Неменко Александр Валериевич
Севастополь. Хронология 2-й обороны часть 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:

Часть 3 Третий штурм

  

Глава 43 Подведение итогов "затишья"

  
   Итак, Керчь пала, противник объявил о захвате 149 256 пленных, 258 танков, 323 самолетов, 1136 орудий, 212 противотанковых орудий, 376 минометов, 3 814 грузовиков, 3-х систем залпового огня ("катюши"), 93 противотанковых ружей, 73-х зенитных орудий и ряда другой техники.
   Подведем итоги? В боевых порядках СОР находились:
   25-я стрелковая дивизия, в составе: 31-й, 54-й, 287-й стрелковые полки, 69-й легкий АП, 99-й гаубичный АП, 164-й ПТ дивизион, 193 зенитная батарея (из 323-го ЗенАД), 80-я разведрота, 756-й минометный дивизион, 105-й саперный батальон, 52-й батальон связи, 47-й медсанбат, 46-я рота химразведки, 89-й автотранспортный батальон.
   95-я стрелковая дивизия, в составе: 90-й, 161-й, 241-й стрелковые полки 57-й АП, 97-й противотанковый дивизион, 194-я зенитная батарея (из 175-го Зен АД), 757-й минометный дивизион, 13-й развед. Батальон, 91-й батальон связи, 48-й саперный батальон, 103-й медсанбат, 46 автотранспортная рота, 30-я рота химразведки, ряд более мелких подразделений.
   109-я стрелковая дивизия 456-й, 381-й, 602-й стрелковые полки, 404-й АП (сформирован на базе 51-го армейского АП), 256-й противотанковый дивизион, 192-й минометный дивизион, 225-й саперный батальон, 279-й батальон связи, 234-я зенитная батарея, 173-я разведрота, 281-й медсанбат, 44 рота химразведки, 190-й автотранспортная рота
   172-я стрелковая дивизия, в составе 747-й, 514-й стрелковые полки 388-й в процессе формирования, 134-й гаубичный АП, 174-й противотанковый дивизион, 341-й зенитный дивизион 758-й минометный дивизион, 247-й саперный батальон, 222-й батальон связи, 154-я разведрота, 224-й медсанбат, 7-я рота химразведки, 137-я автотранспортная рота.
   345-я стрелковая дивизия, 1163-й, 1165-й и 1167-й стрелковые полки, 905-й АП, 78-й ПТ дивизион, 629-й зенитный дивизион, 673-й минометный дивизион, 622-й саперный батальон, 793-й батальон связи, 179-я зенитная батарея (629-й ЗенАД), 404 разведрота, 429-й медсанбат, 409 рота химразведки.
   386-я стрелковая дивизия, в составе 769-й, 772-й, 775-й стрелковые полки 952-й АП, 90-й ПТ дивизион, 676-й зенитный дивизион, 674-й минометный дивизион, 670-й саперный батальон, 840-й батальон связи, 180-я зенитная батарея (677-й ЗенАД), 451 разведрота, 474-й медсанбат, 467-я рота химразведки.
   388-я СД, 778-й,782-й, 773-й стрелковые полки, 953-й АП, 104-й ПТ дивизион, 181-я зенитная батарея (677-й ЗенАД), 675-й минометный дивизион, 671-й саперный батальон, 841-й батальон связи, 452-я разведрота, 468 рота химразведки, 505-я автотранспортная рота.
   79-я морская стрелковая бригада, на штате курсантской
   880-й отдельный зенитный полк - 7 батарей с 20 85-мм орудиями; и 26-й отдельный зенитный дивизион - 3 батареи с 76,2-мм орудиями образца 1938 г. поделили между дивизиями, "выдав" каждой из них по одной зенитной батарее. Точно так же поступили и с батареями 700-го и 674-го легких артполков, которые так же были распределены между дивизиями. Обычно их считают и в составе дивизий, и как отдельные части, что ведет к двойному счету.
   В ПВО армии., кроме того, входили 17-й отдельный зенитный пулеметный батальон, 48-й отдельный батальон ВНОС и 21-я отдельная прожекторная рота.
   Кроме того, в оперативном управлении Приморской армии находились:
   7-я бригада морской пехоты,
   8-я бригада морской пехоты,
   3-й полк морской пехоты,
   2-й Перекопский полк морской пехоты,
   В береговой обороне числились:
   9-я бригада морской пехоты
   Местный стрелковый полк.
   Теперь обратимся к техническому оснащению войск. Начнем с артиллерии Приморской армии. Из "Отчета по обороне Севастополя".
   Полковая артиллерия:
   -45мм противотанковая пушка 124шт.,
   -76мм полковая пушка, обр. 1927г. 54 шт.,
   -образца 1909г. 12шт.
   Всего 190 шт.
   Много это или мало? Для сравнения, можно сказать, что только в двух немецких дивизиях, было больше пушек этого класса, чем во всей Приморской армии.
   Но, может, с дивизионной артиллерией ситуация лучше? Легких дивизионных 76мм пушек, образца 1936г. и 1902/30 было всего 22 шт., т.е. на одну дивизию. Правда были еще 47 горных пушек, которые, хоть и числились дивизионными, но фактически, по своим параметрам, являлись полковыми. Это еще на две дивизии. Некомплект солидный. Но для того, чтобы компенсировать нехватку легкой дивизионной артиллерии, сорок 76мм орудий легких артиллерийских полков РГК распределили побатарейно между дивизиями, так что некомплект был почти ликвидирован. Обычно, орудия 700-го и 647-го ЛАП РГК показываются в составе армейской артиллерии, но это формальный подход. Эта артиллерия была подчинена дивизиям, и по сути, это были дивизионные 76мм пушки. Всего набирается 109 орудий этого класса.
   Для сравнения под Севастополем к началу штурма находилось около 188 орудий этого класса, и это без учета румынской артиллерии, да и калибр их был больше, 105мм,
   С тяжелой дивизионной гаубичной артиллерией ситуация была следующей 152мм гаубица, обр. 1938г. (М-10) 15 орудий, 122мм гаубица обр. 10/30г.- 81шт. Всего 96 орудий. У немцев под Севастополем в дивизиях числилось 96 орудий, калибром 15см (но это только в дивизиях). Кроме этого, в румынских частях 36 орудий этого же клибра.
   А, вот по количеству армейской и корпусной артиллерии Приморская армия во много раз уступала немецкой. В ней имелся один корпусной полк (18-й гвардейский) и один армейский (52-й) в них насчитывалось: 155мм французских пушек Шнейдера -12шт, 152мм пушек-гаубиц МЛ-20 - 28шт., 122мм пушек А-19 -4шт., 107мм пушек -16шт. Правда, цифры эти, чуть-чуть лукавые, часть пушек МЛ-20 находилась в 404-м дивизионном артполку. Но, это не меняет сути, в сумме получаем 60 орудий.
   Сравнивать с немецкой армейской артиллерией пока не будем, просто запомним цифру. И перейдем к береговой артиллерии. Береговая артиллерия состояла из:
   1-го отдельного дивизиона в составе двух башенных батарей N 30 и 35. Обычно, все авторы указывают, что в их составе было 8 орудий, калибром 305мм. Это не так. На 35-й батарее одно орудие было небоеспособно, так что, остается семь.
   2-го артдивизиона всоставе семи батарей. П.А. Моргунов дает обобщенно-20 орудий. Попробуем подсчитать: БК-8 (4х45мм), БС12 (3х130), БС-14(3х130), БС-706 (1х130мм, одно орудие неисправно), БС-702бис (1х130мм, одно еще не установлено), БС-2 (2х100мм), БС-2бис (2х100мм). Всего в строю 8 х130мм, 4х100мм, 4х45мм, т.е. 18, да и 45мм можно не учитывать, они до позиций противника не доставали.
   3-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе трех батарей (18-й, 19-й и 706-й) с орудиями калибра 130--152 мм, всего 8 орудий; так по данным отчета об обороне Севастополя, но здесь не учтены орудия 15-й отдельной батареи дотов (1х100мм и 9х45мм).
   177-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе четырех батарей (701, 703, 704 и 705-й) П.А.Моргунов указывет в составе дивизиона 9 орудий: 8х130мм и одно 180мм. Чуть-уть не так. Не учтены орудия на батарее N 704, т.е. пропушены два 100мм орудия.
   В составе артиллерии БО действует бронепоезд "Железняков" (4х76мм), и две подвижные батареи калибром 152мм (724-я и 725-я). Сюда же можно включить и полк дотов и дзотов. В его составе числится, по документам, 64 орудия, но из них большинство 45мм калибра. При внимательном разборе, в этом подразделении орудий оказывается меньше, и многие орудия оказываются небоеспособными, но это тема для отдельного исследования.
   Состав ПВО почти не изменился, если не учитывать потерю двух зенитных батарей в мае 1942г. Обычно, основной причиной потери Севастополя называют нехватку снарядов. Тема эта весьма сложная и мутная, требующая долгих и внимательных расчетов с калькулятором, т.к. обычно количество снарядов дается в боекомплектах. Боекомплект к каждому орудию свой и у морского и сухопутного орудия эта величина разная (даже при одном калибре). Приведу цитату из работы П.А.Моргунова: "Артиллерия Приморской армии перед третьим штурмом была обеспечена боеприпасами следующим образом:
   -орудия калибра 122--155 мм -- 2--2,5 боекомплекта;
   -орудия калибра 75--85 мм -- 2,5--3 боекомплекта;
   -орудия калибра 37--45 мм -- до 6 боекомплектов;
   -минометы калибра 107--120 мм -- 0,9 боекомплекта;
   -минометы калибра 82 мм -- немногим более 1 боекомплекта;
   -минометы калибра 50 мм -- 2 боекомплекта.
   Для сравнения дам цифры из еще одного источника. Справка об обеспеченности боеприпасами Приморской Армии на 01 июня 1942 г:
   - 45 мм. 32/34 г. 5,8 боекомплектов
   - 76 мм. дивизионные 02/30 3,3 боекомплекта
   - 76 мм. горные 09 года 4,3 боекомплекта
   - 107 мм. 3,3 боекомплекта
   - 76 мм. горные 38г. 3 боекомплекта
   -122 мм. гаубицы 10/30 2,2 боекомплекта
   -152 мм. гаубицы 09/30 7,3 боекомплекта
   -152 мм. пушки-гаубицы 5,4 боекомплекта
   По минометам ситуация хуже. 50 мм. 1,8 б.к, 82 мм. 0,7 б.к., 107 мм. мин. 2,5 б.к., 120 мм. мин. 1,4.
   Давайте попробуем оценить количество снарядов в цифровом выражении. Хотя бы по некоторым позициям. Один боекомплект для 152-122мм полевого орудия составляет 50 выстрелов, т.е. 152мм пушки-гаубицы имели по 270 выстрелов на ствол, а 122 гаубицы 110 выстрелов. 76мм орудия имели по 450-500 выстрелов на ствол, а 45мм более чем 1200 выстрелов на каждое орудие.
   Но шла пересортица. Самых ходовых калибров (122мм) было меньше всего, а наименее востребованный 45мм калибр был в избытке, в то же время, почти не было боеприпасов к полковым орудиям, Гораздо хуже была ситуация по минометам, а в условиях горной местности, они были крайне необходимы. Для 50мм ротных минометов боеприпасов было много, по 350-400 на ствол, но эффективность их была минимальной. А вот по самому ходовому калибру 82мм, ситуация была сложной всего 70-80 мин на каждый миномет. Что толку в 82мм минометах, которые выпускал даже сам Севастополь, если боезапаса к ним не было.
   Рассмотрим теперь береговую артиллерию. К началу штурма 305-мм орудия в береговой артиллерии имели в среднем по 1,35 боекомплекта, или по 270 снарядов на орудие (живучесть свола при полном заряде 200 выстрелов), что по армейским нормам составляло 8--9 боекомплектов. Это означает, что для 30-й и 35-й батарей это количество снарядов было предельным. Единственное 180мм орудие с 70% износом могло сделать еще 30-50 выстрелов и поэтому боезапас был в избытке, 152 мм -- 1,84 боекомплекта, или по 370 снарядов на ствол (по армейской норме -- 7--8 боекомплектов); 130 мм -- 1,7 боекомплекта, или по 340 снарядов (по армейской норме -- 6--7 боекомплектов); орудия 100--102-мм -- 3,6 боекомплекта, или по 1000 снарядов (по армейской норме-- более 10 боекомплектов); орудия 76мм 2-3 боекомплекта, или по 1000 снарядов, орудия 45 мм -- 1,5--2 боекомплекта, или по 1200 снарядов (по армейской норме -- около 6 комплектов). Т.е. береговая артиллерия имела количество снарядов, не только достаточное для расстрела ресурса стволов, но и избыточное. Флот о себе побеспокоился. Сложность была в другом. На флоте не было деффицитного 122мм калибра.
   Советские отцы-командиры жалуются на огромное количество танков у врага. Были танки и в Севастополе. 81 ОТБ на 1-е июня насчитывал один Т-34, десять Т-26, 13 танкеток (Т-37, Т-38). В 125-м ОТБ числилось 23 шт.Т-26.
   С самолетами получилось совсем плохо. По состоянию на 1 июня в составе Севастопольской авиагруппы числилось:
   6-й ГвИАП и 9-й ИАП (аэродром Херсонесский маяк): 15 Як-1 (в строю всего 6), один МиГ-3 (не в строю), пять И-16 (в строю 1), десять И-153 (в строю пять), шесть И-15 (в строю3);
   18-й ШАП (аэродром Куликово поле), 12 Ил-2 (в строю 6),
   Бомбардировочная группа (40-го и 52-го БАП, аэродром Херсонесский маяк): СБ 3 (в строю 1), Пе-2 пять (в строю 2)
   23-й НБАП (Юхарина балка) У-2б 5 (в строю 3), УТ-1б пять (в строю 5)
   116-й МРАП МБР-2 семь (в строю 2)
   Перед штурмом на аэродром "Херсоснесский маяк" перелетели две эскадрильи 247-го истребительного полка 5-й воздушной армии ВВС РККА. До Севастополя долетело 16 самолетов Як-1 и ЛаГГ.
   Состав Севастопольской авиагруппы не идет ни в какое сравнение с немецкими ВВС, насчитывавшими более 700 самолетов.
   А теперь обратимся к составу армии противника. Объективно говоря, после падения Керчи, судьба Севастополя была решена. Состав 11-й армии даже по численности, в 2,5 раза больше сил защитников. Причем даже без учета техники. Многие историки оспаривают цифру в 250 тыс. человек. Советские историки говорят о полумиллионной группировке, и о 100 тысячах защитников, постсоветские всего о 150 тысячах в 1-й армии и 127 тысячах защитников. Вопрос о численности частей СОР мы уже рассмотрели. А вот о численности немецкой армии есть большие разночтения. Цифра 150 тыс. человек, не обеспечивает достаточного перевеса штурмующих частей для взятия города. Но эта цифра лукавая. Это численность только боевых частей 11-й армии под Севастополем на момент начала штурма.
   Приведу полный список частей немецкой 11-й армии:
  
   Штаб армии
  
   Части армейского обеспечения:
   1. 553-я комендатура полевого управления управления
   2. 558-й армейский полк связи
   3. 587-е управление снабжения
   4. Железнодорожное управление, в составе:
   -Штаб управления;
   -19-я строительная бригада;
   -Служба снабжения;
   5. 37-строительный полк;
   6. 521-й инженерно-строительный батальон
   7. 552-й инженерно-строительный батальон
   8. 646-й инженерно-строительный батальон
   9. 505-й дорожно-строительный батальон
   10. 678-й дорожно-строительный батальон
   11. 245-й строительный батальон (строительство лагерей для пленных)
   12. 2-й крепостной строительный батальон
   13. 61-й крепостной строительный батальон
   14. 597-й дорожно-строительный батальон
  
   Части прямого армейского подчинения:
   1. 300-й танковый батальон;
   2. 223-я танковая рота;
   3. 617-й картографический батальон;
   4. 756-й батальон регулировщиков движения;
   5. 766-й артиллерийский полк береговой обороны, в составе:
   - Штаб полка
   -145-й артиллерийский береговой дивизион (две батареи 150-мм орудий в районе Евпатории);
   -147-й артиллерийский береговой дивизион (две батареи 105-мм орудий, еще одна батарея числится в составе LIV корпуса);
   -148-й артиллерийский береговой дивизион (две батареи 105-мм орудий) 1-я батарея Евпатория, 2-я батарея Очеретай (современное Прибойное), 3-я батарея в районе пос. Кача, в составе LIV корпуса;
   -284-й артиллерийский береговой дивизион (три батареи 150-мм орудий);
   -774-й артиллерийский береговой дивизион (три батареи 150-мм орудий)
   -789-й артиллерийский береговой дивизион (три батареи стационарных 105-мм орудий);
   -батарея 601-го морского артиллерийского дивизиона (временно подчинена армии, 105мм орудия в районе Феодосии)
   6. 926-е строительное управление в составе:
   -173-я подвижная строительная колонна;
   -1-е отделение 403-й подвижной строительной колонны;
   -1-е отделение 410-й подвижной строительной колонны;
   -2-е отделение 427-й подвижной строительной колонны;
   -2-е отделение 430-й подвижной строительной колонны;
   -536-я подвижная строительная колонна;
   7. 693-я рота пропаганды;
   8. 521-й картографический взвод;
   9. 542-е картографическое управление;
   10. 647-е отделение полевой жандармерии;
   Т.е. частей и пушек много, но далеко не все они находятся не под Севастополем. Советские десанты сыграли свою роль, 11-я армия вынуждена была оттянуть достаточно много пушек и частей для береговой бороны. Обычно принято клеймить позором советскую 51-ю армию за то, что она держала достаточно большой контингент на охране побережья, увы, должен огорчить, у немцев, на берегвую оборону было поставлено больше людей и пушек. Причем, это еще не весь перечень орудий, стоявших в береговой обороне, часть орудий числилась в составе корпусов. Но, продолжим. Под Севастополем находились два немецких корпуса LIV (54-й) и ХХХ (30-й).
  
   54-й корпус
  
   Части корпусного обеспечения:
   454 корпусной батальон связи
   454 корпусное управление снабжения
  
   Части корпусного подчинения:
   190-й батальон штурмовых орудий (13 шт. коротких и 6 "длинных" Stug III)
   197-й батальон штурмовых орудий (18 шт.)
   3-й батальон 204-го танкового полка 22-й танковой дивизии;
   46-й корпусный саперный батальон;
   744-й корпусный саперный батальон;
   905-я саперная рота (штурмовые плавсредства);
   88-я подвижная строительная колонна;
   620-я подвижная строительная колонна.
   15-е отделение полевой связи;
   791-я автотранспортная рота;
   872-я автотранспортная рота;
   316-я рота жандармерии.
   560-й противотанковый дивизион ( в мае переоснащен 75 и 76,2 мм орудиями)
   306 -я высшая артиллерийская комендатура (сокращенно HArKo 306 ), которую ошибочно назвают дивизией, в составе:
  
   Состав 306 HArKo:
   Штаб
   2. 49-й артиллерийский полк в составе:
   - Штаб 49-го артиллерийского полка;
   - батарея 147-го берегового артиллерийского дивизиона (105-мм орудия)
   - батарея 148-го берегового артиллерийского дивизиона (105-мм орудия) на Каче;
   -502-я отдельная артиллерийская батарея;
   -741-я отдельная артиллерийская батарея (28cm Kusten Haubitze);
   -742-я отдельная артиллерийская батарея (28cm Kusten Haubitze);
   -743-я отдельная артиллерийская батарея (28cm Kusten Haubitze);
   -744-я отдельная артиллерийская батарея (28cm Kusten Haubitze).
   3. 781-й тяжелый артиллерийский полк в составе:
   - Штаб 781-го артиллерийского полка;
   -31-й батальон артиллерийской разведки;
   -556-й батальон артиллерийской разведки;
   -627-й взвод артиллерийских корректировщиков;
   -513-й метеорологический взвод;
   -459-я отдельная артиллерийская батарея (420-мм гаубица Гамма);
   -672-й артиллерийский железнодорожный дивизион (800-мм орудие Дора);
   -688-я артиллерийская железнодорожная батарея (280-мм орудия Бруно)
   4. 787-й тяжелый артиллерийский полк в составе:
   - Штаб 787-го артиллерийского полка;
   -1-й дивизион 77-го тяжелого артиллерийского полка (150-мм гаубицы);
   -2-й дивизион 54-го тяжелого артиллерийского полка (150-мм гаубицы и 105-мм пушки);
   -дивизион 111-го тяжелого артиллерийского полка (150-мм гаубицы)
   -дивизион 2-го тяжелого артиллерийского полка (210-мм гаубицы)
   -458-я отдельная тяжелая артиллерийская батарея (42cm tezky houfnice vz.17)
   -624-й тяжелый артиллерийский дивизион (305mm howitzer M.1938 Skoda)
   -641-й тяжелый артиллерийский дивизион (30.5 cm tezky mozdir vz. 16 и 35.5cm M 1);
   -737-й тяжелый артиллерийский дивизион (15 cm tezka houfnice vz. 15);
   -767-й тяжелый артиллерийский дивизион (150-мм орудия)
   -2-й дивизион 814-го тяжелого артиллерийского дивизиона (24 cm tezky kanon vz. 16);
   -дивизион 818-го тяжелого артиллерийского полка (105-мм орудия)
   -815-й тяжелый артиллерийский дивизион (30.5 cm tezky mozdir vz. 16);
   -833-й дивизион тяжелых самоходных орудий (600-мм гаубицы Карл);
   -857-й тяжелый артиллерийский дивизион (210-мм гаубицы);
   -917-я отдельная батарея самоходных орудий (Canon de 194 GPF)
5. 1-я Ракетная бригада, в составе:
   -Штаб бригады
   -1-й полк пусковых реактивных установок (пусковые установки 280/320-мм)
   -батарея 1-го полка тяжелых минометов (150-мм)
   -батарея 54-го дивизиона тяжелых минометов (150-мм)
   -4-я отдельный минометный дивизион (105-мм минометы)
  
   15. Пехотные части:
   1. 22-я пехотная Нижнесаксонская дивизия : 16-й, 47-й , 65-й пехотные полки, 22-й артполк, 22-й батальон ПВО, 22-й батальон полевого пополнения, 22-й саперный батальон, 22-й противотанковый дивизион, 22-й разведбат, 22-й батальон связи, 22-я санитарная служба,
   2. 24-я Саксонская пехотная дивизия, 31-й, 102-й, 103-й пехотные полки, 24-й артиллерийский полк, (три дивизиона) 1-й дивизион 60 АП (12х 15cm sFH "18"), вошел 4-м дивизионом в 24АП, 24-й батальон полевого пополнения, 24-й разведбат, 24-й саперный батальон, 24-й противотанковый дивизион, 24-й батальон связи, 24-я служба снабжения, 24-я санитарная служба
   3. 50-я Брандербургская пехотная дивизия: 121-й, 122-й , 123-й пехотные полки, 150-й артиллерийский полк, 150-й батальон полевого пополнения, 71/150-й саперный батальон , 150-й противотанковый дивизион, 150-й разведбат, преобразован 7.06.42г. в велосипедный батальон, 71-й батальон связи, 354-я служба снабжения, 150-я медслужба, 150-я ветеринарная рота
   4. 132-я пехотная дивизия : 436-й , 437-й , 438-й пехотные полки, 132-й артиллерийский полк, 132-й саперный батальон, 132-й противотанковый дивизион, 132-й батальон связи, 132-я служба снабжения, 132-я санитарная служба
   5. 4-я горнострелковая дивизия (рум.) в составе трех горных групп (8,-й, 9-й и 16-й) по три батальона в каждой, 4-го горного пионерного батальона, 4-го горного артиллерийского полка.
  
   30-й корпус
  
   Части армейского обеспечения
   430-й корпусной батальон связи
   430-я группа снабжения.
  
   Части корпусного подчинения
   1. 110-я артиллерийская комендатура (ArKo 110):
   29-й батальон артиллерийской разведки
   два дивизиона 2-го тяжелого артиллерийского полка (210-мм гаубицы и 150-мм орудия)
   154-й тяжелый артиллерийский дивизион (150-мм гаубицы)
   батарея 624-го тяжелого артиллерийского дивизиона (305-мм гаубицы)
   батарея 767-го тяжелого артиллерийского дивизиона (150-мм орудия)
   батарея 818-го тяжелого артиллерийского дивизиона (105-мм орудия)
   2 батареи 147-го берегового артиллерийского дивизиона (105-мм орудия)
   2 батарея 772-го берегового артиллерийского дивизиона (150-мм орудия Кореиз и Ялта)
   батарея 601-го морского артиллерийского дивизиона
   2. 249-й батальон штурмовых орудий (12 шт.)
   3. 610-й зенитный артиллерийский дивизион
   4. 70-й дивизион тяжелых минометов (150-мм минометы и 280/320-мм установки)
   5. 690-й саперный полк, в составе:
   Штаб полка
   70-й саперный батальон
   741-й саперный батальон
   902-я саперная рота (штурмовые плавсредства)
   176-я подвижная строительная колонна
   430-й корпусный батальон связи
   430-й корпусный батальон снабжения
   430-й корпусный картографический батальон
   430-я рота полевой почты
   430-я рота жандармерии
  
   6. Пехотные части:
   72-я пехотная дивизия, 105-й пехотный полк, 124-й пехотный полк, 266-й пехотный полк, 172-й артиллерийский полк, 172-й саперный батальон,
   170-я пехотная дивизия, 391-й пехотный полк, 399-й пехотный полк, 240-й артиллерийский полк, 240-й саперный батальон,
   28-я легкопехотная дивизия: 49-й егерский полк, 83-й егерский полк, 28-й артиллерийский полк, 28-й саперный батальон.
   На охране побережья находилась т.н. "боевая группа Шредера".
  
   Горный румынский корпус
   В составе:
   -Штаб корпуса
   -1-я горнострелковая дивизия, в составе двух горных групп 1-й (2-й, 3 и 23-й батальоны) и 2-й (1-й, 4-й и 24-й батальоны), 1-й артиллерийской группы, 2-го горного артдивизиона, 2-го пионерного горного батальона.
   -18-я пехотная дивизия, в составе 18, 90, 92-го полков, 35-го и 36-го артполков,
   -7-й корпусный артиллерийский полк (рум.)
   Штаб полка
   51-й артиллерийский дивизион (105-мм орудия)
   53-й артиллерийский дивизион (150-мм орудия)
   52-й отдельный артиллерийский дивизион
   54-й отдельный артиллерийский дивизион (150-мм орудия)
   57-й отдельный артиллерийский дивизион
  
   Но это только те части, которые находились в начальный период под Севастополем. На хавершающем этапе, для того, чтобы "дожать" ситуацию, перебрасывались части 46-й, 213-й, 444, 125-й немецких дивизий, перебрасывались и части 10-й румынской ПД, но об этом чуть позже.
   Если же просуммировать только те части, которые были под Севастополем, то получим 235 тыс. человек. Но это без учета Люфтваффе. И дело даже не в авиации.
   В этом перечне отсуствует т.н. "группа Север", т.е. пять артиллерийских полков ПВО. А ведь именно они применялись для борьбы с долговременными точками севастопольской обороны. Кроме этого, под Севастополем, действительно было сосредоточено огромное количество авиации.
  
   Соединение
   Подразделение
   Аэродром
   Количество самолетов в подразделениях на 1.6.1942
   VIII авиакорпус
   I/KG51
   Запорожье, Сарабуз
   35 Ju-88A-4
  
   II/KG51
   Запорожье, Сарабуз
   38 Ju-88A-4, C-6
  
   I/KG76
   Сарабуз
   28 Ju-88A-4
  
   III/KG76
   Сарабуз
   41 Ju-88A-4, C-6
  
   I/KG100
   Саки
   33 Не-111Н-6
  
   III/LG1
   Евпатория
   27 Ju-88A-4
  
   I/StG77
   Сарабуз
   37 Ju-87B/P./D
  
   II/StG77
   Сарабуз
   29 Ju-87B/R
  
   III/StG77
   Сарабуз
   27 Ju-87B/R
  
   III/JG3
   Сарабуз
   27 Bf-109F-4
  
   II/JG77
   Багерово Сарабуз
   36 Bf-109F-4
  
   III/JG77
   Сарабуз Багерово
   37 Bf-109F-4
  
   3(H)/11
   Симферополь
   10 BM10C-5, D-4, Е-3
  
   3(H)/13
   Симферополь
   14 HS-126B-1
  
   Westa76
   Николаев
   11 Ju-88A-4, D-1, D-5, 2 Не-111Н-6
   FliFu Sud
   II/KG26
   Саки
   45 Не-111Н-6
  
   I/JG77
   Константиновка Сарабуз Багерово
   27 Bf-109F-4
  
   4(F)/122
   Саки
   13 Ju-88D-1, D-5, 1 Не-111Н-6
  
   4(H)/31
   Керчь
   11 Fw-189A-1, А-3
   Итого
  
  
   246 БА, 93 ПБА, 27 ИА, 62РА= 528 боевых самолетов
  
   Что можно сказать, анализируя эти цифры? Только то, что командование СОР не смогло обеспечить нужное сосредоточение сил для обороны города. Если с 15 мая по 1 июня еще что-то можно было сделать для обеспечения удержания Севастополя, то после этой даты все попытки доставить чтго-то в город приводили к большим потерям.
   И, более того, в высшем эшелоне командования СОР, с самого начала осознавали, что город не удержать. Многих волнует вопрос, а можно ли было удержать город? Скажу прямо: скорее всего, нет, а после выхода немцев к бухте, однозначно -нет.
   Да, штурм Севастополя потребовал от 11-й армии большого напряжения, потребовал много ресурсов, но... В 11-й армии, и после взятия города еще оставались относительно свежие части. Рассмотрим, какие же еще части были в 11-й армии.
   7-й румынский корпус в составе двух пехотных (19-й и 10-й) дивизий, и одной кавалерийской (8-я кавдивизия)
   42-й корпус в составе 46-й пехотной дивизии и моторизованной бригады Корнэ и "группы Риттера". Кстати в его составе на тот момент находились три дивизиона армейской береговой артиллерии и три батареи морских орудий (две из которых- бывшие советские). Кроме этого в составе корпуса находились 46-й, 70-й и 533 пионерные батальоны. Частично эти части были задействованы и под Севастополем, но далеко не все, и резерв, чтобы добить Севастополь у Манштейна оставался.
   К началу штурма, части располагались следующим образом:
   1-й сектор (длина линии фронта 7,5 км) 109-я стрелковая дивизия (командир дивизии и комендант сектора генерал-майор П. Г. Новиков, военком -- бригадный комиссар А. Д. Хацкевич) , часть 388-й дивизии (командир 388-й стрелковой дивизии, бывший зам.ком.79-й МСБр -- полковник Н. А. Шварев, военком -- старший батальонный комиссар К. В. Штанев). Командный пункт сектора и 109-й дивизии- высота с ветряком ЦАГИ (современная отметка 247.1). Штаб 388-й дивизии - хутор Николаевка (5-й км. Балаклавского шоссе).
   Войска были расставлены следующим образом:
   500м восточнее Генуэзской башни-1 км северо-восточнее башни (совр. отм 166): 2-й батальон 456-го полка (командир полка подполковник Г.А.Рубцов). Западные и южные скаты высоты 212.1 (150-200м ниже форта) 1-й батальон того же полка, и далее до дер. Благодать (искл.). 3-й батальон полка во 2-й линии на высоте 70.4 и в районе старой позиции 19-й батареи. Отметка 70.4 это совр. отметка 214.9 над Балаклавской бухтой, ныне территория рудоуправления. На старой позиции 19-й батареи, за скалой с КП находились два 45мм орудия 15-й отдельной батареи дотов.
   От деревни Благодать, вдоль гребня высоты до точки в 300м севернее отметки 440.8 (современная отметка 325.7) 1-й батальон 381-го полка (бывший 1330-й, командир подполковник АТ.Макеенок). Второй эшелон полка в дер. Кадыковка. От стыка с 381-м полком (отм. 325.7) до точки в 500м северо-восточнее дер. Камары (до начала противотанкового рва) занимал первый батальон 782-го полка (388-я СД). Второй батальон этого же полка занимал опорный пункт на холме Канробера (1-й турецкий редут). Вдоль противотанкового рва до развалин казармы у подножья г.Гасфорта, занимал 2-й батальон 602-го полка (109СД, бывший 383-й полк, командир п-к Ерофеев). Второй эшелон полка -вдоль ялтинского шоссе в трех турецких редутах.
   В резерве сектора 773-й стрелковый полк на линии высота .с ветряком ЦАГИ-в.Горная- казарма на развилке Балаклавского и Ялтинского шоссе.
   Артиллерия сектора располагалась следующим образом: 1-й дивизион 404 артполка (152мм пушки-гаубицы МЛ-20) - на оборудованных позициях выше развилки Балаклавского и Ялтинского шоссе. 2-й дивизион этого полка находился в районе 10-го км. Два дивизиона 953-го полка (76мм горные пушки) находились в районе хутора Лукомского и обратных скатов Сапун-горы. 1-й дивизион 953-го полка (122мм гаубицы) находился в районе хутора Николаевка. В 1-м секторе на Главном рубеже находились орудия 15-й батареи дотов, на Тыловом 1-й батальон полка дотов и дзотов. Артиллерийская поддержка - батареи береговой обороны N 19, 705 (116), 18. 3-го ОАД (КП- массив бывшей царской батареи N21) а так же батарея N 14 (2-го ОАД), ПВО - две зенитные батареи: 234-я (она же 7-я армейская) над дер. Карань. 181-я - хутор Николаевка. Кроме этого, в полосе сектора действовали две батареи легких артполков РГК: 1-я батарея 700-го артполка -харчевня Каранкой, расположение 2-й батареи неизвестно.
   Против частей 1-го сектора действовали части немецкого 30-го армейского корпуса. Его полоса проходила от берега моря до отм 90.5. Т.е. на ее участке находился весь первый сектор и г.Гасфорта. 28-я легкопехотная дивизия (командующий дивизией - генерал артиллерии Иоганн Зинхубер) занимала позиции от берега моря (район восточнее Генуэзской башни) -- высота 212,1 -- высота 440,8. Форт на высоте 212.1 являлся длинным и узким выступом в позициях 28-й ЛПД. Форт держал 49-й егерский полк оберста В.Хагемана, далее занимали позиции егеря 83-го полка. Поддерживал части 28-й артполк 4-х дивизионного состава. Далее от отм. 440.8 до высоты 90.5 стояли три полка 72-й дивизии (командующий дивизией Ф.Мюллер-Гебхарт). Разграничительная линия с румынским горным корпусом -деревня верхний Чоргунь. 170-я дивизия (командующий генерал-лейтенант Э.Зандер) находилась в резерве в районе Варнутки. Т.е. частично 30-й корпус стоял против частей 2-го сектора Севастопольской обороны, "подвинув" вправо 1-ю горнострелковую румынскую бригаду.
   2-й сектор. Длина линии фронта 12,5 км. Комендант сектора Н.Ф.Скутельник. Штаб сектора горные выработки ниже хутора Дергачи. Чати располагались следующим образом: развалины казармы у подножья г.Гасфорт- Итальянское кладбище (искл.) 2-й батальон 7-й бригады МП (командир м-р А.Гегешидзе), далее по скатам г.Гасфорта до высоты 90.5 - 5-й батальон капитана А.В.Филиппова (майор Подчашинский был переведен начальником штаба 8-й бригады МП), далее от высоты 90.5 до высоты 154.7 (вкл) занимает позиции 4-й батальон бригады майора Родина. Резерв 1-й батальон бригады на Федюхиных высотах. Штаб бригады был перенесен. На момент начала 3-го штурма он находился в лощине между двумя высотами (137,5 и 127,5 , ныне это территория в/ч). Перенос оказался своевременным. Старый КП бригады в соседней лощине (ныне там взрывполе) был уничтожен авианалетом 2-го июня. В этой же лощине находились артиллерийский и минометный дивизион бригады. Обычно указывают 7-ю бригаду в составе 5-ти батальонов, но это не верно, 5-й батальон бригады (командир капитан Рудь) находился в районе аэродрома Куликово поле (район всовр ул.Супруна -Н.Музыки) в противодесантной обороне. От границы с 4-м батальоном в районе отм 154.7 вдоль высоты Чириш-тепе до точки в 1км юго-западнее вершины горы (район колодца в долине Кара-коба, оставался за советскими войсками), занимали 775-й полк (без одного батальона) и 772-й полк. 769-й полк находился в резерве в районе современного кладбища пос. Сахарная головка. В тылу 386-й дивизии вдоль подножья г.Кара-Коба до стыка с 3-м сектором занимала 8-я бригада морской пехоты. Стык с 3-м сектором находился на кромке обрыва в районе отм 137.5 в 1 км юго-западнее х. Мекензия. Один батальон 775-го полка на скатах Сапун-горы.
   Артиллерия сектора:
   2-й и 3-й дивизионы 952-го артполка (76мм горные пушки) находились на Федюхиных высотах и в районе памятника Чернореченскому сражению. 1-й дивизион полка (122мм гаубицы) находился в районе совр. СТО "Дергачи". Приданный сектору 3-й дивизион 18-го гв. Артполка (107мм пушки) находился в районе хут. Дергачи, а 8-й дивизион гвардейских минометов ("катюши") находился в том же районе за французским валом. Батареи одной батареи 700 легкого артполка РГК -высота с Горчаковским редутом (над современной в/ч в долине Кара-коба), расположение второй в долине р.Черная.
   Кроме этого, на позициях в секторе числится дивизион 52-го армейского артполка (155мм пушки Шнейдера), но перед самым штурмом он убыл в 4 -й сектор.
   В полосе сектора находятся 2-й и 3-й дивизионы дотов, 702(113)-я, 701(111)-я, 703(114)-я батареи БО. Зенитное прикрытие - одна армейская 180-я (она же 9-я армейская) зенитная батарея в районе хут. Дергачи, зенитная артиллерия ЧФ.
   В полосе 386-й дивизии и 8-й бригады МП действовала 1-я горнострелковая дивизия румын. Ее позиции проходили от д.В.Чоргунь до высоты Чириш тепе (военная отметка 269.0). Далее до хутора Мекензия (искл.) занимала 18-я румынская пехотная дивизия. Далее, от хутора Мекензия находились позиции 54-го немецкого корпуса. Т.е. стык румынского горного корпуса с 54-м немецким корпусом, и стык 2-го и 3-го секторов советской обороны почти совпадали.
   3-й сектор Комендант сектора -- командир 25-й стрелковой дивизии генерал-майор Т. К. Коломиец, фронт сектора 8,5 км. Командный пункт- 3-й лесной кордон, Мартынов овраг. Части располагались следующим образом: От стыка со 2-м сектором в районе отм. 137.5 (1 км юго-западнее х.Мекензия), до точки в 1 км северо-западнее хут. Мекензия, (т.е. окружая его полукольцом) занимал позиции 3-й полк морской пехоты (командир полковник Р.Гусаров). Далее до точки в 2 км северо-западнее хутора (т.е участок в 1 км) занимал 54-й полк (майор Матушевич). Далее до Южного истока Камышловского оврага (до ур. Горелый лес) занимал 31-й полк (майор Жук), далее вдоль Темной балки - 287-й полк. От точки слияния Темной балки с Камышловским оврагом до отм 192.0 (г. Трапеция) и далее до высоты над дер. Камышлы 1-й батальон 79-й МСБр (командир ст. л-т Оришко), далее до стыка с 4-м сектором в районе современного села Поворотное (вкл) 3-й батальон (м-р Кулиниченко), в резерве на второй линии 2-й батальон. КП бригады- "домик Потапова".
   Резерв сектора 2-й Перекопский полк (командир подполковник Н.Н.Таран) находился в казармах в 2 км от Графского тоннеля (построены уже во время войны, ныне территория брошенной в/ч). Сектор был хорошо обеспечен артиллерией. Артиллерия сектора:
   -69-й артиллерийский полк (76мм дивизионные пушки),
   -99-й гаубичный артиллерийский полк (152мм и 122мм гаубицы),
   -Артдивизион 79-й МСБр (гаубицы 122мм)
   -1-й (152мм пушки-гаубицы) и 2-й (107мм пушки) дивизионы 18-го гвардейского артполка
   - 1-й дивизион 905-го артиллерийского полка (122мм гаубицы)
   - 3-й дивизион 134-го гаубичного артиллерийского полка (122мм гаубицы)
   - две батареи противотанковых орудий легких артполков РГК
   Все орудия располагалась на Инкерманских высотах по линии: 2 км восточнее Восточного Инкерманского маяка -- кордон Мекензи N 1 -- изгиб шоссе в 2 км южнее кордона N 1.
   В полосе 3-го сектора действовали 24-я, 50-я и частично 22-я пехотные дивизии немцев. 24-я пехотная дивизия (командующий генерал-майор Х.фон Теттау) занимала участок хут. Мекензия -- восточный отрог Камышловского оврага и дер. Камышлы (искл). 50-я дивизия (командующий генерал-майор Ф.Шмидт) узкий участок в районе дер. Камышлы- Камышловский мост, а далее, вдоль Бельбекской долины, до отм. 133.3 - 22-я немецкая ПД (командующий генерал-майор Л.Вольф). От отметки 133.3 до берега моря в 2 км севернее Любимовки действовала 132-я дивизия ( командующий генерал артиллерии Ф.Линдерман). В резерве, в районе дер. Биюк-Сюреноь (Танковое) находилась 4-я румынская горнострелковая дивизия, 213-й полк 73-й пехотной дивизии 33-й полк румынской 10-й дивизии. В полосе 22-й ПД действовали танковые части армейского подчинения и два дивизиона штурмовых орудий 197-й (командир гауптман К.Наризани) и 190-й (гауптман Цезар)
   Против немецких 132-й и частично 22-й дивизий действовали части 4-го сектора. Комендант - полковник А.Г.Капитохин, КП- Братское кладбище, фронт 6 км. Части занимали позиции: 172-я дивизия, (командир стрелковой дивизии -- полковник И. А. Ласкин) КП дивизии, казармы в 700м южнее отм 104.5 ( ныне территория в/ч). 747-й полк (командир поковник Шашло) вдоль ж/д полотна от современного с. Поворотное до Симферопольского шоссе. 514-й полк (командир полковник Устинов) занимал высоту 104.5 (над шоссе) до деревни Бельбек (Фруктовое). В резерве дивизии, вновь формируемый 388-й полк.
   Далее, занимали позиции части 95-й стрелковой дивизии 90-й стрелковый полк -- до 2,5 км западнее дер. Бельбек; 161-й стрелковый полк -- до 2 км севернее дер. Любимовка. Резерв дивизии -- 241-й стрелковый полк в районе массива бывшей батареи N 20 (бывшие царские N16 и 24). Артиллерия сектора располагалась: 57-й артиллерийский полк (76мм дивизионные орудия) в районе дер. Учкуевка. Два дивизиона 905-го артиллерийского полка (76мм горные орудия) и два дивизиона 134-го гвардейского артиллерийского полка (122мм гаубицы) в районе современного памятника 134-му ГАП ("пушка")- кордон Мекензи N 1 -- ст. Мекензиевы Горы, дивизион 52-го артиллерийского полка (122мм пушки А-19) в районе "форта Сибирь" в 2,5 км юго-восточнее совхоза им. С.Перовской.
   Резерв Приморской армии составляли:
   -345-я стрелковая ди визия (1163-й, 1165-й и 1167-й стрелковые полки; командир -- полковник Н. О. Гузь, военком -- старший батальонный комиссар А. М. Пичугин) в районе: 2,5 км юго-восточнее кордона Мекензи N 1 (Мартынов овраг), кордон N 1, ст. Мекензиевы Горы, штольни нефтебазы. штаб 345-й стрелковой дивизии -- Инкерманский казармы;
   -778-й стрелковый полк 388-й стрелковой дивизии -- дер. Голиково (район совр.хутора Пятницкого);
   -местный стрелковый полк БО (казармы на Инженерной пристани);
   -3-й гвардейский минометный дивизион в районе 3-го бастиона;
   -125-й танковый батальон район Мартынова оврага
   Штаб командующего ЧФ - Каменная пристань в Южной бухте (бункер сохранился до сих пор). Штаб БО и Приморской армии - массив бывшей 13-й царской батареи.
   Но, вернемся к описанию событий.
  

Глава 44 До начала штурма. 1-6 июня.

   1 Июня 1942г почти ни чем не отличался от предшествующих майских дней. Авиация ЧФ вяло пыталась бомбить подходившие немецкие войска атакуя станцию Симферополь силами всего девяти самолетов ДБ и СБ 40-го БАП, с Кавказских аэродромов. Еще семь самолетов севастопольской группы пытались атаковать дороги на южном берегу Крыма
   Немецкая авиация в этот день начала более активные действия, зафиксировано 99 вылетов. Удары наносились не вслепую, как принято писать в советской литературе. Бомбовые удары наносились выборочно, по заранее разведанным целям, небольшими группами самолетов. Но эффект от этих ударов был намного меньше, чем под Керчью. Учитывая опыт Керчи, части своевременно перешли на новые КП. Было сброшено 850 бомб, но потери личного состава были минимальными. К сожалению, запасных аэродромов в Севастополе не было. В результате на аэродроме в б.Голландия уничтожено два МБР-2, на аэродроме Херсонесский маяк два ДБ-3, один Як-1. В районе ангаров БТК разбито два торпедных катера.
   Артиллерия 50-й немецкой ПД вела пристрелку в районе Камышлов.
   Из Новороссийска прибыли подводные лодки "Д-4" и "С-31", доставлено 72 т боезапаса и 25 т продовольствия.
   Воспоминания об первом дне лета 1942 года в Севастополе сохранились в записках Евсеева. "1 июня количество самолетов под Севастополем достигло своего предела. С рассветом, с 5 часов утра ринулись вперед Мессершмитты, за ними пошли Юнкерсы-88 и Ю-87. Загудел воздух от шума моторов, завыл воздух от самолетов, идущих в пике, засвистел воздух от падающих бомб. Загудел воздух от разрывов бомб, загрохотал воздух от нашей зенитной артиллерии, ведущей огонь по самолетам противника. Началась ожесточенная бомбежка Севастополя по всему его фронту, по всей его глубине... Войска ушли в землю... Равнины и возвышенности стали пустыми. Приостановилось всякое движение, досель бывшее оживленным... Насколько хватало глаз не было видно места куда бы не сбрасывались бомбы, не было уже неба свободного от самолетов со свастикой. Тяжело груженые германские бомбардировщики двигались с разных направлений, эскадрильями подходили к цели, переходили в пике, и как только черные бомбы отрывались от самолета, выравнивались и освобожденные от бомб увеличенной скоростью улетали к себе на аэродром, для того, чтобы прикрепив новые бомбы, вылететь вновь на бомбежку того же объекта. Вслед за эскадрильей, которая только что отбомбила данный объект, прилетала новая, и бомбила тот же объект, улетала и на ее место приходила новая эскадрилья. Поскольку в воздухе над Севастополем маневрировало на каждый данный момент до сотни самолетов, вся воздушная зона была разбита на потолки и каждое соединение бомбардировщиков имело свой потолок и направление подхода к цели и направление отхода на свой аэродром. Истребители сопровождали бомбардировщиков, имея целью обеспечение беспрепятственной бомбардировки объекта от нашей истребительной авиации, так что бомбардировщикам приходилось только иметь дело с нашей зенитной артиллерией, маневрируя избегать разрывов снарядов по своему курсу... Мало того, практиковали довольно часто сбрасывание с самолетов связанные рельсы, шпалы, негодные к употреблению чайники, подносы и другую дребедень. Эти предметы создавали невозможный шум, больше всего похожий на чрезвычайное пыхтение идущего паровоза. Немцы бросали в атаку с воздуха все возможное, чтобы подавить физически и морально наших воинов, защищавших свой маленький кусочек крымской земли, свою самую лучшую морскую крепость на ЧФ. Тысячи листовок было сброшено с наглым предложение о сдаче... Сердце наливалось злобой, когда же, когда эти немецко-тевтонские орды, наконец, пойдут в наступление, чтобы отомстить за эту бомбардировку, заставившую прижаться всем телом тесно к земле. Но противник пока в наступление не шел".
   Перед штурмом передний край Севастопольской обороны усиленно посыпался листовками за десять дней были сброшены полмиллиона листовок (по пять на каждого защитника). Какова же была их эффективность? Обычно советские бойцы использовали их вместо туалетной бумаги, но были и те, кто повелся на немецкую пропоганду. Если в апреле количество перебежчиков было близко к нулю, то после разгрома Керченской группировки "бегуны" вновь появились. По немецким данным: 11.05.42 один перебежчик (данных по нему нет) 12.05.42г. на участке 24-й ПД три человека из 287-го полка. 15.05.42г. вновь три человека из того же полка., 17.05.42 один перебежчик из 3-го полка морпехоты, один (на участке румынского корпуса) из 769-го полка (388-я СД). За десять дней с 20 по 30-е мая перебежало 8 человек, (из 3 -го ПМП, 79-й МСБр, 161-го СП) но ни одного из 287-го полка ( видимо командование "закрутило гайки"). Обращает на себя внимание, что перебегали уже не "кавказцы", а русские и украинцы. Это было связано с тем, что всех "неблагонадежных" убрали из первой линии. С другой стороны, со стороны противника, так же было достаточно много перебежчиков. Немцы тщательно скрывали эти данные, а вот данные по румынским войскам есть. Всего, за месяц на участке 8-й ригады перебежало пять человек, на участке 386-й дивизии трое.
   2 Июня 1942г можно считать первым днем артподготовки. Ориентировочно за сутки было выпущено 6000 снарядов (около 250 тонн). Еще более активно работала авиация противника, совершив до 500 самолетовылетов. Обычно советские авторы указывают, что бомбардировка была бесплодной. Но это не совсем так. В первый же день был разрушен КП ПВО ЧФ, нарушены большинство проводных линий связи, разрушены объекты водопровода. Парадокс и подвиг Севастопольской обороны заключается в том, что она продолжалась не благодаря "умелому" руководству, а вопреки всем бедам. Объективно говоря, к началу штурма, связь почти со всеми частями была нарушена, но люди держались.
   Были разбиты емкости на нефтебазе. Из дневника командующего 8-м авиакорпусом немцев барона Вольфрама фон Рихтгофена: ""Во время первого налета нефтяные резервуары начали гореть. Русские, по-видимому, попытались потушить их. Огонь начал гаснуть через полчаса или около того. Затем прибыла новая волна, русские нырнули в убежища, и огонь начал расти опять. После обеда они окончательно сдались и просто позволили им догореть".
   Из боевых потерь: на аэродроме "Херсонесский маяк" повреждении один СБ, на аэродроме "Юхарина балка" два УТ-1б . Летчики 6-го ГвИАП в воздушном бою сбили два "Ju-88A-4", один "Bf-109", пилоты 247-го ИАП ВВС РККА( 5-я воздушная армия, командир полка майор Я.М.Кутихин) действуя с аэродрома "Херсонесский маяк" сбили два "Bf-109", и один "Ju-88A-4", но и потери советской стороны оказались большими. Сбит один И-16, второй И-16 разбился при приземлении. Пилот погиб. Вечером на глазах у аэродромной команды два "Bf-109", из II/JG77 сбили перелетавший на Кавказ для ремонта ДБ-3.
   Особенно трудно, в этот день, пришлось зенитным батареям. На Северной стороне оставалось всего две зенитные батареи среднего калибра - 79-я и 80-я (78-я оставалась на мысе Херсонес). Удары по ним с пикирования осуществляли "Ju-88A-4" из группы III/LG1. На 79-й батарее, сражавшейся почти в одиночку разбито одно орудие, погибло 8 человек. В этот день 80-я сражалась не на своей позиции, а над Сухарной балкой, прикрывая выгрузку транспортов.
   В 02.26 лидер "Ташкент" и эскадренный миноносец "Безупречный" прибыли из Новороссийска, доставив 1015 человек маршевого пополнения и 130 т боезапаса. Лидер и эскадренный миноносец, приняв на борт 130 раненых и 722 человека эвакуированных, вышли в Туапсе. Всего, в лечебные заведения поступило 258 раненых, еще 74 человека числятся убитыми.
   В 3.46 Из Новороссийска прибыл транспорт "Абхазия" в охранении базовых тральщиков "Трал", "Щит", "Гарпун" и трех сторожевых катеров. На транспорте и тральщиках было доставлено 1770 человек маршевого пополнения, 225 т боезапаса, 90 т авиабоезапаса и 388 т продовольствия. Разгрузившись и приняв на борт 357 раненых, "Абхазия" со своим охранением вышла в тот же день в Туапсе.
   К следующему утру, 80-я батарея старшего лейтенанта Пьянзина вернулась на свою позицию. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " На рассвете следующего дня Пьянзин бодрым голосом доложил: "Все четыре зенитки, дальномер и ПУАЗО после трудов праведных спокойно подремывают на старой позиции". А ночью меня подняли связисты: Пьянзин срочно требует к телефону.
   -- Товарищ командир, -- слышу его взволнованный голос, -- Самолет сел на дальномер...
   -- Что-что? -- не понял я. -- Какой самолет? Может, тебе приснилось?
   -- Никак нет. По-2 с неба упал. Одной плоскостью завалил дерево, другой -- выверочную дальномерную рейку. Так я летчика арестовал. Что дальше?
   Пришлось садиться на мотоцикл и мчаться на батарею. В командирской землянке под охраной сидел летчик. Сообщить что-либо о себе наотрез отказался. Дал лишь номер телефона, куда можно позвонить. После разговора с командиром полка Матвеевым я позвонил.
   Вскоре прибыл представитель штаба флота и увез летчика с собой. Как оказалось, пилот доставлял от действовавших под Ялтой партизан важные сведения. В ту ночь в нашем районе море непрестанно освещалось ракетами, так как поступили сведения, что фашисты готовят высадку морского десанта. На подходе к Севастополю летчик увидел вспышки ракет и по ошибке принял позицию Пьянзина за аэродром"...
   Но был и еще один транспорт, недошедший до Севастополя. Не совсем понятно, по какой причине танкер "Громов" следовал почти без охранения, ведь в этот день в Севастополь прибыло много кораблей. Его сопровождали только четыре сторожевых катера. Для встречи танкера, подходившего к главной базе с 745 т бензина, вышли базовые тральщики N 412 и "Защитник". В результате атаки немецких торпедоносцев, в 21 час 30 минут танкер был потоплен на траверзе мыса Ай-Тодор. Часть команды спаслась на шлюпке, которой удалось прорваться через горящий на поверхности моря бензин. Всего спаслось 20 человек.
   3 Июня 1942г в 2 часа 30 минут, крейсер "Красный-Крым" в охранении эскадренных миноносцев "Сообразительный" и "Свободный" прибыл из Новороссийска. Доставлено 1759 человек маршевого пополнения, 180 т боезапаса, 8шт. 45-мм орудий, 76 противотанковых ружей, 225 автоматов ППШ, 14шт. 82-мм и 5шт. 50-мм минометов, 2009 винтовок и 2 т медикаментов. Подлодка "С-32" доставила 10т боезапаса и 9т продовольствия. Был ли смысл гонять подводную лодку с таким грузом? Наверное нет.
   Интенсивность налетов вражеской авиации была прежней, около 500 самолетовылетов. Интенсивность обстрелов так же не снижалась. За сутки было выпущено около 5 тыс. снарядов, по 30-й батарее открыли огонь 305мм и 420мм мортиры, "сдувая" земляную обсыпку с бетонного массива. Под прикрытием ночи и во время артобстрела противник проделывал проходы в минных полях и заграждениях. Авиация 3-й особой авиагруппы в воздушных боях сбила четыре "Me-109", два "Ю-88" и один "Хе-126", огнем зенитной артиллерии был сбит один "Ю-87". Ночная авиация СОР уничтожила один "Не-111" на аэродроме в Саках ( из 1/KG51)
   В этот день с Кавказа на аэродром "Херсонесский маяк" должны были перелететь девять ЛаГГ-3 и два Як-1 из состава последней эскадрильи 9-го иап ВВС ЧФ. На подлете к Севастополю эскадрилья, у самолетов которой оставалось очень мало бензина была перехвачена двенадцатью "Bf-109F-4" из II/JG77 завязался воздушный бой, больше похожий на избиение, в результате которого были сбиты три ЛаГГ-3 и один Як-1. Дальнейших потерь удалось избежать благодаря вмешательству Як-1 6-го гвардейского авиаполка, вылетевших навтречу. Советские летчики ответили двумя сбитыми "Bf-109F-4" (третий пока не подтверждается).
   4 Июня 1942г противник особенно интенсивно обстреливал участок своего будущего главного удара - позиции 79-й морской стрелковой бригады и 172-й стрелковой дивизии. Только на этом участке противник выпустил 3,5 тыс снарядов (около 70 тонн) и 1500 минометных мин. Интенсивность налетов авиации снизилась примерно вдвое.
   От разрывов бомб и снарядов на аэродроме "Херсонесский маяк" сгорел Пе-2, на аэродромах Матюшенко и Голландия повреждены три МБР-2.
   Г.И.Ванеев указывает: " Несмотря на массированные удары авиации и артиллерии противника, потери войск СОР и боевой техники были незначительны. По утверждению бывшего начальника штаба Приморской армии Н.И.Крылова, в этот день все медсанбаты приняли 178 раненых -- в основном из тылового района". Это не совсем так, все дело в том, что при накрытии какого либо блиндажа или укрытия, выживших почти не оставалось, поэтому сейчас достаточно сложно оценить потери СОР при обстреле. По опыту работы, очень часто останки защитников находили именно в засыпанных блиндажах. Укрытий построили достаточно много, но качество дотов, дзотов и блиндажей было низким.
   Из воспоминаний старшины второй статьи Игнатьева: ".... Фашисты вели огонь орудиями крупного калибра, даже от близкого разрыва такого снаряда сборные огневые точки разваливались, так, как будто они были сложены не из бетонных камней, а из картонных кубиков. Выходы из многих укрытий и землянок засыпало. Мы были вынуждены под огнем противника откапывать своих товарищей. Многих спасти не удалось, и они так и остались навсегда под землей. После артиллерийской подготовки выскочив из бетонного каземата, я не узнал местности: все было перепахано артиллерийским огнем. Немецкие снаряды, взрываясь в каменистой севастопольской земле, высекали из нее тучу мелких и микроскопических камушков, которые тоже наносили раны....".
   Из воспоминаний Зои Смирновой Медведевой (287 СП) "Артподготовка была очень жестокой. Отдельных взрывов мы не слышали. Над передовой стоял сплошной оглушительный грохот. Дот покачивало из стороны в сторону. Крупнокалиберные снаряды дважды рвались так близко, что пулемет сбрасывало на пол. Казалось, сама земля бьется в лихорадочном ознобе. В доте стало невыносимо душно от жары, пыли, пороховой гари" И еще, там же. "Обойдя несколько землянок и дотов, командир дивизии вернулся в штаб полка.
   -- Вот теперь, Борис Анисимович, расстилай карту, -- сказал он Шестопалову. -- Посмотрим, где занимает оборону первый батальон. -- Генерал склонился над картой и после паузы продолжал: -- Выравнивать оборону не будем. Нужно по возможности углубить траншеи между первой и второй ротой, сделать потолще земляной вал на всех землянках и перекрытиях на траншеях. А дот, который выстроили неделю назад на стыке с третьей ротой, развалится от первой взрывной волны. Не жалеете вы пулеметчиков". А теперь приведу строки из генеральских мемуаров. Расхваливая свою работу А.Ф.Хренов писал: "В достаточно высокой живучести одноамбразурных дотов мы были уверены. Но все же я тогда не предполагал, что даже прямое попадание восьмидюймового снаряда не приведет к полному разрушению дота. Не мог я, естественно, предвидеть и оценки, какую даст нашим севастопольским дотам противник. Уже после войны я прочитал документы, в которых немецкие военные специалисты подводили итоги сражения за Севастополь. Там, в частности, отмечалась высокая надежность наших дотов, быстрота и экономичность их постройки.
   В данном случае противник был объективен и, видимо, всерьез заинтересовался нашим опытом. По распоряжению немецкого командования один из сборных дотов после оставления нами Севастополя был подвергнут испытанию на разрушение артиллерийским огнем. В отчете об испытаниях записано: "Из 88-миллиметрового противотанкового орудия с расстояния 800 метров дот из сборных элементов разрушался в результате попадания трех снарядов, при этом сами камни повреждались очень незначительно... "
   А теперь приведу реальную фразу из немецкого документа о сборных железобетонных конструкциях: "Отдельные блоки были изготовлены на заводах весьма небрежно, в них попадаются пустоты без гравия, погнутая арматура, не имеющая необходимого бетонного закрепления, швы не заполнены раствором, стержни либо отсутствуют, либо не зацементированы. Во время опытного обстрела из противотанковых орудий калибра 88 мм с расстояния 800 м такие конструкции полностью разрушались после попадания трех снарядов, причем сами блоки повреждались очень незначительно; так что блочные сооружения сыграли небольшую роль для защиты Севастополя. Объясняется это, во-первых, плохим технологическим процессом изготовления, а во-вторых, сниженной на треть толщиной конструкции, которая представляет собой образец поспешного и небрежного производства строительных работ". Т.е. смысл прямо противоположный...
   5 Июня 1942г из Новороссийска прибыл лидер "Харьков" доставив 254 человека маршевого пополнения, 16 человек летного состава, и четыре лейнера к 130-мм орудиям. Лейнера предназначались для восстановления орудий батареи N 706 и новой береговой батареи 702бис у хутора Отрадный (Молочные дачи).
   Подводная лодка "С-31" доставила 57 т боезапаса. Много это или мало? Грубо говоря, 57 тонн это около 7 тыс выстрелов к зенитным 76мм орудиям (если учитывать вес ящиков). Т.е. достаточно много.
   Противник продолжал обстрел, сократив количество выпущенных снарядов до 2 тыс. Зато вновь активизировалась немецкая авиация, совершив 1247 самолетовылетов. В городе повреждены все коммуникации, разбит хлебозавод, разрушены водокачки.
   В лечебные учреждения поступили 265 человек. В результате авианалета разбит действующий КП 25-й дивизии в Мартыновом овраге, ранены: военком - полковой комиссар Н.И.Расников (его заменил батальонный комиссар А.С.Блохин) и начштаба дивизии полковник П.Г.Неустроев (его заменил майор С.А.Ганиев).
   А что же делало в этот момент командование СОР и флота? Как это ни парадоксально звучит, обменивалось телеграммами между Каменной пристанью и Херсонесом. Генералы И.Е.Петров, П.А.Моргунов, В.В.Ермаченков (находившиеся на КП Приморской армии) получили от вице-адмирала Ф.С.Октябрьского и дивизионного комиссара Н.М.Кулакова (находившихся в другом бункере) телеграмму:
   "Противник продолжает усиленную подготовку к наступлению на Севастополь. Противник подвозит новые силы, видимо, боится перейти в наступление, чувствуя нашу силу. Проверьте все! Ни шагу назад! Драться до последнего! Усиливайте инженерное оборудование. Правильно, эффективно используйте боезапас, бомбы".
   На что И.Е.Петров ответствовал (так же по телеграфу) " Делается все что можно...". А что было можно сделать сидя в бункере, и не имея связи со стрелковыми частями. Практически вся проводная связь была нарушена (в т.ч. и с рядом береговых батарей), была сбита мачта радиосвязи над бункером Приморской армии, радиосвязь поддерживалась через резервную антенну.
   В полный голос заговорила немецкая тяжелая артиллерия. Мортиры "Один" и "Тор" вели огонь по району 30-й батареи. Стреляли по той же цели и 420-мм гаубицы "Гамма Мерзер" и "Гамма Гаубитце", железнодорожные артустановки "Бруно", тяжелые мортиры 815-го и 857-го дивизионов.
   Командование СОР тщательно берегло 30-ю батарею на крайний случай, но еще до начала штурма, прямым попаданием тяжелого снаряда в крышу, ее первая, ни разу не стрелявшая, башня была выведена из строя. Обычно попадание приписывают 24 дм мортире типа "Карл", т.к. при обстреле один снаряд этого орудия не разорвался, что и позволило определить его калибр. Но в случае попадания снаряда "Одина" или "Тора" в башню, последствия были бы намного более тяжелыми. При последовавшем за обстрелом налете авиации 24 дм снаряд сдетонировал, от него сохранилась только донная часть.
   Стреляли в этот день и железнодорожные пушки "Бруно" и тяжелые чешские мортиры и даже... пушка "Дора". Один выстрел 800мм монстра был сделан по казарме на станции Мекензиевы горы, имевшей большие подвалы, служившие укрытием личного состава. Восемь выстрелов было сделано по "форту Шишкова", массивам бывших царских 16-й и 24-й береговых батарей. На всех немецких схемах здесь обозначена советская береговая батарея, что не подтверждается советскими документами. Результаты последующих стрельб:
   Выстрел N 2 700м недолет,
   Выстрел N3 небольшое отклонение от цели, взрыв с задержкой 45минут,
   Выстрел N4 300м недолет
   Выстрел N5 550м перелет
   Выстрел N6 300м перелет
   Выстрел N7 небольшое отклонение от цели облако дыма высотой 160м
   Выстрел N8 перелет 140м
   Выстрел N9 перелет 700м затяжной взрыв.
   После этого, это огромное орудие переключилось на другую цель: 365-ю зенитную батарею (форт "Сталин") совершив еще шесть выстрелов.
   Выстрел N 10 120м перелет высокий столб дыма.
   Выстрел N 11 недолет 150м
   Выстрел N12 перелет 70 метров, воронка диаметром 28метров, кольцевое облако дыма
   Выстрел N13 недолет 205м
   Выстрел N 14 попадание
   Выстрел N 15 перелет 150м
   Так во всяком случае записано в немецких документах. Советскими документами попадание не подтверждается, но на американском спутниковом снимке видны две воронки очень больших размеров.Огонь этого тяжелого орудия маскировался огнем полевой артиллерии, возможно, именно поэтому засечь орудие не удалось. В этот день во время авианалета был ранен командир этой батареи ст. л-т Воробьев. Его сменил командир огневого взвода л-т Е.Матвеев.
   6 Июня 1942г в 2 часа ночи из Новороссийска прибыли лидер "Ташкент", эскадренный миноносец "Бдительный" и подводная.лодка "Л-5". Они доставили 510 человек маршевого пополнения, 12 человек летного состава, 71 т артиллерийского боезапаса, 15 т авиационного бензина и 12 т продовольствия. Разгрузка была завершена в 5 утра, и корабли легли на обратный курс.
   В предрассветных сумерках из противотанкового опороного пункта на участке 79-й морской стрелковой бригады перебежало на сторону врага два бойца (фамилии не указаны, русский и украинец). Боцы были из 5-й роты (2-й батальон). 2-й противотанковый опорный пункт бригады находился на высоте 124.0 (совр. отм. 131.9) над ж/д полотном. Они показали, что "...в составе роты 70 человек, в основном 35-40 лет все русские и украинцы. 20% членов партии. Две недели назад рота получила пополнение 30 человек из Новороссийска, почти все пожилые. Вооружение роты 6 ручных один станковый пулемет 3 ротных миномета. Южнее окопов роты находятся на закрытых позициях два 76мм орудия и одно противотанковое орудие. Рядом в укрытиях три миномета". Эта информация достаточно любопытна, т.к. именно это подразделение будет окружено в первый день наступления. По советским данным эта информация полностью подтверждается. Два 76мм орудия принадлежали батарее легкого 674-го АП РГК, приданной 79-й бригаде. Три 82мм миномета-это 1-я батарея минометного дивизиона бригады.
   Авиация противника совершила около сотни самолетовылетов по городу и около семисот ударов по переднему краю Севастопольской обороны. Вновь зафиксирована стрельба 24 дюймовых мортир "Один" и "Тор" по 30-й батарее. Один из снарядов вновь не разорвался и был доставлен в Сухарную балку для обследования. Из воспоминаний А.М. Вилора (склады в Сухарной балке). "Нам было известно, что при обстреле противником из пушки "Карл" 30 батареи один снаряд не разорвался. Федосеев был храбрым человеком, и лично поехал с группой матросов на грузовой машине и привез этот снаряд в Сухарную балку для изучения. Лично извлек из снаряда взрыватель и уложил его на лафет между первой и второй штольнями. При взрыве штолен снаряд был сброшен на кромку берега. После войны этот снаряд попал в музей и была создана легенда, что сухарную балку противник обстреливал из пушек "Карл" и "Дора". В действительности такого обстрела не было". Но обстрел был. И обстрел имел достаточно неприятные последствия.
   На сей раз "Дора" выбрала для себя иные цели. Теперь она обстреливала КП 110 зенитного артполка и КП 1-го зенитного артдивизиона с грозным названием "форт Молотов". Выстрелы N 16-22 легли с недолетом 500-45м. Однако при этом был уничтожен склад боезапаса 110-го ЗенАП.
   После этого орудие перенесло огонь на склады в Сухарной балке (или как называли его немцы "склад Белый утес"). Результатом выстрелов N 23-31 стало три попадания в цель и мощный взрыв, высотой до 120м. Противник посчитал, что взорван склад, однако взрыв был вызван детонацией боезапаса, доставленного 3-го, 5-го и 6-го июня, который не успели завезти в склад. Было ли это результатом обстрела "Доры" или результатом действия немецкой авиации- неважно. Важно то, что погибло большое количество боезапаса, с большим трудом доставленного в Севастополь. Этот эпизод тщательно замалчивается советской литературой, ибо единственной причиной этой потери, стало обычное наше разгильдяйство.
   Несмотря на повреждения, поврежденную башню 30-й батареи удалось ввести в строй, правда в строю оставалось всего одно орудие и темп стрельбы его существенно снизился.
   Командование СОР и Приморской армии, руководствуясь данными от перебежчиков с немецкой стороны, а так же имея данные, захваченные в результате разведки на участке 7-й бригады морской пехоты, имело сведения о времени и дате перехода противника в наступление. Подтвердили эти данные и показания пленного офицера немецкой 24-й ПД, захваченного 6.07.42г. на участке 79-й морской стрелковой бригады. Исходя из этого, командующим Приморской армии было принято решение, об упреждающей артиллерийской подготовке, с тем, чтобы нанести противнику максимальный ущерб. Предполагалось даже нанести упреждающий удар по сосредоточенным частям противника. Однако по состоянию на вечер 6 июня не со всеми частями удалось наладить нарушенную связь. На коротком совещании у И.Е. Петрова решили: контрподготовку начать в 02.55. Упреждающий удар решили не наносить. Для усиления удара по немецким войскам в район дер.Уч-Куя (Учкуевка) был переброшен дивизион армейского 52-го артполка (155мм) , а два дивизиона 76мм горных пушек сместились правее, к станции Мекензиевы горы.

Глава 45 Первые три дня третьего штурма.

   7 Июня 1942г в 2 часа 50 минут артиллерия СОР нанесла упреждающий удар по противнику. Одновременно нанесла удар авиация СОР. Эти действия несколько расстроили планы противника, но решающего влияния на хд боевых действий не оказали, т.к. артподготовка велась всего 20 минут.
   Противник ответил мощным артналетом, к которому с рассветом присоединилась авиация. На участке 172-й дивизии и 79-й бригады разорвалось до 700 тонн снарядов и бомб. Немецкий ветеран Рудольф Мюллер (22-я ПД) в своих воспоминаниях писал: "Такого ада мы еще не устраивали никому!". Немецкая артподготовка на участке основного удара была действительно беспрецедентной. На фоне общего артиллерийского хора добавила свои восемь выстрелов "Дора", которая вновь вела огонь по Сухарной балке. Советские историки пишут о ее полной бесполезности, но этот вопрос нуждается в более тщательном изучении, т.к. например, в результате 33-го выстрела орудия последовал двойной взрыв, сопровождавшийся большим облаком пыли. Всего, из семи выстрелов, шесть были попаданиями, а один лег с перелетом 70м. Так что... взрыв в Сухарной балке был не один, но в своих мемуарах, оставшиеся в живых, защитники складов в Сухарной балке, упорно отрицают какие либо взрывы, в принципе. В воспоминаниях А.М.Вилора есть упоминание о танковых атаках, об "Абхазии", о минировании штолен, но ни слова о взрывах и обстреле складов тяжелой артиллерией. Но чудес не бывает. Взрывы такой мощности должны ощущаться, даже если это камуфлет. Но так или иначе, на 38-м выстреле орудие временно прекратило ведение огня.
   Но главный урон советской обороне нанесли не могучие монстры вроде "Доры". Как ни странно, наибольший урон нанесла немецкая реактивная артиллерия. Мы привыкли к тому, что "катюши" это секретное советское оружие за которым долго и безуспешно гонялись немцы. Это обычный миф, рожденный пропагандой. Как и в случае с противотанковым ружьем, приоритет здесь принадлежит отнюдь не нам, а немцам. Да и калибр немецкой реактивной артиллерии был значительно выше, чем наши родные "82мм гвардейские минометы".
   Именно немецкие "Ванюши" (как их потом стали называть бойцы) нанесли наибольший ущерб не укрытым проводным линиям связи и минным полям. Пятно взрыва такого снаряда составляет 50х200метров, а залп только одного 1-го ракетного полка составлял 324 реактивных снарядов. Их часто использовали для проделывания проходов в минных полях. Если сравнить с залпом нашего 3-го дивизиона гвардейских минометов (64 снаряда, гораздо меньшего калибра) то сравнение будет явно не в пользу последнего. Из воспоминаний Г.Бидермана: "Осколки от этих снарядов не производили такого впечатления, как осколки от артиллерийских снарядов, но разрыв снаряда при детонации в ограниченном пространстве или на близком расстоянии приводил к разрыву кровеносных сосудов от ударной волны. Вражеские солдаты, находившиеся в непосредственной близости к месту взрыва, были вскоре деморализованы рвущими барабанные перепонки разрывами, и обычный, инстинктивный страх быстро уступил место ужасу и панике. Русские солдаты-стоики, обычно нечувствительные даже к налетам "штук", часто становились беспомощными под такими обстрелами".
   Много беды наделала и немецкая авиация, господствовавшая в небе Севастополя. В условиях отсутствия зенитных средств и истребительной авиации войска могли спасти мощные бетонированные укрепления и убежища, но, несмотря на большое количество укреплений, дотов, дзотов эффективность их была очень низкой.
   Из воспоминаний старшины 2-й статьи Игнатьева: "... после того как наступила тишина и осела пыль я выглянул с КП и увидел, что все вокруг стало белым: земля была вся в воронках. Наш КП устоял, хоть и был наполовину засыпан мелким камнем. У армейцев внизу дела были совсем плохя. На их участке раньше стояли пять каменных дотов, теперь четыре из них представляли собой кучи бетонных камней, все бетонные колпаки -- оголовки были разбиты осколками и сброшены со своих мест.
   Из-под одного такого колпака армейцы вытаскивали бойца, которого придавило обломками. Он истошно кричал от боли и просил, чтобы его оставили там, на месте. Неожиданно немец возобновил огонь: первый выстрел лег с недолетом, второй с перелетом, еще три легли вокруг уцелевшего дота. В воздух взлетели бетонные обломки. Соскочить вниз я не успел, а стоял и смотрел. Когда пыль осела, дот представлял собой кучу камней, из-под которой торчала чья-то рука. два бойца, вытаскивавшие своего товарища из-под обломков колпака остались лежать на земле. Был убит и придавленный солдат..." .
   Наступление немецких войск началось в урочное время, в 7 часов (по советским часам). Немецкие источники указывают время 6 часов. О расхождении в час упоминают многие ветераны. Загадки никакой нет. Часы советских бойцов и командиров показывали "декретное время", т.е. на 1 час вперед, что и объясняет многие расхождения по времени.
   Немецкое наступление велось с нескольких направлений. Но основным в этот день стало наступление в полосе 22-й и 132-й дивизий. Остальные немецкие части проводили демонстративные действия. Остановимся конкретно на этом участке, а затем рассмотрим, что происходило на остальных. Немецкое наступление велось как раз на тех направлениях, на которых их пытались атаковать советские войска в январе-феврале 1942г. Из-за особенностей рельефа, наступление велось не сплошным фронтом, а несколькими группами.
   От высоты 103.9, вдоль Качинского шоссе наступал 437-й пехотный полк 132-й дивизии, поддерживаемый частями смешанной боевой группы. По дороге с плато в деревню Бельбек атаковал 2-й батальон (командир гауптман Д.Брунс) 16-го пехотного полка (командир полка оберст Холтитц) 22-й дивизии. По дороге от отметки 133.3 к Симферопольскому шоссе атаковал 3-й батальон того же полка (командир батальона гауптман Х.-А.Шрёдер).
   1-й батальон 47-го полка двигался вдоль долины, третий батальон (командир майор Г.Алферманн) 47-го ПП выдвинулся из глубокой и длинной лощины - отрога возле устья Камышловского оврага
   Построение советских частей на направлении главного удара было следующим:
   79-я морская стрелковая бригада занимала позиции вдоль Камышловского оврага и далее вдоль долины Бельбека до стыка с 747-м полком 172-й СД.От истоков Камышловского оврага до Екатериниской дороги находились позиции 1-го батальона.
   От дороги до моста, и далее до лощины с высокой железнодорожной насыпью 3-й батальон, имея соседом слева 1-й батальон 747-го полка 172-й дивизии. В районе высоты над мостом и современной отметки 131.9 организован пртотивотанковый опорный пункт с круговой обороной, занятый 5-й ротой бригады (2-й батальон). Для усиления роте была придана 3-я батарея 1-го артиллерийского дивизиона бригады (3х45мм пушки). Основные силы 2-го батальона бригады находились в окопах во второй линии.
   Постороение войск 172-й дивизии было более плотным. В боевом охранении дивизии находились 4-я рота 2-го батальона 747-го полка и 6-я рота 2-го батальона 514-го полка. В четырех опорных пунктах, в долине Бельбека стояли 4 усиленных роты, 3-я рота (1-й батальон), 5-я рота (2-й батальон) 747-го полка, 5-я рота 514-го полка и 4-я рота того же полка.
   Вдоль железнодорожной насыпи основные силы 1-го батальона 747-го полка, высота 104.5 - основные силы 1-го батальона 514-го полка. В третьей линии, позади высоты 104.5 3-й батальон 514-го полка и 3-й батальон 747-го полка. В резерве дивизии формируемый 388-й полк (командир- майор Баронов, иногда этот полк называют 383-м).
   Далее, вдоль скатов левого, и частично правого берега р.Бельбек, позиции занимала 95-я стрелковая дивизия. 90-й стрелковый полк - вдоль высот до казарменного городка 30-й батареи, далее по диагонали через долину и реку 161-й полк. В резерве формируемый 241-й полк. Т.е. построение советских частей на направлении главного удара немцев было достаточно плотным. Исключение составил участок 79-й морской стрелковой бригады, где было всего две линии обороны.
   Но после такой мощной артподготовки противник явно рассчитывал на полный успех. Увы, расчет не оправдался. Обычно никто из немецких авторов не пишет о том, что этот день стал "черным воскресеньем" для 22-й дивизии. Но это действительно так. В этот день ее части поснесли такие потери, каких дивизия не знала за всю свою историю.
   Из воспоминаний И.А.Ласкина: "Немецко-фашистское командование, бесспорно, сделало все, чтобы обеспечить своим войскам быстрый прорыв нашей обороны. И конечно, было совершенно уверено, что после такой мощной авиационно-артиллерийской подготовки она будет полностью подавлена и что наши войска не смогут оказать серьезного сопротивления. Поэтому пехота врага наступала необычно густыми цепями. Видимо, по этой же причине в этой атаке не участвовали танки. Поэтому мы требовали от артиллерии весь огонь сосредоточить по атакующей пехоте. Вскоре была замечена приближающаяся к нашему переднему краю цепь фашистов. Но тут же, спасаясь от нашего огня, гитлеровцы стали ложиться и укрываться за различными складками местности. Они будто исчезали на время, но через какие-то минуты вновь поднимались и устремлялись вперед. И снова наш огонь прижимал их к земле". Завязался бой боевого охранения 79-й бригады и 172-й дивизии. Одновременно огонь по противнику открыли батареи 1-го (командир к-н Постой) и 3-го (командир к-н Халамендык) дивизионов 134-го гаубичного артполка. Немецкие пехотные части понесли потери еще на подступах к советским позициям.
   Из воспоминаний И.А.Ласкина: "Перед левым флангом дивизии, за долиной Бельбек, находилось наше боевое охранение -- 2-я рота 514-го полка. Все заметили, как с высоты до сотни фашистов, стреляя из автоматов, накатываются на окопы роты. Мы с беспокойством и душевным трепетом ожидали кровавой схватки. Да и знают ли ребята о подстерегающей их опасности? Но опасения были напрасными. Как по команде, наши солдаты боевого охранения стали бросать гранаты в набегающих фашистов. Одновременно застрочили и автоматы. Не прошло и пяти минут, как цепи немцев были полностью уничтожены. Задачу бойцы охранения блестяще выполнили. Но командир роты отходить не стал, решил продолжать бить врага на передовой позиции".
   Была отбита и первая атака на позиции боевого охранения 79-й морской морской стрелковой бригады, занимавшего окраину дер. Камышлы. Части немецкого 47-го полка вместе с пионерами 22-го батальона, смело атаковали стык 1-го и 3-го батальонов 79-й бригады, но, наткнулись на плотный пулеметный огонь, из дзотов и сборных бетонных дотов, и вынуждены были отойти, понеся тяжелые потери. Отходящие немецкие части были накрыты огнем минометного дивизиона бригады.
   После первой неудачной атаки, противник вновь открыл мощный артиллерийский огонь. Так описывает поавторный обстрел, командир 172-й дивизии И.А.Ласкин. "С новой силой содрогнулась земля. На всех наших позициях забушевал огненный вихрь. От разрывов многих тысяч бомб и снарядов потускнело небо. А самолеты все летели и летели волна за волной. И бомбы сыпались на нас почти непрерывно. В воздух взлетали громадные глыбы земли, деревья с корнями. Особенно сильно подвергались бомбежке и артиллерийскому огню боевые порядки 172-й дивизии и левофланговый батальон 79-й бригады. По узкому участку в четыре-пять километров одновременно вели огонь свыше тысячи орудий и минометов, его бомбили около 100 бомбардировщиков. Огромное облако темно-серого дыма и пыли поднималось все выше и скоро заслонило солнце. Светлый солнечный день сделался сумрачным, как при затмении".
   Вскоре после повторного огневого налета немцы возобновили наступление, но на сей раз уже поддержанное бронетехникой. Атаку 3-го батальона 47-го пехотного полка поддерживали две батареи штурмовых орудий, вдоль долины двигались штурмовые орудия третьей батареи и части танковой роты, укомплектованной трофейной техникой. Еще две батареи штурмовых орудий поддерживали атаку 16-го пехотного полка.
   Из воспоминаний И.А.Ласкина: "Как и следовало ожидать, вскоре послышались голоса: "Танки, танки! Идут на Шашло!" Они выдвигались из-за кустов и деревьев Бельбекской долины. Вначале их насчитали около трех десятков, но машины все шли и шли из глубины. Вскоре их было уже около шестидесяти. И большая часть танков двигалась на участок 747-го стрелкового полка подполковника Шашло и на левый фланг соседней 79-й бригады полковника Потапова. Танки шли под прикрытием плотного огневого вала. Вслед за ними поднялась и пехота. Теперь весь огонь нашей артиллерии мы бросили на уничтожение танков: батареи 2-го дивизиона майора Мезенцева и 3-го дивизиона капитана Халамендыка били по машинам, выдвигавшимся из Бельбекской долины, а батареи 1-го дивизиона капитана Постоя -- по тем, что выползали из Камышовского оврага. Им помогали орудия полковой артиллерии и подразделения противотанковых ружей. Уже полыхало на поле боя несколько бронированных чудовищ с черно-желтыми крестами на бортах. Но их было слишком много, и некоторым удалось прорваться между разрывами снарядов. Медленно, методически стреляя из своих орудий, танки ползут к нашим окопам. За ними бежит пехота". Вновь завязался бой боевого охранения с пехотными частями противника.
   По логике, после того как были отбиты первые атаки противгника, боевое охранение должно было отойти к основным позициям, но отошла только рота 747-го полка. 6-я рота 514-го полка осталась на позициях, осталось на позициях и боевое охранение 79-й морской стрелковой бригады (пулеметное и стрелковое отделения 3-го батальона), что и определило их судьбу.
   Из воспоминаний И.А.Ласкина : "Едва я положил трубку, как услышал за санной тревожный голос комиссара.
   -- Смотри, смотри! -- кричал он. -- На окопы боевого охранения снова движется цепь, а справа подходят группы автоматчиков и окружают роту. Надо бы им помочь огнем... Но артиллерия бить туда не могла, ведь немцы находились в непосредственной близости от наших окопов. Вначале гитлеровцы стреляли из автоматов, затем стали бросать гранаты в наши окопы. Боевое охранение, увы, молчало.
   -- Наверное, у ребят не осталось боеприпасов, ведь они ведут там бой более двух часов, -- проговорил начальник разведки дивизии Анатолий Поляков.
   Да, это было так. Мы видели, как фашисты с двух сторон ворвались в окопы, как завязалась там жестокая рукопашная схватка -- единственный вид боя, который еще были в состоянии вести красноармейцы роты. Падали гитлеровцы, падали советские воины. Лишь некоторые наши солдаты, то ли не устояв, то ли получив приказ на отход, стали спускаться в Бельбек. Но справа туда уже прорвалось целое немецкое подразделение.
   Впоследствии стало известно, что воины этой героической роты уничтожили около 150 гитлеровцев.
   В донесении говорилось, что враг превосходящими силами окружил 2-ю роту, но ни бойцы, ни командиры не дрогнули, не оставили своих позиций и продолжали сражаться до последней капли крови. Весь личный состав роты погиб геройской смертью, но не отступил ни на шаг. Но погибли не все. С наступлением темноты, удалось выйти к своим и небольшой группе группе из состава 6-й роты 514-го полка, (всего 18 человек, во главе со старшиной 2-й статьи Мосенко). В их числе была и М.К Байда.
   Из документов 22-й немецкой ПД: "7.06.42г. Захвачено 6 пленных: 1 лейтенант и 5 бойцов из 6-й роты 2-го батальона 514-го полка. Потери роты 6.06.42г. 1 убитый 10 раненых, 4 контуженых. Общие потери полка 6.06.42г. 12 убитых 20 раненых, разбиты две полевых кухни и два орудия. Состав 6-й роты 78 человек все русские и украинцы, 20% члены партии. Вооружение 7 ручных два станковых ("Шкода") пулеметов 4 ротных миномета. Расположение 6-й роты на высотах северо-восточнее дер. Бельбек. Сосед 4-я рота 747-го полка, 5-я рота 514-го полка в опорном пункте "Томатный завод". 1-й батальон 514-го полка во второй линии на высоте Ольберг (104.5), третий батальон полка, состоящий исключительно из кавказцев, в третьей линии позади высоты". Документ имеет некоторые ошибки, но достаточно любопытен, и дополняет советские документы и воспоминания.
   Но прорвавшись через боевое охранение на участке 172-й дивизии, противник мгновенно увяз и понес потери. Мало кто из историков пишет о том, что проделанные немцами, накануне, проходы в минных полях были тщательно заделаны саперами советского 247-го саперного батальона, и попав на минные поля, немцы понесли тяжелые потери. Оборона 172-й дивизии была построена грамотно, минные поля протвреливались артиллерией, минометами и пулеметами. Танки и штурмовые орудия уткнулись в цепочку надолбов, сама река Бельбек (пусть она узкая и мелководная) являлась достаточно серьезным препятствием для бронетехники. Немецкое наступление, на этом участке сходу захлебнулось. Кроме того, наступая вдоль Бельбекской долины, части 22-й дивизии попадали под фланкирующий огонь из дер.Бельбек. Пытаясь пробиться через минные поля и заграждения, оба батальона 16-го пехотного полка понесли большие потери. На минном поле погибли командир 6-й роты гаптман Г.Нагель, командир 5-й роты оберлейтенант Х.Стефан. Большие потери понес и 3-й батальон этого полка. Погибли командир 11-й роты гаптман Х.Логес и 9-й роты лейтенант Р.Хегер и все это в одной атаке.
   Из воспоминаний И.А.Ласкина. "Вскоре была замечена приближающаяся к нашему переднему краю цепь фашистов. Но тут же, спасаясь от нашего огня, гитлеровцы стали ложиться и укрываться за различными складками местности. Они будто исчезали на время, но через какие-то минуты вновь поднимались и устремлялись вперед. И снова наш огонь прижимал их к земле. Перед самым передним краем метко разили фашистов артиллеристы 134-го гаубичного артиллерийского полка и минометчики дивизиона М. А. Макаренко. Обрушила свой огонь на врага и батарея береговой обороны. Зеленая Бельбекская долина стала похожа на огромный костер, затянутый дымом. Немцы несли большие потери, и вскоре атаки прекратились".
   16-му полку немцкой 22-й дивизии и 132-й дивизии явно не повезло. Причин "невезения" было две. Во-первых, не удалось полностью вывести из строя артиллерию на этом участке, а вторая причина была в том, что и командующий советской 172-й дивизии И.А.Ласкин и командующий 95-й дивизией А.Г.Капитохин, разместили свои КП достаточно близко к боевым порядкам войск, всего в 1-1,5 км от передовой. Поэтому, несмотря на то, что проводная связь была нарушена, командирам дивизий удалось сохранить управление войсками, и оперативно реагировать на все изменения в обстановке. Несколько иначе сложилась ситуация в 79-й морской стрелковой бригаде, ее штаб находился в 5,5 км от передовой, в связи с чем, командование бригады не всегда успевало отреагировать на обстановку, но об этом чуть позже.
   Штаб 172-й дивизии регулярно докладывал обстановку в штаб Приморской армии, оттуда доклады шли командующему СОР в другой бункер. В дневном докладе (13 час. 59 мин.) вице-адмирала Октябрьского в Генеральный штаб говорилось: "Буденному, Исакову, Кузнецову Начальнику Генерального штаба
   Сегодня с утра противник перешел во всех секторах в общее наступление. На 12--00 все атаки I и II сектора отбиты. Идут жестокие бои с рукопашными схватками в III и IV секторах. Главный бой происходит на высотах 64,4, 57,8 и 59,7, где противник вклинился в расположение 79-й стрелковой бригады и 172-й стрел­ковой дивизии. Наступают на этом участке 132-я, 50-я пехотные дивизии и 213-й полк СС (так в оригинале). Противник применил танковые части и с самого утра непрерывно атакует, бомбит наши войска большим числом самолетов. Прошу облегчить положение с воздуха. Прошу нанести удары по аэродромам противника. Октябрьский, Кулаков"
   По заявке 172-й дивизии активно работала авиация СОР. До вечера штурмовики, полным составом сделали четыре групповых вылета в район Бельбекской долины. Но с каждым вылетом их становилось все меньше. По докладам летчиков, противник лишился четырех батарей минометов и пяти пехотных взводов, четыре танка были уничтожены и два повреждены. Несмотря на то что действия Ил-2 прикрывались истребителями потери их были исключительно велики. Первый вылет 7 самолетов Ил-2 две машины пропали без вести (майор Терещенко, капитан Голубев) Второй вылет 5 машин подбиты две машины (майор Фирченко и л-т Скорик). Третий и четвертый вылет три машины, но в 4-м вылете две машины были серьезно повреждены. 18-й штурмовой полк практически перестал существовать. Спасло положение лишь то, что
   в этот же день из Анапы на аэродром "Херсонесский маяк" перелетели десять Як-1 (1-я эскадрилья 62-го истребительного полка ВВС ЧФ) и три Ил-2, что позволило, хотя бы частично, покрыть потери.
   В отчете 18-го шап ВВС ЧФ отмечалось: "Основным уязвимым местом Ил-2 оказался район заднего бензобака и управление. Кроме этого, у противника появились снаряды, которые пробивают бронь Ил-2 Поэтому для увеличения живучести Ил-2 необходимо задний бензобак прикрыть броней и желательно сзади иметь стрелка".
   В отчетах летчиков упоминаются танки. Это почти так. Части немецкой пехоты, атаковавшие вдоль долины и в Камышловском овраге, имели в своем составе достаточно много бронетехники. Бельбекская долина достаточно сложна для ее использования. Река Бельбек в районе выхода в нее Камышловского оврага, делала несколько больших петель (сейчас русло реки спрямлено). В связи с этим, техника, двигавшаяся вдоль Симферопольского шоссе, и штурмовая артиллерия 197-го дивизиона, спускавшаяся с плато Кара-тау по дороге к Симферопольскому шоссе, оказались в западне. Они уткнулись в минные поля и надолбы, по ним открыла огонь советская артиллерия, а впереди была еще река Бельбек. Советский 134-й артполк (командир майор И.Ф.Шмельков) пользуясь данными с корректировочных постов, достаточно быстро перешел на поражение боевой техники противника. Батареи 2-го дивизиона (командир майор Н.Мезенцев) полка открыли огонь по группе танков, шедших из Бельбекской долины, а батареи 1-го дивизиона (командир капитан Н.Ф.Постой) с первого залпа накрыли танки, появившиеся из Камышловского оврага. Несмотря на все усилия немецких пионерных частей форсировать реку и старицу Бельбека удалось не всем машинам, по крайней мере три машины были подбиты, и еще шесть завязли в реке. В одном месте используемый немцами, советский танк (по воспоминаниям Т-34) попытался формировать реку по завязшему в русле штурмовому орудию, но порвал гусеницу, и был добит советской артиллерией. Бронетехнике не удалось форсировать реку, и она начала отход. Исключение составила батарея штурмовых орудий, двигавшаяся вдоль дороги от Камышловского моста.
   Штурмовая артиллерия немецкого 190-го дивизиона, выдвигавшаяся из глубокой лощины вдоль по Екатерининской дороге естественных преград не имела. Сложность заключалась в другом, ей приходилось пересекать овраг по диагонали, подставляя борта под огонь со скатов. Поддержка бронетехники обеспечила успех 3-му батальону 47-го пехотного полка. По странному стечению обстоятельств Екатерининская дорога не была надежно прикрыта противотанковой артиллерией. Орудия противотанкового опорного пункта N1 (в районе соременной отметки 147.0) не простреливали саму дорогу. Возможно, комагндование бригадой слишком понадеялось на минные поля. Лишь на расстоянии 2км, в глубине обороны, находились позиции роты ПТР.
   Г.И.Ванеев пишет "Тяжелая обстановка сложилась на участке 79-й стрелковой бригады (командир полковник А.С.Потапов) и 172-й стрелковой дивизии (командир полковник ИАЛаскин). Группа немецких танков из долины р.Бельбек пыталась прорвать стык этих соединений, другая группа из Камышловского оврага атаковала центр позиций 79-й бригады. Рота противотанковых ружей лейтенанта Ф.М.Грабового из 79-й бригады открыла интенсивный огонь и с первых залпов подбила два вражеских танка. Левее ее, куда вплотную подошли танки, в ход пошли бутылки с зажигательной жидкостью и гранаты. На участке 5-й роты 2-го батальона 79-й бригады батальон пехоты, поддержанный танками, пытался с ходу овладеть высотой, но не добился успеха. Тогда враг предпринял обходной маневр, в результате которого ему удалось окружить роту. В бою рота понесла большие потери. Ее остатки были сведены в один взвод, который возглавил политрук роты М.П.Яковлев. Горстка храбрецов десять часов вела бой в окружении, а затем сумела и вырваться из него".
   На участке немецкого 47-го полка, немецкой 22-й пехотной дивизии, неожиданно наметился успех. Части немецкой 50-й дивизии, содействуя наступлению соседа справа (74-му ПП 22-й ПД) предприняли атаку на боевое охранение 79-й МСБр в районе окраины дер. Камышлы, при этом удалось захватить четырех пленных. Если верить немецким документам, то пленные были деморализованы. В результате огневого налета немецкой артиллерии в подразделении погибли пять человек, в том числе командир взвода, командир роты и политрук. Возможно, это и правда, т.е. немецкий артналет на боевые порядки 79-й бригады был исключительно мощным. Свой удар нанесла и немецкая реактивная артиллерия, находившаяся на позициях на противоположном скате Камышловского оврага. На какое-то время удалось подавить реактивные батареи огнем 134-го гаубичного артполка, но затем, сменив позиции артиллеристы немецкого 1-го ракетного полка вновь нанесли удар по позициям 79-й бригады и флангу 747-го полка. Налет реактивной артиллерии
   Из воспоминаний Чепурнова: " ... гитлеровцы возобновили атаки, в разгар боя из лощины, севернее деревни Камышлы, появились семь вражеских танков и одна бронемашина. За ними густой цепью, во весь рост двигалась фашистская пехота. Наша артиллерия открыла по танкам и пехоте огонь. После первых выстрелов загорелась бронемашина, а один тянк круто развернулся и остановился ... Примерно через 10 минут эти же танки, но без пехоты, появились в Камышловском овраге. Они медленно шли в направлении деревин Камышлы, стреляя на ходу. Четыре первых танка, добрались до дороги, подымавшейся из Камышловского оврага...". Далее идет описание боя роты ПТР с немецкой техникой. Увы, боя с немецкой техникой в первый день штурма у бронебойщиков не было. Их позиции по всем документам, находились во второй линии обороны.
   Батальону немецкого 47-го ПП удалось достаточно легко продвинуться вдоль Екатерининской грунтовки. Во всяком случае, так пишут немецкие источники. Вряд ли это так, т.к. в этой атаке погиб командир 3-го батальона майор Алферман. Так или иначе, к 13 часам противнику удалось выйти на плато между 1-й и 2-й линиями обороны, отсекая противотанковый опорный пункт N2, занятый той самой 5-й ротой 2-го батальона, откуда накануне перебежали два бойца.
   Этот прорыв имел негативные последствия для Севастопольской обороны на этом участке. В районе ПТОП N2 находились корректировочные посты двух дивизионов 134-го артполка: 1-го и 3-го. На какое-то время артиллерия "ослепла". Из воспоминаний И.А.Ласкина: "События развивались не в нашу пользу. На фронте 79-й бригады группы вражеских автоматчиков стали просачиваться в глубину обороны и вышли к высоте, где находились наблюдательные пункты командира 3-го дивизиона 134-го гаубично-артиллерийского полка капитана Д. В. Халамендыка и командира 9-й батареи младшего лейтенанта Ф. Т. Сухомлинова. Снаряды и мины противника взрывались у самого НП капитана Халамендыка. Вскоре туда приблизились вражеские автоматчики.
   -- Всем к брустверу! -- командует офицер и первым бросает гранаты. Метко стреляют и его бойцы. Завязался ближний бой. Вражеская пуля впивается в грудь Халамендыка, но он продолжает руководить боем. А немцы лезут напролом. И вот брошена последняя граната, умолкли автоматы: патроны иссякли. Вдруг совсем рядом застрочил пулемет. Это на выручку артиллеристам подоспели стрелки. Немногие уцелевшие под их плотным огнем фашисты быстро откатились назад. Почти такая же ситуация в это время создалась и на наблюдательном пункте командира батареи Сухомлинова. С подошедшими гитлеровцами завязался бой. В это время батарею начала бомбить авиация, и орудия ее замолчали.
   Немцы начали обходить наблюдательный пункт. Сухомлинов передал на батарею политруку А. К. Канищеву, что кончились гранаты и отбиваться больше нечем.
   -- Вызываю огонь на себя!.. Вызываю огонь на себя!.. -- несколько раз повторил офицер.
   Больше с наблюдательного пункта 9-й батареи сообщений не было... Младший лейтенант Ф. Т. Сухомлинов и его товарищи геройски погибли. ...До полка пехоты противника с танками вышли на самую высоту, где располагались наблюдательные пункты командира 1-го дивизиона 134-го гаубичного артиллерийского полка капитана Н. Ф. Постоя и командира 1-й батареи младшего лейтенанта А. С. Умеркина.
   -- Хенде хох, рус! -- услышал вдруг окрик Умеркин и тут же увидел рядом нескольких гитлеровцев, которые, несмотря на огонь, открытый разведчиками, все-таки ворвались в их окоп. Началась рукопашная. Умеркин из личного оружия сразил трех фашистов. Более десяти гитлеровцев уничтожили и его бойцы. Но и сами они погибли в неравной схватке. Только Умеркину с раненым командиром взвода и связистом удалось вырваться и выйти к своим".
   3-й батальон 79-й бригады был вынужден вести бой на два фронта: с фронта его атаковали части 16-го пехотного полка, с фланга 1-й батальон 47- полка, при поддержке бронетехники, а с тыла 3-й батальон этого же полка, имея в боевых порядках до девяти штурмовых орудий.
   К этому времени и 16-му полку удалось предолеть заграждения, но после этого он снова остановился. Его остановили не могучие бетонные бункеры, а обычный томатный завод, превращенный в опорный пункт 5-й роты 514-го полка ( командир ст. л-т Каплан). Рота была усилена бойцами 174-го противотанкового дивизиона к-на И.А.Шарова и пулеметным взводом. Кроме того, в районе опорного пункта находилась батарея 76мм пушек ст.л-та Бондаренко. Бронетехнику противник использовать не мог, мешала река, делающая в этом месте петлю.
   Бельбек речка -мелководная, более похожая на ручеек, но левый советский берег был выше, и кроме того, вдоль правого берега реки шла линия надолбов ( их и сейчас можно увидеть в реке). Танки на стыке 79-й бригады и 172-й дивизии действовать. Где же располагался этот узел сопротивления? До настоящего времени он не сохранился, по его территории прошло современное шоссе. Частично на месте бывшего опорного пункта располгается современный поселок "Заря Свободы". Здания и подвалы томатной фабрики были укреплены, и они стали преградой на пути движения немецких войск. Из воспоминаний И.А.ЛАскина: "В нашей обороне было создано четыре крепких опорных пункта. Один из них был в центре участка 747-го полка. Его огневую мощь составляли полковые пушки, минометы, противотанковые ружья и пулеметы. Начальником этого опорного пункта был старший лейтенант Л. М. Каплан.
   И вот, когда лавина танков и пехоты уже совсем близко подошла к окопам, а артиллерийский огонь противника был перенесен в глубину нашей обороны, Каплан громко скомандовал:
   -- Огонь! Огонь! Всеми средствами!
   Загремели выстрелы. Батарея 76-миллиметровых пушек, которой командовал старший лейтенант Бондаренко, точно била прямой наводкой по танкам. Пулеметы метко разили живую силу. Еще несколько танков задымилось и замерло. Залегла и пехота. Но большая часть машин продолжала продвигаться вперед. На опорный пункт обрушился новый шквал артиллерийского и минометного огня. За короткое время здесь было очень много раненых, а некоторые уже имели по два и три ранения. Однако никто не покидал боевых позиций. И только те, кто окончательно потеряли силы и уже не могли сражаться, либо сами, либо с помощью товарищей отползали вниз, к туннелю. До медпункта было недалеко, но из-за сильного огня туда было невозможно добраться". Медпункт располагался в одном из тоннелей-водосбросов под линией железной дороги (ныне этот водосброс засыпан).
   172-я дивизия держалась стойко, но... Приведу фрагмент из воспоминаний И.А.Ласкина : "Вскоре справа, с высоты, которую занимал наш сосед -- 79-я бригада, по правому флангу 747-го полка хлестнули пулеметы. А через некоторое время там показались перебегающие гитлеровцы. С выходом противника на эту высоту положение наших правофланговых подразделений резко ухудшалось".
   Воспользовавшись сложной ситуацией на участке 79-й бригады, которой протиник смог зайти в тыл, немецкое командование ввело в бой последний, первый батальон 16-го полка (командир майор И.Арндт). Батальон ударил в стык между 172-й дивизией и 79-й бригадой, ближе к последней. Ему удалось выйти к полотну железной дороги, в районе современной платформы "1518км". Бойцы 747-го полка заняли оборону поперек железнодорожной насыпи. В воспоминаниях П.С.Чепурнова, наоборот указывается, что противник прорвался на участке 172-й дивизии, но это истине не соответствует. Хотя... согласно поставленной задаче обеспечение стыка 79-й морской стрелковой бригады и 172-й стрелковой дивизии возлагалось на командира 172-й стрелковой дивизии. Действительно 1-й батальон 747-го полка попытался атаковать вдоль ж/д насыпи над балкой, с тем, чтобы восстановить локтевую связь, но вынужден был отойти. Так или иначе ситуация понятна: противник прорвался на стыке двух частей. К 15 часам, в результате боя, двум немецким частям: 3 батальону 47-го и 1-му батальону 16-го полков удалось соединиться, завершив окружение высоты 124.5. (современная отметка 131.9) бой шел в районе старых казарм (не сохранились) в 700м восточнее отметки 64.4 (современная отметка 113.6). Противник "откусил" примерно один квадратный километр нашей обороны. Окруженными к концу дня оказались, около роты 2-го батальона 79-й бригады и три корректировчных поста.
   В результате, 747-му полку полковника Шашло пришлось загибать свой правый фланг, удерживая противника. Глубокий прорыв на участке 79-й морской бригады, явился следствием того, что средства проводной связи с подразделениями были нарушены, а визуальное наблюдение командованием бригады не велось, вследствие удаленного расположения КП. В результате, сообщение о прорыве на стыке 1-го и 3-го батальонов, поступило только спустя три часа, от командира 2-го батальона майора Я.М.Пчелкина, занимавшего 2-ю линию.
   7 июня днем командующий СОРом Ф. С. Октябрьский дал следующую телеграмму генералу Петрову: "Прорвавшегося противника к высоте 64,4 любой ценой уничтожить. Запрещаю откладывать контратаку на завтра, требую везде прочно удерживать свои рубежи". Петров, передал приказ понстанции полковнику А.С.Потапову, тот в свою очередь потребовал от командира 2-го батальона "любой ценой остановить и отбросить врага". 2-й батальон (командир майор Я.М.Пчелкин) и 3-й (командир майор Я.С.Кулиниченко) перешли в атаку. Г.И.Ванеев указывает, что "... положение было восстановлено". Это не совсем так. Атака батальонов была слабой и неподготовленной. Более того противник, превосходящими силами, вновь начал теснить части батальонов. Ситуацию спасла вторая линия обороны, доты ст. л-та Грицика и огонь артиллерии 724-й подвижной батареи БО и 134-го агаубичного полка. Из немецкого опроса пленного корректировщика 134-го ГАП. "134-й гаубичный полк состоит из двух дивизионов 122мм гаубиц по 3 батареи в каждом и одного - третьего дивизиона 152мм гаубиц. 1-й дивизион артполка находится (указана точка в районе пересечения ж/д и шоссе, т.е. позиции указаны довольно точно). В каждой батарее дивизиона всего по 2 орудия (т.е. каждая батарея, в ходе немецкой артподготовки потеряла по одному орудию). Кроме того, одно орудие 1-й батареи было потеряно в ходе боев 7.06.42г. Второй дивизион находится в районе станции Мекензиевы горы. Третий дивизион введен в бой в районе Камышловского оврага".
   Частям 2-го и остаткам 3-го батальонов удалось остановить дальнейшее продвижение противника, и восстановить локтевую связь с 747-м полком, но деблокировать окруженный противотанковый опорный пункт не удалось.
   Части поддерживал бронепоезд "Железняков", несколько раз выходивший на позиции ведения огня.
   Около 15 часов неожиданно обострилась ситуация на левом фланге 172-й дивизии, на стыке с 90-м полком 95-й стрелковой дивизии. Здесь, противник, поддерживая атаку своей правофланговой 132-й дивизии бросил в наступление 65-й пехотный полк 22-й дивизии, до этого находившийся в резерве. Противнику удалось захватить отроги и часть фонтальных скатов высоты 104.5. Из четырех опорных пунктов удержался один - "Томатный завод", но и его защитники понесли потери. Погиб и командир 1-го батальона 514-го полка ст.л-т Орлов. Тяжело ранен командир 5-й роты Каплан. Но томатный завод и высота 104.5 держались. Держался и 747-й полк, удерживая позиции вдоль ж/д насыпи.
   Около 20 часов 7-го июня, 22-я дивизия приостановила наступление. Из воспоминаний И.А.Ласкина: "Командиры выясняли наличие людей в ротах, батальонах, батареях. Солдаты теперь поднимались во весь рост, разыскивали своих командиров, товарищей. Местность была неузнаваемой. Люди не находили траншей и тропок, по которым до этого ходили, а при встрече не сразу узнавали друг друга. Лица были черны от пыли, блестели только зубы. У многих изменился голос. Это от дыма, пыли, гари и нервного потрясения. У всех было крайнее перенапряжение сил, нервной системы. Шутка ли -- 18 часов пробыть в кромешном огненном аду! Ведь в тот день 7 июня только на участке 79-й курсантской стрелковой бригады и 172-й дивизии разорвалось около семи тысяч авиабомб и до четырнадцати с половиной тысяч снарядов. Многие бойцы находили своих товарищей ранеными или контуженными, тут же делали им перевязки, оказывали первую помощь. Немало было тяжелораненых, которые сами не могли выбраться из своих окопов, искали глазами товарищей и радовались, что находятся среди своих: ведь никто не хотел попасть в руки врага". Из истории немецкой 22-й ПД. "Вечером батальоны с трудом сосредотачиваются в зарослях и приводят себя в порядок. 2-й батальон 16-го ПП понес большие потери и был сильно ослаблен. В первые часы погибли 3 командира роты, четвертый командир роты с остатками сил достиг цели наступления. 47-й ПП потерял командиров 2 и 3-го батальонов. Оба батальона из-за отсутствия командиров были объединены под командованием обер-лейтенанта. Русские "хиви" подвезли продовольствие. Подводились резервы, в том числе подразделение татар с немецким оружием и с немецкими командирами отделений".
   Такова была общая картина на направлении главного удара. Но по всей остальной линии фронта противник так же вел сковывающие бои. Около 16 часов, перешла в наступление 50-я дивизия, стоявшая ближе к истокам Камышловского оврага. Воспользовавшись тем, что основные силы 79-й бригады были задействованы в отражении атаки 47-го полка 22-й ПД, части 50-й ПД начали прощупывать правый фланг бригады. На стыке между 1-м батальоном (командир, ст. л-т Оришко) 79-й бригады и 287-м полком (командир подполковник Антипин), по балке, проходящей под г.Трапеция прорвалось относительно небольшое подразделение, численностью до двух рот. Стремясь восстановить положение, Н.С.Оришко послал в атаку стрелковый взвод и взвод автоматчиков под руководством своего заместителя лейтенанта А.Н.Курбатова. В результате боя две группы потерлись в густом подлеске. Потери 79-й бригады составили 40 бойцов из 69, погиб и лейтенант А.Н.Курбатов.
   Почти одновременно с наступлением на направлении главного удара противник начал атаки в районе первого сектора на участке д.Камары -совхоз "Благодать" силами 28-й легкопехотной дивизии. Главный удар пришелся по позициям 381-го (командир подполковник АТ.Макеенок) полка. Но, пользуясь удобством позиции, полк смог удержать свои окопы. Одновременно противник нанес бомбовый удар по холму Канробера, где находился опорный пункт 782-го полка 388-й дивизии. Из семи сборных железобетонных огневых точек было разбито четыре, ударам немецкой авиации подверглись и укрепления соседнего, 2-го турецкого редута. Из воспоминаний Е.И.Жидилова: "7 июня страшной бомбардировке подвергается наш сосед справа -- 388-я стрелковая дивизия. Ее первый эшелон занимает высоту 166,7 -- куполообразный холм, прикрывающий шоссейную дорогу на Сапун-ropy. Холм господствует над местностью, с него хорошо просматриваются позиции противника. Немцы, по-видимому, решили сбросить оттуда наши войска. Артиллерийский налет начался в 5 часов утра. Над высотой поднялось сплошное облако дыма, в котором уже нельзя было отличить отдельных разрывов. Потом налетели самолеты противника. Взрывы сливаются в непрерывный гул. Холм сравнительно далеко от нас, но мы ощущаем, как дрожит земля у нас под ногами. Густое темно-серое облако все расширяется и поднимается к небу.
   -- Ничего не останется от высоты, -- говорит Евсеев.
   Он стоит рядом со мной на нашем наблюдательном пункте и, как и все мы, не может оторвать глаз от участка соседа.
   -- Посмотрим, может, что и уцелеет, -- отвечаю я ему, но и сам мало верю в это. Мне тоже еще не приходилось видеть такой ожесточенной бомбардировки.
   Вскоре очередь дошла и до нас. Снаряды стали падать на наши окопы в районе высоты с Итальянским кладбищем. Принимаем все меры, чтобы укрыть людей. Враг долбит нашу высоту часа три.
   -- Немцы пошли в атаку, -- докладывают наблюдатели.
   Это опять на высоте с Итальянским кладбищем. Там позиции противника совсем близко от наших. Немцы, сосредоточившись в своих передовых окопах, выскакивают из них, на бегу строча из автоматов. Но тут же вся их линия фронта покрылась разрывами снарядов. Вступили в дело наша артиллерия и минометы. Их плотный огонь разметал вражескую пехоту, остатки ее поспешили вернуться в свои окопы.
   -- Смотрите! И они стреляют, -- показывает рукой на позиции соседа Евсеев. -- Живет высота!
   -- И будет жить! -- утверждает наш инженер Еремин. -- Ведь это мы там строили укрепления.
   Начальник артиллерии бригады майор Черенков переносит огонь всех наших орудий и поддерживающей нас артиллерии по батареям противника в Алсу и в излучине Сухой речки. Минометы бьют по вражеским наблюдательным пунктам. Даже наша единственная теперь "пушка без мушки" ведет огонь по высоте 154,7. Грохот стоит по всему фронту. На нашем участке еще, оказывается, не так тяжело, как на соседних". Первые атаки румынских войск на левом фланге 7-я бригада отразила без особых усилий, но в 12.00 в наступление перешла 72-я пехотная дивизия. Удар был намного мощнее, и для отражения натиска в бой был введен и резервный 1-й батальон (командир майор Ф.И.Запорожченко).
   Примерно в это же время, противник, силами румынской 1-й горнострелковой бригады, атаковал позиции противник атаковал позиции 772-го полка 386-й стрелковой дивизии на участке д.Верхний Чоргунь- долина Кара-Коба, выбив части дивизии из передовых окопов. Противник был остановлен огнем 952-го артиллерийского полка под командованием майора Д.Д.Коноплева.
   Во второй половине дня противник атаковал и позиции 602-го полка (командир подполковник П .Д.Ерофеев). Атаки противника в 1-м секторе были отражены при содействии 152мм орудий 404-го артполка подполковника А.П.Бабушкина и береговых батарей.
   Подводя итоги первого дня боевых действий, можно отметить, что части, в основном, сохранили свои позиции. Был потерян кусок оборонительной линии на участке 3-го батальона 79-й бригады, размером, приблизительно 1х1,5 км. Потери советских войск составили 1785 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, но это цифра весьма приблизительная. Расход боеприпасов за сутки составил 97 тонн.
   В этот день в 1 час 50 минут, из Новороссийска прорвался транспорт "Грузия" (капитан М.И.Фокин) в охранении эскадренного миноносца "Незаможник" (командир капитан 3-го ранга П.А.Бобровников), базового тральщика "Трал" (командир старший лейтенант Б.П.Фаворский) и четырех сторожевых катеров. Транспорт доставил 750 человек маршевого пополнения, 233 т боезапаса. 227 т продовольствия. Выгрузившись, транспорт принял на борт 850 раненых, 630 эвакуированных, 36 т гильз и 38 т боезапаса для 100-мм орудий, в 6 утра ушел в Туапсе, имея в охранении эсминец "Незаможник", базовые тральщики "Трал" и "Щит"
   Чуть позже, прибыли подводные лодки "Л-23 и "Л-24", доставив 85 т боезапаса, 50 т продовольствия и 40 т бензина.
   Ночью, командир 79-й МСБр, уточнив ситуацию и расположение войск, доложил коменданту сектора о создавшейся ситуации. Т.К.Коломиец доложил ситуацию командующему Приморской армией И.Е.Петрову, и попросил подкреплений, но тот приказал восстановить положение собственными силами.
   Подводя итоги дня можно сделать только один вывод. Несмотря на большие потери, немцам все же удалось "зацепиться" на направлении главного удара. Причем, на участке 79-й бригады противник зацепился хорошо, "откусив" участок обороны размером 1,5х1 км. При этом он вышел на плато, захватив удобные для обороны высоты. Высоты 104.5 противник не взял (чтобы там ни писали немецкие источники) гребень высоты оставался за советскими войсками. Но отроги высоты и долину реки Бельбек противник захватил. Не помогли даже залпы 305мм 30-й батареи, сделавшей за сутки почти 300 выстрелов. Костью в горле немецкой 22-й дивизии застрял опорный пункт "Томатный завод", сражавшийся в полуокружении. Опорный пункт перекрывал Симферопольское шоссе, и не давал противнику возможности дальнейшего продвижения. На всех остальных участках позиции удалось удержать.
   На участке 79-й бригады нескольким разрозненным группам удалось выйти из окружения. Пользуясь темным временем, группе из двадцати бойцов, при одном пулемете и одном ротном миномете, удалось выйти к своим. Орудия и 82мм минометы пришлось оставить. Расчеты двух дотов, общей численностью восемь человек, оказавшихся в окружении, вышли в расположение 2-го батальона. Часть бойцов 2-го и 3-го батальонов осталась на своих позициях в районе высоты. Под утро 8-го июня противник произвел ликвидацию блокированной группировки 2-го ПТОП 79-й бригады.. В результате были пленены 2 корректировщика 134-го ГАП, 9 человек из 2-го батальона бригады, 15 человек из 3-го батальона, и около 50 раненых, находившихся на перевязочном пункте.
   Первый день отражения штурма обошелся Севастополю в 1728 убитых, раненых, пропавших без вести. Потери немецкой стороны нуждаются в перепроверке, т.к. они между собой не стыкуются.
   8 Июня 1942г была получена телеграмма С. М. Буденного и И. С. Исакова: ""Октябрьскому, Кулакову, Петрову, Чухнову Поздравляем с первым успехом в отражении штурма" Но этот день стал очень тяжелым днем для советской обороны. Причем события важные для обороны, происходили уже на более широком фронте, охватывавшем весь фронт обороны 172-й дивизии и 79-й бригады. Построение войск было следующим. Стык с 25-й дивизией, в районе верховий Камышловского оврага обеспечивал 287-й полк. Основной опорный пункт 1-го батальона находился на г.Трапеция. Перед горой, на отдельно стоящих высотах, (немцы называли их "Окопная гора" и "Песочная гора") были оборудованы ротные опорные пункты. Вдоль кромки оврага до высоты 145,4 (современная отметка 147.0) шла линия траншей. В качестве средств усиления 1 батальону придавались 3-я рота минометного батальона и 2-я батарея минометного дивизиона бригады. В районе отм. 147.0 был оборудован противотанковый опорный пункт N1, в котором находилась 1-я батарея 2-го артиллерийского дивизиона бригады, в составе трех 45-мм пушек. Огонь этих орудий планировался в сочетании с огнем поддерживавших батальон девяти 82-мм и четырех 120-мм минометов. Далее, поперек плато шла траншея 2-й линии, занятая бойцами 2-го батальона, усиленного ротой ПТР (27 противотанковых ружей) и ротой автоматчиков (без первого взвода, погибшего при отражении атаки на позиции 1-го батальона). От полуразрушенных старых казарм, находившихся в районе совр. отм. 136.9 (примерно центр плато) линия обороны поворачивала под прямым углом, вдоль скатов балки, к позициям 747-го полка на высоте 124.5 (немецкое название "Железнодорожная высота"). Позиции над изгибом железной дороги, и далее до высоты 104.5 (искл.) занимал 747-й полк. Его окопы образовывали выступ длиной 1 км и шириной 500-700м. На отметке 124,5 располагался 3-й противотанковый опорный пункт, занятый пятой батареей 647-го легкого артполка РГК. 514-й полк занимал обратные скаты и гребень высоты 104.5, имея локтевую связь с 90-м полком 95-й СД.
   Выполняя требование И.Е.Петрова, восстановить ситуацию "своими силами", комендант сектора Т.К.Коломиец, решил предпринять контратаку. Для контратаки предполагалось усилить 2-й батальон 79-й бригады 1-м батальоном 2-го Перекопского полка (командир батальона к-н Смердинский) и ротой из восьми танков (2-я рота 125-го ОТБ).
   Вместе с тем, противник собирался продолжать наступление. Получив сведения от пленного из сперного батальона 172-й дивизии о расположении минных полей, противник в ночное время произвел разминирование подступов к высотам 104.5 и 124,5 и подтянул подкрепления. Пока высота над изгибом железной дороги (отм. 124.5) была в руках русских войск, обеспечитвалась связь с гарнизоном опорного пункта "Томатный завод". В связи с этим, 47-му немецкому пехтному полку были приданы пионерные части, и поставлена задача ударом с востока на запад отсечь высоту от основных сил. 65-му немецкому полку ставилась задача пройдя по балке под дорожным полотном (по линии современной дороги), соединиться с частями 47-го полка, окружив высоту.
   Планировавшийся удар 2-го батальона 79-й бригады, приходился во фланг немецким атакующим войскам. Был ли шанс на успех у этой атаки? Давайте подойдем к вопросу без ура-патриотизма. Линия обороны бригады - 4,5 км В строю 2,5 батальона, для атаки придается еще один батальон и 8 танков. Итого 3,5 батальона и 8 танков. Противостоит им 47-й полк 22-й дивизии с примерно таким же количеством штурмовых орудий, пионерный батальон и полтора батальона 16-го пехотного полка, но это все на участке 2-го батальона МСБр, на участке 1-го батальона бригады находится целая немецкая дивизия (пусть даже потрепанная). Т.е. баланс явно не в пользу советских войск. Причем, перевес у немцев значительный. Наступать в этих уловиях, мягко говоря, проблематично. Какой-то перевес могла обеспечить артиллерия, но и в этом отношении у немцев был приритет, причем значительный. Более того, атака была организованно крайне слабо, с присущей нам надеждой на "авось", а результаты ее оказались весма плачевными. Из воспоминаний И.А.Ласкина: "Ночью из штаба армии передали, что командарм И. Е. Петров приказал командиру 79-й бригады Потапову с рассветом 8 июня контратакой восстановить оборону на своем левом фланге. В этих целях комендант третьего сектора генерал Т. К. Коломиец передает ему один стрелковый батальон и роту танков. А мы должны поддержать контратаку всей массой артиллерийского огня.
   Начальник штаба дивизии подполковник М. Ю. Лернер на этот раз был как-то раздражен.
   -- Ну разве может Потапов двумя батальонами выбить противника, который в шесть -- восемь раз сильнее их? -- сокрушался он. Да, Михаил Юльевич был прав. Проводить контратаку силами двух батальонов с десятью устаревшими танками почти в лоб против сильнейшей ударной группировки врага на направлении главного его удара, где сосредоточены в огромном количестве огневые средства и танки, было слишком рискованно".
   Итак, комендант третьего сектора Т.К.Коломиец возложил контратаку на 79-ю морскую стрелковую бригаду, усиленную стрелковым батальоном 2-го Перекопского полка морской пехоты, а также ротой танков 125-го отдельного танкового батальона из резерва армии. Но...
   Даже эти немногочисленные части атаковали далеко не одновременно. В 6 утра артиллерия третьего и четвертого секторов (134-й гаубичный, 18-й гвардейский артиллерийские полки) и береговая батарея N 724 (командир капитан М.В.Спиридонов) открыли огонь на участке Камышлы -- Бельбекская долина, а вскоре командир 2-го батальона 79-й бригады майор Я.М.Пчелкин повел своих бойцов в атаку. Но батальон, растянутый на 2,5 км атаковал один. Предназначенный для атаки батальон 2-го Перекопского полка морской пехоты во главе с капитаном А.Н.Смердинским запоздал с выходом на исходный рубеж. Опоздала и танковая рота. Тем не менее, командир 79-й бригады принял решение атаковать, не дожидаясь приданного батальона и танковой роты. Противник вначале отошел на 200-300м, а затем, открыл открыл заградительный артиллерийский огонь. Одновременно, в 7ч. 30 минут противник начал выдвижение, для атаки во фланг частям, занимающим отметку 124,5. Под давлением превосходящих сил противника 2-й батальон бригады вынужден был отойти. Спустя три часа, после начала наступления, когда 2-й батальон 79-й бригады уже отошел, "подоспел" батальон 2-го Перекопского полка. По воспоминаниям М.Васильева, приказ о выдвижении командиром полка Н.Н.Тараном был получен только в 6 утра, т.е. в то время, когда батальон должен был уже атаковать. В результате встречного боя, 2-й батальон бригады потерял 126 человек убитыми и ранеными, и 58 человек пропавшими без вести (из них 27 человек попали в плен).
   Из немецкого протокола опроса пленного: " 2-й Перекопский полк около месяца находился в Тоннельной балке (Мартынов овраг) на отдыхе. В этом районе находились 1-й и 3-й батальоны полка, местонахождение 2-го батальона неизвестно. 6.06 (скорее всего опечатка) 1-й батальон был переброшен пешим порядком по Холтитц штрассе (Симферопольское шоссе)... состав роты 120 человек, при 3 ручных пулеметах".
   Как пишет Г.И.Ванеев: "Несмотря на ураганный огонь врага, прибывший батальон А.Н.Смердинского смело бросился в атаку, подошел вплотную к вражеским окопам и вступил в штыковой бой с многочисленным врагом. В бою капитан А.Н.Смердинский был тяжело ранен, а военком батальона старший политрук Ф.А.Редкин убит. Рукопашный бой во вражеских окопах продолжался, но враг подтянул свежие силы, и моряки были вынуждены, забрав раненых, отойти на исходные позиции. Танкисты не смогли оказать существенной помощи из-за слабости Т-26, которые вскоре после начала атаки были выведены огнем противника из строя". По сути, разгорелся встречный бой с превосходящими немецкими войсками, два батальона против пяти. В результате боя, были захвачены развалины казарм, и 3-й батальон 47-го пехотного полка, при поддержке штурмовых орудий, прорвал линию обороны вдоль балки, и вышел в тыл частям 747-го полка, занимавшим высоту 124,5.
   Одновременно с описываемыми событиями, противник атаковал и вдоль Симферопольского шоссе, стремясь выйти к пересечению ж/д и шоссе. Из воспоминаний И.А.Ласкина: "Первая атака врага на всем участке дивизии была отбита. Мы с облегчением вздохнули. С обеих сторон затих на некоторое время огонь. Но надолго ли? Мы были уверены, что это лишь короткая передышка. И действительно, не прошло и часа, как с новой силой на нас обрушились авиация и артиллерия. И вот повторная атака врага. К переднему краю, стреляя на ходу, снова ползли танки с крестами на броне. За ними бежали густые цепи гитлеровцев. Видимо получив задачу расчистить дорогу танкам и пехоте, вражеская авация непрерывно бомбила наш передний край. Если в первый день штурма самолеты налетали большими массами, то 8 июня они действовали группами в шесть -- двенадцать машин. Изменилась и тактика их действий. Бомбардировщики освобождались от бомбового груза не сразу, а в три-четыре захода. Таким образом, группе самолетов удавалось держать наши войска под своим воздействием в течение долгого времени. А вернее сказать, авиация врага висела над нами почти непрерывно ... В 3-й роте 747-го полка осталось не более двадцати человек. Командир роты лейтенант Перепелица был тяжело ранен, а политрук убит. Командование ротой взял на себя секретарь партбюро полка Козлов. На роту с двух сторон надвигались пехота и танки. Бойцы гранатами подбили две машины, еще четырем удалось пройти через их окопы. А с пехотой, наступающей за танками, рота вступила в рукопашную схватку и не пропустила ее. Перед окопами осталось лежать полсотни гитлеровских трупов. Враг и на этот раз не прорвался. Но примерно через час бойцам пришлось отражать натиск новой группы автоматчиков. Теперь в роте осталось не более десяти человек. Секретарь партийного бюро Козлов был тоже ранен. Но отважные бойцы продолжали драться. Только перед вечером герои пробились к своим, заняли оборону на новой позиции и, сражаясь на следующий день с таким же упорством, погибли все до единого, но не отступили. Пал смертью храбрых и мужественный парторг.
   Зная, что оборона на участке 514-го полка продолжает держаться и что огонь противника, особенно авиабомбежка, в большей степени ведется по участку 747-го полка, мы, конечно, тревожились. Из-за непрерывного нарушения связи никак нельзя было переговорить с командиром этого полка В. В. Шашло...Вскоре к нам позвонил начальник штаба 514-го полка капитан П. М. Островский и доложил, что, как передали артиллеристы, к наблюдательному пункту командира полка подошли пехота и танки противника и что наши люди там находятся в опасности. Конечно, в условиях огромного превосходства сил врага и к тому же на пересеченной местности обстановка там могла измениться довольно быстро.
   -- Какие резервы у вас имеются?
   -- Рота автоматчиков, -- ответил Островский. -- Но я имею приказ командира полка без его ведома ее никуда не направлять. Я приказал эту роту держать наготове и тут же отдал распоряжение начальнику штаба 747-го полка бывшему комбату майору Ширкалину направить на выручку своего командира роту автоматчиков и дополнительно все, что можно. Одновременно приказал начарту дивизии полковнику Рупасову поставить артиллерийский заградительный огонь перед наблюдательным пунктом Шашло". Наблюдательный пункт командира 747-го полка, так же как и КП командира дивизии, находился близко к передовой, как раз в районе вершины отметки 124.5. Это позволяло оперативно принимать решения, но ставило под удар сам штаб полка.
   После того, как противник прорвался на участке 2-го батальона штаб 747-го полка и остатки его батальонов оказались в окружении. И.А.Ласкин: "Мы считали, что после принятых мер НП командира 747-го будет в безопасности. Но через некоторое время выяснилось, что рота автоматчиков, на которую все надеялись, уже была введена в бой на другом опасном участке. Поэтому начальник штаба полка майор Ширкалин собрал всех, кто находился на командном пункте вплоть до писарей, и сам повел эту группу в направлении наблюдательного пункта, где находился В. В. Шашло. Однако, по рассказу очевидца этих событий лейтенанта Н. И. Маргелова, на их пути оказалась большая группа немецких автоматчиков. Завязался бой. В этот момент сзади фашистов прорывалась из окружения группа наших бойцов. Гитлеровцы, попав под огонь с тыла и е фронта, были полностью уничтожены. Подчинив себе группу вышедших из окружения красноармейцев, майор Ширкалин стал снова выдвигаться к наблюдательному пункту, а своему помощнику лейтенанту Маргелову приказал с несколькими бойцами добраться до командного пункта и осуществлять управление. Почти в это же время по приказанию комиссара полка В. Т. Швеца на наблюдательный пункт командира была направлена небольшая группа связистов во главе с командиром роты связи П. В. Ольховниковым. События развивались стремительно. Прорвав оборонительную позицию, пехота и танки противника неожиданно приблизились к наблюдательному пункту, и начали его обстреливать.
   Шашло и Чернявский оказались без связи и не могли вызвать огонь или попросить поддержки. В. В. Шашло принял решение отходить. Но было уже поздно. Подразделения немецких солдат просочились в глубь нашей обороны и не допустили подхода к наблюдательному пункту ни бойцов Ширкалина, ни группы связистов, ни посланных с другого участка автоматчиков.
   Наши красноармейцы и командиры на наблюдательном пункте, оказавшись в окружении, вступили в смертельную схватку с врагом. Там были командир 747-го стрелкового полка подполковник В. В. Шашло, начальник штаба 134-го гаубичного артиллерийского полка подполковник К. Я. Чернявский, помощник начальника штаба этого же полка капитан Василий Майборода, командир взвода артиллерийской разведки Николай Лугин, сержант Иван Хвостенко, артиллерийский разведчик Холод, радист Шкурат и два связиста-телефониста 747-го полка.
   Все они были уже ранены, но продолжали драться до последней возможности. Когда роте автоматчиков 514-го полка, в которой было около 20 человек, и группе связистов 747-го полка все же удалось пробиться к наблюдательному пункту, его защитники уже погибли, использовав все до единой гранаты и расстреляв весь запас патронов. Рядом с павшими были лишь пустые ящики из-под гранат и диски автоматов. А вокруг наблюдательного пункта наши бойцы насчитали около 60 фашистских трупов. Мы тяжело переживали гибель замечательных командиров и близких нам людей подполковников В. В. Шашло и К. Я. Чернявского и их боевых товарищей".
   По сути 747-й полк перестал существовать. Результатом еще одного небольшого "котла" стало пленение 154 человек. (66 человек из 1-го батальона, 77 человек из 2-го батальона, 11 человек минометного дивизиона). Правда, часть бойцов полка смогли отойти, и занять позиции южнее, на третьей линии обороны полка. Часть бойцов полка спустилась в опорный пункт "Томатный завод", оказавшийся в окружении. Из воспоминаний И.А.Ласкина.: "Особо упорные и тяжелые бои велись в районе томатного завода, обороняемого подразделениями 2-го батальона 514-го полка. По ним били артиллерия, минометы, танки, их атаковывала и обходила пехота, а воины целых двое суток держались и били врага. Свыше шестисот гитлеровских трупов осталось перед опорным пунктом. Но и наши люди понесли большие потери. Погибли почти все воины 2-й пулеметной и 5-й стрелковой рот с их героическими командирами старшим лейтенантом Васильевым и лейтенантом Волобуевым. Лишь в ночь на 9 июня оставшиеся в живых красноармейцы, организованные в две группы, возглавляемые политруком роты Кудрявцевым и командиром взвода младшим лейтенантом С. В. Малаховым, по приказу отошли на новые позиции в районе полустанка Мекензиевы Горы". По немецким данным 8-го июня числится захват 23 человек из 2го батальона 514-го полка Т.е. часть позиций в опорном пункте немцами была к вечеру захвачена. 1-му батальону 514-го полка приходилось туго. Противник, перевалив через гребень вышел к последней, 3-й линии обороны на которой стоял 3-й батальон полка, состоявший, в основном, из народов Кавказа. Но и третий батальон этого полка проявил исключительную стойкость. "Всюду шли тяжелые бои. Если 7 июня противник наибольшие усилия направлял на правый фланг нашей дивизии -- 747-й полк и левый фланг 79-й бригады, то на следующий день он с огромной силой навалился на 514-й полк. Рядом с наблюдательным пунктом командира 3-го батальона располагался взвод автоматчиков лейтенанта Сергея Бирюкова. Немцы медленно, но упорно вгрызались в нашу оборону. Большая группа автоматчиков вплотную подползла к окопу, в котором было человек пятнадцать наших бойцов. Забрасывая их гранатами, немцы кричали: "Рус, сдавайсь, рус капут!" Эти вражеские окрики мы слышали не раз, и они всем нам становились, как говорится, поперек горла. Взвод Бирюкова защищался гранатами. Цепи гитлеровцев заметно поредели, и их голоса приумолкли. И все же какой-то недобитый фашист продолжал кричать: "Рус капут!"
   -- Ребята! Приготовиться к броску в атаку! -- крикнул лейтенант Бирюков. -- Гранаты в руки! Мы им дадим, гадам, "капут". Взвод решительно бросился вперед. Немцы шарахнулись вспять, но около двадцати фашистов не успели спастись бегством и были уничтожены. Однако новые группы автоматчиков стали обходить взвод Бирюкова с флангов. В неравном бою наши воины истекали кровью. Во взводе осталось менее десяти человек. Погиб и отважно сражавшийся лейтенант Сергей Бирюков. А накал боя все нарастал. Под вечер в живых осталось только трое" (И.А.Ласкин). В плен не сдавались. По немецким данным в плен попали всего 8 человек 1-го батальона и 5 человек 3-го. Командир дивизии ввел в бой последний резерв- разведбат. Это позволило подтянуть личный состав однобатальонного 388-го полка, роту ПТР, минометчиков, и личный состав 5-й противотанковой батареи 674-го полка, лишившейся своей матчасти. Эти части и закрыли прорыв, заняв 3-ю линию обороны.
   Противник, захватив высоту 124.5 вышел почти напрямую к позициям артиллеристов 134-го ГАП. НЕ получив приказа о передислокации, командир 1-го дивизиона к-н Постой приказал выкатить три 122мм гаубицы на прямую наводку, для стрельбы по пехотинцам немецкого 47-го полка, наступавшим в сопровождении восьми штурмовых орудий. Огонь вели расчеты орудий, которыми командовали сержанты Востриков, Искандеров и Вагин. Бой длился около 30 минут, и дорого обошелся 190-му дивизиону штурмовых орудий, на поле осталось три подбитых машины.
   Поддержать артиллеристов уже никто не мог. 724-я береговая батарея и дивизион гвардейского 18-го артполка были вынуждены были переключиться на правый фланг 79-й бригады, где на стыке ее 1-го батальона и 287-го полка назрела крайне опасная ситуация. Из немецкого документа "Борьба за Севастополь": "Господствующее положение над оврагом занимает Трапециевидная вершина. Ее верхняя часть, а также склоны, простирающиеся к юго-западу от нее, покрыты густыми зарослями. Высота и балки оказались заминированными. По кромке вершины и на половине высоты ее склонов были выкопаны две, а кое-где и три линии окопов. Эта оборонительная линия оборудована многочисленными пулеметными и минометными гнездами открытого и пулеметными и противотанковыми гнездами закрытого типа или бетонированными гнездами легкого типа. ...Атака Трапециевидной вершины была возложена на 1-й батальон 122-го пехотного полка (50-й пехотной дивизии); справа от него на Окопную гору должен был наступать 2-й батальон того же полка, слева -- на гору Подъем -- 31-й пехотный полк (24-й дивизии).
   Перед 3-м батальоном 122-го полка стояла задача прикрывать тылы. Первоначальный план заключался в захвате гор, прилегающих к Трапециевидной вершине, а затем следовало атаковать ее саму начиная с подножья, с одновременным подавлением сопротивления противника артиллерийским обстрелом. В ночь с 6 на 7 июня саперы проложили пути через заминированные поля, благодаря чему атакующие подразделения смогли занять исходные позиции. Находясь в этом положении у подножия горы Подъем, 1-й батальон 122-го пехотного полка понес потери в результате артиллерийского и минометного огня. Атака для противника не была неожиданной. Меткий сосредоточенный огонь береговых батарей затруднил развитие боя на отдельных этапах, не давая подтянуть тяжелую артиллерию. Обстрел минами едва можно было распознавать из небольших расселин. Вследствие слабости звукового эффекта и плохой видимости выстрелов из-за густых зарослей очень сложно было вести борьбу. В конце концов в первой половине дня в результате артиллерийского обстрела удалось парализовать фланговый огонь из точек, расположенных на Трапециевидной вершине. Около полудня командир 1 -го батальона и его адъютант были ранены. Командир одной из рот 3-го батальона 122-го полка принял командование. К этому времени создалась следующая обстановка: 3-й батальон 122-го полка, имея задание поддержать связь с наступлением на левом фланге 31-м полком и действуя в непроходимой местности, настолько ушел влево, что необходимость в прикрытии тыла полка отпала. Тогда же 2-й батальон овладел высотой Окопной и готовился к атаке Трапециевидной вершины с севера. Чтобы не упустить благоприятный момент при действии артиллерийского огня против восточных склонов Трапециевидной вершины, заместитель батальонного командира, не дожидаясь, пока 3-й батальон 122-го полка доберется до верхнего выхода из Гюбнеровской балки и займет фланговое положение, в 3 часа дня отдал распоряжение перейти в наступление. Первая и вторая роты достигли южного фланга позиций на вершине горы и самого плато, а 3-я рота вышла к позициям на склоне. Тяжелая артиллерия батальона должна была оказать огневую поддержку, а подразделения 71-го саперного батальона -- уничтожить отдельные укрепления. С криком "ура" под пулеметные очереди атакующие части ударили во фланг позиции, очистили с помощью гранат рвы и огневые точки и в течение одного часа овладели Трапециевидной вершиной. Чтобы удержать территорию после захвата соседних высот, была образована оборонительная позиция, обращенная флангом на юго-запад. Так как ход атаки был виден на командном пункте полка, находившегося на восточном склоне Камышловской балки (высота 100), оказалось возможным, овладев позициями, противника сразу перенести заградительный огонь артиллерии, пресечь фланговый обстрел и противодействовать контратаке".
   Документ составлен довольно халтурно, и имеет ряд погрешностей. Неверно указаны даже некоторые части, участвовавшие в атаке, но в главном он точен. Противник глубоко вклинился между 287-м полком и 1-м батальоном 79-й бригады. Сам 287-й бой был связан боем, и восстановить стык не смог. Из воспоминаний З.Смирновой-Медведевой: "Я приникла к амбразуре. Гитлеровцы двинулись в атаку. Сначала они приближались короткими перебежками. Мы молчали. Фашисты осмелели. Я смотрела на изуродованный воронками клочок земли перед дотом. Смотрела -- и не узнавала его, и не могла отыскать глазами ни единого чуть приметного бугорка земли, ни одной мины, на которые мы тоже немного надеялись. Тогда я поняла, почему вместе с разрывом вражеского снаряда часто слышался как бы второй взрыв: мины срабатывали от детонации. Все пространство перед нашим рубежом оказалось разминированным. Всматриваясь в прорезь прицела, я видела поспешно поднимавшиеся по склону цепи солдат в серо-зеленых мундирах. И в каждом фашисте чудился мне убийца Нины Ониловой.
   Не слыша с нашей стороны ни единого выстрела, не потеряв до половины пути ни одного солдата, гитлеровцы осмелели, двинулись на рубеж во весь рост.
   Ладони у меня стали мокрыми от волнения.
   -- Ну... Чего медлишь? -- зашептал мой второй номер, Самарский.
   -- Подождем... Минутку...
   -- Хватит и полминутки!
   -- Хватит...
   -- Гранатами забросают! -- забеспокоился Самарский. -- Смотри, как бы не было поздно!
   С левого фланга открыли ружейно-автоматный огонь. Немцы откатились вправо, ближе к нашему доту, пошли кучнее. И тогда я подняла предохранитель и нажала на спусковой рычаг. "Максим" выпустил длиннющую очередь. Потом я стала стрелять короткими очередями. Видела, что не мажу, что пули находят цель. Поредевшая цепь отхлынула. За ней пошла вторая. Однако мы вынудили отойти и ее. И вдруг совсем рядом, в мертвом пространстве, я увидела двух гитлеровцев с гранатами -- они подползали к доту.
   -- Толя! -- успела крикнуть Самарскому. Но он и сам уже заметил грозившую нам смертельную опасность. Кинулся к запасной амбразуре, успел метнуть гранату. Осторожно выглянув в амбразуру, я увидела, что гитлеровцы, подбиравшиеся к доту, мертвы. Началась новая атака. В ружейно-автоматной пальбе не звучал упругий голос соседнего "максима". Я вслушалась внимательно. Второй пулемет, установленный на левом фланге, молчал. Тогда мне было неизвестно, что немцы уничтожили дзот, а случайно оставшийся в живых Морозов, взяв автомат, залег в цепи. Я твердо знала другое: с левого фланга не видно, что немцы поднимаются по склону балки все ближе к нашему укрытию. Теперь, когда наше положение оказалось особенно трудным, Самарский перестал нервничать. Он спокойно, не спеша обтер пыль, покрывшую крышку короба, поправил ленту, посмотрел на меня, будто спрашивая: "Опять ждешь?" Я кивнула и тут же открыла огонь. Вражескую цепь словно скосило. Вторая, двигавшаяся за ней, прижалась к земле, стала отстреливаться из автоматов. По колпаку дота часто застучали пули. Я перестала отвечать. За второй цепью гитлеровцев появилась третья, четвертая. Высокий немецкий офицер поднялся, обернулся к солдатам, прокричал слова команды, размахивая парабеллумом. Но тут меткая пуля, посланная кем-то из наших, свалила его. Пошатнувшись, офицер разрядил парабеллум по своим же солдатам, упал ничком и покатился по склону в балку. Солдаты, будто увлекаемые офицером, тоже бросились вниз. Бой не продолжался и часа. Немцы, наверное, очень рассчитывали на результаты своей артподготовки. Но так ничего и не добившись, на время затаились. Усталость заставила меня сесть.
   -- Что же случилось на левом фланге? -- спросил Самарский.
   -- Ладно, пойду посмотрю. -- Мне стоило огромных усилий заставить себя подняться. Рассовала по карманам бинты, вышла. Дзот на левом фланге был разрушен. Но оттуда доносился тихий голос -- кто-то разговаривал сам с собой. Я с трудом разрыла проход, протиснулась внутрь. Там бредил раненный в обе ноги боец. Осмотрев повязки, на которых уже проступила кровь, я поудобней уложила раненого, сунула ему под голову свернутую плащ-палатку и заторопилась к себе: начался новый артналет -- под прикрытием своего огня враг мог подобраться совсем близко к нашему доту".
   После того, как противник прорвался на стыке бригады и 287-го полка возникла опасность окружения правого фланга бригады, но комендант сектора эту ситуацию не отследил, и подкреплений не перебросил. Возможно, из-за нарушения связи информация об этом прорыве не дошла до коменданта. Доложить о прорыве было некому, командир полка Майор Антипин был ранен, выбыли из строя два командира батальона. Лишь в 15 часов, получив сведения о прорыве, комендант сектора генерал-майор Т.ККоломиец приказал начальнику артиллерии сектора полковнику Ф.Ф.Гроссману поставить заградительный огонь. Это, на какое -то время спасло положение. Однако к 17 часам на участке грунтовой дороги в районе урочища Горелый лес появились немецкие танки из армейского резерва. Здесь атаковал танковый взвод 223-й отдельной танковой роты трофейной техники. При отражении этой атаки была ранена пулеметчица Зоя Медведева. Это и спасло ее. К концу дня 287-й полк оказался обойденным с двух сторон, на стыке с 1-м батальоном 79-й бригады прорвались части немецкого 122-го полка и 71-го корпусного пионерного батальона, а в районе урочища Горелый лес, по грунтовой дороге, прорвались части 31-го полка немецкой 24-й дивизии. Полк оказался в полуокружении на плато, ограниченном с трех сторон балками.
   Чтобы преградить путь танкам, и закрыть брешь комендант сектора приказал командиру 2-го Перекопского полка подполковнику Н.Н.Тарану с оставшимся 3-м батальоном, найти правый фланг 79-й бригады, установить с ней локтевой контакт. Одновременно, комендант сектора направил на помощь 287-му полку две роты 31-го и роту 54-го полков дивизии. Но меры были предприняты запоздало. Немецкий 122-й пехотный полк (50-й ПД) завершил окружение остатков 1-го батальона 79-й морской стрелковой бригады. Более того, возникла угроза окружения 287-го полка, который был обойден с одной стороны 122 полком, а с другой стороны 31-м полком (24ПД). К исходу дня с помощью выделенных подразделений удалось лишь частично закрыть брешь, но заслон получился очень слабым.
   События на левом фланге особой динамикой не отличались. От берега моря до высоты 104.5, достаточно стойко держались части 95-й дивизии: 90-й стрелковый полк под командованием майора С. К. Роткина и 161-й стрелковый полк под командованием майора И. П. Дацко. При поддержке 57-го артиллерийского полка (командир -- майор А. В. Филиппович), противотанкового артдивизиона (командир -- капитан Н. Н. Ромадин) полки отбивали атаки 132-й дивизии, которая несла при этом, большие потери. Противнику не удавалось перевалить через гребень высот вевого берега реки, которые немцы именовали "хребет Хациуса". Активно 95-ю дивизию поддерживали береговые батареи N2, 704, 12, 14. Но к этому моменту 30-я израсходовала 65% ресурса своих двух стволов, а одна ее башня была выведена вновь из строя, на сей раз уже полностью.
   Береговые и зенитные батареи подвергались непрерывным атакам. Большую роль в обеспечении действий частей 11-й армии по-прежнему играла авиация, которая в этот день действовала как никогда массированно. Всего, за день было сделано 1724 самолетовылета. Противник пытался выбивать батареи СОР. Береговую батарею N 14 атаковали 50 бомбардировщиков, сбросивших около 300 бомб. По немецким данным, принимавшая в этом участие группа III/LG1 сбрасывала на батарею бомбы SC-500 и даже SC-1000. При налете авиации был окончательно потоплен корпус эсминца "Совершенный" (который пытались восстановить специалисты завода N201) и судно "Гюйс"
   В результате массированного авиаудара перестала сущестовать 80-я зенитная батарея ст.л-та Пьянзина. Батарея была уничтожена на своей позиции в районе современной турбазы им. Мокроусова.
   Из воспоминаний Е.А.Игнатовича.: " Пьянзин, несмотря ни на что, не просил подмоги. Я все же приказал Алюшину поддержать его огнем. Договорился также и с соседями, 114-м дивизионом. Потом бросился, к мотоциклу. Быстро завел его и, рванув с места, на предельной скорости помчался -- разгоряченный, с бьющимся сердцем, не замечая ничего вокруг. Чувствовал лишь, как тугая струя горячего ветра бьет в грудь, жадно ловил ртом пыльный, наполненный гарью воздух. А голову сверлило одно: что там, как на батарее?..
   Когда влетел на позицию, стреляли только одна пушка да пулемет. А бомбы все еще сыпались. Наконец, последняя шестерка, отбомбившись, потянула на север, клином прикрывая две подбитые машины. Общими усилиями трех наших батарей заставили замолчать и вражескую артиллерию. Орудия уже не стреляли, а горы и ущелья все еще тысячекратно повторяли звуки боя, эхо уносило их куда-то вдаль, где они превращались в жалобный, заунывный стон, будто плач по погибшим.
   Я огляделся и не узнал позицию, еще недавно такую ухоженную и зеленую. Кажется, живого места на ней нет. У первого орудия оторвало и выбросило за котлован ствол вместе с накатником. Вокруг лежали убитые, стонали раненые. Наводчик, разрубленный надвое, будто шашкой, намертво зажал в правой руке штурвал поворотного механизма. Со ствола другой пушки, как горячие слезы, капала кровь.
   Сам Пьянзин застыл возле разрушенного КП, судорожно сжимая рукав морского кителя -- все, что осталось от его ближайшего друга, помощника командира батареи. Лицо закаменело, посиневшие губы плотно сжаты, глаза застыли. Я подошел вплотную, окликнул -- не слышит и не видит. Мне даже показалось, что и не дышит. Тронул за руку -- будто каменная. Тогда я схватил Ивана за китель и сильно встряхнул -- раз, другой, третий...
   Пьянзин очнулся. Огромные капли пота густо оросили лицо. Сразу обмякнув, он опустился на землю и... заплакал, да так горько, как могут плакать только дети. А я вдруг понял, что мой самый боевой, самый храбрый двадцатитрехлетний комбат, не знающий страха за собственную жизнь, еще очень молод, раним и беззащитен, когда дело касается жизни самых близких ему людей.
   Пьянзин плакал, и я не стал его утешать. Лишь сказал:
   -- Ничего не поделаешь, Иван, война! Мертвым вечная слава, а живым выполнять приказ!
   Над разрушенной позицией снова просвистел снаряд, и Пьянзин, будто опомнившись, рывком поднялся, отряхнулся, привел себя в порядок. И вновь передо мной стоял прежний, собранный командир батареи. Он приказал всем переждать артналет в укрытии. Вместе мы спрыгнули в щель.
   Я принял решение: уцелевших батарейцев -- а в живых из 120 осталось только 35 -- вместе с остатками техники перевести в безопасное место. Подошел комиссар Лебедев, и мы все вместе приступили к работе. Сначала эвакуировали раненых, потом погрузили нехитрое имущество, боеприпасы и отправили в Северное укрепление. Вечером похоронили убитых.
   80-я батарея перестала существовать, но не перестала сражаться. В ту же ночь ее зенитчики спилили случайно уцелевшие с довоенного времени телеграфные столбы, установили их в котлованах на разбитых орудийных люльках и, как стволы, повернули в сторону противника. Пьянзин приказал четырем краснофлотцам из пороха неразорвавшихся снарядов приготовить взрыв-пакеты.
   Наутро, когда на позицию опять налетели бомбардировщики, четверка смельчаков, укрывшись за "пушками", потихоньку взрывала пакеты. Получалось что-то наподобие зенитных вспышек, и фашисты еще двое суток остервенело бомбили и обстреливали "батарею". А краснофлотцы, сделав свое дело, спешили в укрытие и подсчитывали, сколько рурского металла выманили своими "пукалками".
   Да, восстановить 80-ю батарею не было никакой возможности. Техника разбита, личный состав пополнить некем. И после долгих размышлений в штабе полка решили из оставшихся в живых сформировать роту морской пехоты, соответственно ее вооружить и поручить охрану дивизионного КП и всего Северного укрепления, оставшегося после передислокации батареи Венгеровского на Херсонесский мыс на попечении двух завскладами да нескольких раненых бойцов".
   366-я была уничтожена еще раньше, 78-я была еще на мысе Херсонес, обеспечивая взлеты немногочисленные вылеты севастопольской авиагруппы. Армейская батарея, приданная 172-й дивизии потеряла одно орудие, но продолжала вести огонь. Понесла потери и 365-я батарея, в строю оставалось два орудия. На направлении главного удара почти не оставалось зенитных орудий, и авиация противника действовала почти безнаказанно.
   При авиационном налете на береговую батарею N 704 погибло двенадцать бойцов, тяжело ранен командир батареи. К этому моменту 130мм орудия батареи имели почти 100% износ сволов, батарея продолжала действовать 100мм орудием.
   Вечером командующий СОРа из своего бункера дал телеграмму в бункер, где располагалось командование Приморской армии: "Петрову и Чухнову. Мой приказ восстановить положение 79-й бригады и 172-й дивизии не выполнен, потому что было упущено время. Запоздали подтягиванием 2-го полка морской пехоты. Положение в IV сек­торе таково, что полковник Ласкин потерял высоту 49,0 (это вые. 104,5 м.-- Я. М.), район, где был его КП. Его части продолжают отходить на рубежи третьей линии обороны. Приказываю: В течение ночи 8 на 9/У1--42 перебросить всю 345-ю стрелковую дивизию район III--IV сектора. Продумать выгодные рубежи для ее полков. Прочно занять войсками 95-й, 172-й, 345-й стр. дивизий и 79-й бригадой рубежи: дер. Любимовка--вые. 38,4, дальше по третьей линии обороны, противотанковому рву на восток -- отм.38,0, памятник на стыке с 25-й стр. дивизией. Объявить лично всем командирам дивизий -- Капитохину, Коломийцу, что дальше этого рубежа отходить некуда. Отходить дальше без моего разрешения запрещаю... Врага остановить и обескровить. В течение ночи лучше окопаться, рыть ходы сообщения, все, что возможно, укрывать в скалы. На 100% использовать дивизион РС. Просмотреть огневые позиции с точки зрения смены и маскировки.8.06.42г. 17:53 Октябрьский, Кулаков".
   Ночью в Севастополь прибыли подводные лодки "Д-4" (командир капитан-лейтенант Д.С.Изралевич), "С-33" (командир капитан-лейтенант Н.П.Белоруков) и "С-32" (командир капитан 3-го.ранга С.К.Павленко). Доставлено 78 т. боезапаса, 65т бензина и 3т. продовольствия.
   В течение этого дня Приморская армия потеряла 365 человек убитыми и 1074 ранеными, 280 человек числятся пропавшими без вести.
   9 Июня 1942г ночью командующий СОРом получил копию телеграммы начальника Оперативного управления Генштаба, адресованной командующему Северо-Кавказским фронтом:
   "Необходимо оказать помощь Севастополю: Привлечь авиацию к ударам по аэродромам противника. Авиации Ставки тоже поставлена задача. Обязательно обеспечить ежедневное питание боезапасом, продовольствием и маршевым пополнением. Помочь с водой, отправить гидророты. Оказать содействие кораблями флота. Поставить задачу Октябрьскому ударить:
   а) на главном направлении использованием резерва для обязательного восстановления на стыке III и IV секторов;
   б) привлечь на направлении главного удара 81-й отдельный танковый батальон и гвардейско-минометный дивизион РС;
   в) иметь занятый тыловой рубеж обороны хотя бы минимальным количеством сил, особенно на направлении главного0x08 graphic
устройства заграждений в районах, наиболее подверженных ударам противника;
   д) привлечь для борьбы с пехотой противника счетверенные зенитные пулеметы. О принятых мерах донести. Бодин, Боков" Эта телеграмма и стала отправной точкой для подготовки контрудара 7-й бригады морской пехоты, но об этом чуть позже.
   Из воспоминаний И.А.Ласкина: "К рассвету 9 июня за счет наспех сформированных из специальных и тыловых частей подразделений и последнего небольшого резерва комдива -- дивизионной школы младших командиров -- мы закрыли все бреши и создали сплошной фронт обороны. Помню, что с бойцами инженерно-саперного батальона прибыл лейтенант Павел Гаврилович Вавилов, которого я хорошо знал. Я приказал ему объединить подошедшие группы, взять над ними командование и занять оборону неподалеку от наблюдательного пункта. Да, наша оборона и раньше была неглуббокой, а теперь она представляла собой совсем узенькую ленточку, в которую почти вплелись и огневые позиции артиллерийских батарей. Позади нашей ослабленной дивизии же было никаких сил и огневых средств. Ясно, что судьба такой обороны могла быть очень тяжелой. И мы с надежной ожидали подхода армейского резерва -- 345-й дивизии". К сожалению, по непонятной причине 345-я запоздала с подходом, но об этом чуть позже.
   Батареи 134-го гаубичного артполка находились уже практически на позициях пехоты 747-го полка, во 2-м дивизионе оставалось всего пять орудий, в первом шесть.
   С рассветом 9 июня, после артподготовки, противник перешел в наступление на следующих участках:
   -132-я немецкая пехотная дивизия, вдоль Качинской дороги,
   -22-я немецкая пехотная дивизия, в районе отм 104.5, при поддержке двух дивизионов штурмовых орудий и танковой роты
   -50-я пехотная дивизия, в районе верховий Камышловского оврага
   -24-я дивизия в районе урочища Горелый лес, вдоль дороги. Двенадцать танков, приданных 50-й ПД действовали на участке 31-го пехотного полка 24-й ПД.
   В этот день произошли два эпизода, во многом изменивших ход боев. Из воспоминаний бывшего коменданта 3-го сектора, Т.К.Коломийца: "Утром девятого июня, на третьи сутки штурма, противник снова провел пятичасовую артиллерийскую подготовку и бомбежку. Против нас и наших соседей были брошены в бой части 50-й и 132-й пехотных дивизий, накануне пополненные живой силой и техникой. (Теперь уже, известно, что за время июньских боев эти дивизии комплектовались трижды, а подкрепление поступало под Севастополь даже из 17-й гитлеровской армии, которая вела наступление в Донбассе.) Пехоту сопровождала лавина танков. Фашистскому командованию, очевидно, казалось, что еще одно усилие -- и фронт будет прорван, путь к Северной бухте открыт. Но враг переоценил свои возможности.
   За танками, -- докладывал мне майор Чередниченко, -- движутся конница и пехота. Пехота раздета до пояса. Похоже, психическая атака. Нужен артиллерийский огонь. Немцев так много, что трудно определить их число.
   Сейчас откроем огонь, -- ответил я командиру полка и тут же дал команду начальнику артиллерии.
   Полковник Гроссман, посасывая дымящуюся трубку, со свойственным ему спокойствием подошел к стоявшей в блиндаже рации и, надев наушники, взял микрофон.
   -- Внимание! Я -- двадцать второй! Я -- двадцать второй!
   Через минуту щелкнул переключатель и Гроссман четким командным голосом произнес:
   -- Я -- двадцать второй! Слушайте все. Квадрат шестнадцать. Лев!
   Условный сигнал "Лев" означал приказ всем открыть огонь по заранее пристрелянному рубежу.
   Буквально через минуту раздался грохот артиллерийской канонады. Артиллеристов сектора поддерживали батареи береговой обороны и армейская группа.
   Минуту спустя запищал зуммер полевого телефона. Я взял трубку.
   -- Вы не можете себе представить, товарищ генерал, что здесь творится, -- докладывал Чередниченко. -- Впереди сплошная темень. Там, где только что двигался враг, все смешалось с землей. Думаю, что от немцев ничего не осталось. Четверть часа продолжался артиллерийский обстрел. Когда горизонт очистился от гари и дыма, на том месте, где наступал враг, догорали вражеские танки, валялись трупы". Картина впечатляющая, 99-й гаубичный артполк и дивизион 152мм орудий 134-го ГАП поработали хорошо. Но отчего-то Трофим Калинович смущается указать причину, по которой артиллерия была вынуждена ставить заградительный огонь. А ситуация была не очень приятной. Рано утром 9-го июня противник начал наступление в районе верховий Камышловского оврага, и завершил окружение 287-го полка. К этому сремени, от полка оставалось не более 500 бойцов, под командованием майора Чередниченко. Командир полка, майор Антипин был ранен накануне вечером.
   Из воспоминаний З.Смирновой-Медведевой : "Я находилась в медсанбате уже третий день и считалась "старожилом". Не знаю, как перенесла бы я контузию и ранение в глаза, случись это в гражданских условиях. Но тогда, в борющемся Севастополе, едва придя в себя, я тут же поднялась на ноги. И подобное было не только со мной. Подходила к концу короткая июньская ночь, а машина, посланная за ранеными, все еще не возвращалась с переднего края. В штольнях по этому поводу ходили самые разные толки. Одни говорили -- на фронте наступило затишье и потому нет раненых. Другие считали, что полк попал в окружение, а из окружения не просто вырваться даже здоровым... Второе предположение казалось наиболее реальным большинству из нас. Но и оно требовало подтверждений. Вот я и отправилась к помощнику командира полка по тылу Сергею Ивановичу Зудину. Он так сухо встретил меня, что я сразу подумала: наши дела, кажется, действительно плохи. И все же спросила:
   -- Сергей Иванович, вы не знаете, почему не вернулась машина, посланная за ранеными?
   -- Не знаю. Ничего не знаю, -- сухо ответил Зудин. Не мог, видимо, сказать правды старый вояка.
   Слишком горькой была эта правда: наш полк действительно попал в окружение, а машина, посланная за ранеными на передовую, вряд ли когда-нибудь вернется в медсанбат". 287-й полк, так же, как и окруженный севернее 1-й батальон 79-й бригады достаточно долго сражался в окружении, но, спустя два дня был вынужден сложить оружие. Чуть дольше продержался 1-й батальон 79-й бригады. Его бойцы сложили оружие только 12-го (!) июня.
   После окружения 287-го полка, левый фланг 3-го сектора практически перестал существовать. Чтобы хоть как-то заткнуть дыру, была сформирована т.н. "группа Кохно", перекрывшая грунтовую дорогу, по которой двигались немцы. Всего в отряде Кохно, набралось около 150 человек -- артиллеристы, связисты, саперы и рота противотанковых ружей лейтенанта Ф.М.Грабового. Однако после мощного огневого налета советской артиллерии, противник наступать не решился. Лишь во второй половине дня начались атаки по позиции группы. Бой группы позволил сформировать у нее в тылу редкую цепочку из остатков 2-го и 3-го батальонов.
   Еще одна острая ситуация возникла на участке 172-й дивизии. До утра 9-го июня дивизия медленно отступала, но держала фронт обороны. На участке 95-й и 172-й дивизий противник ввел в бой новые части. В районе обороны 90-го СП появился новый немецкий полк: 213-й (73-й ПД). Это позволило 22-й немецкой дивизии уплотнить боевые порядки. Кроме того, части были усилены бронетехникой из армейского резерва. 172-я же дивизия стягивала на фронт последние резервы. Из немецкого протокола опроса лейтенанта из минометного батальона 383-го полка: " ...8.06.42г. батальон был поднят по тревоге и переброшен на участок боевых дейстий. В составе батальона 22 средних 82мм минометов и 24 легких миномета...".
   Из протокола опроса другого пленного: " в составе учебного батальона была одна стрелковая рота (85 человек при одном станковом и двух ручных пулеметах) и минометная рота 8.06 батальон был поднят по тревоге и переброшен на участок между Железнодорожной высотой (124.5) и шоссе".
   К линии обороны подтянули всех, связистов, хозяйственников, саперов, но...
   Утром 9-го противник прорвался на участке 514-го полка. При этом, были окружены КП полка и КП дивизии. Командные пункты были расположены близко к оборонительной линии, что позволяло держать ситуацию под контролем, но такое размещение имело и отрицательную сторону. Из воспоминаний А.И. Позигуна: "Танки противника с посаженными на них автоматчиками, прорвав оборону, рванулись вперед и быстро вышли в район наблюдательного пункта командира дивизии. На наблюдательном пункте кроме комдива Ласкина были начальник штаба дивизии подполковник Лернер, четыре работника штаба, в том числе я, и человек двенадцать бойцов. Вскоре мы все оказались в полуокружении врага. Комдив разделил нас на две группы. Первая, которую он возглавил сам, оставалась на НП, а вторая под командованием начальника штаба выдвигалась вправо. Он приказал нам уничтожать автоматчиков, а артиллерии -- бить только по танкам. Однако немцам удалось подойти к нам еще ближе. Комдив был ранен, но продолжал стрелять из винтовки и руководить боем". В бою погиб начальник штаба бригады полковник Лернер. КП дивизии деблокировала разведрота дивизии, но сам КП был оставлен. При этом была потеряна связь со штабом армии. Из воспоминаний Н.И.Крылова: " Со 172-й дивизией нас связывало только радио. Многие детали обстановки становились известными не сразу. Подолгу оставалось невыясненным, насколько велики потери, в каком составе действуют полки, батальоны. В полках раций не было, а телефонные провода, даже проложенные по дну траншей, перебивались так часто и в стольких местах, что соединять их стало бесполезно. Боевое управление перешло на живую связь. Ласкин и сам -- иначе он не мог -- пробирался со своим адъютантом по разрушенным ходам сообщения то в один полк, то в другой. Уже после я узнал, как комдив, добравшись до наблюдательного пункта 747-го стрелкового, откопал заваленного там землей командира полка Шашло...".
   Из-за ранений командир 172-й дивизии выбыл из строя, ее остатки возглавил начарт полковник Рупасов. В бою у своего НП погибло и все командование 514-го полка. Из воспоминаний Н.И.Крылова: " На левом фланге дивизии оборонялся 514-й стрелковый полк Ивана Филипповича Устинова. Я рассказывал, какой было радостью, когда этот командир, тяжело раненный в начале обороны, вернулся в Севастополь с Большой земли. Подполковник Устинов, скромный и твердый характером, беспредельно правдивый, о чем бы ни приходилось докладывать, прекрасный организатор ("Строевая душа!" -- говорил о нем комдив, и в устах Ласкина это означало едва ли не самую высокую похвалу), и военком батальонный комиссар Осман Асанович Караев, горячий, темпераментный, всегда готовый сам возглавить контратаку, отлично подготовили своих людей к жестоким июньским боям. После того как дивизию Ласкина сменила 345-я, во всей 514-м полку оставалось в строю полтораста человек. Среди них не было ни Устинова, ни Караева: командир и комиссар пали в бою у полкового НП. Еще раньше мы потеряли, тоже в ближнем бою, командира 747-го стрелкового полка Василия Васильевича Шашло, бывшего крымского пограничника".
   Подразделений в дивизии уже не было, были только отдельные группы, в которых были перемешаны все рода войск. Г.И.Ванеев, указывает, что "Непрерывно наращивая силы, противник к 16.00 добился наибольшего успеха на участке 172-й стрелковой дивизии (четвертый сектор)". Это не так, уже около полудня противник двинулся в прорыв, выходя к Тыловому рубежу, на котором никого не было, если не считать расчеты дотов и дзотов 4-го батальона к-на Жигачева.
   Противника остановили артогнем бронепоезда, береговых и зенитных батарей. Из воспоминаний Александрова: " Боевая тревога на бронепоезде была объявлена сразу же, как только фашисты начали массированный налет из всех видов оружия. Дежурный диспетчер участка пути Александр Ильяшевский отдал по линии приказ -- открыть "Железнякову" "зеленую улицу", следить за его прохождением и немедленно докладывать все команды, которые будут поступать от Харченко. На Мекензиевых горах нас встретил неутомимый и бесстрашный начальник станции Андрей Игнатьевич Щеглов. И уже через несколько минут мы вступили в бой. До этого "Железняков" делал налеты, главным образом, ночью, а днем вел огонь с закрытых позиций. Поэтому гитлеровцы не могли даже предположить, что при таком шквальном огне мы осмелимся выйти на линию. И когда бронепоезд на полном ходу выскочил из-за поворота и в упор стал расстреливать захватчиков, не выдержали они, дрогнули. Из амбразур железняковцы видели, как заметались фашисты и побежали обратно, усеивая землю трупами. С криками "ура!", "полундра!" наши пехотинцы бросились на врага со штыками наперевес, отогнали его на исходные рубежи. И снова разъяренный враг обрушивает тысячи снарядов на полуразрушенные окопы, с диким ревом пикируют стаи "юнкерсов". Бронепоезд, пополнившись боеприпасами, снова выходит в рейс. Жарко железняковцам! Работают самоотверженно, до изнеможения. Пехотинцы получают чувствительную помощь. Фашистские батареи то и дело засекают нас, обстреливают. Пока ни одного прямого попадания. Но зато часто разрушают полотно дороги. Бойцы капитана Селиверстова ремонтируют путь все время под огнем. От непрерывного обстрела вышла из строя телефонная связь с Мекензиевыми горами. Связисты насчитали около тридцати повреждений линии. А нам эта линия необходима как воздух. Нелегкой была задача связистов. Но трудились они мужественно, героически. Несмотря на то, что кругом рвались бомбы, через головы летели снаряды и мины, Лупарев, Моделиков, Щербаков и Литвинов поднимались на столбы и хладнокровно натягивали провода. Они были хорошей мишенью для фашистских батарей. И действительно, вскоре их заметили и открыли по ним огонь. Мы с замиранием сердца следили за смельчаками. Кажется невероятным: кругом кромешный ад, земля становится дыбом, свистят осколки, а связисты работают как ни в чем не бывало. Наконец, натянут последний кусок провода. Связисты спускаются на землю. И тут случилось то, чего каждый из нас боялся все время, пока шел этот беспримерный ремонт. Снаряд упал у самых ног смельчаков. Все заволокло дымом. А когда дым рассеялся, мы увидели: двое остались лежать неподвижно. Их подхватили живые и унесли в укрытие. Позднее нам рассказали: Лупарев был убит наповал, Моделикову оторвало ногу. Остальные товарищи по счастливой случайности остались невредимыми. Лупарева похоронили недалеко от места гибели, в воронке разорвавшейся бомбы. Так, не жалея жизни, связисты выполнили свой долг перед Родиной. Бронепоезд получил надежную связь".
   Основная тяжесть борьбы с самолетами ложилась на малокалиберные батареи 552-ю и 553-ю, а 76мм батареи N 79 и 365 вели огонь по танкам и пехоте. После уничтожения 80-й батареи, противник взялся за стационарную 365-ю. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " Во время жесточайшего вражеского артналета тяжело ранило боевого комбата 365-й батареи Николая Воробьева. Его сменил командир огневого взвода лейтенант Ефим Матвеев. К тому времени бессменный комиссар батареи А. И. Донюшкин был уже комиссаром 114-го дивизиона, а его обязанности выполнял И. И. Уваров, прирожденный моряк, в недавнем прошлом секретарь партийной организации крейсера "Красный Крым". Батарея стояла как скала. 9 июня на позицию дважды налетали по 25 бомбардировщиков. И оба раза уходили ни с чем, оставив на земле по две догорающие машины. Одиночные пикировщики проносились чуть ли не ежечасно. Но результат был тот же, а один из них пополнил кладбище вражеской техники. Батарея была как заколдованная. День уже клонился к вечеру, когда враг обрушил на высоту шквал артиллерийского огня. Зенитчики надежно укрылись, переждали, а едва огонь поутих, снова заняли места у орудий. Вот только лейтенанта Матвеева ранило в руку, но от госпитализации он отказался наотрез. Рассвет следующего дня начался еще более мощным артналетом. В самый разгар обстрела Матвеев заметил, что на северном фланге скапливается вражеская пехота. Решил лично разобраться, что к чему, и бросился туда. И вот незадача -- осколок попадает прямо ему в голову. Краснофлотцы подхватили потерявшего сознание комбата и осторожно перенесли в кубрик санинструктора. Обработав рану, Пономаренко решил перевязать и руку. Размотал бинты и ужаснулся: гангрена!
   -- Руку необходимо срочно ампутировать, товарищ лейтенант, -- без всяких обиняков сказал санинструктор.
   -- Некогда. Сам видишь, что делается!
   -- Все равно немедленно в госпиталь! Завтра будет поздно, -- настаивал многоопытный Пономаренко.
   -- Если так -- сам режь!
   -- Так ведь ни специальных инструментов, ни анестезии...
   -- Бери нож! -- приказал Матвеев. -- А насчет боли... Душа сильнее болит, и ничего. Так что действуй, медицина!
   Наточил Пономаренко обычный нож и ампутировал руку. Поначалу Матвеев терпел. Потом потерял сознание. Пришел в себя только ночью.
   Положение на позиции оставалось серьезным. К этому времени 365-ю батарею включили в состав 1-го дивизиона. Познакомившись с делами и узнав все обстоятельства, я представил Матвеева к награде. Вскоре комбата отправили в госпиталь. Встал вопрос о новом комбате. Я раздумывал недолго. Вызвал с Северного укрепления старшего лейтенанта И. С. Пьянзина и приказал принять 365-ю батарею.
   -- Спасибо, товарищ комдив. -- Иван сверкнул своими ясными, глубоко посаженными глазами. -- Конечно, фашистов бить и из винтовки можно, но из зенитки все же сподручнее. Какие будут указания?
   -- Только одно: любой ценой удержать высоту. И еще. Батарея геройская, так что и комбат должен быть... Сам понимаешь... Я знал, куда и на что посылаю Пьянзина. Понимал это и он. Мы по-братски обнялись, трижды расцеловались. И легким, пружинистым шагом, не оборачиваясь, он ушел. Я стоял на тропинке до тех пор, пока три темных силуэта не скрылись из виду. По прибытии Пьянзии доложил, что добрался благополучно и вступает в командование 365-й батареей. Его сопровождающие попросили разрешения остаться. Я позволил".
   345-я дивизия была сосредоточена в штольнях нефтебазы, тоннелях, но ввести в бой их вовремя не успели. Почему? Пока сказать сложно. Спохватились только когда, когда группа немецких автоматчиков была замечена с КП сектора у Братского кладбища.
   Это промедление обошлось защитникам Севастополя потерей дотов и дзотов Тылового рубежа и станции Мекензиевы горы.
   В первый день, 9-го июня, вступили в бой только два стрелковых полка дивизии 1163-й (командир полка полковник И. Ф. Мажуло) и 1167-й (командир -- майор И. П. Оголь). Им удалось остановить противника за станцией Мекензиевы горы. Вечером остатки 172-й дивизии были сведены в два батальона неполного состава, но приказа о переформировании не отдавалось, и подразделение, численностью в 250 человек гордо именовалось 172-й дивизией. Из воспоминаний Н.И.Крылова: "Ласкина не беспокоила неопределенность собственного служебного положения: комдив, у которого двести с небольшим штыков... Но ему, конечно, хотелось узнать, есть ли какие-нибудь виды на пополнение. Я сказал прямо, что обещать не могу ничего -- ни людей, ни оружия. Пополнять надо было дивизии, оставшиеся таковыми не только по названию. Посоветовал беречь по возможности уцелевшие командные кадры -- не исключено, что фронт затребует их вместе с комдивом к себе, если решат возродить 172-ю стрелковую на Большой земле. Тогда же решили у командарма вопрос о военкоме дивизии Солонцове. При всем уважении к мужеству Петра Ефимовича, ему, не способному пока передвигаться без костыля, нельзя было оставаться на передовой. Бригадному комиссару Солонцову оформили месячный отпуск для лечения с выездом на Кавказ. В отпускном билете, который я подписал, указывалось, как и положено, дата возвращения к месту службы -- в Севастополь..."
   "Дивизия" заняла оборону между 345-й и 95-й дивизиями. В связи с тем, что 345-й дивизии пришлось растянуть боевые порядки, частично заняв позиции 79-й бригады, цепочка получилась довольно редкой. Но при поддержке поддержке 905-го артполка майора А.А.Мололкина и минометного дивизиона майора Н.Рыбакова части 345-й дивизии с 17 до 22 часов отбили четыре атаки противника. 134-й артполк дивизии передали в подчинение 345-й дивизии.
   Гарнизон 704-й береговой батареи к концу дня сражался в полуокружении. Батарея подвергалась непрерывным ударам авиации и артиллерии противника. К концу дня в строю оствалось всего одно 100мм орудие. Погиб командир батареи В.Г.Павлов, тяжело ранен и эвакуирован военком В.Е.Праслов. Батарею возглавил командир огневого взвода ст.л-т Ханин. В живых остались только 18 бойцов батареи, которых возглавил младший лейтенант Н.В.Кустов, бойцы заняли оборону в районе позиций батареи и вели бой стрелковым оружием. В ночь на 19-е июня удалось восстановить 100мм орудие.
   Командующий флотом и СОР, тем не менее, дал телеграмму (официально она называлась боевым распоряжением): "Новикову I сектор, Скутельникову II сектор, Жидилову, Горпищенко и командиру 388-й стрелковой дивизии Швареву. Возможно ожидать сегодня перехода противника в решительное наступление ваших участках. Противник будет стремиться прорвать оборону. Будьте бдительны! Ни в коем случае не допустить занятие хотя бы одного нашего окопа. Если где будет явная угроза распространения вклинившегося противника, все силы обрушивать на пего, выбить, истребить. Ни на один час не допустить закрепляться противнику. В этом, только в этом успех. Первые два дня вы показали образцы героизма. Уверен в дальнейшем Вашем успехе. Октябрьский, Кулаков".
   Увы... но в первом и втором секторах, на отдельных участках противник вел только демонстративные действия и все его атаки были также отбиты. Более того, 7-я бригада, подтянув резервный батальон к-на Запорожченко, в районе высоты 154.7, окружила и разгромила до роты румынских горных стрелков. Были пленные и у 8-й бригады, а вот на участке 386-й дивизии, советские части отошли, оставив г. Чириш-Тепе.
   Чуть позже командующий ЧФ направил телеграмму в штаб фронта: "Буденному, Исакову, Кузнецову и Елисееву. Прошу срочно прислать З(енитную)А(артиллерию) , уничтожаемые батареи ЗА не восполняются, нечем прикрывать батареи береговой обороны. Противник последние два дня в основном бомбит Б(атареи)С(стационарные) и ЗА. Стоять в Севастопольской бухте кораблям нельзя -- нечем прикрывать. Пришлите полк Як-1 и зенитную артиллерию. Октябрьский, Кулаков". Вскоре был получен ответ адмирала И.С.Исакова, который сообщил, что высылается полк самолетов Як-1 -20 машин и один зенитный дивизион за счет Новороссийского района ПВО. К сожалению, далеко не все эти части попали в Севастополь. Из всего дивизиона в Севастополь попала лишь одна батарея, а из авиаполка прибыло две эскадрильи. Что это был за полк? В соответствии с приказом маршала Буденного в распоряжение командования СОРа выделялся 45-й иап, вооруженный истребителями Як-1. Его первую эскадрилью вечером 10-го привел на Херсонес капитан К. Д. Денисов. 11-го перелетела еще одна эскадрилья, куда вошло восемь машин (еще одна села в море на перелете, пилот погиб). Последняя эскадрилья, не успевшая освоить новые ма­шины во главе с командиром полка, так и осталась на Кавказе.
   Авиация СОР в этот день понесла серьезные потери. Над линией фронта были сбиты один Як-1, два ЛаГГ-3 и один Ил-2. Кроме того, один Ил-2 и два И-153 пропали без вести. В бою над аэродромом были были сбиты два "Як-1" капитанов Бабаева и Катрова. Оба они выпрыгнули с парашютами, но парашют Катрова не раскрылся. Немецкая авиация в этот день нанесла массированные удары по аэродромам Херсонесский маяк и Куликово поле. Сгорел один "Як-1", повреждения получили два ДБ-3, два Як-1, три И-153, три И-15 и один Пе-2. Еще один Пе-2 был разбит немецкой артиллерией.
   9 июня в Севастополе получено распоряжение Генерального штаба о передаче в состав СОР 138-й стрелковой бригады.
   Защитники за третий день боев потеряли 444 убитыми, 1407 раненными и 820 человек пропавшими без вести. При отступлении армия теряет достаточно много бойцов пленными. Посмотрим немецкие данные по пленным за этот день. На участке 22-й пехотной дивизии плен попали 10 человек из 1-го батальона 79-й бригады, 40 человек из второго, 26 из 3-го и 3 человека из минометного двивизиона бригады. Из состава 514-го полка пленены 56 человек (из них 32 человека из минометного дивизиона), 747-й полк потерял пленными 152 человека. Из состава 388-го полка -12 человек, из 241-го (95-я СД) 35 человек. Из 2-го Перекопского полка 13 человек, принадлежность еще 24 человек не установлена. Еще 124 человека пленены на участке 50-й ПД, 32 человека захвачены в плен на участке 24-й ПД.
   Из Туапсе прибыла только подводная лодка "Л-5" (командир капитан 3-го ранга А.С.Жданов), доставившая 57 тонн боезапаса. За первые три дня Приморская армия израсходовала 55 тыс. снарядов.
   10 Июня 1942г в 02.40 транспорт "Абхазия" (капитан М.И.Белуха) в охранении ЭМ "Свободный" (командир капитан 3-го ранга П.И.Шевченко) и "Бдительный" (командир -капитан 3-го ранга Горшенин) базовых тральщиков "Якорь" (командир старший лейтенант И.В.Коровкин), "Защитник" (командир старший лейтенант В.Н.Михайлов) и трех сторожевых катеров прибыл из Новороссийска. На переходе конвой подвергся атаке 12 торпедоносцев, продолжавшейся с перерывами около двух часов. Немцы сбросили 24 торпеды, но ни одна из них не попала в цель. Налет был успешно отражен, и в ночь на 10 июня корабли ошвартовались у причала N3 в Северной бухте.
   Корабли доставили 287 человек пополнения, 561 т боезапаса, 100 т авиабоезапаса, 13 авиамоторов, 168 т продовольствия и 90 т цемента; 67 человек летно-технического состава ВВС, 15 пулеметов, 75 автоматов ППШ. В 5 утра ЭМ "Бдительный", разгрузившись, покинул базу. Общепринято писать, что Севастополь не удалось удержать из-за нехватки снарядов. За десять дней обороны СОР выпустил 70 тыс. снарядов, или 2,5 тыс. тонн. На складах еще оставалось порядка 3,2 тыс. тонн, но, в основном, это были снаряды 45мм калибра и корабельный боезапас. В дефиците были 122мм и 107мм боезапас. Именно поэтому остатки 134-го ГАП и дивизион 107мм орудий 18-го ГвАП были отведены в тыл. Мало было 85мм и 76мм зенитных снарядов. Совсем трудно было с минометными минами. Минометов было очень много, но стрелять было нечем. И вот, в этой сложной ситуации, из-за плохой организации приема транспортов Севастополь теряет сразу несколько кораблей.
   Оставшиеся в Севастополе транспорт "Абхазия" и эсминец "Свободный" оказались в сложной ситуации. В общем-то, корабли должны были выгрузиться ночью и уйти, как и все остальные караваны, но по какой-то причине выгрузка транспорта задержалась. Транспорт находился у причала в Сухарной балке, имея на борту 168 тонн боезапаса около 90 тонн авиационного боезапаса (т.е. его выгрузка только началась). В это время начался налет авиации. Транспорт попытались накрыть дымзавесой, но по приказу командующего флотом в 6.40 задымление прекратили. Все делалось как бы специально, чтобы транспорт был потоплен. Результат не замедлил сказаться.
   В 09.15 при налете группы "Не 111" из I/KG100 была потоплена баржа, стоявшая у правого борта судна, а в 09.20 серия бомб, попала в "Абхазию". Возник пожар, но транспорт оставался наплаву. Затем последовал налет пикировщиков "Ju-87". В 09.35, получив несколько прямых попаданий авиабомб, "Абхазия" начала крениться на правый борт. Личный состав во главе с капитаном покинул транспорт и укрылся на берегу в штольне. Транспорт тонул долго, до вечера, но его уже никто не спасал, все опасались взрыва боеприпасов. Взрыва не произошло, и транспорт сел на грунт с креном в 20 метрах от пирса N1. Над водой торчали его надстройки и дымовые трубы.
   А.М.Вилор, описывает все чуть иначе: " 10 июня 1942 года утром под прикрытием дымовой завесы "Абхазия" стояла у причала Сухарной балки и принимала на борт раненых, находившихся в девятой штольне арсенала. Когда судно было наполовину загружено ранеными, немецкие части под прикрытием нашей дымовой завесы вклинились в нашу оборону и танками и автоматчиками угрожали Сухарной балке. Командование оборонительным районом вынуждено было снять дымовую завесу. Над Абхазией появились вражеские самолеты. Они заходили волнами по нескольку десятков, пикировали на судно и сбрасывали бомбы. Около часа длилась неравная дуэль небольшого экипажа корабля, вооруженного зенитными пушками и пулеметами, с многочисленными воздушными стервятниками. Когда в судно попало несколько бомб, оно дало крен и стало тонуть. Враг же продолжал налеты, сбрасывая бомбы на судно и причал. В трагической обстановке развернулась самоотверженная борьба медицинских работников, всего экипажа корабля и личного состава арсенала по спасению раненых и снятию с судна погибших. В это время осколком бомбы разорвало мне штанину и бумажник в левом кармане брюк и обожгло бедро левой ноги.". Более того, он указывает, что уже утром 10-го июня к воротам арсенала прорвались танки.
   "В этой до предела напряженной обстановке мне доложили с северных, нижних (!) ворот объекта, что танки врага, под прикрытием дымовой завесы прорвались через линию фронта и вплотную подошли к Сухарной балке. Мобилизовав резерв бойцов, и вооружившись противотанковыми ружьями и гранатами, я оправился бегом на помощь к своим боевым товарищам. Федосеев в это время лежал тяжело больным. К тяжелой контузии у него добавилось обострение гастрита, появился кровавый понос. Командование "Абхазии", собрав оставшихся в живых членов экипажа корабля, отправилось вслед за нами так же на борьбу с танками противника. Опасный прорыв танков был ликвидирован. Головные танки были подбиты, а остальные повернули обратно. Поздно вечером мы захоронили товарищей, погибших в бою с танками, в том числе старшину Кальченко, матросов Степанова, П.Ф. Сметанюка, И.Г. Жукова и др. в ту же ночь были захоронены погибшие на "Абхазии" и причале арсенала". Возможно ли такое? Анализ показывает, что мемуары, мягко говоря, лукавые. Раненых грузить не начинали, они находились в штольне, в ожидании погрузки. Днем 10.06.41г. танки к воротам Сухарной балки прорваться еще не могли, по документам, в это время даже станция Мекензиевы горы была в руках советских войск. Еще дейстовала 704-я (115-я) батарея, пусть всего одним орудием. Дата гибели бойцов, упомянутых в воспоминаниях, в документах стоит иная. Т.е. просто, повторяется миф командующего флотом, о том, что дымзавеса прикрывает противника. Отчасти А.М.Вилор выгораживает свои огрехи, но по большей части, он выгораживает командующего ЧФ, ведь возникает ряд вполне резонных вопросов:
   Почему в течение ночи не был выгружен транспорт? Почему командующий ЧФ дал приказ прекратить задымление? Почему выгрузка не была прикрыта зенитной артиллерией? Ответа на эти вопросы мы, наверное, уже не найдем. "Абхазия" стала последним транспортом, принятым к причалам Сухарной балки. Причин было две: первая- причал оказался заблокированным затонувшим транспортом, а вторая заключалась в том, что вскоре на обороне Северной стороны, похоже, "поставили крест".
   Но это была не единственная потеря. Эсминец "Свободный" разгрузился быстро (к 4.30 разгрузка была завершена) и, поставив дымовую завесу, корабль вел огонь, поддерживая утреннюю атаку 1165-го полка. Около 9 часов, закончив стрельбу, корабль ошвартовался к стенке Павловского мыска, где располагались артиллерийские мастерские. В 9:35 его атаковали 15 самолетов "Ju-87". Бомбы упали возле борта. Примерно в 10.30 еще несколько бомб взорвались на расстоянии 5-7 м от кормы. В обшивке образовалось множество пробоин и вмятин, загорелись дымовые шашки. Впоследствии вблизи правого борта произошло еще несколько взрывов, число осколочных повреждений продолжало расти.
   Роковой для "Свободного" авианалет начался в 13.15. На эсминец набросились сразу 27 "юнкерсов": 15 зашли с носа и 12 - с кормы. Зенитчики открыли яростный ответный огонь, но было поздно: корабль получил 9 прямых попаданий бомбами весом 100-250 кг. Одна угодила в щит 2-го 130-мм орудия, две -в ходовой мостик, одна -в район первой трубы, одна -во 2-е машинное отделение, две -в кормовой мостик и две -в кормовую часть корпуса. Корабль был полностью разрушен, к тому же загорелся мазут, затем начали рваться поднесенные к зенитным орудиям снаряды... Из экипажа 67 человек погибли, многие были ранены, в том числе и командир -капитан 3 ранга П.И. Шевченко. В данной ситуации был отдан единственно правильный приказ -покинуть судно. Вскоре после эвакуации личного состава от пожара взорвались торпеды в первом аппарате, а затем прогремели еще два взрыва -сдетонировал боезапас в кормовых погребах. "Свободный" лег на грунт с креном 50® на правый борт. Носовая надстройка осталась над водой и горела в течение 3 суток. Погибло 56 человек. Погиб новейший корабль, который благодаря тяжелому труду морзаводцев только 2 января 1942г. вступил в строй. Вскоре последовали еще более досадные потери, но об этом чуть позже.
   Что же происходило в это время на фронте? Как пишет Г.И.Ванеев: " С утра после мощной артиллерийской и авиационной подготовки пехота и танки противника при непрерывной поддержке большого количества авиации продолжали ожесточенные атаки в третьем и четвертом секторах обороны, в основном на участке ст.Мекензиевы Горы, кордон Мекензия N 1. На этом небольшом плацдарме неприятель сосредоточил до 100 танков". О каких танках идет речь? И сколько их было всего?
   В воспоминаниях участников отражения 3-го штурма танки упоминаются достаточно часто, и в больших количествах. Так ли это? Если говорить объективно, то большинство машин, упоминаемых в мемуарах, это не танки, а штурмовые орудия (самоходки). Впрочем, разница невелика. Со 190-м и 197-м дивизионами штурмовых орудий мы уже разбирались. По состоянию на 9.06.41 в этих двух дивизионах оставалось всего шестнадцать боевых машин. Т.е. за время наступления они потеряли примерно половину своего боевого состава.
   Но были в рядах 22-й дивизии и танки. В некоторых документах упоминается некая 223-я рота трофейных танков. С легкой руки некоторых авторов под Севастополем появились четыре пушечных В-2бис и двенадцать огнеметных танков того же типа. Так ли это? И так и не так. Вопрос довольно запутан. И даже такой авторитет как Томас Йенц, вместе со своим коллегой Вернером Регенбергом разобрались в нем не совсем правильно. Точнее, они разобрались правильно, но только со своей точки зрения. Четыре пушечных В-2бис и двенадцать Fl Wg B-2, это вооружение роты имеющей номер 223(f) созданной 26 июня 1942года во Франции и к Крыму они отношения не имеют.
   223-я рота трофейных танков (без буковки "f") была создана 6 февраля 1942года, после того, как в Феодосии была захвачена материальная часть советского танкового батальона. В ее состав, первоначально вошли 13 абсолютно исправных Т-26, еще 4 машины числились в ремонте. Если говорить еще точнее, то первоначально, это был взвод трофейной техники без номера.
   После этого, рота была сначала придана 22-й танковой дивизии, а затем, использована в составе "бригады Гроддека" при разгроме Керченской группировки советских войск. В ходе боевых действий рота понесла потери, но была пополнена 4 захваченными танками КВ, тремя Т-34, нескольким тягачами. Всего, в ней насчитывалось 12 машин. А вот на пополнение этого подразделения, (если все же верить западным коллегам) из Франции, действительно, прибыла "импортная" техника в составе одного пушечного, четырех огнеметных танков и нескольких Pz.Kpfw.38 Н 735 (f).
   Досадно и обидно, но сражаться защитникам 4-го сектора пришлось со своей техникой. На участке 22-й пехотной дивизии атаковал танковый взвод, имевший в своем составе танки КВ и Т-34. Особенно успешно действовали танки "КВ", которые впоследствии и окрестили "севастопольским танком". Именно эти машины взломали оборону 514-го полка 172-й дивизии в районе Симферопольского шоссе. В частных коллекциях удалось обнаружить фото Т-34 на фоне взорванного Камышловского моста, с немецким крестом на броне. Есть свидетельские показания о том, что после войны при изменении русла р.Бельбек в районе излучины вытянули Т-26 с немецкими крестами.
   Но были в составе атакующих частей и немецкие танки, которые, как ни странно, так же являлись трофеями. В составе 50-й пехотной дивизии числились пять "чехов". Ранее эти танки входили в состав частей 46-й немецкой пехотной дивизии. История появления этой техники в составе 46-й ПД достаточно интересна, но к теме отношения не имеет.
   При высадке советских войск в Керчи эта техника (8 танков) досталась в качестве трофеев, и была передана ремонтникам в качестве танковых тягачей. При захвате 49-й танковой ремонтной базы в районе дер. Семисотка, шесть исправных машин были захвачены частями немецкой 50-й дивизии. Они и были использованы в прорыве на фланге 287-го полка 25-й Чапаевской дивизии. По некоторым данным, 50-я дивизия была усилена еще 4 танками Т-IV, но эта информация нуждается в проверке.
   Есть отрывочные данные о попытках использования танкеток- носителей подрывных зарядов 300-го танкового батальона в районе 3-го сектора, но, судя по всему, их применение было не очень удачным. Т.е. количество танков, указанных в советских данных несколько преувеличено, но, вместе с тем, 10-го июня их было еще достаточно много.
   К утру 10 июня советские части смогли создать сплошной фронт. Из немецкого протокола опроса пленных. "1-й дивизион 905 артполка расположен (указана точка у истоков Графской балки). На позициях одна батарея 76мм орудий (4 орудия) и две батареи 122мм гаубиц (4 орудия). ... 5-я батарея 700-го полка РГК (моторизованного) разбита, 4-я батарея находится в резерве, положение неизвестно (фактически, на тот момент, батарея находилась на дороге к Сухарной балке).
   18-й гвардейский артполк. На 8.06 штаб полка располагался в железнодорожном тоннеле (даны координаты Цыганского тоннеля)
   1-й дивизион полка 7.06.42г. Состоял из 6 шт. 152мм пушек. Расположение (даны координаты Цыганской балки)
   2-й дивизион полка - 12шт. 107мм пушек - Инкерманские казармы.
   4-я батарея 674-го полка РГК (командир полка майор Регинт, на батарее в строю 2 орудия) располагалась позади станции Мекензиевы горы".
   В протоколе нет орудий 134-го ГАП, но их количество и расположение известны. Пять 122мм орудий 1-го дивизиона была отведена в Бартеньевку, четыре орудия второго дивизиона занимали позиции западнее высоты 60.0.
   3-й дивизион (152мм орудия) располагался в 500м восточнее серпантина над Графской балкой (т.е. над Графским тоннелем).
   Любопытно, но остатки 125-го танкового батальона так же размещались в тоннеле, следовательно, бронепоезд к станции Мекензиевы горы не выходил. В воспоминаниях Александрова есть упоминание о смелом рейде к станции Мекензиевы горы за рельсами, увы, похоже это вымысел, т.к. путь был разбит и тоннели использовались для укрытия войск. В частности, резервы 345-й дивизии укрывались в ближнем к станции Мекензиевы горы тоннеле.
   Расстановка стрелковых частей, в основном, была прежней, за исключением того, что 95-я дивизия ввела в бой на правом фланге (стык со 172-й дивизией) свой резерв- 241-й полк, еще не закончивший свое формирование. В полку насчитывался один батальон полного состава и две роты второго батальона (4-я и 5-я). Кроме того, к 30-й батарее была подтянут 141-й учебный полк. Полк готовил младших командиров для частей Приморской армии, и насчитывал два батальона по 3 роты, (каждая по 50 человек), командовал им майор Дьякончук, бывший командир 241-го полка.
   На направлении главного удара немецкой 22-й дивизии находились два полка 345-й дивизии. У подножья отм. 60.0, и позади станции 1163-й полк, далее до стыка с остатками 79-й бригады 1167-й полк. 1165-й полк 345-й дивизии был сосредоточен в районе отм 60.0 для контратаки. Командир дивизии полковник Н.О.Гузь приказал командиру 1165-го стрелкового полка подполковнику В.В.Бабикову выбить немцев со станции. Подполковник Бабиков прославился еще на Перекопе и Ишуни, где он командовал сначала 361-м полком 106-й дивизии, а затем и 383-м полком 172-й дивизии. В поведении частей в боевой обстановке, очень многое зависит от их командира. 1165-й полк был сформирован заново в апреле 1942г., укомплектован самым разным контингентом, но показал себя очень неплохо в боях.
   Утром 10.06.42 противник был выбит со станции, но ненадолго. К исходу дня станция оказалась вновь в руках 22-й немецкой дивизии. При этом, были окончательно разгромлены остатки 172-й дивизии. В плен попали 51 человек из 514-го полка, 55 человек из 747-го, 25 из 388-го. Фактически, от дивизии остался только минометный дивизион и хозслужбы. Понесли потери и бойцы 1163-го полка, который только пленными потерял до 120 человек. Но дальше немцы продвинуться не смогли. 22-я дивизия выдыхалась. За весь день немецкие части смогли продвинуться только на 200-300м.
   Ф.С. Октябрьский доносил командованию: ""Буденному, Исакову, Кузнецову Генеральный штаб Бодину. 1. Противник продолжает развивать наступление с севера от кордона N 1 и станции Мекензиевы Горы в направлении Сухарная и Графская балки. Наступление поддерживается мощным артогнем и ударами авиации и группы танков. На участке юго-восточнее кордона N 1 наши части отбили многократные попытки продвижения пехоты противника, поддержанные 20 танками. На фронте, обороняемом 79-й бригадой и 345-й стрелковой дивизией, противник на отдельных участках продвинулся на 200-- 300 метров, в основном же рубеж обороны 79-й бригады и 345-й дивизии остается без изменений. На остальных участках секторов все атаки противника отбиты. Части удерживают прежние рубежи.
   2. В течение дня авиация противника бомбила боевые порядки, войска, корабли, батареи БА и ЗА. Сегодня отмечается снижение общего количества самолетов-налетов. К 19.00 налетало до 600 самолетов и сброшено около 2000 бомб.
   3. Артиллерия СОРа непрерывно ведет огонь по войскам и танкам противника. Вследствие резкого увеличения истребительной авиации противника нашей штурмовой авиации до 19.00 удалось произвести только один удар, после чего было много самолетов повреждено, потеряно три Як-1. Октябрьский, Кулаков".
   10 июня Военный совет дал директиву коменданту IV сектора полковнику А. Г. Капитохину: "Еще раз требую от Вас надежно удерживать высоты 38,4 и 42,7, усильте всем, чем возможно, этот участок. Если противник временно прорвется от станции Мекензиевы Горы на юг, юго-запад, ваша задача прочно удерживать эти высоты, образовав фронт на восток, бить противника по его правому флангу, использовать все, что вы имеете, вплоть до личного состава батарей, хозкоманд, саперных частей. Еще два-три дня, и враг будет отброшен, он истечет кровью. Октябрьский, Кулаков".
   Правее, в 3-м секторе, ситуация была еще сложнее. Из воспоминаний Т.К.Коломийца: " 10 июня бои развернулись с еще большим напряжением. Пополнив и усилив свою ударную группировку, противник все же овладел станцией Мекензиевы Горы и кордоном Мекензия N 1. Решаю перебросить туда батальон 3-го морского полка и роту разинцев. Но сколько времени займет этот маневр? Начальник штаба считает, что часа два. Продержатся ли это время остатки 287-го полка? Майор Чередниченко докладывает по телефону:
   -- В батальоне Гавриша осталось пятьдесят человек вместе с ранеными, которые отказались покинуть поле боя и еще могут драться. Перед батальоном -- до полка немецкой пехоты. Немцы, правда, стали осторожнее. В полный рост в атаку уже не идут. Ползут по кустарнику. Мы бьем их и будем держаться до последнего. Но их в десять раз больше. Авиация и артиллерия не дают поднять головы.
   -- Направляю к вам роту автоматчиков! -- кричу в трубку. -- Она уже в Мартыновской балке. Надо продержаться час! Продержитесь?
   -- Так точно! -- доносится голос Чередниченко, Понимая, что каждая минута может стать роковой, решаю сам сходить к разинцам".
   Четкой картины, с ситуацией в 3-м секторе по состоянию на 10.06.42г. нет. Из частей образовалась "каша". Участок оборонялся отдельными группами. Частично можно установить состав обороняющихся частей по немецким данным о пленных. В плен были взяты 4 человека из 1-го батальона 79-й бригады, 26 из второго, 5 из третьего. Из состава 287-го полка пленено 2 человека, на участке 22-й дивизии (любопытно, как они попали на этот участок) и 78 на участке 24-й ПД. Кроме того, взяты в плен 4 бойца 1-го батальона 2-го Перекопского полка и 12 из 3-го батальона.
   Около 20 часов состоялось совещание у командующего СОР Ф.С.Октябрьского, на котором присутствовали Н.М.Кулаков, И.Е.Петров, И.Ф.Чухнов, П.А.Моргунов, В.В.Ермаченков и другие командиры. И.Е.Петров и предложил контратаковать вклинившегося противника в районе ст.Мекензиевы Горы с двух направлении -- из района третьего сектора силами специально созданной ударной группы и подобной ударной группы из четвертого сектора. В ударную группу 4-го сектора вошли два батальона 7-й бригады, резервный, вновь сформированный 3-й батальон к-на Рудя и 2-й батальон майора Гегешидзе, снятый с передовой, и замененный 1-м батальоном. Правда командовал этим батальоном уже не майор Запорожченко, а его нач. штаба к-н Л.П.Головин. Командир батальона был ранен накануне. Вместе с батальонами в 4-й сектор отправлялась батарея 76мм пушек и рота 82мм минометов. Кроме этого, из состава 4-го сектора выделялись часть 141-го и 1-й батальон 241-го полка.
   Если с составом ударной группы генерал-майора Жидилова есть хоть какая -то ясность, то с ударной группой 3-го сектора много неясного. Точно можно сказать, что в атаку была выделена 2-я танковая рота 125-го отдельного танкового батальона, по остальным частям идет разнобой. Из воспоминаний Т.К.Коломийца: "Зазвонил телефон. Беру трубку. Командарм Петров сообщает, что принято решение нанести удар по вражеским частям, вклинившимся в нашу оборону, с двух сторон -- из третьего и четвертого секторов. От тридцатой береговой батареи навстречу нам пойдет ударная группа из подразделений полковника Е. И. Жидилова, -- часть бригады, которая перебрасывается на Северную сторону из второго сектора. В другую ударную группу войдут из Чапаевской дивизии 1-й батальон Разинского полка и 1-й батальон Пугачевского полка, 7 танков, рота бронебойщиков 54-го стрелкового полка, некоторые другие подразделения. Контратака назначается на одиннадцатое июня". Г.И.Ванеев пишет: " В ударную группу третьего сектора были выделены; батальон 54-го стрелкового, два батальона 2-го Перекопского морского и батальон 31-го стрелкового полков. Командование группой поручено командиру 54-го стрелкового полка 25-й стрелковой дивизии подполковнику Н.М.Матусевичу".
   Есть и еще один фрагмент: "В ее состав входил 1-й батальон 54-го полка и несколько рот со средствами усиления. Поддерживал их сводный танковый батальон и обеспечивала артиллерия III сектора" (П.А.Моргунов).
   А теперь разберем внимательно ситуацию. Совпадают во всех фрагментах только батальон 54-го полка, но...эта же часть была уже переброшена еще 9.06.42г на участок, ранее занимаемый частями 287-го "полка", от которого к 10.06.42г. оставалось менее 50 человек.
   Этот батальон и рота 31-го полка закрыли брешь в обороне. Г.И.Ванеев указывает целых два батальона Перекопского полка, но, увы, эти части уже были втянуты в бой, и от них мало что осталось. Т.е. новых частей, за исключением танковой роты, для атаки почти не выделялось.
   Резервы Севастопольской обороны истощались, за сутки части СОР потеряли 780 человек убитыми и 1327 ранеными. Еще 458 человек числятся пропавшими без вести.
   Т.е. за 10 дней июня Севастополь потерял около 9 тыс. защитников. В связи с потоплением "Абхазии" скопилось большое количество не эвакуированных раненых. Кроме того, части 3-го и 4-го секторов были измотаны боями, для удержания линии обороны требовалось новое свежее подразделение. Вечером заместитель командующего Черноморским флотом контр-адмирал И. Д. Елисеев сообщил, что 138-я стрелковая бригада будет переброшена 12 июня на крейсере "Молотов" и эсминцах.
   В общем-то, все это хорошо и правильно, но вот что интересно: для нанесения контрудара снимают с боевой линии два батальона, наскребают по крохам части в 3-м секторе, требуют подкреплений с Большой земли. Операция эта потребовала от защитников Севастополя много усилий, и нанесла больше вреда, чем пользы. Был ли смысл атаковать противника ТАКИМИ силами? Могли ли две тысячи советских бойцов и командиров, окружить двадцать тысяч немцев? Вряд ли. С точки зрения современного знания- однозначно: нет. Но тогда все виделось по иному.
   Из воспоминаний Н.И.Крылова: " -- И все-таки они выдыхаются, -- говорил еще накануне генерал Петров, приехав ненадолго с передового КП.--К вечеру это особенно заметно...". Действительно, командование Приморской армией несколько переоценило успех первых дней обороны, приняв перегруппировку немецких войск за ослабление натиска.
   Была ли возможность провести эту операцию успешно? Такая возможность была. В Севастополе в противодесантной обороне стояло боеготовое, оснащенное подразделение: 9-я бригада морской пехоты и не только она. Линию прикрытия эвакуации, на тот момент занимает 778-й полк, в резерве, неподалеку стоит 81-й отдельный танковый батальон, ряд более мелких частей. ПВО Северной стороны уже почти разгромлено, а с Южной стороны (и уж тем более с мыса Херсонес) не снимают ни одной батареи (даже на прикрытие выгрузки боеприпасов). Странно все это. Впрочем, ответ на вопрос можно найти и в воспоминаниях: "...этого может оказаться недостаточно, чтобы восстановить положение, ликвидировать клин. А перебросить туда 9-ю бригаду морпехоты, которая пока прикрывает береговую черту, вице-адмирал Октябрьский не разрешил: опасается десанта.
   -- Эх, я бы все-таки рискнул снять морскую бригаду с побережья! -- вырывается у Чухнова. Чувствуется, он все еще переживает совещание на флагманском КП, где поднимался, как я знаю, этот вопрос. И выходит, мы думали сейчас об одном и том же..." Т.е. даже в то время отдельные командиры четко понимали, что наступление предпринимается недостаточными силами, но...
   11 Июня 1942г в 02.40транспорт "Белосток" (капитан М.П.Рымкус) в охранении базовых тральщиков "Взрыв" (командир старший лейтенант Н.Ф.Ярмак), "Трал" (командир старший лейтенант Б.П.Фаворский) и трех сторожевых катеров прибыл из Новороссийска. На транспорте и двух тральщиках доставлено 230 человек маршевого пополнения, 133 бойца различных подразделений, 227 т артиллерийского боезапаса, 50 т авиационного боезапаса и 70 т грузов Черноморского флота. В главную базу прибыли также подводные лодки "С-32" и "Л-23", доставив автоматов ППШ -- 150, мин 50-мм - 11 018, мин 82-мм -- 6980, снарядов 45-мм -- 18 547 и продовольствия -- 26 т.
   Минометные мины к ротным 50мм минометам в Севастополе были, 45 мм боезапаса было в избытке, поэтому реальную ценность представлял только груз "Белостока", доставившего 76мм зенитный и 122мм армейский боезапас. И, опять, выгрузка транспорта не была завершена ночью (как планировалось). Транспорту пришлось отстаиваться в бухте до 22 часов. На сей раз обошлось...
   В эту же ночь, с Каменной пристани на Инженерную, была осуществлена переброска частей 7-й бригады. Из воспоминаний Е.И.Жидилова: " Ночь проходит в хлопотах. В темноте наши второй и третий батальоны, четырехорудийная артиллерийская батарея 76-миллиметровых пушек и рота 82-миллиметровых минометов подтягиваются к бывшей Царской пристани в Южной бухте. На двух баржах еще до рассвета переправляемся на Инженерную пристань Северной стороны. Надо спешить, чтобы с утра начать наступление. Направив свой отряд к совхозу имени Софьи Перовской, мы с Ищенко разыскиваем командный пункт четвертого сектора...Мы нагоняем свой отряд юго-западнее высоты 92,1, в глубокой лощине, где он остановился на короткий отдых. С командирами батальонов Рудем и Гегешидзе, командиром артиллерийской батареи Пелых и командиром минометной батареи Зайцевым отправляемся на рекогносцировку. Комиссар остается в отряде: хочет провести короткое совещание секретарей партийных организаций ... ".
   С 05.00 до 06.00 базовые тральщики "Трал" и "Взрыв", стоя на якоре в бухте, сделали 127 выстрелов 100мм орудиями по участку, на котором должны были начать наступление советские части. В 8 утра началась артподготовка, которую вели батареи 905го и 57-го артполков, после чего, с рассветом группа Е.И.Жидилова перешла в наступление. Наступление велось по длинной извилистой балке южнее 30-й батареи, и далее вдоль противотанкового рва тылового рубежа, до пересечения ж/д и Симферопольского шоссе.
   Из воспоминаний Е.И.Жидилова: " Мы с Ищенко наблюдаем за ними с кургана возле 30-й батареи. Вон, сгорбившись, сосредоточенно смотря вперед, идет Гегешидзе, и с ним трое связных. По его сигналу второй батальон развертывается. Левее и чуть позади него таким же рассредоточенным строем следует третий батальон. Через 10-15 минут, как только разведчики врываются в расположение противника на высоте 92,1, завязывается перестрелка. А пройдена лишь треть пути. Автоматные очереди и огонь вражеских минометов вынуждают разведчиков залечь. Лейтенант Пономарев с одним полувзводом ведет бой с гитлеровской ротой, которая находится всего в пятидесяти метрах от моряков. Метким огнем разведчики прижали немцев к земле. В это время Павликов с другим полувзводом заходит фашистам во фланг, бойцы устремляются в атаку, забрасывая противника гранатами. Маневр разведчиков настолько стремителен, что рота противника, потеряв не менее половины своего состава, разбегается, оставив на поле боя один миномет, одиннадцать автоматов и пять ручных пулеметов. Сюда спешит со своей четвертой ротой старший лейтенант Кирилл Георгиевич Русия. Он небольшого роста и, чтобы управлять бойцами в высоких зарослях, то и дело поднимает свою пилотку и энергично машет ею в сторону движения. Рота подошла вовремя, когда к месту боя немцы подтянули свежие силы с высоты 107,2. Завидя цепи фашистов, Русия скомандовал:
   -- Ложись! Рота залегла и приготовилась к отражению атаки. Командир батальона Гегешидзе с шестой ротой в этот момент приблизился с правого фланга. В интервале между двумя стрелковыми ротами расположилась пулеметная рота.
   -- Соедините меня с КП бригады, -- приказал Гегешидзе начальнику связи батальона старшему лейтенанту Василию Трофимовичу Вещикову. Предстояла ожесточенная схватка с противником, который по численности вдвое превосходил батальон Гегешидзе, и командир хотел заручиться огневой поддержкой. Начальник оперативной группы штаба бригады капитан-лейтенант Николай Федорович Матвиенко, выслушав доклад Гегешидзе, немедленно направил огонь минометной батареи на южные склоны высоты 107,2. Бой вспыхнул с новой силой. Немцы стремились любой ценой остановить наш наступающий батальон. Обе стороны несли потери. То там, то здесь возникали рукопашные схватки.
   Вот старшина 2-й статьи Григорий Гостищев поднял свое отделение и с криком: "За мной, товарищи!" -- кинулся вперед. Моряки выбили окопавшийся расчет станкового пулемета. Пулемет был уничтожен ручной гранатой. В другом месте главный старшина Виктор Погорелов повел свой взвод в атаку на вражеский дзот, пулемет которого наносил большой урон нашей четвертой роте".
   Действительно, приходится с боем брать доты и дзоты бывшего нашего Тылового рубежа, оставленные буквально накануне. Немцы уже успели закрепиться на захваченных укреплениях. Каждый дот приходилось брать с боем. Всего их на этой линии было девять, и каждый из них стоил человеческих жизней. Впрочем, и 22-я пехотная дивизия несла ощутимые потери. Бой шел до тех пор, пока не стемнело, бригаде удалось продвинуться на 1,5 км. Но в этом бою погиб командир 3-го батальона бригады капитан Я.А Рудь, вышло из строя до трети личного состава батальонов.
   Третий сектор, вроде бы как, тоже перешел в наступление. Из воспоминаний Т.К.Коломийца: "Ночь проходит в подготовке к контрудару. В 8 утра он начинается. Два с половиной часа идет бой. Группе, которая наступает с нашей стороны -- ее возглавляет командир Разинского полка подполковник Матусевич, -- удается продвинуться примерно на полтора километра. Противник ставит сплошную завесу огня. Танкисты прорываются сквозь нее, но пехота не может следовать за ними, и танки возвращаются. Предпринимается еще несколько атак, однако безуспешно. Для выполнения задачи не хватает ни сил, ни огневых средств".
   По донесениям коменданта сектора, удалось продвинуться на 1-1,5 км (из намеченных 3,5), но и эта цифра вызывает сомнения, т.к к концу дня части 3-го сектора оказываются отброшенными почти на 1 км от прежней позиции. Позитивным моментом стало то, что удар позволил выйти из окружения группе Кохно, о которой к тому времени уже все забыли. Из воспоминаний Н.И.Крылова: " Окруженный отряд продержался в тылу противника, в километре с лишним за линией фронта, несколько суток, уничтожая все, что появлялось на блокированной им узкой дороге,-- танки, автоцистерны, неприятельскую пехоту. Только подбитых танков осталось на этой дороге больше двух десятков. Но потом бить фашистов стало нечем. Иссяк и запас воды. Отряд оказался без связи -- сели батареи рации. К счастью, тут обошлось без трагического конца.
   -- Кохно с нами, раненный, но живой, -- докладывал обрадованный полковник Потапов со своего нового КП в Трензиной балке. -- Мы с Сахаровым ломали голову, как его вызволить, а он сам выбрал момент и прорвался со всеми своими людьми и пушками!..". Но основную задачу 3-й сектор не выполнил.
   Как пишет Т.К.Коломиец "В 12 дня в атаку поднялись фашисты. Пехоту поддерживают 50 танков. В воздухе -- сотни самолетов. Они бросают бомбы не только на отдельные окопы, но и на каждого замеченного бойца. Ни на минуту не ослабевает артиллерийский и минометный огонь. Большинство бойцов не имело никаких укрытий, поэтому появление такой массы танков и самолетов было особенно опасно. Бронебойщики роты противотанковых ружей первого батальона Разинского полка, которым командовал старший лейтенант Василий Лаврищев, залегли в цепи бойцов. Никто из них раньше не стрелял из этого длинного, неуклюжего ружья, поэтому и бойцы, и командир чувствуют себя не совсем уверенно. Предстоящий бой -- для них экзамен.
   Когда до вражеских танков оставалось около четырехсот метров, открыли огонь артиллеристы полковой батареи. С первых залпов они подбили три танка. Вслед за ними в бой вступили бронебойщики. Два танка, идущих в центре, на мгновение остановили снова рванулись вперед, но через несколько метров замерли. Из одного вырвались клубы черного дыма. В следующее мгновение он взорвался. Многие сразу не поняли, отчего это произошло. Но через минуту по цепи радостно разнеслось: "Бронебойщики!"
   Загорелся второй танк. Бойцы ликовали. Бронебойщики стали героями сражения. После, часового боя на поле осталось 26 обгоревших танков, уничтоженных артиллеристами, бронебойщиками и стрелками. В воздухе стоит горький запах гари. То на одном, то на другом участке чапаевцы предпринимают контратаки". Картина красивая, но, похоже, не имеющая ничего общего с реальностью. Оставим в стороне миф про 26 горящих танков (такого количества техники у противника просто не было). По воспоминаниям рядовых участников событий стрелковые части просто не удалось поднять в атаку. 45мм противотанковый дивизион и бронебойщики ударной силой не является. Это подразделения, в принципе, имеющие оборонительную задачу. Танки без пехоты атаковать не могут, а стрелковых частей для атаки просто не набралось. Более того, отсутствует информация об артподготовке в 3-м секторе. Это более чем странно.
   А что же противник? По идее, он должен был забеспокоиться, и начать ответные действия. Но... похоже противник просто не заметил "мощного контрудара", и перешел в наступление на позиции 345-й дивизии. При этом, в составе атакующих частей была замечена румынская кавалерия. Установить, что это были за части, пока не удалось. Правда, немецкая атака получилась не очень удачной. 1165-й полк не только отбил атаку, но и вышел к противотанковому рву Тылового рубежа. Если бы 7-я бригада смогла продвинуться еще на один километр, она бы вышла к позициям полка.
   П.А.Моргунов указывает: "С утра 11 июня противник активности не проявлял, подтягивая свои резервы -- 4-ю румынскую горнострелковую дивизию и 22-ю немецкую моторизованную бригаду". 4-я горнострелковая румынская дивизия, действительно, сменила 24-ю немецкую пехотную дивизию в районе 3-го сектора. 24-я дивизия с второстепенного участка, отводилась в район Дуванкой- Заланкой, и, после кратковременного отдыха, вводилась в бой на направлении главного удара. Реально, части 24-й дивизии появились на линии фронта 14.06.42г. А вот с 22-й моторизованной бригадой вопрос сложный. Она состояла из 129-го и 140-го моторизованных полков, и входила в состав 22-й танковой дивизии. Документальных подтверждений ее участия в боевых действиях пока нет, но техника с ее эмблемами под Севастополем мелькала. Этот вопрос нуждается в уточнении.
   В этот день вновь проснулась пушка "Дора", правда цель она выбрала довольно странную: форт "Сибирь"- небольшое земляное укрепление, откуда накануне вели огонь четыре орудия А-19 из состава 52-го артполка. По немецким данным, "форт" был накрыт тремя попаданиями, еще два выстрела легли в 150м от цели.
   11-го июня в Севастополе стало на одну зенитную батарею меньше. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича "...Утром 11 июня на 54-ю батарею завезли снаряды. Полный боезапас. Сгружать довелось у северного склона, на глазах у противника; в ином месте машине не пройти: сплошные воронки. Разгрузить-то разгрузили, а укрыть не успели. Фашисты, стоявшие невдалеке, немедленно отреагировали -- и с воздуха, и с земли обрушили на батарею ураган огня. Зенитчики приняли неравный бой. Два "хейнкеля" сбили, остальных отогнали. Но справиться с тяжелой артиллерией, расположенной за горным кряжем, не удалось. А Зеленый холм у врага давно был пристрелян и прямое попадание в штабель боеприпасов сделало свое дело: позиция превратилась в настоящий ад. Снаряды взорвались и осколками усеяли все вокруг. Разнесло дальномер и прибор управления огнем, вдребезги разбило пушки.
   Укрытия на батарее были надежные, но в бою надо работать, действовать. И вот уже тринадцать человек погибли, у многих -- тяжелые раны. А батарея жила, боролась. За ночь оборудовали новую позицию и в ожидании орудий забрались в кубрики. Там-то полутонная авиабомба накрыла еще восьмерых.
   Почти безоружные, с одним М-4 да легкими карабинами, вели батарейцы бой с двумя десятками "музыкантов". Когда умолк счетверенный "максим" -- весь расчет во главе со Степаном Водяницким погиб, -- пикировщики окончательно обнаглели: с бреющего расстреливали беззащитных теперь зенитчиков. Погиб мой испытанный в боях заместитель Володя Сюсюра, скромный безотказный шофер Миша Крысанов, волшебник-кок Ашот Авакян. Тяжелые ранения получили комендоры Полтавец и Рыбак, командир приборного отделения Серобаба, двужильный работяга Шкурко и многие номерные, которых в ходе непрерывного боя благодаря стараниям израненного Николая Жушмана и Бориса Ефимова все же удалось переправить в госпиталь. Один лишь Марченко со своими хлопцами из обычного "дегтяря" все еще отбивался от хищной стаи воздушных пиратов, пока тяжелая бомба, угодившая в бруствер, не похоронила целиком весь расчет. Почти одновременно прямым попаданием артснаряда разнесло БКП, где находились связисты. Убиты командир отделения младший сержант Литвинов, телефонисты Бобровников и Шумилин, радист Коломийцев".
   В этот день, противник начал проявлять активность и в Южном секторе. Немецкая 72-я пехотная дивизия попыталась прощупать позиции советских войск в районе дер. Камары, но, неудачно.
   Части 90-го румынского полка и 18-го полка дробантов из 18-й пехотной дивизии попытались прощупать позиции 8-й бригады морской пехоты и 386-й дивизии, но тоже неудачно, их атаки были отбиты.
   Потери СОР составили 954 убитых (данные не точные) и 1414 раненых, кроме того, до 600 человек числятся пропавшими без вести.
   В 22.15 транспорт "Белосток", забрав 714 раненых, в охранении базовых тральщиков "Трал" и "Взрыв", трех сторожевых катеров вышел в Новороссийск.
   12 Июня 1942г не зная о том, что группа Матусевича приостановила наступление, к 11 часам группа Е.И.Жидилова сумела выйти в район пересечения шоссейной и железной дорог на Симферополь. Но к этому времени ситуация резко изменилась: в 7 часов утра, противник начал наступление, и вновь отбросил части 345-й дивизии за станцию Мекензиевы горы.
   К 12 дня противник оказался в районе 704-й (115-й) батареи, а в 15 часов батарея была окружена. В 15:20 батарея вызвала огонь на себя...
   К концу дня, по документам, части 3-го и 4-го секторов занимали следующие позиции: 1 км южнее г. Трапеция (современная отметка 205.8)-1600м южнее кордона Мекензия N1 (т.е. в районе серпантина старой дороги) -- безымянная высота в 700 м южнее ст.Мекензиевы Горы ( не совсем понятно, в указанной точке находится высота 60.0, современное название - высота Героев, это позиции 365-й зенитной батареи)- высота 42,7(современная отм. 90.2) -- западные скаты высоты 49,0 (точка указана ошибочно, 49.0-это отм. 104.5, давно занятая противником). Реально, линия обороны проходила вдоль противотанкового рва перед казарменным городком батареи.
   Части 7--й бригады оказались впереди основного фронта, и с боем отходили к отм. 42.7, и заняли позиции перед казарменныйм городком батареи.
   Из книги Мусьякова: "Снова начались бои за городок. Вскоре сюда на помощь армейской части было переброшено два батальона морской пехоты из бригады генерал-майора Жидилова. Командир одного батальона разместил свой КП в развалинах городка и чуть не поплатился за это жизнью. Немцы окружили КП, и только находчивость и смелость старшины 1-й статьи Русанова и главного старшины Богданова спасли командование батальона. Старшины с матросами подползли к двум фашистским противотанковым пушкам, перестреляли их расчеты, захватили вполне исправные орудия и два ящика со снарядами. Моряки повернули трофейные орудия против немцев, окруживших штаб батальона, и стали в упор расстреливать их.
   Морские пехотинцы храбро и умело прикрывали Тридцатую батарею. Их миномет­чики, возглавляемые младшим лейтенантом Пятецким, также нанесли немалый урон вра­гу. Только мин оставалось мало. Пулеметчики морских пехотинцев отбивали в день по восемь -- девять атак, но силы моряков таяли. К 12 июня в батальонах осталось всего по роте, и они отступили.
   Стойко держались солдаты, сержанты и офицеры 90-го стрелкового полка Примор­ской армии, также оборонявшие батарею. Стрелки и пулеметчики этого полка дрались с такой яростью и упорством, что немцы назвали полк "проклятым". Полк нес тяжелые по­тери. А враг все наращивал силу ударов. К немцам регулярно подходили пополнения, по­езда с боеприпасами. Фашистские автоматчики, медленно вгрызаясь в землю, проникая все дальше и дальше к югу, обтекали батарею справа и слева. Наши части наносили врагу большой урон, но и сами несли серьезные потери. Морские пехотинцы почти полностью полегли к востоку от огневой позиции Тридцатой батареи".
   Но все это происходило уже без участия командира бригады. Из воспоминаний Е.И.Жидилова: "В 15 часов меня снова вызывают к телефону. Я ничего не могу разобрать: в ушах стоит сплошной звон. Трубку берет связной старший краснофлотец Иван Власов. Он кричит мне в ухо: по приказанию генерала Петрова я должен возвратиться на Федюхины высоты, оставив подразделения на Северной стороне в оперативном подчинении командира четвертого сектора. Старшим здесь вместо себя оставляю капитана Гегешидзе. Так закончилась наша экспедиция на Северную сторону. Я привел туда около тысячи человек. А остатки отряда, которые 20 июня вернулись из четвертого сектора в бригаду, едва насчитывали сотню бойцов".
   Чем же был вызван столь срочный отзыв командира 7-й бригады? В этот день, отследив отвод частей 7-й бригады, противник, после мощной артподготовки начал наступление на стыке 1-го и 2-го секторов. Сюда же перенесла свой основной удар авиация. Основной удар пришелся по позициям 602-го полка (бывший 383-й полк), который занимал позиции вдоль шоссе. Правда, в первый день успеха противник не добился. Его наступление было подавлено артиллерией 1-го сектора.
   В 23.32 в охранении эсминца "Бдительный" (командир капитан 3-го ранга А.Н.Горшенин) прибыл крейсер "Молотов" (командир капитан 1-го ранга М.Ф.Романов). Крейсер доставил из Новороссийска 2998 человек личного состава 138-й стрелковой бригады под командованием майора П.П.Зелинского. После выгрузки, бригада (пока еще не полного состава) была сосредоточена в районе г.Суздальская.
   Была доставлена артиллерия бригады в составе 16 шт. полковых 76-мм и 12шт. 45-мм противотанковых орудий, 8 120-мм минометов. Кроме того, на крейсере было доставлено 150 т боезапаса, продовольствия и медикаментов, 162 т противотанковых ружья и 1005 автоматов ППШ. Эсминец доставил 343 человека маршевого пополнения и 40 т боезапаса.
   После того, как на транспорте "Абхазия" были доставлены авиамоторы, часть самолетов Севастопольской группы, вернулись в строй. В частности, количество Ил-2 возросло до 10 машин. Правда, в документах указывается, что "20 Ил-2, 12 И-16 и четыре И-153 главной базы штурмовали войска противника", что не совсем понятно. Похоже, что с Большой земли в Севастополь прибыло подкрепление, т.к. в документах 8-го числа в строю указывается всего 3 Ил-2, а 12.06.42г. числится уже 16 самолетов. Этот вопрос нуждается в уточнении. Известно, что 3-я авиагруппа сосредоточила свои усилия на наступающих войсках 30-го корпуса. Потери советской стороны: один "Як-1", с немецкой: один "мессершмитт". Девять Ил-2 получили повреждения различной тяжести от зенитного огня, а десятый упал в море перед посадкой на Херсонесе.
   За шесть дней боев в город было доставлено маршевого пополнения около 5 тыс. человек, потери убитыми и ранеными составили 10 650 человек (в том числе, только убитыми почти 4000 человек). В это количество не включены пропавшие без вести и пленные.
   13 Июня 1942г произошли самые важные события в истории Севастопольской обороны. По сути, они-то и определили дальнейшую судьбу города. Внимательное изучение событий 12 июня показывает, что командир 79-й морской стрелковой бригады, по сути, потерял управление своими частями. Утром 13 июня адмирал Октябрьский сообщил командиру 79-й бригады полковнику А. С. Потапову, что ему придан 2-й Перекопский полк (командир -- подполковник Н. Н. Таран), и потребовал "навести порядок, уточнить местонахождение подразделений и установить локтевую связь с соседями слева и справа; об исполнении донести". Это конечно хорошо, но, по-видимому, Ф.С.Октябрьский, тоже слабо ориентировался в расстановке частей. Два батальона этого полка, уже были введены в бой на участке 79-й бригады и, 1-й батальон этого полка фактически, сражался в ее составе. 3-й батальон Перекопского полка занимал позиции правее бригады. Вскоре полковник Потапов доложил, что "бригада понесла значительные потери, но держит линию обороны, имея локтевую связь справа со 2-м Перекопским полком и 25-й стрелковой дивизией, связь с 1165-м стрелковым полком восстанавливается".
   Комендант сектора в своем ответе на это же сообщение был более категоричен, сообщив, что сплошная оборона "до стыка с 345-й стрелковой дивизией восстановлена", что было неправдой.
   Пожалуй, самым важным событием стала борьба за отметку 60.0 и 365-ю батарею. Она занимала ключевую позицию. С этой отметки противник уже мог прямой наводкой обстреливать бухту. Понимая это, немецкое командование бросило в бой за эту высоту лучшие части: остатки 16-го Ольденбургского полка оберста Холтитца и 744-му корпусному пионерному батальону. Из немецкого документа "Борьба за Севастополь": "Батарея находится на вершинах гор в меридиональном направлении, примерно в 1 км к югу -- юго-западу от железнодорожной станции Мекензиевы Горы, расположенной на водоразделе между рекой Бельбек и Северной бухтой. Окружающая местность имеет пологие склоны к северу, западу и югу и крутые к балке Вольфа (Сухарная балка) с востока. Местность покрыта лишь низкими зарослями и просматривается на большое расстояние в северном и восточном направлениях. На самом высоком пункте местности расположен бетонированный командный пункт зенитной обороны с открытым дальномером.
   Около него сконцентрировано три каменных блиндажа со стальной решетчатой опалубкой и бетонным перекрытием толщиной 40 см и четыре зенитных орудия калибра 76 мм, которые установлены на поворотных основаниях в открытых выемках, изнутри облицованных камнем. В бруствере с каждой стороны выемки устроены ниши для боеприпасов.
   Во время осады крепости зенитные орудия были использованы как полевые: к ним для обстрела склонов возвышенностей были добавлены полевые опорные точки, двадцать пулеметных и снайперских гнезд и четыре пулеметных дота.
   Позиция обнесена проволочным заграждением высотой 1,6 м и шириной 0,5 м. Минирование -- слабое.
   Атака полевых укреплений была назначена на 13 июня и поручена 744-му саперному батальону. Балка Вольфа и железнодорожная колея позволили в непосредственной близости от батареи подтянуть тяжелую и сверхтяжелую артиллерию. Однако, несмотря на сокрушительный огонь ликвидировать поверхностную оборону и уничтожить все опорные точки не удалось.
   В 3 часа утра 3-я рота 744-го батальона, эшелониро­ванная в виде двух ударных соединений, которые в свою очередь состояли из двух ударных и одной вспомогательной групп, прорвала без предварительной артиллерийской подготовки проволочные заграждения восточного склона. В это время с севера были подтянуты орудия, обстрелявшие опорные пункты и принявшие на себя сильный обстрел обороняющихся частей. Из-за того, что одно из орудий, предназначенных для поддержки атаки, было установлено чересчур далеко, и дым мешал его расчету распознать переднюю линию, атака не развивалась намеченными темпами.
   Атакующая часть с огнеметом должна была залечь, огнемет был разбит. Тем не менее, группе под командованием трижды раненного ротного командира удалось уничтожить стрелявшую зенитку. Два фельдфебеля, принявшие на себя командование саперной ротой, рывком продвинули части через заградительный огонь, который противник открыл из крупнокалиберных орудий. В результате второй атаки, после ожесточенной рукопашной схватки, главным образом с помощью связок ручных гранат удалось овладеть центром позиции. Во всех опорных пунктах противник сражался до последнего человека. В одном из них, довольно большом по размеру, но издалека плохо различимом, защищались 38 большевиков под руководством двух комиссаров. Этот пункт был забросан гранатами, и с уничтожением его гарнизона сломлено последнее сопротивление.
   Документ составлялся немецкими инженерами, и потому в нем выделена роль именно инженерных войск в овладении высотой. Так пишут об этом событии немецкие пехотинцы: "Самое тяжелое испытание за всю войну, которое выпало на долю 16-го пехотного полка, это захват форта "Сталин". 1-й батальон полка был усилен подразделением саперов.... Первый штурм форта "Сталин" 09.06.42г. велся с запада, так же как и во время зимнего штурма. Однако оно было неудачным, т.к. не были захвачены северо-западные высоты. Основные силы полка находились с северо-запада, кроме 2-го батальона установленного с северо-востока. 13.06.42г. в 3 часа утра началась атака. Несмотря на то, что "Сталин" обстреливали со всех орудий тяжелой и самой тяжелой артиллерии защитники форта все еще сражались. "Андреевское крыло" было занято коммунистами, пожалуй, самыми сильными противниками с которыми нам доводилось сражаться. Бункер был обстрелян из противотанковых орудий, попадание в амбразуру вызвала гибель до 30 защитников, но оставшиеся в живых продолжали сражаться. К 15 часам из обломков укрепления стали выходить его защитники".
   Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " Теперь надо было спешить с отправкой группы усиления, которую для защиты высоты 60,0, понимая все ее значение, выделил штаб Севастопольского базового района ПВО. В группу вошли 40 добровольцев-пулеметчиков -- коммунистов и комсомольцев -- во главе с лейтенантом В. Пустынцевым. Майор Семенов лично занимался подбором людей. Он позаботился, чтобы все были хорошо экипированы, вооружены. Каждый получил автомат, достаточное количество патронов и гранат. С ними послали провизию и, главное, воду... В расположение батареи можно было попасть лишь затемно, до рассвета, и часть пути отряд проделал на машине. Дальше его повел комиссар Уваров, встречавший пополнение. Обязанности связного в пути выполнял старшина второй статьи Иван Шелег. ...
   Едва рассвело, как атаки на высоту 60,0 возобновились с новой силой. Враги приближались более безбоязненно, чем прежде. Еще вчера они почувствовали, что на высоте всего одна зенитка. Где им было знать, что за короткую июньскую ночь измотанные, израненные краснофлотцы сумели подлатать орудие Данича, а в "загашнике" имелось еще с десяток шрапнельных снарядов.
   В расчетах обоих орудий были по сути одни "старики". У стрельцовской пушки -- Гончаров и Пономаренко, в номерных -- Присяч, Черненко и Абдулбабиев. Ну, а Степан Данич, конечно, остался за командира у своей подремонтированной "Зиночки". Под его рукой теперь оказались Кожемяка, Кармазин и Кравченко.
   Надежды возлагались и на трофейный миномет, захваченный в очередной вылазке разведчиками Морозовым и Лебеденко. Мин они прихватили немало, и старшина Нагорянский, хорошо разбиравшийся в любом оружии, вместе с импровизированным расчетом -- Скляровым  и Рыжовым при поддержке пулеметчиков должен был отсечь вражеских пехотинцев, которые с автоматами, прижатыми к животу, почти в полный рост продвигались вслед за танками. Тут же, подстраховывыя миномет, со своей снайперской винтовкой залег Антон Шкода.
   Трудно описывать тот последний бой. Еще тяжелее говорить от имени тех, кого уже никогда не увидишь. Кажется, и то не сказал, и это упустил -- самое-самое... Они были не просто бойцами. Они были героями. И хочется, чтобы о них узнали, полюбили их веселыми и дерзкими, злыми и суровыми, влюбленными в жизнь и готовыми к самопожертвованию, когда речь шла о судьбе высоты 60,0, о доброй славе 365-й -- воробьевской, матвеевской, пьянзинской -- батареи.
   ....Степан Данич бережно берет в руки снаряд и, прежде чем дослать его в казенник, тщательно отирает рукавом. Выстрел -- и бронированная махина, уже почти взобравшаяся на холм, застывает с перекошенной башней. Но Данич не слышит могучего "ура-а-а!", перекрывающего грохот боя. Кожемяка подготовил второй снаряд, а Данич занял место наводчика. И второе чудовище с крестом на борту загорается на самом пороге батареи. Всего два снаряда -- и два фашистских танка! Это видели все.
   А третий еще на подходе, покачивает стволом, выискивает пушку. Сам Пьянзин, слегка отодвинув Гончарова, приник к прицелу стрельцовского орудия. И два выстрела -- из пушки и танка -- слились в один. Танк, будто саваном, окутался белесоватым дымом. Но не промазал и фашист. Когда дым развеялся, все увидели окончательно искореженную пушку Данича, а возле нее мертвых зенитчиков. Сержант, правда, еще какое-то мгновение стоял, склонив голову на горячий ствол, будто целуя его. Потом начал оседать и рухнул, раскинув руки, на землю, будто пытаясь обнять ее. 
   Через несколько минут умолкла и стрельцовская пушка. Кончился боезапас. Последние снаряды Пьянзин с Гончаровым и Пономаревым использовали с максимальной отдачей. Еще два танка сгорели на подступах к батарее.
   Орудий больше не было, снарядов тоже, и как зенитное подразделение 365-я перестала существовать. Но еще продолжал стрелять трофейный миномет, взахлеб, без устали бил пулемет. На западном склоне высотки, и бункере, где прежде хранился боезапас, Пьянзин оборудовал дзот. За старшего в нем был комиссар Уваров. Вместе с комсоргом батареи опытным пулеметчиком Чирвой и его двумя номерными он из четырехствольного "максима" расстреливал вражескую пехоту. Все пространство перед смотровыми щелями уже усеяно трупами врагов. Но фашисты упрямо рвались к дзоту, и пулемет стрелял, не остывая, метко, безотказно. Бил до тех пор, пока крупнокалиберный снаряд не угодил прямо в амбразуру.
   Теперь по западному склону били лишь трофейный миномет Нагорянского да пулемет Шелега. Но вот закончились мины. Запас совсем рядом, в погребке, но фашисты не дают поднять голову. Тогда старшина привязал к концу веревки камень, ловко перебросил к бойцам, засевшим у погребка, и крикнул:
   -- Вяжи, братва, ящики с минами и давай их ко мне!
   Удалось подтащить 12 ящиков. Миномет продолжал косить гитлеровцев, а Нагорянский приговаривал: "Сами заварили -- сами жрите, сами смастерили -- сами получайте". Когда же иссякли и эти мины, он взял в руки автомат и яростно стрелял до тех пор, пока пулеметная очередь гитлеровца не прошила грудь зенитчика.
   Неся огромные потери, фашисты все же ворвались на позицию батареи. Оставшиеся в живых советские воины продолжали сражаться за каждый окопчик, каждую щель и воронку. Орудуя штыком и прикладом, отбивался парторг батареи сержант Базовиков, пока пуля не сразила его. Кончились гранаты у группы Антона Шкоды, и вместе с Гончаровым и Пономаревым он отошел к разрушенному дзоту.
   Пять часов, не прекращая огня ни на миг, косили врагов из последнего "опорного пункта" Шкода и его побратимы. Фашисты забрасывали смельчаков гранатами, толовыми шашками, но так и не могли взять маленькое укрепление. И тогда ударили по нему из двух огнеметов сразу. Ворвавшись вовнутрь, они увидели десятерых погибших бойцов, прикрывших своими телами троих тяжелораненых товарищей.
   Лейтенант Пустынцев, командир огневого взвода младший лейтенант Храмцов, старшина второй статьи Шелег дерзко и яростно атаковали большую группу вражеских автоматчиков. Оттеснив их от караульного  помещения, они с боем пробивались на командный пункт. По пути к ним присоединились еще четверо бойцов во главе с Петром Липовенко. Как рассказывал мне впоследствии Иван Шелег, старший группы прорыва лейтенант Пустынцев с возгласом "Вперед, братва!" первым рванулся из окопа.
   Бой был короткий, но страшный по ярости и накалу. Шутка ли, семеро отчаянных храбрецов против взвода! В рукопашной Пустынцев свалил двоих, но и сам получил колотую рану в грудь. Храмцов тоже сразил двоих, а Шелег застрелил офицера. Но больше всего гитлеровцев было на счету богатыря Липовенко. Первого он просто задушил своими огромными руками. А потом, стреляя поочередно из карабина и трофейного "парабеллума", уложил еще четверых. Когда же закончились патроны, он двинулся врукопашную, действуя либо кулаком, либо, перехватив карабин за цевье, бил прикладом по вражьим головам -- наповал с одного удара.
   Семеро смельчаков пробились к командному пункту, возле которого лежали, отстреливаясь, лишь несколько тяжелораненых. Сам Пьянзин тоже был весь в крови и бинтах. Как он обрадовался неожиданной подмоге! Все повторял: "Пробились... Хлопцы вы мои родные..."
   Понимая, что оставшимися силами ни КП, ни высотки уже не удержать, он подозвал Петра Липовенко и приказал собрать всех, кто может передвигаться. И вскоре перед ним собралась горсточка бойцов. Руки твердо сжимали оружие, в глазах -- решимость.
   -- Готовы к выполнению задания, -- за всех доложил Липовенко.
   -- Хорошо! -- Пьянзин обнял Петра за плечи. -- Слушайте, братцы, приказ: ползком, перебежками, с боем или без -- как хотите, но отсюда выбраться. Старшим назначаю Липовенко...
   -- Как же это, товарищ комбат? Мы еще можем драться!
   -- Вы и будете драться. Будете добывать победу -- за себя и за всех наших!
   -- Я так понимаю, товарищ старший лейтенант, -- пробовал убедить командира Липовенко. -- Если уходить, то всем. И вам тоже.
   -- Нет, друг. Всем не уйти. Так что идите и помните: вам сражаться за всех, кто остался здесь. Пьянзин с каждым попрощался за руку, подхватил противотанковое ружье, подошел к радиорубке и взял микрофон. В этот день Иван Пьянзин трижды выходил на связь. И хотя записи не сохранились, я всю жизнь буду помнить каждое его слово, посланное в эфир сквозь помехи, через многоголосье войны.
   Было 12.03, когда Пьянзин передал: "Нас забрасывают гранатами. Много танков. Прощайте, товарищи, добывайте победу без нас!..". В это время батарея еще держалась. Каким чудом -- непонятно, но в клокочущем море огня держалась и продолжала бой.
   Через час вторая радиограмма: "Ведем борьбу за дзоты. Только драться некому -- все переранены". Сейчас я уже знаю, что в рукопашную вступили сам Пьянзин, контуженный Храмцов и даже тяжелораненый Иван Стрельцов, получивший еще две раны в живот.
   На ходу в окопчике комбат перевязал друга, затащил его на КП и последний раз в жизни вышел в эфир: "Биться некому и нечем. Открывайте огонь по командному пункту. Тут много немцев!". ... Я тут же связался с штабом полка и по указанию полковника Матвеева отдал свою самую страшную команду на войне:
   -- Дивизион! По высоте 60,0, по нашей 365-й -- огонь!".
   На фоне этого подвига особенно гадко выглядит то, что на сторону противника перебежало пять бойцов бывшей 366-й батареи, переброшенных для усиления оборонительных рубежей 365-й. Еще один боец 61-го зенитного полка перебежал 14-го числа. Его судьба достаточно показательна. Николай Ворожун, через три месяца оказывается в родной Белоруссии, в партизанском отряде, через месяц отряд был разгромлен. Чуть позже, в другом партизанском отряде был расстрелян за мародерство.
   При взятии высоты 60.0 в плен были взяты 7 бойцов 365-й и 7 бойцов 366-й батареи. Но взятие высоты дорого обошлось вражеской пехоте, в 1-м и 3-м батальонах 16-го полка погибли почти все офицеры, среди них три кавалера рыцарского креста, в их числе и Х.Шредер, родственник будущего канцлера Германии. Остатки батальонов были сведены в один, его возглавил лейтенант Цвейблер. Серьезные потери понесли и саперы 744-го батальона. Многие погибли при огневом налете советской артиллерии.
   И все же...высота осталась в руках немцев. Захват этого пункта, представленный Манштейном, в качестве большого достижения, позволил ему получить в свое распоряжение дополнительные части для продолжения штурма. Обычно в описании событий обороны Севастополь номера этих полков не фигурируют. Это 419-й и 420-й полки 125-й дивизии, и по одному полку от 414-й и 213-й резервных дивизий, принимавшие участие в штурме на заключительном этапе.
   Как ни странно, но севастопольская артиллерия и корабли вели огонь совсем не по немецким войскам, штурмующим высоту. И даже в огневом налете, после взятия 365-й участвовали, в основном, зенитчики. И как -то странно звучит фраза Г.И.Ванеева : "Бои шли весь день; особенно напряженные - в районах западнее и южнее ст. Мекензиевы Горы и южнее кордона Мекензия N 1. Враг непрерывно вводил в бой свежие силы, поддерживая их танками и массированными ударами авиации по переднему краю обороны. Упорно дрались защитники Севастополя; в результате к исходу дня враг лишь незначительно продвинулся только на участке четвертого сектора". Вроде бы как потеря высоты совсем не важна для обороны Севастополя.
   Крейсер "Молотов" и эскадренный миноносец "Бдительный", стоя на якоре в бухте Севастополя и при выходе из главной базы, из района Херсонесский маяк, вели огонь по скоплениям войск противника в районах: дача Торопова, Бахчисарай, Сюрень. Крейсер произвел 90 выстрелов, а эскадренный миноносец -- 350.
   Затем корабли взяли курс на Кавказ. На борту у них находилось 910 раненых и личный состав погибших кораблей: с эскадренного миноносца "Свободный" - 101, транспорта "Абхазия" -- 30 человек. Медперсонал санитарного транспорта остался в Севастополе и был включен в состав 47-го медсанбата и лазарета в б.Голландия.
   Вторым трагическим событием в обороне стала гибель нескольких кораблей. В 04.40 транспорт "Грузия" (капитан М.И.Фокин) охранении базовых тральщиков "Щит", "Гарпун" и пяти сторожевых катеров прибыл в Севастополь. На транспорте доставлялось маршевое пополнение 708 человек и 546 тонн боеприпасов.
   Еще на переходе, 12 июня 1942 г. около 12 часов полудня конвой был обнаружен воздушной разведкой противника. Вечером конвой атаковали бомбардировщики и торпедоносцы. За период с 20 часов 30 минут до 21 часа 35 минут на конвой, находившийся в 45 милях южнее мыса Айя, было сброшено 150 бомб и 8 торпед. Капитан В.А. Габуния умело управлял судном, и "Грузии" удалось уклониться от всех торпед и большинства бомб.
   Во время отражения налета с транспорта вели огонь пять 45-мм пушек, два пулемета ДШК и шесть спаренных 12,7-мм пулеметов "Кольт". Интенсивный огонь вели корабли охранения и два самолета СБ, сопровождавшие конвой до 21 часа. Прямых попаданий в "Грузию" не было, но тройка "юнкерсов" из III/LG1 смогла добиться близких разрывов двух 250-кг авиабомб в 10 м от кормы. Сотрясениями заклинило руль в положении "право на борт", остановился правый дизель, разошлись швы обшивки кормового подзора, в кормовые отсеки начала поступать забортная вода.
   Через полчаса удалось запустить правый дизель и поставить руль в диаметральную плоскость. Однако остановить поступление воды не удалось. Имевшиеся на судне водоотливные средства с откачкой воды не справлялись. Переборки между кормовыми отсеками оказались не герметичны, вода стала распространяться в нос. Относительно новый теплоход, немецкой постройки, имел ряд конструктивных недостатков. Дифферент на корму медленно нарастал. Через некоторое время вода затопила туннели гребных валов и начала поступать через тоннели и кормовую переборку в машинное отделение. К 22 часам вода полностью затопила трюмы N 5 и N 4. Скорость хода упала до 7 узлов, что и определило дальнейшую судьбу судна. Скорость конвоя все время снижалась. Тральщики "Щит" и "Гарпун" поочередно буксировали "Грузию". Лишь в 4 часа 30 минут конвой прошел боны Севастопольской бухты. Полузатонувший транспорт потянул к причалу буксир СП-2. Транспорт планировали поставить к Минной стенке в Южной бухте, но при подходе причалу в 4 часа 48 минут "Грузию" атаковали с бреющего полета пять "Ju-88" противника. Утренний рассвет хорошо освещал полузатопленную "Грузию", а свежий ветер быстро отнес дымовую завесу, поставленную катерами охранения. Две авиабомбы попали в машинное отделение и затопленный кормовой трюм N4, груженный 82-мм минами.
   Самолет, сбросивший бомбы, был сбит, но в 4 часа 55 минут произошел сильный взрыв в трюме N4. Силой огромного взрыва корпус "Грузии" был разорван на две части. Некоторые авторы указывают, что произошел взрыв котлов, что весьма сомнительно, т.к. теплоход имел только небольшие вспомогательные котлы.
   Кормовая часть корпуса (остатки трюма N4 и трюм N5) длиной около 40 метров быстро затонула с креном на правый борт. Через восемь минут скрылась под водой и носовая часть многострадального транспорта. На воде осталось только облако дыма, горящего соляра и каких-то плавающих конструкций. Как пишет Г.И.Ванеев: " Маршевое пополнение, и основном, спаслось вплавь и вышло на пристань, имея несколько человек раненых". По воспоминаниям же очевидцев, погибли почти все люди, находящиеся на борту, только несколько тяжело контуженых моряков удалось подобрать с воды портовым катерам. Подтверждают эту информацию и воспоминания Васильева, принимавшего участие в "передислокации" остатков транспорта в 1948году в Казачью бухту. Он указывал, что вокруг обломков судна лежало много человеческих останков. Подтверждают эту информацию и водолазы, производившие разведку корпуса 18-20 декабря 1956года, обнаружившие в обломках транспорта большое количество человеческих останков. На дно ушли более 500 тонн боезапасов. Н.И.Крылов писал: "Гибель "Грузии" с ее грузом ощутилась на всем фронте. Для орудий средних калибров на седьмой-восьмой день штурма боеприпасов отпускалось по сравнению с первыми днями меньше примерно на треть. А для тяжелых норму пришлось сократить в четыре-пять раз. Постепенно умолкали зенитные батареи. За 14 июня все они, вместе взятые, смогли сделать немногим больше тысячи выстрелов. А в течение этого дня севастопольские рубежи пересекло около девятисот фашистских самолетов". Но...
   Как это ни парадоксально звучит, реальную ценность для обороны, представлял только груз трюма N4 (82мм мины) и часть груза трюма N2 (50 тонн 152мм снарядов к орудиям МЛ-20). В остальных трюмах находился 130мм морской боезапас, 45мм снаряды и 50мм мины. Все эти боеприпасы в Севастополе были в избытке.
   Водолазы, под руководством инженер-капитана 3-го ранка В.К.Шашукова, попытались поднять часть груза транспорта, но после потопления двух водолазных ботов, работы вынуждены были прекратить. Удалось поднять со дна моря только 38 тонн.
   Но и это еще не все, на встречу конвою вышли тральщик Т-413 (командир тральщика капитан-лейтенант А.М.Ратнер и военком политрук А.И.Абрамцев) и СКР-092 (бывший пограничный "МО-4"). Конвой с вышедшими кораблями не встретился, в результате, эта группа находилась в районе м.Феолент, не получая никаких приказаний. О группе просто... забыли. Утром она была обстреляна батареей противника из района Балаклавы. В 12.15 появились две группы Ju-87 до 15 машин в каждой. Корабль получил четыре прямых попадания, не считая повреждений от близких разрывов. Около 12:30 оба корабля пошли на дно. Был потоплен новейший тральщик (проект 58), вступивший в строй в мае 1941г.
   Но беда не приходит одна. Немецкой авиацией у холодильника был потоплен 100 тонный кран, использовавшийся для выгрузки транспортов, два буксира. Чуть позже были разрушены здания артмастерских, артиллерийского и минного складов.
   Утром 13 июня Ф. С. Октябрьский дал указания начальнику штаба Черноморского флота контр-адмиралу Елисееву: "В Севастополе идут ожесточенные бои. Противник потопил "Абхазию", эсминец "Свободный", сегодня "Грузию" с грузом. Потребности большие, подавать нечем. Крейсер "М(олотов)" удачно избежал удара. Бросьте на доставку все подводные лодки и добивайтесь у Буденного транспортной авиации. Марш-пополнение подвозите лидерами и эсминцами с возвращением в ту же ночь, взяв тяжелораненых. Доставлять в Севастополь только главное: марш-пополнение, боезапас, концентраты, консервы и сухари. Срочно обеспечьте нужды".
   Но в этот день обострилась ситуация в 1-м секторе обороны, в связи с чем, командующий изменил свое решение о посылке крупных боевых кораблей, и в ночь на 14 июня дал следующую телеграмму: "Елисееву, копия Исакову. Положение людьми и особенно боезапасом на грани катастрофы, 76 мм для ЗА осталось по 15 снарядов на орудие. Бои продолжаются жестокие. Надо еще раз пойти на риск направить мне крейсер "М", который доставит хотя бы 3000 человек маршевого пополнения, прошу вооружения и максимум комплектов боезапаса, что я просил в своих телеграммах. Срочно шлите, жду. 13/У1 23 ч.40м. Октябрьский"
   Что же произошло в 1-м секторе? В этот район противник начал переброску бронетехники и авиации. Части 72-й пехотной дивизии неожиданным ударом сбили бойцов 602-го полка, и продвинулись сразу почти на 2 километра вдоль дороги. Части противника были остановлены батальоном 782-го полка (388-я СД), обороняющим холм Канробера (отм 77.3 в саженях, она же 167.9 в метрах). Батальон создал на холме, где находился старый турецкий редут, крепкий опорный пункт, и смог остановить продвижение противника.
   Днем штурмовики трижды вылетали для нанесения ударов по противнику в районе Ялтинской дороги. К сожалению, этот участок был плотно прикрыт немецкими истребителями и группа понесла потери.
   Из воспоминаний К. Д. Денисова "...нам пришлось драться только с истребителями из II/JG77. Преимущество было на стороне противника, поскольку он непрерывно наращивал усилия в воздухе за счет подкрепления с ближайших аэродромов. У нас же такие возможности были предельно ограниченными.
   Это был один из тяжелейших боев за время третьего штурма Севастополя, продолжавшийся от взлета и до посадки. Лейтенанты Александр Филатов и Иван Шматко сбили по одному Me-109; потери 45-го полка составили три Як-1. Шматко и старший сержант Вазьян спаслись на парашютах, а вот лейтенант П. А. Ушаков погиб".
   Но это были не все потери авиагруппы в этот день. Пропали без вести два "яка" 6-го гиап (пилоты Камышан и Лещенко), был сбит "мессершмиттами" Ил-2 капитана Карпова и разведчик Пе-2 капитана Чеботарева.
   Ночью в Севастополь прибыла подводная лодка "Л-24" (командир капитан 3-го ранга Г.П.Апостолов), доставив 50 т боезапаса и 25,5 т продовольствия.
   Потери СОР за сутки составили 728 убитых 1237 раненых и 520 пропавшими без вести. Данные приблизительные, т.к. сведения по частям 3-го и 4-го сектора, скорее всего, неполные.
   14 Июня 1942г был получен ответ на телеграмму Ф.С.Октябрьского "Кузнецову, Исакову, Октябрьскому. На питание Севастополя поставлены крейсер "М", эсминцы "Бдительный" и "Безупречный", тральщики "Взрыв", "Защитник", "Якорь" и подводные лодки. Будут поставлены лидеры. Кроме того, организуется питание прибывающими 20 самолетами "Дуглас". Сегодня вышли в Севастополь П(одводные) Л(одки) "С-32", "Д-5", "М-33" и "М-111". Выйдут 15/VI крейсер "М", эсминцы "Безупречный" и "Бдительный", тральщики "Якорь", "Взрыв", "Защитник" и подводные лодки "Л-23", "Щ-203". Запланированы крейсер "Коминтерн" и теплоходы "Белосток" и "Березина". 14/VI-42r. Елисеев, Азаров"
   Заместитель командующего Северо-Кавказским фронтом адмирал И.С.Исаков сообщил Ф.С.Октябрьскому, что для усиления снабжения Севастополя из Москвы переброшено 20 самолетов "Дуглас". Т.е. Ставка делала все, чтобы удержать Севастополь.
   Основные события в этот день развернулись в 1-м и 2-м секторах. Атаке подверглись правый фланг 7-й бригады, который атаковали два пехотных батальона 72-й дивизии, при поддержке двух баталрей штурмовых орудий и батальонный опорный пункт на холме Канробера, который атаковали три пехотных и один пионерный батальон той же дивизии, при поддержке батареи штурмовых орудий.
   Из воспоминаний Е.И.Жидилова: " Враг пошел на хитрость. В ночь на 14 июня его солдаты в темноте заползли в канавы и рытвины около дороги, идущей на Камары. Здесь они дождались утра и на рассвете, после короткой артиллерийской подготовки, хлынули на наши позиции. Атака с этого рубежа для моряков первого батальона была неожиданной. Командир роты лейтенант Хихлуха едва успел скомандовать "Огонь!", как фашисты оказались перед окопами. Минометы уже не могли действовать: они поражали бы своих. Оставалось одно -- перейти в контратаку. Первым из окопа выбежал начальник штаба батальона лейтенант Александр Федорович Кусый, за ним связисты краснофлотцы Пискунов, Егоров и Красников. Поднялись рота лейтенанта Хихлухи и взводы лейтенантов Овчинникова и Иванова. Бойцы устремились навстречу пьяным фашистским солдатам, которые, беспорядочно стреляя на ходу, лезли вперед, падали, кричали, ползли как обезумевшие. Десяток метко пущенных краснофлотцами гранат немного отрезвил их. Не выдержали гитлеровцы, показали спины. Уничтожая бегущих немцев, наши подразделения ворвались на вражеские исходные позиции. Краснофлотец Тарасов заколол штыком немецкого пулеметчика и из захваченного пулемета повел огонь по противнику. Храбро сражались краснофлотцы Москаленко, Сытников, Чаркин и Пискунов. Овладев минометной позицией врага, они из немецких минометов стали обстреливать дорогу на Ялту, на которой показались гитлеровцы. Краснофлотцы Нерода и Скляров, воодушевленные удавшейся контратакой, проникли далеко в глубь расположения противника и неожиданно напали на немецкий блиндаж. Засевшие там восемь фашистов не успели схватиться за оружие, и были уничтожены. Наши смельчаки настолько увлеклись, что оказались отрезанными от своих подразделений. Когда моряки выбежали из блиндажа, на них посыпался град пуль. Отстреливаясь, Нерода и Скляров уходили к своим. Оставалось пробежать шагов двадцать, как Нерода упал. Скляров подхватил его на руки и принес в свой окоп".
   Еще накануне, наблюдая за развитием ситуации, командир 7-й бригады Е.И.Жидилов, приказал начать строительство окопов на своем правом фланге, вдоль южных скатов Федюхиных высот, параллельно дороге. Из воспоминаний Е.И.Жидилова: "Начальник штаба Кольницкий разворачивает карту.
   -- Бригада занимает прежние рубежи. -- В голосе полковника откровенная гордость. -- Ни одного метра врагу не отдали. К сожалению, у соседа дела хуже. Немцы захватили деревню Камары. Сейчас у нас правый фланг что нарыв на теле: покоя не дает.
   -- Где первый батальон?
   -- На восточных склонах Федюхиных высот. Вот здесь, -- показывает Кольницкий на карте.
   -- Срочно разверните его фронтом к Ялтинскому шоссе, -- приказываю я. -- Надо оседлать дорогу на Чоргун.
   Командир первого батальона капитан Головин сразу понял задачу. Когда я ночью прихожу в расположение батальона, там уже кипит работа. Краснофлотцы роют новые окопы и ходы сообщения, сооружают стрелковые ячейки и пулеметные площадки".
   Командир бригады правильно оценил ситуацию. Противник, прорвавшись вдоль шоссе, начал обходить правый фланг бригады. Из воспоминаний Е.И.Жидилова: " Чуть поодаль в это время большая группировка немцев стремилась обойти левый фланг первого батальона. Заметив это, батальонный комиссар Крыжановский и лейтенанты Кузик и Дмитриев выбежали вперед, увлекли своим примером краснофлотцев левофланговой роты и рукопашной схваткой сорвали маневр врага. Краснофлотцы Бондарь, Иванов и Бахрев закололи штыками нескольких фашистов. На помощь своим солдатам из-за горы выкатились восемь вражеских танков. За ними бежали, строча из автоматов, фашистские пехотинцы. Наступил страшный для нас момент. Танки, оттеснив боевое охранение, мчались на наши основные позиции. Выручили бронебойщики первого батальона. ... моряки-бронебойщики спокойно, не спеша развернули в их сторону стволы своих ружей. Последовало несколько громких, пронзительных хлопков. Моряки стреляли на очень близком расстоянии, стреляли наверняка. Две передние машины, словно споткнувшись, замерли на месте. Это решило исход атаки. Уцелевшие танки подцепили поврежденные машины на буксир и вместе с ними скрылись за горой, оставив свою пехоту на произвол судьбы.
   По другую сторону от Ялтинской дороги, разгорелся ожесточенный бой за холм Канробера (немецкое название Forthohe, высота с фортом). Этот опорный пункт защищали бойцы отошедшего 2-го батальона 602-го полка и бойцы 2-го батальона 782-го полка. К сожалению, силы были неравны: в наступление были брошены два полка 172-й дивизии, оснащенные бронетехникой. (3-я батарея 249-го батальона Stug-III).
   К вечеру противнику удалось захватить высоту. Советские части отошли к соседней высоте, находящейся в 800м северо-западнее. Это современная отметка 127.0, высота со 2-м турецким редутом. Немецкое название этой высоты Rosenhugel- "Розовый пригорок". Сейчас эта высота распахана под виноградники, но на ней четко виден ров, вал и разбросанные обломки сборных дотов. Во время войны, это был еще один опорный пункт обороны. К сожалению, надолго задержаться на этом опорном пункте не удалось. Два сборных дота на скатах высоты были достаточно быстро уничтожены. При прорыве этой линии обороны были использованы и немецкие "сухопутные торпеды"- радиоуправляемые танкетки- заряды Sd Kfz 301 и огнеметные танки.
   По советским данным, к вечеру части 1-го сектора СОР занимали оборону по линии "Благодать"-отм 33.1-отм. 56.0. Попробуем разобраться Отметка 33.1 -это в саженях, современная отметка в данном месте отсутствует, она находилась чуть впереди дороги Балаклава -"Шайба". Отметка 56.0, так же в саженях, это высота, на которой находится ресторан "Шайба". Т.е. получается, что в этот день, были захвачены, по крайней мере, еще два батальонных опорных пункта вдоль дороги. Советская авиация пыталась штурмовать прорвавшиеся войска противника, но понесла большие потери На свой аэродром не вернулись "Ил-2" майора Кичигина и лейтенанта Галошвили, "И-16" лейтенантов Урядникова и Журавлева, "чайка" летчика Мизикина. С немецкой стороны в боях участвовали летчики групп III/JG3 и III/JG77, которые доложили о двух и десяти победах над советскими самолетами. Сами они потерь не понесли. Советские истребители атаковали и повредили один "Ju-88" из состава III/LG1.
   Неприятно признавать, но за сутки боев, немецкая 72-я дивизия вбила клин вдоль шоссе, длиной 3,5 и шириной менее 1км. 1-й сектор со своей задачей справился намного хуже, чем 4-й.
   Н.И.Крылов писал: "Итогом трех дней вражеских атак с юга явился клин у Ялтинского шоссе, прорезавший нашу первую оборонительную полосу и врубившийся во вторую. Мы оставили Камары (Оборонное), и левый фланг 109-й дивизии генерала Новикова организованно развернулся фронтом к северу (на правом пограничники Рубцова непоколебимо стоят на балаклавских кручах, не дав потеснить себя ни на пядь). Во втором секторе обстановка вынудила оттянуть передний край бригады Жидилова с горы Госфорта на склоны Федюхиных высот. На Сапун-горе, в глубине обороны, заняли позиции батальоны 9-й бригады морпехоты -- теперь командующий СОР разрешил взять их из противодесантного заслона на побережье". Действительно, по приказу командующего ЧФ, ночью один батальон 9-й бригады был снят с побережья и занял оборону во второй линии, в развилке Балклавского и Ялтинского шоссе.
   Но этот прорыв стоил больших потерь и немецкой 72-й дивизии. На следующий день ее части не смогли продвинуться вперед даже на небольшое расстояние. Наблюдается интересная тенденция: немецкие части одним броском прорываются, но дальше вязнут в советской обороне.
   Не затихали бои и на Северной стороне, но они носили уже менее активный характер. К концу дня линия фронта на этом участке проходила следующим образом: 1км южнее отметки 192.0 (современная отметка 205.8)-600м южнее кордона N1 ("домик Потапова", серпантин) - "форт Волга" (800м южнее высоты Героев) -форт "Сибирь" (совр. отм. 112.5), далее до изгиба противотанкового рва и вдоль рва по высотам перед 30-й батареей. Т.е. части 4-го сектора по большей части удержали свои позиции.
   Из Новороссийска прибыли подводные лодки "Л-5" (командир капитан 3-го ранга А.С.Жданов) и "С-31" (командир капитан-лейтенант Н.П.Белоруков). На них доставлено 100 т боезапаса и 10 т продовольствия.
   15 Июня 1942г был первым днем 3-го штурма, когда противник не смог продвинуться ни на одном из участков. Он подтягивал резервы. В районе 4-го сектора подходила 24-я пехотная дивизия фон Теттау, в 1-м секторе подходила 170-я дивизия. Противник готовился к "последнему и решительному" наступлению. Но бои не прекращались.
   С рассветом противник открыл сильный артиллерийский огонь по частям первого сектора, Сапун-горе и Ялтинскому шоссе. В документах Спахова сохранилось, что "15 июня БС-112 и БС-113 подверглись ураганному огню с суши и воздуха, но личный состав вел ответный огонь, проявляя при этом героизм, отвагу и мужество". Его авиация атаковала боевые порядки первого и второго секторов и районы четвертого сектора: Любимовку, Трензину и Сухарную балки.
   Части немецкой 72-й дивизии, при поддержке бронетехники атаковала в направлении высоты 56.0 (пятый турецкий редут), но безуспешно, особенно мешал атакующим фланговый огонь 7-й бригады с Федюхиных высот.
   Не ослабевала напряженность боев и на Северной стороне. В этот день, в районе ст. Мекензиевы горы, в бой вступили части немецкого 122-го пехотного полка (24-й ПД), который атаковал при поддержке штурмовых орудий 197-го дивизиона. Но атака была отбита, противнику прорваться не удалось. В этот день, в Севастополь прорвались несколько конвоев.
   Вечером, из Новороссийска прибыли две "малютки": "М-33" (командир капитан-лейтенант Д.И.Суров) и "М-111" (командир капитан-лейтенант А.А.Николаев) с грузом 30т. бензина. Вице-адмирал Ф.С.Октябрьский сообщил начальнику штаба флота и начальнику тыла, что "...бензина для автомашин в Севастополе осталось на шесть суток, авиабензина Б-78 - на пять, Б-74 - на шесть и Б-70 - на двое суток. Причем расход бензина в сутки для автомашин составляет 45 т, авиационного Б-78 - 15, Б-74 - 20, Б-70 - 10 т".
   Из Туапсе прибыла подводная лодка "С-32" (командир капитан 3-го ранга С.К.Павленко), доставив 30т боезапаса и 12т продовольствия.
   В самом конце дня, в 23:20 из Новороссийска прибыли крейсер "Молотов" (командир капитан 1-го ранга М.Ф.Романов) в охранении эскадренного миноносца "Безупречный" (командир капитан-лейтенант П.М.Буряк), базовые тральщики "Защитник" (командир старший лейтенант В.Н.Михайлов) и "Взрыв" (командир старший лейтенант Н.Ф.Ярмак). Корабли доставили вторую часть 138-й стрелковой бригады, в составе 2325 человек и 24 шт. 82-мм миномета. Кроме того, доставлено 1075 человек маршевого пополнения, 442 т боезапаса, 1486 автоматов ППШ, 50 противотанковых ружей.
   В общей сложности, в 138-й бригаде, если верить советским документам, теперь насчитывалось 5,3 тыс. бойцов. Обычно указывают, что в бригаде было около 3 тыс. человек, но это не совсем так. Бригаду доставляли двумя частями, одну из которых (около 3 тыс. бойцов: 1-й и 2-й батальоны и артдивизион), прибывшую 12 июня разместили в районе выс. Суздальская. Вторую часть, прибывшую в ночь с 15 на 16-е, (3-й и 4-й батальон, минометный дивизион, ряд вспомогательных частей) выгрузили в районе Сухарной балки. Подтверждают этот факт и данные из документов. Так, в сводных данных, указывается, что с 12 по 17 июня в Севастополь доставлено 6741 человек. Эту же цифру дает и П.А.Моргунов. С другой стороны, абсолютно непонятно, почему в ней всего три батальона. Из немецкого протокола опроса пленного из 138-й стрелковой бригады:
   "138-я отдельная бригада состоит из 3-х батальонов, эти три батальона включают в себя по три стрелковых роты, пульроту, противотанковый взвод. В роте 165 человек. Вооружение роты 12 ручных пулеметов, 24 автомата и 6 станковых пулеметов на каждую роту. Противотанковый взвод 20 человек с 8-ю ПТР. Командир 3-го батальона майор Новореченный. Бригада сформирована 24 марта 1942г. в пос. Хоробали (150км от Астрахани).
   5.05.42г. переброшена в станицу Крымская, и 13.06. 42г. переброшена в Севастополь". Т.е. анализируя состав бригады можно сказать уверенно, либо в документ вкралась ошибка, либо не все доставленные бойцы входили в состав бригады.
   В любом случае, это было достаточно большое стрелковое подразделение, численностью около 3 тыс. бойцов. В ней были свои противотанковый, минометный и артиллерийский дивизион. Единственным недостатком вооружения бригады, было отсутствие в ее составе орудий среднего и тяжелого калибра.
   Прибывшая бригада являлась хорошим подкреплением обороны СОР, части которого несли тяжелые потери. Потери советских войск в этот день составили: убитыми - 597 , ранеными -938 человек, пропавшими без вести 197 человек.
   16 Июня 1942г уже в 02.40 крейсер "Молотов" и эскадренный миноносец "Безупречный", приняв на борт 1868 раненых и 1040 эвакуированных, вышли из Севастополя в Новороссийск. Т.е. всего за 3 часа на берег сошли две тыс. бойцов, а вместо них загрузили раненых. Нужно признать, что организация погрузки-выгрузки была исключительно высокой. На обратном пути корабли обстреляли вражеские позиции. Крейсер главным калибром (180-мм) выпустил 150 снарядов, а эсминец 240 130-мм снарядов.
   С утра немецкая авиация возобновила удары по переднему краю обороны. Всего за сутки было совершено 567 самолетовылетов, немецкая авиация тоже выдыхалась, не хватало бензина, авиационного боезапаса. Артиллерия так же уменьшила дневную норму, выпустив "всего" 800 снарядов крупного калибра. Мощному налету подверглась 705-я (116-я) батарея. Как воспоминал Меньшиков: "В середине июня утром шесть самолетов Ю-87 летели со стороны Сапун-горы на батарею. Это особенную тревогу не вызвало, т. к. к немецким самолетам находящимся в воздухе мы привыкли. Первое впечатление было, что они пролетят мимо, не причинив нам вреда, но они вдруг резко развернулись под углом 90® и начали поочередно пикировать на орудие N 2. Зенитных средств защиты у нас не было. Все сброшенные бомбы попали в район орудия N 2 и часть в орудийный дворик. От разрывов авиационных бомб орудие было выведено из строя и тяжело ранен часовой, который в это время находился в нише погреба для боезапасов. От обстрелов артиллерийскими снарядами часто выходила из строя телефонная связь с КП дивизиона. Целеуказание и распоряжения с дивизиона мы получали по радио. Все оставшиеся дни батарея продолжала вести бой с противником с одного орудия".
   Этот немецкий налет глубоко врезался в память Пустошного: "На нашу батарею пока она существовала и я был на нас брошено авиабомб примерно 90 штук и снарядов свыше 350 шт. А вот я был в 1973 году в ноябре месяце и пошел по территории нашей батареи N 112 бывшей. Фундаменты находятся на месте, где стояли орудия, только посрезаны болты. Где находились кубрики личного состава, КП батареи, артпогреба и камбуз. Все обвалилось, но заметно где они были. И видно где были прорыты углубления в грунте для прохода хотя ползком для личного состава. А воронки от авиабомб и сейчас можно сосчитать. Вся эта территория никакими постройками не занята. Я в 1973 году вспомнил все то, что было свыше тридцати лет тому назад. Около нашей батареи (орудия) где командиром был старшина 2 статьи Евдокимов упала бомба у самого бруствера у орудия, тогда повредило орудие (вроде накатную часть) в это время ранило несколько человек из прислуги орудий. И меня тогда опять ранило, тут уже покрепче. Переломило правую руку и повредило голову и шею. Это было примерно в первой половине июня, числа точно не помню. Тогда меня послали в госпиталь, я уже работать не мог. И попал в Камышевую бухту и оттуда попал на эвакуацию в госпиталь и прибыл в Поти. А на каком корабле не помню".
   В этот же день авиация накрыла батарею N 19 под командованием Драпушко. Вот что вспоминал Меньшиков. "В середине июня с дивизиона по радио поступило распоряжение выслать на батарею Драпушко в помощь одного офицера и матросов. Я выслал командира огневого взвода лейтенанта Зиму и с ним троих матросов. Через 4-5 часов они возвратились и лейтенант Зима доложил, что в КП батареи попала авиационная бомба, которая завалила выход с КП, и часть землянки. От проникающих в землянку газов все находящиеся на КП погибли. Когда их отрыли, то Драпушко и Казаков находились в противогазах, но уже без признаков жизни. Числа 20 июня на КП моей батареи также была сброшена большая авиационная бомба. Находившиеся на КП я, командир и радист почувствовали сильное содрогание почвы и запах взрывных газов. Когда мы вышли наружу, то в расстоянии 5 метров от нашего входа начинался край воронки диаметром свыше 10 метров и глубиной до 6 метров, где свободно могли разместиться две таких землянки как наша". Командование 19-й батареей до конца штурма принял старший лейтенант А. Н. Волчан.
   Немецкое наступление в 1-м секторе продолжалось. Войска сектора, к исходу дня, отошли почти по всей линии, и оставили совхоз "Благодать". Разобраться в донесениях 1-го сектора крайне сложно, но можно.
   В донесении указывалось, что части занимают рубеж: от высоты 57,7 (высота с Генуэзской башней), по западным скатам высоты 99,4(она же 212.1 -форт Северный), 300 м западнее совхоза "Благодать", 29,4(современная отметка 62.0, на окраине Кадыковки), 56,0 ("Шайба"), хут. Мариндакина (соврем. пос. Первомайка), до западных скатов высоты с Итальянским кладбищем. Это означает, что, несмотря на многочисленные атаки 28-й легкопехотной дивизии, 456-й стрелковый полк Г.А.Рубцова жестко держал свои рубежи. Достаточно крепко держался 1330-й полк, отойдя на 800-900м. Под натиском превосходящих сил противника значительно откатились только 602-й полк и 782-й полк 388-й дивизии. Отошедшие части опирались на заранее оборудованные огневые позиции. На местности четко прослеживаются линии обороны именно по этим рубежам. Противнику прорваться не удалось. Советские части лишь незначительно отошли назад, но...
   В 16 час. 16 июня Ф.С.Октябрьский направил С. М. Буденному, Н. Г. Кузнецову и Бодину, сообщение, в котором указывалось: " противник силой до трех полков с танками при мощной поддержке авиации и артиллерии прорвал фронт на стыке I и II секторов и овладел высотами 33,1 и 56,0. На рубеже высота 53,5 -- перекресток дорог северо-восточнее высоты 56,0 идет ожесточенный бой. Авиация противника непрерывно бомбит и штурмует боевые порядки I и II секторов, особенно высоты 74,0, 57,5 и 113,2 (Сапун-гора), которые расположены около шоссе на Ялту в районе Сапун-Горы". Т.е. у командующего немцы уже находятся в районе современного Ялтинского кольца, высота 56,0 еще не взята, а командующий докладывает о прорыве немецких войск, на стыке 1-го и 2-го секторов. Эта информация реальности не соответствует. Это подтверждают документы немецкой 72-й дивизии.
   Вечером того же дня Ф.С.Октябрьский радировал С.М.Буденому: " "Ввиду того, что авиация противника непрерывно штурмует наши войска, а наша малочисленная авиация не в силах действовать против сухопутных войск противника, [прошу] организовать удары авиации с Кавказа по вражеским боевым порядкам днем в I секторе, в районе совхоза Благодать, деревни Камары и высот в Балаклавской долине".
   Обычно, при описании событий этого дня основной упор делается на события в 1-м секторе, но, наверное, не менее важные события произошли в 3-м секторе. Правда, о них не пишут. Из воспоминаний Т.К.Коломийца: " Мне было предложено отвести остатки частей сектора на рубеж Инкерманских высот, создав линию обороны вдоль южного склона Мартыновского оврага. Я не мог согласиться с таким решением. Оно ставило под угрозу окружения и уничтожения части четвертого сектора и ускоряло выход врага к устью Мартыновского оврага.
   -- Оставаясь на старом рубеже, -- доказывал я, -- мы сковываем группировки врага, которые наносят удары по третьему и четвертому секторам. Отойти на рубеж за Мартыновский овраг можно в любое время, для этого есть хода сообщения. Нет у меня и уверенности в том, что можно надолго закрепиться на новом рубеже. Там нет подготовленной линии обороны. Кроме того, отход может отрицательно сказаться на моральном состоянии чапаевцев.
   После детального анализа обстановки с моими доводами согласились, и чапаевцы до 24 июня держались на старых позициях, севернее Мартыновского оврага".
   Над могилой минометчиков 79-й бригады, недалеко от того места, где железнодорожная насыпь пересекает нижнюю часть Мартынова оврага, есть скромный памятник, с надписью: " Здесь свой последний бой приняли минометчики 79-й морской стрелковой бригады во главе с комиссаром Толмачевым". И стоит дата 16.06.1942г. Но... по официальной версии этого не может быть. Ведь выше, в овраге по официальной версии, еще находился штаб 25-й дивизии. Ошибка?
   Похоже, что нет. Начнем с того, что по состоянию на 18-е июня штаб сектора уже числится в Инкерманском монастыре (во всяком случае, если верить документам). Кстати комендант 3-го сектора Т.К.Коломиец, упорно отрицает перенос КП, но в воспоминаниях рядовых "чапаевцев", указывается, что ночью, 18 ноября 1942г. 47-й медсанбат был "переселен" из Инкерманского монастыря в Инкерманские штольни, а его место занял штаб 3-го сектора.
   По воспоминаниям и немецким данным (документы 50-й ПД) удалось восстановить картину. Около 15 часов 16 июня 1942г. части немецкой 50-й ПД (из состава 122 ПП) при поддержке пяти штурмовых орудий прорвались на стыке между 79-й морской стрелковой бригадой (сведенной в один батальон, неполного состава) и 2-м Перекопским "полком" (375 бойцов), и пройдя по грунтовке вдоль одного из ответвлений Мартынова оврага неожиданно вышли к железнодорожному полотну. В бой был брошен последний резерв- минометчики бригады. Противника удалось остановить, но полностью ликвидировать вклинивание не удалось.
   К вечеру командующий ЧФ и СОР отправил еще одну телеграмму, сыгравшую крайне негативную роль в судьбе Севастополя: "Противник добивается, чтобы вы ушли из Любимовки, очистили высоты 38,4, 42,7 и 36,1. Противник удивлен, почему вы не очищаете север, так они пишут в своих документах. Противник боится лезть вперед, пока вы висите на его правом фланге. Еще больше устойчивости, держитесь крепко, держитесь при всех условиях, даже если противник просочится в ваш тыл. Драться до последнего. Противник бросил все резервы, больше у него нет их. Передайте командирам полков, батальонов. Я надеюсь на славных бойцов 95-й стрелковой дивизии. Контратакуйте, уничтожайте врага".
   Естественно, противник был удивлен, намечался достаточно большой "котел" в районе Любимовка - совхоз им. С.Перовской, а мер по выводу частей из этого района не предпринималось. Советское командование продолжало цепляться за 30-ю батарею, которая к тому времени, была уже почти полностью небоеспособной. Могло вести огонь только одно орудие из четырех, но приводы башни были выведены из строя. Ее орудия были развернуты в сторону моря и молчали. К вечеру бой шел уже в районе КП батареи. Лейтенант Ноткин с группой бойцов выбил их с высоты, но удержать ее не смог. Немцы стреляли по бронеколпаку из противотанковых пушек. Их снаряды не пробивали брони КП, но засыпали осколками бойцов. Потеряв больше половины людей, группа Ноткина вернулась под главный массив.
   Командный пункт батареи не был приспособлен для самообороны. Смотровые щели были узкие, направленные в сторону моря. С восточной стороны к командному пункту можно было подойти, не опасаясь попасть под обстрел. Этим и воспользовались немцы. На бронеколпаке были взорваны несколько зарядов, в результате, находившиеся внутри рубки погибли от детонации и угарных газов. Их тела вынесли через потерну, соединяющую КП с основным массивом.
   17 Июня 1942г возобновилось немецкое наступление на Северной стороне. Основной ударной силой стала относительно свежая 24-я Саксонская дивизия генерала фон Теттау, которую поддерживали остатки 190-го и 197-го дивизионов штурмовых орудий. 132-я дивизия была усилена 213-м полком (73-я ПД) и двумя пионерными батальонами. Из воспоминаний Г.Бидермана: " С 8 до 15 июня полк продолжал пробиваться вперед в боях, которые нам дорого обошлись, с жестокими боями брался каждый метр на пути к захвату господствующих Нойхаузских высот. В этот период 213-й пехотный полк получил приказ идти на усиление этой дивизии и вступил в бой на правом фланге".
   В 03.30 артиллерийские полки 22-й и 24-й пехотных дивизий начали артподготовку, после чего был нанесен авиаудар по укреплениям.
   Основной целью удара стала цепочка "нагорных редутов" старых земляных укреплений времен Крымской войны - последняя линия обороны на пути к бухте. На немецких аэрофотоснимках, сделанных после штурма, контуры укреплений угадываются только по более густой сетке воронок. Укрепления почти сравняли с землей.
   В атаке участвовали два пехотных полка 24-й дивизии (31-й и 102-й). Во второй линии находились 42-й полк 46-й дивизии, прибывший из-под Керчи и 103-й полк (24ПД). Вспомогательный удар наносила 22-я ПД. В боевых порядках атакующих войск находились 12 штурмовых орудий и до десяти танков 223-й роты трофейных танков. Правда, для последних атака оказалась неудачной, две машины сразу же подорвались на минных полях. Все дело в том, что, получив на транспортах новую партию мин, саперы 345-й и 95-й дивизий смогли установить новые поля, сведения о которых у противника отсутствовали. Минные поля прикрывались пулеметными позициями и противотанковыми пушками 97-го противотанкового артдивизиона (95 СД). И все же, около десятка машин, прорвалось сквозь советские позиции и вышли к Сухарной балке.
   Из воспоминаний А.М.Вилора: "16 июня обстановка для защитников нашего гарнизона усложнилась. Понеся потери личного состава, мы к этому времени уже не имели сплошной линии обороны, и свои силы вынуждены были сосредоточить на наиболее опасных и выгодных рубежах. Используя наши слабые места в обороне, вражеские автоматчики группами по 20-50 солдат в течение 16 и 17 июня неоднократно просачивались на территорию Сухарной балки, но каждый раз мы успешно их громили. Нами было уничтожено около 150 вражеских автоматчиков, но и мы несли потери. В боях с автоматчиками был тяжело ранен капитан П.Я.Титов, начальник штаба противовоздушной обороны объекта". 16-го июня противник еще не прорывался к территории складов, поэтому, скорее всего, эти воспоминания относятся к 17-му числу.
   Около 6 утра, противнику удалось разобщить отдельные укрепления, которые вели бой в окружении. Из воспоминаний Г.Бидермана: "В 7.45 дошла новость, что наша пехота взяла опорный пункт "ГПУ". В 8.30 сообщили, что германскими войсками захвачены форты "Сибирь" и "Волга". После часа ожесточенных боев наша пехота прорвала линию обороны, устроенную между землянками возле "Бастиона I", и в 8.45 этот опорный пункт был взят штурмовыми отрядами".
   На самом деле, к этому времени, земляные редуты "Волга" (в 800м от высоты 60.0) и "Сибирь" (в одном км западнее, ныне объект "Водоканала") были еще только окружены, а остальные опорные пункты еще отбивали атаки противника. В "Волге" оборонялись остатки 1165 полка, "Сибирь" обороняли остатки 172-й "дивизии" и 1163-го полка. Но опасность была не в этом, немецкие части прошли вдоль линии фортов, блокировав огнем опорные пункты "ГПУ" и бетонированный форт 1905г. "ЧеКа", и вышли к пос. Учкуевка. Ситуацию мог бы спасти 52-й артполк, находившийся в этом районе, поставив заградительный огонь, но, к сожалению, его орудия стояли без боеприпасов. Из воспоминаний Г.Бидермана: "В 10.00 также были вынуждены умолкнуть вражеские батареи, располагавшиеся на позициях возле Бартеньевки". Единственное, что смогли сделать расчеты- вывезти орудия.
   После обеда ситуация была следующей: "Волга" и "Сибирь" были взяты, небольшим отрядам, из состава их гарнизонов удалось выйти из окружения. В частности, смог выйти из окружения минометный дивизион 172-й дивизии. Вместе с тем, в плен попало около 50 человек из состава 345-й и 172-й дивизий и 19 раненых.
   Казарменный городок и командный пункт 30-й батареи были захвачены противником, который оттеснил остатки 2-го и 3-го батальонов 7-й бригады. Из личного состава батареи была сформирована рота ст.л-та Теличко, которой было приказано занять оборону вокруг массива батареи. К этому моменту на батарее оставалось 40 снарядов, но не действовало уже ни одного орудия.
   Из воспоминаний Г.Бидермана: "В 12.00 наши передовые штурмовые группы продолжали удерживать "Бастион" (укрепления вокруг КП 30-й батареи), отражая мощные контратаки противника. В промежуток времени между 12.50 и 13.15 каждая батарея нашего артиллерийского полка выпустила по "Шишковой" по 80 снарядов. И все равно эти позиции стойко защищались советской пехотой, которая отказывалась уступить даже пядь земли. Солдаты-ополченцы, стремясь удержать бастион, вступали в рукопашный бой в ходе отчаянных советских контратак, и сражение перекатывалось взад-вперед -- мы брали позиции, отдавали и вновь отвоевывали. Позиции были устланы телами убитых и умирающих. Ходячие раненые бродили, пошатываясь, ничего не соображая в дыму, охватившего окопы. Отряды противников нераздельно смешались в схватке, стреляя друг в друга, избивая друг друга прикладами и коля штыками".
   Бой шел у Братского кладбища, которое было укреплено, как опорный пункт. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " В ходе непрерывного боя я старался не терять из виду 95-ю стрелковую дивизию, которая перекатами с боями отходила к бухте. Штаб дивизии дислоцировался на самой высокой точке Братского кладбища и оттуда руководил опасным переходом. Наши зенитки за весь день не подпустили к отступающим колоннам ни одного танка.
   Но на закате нескольким вражеским танкам все же удалось выйти из зоны нашего огня. Они на предельной скорости устремились к Братскому кладбищу. Я знал, что штаб 95-й по существу остался без боевого охранения. А начальник артиллерии дивизии подполковник Яковлев объяснил мне, что положение и того сложнее: рота управления участвует в бою, и оборону штаба держат одни лишь штабисты.
   У зениток боезапас уже на пределе, оставался лишь НЗ на случай самообороны. На складах Северного укрепления, правда, еще были снаряды, но как их доставишь до наступления темноты? И все же мы ударили". Из воспоминаний Дмитришина "Во второй половине дня 16 июня немцы ворвались на Братское кладбище. Обороняла этот район 95-я стрелковая дивизия, штаб которой расположился в укрытии между могилами и под невысокой башней, напоминавшей египетскую пирамиду. Прорыв гитлеровцев грозил полным окружением штабу стрелковой дивизии. По условиям взаимодействия в штабе находился связной командира зенитного дивизиона Е. А. Игнатовича. Офицер штаба подполковник Яковлев поручил связному пробраться через окружение и передать просьбу открыть огонь по Братскому кладбищу -- под прикрытием артиллерийского огня штаб попытается выйти из окружения. Связной добрался. Игнатович доложил обстановку командиру 110-го зенитного артиллерийского полка полковнику В. А. Матвееву. По Братскому кладбищу открыли огонь. Несколько десятков снарядов рассеяли немцев и дали возможность штабу 95-й дивизии выйти в район Инженерной пристани. У Игнатовича сохранилась записка подполковника Яковлева: "Спасибо, друзья, что выручили нас из беды"".
   Бой шел в районе бывшего КП 110-го зенитного полка и находившегося рядом КП 1-го артдивизиона этого полка, которые немцы называли форт "Молотов". На самом деле, это был обычный двухэтажный дот, с расположенными неподалеку бетонными и деревоземляными бункерами, и окруженный колючей проволокой. Фортом это назвать сложно (так же как и "нагорные редуты"), но защитники его держались стойко. Из воспоминаний Г.Бидермана : ". В 14.45 пришло сообщение о том, что форт "Молотов" взят нашими войсками".
   Еще накануне командный пункт зенитчиков 110-го "полка" был перенесен на бывшую 7-ю мортирную батарею. Правда, я не зря взял слово "полк" в кавычки. В нем оставалось всего пять орудий: две 45мм (по одной на 552-й и 553-й батареях) и три 76мм (батарея N79). Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: " 1-му дивизиону поручили прикрывать отход наших войск. К тому же майор Семенов от лица командования СБР ПВО уточнил и еще более усложнил задачу: не позволить противнику просочиться к бухте Матюшенко, откуда войска переправлялись в Севастополь.
   Задача почти что непосильная, ведь у нас осталось всего пять орудий с неполными расчетами и крайне скудным боезапасом. Надо было думать, как выполнить приказ. В который раз пришли на ум слова генерала И. Е. Петрова: информированность, разведка -- первейшая заповедь командира.
   Начал с того, что на самые угрожаемые участки выдвинул выносные наблюдательные посты. Точнее, по одному наблюдателю-связисту. На большее людей не хватало, но все-таки "глаза и уши". Потом сделал все возможное, чтобы обеспечить связь с каждой батареей Северной стороны, скоординировать действия в соответствующих секторах обстрела, определить основные ориентиры пристрелки. Со штабом 95-й стрелковой дивизии, отход которой мы должны были прикрывать, обменялся связными".
   Но в этот день противник к бухте Матюшенко не пробивался. Г.И.Ванеев пишет: "95-я стрелковая дивизия (командир полковник А.Г.Капитохин, он же комендант сектора) вместе с двумя батальонами 7-й бригады морской пехоты, переброшенными сюда ранее для контратаки, весь день стойко дралась и до вечера не пропустила врага на запад, к морю". К сожалению, это не так. Уже к 15 часам противник захватил "Молотов", "ГПУ" и блокировал "ЧеКа". После чего, около 16 часов установил орудия, простреливая весь участок до берега моря, в районе Учкуевки.
   А к 20 часам, противник захватил поселок, отрезав от Севастопольской обороны большой кусок. Причем в этом котле оказались самые боеспособные части Северной стороны. Кто же попал в окружение? В данных о пленении, в документах 132-й дивизии указаны бойцы 161-го, 90-го, 241-го, 141-го учебного полков, 57-го артполка, 4-го батальона полка дотов и дзотов. Котел получился солидным, и, по большей части, это - следствие приказа Ф.С.Октябрьского держаться " ...при всех условиях, даже если противник просочится в ваш тыл". А.Г.Капитохин не решился дать приказ об отходе, об этом он прямо и достаточно резко пишет в своих неопубликованных воспоминаниях.
   Одновременно со штурмом "Молотова" противник атаковал и 30-ю батарею. Из немецкого документа "Борьба за Севастополь": "17 июня. В этот день в 13 ч 30 мин пикировщики сбросили на территорию батареи 20 бомб. Сосредоточенным артиллерийским обстрелом проволочные заграждения были прорваны, а минные поля засыпаны. Воронки, образовавшиеся в результате разрывов бомб и мин, облегчали наступление атакующих войск. Гарнизоны внешнего оборонительного пояса были большей частью уничтожены, а входившие в его состав легкие оборонительные сооружения разбиты. В результате бокового попадания в западную бронированную башню одно ее орудие было полностью, а другое частично выведено из строя. Прямое попадание в амбразуру восточной башни вывело из действия оба орудия. Подземный ход к дальномерной установке был засыпан, все входы и железобетонное покрытие каземата остались почти нетронутыми. На защитников батареи обстрел (по их показаниям) не оказал никакого воздействия.
   На штурм батареи были назначены 213-й полк, 1-й и 2-й батальоны 132-го саперного и 1-й батальон 173-го саперного полков (ошибка перевода, имеются в виду роты 132-го пионерного батальона 132-й ПД и рота 173-го саперного батальона из состава 73ПД). Ранним утром 17 июня 1942 г. был предпринят штурм, продолжавшийся до полудня в направлении противотанкового рва, открытого к востоку от батареи поперек водораздела.
   Противник оказал упорное сопротивление. Огневые точки, стрелявшие по фронту и флангам, были приведены к молчанию с помощью пехотного и артиллерийского огня. Первый и второй батальоны (роты) 132-го саперного полка (батальона) атаковали фортификационные сооружения, расположенные перед батареей, ...Продвижению атакующих частей препятствовали сильный артиллерийский и минометный огонь противника из долины реки Бельбек и с расположенных к югу склонов, а также огонь снайперов и контратаки. Около 14 ч 30 мин в результате повторного нападения западный склон возвышенности был занят. Удалось занять и подход к командному пункту на восточной оконечности подземного хода.
   В 14 ч 45 мин второй батальон 213-го полка начал атаку восточного склона и в15 ч 15 мин достиг разрушенного фортификационного укрепления на отметке 400 м к востоку от первой бронированной башенной установки. Первый батальон (рота) 173-го саперного полка (батальона) под защитой пехотного огня атаковал башенную установку. В 15 ч 45 мин шестеро саперов со связками ручных гранат проникли в установку и уничтожили ее гарнизон. Гарнизон второй установки яростно отстреливался сквозь отверстия, пробитые артиллерийскими снарядами в броневых листах башни. Атака саперов увенчалась успехом лишь благодаря фланговому обстрелу установки, который вели пехотные части. Противник был уничтожен ручными гранатами. В это же время наступавшая по северному склону пехота могла контролировать западный склон. В 16 ч 30 мин саперы после нескольких повторных попыток достигли сильно обороняемых главных входов, заграждаемых пулеметами. В результате всех этих действий гарнизон был заперт в блоках". Нескольким группам защитников все же удалось уйти, прорвав окружение. Из книги Мусьякова: "Утром и днем немецкие части, преграждавшие путь к Севастополю, были сравнительно немногочисленны. Но к вечеру противник подтянул станковые пулеметы, рассадил ракетчиков, и положение изменилось. Трудность была прежде всего в том, что между батареей и виноградниками совхоза лежала полоса голой местности шириной около 400 метров. Полоса эта, простреливавшаяся из разных точек, была изрыта воронками".
   Первой группой прорыва командовал младший политрук Устинов. Его группа прорвалась еще во время штурма (около 15 часов), и должна была закрепиться в ближних зданиях совхоза, и огнем прикрыть прорыв остальных. Из воспоминаний Устинова: "На половине пути к совхозу впереди меня полз краснофлотец Марченко из службы Подорожного, Когда меня ранило в кисть правой руки, я хотел попросить его сделать мне перевязку, но затем решил перевязаться сам. По дороге я нашел его убитым. Убитых было много. До совхоза добрались, кроме меня, парикмахер Котляровский и сержант срочной службы из электромеханической боевой части (Гончаров или Гончаренко). Здесь мне перевязали вторую рану. В совхозе, в подвале каменного здания, расположенного возле дороги к батарее, мы пробыли до вечера, ожидая остальных. Однако ни одного человека к нам больше не подошло. Между тем немцы уже занимали усадьбу совхоза. Мы решили отходить к берегу моря. Миновав шоссе, к ночи мы добрались до прожекторной станции, которая еще была в наших руках. Там с помощью одного майора из береговой обороны я связался со штабом и по телефону доложил обо всем генерал-майору Моргунову".
   Группа старшего лейтенанта Теличко, которая должна была занимать оборону в дотах противодесантной обороны со стороны совхоза, вместе с бойцами 90-го стрелкового полка отошла к форту "Шишкова" и около 16 часов смогла прорваться вдоль берега моря.
   Из массива попытались выйти сразу три группы. Самая большая группа под командованием Соловьева попыталась выйти из башни и прорваться к совхозу, но опоздала, противник установил несколько пулеметов в оставленных группой ст. л-та Теличко дотах. Из воспоминаний В.Рудакова: "Когда мы выскочили из-под массива, то сразу друг друга потеряли: в двух шагах ничего не было видно, хотя был еще день. Вокруг батареи стояла сплошная завеса из дыма, песка и пыли, поднятых разрывами фашистских снарядов и авиабомб. Метрах в 50 от входа я был ранен. Когда я падал, то увидел Соловьева. Он сидел, прислонившись к бетонной глыбе, вывороченной взрывом из старого массива. Весь бок и грудь у него были в крови. Я вскочил и бросился к нему, но тут был ранен вторично. Когда я снова поднялся и добрался до того места, где сидел комиссар, его уже там не было. Очевидно, краснофлотцы унесли его обратно под массив". Рудаков пополз к совхозу, но потерял сознание. Его подобрали бойцы морской пехоты и отправили в лазарет. Группа Рудакова погибла почти вся. Из группы политрука второй башни Зверева уцелело несколько человек. Они вернулись под массив и принесли тяжело раненного Зверева. Повторную попытку прорыва предприняла группа старшин во главе с Андриенко. Группа вынуждена была вернуться. Ночью решили выходить меньшими группами, по пять -- семь человек. Ночной прорыв удался только группе Ивана Подорожного. С ним прорвались химист Мажуга, электрик Дегтярев, пулеметчик Колбин. Группа, внезапно выскочив из башни, забросала гранатами дот. Бойцы укрылись в винограднике совхоза. Зная расположение виноградников, Подорожный сумел пробраться по ним к морю, а оттуда вдоль берега -- на Северную сторону. Три следующие попытки не удались. Как только броневые двери открывались, взлетали ракеты, и становилось светло как днем. Немцы немедленно открывали огонь.
   Когда раненых краснофлотцев втаскивали обратно под массив, группа немцев подбежала к двери и попыталась ворваться внутрь. Всех их перебили, одного раненого даже взяли в плен, но вскоре он умер.
   В 20 часов противник уже приступил к атаке "форта Шишкова". Что это за форт? Это укрепленные массивы 16-й и 24-й царских береговых батарей, бывшая советская береговая батарея N20. Массивы батарей имели противодесантную оборону, были окружены противоштурмовой решеткой, минными полями и колючей проволокой. Противник взять укрепление не смог, но отрезал последний путь к отступлению вдоль моря. Почему советские войска так жестко держались за старые массивы береговых батарей, на которых даже не было орудий? Почему по этим укреплениям вела огонь "Дора"? Ответ прост: бывшая советская береговая батарея N20 являлась складом артбоезапаса 4-го сектора, блокированным оказался и склад стрелкового боезапаса 4-го сектора в "форте ЧеКа" (дореволюционный форт "литер Б"), захваченном к вечеру немцами.
   В первом секторе ситуацию удалось стабилизировать. Лишь один раз противнику удалось прорваться между высотой 56.0 "Шайба" и окраинами Кадыковки, В бой была введена рота 773-го полка (командир ст.л-т Николаенко). Рота контратаковала, но попала под огонь немецкой артиллерии. Противник вновь атаковал, отбросив роту, и входя в прорыв, завязал бой в районе отм. 53.5 и бывшего хутора Скирмунда (ныне 1-е отделение "Золотой балки"). Но части противника были накрыты залпом 3-го дивизиона "гвардейских минометов", после чего атаковал весь 2-й батальон 773-го полка.
   17 июня ночью на командном пункте командующего ЧФ и СОР на Каменной пристани собрался руководящий состав СОР и Приморской армии. Из книги П.А.Моргунова: " Генерал Петров доложил о положении на Северной стороне, особенно в районе IV сектора, где противник понес значительные потери в боях с остатками полков нашей 95-й стрелковой дивизии. Было намечено утром 18 июня силами 138-й стрелковой бригады (командир -- майор П. П. Зелинский) и 345-й стрелковой дивизии контратаковать в направлении северо-западнее балок Графской и Сухарной с одновременной отвлекающей атакой силами батальона 79-й бригады и батальона 2-го Перекопского полка морской пехоты. На участке I сектора противник несколько потеснил наши части в районе Кадыковки и Золотой балки (между Сапун-Горой и районом Чоргунь). И. Е. Петров предложил в связи с большими потерями сократить линию фронта.
   Мною было доложено о положении 30-й батареи и внесено предложение попробовать прорвать линию блокады батареи, освободить ее гарнизон, а затем подорвать батарею. Для этого надо воспользоваться контратакой 138-й бригады и 345-й дивизии, выделить от 95-й дивизии группу и попытаться пробиться к 30-й батарее. На Северной стороне в резерве находится более батальона местного стрелкового полка, но он прикрывает выход к Северной бухте. В Северном укреплении имеется небольшой гарнизон 178-го саперного батальона Береговой обороны, который вместе с отходящими частями задержит противника на некоторое время. У Капитохина осталось очень мало бойцов, и если он продержится еще два-три дня, то это хорошо. Однако группу для прорыва к 30-й батарее создать нужно, в нее дать артиллеристов и часть из 95-й дивизии. Вся береговая артиллерия сможет 18-го поддержать контратаку наших войск на Северной стороне. Часть боезапаса выделена для этой цели, тем более что 16-го немного получили с Кавказа. Вскоре мы с генералом Петровым уехали к себе на командный пункт готовиться к утренним боям. За ночь штаб армии под руководством генерала Крылова подготовил необходимые мероприятия. Полковник Кабалюк и подполковник Файн сделали все, что потребуется от Береговой обороны для деблокирования 30-й батареи и освобождения гарнизона".
   В сводке, подписанной командованием СОР, указывалось, что: "В ночь на 18 июня была произведена частичная перегруппировка для выравнивания фронта и усиления угрожаемых направлений. К 24 час. 17 июня войска занимали следующие позиции и рубежи:
   I сектор: 109-я и 388-я стрелковые дивизии: Генуэзская башня -- западные склоны высоты 99,4 -- западнее совхоза "Благодать" -- высота 33,1 (искл.) -- 400 м западнее высоты 56,0 -- хутор, находящийся в 100 м восточнее отм. 36,0.
   II сектор: 386-я стрелковая дивизия, 7-я и 8-я бригады морской пехоты: южные и юго-восточные скаты Федюхиных высот -- памятник сражения на Черной речке -- высота 72,5 -- высота 126,1 -- высота 67,1 -- высота 119,9.
   сектор: 25-я стрелковая дивизия и 79 я стрелковая бригада: высота 119,9 -- юго-западные скаты высоты 115,7 -- южный отрог Камышловского оврага (искл.) -- безымянная высота в 1 км южнее высоты 90,0 -- высота 66,1.
   сектор: 345-я и 95-я стрелковые дивизии: высота 66,1 (искл.) -- отроги Графской балки -- 1 км южнее поста Мекензиевы Горы -- отм. 60,0 -- 1 км юго-западнее высоты 43,5 -- 500 м северо-восточнее Буденовки -- западные скаты высоты 36,1 и далее на запад до моря".
   Все это конечно прекрасно, но на деле, этот документ, мягко говоря, истине не соответствует. Во-первых: никакой передислокации не было. Было окружение части сил 4-го сектора, и потеря нескольких опорных пунктов обороны. Во-вторых, линия расположения советских войск во 3-м и 4-м секторах, указанная в донесении, по состоянию на вечер 17 июня, находится в глубоком тылу войск противника. Либо в связи с оставлением своих КП комендантами 4-го и 3-го секторов произошла потеря управления частями, либо это обычное очковтирательство.
   Внимательно пройдемся по линии обороны, указанной в документе.
   Первый сектор: Генуэзская башня -- западные склоны высоты 99,4 (212.1, форт Северный) -- 300м западнее совхоза "Благодать" -- высота 33,1 (искл.) - 400 м западнее высоты 56,0 - хутор в 100 м восточнее отметки 36,0. Т.е. несмотря на все усилия немецкой 28-й легкопехотной дивизии, 456-й и 381-й полк свои позиции удержали, и выполнить свою задачу дивизия не смогла. От фланга 381-го полка занимали позиции остатки двух батальонов 782-го полка, далее один батальон 773-го полка той же дивизии, далее, до стыка с 1-м батальоном 7-й бригады на Федюхиных высотах занимали остатки 602-го полка
   С введением в бой одного батальона 773-го полка, в долине "Золотой балки" между Ялтинской дорогой и Кадыковкой удалось даже продвинуться на 400м вперед. Зато в районе современного комплекса "Шайба" противник захватил высоту 56.0 и продвинулся на 500м. Т.е. 72-я немецкая дивизия вбив клин "завязла" в советской обороне.
   Второй сектор: 7-я бригада морской пехоты занимала первым батальоном позиции на южных и юго-восточных скатах Федюхиных высот до памятника сражения на Черной речке. Т.е. были оставлены западные скаты г.Гасфорта и 1-я (восточная) Федюхина высота (совр. отм. 106.0). Далее до высоты: 72,5 (154.7) занимали оборону 4-й и 5-й батальоны 7-й бригады. Далее от отметки 154.7 (искл.) до отм. 126,1 (Чириш-тепе) занимала 386-я дивизия. Участок от отм 67,1(современная отметка отсутствует, дальний угол долины Кара-коба) до отметки 119,9 (современная отметка отсутствует, район подъема ЛЭП на плато из долины Кара-коба) занимала 8-я бригада. Т.е. второй сектор не только не отступил, но и продвинулся вперед, причем значительно. Во всяком случае, по документам. Но, к сожалению, похоже, что документы не соответствуют истине. Высота Чириш-тепе по румынским документам была не только удержана 1-й горнострелковой дивизией, но и обратные ее скаты были отбиты румынами. В противном случае, абсолютно непонятно, почему артиллерия 2-го сектора 17.06.42г. ведет огонь по этому участку. Ситуация на этом участке находилась под контролем коменданта сектора, т.е. скорее всего, это намеренная ложь.
   Теперь обратимся к данным по 3-му сектору. Анализ немецких документов, районов по которым велась стрельба советской артиллерией, (в т.ч. и корабельной), разведки на местности, показывают, что линия обороны 3-го сектора проходила совсем не так, как указано в приведенном фрагменте. Правый фланг, удерживаемый 3-м полком МП, 54-м и 31-м полками неполного состава показан почти правильно (с ошибкой всего 500-700м), но дальше, указано, что части третьего сектора, занимали позиции в районе "юго-западные скаты высоты 115,7", ошибка составила уже 1,5 км на юго-запад. В противном случае, советская артиллерия вела в этот день огонь по своим же позициям. Высота 66.1 так же была занята противником, который уже вышел к этому времени к верховьям Трензиной балки.
   В 4-м секторе ситуация еще хуже. Наложив обозначенные рубежи на линию расположения немецких войск, получим весьма забавные выводы. Западные скаты отм. 36.1 (это дорога от станции к совхозу им. С.Перовской), отметка 43.5 (современная отметка 93.1 в виноградниках 1,4 км северо-восточнее Братского кладбища), отметка 60.0 (высота Героев), к этому времени уже давно были заняты противником. Более того, он продвинулся вперед от указанных ориентиров на 1-1,5 км.
   Возможно, это было действительно связано с тем, что было потеряно управление, и информация о реальном положении дел запаздывала. И, может быть, неудача с контратакой 138-й бригады 18-го июня была связана именно с тем, что в штабе СОР отсутствовала достоверная информация о положении частей. В противном случае, ситуация выглядит уж больно некрасиво.
   По официальной версии Филиппом Сергеевичем Октябрьским была передана следующая директива: "Генералам Петрову, Моргунову, Чухнову, Вершинину, начальнику инженерной службы Парамонову. Приказываю в целях усиления обороны немедленно отработать, и по ночам приступить к осуществлению:
   1. Созданию опорных пунктов на Северной стороне, эшелонированию по глубине, начиная от линии севернее Братского кладбища выходом к вершинам балок Голландия, Сухарная и т. д., соединившись занимаемой линией с 345-й стр. дивизией и 79-й бригадой, дальше от этой линии на юг. Следующие опорные пункты линии обороны вплоть до Северной бухты. Каждый дот -- крепость. Равелин -- опорный пункт. Приказать по-настоящему заняться этим Капитохину.
   Использовать все силы Северной стороны, драться до уничтожения последнего немецкого солдата. С Северной стороны на Южную никого переправлять не будем. Если противник потеснит наши части, драться еще всем батареям до последнего бойца на Северной стороне, Южная будет помогать.
   2. Такую же работу, еще более серьезную в части рубежей, срочно делать всем саперным частям от Сапун-Горы на запад и северо-запад.
   Созданию опорных линий рубежей, окопов, батальонных участков, огневых позиций больше внимания этим вопросам".
   Достоверность данного документа вызывает некоторые сомнения. Он больше похож на послевоенную вставку. Тот экземпляр, который хранится в архиве, напечатан на печатной машинке, выпускавшейся после войны, и напечатан он на послевоенной бумаге. Некоторые лексические особенности этого документа указывают на то, что, возможно, этот документ был создан, с как-либо целью, уже после войны. Так, например, по воспоминаниям старожилов форты у входа в бухту равелинами (что, в общем, неправильно) начали называть только в 50-60-е годы.
   Возможно, я ошибаюсь, но, в любом случае, создать "эшелонированную оборону" за двое суток, работая по ночам - невозможно. Кроме того, сами действия командования говорят о том, что Северную сторону долго оборонять не собирались. На Южную сторону в этот день были выведены два стройбата, большая часть 178-го отдельного инженерного батальона, ряд более мелких подразделений. Т.е. с одной стороны, дается указание создавать оборону, с другой забирают инженерные и строительные части. Мне могут возразить, что именно 178-й инженерный батальон составил гарнизон Северного укрепления, но это не совсем так: в Северном укреплении оставалась только авторота, занятая вывозом имущества и боезапаса.
   Для того, чтобы обеспечить вывоз флотского имущества с Северной стороны, в район Радиогорки была переброшена 227-я зенитная батарея ст. л-та Григорова.
   В течение дня советские штурмовики небольшими группами (первый раз три и, второй шесть Ил-2) попытались поддержать войска . Боевых потерь не было, но сразу после взлета упал в море Ил-2 ст. лейтенанта Покидова. Причина происшествия так и осталась невыясненной, но наиболее логично предположить, что самолет был поврежден в результате артиллерийского обстрела. При возвращении Як-1 45-го ИАП старшина Чайка на большой скорости врезался в капонир, где стоял "як" командира 3-й ОАГ. Оба самолета сгорели. Осмотр тела летчика показал, что он был дважды ранен, и по-видимому потерял сознание при приземлении. Третий "як", который садился следом, пытаясь избежать столкновения с аварийными машинами, зацепился крылом за капонир и был полностью разбит. Его пилот отделался ранениями. Ночью с Кавказского побережья перелетели три Ил-2.
   Потери СОР за сутки убитыми составили 653 человека, ранеными, 1217, количество пропавших без вести неизвестна.
   18 Июня 1942г в 01.00 транспорт "Белосток" в охранении базового тральщика "Якорь" и пяти сторожевых катеров прибыл из Новороссийска. Это был последний транспорт, которому удалось прорваться в город. На транспорте и подводных лодках "Д-5", "Л-23", "Щ-203", "М-31" и "А-4", было доставлено: маршевого пополнения - 360 человек и разных воинских команд - 80 человек, боезапаса - 341 т и продовольствия - 238 т.
   Прикрывали подход транспортов зенитные батареи Северной стороны. Батарея Алюшина занимала позицию на выступе Толстого мыса, над самым морем, куда как раз пришвартовался наш транспортный караван. Гитлеровская пехота не раз пыталась прорваться туда со стороны Бартеньевки и Учкуевки. Но батареи Алюшина (79-я), Шишляева (552-я) и Воловика (553-я) были начеку и перекрестным огнем отсекли ее от берега. Но этот артогонь не остался незамеченным со стороны противника. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича, находившегося в это время в массиве бывшей царской 7-й мортирной батареи: " ..., вскоре заговорила вражеская артиллерия, залаяли минометы. Фашисты упорно пристреливались к алюшинской батарее и к моему командному пункту. Я приказал: "Всем в укрытие!".
   Не прошло и минуты, как наш бетонный, глубоко вросший в землю каземат содрогнулся. В два-три прыжка мы со Сметаниным выскочили на поверхность. По соседству находился такой же прочный кубрик с толстой металлической дверью. После взрыва двери не стало. То, что мы увидели внутри, бросило в дрожь: крупнокалиберный снаряд разворотил помещение, никто из находившихся там не уцелел. (Их могилу, в июне 2011г. нашли поисковики А.П.Запорожко, прим мое А.Н.)
   Подоспевшие связисты, несмотря на обстрел, стали выносить погибших. У моряков, которые никогда не плачут от боли, а умирают молча, по лицам катились крупные слезы. Тут же, в глубокой воронке, мы похоронили своих товарищей, и опять укрылись от огня, так как артналет продолжался. Очередной крупнокалиберный снаряд вспахал землю у входа в укрытие, ударился о его фундамент и взорвался. К счастью, произошел, как говорят артиллеристы, камуфлет: снаряду не хватило мощи, чтобы полностью разрушить фундамент. Но когда мы пробовали выбраться наружу, дверь не поддавалась. Только через минут десять подоспела помощь. Глотнув свежего воздуха, я огляделся -- и сердце похолодело. Медленно, как бы нехотя, прямо к нам летел огромный снаряд. Его вытянутое тупоносое тело отливало на солнце серебром. Можно только удивляться, как эта металлическая громадина, начиненная взрывчаткой, может лететь. Я еще успел подумать о примете военных -- именно "своего" не услышишь, -- как огромный конус, прошелестев над головой, с громоподобным звуком разорвался в расположении 79-й батареи.
   В какую-то минуту -- не более -- я уже был там. Пыль еще не успела осесть, дым не развеялся. Но что натворил вражеский снаряд, увидел сразу: одна пушка перевернута и полностью разворочена. Весь расчет погиб. У другой сорван ствол, многие бойцы изранены.  Разбиты дальномер и счетверенный пулемет. Отовсюду слышны стоны. А дальше было еще хуже. Этот мощный 615-миллиметровый снаряд угодил прямо в стену капонира, где комиссар Лебедев собрал коммунистов батареи. Невиданной силы удар сорвал тяжелое бетонное перекрытие и обрушил его на людей. Под огромной глыбой все были погребены заживо.
   В который уже раз краснофлотцам пришлось вгрызаться в землю -- лопатой, ломом, киркой, штыком. Работали молча, стиснув зубы, потому что из-под обломков слышались стоны, призывы о помощи. Отрыть удалось немногих, да и те уже были мертвы. Поднять же многотонную плиту не было никакой возможности.
   Под ней остались погребенными комиссар дивизиона старший политрук Лебедев, политрук батареи Лубянцев, младший лейтенант Полторацкий, старший сержант Попель, младший сержант Андрющенко и еще двадцать зенитчиков"...
   Т.е. батарея полностью перестала существовать. В строю на Северной стороне осталась всего одна зенитная батарея, переброшенная накануне- 227-я, т.к. в 553-й и 552-й оставалось всего по одному 45мм орудию, а батарея зенитных автоматов на Константиновском форте была приведена к молчанию.
   В связи с гибелью "Грузии" и "Армении", в Севастополе скопилось множество раненых, К утру, выгрузив боезапас, транспорт, по неизвестной причине, не покинул Севастопольской бухты. С рассветом в севастопольском небе появилась вражеская авиация, начала обстрел причалов тяжелая артиллерия. Сильный ветер постоянно сносил в сторону выставленную в бухте дымовую завесу. Несколько авиабомб попало в причал. На "Белостоке" был полуразрушен ходовой мостик, появились пробоины ниже ватерлинии. Экипаж боролся за живучесть судна. Вечером, приняв на борт 500 раненых бойцов и 200 эвакуируемых граждан, теплоход вышел в море. Около 2 ч ночи 19 июня в 20 милях южнее мыса Фиолент, его атаковали торпедные катера. От одной торпеды командиру удалось уклониться, но другая настигла судно. Взрывной волной Т. П. Рымкуса сбросило с мостика и придавило мешками с песком. Когда командир выбрался из-под них, теплоход быстро погружался в воду и, через несколько минут затонул. Всего катерам удалось поднять из воды 79 членов экипажа вместе с командиром теплохода, 75 раненых и 3 эвакуируемых. Остальные моряки и пассажиры погибли.
   Наступление немецких войск в Южном секторе явно буксовало. В течение дня предпринималось несколько атак, в направлении развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе, но все они были отбиты. Находившийся в резерве в районе развилки один батальон 9-й бригады в бой не вступал. Авиация СОР пыталась содействовать частям 1-го сектора, но в первом же вылете группа, состоявшая из семи Ил-2, двух И-16, двух И-153 в сопровождении 11 "яков", еще не долетев до цели, вступила в бой с 20 "мессершмиттами" III/JG77, которые вел в бой сам командир эскадры капитан Голлоб. Немцы записали на свой счет шесть сбитых самолетов, причем два сам Голлоб (104 и 105-я победы). Немцы не сильно завысили свой результат. Советская сторона потеряла Ил-2 лейтенанта Мишина (подбит и сел на своей территории), и три "Як-1" летчиков Надирова, Гунатешвилко и Труфанова. Труфанов был ранен, а остальные пилоты погибли. Кроме того, был подбит один И-153. Немецкая сторона потерь не понесла.
   Вторая группа, самолетов СОР так же понесла потери. При рулежке по аэродрому у одного из СБ осколком было повреждено шасси, и самолет врезался в капонир, после чего последовал пожар и взрыв, в капонире сгорел И-15бис.
   Гораздо сложнее была ситуация на Северной стороне. Атака 138-й бригады оказалась неудачной. Вообще, с этой атакой много непонятного, и документы по ней отсутствуют. Попробуем рассмотреть события с точки зрения немецких документов. Из истории 22-й ПД: "18.06г. началась сильная контратака русских на позиции 47-го ПП, готовившегося к атаке на укрепленный туннель. Русская бригада, доставленная крейсером несколько дней назад по морю, атаковала позиции батальона с приданными ПТ орудиями, минометами, подразделением саперов и кавалерии (всего 17 офицеров, 50 унтерофицеров и 372 солдата). В утреннем тумане удалось уклонится от боя, ведя заградительный огонь артиллерией. В контратаке удалось взять до 800 пленных и захватить обратно утраченные позиции и даже продвинуться немного дальше".
   Особенно умиляют данные о 800 пленных. Реально, их было всего 27 человек (из них всего 14 человек из 3-го батальона 138-й бригады). Из протокола опроса пленного (3-й батальон 138-й бригады): "Ночью все три батальона были сосредоточены в железнодорожном тоннеле (указаны координаты Графского тоннеля). 1-й батальон бригады атаковал в направлении опорного пункта "Донец" (нагорный редут над Сухарной балкой, захваченный противником), второй в направлении нефтебазы, третий вдоль железнодорожного полотна с последующим выходом к лесничеству (скорее всего, кордон N1)".
   Здесь картина получается более или менее ясная. Но в этом случае получается, что предложение П.А.Моргунова по деблокированию 30-й батареи было проигнорировано. Да, и вряд ли на это хватило бы сил.
   Поначалу атака развивалась удачно, и немецкому 47-му пехотному полку был нанесен существенный урон. Но затем, немецкий 22-й артполк поставил заградительный огонь, и атака захлебнулась. Были подбиты почти все танки последней 3-й роты 125-го отдельного танкового батальона. И, все же, нанеся на карту позиции и направление атак батальонов 138-й бригады, можно сказать, что реальная цель наступления бригады была достигнута. Оставим в стороне урон немецкого 47-го полка, хотя сами немцы признают: " Так как 47-й полк был очень ослаблен в этой борьбе, командование решило провести перегруппировку сил. Девятнадцатого июня полосу наступления 47-го ПП заняли подразделения 65-го ПП. 65-й ПП захватил позиции врага у туннеля, и достиг господствующих береговых высот, в то время как 47-й ПП на правом крыле Северной бухты пополнял свои ряды".
   Н.И.Крылов признается: "К сожалению, достигли мы меньшего, чем рассчитывали. Инициатива была перехвачена на считанные часы, и потеснить гитлеровцев удалось едва на полкилометра".
   Но самое главное, 3-й батальон 138-й бригады, захватив форт "Донец", деблокировал склады в Сухарной и Маячной балках. Просто назвать истинную цель наступления бригады, означает признать свою ложь в донесении, отправленном в 24 часа 17.06.42г.
   Но, может, пленный что-то путает или говорит неправду? Из воспоминаний А.М.Вилора: "18 июня для гарнизона Сухарной балки сложилась крайне угрожающая обстановка. К этому времени войска противника вплотную подошли к рубежам нашей обороны, и охватили Сухарную балку полукольцом... Несколько позже через проем стены со стороны поселка Голландия на территорию объекта просочилось около ста солдат врага. Матросы взвода под командованием главстаршины А.К. Постоенко открыли по ним ураганный огонь, а потом забросали гранатами. Противник потерял половину своего состава. Оставшиеся в живых бежали. В этом бою был контужен Постоенко. Враг еще дважды предпринимал наступление на этом направлении но был отбит с большими потерями. В этих боях отличился старшина Н.И. Шаповалов. В тяжелой обстановке он возглавил боевые действия взвода и проявил личную храбрость в разгроме противника". Т.е. действительно, получается, что создалась угроза складам в Сухарной и Маячной балках, и первой целью атаки 138-й бригады стало обеспечение безопасности штолен, и эту задачу удалось выполнить. Да, развить успех не удалось, атака захлебнулась, но основная цель была все же достигнута. И в течение трех ночей боезапас вывозили на бывшую 24-ю батарею (современный Парк Победы), в район бывших царских 19-й, 11-й и 10-й береговых батарей. Одновременно были предприняты срочные меры к укреплению гарнизона штолен: " Мной было доложено командованию тыла флота, что Федосеев тяжело болеет, что штольни разминированы, что сил для обороны недостаточно. Командование тыла соответственно доложило об этом Военному совету флота. При обеспечении связи погибли главстаршина И.А. Халоша и матрос Осипов. Нам была оказана помощь. Для усиления обороны Сухарной балки были переброшены на катерах-охотниках матросы ОВРа в количестве примерно 50 человек под командованием лейтинанта А.И. Лавренова. Прибыла команда подрывников в количестве 15 человек. Прибыли также заместитель начальника артодела флота полковник Е.П.Донец и представитель политотдела тыла флота батальонный комиссар В.А.Карасев".
   Любопытно другое: Г.И.Ванеев пишет: "После упорных боев, потеряв значительную часть личного состава, наши части вынуждены были отойти на исходные позиции. Контрудар не получился. Предпринятая попытка прорваться на соединение с 95-й стрелковой дивизией и выйти в район батареи N 30 также не увенчалась успехом из-за очень интенсивного противодействия вражеской авиации и артиллерии".
   Возникает законный вопрос: если конечной целью для атаки 138-й стрелковой бригады был Кордон N1, то какими силами планировали деблокировать 30-ю батарею?
   345-я дивизия находилась правее, и ее малочисленные части были растянуты на 3 км. Крайне малочисленные стрелковые части 95-й дивизии оказались в окружении. После того, как были мобилизованы тыловые части, в 161-м полку числилось 150 человек, в 90-м полку 78, а 241-й полк "полностью перестал существовать" (Н.И.Крылов). Из 150-ти человек 161-го полка, 70 были направлены в Сухарную балку для усиления гарнизона.
   172-я дивизия перестала существовать в принципе (если не считать сводной роты под командованием И.Зилина). Т.е. 4-го сектора как такового уже не существовало. По словам Н.И.Крылова "17-е июня стало последним днем, когда в 4-м секторе существовал сплошной фронт". Скорее всего, планируемый удар для деблокирования 30-й батареи попросту не состоялся. Н.И.Крылов пишет о цели атаки так: " В контратаке, предпринятой утром 18 июня в общем направлении на станцию Мекензиевы Горы, участвовали кроме батальонов новой бригады Перекопский полк Тарана, левофланговые части дивизии Гузя, остатки приданного ей танкового батальона. Артиллерия 95-й дивизии и чапаевцев с двух сторон поддерживала атакующую группу, имея задачу связать, насколько позволяли небогато отпущенные снаряды, противника огневым боем. По нашим масштабам и возможностям контратака была крупной, но мы не ждали от нее слишком многого, сознавая, насколько неблагоприятно для нас соотношение сил. Однако все же надеялись, что удар во фланг немецким войскам, вплотную приблизившимся к Братскому кладбищу, Снимет непосредственную угрозу выхода врага к бухте, ликвидирует разрыв между частями Капитохина и Гузя". Т.е. ни слова о 30-й батарее.
   П.А.Моргунов пишет: "Майор Дацко ждал пополнения 161-го полка для укрепления обороны в районе дер. Учкуевка -- дер. Буденовка (это пополнение так и не поступило). И ни слова о наступлении. В принципе, на Северной стороне оставалось еще достаточно много бойцов и командиров, пусть не в стрелковых частях, но видимо, управление ими было полностью потеряно. В противном случае, совершенно непонятно, почему Местный стрелковый полк (пускай немногочисленный), в самый критический момент находился в своих казармах в районе Инженерной пристани. Вместе с тем, до вечера 18-го июня держался окруженный гарнизон форта "ЧеКа". Только в ночь с 18 на 19-е немецкие пионерные части (744-й пионерный батальон) смогли приступить к зачистке казематов "форта Шишкова" выбивая последних защитников огнеметами. В массиве 30-й батареи держался гарнизон с отступившими в нее остатками 90-го полка. Только к вечеру удалось подавить сопротивление разрозненных групп в совхозе им. С.Перовской и в районе Любимовки. Люди держались до последнего, надеясь, что помощь придет.
   С выходом немецкого 65-го полка к бухте Голландия части 4-го сектора оказались отрезаны от основных сил. Уцелевшие летающие лодки с гидроаэродромов перебазировались в Казачью бухту, но в связи с отсутствием там подготовленных спусков и укрытий организовать оттуда боевую работу не удалось. К исходу дня противник подошел к Северному укреплению, занял Бартеньевку и Братское кладбище. Что любопытно, в сообщениях о боях 18.06.1942г. на Северной стороне полностью отсутствуют немецкие танки. Немецкая бронетехника понесла очень серьезные потери, а остатки бронетехники были переброшены в Южный сектор. На Северной стороне остались только 4 штурмовых орудия 190-го дивизиона.
   В этот день ночью, в Севастополь должен был прибыть лидер "Харьков" (командир капитан 3-го ранга П.A.Mельников) 17 июня лидер имея на борту груз боезапаса и продовольствия вышел в море. С целью маскировки вначале он шел в южном направлении, имитируя рейс в кавказский порт. На рассвете 18 июня "Харьков" повернул к Севастополю и тут же подвергся интенсивному налету люфтваффе. При 22-й по счету бомбежке в 6.50 одна из бомб взорвалась под кормой лидера. В 3-м котельном отделении возник пожар, затопило 5-й погреб, из-за поступления забортной воды в главных котлах повысилась соленость. Первая машина застопорилась, в расходных масляных цистернах обнаружилась соленость, вышли из строя 3-е и 4-е орудия главного калибра. Пожар удалось ликвидировать. Соленость устранили заменой лопнувших трубок в главном холодильнике. В румпельном отделении устранили повреждения гидравлики рулевого управления. После заделки разошедшихся швов в помещении 5-го артиллерийского погреба откачали воду. На запрос командира лидера было получено приказание начальника штаба идти в Поти под прикрытием лидера "Ташкент"". На два месяца лидер вышел из строя. Авиация противника полностью контролировала ситуацию. За 18 июня она произвела свыше 500 самолетовылетов по нашим войскам, городу и аэродромам, сбросив до 1800 бомб. В результате бомбардировки в бухтах базы получили повреждения базовый тральщик "Гарпун", сторожевые катера N 065 и N 0102.
   Особенно трудно приходилось севастопольским аэродромам. Их постоянно атаковали самолеты и артиллерия противника. Из воспоминаний Н.И.Крылова: " Аэродром на Куликовом поле, перепаханный разрывами бомб и шквальным артобстрелом, с начала третьего штурма использовать стало нельзя, и бомбардировщики -- несколько ДБ-3, СБ и Пе-2 -- улетели на Кавказ. Пришлось потом и из Северной бухты, к которой приблизился фронт, убрать маленькие гидропланы МБР-2 (металл от их разбомбленного эллинга еще раньше пошел на изготовление гранат). На двух аэродромах в южной части севастопольского плацдарма, у Херсонесского маяка и в Юхариной балке, базировались штурмовики майора А. А. Губрия --10--12 Ил-2, а потом и меньше (прибывавшее пополнение не успевало покрывать потери), и несколько десятков "ястребков" -- 6-й гвардейский истребительный полк полковника К. И. Юмашева".
   Немцы же смогли ввести в строй аэродром на Каче, и подлетное время для немецких истребителей сократилось до 10 минут.
   В ночь на 19-е июня командующий флотом доносил: "Сталину, Кузнецову, Буденному, Исакову. Героический Севастопольский гарнизон продолжает истреблять врага, рвущегося в город. Семнадцать суток отбиваются яростные бомбо-артиллерийские, а затем с 7--06--42 пехотно-танковые атаки. За это время мы также понесли большие потери... Враг понес потери самое малое в три-четыре раза больше нашего. Несмотря на эти огромные потери, враг, имея абсолютный перевес и господство в воздухе и танках, продолжает огромное давление. Враг уничтожает наши подразделения в окопах бомбоударами, а затем, прорываясь танками, захватывает территорию. Таким образом врагу удалось на южном участке узкой полосой по Ялтинскому шоссе дойти до высоты 53,5 -- памятника Балаклавскому сражению, где он трое суток истребляется, но не может пройти дальше, но зато на северном участке противник сегодня подошел вплотную к северным укреплениям, занял Бартеневку, Братское кладбище, тем самым поставил под удар вплоть до минометного огня весь город и лишил нас возможности пользоваться Северной и Южной бухтами. Из всей обстановки видно, что на кромке северной части Северной бухты остатки прижатых наших войск долго не продержатся. За это время войска Севастопольского оборонительного района понесли большие потери, которые исчисляются в 22 000 -- 23 000 человек.
   Наш следующий рубеж борьбы -- южное побережье Северной бухты, гора Суздальская -- Сапун-Гора -- высота Карагач, где есть еще наши войска. Продолжаем создавать глубину обороны. До постепенного перехода на эту линию обороны продолжаем удерживать всю занимаемую на сегодня линию обороны. Переход на указанную линию обороны будем вынуждены сделать, если немедленно не получим помощи. Что нам немедленно нужно:
   10 000 маршевого пополнения, из них половина вооруженных.
   Вывезти раненых, которых... некуда класть, не хватает медсостава, медимущества.
   Усилить зенитной артиллерией.
   Дать хотя бы 25 самолетов Як-1 и 10 штук Ил-2.
   Немедленно поставить на линию Кавказ -- Севастополь 20 обещанных самолетов "Дуглас" с ночными экипажами, так как подавать маршевое пополнение, все снабжение и вывозить раненых можно теперь только самолетами-ночниками и подводными лодками. Докладывая вышеизложенное, прошу неотложной помощи".
   Народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов дал указание Военному совету флота немедленно закончить пристань у береговой батареи N 35, подыскать место для пристани у Херсонесского маяка и начать ее строить, для чего использовать баржи, затопив их. Ф. С. Октябрьский ответил на это распоряжение:
   "Все, что можно, было предусмотрено, строительство причала в районе ББ-35 заканчивается. Трудность другая. Абсолютно господствует авиация противника, появились итальянские подводные лодки, немецкие торпедные катера и, как правило, накат с моря. Самое реальное и более надежное -- питать нашими подводными лодками и транспортной авиацией. В противном случае противник потопит остатки всех наших боевых кораблей"
   19 Июня 1942г ночью немецкие войска производили передислокацию. Немецкая 132-я пехотная дивизия, наступавшая вдоль моря, понесла серьезные потери. И вынуждена была приостановить движение основными силами. 436-й пехотный полк после занятия "форта Шишкова" остановился в районе отбитого укрепления. 437-й полк был связан боем в районе Барьеньевки. Полк понес столь существенные потери, что спустя двое суток был отправлен на Керченский полуостров на пополнение и переформирование. Вместо него, в состав дивизии был включен 72-й пехотный полк 46-й дивизии. Вспомогательные части 132-й дивизии так же понесли потери и нуждались в пополнении. Единственными боеспособными подразделениями дивизии оставались 97-й полк (46-й дивизии) прибывший накануне, и 88-й пионерный батальон той же дивизии. Т.е. почти вся 46-я дивизия была задействована в штурме Севастополя, хотя формально, она в штурме не участвовала. Сутки спустя 132-й ПД были приданы 72-й и 42-й пехотные полки (из 46 ПД). Т.е. если не считать штаба и артиллерийских полков, 46-я ПД была полностью задействована при штурме Севастополя.
   Добивать 4-й сектор Севастопольской обороны остались 97-й полк и 88-й пионерный батальон (46ПД, приданы 132-й ПД), которые располагались в районе от берега моря до Северного укрепления, далее занимал позиции 31-й пехотный полк и 24-й пионерный батальон (24-я ПД), далее, до берега моря в районе б.Голландия находился 102-й ПП той же дивизии. Остальные части этой дивизии были отведены для переформирования.
   От б. Голладния, полукольцом охватывая Сухарную и Маячную балки, стояли остатки 22-й пехотной дивизии. Имея в первой линии один (65-й) пехотный полк. 16-й и 47-й полки были отведены, в связи с большими потерями во вторую линию.
   Далее против войск 3-го сектора стояли 50-я ПД и 4-я румынская горнострелковая дивизия. Стык 4-й горнострелковой и 18-й пехотной дивизии румынских войск находился напротив стыка 2-го и 3-го секторов. Против частей 2-го сектора, по-прежнему находились румынские 18-я ПД и 1-я королевская ГСД. В районе клина вбитого в советскую оборону, вдоль Ялтинского шоссе действовали части 72-й пехотной дивизии, 399-й и 401-й полки 170-й дивизии. В резерве, на направлении главного удара находились 391-й полк и 420-й пехотный полк (из 125-й ПД, приданный 170-й ПД). На левом фланге по-прежнему, располагались два полка 28-й легкопехотной дивизии.
   В этот день опасная ситуация возникла в 1-м секторе. Бой шел и ночью, немецкое командование ввело в бой новый пехотный полк 399-й (170-й ПД), при этом атаку поддерживала бронетехника. В 1-м секторе, противнику удалось прорваться на окраине Кадыковки вглубь обороны, в связи с чем, в бой был введен еще один батальон 773-го полка, а затем и батальон 9-й бригады, стоявший в районе развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе. Прорыв удалось ликвидировать, но при этом пришлось отойти к 6-му турецкому редуту (недалеко от современного памятника Киевским гусарам). Глубина вбитого клина, в районе 1-го сектора увеличилась еще на 800метров.
   В 08.00 командующий флотом доносил: "Буденному, Исакову, Кузнецову, Бодину. I и II сектор 04--00 -- 08--00 группа противника прорвалась в районе высоты 29,4. В результате рукопашного боя прорвавшаяся группа ликвидируется. В районе высоты 56,0 -- хутора Калигай -- высоты 77,3 скопление пехоты и танков противника.
   На участке III и IV секторов авиация интенсивно бомбит боевые порядки войск. Группа танков с пехотой атакует казармы МСП. Ведется бой. На участке 138-й стр. бригады и 345-й дивизии сильное огневое противодействие противника. Части 138-й стр. бригады и 345-й СД медленно продвигаются вперед. Город, аэродромы непрерывно обстреливаются артиллерией и бомбардируются авиацией".
   В этот день перестала существовать еще одна зенитная батарея Севастополя - легендарная плавбатарея N3. Два звена Ю-87 из I/StG77 нанесли бомбовый удар, в результате которого была накрыта бронерубка с дальномером, выведены из строя все 76мм орудия и два 37мм автомата из строя вышли 2/3 личного состава. Атака была произведена немецкими летчиками из I/KG51, командиром 2-го отряда гауптманом Фурхопом и обер-лейтенантом Хинрихсом.
   Чтобы прикрыть войска на Северной стороне, в ночь с 18 на 19 июня в район Михайловского форта была переброшена последняя батарея 114-го зенитного артдивизиона (110-й ЗАП). Сюда же отошел штаб 110-го зенитного артполка, были отведены остатки 553-й и 552-й зенитных батарей (по одному орудию на каждой батарее). На 79-й зенитной батарее ст. л-та Алюшина бойцы смогли восстановить одно орудие. В районе Константиновской батареи еще действовал один зенитный автомат, и действовали три орудия на 2-й и 12-й береговых батареях.
   Советская официальная историческая версия проста: приказом командующего СОР были созданы опорные пункты, из различных частей сформированы гарнизоны, и на намеченных рубежах части держались, пока не был получен приказ об отходе. П.А.Моргунов в своей книге "Героический Севастополь" пишет: "Были созданы три основных опорных пункта: Константиновский равелин, куда входил личный состав ОХРа, 95-й стрелковой дивизии и береговых батарей N 2 и 12; Михайловский равелин -- личный состав 110-го зенитного полка, береговой батареи N 702 и авиачастей; в районе Инженерной пристани и его равелина -- личный состав местного стрелкового полка во главе с командиром подполковником Н. А. Барановым и остатки некоторых других частей.... Кроме того, был создан опорный пункт в Северном укреплении, занятый 178-м инженерным батальоном БО, остатками частей ПВО и частью бойцов 95-й дивизии; туда был также выслан один взвод (около 50 человек) от местного стрелкового полка. Баранову было приказано поддерживать с этим опорным пунктом связь по подземному кабелю, идущему от Инженерной пристани в Северное укрепление, а с Барановым командование поддерживало связь до последнего дня с помощью подводного кабеля, проложенного через бухту". При этом Петр Алексеевич не указывает, кем были созданы опорные пункты
   Внимательное изучение материалов по данному вопросу показывает, что на самом деле опорные пункты, как боевые участки, до ночи с 19 на 20 июня никто не создавал, и командиров в них никто не назначал. Командирами становились самые инициативные офицеры и старшины, или оборону возглавлял старший по званию. Лишь позже, комендантом береговой обороны П.А.Моргуновым были назначены командиры опорных пунктов, но сделано это было сутки спустя, когда обстановка в этом районе стала совсем иной. Просто остатки частей, отходя к старым укреплениям, занимали в них оборону. И границы их были совсем иными. Так, например, опорный пункт в Михайловском укреплении был создан штабом 110-го зенитного артполка, который стянул к укреплению остатки своих батарей. Оборону 2-й и 12-й батарей, городка ВМУБО организовывал ст.л-т С.Д.Дзампаев, командир 2-й батареи. При этом капитан М.В.Матушенко, командир 161-го полка майор Дацко находились в Константиновском укреплении, стоявшем в тылу этого островка обороны. Оборону Инженерной пристани и укреплений 4-й батареи организовал командир Местного стрелкового полка - полковник Баранов.
   А вот единого руководства войсками не было. Комендант сектора А.Г.Капитохин частично потерял управление частями. В воспоминаниях бывшего коменданта 4-го сектора Капитохина, (Воспоминания были сохранены одним из выпускников Тамбовского суворовского училища, где после войны преподавал Капитохин) события описываются следующим образом: " После того, как пришлось оставить и взорвать КП сектора на Братском кладбище, мы отошли к казармам Местного стрелкового полка. Потеряв КП, мы полностью лишились средств связи с войсками, но удержать Братское кладбище не хватило сил, рота автоматчиков, прикрывавшая наш штаб полегла почти полностью, ведя бой между могил.
   Из казарм, расположенных в старой батарее, мы с полковником Яковлевым попытались выяснить обстановку в секторе. По флотской связи откликнулось Константиновское укрепление, Михайловское, к нашему удивлению откликнулась и телефонная станция в бухте Голландия. Когда я попытался набрать Северное укрепление, телефон долго не отвечал, но к моему удивлению связь работала. На повторный вызов мне ответил лейтенант, командир автороты, фамилия его была или Пехотин или Пехтин. В телефоне были слышны выстрелы, но как я понял, Северное укрепление еще держалось. Я приказал направить туда разведку местного стрелкового полка. К вечеру разведчики вернулись и доложили, что Северное стоит крепко и его поддерживает расположенная рядом зенитная батарея. Полковник Баранов, командир Местного полка направил туда взвод, численностью до пятидесяти человек при одном ротном миномете ...".
   Утром 19-го июня 1942г. существовали три островка обороны. Первый: мыс Толстый - Радиогорка, включая летний лагерь ВМУБО, массивы старых царских береговых батарей (склады ЧФ), позиции 12-й и 2-й береговых батарей, Константиновский и Михайловский форты. Второй островок обороны: Инженерная пристань, военный городок, казармы МСП, бывшая 4-я батарея. И, наконец, самый маленький - телефонная станция в бухте Голландия.
   Утром бой шел в районе Бартеньевки и Буденовки. Днем 19-го числа 3-я моторизованная рота немецкого 88-го пионерного батальона заскочила в ворота Северного укрепления. Бойцы автороты советского 178-го инженерного батальона, находившиеся в укреплении, не ожидали нападения, но, разобравшись, что перед ними немцы, открыли пулеметный огонь по заскочившим в укрепление мотоциклам и автомобилям. Противник вынужден был поспешно отойти, понеся потери.
   Противник, обойдя Северное укрепление, захватил казематы бывшего КП 1-го зенитного дивизиона 110-го зенитного артполка (массив бывшей 7-й мортирной батареи). Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: "Едва я успел переговорить со Сметаниным, как наружный разведчик докладывает: "Фашисты!". Выглянул: действительно, со стороны Бартеньевки -- гитлеровцы. Идут спокойно, положив руки на автоматы, переговариваются, что-то жуют. Не верят, что после ураганной артподготовки в казематах еще кто-то живой остался.
   Что делать? Принять бой? Но нас всего восемнадцать. И на всех семь винтовок, три пистолета, полсотни гранат да пара трофейных автоматов с десятком рожков. И я решаю: отходим к 79-й батарее (массив бывшей 1-й царской батареи)....Немедленно привели и боеготовность орудия, на фланге замаскировали "максим", закрепленный теперь за Сальниковым. Гитлеровцы полностью у нас на виду, идут кучно, и мы целимся, будто в тире. Первые же залпы огненной косой прошлись по их цепям. Но град пуль полетел и на нас. Кажется, что они проносятся над самым ухом с холодным звенящим свистом. И каким бы ты ни был храбрецом, все равно в этом леденящем звуке ощущаешь ту невидимую грань, которая отделяет жизнь, от смерти. Но это ничего. Видишь, слышишь, чувствуешь, стреляешь -- значит живешь и делаешь свое дело. Еще два залпа -- все, что можем при скудном боезапасе. В ход идут гранаты. Хорошо, что гитлеровцы не выдерживают и отходят. Но нам не становится легче. Попадаем под огонь вражеском артиллерии и шестиствольных минометов. Обстрел пережидаем в укрытиях. Но фронтовое счастье изменчиво. Крупный снаряд все-таки угодил в наш каземат. Огромной силы взрыв сдвинул железобетонное перекрытие, и оно зависло над нами, покачиваясь, готовое в любой момент сорваться и раздавить всех. Выскакиваем наружу, под шквал огня и металла. Кажется, бьют со всех сторон. Мы всего лишь маленький островок в бушующем море разрывов.
   Чувствую, что нам надо уходить отсюда как можно скорее. Орудийные раскаты гремят все громче. Их гул перекатывается по старым, истертым от времени, искромсанным металлом Крымским горам. Северная сторона ведет свой последний бой, продолжая изматывать ненавистного врага. Отходим к Михайловской батарее. Движемся ночью. Хорошо еще, что в свое время я так тщательно изучил местность. Знаю, где сманеврировать, какими тропками незаметно пройти. Миновав Бартеньевку, мы вышли на прямую дорогу, ведущую к батарее".
   К ночи, размеры островков сократились. Северное укрепление оказалось в окружении, но Михайловский, Константиновский форты и береговые батареи N 12 и N2 оборонялись единым фронтом. Действовало по одному орудию на 2-й и 12-й батареях.
   Удержался островок на Инженерной пристани и старой батарее N4. Командир Местного стрелкового полка Баранов подчинил себе остатки 134-го гаубичного полка (два орудия 122мм и одно 152мм) и вел бой, используя тот небольшой запас снарядов, который оставался в наличии. Противник безуспешно атаковал казармы МСП. Утром противник начал обстрел бухты, используя два трофейных 155мм орудия. Слабые попытки 138-й бригады деблокировать части на Северной стороне оказались безуспешными. В общем, судьба Северной стороны была решена. И не только Северной стороны. Выход противника к бухте означал падение всей обороны Севастополя. Теперь это был только вопрос времени.
   В 15.20 крейсер "Коминтерн" в охранении базовых тральщиков "Мина", "Взрыв", "Защитник" и трех сторожевых катеров из-за невозможности войти в Северную бухту Севастополя по приказанию командования флота возвратился в Новороссийск.
   Странно и другое, почти вся оставшаяся в строю артиллерия и техника сосредоточены в районе бухты Матюшенко, и в районе мыса Кордон, но вывозить ее явно не торопятся. Командир Местного стрелкового полка Баранов подчинил себе остатки 134-го гаубичного полка (два орудия 122мм и одно 152мм из состава 724-й батареи) и вел бой, используя тот небольшой запас снарядов, который оставался в наличии.
   В Севастополь прибыли подводные лодки "Щ-212" (командир капитан 3-го ранга И.К.Бурнашев), "Щ-214" (командир капитан 3-го ранга В.Я.Власов), "М-32", "М-118" и "Л-4" было доставлено 165 т боезапаса, 10 т авиабензина и 10т продовольствия. На исходе суток в главную базу прибыли еще две подводные лодки "С-31" и "С-32" с грузом авиабензина. За день боев советские части потеряли убитыми 732 и ранеными 1317 человек.
   Г.И.Ванеев пишет: "Изменить ситуацию, а тем самым спасти защитников Севастополя могла только Ставка, приняв одно из двух решений: или -- 1) экстренно доставить большое количество войск, боезапаса, боевой техники и вооружения, и в этом случае использовать не только разнородные силы флота, но и армейских ВВС, в том числе транспортную авиацию, как фронтовую, так и из своего резерва; или -- 2) эвакуировать войска СОР". К сожалению, ни то ни другое было уже невыполнимо. Ни доставить большое количество свежих частей, ни вывезти защитников было уже нереально. Наступила агония.
   19 июня поздно вечером Военный совет флота обсудил итоги боев за день. Говорилось о прорыве врага в районе бухты Голландия, о имеющихся трудностях в укомплектовании частей личным составом, нехватке боезапаса и др. Генерал Петров и комендант БО, указав на серьезность положения, настаивали на немедленном обращении за помощью, так как в противном случае удержать Севастополь будет невозможно. Предложения были самыми разными.
   Но из всех самых важных мер командующий флотом выделил почему-то только одну, направив телеграмму: "Буденному, Исакову. Товарищ маршал, прошу завтра же поставить на ночную работу Крымская - Севастополь имеющиеся у Вас самолеты ТБ-3 и "Дуглас" с посадкой Херсонесский аэродром. Необходимо доставить мне маршевое пополнение и приступить к вывозке раненых, все переполнено, иного выхода сейчас нет. Жду Ваших решений. Октябрьский, Кулаков". Странно, но, несмотря на тяжелейшее положение Северной стороны, в противодесантной обороне стоит три батальона 9-й бригады, 81-й танковый батальон, 778-й полк (388-й СД), не считая более мелких подразделений. Причем сосредоточены они именно на линии прикрытия эвакуации.
   Странно и другое, почти вся оставшаяся в строю артиллерия и техника сосредоточены в районе бухты Матюшенко, и в районе мыса Кордон, но вывозить ее явно не торопятся. Возле пирса в готовности к отправке находились два оставшихся в строю орудия 227-й зенитной батареи три 122мм пушки А-19 из состава 52-го артполка, пять тягачей "СТЗ", но вывезти их так и не успели. На немецком фото видно, что вся эта техника так и осталась стоять на своих местах.
   Видимо, из-за потери управления, боезапас к этим орудиям так же не подвезли, что, в общем-то, странно, т.к. в ночь с 19 на 20-е на шлюпках подвезли снаряды на БС-2 и БС-12. Правда, при более детальном изучении вопроса, выяснилось, что это была личная инициатива командира 2-го артдивизиона. Второе орудие на батарее N2 было разбито артогнем противника, щит орудия был отброшен к берегу моря, а ствол орудия оторван.
   Всю ночь производилась вывозка оставшегося боезапаса из Сухарной балки. В операции участвовали автороты 345-й, 386-й, 388-й дивизий и артотдела ЧФ. Машины 345-й дивизии и флотские грузовики вывозили боезапас в Инкерманские штольни, 386-я дивизия возила боезапас в район Сахарной головки, 388-я дивизия вывозила снаряды в район бывшей батареи N 24 (современный Парк Победы) и в район автобата. Из воспоминаний: " ... мост через Черную речку был разбит авиацией противника, саперами 345-й дивизии и инженерами ЧФ была устроена подводная переправа для грузовиков, так, что машины двигались по ступицу в воде...". Боеприпасов с штольнях Сухарной балки оставалось еще очень много, но в основном, флотских калибров. Вывозили в первую очередь 76мм и 45мм боеприпасы, которые можно было использовать армейской артиллерией.
   В ночь с 19 на 20 июня было принято решение о переброске еще одного батальона 9-й бригады морской пехоты в район казарм на развилке Балаклавского и Ялтинского шоссе. Два остальных батальона бригады все еще стояли в противодесантной обороне. В ночь с 19 на 20 июня на Южную сторону переправилось достаточно много бойцов из разбитых частей на Северной стороне, но переправа осуществлялась вплавь и на подручных средствах, многие при переправе утонули, а те, кто смог переплыть бухту не имели ни вооружения, ни обмундирования. Бойцы других подразделений их ехидно называли "белоштанниками". По официальным данным за день боев советские части потеряли убитыми 732 и ранеными 1317 человек. Но это данные неполные, они не учитывают ни пропавших без вести, ни утонувших при переправе.
   20 Июня 1942г командующий ЧФ и СОР доносил: "Надводным кораблям заходить в Северную бухту нельзя. Заканчиваем организацию приема кораблей в бухты Камышовая, Казачья и открытое побережье района ББ-35. Принимать можем с обязательным уходом ту же ночь обратно: лидеры, ЭМ и БТЩ. Подлодки любое время. Крейсеры сейчас принять невозможно. Донесу возможность приема крейсеров районе ББ-35 через два-три дня. Сегодня самолетом высылаю вам кальку с легендой мест подхода лидеров и ЭМ. Заходить кораблям в бухты придется задним ходом, разворачиваясь перед бухтой. В районе ББ-35 подход носом к берегу, маленькая пристань. Октябрьский, Кулаков".
   Г.И.Ванеев пишет "Весь день части 95-й дивизии вели бой за удержание Северных укреплений, но силы их уже иссякали". Это не совсем так. После наскока 3-й роты 88-го пионерного батальона 19-го июня вечером, Северное укрепление 20.06.42г никто не атаковал. Пользуясь этим, командир Местного стрелкового полка смог перебросить в Северное укрепление стрелковый взвод (47 человек). Кроме того, в укрепление отошли зенитчики 366-й батареи, несколько десятков бойцов 95-й СД, артиллеристы 52-го армейского артполка. Т.е. гарнизон укрепления был сборным. В общем-то и советское командование не ожидало, что маленькая горстка бойцов -саперов примет бой с немецкими дивизиями, этот опорный пункт возник стихийно. В укреплении, в подвалах хранилось большое количество стрелкового боезапаса и минометных мин к 50-мм минометам. Недостатком обороны стало полное отсутствие тяжелого вооружения. Оборону возглавил командир автороты 178-го инженерного батальона ст. л-т Пехтин. Он хорошо знал Северное укрепление, и грамотно расставил бойцов. Но 20-го числа немцы на штурм не решились.
   Все дело в том, что 97-й пехотный полк и 88-й пионерный батальон были заняты подавлением сопротивления в районе массивов старых царских батарей. Задача эта была осложнена тем, что продолжали действовать еще три орудия 12-й и 2-й береговых батарей.
   24-я пехотная дивизия была занята штурмом кварталов Северной стороны, где достаточно долго отбивались разрозненные части 95-й дивизии и флотских тылов. Из немецкого документа "Борьба за Севастополь" "Решительный успех был достигнут дивизиями, оперировавшими в северном секторе в течение 19 и 20 июня. Так, 132-я дивизия ворвалась в укрепления оборонительной позиции "Ленин", а 24-я овладела территорией судоверфи по обеим сторонам сухих доков и вышла к морю". Т.е. противник был не в состоянии штурмовать это укрепление. Из того же документа: "В плане укрепление имеет форму восьмиугольника. Оно окружено рвом с каменными стенками, шириной 5 м и глубиной 3,2 м, за ним насыпан вал выстой 4 м и шириной около 10 м. Диаметр укрепления составляет 500--600 м. Северная, южная, восточная и западная оконечности укрепления представляют собой выступающие вперед углообразные бастионы. На них устроены пятиконечные парные валы с прикрытиями против действия настильного огня с боков и с тыла. В укреплении имеются старые и новые одно- и многоэтажные казармы с телефонами и беспроволочными телеграфами. Они приспособлены для обороны, а подвальные помещения использованы для складов. Из тяжелого вооружения в укреплении были лишь минометы. Устарелость и скудность обустройства укрепления возмеща­лись упорным сопротивлением большевиков. 19-го июня части 3-го моторизованного батальона 88-го саперного полка ворвались внутрь укрепления, но не смогли удержаться вследствие сильного сопротивления противника, который успел оправиться от внезапности атаки; к тому же вал еще не был занят. 20 июня командованием 24-й дивизии был дан приказ на следующий день с утра (т.е. 21-го числа) атаковать укрепление всеми имеющимися у него силами саперов. Последние были приданы 31-му пехотному полку, который со своей стороны для их поддержки выделил 3-й батальон полка".
   Советские части на Северной стороне готовились к обороне по линии: лагерь ВМУБО- форт Михайловский. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича: "С первыми лучами солнца Михайловский равелин ожил, и я отправился к его северной стене: полковник Матвеев послал меня разобраться с военными. Их здесь расположилось много. Моряки, летчики, пехотинцы, артиллеристы -- люди все опытные, бывалые.  У многих в беспрерывных боях одежда потеряла свой изначальный вид. ...Рядовой состав, как и было условлено, направил в распоряжение капитана Р. X. Хайрулина и старшего политрука М. С. Ефименко, а командиров препроводил к полковнику Матвееву, который с утра занимался организационными делами и, в частности, формированием специального отряда, призванного оборонять форт.
   Этому новому подразделению придавалась полноценная зенитная батарея во главе с опытным командиром старшим лейтенантом А. М. Лимоновым и комиссаром политруком В. И. Кутузовым (батарея N219). Четыре орудия выдвинули за крепостные стены, на главное танкоопасное направление -- восточнее бухты Матюшенко. Оставшиеся две малокалиберки командир полка приказал мне установить возле северной стены, то есть там, где, по его мнению, враг предпримет первые атаки. Полковник поручил мне также координировать силы форта и батареи, налаживать их постоянное взаимодействие, что особенно важно для столь малочисленного гарнизона, как наш.
   Я не оговорился, сказав -- малочисленный. В Михайловском равелине вообще-то собралось много людей. Но дело в том, что Хайрулину и Ефименко разрешалось отобрать лишь сто двадцать пехотинцев, артиллеристов, связистов да шестьдесят авиаторов. Остальные триста пятьдесят человек во главе с самим командиром полка согласно приказу должны на двух катерах и баркасах немедленно переправиться на Южную сторону, на КП СБР ПВО, для обороны важнейших объектов города". Переправить 350 человек на двух катерах и баркасах невозможно, скорее всего, было сделано несколько рейсов. Причем, что странно, на Южную сторону вывозили в основном офицерский состав. Из воспоминаний Е.А.Игнатовича выходит, что вроде бы как офицеров отправляли к полковнику Матвееву, который и формировал гарнизон. На самом деле, все было "с точностью до наоборот". В числе "эвакуированных" с Северной стороны был и сам Евгений Андреевич. Возможно, это разумно, совсем не обязательно офицеру принимать бой в качестве обычного стрелка. По странному совпадению, у всех вывезенных с Северной стороны история совпадает до мельчайших деталей: "... разорвался немецкий снаряд (бомба), контузило (ранило), как оказался на Южной стороне - не помню".
   Михайловский форт готовился к бою, в распоряжении защитников были три станковых пулемета, два ручных, 76мм зенитная батарея и два 45мм орудия. Е.А.Игнатович описывает события так, как будто защитники укрывались за стенами самого форта.
   Пользуясь воспоминаниями других участников событий (в частности, П.П.Сметанина) удалось реконструировать систему обороны. Опорный пункт имел три линии обороны. "Максимы" стояли в трех монолитных бетонных дотах противодесантной обороны, построенных еще в августе 1942г. по внешнему периметру, за проволочными заграждениями. Два из них сохранились до настоящего времени. Вторая линия обороны- это казармы вокруг форта и стена с бойницами вдоль казарм. Третья линия -это сам форт с мощной горжевой (тыловой) стеной, которая так же имела бойницы. Линия обороны форта смыкалась с противодесантной обороной 12-й береговой батареи, образуя с ней единое целое. Позиция достаточно удобная, которую немцы не решились штурмовать схода, начав обстрел позиций.
   Два батальона немецкого 97-го полка 46-й дивизии предпринял несколько неудачных атак на внешний обвод обороны, но вынужден был отойти. А вот дальше происходят не совсем понятные события. В ночь на 21.06.42г. от командования ЧФ и СОР было получено указание: оставить для обороны форта всего 120 человек, а остальных, плавсредствами ОХРа (Охраны рейда) вывезти на Южную сторону. При этом был без боя оставлен внешний обвод обороны. Станковые пулеметы из дотов были сняты и установлены на огневых позициях на 2-й линии, 45мм орудия были установлены на наиболее танкоопасных направлениях, одно на левом фланге, чуть ниже Нахимовских погребов, одно на правом у дороги с мыса Кордон. Зенитные орудия были распределены по территории, занимаемой войсками. Одно орудие находилось у Нахимовских погребов, выше болота, второе у ангаров гидроаэродрома, третье во дворе форта, четвертое на правом фланге.
   Части третьего сектора, получив в свой состав 138-ю стрелковую бригаду, надежно удерживали свои рубежи. Штольни Сухарной балки теперь оказались на передовой. Из них, используя бензин, подвезенный накануне подводными лодками, продолжал срочно вывозился оставшийся боезапас.
   По сводке, переданной СОР, к ночи на 21 июня части 1 и 2 секторов занимали оборону на рубеже "Генуэзская башня -- западные склоны высоты 99,4 (выс. 212,1м) -- высота 29,4 (северная окраина Кадыковки) -- высота 74,0 (6-й турецкий редут) -- хутор у отм. 36,4 (совр. пос. Первомайка) -- южные скаты Федюхиных высот -- высота 57,7 (современная отметка отсутствует, находится в районе в/ч в долине Кара-Коба) -- восточные склоны и вершина горы Килик-Баир (топоним на картах отсутствует, скорее всего гора Кара-Коба) -- 400 м юго-западнее высоты 119,9 (исток главного отрога Мартынова оврага)".
   Позиции 3-го сектора изменений не претерпели, т.к. 138-я бригада позволила уплотнить боевые порядки, и даже снять с фронта остатки 79-й стрелковой бригады и 2-го Перекопского полка и отвести их для пополнения и переформирования. В основном, в их состав были включены бойцы, переправившиеся с Северной стороны.
   В 4-м секторе части оборонялись в трех отдельных "островках" Северном укреплении, на Инженерной пристани и в районе мыс Толстый- форт Михайловский.
   Вечером из Новороссийска прибыли подводные лодки "Щ-209" (командир капитан-лейтенант В.И.Иванов) и "М-31"(командир капитан-лейтенант Е.Г.Расточиль). Доставлено всего 6т бензина и 12т боезапаса. Потери защитников Севастополя за сутки составили: убитыми - 337 и ранеными - 934 человека. За четыре дня потери убитыми и ранеными составили более 6700 человек, а период двухнедельных боев потери личного состава на сухопутных рубежах обороны исчислялись убитыми 7000 человек, ранеными - более 14тыс. Более 16 тыс. человек числятся пропавшими без вести.
   В связи со сложной обстановкой на Северной стороне, было принято решение об отселении остававшихся жителей с кромки Северной бухты, и о начале строительства оборонительного рубежа. Командующим Приморской армией И.Е.Петровым, в адрес командования Северо-Кавказским направлением была отправлена краткая оценка обстановки на 20-е июня.
   "Противник, сосредоточив под Севастополем 22, 24, 50, 72, 132-ю и 170-ю пехотные дивизии и 28 лпд немцев, 1 гсд и 18 пд румын и 18 танковый отряд, 7 июня 1942 г. начал штурм при поддержке сухопутных частей крупными авиационными соединениями.
   Встречая исключительно упорное сопротивление и понеся большие потери в личном составе и технике, дополнительно ввел в бой свежие силы: 213 ПП (73 ПД), 97 ПП (46 ПД), 22 танковую группу немцев, 4 ГСД румын и усилил 1 гсд румын двумя батальонами 2 ГСД, 18 ПД усилил 33 ПП (10 ПД).
   Но эти части в боях 17 и 18 июня 1942 г. понесли также большие потери, и 19 июня 1942 г. противник был обескровлен, а дальнейшее наступление могло стать невозможным.
   Учитывая это, противник быстро подтянул еще один свежий полк 72 ПП (46 ПД) и, как стало сейчас известным, дополнительно сосредоточивает еще два свежих полка (204 ПП-- 97 ПД и 420 ПП -- 125 ПД). Таким образом, введя в бой почти все войска, находившиеся на Крымском полуострове, противник вынужден дополнительно подтягивать части за счет резервов южного фронта. Все это говорит о том, что, не считаясь с огромными потерями, пр-к решил продолжать начатое наступление, чтобы любой ценой овладеть Севастополем.
   Наши части, ведя в течение 13 суток непрерывно ожесточенные бои днем и ночью с численно превосходящими силами противника в пехоте, танках и при абсолютном господстве его в воздухе, понесли большие поте­ри... Истощены почти полностью 172 и 95 СД, 79 стр. бригада и понесли значительные потери 345 и 388 СД. Сохранили в полной мере свою боеспособность 25, 386 СД, 138 стр. бригада и 8 бригада мор. пехоты и частично 109 СД и 7 бригада мор. пехоты. Значительные потери за 13 суток непрерывных боев привели к резкому уменьшению плотности боевых порядков и полному истощению всех арм. резервов. Появились признаки усталости у личного состава. При данном соотношении сил, ценой неимоверных усилий, за 12 суток ожесточенных боев противнику удалось прорвать фронт 95 СД и выйти передовыми частями у балки Голландия к побережью Северной бухты. Предпринятые попытки восстановить фронт успеха не имели по причинам: а) из-за крайне ограниченных сил, могущих быть выделенными для контр­удара; б) господства авиации противника; в) ограниченного запаса боеприпасов.
   В этой обстановке при непрекращающемся вводе в бой противником свежих сил с особой неотложной остротой встал вопрос уплотнения боевых порядков и создания резервов за счет сокращения протяженности линии фронта. Решение по этому вопросу принято и осуществляется, часть войск во II секторе отводится на новый рубеж. На новом рубеже даже и при условии, если противник полностью овладеет всем северным побережьем Северной бухты, армия в состоянии оборонять занимаемую территорию, а при усилении ее хотя бы одной стрелковой дивизией и одной стрелковой бригадой армия в состоянии будет восстановить прежнее положение. Для обеспечения стоящих перед армией задач необходимо:
   Обеспечить беспрерывную подачу снарядов для ведения напряженных длительных боев.
   Обеспечить своевременный подвоз пополнения личного состава в размерах, хотя бы покрывающих 50% убыли в боях.
   Организовать планомерный вывоз раненых.
   Восстановить убыль матчасти: прислать 100 станковых и 300 ручных
пулеметов и 1500 винтовок.
   Организовать силами ВВС фронта специальное уничтожение самолетов противника на его аэродромах".
   21 Июня 1942г ночью было начато строительство укреплений вдоль южного берега Северной бухты. Времени на возведение долговременных огневых точек не было, поэтому ставили цилиндрические стрелковые колпаки -оголовки, усиливая их бетоном (два таких оголовка до сих пор сохранились в Ушаковой балке). На скатах Сапун-горы и на склоне высоты Суздальская были установлены два 152мм орудия, снятые с береговой батареи N18 (батарея N18бис). Одним из орудий командовал капитан И.Н.Никитенко. В 90м от батареи N 703(114) была закончена установка 102мм орудия подводной лодки "Д-6", поврежденной в ходе ремонта, закончено оборудование батареи БС-2бис на Воронцовой горе. На батарее БС-702бис на временном основании было установлено второе орудие.
   Ответственность за этот участок командующий СОР возложил на коменданта береговой обороны генерал-майора П.А.Моргунова. Ему были подчинены 79-я морская стрелковая бригада полковника А.С.Потапова, 2-й Перекопский полк морской пехоты подполковника Н.Н.Тарана, батальон, сформированный из личного состава, предназначенного для крейсера "Червона Украина", доукомплектованный моряками с ЭМ "Свободный", бронепоезд "Железняков" и ряд более мелких частей.
   21 июня было получено сообщение об отправке в Севастополь 142-й стрелковой бригады. Бригада была так же сформирована в пос. Владимировка Астраханской области, артиллерийский дивизион бригады формировался в Воронежской области.
   Рано утром немецкие войска начали штурм Северного укрепления. Из немецкого документа "Борьба за Севастополь"(в переводе исправлены ошибки советского перевода 1947года):
   "План атаки состоял в следующем.
   С 5 ч 30 мин до 8 ч 30 мин огонь дивизионной артиллерии, усиленной 210- и 300-миллиметровыми мортирами (в обстреле участвовал 857-й и 815-й мортирные дивизионы), в сочетании с огнем полковой артиллерии, минометов и воздушными атаками штурмовиков. Цель -- разрушение верков укрепления, главным образом северного и восточного бастионов.
   Начало атаки -- 8 ч 30 мин; место прорыва -- брешь в северо-восточном выступе. Наступающие части и порученные им задачи:
   а) 3-я моторизованная рота 24-го саперного батальона, усиленная частями пулеметчиков, разбившись на две группы, должна была после прорыва и перехода вала вторгнуться во внутренние помещения укрепления и овладеть рвом и валом на правом фланге от северного выступа и в этом районе уничтожить фортификационные укрепления; 2-я рота 24-го саперного батальона и 7-й батальон 31-го пехотного полка в качестве ударного резерва развивают успех 3-й роты 24-го саперного батальона;
   б) 3-я моторизованная рота 88-го саперного батальона, усиленная остатками 1-й роты этого же батальона, и одно еще один продвигаются влево против восточного выступа и
являются резервом для 1-го батальона 24-го саперного полка и 5-й роты 31-го пехотного полка;
   в) для уничтожения пулеметных гнезд на северной и восточной оконечностях назначаются один взвод противотанковой артиллерии и один взвод станковых пулеметчиков.
   Склад инженерных средств для рукопашных боев с 25 татарами, приданными транспортным войскам, был расположен в поселке Бартеньевка, на южной окраине которого находился командный пункт. Между батальонным и ротным командными пунктами была организована радиосвязь. Командование ротами располагалось на западной окраине Бартеньевки.
   Ход атаки был следующий:
   21 июня в 8 ч 30 мин утра первые подразделения саперов двинулись из исходного положения к месту прорыва. Оба противотанковых орудия открыли огонь по амбразурам в бункерах. Атакующие части одним броском достигли рва, но тотчас же с фланга были обстреляны пулеметным огнем, в результате чего появились первые потери; несмотря на это отдельным бойцам удалось перейти через ров и перебраться на другую сторону. По словам возвратившихся позже бойцов, они продвинулись вперед к поставленным перед ними целям, но попали под сильный перекрестный пулеметный и артиллерийский(!?) обстрел противника. В это время неприятель предпринял контратаки, которые превратились в рукопашные бои, не приведшие ни к какому результату. Так как положение было неясным, в действие введены были дополнительные ударные подразделения обеих рот. Под сильным обстрелом они быстро продвинулись ко рву, но лишь немногие достигли его и смогли прорваться дальше.
   В это время противотанковое орудие правой штурмовой группы вышло из строя. Станковые пулеметы, находившиеся без укрытия, после упорной борьбы смолкли. Со всех сторон продолжался пулеметный и снайперский огонь противника из не выявленных позиций.
   Группа из состава 3-й моторизованной роты 88-го саперного батальона, будучи предоставлено самому себе, быстро продвинулось вперед, достигло первых построек, где завязался рукопашный бой; но вскоре превосходящими силами противника атака была отбита, и атакующие вынуждены были отступить к валу. Там они заняли одно из укреплений противника и крепко зацепились за вал. Аналогичная ситуация сложилась с ударным подразделением 3-й моторизованной роты 24-го саперного батальона, которое смогло удержаться под защитой занятого им бункера и укрепления в валу. Так как вся связь была прервана, положение создалось крайне неустойчивое: сообщения с солдатами, закрепившимися по ту сторону вала, не было. Саперы, удерживавшиеся на внутренней стороне вала, в воронках и бункерах, не могли продвинуться ни вперед, ни назад. Даже с помощью артиллерийского огня, направленного на обе оконечности укрепления, не удалось подавить сопротивление противника. Предприняв контратаки, направленные в место прорыва вала, противник засыпал закрепившиеся части ручными гранатами. Однако саперы отгоняли его гранатами и сумели удержать позицию. В расположенной в валу огневой точке, через которую можно видеть внутреннее расположение укрепления, засели восемь саперов. Один из них подал руками для артиллерии хорошо различимый сигнал к обстрелу внутренних помещений укрепления. В результате огонь, поддержанный также гранатометчиками, был вплотную сконцентрирован против внутренней стороны вала, что позволило, несмотря на отсутствие связи с тылом, удержать занятые позиции до наступления сумерек. Однако противник оказал такое сопротивление, что хотя была проведена сильная артиллерийская подготовка, продолжать атаку оказалось совершенно невозможно.
   Для того чтобы подготовить новую атаку, назначенную на 18 ч 30 мин, один из ротных командиров 3-й роты 24-го саперного батальона, с помощью далеко выдвинутых наблюдателей и точного огня мортирного подразделения приступил к обстрелу северной оконечности укрепления. Из пятнадцати выстрелов три попали в цель. В 19 ч 30 мин объект был если не выведен из строя, то, по крайней мере, сильно поврежден. Одновременно продолжался огонь по северной оконечности и постройкам, расположенным к югу и юго-западу от нее. С этой целью были развернуты в виде дуги все имеющиеся силы 3-й роты 24-го саперного батальона.
   В 23 часа при содействии одного миномета и одного станкового пулемета батальон по лестницам взобрался на северную оконечность укрепления и после ожесточенного рукопашного боя занял ее. Ряд опорных точек был очищен от противника, установки пулеметов в казематах полностью уничтожены и взято тринадцать пленных. В этом положении ударное подразделение саперов залпами ручных гранат отбило контратаки русских, нанеся им в рукопашных боях тяжелые потери.
   Около полуночи 7-я рота 31-го пехотного полка была передана в подчинение 3-й роте 24-го саперного батальона, и направлена для подкрепления в место порыва. В это время благодаря уничтожению неприятельских опорных точек по обеим сторонам северной оконечности удалось расширить прорыв до северо-западной и юго-восточной (первоначальное место атаки) оконечностям. Ворвавшись внутрь, 24-й саперный батальон преодолел уменьшившееся сопротивление противника и достиг середины укрепления.
   В 3 ч 45 мин уже 22 июня с правого фланга из захваченной ранее батареи "Ленин" в Северное укрепление просочилась соседняя. Она продвинулась до западной и юго-западной оконечностей, по-видимому, не встретив никакого сопротивления. С востока, также, не встречая сопротивления, в укрепление проникли роты саперов и заняли его. Противник стал сдаваться в плен. Восточная сторона внутреннего вала и внутренность укрепления были устланы трупами большевиков. Было взято в плен более 100 человек. При этом захвачено: сотни ружей, много пулеметов и минометов, большое количество боеприпасов.
   По показаниям пленных, в ночь с 21 на 22 июня после овладения северной оконечностью укрепления все комиссары и офицеры покончили с собой".
   Одновременно, с утра 21 июня завязался бой на подступах к Михайловскому форту. В укреплении оставались 130 человек из состава: 110-го зенитно-артиллерийского полка во главе с капитаном Р.Хайрулиным, личного состава 702-й батареи береговой обороны, часть личного состава 12-й авиабазы под руководством интенданта 3-го ранга В.И.Пустыльника и командира пулеметного взвода лейтенанта Н.Н.Кашина. В ночь с 20 на 21-е июня в укрепления пробилась группа бойцов 1-го батальона 90-го стрелкового полка, численностью около 30 человек. Из воспоминаний П.П.Сметанина: "Уже начинало светать, когда перед фортом, как раз  у северной стены, вспыхнула перестрелка. Причем со стороны вражеского тыла. На всякий случай приготовились. Но не прошло и несколько минут, как перед стенами замелькали форменки и тельняшки, послышалось знакомое: "Отворяй, братва! Свои!". Это группа морских пехотинцев 95-й дивизии, лихой атакой прорвала окружение и пробилась к Михайловскому форту.
   Оказавшись в укрытии за стенами каземата, моряки тут же повалились на пол и, казалось, никакая сила не в состоянии их поднять. Тогда свое комиссарское слово сказал Ефименко. Сначала он где-то раздобыл сухарей и воды -- каждому понемногу, а затем завел разговор по душам:
   -- Спасибо, что пришли, хлопцы, -- сказал тихо и просто. -- Вы нам очень нужны. А еще земной поклон за то, что пришли с оружием, боеприпасами. Будем драться вместе. Разве можем мы простить фашистам эти страшные месяцы, отнятые у мирной счастливой жизни? Не можем! Убитых братишек, раны друзей, свою скорбь и печаль -- тоже не можем. Так что, пока есть чем, будем драться". Утром в 7часов 30 минут разгорелся бой.
   Из воспоминаний П.П.Сметанина: "21 июня батарея Лимонова -- Кутузова помогла защитникам равелина выдержать натиск. Более двух десятков "юнкерсов" направлялись бомбить равелин -- открыто, на небольшой высоте. Но зенитчики встретили их дружными, а главное, неожиданными залпами. Один самолет задымил, второй взорвался. И тогда "юнкерсы" главный удар нацелили на батарею. До 14 часов бушевал огонь. Одно за другим вышли из строя три орудия, гибли моряки, но батарея сражалась. Лишь израсходовав последний заряд, зенитчики взорвали единственную уцелевшую пушку, чтобы она не досталась врагу. Тех, кто уже не мог держать в руках оружие, отправили в Михайловский равелин. Остальные продолжали бой в бухте Матюшенко. В тот день и на самом равелине было жарко. Враг все время обстреливал его артиллерией крупного калибра. От мощных снарядов трещали и лопались стены укрепления, простоявшие, без малого, сто лет. В казематах все горело". Бой шел по периметру стены, соединявшей казармы рядом с фортом. Обстрел форта велся все теми же немецкими мортирными дивизионами N815 и N 857, т.е. мортирами калибром 210 и 305мм. Один из 210мм снарядов влетел в подвал форта, где находился перевязочный пункт. Погибло 17 человек. Их тела были извлечены поисковиками А.П.Запорожко через 40 лет после войны. Восточная часть стены была разрушена, но защитники укрылись от обстрела в подземных складах на правом фланге обороны. К середине дня противнику, под прикрытием дымзавесы удалось прорваться за 2-ю линию обороны. Из воспоминаний П.П.Сметанина: " Страшная то была картина,  Моя группа сделала свое дело, и вместе с пулеметчиками я оказался на втором этаже равелина. Оттуда все, как на ладони. Видел, как вперед вырвался тот самый старшина, находившийся при первом орудии за наводчика. В порванной тельняшке,  в бинтах крест-накрест. Ручной пулемет на весу, как игрушку, держит. Он все время что-то выкрикивал и поливал врагов градом свинца. А за ним приморцы -- с ножами, штыками, гранатами. Их азарт передался и нам. Стоим напряженные, бледные, мысленно каждый там. И, знаешь, без слов понимаем друг друга. И те, что наверху, и те, что внизу. Стоило старшине глянуть влево, туда же смотрим и мы. А там из-за пригорка подползают гитлеровцы. Только я собрался скомандовать: "Гранаты!", как ребята уже сами забросали фашистов "лимонками", а тех, кто уцелел, добивали из пулемета. И тут на помощь подоспел старший политрук Ефименко с последним своим резервом. Он бежал с пистолетом в руке, у остальных -- штыки и гранаты. Так и врезались в фашистские порядки. Все смешалось в сплошном темном ворочающемся клубке. Один из гитлеровцев наладился бежать. За ним вдогонку бросился какой-то морячок. Догнал, уложил, бросился на другого. Выручил его тот же Ефименко -- с ходу выстрелил в гитлеровца. Морячка спас, но фашист успел дать автоматную очередь. Одну-единствеиную. Ефименко рухнул на землю. Как пушнику, подхватил его на руки краснофлотец-богатырь (я узнал: Завгородний его фамилия) и, прикрываемый своими, отнес в равелин. Гитлеровцы отступили. Однако еще долго, до глубокой ночи, на батарее рвались снаряды и бомбы. Они перепахали, изрыли все вокруг, разрушили стены. А главное -- унесли таких людей, которым жить бы да жить. Оставшаяся горсточка бойцов держалась".
   Михайловский форт держался при огневой поддержке двух морских орудий. П.А.Моргунов пишет: "За ночь удалось восстановить два орудия (100-мм и 130-мм) на береговых батареях N 2 и 12, а ночью на шлюпках и катерах перебросить по 40--50 снарядов к ним. С утра 21 июня они могли вести огонь по танкам противника. Эти батареи находились у Константиновского равелина и прикрывали подходы к нему. На них оставили по 10 человек на каждое орудие под командованием капитана М. В. Матушенко". На самом деле, М.В.Матушенко почему-то оказался сначала в Константиновском форте, а затем на Южной стороне, а личный состав возглавил ст. л-т С.Д.Дзампаев. Как пишет П.А.моргунов, "Вскоре Матушенко был вызван в штаб Береговой обороны, где ему поставили задачу по организации батарей для противодесантной обороны города. Оставив в равелине часть бойцов и забрав раненых, он переправился на Южную сторону".
   Тяжелый бой шел и в районе Инженерной пристани. В опорном пункте Инженерной пристани восстановили одну 122-мм гаубицу и одну 152-мм пушку 725-й батареи Береговой обороны, а ночью доставили боезапас. Противнику до вечера захватить старые укрепления 4-й батареи не удалось. Бойцы Местного стрелкового полка держались стойко. Два немецких танка подбили, остальные повернули назад.
   Константиновский форт, прикрытый Михаловской батареей и береговыми батареями в бой в этот день не вступал, но подвергался бомбежкам и обстрелам. Контр-адмирал Фадеев поставил задачу бойцам ОХРа (Охраны рейда), занимавшим оборону в Константиновском форте, удерживать укрепление до тех пор, пока из Южней бухты не будут выведены все плавсредства.
   Здесь занимали оборону около сотни моряков охраны рейда во главе с капитаном 3-го ранга М.Е.Евсевьевым, часть личного состава 2-й и 12-й береговых батарей и 178-го инженерного батальона, а также 95-й стрелковой дивизии во главе с командиром 161-го стрелкового полка майором И.П.Дацко. Для Удобства управления М. Е. Евсевьев разделил равелин на три сектора: юго-восточный, северо-восточный и северо-западный. За оборону каждого сектора отвечал назначенный командир, которому был подчинен выделенный личный состав.
   Части третьего сектора (25-я, 345-я стрелковые дивизии и 138-я стрелковая бригада) сохранили занятые накануне позиции.
   В 5 часов утра 21 июня противник возобновил наступление в 1-м и 2-м секторах. На сей раз в бой был введен еще один новый немецкий пехотный полк - 420-й (из 125-й пехотной дивизии), приданный в подчинение 170-й пехотной дивизии. Наступление поддерживалось 9 штурмовыми орудиями и 5 танками. Наступление велось в трех направлениях. Первая группа атаковала в направлении Кадыковки, вторая, в направлении отм. 74.0 (турецкий редут), третья атаковала Южные скаты Федюхиных высот.
   Из описания боев немецкого 420-го пехотного полка: " Перед Сапунскими высотами расположены сильно укрепленные Федюхинские высоты. Они - цель атаки 21.6.42г смешанных подразделений из состава 170ПД и 420-го пехотного полка. Так как аэродром (имеется в виду бывший советский аэродром с Южной стороны Федюхиных высот) хорошо просматривался с Сапунских высот и подвергался артобстрелу, то атаку спланировали на темное время суток - вскоре после полночи. По северному краю аэродрома позицию для атаки занимают: слева 399-й ПП (170-й ПД), справа 420-й ПП. Без артиллерийской подготовки батальоны проникают в первую линию обороны и проламывают ее в первой же атаке. Подразделения 420-го ПП имеют целью наступления - захват "высоту тропинки" ("FußsteighЖhe"), (отметка 135.7, современная отметка 139.0). К 4 ч. 420-й ПП достиг линии 500 м к югу от вершины, но с наступлением рассвета усилился артогонь с Сапунских высот и из многочисленных фланкирующих укрепленных позиций, так что атаку приходится продолжать, прижавшись к земле.
   Убийственный огонь вражеской пехоты усиливается. Вскоре после 6 ч. Появились немецкие пикирующие бомбардировщики. В соответствии с планом атаки передовыми группами были зажжены фальшфейеры и дымовые патроны для целеуказания. Ю- 88 начали адскую бомбардировку, некоторые тяжелые бомбы падали меньше чем 100 м перед собственной линией передовых подразделений полка. После бомбежки, пикирующие бомбардировщики бортовым оружием атакуют вражеские укрепления. В то же время пока еще не стихли последние залпы бортовых пушек атакующих самолетов, подразделения 420-го полка бросаются в атаку и берут 8.30 ч. высоту тропинки. 399-й ПП прорывается к вершине высоты с запада, со стороны ложбины с грунтовой дорогой.
   После перегруппировки оба подразделения приступают 13.15 ч. к атаке второй и третьей линии укрепленных позиция русских. Теперь собственная артиллерия и пикирующие бомбардировщики покрывают Сапунские высоты дымовыми снарядами и бомбами, так что русские не могут вести оттуда никакого корректируемого огня по наступающим батальонам. К 14 ч. следующая высота была взята. После 16 ч. противник предпринимает дважды контратаки из Новых Шулей, из-за железнодорожной линии. Отражение атаки частично происходит в том числе и в рукопашной схватке. Вечером подразделения полка окапываются на занятых позициях.
   21 июня был для 420-го ПП очень тяжелым боевым днем, он стоил значительных потерь. В этот день отличился майор Плат, командир 1-го батальона 420-го ПП при штурме высоты тропинки. Он принял под командование батальон лишь 18.5.1942, после того, как командир батальона был убит".
   Т.е. противник значительно потеснил 7-ю бригаду, захватив среднюю Федюхину высоту (отм. 135,7). На левом фланге 7-й бригады, части 72-й немецкой пехотной прорвались вдоль Чернореченской долины, на стыке с 386-й дивизией. В первом секторе противник захватил 25,6 (район современного кирпичного завода) и 29,4 (окраина Кадыковки). Остальные части свои рубежи удержали. В I секторе действовали два батальона, артиллерийский и минометный дивизионы 9-й бригады морской пехоты. Эффективно поддерживал свои части и отражал атаки фашистов артиллерийский дивизион полковника Ю. И. Неймарка.
   Части II сектора отошли на рубеж: высоты 74,0 (турецкий редут)-- 57,5 (у подножья Сапун-Горы, ниже современного мототрека, в 500м севернее современного Ялтинского кольца) -- 36,4 (в 1,8 км севернее современного ялтинского кольца)-- дер. Нов. Шули -- отм. 3,5 (берег Черной речки) -- высоты 67,1 (северная часть долины Кара-Коба) -- 119,9 (край плато). Т.е. были почти полностью потеряны Федюхины высоты.
   Эсминец "Безупречный" прибыл из Новороссийска, доставив 253 человека маршевого пополнения и 87 т боезапаса. Приняв на борт 640 раненых и 158 эвакуированных, "Безупречный" вышел в Новороссийск.
   Спустя час того, прибыли эсминец "Бдительный", сторожевой корабль "Шквал", базовые тральщики "Защитник", "Мина", подводная лодка "А-4" и четыре сторожевых катера. Они доставили 601 человека маршевого пополнения, 164 т боезапаса, 38 т авиабензина и 5,2 т продовольствия.
   Ф.С.Октябрьский направил вышестоящему командованию довольно эмоциональную телеграмму: "Информация для ориентировки.
   1. Большинство моей артиллерии молчит, нет снарядов, много артиллерии погибло.
   2. Авиация противника летает весь день на любой высоте, ищет по всем бухтам плавсредства, топит каждую баржу, каждый катер.
   3. Наша авиация, по существу, не работает, сплошной обстрел, непрерывно летают Me-109.
   4. Весь южный берег Северной бухты -- теперь передний край обороны. Пулеметный огонь с того берега.
   5. Город разрушен, разрушается ежечасно, горит.
   6. Противник захлебывается, но все еще наступает, живой силы у противника нет, все перебили. Противник собирает всех связистов, хозяйственников, обозников, собирает из дивизии батальон и бросает в бой. Все он решает сейчас авиацией, артилерией (снарядов у него неограниченно много) и танками. Сейчас штурмует равелины 12-дм артиллерией.
   7. Противник много и беспощадно расстреливает солдат за вялость, нежелание наступать.
   8. Мы, сокращая фронт, собираем все в кулак, силы еще есть. Главное -- боезапас.
   9. Полностью уверен, что, разгромив 11-ю немецкую армию под Севастополем, добьемся победы. Победа будет за нами, она уже за нами.
   10. История запишет разбитого победителем, победителя -- разгромленным. Октябрьский".
   Для снабжения войск СОР, наконец, начали использоваться транспортные самолеты ПС-84 (типа "Дуглас") московской авиагруппы особого назначения (командир майор М.В.Коротков, военком батальонный комиссар И.М.Карпенко). 0x08 graphic
За ночь на Херсонесском аэродроме приземлялось 12-13 машин, доставляя в среднем по 2 т боезапаса каждая. Обратными рейсами вывозили на каждом самолете по 14-16 человек раненых или ценные грузы. Г.И.Ванеев относит начало работы этих самолетов на 23-е июня, но это не верно. В ночь с 21 на 22.06.1942: вылетело 6 ПС-84, 1 вернулся из-за "потери ориентировки". 5 ПС-84 доставили в Севастополь 8937 кг боеприпасов и продовольствия, обратно вывезли 56 человек (54 раненых и 2 офицера).
   22 Июня 1942г ночью, личному составу 2-го артдивизиона удалось подвезти на батареи N2 и 12 около 50 снарядов. На Северной стороне продолжали сопротивление Михайловский форт, батареи N 2 и 12, Константиновский форт, сражавшиеся единым фронтом. Отдельным островком держалась "старая" батарея N4 и Инженерный городок, обороняемый Местным стрелковым полком. Прекратили сопротивление Северное укрепление и телефонная станция в б.Голландия.
   Гарнизон 30-й батареи был полностью блокирован, но не сдавался. Из книги Мусьякова "Подвиг 30-й батареи": " За дело взялись саперы, химисты и огнеметчики. Гитлеровцы, вероятно, знали, что батарея имеет специальное противохимическое оборудование. Поэтому они прежде всего вывели из строя энергетические установки. Все вентиляторные грибки и выхлопные трубы дизелей они залили жидким, быстро затвердевающим бетоном. Под бронированной переборкой машинного зала взорвали большой заряд тола и окончательно вывели из строя дизель-динамо. Батарея перешла на аккумуляторное освещение, а все механизмы, работавшие от электромоторов, остановились. Вышло из строя противохимическое оборудование, и фашисты стали задувать под массив ядовитые дымы. Зашипели огнеметы, вдувая в вентиляторные отверстия и пробоины пламя и угарный газ. Появились отравленные и обожженные. Противогазы плохо помогали против угарного газа. Люди стали задыхаться. Но все же самым страшным оружием для осажденных был тол. Его взрывали у башен, выходных дверей, амбразур командного пункта. Тол не мог разрушить броню, но взрывная волна все же проникала внутрь, она обжигала, калечила и контузила людей.
   Как рассказывает И. В. Андриенко, взрывы раздавались все чаще и чаще. Пламя врывалось внутрь, обжигало людей, сметая всех, кто находился в главном коридоре... Запах горелого мяса стал распространяться по всем помещениям. Андриенко дважды взрывной волной так швырнуло о стенку, что он терял сознание, из носа и ушей шла кровь. После нескольких взрывов немцы предлагали сдаться, но осажденные отвечали огнем".
   В ночь на 22-е июня немецкий 97-й полк был отведен в резерв, с последующей переброской в район 3-го сектора, вместе с основным составом 132-й дивизии. Его сменил 31-й пехотный полк 24-й ПД.
   В течение дня в бывшем 4-м секторе шел, бой, но единственным успехом немецких войск стал захват (около 18 часов 22 июня) массива 130мм батареи N12. На батарее к тому времени действовало всего одно орудие (все остальные орудия батареи были повреждены и не действовали). В плен попало 24 человека из личного состава 2-й и 12-й батарей. Судьба ст.л-та С.Д.Дзампаева неизвестна, в списках пленных его нет, до настоящего времени он числится пропавшим без вести. По некоторым воспоминаниям его видели 23.06.42г. в районе 30-й батарей, но эти данные нуждаются в уточнении.
   После захвата горки над Константиновским фортом, укрепление оказалось изолированным от Михайловского форта, с этого момента, укрепления сражались самостоятельно. Днем 22 июня командир ОВРа контр-адмирал В. Г. Фадеев в соответствии с решением командующего СОРом приказал продержаться еще один день, а после выхода буксиров и других плавсредств в ночь на 23 или 24 июня отойти на Южную сторону.
   Пользуясь тем, что части бывшего 4-го сектора были блокированы в укреплениях, немецкая 132-я дивизия была снята с фронта. Из состава 436-го и 437-го пехотных полков был сформирован сводный полк, который отправили на Керченский полуостров. Дивизия была пополнена почти до полного состава, за счет 72-го и 42-го пехотных полков 46-й пехотной дивизии, и переброшена в 3-й сектор. Удар наносился одним полком с бронемашинами в направлении северо-восточного истока Мартынова оврага. 50-я дивизия, поддерживаемая танками, одним полком нанесла удар в направлении Графской балки и еще одним полком в направлении устья Мартынова оврага. 22-я дивизия наносила удар двумя батальонами в направлении Сухарной балки. Противнику удалось прорваться только на одном участке - по рукаву Мартынова оврага. Бой завязался у 3-го лесного кордона, бывшего штаба 25-й дивизии. 25-я дивизия отошла на рубеж по левому краю Мартынова оврага, далее вдоль изгиба железной дороги. Далее, минуя серпантин, вдоль ж/д насыпи (ныне в этом месте ж/д мост над Графской балкой) шли позиции 345-й дивизии. Еще левее, прикрывая Маячную и Сухарную балки, стояла 138-я бригада.
   В ночь на 23 июня войска III сектора закреплялись на новых рубежах обороны: отм. 137,5 -- отм. 119,9 -- южные склоны Мартыновского оврага -- Мартыновская балка. На высоте . 110,3 (между двумя главными истоками Мартынова оврага) было выставлено боевое охранение. Небольшое боевое охранение было выставлено и на высоте 79.5 (на правом склоне, над пулеметным дотом).
   В 1-м и 2-м секторах так же шли тяжелые бои. Ночью, около 1.30 часов немецкий 420-й ПП захватил деревню Новые Шули. Но огнем зенитной армейской батареи с высоты над селом противник был остановлен, а контратакой 7-й бригады в 4 утра противник был выбит со своих позиций. В 05.30, после сильной авиационной и артиллерийской подготовки части 170-й немецкой пехотной дивизии перешли в наступление на высоту 74.0. После тяжелого боя батальон 9-й бригады, не получив вовремя подкреплений, вынужден был оставить турецкий редут в районе современного памятника Киевским гусарам.
   В 21.55 подводная лодка "М-32" (командир капитан-лейтенант Н.А.Колтыпин) Прибыла в Севастополь из Новороссийска. Она доставила 8 т боезапаса и около 6т авиационного бензина.
   Ночь с 22 на 23.06.1942: вылетело 12 ПС-84, 1 вернулся из-за отказа мотора. 11 ПС-84 доставили 19 835 кг грузов, обратно вывезли 172 человека (из них всего 138 раненых, остальные, как ни странно, офицерский состав ЧФ) и 600 кг груза. Части СОР потеряли за день боев убитыми 324 и ранеными 1028 человек. Но, опять же эти цифры достаточно условные.
   23 Июня 1942г ночью, началась частичная переброска немецкой авиации под Харьков. С 23-го по 25 июня из Крыма убыли группы III/KG76, M/StG77 и III/JG3. Группа III/JG77 передислоцировалась на аэродромы Керченского полуострова. 23 июня временно в командование VIII авиакорпусом полковник фон Вильдт, т.к. барон В.фон Рихтгофен с частью штаба убыл под Харьков. Группа III/LG1 так же временно прекратила вылеты. Немецкие летчики, "работая" под Севастополем, были вымотаны до предела. Обер-лейтенант Янке из группы III/LG1 писал: "По моей летной книжке я подсчитал, что только с Михелем вылетал 81 раз с 10 мая по 2 июля 1942 г. 2 и 4 июня по три раза в день с 6 часов до 12.30, 6 июня -- четыре раза, 7 июня -- пять раз и 11 июня даже семь раз на Севастополь. Каждый раз атака с пикирования иногда с единственной бомбой. Иногда в день мы производили до 16 пикирований. Мне кажется, что это произошло 26 июня, когда во время семи вылетов между 04.15 и 15.25 мы должны были наносить удары в 15 (!!!) метрах от нашего переднего края и должны были попасть. Это было трудное дело, особенно для того, кто должен был контролировать сброс. Я, к сожалению, не уверен, что все произошло там так, как должно было".
   Но вместе с тем, в связи с почти полным подавлением советской авиации, к охоте подключились истребители "Bf-109", под плоскости которых подвешивали бомбы. Истребители штурмовали катера, шлюпки, и, даже отдельные машины, двигавшиеся днем. Для борьбы с ними использовались счетверенные "Максимы", установленные в кузове грузовика. Четыре таких машины числились на 35-й батареи, кроме того, были дооборудованы еще три таких же машины.
   В этот день, противник начал штурм Михайловского и Константиновского фортов. В связи с тем, что все советские орудия в районе фортов были разбиты, противник вывел штурмовые орудия на прямую наводку и начал разрушение горжевой стены Михайловского форта, за которой укрывались защитники Михайловского форта. Защитникам форта, совершив несколько вылазок, удалось поджечь одну машину, но полностью предотвратить обстрел не удалось. Ситуация складывалась крайне сложная.
   Артиллерия 24-й дивизии, планомерно выбивала огневые точки на подступах к Константиновскому форту. Стены форта в ряде мест обрушились. Часть бойцов и командиров погибла. Командир гарнизона капитан 3-го ранга М.Е.Евсевьев был ранен, но продолжал руководить боем. 100мм орудие на валу бывшей царской батареи N5 было повреждено, и не действовало
   Досадно, но рядом, на пристани, на берегу бухты Матюшенко стояли вполне исправные зенитные орудия 227-й батареи, и пушки 52-го артполка, но добраться до них не было никакой возможности, местность простреливалась противником. Да и снарядов к этим орудиям не подвезли. В сводке трофеев 24-й ПД указывается "... четыре 12см пушки, четыре 7, 62 см зенитных пушки, три 45мм пушки, 12 пулеметов (из них пять станковых)" и.т.д. Но, может, это ошибка? К сожалению, это действительно так. В сводке 110-го ЗенАП, указывается: "Состав, оставшийся на Северной стороне к 26 июня: Орудия 76,2 мм. 31 г. 4шт. Пулеметы М-1 2шт. М-4 1 шт. ДП 4 шт. Винтовки 158шт. Снаряды 300шт. Патроны 2900шт. ".
   В ночь с 23 на 24 июня 1942г. опорные пункты в районе Михайловского и Константиновского фортов, а так же в районе "старой" 4-й батареи были оставлены. Их гарнизоны были частично перевезены на Южную сторону. Почему частично?
   Несмотря на все усилия полковника А.П.Старушкина, нужного количества плавредств набрать не удалось. Командующий флотом запретил использовать для этой цели строжевики и тральщики ОВРа.
   Большая часть личного состава переправлялась вплавь. Организованно удалось переправить только остатки Местного стрелкового полка. Личный состав ОхРа, оборонявшийся в Константиновском форте, имел в наличии четыре восьмивесельных яла, но два из них были присыпаны обрушившимися стенами (один из них до сих пор виден из-под кучи камней и земли), один разбит снарядом. В распоряжении защитников форта оставался всего один ял. Переправлялись, в основном, вплавь. П.А.Моргунов указывает: "В полночь началась эвакуация. Первым уходил личный состав юго-восточного сектора во главе с лейтенантом Коренько, остальные обеспечивали его отход. С этим составом должен был уходить комиссар Кулинич, чтобы организовать на том берегу встречу. С первой очередью отправился и майор Дацко. Вторым отходил состав северо-западного сектора во главе с главстаршиной Березанским, а последними уходили бойцы северо-восточного сектора во главе с лейтенантом В. В. Семиглазовым. Каждый сектор оставлял 2--3 человека для прикрытия. Евсевьев руководил отходом; с ним оставались бойцы для прикрытия и поджога помещений и имущества. Переправляющиеся, чтобы лучше держаться на воде, брали стеклянные шары от противолодочных сетей, связанные попарно. К раненым прикреплялись хорошие пловцы. Бойцы переплывали с оружием и по возможности с обмундированием. Как пишет Г.И.Ванеев: "Хотя враг вел по бухте огонь, почти всем бойцам и командирам (около 40 человек) удалось достичь южного берега в районе батареи N 13 (мыс Александровский)". Если учесть, что к вечеру в форте оставалось 78 человек, то получается, что эвакуация не обошлась без потерь.
   Гарнизон Михайловского форта, так же переправлялся вплавь, причем, с большими потерями. Южного берега достигли 38 человек. Но, как ни досадно признавать, ушли не все. В документах 24-й ПД за 24.06.42г. числятся взятыми в плен и бойцы ОхРа, и бойцы 110-го полка, и бойцы 95-й дивизии. Меньше всего взято в плен бойцов Местного стрелкового полка. Но, может, немцы лгут, или эти бойцы взяты в плен на другом участке? К сожалению, нет. По советским документам, только по 110-му артполку, "оставленными на Северной стороне по состоянию на 26.06.42г.", числятся достаточно много бойцов и командиров 79-й, 219-й и 227-й зенитных батарей. У большинства, в личном деле стоит отметка "ПБВ". Т.е. "пропал без вести".
   В связи с тем, что Северная сторона была полностью потеряна, наверное, стоит подвести итоги. Современные историки очень любят писать о "97 тысячах пленных, захваченных на мысе Херсонес", о "колоннах пленных, неделю непрерывным потоком шедших через город". После таких "научных" трудов создается ощущение, что защитники города, немного посопротивлявшись, строем отправились на мыс Хероснес, сдаваться в плен. Простите за выражение, но это глупость. Защитники города честно выполнили свой долг, и не их вина в том, что кто-то из них попал в плен. И... объективно говоря, большинство из них погибли, или были пленены в боях на тех рубежах, где они сражались.
   Подведем предварительные итоги, пользуясь официальными советскими данными. Пусть они не полные, но дают вполне ясную картину. Но, прежде всего, нужно определиться, какие потери нас интересуют. Начнем с невозвратных. Если просуммировать сводки (далеко не полные) за все предыдущие дни, то, убитыми наберется 9,5 тыс. человек Если считать точно по сводкам 9571). Вывезено раненых (всеми видами транспорта) около 7,5 тыс. человек (если точно 7469). Еще 10, 5 тыс. раненых, (по сводкам чуть больше 11652 ) по состоянию на 23.06.41г. нуждались в эвакуации. Все? Увы, нет.
   По состоянию на 23.06.42г. немецкий 54-й армейский корпус, сообщил о захвате 8 тыс. 731 пленных, еще 5 372 человека захватил 30-й армейский корпус.
   За этот же период в Севастополь было доставлено около 10,5 тыс. человек (если не считать погибших во время доставки). Т.е. если мы говорим о том, сколько оставалось в строю в рядах защитников, то путем простого подсчета получим, что в составе СОР оставались в строю, чуть более 75 тыс. человек (даже с учетом пополнений). Причем, стоит обратить внимание на то, что это общая численность, с учетом морских частей. Т.е. в боевых частях Приморской армии оставалось около 55 тыс. человек. Если нас интересует, сколько всего, оставалось на тот момент в Севастополе, то с учетом не вывезенных раненых наберется около 85 тыс. Это грубый подсчет, но порядок цифр будет именно таким.
   К сожалению, на Северной стороне было потеряно много техники и боезапаса. Только 22-я пехотная дивизия доложила о захвате (по состоянию на 23.06.42г.) следующей техники:
   -9 орудий
   -1 зенитное орудие 8,8см (скорее всего 85мм орудие одной из армейских зен. батарей)
   -10 противотанковых орудий
   -30 тяжелых минометов
   -21 легкого миномета
   -6 станковых пулеметов
   -26 ручных пулеметов
   -11 ПТР
   -2-х подбитых танков,
   -1-го вкопанного танка
   -12 тыс. различных мин
   -16 автомобилей
   -3 мотобота
   -2 торпедных катера,
   -1 гидросамолет в ангаре
   -3 баркаса и.т.д.
   Но, это только официальные трофеи, реально, покрывая свои потери в ходе штурма. Если сравнить состав немецкого 22-го артполка до штурма и после, то станет ясно, что полк "присвоил" 7 шт. 76мм дивизионных орудий, две танкетки, 12 грузовиков, две легковых машины и 12 тягачей. Советские 7,62см снаряды появляются в заявках на боезапас, уже начиная с 20-го июня. 132-я ПД могла похвастать еще большим количеством захваченной техники, но ее хитро "перераспределили", выведя часть ее на Керченский полуостров, для охраны побережья. Большие трофеи взяла и 24-я ПД.
   В связи с оставлением Северной стороны генералом Петровым были введены новые разграничительные линии секторов и несколько изменен их состав. По документам, к утру 24 числа части должны были занимать следующие позиции:
   I сектор -- комендант -- генерал-майор П. Г. Новиков; рубеж обороны: от Балаклавы до выс. 113,2 (г. Крагач, над Ялтинским шоссе, современная отметка отсутствует); силы: 109-я и 388-я стрелковые дивизии, 9-я бригада морской пехоты.
   II сектор -- комендант -- полковник Н. Ф. Скутельник; рубеж обороны: от вые. 113,2 до выс. 75,0 (старый французский редут на скатах Сапун-горы) включительно; силы: 386-я стрелковая дивизия, 7-я бригада морской пехоты, два батальона дотов (из состава исключена 8-я бригада морской пехоты).
   III сектор -- комендант -- генерал-майор Т. К. Коломиец; рубеж обороны: вые. 75,0 -- Нов. Шули -- отметка 9,5 (французский редут в районе совр. пос. Штурмовое) -- каменный столб (находился на повороте дороги, которая сейчас ведет в современную в/ч в долине Кара-коба) -- гора Четаритир (Кара-Коба) -- вые. 113,7 (в районе современной "Горбачевской" трассы -- овраг Мартыновский -- Трензина балка -- Северная бухта -- ст. Инкерман; силы: 25-я стрелковая дивизия, включена 8-я бригада морской пехоты, один батальон дотов и 3-й полк морской пехоты.
   IV сектор -- комендант -- полковник А. Г. Капитохин; рубеж обороны: от ст. Инкерман до Павловского мыска; силы: остатки 79-й стрелковой бригады и 2-го Перекопского полка морской пехоты (в каждом до батальона), сводные полки 95-й и 345-й стрелковых дивизий и остатки 138-й стрелковой бригады. Как подвижный резерв сектору приданы: сводный батальон Черноморского флотского экипажа и две усиленные роты местного стрелкового полка. IV сектор поддерживали бронепоезд "Железняков", 2-й и 177-й отдельные артиллерийские дивизионы Береговой обороны.
   Но, стоит обратить внимание на то, что ни два батальона 9-й бригады, ни 81-й отдельный танковый батальон, ни 778-й полк с линии прикрытия эвакуации не снимаются.
   Ночью в Севастополь прибыли: из Новороссийска в Севастополь лидер "Ташкент" и эскадренный миноносец "Безупречный", из Туапсе -- подводная лодка "С-32", доставив 529 человек маршевого пополнения, 102,4 т боезапаса, 6,3 т продовольствия, 35 т бензина и вооружение для перебрасываемой в Севастополь 142-й стрелковой бригады.
   Еще до рассвета лидер и эсминец покинули Севастополь. Чуть позже ушли подводные лодки. Были вывезены 849 раненых и 57 человек из состава ПВО ЧФ. После ухода кораблей, в госпиталях Севастополя еще оставалось 8383 раненых и 3269 выздоравливающих.
   Ночь с 23 на 24.06.1942: с Кубанских аэродромов вылетело 12 ПС-84, 5 "возвратились согласно приказу из-за метеоусловий". 7 ПС-84 доставили 12 390 кг грузов, обратно вывезли 121 человека (в том числе -- 97 раненых). Как ни странно, из Севастополя вывозится офицерский состав ЧФ и партийные работники. Возможно, это и правильно, но выглядит это не очень этично. Большинство из них красочно описывает последние дни обороны (обязательно на мысе Херсонес или в Стрелецкой). Но концовка у всех воспоминаний одна: "потерял сознание, очнулся на Кавказе". Имена называть не стоит, но могу сказать одно: фамилии те, у кого в воспоминаниях прослеживается подобная "амнезия", есть в списке эвакуированных.
   24 Июня 1942г ночью бой продолжался, но противник выдыхался, и продвинуться не смог. Сказалось и сокращение авиации, действовавшей под Севастополем. Противнику удалось сбить усиленное боевое охранение в 3-м секторе со всех точек, но прорвать основную линию обороны противник не смог. С 16.20 части 132-й пехотной дивизии, предприняли десять атак против 3-го полка морской пехоты полковника С.Р.Гусарова и 31-го стрелкового полка майора А.И.Жука, которые обороняли позиции вдоль левого ската Мартынова оврага. В ходе ожесточенных схваток все атаки вражеской пехоты были отбиты. Г.И.Ванеев указывает при этом, что части поддерживались 4-м дивизионом дотов береговой обороны. Из всего 4-го батальона дотов, в строю оставались только доты N12 и 13 и два пулеметных в Мартыновом овраге и три огневых точки у нефтебазы.
   В этот день, противник попытался прорваться по дороге из оврага, но был остановлен огнем 45мм орудия и двух пулеметов. Бойцы 4-го батальона дотов и дзотов (командир - майор Жигачев) заняли доты вдоль оврага, перед линией обороны 3-го морского полка.
   До последней возможности сражался гарнизон Сухарной балки. В состав его вошел личный состав артиллерийского и минометного арсеналов базы, расположенных в штольнях Сухарной и Маячной балок на берегу Северной бухты, а также эвакогоспиталь и небольшой коллектив артсклада Приморской армии. В ночь на 17 июня в Сухарную балку катера доставили отряд моряков ОВР в количестве 50 человек во главе с лейтенантом А.И.Лавреновым. С ним прибыла группа подрывников, а также заместитель начальника артотдела флота полковник Е.П.Донец и представитель политотдела тыла флота батальонный комиссар В.А.Карасев. Позже в гарнизон влился рабочий взвод топливного склада, отошедший из Графской балки.
   В ходе боев 23.06.42г. противнику удалось разъединить силы гарнизона на две части. Вывозить боезапас по ночам стало невозможно. В штольнях оставалось еще около 1,5тыс. т. боеприпасов, но по большей части, это был флотский боезапас. Поздней ночью 24 июня гарнизон Сухарной балки условным сигналом ракет получил разрешение взорвать штольни. Но штольни к взрыву еще не были готовы. Полковником Е.П.Донцом было принято решение продержаться до утра и завершить минирование.
   В 1.05 из Новороссийска прибыл эсминец "Бдительный", который доставил две роты 142-й стрелковой бригады в количестве 364 человек. Кроме того, было доставлено: пулеметов ДШК - 3, пулеметов станковых - 2, ручных пулеметов -7, винтовок - 200, противотанковых ружей - 12, автоматов ППШ - 60, 76,2-мм пушек - 4 и зарядов к ним - 1600, а также 20 т боезапаса для Приморской армии. После разгрузки, приняв 556 раненых в 4 утра "Бдительный" вышел из главной базы в Новороссийск.
   В 23.00 в Севастополь из Новороссийска прибыли лидер "Ташкент" и эсминец "Безупречный". На лидере доставлено 1142 бойца, вооружение и боезапас 142-й стрелковой бригады и 10 т концентратов; на эсминце -- 365 бойцов, вооружение и боезапас для 142-й стрелковой бригады, 5 т концентратов. Уже в 01.45 (25.06.42г.) лидер "Ташкент" и эсминец "Безупречный", приняв на борт 1650 раненых и 270 эвакуированных, вышли из Севастополя в Новороссийск.
   Вечером 24.06.42г. в главную базу прибыли также подводные лодки: "Л-24" -- из Туапсе и "Щ-205" -- из Новороссийска. Они доставили боезапас и 94 т бензина. В ночь с 24 на 25.06.1942: вылетело 13 ПС-84, 2 вернулись из-за "потери ориентировки" и "неисправности мотора". 11 ПС-84 доставили 17 567 кг боезапаса, обратно вывезли 196 человек (в том числе -- 168 раненых).
   25 Июня 1942г рано утром на правый фланг 7-й бригады морской пехоты был переброшен резервный 3-й батальон 9-й бригады с задачей контратаковать противника и отбить высоту 74.0. Из воспоминаний Е.И.Жидилова: "Правее нас высоты Карагач обороняет 9-я бригада морской пехоты, которая оперативно подчиняется мне. Она только что прибыла на кораблях из Новороссийска. Командует ею полковник Николай Васильевич Благовещенский, образованный, инициативный офицер, за плечами которого большая школа строевой службы и опыт боев на Керченском полуострове.
   Я поручаю ему выбить противника с высоты 157,6, покинутой 1330-м стрелковым полком. Это очень выгодная позиция, и оставлять на ней немцев опасно. Бойцы и офицеры бригады Благовещенского приложили все старания, чтобы взять высоту. Ночью бесшумно подошли к ней, охватили с трех сторон, с боями поднялись по склону. Но утром оказалось, что занята лишь небольшая часть высоты. Отбив многочисленные атаки гитлеровцев, бригада возобновила наступление в следующую ночь, но сил не хватило, и пришлось отойти. Тем временем наши разведчики пытались блокировать занятый немцами дот у самого подножия Сапун-горы. Не раз моряки подбирались к этой огневой точке. Немцы без выстрела подпускали их шагов на десять, а потом из амбразуры вылетала синяя ракета, и тотчас со стороны противника следовали прицельные залпы минометов прямо по доту. Разведчики несли потери. Тогда начальник химической службы бригады капитан Владимир Васильевич Богданов предложил использовать ампулометы. Стеклянный шар выстреливался устройством, похожим на миномет. При ударе шар разбивался, содержимое его вспыхивало жарким пламенем. Разведчики после многократных попыток ухитрились попасть ампулой в амбразуру. Немцы выскочили как ошпаренные, и победители прочно обосновались в доте. 23 июня нам приказывают отойти с Федюхиных высот на Сапун-гору. В центре нашего участка находится теперь Ялтинское шоссе, спускающееся серпантинной лентой вниз. Пятый батальон занял позицию левее дороги, четвертый -- правее, первый -- во втором эшелоне на склоне горы. Соседями с флангов у нас части 386-й стрелковой дивизии полковника Кутейникова и 9-й бригады морской пехоты.".
   Завершалось минирование штолен Сухарной и Маячной балок. Защитники были вынуждены оставить здание управления и отойти непосредственно к штольням. В руках арсенальцев осталось 11 штолен и площадка перед штольнями до уреза воды. Из воспоминаний А.М.Вилора: " 25 июня ранним утром развернулись ожесточенные бои за основные штольни арсенальцев. Я в это время руководил обороной со стороны поселка Голландия. Командир лабораторной роты Подоляк вместе с главстаршиной Соболевым руководил обороной основных въездных ворот к штольням. Донец, Федосеев, Карасев, Егоров, Виноградов вместе с командой подрывников формировали минирование штолен с боезапасом.
В 10.00 у основных ворот сложилась критическая обстановка. Было решено что Донец и я отправимся к этим ворота. Карасев же вместе с Подоляком будут руководить обороной со стороны поселка Голландия. Федосеев, Егоров и Виноградов с командой подрывников продолжали минировать последние штольни.
   Когда мы с Донцом прибежали к одиннадцатой штольне, то перед нами была картина ожесточенного боя наших бойцов, под руководством главстаршины Соболева с пехотой и танками противника у въездных ворот. Враг нес большие потери, но из за недостатка в нашей обороне наши бойцы несли неоправданные потери. В этих боях был тяжело ранен Соболев. ...
Пришлось перестроить нашу оборону. Бойцы были укрыты в лабораторную штольню, находившуюся рядом со стеной и воротами. Выскакивание на бросание гранат должно было быть только тогда, когда враг появлялся непосредственно у ворот. Сигналом для этого были автоматные очереди, которые я открывал по противнику из-под козырька штольни N11 (расстояние около 25 метров).
   Донец в это время руководил зарядкой дисков для автоматов и посылал матросов с противотанковыми гранатами к стене и в лабораторную штольню. В критический момент мы с Донцом забрасывали противника противотанковыми гранатами. ... Примерно около 13:00 свыше тридцати вражеских солдат скрытно разместились в рабочем катере и, оттолкнувшись, пошли в дрейф вдоль берега в сторону штолен. Расчет у них был таков, чтобы броском захватить одиннадцатую штольню, откуда шло управление боем, и расправиться с защитниками ворот. С большим риском я приблизился к катеру, и из-за сторожевой будки бросил три противотанковых гранаты в катер и с гитлеровцами было покончено. В этот день свой подвиг совершил Александр Чикаренко, взорвавший штольни, ценой своей жизни. Но напрасно искать фамилию в списках награжденных. "Награждают не там, где совершают подвиги, а там, где их раздают". Из доклада Н.Ф.Зубарева на военно-научной конференции в Севастополе: "Бывший начальник склада на Кавказе ушел в морзавод г. Севастополя, начальник Сухарной балки товарищ Федосеев был убит. Во-вторых, боевые заслуги личного состава лабора­торной роты некому было по достоинству оценить. Как говорят, личный состав лабораторной роты остался сиротой - без матери и отца. В это время личный состав склада и лабораторной роты непосредственно был в подчинении начальника 4 артотдела артуправления, которым командовал товарищ Бенин. Он не взял под свой контроль вопрос о награждении правительственными наградами личного состава за боевые зас-луги, поэтому я сам решил составлять наградные листы, но мое ходатайство не увенчалось успехом. Часть моих наградных листов дальше товарища Бенина не пошло, а при предстовлении наградного листа на товарища Чикаренко о присвоении ему звания Героя Советского Союза(посмертно), бывший начальник Тыла ЧФ генерал-лейтенант товарищ Куманин потребовал, чтобы ему принесли бескозырку или бушлат с товарища Чикаренко. Кроме всего этого, я приводил к нему очевидца, который видел, как товарищ Чикаренко побежал в штольню, после чего мгновенно произошел взрыв. Мне также товарищ Куманин ответил: "Не могу возбудить ходатайство о присвоении товарищу Чикаренко звания Героя Советского Союза (посмертно); вдруг он придет из плена". Так мои труды о товарище Чикаренко и не увенчались успехом".
   Необыкновенно тяжелый день, прошедший в тяжелых боях, приближался уже к концу. Но вдруг со стороны поселка Голландия огромная лавина солдат противника с криком ворвалась на площадку у штольни N1. Казалось, что враг захватит все штольни с боезапасом. Но этого не произошло. Матрос А.К.Чикаренко успел крикнуть своим товарищам "Братцы, уходите подальше, я им, гадам, покажу!" - и, вбежав в тамбур штольни, замкнул часовой механизм на мгновенный взрыв. Произошел огромной силы взрыв. По нашим определениям около штольни N 1 находилось свыше двухсот солдат и офицеров противника. Взрывной волной их выбросило на середину бухты. Надо полагать что взрывная волна захватила и тех немцев, которые находились на подступах к штольне. Так самопожертвование Чикаренко предотвратило захват врагом штолен с боезапасом и дало возможность планомерно взорвать штольни. Взрыв штольни N1 послужил сигналом для взрыва штолен Маячной балки.
   На основании решения вышестоящего командования был издан приказ начальник арсенала о взрыве штолен ,подписанный Федосеевым и мной в присутствии всех офицеров. Штольня N2 подлежала взрыву автоматически в ночь с 25 на 26 июня в 01.30. последующие подлежали взрыву также автоматически через каждые 30 минут после штольни N 2. Штольни Маячной балки были взорваны с помощью бикфордова шнура главстаршиной Руденко с несколькими матросами. Было принято решение о переправе личного состава на противоположный берег вплавь. Кто не мог идти вплавь и раненые должны были ожидать плавсредства. Переплывать пришлось под сильным огнем противника. Из пяти офицеров, пошедших вплавь, трое погибли: капитан Борисов, старший политрук Н.В.Егоров, младший лейтенант В.А. Подоляк. Переплыли батальонный комиссар В.А. Карасев и я. Из числа старшин, матросов и солдат переплыло около пятнадцати человек.
   У командования не оказалось возможности снять плавсредствами оставшихся защитников Сухарной балки. В пустой штольне N 11 продолжали оставаться Донец, Федосеев, Виноградов с группой бойцов с группой бойцов и рабочих в количестве примерно двадцати человек. Оставались раненые и контуженные с военфельшером С. Николаевой.
В штольнях минеров оставался политрук Мелихов с группой матросов и солдат.
После взрыва штолен с боезапасом враг не осмеливался приблизится к пустым штольням. Однако, во второй половине дня 26 июня, подтянув танки и пехоту, противник решил штурмом захватить уцелевшие штольни. Врагу удалось захватить штольни минеров. Почти все защитники этих штолен погибли, в том числе и политрук Мелихов. Затем вражеские танки с ходу врываются к штольням артиллерийских арсенальцев. В момент прорыва танков Федосеев предпринимает последнюю схватку с врагом. Он замыкает под козырьком штольни N11 цепь проводов заминированных ворот, следует сильный взрыв, но и сам оказывается сраженным снарядом противника. Танки ,подошедшие к штольне N11 открыли огонь по ней. При этом обстреле погибли Донец, Виноградов и другие защитники. Обо всем этом доложили командованию тыла флота переплывшие матросы ночью 26 июня. Так закончилась героическая борьба гарнизона сухарной балки, вписавшая славную страницу в летопись героической обороны Севастополя".
   Утром 25 июня противник, сосредоточил 72-й пехотный полк, приданный 132-й дивизии, против стыка 25-й Чапаевской дивизии и левого фланга 3-го полка морской пехоты, после чего атаковал советские позиции в районе домика 3-го кордона. Из воспоминаний Т.К.Коломийца: "С командиром полка С. Р. Гусаровым слежу за ходом событий с его наблюдательного пункта. Против остатков первого батальона, насчитывающего около ста сорока человек, накапливается более батальона вражеской пехоты, которая начинает движение между двумя отрогами Мартыновского оврага.
   Мелькая между кустарниками, немцы быстро пересекают открытое место и скрываются в лощине. Ведут огонь вражеская артиллерия и минометы, строчат пулеметы, в воздухе носятся десятки самолетов.
   -- В доброе время эту фашистскую нечисть можно было уже уничтожить, а сейчас приходится ждать, пока все они сосредоточатся в лощине, -- с горечью в голосе говорит полковник Гусаров. -- Мин осталось не больше двух сотен.
   Сочувственно смотрю на командира. Да, ни мин, ни снарядов на складах больше нет. Все, что было, отдано на передний край.
   Такая же картина и с гранатами, -- тяжело вздыхая, добавляет Гусарев. -- Хорошо, что хоть патроны есть.
   Кормили сегодня людей? -- спрашиваю я.
   Сухари и сало. Селедку давать запретил. Замучает жажда. Горячей пищи приготовить нельзя. Крупа есть, варить не на чем. Не осталось ни одной кухни.
   Немногим далее километра от нас движется около двух рот пехоты противника. Немцы идут к дому, расположенному юго-западнее треугольной полянки (домик лесника на 3-м кордоне, ныне почти разрушен).
   Справа раздается орудийный выстрел. Несколько секунд спустя на склоне разрывается снаряд. Немцы заметались, полагая, что сейчас последует огневой налет, и залегли. Прошла минута, другая, третья. Орудие молчало. Фашисты снова поднялись. Выстрел повторился.
   -- Это артиллеристы батареи старшего лейтенанта Константина Лысого, -- пояснил Гусаров. -- Снарядов нет, вот они и экономят.
   Немцы поднялись в атаку. Им надо перебежать зеленую низинку, но десятки гитлеровцев сразу же валятся на землю. В бинокль отчетливо видно: те, что упали, остаются неподвижными. Другие мечутся по низине. Спастись удается немногим. В общем грохоте боя совсем не слышны пулеметные очереди из замаскированного на склоне дота. Оттуда наши пулеметчики Николай Кучерявый и Григорий Буланов скосили за несколько минут десятки фашистов.
   Появляется группа немецких самолетов. Они бомбят низину и склон оврага чуть не полчаса. Там, где только что зеленели трава и кустарник, дымится чёрная земля. У одной из воронок виднеется часть железобетонного колпака дота...
   Немцы снова пытаются пересечь овраг. Дота больше нет, но их встречает автоматный огонь нескольких уцелевших после бомбежки краснофлотцев. Фашисты падают, поднимаются, делают перебежки... Навстречу им бросаются четверо моряков. Ни я, ни Гусаров не знаем их имен. Это герои, понявшие, что настал их час.
   Вспыхивают дымные облачка от разрывов ручных гранат, и несколько гитлеровцев остаются на перепаханной бомбами поляне. Там же лежат и наши бойцы -- последние из тех, кто стоял на этом рубеже".
   Остатки разбитого дота до сих пор сохранились чуть выше треугольной полянки, в том месте, где сходятся два рукава Мартынова оврага, напротив родника. В ходе боев 25.06.42г. несмотря на все усилия 132-й немецкой дивизии, советским частям на этом участке удалось удержаться. Хуже было другое. Ни 138-я стрелковая бригада, ни 345-я дивизия приказа на отступление не получили. Около 10 часов, частям 50-й дивизии удалось выйти к Инкерманскому болоту в районе современного ковша СМЗ. Все дело в том, что ранее, бухта заканчивалась в районе нефтегавани, а все пространство от современного моста до ограждения нефтегавани представляло собой сплошное болото, через которое была насыпана дамба, по которой напрямую от балки Графская проходила дорога (по территории современного цеха СМЗ). Мост через р.Черная находился в районе современных причалов. В результате налетов немецкой авиации, мост был разбит. В то же время, в районе Сухарной и Маячной балок продолжали обороняться 2-й батальон 138-й бригады и остатки 345-й дивизии. После выхода 50-й и 132-й дивизий к болоту, эти подразделения оказались прижаты к болотам. В результате вечерних боев в плен попали 229 бойцов 2-го батальона 138-й бригады, 280 бойцов 345-й дивизии, 218 тяжело раненых и контуженных, 114 бойцов из других подразделений. Места пленения указаны: балка Вольфа (Сухарная балка), серпантин, склады оружия. Т.е. только за один день, только на одном участке, в плен попала почти тысяча бойцов. И эти потери нельзя списать на нехватку боеприпасов, и обвинить этих бойцов в трусости тоже нельзя. И второй батальон бригады, и остатки 345-й дивизии сражались стойко. Их, точно так же как и гарнизоны опорных пунктов, просто бросили.
   На правом фланге 3-го полка морской пехоты и на левом фланге 8-й бригады ситуация так же обострилась. В наступление пошли части 4-й горнострелковой и 18-й пехотной дивизии румын, усиленные двумя батальонами 2-й горнострелковой бригады и 33-м пехотным полком. После тяжелого боя румынам удалось вклиниться на 200-400 м в боевые порядки 3-го полка морской пехоты в районе горы Читаретир. Бой длился до полуночи. Попытки окружить 3-й полк морской пехоты не увенчались успехом. Правый фланг полка отошел на 300м вдоль плато в. Читаретир, но разрыва не допустил. Перед первым и вторым секторами противник производил перегруппировку, а так же вел артиллерийский огонь и атаковал незначительными силами в районе высоты 74,0 и д. Новые Шули. Все атаки были отбиты.
   В этот день противник нанес тяжелый урон 364-й зенитной батарее. В результате налета два орудия, и 32 человека личного состава вышли из строя. Оставшиеся орудия, имевшие высокий износ, были выделены дотам БО, а личный состав, был частично эвакуирован на Кавказ.
  
   В этот день попали в плен последние защитники 30-й батареи. Из немецкого протокола опроса пленного: " Имя- Александер Георг, русский, кадровый офицер, командир 30-й батареи. Пленен севернее хребта Хациуса, в расположении 744 пионерного батальона. Пленный показал, что батарея сделала 600 выстрелов, только 10.06.42. батарея выпустила 90 осколочных снарядов. ... Химический боезапас на батарее отсутствовал... Гарнизон 290 человек...В казематах батареи укрылось около 600 человек ...". Группа, в составе которой находился командир 30-й батареи Г.Александер, смогла выйти через водосброс. В ее составе были политрук Ларин, лейтенант Беккер, лейтенант Шорохов, 4 женщины несколько солдат. Группа была перехвачена совсем недалеко от батареи.
   Авиация противника, работая с предельной нагрузкой (пилоты совершали до 8 вылетов в день) произвела до 470 самолетовылетов. Г.И. Ванеев пишет: " В 18.00 вражеская авиация, зная, что поблизости нет воинских частей и военных объектов, сознательно сбросила бомбы на здание панорамы Севастопольской обороны 1854--1855 гг.". Это не совсем так. Рядом с Панорамой находилась батарея зенитных автоматов N359. Такой батареи ранее в составе СОР не числилось. По состоянию на 26.06.42г. в 110 ЗенАП числились: 1 дивизион - 78 батарея, 370 бат. 55 дивизион - 553 батарея, 359 батарея. 370-я батарея -это спаренные 76мм орудия 81К на Мартыновом мысу, 553-я батарея была восстановлена за счет орудий, снятых из дотов, а, вот 359-й батареи в Севастополе быть не должно. И, тем не менее, она была. По воспоминаниям два зенитных автомата с ЭМ "Свободный" были подняты специалистами ЭПРОНа, и установлены в районе беседки "Грибок". Скорее всего, именно они и назывались батареей N359.
   Из Новороссийска прибыли эсминец "Бдительный", сторожевой корабль "Шквал", базовые тральщики "Взрыв", "Защитник" и N 412. Они доставили 1100 бойцов 142-й стрелковой бригады и ее вооружение, 64 т боезапаса для Приморской армии, 13,5т продовольствия, 55 т медицинского имущества и 24 ящика консервов. Разгрузка кораблей производилась в Стрелецкой, Казачьей и Камышовой бухтах, как и в предыдущие несколько дней, ибо вход в Северную и Южную бухты уже был невозможен. После разгрузки корабли приняли на борт 1245 раненых и до рассвета покинули Севастополь.
   Прибывшая 142-я стрелковая бригада заняла позиции по "линии Камьеж", которая в новых условиях называлась "линией прикрытия эвакуации". Это позволило вывести в резерв два батальона 9-й бригады морской пехоты, до того момента стоявшие на этой же линии. 778-й полк и 81-й танковый батальон
   В ночь с 25 на 26.06.1942: с кубанских аэродромов вылетело 14 ПС-84, 1 вернулся из-за неисправности матчасти. 13 ПС-84 доставили 22 886 кг груза, обратно вывезли 250 человек (в том числе -- 174 раненых) и 800 кг груза.
   26 Июня 1942г в течение дня шел бой в 3-м секторе. Вновь атаковала немецкая 132-я дивизия, которую с левого фланга поддерживала 4-я румынская горнострелковая дивизия. Части 25-й дивизии откатились назад, оставив Инкерманские высоты, части 25-й дивизии достаточно быстро отошли, оставив Восточный Инкерманский маяк. Зацепиться удалось только в районе древней крепости Каламита (отметка 79.4). По сводкам, к исходу дня 25-я стрелковая дивизия, 8-я бригада и 3-й полк морской пехоты вели бои на рубеже: изгиб р. Черная в 500 м восточнее отметки 9,5 (французский редут рядом с дер. Нов.Шули)-- отметка 3,5 (на противоположном берегу р.Черная) -- Каменный столб (поворот дороги на хут.Кара-Коба)-- высота 120,1(Читаретир) -- безымянная высота, 800 м к северу от высоты 79,4 (высота над Цыганской балкой) -- Инкерманский монастырь и южный берег Инкерманской долины у устья р. Черная. Т.е. без поддержки артиллерии части сектора достаточно быстро откатывались назад.
   В результате налета авиации, в Троицком тоннеле был частично засыпан бронепоезд "Железняков". Удар был нанесен авиабомбой особой мощности, свод тоннеля был пробит, вторая бронеплощадка была засыпана. Из воспоминаний Александрова: "26 июня, когда мы вели огонь по противнику, на нас напало полсотни самолетов. Бронепоезд, не теряя времени, укрылся в тоннеле. И только под сводами скрылась последняя платформа, как раздался страшный взрыв; загрохотала, ходуном заходила земля. В каземате погас свет. Поезд резко дернулся и остановился. Наступила полная тьма. В зловещей тишине послышался какой-то лязг, и снова все затихло. В темноте пытаюсь открыть дверь. Не поддается. Откидываем люк в полу, лезем под платформу. В тоннеле кромешная тьма. Из-за дыма и пыли невозможно дышать. Когда пыль осела, все увидели отверстие в потолке тоннеля. Через него виднелся клочок голубого неба. Тысячи тонн грунта обрушились на вторую бронеплощадку. А ведь там наши товарищи. Неужели так и останутся заживо похороненными в железном склепе? Необходимо было срочно принимать меры. Командир распорядился отцепить уцелевшие бронеплощадки и отвести в глубь тоннеля. А как спасти людей, погребенных взрывом? Откопать засыпанную платформу немыслимо. Единственный выход: пробить под колесами бронеплощадки проход к запасному люку. ...
   Ползу между колесами. Люк в каземат оказался закрытым: видно, он захлопнулся за Головенко. Руками открыть его невозможно. Нажимаю крышку головой -- не поддается. Жму из всех сил. Показалось будто череп затрещал. Слышу, что-то скатилось с крышки люка, и она поддалась. Наверное, кто-то из товарищей лежал на ней. Каземат встретил меня сплошной темнотой и удушливым угаром. Удивляясь собственному голосу, спрашиваю:
   -- А ну, ребята, кто тут живой?
   В ответ -- мертвая тишина. Слышно, как в мозгу пульсирует кровь, будто молоточком стучит: тук-тук. Включаю фонарик. На полу распластались матросы. У многих из ушей и носа сочится кровь. Не мешкая, приступаю к делу. Фонарь мешает -- бросаю его в сторону. Подтаскиваю одного моряка к люку, спускаю ногами вниз. Зацепился за что-то, обо что-то сильно ударился. Но боли не чувствую. Подгоняемый духотой и страхом, шарю по каземату, ищу людей, спешу как можно быстрее спустить их в люк. Мутится сознание, руки и ноги наливаются свинцом, лицо заливается потом. Но мысль не устает стучать: "Скорее, скорее!". Затем проваливаюсь куда-то и окончательно теряю сознание. Оказалось, что в конце концов я провалился в люк, и меня бесчувственного вытащили за ноги из-под платформы. Рельсы к тому времени прогнулись еще больше, шпалы раскрошились так, словно их пожевали. Между броней и полотном дороги осталась совсем узкая щель. Когда меня тащили, изрядно содрали кожу на спине о край броневого листа. Лицо, руки, ноги были в ссадинах. Огромная гора, свалившаяся на бронеплощадку, как будто ждала, когда я выберусь. Только меня отнесли в сторону, раздался оглушительный треск. Рельсы лопнули, и бронеплощадка почти наполовину ушла в землю. Очнувшись, я прежде всего спросил: все ли спасены. Оказалось, что мы с Головенко вытащили всего пятерых. Остальные двенадцать остались навеки погребенными в бронированном склепе. В числе погибших были командир бронеплощадки старший лейтенант Буценко и другие, бесконечно дорогие наши товарищи, находившиеся в артиллерийской башне, в которую невозможно было пройти из каземата". Бронеплощадку с контрольной платформой отцепили, и бронепоезд продолжал действовать оставшимся подвижным составом. Вход в Троицкий тоннель был засыпан со стороны противника, поэтому бронепоезд продолжал действовать на коротком
   В 12.33 эсминец из Новороссийска вышел эсминец "Безупречный" (командир капитан-лейтенант П.М.Буряк). Эсминец имел на борту 320 бойцов 142-й стрелковой бригады, 20 т стрелкового боезапаса, 15 т продовольствия, и 126 тонн боезапаса для Приморской армии. Спустя полтора часа, в 13.55 , из того же порта, вышел лидер "Ташкент" (командир капитан 2-го ранга В.Н.Ерошенко). На лидере находились 944 бойца. 142-й стрелковой бригады, а так же груз: винтовок -- 760, противотанковых ружей - 8, автоматов ППШ -- 125, 76-мм пушек -- 4 и снарядов к ним - 1360, продовольствия -- 26 т, стрелкового боезапаса - 20 т.
   В 18.57 в 40 милях от мыса Аю-Даг "Безупречный" был атакован восьмью самолетами "Ju-87B" из III/StG77 и в результате попадания бомбы потерял ход. Следующие бомбы попали в район котельного отделения и в полубак. Разломившись пополам, эсминец стал быстро тонуть. Командир "Безупречного" приказал всем покинуть корабль, а сам остался на мостике и вместе с кораблем скрылся под водой. Шедший следом "Ташкент", сбросил спасательные средства, но, чтобы избежать риска потопления немецкой авиацией, спасательные операции производить не стал. К утру на воде держалась лишь небольшая группа людей: военком "Безупречного" старший политрук Василий Усачев, помощник командира старший лейтенант Алексей Кисель, командир БЧ-2 старший лейтенант Тимофей Стебловский, краснофлотцы Гавриил Сушко, Иван Чередниченко и сын командира корабля юнга Володя Буряк. После полудня 27.06.42г. в районе гибели эсминца всплыла подводная лодка "М-112" (командир старший лейтенант С.Н.Хаханов), которая подобрала двух краснофлотцев и доставила на Кавказ. А несколько поздней подводная лодка "М-118" (командир капитан-лейтенант С.С.Савин) подобрала мичмана И.Ф.Миронова, продержавшегося на воде 52 часа. Все остальные члены экипажа и армейцы погибли.
   Но это была не единственная потеря флота. В 19:15 "Не-111" из эскадрильи 2/KG100 в 20 милях юго-западнее Ялты уничтожил шедшую в надводном положении подводную лодку "С-32". Этот корабль перевозил в Севастополь более 24 тонн (6 тыс. шт.) минометных мин и 32 тонны авиабензина. Попадание авиабомб вызвало огромной силы взрыв, который наблюдался с подводной лодки "Щ-212". Весь экипаж "С-32" погиб.
   В 23.15 лидер "Ташкент" отшвартовался в Камышовой бухте. После одновременно с выгрузкой техники, началась загрузка раненых. Лидер принял более 2300 человек раненых. В 01.50 (27.06.42г.) лидер "Ташкент", вышел в Новороссийск. С 04.45 в течение трех часов корабль был 96 раз атакован "Не-111" из 2/KG100 и "Ju-87B" III/LG1, всего, около 40 самолетов, которые сбросили более 300 бомб. Лидер избежал прямых попаданий бомб, но от близкого их разрыва корпус получил значительные повреждения. Заклинило руль, затопило румпельное отделение. "Ташкент" принял 1900 т забортной воды и получил значительный дифферент на нос, но все же продолжал малым ходом двигаться к Цемесской бухте. Вскоре на помощь поврежденному лидеру подоспели эсминцы "Сообразительный" и "Бдительный", спасательный корабль "Юпитер" и буксир "Черномор". В море "Бдительный" взял аварийный корабль на буксир, а "Сообразительный" снял с него 1975 раненых. Это позволило экипажу лидера шире развернуть аварийные работы и остановить затопление. В 20 часов лидер был введен в Новороссийск. Корабль получил тяжелые повреждения, на нем были начаты восстановительные работы, но впоследствии, 2-го июля, лидер был добит немецкой авиацией в гавани Новороссийска.
   В ночь с 26 на 27.06.1942: с кубанских аэродромов вылетело 15 ПС-84, которые доставили 27 741 кг боезапаса, обратно вывезли 286 человек (в том числе -- 245 раненых и 41 человека летно-технического состава), а так же 1900 кг разных грузов.
   Потери частей СОР за 26 июня составили 618 убитыми и 1004 ранеными
   27 Июня 1942г в 00.15 из Новороссийска прибыли базовые тральщики "Трал" (командир старший лейтенант Б.П.Фаворский) и "Мина" (командир старший лейтенант И.И.Сенкевич). Они доставили 580 бойцов и командиров 142-й стрелковой бригады и 42 т боезапаса. Разгрузившись в Стрелецкой бухте и приняв на борт в сумме 667 раненых, тральщики в 01.35 покинули бухту и взяли курс на Новороссийск. На обратном пути они были атакованы авиацией противника, но корабли успешно смогли вернуться в базу.
   Утром 27 июня Военный совет флота направил следующее донесение: "27/VI -- 42. Буденному, Исакову, Кузнецову, 5 ч 15 м Василевскому, Елисееву. Докладываю: темп боевой работы авиации противника не снижается. Авиация противника ежедневно делает от 400 до 600 и более самолето-налетов по нашим войскам, батареям, КП, гавани, плавсредствам и т. д. Сбрасывается по 2500--4000 бомб в сутки. Войска, корабли, аэродромы продолжают выносить тяжелые удары с воздуха. Мы много потеряли ЗА, наши артзапасы для ЗА ничтожны. Нашей истр. авиации нет. Таким образом, авиация противника последнее время работает совершенно безнаказанно, летает где угодно и как угодно. Сегодня авиация противника уничтожила еще один наш эсминец, шедший из Новороссийска в Севастополь с войсками 142-й стр. бригады. Изучив нашу систему движения кораблей, учитывая исключительно короткие ночи, отличные летные погоды, противник охотится за каждым нашим кораблем... Положение с питанием Севастополя исключительно напряженное, о чем прошу доложить Ставке. Севастопольскому гарнизону по самым голодным нормам при среднем напряжении боя нужно ежедневно подавать в круглых цифрах боезапаса 500 тонн, продовольствия 200 тонн, горючего 75 тонн. Мы же получаем последнюю неделю в среднем: боезапаса 100 тонн, продовольствия 40 тонн, горючего 30 тонн. Хуже всего дело обстоит с боезапасом. Продовольствие -- подбираем все резервы... еще как-нибудь 10-- 15 дней протянем, с горючим перебои, потерпим. Территория маленькая, еще уменьшилась. Нашей авиации противник своим артогнем не дает работать, горючее экономим, но боезапас нужен, из-за нехватки боезапаса кое-где пришлось отводить войска, в частности отошли с Федюхиных высот, нечем было отбиваться. Прошу:
   Увеличить количество самолетов "Дуглас".
   Дать самолеты Пе-2 для надежного прикрытия наших боевых
кораблей, питающих Севастополь.
   Оказать реальную помощь борьбе с авиацией противника.
Нанести ряд мощных ударов по его аэродромам.
   Подать зенитных 37-мм автоматов, хотя бы два десятка.
   Тов. Елисееву поставить на питание Севастополя все подводные лодки, в качестве пробы поставить на коммуникации 7-- лучших моторно-парусных шхун, надежно оборудовав их в навигационном отношении. Увеличить зенитное вооружение.
   Октябрьский. Кулаков".
   Рано утром 27 июня два батальона 72-й немецкой дивизии начали атаку вдоль р. Черная по левому берегу в направлении на отм. 3,5. Одновременно, части 1-й румынской горнострелковой дивизии и 18-й пехотной дивизии атаковали позиции 8-й бригады морской пехоты в районе г.Читаретир (отм. 120.0). В это же время 4-я румынская горнострелковая дивизия, вместе с частями 132-й пехотной дивизии атаковали позиции 25-й дивизии и 3-го полка морпехоты. Из воспоминаний Г.Бидермана: "К 27 июня атакующие части успешно преодолели район густых кустарников и после ожесточенных боев с пехотой противника захватили высоты Гайтаны. Потом они развернулись влево на 90 градусов с целью захвата холма Длинный (северные скаты Первомайской балки, ныне это карьер). После этого маневра боевые порядки дивизии расположились с востока на запад вдоль восточного берега реки Черной. Соседом справа была 50-я пехотная дивизия, а слева -- 4-я румынская горная дивизия. 27 июня штаб дивизии был перенесен на северо-запад в Черкес-Кермен".
   4-й румынской горнострелковой дивизии удалось прорваться на стыке с 3-м полком морпехоты и выйти в балку Гайтани (Первомайская). К исходу дня части III сектора вели бои на рубеже отметка 3,5 -- западные скаты горы Сахарная Головка -- безымянная высота в 900 м восточнее вые. 79,4 -- безымянная высота в 500 м северо-восточнее той же высоты. Т.е. по балке Гайтани, наметился очередной клин. В результате ночного боя была захвачена высота Сахарная головка, 8-я бригада, удерживая вершину выс. 120.0 (Читаретир) и Горчаковский редут, оказалась в окружении.
   На участках I и II секторов враг большой активности не проявлял, его атаки были отбиты. В Ночь с 27 на 28.06.1942: вылетело 15 ПС-84, которые доставили 28 380 кг боезапаса, обратно 14 ПС-84 (1 оставлен по приказу командования в Севастополе) вывезли -- 333 человека (в том числе -- 326 раненых), 350 кг грузов. Потери частей СОР за 27 июня составили убитыми 518 и ранеными 1107.
   28 Июня 1942г оказавшись в окружении, части 8-й бригады вынуждены были выходить с боем, в светлое время суток, в результате чего бригада понесла тяжелые потери. В попытках переправиться через р. Черная, понесла потери и артиллерия 25-й дивизии. Были разбиты орудия 1-го дивизиона 18-го гвардейского артполка, понес потери и 99 гаубичный полк 25-й дивизии. Удачно смогла переправиться только одна батарея 152мм гаубиц ст.л-та Попова. 3-й полк морской пехоты так же вынужден был до темноты обороняться в районе Инкерманского монастыря. Т.е. части СОР отошли за р.Черная.
   Т.К.Коломиец описывает события чуть иначе: "На следующий день противник продолжал развивать наступление. Понеся большие потери, и не располагая достаточным количеством боеприпасов, части Чапаевской дивизии в ночь на 28 июня отошли на вторую линию обороны и закрепились между Сахарной головкой и бывшим Инкерманским монастырем. Их атакует немецкая дивизия. Ее поддерживают танки и самолеты. Но все попытки фашистов безуспешны. Командующий Приморской армией генерал И. Е. Петров, вызвав меня к телефону, передал поздравление чапаевцам с успешными боями на Инкерманских высотах, куда враг перенес центр тяжести своего удара, и сообщил, что вице-адмирал Октябрьский восхищен беспримерной стойкостью бойцов, командиров и политработников дивизии. Я передал это командирам частей. Во второй половине дня объектом ожесточенных атак врага был район высоты 68,5. Фашисты рвались в Инкерман, стараясь выйти на западный берег реки Черной и тем самым отрезать нам пути отхода. Мы держались из последних сил. Уже не было ни переднего края, ни тыла. Все было передовой линией обороны. Я с небольшой группой командиров и комендант ским взводом, охраняющим секретные документы штаба и кассы, находился метрах в восьмистах от места боя. Рядом с нами у большой отвесной скалы была огневая позиция двух сохранившихся гаубиц с батареи лейтенанта С. Д. Скрябина. Северо-западнее монастыря занимала огневую позицию сводная батарея первого дивизиона, состоявшая из трех орудий старшего лейтенанта Перепелицы. У артиллеристов боеприпасы были на исходе. Отбиваться от фашистов фактически было нечем. Но как только немцы поднимались в атаку, расчеты двух батарей открывали по ним огонь прямой наводкой, и атака тут же захлебывалась. Когда же гитлеровцы начинали вести огонь по нашим артиллеристам, они укрывали орудия в пещере и оставались невредимыми. С прекращением вражеского огня пушки вновь выкатывались на площадки. Так продолжалось целый день. Вылетевшая на уничтожение орудий вражеская авиация тоже ничего не могла сделать. С наступлением темноты 29 июня части Чапаевской дивизии и всего третьего сектора отошли на западный берег реки Черной". Т.е. идет расхождение по датам. Возможно, это связано с тем, что с 10 часов 28 июня 1942г. Т.К.Коломиец не мог лично участвовать в указанных событиях, т.к. он был (по одной версии) ранен, или (по другой версии) отозван на 35-ю батарею. Его заменил подполковник Ганиев.
   На остальных участках фронта крупных активных действий противник не вел.
   К 24.00 28 июня наши части оборонялись на рубеже: высота 57,7(Генуэзская башня) - изгиб дороги к форту в 100 м западнее высоты 99,4 (212.1) -- д.Кадыковка - высота 29,4 (окраина Кадыковки) - высота 74,0, турецкий редут N6 (искл.) - восточные скаты высоты 113,2(Карагач) - высота 111,0(Сапун-гора) -высота 36,4 (современный завод ЖБИ) - восточные скаты высоты 75,0 (французский редут на скатах Сапун-горы) - пос.Инкерман -- ст.Инкерман -- водокачка -- высота 67,7(над Воловьей балкой) и далее по южной кромке Северной бухты до Павловского мыска. Интенсивным налетам (до 400 самолето-вылетов) и артобстрелам подвергся участок вновь созданного четвертого сектора обороны от Воловьей балки и Инкерманской электростанции до Павловского мыска.
   В этот день, в Троицком тоннеле был окончательно похоронен бронепоезд "Железняков". Вторая авиабомба большой мощности пробила свод тоннеля, преградив путь к городу. Снаружи остались только минометы бронепоезда, незадолго до этого, установленные в районе Килен-балки. Из воспоминаний Александрова: "Чуть налет стих, бронепоезд выскочил на открытое место. Произвели десятка три выстрелов. Больше не успели: со стороны ГРЭС снова появилась стая бомбардировщиков. Пришлось спешно укрываться в тоннеле.
   И только втянулся хвост, грохнул оглушительный взрыв. Всех, кто находился на открытых площадках, сильной взрывной волной сбило с ног. Оглохшие, ослепленные, ждем, пока развеется дым и гарь. И видим вдруг, что выхода из тоннеля больше нет. Исполинская гора битого камня и земли похоронила под собой десятки укрывавшихся здесь людей. Теперь тоннель закупорен с обеих сторон. Выхода нет".
   В ночь с 28 на 29.06.1942: вылетело 14 ПС-84, которые доставили 26 917 кг груза (в том числе -- 24 924 кг боезапаса, 1993 кг продовольствия). Обратно вылетело 13 ПС-84 (1 поврежден и оставлен в Севастополе) вывезли 301 человека (в том числе -- 284 раненых, и 6 членов экипажа поврежденного ПС-84), 580 кг грузов. За день погибло 518 и ранено 1108 человек.
   28 июня в 23.25 прибыли в Севастополь быстроходные тральщики "Взрыв" и "Защитник", доставив 330 человек маршевого пополнения. После выгрузки на борт было принято 288 раненых и 34 эвакуированных и в 01.31 29 июня тральщики убыли на Новороссийск, куда и прибыли в 23-25 того же дня. В этот же день в Севастополь прибыли подводные лодки Д-5 и А-4 в 23.25, а также подводная лодка М-118, которые доставили снарядов 152 мм -- 203 шт., 122 мм -- 706 шт., 85 мм -- 223 шт., 76 мм -- 1000 шт., консервов 14 тонн, автобензина 35 тонн, всего боезапаса 180 тонн. После выгрузки в бухте Камышовой ПЛ Д-5 приняла на борт 65 раненых и 41 человек эвакуируемых.
   Небольшое отступление о численности частей СОР
   Подведем итоги и определимся с численностью защитников Севастополя по состоянию на вечер 28.06.42г. Согласно журналу боевых действий Приморской армии по состоянию на утро 29 июня "активных войск осталось 18 тысяч человек, в Береговой обороне из 50 орудий -- 16, в ПВО из 63 орудий -- 20, в полевой артиллерии орудий от 76 мм и выше 200 из 376, часть которых требует ремонта. Отмечается, что в результате бомбежек некоторые подразделения полностью уничтожены". Так ли это?
   Начнем с потерь. Только, наверное, стоит определиться, какие потери нас интересуют. В Севастополе подсчет потерь имеет свои хитрости и особенности. Казалось бы, что тут сложного? Но нет. Есть части флотские, есть части Приморской армии, есть тылы флота, есть тылы армии, есть противодесантная оборона, и... есть разные потери.
   При анализе численности частей, обороняющих СОР, мы остановились на дате 6.06.42г. и численности 101238 человек. А теперь подсчитаем поступившие подкрепления.
   7.06.42г. транспорт "Грузия" в охранении ЭМ "Незаможник" доставил 750 человек маршевого пополнения. Вечером "Грузия", приняв на борт 850 раненых, 630 эвакуированных убыл обратно.
   10.06.42г. Транспорт "Абхазия" в охранении ЭМ "Свободный" и "Бдительный", доставили 250 человек маршевого пополнения, 37 бойцов Приморской армии, 30 человек ВВС ЧФ. В 02.05 эскадренный миноносец "Бдительный" после разгрузки вышел из Севастополя в Туапсе, приняв на борт 575 раненых.
   11.06.42г. В 02.35 транспорт "Белосток" доставил 230 человек маршевого пополнения, 133 бойца разных воинских команд. Приняв на борт 714 раненых транспорт убыл из Севастополя.
   12.06.42 Прибыл крейсер "Молотов" в охранении ЭМ "Бдительный". Крейсер доставил 2998 человек личного состава 138-й стрелковой бригады и 343 человека маршевого пополнения.
   Г.И.Ванеев пишет, "... доставлено маршевого пополнения около 5 тыс., а потери составили 10 650, в том числе только убитыми почти 4000 человек". Проверим по данным сводок:
  
   Дата
   Убито
   Ранено
   Доставлено
   Вывезено
   раненых
   07.06.1942
   728
   1006
   750
   850
   08.06.1942
   328
   1074
  
  
   09.06.1942
   444
   1407
  
  
   10.06.1942
   780
   1327
   317
   575
   11.06.1942
   954
   1407
   363
   714
   12.06.1942
   780
   1120
   3350
   1285
   ИТОГО
   4014
   7341
   4780
   3424
  
   По данным сводок число раненых получается даже чуть больше, но цифры похожи. Т.е. баланс между пополнениями и убылью личного состава был отрицательным, и оставлял около 5 тыс. человек, кроме того, около 4 тыс. раненых бойцов оставались не вывезенными. Считаем дальше.
   13.06.42г. транспорт "Грузия" прибыл в Севастополь. На транспорте находились 708 человек маршевого пополнения. Судьба маршевого пополнения доставленного на этом транспорте непонятна, с большой вероятностью, большая часть пополнения, все же погибла при взрыве боезапаса. Но, за неимением данных, засчитаем и этих бойцов.
   15.06 .42г. крейсер "Молотов" в охранении эскадренного миноносца "Безупречный" доставил 2325 человек личного состава 138-й стрелковой бригады и 1075 человек маршевого пополнения. В 02.40 крейсер "Молотов" и эскадренный миноносец "Безупречный", приняв на борт 1868 раненых и 1040 эвакуированных, вышли из Севастополя в Новороссийск.
   18.06 В 01.00 транспорт "Белосток" прибыл из Новороссийска в Севастополь. Доставлено: маршевого пополнения - 360 человек и разных воинских команд - 80 человек. Вечером, приняв на борт 500 раненых и 200 эвакуированных, транспорт вышел из Севастополя в Туапсе. Транспорт был потоплен. Сторожевые катера охранения подобрали 202 человека, остальные -- погибли. Эти люди вернулись в Севастополь, но были небоеспособны.
   Т.е. с 12.06. по 18.06 1942г. в Севастополь доставлено 2223 бойца маршевого пополнения и 2325 бойца 138-й бригады. Т.е. в сумме доставлено Севастополь 4,5 тыс. человек (считая и 708 человек с Грузии). К исходу 18 июня командующий Черноморским флотом и СОР вице-адмирал Ф.С.Октябрьский направил телеграмму И.В.Сталину, Н.Г.Кузнецову, С.М.Буденному, в которой указал, что севастопольский гарнизон семнадцать суток потери составили 22 000 -- 23 000 человек. Так ли это? Проверим.
  
   Дата
   Убито
   Ранено
   Вывезено
   13.06.42.
   738
   1327
    
   14.06.42.
   323
   672
    
   15.06.42.
   597
   938
   1868
   16.06.42.
   527
   987
    
   17.06.42.
   653
   1217
    
   18.06.42.
   673
   914
   500
   ИТОГО
   3511
   6055
   2368
  
   Если просуммировать количество убитых и раненых, то потери, действительно составят около двадцати тыс. человек, т.е. командующий не сильно завысил потери СОР. Баланс второй недели так же получился отрицательным и составил минус 5 тыс. человек. В городе скопилось 7,5 тыс. не вывезенных раненых. Т.е. в сумме численность защитников СОР должна была составлять около 90 тыс. человек, но реально, она была намного ниже. Почему? Об этом чуть позже.
   До этой даты подсчеты вести нетрудно, есть все данные. Сложнее считать дальше. Доставка пополнения на какое-то время сократилась. Лишь 21.06 эсминец "Безупречный" прибыл из Новороссийска, доставив 253 человека маршевого пополнения. Приняв на борт 648 раненых и 158 эвакуированных, "Безупречный" вышел в Новороссийск. Чуть позже в тот же день прибыли эсминец "Бдительный", сторожевой корабль "Шквал", доставив 601 человека маршевого пополнения. На обратном пути, корабли вывезли 857 раненых
   Г.И.Ванеев, со ссылкой на документы пишет: "защитники главной базы флота понесли большие потери, которые за те же четыре дня (17-21 июня) составили убитыми и ранеными более 6700 человек". Проверим:
  
   Дата
   Убито
   Ранено
   18.06.42.
   673
   914
   19.06.42.
   732
   1317
   20.06.42.
   337
   934
   21.06.42.
   653
   1217
   ИТОГО
   2395
   4382
  
   Т.е, действительно, получается около 6,7 тыс. человек. Цифры совпали. Именно на эту величину сократились ряды защитников. За то же время было составлено 854 человека, и вывезено 1502 бойца. Т.е. по логике, в рядах защитников СОР должно было насчитываться около 83 тыс. человек. Количество невывезенных раненых увеличилось до 10 тыс. человек. По документам, действительно, числится 10 462 человека.
   23.06.42. прибыли из Новороссийска в Севастополь лидер "Ташкент" и эскадренный миноносец "Безупречный", доставив 529 человек маршевого пополнения. До наступления рассвета лидер "Ташкент" и эсминец "Безупречный" вышли из Севастополя в Новороссийск, вывозя 842 раненых.
   24.06.42г. в 23.00 в Севастополь из Новороссийска прибыли ЛД "Ташкент" и ЭМ "Безупречный". Доставлено 1507 бойцов 142-й стрелковой бригады. Утром 25.06 В 01.45 лидер "Ташкент" и эсминец "Безупречный", приняв на борт 1650 раненых и 270 эвакуированных, вышли из Севастополя в Новороссийск.
   В этот же день (25.06.42г.) в Севастополь из Новороссийска прибыли эсминец "Бдительный", сторожевой корабль "Шквал", базовые тральщики "Взрыв", "Защитник" и N 412. Они доставили 1100 бойцов 142-й стрелковой бригады. Обратным рейсом вывезено 682 человека
   26.06.42г ЭМ "Безупречный" и ЛД "Ташкент" вышли из Новороссийска в Севастополь. На лидере было отправлено 944 бойца. 142-й стрелковой бригады, "Безупречный" имел на борту 320 бойцов 142-й стрелковой бригады. "Безупречный" до Севастополя не дошел. Обратным рейсом лидер вывез почти 2300 человек.
   27.06.42г. из Новороссийска прибыли БТЩ "Трал" и "Мина" . Они доставили 580 бойцов и командиров 142-й стрелковой бригады. Разгрузившись в Стрелецкой бухте и приняв на борт суммарно 556 раненых, тральщики в 01.35 покинули бухту и взяли курс на Новороссийск.
   28.06.42г. Из Новороссийска в Севастополь прибыли БТЩ "Взрыв" и "Защитник", доставив 330 человек маршевого пополнения, на обратном пути вывезено 589 человек.
   За этот же период самолетами Московской группы особого назначения было вывезено около 1,5 тыс. человек.
   Подводим итоги? Доставлено в сумме, маршевого пополнения 859 человек, и 4131 человек из состава 142-й стрелковой бригады. В связи с чем, возникает вопрос: "А сколько же реально было на борту "Безупречного" бойцов, если полная численность 142-й стрелковой бригады на 12.06.42г. была 5115 человек?". Или часть бригады осталась на Кавказском берегу, или, на дно моря вместе с "Безупречным" ушло не 320 человек, как пишут, а намного больше. По некоторым данным, на борту эсминца, действительно было более 770 человек, но эта информация нуждается в перепроверке.
   Но, вернемся к Севастополю. Вывезено 7,5 тыс. раненых. Доставлено 5 тыс. человек, потери, по данным П.А.Моргунова с 22 по 28.06.42г. составили "около 3 тыс. убитыми и 8,5 тыс. раненых". Проверим эту информацию.
  
   Дата
   Убито
   Ранено
   22.06.1942
   -324
   -1218
   23.06.1942
   -732
   -1312
   24.06.1942
   -454
   -1207
   25.06.1942
   -337
   -934
   26.06.1942
   -474
   -1297
   27.06.1942
   -518
   -1107
   28.06.1942
   -457
   -1318
   ИТОГО
   -3296
   -8393
  
   Сумма совпадает, т.е. баланс опять получается отрицательным, и составляет минус 6,5 тыс. человек. Т.е., с начала штурма до 28.06.42г. (дата, когда хоть какой-то учет потерь велся) убитыми защитники потеряли 12 тыс. человек, ранеными около 25 тыс. Данные сводок никак не стыкуются с официальными цифрами по Приморской армии: 5049 человек убитыми и 20112 ранеными. Причин две: это цифры по армии (без флотских частей) и, вторая причина- цифры все же занижены, т.к. даются данные только по тем бойцам, гибель которых подтверждена.
   По идее, в рядах защитников должно было оставаться около 78 тыс. человек. Но это только по идее. При нашем подсчете потерь, не учтены пропавшие без вести. А их на эту дату насчитывается, без малого, 27 тыс. человек, из которых 17 842 человека обнаруживаются в немецком плену. 11 234 в 54-м корпусе (включая пленных 4-й румынской ГСД), 6608 в 30-м корпусе. Еще около 2 тыс. человек находятся в румынском плену. (1,1 тыс. у 1-й ГСД, остальные у 18-й ПД). Т.е., реально в рядах защитников находятся около 50 тыс. человек.
   Так ли это? Приведу цитату из книги Маношина "Героическая трагедия": "По сводкам отдела укомплектования Приморской армии на 26-27 июня 1942 года в Приморской армии всего числилось порядка 28 тысяч человек, без учета сил Береговой обороны ЧФ". Цифра, на первый взгляд, нереально мала, но давайте проанализируем состояние дел. Для начала вычтем флотские части. Штабы, политуправление, тыл флота, отделы флота не только не понесли потерь, но расширили штаты. В них насчитывалось 5,2 тыс. человек. Части боевого обеспечения ПВО, ВВС флота понесли потери, но частично были пополнены, и насчитывали 3,3 тыс. человек. Части БО так же понесли потери, и насчитывали 3,5 тыс. бойцов. Около 1,2 тыс. человек числится в Учебном отряде ЧФ. Примерно 8,5 тысяч числилось в морской пехоте (Около 800 человек в 3-м полку морпехоты 250 человек во 2-м Перекопском полку, 1,3 тыс. в сводном полку береговой обороны, 2 тыс. в 8-й бригаде, 1,1 в 7-й бригаде, около 2,8 тысяч в 9-й бригаде). Т.е. действительно, на долю Приморской армии приходится около 28 тысяч. Но...
   Давайте рассмотрим структуру наличия личного состава в частях Приморской армии.
   Полевое управление Приморской армии:
   -штаб 312 офицеров, 121 рядовых.
   -батальон охраны штаба 39 офицеров, 414 рядовых
   -автотранспортный батальон штаба 45 офицеров 402 рядовых
   -армейский полк связи дан суммарно 611 человек.
   -хозобслуга 215 человек.
   Т.е. численность штаба Приморской армии так же не сократилась, а выросла до 2 тыс. человек. Политуправление армии так же не сократилось, в нем числится 211 офицеров и 45 рядовых. Всего, на аппарат управления армией приходится 3,5 тыс. человек. Незначительные потери понесли строительные, железнодорожные, химические, автомобильные части, в их составе, еще насчитывалось около 5,5 тыс. человек. Т.е. на боевые части Приморской армии приходится всего... 9 тыс. человек. И в это количество вошли все рода войск: артиллеристы, саперы, связисты и.т.д. Был, конечно, еще скрытый резерв- батальон выздоравливающих, в котором насчитывалось около 1 тыс. человек, но его берегли на крайний случай. Т.е. в сумме, на боевых позициях находятся около 18-20 тыс. человек (включая остатки полка дотов и дзотов). К утру, это количество несколько возросло за счет вновь созданных частей. Их формировали из легко раненых и хозчастей разбитых подразделений. Так, например, на левом фланге 8-й бригады морской пехоты появляется 514-й полк. Вот что пишет об этом И.А.Ласкин. "Мы снова из числа раненых и артиллеристов, оставшихся без орудий, сформировали небольшой отряд под командованием помощника командира 514-го полка по хозчасти капитана Д. И. Сидоренко (комиссаром отряда стал старший инструктор политотдела З. К. Лактионов) и поставили перед ним задачу в уличных боях истреблять врага и задерживать его продвижение. Отряд вместе с воинами 25-й Чапаевской дивизии, 79-й бригады и моряками других частей вел бои на Историческом бульваре и только в ночь на 1 июля, до предела ослабленный, оставил Севастополь и вышел в район бухты Камышовой".
   Если расставить эти части по боевым позициям, то, получится любопытная картина. На линии прикрытия эвакуации сосредоточены: 142-я стрелковая бригада (около 4 тыс. человек, с учетом бойцов, погибших на ЭМ "Безупречный"), один батальон 9-й бригады (1272 человека, но это флотские части), 778-й полк 388СД (1127 человек). В районе хутора Голикова (неподалеку от х.Пятницкого) 81-й отдельный танковый батальон (16 танков, 5 танкеток, 211 человек), сводный отряд береговой обороны, фугасно-огнеметная рота, и.т.д., ряд более мелких частей. Т.е. из 18 тыс. человек в боевых частях, чуть менее 7 тысяч находятся на линии прикрытия эвакуации. Причем, с "переездом" штаба Приморской армии на 35-ю батарею, количество бойцов в тылу возросло.
   Многие авторы, повторяя заученную фразу о том, что Севастополь погубила нехватка боеприпасов, совершенно забывают, что к 28.06.42г. в Севастополе оставалось очень мало орудий, способных вести огонь. Большую часть артиллерии потеряли на Северной стороне и в Инкерманской долине, в частности, при переправе через р.Черная.
   В береговой артиллерии, в строю оставались батареи: N 35 (в строю 3 орудия), N 14 (в строю два орудия), N702 (в строю одно орудие),N701 (в строю одно орудие), N 705 (в строю одно орудие), N19 (в строю одно орудие), N18 (в строю два орудия), 18 бис (в строю 2 орудия), N702бис (в строю одно орудие), N704 (в строю два орудия), N2бис (2х100мм). 180мм орудие во дворе ВМУБО себя не оправдало. Орудие вышло из строя после 4 выстрелов. В дотах и дзотах БО 17 орудий. Оставались в строю 45мм орудия батареи N8 и столько же орудий в составе 15-й отдельной батареи дотов. Т.е. артиллерии вроде бы как много, но большая часть из них имела ресурс выработки стволов и лейнеров, близкий или превышающий 100% .
   Зенитная артиллерия понесла значительные потери, но как ни странно, потери не восполняются, а часть батарей, как ни странно, 29.06.42г. оказываются на Кавказе. Перебрасывается часть личного состава и, даже, как ни странно, частично перебрасывается матчасть. Так, на Кавказе, в составе родного 85-го дивизиона, в Поти, оказывается 851-я зенитная батарея, причем, похоже со своей материальной частью, 364-я зенитная батарея, получив новую матчасть оказывается в районе Александровки (Анапа), с новой матчастью возрождается на Кавказе 227-я зенитная батарея. На Кавказском берегу, уже 7.07.42г. оказывается 357-я БМЗА, насчитывающая три взвода по два зенитных автомата, укомплектованная севастопольскими зенитчиками, и орудиями, снятыми с лидера "Ташкент" и.т.д.
   Армейская артиллерия, так же понесла серьезные потери. В строю осталась едва ли половина всех стволов (187 орудий, причем, более половины неисправных). Поэтому, даже если бы в Севастополь доставили запрашиваемые ежедневно 300тонн боезапаса, то расстрелять его уже было невозможно. А снаряды... снаряды еще были. В Лабораторной балке было 194 тонны армейского боезапаса, на бывшей 24-й батарее оставалось 77 тонн, на бывшей царской 19-й 34 тонны, достаточно много боеприпасов было в Килен-балке. Авиационный, минно-торпедный и флотский боезапас хранился в штольнях "Шампанстроя", там же была выделена целая штольня для армейцев. Склад артбоезапаса был оборудован и на бывшей царской батарее N10 (мыс Мартынов), т.е. складов было достаточно много, да и снаряды еще оставались. Немного, но были. Во всяком случае, морские орудия были обеспечены, даже с избытком. Стрелковый боезапас так же был в достаточном количестве. Было много гранат. Сложность была в другом, после гибели Е.П.Донца, оставшегося в рядах защитников Сухарной балки, существенно ухудшилась доставка, имевшегося в наличии, боезапаса войскам.
   В ночь на 29 июня командование СОРа направило донесение на имя наркома ВМФ адмирала Кузнецова и в Генеральный штаб генералу Бодину:
   "Боевое донесение на 24 ч. 28--06--1942 г. 29/V1 - 42.
   В течение дня на участке Г сектора отбивались атаки разведгрупп противника, пытавшегося проникнуть в район нашей обороны.
   На участке III сектора попытка противника овладеть поселком, ст. Инкерман отбита. Просочившиеся группы противника на ст. Инкерман, южную окраину поселка Инкерман отброшены на пра­вый берег р. Черная. Противник продолжает попытки переправиться на левый берег и занять Инкерман. Бой продолжается.
   От Балаклавы до высоты 36,4 положение без изменений, далее фронт идет по линии выс. 36,4 -- Н. Шули -- отм. 9,5... -- восточная окраина Инкерман -- левый берег р. Черной, затем южный берег Северной бухты. Остатки 25-й стр. дивизии сосредоточены в Хомутовой балке, приводили себя в порядок.
   Авиация противника непрерывно бомбит порядки войск II и III секторов, Сапун-Гору, г. Суздальская, Малахов курган, Зеленая Горка. Противником произведено до 800 самолето-вылетов, сброшено более 3500 бомб.
   Артиллерия противника непрерывно массированным огнем обстреливает боевые порядки войска, аэродромы, бухты, ФКП СОРа и Приморской армии. На аэродром СОРа сброшено более 700 бомб. Вследствие блокады аэродрома и обстрела артиллерией и
авиацией авиация СОРа летала ночью, на рассвете уничтожила до
двух взводов пехоты противника. Сбит один СБ. Октябрьский. Кулаков"
   Проанализируем положение советских и немецких войск:
   57,7 (Генуэзская башня) -- изгиб крепостного шоссе в 100 м западнее высоты 99,4 (212.1) На этом участке стойко держались бойцы 456-го полка. Далее до дер. Кадыковка держался 381-й полк (бывший 1330-й). Против них действовала 28-я легкопехотная дивизия. Далее, вдоль Балаклавской дороги стояли остатки 602-го полка (бывший 383-й), 773-й полк 388-й дивизии, и остатки 782-го полка (778-й полк этой же дивизии по-прежнему находился на прикрытии эвакуации). Здесь, с немецкой стороны действовали два полка 170-й дивизии. От правого фланга 388-й дивизии, вдоль подножья высот Крагач (вдоль Ялтинской дороги, от развилки с дорогой на Балаклаву) до отметки 113.2 находилась 9-я бригада (2 батальона), еще один батальон находился в резерве, в районе развилки. Четвертый батальон бригады, по-прежнему, находился в армейском резерве. Против 9-й бригады действовали части 72-й пехотной дивизии. Небольшой участок, от фланга 9-й бригады до отметки 111.0 (Сапун-гора) заняла 7-я бригада, против которой действовал 399-й полк 170-й дивизии и 420-й полк 125-й пехотной дивизии. Далее, большой участок от отм. 111 до точки в 400м южнее отметки 75.0 (дорога Новые Шули-хутор Думский, исключая дорогу), заняли остатки 386-й дивизии. Против которой находились части 4-й румынской горнострелковой дивизии 1-я румынская горнострелковая дивизия и 18-я пехотная дивизия составили резерв наступления. Далее до отметки 38.0 (современная отметка 84.0 над пос. Инкерман, занимала 8-я бригада 132-й-й дивизии. Далее, небольшой участок занимал 3-й полк МП, имея на левом фланге от Каменоломенного оврага до начала Воловьей балки остатки 138-й стрелковой бригады. Здесь действовала 22-я немецкая дивизия. Далее, через бухту от частей советского 4-го сектора находились подразделения 22-й и 24-й немецких пехотных дивизий.
   Командный пункт СОР начал подготовку по "перебазированию" на 35-ю батарею береговой обороны. Все малые корабли и катера сосредоточились в районе бухт Казачья и Камышовая. К 28.06.42г. в городе еще оставалось 36 тыс. жителей. Был ли шанс у советских войск удержать позиции? Ответ однозначный: нет. Соотношение сил, даже по численному составу было уже 1:4 в пользу немцев. Командование СОР это давно и отчетливо понимало. Генерал-майор Т. К. Коломиец в книге "На бастионах Чапаевцы" вспоминает, что "еще раньше, 24 июня мы уже знали, что Севастополь удержать не удастся, тогда же я получил приказ -- отправить в штаб армии знамена дивизии. Они впоследствии были затоплены у Камышовой бухты". Т.е. с потерей Северной стороны, шансов уже не оставалось. Тем не менее, повсюду произносились лозунги, что враг будет разбит и Севастополь будет удержан. И, части были готовы драться до последнего. О сдаче в плен, никто и не думал.
   29 Июня 1942г около 1 часа ночи, оперативный дежурный штаба капитан В. Г. Никитченко доложил, что в районе мыса Фиолент обнаружено 12 шхун врага. Из книги П.А.Моргунова: " Артиллеристы просили разрешения открыть огонь. Я приказал проверить, нет ли там наших подводных лодок, которые часто по ночам всплывают, заряжая аккумуляторные батареи, и если нет, то открыть огонь. Было около 2 час. ночи 29 июня. Командир 3-го отдельного артиллерийского дивизиона майор М. Н. Власов доложил, что наших подводных лодок нет, и что 18-я батарея открывает огонь".
   Эпизод с высадкой немецкого десанта в районе м. Феолент описан многими авторами, строится много предположений. Так, Г.И.Ванеев, пишет: "На правом фланге СОР враг предпринял попытку высадить морской десант в районе Херсонесского мыса с целью захватить его, чтобы иметь возможность высадить парашютный и посадочный десанты и отрезать все пути для эвакуации. 12 моторных шхун и 5 итальянских торпедных катеров, вышедших из Ялты, огибали мыс Айя". С этим десантом, на самом деле, много непонятного.
   В воспоминаниях В.Боргезе есть упоминание: "29 июня 5 торпедных итальянских катеров снова вышли в море, чтобы во взаимодействии с 6 немецкими десантными кораблями произвести демонстративную высадку десанта на берегу между мысом Фиолент и Балаклавой с целью отвлечь внимание русских от настоящего десанта, который должен был высадиться в другом месте"...
   Так даны воспоминания В.Боргезе в советском переводе. В оригинале использовано слово сочетание "вarcone da sbarco" т.е. "десантная баржа" в другом месте "chiatta motorizzata". Ни о каких шхунах у Боргезе речь не шла. Да, в итальянском языке есть слово "barca" т.е. "барк", но это другой тип судна. В статье Ф.Куровски есть упоминание о высадке грузинской диверсионной группы "Тамара II" и 6-й роты учебного полка 800 "Бранденбург" (командир Ганс-Герхард Банзен) с десантных судов, на пляжах, в четырех точках побережья, от "kap Feolent" до "Kossaken-bucht". Т.е. от Феолента до Казачьей бухты. С 29-го июня во многих воспоминаниях появляются немцы, переодетые в красноармейскую форму. Вспомним хотя бы мемуары Н.Александрова. "В лощине, возле засыпанного выхода из тоннеля, много народу. Кроме нас, здесь остатки отступающих подразделений. Стоит дикая пальба. Не разобрать, кто по кому стреляет. Присматриваюсь: из-за куста солдат в плащ-палатке строчит из автомата по толпе. Что-то неладное! Прицеливаюсь ему в голову. Он падает. Подбегаю к нему, сдираю плащ-палатку. Под ней эсэсовский мундир. Показываю убитого комиссару. Порозов приказывает:
   -- Всем снять плащ-палатки! Бойцы выполняют команду. Все сняли, кроме нескольких солдат, которые, отстреливаясь на ходу, бегут к кустарнику. С ними быстро расправились. Они оказались переодетыми гитлеровцами". И это далеко не единичный случай.
   Действительно, итальянцы устроили "шум", прикрывая высадку диверсантов на побережье. Из воспоминаний В.Боргезе: ". "Чтобы привлечь к себе внимание противника, наши моряки кричали и стреляли, стараясь наделать как можно более шума, катера маневрировали, наконец, один взрывающийся катер, управляемый старшиной Барбера, был направлен прямо на берег и своим ужасающим взрывом еще больше усилил желаемую суматоху".
   Скорее всего, речь идет о разных группах кораблей и судов. Их было как минимум две: итальянские катера- создававшие "шум", т.е. демонстрацию высадки, вторая - немецкие десантные средства, под прикрытием высокого Феолентовского берега, высадившие диверсионные группы. И, судя по немецким документам, и по тому, что переодетые "немцы" все же появились в рядах защитников, высадка все же удалась (во всяком случае частично). В то же время П.А.Моргунов указывает: ""Береговая батарея N 18 сорвала этот план противника, своевременно открыв огонь и не допустив десант к Херсонесскому полуострову. Командир 18-й батареи Н. И. Дмитриев 30 июня вечером доложил, что огнем батареи 9 из 12 шхун, шедших в направлении Херсонесского маяка, были потоплены на траверсе мыса Фиолент в расстоянии 6,5--7,5 км. Оставшиеся три шхуны ушли в море. Десант врагу высадить не удалось". Странно вот что: П.А.Моргунов опять же пишет о парусно-моторных шхунах, в то же время, как по немецким данным, в высадке использованы десантные баржи.
   Что же это за шхуны, которые потопила 18-я батарея? Скорее всего, это третья группа кораблей, появившаяся в указанном районе чуть позже, Вспомним телеграмму Ф.С.Октябрьского: " Тов. Елисееву поставить на питание Севастополя все подводные лодки, в качестве пробы поставить на коммуникации 7--10 лучших моторно-парусных шхун, надежно оборудовав их в навигационном отношении. Увеличить зенитное вооружение".
   Действительно, из нескольких точек кавказского побережья в ночь с 27 на 28-е июня вышли девять парусно-моторных шхун, имея на борту, в общей сложности, две маршевых роты и боезапас. Не вернулись обратно шхуны "Моряк", "СП-217", "СП-218". Числится "пропавшей без вести", в период с 26 по 29 июня, шхуна "СП-212". Этот вопрос требует более тщательного исследования. Возможно, это совпадение, а возможно и нет. Такие ситуации на войне бывают часто, даже в нормальной обстановке, даже если это так, не стоит клеймить советские войска позором. Вспомним, например, сколько своих вертолетов сбили американцы в Ираке. Дело в другом: из-за ослабевшего наблюдения за побережьем, немцам удалось высадить десанты.
   Снимаемая с охраны берега 9-я бригада имела дислокацию вдоль берега, а, вот, прибывшая ей на замену 142-я бригада сосредотачивалась на линии прикрытия эвакуации. Группы были высажены на пляж Васильевой балки и у скалы Митилино. (1-й и 2-й взводы "Саперной школы"). Группа была обнаружена и частично уничтожена частями 456-го полка. Вторая группа была высажена между мысом Лермонтова и Виноградным мысом, третья за Виноградным мысом. Высадка этих двух групп прошла удачно. Риск был велик, но рисковали немцы не своими бойцами, а русскими "недочеловеками".
   Впрочем, защитникам Севастополя было уже не до диверсантов. Примерно в это же время (около 2 часов) начался штурм города. Последовательность событий была следующей:
   -в 2-00 с Северной стороны противник открыл шквальный артиллерийский огонь по всему южному берегу Северной бухты.
   -в 02-35 под прикрытием дымовой завесы, началась переправа через верховья бухты частей немецкой 22-й пехотной дивизии
   -в 04.00 противник открыл массированный артиллерийский огонь по позициям в первом и втором секторах на рубеже Кадыковка - г. Карагач -- Сапун-гора - высота 75,0.
   -в 05.30 немецкие и румынские части начали наступление по двум направлениям. Подразделения 72-й, 170-й и 28-й дивизий наносили удар в узкой полосе вдоль Ялтинского шоссе; Из района Новые Шули наступала 4-я горнострелковая дивизия румын, атаковавшая в направлении высоты 75,0 и хут.Дергачи. Планом предусматривался прорыв по дороге, ведущей на плато, в районе современной Диорамы. На этом направлении были сосредоточены основные силы атакующих. Но вышло иначе. Но, разберем ситуацию подробнее.
   Из истории 22-й дивизии: " 29.06.42г. подразделения 16 и 47-го ПП по залитой лунным светом водной глади Северной бухты начали переправу через нее. В то время, как подразделения 24-й ПД форсировали бухту правее позиций 22-й ПД, подразделения последней "перепрыгнули" бухту и закрепились на том берегу без существенных потерь, захватив высоту "Подкова". Только теперь проснулась вражеская оборона. Несколько лодок затонуло. После того как переправили пушки 65-го пехотного полка, было захвачено здание электростанции, и слева подразделения 47-го пехотного полка достигли плато высоты, перелом был предопределен.". Так ситуация выглядит с немецкой стороны. П.А.Моргунов пишет: "Огнем нашей артиллерии было потоплено 17 лодок противника и один катер. До пяти лодок вышли на наш берег в районе Георгиевской балки. Контратаками остатков наших 95-й, 345-й стрелковых дивизий, 79-й бригады, 2-го полка морской пехоты и других подразделений IV сектора обороны удалось сбросить противника в трех местах, а в районе Воловьей балки противник высадился и закрепился".
   Т.е. 138-я стрелковая бригада атаки в районе современного автомобильного моста отбила. Здесь наступали части 65-го пехотного полка (22ПД) и, приданного 22-й ПД 213-го полка (73-й ПД). Засев в подсобных помещениях бывшего женского монастыря (в районе изгиба ж/д) бойцы бригады стойко отбивали атаку за атакой. Если будете проезжать или проходить мимо скалы над железной дорогой, обратите внимание на многочисленные выбоины круглой формы. Это следы последнего боя этой астраханской бригады на севастопольской земле. Остатки моста были надежно прикрыты артиллерийским дотом N15 и двумя пулеметными СЖБОТами. На этом участке, противник не прошел. Через бухту переправлялись части немецких 16-го и 47-го полков, совсем уж поредевшей 22-й дивизии. Высаживались 4 группы. Части должны были на подручных плавредствах выйти из Сухарной и Маячной балок высадиться в Воловьей, Сушильной, Георгиевской и Троицкой балках. Ширина бухты в указанном районе составляет 600-900м. Т.е. у советских частей было от 10 до 20 минут на обнаружение и уничтожение противника. Первой, как ни странно, обнаружила посадку в шлюпки войск противника в районе Сухарной балки, батарея N8 на Александровском мысу. Открыв частый огонь, батарея смогла потопить часть плавсредств противника, полностью сорвав высадку в Троицкой балке. 47-му полку удалось высадиться в Георгиевской балке, но атакой сводного полка береговой обороны противник был сброшен с захваченного пятачка. Была сорвана попытка высадиться в Сушильной балке. Т.е. "десант" противника был почти полностью уничтожен артиллерией СОР. Правда, потерь у немцев было немного. Первыми высаживались три взвода 4-й роты 22-го пионерного батальона, составленные из ... "кавказцев". Это не упрек, и не попытка кого-то в чем-то обвинить. Эта рота 22-го пионерного батальона официально носила наименование "Kp. 4. (kaukasisch)".
   Зацепиться за берег удалось только 16-му Ольденбургскому полку в Воловьей балке, но эта группа не переправлялась через бухту, а форсировала Черную речку и болото вдоль дамбы бывшей дороги, в районе старого моста и западнее моста (в районе современного 51-го причала).
   На данном участке (от фланга 138-й бригады) занимали оборону части 79-й бригады и 2-го Перекопского полка. На самом деле части, носившие эти наименования, давно перестали существовать, а новые части, были сформированы из маршевых рот, прибывших в последние дни обороны. Естественно, новобранцы натиска не удержали. Противник начал обходить фланг 138-й бригады. Пользуясь ситуацией, немецкий 22-й пионерный батальон и приданная ему понтонная рота, смогли восстановить мост через реку, и начать переброску подкреплений. Первой была переброшена на Южный берег артиллерия 65-го пехотного полка, которая начала подавлять огневые точки береговой обороны. Одновременно, части 16-го пехотного полка начали продвижение вдоль Воловьей балки, к г. Суздальская.
   Из воспоминаний А.Г.Капитохина: "Продвижение противника по тропе, вдоль балки (имеется в виду Воловья балка) бойцам 95-й дивизии удалось остановить, но около 4 часов неожиданной атакой враг захватил старое укрепление над бухтой, и прорвался в соседний Сушильный овраг... Части 95-й дивизии отошли, и заняли оборону по линии старых земляных укреплений на рубеже: Килен-балка-отм. 66,5 - западные скаты Сушильной балки".
   Примерно в это же время (около 4 часов) началась мощная, полуторачасовая артподготовка на направлении основного удара- в полосе атаки 170-й и 72-й дивизий. Удар планировалось нанести в узкой полосе обороны, в районе позиций советской 7-й бригады морпехоты. Основное направление удара вдоль дороги на плато Сапун-горы, в районе на отм. 111.0, т.е на правый фланг 7-й бригады, вместе его стыка с позициями 769-го полка 386-й дивизии. Именно здесь была сосредоточена основная масса артиллерии и войск.
   Дальше события развивались не совсем по немецкому плану. Одновременно с артподготовкой, с целью отвлечения сил от основного направления, в 2 км севернее, вдоль дороги Новые Шули- хутор Думский (ныне не используется, по ее трассе сейчас пущены нитки водопровода на Корабельную сторону) начала свою атаку 4-я румынская дивизия. Генерал Г.Манолиу, рассерженный на то, что немцы опять используют его дивизию как вспомогательные войска, начал действовать по своему плану. Как отмечалось в документах 54-го корпуса: "...бригадный генерал Манолиу, игнорировал приказы командования корпусом...". Удивительно, но факт. Поэтому атака 4-й горнострелковой дивизии и началась раньше, чем двинулись немецкие войска.
   Из истории 420-го полка (125-я СД): " План атаки XXX. A.K. на Сапун-гору был тщательно, вплоть до самых маленьких деталей, подготовлен штабом корпуса,. 170-я ПД должна была атаковать тремя подразделениями в передовой линии на ширине только 800 метров, захватить плацдарм и начать атаки на юг. Количество использованного тяжелого оружия 11-й армией под Севастополем - уникально, 420-й ПП имел случай убедится, что это было самое сильное использование артиллерии немцами в ходе всей Второй мировой войны. Подразделения 170-й ПД поддерживали: дивизионная артиллерия 170-й , 72-й пехотных дивизий и 28-й легкопехотной дивизии, а также артиллерия 1-й горнострелковой дивизии, 154-го артдивизиона (150мм гаубицы), 857-го тяжелого мортирного дивизиона (210мм гаубицы), II-й дивизион 2-го учебного артполка, 2-я батарея 284-го дивизиона береговой обороны, II-й дивизион 818-го артполка, I-й дивизион 767-го артполка (150мм чешские пушки), кроме того70-й минометный полк и II-й дивизион 1-го ракетного полка. К этому также нужно прибавить 5 полков зенитных орудий и 8-й авиакорпус с бомбардировщиками и пикирующими бомбардировщиками.
   Штурмовые группы находились под командованием полковника Мюллера (командира 105-го пехотного полка). Направление атаки: 399-й ПП справа, 420 -й середина, 391-й ПП слева. Другие два полка с рассвета при поддержке пикирующих бомбардировщиков наносили удар поворачивая на запад".
   Хвастаясь, немцы пишут: "Место предстоящей атаки перепахано по-настоящему. Когда пехота начинает атаку на рассвете, высота Sapun берется штурмом в первой же атаке и враг отступает". Т.е. получается, что успех был, достигнут в первой же атаке, в лоб по дороге. Так ли это? Сравнение немецких и советских документов показывает, что нет.
   Из отчета командира 8-й бригады морской пехоты полковника П. Горпищенко: "Рубежи обороны: Сапунгорские высоты с границей справа 400 м южнее отметки 75,0. Слева вые. 38 включительно. Левее 514-й стрелковый полк, правее 386-я СД. С утра 29 июня под ураганным огнем противника подразделения правого соседа, в том числе, 775 СП стали в беспорядке отходить на Сапун-гору и далее на Дергачи. С ними была потеряна связь".
   Из воспоминаний комиссара 386-й стрелковой дивизии старшего батальонного комиссара Р. И. Володченкова, написанных в шестидесятых годах: "В 3 часа 15 минут, чуть стало рассветать, немцы стали засыпать всю нашу оборону на Сапун-горе реактивными минами. Склоны гор горели. Обстрел продолжался около 40 минут до восхода солнца. Связь с полками была прервана. В 3 часа 50 минут началось наступление. По гребню мы развернули хим. и разведроты. Огонь из винтовок и автоматов. Немцы отказались наступать в гору и у подножия, свернувшись в отделения, повернули на юг к Ялтинскому шоссе. Они прорвали оборону на левом фланге нашего сектора на участке 8-й БМП и нашего 775 стрелкового полка".
   Из отчета командира 7-й бригады генерал-майор Е. Жидилова от 4.07.42 г. "Позиция бригады: высота 74,0 -- выс. 57,5 -- отм. 111 и вые. 113. Задача -- не допустить противника по серпантину Ялтинского шоссе. Правее бригады оборонялась 9-я бригада морской пехоты, левее 386 СД. С 2-х часов 20 минут 29 июня противник открыл ураганный артиллерийский и минометный огонь по району 5-го стрелкового батальона бригады и по соседу слева. В 05-00 подразделения 386-й дивизии стали в беспорядке отходить на Сапун-гору и далее в направлении на Английский редут Виктория. Связь с 386-й дивизией была потеряна".
   Сравним с румынскими данными: (генерал Г.Манолиу): "4-я горнострелковая дивизия имела районы сосредоточения: Новые Шули, отметка 20.2 (в саженях 9.5), отметка 3,9 (на верстовке 1,8). Дивизии была поставлена задача, начав артподготовку дивизионной артиллерией, двигаться по двум дорогам на плато в атаку по главной дороге, были назначены два батальона 8-й горной группы, по дороге через маленький хутор батальон 9-й горной группы, усиленный 4-м пионерных батальоном. Пять батальонов, включая батальоны 2-й горной дивизии, находились в резерве. Артиллерийская подготовка была начата в 2 часа 20 минут, артиллерией 1-го и 4-го артиллерийского полков, и приданной немецкой зенитной артиллерией в количестве одного трехбатарейного дивизиона, в задачу которой входило подавление огневых точек. В 2 часа 45 минут атакующие части двинулись вперед. Около 4 часов 20 минут противник, оборонявший главную дорогу, начал в панике отступать, и нам удалось взойти на промежуточную ступень ( террасу?). Немедленно дается приказание перебросить на захваченную высоту 160 (75.0) горные пушки. Противник предпринял контратаку силами до роты, но своевременный подход 9-й горной группы, предотвратил атаку противника, и обратил все его части в бегство. Огнеметчики, успешно выжигали врага из огневых точек, но огонь немецкой артиллерии оказался неэффективным, и наносил больше вреда нам, чем врагу. Наши орудия были доставлены к месту на вьючных животных, и около 5 утра противник был выбит с вершины высоты". Казалось, за такой проступок генерала должны были бы судить, но Манштейн поступил дипломатично, наградив, после штурма Г.Манолиу за "смелые действия, с использованием своей стратегии".
   Из воспоминаний Евсеева: "Шли часы -- бомбардировка не прекращалась. Наконец около десяти часов противник двинулся в наступление. С наблюдательного пункта, где находились Жидилов, Бабурин и Черенков, нам на командный пункт, где были Кольницкий и я, передали, что на Сапун-гору полезла горная часть румын с верблюдами, на которых были пушки. Возможно, впрочем, что это были и не верблюды, а мулы или лошади, -- в бою всякое может показаться". Нет, Евсееву не привиделось: горные 75мм пушки румыны вытащили в разобранном виде, на "штатных" верблюдах и ослах, имевшихся в 4-й ГСД.
   Т.е. в 5 утра, когда 170-я дивизия еще только начинала штурм, румыны вышли на гребень высоты в 2 км севернее. Задавшись традиционным русским вопросом: " Кто виноват?" советский историк Маношин указывает, что побежал 775-й полк 386-й дивизии. Сопоставив все факты, можно сказать, что, скорее всего, побежал правый флаг 8-й бригады, т.к. дорога находилась в полосе обороны 8-й бригады. А позиции 386-й дивизии, прослеживаются в 150-200м южнее. Что касаемо второго прорыва, в центре позиций 8-й бригады, то П.Ф.Горпищенко не признает его, указывая, что противник прорвался севернее, на позициях 514-го полка. Приведу его строки: "Наша рота в районе водокачки Новых Шулей, выброшенная туда с целью недопущения противника до Сапун-горы, была окружена и уничтожена. Противник силами до двух батальонов вслед за отступающими, справа зашел в тыл бригаде. Развернули против них 3-й батальон. Проводная и радиосвязь были нарушены. Около 8-9 часов выяснилось, что на участке соседа 514 стрелкового полка противник прорвал фронт и устремился на гору Суздальскую с одновременным направлением на хутор Дергачи и хутор N 29 с целью окружить бригаду. Поэтому фланговый 4-й батальон развернул по направлению к поселку Инкерман для прикрытия тыла и фронта бригады".
   На направлении главного удара немецких войск, части 7-й бригады стояли жестко. Из воспоминаний Е.И.Жидилова. "Мы на своем наблюдательном пункте стоим, как над огнедышащей пропастью. Уцелел ли кто-нибудь на нашем переднем крае? Связываюсь с командирами батальонов. В трубке телефона скрежет, визг. С трудом различаю голос капитана Филиппова. Ожидаю самое страшное. Но комбат говорит спокойно, невероятно спокойно:
   -- Район батальона сплошь накрывается снарядами и минами. Роты укрываются в щелях и окопах. Все в порядке, товарищ генерал!
   Я знаю, чего стоит Филиппову этот успокаивающий доклад. Какая сила воли у человека! Ведь наверняка в батальоне есть и раненые и убитые. И с каждой минутой их все больше. Но в словах капитана нет и тени растерянности.
   То же я слышу и от Родина и от Попова. Люди держатся наперекор всему. Вражеский огонь нарастает. С рассветом прилетают "юнкерсы". Они бомбят наши вторые эшелоны и тылы. Оглядываюсь по сторонам. Всюду одно и то же -- черные столбы земли и дыма, яркие, как молнии, вспышки. И справа, и слева, и позади нас. Гитлеровцы наносят удар не только по позициям нашей бригады. У соседей не легче. Весь фронт в огне.
   -- На левом фланге движение, -- слышу тревожный крик начальника оперативной части капитана 3 ранга Бабурина.
   -- Значит, живы наши соседи, -- радуется Ищенко.
   -- Живы-то живы, но они отходят, -- с тревогой замечает Бабурин.
   Да, это действительно так. Подразделения нашего левого соседа -- 386-й стрелковой дивизии -- медленно перемещаются к Сапун-горе. Телефонная связь с ними нарушена. Мы видим, как отчаянно дерутся наши друзья -- красноармейцы. Винтовочным огнем, гранатами, штыками отбиваются они от врага, но слишком неравны силы.
   И гитлеровцы хоть и медленно, но теснят красноармейцев. Наш пятый батальон пытается помочь соседу. Филиппов организует фланговый ружейный и пулеметный огонь по прорвавшемуся на гору противнику. Немцы думали, что они сожгли все живое на склоне горы. Но они ошиблись. Батальон моряков живет и борется. Меткие очереди наших пулеметчиков заставляют немцев залечь. Тогда противник вновь обрушивает на окопы батальона огонь минометов и пушек, подтянутых теперь вплотную к Сапун-горе.
   -- Прочно удерживаю позиции, -- по-прежнему спокойно докладывает Филиппов.
   Но прорыв на левом фланге уже не прикрыть. Войска противника обтекают наши позиции. Их головные отряды прорываются в двух направлениях -- на Корабельную сторону Севастополя и на Английское кладбище. Приказываю первому батальону развернуть одну стрелковую роту, усиленную двумя станковыми пулеметами и взводом противотанковых ружей, фронтом к Ялтинскому шоссе. И тут телефон замолчал. Проводная связь прекратилась со всеми батальонами и со штабом армии. Восстановить ее не удается. Снаряды падают так часто, что линии рвутся сразу в нескольких местах. Действует пока лишь радиосвязь". Связь пропала у всех командиров, причем, одновременно, около 7 утра. Эта точка временного отсчета, позволяет синхронизировать состояние всех частей. Почему?
   Причина проста: в 6:45 части 24-й дивизии, прорвавшись к электростанции, отключили рубильник. Отключилось питание телефонного коммутатора на Корабельной стороне, и стационарных радиостанций в казармах БРО. В строю остались только полевые радиостанции, с автономным питанием. К этому моменту части 22-й и 24-й дивизий захватили Воловью, Сушильную и Георгиевскую балки. Бой шел в районе Троицкой, где в тоннеле был засыпан "Железняков".
   Но на плато немцы смогли только в одном месте: в районе отм. 66.5 (недалеко от современной конечной остановки "ул. ген. Жидилова"). К этому времени, румынские части вышли к казармам БРО и хутору Дергачи, и завязали бой с располагавшимися в указном районе частями 25-й дивизии (общей численностью до 500 человек). Части немецкой 170-й дивизии (399-й полк) вышли в район современной остановки "Сапун-гора" и вели бой с частями 386-й дивизии и 7-й бригады. 9-я бригада вела бой за высоту 113.2 (Карагач, в 1,5 км на юго-юго-запад от Сапун-горы). Здесь, так же, атаковали части 170-й (391-й ПП) и 72-й (105-й ПП) дивизий. В бой был введен третий батальон бригады, и около 8 утра началась переброска 4-го батальона, снятого с обороны побережья. А что же 420-й полк 125-й дивизии, приписавший себе славу захвата Сапун-горы? Увы, он долго и безуспешно штурмовал позиции 5-го батальона Л.П.Головина (Филиппов к тому времени был ранен повторно) и 4-го батальона к-на Родина.
   После выхода на плато, темп наступления немецких и румынских войск резко снизился. Причин здесь две. Первая заключается в том, что командование 54 корпуса начало отвод 4-й румынской ГСД в резерв (правда, Г.Манолиу подчинился не сразу). Вторая причина заключалась в том, что Сапунгорские позиции имеют некоторые особенности. Перед ними находится мертвая зона для обстрела орудий береговых батарей. Зато само плато хорошо простреливается пушками 19-й, 706-й 701 и 702-й береговых батарей. Командир 705-й Меньшиков писал в своих воспоминаниях: "По полученным целеуказаниям дистанция нашей стрельбы заметно уменьшалась, и мы все понимали, что скоро нам придется стрелять прямой наводкой".
   Из воспоминаний Евсеева: " Наша артиллерия открыла огонь, однако при наличии мертвого пространства снаряды не долетали и падали на вершину горы или же перелетали в долину, не задевая склона. Войска противника все выше и выше поднимались по крутому скату и частично выходили в тыл нашей бригады, расположенной на краю и скатах Сапун-горы и на высоте 111,1. О том, чтобы двинуться навстречу ползущим вверх врагам, уже не могло быть и речи. И это не только потому, что движению войск препятствовали самолеты, а просто потому, что некого было послать, не имелось резервов. Части нашей бригады завязывали бой с просочившимися в глубину автоматчиками противника".
   В 8 утра в адрес командования ушла сводка: "Кузнецову, Генштаб Бодину, Буденному, Исакову. Боевое донесение на 8 час. 29--06--42 г. 05--30 противник после мощной артподготовки и бомбежки 120 самолетов перешел в наступление пехотой и танками на Сапун-Гору но Ялтинскому шоссе. Одновременно под прикрытием дымзавес и мощного артогня высадил десант на южном берегу Северной бухты в районе Георгиевской и Троицкой балок. В 06--00 противник прорвал фронт на участке 386-й стрелковой дивизии, танки и пехота противника вышли на Сапун-Гору в направлении хут. Дергачи и верховье Хомутовой балки. Идет бой в этом районе и на южном берегу Северной бухты в районе высаженного десанта. Положение 386-й стрелковой дивизии неясное, уточняется. В бой введены резервные части 142-й стрелковой бригады и остатки 25-й стрелковой дивизии. Октябрьский. Кулаков".
   Насчет 142-й стрелковой бригады командующий немного схитрил. Действительно, около 12-13 часов второй батальон 142-й бригады и 2-я рота 81-го отдельного танкового батальона выдвинулись в район 8-го км Балаклавской дороги для отражения прорыва 105-го немецкого пехотного полка, но это был всего один батальон, и произошло это намного позже.
   Батальоны 7-й бригады стойко держались, что сыграло, как это ни парадоксально, негативную роль в их судьбе. Около 10 часов части немецкой 72-й дивизии прорвались на стыке 9-й и 7-й бригад. К этому времени, 399-й полк 170-й дивизии прорвал ослабевшую оборону 386-й дивизии на ее стыке с 7-й бригадой (вдоль дороги на Сапун-гору). К 12 часам немецкие части встретились в тылу 7-й бригады, окружив ее. Е.И.Жидилову, с личным составом НП, последним удалось выйти к КП на Максимовой даче. Чтобы приостановить продвижение противника, в верховья Лабораторной балки подтянули батарею 152мм гаубиц 3-го дивизиона капитана З. Г. Попова 99-го ГАП 25-й дивизии. Огнем этой батареи и дотов Тыловгого рубежа N20 и N23 продвижение противника по дороге от Сапун-горы было приостановлено. Части немецкой 170-й дивизии к 13 часам, остановились в районе отметки 87.0. Батарея открыла огонь по противнику. Около 12 часов, в тылу, в устье Лабораторной балки прогремел взрыв - взорвали Лабораторные склады боезапаса. Успели ли вывезти медсанбат из пустых соседних штолен- неизвестно. Подрыв штолен был произведен в 13 часов 15 минут 29.06.42г.
   Из отчета Е.И.Жидилова: "На плечах отходящих противник зашел на Сапун-гору и стал распространяться в двух направлениях: на отметку 80 и отм. 87. Затем туда подошло два батальона противника, и он вытащил пушки на Сапун-гору. 5-й стрелковый батальон, неся потери, сохранил свои боевые порядки, и фланговым огнем уничтожал живую силу противника". Отметка 87- это район современного кладбища Горпищенко, отметка 80, это район современного памятника турецким солдатам, погибшим в Крымской войне в 500м западнее дороги от Воронцовой горы на Сапун-гору. Успешно продолжали наступление части 4-й румынской горнострелковой дивизии, к которой теперь присоединились части 132-й и 50-й немецких дивизий. Это означает, что контратака 25-й дивизии, в районе хутора Дергачи не удалась. Почему? Ответ прост: в 12 часов немецкая авиация нанесла удар по казармам БРО и хутору Дергачи.
   Из отчета П.Ф.Горпищенко: "12 часам дня бригада понесла потери до 80% и начала отход к Английскому редуту Виктория. Штаб бригады потерял связь со своими частями, соседями и штабом армии. Когда перешли на редут Виктория, то в штабе Капитохина (комендант IV сектора и командир 95-й СД) получили приказание создать оборону, остановить отступающих, но из-за больших потерь удалось создать лишь прикрытие. По имеемым данным комиссар бригады полковой комиссар Силантьев, вступивший в командование после моего ранения, сформировал из остатков бригады батальон из 350 человек". В действительности, ситуация развивалась чуть иначе. После прорыва румын на стыке с 386-й дивизией, около 9 часов утра, противник прорвался на левом фланге бригады (стык с 514-м полком) и к 10 утра бригада оказалась окружена в районе отметки 38.0. Комиссару Силантьеву удалось с штабом уйти из окружения, и он из тыловых частей сформировал новый "батальон", численностью около 350 бойцов.
   Обычно принято писать о том, что 7-я и 8-я бригада отступили, понеся потери, но это не очень корректно. Ни та, ни другая бригады рубежей не оставили, и сражались в окружении. 150 человек оставшихся от 7-й бригады, это рота к-на Минченок, сформированная на Максимовой даче, а 350 бойцов 8-й бригады, это тыловые части, собранные комиссаром бригады. Результатом этих двух окружений стало пленение (если верить немецким документам) 785 бойцов 8-й бригады, и 437 бойцов 7-й бригады.
   К 16 часам, если верить документам, ситуация была следующей: ""Москва, Генштаб, Бодину. Краснодар, Захарову. Боевое донесение штаба Приморской армии на 16 час. 29-- 06--42. Севастополь. Противник, развивая прорыв, 16.00 овладел х. Дергачи -- выс. 91,0. Подводит новые части пехоты, тапки. Десантные части противника с Северной стороны овладели западными, северо-западными склонами горы Суздальской до вершины. 138-я бригада, остатки 345-й сд, 8-й бригады полуокружении северо-восточных скатах г. Суздальской, южный берег Инкерманского болота. Линия фронта удерживается 2 батальонами 7-й бригады, остатками 25-й сд, сборными частями и остатками 79-й бригады на рубеже: выс. 113,2--Англ. кладб.-- безым. в. севернее х. Дергачи, Троицкая балка. 109-я, 388-я сд, 9-я бригада на занимаемых рубежах, 142-я стр. бриг, без одного б-на в резерве. Авиация, артиллерия противника непрерывным огнем поражают
войска. Положение весьма серьезное, гарантирующее тяжелые осложнения. 18.00.29--06--42 г. Ив. Петров, И. Чухнов, Н. Крылов".
   Если нанести эти рубежи на карту, то станет ясно, что командование управление войсками потеряло. Если противник овладел высотой 91.0 и скатами высоты Суздальская до вершины, то части 138-я бригады, остатки 345-й сд, 8-й бригады, сражались уже не в полуокружении, а в полном окружении. Отметка 113.2 к 12 часам уже была захвачена частями немецкой 170-й дивизии и.т.д. К 16 часам начался "отток" командного состава из частей. П.Ф.Горпищенко по одним данным был ранен, по другим данным отозван на КП Приморской армии, еще раньше покинул свой КП Т.К.Коломиец, днем 29.06.42г. не сказав ничего своему нач. штаба уехал А.Г.Капитохин. Покинули свои части по разным причинам А.С.Потапов, Н.Ф.Скутельник, Н.О.Гузь, и ряд других командиров. Т.е. почти весь командный состав. Вряд ли это была личная инициатива командиров. Сложно поверить в то, что все командиры частей, без приказа оставили свои части. Но, факт остается фактом.
   Какова же судьба частей оказавшихся в окружении? Из воспоминаний комиссара 386-й дивизии Володченкова (1964-й год): "Слева немцы захватили высоту Суздальскую и наступают на Корабельную сторону. Мы на коротком совещании приняли решение: остатки 772 и 769 полков снять с обороны Сапун-горы и ускоренным маршем, развернутым строем атаковать противника во фланг в общем направлении на развилку дороги высоты 122,5. Командир дивизии, начальник оперативного отдела и комиссар штаба должны были срочно отправиться на запасной КП штаба дивизии, откуда принять управление боем и обязательно установить связь со штабом армии. Мне и начальнику штаба подполковнику Степанову с остатками хим. и разведрот оставаться на месте и продолжать оборону до получения приказа на отход. Приказа из штаба армии не последовало. Мы стоим в окружении. Приняли решение поджечь все блиндажи с документами штаба. Они у нас были врыты на южном склоне Килен-балки в 200-300 метрах от домика хутора Дергачи. Противник начал обстрел хутора Дергачи и наших рот. Мы отошли в Килен-балку по противотанковому рву, который спускался от Малахового кургана, так как показались цепи немцев со стороны горы Суздальской. Развернули роты по южному гребню Килен-балки и начали обстрел немцев".
   Откровенно говоря, совершенно непонятно, что такое отм 122.5, и в каком направлении атковали 772-й и 769-й полки, таких высотных отметок в указанном районе нет (ни в метрах, ни в саженях). Да и описание совершенно не "ложится на местность". Похоже, командование бежало даже быстрее своих войск. Но, бежали не все. Да, и не у всех была возможность бежать. В небольшом пещерном монастыре на левом берегу р.Черная засело до сотни бойцов 138-й стрелковой бригады. Монастырь штурмовали части 65-го пехотного полка 22-й дивизии и пионерные части. Только после того, как к вечеру, были выкачены на прямую наводку орудия 65-го пехотного полка, сопротивление было частично подавлено. 3-й полк морской пехоты частично удержал свои позиции. Из допроса пленного: лейтенант Леонид Стратеенко, украинец, 19 лет(!). разведчик 25-й дивизии, прикомандированный к 3-му полку МП. "29.06.42г. 3-й полк морской пехоты полностью распущен, группа из 200 человек, возглавляемая капитаном, состоящая из остатков 1,2 и 3-го батальонов, отделилась и... собиралась пробиваться к Панораме и далее в Камышевую бухту для эвакуации. Другая группа, под командованием полковника Гусарова, численностью около 150 человек, имеющая на вооружении два крупнокалиберных пулемета, много противотанковых ружей, автоматического оружия, собралась в штольнях и собиралась сражаться до последнего. Накануне полковник Гусаров расстрелял 50 человек, за то что они отказались втаскивать гаубицы в штольни...".
   До вечера отбивалась батарея N 703(114). Командир батареи Николай Кононов был захвачен в 23 часа, при попытке пересечь Килен-балку. Пленный показал, что в начале штурма на батарее было 76 человек, на 29.06.42г. оставалось 48 человек. ... Боезапас на батарее был в достаточном количестве, но в предыдущие два дня батарея огонь не вела, т.к. противник находился в мертвой зоне...В последние два дня продовольствие не поступало...".
   В, общем-то, сопоставив воспоминания и документы, становится ясно, что линия обороны, если не считать 1-го сектора, была полностью развалена. В этой связи, возникает вопрос о времени подрыва Инкерманских штолен. Казалось бы, что может быть непонятного: штольни взорвали в 2 часа 30 минут 30-го июня. Такова официальная версия. Но, во-первых, она не подтверждается некоторыми воспоминаниями. А во-вторых, в этом случае, весьма сомнительна благополучная эвакуация техника-интенданта 2-го ранга (лейтенанта) П.П.Саенко и старшего оперуполномоченного особого отдела ЧФ старшего политрука (капитана) Зудина. Тем более, что по официальным данным, Саенко был контужен, и подобран нашими частями. В ночь с 29 на 30 июня прорваться из штолен было уже невозможно. Это в том случае, если подрыв производил он лично. Из воспоминаний : "Трудности с каждым днем все усиливались. Обстановка для нас складывалась очень тяжелая. Я имел связь с командиром 25-й Чапаевской дивизии генералом Коломейцем. Последний раз я имел с ним свидание 24-го июня. Я его спрашивал, какая обстановка на передовой, он сказал: "Обстановка очень тяжелая", -и посоветовал мне связаться с командиром 345-й дивизии полковником Гузь. Я взял одного из бойцов, ночью пробрался к нему, нашел его и сказал, что мне посоветовал генерал связаться с вами, меня интересует фронт. Он сказал: что он оставлен здесь в Инкермане старшим и обещал меня держать в курсе всех событий. Я его познакомил с матросом, который был предан мне из рабочего батальона тыла ЧФ и который будет на связи. 28-го числа убыл и штаб 345-й дивизии из Инкермана, якобы им был представлен какой-то корабль для переброски их на Большую Землю, а мне посоветовал выполнять данные моим командиром указание, но предупредил, что возможно где-то есть наши части в лесу, так чтобы не взорвать склады раньше времени. Надо было чутьем все установить, да и жаль было рвать боеприпасы и штольни, ведь это труд многих людей, и оставить тоже нельзя, ими могли бить наших бойцов, а обстановка складывалась все хуже и хуже.
   Самыми тяжелыми были для нас 28 и 29 июня, уже наши части были на Максимовой даче и немцы туда сосредоточили лавину огня. Мы оказались в полном окружении. В эти дни фашисты, что только не предпринимали против нас и нашего объекта, они сбрасывали авиабомбы, снаряды, огнеметы разбрызгивали горячую жидкость, сбрасывали бочки с бензином и разные другие предметы, которые сперва действовали на нервы, а потом все свыклось. На объекте, особенно в районе штолен, горело все, что только могло гореть. И вот 29 июня часов в 12 дня в районе Сахарной головки показались какие-то части, которые идут по направлению к нам, и расположились под нашими штольнями. Когда мы ночью, замотав голову полотенцем, начали наблюдать, что же это за части, то оказалось, что это недобитые фашистские головорезы. Там были установлены кухни, прибыли легковые машины. Я пообещал, что я им сделаю "хай. Собрались посовещаться и выработать план дальнейших действий. Решено было связаться с той стороной, разузнать, что твориться "там". Послали одного матроса, тот не вернулся. Послали второго, был пожарник, сам родом из Донбасса. Когда он вышел, его кто-то ударил прикладом, но парень был богатырского сложения, схватил того, кто ударил, за шиворот и ввел его в штольню.
   После чего все штольни были закрыты снаружи. Всему личному составу было приказано оставить штольни, и пробираться к нашим по направлению к Максимовой даче. Полей А.Л., я и Горжий договорились ночью поджигать фитили ровно через 10 минут, сверили часы. Когда настало время, Полей А.Л. смотрел, чтобы никто не вошел в штольни, а я с папиросой в руке пошел поджигать штабеля с боеприпасами. Пошли к выходу, когда доходили до штольни N 2, там скопилось человек 70 людей. Начали продвигаться к выходу, но меня остановили бойцы и говорят: "Обождите, он перестанет стрелять, и потом уйдем". Я, зная, что фитили горят и что в штольне N 4 заведен часовой механизм, что вот-вот произойдет большой силы взрыв, ответил: "Лучше погибнуть под снарядом, чем под камнем" - и вышел, за мной вышли часть бойцов, в по­следствии, как выяснилось - мой арт. содержатель и из караула несколько человек. В это время произошли взрывы снарядов. Я только почувствовал, что меня кто-то схватил и бросил. Когда пришел в себя, вижу Кондратьева и еще несколько товарищей, спрашивают: "Жив?" - "Жив!"
   Мы начали продолжать движение по оврагам, балкам. У хутора Дергачи в балке мы встретились с директором завода Шампанских вин Петренко Н.Н. и чуть друг друга не постреляли. Я его доставил до командного пункта Горсовета, а дальше не знаю, что с ним случилось. По прибытию я доложил своему начальнику товарищу Старине, что приказание выполнено, штольни подорваны". Т.е. вроде бы как подрыв был ночью. Но есть и другие данные.
   Из воспоминаний майора Олейника, находившегося в момент этого взрыва на наблюдательном пункте в верховьях Лабораторной балки в первой половине дня 29 июня 1942 года: "После двух подземных громадных взрывов в районе Чертовой балки в Инкермане, стало темно от гари и пыли, трудно стало дышать. Сразу после случившегося позвонил командир 31-го стрелкового полка нашей дивизии подполковник Б. А. Лыков, который сообщил, что за полчаса до этого взрыва к его командному пункту подъехал грузовой "газик" с группой моряков. Ему представился старший группы воентехник 2-го ранга начальник складского хозяйства П. П. Саенко и доложил, что имеет приказ командования подорвать штольни с взрывчатыми веществами и старым боезапасом, предъявив при этом свое удостоверение личности. Уточнив у Лыкова, что в соседних штольнях, где ранее располагался 47-й медсанбат нашей дивизии, нет людей и наших бойцов, моряки протянули провода к заложенным ранее зарядам в двух штольнях. Контактной машинкой с автомашины подорвали штольни и уехали в Севастополь".
   Из воспоминаний А.Колесникова (138-я бригада): "остатки 1-го батальона отбивались в пещерах монастыря, рядом со старым водоводом, утром держались крепко, засев в каменных сараях, заложив окна мешками с морским песком. Патронов было много: по цинку на человека, но потом, враг подтянул пушки и стал расстреливать нас в упор, тогда мы решились на атаку. Было около полудня, солнце стояло в зените. Возглавил нас батальонный комиссар, фамилии не помню, подошедший утром с подкреплениями. Не успели мы выскочить из сараев, как что-то меня подняло с земли и с огромной силой бросило меня в болото. Очнулся только к вечеру в камышах, рядом стояли немцы. Они что-то говорят, я а не понимаю, говорить не могу, ничего не понимаю. Потом фашистский плен". Евсеев описывает взрыв, по его воспоминаниям, он произошел днем, но относит он его уже к 30-му июня. "Вдруг сзади нас раздался сильнейший грохот взрыва, а за ним последовал другой. Мы остановились и повернулись лицом к Севастополю. Зрелище, которое я увидел, до сих пор стоит перед моими глазами. Оглушительные взрывы потрясали воздух и следовали друг за другом через короткие промежутки времени. Гул от них то нарастал, то становился слабее. Гигантское пламя поднялось над Севастополем и осветило всю местность, где стоял город. По-видимому, взрывались последние объекты".
   По воспоминаниям Прохорова, который в это время находился в районе поселка Инкерман, был мощный двойной взрыв. Он произошел днем, в тот день, когда противник начал форсировать Черную речку (т.е. 29-го) "и небо потемнело, стало серым".
   История крайне мутная и непонятная, особенно в свете того, что в штольнях собирались обороняться остатки 3-го полка морпехоты, во главе с командиром полка. Е.И.Жидилов, утверждает, что он встретил полковника Гусарова 30.06.42г. у вокзала. " В арьергарде защитников Севастополя мы медленно отходили к городу. К нам присоединяются подразделения второго морского полка полковника Гусарова. Они стойко обороняли высоту 171,0. И только когда от полка осталось не более роты, моряки отошли и скрылись в балке. Вместе с Гусаровым мы начинали бои под Севастополем в ноябре на Мекензиевых горах и вот снова с ним встретились в последний день обороны -- в балке Делегарди. Гусаров, узнав меня, молча жмет руку, качает головой. Мы идем в суровом молчании, с автоматами в руках. То и дело останавливаемся на короткое время, чтобы отбиться от наседающих фашистов, и снова идем. Нас преследуют танки врага. Они медленно, осторожно ползут по холмистой местности, стреляя из пушек. Полковник Гусаров, который все время шел рядом со мной, вдруг останавливается и медленно валится на бок. Подхватываю его, осторожно опускаю на землю. Он не дышит. Осколок сразил его насмерть. Обнажив головы, склоняемся над бездыханным телом. Погиб еще один из героев, с именем которого была связана семимесячная эпопея ожесточенной борьбы за Севастополь. Морской полк Гусарова неоднократно отмечался в сводках верховного командования. Мы осторожно положили тело товарища на проходившую мимо грузовую машину и продолжили свой тяжкий путь". Если Жидилов пишет правду, то не совсем понятно, почему полковник Гусаров числится пропавшим без вести.
   Какие же боеприпасы оставались в штольнях? Пол утверждению П.П.Саенко: "В Инкермане было 27 штолен, из которых 14 - были под заводом шампанских вин, это та сторона, которая сейчас сохранилась, а 13 штолен было напротив. Из этих 13 штолен были 5 штолен уже освоены, т.е. заняты. 2-я и 6-я штольни принадлежали ИТО, хранились мины, 4-я хранились пороха, 5-я тех.отд. - хранилось техимущество, 7-я штольня - ВВС ЧФ, хранились авиабоеприпасы и вооружение. Остальные штольни не были приспособлены к хранению какого-либо имущества, это были громадные емкости, в которых находился полный хаос, не было ни перегородок, ни дверей... В этот период в Инкермане были: 47 МСБ 25-й Чапаевской дивизии (1-2 штольни), санчасть 345-й стрелковой дивизии. Наш ВМГ занимал 8-9-10 штольни, 1-я Советская больница занимала 11 штольню. В 6-й и 7-й штольнях был хлебозавод. В 12-й - швейная, в 13-й - сапожная мастерская. В 12-й также была школа для ребятишек и одновременно клуб". Ни слова о складах порохов, ни слова о складе флотских артбоеприпасов, ни слова о складе армейского боезапаса. Но они были, и упоминаются в воспоминаниях других участников. Если судить по тем снарядам и гильзам, которые извлекают на поверхность саперы, разминирующие штольни, то в штольнях было достаточно много 100мм, 130мм, 152мм снарядов, и "негодным боезапасом" его назвать сложно.
   Но, вернемся к частям, сохранившим боеспособность. Из истории немецкого 420-го пехотного полка: "Около 12.30 ч. подразделения 420-го ПП прошли 1200 м на восток в сторону " Английского кладбища". Теперь борьба становится тяжелее, так как фланкирующий огонь из многочисленных бункеров и траншей мешает продвижению. Эти укрепления принадлежат к внутреннему кольцу обороны крепости, основа которого - возвышенное английское кладбище - оно образовалось в период Крымской войны и теперь приспособлено как укрепление этого защитному оборонительного пояса".
   Действительно, прорвавшись через Сапунгорские позиции, немцы уткнулись, с одной стороны в глубокую и крутую Килен-балку, с другой стороны, от верховий балки до верховий Хомутовой балки в укрепления Тылового (или противодесантного) рубежа. Завязался бой в районе 19-й, 705-й, 702-й береговых батарей. Вот как описывает этот бой командир батареи Меньшиков. "29 июня, если мне не изменяет память, был последним днем боевых действий батареи. Часов в 10 утра мы увидели разрозненные группы людей спускавшиеся по склону Сапун-горы вниз в сторону батареи. Они доходили до оврага и поворачивали влево, в сторону Севастополя. Высланная нами разведка донесла, что отходят наши последние разбитые части. Противником прорвана последняя линия обороны. Впереди больше наших войск нет. Об этом было доложено на КП дивизиона. Оттуда поступило распоряжение: занять сухопутную оборону. Мы заняли сухопутную оборону батареи. Комиссар Синютин с группой бойцов - на левом фланге, я, командир огневого взвода Зима и орудийный расчет 2-го орудия на огневой позиции батареи в лесной полосе возле 2-го орудия. Здесь в лесной полосе у нас была прорыта небольшая щель. Орудийный расчет 1-го орудия на орудии. Командир взвода управления с группой бойцов на правом фланге батареи. Часов в 13 на Сапун-горе появилась большая группа солдат, спускавшаяся по склону вниз. Слышались автоматные очереди над батареей появился свист пуль. В нашем распоряжении на 1-м орудии было собрано 30 осколочно фугасных снарядов, которые мы держали как неприкосновенный запас. Миномет был установлен в специально оборудованной ячейке возле 2-го орудия. Из первого орудия командир орудия т. Евдокимов открыл огонь прямой наводкой по немецким солдатам. Многие остались на месте, остальные рассеялись. Часть повернули влево в сторону Севастополя, а часть забежала в двухэтажное кирпичное здание, стоящее на склоне Сапун-горы в 1 км от позиции батареи. Отдельные солдаты начали просачиваться ближе к батарее, другие появлявшиеся на сапун-горе сосредотачивались в кирпичном здании. В первом огневом налете по пехоте противника было выпущено около 20-22 снарядов. Выждав некоторое время, когда в здании накопилось порядка 35-40 человек т. Евдокимов открыл огонь по кирпичному зданию, израсходовав еще 7 снарядов. В это время я передал радисту распоряжение запросить огонь с дивизиона по батарее. Одновременно был открыт огонь с миномета и пулемета по отдельным точкам скопления пехоты противника, который пытался обойти фланги батареи".
   Одновременно в бой вступили доты N18, 20, 23, 25, 26. Сражались здесь бойцы отошедших частей, а так же бойцы 2-го и 3-го батальонов полка дотов и дзотов.
   Часть тылового рубежа, в районе высоты Суздальская, была отсечена противником, но форсировать Килен-балку противник не смог. Из воспоминаний комиссара 386-й дивизии Володченкова: "...показались цепи немцев со стороны горы Суздальской. Развернули роты по южному гребню Килен-балки и начали обстрел немцев. Балку до темноты они не пытались перейти, но начали обстрел бетонных дотов, где сидели матросы с пулеметами, которые не дали им ее перейти.".
   Чтобы не терять темпа наступления, противник решил взломать оборону в другом месте. В связи с тем, что к 16 часам, советские части на Сапун-горе и высотах Карагач уже не могли обстреливать Ялтинское шоссе в районе от Ялтинского кольца, до развилки Ялтинского и Балаклавского шоссе, противник начал накапливать новые силы под высотой Карагач (113.2). Что это были за силы? Оставив незначительные силы против советского 456-го полка, к 17.30 была произведена переброска большей части 28-й легкопехотной дивизии, кроме того, из резерва была подтянута 1-я румынская горнострелковая дивизия. За ней во втором эшелоне находились 18-я румынская дивизия, и 4-я горнострелковая дивизия, отведенная в резерв. Нужно сказать, что штурм скатов Сапун-горы и предшествующий штурм г.Читаретир достаточно дорого обошелся 4-й ГСД. За предыдущую неделю она потеряла (по данным самих румын) 847 убитыми, 1245 ранеными и 87 пропавшими без вести. Тем не менее, дивизия сохраняла боеспособность.
   Удар наносился в несколько ином направлении - в развилку между Балаклавским и Ялтинским шоссе. Здесь, около 16 часов занял оборону последний, 4-й батальон 9-й бригады, переброшенный с побережья. Позади, в резерве находится батальон 142-й бригады и рота танков 81-го танкового батальона. Странно, но по логике, эти части нужно было бы выдвинуть чуть вперед, перекрывая брешь в районе верховий Хомутовой балки и Английского кладбища. Здесь фронт держался только благодаря огню артиллерии и дотов. В ходе вечерних боев советским войскам позиции удалось удержать.
   В течение 29 июня в Севастополь прибыли очередные четыре подводные лодки: в 01.10 "Щ-209 с грузом снарядов и 32 тонны бензина, в 22.00 Л-23 с грузом снарядов и 49 тонн бензина, 30 тн продовольствия, в 22.45 Л-4 с грузом снарядов и М-31 с грузом снарядов 152 мм -- 70 штук и консервов, а всего было доставлено около 160 тонн боеприпасов. Уходящие подводные лодки вывезли из Севастополя 284 раненых, 17 пассажиров и 580 кг груза. Подводная лодка М-31 после выгрузки в бухте Казачьей приняла на борт имущество госбанка в сумме 2,7 млн. рублей, имущество Политуправления (ордена) 300 кг и 7 пассажиров. Всего груза 1,8 тонны и в 03.30 30 июня снялась на Новороссийск, в 03.20 на Новороссийск снялась и ПЛ Л-4. Но ушли не все лодки.
   Командование СОР начинает "эвакуацию". В 22 часа командный пункт перебрасывается на 35-ю батарею. В 00 часов 30 июня командир подводной лодки Щ-209 получил приказ заместителя начальника штаба ЧФ -- начальника штаба СОРа капитана I ранга Васильева "Лечь на грунт в районе 35-й батареи и оставаться там до особого распоряжения". Аналогичный приказ был дан и на подводную лодку Л-23.
   На линию прикрытия эвакуации отзывается и батальон 142-й бригады и рота танков, и... остатки двух полков 388-й дивизии (773-го и 782-го). Туда же отзывается 953-й артполк этой же дивизии. На эту же линию выводятся запасные части, школа младших лейтенантов, ряд других частей. Ночью в районе Казачьей бухты находившийся на боевых позициях истребительный батальон ВВС ЧФ, сформированный 20-й МАБ ВВС ЧФ, был пополнен и вошел в состав резерва СОРа как батальон морской пехоты под командованием лейтенанта И. П. Михайлика. В Камышовой бухте из состава химических и спецчастей Береговой обороны -- другой батальон морской пехоты. В район 35-й батареи из Учебного отряда был выведен батальон капитана Сонина, сформированный из краснофлотцев и командиров Учебного отряда ЧФ.
   В Приморской армии, из отведенных частей были сформированы три батальона резерва на базе курсов младших лейтенантов, 191-го запасного полка и из зенитных частей на базе зенитно-пулеметного батальона. Части располагались по двум линиям обороны (две линии "Камьеж", построенные еще в Крымскую войну.). Первая проходила от Стрелецкой бухты (над "Щитовой" пристанью, через отметку 30.6 (высота со створным знаком напротив современной остановки "ул.Степаняна") далее через отметку 36.3(современная отм. 79.8, район ул. Шевченко), 29.0( совр. отм. 60.6, за новым троллейбусным депо), хутор Фирсова (с/т "Наука") берег моря в районе бывшей царской 19-й батареи (КП БО-3, станция СНИС). Вторая линия обороны проходила от бухты Камышовая до ложной 35-й батареи (18-я царская батарея, ныне полигон морпехоты). После передислокации на КП на 35-й батарее командующий ЧФ и СОР направляет в адрес командования телеграмму: "Буденному, Исакову, Кузнецову, Бодину. Боевое донесение штаба СОРа на 21--00. 29--06--42.
   1. Начав 02.00 ураганный огонь и мощную подготовку, противник под прикрытием дымзавесы высадил десант в районе балок Троицкая, Георгиевская и Сушильная, распространяясь в направлении Килен-бухты и г. Суздальская, где продолжаются жестокие бои.
   2. После тяжелой артиллерийско-авиационной подготовки противник перешел в наступление пехотой с танками в направлении высоты 75,0, хут. Дергачи. Прорвав оборону на участке 386-й сд и 8-й бригады морской пехоты, противник вышел к исходу
дня на рубеж: высота 94,6--87,0 -- хут. Дергачи -- высота 91,0 и развивает дальнейшее наступление на Севастополь. Отражая атаки противника, части СОРа ведут особо тяжелые бои с превосходящими силами противника на рубеже: Английское кладбище --
вые. 77,4 -- Английский редут "Виктория".
   3. С целью приостановления дальнейшего продвижения противника части СОРа в ночь с 29/06 на 30/06 перегруппировывают силы и переходят в оборону на рубеже: выс. 122,6--133,7--101,6--113,2--Английское кладбище -- вые. 77,4 -- Английский редут "Виктория" -- Малахов курган. В течение дня авиация противника произвела до 1500 налетов, сбросила более 6000 бомб, подвергла жестокой бомбардировке живую силу и все без исключения объекты. В результате бомбежки части СОРа понесли тяжелые потери живой силе и матчасти... Положение Севастополя тяжелое. Возможен прорыв в город и бухту ночью или на рассвете.
29/06-42 23--00 Октябрьский, Кулаков".
   П.А.Моргунов, в своей книге указывает более конкретно: "От южного берега Северной бухты через Камчатку и Малахов курган до английского редута "Виктория" располагались части IV сектора -- остатки 95-й стрелковой дивизии, 79-й и 138-й бригад, 2-го полка морской пехоты и некоторые другие подразделения, выделенные из Береговой обороны. III сектор занимал полосу от Английского редута "Виктория" до Английского кладбища, в него входили остатки 25-й стрелковой дивизии, 3-го полка морской пехоты и подразделения 138-й стрелковой бригады. Рубеж Английское кладбище (искл.) -- истоки Хомутовой балки занимали остатки частей II сектора: 386-й стрелковой дивизии и 7-й бригады морской пехоты, а также часть прибывшей на днях более боеспособной 142-й стрелковой бригады. На рубеже вые. 85,2 -- Балаклавское шоссе -- ветряк ЦАГИ -- восточнее Георгиевского монастыря оборонялись 9-я бригада морской пехоты, остатки 388-й и 109-й стрелковых дивизий. В резерве был сводный полк Береговой обороны, располагавшийся в городе, один батальон 142-й стрелковой бригады и два батальона, которые были сформированы один за счет частей ВВС, второй -- из химчастей и спецчастей Береговой обороны, а также около трех батальонов из состава Приморской армии".
   На самом деле эта линия крайне условна, да и по составу частей, идет серьезное разночтение. В 4-м секторе указывают и 345-ю дивизию, и 3-й полк морпехоты и 79-ю бригаду и ряд других частей. Это и так и не так. Действительно, отдельные небольшие группы из этих частей в секторе были, но это были отдельные группы, под командованием инициативных офицеров и рядовых.
   Попробуем разобраться, какие части и где заняли оборону в ночь с 29 на 31-е октября. Приказ И.Е.Петрова командиру IV сектора Капитохину гласил: "к 2.00 30--6--42 г. 138 стр. бригадой с 514 стр. п. занять и оборонять: 77,4-- зап. берег Докового оврага -- искл. Малахов курган. Штаб сектора -- Лабораторная балка. 79 бригаде с приданным 2 ПМП оборонять Камчатку, высоты и северные окраины слоб. Корабельная и западный берег Килен-балки -- 23,4 и мыс Павловский. Штаб бригады -- Флотский экипаж".
   Т.е. в составе сектора указываются части, которые, по логике перестали существовать. В чем же дело? К примеру, 138-я бригада полностью перестала существовать, в окружение попал даже артдивизион бригады, находившийся на тыловых позициях. Самая большая группа из состава 138-й бригады во главе со старшим политруком Шалуновым, сражалась в районе Троицкого тоннеля. Группа была пленена в 19 часов недалеко спецкомбината N1 в районе Троицкого тоннеля. Но ...
   Из тыловых и вспомогательных частей 138-й бригады, а так же из тех, кто смог отойти на левый скат Килен-балки, был сформирован сводный батальон (командир- майор Зелинский), численностью до 550 человек. Та же картина и с 514-м полком (командир капитан Д. И. Сидоренко). В него влили остатки сводного батальона 8-й бригады (которым командовал комиссар Силантьев), тыловые подразделения, саперов и связистов 386-й дивизии и оставшийся в строю личный состав 3-го батальона дотов. Т.е. "бригаду" и "полк" создали заново. Была в этом районе еще одна часть, не указанная в приказе. Это был 90-й стрелковый полк (командир И. Л. Кадашевич) 95-й дивизии, в который влили остатки частей 386-й дивизии. Он занимал позиции вдоль противотанкового рва от редута Виктория до отм. 77.4.
   Подведем итоги и уточним позиции частей. Отметка 77.4 это район современной телевышки. Далее, полоса обороны обороны, шла перед линией противотанкового рва и Тылового рубежа, занятого бойцами 7-й батареи 3-го батальона дотов, до редута Виктория (современная в/ч в 500м от троллейбусного депо N2), бывший КП 177-го артдивизиона береговой обороны. Этот участок занял вновь сформированный 90-й полк 95-й СД. Далее, от редута Виктория, вдоль Килен-балки, до Камчатского люнета (искл), занимали оборону остатки 514-го полка (правее) и 138-й бригады (левее). От Камчатского люнета и далее, к бухте занимала оборону 79-я бригада. На Малаховом кургане был создан опорный пункт из личного состава 177-го артдивизиона и береговой батареи N701.
   79-ю бригаду создавали заново несколько раз. Из воспоминаний А.Колесникова (138-я СБр): "...сразу поле прибытия в Севастополь, по памяти 17-го или 18-го июня, два батальона нашей бригады, 4-й и 5-й были отправлены на пополнение других частей, по-моему, в 79-ю бригаду или во 2-й отдельный полк". Действительно, очень похоже на то, что часть бойцов 138-й отправили на пополнение 79-й бригады А.С.Потапова. Тогда вполне объяснимо расхождение между прибывшим личным составом бригады (около 5 тыс. человек) и фактически действовавшим (около 3 тыс.). На сей раз, бригаду воссоздали еще раз. Вдоль Килен-балки и Килен-бухты занял сводный батальон 79-й морской стрелковой бригады под командованием И.И.Кохно, численностью чуть больше 500 человек, в который влили отряд моряков флотского экипажа (включая экипажи "Свободного" и формируемого экипажа "Червоной Украины"), под командованием К.С.Сонина. На 1 км 500 человек, так же не густо. Штаб бригады - Лазаревские казармы.
   Напротив, через дорогу, в казармах СУЗА находился штаб 7-й бригады МП, под командованием А.Я.Кольницкого, но связи с бригадой он не имел. Не имел связи ни с бригадой, ни со штабом, ее командир Е.И.Жидилов, командовавший, по сути, одним 76мм орудием, стоявшим в Сарандинакиной балке, здесь же, неподалеку, в развилке балок Делагарди и Сарандинаки (район современного гаражного кооператива "Элеватор").
   Штаб 25-й дивизии, во главе с начальником штаба подполковником Ганиевым, находился неподалеку, в старых казармах Лагерной балки (бывшая балка Делагарди). Связи со своими войсками штаб так же не имел, но получал донесения через связных.
   От высоты 77.4 (совр. телевышка) через Лабораторное шоссе, Английское кладбище, верховья Хомутовой балки (Максимова дача, искл.), Сарандинакина балка, до старого редута у трамвайных путей (современная "старая" конечная 12-го троллейбуса), по линии Тылового рубежа, занимали расчеты 2-го батальона дотов П.А.Губичева. Кроме расчетов дотов на этом рубеже находились части 25-й дивизии, в который были так же, влиты бойцы 386-й дивизии, усиленные ротой 7-й бригады морпехоты (командир к-н Минченок).
   В тылу этих войск готовился еще один рубеж: вдоль бухты Южная и Сарандинакиной балки. На тот момент этот рубеж был занят (от Графской пристани до Панорамы) только Сводным полком береговой обороны (около 1,5 тыс. человек).
   Как пишет П.А.Моргунов: "И. Е. Петров особенно беспокоился за 345-ю стрелковую дивизию, задержавшуюся в районе Инкермана, и поэтому дал ее командиру два отдельных приказания. В первом указывалось: "Подготовиться к переходу с наступлением темноты район Панорамы". Во втором: "Отойти район Панорамы у южной оконечности Южная бухта. Быстро выводите свои части. Начало отхода донести по радио. 23.05. 29-06-42". Штаб 345-й дивизии к 2 часам ночи отыскался, ему подчинили 4-й и 5-й батальоны 142-й стрелковой бригады, и назвали все это "сводным полком 345-й дивизии". Полку была поставлена задача строительства укреплений вдоль балки Сарандинаки от Куликова поля, вдоль трамвайной линии на Балаклаву, до отм. 60.5 (совр. ул. Хрюкина).
   В 1-м секторе ситуация была чуть лучше, там части сохранили боеспособность и удержали рубежи, но, вечером 29-го июня их сильно ослабили, отведя часть подразделений на тыловые рубежи. Какие? Из 1-го сектора отвели два батальона 9-й бригады морпехоты 1-й и 3-й. На позициях остались лишь 2-й и 4-й батальоны. П.А.Моргунов, в переписке указывал: "По решению командования СОРа в ночь на 30 июня 142-я бригада и остатки частей и подразделений 388-й стрелковой дивизии были выведены в резерв и заняли оборону, прикрывая подступы к Херсонесскому аэродрому и бухтам Камышовая и Круглая на рубеже мыс Фиолент -- хутор Пятницкого -- истоки бухты Стрелецкой". По данным И.С.Маношина, эти данные подтверждаются. Отвели (полностью) 388-ю дивизию, выдвигавшиеся, ранее батальон 142-й бригады и роту 81-го танкового батальона. На позициях осталась 109-я дивизия и (частично), 9-я бригада морской пехоты. 109-ю дивизию, чтобы сократить фронт, отозвали из Балаклавы, и назначили рубеж обороны по Караньским высотам до Мраморной балки. По воспоминаниям С.С.Северинова, приказ об отходе на новые рубежи был получен в 12 ночи 29 числа, но отойти смогли далеко не все.
   Первая линия 1-го сектора проходила по линии Караньских высот до балки Мраморная. Цитирую слова приказа: "122,6 (высота перед бывшим хутором Монастырский, ныне в/ч) -- выс. 133,7 (ветряк ЦАГИ, над совр. пос. Флотское)-- выс. 101,6 (старый редут над развилкой Балаклавской и Ялтинской дорог). До высоты Горная держала оборону 109-я дивизия, далее - два батальона 9-й бригады.
   В тылу 1-й линии обороны, по линии Тылового рубежа, стояли два батальона 9-й бригады (1-й и 3-й) и 1-й батальон дотов и дзотов (командир майор Ведмедь).
   Третий рубеж-"прикрытия эвакуации", а если говорить точнее, то это были три рубежа: две линии "Камьеж", и линия обороны 35-й батареи. По внешней линии занимали позиции 1-й и 3-й батальоны 142-й бригады, части 388-й дивизии.
   Вторую линию занимал один батальон бригады и батальоны, сформированные из резервных частей. Танки 81-го батальона находились за 2-й линией в капонирах перед 35-й батареей. Противодесантную линию обороны 35-й батареи заняли части ЧФ.
   Вся находившаяся в строю полевая и зенитная артиллерия, так же была отведена на рубеж от бухты Стрелецкая до Феолента (т.е. на линию прикрытия эвакуации). На месте остались только орудия береговых батарей и дотов.
   В 02.00 30 июня начальник штаба СОРа капитан 1-го ранга А. Г. Васильев приказал все радиовахты, пост скрытой связи на КП СОРа в Южной бухте закрыть, а всему личному составу убыть на 35-ю батарею. Сам же он с группой командиров оперативного отдела и военно-морским комендантом Севастопольского морского участка остался на бывшем ФКП до вечера 30 июня. Вместо этого, в 02.00 30 июня был открыт вновь оборудованный радиоцентр на 35-й береговой батарее. Узел связи был оборудован в потерне (подземном коридоре) левого командно-дальномерного поста, а антенны были выведены через вентиляционные шахты (бетонные будки которых, еще недавно, были видны на территории батареи).
   Те, кто пишут о том, что 30-го июня на 35-й батарее скопилось множество людей, допускают большую ошибку. За 2-ю линию прикрытия эвакуации уже никого не пускали. А территория 35-й батареи и аэродром, были вычищены от "случайных лиц". Из воспоминаний В. Е. Турина из группы "017" (бывшая парашютно-десантная рота ЧФ): "Внешнюю охрану батареи осуществлял отдельный батальон автоматчиков. Прибывшая на батарею парашютная группа особого назначения ВВС ЧФ под командованием старшего лейтенанта В. К. Квариани была переименована в группу особого назначения ЧФ. Ее численность была доведена до роты за счет личного состава 35-й батареи. На группу были возложены охранные комендантские обязанности внутри батареи и на Херсонесском аэродроме. С утра 30 июня и до 20 часов того же дня бойцами группы были освобождены все помещения 35-й батареи от многих военных и гражданских лиц, от штабных работников до адъютантов и ординарцев, которые находились там в ожидании получения пропусков на эвакуацию"
   В ночь с 29 на 30-е, силами сводного батальона ВВС ЧФ была произведена зачистка от посторонних Херсонесского аэродрома. Батальон химических и спецчастей флота "зачистил" участок от "ложной" 35-й до бухты Казачья. Это не была простая предосторожность, в ночь с 29-го на 30-е июня 1942г. с бывшей 24-й береговой батареи (царская 15-я, в районе современного Парка Победы) были вывезены химические боеприпасы. Боеприпасы были затоплены в бухте Казачья.
   После войны, в 1950-54 годах в бухте "под большим секретом" проводился поиск и подъем боезапаса, начиненного отравляющими веществами. Мичман Владимир Корпус только за 3 часа работа нашел и поднял 27 химических бомб. Крупные бомбы стропили и поднимали поодиночке, мелкие - по 3-4 штуки доставляли наверх в парусиновом ведре. Весь найденный химический боезапас вывозили на барже и топили далеко в море. Работы прекратили, когда несколько водолазов получили тяжелые поражение от ОВ. На дне бухты, и до настоящего времен, остались лежать еще сотни единиц боеприпасов, начиненных отравляющими веществами.
   После затопления хим. боеприпасов, оцепление не сняли, но усилили охрану на флангах, в районе ряжевого причала в Голубой бухте, и в районе замаскированных катеров СКА-021 и СКА-0101, которые находились на временной стоянке в бухте Казачьей, замаскированные в камышах.
   В ночь с 29 на 30.06.1942: вылетело 15 ПС-84, которые доставили 26 749 кг груза (в том числе -- 25 124 кг боезапаса, 1625 кг продовольствия), 4 человека пассажиров, обратно вывезли -- 186 человек (в том числе -- 7 раненых, 179 "пассажиров и командного состава"), 3050 кг грузов.
   Если проанализировать планы противника, с использованием трофейных документов, то к утру 30 июня 30-й немецкий армейский корпус имел задачу: 28-й легкопехотной дивизией наступать в районе развилки Балаклавской и Ялтинской дорог после чего, обойдя балаклавскую 109-ю советскую дивизию, захватить хут. Максимовича, Николаевку (5-й км) и Французское кладбище, а далее продвигаться по дороге к бывшему хутору Пелисье (современная окружная дорога от 5-го км в Камышевую бухту) на запад, оставляя город справа.
   Двигающаяся следом 170-я пехотная дивизия должна была наступать по той же дороге, но не в направлении б.Камышевая, а в направлении на Херсонесский маяк, в район береговой батареи N 35. 72-я пехотная дивизия имела задачу, выйдя по той же дороге в район хутора Молочный, двигаться к бухте Стрелецкая, Двигаясь за ней, 1-я румынская горнострелковая дивизия должна была обходя Балаклаву, выйти к высоте с ветряком ЦАГ, и Далее, к Мраморной балке и Георгиевскому монастырю. 18-я румынская пехотная дивизия наступала в направлении Английского кладбища на Зеленую Горку. 132-я и 50-я пехотные дивизии действовали в районе Лабораторное шоссе -- редут "Виктория"-- Малахов курган (искл.), а правее -- сильно потрепанные 24-я и часть 22-й пехотной дивизии. В резерве находилась 4-я румынская горнострелковая дивизия и два полка резервных дивизий (213-й и 444-й). Все вражеские дивизии имели очень большие потери, но быстро получали пополнение и даже целые полки из резерва.
   К утру 30-го июня советские части, в основном, заняли свои рубежи.
   "Боевое донесение 9 час. 10 мин. 30--06--42. Севастополь.
   1) Противник к исходу суток 29--06--42 г. закрепился в районе Сапун-Горы -- хут. Дергачи -- вые. 94,6.
   2) Течение ночи наши войска, совершив перегруппировку, заняли фронт: 109 стр. див.-- Мраморная балка -- безым. выс., что 1 км северн. 133, 7 (Горная).9 бр. мп -- Балаклавское шоссе "Каз." (казарма на развилке)-- искл. хут. 600 м сев.-вост. 85,2 (хутора N32 и N33, ныне не сущ., находились в 500м юго-западнее х.Лукомского ). 7 бр. мп -- хут. 600 м сев.-вост. 85,2-- искл. "сад" 1 км юго-западн. 94,6 (хутор Лукомского). 25 стр. див. "сад" 1 км юго-заи. 94,6-- Англ. кладб.-- Лабораторное шоссе -- "каз" (казармы недалеко от Лабораторного шоссе). 345 стр. див.-- остатками ночью вышла из р-на Инкерман, сосредоточившись в р-не Севастополь "Панорама". 388 стр. див. и 142 стр. бригада в резерве в районе хут. Иванова --хут. Пятницкого -- Коммуна. Противник продолжает подавление боевых порядков войск, тыла ударами с воздуха мощными продолжительными артиллерийскими налетами. Тылы войск вследствие беспрерывных бомбежек нарушили формальный оборот питания, довольствия войск. 9 час. 10 мин. 30--06--42 Петров, Чухнов, Крылов". Но, к этому времени ситуация была уже совсем иной. Потери личного состава частей СОРа за 29 июня только по данным Приморской армии составили 1470 раненых и 760 человек убитыми.
   30 Июня 1942г ночью, все оставшиеся в Севастополе катера, баржи, буксиры, киллектор, гидрографическое судно "Горизонт", два недостроенных тральщика, плавкраны, которые не имели хода или не подлежали перегону на Кавказ, были уничтожены или затоплены флотской командой под руководством исполняющего обязанности начальника плавсредств и гаваней ЧФ капитана 2-го ранга И. А. Зарубы.
   Около 5 час. 40 мин. командующий СОР Ф.С.Октябрьский доносил наркому ВМФ Кузнецову и в Генеральный штаб Бодину: "Боевое донесение шт. СОРа на 4--00 30--06--42. В период 22--24 ч. 29--06 противник перебрасывал пехоту из бухт Матюшенко и Голландии на южный берег Северной бухты. В течение ночи пехота противника активных действий не проявляла. На фронте артиллерийско-минометный огонь. Части СОРа выходят на новый рубеж согласно боевого приказа. Флагманский КП СОРа, КП Приморской армии и Береговой обороны перенесены на запасной КП -- береговую батарею N 35.
30--06--42 Октябрьский, Кулаков".
   Из доклада полковника Н. В. Благовещенского: "На рассвете 30 июня противник до полка с танками повел наступление вдоль северных скатов Карагачских высот, одновременно обходя левый фланг 4-го батальона в районе Хомутовой балки. Прорвавшись на фронте хутора Максимовича - высота 101,6 противник повел наступление на рубеже высот 114,4 (высота Безымянная, за высотой Горная) и 113,7 (скорее всего, 113.2, гора Карагач) с северного направления, зайдя в тыл 2-го батальона, расположенного вдоль Балаклавского шоссе.
   2-й батальон, вырываясь из окружения, с боем начал отход на юго-запад к 109-й стрелковой дивизии. С 08.00 связь со всеми батальонами проводная и по радио была потеряна. Оба батальона понесли огромные потери и начали отход в направлении Юхариной балке. К 11.00 противник передовыми частями стал подходить к рубежу Кальфа (т.е. к Тыловому рубежу). Поддерживающий бригаду 953-й артполк расстрелял пехоту и танки противника и в связи с отсутствием боеприпасов подрывал матчасть. В 13.00 мой КП, находившийся в штольне Юхариной балки, был обойден с двух сторон. Не имея прикрытия, отошел к Молочной ферме". Орудия 953-го полка находились в районе бывшей харчевни Каранкой (8-й км Балаклавского шоссе). Из воспоминаний командира 953-го артполка майора Пыжова: "Часть наших батарей, расположенных в Золотой балке, были подорваны. Две батареи (одна 122 мм и одна 76 мм) располагались в лощине у корчмы Каранкей. С выходом фашистов на Сапун-гору они отошли в направлении к 35-й батарее. На подступах к ней мы дали последний бой. Это было 30 июня, часов в 10-11. Последними снарядами было подбито и сожжено 12 немецких танков совместно с другими батареями слева и справа от нас. Затем орудия мы подорвали и отошли к 35-й батарее"
   Части активно поддерживали батареи береговой обороны, но этого было мало. Как сообщал командир 3-го ОАД Власов: "30 июня 1942 года все батареи 3-го ОАД БО ГБЧФ вели напряженный артиллерийский огонь по целеуказаниям корректировочных постов батарей и дивизиона, находившихся в боевых порядках наших частей пехоты. К исходу дня 30 июня 1942 года создалась следующая обстановка: на БС-19 полностью израсходованы боеприпасы. Осталось несколько штук практических учебных снарядов, которыми батарея подбила два танка противника прорвавшихся в район огневой позиции батареи. С отходом наших стрелковых частей личный состав батареи подорвал материальную часть и был отведен на БС-18, мыc Фиолент, где занял сухопутную оборону и прикрывал ведение артиллерийского огня БС-18 по атакующему противнику из Юхариной балки. Батарея N 18 вела огонь по атакующему противнику (румынам) прямой наводкой".
   В "Отчете об обороне Севастополя с 1941 по 1942 гг." ход боевых действий в тот день на данном участке показан следующим образом: "С 8.00 до 12.00 после сильной артподготовки, противник пехотой и танками прорвал нашу оборону в районе хутора бывшего Максимовича на участке 9-й бригады морской пехоты и стал развивать наступление в направлениях Николаевки и Хомутовой балки. Противник достиг хутора Николаевки и юго-восточных скатов Хомутовой балки. Огнем нашей артиллерии дальнейшее продвижение противника было задержано. Было установлено, что к хутору бывшего Максимовича противник подводит резерв пехоты на автомашинах. На хуторе Дергачи батальон пехоты противника наступал по Лабораторной балке. В районе Английского кладбища сосредоточено до двух батальонов пехоты противника с танками. Отдельные танки подходят к совхозу 1,5 километра юго-западнее Английского кладбища. На остальных участках идут ожесточенные бои непосредственно на артиллерийских позициях".
   Из воспоминаний командира 3-го ОАД Власова: "Командир батареи N 705 лейтенант Меньшиков доложил, что батарея находится в окружении противником. Орудие использовать для стрельбы по противнику нельзя, т.к. противник находится в мертвом пространстве. Личный состав батареи занял круговую оборону. Я передал товарищу Меньшикову: по вашим координатам открывает огонь батарея N 18. С падением первого залпа корректируйте огонь на противника. Связь с БС-18 по радио. Под прикрытие артогня БС-18 уничтожить материальную часть орудий, а личный состав, используя темное время вывести в район мыса Фиолент на БС-18. В помощь Вам высылаю группу автоматчиков в составе 20 человек под командой начальника электромеханической службы дивизиона лейтенанта Тетюнника. Лейтенант Меньшиков при содействии группы автоматчиков управления дивизиона успешно вывел личный состав батареи N 705 из окружения и на рассвете 1 июля 1942 г. со всем личным составом прибыл в расположение батареи N 18, где занял сухопутную оборону. По израсходованию боеприпасов на батарее N 18 в ночь на 1 июля 1942 года личный состав дивизиона прибыл в расположение батареи N 35, где сосредотачивались все посты обороняющие Севастополь со стороны Балаклавы и Сапун-горы". Двадцать матросов-автоматчиков - единственный резерв командира 3-го ОАД отбросил противника, и батарея почти без потерь вышла из окружения, подорвав орудия. Судьбу расчета 19-й батареи уточнить, пока не удалось. По воспоминаниям, около 13 часов, к личному составу 112-й присоединилась небольшая группа моряков 113-й батареи, пробиравшихся со своих позиций, тоже от Максимовой дачи, под командованием младшего лейтенанта Чернявского, что в общем-то странно, т.к. по другим воспоминаниям, он погиб раньше, при авианалете.
   В центре обороны, в районе Лабораторного шоссе, противник довольно быстро продвинулся к линии Тылового рубежа, но завяз, так и не сумев прорваться за противотанковый ров. Бой шел в верховьях Лабораторной балки. На левом фланге севастопольской обороны враг пытался овладеть Малаховым курганом. Этот опорный пункт стал ключевой точкой обороны левого фланга. В строю оставалось одно 130мм орудие, которое прикрывали 45 оставшихся в живых батарейцев. В ночь с 29-го на 30-е на батарею, с редута Виктория, прибыл взвод охраны и личный состав штаба 177-го артдивизиона, во главе с командиром дивизиона. Вместе с Моздалевским прибыло примерно 45 человек и столько же к этому времени оставалось на 701-й батарее. Начальник штаба М.Х.Гольденцвейг ночью был послан в тыл дивизиона за пополнением. К защитникам примкнули еще 30 человек, отбившихся из своих частей. Утром завязался бой. К 11 часам вернулся майор М.Х.Гольденцвейг, приведя на батарею еще 50 человек - тыловиков 177-го дивизиона. При прорыве, погиб брат Гольденцвейга, который был с ним в одной группе. Из воспоминаний: "Когда я прорвался на Малахов курган,-- рассказывал после войны Гольденцвейг,-- первое, что я увидел, был Моздалевский, он бросился на танки со связкой противотанковых гранат, и два танка были подорваны. Только чудом отважный Моздалевский и с ним еще три бойца уцелели".
   Курган удалось удержать до вечера, но при этом, оба орудия были разбиты, а в строю оставалось всего 30 человек. Отдельный батальон флотского экипажа под командованием майора К.С.Сонина и военкома старшего политрука П.И.Латышева свои позиции удержал, но в этом бою герой Перекопа, майор К.С.Сонин погиб. Латышев был ранен в грудь и контужен. Краснофлотец Михаил Ерышев сумел вывезти военкома в район 35-й батареи, откуда его переправили на Большую землю. Противник прорвался на участке 79-й бригады в районе Килен-балки,
   Получили ранения командиры рот этого батальона лейтенант Григорий Мамонов и младший лейтенант Иван Глущенко, но оставались в строю и продолжали руководить боем. И все же под натиском превосходящих сил врага батальон вынужден был отходить, упираясь своим флангом в Малахов курган. В ходе одной из контратак был убит лейтенант Г.Мамонов. Остатки батальона возглавил младший лейтенант Глущенко. К 16 часам, остатки бригады и батальона оборонялись полукольцом: от моря в районе Ушаковой балки, к обратным скатам Малахова оврага, и далее, к вокзалу. Около 16 часов, части 22-й немецкой дивизии, обходя Камчатку и Малахов курган, просочились по Доковому оврагу, к казармам СУЗА. Части 514-го полка и 90 полка отошли на Воронцову гору, прикрывая Лабораторное шоссе.
   Несмотря на все усилия, 132-й пехотной дивизии, не удалось пробиться по Лабораторному шоссе, и командующий 54-м корпусом принял соломоново решение: вновь ввести в бой в этом районе 4-ю горнострелковую дивизию строптивого генерала Г.Манолиу. Ему было приказано к 23 часам занять позицию перед шоссе, и в 2 часа ночи прорваться по дороге к вокзалу. Каково же было удивление немецкого командования, когда выяснилось, что ни в 2 ночи, ни в 6 утра генерал наступать не стал, ожидая, когда в наступление перейдут немецкие войска. И только после этого, генерал начал движение. Правда, к этому моменту ситуация изменилась. Советские части отошли. Шли только мелкие стычки.
   В 1-м секторе противник к 14.30 вышел на рубеж хутора Максимовича -- Николаевка и на юго-западные скаты Хомутовой балки, овладев хутором Максимовича. Спустя час 170-я дивизия захватила хутор Николаевка, через два часа, части противника начали движение по дороге, к бухте Камышевая, но попали под обстрел береговой батареи 702бис на хуторе Отрадный, после чего продвижение несколько приостановилось. Приостановились и части 28-й легкопехотной дивизии, двигавшиеся по Балаклавскому шоссе к городу, уткнувшись в противодесантный рубеж. Хутор Отрадный штурмовали части 72-й дивизии, в то время, как противник, силами 170-й пехотной дивизии, при поддержке бронетехники, попытался продолжить наступление, используя другую дорогу, идущую от 5-го км. в сторону хутора Бермана, мимо пос. Кальфа. Еще около 11 часов, мотоциклетной роте разведывательного батальона дивизии удалось проскочить до мыса Феолент.
   Военинженер 2-го ранга А.И.Лощенко старший помощник начальника химслужбы Приморской армии в своих воспоминаниях писал, что "утром 30 июня возле КП-3 Приморской армии, которое располагалось в казематах 16-й ложной батареи (примерно, в 3,5 км от 35-й батареи на берегу моря в сторону мыса Фиолент) появились немецкие мотоциклисты. На КП-3 тогда располагались отделы химзащиты армии, укомплектования и финансовый с банком. Начальник химотдела армии полковник В. С. Ветров собрал группу бойцов и командиров из 150 человек, и дали бой фашистам. Потом позже отошли к бухте Казачьей". Но это были только разведгруппы. Около 16 часов танки, приданные немецкой 170-й дивизии, появились у хутора Бермана. К этому времени, части 1-й румынской горнострелковой дивизии захватили высоту с ветряком ЦАГИ и двигались к Георгиевскому монастырю. По советским документам, к исходу дня части СОР продолжали вести бои на следующем рубеже: "хут.Фирсова - хут.Иванова - хут.Пятницкого - слободка Рудольфова - Панорама - железнодорожная станция - западный берег Южной бухты". Но еще до получения разрешения была развернута бурная деятельность. Из воспоминаний: "В 18.00 30 июня на КП 4-го сектора, находившегося у Панорамы, позвонил начальник штаба Приморской армии полковник Н. И. Крылов и продиктовал приказ командующего армией генерал-майора Петрова исполняющему обязанности коменданта 4-го сектора начальнику штаба 95-й стрелковой дивизии майору А. П. Какурину: "К часу ночи 1 июля 1942 года имеющимися силами и средствами занять и удерживать линию обороны от бухты Стрелецкий и до перекрестка дорог юго-восточнее 2-3 км хутора Пятницкого. Командный пункт сектора -- хутор Пятницкого. Этот приказ, является основанием для отхода к району мыса Херсонес в составе 4-го сектора". Аналогичные приказы получили командир 345-й дивизии Н.О.Гузь и командир сводного полка береговой обороны. Т.е. не использовав все возможности для обороны города, части отводятся для прикрытия эвакуации командования. Если частям была поставлена задача нанести максимальный урон противнику, то удобнее всего это было бы сделать в режиме уличных боев (чего, кстати, опасались немцы).
   Из воспоминаний Г. А. Воловика: "Все наши орудия были разбиты в боях или вышли из строя из-за сильного износа. Поэтому мы, как пехотинцы, вечером 30 июня держали оборону в районе Панорамы в сторону железнодорожного вокзала. Ночью неожиданно нас срочно отозвали на КП полка. Мой командир майор Ф. П. Буряченко сказал мне, что немцы прорываются со стороны Балаклавы, стремясь отрезать город и части в нем. Получен приказ отходить на мыс Херсонес. Нашу колонну -- остатки 110 ЗАЛ, примерно 160 человек, возглавляли командир полка полковник В. А. Матвеев и комиссар полка батальонный комиссар Н. Г. Ковзель. Когда мы вышли на окраину города, я смог увидеть, как впереди нас, так и позади организованно двигались колонны войск. На всем пути движения немцы вели беспорядочный обстрел дороги артиллерией. Мы потерь не имели. К рассвету прибыли на место, на огневую позицию 551-й батареи нашего 55-го артдивизиона, которая прикрывала огнем своих орудий Херсонесский аэродром. Мы заняли оборону между 35-й батареей и маяком примерно, посередине и в 30-40 метрах от берега Черного моря".
   Т.е., действительно, получается, что город оставили без боя, и все отошли на рубеж прикрытия эвакуации. На самом деле, это не совсем так. Войска, имевшие связь с командованием, действительно, были отведены из города, командование город сдало. Но оставались отдельные "неорганизованные" очаги сопротивления (в том числе и в самом городе), возглавляемые инициативными командирами. В районе мыса Феолент, в районе Георгиевского монастыря и 18-й батареи, еще сражалась достаточно большая советская группировка, которую поспешили списать со счетов. В районе хутора Отрадный, в полуокружении сражался достаточно большой отряд, составленный из разных частей, центром обороны которого служила батарея 702бис, неизвестная группа сражалась в развалинах завода N201 и ряд других "опорных пунктов". Части, окруженные в районе Малахова кургана и флотского экипажа, переправились через бухту вплавь. Этот опорный пункт был оставлен. Интересен вопрос с 18-й батареей. Меньшикова: "С дивизиона была получена радиограмма: "действовать по обстановке". Расстреляв весь боезапас тов. Евдокимов последним снарядом подорвал орудие N 1. Когда не осталось, и мин я дал команду отходить в сторону 35 батареи. Первым ушел со своим составом с левого фланга батареи товарищ Синютин, затем командир взвода управления с правого фланга, затем огневой взвод, захватив с собою пулемет и миномет. К вечеру мы прибыли на 35 батарею. Комиссара Синютина с частью личного состава батареи я не обнаружил, очевидно, они погибли в бою при переходе к ББ-35. На этой батарее было уже много народа. Люди все подходили и подходили. Майору с 35 батареи стоявшему возле позиции батареи и отдававшему распоряжения прибывшим я сообщил о прибытии личного состава с 705 батареи. Через некоторое время меня вызвал к себе на БС-35 генерал-майор Моргунов. Также возле него был комиссар БО полковник (фамилию не помню).
   Товарищ Моргунов, выслушав мой доклад, спросил, подорвали ли мы орудия? После чего отдал распоряжение мне с личным составом идти на помощь береговой батарее, расположенной на мысе Фиолент. Получив это распоряжение, я возвратился к личному составу и сообщил ему отданное распоряжение генерал-майора Моргунова. Все поднялись, и мы пошли в сторону мыса Фиолент. Шли долго, был уже 1-й час ночи. Навстречу шли разрозненные части наших войск. Но вот повстречалась группа матросов. В разговоре мы выяснили, что они идут с береговой батареи на мысе Фиолент 3-го артиллерийского дивизиона, когда мы сообщили, что идем к ним на помощь по распоряжению Моргунова. Они ответили, что уже поздно, батарея взорвана и там немцы. Тогда мы повернули вместе с ними в сторону 35 батареи". Все вроде бы ясно и понятно, но...
   И батарея, и части 109-й дивизии в районе Георгиевского монастыря, еще продолжали сражаться. Приведу только одни воспоминания: "Ночью мы добрались до Георгиевского монастыря. А, чуть забрезжил рассвет, нас выстроил на плацу Иван Осипович Кекало, наш комбат - и спросил: "Кто из вас владеет пулеметом - шаг вперед!" Все молчали, потому что пулеметная рота была уничтожена, а среди нас не было людей, хорошо знакомых с пулеметом. Тогда Кекало положил руку мне на плечо, вздохнул и сказал: "Ты будешь пулеметчиком. Первым номером". И, указав на стоящего радом пограничника, добавил: "А он будет твоим вторым номером". Тут же Кекало за несколько минут научил нас обращению с пулеметом, наметил нам позиции и приказал соорудить два маскировочных гнезда, чтобы в случае надобности, менять позиции. Мы выдвинулись вперед и заняли оборону в трех-четырех километрах от Георгиевского монастыря... При свете солнца на наши позиции двинулись немцы. Подпустил поближе и нажал гашетку. Я очень волновался, ведь стрелял из пулемета впервые. Мой напарник - звали его Мишей -посоветовал не нервничать, не торопиться, стрелять экономно короткими очередями - патроны надо было экономить". (К.И.Гречнев). Есть воспоминания как минимум пяти человек, которые описывают бои в указанном районе, как минимум, до 1 июля. В районе Георгиевского монастыря находился склад боепитания 109-й дивизии и два медсанбата, поэтому пограничники, до последнего, старались удержать плацдарм.
   Вспоминает К.И.Гречнев. "Не знаю, сколько времени мы отстреливались, но наш пулемет засекли минометчики. И вокруг стали рваться мины. Мы быстро переменили позицию - прав был Кекало, когда посоветовал нам соорудить запасное пулеметное гнездо. Новая позиция была совсем рядом с Фиолентом. Немцы подтянули артиллерию и ударили термитными снарядами. Загорелся Георгиевский монастырь, Рядом с нами находился наш запас боепитания, но немецкий снаряд угодил в тайник, и мы остались совсем без боеприпасов. Но, это чудо, но мы отбились и на этот раз. С заходом солнца бой затих. Все, кто остался в живых, лихорадочно окапывались. Мы с Мишей свою пулеметную точку перенесли вплотную к Георгиевскому монастырю".
   30-го июня продолжала сражаться и 18-я батарея. П.А.Моргунов пишет: "Гарнизон береговой батареи N 18 около 12 час. дня 1 июля отбил атаки танков и пехоты с помощью батареи N 35, открывшей огонь по танкам практическими снарядами, после чего враг временно прекратил атаку. Вечером противник снова пошел в атаку, но на батарее уже не было снарядов. Подорвав орудия, командир батареи N 18 старший лейтенант Н. И. Дмитриев с оставшейся небольшой группой бойцов при наступлении темноты сумел прорваться на батарею N 35. Позже он со своим личным составом принял участие в обороне батареи и геройски погиб в бою". Тогда, почему же, моряки, повстречавшиеся Меньшикову вечером 30.06.42г. сказали, что батарея взорвана? Отчет нашелся неожиданно. В воспоминаниях наемника, немецкого происхождения, сражавшегося в Южной Африке, с чисто немецкой фамилией Orloff, есть упоминание о его службе в спецподразделениях Вермахта. Он пишет: "после высадки на живописном пляже под скалами, мы бесшумно поднялись по тропинке. Нам никто не препятствовал, лишь на самом верху, "Вили" зарезал спящего часового в солдатской форме. Сами мы были в матросской робе, и, нам казалось, что мы мало отличались от защитников. Мы несколько раз пытались проникнуть к цели нашей операции огромному бетонированному форту, но каждый раз, нас останавливали часовые. И вот, наконец, удача улыбнулась нам, мы встретили ничего не подозревающих "собратьев" моряков, которые шли на какую-то батарею, во главе с каким-то лейтенантиком. "Густав" вовремя сообразил, что к чему, рассказав, что батареи уже нет, она взорвана, угостил лейтенанта сигаретами, и убедил вернуться в форт. Вместе с этой группой прошли и трое из нашей группы. Остальных остановил патруль. Но судьба той троицы оказалась незавидной. "Йохан", доставая пачку сигарет "засветился" своими запасами, и был буквально растоптан озверевшей толпой. После этого НКВД застрелило "Густава", когда он открыл стрельбу по офицерам, удалось вырваться из этого ада только "Вилли", да и то, потому, что, убирая часового он весь измазался в глине. Причина провала бойцов группы, оказалась совершенно неожиданной: на нас было слишком чистое и аккуратное обмундирование, мы были выбриты, и этим разительно отличались от окружающих". Может, это и совпадение, но уж очень много деталей сходится.
   Член "группы особого назначения" ЧФ Н. Монастырский писал, что 1 и 2 июля на аэродроме они вылавливали немецких провокаторов в форме матросов, которые подбивали одиночных бойцов стрелять по нашим самолетам, жечь боезапас, когда каждый патрон был на счету. Член этой группы В.Гурин в своих воспоминаниях написал, что после подрыва батареи группы фашистов на шлюпках и катерах высадились на мысе с целью пленить командный состав. Фашисты были одеты в красноармейскую форму и сумели просочиться в район 35-й батареи, при этом внесли панику среди бойцов. Всю ночь шел бой и вылавливались десантники, а утром после рассвета они стали явно заметными по выхоленным лицам и были полностью ликвидированы. Их шлюпки и катера захватили счастливчики из бойцов на берегу.
   Из воспоминаний Александрова (бронепоезд "Железняков"): "Мы сидим в темноте, не выпуская из рук оружия. И в это время послышался истошный крик. Какой-то сукин сын взывал к "гражданскому населению":
   -- Зачем нам погибать? Обезоруживай матросов и выходи на волю! Немцы нас не тронут!
   Несколько моряков бросаются на голос. Не так-то просто в темноте найти мерзавца. Наконец слышится:
   -- Вот он, гад!
   Комиссар включает фонарь. Два раненых краснофлотца держат верзилу с перекошенным от страха лицом. Допрашиваем его. Ясно: предатель, подосланный фашистами.
   -- Смерть собаке! -- гремит под сводами тоннеля. Провокатор стоит, прижавшись боком к стене. Четыре моряка поднимают автоматы, смотрят вопросительно на комиссара. Порозов брезгливо морщится и кивает головой. Коротко треснули очереди, словно горсть гороха кинули на жесть. Предатель упал". Как это ни странно, но, защищая засыпанный бронепоезд, его расчет, отбивался в Троицком тоннеле до конца дня 3-го июля.
   По результатам дня 30-го июня, находясь уже на Кавказе, Ф.С.Октябрьский направил доклад: "Москва Сталину, Кузнецову. Краснодар Буденному. Боевое донесение штаба СОРа на 24--00 30--06--42 г. С 29 июня противник резко усилил активность своей авиации. За 29 и 30 июня совершил свыше 3000 самолето-вылетов и сбросил до 15 тыс. бомб. В результате сильного авиационного и артиллерий­ского воздействия противника, недостаточной глубины обороны (войска занимали последние заранее подготовленные рубежи), отсутствия резервов, ослабления нашего артогня и сильной усталости наших войск противнику удалось, введя в бой свежие части, большое число танков, 29 июня прорвать фронт на участке 386-й сд, остатки которой были им окончательно уничтожены при прорыве. Одновременно с основным прорывом рубежа Сапун-Гора противник организовал высадку десанта с катеров и шлюпок в районе Херсонесского маяка и на южном берегу Северной бухты. Десант у Херсонесского маяка был наполовину уничтожен огнем Береговой обороны и остатки отбиты. В Северной бухте противник пытался высадить десант в четырех пунктах, но в трех пунктах был отбит и уничтожен, а в районе Воловьей балки противник высадился и закрепился. К исходу дня 29 июня десантные части противника вышли в район горы Суздальская -- Килен-балка, а основные силы противника -- приблизительно с направления Сапун-Горы в район хутора Дергачи.
   С утра 30 июня противник продолжал развивать наступление, одной группой от хутора Дергачи -- Лабораторное шоссе -- Английское кладбище и к вечеру 30 июня вышел к вокза­лу" Другой группой на Николаевка -- Отрадное и к вечеру 30--06 вЬппел к Историческому бульвару, третьей группой действовал на хутор Бермана, где встретил сильное сопротивление 109-й стрел­ковой дивизии и 142-й стр. бригады, повернул фронт на север, на хутор Коммуна.
   В ожесточенных боях 29 и 30 июня остатки 25-й, 345-й, 388-й стрелковых дивизий, 7, 8, 9 и 138-й стрелковых бригад, 3-го полка морской пехоты понесли исключительно тяжелые потери и полностью потеряли боеспособность. Таким образом, к исходу 30 июня в составе войск СОРа, частично сохранивших боеспособность, осталось 109-й стрелковой дивизии около 2000 бойцов, 142-й стрелковой бригады около 1500 бойцов и сформированные из остатков разбитых частей, артполков Береговой обороны, ПВО и ВВС четыре батальона с общим числом до 2000 бойцов. Эти войска, кроме стрелкового оружия, имеют небольшое число минометов и мелкокалиберной артиллерии. Кроме того, оставалась в строю 305-мм 35-я башенная батарея, но с сильным расстрелом орудий. Аэродромы находились под непрерывным обстрелом и бомбовыми ударами авиации противника. Оставшиеся в строю самолеты перелетели на Кавказ, неисправные самолеты и авиапарк ВВС были уничтожены. Исходя из сложившейся обстановки на 24--00 30--06--42 г. и состояния войск считаю, что остатки войск СОРа могут продержаться на ограниченном рубеже один, максимум два дня..."
   Ночь с 30.06.1942 на 01.07.1942: вылетело 16 ПС-84, 3 вернулись по различным причинам. 13 ПС-84 доставили 25 376 кг груза (в том числе -- 23 650 кг боезапаса, 1721 кг продовольствия), обратно 14 ПС-84 ( с оставленным 28.06.1942) вывезли 271 человека (в том чиоле -- 49 раненых, 222 пассажира, "летного состава и комсостава", "командного состава"), 3490 кг "ценных грузов". Странно, но под "ценным грузом", иногда понимали личные вещи старших командиров и политработников. Наверное, я не объективен, но, имея талон на посадку, в самолет не смог попасть и мой прадед. Его место было занято "ценным грузом" именно такого свойства. Он остался в городе, пережил оккупацию, и умер 12 мая 1944года, когда мимо его дома проходили советские войска. Он не пошел работать к немцам, хотя все знали, что он отличный кузнец и клепальщик, ... не выдали. Хоронить его было некому, мой дед в это время сражался на крайнем севере, на береговых батареях Мудьюга, Рыбачьего и Малой Волоковой. Соседи, что хоронили его, сказали, что весил он, всего 34 кг, хотя до войны, клепальщик в корпусном цеху, он в шутку крестился "понедельником" (самая тяжелая кувалда) и весил почти сотню кг. Так что уж простите мою необъективность, сделайте на нее поправку.
   Небольшое отступление об "эвакуации".
   Попробуем вместе разобраться в этом вопросе внимательно, (насколько это возможно). Не будем описывать трагедии отдельных людей. Конец обороны Севастополя (но не сдача города!) это сплошная трагедия. Остановимся на ключевых событиях.
   Итак, около 9 утра, ушла телеграмма лично от тов. Октябрьского с просьбой об эвакуации.: "Кузнецову, Буденному и Исакову. Противник ворвался с Северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия протекали в характере уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, дрогнули, хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиации, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, надо считать, в таком положении мы продержимся максимум 2--3 дня. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200--300 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова". Драматизируя эффект, многие пишут о том, что Ф.С.Октябрьский направил телеграмму только Н.Г.Кузнецову. Это не так. Просто командующий направлением Буденный, направил свой ответ позже, чем Наркомвоенмор Кузнецов. Из-за этого, и возникла чехарда. Но... скорее всего, телеграммы в адрес Буденного и Кузнецова ушли по отдельности. Проанализируем другой документ: "ДОНЕСЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО ВОЙСКАМИ СЕВЕРО-КАВКАЗСКОГО ФРОНТА N 00111/оп ВЕРХОВНОМУ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ О ПОЛОЖЕНИИ В СЕВАСТОПОЛЬСКОМ ОБОРОНИТЕЛЬНОМ РАЙОНЕ" от 30 июня 1942 г. 10 ч 20 мин
   Передаю донесение т. Октябрьского, полученное мною в 7.15 30.6.1942 г.: "Тт. Буденному, Исакову. Противник ворвался с северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия принимают характер уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, ярко выражая апатию. Резко увеличилось количество самоутечки, хотя большинство продолжает героически драться. Противник резко увеличил нажим авиацией, танками, учитывая резкое снижение нашей огневой мощи; надо считать, в таком положении мы продержимся максимум два-три дня. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу вас разрешить мне в ночь с 30.6 на 1.7.1942 года вывезти самолетами "дуглас" 200--250 ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова. Октябрьский Кулаков". Со своей стороны докладываю:
   Подготовленных рубежей для дальнейшей обороны СОР больше не имеет. В результате утомлений снизилась боеспособность войск. Резкой помощи с моря и воздуха мы оказать не можем. Все корабли, прорывающиеся в Севастополь и обратно, подвергаются сильной бомбардировке с воздуха и торпедным атакам катеров и подводных лодок.
   Только за последние три-четыре дня на подступах к Севастополю потоплены подлодка Щ-214, подлодка С-32, миноносец "Безупречный". Сильно поврежден 86 самолетами лидер "Ташкент". Учитывая, что намечаемая операция по N 170457 уже не может оказать влияния на судьбу СОР, прошу: Подтвердить задачу войскам СОР вести борьбу до конца, тем самым обеспечить возможный вывоз из Севастополя. Разрешить Военному совету ЧФ вылететь в Новороссийск. На месте оставить старшим генерал-майора т. Петрова. Возложить на Октябрьского организацию вывоза из Севастополя возможного в данных условиях обстановки, используя все средства флота. Прекратить подвоз СОР пополнения и продовольствия. Продолжать вывоз раненых самолетами и боевыми кораблями. Для уничтожения самолетов противника на его аэродромах, тем самым облегчения блокады Севастополя, возможности прорыва кораблей к Севастополю и обратно, прошу выделить немедленно в мое распоряжение (сколько возможно) дальнебомбардировочную авиацию. БУДЕННЫЙ ИСАКОВ ЗАХАРОВ".
   В основном, две телеграммы сходны, но приведенном фрагменте у Буденного, есть лишнее предложение, и в ней упоминание о телеграмме в адрес Кузнецова отсутствует. Т.е. скорее всего, телеграмм было две, немного отличающихся по тексту.
   Н.Г.Кузнецов писал: "Об этой телеграмме, мне доложили в 14.00 30 июня. Армейское командование в Краснодаре еще болезненно переживало недавнюю катастрофу на Керченском полуострове. Я полагал, что Главком направления вряд ли сам примет решение, не запросив Ставку. Времени для согласования и запросов уже не оставалось. Было ясно. Севастополь придется оставить. Поэтому, еще не имея согласия Ставки, я приказал немедленно ответить вице-адмиралу Ф. С. Октябрьскому: "Нарком Ваше предложение целиком поддерживает". Переговорив по телефону со Сталиным, я в 16.00 послал военному совету ЧФ вторую телеграмму: "Эвакуация ответственных работников и Ваш выезд разрешены"". Если говорить точнее, то телеграмма выглядела несколько иначе: "В. С. Черноморского флота. Нарком Ваше предложение целиком поддерживает. Будет доложено Ставке. 30--06--42 г. 17 час. 10 мин. Алафузов. Никитин". Т.е. это было не разрешение на эвакуацию, а просто констатация мнения Наркома, и подпись под телеграммой была не Н.Г.Кузнецова, а его замов. Но, истолкована эта телеграмма была так, как нужно было командующему ЧФ. В 18 часов Н.Г.Кузнецов встретился со Сталиным, и в 18 40 направил телеграмму от своего имени. Командующий ЧФ сработал весьма оперативно.
   Уже в 19 часов кают-компании 35-й батареи были собраны Военные советы ЧФ и Приморской армии. На нем присутствовали: командующий СОР и ЧФ вице-адмирал Ф.С.Октябрьский, член Военного совета флота дивизионный комиссар Н.М.Кулаков, командующий Приморской армией генерал-майор И.Е.Петров, члены Военного совета Приморской армии дивизионный комиссар И.Ф.Чухнов и бригадный комиссар М.Г.Кузнецов, комендант береговой обороны генерал-майор П.А.Моргунов, военком береговой обороны полковой комиссар К.С.Вершинин, командир ОВРа главной базы контр-адмирал В.Г.Фадеев, начальник Особого отдела ЧФ дивизионный комиссар Ермолаев, начальник штаба СОР капитан 1-го ранга А.Г.Васильев. В ходе заседания военных советов, многие были удивлены, услышав слово "эвакуация".
   Из воспоминаний Н.И.Крылова: ""Совещание короткое. Командиры в нескольких словах докладывают о состоянии частей. В дивизиях в среднем по 500-400 человек, в бригадах по 100-200 . Плохо с боеприпасами. У меня острым гвоздем сидит в голове цифра, что на 30 июня армия имеет 1259 снарядов среднего калибра и еще немного противотанковых. Тяжелых ни одного. Всем понятно, что настает конец Севастопольской обороне. Но разговор идет обычный, будничный, о позициях, которые надо удержать завтра. Никакого другого приказа нет. Только под конец командарм дает ориентировку: держать в кулаке наличные силы. Драться, пока есть чем, и быть готовым разбить людей за небольшие группы, чтобы пробиваться туда, куда будет указано по обстановке. Пробиваться -- значит в горы к партизанам. Это очень трудно, но все-таки возможно. И важно, чтобы в это верили, чтобы не было чувства обреченности. И далее он пишет, что снаряды подвезенные ночью, к полудню оказались израсходованными, подбили 30 танков. А противник развивал наступление по нескольким направлениям. Артиллерия почти умолкла. Надо было производить частные перегруппировки для предупреждения назревающих прорывов. И еще, генерал Петров, куда-то спешивший, изложил мне все кратко, помню слово "эвакуация" прозвучало неожиданно".
   После заседания Военных советов И.Е.Петров достаточно быстро подготовил последний боевой приказ по армии: "Боевой приказ 30./VI.42 г. Штаб Приморской армии. 21.30. Противник, используя огромное преимущество в авиации и танках, прорвался к окраинам города Севастополя с востока и севера. Дальнейшая организованная оборона исключена. Армия, продолжая выполнять свою задачу, переходит к обороне на рубеже: мыс Фиолент -- хут.Пятницкого -- истоки бухты Стрелецкой. Оборона указанного рубежа возлагается на группу генерал-майора П.Г.Новикова. Группа генерал-майора Новикова в составе 109-й, 388-й сд, 142-й стр. бригады, курсов мл. лейтенантов армии, учебного батальона 191-го сп, зенитно-пулеметного батальона. Артгруппа в составе: 47-й ап, 953-й ап и 880-й зап. Задача -- упорно оборонять рубеж: хут.Фирсова -- хут.Пятницкого -- истоки бухты Стрелецкой. КП -- 35-я батарея БО Командующий Член Военного совета Приморской армией дивизионный комиссар Чухнов, генерал-майор Петров, начальник штаба армии генерал -майор Крылов".
   Т.е. получилось так, что решение Военного совета СОР, в корне отличалось от того, что предлагалось вышестоящему командованию. С формальной точки зрения: в 19 часов было получено только разрешение Наркома военно-морского флота, которое по формальному признаку абсолютно не относилось к Приморской армии. Армейское командование должно было дождаться разрешения "своего" начальства- командования фронтом, и персонально тов. Буденного. Но И.Е.Петров не стал дожидаться его, и, назначив ответственного вместо себя (П.Г.Новикова), по формальному признаку, убыл самовольно.
   Разрешение командующего Северо-Кавказского направлением на эвакуацию было получено только утром 1.07.42г., в нем четко давались инструкции персонально И.Е.Петрову: как организовать эвакуацию личного состава, оборону, но... тов. Петров был уже в пути, и приказы Буденного остались лишь благими пожеланиями.
   0x08 graphic
0x08 graphic
Как же получилось так, что командиры СОР ослушались вышестоящего командования. Из воспоминаний П.А.Моргунова: " Генерал Петров на вопрос адмирала Октябрьского о том, кого оставить, предложил оставить в Севастополе генерала П. Г, Новикова -- командира 109-й стрелковой дивизии, так как его сектор обороняет район Херсонесского полуострова и остатки войск отходят туда же". Т.е. ситуация была спровоцирована Ф.С.Октябрьским. На правах командующего СОР, он должен был назначить И.Е.Петровым старшим командиром (как и обещал вышестоящему командованию). Но он этого не сделал. Почему?
   Да, какая, в общем, разница, ведь город и армия, по сути, были обречены. Дальше, создалась ситуация, типичная для тонущего корабля. Хорошая, обученная команда, делает все, чтобы спасти пассажиров, а затем, себя. И, как правило, в таких случаях, количество погибших бывает минимальным. Увы, в Севастополе ситуация была иной. Все происходило по сценарию "Титаника" (простите за это сравнение). "Команда" бежала как крысы с корабля, причем, что самое странное, по команде "сверху".
   Около 1 часа ночи, пройдя из кают-компании, по "длинной" потерне к правому командно-дальномерному пункту 35-й батареи, командование ЧФ, во главе с Ф.С.Октябрьским, вышло к "зарезервированному" самолету ПС-84, стоявшему в капонире, с запушенным мотором. По воспоминаниям В.Турина, на командующем вместо кителя был гражданский плащ (несмотря на то, что стояла жара). Возможно, это выдумка, чтобы драматизировать ситуацию, но сути это не меняет. Около 1ч. 30 минут, командующий и высшие чины штаба ЧФ покинули Севастополь. Я намеренно опускаю все детали их убытия, т.к. скорее всего, они были додуманы после войны. К этому времени, территория 35-й батареи была еще запретной зоной, и "простых смертных" туда еще не пускали.
   В это время, пройдя по "короткой" потерне к левому КДП, к ряжевому причалу вышли командиры, которые должны были эвакуироваться на "Щ-209"- командование береговой обороны и военный совет Приморской армии. Как пишет П.А.Моргунов: "Около половины второго ночи на 1 июля Военный совет Приморской армии -- И. Е. Петров и И.Ф. Чухнов, автор этих строк, а также Н. И. Крылов, К. С. Вершинин и другие из личного состава штабов армии и Береговой обороны стали выходить на пристань береговой батареи N 35 через подземный проход и левый командный пункт. Вокруг стояла глубокая тишина, лишь где-то были слышны отдельные ружейные и пулеметные выстрелы.
   Подводная лодка Щ-209, где командиром был капитан-лейтенант В. И. Иванов, в 2 час. 59 мин. взяла курс на Новороссийск. Подводная лодка Л-23 (командир -- капитан II ранга Н. Ф. Фартушный) в связи с отсутствием сигнала от командования флота вышла значительно позже. Обе лодки вскоре погрузились".
   Т.е. никаких негодующих толп, никаких выстрелов, все четко и организовано. Бардак начался позже, уже после "убытия" командования. Что могли сделать "отцы-командиры", покидая Севастополь, и чего они не сделали? Можно было сделать только одно: организовать эвакуацию. Не было никакого плана на эвакуацию. Да и не собирались никого эвакуировать. Единственным, человеком, кто хоть что-то сделал, для эвакуации людей стал, как ни странно, С.М.Буденный. Тот самый человек, который написал: " Эвакуации не будет!". Именно он дал приказание адмиралу Елисееву выслать все имевшиеся в исправности корабли в Севастополь.
   Получив разрешение от Ставки маршал Буденный около 19 часов дал распоряжение организовать отправку максимального количества средств для эвакуации из Севастополя. "И.Д.Елисееву: 1. Все находившиеся в строю катера МО, подлодки, сторожевые катера и быстроходные тральщики последовательно направлять в Севастополь для вывоза раненых, бойцов и документов. 2. До прибытия в Новороссийск Октябрьского организация возлагается на Вас. 3. Попутными рейсами завозить боезапас. Отправку пополнения прекратить. Организовать прием в Новороссийске и Туапсе. 4. На все время операции по вывозу ВВС Черноморского противника и порту Ялта, с которых действуют блокадные силы. Буденный".
   Выполняя это приказание, начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал И. Д. Елисеев, распорядился о срочной отправке в Севастополь для эвакуации всех находящихся в строю малых кораблей -- сторожевых катеров, тральщиков и подводных лодок.
   В соответствии с этим распоряжением 1 июля в 1 час 30 минут из Новороссийска, вышли сторожевые катера 4-го дивизиона Новороссийской военно-морской базы в составе СКА-0115, СКА-078, СКА-052 под командой командира звена старшего лейтенанта А. П. Скляра.
   Вслед за ними в 03.45 из Новороссийска в Севастополь вышли поочередно двумя группами быстроходные тральщики "Щит" (борт. N 14) и Т-16 (борт. N 16), а также БТЩ "Защитник (борт. N 26) и "Взрыв" (борт N 24) с грузом боеприпасов и продовольствия.
   В 7.00 1.07.42г. вышел третий отряд сторожевых катеров под командой командира 1-го звена, 1-го дивизиона морских охотников капитан-лейтенанта Д. А. Глухова в составе: СКА-028, СКА-029 (флагманский), СКА-046, СКА-071, СКА-088. Одновременно с ними, снялись на Севастополь сторожевые катера СКА-0124 и СКА-0112 под командой командира 4-го дивизиона капитан-лейтенанта А. И. Захарова.
   В ночь на 1 июля из бухт Севастополя уходили самостоятельно на Кавказ 30 катерных тральщиков, три катера МО, 4 буксира, шхуна, а всего 43 единицы. Дошло до Кавказа всего 17, доставив около 300 человек.
   Первыми вышли "зарезервированные" для командования морские охотники. Командир СКА-101, приняв около 50 человек вышел около 1часа ночи 1.07.42г. Командир СКА-021 лейтенант С. М. Гладышев получил приказ от командира ОВРа Фадеева подойти к рейдовому причалу у 35-й береговой батареи и взять на борт командиров ОВРа и СОРа и следовать на Кавказ. По данным И. И. Азарова катера вышли в ночь с 30 на 1 июля. Из-за неорганизованной посадки СКА-021 к причалу подходил несколько раз, взяв на борт в общей сложности 70 человек. Из-за неисправности моторов вышли в 3.00.
   А что же командование флотом? Первым делом, командующий СОР и ЧФ, отправил командованию донесение в котором указывал: "1. 109-й стр. дивизии, 142-й стр. бригаде и сводным батальонам в ночь на 1 июля занять и удерживать рубеж на западном берегу Стрелецкой бухты -- отм. 30,6 -- отм. 36,3, далее по валу на юго-запад до отм. 24,9 и к берегу моря.
   2. Старшим начальником Севастополе оставлен комдивизии 109-й генерал-майор Новиков П. Г., помощником ему по морской части капитан III ранга Ильичев с морской оперативной группой...
   3. Новикову поставлена задача продолжать уничтожать живую силу противника на последнем рубеже и обеспечить отход и эвакуацию возможно большего числа людей. Для этого ему направлено 5 подлодок, 4 БТЩ и 10 катеров МО. Кроме того, если позволит
обстановка, 1 июля будут посланы самолеты.
   Одновременно докладываю:
   1. Вместе со мной в ночь на 1 июля на всех имеющихся средствах из Севастополя вывезено около 600 человек руководящего состава армии и флота и гражданских организаций.
   Захватив Севастополь, противник никаких трофеев не получил. Город как таковой уничтожен и представляет груду развалин. Отрезанные и окруженные бойцы продолжают ожесточенную борьбу с врагом и, как правило, в плен не сдаются. Примером чему является то, что до сих пор продолжается борьба в районе Мекензиевы Горы и Любимовка. 5. Все защитники Севастополя с достоинством и честью выполнили свой долг перед Родиной.
   19 час. 30 мин. СОР донесении генерал-майора Новикова указано: наши части под натиском противника отошли на рубеж Камышовая бухта -- отм. 16,6. При данном положении ночь с 1 на 2-е июля является последним этапом эвакуации и организованной
борьбы за Севастополь. Новороссийск 1/УП--42 г. 21 ч. 15 м. Октябрьский, Кулаков". А далее отдал приказ, о... запрете эвакуации.
   Уже днем в адрес генерала Новикова ушла телеграмма: "По приказанию К(омандования)ЧФ "Дугласы" и морская авиация присланы не будут. Людей сажать на БТЩ, СКА и ПЛ. Больше средств на эвакуацию не будет. Эвакуацию на этом заканчивать". Все.... ТОЧКА. Комментарии излишни.
   Вместо послесловия.
   На этом, безусловно, оборона Севастополя не закончилась. Закончилась ОРГАНИЗОВННАЯ оборона. Далее последовала героическая трагедия, как образно выразился И.С.Маношин. Описывать то, что происходило в городе, и на 35-й батарее, я пока не готов. Могу озвучить только некоторые цифры, которые могут быть интересны читателю. Обычно, улекшись самобичеванием, современные авторы пишут о 100 тысячах пленных, взятых на мысе Херсонес, об отчаянных атаках, у башен взорванной 35-й батареи. Судя по немецким документам, это не так. Подойдя к линии прикрытия эвакуации, немецкие войска остановились и выжидали. Контратаковать пытались советские части, и происходили эти атаки, отнюдь не возле башен, а гораздо дальше. Достаточно боеспособные части 142-й бригады и 388-й дивизии, достаточно долго простояли на своих рубежах, и были пленены в районе бухты Камышевой и в районе современных Южных очистных. 81-й отдельный танковый батальон так же эффективно использовать не смогли. Четыре танка, так и остались в своих капонирах, и их башни были использованы немцами, в качестве огневых точек прикрытия их береговой батареи. Еще шесть машин приняли "пассивное" участие в обороне, в качестве неподвижных огневых точек. Т.е. далеко не все резервы обороны были использованы эффективно.
   Сколько же всего было пленено на мысе Херсонес? Неужели, правда, 100 тысяч? Данные по пленным, есть в немецких документах. Если провести небольшой анализ цифр по нескольким документам, то можно сделать вывод о том, что всего, в ходе последнего штурма, действительно, было пленено около 87 тыс. человек. Но из них 18 тыс. составляли невывезенные раненые, (плененные в основном, у Камышевой и Стрелецкой бухт). 14 тыс. составили местные жители, отходившие вместе с войсками. И только около 65 тыс. составляли военнослужащие. Цифра, все равно, не маленькая. Из них 16 тыс. были пленены до начала штурма 29-30 июня. Остается около 50 тыс. Но и эта цифра достаточно велика. Но эта цифра не учитывает то, что защитники города продолжали сражаться и, в большинстве своем, не бежали со своих рубежей "эвакуироваться".
   Румынские части доложили о взятии на мысе Феолент и в Балаклаве 9875 пленных. В районе хутора Отрадный и хутора Коммуна, когда были исчерпаны все возможности обороны, были пленены 1,5 тыс. бойцов. Около 3,5 тыс. бойцов были пленены на скатах Сапун-горы. Еще около 2,5 тыс. были пленены в самом городе. Около 1,5 тыс. бойцов отбивались от противника в районе современного Парка Победы, вокруг массива бывшей 24-й батареи. Около 1,2 тыс. бойцов сражались в районе 14-й батареи. Если сложить всю картину воедино, то получится, что на мысе Херсонес были пленены около 30 тыс. человек. Действительно, по документам 170-й дивизии (а именно она производила "зачистку"), было пленено около 36 тыс. человек, из которых 9 тыс. были гражданскими лицами. Причем, из оставшихся 27 тыс., 3,5 тыс. составляли офицеры, а большинство пленных относилась к тыловым, специальным или артиллерийским частям.
   Это тема отдельного большого исследования, и в ней очень много загадок и вопросов. Приведу всего несколько примеров: История оборон Севастополя неразрывно связана с еще одной абсолютно нераскрытой страницей нашей истории. Последние дни обороны Севастополя затмевают собой эти события, но от этого они менее трагичными не становятся. Началось все с директивы Ставки.
   ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК N 170457
   КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ СЕВЕРО-КАВКАЗСКОГО ФРОНТА О ПОДГОТОВКЕ ДЕСАНТНОЙ ОПЕРАЦИИ
   19 июня 1942 г. 23 ч 55 мин Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
   Подготовить десантную операцию с задачей захвата восточной части Керченского полуострова по рубежу м. Тархан, гора Высокая, Керчь.
   В состав десантной группы включить: в первом эшелоне -- 32 гв сд и 3-4 батальона морской пехоты Черноморского флота; во втором эшелоне -- 66, 154-ю морские сбр и 103 сбр. Перевозка 66-й морской сбр с Карельского фронта и 154-й морской сбр с Северо-Западного фронта будет начата 20.06.1942 г.
   Командующему войсками Северо-Кавказского фронта немедленно приступить к подготовке операции. План операции построить таким образом, чтобы высадка главных десантных сил была произведена на участке м. Тархан, мыс Хрони с ближайшей целью захватить район вые. 88,5, г. Высокая, Аджим Ушкай, выс. 106,6. Демонстративные высадки одновременно произвести в районах южнее Керчи и горы Опук.
   4. Десантную операцию обеспечить мощной артиллерийской поддержкой по восточной части Керченского полуострова из района Таманского полуострова и всей авиацией фронта, свободной от действий в Севастопольском оборонительном районе. Основными задачами артиллерии в операции поставить: подавление живой силы противника непосредственно на побережье от мыса Хрони до Еникале и заградительного огня на воспрещение подхода резервов противника в район Керчи с запада. Задачами авиации поставить: подавление береговых артиллерийских батарей противника на участке мыс Хрони, Еникале, Камыш-Бурун; прикрытие посадки, перевозки и высадки десанта; прикрытие десанта при развитии им действий по захвату полуострова.
   Подготовку операции произвести со всеми мерами скрытности и маскировки, причем увеличение сил на Таманском полуострове и усиленное обучение производить под маркой подготовки противодействия противнику, группирующему свои силы в районе Керчи для переброски в пределы Таманского полуострова.
   Начало операции назначить ближе к первым числам июля. План операции представить в Ставку на утверждение к исходу 25 июня с. г. Кандидатов, намечаемых Вами для командования войсками десантной операции (сухопутными, морскими и воздушными), представить на рассмотрение в Ставку к исходу 21.06.1942 г.
   7. Получение подтвердить.
   Ставка Верховного Главнокомандования
   И. СТАЛИН
   А. ВАСИЛЕВСКИЙ
   И вроде бы десант не состоялся, но... он был. И в этом десанте мы потеряли отличное боевое подразделение. 32-я гвардейская стрелковая дивизия полковника М.Ф.Тихонова была в мае 1942 г. переформирована из 2-го воздушно-десантного корпуса. Она была переброшена на Таманский полуостров в мае 1942 г., и вскоре, стала стрелковым соединением. Но времени на организацию высадки, уже не осталось. В результате в дневнике фон Бока в записи от 26 июня 1942 г. отмечается: "Новые слабые попытки высадки рядом с Керчью". И...все.
   Это не единственная загадка, связанная с Севастополем. Возьмем простейший пример. Общеизвестна история эвакуации генерала Новикова. П.А.Моргунов пишет: " Генерал П. Г. Новиков днем 1 июля руководил боем на передовых рубежах обороны и был ранен. Вечером он и военком А. Д. Хацкевич находились на 35-й батарее. В это время сюда пришел капитан II ранга И. А. Заруба, бывший командир погибшего крейсера "Червона Украина". Новиков предложил Зарубе эвакуироваться с ним на катере. В полночь Новиков, Хацкевич, Заруба, а также прокурор флота бригвоенюрист А. Г. Кошелев, полковник А. Б. Мегробян, политрук Е. А. Звездкин и другие выбрались из батареи на пристань. В это время были взорваны башни 35-й батареи (1-я -- в 0 час. 35 мин. и 2-я -- в 1 час. 10 мин. 2 июля). Новикову и сопровождавшим его командирам и бойцам, среди них 2 женщинам, удалось погрузиться на сторожевой катер N 112. Всего на катере с командой оказалось около 70 человек. Около 2 час. ночи 2 июля катер отошел курсом па Новороссийск. Командовал катером лейтенант К. П. Булатов, заменивший убитого командира старшего лейтенанта Коргуна".
   П.А.Моргунов описывает обстоятельства боя "СКА112", пленение П.Г.Новикова, но... Собирая материалы для книги, мне удалось побеседовать с разведчицей 25-й чапаевской дивизии Шакие Абибулаевой, которая упорно утверждала, что П.Г.Новиков не покинул 35-ю батарею, а был пленен 3-го или 4-го числа на самой батарее. Она точно описывает внешность генерала и ясно описывает последние минуты перед пленением. Можно было бы отмахнуться от ее воспоминаний, и сослаться на ошибку, но...
   В воспоминаниях многих участников тех событий, упоминается "временный" Военный совет Приморской армии, в котором участвовали и П.Г.Новиков и А.Д.Хацкевич. Думаю, правду выяснить можно, нужно только время, ведь уже в ходе написания этой работы, выявились новые факты, появились уточнения, в ближайшее время, я постараюсь откорректировать некоторые разделы. А, кроме того,...
   Fed quod potui, faciant meliora potentes!
  
   0x01 graphic
0x01 graphic
0x01 graphic
  
  
Оценка: 7.61*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"