Аннотация: Повесть о шахиде, провалившемся в 732 год (расцвет Омейядского Халифата) и покорившем запад под крылом Халифата и погибшем в результате землетрясения талантливом студенте принесшем в Византии новые технологии и покорившем восток.
- Аллаху акбар! - прокричал Назиф, въехав на центральную площадь Барселоны на машине в час пик и бросил на пол бомбу.
Это решение было принято уже давно, окончательно и бесповоротно. Он стал шахидом, воином джихада. Погиб во имя ислама. Его смерть была не напрасна. Бомба взорвалась. Назиф почувствовал как осколки разрывают его тело. Вокруг звучали крики перепуганных людей. Его миссия была выполнена. Тело быстро сгорело. Сознание отключилось ещё раньше.
...
Лев приехал в Стамбул с туристическими целями. Снял гостиницу, походил по достопримечательностям исторического центра - Фатих, и отправился на пешеходную улицу - Истикляль. Знаменитая пешеходная улица со знаменитым старинным трамваем. Лев сел в этот самый трамвай, оплатил за проезд и поехал. Но только трамвай поехал, как внезапно начались толчки из под земли. Все бросились к поручням. Лев, к счастью, был достаточно близко к ним. Трамвай остановился и заходил ходуном. Толчки продолжались. Вдруг случился мощный толчок. Один из домов поблизости обвалился. Крики, паника. Окна трамвая разбились. Во Льва прилетел мелкий осколок. Осколок ранил Льва не очень сильно, но достаточно сильно, чтобы Лев не смог держаться за поручень и упал на забитый осколками пол. Еще один, самый мощный толчок. Потеря сознания от кровопотери.
...
Назиф очнулся.
- Аллаху акбар! Где я, в раю? - пробормотал он себе под нос.
Рядом, по правую руку, были расположены трехэтажные дома. И ни одной многоэтажки. По левую же лежали вообще одноэтажные дома. Вокруг шла медленная деревенская жизнь. Назиф обратился к одному из жителей - старику-каталонцу по испански:
- Где я сейчас?
- Барсинона справа.
Значит он находится возле Барселоны. Но это какая-то неправильная Барселона! И люди здесь говорили.... Вроде бы и по каталонски, но на очень странном каталонском. То что Барсинона - это Барселона, было вполне понятно, но такого названия никто и никогда не употреблял - ни в школе, ни на улице, ни в деревнях, ни в пригородах, ни среди арабов - вообще нигде. И никогда. Да и слово "справа" было произнесено очень странно - это было не испанское "derecho", не французское "droit" и не каталонское "dreta", а какое-то непонятное "drectus".
- Аллаху акбар, аллаху акбар, аллаху акбар. Не игры ли это джиннов? Аллаху акбар, аллаху акбар, аллаху акбар. - И Назиф еще минут пять повторял свое "аллаху акбар", боясь что в него вселились джинны. Но судя по всему - нет. Танасукх, перерождение. Только при этом он не потерял память, но может быть дело в том, что наступала его последняя жизнь? В общем, дед Амиран, рассказывавший байки что иногда с людьми бывает танасукх без потери памяти - был прав. Значит, Назиф куда-то попал. А вот куда именно - был большой вопрос. Задаваясь этим вопросом, Назиф отправился в городок, про который ему сказали что это Барселона (точнее, как здесь говорили - Барсинона).
Многоэтажки здесь все же были. Одна пятиэтажная башня. Но это, судя по всему, была крепость в центре города. По городу ходили пешеходы - но не было ни одной машины. И лишь изредка проезжали люди на конях. Это, судя по всему, была привилегия знати - поскольку люди, проезжающие на конях, были одеты явно богаче.
Кстати, по поводу одежды - дело в том, что все вокруг были одеты в старинные национальные костюмы - тюрбан, штаны, обувь с острыми носками, длинная рубаха, поверх всего этого - свободное платье, длина которого прямо соответствовала дороговизне ткани, то есть, видимо, богатые люди носили более длинные платья. При этом из тканей бедные люди использовали шерстяные ткани, "средний класс" - льняные, а изредка проезжавшие люди явно из самых богатых слоев общества - шелка. И Назиф на фоне всей этой толпы сильно выделялся. Причем отнюдь не богатым кроем ткани. Он был одет в джинсы, футболку и хлопчатобумажный свитер с капюшоном поверх футболки. Конечно же, в таком наряде он выглядел в толпе, мягко говоря, необычно. То есть выглядел одетым в хорошие, дорогие ткани - ведь хлопок здесь никто не использовал, а джинсу тем более. Но вообще выделялся не столько дорогими тканями, сколько просто странными предметами одежды. Хотя менять их не собирался - его одежда была гораздо удобнее местной, хоть и слишком бросалась в глаза.
Тем более пока что у Назифа не было ни денег, ни работы, ни связей. И первое, что ему надо было сделать - отправиться в мечеть, если она тут конечно была. А она тут, по идее - должна была быть, ибо в толпе периодически попадались берберы и, иногда, арабы, да и его "аллаху акбар" никто не удивлялся. Арабы, кстати, выглядели явно богаче берберов и местных каталонцев. В общем, Назиф спросил у одного из берберов на улице, где находится мечеть. Ему показали направление до мечети. Он прошел вдоль улицы, которая петляла вдоль стены - дошел до ее конца, повернул на другую улицу (которая тоже шла вдоль стены, но по другому направлению), и сразу же увидел мечеть. Намазы пока никто не совершал. Но что очень важно - кроме намаза, мечеть способствовала скоплению мусульман вокруг. Назиф стал внимательно подслушивать слухи, расползавшиеся вокруг мечети. Это было необходимо для того чтобы понять, где он находится. А вокруг все говорили о разгроме муджахедов неким Карлом Мартеллом под Туром...
...
Лев очнулся. Кровь уже не текла. Никаких травм на его теле не было - что очень странно, ведь только что он был на грани смерти. И после этого не осталось ни единой раны! С этим было что-то не так. Полезя в рюкзак, Лев обнаружил что все содержимое по прежнему при нем - телефон, ноутбук, беспроводные наушники, повербанк, провода от всего этого, солнцезащитный крем, солнцезащитные очки, дождевик, альбом с рисунками и тетрадка с дневниковыми записями, сувенир-магнит на холодильник, паспорт, небольшая сумма денег. Телефон... Он был заряжен. Надо было позвонить - друзьям, полиции, кому угодно. Лев включил телефон и попытался позвонить по экстренному номеру - 155, местная полиция. В ответ выдало ошибку - нет сигнала. При звонке в полицию! То есть связь не ловила вообще. И даже на проблемы с симкой это списать не получалось - для экстренного вызова симка не нужна. Да что ж это происходит то!
Тут Лев огляделся, и увидел - слыханое ли дело - что он находился на почти пустой территории где вокруг было несколько хуторов, но справа от него располагалась какая-то широкая, изогнутая, крепость. Проводов не было вообще нигде. При этом за крепостью лежал пролив, выглядевший точно так же как Золотой Рог, да и с другой стороны, прямо перед взором Льва, явно располагался Босфор. То есть это был Стамбул. Но во первых, почему Золотой Рог почти полностью закрыт стеной, а во вторых - почему почти вся площадь Стамбула состоит из хуторов и деревенек и лишь Эминёню на месте? Вокруг периодически проезжали всадники - одетые в богато расшитые узорами свободного кроя платья. Лев подошел к одному из них и спросил по турецки:
- Господин, это Истанбул?
В ответ послышалась греческая речь.
- На каком языке ты говоришь, иноземец? Говори по гречески или хотя бы на латыни.
Лев прекрасно знал греческий язык - научила гречанка-бабушка. Но было крайне интересно - почему здесь говорят на греческом, а турецкий воспринимают не просто как иностранный - а как очень странный, малознакомый. И почему здесь в разговорной речи используют латынь? Впрочем... Льву было известно что Стамбул буквально до времен Кемаля был Константинополем, а до середины 15 века и вовсе не принадлежал Турции, а был столицей Византийской Империи. Но не мог же он внезапно очутиться там! Да и его же восприняли явно не так же, как иностранца из соседних дружественных стран и в то же время не с враждебностью... В общем странно все это. Лев на всякий случай перекрестился (как дед-старообрядец научил - двоеперстием), после чего подошел к другому всаднику и спросил, указывая рукой в стену за Золотым Рогом:
- Господин, там Константинополь?
На Льва посмотрели как на дурачка (как он может быть в таких очевидных вещах не уверен!) и ответили:
- Да, конечно.
Лев до сих пор не мог поверить в то, что с ним произошло - но, если честно, не очень то боялся. Главное что он жив, поскольку он в этом землетрясении чуть не погиб... Или и вправду погиб?! Что если это - его предсмертные видения? Или что он воскрес? А что, ран то видно не было. С ним, видимо, произошло чудо. После такого случая Лев точно поверит в бога - искренне и глубоко. Ибо только Бог мог совершить с ним такое чудо.
Лев точно попал в Константинополь - а в какой именно еще надо определить. Но дело в том что так уж в деталях он историю Византии (или, может быть, Османской Империи - кто знает?) не помнил. С другой стороны... Лев снова заглянул в телефон. В нем было шесть файлов. Всемирная история в шести томах. Второй том - про средневековье. Но в первую очередь, конечно, надо послушать слухи на местном рынке. Лев опять выключил телефон, положил его в рюкзак (подсоединив при этом к повербанку) и обогнул Золотой Рог. Потом шел вдоль стен, пока не увидел ворота города через пару часов пути.
...
Солнце пекло все больше. Полдень приближался. И в это время, поздним утром, одетый в странные заморские ткани иностранец оказался у константинопольских ворот. Он постучался в ворота. Стража посмотрела на путника со стен. Особых подозрений он не вызвал (хотя оглядели его внимательно - очень уж необычно он был одет даже для иностранцев в Константинополе), и послышался громкий лязг открывающихся железных ворот.
...
Врата Константинополя открылись. Пройдя в них, Лев вспомнил о том что ему, вообще-то, надо бы иногда есть. И достал из рюкзака купленные еще на стамбульском рынке пирожки. Съел две штуки, положил пакет с тремя оставшимися в рюкзак и отправился дальше. По пути вдоль внутренней стороны стены Лев подошел к одному из горожан и спросил:
- Здравствуйте, а как дойти до рынка? Я первый раз в Константинополе.
- А до какого рынка?
- Ну я первый раз в Константинополе, не знаю какие у вас рынки. Какой у вас самый большой?
- Стратегиум. Ну в общем если вам конкретный рынок неважен, то все рынки находятся на Месе. Хотите на нее выйти - идите вдоль стены, а как подниметесь на шестой холм, который как раз вплотную к стене расположен - поворачивайте на широкую улицу и идите прямо пока она не закончится, а там поворачивайте налево. Направо тоже можете - там тоже рынок есть.
Лев пошел по указанному маршруту и действительно - к полудню нашел рынок. И начал прислушиваться к тому о чем шептали сплетники. По большей части ничего особенного - одна бабка сказала что вон та девушка - скажем так, легкого поведения. Ну и поколение пошло! Вот в нашей молодости... А вон тот торговец продает прокисшие фрукты. А вот этот всегда хорошие продавал! А тот чиновник - с мужиками трахается! А волки нынче совсем обнаглели, все чаще и чаще на стада с овцами налетают. И разъелись - воот такие огромные стали!
По этим слухам нельзя было определить практически ничего. Но при этом были и некоторые другие обсуждаемые темы. Кто-то говорил что у него друг в набеге на арабов погиб (при этом все вспоминали как арабы убили каких-то их знакомых при осаде Константинополя). Все время перешептывались что какого-то монаха казнили за поклонение святым иконам. Кто-то из толпы вспоминал по такому случаю что их родственников казнили несколько лет назад - за защиту образа Иисуса от какого-то человека императора. Таких было человека три. Странно - чтоб в Византии и за иконы казнили!
Лев вышел за городские стены, чтобы поменьше глаз его видело, и открыл рюкзак. Достал из рюкзака телефон, включил и посмотрел в файл про историю средневековья. И забил в поиск по ключевику "икон".
Выдало что-то про средневековые традиции ("мужчина - глава семьи"), далее про китайскую борьбу с буддизмом, что-то про "Энотикон" какого-то византийского императора, и вдруг нашлась глава про византийское иконоборчество.
Началось оно в 726 году и толпу, защищавшую образ Иисуса там действительно казнили. А за семь лет до этого арабы и вправду осаждали Константинополь. Значит, на дворе был год между 728 (о казни защитников образов говорили именно как о событии произошедшем точно не меньше двух лет назад), и, например, 741, когда Лев Третий сошел с престола (о гражданской войне никто не шептался). Лев решил разузнать точнее - и пробил по всем годам 730-х.
В 730 году был низложен патриарх Герман, который был противником иконоборчества, в 731 римский собор осудил иконоборчество и погиб какой-то тюркский каган, однако учитывая что столица этого каганата была в Монголии, найти знающего об этих событиях монгола (или восточного тюрка) в городе было, мягко говоря, проблематично. В 732 французы победили при Пуатье, в 734 арабы захватили Арль и Авиньон, в 736 умер король франков Хильдерик, в 737 хазары потерпели серьезное поражение от арабов, в 738 Карл Мартелл отбил у арабов Арль и Авиньон, в 739 скончался герцог Прованса и взошел на престол король Астурии, а также вспыхнуло восстание Зайда ибн Али в Ираке (а в 740 он погиб).
То есть для точной датировки надо было опросить каких-нибудь арабов или французов, ну и, конечно, местных (и, желательно, итальянцев). Лев отправился обратно на рынок. Минут пятнадцать он усиленно прислушивался к слухам. Тут кто-то упомянул патриарха Анастасия. Лев встрял в разговор со своим:
- Говорят, патриарх Герман был гораздо лучше.
Удивленные взоры обратились на Льва. На него и так пялились на рынках, а тут вообще испепелили взглядами.
- А ты кто вообще будешь и откуда?
- Я из Киева. Это далеко, славянский городок рядом с хазарами. Зовут, эээ... Богдан, в крещении Лев.
Тут люди продолжили обсуждать слухи, периодически оглядываясь.
- Да, жаль что Герман ушел.
- Но мучеником его император не сделал, вот удивительно!
- А зачем ему? Ему только свой, правильный, патриарх нужен.
- Такой как Анастасий? Слабовольный и трусливый?
- Лучше и не скажешь.
- Странно что нас еще за богохульные действия императора со святыми иконами кара божия еще не постигла. Скоро юстинианова чума вернется, зуб даю!
Самая важная информация была уже разведана. Но... Тут кто-то заговорил об арабах и припомнил своего друга, погибшего при осаде Константинополя. Тут вмешался Лев:
- Я слышал что Карл Мартелл, который главный полководец франков - громил арабов.
- Что? Я слышал как то о Карле Мартелле, но чтоб он арабов громил...
Значит, здесь еще не слышали о битве при Пуатье. Датировка становилась все точнее и точнее - между 730 и 732 годом. Оставалось спросить католиков... Лев отправился искать католические церкви. Через пару часов он нашел их на побережье в северо-восточных кварталах. И спросил одного из прихожан, как бы невзначай:
- А правда что папа Римский предал нашего императора анафеме?
- Ты что, только что услышал? Об этом еще год назад говорили.
Прекрасно. Лев теперь точно знал, где находится. Как это ему поможет? Да никак, в его книге не было считай ни слова о том что происходило в 732-734 году, да и в целом информации об этом десятилетии было мало. Да ее, вроде бы, в принципе было мало. Теперь, разведав время и место, оставалось самое важное - найти работу и связи...
Услышав упоминание битвы при Туре, в которой Карл Мартелл победил муджахедов, Назиф вспомнил о школьных уроках истории. На них упоминалась битва при Пуатье, произошедшая 10 октября 732 года (то есть 110 года от хиджры), в которой как раз Карл Мартелл разгромил муджахедов и остановил их продвижение вглубь Европы. Судя по всему, это она и была. А значит это период расцвета Халифата. В любом случае, все что оставалось Назифу после того как он стал шахидом, но воскрес - продолжать джихад.
Назиф зашёл в мечеть, упал на пол, прочитал несколько раз нафиль, встал и подошел к имаму этой церкви.
- Ассаламу алейкум, я прибыл сюда из далеких земель племени годала, потому что хочу учавствовать в джихаде - и стать муджахедом. Где я могу присоединиться к войску, вершащему джихад?
- Это войско сейчас находится в походе, точнее возвращается из него, разгромленное, и следующий его поход будет нескоро. Но я рад вашему рвению в деле защиты ислама. Однако если вы хотите воевать с неверными, вам надо отправиться севернее по дороге - в Нарбонну, - имам показал рукой в сторону, где находилось солнце.
- Кстати, пока я был в пути я совсем сбился со счету... Какой сегодня день?
- Сегодня двадцать пятый день шаабана.
Близился рамадан. Но впрочем это пока не имело особого значения. Рамадан то соблюсти несложно, а вот с приспособлением к местной жизни будут проблемы... В общем, Назиф отправился вдоль направления, указанного ему имамом.
...
Назиф шел по дороге, которая шла вдоль гряды высоких холмов (горами это назвать как-то не получалось). Рядом располагались дубовые рощи. Иногда с дубов падали желуди, уже созревшие и пригодные к употреблению в пищу. Было довольно прохладно, но для человека в кофте самое то. А после заката лег спать под открытым небом.
...
Небо постепенно светлело. Назиф проснулся и встал с лесной подстилки. Дул песчаный ветер в спину. Назиф посмотрел на горизонт. Там виднелась заря. Было время фаджра. Назиф совершил намаз. Вдруг поднялась пылевая буря. Потом слегка приутихла, но при этом запахло гарью. Назиф обернулся. Позади горел лес. Пламя распространялось очень быстро.
И тут из леса выбежала гнедая лошадь, с седлом и стремянами. После этого эта кобыла остановилась. Со стороны спины быстро несся огонь. Назиф не мог бежать быстрее него... А вот лошадь - могла. Значит, надо было её оседлать. Если она конечно не скинет всадника, но рискнуть стоило. Назиф зацепился ногой за левое стремя, запрыгнул на кобылу и закрепился на ней. И тут лошадь рванула стремительным галопом.
К счастью, Назиф умел ездить на лошади - год тренировок в школьном возрасте не прошел даром. Но такой темп было очень сложно выдержать любому. Назиф не свалился лишь чудом. Остановилась кобыла только часа через полтора. За это время она проделала не меньший путь чем Назиф за предыдущий день. Поскольку лошадь порядком загнали, дальше на ней ехать было уже нельзя. А лошадь надо было вернуть хозяину, как полагалось делать по шариату с найденной вещью, поэтому Назиф остался на месте, дожидаясь покуда лошадь отдохнет.
...
На следующий день Назиф весь день ездил по деревням меж Барселоной и Жероной и опрашивал местных крестьян и мещан. Лошадь никто не видел и тем более на ней не ездил. Точнее, некоторые (человека два за день) заявляли что видели и ездили, после чего наступала примерно такая сценка:
...
- Ну раз это твоя лошадь, то полезай на нее.
Крестьянин залез на лошадь, и тут она начала брыкаться и скинула его. После чего чуть не затоптала, ударив копытом по спине самозваного хозяина. Нет, это точно была не его кобыла. И вот еще что интересно - если она такая строптивая, то почему Назиф на нее нормально залез? Вроде бы раньше (до той бури) Назиф ее не оседлывал... После этой сценки со скидыванием претендента на лошадь Назиф опросил всех соседей - и все подтвердили, что такого коня они никогда раньше не видели. Значит, крестьянин врал. Что ж, обидно, но ожидаемо.
...
Еще неделю Назиф провел в розысках хозяина лошади по Барселоне, Жероне и деревням между ними, но так и не нашел хозяина, после чего дал себе слово что вернет лошадь владельцу если тот объявится, а если не объявится - потратит ее стоимость (где-то динаров сто, судя по всему) на благотворительность. После чего прекратил поиски владельца. И отправился в Нарбонну, как ему советовали...
...
Лев проснулся. Светало. Двинулся по дороге, ведшей на запад - в противоположную рассветному солнцу сторону. По пути собирал желуди - благо был как раз их урожай. Копошились на ветвях сойки и белки, куковала кукушка, изредка пролетали в небе орлы. По подстилке периодически шуршали какие-то мелкие грызуны - наверное мыши. Вокруг росли какие-то грибы и ягоды, но собирать их Лев не осмеливался - вдруг еще отравится.
По пути Лев увидел довольно интересный дуб. Дело в том, что на одной из его ветвей было дупло, внутри которого жужжали пчелы. Лев посмотрел в это дупло и подумал, что неплохо бы как нибудь раздобыть меду - поесть сладкого, и, возможно, нажиться на продаже. Думая об этом, Лев вышел к какой-то речушке. Здесь было самое подходящее место для того чтобы ложиться спать - учитывая что солнце уже закатывалось, еще и самое подходящее время. И тут Лев увидел какую-то очень странную, совершенно не к месту здесь стоявшую девушку.
...
В Рязани уже несколько часов как отрубили воду из-за аварии на водопроводе. Поэтому по городу разъезжал грузовик, разливавший воду. Подъехал он и во двор к Софи. К этому грузовику выстроилась небольшая очередь из соседей - как из ее подъезда, так и из соседних. Спустилась на улицу и сама Софи с своими пятилитровыми бутылками. Простояв в очереди, она набрала две пятилитровых бутылки, зашла в подъезд.
Не успела захлопнуться за Софи дверь подъезда, как следом за ней прошел очень подозрительный мужчина - который точно не жил в этом подъезде. Но Софи не обратила внимание, поднялась уже на два этажа, и тут раздался выстрел. И, к сожалению, патрон попал прямо под коленку. Софи упала, подкошенная, почему-то инстинктивно сжимая бутылки в руках. Второй, третий, четвертый выстрелы - неизвестный мужчина убил Софи довольно быстро. А перед смертью она так и не поняла, кто это был, и кто за ним стоял.
...
Но что самое странное - Софи после этого всего очнулась. Причем очнулась на берегу какой-то речушки в каком-то непонятном лесу. Это были явно не леса вокруг Рязани - однако где-нибудь на югах такое увидеть было можно. А кровь на местах ран не текла - более того, самих ран не чувствовалось. Софи не могла найти всему произошедшему рациональное объяснение - но оно ведь наверняка было! В любом случае, очутилась Софи в дубраве у реки.
Весь оставшийся день Софи никак не могла успокоиться от того, что с ней произошло - пила огромное количество воды и бродила вдоль реки, надеясь выйти к людям. Воду пила исключительно из бутылки, так как была не уверена в чистоте воды из реки. И в итоге за день выпила больше половины одной из пятилитровых бутылок - отхлебывая прямо из бутылки. И тут Софи увидела какого-то бродившего здесь парня - и сразу же вскочила.
...
- Кто это?! - воскликнула Софи, завидев Льва.
Лев сразу же подумал - откуда вообще в греческом лесу девушка славянской внешности умеющая говорить по русски...
- Эээ, привет. Меня зовут Лев. Я тут весь день уже блуждаю по этому лесу. А ты откуда?
- Из Рязани... А где - не понимаю. Ты никем не нанят?
- Извини, я не знаю о чем ты.
- Просто в меня вообще то буквально несколько часов назад из пистолета палили...
- Ну ты хоть не в землетрясение попала. Я честно не знаю что за чертовщина происходит, но мы сейчас в лесу под Константинополем, как раньше называли Стамбул.
- А ты откуда знаешь?
- Я возле города очнулся и более-менее разобрался.
Конечно, между Львом и Софи не было и не могло быть полного доверия, но Софи хотя бы уверилась что Лев не нанят для ее убийства, а Лев понял что Софи - единственный понимавший его человек (буквально), поэтому с ней нужно держаться вместе.
...
Толя смотрел в озеро. Оттуда в пляшущем свете факела поднимались пузырьки. Они были похожи на жемчужины. Прозрачные жемчужины, словно нанизанные на нить, увеличивались, а потом беззвучно пропадали. Пузырьки всё шли один за другим и качались на несуществующей изогнутой паутине. Мальчик не сводил с них глаз. Он ожидал, что вслед за ними выплывет что-нибудь особенное. Или они отвердеют, станут жемчугом невиданной нежности.
Толя попрыгал в течение минуты, вытряхивая воду из ушей. Постепенно всё кругом наполнилось звуками: потрескиванием факела, словами приятеля, бульканьем пузырьков. Пузырьки снова тянулись из зеленовато-тёмной глубины и покачивались на нити. Толя захотел эту нить жемчуга подарить маме. Они облегали бы её загорелую шею. Мама стала бы ещё красивее!
...
Толя нырнул в озеро, задержав дыхание, достал нить жемчуга (а там, откуда-то, была именно нить на четыре мелких жемчужины), но вынырнув, не увидел ни мамы, ни озера, ничего. И тогда Толя закричал:
- Мааамаа! Маамаа!
...
Громкий крик пронзил затишье этим вечером на речушке, где собрались уже ложиться спать Лев и Софи.
- Мааамаа! Маамаа!
И тогда Лев с Софи бегом, как будто наперегонки, помчались к источнику крика. Через пару минут они добежали до маленького мальчика, звавшего маму.
- Кто ты, мальчик?
- Толя - ответил, хныкая, мальчик. - А вы мааму мою не видели?
- Нету тут твоей мамы, Толя, - вздохнул Лев.
- А гдее она?
- Далеко-далеко. Не беспокойся, может быть мы ее найдем... Когда-нибудь.
- А что мне тогда делать?
- Отправляйся, мальчик, с нами. Софи, давай возьмем Толю с собой?
- Конечно, нельзя ж ребенка в беде оставлять.
Так и начались великие перемены в истории Византии и в жизни конкретно Льва, Софи и Толи.