В Бруклине свирепствовал август, со всеми вытекающими из этого последствиями. Уставшие от жары и влажности улицы с островками, ошалевших от свободы школьников, с заговорщицким видом, подсчитывающих мелочь на кино и игровые автоматы. Вдруг начавшие ходить по расписанию автобусы, прокалённые холодом кондиционеров, и снисходительно убаюкивающие, сосредоточенных на короткой передышке пассажиров. Безучастные лица владельцев бизнесов, вопросительными знаками выстроившихся перед витринами своих кормильцев. Полицейские отсиживаются с деловым видом в McDonalds". Пожарники ушли в отпуск. Дружно активизировались налоговые инспекторы, тараканы и санитарная служба. Рабочие целиком погружены в свою усталость, и неотвратимо приближающийся день расплаты за квартиру. Интеллигенция изнывает от неизбежности удушающих галстуков и колгот. Бабушки и дедушки яростно оберегают своих внуков от океана, сырой воды и ранней беременности. Врачи двинулись обмениваться опытом в район Караибских островов, и поэтому диагнозы и гонорары взяли на себя санитарки, что почти не повлияло на график смертности. Но, не смотря на зной и обилие противозачаточных средств Бруклин продолжает жить. Механизм огромного старого города хоть и со скрипом, но всё также надёжно продолжает работать.
Мы с Борисом очень разные. Он любит рыбалку, цветную водку, русскую парную. Я же предпочитаю палатку на берегу реки, ром и сухой пар. Я его обыгрываю в шахматы, а он меня в настольный теннис. Я отдыхаю после развода, а Борис уже прошёл этап отдыха и активно включился в гонку за подругой жизни. У него не было выбора, выхода и мало-мальски подходящей альтернативы. Трагедия состояла в том, что Боря работал поваром в ресторане и готовил ни чуть не лучше чем все остальные повара. И конечно его кухню никто не мог переварить, включая его самого. Но водку, да ещё цветную ему было необходимо закусывать. Еда ему была просто необходима как воздух. Вот Борис и подыскивал девушку, способную приготовить, что ни будь съедобное. У меня этих трудностей не было. Я пил ром. И от этого к вопросу еды относился легко и беззаботно. Какой же мне смысл связывать себя узами с незнакомой женщиной? Полный абсурд.
Мы разморено сидели в нашей с Борей любимой бане и лениво пили пиво. Борис проглотил жирную коричневую маслину и сказал: - Ныряем в русскую парилку. - Я парировал: - Это смешно травмировать свои лёгкие вредными холодными испарениями, когда имеется шикарный сухой пар. Борис не отступал: - Если тебе холодно, то можешь выйти погреться на улицу или лучше выпей ананасовой водки. - Это были очень жестокие слова. Одно только напоминание об ананасовой водке, действует на меня как красный цвет светофора на пуэрториканца. Я быстро откусил от копченой мойвы голову, и, не теряя времени, стал её тщательно пережёвывать. - Ну, хорошо. Ни тебе, ни мне. Оздоровимся турецким паром. Если пользы от него никакой, то и вреда тоже мало. - Борины, брови не сомневаясь и не останавливаясь, полетели вверх. Турецкую парилку он переносил ещё хуже, чем ром.
Последнее время я совсем разленился. Почти не пылесошу свой любимый ковёр, который стал похож на тигра, от неизвестно откуда, берущихся пятен рома. Перестал звонить своей бывшей жене и напрямую выкладывать все, что о ней думаю. Я совершено перестал готовить. Но, в конечном счете, при правильной постановке дела это не так уже и страшно. Здесь важно не сроить иллюзий, а довериться холодному рассудку. Выбор не большой, но если разбавить его горячими сосисками с пивом, то жить вполне можно.
Итак, рестораны и родители. Два кита, которые не дали утонуть современной цивилизации. Но у родителей каждый день сидеть не будешь. Не чужие ведь. Так что ресторанов не избежать. И я не избегал. Русские, китайские, без верха, и без низа, там, где только раздеваются, и там где при этом ещё кормят, там, где играет джаз, и там где треплют нервы. Смело могу сказать, что я прошёл все круги ресторанов.. Но я не очень богатый человек и поэтому приходится брать с собой друзей. Вот и в тот роковой день я позвонил Боре и скупыми словами резанул по живому: - Есть место. Дёшево, много, вкусно.
Через пятнадцать минут мы сидели в аккуратном филиппинском ресторанчике. Всё было вокруг филиппинское: фонарики, букетики, картинки, официантки, прохлада и еда. Не нужно тратиться на круизы и всё такое. Пару минут на машине и экзотика прямо на стол. Экзотики было много и вкусно. Мы ещё не успели добраться до десерта, а Борины глаза заблестели, и он перестал жевать. Это был плохой признак. Боря был возбуждён. - Знаешь Юрка... Поехали завтра на рыбалку. - Для меня рыбалка хуже смерти. Да что там какая - то смерть. Хуже ананасовой водки. Нужно было что - то немедленно делать. Меня так ужасно укачивало на этих, провонявшихся насквозь рыбой катерах. Плана никакого не было, но это никогда меня не останавливало.
К нам подошла приторно - красивая, как итальянское мороженое, официантка. Сладко заулыбалась и спросила: - Что будете на десерт? - Я сделал жёсткое лицо и спросил: - Кто всё это приготовил? - Девушка насторожилась: - А что? - Я ещё сам не знал что. Но когда я начинаю говорить меня остановить не возможно. Даже мне никогда не удавалось этого сделать. Меня понесло: - Мы с моим другом тихие, спокойные люди. Мы не причинили ни кому вреда. Мы хотели только пообедать и расплатиться. - Девушка занервничала. - Но что мы получили? Нет, это не обед. Это произведение искусства. Поэзия. Праздник красоты и мастерства. Я требую. Нет, я настаиваю, чтобы вы пригласили этого удивительного повара. Мы хотим отблагодарить его. - Теперь занервничал Боря. Официантка загадочно улыбнулась и юркнула за ярко раскрашенную перегородку. Я почувствовал, что взял правильный темп и веду поиск в верном направлении.
К нам подошла молодая филиппинка и на хорошем английском с калифорнийским акцентом поздоровалась: - Привет. Меня зовут Дженифер. -
Мы с Борей опешили. Обалдели. Рассыпались на мелкие кусочки и втоптались в землю. Приклеились к стульям и не могли проронить ни слова, ни вздоха. А вздыхать было от чего. Перед нами совершено, расковано и свободно стояло чудо. И дело не в том, что у чуда была идеальная фигура, лицо и прочая бижутерия. Дело не в том, что молодая, современная и вероятно почти без комплексов. А дело в том, что она явно не была стервой. Очень милая и добрая. Филиппинский цветок, выросший на калифорнийской клумбе и не известно зачем.... Как это неизвестно!? Я пошёл на абордаж. - Вы девушка не плохо готовите. Конечно, не так хорошо как мой друг Борис. Он недавно приехал из Европы. Я надеюсь, вы слышали про Петербург. Он там преподавал французскую кухню. - От такой свободной трактовки своей биографии Боря стал похож на копчёный окорок. У Дженифер загорелись глаза. Разве может не дрогнуть женское сердце от вида, стесняющегося профессионала, с ростом телеграфного столба и весом железнодорожного состава. Я уже готовился сделать последний ход, так удачно разыгранной комбинации. Я уже ощущал нежное прикосновение ветерка с реки Делавэр....Вдруг Боря резко встал, чуть не развалив, своими размерами всю филиппинскую экзотику. Боря, который при свидетелях отказывался ухаживать за кем- либо, произнёс тоном, не терпящим возражений: - Мы завтра все вместе едем на рыбалку. Я вас приглашаю. - Девушка явно была ещё в большем трансе, чем я. - Да. Я поеду. Рыбалка это так замечательно! -