Память лжёт. Чем дальше в прошлое уходят события, изменившие твою жизнь, тем отчетливее осознаёшь - мы помним только их отражения.
Воспоминания проваливаются куда-то в глубину, внутрь нас; воспоминания тускнеют, как выцветшие картины.
Обрывки, кусочки, размытые пятна, из которых мы додумываем остальное.
Заголовки без текста. Афиши. Трейлеры.
Не вспомнить - значит придумать, подмигивает ложная память.
Фальшивые дороги не могут привести в настоящее прошлое.
Так было раньше.
Девяносто второй год, общага филфака. В комнате уйма народу - чей-то день рождения. Шум, поцелуи, болтовня.
Мы с Аней сидим на полу, скрестив ноги. Счастье облизывает нас старательно, как большая и добрая собака.
- У меня к тебе серьезный вопрос, Анна. Кем ты была в прошлой жизни?
У Ани задумчивое лицо, но в глазах пляшут чёртики.
- Я не могу ответить так сразу, Том. Я еще не решила.
Мы любим умничать. В двадцать лет мир познан полностью и даже избыточно; иногда возникает ощущение, что нам некуда жить. Прошлого нет, будущего нет тем более. Только настоящее. Забавляясь, оно подкидывает нам вкусные кусочки себя.
Любовь это творчество, говорит Аня. Превратить еще недавно абсолютно незнакомого человека в божество - ну разве не гениально?
Мне безумно нравится, как Аня стряхивает с сущностей дурную латунь, притворяющуюся позолотой.
- Андрей, так больше нельзя. Посмотри на себя, тебе пятьдесят лет. Это зависимость, Андрей, понимаешь?
- Да.
Сестра ходит кругами, кусает губы. Её голос кажется записанным на магнитофон.
- Первый сеанс бесплатно... Сволочи. Халявная доза для наркомана... Звонила Ольга, сказала, что не вернется. Она права, Андрей. Да, она не подарок, но и ты... Вы же как-то жили. Даже алкоголики выходят из запоя. А ты всегда там, в этом своём прошлом. Ты и сейчас там, посмотри на меня.
Кто такая Ольга? Да, конечно. Я пытаюсь вспомнить лицо жены. Получается плохо.
Ложная память по-своему честна. В ней нет неважного.
- Господин Томилин, вы готовы?
- Да.
- Напоминаю, что пакет услуг "Стандартный" не гарантирует точного попадания во временной интервал...
- Я знаю. Начинайте.
Царь Соломон лжец. Это не пройдет. Я склею нас, как ленту Мёбиуса.
Мы двухтомник синонимов к затёртому "люблю". У Ани обветренные губы. Подходит автобус. Мы стоим, взявшись за руки.
Как звери, которые не хотят в Ковчег.
- Мужчина, ну куда вы лезете!?
- Ну не на Эверест же. Это автобусная остановка, женщина. Куда я могу лезть?
- Я не женщина!
Хохот, толпа расслабляется, в ней возникают трещины. Мы с Аней переглядываемся и как сдвоенный штопор ввинчиваемся в заднюю дверь "гармошки".
- Не женщина? Кто пустил школьницу в студенческий автобус?
Хохот усиливается.
Я проталкиваю Аню к заднему поручню - редкая удача, проезд "бизнес-классом".
Отжимаюсь от поручня, сдерживая расширяющуюся за спиной вселенную. Во мне буйствует азарт всемогущества.
- Я потеряла перчатку, - тихо говорит Аня.
Шум автобуса живёт отдельно. Теперь я слышу только её голос.
- Срочно потеряй вторую. Нет ничего хуже недосказанности.
- Я хотел бы оформить кредит.
- Господин Томилин, мы очень сожалеем...
- Это последний раз. Я готов на условия, которые вы предлагаете.
Диана одета в серый костюм. Странно. Они всегда ходят в сине-розовом, дресс-код, корпоративные цвета. Фирма "Вернись в счастье".
"Проживите свои самые счастливые дни ещё раз".
- Хорошо, Андрей Владимирович. Оставляйте заявку. Мы подумаем, что можно сделать.
- Спасибо.
Тротуары покрыты водянистым снегом. Я в обуви не по погоде, смотрю под ноги, целясь в островки асфальта. Рядом с мокрыми кроссовками возникают сапожки, из которых вверх уходит тонкая, как вязальная спица, девушка.
Губы её еще хранят строгость, но первая улыбка, ироничная, чуть насмешливая, уже рядом, я это знаю.
- Девушка, вам не кажется, что красота перестала спасать мир?
- Вы торговец банальными сентенциями? Простите, у меня нет мелочи.
Вторая улыбка ждёт своей очереди.
- Увы, вы правы. Но меня еще можно вернуть с кривой тропы псевдоинтеллектуального бутлегерства.
Забавно морщит носик. Карие глаза смеются.
- Было бы неплохо - косметика ваших метафор чересчур избыточна. "Где мало слов..."
Она подмигивает паузой. Теперь я теннисист в погоне за уходящим мячом.
- "...Там смысл они имеют".
Ее улыбка, третья по счету, бьет контрольным выстрелом.
- Она умерла?
- Нет, что вы. Просто уехала. Какой-то иностранец... Банальная история, но брат очень переживал. Первая любовь, всё такое. Вены не резал, но был, так сказать, близок. А сейчас еще хуже. Он продал машину, заложил квартиру, понимаете? Он живет только прошлым.
- Понятно. Фирма "Вернись в счастье", не путаю?
- Да. Какой-то безумный гипноз...
- Вера, у меня есть выход на этих ребят. Мне от вас нужна кое-какая информация. Постарайтесь вспомнить, вспомнить максимально точно, когда ваш брат расстался с этой девушкой.
Я не понимаю, кому принадлежит мужской голос. Я не понимаю смысла слов, это просто набор бесцветных звуков.
Я не помню, как я здесь оказался.
- ...вернется к жене. Заживет настоящим. Да, небольшой риск есть. Понимаете, реакция мозга может быть разной. Но если этого не сделать, реальный мир для вашего брата станет...
Звуки превращаются в один монотонный гудок.
Я захожу в комнату.
Вера одна, сидит в кресле. Она выглядит, как на нерезком снимке. Черно-белое, расплывающееся изображение.
- Вера.
Сестра не смотрит на меня.
- Я понимаю, - говорит она серому пятну напротив себя. - Кажется, это уже началось.
- Андрей Владимирович?
- Да.
- Это Диана, ваш менеджер. У нас сегодня акция, вам, как постоянному клиенту час бесплатно по классу "Премиум". Акция действует до...
- Спасибо. Я выезжаю.
Телефон стоит на тумбочке в коридоре, рядом с моей комнатой. Когда звонит Аня, я утаскиваю его к себе. Красный аппарат в курсе всех наших тайн. Он кажется мне более живым, чем большинство людей на планете.
Аня называет его Посредник. Именно так, с большой буквы.
- Привет, я сам собирался тебе звонить. Приезжает "Крематорий", слышала?
- Да, - говорит Аня.- То есть, нет...
Я всё понимаю за секунду до того, как лента Мёбиуса порвется, и мы останемся по разные стороны вселенной.
- Том....
...
- Том, я уезжаю.
...
- Нет, насовсем. Нет, не надо. Мы больше не увидимся.
Преувеличенно аккуратно я кладу трубку на рычаг, медленно опускаюсь на пол и закрываю глаза.
Настоящая память не лжет.
В голове застряла идиотская фраза: "Проживи свои счастливые дни еще раз".
Я не знаю, где и когда её слышал. От фразы несёт ненормальной, гипертрофированной пошлостью.
Некуда возвращаться. И некому. Меня больше не существует.
Тот, кто только что был мною, встаёт, смотрит в висящее в прихожей зеркало. В зеркале пожилой мужчина с вялым лицом и бесцветным взглядом. Телефона на тумбочке нет.
- Диана, четвертый бокс твой? Свалился, похоже!
- Блин, сейчас посмотрю... Точно! Артур, четвертый бокс вырубай. Да, нештатка. Да сама знаю! Если клиента не вынем, нам всем... Да быстрее ты!
"Андрей Владимирович, просыпайтесь! Вы меня слышите!? Это Диана!"
Зажимаю уши ладонями. Голос исчезает, вместо него появляется другой, неуловимо знакомый. Он звучит из моей комнаты.
- ...Ань, ты офонарела. Не слышишь? По буквам диктую - Овидий, Фонвизин, Огарев, Надсон... Чего? Ань, да я уже еду. А ты не волновайся, рейс отложат. А я сейчас ветерок штормовой наколдую, делов-то... Ань, ты же знаешь. Нет ничего хуже недосказанности.
По кривым улицам, по тротуарам, покрытым серым февральским снегом, похожим на плацкартные наволочки, мы спускаемся к набережной. Там ворочаясь, ломая одеяло льда, просыпается река. Большая и долгая, приходит в себя под назойливый будильник птичьего гвалта. Над рекой любопытствующими зеваками склонились парапеты.
- А помнишь, Андрей, как после регистрации мы с Димкой и Оксанкой сбежали сюда и взяли катамаран, оставив в залог свидетельство о браке? - Анна жмурится, как довольная кошка.
- Слушай, вот ты сейчас сказала, и я вспомнил. Эти парни его ещё брать не хотели, Димка их уговорил.
- Димка кого угодно бы уговорил... А Оксанка туфлю утопила. Димка за ней нырял, помнишь?
Солнце выглядывает из-за рваной тучи, заговорщически подмигивает.
- Нет, - говорю я. - Я другое помню.
- И что? - жена лукаво улыбается, морщинки разбегаются вокруг глаз.
- Как дрался за тебя.
- Ты за меня дрался, бог мой? С ветряными мельницами?
- Нет. Просто - за тебя. Тридцать лет тому назад.
Аня останавливается, смотрит мне в глаза и улыбается, как умеет только она.
Я обнимаю жену, и мы застываем памятником собственной молодости.
На секунду. На сейчас.
Настоящая память честна, думаю я. В ней нет неважного.