Николенко Александр Владимирович
За пять веков до Соломона...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На МиниПрозу-6 в декабре 2005 года я отослал отрывок романа, оформленный в отдельный рассказ. К большому удивлению занял пятое место в общем зачете и третье у арбитров! Кому интересно понять о чем роман, но не хочется тратить много времени на продирание предисловиями и прологами - милости прошу. Кусочек восьмой главы - самый разгар событий.
  За пять веков до Соломона...
  
  
  - Для того мы жизней в схватке с египтянами не жалели, чтобы сейчас такое непотребство терпеть?
  Статный мужчина лет сорока замолчал. Высокий и широкоплечий, он скорее походил на сотника, чем на простого ремесленника. Ухоженная борода в последний раз резко вздернулась, глаза сверкнули негодованием, и Шаллум опустился на камень. Мощные руки величаво устроились на коленях, и только въевшаяся в кожу белая каменная пыль выдавала, кем он был на самом деле.
  Толпа одобрительно зашумела, а Моисей только подумал: "Тебе бы, Шаллум, Везирем у фараона служить, а не камни точить".
  Моисей сидел на небольшом возвышении, прямо перед ним, посреди ровной песчаной площадки - места Истины, на одинаковых валунах расположились оба спорщика. Чуть поодаль стояли израильтяне, плотным кольцом охватившие троицу в центре.
  Встал второй резчик - Бирзаиф из Асиров. Несмело окинул взглядом довольные лица людей, глубоко вдохнул и, зачем-то спрятав голову поглубже в плечи, принялся говорить. Голос его дрожал, даже Моисей слышал с трудом, а зрители тем более не могли разобрать ни слова. А когда из толпы раздались издевательские возгласы, Бирзаиф и вовсе покраснел, сбился и замолчал.
  Моисей понял, что пора вмешиваться. По привычке посмотрел на багровый диск солнца, на удлинившиеся тени горных вершин. Так уж сложилось, что спорные вопросы решались перед закатом, когда дела дневные исполнены: стада вернулись с пастбищ, кувшины полны воды, полы в шатрах подметены, на очагах весело булькает похлебка. Все отдыхают, только стража ходит вокруг лагеря, перекликается негромко.
  Моисей поднялся.
  - Назови свое имя, израильтянин, - властные слова вождя прокатились по площади. Люди затаили дыхание - начиналось самое интересное. А Моисей совсем тихо добавил: - Только ради всех богов, сделай это громко, чтобы и последний ребенок услышал.
  - Бирзаиф, - разнеслось над толпой. Голос дрожал, волновался, но для начала - неплохо.
  - Расскажи, как все было, - Моисей посмотрел в глаза молодому резчику и чуть заметно улыбнулся.
  Приободренный Бирзаиф заговорил. Постепенно его голос набирал силу, хотя и срывался пару раз. Но стоило кому-то из толпы ухмыльнуться, Моисей бросал такой свирепый взгляд, что шутник тотчас замолкал.
  - Две недели назад пришел ко мне парень молодой, я и имени его не знаю. Сказал, что хочет родителям возлюбленной подарок поднести. Ну, чтобы они вено за невесту небольшое назначили, а то он из небогатой семьи. И попросил вазу приготовить. Да такую, чтобы за душу брала, и ни у кого сомнений не возникало: он всем сердцем девушку любит. Только парень сразу предупредил, что такой же заказ и Шаллуму сделал. Мол, потом из двух ваз ту выберет, что приглянется больше. Ну, я и согласился. Не ради платы, нет. Я же понимаю, бедняк много не предложит. Захотелось с Шаллумом потягаться, выяснить в честном поединке, кто сильнее. Вот я вазу и сделал.
  Бирзаиф кивнул на каменную чашу, что стояла между спорщиками. Белый алебастр был сточен так, что стенки вазы казались не толще листа папируса. Тонкая резьба украшала крутые бока: стада бегущих антилоп, ветер, колышущий траву, яркое солнце на чистом небе. Но больше всего поражали ручки в форме гепардов: хвосты закручены к днищу, тела выточены так искусно, что чувствуется напряжение каждой мышцы под гладкой шкурой, головы покоятся на краю, морды вытянуты, словно хищники принюхиваются к содержимому чаши. Да, такая ваза сделала бы честь и столу фараона.
  - Это ложь! - раздался уверенный голос Шаллума. - Судите сами: разве мог молодой умелец так искусно изобразить зверей, разве мог так тонко выточить стены? Это под силу только опытному мастеру. Вазу сделал я. У меня даже свидетели имеются. А он, - Шаллум презрительно махнул в сторону соперника, - мою работу украл и присвоил!
  - Скажи, у тебя свидетели есть? - обратился Моисей к Бирзаифу.
  Молодой резчик только отрицательно помотал головой.
  - Вот видите! Какие могут быть сомнения, ваза по праву принадлежит мне, - Шаллум почти кричал.
  - Тихо! Сядьте оба. Пока я еще ничего не решил.
  Спорить с Моисеем Шаллум не посмел. С гордо поднятой головой он уверенно уселся на валун. Бирзаиф поспешно юркнул к своему месту.
  Моисей медленно оглядел площадь, пытливый взор задержался сначала на лице молодого Бирзаифа, потом надменного Шаллума. Толпа притихла. Все ждали приговора.
  Моисей кивнул и поднял руку:
  - Мудростью, дарованной богами, принял я такое решение. Каждый из мастеров утверждает, что ваза его. И проверить правдивость слов мы не можем. - Моисей не обратил внимания на жесты Шаллума, показывавшего, что у него-то есть свидетели. - Поэтому повелеваю расколоть вазу на две части. Каждый из мастеров получит половину. Тем самым спор разрешится.
   Моисей повернулся к Аарону:
   - Хопеш!
   Ни один мускул не дрогнул на каменном лице начальника левитов, когда он протягивал секач Моисею. И только карие глаза все допытывались: неужели это и есть справедливость?
  Моисей медленно подошел к чаше. Толпа изумленно молчала.
  Первым нашелся Шаллум:
  - Нет, это не суд. Как можно одним ударом рушить работу долгих недель? А если у меня больше не получится создать такую прекрасную вазу? Ведь работа художника зависит от обстановки, настроения, материала. А вот так одним ударом все...
  Но Моисея куда больше интересовало поведение молодого резчика, который молча поднялся и пошел прочь.
  - Стой, Бирзаиф. Почему ты уходишь?
  Голос Бирзаифа звучал намного увереннее, словно, после оглашения приговора тяжелая ноша свалилась с плеч:
  - А разве может создатель спокойно смотреть на смерть своего творения? К тому же, если ваза будет разбита, значит, заказ так и не выполнен. Я ухожу, потому что меня ждет работа. Сделать другую вазу займет не один день.
  Моисей довольно кивнул.
  - Скажите, люди, - обратился он к евреям. - Кому вы верите: тому мастеру, который боится, что больше такой вазы не вырежет, или тому, который спешит сесть за дело, не теряя ни минуты?
  Шаллум вдруг всё понял. Он сразу съежился, властность и уверенность напрочь исчезли с последними словами Моисея. А вождь терпеливо ждал ответа израильтян.
  - Бирзаифу, - несмело выкрикнул кто-то. Толпа будто ждала этого сигнала.
  - Бирзаиф, Бирзаиф, - раздалось со всех сторон.
  Моисей подошел к молодому резчику. Опять поднял руку, дождался тишины.
  - Да будет так. Бирзаиф - ваза твоя по праву. Надеюсь, когда-нибудь и я смогу заказать похожую себе, - Моисей поднес каменную чашу зардевшемуся юноше.
  
  Стихли крики: "Моисей! Моисей!". Западающее солнце окутало горы золотистой дымкой. Моисей остался один посреди песчаного круга. Он уселся на землю, спина с облегчением оперлась о камень.
  Рядом шумно опустился Аарон:
  - И все же удивляюсь я тебе, Моисей. Из любой ситуации выход находишь. А вот интересно, приди к тебе две матери с одним ребенком, ты бы тоже его разрубить приказал?
  - Да что ты говоришь, Аарон. Надеюсь ни у меня, ни у тебя никогда в жизни таких вопросов не будет...
  
  
  ***
  
  Весть, что на закате сам Моисей будет судить спор молодого Наасона со старым Целофхадом, вмиг облетела лагерь.
  Особенно интриговало, что сегодняшнее дело было тесно связано с тем, самым первым. Как оказалось, именно Наасон заказал у обоих мастеров тонкостенную вазу, чтобы умилостивить отца невесты. Но дорогая чаша с ручками в виде пьющих гепардов, что не оставляла никого равнодушным, на старого Целофхада не произвела никакого впечатления. И вместо того чтобы подобреть, он, наоборот, вено в два раза поднял. Мол, теперь из-за скандала с вазой, никто на его пятерых дочерей смотреть не захочет.
  Правда, злые языки утверждали, что это боги наказали Целофхада за жадность, не подарив ни одного сына. Но, мол, старый скряга так ничего и не понял, и теперь своими руками рушил счастье дочерей, назначая слишком высокий выкуп. Все пятеро сидели в девицах, хотя давным-давно пора замуж. Женихи один за другим сдавались, находили других невест, но старый Целофхад оставался непреклонен. И только Наасон не терял надежды. Когда ни подарки, ни уговоры не помогли, он обратился к последнему средству: воззвал к справедливости Моисея.
  Но возмущенный Целофхад не собирался сдаваться, а Моисей, как назло, ничего не мог придумать.
  - Все слышали, как Наасон признался в любви твоей дочери. Да и сама Ноа прилюдно объявила, что любит его. Объясни нам, Целофхад, зачем ты счастью молодых противишься? Почто вено такое назначаешь, что выплатить никому не под силу?
  Целофхад гневно фыркнул:
  - А почему я должен верить, что он Ною любит? Потому что он так сказал? И все? Так вот, не нужна этому наглецу моя дочь. Он только на ее приданое смотрит. Я их, бедняков, что ни гроша за душой не имеют, сразу раскусываю. Спят и видят, как бы разбогатеть, не работая. А тут такая девушка на выданье. Вот и зарятся на богатства скорые. Вы у него разузнайте, он даже резчику за ту вазу заплатил не сразу. Два месяца копил и у друзей занимал! А отдавать, как собирается, я вас спрашиваю? Небось, уже просчитал, сколько невеста принесет. Только на то и рассчитывает.
  Наасон вскочил, кровь прилила к лицу, высокий голос задрожал от обиды:
  - Неправда, я ее всем сердцем люблю. И не нужны мне ваши богатства!
  Целофхад только усмехнулся:
  - Вот, даже на суде высоком врать не боится!
  Наасон не унимался:
  - Спросите, спросите Ною, она тоже скажет, что любит меня!
  Моисей покачал головой. Нет, добрый молодец, так ты далеко не уйдешь. Пока будут чувства рассудок затмевать, не видать тебе невесты. И тут вспомнил, как сам десять лет назад стоял перед фараоном, сгорая от стыда и унижения. Вдруг захотелось помочь парню, сделать так, чтобы все убедились в его искренности.
  А Целофхад тем временем перешел в атаку:
  - Вот и дочери моей речами сладкими разум затуманил. А та, дуреха, и поверила, будто ее любит, а не мои сбережения!
  Старый израильтянин обвел взглядом людей:
  - Скажите, достойные сыны еврейского народа, разве можно доверять человеку, даже имя которого на древнем языке означает "змея"?
  Толпа засвистела: похоже, опытный пустослов сумел таки перевесить чашу весов в свою пользу.
  Моисей жестом потребовал тишины.
  - Постой, Целофхад. Имя человек не сам выбирает, оно ему родителями дается. И не именем красен человек, а делами да потомками своими. И может еще статься так, что кто-то из внуков или правнуков Наасоновых будет правителем над людьми израильскими!
  - Ладно, - быстро согласился Целофхад. - Пусть тогда убедит всех, что любит Ною, а не мои богатства.
  Моисей обернулся к Наасону:
  - Сможешь?
  Тот неуверенно кивнул и торопливо заговорил.
  Моисей вздохнул: у парня не было шансов. Целофхад открыто насмехался над бедным Наасоном, сопровождая каждое его слово пространным язвительным комментарием. Толпа радостно потешалась, один в один, как в прошлый раз.
  Вот так всегда. Простым людям не нужна истина, им подавай развлечение. И никому нет дела до счастья Наасона и Нои. Лишь бы посмеяться да повеселиться за чужой счет.
  - Хватит, - резкий окрик оборвал веселье. - Два часа уже здесь сидим, внимаем препирательствам Наасона с Целофхадом. Так и до утра ругаться можно. Слушайте мое решение.
  Повисла тишина, израильтяне внимали каждому слову.
  - Раз по-человечески договориться не получается, раз людской суд бессилен, завтра предадим это дело суду богов. Пусть они решают, достоин ли Наасон дочери Целофхада...
  
  ***
  
  На следующий день перед закатом на месте Истины собрался весь лагерь. Люди стояли плотной толпой, уставившись не на спорщиков, а на два небольших шатра, что высились на пригорке, за Моисеем.
  Наасон заметно нервничал. Круги на пол лица - вряд ли ночью глаза сомкнул. Пальцы, стучавшие по коленям, крупная дрожь, что нет-нет, да пробегала по телу - все выдавало огромное напряжение.
  Но и Целофхад не выглядел спокойным. Хоть и не трясся, но зубы сжал так, что скулы побелели. С богами никто шутить не желал.
  Толпа напряженно ждала начала.
  Моисей молча вышел на середину круга. Сотни глаз уставились на него. А вождь вдруг почувствовал необычное спокойствие. Словно и не было бессонной ночи, когда до утра размышлял, как найти такое испытание, что расставит все по местам. Словно и не было азарта на рассвете, когда, наконец, придумал. Словно и не было усталости долгого дня, когда вместе с верным Аароном оговаривал детали.
  - Братья и сестры, - голос зазвенел над толпой так, что слышал каждый. - Сегодня мы собрались на необыкновенный суд.
  Два шага в сторону Наасона:
  - Готов ли ты отдать справедливость в руки могущественных богов?
  - Готов!
  - Обещаешь подчиниться их воле, каким бы не было решение?
  - Обещаю, - слова едва слышно слетели с уст юноши.
  Моисей повернулся к Целофхаду:
  - А ты, обещаешь подчиниться всевышней воле?
  - Обещаю, - голос старика не дрогнул, но челюсти сжались еще сильнее.
  - Хорошо, начнем.
  Моисей хлопнул в ладоши, и где-то за шатрами зазвенели бубенцы систр. К ним присоединилась флейта, потом арфа. На лицах людей впервые появились улыбки.
  Вдруг раздался резкий удар барабана, и музыка смолкла. Все вздрогнули.
  - Наасон, только что ты отдал свою судьбу на волю богам. Тебе предстоит испытание, где наградой станет рука невесты. Но если ошибешься - ждет верная смерть.
  Наасон побледнел.
  - Выйди в центр.
  Юноша медленно поднялся. Заходящее солнце наложило кровавую маску на лицо Наасона. Израильтяне затаили дыхание: казалось, не живой человек, а вернувшийся из царства Осириса мертвец стоит в центре площади.
  - Готов?
  Робкий кивок, сразу видно: на самого Наасона торжественная обстановка подействовала особенно сильно.
  - Сейчас ты поднимешься - вон к тем шатрам. В одном из них - твоя невеста, в другом - голодный гепард. Выберешь шатер и откинешь полог. Если боги будут милостивы, из шатра выйдет девушка. А если нет, наружу выскочит хищник, которого не кормили три дня. Ты все понял?
  Снова кивок.
  - Тогда вперед!
  Где-то высоко в горах завыл ветер, багровое солнце почти спряталось за горизонт, в воздухе повис аромат сикомора вперемешку с дымами вечерних костров. Вдали перекликнулись стражники, стукнули хопеши. А на месте Истины повисла такая глубокая тишина, что был слышен даже шорох песчинок под ногами Наасона.
  Неуверенный шаг, другой, еще один. Вот юноша замер перед шатрами. Правый или левый?
  Все напряжены, шеи вытянуты, глаза поедают неподвижную фигуру. Правый или левый?
  Наасон потянулся к шатру, рука коснулась полога. Правый! Толпа затаила дыхание.
  Но Наасон отдернул руку и отступил назад. Шумный выдох сотен людей пронесся ветром над местом Истины.
  И опять взгляды прикованы к темному силуэту, что неподвижным обелиском замер на фоне заката. Правый или левый? Правый или левый?
  Наасон решился. Он резко подскочил к левому шатру и дернул полог на себя. Люди в страхе застыли.
  Сначала ничего не произошло. Проем шатра зиял черной дырой, в которой даже теней не разглядеть. Толпа подалась вперед, люди встали на цыпочки, чтобы получше видеть. А Наасон, наоборот, отступил на шаг назад.
  И тут израильтяне взорвались криками ликования: из шатра вышла девушка. Тонкая фигурка отчетливо выделялась на фоне пурпурного неба.
  - Слава милостивым богам! Слава! Слава!
  Кто-то захлопал, засмеялся:
  - Молодец, Наасон, правильно выбрал!
  - Это не он, это Боги помогли, видно на самом деле девушку любит.
  Священник затянул радостную песню, все с готовностью подхватили. Люди взялись за руки, закачались в такт знакомой мелодии. Лица посветлели, украсились широкими улыбками. Солнце бросило последний луч на небо и скатилось за горизонт. Желтые сполохи расцветили низкие облака, что вспыхнули, словно радуясь вместе с израильтянами.
  Вдруг раздался нечеловеческий вопль, перекрывший шум толпы:
  - Нет!
  Все застыли на месте, когда Наасон подбежал к Моисею и схватил за рубаху на груди:
  - Вы меня обманули. Нет! Это не Ноа!
  Моисей одним движением стряхнул с себя юношу и сурово сказал:
  - Да, это не Ноа.
  - Но вы обещали, что в шатре будет моя невеста!
  - А эта девушка и будет твоей невестой. Так рассудили боги, и никто не в силах изменить их решения.
  Бледный Наасон замолчал. Его взгляд скользнул с темноволосой красавицы на Моисея. Потом обратно. Еще и еще. Казалось, парень обезумел: рот широко открывался, голова моталась из стороны в сторону, руки бесцельно теребили края рубахи. Моисей напрягся: неужели юноша таким слабаком оказался?
  Но тут Наасон уставился на девушку, по-прежнему стоявшую у шатра. Зрачки сузились, будто он только сейчас понял, что произошло. Губы упрямо сжались, подбородок гордо вздернулся, словно юноша принял решение.
  - Нет, ни за что!
  Израильтяне не успели опомниться, как Наасон одним прыжком подскочил ко второму шатру и откинул полог.
  - Ах! - толпа в ужасе замерла, уставившись на черный зев проема. Женщины отвернулись, отцы закрыли ладонями глаза детям, чтобы не видели кровавого зрелища.
  Вдруг ударил барабан, все опять подскочили. Из правого шатра вышла еще одна девушка.
  - Ах! - вновь пронеслось над толпой.
  Наасон остолбенело уставился на длинноволосую незнакомку, и вдруг начал оседать. Напряжение смертельного испытания забрало последние силы. Голова нелепо запрокинулась, руки застыли в полувзмахе. Несколько человек бросилось к нему.
  Моисей первым оказался у юноши и успел подхватить Наасона над самой землей.
  Пара хлестких ударов по щекам сделала свое дело. Глаза широко распахнулись, парень неуверенно встал на ноги.
  - Зачем ты это сделал? Зачем рванулся ко второму шатру? - Моисей тряс Наасона за плечи.
  Израильтяне затаили дыхание. Лишь одиноко посвистывал ветер.
  - Потому что лучше смерть, чем жизнь без Нои, - слабым голосом ответил юноша. Но Моисей был уверен: эти слова расслышали все.
  - Сыны и дочери Израиля, что вы скажете на это? - рев Моисея накрыл весь лагерь. - Верите, что Наасон любит Ною, а не богатства Целофхада?
  - Да.
  - А ты, Целофхад, теперь веришь?
  Старик завертелся на месте под пристальными взглядами сотен людей, захрипел и через силу выдавил из себя:
  - Верю.
  - Что же, быть по сему. Через три дня сыграем свадьбу.
  Из-за шатров выбежала Ноа и бросилась на шею Наасону. А тот стоял посреди ликующего людского моря и непонимающе крутил головой...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"