроме человека, который благодаря самосознанию, обладает максимальной степенью свободы в своих поступках. Лишаясь тела, каждое индивидуальное сознание "воссоединяется" с голограммой, точнее, оказывается в рамках голограммы и частью, и целым голографической проекции вневременной бесконечности.
  В этой частице (индивидуальном сознании), представляющей собой как бы застывший и вместе с тем пульсирующий сверхвысокочастотный сгусток бесконечной информации, сохраняется запись только что прошедшей жизни, присоединяясь к бесконечному ряду всех прошлых жизней в том или ином изменении. Тем не менее, вследствие отсутствия текущего времени в голограмме последовательность бесконечного ряда прошлых жизней теряется, но остаются наработанные изменения, которые индивидуальное сознание в рамках голограммы может, в нашем понимании, обозревать, но не более того, так как в бесконечности вне времени нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, как и нет возможности действовать.
  Отсутствие возможности в "неподвижности" бесконечной голограммы воспринимать и перерабатывать информацию, вынуждает каждое индивидуальное сознание в голограмме снова приступить к поиску новых изменения, кроме наработанных, а их можно обрести только во времени, то есть в бытии, забыв о прежних жизнях в нем для нового развития (потребления информации) в живом.
  Связь между голографической проекцией вневременной бесконечности и бытием с конечными объектами во времени подобна соотношению яйца и курицы, которые друг без друга проявляться не способны: одна дает программу, другая - возможность развиваться на ее основе в ходе текущих событий, происходящих с конечными существами, то есть во времени.
  Собственно, жизнь обнаруживается только при объединении сознания с определенным органическим материалом. В этом альянсе осуществляется связь зародыша (белкового носителя программы) с голограммой, представителем которой является каждое индивидуальное сознание.
  Голограмма также обеспечивает функционирование информационного "моста" между вневременной бесконечностью и каждым индивидуальным сознанием в запрограммированной органике. При этом тело с имеющимися в нем сенсорами и центром обработки информации является основой для процесса отбора и обработки поступающий сведений по этому информационному каналу.
  Так что, если даже собрать идеально клетку с геномом, то она никогда не оживет без вхождения в нее сознания, которое есть не что иное, как частица единого сознания голограммы, никогда не теряющая связи с ней, а значит и с вневременной бесконечностью, создавая соответствующий информационный "мост", без которого никакой жизни быть не может.
  Вместе с тем, если каждое индивидуальное сознание есть и самостоятельная частица единого сознания голограммы, и вся голограмма со всеми ее ресурсами, то тело является носителем сознания для проявления этих ресурсов в формируемом каждым живым существом времени.
  В результате, каждое индивидуальное сознание с помощью единого сознания находит соответствующую его уровню развития и искомым изменениям программу в том или ином зародыше, и начинает жизнь сначала в поисках обновленного себя с разной долей успеха, но непременными находками, которые так или иначе обнаруживаются на бесконечном пути сознания.
  Таким образом сознание не путешествует после гибели тела по каким-то закоулкам потустороннего "мира", что невозможно, так как там отсутствует текущее время, формирование которого начинается с органов чувств.
  Поэтому каждое индивидуальное сознание любого существа вынуждено возвращаться в зародыш новой жизни, находя опять себя в ней обновленным в ином теле, но без памяти о прошлой жизни.
  Это беспамятное возвращение не равноценно прибытию из небытия, поскольку, голограмма (потустороннее) - отнюдь не небытие (смерть) в чистом виде, а сверхвысокочастотное образование с неким подобием времени в виде разрывов бесконечности, в котором, правда, отсутствуют события.
  Воссоединившись с ней каждое индивидуальное сознание получает возможность доступа к любой из прошедших жизней и доступ ко всем тайнам бытия только для человеческого сознания, которые оно способно постигнуть на собственном уровне. При этом сознание человека может оценить свои достижения в прошедших жизнях, и соответственно выбрать нечто новое для будущей жизни, вполне осознанно "поместив" себя в ее начало на той или иной обитаемой планете, в требуемой стадии текущей реальности. Это может быть стадия как до возникновения цивилизации, так и любой из веков цивилизации.
  Свое решение о дальнейшем продвижении в бытии каждое индивидуальное сознание человека принимает в пограничном состоянии перехода от жизни к смерти на основании блока информации, сосредоточенной в голографической проекции вневременной бесконечности, доступной для его понимания.
  Это пограничное состояние представляет собой процесс постепенного разъединения сознания с телом, которое теряет способность функционировать в нормальном режиме формирования собственного времени не сразу. В этом состоянии сознание человека еще не покинуло тело окончательно, но уже стало воссоединяться с голограммой, получив тем самым непосредственной связь с ней со своей стороны и соответствующий доступ к базам данных голограммы.
  Другими словами, это пограничное состояние между жизнью и смертью, длится недолго, но его времени, хотя бы и одной секунды - пока тело еще живо - вполне хватает для сознания, чтобы, воспользовавшись ресурсами голограммы, к которым у него уже появился доступ: ознакомиться с информацией из баз данных голограммы, которую оно распознает для решения текущих задач, и составляет соответственно программу следующего жизненного цикла для продолжения собственного развития в качестве живого.
  Как только наступает смерть тела, то есть его окончательный распад, сознание оказывается в текущей реальности, как будто оно эту реальность не покидало, но в новом теле, точнее, его зародыше, поскольку на этом индивидуальном сознании лежит обязанность не только собственного развития, но и развития единого сознания, а также удержания мироздания в стабильном состоянии вечного изменения, а всё это обеспечивают не что иное, как события, которые могут случиться с сознанием только во времени, или в бытии, которые и называется событиями и бытием от выражения "быть в делах".
  То есть индивидуальное сознание не "задерживается" в голограмме, хотя и является ее частицей. потому что оно всегда "присутствует" в ней, мало того, оно и есть не только частица голограммы, но и само единое сознание голограммы, но проявиться это сознание может только во времени, или в живом. Поэтому сознание после смерти организма тут же оказывается в новом теле для новой жизни.
  Подобная модель существования в мироздании живого или же иные модели, предлагаемые различными религиозными конфессиями, предоставляют самую последнюю надежду человеку, и это, в любом случае, не может его не утешить, но не более того.
  
  Библиография
  
  1. Платон. Собрание сочинений в 4 тт. Т. 3. М. Мысль,1994.
  2. Диоген Лаэртский. Жизнь, учения и изречения знаменитых философов.
  3. Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию. М., Издательство Наука. 1977.
  4. Филарет (Дроздов). Пространный Православный Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви [Электронный ресурс]: режим доступа: http: //krotov.info/libr-min/drozdovi.html
  5. Хомяков А. С. Церковь одна. [Электронный ресурс]: Режим доступа: http: philosophy.ru / hom / church.htm
  6. Фома Аквинский. Сумма теологии. О взаимной упорядоченности страстей. Часть 2, вопрос 25, р. 4.
  7. Сирота А. Закономерности в немецкой истории. Партнер (Дортмунд), No6 (105) maranat.de (2006).
  8. Дрейн Д. Путеводитель по Ветхому Завету. М., 2008.
  9. Ресурс доступа: http: //www.islamnaneve.com/
  10. Визгин В. П. Философия надежды Габриэля Марселя. // Опыт конкретной философии. М., 2004, с. 198-211.
  11. Bloch E. Das Prinzip Hoffnung. Bd. 1-3. B., 1954-59.
  12. Jurgen Moltmann. God in creation/ A New Theology of Creation and the Spirit of God. San Francisco: Harper and Row. 1985.
  13. Герман Гартфельд. "Глава 25. Юрген Мольтман". Немецкое богословие Нового Времени.
  14. Альбедиль М. Ф. Индуизм. СПб. Петербургское востоковедение. 2001. ISBN 5-85803-160-9
  15. Spiro, Melford E. Buddism and society, a great tradition and its Burmese vicissitudes. 2nd, expanded. Berkeley. University of California Press, 1982. ISBN 0520046714. ISBN 9780520046719
  16. Декарт Р. Об отчаянии. О надежде. О страхе. Избранные произведения Декарта. М., 1950.
  17. Кант И. Критика чистого разума. Соч. в 6-ти тт. Том 3. М., Изд. "Мысль". 1965.
  18. Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое. Сочинения в двух томах. Т. 1. Издательство "Мысль". М., 1990.
  19. Camus A. Le Mythe de Sisyphe. Gallimard. Paris. 1942.
  20. Camus A. La Peste. Gallimard. Paris. 1947.
  21. Древнеримские мыслители. Свидетельства. Тексты. Фрагменты. Киев. 1958.
  22. Фромм Э. Революция надежды. Навстречу гуманизированной технологии. Москва. АСТ. 2006. ISBN 5-17-037372-4 Erich Fromm. The Revolution of Hope, toward a humanized technology (1968). ISBN 5-9713-2297-4
  23. Richard Rorty. Contingency, Irony and Solidarity. Cambridge University Press. 1989.
  24. Низовцев Ю.М. Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном (сборник). 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  
  Глава 16.
  Что можно выявить с обратной стороны страха?
  
  До сих пор не дано четкого определения понятия страха, а также места и значения этого явления по отношению как к основным стратам общества, так к обществу в целом. Попытка решить эти проблемы представлена в данной статье.
  I
  Если какой-либо психолог, - а таких достаточно - скажет Вам, что страх можно побороть, и даже предложит ряд методик, позволяющих это сделать, пошлите его как можно дальше, поскольку страх, как и боль являются неотъемлемыми свойствами, без которых нормальное функционирование любого живого организма невозможно, в чем и состоит позитивное значение страха, в то время как его негативное значение заключается во введение психики в расстроенное или стрессовое состояние, из которого иногда очень трудно выйти.
  Правда, существуют состояния сильной страсти или сумасшествия, в которых страх, как и боль теряются, но эти состояния выходят за рамки нормального существования, не предполагая выживания организма.
  Конечно, чувство страха для человека можно ослабить фармакологическими средствами или гипнотическими методиками, но эти подходы не имеют отношения к реальной жизни, поскольку ими невозможно постоянно пользоваться. Более того, они разрушают систему взаимодействия организма с окружающей средой и приводят его при более-менее регулярном применении к быстрой гибели так же, как это происходит при использовании наркотиков.
  Если вообще от страха избавиться невозможно, то существуют предметы или ситуации, вызывающие страх, которые можно устранить или заменить, либо обойтись без них. Например, со злой женой (мужем), регулярно и изнурительно вызывающей страх, можно развестись, заменив ее на другую, а можно и вовсе больше не жениться. Так же можно поступить с придирчивым и противным начальником.
  Правда, остальные предметы, вызывающие страх, никуда не денутся.
  Кроме того, имеются ложные, или выдуманные страхи несуществующих опасностей. Вот с ними можно бороться. Хотя непосредственно к истинному страху, вызываемому реальной угрозой, они отношения не имеют.
  Но, увы, множество предметов или ситуаций, вызывающих, либо рождающих страх, таких как ненависть соперника, болезни, смерть, устранить, заменить или избежать невозможно, но можно несколько отстраниться от них, хотя сама угроза, предвестником которой является страх, никуда не пропадает.
  Кроме того, иногда страх в отношении некоторых явлений, особенно социальных, несет настолько позитивный смысл, что его надо поддерживать, а не бороться с ним. Ниже этому обстоятельству показаны соответствующие примеры.
  II
  Философы и психологи определяют страх следующим образом.
  В. И. Даль указывает, что страх - это внутреннее состояние, обусловленное реальным или предполагаемым бедствием [1].
  В этом определении отсутствует значение страха для человека и его сообществ, а также не указаны основные предметы или ситуации, кроме бедствий, вызывающие страх для различных страт общества.
  Психолог Леонтьев А. Н. считает страх отрицательно окрашенным эмоциональным процессом. При этом для животных страх - это эмоция, основанная на прошлом негативном опыте, играющая роль в выживании особи [2].
  Данное определение страха практически не отличается от определения страха Далем В. И., разве что он распространил его на животных, указав, что он важен для выживания особи.
  Психолог и врач Захаров А. И. определяет страх как "аффективное (эмоционально заостренное) отражение в сознании конкретной угрозы для жизни и благополучия человека" [3, с. 9]. При этом там же он отмечает, что страх основан на инстинкте самосохранения, имеет защитный характер и сопровождается физиологическими изменениями высшей нервной деятельности, что отражается на частоте пульса и дыхании, показателях артериального давления, выделении желудочного сока.
  Захаров А. И. в своем определении страха так же, как и его предшественники, не балует нас новизной, упирая на отражение в нем угрозы для существования и указывая на его защитный характер, что способствует выживанию, и добавляет некоторые физиологические параметры, что довольно банально.
  Кэррол Изард относит страх к базовым эмоциям, полагая что он является врожденным эмоциональным процессом с генетически заданным физиологическим компонентом, строго определенным мимическим проявлением и конкретным субъективным переживанием [4]. Причинами страха он считает реальную или воображаемую опасность, причем страх мобилизует организм для избегающего поведения, убегания [5, с. 292].
  К. Э. Изард мало чего добавляет к отмеченным определениям страха выше, а уж то, что страх приходится переживать знает каждый, так же как знает, что появлении страха предполагает желание убраться подальше от предмета страха.
  Все остальные специалисты в этой области знаний, в сущности, изрекают подобные идеи, подтверждая, что страх относится к врожденным эмоциям как реакциям на угрозу, связанным с инстинктом самосохранения (Дж. Уотсон, У. Джеймс, З. Фрейд, Ф. Риман, О. Маурер, Ч. Спилбергер, Н. И. Конюхов, Ф. Б Березин), внося иногда мелкие детали, ничего не меняющие по существу в отношении понятия страха.
  В общем, получается, что кроме демонстрации довольно очевидных признаков специалистами о страхе ничего толкового не сказано.
  В их определениях страха отсутствует многозначный смысл, стоящий за понятием страха для человека и его сообществ, а также не указаны основные предметы или ситуации, кроме бедствий, вызывающие страх для представителей различных страт общества, как не указаны и причины появления страха.
  Почему так происходит?
  Дело в том, что прежде чем вдаваться в подробности и пытаться раскрыть явление, необходимо определить точки приложения этого явления. В частности, для данного случая требуется разграничить сознание животных и сознание человека, показав их разницу и соответственно определив предметы и причины страха в связи с этой разницей.
  Суть заключается в том, что для человека, кроме природного сознания, унаследованного от своих предков, развивавшихся в живом мире сотни миллионов лет, характерно обязательное присутствие самосознания, которое впервые появилось в зачаточном состоянии только у гоминидов несколько миллионов лет назад. Поэтому предметы и причины страха необходимо соответственно разделять, тем более что эти предметы и причины страха, появляющихся впервые при развитии его сообществ, носят иной - внеприродный - характер, уже в зависимости от отношений людей в социуме.
  Кроме того, следует выявить индивидуальные различия сознания людей, определить страты, в которые они попадают в соответствии с различиями природного (животного, или низшего) сознания и самосознания (высшего сознания), и только потом попытаться найти основные предметы страха для представителей выявленных страт.
  III
  Страх как ощущение для всех живых существ в действительности представляет собой реакцию на реальную надвигающуюся угрозу привычному существованию, выражаясь первоначально в появлении настороженности, а затем тревоги, которая для теплокровных существ при превращении опасности в реальное нападение трансформируется сначала в страх, а затем в сильнейший испуг (ужас), создавая соответствующий выброс адреналина в кровь, что придает, например, антилопам максимально высокую скорость спасения от хищника, а хищнику - агрессивность в нападении на добычу или ярость в сражении с соперником, работая тем самым на инстинктивно-гормональном уровне.
  Таким образом, страх является своего рода детонатором в создании для существа ситуации, выгодной для выживания, то есть статуса сохранения поступающих в организм ощущений, без которых, - а это чувствует каждое существо вплоть до амебы, - наступает пустота, о которой знают животные, так как для них она случается во сне или при обмороке.
  И в этом отношении ни одно живое существо не способно стать бесстрашным, так же как оно не может исключить из своей жизни боль, которая свидетельствует о степени поражения того или иного органа.
  Страх свидетельствует о нежелании любого существа терять ощущения, значительная часть которых является заведомо приятной, и это нежелание утверждает жизнь, хотя ни одно живое существо, кроме человека не осознает свое существование, то есть не понимает, что оно находится в текущем времени, завершающимся смертью.
  Отсюда вытекает разница в характере страха для животных и человека.
  Животный страх совпадает с характером страха в природной (животной) части сознания человека, который так же, как и любой примат реагирует на реальную опасность, но страх, проявляющийся в той части сознания, которая дает человеку осознание себя в окружающей среде, делая его уже не только простой динамической составляющей этой среды, но и отчасти ее хозяином и сознательным преобразователем для собственной выгоды, носит иной характер, непосредственно определяющийся отношениями в социуме, в основе которых в свою очередь лежит соотношение природного (животного) и самосознающего компонентов сознания человека, поскольку самосознание присуще только человеку и его сообществам, и оно должно влиять некоторым образом на природную часть сознания и наоборот, тем более что они действуют в мозгу человека совместно, и в этом отношении неразделимы.
  Поэтому для самосознания, раз благодаря ему человек способен представлять, проектировать и фантазировать, могут возникать и воображаемые опасности, и страх, связанный с существованием человека не в дикой среде, а в социуме, носит иной характер по сравнению с природным страхом.
  То есть кроме преимуществ, которые самосознание дает человеку, оно приносит и множество негативных последствий.
  Что же касается непонимания себя любым живым существом, кроме человека как субъекта действия, ставящего перед собой цели, которые не имеют отношения к инстинктивно-рефлекторной сфере жизненной деятельности, делает эти сугубо природные существа вполне довольными существованием в собственной нише жизни по стандартным программам, которые они не понимают и не стремятся сознательно менять. Эти существа не имеют морали, а законы их существования сводятся к сугубо биологическим, в которых господствуют стремления занять наиболее выгодную позицию для питания и размножения, а само их замедленное развитие происходит за счет случайности в виде мутаций в геноме.
  Интуитивно эту ситуацию отметил еще в XIX веке датский мыслитель Сёрен Кьеркегор: "Если бы у человека не было вечного сознания, если бы в основе всего лежала линь некая дикая сила, - сила, что, сплетаясь в темных страстях, порождает всё, от великого до незначительного, если бы за всем была сокрыта бездонная пустота, которую ничем нельзя насытить, чем была бы тогда жизнь, если бы не отчаянием? Если бы всё было так, если бы не было священных уз, соединяющих человечество воедино, если бы одно поколение вырастало вслед за другим, подобно листьям в лесу, если бы одно поколение следовало за другим подобно песням птиц в чаще, если бы человеческий род проходил по свету, не оставляя следа, как корабль, скользящий по воде, или как ветер, мчащийся по пустыне подобно бездумному и бесплодному капризу, если бы вечное забвение всегда жадно подстерегало свою добычу и никакая сила не способна была бы вырвать эту добычу из его когтей, как безутешна и пуста оказалась бы тогда жизнь! [6, с. 20].
  Хотя, конечно, подобная ситуация является сугубо гипотетической, поскольку человеку дано навсегда не только природное сознание, но и самосознание как высшее сознание для их совместного проявления.
  Самосознание придает человеку и его сообществам свойство трансформировать определенный хаос, точнее, господство случайности в развитие, являющееся причиной его медлительности, в ускоренное развитие, которое вызывается уже более упорядоченной, то есть целенаправленной политикой приобретения как человеком, так и его сообществами выгоды в своем существовании.
  Другими словами, эту новую тенденцию в развитии живых организмов можно выразить так: "Появившаяся в живом существе в форме гоминида дополнительная программа осознанно-целевого действия отличается отсутствием автономности: она позволяет этому существу осознавать себя и свои действия в окружающей среде только совместно с прежней программой рефлекторно-инстинктивного механизма действия, обеспечивающей возможность существования организма в среде, то есть его питание, воспроизводство, метаболизм, случайную изменчивость. Поэтому, с одной стороны, у нового существа сознание как бы раздваивается, но, с другой стороны, оно не способно разделиться полностью, являясь одной сущностью, в которой, тем не менее, всё время происходит борьба из-за разнонаправленности стремлений, одни из которых направлены на выживание любым способом, другие - на гармонизацию всего сущего... Иначе говоря, можно констатировать факт появления совершенно особого, двойственного существа, с одной стороны, по-прежнему являющегося частью среды, но, с другой стороны, совершенно отдельного от среды существа, которое пытается не только понять окружающее, но и подмять всё вокруг под себя, то есть которое полагает себя уже не только живым организмом, а и внеприродной сущностью, в определенной мере владеющей временем... Отметим далее весьма примечательный факт: случайность в обычном живом, представленная в человеке в форме низшего (животного) сознания, и высшее сознание (осознанно-целевое выражение сознания в человеке) являются антагонистами в том отношении, что, если субъект, обладающий высшим сознанием, ошибется, то он способен понять свою ошибку и исправить содеянное, существенно ускорив собственное продвижение по пути развития, тогда как случай является своего рода окраиной сознания, составляя существо именно низшей части сознания. Случаем сознание пользуется, если не знает, что и как делать на данном уровне развития, но, принимая случай во внимание, хотя и медленно - с откатами и зигзагами - всё же продвигается вперед.
  Таким образом, антагонизм низшей и высшей форм сознания как в человеке, так и его сообществах означает появление новой движущей силы, обеспечивающей наиболее быстрое развитие сознания в его носителе - человеке" [7, часть 3, раздел 5].
  IV
  Однако появившуюся выгоду в новом существовании - с двойственным сознанием - каждый человек понимает по-своему.
  Одним наиболее близки животные ощущения в форме стремлений к самой приятной - именно в смысле ощущений - жизни: в них доминирует животная часть сознания. Другие, у которых превалирует самосознание, более всего стремятся познать окружающий мир, либо сделать жизнь всех людей без горестей и забот, либо развить свои способности. То есть ценностные понятия у людей могут быть совершенно различными, и это зависит, как видите, от соотношения самосознания и животного сознания в каждом человеке, а также в его сообществах.
  Поэтому точно так же характер страха для людей зависит от степени доминирования в каждом из них животной или же самосознающей составляющей сознания.
  В частности, одни люди бесстрашно идут на смерть ради своих идей, другие всячески цепляются за жизнь, лаже если она превращается в ад.
  В результате, значение страха для человека по сравнению с животными меняется. Если животных он только предупреждал и инициировал для предотвращения угрозы жизни, то для самого человека и его сообществ он стал не только предвестником угрозы, но своего рода двигателем прогресса, поскольку, в частности, оказался способным вовлекать значительные группы и даже массы населения в борьбу за перемены в существовании, ускоряя развитие сообществ. Ниже этому даны соответствующие доказательства.
  Тем самым общим для всех людей является животный страх, выражающиеся в реакции на реальную опасность, то есть в стремлении так или иначе избежать ее.
  Кроме этого страха существуют другие - общечеловеческие - выражения страха, которые уже выходят за рамки чисто инстинктивно-гормональной сферы, то есть выражения страха, которые человек осознает и даже планирует, зная его причины, находясь не в дикой среде, а в организованном социуме.
  Эти причины страха включают в себя реальные и воображаемые объекты и явления, например, в виде природных и социальных катаклизмов; воображаемых бедствий, которые могут прийти; грозного бога, который накажет за прегрешения; темных улиц с предполагаемыми бандитами и насильниками; безработицы; наглых и безнаказанных начальников; сильных и непредсказуемых соседей; болезней; смерти и много чего еще.
  Но этого мало.
  Если признать двойственность сознания как человека, так и его сообществ и, соответственно, взаимовлияние этих составляющих сознания друг на друга, то всё взрослое население можно эмпирически разделить на несколько основных страт в зависимости от степени доминирования той или иной формы сознания и от его уровня, то есть слабости или силы этих составляющих сознания - животного и самосознания.
  Таковыми основными стратами являются обыватели, представители властных структур и прочие "руководители" (элита); неформально-интеллектуальная прослойка; творческие, или креативные персоны. Эти страты дополняют в промежутках между ними представители военизированных и правоохранительных структур, служители культа, бизнесмены, управленцы, рантье, криминалитет и разного рода люмпены.
  При том надо отметить, что интеллект ни к низшему (животному) сознанию, ни к самосознанию не имеет прямого отношения, поскольку является своего рода отражением технической эффективности обработки информации, поступающей в управляющую организмом систему (мозг для человека), присутствуя в любом живом существе - от бактерии до человека-гения. Сознание просто владеет доступным интеллектом и применяет его. Интеллект может быть мощным у отъявленного мерзавца и слабым у честного, образованного и культурного человека.
  V
  Слабое развитие самосознания и столь же слабое проявление животного сознания (низкий уровень неудовлетворенности сознания в обоих случаях), которые находятся в уравновешенном состоянии, характеризуют основную по численности группу любого сообщества - так называемых обывателей, разнообразных по профессиям - от хлебопека и фермера до медработника и клерка, а также неработающих индивидов - от пенсионера до домохозяйки.
  Следствием подобной слабости является их незначительный интерес к любому делу, которое непосредственно с их благополучием не связано.
  Как правило, высокий интеллект, который появляется не только вследствие обладания врожденными способностями, но и вырабатывается и укрепляется длительной учебой, участием в различных образовательных программах, стремлением к труднодостижимым целям, подобным индивидам не свойственен не только по причине отсутствия у них высоких стремлений, но и вследствие влияния посредственной или, - как раньше говорили, - мещанской среды, недостатка доступных социальных лифтов, финансовых средств на образование и т. д.
  Таким образом, обыватели едины в следующем.
  Все представители этого самого значительного слоя каждого сообщества ориентируются в основном на собственный рассудок и опыт: занятые собой и собственным благополучием, они не стремятся ни к "высоким", ни к "низким" целям, ограничиваясь желанием беспроблемной и сытой жизни, в которой неприятности желательно видеть только на экране монитора.
  Естественно, характер страха, присущий представителям этой страты общества, связан большей частью с утратой стабильности общества, где обывателю привычно и достаточно комфортно, как лягушке в болоте. Поэтому обыватель всегда боится изменений, нового, неизвестного, но по слабости сознания, а значит, несамостоятельности, склонен поддаваться сторонним влияниям, ведущим, тем не менее, к новому, хотя в основном эти влияния сводятся к обману в виде неисполнимых обещаний, и использованию этого слоя населения этими обманщиками, как правило, политиками, представляющими властную верхушку, в качестве низкооплачиваемого трудового ресурса.
  Таким образом, боязнь нового в сочетании со слабостью сознания, как это ни парадоксально, позволяет вовлечь обывателя в движение к неизвестному, если оно обещает ему еще больший комфорт и устойчивость, хотя бы и обманно. Без этого народные волнения были бы невозможны, как и, собственно, сам прогресс.
  В этом отношении страх обывателя перед неизвестным открывает ворота свободе, делая его более активным при соответствующей затравке, то есть этот страх играет для социума позитивную роль.
  Как бы то ни было, но условия существования обывателя можно изменить или они могут измениться, или он сам может их изменить, так же как и само сознание может проявить себя с неожиданной стороны, вызвав тем самым иной характер страха, которые могут иметь как позитивный, так и негативный оттенок. В частности, обыватель может заменить определенные страхи на другие, предприняв попытку изменить собственный строй жизни, перебравшись тем самым в другую страту населения, что, например, совершил неграмотный продавец пирогов на базаре Алексашка Меньшиков, став при императоре Петре I в России начала XVIII века светлейшим князем, так и не овладев грамотой - он научился только расписываться.
  К трудящимся обывателям примыкают и неработающие, к которым относятся пенсионеры и домохозяйки, составляющие значительную часть населения.
  Само по себе превращение в обывателей часто вполне неглупых и довольно развитых субъектов обусловлено за редким исключением довольно быстрым падением у пенсионеров уровня как низшего, так и высшего сознания вследствие выпадения из трудового процесса и отсутствия его полноценного замещения в появившееся свободное время.
  Объяснение этому довольно тривиальное: с возрастом функционирование мозга ухудшается, в частности, память, быстрота реакции, сообразительность, острота понимания собственного места в мире падают. Сила, ловкость, предприимчивость, а значит, и конкурентоспособность в сравнении с более молодыми индивидами так же снижается из-за проблем со здоровьем.
  Кроме того, человек на пенсии далеко немолод, а это означает, что он становится более апатичным, индифферентным ко всему вследствие отсутствия перспектив, кроме приближающейся смерти.
  Поэтому, например, общественная жизнь интересует его только с позиции сохранения стабильности, если, конечно, таковая существует, а любые изменения, суть которых он не понимает и приспособиться к которым уже не может, его только тревожат.
  Естественно, пенсионер в этом отношении становится и эгоистичным, и консервативным.
  Однако, как и прочие обыватели, пенсионеры являются, хотя и дремлющей, но грозной силой, которая может смести любую власть, если таковая попробует лишить их устойчивого и беспроблемного существования вследствие отнюдь не утраченной ими неудовлетворенности низшего (животного) сознания, которая жестко реагирует на существенное ухудшение условий существования.
  Главное, кроме боязни утраты стабильности в обществе, что страшит пенсионеров и вводит их в ступор - это отсутствие перспектив. Поэтому пенсионеры, кто как умеет, стараются отвлечь себя от мыслей о неизбежной и не столь далекой кончине, наступающих болезней и приходящей беспомощности.
  Одни тратят всё свое время и жалкие пенсии на перманентное лечение, полагая за счет этого сомнительного мероприятия непонятно для чего задержаться в новом и во многом уже непонятном для них мире, ненадежном и обидном для еще сохранившегося самолюбия.
  Другие убивают время выращиванием огурцов летом, а зимой закусывают ими горячительные напитки, доводя себя до полного отупения.
  Третьи целыми днями постукивают костяшками домино, вовсе не желая ни о чем думать, благо теперь есть такая возможность.
  Четвертые занимают свое время сочинением жалоб на неправильные действия всех бюрократических инстанций без особой надежды на их адекватную реакцию.
  Самые же оптимистичные танцуют и поют в соответствующих кружках, а самые умные сочиняют никому не нужные романы и повести, вывешивая их в интернете.
  Остальные же пытаются найти себе хоть какую-то работу, чтобы поменьше думать о своей печальной участи.
  Домохозяйки, представляющие также значительную часть обывателей, как и пенсионеры, попадают в своего рода ловушку отсутствия перспектив, страшась уже не близкой смерти, а невозможности выйти за рамки ведения домашнего хозяйства.
  Мелочные ежедневные заботы так же быстро понижают уровень их животного сознания и самосознания вследствие невозможности отвлечься на следование высоким стремлениям, тем более что они находятся в зависимости от содержащего семью мужа, и становятся в связи с этим обычными конформистами.
  Единственное, что им остается от домашних забот и хлопот - это взгляд в редкие минуты отдыха на странный мир из окна или с экрана монитора.
  Они страшатся бессмысленности своей жизни, но не могут с ней покончить из-за невозможности бросить детей, дом, не имея никаких средств к существованию.
  Таким образом, устранение или замена этих страхов для пенсионеров и домохозяек невозможна, и их негативный характер очевиден.
  Наиболее рельефно жизнь обывателя отобразил русский писатель Антон Чехов в своих рассказах, из которых особенно выделяется "Крыжовник".
  Главный герой рассказа ведет однообразную, скучную жизнь. Он копит деньги на усадьбу, чтобы завести там крыжовник. Это была его мечта: зажить в усадьбе с крыжовником. Больше он ничего не желал. "Деревенская жизнь имеет свои удобства, - говорил он, бывало. - Сидишь на балконе, пьешь чай, а на пруду уточки плавают, пахнет так хорошо и... и крыжовник растет".
  Ну и что? Накопил он денег на усадьбу, завел крыжовник, постепенно опустился, "постарел, располнел, обрюзг". Он судился с соседями, боясь любых перемен, не интересовался ничем, кроме своего крыжовника, много ел и был вполне доволен своим существованием.
  А о необходимости изменений он выражался так: "Образование необходимо, но для народа оно преждевременно", "телесные наказания вообще вредны, но в некоторых случаях они полезны и незаменимы".
  VI
  Как бы то ни было, но обыватели являются основной почвой для представителей интеллектуальных прослоек, которые из этой почвы произрастают случайно, или благодаря тем или иным умениям, способностям, сильной воле, то есть индивидуальным перекосам в сознании, приподнимающим их выше среднего уровня обывателя, и которую они могут испакостить или облагородить, поскольку сам народ, как правило, пассивен из-за своей занятости монотонным трудом для выживаемости и прокормления; косных традиций; религиозных заблуждений; предрасположенности из-за низкого культурного уровня к негативному воздействию активной пропаганды информационных обманок, еще больше оболванивающих его; отсутствия должного уровня образования и воспитания, что не позволяет ему массово воспользоваться социальными лифтами и ставить перед собой высокие цели: подобная унылая и беспросветная жизнь, соответствующая неразвитости сознания масс, отнюдь не способствует превращению всей массы людей в сообразительных, образованных, культурных, креативных, энергичных и коммуникабельных субъектов.
  Таковых из него выделяется всего лишь несколько процентов.
  Но в них безликая народная масса обретает развитие, которое внешне осуществляется в рамках борьбы представителей масс во власти и в неформальной интеллектуальной оппозиции к власти.
  VII
  Среди обывателей всегда находятся субъекты с несколько более высоким уровнем низшего сознания - это своего рода результат флуктуаций сознания. Этот фактор в данном случае способен вызвать у них стремление не только к сытой, спокойной и благополучной жизни, но и к доминированию среди себе подобных.
  Отбирая от высшего сознания (самосознания) соответствующую долю разумности, которая включает повышенную сообразительность, а от низшего (животного) сознания - быстроту реакции, неплохие волевые качества и энергию, коммуникабельность, достаточную ловкость, хитрость и коварство, эти субъекты получают преимущество перед остальными - более инертными членами сообщества в виде обывателей, высокоморальных интеллектуалов разного рода и прочих сравнительно вялых или озабоченных другими делами представителей народонаселения, не способных ловко оттеснить или оболгать соперника, а также с толком насладиться унижением нижестоящих, и вместе с тем терпеть издевки вышестоящих.
  Частый недостаток ума индивиды, прорвавшиеся во властную элиту, компенсируют привлечением многочисленных советников, но, поскольку решения в итоге приходится принимать им, постольку они, как истинные творцы собственного счастья, изначально рассматривают свою деятельность с позиции личного (корпоративного), а не народного блага с креном в сторону удержания власти, обретения большей степени собственного доминирования и приобретения всевозможных привилегий, засоряя к тому же руководство различных управляющих и хозяйственных структур своим большей частью бездарным потомством.
  Поэтому надежды наивных масс на исправление моральных уродов, хитрых, лицемерных проходимцев, представляющих, в основном, властные элиты различных государств, конкурирующих между собой, не имеют никакого основания, независимо от строя государства и степени его развитости - от деспотии до парламентской демократии.
  Для представителей власти доминантой неизбежно является низшее сознание, то есть в их сознании ощущается явный недостаток осознания себя как самоценных личностей, а не как потребителей.
  Власть, обеспечивающая для своих представителей значительную долю безнаказанности и безответственности, мало чем ограниченный доступ к привилегиям и собственности принижает их настолько, что они видят в народных массах лишь источник благ для себя и поле для проявления собственных низменных инстинктов.
  Однако, опасаясь гнева народа и противодействия неформальной оппозиции, они вынуждены оказывать сопротивление анархии, удерживая, в частности, с помощью реформ тот порядок, который обеспечивает функционирование и развитие общества, но, естественно, не из благородных побуждений, а всего лишь из чувства самосохранения.
  Они всегда изымают деньги всеми возможными способами - преимущественно из бюджета, то есть у народа, так как никаких способностей и желания к честным способам заработка у них нет, да и в их обезьяньей сущности отсутствуют понятия о чести, совести, порядочности: ну как тут, не отобрать у народа, то есть - быдла, раз его можно безнаказанно топтать с помощью судов и силовых органов, всё что требуется властной элите для роскошной по их обезьяньим понятиям жизни.
  Тем не менее, всегда омрачает эту приятную в отношении ощущений жизнь необходимость охраны завоеванного места в структурах власти от поползновений конкурентов - и это для них самое важное дело. Иначе придется вместо приятного ощущения всевластия по отношению к большим массам населения издеваться всего лишь над собственной женой, да и то, если она позволит.
  Поэтому основной характер страха у этих представителей населения заключается в перманентной боязни потерять свое место во властной элите, где можно, не имея особых талантов, добиться угодливостью начальству значительных благ.
  Попытка устранить этот предмет страха - утрату власти - означает вступление в конфликт с базовым свойством любого живого существа - доминирование среди себе подобных для улучшения качества получаемых ощущений, тем более если это свойство низшего сознания выражено сильнее, чем обычно.
  Именно сильное стремление преобладать над окружающими является истинной причиной упорства, с которым за власть цепляются даже в неблагоприятных обстоятельствах.
  Но если устранить предмет страха власть имущим мешает столь же сильное внутреннее (животное) чувство доминантности, и лишь немногие способны его преодолеть, то замена предмета страха, например, на излете карьеры вполне возможна, тем более что некоторым представителям властной элиты этот характер страха в конце концов надоедает - им хочется отойти от принятой роли, по существу, властного примата.
  И они имеют для этого, по крайней мере, две отдушины вследствие близости своего двойственного сознания с одной стороны к сознанию обывателя, а с другой стороны - к сознанию креативного индивида.
  Поэтому они могут, в принципе, заменить свой страх перед трудностями руководства большими массами людей и боязнь интриг жестоких конкурентов на более спокойную жизнь обывателя с его довольно опосредованным страхом перед изменениями благодаря понижению уровня собственного самосознания и ослаблению своего животное сознание практически до уровня рядового обывателя, забравшись в почти непроницаемое убежище, например, выращивая подобно Диоклетиану, еще недавно бывшему императором Рима, капусту в огороде.
  Также они могут, наоборот, повысив уровень своего самосознания, перейти к разряд творческих персон, заменив тем самым страх представителя властной элиты, негативно влияющий на развитие самосознания, страхом творческой персоны утерять свои креативные способности, позитивно влияющим на развитие самосознания, и заняться по мере сил сочинением мемуаров подобно герцогу де Сен Симону и недавнему правителю СССР Н. С. Хрущеву, или измышлением афоризмов и максим подобно герцогу де Ларошфуко, искренне гордясь своими творениями.
  В качестве обратного примера властолюбца можно указать на ближайшего помощника Гитлера - его личного архитектора и рейхсминистра вооружений и боеприпасов Альберта Шпеера - угодливого, беспринципного и вместе с тем весьма талантливого и неглупого индивида.
  Он был автором проекта новой рейхсканцелярии и территории съездов НСДАП в Нюрнберге, генерального плана реконструкции Берлина, успешно руководил военной промышленностью Германии и ее переориентацией на тотальную войну. В частности, с февраля по август 42-го года объемы военного производства Германии выросли на 60%, спустя два года они выросли вдвое.
  Несмотря на свою интеллигентность и даже некоторую независимость, Шпеер прекрасно знал о преступлениях нацистов. Мало того, он пользовался услугами Гиммлера, поставлявшего для него рабочую силу из концлагерей, н не возражал против других злодейских планов Гитлера. Он пользовался всеми благами, предоставляемыми ему занимаемым положением, опасаясь только опалы со стороны Гитлера, и служа ему до самого крушения рейха верой и правдой.
  Вследствие того, что интеллигентный Шпеер был "гадким утенком" в компании грубых и наглых нацистских бонз, они постоянно унижали его, а Геринг даже составил против Шпеера заговор. Однако Шпеер не оставлял свой пост и терпел всё издевательства не только из-за страха перед Гитлером, но и потому, что не мог отказаться от власти, которая была у него беспредельна в военной промышленности.
  К тому же утрата власти, бывает, означает потерю жизни или конфискацию немалого имущества, то есть она связана соответственно с исчезновением ощущений вообще или заменой привычных приятных ощущений на неприятности и даже лишения обычной жизни.
  VIII
  Противостоит этой когорте, по сути, негодяев, составляющих властную элиту (подробнее об этом сказано в наших работах "Как действовали ранее и действуют ныне правители? и поправляемые ими?" [8, раздел 7] и "Каковы были истинные стремления прославленных властителей и причины, вызвавшие их?" [8, раздел 8], неформально-интеллектуальная оппозиция.
  Представители этой страты сообщества так же, как и представители властной элиты. возникают первоначально из широких рядов обывателей, среди которых всегда находятся индивиды, в своем развитии достигающие, несмотря на все трудности, доминирования над животным сознанием самосознания высокого уровня, которое вызывает у них преимущественно альтруистические стремления, основным из которых является стремление принести благо всем угнетенным, сделав мир гармоничным и счастливым для всех без изъятия.
  Неформалы-интеллектуалы, преследуя в основном цели, противоположные целям представителей властной элиты, вынуждены апеллировать к народу, доказывая свою правоту и антинародность элиты-угнетателя, которая в свою очередь должна оправдываться и клеймить позором гнилых фантазеров-неформалов, умеющих только говорить, а не управлять и властвовать.
  Таким образом, под неформалами-интеллектуалами следует понимать неравнодушных людей умственного труда, интеллектуалов разного рода, а также сравнительно немногочисленных представителей остального населения, сумевших так или иначе подняться в своем самосознании до того уровня, который диктует им отвращение к аморальному и корыстному поведению властной элиты.
  Эти люди питают надежду на переустройства общества в сторону гармонии, то есть равенства, братства и вместе с тем свободы, не понимая, что свобода всегда противостоит равенству, справедливости, разрушая любую стабильность. Но эта надежда на гармоничное мироустройство не может исчезнуть в их благостном сознании никогда: они, как истинные гуманисты, не способны поверить, что ужасы нашего мира не могут перейти в благоденствие каждого человека и всего человечества в конце концов.
  Неформально оппозиционная часть интеллектуалов, к которым можно отнести разнообразных образованных выходцев из народа в том или ином поколении, - активных, честных, искренне желающих блага народу, то есть с доминантой альтруистичного высшего сознания, никогда не примыкали и не примкнут к лицемерной и корыстолюбивой управляющей элите государства.
  Совершить подобное им не позволит уже достигнутый уровень высшего сознания, ставящий материальные блага на последнее место в ряду ценностей жизни. Поэтому они всегда будут разоблачать нечистоплотных, лицемерных и вороватых власть имущих, бороться за права и гражданские свободы трудящихся, как можно более широко привлекая их к этой борьбе.
  Противостояние неформалов-интеллектуалов властной элите не дает обществу застыть, являясь отражением противостояния соответственно высшего и низшего типов сознания в каждом человеке.
  Борьба между этими слоями общества при большей частью пассивном поведении остального населения происходит непрерывно с доминированием более энергичной управляющей элиты, провоцирующей ненависть к себе со стороны всех остальных, и тем самым образуя тот антагонизм, который не дает обществу остановиться в развитии.
  Проблема определения истинной движущей силы развития человека и его сообществ раскрыта нами в работе "Движущая сила и источник развития человека и его сообществ (Против пассионарности Л.Н. Гумилева)" [9, часть 3, раздел 3].
  В результате, народ волей-неволей вовлекается их энергией в поступательное движение, которое может быть и эволюционным при согласии властной элиты с неформальной оппозицией на те или иные компромиссы в интересах трудящихся масс, но может скачкообразно переходить в иное русло, если подобное согласие отсутствует, что в народном сознании отражается как явная несправедливость, трансформирующаяся в более или менее удачную попытку удаления правящей элиты от власти при наступлении подходящих условий.
  Поэтому данная страта населения страшится более всего утраты народными массами стремления к собственному благу, как неформалы-интеллектуалы его понимают.
  Позитивная особенность этого страха состоит в то, что представители неформальной оппозиции власти стараются всё упорнее воздействовать на обывателей для вовлечения их в борьбу против ненавистной им властной элиты, ускоряя благодаря этому ход общественного развития, и борясь всеми силами с властной элитой, разоблачая ее аморальность, жадность, глупость, всё большее отстранение от народа и предпочтение ею чисто утилитарных ценностей, что в целом существенно замедляет развитие самосознания, тем самым сводя прогрессивное движение цивилизации до минимума.
  Характерной особенностью неформалов-интеллектуалов вследствие максимально высокого уровня самосознания, которое в наиболее значительной степени господствует над животным сознанием, и присутствия явного ощущения своего превосходства в благородстве над представителями прочих страт населения, а также ощущения себя ведущей силой общественного развития, является отсутствие у них стремления поменять свой основной страх на иные его выражения, характерные для остальных страт населения социума.
  Одним из наиболее ярких примеров радетеля народного блага является русский демократ Н. Г. Чернышевский.
  В своих статьях под общим заголовком "О новых условиях сельского быта" (1858-59гг.) он высказал мысль о немедленном освобождении крестьян с землей без всякого выкупа. Тогда, по его мнению, сохранится общинное землевладения, что постепенно приведет к социалистическому землепользованию. Он считал, что только благодаря просвещению люди научатся выбирать новые и прогрессивные пути, служить народу, быть гуманистами и историческими оптимистами. Он полагал, что необходимо стремиться к удовлетворению потребностей людей, что устранит препятствия к расцвету личности и причины нравственных патологий. Но для этого надо изменить условия жизни революционным путем. В результате, он был отправлен царскими властями в Сибирь на каторгу.
  То есть он, как истинный последователь утопистов-социалистов Фурье и Фейербаха, стремился возбуждать общественность якобы готовностью крестьян перейти к социализму непосредственно от общинного землевладения, предполагая, что народные массы адекватно воспримут его соображения относительно такого пути достижения всеобщего блага.
  IX
  В обществе также имеются индивиды, всегда переполненные глубинным чувством неудовлетворенности по отношению к окружающей их среде, которое приходит к ним от низшего сознания в его стремлении к созданию больших удобств для существования. Однако это чувство сочетается с их высшим сознанием, неудовлетворенность которого недостаточным общественным комфортом, развитием науки и искусства, достигая высокой степени, требует распространить достижения цивилизации и культуры на всех.
  Но доминирует при этом низшее сознание, поскольку активность этих индивидов проявляется большей частью инстинктивно, без особых размышлений, с минимумом разумности, давая, тем не менее, наиболее креативные персоны из всех живущих. Правда это доминирование, в отличие от представителей властных структур, является незначительным.
  Обычная жизнь с каждодневной повторяющейся работой для них скучна и нелепа, как работа на конвейере по закручиванию гаек.
  Правда, талантов среди них обнаруживается не так уж много, но это уж зависит не от образования и воспитания, а от размеров отдельных полей и подполей мозга, а также их сочетания - не слишком часто встречающегося, - благоприятного для тех или иных видов креативной деятельности.
  Однако указанное сочетание обоих типов сознания у них, независимо от наличия талантов и способностей, неизменно влечет их к творческой деятельности.
  Они всегда стараются творить, часто забывая про отдых.
  Графоманы пишут, художники рисуют, скульпторы ваяют с разным успехом, композиторы смешивают звуки, добиваясь сколько-то интересного сочетания, изобретатели и новаторы всех видов создают новые устройства, программы, получая, правда, часто тот же велосипед, но все они и прочие творцы нового или необычного. несмотря по большей частью удручающие результаты своих творческих потугов, не желают приобщаться к обычному гражданскому "болоту", опьяненные явственным для них преобразованием мира и общества, тем более что сам цивилизационный уровень, действительно, и культурно, и технологически растет благодаря именно усилиям представителей именно их компании, а не кого-то еще.
  Естественно, они горды свой способностью к творчеству, считая ее производной божественной силы, творящей миры.
  Поэтому креативные личности более всего страшатся утратить свою способность к творчеству, которое дает им максимально возможное удовлетворение своей деятельностью ведомых в преобразовании окружающей среды в культурном и технологическом отношении.
  Позитивность этого страха заключается в том, что он в значительной степени удерживает их в собственной страте вследствие понимания ими своей ведущей роли в культурном и технологическом преобразовании общества, и укрепляет их в своем сознании двигателя культурного и технологического прогресса общества. Гордость быть вершителем науки и искусства не позволяет им размениваться на прочие, хотя и, быть может, более прибыльные приложения своих сил.
  Примером такой творческой личности может быть Людвиг ван Бетховен. Он работал во всех жанрах музыкальной композиции. Бетховен также создал современны фортепианный стиль, далекий от стиля клавесинистов. Его творчество оказало особое влияние на весь последующий симфонизм. Особенно красивы мелодии его симфоний 4 и 5.
  Страх отойти от творчества удержал Бетховена его русле, несмотря на насупившую глухоту. Он даже в таком состоянии научился извлекать дивные мелодии из собственной души.
  X
  Следует всё же заметить, что вследствие незначительного, но всё же - доминирования в сознании творческих персон низшего (животного) сознания, понижение уровня самосознания, переходящего некоторый предел, превращает полезных для развития общества творческих индивидов в авантюристов и мошенников, которые начинают использовать свои нестандартные и эффективные подходы к решению различных проблем для собственного развлечения или с корыстными намерениями.
  Авантюрист, как известно, - это беспринципная личность, ввергающая себя в различные приключения для собственного удовольствия, и вместе с тем человек, который надеется на случай в каком-то сомнительном деле.
  Мошенник - это жулик, старающийся обмануть других ради собственной выгоды.
  Таковыми были, например, известный всем Казанова, княжна Тараканова, Мата Хари, Елена Блаватская, Борис Савинков, мадам Вонг, Сон Мен Мун, Сергей Мавроди и множество других.
  Все они считают себя умнее и находчивее правоохранителей и всех прочих, но в отличие от представителей властной элиты, не относятся к этим прочим с презрением и не являются их угнетателями, а только подшучивают, как они считаю, над людьми, а обманывают, как правило, богатых и знатных, но могут поделиться добытым с простыми людьми.
  Больше всего они боятся потерять свободу для своей полу-творческой деятельности на собственное благо, и это, пожалуй, единственное, что их постоянно расстраивает, но променять свою позицию на иную они категорически не желают, полагая ее самой привлекательной из всех имеющихся в силу ее в значительной степени творческого характера, что вытекает из указанного соотношения собственного животного сознания и самосознания.
  Подобным авантюристом и мошенником был русский интеллигент с математическими способностями Сергей Мавроди. Он увлекался шахматами и покером. Его склонность к авантюрам проявилась в благоприятной для этого обстановке начала распада Советского Союза. Он стал основателем крупнейшем в России пирамиды, от которой пострадало до 15 миллионов человек. Мавроди правильно рассчитал, что человеческая жадность и стремление получить незаработанное привлечет к нему множество небедных и глупых людей, которые захотят стать еще богаче без особых хлопот.
  Довольно быстро лет он был отправлен в тюрьму за сокрытие доходов. Однако он не успокоился, и через несколько лет начал организовывать новые финансовые пирамиды - одну за другой. Люди верили ему, видимо, потому, что он умел очаровывать их даже тогда, когда его пирамиды рушились. В тюрьме он просидел в общей сложности 6 лет.
  Он умудрялся пользоваться слабостью людей к нетрудовым доходам не только в России, но и в Африке, Азии и даже в Израиле, США, Италии, Франции.
  Его боязнь потерять свободу, а пребывать в тюрьме ему всё же пришлось, привела его к идее стать депутатом и получить тем самым неприкосновенность. Правда, потом ему всё же пришлось скрываться, но даже на нелегальном положении и в заключении он не оставлял свою, видимо, крайне увлекательную для него мошенническую деятельность, хотя деньги его интересовали мало - ему интересен был сам процесс их добывания быстро и в большом количестве.
  XI
  Еще более низкие уровни животного и высшего типов сознания с некоторым преобладанием низшего сознания, а также более слабый интеллект по сравнению с креативными персонами вполне способны дать целую когорту деловых людей (бизнесменов), не павших в своем самосознании до уровня политиков и прочих обманщиков-паразитов, составляющих в основном властную элиту.
  Деловые люди многое умеют, стараясь нестандартно подходить к хозяйственной деятельности, но отнюдь не забывают себя, а их бескорыстие сводится, как правило, к благотворительности для уменьшения налоговых потерь.
  Именно несколько пониженный уровень самосознания у них по сравнению с истинными изобретателями и художниками превращает бизнесменов в тех же мошенников в кризисных ситуациях.
  Правда, от этого они всячески открещиваются, но в большинстве своем выбирают себя родимого, а не общественное благо.
  Основной характер страха у них представлен сильнейшим и постоянным опасением лишения добытого "тяжелыми трудами", на которое всегда могут положить свою тяжелую длань чиновники, бандиты, банкиры-ростовщики, и прочие проходимцы и лихоимцы, которым несть числа.
  Жизнь их тяжела и беспросветна в этом плане, но имеющиеся блага ее существенно скрашивают, и бизнесмены не склонны менять свое положение на более спокойное именно вследствие преобладания в их сознании компоненты животного сознания, столь тяготеющего к приятному комфорту, активному размножению и прекрасному питанию.
  В качестве примера неплохого бизнесмена можно привести Билла Гейтса. Он совместно с Полом Алленом в 1975 году основал компанию Microsoft. Пол Аллен занимался техническими идеями и перспективными разработками, а Гейтс - переговорами, контрактами и т. п.
  Позаимствовав основную идею у компаний Xerox и Apple компания Microsoft предложила довольно простую и удобную для пользователей операционную систему Microsoft Windows.
  Занявшись распространением этой системы, Гейтс на волне революции персональных компьютеров с течением времени стал одним из самых богатых людей мира.
  В 1997 году у него вымогали деньги, но вымогатель потерпел неудачу.
  Сравнительно низкий уровень его самосознания подтверждается увлечениями Гейтса различными электронными системами и игрушками в суперкомфортабельном собственном доме, которые он демонстрирует гостям, и увлечением более всего игрой в бридж.
  Страх лишиться добытых средств он компенсирует не только отвлечением на игру в бридж, но и сравнительно недавним переключением своей деятельности на благотворительность, пытаясь тем самым увеличить число своих поклонников, которые смогут защитить его в случае чего.
  XII
  К колеблющимся в отношении нравственности деловым людям примыкают столь же неустойчивые в этом отношении экономисты и управленцы.
  Для них так же характерно преобладание животного сознания, но не такого высокого уровня, как у представителей властной элиты. Вместе с тем их самосознание находится на более высоком уровне, чем у представителей властной элиты, но ниже по сравнению с уровнем самосознания креативных индивидов. Однако этот уровень самосознания несколько выше, чем у бизнесменов, которые по этой причине более склонны к мошенническим сделкам при малейшей возможности, то есть если не видят непосредственной опасности.
  Экономисты-управленцы, как правило, обладают неплохим интеллектом. Они умеют строить неплохие модели действенного управления в хозяйстве, науке и даже в политике, но, находясь на содержании властной элиты, служат ей, и поэтому вряд ли могут быть образцом для подражания в этическом плане.
  Они стараются не спорить со своими работодателями, тем более что окончательные решения принимают отнюдь не они, а представители властной элиты, внутри которой всегда идет борьба за большие властные полномочия, а сами решения вызываются, как правило, не интересами страны, народа, а жаждой собственного сохранения и обогащения.
  Подбирая крохи с барского стола, эти деятели утешают себя за все унижения всевозможными развлечениями в свободное время, качество и количество которых зависит от их финансовой состоятельности.
  Они боятся более всего потерять расположение власть имущих, чтобы не утратить занятую позицию и добытые материальные блага, более значительные по сравнению с обывателями. В связи с этим они большей частью лояльны к начальству, даже если его решения выглядят не вполне адекватными.
  Таковым управленцем и финансистом был Жан-Батист Кольбер в годы правления во Франции Людовика XIV.
  Своей карьерой Кольбер, всего лишь сын купца, обязан первому министру Франции Мазарини, у которого был управляющим, настолько преданным и изобретательным, что тот после его десятилетнего служения порекомендовал Кольбера королю, у которого он с течением времени стал фактическим министром финансов, хотя формально финансами ведал сам король.
  Кольбер служил королю так же верно, как и Мазарини, разоблачая злоупотребления в финансовых делах. Он упорядочил налоговую систему, увеличив доходы королевства, обеспечил за счет увеличения экспорта рост поступления денег в казну, регламентировал приготовление товаров в промышленности, обеспечил создание морского флота привлечением туда, в частности, населения прибрежных районов предоставлением ему различных привилегий, организовал освоение новых колоний, организовал прокладку новых шоссе и многое другое.
  Своей преданностью королю и успехами в работе на благо государства он добился сохранения своих постов во властной элите, несмотря на плебейское происхождение. Однако все его старания оказались напрасными, поскольку добытые им средства и упорядочение государственного устройства пошли не на пользу стране, а на войны, которые непрерывно вел король, разорив в итоге государство.
  XIII
  Даже небольшой крен в сторону низшего сознания в его стремлении к доминированию и лучшей (приятной, сытой, с массой развлечений) жизни подталкивает обывателей к переводу себя, если и не непосредственно во властную элиту - для этого у подобного субъекта должна быть повышенная доминантность, - но хотя бы в управленцы, силовики, правоохранители военизированные подразделения, по сути, обслуживающие властную элиту, а кто пронырливее, пытается пробиться непосредственно в эту элиту. Они отлично понимают, что в этой среде можно, не имея особых талантов, добиться значительных благ, если, конечно, обращать внимание только на начальство, служа ему, и пренебрегать остальными.
  Представители военизированных и правоохранительных подразделений - от военных до полицейских, от прокуроров до охранников - отличаются от обывателей, с одной стороны, несколько более высоким уровнем животного сознания, неудовлетворенность которого выражается склонностью к агрессии против более слабых, и своеобразными понятиями о труде, заключающимися в стремлении к уклонению от его наиболее тяжелых форм. С другой стороны, они отличаются от обывателей некоторым ослаблением самосознания, вследствие чего они всегда склонны к конформизму в наиболее ярко выраженной форме, исправно выполняя заведомо глупые или даже преступные приказы своих начальников, что никак не сочетается с чувством собственного достоинства и нормативной этикой.
  Естественно, они предпочитают обычной трудовой деятельности в области производства или в сфере услуг тот или иной вид служения большей частью государству за перспективу карьерного роста. Как правило, не обладая высоким интеллектом, они, тем не менее. приобретают неплохой оклад и фактическую безнаказанность за притеснение и даже мелкое обирание обычных граждан, тем более что жизни подавляющего большинства этих субъектов в мирное время ничего не угрожает.
  За приобретение подобных преимуществ они согласны терпеть все выходки своего, как правило, недалекого, грубого, но хитрого начальства.
  Отдав себя этому довольно унизительному занятию, не требующему особых размышлений, они после службы бредут на свои плодово-ягодные участки, дома или квартиры с радостным чувством избавления хотя бы на некоторое время от неусыпного ока большей частью болванов-начальников для игры в поддавки, полив огорода, выпивки и закуски, а также пререканий с женой, вечно недовольной их карьерным ростом.
  Чтение литературы и другие интеллектуальные занятия для большинства из них недоступны из-за быстрого "усыхания" мозгов вследствие специфики службы, не требующей рефлексии, поскольку есть устав и инструкции.
  Больше всего они боятся своих непосредственных начальников, которые при малейшем неповиновении могут лишить их столь выгодной работы при, как правило, довольно жалком интеллекте.
  Устранить этот страх во время службы они не в состоянии - поэтому часто злоупотребляют алкоголем для отвлечения от него хотя бы на какое-то время.
  Помочь им избавиться от этого страха может только его замена на страх обывателя вследствие близости уровней их сознания, что и происходит в случае отставки или при выходе на пенсию.
  Примеры в этом разделе не нужны, так как каждый знает устройство армии и правоохранительных органов, где господствует чинопочитание, а не таланты.
  XIV
  Служители культа, выполняющие в рабочее время функции духовных психологов-утешителей паствы, и вместе с тем являющиеся ничем иным, как прислужниками власть предержащих, утверждают, что отдают себя служению Богу, о котором они на самом деле не знают ничего, поскольку он по их же собственным догмам недоступен этому миру.
  А это означает либо обман, либо самообман, что свидетельствует о преобладании у них низшего сознания, склонного к получению благ просто так, а не по результатам тяжелого труда, который они неизменно стараются заменить легким, хотя и сомнительным.
  Всё это указывает на значительное ослабление у них самосознания, вследствие чего они отдают себя некоему постороннему, выдуманному, а не сущему и действенному, ведя благополучное существование и являясь для многих к тому же весьма уважаемыми персонами за свое служение.
  Но это служение Богу, за исключением фанатиков, у них неискреннее, и поэтому в свое свободное время они неизменно поддаются мирским соблазнам, например, интригам, пошлым развлечениям втайне, или, в лучшем случае, хлопотам в саду и огороде.
  Более всего подавляющая часть этих служителей бога страшится показать эту неискренность собственной пастве, которая может их просто уничтожить, как это случилось во Франции после революции конца XVIII и в России после 1917 года. Поэтому они являются самыми искусными лицемерами и обманщиками даже в сравнении с мошенниками.
  Именно в связи с этим они носят странные одеяния, напускают на себя благожелательный вид и мудрое выражение физиономии, поют псалмы, читают долгие проповеди и всё время ссылаются на священное писание, сотворенное на самом более ранними проходимцами того же типа для охмурения населения, которое они якобы приобщают к высшим силам для будущего райского блаженства, хотя сами, являясь отнюдь не глупыми, не верят ни в рай, ни в ад, торгуют свечками и прочими предметами культа, и живут себе припеваючи.
  В этом разделе примеры так же не обязательны, поскольку все знают из истории, что творили Папы Римские, среди которых затесалась даже женщина, и которые докатились до торговли индульгенциями, снимая за деньги грехи с прихожан. Мало чем от них отличались и остальные служителя культа в разных странах мира.
  XV
  Криминалитет и различного рода люмпены, в частности, хронические безработные, босяки, профессиональные нищие, имеют такой крен с сторону низшего сознания, что у них практические остается только воспоминание о высшем сознании.
  Иначе говоря, у них остаются только немногочисленные формальные связи с обществом. По этой причине они как бы возвращаются на уровень животных, точнее, - на уровень ощущений. Им не интересна ни общественная жизнь, ни богатство, ни власть - ничего.
  Добыв вдруг деньги, они их тут же пропивают или прогуливают, свои голоса избирателей они продают кому угодно, при удобном случае они способны убить и ограбить просто так, и в этом отношении они даже хуже животных.
  Основные соображения в их сознании концентрируются на процессах: выпить, закусить, погулять и приятно для себя нагадить ближнему.
  Поэтому главный их страх, как и у животных, состоит в перспективе лишения приятных ощущений, а о смерти они и не думают, полагая, что главное - это использование всех возможностей для потребления доступных ощущений за счет глупого общества, которое их отчасти содержит и жалеет.
  Русский писатель Максим Горький, находившийся одно время в их неприятном обществе, в своей пьесе "На дне" описал люмпенов так.
  Только получение более-менее приятных ощущений - большего он и представить не способен - заставляет даже на самом дне жизни содержателя ночлежки выжимать из своих ничтожных постояльцев все оставшиеся у них соки, отнимая "последнюю копейку". Он скупает краденые вещи, бьет свою жену и ее сестру, и в итоге погибает в драке.
  Его жена, умная, жестокая, бездушная и развратная и предлагает своему любовнику избавить ее от надоевшего мужа.
  Молодая сестра жены содержателя ночлежки терпит все издевательства над собой, но после гибели содержателя ночлежки оказывается в больнице при смерти, а потом пропадает без вести.
  Все они не находят в себе сил выбраться уровня из этого болота из-за катастрофического падения уровня осознания себя в качестве личностей, уважаемых самими собой и другими. Вместе с тем они не отказываются от потребления предоставленных им сомнительных ощущений и страшатся их утратить.
  XVI
  Но, возможно, самыми гадкими являются рантье.
  Эти отнюдь неглупые бездельники - большей частью выходцы из близких к власти слоев общества, которые категорически не хотят нигде работать при имеющемся капитале, - приятно разлагаясь с разной скоростью, живут на проценты со своего капитала.
  Рантье отличаются от люмпенов только представлением о собственной ценности в своем ничтожном самосознании, связывая ее, правда, не со своими заслугами, которых уже нет или не было, а с обладанием финансовых или иных средств, что вынуждает их всячески заботиться о сбережении капитала, превращаясь в люмпенов с его потерей.
  Именно заботы о сохранении капитала и мысль об ужасном крахе всей своей паразитической жизни с его потерей делают их существование, заполненное всевозможными развлечениями. вместе с тем столь тревожным и беспокойным, что все для них становится не мило.
  Но этот вечный страх они, как истинные и сознательные паразиты, предпочитают любым видам трудовой деятельности, проводя жизнь при соответствующих средствах в перемещении с одного курорта на другой, из одного поместья или отеля в другие, от одного приятного времяпровождения к другому, но непременно скучая при этом, и превращая собственную жизнь в обычный морок, в котором даже их лица стираются, трансформируясь в бессмысленные маски.
  Некоторые биологи-эволюционисты, в частности, Савельев С. А. (книга "Церебральный сортинг"). считают такой катастрофический финал закономерным, констатируя следующее: "... человечество уже создало совершенные способы поведенческого отбора, которые разрушат наше сознание и уничтожат следы разума без всяких дополнительных усилий" [10].
  Естественно, это утверждение слишком сильное, так как сознание, раз без него всё омертвляется, неуничтожимо в бытии, в отличие от человека и его цивилизации, но тем не менее, факт деградации значительной части населения налицо, и она, по-видимому, будет только нарастать для обывателей и близких им страт в первую очередь вследствие неразвитости их самосознания, согласного всего лишь на сытую и беспроблемную жизнь.
  Однако поведенческому отбору, связанному только с животным сознанием, противодействует как в обществе, так и в каждом человеке неуничтожимое самосознание, которое не позволит вернуться в животный мир, но, как это ни парадоксально, уплотнение текущего времени благодаря действию самосознания, уничтожит цивилизацию, точнее, приведет ее к обновлению, состоящему из двух возможных форм - равновесной цивилизации и технологической цивилизации.
  Подробнее об уплотнении времени и регулярно проявляющихся на всех обитаемых планетах формах цивилизации можно прочитать в наших работах: "Чудеса в решете" [11, главы 4,5] и "К чему привело и приведет осознание себя?" [7, часть 3, раздел 5].
  Грядущее и скорое обновление текущей цивилизации означает, что осознании данного факта населением планеты автоматически принесет самый главный страх этому населению из-за краха вообще всего общественного уклада.
  
  Библиография
  
  1. В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. 4 тома. СПб. 1880-82гг.
  2. Леонтьев А. Н. Потребности, мотивы и эмоции. Москва. 1971.
  3.Захаров А. И. Дневные и ночные страхи у детей. СПБ. Союз. 2000.
  4. Изард К. Э. Теория дифференциальных эмоций. "Психология эмоций" (The Psychology of Emotions). Питер. 2007.
  5. Изард К. Э. Страх и тревога. "Психология эмоций" (The Psychology of Emotions). Питер. 2007.
  6. Сёрен Кьеркегор. Страх и трепет. М., "Республика", 1993.
  7. Низовцев Ю. М. Сборник "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном". 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  8. Низовцев Ю. М. Сборник "Открой глаза свои". 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  9. Низовцев Ю. М. Сборник "Всё не так!? А как?!". 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  10.Савельев С. А. Церебральный сортинг. Издательство: ВЕДИ. 2016.
  11. Низовцев Ю. М. Чудеса в решете. 2016. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru
  
  Глава 17.
  Почему счастье всегда ускользает от нас?
  
  Удивительно, но во все известные времена, мудрецы разного рода пытались определить или хотя бы пояснить то, что в реальной жизни появиться никак не может, назвав эту абстракцию счастьем, и продолжая до сих пор это бесплодное занятие, которому народ внимает без всякого сомнения не только по глупости, но и потому, что всегда хочет лучшего, чем имеет, двигая тем самым всю цивилизацию вперед, но расстраиваясь до самой смерти отсутствием прихода счастья, однако, утешая себя существованием рая, поскольку должно же быть счастье - пусть за гробом.
  1. Является ли счастье вполне достижимым продуктом человеческой деятельности?
  Все имеют понятие о несчастье и разнообразных бедах, встречаясь с ними непременно и неоднократно, но никто до сих пор толком не объяснил, что такое счастье, сводя его смысл в лучшем случае к удовольствию, удовлетворению возникающих потребностей и благополучию, то есть позитивным переживаниям, к которым на самом деле стремятся все живые организмы в их самодостаточности, тогда как счастье есть вполне самостоятельная категория, отражающая определенную активность только человеческого сознания.
  И если не отсечь счастье от удовольствия, благополучия и полной удовлетворенности окружающим, то человек вряд ли бы имел отличия от животных, которые так же стремятся к большему комфорту, сытости, размножению и прочим приятным вещам, и счастье свелось бы, в сущности, к физиологии, а именно, выделением эндорфинов (гормонов счастья), которое связано с системой поощрения и центрами удовольствия организма.
  Тем не менее, практически все известные мыслители пытались показать счастье как вполне достижимый продукт интеллектуальной, эмоциональной и нравственной человеческой деятельности, не забывая про удовольствия и удовлетворение при этом, но не учитывая, что абстракции, - а счастье есть совершенный образ желаемого, сугубо индивидуальный для каждого человека, - в реальной жизни не случаются.
  В результате, дать определение на самом деле неуловимому счастью так и не получилось, кроме сведения его к высшему благу или добродетели с той или иной долей удовольствия и независимости, а также самодостаточности, но зато описаний "истинного счастья" в реальной жизни, противоречащих друг другу, можно найти множество.
  Кроме того, счастье, для того чтобы вместить его в реальную жизнь, пытались разделить на части и определенные уровни - эмоциональный, умственный, психический, зависящие от причин для него, например, в виде модели пирога, в соответствии с которой счастье определяется условиями, в которые попал человек; складом личности, поскольку есть люди якобы всегда веселые и счастливые, например, дураки, и люди - всегда грустные и несчастные, например, ипохондрики; правильной постановкой целей, которая может перманентно бодрить и давать удовлетворение.
  Помимо этого, некоторые мыслители полагают, что счастье может принести удача, благосклонность судьбы, успех, везенье и т. п.; что счастье есть перманентная радость; обладание всеми возможными благами; полная удовлетворенность собой и жизнью.
  Это несомненно указывает на то, что счастье каждый понимает по-своему, но в суть этого проявления самосознания никто проникнуть не может, что и не удивительно, поскольку понять, что такое счастье можно только перейдя от характера и действий человека к неудовлетворенности его самосознания, которая поддерживает собственную активность, в частности, и таким стимулом развития, как счастье, которое может быть только воображаемым позитивом в силу его абстрактности.
  Что же касается обычной рефлексии, то есть размышлений о природе, так сказать, бытового счастья, то оно, как правило, соотносится с внешними факторами, со складом характера индивида, решаемыми им задачами и возникающими отношениями.
  Впрочем, для убедительности, можно привести несколько наиболее употребительных характеристик счастья известными персонами, которые, на удивление, довольно банальны и весьма противоречивы, и главное - все они не дают внятного определения счастья, не указывают на его первоначальный источник и не поясняют, для чего счастье действительно нужно.
  Сенека. Истинное счастье... наслаждаться настоящим, без тревожной зависимости мыслей о будущем.
  Сенека Л. Самый счастливый тот, кому не нужно счастья.
  Рубин Т. Счастье не приходит от выполнения легкой работы. Это послевкусие от того удовлетворения, которое приходит после решения трудной задачи, которая требовала всего, на что вы способны.
  Емец Д. Счастье - это вся жизнь, за вычетом несчастий и очевидных нелепостей.
  Махатма Ганди. Счастье - это когда то, что вы думаете, говорите и делаете, пребывает в гармонии.
  Далай-лама. Счастье - это не то, что мы получаем в готовом виде. Оно происходит из наших собственных действий.
  Вольтер. Счастье - отвлеченная идея, составленная из нескольких ощущений удовольствия.
  Вольтер. Искатель счастья подобен пьяному, который никак не может найти свой дом, но знает, что дом у него есть.
  Будда. Думать, что кто-то другой может сделать тебя счастливым или несчастным, - просто смешно.
  Флобер Г. Счастье - выдумка, искание его - причина всех бедствий в жизни.
  Цицерон М. Счастье не что иное, как благополучие в честных делах.
  Фромм Э. Счастье - это переживание полноты бытия, а не пустоты, которую нужно заполнить.
  Достоевский Ф. Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив.
  Тургенев И. Счастливый человек - что муха на солнце.
  [1]
  Тем не менее, подобного рода характеристики счастья, большей частью в виде его внешней оболочки, претила некоторым видным мыслителям. Поэтому они пытались проникнуть в глубину этого странного феномена, который вроде бы есть, но вместе с тем подобно горизонту - всё время ускользает, и который, на их взгляд, не имеет прямого отношения к удовольствиям.
  Кант И. Счастье есть идеал не разума, а воображения.
  Пифагор. Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.
  Леванти О. Счастье не то, что вы испытываете, это то, что вы помните.
  Вольтер. Счастье есть лишь мечта, а горе реально.
  Будда. Нет никакого пути к счастью, счастье - это и есть путь.
  [1]
  Однако и такой подход к понятию счастья точно так же не раскрывает суть этого феномена человеческого сознания, не объясняет его, не указывает на его источник и предназначение, оказываясь всего лишь описанием некоторых сторон его проявления.
  Приведем также некоторые фундаментальные подходы к исследованию феномена счастья.
  2. Что полагали счастьем мыслители разных эпох.
  Самое простое и непосредственное жизненное понимание счастья было у древнегреческого философа Аристиппа (435-355 гг. до н. э.).
  Он почитал за счастье все виды удовольствия при условии всяческого устранения боли, что вроде бы довольно резонно.
  Однако он, как истинный философ, не мог удовлетвориться подобным примитивным подходом к счастью, и заявлял, что внутреннее наслаждение духа, независимо от внешних влияний, есть истинное проявление свободы, поскольку надо не давать наслаждениям порабощать дух: "... лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняться им" [2, с.571. (Diog. Laert. II 75)]. Тем не менее, Аристипп утверждал, что свобода свободой, но жить надо с удовольствием [3, p. 248-249].
  Однако Аристипп отвергал удовольствия, которые приносят впоследствии большие неудовольствия, призывая тем самым подчиняться обычаю и закону [4, с. 132].
  В качестве приложения к гедонизму Аристиппа, отметим его первозданную мудрость тем, как он ответил на вопрос: "Кем лучше быть, господствующим или подчиненным?". А он ответил так: путь его "не через власть, не через рабство, а через свободу, который верней всего ведет к счастью" [5, с. 94-96 (Xen. Mem. III 8)].
  Кроме того, он так ответил на вопрос о том, чем философы превосходят всех остальных людей: "Если все законы уничтожатся, мы одни будем жить по-прежнему" [2].
  Таким образом, Аристипп видит счастье в удовлетворении стремления человека к приятному, радостному, свободному времяпрепровождению, то есть - в комфорте и относительной независимости, как бы отвлекаясь от того, что происходит в реальности, которая только и делает, что ставит каждого человека рано или поздно в трудное положение, из которого надо как-то выходить. И так продолжается до самой смерти, которая уже безысходна.
  Поэтому представлять счастье в виде удовольствий и комфорта, которые в реальности являются скоропортящимися продуктами вследствие тревожных мыслей и каждодневных угроз разной степени довольно бессмысленно. Об этом прекрасно знают все наркоманы, которые уже не ищут от жизни удовольствий в ней самой.
  Значит, человеку надо искать счастье не в сомнительных удовольствиях, напоминающих пир во время чумы, а в чем-то ином.
  В противоположность киренаикам, главным представителем которых был Аристипп, стоики отвергали удовольствия в качестве гарантии счастья ввиду того, что в мире, наполненном невежеством, пороками, бедами и катастрофами, получение удовольствий в достаточной мере весьма проблематично, да и сами удовольствия часто вызывают болезни, а в своей чрезмерности - и смерть.
  Поэтому стоики решили не приспосабливаться к этакой "дурной" действительности, а игнорируя ее, жить в гармонии с собой. Они полагали, что, только развивая свою личность в противовес любым внешним силам, можно избежать собственного разрушение и потери лица, а к этому могут привести воздержание и добродетельные поступки, основывающиеся на знании. Именно оно является единственной гарантией человеческого счастья. То есть это личное счастье можно обеспечить, только погрузившись в собственный внутренний мир, который, в отличие от внешнего, представляется возможным контролировать. [6, с. 148-191].
  Подобный взгляд на счастье довольно четко отражает следующее высказывание древнеримского философа-стоика Сенеки (4 г. до н. э - 65 г. н. э): "Все люди хотят жить счастливо, брат мой Галлион, но они смутно представляют себе, в чем заключается счастливая жизнь... Пока мы суетливо бродим без проводника, прислушиваясь к шумихе вздорных криков, манящих нас к разным соблазнам, жизнь проходит даром среди заблуждений, а она коротка даже в том случае, если мы день и ночь будем заботиться о своем духовном развитии... Главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следовали, подобно скоту, за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг... Никто не заблуждается во вред себе, но всякий бывает причиною и виновником чужого заблуждения... жизнь - счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь возможна лишь в том случае, если, во-первых, человек постоянно обладает здравым умом; затем, если дух его мужественен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам; если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении физических потребностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; наконец, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом... Вместо удовольствий, вместо ничтожных, мимолетных и не только мерзких, но и вредных наслаждений, наступает сильная, неомрачимая и постоянная радость, мир и гармония духа, величие, соединенное с кротостью" [7, с. 47-74].
  Такой суженный взгляд стоиков на счастье свидетельствует о том, что они, утверждая в качестве гарантии счастья следование долгу и порядку вещей в состоянии погружения в собственный контролируемый ими внутренний мир, удаляют себя, подобно монахам, от внешнего мира, который как раз и дан для развития личности, а значит и ее сознания, в преодолении трудностей, бед и собственных пороков.
  То есть, удовлетворяясь своим внутренним миром в попытках достигнуть в нем гармонии, которая якобы соответствует счастью, невозможно испытать всю гамму ощущений и постигнуть многие идеи, появляющиеся в результате борьбы, огорчений и бедствий в бытии. Удовлетворение собой, проповедуемое стоиками, означает не стремление к счастью в виде некоего совершенного образа, а всего лишь отстранение от всяких реальных стремлений в собственной закоснелости и временной безмятежности, которая приводит лишь к "радости" сохранения собственной ненужности для мира.
  В отличие от Аристиппа, которому счастье представлялось в удовлетворении стремления человека к приятному, радостному, свободному времяпрепровождению, Эпикур (342-271 гг. до н. э.) представлял счастье зависящим от ощущений, поскольку в них дается жизнь. Поэтому на первый план Эпикур ставит удовольствие как отсутствие боли, страданий и тревог.
  Путь устранения тревог Эпикур находит в избавлении от ложных мнений, ведущем к невозмутимости и спокойствию, ограничением потребностей, умеренностью в наслаждениях, так как неумеренность в них грозит страданиями. Кроме того, отстранение от тревог Эпикур видит в самоустранении от общественных и государственных дел, поскольку в обществе господствует неразумие и несправедливость.
  В этом состоянии безмятежного покоя, эквивалентного достижению счастья, человек самодостаточен и ему нечего делить, и нечего делать с другими: "... среди желаний наших следует одни считать естественными, другие - праздными, а среди естественных одни - необходимыми, другие - только естественными; а среди необходимых одни необходимыми для счастья, другие - для спокойствия тела, третьи - просто для жизни. Если при таком рассмотрении не допускать ошибок, то всякое предпочтение и всякое избегание приведет к телесному здоровью и душевной безмятежности, а это - конечная цель блаженной жизни. Ведь всё, что мы делаем, мы делаем затем, чтобы не иметь ни боли, ни тревоги; а когда это, наконец, достигнуто, то всякая буря души рассеивается, так как живому существу уже не надо к чему-то идти, словно к недостающему, и чего-то искать, словно для полноты душевных и телесных благ. В самом деле, ведь мы чувствуем нужду в наслаждении только тогда, когда страдаем от его отсутствия, а когда не страдаем, то и нужды не чувствуем. Потому мы и говорим, что наслаждение есть и начало, и конец блаженной жизни; его мы познали как первое благо, сродное нам, с него начинаем всякое предпочтение и избегание и к нему возвращаемся, пользуясь претерпеванием как мерилом всякого блага" [2, с.402-411].
  Подобное счастье напоминает состояние отдельно стоящего крепкого растения, которое никто и ничто не тревожит и которое никому не нужно. Но человек не растение и должен искать счастье в постепенном приближении к желанному образу, который он сам создал в своем воображении, что несовместимо с состоянием покоя и безмятежности.
  Аристотель (384-322 гг. до н. э.) определил счастье как "деятельность души в полноте добродетели" [8].
  Таким образом, путь к счастью, и его главный аспект - это нравственность в рамках деятельного разума, дающего также своего рода удовольствия и приводящее к удовлетворению жизнью в целом, поскольку счастье как совершенство выбирает добродетель, а добродетель непосредственно переходит в счастье.
  Тут Аристотель совершает сразу две ошибки.
  Во-первых, он опять же сводит счастье к удовольствиям, но иного рода по сравнению с природными, тогда как удовольствия не имеют никакого непосредственного отношения к зыбкому облаку самого совершенного и самого желанным, как представляется человеку по крайней мере в данный момент, обозначаемого им счастьем, являясь всего лишь "приводным ремнем" жизни, делая ее не столь отвратительной.
  Во-вторых, Аристотель полагает возможным через добродетель реально достигнуть счастья, но счастье, как сугубая абстракция, присутствует в бытии лишь виртуально - к нему можно стремиться, но достигнуть его невозможно.
  Иначе говоря, счастье как высшее благо недоступно для человека в реальной жизни. Оно выполняет роль маяка, свет которого каждому мнится по-своему в соответствии с выбираемыми средствами для сближения с ним и мечтами о будущем. Но этот свет исходит из иного пространства, которое не имеет прямого отношения к текущей реальности, и его можно только прозреть, но не достигнуть.
  Если античные философы ищут счастье в реальной жизни, то восточные философы в материальном мире его не отмечают.
  Однако в личной жизни, по их мнению, счастье вполне достижимо, если приобрести хорошее жилище, отличную одежду, приятных друзей. Но этого недостаточно для полного счастья без внутреннего спокойствия. [9].
  Подобная "мудрость" на самом деле далека от истины и весьма противоречива.
  Хотя счастье и не встречается буквально в реальной жизни, но оно всегда освещает ее подобно солнцу, дающему своим светом жизнь ее обитателям. Вместе с тем спокойствие хорошо во сне, а в жизни нет ничего лучше борьбы, дающей простор для проявления всех способностей и намерений человека, развивая тем самым в действиях его сознание, что, собственно, и нужно для сознания от жизни.
  Фома Аквинский (1225-1274 гг.), так же как большинство античных философов, полагал, что счастье может проявиться только в "восприятии совершенного блага".
  Однако Фома довольно противоречив в своем подходе к концепции счастья.
  С одной стороны, Фома утверждает, что "... разумная природа может достигнуть счастья, которое является совершенством умственной природы... а вот чувственная природа вообще не способна достигнуть означенной цели" [10. Раздел 1].
  С другой стороны, он считал, что "... в этой жизни возможна лишь некоторая причастность к счастью, но совершенное истинное счастье в нынешней жизни невозможно... ...коль скоро счастье есть "совершенное и самодостаточное благо", то это означает отсутствие какого бы то ни было зла и исполнение любого желания. Но невозможно, чтобы в нынешней жизни не было вообще никакого зла" [10. Раздел 3].
  Фома в этом отношении уступает, в частности, Эпикуру, который отстранение от тревог видит не в отвлеченных рассуждениях, а в самоустранении от общественных и государственных дел, поскольку в обществе господствует неразумие и несправедливость.
  То есть, Фома не нашел хоть сколько-то приемлемого ответа на решение вопроса о достижении счастья в текущей реальности, констатировав невозможность его достижения в ней, в отличие от Эпикура, но всё же половинчато признал возможность разумной природе человека прийти к счастью.
  Подобный подход Фомы к концепции счастья объясняется тем, что он не сумел определить сущность счастья как идеального образа, к которому можно стремиться, но не достигнуть его в силу отвлеченной, воображаемой природы этого образа, не совпадающего с реалиями жизни, но из которого следуют однозначные ответы на поставленные вопросы о проявлении или не проявлении счастья в текущей реальности.
  И. Кант (1724-1804 гг.) приравнивает счастье к морали, называя его "высшим благом", к которому мы должны стремиться, подчиняясь требованию долга, только в рамках которого счастье оказывается допустимой целью: "Что касается принципа собственного счастья, то ... принцип этот негоден потому, что он подводит под нравственность мотивы, которые, скорее, подрывают ее и уничтожают весь ее возвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели и побуждения к пороку и научая только одному - как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другого совершенно стирают" [ 11, с. 221].
  Таким образом, добро, как условие блаженства, занимает в этом единении главенствующую позицию, и этот тезис сразу же уводит Канта к Богу, потому что в реальной жизни никакого блаженства из добра не проистекает. То есть счастье можно обрести только в ином мире, если правильно вести себя в этом, получая соответствующее удовлетворение от собственной адекватности: "... нравственный закон требует от каждого самого точного наблюдения. Следовательно, суждение о том, что надо делать сообразно этому закону, должно быть достаточно простым, дабы самый обыденный и неискушенный рассудок умел обращаться с ним, даже не будучи умудрен житейским опытом" [11, с. 417].
  В сущности, Кант не понял природу и предназначение счастья, но уловил его неопределенность и субъективность в реальной жизни, что и отметил в своем утверждении: "Счастье есть идеал не разума, а воображения" [12], которое, однако он не пояснил, то есть не раскрыл источник счастья, его предназначение и не дал определение счастья.
  Артур Шопенгауэр (1788-1860 гг.) высшим благом человека считает его личность: ум, способности и телесность. Но тут же он указывает, что надо заботиться и о приобретении личных средств, и о собственном добром имени: "... для нашего счастья и нашего наслаждения субъективное несравненно важнее объективного... В особенности здоровье стоит настолько выше всех остальных благ, что поистине здоровый нищий счастливее больного короля... ... не надо, однако, делать ложного вывода, будто мы не должны заботиться о приобретении необходимых и приличных средств. Но собственно богатство, то есть большой избыток, мало способствует нашему счастью, и потому многие богатые чувствуют себя несчастными: у них нет духовного развития, нет знаний... ... к чести, то есть доброму имени, должен стремиться каждый... Таким образом, для счастья человеческой жизни самым существенным является то, что человек имеет в самом себе..." [13, с. 2-7].
  В отличие от Канта, который всё же чувствовал некую запредельность счастья, его не бытовой характер, Шопенгауэр следует проторенным путем, объясняя, что наиболее нужно для счастья в бытии, а что не нужно и даже вредно, полагая, что раз есть несчастья, то уклонение от них за счет предложенных им мер, будет в самый раз для обретения счастья.
  Фридрих Ницше (1844-1900) был довольно противоречивой личностью, стремясь во всем быть оригинальным.
  Поэтому его подход к счастью так же оказался противоречивым, но в гораздо меньшей степени оригинальным.
  С одной стороны, он, в сущности, повторяет мысли античных философов (см. выше), утверждая, например, что "Несчастье ускользнуло от тебя, наслаждайся этим, как счастьем своим" [14].
  И тут же он утверждает нечто противоположное: "Несчастным или счастливым человека делают только его мысли, а не внешние обстоятельства. Управляя своими мыслями, он управляет своим счастьем" [15].
  Провозглашая, что счастье в жизни есть, и даже разного масштаба: "Всяким маленьким счастьем надлежит пользоваться, как больной постелью для выздоровления - и никак иначе... Когда ты будешь ценить то, что у тебя есть, а не жить в поиске идеалов, тогда ты по-настоящему станешь счастливым" [15], Ницше в противовес этому говорит, что счастье неуловимо окончательно: "Погоня за истиной - всё равно, что погоня за счастьем" [15],
  Таким образом, Ницше не только не дал определения счастью, но и не указал на его источник, а предназначение счастья он видит в очеловечивании, которое доступно не каждому. [16].
  То есть Ницше не отметил в человеке главное - его самосознание, благодаря которому каждый человек, а не только избранные, может создать в своем воображении образ собственного счастья и корректировать его с возрастом или с изменением обстоятельств, стремясь к этому воображаемому счастью, и веря, что оно достижимо.
  В отличие от предшествующих мыслителей, которые бились над проблемой счастья, и предлагали иногда довольно остроумные и убедительные решения, современные психологи удивительно далеки от понимания сути проблемы и даже смешны, рассуждая о ней.
  В частности, Мария Хайнц разлагает счастье на краткосрочное и долгосрочное, связывая с первым положительные эмоции, а со вторым - глубокое удовлетворение [17, с. 35-128].
  Обобщая Хайнц делает вывод, что счастье - это радость, которую мы ощущаем, когда стремимся раскрыть свой потенциал.
  Положительные эмоции встречаются на каждом шагу, даже от щекотки, но при чем тут счастье, а удовлетворение особенно благодарно ощущается после трудного отправления естественных надобностей. Что же касается потенциала, то особенно радостно он раскрывается в пьянках и гулянках, после которых болит голова и невозможно вспомнить, что ты наболтал.
  Джону Готтману кажется, что счастье и успех во всех сферах жизни определяются осознанием своих эмоций и способностью справляться со своими чувствами [18, с. 17].
  Успех к счастью вообще не имеет никакого отношения, очень часто являясь не заветной мечтой, а всего лишь результатом трудолюбия или вообще достигается случайно, например, в карточных играх, а осознав свои эмоции не вовремя, можно оказаться вместо счастья в недостойном положении для себя же, например, радуясь чужому несчастью. Что же касается способности справляться со своими чувствами, без которой счастье якобы невозможно, то она особенно ценна на похоронах ненавистного тебе человека.
  Вообще говоря, большинство исследователей проблемы счастья, как мы видели выше, путают счастье с позитивными эмоциями и удовлетворением, пытаясь совместить счастье с текущей реальностью.
  В частности, русский философ Бердяев Н. А. полагал, что в состоянии счастья человек останавливается, поскольку ему больше не к чему стремиться. В связи с этим он считает понятие счастья бессодержательным и даже вредным: "Свобода и достоинство человека не позволяют видеть в счастье и удовлетворении цель и высшее благо жизни. Существует непреодолимый конфликт между свободой и счастьем... Я согласен на несчастья и страдания, чтобы остаться свободным существом... ... свободное творчество духовных ценностей он (человек) предпочитает счастью. Но человек есть также существо больное, раздвоенное, определяющееся темным бессознательным. И поэтому он не есть существо, стремящееся во что бы то ни стало к счастью и удовлетворению. Никакой закон не может его сделать существом, предпочитающим счастье свободе, удовлетворение и успокоение творчеству. Уже поэтому жизнь человека не может быть целиком подчинена закону. Благодать же дает лишь мгновение радости и блаженства" [19].
  То есть Бердяев опять же вводит счастье в реальность, тогда как в реальности действует неудовлетворенность самосознания человека, как раз не дающая ему остановиться, но предполагающая вновь и вновь устремляться к составленному им самим идеальному образу существования, который никоим образом не может совместиться с текущей реальностью со всеми ее пороками и неприятностями.
  Кроме того, Бердяев, как и стоики, а также Эпикур, путает счастье с удовлетворением и успокоением, тогда как счастье есть продукт неудовлетворенности самосознания, который стимулирует человека к достижению того идеального образа, который создается им самим в процессе, преодоления многих трудностей, неприятностей и бед, но человек не способен совпасть даже в своем сознании с выработанным идеалом, но способен существенно изменить своё самосознание в подобном стремлении.
  И это стремлении к счастью не противостоит свободе, как считает Бердяев, в напротив, поддерживает это стремление, поскольку свобода тоже продукт неудовлетворенности сознания в целом, претворяющийся в выработку способов изменения самосознания человека путем воздействия на наличное бытие с учетом его противодействия. [20, гл. 1].
  Но если счастье проистекает из самосознания, то свобода есть продукт взаимодействия инстинктивного (природного сознания) и осознанного в человеке, взаимодействующих друг с другом в своих противоречивых устремлениях, производя через человека разрушение и созидание реальности [21, часть 3, раздел 3]. И в этом отношении свобода шире счастья, которое исходит только из осознания себя, но зато счастье всегда мерцает впереди как совершенный и сугубо индивидуальный образ, притягивающий человека к нему и, по крайней мере, не делающий его хуже, если он действительно стремится к нему, а не к удовольствиям или безмятежности.
  3. Источник, определение и предназначение счастья.
  Счастье, если его представлять, как это свойственно большинству, в качестве предельно приятных ощущений, до появления человека из среды живых существ не присутствовало в их сознании, поскольку стремления и действия всех живых существ определялись не представлениями, а только инстинктами и рефлексам, являясь неосознанной реакцией на воздействие окружающей среды. Эта реакция всегда была лишь адаптивной в отношении этой среды, которую они, как и себя. если и меняли, то без всякого целеполагания и без стремления выйти за рамки окружения в каком угодно отношении.
  Подсознательность, точнее, присутствие только природного сознания, или отсутствие субъектности, естественно, отвергает понимание такой абстракции в сфере эмоций и интеллекта как счастье. Поэтому все живые существа, кроме человека, от амебы до приматов, довольствуются всего лишь стремлением к приятным ощущениям, не отделяя себя от среды, и не более того.
  Воображение в форме неких абстракций свойственно только человеку, который, обладая самосознанием, способен не только приспосабливаться к окружающей среде, но и сознательно менять ее под себя соответствующим целеполаганием, стремясь к построенным им образам в сознании, не существующим в природе, и ставя тем самым себя в той или иной степени над ней.
  Поэтому человек способен стремиться не только к одним приятным ощущениям, но и ставить перед собой такие цели, достижение которых, как он иногда считает, обеспечит ему на некоторое время локальный рай. Правда, этот рай каждый субъект представляет по-своему, но он должен удовлетворить его полностью - и умственно, и эмоционально, - желательно, на всю оставшуюся жизнь, хотя и от любого срока присутствия в этом раю-счастье он не отказывается.
  Тем не менее, достижение любой цели, будь то слава, почести, власть. деньги, любовь сразу же обесценивает достигнутое, поскольку никакого рая, или счастья не случается, кроме некоторого удовлетворения достигнутым, которое представлялось ранее таким желанным и совершенным, но оказалось грубым, примитивным и ненадежным. При этом болезни, невзгоды, неприятности в общении никуда не уходят, несмотря на любые достижения.
  Но каждый человек верит в приход счастья, резонно полагая, что раз есть несчастья, то должно быть и нечто противоположное им, понимая под счастьем именно собственный воображаемый рай, который на самом деле никакого отношения к действительности иметь не может, кроме кратковременной приятности, а также предвкушения достижения страстно желаемого.
  Но это желаемое счастье странным образом всё время ускользает, оставляя лишь грубую действительность и надежду, что в следующий раз оно наконец случится.
  Это означает, что инстинктивная неудовлетворенность сознания любого живого существа нынешним положением в его стремлении к более приятным ощущениям, в человеческом сознании получает дополнительно уже осознанную неудовлетворенность имеющимся состоянием дел, и эта неудовлетворенность может получать выражение в неких абстракциях, крайним выражением которых является понятие счастья как такого абсолюта, который может дать полное удовлетворение как в состоянии ума, так и эмоций если и не насовсем, так хотя бы на некоторое время.
  Но, увы, абстракции никогда не превращаются в реальность, и счастье всегда только манит, оставаясь в рамках возможности, но не действительности.
  Однако стремление к счастью, диктуемое неудовлетворенностью самосознания человека предполагает, как правило, интенсификацию его усилий по достижению счастья, что обеспечивает значительную долю прогресса цивилизации и вместе с тем - развитие самосознания человека, поскольку он не может смириться, как животные, с тем что есть, а должен непременно искать и желать счастья, не допуская мысли, что оно существует только в его воображении, в реальности же получая в лучшем случае только позитивные эмоции, за которыми следует разочарование достигнутым, как бы любой человек ни старался, в сочетании со страданиями и бедами разного рода,
  Поэтому счастье следует определить, как выражение той стороны неудовлетворенности самосознания, которая, составив совместно с интеллектом идеальный образ завершенного позитивного существования, стремится к нему, но не находит в этом образе разрешения.
  Действительно, достижение любой поставленной цели может дать только удовлетворение, но никак не счастье, да и то на незначительный срок, потому что неудовлетворенность в самосознании достигнутым никуда не исчезает как главный стимул активности, и гонит человека дальше, а если он отказывается от этой гонки, стараясь всеми силами подавить неудовлетворенность собственного самосознания и полагая при этом себя счастливым в достигнутой удовлетворенности, то есть в бездеятельности, то он быстро превращается в никчемное существо - живой труп, который не нужен даже собственному сознанию.
  Таким образом, максимальное удовлетворение достигнутым и даже самые приятные ощущения при этом, которые некоторые персоны считают за некоторое подобие счастья, не только не ведут человека к счастью, а напротив, могут остановить его в развитии, что равноценно самому большому несчастью, поскольку конкуренты не дремлют.
  Получается, что, в сущности, предназначение человека, о котором он не догадывается, потому что не может допустить того, что он всего лишь орудие собственного сознания в форме животного (природного) сознания и самосознания, приобретенного и развивающегося с эпохи гоминидов, состоит в стремлении к невозможному, без чего немыслимо развитие самосознания. А ожидание чего-то лучшего или даже борьба за удовлетворение своих амбиций, что, например, свойственно самцам приматов, которые так и не стали людьми за десятки миллионов лет, всего лишь сводит человека к подобию обезьяны.
  С другой стороны, непонимание человеком невозможности достижения счастья в реальной жизни, под которым он может представлять себе что угодно, в частности, одно хорошее или же нечто сомнительное, но нравящееся ему, что, правда. довольно глупо, стимулирует его в лучших побуждениях с полной отдачей сил к достижению как личной, так и всеобщей гармонии, полной удовлетворенности и наивысших наслаждений как в интеллектуальной деятельности, так и в эмоциях.
  Это явление напоминает в некоторой степени ничем не обоснованную веру в райские кущи, куда можно попасть, если вести праведную жизнь, с чем, например, был согласен и Иммануил Кант.
  Как бы то ни было, но непременная неудовлетворенность самосознания как мотор его активности, являющаяся тем самым источником стремления к счастью в виде сформированного в уме образа совершенного и желанного, всегда отбрасывает прошлое и рвется в будущее, невзирая на препятствия, невзгоды, беды и катастрофы (какое уж тут счастье в форме полной благости), что необходимо для развития самосознания, которое просто неспособно полностью погрузиться в покой и гармонию - "счастливое" бытие, как в чан с вареньем, в котором, несмотря на всю сладость этой замечательной субстанции, можно только захлебнуться.
  Тем более что почему-то редко кто вспоминает о действии в человеке его животной природы в форме низшего сознания, которое часто именуют подсознанием.
  А это животное сознание, как правило, противодействует намерениям самосознания своим утилитаризмом, стремясь только к приятности, комфорту благоприятным условиям для размножения и доминированию над ближними, и ему только мешают своей несуразностью намерения самосознания в его желании например, совершенствоваться самому и гармонизировать общественные отношения, в чем большинство мыслителей видит итог человеческой деятельности в качестве индивидуального и всеобщего счастья [см., напр., 21, Часть 3].
  Еще до того, как человек в процессе развития самосознания научился создавать в своем воображении идеальные и более-менее целостные образы желаемого, ему пришлось в чисто практической деятельности столкнуться с удовлетворением своих сугубо жизненных потребностей. Одни из них были необходимыми, вроде добывания еды, но не интересными, другие привлекали его удовольствием, получаемым, например, в процессе рисования или изготовления оригинальных орудий охоты или хозяйствования.
  То есть человек не мог, как животные, удовлетворяться только обеспечением жизненных процессов, и после выполнения всего необходимого для жизнеобеспечения, он в промежутках между работой, испытывал неудовлетворенность исполнением только обязательного, и эта накапливающаяся неудовлетворенность собой в окружающем каждодневном однообразии, рано или поздно толкала его к поиску отличного от существующего, что обычно обозначается термином "интересное" (необычное, провоцирующее, таинственное, невероятное, пугающее, волнующее, возмущающее, удивляющее, одним словом - нечто иное) как в простом, ежедневном обиходе, так и сложных отношениях между людьми, а также в технике и искусстве.
  Поэтому заинтересовать человека может, что угодно, лишь бы оно отличалось новизной для него самого, отвлекая от рутины, разнообразя жизнь, и вместе с тем меняя окружение человеческих сообществ, поскольку интересное давало плоды в виде новых способов охоты, приготовления пищи, разведения растений, приручения животных и т. п.
  Таким образом, интерес как регулярно возникающее и в определенной мере осознанное влечение к новому для себя в текущих обстоятельствах, свойственно только человеку благодаря имеющемуся у него осознанию себя, с помощью которого он пытается вывести себя из сложившегося порядка. Оно приводит его к открытию интересных для него вещей и явлений, сулящих не столько выгоду, сколько временный отход от опостылевшей реальности.
  Иначе говоря, в интересном ищется удовлетворение, но никогда не находится окончательно потому, что, остановившись на одном, можно потерять остальное, чего нельзя допустить, иначе не получить нового удовлетворения в ином интересном, да и само открытое интересное не способно принести полного удовлетворения в силу его несовершенства, устранение которого требует, как правило, длительной, трудоемкой и нудной доработки, что уже не так интересно.
  Как бы то ни было, но заниматься скучными, иногда противными, но необходимыми делами всё время невозможно - нужен отвлекающий и развлекающий промежуток между ними для удовольствий и страданий; вместе с тем неплохо иногда погнаться за несбыточным, что, тем не менее, привлекательно в силу бурного поступления новой информации, дающей пищу для чувства и ума.
  С другой стороны, задержаться надолго в найденном привлекательном (интересном, то есть промежуточном местечке) никак не удается не только потому, что оно становится привычным и ничем удивить не может, но и тем, что каждодневная работа не ждет, кормиться надо, опять же - рутина заедает: и вся жизнь так и составляется из "пробегов" от одного интересного до следующего через интервалы неинтересного, но необходимого для обеспечения банального существования.
  Тем не менее, интересное характерно тем, что существенно увеличивает информационные потоки, захватывающее всё общество не только своими новыми продуктами, но и новыми подходами к образованию и быту, благодаря новым технологиям и новым формам культурного развития.
  Подробнее с проблемой интересного можно ознакомиться в работе "Почему и за счет чего проявляются интерес и интересное?" [см., напр., 22, Часть 1. Раздел 4].
  По причине непрерывной замены одного интересного на другое, и разнообразии находок, человеку потребовалось нечто интимно собственное, сугубо индивидуально стабильное, как свет маяка, к которому он мог бы стремиться всю жизнь, чему он мог бы беспредельно доверять и не терять надежды достигнуть этой путеводной звезды во тьме обыденности, чего также не могла предоставить религия, чьи пространные догмы и обещания рассчитаны на максимально возможный охват населения.
  Сначала человек обратил внимание на красоту, точнее, на то, что казалось ему прекрасным и необычным в своем принципиальном отличии от окружающих его повседневных вещей, приводя его в восторг.
  Это были чарующие своей красотой рассветы и закаты, лунное сияние в тишине ночи, необычайные переливы крыльев бабочки, мерцание росы на цветах. Всё это и многое другое прекрасное всегда оставалось неизменным, повторяясь каждый день или каждый сезон, или каждый год, если, конечно, обращать на него внимание.
  Все эти неизменные явления, не зависящие от человека, но которые он мог наблюдать, не могли не привести его к мысли, что он сам может попытаться создать для себя нечто подобное - индивидуально прекрасное, которое будет только его, и о котором он никому не расскажет, но это собственное прекрасное будет "согревать" его всю жизнь, даже если оно окажется таким же недоступным для копирования, и в этом отношении - потусторонним, как прекрасное.
  Естественно, в отличие внешней, природной красоты создать свое более-менее устойчивое и привлекательное для себя прекрасное человек мог только в собственном воображении, в зависимости от собственных идей, желаний, намерений, опыта, характера, предпочтений и т. п.
  Полученный образ искренне и неизменно желанного, конечно, мог корректироваться в течение жизни в силу возраста, меняющихся условий, но в своей основе он оставался неизменным, прекрасным и влекущем по-прежнему, и настолько близким, что, кажется, протяни руку, и он твой. Рука протягивалась, но прекрасный образ собственного желанного всегда отдалялся, оставаясь таким же желанным и прекрасным, но, поскольку этот образ был собственного изготовления, всегда оставалась надежда на его достижение.
  И если красота природных явлений или лицезрение шедевров живописи, обращение к гениальным текстам и проникающей в сознание музыке приносит человеку эпизодически только наслаждение этим прекрасным, но не меняет сущности человека, его самосознания, то образ индивидуально прекрасного и желанного, который он сотворил только для себя, и к которому он всегда стремится, преодолевая любые трудности и сомнения, неизменно действует на его самосознание продуктивно, то есть развивает его в этом стремлении.
  Однако степень прикосновения к прекрасному в природе или в искусстве, а также и богатство созданного индивидуально образа прекрасного и вместе с тем желанного для человека, которое он обозначил термином счастье, зависит от уровня развития самосознания человека: чем он выше, тем более склонен человек к действительно прекрасному, чем этот уровень ниже, тем большее пристрастие человек испытывает к удовольствиям, мелкому интересному и просто любопытному, поскольку его самосознании сближается с низшей, или животной формой сознания, направленной не на высокие идеи и чувства, не на красоту в мире, не на собственное совершенствование, а лишь на потребление ощущений от еды, размножения, доминирования и удобства собственного размещения, которые тем самым и становятся вполне достижимым счастьем, а на самом деле - его эрзацем, подобным животному благополучию.
  Счастье является более высокой ступенью в развитии самосознания человека по сравнению с интересным, совпадая с ним тем не менее в том, что оно так же есть предмет влечения, хотя и иной категории. Но если интересное достижимо, превращаясь тем не менее при его открытии в неинтересное, то счастье не теряет своего качества индивидуально прекрасного, поскольку всё время ускользает вполне закономерно, так как внутренний образ в форме зыбких ощущений и колеблющихся желаний не может совпасть с полученным результатом в грубой реальности.
  Поэтому счастье, как и интересное, никогда не находит окончательного разрешения. Но если интересное просто периодически сменяется, то счастье, пребывая до смерти человека в состоянии зыбкого образа, не способно превратиться в конкретный предмет или явление, удовлетворяющий ищущего его, а любое найденное как бы счастье сразу же обесценивается в силу его катастрофического несовпадения с искомым индивидуально прекрасным.
  В отличие от интересного, счастье не является непосредственным источником информации в силу крайней отвлеченности, нежизненности и расплывчатости сформированного человеком образа желанного, и в его понимании совершенного, но счастье, влечением к себе, создает процесс, в котором человек волей-неволей меняется, что означает и изменение его самосознания - не обязательно в лучшую сторону, но непременно в иную, что интересно для сознания в целом, аккумулирующего все собственные изменения.
  Так что счастье только манит в краткости человеческой жизни, но, тем не менее, всегда оставляет надежду на собственный приход, вследствие чего к нему стремятся снова и снова, и поэтому счастье всегда присутствует в жизни не непосредственно в качестве тех или иных благ, а в образе того, что хочет каждый человек больше всего, а больше всего всегда хочется недоступного и несбыточного пока.
  
  Библиография
  
  1. https://burido.ru/1008-tsitaty-pro-schaste
  2. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., Мысль. 1986, с.571. (Diog. Laert. II 75)].
  3. Doring K. Aristipp aus Kyrene und die Kyrenaiker// Die Philosophie der Antike. - 1998/ - Bd. 2. - Hbd. 1. - S. 248-249.
  4. Виндельбанд В. История древней философии. - Киев. Тандем. 1995. - С. 132].
  5. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. - М., Наука. 1993. С. 94-96 (Xen. Mem. III 8)].
  6. Гусев Д. А. Социальные предпосылки зарождения античного скептицизма и специфика стоической теории познания. - Философская мысль. 2015. No 1, с. 148-191.
  7. Древнеримские мыслители. Свидетельства. Тексты. Фрагменты. Киев. 1958. С. 47-74.
  8 Аристотель. Никомахова этика. Книга 1. Соч. в 4 томах. М., 1983.
  9.. Далай-лама XIV. How to practice. The way to a meaningful life (www. Theosophy.ru
  10.. Фома Аквинский. Сумма теологии. Том IV. Вопрос 5.
  11. Кант И. Основоположения метафизики нравов. Соч. в 8 тт. М., ЧОРО. 1994. Т. 4, с. 221.
  12. Кант И. Изречения. Калининград. Издательство РГУ им. И. Канта. 2010. ISBN 978-5-9971-0077-3.
  13. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. Глава 1. 2015. Litres. ISBN 978-5-699-75854-8.
  14. Ницше Ф. Веселая наука. М., "Мысль". 1990
  15. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов. М., "Мысль". 1990
  16. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Лениздат. 2014
  17. Мария Хайнц. Позитивный тайм-менеджмент: Как успевать быть счастливым. М. Альпина Паблишер. 2014. С. 35-128. ISBN 978-5-9614-4795-8
  18. Джон Готтман, Джоан Деклер. Эмоциональный интеллект ребенка. Практическое руководство для родителей. М., Манн, Иванов,Фербер. 2015. С. 17
  19. Бердяев Н. А. Избранные мысли о вере и Боге. Счастье. Yakov.works /4/texts/Berdyaev/04 Bog.htm].
  20. Низовцев Ю.М. В чем, как и для чего действует свобода. 2014 [Электронный ресурс]. Режим доступа: www. litres.ru
  21. Низовцев Ю.М. Сборник "Всё не так !? а как ?!". 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www. litres.ru
  22. Низовцев Ю. М. Сборник "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном". 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru ].
  
  Глава 18.
  Истоки хитрости и ее основное отличие от креативности.
  
  Хитрость часто путают с изобретательностью, тогда как она не более чем тактическая махинация, за счет которой войну не выиграешь, но кое-кого обмануть сможешь. Поэтому имеет смысл прояснить истоки хитрости и креативности (изобретательности), и выявить на этой основе их различия и средства, которые используются в том и другом случае.
  Все живые существа находятся в информационном потоке, формируя из него свой собственный мир, вкрапленный в общее для них бытие, состоящее из вещей и организмов, то есть - из пассивного и активного.
  В бытии каждое существо должно обеспечить для себя выживание путем добывания пищи за счет окружения, пожирая нижестоящие организмы и уворачиваясь от врагов, и тем самым стремясь улучшить собственное положение для самосохранения, а также обеспечить наиболее интенсивное размножение и регулярное питание.
  Одним из способов решения подобных задач является инстинктивное искажение информации, поступающей от одних живых существ в другие через их органы чувств.
  Например, цветы-хищники заманивают насекомых приятным запахом и возможность собрать нектар внутрь чашечки цветка, а затем закрывают лепестки и переваривают попавшее туда насекомое.
  Грифовая черепаха имеет на языке маленький отросток, которым она шевелит, подманивая мелких рыбок, думающих, что это червячок.
  Южноамериканская змея Кантиля обладает ярким, тонким и подвижным кончиком хвоста, напоминающим червячка, подманивая им мелких животных.
  С другой стороны, например, цикады и богомолы, имеющие в обычном режиме защитную окраску, в момент опасности обнаруживают яркую окраску, отпугивая хищника; хамелеоны принимают угрожающую позу и яркую окраску.
  Подобное искажение информации, которая проявляется среди живых существ, помогает им решать задачи выживания и адаптации к среде. Иначе говоря, живые существа для решения проблемы удержания поступающих в организм ощущений стараются инстинктивно обмануть другие существа, решающие аналогичные задачи в конкурентной борьбе за существование.
  Таким образом, обман есть инстинктивная форма искажения информации, проявляющаяся как эффективное средство выживания.
  Поскольку человек в своей основе - также природный организм, постольку и ему не чужд инстинктивный обман, например, в виде притворства, часто позволяющий улучшить его положение в обществе, избавиться от врагов и приобрести друзей.
  С приобретением самосознания человек существенно расширил сферу действия всего сознания. В частности, он оказался способен уже не чисто инстинктивно, но и вполне осознанно пользоваться искажением информации для достижения собственных целей. Например, подбрасывая ложную информацию противнику на войне, можно заманить его в ловушку и уничтожить.
  Такого рода осознанные действия на основе природного (инстинктивного) обмана стали называть хитростью, которая проявляется в разнообразных формах в зависимости от ставящихся целей.
  Рыбаки обманывают рыбу такой уловкой как разнообразные блесны.
  Женщины дурят мужчин умело наложенным макияжем.
  Торговцы вводят в заблуждение покупателей лукавыми приемами в виде ничего не значащих скидок на некачественный товар
  Философы обманывают простодушную публику софизмами.
  Экономисты и финансисты всегда хитрят с народом, предлагая ему верный способ улучшения жизни в форме финансовых спекуляций, обогащающих только их самих.
  Политики лукавят с публикой, обещая ей скорое улучшение жизни только для того, чтобы самим остаться как можно дольше у власти.
  Авантюристы всех мастей коварно обещают скорое обогащение участием в беспроигрышных лотереях и разного рода пирамидах.
  Словарь Ожегова не дает непосредственное определение хитрости, но указывает, что "хитрить означает действовать с хитростью, неискренне" [1].
  Энциклопедический словарь педагога дает следующее определение хитрости: "Нравственно-этическое качество личности, проявляющееся в ловкости, обмане, лукавстве, тайном действии, скрытом поступке. Хитрость - способ обмануть бдительность противника или средство получить какой-либо желаемый результат" [2].
  Совершенно верно отмечая коренную особенность хитрости, заключающуюся в обмане, эти определения не указывают первоисточник хитрости, который, как нами отмечено выше, состоит в инстинктивном искажении информации, которая поступает от существа в его окружение, вызванном необходимостью удержания этого существа в существовании за счет тактических уловок, не имеющих отношения к стратегическим замыслам, на которые ни одно существо, кроме человека, не способно.
  Все эти хитрости, основанные на первобытном обмане, имеют отношение всего лишь к решению таких же, в сущности, примитивных (природных) задач, как создание максимального комфорта, наилучшего питания для себя и самых выгодных условий для размножения, чему способствует обогащение; доминирование над окружающими, что дает обретение власти, которое к тому же позволяет не только пользоваться всеми имеющимися благами, отнятыми у остальных, но и унижать соперников, получая при этом приятные, хотя и первобытные ощущения, несовместимые с человеческим достоинством.
  Иначе говоря, все средства хитроумного поведения для достижения целей обогащения и обретения власти, заключающиеся в различных махинациях, уловках, маневрах, проделках, увертках и т. п., ограничиваются лишь приспособлением к окружению. Поэтому они не связаны с достижением высоких целей развития техники, науки и культуры, то есть прогресса в форме поднятия самосознания человека на более высокий уровень в своем развитии.
  Так что заблуждением является распространенное мнение, что хитрость аналогична изобретательности, точнее, креативности, поскольку хитрость, относясь всего лишь к тактическим уловкам, не заглядывает далеко, разрешая только сиюминутные проблемы улучшения качества жизни, и тем самым не способна служить действенным средством развития самосознания, действуя сугубо для решения задач адаптации, то есть в пределах природного сознания человека, хотя и со знанием дела.
  Таким образом. если первоначальным источником хитрости в сознании человека является инстинктивный обман окружающих в качестве адаптивно-защитного средства выживания и улучшения позиции в собственной нише существования, что способствует лишь удержанию в существовании, то первоначальным источником креативности является стремление к новым источникам информации как средству развития, поскольку нежелание искать и потреблять новую информацию, ведет в итоге к вытеснению любого организма из занятой им ниши, деградации, и в итоге - к гибели.
  Действительно, в сообществе живых существ потеря стремления к изменению себя, пусть и инстинктивного, в соответствии с меняющейся средой, то есть утрата своевременного отклика на непрерывно идущие изменения, означает неминуемую гибель.
  Как результат, выживанию любого организма уже не в тактическом, а как бы в стратегическом плане способствует только влечение к новым ощущениям, отражающим меняющуюся реальность. Именно они провоцируют его развитие в соответствии с неизбежным сопротивлением окружающей среды.
  Однако развитие всех живых существ, кроме человека, протекает сравнительно медленно, поскольку их стремление к новому ограничено только инстинктами и рефлексами.
  Поэтому все эти существа вынуждены действовать по методу проб и ошибок, где основную роль играет случай. Именно этим вызвано столь медленное эволюционное развитие живых существ по сравнению с ускоренным движением человеческой популяции в сторону технического и культурного прогресса.
  Что же способствует наиболее интенсивному и быстрому развитию, которое проявляется только в человеческих сообществах?
  В сущности, единственным существенным отличием человека от всего прочего живого является осознание себя во времени, вырывающем его отчасти из состояния постоянной адаптивности.
  Это новое состояние превосходства над средой, которой он уже может управлять самостоятельно в соответствии с определенными планами и проектами, ставя себе всё новые цели, и не только утилитарные, можно объяснить появлением в его геноме иной программы, дополнительной к имеющейся программе роста, развития и функционирования организма. Эта новая программа рассчитана уже не только на приспосабливаемость к среде, а большей частью - на проектно-целевую деятельность организма, приведшую его со времени гоминидов к осознанию себя. То есть новая программа в геноме предполагает не только сугубо приспособительную активность в окружающей среде, но и планомерное изменение среды для своих целей, которые постепенно удаляются от прагматических в сторону развития науки и культуры, что способствует ускоренному развитию человеческого самосознания еще больше [3. Часть 3, ј5].
  Если в человеческом самосознании хитрость базируется на инстинктивном (природном) искажении информации (обмане) ради выживания в данный момент, то основа креативности заложена в стремлении живого существа максимально быстро реагировать на изменения окружающего, чему способствуют иные формы отражения действительности, в большей степени соответствующие происходящим изменениям. Поэтому любое живое существо вынуждено отрываться от имеющегося и искать новое.
  В самосознании человека это стремление к новой информации в своей крайней и наиболее действенной форме может быть выражена во влечении к принципиально новым решениям, максимально ускоряющим темы развития человеческих сообществ, а главной характеристикой этого стремления - креативности - является неочевидность находок, то есть они появляются не в результате формально-логических подходов, а вне их, поскольку последние находятся в пределах имеющихся знаний и методик, а имеющимися знаниями креативность только пользуется в качестве подпорки, пытаясь решать задачи вне рамок известного, предвидя изменения среды и опережая их собственными находками, которые даже могут изменить саму реальность неожиданным образом.
  Наиболее характерным примером подобных выходов за пределы традиционных знаний в сферу неочевидного являются эпохальные изобретения и открытия, давшие миру электричество, атомную энергию, компьютеры, а в искусстве - оперу, гармоничные симфонии, вводящие человека в состояние самоуглубления и завороженности, живописные полотна, оживляющие прошлое, великолепные образцы поэзии, заставляющие читателей рыдать от восторга.
  Самосознание позволяет каждому человеку обращаться уже к новым средствам для проявления креативности по сравнению со средствами природного сознания, основанными на методе проб и ошибок, правда, с разной долей успеха.
  Важнейшим средством проявления креативности является воображение.
  Дополнительная программа самосознания, представляет верхний информационный контур - контур творческого воображения. Она появилась в незапамятные времена у нескольких видов приматов, переведя их в разряд гоминидов, то есть достаточно самодеятельных существ, способных благодаря этой программе, настроенной на искусственное преобразование среды, использовать собственное воображение без адаптивных ограничений, давая простор как продуктивным соображениям о будущем в виде планирования и моделирования собственных действий, представляя их ментально, так и фантазиям, которые большей частью оказываются бесплодными в отношении их реализации, но, тем не менее, иногда превращающимися в новые изобретения, научные открытия, необычные, но впечатляющие формы искусства [4].
  Такие фантазии, построенные не на песке, а на прочном фундаменте накопленных знаний при определенных свойствах и действиях индивида попадают в разряд озарений (интуиция), оказываясь наиболее продуктивной дорогой к находкам в виде неочевидного знания, то есть знания, не вытекающего непосредственно из известных правил и соотношений
  Именно интуиция, приводящая к новым образам, сначала смутным, а потом приобретающим более отчетливые формы, обеспечивает наиболее значимые сдвиги как в процессе познания, так и в искусстве, производя первоначально искомый объект (явление, закономерность, предмет искусства) в его образной цельности, хотя и без деталей. Но эти детали можно прояснить аналитически и экспериментально потом, тогда как неочевидное знание уже появилось в виртуальном виде, который можно с течением времени перевести в чертежи, картину или скульптуру.
  По-видимому, основными компонентами интуиции (для этого состояния более точным является термин "озарение") является, во-первых, опыт, то есть набор проработанных так ли иначе моделей, готовых к немедленному применению: без опыта ни знания, ни умения, не помогут мгновенно или даже растянуто во времени решить возникшую проблему в определенной сфере; во-вторых, равноценным компонентом интуиции (озарения) является ввод человеком самого себя в состояние озарения, что часто происходит автоматически в стрессовой ситуации опасности или, наоборот, в моменты расслабления, и даже во сне, но чаще в моменты пробуждения (кстати, появление озарения в минуты пробуждения в немалой степени определяется подключением к работе мозга некоторых других центров, обрабатывающих информацию, как-то: двигательных центров; центров, управляющих зрительными функциями); в-третьих, озарение наступает только при четком целеполагании, которому должны соответствовать определенные "технологические" наработки.
  Вместе с тем озарение может быть вызвано и искусственно при соблюдении указанных трех позиций, примером чего являются действия шаманов и колдунов.
  Обычный человек также, бывает, входит в подобное состояние неожиданно для себя самого, получая иногда ответы на вопросы, которые он не смог решить известными методами. Этот как бы автоматический вход в состояние озарения означает и автоматический выход из него, что само по себе сохраняет его личность.
  Подобное состояние, не контролируемое человеческим разумом, именуется вдохновением. Оно имеет различные формы и достигается, как правило, независимо от самого человека в моменты стресса, расслабления, полусонного состояния и прочих необычных состояний.
  Механизм интуиции заключается в таком сочетание высшей (самосознания) и низшей (природной) форм сознания, при котором сознание начинает работать так же автоматически (без длительных размышлений и логических построений), как это происходит у животных для их выживания, и вместе с тем в эту автоматическую схему сравнительно кратковременно подключаются все наработки человека в виде приобретенного опыта в данной сфере, имеющихся знаний и умений с определенной целевой направленностью.
  Подобное сравнительно кратковременное гармоничное слияние целевых программ самосознания и идеальных для выживания программ низшего сознания, уже не противодействующих друг другу, как обычно, а работающих в унисон, например, помогая человеку спастись от той или иной напасти, отражает их обоюдный интерес к поиску выхода из экстремальной ситуации, тогда как в обычных обстоятельствах их интересы и устремления, как правило, расходятся, что с очевидностью просматривается в противоречивых действиях каждого человека.
  Если вольное или невольное обращение человека с определенной целью к собственному низшему сознанию не противоречит устремлениям последнего, связанным в основном с выживанием организма, то человек получает нужное ему, если, конечно, он поймет ответ.
  Для этого и требуется соответствующий опыт.
  Человек в своем самосознании отодвинул низшее сознание на второстепенный план, и тем самым значительно оторвался от среды, став субъектом в текущем времени. Иначе говоря, он понял, что находится во временном процессе со всеми преимуществами этого понимания, но при этом утерял былое единство со средой.
  Однако низшее сознание в нем не исчезло. Значит он, в принципе, способен временно переместить его на первый план, то есть войти в него, но без утери высшего сознания, не забывая, кто он на самом деле, и, благодаря этому, в определенный момент выйти из низшего сознания, точнее, сместить его снова на второй план [5].
  Другим средством проявления креативности является более или менее осознанное использование случайности, поскольку она сродни неожиданности, а значит, неочевидности.
  Однако непосредственно использовать случайность как для созидания, так и для разрушения невозможно, поскольку она при постановке цели в текущем времени не присутствует в сознании человека, и не может быть им учтена. Собственно, поэтому вмешивающиеся в конкретные действия человека происшествия или явления, о которых он не знал, либо просто посторонние факторы, которые он мог заметить, но не придавал им значения, квалифицировались им как нечто стихийное. То есть, чтобы использовать случайность требуется, как минимум, время для понимания ее характера и возможного приложения.
  Насколько это важно для расширения информационных потоков, ясно из произвольного характера случайности: раз случайное происшествие сродни неожиданности, то случайность выпадает из известного ряда текущих событий и, возможно, наличных знаний. Иначе говоря, случайность вполне может быть явлением, неочевидным и посторонним для базы данных человечества, находясь вне известного порядка.
  Стало быть, случайность - это непосредственный сосед неочевидного нового знания, и через нее можно его достигнуть, а не через логику или комбинаторику. Поэтому случайность и неочевидное новое могут довольно естественно сойтись, если отстраниться от традиционных методов исследования и воспользоваться некоторыми приемами использования случайности для собственных целей, которые описаны в статье "Как привлечь случайность и воспользоваться ею в процессе творчества?" [6].
  Фундаментально случайность есть нечто внешнее, точнее, постороннее, более близкое к хаосу, чем к порядку. Ее независимость от устоявшегося может перекроить порядок совершенно невообразимым образом и тем самым обозначить неведомое еще и поэтому принципиально новое знание.
  Однако проявить себя так случайность может только через осознающее себя существо, которое не удовлетворяется имеющимся сознательно, и поэтому способно к выбору только того, что его интересует, ставя себе цели, в отличие от всех прочих живых организмов, стремящихся к лучшим условиям существования инстинктивно.
  Более высокая степень креативности связана уже с получением принципиально нового знания, которое является неочевидным, то есть никакие сочетания известных знаний, никакие умозаключения в форме формальной логики его дать не могут, так же как эксперименты, направленные на совершенствование известного.
  Получается. что неочевидное знание действительно связано со случайностью, и объяснение этого заложено в том, что и неочевидное новое знание, и случайность находятся за пределами известного, то есть проявляются как непредвиденное [там же].
  Кроме того, для человека всегдашним средством для проявления креативности является интерес, который, по существу, есть неизбывное влечение к новым формам реальности, которые он не только может отметить, но и сконструировать самостоятельно.
  В частности, значение интереса отметил еще К. А. Гельвеций: "Если физический мир подчинен закону движения, то мир духовный не менее подчинен закону интереса. На земле интерес есть всесильный волшебник, изменяющий в глазах всех существ вид всякого предмета" [7, с. 34].
  Неудовлетворенность человека в его самосознании требует большего, чем эффективность действий, комфортное существование, высокое положения, она толкает его к чему-то запредельному, нереальному, нелогичному, то есть тому, что показало бы ему самому и всем окружающим его неординарность, вызвав прежде всего уважение к самому себе.
  Отсюда возникает осознанный интерес в виде стремления ко всему необычному, удивляющему, возмущающему или даже пугающему, как, например, молнии в грозу, или к такому вроде бы бессмысленному занятию как альпинизм, что отражается в понятии "интересное", которое сближается с утилитарными стремлениями только для самых ограниченных индивидов, но даже и они способны и желают необыкновенного, находя свой интерес, например, в потустороннем, отражающийся в их вере в неведомое, которое привлекает их райским блаженством после смерти, а при жизни дает им чувство превосходства над неверующими, коим не ведом экстаз веры и прикосновения к чудесному и, значит, самому высокому.
  Противоположные им личности - интеллектуально развитые и достаточно образованные для того, чтобы разбираться во многом и действительно что-то понимать в избранной сфере деятельности, - предпочитают искать свой интерес в какой-то необычности, которую они не понимают, но хотели бы разгадать, например, сделав открытие или изобретение.
  Так, Леонардо да Винчи построил прототип вертолета, написал до сих пор не разгаданное изображение Моны Лизы, Франклин изобрел громоотвод, Фуко - маятник, Лев Толстой написал "Смерть Ивана Ильича".
  При совпадении способностей и интересов возникающий эффект, подобный резонансу, приводит человека к творческим находкам (креативности), так как ему в этом случае иногда удается найти действительно новое как в технике, так и в искусстве.
  Между этими крайностями располагаются все остальные персоны мира, интерес подавляющего большинства которых заключается не столько в необычном, сколько в сфере удивляющего или возмущающего их, - как правило, в границах потребления определенного массового продукта.
  Это может быть мода, политика, спорт, зрелища и прочие области воздействия на человека, далекие от высоких стремлений, но приносящие этого типа людям удовольствие, которое всегда связано с притоком в той или иной мере новой информации.
  Вместе с тем в подобных интересах и в связи с ними, эти обыватели, сводят себя большей частью не к субъектам деятельности, а объектам воздействия, служа, по сути, чужим и, очень часто, корыстным интересам, позволяя зарабатывать всяким проходимцам на себе.
  Тем самым выявляется еще одна категория субъектов действия, пытающихся заставить остальных служить своим интересам, и их можно обозначить как паразитов, поскольку единственным их интересом является стремление к удовлетворению самых примитивных (животных) потребностей - наилучшая еда, красивые самки, доминирование над соплеменниками. Всем этим они замещают культурные ценности и этику общего поведения, лицемерно проповедуя для остальных исполнение выгодных только для них правил и норм, а также отвлекая массы от уничтожения их самих как типичных и сознательных паразитов предоставлением всё новых предметов потребления. [3. Часть 1, ј4].
  Таким образом. интерес есть не только влечение к новому, необычному, но предметы этого влечения разделяют общество на определенные страты - одних влечет к соблазнительно-примитивному, где может найти место применения хитрости для достижения подобных утилитарных целей, других - к высоким технологиям или духовным ценностям, а уж достижение этих целей неизбежно потребует использования творческих подходов.
  И если животно-примитивного, но естественно-приятного, такого как власть или комфорт, можно достигнуть во многих случаях с помощью хитрости, то придумать телефон, интернет, выиграть войну за счет правильно избранной стратегии, открыть Америку или закон всемирного тяготения за счет хитрости не удастся.
  
  Библиография
  
  1. С. И. Ожегов и Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка. Москва. 2003.
  2. Энциклопедический словарь педагога. dic.academic.ru.
  3. Низовцев Ю.М. "Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном (сборник. 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru.
  4. Низовцев Ю.М. Каков механизм воображения, не открытый наукой до сих пор? 2020. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.proza.ru
   "Ключ к непознаваемому (сборник)".
  5. Низовцев Ю.М. В чем же тайна гениальности, до сих пор неразгаданная? 2019. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.litres.ru.
  6. Низовцев Ю.М. Как привлечь случайность и воспользоваться ею в процессе творчества. 2020. [Электронный ресурс]. Режим доступа: www.proza.ru
  7. Гельвеций К.А. Об уме. Москва., 1938.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"