Аннотация: Эксперимента ради - здесь буду выкладывать проды к толстомясым произведениям. В соответствии с просьбами читателей. Оценки прошу ставить в соответствующих разделах. Паштет прода 12.03.2025
- Бой - это всегда опасность и сдохнуть можно от руки любой тупой скотины, если не бережешься. Что скажешь, сотник? - на удивление серьезно сказал старший канонир.
Пятой так же серьезно кивнул:
- Чаю, монетки твои - сильные обереги. Могут помочь. Но бог-то бог - да и сам не будь плох. А басурман посчитал, что теперь ему море по колено, все может. Согласен с почтенным пушкарем, тоже видал, как такие помирают быстро и глупо. Так что мы сейчас собираться будем, а ты с Арсланом поговори. Вразуми, молод он, горяч.
Паштет кивнул. Подставлять спутников ему не хотелось. Попросил, чтобы сказал Барсук воодушевленному джигиту перед вылазкой к лекарю подъехать. Благо и повод есть - про коня спросить.
Сам Хассе решил пока в деревне остаться, да и Пауль ему компанию составил. Не испытывал он сильного желания участвовать в лесном сражении - то, что стрельцы и люди джигита вырежут эту банду дезертиров - не сомневался ни разу. Потому - без него обойдутся!
Понятно, что эта остаточная банда - какая-то семья крымская, как положено на одного воина - пара-тройка хуже вооруженных, но одоспешенных помогал, а остальные - типа пажи и слуги, чтоб было кому лошадей чистить и обратно в Крым телеги с награбленным добром гнать. Воин - вон лежит, и его дружинник рядом, а остальные - подростки и их ликвидацию наблюдать совсем неохота, не тянет вот.
Сам с собой Павел не мог разобраться. Здесь - в это время - отношение к детям было совершенно взрослое. Тоже человеки, только еще не доделанные. Никаких сюси-масюси - ну насколько он мог судить, ясен день в домашних условиях он семейные дела не видал. Но у крымских татар в войске полно было мальчишек даже и не совсем подростков, а младше и противостояли им - часто тоже дети.
Мальчишке, что дозорным на дереве сидел в этой деревне лет 10 было, не больше и на него потратили напавшие последние свои две стрелы - то есть по-серьезному отнеслись.
Фон Шпицберген поморщился, поймав себя на нехорошей мысли - то, что крымчаки тут убили двоих малышей - почему-то не вызвало тех гадостных ощущений, которые он испытал, увидев как стрельцы вырезали охранявших табун коней татарчат. То есть странное вколочено - когда враг наших людей уничтожает - это понятно и привычно, враг он враг и есть. Иного от него не ждешь. Понятно, что и женщин и детей враг истребляет.
А когда наши воины режут малолетнего врага - какое-то возмущение и отторжение в душе возникло.
Они же дети!
Но ведь враги же!
При том вдвойне было неприятно и то, что попробуй он это высказать вслух - на него как на полного придурка поглядят и свои - и враги. Для них-то все понятно. Свои и чужие разделены именно по такому принципу. А возраст - да плевать на возраст. По делам тут судят. И ведь своими же глазами видал - татарчата-пастухи были вооружены - хоть и дерьмовым оружием, да, но оружием! Те же крестьяне тут в деревне такого не имели.
Хотя и взрослые мужчины. Но копье одно на всю артель. А у пастухов крымских - несколько было. И они умело их держали.
Маленькие и слабые - зато шустрые воины. И если б им выпал шанс - они бы Паштету выкололи глаза и вспороли брюхо в ответ на его гуманизм и пацифизм. И гордились бы своей победой до смертного своего одра.
Громадного воина победили!
В головы бы не пришло, что он их детство щадил.
Посчитали бы совсем глупым дурнем.
Не потому что они сами дураки - просто такое им никак не понятно.
И сдаваться тут не принято в принципе. Поднять руки во время боя - всего лишь глупость и трусость. Не оценят.
Такое может быть в каких-то малых разборках, носивших если и не семейный, но соседский характер - когда тот же хан Кончак взял в плен князя Игоря.
А чуток позже в битве при реке Калке сдались татаро-монголам в плен русские князья и их всех убили, при том не нарушив данного при капитуляции обещания 'не проливать ни капли крови'. Просто на пленных, уложенных на землю слоем, навалили дощатый помост и пировали там победители, пока под настилом хрипы не затихли. Раздавили насмерть задами, да.
А в войне Крыма с Россией плен означал банальное рабство. И зачастую сдохнуть было лучше. И вопросы гуманизма и пощады обе стороны бы не поняли. Разве что когда выгода была прямая - можно было на что-то надеяться - что выкупят свои. За очень большие деньги.
Но то особая тема. Пока про другое Пауль думал.
Дети, да. Недоделанные взрослые. С прописанной уже воспитанием программой ненависти и презрения к русским. И то, что отцы с дедами внушили - не перепишешь.
Но смотреть, как их резать будут - не хочется.
А ведь проблема так и осталась - что делать с малолетними - но врагами? Готовился когда к броску в прошлое - много чего читал про военное время. И получалось странное - немцы лютым террором на оккупированных территориях только разъярили население и сами же себе головную боль создали. Наши, завоевав Германию, максимально были лояльны к населению, сами голодали, но кормили побежденных сытнее, чем себя и никакой партизанской войны не возникло. Но и напугать немцев, чтоб они закаялись точить зубы тоже не вышло - и благодарности никакой за доброту не образовалось. Наоборот - какие только грехи советской армии не приписывались. То есть доброта к разгромленному врагу работает так же паршиво. Недорубленный лес - вырастает. Причем таким же вражеским, как и тот, который не дорубили.
И сидя тут - в местности, которую крымские воины выжгли и обезлюдили в прошлом году - и осколком разгромленной армии и в этом дотянулись - как-то само собой получалось думать на эту тему.
Вспомнилось давно читанное, что Чингиз-хан, за своего убитого отца мстя, вырезал все племя татар -монголы зарезали всех мужского пола, кто был ростом выше тележной оси. Стоп! Только сейчас подумал. Опять все непонятно - откуда же тогда эти татары взялись, если их двести лет назад всех поубивали? Или уже триста? Пятьсот?
Запутано все. Хотя если честно - просто опять та же беда - французскую историю мы помним, а что у нас творилось - черт ногу сломит.
Впрочем, этих боевых подростков, что в лес убежали - зарубят безо всяких там размышлений. И не о том голову себе ломать надо - аккурат конские копыта стучат - счастливый Арслан приехал на рандеву и рот до ушей у сурового вояки.
Соскочил с седла - вежливо голову склонил. Счастливый такой, что глазом смотреть приятно, аж лучится. И не хочется его холодной водой отрезвления поливать, но если два опытных командира считают, что надо - тут Паша вздохнул.
А сделать и сказать ничего не успел, потому как словно из-под земли возник рядом разгоряченный Нежило с ворохом одежи - обужи и не обращая внимания на стоящего рядом воина заявил:
- Хозяййн! Все собрал, но там пэрстень на пальце у гололобого остался. Не снять!
Татарин презрительно фыркнул носом. Глянул свысока на неумелого слугу, потом - уже уважительно - на колдуна-лекаря.
- Снять, Эфенди?
- Да, помоги! - радуясь отсрочке ответил Паштет.
Как-то в голову не приходило, как выполнить совет начальников и не угадить в кои-то веки отличное настроение спутнику по походу. Знал Пауль, что хорошее настроение у людей редко бывает и чужое счастье даже и окружающим полезно.
- Тоже умник - тольки и могет щеки надувать - а вона - сидит жабой, не знат, что и делать! - вернул презрение слуга, показав хозяину взглядом на застывшего на корточках воина. Тот, судя по всему, еще только подходя вынул ножик, присел, взял руку мертвеца, чтобы ссечь палец - и замер неподвижно.
Подождав совершенно без толку, Пауль уже обеспокоенно сам поспешил к пациенту. Гадюка что ли там оказалась и тот боится пошевелиться?
Вроде никаких змей вокруг. Пара голых трупов и все. А парень сидит с ошалелым видом, словно ему по башке палкой дали с размаху и он птичек и бубенчики считает, что вокруг головы вьются. Ну, как в мультфильмах это состояние показывают!
- Что случилось, кардаш?
- Перстень...
- Что с ним не так?
На восковом грязном пальце - явно золотой, массивный - не с печаткой, а узор финифтью. Сидит плотно, ну так Нежило все и сказал.
- В чем дело-то?
- Это нашего рода перстень! Видишь знак? У отца такой был, у дядьки моего такой нынче, но поменьше. Ильгиз Безрукий не раз говорил про отцовский. А он тут - у этого вонючего шакала! Как попал?
- Ну у этого дохляка уже не спросишь. Снимай, как обещал, да и пойдем, чего тут сидеть...
- ...да, да,Эфенди, уразумейса!
И что-то еще под нос пробормотал злобно. Палец мертвеца словно сам собой в сторону отлетел, а воин зачарованно уставился на золотой перстень у себя на ладони. Словно спросонья поднялся и запинаясь пошел следом за Паштетом и его слугой. В себя немного пришел только уже у землянки. Оторвал взгляд от окровавленного кусочка золота.
- Продай, Эфенди? Все что захочешь!
- Погоди. Сначало - дело. Стой спокойно и давай помолимся - по разумению своему.
- Так еще не время намаза!
Вот жеж. Упустил, да. Но что поделаешь - не разбирается попаданец в тонкостях иной религии. Хотя татары эти и сами хороши гуси - обряд прохождения между костров - явно языческий. То есть от другого бога.
Но это их определенно не смущает. А тут вона как - молиться только в определенное время. А, семь бед - один ответ! И Пауль, строго посмотрев на собеседника внушительно молвил с теми же джедайскими интонациями:
- Аллах всемилостив и потому за искреннюю молитву не наказывает!
Татарин посопел носом и заметил, что коврика у него с собой нету. А без него молиться не получится. И омовение же сделать надо!
Пауль тяжело вздохнул. Надо опять выкручиваться. Вспомнил читанную переписку водителей-дальнобойщиков в Европе и надеясь, что не слишком уж лютую ересь лепит - возразил как можно более уверенно:
- Ты в походе, вне дома, да еще и перед боем! Так?
- Так! - кивнул Арслан.
- Ну и когда молиться надо? По времени или по делу? И как считаешь молился пророк Магомед? Когда было надо или только когда положено? То есть вот надо биться, а время не то? Враги подождут? Или все же Аллах всемилостевейший услышит и поможет? Слыхал я, что даже на коне сидя, молиться можно и то угодно будет Высшему, если по делу и искренне. Спорить будешь?
Татарин замотал головой. Спорить с колдуном, который даже и про Аллаха наслышан и про Магомета - совершенно не хотелось. Да и бой впереди точно будет. И помолиться - ну всяко не помешает. Хотя и страшновато не следовать установленным правилам. Вздохнул - и решился.
И в нарушение канонов оба - один не шибко верящий вообще, а другой понимая, что делает неправильно по форме, но по сути верно - помолились.
Павел немножко привел свои мысли в порядок. Перстень - его трофей, а продавать его - как-то душа не лежит. Но и даром отдавать - тоже обидно, просто раскидываться ценностями - глупо, никто не оценит, только дураком считать станут. Потому надо нагнать таинственности, а там видно будет. Глянул на волнующегося, словно девушка на первом свидании, десятника и веско сказал:
- Перстень пока останется здесь, у меня, потому как надо его проверить - нет ли на нем проклятия или других вредных чар. Все же в руках врага был. А тебе надо вернуться живым, но при том - в бою отличиться. Проникнись сказанным!
Арслан определенно проникся. Явно пересиливая себя - отдал перстень. Глядел жалостно. Не, так не годится. Надо нагнать морозу!
- Ты не чувствовал, что он холодит кожу и словно покалывает? - деловито спросил его Павел.
- Нннет! - немного испугался татарин.
- Да и аура у него... Наведенное зло чую я. Придется поработать на изгнание Зла! - как бы про себя, но на самом деле для слушающего, молвил попаданец, осматривая перстень. Поневоле в душе усмехнулся, потому как получилось словно у опытного сантехника при визите к неопытной хозяйке. И да - есть в сантехниках и авторемонтниках что-то джедайское. Да и у айтишников, когда с клиентами говорят - тоже.
- Ступай и помни сказанное! - приказал сыну Головы на коле.
Джигит словно послушный мальчик кивнул, потом поспешно двинул к коню своему, взлетел в седло и, уже поворачивая его сказал:
- К аргамаку, Эфенди, пока лучше не подходи - он очень кусачий. Его еще надо учить и учить! Дикий совсем!
- Понял! Удачи тебе в бою!
Арслан снова кивнул и был таков.
Паша поглядел на аргамака. Тот ответил злым взглядом. Скотина чертова!
И опять шло не так, как положено попаданцу нормальному. Ясень день - должно было самому вскочить на коня и трофей тут же покорно смирился б с седоком и все удивленно б ахнули, дивясь умению и могуществу витязя, гарцующего на усмиренном дикаре.
Но Паштет нынче был уже учен и отлично помнил свои ощущения, когда улетел с мотоциклом с дороги в кусты. Толком даже и не понял что произошло и как его там кувыркало, просто ехал - и вдруг железный конь куда-то делся, а его треснуло с хрустом несколько раз и очухался уже в густом кустарнике. Потом уже разобрался, что какая-то скотина разлила по дороге масло, а прошедший дождик спрятал пятно на асфальте, примаскировал.
К своему огромному удивлению убедился, что несмотря на сотряс мощный - кости вроде целы и защита (еще думал - тратиться на нее или нет) - здорово спасла. Шлем протерло до поролона, сорвав щиток и светофильтр, их даже не нашел, так хорошо улетели, у ботинка порвало подметку и от наколенных щитков мало что осталось.
Потом подташнивало и как-то странно организм себя чувствовал.
А кусты спасли конечно, смягчив удар. Была бы стенка - все бы там и кончилось. Шмяк - и все.
Повторять подобное с конем желания не было никакого. Успел уже узнать, что хоть и бились бравые мотоциклисты в больших количествах каждый год, но от конского поголовья за свою историю людей пострадало куда больше. Вон как казак пешего татарчонка конем стоптал нынче. Словно моцык педестриана на переходе!
А что кусачий этот конь... ну так тут что конь, что кот. Да, кусаются они многие. И от злобы и в виде ласки. Шкура-то лошадиная толстая и прочная, для них это так, пустячки, легкая забава. Кусь! Воздушный поцелуйчик. Милая игра. А человеку такое - ой как больно! Потому копытники на это внимательно смотрят - 'своим, равным' для лошадей быть нельзя. Надо себя поставить, чтоб понимали - кто тут главный. И когда у коников зубы режутся - близко не проходить. И нагрузки давать все время, выгуливать - стоялый конь звереет и дичает. И скорее всего тяпнет от души, как только в зоне досягаемости окажешься.
Когда Пашу обучали лошадиным наукам - удивило, что в ответ на укус бить нельзя. Потому как получится - игру принял и можно продолжить! Глядеть в оба глаза и как только зубами потянулся - рявкнуть, сбить с настроя.
Судя по тяжелому взгляду аргамака - на этого орать хором придется.
Месяц. Ежедневно.
С грустью вспомнился старина Марк. Ни разу всадника кусить не пытался и хлеб с солью аккуратно брал мягкими губами с ладони. Других лошадок, правда, цапал.
Ладно, время еще есть на подумать, что дальше делать.
Посоветоваться что ли и мнение спросить - что старший канонир скажет?
Ничего в голову не лезет.
Поглядел на перстень - солидная гайка. Желтая такая.
Понять бы еще сколько стоит.
Небось как вся эта деревня. Золото на Руси - редкость.
Да и со шмотками решать что-то нужно. Одежа - обужа в цене. А кровищу отмыть - любая баба с удовольствием возьмется. В холодной воде быстро отстирывается, а тут холодной воды полно.
И как-то вдруг с расчетливых мыслей съехал - Кузнечиха с корзинкой из своей землянки выскочила, увидела, что заметили, засмущалась, покраснела. Особенно, когда постоялец спросил - куда, дескать собралась.
И уж совсем маков цвет на щеках, после признания - что за грибами идет.
Миленькая такая, спасу нет!
Допер, что скорее всего - на свою еду набрать ей надо - небось по вдовьим запасам-то как Мамай прошел, да и курица может последняя была. И к кулешу утром бабу не позвали... Нежило-то хоть и малой, но жуковитый и себя не забудет - сухарик погрызет, а то и мяса вяленого на зубы свои определит...