Аннотация: Ну что я сделаю... И это - тоже просто история :)
Встречаются два пионера на Сайгоне, один другого спрашивает:
- Ты вписку нашел?
- Нет. А ты?
- И я не нашел... Ну что, тогда домой поедем...
* * *
Осень в Питере очень красивая. Некоторые даже предпочитают ее белым ночам, говорят, совсем другое очарование: деревья у Медного Всадника соперничают золотом листьев с куполами Исакия и шпилем Адмиралтейства, Летний Сад стряхивает листву в Лебяжью Канавку и, уподобляясь алхимику, превращает даже воду в золото. Те тополя, что стоят вдоль Фонтанки, засыпают набережную особенно красными листьями, делая из нее шуршащий каток для автомашин, а стены домов вдоль улиц пестрят надписями "Осторожно, листопад!". Классное время для туристов, что группками топают по Невскому, ловя последние лучи уже низкого, северного солнца объективами фотоаппаратов и откладывая прелести осени на пленку, чтобы потом показывать друзьям.
Литл топал по Невскому вместе с туристами, так же как и они, щурился от солнышка, что светило прямо вдоль проспекта со стороны Дворцовой Площади, на глаза его наворачивались слезы. Он, правда, был уверен в том, что это не от усталости, а от резкого, острого ветра, гонящего кленовые листья вперемежку с газетами вдоль обшарпанных стен, изредка срываясь в ответвляющиеся рукава каналов. Впрочем, Литлу было все равно, ему жутко хотелось только одного: спать.
Предыдущая ночь была крайне неудачна: вписка, на которой его должны были ждать, обломилась, на звонки по телефону никто не подходил, дверь тоже не открывали. Пришлось ночевать прямо на лестнице черного хода того же дома на Суворовском. Утром его разбудил мужик, выходящий в пять утра на работу и задевший ногой гитару, которую Литл подсунул под голову. И это после того, как несколько часов прошли в бесплодных попытках заснуть на холодных камнях лестницы, не имея даже спальника: осень все же мерзкое время года. Летом чуть проще: можно прикинуться туристом (если шмотки еще не очень грязные) и заснуть где-нибудь на стрелке Васьки, просто на скамеечке.
Выйдя в полшестого из подъезда черного хода, Литл, не торопясь, направился в сторону Гастрита**. У него еще оставались те полтора рубля, что были отложены как заначка, для оплаты вписки хотя бы едой. Прождав под дверью Гастрита до открытия почти два часа, он позавтракал, после чего понял, что сегодня все же придется выйти в Переход с гитарой, иначе ни вписки вечером, ни еды ему не видать. Правда, хорошо бы найти кого-то со второй гитарой, иначе будет очень сложно отработать программу, слишком устал, да и пальцы все еще болят, сбитые на прошлом сэйшене.
Так никого и не нашел, кто бы знал репертуар. Пришлось стоять одному, изредка поднимая голову и открывая глаза, чтобы увидеть и знакомые лица, и просто тех, кто остановился, чтобы послушать. Откуда-то издалека изредка доносились обрывки фраз: да ладно, ну пойдем, что тут интересного? а, опять волосатики... а "голуби летят над нашей зоной" можешь, пацан? да дайте же пройти, загородили всю дорогу, куда милиция смотрит? Литл, привет, Башу не видел? у меня мелочи нет...
Все это доносилось как бы через пелену, самого Литла не было, он был в струнах, в гитаре, в музыке, в песне. Кто-то подходил с пивом, кажется, его Литл пару раз видел, кто-то подсел с бубном, постучал немного, порой попадая в ритм, понял, что мешает - ушел. А потом сломался последний медиатор, и, приняв это за знак свыше, Литл стал собираться. Выручка, накиданная на чехол от гитары, получилась вполне приличной, набралось аж пятнадцать рублей и два доллара, при чем последние были упрятаны поглубже, статью за незаконные операции с иностранной валютой никто не отменял. Вообще, неплохой день, думал про себя Литл, убирая гитару, менты ни разу не подошли.
Уже через час он опять был в Гастрите и ужинал - не экономя. Потом пил кофе в Сайгоне. И все время ждал, КОГДА будет уже можно идти? Время тянулось сливочной тянучкой с детского праздника, медленно и мерно двигая стрелки на часах знакомых, у которых они были.
Пора - вечер. Если идти не быстро, то через сорок минут можно быть на Ваське. И вот Литл, шлепая разбитыми кедами, с гитарой и шмотником*** за спиной, идет вместе с туристами. Сегодня он встретится с Сашей - договорено. И у него есть цель: остаться у нее ночевать, иначе придется опять ехать к Дизи. У него мамаша сумасшедшая, поспать опять не удастся, придется пить вино и ждать, пока Дизи расскажет все свои теории и рано утром, вместе с ним, выходить из дома (Дизи надо на работу, он в зоопарке работает) - опять не поспав. Так что цели просто необходимо достигнуть.
* * *
Саша... Они встретились на стрелке не так давно, с месяц назад. Встретились - и разошлись, как часто бывает в жизни. А потом опять встретились - на сэйшене. Литл уже и забыл о Саше. Вспомнил ее, когда в самом разгаре сэйшена**** почувствовал на себе чей-то упорный взгляд, когда, на мгновение оторвавшись от гитары, он осмотрел рассевшихся вдоль стен людей. Глаза Саши как будто приклеились к его рукам на гитаре, в них стояли слезы вперемешку с восторгом - а ведь она была "цивилкой". Литл кивнул ей - показал, что узнал. Уже после сэйшена она рассказала, что не смогла просто так забыть их разговор о хиппи и свободе, что они начали при первой встрече, и что пошла на сэйшен, найдя знакомых, близких к Сайгоновским кругам. И тут же договорилась с Литлом встретиться.
Она уже была на месте и ждала его. Иш, даже джинсы рваные где-то нашла - одела.
Литл и Саша гуляли по вечернему Питеру, целовались, взахлеб рассказывали о себе. Литл, далекий от идейности любого рода, рассказывал все то, что знал или мог вспомнить о происхождении хиппи, давал поправки на советскую действительность. Саша же, ошеломленная такой открытой крамолой, что звучала в его словах, упивалась идеей, впитывала ее, смаковала особенно понравившиеся места, перебивала, говорила, что давно уже все это думала сама, но не могла сформулировать, что все это столь прекрасно! Что свобода - это цель, что давление - это геноцид, что война в Афгане - это вмешательство в дела суверенного государства. А Литл думал, что у Саши красивые глаза и неплохая фигура, и продолжал рассказывать дальше, увлекая уже даже не идеей, а самим фактом разговора, причастности к некоей тайне, к запрещенному, к странному...
Не забывая о том, что сегодня все еще негде спать. Время шло, и сил на разговоры становилось все меньше. Литл поставил все на одну карту: проводить домой, а там - будь что будет. Жила Саша на Ваське, рядом совсем, быстро дошли. Потом - целовались в подъезде, Литл приложил все свои знания женской организации, он ласкал Сашу, где только мог, и до чего она допускала.
- Господи, и тебе всего 15?! - Саша выдохнула после очередного поцелуя. - Знаешь, мне порой кажется, что мы знакомы целую вечность и что ты старше меня на несколько лет. И что я с тобой рядом превращаюсь в маленькую девочку - а ведь я намного старше тебя... Ты так много знаешь, столько уже видел... И ты хорошо целуешься. И вообще - мне с тобой хорошо рядом.
Литл с трудом подавил старающийся вырваться зевок, замаскировав его под вздох.
- Саш, слушай... Уже поздно, и меня на вписку уже не пустят... - начал он - Может, я у тебя переночую?
- Я живу с бабушкой, Литл. Она у меня старых правил - я боюсь, ничего не выйдет, она просто не пустит.
- А может, попробуем? Я, если честно, сильно устал, почти не спал прошлой ночью. И потом - вот оно, начало протеста!
- Протест - протестом, да вот только спать вместе с тобой на улице я не смогу... Знаешь, ты же вчера на лестнице спал, ты говорил? У нас старый дом, тут отличный чердак! И он открыт, там, кажется, тепло, даже чей-то диван стоит! Хочешь - пойдем, я тебе покажу!
Мдя... Перспектива еще та, конечно, впрочем, вызова ментов тут ожидать не от кого. Не Саша же их вызовет, правда? Хотя обидно, облом еще тот: весь вечер убит, считай, впустую...
- Пошли, конечно!
Лестница на сам чердак была деревянной. Саша как-то очень уверенно провела Литла мимо стропил, поддерживающих крышу по чердаку, что оказался на редкость чистым, даже почти ухоженным. Странно, что здесь не было бомжей, идеальное место для них.
Диван стоял в самом дальнем углу, возле кирпичной стены, искусно закрытый от любопытных взглядов печной трубой и скосом самой крыши. Очень чистый такой диван. Даже с покрывалом. В общем, диван, конечно, был не "чьим-то". Сашиным он был. Она его вместо того, чтобы выбросить, предложила на чердак поставить, аргументируя тем, что потом можно будет на дачу отвезти.
Через пятнадцать минут Литл, у которого не оставалось уже сил даже на поцелуи, спал. Саша потихоньку прошла до двери, зябко кутаясь в куртку, вышла на лестницу, аккуратно и тихо прикрыла за собой дверь.
- Ничего, - подумала она, - он утром посвежее будет... Перед институтом зайду. Надо только пораньше выйти.
А Литлу, укутанному тёплым покрывалом, заботливо подоткнутым Сашей, в это время снился дом.