Аннотация: Стилизация под романтические мистические рассказы XIX века.
"Прежде чем судить меня, прочитайте эту историю и постарайтесь поверить моим словам.
Сколь бы фантастическими они вам ни показались.
От родителей мне достались две вещи: крупное наследство и вечная, сводящая с ума бессонница. Если первое не доставляло особых проблем, то инсомния со временем стала настоящей бедой. В борьбе с этой напастью я испробовал, кажется, все возможные средства: от маковой настойки до паров ртути, но даже самые злые лекарства помогали ненадолго. Только когда я познакомился с Анной, своей будущей невестой, изночница отступила. Я просто клал голову Анне на колени и рассказывал о своём дне, пока она расчёсывала мои волосы и тихонько напевала что-нибудь. Так, незаметно для себя, я и засыпал.
Идиллия не могла длиться вечно. Невеста так и не стала мне женой: её, юную и прекрасную, забрала чахотка. С тех пор прошло уже больше десяти лет, но ни алкоголь, ни опиум, ни кокаин так и не помогли мне забыть Анну или избавиться от проблем со сном. С каждой ночью я спал всё хуже, пока, наконец, не перестал спать совсем. Та же чахотка, что унесла Анну, добралась и до меня. Наследство я всё никак не мог промотать, в фамильном доме почти не появлялся и вёл бессмысленную разгульную жизнь совершенно пустого в душе человека, напиваясь каждую ночь до беспамятства.
В одну из таких ночей мой путь из одного притона в другой лежал мимо старого кладбища. Того самого, где нашла последний приют моя Анна. Ноги сами понесли меня в дальний, уединённый угол погоста - к могиле, у которой я не был столько лет.
Там я лёг на каменную лавку и, глядя в звёздное небо, начал, как раньше, рассказывать о том, как прошёл мой день. Вскоре под головой вместо холодного гранита я почувствовал тёплое девичье бедро, ощутил мягкое прикосновение костяного гребня к своим спутанным волосам, услышал давно, казалось, забытый нежный голос... Всё это было настолько естественно, что я не заметил, как перенёсся в царство Морфея.
Проснулся я довольно поздно, чувствуя себя удивительно отдохнувшим, хотя и спал на ледяном камне. Я провёл рукой по волосам и понял, что они гладко расчёсаны, а от спутанных колтунов не осталось и следа. Самое удивительное, что похмелья, давно ставшего моим привычным утренним спутником, тоже как не бывало. Поцеловав твёрдую щёку ангела, украшающего надгробие моей любимой, я отправился восвояси, радостный и задумчивый одновременно.
После этого случая я стал приходить на кладбище каждую ночь. Просто лежал, смотрел на звёзды сквозь трепещущие листья, слушал ночных птиц и рассказывал о своей жизни, пока Анна, совсем как раньше, расчёсывала мне волосы. Она ничего не говорила, лишь тихонько напевала какие-то колыбельные - слов я разобрать не мог - разные, но неизменно мелодичные. Каждый раз я незаметно для себя засыпал и просыпался только утром, бодрым и отдохнувшим.
Все кончилось в последнюю ночь лета. Я по привычке направился на тайное ночное рандеву, оставил на могильной плите букет лилий, лёг на лавку и начал рассказывать Анне о своих горестях. Мои веки смыкались, её тихое пение проникало в самую душу...
Громкий крик вырвал меня из объятий сна. Я вскочил, задыхающийся, с колотящимся сердцем, не понимая, что происходит. В неверном свете масляного фонаря среди ветвей были видны искажённые ужасом лица. С удивлением я узнал своих вчерашних собутыльников: видимо, дружки решили разузнать, куда я исчезаю каждую ночь, и увязались следом. Они показывали руками куда-то мне за спину, но, хотя рты моих приятелей были открыты в страхе, я понял, что кричали не они. Голос был женским и до дрожи знакомым. Кричала Анна.
Внезапно тот, кто держал фонарь, окончательно потерял самообладание, бросил свою ношу и побежал, остальные кинулись следом.
Я наконец-то догадался обернуться. Не знаю, что видели беглецы. Но я в неровном свете лежащего на земле фонаря разглядел главное. На земле валялся костяной гребень. Букет лилий исчез. Могильная плита была сдвинута набок - совсем как неплотно прикрытая дверь.
Висок саднило: я прикоснулся к голове рукой и понял, что у меня вырван клок волос.
Больше Анна не появлялась. Я каждую ночь возвращался на кладбище, но так и лежал до рассвета с открытыми глазами. Никто не пел мне и не чесал волосы, которые снова сбились колтунами. Проклятая агрипния вернулась, и стала даже страшнее, чем раньше.
Кажется, от бессонницы для меня осталось только одно средство.