Аннотация: Роман - размышление о связи двух миров реального и трансперсонального.
Главы из романа "Письма из желтого дома"
(выборочно)
No Ниделя Александр, 2011 г.
--
--
Ответный ход
19.8.1993 г.
--
"Слеза Ангела"
Тихий, уютный подмосковный городок сосновой шишечкой прилип к ветке прямой, как стрела, трассы. Солнце катится к горизонту, унося с собой пыльное тепло дня, золотя своими лучами крыши невысоких домишек и стеклянную чешую окон. Где-то на конце города слышится переливистый колокольный звон, напоминающий людям, что их работа походит к концу, и нужно подумать о том, как провести наступающий короткий вечер.
За новым высоким забором стоит типовое двухэтажное здание, оставшееся, как раковина моллюска, от бывшего советского завода. Оно наспех и небрежно местами побелено и подкрашено. Сейчас на его входе непритязательная табличка, напоминавшая торопливо сделанную намогильную надпись, сообщающая о том, что в настоящее время тут производит чистую воду предприятие ООО "Слеза Ангела". Забавный ангел, очень напоминающий плачущую Аленушку, уже наплакал целое озерцо, из которого художник удалил только растительность, чуть изменил ландшафт и пол девочки, снабдив ее крылышками, какие можно увидеть у херувимчиков на православных похоронных принадлежностях. Во всем облике предприятия, кроме высокого и добротного забора, чувствовалась строгая экономия.
--
Евгений Викторович, бутылка не хватает, што делати будем? - тяжело, с сильным азиатским акцентом, произнес темнокожий рабочий-гастарбайтер.
--
Будут тебе, Али, бутылки, не переживай, будут, - почти любя, полубоком ответил низенький, плотный мужчина, одетый в безвкусный, но дорогой костюм и такие же туфли, - сейчас, еще полчаса и привезут, ты уж наготове будь со своими джигитами, - мягко, но властно успокоил Али директор предприятия, Евгений Владимирович Цуник.
Торопиться Али было некуда, он, как и его джигиты, были стопроцентными нелегалами, и вся их жизнь проходила за высокими заборами предприятия "Слеза Ангела". Жили они в вагончиках, прилипших по периметру забора, питались тут же в здании завода. Пища была сытная и недорогая: каши и котлеты, к останкам последних не прикасались даже крысы. Паспорта работников заботливо хранились в доме Цуника. Выпускали работников за пределы территории завода крайне редко, чтобы не попались на глаза местной милиции и не ввели в растраты предприятие. За всем этим трудовым пионерлагерем следил незаменимый для Цуника Павел Степанович Тунин, или Клещ, в бывшем осужденный за вооруженное ограбление.
Клещ был человек серьезный, без иллюзий и идеализма. Внешность у него была сама за себя говорящая - матерый урка, сдержанный, не эмоциональный и недоверчивый, деловой и обязательный. У Цуника не было с Клещем проблем, это была редкая, своевременная и удачная находка. Иногда, когда требовались дополнительные руки, Клещ приводил своих приятелей, очень похожих на него повадками, но особенно роднили его с ними осторожно-недоверчивые, приглядывающиеся взгляды. На гастарбайтеров Клещ действовал как удав на кроликов, хотя и обходился с ними как рачительный хозяин со своим инвентарем. Али и его братья своим обостренным азиатским чутьем ощущали исходящую от Клеща, холодную и острую, как сталь, опасность, а потому звали его не иначе, как "уважаемый". Цуник, понимая природу с огромным трудом найденного менеджера и надсмотрщика в одном лице, держался с ним на вежливом расстоянии, решая все проблемы неплохой зарплатой и периодическими неожиданными доплатами. Разумеется, числились работниками на предприятии, совершенно, другие люди, имевшие московскую прописку.
Сегодня, как на зло, все не ладилось. С одной стороны, задерживали доставку бутылей, и Цуник нервничал, подсчитывая упущенную прибыль. Самым слабым звеном его предприятия были водители. Они, единственные, были обычными наемными работниками, и влиять на них не было никакой возможности, так как это были мегаполисные, иногда неплохо образованные люди, без классового чутья. А потому их нахождение на территории завода строжайше ограничивалось. Второй проблемой была необходимость вынимать, якобы, использованные очистные фильтры, для чего и нужны были дружки Клеща, которые, как назло, куда-то пропали, не отвечая на звонки озабоченного бати. Больше никому доверить эту операцию Цуник не мог. Конечно, для этого лучше всего подходили Али с братьями, но после того, как они сломали один из фильтров, по причине полного технического идиотизма, Цуник больше с ними не рисковал. Задача состояла в том, чтобы вынуть, будто бы, использованные фильтры и, аккуратно упаковав в маскировочную тару, отправить их к знакомому Цуника, который хорошо платил за них, используя их для чистки спирта и воды в своем подпольном цехе по производству качественного алкоголя. Так что всех все устраивало. Цуник возвращал деньги за неиспользованные фильтры, но, при этом, по бумагам у него шел естественный их оборот, а у его приятеля, напротив, не числились столь специфические закупки, тем самым надежно скрывая его нелегальное бутлидерство под автомастерской. С момента запуска предприятия "Слеза Ангела" использовала лишь один комплект фильтров. Сама система фильтров была модифицирована одним из умельцев Клеща таким образом, что стоило повернуть скрытый кран, как вода направлялась через старый несменяемый фильтр. В случае проверки было достаточно повернуть тот же кран, и вода пошла бы через свежий фильтр. Но связи бывшего санэпидемиолога практически полностью исключали такую возможность. Тем не менее, Евгений Викторович был исключительно осторожным человеком и всегда придерживался одного важного правила: никогда не отступать ни на йоту от жестко установленных правил конспирации.
Вот и сейчас, пока бледный и чуть растерянный Клещ, не отрывая уха от телефона, мерил взад вперед шагами их скромный офис, приятель Цуника, бутлидер, тоже нервничал на другом конце провода, так как у него срывался неожиданный и крупный заказ на его высококачественный самогон, и ему срочно были нужны фильтры.
В отличии от Цуника, бутлидер никогда не опускал марку своего продукта: это было делом чести этого вора-романтика. Его спиртное было такого высокого качества, что его охотно закупали работники ресторанов, разливая в штофы вместо дорогих марок водки, под всеобщее удовольствие клиентов. Сваренная им водка не жгла горла, не била в нос и в голову, вливаясь мягким приятным теплом, давала, вместе с закуской, мягкую добродушно-оживленную эйфорию, а утром доброту к хозяину.
Цуник нервничал, понимая, что если в ближайшее время архаровцы Клеща не появятся, то его приятель предложит ему услугу своих работников, причем совершенно бесплатно, в чем ему отказать будет трудно. Но Цуник принять этой помощи не мог, так как, одно дело, фильтры демонтируют отмороженные урки с опытом циничных ограблений и соответствующим отношением к обычным людям, другое дело, душевные самогонщики. Известная торговая марка - первое же застолье, и секрет "Слезы Ангела" весенними ручьями слухов начнет растекаться по городу.
--
Федор
Федор, нервно ожидая звонка от приятеля, Цуник вспомнил начало своего бизнеса. Так, несколько лет назад, еще будучи санэпидемиологом, Цуник скучал на своей работе, выколачивая взятки с предпринимателей, тревожно ожидая того момента, когда он наконец-то попадется, и ему придется делиться с вышестоящим начальством. После чего доходность его коррупционного механизма начнет падать, а значит, придется чаще и больше брать и тем самым увеличивать риск, оказаться на скамье подсудимых. В общем, заколдованный, порочный круг, вырваться из которого ему не позволяли деньги. Особенно ему нравились те, что приходили к нему не привычной, скучной зарплатой, а в конверте: их всегда было больше, и они щекотали нервы. Эти деньги были по-настоящему его деньгами, потому что о них знал только он один, и не знала его жена, по его мнению, конченая шопоголик.
Жена не получая приличную порцию денежных знаков, а его официальной зарплаты ей не хватало даже на неделю, она, как наркоманка, впадала в тяжелую дисфорию: ее ломало, и она превращалась в невыносимую гарпию с оловянными, от желания что-нибудь купить, глазами. В тайне души он мечтал, чтобы она перешла на спиртное, и тогда он мог бы периодически, сдавая ее на принудительное лечение, отдыхать от нее. Но Алена была совершенно безразлична к алкоголю, не волновал ее и секс, но последнее Цуник считал подарком судьбы.
Вот уж близился отпуск, и, за вычетом затрат на болезнь жены, ему не оставалось ничего, как экономно отдохнуть дикарем на черноморском побережье. Прилетев во влажную Адлерскую жару с уже абстинентной женой, он стал искать, где им остановиться. Алена все время молчала, сдерживая свои болезненные позывы, и предоставив ему возможность искать жилье. Наконец-то, с пятой попытки, осмотрев уже пять санузлов, изрядно устав и перегревшись, они нашли себе угол. После чего он, упав на застеленную кровать на полчаса забылся, за момент до этого с ужасом подумав, что ему придется целых две недели делить это ложе с женой.
Немного освоившись, обжигая еще непривычные к раскаленной гальке стопы, они как перелетные птицы, достигли своей цели - соленой черноморской воды и к вечеру уже были дома. Вот тут то он и увидел Федора, живой и приветливый, он больше всех подходил на роль временного приятеля, с кем можно было бы отвлечься от надоевшей ему жены. "Хорошо было бы, - подумал он, - чтобы Алена подружилась с женой Федора." И, наверное, он тогда бы стал по-настоящему счастлив. Алена относилась к нему не лучше, и все пошло как по маслу.
Цуник часто задавал себе вопрос, а зачем он до сих пор живет со своей женой? Детей у них так и не получилось. Он был счастлив хотя бы тем, что Алена, в отличии от других жен, не домогалась от него секса. Она разоряла его, кидаясь из одной пирамидной авантюры в другую, с целью обрести не пыльный заработок и больше не унижаться просьбами у него денег. Жить он мог в своей однокомнатной квартире, в общем, этот вопрос оставался для его разума неразрешимой загадкой. Глядя на нее, совсем разучившуюся соразмерять свои доходы и расходы, дошедшую до тяжелой формы зависимости, Цунику было ее жалко. Он не знал, что она станет делать без него, и он давал и давал ей деньги, насыщая свой страх одиночества и укрепляя их связь узами ее порока.
Познакомились они быстро за готовкой на общей кухне. Федор оказался прекрасным кулинаром и решился щедро угостить своих новых приятелей собственноручными блюдами, также в тайне души мечтая сплавить свою довольно прилипчивую и эмоциональную супругу Настю.
Попробовав первую авторскую работу Федора, Цуник осознал, как давно он, оказывается, не радовался жизни. Загипнотизированный бесподобным борщом и теплым южным вечером Цуник не успел сообразить, как перед ними оказались четыре рюмочки наполнились ледяной, чуть вязкой жидкостью из раритетного штофа с редким голубовато-зеленоватым оттенком. Четыре граненые рюмочки были из того же гарнитура, все было холодным и заблаговременно спрятанным в холодильнике. Цуник ни за что бы не стал пить неизвестного происхождения спиртное, но, поняв, что этот самогон из тех же талантливых рук, что и эта удивительная похлебка, которую он ел, не спеша, растягивая удовольствие, молча сделал себе исключение. И не задавая ни единого вопроса, осушил стаканчик за знакомство. Самогон оказался совершенно потрясающей водкой, под которую пошло закуской оригинально приготовленное мясо. Цуник молча взирал на занятых друг другом женщин и ловко снующего, как иллюзионист, возле плиты Федора, что-то между делом рассказывавшего женщинам, от чего они смеялись, словно, две девочки. Под влиянием божественного напитка все становилось чуть нереальным, и он, Цуник, погружался в нирвану теплой и влажной прохлады с еще не приевшимся запахом моря и легким ветерком, ласкавшим его шею, плечи и лоб, он был по-настоящему счастлив!
--
Альянс
Они быстро подружились с Федором. Оказалось, что Федор тоже москвич. Цуник с интересом расспрашивал о кулинарных пристрастиях Федора, на что тот с сожалением заметил, что пока это несбыточная мечта, так как, если бы он и сделал это своей профессией, то, исключительно, имея собственное дело, а не работая на кого-то, но на это у него не было подъемного капитала. Тут сообразительный и практичный санэпидемиолог мягко намекнул кулинару, что у него, просто, прекрасный самогон, и что, если поставить его преступное производство на поток, то можно собрать необходимый стартовый капитал. Непрактичный Федор стал сетовать, что производство напитка такого качества требует не только фильтрации самого спирта, но и очень мягкой воды, и, тем более, он совершенно не представляет, как его сбывать и т.п. На это Цуник заметил, что это все не проблема: есть и фильтры, есть и связи в ресторанах, где высоко оценят его водку. Нужно лишь все аккуратно спрятать, а само производство скрыть под личиной автомастерской, а фильтры закупать под очистку питьевой воды. Вот тогда то, в ни к чему не обязывающем разговоре, он вдруг понял, чем он будет заниматься через год. Он займется фильтрацией воды и будет извлекать прибыль из экономии на фильтрах, продавая их Федору.
Суеверие среди преступников это не каприз, а необходимая мера предосторожности, когда ты постоянно рискуешь, переходя закону и жестоким конкурентам дорогу. Тогда, по тому как свела их судьба вырвав его из душившей работы, и по тому как гладко все получалось на этом пути, он понял, что какая-то незримая сила помогает ему в этом, мягко говоря, нечестном деле.
Первое время он еще фильтровал воду, но шальные деньги и свобода уговорили его отказаться от фильтрации вообще, о чем он, конечно, держал Федора в неведении, понимая его натуру, оправдываясь перед ним тем, что он, просто, закупает фильтров больше, чем необходимо ему для очистки воды, и что навряд ли кто обратит на это внимание. Для отвода глаз он даже, с каждой партией фильтров, оправлял ему по две бутыли своей воды, наполняя их из специального фильтра, сделанного для собственных нужд.
--
Развилка
Тем временем, обстановка накалялась все сильнее, Цуник смотрел на озабоченного Клеща и боялся звонка Федора. Но вот и звонок:
--
Жень, ну что, дело продвинулось? Заказчик новый ждать не может, наверное, боится. - с просящими нотками почти умолял Федор.
--
Да, задержка тут выходит... пробки.., - стал уклоняться Цуник.
--
Жень, давай я своих ребят к тебе пришлю, они без проблем заберут. Дороги они окольные знают, доберутся быстро?!
--
Да, я думаю сейчас все решится, они же наемные, и мне все равно платить им придется, а так привыкнут за ни за что деньги получать и намеренно опаздывать начнут.
Волнение выдавало ложь Цуника, и Федор это хорошо чувствовал, он и раньше догадывался о том, что с фильтрами у его приятеля что-то не то, а, вернее, не то было с водой. А иначе, зачем он присылал ему бутыли с водой, когда он и сам мог очистить ее на своих установках. И что больше всего настораживало Федора, так это то, что Евгений ни разу не пригласил его на свое предприятие, кроме дня его открытия, всячески уклоняясь от встреч на его территории, хотя общались они часто.
Настроение у Федора стало еще хуже. Ему было неприятно думать о том, что Евгений может торговать грязной водой. Но криминальная хватка и хладнокровие, замеченное за Евгением еще в Адлере, тоже не оставляли места для оптимизма. За эти годы Федор по настоящему сдружился с Евгением, но так и не мог сказать, что точно сблизило его с ним. Может это было то, что он сделал мечту его жизни ближе и реальнее, чем другие его друзья, тоже отдававшие должное его кулинарному таланту, но не более того. Но сейчас что-то, воспользовавшись ситуацией, напомнило ему о его мечте - иметь свой ресторанчик, где он будет шеф-поваром, что ему осталось совсем не много до той заветной суммы, что сделает его мечту реальной, и не придется больше обманывать и воровать. Единственное, он не знал, как сообщить о своем решении Евгению.
--
Клещ
Впервые Цуник волновался, глядя на Клеща. С ним происходило что-то неладное: несвойственным для себя образом он слишком болезненно реагировал на невозможность связаться со своими друзьями. Цуник взял себя в руки и отпустил ситуацию, понимая, что от него сейчас, все равно, ничего не зависит, а эмоции только путают мысли. Его опыт подсказывал, что стоило ему в нужный момент успокоиться, как ситуация сама собой разрешалась, и он стал ждать, вертя в руках желтый карандаш, кохинор. Единственное, что мешало ему полностью успокоится, то это необыкновенно обеспокойный Клещ. "Да, - подумал про себя Цуник, - если берешь на работу бандита, то смирись с..." Мысль его потерялась, и он на мгновение забылся, а очнувшись, вдруг вспомнил, как пересеклись их дорожки с Клещом.
Открыв предприятие и наняв Али с его братьями, он быстро измучился с ними. Они были сущие дети. Чтобы они что-то выполнили, просто объяснить им было недостаточно, они должны были относиться к тебе как к авторитету, а авторитетом для них мог быть лишь тот, кого они боялись. Учитывая их толстую от пинков и ударов палками кожу, которой они обзавелись в своей средневековой жизни, у Цуника не хватало ни сил, ни жесткости с ними справится. И тогда, наступив на горло своей скупости, он стал подумывать о помощнике, но даже не мог себе представить, где он найдет подходящего человека на столь специфическое предприятие как "Слеза Ангела". Ведь его придется посвятить практически во все обстоятельства его аферы. Как только он окончательно расстался с надеждой справиться с ленивыми и вечно эпатирующими гастарбайтерами, даже не высказав своего желания, он вдруг услышал от Алены:
--
Жень, у тебя местечка на работе не найдется? - лениво-сонным голосом Алена вырвала его из-под гипноза документального фильма.
--
А зачем тебе? - еще не придя в себя, спросил Цуник жену.
--
Да, я тут вчера подругу детства встретила. Столько лет не виделись, ну, поболтали о том, о сем, и выяснилось, что у нее муж, то ли сожитель, я так и не поняла, но не суть дело важно, в общем, он сейчас безработный.
Тут опыт общения с Аленой подсказал ему, что она что-то скрывает от него. Но допытываться, что это, он не стал, зная, что ложь подобна голодному затаившемуся животному - если не беспокоить, то оно быстро обнаружит себя.
--
Может быть пристроишь?
--
А вы подруги-то какие были?
--
Что значит какие? Душевные, эта та самая Валька, я же тебе о ней рассказывала, лучшая подруга, лучшие годы..., - ностальгически и с червячком какой-то их пикантной тайны почти пропела Алена. Цунику было наплевать на их тайну. Даже если они и целовались или трахнулись друг с дружкой после уроков, его это уже совершенно не трогало. Он вспомнил, что это за подруга, и, самое главное, о чем Алена умолчала сейчас, но рассказывала в начале их совместной жизни, а именно то, что муж Вали надолго сел за вооруженный грабеж. "Удивительно, - подумал Цуник, - все, что я не пожелаю, все идет мне прямо в руки."
--
Это какой по счету? - стал прощупывать Цуник жену, делая вид, что полностью поглощен фильмом и не понимает, что говорит.
--
Что по счету? - удивилась Алена.
--
Муж?!
--
Да, у нее всегда муж один был, она дура, однолюбка, - эпатировала его жена.
--
Ладно, Але, валяй, пусть мне позвонит, только пусть поторопится, а то вакансия уйдет. - ответил тем же Цуник.
--
Жень, я тебе телефон что ли, у меня, что, имени нормального нет? - озлившись, показала свою натуру Алена.
--
А-а, - и Цуник отмахнулся от нее, сопроводив свой жест пренебрежительной миной. На что Алена зло зыркнула на него, но в бутылку не полезла.
Встреча состоялась уже на третий день. Клещ сразу понравился Цунику, хотя это был очевидный матерый урка, но вел он себя вежливо и сдержанно, ни чем не задевая своего работодателя. Сейчас этот выдержанный человек был, явно, растерян, но, поймав на себе изучающий взгляд Цуника, он собрался, и, спрятав свое беспокойство, предложил:
--
Евгений Викторович, я вижу у Вас тоже не клеится, так что я предлагаю, если Вы не возражаете, самостоятельно снять фильтры, упаковать и на Вашем джипе отвезти их к Федору?
Вот за эту не брезгливую ответственность Цунику и нравился Клещ.
--
Поехали, - решительно встав, Цуник, буквально, кинулся к выходу.
По дороге они прихватили Али с его, кажется, двоюродным братом. Цуник быстро, на ходу отзвонился Федору и успокоил его тем, чтобы тот примерно через час ждал его. На все ушло не больше полчаса. У Клеща оказались хорошие руки, Цунику оставалось лишь помогать ему. Поехал к Федору Цуник один, знакомить его с Клещом он побоялся. Клещ, словно, понимал это, и ему даже не пришлось ничего объяснять - после того как фильтры лежали в багажнике, он лишь вежливо спросил:
--
Ну что, Владимирович, сам справишься, или помощь понадобится?
--
Нет, Павел Степанович, ты тут нужнее, - и Цуник выразительно глянул на стоящих в стороне Али с братьями.