I have walked these streets so long There ain't nothing right, nothing wrong But the little wet tears on my baby's shoulder
"Lady", Regina Spektor
Осталось пять минут до конца рабочего дня. Совсем скоро можно будет прибрать стол, выключить компьютер и уйти домой. Мона потянулась, вставая, с облегчением расправляя плечи, и в этот момент зазвонил интерком. Чертыхнувшись: кого это несет к концу дня? Мона нажала кнопку, открывая дверь. Ну конечно, это толстуха Барбара, вечная должница Барбара. Как всегда, платит за квартиру в последнюю минуту, но все-таки платит. Она работу нашла, постоянную. А здорова, однако; загромоздила своими телесами в развевающихся балахонах маленький офис, разложила свои несметные сумки и пакеты по всем столам, взмахнула широкополой шляпой, снимая и кладя ее на стол. Ну вот, она еще и говорить расположена, когда же я сегодня уйду из этого чертова офиса?
- Поздравьте меня, - сказала Барбара. - Меня берут в штат. О, я так счастлива.
Ее глаза влажно заблестели, она зашмыгала носом. Мона протянула ей салфетку; только без истерик, пожалуйста, у меня уже нет сил, такой длинный день, подумала она.
Барбара вытерла нос и сказала:
- Я так благодарна за эту работу, так благодарна. Вы знаете, у меня филологический диплом, и эта работа как раз по моему профилю. Я вычитываю документы в этой компании. Это юридическая компания, и они производят так много бумаг. Я у них уже два года работаю. Нет, они мне не платят зарплату. Они платят агентству, а потом уже агентство выписывает мне чек.
Она подала чек, Мона посмотрела - это было 968 долларов.
- Так это неплохой чек, - сказала Мона. - Это за неделю или за две?
- Это за одну неделю, - придержала пальцем слезы Барбара. - За пятьдесят семь часов. Я стараюсь брать так много часов, как удается. О, я так им признательна за эту работу. Теперь я могу платить мой рент вовремя и мне не нужно обращаться к дядюшке за помощью. Старик очень добр ко мне, он никогда не отказывает, всегда в конце концов выписывает чек на необходимую сумму. Он миллионер, знаете ли, так что для него это мало что значит. И он так добр, так добр. Вот только надо выслушать его длинную, длинную речь, и у меня не всегда хватает на это сил. Иногда мы ссорились; нет, что я говорю, конечно же мы не ссорились, мне это всегда было не по карману. Просто иногда у меня начинала кружиться голова, и я плакала, а он всегда этого не любил. В таких случаях мне приходилось уходить без чека, потому что дядюшка так расстраивался, так сердился при виде моей слабости, что не мог писать.
Так вот, мой муж, мой бывший муж, он заболел. Как-то неожиданно заболел, всегда был такой здоровый. Когда мы с ним поженились, и жили потом некоторое время вместе, он никогда ничем не болел, то есть ну вот даже насморка у него не было.
Я узнала, что он заболел, совершенно случайно, могла и не узнать. Мне позвонил его партнер. А я в этот день переезжала на другую квартиру, и на старой квартире должны были уже отключить телефон, но почему-то еще не отключили. Я зашла забрать последние коробки с кухонной посудой, и тут зазвонил телефон. То есть я могла бы об этом и не узнать, просто такое стечение обстоятельств. Это был его партнер на телефоне. Нет, не по бизнесу, по жизни. Мой муж, он, видите ли, оказался геем в конце концов. Он, пожалуй, всегда был гей, но при помощи меня пробовал вести нормальную жизнь, быть как все. Это же было так давно, сто лет назад, тогда это еще имело значение для карьеры, и мой муж, он еще думал, что он сделает карьеру. Ничего из него не вышло в конце концов, так, работал в разных компаниях на мелких должностях. А тогда, в самом начале нашего брака, когда все у нас уже пошло наперекосяк, я думала, что это я виновата. Я даже к психотерапевту ходила, потратила кучу денег на консультации. Как вдруг, случайно, кто-то из наших общих знакомых увидел их, на улице, или в ресторане, ну моего мужа с его тогдашним другом, и они были так интимны, так близки в отношениях, знаете, эти взгляды, и прикосновения, которые можно трактовать только однозначно. И все объяснилось, наши нелады, и проблемы по интимной части, и почему он отшатывается от меня, когда я хочу обнять его после такой редкой близости, ну и еще всякие как бы мелочи в таком духе. Например, идем утром на работу, мы в одной компании тогда работали, так он не идет рядом со мной, даже на другую сторону улицы переходил.
Оказывается, совсем это не я, а он, а со мной все в порядке. Зря деньги на психотерапевта тратила.
Я просто не понимала, что происходит. А когда я узнала, я его даже пожалела. Он очень страдал. Представляете, как ему было противно иметь со мной дело, спать в одной постели и делить ванную комнату. Ну а потом, когда он уже не мог больше скрывать свои настоящие чувства, и у него появился постоянный друг, или, как теперь принято говорить, партнер, мы разъехались. Через некоторое время мы оформили развод, но продолжали поддерживать дружеские отношения. Я ему звонила время от времени, два, три раза в год, и он всегда был рад меня слышать. Мы даже обедали несколько раз вместе, пока он не переехал в Сиэтл. Нет, он мне никогда не звонил, но я не в обиде. Мужчины, они, знаете ли, не сентиментальны. А потом я перестала ему звонить; когда тебе никогда не возвращают звонок, ты в конце концов понимаешь, что больше не нужно этого делать.
- Можно мне еще салфетку? - Барбара взяла протянутую салфетку, вытерла глаза, высморкалась, - Я Вас, наверное, задерживаю?
- Ничего, ничего, - сказала Мона, - я никуда не тороплюсь. Я Вас слушаю.
- И вот прошло столько лет, жизнь прошла, пролетела, я успела состариться. Были в моей жизни мужчины, немного, но были, они приходили и уходили; ничего более серьезного, чем совместная поездка на Карибы, так и не случилось. Я привыкла жить одна и полагаться только на себя. Никаких серьезных привязанностей, даже кошки, у меня не было. Не вернись я за этими коробками с посудой, он бы и без меня прекрасно умер, обошелся бы как-нибудь.
Но я вернулась, и сняла трубку, и вдруг его партнер сообщает мне, что мой муж тяжело болен, у него рак, и за ним надо ухаживать. Ему уже не так много осталось. А этот партнер никак сейчас не может, потому что у него заболел отец, и он должен ехать ухаживать за ним. Он не может быть в двух местах сразу, и отец в нем нуждается, поэтому он буквально завтра уезжает, и если я поеду, так вот мужнин адрес и телефон, а если нет, то это не его проблема. Я записала номер телефона, и он сразу же повесил трубку.
Я набрала номер, и мне ответил мой муж. Я его сразу узнала, его голос, хотя он и был очень слаб. Муж сказал, что он умирает, и совершенно один сейчас, и ему очень страшно. Он будет мне вечно благодарен, если я приеду. К сожалению, у него совсем нет денег, и он не может купить мне билет, но он бы очень хотел, чтобы я приехала.
Конечно же, я поехала. Через два дня я уже ехала в такси в аэропорт. По дороге я заехала к моей приятельнице Мириам, и она вынесла мне на крыльцо конверт с деньгами, я посмотрела, там было две тысячи долларов. Я не хотела брать, а она говорит:
- Бери, бери, отдашь, когда сможешь, тебе сейчас будут нужны деньги, могут быть всякие непредвиденные расходы.
Видите, Мона, Вы думали, что я антисемитка, а Мириам, она же еврейка, и я взяла у нее деньги, то есть она моя подруга. Помните, когда Вы звонили мне относительно платы за квартиру ( в этот момент Мона подала Барбаре квитанцию об оплате)... о, спасибо, спасибо! и я сказала, что поэтому евреев и не любят, что они жадные до денег, так я была не в себе. У меня была депрессия, я потеряла работу, и поссорилась с дядюшкой, и не платила за квартиру месяцев восемь или десять, и Ваш босс, наш лендлорд, он потерял терпение и хотел меня выселить. Просто я думала, я же снимаю эту квартиру лет пятнадцать или даже дольше, и он мог бы подождать еще немного, а не подавать на меня в суд. И я тогда все сразу заплатила, помните? Я с дядюшкой помирилась, и он мне выписал чек на всю сумму, сказал, заплати наконец этому еврею, пусть он оставит тебя в покое.
Ну так вот, я прилетела в Сиэтл, к моему мужу. Он жил на съемной квартире в приличном районе, и квартира оказалась просторная, хорошо обставленная и чистая. К нему раз в неделю ходила женщина, убирала и стирала. Как потом выяснилось, у него были некоторые средства, на счетах и в ценных бумагах. Что-то он сам скопил, а что-то получил в наследство. Он все это оставил своему партнеру, представляете. То есть я за ним ухаживала все эти месяцы... Да-да, он прожил еще четыре месяца, и я за ним ходила почти до конца, только последние несколько дней он провел в госпитале. Я ему читала, и мы вместе смотрели телевизор, и слушали музыку. Я помогала ему мыться, и его тело, такое слабое, старое, с выпирающими ребрами... я всегда плакала после ванны...в молодости у него было такое прекрасное, совершенное тело... Первый месяц мы даже выходили гулять. Потом, уже после похорон, я хотела взять что-нибудь на память, ну хотя бы настольную лампу, но партнер сказал, что это он покупал лампу. Так я ничего и не взяла.
Я вернулась в Нью Йорк, в свою квартиру, и стала искать работу, но знаете, Мона, когда тебе почти шестьдесят, трудно что-нибудь найти. Мои подруги мне немного помогли. Одна взяла меня в свою фирму, дизайнером по интерьерам, не на зарплату, а так, на комиссионные. Она работала с очень богатыми людьми, очень требовательными, вечно недовольными; я почти ничего у нее не зарабатывала. А вот другая подруга мне действительно помогла. Она рекомендовала меня своим знакомым, старухам-миллионершам, и я делала для них закупки, shopping. Нет, не продукты; они питаются из ресторана. Я закупала для них одежду, обувь, украшения, сумки, перчатки, всякие аксессуары. Привозила им вороха дорогущих вещей из бутиков, они что-то отбирали, остальное отсылали назад. Эти старухи действительно хорошо платили, стабильные десять процентов от стоимости закупки. Но потом они все как-то начали умирать, и неожиданно я осталась почти без клиентов. Вот тут-то и пригодился мой филологический диплом. Агентство, в которое я обратилась, нашло мне эту работу. И они мной очень довольны, даже собираются взять меня в штат! Наконец-то у меня будет медицинская страховка. Когда тебе за шестьдесят, медицинская страховка совершенно необходима.
- Все в порядке, - сказала Мона. - У Вас нулевой баланс на текущий месяц. Пойдемте по домам, Барбара. Завтра будет новый день.