Демин Ник К. : другие произведения.

Приспособленец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.61*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1,2,3, главы. Глава 4 - 21.01.09 Глава 5 - 18.02.09. Первая часть - комплект. Глава 6 - 24.02.09 тоже в первую часть, наверно .Кидатели тапок, перед вами мишень.


Ник К. Демин

Приспособленец.

Крысы.

  
   Предисловие.
  
   Это мои записки, оставшиеся от той жизни, которая была нормальной. Хотя нормальной ли она была? Я не знаю. Есть многие, кто потерял все во время беспорядков, мне же, можно сказать, повезло: выжил, выбрался и вытащил тех кого хотел. Я не знаю в чем заключалась катастрофа, я видел только её последствия и вряд ли когда-нибудь узнаю первопричину. Не судьба. Должны были ли мы выжить, или нет. Возможно нашей задачей было сдохнуть как и другие. К сожалению тех, кто это все придумал, человек очень цеплючая скотина. Если есть хотя маленький шанс не сдохнуть, то он выживет, цепляясь за эту возможность спешно выращенными когтями. Я оказался таким, а может быть мне просто повезло. Если честно, то я не хотел вспоминать все то, через что нам пришлось пройти. Хотя!? Кому нам? Из тех с кем я встречал закат прежней и рассвет новой цивилизации осталось немного, повезло, что в живых остался я сам. Скорей всего эти записки не увидят своих читателей, потому что написано о суровой прозе жизни. Это как в ранешние времена: люди с удовольствием читали фантастику, фэнтези, постапокалипсисы и так далее, в общем все, что помогало отвлечься от заедавших будней. Сейчас же люди с удовольствием читают бывшие производственные романы из серии социалистического реализма, да и то только те, кто имеет немного свободного времени и хочет отвлечься от суровой действительности.
   В целом это походило на лотерею, кому повезло - то выжил, а кому не повезло - тот умер. Поскольку я пишу эти строки, то мне вероятно повезло; но вспоминая свою постоянную неудачливость во всех без разбору азартных играх, то я начинаю сомневаться в правильности расставленных акцентов. Может быть все совершенно наоборот и в дальнейшем живые еще позавидуют мертвым.
   Еще хочу сказать, что эта не та книга, где крутые герои стиснув зубы карабкаются по трупам к сияющим в вышине вершинам, они возникли из моих кратких записок, что-то типа дневника, только разрозненное, записанное на клочках бумаги, в блокнотах, на ноуте. Никакой системы в этих записках не было, просто я постарался разбить их немного по хронологии и ситуациям. Что из этого получилось судить не мне, а тому кто возможно когда-нибудь прочтет эту... летопись не летопись, дневник не дневник, так полубред, полусон, полуявь - то как мы пытались жить.
   Все происходило не сразу, шаг за шажком мы продвигались вперед в светлое будущее к нашей теперешней жизни...
  

Часть первая.

Глава первая.

  
   Я выскочил из дома ближе к десяти часам дня. Наплевать на опоздание, не на загнивающем западе живем, за часовое опоздание никто меня не убьет. Разве что Тамара Степановна посмотрит сквозь очки с простыми стеклами и все, ну может до кучи пробурчит себе под нос, что-то неодобрительное. Ай да ладно, не убудет. Солнце неодобрительно хмурилось из-за низких туч, вместо снега холодный, полузамерзший дождик, на асфальте каша из грязи, снега и луж, с подмерзшими опасными островками льда - обычная московская зима. Перчатки, утепленные кроссачи, джинсы, плотная толстовка с капюшоном и куртка; в карманах мелочь, паспорт, пропуск, бумажник с несколькими купюрами, два сотовых, для своих и деловой; наладонник с загруженными книжками, мп3-плеер, проездной на трамвай и карточка на десять поездок в метро. Одежда городского жителя, который скачет из подземки на улицу, в маршрутку или трамвай, потом в офис и обратно. Пешком добежал до станции метро и проскочил над турникетом внутрь, сзади остался возмущенный вопль контролерши, и равнодушный взгляд потока пассажиров. Пристроившись в левую половину очереди, я пробежался вниз по эскалатору. Первый пик пассажиров схлынул, сейчас настает время студентов, я хоть по возрасту не подхожу, но меня пока еще окликают "молодой человек". Я остановился посередине платформы, на том месте. Где открываются двери. Подул ветер, загудело, зазвучало, на станцию. Постепенно останавливаясь влетел поезд. Идущий навстречу молодой человек, в проклепанной косухе и свободных штанах, смачно схаркнул на лобовое стекло машинисту и довольный двинулся дальше. Я привычно отвел глаза, делая вид, что ничего не заметил, большинство поступило также, быдло торжествующе улыбнулось и отправилось дальше, по пути сильно толкнув какую то тетку, с тележкой. Та привычно разразилась проклятиями вслед. Плювать! Вагон остановился, гостеприимно распахнув двери около меня и оттуда хлынула толпа, привычно толкаясь и отдавливая ноги. Упорно прорываясь навстречу течению, я успел нырнуть внутрь под приятный женский голос: "Осторожно, двери закрываются. Следующая станция...". Привычно повиснув на одной руке, я включил плеер погромче, в наушниках надрывался Варшавский: "Деревянные церкви Руси, перекошены древние стены...". Тут мне повезло, в метре от меня освободилось место. Молниеносно оценив ситуацию, я проскользнул мимо озирающегося в поисках женщин, стариков и детей, мужичка с профессорской бородкой, очках и кожаным портфелем; мимо задумчиво читающей пакетбук не очень молодой женщины и успел. Успел прежде тетки с сумкой на колесиках, которая тоже попала в этот же вагон и сейчас перла по встречке, расшвыривая людей и ругаясь на них. Я успел, свалился на сиденье и закрыл глаза, тщательно изображая спящего. Около меня кто-то остановился, на ногу бухнулась телега и громкий голос на весь вагон, перекрывая шум движущегося поезда начал докладывать всем, что он думает по поводу наглой молодежи у которой никакого уважения к старшим. Неловко почесав нос, словно во сне, я вытащил громкость на полную и отгородился от воплей наглой бабульки, решая непростую задачу: ехать с одной пересадкой, но дольше по времени, или же две пересадки с куском кольцевой, но быстрее по времени. Победила совесть и я спрыгнул на Курской. Дебильная станция, уже столько живу в Москве, а все равно на ней путаюсь. Наверно по привычке. С толпой пассажиров иду по переходам не обращая на себя внимание постовых. Те лениво процеживают взглядами толпу, вылавливая подозрительных личностей; вот один из них с просветленным лицом пилит в сторону двух чернявых молодых людей, умудрившихся привлечь внимание власти. Как же это так? Кстати все гастербайтеры, научились правильно передвигаться по Москве. Я периодически попадаю с одной такой компанией. Они тоже едут с парой пересадок. Сев в вагон, собираются толпой, галдят по своему, доезжают до нужной остановки, и шшух! Нет компании! Рассосавшись по одному по два человека, короткими перебежками, с деловым и усталым видом истинных москвичей, они минуют все препоны, аккуратно прячась в толпе от патрулей доблестной милиции. В следующем поезде опять собираются плотной настороженной толпой, готовой дать отпор каким-нибудь отмороженным скинхэдам.
   Я тоже приезжий. Лимита. Восемь лет назад я бросил все и приехал в этот город, чтобы попытаться стать здесь своим. Не получилось, город отторгает меня, как организм отторгает чужеродное тело. А я настойчиво лезу и кто победит - неизвестно.
   Проскочил кольцевую, пересадка на Комсомольской, самая родная и чужая станция. Родная, потому-что здесь Казанский вокзал, а чужая - потому-что процент приезжих здесь, зашкаливает все возможные пределы. За последний год маршрут отработан до последнего движения. Вывалиться из вагона, направо, налево, вниз по экскаватору, длинным переходом на станцию линии, ныряя и обгоняя всех в потоке. Я себе в такие моменты кажусь Шумахером на гонках формулы один.
   Бесят попадающиеся под ноги люди, бабульки с сумками, бомжи, кидающиеся наперерез потоку за бутылкой, как маршрутные джигиты, увидавшие пассажира. Особенно бесят дикие приезжие с шальными глазами, кидающиеся как Анна Каренина под паровозик из Ромашкино и пытающиеся спросить какую-нибудь фигню. Ну-ну, флаг вам в руки, да попробуй меня останови кто-нибудь - стопчу. Не попадайся мне, я на работу опаздываю, вернее опоздал. Ну, тут как правила хорошего тона, больше чем на час опаздывать неприлично - вот я и бегу. Подходит время платить за квартиру, а денег дадут только на следующей неделе, надо попробовать выпросить сегодня аванс. Честно признаться или выдумывать историю? Посмотрим на настроение в офисе. Начальник у нас пофигист страшный, но ему можно, у него мама в головном офисе работает, а мне нельзя.
   Пробегаю мимо высокого молодого человека в прикиде монаха с большим ящиком на груди, в скуфейке, молча крестящегося на пробегающую мимо толпу. На ящике крупными буквами написано: "На восстановлении храма". Ай молодцы, не ноют, не выпрашивают милостыню, люди сами отдают, хотя церковное начальство по телеку предупреждало, что они запретили просить на восстановление... в городе. И если увидим таких, то ничего не давать - потому как самозванцы они и проходимцы. Тоже мне новость! Нашел чем удивить! Здесь большинство самозванцы и проходимцы. Бегу дальше, проскакиваю между здоровым дядькой, пыхтящим как паровоз и прущим огромный чемодан, и миловидной девушки, которая пытается шагнуть в шпилевых туфельках на ленту. Бежать вверх не хочется, спокойно доезжаю, легко сбегаю на платформу и вперед в только что подошедший поезд. Случайная заминка о мечущегося от края до края платформы мужичка, что то бормочущего о только что вытащенном паспорте и деньгах, спотыкаюсь о его безумные глаза, в которых ужас и неверие. Мимо, все мимо - меня это не касается. Еще раз плевать, надо успеть заскочить в поезд. Успел и опять везет, плюхаюсь на место только что сошедшего пассажира, видимо спешащего уехать из этого страшного города. Воот. А это уже профессионалы:
   - Извините, что мы к Вам обращаемся! - с надрывом говорит дамочка постарше. За ней девушка, почти девочка, а на руках лежит комок в одеяле, сейчас нарочно разбуженный и орущий так, что ультразвук пронимает до костей.
   Интересно, у них документы украли или на операцию не хватает?
   - Извините, - повторяется дамочка, - приехали в Москву делать операцию и украли все документы...
   От молодцы, по площадям бьют!
   - В милиции сказали, подойти через неделю, должно подтверждение из Свердловска прийти. Деньги пришли, но пока документов нет, мы получить не можем...
   Да - да, а то я никогда деньги не отправлял по паролю.
   - ...а пока хотя бы на еду ребенку подайте кто сколько можете. Ни для себя прошу, для ребеночка. У него порок сердца врожденный, мы по очереди на операцию приехали и такое несчастье случилось, - такая мука в голосе, слеза, легкая дрожь.
   Девочка с ребенком на руках ничего не говорит, только смотрит широко раскрытыми наивными глазами. Молодцы, такой типаж подобрать, да я бы за один такой взгляд все деньги отдал. Только нет их у меня, да и не подаю я ничего. Дамочка начинает движение по вагону, требовательно суя под нос протянутую ладонь, некоторые морщатся, но все равно платят, хотя это уже перебор. Полагается смиренно пройти по вагону, искренне благодаря за любую подачку. Большинство пассажиров уставились носом в книги, либо притворяются спящими. Сейчас она пройдет по вагону и если достаточно, то поблагодарит и тихо мирно перейдет в следующий вагон, а если мало, то начнет стыдить и орать: "...люди вы или нет?", но обратно не пойдет, все равно никто не добавит. Так просто душу отведет и опять таки в следующий вагон, так и произошло. Видимо хватило, сломавшись в поясе, коснулась рукой пола, со слезой опять поблагодарила, как то ловко заткнула младенца, и вышла на перрон. С чего бы это? А! Вон бабуля сердобольная сидит. Небось хороший кусок своей пенсии на эту шарлатанку скинула. Ладно, если москвичка, то им лужок доплачивает, а если с Подмосковья - то караул, эти живут на обычную пенсию.
   Да что сегодня за непруха то такая! Напасть не хуже.
   - Доброе утро. Уважаемые пассажиры! Компания свободной торговли в транспорте предлагает вам набор товаров...
   Ну это не страшно, этот винить и ругать не будет, ему не за что. Вот тоже работа, я до сих пор помню, как сам тренировался говорить слоган, стараясь успеть в тишине, пока открыты двери вагона, чтобы потом, держа в руках сумку и как можно больше товара, пробежаться по вагону, на секунду останавливаясь около сделавших свой выбор чудаков. Покупают, конечно, не многие, но поездов очень многие, и к концу набирается. Тут тоже нужно изучать рынок и коньюктуру, попробуй-ка в толпе студентов продать садовый опрыскиватель. Вот и это чудо пробежалось со своими ручками и прочей фигней и затихло в конце вагона.
   Кончилось испытание Московским метрополитеном и я выскакиваю на Преображенской, сворачивая в сторону Ростикса.
   Ехать на трамвае или пробежаться пешком? Конечно пешком! Всего то две остановки до бывшего института резинотехнических изделий. Пешком, да по морозцу, десять - пятнадцать минут.
   Блин, ну и день начинается! Я так больше не могу, или они специально у меня на дороге все собрались? Прямо на дороге, постелив на мерзлый асфальт картон и какое-то тряпье меня встречает семья беженцев из Таджикистана. Зима на дворе, откуда взялись? Они же по весне на заработки приезжают? Пацан, серый от холода бежит рядом со мной, дергая за рукав и орет:
   - Дай денег! Дай! - попутно стараясь петь какую-то русскую народную песню с неистребимым среднеазиатским акцентом.
   Ускоряя шаг и наконец то стряхиваю с хвоста надоедливого прилипалу. Вот и контора, где я имею честь работать. Быстро пробежав вахту и поздоровавшись с охранником бегу к лифтам, вызываю грузовой лифт и с кривой усмешкой наблюдаю за компанией в солидных деловых костюмах, заходящих в новый лифт, поставленный в декабре, где-то с месяц назад. Добравшись до своего последнего этажа. Миную табло с нового лифта и на секунду замираю. Снизу отчетливо слышаться вопли и стуки застрявших (я же говорю - в декабре ставили). На этаже сидят и курят девчонки с конторы, которая шьет парашюты6
   - Привет.
   - Привет, куда спешишь, - это Ленка. Третий, если не четвертый номер, сорок лет. Мой запасной вариант, если все будет плохо. Живет одна, в Бибирево, сын в Суворовском, муж сидит, лет через восемь выйдет. Очень настойчиво приглашает всегда меня к себе, один раз я поддался и, знаете, не пожалел. Вот и сейчас:
   - Не торопись. Постой с нами. Покури, - мягко прижимается ко мне грудью. Я что- то мямлю невразумительное, её подруги смеются - все понимая. Весь красный от смущения, я взлетаю на наш чердачный этаж, где располагается лаборатория.
   Забегаю в гардеробную, и начинаю переодеваться.
   - А где Максим?
   Сзади тянучий голос:
   - Я здесь и пришел, осмелюсь заметить, гораздо раньше чем ты.
   Я набрал побольше воздуха в грудь и, вдруг неожиданно для себя затянул:
   - Извините ради бога. Что я к вам за вспоможествованием обращаюся. Проездом я здесь оказался, да не повезло мне и остался я у вас здесь без денег без документов и без средств к существованию, если бы не ваши добровольные пожертвования то... - заслышав громкий смех Наты, осекся, и смущенно пробормотал, - извините.
   Максим, пожевав губами, захлопнул дверь в свою личную каморку, где стоит новый комп, заточенный под игрушки; кондиционер; минибар, где он держит свое пиво и аптечку, где вместо лекарств лежит почти настоящий Макаров, под резиновую пулю.
   - Что это тебя так на классику пробило? - с любопытством спросила Тамара Степановна
   Я хмуро глянув на неё ответил:
   - Не поверите. Сегодня этих попрошаек больше, чем обычно, в несколько раз, вот и зацепило.
   Из комнаты приема пищи раздался звонкий смех, видимо Ната пересказывала только что происшедшее Машке, которая была той еще язвой. С ней даже Максим, наш начальнег старался не связываться. Разворачивался и уходил, типа, собака лает - ветер носит.
   Тамара Степановна с сочувствием посмотрела на меня поверх очков, все прекрасно понимая. Понимая и то, что у меня нет никаких шансов. Я это тоже знал, но все е надеялся. Вчера Ната как раз рассказывал про то. Как она со своим другом ездила на Филиппины и как они там отдыхали:
   - ... мне очень не понравилось, но ладно, ради расширения кругозора можно раз и съездить...
   А я её разве что раз в месяц после получки в Лаунж-бар могу сводить, на большее меня не хватает. Она принимает эти знаки внимание как должное и считает меня своим другом. А вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной? Я нет, но видимо отлично притворяюсь. Когда я пытался пару раз поговорить с нею на эту тему, то получил в ответ очень удивленные глаза, с хлопающими ресницами, и тихую отповедь. Причем она меня действительно считает своим другом. Даже на эту работу я устроился благодаря ей, вернее её другу. Стиснув зубы, я принял это предложение, у меня как раз было отчаянное положение. Хотя когда у меня было не отчаянное положение, я даже уже и не помню.
   Рабочий день катит по своей колее. Хорошо еще, что я не работаю непосредственно с объектами, а только обрабатываю информацию. Я сисадмин этой небольшой конторки, являющейся аналитическим отделом крупного исследовательского блока. Исследовательский блок тот еще, официально у нас висит вывеска мосэнерго, по поводу чего в хорошем настроении мы все шутим про "...всем выйти из сумрака...". А так это отстойник, для тех кто либо не может работать, типа нашего максима, либо кого решили убрать от активной деятельности по какой-либо причине. Я точно знаю, что Тамара Степановна отличный специалист, а Ната её ученица. Но они возбухли по поводу безопасности и законности какой-то фигни и их задвинули сюда, в отстойник. У меня как у сисадмина работы не много, зато много свободного времени. Я либо шарюсь по инету, либо читаю скачанные оттуда книжки, либо, если есть заказ - дизайнерю. Я кстати где-то только с год назад начал осознавать, что конторка, несмотря на искусственность, у нас серьезная. Помню, когда по зданию, где мы имеем честь снимать помещения, прокатилась волна проверок и приперлись ко мне. Скажите, вы покупаете лицензионную операционку или где? Вот-вот, я тоже. Пока я, на пару с Максимом, растеряно шлепали губами - Тамара Степановна рванула в комнату начальства и нажала тревожную кнопку, через двенадцать минут, пока приехавшие с вышибалами культурные ребята, по хозяйски уселись у наших компов, проверяя и требуя документы на пингвинячью серверную операционку - на наш этаж забежали десять человек, одетых по последнему слову моды масок-шоу. По крайней мере такое оборудование в руках и на себе я видел только в фантастических боевиках, вышедших из голливудской фабрики грез. Честное слово было приятно понаблюдать за положенными мордами в пол ребятами, за их заискивающими взглядами и мокрым пятном на брюках одного из основных.
   Скажу так, я немного пошарился по папкам, пытаясь выяснить, что же у нас такого секретного, но после серьезного разговора с Тамарой Степановной, которая объяснила мне кто из ху, не хочу ли я подсесть на полный допуск, что автоматически закрывает мне дорогу в любой курортный заграничный рай, вспомнила о некоей женщине-инвалидке, по имени Варвара, дала несколько проверенных временем советов, которые я с тех пор стараюсь выполнять. Благодаря этому я стал просто ходить на работу, высиживать положенное время, получать неплохие деньги и... поменьше интересоваться своей работой. Если это устраивает всех, то почему это не должно устраивать меня?
   День тек как обычно; зашел на фензин, прочитал свежачок поступивший в свободную продажу. Немного посетовал, что тот совершенно ссучились, перешел на либрусек, скачал бесплатно то, что платно выложили на фензине. Заглянул максим, поинтересоваться чем же я все таки занимаюсь? Немного с ним попрепирался, объясняя, что если я не работаю, то это значит все хорошо. Стоически выдержал скептическое хмыканье начальства. Зашел в архивы, вычитал свежачок появившийся на самиздате, пошарился там. Поогорчался в кубикусе, что хорошие авторы обновляются не так часто, как хочется. Кинул пару каментов к прочитанному, похвалил не очень хорошего, но глубоко симпатичного мне автора и меня позвали пить чай.
   Тебе чай или как обычно? - громко крикнула Маринка из комнаты приема пищи, или пищеблока, как его называет Т.С.
   Как обычно крикнул я в ответ.
   Ну ты идешь или нет? - это уже возмущенный вопль Наты.
   Вообще она девушка культурная, даже порой слишком, но Маринка действует на всех. Такой хороший заряд хаоса в жизнь. Лучше не задерживаться, пока они наказанье не придумали. С них станется. Я влетел в пищеблок, когда все уже собрались и уселся около своей большой немытой сиротской кружки. Пойло, которое я пью, называется зеленый чай. Как обычно Т.С. попыталась наехать на меня по поводу моей грязной кружки:
   Вадим, может быть Вы все-так соблаговолите привести в порядок свое имущество?
   Почему то я всегда чувствую как её пробирает на высокий штиль и по мере своих скромных спсобностей стараюсь соответствовать:
   Отнюдь, Тамара Степановна, это не грязь.
   Слово отнюдь, одно из немногих, которое я знаю и пользуюсь, вставляя его иногда не к месту.
   То что Вы считает грязью, на самом деле таковой не является.
   Что же это, милостивый государь, нежели не грязь, - охотно включается в игру Ната.
   Знаете ли, милые моей душе женщины, - я внимательно оглядываю присутствующих, Маринка громко фыркает, - что в очень средней Азии, особо ценным считается чайник, в котором заваривается зеленый чай в течении нескольких поколений. Главное его не мыть, потому что основной вкус дается от танина, который оседает на стенках вышеуказанного чайника. И чай получается гораздо вкуснее.
   Маринка неожиданно прыскает со словами:
   Представляешь, вот ты женишься, - все начинают улыбаться, - родиться у тебя ребенок, - все улыбаются еще шире, - потом заведется внук и ты ему на его совершеннолетие презентуешь свою сисадминскую кружку, черную не только изнутри, но и снаружи. Расскажешь ему эту байку и будет он заваривать чай в большом чайнике, вместо заварки отпуская туда твою кружку.
   Все грохнули, а потом веслья добавил Максим, пошутив плоско, но в тему6
   Вряд ли он женится. Он же как все сисадмины почкованием занимается.
   Смех стал гомерическим, я растянул резиновыен губы, мысленно пообещав пошутить над ним поудачнее.
   Наевшись сушек, печенек исквитов и бутербродов, которые запихивает в меня сердобольная Т.С. я смотался с общей поляны, неазбыв взять с собой полную кружку и горсть печенек, похожих на сухой собачий корм, только с повидлом внутри. Уселся у компьютера и снова залез в инет. Прошарился по ленте.ру, немного посидел на баше, поматерившись про себя, что сайт превращается в филиал анекдот.ру, одни хуясе, пельмени, коты, шредеры да дебилы из Зеленограда. Потом снова вернулся на ленту.ру и погрузился в просмотр всего того, за что зацепится взгляд. Честно говоря новости тревожили, не хочу ничего никому доказывать, но задним местом чувствую неприятности. У меня внутри все зудит, требуя каких-либо действий, причем не всегда тех которые нужно.
   Вечер подошел как обычно незаметно. Задолго до пяти вечера все стали потихоньку собираться. Максим, небрежно попрощавшись выходит раньше всех, он на машине и хочет успеть домой пораньше, до общих пробок. Вот жизнь приехал в десять ушел в три и свободен. Маринка учиться на вечернем отделении, получает второе высшее образование, предварительно со всеми созвонившись, договорившись о встрече с кем-то в клубе, потом отзвонившись и договорившись о встрече где-то еще, чмокает всех в щечку и сваливает с территории, бросив напоследок:
   - Пока-пока. До завтра.
   Мы остаемся втроем, Т.С. с сочувствием смотрит на меня, а я смотрю как Ната собирается. У неё сегодня три немаленьких пакета, в обед она бегала в стоящий неподалеку супер маркет, где шла какая-то массовая распродажа.
   - Слышь, Ната, - говорю я одеваясь, - чисто случайно у меня дела в твоем районе...
   - Да? - явно обрадовано спрашивает Ната. Т.С. усмехается. Это хорошо, что она переспросила, если бы она сказала: "Если хочешь мы тебя подбросим", то значит её встречает её бойфренд, в этом случае я отмазываюсь тем, что на метро получится быстрее, чем на машине; после чего подчеркнуто независимо направляюсь к метро, не обращая внимания на целующуюся парочку.
   - ...если хочешь, я тебе немного помогу, не тащится же тебе одной с тремя пакетами.
   Т.С. откровенно, но беззвучно ржет - я делаю страшные глаза. Еще бы она прекрасно помнит, что я собирался совершенно в другой район города, правда действительно отдать заказ. Хорошо, что Ната не обращает на это внимание и не знает, что я собирался в другую сторону.
   - Ой, как хорошо! - радостно восклицает она, потом тон становится чуть виноватым, - извини, Вадим, а это удобно? Если я тебя напрягаю своими сумками, то...
   - Ну что ты, милочка, - прерывает внешне серьезная Т.С., - что за мужики нынче пошли. Не переживай.
   И уже обращается ко мне:
   - Чтобы доставил девочку с сумками до дому, понятно? - спрашивает она повернувшись ко мне и улыбаясь. Вот женщина, все понимает и по-моему мне немного сочувсвтует.
   - Яволь, - щелкаю каблуками и резко киваю в лучших традициях офицеров вермахта.
   - А ты его в ответ чаем напоишь! - поворачивается она к Нате.
   - Конечно, - даже чуть обижается она, - обязательно напою.
   Поворачивается ко мне и начинает опять таки виноватым тоном объяснять:
   - Понимаешь, Влад хотел меня сегодня забрать после работы, но у него столько дел, что он обещался приехать домой только вечером. Я бы тебя конечно не напрягала, если могла сама все дотащить...
   Я прерываю её:
   - Да ладно Нат, все равно по пути, - хватаю пакеты и направляюсь к выходу.
   Оборачиваюсь и встречаю хитрый взгляд Т.С.. Благодарно киваю ей, она в ответ подмигивает.
   Лифт, пустой полутемный холл, седой вахтер, сурово сдвинувший брови, читает газету; улица. Небольшой морозец к вечеру все-таки сковывает лужицы слабеньким ледком. Задержавшись на чуть-чуть, я носком кроссовок пробую разбить ледок.
   - Мальчишка, - обернувшись говорит улыбающаяся Наташа.
   Мальчишка так мальчишка, я не спорю. Мы направляемся к остановке трамвая, беспечно болтая о том о сем, будь я один - побежал бы бегом, быстрее будет. НО, трамвай идет дольше, чем я иду быстрым шагом. Значит я с ней проведу больше времени. Я продолжаю загружать её какими-то старыми анекдотами, байками вычитанными в инете и другой чушью, которую обычно несет влюбленный мужчина, чтобы не возникло неловкой паузы.
   Наконец-то подошел трамвай. Мне показалась или она с облегчением вздохнула, когда я заткнулся. Трамвай не торопясь почухал вперед, громко звеня жалобно требуя, чтобы его пропустили наглые автомобилисты. Те, как водится, не обращали никакого внимания на этот железный атавизм, спеша успеть пораньше домой. Наконец трамвай затормозил окончательно и голос вагоновожатой произнес по громкой связи:
  
   Трамвай дальше не идет.
   Я выскочил на улицу, пытаясь удержать все три пакета, да еще успеть подать руку спускающейся со ступенек Нате. Проигнорировав мою протянутую руку, она выскочила из трамвая с любопытством оглядывая препятствие, мешающее нашей дальнейшей поездке.
   Мы быстро перебегаем на тротуар, поглядываю на аварию случившуюся прямо на трамвайных путях. Все как обычно мужчина с ребенком в машине поворачивал налево, скорей всего на зеленый свет, я думаю, что на зеленый свет. По крайней мере нетонированная девятка с нелитыми дисками без спойлеров и молдингов а также красивошных китайских лампочек, не напоминает мечту стритрейсера, а подразумевает отнсоительно ровное вождение и соблюдение хотя бы основных правил.
   Мне опять повезло, я занял в конце вагона два места, успев потянуть её за собой. Она хотела вскочить и уступить место какой то бабуле, но слава богу та отказалась сказав что выходит на следующей остановке.
   Разговаривать не хотелось, что за разговор в метровом поезде, когда орешь, чтобы тебя услышали и тебя слышат. Причем все. Поэтому я развернулся, чтобы ей было поудобнее навалиться и застыл в таком не оцень удобном для меня положении. Не знаю когда, но она заснула навалившись мне на плечо. Застыв в неподвижности, я как мог, придержиал её, чтобы не мотнуло не стукнуло, тело затекло, но она так мирно сопела у меня в объятьях, что мне ничего большего и не было нужно. Уже подъезжая к сотановке, её мотнуло на дли нном перегоне иона открыла глаза. Посмтрела на меня спящим взглядом, оптом чуствуется что проснулась:
   Ивини, - смущенно говорит она отстраняясь. Секундная псевдоблизость, а потом отчуждение. Я делаю вид, что ничег не было6
   Ну что? Сморило немного?
   Она с готовностью подхватывает предложенный тон общении:
   Да. Знаешь ли, сидела и глаза сами закрываются. Вот и вырубило на секунду.
   Разговор не вяжется. Мне кажется, что она что то почувствовала. Не разговаривая мы вместе с толпой пассажиров выходим из метро. Десять минут и мы у неё дома, проходим через консьержа, который внимательно провожает нас гэбэшным взглядом поверх очков. Доходим до лифта, она поворачивается ко мне:
   Зайдешь?
   А мне слышится вопрос кролика из советского мульта про Вини-Пуха:
   Узе уходите?
   И отвечая почти словами главного героя:
   Да нет, мне, пожалуй, пора. И так задеражлся.
   Она кивает, самую малость обрадованная. Обрадованная тому, что не надо после работы сидеть с почти незнакомым человеком, поить его чаем, выслушивать его глупости; а можно перелезть в теплые спортивки и стары свитер, разогреть себе что-нибудь на ужин или обойтись йогуртом и усесться в кресло под ночником синтересной книжкой или насквоз женским глупым журналом, который можно рассматривать не заморачиваясь и не думая ни о чем. Уподобиться настоящей блонидинке, пока милого нет дома, не изображать любящую подругу, а потратить хоть сколько-нибудь времени на себя. Побыть самой собой и одной. Я думаю, она мне немного благодарна за это. Еще раз торопливо прощаюсь. Но из подъезда вываливает пьяная братва под пристальным взглядом бдительного вахтера, стараясь не сказать никакой глупости и покидаю подъезд.
   Но я мужественно говорю:
   Давай! Чаем то напоишь?
   Ната немного обреченно кивает головой.
   Подымаемся - лифт не работает. Шестой этаж. Воды нет, электричества нет, связи... Есть связь. НО! 010203 не отвечают. Везде куда пытаемся дозвониться, слышна одна и та же песня: "Здравствуйте. Ваш звонок очень важен для нас. Пожалуйста, не кладите трубку".
   И что?
   Не знаю, - беспомощное пожатие плечами. - Я позвоню родителям...
   Чудо встает, берет сотку и начинает набирать телефоны родителей. Один, потом другой, потом снова первый. Потом снова второй. Наконец озадачено откладывает трубку и говорит чуть обижено:
   Линия перегружена, постоянно короткие гудки. Непонятно это.
   Несмотря на серьезность ситуации меня начинает разбирать смех. Конечно непонятно. Что ж тут понятного. Я давлюсь какое-то время с приступом, потом почти номрально спрашиваю:
   У тебя еда есть?
   Конечно! Гордо заявляет она.
   Не слушая её, я иду на кухню и навожу ревизию в шкафичках и холодиьнике. Йогурты, рис, гречка, немного полуфабрикатов и тому подобная фигня. То есть набор девушки, поддерживающей свою фигуру , немного еды для внезапно захотевшего есть бойфренда и все. Разворачиваюсь к ней всем лицом:
   А нормальная еда у тебя есть?
   Она стоит чуть побелевшая, с гордо вскинутой головой:
   Что ты себе позволяешь?
   Я даже на секунду опешиваю.
   Через полчаса, ну максимум через час, все придет в норму. Включат электричества, подадут воду. Милиция разберется с хулиганами и все будет нормально.
   Я с интересом наблюдаю за ней. Типичная позиция страуса. Спокойно спрашиваю:
   А если не придет в норму?
   Она решительным шагом подходит к дверям и распахивает их:
   Вон!
   Я пожимаю плечами и выхожу на лестничную площадку на которую поднимается даже не запыхавшийся Влад. Пройдя мимо меня так, что я вжался в стенку, он издалека улыбается ей:
   С тобой все в порядке, котенок?
   Та начинается неуверенно, но с явным облегчением улыбаться:
   Ты знаешь - это ужас. Я так рада, что ты пришел! - она обнимает его, в голосе слышны с трудом сдерживаемые слезы.
   Он, закрывая её своим телом, бросает мне:
   Пока, - и закрывает дверь.
   Пока - пока, - машинально отвечаю я в пустое пространство.
   Медленно дохожу до лестницы и горохом скатываюсь вниз. Может оно и правда, завтра же все наладится... а если не наладится? Мысль додумывать не хочется.
   Выскочив из незакрывающегося подъезда, решаю идти пешком, напрямую здесь быстрее. Чем на метро. Тем более в таком метро.
   На улице морозец, я машинально подтягиваю повыше воротник куртки, натягиваю капюшон на голову и закуриваю. Дождавшись зажженного окна на кухне, выкидываю обжигающий пальцы чинарик и быстро направляюсь обратно в теплое метро. Мне еще ехать через весь город, сдавать проект, потом обратно. Приеду на последней электричке, спать лягу во втором часу, завтра опять просплю. Надо что-то решать, а то все надоело. Впрочем я твержу себе это на протяжении нескольких последних лет.
   ***
   Я сижу в полупустом вагоне московского метрополитена. В наушниках разоряется белобрысый Алеша Пальцев, каная под Вертинского или Петра Лещенко: "Мощной волною на берег выброшен, огненный воздух глотаю жабрами, дайте воды я вчера был выпимши, дайте воды, я вчера был с дамою...". Да я слушаю разную музыку, все направления. Меня бесит, когда некоторые люди с апломбом начинают рассуждать о каком-нибудь направлении, неважно в чем, например в музыке. Что это вот рулез, а вот это значица - маздай. Что тот то почил на лаврах и не пишет ничего нового, атот написал, но честное слов - лучше бы не писал. Какое Ваше собачье дело? Не нравится не слушай. Если мне не нравится Тимоти, то это не повод орать, что Тимоти гавно. Есть люди которым он нравится и их мнение тоже имеет право на жизнь. Только качественный формат! Что есть качественный формат? Где-нибудь есть определение качественного формата? Уроды. Не знаю, почему это меня взбесило. Просто напротив сидели два ушлепка и обсуждали: "Какой же отстой - этот шансон". Причем, как я понял, шансоном они называли блатняк. Я люблю и шансон и блатняк, повторюсь, что мне без разницы, кто поет - лишь бы мне нравилось. Ребята были подвыпившие и явно искали приключения, а мне связываться с ними не хотелось. Приглушив звук, чтобы не нарываться, я подошел к дверям, собираясь перебежать в соседний вагон, где сидели несколько бабулек, плотно окупирвавших места около срочной связи с машинистом.
   Заметив и оценив мой маневр, один из этих придурков сказал:
   - Смотри, я же говорил, что шансон одни пидоры слушают, - причем как раз сказал когда я проходил мимо них. Видимо большой опыт, раз они знают, что слушают пидоры.
   Не знаю, может был тяжелый день, может быть неудачное провожание, а может то, что заказчик заплатил на две сотни меньше, чем договаривались, но меня он натурально начинали бесить. Я кинул искоса взгляд на сидевшую молодежь. Не скины и не урла, вроде нормальные ребята, просто пива опились, может колеса какие-нибудь бродят. Двери шелестят открываясь, объявления об открытии и закрытии и я еду дальше. Зря конечно я не перешел, но ехать осталось одну остановку.
   Как назло в ушах застонали Бандэрос : "Она хотела бы жить на Манхэттене и с Деми Мур делится секретами...", эти двое заржали, а один сказал:
   - Точно пидор, такую отстойную попсу слушает.
   А потом обратился ко мне:
   - Эй, гламурненький? Ответь нам с другом на один вопрос, ты пидор или нет?
   Его друг притворно возмутился6
   - Ты что! Нельзя же так! Ты же его оскорбляешь, надо обращаться голубой. Верно ведь гламурненький?
   Поезд подходил к станции, эти двое не отвяжутся, да и завели они меня. По своей всегдашней привычке, я старался не ввязываться. Стараясь перетерпеть я молчал, но те не отвязывались. На подъезде к станции, когда на секунду мигает свет, я развернулся и со всей дури ударил с ноги в морду ржавшему "некультурному". Его голова мотнулась, удивление в глазах, а я не сдерживаясь с холодным рвущим легкие криком бью второй раз по нему. Третий раз не понадобилось, похоже его вырубает. Вторй, "культурный" наконец-то гасит удивление в глазах, но вместо дейстивй начинает говорить что-то типа:
   - Мужик, ты че...
   Точно не скины, у тех реакция такая, что они сначала в морду бьют, а потом добрый день говорят. Я не скин, но тоже бью, завернутым в пакет двдромом. Взятым "посмотреть", вдруг починю, а на самом деле поменять домашний нерабочий на рабочий рабочий.
   Тот машинально поднимает руку, пытаясь блокировать удар. Озлобясь, бью его еще раз и тут с шипеньем расходятся двери.
   - Станция бауманская, - объявляет мужской голос. Я еще раз мстительно бью с ноги "культурному" и быстро покидаю вагон. Любопытные бабульки, явно довольные происходящим и наблюдающие за всеми событиями как в зоопарке, уезжают дальше, я же быстро прохожу по пустому вестибюлю и поднимаюсь наверх.
   Десять минут и в своих дворах, при виде которых складывается ощущение, что ты не в Москве, а где-нибудь в Задрючинске. Поднявшись по полутемному подъезду, я открываю дверь квартиры, не зажигая света в общей прихожей прохожу к себе в комнату. Здесь осматриваю пакет, как то машинально трогаю капельки крови, вытираю тряпкойи тихонечко на общей кухне выкидываю его в сове ведро. Ужинать не буду, буду спать и насрать на все.
   ***
   С утра я чувствую себя очень плохо. Плохо - не есть хорошо, тем более в преддверии Нового Года. Мне совсем не хочется проболеть все это время, у меня куча планов по проведению культурного досуга в эти небольшие каникулы. Я сижу на кухне в старых советских спортивках, теплых с начесом, с пузырями на вытянутых коленях; одетый в старый свитер, в котором я хожу в походы; за стаканом горячего чая, состоящего из пакетика терафлю, листьев малины и немного заварки. Около меня неслышной тенью бродит баба Люба, прибираясь в своем уголке.
   У меня в соседях по коммуналке баба Люба и семья алкашей, которые учат меня жизни и обвиняют в не экономности. Позавчера, например, увидев, что я выкинул покоцанные капустные листья с небольшого вилка капусты, они стонали, что из этих листьев можно сварить щи. При этом не поленились вытащить их из помойного ведра, помыли и положили в сетку за окном, так называемы зимний холодильник. Обычный они уже давно пропили, а мне свой приходиться держать в своей комнате. Я их ненавижу, но плачу за эту комнату столько, что мне все завидуют... пока не придут и не увидят моих соседей. А иногда у них бывают гости - это вообще вешалка. Пока меня не было, бабе Любе было тяжеловато, эти алкаши наплевали на все правила общежития и квартира была больше похожа на притон, нежели на нормальное место жительство. Когда я первый раз попал в эту клоаку, то первой мыслью было плюнуть а все и снимать квартиру на пару с товарищем, пусть дороже, но безопаснее чище и лучше. Однако хозяйка сделала мне предложение, от которого я не смог отказаться, она поставила мне квартплату на две третих меньше чем в то время было по Москве. Естественно я согласился. Сначала пришлось немного повоевать, у меня даже одно время жили парочка друзей приехавших поступать в аспирантуру.
   Я заболел, свалился, как ребенок. На следующий день я отзвонился в фирму, предупредил о том, что возможно не приду пару дней и свалился в тяжелом забытьи. Спасибо бабе Любе, которая притащила мне свой набор лекарств, лежащих если не с войны, то с хрущевской оттепели однозначно. Лечился же я незамысловато, заглотив неболшую груду подходящих таблеток, запивал малиновым чаем (спасибо бабе Любе), потом, когда стало немного полегче - куриной бульонной кружкой, так и потихоньку выздоравливал.
   ***
   Вот и прошел новый год, вот я и выздоровел и честно говоря с этим я погорячился. Сегодня я впервые вышел на улицу погулять. Ведь чувствовал, что что-то где-то неладно, откуда у моих алкашей появились дорогие бутылки и путевая закуска? Ну, вообще то для них дорогие, и для них путевая, но все равно. Они никогда не купят гжелки и не будут закусывать косервированным тунцом. Мне бы еще тогда обратить на это внимание. Да и соседка баба Люба, как то помянялась в общении и все больше напоминает карикатурных москвичей, которые: "понаехали тут".
   Я вышел на улицу под вечер и решил сходить до ближайшего ларька, прикупить пивка звякнуть паре-тройке приятелей и напроситься в гости, да и продуктов прикупить немного надо. Натянув поглубже шапку, я направился к выходу со двора, чуть не упал, подкользнувшись и мысленно помянул Лужкова и всю его коммунальную службу. К выходу мимо сараек вела хорошо утоптанная тропка. Выбравшись на улицу я оглянулся, впечатление было не очень. Народу не очень много, да и тот какой есть старается передвигаться короткими перебежками. Недоуменно пожав плечами я направился переулками к ларьку. С разбега высунулся из-за угла и тут же сунулся обратно. Оппа! Небольшая кодлочка из пяти - шести человек увлеченно разбивает ларек на части. Пара отрабатывает удары с ноги в дверь; еще парочка хватало безо всякой системы, то, до чего могла дотянуться через разбитое стекло. Один увлеченно орет на визжащую внутри продавщицу:
   - Открой сука!!! Ты блядища чё, страх совсем потеряла? - а дальше вообще информативная часть в словесном поносе отсутствовала.
   Я машинально оглядываюсь, еще раз отмечая странную пустоту на улице. Пытаюсь нашарить в кармане телефон, чтобы вызвать ментов, но мобила упорно цепляетс за подкладку. Наконец из-за угла с визгом резины и шикарным заносом выруливает патрульный форд, по моему это не милиция, а дпсники. С резким визгом остановившись недалеко от киоска, из все открывшихся дверей вышли менты в бронниках и круглых касках, с короткими автоматами в руках и вдарили с четырех стволов, по компашке. Матерящегося и любителей поживы смело в один момент, что интересно девченка внутри тоже орать перестала, зато в ответ из тени, отбрасываемой от фонаря стеной вдарили выстрелы. Зазвучало осыпаясь стекло, кто-то из дпсников согнулся, остальные перенесли огонь в сторону стрелка. Двое придурков распинывавших сзади дверь, давно сделали ноги. Стрелок тоже чесанул, вдоль тени, провожаемый огнем.
   Вот сука! - с чувсвтом сказал один из ментов. - Ну чё ты живой7
   Да вроде бы, ответил тот задыхаясь, - такое ощущение, что ребро сломал. Давай как в Склифа заедем, пусть меня глянут.
   Водитель нагнулся, засунув голову внутрь машины и оттопырив оставленный на улице зад:
   Закрой вызов на ... улице. Все в норме, ребята баловались.
   После чего они споро погрузились внутрь машины и быстро уехали, а я остался. Постояв еще немного в тени я медленно и постоянно озираясь подошел к ларьку. Трое на асфальте больше никогда не придут домой. Заглянул в киоск, девушка тоже больше никуда не спешит. Нагнулся над парнем, лежащим ближе ко мне, как вдруг он резко открывает глаза, цепляется за куртку и пытается нанести мне удар ножом. Я отшатнулся, попутно случайно сдвинув его с места. Видимо это было последним усилием и он окончательно сдох. Я это соазу понял, глаза стали кА о странно неподвижными. Посмотрев внимательно я обнаружил не нож, как подумал, телескопическую дубинку. Забрав трофей и не став проверять что там с темнеющим пятном, которое стреляло в патруль, я бегом побежал обратно домой.
   Честно говоря я не раз пожалел о том, что не схватил то стреляющее.
   ***
   Вот я и дома. Влетаю в подъезд, бегом по лесенке, пытаюсь открыть, но не попадаю ключом в замочную скважину, бешено колочу в дверь. Как ни странно открывает не бабуля, а Светка, жена серого, такая же алкашка как и он сам. Кстати, она действительно жена, как то случайно мне их паспорта в руки попали. Ничего не сказав на мой взбудораженный вид, только хмыкнув, и почесав ляжку, ушла, оставив меня задыхающегося от бега у приоткрытой двери. Сука. Тщательно закрыв дверь, я прошел в свою комнату и уселся прямо в одежде на кровать. Так, давайте подведем итоги. Я заболел перед Новым годом и проболел фактически все каникулы, все это время не обращая ни на что внимания. Лечусь я сам, диагноз себе ставлю тоже обычно сам, только рецепты выписывать сам себе не могу. Прост пару лет веселого времяпрепровождения в медицинском училище, где я мучился на фелшера. Научили ставить уколы, клизьмы, пользоваться системой, фиксировать нервного больного, глушить спирт, разведенный и неразведенный. Немало к этому добавили мои туристические походы служба в армии. Так, отвлекся. Что за шняга происходит вокруг? Значит еще раз подведем итоги, я болел, вроде бы вылечился, вышел вечером из дома за пивом, у ларька группка обычной дворовой шпаны вступила в перестрелку с патрулем ДПС, неизвестно почему приехавшему на вызов. Экипаж, ничтоже сумнятеще, перестрелял всех, вместе с продавщицей, которую вроде бы должен был защитить и после этого смотался. Я, вместо положенного законопослушному гражданину и доброму самаритянину звонка в милицию, грабанул полужмура на телескопическую дубинку, своровал пиво из разбитого окна палатки и спокойно вернулся домой (кстати, пива я все-таки прихватил, халява, как никак). Я помотал головой, в голове (приношу свои извинения за тавтологию) ничего не хотелось укладываться. Пройдя на кухню, я поставил чайник и уселся попить чаю. Ничего не высидев и не прельстившись на честно сворованную бутылку пива отправился спать с единственной мыслью: "Надо срочно сходить на работу и посмотреть как там все". Согласен, мысль дебильная, но человек даже во время стихийных бедствий хватается за что-то привычное, и иногда только это помогает ему не сойти с ума.
   ***
   Вы спросите, почему я все так подробно описываю? Отвечу: чтобы вы поняли - это случилось не одномоментно. Если кто-то скажет, что это случилось в день "Х", в час "Ч", смело посылайте его по адресу, который часто употребляют малолетки во взрослых разговорах между собой.
   Шестое число, самая главная пьянка у страны уже фактически закончилась. Сейчас наступает время культурных мероприятий, протрезвевшие родители, вспоминают, что у них есть дети. Дети опупевшие от сладкого и бесконтрольного сидения перед телевизором - те, что помладше; и уставшие веселиться в компаниях - те что постарше; направляются на елки страны, где будут до одуряющего визга кататься на санях, с тощими сопливыми девицами, курящими сигареты одна за другой, или красноносыми дедами морозами, забивающими запах навоза устойчивым перегаром вокруг. Или на маленьких пони и больших лошадях, которые ведут в поводу жадные до денег энтузиасты лошадиного спорта, после крика родителей: "Где ребенок?" с удивлением оборачивающиеся на пустое седло. Или еще прикол, особенно в небольших городах или в больших, но не на главных площадках. Вас садят в телегу, в которой мы в бытность свою студентами возили навоз из коровника, единственное, что поменялось, скамеечки, крыша поручни и билетерша. Все остальное то же самое, даже трактор тот же, который таскает эти телеги по площади. А еще можно скатиться на куске картонной коробки с ледяной горки, пересчитав яйцами и задницей все появившиеся бугры и неровности, пнуть со всей силы едущих впереди тебя, получить по почкам от едущих сзади, если не успеешь убраться. В связи с эти получить фингал или засадить другому в глаз, дальше все зависит от твоей собственной фантазии и изворотливости. После этого те дети, которые постарше и пришли без родителей, и те родители, которые еще сумели пристроить своих чад бабушкам и дедушкам, встречаются у неподозрительных кавказцев, с огромными горбатыми покрасневшими носами, которые прелагают, курицу гриль, шаурму, шашлык. Немного закусив и если остались силы и ты пока можешь передвигаться. Наступает время новой забавы. У нас сейчас модно делать разные фигуры из снега и изо льда. Действительно очень красивые, чем они лучше, тем больше охотников разбомбить именно эту статую, фигуру, горку - по принципу: "так не доставайся же ты никому". Потом все постепенно пустеет до следующего дня. Еще забыл про изобилие разнообразных шутих и фейерверков, иногда купленных по случаю, иногда в дорогих магазинах. Разница только в лейбле и адресе на упаковке, хотя чаще всего идут они с одного склада, только расфасовываются в разные коробки. Потом весь этот боезапас активно выстреливается в течении двух трех дней, у особо бережливых в течении шести дней, безо всяких соблюдений техники безопасности, без оглядки на окружающих, наплевав на детей крутящихся здесь же и сующих нос в каждую щелочку. То есть выказывается полное пренебрежение не только к здравому смыслу, но и к самой жизни, не только чужой, но и своей.
   Почему я все это вспомнил? Потому что, побежал рано утром на работу и увидел все это вокруг. Оцените: рано утром и все вокруг. То, что я описал, обычно начиналось часов в восемь вечера в прошлые годы, когда ощутимо и надолго стемневало, интерес к жизни подогрет изрядным количеством спиртного и в жизни наступает место подвигу. Я же все это наблюдаю в десять часов утра, когда ночные герои крепко спят в постельках дома, в вытрезвителях или на лавочках отделений милиции.
   Ей-богу, у меня складывается такое ощущение, что пока я болел - весь мир сошел с ума. Сегодня я решил сходить на работу, везде куча милиции, все в шлемах, бронниках со щитами. Ходят, смотрят, проверяют документы, пусть у меня в порядке, но все равно очень неуютно. Добегаю до Бауманской, а там разбитые витрины, два сгоревших ларька, торговавших шаурмой и народ, который догуливает оставшиеся от каникул дни.
   Хорошо читать про апокалипсис, зная, что все это фигня и ты точно можешь рассчитывать на защиту государства, но когда ты становишься сам по себе и знаешь что никто за тебя не вступится, то становится неуютно. Все равно ты всегда привык ругать милицию, смакую подленькие статейки в полукриминальных официальных желтых листках, взахлеб читаешь книжки с названиями что-то либо: Воровской закон, Тюрьма и воля, зона, воспевающие воровскую романтику, с деланным осуждением (потому что так принято) и тайным восхищением обсуждаешь явные происки МВД в поисках маньяка, терроризирующего второй год окрестности Битцевского парка. Сомневаешься в профессионализме и честности работников милиции и в частности работников ГИБДД. Но все равно! Если с тобой что-то случается, ты звонишь ноль два и ждешь приезда патрульной машины как панацеи от всех бед. Ты хватаешь их за рукав и делишься делишься делишься всем, что с тобой случилось, не вспоминая свое не слишком корректное отношение к ни до этого. Такое же у нас отношение в среде интеллигентов к людям самых нужных профессий. Медикам и врачам. Создается впечатление, что нам просто необходимо кого то обязательно обсирать, чтобы не чувствовать себя говном на фоне всего остального.
   Все это я думал на фоне нацеливавшихся на подозрительных субьектов, людей в форме. У меня проверили несколько раз документы, но слава богу сочли достаточно благонадежным. На мои робкие и наивные вопросы, следовало в ответ пожатие плечами и расхожие слова: "Служба такая". Возможно это и не свидетельствовало о каком-то глобальном ЧП, но под ложечкой у меня засосало. Я успел застать развал страны советов и второй раз мне не хотелось влипать в эту же историю. Как говаривали некоторые мои знакомцы:
   Если у вас нет паранойи, то это совеем не значит, что за вами не следят.
   На работе было пусто, пожилой охранник долго читал мой пропуск, потом выяснял, чего мне надо, потом под страшным секретом рассказал, что никого нет, и уже после начал жаловатья на тяжелую работу, маленькую зарплату, балбесов внуков, черствых детей. Не дождавшись конца рассказа я сбежал, даже не зайдя внутрь. Ну его нафиг, он собирался идти со мной, проверять, а терпеть его шестнадцать этажей - увольте.
   ***
   Метро, дорога домой. Все как обычно, редкие люди, едущие в свой спальный район. Моя станция и я выскакиваю на улицу. Ту же мимо меня пролетает интеллигентного вида мужичок дешевенького вида с портфелем. Хватаю его за рукав:
   - Извините, Вы не подскажете, что там случилось?
   Тот, пытаясь меня отцепить, и вытягивая голову вперед. не глядя бросает в мою сторону:
   - Хачиков бьют, совсем охамели, чурки поганые.
   Услыхав такое еще несколько прохожих, ну и я в том числе, бросаемся в сторону шума. А что? Я тоже человек и ничего человеческое мне не чуждо, оно даже где-то там осталось под стратсью к деньгам, насилию и сексу.
   Волнующаяся толпа, я пробираюсь за одержимым интелем, который отдавливая ноги и поминутно извиняясь протискивается в первые ряды. На границе освещения небольшая разборка, за которой внимательно следят все вокруг, тоже странность, раньше бы смотрящих и равнодушно отводящих глаза проходящих пешеходов было бы поровну, разве что небольшой перекос в сторону пешеходов. Сейчас же никто не проходит мимо, все столпились и смотрят как бьют хачика, которого я знаю. В нем хачикского, что он шашлык на электрогриле здесь делает, бизнес в столице пока не очень развитый. Бьют же его явные скинхэды, ну или фашисты, честно говоря я не знаю в чем они различаются и различаются ли вообще. Так вот, налысоголовые парни, в кожаных куртках, военных брюках, тяжелых ботинках, которые любят покупать охотники, альпинисты, туристы и бритые, мочили этого мужичка. Утробное хеканье, во время удара ботинкам по зажатой руками голове, пояснения из толпы, видно для кого то из подошедших: "Не, счас уже не дергается, вот минут пять назад, даже подняться пытался...", наводят на размышления, что пора бы уже и честь знать. Того гляди милиция пожалует, а как она борется с беспорядками, я уже успел насмотреться. Я попытался развернуться, чтобы выползти из толпы, но напоролся на искреннее непонимание и осуждение в глазах окружающих. В воздухе повисал вопрос: "А что ж ты братец уходишь? Ты случаем сам не из этих?". Явная угроза пока не просматривалась, поэтому оценив все прибывающую толпу, которая подпирала меня со всех сторон и нездоровый интерес к моим попыткам смотаться, я сделал вид, что всего лишь освобождал себе жизненное пространство, вовсе не собираясь уходить от такой занимательной картинки. А что делать? Оставалось только смотреть и участвовать по мере сил.
   Еще раз повторюсь, все, о чем я рассказываю, происходило и раньше, но не так явно и не так массово, как сейчас. Современный человек, привыкнув к уровню насилия в телевизоре и интернете, может не сразу обратить на все возрастающий уровень насилия, окружающего его жизненное пространство, пока не станет слишком поздно. А это насилие, кстати на которое еще и подзуживают телевизионные каналы типа: "Если вы стали свидетелем чего-либо, то заснимите это на сотовик и пришлите к нам. Мы обязательно покажем ваш сюжет в ближайших выпусках программы", да и сейчас, многие из толпы снимают происходящее, захлестывает все вокруг. Неужели я один такой урод и замечаю неочевидное для многих других? Да не может такого быть! Надо посидеть поискать и разобраться, что же в конце концов происходит. Этот день подкидывает еще больше загадок.
   Наконец этим надоело бить подготовленный для дальнейшей разделки кусок мяса. Они, элементарно, устали и остановились передохнуть. Один из ни с татуировкой на бритом черепе, поднял руку вверх:
   - Граждане!
   Моментально восстановилась тишина, нарушаемая мелочевыми шепотками, прерываемыми окружающими, которым хотелось послушать.
   - Мы хотим восстановить свои права! Слишком долго нас держали в неволе... вам сказать следующее...
   Я не буду приводить дословную речь, мне просто лень, да и не вслушивался я в эту белиберду. Так, то что зацепилось в сознание, хотя не скажу, что ни одно из его предложений не нашло отклика в моей душе. Вкратце он призывал к следующему:
   Повыгонять из России всех приезжих; тех, кто не уедет, убедить, точно так же как убедили валяющегося на обледенелом асфальте человека. Организовываться в специальные патрули по месту жительства, выбирать из своего числа достойных, для образования реального правительства, а не продавшегося международному сионизму. В общем и целом почитайте Ницше, Гитлера и современных идеологов нацизма. Мне больше всего эта речь напомнила, один из переводов речей Геббельса, случайно попавший мне в руки пару лет назад. Самое интересное, что речи Геббельса, направленные против недочеловеков, заставляли меня кипеть от возмущения и искренне считать Геббельса военным преступником, постольку поскольку в недочеловеки занесли меня и мою нацию.
   Те же самые слова, произнесенные как бы от нашего лица, вызывают совсем другое чувство. Чувство гордости за нас, ненависти к инакомыслящим и "нерусскоязычным", понимание, что во всем виноваты они (дальше каждый подставляет то, что нужно: евреи, хачики, узбеки, понаехали тут, пидорасы. Хотя... последние действительно во многом виноваты.) То есть то, что требовалось доказать. Всегда можно подобрать какую либо социальную общность, на которую можно свалить все свои ошибки. Что и доказала в очередной раз толпа, свистом и выкриками, выражавшими одобрение, и одухотворенными лицами. Самое страшное - одухотворенность в таких ситуациях. Она обычно и приводит к революциям, тиранам и разным нехорошим людям. Самое смешное, что эти же одухотворенные люди, после того как их, отцов- основателей, ставят к стенке, с горечью говорят, что они ведь хотели совсем не этого. Они хотели, например, видеть Рай на земле. Хотели счастья, равных там прав и еще всякой фигни, которой не бывает по определению. Почему так происходит мне непонятно, сие великая тайна бытия. Причем, что самое поганое, цикличная.
   Завершив свою речь красивым аккордом, Россия для русских и вскинутой вверх рукой, он подал знак, и двое заправившихся под завязку анаболиками качков, по очереди начали мочить лежащего перевернутыми советскими круглыми столиками. В человеке очень много крови и она может вытекать из разных мест. Толпа жадно качнулась к месту экзекуции. Вдруг вдалеке послышались долгожданный сигнал сирены. Толпа, довольно таки аморфное образование, при достаточно небольших усилиях её можно повернуть в любую нужную сторону. и только от лидера зависит, что будет дальше: превратится ли она в боевой кулак, либо пробежит струйками песка между пальцев. Здесь лидера не оказалось и все побежали, и я побежал. Люди в черном, так кардинально заявившие о себе исчезли моментально, что подразумевало, разумеется не трусость, а большой опыт в организации и проведении подобных мероприятий. Со стороны подъехавших с сиренами машин раздались одиночные выстрелы, и короткие выстрелы, в толпу, красиво закручиваясь полетели дымные штуки с черемухой или чем-то подобным. По земле начали распользаться густые клубы дыма, люди начаоли задыхаться, заплакал ребенок, неуправляемая толпа качнулась в одну сторону, потом в лругую, а потом побежала. Слав богу это бы не первый мой опыт, когда от тебя ничего не зависит. Я помню тот поганый футбол, который не очень люблю, когда на красной площади толпа пошла гулять по окружающему району, избивая всех встречных, переворачивая машины и в общем ведя себя нге очень хорошо. Тогда мне повезло: меня не уронили и не избили, а куртка, порванная в хлам, была не совсем новая, даже пожалуй совсем не новая. Вот и сейчас меня мотнуло и поволокло течением, хорошо еще, что с тех пор я стараюсь одеваться по нормальному. Минимум карманов, ленточек, висюлек; материал - что то типа болоньи. Вроде бы мелочь, но помогает выжить в толпе, ты скользишь через людей, не цепляясь ничем, при попытке схватить тебя, куртка выскальзывает из ладоней. Вот и сейчас, мне удалось протолкаться до небольшой ниши между ларьками. Глядя на бегкщих людей с перекошенными страшными мордами, меня аж передернуло, наверное поэтому я сделал то, что сделал. Немного подпрыгнув на поперечину боковой стенки синего ларька, я в развороте уцепился за крышу соседнего. Аккуратно подтянулся, и не показываясь над срезом крыши, перевернулся на крышу соседнего заведения.
   - Паркур! Чистый паркур! - слегка самодовольно подумал я, утыкаясь носом в битые бутылки, замерзшие листья, использованные гандоны и даже не пытаясь следить за мечущимися внизу людьми.
   Внизу продолжалась веселуха, люди кричали тонко и противно. Газ расползался медленно и неохотно, постаравшись намочить носовой платок в немного оттаявшей или незамерзшей лужице, я плотно приложил его ко рту. Слезились глаза, хотелось чихать и громко плакать, а люди внизу не сдерживали своих чувств, причем со всех сторон. Поток народа внизу иссяк, плотно трамбуемый в цементовозки, фургоны и скорые. Потом внизу собрались менты и долго курили переговариваясь между собой. Потом приехала труповозка и следаки с криминалистами, насколько я понял по специфическому юмору, звучащих снизу выражений. Холод все больше пробирал меня до костей. Сначала замерзли пальцы ног, потом колени и руки, последней замерзала голова.
   Я же только что выздоровел, - мелькнула в башке одна мысль, - а сейчас наверное сдохну. - Еще чуть-чуть.
   Внизу потихоньку расходились, уехала скорая и забрала с сбой труп, теперь должны оставить здесь патруль, это сработало обычное правило нашей милиции: охранять конюшню из которой украли лошадь. Посидев, пожрав и выпив из разгромленной лавки, двое бойцов покинули место и пошли погреться внутрь станции метро, сюда по звяканью, захватив гостинца, для тамошних коллег. Хочу заметить, что оценивал я все это по доносящимся звукам. Когда же звуки затихли, то я подкатился к краю и натурально выпал из гнезда, свитого мной на помойке, по ошибке называемой крышей диксиса. Уцепившись за стенку я сначала с трудом поднялся на колени, потом выпрямился и летящей походкой отправился домой.
   Как добирался, мне вспоминать не хочется. Когда же ввалился, достал спирт и начал растирать потерявшие чувствительность ноги. Я рычал, потом вопил, потом ревел горькими слезами, когда к пальцам стала возвращаться чувствительность. Начало колоть, потом мозжить потом дергать, после осталась тупая боль. Странно, но мне никто не стучал, не орал возмущенным голосом. Дождавшись тупой пульсирующей боли я завалился спать, чисто для анестезии заглотив бутылочку водочки.
   ***
   Второй раз я не заболел, хотя пролежал очень долго на морозе и отморозил ноги, хорошо еще вовремя вернулся домой. С утра пальцы имели фиолетовый оттенок и немного распухли. Я мрачно сидел перед монитором пытаясь себя заставить думать над новостными сайтами, но удавалось плохо. Общее впечатление оставалось хреноватым, мир сошел с ума: Дея не нова, но до сих пор пользуется популярностью в самых разных слоях общества. То что я видел в городе, новостях по телевизору напрягало. Явно что-то происходило, но что не было понятно. Плюнув на все, я решил заняться покупками и отправился в магазин. Сунул в карман деньги, телескопическую дубинку и пошел. Чувство дискомфорта мучило меня все сильнее, когда же решил отправиться за покупками, то стало полегче. Зная свою натуру я решли, что нахожусь на правильнои пути. Отправился я в ближайший супермаркет, находящийся за квартал от моего дома.

Глава вторая.

  
   Иду и думаю, что надо купить себе каких нибудь котлет на ужин, полуфабрикатов, чтобы пока особенно не светиться на улице и ходить тольео на работу и домой. Покупателей не очень много, хотя вон та бабуля с палочкой волокет с собой огромную тележку, попутно шепча себе под нос. Когда я прохожу мимо неё, у нее падает с тележки какой-то пакет. Я нагибаюсь и, поднимая его, дружелюбно говорю:
   Бабушка, да вы никак или на пикник. Или на целый месяц продукты берете.
   Бабуля, тревожно проследив за возвратом пакета на телегу, успокаивается, благодарит и даже решает ответить:
   Спасибо молодой человек. А по поводу пикника, - на секунду замолкает, - я помню войну, послевоенные годы, годы развала Союза. Я помню как было трудно и я не хочу повторения всего этого. Поэтому, можете посчитать меня выжившей из ума старушенцией, но я уверена, еще немного и все это сметут из магазинов.
   Она царственно кивнула мне, и отправилась дальше. Я стоял, застыв как соляной столб, решая в уме сложную задачу. Деньги у меня есть, но мне нужно отдать семь сот у.е. за квартиру, хозяйка которой нарисуется через два дня, заплатить за Интернет, купить себе наконец шапку и прожить месяц на эти деньги. Если все нормализуется, то денег в самый обрез на жизнь хватает, плюс еще за шабашку должны подкинуть. А если не нормализуется? Если сейчас накупить всякой всячины, а это случайные сбои на электростанции, в водоканале и так далее, то я буду идиотом. А если не накупить и это окажется что-то серьезное - то я буду идиотом вдвойне. То есть я буду идиотом по любому. Задумчиво я шел вдоль полок с товарами. Продавцы, сгрудившись кучкой, что-то бурно обсуждали, но до меня доносились только бессвязные вопли. Дойдя до конца ряда я решился. Быстро вернувшись, я взял такую же телегу, и попер как танк вдоль рядов. Огромный пакет с макаронами, десятикилограммовый пакет с гречкой, огромный пакет с сублимированным картофельным пюре, бич пакеты, несколько пакетов с сахарным песком. Моментально возникло чувство успокоения. Есть у меня такое свойство или чувство... даже не знаю как назвать... предвидения что ли. Если делаю и не нравиться - значит делаю неправильно, а если успокаиваюсь, значит все нормально. Вот и сейчас, я был спокоен как танк. Дохожу до тушенок6 так эта невкусная, эту не люблю. А вот эта очень даже ничего. Ссыпаю всю тушенку этой фирмы в тележку. Беру пакет сухого молока, вспомнив, возвращаюсь назад и набираю сгущенки. Окидываю взглядом тележку, больше набирать нельзя - просто не унесу. С сожалением оглядываюсь на оставленные товары. Мимо проплывает бабуси и с одобрением смотрит на мою тележку, а сама толкает уже две. Посмотрев на неё удивленным взглядом, бабуся решается. Оставив тележки она подходит ко мне и вполголоса смущаясь спрашивает:
   - Молодой человек, а вы случайно не на машине?
   Я с сожалением развожу руками:
   - Если бы я был на машине, то тележкой бы не ограничивался.
   Бабуля секунду смотрит на меня, потом решается:
   - Вы знаете, я на машине. Давайте скооперируемся: вы мне поможете дотащить мои покупки до квартиры, а я отвезу вас с вашими покупками?
   Я не секунды не думаю:
   - Согласен.
   - Тогда я подожду вас за кассой, говорит решительно бабуля и сваливает, толкая тележки.
   Я же, получив неожиданное предложение, начинаю оглядываться, чтобы еще прикупить, кроме тузов на мизерах?
   Мои покупки бессистемны, я прохожу, прикидывая, что может пролежать достаточно долго и не испортиться. Прошу еще ящик тушенки, беру подсолнечное масло в больших бутылях - 2 шт., спохватившись добавляю пару пятилитровых бутылок воды, пустое место забиваю черным хлебом и доталкиваю все до кассы.
   Кассирша, молоденькая девочка, в красивом передничке. Смотрит на меня огромными глазами и начинает выкладывать все в лоток. Подошедший охранник и упаковщица, споро рассовывают все это по мешкам и складывают обратно в тележки. Отдав карточку, дожидаюсь пока с неё считают набранную сумму, и тащусь к выходу. Около которого маячит бабуля.
   - Вы карточкой расплачиваетесь, молодой человек? - робко встревает она.
   - Ну да, - говорю я сквозь зубы. Она молчит, а потом неожиданно советует:
   - Снимите деньги. В случае чего всегда удобнее держать под рукой наличные, а не бесполезный кусок пластика.
   Её мысли настолько совпадают с моими, что я на секунду останавливаюсь и смотрю на нее. Потом спохватываюсь и с удвоенной силой толкая телеги в конец стоянки.
   - Погодите. Останавливает она меня и кнопочкой открывает багажник внедорожника вольво. Я не знаю, что это за марка, у меня такой никогда не было и не будет. Аккуратно складирую свою половину и сажусь возле водителя. Бабуля с трудом взбирается на водительское сиденье, пристраивает палочку и, с пробуксовкой бешено рвет с места. Выворачивает на дорогу, подрезая лимонный мерс и уходит вперед, а я только сейчас начинаю судорожно хвататься за ремень безопасности.
   - Наверно, лучше заехать к вам, говорит она.
   - Почему, наивно спрашиваю я, но под давлением обстоятельств называю свой адрес.
   С трудом пробираясь мимо труб, строительного забора, старых сараек, которые непонятно как сохранились почти в центре Москвы, она въезжает во двор.
   Задумчиво оглядев запустелый двор, она озвучивает мысль, которую проговаривают практически все, впервые пришедшие ко мне:
   - Знаете, я думал Я затаскиваю свои пакеты и сгружаю их прямо у входа и мы едем дальше.
   Промчавшись по дороге с визгом заворачивает во двор и останавливается около бело красного шлагбаума. Выходит человек в форме и пропускает нас. Единственная странность, шлагбаум он поднимает руками. На подземной парковке мы вылезаем из машины, я хватаю пакеты и иду к лифту. Сзади раздается укоризненный голос:
   - Молодой человек...
   Я поворачиваюсь к баубле, она стоит около приоткрытой двери на лестничнуб площадку. Мысленно дав себе пинка я подхожу и спрашиваю:
   - А на какой этаж идем?
   - На двенадцатый...
   Я чуть не спотыкаюсь, но собравшись с силами иду вверх. Это героический подвиг мы совершали около часа. Бабушка отдыхала чем выше, тем чаще. Под конец я тащил и её и сумки впридачу.
   Все когда-нибудь кончается, кончилась и эта проклятая лестница. Свалив ношу у входа, я приготовился попрощаться как вдруг услышал6
   - Молодой человек, я хотела бы поинтересоваться - не смогли бы мы повторить такую увлекательную поездку завтра?
   Я согласился. Опять таки по двум причинам: если все это закончится, то может быть эта бабулька мне в чем-нибудь поможет, а если нет, то на машине я утащу гораздо больше чем на себе.
   ***
   Совершенно усталый я возвращаюсь обратно к своему дому, меня привлекает разбившееся стекло у соседей и энергичные взмахи руками. Лениво подхожу к окну:
   - Ну чё надо?
   Пугливый вид, озирается:
   - Слышь Вадик, бабулька та наша... того...
   - Что того? - спрашиваю я. - Говори яснее, - а внутри все начинает холодеть.
   Алкаш, с мокрыми дорожками слез, на щеках повторяет дрожащим голосом:
   - Того... И меня чуть не того... А жену того самого...
   Ни слова ни говоря, я вбегаю по лесенке и толкаю приоткрытую дверь. На меня с воем вылетает небольшой комок, хватается слабыми пальцами и пытается укусить куда-то в горло. Ни капли не раздумывая, бью с размаху в комок, тот с кашляньем и хрипеньем отлетает, после чего группируется и прыгает на меня. Я еще раз бью не задумываясь, причем бью так, как в детстве, когда мы тренировались, поймав какого-нибудь мужика в подпитии. Тренировались рассчитывать силу удара, чтобы вырубить его на раз. Тренировались бить так, чтобы не нанести внешне видимых повреждений; тренировались и наоборот, чтобы внешний вид напоминал покойника при относительно целом ливере. Другим ударам...
   У нас в небольшом городке, не было никаких секций каратэ, никаких айкидо, ничего не было. Секция бокса, куда брали далеко не всех (меня не взяли), да тренировавший нас вечерами с старом подвале, старший брат Васены (нашей общей подруги, даже её же старший брат как то переспал с ней, не разобравшись спьяну), поставивший нам пару тройку ударов руками ногами, блоков и захватов. Все. Вот и сейчас я встретил бешеное хрипящее существо ударом из юности, стопудово вырубавшем мужичка средней комплекции и только после этого включил свет.
   В прихожей валялась окочурившаяся баб Люба с мертвым оскалом, как у бешеной кошки. Пальцы и зубы у нее были все в крови. На автомате, я прохожу из прихожей на кухню и останавливаюсь на пороге. Громко сглатываю, подступивший к горлу комок, конечно лучше бы блевануть, но тогда придется убирать еще и блевотину. На кухне валяется Светка, жена Витька, старый халат пропитанный кровью, задран фактически на пропитое лицо. Толстые, волосатые противносиние ноги, со вздувшимися венами и целлюлитными ляжками в панталонах. И кровь. Много крови, залита вся кухня, судя по всему, Светка то ли пыталась ползать, то ли её волокли и трепали, непонятно. Вдалеке из-за двери осторожно выглядывает Витькина башка и стеснительно спрашивает:
   - Ну че там? Все?
   - Все! - громко говорю я и предупреждаю, - не ходи сюда.
   Он не слушается и мелкими шажками с очень любопытным выражение лица, ползет на кухню. Как я понимаю просто посмотреть. Удовлетворено озирается, созерцая картину филиала забойного цеха мясокомбината, и побелев сползает вниз. Сомлел. Я же буквально секунду соображаю от чего меня больше тошнит: от того, что убили соседку, или от её синюшных бойлерных лапок с венами, да так и не определившись отправляюсь вызывать милицию.
   ***
   Приехали они поздненько, я же все это время в отупении просидел на кухне, прихлебывая остывший чай с пятью кусочками сахара. Я сидел за нашим с бабой Любой столом и смотрел через разбитое окно на улицу. За моей спиной оставалось два бывших человека. Рядышком сидел сосед-алкаш, точно так же прихлебывающий мелкими глотками из бутылки с водкой. После очередного длинного глотка в пять- шесть движений острым кадыком, грустно пожаловался:
   - Не берет заррраза.
   - Что не берет? - проявил я дежурный интерес.
   - Да водяра, - простодушно пояснил он. - Как увидел, так вот и пью словно воду, а за душу не цепляет.
   Он посидел. Еще немного отхлебнул и продолжил:
   - Завтра если цеплять не будет, то что делать буду даже не знаю.
   Оценив внешний вид не на шутку озабоченного алкаша, я решил подколоть его6
   - Что будет, что будет! Пить бросишь, на работу устроишься, человеком станешь - вот что будет.
   С жалостью посмотрев на меня как на неразумное дитя, с которым спорить себе дороже встанет, он все-таки снизошел до объяснения:
   - Ты, Вадим, парень вроде неглупый, однако в жизни не понимаешь. Кончилась наша нормальная жизнь, как в девяносто первом, раз - и все.
   Еще раз глянув на мое недоумевающее лицо, продолжает пояснять, даже вроде как бы немного жалея меня:
   - Ты ж весь новый год и почти все каникулы в постели провалялся, а мы то по улицам бродили, всяко насмотрелись. Конец света близок паря.
   Высказав все это, он опять с отхлебнул и начал с ожиданием прислушиваться к ему одному слышным звукам:
   - О! кажись менты приехали,- проворчал он себе под нос, не делая попыток встать с насиженного места. Такими нас и застал доблестный наряд милиции.
   Заслышав громкие голоса из прихожей, мы даже не повернули головы, только молча салютнулю друг другу: я стаканом с холодным чаем., он недопитой бутылкой.
   Зашедшие во помещение люди в форме не вызвали к меня ни положительных, ни отрицательных эмоций. Я убил человека. Который убил другого человека; должны приехать власти и арестовать меня - все. Я вяло отвечал на какие-то вопросы, очень усталого нервного человека с серым лицом, потом, прослушав фразу, одевайтесь и проедемте с нами, вышел,заложив руки за спину. Негрубо но быстро загрузив меня в машину, люди в мышиной форме поехали в ближайшее отделение милиции, где меня продержали весь следующий день до начала ночи. Совершенно отупевший я и не понял, что меня отпускают домой. Следующий отчетливый кадр6 я стою посеред дежурки, соображая что делать, выслушивая советы мииционера:
   - Ты парень не рискуй. Ночью стало очень опасно, наши и то свои смены переделали, чтобы не ходить ночью.
   Старшина, с доброй физиономией милиционера Степана, вышедшего из под пера (перо - это пишущий предмет) товарища Михалкова, что-то продолжает мне сочувственно говорить, но я его уже не слышу. Меня начинает трясти, все вокруг мутнеет и до меня начинает доходить, что я убил человека. Причем не абы какого, а хорошо мне знакомого, от которого ничего кроме хорошего в жизни не видал. Единственного почти родного человека. Голос как-то проваливается и плывет, то удаляясь то приближаясь, мне в руку суют стакан с чем то и я послушно выпиваю. Судя по отвратному запаху и вкусу, это водка. Выцедив мелкими глотками стакан водяры, как простой воды, я ловлю себя на том, ято мне помогают устроиться на скамеечке, приговаривая ласково дебильную чушь, которая как ни странно помогает. Я понемногу успокаиваюсь, меня укрывают каким то тулупом и я как сквозь толстое ватоне одеяло слышу голос доброго сержанта6
   - Не мешайте пацану, он сегодня стресс заработал. Пусть поспит... если человеком проснется, то домой уйдет. - и я проваливаюсь в сон.
   Утро. Просыпаюсь и понимаю, что я не дома. Где? Не очень помню, зато хочется в туалет, страшно болит позвоночник и неудобно лежать. Неловко повернувшись, я сначала падаю на четвереньки. Мой позвоночник выкидывает иногда такие фортели, что не захочешь, а все равно будешь из себя клоуна изображать. Стою на четвереньках, свободно опустив вниз голову и слегка поматываю ею, чтобы пришли в порядок затекшие мыщцы шейного отдела. Внезапно я все вспоминаю. Я вчера убил человека и провел эту ночь в отделении милиции. Меня уложили поспать до светового дня на улице. Я рывком открываю глаза и поднимаю голову. Картина Репина: на некотором расстоянии от решетки, стоят и насторожено смотрят в мою сторону четврео человек в ментовской форме, без знаков различий. У одного из них автомат, у второго пистолет, которые направлены в мою сторону. секунду не мигая я смотрю на них, пытаясь разобраться в неправильости ситуации, а потом до меня доходит:
   - Они же меня бояться!
   Тут один из ментов говорит:
   - Нет. Все бесполезно, он тоже дикий, - и протягивает в мою сторону ствол, с явным намерением пальнуть в меня.
   - Ты чё?! Сдурел? - машинально ору я, пытаясь закатиться под свое спальное место.
   Мент с удивлением отпускает ствол:
   - Тю! Смотри ка, нормальный!
   Судя по всему, он рад моему пробуждению, больше чем я.
   - Ожил? спрашивает он меня направляясь к моей камере.
   - Секунду, - останавливает его бледный и вперив в меня накал обычных рыбьих глаз, - если вы не против, то мы бы хотели задать вам парочку вопросов.
   Сами понимаете, не соглашаться было нельзя, и я выполнил свой гражданский долг, ответив на обычные нудные вопросы: имя-фамилия-отчество, дата рождения, место рождения, прописка, место работы. Потом меня попросили повторить мои вчерашние показания, что я и проделал, со всё возрастающим удивлением. У меня сложилось ощущение, что меня элементарно тестировали на знание того, кто я такой и наличие памяти. Закончилась вся эта байда часа через три и вышел я из отделения уже за полдень. Еще раз осмотрелся, оценил возросшее количество людей в форме и с оружием, и направился таки домой.
   Дома меня встретила тишина и разбитые стекла на кухне и в комнате алкашей. Я прошел по наметенному снегу и уселся на табурет подумать. Я болел две недели. За это время люди сошли с ума, такое впечатление, что в дурдоме Солнышко день открытых дверей. Причем погулять выпустили преимущественно буйных. Как назло в голову ничего не лезло. Я зябко поежился, все таки не май месяц. Плюнув на переживания, встал и пошел искать фанеру в сарайку, нашел распилил и заделал разбитую половинку на кухне, в общем нашел себе занятие, а потом, попив чаю, включил телек, крутили старую комедию, перещелкнул канал, концерт, еще раз, показ мод канал фашион, пощелкал дальше, на московском канале, конец каких-то новостей.
   - К сожалению до конца непонятны причины, по которым насилие перехлестнуло через край. Объяснить это мы попросили известного ученого социолога Перова Игоря Владимировича...
   Дальше какой-то мудила в очках начал рассуждать о причинах и следствиях, о настроениях людей и поведении толпы, для примера приводя последние разборки в Африке. Общий смысл давал только одно, ничего смертельного не случается, скоро все нормализуется. Чувство после такой речи оставалось двойственным. С одной стороны все более мене номально, сдругой - жопа полная. Явно из тех ученых, которые спорят: есть жизнь за МКАДом - или нет.
   Особенно углубило это чувство трансляция обращения президента, с просьбой соблюдать спокойствие, что трудности временные, потом клятвенные заверения Шойгу, что МЧС работает над решением проблемы. Прислушавшись к совему организму, я решил, что неплохо было бы немного увеличить свои запасы. Пусть я буду перестраховщиком, но ведь что-то явно происходило.
   Пошел спать.
   ***
   Следующее утро разбудило меня громким сигналом под окнами и включенным по всей квартире светом. Ночью снились какие-то кошмары, так что при пробуждение я испытал смешанное чувство досады и облегчения. Резко захотелось домой, к родителям, в свою старую комнату. Опять громкий сигнал, ну что за придурки с самого утра такую побудку устраивают. Дотащивщись до окна я с ленивой досадой уставился вниз. Вот, блин! Внизу стояла вчерашняя бабуля - божий одуванчик, периоически давя на гудок
   Вчерашние страхи казались нереальными и детскими - повелся на поводу сумасшедшей, кучу денег потратил, а сегодня наверняка хозяйка приедет. Да пошла она в задницу, отдам я ей денег а сам на макаронах с тушенкой месяц проживу, зря, что ли, столько понакупал. Ладно, с бабулей прокатимся, сделаем человеку приятное, в маразм впадает, а о внуке заботится. Или о сыне? Неважно, пообещал - надо делать, а то не отвяжется.
   Около магазина огромная очередь. Я в недоумении остановился, пивка хлебануть не получится, пока эти все рассосутся, пойду в ларек за углом. Синенький павильончик медленно догорал, а вокруг никого не было. Все это мне активно не нравилось, я вернулся обратно ко входу и пристроился к хвосту очереди. Передо мной стояли мужчина с женщиной, судя по похожести, муж с женой прожившие вместе не один десяток лет. Поинтересовавшись происходящим Внезапно подлетел какой-то ненормальный на низкой-низкой Феррари, остановился в сантиметрах пяти от пандуса, чуть не сшибив несколько человек, и выпустил из себя накаченного молодого человека, который бесцеремонно расталкивая всех направился ко входу в магазин. Все-таки велика сила человеческой инерции, люди ворчали, огрызались, но пропускали. А тот пер уверенно, как положено одному из хозяев жизни. Чмо. Однако при взгляде на него поневоле появляется чувство ущербности, чем он и пользуется. Видимо его магия подействовала и на охранника постольку поскольку он спокойно прошел в магазин.
   Толпа немного волновалась: кто-то кого-то спрашивал по скольку штук в одне руки будут давать, и чего будут давать. Обсуждались вечные вопросы. Мучающие народ еще со времен Герцена: кто виноват и что делать? Мне самому это было интересно и я постарался ввинтиться в толпу поглубже. На таких импровизированных митингах, всегда узнаешь много интересного о правительстве, о сложившейся ситуации в целом и в частности, о ближайших планах на будущее, но больше всего узнаешь, конечно о себе. Причем такие факты, о которых никогда бы не подумал. Всем подробно и с вкусом расскажут о твоих привычках, начиная от сексуальных и конча пристрастиями в еде; узнаешь много интересного о своих родственниках и о их противоестественной связи между собой и животным миром. Я протискивался вперед слушая, а вернее выслушивая.
   Я подобрался поближе когда дверь открылась и выпустила крутого, нагруженного пакетами с самыми обычными продуктами, макаронами, тушенкой, спичками. В наших
   Настроение толпы очень переменчивая вещь, вот и сейчас она как дворовая собака почувствовала что шагающий навстречу пешеход, чувствует себя не очень уверенно, и гавкнула наугад. Ага! Пешеход вздрогнул, от него запахло еще не страшным страхом, а таким, который сродни удивлении-изумлению-испугу, как эта шавка на меня гавкнуть посмела. Но тут можно не торопясь зарычать, вроде пока не сильно угрожая, если не обратит внимания, то наплевать, можно снова свалиться на бок, высунув язык и выжидая следующего гражданина. Но этот повел себя предсказуемо, он остановился и излучая фальшивую уверенность, попытался громким голосом заставить дворнягу отступить. Дворняга оскалила зубы и зарычала уже серьезно - человек, внутренне перепугавшись, все еще пытается изобразить из себя царя зверей, но страх так и прет из всех пор. Толпа угрожающе качнулась вперед, крутой качнулся назад. Сделав глупую попытку войти обратно в магазин. Протянулись несколько рук, вцепившиеся в одежду и рванувшие его в круговорот истеричных воплей, нечеловеческих морд и всплеска дикой ярости. Раздавались крики, хеканье, глухие удары, потом тонкий заячий вопль и толпа качнулась туда - сюда. Каждому хотелось посмотреть и скорее смотаться отсюда, пока именно его не привлекли за что-то ужасное, случившееся там, где метались страшные выкрики и откуда торопились выбраться оказавшиеся поблизости и уже видевшие "это" люди.
   Я такой же как все, только немного умнее, или, могут сказать, трусливее, поэтому я сразу постарался выбраться из возникшего противотечения и направился к углу здания, перехватывая, только что выглянувшую из-за угла старушку:
   - Куда вы меня тащите? - негромко возмутилась она, с простым человеческим любопытством оглядываясь на гомонившую толпу.
   - Потом объясню, сквозь зубы процедил я, увлекая старушку за собой, но она однако воспротивилась.
   - Нет, но может быть Вы мне все-таки объясните!? В конце концов, я не думаю, что похожа на собачку, которую тащат за собой...
   Я не знаю кто вызвал милицию: охрана в магазине, или добрые обыватели, наблюдающие за происшедшим из окна и решившие выполнить свой гражданский долг и вложить всех - но патруль приехал очень вовремя. Вывалившиеся из машин обезличенные люди в форме, открыли предупредительный огонь в воздух, а в толпу опять полетели гранаты со слезоточивым газом. Толпа охнула, заворчала, закричала разными голосами и качнулась в разные стороны. Мы с бабулей застыли в отдалении, не успев скрыться за углом. Может быть я не прав, но у меня сложилось ощущение, что целью приехавших ментов был не арест и не желание разобраться в происходящем, а элементарный разгон несанкционированного сборища. Дождавшись пока толпа не распалась сначала на небольшие кучки, а потом на отдельные личнсоти, которых уже можно было с трудом называть людьми. Мы стояли и смотрели как зачарованные, на проносящихся мимо растрепанных существ, которых, правда с трудом, уже можно было узнать за людей.
   Около магазина осталось одинокое истерзанное тело с порванными и рассыпавшимися пакетами, шевелимыми легким ветерком. Почти тут же подъехал 66 газик, куда закинули тело. Менты стали заинтересованно оглядываться вокруг, видимо теперь пытаясь взять преступников. На их тяжелую долю выпало подбирать чихающих и кашляющих от милицейского газа людей. Заметив указывающий в нашу сторону жест я инстинктивно оглянулся, пытаясь выяснить в кого так упорно тычут пальцем, но почувствовал как меня с неожиданной силой утягивает во двор бабулька.
   Проковыляли через двор, причем бабуля практически не шла, а ехала на мне. Запыхавшись мы ввалились в двери джипера и застыли, как оказалось очень во время. На углу того дома показалось двое в форме. Внимательно оглядев пустой двор, они направились прямо к нам, дергая железные двери закрытых подъездов. Не дойдя не много до подъезда, около которого стояла наша машина они остановились, о чем то потрындели по рации, развернулись и отправились обратно. Мы, с опаской посмотрев на уходящих ментов, улыбнулись посмотрев друг на друга, а потом в голос заржали. Вернее ржал один я, а бабуля тоненько подхихикивала.
   В этот день мы не решились сходить в магазин, зато я познакомился с её внуком.
   ***
   - Проходи Вадик, не стесняйся, - и она подтолкнула меня в спину.
   Я в нерешительности замер, не зная как бы половчее объяснить человеку, что я терпеть не могу, когда меня называют Вадиком, что я вообще то Вадим. Так ничего и не придумав, я переступил порог жилища и застыл с раскрытым ртом.
   Когда я был пацаном, я мечтал жить именно в такой квартире. Прихожая сверкала вытянутыми африканскими масками, фотками людей на самых разнообразных широтах нашего мира, чудными копьями, опознанными мной австралийскими бумерангами, бола, чьи то рога, не знаю чьи, но явно не лосиные. Оторопело уставившись на все это великолепие, я застыл как соляной столб или жена Лота. Засмотревшись я протянул руку, чтобы пощупать висевшую в холле - прихожей катану, как голос за моей спиной произнес:
   - Конечно настоящая, - причем по голосу чувствовалось, что человек улыбается.
   Я резко повернулся, отдергивая руку и готовясь встретить насмешливый взгляд и... промахнулся. Для того чтобы встретиться глазами, мне надо либо посмотреть вниз либо присесть на корточки. Сидящий передо мной человек не похож на урода, хорошо выглядит, выбрит, благоухает дорогим мужским парфюмом, почему дорогим, да потому что дешевым Шипром в таком месте вонять просто не может. Я с хорошо запрятанным любопытством осматриваю удобно устроившуюся в инвалидной коляске фигуру. Вот оно что! Хотя в принципе я так и думал, если человек отправил в магазин, да что там отправил, взвалил все хлопоты на плечи своей старой бабушки, то он либо законченный негодяй либо инвалид. Правда неизвестно что хуже, но он оказался инвалидом. Уже после, когда мы пили чай с сушками, я понял, что незаметно выложил все, практически ничего не узнав о встретившихся мне людях. Мало того, я еще и рассказал о непростых отношениях с Натой, о своей дебильной работе, об убийстве, да обо всем. О внуке я узнал только что зовут его Сергей и что травма у него не врожденная, а приобретенная. Что-то связанное с кавказом, с горами, с альпинистами. Сергей кратенько остановился на этом и закруглился, резко обрубив:
   - Все! Хватит! - и с извиняющей улыбкой добавил, - просто мне не очень охота об этом вспоминать.
   Я понимающе качнул головой и отложил свое жгучее любопытство немного в сторону, с дальним прицелом достать его обратно при малейшей возможности.
   Попив чаю и простившись - я отправился к себе домой.
   ***
   Пробежавшись пустыми улицами, со сравнительно небольшим потоком машин, я зашел в квартиру, отряхнув обувь и аккуратно повесил куртку на вешалку. Секунду постоял в прихожей, рассматривая свое отражение в старом зеркале с облупившейся амальгамой, а потом решительно направился в сторону комнат, занимаемых баб Любой. Двери были закрыты и на них налеплена маленькая бумажка с синей печатью, но скажите: кого это когда останавливало? Я постоял секунду в нерешительности, потом с мыслью: "все равно на алкаша подумают" - вскрыл дверь. Не подумайте ничего плохого, просто баб Люба хранила у меня свой комплект запасных ключей, с тех пор как потерял свои в супермаркете. Так что в квартиру я попал без взлома, слегка только подцепив ножичком край бумажки, чтобы была возможность приклеить её обратно.
   Обошел первую комнату, вторую. Зная аккуратность бабы Любы, бывшей заслуженной учительницы и неоднократно бывая у неё в гостях, помогая по хозяйству и распивая чаи с разными вкусностями, я неожидал такого разгрома. По внешнему виду было похоже, будто в комнатах отдыхал взвод омоновцев, причем место для отдыха они оспаривали у отдыхающих же азербайджанцев, не тех, которых сослали торговать в Россию, а бойцов прошедших Черный Январь и Нагорный Карабах. Похоже было, что они не слабо повеселились, разбивая посуду, ломая мебель и используя комнаты в качестве общественных туалетов. Побыв там всего секунду, я пулей вылетел обратно, перехватывая воздух широко открытым ртом и вытирая заслезившиеся глаза. Причем я совершенно точно знал, что приехавшие по вызову, заглянули и мухой вылетели обратно, только опечатав дверь. Со стороны кухни раздались шаги:
   - Ну что, - спросил грустный и трезвый сосед.
   Я ничего не ответил, жестом предложив ему пройти и полюбоваться. Тот зашел, было слышно, как он спокойно ходит по комнате - переворачивает стулья, видимо ставя их на свои места. Минут через пять он вышел и тут же прикурил сигарету, жадно пыхая огоньком.
   - Я думаю, что там все надо прибрать, а то вонять будет очень сильно, - рассудительно сказал он.
   Я согласно кивнул. Найдя у себя в вещах респиратор и тонкие резиновые перчатки, присоединился к вовсю шебурщащему соседу. Я бы рад соврать, что делал это только потому, что хотел помочь человеку и выполнить свою часть работы, но не буду. Все элементарно, я все больше ощущал себя натуральным мародером, который шарится по чужой квартире с целью поживится чем либо, и давать возможность другому человеку, чтобы он нашел и прибрал себе что-то особенно ценное - мне не хотелось. Счастье, что этот послушный и деловитый мужичок ничуть не походил на скандального алкаша, проживавшего здесь все это время. Смерть жены, да и бабушки, на него сильно подействовала. По крайней мере он раскопал залежи продуктов, некоторые, судя по этикеткам лежали чуть ли не с окончания второй мировой и бабы Любину заначку в две штуки бакинских, которые честно отдал мне, а я их уже разделил поровну: ему восемьсот и мне тыщудвести. Так он благодарил меня чуть ли не со слезами на глазах.
   ***
   На следующее утро я снова отправился на работу. Люди относились друг к другу все хуже и хуже, я ехал в вагоне, где из-за неуступленного места возникла драка. Вывалившись на своей остановке, я быстро пробежал по занесенным улицам. Странно было еще и то, что машин в городе стало как-будто меньше, что для Москвы с её обычными пробками было чудом. Я пробежался по заметенным улицам, проскочил в проходную, выслушав о себе много новой информации. Забрался без лифта на свой последний этаж, бегом и всего с одной остановкой и внезапно остановился. Дверь в контору была приоткрыта и там вдалеке горел свет. Расправив дубинку, я легонько толкнул дверь, и шагнул в легкий полумрак темной прихожей. Шуршал лазерник, гудели лампы дневного света, кабинет Максима был открыт. Я резко шагнул вперед, занося руку для удара...
   - Здравствуй, Влад, - сказала Т.С., посмотрев на меня поверх очков. Вид у неё был очень мирный, несмотря на небольшой никелированный пистолетик, который мне постоянно хочется назвать браунингом.
   Я сначала подумала чужие ломятся, а потом присмотрелась - ты идешь.
   - Здравствуйте, Тамара Степановна, - проговорил я, пряча руку с дубинкой за спиной, как нашкодивший пацан, пойманный учительницей на месте преступления: разбитого окна или еще чего-нибудь страшного. - А думал здесь никого нет.
   - Да я тоже так думала, благодушно улыбается она в ответ. - Ты что то хотел, влад?
   - Вообще то по сети на халяву полазить, - немного помялся я, - а то наше телевидение...
   Договаривать не потребовалось, Т.С. согласно кивает головой и, не выпуская из рук пистолетика, говорит:
   - Вадим, я бы хотела тебя попросит помочь мне, а то без помощи мне придется провозиться здесь до поздней ночи, а в нынешнее время это не совсем безопасно. Мне ничего не остается, как только согласиться. Вдвоем дело явно идет веселее. Т.С. просматривает какие то бумаги, деля их на две неровные кучки. Ту что поменьше, она убирает в большую хозяйственную сумку, так называемую "мечту оккупанта", большей же половиной я кормлю шредер, который довольно урчит, получая очередную порцию кормежки. Я конечно молчу, но больно уж это похоже на уничтожение улик в какой-нибудь шпиёнской детективе. Дальше больше, с вежливой улыбкой она просит скопировать такие то и такие то разделы на внешний жесткий диск. 250 гигов заполняются за три часа, после чего тем же рекомендательным голосом мне советую включить форматирование или что-нибудь такое, после чего снять инфор мацию с машин не будет представляться возможным.
   Я делаю все это сам не понимая, почему подчиняюсь этой кобре, которую я всю жизнь считал за милую доверчивую женщину. Однако общая работа захватывает и я начинаю считать себя чуть ли не заговорщиком. Открутив по ее просьбе отформатированные винты, я прикручиваю на их место новые и включаю их для проверки, идет зашгрузка экспихи, япробегаю по каталогам. Судя по названиям папок, наша контора занимается именно тем, что написано в её названии, попадаются папки с порно, с фотографиями, с ненужными книжками и информациями, кое где стоит контра на паре компов линейка. То есть компьютерный парк становится похожим весь на мой компьютер. Пока я тестирую это безобразие, Т.С. курочит молотком вынутые винты. Вот и вечер незаметно подобрался, - бодрым голосом говорит она, оценивающе глядя на меня.
   - Надеюсь меня, как последнего свидетеля ликвидировать здесь не собираются, - шучу я, а сам чувствую, что фраза шутливо то и не прозвучала.
   - Что ты Вадим, что-ты, - по доброму говорит Т.С. - зачем ты так?
   Выстрел, сквозь карман звучит негромко, да наверно громко такие пистолеты и не стреляют. Я падаю за стол цепляясь за рубильник и выключая свет в комнатах, только светятся мониторы компов, подключенных к беспеебойникам. Пинаю со всей силы урну с мусором, которая загремев катится в противоположный от меня угол, я же кидаюсь в сторону комнаты приема пищи.
   - Вадик, ну что ж ты мальчик мой. Мы просто не поняли друг друга, - голос добрый и сочувствующий, такому голосу хочется довериться. Два выстрела в разные углы комнаты, включается свет, дальше картина репина приплыли.
   Около выключателя стоит Т.С. со своими маленьким, но опасным пистолетиком, а в дверях стоит мужчина средних лет работающий у нас охранником в корпусе с пистолетом в руках, которого по службе у него быть не должно. Они стреляют друг в друга практически одновременно, ну и попадают, я же чувствую себя зрителем на ковбойском сеансе с клинтом иствудом. Стараясь не попадаться на их мертвые глаза, я откидываю, носком кроссовки пистолет охранника, а потом забираю пистолетик Т.С. Она еще жива, по крайней мере в груди клокочет и она явно пытается сказать мне гадость. Я гуманист, поэтому я не пристреливаю её и не вызываю скорую, а просто оставляю её умирать на полу. Собранные нами сумки и беру с собой, беру электронный ключ охранника беру оба пистолета, забираю запасные обоймы, наручники, подвешенную дубинку, но потом, опомнившись аккуратно рассовываю все это обратно. Конечно какой-нибудь крутой мачо назовет меня дураком, но на самом то деле я знаю что был бы дураком, если бы забрал все это богатство себе.
   Резоны же мои просты. Как показывают последние события мир, пока неявно, но катится в тар-тарары. В связи с этим Т.С. пришла подчистить хвосты на своей работе, сама или по приказу - это другой вопрос, меня это не очень интересует (как и то кем же оказалась милая женщина поившая меня чаем). Тут же явился человек, которому поручили её ликвидировать, а может не её, а любого, кто залез в контору. По любому он должен отчитаться своему начальству, что же делает начальство не получив подтверждения об исполнении? Оно посылает специалистов проверить поступивший сигнал. Люди в черном, приехавшие по вызову обнаруживают два застреленных тела, при которых нет никакого оружия, дальше вывод очевиден. Третьего, собравшего все железки будут искать, в первую очередь перебирая преимущественно мужчин, что правильно. Обычная женщина вряд ли бы стала собирать оружие, а с воплем кинулась бы отсюда куда глаза глядят.
   Дальше хуже будет, пусть даже никакие спецы не приезжают, а все это домашние разборки в стиле Агаты Кристи и ее мисс Марпл, то есть просто сошлись дяденька с тетенькой. Поубивали друг друга и все. На этом затихло, хотя я в это не верю. Но пусть настоящий мачо решит, что он может справится с деморализованными, но вполне боеспособными спецслужбами, пусть он решает, что если у него будут два этих пистолета, то ему сам черт не брат и он может победить всех и вся. Ну что ж, готов признать, я не такой, и мне очень бы хотелось посмотреть, на такого чмо, сори мачо, в обыденной ситуации, когда он допустим пытается защитить себя в станции метрополитена, стараясь удержать толпу прущую на него. Пистолет, при всем своем военном назначении сугубо специфическая штуковина. С ней хорошо охотиться на таких же как ты придурков в темных коридорах, в закрытых помещениях, где использовать другое оружие просто нельзя. Или используется как сугубо пугательное оружие. Ну вы сами себе представьте, как на вас прет толпа, а вы вооружены маленьким, да пусть и большим пистолетом и у вас есть десять - двенадцать выстрелов. Меня интересует первое, успеете ли вы сделать из него все двенадцать выстрелов?; и второе, если успеете. Что вы будете делать потом? Ил вы рассчитываете, что толпа испугается и побежит? Так вы тут окажетесь явно неправы, толпа имеет общий разум и если отдельные человечки хотят жить, то их мнение толпе не интересно. Поэтому она просто захлестнет вас, прожует и выплюнет окровавленные остатки. Конечно если толпе противостоит группа людей вооруженных и главное умеющих этим оружием пользоваться, то о результатах можно поспорить. Но ведь мачи не задумываются об этом, ведь у них есть оружие и они самые крутые. Одному человеку оружие дает чувство ложной защищенности, он начинает чувствовать себе более уверенно, скорее даже самоуверенно, добавил бы я, появляется чувство ложного превосходства и он обязательно попадает в ловушку собственной силы.
   Также хочу обратить ваше внимание на следующий аспект. Службы охраны порядка. Несмотря на наступающий бардак они все еще действуют и в некоторых случаях более успешно, чем раньше. Кстати обратите внимание, несмотря на кое-какую выручку. А может и благодаря ей, они действуют экипажами минимум по три человека. Причем неизвестно. Что больше пкгает толпу: оружие, или общая форма. Так вот, милиция действует очень жестко. Уж в этом я успел убедиться. А теперь, скажите мне, будет ли она с вами нянчится если найдет у вас в кармане пистолет, пусть даже с подписанной сегодняшним числом запиской, что "Я нашел этот пистоле десять минут назад и несу сдавать в ближайшее отделение милиции". То, что прокатывало в мироне время, не прокатит в полувоенное. Сейчас уже по моему всем становится ясно: есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы. Так что пусть пистолеты подбирают мачи, а я подожду либо пока все не наладится, либо окончательно не пойдет вразнос.
   И вообще, проще сказать так, я пока не чувствую себя достаточно сильным, чтобы носить огнестрел.
   Такие мысли пронеслись у меня в голове, пока я принимал решение. Решив оставить оружие, я все-таки забрал сумки и электронный ключ охранника. Бегом сбежав вниз, я забежал на второй этаж и бросил сумки в ближайший кабинет, открывшийся карточкой охранника. Пробегая через пустую проходную, бросил ключ в ящик стола, будто их человек элементарно забыл его. А что? С каждым может случиться.
   Трамваев, как и маршруток, ждать было бесполезно. Они еще ходили по большим улицам и проспектам, но в маленькие ответвления больше не сворачивали. Быстрым шагом, спешащего по своим делам человека, которого ничего не касается, я направился к станции метро и вдруг остановился. Мысль посетившая меня была такой дебильной и настолько отдавала Кащенко, что я на секунду улыбнулся, а вдруг помершая не до конца Т.С. сумеет рассказать приехавшим про меня?
   Я аж захолодел, мое воображение заработало на полную. А вдруг она кровавыми пальцами, собирая в кулак последние силы, напишет мое имя на стене. Секунду постояв и пережидая пока успокоится бьющееся как рыба на льду сердце я решил, что это уже паранойя.
   Я победил себя и пошел дальше, но внутренне пообещал себе не оставлять после себя таких явных следов. Именно тогда во мне созрела готовность убивать.
   ***
   Вечер, неторопясь иду к метро. На картонке лежит зарывшись в тряпье давешний пацан, просивший у меня милостыню вместе с мамкой и сестрой несколько дней назад. Он еще пытался петь русскую песнб коверкая её на свой азиатский манер. Мамки нет, сестры нет. Достаю из кармана мелкую монету и кидаю её в его сторону. не попадаю в коробку из под обуви и она звякая и бренькая подпрыгивает по обледенелому асфальту. Пацан лежит не реагируя. Странно, эти реагирую на звон медяка за квартал от себя. Это как голуби: стоит начать кормить одного, через секунду их до едрени фени. Удивляясь себе, нагибаюсь и осторожно трогаю мальчишку. Холодный, как... лед. Но вроде дышит. Проклиная все на свете, пацана, его родителей, среднюю Азию, себя в конце концов, бегу в сторону ближайшего тепла, то есть метро. Запах у него еще тот, но не совсем бомжацкий. Дотаскиваю его до метро, сажаю в уголке, потом бегу в ростикс (котоый работает. Пока работает.) и покупаю бутылку фанты, куриный шашлык. Початок кукурузы. Позади какой-то инцидент. Продавец кому то кинул в морду заказ, покупатель ответил. Благодаря охраннику и другим продавцам инцидент улажен на удивление быстро.
   - Извините его, - застенчиво говорит девчушка продавец, оценив мой взгляд, - сегодня просто тяжелый день, вот он и сорвался.
   Я нейтрально пожимаю плечами6
   - Бывает...
   Забираю свой заказ и бегу обратно - отдаю все пацану. Пока он жадно давится приобретенным, пытаюсь вызвать скорую. Таковы все люди. Им абсолютно насрать на все и на всех, но если они приняли в ком-то участие, то непременно хотят, чтобы окружающие это оценили и спасенный выжил и чтобы вспоминал его хорошими словами. Пристроив пацаны в хорошие руки измученной бригады скорой помощи, спешу дальше.
   Снова проклятая подземка. Возвращаюсь поздновато и если на станции метро еще пока безопасно, то в переходах уже нет. Вон стайка неизвестно кого бьет эмо, второе стоит и плачет. Быстренько пролетаем группу и заваливаем в тепло станции. На последнюю наличность я этого чуда накормил, остальные на карточке и в баксах. Ну что ж, всякое доброе дело наказуемо, таков закон.
   ***
   Обратная дорога выматывает подчистую.
   Слава богу, что поезда ходят. Станция метро все больше похожа на импортную подземку в рабочем квартале. В бытность свою стьюдентом, я ездил к америкозам на студпрактику и однажды утром решил доехать на тамошней подземке как раз из такого района. Уехал достаточно быстро, но эта толпа, когда все стоят как в одну большую очередь, причем повсюду и слева с справа и спереди и сзади. Именно тогда я прочувствовал выражение яблоку негде упасть". Море голов, люди прут с обеих сторон и со входа и с выхода. Движение как в Москве по садовому кольцу в час пробок. Все стоят уткнувшись друг другу в затылок. Подъезжает поезд, открываются двери, оттуда практически никто не выходит, заходит часть народу, вагон закрывает двери и двигается дальше. Очередь продвигается чуть-чуть вперед, если попал, то обратно уже не выйдешь. И нигеры. Так вот, у нас почти совсем не так.
   Уэтер, уэтер и поезда показалась вдали, потихоньку замедляя ход. Вот он наконец останавливается и все рвутся вперед, а из вагона все рвутся на волю. Здоровенный лось в бандане расталкивает толпу, торопясь встать ближе к открывшимся дверям, попутно задвигая внутрь только что выползших пассажиров. Небольшая ротация и я почти около самых дверей, но не успеваю. Кто-то позади матерится, судя по употребляемым идиомам и словосочетаниям, опыт у него в этом деле большой. Поезд уезжает, я с трудом удерживаю равновесие. Проходит минут пятнадцать - поезда нет, но вот опять свет в конце тоннеля. Толпа заволновалась, все понимают, что влезут не все, это и сыграло свою роль в дальнейшем. Задние ряды надавили и предние посыпались под колеса подходящего поезда. Я вижу как люди сваливаются прямо на пути, кто-то пытается выскочить и его заминает между вагонами и перроном, кто-то успевает только встать на пути поезда, но так удачно. Что его тело выкидывает в ждущую посадки толпу. Толпа раздается в разные стороны, люди оказавшиеся на краю начинают валиться вниз.
   Меня толкают под колеса как и многих рядом. У меня есть привычка, стараться садиться в первый вагон, возможно это меня и спасло. Есть понятие люди, и есть понятие толпа. Эти два понятия не пересекаются, по моему глубокому убеждению. Людей можно уговорить, переубедить воздействовать на них, воззвать к их совести. На толпу - воздействовать практически невозможно. И это не тот паренек с диким взглядом толкнул меня, меня толкнула толпа, где все по отдельности милые доверчивые люди.
   Произошло все моментально, какие то доли секунды, мне нужно дольше рассказывать, чем это заняло времени. Поезд как раз въезжал на станцию, вернее в туннеле появился яркий свет, когда толпа позади меня заволновалась и выплеснулась, выдавив лишнее, как газировку из под крышки. Все неплохо, но в лишнее попал и я. Я почувствовал как меня толкают все ближе и ближе к краю. Вдоль перрона слышалась ругань, отдельные выкрики, но все торопились, такая скопившаяся пробка людей под землей, я свалился вниз, но даже не стал пробовать выбраться на перрон. Во первых некуда, люди сверху продолжали сыпаться, а во-вторых каким бы ты не был быстрым и тренированным, как бы медленно, как тебе кажется не двигался поезд, шансов, что ты успеешь выскочить - ноль. Я упал в проем между рельсами, как специально рассчитанный, чтобы поместится человеку и прикрыл голову руками. Мне очень хотелось посмотреть на девушку упавшую чуть впереди меня, но я решил, что свое здоровье дороже, тем более, что эта дурра тоже пыталась выползти. У нее был шанс просто убежать от поезда, отметка остановки первого вагона торчала чуть впереди её. Если бы ее не было, тоя скорее всего так бы и поступил. Поезд пронесся не останавливаясь, чувствуя над собо горячий ветер, с запахом стали и масла, я изо всех сил вжимался в пол и благодарил умершую впереди девицу. Если б не она, то я побежал бы вперед... додумывать было страшно и я постарался забыть об этом. На людей все это повлияло тоже достаточно сильно, все кто находился на станции выплеснулись наружу. Сколько то было затоптано, сколько то покалечено - меня это не касалось. Не торопясь я встал, машинально отряхивая с куртки кусочки ткани, мяса и капли крови. Стараясь не законтачиться на токоведущие части рельс, я прошел чуть вперед и по лесенке поднялся на перрон. Подсознательно я ожидал чего то подобного, по крайней мере я успел достаточно абстрагироваться, чтобы спокойнее встретить открывшееся мне зрелище.
   Ну и работы уборщицам привалило, - машинально подумал я и порадовался, что все это достанется убирать не мне.
   Перешагнул почти целого солидного дядечку, с портфелем, но без головы. Старательно обходя его по краю расплывшейся кровавой лужи. Скорей всего он пытался помочь подняться девушке, судя по её рукам в его руках, больше правда ничего не было. Я не стал присматриваться к оставшемуся мусору, тем более раздался гудок и из тоннеля выскочил еще один поезд.
   Вряд ли соображая, что делаю, я поднял руку, голосуя как на шоссе. Толстый дядька в неопрятной форме машиниста, остановился около меня. Все ничего, но он умудрялся что-то жрать, смачно откусывая огромные куски от какого то бутерброда сделанного из целой булки. Открывается дверь, доносится милый женский голос из прошлого: "Станция ...", я захожу в не очень полный вагон, любопытнее пассажиры, прилипнув к стеклам шумно обсуждают увиденное завидев меня они все дружно замолкают, я криво улыбаюсь в ответ и наваливаюсь спиной на надпись "не прислоняться".
   - Следующая станция..., - объявляет тот же голос и мы трогаемся. Хотя бы здесь. Я рассчитываю доехать без приключений, но видимо не судьба.
   ***
   Комфортно устроившись один на большом диване. Вернее народу было достаточно, но со мной никто не хотел садиться, поэтому в скором времени я почувствовал себя бомжом, с которым брезгают садиться добропорядочные граждане. Видимо я немного прикемарил, поскольку не увидел начало пожара.
   Проснулся я от дик их криков пожар. Люди носятся по вагону, пытаясь выбраться из душегубки. Вагон полон дыма но пламени пока не видать. Пожар в поезде метро это страшное дело. Кто-то открывает окна, кто-то просто вопит.
   Я бью запаниковавшего юнца, который расталкивает всех и тянется к рычагу стоп крана. Вот этого делать не рекомендуется, он просто не представляет себе, что значит очутится посередине между станциями, куда пойдет огонь. А куда пойдет дым? Сейчас все делается из ядовитых синтетических материалов, которые просто отравят тебя, да и если все обойдется, то топать пешком в полной темноте до ближайшей станции - удовольствие не большое. А если с тобой женщины и дети. Нетушки, гораздо легче потерпеть пять минут, за которые поезд пролетит расстояние до следующей станции, и только уже там, организовано эвакуироваться.
   Ну это я так думал, что организовано, на самом деле как обычно все разом ломанулись на выход, а поезд остался стоять на путях.
   От трех вокзалов домой я пошел пешком, стараясь держаться стен домов и темных углов, на фоне которых меня поменьше видно. Пару раз я останавливался, пропуская достаточно большие группы людей, возбужденно переговаривающихся и направляющихся куда-то поздним вечером. Обычных пешеходов, а тем более женщин и детей на улицах не попадалось.
   ***
   Домой я добрался часа к десяти, тихо шваркнул ботами у порога, стараясь никого не разбудить, и направился в ванную, где стянул с себя перепачканную кровью одежду. Включил колонку, вымылся, и замотанный полотенцем направился на кухню. Соорудив пару здоровенных бутербродов и налив кружку сладкого чая, я уставился в экран большого цветного советского телевизора, но уже с пультом ду, стоявшего здесь с незапамятных времен.
   По телевизору крутили повторы новогодней ночи, старые смешные комедии и редко-редко новости. Такое ощущении, что вернулось старое доброе Советское время, только лебединого озера по телеку не хватает. Пробежавшись по этой жвачке и не зацепившись ни за что взглядом, я в последний момент успеваю снять палец с пульта. Выныривает президент, причем у меня такое ощущение, что идет повтор новогоднего обращения. Так же через э-э-э, так же уставившись профессионально честно подозрительным взглядом в верхний угол камеры, выступает САМ! Только смысл его речи далек от поздравлений, но заставляет меня снова схватиться за пульт и увеличит громкость до упора. Президент говорит о бедствии, которое постигло не только нас, а все страны мира. Он говорит, что наша великая страна успешно борется с пандемией и с уверенностью смотрит в будущее, которое уготовило для нашего народа великий путь и великую судьбу. Упоминает о многих сошедших с ума. Говорит о возможности ввода войск на улицы крупных городов, в частности Москвы. Говорит о необходимости соблюдать спокойствие. О полевых врачебных пунктах обследования людей, на предмет заболевания.
   Профессионал! Сказано много, но конкретика только в мелочах. О причинах, способах заражения, вакцинации, успешных опытах борьбы - ничего конкретного.
   Несмотря на то что перегруженный сегодняшними событиями мозг ничего не понял, я тщательно записал место сбора, еще какие-то необходимые вещи и отправился спать.
  

Глава третья.

   Утром меня разбудил сосед. Он вежливо, но решительно молотился ко мне в двери. И скорей всего ногами.
   - Слышь Влад, вчера по телеку обращение президента крутили, типа все на прививку, в пункты сбора и все-такое. Я собираюсь, а ты сам то пойдешь?
   Я задумался. Если до этого вопроса у меня дополнительных мыслей в башке не возникало, то теперь любое действие предполагало многовариантность.
   - Подожди немного, я хоть оденусь.
   - Лады, я пока перекусить соображу.
   Я натянул спортивные штаны и полез умываться. Одежда сваленная кучей в ванну, воняла.
   - Видимо придется выкинуть, - мелькнула мысль, - отстирать такое невозможно. Да и не хочется. Больше по привычке, нежели по необходимости, почистил зубы и пошваркал бритвой по морде лица. Вышел из ванной и направился на кухню, где бренчал посудой алкаш. На столе был накрыт завтрак, в представлении соседа: бутылка Беленькой, кусок колбасы, сомнительного происхождения, банка морской капусты, полбуханки подчерствевшего порезанного на куски хлеба и сковорода жаренных с тушенкой макарон. Судя по всему он залез в мои пакеты, притащенные с прошлого культпохода в маркет и небрежно брошенные в углу.
   Налив себе и мне рюмочку, сосед поднял и грустно сказал:
   - Будем. - после чего лихо замахнул посудинку.
   Немного отпив, я ехидно спросил:
   - Что, действует? - кивая на бутылку.
   - Неа, - так же грустно протянул он.
   - А зачем же тогда достал? - заинтересованно спросил я.
   - А как же по другому?! - искренне удивился он.
   Ответ поставил меня в тупик. Я посмотрел на него, но уже не как на алкаша, а как на почти пожилого мужчину, который вряд ли ждет от жизни что-то нового и тем более хорошего, и которому водка, да сварливая жена - алкашка давала иллюзию цели в жизни и вдруг все: жена умерла, водка не действует. А сам он очутился в незнакомом пугающем мире от которого невозможно убежать в мир пьяных грез. Мне стало неудобно. Я начал энергичнее тыкать вилкой в макароны, пока Виктор Петрович (я с трудом вспомнил его имя отчество) разливал по второй.
   Звонок в дверь, я отбрасываю жевания и застываю на половине жевка.
   - Ты кого-нибудь ждешь? - тихо спросил я Петровича.
   Тот отрицательно помотал головой. Я тихонько поднялся, взял дубинку и направился к двери.
   - Кто?! - громко спросил я.
   - День добрый, Влад! Это Вера Сергеевна.
   - Какая еще Вера Сергеевна, - переспросил я. В коридоре показался Петрович, вооруженный старым мясным топориком с ручкой, обмотанной изолентой.
   - Вера Сергеевна! Вы, Влад, мне еще любезно помогли вещи до квартиры дотащить.
   Ффух. Это ж бабуля - шумахерша. Я загремел запорами, впуская еще одно действующее лицо. Петрович испарился на кухню.
   - Проходите, раздевайтесь, - проговорил я, впуская бабулю, в заснеженном пальто, в прихожую.
   Та привычным движение повесила верхнюю одежду на крючок и проговорила очень непринужденно:
   - А вы знаете Влад, на улице начался такой снегопад.
   - Проходите на кухню, чаю с нами попьете, - радушным тоном проговорил я.
   Сообразив, что указываю дорогу с помощью дубинки, я смутился и быстро спрятал её за спину. Бабуля сделала вид, что ничего такого не заметила.
   Мы прошли на кухню, где уже вовсю старался Петрович. Он достал чистую рюмочку и, видимо специально для бабули, чистую тарелку под макароны. Усевшись за стол бабуля пытливо оглядела нас, Петрович, спохватившись, плеснул её полстопочки, потом смутился и покраснел. Бабуля взяла стопку и сказала звучным голосом:
   - Ну что ж. За знакомство! - и лихо опрокинула водочку в себя.
   Мы торопливо повторили.
   - Давайте знакомится. Меня зовут Вера Сергеевна, этого молодого человека, зовут Влад, а Вас? - обратилась она к Петровичу.
   - Витёк, - робко пробормотал тот.
   Потом мы не очень долго, но плодотворно поговорили, даже можно сказать, что заключили пакт о дружбе и взаимопомощи. И, кстати, это он нас переубедил тут же бежать в эвакопункты. В принципе все его мысли совпадали с моими, но более причесанные. Как ни странно, основным оппонентом у Сергея выступал Витёк:
   - Ну ведь, это, как его... в правительстве то тоже не дураки сидят, - втолковывал он Сергею, - они же хучь и козлы, но все равно избранники наши, в смысле народные...
   - Ну и много Вам, Виктор, эти избранники помогли в свое время? - перебивал его сергей.
   - Витек смущался, но от своего не отступал6
   - Ну тгда время такое было, а щас ведь вроде и жизнь налаживается и работягам продыхнуть можно, и народу послабление. Неужто у них совсем совести нет?
   - Вот это Вы точно заметили, - подтвердил довольно кивающий Сергей, - ну вот объясните, зачем вы, лично вы. Собираетесь идти в место эвакуации? Что вам там, медом намазано?
   Витек неопределенно пошевелил плечами:
   - Ну так то оно так, - он все еще не решался открыть свои козыри. - по мне так там лучше должно быть.
   - Чем лучше? - последовал уточняющий вопрос.
   - Чем здесь, - тупой ответ, и наконец более менее связное объяснение:
   - Я мыслю так, народ в этих эвакопунктах соберут, поселят, кормить на халяву будут, больничка опять, заболеть никому не дадут, - и такая мечтательность сквозила в его глазах, что чувствовалось, что либо он мечтал о таком, либо уже находился в подобном "санатории", что он и подтвердил, - я раз под программу красного креста попал, из алкашей нормальных людей делать, значит, пытались. Жрачка три раза в день, да не как собака на помойке, а за столом культурненько, как на нашем заводе в столовке было. По четыре человека за столиком, да за белой скатертью; а на столе! Соль с перцем, да кетчуп с май онезом.
   Он так и произнес майонез раздельно, на два слова. Май онез.
   - Хлеба на столе до отвала, на завтрак кашу давали и масло куском, да еще яйцо вареное. И какао. На обед суп, второе и салат. На ужин тоже по путевому, а по субботам - вскресеньям пироги... - он аж облизнулся и продолжил, - и главное делать ничего не надо.
   - Вообще ничего? - переспросил его внимательно слушающий Сергей.
   - Ну нет, конечно, - застенчиво повел плечами Палыч, - заставляли так по-минимуму. Особенно когда телевизионщики понаедут.
   Тут Витек опять оживился:
   - Прикинь, - уже по свойски обращаясь к изображению на мониторе как к живому человеку, - с утра в душ загонят, заставят вымыться с ног до головы, а потом в мастерские отведут, на станок ставят. я же фрезеровщиком был, - счел необходимым сделать пояснения Витек, - поставят в мастерской, в новом комбезе, в кепке, в очках модных, задание дадут, фигню какую-то сделать и айда, работай. А по мастерской киношников водят; комиссии, да все в костюмах. Потом речи на нашем фоне, все про новые достижения, да человеческие условия, да изменение социальных условий, да новый быт. А иногда. Подойдут заранее дня за три, дадут листочек с бумажкой и выучить заставят. И вот тебе вопросы с разных сторон кидают, а искренне отвечаешь. Им и невдомек, что вопросы то заранее засвечены. За это даже наличку на руки давали. У нас один был, Мишка-десантник, он по пьяному делу всегда из окна выпрыгивал, с четвертого этажа, так у него хорошо получалось смущение изображать. Спросят его како-нить вопрос сподковыркой, а он этак ножкой шаркнет в глаза искоса глянет и Хорош, стервец был. За это и пострадал - выдал он совершенно нелогичное заключение.
   - А вас что, невыгоняли? Вы же тоже примелькиваетесь?
   - Да нет, - простодушно заявил Витек, - нас не трогали. Мы ж в отличие от того же Мишки соображение имеем. Подалье от началсьтва, поближе к поварихе, - подмигнул он нам обоим. Если же на виду сверкаешь, то конечно премий больше, но и шишек гораздо больше валиться. Да и потом, нас всех повыгоняют, новых набирать будут, да пока те в понятия войдут. У нас ведь тоже были такие, которые ни ухом ни рылом. Так им станки включат, они и стоят около них, руками ничего не трогают. А такие как я в середнячках ходили, в передовики не рвались, но и в отстающих не числились. А новеньких набирать, смысл то им какой? Вдруг сопрут чего, а мы контингент известный, проверенный. Люди по два года там сидели, эх мне не повезло, всего ничего побыл.
   Он секунду посмаковал воспоминания и подытожил:
   - Не жизнь была - малина!
   - Вот в чем выражается извечная русская мечта, - то ли шутя, то ли серьезно сказал Сергей, - в сказках по скатерти-самобранки; молочные реки с кисельными берегами; миссии Красного Креста и турецкого полумесяца. В общем про халяву.
   Витек обижено примолк, и я его таки понимаю, он тут душу наизнанку вывернул, про свою голубую мечту поведал, а тут его этак низенько приземляют.
   - А что Вы хотите предложить? - мирно подъедая остывшие макароны по-флотски, спросил я.
   Сергей немного помялся, что было странно для человека, только что активно и с успехом полемизировавшего с нами и глухо произнес:
   - Я предлагаю объединится.
   Заметив, что я собираюсь начать говорить, он вскинул руки в защитном жесте:
   - Я ни в коем случае не требую от вас немедленного ответа, но считаю, что было бы правильным... - тут он замялся, а я с интересом следил как он пытается выкарабкаться и не назвать себя мозгом, а нас руками и ногами.
   - ... что это было бы правильным. Для этого необходимо отовариться в ряде магазинов, список я вам предоставлю.
   Я прервал его:
   - Давайте сделаем так, мы не будем суетиться. Вы предлагаете по максимуму закупиться на случай возможной чрезвычайной ситуации - с этим мы согласны. Второе, я считаю, что все равно надо разведать, что это за пункты эвакуации, и так ли там хорошо, как представляется Виктору. Если нас устроит вариант с эвакопунктами, то мы вас оставим, уж не обессудьте, - я развел руками.
   ***
   В магазине творилось, что то невообразимое. Видимо не один я оказался таким умным в последний момент, одновременно прозрение коснулось сотен людей и все эти сотни ломанулись в магазины. Беспорядков не было, а вернее они начались несколько позже. Поначалу все было более-менее цивильно, огромные очереди, как иногда бывает в дни распродаж или перед большими выходными, когда полмосквы сбегаются закупаться на пикники. Мы подъехали на бабулином вольвешникеи с трудом нашли место для парковки. В течении пятнадцати минут мы тупо катались по рядам. Пока бабуля резким движением не воткнула свою здоровую дуру вместо отъехавшей одиннадцатой, подрезав пару машин, тоже нацелившихся на это место. Вышли из машины, хлопнув дверками. Витктор, или Витек, на что он отзывался с большим удовольствием, чем на Виктора Петровича поддерживал бабулю под локоток, провожая к лифту.
   Магазин бурлил.
   - Это мы вовремя зашли, - медленно произнес я, машинально почесывая в затылке.
   Может тогда попозже заедем, - заискивающе произнес Витек, - ну, потом, когда народ рассосется.
   Он был с самого начала против поездки в супермаркет. Считая, что можно прекрасно обойтись маленькими магазинчиками, в которых привык затовариваться еще в недалеком алкашеском прошлом.
   Потом будет хуже. - сказала. Как отрезала бабуля и мы понуро направились за ней.
   Даже за тележки шла битва, люди толкались , шепотом орали друг на друга, вырывали их из рук, но тем не менее старались оставаться хоть в каких-то рамках. Этому вполне способствовало наличие в магазине охраны, причем не абы какой, а серьезных ребят в бронниках, сферах с укороченными автоматами, причем явно не калашниковыми. Они стояли группами по четверо человек, прикрывая друг друга. В происходящее они не вмешивались, просто наблюдали, хотя пока хватало и этого. Родная же охрана магазина, явно осмелела с появлением этих бойцов, по крайней мере она интенсивно орудовала дубинками, неизвестно откуда взявшимися у секьюрити в официальных костюмах, пытающихся навести порядок. Сумасшествие было настолько явным, что я на секунду остолбенел, люди дрались даже за то, что не представляло вообще никакой практической пользы. В овощном ряду две молодые мамаши с колясками, ругаясь вполголоса, тянули из рук друг друга полураздавленный пакет с редиской, хотя рядом лежали точно такие же пакеты. К ним уже спешили двое охранников, недалеко, с брезгливым интересом посматривал боец, правда, ни во что не вмешиваясь. Еще один мужичок, с заросшим кадыком и одетый, честно говоря, не очень хорошо, стоял около открытого холодильника, вываливал из открытых банок черную икру в ладонь и жадно засовывал её в рот, частью роняя, частью раздавливая на лице. Я поморщился, все ничего, но в этом холодильнике дешевая белковая подделка, впрочем неслышно вынырнувший из-за стеллажа охранник не раздумывая саданул его дубинкой по затылку. Мужик упал лицом в холодильник, не отняв ладонь ото рта. Банки загремели и посыпались наружу, закатываясь под стеллажи. Немного не рассчитавший охранник сделал шаг назад с хищным удовлетворением оглядывая дело своих рук, наступил на покатившуюся банку, нелепо взмахнул руками... потом ногами... и со всей силы приземлился затылком на стеллаж. Два тела оживляли небольшой закуток с селедочными пресервами, искусственной икрой и крепко запаянной, чтоб не воняла, расползающейся скумбрией холодного копчения.
   Все это происходило очень быстро, в течении каких-то минут и смотреть было занимательно, однако бабуля не дала мне возможности стоять с открытым ртом:
   - Чего стоим? - прошипела она нам обоим и глазами показала на две тележки с детьми стоящие без присмотра с другой стороны полета, около которого охранник пытался вразумит переругавшихся мамаш.
   Аккуратно ссадив детей и выложив сумочки и немногие продукты мы быстро присоединились к бабуле.
   - Нам надо разделиться, - озабоченно высказался Виктор, мы с бабулей переглянулись.
   - Он прав, - сказал я, - разделимся и встречаемся в отделе автомелочей около кассы, вряд лли кому сейчас понадобятся автодезодоранты.
   - Ну, я тогда пойду за хлебом, ну и так, по мелочи поковыряю.
  
   С Виктором мы встретились на полпути к месту встречи, его тележка была нагружена под завязку железными банками с тушенкой, стеклянными банками со всякими кашами с мясом, за собой он тянул тележку с ценником, в которой лежала расфасованная по пакетам мука.
   - Вот, - слегка запыхавшись сказал он, - по пути лежала.
   Проследив за моим взглядом, он немного смутился, в тележке между мешочков торчало несколько бутылок водки, причем самой дешевой.
   - Ну дык, как же не отметить, - неловко повел он плечами.
   Я только кивнул и быстро направился в сторону автомелочей. Мы завалились за стеллаж и окаменели. Толстый мужик с красной харей выламывал из рук бабули тележку. Которая как осьминог цеплялась за ручки. Мужик пытался отцепить её, лихорадочно оглядываясь на шипящий сзади женский голос:
   - Да что ты с нею возишься! Стукни легонько, да поехали, а то народ подойдет. Мужик занес было кулак, но потом визгливым шепотом спросил:
   - А если коньки бросит?
   - Раз до сих пор не отцепил, значит старушенция крепкая - выдержит, - прошипело в ответ.
   Заметив нас, мужик застыл и агрессивно спросил:
   - Чё?
   Виктор схватил швабру, а я огнетушитель со стены.
   - Что вы себе позволяете вмешалась дебелая матрона, с трудом протиснувшаяся мимо мужа. Дернула его за рукав, проговорила: "Пойдем от этой лимиты" и они ушли.
   Бабуля трясущимися руками капала себе лекарство, сосредоточенно считая капли.
   - Как Вы ? - озабоченно спросил я.
   Бабуля положила в рот кусочек сахара прикрыла глаза и задышала ровно-ровно:
   - Сейчас. Скоро все пройдет.
   Пока мы стояли в очереди, она немного отошла, по крайней мере начала улыбаться и цвет лица стал не желтым, а чуть розовым. Очередь была огромна. Вот охрана повела человека, который громко матерился - он попытался проскользнуть без очереди. Толстые стояли в соседней, старательно игнорируя нас, лишь иногда кидая презрительные взгляды и готовые вступить в перебранку в любой момент. Постепенно очередь дошла и до нас, измученные девушки на кассах выбивали чеки и постоянно оглядывались на вход, охрана тоже туда поглядывала. Как говорится, жена упала - штирлиц насторожился. В бешеном темпе я швырял пакеты на кассу, девушка, похоже, специально работала очень медленно. Как мне кажется она ждала, когда я начну скандалить, а я только мило улыбался, так, что оскалом сводило губы.
   Дайте еще шесть блоков парламента, - вежливо попросил я.
   Парламента нет, - с вызовом произнесла девченка.
   Тогда некста.
   Тоже нет.
   Петра?
   Тоже нет.
   Хорошо, что есть?
   Есть все, но россыпью.
   Я начинал все больше нервничать, такое ощущение, что девочка специально тянула время. В соседней кассе с упоением ругался толстый.
   Хорошо, я расплачусь, - все еще мирно проговорил я, отпуская бабулю и Виктора с чеком и со всеми телегами, они как раз успевали в средний лифт, поднявшийся из гаража.
   Снимая деньги с карточки, девочка что-то недовольно бурчала себе под нос. Я расписался в чеке и сказал:
   Девушка, пожалуй я согласен, наберите мне шесть блоков россыпью.
   Девчушка задохнулась от возмущения и начала нервно кидать мне в пакет майку сигареты. Я попросил вдогонку:
   И еще шесть пожалуйста, если нет парламента, то любых других.
   Видно только из злости она накидала мне тоненьких воговских палочек, но я не стал возникать - расплатился, пошел к выходу и только сейчас увидел, чего выжидали работники супермаркета. В центральные двери магазина вливались один за другим люди очень похожие на тех бойцов, которые смирно стояли на территории магазина. Впрочем смирно они уже не стояли, вместе с прибывшими они рассекали толпу на несколько частей. Часть прибывших была вооружена щитами и дубинками. В это время по громкой связи рекламу заменил чей-то решительный голос: "Уважаемые покупатели, просьба соблюдать спокойствие. Магазин закрыт. Продукты питания будут выдаваться в соответствии с карточками полученными в пунктах сбора. Прекращается бесконтрольная скупка продуктовых товаров. А теперь прослушайте нормы отпуска некоторых продуктов...". Гул в магазине поднялся просто офигенный, все заговорил разом, кричали разную чушь, кто-то попытался кинуть чем-то в сторону вояк, но мобильные группки, заранее рассредоточенные по залу , мигом пресекли эти нездоровые телодвижения. Командир бойцов, заорал в матюгальник:
   - Всем молчать, по распоряжению правительства все магазины сейчас получили приказ о закрытии на два дня, до полного выяснения обстановки. В крупные магазины направлены вооруженные силы, чтобы взять их под контроль и избежать возникающих случаев мародерства. Сейчас будет оглашен список, и все находящиеся в магазине смогут в соответствии с ним отовариться по двухдневной норме...
   Мне ловить было нечего и я направился к выходу, крепко прижимая к груди пакет с сигаретами. На лифте никто не поднимался, но через витрину я видел как бойцы разворачивают подошедших, которых постепенно набиралось ощутимое количество. Кто бросил камень я не знаю, тем более, что он даже не разбил витрину, но реакция бойцов заставляла задуматься. они открыли огонь: в сторону толпы полетели дымные снаряды, одновременно несколько бойцов начали стрелять из автоматов, к счастью только над головами. Толпа разбегалась кашляя и чихая, их никто не преследовал.
   Я попытался вызвать лифт, но он оказался заблокирован. Чей то насмешливый голос сзади произнес:
   - Куда собрался?
   Я обреченно начал оборачиваться. Сзади меня стоял крепкий парнишка из пришедших.
   - Да вот. Домой собрался...
   - А в пакете что? - спросил он, требовательно протягивая ладонь.
   Я без слов протянул пакет и попытался объяснить:
   - Слушай, брат, понимаешь - я курильщик, - жалко улыбаясь начал я разговор, - ты себе не представляешь, как ломает, когда сигарет нет. Ты может не помнишь, но в девяностых было время, когда сигареты испарились с прилавков магазинов. Так мы ходили чинарики собирали, салабоны на рынке окурками торговали. Стакан окурков как пачка сигарет стоил. А счас как все это началось я сразу за сигаретами побежал, - я еще говорил какую-то чушь, смотрел умильными глазами на бойца, демонстрировал всякую зависимость от него, но ничего особенного не ждал. Курил я больше для понтов, в компаниях, после выпивки ну и так, а последнее время вообще не курил. Так что потеря сигарет - не велика потеря. Меня внезапно заинтересовало другое, пока я жаловался на плохую жизнь, те бойцы которые были раньше потихоньку тянулись к выходу, а один из них что-то втолковывал громкоголосому комнадиру с матюгальником в руке, а то слушал и покорно кивал. Как мне казалось - сейчас прибыл постоянный гарнизон, который и будет пасти эту торговую точку.
   Выговорившись я замолк, покорно ожидая решения. Солдатик посмотрел, покрутил разнокалиберные пачки в руках, потом сказал:
   - Ладно уж иди давай, сам курильщик со стажем, так что прекрасно тебя понимаю.
   Я приободрился, и чуть ли не со слезами, начал совать ему пару пачек сигарет подороже с несвязными словами:
   - Спасибо брат. Сам понимаешь... я жешь... ну ты сам понимаешь...
   С легкой улыбкой тот принимал слова благодарности, вместе с сигаретами. Надо сказать, что вид я имел ненамного презентабельнее Витька. Одевался для толпы, чтобы иметь возможность быстро свинтить, то есть почти убогий, а на Руси к юродивым всегда было особое отношение.
   - Как хоть тебя зовут то? За кого Бога благодарить? - спросил я с надрывом.
   - Леша я. Панасюк, - и уже уходя, - старший лейтенант.
   Я прочувственно перекрестил ему спину, со словами:
   - Храни тебе Бог, солдатик.
   По моему ему было слегка неудобно, но немного приятно.
   Повернувшись, я не стал пытаться вызвать лифт, а развернулся к лестнице пожарной лестницы, и быстро сбежал вниз. Не знаю почему, но настроении у меня было очень хорошим, на лицо постоянно наползала беспричинная улыбка. Познакомился с хорошим человеком, то есть если что-то нужно то можно к нему обратиться. Еще надо придумать чем его можно заинтересовать, но главное сделано. Мне не нужно шататься около магазина, вылавливая кого-нибудь, я могу подойти и спросить старшего лейтенанта Алексея Панасюка. И он меня узнает, все таки я заставил его себя запомнить не как нарушителя, а как немного звезданутого, безобидного мужичка. А заинтересовать я его точно заинтересую, сигареты то он у меня взял.
   ***
   Бабуля с Витьком ждали меня в том углу, где мы оставили машину. Когда я подошел, Витек свистящим шепотом проговорил:
   - Слышь Вадим, сматываться надо быстрее. Пока ты ходил тут такие дела были!
   Глаза Витька горели возбуждением:
   - Короче, подьехали два камаза, а оттуд вояки как горох посыпались, да все в шлемах таких специальных, со щитами, чисто рыцари...
   - Я в курсе, - прервал его словоизлияние. Нам сейчас действительно побыстрее линять отсюда надо, пока они и стоянку не перекрыли.
   - А кто там? - поинтересовалась бабуля.
   - Вованы, - махнул я рукой, - причем похоже из самых дешевых, типа тех кто общие зоны охраняет. Поборами не брезгуют, форма необмятая, новенькая. Никакого сравнения с теми кто в зале стоял не выдерживают, но больше в магазины без карточек соваться не стоит.
   Мы устроились в машине, негромко поспорили, решая вопрос куда ехать, решили все везти к Сергею и бабуле, а там разберемся.
   Уже выезжая со стоянки, я тронул Веру Сергеевну за руку и указал на толстого мужика, который запихивал огромные пакеты в багажник джипа. Тот самый мужик, который ругался наверху и оскорбил нашу бабулю. Не закрыв багажник он направился к стоявшей с тремя телегами около лифта той самой дебелой мадаме, визгливо отчитывающей кого в стороне.
   - Может восстановим справедливость? - почему то шепотом спросил я бабулю.
   Та на секунду задумалась, но потом решительно кивнула головой и плавно притормозила около джипешника. Не дожидаясь полной остановки я выпрыгнул из машины, и стал швырять пакеты из багажника в открытую понятливым Петровичем заднюю дверь. А он уже перекидывал все в багажник, неразбирая где стекло, где нет.
   Вся экспроприация заняла буквально какие-то секунды. Шесть пакетов в заднюю дверь, и один от большой жадности с собой на переднее сиденье. Тем более и место было удобным6 в полутемном уголке и достаточно далеко от камер. Бабуля нажала педаль газа и мы, солидно, медленно и плавно, выехали на улицу.
   Пока Петрович лазил по пакетам, шумно радуясь каждому новому приобретению, бабуля гнала джип по направлению к дому.
   ***
   - Ну что? - бодро спросил я. - Еще один рейд, но теперь по мелким ларькам?
   Витек оживился, все таки это была его стихия:
   - Ну можно! Сегодня какой день? Вторник?
   И он погрузился в сложные вычисления, загибая пальцы и бормоча себе под нос:
   - Так, в эладе - зинка, туда можно, потом в аркадию, - там седня баб маша должна работать, потом туда... и туда... - и объявил о своем решении:
   - Шесть!
   - Что шесть? - спросил Сергей, с большим интересом наблюдавший за этой пантомимой.
   - Шесть магазинов, куда можно зайти и отовариться.
   - Ага, - серьезно сказал Сергей, - ими мы займемся в первую очередь. Да, еще, покупайте мясо, говядину, свинину, курицу - любое. На него пока не накидываются, а продукт достаточно скоропортящийся без особых условий хранения.
   Получив такое напутствие мы направились за покупками. Вот где оказалась неоценимой помощь Петровича. Несмотря на наш более чем презентабельный вид нам даже не открывали, но стоило стукнуться Петровичу, как все двери распахивались настежь.
   - Тебя вместо Петровича надо переименовать в Сезам, - сказал я после вояжа.
   Тот гордо ухмыльнулся и сказал:
   - Ну дык, меня тут каждая собака знает, я им и чинил тут иногда и грузчиком подрабатывал.
   Дело в том, что когда мы подъехали к первому магазину, встретившему нас закрытыми дверями, Витька это не смутило. Подскочив, он громко забарабанил в дверь, разбудив всех окрестных собак. Никто не отозвался. Витька сказал:
   - Щас, - и нырнул куда то во дворы.
   Мы простояли минут пятнадцать, редкие прохожие косились в нашу сторону, пытаясь понять, что надо такой машине около такого магазина, к тому же неработающего. В этом мы убедились, наблюдая как то один, то другой житель пытались попасть внутрь, недоуменно пожимали плечами и уходили дальше.
   Уже волнуясь мы решили подождать еще пять минут и идти на поиски, как вдруг на железной двери отвалилось маленькое окошечко и оттуда на улицу зыркнули чьи то глаза. Дверь со скрипом распахнулась и оттуда выглянула здоровенная бабища, в когда то белом халате, с розовато белыми кудряшками и белой шапочке на голове, из-за ее плеча махал рукой Витька.
   - Куда прешь! - рявкнула она на подошедшего было покупателя, - не видишь - инвентаризация.
   Чем то таким родным, советским повеяло от этой сцены, что мы с бабулей не раздумывая зашли вовнутрь, за нами лязгнула дверь, загремели засовы. Мне показалось, что я попал в тюрьму. Зайдя вовнутрь мы очутились в торговом зале. За столиком, где обычно алкаши распивали взятые сто грамм, расположились трое человек, початая бутылка водки, порезанная колбаса с гордой надписью сервелат, допитая бутылка пойла с гордым названием коньяк, шпроты, соленые помидоры, пара неизвестных бутербродов из тех, про которых невозможно сказать с чем они, как только их убрали с тарелки под подписанным ценником. Общество за столом соответствовало нарисованному натюрморту: пропитой бойкий мужичок, как родной витькин брат, моментально опознавался местным грузчиком; тощая и злющая селедка была скорей всего бухгалтером; еще одна женщина с красноватым носом - либо уборщица, либо тоже продавец.
   - Чё уставился? - сипло спросил грузчик.
   - Да ладно, Серег,- засуетился Витька, - я же говорю кореш мой с бабулей. Их начальство затариться послало в магазин, а там такая очередь...
   Я кивнул, взирая на этот паноптикум. Ей богу музей восковых фигур - наиболее распространенные персонажи советской торговли. В таком заповеднике я впервые, но как общаться с ними помню.
   Сторговались мы на удивление быстро, немного переплатив, быстро пробежавшись по списку, загнали машину внутрь и открыли багажник. Грузчик нам все погрузил, стребовав за услугу деньги на пузырь. Мы отдали.
   Поездка вышла более чем удачной, но чтоб не мучиться в этот раз отвозили все к нам. И Витек был прав - отовариться нам удалось только в шести магазинах, в остальных нас встречали закрытые наглухо двери. Впрочем Витек сказал, что в другие торговые точки можно будет подъехать в течении недели, когда будут его знакомые.
   Назавтра я собирался в эвакопункт.
   ***
   Выйдя из дома, я отправился в место сбора, указанное в передаче.
   Чем ближе я подходил, тем сильнее меня мучили сомнения, стоило ли идти. Правительство все-таки ввело войска на улицы города. Меня не интересовало, что за части были при этом использованы, мне, как обывателю, даже нравилось, что все более менее крупные значимые объекты возьмут под охрану. Мне нравилось наличие порядка на улицах, про который мы уже начали подзабывать. Мне нравилось, что можно было уже пойти и почти нормально зайти в магазин. Сейчас мне казались нереальные те события, что происходили совсем недавно. Но все это было только одной стороной медали.
   Как всякий Советский человек, я с трудом переносил наличие над собой такого количества властных структур. Чтобы себя нормально чувствовать мне обязательно надо было хотя бы в мелочах, но обязательно нарушить. Поэтому я в штыки принял предложение о карточках, хотя в душе понимал необходимость этого решения. Другое дело, что раньше дефицитом были деньги и все усилия у народа уходили на то, чтобы побольше заработать этих разноцветных бумажек, дающих возможность пользоваться всеми благами цивилизации. Сейчас же создавался дефицит всего остального. Да здравствует Советский Союз! Ура. Товарищи. Может быть и не в такой форме, но значит опять появятся спекулянты, а мои умения и навыки будут оцениваться очень приблизительно. То есть кто то будет иметь все, а я ничего, причем это не зависит от личностных качеств, а только лишь от места, где ты случайным образом оказался, а это обидно. Спекулянтов я не любил, была б моя воля - всех перевешал.
   Вот приблизительно такие мысли бродили у мен в голове, пока я приближался к месту сбора. В нашем районе это оказалось старая школа, в которой училось все меньше и меньше народа. Даже издалека мне не понравилось, что там твориться. Над невысоким школьным забором наварили арматурины и между ними натянули егозу. Сооружение получилось раза в полтора выше человеческого роста, причем наклон арматурин шел в обе стороны, неподготовленному человеку, такому как мне выбраться было бы очень затруднительно, если не сказать вообще невозможно. На футбольном поле были поставлены армейские зимние палатки, расположенные ровными рядами, в центре поля, скрытый понаставленными сооружениями скрывался вертолет, стоял две восьмидесятки, видимо никто не ожидал здесь особых неприятностей и стояли фигуры в камуфляже, охраняющие проходы образованные рогатками внутри территории. Как только я увидел охрану, как у меня засосало под ложечкой, камуфляж был такой же, как вчера в магазине. С этими за жизнь не поговоришь, анекдоты не потравишь и пару пачек сигарет не подаришь. В лучшем случае посмотрят, как на дурака, в худшем прикладом по ребрам.
   Тоненькие струйки людей выплескивались из окрестных дворов и направлялись к школе, возле школы стоял двухсторонний пропускной пункт. Люди заходил с одной стороны и шли в школу, со стороны поля подходили люди заходил внутрь и выходили с другой стороны. Судя по всему, они старались разнести тех кто был и тех кто только что подошел.
   - Вот идиоты, - мелькнула в голове мысль, - если делать по уму, то выпускать надо вообще с другой стороны. Тут же люди все равно стараются через рогатку общаться.
   Все еще не решаясь, я остановился и закурил, благо есть чего, а время потянуть надо. Охранник хмуро посмотрел на меня и очень настойчиво порекомендовал мне заходить и не нервировать его. В доказательство серьезности своих намерений, он громко щелкнул затвором. Я не стал противиться неизбежному и прошел вовнутрь.
   Внутри оказалось хорошо и спокойно, работали тепловые завесы, в нашей, "входящей", половине палатки, оказалось несколько столов, возле которых трудились приятные девушки в форме, пришедшие люди расслаблялись, пытались шутить, позаигрывать с девушками, вести себя как раньше. Несмотря на это мне стало еще хреновей, если они рассчитывают, что девушки расслабят потенциально напуганного посетителя, то они таки правы. Просто есть неправильные люди, которые воспринимают все правильно, проще говоря параноики, так вот, я скорей всего отношусь к их числу.
   Ваш паспорт, пожалуйста,- красотуля в форме с сержантскими погонами, улыбаясь протянула руку.
   Зачем вам?- хмуро буркнул я.
   Ну как же,- бодрым и одновременно ласковым голосом откликнулась она, - мы должны вас зарегистрировать и поставить на учет.
   А, ясно, - глубокомысленно протянул я.
   Все остальное напоминало медосмотр, но не тот, обычный, когда врачам нужно побыстрей попить чай и идти домой, а тот на котором чем больше они найдут болезней, тем больше им заплатят. Хотя с другой стороны все равно получался он немного односторонний.
   Прямо на выходе я попал в хвост очереди, который достаточно быстро втягивался здание школы. В зале сидели молодые люди за отдельными столами, над каждым из которых висела табличка с перечнем обслуживаемых улиц. Здесь, в вестибюле, толпа разбивалась на маленькие ручейки, направляющиеся в разные направления. Пошарив глазами, я подошел к "своему" столику с молодым человеком.
   Забрав мой паспорт и выдав карточку, он направил меня на второй этаж. Карточка одновременно являлась обходным листком, который в конечном итоге мне должны были поменять обратно на паспорт. Врачей, как таковых было не много, но анализы взяли все, какие только можно, одной крови я сдал, наверное, не меньше литра. Томограмма головы, узи, рентген. Флюорография. А потом начиналось самое интересное, часть людей уходила в левое крыло, другая часть в правое. Причем в левое отправляли на дополнительное обследование. Большинство, в том числе и меня направили в правое крыло. Там меня и принял терапевт.
   ***
   Врач посветил мне в глаз фонариком, как укуренному или обколотому, попросил ответить меня на несколько несложных тестов, к моему удивлению, все они оказались несложными загадками, направленными на то, чтобы выяснить, может ли обследуемый человек, составлять элементарные логические связи. Когда я это понял, то подвис, пытаясь понять с какой степенью искренности надо отвечать. Делать этого было нельзя, как сразу же выяснилось. Заметив, что я подвис на элементарщине, врач видимо подал какой-то знак охраннику, а тот с напарником подтянулись поближе, следя за мной. Врач сделал неопределенный знак рукой, охрана расслабилась.
   Ну что ж? У вас все нормально, я считаю, что смысла особого держать вас здесь - нет. Поэтому думаю карантин закончен, и завтра вас отправим домой.
   С этими словами, он наклонился еще раз на экраном ноута, а меня передал в руки усталого дяденьки, заполнявшего на меня какую-то форму.
   Полное имя, фамилию, отчество, пожалуйста? - вежливо пробубнил он.
   Терехов Вадим Дмитриевич.
   Год рождения?
   78.
   Образование?
   Высшее.
   Кто вы по специальности?
   Я задумался, по специальности я не работал уже давно, а сдавать себя и контору мне не хочется, они могут начать копать, найдут два трупа - неудобно получиться.
   В военном билете, воинской специальностью записано - слесарь водопровода, - уклончиво ответил я, хотя больше всего мне хотелось спросить, -А с какой целью интересуетесь?
   Этот недовольно посмотрел на меня, но ничего не сказал, продолжая карябать ручкой бумагу. Вытянув шею, я попытался рассмотреть, что же он там пишет. Однако заметив мое любопытство, тот машинально прикрыл рукой написанное.
   Вы в школе, небось, отличником были, - не удержался я.
   Тот насторожено переспросил6
   С чего вы это взяли?
   Больно уж профессионально списывать не даете, - насмешливо сказал я, взглядом показывая на руку.
   Усталый покраснел, но профессионал есть профессионал, продолжил дальше сухим и скрипучим голосом:
   Где работаете?
   Врать, так врать:
   Водоканал, слесарь водопровода.
   Проживаете?
   Говорю ему несуществующий адрес, дяденька все это заполняет, пока меня не замучили угрызения совести я встаю и резко спрашиваю:
   Могу быть свободным?
   Секундочку, - он дожидается распечатку, ставит печать, лихо расписывается и протягивает мне что-то распечатанное на бумаге.
   Мандат, - неожиданно всплывает у меня в голове и погружаюсь в изучение документа. Вписаны мои данные, вплоть до того, что указанны антропометрические характеристики, специальность место работы, расчерченный на шесть клеточек низ листа и фраза: "Данное удостоверение, действительно только совместно с паспортом, правами, удостоверением личности офицера, справкой об освобождении".
   Пока я читаю, усталый выдает мне очередную порцию бумажек и протягивает журнал для подписи:
   Получите и распишитесь.
   Что это? - теперь я побаиваюсь брать бумажки.
   Ну как же, - слегка удивляется усталый, - мы поставили вас на учет. Теперь вы сможете отовариваться в магазинах и получать бесплатную медицинскую помощь.
   Зачем мне бесплатная медицинская помощь? У меня вроде бы ничего пока не болит, - слегка оторопело спрашиваю я.
   Дяденька обозначает уголками рта улыбку, показывая, что шутку понял и оценил:
   Дело в том, что не зарегистрировавшись вы не сможете ничего купить, если вы слышали выступление президента, то должны были понять, что вводятся карточки, комендансткий час и еще другие, достаточно полезные, новшества.
   Я фильдеперсово расписался, взял пачку талонов, обычных трамвайных талонов, с расползшимися фиолетовыми печатями, бумажку с мелким убористым текстом и направился к выходу.
   Вам туда, - остановил меня дядька, и направили в соседнюю дверь.
   Проходите, садитесь.
   Обычная процедурная, столик на колесиках, на котором лежит не очень свежее полотенце с ванночками, коробка с одноразовыми шприцами, и ярды ампул
   Здесь меня усадили на табурет, заставили положить руку на спинку стула, затянули жгут и укололи в вену какой-то гадостью, невнятно пробормотав что-то насчет прививки. А потом совершенно оглушенного отпустили домой.
   ***
   Мы сидели на кухне у Сергея и как на ядовитую змею смотрели на кучку бумажек принесенных мной с пункта сбора, вверху которой лежал мандат, но внимание приковывала маленкьая бумажонка с заголовком: "Примечание".
   Сограждане! За последнее время
   И такую же речь постоянно гонят по телевизору.
   Вовремя мы в магазинчик тот заскочили, - глубокомысленно сказал Витек, - шас уже так затариться вряд ли получиться.
   Сейчас да, - согласно махнул головой Сергей, потом обратился ко мне. - Неплохо бы еще и сегодня по маленьким магазинчикам пробежаться, может быть там чего хорошего найти удасться, не все же точки они прикроют.
   Я тоже покивал головой, потом спросил:
   Как у Вас с деньгами?
   Сергей улыбнулся:
   Пока есть, не волнуйтесь.
   Нет просто я хочу для себя уяснить, зачем Вы ввязались во все это, почему не смотались отсюда? Считаете ли вы, что все придет в норму или нет? Вернее, почему вы считаете, что нормально уже ничего не будет? Зачем вам мы?
   Сергей улыбаться перестал. Долго смотрел на стол, потом вздохнул и начал говорить.
   Дело в том, что похожая ситуация складывается во всех цивилизованных странах мира, а нецивилизованные утопают в реках крови. Возможно вы обратили внимание на репортажи, прошедшие в католическое рождество и наши после новогодние каникулы.
   Нет. Знаете, как то не пришлось. Дело в том, что я сильно болел и очухался вот только что. Общественные места я не посещаю, так что происходящее для меня стало по меньшей мере несколько неожиданным.
   Так вот, я тоже пока не могу выдать вам полностью расшифрованную картинку, скажем так, я пока работаю над этим. Как только хотя бы основные факты будут укладываться во что-то более менее связное, то я обязательно поделюсь информацией. Сейчас же пока могу сказать следующее, весь мир, который мы до этого знали - разваливается. В будущем нас ожидает период хаоса и новый порядок. Каким он будет - нам не дано предугадать. Естественно, что я как разумная особь, стремлюсь выжить, а для этого сделаю все.
   Он помолчал, поглядел в окно и глухо добавил:
   Видите ли я не смогу в своем нынешнем состоянии самостоятельно возглавить группу для выживания. Примыкать к сильным, невыгодно, мое положение там будет более чем непрочно. А вы, только не обижайтесь, не потянете один.
   Тут он снова стал веселым:
   Поэтому я думаю, что сотрудничать нам с вами будет обоюдовыгодно.
  

Глава четвертая.

  
   Знаете, когда старое время кончилось именно для меня? Не тогда, когда на моих глазах расстреляли хулиганствующих подростков, ни тогда когда обдолбанные панки тихо жарили на лесенке девочку эмо, не тогда когда социально неблагополучное молодое поколение забивали насмерть шашлычника, ни тогда, когда правительство объявило о локальных беспорядках. Это произошло, когда я сам перестал прятаться за словами: "хулиганствующие подростки, эмо, социально неблагополучные, локальные беспорядки", а реально оценил, что все это напоминает мне конец света. Что никакая милиция, призванная защищать покой граждан, лично мой покой больше не защитит. Осознание этого пришло внезапно, когда до меня дозвонилась Ната:
   Привет.
   Привет.
   Приятный женский голос, городской телефон - я терпеливо жду. Иногда звонит дочка алкашам, иногда внучка и внук у бабы Любы; я же предпочитаю, чтобы мне звонили на мобилу. Можно видеть кто звонит и, если ты не желаешь общаться с этим человеком, элементарно отключить телефон или отбрехаться: телефон сломан, случайно режим без звука включил, был вне зоны и так далее. Городской телефон знали несколько родственников, я обычно его никому не давал, еще потому, что не мог терпеть такого: "Тебе седня какая-то другая девушка звонила".
   Так что не пользовался я городским телефоном, вот и сейчас я нетерпеливо спросил:
   Ну?! Кого нужно?
   Вадим? - опаньки, а это меня. Я быстренько перебрал в уме всех, кто может позвонить, начиная с тети Нади и заканчивая сестрой, удачно вышедшей замуж за Израиль, но так и не выбрал из мысленного списка похожий голос, поэтому снова нелюбезно буркнул:
   Ну?
   Это Наташа, тебя беспокоит.
   Чисто на автомате я успел буркнуть:
   Какая Наташа? - потом меня пробило. Я моментально узнали и голос и слегка неуверенную интонацию, характерную перед тем как озвучить "неудобную" просьбу:
   А, привет Наташа, - мой голос существенно потеплел, я даже сам это почувствовал, - что-то случилось.
   Нет ничего особенного, - ответила он так же смущенно, просто, мы тут обсуждаем ситуацию и собираем всех знакомых. Если хочешь, то может быть придешь?
   У меня аж ладони похолодели, сама позвонила и пригласила в гости.
   Когда подойти? - спросил я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
   Ой, да хоть сейчас, - явно обрадовано сказала Ната.
   Ладно, - спокойным голосом ответил я, - пока я у вас в районе, то забегу.
   Она обрадовано сказала:
   Хорошо, тогда мы тебя ждем.
   Я положил трубку, понимая, что где-то лажанулся, и только потом, когда я сунул мобильный в карман джинс, до меня дошло, что я гуляю рядышком в её районе с городским телефоном. Ну да ладно, глядишь и не сообразит, она ведь тоже мобилой пользуется чаще, чем городским. Быстро собираюсь и не отвечая на расспросы Витька линяю из дома.
   ***
   В уютной квартирке было накурено и довольно таки людно. Парни, девушки, все личности, все крутые, никого не слушающие и не слышащие кроме себя, в общем - самовлюбленные эгоисты. Я сидел в уголке, побалтывая стакан с виски. Они решали судьбу, причем судя по глобальности замыслов - не меньше, чем целого мира, а я ждал. Поймите меня правильно, я не борец, мне не быть в лидерах и не скакать на лихом коне впереди конной лавы. Я очень хорошо приспосабливаюсь и по мне выполнять разумные приказы гораздо легче, нежели придумывать их. Мне чуждо глубокое планирование, но одномоментно я среагирую довольно таки быстро. Так что если бы среди этих чучел нашелся решительный человек, знающий, что ему делать, то я бы остался с ними. К сожалению ничего путного я не услышал.
   Они здесь решали глобальные вопросы, ни разу не коснувшись конкретики. В данный момент они обсуждали возможность захвата охотничьего магазина, а потом вооружившись смотаться из города к Кольке на дачу, совершая оттуда набеги в Москву на продуктовын магазины. Обсуждалось где находяться склады госрезерва и возможность их захвата. Рассматривался вариант покупки автоматического оружия у солдат и обмен пятой бэхи одного из них на БТР. Нет, я тоже конечно очень уважаю Круза и читал все, что он выкладывал на СИ, но ни один из этих придурков даже не служил в армии, а экстремальными видами спорта занимались только четверо, двое - дайвингом в египте, а двое изображали из себя крутых стритрейсеров, с навороченными до смерти тачками. Нет уж, каждый должен выживать так как умеет, и тем к чему приспособлен. Есть те кто охраняет, а я тот, который готов платить за охрану. Посидев еще полчаса и домучав таки этот несчастный стакан с рыгалом, я заметил еще пару человек, кому было так же скучно. Ната и молодой человек, сидевший со скучающей физиономией, и легкомысленно читающий Джерома под тусклым светом. Я подошел к ним:
   Знаешь Ната, я пожалуй пойду.
   А что так скоро? - и дежурная улыбка хозяйки из серии, как жаль, что вы наконец-то уходите.
   Судя по всему никакой конкретики я здесь не услышу, а терять зря время мне не хочется, - так получилось, что сказал в полной тишине.
   Вы никогда не чувствовали себя в кольце волков, глядящих на тебя голодными глазами?
   Молодой человек, увлеченно читающий пособие по выживанию английских джентльменов на темзе, захлопнул книжку и сказал с интересом:
   Ну-ну. А что бы вы предложили?
   Деваться было некуда и я с захолодевшим нутром сказал:
   Ну сначала, я хотя бы купил продуктов. Тех же макаронов, муки, сахара...
   Договорить мне не дали, на меня словно обрушился шквал, сметающий все на своем пути. Я не буду перечислять то, что мне пришлось выслушать, единственное, чьо я для себя уяснил, то что я сноб и маргинал одновременно, ничего не шарящий в высоком искусстве выживания.
   Заткнув таким образом наглого плебея про меня вновь благополучно забыли, а Влад вызвал покурить. Разговор состоялся очень неприятный, причем он даже не подумал, что я выступил действительно желая им помочь. Единственное, что он для себя понял, что я хотел утвердиться перед его девушкой.
   ***
   Знаешь, - сказал Влад жадно затянувшись, - ты ведь по идее никто, для неё. Ты не ничтожество, но очень близко к этому. Я даже могу представить, как ты сходишься с девушками, мне Маринка рассказывала свои наблюдения про тебя.
   Интересно. - с вежливой улыбкой, приклеившейся к губам, сказал я. С показным спокойствием вытащил сигарету и прикурил от огонька зажигалки Влада.
   Тот дождался пока я затянусь:
   Знаешь, ты никогда не сможешь увлечь девушку, каким-нибудь безумством. Ты просто не умеешь любить красиво, бросать к ногам любимой весь мир, страдать, ревновать любить и ненавидеть. Ты серость, старательно маскирующаяся под обычного человека. Тебе недоступны "...души высокие порывы...". К девушкам ты втираешься в доверие тихой сапой, сначал начинаешь немного помогать, принести сумку, забежать по дороге в магазин, стать подружкой, то есть человеком которому вываливают все свои горести и беды. А тебе хреново не бывает?
   Он затянулся и с прищуром, чтобы дым не лез в глаза, посмотрел на меня. Потом, вроде бы, доверительно положил руку на плечо и приглушая голос сказала:
   Знаешь, я бы так не смог. Заходить в гости, выслушивать о всех мужиках, которые у неё имелись, об очередной ссоре с любимым человеком, который давно женат и никак не хочет разводиться с женой и жениться на ней, ТВОЕЙ любимой. Ты то сам, когда все это выслушиваешь, прекрасно понимаешь, что мужики заводят любовницу, отнюдь не для того, чтобы развестись с женой, а чтобы по тихому огрести небольшие, милые радости, которых лишены в обычной семейной жизни. И когда такой неожиданно приходит, то ты смущаясь и немного потеряно наблюдаешь как она с радостным визгом виснет на нем, а тот тебя даже не ревнует. А знаешь почему?
   Вопрос риторический и подтверждения либо ответа не требует, но я все же спрашиваю:
   Почему?
   Да потому, что на генном уровне мужик понимает, что ты ему не конкурент, что такого как ты девушка не заметит, пока он с ней. А знаешь, почему тебя никто не гонит?
   Тут я уже не стал спрашивать, прикуривая следующую сигарету от предыдущего чинарика.
   Да потому, что он знает, что рано или поздно он с ней расстанется и тогда, возникнешь ты и отмажешь его от всех неприятностей типа ночных звонков, рыдания в трубку, "нечаянных" встреч в городе, подкарауливаний у подъезда, разговоров по душам с его женой. Для настоящего мужика главное - мир в семье, а такие как ты это хороший способ переключить внимание с него на тебя.
   Девушка тоже постепенно осознает, что под рукой ты - такой удобный, такой весь из себя положительный, белый и пушистый. И она обращает на тебя внимание. Знаешь, она даже может дать тебе пару раз, чтобы привязать покрепче. Но ты тоже не железный, и постепенно, ты находишь другую, точно такую же, но это неважно. Важно что тебя начинает тяготить общение с предыдущей, но развязаться ты не можешь. У тебя не хватает духу показать, что ты просто хотел от неё того же чего хотят другие мужики, но по нормальному добиться этого не смог, вот и пришлось играть такой театр одного актера. Ты и женишься на такой - с ребенком, "ошибкой молодости" и будешь воспитывать его и знать, что это не твой ребенок, а иметь детей твоя избранница больше не хочет. И ты так и не поймешь, идиот, что она не просто не хочет иметь детей, а не хочет их иметь от тебя. Твой генетический материал не востребован, знаешь ли.
   Бывает так, что через несколько лет совместной семейной жизни, ты вдруг узнаешь, что у твоей жены любовник, то самый, который её когда то бросил. Ты пытаешься с нею серьезно поговорить, но по мере развития разговора, все больше молчишь, а потом старательно не замечаешь, дорогих подарков, сверхурочных часов на работе, срочных вызовов в выходные. Ты даже развестись не можешь - так и продолжаешь жить по инерции, мучаясь, когда она, явно пришедшая после другого мужчины, отказывает тебе ночью, мотивируя тем, что у неё болит голова. Идиот, она просто не хочет портить себе впечатление, от твоего неумелого ерзанья. А когда в обычные дни все-таки даст, то в порыве старсти может назвать тебя дргуим именем, объясняя это тем, что у них на работе есть "ну копия ты". И ты, понимая, что это ложь, стараешься свернуть любовные ласки, что дает ей повод еще больше презирать тебя.
   Я взахлеб курю, стараясь, чтобы незаметно было моих горящих щек и пылающих ушей.
   Так ведь, милый мой, и до импотенции недалеко. И лет в сорок ты понимаешь, что у тебя нет ничего. Ни квартиры, ни путевой работы, ни детей, ни жены, ни любовницы. Ты никто. Есть уроды, есть паразиты, алкаши, бомжы на самом низу социальной лестницы, а ты никто, ничтожество прослойка между нормальными людьми и неблагополучными. У тебя не хватает сил ни подняться наверх, ни скатиться вниз.
   Он уже давно докурил, но не уходил. Потом с мерзкой полуулыбкой продолжил:
   Да не переживай ты так, такие люди как ты, тоже имеют право на существование. Бараны тоже нужны, причем всем: и людям и волкам. К тому же вас таких большинство, серая масса, быдло. Ты еще не худший экземпляр.
   Он кричит мне это уже вслед, стараясь чтобы его голос разносился на весь подъезд. Прогрохотав каблуками по лесенке я вываливаюсь в темноту.
   ***
   Надо ли сказать, что я пришел домой сильно раздраженный. Витек открывший мне дверь, ничего не сказал, открыв мне банку тушенки и налив полстакана водочки, взятой в магазине "на сдачу". Пока я приводил в порядок расшатанные нервы, он с кем то разговаривал по телефону. Вернувшись минут через пятнадцать он присел и налив себе кипятка с сахаром сказал6
   Я это... Серегу с бабулей у нас пожить пригласил. Ну там это... недельку, другую. Ну пока все не наладится...
   В этот момент мне было наплевать, я принимал нелегкое для себя решение: забыть нахрен все что было, вернее не забыть, забывать там нечего, а просто начать реально смотреть на вещи. Поэтому на слова Петровича, я безразлично пожал плечами и на этом вечер закончился.
   ***
   Звонок. На этот раз мобила. Сонно матерясь на козла, которому я понадобился в три часа утра, я нащупываю телефон и мутными глазами пытаюсь прочесть имя звонившего. Сон моментально пропадает. Опять звонит Ната. Вот и давай себе зароки и обещания, жмякаю по зеленой клавише и стараясь отвечать очень холодно, говорю:
   - Да, - отрывисто и раздраженно.
   - Алло, Вадим, привет - это Наташа.
   - Доброе утро.
   - Вадим, у меня просьба, - голос деловитый и безжизненный.
   Я вытягиваю себя из под одеяла, такой я её еще не слышал.
   - Что случилось?
   - Мне позвонила Юлька...
   - Это кто? - прерываю я ее.
   - Моя младшая сестра. У них в доме пожар. Я ей сказала закрыться, и что я уже выезжаю. К сожалению, метро еще закрыто, такси не выезжают, диспетчера отвечают, что комендантский час и надеемся на ваше понимание.
   - А причем тут я? - видимо недоумение в моем голосе очень велико, поскольку мне сразу же начинают объяснять.
   - Понимаешь, ты живешь буквально рядышком, если бы ты смог, просто сходить, посмотреть... - она недоговаривает, но я и сам понимаю, что просто сходить посмотреть как горит - не получиться.
   - Надо сидеть и ждать, её обязательно спасут, - слышно было ка орет в трубку Влад..
   Шумное дыхание в ухе, голос слишком спокойный, а значит готовый разразиться истерикой.
   - Хорошо. Я схожу посмотрю, - выдавливаю я из себя.
   Облегченный вздох в трубке:
   - Спасибо, - и тут же торопливая скороговорка, - улица.. дом .. , знваешь, такой не очень большой, а мы обязательно подъедем. Сейчас Влад пойдет на стоянку и возьмет машину.
   Ехидный голос Влада в трубке:
   - В комендантский час? Благодарю покорно.
   Не дослушивая возникающую перепалку, кладу трубку и начинаю собираться, думая, что не так уж Влад и был неправ.
   Я стал собираться, уже около открытой двери, меня остановил голос:
   - Ты куда? - Витек видимо боится оставаться один.
   По делам, - кидаю отрывисто и сбегаю вниз.
   На улице морозец, из те что: невелик, а стоять не велит. Натягиваю поглубже шапку и поправляю вязанные варежки, поднятый воротник тоже не помешает. Бежать недалеко, минут десять, но есть две проблемки. Первая - на улице действительно комендантский час, а в настоящее время милиция не разбирается, кто куда бежит, зачем бежит - тупо стреляет, мол в морге разберутся. Вторая - можно бежать дворами, но на кого в них напорешься, неизвестно. Плюнув, посмотрев на звезды и на далекий отсвет фонарей, быстрым шагом двигаюсь дворами.
   Выруливаю из-за угла, и вот оно - горящее здание. Как водится куча народа стоит и подает советы, несколько человек в сильном подпитии, подают матерные советы. На них недовольно косятся, однако возразить не смеют - их больше, они моложе и сильнее, а главное наглее. То есть все, как обычно. И что характерно, пожарных нет и не ожидается, несмотря на то, что несколько человек насилуют свои мобильные телефоны. Подхожу к цивильной кучке народа и спрашиваю у женщины, замотанной в одеяло:
   Вы не из этого дома?
   Та поднимает на меня налитые слезами глаза и кивает головой. Спокойно и твердо спрашиваю у неё:
   Вы не скажете, ...ая квартира в каком подъезде находится?
   Безвольно кривя рот, она немного отвлекается от своего горя и начинате объяснять, безвольно махая рукой в сторону дымящих подъездов. Вежливо побагодарив, направляюсь в строну горящих подъездов. Честно говоря во мне теплилась надежда на то, что пожар идет в другом подъезде, а мне достаточно подняться, постучаться и вывести ребенка на улицу, а там дождаться наты и отдать киндера ей. Яошибался, эти слова я буду наверное повторять на протяжении всего рассказа. Горел нижний этаж, отданный под магазин и было просто непонятно, что горит, где и как. Подойдя поближе я содрогнулся, все в дыму, война в Крыму, ни хрена не видно. Не знаю зачем я попер, может быть под влиянием вчерашнего разговора, чтобы доказать Владу, или самому себе, тварь я дрожащая или человек...
   Выяснив у успевших выбежать жильцов расположение квартир и их количество на площадке, я вычислил нужный этаж и сторону, смочил шарф водой и побежал в подъезд.
   ***
   Вот нужный этаж, где-то здесь. Огня пока нет, но дыма очень много, причем дым очень едкий и вонючий. В нынешних домах потолок - пвх, пол - линолеум, стены - панели, трубы - пропилен. Все это плавится выдавая на гора такую дымару, что боевые отравляющие вещества отдыхают. Намоченный шарф начинает высыхать и я постоянно кашляю. Ложусь на пол и ползу по коридору на четвереньках, к ближайшей двери, слава богу она открыта. Вся комната в дыму... и в воде. Немного таких умных попадается, а может и не умные, может быть просто забыли закрыть. Я мочу шарф в воде, и снова выползаю на поиски. Вот она дверь, матерая и железная. Вдали, туда куда я полз показывается пламя, пока еще робкое, опасливое. Скорей всего ему, как и мне не хватает воздуха. Я, полу лежа, толкаю дверь, на секунду мне хочется чтобы она оказалась закрыта, тогда я с чистой совестью смогу сбежать из этого ада. Я толкаю дверь: раз другой третий, потом до меня доходит, я нажимаю ручку и дергаю дверь на себя. Мягкий щелчок и дверь открыта, я переваливаюсь через порог и быстро захлопываю за собой дверь, "чтобы комары не налетели". Нынешние двери с уплотнители, горят хуже, чем деревянные, и препятствуют появлению дыма в квартире. Территория хоть и задымлена, но передвигаться можно стоя. В первую очередь, я опять таки, мочу шарф. Кручу воду, кран плюется и появляется тоненькая струйка. Блин, воду отключили еще вчера. Дыма становится все больше. Я выбегаю в комнату, намереваясь схватить остатки минералки из бутылок, как вдруг меня осеняет. Отопление тоже отключили, но вода из него вряд ли куда то ушла. По крайней мере, в старое время постоянно говорили об авариях из-за того, что забыли слить воду. Единственно, что в такой ситуации по закону подлости воду точно слили. Хватаю какую-то безобразную тяжелую бронзовую статуэтку и бью со всей силы по трубам отопления. Как хорошо, что сейчас мода не на стальные трубы, а на всякие металлопласты и так далее. И еще хорошо, что я вспомнил, про отопление. И вовремя. Эти трубы горят, и горят хорошо, и воняют при горении тоже хорошо.
   Трехкомнатная квартира, достаточно большая, хорошо обставленная. Я заваливаю на кухню, осматриваюсь. Из вентиляционного отверстия идет дым, густой белый дым, клубами вываливаясь наружу. Такое ощущение, что он материален, что его можно взять в руки, подержать. Отрывая импровизированную маску от рта я пробую проорать: "Юлькааа!", но бесполезно - никто не отзывается. Мало того, я, хапнув здоровую порцию дыма, закашливаюсь и валюсь на пол. Ползком, на последних проблесках сознания, я доползаю до двери кухонного балкона и переваливаюсь через порог. Балкон застеклен, а это для меня в теперешнем положении - не есть гут. Хорошо еще, что застекление обычное, я бью по раме чем то стоящем на полу и переваливаю себя через перила балкона, не обращая внимания на осколки стекла, режущие мне руки. Надсадно кашляя, втягиваю в обожженные легкие относительно чистый воздух, и мне кажется, что я им никогда не надышусь.
   Немного прихожу в себя и получаю возможность соображать. Набираю воздуха, как перед прыжком в воду, и ныряю обратно в эту вонючую реальность. Шуршу по комнатам, половником звенькая по крышке кастрюли. Кухня - нет, гостиная - нет, спальня родителей - нет, детская - нет. Туалет, ванная, прихожая - нет. Я снова вываливаюсь на балкон чтобы подумать, взгляд на нижние этажи напоминает мне о том, что задерживаться здесь не стоит, иначе сгоришь или задохнешься. Я стараюсь помыслить, куда могла деется девочка. Ушла? Вряд ли. Эта дура, её сестра сказала, чтобы она дожидалась её или пожарных и никуда не выходила, ладно хоть додумалась дверь не запирать. Дверь не запирать? Мысли принимают совершенно другое направление. Вдруг она у соседей? А что? Вполне может быть. Девочка выбежала, постучалась к соседям, те впустили и, опять два варианта: либо сидят и сдыхают, дибо дружной толпой спустилиь вниз, пока пожар был совсем маленький. Если они так не сделали, то они козлы и идиоты. По любому, если начался пожар, необходимо спускаться вниз и ждать пока пожар не затушат, желательно взяв с собой деньги, все документы и ценные вещи (я не имею ввиду телевизоры и холодильники). Посмотрев на все увеличивающуюся толпу внизу и пламя, вырывающееся и окон нижних этажей, тяжело вздохнул - будем считать, что соседи идиоты. Посмотрев на часы мобильника, я отвел себе на все поиски десять минут, поставил будильник и прикинул действия. Выползаю в коридор, быстро, на четвереньках бегу в сторону соседской квартиры, пытаюсь открыть дверь, если дверь закрыта, то стучу громко три раза, считаю до двадцати и сваливаю в сторону другой двери. На шесть квартир времени должно хватить с избытком. Посмотрев вниз и оценив отсутствие пожарных, я полез обратно.
   План удался почти на сто процентов, подобравшись к соседней квартире, я постучал ногой, для чего пришлось развернуться задом, так как вставать мне решительно не хотелось. Открыли мне фактически сразу и я офигел. В меня вцепилось несколько рук и затащили вовнутрь.
   - Вы пожарный? - требовательно спросила молодая женщина.
   Внимательно разглядывающий меня молодой человек, в рубашке и джинсах, скривил губы и сказал:
   - Да какой это пожарный? Так. Погорелец, типа нас, либо мародер.
   - Атставить! - раздался за спиной командный голос.
   Прихрамывая на одну ногу ко мне подошел военный пенсионер. То, что он пенсионер - мне показалось по возрасту, а то, что военный... что то в нем неуловимо выдавало военного. Может быть командный голос, может быть суровое выражение лица, а может бушлат, с майорскими погонами.
   Я огляделся: мокрые простыни под порогом, затыканное мокрыми же полотенцами вентиляционные отверстия на кухне и в туалете.
   - По уму у вас все сделано... - похвалил я их, морщины у майора довольно разгладились, - не по ум у только то, что здесь остались, а не на улицу вышли.
   Майор вновь посуровел, но спросил обманчиво ласково:
   - А ты кто такой, мил человек? Что шаришься?
   Девочку ищу, - честно ответил я. - Соседку вашу. Вдруг, думаю, заходила?
   - Это какую? Лену Петрову?
   Я застыл, хрен знает Петрова она не петрова. Если Ната дочь от первого брака, то Юлька от второго.
   - Неет, - протянул я,- Юлю, из крайней квартиры. Запиликал будильник на мобиле:
   - Ну все. Я пошел, спасибо за гостеприимство.
   - Куда торопишься, - протянул военный. Зять при этих словах построжел и встал запирая своими габаритами выход с кухни. - Сейчас пожарные приедут, потушат, а там милиция и разберется, какую Юлю, какую Лену тебе здесь надо было.
   - Нет дед, - прервал я его. - Ты если хочешь можешь здесь сдохнуть, а я не собираюсь. Ха, пожарных он захотел дождаться,- сказал я, обращаясь к здоровяку. - Дед, сколько пожар идет? Кто тебе ответил на вызове? Ты на балкон, старый, выйди и прислушайся - ни одной сирены в окрестностях не слыхать. Валить отсюда надо, а не добро - нажитое непосильным трудом охранять. Семью давно надо уже было на улицу выгнать, нечего их на тот свет за собой тащить.
   Я вскочил и направился на зятя, думая о том, что если такой лось стукнет, то от меня однозначно ничего не останется.
   - Ну-ну, раздался сзади насмешливый голос, - иди подыхай, если тебе так хочется.
   Меня выпустили наружу. Блин, за разговором я и забыл, как здесь хреново. Так же по стеночке, я пробирался в сторону лестничной площадки, как меня по голове стукнула идея. Я же сам был ребенком и если мне, что-то угрожало, то я прятался. Это инстинкт всех детенышей. Ругаясь про себя матом, я пополз обратно в квартиру.
   Жилплощадь была уже задымлена настолько основательно, что я испугался. Матерясь и кашляя, я открывал двери кладовки, щупал пальто руками в шкафу, заглядывал в укромные местечки на кухне, пинал подозрительные кучки среди бардака детской комнаты и нашел её в спальне родителей под кроватью, классическое место, куда можно спрятаться от любых страхов. Как назло, забралась она в самый дальний угол. Двигать кровать я боялся, поэтому поставил её на бок и только потом добрался до девочки.
   Она лежала свернувшись клубочком, крепко прижав к себе котенка, судя по недвижимому взгляду и оскалу - трупику это не нравилось. Вытащив их обоих на балкон, я с трудом вытащил из её рук дохлятину и сбросил его вниз. Девочку уложил на пол и попытался провентилировать ей легкие. Не знаю, может быть чудо, но у меня получилось и эта мелочь начала кашлять, давиться и пытаться облевать мне штаны. Пока с ней возился, время ушло, озабочено оглядев нижние этажи, охваченные пламенем, я решил все таки прорываться вниз по лестнице, а не пытаться спуститься на веревках и уж тем более не ожидать приезда пожарных и других мчсников. Девочка была жива, но очень плоха, если ей не помочь, то сдохнет непременно. Завалившись в квартиру, я добрался ощупью до шкафа и притащил столько одежды, сколько смог. Выкинул на улицу теплый, но синтепоновый плащ, теплые лыжные штаны и так по мелочи. Нарядил её как куклу, так, что она стала весить раза в два с половиной больше чем обычно. Глупо помирать не хотелось, напялив на себя какие то шерстяные свитера, зимнее драповое пальто, старую заячью шапку ушанку неведомо как попавшую под руку, я вышел из дома. Подкинув мешок, получившийся из замотанной в одежду девочки, чтобы удобнее уложилась ноша на плече, я двинулся обратно. С одной стороны было глупостью идти по лесенке, с другой стороны, я немного помнил дорогу, когда забирался вверх. На трех этажах, были металлические двери, которые вряд ли прогорели и могли защитить от огня. Проблема заключалась в первом и втором этажах. В однокомнатных квартирах стояли старые деревянные двери, и мимо них надо было как-то пройти. Именно поэтому я постарался замотаться так, чтобы не оставить ни одного открытого участка кожи. Главная опасность - дым, задохнуться ничего не стоит. Хапанешь хорошую порцию, и все - и сам пропал и человека не спас.
   Все в дыму, хорошо, что мне не надо проходить между шахты лифта, плохо то, что однокомнатные квартиры расположены прямо напротив лестницы. Дым режет глаза, я еще раз поправляю ношу на плече и делаю первый шаг. Раз-два, раз-два, раз-два... я ни о чем не думаю, я просто шагаю. Пятый этаж прошли. Рука по стене, не держаться за перила, чтобы не уйти в подвал. Четвертый этаж - полет нормальный. Глюки пошли, огненные зайцы скачут, девушки улыбаются. Третий этаж, ногу ставить ровно, всей стопой, никаких носочков, не спешить, уронишь, потеряешь ношу, начнешь искать - так и сдохнешь. А я ж упертый, или жадный (я не разбирался) если что-то схватил, ни в жисть не брошу. Второй этаж. Или ничего не горит, или одно из двух. Просто спускаюсь спокойно, тюк тащу, устал. Сейчас сяду, посижу, отдохну и дальше попру...
   Как мне потом рассказала потом прифигевшая Ната и ворочащий нос Влад. Я появился из дыма, пьяной походкой, чуть ли не волоком таща какой-то тюк. Горел сам и вещи, которые тащил. Набежали люди, сшибли с ног, поначалу думали - мародер, пока тюк не пошевелился, да еще повезло, что врач рядом живет. Вот это действительно удача, у неё и тревожный чемоданчик свой собственный и кислородную подушку где то нашла. Короче сестренку откачали, да и мне помереть не дали.
   Пожарные все таки приехали и мой подвиг прошел незамеченным. Пока милиция разгоняла волнующуюся толпу, я тошнился около скорой, а что делать? Из песни слов не выкинешь. Глянув краем глаза на счастливое воссоединение семейства и на недовольную морду Влада я пошатываясь побрел к себе. Видимо меня все еще штормило, поскольку как дошел не помню совершенно, да и болел после этого не по децки.
   Пару раз звонила Ната, но я не отвечал.
   ***
   Прошла неделя, пока я приходил в себя, к нам переехали Сергей с бабулей, навезя целый ящик разных лекарств. Ездить на машине перестали, поставив её на прикол в ближайшую сарайку, которую Витек вычистил изнутри, оставив снаружи полуобгоревшие, разоренные остатки. Если честно, то Витек оказался тем роялем в кустах, без которого наше выживание оказалось бы затруднено. Очень рукастый, но совершенно не самостоятельный. Они ходил с бабулей и Серегой по аптекам, где бабка кричала на всех, Серега тряс головой как эпилептик, а Витек молча утирал слезу и им давали лекарства. Видно высокое начальство не сообразило, и аптеки работали бесконтрольно еще целых три дня. Ничего сверх серьезного добыть неудалось, но набор антибиотиков, витаминов, бинты, антисептики, шприцы, сердечное, жгуты - в общем расширенная и увеличенная аптечка автомобилиста, на пару с набором сердечника, диабетика и еще кого-нибудь. Когда я очухался, наша маленькая группа, проживала в пятикомнатной коммунальной квартире, и еще одну комнату используя под склад.
   И снова потянулись веселые однообразные дни. Люди приучались жить по новому. Сергей с бабулей отметились в эвакопункте, зарегистрировались, получили карточки на питание. Основной приметой наступивших перемен стали очереди, военные на улицах и комендантский час. По телеку показывали как все плохо в мире, немотивированные вспышки насилия. Гетто для белых на Миссисипи, гетто для черных в Техасе, американцы разделились на две части, север и юг; арабы мочат евреев, евреи из установок залпового огня раскатывал палестину по кусочкам. Ирак и северная Корея сошлись на волне ненависти всех и вся. Про Африку, Австралию, новую Зеландию - вообще ничего не был слышно. Евросоюз развалился, де юре оставаясь единым, де факто - разбежавшись по своим углам. Англичане закрылись на своем острове, отказываясь комментировать что либо. Немцы, со своей дисциплиной и страстью к порядку, вернулись к национализму. Турки и другие унтерменши, находились на положении евреев в гитлеровской германии. Им запрещалось переезжать без разрешения, жениться, заниматься бизнесом. Возникший бунт был подавлен со всей немецкой аккуратностью. Интересно, что Российский президент, поздравил канцлера с "успешными действиями, направленными на восстановление порядка". Украина металась, как... не скажу кто, пытаясь в очередной раз определиться, чего же она все-таки хочет. То западники победят восточников, то восточники победят западников, а в целом бардак. Прибалты подняли хай, обвиняя Россию и пытаясь под шумок в очередной раз стребовать с неё компенсацию "за оккупацию". После того, как их в очередной раз послали они громко обиделись и попытались примазаться к Евросоюзу. Ну у тех своих проблем хватает выше крыше, поэтому прибалты, неожиданно для себя, остались одни. Как то тихо стало без них - никто не воняет. Но не скучно. Китайцы, в очередной раз объединились под руководством коммунистической партии, и навалились в сей толпой на проблему, то по отзывам все начиналось неплохо. Японцы заперлись в свои традиции, но тоже получалось не очень. В России был обычный бардак, адаптированный применительно к местным условиям. Декларировалась центральная власть, но на деле Россия поделилась на пять больших частей, причем в каждой еще делились на невообразимое количество. Сегодня объединяющихся. Завтра объявляющих о разрыве отношений. Номинально центральная власть еще держалась, но на самом деле это было достаточно большой проблемой. А мы все приучались жить по новому.
   Вообще, в связи с делением на субъекты федерации, каждый из которых проводил самостоятельную политику, снабжение крупных городов было немного урезано, не так сильно, чтобы сказаться на населении, просто по свойственной людям и хомякам привычке, запасали впрок. Ничем иным продуктовые карточки я обосновать не могу. Обычный день москвича, сейчас состоял из нескольких этапов. Первый и основной - это культпоход к ближайшей точке отоваривания продуктами, после этого посещение пункта регистрации с обязательным осмотром. Не реже чем раз в три дня. Потом посещение старшего улицы, где он выдавал работу по уборке или помощи, если же не было - то свободное время. Да, еще забыл упомянуть, вся Москва оказалась поделена на зоны, в пределах которых человек мог передвигаться достаточно свободно. Перейти же из зоны в зону, стало фактически нереально, причем не только нам, но и вооруженным частям, охраняющим продуктовые точки и жизненно важные объекты. Свободное передвижение разрешалось только караванам с продуктами и машинам скорой помощи со специальными документами. Все это объяснялось каким то мифическим карантином, хотя от чего он был выставлен, от какой болезни не объявлялось Регистрировались, получали паек, необходимый прожиточный минимум, торговали и менялись с целью получения продуктов. Кстати произошла переоценка ценностей, так как никто не знал сколько по времени будет проходить этот карантин, то все старались запастись продуктами, теплой одеждой инструментами. Машины перестали иметь большую ценность, бензиновые заправки проработали двое суток, после чего были то же взяты под контроль, правда поздновато. Пустые машины стояли по бокам и на стоянках. Через какое-то время, на автомобилях стали передвигаться только контролирующие нас службы, остальные передвигались пешком. Это тянулось две недели, мы даже привыкли так жить и все, казалось, налаживается.
   ***
   - Вот почему все, что делает наше правительство для улучшения обстановки, приводит к прямо противоположным результатам.
   Серега, что то набиравший на компе, поднял на меня глаза:
   - Это риторический вопрос?
   Я шипя и ругаясь пытался одеть ботинок. Ботинок был старый, покоцаный, невидный и не хотел налезать.
   - Ну да. У нас любой вопрос на который нет ответа становится риторическим.
   Еще немного повозившись, я завершил свой утренний туалет и вышел на улицу. Витек уже должен был быть давно на месте и ожидать меня там. Поскрипывая свежим снежком я побежал к тому супермаркету, в котором мы так успешно успели отовариться перед самым закрытием. Возле него организовался стихийный рыночек, где люди менялись и продавали всякую всячину. Настоящий блошиный рынок. Я спешил туда, как на работу, рынок представлял из себя смесь рынков 90 и 40-х годов. Неравенство заключалось в следующем, муниципальные работник, не чиновники, а люди работающие руками, получали больше талонов на отоваривание, чем иждивенцы, к которым относилась большая часть округа и некоторые из них с удовольствием менялись или продавали часть продуктов. Моя, по наитию сказанная профессия. Водопроводчик, оказалась на диво востребована в наступившем времени и я тоже получил такое право. Поэтому меня частенько можно было встретить на этом пятачке перед магазином. Я специализировался на сигаретах и сублимированных продуктах, в основном, но если попросят, то мог достать чего угодно. Меня даже пускали внутрь маркета со своими талонами, в котором постарались оставить все как было.
   Народ толпился на площадке, а я, придерживая рукой сумку с продуктами, внимательно озираюсь по сторонам. Ценность такой сумочки сейчас достаточно велика, тем более пришел я не с обычным набором, а с заказанным пакетом, где были образцы продуктов. Пробираясь между людьми, интересующимимся, спрашиваюими, торгующимися, ругающимися и остальными ...щимися, я пробирался в свой сектор рынка, где меня знали. Встав в сторонке, я остановился, дожидаясь Витька. Голос я его услышал издалека:
   - Спекулянт! Сигаретами торгуешь.
   - Иди, иди дядя отсюда - лениво проговорил дохлый.
   Витек набрал воздуху в грудь и заорал, подпустив надрыв в голосе:
   - Сволочь, ты за что инвалида толкнул, Все так я считаю, что он себе не ту профессию выбрал, в нем пропал великий актер, - на горе народном наживаешься, тварь поганая
   Толпа до этого довольно таки нейтрально воспринимающая окружающее немного напряглась. Это пока не было готовностью хищника, так легкая натсороженность, но развить необходимо.
   Я дойдя до человека отдаю ему сумку. Все пора на сцену, мой выход. Неуверенными шагами я двигаюсь ближе к шумящим и спорящим людям. К длинному подтянулись свои ребята,в случае необходимости объяснявшие возникающему, что он глубоко не прав. Неуверенными шагами я подошел поближе и прошептал:
   - Здравстввуйте
   - Чё?!
   - Извините, мне неловко прерывать вас, но я хотел бы попросить вернуть карточки.
   - Ты чё, баран, охуел что ли?
   - Нет я понимаю, что вы были в своем праве, но поймите и вы меня, это слишком суровое для моей сестры...
   Я оглянулся, народ. Только что спешивий по своим делам, потихоньку притормаживал, присматриваясь к набирающей обороты ссоре. В принципе обычное зрелище, для нынешнего времени. Вновь нарисовавшиеся братки из 90-х будут разбираться с каким то лохом в очечках. Ничего серьезного, поскольку ментура и вояки патрулируют территорию убивать не будут, но понятия растолкуют.
   Ссора между тем набирает обороты, лох оказался упертым и по хорошему не понимает, к тому же про че он талдычит братки конкретно не понимают. Они не в теме, но оправдываться перед вшивым интеллигентишкой не в их правилах, поэтому несколько ударов под ребра должны объяснить мне всю несостоятельность моих претензий.
   Я падаю на колени, и кричу, кричу:
   - Пожалуйста, верните хотя бы часть карточек!
   Вот оно, ключевое слово нашего времени: "Карточки"! Если толпа стояла до этого спокойно и с легким оттенком злорадства наблюдала за представлением, то теперь в ней пробудились чувства. Какой то здоровяк рабочего вида хмуро сказал:
   - Слышь, карточки пацану верните.
   Братва еще не понимает вспей прелести происходящего, она еще крута и агрессивна:
   - Тебе урод, тже объяснить?
   А вот это они зряааа...
   - Чё над ботаном издеваетесь, - невысокий и жилистый тип в суконной шапке с мехом.
   А этот и на удар ответит, и первым полезет, сам из приблатненных.
   Братва старается решить проблему быстро, они уже понимают, что надо подавить волнения в зародыше, но под ногами все еще мешаюсь я. Меня подымают на ноги, я хватаюсь за фигуру перед моими глазами. Не удар, но толчок, направленный только чтобы отцепить прилипшее тело, но я легко поддался, отлетев в сторону и падая на угол торгового лотка. Теперь не торопиться, хватаемся обеими руками за лицо и ждем, когда кто-нибудь отнимет от него руки. Такой помощник находиться быстро и, как мне повезло, это один из этих уродов, которые страхуют длинного. Он нагибается и начинает отнимать руки от моего лица, теперь слабым движением цепляемся за них и отпускаем.
   Он отскакивает как ужаленный. Наблюдающим за этим людям видно только наклоненную фигуру, которая отскочила с поднятыми руками, потом мое лицо, ну это уже я сам постарался; причем и то и то все в крови. Немузыкальный вопль пожилой старушенции в старом пальто (вот и гардероб покойной баб Любы пригодился):
   - Убииии-лиииии! Иии-ро-дыыы!!!
   Толпа всколыхнулась, и тут еще подарок судьбы. Случайность, сыгравшая мне на руку. Видимо сегодня день встреч, ко мне бросается Юлька с криком:
   - Вадик! Вадичек!
   Она тормошит меня, пытаясь оттереть гуашь с лица своим платочком. Так а вот этого не надо! Я начинаю слабо стонать и хватаюсь за нее. Юлька прижимает мою голову к себе и повернувшись кричит, что то гневное и настолько же непонятное. Вот это правильно! Удар с ноги по Юльке, а вот это неправильно, хотя мне и на руку. Толпа качнулась вперед и этих сволочей начали рвать на куски. Перекатившись под прилавок, я затаскиваю туда девочку и с тревогой озираюсь пытаясь понять, что с моими коллегами. Успев увидеть, как Витек бережно утаскивает бабуля, поддерживая её под локоток. Толпа волнуется и топчется на чем то. Моментально забыто из-за чего и почему драка, сейчас беситься выпущенный на волю зверь. Кто-то стреляет в толпе, та на секунду раздается. Ой дураааак! Тут же появляется войсковой патруль, толпа рассасывается по закоулочкам, на окровавленном снегу остается избитый, но не сломленный главарь, который с кривой ухмылкой кидает ствол со словами:
   Ну чё? Типа сдаюсь. Вяжите, суки, - и протягивает руки.
   Ещё раз дурак, с ментами такой тон и прокатил бы, а вояки политесам не обучены и не прикормлены, они же меняются чаще, чем карты в колоде, поэтому с ними нежнее надо, мяхше. Ну вот, и дождался:
   По распоряжению властей Москвы за номером ..., лица занимающиеся спекуляцией..., оказывающие вооруженное сопротивление... и так далее, приговариваются к смертной казни, без привлечения института суда.
   Кто ж в администрации так завернул? Такие словосочетания больше семнадцатый напоминают. Еще бы ревтрибунал добавили, вот смехота та была.
   Тот, на снегу, еще не верит, пока короткая очередь не кидает его на прилавок. Очухавшаяся Юлька с судорожным всхлипом, прячет лицо у меня на груди. Не обращая на нас внимания, патруль идет дальше. Я же сдав Юльку на руки Витьку и бабуле, бегу дальше, по делам.
   ***
   Отработав на общественных работах, решаю заскочить в маркет, повидать одного человечка и передать заказ.
   Еще издалека было заметно над фасадом здания несколько тел, одно из них показалось знакомым - я подошел поближе, так и есть, "мой лепший друг" страшный лейтенант Леша Панасюк. Висит, немного покачиваясь под порывами еще зимнего ветра.
   Оглянувшись, я спросил у мужчины разбирающего гирлянду, раньше украшавшую вывеску:
   - За что их?
   - Кого, не понял он.
   - Ну этих, - я мотнул головой в сторону повешенных.
   - Ааа, этих,- понял он,- этих за дело.
   Он щелкнул кусачками и неожиданно зло заговорил:
   - Во всем мире незнай что твориться, а эти суки решили нажиться на горе людском.
   - Да тебе их никак жалко. Взгляд стал острым и дядька заозирался, ища кого бы позвать на помощь.
   - Конечно жалко вздохнул я, - молодые парни, им бы жить да жить.
   - Неча таких жалеть также непримиримо буркнул дядька. - Сволочи они. На горе людском наживались, твари.
   Я нейтрально пожал плечами, не желая ссориться и дошел ближе. Судьба, от смерти никто не застрахован, надо относится проще к жизни и смерти. Если конечно эт не твоя жизнь и не твоя смерть. Осмотрев повешенных, я, к счастью, не нашел второго своего кореша. Значит все сработало, а то глянь ка, Лешенька заявил, что не будет больше со мной работать, он, видите ли. Получше клиентов нашел. Удовлетворенно кивнув, я направился домой, провожаемый внимательным взглядом мужика в шапке.
  

Глава пятая.

   Юлька тоже присоединилась к нам, перетащив и свою подружку с сестренкой. Как выяснил Серега, она элементарно пошла в гости (вот дура!) и задержалась там на пару дней, а после объявления закрытых зон вернуться было уже невозможно. Подружка жила с больной бабушкой, Юлька, рассказывая это плакала и сильно просила, чтобы её и Наташу (опять Наташа) взяли в нашу компанию. Так вот, перед самым объявлением закрытых карантинных зон, она решила помочь подружке зашла и осталась на неопределенное время. На местный рыночек попала случайно, решив посмотреть что на что меняют. Там и напоролась на разборку, где меня били, ну и решила вступиться - и очень удачно. Мы не возражали. Нас стало девять человек: Сергей с бабушкой; я с Виктором, Юлька с своей подружкой, её сестрой и бабушкой.
   ***
   Мы с Витьком занимались, как мы называли, "предпродажной подготовкой" автомобилей. Сейчас они никому не были нужны. Ну действительно, куда поедешь, если передвигаться разрешается по достаточно небольшой территории, а при несанкционированной попытке покинуть зону, получаешь не срок и не штраф, а очередь КПВТ в борт. И бензин, которого было недостать днем с огнем. Однако наш аналитик, сделал вывод, что по весне все будет хорошо, либо очень плохо и необходимо заранее подобрать себе машины. Мы согласились единогласно. Умеющих водить было трое, значит машин требовалось подготовить не меньше десяти. Разумеется такой чуши, как собрать у нас во дворе десять машин, никто не предлагал. Необходимо было продумать более безопасные для всех нас варианты, но конкретно ничего не придумали. Ещё пару вечеров мы спорили до хрипоты над обычным планом Москвы, выискивая стоянки, на которых можно поживиться техникой. Ситуация обострялась тем, что все хозяева машин были живы, здоровы и не горели желанием расстаться со своим добром. К тому же вояки, после объявления чрезвычайного положения, дружно кинулись подбирать все джипы и вездеходы. Ладно еще то, что их активности хватило на первые два дня, потом, видимо рассудив, что никуда ничего не денется, они оставили в покое счастливых владельцев внедорожников. В чем, я считаю, нам повезло, так это в том, что погоны тоже люди, и отбирали понравившиеся им машины, а это уж никак не уазики и нивы. Поэтому, стоянка на нейтральной территории блок поста, напоминала модный автосалон кроссоверов и внедорожников. Непонятно как, туда затесалась парочка спорткаров. Все это я выглядел из окна ближайшей многоэтажки, в которой выполнял кое-какую работу. Однако много еще машин стоял по дворам и на стоянках.
   ***
   Вторая половина дня, закончилась моя смена в местной администрации, сходив в больничку, получив таблетки и заработав укол в предплечье, я выкидываю полученные лекарства в ближайшую урну, и иду к чипку недалеко от церкви, где меня ждет Витек. Одеты мы как обычно, то есть взять с нас нечего, в карманах нож, телескопическая дубинка, ключи с 10 по 17 плюс свечной, пассатижи, небольшая монтажка и разводной второй номер. Все это уложено в старую потертую сумку, сверху навалена каболка, чопики, лента фум, толстый лист резины, прокладки, кран-буксы и подобная лабутень, позволяющая отличить сантехника от приличного человека.
   - Давай вон те дворы зайдем, - тыкая пальцем, сказал Витек, - я помню там постоянно машины стояли, да все крутые...
   Согласно киваю, в Москве тяжело найти место, в котором не стояли бы автомобили, и мы поворачиваем внутрь. Вычищенный дворик, блестючие машины и тишина. Мы, не особо опасаясь, зашли внутрь огороженного пространства. А чего нам бояться? Воровать мы почти не собираемся, к тому же наша цель - просто посмотреть, жалко что ли? Дойдя где то до середины и негромко оценивая состояние техники, мы оглянулись назад. Как то это у нас вовремя получилось, по крайней мере мы увидели, что здоровенный кавказец (это собака, если что), молчком кинулся на нас.
   Помогла скорость и выброс в кровь адреналина, причем судя по высоте забора - очень большой порции. Мы перемахнули через него так, что нам бы позавидовал и Сергей Бубка. Только изгнав нас с территории, эта сволочь подала голос. Громкое Ав! Ав! Ав!, разносилось над, до этого пустынным, двором. В окнах начали появляться первые любопытные и нам пришлось быстрым шагом уйти, чтобы не привлекать излишнего внимания. Тем более некоторые хозяева машин вышли на балконы и грозили нам всеми карами на наши головы.
   - Пойдем отсюда, Вадим, - сказал Витек опасливо озираясь. - А то когда энти сволочи выскочат на улицу, нам компания собачки раем покажется...
   Идея была здравой и мы общим собранием акционеров решили ей последовать. Ну и пошли. Вернее побежали, правда недолго, минут пять, а потом остановились выяснить что мы делаем не то.
   - Не надо нам в открытые стоянки во дворах суваться, - говорил запыхавшийся Витек. Там и хозяева рядом живут, если чё, и охрана часто из пенсионеров подрабатывает. Любой чужой, как бельмо на глазу, а людям щас делать неча, сидят дома и из-за этого дурь так и прет. Всех развлечений только телек посмотреть, потрахаться да морду чужаку набить. Это ведь раньше москвичи соседей по лестничной площадке не знали, а сейчас жизня такая, что народ поневоле сплачиваться начинает.
   Он стопудово был прав, у людей отняли необходимость ходить на нелюбимую работу и вместо того, чтобы обрадоваться, люди обозлились. Всех задач было - сходить в медпункт, получить горсть пилюлей и пару уколов, да зайти за пайкой. Так же в приказном порядке, загоняли народ на уборку, так в некоторых местах снег был счищен не то чтобы до асфальта, а на газонах с верхним слоем земли. Никогда наш город не был таким чистым, как в это непонятное время. Еще эти медпункты, давно ходили слухи, что там нечисто, я даже познакомился с медсестричкой, про которую расскажу чуть позже.
   - Ну и что ты предлагаешь, - спросил я у него, в очередной раз подивившись практичной сметке своего старого знакомого, которого раньше и за человека не считал.
   - А вот что, - он довольно почесал нос. Бензина нет, стоянок на всех нет, поэтому многие сами, а у многих и вояки оттаскивали технику в подземные стоянки магазинов...
   - А ты откуда знаешь? - не утерпел и перебил я его.
   - Да Хромого, с Казанского встретил, вот он и пожалобился, что стока наснимал с дорогих иномарок, а сдать некуда - не сезон. Так он часть прикопал, часть там же в гараже и оставил. Вот и я думаю, что неплохо бы нам туда зайти, да посмотреть.
   Я задумался. Мысль была хороша.
   - Пойдем глянем, что к чему. - решительно сказал я.
   Витек послушно поплелся за мной.
   ***
   Чего у нас было много, так это аккумуляторных батарей и простых батареек. Зарядив пять фонариков, два обычных с длинными ручками, наподобие полицейских; два светодиодных налобника и один жужжалку, решили проверить ближайший к нам супермаркет.
   Низкий въезд, со сломанным шлагбаумом. Видимо один из срочников решил проверить крепость какой-нибудь машины. Мы остановились, старательно изображая будто оказались здесь случайно, Витек даже закурил, блажено щурясь на скупом зимнем солнышке. Незаметно огляделись вокруг, никого нет, кто явно заинтересовался парочкой непонятных субъектов.
   Пошли, - сказал я, и мы неторопливо пошагали внутрь.
   Справка из администрации у меня была, статус был достаточно высок, чтобы отвертеться от каких-либо предьяв. Шли очень неохотно, все-таки в темноту соваться не хотелось. Буквально через несколько метров мы напоролись на мертвую пробку из машин. Покрытые пылью, припаркованные кое как, дальше они были уставлены боле плотно, как фигурки в тетрисе. Перелазить через машины не приходилось, проходы были достаточными, чтобы пройти паре человек. Видимо военные получили приказ - освободить ближайшие улицы от транспорта. Те машины, которые на ходу, загоняли и парковали рядышком. Нерабочие, или без бензина - тащили на буксире, или на эвакуаторе, не заморачиваясь их целостностью. Хотя и среди нормально припаркованных попадались такие, словно только что выехали из гташки.
   Было темно и страшно, пройдя вынужденную пробку, мы начали осмотр стоящей здесь техники. Автомобилей было много, но нас не устраивал ни один из присутствующих. Много российских тазиков; низкие, лижущие брюхом асфальт, иномарки; высокие псевдоджипы и ни одной по настоящему серьезной машины. Наконец-то мы нашли подходящее УАЗ санитарку 3909, движок 2,5, самый простой, из тех, что на коленке в поле ремонтируются - мечта идиота. Сидя около машины мы сидели и улыбались, достали газировку и отметили это дело. Посидев и передохнув, пошли дальше, стараясь заглянуть в каждый закуток.
   Улов был не особо шикарным, но и не совсем безнадежным. Кроме вышеназванной буханки нашли еще две нивы, одну старую, фактически двухместную, зато поднятую и с хорошими колесами, парочка шеви нив и одну длинную пятидверку. Ещё я очень долго бродил вокруг саньионговского пикапчика экшен спортс, подсвечивая себе фонариком и даже посидел внутри, благо он был из загнанных позднее да еще с ключом в замке зажигания. Виктор видимо понял мои страдания, поскольку открыл капот, заглянул под дно и солидно кашлянув сказал:
   Ничё, тоже пойдет.
   После чего нам осталось только отправиться домой, чтобы на утро продолжить наши поиски.
   ***
   Рано утром мы снова отправились с Витьком по делам на ту же самую подземную автостоянку, готовить машинки к автопробегу по бездорожью и разгильдяйству. Я пошел для компании, поскольку основную работу работал Витек, мне же пришлось стоять на стреме.
   Решили сначала работать с УАЗом. Первым делом меня отправили на улицу, чтобы принести кирпичей. Пришлось отколупать от кирпичного квадрата мусорки несколько штук, да еще сделать четыре ходки с грузом. Пока я возился, Витек уже открыл двери, зацепив толстой проволокой защелки и теперь обрабатывал их напильником.
   - Это зачем? - спросил я запыхавшись и сваливая в углу очередную груду кирпича.
   - За надом, - отрезал Витек, но потом, смягчившись, пояснил. - Выступающие буртики сточишь, и сверху уже проволокой не подцепят.
   Еще немного помолчал и с неохотой продолжил:
   - Хотя сейчас и выкаблучиваться никто не будет, просто стекло выбьют и вперед.
   Я согласно покачал головой, привалясь к соседней машине и отдыхая. Витек работал, тихонечко напевая. Через час он скзал довольным голосом:
   - Ну, все. Вроде бы готово.
   Я подхватился с места и полюбопытствовал:
   - И чего здесь у нас?
   Витек обстоятельно начал рассказывать:
   - Маслице, поменял - свежее залил, мосты проверил, колеса спустил, ниппеля выкрутил, но поставил на кирпичи. Ехать надо будет - подкачать и он сам встанет. Воду слил, походу он тосола боиться, в багажнике канистру с водой оставил. Шас еще надо будет бензин слить, где остался, да в оба бензобака залить. Ну, этим ты займешься, а я к следующей машине пойду.
   Так и пошло, пока Виктор занимался с машиной, я сливал бензин с баков. Кстати, для этого очень подходит дрель на батареях, короткий вжжжик - и все, подставляй посуду. Так набралось четыре двадцатилитровых канистры только в салоне УАЗа.
   В общей сложности мы подготовили четыре машины помимо первой. Последней сделали корейский пикап, на который я положил глаз. Пять мест, типа мерсовоского двухлитрового дизеля, хорошая подвеска, полный привод, ручная кп. Нда, чего то я отвлекся. Так вот, я изо всех сил учавстовал в подготовке (читай мешался под ногами), когда мощный фонарь ослепил нас.
   Мы застыли на месте как салобоны зашухеренные в чужом саду с мешком яблок на горбу. Инстинктивно вытянув руку вперед, я постарался закрыться от света.
   Два ошъялка, выползали в нашу сторону, причем первый направил в нашу сторону охотничье ружье, а второй нервно сжимал в руках топор. Один был постарше, а второй помладше, даже младше меня:
   - Вы кто такие? - громко спросил тот, кто постарше.
   - Работники пефектуры - громко сказал я одновременно двумя пальцами пытаясь вытащить мандат из внешнего кармана куртки (Слава Богу, постоянные проверки научили всех делать это правильно, чтобы не напрягать людей с оружием) однако был остановлен грозным окриком.
   - И чё вы тут делаете? - поинтересовался младший.
   - Чего, чего, - солидно сказал я. - Машину к выезду готовим.
   Никогда не ври, то правило которого я стараюсь неукоснительно придерживаться и оно помогает. Не видя расхождения слов с делом, они немного расслабились, по крайне мере старший уже не так агрессивно спросил:
   - А документы у вас есть? - но уже с ноткой почтения. Все таки не хухры-мухры, а люди государевы. Власть!
   Я небрежно достал справку и показал ее младшему с топором. Быстро пробежав её глазами, то спросил паспорт и тщательно сверив, с неохотой отдал.
   - Ну да, все правильно, ответил он на молчаливый вопрос бати. - Действительно из управы, - несколько старорежимно обозвал он нас.
   Все так же с неохотой отпуская ружье, старик проговорил:
   - Что ж, извините. Просто сами понимаете, время такое, что вдвойне осторожным надо быть. Вот мы и решили проверить.
   - Это правильно, - неожиданно вступил в разговор, доселе стоящий и не подающий никаких признаков активности Витек. - Сейчас действительно осторожным надо быть, а то мало ли на кого напороться можно.
   - Точно, - обрадовался старший, приобретя неожиданного союзника, а я с удивлением покосился на обычно молчаливого Витька, заливающегося соловьем.
   Что-то вещая, тот выспрашивал наших визитеров, интенсивно подвигаясь к ним ближе. Признаюсь я не уловил тот миг, когда лопатка найленная в кузове пикапа, обрушилась на череп парня с топором. Беззвучно крича, тот начал заваливаться на спину с обиженным выражением лица. Звук включился от вопля Витика:
   - Мочи его!!!
   Опешивший старик, пытался зарядить свое ружье и это ему почти удалось, когда я подсочил и отправил его в нокаут. Подоспевший Витек с противным хеканьем поставил точку в наших отношения с помощью той же лопатки.
   Застыв и тяжело дыша мы стояли над трупом старика, причем я сжимал незнамо как попавшее мне в руки ружье.
   - Ты что! Совсем сдурел? - проорал не сдерживаясь.
   Витек виновато пожал плечами:
   - Да я сам не знаю что на меня нашло. Как то вдруг накатило и отпустило. Думаю, заберут и все... крышка.
   - Блин! - продолжал бушевать я, - а вдруг у них здесь еще кто-то третий был. Вот тогда нам точно крышка!
   Ответом мне стал громкий топот, раздался в наступившей тишине.
   - Сглазил! - и я бросил свое враз потяжелевшее тело в погоню.
   Бежать было плохо, темно, ни зги не видно а бегущий явно был моложе. На моей же стороне был опыт, как никак я по этому этажу только за сегодня раз десять-двадцать с кирпичами взад-вперед прогулялся, поэтому и бежал на инстинкте, уворачиваясь от плотно стоявших авто. Беглецу такое удавалось не всегда, только поэтому я и догнал его. Вот он чем то загремел по левой стороне, а припустил еще быстрее по правой. Здесь лучше бежать, надо только обогнуть попереком стоящий нисан, а дальше беги вдоль машин и все. На ту сторону завала мы выбрались одновременно, дальше препятствий не было. Противник наддал, я чувствовал, что не успеваю. Видно поэтому перехватил ружье, которое прихватил с пожилого и со всей силы метнул в беглеца. Мне повезло, ружжо попало ему в ноги, он споткнулся, пробежал несколько шагов и грохнулся, а подняться я ему уже не дал. Подбежав сунул со всей дури ботинком под ребра, нагнулся, схватил трофей и наставил ствол на пленника:
   - Лежать! Лежать, ссука! Пристрелю, тварь!
   Рядом нарисовался Витек. Упершись руками в колени он прерывисто с хрипами дышал:
   - Да уж... думал все... из-за этого щенка... а он надо же...
   Речь бессвязная и оттого немного страшноватая, но я больше разглядывал пойманного, чем прислушивался к бормотанию напарника. Совсем еще мальчишка, лет семнадцати. Сидел и громко всхлипывал, стараясь уползти от нас подальше, в темноту.
   Витек отдышался и выпрямился. Выход был достаточно далеко, но слабый свет доставал сюда, чтобы лучше видеть, мы стояли спиной к выходу и явно казались пацану страшными черными фигурами.
   - Ну, убивай, - разрешил я.
   Витек поднял лопату повыше, завизжал пленник, видимо поняв, что происходит что-то страшное. Витек отступил в сторону:
   - Не могу, - сказал он тихо. - Жалко.
   - Жалко?!!! - возмутился я. - Как того хмыря ни за что по башке лопатой не жалко, а как добить пацана, который нас вложить может, - так это ему жалко. Нас же по законам военного времени даже судить не будут!
   - Да понимаю я, - глухо ответил Витек, - но не могу. Там на меня словно помутнение нашло какое-то.
   Он с надеждой посмотрел на меня:
   - Слушай? Может ты сам? Вон и ствол у тебя теперь есть? А?
   - Ага! Щас! - буркнул я, остывая. - Патронов и так почти нет, еще на мелочь пузатую переводить.
   Я задумался, проблема была серьезная, но не могло быть так, чтобы не было выхода, который бы устроил всех нас. И действительно - вдали забрезжило.
   - Значит так, - скомандовал я. - Пацана мочить не будем...
   - Это как это? - с удивлением переспросил Витек.
   Вот ведь пацифист гребаный:
   - Так это! - передразнил я его и продолжил.- Нам не за что его убивать. Смотри сам: когда подошли эти, его не было; потом, когда началась драка, темно было, он и подавно рассмотреть нас не мог. Так?
   - Ну да, - неуверенно согласился Витек.
   Потом он сидел, а когда мы начали светить в его сторону - побежал. Поймали его мы снова в темноте, а потом светим ему в морду, себя же не показываем...
   - А голоса? - спросил явно обрадованный Витек.
   - А что голоса!? - беспечно отмахнулся я. - Ты сам послушай как эхо твой голос искажает.
   - Точно! - явно обрадовался он. - Так чё? Отпустим?
   - Давай, - согласился я. - Только немного позже, завершим дела и отпустим.
   - Слышь?! - я несильно толкнул носком ботинка пленника в бок. - Терпи, погодя немного выпустим тебя.
   Мы начал проводить экспресс приборку помещения. Свалив неожиданного свидетеля в кузов так понравившегося мне пикапа, мы быстро собрали инструмент. Завернули добычу в тряпки, я связал вместе несколько разномастных труб и мы отправились наружу, предварительно выковыряв из карманов старика все патроны, которые он взял с собой. Надрезав у пленника веревки на руках и ногах, чтобы от них можно было избавиться, мы ушли со стоянки.
   ***
   - Вещь, хоть стоящая? - спросил я, мы с Витьком договорились, что нашли эту штуку в багажнике одной из машин.
   - Тайга.ИЖ-94. Стоящая.
   Я кивнул, ничего не понимая.
   - А что ствол воняет, - спросил, понюхав, Сергей.
   Мы сидели на кухне и пили горячий сладкий чай с огромными бутербродами. Население всего нашего общежития собралось вместе и смотрело нам в рот, ловя каждое слово героев. Витек самоустранился от беседы, поглощая доставшуюся ему порцию еды. Пришлось пнуть его под столом ногой.
   - Да так, - замялся вскинувшийся было Витек.
   - Крыс мутантов встретили, - брякнул я. - Вот и пришлось стрелять.
   Я ожесточено шутил, а Витек был грустен и молчалив, все же остальные горячо обсуждали очередную городскую легенду о крысах мутанта.
   - Только к помойкам теперь приходиться забираться повыше, вот вы их и встретили - таков вердикт вынесло общество в лице бабушки Наташки и беловолосой пятилетней мелочи, плотно оккупировавшей мою комнату.
   - Крысы-мутанты, - задумчиво сказала Юлька, - хотела бы я на них посмотреть.
   Меня аж передернуло, только Серега немного грустно смотрел мимо нас.
   Позже когда уже расходились по комнатам я подошел к нему:
   - Знаешь, Серега...
   Он прервал меня вскинутой рукой:
   - Все нормально, не обращай внимание, - и побыстрее укатил.
   Я пожал плечами и отправился спать и особые угрызения совести меня не терзали.
   ***
   Таким образом мы подготовили около двух десятков машин, стараясь на одной стоянке делать не более трех, причем в разных местах. Нам повезло и активных граждан больше не попадалось. Поначалу мы сторожились, опасаясь засад вояк и расследования, но ничего этого не было и мы осмелели. А жизнь, постепенно, налаживалась и все что мы делали - начинало казаться ненужным.
   По телевизору, среди бесконечных комедий, боевиков, музыкальных программ и плохих новостей о других странах, начали появляться обнадеживающие данные о то, что карантин в скором времени будет снят, все закончилось, и мы вскоре вернемся к нормальной жизни. Люди оживились, несмотря на середину января собирались кучками и обсуждали, обсуждали, обсуждали...
   Появились послабления, стало возможно переходить из одно сектора в другой, при наличии справки из больницы, вложенной в паспорт. Справка представляла собой длинную портянку с кучей печатей и перечислением всех мыслимых и немыслимых прививок и обследований. Так же выдавали паек, но уже можно было отовариться за деньги, пусть и очень дорого.
   Встретились с Натой и Владом, как-то после этих трех недель карантина, все было спокойнее, я достаточно равнодушно относился ко всему, даже к тому, что они попросились пожить у нас: большинство домов в Москве перестали отапливать и люди грелись с помощью электрообогревателей и печек буржуек. Мы приняли и их, просто в качестве жильцов, не посвящая в наши планы, которым, судя по всему, не суждено было сбыться. Я даже был рад этому, знаете про постапокалипсис хорошо читать, а участвовать в нем удовольствие ниже среднего.
   Люди начали выходить на работу, только я не торопился, также вкалывая в префектуре нашей зоны.
   Рано утром я стоял в одних трусах в ванной с бритвой наизготовку и намыленной мордой. Важным признаком того, что все нормализуется - был дресс код, вернее требование приходить на работу трезвым, чистым и выбритым, а не то моментально вылетишь. Квартира потихоньку просыпалась, на кухне звенели кастрюльками и чайником бабули с Витьком. Девочки вставали позже, вот и сейчас по полу прошлепали босые ноги - это Юлька пошла подымать подругу. У них тоже много дел, водопровод работал не везде и не всегда, воду до сих пор развозили в цистернах или налитых и замерзших пластиковых бутылях. Чтобы получить в первой партии, то есть относительно нормальную, надо было прийти пораньше. Она завалилась в комнату к наташе. Я уже добривался, когда послышался дикий крик и моя рука дрогнула, оставив длинный порез на кадыке. Выскочив и посмотрев на красных от смущения подруг, в шутку боровшихся на постели, сплюнул и отправился обратно в ванну.
   Собравшись и сделав внушение расшалившимся девчонкам, пошел на выход, заработав от них: "Зануда" и надутые губки. Захлопнул дверь и по тропинке направился к расчищенному тротуару. Еще совсем рано, и прохожих немного, машин на улицах нет уже давно, метро запустили, но очень коряво - поезд можно дожидаться часа полтора, но и это уже плюс.
   Так неспешно я иду на работу, когда спотыкаюсь о что-то занесенное снегом. Любопытство не порок, но очень большой недостаток. Расшвыряв носком валенка снег, я обнаруживаю ботинок. Что-то обрывается внутри и я торопливо продолжаю раскопки. Мужчина. Лет тридцать. Лицо искажено, следов насилия не обнаружено, еще не застывший.
   Бегом отправляюсь к стационарному патрулю, на углу. Выслушав меня, они докладывают по рации. Со страшным треском из рации вылетают в ответ отдельные непонятные слова:
   ... проверить... в случае... план "0"...
   Лицо старшего мрачнеет.
   Ну, что, пошли покажешь, где это.
   Они делают себе инъекции и мы отправляемся к месту находки. Нас трое, двое затянутых в черное фигур и я. Снег опять замел тело. Я оцепенело смотрю, как они забирают почему то не свернувшуюся кровь и проводят нечто вроде экспресс-анализа. Мне ничего не видно и я вытягиваю голову, стараясь разглядеть хоть что-нибудь. Заметив мой любопытный взгляд, фигура в черном отворачивается, заслоняя своим телом таблицу, по которой что-то сравнивает.
   Потом старший начинает связываться с кем-то по рации:
   Да... подозрения подтвердились... да, по плану "0"... Так точно! ... Есть!
   Ну не нравятся мне все эти разговоры, тут даже тупой поймет, что проблемы не только у них, но и у меня. Поэтому за все время разговора я старался отойти поближе к забору, ограждающему кусочек зеленого насаждения, чудом сохранившегося в городе. Передергиваемого затвора хватило мне, чтобы рвануть так, как я не бегал и в лучшие свои дни. Мне повезло, что они понадеялись на автоматы и начали стрелять вслед. Я же петлял как заяц между деревьями, чувствуя что вот еще чуть-чуть и все, но я убежал.
   Это был один из первых найденных мной трупов.
   ***
   А потом люди начали массово умирать. Просто умирать, трупы находили на улице, в подвалах, в квартирах - везде. И умирали они не от чего то страшного, а от гриппа, пневмонии и так далее, то есть от обычных болезней. То же самое, что и СПИД. Никто ведь до сих пор не у мер от СПИДа. Все больные СПИДом умирают от обычных прозаических болезней, которые человечество научилось лечить давным-давно.
   Никто ни с кем не встречался, люди сначала перестали подавать друг другу руки, потом лица закрыли ватно-марлевыми повязками, а затем покупными и самодельными респираторами. Ближе десяти шагов друг к другу не подпускали, либо убегали либо стреляли. Мертвые попадаются прямо на улицах, лежащие небольшими бугорками под занесшим все снегом. Войска и правительство сначала пыталось вмешиваться, но потом плюнуло на это дело и отвели войска ближе к центру, так что более - менее охраняемая зона оставалась только в центре Москвы. Судя по телепередачам, нами все еще пытаются управлять, хотя это и плохо получается. По телевизору постоянно идет какая-то муть. Милиции на улицах, практически не встретишь. Таких слетевших с катушек, становится все больше и больше. Выходить после восьми часов вечера не рекомендуется, правительство вновь объявило комендантский час. Во всякого, кто появляется на улице в такое время, начинают стрелять, даже не спрашивая документов. Закрыли радиальные линии метро, в районе центра. Войска и милиция передвигаются мобильными отрядами, без разговоров отстреливая попадающих навстречу людей. Они тоже бояться заразиться, закон: человек человеку - волк, вступил в полную силу. Охрана была снята повсюду и если до этого мы ругали плотную опеку военных, то сейчас с ностальгией вспоминали времена, когда можно было получить свой гарантированный паек по карточке. В общем граждане некогда великой страны в очередной раз оказались предоставлены сами себе. Вот так мы и начали выживать.
   ***
   Я пошел в город. Народу в огромной Москве становилось все меньше и меньше, а проблем все больше и больше, причем проблемы эти создавали оставшиеся в Москве люди.
   Жить становилось все хуже и хуже, перестало работать электричество. Теперь вечерами мы сидели без света, или зажигая в торжественных случаях небольшую керосиновую лампу. Вера Сергеевна, настояла на полной светомаскировке. Вспоминая войну, она говорила:
   - Знаете Вадик, в 42-м мне было семь лет, но я до сих пор помню, как мама тщательно занавешивала окна плотными шторами, одеялами. Как специально ходил смотрели с улицы, не проникает ли где лучик света. Как к соседям Вайнбергам пришли военные и забрали всю семью, за то что был сигнал, что они как пособники немецко-фашистких оккупантов, подают световые сигнал из окна своей квартиры. Поверьте мне, Вадик, что сейчас все гораздо хуже, чем фашисткие бомбы, тогда по крайней мере была надежда на победу, а сейчас... - и она грустно замолкала.
   - Ну что ты бабушка, - пытался подбодрит её Сергей, - и сейчас все обязательно наладится. Вот увидишь.
   - Обязательно наладится, - тайком смахивая слезу говорила она и бодро продолжала, подняв палец вверх, - но все таки маскировка должна иметь место быть.
   Я ее поддерживал, в нашей маленькой коммуне я один был "выездным".
   Я опять собираюсь в магазин. Сейчас это такое не самое безопасное занятие в нашем супермаркете, в который я хожу уже достаточно давно, становиться трудно находить себе нетронутые продукты. Тем более зима, словно стараясь наверстать упущенное, вьюжит, кружит и метет, да еще придавливает сверху хорошим морозцем.
   Конец февраля, вот уже почти два месяца мы живем вроде бы в стране, а вроде бы и нет. Правительство вроде бы есть, а вроде бы и нет. Телевидение, радио - ничего нет. Связь присутствует, по крайней мере городская и междугородняя со стационарных телефонов. При попытке позвонить домой - раздаются длинные гудки, но никто к телефону не подходит, друзья, одноклассники, знакомые так же не отзываются на мои попытки связаться с ними. Больше всего скучаешь о информации. Есть интернет, но даже там пустовато, один раз я обрадовавшись почти весь день переписывался с ботом.
   Я специально ходил смотреть на Москву через мутное грязное окно с высоты шестнадцатого этажа. Москва пуста, в ней нет жизни. Отдельные островки сбившихся в стаи тех, кто остался в живых. Община к которой я принадлежу, собирается уезжать из этого города, здесь ловить больше нечего. Разумеется в столице можно прожить и сейчас и потом, здесь накоплено столько, что хватит на всех, другое дело что все делится не будут. Народа в Москве практически нет, что в других местах неизвестно. Я еще постоял бездумно прижимаясь горячим лбом к холодному оконному стеклу. Вот по дороге пронесется одинокий бешеный джип, полный орущей молодежи. Пустые коробки зданий, без света, без воды, без отопления. Именно в таком здании и находится моя личная берлога,
   Я вышел рано утром, часа в четыре. В это время практически все банды и бандочки начинали разбредаться по своим логовам. Риск напороться был гораздо меньше, чем после обеда, а тем более ближе к вечеру. Честные граждане, старались дать бандитам фору по времени, чтобы не попасться навстречу. Остатки МВД, тоже предпочитали дневное время, тем более они немногим отличались от остальных вооруженных формирований. Одиночки, типа меня, старались лавировать как могли между теми и теми. Я вот например выбрал утреннее время. Очень помогали запасы бабы Любы, сделанные её в течении всей предыдущей жизни. Одних мешков с сухарями было с десяток. Мыло, зубной порошок, соль, макароны, крупы. Но нас прибавилось, поэтому надо было потихоньку набирать, тем более, что зимы еще оставалось немало. Повезло с Виктором, после несчастья с бабулей и его женой, он практически перестал пить, ему просто не хотелось. Сергей, внук Шумахерши, просиживал с ноутом и картой Москвы, определяя большие магазины, торговые центры, пункты милиции и так далее. Он изо всех сил старался быть полезным. Шумахершу, брать смысла не было - дороги завалило и их никто чистить не собирался, оставалось передвигаться на своих двоих. Много раз я был готов бросить это сборище стариков и увечных, но не мог. Только не говорите мне про такую смешную вещь, как совесть - её у меня отроду не было. А не мог я уйти... просто потому что не мог. Не судьба, как говорится. Вот и выступал в роли снабженца всяческими околопродовольственными и продовольственными товарами. Вот и этим утром я отправился на добычу.
   Вышел из дома, прошел через заваленный снегом двор, тропинка пролегала между большущими ноздреватыми сугробами таким образом, чтобы со двора её не было видно. Приоткрытая полузаваленная дверь, висящая на одной петле, окна забитые фанерой. Такой бомжатник и в мирное то время не привлекал никакого внимания, а сейчас и подавно. Никто не сунется искать здесь выживших, максимум, что нас ждет, обоссаные ворота, и то не факт, что кому то захочется ради этого перется по сугробам, а не справить свои дела прямо с тропинки, проходящей аккурат метрах в пятидесяти от нас. Предусмотрительно открытые двери сараек, показывающие, что все добро, какое было, вынесли. Я захожу вовнутрь и аккуратно отодвигая доски, следую в самую крайнюю сарайку, где устроен для чужих небольшой схрон, показывающий и доказывающий, что вот она - последняя точка. Здесь пара мешков макарон, подвешенных на веревках и два ящика тушенки, с надписью наискосок: госрезерв. Также здесь заныкана двадцатилитровая канистра бензина. Небольшой складик одинокого человека, который переживает не лучшие времена в своей жизни, но все таки собирается их пережить. Я озираю, через щель в стенке, окружающее пространство и, отогнув доску попадаю сюда. Все - я почти вышел. Теперь переодеться и еще один взгляд в мутное зеркало, показывающее слюнявого идиота, чудом уцелевшего в наше тяжелое время, причем такого, какого жалоба трогать. Самое большее на что можно оказаться способным в отношении его - это дать здоровенный пинок по зад. Мой внешний вид и основной архетип поведения, мы разрабатывали вместе с Сергеем. Он очень умный мужик, и если бы не его занятия альпинизмом и эта неудачная травма, то я думаю, вряд ли я ему понадобился. Во-первых - никакого огнестрела, это нехарактерно для данного типажа. Максимум на что мы пошли - это огромная и внешне беспорядочная, но на самом деле специально подобранная связка ключей. В кармане, смесь перца и табака, чисто случайно мы нашли у баб любы нюхательный табак. Вещь, скажу я вам. Конечно, это немного подозрительно, но расчет на то, что вряд ли кто обратит особое внимание на то, что находится в карманах у дурачка. Крутые Уокеры не шарятся по полуразгромленным магазинам и не ошиваются в небольших бандочках местного разлива. Во-вторых сама одежда. Не вонючая до невозможности, а, скажем слегка небрежная, и немного странная. Словно человек собирался, одевая все, что по очереди лежало на полках, но не обращая внимание на правильность наряда. Как бы это объяснить... Вы же не оденете два ботинка разного цвета, только потому, что они стоят рядом. А я одел. Наверняка вы уже поняли, что я косил под больного аутизмом. Это рассеянность и неумение сосредоточиться. В случае слежке у меня была организована лежка в высотке недалеко от магазина. В кровати даже лежал труп мадамы, которая долженствовала бы изображать мою родственницу, безвременно почившую в бозе и оставившую меня наедине с этим жестоким миром. Я еще раз глянул в зеркало и решил, что сойдет. Надолго выходить я не собирался, надо было набрать в цветочном ларьке кучу пакетиков, на предстоявшую весну, ну и того, чего притащу.
   Приоткрыв дверь и стараясь не потревожить большой снежный козырек, нависший над дверью, я пошагал по тропиночке, проложенной так же, как и предыдущая, чтобы её невозможно было засечь с улицы. В одном нам повезло, бывший детский сад, использовали под складирование трупов, умерших во время беспорядков и от болезни. До сих пор, туда стаскивали покойников уцелевшие окрестные жители, а моя тропинка подводила к одному из пожарных выходов здания, с той стороны, которая была использована в первую очередь. Стена глухая, дверь закрыта, тамбур, тоже закрыт. Отперев и закрыв за собой двери - я направился в более оживленную часть здания, обходя в живописном беспорядке разложенные трупы. Человек ко всему привыкает, и если по началу все мне казалось диким и странным. То сейчас я отмечал лишь привычное положение тел. Это были мои невидимые глазу метки, типа волосков на дверях и пыли на замках. Я улыбнулся, вспоминая, как с трудом сдерживая тошноту, я ворочал тела, наподобие капитана Флинта из острова сокровищ. Зато теперь здесь образовался неплохой лабиринт, а человек - это всего лишь человек. Он не любит напоминание о бренности всего сущего, о том, что и он смертен - поэтому попав в царство мертвых большинство людей старается побыстрее покинуть подобные места. Я не исключение, и поэтому тоже стараюсь пройти поскорее такой лабиринт.
   Пройдя до главного выхода я внимательно оглядываю улицу и только после этого выхожу. Иду спокойно, не бегу, не крадусь, не тороплюсь по уже нормальным утоптанным тропинкам. Как я и говорил, народу на улице никого. Дохожу до супермаркета и вхожу через вторую разбитую витрину. Это самое удобное место, я попадаю между двумя большими стеллажами и могу немного прислушаться к обстановке. Тишина, как раз то, что мне очень нравится. Я, стараясь двигаться не слышно, ставя ногу на ребро стопы, и мягко перекатываясь с пятки на носок, двигаюсь по магазину. В руках у меня небольшая палочка с зеркальцем, типа тех, которые используют... сори, использовали, таможенники при осмотре большегрузов и чтобы заглянуть в труднодоступные места. Выглядит это примерно так: высовывается такое неприметно издалека зеркало, в которое можно разглядеть, что твориться в данном секторе, а только потом появляюсь я. В случае необходимости, все это размыкается на две составные части. А я играю роль идиота.
   Магазин был пустой. В смысле без народу. Я быстро пробрался в цветочный отдел и, держа ушки на макушке, начал набивать старый вещмешок пакетиками с семенами, попутно цепляясь взглядом за названия.
   Затарившись, я пошел дальше по пути забирая понравившиеся мне продукты. Загрузил рюкзак персиками, абрикосами, ананасами в сиропе, благо они были в железных банках. Схватил пару пачек раздавленного и поэтому уцелевшего масла. Спиртного, практически не оставалось, видимо оно входил в товары первой необходимости и каждый считал своим долгом затарится именно им. Набрал сигарет, сигар, вкусного трубочного табака, в кондитерском отделе, тоже кстати разодранном почти полностью, затолкал сколько можно карамелек и собрался идти домой.
   Подойдя к пролому я остановился, обнюхиваясь и оглядываясь, постояв пять минут я уже собрался двинуться дальше, как раздался шум мотора. Даже моторов. Когда я говорил, что по Москве не ездили машины, я имел в виду, что они в принципе не ездили. Однако те кто мог позволить протоптать дороги, те ездили.
   Пытаясь принять верное решение, я с ужасом понял, что не успеваю убежать. Понадеявшись на случай, я не предусмотрел путей отхода через магазин. Бежать же на виду у приехавшей банды. А это была именно банда, смерти подобно. Затравят лишь из спортивного интереса, как англичане лисицу. Забросив рюкзачок на стеллаж, я бегом припустился к кассам, где до сих пор, стояли высокие стойки с марсами, сникерсами, китекэтами, орбитами, диролами и тому подобной фигней. Забежав за одну из касс, я набрал заранее приготовленные фантики и аккуратно разложил их на трансопортер, подающем товары кассирше. После этого надорвал очередной фантик и откусил шоколадку.
   Все что мы знали с Сергеем об аутизме - почерпнули из кино с Брюсом Уиллисом и мальчиком аутетиком. Вся надежда опять таки была на то. Что вряд ли среди шантрапы встретиться дипломированный психиатр, который сможет разобраться, что перед ним симулянт. На это, да пожалуй на то, что все остальные тоже смотрели те же самые фильмы, которые мы выбрали в качесвте руководства к действию.
   В магазин вваливается небольшая толпа, я пока не вижу их, но прекрасно слышу, в башке мелькает мысль о том, что может быть стоило просто спрятаться и так же пропадает. Они обшаривают все отделы, постепенно придвигаясь ко мне. Наконец один из них вылетает прямо на меня и насторожено замирает, оценивая опасность и решая, стоит бежать или нападать. Я невозмутимо ем шоколадку. Я спокоен, совершенно спокоен, мне на всех насрать, я серый человечек, я мышка. Маленькая незаметная мышка, неспособная принести никакого вреда. Победа над ней, не принесет никакого морального удовлетворения.
   Пока я уговариваю себя таким образом, около меня собрались все члены бандочки. Не смотреть на них, не показывать понимания, мое внимание рассеяно. Меня спрашивают, потом бьют, я пугаюсь делаю шаг в сторону выхода и налетаю на здорового бугая в кожаных штанах, куртке и женской шубе. На голове раскрашенный ирокез. Он чего то с ухмылкой спрашивает меня и бьет рукой. Я же делаю движение чтобы закрыться только после того как пропустил удар. Как то вдалеке слышиться:
   - Да вы смотрите, че этот пидор жрал! Батончики. Шоколадные! Да он точно придурок.
   Мне в голову летит ботинок. Не закрываться, зажмурить глаза... но не сразу.
   - Может проследить за ним? В хорошее место выведет?
   - Слушай, хватит. Неизвестно. Сколько он еще может водить нас по городу. А в светлое время суток федералы могут появиться, хотя и вряд ли.
   Не обращать внимание, сделать обиженное выражение лица, увидеть протянутый батончик, успокоиться.
   - А вдруг он из этих... Из сумасшедших...
   - Ты чё?! Дурак? Зомби сразу же кидаются. У них спокойных не бывает, да и мрут они как мухи. А этот. Дурак дураком, а одет, обут. Кстати, ты на обувь его посмотри, нормальные так не одеваются.
   И проливается манной небесной голос главаря, вместе с зуботычиной мелкому шкету, больше всех докапывающемуся до меня:
   - Все, кароче, бросьте его здесь, сам не сдох и мы грех на душу брать не будем.
   Бандочка подается в сторону выхода, а я мельком ловлю взгляд недомерка, обещающего: "я еще вернусь". Ой-ё-ёудь ты здесь один, так убежал бы первым.
   Прислушиваясь к удаляющимся шагам, я продолжаю играть роль инвалида. Стою, механически жуя, и быстренько стараюсь оценить ситуацию. Такое прикрытие не для меня. То, что раньше казалось хорошей идеей, сработало только раз. Второй раз такой фокус не прокатит. Тем более мне не понравилось обещание во взгляде. Такие мелкие сволочи очень злопамятны и они будут искать лбой шанс, для того чтобы отомстить за настоящую, либо вымышленную обиду. Решено, сегодня обратно не пойду, переночую на запасном варианте, а завтра, если все будет нормальгно, пойду домой.
   Я иду по улице, размахивая руками, протаптывая неявную тропинку к запасному варианту. Подымаюсь, захожу в квартиру, прохожу через комнату на балкон, протискиваюсь на соседний балкон и спускаюсь на два этажа ниже. Этот подъезд был нездан до конца, но у консьержа нашлись все ключи, и я оказался счастливым владельцем целого подъезда. Здесь у меня запасная лежка. Отсюда я вернусь домой, где ждут зависящие от меня люди. А свободу - ну её нафиг, человеку не дает скатиться вниз до уровня животного элементарная нужность. Пока я нужен - я живу. Забота, вот главное препятствие для превращения человека в животное. Я не рефлексирую по поводу неудачной любви, малооплачиваемой работы, снятия кваритры и так далее. Мне на это просто наплевать. Да и наверное я неправильно сказал. Не забота - ответственность. Ответственность за других, вот что держит меня. Другой цели я пока не вижу.
  

Глава шестая.

   Разведанные стоянки в ближайших местах, запас продуктов, четыре арбалета, и дофига народу. Основной костяк у нас остался прежним, добавлись только муж с женой, оба молодые, но немного постарше меня. Общее руководство на себя взял Сергей, он распланировал наш поход поэтапно. Два УАЗика буханки, без всяких инжекторов, с 406 двигателями. Была у меня мысль взять дизельные, но не сложилось. Вроде бы весной все оживает, а наш город фактически притих. Мы практически перестали ходить в магазин, все съестные припасы, которые рассчитывали взять с собой, сложили в отдельные гермы. Оставалось дождаться твердого асфальта, и можно было двигать. Решили мы пробираться в сторону кировской области - подальше от насквозь Европейской части страны.
   На улицах было спокойно, иногда постреливали, но в целом ничего такого страшного не происходило. Очень редко по улице проезжали машины, тяжелые и мощные и только один раз они остановились около нас.
   ***
   Я шел, толкая перед собой полупустую тележку из маркета, когда впереди показалась эта толпа. Я глянул краем глаза, почти полного мешка муки было жалко, но много народа - это всегда опасность. Тем более сейчас. Вместе не бояться собираться только инфицированные, по крайней мере именно так нас предупреждали по радио, телевизору и разбросанных листовках. Но эта толпа перла очень целенаправленно и только позже я заметил неясные фигуры по бокам и приземистые коробки бэтэров позади. Внутри все захолонуло и я бросился бежать. Видимо меня заметили, поскольку от толпы отделилось пара машин и рванула в мою сторону. Завернув за угол, я чуть не сшиб старичка, похожего на Эйнштейна, шарящего в отдаленном конце магазина сегодня днем. Он куда то спешил с небольшим рюкзачком позади. Успев на ходу извиниться я перемахнул через забор и упал на грязную землю, откатился в ложбинку и стал закапываться в вытаявшие осенние листья.
   Тут же рев мотора, скрип тормозов (кто мне объяснит, почему у УАЗика всегда скрипят тормоза?), звуки хлопнувших дверей и голоса:
   - Вот же он, сученыш старый1
   - Господа, но позвольте...
   Звук удара, стон, опять голос:
   - Старый, старый, а от нас как молодой чесанул!
   Опять негромкий чавкающий звук, от впиливающегося под ребра ботинка, и стон, протяжный и болезненный.
   Они так же негромко переговаривались, закидывая старика в машину, я же, плотно прижимался к земле под тонким слоем листвы, и старался даже не дышать. Раздался звук удаляющегося мотора, только после этого, я поднял голову вверх. Никого не было, только валялась сиротливая сумка старика. Снова перемахнув через забор, я подхватил валяющуюся под ногами добычу и скрылся на противоположной стороне во дворах.
   ***
   После этого началось время ожидания, мы вообще старались не выходить из квартиры, благо канализация работала и кое-как поступала вода. По телевизору периодически выступал очередной комиссар по чрезвычайным ситуациям, бодро сообщая, что все позади и призывая людей посетить пункты оказания помощи. Районы словно вымерли. После того как выловили большинство - начали прочесывать здания за зданием. Нам просто повезло в том, что по плану у нас начинали проводить реставрацию здания, да и подходы были чистыми. Скорей всего нам просто повезло и при прочесывании нас не заметили, а может еще и людей у них оставалось не так много. В районе стало очень тихо, мы сами сидели тише воды, ниже травы. Вечера проходил скучно и однообразно. Мы сидели при полном затемнении, негромко включив радио или телевизор и пытаясь поймать очередные новости. Стук в дверь. Сказать, что мы его не ожидали, это значит ничего не сказать. Следующие несколько мгновений, наши траектории пересекались в случайном порядке. Вооружившись топором, ружьем и пистолетом мы заняли свои позиции, а меня делегировали открывать дверь. Пару минут я рассматривал в глазок нежданного визитера, а потом решительно распахнул дверь:
   - Проходите, Тамара Степановна...
   ***
   - Все элементарно, это болезнь. Обычная вирусная инфекция, в целом совершенно-безвредная, передающаяся воздушно капельным путем, только немного со странным течением болезни. Как я знаю появилась она с военных полигонов, вы же знаете, что в той великой стране, в которой мы жили, проводились самые разные исследования. Причем большинство из них было направлено на увеличение обороноспособности страны. Сколько снято фильмов и написано фантастики и псевдо научной литературы, по созданию идеального солдата. Работа с рядом вирусов также была направлена на это. Единственно в чем не совпадало направление разработок с фильмами, это то, что никто не хотел создать неуязвимого солдата. Нет, идеальный солдат подразумевался - идеальный в послушании. Долгие годы все варились в своем соку, пока не развалился двуполярный мир. Благодаря ряду восторженно относящихся к потенциальному противнику научных работников, данные разработки были переданы за границу, где велись работы в аналогичном направлении. Предателей покарали, но это уже ничего изменить не могло, тем более сложение двух различных подходов дало неожиданный результат. Причем очень обнадеживающий. Вирус, совместно с обработкой электромагнитными полями, ультразвуком, давал людей готовых подчиняться. Так же с помощью технологии 25 кадра внедрялась поведенческая программа направленная на подчинение определенной группе людей. Скажем так, что вероятный противник, первым использовал данную разработку, в связи с наступающим мировым кризисом и итог понравился большинству меньшинства, принимающему решения. Пошла поголовная вакцинация населения, прежде всего на афроамериканском населении. Это еще обуславливалось тем, что сложилась очень тревожная ситуация с большей частью страны. Гарантированный минимум давал возможность не работать и постепенно сложились касты, где уже несколько поколений получали пособие по безработице. Белых в стране становилось все меньше и меньше, причем они постоянно подвергались расовому давлению со стороны чернокожего населения. Белых презрительно обзывали - снежок, а защититься от чернокожего хулигана или насильника фактически было невозможно, так как это влекло за собой обвинение в расовой дискриминации. На самом деле если кого и надо было защищать, так это белых от черных. На фоне этого и посмотрев на обнадеживающее начало этого эксперимента, правительство США приняло решение о расширении его влияния на всю Америку.
   Все это не удалось долго держать в тайне, постепенно у каждой страны появились свои разработки оружия комбинированного воздействия на психику человека. В том числе и у нас. Нам было даже легче, поскольку нам не пришлось начинать с нуля.
   - А вы не подумали, что играться с психикой человека - немного рискованно, - медленно произнес Сергей.
   - Нам нельзя было отставать от остальных, - с доброй улыбкой пояснила Т.С. - Сами можете представить, как повлияла на истеблишмент возможность получить целиком управляемое общество. К тому же иначе появлялась вероятность получить в своей стране население, полностью лояльное не правительству, а вероятному противнику, причем внедрялось бы вариант б, вместо А.
   - А это еще что за рыба такая? - не выдержав, вмешался я.
   - Это очень просто, - мельком глянула на меня Т.С., - вариант А - базовый. Он направлен на увеличение лояльности, повышение патриотичности, в стрессовых ситуациях подчинение назначенным лидерам. Он лишь в малой степени задевал собственно личность, всего лишь усиливая некоторые не самые плохие качества. Вариант Б - немного другая картинка. В его основе лежит рабское послушание или бездумное обожание и обожествление. Сами понимаете, что для правительства, подчеркиваю, для любого правительства, это было неприемлемо. В итоге на встрече глав большой восьмерки, проводимой в расширенном составе было принято решение о невмешательстве в суверенные дела каждой из стран. Совместно с этим широко декларируемым в определенных кругах заявлением, было принято негласное. Оно заключалось в том, что распространять на территориях не принадлежащих непосредственно велики странам только вариант Б.
   - А почему они не захотели у себя вариант Б? - снова не утерпел я. - Вроде бы по логике вещей это гораздо удобнее, когда население полностью подчинено.
   Т.С. снова терпеливо начала разъяснять:
   - При обработке существа вариантом Б, затормаживались центры отвечающие за инициативность и тому подобное, фактически мы получали разговаривающую скотину с элементарными инстинктами, над которыми, в том числе и над основополагающими размножение и самосохранения, превалировало желание подчиняться. От этого испытуемые получали чувственное удовлетворении. Кстати ряд черных анклавов был обработан американцами именно вариантом Б. В России речь об использовании варианта Б даже не стояла. Скажу еще лишь то, что первый эксперимент на территории бывшего Советского Союза провели не мы, а Украина. Наверняка вы помните эту историю, с обязательной прививкой три в одном, репродуктивной части населения? Ту самую, не проверенную минздравом, а просто принятую по рекомендации одного из американских институтов? Правительство скорректировало свои действия с учетом их ошибок.
   - Так в .... году, на три года позже, чем у американцев, и на год, чем в Европе, у нас также была проведена поголовная вакцинация населения. Поначалу казалось, что никаких ошибок недопущено. Наоборот регистрировался только рост общественного самосознания, и правительство решилось на закрепление полученного эффекта, который должен был сойти на нет, через восемь-десять лет. В дальнейшем планировалось проводить эту прививку в младенческом возрасте...
   Наступила тишина, Т.С. отхлебнула остывший чай из чашки и извиняющее улыбнулась:
   - Ну вот собственно и все, что произошло потом - вы видели сами.
   - Я ничего не видел, - сказал Сергей. - скажем так, наблюдались деструктивные действия и все. Потом трупы. Много трупов. А подробно мы не знаем.
   - Так что вы просветите у ж нас пожалуйста, - продолжил я.
   Т.С. вздохнула, хрумкнула сушкой, допила холодный чай и продолжила:
   - Ну хорошо, я немного обобщу то, что начало происходить потом. А произошла элементарщина, несмотря на все предпринимаемые меры - вирус мутировал. В итоге получилось нечто совсем отличное от заданных свойств. Во первых повысился уровень агрессии, причем по началу очень незаметно. В варианте Б это проявлялось более явственно, чем в А. потом эта дурацкая история с попыткой исправить случившееся. Вместо того, чтобы дождаться, пока действие вакцины ослабеет и прекратит свое действие, было спешно разработано противоядие, которое пустили в дело, до конца не исследовав возможные последствия. Надо еще отметить тот факт, что к тому времени ситуация стала достаточно тревожная и конгломерат стран владеющих данными методиками создал единый исследовательский центр. Но! - Т.С. подняла палец вверх, и снова заговорила, словно наговаривала нерадивым студентам конспект. - Мы уже не узнаем, была ли эта случайная ошибка или целенаправленная диверсия, но из виду было упущено, что различные правительства использовали разные штаммы вируса, а разработка противовакцины шла на основе вируса Б, изготовленного для третьих стран, то есть они брали наиболее тяжелые случаи, и испытывали на них, не исследуя его действие на другие штаммы. Результат получился просто ужасающим. Я не буду говорить за другие государства, расскажу лишь то, что происходило у нас.
   - Вы помните тот момент, когда при противогриппозной вакцинации использовалась вакцина не того гриппа и несколько детей умерло?
   Мы согласно кивнули.
   - Это был первый случай, все остальные просто проходил жестокую цензуру и о них не упоминалось, чтобы не тревожить обывателя. Использование не до конца проверенной противовакцины привело к тому, что вирус стал мутировать дальше уже вообще неподконтрольно и последствия этого не поддавались вообще никакому прогнозу.
   Еще Сергей вспоминал широкоразвернутую пиар компанию по поголовной вакцинации населения, с подарками. Реклама мамы, папы и смеющегося малыша со слоганом: "Теперь мы не заболеем". Т.С. твердо сказала, что в то время никакой эпидемии сверх обычного сезонного всплеска вирусных заболеваний не ожидалось, да и я припоминал нечто подобное, приходилось делать статистическую выборку связанную с моей работой.
   - В итоге мы получили следующую картинку.
   Т.С. прикрыла глаза и начал говорить безжизненным тоном, видимо воспроизводя по памяти текст с какого-то документа:
   - Повышении уровня агрессии до уровня не ниже + 8, отрицание инстинктов самосохранение и превалирование чувства агрессии над всеми остальными. После активной фазы. Длящейся от трех дней до двух с половиной месяцев наступает следующий этап болезни, внешне очень похожий на заболевание птичьим гриппом. Появляется температура, резкий сухой кашель, общая слабость. Общие признаки коньюктивита, на легких появляются микроязвы, приводящие к их отеку и смерти. надо отметить, что больной все оставшееся время пребывает в полном сознание. Общее психическое состояние соответствует уровню Б+.
   - Что значит уровню? - спросил я.
   Т.С. поощрила мое любопытство улыбкой и ласково ответила:
   - В конечном итоге мы получаем человека с ярко выраженными рабскими привычками. Вернее даже не человека, а существо.
   - Это как это?
   - Вот так это! - ехидно ответила Т.С. - Если мы не скажем ему есть, то он умрет от голода, если не скажем дышать. То задохнется и так далее.
   - Может быть их можно вылечить? - спросил сергей.
   - Можно попробовать, - скзала Т.С. и посмотрела на меня строго строго. Хоть вы Вадим и повели в последнюю нашу встерчу как последняя свинья, но я все таки надеюсь на Вашу помощь. Мне крайне необходимо кое что раздобыть в одном из институтов, занимающихся данной проблемой еще до катастрофы.
   Я оторопело посмотрел на неё и впервые в жизни не занл что сказать, какую отазку придумать. Т.С. поняла мое состояние, поскольку активно принялась на меня давить:
   - Вы понимаете Вадим, что если вылечивать собственно тело мы научимся, то возвращать психическое здоровье нет. Срока давности для этого штамма не существует и никто не знает во что он выродиться в дальнейшем...
   Она грузила меня в течении получаса без перерыва, пока мне не удалось вставить одно слово6
   - Согласен.
   Т. С. Моментально успокоилась и, как мне показалось, снисходительно посмотрела на меня.
   Я же подтвердил:
   Согласен, но вот объясните мне, зачем вам необходимы мы и что именно с этого можно поиметь нашему не большому но дружному коллективу.
   Сказав это, я оглянулся. Сергей, явно напрягшийся в связи с моим опрометчивым заявлением. Успокоился и тайком показал мне большой палец. Тут неожиданно вступился Влад, вступивший в разговор:
   Я считаю, что в это время долг люього честного человека, помочь в решении данной проблемы. Благодарность людей всего мира...
   ... идет в жопу, - закончил я за него. - А нам желательно более конкретное выражение благодарности.
   Что вас интересует, - мгновенно подобралась Т.С., - деньги?
   Засмеялась даже маленькая сестренка подружки сестры настии (во как сказанул), она правда больше смеялась за компанию, подвизгивая и помахивая в воздухе ножками на слишком высоком для неё табурете.
   Отсмеявшись, я сказал:
   Как видите Ваше предложение нас не заинтересовало. Что еще Вы можете предложить?
   Т.С. внимательно окинула нас взглядом из под очков, как строгая учителка расшалившихся детей:
   - Ну что ж, тогда я предлагаю сегодня выспаться, а завтра съездить в тот институт, забрать кое-какой груз и вернуться. Я же взамен могу похлопотать о том, чтобы вас приняли к нам, в антикризисный центр.
   Что за антикризисный центр, где он находиться и почему туда надо "попадать"?
   Выяснилось, что в каждом регионе созданы антикризисные центры, в которые подбираются люди обладающие нормальным здоровьем, у которых не наблюдается никаких отклонений. То есть собственно раса сверх людей. Не зря в карантинный период ходили слухи, об исчезающих людях. Которые зашли и не вышли.
   То есть здоровых отбирали, а остальных оставили на улицах подыхать? - с трудом укладывая это в голове переспросил я. - Но ведь после окончания карантина оставалсоь все равно очень много народа, то есть я хочу сказать, что забрали гораздо меньше, чем оставили.
   Т.С. явно не хотела подымать данный вопрос, но требовательные взгляды не оставляли ей выхода. Потом улыбнувшись и приняв для себя решение она продолижла:
   Совершенно верно. На улицах остались только те кто уже заражен, либо не подходит по каким-либо другим показателям. Таким как вы местл в пунктах сьбора, где на вас будут опробировываться новые методики излечения.
   Мы туда не хотим, - прервал я её, - да и ваш антикризисный центр вряд ли лучше. Честно говоря меня самого терзают смутные сомнения, по поводу Вашей принадлежности к этой структуре. Вы уж меня извините.
   И все-таки самообладание этой женщины поражало. На все наши контра, она находила свое про. Т.С. немного помолчал, наклонив голову, но потом неторопливо начала говорить:
   Да, Вы совершенно правы, я не вхожу в руководство АЦ, но все что я предпринимаю это как раз для того, чтобы попасть туда. Вы просто не прелдставляете, как будут развиватьс ядальше события и что станется с оставшимися на улице. Уже сейчас все плохо, гораздо хуже чем в революцию, великую отечествпенную или 90 годы. Человечество практически исчезнет с лица земли. Уже сейчас идут страшные опыты по...
   Она заткнулась, спохватившись, а может это был строго рассчитанный шаг. Впрочем никакого шока о нашей непоноценности и зараженности её заявление особо не вызвало, как то не до того было. Когда ты ежедневно занимаегшься выжвианием, до отвлеченных понятий теб нет никакого дела.
   Чем еще Вы можеьте привлечь наше внимание? - спросил я.
   Т.С. овттеила уверенно:
   Если у нас у всех выгорит это дело, то мы можем заставить центр считаться с нами и попасть хоть не в правящую верхушку, но на положение обычных людей., а это всяко лучше того положения в котором вы сейчас очутились. Я дам рекомендацию...
   Заметив мое не шибко довольное выражение лица, она торопливо добавила:
   К тому же институтский городок, закрытая инфрастуктура, не востребованная во время проекта. Изначально его включили в схему, но потом его решено было оставить на консервации. Но подготовка велась. Так что там есть все, что может понадобиться для дальнейшенго выживания. К тому же место не отличалось особой охраной, там даже нельзя юылдо заподозрить режимный объект.
   Мы оживились, это был уже совсем другой разговор. В моем воображении рисовались огромные стеллажи в подземном хранилище, забитые всякой нужной нам всячиной. Видимо глазенки у меня светились неслабо, поксольку Т,С. Удовлетворенно улыбалась.
   Ну что? Вы согласны?
   Я глянул на Сергея, он на меня и вынес приговор:
   Ну помочь вам, мы поможем, а насчет рекомендации и совместной попытке попасть в антикризисный центр - поговорим позднее.
   Судя по опять вытянувшимся в ниточку губам, это Т.С. не сильно понравилось.
   ***
   Черт!
   Что случилось, - встревоженный голос и лохматая головка поднялась с подушки.
   Ничего, солнышко мое, спи давай.
   Голова падает на подушку и ребенок снова засыпает. Я, стараясь больше не шуметь, подымаю грохнувшее ведро, приготовленное для того, чтобы с утра сбегать за водой. Полутемным коридором иду к выходу, аккуратно прикрыв за собой дверь, одеваю ботинки.
   Вы готовы?
   Я поворачиваюсь с трудом скрывая зевок:
   К чему?
   Т.С. недовольно поджимает губы:
   Знаете, Вадим, мне кажется, что Вы слишком легкомысленно относитесь к нашей операции.
   На этот раз я зевнул без купюр, во всю пасть:
   - Знаете Тамара Степановна, но Вы не поверите, я нисколько не рвусь влезать в это, как Вы выразились, "предприятие" и вполне бы мог обойтись без этого культпохода.
   - Вадим!
   - Молчу, молчу, - пробормотал я, хватая рюкзак, приготовленный с вечера.
   Мы спустились по лесенке, дежуривший сегодня по дому Сергей спросил:
   - Когда вернетесь?
   Я остановился, но меня опередила Т.С.:
   - Знаете Сергей Степанович, лучше не загадывать. Хочется побыстрее, но уж как получится.
   Я открыл дверь, дождался пока Сергей закроет все защелки и только после этого направился дальше. Погода не радовала, низкое пасмурное небо давило, буквально заставляя развернуться и отправиться досыпать.
   - Кажется дождь будет, - пробормотал я.
   - Вадим, не задерживайтесь! - сказала ушедшая вперед Т.С.
   Добирались по улице, после весны население немного оживилось, если стать у окна и не показываться, то минут через десять на улице начинали показываться люди, прячущиеся при малейших признаках опасности. Все это очень сильно напоминало тараканов на кухне.
   Вот так рано утречком мы и пошли на стоянку супермаркета, в самый темный угол, где еще с зимы была заныкана старенькая нива, белого цвета. Пыльная, грязная, с ключом, в замке зажигания, со спущенными колесами, убитым аккумулятором, не поступающим бензином. Таким образом мы подготовили несколько нужных нам машин в разных местах.
   На стоянке, я заменил аккумулятор, вытащенный из багажника, забитого воняющим тряпьем. По новой накачал колеса, заменил наглухо забитый фильтр тонкой очистки. Помаслал немного двигатель, и тот завелся. Т.С., скептически наблюдавшая за моими усилиями, вздернула бровь и как королева уселась на пассажирское сиденье. Я вздохнул и медленно тронул машину с места.
   На выезде со стоянки, притормозил, осмотрелся и поехал по улице. Выбирались мы через пустыри и небольшую промзону. Вроде бы начинал накрапывать дождик, незаметно, но тоскливо и постоянно. Я включил печку и дворники:
   - Вы не находите, что погода больше похожа на осень, чем на весну.
   - Такое ощущение, что природа плачет, по своему неудачному творению, - очень задумчиво поддкржала меня Т.С. - Впрочем грех жаловаться, ваша небольшая община достаточно жизнеспособна. Кстати, что вы собираетесь делать дальше?
   - Ничего, - пожал я плечами, мучительно думая над дальнейшим объяснением.
   - То есть, не лезь старуха не в свое дело, - понятливо усмехнулась Т.С.
   Наверное я свинья, но я облегчено вздохнул и ничего не сказал.
   Машина пробиралась промзоной, объезжая лужи и негромко гудя мотором. Грязи было выше крыши, когда то белый цвет давно уже стал серым. Нива, машина конечно удобная, но не для людей. Проходимость есть - комфорта мало. Я ладно, за руль держался, а Т.С. кидало по всей машине, пока она не зафиксировала себя. Лицо её было практически белым, и так было до тех пор пока мы не выехали на асфальтовую дорогу. Ладно хоть не стошнило. Дальше, фактически до самого въезда в поселок ничего не происходило, кроме сплошного дождя. Мы доехали до небольшой будки и шлагбаума поперек дороги.
   ***
   - Сука, беззлобно пробурчал я, косясь на лоснившуюся под дождем фигуру в непромокайке на плечах.
   В таких очень хорошо ходить - скрывают абсолютно все от бронника и увешанного оружием супермена, до голого роскошного тел блондинки, заказанной на мальчишник. Дождь лил как из ведра, больше похожий на темный, осенний, затяжной, чем на короткую весеннюю грозу. Я оглянулся назад, сзади медленно опускался, казавшийся нерабочим шлагбаум.
   - Остановись, - спокойно попросила Т.С.
   Я пожал плечами, хозяин барин, она знает, что надо делать. Было бы это до того как, то я бы спокойно вышел из машин, подготавливя права и гадая на какой сумме мы разойдемся полюбовно с инспектором ДПС. После приватного разговора в машине, я вышел бы счастливо улыбаясь всем, а в душе матерно ругаясь на долбанное ГИБ 2 Д, которое вместо того чтобы работать - шкурит честных автолюбителей. А сейчас что будет, я просто не представляю.
   Фигура, между тем, подошла к машине и требовательно постучала стволом автомата в стекло. Я лихорадочно закрутил веслом, отпуская стекло. В окно сунулся ствол автомата вместе с дождем и со словами:
   - Выйти из машины и пройти на пост для регистрации.
   Для какой регистрации, какой пост, кто такие - ничего не понятно. Второму было лень стоять одному, тем более ничего угрожающего мы не предпринимали, он подошел со стороны Т.С. та то же приоткрыла окошко:
   - А что случилось, офицер? - интеллигентный вид учительницы младших классов окончательно расслабил подошедшего. Достаточно добродушно тот прогудел:
   - Да вы не волнуйтесь, мамаша. Проверят документы, узнают как вы здесь оказались да и отпустят.
   Это нормально, может действительно просто проверят документы, проверят легенду, по которой мы здесь оказались да и отпустят? В конце концов ни Т.С. ни я в боевики не записывались и по внешнему виду вряд ли на них походим. Все портят следующие слова усатого:
   - Да и машинку вашу досмотреть надо. После регистрации вооон в тот бокс её загоните. И он наклонился к окну показывая куда именно мы должны будем заехать после регистрации.
   В машине документация по объекту, как сказала Т.С., да еще кое-что: что, по её словам, чревато боком любому, кто попадется. Я не знал, что именно, но с моим воображением это еще хуже, чем знать.
   Дверь в машину приоткрыта, я уже почти вылез из машины:
   - Секунду, командир, я только документы возьму, - услужливо говорю я и тянусь в сторону рычага переключения передач, где вызывающе стоит барсетка.
   Рука высунута из под плаща и протянута в мою сторону, причем правая. Второй машет клешнями, что-то активно объясняя выспрашивабщей его культурной, но совершенно не приспособленной к жизни учителке в возрасте, да к тому же одной ногой стоящей в старческом маразме. Вытаскиваю барсетку, одновременно вылазя из машины. Лицо наивное, на очки набегает дождь, мне явно ничего не видно. Выпадает из мокрых рук барсетка, постовой пытается подхватить её, по крайне мере делает инстинктивное движение, сняв и вторую руку с автомата. Я же, не останавливая начатое рукой с барсеткой движение, плавной линией перечеркиваю его горло, нырнувшее как можно ближе к моему ножу при попытке поймать утерянное. Нож я схватил вместе с барсеткой, но его ронять не стал, да и рукоятка обмотанная шнуром достаточно удобно лежит в руке и не скользит даже будучи в воде. Со стороны Т.С. слышится тихий выстрел её никелировнного пистолетика.
   - Быстрее! - шипит она.
   Я же занят. Я созрел до осознания необходимости огнестрельного оружия. Уже пора, больших толп нет. А для разговора на равных с такими же небольшими анклавами оружие становится жизненно необходимо. Я ищу застежки, чтобы снять автомат, но не нахожу а просто срезаю ремень. Вот автомат у меня в руках. Быстро проверяю пояс и грудь, под плащом подсумок. На поясе кобура с пистолетом, так же режу ножом и ныряю в машину как раз в тот момент, когда рация зашипев начинате говорить человеческим голосом:
   - Третий, третий, пшшш, что там у вас, че так долго, пшшш...
   Ныряю в машину и резко рву по газам, нива буквально прыгает вперед, рву ручник, меня заносит, огибаем блоки и уходим по трассе, краем зацепив шлагбаум.
   Сквозь разбитое стекло задувает ветер вперемешку с дождем. Т.С. занята, вытирает тряпочкой капли крови со своего бежевого плаща.
   - В следующий раз, Влад, будьте любезны побыстрее решать возникающие проблемы.
   Я даже теряюсь от такой наглости:
   - Если еще учесть, что это вы втянули нас в это безнадежное предприятие, уважаемая Т.С... - начинаю я, но ту мое внимание привлекает картинка заднего вида.
   Откуда с обочины, ворочаясь и проламываясь через кусты, на дорогу выползает чудовище, в народе именуемое БТР-80, а это уже не слабо для нашей маленькой бедной нивы. Нам хватит за глаза. Ему даже не нужно будет использовать свои спаренные пулеметы, он тупо нас раздавит, все таки 13 с лишни тонн это не карамельки трескать.
   Шоссе мокрое, скорость у нас сравнима с бэтрой, тоже около 80 км/час, тем более сильнее по такой погоде трудно разогнаться, но я попробую. С заносом и выбросом гравия с обочины, вхожу в поворот и давлю на газ. Стрелка спидометра подбирается к отметке восемьдесят и двигается дальше. Эх! Бабулю бы сюда, она бы дала шороху. Стрелка на ста, двигатель натурально воет, пожалуй, как чуть оторвемся, надо немного сбавить скорость, а то не доедем. Дорога немного виляет и бэтэр просто не успеет прицельно пострелять, все-таки по трассе слабоват он против легковушки, другое дело УАЗики, особенно нынешние, помню я за одним со скоростью 120 пилил по трассе и ничего. Поворот, взгляд в зеркало заднего вида, где-то там на горизонте показывается бэтэр. Или мне кажется, или мне видно как в стороны разлетаются комья грязи и блестящие усы воды. Ничего, так мы от него оторвемся. Краем глаза я покосился на Т.С., учителка начальных классов, деловито обтирала автомат, шарясь в подсумке. Потом выщелкнула из рожка патроны и начала заталкивать по новой. Заметив мой недоуменный взгляд, пояснила с улыбкой:
   - Чередую. Сначала три трассера, потом обычные со стальным сердечником. Против бронированной машины конечно не поможет, но если нас на обычных автомобилях попытаются догнать, то сюрприз будет.
   - А для чего трассеры?
   - Когда, увидишь трассер, то пора магазин менять.
   Я глубокомысленно покачал головой. Очень культурная женщина. Редко услышишь от неё какие-нибудь жаргонизмы, даже типа: легковушка, или мерс, нет - обязательно: легковой автомобиль и мерседес. Как-будто не русская.
   Все это я думаю, крутя баранку и давя на газ, входя на бешеной скорости 100 км в повороты. Старенькая белая нива трясется и скрипит, неизвестно почему не разваливаясь на ходу. Лампочки на приборной доске иногда мигают, но машинка едет, несмотря на свои лохматые годы. Душа начинает пока не петь, а только мурлыкать, но уже во весь голос. Такими темпами мы уйдем и от придурков на бэтэре и от выпущенных по нашу душу УАЗиков. Я даже ухитрился проорать Т.С. что-то вроде:
   - Не так страшен черт, как его малюют...
   И тут наше счастье кончилось. Вылетев из полностью крутого, для старой нивы, поворота мы увидели еще один бэтэр, полностью перегородивший дорогу.
   - Вот тебе раз, вот тебе два, - подумал я, машинально притормаживая.
   - Что будем делать? - спросила Т.С.
   Я на секунду прифигел. Железная леди, джеймс бонд в юбке и на пенсии, мата хари российского разлива, спрашивает у меня, сугубо гражданского человека, видевшего автомат только на уроках НВП, что делать? А я вот не знаю, что делать, и все!
   Нива катилась накатиком, прямо под повелительно шевелящиеся дула пулеметов. Вышедшая фигура, без плаща, но в каске, броннике и увешанная оружием, как новогодняя елка игрушками, повелительно махнула рукой.
   - Живьем хотят взять, гады, - нелепо блеснула в мозгу фраза из какого-то фильма.
   Сзади наливался ревом шум другого бэтра. Я отчаянно крутил головой, пытаясь найти хоть один съезд с дороги. Останавливаться я не собирался, за нападение при исполнении, да еще со смертельным исходом, да еще в нынешнее время... плохо нам будет, к бабке не ходи. Съезд был, около самого бэтра, видимо там он и скрывался в лесу, а сейчас вылез на дорогу. Я набрал скорость, фигура обозначали трассерами ту черту, переезжать которую нам не следовало. Я резко затормозил, показав видимый испуг. Башня провожала каждое наше движение, мне было очень неуютно; 14,5 мм да 7,62 от зенитного не просто сделают из меня дуршлаг, а элементарно, перемолют в фарш. Машину занесло, я крутил рулем, пытаясь её хоть как то выровнять. Т.С. сидела поджав губы и приготовив автомат. Сзади приближался догнавший нас первый БТР. Доехав и почти остановившись, я включил первую и с пробуксвокой наша белая старушка прочесала, вдоль борта к хвосту бронетехники, нырнув на съезд, ведущий в лесок. Башня было огрызнулась огнем, но тут же перестала, ей просто некуда было стрелять. Т.С. прошустрила очередью в сторону человечка, призывно стрелявшего в нашу сторону трассерами и мы влетели под мокрые деревья.
   Переключившись на пониженную, мы поскакали по лесной дороге; противной, с расползшейся глиной, с огромными лужами, грунтовке.
   ***
   Натужно ревел мотор на пониженной передаче, нас кидало по всему салону. Балка била в днище так, что казалось пробьет насквозь. Рулить было тяжело, машина ехала куда хочет, только не туда куда её направляют.
   - Куда мы едем? - проорала Т.С.
   - Туда, - я мотнул вперед подбородком.
   - А что там?
   Да откуда я то знаю?! Раз есть дорога, значит она куда то ведет. Вместо этого я прокричал:
   - Возьмите карту, да посмотрите, заодно мне расскажете.
   Т.С. зашуршала бумагой:
   - Скорей всего мы здесь, - сказала она тыкая пальцем в какое-то место на карте.
   Я даже разозлился, вот щас я брошу все свои дела, припаркуюсь и начну выяснять где мы находимся!
   - Что там дальше?!
   - Если мы здесь, то это небольшой перелесок, а дальше показан асфальт, который ведет в сторону небольшого городка. Наше счастье, если мы успеем туда раньше чем они.
   И мы снова козлами поскакали по дороге.
   Т.С не соврала. Вывалившись из леса, мы перевалили через обочину и шустро направились к виднеющемуся вдалеке небольшому городку.
   - Плохо, что поля вокруг, - озабоченно проговорила Т.С.
   По трассе они нас не догонят, - легкомысленно отозвался я.
   Из леса выползли оба бэтра, но по дороге за нами не погнались, а перевалили через дорогу и почесали прямо по раскисшему полю.
   - Может быть не догонят, - робко уточнил я, но тут же понял что ошибся.
   На головной машине заработал пулемет. Я уж не знаю, специально ли или случайно, но в нас они не попали, прочертив полосу впереди нас. Чисто на инстинктах я вывернул руль и мы слетели с довольно высокой обочины прямо на поле, спрятавшись от злых дяденек за насыпью.
   Ударившись головой и прикусив язык, я несколько секунд пережидал пока не пройдет шум в ушах. Хорошо, что мы приземлились не в грязь, а на старую бетонку, вдоль которой и шла асфальтовая дорога. Огромные ямы, которые приходится объезжать на достаточно большой скорости; лужи, форсируемые мной с дрожью в руках: "А вдруг там арматура или бетонный блок?", но пока нам везло.
   Огромный плюс, который перевешивал все неудобства, так это то, что нас не видели с БТРов. Иногда над дорогой редко постреливали, так, на всякий случай, чтобы мы не забывали о "друзьях", ожидающих нас на той стороне.
   Перед самым городом, нам снова пришлось выскочить на открытое место, преследователи оказались уже очень близко - в нашу сторону из автоматов шарахнули несколько придурков. Как уж они удерживались на броне - я не знаю. По кузову словно простучали градины, звянькнуло стекло... и мы влетели на улицы городка. Чесанув вперед по улице, резко свернули и затерялись среди частного сектора.
   ***
   Резко остановившись, я бросился к приоткрытым покосившимся деревянным воротам. С трудом приподняв деревянную створку, я освободил половинку ворот, после чего быстро загнал машину вовнутрь и прикрыл ворота. Заглушив двигатель я стоял около машины. Шквалистый ветер и ливень сменился легким моросящим дождем, еще больше напоминающим осень; всюду грязь, какие то покосившиеся сарайки, темный от времени деревянный дом.
   - Что стоишь?! - прошипела высунувшаяся из машины Т.С., - помогай давай!
   Пришлось лезть в машину, хватать легкий но объемный 70литровый рюкзак и таким навьюченным ишаком перется за Т.С. Та тоже выглядела как беженка, навьюченная старым огородным вещмешком, большой хозяйственной сумкой и пакетом. Обычные дачники, только судя по поведению, натырившые даров природы с соседних участков и теперь короткими перебежками двигающиеся в сторону автобусной остановке. Я мысленно улыбнулся.
   - Автомат, - прошипела Т.С., я остановился. Она всучила мне по сумке и сама забрала автомат и подсумок со словами, - что за инфантильная молодежь пошла.
   Я на секунду замер, ожидая слов:
   - Я вот в ваши годы, уже..., - но не дождался, поэтому пошел вперед, чувствуя себя конвоируемым.
   Я тащил на себе вещи, а она страховала меня шагах в пяти. Мы уверено окраинами двигались к выезду с городка, быстро миновав несколько улиц, увидели подъезжающий БТР.
   - В дом. Быстро, - опять по змеиному прошипела Т.С.
   Мы забежали во двор частного дома, в качестве защитного сооружения он не выдерживал никакой критики. Невысокий фундамент, три окна, опять надворные постройки. Оглянувшись, Т.С. скомандовала:
   - Остановимся здесь.
   Или мне показалась или на окне шевельнулась занавеска:
   - Тамара Степановна, давайте пройдем дальше, чего нам здесь ловить, - начал было я, но меня естественно не послушали.
   Т.С. даже не соизволив ответить, рванула на себя дверь и моментально пригнулась. Если бы она была ростом хотя бы со среднего мужчину, то пригибание ей бы не помогло, получила бы ровно в разрез глаз, а так только ручкой по виску прилетело, содрав кожу. Я кинулся к ней со словами:
   - Тамара Степановна, что с вами?
   Впрочем, волнение мое было явно излишним, экономно и интеллигентно Т.С. всадила в проем сеней короткую очередь.
   - Вот, сука!
   Слышать такие слова от шефини было по меньшей мере странно.
   - Видимо этот, человек сильно вам досадил, - вполголоса проговорил я, подходя и пытаясь поставить сумки. - Давайте посмотрю, что с вами.
   Та досадливо мотнула головой:
   - Заносите вещи в дом, и не забудьте связать этого придурка.
   Схватив сумки я затащил сумки в дом и свалил их у входа:
   - Не может быть! Вы! При Вашем человеколюбии и при таких агрессивных действиях, направленных на вас, и Вы оставили его в живых!? Я не верю своим глазам! По моему вы слегка... мммм... - я сделал вид, что подбираю слова, - ...стали сентиментальны?
   Весь этот бред я проговаривал, пытаясь запеленать, дергающегося в моих руках парня, примерно моих лет. Кусок алюминиевой проволоки не совсем подходил для этой цели, но я справился. Т.С. всем своим видом выражало неодобрение, да и плевать, мы нужны друг другу. По крайней мере сейчас.
   Я затаскиваю его внутрь и устало выпрямляюсь, на меня кто-то кидается. Я успеваю отпихнуть белое привидение, быстро выпрямляюсь и застываю. Бледная красавица дрожащим голосом говорит мне:
   - Руки вверх.
   Все бы ничего, только в руках у неё ружье, по ходу старое. Вот странно, сейчас я не вспомню лица этой девушки, а вот потертое воронение и чуть сбитую набок мушку помню отлично.
   - Тихо, красавица, тихо - успокаивающе говорю я, медленно выпрямляясь и показывая пустые руки.
   Мне почему то спокойно, я не верю, что она выстрелит. Вернее так - я не верю, что я могу умереть. Я свыкся с мыслью, что я могу умереть с голода, меня может пристрелить человек в форме, но вот так... от рук женщины... Все это похоже на квест в игре, когда ты стреляешь стоя навскидку из противотанкового ружья и после этого бежишь дальше.
   - Мишенька! Миша! - навзрыд кричит она, впрочем не отводя от меня стволов.
   Сзади меня гремит очередь, в потолок. Барышня взвизгивает , дергается, я приседаю, но успеваю перехватить двустволку из рук бледной красавицы.
   Пыль с потолка, запах сгоревшего пороха и дым.
   - Спокойно, спокойно, - говорю я, толкая её к стене.
   Наконец-то заходит старуха Шапокляк, с автоматом. Оценивающий взгляд Т.С. мне не понравился сразу. Она как то нехорошо оглядела небольшое помещение. На побледневшую девушку, инстинктивно загораживающую собой ребенка; на косматую старуху с остановившимся взглядом и на извивающееся тело у моих ног. Меня начинает трясти. Отходняк. И чем больше я стараюсь успокоиться, тем больше меня колотит. Т.С. думает, по прежнему оглядываясь вокруг.
   - Они не остановятся, - сказал я, тяжело дыша. - Они начнут обшаривать дом за домом.
   - Я знаю, - все это совершенно безжизненно.
   - Раздевайтесь! - командует она бабке и тут же мне, - и ты тоже раздень этого.
   Нисколько не стесняясь, Т.С. скинула блузку, а я в смущении отвернулся - ладно бы еще молодая была, а то ведь старуха. Но я не успел додумать до конца эту мысль, как меня с табурета снес достаточно сильный подзатыльник. Поднимаясь с пола, я возмущенно сказал:
   - Я не подсматривал!
   - Это то и плохо, - спокойно сказала Т.С., продолжая переодеваться. - Вот таких стеснительных да благородных и убивают в первую очередь.
   - Так что, мне в упор надо было на вас смотреть, - возмущенно спросил я, тем не менее чувствуя ее правоту.
   Она не отвечает, а я слежу за скидывающем одежду парнем и бабкой. Т.С. переодевается в бабкины шмотки, а я - паренька. Эти двое стоят напротив нас и переминаются с ноги на ногу. Молодая мамаша с ужасом смотрит на нас. Ободряюще улыбаюсь ей и начинаю говорить, что то вроде того, что мол не бойтесь, мы скоро уйдем, но вдруг её глаза округляются, она громко кричит, я поворачиваюсь и вижу как Т.С. бьет вилами парня стоявшего напротив входа. Завывшая косматая бабка, птицей летит в мою сторону, протягивая крючковатые пальцы. Оттолкнув девушку за спину, я на инстинкте всаживаю ей в живот с двух стволов.
   Девушка визжит, ребенок орет, я в ступоре - это уже слишком, второй человек за час, причем не бандит, не военный, а простая бабка. И если в первый раз это было на уровне игры, то сейчас липкий запах крови давит на мозги. Т.С. командует:
   - Держи её крепче.
   Я не готов подчиняться, но женщина этого не знает и со всей силы бьет меня растопыренной пятерней по лицу, царапины моментально набухают. Я бью в челюсть и хватаю за руки, она изворачивается и шипит как кошка. Она пытается лягаться, кусать, использует весь свой арсенал, но я держу крепко. Т.С. подходит к кроватке и приставляет к ребенку автомат:
   - Если ты будешь послушна, то сможешь спасти хотя бы свою жизнь и жизнь ребенка.
   ***
   Они ввалились минут через десять после стрельбы. Все сноровисто и быстро осмотрели, а сейчас занимались тем, что вытаскивали окровавленные тела на улицу. Меня уже допросили, Т.С. тоже, женщина была в невменяемом состоянии, поэтому они бросили это занятие после трех безуспешных попыток. Я держал на руках ребенка, внимательно рассматривая вошедших. Знакомые сырые прорезиненные плащи из комплекта ОЗК, сапоги в комьях грязи, затаптывающие еще совсем недавно чистые половички. Видимо заметив, что я поморщился и проследив за моим взглядом, главный скомандовал:
   - Трое остались, остальные, шумно топая сапогами, вышли.
   - Спасибо, - слабая улыбка мелькнула на лице Т.С., - сами понимаете, на улице грязновато, а у нас ребенок маленький.
   Она с нескрываемой нежностью, посмотрела в сторону "внука". Прерывисто вздохнув, она продолжила:
   - Ладно хоть изверги эти с нами сделать ничего не успели, спасибо вам, солдатики, - видно было, что слова эти бальзамом на сердце упали их главному.
   - Да, что вы, мамаша, - смущенно промямлил он, - не стоит благодарности.
   Большая фотография, на которой улыбалась счастливая семья, и знакомыми на ней были лица молодой женщины и "преступников", которых сейчас сваливали в кузов грузовика. Пальцы рук похолодели, я, делая вид, что помогаю "жене" подошел к ней повозился и встал у комода, загораживая портрет спиной. Слава Богу, что он не обратил на это никакого внимания.
   - Ну что ж, всего хорошего, - главный улыбнулся. - Я бы вам все же порекомендовал перебраться к нам. Сами понимаете, сейчас все порядочные люди должны держаться вместе.
   Я благодарю, прикладывая руку к сердцу. Главному видимо хочется сделать нам приятное и он продолжает:
   - Машину преступников я забирать не стал - я думаю вам она тоже пригодиться.
   Благодарю также горячо, только искренности на порядок прибавилось. Машина - это хорошо. Это шанс слинять отсюда. Еще потоптавшись, он уходит, со двора слышны звуки команд, ворчание мотора и тишина. Шапокляк выходит на улицу проводить "освободителей" - я жду внутри. Хлопает дверь и Т.С. решительным шагом идет к девочке. Но тут уже я встаю у неё на пути. По видимому она сильно удивлена. Мягко, как-будто разговариваю с больным, я говорю:
   - Нет.
   Она останавливается, а я еще раз повторяю:
   - Нет. Не надо. Мы обещали ей жизнь.
   У неё искажено лицо и она натурально шипит:
   - Добреньким хочешь быть? А ты не боишься, что как только мы отъедем, ка кона побежит нас закладывать побежит?
   - Боюсь, - честно признался я. - Но убивать мы здесь больше никого не будем, а иначе ищите себе другого напарника.
   ***
   Через пятнадцать минут мы снова сидим в машине, автомат вояки забрали, но наш трофей, старенькая вертикалка при нас. Шапокляк недовольна и не скрывает этого, а мне наплевать и так на душе паскудно до невозможности - я чувствую себя полным дерьмом.
   - Ну и чего ты добился? - прорезается голосок этого интеллигентного чудовища.
   - Да ничего особенного для Вас, - пожимаю я плечами. - Может быть возможность хоть изредка называться человеком.
   - Чистюля, - презрительно сплюнула в мою сторону Т.С., - руки он пачкать не хочет, а то, что часа через три-четыре на нас объявят охоту и будут гнать как зайцев.
   - Часа через три мы уже в Москве будем, - примиряющее сказал я, - а Вы больше не на зайца, а на кобру похожи.
   Т.С. поджала губы в ниточку, опять став похожа на недовольную учительницу младших классов.
  
Оценка: 3.61*10  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"