Папаша не спешил возвращаться. Не особо-то я и хотел знать, где его носит: всяко лучше быть дома одному, чем с пьяным телом, дышащим перегаром. Тем более, мне не нравилось, когда спину буравил осуждающий взгляд. А именно так папаша пялился, когда видел в моих руках кисть.
Рисовать мне нравилось: чаще всего я пытался создать картинки, описанные дедом. Бумагу только приходилось экономить, ведь попробуй найди на Свалке белые чистые листы, пригодные для рисования. Кем бы ни был тот чудик наверху, но подарок он сделал щедрый. Белоснежные ватманы с незаметной пропиткой: краска ложилась на них легко и не расплывалась. Не то что на тетрадях, найденных на мусорных склонах - на них попробуй порисуй!
Сумасшедший из Верхнего города сейчас и пялился на меня с неоконченной картины. Растрепанные седые лохмы, крючковатый нос и глубоко посаженные глаза, утопающие в морщинах. Только цвет начисто вылетел из башки. Да что там, я даже не был уверен, что в потемках убежища смог разглядеть.
Дверь гаража распахнулась. Закрывать засов я не стал, зная, что папаша вот-вот должен вернуться, как-никак до отбоя оставалось меньше часа. Но на пороге стоял не он. Чужак, одетый на удивление прилично: комбинезон порванный всего в одном месте - на плече, футболка чистая, даже ботинки без капель засохшей грязи. На вид ему было не больше двадцатки. Юркий, щуплый, с загорелым лицом, усыпанном родинками. Но в моей памяти отпечатались торчащие уши - офигеть, какие огромные уши.
- Где твой отец?
Прежде чем ответить, я нащупал в кармане нож. Холодный металл придавал уверенности.
- Не знаю.
Короткий ответ чужака не смутил: он осмотрел гараж, особенно задержав взгляд на недорисованной картине. Переступил с ноги на ногу и хмыкнул. Неприятно так хмыкнул. На друга отца он совсем не походил. С тех пор как скончалась мать, папаша якшался только с алкашами с окраин. Этот же был трезв.
- Ему что-то передать? - не выдержал я и на всякий случай показал нож.
Чужак и в ус не дунул, даже наоборот сделал шаг внутрь, продолжая изучать мои наброски.
- Нет, не стоит. Хорошая бумага. Очень хорошая. Знаешь, на таких часто оставляют послания. Слышал о медном купоросе? Нет?
- Что нужно? - мрачно уточнил я, закрывая собой холст. Только всякую чушь слушать не хватало.
- Сульфат меди хорошо растворяется в воде, - между тем продолжил чужак, но, наконец-то рассмотрев угрюмое выражение на моем лице, примирительно вскинул ладони. - Не любишь химию, так не любишь. Да только на твоем бы месте, я подержал холст над нашатырным спиртом, мальчик.
- Убирайся! Это мой дом!
Чужак вновь хмыкнул, но развернулся и послушно направился на выход. Только уже переступив через порог, обернулся и кинул:
- Серые глаза. Се-ры-е. С маленькой точкой в правом. И не забудь - нашатырный спирт.
На этот раз дверь гаража я на всякий случай захлопнул. Пусть папаша стучит, не перетрудится. Или даже ночует на улице: в конце концов, может хоть это вставит ему мозг на место. Пахать за двоих на бумажных склонах я откровенно устал, а от папаши не было никакого толка.
В одном странный чужак был прав: до химии мне не было дела. Дед смог привить только любовь к медицине, да и то просто потому, что навык полезный. За вправленный нос можно получить пару хлебцов. Но странные слова про спирт пробудили в душе любопытство. В последнее время из-за неумной Никс я стал даже слишком любопытен - пигалица будто заразила идиотским желанием совать нос не в свое дело.
Скорее всего слова про спирт - редкостная чушь, но почему бы не рискнуть?..
Бутыль у нас всегда валялась на полках. Откупорив крышку, я подхватил один из ватманов и подставил под горькие пары. Глаза мгновенное заслезились, а нос зачесался. Спустя пару минут, отодвинул бутыль и присмотрелся. Ничего. Никаких посланий.
Фыркнув, отставил идиотские попытки и снова взял кисть. Серые, так серые глаза. Кажется, у сумасшедшего действительно был такой цвет радужки. Но окунув кисть в краску, я не выдержал и снова глянул на бутыль.
Не зная, какого жду чуда, вывалил все листы ватмана, доставшиеся от сумасшедшего из Верхнего города, на бетонный пол и стал водить под ними открытой бутылкой с нашатырем.
На обратной стороне картины заснеженного небоскреба медленно начали проступать ярко-синие буквы...
Наше время
Сложенные в стопку картины полетели на пол. Впрочем, долго рыться не пришлось, и довольно быстро под руку попался набросок заснеженного небоскреба. Невольно на лице появилась ухмылка: все-таки первые работы - та еще мазня. Хоть чему-то за годы да научился.
На обратной стороне ватмана все также виднелись ярко-синие корявые надписи. Как и семь лет назад я подумал, что кем бы ни был написавший, но рука у него явно тряслась, да и лист, похоже, лежал на коленке. Чем еще объяснить скачущие вверх-вниз квадратные буквы. На душе на мгновение стало погано - именно в ту чертову ночь папаша так и не пришел домой. Но я быстро отбросил мрачные мысли, горевать о горе-отце было уже поздновато, и вчитался в текст.
"Человечество напоминает малого ребенка. Вспоминает о Нем лишь в момент нужды. Как нахальные дети, которым давно уже пора повзрослеть, мы взываем о помощи родителя, страстно желая, чтобы Он пришел и решил все наши проблемы, причина которых - наши собственные поступки. С чего бы? Ни в одном Писании не сказано, что Бог - наша нянька. Тем более, всем нам следует поразмыслить: как часто мы, видя нечто плохое, ропщем на Бога, и как редко, случись нечто хорошее, признаем Его заслугу. Какое лицемерие постоянно обвинять Его, отрицать существование, требовать доказательств и помощи, но считать, что за все хорошее в наших жизнях, нужно говорить спасибо лишь себе самому".
В памяти всплыл презрительный смешок, когда я в первый раз прочитал эти строчки. Нет, и сейчас особого пиетета перед философскими бреднями во мне не появилось, хотя промелькнула мысль, что вряд ли подобное смог бы написать полный идиот. Впрочем, думать о Боге у меня желания не было - я искал знакомую строчку.
"Никогда не забывайте, что отрекаясь от Бога вы теряете моральные ориентиры. Вы добровольно выключаете свет и начинаете искать истину в темноте. Быть может вы и сможете самостоятельно понять, что есть добро, а что зло, да только задумайтесь, зачем усложнять задачу? Ведь Он уже знает ответы и готов их нам сказать".
Конечно, это было отнюдь не дословное повторение слов Ники, но общий смысл уловить не составило труда. Да только сложно поверить, что сумасшедший из Верхнего города, которого мы встретили восемь лет назад, имел отношение к творящейся хрени. А творилась именно хрень - тут с Киром не поспоришь.
Запихнув рисунки обратно, я быстро выскользнул из гаража. Следовало поторапливаться к Слепой, но мысли были заняты диктофонными записями Ники. Пусть мне было понятно далеко не все, но картинка потихоньку обрела четкость.
Еще от деда, вместо сказки на ночь, мне приходилось слышать о религиозных сектах, которые пудрили людям мозги и превращали в безвольных идиотов. Судя по голосу Ники и тому, что она без раздумий пристрелила девчонку, подруга вляпалась именно к ним. Да только на Свалке сроду не было сект. Суорэ - единственная власть и точка. Во всяком случае так было до событий последних дней.
Интересно, скольких они успели завербовать? Вспомнилась самоубийственная выходка Профессора, который прикончил Мафиози - теперь фраза "Первый ДемАн казнен" приобретала смысл, перестав напоминать бред сумасшедшего.
- Кристиан, - прошелестел голос Слепой, вырывая из раздумий. Погрузившись в нерадостные мыслишки, я чуть не влетел прямо в приближенную головорезов.
Она стояла у входа в железный, покосившийся ангар в Южной части Свалки. Место сбора для новичков выбрали то еще: на отшибе у разлагающихся склонов органики. Впору радоваться, что мухи остались в Верхнем городе, а то здесь бы бросались в лицо при каждом шаге.
- Вы не слышали о ночных событиях? - сходу спросила Бэт - и не будь она слепой, то я готов был поклясться, что она изучающе прошлась по мне взглядом.
- А что произошло?
- Ясно, - мрачно выдохнула Слепая и поджала губы.- Кристиан, вы выполнили мою просьбу? Вы... нашли Ники?
Спина у нее - натянута как струна, а подрагивающие ладони крепко сжаты перед собой. Уже давно я перестал воспринимать Бэт как начитанную чудачку, но сейчас меня невольно передернуло. Потому что, всматриваясь в замутненные серые глаза, я внезапно все понял. И это понимание жахнуло обухом, выбивая воздух из легких, похлеще удара в грудину.
Бэт все знала. Знала, что на Свалке появилась секта. Знала, что Ники туда вляпалась. Знала, что я, как умалишенный буду рыть носом землю и в итоге смогу найти подругу. А значит - выведу головорезов к чертовым фанатикам, которые устроили зачистку в рядах Суорэ. Вот на кой черт мне сохранили жизнь в катакомбах и подсадили на порошок, и вот почему не застрелили вместе со Стивом, когда мы облажались на очистке воды. Впору было хохотать во все горло от собственной наивности: неужто хоть на мгновение я посчитал себя гребаным везунчиком или смог допустить, что Слепая переживает о подруге? Ха-ха.
- Нет. У меня не было времени. Очень устал, - криво усмехнувшись, ответил я.- Мне снова отправляться на охрану баков с водой?
- Нет, - резко ответила Слепая и будто сжалась. Лицо и вовсе приобрело зеленоватый оттенок, то ли от нервов, то ли от злости. - Вы сегодня свободны.
- Свободен?
- Да. Но, я думаю, вы знаете, что вам следует делать, - жестко отчеканила Слепая и, крутанувшись на месте, поспешно направилась вглубь ангара. Мне недвусмысленно дали понять, что чаша терпения Бэт, была переполнена.
На мгновение я замер. Ухмылка будто приклеилась к лицу и не спешила исчезать. Что же, картинка, действительно, обрела четкость, что не могло не радовать: нет ничего хуже неопределенности. Теперь можно было не мучить себя догадками, чего от меня ждут Суорэ. Но куда важнее: теперь я знал, что делать. Пора было выбираться из дерьма и спасать свою шкуру, а заодно и Ники.
А для этого необходимо сначала забрать из дома спрятаный под столом план Нижнего города.
Апатия исчезла, оставляя лишь раздражение: засиделся я в роли безвольной марионетки.